Tags: языки языки мира лингвистика языкознание изучение языков переводная литература издательство москва
ISBN: 978-5-87444-394-8
Year: 2011
Text
Ранее в рамках издания «Языки мира»
были опубликованы следующие тома:
• Уральские языки
• Тюркские языки
• Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки.
Японский язык. Корейский язык
• Палеоазиатские языки
• Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки
• Иранские языки. II. Северо-западные иранские языки
• Иранские языки. III. Восточноиранские языки
• Дардские и нуристанские языки
• Кавказские языки
• Германские языки. Кельтские языки
• Романские языки
• Индоарийские языки древнего и среднего периодов
• Славянские языки
• Балтийские языки
• Семитские языки. Аккадский язык.
Северозападносемитские языки
• Древние реликтовые языки Передней Азии
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
Новые индоарийские
языки
Москва
2011
УДК 811.1
ББК 81.2.3.
И 60
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда
(проекты №№ 03-04-00247а, 07-04-00140а, 11-04-16098д)
и Минобрнауки РФ (государственный контракт № 02.740.11.0595)
Издание «Языки мира» основано В.Н. Ярцевой
Главный редактор издания «Языки мира» — А.А. Кибрик
Группа «Языки мира»: О.И. Беляев, В.Ю. Гусев, Ю.Б. Коряков, Ю.В. Мазурова,
Е.Б. Маркус, Н.В. Рогова, О.И. Романова
Языки мира: Новые индоарийские языки / РАН. Институт языкознания. Ред. колл.:
Т.И. Оранская, Ю.В. Мазурова, А.А. Кибрик, Л.И. Куликов, А.Ю. Русаков. ― М.:
Academia, 2011. — 896 с.
Очередной том многотомного энциклопедического издания «Языки мира», которое создается в
Институте языкознания РАН, посвящен новым индоарийским языкам, входящим (наряду с
мертвыми языками) в индоарийскую группу индоевропейской языковой семьи. Основная область распространения этих языков — страны Южной Азии: Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал, Бутан, Шри-Ланка и Мальдивская Республика. Том включает также раздел об индоарийских по происхождению цыганских языках и диалектах, отделившихся от основного индоарийского ареала. В данный том, помимо описаний крупных языков, включены очерки о
малых индоарийских языках и диалектах, в том числе бесписьменных и вымирающих; описания некоторых из них публикуются здесь впервые. Статьи написаны в соответствии с единой
типологически ориентированной схемой, которая применяется во всех томах издания «Языки
мира». Она обеспечивает сопоставимость структурных характеристик различных языков и
включает также социолингвистические сведения. Статья о письменностях индоарийских языков и языковые карты являются важным дополнением к грамматической информации. Том
представляет собой одновременно и фундаментальный труд, содержащий научное описание
языков, и издание с широким кругом адресатов, включающим лингвистов различной специализации, историков, этнографов, преподавателей, студентов и аспирантов, а также всех интересующихся индоарийскими языками.
ISBN 978-5-87444-394-8
Languages of the World: New Indo-Aryan Languages. Edited by Tatiana I. Oranskaia, Yulia V.
Mazurova, Andrej A. Kibrik, Leonid I. Kulikov, Aleksandr Y. Rusakov. ― Moscow: Academia,
2011. ― 896 pp.
This book continues the encyclopedic multi-volume series “Languages of the World”, which is being prepared at the Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences. This volume is dedicated
to the New Indo-Aryan languages which, along with their now extinct relatives, comprise the IndoAryan group of the Indo-European language family. These languages are primarily spoken throughout
South Asia, including India, Bangladesh, Pakistan, Nepal, Bhutan, Sri Lanka, and the Maldives. The
volume also includes information about the languages and dialects that separated from the main IndoAryan area, particularly Romani. Apart from the descriptions of the major Indo-Aryan languages, this
volume also contains information on many minor languages and dialects of the region, including unwritten and endangered languages. Systematic grammatical descriptions of some of these are published here for the first time. Each essay follows the typologically oriented template maintained
throughout the “Languages of the World” series. This template imposes a uniform sociolinguistic and
synchronic structural characterization upon the individual languages and thereby ensures the comparability of the descriptions of the different languages. This volume also contains an article on the writing systems used for these languages and a set of language maps. The volume is intended both as a
fundamental linguistic study and as a reference source. It is addressed to a wide audience of linguists
of various specializations, historians, cultural anthropologists, teachers and students, and all those interested in Indo-Aryan languages.
© Институт языкознания РАН, 2011 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Об издании «Языки мира» ........................................................................................... 9
Предисловие ................................................................................................................ 11
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей.
Новые индоарийские языки ................................................................................... 14
Центральные индоарийские языки
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык .................................................................. 47
А.И. Коган. Авадхи язык .......................................................................................... 105
А.И. Коган. Брадж язык ............................................................................................ 119
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык ................................................................. 131
Г.А. Зограф. Раджастхани язык................................................................................ 139
Д. Краса. Банджари/ламбади язык........................................................................... 146
М. Вайнрайх. Домааки язык ................................................................................... 165
Языки пахари
К.П. Цоллер. Пахари языки ...................................................................................... 195
К.П. Цоллер. Бангани язык ....................................................................................... 219
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык ..................................................... 262
Б. Прасайн, T. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык.......................................................... 282
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык .......................................... 291
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав. Дараи язык........................................................................ 299
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав. Кумал язык...................................... 305
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари. Тхару язык .............................................................. 310
Языки бихари
Г.А. Зограф. Бихари языки ....................................................................................... 317
Й.П. Ядав. Майтхили язык ....................................................................................... 322
М. Варма. Бходжпури язык ...................................................................................... 335
Ш. Варма. Магахи язык............................................................................................ 351
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык........................................................ 367
Восточные индоарийские языки
Г.А. Зограф. Ассамский язык ................................................................................... 380
Ш. Маханта. Ассамские диалекты ......................................................................... 392
Г.А. Зограф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык.......................... 396
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш) ................................. 429
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)................................................ 439
Г.А. Зограф. Ория язык............................................................................................. 446
6
Содержание
Северо-западные индоарийские языки
Л.В. Хохлова. Панджаби язык .................................................................................. 456
А.И. Коган. Потхохари язык..................................................................................... 516
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык................................................................. 527
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык ................................................................... 537
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Парья язык............................................................... 559
Юго-западные индоарийские языки
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык ............................................................................. 565
Я.Р. Смит. Саураштра язык..................................................................................... 584
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык ................................................ 596
Дж. Петерсон. Конкани язык.................................................................................. 616
Островные индоарийские языки
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык ............................................................... 638
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык ............................................................... 662
Цыганские языки
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)........................... 680
Я. Матрас. Домари язык .......................................................................................... 775
В.С. Восканян. Ломаврен язык ................................................................................ 811
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков................................. 819
Авторский коллектив................................................................................................ 851
Принятые сокращения .............................................................................................. 854
Список типичных аналитических глагольных структур
новых индоарийских языков................................................................................ 857
Указатель названий индоарийских языков и диалектов........................................ 859
Приложение: Типовые схемы статей ...................................................................... 886
Ю.Б. Коряков. Карты индоарийских языков и диалектов ..................................... 888
CONTENTS
About the publication “Languages of the World”........................................................... 9
Preface........................................................................................................................... 11
G.A. Zograph, T.I. Oranskaia, L.I. Kulikov, P.K. Pandey.
The New Indo-Aryan Languages.............................................................................. 14
Central Indo-Aryan languages
G.A. Zograph, T.I. Oranskaia. Hindi ............................................................................ 47
A.I. Kogan. Awadhi..................................................................................................... 105
A.I. Kogan. Braj .......................................................................................................... 119
G.A. Zograph, Yu.V.Mazurova. Urdu.......................................................................... 131
G.A. Zograph. Rajasthani............................................................................................ 139
D. Krasa. Banjari/Lambadi ......................................................................................... 146
M. Weinreich. Domaaki ............................................................................................. 165
Pahari languages
C.P. Zoller. Pahari....................................................................................................... 195
C.P. Zoller. Bangani.................................................................................................... 219
G.A. Zograph, Yu.V. Mazurova. Nepali ...................................................................... 262
B. Prasain, T. Poudel, Y.P. Yadava. Bote ................................................................... 282
Bh. Bhandari, G. Banjade, Y.P. Yadava. Danuwar..................................................... 291
D.N. Dhakal, Y.P. Yadava. Darai ................................................................................ 299
Bh.L. Gautam, K.P. Parajuli, Y.P. Yadava. Kumal ...................................................... 305
Bh. Bhandari, M.K. Chaudhari. Tharu ....................................................................... 310
Bihari languages
G.A. Zograph. Bihari................................................................................................... 317
Y.P. Yadava. Maithili .................................................................................................. 322
M. Verma. Bhojpuri..................................................................................................... 335
Sh. Verma. Magahi...................................................................................................... 351
S. Kiran, J. Peterson. Sadani/Sadri ............................................................................. 367
Eastern Indo-Aryan languages
G.A. Zograph. Assamese............................................................................................. 380
Sh. Mahanta. Assamese dialects ................................................................................. 392
G.A. Zograph, E.R. Kryuchkova, Yu.V. Mazurova. Bengali ....................................... 396
M. Toulmin. Rajbanshi/Kamta (in India and Bangladesh) .......................................... 429
T. Poudel, Y.P. Yadava. Rajbanshi (in Nepal) ............................................................ 439
G.A. Zograph. Oriya.................................................................................................... 446
8
Contents
North-Western Indo-Aryan languages
L.V. Khokhlova. Punjabi.............................................................................................. 456
A.I. Kogan. Pot(h)ohari ............................................................................................... 516
Kh. Rehman, M.A. Robinson. Hindko ......................................................................... 527
G.A. Zograph, A.I. Kogan. Sindhi ............................................................................... 537
G.A. Zograph, T.I. Oranskaia. Parya ......................................................................... 559
South-Western Indo-Aryan languages
P.J. Mistry. Gujarati .................................................................................................... 565
I.R. Smith. Saurashtra .................................................................................................. 584
G.A. Zograph, N.G. Krasnodembskaya. Marathi ........................................................ 596
J. Peterson. Konkani ................................................................................................... 616
Insular Indo-Aryan languages
N.G. Krasnodembskaya. Sinhala................................................................................. 638
L.I. Kulikov. Maldivian/Dhivehi ................................................................................. 662
Romani and other separated Indo-Aryan languages
A.Yu. Rusakov. Romani (Romani dialects of Europe)................................................. 680
Ya. Matras. Domari..................................................................................................... 775
V.S. Voskanyan. Lomavren ......................................................................................... 811
Yu.B. Koryakov. Writing systems of the New Indo-Aryan languages......................... 819
Authors........................................................................................................................ 851
Abbreviations .............................................................................................................. 854
List of analytical forms of the New Indo-Aryan languages ................................. 857
Index of New Indo-Aryan languages and dialects ...................................................... 859
Appendix: Templates ................................................................................................... 886
Yu.B. Koryakov. Maps of New Indo-Aryan languages and dialects............................ 888
ОБ ИЗДАНИИ «ЯЗЫКИ МИРА»
Многотомное энциклопедическое издание «Языки мира» подготавливается одноименной рабочей группой в Институте языкознания РАН в течение ряда лет. Целью
издания является описание возможно большего числа естественных языков. Главная
идея издания состоит в том, что описание всех языков, независимо от их генеалогической принадлежности и социального статуса, выполняется в сопоставимой форме,
по единым стандартам. Таким образом, издание «Языки мира» формирует базу данных для любых сопоставительных и типологических исследований.
Статьи об индивидуальных языках и языковых группах написаны в соответствии с
типовыми схемами (см. Приложение к настоящему тому). Статьи включают общую и
социолингвистическую характеристику языков, сведения о диалектах, письменности
и истории языков, внутриструктурное описание фонетики, грамматики и лексики, а
также основную литературу. Схемы статей являются типологически обоснованными
и приложимы к языкам самых различных типов.
В перспективе нескольких ближайших лет готовятся к публикации тома, посвященные, главным образом, языкам Евразии. Статьи группируются в тома по генеалогическому принципу, а в тех случаях, когда это невозможно или неудобно, — по ареальному принципу. Ранее были опубликованы тома: «Уральские языки» (М.: Наука,
1993), «Тюркские языки» (Бишкек: Издательский дом Кыргызстан, 1997; М.: Индрик,
1997), «Палеоазиатские языки» (М.: Индрик, 1997), «Монгольские языки. Тунгусоманьчжурские языки. Японский язык. Корейский язык» (М.: Индрик, 1997), «Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки» (М.: Индрик, 1997), «Дардские и нуристанские языки» (М.: Индрик, 1999), «Кавказские языки» (М.: Academia, 1999),
«Иранские языки. II. Северо-западные иранские языки» (М.: Индрик, 2000), «Иранские языки. III. Восточноиранские языки» (М.: Индрик, 2000), «Германские языки.
Кельтские языки» (М.: Academia, 2000), «Романские языки» (М.: Academia, 2001),
«Индоарийские языки древнего и среднего периодов» (М.: Academia, 2004), «Славянские языки» (М.: Academia, 2005), «Балтийские языки» (М.: Academia, 2006), «Семитские языки. Аккадский язык. Северозападносемитские языки» (М.: Academia,
2009), «Древние реликтовые языки Передней Азии» (М.: Academia, 2010).
Вслед за настоящим томом в первую очередь должны выйти следующие тома:
«Семитские языки. Эфиосемитские языки»;
«Семитские языки. Арабский язык. Южноаравийские эпиграфические языки.
Современные южноаравийские языки»;
«Дравидийские языки»;
«Языки манде»;
«Реликтовые языки Европы»;
«Индоевропейские языки Передней и Центральной Азии»;
«Австроазиатские языки».
10
Об издании «Языки мира»
В порядке подготовки к публикации «Языков мира» ранее были изданы следующие коллективные монографии:
Принципы описания языков мира. М.: Наука, 1976.
Теоретические основы классификации языков. М.: Наука. Т. 1, 1980. Т. 2, 1982.
Языки и диалекты мира. М.: Наука, 1982.
Журинская М.А., Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Энциклопедическое описание
языков. Теоретические и прикладные аспекты. М.: Наука, 1986.
На формирование концепции «Языков мира» оказали влияние многие ученые, однако в первую очередь необходимо упомянуть вклад В.А. Виноградова, М.А. Журинской, В.П. Калыгина, И.Ш. Козинского, А.А. Королёва, В.Я. Порхомовского и
Я.Г. Тестельца, разработавших типовые схемы, лежащие в основе статей. Разумеется,
создание томов «Языков мира» не было бы возможно без огромной творческой работы авторов, представляющих различные научные центры, города и страны, без труда
редакторов и технических работников, обрабатывавших материалы томов на самых
разных этапах. Всем, кто прямо или косвенно способствовал подготовке издания
«Языки мира», редакционная коллегия выражает самую искреннюю признательность.
Редакционная коллегия тома и группа «Языки мира» благодарят Российский гуманитарный научный фонд за финансовую поддержку издания.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящий том многотомного энциклопедического издания «Языки мира», посвященный новым индоарийским языкам, имеет долгую историю. Работа над ним
началась еще в конце 1980-х гг., вскоре после разработки единых типовых схем описания языков и диалектов. Выдающийся советский индолог Георгий Александрович
Зограф (1928–1993) написал черновые варианты статей по крупным официальным
языкам, таким как хинди, урду, ория, панджаби, маратхи, синдхи, непали и др., а
также очерк о новоиндоарийской группе в целом. Кроме того, среди материалов,
присланных им в редакцию, были наброски к статьям о некоторых неофициальных и
малых языках этой группы, в том числе парья, догри, подгруппа бихари. Со скоропостижной кончиной Г.А. Зографа, ставшей тяжелой утратой для отечественной индологии, работа над томом прервалась почти на десятилетие и возобновилась уже в XXI в.
Изменения, произошедшие в мире за это время, сказались на состоянии изучения
индоарийских языков, на методах лингвистического исследования, а также на возможностях сотрудничества ученых. Для настоящего тома эти обстоятельства имели
большое значение. Внимание индологов-лингвистов стали все больше привлекать
малые бесписьменные языки, диалекты и вариативность языков. Появились описания
идиомов разного статуса, в том числе основанные на полевых исследованиях, учитывающие новые результаты общелингвистической теории и использующие новые методы анализа.
Значительные результаты были получены в области описания малоизученных
языков, распространенных, в частности, в труднодоступных районах Южной Азии.
В этой изменившейся ситуации потребовалось добавление описаний языков, кардинальная переработка и дополнение редакторами — а в ряде случаев и новыми авторами — написанных Г.А. Зографом статей и, в конечном счете, существенное расширение (более чем в три раза!) изначально запланированного объема тома.
В настоящем томе представлены все национальные и официальные новые индоарийские языки за исключением догри, а также ряд менее значительных по количеству носителей и статусу, в том числе малые бесписьменные языки. Часть книги посвящена цыганским языкам и диалектам. Выбор языков, не имеющих официального
статуса, по понятным причинам не был подчинен единому принципу: включены те из
них, специалистов по которым удалось найти и привлечь к сотрудничеству. В результате проект приобрел статус международного, а задача координации и редактирования статей существенно усложнилась.
Сотрудничество исследователей новых индоарийских языков c разных концов света стало возможным благодаря электронным средствам связи. Помимо ряда российских лингвистов в число авторов статей вошли зарубежные специалисты — ученые
из Индии, Непала, Пакистана, стран Западной Европы, Канады, США и Австралии.
Для некоторых авторов исследуемый язык является родным, что особенно ценно при
12
Предисловие
описании малоизученных языков как, например, магахи или хиндко. Редколлегия не
без гордости может отнести к своим заслугам то, что в состав тома входят первые в
истории всемирной индологии публикации, систематически — хотя и очень кратко —
описывающие грамматику нескольких языков. Это малые языки восточной части
Гималайских предгорий (боте, данувар, дараи, кумал, тхару) и уникальный по архаичности лексики бангани, на котором говорят в одной из горных долин западных
Гималаев.
Новыми материалами и разнообразием взглядов на грамматические явления настоящий том обязан в значительной мере интернациональному составу авторов. Однако виртуальное объединение ученых, находящихся на расстоянии тысяч километров друг от друга и от редакторов, имеет наряду с несомненными преимуществами и
отрицательные стороны. Никакие самые совершенные средства связи не могут заменить непосредственного общения автора и редактора, возможности, сидя рядом, обсудить текст. Достаточно жесткая структура описания, принятая в серии «Языки мира», предполагает общность теоретических позиций, навыков представления материала и терминологии. При том пестром авторском коллективе, трудами которого
создан настоящий том, достичь структурного единства описаний было крайне сложно. Эта задача усугублялась проблемами перевода на русский с английского и немецкого языков. Проблемы эти были порождены, в частности, терминологическими расхождениями. Следует отметить, что при редактировании статей стало особенно очевидно, какой удручающий разнобой царит в грамматической терминологии. Это
касается даже терминов, употребляемых российскими индологами, не говоря уже о
различиях в интернациональном сообществе лингвистов, занимающихся индоарийскими языками. Поскольку собственно русские термины и термины на латинской основе далеко не всегда соотносятся по содержанию один к одному, пришлось пойти на
использование в томе гетерогенной терминологии.
Неодинаковое употребление терминов объясняется также совмещением в многоуровневых аналитических формах разных категорий, таких, например, как вид и время, вид и наклонение, их сочетания с разными типами представления характера действия и пр., которые разные исследователи трактуют по-разному. Невероятное разнообразие вариантов грамматических форм, характерное в первую очередь для
бесписьменных языков, препятствует единообразному толкованию их семантики, тем
более что множество идиомов плохо или вообще не изучено. Состояние исследования письменных, прежде всего национальных и официальных, языков дает основания
для значительно более высокой оценки, однако и оно оставляет желать лучшего.
Значительная работа по унификации формата описаний включала, в частности,
унификацию фонологической транскрипции — область, где в индологической литературе также существует разнобой. Однако в некоторых статьях сохранена традиционная транскрипция, поскольку уровень изученности ряда языков не позволяет выявить фонологический состав.
Отсутствие надежных сведений о ряде языков усугубляет сложности создания генеалогической классификации внутри новоиндоарийской группы. Редакторы, однако,
не ставили перед собой этой, вероятно, неразрешимой задачи. Объединение языков в
группы и последовательность групп, определяющая структуру тома (см. Содержание), ни в коей мере не претендует на отражение генеалогических связей, но следует
сугубо географическому принципу, который у соседствующих языков, как правило,
поддерживается более сильным типологическим сходством.
Предисловие
13
Центральная роль в координации работы над томом, типологическом редактировании, техническом оформлении и переводе англоязычных статей принадлежит сотруднице Сектора ареальной лингвистики Института языкознания РАН Ю.В. Мазуровой.
Сбор статей и редактирование с позиций индологии осуществляли члены редакционной коллегии тома — специалисты по индоарийским языкам Т.И. Оранская,
Л.И. Куликов и А.Ю. Русаков (цыганские языки и диалекты), общее руководство
проектом взял на себя главный редактор издания А.А. Кибрик.
Данный том представляет собой, с одной стороны, фундаментальный труд, содержащий научное описание языков и диалектов, а с другой — издание, рассчитанное на
широкий круг читателей, включая не только лингвистов разных специальностей, но и
историков, этнографов, политологов, преподавателей вузов и школ.
Как и во всех томах энциклопедии «Языки мира», здесь представлены статьи об
отдельных новых индоарийских языках, написанные по типовым схемам II (основная) и IV (сокращенная), о группах языков и диалектов (схема I), а также статья, содержащая общую и типологическую характеристику новоиндоарийских языков (схема I). В справочный аппарат тома входят указатель названий языков и диалектов,
схемы статей, список сокращений названий языков и диалектов, список сокращений
лингвистических терминов.
Книга включает также статью Ю.Б. Корякова о письменностях индоарийских языков и снабжена составленными им же языковыми картами.
Выход этого тома — дань светлой памяти Георгия Александровича Зографа, первого автора многих статей в нем.
Не довелось увидеть эту книгу опубликованной еще одному автору — Маниндре
Варме, скончавшемуся 1-го мая 2011 г. Светлая память!
Редакционная коллегия выражает признательность всем, кто участвовал в подготовке тома, и благодарит Российский гуманитарный фонд за финансовую поддержку
проекта (исследовательские проекты № 03-04-00247а, 07-04-00140а, издательский проект № 11-04-16098д). На заключительном этапе исследовательская работа поддерживалась также грантом Минобрнауки РФ, государственный контракт № 02.740.11.0595.
Редколлегия
НОВЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей
НОВЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
1. Название новые индоарийские или новоиндоарийские (англ. New Indo-Aryan,
нем. neuindoarische, франц. indo-aryenne) языки отражает три характеристики
этой группы: хронологически новые противопоставлены древним и средним индоарийским языкам; слово «арийские» (от др.-инд. ā́ rya, др.-иран. airya ‛благородный’) объединяет их c иранскими языками, вместе с которыми индоарийские
языки образуют индоиранскую ветвь индоевропейской языковой семьи; наконец,
«индо-» определяет основную область их распространения — Индийский субконтинент. Дардские языки, которым вместе с нуристанскими языками в серии
«Языки мира» был посвящен отдельный том, не включены в настоящее описание. Настоящий том следует как по содержанию, так и по времени публикации
за томом «Языки мира: Индоарийские языки древнего и среднего периодов»
(2004 г.), все статьи в котором (за исключением статьи о письменности) были написаны выдающимся индологом и лингвистом Татьяной Яковлевной Елизаренковой (1929–2007).
2. Основная область распространения новых индоарийских языков (Н.и.я.) —
Индийский субконтинент. Этот регион, определяемый геополитически как Южная Азия, включает Индию, Бангладеш, Пакистан, Непал, Бутан, Шри-Ланку и
Мальдивскую Республику. Афганистан также относится к Южной Азии со времени его вступления в 2007 г. в Южноазиатскую ассоциацию регионального сотрудничества, но основные языки в этой стране — иранские. На Н.и.я. (например, хиндко) в Афганистане говорит незначительное число этнических меньшинств; часть населения, преимущественно мужчины, владеет урду.
Отдельные, крайне малочисленные группы носителей Н.и.я. оказались в ЮгоВосточной Азии, на Ближнем Востоке и в Африке, очевидно, еще в Средневековье. Однако широкое распространение этих языков по всему миру началось в
ХIХ в., преимущественно в результате трудовой миграции. Индийцы, которых
вывозили чаще всего принудительно, для работы на плантациях в английских,
французских, голландских и португальских колониях, принесли свои языки в
Юго-Восточную Азию, Африку, Южную Америку, в Меланезию, на Маккаренские и Антильские о-ва. Географическое распределение Н.и.я. за пределами Индийского субконтинента в определенной мере отражает место происхождения и
характер деятельности ранних эмигрантов. Так, бходжпури, относящийся к подгруппе бихари, был преимущественно языком рабочих на плантациях (например,
Маврикий, Гайана, Суринам); на гуджарати (например, Южная и Западная Африка) говорил в основном торговый люд; панджаби в истории Сингапура связан
со служившими там индийскими солдатами, главным образом сикхами. Языки
колониальной миграции, разумеется, подверглись изменениям, но до сих пор сохранились. Н.и.я являются также основой некоторых креольских языков (например, креол морисьен на Маврикии) и пиджинов (например, фиджийский пиджин).
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
15
Особенно интенсивной стала эмиграция из Южной Азии, в первую очередь из
Индии, в последние десятилетия ХХ в. Ее основные направления определяются
языковым наследием колониального периода: принимающими странами являются главным образом англоязычные Великобритания, США и Австралия. Растет
число говорящих на Н.и.я. и в континентальной Европе.
В южноазиатских диаспорах ведется активная деятельность, направленная на
сохранение родных языков. Этой цели служат радио- и телеканалы, газеты и
журналы на Н.и.я. Культурные ассоциации эмигрантов из Южной Азии организуют для детей из южноазиатских семей занятия по изучению языка страны их
предков. Культурные ассоциации нередко организованы по языковому признаку,
сопряженному с культурной, а для некоторых языков, как, например, панджаби
или урду, и с религиозной принадлежностью. Между диаспорой и странами исхода поддерживаются тесные связи.
Почти все Н.и.я. сформировались на основной территории их сегодняшнего
бытования, в северной и срединной части Индийского субконтинента. Здесь, от
Гималайских предгорий почти до середины Деканского плоскогорья (16° с. ш. на
западе и 18° с. ш. на востоке), сплошным массивом, лишь местами разрываемым
небольшими вкраплениями дравидийских, тибето-бирманских (сино-тибетская
семья) и мунда (австроазиатская семья) языков, представлена наиболее значительная подгруппа индоарийских языков — северноиндийская. В нее входят 13 литературных языков официального статуса (хинди, урду, панджаби/пенджабский,
синдхи, непали/непальский, догри, маратхи, конкани, гуджарати/гуджаратский,
майтхили, бенгали/бенгальский, ория, ассами/ассамский) и около 500 средних и
малых языков и диалектов, частью подводимых под перечисленные выше языки,
а частью объединяемых по геолингвистическим признакам в отдельные группы,
среди которых наиболее значительны бихари, раджастхани, пахари и лахнда/
ленди (западный панджаби). Цифра 500 достаточно условна, как условна (и, добавим, разноречива и неравномерно для разных районов ареала изучена) сама
стратификация форм речевого общения, представляющих здесь диалектноязыковой континуум. Соответственно, когда речь идет о идиомах, не имеющих
статуса официального или литературного языка, особенно о малых, термины
«язык» и «диалект» употребляются в настоящем томе, в том числе в названиях
статей, также условно, повторяя то определение идиома в отношении этих категорий, которое обычно используется в научной литературе.
К северному новоиндоарийскому континууму географически примыкают малые Н.и.я. и диалекты, бытующие на территории Афганистана, а также дардские
языки. В Таджикистане и Узбекистане бытует язык парья. В Среднюю Азию его
носители пришли в XIX в. из Афганистана, где, возможно, осталась часть этой
этнической группы.
Значительно дальше, как географически, так и по лингвистическим признакам, отстоят от Н.и.я., существующих в Южной Азии в настоящее время, цыганские языки. Группы их носителей, вероятно, мигрировали в последние века I тыс. н. э. из
западных районов Индийского субконтинента и шли разными путями, которые
привели большинство из них в Европу, где в основном и распространены сейчас
цыганские языки и диалекты. В других частях света, главным образом в Америке,
носители цыганских языков оказались в результате поздней миграции из Европы.
16
Новые индоарийские языки
В островных государствах Южной Азии основными официальными Н.и.я. являются сингальский язык на Шри-Ланке и мальдивский язык, или дивехи, в
Мальдивской Республике. Последний, распространенный также на о-ве Миникой
в группе Лаккадивских о-вов (Индия), генетически тесно связан с сингальским.
Н.и.я. формируются с начала II тыс. н. э. в процессе структурных преобразований средних индоарийских языков путем последовательного расщепления в XI–
XV вв. ранее существовавших языковых общностей (см. 5.). Для Н.и.я. весьма
существенны их ареальные характеристики: они входят в южноазиатский языковой союз вместе с дравидийскими, сино-тибетскими и австроазиатскими языками,
черты которых проявляются в подгруппах Н.и.я. как субстратные. Взаимодействие
между этими языками и Н.и.я. продолжается и поныне, сказываясь наиболее очевидно на идиомах, находящихся на границах индоарийского языкового континуума.
3. Согласно оценке на 2001 г., число говорящих на Н.и.я. составляло примерно
один миллиард человек. Эта оценка основана на переписях населения 2001 г., а
для тех стран, где перепись в указанном году не проводилась, — на данных более
ранних переписей. Подавляющее большинство составляют носители северноиндийских языков — 97%, сингальского — 1,5%, цыганского — примерно 1% (статистических данных нет; существующие оценки колеблются между 2,5 и 8 млн.).
Среднегодовой прирост населения в Южной Азии составил в последнее десятилетие (2001–2011) примерно 1,6% (ср. данные, опубликованные на сайтах
https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/fields/2002.hml и http://
censusindia.gov.in/2011-common/censusdataonline.html), что дает основания для
весьма приблизительной оценки числа говорящих на сегодняшний день в
1,17 млрд. чел., включая носителей Н.и.я. за пределами субконтинента.
До периода европейской колониальной экспансии индоарийские языки занимали крайнее южное и крайнее восточное положение по отношению к другим
языкам индоевропейской семьи. Распространение английского языка в Новое и
Новейшее время изменило эту геолингвистическую ситуацию. В настоящее время на Н.и.я. помимо исконной территории их обитания — Южной Азии — говорят во всех остальных частях света. Южноазиатская диаспора, история которой
насчитывает уже почти два столетия, переживает период особенно бурного роста
в последние десятилетия. Результатом миграций, вызванных в первую очередь
экономическими причинами, стало распространение Н.и.я. и связанной с ними
культуры, включая литературу и средства массовой информации, по всему миру.
Социально-политические и культурные изменения второй половины XX в. —
начала ХХI в. в странах Южной Азии тесно связаны с процессами глобализации,
а именно с резко усилившимся политическим и экономическим давлением, оказываемым центрами современного развития цивилизации на традиционные общества. В результате перехода значительных масс молодых носителей средних и
малых языков на языки более высокого статуса происходят существенные изменения социолингвистической ситуации в этом регионе и, как следствие, в языковой структуре многих Н.и.я. В первую очередь процессом разложения вследствие
смешения с доминирующими языками затронута, естественно, лексика, однако
Н.и.я. претерпевают изменения и на других уровнях системы. Три высших ступени с точки зрения престижности языка представлены соответственно 1) английским языком, находящимся, несмотря на относительную малочисленность
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
17
населения, владеющего им как родным, на вершине социально-языковой пирамиды, так как он дает доступ к лучшему образованию и более широким экономическим возможностям; 2) государственными/национальными языками на национальном уровне; 3) официальными языками провинций/штатов на субнациональном уровне.
Статус языка зависит от числа его носителей по отношению к общей численности населения страны, а также от его культурного значения в настоящем и
прошлом. Эти факторы, в значительной мере определяющие этнополитическое
сознание его носителей, сказываются на языковой и образовательной политике
государств, их геоадминистративной структуре, а в обратном направлении — от
политики к языку — на номенклатуре языковых единиц. В результате деятельности социально-политических и культурных национальных движений, особенно
активизировавшихся с конца XX в., ряд идиомов получили официальный статус
языков. Так, вместо 18 языков, которые значились в Восьмом списке Приложения к Конституции Индии между серединой 1960-х гг. и концом ХХ в., список
официальных языков включает ныне 22 индийских (из них 15 индоарийских —
санскрит и 14 новоиндоарийских, в том числе один дардский язык — кашмири),
а также английский язык. Некоторые из них являются также государственными
языками соседних стран (бенгальский в Бангладеш, урду в Пакистане, непальский в Непале) или официальными языками административных единиц (например, панджаби, синдхи) .
Только в Индии в настоящее время еще 33 идиома претендуют на признание в
качестве официальных языков. Весьма вероятно, что в результате политикоязыковых движений, рассматриваемых как составная часть демократического
процесса, еще ряд языков стран Южной Азии, в том числе индоарийских (например, тхару в Непале, сирайки в Пакистане), будут признаны средством административно-культурной коммуникации на субнациональном уровне.
Индоарийские языки, которые по численности говорящих определяются как
средние и малые, подвержены в настоящее время особенно сильному «типологическому выравниванию» по грамматическим моделям административно и культурно доминантных языков. Этот процесс вызван не только естественным поглощением малых языков их более сильными соседями, но и, как это ни парадоксально, развитием в прямо противоположном направлении, а именно — с деятельностью определенных групп, направленной на сохранение малых идиомов.
Эта деятельность отчасти связана с резко усилившимися в последние 10–15 лет
центробежными тенденциями во внутренней политике, которые проявляются,
например, в образовании новых штатов в Индии и в региональных движениях за
культурно-политическую автономию в Индии, Непале и Пакистане. Ряд средних
и малых языков и диалектов, прежде вообще не употреблявшихся в официальной
коммуникации, используется теперь как средство массовой информации в пределах общностей, пользующихся этими языками (например, садри, майтхили, раджбанши, бундели и др.). Этому в значительной мере способствует распространение информационных технологий, дающих возможность публикаций в интернете
и дешевого производства печатной продукции. Существование электронных вариантов всех индийских шрифтов и компьютерных программ на официальных
языках стран Южной Азии позволяет использовать их для издания печатных га-
18
Новые индоарийские языки
зет и журналов и — в еще большей мере — для создания страниц в интернете на
языках, прежде не имевших собственной письменности. Некоторые официальные
языки в традиционной графике используются в мобильных телефонах.
Благодаря новым техническим средствам и росту образовательного уровня у
формирующейся «этнической» интеллигенции возникает стремление фиксировать тексты на своих языках. Для малых и средних Н.и.я. используется по большей части шрифт деванагари (например, для языков кумал, данувар), что ведет к
искажениям в представлении фонологических систем. К отрицательным с лингвистической точки зрения результатам этого процесса относится выработка
грамматического стандарта, ориентированного на близкородственные языки, в
которых такой стандарт уже имеется (хинди, непали, маратхи и др.).
Многим Н.и.я., как и языкам других семей в Южной Азии, грозит вымирание.
В первую очередь это касается малых бесписьменных языков и диалектов, не
имеющих официального статуса, однако процесс распада затрагивает и литературные языки. Интенсивные изменения в лексике и грамматике Н.и.я. под влиянием доминирующих языков региона являются очевидным признаком этого процесса. Правительство Индии, самой большой страны субконтинента, на территории которой находится основная масса Н.и.я., предпринимает попытки сохранить
свое языковое богатство. Речь идет, с одной стороны, о развитии языков путем
повышения их культурно-социального статуса, с другой — о планомерной, но
быстрой документации (включая тексты устной традиции) нестабильных и исчезающих языков, а также их реабилитации. Проекты, направленные на эту цель,
включены в 11-й пятилетний план государственного развития 2007–2012 гг. (Индия сохранила пятилетки и после открытия рынка в 90-х гг. XX в.), и на них выделены средства. В числе этих проектов составление речевых баз данных хинди,
бенгальского и непали, частотных словарей хинди и бенгальского в Центральном
институте индийских языков в Майсуре (см. http://www.ldcil.org/publications.aspx),
поддержка публикаций на малых языках/диалектах, а главное — деятельность,
направленная на их использование как языка обучения в начальной школе и их
преподавание как отдельного предмета в средней школе в районах их распространения. Эта деятельность интенсифицировалась после публикации устрашающих статистических данных, в том числе по Индии (198 нестабильных и вымирающих языков) и другим странам Южной Азии, в последнем выпуске «Атласа вымирающих языков», издаваемом организацией ЮНЕСКО (UNESCO Atlas of
the World’s Endangered Languages 2010). Следует отметить, что значительное
число Н.и.я. языков, которым грозит исчезновение, в этом атласе не учтено, например, ангика, бхили, каччхи, кхандеши, бундели, раджбанши и многие другие.
При подготовке 12-го пятилетнего плана Индии (2012–2017) предусматривается
необходимость более активно и последовательно продолжать деятельность по
сохранению и возрождению языков. Исчезновение грозит и Н.и.я., бытующим за
пределами Индийского субконтинента (парья, цыганские диалекты). К сожалению, современные социокультурные и — что еще важнее — экономические условия дают мало поводов для оптимизма: вероятность того, что малые Н.и.я. сохранятся в ХХII в., невелика.
4. Генеалогической — в строгом смысле термина — классификации Н.и.я. нет
и, очевидно, быть не может, поскольку почти все Н.и.я. (за исключением языков
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
19
небольших групп, мигрировавших за пределы Южной Азии) всегда существовали в соседстве друг с другом. При отсутствии затрудняющих контакты географических препятствий постоянное взаимодействие между ними никогда не прекращалось, и в засвидетельствованный исторический период в основной области
распространения Н.и.я. наряду с дивергентными шли и встречные, конвергентные процессы, наиболее заметные в центральной части этой области. Помимо
географического смешения языков картину родственных отношений между ними
затемняют, хотя и в меньшей степени, заимствования из более ранних языковых
слоев, стимулируемые преемственностью культуры. Древнеиндийские грамматические и лексические элементы постоянно вовлекались и продолжают вовлекаться в новые средства языкового выражения.
Все классификации Н.и.я. опираются в первую очередь на структурные признаки, которые соотносятся с географическим распределением членов этой языковой группы на территории Южной Азии. Это соотношение наглядно представлено в исследовании К. Масики: классификационные схемы языков наложены на
упрощенный до геометрических форм абрис Индийского субконтинента. В классификациях выделяется от четырех до пяти подгрупп Н.и.я., в каждой из которых
есть «стержневые» языки, относимые во всех классификациях (за исключением
классификации Г.А. Зографа) к одной и той же подгруппе: северо-западные —
лахнда и синдхи; восточные — ассамский, бенгальский и ория; южные — маратхи (включая конкани) и сингальский (включая мальдивский); устойчивый
член центральной подгруппы — западный хинди. Остальные языки в зависимости от классификации могут относиться к разным подгруппам, непременно, однако, соседствующим географически. Так, например, в разных классификациях
панджаби перемещается из центральной в северо-западную подгруппу; языки
пахари либо выделяются в отдельную северную подгруппу, либо причисляются к
центральным или к северозападным языкам и т. д. Следует отметить, что смешение структурных признаков отличает, как в случае с панджаби, даже крупные
языки, имеющие литературную норму, не говоря уже о малых, а тем более бесписьменных языках.
Из ранних попыток представить отношения между Н.и.я. как генеалогическое
древо следует упомянуть классификацию Р. Хёрнле (1880), в основу которой
легла идея о двух последовательных волнах арийской миграции в Индию. Классификация Дж. Грирсона в «Обзоре языков Индии» (Linguistic Survey of India,
1903–1928) тоже основана на этом тезисе, но Дж. Грирсон, развив идею своего
предшественника, разделил Н.и.я. не на две, а на три ветви: внешнюю (языки,
связанные с первопришельцами) и внутреннюю (языки, восходящие к речи второй волны ариев, «раздвинувших» первопришельцев и оттеснивших их на окраины ареала) с промежуточной между ними. Эта классификация в упрощенном виде, соотнесенная со схематически представленными географическими очертаниями Индийского субконтинента, заимствована, как и следующая за ней
классификационная схема, на основании работ Р.Л. Тёрнера, из монографии
К. Масики (1991).
20
Новые индоарийские языки
Схема на основе классификации
Д ж. Г р и р с о н а в «О б з о р е я з ы к о в И н д и и»
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
21
С х е м а н а о с н о в е р е к о н с т р у и р о в а н н о й К. М а с и к о й
к л а с с и ф и к а ц и и Р. Л. Т ё р н е р а:
Нужно отметить, что выделение «внутренних» и «внешних» языков, от которого первым отказался, очевидно, С.К. Чаттерджи (1926), не было признано и последующими исследователями (Р.Л. Тернер, Ж. Блок, Д. Паттанаяк, Г.А. Зограф). Тем не менее идея бинарного членения в генеалогии Н.и.я. и в наши дни
не полностью отвергнута и нашла продолжение в недавних исследованиях
Ф. Саутворта.
Классификация Г.А. Зографа (1976), учитывающая только морфологические и
морфосинтаксические признаки, исключает генеалогический подход. Однако
представленные в ней соотношения между структурными характеристиками
Н.и.я. могут быть, очевидно, проецированы на диахроническую ось. Эта морфологическая классификация отчасти сходна с классификациями Р. Хёрнле и
Дж. Грирсона, но на ее верхнем уровне противопоставляются не внешняя и внутренняя ветви, а «западный» и «восточный» типы северноиндийских Н.и.я.; цыганский и сингальский (к которому редакция добавила мальдивский) вынесены
за пределы основной классификационной схемы. Такое графическое представление, соответствующее географической отдаленности этих двух языков от прочих
Н.и.я., отражает их обособленность по морфосинтаксическим характеристикам.
На следующем уровне выделяются четыре группы: западные, центральные, переходные и восточные языки. Из них две первые группы относятся к «западному»
22
Новые индоарийские языки
типу, восточные языки — к «восточному», а переходные языки занимают, соответственно, промежуточное положение между двумя типами.
Ниже приведена схема, отражающая морфологическую классификацию
Г.А. Зографа.
Северноиндийские языки
I («западный») тип
II («восточный») тип
Западные
Центральные
Переходные
Восточные
синдхи (лахнда) панджаби
восточные диалекты хинди ория
конкани
хинди (с западными языки Бихара
бенгальский
диалектами)
маратхи
непальский
ассамский
раджастхани
гуджарати
цыганский
сингальский и мальдивский
Сходную классификацию, из которой, однако, исключена «переходная» группа, предложил Дж. Кардона.
Выбрать из этого множества классификаций одну, которая была бы принята
всеми или хотя бы большинством авторов тома, невозможно. Разработка новой
классификации (если исходить из того, что генеалогическая классификация
принципиально возможна) — задача, которая в настоящей статье не ставится. По
этой причине классификационная принадлежность языков, описываемых в отдельных статьях тома, определяется в зависимости от точки зрения авторов статей.
5. Расчленение северноиндийских языков на подгруппы может быть отнесено
к среднеиндийскому периоду их истории (середине I тыс. до н. э.), а выделение
современных языков в этих подгруппах — уже к новоиндийской эпохе. Так, отделение ория от бенгальско-ассамского можно отнести к Х–ХII вв., разделение
бенгальского и ассамского — к ХV в. (по мнению С.К. Чаттерджи; ср. исследования Д.П. Паттанаяка); окончательное расчленение гуджарати и раджастхани
(марвари) произошло, по мнению Л.П. Тесситори, в XVI в. Вместе с тем на современном этапе изучения истории Н.и.я. можно с большими основаниями судить об относительной хронологии их разделения, чем об абсолютной, поскольку
для надежных датировок недостаточно материала.
Cингальский, генетическая соотнесенность которого с каким-либо из родственных языков на материковой части Южной Азии неясна, отделился от прочих
индоарийских языков, очевидно, еще в раннесреднеиндийский период, во второй
половине I тыс. до н. э. Согласно преобладающей точке зрения (например,
С. Гипперт-Фриц), к этому же периоду относится начало формирования тесно
связанного с ним генетически мальдивского языка.
Принято считать, что цыганские языки отделились от северноиндийских языков на ранненовоиндийском этапе развития — на рубеже I тыс. н. э.
Язык парья отделился от основного индоарийского массива, очевидно, не
раньше XVII в. Он тяготеет к панджаби и раджастхани — языкам центральной
группы, граничащим с северо-западными (по классификациям Дж. Грирсона и
Г.А. Зографа).
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
23
6. Грамматические и лексические системы Н.и.я. сложились в результате продолжавшихся многие века изменений исходной древнеиндоарийской субстанции
под влиянием чрезвычайно интенсивных языковых контактов. Многие структурные черты Н.и.я. вызваны влиянием дравидийских языков. Оно объясняется,
во-первых, тем, что последние существовали на основной территории распространения древнеиндийских диалектов до прихода ариев на субконтинент и явились субстратом для древнеиндийского, а во-вторых — непрекращающимися
разноуровневыми контактами между представителями двух языковых семей. Результатом явилась перестройка грамматической системы, ранние следы которой
заметны уже в ведийских текстах. Среднеиндийский период характеризуется
усилением тенденций, ведущих от флективного строя к агглютинативному и от
синтетизма к аналитизму. В Н.и.я. смешаны элементы этих типов. Соотношение
типологических характеристик в разных Н.и.я. неодинаково; грамматические явления в Н.и.я. в большей мере, чем фонологические признаки, дают основания
для классификации этих языков (см. 4.).
Следует также отметить, что в некоторых Н.и.я. стандартный литературный
(высокий) и разговорный (низкий) варианты настолько различаются, что многие
грамматические категории таких языков выражаются двумя или более способами. Бенгальский и сингальский являются яркими примерами языков с диглоссией.
Контактное взаимодействие Н.и.я. с другими языками никогда не прекращалось, оно продолжается и в наши дни, различаясь в разные периоды происхождением и, соответственно, характеристиками взаимодействующих языков. Почти с
самого начала своего существования Н.и.я. подверглись влиянию персидского и
арабского языков, принесенных на Индийский субконтинент мусульманскими
завоевателями. Персидские и арабские слова входят в лексический состав всех
языков Южной Азии, их корни и аффиксы могут сочетаться с индоарийскими
морфемами. Наиболее значительным результатом явилось возникновение урду
как следствие использования арабо-персидских лексических и словообразовательных элементов в грамматических структурах.
Начиная с XIX в. Н.и.я. подвергаются влиянию английского — языка британских колонизаторов. Вопреки идеям о ведущей роли собственных языков после
освобождения от колониального господства, сопровождавшим борьбу за независимость, английский сохранил свои позиции в Южной Азии. Более того, его
влияние на Н.и.я. усиливается, затрагивая их в той или иной мере практически на
всех уровнях системы и на всех социальных уровнях. И в этом случае возможны
гетерогенные структуры на основе грамматики Н.и.я., включающие индоарийские или арабо-персидские элементы в сочетании с английскими.
Отдельные характеристики индоевропейского языка-основы, сохранившиеся в
древнеиндийском лучше, чем в прочих родственных ему древних языках, продолжают существование в ряде Н.и.я. К ним относятся, в частности, оппозиция
звонких аспирированных и неаспирированных смычных; фонологическое противопоставление долгих и кратких гласных; трехчленная оппозиция по грамматическому роду (в гуджарати, маратхи и конкани), а также главные принципы
строения сложноподчиненных предложений.
24
Новые индоарийские языки
Некоторые языковые подсистемы прошли циклическое развитие, восстановив
древнеиндоарийский тип. Так, др.-инд. дифтонги ai, au, упростившиеся в среднеиндийский период, возникли в Н.и.я. вторично из соответствующих гласных,
оказавшихся рядом в результате падения интервокальных звонких смычных в
среднеиндийских языках; в сингальском исконные долгие гласные были утрачены, а новые возникли из последовательностей гласных. Случаем циклического
развития является также вторичная именная флексия в некоторых Н.и.я. (восточная подгруппа, непали), явившаяся результатом стяжения агглютинативных падежных показателей с именем, или формирование новых падежей на основе конструкций с послелогами или сложных слов (как в сингальском и других Н.и.я.).
Большинство наследственных признаков характерно для языков, занимающих
срединное положение на территории континуума новоиндоарийских языков.
Очевидное объяснение этому явлению заключается в том, что конвергенция на
границах языкового континуума сильнее, чем в его внутренних частях. Разумеется, эта закономерность не абсолютна, о чем свидетельствует, например, упомянутая выше трехчленная оппозиция по грамматическому роду в языках западной
части субконтинента, причем два из них — маратхи и конкани — соседствуют с
дравидийскими языками, не имеющими грамматического рода.
Приводимые ниже фонологические и грамматические характеристики касаются в первую очередь основного массива Н.и.я., т. е. языков, распространенных в
материковой части Южной Азии.
Ф о н о л о г и ч е с к и е с в е д е н и я.
В области фонологии и фонетики Н.и.я. различаются в большей мере, чем в
области грамматики. Именно фонетические и фонотактические различия в первую очередь являются, наряду с лексическими расхождениями, основным препятствием к межъязыковому взаимопониманию. Вместе с тем можно выделить
ряд общих принципов в организации новоиндоарийских фонологических систем.
Следует отметить, что фонология Н.и.я. изучена еще хуже, чем более высокие
уровни языковых систем. Разнобой в описаниях поразителен: даже в одной и той
же работе могут встретиться противоречащие друг другу факты. Это относится,
как правило, к средней части в системах вокализма, фонологическому значению
назализованности гласных, к сонорным и периферийным согласным.
В вокалических системах Н.и.я. выделяется от шести (ория) до тринадцати
(сингальский) чистых гласных. Необходимо отметить, что, во-первых, количество фонем определяется для языкового стандарта в языках, таковым обладающих,
а для прочих — в зависимости от диалектных данных, использованных в каждом
конкретном исследовании. То же относится к назализованным гласным: число
звукотипов, составляющих фонемный контраст с чистыми гласными, определяется разными исследователями по-разному даже для таких сравнительно хорошо
исследованных крупных официальных языков, как хинди или панджаби. Для ряда языков нет единого мнения о трактовке количественного признака (например,
конкани). Обобщая определяющие признаки, можно выделить два основных типа
вокалических систем: восточную — с минимальным набором фонем, и центральную — с десятью чистыми фонемами, наиболее близкую классической
древнеиндийской системе. Последняя приведена в таблице.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
25
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i: ĩ:
ɪ ɪ͂
е ẽ
ɛ ɛ͂
Ряд
Средний
ɐ ɐ͂
Задний
u: ũ:
ʊ ʊ͂
o õ
ɔ ɔ͂
ɑ: ɑ̃:
Дифтонги редки. Маратхи, бходжпури и магахи имеют по два дифтонга — [əɪ̯ ]
и [əʊ̯]. Сочетания гласных, относящихся к одному слогу, встречаются в ряде языков (например, кумал [sə.bəɪ̯ ] ‛все’, [dhoʊ̯.lək] ‛вымытый’), но из описаний неясно, являются ли они истинными дифтонгами.
В системе вокализма Н.и.я. объединяет организация гласных по четырем основным ступеням раствора (позиция нижне-среднего подъема может замещаться
дифтонгами), наличие только одного гласного нижнего подъема (исключение —
ассамский), неогубленность гласных переднего и среднего рядов при огубленности гласных заднего ряда, наличие в ряде языков фонологического признака назализации. Важнейшее различие заключается в противопоставлении по долготе
(напряженности) — краткости (ненапряженности) «периферийных» и «центральных» гласных в языках центра и северо-запада, представляющее собой классический вариант вокализма Н.и.я. Оно утрачено в восточных языках и стирается в
промежуточной зоне и на юго-западе. К числу языков, в которых отмечена нейтрализация оппозиции гласных (или некоторых из них) по количественному признаку, относятся ассамский, бенгальский, боте, гуджарати, данувар, дараи, конкани, кумал, майтхили, маратхи, ория, раджбанши и садри. Языки, где эта оппозиция присутствует, делятся на две подгруппы: те, где долгих гласных больше,
чем кратких (например, хинди, урду, панджаби, синдхи, догри, лахнда), и те, в
которых количество долгих и кратких одинаково или кратких больше (все остальные языки). Вокалические системы первой группы, возможно, находятся на
пути нейтрализации оппозиции между долгими и краткими.
Частные отклонения в заполнении позиций системы гласных демонстрируют
прежде всего ория и ассамский; возможны они в диалектных подсистемах и на
западе региона. Характерная историческая изоглосса — сохранение общеиндоарийского *а, реализующегося как [ɐ], [ʌ], или [ə] на западе и в центре, но переход его в [ɔ] или [o] на востоке (включая частично диалекты непальского и пахари). В некоторых системах (например, ория) центральный среднего подъема отсутствует, в других (например, в бенгальском) может находиться в отношении
дополнительной дистрибуции с огубленным заднего ряда среднего подъема.
Почти все Н.и.я. имеют назализованные гласные. В большинстве из них противопоставление назализованный/неназализованный фонематично и охватывает,
хотя и неравномерно, все гласные. В языках с симметричной системой вокализма, таких как хинди и панджаби (см. табл. выше), краткие назализованные находятся на периферии системы. В восточных языках и некоторых соседствующих с
ними идиомах, таких как, например, диалекты непали, нет назализованного о.
26
Новые индоарийские языки
Тенденция к назализованному произношению всех гласных, характерная, например, для бундели (один из западных диалектов хинди), резко снижает фонематичность этого признака.
В языках юго-западного и южного региона (маратхи, саураштра, бхили) назализованных гласных меньше, чем неназализованных. В некоторых языках, таких
как например, кумал, боте, данувар, фонематическая назализация является, согласно описаниям, периферийным явлением.
В гуджарати отмечена смыслоразличительная роль придыхательной фонации,
являющейся следствием падения [ɦ], ср. [baɾ] ‛двенадцать’ и [bɑ̤ɾ] ‛снаружи’
(< [bɑɦɐɾ]). То же явление присутствует при нормальном темпе речи и в других
языках, ср. хин. [ʃe̤ ɾ] ‛город’ (< [ʃəɦəɾ]) и [ʃeɾ] ‛тигр’. Специального графического
отражения придыхательные гласные не имеют, но могут быть со значительной
долей вероятности определены по наличию знака для /h/ ([ɦ]) между гласными и
по их характеристикам. Падение /h/ в интервокальной позиции может вести к назализации гласного, в котором слились гласные, прежде им разделяемые, например, пар. [pā͂ɽ] ‛гора’ < [pəɦāɽ].
Гласные Н.и.я. имеют многочисленные аллофоны, связанные с фонотактическими и просодическими условиями, в том числе с тоном — в языках, где тон
фонологичен. Вариации сопряжены как с качественными, так и с количественными изменениями: понижение или повышение ступени подъема, передвижение
по ряду, сокращение и удлинение, а также полугласный приступ перед гласными,
открывающими слог (например, в бхили). Наиболее устойчивы к изменениям по
степени раствора гласные самого верхнего ([i]) и самого нижнего подъема ([ɑ]);
количественные изменения затрагивают, очевидно, все гласные. В ассамском засвидетельствована позиционная дифтонгизация гласных, за исключением [i].
В ряде Н.и.я. действует гармония гласных, например в конкани, майтхили. Как
правило, ее действие ограничено морфологически и/или фонетически.
Представление о типичной для центральных Н.и.я. системе консонантизма дает хинди (см. таблицу на с. 27). Как и система гласных, она ближе древнеиндийской, чем прочие новоиндоарийские системы согласных.
Характерны пять основных локальных рядов, в основе каждого лежат по четыре взрывных (в палато-альвеолярном — аффрикаты), различающихся глухостью/
звонкостью и непридыхательностью/придыхательностью, дополняемые фрикативными и сонорными. Индийскую специфику составляют согласные ретрофлексного ряда и аспираты.
Важнейшие расхождения проявляются в следующем:
— панджаби, догри и гуджри не имеют звонких аспират;
— в синдхи представлены звонкие инъективные, расширяющие пучки смычных до пяти членов;
— в маратхи появился шестой ряд — переднеязычных аффрикат, которые отмечены также в диалектах ория и пахари;
— в ряде восточных языков (ассамский, диалекты бенгальского — читтагонгский и майменсингский — в Бангладеш) ретрофлексные слились с зубными в
альвеолярные;
— в кумал, боте и некоторых других малых языках Непала место ретрофлексных занимают, согласно имеющимся описаниям, альвеолярные (скорее всего,
апикально-альвеолярные) смычные;
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
27
Согласные хинди
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- ГлотПо способу
губно- губно- зуб- ретро- палато- языч- языч- тальобразования
альвеоные ные
губные зубные ные флексные лярные ные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
(f)
s
[ȿ]
ʃ
h
Фрика- Гл.
тивные Зв.
(z)
Носовые
m
n
[ɳ]
[ɲ]
[ŋ]
Боковые
l
ɾ
(ɽ)
Дрожащие и Непридых.
одноударные Придых.
(ɽʰ)
Глайды
υ
j
Сонорные
Шумные
Губные
П р и м е ч а н и я: В круглых скобках даны периферийные фонемы, реализующиеся преимущественно в заимствованиях или (иногда за одним-двумя исключениями) в одном единственном фонетическом контексте; в квадратных — для удобства транслитерации — позиционные варианты фонем, имеющие графические соответствия. Фонемы, встречающиеся исключительно в заимствованиях (как правило, это арабские, персидские и древнеиндийские фонемы),
в таблицу не включены. Спирант [h] обычно определяется как глоттальный. Поскольку вопрос
о том, глухой он или звонкий, трактуется по-разному и фонологически несуществен, этот звукотип обозначается здесь для простоты как глухой. Лишь в отдельных случаях, когда этот признак фонетически значим, используется знак звонкого [ɦ]. Отметим, что в некоторых исследованиях спирант этого типа описывается как фарингальный [ħ].
— в ассамском среднеязычные аффрикаты перешли в переднеязычные сибилянты;
— мальдивский — единственный из Н.и.я., в котором есть гортанная смычка
(аллофон t и ś).
Оппозиция по признаку «дентальный/ретрофлексный» выдерживается непоследовательно в языках без литературного стандарта, таких как, например, парья, бундели. Противопоставление v и b, характерное для всей западной части
субконтинента (в меридиональном направлении), ослабляется начиная уже с западных диалектов хинди, в восточных языках v и b сливаются в b.
Частные различия касаются состава фрикативных и сонантов: в бенгальском
исторические сибилянты реализуются как [ʃ], в ассамском — как [x], тогда как
зубные фрикативные являются новообразованием вследствие упрощения палатальных аффрикат ([s] < [ʧ], [ʧʰ] и [z] < [ʤ], [ʤʰ]), в маратхи и гуджарати есть и
28
Новые индоарийские языки
[s], и [ʃ], в остальных — исторические сибилянты отражены как [s]. В маратхи, а
по некоторым сведениям, также в диалектах раджастхани и центрального и западного пахари, ретрофлексный ṣ имеет фонемный статус. В отдельных диалектах гуджарати глухие сибилянты отражены в глухом [h]. Варьирует по языкам
набор и фонологический статус носовых согласных: например, ретрофлексный
[ɳ] является фонемой в ассамском, непали, гуджарати, панджаби и др., но аллофоном [n] в хинди и маратхи; в бходжпури, маратхи, конкани и других языках
есть придыхательные носовые, а для хинди тот же фонетический сегмент интерпретируется как сочетание носового смычного с [h].
В большинстве Н.и.я. есть альвеолярный одноударный (англ. tap), в некоторых
же, например, в бхили, ряде диалектов синдхи, ту же позицию в системе занимает многоударный дрожащий (trill). Последний может выступать как аллофон одноударного, например, в маратхи и, очевидно, в ряде других языков. Уникальный
случай фонематического противопоставления одноударного и многоударного
сонорных звуков в Н.и.я. являет каччхи — один из диалектов синдхи. Это фонологическое противопоставление встречается также в некоторых дравидийских
языках.
Второй тип ротацизма в Н.и.я. — ретрофлексный, звук также одноударный.
Только в мальдивском языке отмечен многоударный ретрофлексный сонорный.
В маратхи в ряду ретрофлексных вместо [ɽ] имеется латеральный аппроксимант [ɭ],
противопоставленный альвеолярному. Эта оппозиция присутствует еще в некоторых Н.и.я. (например, панджаби, ория, ламани и др.), значительно реже исследователями отмечается противопоставление альвеолярных латеральных по придыхательности/непридыхательности (например, бходжпури, саураштри, конкани).
Наиболее существенными признаками, отличающими аллофоны согласных от
их основных вариантов, являются долгота (языки северо-запада, в меньшей мере
хинди, а также ассамский и бенгальский), огубленность (ассамский), спирантизация (ассамский, бенгальский, догри) и — практически во всех Н.и.я. — ассимиляция носовых следующими смычными. Сдвоенные (долгие) согласные характерны в первую очередь для панджаби и лахнда, синдхи и гуджри, в которых сохранились среднеиндийские геминаты, тогда как в большинстве Н.и.я. они
сократились с компенсирующим удлинением предшествующего гласного.
П р о с о д и ч е с к и й с о с т а в. Большинство исследователей признают в
Н.и.я. наличие словесного ударения, включающего динамическую составляющую.
Носителем ударения является слог. Место ударного слога определяется соотношением слогов в слове по тяжести. При равновесных слогах наиболее сильна позиция предпоследнего слога.
Важная просодическая особенность панджаби, лахнда, гуджри и догри — развитие системы смыслоразличительных тонов, компенсирующих утрату звонких
аспират или звука [h]. Предполагается существование фонологических тонов и в
отдельных граничащих с этими языками диалектах раджастхани и пахари. Не исключено, что это явление присутствует еще в некоторых Н.и.я.
П о з и ц и о н н а я р е а л и з а ц и я ф о н е м. Конечные краткие гласные
редуцируются и практически утрачены повсеместно, кроме синдхи, языков бихари, ория, сингальского и некоторых диалектов конкани. Гласные в исходе слова,
графически обозначенные как краткие, в быстром и нормальном темпе речи фо-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
29
нетически мало отличаются от долгих, которые в конечной позиции теряют долготу. Хиатус допускается.
С л о г. Вершиной слога в Н.и.я. всегда является гласный, основной тип слоговой структуры (C)V(C), независимо от количества гласного.
Более сложные слоговые структуры, включающие группы согласных (CVCC,
CCVC, CCVCC, CCCVCCC), возможны только в заимствованиях из санскрита и
английского. Последняя модель даже в санскритских словах встречается лишь в
считанных случаях.
Группы согласных в слоге почти всегда организованы по принципу возрастающей сонорности для начала слога и убывающей сонорности в коде. Соответственно, начальные консонантные группы представляют собой чаще всего сочетания взрывной + сонорный: хин. grām ‛деревня’, klānt ‛утомленный’. В коде
этот порядок следования соответственно меняется: хин. mārg ‛дорога’, майтх.
surj ‛солнце’; возможны два сонорных хин. kāry ‛дело’, два взрывных хин. śabd
‛слово’, носовой + взрывной ank ‛число’. Исключениями из правила сонорности
являются начальные группы шипящий + взрывной, которые также ограничены
заимствованиями: из скр. strī ‛женщина’, из англ. sṭeśan ‛вокзал’. Группы согласных в пределах одного слога реализуются только в тщательном произношении у
людей, получивших хорошее языковое образование, владеющих литературным
стандартом одного из официальных языков. В произношении подавляющего
большинства носителей Н.и.я. группы согласных упрощаются, вследствие чего
увеличивается количество слогов в слове, причем слоги структурно соответствуют основному типу: surj [su.ruj], kāry [kā.ri.ya], strī [is.trī], [ti.rī], sṭeśan [is.
ʈe.śan], [ʈi.san] и т. д.
Слоговая граница в многосложных словах проходит перед согласным, в группах согласных — после первого согласного; геминаты распределяются между
слогами, составляя коду предшествующего и начало следующего слога.
Бхили и мальдивский имеют асимметричную структуру слога для начальной и
неначальной позиции.
М о р ф о н о л о г и ч е с к и е с в е д е н и я.
В части дистрибуции фонем Н.и.я. продолжают среднеиндийскую тенденцию
избегать консонантных кластеров, которые возможны только в заимствованных
словах, а в исконной лексике — на стыке морфем. Группы согласных обычно
представляют собой сочетание смычного с сонантом или сибилянтом; в начальной позиции возможна трехчленная группа s + смычный + сонант. Ограничения
на двуконсонантные сочетания в исходе слова относительно немногочисленны,
строже всего в ламани: только -st. В разговорной речи группы согласных, как
правило, разобщаются редуцированным гласным или упрощаются эпентезой,
например, марат. [səpəʂʈə], графически spaṣṭ. Большинство Н.и.я. допускает долгие согласные в середине слова, но в исходе слова они возможны (с ограничениями) только в панджаби и синдхи (в диалекте каччхи).
Одиночные согласные в конечной позиции чаще всего носовые и шипящие.
Внутреннее сандхи ведет к возникновению алломорфов: марат. dāṭ-tānā ругать-ДЕЕПР.НЕСОВ > dāṭ-ṭānā, bas-śīl садиться-БУД.2ЕД > baś-śīl, хин. laṛkī-ā͂ девочка-МН.ПРЯМ > laṛkiy-ā͂/laṛki-yā͂ (возможны обе морфологические интерпретации). Изменение формы слова может вести к количественному изменению глас-
30
Новые индоарийские языки
ного (марат. mūl ‛дитя’ — mul-a ‛дети’), а в случае краткого a — к его элизии
(хин. saṛak ‛улица’ — saṛk-e͂ ‛улицы’). Фузионные процессы в санскритских заимствованиях и при образовании новых композит из древнеиндийских лексем по
древнеиндийским морфонологическим правилам здесь не рассматриваются. Отметим только, что неосанскритские образования возникают в результате и фузии,
и конкатенации.
Корневые морфемы в новоиндоарийских словах чаще оканчиваются закрытым
слогом: хин. ghar ‛дом’, ā͂kh ‛глаз’, марат. misaḷ- ‛смешивать’, maṭar ‛горох’, ор.
ās- ‛приходить’; эта тенденция особенно сильна в существительных. Аффиксальные морфемы могут быть представлены одним согласным, гласным или одним
слогом, в котором нет стечения согласных. Именные флективные морфемы выражены чистыми и носовыми одиночными гласными или -n, которому предшествует краткий гласный (например, в брадже, авадхи косв. п. мн. ч. -(a)n, -un, тогда
как в других языках то же значение выражено назализованным гласным -ā͂, -o͂ ).
Флективными показателями глагольной парадигмы могут быть и гласные (хин.
kar-ū͂ делать-СОСЛ.1ЕД, kar-e͂ делать-СОСЛ.1МН), и согласные (марат. kar-t-o-s делать-НАСТ-М.ЕД-2ЕД).
Последовательного фонологического противопоставления различных типов
морфологических единиц не засвидетельствовано. Служебные морфемы отличаются от корневых тем, что они могут быть представлены одним согласным: марат. kar-t-o-s делать-НАСТ-М.ЕД.-2ЕД, один из суффиксов номинатива множественного числа существительных женского рода в домааки -ŋ. Корни, состоящие
из одного согласного, имеет, по-видимому, только вспомогательный глагол
«быть»: h-, th-, ch- и др., а также некоторые местоимения, включая союзы местоименного происхождения, и частицы, например, синг. -t ‛тоже’, некоторые послелоги (например, хин. k-ā ГЕН-М.ЕД.ПРЯМ, бандж. r-o, то же).
Т и п ы ч е р е д о в а н и й. Чередования в Н.и.я. относятся преимущественно к глагольному формообразованию и характерны, в первую очередь, для образований, связанных с изменением валентности. Фонологически они чаще всего
выражаются в аблауте по степени подъема (хин. khul- ‛открываться’ ~ khol‛открывать’, синг. pæle- ‛разбиваться’ ~ pala- ‛разбивать’), по долготе/краткости
(гудж. ughaḍ- ‛открываться’ ~ ughāḍ- ‛открывать’, хин. piṭ- ‛быть битым’ ~ pīṭ‛бить’), реже в чередования вовлечены разные гласные, что связано изначально
со степенью подъема (хин. khā- ‛есть’ ~ khi- ‛кормить’, бенг. pɔṛ- ‛падать’ ~ pāṛ‛бросать’). Случаи лениции редки и сопровождают аблаут, например, хин. chūṭ‛отправляться’ ~ choṛ- ‛покидать’. Эти явления могут быть связаны с изменением
количества морфем (сир. mār- ‛бить’ ~ mar-īj- ‛быть побитым’, хин. khā- ‛есть’ ~
khi-lā- ‛кормить’, ṭūṭ- ‛ломаться’ ~ tuṛ-vā- ‛(заставлять) ломать’), а в отдельных
случаях — с противопоставлением грамматических форм (хин. kar-t-ā
‛делающий’ ~ ki-y-ā ‛сделанный’).
В новоиндоарийском именном словоизменении чередование гласных является
скорее исключением, например, домааки им. п. ед. ч. póo ‛нога’ ~ ген. п. paáye.
Разнообразные чередования в лексических подсистемах Н.и.я., выполняющие
роль морфонологических средств словоизменения и словообразования в языкахисточниках заимствований, здесь не рассматриваются. Ограничимся несколькими примерами из хинди с указанием происхождения лексики: из скр. sundar
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
31
‛красивый’ ~ saundarya ‛красота’, из араб. mulk ‛страна’ ~ muluk ‛страны’, из
перс. (rah-)gīr ‛путник’, букв. ‛(дорогу) берущий’ ~ (ke) gir-ift (mẽ) ‛(в чьем-либо)
владении’, букв. ‛(в) хватке’.
С е м а н т и к о - г р а м м а т и ч е с к и е с в е д е н и я.
Типологически Н.и.я. характеризуются смешением флексии и агглютинации,
синтетизма и аналитизма. Как неоднократно отмечалось в литературе, в частности,
в работах Г.А. Зографа и К. Масики, явления флексии и синтеза сильнее выражены
в западной части континуума Н.и.я., тогда как на востоке этой территории более
отчетливы агглютинативные и аналитические черты. Это связано отчасти с ослаблением грамматической категории рода в направлении с запада на восток — в
восточных языках она отсутствует. Такое географическое распределение типологических признаков охватывает и именную, и глагольную систему. Для глагола
наличие/отсутствие категории рода в языке релевантно, поскольку значительная
часть личных форм включает причастия или развилась на основе причастий.
Для именной системы Н.и.я. в целом типичны послеложные показатели падежных значений, для которых в последнее время утвердилось расплывчатое
обозначение «клитики». С некоторыми оговорками они могут рассматриваться
как агглютинативные показатели. В этом томе они, однако, считаются служебными словами и конструкции с ними, соответственно, — аналитическими. Ср.
гудж. (запад) chokr-u͂ ребенок-СР.ЕД.ПРЯМ ~ chokr-a=ne ребенок-СР.ЕД.КОСВ=ДАТ
‛ребенку’ и ор. (восток) pila ребенок:ЕД.ПРЯМ ~ pila=ku ребенок:ЕД=ДАТ
‛ребенку’. Существительное в примере гуджарати принимает перед послелогом,
выражающим падежное значение, форму первичного (флективного) косвенного
падежа, тогда как в ория присоединение послелога к существительному не вызывает в последнем никаких изменений. Это различие свидетельствует о более высокой степени аналитизма в восточных Н.и.я. Кроме того, восточные Н.и.я. отличаются от западных наличием ряда агглютинативных показателей числа, определенности/неопределенности, а также детерминантов, сходных по функции с
маркерами именных классов.
В глагольной системе аналитические структуры часто используются для выражения аспектуально-временных значений и значений способа действия.
Система ч а с т е й р е ч и в Н.и.я. в целом может быть представлена так:
именные части речи (существительные, прилагательные, числительные), наречия, местоимения (включающие подклассы, соответствующие по морфологическому членению и синтаксическим функциям трем из вышеназванных частей речи, исключая числительные), глаголы, частицы (послелоги, собственно частицы,
союзы), междометия. Все классы выделяются по морфологическим и семантическим свойствам, а также по синтаксическим функциям. Между всеми частями
речи существуют зоны пересечения по формальным и/или функциональным признакам. Наиболее тесно связаны, с одной стороны, существительные, прилагательные и наречия, а с другой стороны, неличные формы глагола. Наречия, исключая небольшую группу неизменяемых слов адвербиальной семантики, примыкают к прилагательным. В сингальском числительные имеют специфические
морфологические признаки.
Грамматические категории для северноиндийских языков достаточно универсальны, больше расхождений дает их наполнение, т. е. состав охватываемых ка-
32
Новые индоарийские языки
тегорией граммем, но основные различия связаны с типом и материальной реализацией категориальных значений (см. статьи о конкретных языках).
В хинди, панджаби, синдхи, раджастхани, западном и центральном пахари последовательно различаются два р о д а, в гуджарати, маратхи и конкани — три.
В этих языках согласование по роду проявляется в определительных синтагмах,
если определение выражено изменяемым словом, а также в причастиях, входящих в состав большинства личных форм глагола, и во временных формах, исторически восходящих к причастиям (аорист, именуемый также претеритом или
простым прошедшим, некоторые формы вспомогательного глагола «быть»).
Категория рода утрачена восточными языками, практически отсутствует в
группе бихари, в непальском и других языках восточной подгруппы пахари, а в
диалектах, особенно восточных диалектах хинди, грамматическое противопоставление по роду реализуется нерегулярно. Во всех этих языках род проявляется
лексически и присущ существительным, обозначающим живые существа: маг.
buṛh-ā ‛старик’ — buṛh-iyā ‛старуха’. Ограниченное согласование по роду наблюдается в именных группах, в которых и прилагательное, и существительное
женского рода являются санскритскими заимствованиями, а также в редких сочетаниях санскритских прилагательных с несанскритскими существительными, ср.
санскритское прилагательное, в котором выражен род определяемого, и бенгальское существительное: śundor-i meye красивый-Ж девочка ‛красивая девочка’, но
śundor mukh красивый лицо ‛красивое лицо’ (род не выражен). Предикативные
формы этих языков не имеют согласования по роду.
Противопоставление по грамматическому роду может быть также связано с
величиной обозначаемого предмета (гудж. cəmc-o ложка-М ‛(большая) ложка’ —
cəmc-i ложка-Ж ‛маленькая ложка, ложечка’) или с оценочным значением (гудж.
nɔkr-i работа-Ж ‛работа’ — nɔkr-ũ работа-СР ‛плохая, непрестижная работа’).
В гуджарати наблюдается необычное расхождение между биологическим полом и грамматическим родом: формы среднего рода множественного числа определения и сказуемого употребляются как гонорифические по отношению к
женщине.
Всем Н.и.я. присуща категория п е р с о н а л ь н о с т и, не вполне четко отделяемая от категории о д у ш е в л е н н о с т и и в некоторых языках совпадающая по форме выражения с категорией определенности. Выражается она в
предпочтительном оформлении персонального прямого объекта направительным
показателем (неперсональный в равных условиях имеет тенденцию оставаться
неоформленным). Следует подчеркнуть, что речь идет о тенденции, а не о правиле, и двоякое оформление существительного, обозначающего человека, в роли
прямого объекта, как правило, возможно:
(1) марат. tyāne͂ cor/
cor-ā
lā
dhar-l-ā
он:ЭРГ
вор:ЕД.ПРЯМ/
вор-КОСВ
АКК
хватать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Он поймал вора’.
В восточных языках категория одушевленности определяет выбор аффиксов
множественности и классификаторов, например, в ория для обозначения людей
jɔṇɔ, букв. ‛человек’ (после числительного), -mane: ḍaktɔr-mane врач-МН.КЛАСС
‛врачи’, ḍaktɔr dui jɔṇɔ врач два КЛАСС ‛два врача’, тогда как для обозначения неодушевленных объектов используются -guḍakɔ, -ṭa, -ṭi: bɔhi-guḍakɔ книга-МН.КЛАСС
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
33
‛книги’. Показатели неодушевленных объектов могут использоваться и при существительных, обозначающих людей, привнося пейоративное значение: ḍaktɔrguḍakɔ ‛какие-то там (плохие) врачи’, но употребление классификаторов со значением ‛человек, люди’ при неодушевленных объектах невозможно: *bɔhi-mane ‛книги’.
Сингальскому и цыганскому свойственна категория одушевленности, проявляющаяся в различии парадигм склонения.
Иерархия имен по а к т и в н о с т и проявляется в наборе их синтаксических
и семантических ролей, а на морфологическом уровне — в сочетаемости с теми
или иными падежными показателями. Так, в эргативных конструкциях семантические субъекты выражены, за редким исключением, существительными, обозначающими существа, чаще всего людей, и имеют роль агенса. Существительные, обозначающие неодушевленные объекты, в форме эргативного падежа
встречаются редко. Семантические субъекты предложений, выраженные одушевленными именами в формах косвенных падежей (за исключением эргативного, так называемые неноминативные субъекты), сигнализируют об отсутствии
контроля над ситуацией (конструкции типа «мне холодно», «у него есть желание», «нет в ней того, чтобы…» и т. п.). К этому типу относятся также конструкции с модальными значениями, такими как «ему нужно», «тебе следует», «мне
придется» и т. п. Из неноминативных субъектов наибольшим количеством типичных для этой синтаксической функции признаков обладает субъект в форме
дательного падежа, он чаще других встречается в такого рода конструкциях.
Классифицирующие глаголы в Н.и.я. не отмечены. Прилагательные подразделяются морфологически на изменяемые, в которых выражено согласование с определяемым именем по роду, числу и падежу, и неизменяемые. В Н.и.я., не
имеющих категории рода, изменяемых прилагательных нет, если не считать санскритских заимствований в форме женского рода. По семантическим признакам
полнозначные прилагательные бывают только качественными. Значения, присущие относительным и притяжательным прилагательным, передаются определением, выраженным родительным падежом определяющего существительного,
например, хин. skūl-k-e bacc-e (школа-ГЕН-М.МН ребенок-М.МН) букв. ‛школьные
дети’, т. е. ‛школьники’; конк. ʃejary-a-č-ĩ bhurg-ĩ (сосед-М.ЕД.КОСВ-ГЕН- СР.МН.ИМ
ребенок-СР.МН.ИМ) ‛соседские дети’. Во всех Н.и.я. есть притяжательные местоимения. Атрибутивное значение передается также, в зависимости от происхождения лексики, примыканием или сложными словами.
Все Н.и.я. различают два ч и с л а. В западных и центральных языках эта категория в именах выражается по преимуществу флективными показателями, на
востоке — агглютинативными. Флективные морфемы со значением множественности могут сочетаться со следующими за ними агглютинативными показателями (например, в гуджарати), а также с классификационными показателями, сохраняющими лексическое значение имени, на основе которого они сложились:
хин. bacc-e log-o͂ =ko ребенок-М.МН.ИМ люди-МН.КОСВ=ДАТ ‛детям’. В личных
местоимениях 1-го и 2-го лица число выражается супплетивными основами, в
3-м лице (личные местоимения 3-го лица одновременно являются указательными
местоимениями) единственное и множественное число в прямом падеже могут
формально не различаться.
Оппозиция инклюзивных и эксклюзивных местоимений отмечена на западе
(маратхи, гуджарати, некоторые диалекты раджастхани) и в ория.
34
Новые индоарийские языки
Число служит также средством выражения категории г о н о р а т и в н о с т и, передающейся специальными формами местоимений 2-го и 3-го лица; значение множественного числа выражается при них морфологически и/или синтаксически — в сказуемом.
В западных и центральных языках личные глагольные формы согласуются в
числе с подлежащим в предложениях номинативной конструкции или с прямым
объектом в предложениях эргативной конструкции. В предикатах, включающих
причастие и вспомогательный глагол, а также в будущем времени, число в формах мужского и среднего рода выражено дважды (в отличие от форм женского
рода, где эта категория не дублируется):
(2) марат. sohan
kāl dewḷāt ge-l-ā
ho-t-ā
Сохан:М.ЕД.ИМ
(3) хин.
вчера деревня
уходить-ПЕРФ-М.ЕД
быть-ПРОШ-М.ЕД
‛Сохан вчера ходил в деревню’.
ham likh-ẽg-e
мы
писать-БУД.М.1МН-М.МН
‛Мы напишем/будем писать’.
В восточных языках категория числа выражается нерегулярно, в некоторых из
них согласование по числу отсутствует. Так, в бенгали числовое значение подлежащего не выражено в сказуемом. В ория, напротив, число выражено в сказуемом, даже если форма подлежащего в числовом отношении нейтральна:
(4) ор.
pila
kheḷ-uch-ɔnti
ребенок
играть-ПРОГР-НАСТ.3МН
‛Дети (сейчас) играют’.
Немаркированное существительное может быть нейтрально по числу в гуджарати, где наблюдается сходное с ория распределение числовых показателей в
главных членах предложения — либо в имени, либо в личной форме глагола. По
большей части маркировано множественное число, но может быть маркировано
и единственное, как, например, в ория, где счетные показатели выражают значения единичности и неопределенности: bɔhi-ṭe книга-НЕОПР ‛одна книга’.
Счетная система в Н.и.я. — децимальная. Некоторые языки, например парья,
сохранили элементы вигезимальной системы счета. Ч и с л и т е л ь н ы е, включающие единицы и десятки, как правило, продолжают среднеиндийские сложные
числительные, вследствие чего относящиеся к разным разрядам числительные в
их составе на синхронном уровне выделяются неотчетливо. Такие числительные
могут замещаться новообразованиями по типу: разряд десятков + и + разряд единиц («пятьдесят и два»), как в конкани. Разряды числительных начиная от сотни
обозначаются существительными, причем до ста тысяч каждая следующая степень десяти имеет лексическое выражение; следующий разряд, обозначенный
отдельным словом — десять миллионов, затем — миллиард.
Наиболее распространенные лексемы, обозначающие дроби: «четверть», «половина», «три четверти», а для сочетаний полных единиц с неполными — «с четвертью» и т. п., а также «полтора» и «два с половиной». Порядковые числительные по морфологическим свойствам представляют собой прилагательные. Числительные сингальского языка отличаются специфическими морфологическими
характеристиками.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
35
П а д е ж н ы е значения основных актантов в большинстве Н.и.я. зависят от
переходности/непереходности глагола и — при переходном глаголе — от его аспектуальной формы. (Ср. ниже описание структуры простого предложения.)
Субъекты непереходных глаголов и неперфективных форм переходных глаголов
являются формальным подлежащим, т. е. оформляются соответственно прямым
падежом (номинативом). Перфективная форма переходного глагола в предикате
требует оформления агенса косвенным падежом (в большинстве языков сочетается с эргативным послелогом); глагол согласуется с объектом. Если объект маркирован как определенный/одушевленный, он принимает форму косвенного падежа, вследствие чего глагольное согласование, как правило, нарушается. Косвенный падеж не препятствует глагольному согласованию лишь в некоторых
языках: с объектом — в гуджарати, раджастхани и некоторых диалектах маратхи,
с субъектом — в непальском. В восточных языках падеж субъекта не зависит от
переходности/непереходности глагола. Ряд глаголов со значениями восприятия,
чувственного и физического состояния требуют оформления семантического
субъекта — экспериенцера — дательным падежом (ср. выше, иерархия имен по
активности). Субъект может принимать также показатели других косвенных падежей, в том числе инструменталиса. При так называемых двойных каузативах
инструменталис маркирует непосредственного исполнителя действия.
В Н.и.я. нет глагола «иметь». Типичным способом выражения з н а ч е н и я
п р и н а д л е ж н о с т и являются форма родительного падежа существительного и притяжательные местоимения. Это справедливо для случаев, когда посессивные отношения относятся к известной информации в предложении, см. (5).
Если отношение принадлежности составляет новую информацию (т. е. является
основным содержанием предложения), то обладаемое становится формальным
подлежащим при сказуемом, выраженном глаголом «быть», тогда как обладатель
оформляется в зависимости от типа посессивных отношений. При отношении
неотчуждаемой принадлежно сти обладатель оформляется так же, как в
первом случае, родительным падежом, см. (6). В некоторых Н.и.я. вместо родительного падежа может употребляться дательный, см. (7). Значение отчуждаемой принадлежно сти передается средствами выражения пространственной
семантики — граммемами со значением «у», «рядом», см. (8).
(5) хин. merī / naukar=kī
beṭī udhar ga-ī
мой:Ж / слуга=ГЕН.Ж
дочь туда
идти-ПРОШ.СОВ.Ж
‛Моя дочь / дочь слуги туда пошла’.
(6) хин. merī / naukar=kī beṭī hai
мой:Ж / слуга=ГЕН.Ж
дочь быть:НАСТ.3ЕД
‛У меня / слуги есть дочь’.
(7) бандж. tamēn tīn bhen cha
вы:ДАТ три
(8) хин.
сестра
быть:НАСТ.3ЕД
‛У вас (есть) три сестры’.
mer-e /
naukar=ke pās
baig hai
мой-КОСВ /
сумка есть
слуга-ГЕН
рядом
‛У меня / слуги есть сумка’.
36
Новые индоарийские языки
Энклитические местоимения в тех языках, где они имеются, замещают обладателя (почти всегда анафорически) и присоединяются к обладаемому, обозначая
известный факт принадлежности: пар. beṭo=so сын=его/ее ‛его/ее сынʼ. Поссессивное отношение может выражаться в предложении также местоименными
суффиксами, присоединяющимися к глаголу-сказуемому (например, в магадхи,
майтхили). Падежные значения в существительных выражаются тремя ярусами
форм. Первичные — флективные — падежные формы сохраняются на западе и в
центре региона. Универсальным здесь является противопоставление прямого и
косвенного («припослеложного») падежей, третьим членом оппозиции на западе
обычно выступает звательный падеж, который может совпадать с общекосвенным. В отдельных языках, особенно на западе региона, рудиментарно, для строго
ограниченных семантически и формально подклассов имен, сохраняются синтетические формы локатива, инструменталиса и аблатива: гудж. ghar-e ‛дóма’
(лок. п.), ор. sɔkaḷ-u ‛утром’ (абл. п.). Чаще всего они обнаруживают тенденцию к
лексикализации и переходу в наречия, реже генерализуются и включаются в систему вторичных падежей (например, инструменталис-агенс в гуджарати) или
вступают с ними в дополнительное распределение (инструменталис-локатив на
-е/-у в бенгальском). Второй ярус представляют формы с первообразными (или
«простыми») послелогами, наращивающимися обычно на общекосвенный падеж.
В результате их стяжения с именем возникли вторичные падежные формы в языках восточной подгруппы, непальском, сингальском и некоторых других. Тот же
процесс заметен и в западной части новоиндоарийского языкового континуума,
например в гуджарати. Для западных и центральных языков специфична «адъективная» форма, образующаяся присоединением послелога, изменяемого по парадигме прилагательного. В качестве третьего яруса формальных показателей выступают производные (или «сложные») послелоги, сочетающиеся с именем через
адъективный (реже — какой-либо иной) послелог или присоединяемые непосредственно к форме косвенного падежа.
В прилагательных и в морфологически тождественных им образованиях (притяжательные местоимения, причастия) падеж выражается только в изменяемых
словах и только первичными формами.
Качественные глагольные классификации, такие как л и ц о и в р е м я, передаются в Н.и.я. только личными формами глаголов, все прочие имеющиеся в
каждом данном языке категории в большей или меньшей степени релевантны и
для неличных форм.
П е р е х о д н о с т ь / н е п е р е х о д н о с т ь, как правило, в сочетании с аспектом глагола-сказуемого, определяет в большинстве Н.и.я. тип структуры предложения (см. ниже). Эта категория не имеет регулярного морфологического выражения, хотя различие в валентности однокоренных переходных и непереходных
глаголов обычно явствует из их формы. Некоторые языки, например бенгали,
практически утратили синтетические способы передачи этой категории. Для переходных сложно-отыменных глаголов характерно использование образующего
глагола со значением «делать», противопоставленного глаголу «быть» в соответствующих непереходных: бенг. mukto kɔra ‛освобождать’ (букв. ‘свободным делать’) —
mukto hɔwa ‛свободным быть, освобождаться’ и т. п. Особые морфологические
признаки имеют каузативы, составляющие подгруппу переходных глаголов.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
37
Почти во всех Н.и.я. имеется регулярная формальная оппозиция активного и
пассивного з а л о г о в. Чаще всего пассивный залог выражается аналитически
сочетанием причастия совершенного вида смыслового переходного глагола с
глаголом «идти» в качестве вспомогательного:
(9) пандж. mænū͂ pasãd
nahī͂ kītā
giā
я:АКК
нравящийся
ОТР
делать:ПРИЧ.СОВ идти:ПРОШ.СОВ
‛Меня невзлюбили’.
Бенгальский, в котором регулярная залоговая оппозиция отсутствует, использует в аналитическом пассиве глагольное имя:
(10) бенг. bɔy kena
jay
книга покупать:ГЛАГ.ИМЯ
идти:НАСТ.3
‛Можно купить книгу/книги’.
Потенциальное значение, явствующее из последнего примера, может выражаться аналитическим пассивом, но в большей мере характерно для синтетического пассива, сохранившегося и иногда сосуществующего с аналитическим в
ряде Н.и.я. Примеры синтетического пассива: неп. mār-i-yo убить-ПАССПРОШ.3ЕД ‛убит’, гудж. khərid-a-śe купить-ПАСС-БУД-3ЕД ‛будет куплен’ в значении ‛может быть куплен’. Суффиксы синтетического пассива включают гласный
переднего ряда верхнего (синд. -(i)j-, pадж. -īj-, неп. -i-, брадж -i-/-iy-), среднего
(синг. -е-) или нижнего подъема (гудж., бих. -ā-, марат. -av- и др.). Модальное
значение присуще также структурно тождественным пассиву формам непереходных глаголов, большей частью с отрицанием, обозначающим в этом случае неспособность субъекта к совершению действия (инабилитив). В таких конструкциях субъектная позиция, за редким исключением, заполнена, что, в частности,
отличает их от «истинного» (т. е. образуемого переходными глаголами) пассива,
в котором субъект выражается относительно редко, зачастую с помощью иного
показателя, чем при непереходных глаголах.
В Н.и.я. имеются контактные и дистантные к а у з а т и в ы. Первый тип имеет значение «побуждать кого-либо сделать что-либо»; значение второго типа —
побуждение к действию через третье лицо. Этому семантическому различию,
выражающемуся в неодинаковом наборе актантов, может соответствовать разное количество суффиксов каузативных глаголов. Помимо суффиксации средством выражения каузативности служит аблаут, который в редких случаях сопровождается леницией: потх. ṭur- ‛гулять’ — ṭor- ‛выводить на прогулку’, конк.
kɵr- ‛делать’ — kɵrɵi- ‛заставлять делать’, пандж. ut̩ h-āu-ṇā ‛поднимать (самому)’ — ut̩ h-w-āu-ṇā ‛велеть поднять’. Суффиксация может сочетаться с аблаутом:
потх. vec- ‛продавать’ — vicā- ‛заставлять продавать, продавать через посредника’. Первый тип может по морфологическим признакам пересекаться с переходными, но некаузативными глаголами, например хин. choṛ- ‛оставлятьʼ, banā- ‛делать’, ‛создавать’.
Средствами сокращения числа валентностей являются аблаут и/или уменьшение (в считанных случаях — увеличение) числа суффиксов.
В большинстве Н.и.я. имеется трехчленная оппозиция по в и д y: совершенный/несовершенный/прогрессив. В описаниях некоторых Н.и.я. категория вида
интерпретируется как четырехчленная, включающая также общий, или ней-
38
Новые индоарийские языки
тральный, вид. В языках с бинарной оппозицией отсутствует прогрессив, который грамматикализовался в составе новоиндоарийской видовой подсистемы значительно позже двух других. Эта форма, как правило, аналитическая, маркирована по отношению к другим членам оппозиции. Вид выражен в личных и неличных глагольных формах. Наиболее типичные носители контрастивных видовых
значений — причастия и деепричастия. Видо-временная система Н.и.я. зиждется
на видовых различиях. Некоторые синтетические временные и модальные финитные формы глаголов почти полностью совпадают с лежащими в их основе
причастиями, отличаясь от последних — и то не всегда — лишь одним членом
парадигмы (например прошедшее или общее совершенное, отрицательные формы несовершенного вида, условное/ирреальное наклонение).
Для причастий несовершенного вида характерны суффиксы, представленные
дентальными смычными, ср. хин. -t-: khā-t-ā, в западных -(n)d-: пандж. khã-d-a
есть-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД ‛едящийʼ, в сингальском в этой роли выступает носовой — na-, -nnā-. Суффиксы совершенного вида на востоке, а также в маратхи и
один из суффиксов с этим значением в гуджарати включают -l-, либо одиночный, либо в сочетании с предшествующим гласным (например, садри mil-ʌl
‛нашедшийсяʼ); в остальных языках суффикс совершенного вида -y-/-0-. Алломорф -y- присоединяется к основам с исходом на гласный, -0- — на согласный.
На основе видовых сложился ряд личных форм глагола, в которых те же показатели служат выражению временных или модальных значений.
Система личных глагольных форм конструируется из широкого круга аналитических и менее многочисленных синтетических. В числе синтетических выделяются первичные, собственно флективные, и вторичные, образуемые присоединением аффиксов агглютинативного типа к первичным формам или же к причастным основам. Примеры первичных форм: бенг. kin-i покупать-НАСТ.1ЕД ‛(я)
покупаюʼ, конк. pʌrt-ʌt изменяться-СОСЛ.3ЕД ‛(если) изменится/будет менятьсяʼ;
примеры вторичных форм: хин. likh-e-g-ā (писать-3ЕД-БУД-М.ЕД) ‛(он) напишет/
будет писатьʼ, майтх. kəir-t-əhũ (делать-УСЛ-2ГОН) ‛(если бы) Вы сделали/делалиʼ.
Аналитические формы также можно разделить на первичные и вторичные.
Первичные образуются вспомогательным глаголом-связкой, присоединяющимся
к причастиям, передающим значение вида, реже к спрягаемым формам; вторичные образуются довольно широким кругом глаголов, передающих в сочетании с
формами смыслового глагола ф а з о в ы е значения и значения г л а г о л ь н о й м н о ж е с т в е н н о с т и. Эти две группы значений могут передаваться личными и неличными формами. Так, например, инфинитив смыслового глагола в сочетании с личной формой глагола со значением «прилагаться,
примыкать» выражает инхоатив, а в сочетании с некоторыми послелогами —
терминатив. Континуатив может передаваться аналитической личной глагольной
формой, сочетающей причастие несовершенного вида смыслового глагола с глаголом «оставаться», ср. (11), а может быть выражен редупликацией причастных
или деепричастных форм:
(11) пандж. ó jāg-d-ā
rǽ-ā
он бодрствовать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД
‛Он продолжал бодрствовать’.
оставаться:ПРОШ.СОВ-М.ЕД
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
39
Сходные формальные типы используются для итератива (в индологической
традиции употребляется термин «фреквентатив»). Значения глагольной множественности присущи неоднородной категориальной группе «способ действия»,
включающей разнообразные аналитические формы. В некоторых неличных формах это значение выражается их полной или частичной редупликацией.
Видо-временная форма перфекта может в определенных контекстах рассматриваться как один из способов выражения терминативности. Результативное значение, присущее перфективным формам, может маркироваться дополнительно,
сообщая смысл «состояние».
Наиболее типичным средством выражения терминативного значения являются
лексико-грамматические образования, включающие более одного (как правило,
два) глагола, в русской терминологии «сложно-интенсивные» (англ. compound
verbs). Они сочетают основу или деепричастие смыслового глагола с лексически
ослабленными функциональными глаголами движения и перемещения, как переходными, так и непереходными: хин. chūṭ ga-y-ā отправляться:ОСН уходитьПРОШ.СОВ-М.ЕД (СЛ-ИНТ)) ‛отправилсяʼ, paṛh li-y-ā читать:ОСН брать- ПРОШ.СОВМ.ЕД (СЛ-ИНТ) ‛прочел (до конца)ʼ.
В и д о - в р е м е н н а я система и система н а к л о н е н и й складываются
из совокупности синтетических и первичных аналитических форм, которые могут быть организованы в схему по двум параметрам: 1) форма смыслового глагола (непричастная, причастие несовершенного, несовершенного или прогрессивного вида) и 2) форма вспомогательного глагола-связки (или соответствующий
тип окончаний значащего глагола). В Н.и.я., представленных как центральные в
морфологической классификации Г.А. Зографа (см. 4.), эта схема допускает
функциональную интерпретацию: по типу причастия дифференцируется несовершенный, совершенный, а во многих языках также прогрессивный вид, тогда
как непричастные формы понимаются как общий вид; по связке и окончаниям
дифференцируются настоящее, прошедшее, будущее время изъявительного наклонения и сослагательное, предположительное и условное наклонения.
В остальных Н.и.я. эта схема варьирует либо за счет редукции ее частей (недифференцированность форм совершенного и несовершенного вида в ассамском;
отсутствие общеиндийских форм условного наклонения там же, а также в синдхи
и лахнда и пр.) или, напротив, усложнения (маратхи, непальский, бихари). Заметны различия в структуре и материальном оформлении основных компонентов
этой схемы. Так, причастным компонентам аналитических форм западных и центральных языков в восточных соответствуют деепричастные. В гуджарати, раджастхани, пахари вместо причастного компонента в настоящем времени (а иногда и
в имперфекте) выступает личная форма (сослагательного наклонения). Причастие несовершенного вида в предикативном употреблении повсеместно выступает
как форма условного наклонения и/или прошедшего обычного, но в синдхи —
как форма будущего. Вторичные личные окончания при формах причастной этимологии обычны на западе и востоке, но не в центре. К сингальскому и цыганскому эта схема вообще неприложима. Более частные отличия даны в статьях по
конкретным языкам.
М о д а л ь н о с т ь выражается личными формами косвенных наклонений,
различающих в общем случае три степени вероятности действия: высокую
40
Новые индоарийские языки
(предположительное наклонение), среднюю (сослагательное наклонение) и нулевую (ирреалис, или условное наклонение), а также повелительными формами,
различающими от двух (например, хиндко) до пяти степеней вежливости. Если в
языке специально выражается вежливое побуждение, то для него используется
форма оптатива, исторически связанная с пассивом. Побуждение, выраженное
сослагательным наклонением, в том числе сослагательным пассива, передает еще
более высокий уровень вежливости.
Возможность (при отрицании — невозможность) может быть выражена конвербом (например, в конкани), сложным глаголом, включающим в качестве образующего модальный глагол со значением «мочь», а также формами пассива. Тождественные пассивным формы непереходных глаголов с отрицанием выражают
неспособность субъекта к совершению действия.
Категория э в и д е н ц и а л ь н о с т и отмечена в непальском и сингальском
языках.
Выражение л и ц а в имени и глаголе присуще всем языкам, но полнота манифестации этой категории в глаголе варьируется. Оно нейтрализуется: 1) в именных предикативных формах, восходящих к причастиям; таковы формы прошедшего совершенного (в иной теминологии также претерит или аорист), аналитические формы прошедшего времени и формы условного наклонения в центральных
и западных Н.и.я. (кроме синдхи, маратхи и некоторых диалектов); 2) там же повсеместно в формах совершенного вида переходных глаголов (не имеющих субъектного согласования).
В организации системы местоимений, изначально достаточно единообразной,
наиболее яркое отличие представляет категория г о н о р а т и в а в восточных
языках, включающая четыре степени вежливости и находящая последовательное
выражение в противопоставлении не только форм местоимений 2-го и 3-го (а отчасти и 1-го) лица, но и соответствующих форм глагола. Особенность майтхили
и магахи представляет согласование переходных глаголов по лицу и степени
вежливости:
(12) майтх. ham torā
mār-b-au
я
тебя:ФАМ бить-БУД-1ЕД.СУБ-2ФАМ.ОБЪЕКТ
‛Я тебя побью’.
Глагол может включать до трех личных аффиксов. В северо-западных синдхи
и лахнда актантные позиции также отражаются в структуре предиката, где они
заполнены местоименными энклитиками.
На западе и в центре противопоставление по гоноративности ограничено сферой местоимений 2-го лица: единственное число — фамильярное, множественное число — нейтральное, возвратное — почтительное.
Для Н.и.я. характерно использование указательных местоимений для выражения 3-го лица.
Категория о п р е д е л е н н о с т и отражается в имени во всех северноиндийских языках в предпочтительном оформлении определенного прямого объекта направительным показателем (послелогом или вторичным падежным аффиксом), тогда как неопределенный объект (обычно и неличный — см. выше) такого
оформления не имеет. Кроме того, в языках восточной подгруппы существует
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
41
система специальных показателей, как универсальной (kā и т. п.), так и избирательной сочетаемости, аффигируемых к основе существительного (в дополнительном распределении к агглютинативным показателям множественности) или
к числительному. В сингальском и мальдивском, напротив, имеется аффикс неопределенной формы существительного -(e/а)k, тогда как определенная форма
никак не маркирована. Указанные значения повсеместно могут передаваться и
лексически: определенность — префиксацией указательных местоимений, неопределенность — неопределенными местоимениями или числительным «один».
Выражению п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служат указательные местоимения двух, реже трех, степеней удаления: ближнего плана, дальнего плана и соотносительные (они же анафорические); последние две ступени
нередко совмещаются. В сингальском различаются четыре степени удаления.
К лексическим средствам пространственной ориентации относятся наречия,
местоименные наречия, а также сочетания указательных местоимений с существительными пространственной семантики, например, хин. u-s taraf тот/та-КОСВ
сторона ‛в той стороне, в ту сторонуʼ. Все местоименные разряды, кроме личных
местоимений, включают слова с пространственным значением. Послелоги передают основные типы локативных значений.
Все Н.и.я. различают три абсолютных в р е м е н и: настоящее, прошедшее и
будущее. Согласование времен отсутствует. Таксис выражается различными типами сочетаний личных, последовательностью неличных, а также порядком расположения личных и неличных глагольных форм.
Значительное разнообразие наблюдается в способах выражения о т р и ц а н и я. Наиболее универсальна частица nа, выступающая в препозиции к глаголу
(в ассамском ее гласный обычно ассимилируется гласному корня). Наряду с ней
распространены частицы типа хин. nahī̃, ор. nāhĩ, бенг. nāi и т. п., развившиеся из
отрицательной формы связки (в маратхи и лахнда сохраняют остаточное спряжение и поныне) и употребительные преимущественно при видо-временных формах индикатива. Заслуживает внимания асимметрия утвердительных и отрицательных конструкций аналитического презенса (реже — имперфекта) в гуджарати, раджастхани, пахари, парья, где первые опираются на личную форму
значащего глагола (т. е. иррегулярны с общей новоиндоарийской точки зрения), а
вторые — на причастную (т. е. «восстанавливают» регулярную конструкцию).
В соответствии со сказанным, обычная с т р у к т у р а и м е н н о й с л о в о ф о р м ы центральных и западных языков отличается от таковой в восточных Н.и.я. В центральных и западных Н.и.я. на основу существительного наращиваются: 1) флективный показатель числа и падежа (иногда также агглютинативный показатель множественности с необходимой флексией); 2) первообразный
послелог или адъективный показатель; 3) производный послелог. В восточных
языках основа последовательно присоединяет: 1) показатель определенности или
множественного числа; 2) (вторичный) падежный аффикс; 3) (производный) послелог. В обоих случаях развертывание формы в целом линейно.
Наращением служебных элементов к основе развертывается и г л а г о л ь н а я с л о в о ф о р м а, но последовательно линейный порядок соблюдается
здесь лишь в ограниченных пределах. Непосредственно к основе присоединяются либо первичные личные окончания, либо непредикативные (причастные, дее-
42
Новые индоарийские языки
причастные) аффиксы; на последние могут наращиваться вторичные личные
окончания. Образованные таким путем (но чаше всего — равные причастиям или
деепричастиям) формы присоединяют первичный вспомогательный глагол, в
свою очередь, оформляющийся одним из описанных выше способов (т. е. личным или непредикативным аффиксом). Дальнейшее развертывание — образование вторичных аналитических форм — происходит как бы «вклиниванием» соответствующих вспомогательных глаголов, которые могут быть определены как
вторичные, между смысловым и всеми словоизменительными компонентами
словоформы: к основе значащего глагола присоединяется непредикативный аффикс, выбор которого диктуется вторичным вспомогательным глаголом, а сам
этот глагол принимает на себя всю необходимую цепочку описанных выше синтетических и первичных аналитических показателей.
Обычные способы с л о в о о б р а з о в а н и я — суффиксация и словосложение. Префиксация наблюдается почти исключительно в заимствованиях.
С и н т а к с и ч е с к и е с в е д е н и я.
Основной порядок слов в Н.и.я. SOV. Отсюда вытекает обычная препозиция
определения и послеложное управление именем. В языках суб-подгруппы западный пахари может доминировать порядок слов с глаголом во второй позиции,
типичный для соседствующих с ними дардских языков.
Порядок слов в предложении Н.и.я. допускает высокую степень варьирования.
Изменению порядка слов сопутствуют, как правило, изменения в коммуникативной структуре. С точки зрения коммуникативной структуры предложения
наиболее сильная позиция — это позиция перед предикатом, которую при переходных глаголах обычно занимает объект, а при эмфатическом выделении —
член предложения, находящийся в фокусе высказывания. Возможны и другие варианты инверсии. Той же цели служат эмфатические частицы; личные и указательные местоимения имеют эмфатические формы.
Для строя большинства Н.и.я. характерно смешение аккузативного и эргативного типов. Расщепленная эргативность более отчетливо представлена в центральных
и западных Н.и.я., где эргативная конструкция используется при наличии в сказуемом перфективной формы переходного глагола, тогда как при имперфективной форме конструкция предложения номинативная. При непереходных глаголах
эргативная конструкция в принципе исключена (однако в некоторых вариантах
западного пахари отдельные непереходные глаголы вызывают построение предложения по модели, которая интерпретируется как эргативная). Субъект (агенс)
эргативной конструкции стоит в косвенном падеже и оформляется либо специальным послелогом агенса (хинди, панджаби, парья), либо инструментальным (гуджарати, маратхи, непали), либо не присоединяет послелога (синдхи, ассамский, марвари). Прямой объект (пациенс), как уже указывалось, может стоять либо в прямом
падеже, либо в косвенном с направительным послелогом (выбор формы диктуется
не глаголом, а персональностью/неперсональностью и определенностью/неопределенностью объекта). Если при объекте нет послелога, глагол-сказуемое с ним
согласуется, при объекте, оформленном послелогом, — принимает несогласованную (абсолютную) форму, совпадающую с единственным числом мужского
(в отдельных языках среднего рода. Исключение составляют гуджарати и диалекты раджастхани, где глагол согласуется с объектом независимо от его формы.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
Примеры эргативной конструкции.
Сказуемое согласуется с объектом:
(13) пандж. tarkhān-ne kursi-ā̃
плотник-ЭРГ
43
banā-ī-ā̃
стул:Ж-МН.ПРЯМ делать-ПРОШ.СОВ-Ж.МН
‛Плотник сделал стулья’.
Объект маркирован дательно-винительным послелогом, глагол-сказуемое
употребляется в нейтральной форме, совпадающей с мужским родом единственного числа:
(14) пандж. jasbīr-ne
āpṇī pæ̀ ṇ-nū̃
wekh-i-ā
Джасбир-ЭРГ
своя сестра-АКК/ДАТ
видеть-ПРОШ.СОВ-НЕЙТР.ЕД
‛Джасбир увидел свою сестру’.
В непальском субъект переходного глагола-сказуемого оформлен как агенс
(инструментальным падежом) не только при перфективных формах глагола: глагол согласуется с субъектом, несмотря на то, что он оформлен косвенным падежом; объектного согласования нет. В ассамском последовательно различаются
формы субъекта (агенса) переходных и непереходных глаголов. Синдхи и лахнда
(в одной форме также маратхи) являют в эргативной конструкции двойное —
субъектное и объектное — согласование:
(15) синд. ciṭī
likh-ī
ho-mi
письмо:Ж.ЕД
писать-ПРИЧ.СОВ.Ж быть:3ЕД-1ЕД
‛(Я) написал письмо’.
В ряде языков, как, например, в стандартном бенгальском, садри, ория, а также
в сингальском эргативности нет.
В конструкциях долженствования датив — типичный падеж субъекта, который, однако, может иметь ту же форму, что и агенс, например, в пакистанском
урду — показатель -ne:
hai
(16) пакист. урду salīm-ne
jānā
Салим-ДАТ.АГЕНТ
идти:ИНФ быть:НАСТ.3ЕД
‛Салиму надо идти’.
Ср. хинди и стандартный индийский урду: salīm=ko (ДАТ) jānā hai с тем же
значением.
Совпадение формы агенса и субъекта конструкции долженствования отмечено, в частности, в западном пахари. В конструкциях чувственного восприятия
субъект также принимает дательно-винительный (изредка — инструментальный
или генитивный) показатель, но не эргативный.
Возможность двоякого оформления объекта (пациенса) — постоянная характеристика Н.и.я., сохраняющаяся и при пассивной трансформации (дает варианты типа: «он побит» и «его побито»; позиция агенса при этом часто остается незаполненной. Агенс конструкции с пассивным значением, в которой действие
выражено не личной формой, а причастием совершенного вида переходного глагола, предстает в форме посессора: mā̃ -kā banā-y-ā khānā мать-ГЕН готовитьПРИЧ.СОВ-М.ЕД.ПРЯМ еда:М.ЕД ‛еда, приготовленная матерьюʼ. В этом случае
субъект имеет ту же форму, что и посессор при значении неотчуждаемой принадлежности (см. выше).
44
Новые индоарийские языки
В о п р о с и т е л ь н ы е предложения по структуре в основном не отличаются от повествовательных. В побудительных предложениях позиция субъекта замещается редко, и замещение имеет дополнительные коммуникативные функции.
В с л о ж н ы х предложениях — как сложносочиненных, так и сложноподчиненных — сохраняется порядок слов простого предложения. Большинство типов придаточных предложений, как правило, предшествуют главному. И в сложносочиненных, и в сложноподчиненных предложениях преобладает союзная
связь. В разговорном языке и в неофициальном стиле письменного языка союзы,
вводящие придаточные, часто опускаются, однако союз, вводящий главное предложение, практически обязателен. Не опускаются также относительные местоимения, вводящие придаточные определительные и являющиеся их членом. Они
коррелируют с указательным местоимением в главном предложении:
(17) хин. jis
kamre=mẽ sāmān rakkhā
hai
который:ОТНОС.КОСВ
комната=в
багаж
положенный
us=ko
band
kar
он:3ЕД=АКК
закрытый
делать давать:СЛ-ИНТ.ИМП
быть:НАСТ.3ЕД
do
‛Запри комнату, в которой сложен багаж’.
В ряде случаев придаточные предложения могут быть «свернуты» в обороты с
неличными глагольными формами: придаточные определительные трансформируются в причастные, временные — в деепричастные или инфинитивные
обороты.
Более подробные сведения о языках, упомянутых в настоящем обобщенном
представлении новоиндоарийской группы, читатель найдет в статьях этого тома.
ЛИТЕРАТУРА
Актуальные проблемы изучения языков Южной Азии: Материалы конференции. М., 1987.
Бабакаев В.Д. Ассамский язык. М., 1961.
Быкова Е.М. Бенгальский язык. М., 1966.
Вентцель Т.В. Цыганский язык: Севернорусский диалект. М., 1964.
Выхухолев В.В. Сингальский язык. М., 1964.
Дымшиц З.М. Грамматика языка хинди:
В 2-х кн. М., 1986.
Дымшиц З.М. Грамматика языка урду. М.,
2001.
Егорова Р.П. Язык синдхи. М., 1966.
Елизаренкова Т.Я. Эргативная конструкция
в новоиндийских языках // Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.
Елизаренкова Т. Я. Исследования по диахронической фонологии индоарийских языков. М., 1974.
Елизаренкова Т.Я. Индоарийские языки //
Сравнительно-историческое изучение языков
разных семей: Современное состояние и проблемы. М.,1981.
Елоева Ф.А., Русаков А.Ю. Проблемы языковой интерференции: Цыганские диалекты
Европы. Л., 1990.
Захарьин Б.А. Типология языков Южной
Азии. М., 1987.
Зограф Г.А. Языки Индии, Пакистана, Цейлона и Непала. М., 1960.
Зограф Г.А. Морфологический строй новых
индоарийских языков. М., 1976.
Зограф Г.А. К классификации индоарийских языков // Теоретические основы классификации языков мира: Проблемы родства. М.,
1982.
Зограф Г.А. Языки Южной Азии. М., 1990.
Катенина Т.Е. Язык хинди. М., 1960.
Катенина Т.Е. Язык маратхи. М., 1963.
Карпушкин Б.М. Язык ория. М., 1964.
Королёв Н.И. Язык непали. М., 1965.
Куликов Л.И. К типологии индоарийского
каузатива // Актуальные проблемы изучения
языков Южной Азии: Материалы конференции. М., 1987.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки
Оранская Т.И. Условные конструкции в
языке хинди // Типология условных конструкций / Ред. В.С. Храковский. СПб., 1998.
Оранская Т.И. Язык парья // Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия: В 3-х т. М., 2001, т. II (К–Р).
Проблемы истории языков и культуры народов Индии: Сб. ст. памяти В.С. ВоробьеваДесятовского. М., 1974.
Савельева Л.В. Язык гуджарати. М., 1965.
Смирнов Ю.А. Язык ленди. М., 1970.
Толстая Н.И. Язык панджаби. М., 1960.
Чаттерджи С.К. Введение в индоарийское
языкознание. М., 1977.
Языки Азии и Африки. I. Индоевропейские
языки: хетто-лувийские языки, армянский
язык, индоарийские языки. М., 1976.
Языки Азии и Африки. II. Индоевропейские
языки: иранские языки, дардские языки. Дравидийские языки. М., 1978.
Языки мира: Дардские и нуристанские языки. М., 1999.
Языки мира: Индоарийские языки древнего
и среднего периодов. М., 2004.
Almeida M. A Description of Konkani. Panaji,
1989.
Beames J. A Сomparative Grammar of the
Modern Aryan Languages of India. London,
1872–1879, vol. I–III.
Bhaskararao P. and Karumuri V.S. (eds.) Nonnominative Subjects. 2 vol. Amsterdam, 2004.
Bhatia T.K. Punjabi: A Cognitive-Descriptive
Grammar. London; New York, 1997.
Bloch J. L’indo-aryen du Veda aux temps
modernes. Paris, 1934.
Bloch J. Application de la cartographie à
l’histoire de l’indo-аryеn. Paris, 1963.
Breton R.J.-L. Atlas of the Languages and
Ethnic Communities of South Asia. Wallnut
Creek, CA, 1997 [Subedition: Sage Publications
(CA) 1997].
Bughio M.Q. Sociolinguistics of Sindhi: Study
of Language Variation and Change in Sindhi
Spoken in Sindh, Pakistan. München, 2001.
Bykova E.M. The Bengali Language. Moscow,
1981.
Cardona G. A Gujarati Reference Grammar,
Philadelphia, 1965.
Cardona G. and Jain D. (eds.) The IndoAryan Languages, London; New York, 2007.
Chandralal D. Sinhala. Amsterdam, 2010.
45
Chatterji S.K. The Origin and Development of
the Bengali Language. Calcutta, 1926, pt. I-II.
Dhongde R.V., Wali K. Marathi. Amsterdam,
2009.
Ferguson C.,Chowdhury M. The Phonemes of
Bengali // Language, 1960, vol. 36.
Fritz S. The Divehi Language: A Descriptive
and Historical Grammar of the Maldivian and its
Dialects. Würzburg, 2002.
Ghai V.K. Studies in Phonetics and Phonology. New Delhi, 1991.
Goswami G.C. An Introduction to Assamese
Phonology. Poona, 1966.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Vol. I. Part I: Introduction. Calcutta, 1927.
Hoernle R. A Comparative Grammar of the
Gaudian Languages. London, 1880.
Kachru Y. Hindi. Amsterdam, 2006.
Kelkar A.R. The Phonology and Morphology
of Marathi: PhD Dissertation. Ithaca; New York,
1958 (Cornell University).
Kelkar A.R. Studies in Hindi-Urdu. I: Introduction and Word Phonology. Poona, 1968.
Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Asia. Chicago, 1976.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Masica C.P. (ed.) Grammar and Semantics of
Indo-Aryan Languages, Delhi, 2007.
Modi B.V. Rethinking of “Murmur in Gujarati” // Indian Linguistics, 1986, vol. 47.
Montaut A. A Grammar of Hindi. München,
2004.
Neukom L., Patnaik M. A Grammar of Oriya.
Zürich, 2003.
Ohala M. Aspects of Hindi Phonology. Delhi,
1983.
Pandey P.K. Word Accentuation in Hindi //
Lingua, 1989, vol. 77.
Pandey P.K. Developments in Indian Linguistics 1965–2005: Phonology. New Delhi, 2005.
Pandharipande R.V. Marathi. London; New
York, 1997.
Pattanayak D.P. A Controlled Historical Reconstruction of Oriya, Assamese, Bengali and
Hindi. The Hague; Paris, 1966.
Rusakov A. The North Russian Romani Dialect: Interference and Code Switching // CircumBaltic languages. Vol. I: Past and Present / Ed.
by Ö. Dahl and M. Koptjevskaja-Tamm. Amsterdam; Philadelphia, 2001.
46
Новые индоарийские языки
Singh R. et. al. (eds.) The Yearbook of South
Asian Languages and Linguistics. Berlin; New
York, 1998–2006.
Singh R. et. al. (eds.) Annual Review of South
Asian Languages and Linguistics. Berlin, 2007;
2008; 2009; 2011.
Southworth F.C. Linguistic Archaeology of
South Asia. Oxford, 2005.
Tessitori L.P. Notes on the Grammar the Old
Western Rajasthani with Special Reference to
Apabhramça and to Gujarati and Marwari // Indian Antiquary, 1914–1916, 43–5.
Turner R.L. A Comparative Dictionary of the
Indo-Aryan Languages. London, 1966.
Verma M.K., Mohanan K.P. (eds.) Experiencer
Subjects in South Asian Languages. Stanford, 1990.
Verma M.K. Complex Predicates in South
Asian Languages. Delhi, 1993.
Yadav R. A Reference Grammar of Maithili.
Delhi, 1996.
ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская
ХИНДИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
Хинди (Х.я.) — один из пяти крупнейших языков мира. Его носители живут
ныне не только в Южной Азии, но во всех частях света.
1.1.1. Хинди (hindī, англ., нем. Hindi, фр. hindi), как и более ранние этимологически родственные названия хиндави, хиндустани, значит «индийский». Термин
«хинди» в узком смысле обозначает главный официальный и важнейший литературный язык Индии, в основе которого лежит диалект кхари боли. В этом, отчасти функциональном, понимании его наряду с многочисленными территориальными диалектами относят к языковой общности, также носящей название хинди,
которое в этом случае интерпретируется в широком смысле, а именно как континуум родственных языков и диалектов (так называемый «пояс хинди», англ. Hindi belt), нередко не имеющих современного литературного стандарта и достаточно близких хинди, чтобы их носители приняли его в качестве официального языка. Взаимопонимание между носителями диалектов на западной и восточной
границах этого континуума практически отсутствует (см. 1.2.1.). С точки зрения
грамматической системы и основной лексики язык урду (см. статью «Урду язык»
в наст. издании) тоже входит в эту языковую общность, однако в официальной
статистике ему по политическим соображениям — как национальному языку Пакистана — отведена отдельная графа. В настоящей статье дается грамматическое
описание Х.я. в узкой интерпретации этого термина.
1.1.2. Х.я. принадлежит к центральной подгруппе индоарийской группы языков.
1.1.3. Основную область распространения Х.я. составляют в Индии штаты Уттар-Прадеш, Харияна, Мадхья-Прадеш и союзная территория Дели. Он служит
официальным и основным письменным языком также в «поясе хинди», а именно
в штатах Раджастхан, Химачал-Прадеш, Уттаракханд, Бихар и Чхаттисгарх
(см. 1.2.1.). В той или иной мере он используется на всей остальной территории
страны, а также в других странах Индийского субконтинента, в первую очередь в
Непале, в меньшей степени в Пакистане и Бангладеш. В форме дакхини (см. статью «Урду язык» в наст. издании) он употребителен в Индии в штате АндхраПрадеш. В XIX в. выходцы из Индии принесли Х.я. в Юго-Восточную Азию,
в Южную и Западную Африку и в Южную Америку, в том числе на Антильские
острова. В результате миграционных потоков из Южной Азии, особенно усилившихся в конце XX–XXI вв., Х.я. распространился на все континенты. За пределами Индии наибольшее число говорящих на нем живет в Великобритании
(преимущественно в Англии) и других англоязычных странах: США, Канаде,
Австралии, Новой Зеландии, а также в Республике Фиджи.
В силу отмеченной широты понятия Х.я. число носителей этого языка определяется неоднозначно, и конкретные цифры зависят от различий в интерпретации
исходных данных. По результатам переписи населения Индии 2001 г., Х.я. явля-
48
Центральные индоарийские языки
ется родным языком для 258 млн. чел., хинди в широком смысле — для 422 млн.,
что составляло на момент переписи 41% населения страны. Общее число жителей Индии, понимающих Х.я. и способных на нем объясняться, оценивалось в
2001 г. в 700 млн. чел. Предварительные данные переписи населения Индии
2011 г. позволяют оценить прирост населения за последние 10 лет на территории
распространения хинди в широком понимании этого термина в 21,6%. Это дает
основания для грубой оценки числа носителей хинди в Индии в 513 млн. чел.
Сюда следует добавить хиндиязычную часть обширной индийской диаспоры,
сколько-нибудь надежные статистические сведения по которой, к сожалению,
отсутствуют.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Понятие Х.я. охватывает две основные группы локальных диалектов:
— западный хинди, куда входят кхари боли (он же каурави), харияни/хариянви
(он же бангару, или джату), брадж (он же антарбеди, см. статью «Брадж язык» в
наст. издании), канауджи и бундели (он же бунделкханди);
— восточный хинди, куда входят авадхи (он же косали, или байсвари, см. статью «Авадхи язык» в наст. издании), багхели (багхелкханди, он же риваи) и чхаттисгархи (он же лария, или кхалтахи).
Следует еще раз подчеркнуть, что ряд идиомов, обозначенных выше как диалекты, могут считаться отдельными языками. На них существует богатый фольклор. На брадже и авадхи были созданы важные индуистские литературные тексты Позднего Средневековья, относящиеся к традиции бхакти. Важнейшим памятником средневековой литературы на брадже является «Сур Сагар» («Океан
поэзии Сур Даса», по имени поэта Сур Дас, ХVI в.), на авадхи — «Рамачаритаманас» («Море подвигов Рамы») поэта Тулси Даса (ХVI–ХVII в.). Особенно значительную роль в истории литературы Северной Индии играл брадж, который
оставался главным языком поэзии хинди до 30-х гг. ХХ в., тогда как в прозе уже
с конца ХIX в. господствовал литературный хинди на основе диалекта кхари боли. На всех диалектах, преимущественно на брадже, авадхи и бундели, создаются
современные литературные произведения, транслируются телевизионные и радиопрограммы. Этой культурной деятельности присуще также политическое измерение, которое особенно очевидно в случае бундели. Утверждение культурноязыковой специфики региона Бунделькханд поддерживается и используется политическими силами, стремящимися к созданию на этой территории штата с тем
же названием.
Четких границ между диалектами нет; они представляют континуум языковых
черт, который включает ряд субдиалектов. Трудности взаимопонимания возникают, как было отмечено выше, между крайними пределами очерченной области.
Несмотря на тенденцию к возрождению и культурно-политическому утверждению диалектов в районах их распространения, значение стандартного хинди как
основного языка всего региона продолжает расти. Растет и его влияние на локальные диалекты, вследствие которого их грамматические структуры замещаются функционально аналогичными структурами Х.я.; локальная специфическая
лексика вытесняется из обихода. Язык городов на территориях существования
диалектов — это так называемый микс, в котором соотношение языковых характеристик локального идиома, хинди и английского варьирует, как правило, в за-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
49
висимости от социально-культурного статуса говорящих: чем выше статус, тем
ниже содержание диалектных черт в речи, тем выше степень грамматической
стандартизации хинди и доля английских языковых элементов.
В переписи населения Индии 2001 г. названы 49 языков и диалектов, подпадающих под обобщающее название хинди. Кроме того, к нему относятся языки и
диалекты, объединенные обозначением «прочие» — число носителей каждого из
них меньше 10 000 чел. В 2004 г. догри и майтхили, прежде учитывавшиеся в
рубрике «хинди» в его широком значении, получили статус официальных языков
и вошли в Восьмой список приложения к Конституции Индии. Эти меры языковой политики, возможно, скажутся в непропорциональном сокращении числа носителей хинди в статистических данных переписи 2011 г.
Доля дву- и многоязычных носителей Х.я., по оценке, превышает 3/4 от их
общего числа.
Следствием широкого распространения Х.я. как средства межязыкового общения являются его территориальные формы, обильно включающие элементы контактных языков. Из многочисленных (территориально-)функциональных форм
Х.я. следует в первую очередь упомянуть бамбайя или мумбайя хинди (бомбейский/мумбайский хинди) и хинглиш — пиджинизированный хинди, неограниченно использующий английские лексемы и синтаксические сочетания, включая
предложения. В случае бамбайя/мумбайя хинди речь идет о смешении кодов разных новоиндоарийских языков, на которых говорят в метрополисе Мумбаи, штат
Махараштра, и английского. Переключение и смешение хинди и английского кодов, особенно интенсивное в больших городах, — неотъемлемое явление индийской языковой действительности.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Х.я. в письменной форме на деванагари служит официальным языком
Республики Индия и официальным языком ряда ее штатов (см. 1.1.3.), где он используется в административной, общественной и культурной жизни. Служащие
центрального государственного аппарата и государственные служащие в хиндиязычных штатах должны предъявить официальное свидетельство знания хинди.
Действует трехступенчатая система экзаменов и подготовительных курсов к ним,
в том числе посредством электронного обучения. Однако, несмотря на то что
хинди пользуется государственной поддержкой, он уступает английскому языку
в ключевых сферах политической, административной и экономической деятельности. Намеченная Конституцией Индии 1950 г. цель — перейти к 1965 г. от использования английского как основного и хинди как вспомогательного языка
деятельности парламента и делопроизводства в государственных учреждениях к
использованию хинди как единственного официального языка государства — не
была достигнута. Через 15 лет после принятия конституции хинди и английский
официально поменялись ролями, и хинди получил статус основного языка в указанных выше сферах деятельности, однако общественное значение и престиж
английского языка, который с 1965 г. значится как вспомогательный, не только
не снизились за более чем 60 лет независимости Индии, но неизменно возрастают. Английский остается к тому же языком законодательной власти и судопроизводства на уровне Верховного суда Индии (Supreme Court of India) и высших органов судебной власти штатов Индийского союза и союзной территории Дели
50
Центральные индоарийские языки
(High Courts). Согласно Конституции Индии, ее текст, равно как и все поправки к
ней, существуют в английском оригинале и в переводе на Х.я.
Процесс глобализации, прежде всего вследствие сопровождающего его распространения английского языка, играет амбивалентную, но преимущественно
отрицательную роль в развитии Х.я. Социально-экономические преимущества
владения английским ведут к тому, что дети представителей многочисленного
индийского среднего класса, включая отчасти даже его низшие слои, учатся в
школах с преподаванием на английском. Зачастую это уже второе, а нередко и
третье или даже четвертое поколение, обучающееся на языке бывших колонизаторов. В этих условиях совершенно естественна интенсивная пиджинизация Х.я.
(как и других языков Южной Азии) или замещение его как первого языка английским. Одновременно Х.я. как самый большой и значительный язык не только
Индии, но и всего Индийского субконтинента, вытесняет локальные языки, а
также официальные языки индийских штатов и даже Непала из ряда социальных,
экономических и культурных сфер употребления. С одной стороны, увеличение
числа говорящих и геополитическое распространение Х.я. сказывается положительно на его статусе, с другой стороны, смешение кодов в результате этого процесса также ведет к дестабилизации его грамматической и лексической систем.
В немалой степени благодаря обширной индийской диаспоре, особенно эмиграции начиная с предпоследнего десятилетия ХХ в., возросло международное
значение Х.я. Для образованных, влиятельных и экономически состоятельных
индийцев-эмигрантов Х.я. является языком культурного наследия и важным признаком культурной связи с родиной. Многие из них поддерживают знание Х.я. в
семье и в своем кругу и участвуют в общественной деятельности, направленной
на пропаганду Х.я. В диаспоре действуют любительские театральные группы,
ставящие спектакли на Х.я., на нем создаются литературные произведения и издаются журналы. Например, Уша Приямвада, известная писательница на хинди,
живет в США. В США находится также центр Viśva hindī nyās (World Hindi
Foundation, Всемирный фонд хинди) — международной организации, содействующей распространению Х.я. Ей принадлежит ежеквартальный литературнопублицистический журнал Hindī jagat («Мир хинди»), выходящий с 2000 г. Ряд
такого рода организаций, к сожалению, не свободен от идеологии «хиндутва»,
определяемой как индусский национализм.
Диаспора связана с Индией многими нитями. В числе мероприятий, направленных на международную пропаганду Х.я., в организации которых выходцы из
Индии принимают активное участие, следует назвать Всемирные конференции
хинди. Начиная с 1975 г. они проводятся каждые три или четыре года в Индии
или странах массовой миграции индийцев. Тесные связи с Индией сохраняют
Гайана и особенно Маврикий, где находится центр Всемирного Секретариата
хинди (World Hindi Secretariat). В исполнительный комитет Секретариата входят
члены правительств Индии и Маврикия. Основная цель Секретариата — способствовать распространению Х.я. как средства международного общения и его признанию как официального языка ООН. Для достижения этих целей Секретариат
действует сообща с правительством Индии, при котором в 2003 г. был учрежден
Комитет по подготовке предложения признать Х.я. одним из официальных языков ООН. Преодолеть политические и финансовые трудности на этом пути пока
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
51
не удалось. В международной политике Индии Х.я. официально отводится место
рядом с английским: тексты международных договоров готовятся на обоих языках, представитель Индийской делегации в ООН теоретически может держать
речь на хинди (в истории ООН известен лишь один такой случай) и т. п.
1.3.2. Еще в Средние века, начиная с ХII–ХIII вв., на основе диалекта кхари
боли начал складываться межобластной разговорный язык — лингва франка Северной Индии, известный первоначально как хиндави (хиндуи), а позднее как
хиндустани (хиндостани, хиндустхани, индустани, гиндустани). Этот язык проник частично и в Южную Индию; его южная разновидность носит название дакхини — «южный» (см. статью «Урду язык» в наст. издании).
На хиндустани опираются два литературных стандарта — Х.я. (современный
литературный хинди; он известен также как śuddh hindī ‛чистый хинди’ — вариант, описанный в этой статье) и урду, оформившиеся в XIX в. Ныне они официально квалифицируются как разные языки. Оба значатся в Конституции Индии в
списке официальных языков государства. Х.я., получивший после раздела колониальной Индии в 1947 г. статус официального языка Индийского союза, и урду,
ставший национальным языком Пакистана, мало различаются фонетически и
грамматически, расхождения между ними связаны по преимуществу с заимствованной лексикой, поэтому структурно они рассматриваются лингвистами как
один язык. А. Келкар предложил для него наименование «хирду», которое должно было заменить прежнее название «хиндустани», ставшее после образования
двух государств политически некорректным. Новое наименование, однако, не
привилось, а термин «хиндустани» продолжает, хотя и нечасто, употребляться
для обозначения чисто языковой субстанции, в смысле, исключающем культурно-политическое противопоставление. В последнее время в индийской публицистике и литературе, в том числе научной, появляются критические замечания по
поводу языковой политики, навязывающей искусственное, противоречащее истории языка и культуры страны, разграничение хинди и урду.
Х.я. и урду расходятся словарным составом в части, выходящей за пределы
обиходной лексики: религиозно-философской, социально-политической, научнотехнической и прочей терминологии, а также лексики, связанной с традиционной
культурой. Это расхождение, подкрепленное различием письма, постепенно усиливается вследствие пополнения словарного состава в названных сферах на основе санскритской лексики для Х.я., тогда как источником пополнения соответствующей лексики урду является преимущественно арабский. Одновременно
идет процесс в противоположном направлении: общий для обоих языков лексический слой расширяется вследствие освоения английских заимствований, широко используемых в рекламе и средствах массовой информации.
Произведения, относимые специалистами к ранней литературе хинди, создавались на языках, которые ныне считаются диалектами Х.я. (авадхи, брадж, бундели)
или подпадают под широкое понятие хинди. К последним относятся, в частности,
героические баллады (расо). Их язык ближе всего современным языкам раджастхани, что не мешает относить их к истории литературы хинди. Автор самой значительной из них, «Притхвираджрасо», по имени Чанд Бардаи повествует о событиях XII в., но язык письменных текстов относится ко времени не раньше XV в.
Формирование литературного языка на основе диалекта кхари боли неразрывно связано со становлением современной литературы хинди во второй половине
52
Центральные индоарийские языки
XIX в. Этот процесс, отразивший изменения в общественном сознании населения
Северной Индии в результате колонизации страны Англией, был стимулирован
политикой колониальных властей, противопоставлявших индусское население
мусульманскому. Литературный хинди сложился как язык индусов в противоположность языку индийских мусульман — урду. В первой половине XX в. вождь
движения за независимость Индии, Махатма Ганди, пытался преодолеть различие этих культурно-религиозных форм, сделав общий язык хиндустани знаменем
языковой политики. Возобладала, однако, политика, основанная на выдвинутой
М.А. Джинной идее «двух наций», т. е. индусов и мусульман Индии. Разделение
страны на Индию и Пакистан в 1947 г., сопровождавшее освобождение от английского колониального господства, стимулировало дальнейшее расхождение
Х.я. и урду, исключив термин хиндустани из политического обихода.
1.3.3. В хиндиязычных штатах Индии преподавание на Х.я. ведется на всех уровнях
системы образования. В государственных школах он является языком преподавания. В частных школах, число которых быстро увеличивается, языком преподавания
служит английский, тогда как Х.я. преподается в качестве отдельного предмета.
В высшем образовании Х.я. используется почти исключительно в сфере гуманитарных и социальных наук. Языком преподавания точных, естественных, технических и некоторых социальных наук (например, экономики) является английский.
Центры научного исследования Х.я. в Индии находятся в Дели, Агре, Варанаси, Аллахабаде, Лакхнау, Майсуре, Хайдарабаде, Кочине и многих других городах. За пределами Индии он наиболее активно изучается в странах с большим
числом индийских иммигрантов — США и Великобритании, а также в России,
почти во всех странах Европы (прежде всего в Германии), в ряде государств
Азии (Япония, Корея, Узбекистан и др.) и Африки, в Австралии и Новой Зеландии и многих других странах мира.
1.4.0. Для Х.я. используется алфавит деванагари, о происхождении которого
см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании. Каждый из
основных знаков алфавита передает слог: одиночный гласный или согласный,
сопровождаемый гласным а. Все другие гласные в сочетании с согласными рассматриваются как результат замещения ими а.
Знаки гласных: अ а, आā, इ i, ई ī, उ u, ऊ ū, ऋ r̥ , ए e, ऐ аi, ओ o, औ аu
ऋ r̥ встречается только в заимствованиях из санскрита, в котором он обозначает слогообразующий дрожащий. В стандартном произношении Х.я. ему фонетически соответствует сочетание [ɾɪ] ri.
Знаки согласных:
क kа
च cа
ख khа
छ chа
ट ṭа
ठ ṭha
त tа
प pа
य yа
श śа
थ thа
फ phа
र rа
ष ṣа
ग gа
ज jа
ड ḍа
ड़ ṛа
द dа
ब bа
ल lа
स sа
घ ghа
झ jhа
ढ ḍhа
ढ़ ṛhа
ध dhа
भ bha
व va
ह hа
ङ ŋа
ञ ñа
ण ṇа
न na
म ma
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
53
Остальные знаки, традиционно интерпретируемые как обозначения гласных при
согласном, — так называемые матры гласных — имеют следующие начертания
(пунктирный кружок является здесь условным знаком для графемы согласного):
◌ा ā (का kā), ि◌ i (िक ki), ◌ी ī (की kī), ◌ु u (कु ku), ◌ू ū (कू kū), ◌ृ r (कृ kr̥ ), ◌े e (के ke),
◌ै ai (कै kai), ◌ो o (को ko), ◌ौ au (कौ kau).
Отсутствие гласного при согласном обозначается значком «вирам» ◌् (например, क् k) или слиянием знаков согласных в лигатуру (क्त kta); гоморганный носовой, предшествующий неносовому согласному, — лигатурой или значком
«анусвара» ◌ं (надстрочная точка), который может интерпретироваться как ŋ, ñ, ṇ,
n или m (ср. разные написания слова «хинди»: िहंदी hiṃdī и िह दी hindī, первое с
анусварой, второе — с лигатурой nd произносятся одинаково — [hindī]); назализация гласного — значком «анунасика» ◌ँ Ṽ , который может подменяться «анусварой», например एं вместо एँ ẽ и т. п.
Графемы арабского письма, обозначающие отсутствующие в хинди или заимствованные из персидского звуки, передаются в письме деванагари дополнительными знаками — с точкой внизу: क़ [qɐ] qa, ख़ [χɐ] ͜kha, ग़ [ʁɐ] g͜ ha, ज़ [zɐ] za, फ़ [fɐ]
fa. В заимствованиях из английского краткий открытый гласный заднего ряда /ɒ/
обозначается графемой деванагари для долгого ā с надстрочным значком ◌ॉ
(डॉक्टर /ɖɒkʈɐɾ/ ‛доктор’) . Использование описанных выше дополнительных знаков не обязательно.
1.5.0. Принято считать, что среднеиндийской основой Х.я. явился шаурасена
апабхранша, развившийся из пракрита шаурасени, восходящего к древнеиндийскому языку. История собственно Х.я. начинается с XI–XII вв., однако по сохранившимся источникам трудно проследить ее более или менее прямолинейно. Дело в том, что средневековый период истории литературы хинди (до конца
XVIII в.) характеризуется неоднократным перемещением основных центров ее
развития, в соответствии с чем менялась диалектная основа популярной для той
или иной эпохи или направления формы литературного языка. Так, эпико-героические поэмы раннего периода (XIII–XV вв.) создавались преимущественно на
западных диалектах, относящихся, строго говоря, к раджастхани (дингал), поэзия
бхакти кришнаитского толка (XVI–XVII вв.) — на брадже, а рамаитская поэзия
того же периода — на авадхи.
Для восстановления преемственной линии развития современных Х.я. и урду,
опирающихся на диалект кхари боли, особый интерес представляет творчество
суфиев, проповедовавших в Западной Индии и на Декане (XIV–XVI вв.), светская поэзия на дакхини, культивировавшаяся при дворах деканских княжеств
Биджапур и Голконда (конец XVI–XVII вв.), и ранние образцы делийской поэзии
на урду, или рехта (XVIII в.), а также отдельные произведения авторовиндуистов, языковая основа которых определяется как кхари боли. Немалое значение в этой связи имеет, несмотря на свою диалектальную неоднородность, сохранившееся наследие популярнейшего северноиндийского поэта-реформатора
конца ХV в. — начала ХVI в. Кабира, а также его последователя, основателя
сикхской общины Нанака (1469–1538), признаваемого одним из основоположников панджабской литературы. Здесь уместно заметить, что для успешного исследования ранней истории хинди-урду привлечение панджабского материала пред-
54
Центральные индоарийские языки
ставляется необходимым ввиду присущих хиндустани (кхари боли) черт, обособляющих его от таких характерных диалектов западного Х.я., как брадж и канауджи, и сближающих его с панджаби.
Структурные изменения в средневековом Х.я. сводятся прежде всего к формированию современной системы аналитических форм имени и, главное, глагола, а
также к утрате некоторых архаичных синтетических форм (например, пассивных).
Современный период истории Х.я. (с XIX в.) непосредственно связан с развитием прессы и книгопечатания, способствовавших стандартизации прозаических
литературных форм языка — современного литературного хинди и урду (до начала XIX в. проза как на диалектах Х.я., так и на раннем урду практически не
культивировалась и представлена единичными памятниками, занимающими изолированное положение в общем потоке литературы). В этот период происходит и
существенное разобщение хинди и урду.
Индуистская традиция явилась прямым продолжением линии развития древнеиндийской культуры, давшей стране ее основной классический язык — санскрит, который употреблялся в «высокой» литературе вплоть до нового времени,
а в ограниченной степени культивируется и поныне. В этом русле шло развитие
средневековой литературы на локальных диалектах Х.я., среди которых до XIX в.
особенно выделялся брадж, перешагнувший свои локальные границы и ставший
важнейшим поэтическим языком Северной Индии.
В то же время, начиная с ХII–ХIII вв., в результате установления в Северной
Индии господства мусульманских династий, пришедших с территории Афганистана и Средней Азии, здесь находит распространение и другая литературная
традиция — классическая персидская. Персидский язык стал не только основным
придворным языком, но и языком официального делопроизводства. На нем была
создана богатая литература, известная под названием «индо-персидской». Таким
образом, он занял положение второго «классического» языка средневековой Северной Индии, пользовавшегося к тому же официальной поддержкой властей.
Именно эта традиция влияла сильнее, чем старая — санскритская, на хиндустани,
когда тот начал проникать в литературное употребление.
Когда в XIX в. основное литературное творчество перешло на живые местные
языки, началось бурное обогащение их словаря за счет «классических» языков.
Различие источников заимствований для Х.я. и урду (санскрит для первого и
персидский, а через него и арабский — для второго) обусловило их дальнейшее
расхождение.
Таким образом, Х.я. в ходе своего литературного развития подвергся значительному внешнему воздействию со стороны санскрита, в меньшей мере — персидского, а в последнее время и английского языка. Однако в том, что касается
самого строя языка, это воздействие можно охарактеризовать как поверхностное.
Основных фонологических противопоставлений оно практически не коснулось:
заимствованные звуки функционируют на периферии системы, преимущественно
как варианты фонем, присущие подчеркнуто «ученому» произношению. В морфологии влияние санскрита и персидского сказалось прежде всего в области словообразования, касаясь в первую очередь гомогенного этимологического материала и лишь в относительно небольшой мере давая «гибридные» производные и
сложные слова.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
55
1.6.0. Как и другие новые индоарийские языки, Х.я. претерпел существенные
внутриструктурные изменения под влиянием более ранних внешних воздействий, начавших сказываться еще на древне- и среднеиндийском этапах развития
данной языковой группы в целом. Такое воздействие субстратного характера индоарийские языки испытали со стороны языков дравидийских и мунда, а на
крайнем северо-востоке — и тибето-бирманских. Среди явлений, которые могут
быть объяснены контактным влиянием, в первую очередь заслуживают внимания
следующие: появление специфического ряда ретрофлексных согласных; формирование системы послеложного управления именем на основе закрепления порядка слов SOV и препозиции подчиненного члена синтагмы; широкое распространение грамматических сочетаний («сложных форм»), особенно глагольных,
приведшее к преобладанию аналитического словоизменения, а отчасти и словообразования.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
ɪ ɪ͂ i: ĩ:
e ẽ
ɛ ɛ͂ (æ)
Ряд
Средний
ɐ ɐ͂
Задний
ʊ ʊ͂
u: ũ:
oõ
ɔ ɔ͂
ɑ: ɑ͂:
П р и м е ч а н и я: 1. Противопоставление по долготе/краткости нерелевантно для гласных
среднего подъема. «Центральные» гласные верхнего и нижнего подъема /ɪ/, /ʊ/, /ɐ/ противостоят «периферийным» /i/, /u/, /ɑ/ не только качественно, но и количественно — как краткие долгим. Поскольку долгота является сопутствующим фактором, присущим гласным группы «периферийных», ее обозначение в фонематической транскрипции избыточно, и в примерах опущено, т. е. /i/, /u/, /ɑ/ обозначают /i:/, /ɑ:/, /u:/. В примерах, приведенных в транслитерации,
долгота гласных, естественно, обозначена.
2. Фонемный статус кратких назализованных вызывает сомнения: выступая только в преконсонантной позиции, они могут трактоваться как сочетания чистых /ɪ/, /ɐ/ и /ʊ/ с носовым
согласным (/n/ или его аллофонами). Крайне незначительное число минимальных пар, к тому
же, как правило, различающихся двумя звуками, свидетельствует о фонологической слабости
назализованных кратких гласных (см. примеры ниже).
3. /æ/ может иметь статус периферийной фонемы, в частности, в словах английского происхождения, например /kæʃ/ cash ‛наличные (деньги)’, или выступать как аллофон фонемы /ε/.
4. /ɐ/ характеризуется промежуточной ступенью подъема, варьируя между средним и нижним; имеет аллофон /ə/.
Противопоставление долгих и кратких в конце слова последовательно реализуется фонетически только при тщательном произношении. При нормальной и
высокой скорости речи долгота гласных в исходе слова нейтрализуется. Гласные
среднего ряда, как закрытые, так и открытые, считаются фонематически долгими. Краткие [ĕ] и [ə] являются аллофонами /ɐ/ перед /h/: /jɐh/ [jĕ] ‛это, этот’,
/pɐhɐn/ [pəhən] ‛надевать’.
56
Центральные индоарийские языки
Примеры минимальных пар: /kɑm/ ‛работа’ — /kɐm/ ‛мало’, /din/ ‛религия’ —
/dɪn/ ‛день’, /sukʰɑ/ ‛сухой’ — /sʊkʰɑ/ ‛суши’, /bɛl/ ‛вол’ — /bel/ ‛раскатывай (тесто)’ — /bol/ ‛говори’, /moɽ/ ‛поворот’ — /mʊɽ/ ‛повернись’, /bɔnɑ/ ‛карлик’ —
/bonɑ/ ‛сеять’, /ɐ͂k/ ‛оценка’ — /ɑ͂knɑ/ ‛оценивать’, /mʊ͂h/ ‛рот’ — /mu͂ g/ ‛вид бобовых’, /me͂ / ‛в’ — /mɛ͂/ ‛я’.
Истинные дифтонги в стандартном Х.я. относятся к фонологической периферии. Это остаточное явление, унаследованное от др.-инд. дифтонгов ai̯ , au̯ , из которых развились открытые гласные среднего подъема. Дифтонги бывают только
нисходящими. Они существуют в лексических заимствованиях, например, /tɐj/
‛решенный’ (перс.-араб.), /bʰɐj/ ‛страх’ (др.-инд.) или перед /j/ в новоиндоарийских словах, например, /bʰεɪjɑ/, /bʰεɪjjɑ/ ‛братишка’ < /bʰɑi/ ‛брат’ (редкий случай
аблаута). Для восточных районов области Х.я. характерно дифтонгиальное произношение открытых /ε/ и /ɔ/ — соотвественно [εɪ̯ ] и [ɔʊ̯].
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Средне- Задне- Глотретро- палато- языч- языч- тальобразования
губно- губно- зубфлекс альвеоные
ные
ные
губные зубные ные
ные лярные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
(f)
s
(ȿ)
ʃ
h
Фрика- Гл.
тивные Зв.
(z)
Носовые
m
n
(ɳ)
Боковые
l
ɾ
(ɽ)
Дрожащие и Непридых.
одноударные Придых.
(ɽʰ)
Глайды
υ
j
Сонорные
Шумные
Губные
П р и м е ч а н и я: 1. По мнению некоторых исследователей, основной вариант фрикативного согласного, образующегося в верхних дыхательных путях, является не глоттальным, как
он представлен в таблице согласных, а фарингальным.
2. Носовые /ɲ/, /ŋ/ — варианты /n/ в сочетаниях с гоморганным смычным. Как правило, это
относится и к /ɳ/, который, однако, в «санскритизованном» произношении противопоставляется /n/. Аналогичен фонологический статус /ȿ/, который встречается в «санскритизированном»
произношении, а также в консонантных группах перед ретрофлексными смычными. На этом
основании /ɳ/ и /ȿ/ рассматриваются как периферийные фонемы.
3. В индоарийской лексике Х.я. /ɽ/, /ɽʰ/ являются позиционными (неначальными и не в сочетании с носовым) вариантами /ɖ/ (за единственным исключением: /ɖʰū͂ɖʰnɑ/ [ɽʰū͂ɽʰnɑ] ‛искать’).
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
57
Однако в англицизмах /d/ последовательно реализуется как /ɖ/, что может служить дополнительным основанием для фонемного противопоставления смычного и одноударного.
4. Губно-губной сонант [w] является вариантом губно-зубного фрикативного /υ/. Для него
характерна неначальная позиция: [ɐnʊbʰɐw] ‛восприятие’.
По месту образования согласные распределены по пяти основным рядам: губные, переднеязычные, среднеязычные, заднеязычные и глоттальные. Среднеязычные и глоттальные представлены каждый одним фрикативным. Палатоальвеолярные представляют собой смешанный ряд между передне- и среднеязычными. В пределах основных рядов можно выделить пять подгрупп, каждая
из которых включает четырехчленный пучок смычных (взрывных, а в палатальном ряду — аффрикат), противостоящих по звонкости/глухости и придыхательности/непридыхательности. У смычных согласных, раствор которых сопровождается придыханием, оно различается по фонации в зависимости от глухости/звонкости согласного. В отличие от глухих смычных этого типа, которые
определяются как аспирированные, соответствующий признак звонких согласных специалисты по фонетике определяют термином «придыхательный голос»
(breathy voice). Это различие, однако, не сказывается на системе фонологических
оппозиций и поэтому в приведенной выше таблице согласных, как и в транскрибированных примерах, не отражено.
Примеры фонематических противопоставлений согласных: /pɑnɑ/ ‛получать’ —
/pʰɑnɑ/ (диал.) ‛вид злаковых’ — /bɑnɑ/ ‛основа (текстиль)’ — /bʰɑnɑ/ ‛нравиться’ — /tɑnɑ/ ‛насмешка’ — /tʰɑnɑ/ ‛полицейский участок’ — /dɑnɑ/ ‛зерно’ (ед. ч.) —
/dʰɑnɑ/ ‛быстро продвигаться вперед’ — /ʈʰɑnɑ/ ‛решаться’ — /ɖʰɑnɑ/ ‛нагружать’ — /kɑnɑ/ ‛одноглазый’ — /kʰɑnɑ/ ‛еда’ — /gɑnɑ/ ‛петь’ — /ʧʰɑnɑ/ ‛просеянный’ — /ʤɑnɑ/ ‛уходить’ — /mɑnɑ/ ‛признанный’ — /nɑnɑ/ ‛дед по материнской
линии’ — /lɑnɑ/ ‛приносить’ — /ɾɑnɑ/ ‛рана’ (титул феодального правителя).
Две пары звуков — /s/ и /ʃ/, а также /υ/ и /b/ образуют минимальные пары в
крайне редких случаях. Их противопоставление выдерживается более или менее
последовательно в речи носителей стандартного Х.я. и части носителей других
языков и диалектов «пояса хинди», научившихся нормативной артикуляции:
/sɐkne/ sakne ‛мочь’ (инф. косв. п.) — /ʃɐk ne/ śak=ne ‛сомнение’ (ед. ч. эрг.).
В речи большей части носителей Х.я. /s/ и /ʃ/ сливаются в один из этих звуков, /υ/
и /b/ — в /b/: /bo/ < /υo/ ‛этот’, ‛он’, /kɐbi/ < /kɐυi/ ‛поэт’.
Звуки, свойственные заимствованной персидско-арабской лексике:
/z/ и /f/ могут иметь фонемный статус, преимущественно в речи образованных
носителей, например, /zɐmɑnɑ/ ‛период времени’ — /ʤɐmɑnɑ/ ‛скапливать, сгущать’, /fɐn/ ‛искусство’ — /pʰɐn/ ‛капюшон кобры’. Однако обычно они заменяются звуками /ʤ/ и /ph/ соответственно, например, /mɐʤduɾ/ < /mɐzduɾ/, /mɑpʰi/ <
/mɑfi/. В идиолектах /f/ и /рh/ чередуются в положении перед гласными, но перед
согласными /f/ сохраняется: ср. индоарийские слова с чередованием /f/ ~ /pʰ/:
/fɪr/ ~ /pʰɪɾ/ ‛опять’, /pʰɐʈɑpʰɐʈ/ ~ /fɐʈɑfɐʈ/ ‛немедленно’, но, например, в /dɐftɐɾ/
‛контора’ придыхательный смычный невозможен (*/dɐpʰtɐɾ/). В просторечии /f/ в
исходе слова может быть замещен /p/, что сопровождается разбиением группы
согласных: [sɪɾɐp] < /sɪɾf/ ‛только’. Обычно /f/ сохраняется в англицизмаx: /foʈo/
photo. Увулярные /q/, /χ/ и /ʁ/ мы не рассматриваем как фонемы хинди (ср. ста-
58
Центральные индоарийские языки
тью «Урду язык» в наст. издании). Они реализуются редко, в произношении людей, владеющих персидским или арабским языком, а в Х. я. замещаются фонемами /k/, /kh/, /gʰ/ соответственно.
Гиперграмотность проявляется в замене «правильных» /ʤ/ и /b/ на «неправильные» /z/ и /υ/ соответственно: например /υoɾɑ/ вместо /boɾɑ/ ‛мешок’.
В Х.я. противопоставление одиночных согласных геминированным (долгим), в
ряде случаев играет смыслоразличительную роль, например /pɐkɑ/ ‛спелый’ в отличие от /pɐkkɑ/ ‛прочный’.
В части диалектной лексики наблюдается нейтрализация отдельных фонологически релевантных признаков за счет утраты аспирации, ретрофлексности,
смешения /ɾ/ и /l/, /ɾ/ и /j/, преимущественно назализованного произношения
гласных и некоторых других признаков, например, диал. [pɐɽ] — станд. хин.
/pɐɽʰ/ ‛читать’, диал. [pɐɾ], как и станд. хин. /pɐɽ/ ‛падать’, диал. [ɖɑɾ] — станд.
хин. /ɖɑl/ ‛бросать’, диал. [hɐmɑye] — станд. хин. /hɐmɑɾe/ ‛наши’.
2.1.2. Наличие словесного ударения в Х.я. не является безусловно признанным
фактом. Оно подтверждается результатами традиционного слухового анализа,
хотя экспериментальными исследованиями просодии его фонетических коррелятов не выявлено. Здесь представлена наиболее часто встречающаяся в грамматических описаниях точка зрения, которую авторы настоящей статьи в основном
разделяют.
Ударение Х.я. чисто динамическое (силовое), причем динамическая составляющая крайне слаба. Ударение не имеет фонологического значения и преимущественно связано со слоговой структурой слова. Для наиболее вероятного определения его места удобно различать слоги по тяжести (см. 2.1.4.). Как правило,
оно приходится на самый тяжелый слог слова: /ʊt.'sʊk.tɑ/ ‛нетерпение’,
/prɐ.'sɐnn.tɑ/ ‛удовлетворение’, /ɑ.'lɪn.gɐn/ ‛объятие’, [ɑʃ.'ʧɐɾ.jə] ‛удивление’,
/kɪ.'tɑb/ ‛книга’, /gɐ.'ɾib/ ‛бедный’, /ɑ.'ɾɐmbʰ/ ‛начало’. При равновесных слогах
ударение падает на тот из них, который ближе к началу слова: /'dʊl.hɐn/ ‛невеста’,
/ɑ.'lɪn.gɐn/ ‛объятие’. Компоненты сложного слова, как правило, сохраняют свое
ударение. Суффиксы типа -'wālā, -'hār, -'kār, -'dār могут являться просодически
полновесными единицами. Не исключено, что носителем ударения является весь
слог, а не только его гласный, и распределение силы слогов зависит от их положения в слове, а также от количества и характеристик входящих в них звуков,
как согласных, так и гласных. Следует учитывать и факторы, в ряде случаев затрудняющие определение места ударения. К ним относятся разнобой в произношении носителей разных диалектов и особенности индивидуального произношения, неустойчивость слоговых границ (см. ниже), а также взаимодействие словесной и фразовой просодии. Последним фактором объясняется мнение о
смыслоразличительной роли ударения в Х.я., для подтверждения которого приводятся омографические пары типа /'ʧɐ.lɑ/ ‛пошел’, ‛двинулся’ (аорист м. р.
ед. ч.) — /ʧɐ.'lɑ/ ‛двинь’, ‛запусти’ (например, мотор) (пов. накл. 2-е л. ед. ч.).
Однако в данном случае речь идет не о словоформах, а о предложениях, разные
просодические контуры которых определяются их разной модальностью.
Повествовательное предложение характеризуется понижающимся интонационным контуром, вопросительное — повышающимся. Повышение тона между
границами интонационного контура всего предложения соответствует информа-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
59
ционному фокусу, занимающему при нормальном порядке слов позицию перед
сказуемым (ср. 2.5.3.). Согласно последним исследованиям, просодическая
структура простого предложения Х.я. стабильна и слабо связана с вариациями
его синтаксической структуры. Мелодика предложения формируется распределением тонов, соотносящихся с просодическими синтагмами, и практически не
отражает его актуальную структуру.
Для некоторых диалектов, например бундели, характерно назализованное произношение гласных, что, естественно, снижает фонематическую релевантность
назализованных гласных.
2.1.3. Большинство фонем реализуется во всех позициях в слове — начальной,
срединной и конечной. Кратким гласным несвойственна конечная позиция. Исключениями являются: некоторые существительные, допускающие в исходе /ɪ/
(/vɪnɐti/ ~ /vɪnɐtɪ/ ‛просьба’); слова, в конце которых за группой согласных следует нефонематический [ɐ]/[ə], который в соединении с последним согласным образует конечный открытый слог ([ɑʃ.'ʧɐɾ.jə] ‛удивление’, графически āśсary), несколько односложных служебных слов типа отрицания /nɐ/ ‛не’, сочинительного
союза /ʋɐ/ ‛и’, подчинительного союза /kɪ/ ‛что’. Долгие гласные в словах собственно Х.я. необычны в антепенультиме и предшествующих ему слогах, что при
словообразовании находит частичное отражение в орфографии (см. 2.2.3.). Тенденция фонетического сокращения долгих гласных в таких позициях распространяется и на заимствованные слова, но в написании их, как правило, не отражается. Гласный /ɐ/ перед /h/, а в некоторых случаях и после /h/, реализуется как
[ə] ([ʃəhəɾ] ‛город’) или [ĕ] при падении /h/, например, в лично-указательном местоимении единственного числа ближнего плана [jĕ] (граф. yah) ‛это, этот, эта’,
‛он(а)’. Нестандартно также соотношение графической и фонетической формы
соответствующего местоимения дальнего плана [ʋŏ] (граф. vah) ‛то, тот, та’, он(а)’.
При морфологических изменениях, ведущих к перестройке слоговой структуры слова, /ɐ/, оказавшийся в положении между двумя тяжелыми (двуморными)
слогами, редуцируется: /sɐ.ɾɐk/ ‛улица’ (ед. ч. прям. п.) > /sɐɾ.ko͂ (=pɐɾ)/ ‛(на) улицах’ (мн. ч. косв. п.; послелог /=pɐɾ/ просодически нерелевантен); /bɐ.ɾɐs.nɑ/ ‛идти
(о дожде)’ > /bɐɾ.sɑ/ ‛прошел (дождь)’.
Фонологические признаки проявляются особенно отчетливо в начальной позиции. В конечной позиции противопоставление придыхательных согласных непридыхательным, а также долгих гласных кратким ослаблено и может нейтрализоваться.
Конечные звонкие в полном стиле произношения не оглушаются.
В Х.я. допустимо зияние, которое может быть заполнено полугласным /j/. Такие пары могут включать равноправные варианты, различие между которыми
носит сугубо фонетический характер (например, /ɑi/ ~ /ɑji/ ‛пришла’), а могут отражать грамматические оппозиции, например /ɑe/ ‛пусть придет’ (сосл. накл.
3 л. ед. ч.) противопоставлено /ɑje/ ‛пришли’ (прош. вр. мн. ч. м. р.). В настоящее время в орфографии Х.я. преобладает тенденция не заполнять зияние графически.
2.1.4. Преобладающая структура слога, характерная для слов индоарийского
происхождения: V (ā ‛приходи’), VC (ū͂ṭ ‛верблюд’), CV (do ‛дай’), CVC (kān
‛ухо’). В заимствованиях персидского, арабского и английского происхождения и
60
Центральные индоарийские языки
особенно в санскритских словах допустимы группы согласных в начале и в коде
слога. В Х.я. исходные слоговые структуры типа (CCC)VCC, CCV(CCC) и
CVCCCC перестраиваются. Они отражены в графической форме, но в произношении подавляющего большинства носителей упрощаются в соответствии с правилами фонотаксиса Х.я., которые в основном согласуются с универсальной иерархией сонорности и принципом ее нарастания в консонантных группах в начале
слога при убывании в консонантных группах коды. (Степени сонорности в порядке нарастания: смычные, фрикативные, носовые, плавные, полугласные, гласные.) Возможны такие группы как /kɾ/, /kʃ/, /gl/, /sʋ/ [sw], /ʃɾ/, /ʈɾ/, например,
/kɾɪ.jɑ/ ‛глагол’, /kʃetɾ/ ‛поле’, /glɑ.nɪ/ ‛печаль’, [swɐpnɐ] ‛сон’, /ʃɾi/ ‛почтенный’,
[ʈɾɛʲn] ‛поезд’. В конечной позиции подобные группы разбиваются гласным, что
свидетельствует о том, что между составляющими их согласными проходит слоговая граница, более или менее четкая в зависимости от положения — срединного или конечного — и силы гласного, например, [mɪʃ.ɾɐ] ~ [mɪʃ.ʃɾɐ] ‛Мишра’ (имя
собств.), [hɾɐs.sʋɐ] ~ [hɾɐs.ʋɐ] ‛краткий’, [swɐ.pən] ‛сон’ < [swɐpn], [pɐ.təɾ] ‛лист’ <
/pɐtɾ/, /ʋɐ.kət/ ‛время’ < /ʋɐqt/. Такие же изменения претерпевают, как в начальной, так и в конечной позиции, и более сложные консонантные группы, например с последовательностью трех согласных: [ɪs.tɾi] ~ [ɪs.tɪ.ɾi] ‛женщина’ (граф.
stɾī), /ɪs.kul/ ‛школа’ (граф. skūl), причем сочетание /st/ и /sk/, если оно не разделено протезой по разным слогам, нарушает иерархию сонорности. Примеры более чем двучленных групп согласных в конце слова: [ɾɑʂ.ʈɾɐ] ~ [ɾɑʂ.ʈəɾ]
‛государство’ (граф. raṣṭr) и крайне редкий случай /ʋɐɾ.tsjɐ/ ‛альвеолярный’,
(граф. vartsy). Впрочем, в просторечном произношении разбиваются и двучленные начальные группы, не противоречащие иерархии сонорности: [kɪ.ɾɪ.jɑ] <
/kɾɪ.jɑ/ ‛глагол’, [sɪ.ɾi] < /ʃɾi/ ‛почтенный’.
В геминатах слоговая граница проходит между одинаковыми согласными:
/pɐk.kɑ/ ‛прочный’, /mɐ.ɾɐm.mɐt/ ‛ремонт’.
Необходимо отметить, что существуют и другие мнения относительно слогового членения в Х.я. Так, не исключено, что по крайней мере некоторые группы
согласных, занимающих срединное положение, не разбиваются по разным слогам, а составляют начало слога. Возможно, что в таких случаях их первый согласный удлиняется, и слоговое членение подобно тому, что действует в геминатах, т. е. начальная артикуляция звука закрывает слог, а конечная открывает следующий за ним: [ɑʃ.ʃʧɐɾ.jə] ‛удивление’ (ср. выше варианты слогоделения
[mɪʃ.ʃɾɐ], [hɾɐs.sʋɐ]).
Слоги в Х.я., как и в других индоарийских языках, традиционно делятся на
легкие, средние и тяжелые в зависимости от долготы гласного и открытости/закрытости слога (см. также статью «Новые индоарийские языки» в наст. издании). Открытый слог с кратким гласным — легкий, открытый слог с долгим
гласным или закрытый с кратким гласным — средний, закрытый слог с долгим
гласным — тяжелый. Эта классификация слогов соотносима, как легко заметить,
с определением слогов по количеству мор. Назализация гласного и увеличение
количества согласных в коде утяжеляют слог, но эти явления просодически релевантны только в случаях равновесных слогов в пределах одного слова. То есть,
например, легкий слог с назализованным гласным легче среднего слога, но тяжелей легкого с чистым гласным.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
61
2.2.0. Морфонологические сведения.
Иллюстративный материал дается в общепринятой индологической транслитерации (см. 1.4.0.).
2.2.1. Прямого соотношения между слогом и морфемой нет: последняя может
быть как частью слога, так и включать более одного слога. Флективные окончания имени и глагола представляют собой одиночный гласный, образующий отдельный слог либо самостоятельно, либо в сочетании с предшествующим согласным: ā.-e приходить-СОСЛ.3.ЕД, ki.tā.b-ẽ книга-Ж.МН.НОМ. Формообразующие
и деривационные аффиксы имеют разнообразные звуковые и, соответственно, слоговые структуры: kar.-n-ā делать-ИНФ-ПРЯМ, kar.-t-ā делать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД.ПРЯМ
‛делающий’, kar.-n-e.-vā.l-ā делать-ИНФ-КОСВ-ДЕЯТ-М.ЕД.ПРЯМ ‛делающий, намеревающийся делать’, ka.r-e.g-ā делать-БУД.3ЕД-М.ЕД ‛сделает, будет делать’.
Явление фузии Х.я. несвойственно. Оно может проявляться только при словообразовании на базе санскритских корневых и деривационных морфем (например, vidyopārjan ‛приобретение знаний’ < vidyā + upārjan), но и здесь наблюдается тенденция к конкатенации (например, vidyā-upādhi ‛ученая степень’), нередко
с эвфоническими y, v между гласными (см. 2.2.3.).
Возможные наборы фонем и их стечений в разных позициях в слове, равно как
и стыковые явления, определяются структурой слогов (см. 2.1.4.).
2.2.2. Регулярных фонологических противопоставлений морфологических единиц и категорий не наблюдается.
2.2.3. Основные типы чередований следующие.
1. Характерные преобразования на стыке морфем, первая из которых оканчивается, а следующая начинается на гласный (при словообразовании и словоизменении):
ī, i + V > iyV: beṭī + ā̃ > beṭiyā̃ ‛дочери’ (в глагольных основах, как альтернативный вариант, ī + V > īvV: pī + e > pīve и pīye ‛выпил бы’);
ū + V > uV: ḍākū + õ > ḍākuõ (=ko) ‛разбойникам’;
e + e > eve: se + e > seve ‛услужил бы’;
o + e > ove/oу: bo + e > bove / boy ‛посеял бы’;
ā + V > ā[v/y]V: jā + ẽ > jāẽ / jāvẽ / jāyẽ ‛пошли бы’.
2. Иррегулярные преобразования на стыке морфем при словоизменении глаголов denā ‛давать’, lenā ‛брать’, karnā ‛делать’, pīnā ‛пить’, jānā ‛идти’, honā
‛быть’, ‛становиться’;
de-, le- + V (окончаний сослагательного наклонения и императива) d-, 1- + V:
de + e > de, ‛дай-ка’, le + o > 1o ‛возьми(-те)’;
de-, le-, kar-, pī- + -iye (показатель оптатива) > d-, l-, k-, p- + -ījiye: de + iye >
dījiye ‛извольте дать’;
de-, le-, kar-, jā- + -ā, -e, -ī, -ī̃ (показатели причастия совершенного вида и претерита) > a) di-, li-, ki-, ga- + -yā, -ye и б) d-, 1-, k-, ga- + -ī, -ī̃: de + ā > diyā (diye,
dī, dī̃) ‛дал (-a, -и)’; ho- + -ā, -e, -ī, -ī̃ > hu- + -ā, -e, -ī, -ī̃: ho + ā > huā (hue, huī, huī̃)
‛был (-а, -и)’, ‛стал (-а, -и)’.
3. Утрата безударного а (ə) при словоизменении и словообразовании:
[C]VCaC + V > [C]VCCV: lahar + ẽ > lahrẽ ‛вóлны’, samajh + ā > samjhā
‛понял’.
4. Чередование гласных антепенультима в корне при словообразовании (ныне
не имеют строго обязательной силы):
62
Центральные индоарийские языки
ā > а: mānnā ‛соглашаться’ > manānā ‛убеждать’;
ī, e (ai) > i : mīṭhā ‛сладкий’ > miṭhāī ‛сладость’, beṭī ‛дочь’ > biṭiyā ‛дочурка’;
ū, o > u: būṛhā ‛старый’ > buṛhāpā ‛старость’, bolnā ‛говорить’ > bulānā ‛звать’
(возможны иррегулярные случаи: ā > i: khānā ‛есть’ > khilānā ‛кормить’).
5. Выбор суффикса каузатива (-ā-/-lā-, -vā-/-lvā-):
CVC + -ā-, -vā- > CV1Cā, CV1Cvā (возможные чередования гласных V > V1 см.
выше); как вариант в отдельных случаях допустимо CV1Clā, CV1Calvā, например: baiṭhnā ‛сидеть’ > biṭhānā / baiṭhānā (biṭhlānā / baiṭhlānā); biṭhvānā / baiṭhvānā
(biṭhalvānā) ‛усаживать’;
CV + -ā-, -vā- > CV1lā, CV1lvā: sonā ‛спать’ > sulānā, sulvānā ‛усыплять’ (исключение: lenā ‛брать’ > livānā ‛велеть взять’).
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Х.я — язык по преимуществу аналитического типа. Вместе с тем он сохранил
небольшое число флективных форм, играющих значительную роль в именном и
глагольном словоизменении.
2.3.1. Грамматически, в первую очередь синтаксически, а также семантически
слова Х.я. достаточно четко подразделяются на три основные группы: 1) слова
самостоятельные, или полнозначные; 2) слова служебные и 3) слова «внеграмматические», т. е. не включающиеся в синтаксическую структуру предложения.
Самостоятельные слова членятся далее на имена, наречия и глаголы. Глаголы
опознаются по присущей им парадигме спряжения, включающей личные и неличные формы; последние для Х.я. целесообразно признавать именно словоизменительными формами, а не самостоятельными разрядами слов, ввиду строгой
регулярности их образования и той активной роли, какая принадлежит им в системе аналитического глагольного словоизменения (см. ниже). Словарной формой
глагола служит инфинитив (показатель -пā).
В классе имен выделяются разряды существительных, прилагательных, числительных и местоимений; по синтаксическим признакам числительные близки
прилагательным. Граница между существительными и прилагательными не
вполне четка ввиду отсутствия как у тех, так и у других каких-либо универсальных выделяющих их формальных признаков, а кроме того, вследствие относительной свободы субстантивации прилагательных (ср. например: sainik rizarv
‛воинский резерв’, но rizarv sainik ‛солдат-резервист’; būṛh-ā ādmī старый-М.ЕД.ПРЯМ человек ‛старый человек’, но ais-e būṛh-õ=ke sāth такой-М.КОСВ
старый/старик-МН.КОСВ=ПОСЛ вместе ‛с такими стариками’) и, напротив, распространенности прямого соположения существительных, при котором предшествующее служит определением (приложением) к последующему (см. 2.5.3.). Тем
не менее объективным подтверждением не только синтаксического, но и морфологического разбиения имен на названные разряды служит способность прилагательных изменяться в роде (присуща только изменяемым прилагательным, составляющим статистическое меньшинство членов разряда, отличающееся, однако, повышенной частотностью) и отсутствие у прилагательных формы
общекосвенного падежа множественного числа (на -õ), свойственной существительным (кроме неисчисляемых).
Нечетка и граница между прилагательными и наречиями. Непроизводные
(первичные) наречия в Х.я. крайне немногочисленны. Большинство членов раз-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
63
ряда составляют производные (функциональные), соотносимые с именами существительными (в беспослеложных или послеложных формах), прилагательными
и, реже, глаголами (в форме деепричастия). Наречия, производные от неизменяемых прилагательных, формально тождественны им (ṭhīk ‛правильный’ и ‛правильно’); производные от изменяемых принимают либо «абсолютную» форму —
общекосвенного падежа (pahle ‛сперва’ от pahlā ‛первый’), либо форму прямого
падежа единственного числа мужского рода (acсhā ‛хороший’ и ‛хорошо’). В последнем случае в определенных контекстах такое наречие (т. е. приадъективное
или приглагольное определение) может изменяться по парадигме прилагательного, согласуясь с определяемым, с субъектом или с объектом: например, фраза
bаṛī-bаṛī lahrẽ ū̃cī uṭhākar большие-большие волны:Ж.МН высокие:Ж поднимать:АБС ‛высоко вздымая огромные волны’ иллюстрирует согласование как
препозитивного, так и постпозитивного, адвербиально функционирующего прилагательного с объектом — существительным женского рода lahrẽ ‛волны’. К наречиям относятся также формы косвенных падежей некоторых существительных: sāmnā ‛противостояние’, косв. п. sāmne ‛перед, напротив’.
В каждом из именных разрядов, а также в разряде наречий выделяется закрытый подразряд местоимений. Местоимения-существительные обособляются от
знаменательных существительных не только семантически — обобщенноуказательным значением, но и морфологически — некоторыми особенностями
словоизменения (супплетивизм основ; наличие синтетической формы направительного падежа, отсутствующей в общеименной парадигме, и др., см. 2.5.1.);
они разделяются на личные (1-го и 2-го лица; в функции местоимений 3-го лица
используются указательные) и неличные. Все местоимения-прилагательные,
кроме притяжательных, и местоимения-наречия относятся к неличным. Совокупность неличных местоимений образует систему, организованную по двум параметрам: 1) по морфологическим разрядам, а внутри них — по более узким семантическим подразрядам, таким как «признак», «количество», «место», «направление», «время», «образ действия»; 2) по пяти функциональным разрядам,
члены которых опознаются по начальной фонеме корня и имеют практически
идентичные парадигмы: указательные ближнего плана, указательные дальнего
плана, относительные, вопросительные и неопределенные. Последний разряд, члены которого могут трактоваться как производные от вопросительных, выступает
рядом с другими неполным; сохранились также некоторые местоимения разряда
соотносительных, сомкнувшиеся с указательными дальнего плана; большинство
из них ныне воспринимаются как архаичные или как диалектные. За пределами
этой системы остаются некоторые индоарийские слова, как, например, sab ‛все’
(общекосв. п. мн. ч. sabhõ), а также заимствованные местоимения.
Среди служебных слов функционально различаются послелоги, союзы и частицы.
Послелоги разделяются на первообразные, или простые, и производные, или
сложные, которые сочетаются с существительным обычно через первообразный
послелог и лишь в очень небольшой своей части могут альтернативно присоединяться к нему непосредственно. К послелогам примыкают устойчивые послелогообразные сочетания (типа =kī xidmat mẽ ПОСЛ.ГЕН.Ж служба:Ж ПОСЛ.ЛОК
‛для <кого-либо>’), главный значащий компонент которых имеет регулярное по-
64
Центральные индоарийские языки
слеложное оформление. Среди первообразных послелогов выделяется адъективирующий, или генитивный, обладающий парадигмой изменяемого прилагательного. Образования с ним могут рассматриваться как адъективная форма имени.
С союзами (основные из них перечислены в 2.5.4.) смыкаются союзные слова
подчинительного характера, в значительной своей части опирающиеся на относительные и указательные местоимения.
К частицам относятся приглагольные отрицания (па, nahī̃, запретительная таt)
и постпозитивные выделительные слова: hī ‛именно’, ‛только’, bhī ‛и’, ‛тоже’,
‛даже’, tak ‛даже’, ‛включая и’ (от омонимичного послелога tak ‛до’ отличается
тем, что сочетается с существительным в форме прямого, а не общекосвенного
падежа), bhar ‛только’, ‛весь’, ‛целый’, to ‛-то’, ‛ведь’.
Как служебное слово особого класса можно рассматривать связку honā ‛быть’,
участвующую также в качестве первичного вспомогательного глагола в образовании широкого круга аналитических глагольных форм (см. 2.3.5. и 2.5.1.). С морфологической точки зрения от остальных глаголов ее обособляет наличие простых форм настоящего и прошедшего времени изъявительного наклонения. Некоторые глаголы выступают и как полнозначные, и как вспомогательные
(функциональные, или легкие) в аналитических конструкциях и сложных глаголах. К словам «внеграмматическим» относятся междометия, слова утверждения,
частица общего вопроса и вокативные частицы.
2.3.2. Основная классифицирующая категория существительного — р о д
(мужской и женский). Морфологически он выражается в различиях парадигмы
синтетических (первичных) форм. Наиболее характерна форма прямого падежа
множественного числа женского рода (окончание -ā̃ — для типа имен на -ī, -iyā;
окончание -ẽ — для прочих типов), которую в этом смысле можно признать диагностической: laṛkī ‛девочка’ — мн. ч. laṛkiy-ā͂; bahū ‛ невестка’ — мн. ч. bahu-ẽ.
По роду с существительным согласуются изменяемые прилагательные, адъективные формы существительных (с послелогом kā (м. р.) / kī (ж. р.)) , причастия и
ряд личных форм глагола. Прямая (словарная) форма существительного последовательно выраженных признаков рода не имеет, хотя для лексики собственно
Х.я. (тадбхава — см. 2.6.0.) можно выделить, вводя ряд ограничений, так называемые тематические типы существительных: мужского рода — на -ā и женского
рода — на -ī. Эти же окончания присущи согласуемым в роде адъективным и
глагольным формам. Гласный -ā в исходе первичных форм мужского рода единственного числа прямого падежа является флексией, тогда как противостоящий
ему -ī женского рода является флексией только в согласуемых формах, а в существительных входит в основу: ср.
acch-ā laṛk-ā хороший-М.ЕД.ПРЯМ мальчик-М.ЕД.ПРЯМ
acch-e laṛk-е=ko хороший-М.ЕД.КОСВ мальчик-М.ЕД.КОСВ=ДАТ/ВИН, но
acch-ī laṛkī хороший-Ж.ЕД.ПРЯМ девочка:Ж.ЕД.ПРЯМ
acch-ī laṛkī=ko хороший-Ж.ЕД.(КОСВ) девочка:Ж.ЕД.(КОСВ)=ДАТ/ВИН
(в скобках указаны имплицитные грамматические значения).
Агглютинативные (вторичные) показатели множественного числа (см. ниже)
могут рассматриваться как признак стертой системы классификаторов.
Категория п е р с о н а л ь н о с т и (или л и ч н о с т и) проявляется в различном оформлении прямого дополнения: наименования лиц обычно выступают
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
65
в форме общекосвенного падежа с направительным послелогом ko, наименования предметов и животных — в форме прямого падежа. Использование того же
формального признака для различения конкретизованного (принимает послелог
ko) и неконкретного (стоит в прямом падеже) объекта, а также тенденция избегать в рамках одного предложения повторения аналогичного оформления при
функционально отличных именных членах (дательно-аккузативный послелог
ko — регулярный показатель адресата) нарушают последовательность манифестации названной категории. Интерпретация этой категории как о д у ш е в л е н н о с т и опирается, очевидно, на случаи персонификации отдельных наименований животных, а также на их употребление в функции конкретизованного объекта.
Категория личности проявляется в еще одном, достаточно редком синтаксическом контексте — при обозначении действия, за которым немедленно следует
другое: gāṛī rukte hī ‛как только поезд остановился’, mohan ke rukte hī ‛как только
Мохан остановился’. Как явствует из этих двух примеров, имена в роли субъекта,
обозначающие личность, принимают в этих сочетаниях форму родительного падежа, тогда как неодушевленные стоят в номинативе.
2.3.3. Категория ч и с л а (единственное/множественное) присуща существительным и прилагательным, в том числе местоименным, а также глаголам. У существительных она выражается последовательно в именах женского рода, а также
в косвенном падеже множественного числа всех существительных (показатель
-õ) независимо от типа склонения (см. 2.4.0.). В других формах существительных
мужского рода на флективном уровне противопоставление по числу не выражено
однозначно. У существительных тематического типа (окончание прямого падежа
единственного числа -ā) совпадают формы косвенного падежа единственного
числа и прямого падежа множественного числа: м. р. ед. ч. прям. п. kamr-ā ‛комната’ — ед. ч. косв. п. и мн. ч. прям. п. kamr-e; у всех прочих существительных
мужского рода совпадают три формы, числовые различия проявляются в аналитических формах. Существуют также вторичные (агглютинативные) показатели,
сохраняющие собственное лексическое значение совокупности лиц или — значительно реже — предметов: log, jan ‛люди’, gaṇ ‛скопление’, ‛множество’ и т. п.,
например kisān-log и kisān ‛крестьяне’ от kisān ‛крестьянин’. Возможно, особенно
в просторечных и жаргонных подсистемах языка, избыточное выражение числа
показателями обоих типов одновременно (например, сele-log и cele ‛ученики’ от
celā ‛ученик’).
Прилагательные (изменяемые) выражают значение числа только в формах
прямого падежа мужского рода, в косвенном падеже и в женском роде формальное противопоставление по числу у них нейтрализуется. Наиболее полное выражение категория числа находит в глагольных формах, как финитных (кроме
форм адвербиальной репрезентации), так и нефинитных. Характерно при этом,
что финитные формы причастной этимологии (в отличие от нефинитных форм
этого типа и прилагательных, словоизменение которых они повторяют) противопоставлены по числу и в женском роде (ср. laṛkī āī ‛девочка пришла’ и laṛkiyā͂ āī̃
(прош. сов) ‛девочки пришли’, но laṛkī āī hai девочка приходить:ПРИЧ.СОВ.ЕД/МН
быть:ВСПОМ.НАСТ.3ЕД ‛девочка пришла’ и laṛkiyā͂ āī hãi девочки приходить:ПРИЧ.СОВ.ЕД/МН быть:ВСПОМ.НАСТ.3МН (перфект) ‛девочки пришли’; ср. с
66
Центральные индоарийские языки
формой прилагательного: ассh-ī laṛkī ‛хорошая девочка’ — ассh-ī laṛkiyā͂ ‛хорошие девочки’). Таким образом, в предложении глагольное (а в случае с изменяемыми прилагательными — и адъективное) согласование позволяет опознать
число существительного, когда его собственная форма не содержит соответствующих указаний (прямой падеж мужского рода при атематическом типе словоизменения). Напротив, число нейтрализуется у прилагательных в тех случаях, когда оно последовательно выражено в форме существительного (косвенный падеж, женский род), а в компонентах глагольной формы — когда оно передается
другим ее компонентом. Этим обеспечивается экономия средств формального
выражения при сохранении возможности эксплицитной передачи значения в
пределах словосочетания или предложения.
Числительные. В системе числительных исходными служат количественные, представленные простыми (наименования единиц, десятков, сотни, тысячи,
ста тысяч, десяти миллионов), сложными (от 11 до 99; название единиц предшествует названию десятка, причем оба компонента претерпевают фонетические
изменения, не укладывающиеся в регулярную схему) и составными (от 101;
строятся от высших разрядов к низшим путем соположения, без использования
соединительных средств).
К простым числительным относятся числительные первого десятка, обозначения десятков, а также слова sau ‛сто, сотня’, saikṛā ‛сотня’, hazār ‛тысяча’, lākh
‛сто тысяч’, kroṛ ‛десять миллионов’, arab ‛миллиард’.
Количественные числительные первой сотни
0
10
20
30
40
50
60
70
80
90
1
ek
gyārah
ikkīs
iktīs
iktālīs
ikāvan
iksaṭh
ikhattar
ikāsī
ikānve
2
3
4
5
6
7
8
do
tīn
cār
pā̃ c
chah [tʃhə] sāt
āṭh
bārah terah caudah pandrah solah
satrah aṭhārah
bāīs
ṭeīs
caubīs
paccīs
chabbīs sattāīs aṭṭhāīs
battīs taĩtālīs caũtīs
paĩtīs
chattīs
saĩtīs
aṛtīs
bayālīs tatālīs cavālīs paĩtālīs chiyālīs saĩtālīs aṛtālīs
bāvan tirpan cauvan pacpan chappan sattāvan aṭṭhāvan
bāsaṭh tirsaṭh cãusaṭh pãisaṭh chiyasaṭh saṛsaṭh aṛsaṭh
bahattar tihattar cauhattar pachattar chihattar sathattar aṭhhattar
bayāsī tirāsī caurāsī pacāsī
chiyāsī
sattāsī aṭhāsī
bānve tirānve caurānve pãcānve chiyānve sattānve aṭhānve
9
nau
unnīs
untīs
untālīs
uncās
unsaṭh
unhattar
unāsī
navāsī
ninānve
10
das
bīs
tīs
cālīs
pacās
sāṭh
sattar
assī
navve
sau
Сложные числительные не строятся на синхронном уровне из слов хинди, а
прошли путь этимологического развития как целые слова. В них, однако, легко
отделить начальные части, обозначающие единицы, от десятков. Последнее числительное в каждом десятке, за исключением 89 и 99, представляет собой не
сложение девяти и предшествующего десятка, но означает следующий десяток без
единицы, например un-tīs ‛без (одного)-тридцать’, т. е. 29. Сложные числительные чаще других заменяются английскими. Существует также тенденция использовать в печатных изданиях на деванагари арабские цифры в их европейской форме.
Порядковые числительные относятся по словоизменительному типу к прилагательным. Их характерными суффиксами являются -vā̃ (-vẽ, -vī̃); нерегулярно
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
67
образуются: pahlā ‛первый’, dūsrā ‛второй’, tīsrā ‛третий’, cauthā ‛четвертый’,
chaṭhā ‛шестой’. Суффикс -gunā (-gune, -gunī) оформляет множительные числительные (pā̃ cgunā ‛пятикратный’), суффикс -õ — собирательные первого десятка
(tīnõ ‛трое’) и формы неопределенной множественности от наименований основных счетных единиц — круглых чисел (hazārõ ‛тысячи’, ‛тысячами’; saikṛõ ‛сотни’,
‛сотнями’).
2.3.4. П а д е ж н ы е значения выражаются формами, образуемыми иерархией показателей, последовательно постфигируемых к существительному. Эти показатели можно определить как первичные (флективные окончания), вторичные
(первообразные, или простые послелоги) и третичные (производные, или сложные послелоги).
С помощью первичных образуются формы общекосвенного падежа (в других интерпретациях падежной системы она трактуется как «косвенная основа»
или «основа косвенных форм») и звательного падежа. Форма общекосвенного
падежа служит той формой существительного, к которой присоединяются первообразные и (альтернативно) некоторые производные послелоги: kamr-e=mẽ комната-КОСВ=В:ПОСЛ ‛в комнате’; kamr-e=k-e pās комната-КОСВ=ГЕН-М.КОСВ рядом
‛рядом с комнатой’. Самостоятельно употребляется она редко, главным образом
в локативном значении. Сочетание простого послелога (по большей части адъективирующего, т. е. послелога родительного падежа) в косвенной форме со следующим элементом, как правило, наречного происхождения (здесь pās) рассматривается как производный послелог. Форма звательного падежа практически
реализуется лишь для некоторых имен. Третьим членом в противопоставлении
первичных форм выступает прямой падеж, являющийся в Х.я. словарной формой
имени. Эта форма выполняет функции субъекта при сказуемом, выраженном непереходным глаголом или формами несовершенного вида переходного глагола, а
также неличного и/или неконкретизованного прямого объекта. Формы прямого и
«непрямых» падежей последовательно противопоставлены во множественном
числе существительных, у которых в общекосвенном падеже используется универсальный показатель -õ; в единственном же числе они различаются только у
имен тематического типа мужского рода (на -ā), причем определяются как таковые только в более широком контексте (минимум с послелогом), позволяющем
отличить их от форм прямого падежа множественного числа. На несовпадение
первичных показателей и опирается различие характерных именных словоизменительных типов (см. 2.4.0.).
В т о р и ч н ы е показатели, традиционно определяемые как «простые послелоги» (а в последние десятилетия также морфологически бессодержательным термином «энклитики»), универсальны для всех типов существительных. Присоединяясь к форме общекосвенного падежа как единственного, так и множественного
числа, они передают следующие значения: 1) агенса при сказуемом, включающем форму совершенного вида переходного глагола, что влечет его оформление
эргативным падежом (ne); 2) личного и/или конкретизованного прямого объекта
(и соответствующего пациенса в пассивной конструкции), субъекта долженствования и экспериенцера, адресата и шире — цели и направления (ko ‛к’);
3) орудийное, социативное и отложительное (se ‛с’, ‛от’); 4) внутренне-местное и
соответствующее направительное (тẽ ‛в’); 5) нахождение на поверхности и соот-
68
Центральные индоарийские языки
ветствующее направительное (par ‛на’); 6) предела во времени и пространстве, а
также логического предела (tak ‛до’).
В этот же ряд принято ставить так называемый адъективирующий показатель,
выполняющий атрибутивную функцию: образования с ним эквивалентны, с одной стороны, родительному падежу существительных, а с другой — притяжательным или относительным прилагательным: bāp k-ā ghar отец ПОСЛ:ГЕНМ.ЕД.ПРЯМ дом:М.ЕД.ПРЯМ ‛дом отца’ и ‛отцов(ский) дом’. От остальных послелогов он формально обособлен присущей ему парадигмой регулярного словоизменения по типу прилагательного (м. р. ед. ч. прям. п. kā, м. р. ед. ч. косв. п. и
м. р. мн. ч. прям. п. ke, ж. р. kī). Интерпретация сочетаний с простыми послелогами в качестве падежных форм является наиболее распространенной, однако ее
принимают не все исследователи. Одним из аргументов против этой интерпретации служит специфический формальный статус образования с kā, которое предлагается считать особой адъективной формой существительного. В настоящей
статье послелог kā (ke, kī) рассматривается как показатель генитива. Это, однако,
не препятствует тому, чтобы определять сочетание существительного с ним в
части контекстов как адъективную форму.
На эту форму опирается подавлявшее большинство третичных форм существительного, образуемых производными послелогами, которые уточняют и конкретизируют пространственные, временные и различные абстрактные отношения, соответствуя предлогам русского и других европейских языков. Двухкомпонентность подобных аналитических показателей, включающих наряду с
собственно значащим еще и адъективирующий компонент, породила их наименование «сложные послелоги». Адъективирующий компонент в большинстве
случаев выступает в форме косвенного падежа мужского рода — ke (с послелогами andar, bhītar ‛внутри’, ‛внутрь’; bīc ‛посреди’; bāhar ‛вне’; ūраr ‛на’, ‛над’;
nīce ‛под’, ‛внизу’; āge ‛впереди’; sāmne ‛перед’, ‛около’; pahle, pūrv ‛перед’, ‛до’;
bād, paścāt ‛после’; pīche ‛позади’; pās ‛у’, ‛около’; kāraṇ, sabab ‛по причине’;
māre ‛из-за’, ‛вследствие’; liye, vāste ‛для’, ‛ради’; sāth ‛с’; badle ‛вместо’; sivā
‛кроме’; binā, bagair ‛без’ и многими другими). В такого рода сочетания вовлекаются и английские наречия: ke aupaziṭ ‛напротив’.
В послелогах, вторая часть которых восходит к существительным женского
рода, адъективирующий послелог имеет форму kī (or, taraf ‛к’; apekṣā, ba-nisbat
‛по сравнению с’; tarah, bhā̃ ti ‛подобно’; jagah ‛вмeсто’ и некоторыми другими).
В выражениях сравнения альтернантом ke может выступать se (с pahle, pūrv
‛перед’, ‛до’, āge ‛впереди’). Отдельные послелоги сочетаются с формой общекосвенного падежа существительного либо непосредственно, либо через ke
(dvārā ‛посредством’, tale ‛под’, bād, upаrānt ‛после’, ‛спустя’). Послелоги binā и
bagair ‛без’ при герундии употребляются с его косвенным падежом, но без адъективирующего компонента, причем могут стоять в препозиции к управляемому
им словосочетанию (особенно часто binā): binā dāl-roṭī khā-ye без горох-лепешка
есть-ГЕР.КОСВ = dāl-roṭī khā-ye bagair ‛нe поев гороха и лепешек’, т. е. вообще не
поев. Пополнение класса производных послелогов идет за счет послелогообразных сочетаний, где значащий компонент оформлен первообразным послелогом
(чаще всего mẽ или se) и представляет собой существительное или неличную
форму глагола: se hokar сквозь быть:АБС ‛через’ (географический пункт, место —
при описании маршрута), ko lekar об брать:АБС ‛о, касательно’.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
69
Существуют также немногочисленные составные послелоги, образуемые сочетанием простого или сложного послелога с se или tak, например: par se
‛с <поверхности>’, mẽ se ‛изнутри’, ke andar tak ‛до <самой> середины’.
Формы c первичными показателями (синтетические) присущи как субстантивам, так и адъективам; формы со вторичными и третичными — только субстантивам, включая наряду с существительными и местоимениями глагольные формы субстантивной репрезентации. Адъективы могут в ограниченных контекстах
присоединять некоторые простые послелоги; как правило, присоединение вторичных и третичных показателей к основе прилагательного свидетельствует о
субстантивации последнего.
Типичный способ выражения значения п р и н а д л е ж н о с т и — форма
родительного падежа существительного и притяжательные местоимения. Это
справедливо для случаев, когда посессивные отношения относятся к известной
информации, см. (1). Если отношение принадлежности составляет новую информацию (то есть является основным содержанием предложения), то обладаемое
выступает как формальное подлежащее при сказуемом, выраженном глаголом
«быть», тогда как обладатель оформляется в зависимости от типа посессивных
отношений. При отношении неотчуждаемой принадлежности обладатель оформляется так же, как в первом случае, родительным падежом или адъективирующим послелогом, см. (2), который, однако, преимущественно в нестандартном
языке, может быть рассогласован с определяемым, см. (3). Значение отчуждаемой принадлежности основано на пространственной семантике, посессор оформляется послелогом ke pās ‛рядом’, ‛у’, см. (4) (т. е. конструкция сходна с русской «у Х есть Y»).
(1) mer-ī (mohan=k-ī) bahin kal
āegī
мой-Ж
(Мохан=ГЕН-Ж) сестра
завтра
приходить:БУД.Ж
‛Моя/Мохана сестра завтра придет’.
(2) mer-ī (mohan=k-ī) bahin hai
мой-Ж
(Мохан=ГЕН-Ж) сестра
быть:НАСТ.3ЕД
‛У меня (Мохана) есть сестра’.
(3) mer-e
(mohan=k-e)
tīn
мой-М.МН (Мохана=ГЕН-М.МН) три
‛У меня (Мохана) три дочери’.
(4) mer-e
(mohan=ke)
pās
мой-КОСВ
(Мохан=ГЕН.КОСВ) у
beṭiyā͂ haı͂
дочери быть:НАСТ.3МН
yah kitāb
hai
эта
быть:НАСТ.3ЕД
книга
‛У меня (Мохана) есть эта книга’.
Сочетания имен, в том числе глагольных, с послелогами могут выступать как
адвербы: śām=ko вечер=ПОСЛ (со значением направления) ‛вечером’, ā-n-e=par
приходить-ИНФ-КОСВ=на:ПОСЛ ‛по приходе’. В редких случаях существительные
могут использоваться адвербиально и без послелога: subah ‛утро’ и ‛утром’, is tarah этот:КОСВ способ ‛таким образом’, jaldī ‛быстрота’ и ‛быстро’.
2.3.5. Большинство категориальных значений глагола находит выражение в
развитой системе аналитических форм. Синтетические формы словоизменения
немногочисленны. П е р е х о д н о с т ь / н е п е р е х о д н о с т ь глаголов не
имеет регулярного морфологического выражения (ср. ниже каузативы). Эта кате-
70
Центральные индоарийские языки
гория опирается в Х.я. не только на валентностные характеристики глагола (его
способность или неспособность принимать прямое дополнение), но и на различие в строении предикативных конструкций. Сказуемое, включающее переходный глагол в форме совершенного вида, требует построения предложения по эргативной конструкции, противопоставленной номинативной, диктуемой формой
переходного глагола несовершенного вида в сказуемом. Ср.:
(5) mohan
kitabẽ
likh-t-ā
hai
Мохан:М.ЕД.НОМ
книга:Ж.МН.ПРЯМ
Мохан пишет книги’.
(6) mohan=ne
kitabẽ
Мохан:М.ЕД=ЭРГ книга:Ж.МН.ПРЯМ
писать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
likh-ī
haı͂
писать-ПРИЧ.СОВ-Ж
быть:НАСТ.3МН (ПЕРФЕКТ)
‛Мохан написал книги’.
Поскольку в такой конструкции сказуемое может согласоваться только с неоформленным объектом, а объект, выраженный личным местоимением, в силу
присущих ему категориальных черт личности и определенности (ср. выше) всегда оформлен послелогом ko или имеет функционально равнозначную синтетическую форму (см. 2.4.0.), частная парадигма форм совершенного вида переходных глаголов реализуется не полностью — в ней отсутствуют формы 1-го и
2-го лица.
Следует отметить, что граница членения глаголов на переходные и непереходные по названному грамматическому признаку не вполне совпадает с их чисто
валентностным членением (по способности принимать объект). Число таких пограничных глаголов невелико, и они объединяются в следующие группы:
1) могут иметь объект, и в этом случае используется альтернативно либо эргативная, либо активная конструкция: jītnā ‛выигрывать’, ‛побеждать’, hārnā ‛проигрывать’, ‛терпеть поражение’, samajhnā ‛понимать’, jannā ‛рождать’, baknā
‛болтать’, bolnā ‛говорить’;
2) могут иметь объект, но не требуют эргативной конструкции: bhūlnā
‛забывать’, lānā ‛приносить’ и некоторые другие. Не употребляется эргативная
конструкция со сложными глаголами, если хотя бы один из ее компонентов непереходный.
В обширной группе сложноименных глаголов противопоставление по переходности/непереходности связано с валентностными характеристиками образующих глаголов, от которых зависит и форма субъекта предложения. Наиболее
обычные глагольные составляющие сложноименных глаголов — karnā ‛делать’
(переходный) / honā ‛быть’ (непереходный), кроме того переходные denā ‛давать’,
rakhnā ‛держать’: prayukt karnā ‛употреблять’ — prayukt honā ‛употребляться’;
viśvās karnā, viśvās rakhnā — viśvās honā ‛верить’.
Категория з а л о г а проявляется в противопоставлении активных и пассивных форм во всех временах и наклонениях. Пассивные формы образуются присоединением спрягаемых форм вспомогательного глагола jānā ‛идти’ к изменяющейся в роде и числе форме причастия совершенного вида значащего глагола:
(7) vah pustak-ẽ
likh-t-ā
hai
он
книга-Ж.МН.ПРЯМ
‛Он пишет книги’.
писать:ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
(8) pustak-ẽ
книга-Ж.МН.ПРЯМ
likh-ī
jā-t-ī
hãi
писать:ПРИЧ.СОВ.Ж
идти-ПРИЧ.НЕСОВ-Ж
быть:НАСТ.3МН
71
‛Книги пишутся’.
Субъект, если он присутствует, принимает послелог ke dvārā ‛посредством’,
оформление субъекта пассивной конструкции инструментальным послелогом se
в стандартном хинди неприемлемо. Причастия совершенного вида переходных
глаголов имеют пассивное значение. Субъект оборотов, в которых такие причастия выступают в функции определения к объекту, оформляется адъективирующим послелогом: us kī likhī kitābẽ ‛им (букв. его) написанные книги’. Единственным исключением из правила, согласно которому причастия совершенного вида
переходных глаголов пассивны, являются причастия глаголов, обозначающих
изменение видимых признаков субъекта:
(9) eṛī-vāl-e
jūt-e
pahn-ī
hu-ī
aurat
каблук:АДЪЕКТ-М.МН туфель-М.МН надевать-ПРИЧ.СОВ.Ж
ВСПОМ:РЕЗТ-ПРИЧ.СОВ.Ж
женщина
‛женщина в туфлях на каблуке’ (букв. ‛надевшая’).
Характерно, что отрицательные пассивные формы могут выражать также нежелание или невозможность совершения действия. В этом случае конструкция,
глагольная форма которой формально совпадает с пассивной, образуется и от непереходных глаголов. Это, как правило, инабилитивная конструкция, т. е. выражающая физическую или психологическую неспособность потенциального субъекта совершить действие. Смысловой глагол не имеет объекта, выступает в форме не причастия, а герундия, субъект — в отличие от пассива — обычно выражен
и имеет форму инструментального падежа:
(10) mujh se
rah-ā
nahī̃ jā-t-ā
я:КОСВ
ИНСТР
жить-ГЕР
идти-НЕСОВ-М.ЕД
ОТР
‛Я <больше> не могу’ (букв. ‛мной не живется’).
Без отрицания эта форма употребляется редко:
(11) calā
jā-e
идти:ГЕР
идти/уходить-СОСЛ.М.ЕД
‛Пошли!’
По валентностному признаку выделяются к а у з а т и в н ы е глаголы, грамматически представляющие подкласс переходных. Следует учитывать, что производные одной и той же формальной структуры воспринимаются как переходные или как каузативные в зависимости от непереходности или переходности исходной глагольной основы: ban- ‛быть делаемым’ — ban-ā- ‛делать’: второй член
пары переходный, но не каузативный; kāṭ- ‛резать’ — kaṭ-vā- ‛побуждать к тому
чтобы резать’: второй член этой пары — каузативный глагол. Переходность каузативных глаголов можно практически всегда определить по морфологической
структуре, которая в некоторых случаях отражает также их валентностные характеристики. Максимальное количество валентностей четыре: инициатор, посредник, исполнитель, объект, см. пример (12), где мать — инициатор, няня —
посредник, ребенок — исполнитель, молоко — объект:
(12) mā͂ ne āyā se
bacce ko
dūdh
pi-l-vā-y-ā
мать
ЭРГ
няня
ИНСТР
ребенок
ДАТ/АКК
молоко:М.ПРЯМ
пить-КАУЗ-КАУЗ-ПРОШ.СОВ-М
‛<По указанию> матери няня напоила ребенка молоком’.
72
Центральные индоарийские языки
Такого рода предложения, хотя и грамматически правильные, в реальном языковом употреблении почти невероятны. Позиция реального исполнителя действия на практике заполняется крайне редко; обычно каузативным конструкциям
присущи два именных члена — инициатор действия (субъект) и объект. Это
справедливо для обеих теоретически выделяемых ступеней каузации: первичных
(контактных) и вторичных (дистантных) каузативов. При каузативах 2-й ступени
производности, теоретически обозначающих «побуждение через посредника к
исполнению кем-то действия над чем-то», чаще всего практически реализуются
те же две валентности. Различию в наборе валентностей может соответствовать
различие в морфологической структуре каузативных основ. Асимметрия системы
каузативных производных вместе с отсутствием строгой формальной регулярности и возможностью непредсказуемых лексико-семантических девиаций диктует
предпочтительность отнесения их к словообразованию, а не к словоизменению.
Совокупность формально выражаемых в и д о в ы х и связанных с ними значений представляет в Х.я. достаточно сложную картину, чем порождаются значительные расхождения в предлагаемых толкованиях категории вида в этом языке. Все формы, определяемые в различных описаниях Х.я. как видовые, могут
быть по их строению разделены на три группы: 1) первичные словоизменительные; 2) вторичные словоизменительные; 3) словообразовательные (лексические).
Здесь необходимо предварительно оговорить наше представление глагольных
форм Х.я. Подавляющее большинство видо-временны́х форм глагола представлено
в Х.я. аналитическими образованиями, складывающимися из той или иной непредикативной формы значащего глагола и различных вспомогательных глаголов.
Сочетания со вспомогательным глаголом honā ‛быть’ (он же — связка), несущим
чисто грамматическое значение и неизменно занимающим конечную позицию в
любом аналитическом сочетании (сложно-интенсивный глагол ho jānā ‛стать’ мы
относим к лексическим образованиям, см. 2.5.2.), признаются первичными. Они
составляют ядро регулярной словоизменительной парадигмы глагола. Структуры
со вспомогательными глаголами, включаемыми в аналитическую словоформу между значащим глаголом и первичным вспомогательным, признаются вторичными.
Первичные аналитические формы опираются на три типа причастий значащего
глагола: несовершенного вида с суффиксом -t- (м. р. ед. ч. -tā: likh-t-ā), совершенного вида с суффиксом -0-/-y-; -0- при основах с исходом на согласный, -y- —
при основах с исходом на гласный (м. р. ед. ч. -ā-/-yā-: likh-0-ā писать-ПРИЧ.СОВМ.ЕД, khā-y-ā есть-ПРИЧ.СОВ-М.ЕД) и продолженного (или прогрессивного) вида с
аналитическим показателем rah-, представляющим собой основу глагола со значением ‛оставаться’ (м. р. ед. ч. rah-ā: likh rah-ā писать:ОСН ВСПОМ:ПРОГР-М.ЕД).
Основную видовую оппозицию образуют несовер шенный (имперфективный) и совер шенный (перфективный) вид. Их частотность значительно выше и сфера употребления шире, чем продолженного (пр огр ессивного) вида,
который сложился в Х.я. позже двух других. Сферы употребления видовых форм
частично пересекаются. К причастиям присоединяется один и тот же набор форм
первичного вспомогательного глагола. Такие образования принято трактовать
как формы морфологического (словоизменительного) выражения вида: несовершенного, совершенного и продолженного/прогрессивного (см. 2.4.0.).
Причастия, являющиеся основными носителями значения грамматического
вида в Х.я., входят в личные формы, см. (13), (14), (15), выступают в роли опре-
73
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
деления, см. (16), (17), (18), а в значении несовершенного вида используются
также адвербиально наряду с деепричастиями, см. (19), (20). Деепричастия совершенного и несовершенного вида являются формой, производной от причастий, отличаясь от них неспособностью к словоизменению (исход на -е). Еще одна
форма, выражающая значение совершенного вида, — абсолютив, который выражает действие, предшествующее другому действию. Остальные неличные формы
либо нейтральны по грамматическому виду, либо их видовое значение стерто.
Примеры на выражение грамматического вида в сказуемом (см. также 2.3.6.,
примеры (41)–(43)).
(13) mer-ī bahin hameśā khūd khānā
banā-t-ī
hai
мой-Ж
сестра
всегда
сам
еда:М.ПРЯМ делать-НЕСОВ-Ж быть:НАСТ.3ЕД
‛Моя сестра сама готовит еду’.
(14) āj
mer-ī bahin khūd khānā banā
сегодня мой-Ж
сестра
сам
еда
делать:ОСН
‛Сегодня моя сестра сама готовит еду’.
(15) āj
mer-ī bahin ne khūd khānā
сегодня мой-Ж
сестра
ЭРГ
сам
еда:М
rah-ī
hai
ВСПОМ:ПРОГР-Ж
быть:НАСТ.3ЕД
banā-y-ā
hai
готовить-СОВ-М быть:НАСТ.3ЕД
‛Сегодня моя сестра сама приготовила еду’.
Выражение грамматического вида в определительной конструкции:
(16) jalt-e
cūlh-e
k-e
pās
mat ānā
гореть-М.КОСВ очаг-М.ЕД.КОСВ
ГЕН-КОСВ
‛Не подходи к горящему очагу!’
(17) jal
rah-e
dīye
гореть:ОСН
ВСПОМ:ПРОГР-М.КОСВ
rah-ā
th-ā
ВСПОМ:ПРОГР-М
быть:ПРОШ-М.ЕД
ВСПОМ:РЕЗТ-Ж
lagā
do
прикладывать:ОСН
давать:ИМП
ЗАПР
палец:Ж
подойти:ИМП
dhuā͂
se
светильник из:ПОСЛ
‛От горящего светильника шел дым’.
(18) jal-ī
hu-ī
ũglī
гореть-ПРИЧ.СОВ.Ж
рядом
nikal
дым:М.ЕД выходить:ОСН
par
marham
на:ПОСЛ
пластырь
‛Наложи пластырь на обожженный палец’.
Выражение грамматического вида в адвербиальных оборотах:
(19) bāgaṛ k-e gal-e
se
jhuṅkī
khol-t-ī
козел
ГЕН
шея-М.ЕД.КОСВ от:ПОСЛ колокольчик
отвязывать-ПРИЧ.НЕСОВ-Ж
(khol-kar)
campiyā
bol-ī...
(отвязывать-АБС)
Чампия:Ж
говорить-ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
‛Снимая (сняв) колокольчик с шеи козла, Чампия сказала...’
(20) ṭī vī
dekh-te
dekh-te
bacc-e
so
телевизор смотреть-ДЕЕПР.НЕСОВ
РЕДУПЛ
дитя-М.МН.ПРЯМ спать:ОСН
ga-e
идти-ПРОШ.СОВ.М.МН
‛Дети смотрели, смотрели телевизор и уснули’.
74
Центральные индоарийские языки
Вторичные аналитические формы, относимые к категории вида, обозначают
с п о с о б п р о т е к а н и я действия, или с о в е р ш а е м о с т ь (Aktionsart).
Выделение этой категории, несомненно, рационально, однако условно, поскольку, во-первых, формальные отношения между ее членами не парадигматичны, а
во-вторых, они во всех контекстах факультативны. В их образовании участвуют
разные неличные формы смыслового глагола и разные функциональные глаголы.
Сюда относятся формы, обозначающие следующие способы действия: длительный, или дуративный (причастие несовершенного вида + глагол rah- ‛оставаться’),
см. (21); длительно-прогрессивный, или дуративно-прогрессивный (причастие
несовершенного вида + глагол jā- ‛идти, уходить’; при обозначении действия,
предшествующего моменту речи и развивающемуся вплоть до него, используется
глагол ā- ‛приходить’), см. (22); многократный, или фреквентатив (герундий +
глагол kar- ‛делать’), см. (23), а также 2.4.0., таблицу «Характерные вторичные
аналитические формы глагола».
(21) cācā jī
bol-t-e
rah-e
дядя
ГОН.ЧАСТ
говорить-НЕСОВ-М.МН
ВСПОМ:ДУР-М.МН
aur
maı͂
sun-t-ā
rah-ā
а
я
слушать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД
ВСПОМ:ДУР-ПРОШ.СОВ.М.ЕД
‛Дядя продолжал говорить, а я продолжал слушать’ или ‛Дядя все говорил
(и говорил), а я все слушал (и слушал)’.
(22) berozgārī
baṛh-t-ī
jā
rah-ī
hai
безработица:Ж расти-ПРИЧ.НЕСОВ-Ж идти:ОСН:ДУРПРОГР
ВСПОМ:ПРОГР-Ж
‛Безработица (все время) растет’.
(23) laṛke
mohan ko
pīṭā
kar-t-e
мальчики Мохан
ДАТ/АКК
быть:НАСТ.3ЕД
th-e
бить:ГЕР делать:ФРЕКВ-ПРИЧ.НЕСОВ-М.МН быть:ПРОШ-М.МН
‛Мальчики постоянно били Мохана’.
И н х о а т и в выражается помимо лексических средств (сложно-именные
глаголы со значением «начало делать») сочетанием косвенной формы инфинитива с глаголом lag- ‛прилагаться’:
(24) laṛkī
ha͂ s-n-e
lag-ī
девочка
смеяться-ИНФ-КОСВ
прилагаться-ПРОШ.СОВ.Ж
‛Девочка засмеялась’ (т. е. ‛начала смеяться’).
Средством выражения т е р м и н а т и в н о с т и являются сложные (так
называемые сложно-интенсивные) глаголы, представляющие собой переходное
явление между словоизменением и словообразованием. Они образуются присоединением к основе (или, что этимологически более точно, к совпадающему с ней
усеченному деепричастию) значащего глагола спрягаемых форм относительно
небольшой группы глаголов, определяемых как «векторные», «модифицирующие», «образующие» и пр., которые подвергаются процессам десемантизации и
грамматикализации, однако сохраняют остаточную собственную семантику (см.
2.5.2.). Векторными они называются потому, что всем им присуща сема движения, и одно из типичных, хотя и необязательных, значений, которые они сообщают, — направление действия и/или его влияние на участников ситуации. Термин «модифицирующие» отражает, однако, их функции точнее других. Наиболее
обычны в этой роли глаголы jā- ‛идти, уходить’, de- ‛давать’, ā- ‛приходить’, le-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
75
‛брать’, ḍāl- ‛бросать’. Большинство простых глаголов нейтрально по терминативности и противостоит сложно-интенсивным, однозначно выражающим эту
категорию, ср. (25) и (26). В (25) сказуемое, выраженное простым глаголом совершенного вида, допускает двоякую интерпретацию: действие либо доведено до
своего логического предела, т. е. книга прочитана до конца, либо прервано, т. е.
Мохан не дочитал книгу. В (26) эта двузначность снимается сложно-интенсивным глаголом: Мохан прочел книгу до конца.
(25) mohan ne is
kitāb ko
paṛhā
Mохан
ЭРГ
этот:КОСВ книга
ДАТ/АКК
‛Мохан читал эту книгу’.
(26) mohan ne is
kitāb ko
Mохан
ЭРГ
этот:КОСВ книга
ДАТ/АКК
читать:ПРОШ.СОВ
paṛh
liyā
читать:ОСН брать:ПРОШ.СОВ
‛Мохан прочел эту книгу’.
Помимо чисто грамматического сложно-интенсивным глаголам присуще выраженное экспрессивное содержание, что определяет широкое использование их
в разговорной речи. Сложно-интенсивные глаголы могут выступать не только в
словоизменительных формах совершенного вида, которые наиболее обычны для
них, но и в некоторых формах несовершенного вида, обозначая в этом случае последовательность повторных разовых действий:
(27) mohan apnī mā͂ ko
ciṭṭhiyā͂ likh
detā
hai
Мохан своя мать
ДАТ/АКК
письма
писать давать:ПРИЧ.НЕСОВ быть:НАСТ.3ЕД
‛Мохан пишет письма своей матери’.
Сложно-интенсивные глаголы несовместимы с инхоативным значением, формами продолженного вида, дуративного и дуративно-прогрессивного способа
действия, практически не употребительны во фреквентативе. За редкими исключениями они не употребляются с отрицанием. Основной принцип сочетаемости
значимых и модифицирующих глаголов — совпадение по переходности/непереходности. Этот принцип иногда нарушается, придавая глагольному композиту
дополнительное экспрессивное значение. Сложно-интенсивные глаголы являются переходными, если оба их члена переходные.
Сходные сочетания двух глаголов, первый из которых, несущий основную
смысловую нагрузку, выражен основой, образуются регулярно на грамматическом уровне и зачастую представляют собой сериальные глагольные конструкции, в которых основа проявляет свое исходное значение абсолютива. Различить
эти грамматические образования и в определенной мере лексикализованные
сложно-интенсивные глаголы не всегда возможно.
Значение терминативности выражается также сложным глаголом, состоящим
из основы смыслового глагола и непереходного образующего комплетивного
cuknā ‛заканчивать(ся)’, неспособного употребляться самостоятельно: mohan is
kitāb ko paṛh cukā hai ‛Мохан эту книгу (уже) прочел’.
Значения в р е м е н и и н а к л о н е н и я выражаются средствами одного
порядка — типом личных окончаний синтетической формы или вспомогательного глагола, образующего аналитическую форму. В личных формах изъявительного наклонения темпоральные характеристики связаны с аспектуальными по тому
же структурному принципу, который объединяет модальные и аспектуальные в
76
Центральные индоарийские языки
косвенных наклонениях, исключая императив и оптатив. Выражение побуждения
структурно обособлено от прочих спрягаемых форм: императив и оптатив не укладываются в общую симметричную систему. Их выделяет не только неполнота
парадигмы словоизменения по лицам (только 2-е лицо), но и отсутствие аналитических форм. С местоимением 2-го лица единственного числа соотносится форма
глагола, равная основе, выражающая грубое приказание или ласковое побуждение и противостоящая нейтральной форме, соотносимой с местоимением 2-го
лица множественного числа, ср.:
(28) (tū) yahā͂
se
jā
(ты)
отсюда
ПОСЛ
уходить:ИМП.2ЕД
‛Пошел вон /иди отсюда!’
(29) (tum)
yahā͂
se
jāo
(ты/вы:МН) отсюда
ПОСЛ
уходить:ИМП.2МН
‛Уходи/уходите (вы все) отсюда!’
В роли императива множественного числа используется также инфинитив,
обозначающий побуждение к немедленному действию, соответственно, менее
вежливое чем нейтральная форма на -о. К императиву примыкают формы повышенной вежливости (оптатив) на -iye и почтительная форма на -iyegā (формально
3-го лица), соотносящаяся с местоимением āр ‛Вы’, а также устаревшая форма на
-iyo (-iyoge), соотносящаяся с tum ‛вы’.
М о д а л ь н о с т ь. Для выражения эпистемической модальности используются предположительное, сослагательное и условное наклонения, противостоящие изъявительному, которому, в отличие от непрямых наклонений, присуща
дейктическая категория времени (см. 2.3.6.). Они перечислены здесь в порядке
убывания вероятности действия: от высокой, выражаемой предположительным
наклонением, до ее отсутствия, выражающегося условным, или ирреальным, наклонением. Их парадигмы включают простые (синтетические) формы, нейтральные по виду, и аналитические, в которых вид выражается, как и в изъявительном
наклонении, причастиями, а модальность, лицо и число — вспомогательным глаголом. В первичных аналитических формах это глагол «быть». Формы продолженного вида и вторичные аналитические формы со значением способа действия
в непрямых наклонениях встречаются реже, чем в изъявительном. Формы всех
наклонений подвергаются пассивизации. Основная сфера употребления сослагательного и условного наклонений — сложноподчиненные предложения с условным придаточным (см. 2.5.4.).
Предположительное наклонение тесно связано с будущим временем. Поскольку его простая форма совпадает с формой будущего, эта часть его парадигмы представлена лишь несколькими случаями использования глагола ho- ‛быть’
в предположительном значении: ab do baje hõge ‛Сейчас, должно быть, два часа’,
букв. ‛будут’. Вспомогательный глагол, несущий в сложных формах значение
предположительной модальности, также совпадает с формой будущего времени.
Примеры несовершенного (30), совершенного (31) и продолженного (32) вида:
h-og-ā
(30) mohan ab
apne
gā͂v
mẽ rah-t-ā
Мохан теперь свой:КОСВ деревня в
жить:ПРИЧ.НЕСОВ быть-ПРЕДП.3ЕД-М.ЕД
‛Мохан теперь, скорее всего, живет у себя в деревне’.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
(31) cācā jī
дядя
ne inhẽ
ГОН.ЧАСТ
ЭРГ
das
hazār rupaye
они:ДАТ десять тысяч
77
pakṛā-e
рупий:М.МН вручать:ПРОШ.СОВ.М.МН
h-õg-e
быть-ПРЕДП.МН-М.МН
‛Дядя им тысяч десять рупий вручил’.
(32) mā͂ so
rah-ī
h-og-ī
мама спать:ОСН
ВСПОМ:ПРОД-Ж
быть-ПРЕДП.3ЕД-Ж
‛Мама <сейчас>, должно быть, спит’.
Сослагательное наклонение передает возможность совершения действия
(допустимое будущее), пожелание, намерение, в осуществлении которого говорящий не уверен, опасение, неопределенность, предположительность, редко также нереальность. Синтетические формы, в том числе вспомогательного глагола
«быть», имеют специальный набор личных окончаний (см. 2.4.0.). Приведенные
выше формы предположительного наклонения легко перевести в сослагательное
путем замены вспомогательного глагола в (30) и (32) на ho сослагательного наклонения 3-го лица единственного числа, в (31) — на hõ сослагательного наклонения 3-го лица множественного числа. Значения пожелания, вежливой просьбы,
опасения, см. (33), неопределенности, в том числе неограниченной дистрибутивности, см. (34), свойственны только сослагательному наклонению; чаще всего
оно употребляется в условных сложноподчиненных предложениях.
(33) kahī͂
baccā
bīmār
na paṛ
jā-e
где-то
ребенок
больной
ОТР
падать:ОСН идти-СОСЛ.3ЕД
‛Как бы ребенок не заболел’.
Отметим, что в этой конструкции возможны только сложно-интенсивные глаголы, выражающие терминативное значение (ср. соответствующее употребление
глаголов совершенного вида в русском языке).
(34) jo
ā-e
use
andar ā-n-e
кто:ОТНОС.ПРЯМ приходить-СОСЛ.3ЕД он:ДАТ/АКК внутрь приходить-ИНФ-КОСВ
do
давать:ИМП.2МН
‛Впускай каждого, кто придет’.
Синтетические формы усло вного наклонения совпадают (за исключением
формы множественного числа женского рода) с причастием несовершенного вида. Соответственно, в аналитических формах значение условной модальности
(действие, которое мыслится как вообще нереальное или не осуществившееся)
передает вспомогательный глагол ho-t-ā (-e, -ī, -ī͂ ), в окончаниях которого выражены род и число. В простых предложениях значение условного наклонения —
неосуществимое желание или сожаление о чем-то невозможном, как правило,
сопровождается междометием kāś ‛о, если бы!’ в начале предложения, ср. (35) —
пожелание, противоречащее действительности, т. е. сегодня очень жарко:
(35) kāś
āj
itnī garmī na ho-t-ī
если.бы сегодня такая жара:Ж
ОТР
быть-УСЛ-Ж.ЕД
‛Вот бы сегодня не было такой жары!’
Интенционально сть выражается помимо простой формы сослагательного
наклонения (maĩ khiṛkī kholū͂ ‛Я, (пожалуй), открою окно’) сочетанием косвен-
78
Центральные индоарийские языки
ного падежа инфинитива с показателем -vāl-, присоединяющим родо-числовые
окончания:
(36) maĩ unke
pās
jā-n-e-vāl-īhū͂
я
они:АДЪЕКТ.КОСВ
рядом
идти-ИНФ-КОСВ-ИНТ-Ж
‛Я собираюсь пойти к ним’.
Возможность выражается, помимо сослагательного наклонения и (ин)абилитативной конструкции, также сложным глаголом, включающим основу смыслового глагола и вспомогательный глагол saknā ‛мочь’, см. (37). В этом случае
модальность обусловлена качествами личности или внешними обстоятельствами.
Аналогично saknā употребляется глагол pānā ‛получать’ (преимущественно с отрицанием), изменяющий в этом случае свои лексические и грамматические свойства.
(37) sītā baṛhiyā
khānā banā
sak-t-ī
hai
Сита превосходная еда
делать:ОСН мочь-ПРИЧ.НЕСОВ-Ж
быть:НАСТ.3ЕД
‛Сита может/умеет превосходно готовить’.
Основным средством выражения необходимости служит герундив (причастие необходимости). Он использует тот же суффикс -n-, что и инфинитив, за которым следуют родо-числовые окончания, определяющиеся при переходных глаголах теми же правилами согласования, что и в эргативной конструкции, тогда
как при непереходных глаголах герундив совпадает по форме с инфинитивом
(исход на -nā). В конструкциях необходимости субъект стоит в форме дательного
падежа, герундив вступает в сочетания с а) cāhiye — неизменяемой формой глагола cāhnā ‛хотеть, любить’, см. (38), б) глаголом honā ‛быть’, см. (39), в) глаголом paṛnā ‛падать’, см. (40). Различия в значении: а) действие полезно для субъекта; б) нейтральное отношение субъекта к действию, «осознанная необходимость»; в) принуждение, действие вопреки желанию субъекта. Эти конструкции
выступают в разных временны́х и модальных формах.
(38) mohan ko
jānā
cāhiye
Мохан
ДАТ/АКК
идти:ГЕРВ/ИНФ
‛Мохану надо идти’.
(39) mohan ko
jaldī
Мохан
ДАТ/АКК
ciṭṭhī
хотеться
likh-n-ī
th-ī
быстро письмо:Ж писать-ГЕРВ-Ж быть:ПРОШ-Ж
‛Мохану надо было срочно написать письмо’.
(40) mohan ko
jaldī tīn lekh
likh-n-e
Мохан
ДАТ/АКК
быстро три статья:М.МН.ПРЯМ писать-ГЕРВ-М.МН
paṛ-e
падать-ПРОШ.СОВ.М.МН
‛Мохану пришлось срочно написать три статьи’.
Условное и уступительное значение выражаются преимущественно соответствующими типами сложноподчиненных предложений (см. 2.5.3.). Возможность
выражения условного значения неличными глагольными формами зависит от их
семантического соотношения со сказуемым. Уступительное значение является
производным от отношений таксиса, выраженных инфинитивом или деепричастием в сложной форме (сообщает дополнительное стативное значение) с частицей ‛даже’: sun-ne par bhī слышать-ИНФ.КОСВ на:ПОСЛ даже ‛даже услышав’, sunte hu-e bhī слышать-ДЕЕПР.НЕСОВ быть:СТАТ даже ‛даже слушая’.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
79
2.3.6. Категория л и ц а, присущая глаголу, выражается в первичных синтетических формах императива, сослагательного наклонения и будущего времени,
а в аналитических формах настоящего и будущего времени, а также сослагательного и предположительного наклонений — через вспомогательный глагол.
В прошедшем времени и в условном наклонении это противопоставление нейтрализуется, равно как и в формах, требующих эргативной конструкции. В имени
категория лица представлена личными местоимениями (1-го и 2-го лица; в функции 3-го выступают указательные).
Категория в е ж л и в о с т и (г о н о р а т и в н о с т и) проявляется в употреблении местоимений 2-го лица и соответствующих глагольных, в первую очередь побудительных (см. 2.3.5.) форм: tū ‛ты’ — фамильярное; tum ‛ты’, ‛вы’ —
нейтральное, глагол при нем имеет форму 2-го лица множественного числа; āр
‛Вы’ — почтительное, согласуется с глаголом в 3-м лице множественного числа.
Категория о п р е д е л е н н о с т и в имени находит непосредственно грамматическое выражение только через форму прямого дополнения, принимающего
послелог ko в случаях, когда подразумевается определенный (конкретизированный) объект, в противовес неоформленному неопределенному. Она затемняется,
однако, аналогичным оформлением персональных имен, противостоящих неперсональным (см. 2.3.2.). Перифрастическим средством выражения определенности
служат указательные местоименные прилагательные yah ‛этот’ и vah ‛тот’; неопределенности — местоимение koī ‛какой-то’ и числительное ek ‛один’.
Помимо синтаксических (см. 2.5.3.) и просодических средствами выражения
э м ф а з ы и ф о к у с а служат частицы, располагающиеся за словом, которое
они выделяют (mohan hī āyā ‛Именно/только Мохан пришел’), эмфатические
формы местоимений, повтор и пр.
Средствами п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служат местоимения и наречия ближнего (уah ‛этот’, yahā͂ ‛здесь’, ‛сюда’, idhar ‛сюда’) и дальнего
плана (vah ‛тот’, vahā͂ ‛там’, ‛туда’, udhar ‛туда’). К этой группе слов можно отнести некоторые прилагательные и производные от них наречия, в том числе входящие в состав сложных послелогов (см. 2.3.1.): dāyā͂/dāyẽ ‛правый/справа’, bāyā͂/
bāyẽ ‛левый/слева’, ke nīce ‛под’ (< nīce ‛низко’ < nīcā ‛низкий’), ke sāmne ‛впереди’ (< косв. п. sāmnā ‛противостояние’), глаголы ānā ‛приходить’, jānā ‛уходить’
и др. Простые послелоги mẽ ‛в’, par ‛на’ обозначают местонахождение и движение.
А н а ф о р и ч е с к и м и средствами являются указательно-личные и относительные местоимения, а также их производные. Переключение референции
Х.я. не свойственно; редкие употребления такого рода принято объяснять влиянием английского языка.
Х.я. различает три абсолютных в р е м е н и: настоящее, прошедшее, будущее. Для настоящего и прошедшего характерны структурно аналогичные наборы
первичных аналитических форм, в которых причастия обозначают видовые характеристики действия, а временнóе значение выражается вспомогательным глаголом. В примерах (41), (42), (43) видовое значение совмещено альтернативно с
настоящим и прошедшим временем вспомогательного глагола:
(41) mer-ī bahin hameśā khūd khānā
banā-t-ī
hai
(th-ī)
моя
сестра
всегда
сам
еда:М.ПРЯМ делать-НЕСОВ-Ж быть:НАСТ.3ЕД (ПРОШ-Ж.ЕД)
‛Моя сестра всегда сама готовит (готовила) еду’.
80
Центральные индоарийские языки
(42) āj
bahin khūd
khānā banā
сегодня моя
mer-ī
сестра
еда
rahī
hai
ВСПОМ:ПРОГР-Ж
быть:НАСТ.3ЕД (ПРОШ-Ж.ЕД)
сама
делать:ОСН
(th-ī)
‛Сегодня моя сестра сама готовит (готовила) еду’.
(43) mer-ī bahin ne khūd khānā banā-y-ā
hai
моя
сестра
ЭРГ
сама еда:М
(th-ā)
готовить-СОВ-М быть:НАСТ.3ЕД (ПРОШ-М.ЕД)
‛Моя сестра сама приготовила еду’.
Видо-временные формы: в (41) настоящее/про шедшее о бщее, т. е. действие, регулярно совершающееся или совершавшееся; в (42) настоящее/пр о шедшее продолженное, т. е. действие представлено как процесс, ограниченный во времени; в (43) настоящее совершенно е (перфект) и предпр о шедшее (плюсквамперфект), свидетельствующие о том, что выделяются два
уровня прошедшего времени. В прагматическом дискурсе две формы в последнем примере требуют разных обстоятельств времени или контекстов. Употребление формы настоящего совершенного предполагает, что результат действия —
приготовленная еда — имеется в момент говорения или из этого действия вытекают какие-либо релевантные для настоящего или будущего последствия. Уместно, например, наречие āj ‛сегодня’. Форма предпрошедшего времени нуждается в отнесенности к отдаленному прошлому, например:
(44) tīn sāl pahle ham merī bahin ke
ghar ga-e
три год раньше мы
моя:Ж
сестра
АДЪЕКТ:КОСВ дом
идти-ПРИЧ.СОВ.М.МН
th-e
быть:ПРОШ.М.МН
‛Три года назад мы были у моей сестры’.
(45) tab us-ne
khūd khānā banā-y-ā
тогда он(а)-ЭРГ сам
еда:М
th-ā
готовить-ПРИЧ.СОВ-М быть:ПРОШ-М.ЕД
‛Тогда она сама готовила /приготовила еду’.
Прошедшее совершенное представлено синтетической формой, совпадающей
с причастием совершенного вида (за исключением выраженного в ней множественного числа женского рода) и лишенной собственно временны́х показателей:
kutt-ā ā-y-ā (м. р. ед. ч.) ‛Пёс пришел’, kutt-e ā-e (м. р. мн. ч.) ‛Псы пришли’, billī
ā-y-ī (ж. р. ед. ч.) ‛Кошка пришла’, billiyā͂ ā-ī͂ (ж. р. мн. ч.) ‛Кошки пришли’. В самостоятельном употреблении эта форма обозначает действие, законченное в
прошлом, тогда как в условных придаточных она передает не временной план, а
таксисное отношение — предшествование сказуемому главного предложения
(см. 2.5.4., пример (64)). Вторая синтетическая форма в сфере настоящего и прошедшего совпадает с причастием несовершенного вида (также за исключением
формы множественного числа женского рода), имеет родо-числовую — но не
временную — флексию, выражает хабитуальное значение, относимое к обоим
временным планам, но по большей части к плану прошлого. Смысловое отличие от
простой формы условного наклонения определяется исключительно контекстом.
Будущее время имеет только синтетическую (простую) форму, поскольку
аналитические конструкции, которые могли бы быть соотнесены с ним по составу (и которые описываются как будущее в некоторых грамматиках Х.я.), имеют
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
81
модальное значение и выделяются в предположительное наклонение (см. 2.3.5.).
Синтетическая форма будущего времени (основа + показатель будущего времени, лица, числа + родо-числовое окончание: likh-ū͂g-ā/ī писать-БУД.1ЕД-М/Ж.ЕД
likh-eg-ā/ī писать-БУД.2/3ЕД-М/Ж.ЕД и т.д.), строго говоря, нейтральная по аспекту, воспринимается в первую очередь как совершенная.
Т а к с и с. Относительные темпоральные отношения между не одновременными действиями могут выражаться иконически — последовательностью личных глагольных форм (rām (ном.) āyā aur usne (эрг.) kahā... ‛Рам пришел и сказал...’), или же действия, предшествующие сказуемому, передаются абсолютивом
(rāmne (эрг.) ākar kahā ‛Придя, Рам сказал...’), инфинитивом с послелогом par
‛на’ (āne par ‛по приходе’), а также деепричастием несовершенного вида с ограничительно-выделительной частицей hī, что обозначает незамедлительное следование одного действия за другим (āte hī rām ne kahā ‛Как только Рам пришел, он
сказал...’), реже в этой функции используются еще некоторые неличные формы.
Последовательность личных глагольных форм обычна, если они разносубъектны.
При одном и том же субъекте предшествующее действие редко выражается личной формой (как в приведенном выше примере при глаголе ānā), обычным средством выражения таксиса в этом случае служит абсолютив. Действие, одновременное главному, выражается деепричастием несовершенного вида.
Глагольное словоизменение в целом отличается в Х.я. весьма высокой регулярностью, что позволяет рассматривать как словоизменительные все неличные
формы глагола — субстантивные, адъективные и адвербиальные. Это тем более
целесообразно, что на них опираются в значительной своей части аналитические
личные формы.
О т р и ц а н и е. Морфологическая реализация отрицания ограничена конструкцией с послелогами (ke) binā, (ke) baghair ‛без’ при герундии (binā ПОСЛ:без
dāl-roṭī горох-лепешка khā-ye есть-ГЕР.КОСВ = dāl-roṭī khā-ye bagair ПОСЛ:без ‛нe
поев гороха и лепешек’, т. е. вообще не поев), а также заимствованными, преимущественно из санскрита и персидского, отрицательными префиксами, которые иногда встречаются в сочетании с лексически значимыми морфемами, относящимися к новоиндоарийской части словаря Х.я. (тадбхава): скр.-хин. an-paṛh
не-читать:ОСН ‛неграмотный’, перс.-хин. be-ghar без-дом ‛бездомный’.
Общее отрицание — nahī̃ ‛нет’. Оно же употребляется приглагольно, обычно
препозитивно, при формах изъявительного наклонения, при этом первичный
вспомогательный глагол часто опускается, особенно в прошедшем времени. Запрет выражается частицами mat (категоричный), na (нейтральный); использование при вежливой форме частицы mat противоречит правилам нормативного Х.я.
Частица па употребляется только препозитивно, постпозитивное употребление
nahī̃ и mat является средством эмфазы. Отрицательные формы косвенных наклонений используют ту же отрицательную частицу na, что и нейтральная и вежливая побудительные формы. nahī̃ при косвенных наклонениях противоречит нормативному употреблению, но может употребляться при них как эмфатическое
отрицание. Отрицание двух однородных членов предложения выражается частицей na, которая может стоять либо перед каждым из них, либо только перед
вторым: bacce ne (na) dūdh piyā na khicṛī khāī ‛Ребенок ни молока не пил, ни каши не ел’.
82
Центральные индоарийские языки
2.3.7. В соответствии со сказанным выше в Х.я. выделяются следующие семантико-грамматические разряды слов (части речи):
— имена: существительные, прилагательные, числительные;
— наречия;
— местоимения, грамматически повторяющие структуру именных разрядов и
наречий;
— глаголы, включая их регулярные неличные формы;
— служебные слова: вспомогательный глагол-связка и частицы, к которым относятся послелоги, союзы, собственно частицы (утвердительные, отрицательные,
эмфатические);
— междометия.
Существительным и прилагательным присущи категории рода, числа и падежа. В сочетании с числительными существительные со значением меры, как правило, не реализуют форму косвенного падежа множественного числа: do mīl kī
dūrī par ‛на расстоянии в две мили’, тогда как соотношение чисто грамматических категорий требует do mīlõ kī. Не принимает форму косвенного падежа множественного числа и первое слово в парных сочетаниях синонимичных или
близких по значению существительных. Это значение выражено только у существительного, стоящего непосредственно перед послелогом, относящимся к обоим членам сочетания: laṛk-e laṛkiy-õ ko юноша-МН.ПРЯМ девушка-МН.КОСВ
ДАТ/ВИН ‛юноше и девушке’. Это правило действует и в том случае, если существительные соединены союзом. Послелоги (в первую очередь эргативный) могут
быть отделены от существительного, к которому они относятся, придаточным
предложением.
В с р а в н и т е л ь н о й конструкции «эталон», с которым ведется сравнение, оформлен обычно послелогом se, а качественное прилагательное выступает
предикативным членом: hāthī ghoṛe se baṛā hai ‛Слон больше лошади’; yah
imārat sab se ū̃ cī hai ‛Это здание выше всех’. В первом случае это — сравнительная конструкция, во втором по той же модели выражена превосходная степень
прилагательного: отправным пунктом сравнения являются «все» объекты того же
лексического класса, т. е. ‛все <здания>‘. Вместо местоимения эталоном сравнения может служить то же самое прилагательное: ū̃cī se ū̃cī высокое от высокого
‛самое высокое’. Ограниченно используются также суффиксы степеней сравнения, заимствованные из санскрита (-tar, -tam), и, естественно, соответствующие
формы санскритских и персидских прилагательных.
Х.я. отличается многообразием н е л и ч н ы х ф о р м г л а г о л а. Они используются в составе личных аналитических форм и в функциях, определяющихся их категориальными характеристиками, общими с именами. Имеется два глагольных существительных — инфинитив и герундий, три аспектуальных типа
причастий (совершенное, несовершенное и продолженное/прогрессивное), герундив, деепричастия совершенного и несовершенного вида, а также абсолютив.
Деепричастия и герундий морфологически связаны с причастиями, инфинитив —
с герундивом. Лишь абсолютив стоит формально особняком, но используется в
ряде контекстов, общих с деепричастием совершенного вида. Причастия совершенного и несовершенного вида имеют простую форму и сложную, включающую как второй элемент причастие совершенного вида вспомогательного глаго-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
83
ла honā ‛быть’, маркирующее причастие совершенного вида как результативное,
а причастиe несовершенного вида как стативное: mez ke nīce paṛā pen / paṛā huā
pen ‛под стол упавшая ручка’ / ‛под столом лежащая ручка’, сложное (результативное) причастие передает состояние, длящееся после действия, т. е. «ручка
упала и осталась лежать»; sotā / sotā huā baccā ‛спящий ребенок’, сложное причастие подчеркивает продолжительность действия.
Возможно, следует выделять помимо герундия, формально близкого причастию совершенного вида (на -ā), второй герундий, совпадающий с косвенной
формой причастия (или с деепричастием) несовершенного вида. Эта форма на -te,
за которой следует ограничительно-выделительная частица hī, употребляется в
одном-единственном контексте, обозначая действие, немедленно предшествующее другому (см. 2.3.2.). Субъект-личность является определением к этой форме:
mā͂ ke andar āte hī мама ГЕН внутрь входить:ПРИЧ.НЕСОВ.КОСВ ЧАСТ ‛как только
мама вошла’, неодушевленные субъекты стоят в прямом падеже. Следует отметить, что в этой конструкции форма несовершенного вида обозначает завершенное действие. Ср. сходное употребление причастной формы несовершенного вида в значении совершенного: ham cāy pīte jāẽge ‛Выпив чаю, мы пойдем’, что
возможно в некоторых случаях, определяющихся, видимо, глагольной семантикой. Выделяется еще один тип оборотов с причастиями (или деепричастиями),
имеющими самостоятельный субъект: mujhe yahā̃ paṛhte do varṣ ho gaye ‛Уже
два года прошло, как я здесь учусь’, букв. ‛Мне здесь учась...’. Широко употребительные в Х.я. обороты с непредикативными формами глагола в большинстве
случаев могут рассматриваться как развернутые эквиваленты соответствующих
членов предложения. Неличные формы часто используются в адвербиальной
функции.
Н а р е ч и я в Х.я., как уже отмечалось (см. 2.3.1.), малочисленны, и обстоятельственные значения часто выражаются адвербиализованными формами прилагательных, существительных и глаголов. Местоименные наречия объединяются в один разряд по функционально-синтаксическим свойствам, расходясь формально в зависимости от семантики, пространственной или временной:
— наречия места: yahā͂ ‛здесь’, vahā͂ ‛там’, jahā͂ ‛где’ (относительное), kahā͂
‛где’ (вопросительное), yahī͂ ‛именно здесь’, vahī͂ ‛именно там’ (эмфатические),
kahī͂ ‛где-то’ (неопределенное);
— наречия времени: ab ‛сейчас’, ‛теперь’, tab ‛тогда’, jab ‛когда’ (относительное), kab ‛когда’ (вопросительное), abhī ‛сейчас же’, tabhī ‛именно тогда’ (эмфатические), kabhī ‛когда-то’ (неопределенное).
Несмотря на некоторые различия, в целом морфологический параллелизм очевиден и распространяется также на другие местоименные разряды (ср. 2.4.0., таблица «Система неличных местоимений»). Интересно, что эмфаза и неопределенность выражаются общим показателем, связанным с ограничительной частицей
hī. Отрицательных местоимений нет, в этом значении употребляются неопределенные, которые входят в сферу предикатного отрицания: kahī͂ nahī͂ ‛нигде’, kabhī
nahī͂ ‛никогда’. Дистрибутивное значение придает относительным и неопределенным местоимениям частица bhī ‛и’, ‛даже’: jahā͂ bhī ‛где бы ни’, kahī͂ bhī ‛где
бы то ни’, ‛повсюду’. Широко употребительно заимствованное из персидского местоимение har ‛каждый’, ‛всякий’. Относительные и указательные местоимения
84
Центральные индоарийские языки
функционируют как координирующий состав в сложноподчиненных предложениях, соответственно относительные — в придаточных, указательные — в главных.
Хотя местоимения представляют собой непродуктивный закрытый класс, в
словообразовательном плане не лишена интереса та высоко симметричная система производных, которую образуют неличные местоимения. Значение коммуникативных разрядов неличных местоимений может быть в целом определено по
их начальной фонеме: неогубленный гласный или среднеязычный глайд — указательное ближнего плана, огубленный гласный, губно-зубной или переднеязычный согласный — указательное дальнего плана; палато-альвеолярная аффриката — относительное; заднеязычный — вопросительное.
Рефлексивное местоимение āp ‛сам’ совпадает в прямом падеже с вежливым
местоимением āp, имеющим с ним общее происхождение. У вежливого местоимения эта форма используется и как номинатив, и как основа косвенных падежей. Рефлексивное āp в соединении с послелогами принимает притяжательную
форму в косвенном падеже (apnе ko ‛себя’), которая часто дополняется прямым
падежом āp: apne āp ko ‛самого себя’. Рефлексивность соотносится с субъектом в
эргативном, прямом и дательном падежах; она действует только в пределах простого предложения.
Устаревшее в стандартном Х.я., но сохранившееся в диалектах указательное
местоимение to перешло в класс союзов (соотносительный) и частиц (контрастивно-выделительная). Высоким универсализмом отличается сравнительная
частица -sā (или -jaisā), квалифицируемая также как послелог уподобления,
«сравнительная частица-послелог». В сочетании с существительным (в общекосвенном падеже или в адъективной форме) она передает значение сходства
(‛похожий на’), с качественным прилагательным — ослабляет его значение (ср.
рус. -оват-), но с количественным наречием — усиливает, например bahut ’много’ bahut-sā ’очень много’.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительное
1
1а
Прям.
Общекосв.
Зват.
‛конь’
ghoṛ-ā
ghoṛ-e
ghoṛ-e/ā
‛дым’
dhu-ā̃
dhu-ẽ
Прям.
Общекосв.
Зват.
ghoṛ-e
ghoṛ-õ
ghoṛ-o
dhu-ẽ
dhu-õ
Падеж
2
3
Единственное число
‛дом’
‛дядя’
‛кобыла’
ghar
cācā
ghoṛī
ghar
cācā
ghoṛī
[ghar]
cācā
ghoṛī
Множественное число
ghar
cācā
ghoṛiy-ā̃
ghar-õ
cācā-õ
ghoṛiy-õ
[ghar-o] cācā-o
ghoṛiy-o
3а
4
‛старушка’
buṛhiy-ā
buṛhiy-ā
buṛhiy-ā
‛ночь’
rāt
rāt
[rāt]
buṛhiy-ā̃
buṛhiy-õ
buṛhiy-o
rāt-ẽ
rāt-õ
[rāt-o]
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
85
Прилагательное
kālā ‛черный’, bāyā̃ ‛левый’, lāl ‛красный’
Падеж
Прям.
Косв.
Зват.
М. р.
Ед. ч.
kāl-ā bāy-ā̃ lāl
kāl-e bāy-ẽ lāl
kāl-e bāy-ẽ lāl
Мн. ч.
kāl-e bāy-ẽ lāl
kāl-e bāy-ẽ lāl
kāl-e bāy-ẽ lāl
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
kāl-ī bāy-ī̃ lāl
kāl-ī bāy-ī̃ lāl
kāl-ī bāy-ī̃ lāl
Местоимения
Личные
Падеж
1 л.
2 л.
3 л.
Почтительное Возвратное
Единственное число
Прям.
mãi (mãi hī)
tū (tū hī)
vah (vahī)
āp (āp hī)
Āp
Общекосв.
mujh (mujhī)
tujh (tujhī)
us (usī)
āp (āp hī)
Apne
Направит.
mujhe, mujh ko tujhe, tujh ko use, us ko
āp ko
apne ko
Форма агенса mãi ne
tū ne
us ne
āp ne
[āp ne]
Адъект. форма merā
terā
us kā
āp kā
Apnā
Множественное число
Прям.
ham (hamī̃)
tum (tumhī̃) ve, vah (vahī̃) (āp log и т. д.)
Общекосв.
ham (hamī̃)
tum (tumhī̃) un (unhī̃)
Направит.
hamẽ, ham ko tumhẽ, tum ko unhẽ, un ko
Форма агенса ham ne
tum ne
unhõ ne
Адъект. форма hamārā
tumhārā
un kā
П р и м е ч а н и е: В скобках приведены эмфатические формы.
86
Центральные индоарийские языки
Неличные
Качественные
Указательные
Соотно- Относитель- сительближнего
дальнего
ные
ные
плана
плана
Существительные и прилагательные
yah (yahī) 1
vah (vahī)
[so]
jo
is (isī)
us (usī)
[tis]
jis
yah, ye (yahī) vah, ve (vahī) [so]
jo
in (inhĩ)
un (unhī̃)
[tin]
jin
Прилагательные
aisā
vaisā
[taisā]
jaisā
Количественные
itnā
Места
Направления
Времени
yahā̃ (yahī̃)
idhar
ab (abhī)
Образа действия
yõ (yõhi) aise
Класс,
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
прям. п.
косв. п.
прям. п.
косв. п.
utnā
Наречия
vahā̃ (vahī̃)
udhar
võ (võhi) vaise
tab
(tabhī)
tyõ, [tõ]
[taise]
Вопросительные
Неопределенные
kaun kyā 2 koī kuch
kis
kisī
kaun kyā
kin
jitnā
kaisā,
kaunsā
kitnā
jahā̃
jidhar
jab
kahā̃
kidhar
kab
jyõ
jaise
kyõ [kar]
kaise
kahī̃
kabhī
П р и м е ч а н и я: 1. В круглых скобках приводятся эмфатические формы, в квадратных
скобках — устаревшие и малоупотребительные. 2. Вопросительные и неопределенные различают в прямом падеже местоимения kaun ‛кто?’ и kyā ‛что?’, koī ‛кто-то’ и kuch ‛что-то’; местоимения-прилагательные: kaisā ‛какой?’, kaunsā ‛который?’.
Глагол
Непредикативные фор мы
calnā ‛идти’, ‛двигаться’
Наименование
и структура Показатель1
формы
Инфинитив
-n-ā
Пример
calnā
Герундий
-ā2
calā
Герундив
-n-ā
calnā
Словоизменительный
Функция
класс
субстантивная — имя дейстсущ.
вия; императив; член пермиссивной, инхоативной и
др. глагольных конструкций
субстантивная — имя дейстсущ.
вия; с karnā обозначает многократный способ совершения действия; с cāhnā — интенциональность; с послелогами binā, baghair — отрицание действия, предшествующего главному
прил.
в оборотах долженствования3
87
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
Продолжение таблицы
Причастие
несовершенного
вида
Cложное причастие несовершенного вида
Причастие
совершенного
вида5
Cложное причастие совершенного вида
Причастие
дуративное
-t-ā
caltā
прил.4
t-ā hu-ā
caltā huā
прил.4
(0)-ā
calā
прил.4
(0)-ā hu-ā
calā huā
прил.4
rah-ā
cal rahā
прил.
Деепричастие/
абсолютив
-kar6
calkar (cal,
calke)
наречие
Имя деятеля
Причастие перспективное
-n-e vāl-ā
calne vāl-ā
прил.
предикативная (как самостоятельно, так и в аналитических формах); адъективная
Адъективная
употребляется в личных
аналитических формах; адвербиальная; адъективная
употребляется в результативных аналитических формах; адъективная
употребляется в личных
аналитических формах;
адъективная (редко)
предикативно-адвербиальная (предшествующее и
сопутствующее действие)
субстантивная; адъективная,
в том числе в составе
предиката
П р и м е ч а н и я: 1. Показатели присоединяются к основе глагола. 2. Иррегулярные образования см. 2.2.3. 3. Также при сказуемых типа śurū karnā ‛начинать’, manzūr karnā ‛соглашаться’. 4. Имеют неизменяемую («абсолютную») форму на -e (ср. наречия, производные от
изменяемых прилагательных), несущую вербально-адвербиальную функцию сопутствующего
действия (calte, cale; calte hue, cale hue). 5. В отличие от причастия совершенного вида от глагола jānā ‛уходить’ эта форма образуется регулярно (jāyā, ср. gayā). 6. Также -0/-ke (редко).
Л и ч н ы е о к о н ч а н и я п е р в и ч н ы х (с и н т е т и ч е с к и х)
форм глагола
Повелительное
наклонение, оптатив
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
-0
-o
-iye(gā)1
Сослагательное
наклонение
Единственное число
-ū̃
-e
-e
Множественное число
-ẽ
-o
-ẽ
Будущее время
(м. /ж. р.)
-ū̃g-ā/-ī
-eg-ā/-ī
-eg-ā/-ī
-ẽg-e/-ī
-oge/-ī
-ẽg-e/-ī
П р и м е ч а н и е: 1. Приведенные формы противопоставлены как подчеркнуто фамильярная (ед. ч.) и нейтральная (мн. ч.). Вежливая форма/оптатив (согласуется с āр ‛Вы’) формально
является формой 3-го лица множественного числа, функционально — 2-е лицо множественного числа. Вежливая форма имеет окончание -iye, почтительная — -iyegā: caliye(gā).
88
Центральные индоарийские языки
П е р в и ч н ы й в с п о м о г а т е л ь н ы й г л а г о л (с в я з к а)
ho- ‛быть’
Изъявительное накл.
Наст. вр.
Прош. вр.
1 л.
2 л.
3 л.
hū̃
hai
hai
м. р.
thā
thā
thā
1 л.
2 л.
3 л.
hãi
ho
hãi
the
the
the
Буд. вр.
Ед. число
ж. р.
м. р.
ж. р.
thī hū̃gā (hoū̃gā) hū̃gī (hoū̃gī)
thī hogā
hogī
thī hogā
hogī
Мн. число
thī̃ hõge
hõgī
thī̃ hoge
hogī
thī̃ hõge
hõgī
Сослагательное
накл.
Условное
накл.
hõ (hoū̃)
ho (hove)
ho (hove)
м. р.
hotā
hotā
hotā
ж. р.
hotī
hotī
hotī
hõ (hovẽ)
ho (hoo)
hõ (hovẽ)
hote
hote
hote
hotī̃
hotī̃
hotī̃
П р и м е ч а н и е: В скобках даны устаревшие формы.
Система первичных аналитических
личных глагольных форм
Причастие
Несовершенного вида Совершенного вида
Продолженного
(caltā)
(calā)
(прогрессивного) вида
(cal rahā)
Обычное (хабитуалис); Прошедшее
0
—
вневременная форма, совершенное
чаще прошедшее
(претерит, аорист)
caltā
calā
Настоящее
Настоящее время
Настоящее общее
Настоящее соверпродолженное
шенное (перфект)
hai
caltā hai
cal rahā hai
calā hai
Прошедшее
Прошедшее время Прошедшее общее
Предпрошедшее
thā
caltā thā
(плюсквамперфект) продолженное
cal rahā thā
calā thā
Будущее время /
Предположительное Предположительное Предположительное
предположительное наклонение,
наклонение,
наклонение, продолнаклонение
несовершенный вид совершенный вид
женный вид cal rahā
hogā
hogā
caltā hogā
calā hogā
Сослагательное
Сослагательное
Сослагательное
Сослагательное
наклонение
наклонение,
наклонение,
наклонение,
несовершенный вид совершенный вид
продолженный вид
ho
caltā ho
calā ho
cal rahā ho
Условное
Условное наклонение, Условное наклонение, Условное наклонение,
наклонение
несовершенный вид совершенный вид
продолженный вид
hotā
caltā hotā
calā hotā
cal rahā hotā
Вспомогательный
глагол
П р и м е ч а н и е: Приводятся формы 3-го лица единственного числа мужского рода глагола calnā ‛идти’, ‛двигаться’.
89
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
Характерные вторичные аналитические формы
глагола
Форма значащего Вспомогательный
Основное
глагола
глагол
значение
(1-й компонент)
(2-й компонент)
Причастие
jānā ‛уходить’
длительнонесовершенного
прогрессивный
ānā ‛приходить’
вида (-tā)
способ действия
длительноретроспективный
способ действия
Причастие несовер- rahnā ‛оставаться’ длительный способ
шенного вида (-tā)
действия
Причастие
jānā ‛уходить’
пассивное (от пересовершенного
ходных глаголов);
вида (-ā)
(ин)абилитивное
(от непереходных
и переходных
глаголов)
Герундий (-ā)
karnā ‛делать’
многократный способ действия
Основа
потенциальное
Основа
saknā ‛мочь’ pānā
‛получать’
cuknā ‛кончаться’
Герундий (-ā)
cāhnā ‛хотеть’
интенциональное
Инфинитив (-n-ā/-e)
Инфинитив
(косв.) (-ne)
Герундив
(-n-ā/-e/-ī)
комплетивное
дезидеративное
lagnā ‛прилагаться’ инхоативное
denā ‛давать’
разрешительное
honā ‛быть’ paṛnā
‛падать’ cāhiye
‛нужно’
облигаторное
Примеры
vah likhtā jātā hai ‛Он все
пишет и пишет’.
ham yah bāt sālõ se sunte
āye hãi ‛Мы слышим это
многие годы’.
vah rotī rahī ‛Она
продолжала плакать’.
vah (или us ko) mārā gayā
‛Он побит’ (‛Его побили’);
us se na rahā gayā
‛Он не стерпел’.
mujh se yah nahī̃ dekhā jātā
‛Я не могу этого видеть’.
vah gāne gāyā karte hãi
‛Они постоянно поют
песни’.
vah uṭh nahī saktā hai ‛Он
не может подняться’.
vah khā cukā ‛Он поел’
(букв. ‛кончил есть’).
gaṛī jāyā cāhtī hai
‛Поезд отправляется’
(букв. ‛готов пойти’).
vah likhnā cāhte hãi
‛Они хотят написать’.
vah bolne lagā
‛Oн начал говорить’.
jāne denā
‛позволить уйти’
mujhe davā pīnī hai ‛Мне
надо принять лекарство’.
mujhe davā pīnī paṛegī
‛Мне придется принять
лекарство’.
mujhe davā pīnī cāhiye
‛Мне нужно принять лекарство’.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. С у щ е с т в и т е л ь н о е. Регулярные формы словоизменения существительного (включая аналитические) строятся в Х.я. по схеме последовательного наращения следующих показателей: R (+x)+F + Postp' (+F) + Post'' (где R —
корень, x — суффикс, F — флексия, Postp — послелог). Каждый шаг наращения
90
Центральные индоарийские языки
дает законченную форму, употребляемую самостоятельно. Исключение составляют формы общекосвенного падежа, во множественном числе самостоятельно
не встречающиеся вообще, а в единственном употребляемые редко (например,
kone baiṭhnā ‛сидеть в стороне’).
Первообразные послелоги универсальны для всех существительных (их список с указанием основных значений см. 2.3.4.). Сочетаемость производных послелогов диктуется семантическими факторами.
П р и л а г а т е л ь н о е. Изменяемые прилагательные (исконные, оканчивающиеся на -ā, ā̃ : kālā ‛черный’, bāyā̃ ‛левый’) повторяют в упрощенном виде
(без обособленных форм звательного падежа, а также общекосвенного во множественном числе) парадигму первичного словоизменения существительных тематических типов.
М е с т о и м е н и е. Первичное словоизменение местоимений-существительных обладает помимо супплетивизма основ следующими структурными особенностями: 1) синтетической формой направительного падежа (он же — объектный), служащей альтернантом аналитической формы с послелогом ko; 2) несоответствием в ряде случаев формы, сочетающейся с послелогом агенса пe, обычной
форме косвенного падежа, выступающей при других первообразных послелогах;
3) синтетической адъективной формой (у местоимений 1-го и 2-го лица и возвратного), на которую опираются третичные формы (с производными послелогами); 4) наличием стяженных эмфатических форм с аффиксами единственного
числа -ī (ср. также hī) и множественного числа -ī̃. Функцию местоимения 3-го
лица выполняет указательное дальнего плана (vah).
Г л а г о л. Типичная синтетическая словоформа глагола (I) в Х.я. строится по
следующей схеме:
I. R(+x)+F, например, kar(+ā)+e, исключительный случай — форма будущего
R(+x)+F+y+F, например, kar(+ā)+e+g+ā.
Первичные аналитические формы (II) образуются присоединением к определенным непредикативным формам значащего глагола синтетических предикативных форм первичного вспомогательного глагола (основы ho-, h-, th-), образованных описанным выше образом. Вторичные аналитические формы (III) образуются присоединением к тем или иным непредикативным формам значащего
глагола синтетических и аналитических предикативных форм ряда вторичных
вспомогательных глаголов.
Развертывание аналитической глагольной формы осуществляется не последовательным линейным наращением иерархически возрастающих компонентов, а
их «вклиниванием» между основой значащего глагола (плюс непредикативный
показатель и именная флексия) и предикативным (видо-временны́м) показателем
формы, носителем которого чаще всего оказывается первичный вспомогательный глагол. Схематически это выглядит так:
II. R (+x1+x2)+y+F+R'+F', где x1+ x2 — факультативные суффиксы основы,
y — суффикс непредикативной формы, F — именная флексия, далее воспроизводится модель I: R' корень первичного вспомогательного глагола «быть», F'' глагольная (в настоящем времени изъявительного, сослагательном или предположительном наклонении) или именная (в прошедшем времени изъявительного и условном наклонении) флексия вспомогательного глагола.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
91
III. R (+x1+ x2)+y+F+R''+ (y'') +F'' , где ′′ маркирует части формы, оформленной по моделям I или II.
2.5.2. Словообразование Х.я. характеризуется крайне ограниченной ролью
префиксации и относительно малой продуктивностью новоиндоарийских суффиксов (тадбхава). Более продуктивными в сфере современного терминотворчества оказываются суффиксы, заимствованные из санскрита и сочетающиеся с
санскритскими же корнями. Но и здесь значительное место занимают «новые»
суффиксы, развившиеся из наиболее употребительных конечных компонентов
сложных слов, присоединение которых не связано с морфонологическими преобразованиями в корне и на стыке морфем, диктуемыми правилами санскритского словообразования. Это отражает общую тенденцию отхода современного литературного Х.я. от таких моделей словообразования, которые предусматривают
какие-либо изменения корня (в частности, чередование гласных антепенультима — ср. 2.2.3.). Примеры: sundar-tā ‛красота’ < скр. sundara ‛красивый’; protsāhit (pra+ut-sāh-it) ‛воодушевленный’ < ut-sāh ‛воодушевление’ с санскритским
префиксом, суффиксом перфективного причастия; samāj-vād ‛социализм’ < скр.
samāja ‛собрание’, ‛общество’ + скр. -vād суффикс ‛говорить’. Морфемы в словах
Х.я. могут происходить из разных языков, например, kūṛe-dān хин.-перс. ‛урна
для мусора’, be-ghar перс.-хин. ‛бездомный’.
Тем более значительна роль, которую играет словосложение. Здесь также часты отклонения от канонических классов сложных слов, выделявшихся применительно к санскриту. В сложных словах также могут сочетаться лексемы, происходящие из разных источников: rail-gāṛī англ. ‛рельс’ + хин. ‛повозка’ > ‛поезд’,
vidyut-balb скр. ‛молния’ > ‛электричество’ + англ. ‛лампочка’ > ‛электрическая
лампочка’. Наряду со сложными словами в собственном смысле широко распространены различного рода сочетания слов, связанные настолько тесным семантическим единством, что их можно считать своего рода аналитическими лексемами. Сюда входят как сочетания полнозначных слов с некоторыми служебными,
обычно трактуемыми как частицы, так и сочетания двух полнозначных слов —
существительных, прилагательных, глаголов, одно из которых теряет или ослабляет свое прямое лексическое значение, выступая модификатором значения второго, или же все сочетание приобретает новое по сравнению со слагающими его
компонентами значение. В качестве примера можно привести сложно-интенсивные глаголы: ho jānā быть + уходить ‛стать’, cal basnā идти + поселиться
‛умереть’.
Существительные и прилагательные. Среди префиксов относительной продуктивностью и способностью сочетаться с этимологически разнородными основами обладают те, которые образуют прилагательные со значением отрицания: скр.
an-, перс. be-, араб. gair- и некоторые другие. Ряд префиксов иного значения
встречается в заимствованных словах и в новообразованных санскритизмах.
В числе продуктивных суффиксов существительных прежде всего можно назвать суффиксы абстрактных имен (-pan, перс. -ī, скр. -tā, -tv), а также суффиксы
имен женского рода (-ī, -in, -nī). Среди суффиксов прилагательных, образующих
также имена деятеля, наиболее продуктивны: -vālā, перс. -dār и -ī (в последнем
совместились функционально близкие суффиксы собственно хинди, санскрита,
персидского и арабского). Первый же из них наряду с адъективирующим после-
92
Центральные индоарийские языки
логом kā является наиболее универсальным средством образования относительных прилагательных от существительных и глаголов (инфинитивов). Обращает
на себя внимание то, что -vālā и -dār, подобно kā, сочетаются с именем в форме
общекосвенного падежа: gā-n-e-vāl-ī laṛkī петь-ИНФ-КОСВ-АДЪЕКТ-Ж ‛поющая девочка’, ṭhān-e-dār полицейский.участок-КОСВ-АДЪЕКТ/ДЕЯТ ‛начальник полицейского участка’, букв. ‛держащий полицейский участок’. Распространены разного
рода повторы — синонимические, тавтологические (bāl-bacce ‛дети’: первый
элемент от скр. bāla, второй — новоиндоарийский) и аллитерационные с изменением в редуплицированном элементе первого согласного значимой лексемы
(bacce-vacce ‛дети’, kāghaz-vāghaz ‛бумаги, документы’). Они имеют либо усилительное, либо дистрибутивное значение, нередко служат средством эмфазы. И
все же некоторые из них, в первую очередь синонимические, тоже можно отнести к словообразованию.
Глаголы. В словообразовании глагола сохранились два суффикса: -ā/-lā («каузатив I») и -vā/-lvā («каузатив II»). С их помощью от непереходных основ образуются переходная и каузативная, от переходных — первая и вторая каузативные
(см. 2.3.5.; примеры также в 2.2.3.).
Образование отыменных глаголов путем прямой постфиксации к именной основе глагольных аффиксов (по типу vicārnā ‛думать’ от скр. vicār ‛мысль’) непродуктивно. Активное отыменное словообразование осуществляется сочетанием с именами вспомогательных глаголов, прежде всего karnā ‛делать’ и hoпā
‛быть’, например, vicār karnā мысль делать ‛думать’, prayog karnā использование
делать ‛использовать’, anumān lagānā представление прилагать ‛предполагать’,
dhyān denā внимание давать ‛обращать внимание’. Глагольно-именные сочетания
практически полностью проницаемы для лексики любого происхождения: арабо-перс. intizām ‛система’ + англ. arganāyz (organise) ‛организовывать’ + хин.
karnā ‛делать’ дает сложный глагол со значением ‛организовывать’. Часть такого
рода сочетаний является словарными единицами. Они, однако, открыты для широкого употребления в них имен и даже словосочетаний, что свидетельствует о
их лексико-грамматической природе.
К словообразованию правомерно отнести и так называемые сложноинтенсивные глаголы — сочетания (как правило, избирательные) основы значащего глагола с небольшим кругом вспомогательных: jānā ‛уходить’, ānā ‛приходить’,
denā ‛давать’, lenā ‛брать’, rakhnā ‛класть’, choṛnā ‛оставлять’, ḍālnā ‛бросать’,
раṛпā ‛падать’, uṭhnā ‛вставать’, ‛подниматься’, baiṭhnā ‛садиться’. Эти глаголы
модифицируют значение основного, внося оттенки интенсификации, эмоциональной окрашенности или направленности действия, например, kahnā
‛говорить’ — kah denā ‛высказать’, kah ḍālnā ‛ляпнуть’ (ср. 2.3.5.).
2.5.3. Синтаксический строй Х.я. характеризуется р а с щ е п л е н н о й
э р г а т и в н о с т ь ю. При наличии в составе сказуемого формы совершенного вида перехо дно го глагола предложение строится по эргативной
конструкции: агенс принимает особую форму эргативного падежа, выражаемую
послелогом =ne. Объект может иметь форму прямого или дательно-винительного
падежа (см. 2.3.4.). (Поскольку прямой падеж оформляет как субъект, так и объект, мы называем для удобства номинативом его субъектную функцию, тогда как
термин «прямой падеж» используется для определения формы объекта.) Если
93
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
объект неопределенный и неличный, то он, как правило, оформлен прямым падежом, и сказуемое с ним согласуется, как в (46), (47), (48). При определенном
или личном объекте, маркированном послелогом дательно-винительного падежа
=ko, происходит рассогласование: сказуемое принимает так называемую абсолютную форму с окончанием -ā, как в мужском роде единственного числа, см. (49).
Если сказуемое включает перехо дный глагол в форме несовершенного вида, предложение имеет номинативно -аккузативную конструкцию:
агенс в форме номинатива, оформление объекта такое же, как в эргативной конструкции, см. (50), (51), (52). Субъекту непер еходных глаголов присуща по
большей части форма но минатива, и он является формальным подлежащим
предложения, что выражается в субъектном согласовании сказуемого.
(46) laṛk-e
ne ciṭṭhī
likh-ī
hai
юноша-М.КОСВ ЭРГ письмо:Ж.ЕД.ПРЯМ писать-ПРИЧ.СОВ.Ж быть:НАСТ.3ЕД
‛Юноша написал письмо’.
(47) laṛk-e
ne upanyās
юноша-М.КОСВ ЭРГ роман:М.ЕД.ПРЯМ
‛Юноша написал роман’.
(48) laṛkī
ne upanyās
девушка:Ж ЭРГ
роман:М.ЕД.ПРЯМ
likh-ā
hai
писать-ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
likh-ā
hai
писать-ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
‛Девушка написала роман’.
(49) laṛk-e
ne is
ciṭṭhī
юноша-М.КОСВ ЭРГ это:КОСВписьмо:Ж.ЕД
ko
likh-ā
ДАТ/АКК
писать-ПРИЧ.СОВ.М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
hai
‛Юноша написал это письмо’.
Изменение рода и числа агенса в (46)–(49) не сказывается на форме сказуемого. Иной механизм синтаксических связей в предложениях (50), (51), (52).
(50) laṛkā
ciṭṭhiyā͂
likh-t-ā
hai
юноша-М.НОМ.ЕД письмо:Ж.МН.ПРЯМ писать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
‛Юноша пишет письма’.
(51) laṛk-e
in
юноша-М.НОМ.МН
ciṭṭhiy-õ
эти:КОСВ письмо:Ж-МН.КОСВ
ko
likh-t-e
ДАТ/АКК
писать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.МН
haı͂
быть:НАСТ.3МН
‛Юноши пишут эти письма’.
(52) laṛkī
upanyās
девушка:Ж.ЕД.НОМ
роман:М.ЕД/МН.ПРЯМ
likh-t-ī
hai
писать-ПРИЧ.НЕСОВ-Ж
быть:НАСТ.3ЕД
‛Девушка пишет роман’.
В зависимости от синтаксической роли, определяющейся сказуемым, семантический субъект может принимать также формы датива, как в (53), (54), генитива (55), инструменталиса (57), (58) и локатива (56), (59) (ср. 2.3.4.). Различие в
формах субъекта в той последовательности, в которой они приведены здесь, в
целом соответствует степени его контроля над действием/ситуацией (в порядке
убывания).
В конструкции долженствования согласование объектное, если глагол сказуемого переходный:
94
Центральные индоарийские языки
(53) laṛk-e
ko
ciṭṭhī
likh-n-ī
hai
юноша-М.КОСВ ДАТ/АКК письмо:Ж.ЕД.ПРЯМ писать-ГЕРВ-Ж быть:НАСТ.3ЕД
‛Юноше надо (на)писать письмо’.
Аффективная конструкция:
(54) laṛk-e
ko
sardī lag
юноша-М.КОСВ ДАТ/АКК
холод
прилагаться:ОСН
‛Юноше холодно’.
Типы посессивной конструкции (ср. 2.3.4.):
(55) laṛk-e
kī
likhī
huī
юноша-М.КОСВ
ГЕН
bhej
do
писать:ПРИЧ.СОВ.Ж
РЕЗТ.Ж
rah-ī
hai
ВСПОМ:ПРОД-Ж
быть:НАСТ.3ЕД
ciṭṭhī
письмо:Ж.ЕД.ПРЯМ
отправлять:ОСН давать:ИМП.2МН
‛Отправь письмо, написанное юношей’.
(56) laṛk-e
ke
pās gilās th-ā
юноша-М.КОСВ
ГЕН:КОСВ
у
‛У юноши был стакан’.
Инволитивная конструкция:
(57) laṛk-e
se
gilās
юноша-М.КОСВ
ИНСТР
стакан быть:ПРОШ-М.ЕД
ṭūṭ
gay-ā
стакан:М.ЕД разбиться:ОСН
идти:ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Юноша (нечаянно) разбил стакан’.
(Ин)абилитивная конструкция (ср. 2.3.5., там же пассивная конструкция):
(58) laṛk-e
se
uṭh-ā
nahī͂
gay-ā
юноша-М.КОСВ
ИНСТР
встать-ГЕР.М
ОТР
идти:ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Юноша не смог встать’.
В экзистенциальных предложениях сказуемое выражено существительным,
прилагательным (или какими-либо их эквивалентами) в сочетании со вспомогательным глаголом «быть», который, как и предикативный член адъективного типа, согласуется с субъектом: mohan vidyārthī hai ‛Мохан — студент’; dukān baṛī
hai ‛Лавка — большая’. В следующем предложении выражется значение постоянного свойства субъекта-локуса:
(59) laṛk-e
mẽ
sāhas hai
юноша-КОСВ
в:ПОСЛ отвага
быть:НАСТ.3ЕД
‛(Он) отважный юноша’.
Грамматический порядок слов в предложении — SOV. Это распространяется и
на те случаи, когда логический субъект не является грамматическим подлежащим (см. выше). Хинди — ветвящийся влево язык. Соответственно, определение,
независимо от его типа, предшествует определяемому, причем сложное отстоит
от определяемого дальше, чем простое: laṛkī ke lambe bāl девочка ГЕН длинные
волосы ‛девочка с длинными волосами’. Как разновидность определительной
конструкции, тесно смыкающейся со сложными словами определительного типа,
может рассматриваться соположение двух и более существительных, где каждое
предшествующее служит неоформленным определением к следующему, например: vidyut balb (и vidyut-balb) ‛электрическая лампочка’ (‛электричество’ + ‛лам-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
95
почка’), koylā khanan udyog (и koylā-khanan-udyog) ‛угледобывающая промышленность’ (‛уголь’ + ‛копание’ + ‛промышленность’). Косвенный объект предшествует прямому. При двухобъектном управлении первый обычно оформлен послелогом, второй сохраняет форму прямого падежа. Обстоятельство образа действия тяготеет к предикату, обстоятельства времени и места (первое обычно
предшествует второму) либо следуют за субъектом, либо выносятся в начало
предложения. Их позиция обычно связана с актуализацией. Порядок следования
обстоятельств — от более широкого объема понятия к более узкому: is sāl janvarī
mẽ teīs tārīkh ko этот год январь в двадцать третье число ДАТ/АКК ‛23 января этого
года’. Члены глагольной группы располагаются слева направо в порядке убывания лексической наполненности. Если в предикате есть глагол-связка, он стоит в
крайней правой позиции.
Вопросительные предложения сохраняют обычный порядок слов, отличаясь
интонацией — восходящей к концу. Помимо интонации общий вопрос выражается вопросительной частицей (ослабленное вопросительное местоимение) kyā
‛что?’, ‛ли’, открывающей предложение; частный вопрос — вопросительным местоимением, замещающим соответствующий член предложения, например: kyā
tum yahā̃ rahte ho? ‛<Что,> вы здесь живете?’; tum kahā̃ rahte ho? ‛Где вы живете?’ Для вопросительных слов более обычна позиция перед сказуемым, что объясняется коммуникативной структурой предложения хинди (см. ниже). Побудительные предложения отличаются тем, что в них обычно отсутствует субъект.
Его наличие либо конкретизирует исполнителя, либо смягчает побуждение.
В предложении может быть только одно отрицание. Отрицание, относящееся к
высказыванию в целом, располагается перед сказуемым или — в зависимости от
его структуры — вклинивается между его составляющими. В первичных аналитических глагольных конструкциях оно может замещать глагол-связку настоящего и прошедшего времени, ср.: mohan is ghar mẽ rahtā hai ‛Мохан в этом доме
живет (живущий есть)’ и mohan is ghar mẽ nahī͂ rahtā ‛Мохан в этом доме не
живет (не живущий)’.
Х.я. допускает широкое варьирование порядка слов. При нормальном порядке
слов самая сильная коммуникативная позиция — перед сказуемым, которую при
переходном глаголе занимает объект; при непереходном, в зависимости от состава предложения, либо субъект, либо обстоятельства, типично — обстоятельство
образа действия. Такое расположение соответствует обычной темо-рематической
структуре, в которой тематические элементы (известная информация) тяготеют к
началу предложения, рематические (новая информация), связанные, как правило,
со сказуемым, — к его концу. Этой синтаксической структуре соответствует интонационная. Повышение тона между границами интонационного контура предложения приходится на информационный фокус, занимающий, как правило, позицию перед сказуемым (ср. 2.1.2.). В эту позицию помещается член предложения, подлежащий коммуникативному выделению, ср. mohan āj āegā ‛Мохан
сегодня придет’ и āj mohan āegā ‛Сегодня Мохан придет’. Эта же позиция характерна для вопросительных слов в частном вопросе: is ghar mẽ kaun rahtā hai?
‛Кто живет в этом доме?’. В варианте kaun rahtā hai is ghar mẽ?, где порядок
слов формально соответствует русскому предложению, эмфаза на вопросительном слове. Эмфатически выделенные члены предложения оказываются в началь-
96
Центральные индоарийские языки
ной позиции вследствие вытеснения из нее тематических элементов, которые перемещаются за правую границу предложения, образуемую финитной формой в
составе сказуемого. Это частое явление в разговорной речи, особенно характерное для вопросов, ср. нейтральный порядок слов usne kyā kahā? ‛Он что сказал?’
(соответствует рус. ‛Что он сказал?’), с инвертированным kyā kahā usne? ‛Что
сказал он?’. Последнее предложение отличается не только стилистически — характеристиками неформального регистра, но, главное, изменением теморематических отношений вследствие нарушения нормального порядка слов. Результатом этой инверсии является усиленная эмфаза на вопросительном местоимении. Изменение порядка слов, служащее эмфатическому выделению, часто
мотивируется актуальным членением предложения, в том числе в сложноподчиненных предложениях (см. 2.5.4.).
Сравним нормальный порядок слов (60 а) с инвертированными вариантами
(60 б), (60 в); эмфатически выделенные члены предложений маркированы жирным
шрифтом. Возможны и другие варианты инверсии. В (60 а) нормальный порядок
слов, и объект, располагающийся непосредственно перед сказуемым, является
информационным фокусом. В (60 б) объект (laimp) переходит в тематическую
часть, его выделение имеет контрастивное значение (на что-то другое были потрачены деньги из иного источника). Предложение (60 в) имеет двоякую интерпретацию: 1) вследствие переноса обстоятельства за глагол и перераспределения
интонационно-ритмической структуры предложения объект, занимающий обычную сильную позицию, получает дополнительное выделение; 2) обстоятельство,
перенесенное за сказуемое, становится коммуникативным фокусом высказывания.
(60) а. mohan ne bace
hue rūpayõ se
laimp
Мохан
ЭРГ
сбереженные
РЕЗТ
деньги
ИНСТР
лампа:М.ЕД.ПРЯМ
kharīdā
покупать:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
б. laimp mohan ne bace hue rūpayõ se kharīdā
в. mohan ne laimp1) kharīdā bace hue rūpayõ se2)
‛Мохан купил на сэкономленные деньги лампу’.
Наряду с изменением порядка слов средством экспрессии служат эмфатические частицы.
При нескольких субъектах (или объектах) разного рода, объединенных копулятивной связью, сказуемое либо согласуется с ближайшим к нему (т. е. последним) членом копулятивного сочетания, либо принимает форму множественного
числа мужского рода. По ближайшему (в этом случае — по первому) согласуется
определение, общее для нескольких определяемых. При нескольких глагольных
сказуемых, имеющих форму совершенного вида, но различающихся по переходности/непереходности, субъект оформляется так, как того требует ближайшее к
нему сказуемое. Если глагол первого сказуемого переходный, а следующего —
непереходный, то субъект сохраняет форму эргативного падежа для всех сказуемых. Если же глаголы-сказуемые расположены в обратном порядке, то происходит так называемая ломка конструкции: номинатив субъекта первого, непереходного, сказуемого, как правило, замещается эргативным падежом при следующем
переходном сказуемом, требующем объектного согласования; субъект выражен
повторно анафорическим местоимением.
97
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
2.5.4. Сложносочиненные предложения образуются из простых, связанных
союзами, реже — бессоюзно. Основные сочинительные союзы: aur, tathā, evam
‛и’; varan/varnа, balki ‛не только, но и’; уā, athavā, kimvā, vā ‛или’; par, parantu,
kintu, lekin, magar ‛но’.
Основные типы сложноподчиненных предложений различаются прежде всего
по способу включения придаточного. Порядок следования частей соответствует
актуальному членению: первое предложение чаще составляет тему, следующее — рему.
Весьма характерны для Х.я. придаточные относительные (определительные, а
также подлежащные, сказуемостные и обстоятельственные), которые вводятся
посредством относительных местоимений разных морфологических классов (см.
2.4.0.); их коррелятами в главном предложении служат соответствующие указательные (соотносительные) местоимения: jo soyā so khoyā ‛Кто проспал, тот потерял’; jahā̃ gul hai vahā̃ kā̃ ṭā bhī hai ‛Где есть роза, там есть и шип’, ср. также
(62) и (63). Если придаточное предложение такого типа включается в главное
(при определяемом слове) или следует за ним, соотносительное слово не обязательно, см. (61).
(61) kamr-e
mẽ sofā
paṛā
thā j-is
par
комната-КОСВ в
диван:М.ЕД находившийся был
kālīn
bichā
thā
ковер
постеленный
был
который-КОСВ
на
‛В комнате стоял диван, который был застлан ковром’.
Сложноподчиненные предложения с придаточными определительными (62) и
(63) различаются линейными структурами, которые связаны с различием в их актуальном членении:
(62) jo
laṛkī
darvāze ke
pās baiṭhī
hai
которая:ОТНОС девушка
дверь
АДЪЕКТ
у
сидящая
есть
voh mohan kī bahin hai
она
Мохан
ГЕН
сестра
есть
‛Девушка, которая сидит у двери, — сестра Мохана’.
(63) mohan kī bahin voh laṛkī
hai jo
darvāze ke
Мохан
ГЕН
сестра
baiṭhī
hai
сидящая
есть
та
девушка
есть
которая:ОТНОС дверь
АДЪЕКТ
pās
у
‛Сестра Мохана — та девушка, которая сидит у двери’.
Близки к относительным по структуре условные и уступительные предложения. Они предшествуют главному. Условные союзы yadi, agar, jo ‛если’ (которые
могут опускаться) придаточного предложения соотносятся с союзом to ‛то’ в
главном, который практически обязателен. Главные предложения без союза
крайне редки. Сходным образом строятся временные сложноподчиненные предложения. В обоих типах предложений союзы (или относительное местоимение)
придаточного могут опускаться, особенно в разговорной речи, а также перемещаться с обычной начальной позиции вправо, как правило, за первый или второй
член предложения: (jab/agar) mohan jab/agar yahā͂ āegā tab/to bāt karẽge
‛Когда/если Мохан сюда придет, тогда/то поговорим’. Наиболее типичны в ус-
98
Центральные индоарийские языки
ловных предложениях сослагательное и условное наклонения, их формы в главном и придаточном сочетаются в разных комбинациях, в том числе с формами
изъявительного наклонения. Характерно использование в придаточном прошедшего совершенного при будущем времени в главном для передачи уверенности
говорящего в том, что при осуществлении условия непременно осуществится и
следствие:
(64) agar avakāś
mil-ā
to mãi
если свободное.время:М.ЕД встретиться-ПРОШ.СОВ.М.ЕД
то я
ā-ū̃g-ā
приходить-БУД.1ЕД-М.ЕД
‛Если будет свободное время, то я приду’.
При уступительных союзах yadyapi, cāhe ‛хотя’ союзы главного предложения — соотносительные to bhī, tathāpi ‛все же’.
Аналогично включается придаточное предложение причины с союзом cū̃ki
‛так как’, которому в главном соответствует isliye ‛поэтому’.
Придаточные изъяснительные (дополнительные, причины, цели, сравнительные и др.) вводятся (обычно после главного) союзом ki ‛что’ и некоторыми другими (jo ‛что’, kyõki ‛потому что’, tāki ‛чтобы’, jaise ki, mānõ ‛как’, ‛словно’).
Главное предложение может содержать соотносительные слова isliye ‛поэтому’,
is tarah, is kadar, itnā ‛так’, ‛настолько’ и т. п. Союзом ki вводится также прямая
речь. Косвенной речи в Х.я. нет.
В компонентах сложных предложений соблюдается нормальный порядок слов.
2.6.0. Новоиндоарийская лексика Х.я., в традиционной санскритской терминологии «тадбхава» (tadbhava ‛происходящее от того’, т. е. от санскритского слова), составляет значительно менее половины современного активного словаря,
употребляемого в художественной литературе и прессе. Кроме того, выделяется
небольшая группа лексики, именуемая «деши» (deśī, deśya ‛местный’). К ней относятся слова, происхождение которых полностью или частично (отдельные
морфемы) неясно, а также такие слова, форма которых отклоняется от установленных закономерностей исторического развития.
Основным источником внешних заимствований для стандартного Х.я. служит
санскрит. Оттуда практически неограниченно черпаются не только готовые слова, но также корни и деривационные морфемы, используемые в новом словотворчестве, особенно терминотворчестве. Эта лексика носит наименование «татсама» (tatsama ‛такое же, как то’, т. е. как санскритское слово). Существует весьма ограниченный круг ранних (средневековых) заимствований из санскрита,
претерпевших не только фонетические (что в какой-то мере свойственно многим
татсама), но и орфографические изменения; эти заимствования известны как
«ардхататсама» (ardhatatsama ‛наполовину такое, как то’).
Заимствования из неиндийских языков, определяемые как «видеши» (videśī
‛иностранный’), также играют весьма активную роль в современном словаре Х.я.
Здесь выделяются прежде всего арабско-персидские и английские слова. Заимствования из персидского и через него из арабского языка принадлежат к широкоупотребительной обиходной лексике, обросли богатой фразеологией и чаще всего не осознаются как чужеродные. Пуристические попытки их вытеснения, пред-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
99
принимавшиеся особенно активно в 50-х гг. XX в., не принесли видимого успеха.
Весьма обширна и группа заимствований из английского, через который в Х.я.
входит международная общественно-политическая и научно-техническая терминология. Особенно употребительны слова, связанные с реалиями европеизированного быта, понятиями европейской культуры, техники и науки. Небольшими
группами представлены в Х.я. заимствования из других европейских языков
(португальского, французского, русского), тюркских, а также некоторых родственных индоарийских.
Параллельное функционирование в литературном Х.я. больших групп разнородной лексики порождает обилие и разнообразие синонимов и открывает широкие возможности стилистического варьирования.
2.7.0. Численность носителей диалектов Х.я. может быть указана лишь самым
приблизительным образом. Ежедекадные переписи отражают число носителей
диалектов Х.я. совершенно произвольно. Из престижных соображений говорящие на диалектах обычно показывают себя носителями Х.я., а потому данные о
диалектах выглядят крайне заниженными.
Западные диалекты структурно близки к стандартному Х.я., сложившемуся на
основе диалекта кхари боли. Они отличаются от него и друг от друга главным
образом материальной реализацией именных и глагольных словоизменительных
показателей, служебных слов (послелогов, форм вспомогательного глагола) и
местоимений и лишь изредка самим строением словоформ. Отличают их также
некоторые лексические особенности.
Восточные диалекты, напротив, структурно обособлены, что проявляется на
всех основных языковых уровнях: фонетическом, морфологическом и синтаксическом.
Диалекты группы «з а п а д н ы й х и н д и».
Кхари боли. Распространен севернее Дели в двуречье Ганга и Джамны от
Амбалы на западе до Рампура на востоке. Наиболее близок к стандартному хиндустани, хотя и не совпадает с ним полностью.
Хариани. Локализован в штате Хариана и прилегающих сельских районах
союзной территории Дели. Обнаруживает некоторые черты сходства с панджаби:
окончание общекосвенного падежа множественного числа -ā̃ ; послелог адресата
и личного и конкретизованного объекта пe; аффикс причастия несовершенного
вида -dā; вспомогательный глагол настоящего времени sā̃ и др.
Брадж. Распространен к югу и востоку от Дели в обширном районе, центром
которого может быть принята Матхура (охватывает юго-западную часть штата
Уттар-Прадеш, включая правобережье Джамны вплоть до пограничных районов
Раджастхана и Мадхья-Прадеш; на востоке доходит до линии Бадаюн — Итава).
Брадж — наиболее характерный представитель группы «западный хинди». Его
отличительный признак — именное окончание мужского рода -o (-аи), соответствующее -ā литературного Х.я. Выделяется также показателями общекосвенного падежа множественного числа -an, причастия несовершенного вида -tu, -at,
причастия совершенного вида -у- (+ -o/-аи); аффиксом будущего времени -ih-,
присоединяющимся к глагольной основе перед первичными окончаниями
(calihãu ‛я пойду’, calihai ‛ты пойдешь’ и т. д.); формами первообразных послелогов (эргатив пẽ, nãi; направительный kū̃, kãu; отложительный и орудный sõ, tẽ;
100
Центральные индоарийские языки
адъективирующий kau) и вспомогательного глагола (прошедшее время ho, на юге
hato); косвенными основами личных местоимений (1 л. тo-, 2 л. to-), дифференциацией указательных местоимений в роде (м. р. уo, vo; ж. р. уā, vā) и др. (см.
также статью «Брадж язык» в наст. издании).
В Позднем Средневековье брадж культивировался как основной литературный
язык кришнаитской поэзии. Как глава поэтической школы особенно известен
Сур Дас (1483–1563). Среди последующих поэтов выделяется Бихари Дал (1603–
1663). В ХX в. брадж, как язык лирики, уступил место литературному Х.я.
Канауджи. Распространен к востоку от браджа (заходит несколько восточнее
Канпура) и по строю смыкается с ним настолько близко, что может квалифицироваться как группа его говоров (в самостоятельный диалект он выделяется главным образом по обиходной традиции).
Бундели. Распространен к югу от браджа и канауджи, покрывая центральную
часть штата Мадхья-Прадеш. Наиболее сильные отличия его от браджа и канауджи лежат в области фонологии.
Диалекты группы «в о с т о ч н ы й х и н д и».
Авадхи. Занимает обширную полосу от Непала на севере до р. Джамны на
юге; западная граница ее проходит к востоку от Канпура, восточная — к востоку
от Илахабада. Это наиболее значительный и характерный диалект группы «восточный хинди»; он распадается на ряд говоров.
В авадхи последовательно действует правило сокращения гласного в антепенультиме не только при словообразовании, но и при словоизменении. Варьируются по долготе и гласные некоторых послелогов — в соответствии с фонетической структурой присоединяющего их имени. Это дает основания полагать, что
долгота гласных из фонологической (смыслоразличительной) превратилась здесь
в фонетическую (позиционную). В западных говорах авадхи сохраняются конечные неслогообразующие «шепотные» (Б. Саксена) гласные i̥ , e̥ , u̥ .
Грамматически авадхи существенно отклоняется от западных диалектов Х.я.,
причем отклонения эти касаются не только формальных средств выражения, но в
какой-то мере и самой категориальной структуры. Источник этого лежит в распаде первичного (флективного) именного словоизменения, причем интенсивность
этого процесса возрастает при движении с запада на восток. Флективные окончания множественного числа в прямом падеже либо отмирают, заменяясь агглютинативными показателями (-log, букв. ‛люди’, для персональных существительных
и -pañc, -рā̃ c, букв. ‛пять’, для личных местоимений), либо в этой функции универсализуется -ai (на востоке). В результате именное словоизменение превращается в монотипное, где исходной форме существительного противостоит единственная флективная производная — общекосвенного падежа множественного числа
(на -an, -n). Круг изменяемых прилагательных (на -ā) в западных говорах заметно
сужен по сравнению со стандартным Х.я., а на востоке прилагательные полностью
утрачивают словоизменение. Аналогичным образом адъективирующий послелог,
изменяемый на западе (прям. п., м. р. kā, kar; косв. п. ед. ч., прям. и косв. п. мн. ч.
м. р. ke, kere; ж. р. kī, kerī), имеет тенденцию унифицироваться на востоке (kar,
kai). He изменяются и адъективные (притяжательные) формы личных местоимений (тor, tor, hamār, tumār). Причастные формы несовершенного вида лишены
изменяемого окончания (имеют аффикс -at, -t); в разной мере в говорах утрачи-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
101
вает регулярность и изменение причастий совершенного вида (на -ā). Все это
приводит к заметному сужению сферы манифестации категории рода, теряющей
здесь устойчивость (особенно на востоке), хотя ее консервации должно в какойто мере содействовать влияние литературного Х.я., служащего основным языком
письменного и формального устного общения для носителей авадхи.
Существительные имеют краткую и долгую формы (ghoṛā и ghoṛavā ‛лошадь’;
naddī и nadiyā ‛река’), последняя носит эмоциональную окраску и воспринимается как фамильярная.
Простые послелоги выступают в полной (при именах структуры CV̅ , CVC и
CVCV) и краткой (при прочих) формах: kā, ka — направительный; se (sene), se̯ и
te (tene), te̯ — орудийно-социативно-отложительный; тā, та — внутреннеместный; par, pa — внешне-местный.
От литературного Х.я. авадхи отличает и структура глагольных форм.
Формы претерита присоединяют личные окончания, причем парадигмы переходных и непереходных глаголов не совпадают, ср., например, формы 1 л. ед. ч.
непереходного глагола marab ‛умирать’ и переходного dekhab ‛видеть’: mareũ:М,
mariũ:Ж — dekheũ:М/Ж.
Парадигма форм, образованных от причастия несовершенного вида (условное
наклонение), наиболее универсальна:
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
dekhatiũ
dekhati̯
dekhati̯
Мн. ч.
dekhaten (dekhiti̯ )
dekhatiu
dekhatī̃
Формы будущего времени структурно сходны с наблюдаемыми в брадже
(суффикс -ih-), но в 1-м лице множественного числа они имеют суффикс -ib(dekhibā, dekhib ‛мы увидим’), а в 3-м лице единственного числа вообще лишены
специального временнóго показателя (dekhī ‛он/она увидит’).
Вспомогательный глагол прошедшего времени образуется от основы rah- и
спрягается аналогично вспомогательному глаголу настоящего времени (основа h-).
Аналитические формы совершенного вида могут быть образованы двояко: либо, аналогично литературному Х.я., присоединением к неспрягаемой форме причастия спрягаемых форм вспомогательного глагола, либо сочетанием показанных
выше спрягаемых форм претерита с неизменяемой формой вспомогательного
глагола (в 3 л. ед. ч.), например: mai dekhe hãu или mai dekheũ hai ‛я увидел’.
Помимо аналитического страдательного залога, структурно подобного описанному для литературного Х.я. (помимо jāb ‛уходить’, в качестве вспомогательных выступают глаголы āvab ‛приходить’ и parab ‛падать’), авадхи имеет синтетические формы с суффиксом -ā-, образующиеся от ограниченного круга глаголов (преимущественно глаголов восприятия), например, dekhāb ‛видеться’.
Эргативная конструкция авадхи несвойственна. Показатель агенса здесь отсутствует, но встречается факультативное употребление субъекта при сказуемом,
выраженном переходным глаголом совершенного вида, в форме не только прямого, но и общекосвенного падежа множественного числа; согласование при
этом сохраняется субъектное, например: bamhanan (или bāmhan) sab kāmu̥ bigāri̯
102
Центральные индоарийские языки
dilīni̯ ‛Брахманы испортили все дело’ (см. также статью «Авадхи язык» в настоящем издании).
Как и брадж, авадхи в Средние века служил литературным языком. На нем
создавалась преимущественно поэзия рамаитского толка. Наиболее известные
авторы — Джаяси (1499–1542) и Тулси Дас (1532–1623).
Багхели. Распространен к югу от авадхи в центральной и северо-восточной
части штата Мадхья-Прадеш. По строю весьма близок к авадхи.
Чхаттисгархи. Распространен в штате Чхаттисгарх, юго-восточной части
штата Мадхья-Прадеш и на севере Ориссы. Как принципами строя, так и основными грамматическими показателями мало отличается от авадхи. Распад первичного словоизменения зашел в этом диалекте дальше: можно говорить о полной нивелировке здесь грамматического рода и окончательной утрате флективных падежных форм.
ЛИТЕРАТУРА
Баранников П.А. Проблемы хинди как национального языка. Л., 1972.
Баранников А.П., Баранников П.А. Хиндустани (хинди и урду). М., 1956.
Бархударов А.С. Словообразование в хинди. М., 1963.
Бескровный В.М. (ред.). Русско-хинди словарь. М., 1957.
Бескровный В.М. (ред.). Хинди-русский словарь в двух томах: Около 75 000 слов. М., 1972.
Бескровный В.М. Очерки функциональных
стилей хинди. М., 1984.
Вопросы грамматики языка хинди. М., 1962.
Гуру К. Грамматика хинди. М., 1957, ч. I;
1962, ч. II [Изд. 2-е, стереотип. М., 2004].
Елизаренкова Т.Я. Об асимметрии в системе каузативных глаголов в языке хинди // Вопросы грамматики языка хинди. М., 1962.
Елизаренкова Т.Я. Об эмфатических местоимениях в хинди // Вопросы языкознания,
1975, №2.
Елизаренкова Т.Я. О морфонологии хинди
(К постановке проблемы) // Вопросы языкознания, 1988, №1.
Захарьин Б.А. Введение в историю языка
хинди. М., 1978.
Захарьин Б.А. Теоретическая грамматика
языков хинди и урду: фонология, морфология
глагола, синтаксис главных членов предложения. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2008 (Языки
народов мира).
Зограф Г.А. Хиндустани на рубеже ХVIII и
XIX вв. М., 1961.
Катенина Т.Е. Язык хинди. М., 1960.
Кокова Ю.Г., Крылова О.Н., Цветкова С.О.
Начальный курс языка хинди. СПб., 2007.
Липеровский В.П. Категория наклонения в
современном литературном хинди. М., 1964.
Липеровский В.П. Сложные предложения в
хинди. М., 1972.
Липеровский В.П. Именные части речи языка хинди. М., 1978.
Липеровский В.П. Глагол в языке хинди.
М., 1984.
Липеровский В.П. Синтаксис современного
хинди. М., 1987.
Оранская Т.И. Условные конструкции в
языке хинди // Типология условных конструкций / Под ред. В.С. Храковского. СПб., 1998.
Оранская Т.И. Почему глагол jā- ‛идти’ используется как вспомогательный в пассиве
хинди? // Индоиранское языкознание и типология языковых ситуаций: Сб. памяти профессора А.Л. Грюнберга (1930–1995) / Отв.
ред. М.Н. Боголюбов. СПб., 2006.
Ульциферов О.Г. Словосочетания в хинди.
М., 1971.
Ульциферов О.Г. Современный русско-хинди словарь. М., 2004.
Ульциферов О.Г. Учебник языка хинди:
Основной курс второго и третьего годов обучения. М., 2006.
Ульциферов О.Г. Учебник языка хинди для
студентов III–IV курсов. 2-е изд., испр. и доп.
М., 2007.
Ульциферов О.Г., Горюнов В.И., Дымшиц З.М.
Учебник языка хинди: Учебник для вузов (первый год обучения). 3-е изд., испр. М., 1999.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык
Хинди и урду: Вопросы лексикологии и
словообразования / Отв. ред. В.М. Бескровный.
М., 1960.
Хохлова Л.В. Подлежащные свойства именных групп в эргативоидных языках Западной
Индии // Вестник МГУ, серия Востоковедение, 1989, №4.
Чернышев В.А. Синтаксис простого предложения в хинди. М., 1965.
Чернышев В.А. Диалекты и литературный
хинди. М., 1969.
Чернышев В.А. Динамика языковой ситуации в Северной Индии. М., 1978.
Abbi A. Semantic Grammar of Hindi: A Study
of Reduplication. New Delhi, 1980 (Series in Indian Languages and Linguistics, 10).
Agnihotri R.K. Hindi: An Essential Grammar.
L.; N. Y., 2007.
Bahl K.Ch. A Reference Grammar of Hindi:
A Study of Some Selected Topics in Hindi
Grammar. Chicago, 1967.
Bahri H. Hindi Semantics. Allahabad, 1959.
Bahri H. Learners’ Hindi-English Dictionary.
Delhi, 1989.
Bahri H. Hindī: udbhav, vikās aur rūp. 22.
saṃskaraṇ (Хинди: возникновение, развитие и
структура. 22-е изд.). Ilāhābād, 2008 [на хинди].
Bhatia T.K. A History of the Hindi Grammatical Tradition: Hindi-Hindustani Grammar, Grammarians, History and Problems. Leiden, 1987.
Bhatia T.K. Colloquial Hindi: the Complete
Course for Beginners. L., 2008.
Bhāṭiyā K. Rājbhāṣā hindī (Главный официальный язык хинди). New Delhi, 2002 [на хинди].
Caturvedi M. A Practical Hindi-English Dictionary. Delhi, 1970.
Choudhary K.K. Incremental Argument Interpretation in a Split Ergative Language: NeuroPhysiological Evidence from Hindi. Leipzig, 2011.
Damsteegt Th. The Present Tense in Modern
Hindi Fiction. Groningen, 2004.
Das P.K. Grammatical Agreement in HindiUrdu and Its Major Varieties. München, 2006 (Lincom Studies in Indo-European Linguistics, 33).
Davison A. Phrasal Predicates: How N Combines with V in Hindi/Urdu // The Yearbook of
South Asian Languages and Linguistics / Ed. by
R. Singh in coop. with T. Bhattacharya. Berlin;
N. Y., 2005.
Dwivedi V. Topicalization in Hindi and the
Correlative Construction // Theoretical Perspectives on Word Order in South Asian Languages /
103
Ed. by M. Butt, T.H. King, G. Ramchand. Stanford, 1994.
Féry C. Indian Languages as Intonational 'Phrase
Languages' // Problematizing Language Studies.
Cultural, Theoretical and Applied Perspectives:
Essays in Honor of Rama Kant Agnihotri / Ed.
by S.I. Hasnain, Sh. Chaudhary. Delhi, 2010.
Fornell I., Li G. Hindī bolo: Hindi für Deutschsprachige. Bremen, 2010.
Gaeffke P. Untersuchungen zur Syntax des
Hindi. The Hague, 1967.
Gatzlaff-Hälsig M. Handwörterbuch HindiDeutsch. Hamburg, 2002.
Gatzlaff-Hälsig M. Grammatischer Leitfaden
des Hindi. 5. Aufl. Hamburg, 2003.
Gatzlaff-Hälsig M. Wörterbuch DeutschHindi. 6. unveränd. Aufl. Hamburg, 2007.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India. Calcutta, 1905, vol. VI: Indo-Aryan Family, Mediate
Group. Specimens of the Eastern Hindi Language; 1916, vol. IX: Indo-Aryan Family, Central Group. Part. I: Specimens of Western Hindi
and Panjabi. Calcutta.
Gurtu M. Anaphoric Relations in Hindi and
English. New Delhi, 1992.
Hacker P. Zur Funktion einiger Hilfsverben
im modernen Hindi. Wiesbaden, 1958.
Hindī śabdasāgar (Океан слов хинди). Kāśī,
1926–1930 [на хинди].
Hobbs S. Fiji Hindi-English, English-Fiji Hindi
dictionary. Suva, 1985.
Hook P.E. The Compound Verb in Hindi. Ann
Arbor, 1974.
Jaiswal M.P. A Linguistic Study of Bundeli.
Leiden, 1962.
Kachru Y. An Introduction to Hindi Syntax.
Urbana, 1966.
Kachru Y. On Relative Clause Formation in
Hindi-Urdu // Linguistics, 1978, vol. 16, iss. 207.
Kachru Y. Experiencer and Other Oblique
Subjects in Hindi // Experiencer Subjects in
South Asian Languages / Ed. by M. Verma and
K.P. Mohanan. Stanford et al., 1990 (Center of
the Study of Language and Information).
Kachru Y. Hindi. Amsterdam; Philadelphia, 2006.
Kelkar A.R. Studies in Hindi-Urdu. I: Introduction and Word Phonology. Poona, 1968.
Kellogg S.H. A Grammar of the Hindi Language. L., 1893.
Kidwai A. XP-Adjunction in Universal Grammar: Scrambling and Binding in Hindi-Urdu.
Oxford; N. Y., 2000.
104
Центральные индоарийские языки
Kostić S. A Syntagmaticon of Hindī VerboNominal Syntagmas. 2nd ed. Prague, 2009.
Koul O.N. Modern Hindi Grammar. Springfield, VA, 2008.
Kuczkiewicz-Fraś A. Perso-Arabic Hybrids in
Hindi: The Socio-Linguistic and Structural
Analysis. New Delhi, 2003.
Kumar R. Negation and Licensing of Negative
Polarity Items in Hindi Syntax. N. Y., 2006.
Kumar U. Status of Hindi in India. New Delhi,
2009.
Lienhard S. Tempusgebrauch und Aktionsartenbildung in der modernen Hindi. Stockholm, 1961.
Mahabir K. Dictionary of Common Trinidad
Hindi. 3rd ed., rev. San Juan, 2004.
McGregor R.S. The Oxford Hindi-English
Dictionary. Oxford; N. Y., 2003.
McGregor R.S. Outline of Hindi Grammar. 3rd
ed., rev. and enl., 7th imprint. Delhi, 2006.
Miltner V. Theory of Hindi Syntax: Descriptive, Generative, Transformational. The Hague;
Paris, 1970.
Mohanan T. Argument Structure in Hindi.
Stanford, 1994.
Montaut A. Aspects, voix et diathèses en hindi
moderne: syntaxe, sémantique, énonciation,
Leuven; Paris, 1991 (Bibliothèque de l’Information grammaticale, 20).
Montaut A. A Grammar of Hindi. München,
2004 (Lincom Studies in Indo-European Linguistics, 2).
Morphophonology of Hindi // Linguistics.
A Soviet Approach / Ed. by Andronov M.S.,
Mallik Bhakti P. et al. Indian Journal of Linguistics. Calcutta, 1988.
Nardella U. Glossary of Hindi, Urdu and English
Linguistic Terminology. 2 vol. New Delhi, 2008.
Nespital H. Das Futursystem im Hindi und
Urdu. Wiesbaden, 1981.
Nespital H. Lokabhāratī Hindī kriyā-koś (Dictionary of Hindi Verbs: Containing All Simple
and Compound Verbs, Their Lexical Equivalents
in English and Illustrations of Their Usage). Allahabad, 1997.
Oberlies T. A Historical Grammar of Hindi.
Graz, 2005.
Ohala M. Aspects of Hindi Phonology. Delhi,
1983.
Oranskaja T.I. Conditional Constructions in
Hindi // Typology of Conditional Constructions /
Ed. by V. Khrakovskij. München, 2005 (Lincom
Studies in Theoretical Linguistics, 25).
Orsini F. The Hindi Public Sphere 1920–1940:
Language and Literature in the Age of Nationalism. Oxford; N. Y., 2002.
Pandit I. Hindi English Code Switching:
Mixed Hindi English. Delhi, 1986.
Patil U., Kentner G., Gollrad A., Kügler F.,
Féry C. and Vasishth S. Focus, Word Order and
Intonation in Hindi // Journal of South Asian
Linguistics, 2008, vol. 1, №1. Режим доступа:
http://tiger.sprachwiss.uni-konstanz.de/~jsal/ojs/
index.php/jsal/index
Platts J.T. A Dictionary of Urdu, Classical
Hindi and English. L., 1884 (и др.).
Pořízka V. Hindština: Hindi Language Course.
Praha, 1972.
Schumacher R. Untersuchungen zum Absolutiv
im modernen Hindi. Frankfurt am Main, 1977.
Shapiro M.C. Hindi // The Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona, D. Jain. Oxon;
N. Y., 2007 [1st ed. 2003].
Sharma A. A Basic Grammar of Modern Hindi:
English Version. Agra, 1958 (Government of India,
Ministry of Education and Scientific Research).
Shlomper G. Modality in Hindi. München, 2004.
Sinha K. Konversationskurs Hindi. Hamburg,
2010 (inklusive CD) [1. Aufl., 2007].
Smith R.C., Weightman S. Introductory Hindi
Course. Mussoorie, 2003.
Snell R. Complete Hindi: Level 4. L., 2010.
Snell R., Weigtman S. Teach Yourself Hindi:
Complete Course Package (Book + 2 Audio
CDs). 1st ed. N. Y., 2003.
Stasik D. Podręcznik Języka Hindi. Warszawa,
2008, część I [4-е изд., испр.]; 2007, część II
[2-е изд., испр.].
Subbarao K.V. Complementation in Hindi
Syntax. Delhi, 1984.
Tivārī Bh. Hindī bhāṣā kā antarrāṣṭrīy sandarbh (Хинди на международной арене). Dillī,
1987 [на хинди].
Tivārī Bh. Hindī bhāsā kā itihās (История
языка хинди). Naī Dillī, 1987 [на хинди].
Topics in Hindi linguistics // Ed. by
O.N. Koul, U.S. Bahri. Chandigarh, 1981–1999,
vol. 1–4.
Trivedī G.M. Gaṅgā ke nicle doāb kā bhāṣāsarvekṣaṇ (Обзор языков в нижнем течении
доаба Ганга). Kalkatta, 1997 [на хинди].
Varmā R. et al. (eds.). Mānak hindī koś (Cтандартный словарь хинди). Rev. ed. 5 vol. Ilāhābād,
1990 [на хинди] [1-e изд. Prayāg, 1962–1966].
Varma V.K. Hindī aur uskī upabhāṣāẽ: ek
saṃkṣipt sarvatomukhī sarvekṣaṇ (Хинди и его
А.И. Коган. Авадхи язык
диалекты: Подробный обзор). New Delhi,
1995 [на хинди].
Varma V.K. Studies on Hindi: A Comprehensive Bibliography. Varanasi, 2007.
Vasishth S. Working Memory in Sentence
Comprehension: Processing Hindi Center Embeddings. N. Y., 2003.
Verma S. A Course in Advanced Hindi. Delhi,
1997.
Э л е к т р о н н ы е р е с у р с ы:
http://dsal.uchicago.edu (Digital South Asia
Library).
http://dsal.uchicago.edu/dictionaries (ряд хинди-, а также хиндустани- и урду-английских
словарей, существующих в виде печатных
книг, опубликован в электронном виде на
сайте Чикагского университета).
http://dict.hinkhoj.com/words/ (хинди-английский и англо-хинди).
http://pustak.org/home.php?mean=27179
(толковый словарь).
105
http://rajbhasha.nic.in/ (страница Отдела
главного официального языка в Министерстве внутренних дел Индии).
http://smartlinkcorp.com/translation-software/
about.html (Smart Link Corporation Translation
Software. Компьютерный перевод).
http://translator.imtranslator.net/default.asp?lo
c=hi (на начальном этапе разработки).
http://www.columbia.edu/cu/lweb/indiv/southasia
(SARAI: South Asia Resource Access on the
Internet).
http://www.e-mahashabdkosh.cdac.in/Interface.
asp (электронный двуязычный и толковый
хинди-английский и англо-хинди словарь
(/e-mahashabdkosh)).
http://www.nyu.edu/gsas/dept/mideast/hindi
http://www.slovarus.info/hin.php
(русскоангло-хинди словарь: 700 единиц).
http://www.Sprachenlernen24.de/hindisprachkurs-download
А.И. Коган
АВАДХИ ЯЗЫК
1.0. Авадхи язык (А.я.), другие названия: косали, пурби; англ. Awadhi, другие
варианты: Abadhi, Abadi, Abohi, Ambodhi, Avadhi, Kojali, Kosali; самоназвание
avadhī, производное от названия исторической области Ауд (Аудх, Авадх,
Awadh), где он распространен.
2.0. А.я. распространен в Северной Индии, главным образом в центральных и
восточных районах штата Уттар-Прадеш (округа Лакхнау, Аллахабад, Лакхимпур, Ситапур, Джаунпур, Рай-Барели и др. — историческая область Ауд). Некоторое количество носителей А.я. проживает в штатах Бихар и Мадхья-Прадеш, а
также на юго-западе Непала (561 тыс. чел., перепись 2001 г.). Согласно переписи
Индии 2001 г., носителями А.я. себя заявили 2,5 млн. чел., однако по некоторым
оценкам, население региона, говорящего на авадхи, составляло около 48 млн. чел.
в 2001 г. и около 58 млн. чел. в 2011 г., или примерно 3/5 всех носителей восточного хинди. Сильное занижение числа носителей в переписи связано с тем, что
официально А.я. считается диалектом хинди, и именно как хинди определяет
свой родной язык подавляющее большинство его носителей.
3.0. Традиционно А.я. включают в число диалектов восточного хинди. При этом,
однако, вопрос о его месте в кругу индоарийских языков продолжает оставаться
дискуссионным. Часть исследователей относят восточный хинди к центральной
подгруппе (Р.Л. Тёрнер, С.М. Катре, Дж. Кардона, Р. Нигам), часть — к восточной (С.К. Чаттерджи), часть — считают отдельной, промежуточной подгруппой
106
Центральные индоарийские языки
(Р. Хёрнле и Дж. Грирсон). Согласно морфологической классификации Г.А. Зографа, они характеризуются как переходные от западного языкового типа к восточному.
4.0. На А.я. создана богатая литература, представленная главным образом поэтическими произведениями. Расцвет литературного творчества на А.я. приходится на XVI–XVII вв. Начиная с XIX в. А.я. начинает активно вытесняться из
литературного употребления стандартным хинди. К настоящему времени последний стал основным письменным языком в регионе. Тем не менее художественные произведения на А.я. (как поэтические, так и прозаические) продолжают
появляться. А.я. использует письмо деванагари.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Выделяют следующие гласные фонемы.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i ĩ i: ĩ:
e ẽ
ɛ ɛ͂
Ряд
Средний
ɐ ɐ͂
Задний
u ũ u: ũ:
o õ
ɔ ɔ͂
ɑ: ɑ͂:
Отмечают также шепотные гласные i̥ , u̥ , e̥ и дифтонги ai и au, фонологически
противопоставленные сочетаниям гласных aї и aü. В некоторых описаниях отмечен нейтральный гласный ă. Все гласные, кроме нейтрального, могут быть назализованными.
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
ГубГлотретро- палато- Средне- Заднеобразования
ные зуб- флекс- альвео- язычные язычные тальные
ные
ные
лярные
Непридых. p
t
ʈ
k
Гл.
h
h
Придых.
p
t
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Непридых. b
d
ɖ
g
Зв.
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Непридых.
ʧ
Гл.
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Непридых.
ʤ
Зв.
Придых.
ʤʰ
Фрикативные
s
h
Непридых. m
n
Носовые
Придых.
mh
nh
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
ɽ
Глайды
w
j
А.И. Коган. Авадхи язык
107
У фонемы n отмечен заднеязычный аллофон [ŋ] в позиции перед заднеязычными согласными и среднеязычный аллофон [ɲ] в позиции перед палато-альвеолярными согласными.
5.1.1. Структура слога не изучена.
5.1.2. Отмечены чередования гласных при образовании глагольных основ, в
частности, отыменных: dubarā- ‛худеть’ при dūbar ‛худой’, kadarā- ‛терять присутствие духа’ при kādar ‛пугливый’, pitarā- ‛портиться (о продуктах в латунной
посуде)’ при pītari ‛латунь’, а также при образовании основ с переходным, в частности, каузативным, значением: mar- ‛умирать’ — mār- ‛убивать’, phir- ‛поворачиваться’ — pher- ‛поворачивать’, khul- ‛открываться’ — khol- ‛открывать’.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Язык преимущественно флективного строя с элементами агглютинации.
5.2.2. Выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные,
числительные, местоимения, наречия, глаголы, послелоги, частицы, союзы.
Категория р о д а (мужской/женский) у существительных обычно выражается их принадлежностью к разным типам склонения. К склонениям II и III относятся только существительные мужского рода, к склонениям IV и V — только
существительные женского рода. Склонение I включает существительные обоих
родов. Ряд одушевленных существительных различает род при помощи противопоставления разных типов основ (ср. bheṛā ‛баран’ — bheṛī ‛овца’, ū ṭ̃ ‛верблюд’ —
ũṭini ‛верблюдица’, telī ‛маслодел’ — telin ‛жена маслодела’, caudharī ‛староста’ —
caudhrāin ‛жена старосты’, hāthī ‛слон’ — hāthinī ‛слониха’, siyār ‛шакал’ —
siyārini ‛самка шакала’). У прилагательных, порядковых числительных, части местоимений и некоторых нефинитных форм глагола категория рода — словоизменительная. Она выражается при согласовании с существительным видом основы
и типом склонения (ср. kũār ‛холостой, неженатый’ — kũāri̥ ‛незамужняя’, baṛā
‛большой’ — baṛī ‛большая’, pahilā ‛первый’ — pahilī ‛первая’, tuhār ‛твой’ —
tuhāri̥ ‛твоя’, apanā ‛свой’ — apanī ‛своя’, baiṭhā ‛севший’ — baiṭhī ‛севшая’).
Для некоторых говоров А.я. характерно наличие категории рода у указательных
местоимений. У глаголов-связок в прошедшем времени род вместе с числом и (в
некоторых случаях) лицом выражается в специальных окончаниях. Непереходные
глаголы в форме претерита выражают совместно род, число и лицо. Кроме того,
в ряде аналитических форм род субъекта отражается в окончании причастия.
Словоизменительная категория ч и с л а (единственное/множественное) у существительных, прилагательных, порядковых числительных, причастий и части
местоимений выражается совместно с категорией падежа в парадигме склонения.
У существительных I склонения в прямом падеже противопоставление по числу
остается невыраженным (ср. bhāī ‛брат’ и ‛братья’, bāt ‛дело’ и ‛дела’, parī ‛фея’
и ‛феи’).
˜ ‛я’ — ham ‛мы’).
Число у личных местоимений выражено лексически (ср. mai
В ряде говоров А.я. противопоставление личных местоимений по числу утрачивается или утрачено: местоимения ham и tum, исторически являвшиеся местоимениями множественного числа, употребляются в единственном числе, вытесняя (а в отдельных говорах полностью вытеснив) более старые личные место˜ ‛я’ и tui/twai/tai
˜ ‛ты’. (Косой чертой здесь и
имения единственного числа mai
далее разделены формы, характерные для разных говоров.) У притяжательных
108
Центральные индоарийские языки
местоимений число выражается как лексически (число субъекта обладания), так
и грамматически (число объекта обладания): mōr ‛мой’ — hamār ‛наш’.
В глаголе число выражается совместно с лицом личными окончаниями, а в
аналитических формах — также и формой причастия.
Словоизменительная категория п а д е ж а, представленная прямым и косвенным падежом, характерна для существительных, прилагательных, порядковых
числительных, большинства местоимений и некоторых нефинитных глагольных
форм (герундия, перфективного причастия, глагольного прилагательного, имени
деятеля). У существительных она выражается в падежных окончаниях совместно
с категорией числа. Различаются пять основных типов склонения. К типу I относятся существительные как мужского, так и женского рода, к типу II — существительные мужского рода, оканчивающиеся в прямом падеже единственного
числа на гласный u̥ , к типу III — существительные мужского рода, оканчивающиеся в прямом падеже единственного числа на ā, к типу IV — существительные женского рода с нулевым окончанием в прямом падеже единственного числа, к типу V — существительные женского рода, оканчивающиеся в прямом падеже единственного числа на гласный i̥ .
Прилагательные, порядковые числительные, перфективные причастия, часть
местоимений выражают совместно категории падежа, числа и рода. Все эти слова
имеют особую (адъективную) парадигму склонения, отличную от парадигмы
склонения существительных (см. ниже). Во множественном числе (а в форме
женского рода на -ī также и в единственном) противопоставление по падежу в
этой парадигме остается невыраженным.
У личных местоимений выделяют три падежа: прямой, общекосвенный и объектный, у относительных и соотносительных в некоторых говорах — также три:
прямой, общекосвенный и винительно-дательный. Неопределенные местоимения
обычно не различают падежных форм.
Существительные в прямом падеже выполняют функцию субъекта и прямого
объекта. Форма косвенного падежа в свободном употреблении может передавать
обстоятельственное значение: khyāt-an ‛на поля’ (ср. khyāt ‛поле’), wahi din ‛в тот
день’ (ср. ū din ‛тот день’). Отмечена она и в значении неопределенной множественности: baras–an huїge год-КОСВ проходить.ПРОШ ‛прошли годы’. Кроме того,
в восточных говорах А.я. эта форма (особенно косв. п. мн. ч.) маркирует субъект:
gaї-yan khaї-haї̃ корова-КОСВ есть-БУД.3МН ‛коровы будут есть’. Обычно существительное в косвенном падеже выступает перед послелогами. Фонетический облик многих послелогов существенно различается в разных говорах А.я. Основные послелоги: mā /̃ mā/m(a)/maїhā ̃ ‛в’, te/tẽ/ti/tene/tere ‛от’, se ‛от’, par/parihā ̃ ‛на’,
pa(i)/pe ‛на’, tak/talak ‛до, вплоть до’, tar ‛под’, sahit(i) ‛с’. Послелог kā /̃ kā/k(a)/
˜ имеет направительное значение. Он же маркирует прямой и непрямой
kaїhā /̃ kahai
объект. Особняком стоит адъективирующий послелог ker(ā)/kyār/kar/kā. Его варианты с вокальным исходом изменяются по родам и склоняются по адъективной
парадигме. Наряду с простыми послелогами в А.я. имеются также составные и
сложные послелоги, состоящие из двух компонентов. Составные послелоги представляют собой сочетание простых (ср. mā ̃ se в + из ‛из, изнутри’). Первым компонентом сложных послелогов всегда является адъективирующий послелог в
форме косв. п. м. р. ke/kere/kai или ж. р. kī: kī alãg ‛к, в направлении к’, ke hiyā ̃ ‛у,
при’, ke nīre ‛около, возле’, kere khātir ‛ради, для’.
А.И. Коган. Авадхи язык
109
Словоизменительная категория л и ц а у глагола выражается совместно с категорией числа в личных окончаниях. В аналитических формах лицо либо выражено только у глагола-связки (настоящее общее время, настоящее продолженное
время, одна из форм прошедшего общего времени, аналитические формы будущего времени, в исключительных случаях — прошедшее продолженное время),
либо не выражено вовсе (прошедшее продолженное время, одна из форм прошедшего общего времени).
˜ ‛я’, ham ‛мы’,
Личные местоимения имеются в формах 1-го и 2-го лица: mai
˜ ‛ты’, tum ‛вы’. Как уже говорилось, во многих говорах личные
tui/twai/tū /̃ tū/tai
местоимения единственного числа вытесняются соответствующими местоимениями множественного числа. Функцию личных местоимений 3-го лица выполняют указательные местоимения ī/iu/yū/yahu/yā ‛этот’ и ū/ō/wai/wahu/wah ‛тот’.
В говорах, где указательные местоимения имеют категорию рода, отмечены специальные формы женского рода, например, в лакхимпурском диалекте yā/yah
‛эта’ при iu/yahu ‛этот’ и wā/wah ‛та’ при ū/wahu ‛тот’.
Категория з а л о г а. В А.я. имеются аналитические конструкции с инактивным (пассивным) и аффективно-пассивным значением. Инактивные (пассивные)
конструкции представляют собой сочетание перфективного причастия или деепричастия (в краткой форме) основного глагола и одной из видо-временных
форм глагола jā- ‛идти’. Аффективно-пассивная конструкция образуется только
от трех глаголов: dēkh- ‛смотреть’, sun- ‛слушать, слышать’, jān- ‛знать’. Она
строится путем сочетания краткой формы деепричастия этих глаголов с одной из
видо-временных форм вспомогательного глагола paṛ- ‛падать, случаться’, ср.
dēkhi paṛ- ‛виднеться’, suni paṛ- ‛слышаться’, jāni paṛ- ‛казаться’.
Категория н а к л о н е н и я у глагола выражается противопоставлением
форм изъявительного, сослагательного, условного и повелительного наклонения.
Простая форма сослагательного наклонения образуется флективно и продолжает
древнеиндийский презенс: 1 л. ед. ч. -aü̃, 2 л. ед. ч. -aї, 3 л. ед. ч. -aї, 1 л. мн. ч. -ī,
2 л. мн. ч. -aü, -ō (для глаголов с основой на гласный -a, -ā, -ē или -ō), 3 л. мн. ч.
-aї̃. Набор личных окончаний нередко различается в разных говорах А.я. Форма
условного наклонения представляет собой имперфективное причастие, осложненное одной из флексий: 1 л. ед. ч. -iũ, 2 л. ед. ч. -i̥ , 3 л. ед. ч. -i̥ , 1 л. мн. ч. -i̥ , -en,
2 л. мн. ч. -iu, 3 л. мн. ч. -ı̄ .̃ Повелительное наклонение засвидетельствовано только во 2-м лице. В единственном числе эта форма имеет показатель -u (у глаголов
с основой на гласный -ā, -ē или -ō) или равна глагольной основе, а во множественном числе — показатель -aü: dēkhu ‛смотри!’, dēkhaü ‛смотрите!’. Имеется
также специальная форма повелительного наклонения будущего времени ед. ч.
-ē, мн. ч. -eu, ср. dēkhē ‛смотри!’, dēkheu ‛смотрите!’. В локальных говорах А.я.
отмечены также показатели повелительного наклонения -yo, -o, -ayo, -ā, -eh.
Категории в и д а и в р е м е н и выражаются совместно в видо-временных
формах глагола при помощи разных типов основ, личных окончаний или формы
связки. Наибольшее разнообразие видо-временных форм обнаруживается в изъявительном наклонении. Формы настоящего общего и прошедшего общего времени образуются от имперфективного причастия и глагола-связки в форме соответственно настоящего и прошедшего времени. Претерит образуется флективно.
Исторически его формы восходят к перфективному причастию, осложненному
личными окончаниями.
110
Центральные индоарийские языки
Различаются парадигмы спряжения переходных и непереходных глаголов.
У непереходных наряду с лицом и числом во флективных окончаниях выражается род. Окончания непереходных глаголов: 1 л. ед. ч. м. р. -eũ, 1 л. ед. ч. ж. р. -iũ,
2 л. ед. ч. м. р. -ā, 2 л. ед. ч. ж. р. -ī, 3 л. ед. ч. м. р. -ā, 3 л. ед. ч. ж. р. -ī, 1 л. мн. ч.
м. р. -en, 1 л. мн. ч. ж. р. -en, 2 л. мн. ч. м. р. -eu, 2 л. мн. ч. ж. р. -iu, 3 л. мн. ч.
м. р. -ē, 3 л. мн. ч. ж. р. -ı̄ .̃ Окончания переходных глаголов: 1 л. ед. ч. -eũ, 2 л.
ед. ч. -ē, -isi̥ , 3 л. ед. ч. -isi̥ , 1 л. мн. ч. -en, 2 л. мн. ч. -eu, 3 л. мн. ч. -ini̥ . (Набор
личных окончаний различается в разных говорах А.я. Приведенные здесь парадигмы характерны для лакхимпурского говора.)
Перфект и предпрошедшее время представляют собой сочетания формы претерита или перфективного причастия с глаголом-связкой в форме настоящего и
прошедшего времени соответственно. В ряде говоров А.я. в перфекте глаголсвязка выступает неизменно в форме 3-го лица единственного числа в том случае, если смысловой глагол располагает личным окончанием (см. ниже). Формы
продолженного вида (настоящее продолженное время и прошедшее продолженное время) образуются от краткой формы деепричастия смыслового глагола, сочетающейся с перфективным причастием от глагола rah- ‛оставаться’ и глаголом-связкой. В настоящем продолженном времени глагол-связка выступает в
форме настоящего времени, в прошедшем продолженном времени — в форме
прошедшего времени. Будущее простое время строится флективно от специальной основы, образуемой при помощи суффикса -ih-. В 1-м лице множественного
числа основа образуется особым способом — при помощи суффикса -b-. (Такая
ситуация характерна для части западных говоров А.я., в частности для лакхимпурского. На востоке ареала суффикс -b- имеет гораздо более широкое распространение. С другой стороны, в некоторых западных говорах А.я. он отсутствует
вовсе.) Личные окончания в основном совпадают с личными окончаниями сослагательного наклонения. Исключение составляют показатели 3 л. ед. ч. -ī и 1 л.
мн. ч. -ā или -0. Помимо будущего простого распространены также аналитические формы будущего времени: будущее имперфективное, будущее перфективное, будущее продолженное. Модель их образования аналогична таковой для настоящего общего времени, перфекта, и настоящего продолженного времени соответственно, однако глагол-связка выступает в форме простого будущего
времени.
Образцы парадигм. Через косую черту даются варианты, встречающиеся в
разных говорах А.я.
Существительные
Падеж
Ед. ч.
Мн. ч.
Тип I: cwār ‛вор’ (м. р.), parī ‛фея’ (ж. р.)
Прям.
cwār, parī
cwār, parī
Косв.
cwār, parī
cwāran, parin
Тип II (м.р.): hāthu ‛рука’
Прям.
hāthu
hāth
Косв.
hāth(u)
hāthan
111
А.И. Коган. Авадхи язык
Падеж
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Ед. ч.
Мн. ч.
Тип III (м. р.): larikā ‛мальчик’
larikā
larikai
larikā
larikan
Тип IV (ж. р.): dewāl ‛стена’
dewāl
dewālai
dewāl
dewālan
Тип V (ж. р.): ā k̃ hi̥ ‛глаз’
ā k̃ hi̥
ā k̃ hī
ā k̃ hi
ā k̃ hin
Прилагательные
kũār ‛холостой, неженатый’, baṛā ‛большой’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
м. р.
ж. р.
kũār, baṛā
kũāri, baṛī
kũārē, baṛē
kũārī, baṛī
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
kũārē, baṛē
kũārī, baṛī
kũārē, baṛē
kũārī, baṛī
Местоимения
Личные
Падеж
Прям.
Косв.
Объектн.
1 л.
Ед. ч.
˜
mai
mah/m(w)ohi/mō
˜
hamai/hamẽ/ham(m)ai
2 л.
Ед. ч.
˜
tū/tū /̃ twai/tai
toh/tuhi/toh
tumhẽ
Мн. ч.
ham
ham
˜
tuhẽ/tuhai
Мн. ч.
tum
tum
Указательные
Падеж
Прям.
Общекосв.
Ед. ч.
ī/yahu ‛этот’, ū/wahu ‛тот’
ī/yā/ehi/yahi/ē, ui/wahi/(w)ō
Мн. ч.
ī/ē/yaї, ū/ui/waї
ī/in(h)/en/inī, un(h)/on(h)/wan
Относительные
Падеж
Прям.
Косв.
Вин.-дат.
Ед. ч.
jō/jē/jī/jaün/jawan ‛который’, ‛тот, кто’
jī/jē/jeh(i)/jahi
jinhaї 1
П р и м е ч а н и е: 1. Форма характерна лишь для части говоров.
Мн. ч.
jō/jaün/jawan/jē/jī
jin(h)/jen(h)
112
Центральные индоарийские языки
Соотносительные
Падеж
Прям.
Косв.
Вин.-дат.
Ед. ч.
sō/sē/tē/taün/tawan ‛тот, то’
tī/tē/tehi/tahi/tawanē
tinhaї 1
Мн. ч.
sō/tī/tē/taün/tawan
tin(h)/ten(h)/tawanen
П р и м е ч а н и е: 1. Форма характерна лишь для части говоров.
Вопросительные
Падеж
Прям.
Общекосв.
Прям.
Общекосв.
Ед. ч.
kō/kē/kaün/kaūn/kawan ‛кто? какой?’
kī/kē/keh(i)/kohi
kē/kā(h)/kāu ‛что?’
kāhe
Мн. ч.
kō/kē/kaün/kaūn
kin(h)/ken(h)
Неопределенные
Прям. п.
Косв. п.
Прям. п.
Косв. п.
koī/koū/kou ‛кто-то’
kohū/kohu/ke(h)u/kihū/kuhū ̃
ku(c)ch(u)/kachu/kichu ‛что-то’
kāheu/ket(t)hū/ketthyau/kethau/kathū
П р и м е ч а н и е: Приведенная здесь парадигма характерна только для части говоров А.я.
В большинстве говоров неопределенное местоимение, указывающее на референта-лицо, не
различает падежных форм.
Глагол
Спряжение глаголов-связок
Все глаголы-связки, за исключением ho-, имеют дефективную парадигму.
Глагол-связка ho- ‛быть’
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
haü̃
haї
haї
Мн. ч.
han
haü
haї̃
П р и м е ч а н и е: Личные формы глагола-связки ho- в настоящем времени различны для
разных говоров А.я. Приведенная здесь парадигма характерна для лакхимпурского говора.
А.И. Коган. Авадхи язык
Прошедшее время
Ед. ч.
hatā
hatī
м. р.
ж. р.
Мн. ч.
hate
hatı̄ ̃
Будущее время
Ед. ч.
hoihaü̃
hoihaї/hōī
hōī
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
hoib(ā)
hoihaü
hoihaї̃
Нефинитные формы
Герундий: hob (косв. п. hoy, hoibe)
Инфинитив: hon
Имперфективное причастие: hot(i)
Перфективное причастие: bh(aw)ā
Деепричастие: hoi, hoikai / hoike / hoika / hoikaihā ̃ / hoikehā ̃
Глагольное прилагательное: hoiwālā
Глагол-связка настоящего времени bāṭ- ‛быть’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
bāṭyeũ
bāṭiũ
bāṭē/bāṭas/bāṭes/bāṭ
bāṭis
bāṭai
bāṭai
Мн. ч.
bāṭī
bāṭin
bāṭew/bāṭyō/bāṭyē
bāṭiw
bāṭē ̃
bāṭı̄ ̃
Глагол-связка настоящего времени ah- ‛быть’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
aheũ
ahiũ
ahē/ahas(i)/ahes
ahis
(a)hai/ā/āy
ahaī
Мн. ч.
ahī
ahin
ahew/ahyō/ahē /̃ aha
ahiw
ahı̄ /ahaı
̄̃
̃
ahaı̄ ̃
Глагол-связка прошедшего времени rah- ‛быть’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
raheũ
rahiũ
rahes/rahis
rahis
rahai/rahā/rahes/rahis
rahī
Мн. ч.
rahē/rahā
rahī
raheu/rahā
rahı̄ ̃
˜
rahen/rahin/rahē/rahai
rahı̄ ̃
113
114
Центральные индоарийские языки
Глагол mar- ‛умирать’
Настоящее общее время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
marati̥ haü̃
marati̥ haü̃
marati̥ haї
marati̥ haї
marati̥ haї
marati̥ haї
Мн. ч.
mariti̥ han
mariti̥ han
marati̥ haü
maratī haü
marati̥ haї̃
maratī haї̃
Настоящее продолженное время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
mari rahā haü̃
mari rahī haü̃
mari rahā haї
mari rahī haї
mari rahā haї
mari rahī haї
Мн. ч.
mari rahē han
mari rahī han
mari rahē haü
mari rahī haü
mari rahē haї̃
mari rahī haї̃
Прошедшее общее время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
marati̥ hatā
marati̥ hatī
marati̥ hatā
marati̥ hatī
marati̥ hatā
marati̥ hatī
Мн. ч.
mariti̥ hate
mariti̥ hatı̄ ̃
marati̥ hate
maratī hatı̄ ̃
marati̥ hate
maratī hatı̄ ̃
Прошедшее продолженное время
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
mari rahā hatā
mari rahī hatī
Мн. ч.
mari rahē hate
mari rahī hatı̄ ̃
При образовании прошедшего общего и прошедшего продолженного времени
возможно использование как глагола-связки ho-, так и глагола-связки rah-. Этот
последний омонимичен глаголу rah- ‛оставаться’, функционирующему в качестве вспомогательного при образовании продолженных времен.
115
А.И. Коган. Авадхи язык
Прошедшее совершенное время
Непереходный глагол mar- ‛умирать’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
mareũ/marā
mariũ/marī
marā
marī
marā
marī
Мн. ч.
maren
maren
mareu
mariu
marē
marı̄ ̃
Переходный глагол dēkh- ‛видеть’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
dēkheũ
dēkhē/dēkhisi̥
dēkhisi̥
Мн. ч.
dēkhen
dēkheu
dēkhini̥
Настоящее совершенное время (перфект)
Непереходный глагол mar- ‛умирать’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
mareũ haї/marā haü̃
mariũ haї/marī haü̃
marā haї
marī haї
marā haї
marī haї
Мн. ч.
maren haї/marē han
maren haї/marī han
mareu haї/marē haü
mariu haї/marī haü
marē haї̃
marı̄ ̃ haї̃
Переходный глагол dēkh- ‛видеть’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
dēkheũ haї
dēkhisi̥ haї
dēkhisi̥ haї
Мн. ч.
dēkhen haї
dēkheu haї
dēkhini̥ haї
116
Центральные индоарийские языки
Предпрошедшее время
Непереходный глагол mar- ‛умирать’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
mareũ hatā/marā hatā
mariũ hatī/marī hatī
marā hatā
marī hatī
marā hatā
marī hatī
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Мн. ч.
maren hate/marē hate
maren hatı̄ /marī
hatı̄ ̃
̃
mareu hate/marē hate
mariu hatı̄ /marī
hatı̄ ̃
̃
marē hate
marı̄ ̃ hatı̄ ̃
Переходный глагол dēkh- ‛видеть’
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dēkheũ hatā
dēkheũ hatī
dēkhisi̥ hatā
dēkhisi̥ hatī
dēkhisi̥ hatā
dēkhisi̥ hatī
Мн. ч.
dēkhen hate
dēkhen hatı̄ ̃
dēkheu hate
dēkheu hatı̄ ̃
dēkhini̥ hate
dēkhini̥ hatı̄ ̃
В ряде говоров в парадигме предпрошедшего времени личное окончание может присоединяться к глаголу-связке: kīnh hatisi ‛(он) сделал’. При образовании
предпрошедшего времени часто используется глагол-связка rah-.
Будущее простое время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
marihaü̃
marihaї
marī
Мн. ч.
marib(ā)
marihaü
marihaї̃
Сослагательное наклонение (простая форма)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
maraü̃
maraї
maraї
Мн. ч.
marī
maraü
maraї̃
Условное наклонение (простая форма)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
marătiũ
marati̥
marati̥
Мн. ч.
marăten/mariti̥
marătiu
marătı̄ ̃
А.И. Коган. Авадхи язык
117
Повелительное наклонение
2 л.
Ед. ч.
maru
Мн. ч.
maraü
Повелительное наклонение будущего времени
2 л.
Ед. ч.
marē
Мн. ч.
mareu
Нефинитные формы
Герундий: marab (косв. п. marai, marabe)
Инфинитив: maran
Имперфективное причастие: marat(i̥ )
Перфективное причастие: marā
Деепричастие: mari, marikai/marike/marika/marikaihā /̃ marikehā ̃
Глагольное прилагательное: maraiwālā
5.2.3. Основным способом именного словообразования является суффиксация.
Имеется весьма большое количество суффиксов, не всегда продуктивных, образующих производные существительные и прилагательные, в том числе и от других
частей речи. Роль префиксации в именном словообразовании менее значительна.
Словообразовательные префиксы характерны прежде всего для заимствований из
санскрита. В системе глагола переходные основы регулярно образуются при помощи суффикса -ā-, а каузативные – также и при помощи суффикса -wā-.
5.3.0. Синтаксис
5.3.1. В отличие от ряда соседних языков и диалектов, для А.я. нехарактерно
противопоставление эргативной и номинативной конструкций предложения. Последняя характерна для всех предложений вне зависимости от видо-временной
формы глагола-сказуемого. Тем не менее рудименты существовавшей в прошлом
эргативной конструкции обнаруживаются в целом ряде говоров А.я. К таким рудиментам относится употребление существительных и местоимений в форме
косвенного падежа множественного числа в функции субъекта при переходных
глаголах, а также использование в той же функции существительного с флективным показателем -e или -ai вместо -ā в единственном числе (исторически это
форма косвенного падежа единственного числа). Отмечены случаи маркирования
субъекта заимствованным из литературного хинди послелогом ne (зафиксирован
также фонетический вариант nai).
Порядок основных членов предложения — SOV. Определение всегда предшествует определяемому.
5.3.2. Сложные предложения обычно строятся при помощи союзов. Наиболее
употребительные союзы: au ‛и’, aur(u) ‛и’, mudā ‛но’, yā ‛или’, ki ‛или; что, чтобы’,
cahaї ... cahaї ‛или … или’, jau ‛что’, ‛если’, agar ‛если’, jau … to ‛если … то’,
jaun ‛чтобы’, kāhe te ‛потому что, так как, ибо’, cāhai ‛хотя’. В сложноподчиненных предложениях с ограничительными придаточными определительное придаточное предложение предшествует главному и вводится относительным местоимением. Главное предложение часто вводится соотносительным местоимением:
118
Центральные индоарийские языки
(1) jauni
который:Ж
dhotī
cāhau
дхоти/сари хотеть:СОСЛ.2МН
tauni
pahiri
lew
тот:Ж
надевать:ДЕЕПР
брать:ИМП.2МН
‛Надень какое хочешь сари’.
Косвенная речь в А.я. отсутствует, прямая вводится союзом ki.
5.4.0. В лексике А.я. обычно выделяют четыре этимологических пласта:
1) слова тадбхава (исконные слова, чье историко-фонетическое развитие поэтапно прослеживается от древнеиндийского до современного языкового состояния);
2) слова татсама (заимствования из санскрита); 3) слова видеши (заимствования
из неиндийских языков); 4) слова деши (субстратная лексика). Иногда выделяют
также слова ардхататсама (т. е. «полутатсама») — заимствования из санскрита,
претерпевшие некоторые фонетические изменения.
Исконная индоарийская лексика составляет основу словаря. Отчасти она является общей для А.я. и литературного хинди, а также других индоарийских языков,
однако некоторые лексические элементы не встречаются за пределами ареала А.я.
Слова татсама составляют весьма значительную часть культурной лексики А.я.
Основная масса их характерна и для литературного хинди: rājā ‛царь’, pati ‛муж’,
sēwā ‛служба’, ānand ‛радость’, prem ‛любовь’, dayā ‛милосердие’, bhagawān ‛бог’,
pāp ‛грех’, bhojan ‛пища’, santān ‛потомство’. В некоторых говорах слова татсама
мужского рода могут присоединять характерное для А.я. окончание прям. п.
ед. ч. -u: lābhu ‛польза’ (ср. хинди lābh), nāṭaku ‛пьеса, драма’ (ср. хин. nāṭak).
Среди заимствований из неиндийских языков наиболее многочисленны персидские и арабские лексические элементы. Их проникновение в А.я. является
следствием многовекового господства в Северной Индии мусульманских династий. Иранизмы и проникшие через персидское посредство арабизмы представлены в самых разных семантических пластах лексики: jawāb ‛ответ’, dalīl ‛довод,
аргумент’, mālik ‛хозяин’, majāl ‛сила, способность’, bakharā ‛доля, часть’, darajā
‛степень’, dil ‛сердце’, dukān ‛лавка, магазин’. Фонетический облик заимствований нередко изменяется в соответствии с особенностями фонетики и фонологии
А.я.: dusaman ‛враг’ (кл. перс. dušman), bakhatu̥ ‛время’ (кл. перс. vaqt), daphā
‛раз’ (кл. перс. dafā). Как и в случае с санскритизмами, у слов мужского рода отмечено появление окончания -u: nuksānu ‛убыток’ (кл. перс. nuqsān), sālu ‛год’
(кл. перс. sāl). Вторую по значимости группу заимствований составляют англицизмы, активно проникающие в А.я., начиная с XIX в. В основном это термины,
а также названия современных и европейских реалий: mem ‛мадам, госпожа’
(< англ. ma’am), painṭ ‛брюки’ (< англ. pants), hoṭal ‛гостиница’ (< англ. hotel), sinemā ‛кинотеатр’ (< англ. cinema), ḍipāṭ ‛департамент, ведомство’ (< англ. department), mainejar ‛управляющий’ (< англ. manager), ḍipṭī ‛представитель, депутат’ (< англ. deputy). Отмечены и отдельные заимствования из других языков, в
частности из португальского.
6.0. А.я. характеризуется наличием весьма большого количества локальных
говоров. Относительно классификации этих говоров у исследователей нет единого
мнения. Некоторые ученые делят их на три группы: западную, центральную и восточную. Иногда в качестве четвертой группы выделяют южный говор багхели.
Целесообразность включения последнего в число говоров А.я. признается, однако,
не всеми, обычно он считается отдельным наречием восточного хинди. В части
работ предлагается деление говоров А.я. на западные, восточные и байсвари —
А.И. Коган. Брадж язык
119
отдельную группу говоров района Байсвара (территория, расположенная между
реками Сай и Ганг). Расхождения между отдельными говорами обнаруживаются
на всех уровнях языка, однако наиболее заметны они в морфологии и лексике.
ЛИТЕРАТУРА
Липеровский В.П. Очерк грамматики современного авадхи. М., 1997.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. VI: Indo-Aryan Family. Mediate Group.
Specimens of Eastern Hindi Language. Delhi,
1968 (2nd ed.).
Saksena B. Evolution of Awadhi. Delhi, 1971
(1937).
А.И. Коган
БРАДЖ ЯЗЫК
1.0. Употребительны следующие названия: брадж (Б.я.) (англ. Braj), браджбхаша (Braj-Bhasha), брадж-бхакха (Braj-Bhakha), реже — фонетический вариант
бридж-бхаша (Brij-Bhasha). Вторая часть в трех последних названиях значит
«язык». Язык называется по исторической области Брадж, примерно совпадающей
с ареалом его распространения. Название аntarvedī/аntarbedī, англ. Antarvedi/
Antarbedi, также соотносится с историческим географическим названием: аntarvedа ‛средние пределы (Индии)’.
2.0. Б.я. распространен в Северной Индии в обширном регионе к югу и юговостоку от Дели, преимущественно в западной части штата Уттар-Прадеш (округа Матхура, Агра, Алигарх, Барели и др., историческая область Брадж), а также в
прилегающих районах штатов Харияна, Раджастхан и Мадхья-Прадеш. Согласно
переписи Индии 2001 г., носителями Б.я. себя заявили 574 тыс. чел., однако по
некоторым оценкам население региона, говорящего на брадж, составляло около
33 млн. чел. в 2001 г. и около 40 млн. чел. в 2011 г. Значительное занижение реального числа носителей в переписи цифр связано с тем, что официально Б.я.
считается диалектом хинди, и именно как хинди определяет свой родной язык
подавляющее большинство жителей области Брадж.
3.0. Традиционно Б.я. относят к центральной подгруппе индоарийских языков
и включают в число диалектов западного хинди.
4.0. До сравнительно недавнего времени Б.я. являлся литературным языком.
Литература на Б.я. представлена главным образом поэтическими и некоторыми
прозаическими произведениями — как художественными, так и религиознофилософского характера. В период Позднего Средневековья (XV–XVI вв.) религиозно-философская поэзия на Б.я. приобрела широкую известность по всей Северной Индии и создавалась не только в области Брадж, но и за ее пределами.
Однако с XIX в. Б.я. начинает активно вытесняться из литературного употребления стандартным хинди. Этот процесс в целом завершился в первой половине
XX в., вследствие чего в настоящее время Б.я. употребляется главным образом в
сфере устного бытового общения. Для переизданий старых текстов на Б.я. и из-
120
Центральные индоарийские языки
дания незначительного количества современных литературных произведений используется письмо деванагари.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Выделяются следующие гласные фонемы.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Нижний
Передний
i ĩ i: ĩ:
e ẽ
Ряд
Средний
ɐ ɐ͂
Задний
u ũ u: ũ:
oõ
ɑ: ɑ͂:
Кроме того, отмечены дифтонги ai и au. Долготные противопоставления гласных фонологичны.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Средне- Задне- Глотретро- палато- языч- языч- тальобразования
губно- губно- зубфлекс альвеоные
ные
ные
губные зубные ные
ные лярные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
s
ʃ
h
Фрика- Гл.
тивные Зв.
v
Носовые
m
n
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
ɾ
(ɽ)
Глайды
j
Сонорные
Шумные
Губные
У фонемы n отмечен заднеязычный аллофон [ŋ] в позиции перед заднеязычными согласными и среднеязычный аллофон [ɲ] в позиции перед среднеязычными согласными.
5.1.1. Структура слога не изучена.
5.1.2. Отмечены чередования гласных при образовании глагольных основ с переходным (в частности, каузативным) значением: mar- ‛умирать’ — mār- ‛убивать’, bãdh- ‛быть связанным’ — bā d̃ h- ‛связывать, завязывать’, ruk- ‛останавливаться’ — rok- ‛останавливать’, gir- ‛падать’ — ger- ‛бросать’. Иногда такое чередование сопровождается также чередованием конечного согласного корня:
А.И. Коган. Брадж язык
121
chūṭ- ‛освобождаться, избавляться’ — choṛ- ‛выпускать, покидать’, phūṭ- ‛разбиваться, разламываться’ — phoṛ- ‛разбивать, разламывать’.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Язык преимущественно флективного строя с элементами агглютинации.
5.2.2. Выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные,
числительные, местоимения, глаголы, наречия, послелоги, частицы, союзы.
Категория р о д а (мужской/женский) у существительных выражается их
принадлежностью к разным типам склонения. Так, к склонениям I и II (см. ниже)
относятся только существительные мужского рода. Все существительные женского рода относятся к склонению III. К склонению III относятся также и некоторые существительные мужского рода. Это позволяет считать соотношение рода и
типа склонения в Б.я. более размытым, нежели в целом ряде других индоарийских языков. Многие одушевленные существительные различают род при помощи противопоставления разных типов основ, ср. chorā ‛мальчик, сын’ — chorī
˜ kharau
‛девочка, дочь’, kvārau ‛холостяк’ — kvārī ‛незамужняя женщина’, cau
‛крыса (самец)’ — cukhariyā ‛крыса (самка)’, gadhā ‛осел’ — gadhaiyā ‛ослица’,
pujārī ‛жрец’ — pujārin ‛жрица’, hātī ‛слон’ — hātinī ‛слониха’, seṭh ‛купец’ —
seṭhānī ‛жена купца’. У изменяемых прилагательных, порядковых числительных,
некоторых разрядов местоимений и ряда нефинитных глагольных форм категория рода — словоизменительная. Она выражается при согласовании с существительным ср. baṛau ‛большой’ — baṛī ‛большая’, chaṭhau ‛шестой’ — chaṭhī
‛шестая’, merau ‛мой’ — merī ‛моя’, apanau ‛свой’ — apanī ‛своя’, jīmatau
‛живущий’ — jīmatī ‛живущая’, gayau ‛ушедший’ — gaī ‛ушедшая’. Для отдельных говоров Б.я. характерно наличие категории рода у указательных местоимений. У глаголов в форме будущего времени А род и число субъекта совместно
выражаются в родо-числовых окончаниях. В аналитических глагольных формах
род субъекта или прямого объекта выражается в причастии.
Словоизменительная категория ч и с л а (единственное/множественное) у существительных, изменяемых прилагательных, порядковых числительных, причастий и некоторых разрядов местоимений выражается совместно с категорией падежа в парадигме склонения. У существительных III и (факультативно) II склонения в прямом падеже противопоставление по числу остается невыраженным
(ср. ā k̃ hi ‛глаз’ и ‛глаза’, ādamī ‛человек’ и ‛люди’, kumar ‛сын’ и ‛сыновья’).
˜ ‛я’ — ham ‛мы’),
Число у личных местоимений выражено лексически (ср. mai
у притяжательных — лексически (число субъекта обладания) и грамматически
(число объекта обладания): terau ‛твой’ — tumhārau ‛ваш’. У вопросительных
местоимений kahā и kā ‛что?’ противопоставление по числу не выражено.
В глаголе число выражается совместно с лицом личными окончаниями, а в
аналитических формах — также формой причастия.
Словоизменительная категория п а д е ж а, представленная прямым и косвенным падежом, характерна для именных частей речи (существительных, изменяемых прилагательных, числительных), большинства местоимений и ряда нефинитных глагольных форм (инфинитива, герундия, причастий, глагольного прилагательного, имени деятеля). У существительных она выражается в падежных
окончаниях совместно с категорией числа. Различаются три основных типа склонения (парадигмы см. ниже). К типу I относятся существительные мужского ро-
122
Центральные индоарийские языки
да, оканчивающиеся на дифтонг au, к типу II — существительные мужского рода
с нулевым окончанием или оканчивающиеся на гласный u, к типу III — прочие
существительные мужского рода и все существительные женского рода.
У изменяемых прилагательных, порядковых числительных и причастий в
форме мужского рода, а также у части местоимений совместно выражаются категории падежа, числа и рода. В форме мужского рода все эти части речи склоняются аналогично существительным I склонения, в форме женского рода — аналогично существительным III склонения. Имперфективное причастие в мужском
роде может также принимать окончание -u и изменяться по парадигме существительных II склонения. Кроме того, имперфективное причастие способно обходиться без выраженной флексии и таким образом выступать как неизменяемая форма.
У личных местоимений выделяют четыре синтетических падежных формы:
прямой, общекосвенный, агентный и объектный; у указательных, относительного
и соотносительного (в субстантивном употреблении), а также вопросительных
местоимений ko и kaun ‛кто?’ три падежа: прямой, общекосвенный и объектный,
у вопросительных местоимений kahā и kā ‛что? какой? что за?’ – два: прямой и
общекосвенный (парадигмы см. ниже).
Количественные числительные образуют косвенный падеж при помощи показателей -aun и -n. Форма на -n встречается реже.
Существительные в прямом падеже выполняют функцию субъекта в предложении с номинативной конструкцией (то есть с непереходными глаголами во
всех временах и с переходными глаголами во всех временах кроме перфектных)
и прямого объекта. Форма косвенного падежа в свободном употреблении достаточно редка. Она может маркировать объект переходного глагола, а также передавать обстоятельственное значение (ср. tumāre pā ỹ -an ваши нога-МН.КОСВ
‛к вашим ногам’, bin din-ān тот день-МН.КОСВ ‛в те дни’). Обычно существительное в косвенном падеже выступает перед послелогами. Основные послелоги: mẽ
‛в’, pai ‛на’, tar ‛под’, sunnā (sunnā )̃ ‛с’, lai ‛с’, te ‛от’, sū ̃ ‛от’, tak/talak ‛до, вплоть
до’, а также nẽ, kū ,̃ ai, kau. Послелог nẽ маркирует субъект в предложении с эргативной конструкцией, то есть с переходными глаголами в перфективных временах. Личные местоимения принимают перед этим послелогом форму агентного
падежа. Объект может маркироваться послелогом kū .̃ Этот послелог имеет также
направительное значение. Во многом аналогично послелогу kū ̃ функционирует
послелог ai. Особняком стоит адъективирующий послелог kau. Он изменяется по
родам и склоняется подобно изменяемым прилагательным. Наряду с простыми
послелогами в Б.я. имеются также сложные послелоги, состоящие из двух компонентов. Первым компонентом всегда является адъективирующий послелог в
форме косв. п. м. р. ke или ж. р. kī, ср. ke kājẽ ‛для’, kī taraph ‛(по направлению)
к’, ke binā ‛без’, kī ṭhaur ‛вместо’. В разных говорах Б.я. системы послелогов заметно различаются.
Словоизменительная категория л и ц а у глагола выражается совместно с категорией числа в личных окончаниях. В аналитических формах лицо либо выражено только у глагола-связки (в настоящем общем времени А, настоящем продолженном времени, прошедшем общем времени А, прошедшем общем времени В, прошедшем продолженном времени А, настоящем совершенном времени,
предпрошедшем времени А), либо не выражено вообще (в прошедшем общем
А.И. Коган. Брадж язык
123
времени Б, прошедшем продолженном времени Б, прошедшем совершенном
времени, предпрошедшем времени Б).
˜ / mai
˜ ‛я’, ham ‛мы’,
Личные местоимения имеются в 1-м и 2-м лице: hū ̃ / hau
˜ / tai ‛ты’, tum ‛вы’ (косой чертой здесь и далее разделены формы, хаtū ̃ / tū / tai
рактерные для основных говоров Б.я.). Функцию личных местоимений 3-го лица
выполняют указательные местоимения ji / ī / yai / yi / je / gi ‛этот’ и bu / ū / vau /
vu / bo / gu ‛тот’.
Категория з а л о г а. В Б.я. имеется аналитическая пассивная конструкция,
состоящая из перфективного причастия основного глагола и видо-временных
форм глагола jā- ‛идти’, ‛уходить’.
Категория н а к л о н е н и я у глагола выражается противопоставлением форм
изъявительного, сослагательного, условного, предположительного и повелительного наклонения. Простая форма сослагательного наклонения образуется флек˜ , 2 л. ед. ч. -ai, 3 л.
тивно и продолжает древнеиндийский презенс: 1 л. ед. ч. -ū ,̃ au
˜ , 2 л. мн. ч. -au, 3 л. мн. ч. -ai
˜ . Простая форма условного
ед. ч. -ai, 1 л. мн. ч. -ai
наклонения совпадает с имперфективным причастием. Единственное отличие в
парадигме наблюдается в форме женского рода множественного числа, где флексией
является -ı̄ ̃ (в отличие от причастия, не различающего формы единственного и
множественного числа женского рода, показателем которых является -ī). Сочетание
глагола-связки в будущем времени может сочетаться с имперфективными и перфективными причастиями, образуя таким образом аналитические формы, выражающие значение предположительного действия. Повелительное наклонение засвидетельствовано только во 2-м лице. В единственном числе эта форма либо равна
основе глагола, либо образуется от основы при помощи суффиксов -i и -ai, во
множественном числе окончанием является -au (ср. khol ‛Открой!’ — kholau ‛Откройте!’, cali ‛Ступай!’ — calau ‛Ступайте!’, rukai ‛Остановись!’ — rukau ‛Остановитесь!’). Имеется также форма императива с окончаниями -iyo, -iyau, -iyõ,
˜ , используемая для выражения настоятельной просьбы. Окончание -iyo харак-iyau
терно для единственного числа, остальные окончания — для множественного числа.
Категории в и д а и в р е м е н и выражаются совместно в видо-временных
формах глагола при помощи разных типов основ, личных окончаний или формы
связки. Наибольшее разнообразие форм обнаруживается в изъявительном наклонении.
Формы настоящего общего времени А и прошедшего общего времени А образуются от имперфективного причастия и глагола-связки в форме настоящего и
прошедшего времени соответственно.
На базе имперфективного причастия строится также прошедшее общее время Б.
От собственно причастия эта форма отличается двумя родо-числовыми окончаниями: ед. ч. м. р. -o и мн. ч. ж. р. -ı̄ .̃
Достаточно редкой формой является прошедшее общее время В. Она представляет собой сочетание особой нефинитной формы с суффиксом -ai, присоединяемым к глагольной основе, и глагола-связки.
В образовании форм прошедшего совершенного времени, настоящего совершенного времени, предпрошедших временных форм А и Б участвует перфективное
причастие. Прошедшее совершенное время формально совпадает с последним за
исключением формы множественного числа женского рода, оканчивающейся на -ı̄ .̃
124
Центральные индоарийские языки
Предпрошедшее время Б отличается от прошедшего совершенного флексией
-o в единственном числе мужского рода.
Настоящее совершенное и предпрошедшее время А (плюсквамперфект) представляют собой сочетания перфективного причастия с глаголом-связкой в форме
настоящего и прошедшего времени соответственно.
Формы продолженного вида (настоящее продолженное время и прошедшее
продолженное время А) образуются от краткой формы деепричастия предшествования смыслового глагола, сочетающейся с перфективным причастием от глагола rah-/raih- ‛оставаться’ и глаголом-связкой. В настоящем продолженном
времени глагол-связка принимает форму настоящего времени, в прошедшем
продолженном времени — форму прошедшего времени.
К флективным формам относится настоящее общее время Б, а также два будущих времени: будущее А и будущее Б. Настоящее общее время Б представляет
собой сочетание формы сослагательного наклонения смыслового глагола с глаголом-связкой в настоящем времени. Будущее время А образуется от формы сослагательного наклонения путем прибавления к ней суффикса -g-, за которым
следует родо-числовое окончание. В ряде говоров Б.я. личные окончания сослагательного наклонения в позиции перед суффиксом -g- претерпевают фонетические изменения.
Будущее время Б является флективной формой от специальной основы, образуемой при помощи суффикса -ih-. Личные окончания будущего времени Б совпадают с личными окончаниями сослагательного наклонения.
О б р а з ц ы п а р а д и г м. Через косую черту даются варианты, встречающиеся в разных говорах Б.я.
Существительные
Падеж
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Ед. ч.
Мн. ч.
Тип I: cūlhau ‛очаг’
cūlhau
cūlhe
cūlhe
cūlhen
Тип II: magaru ‛крокодил’
magar(u)
magar
magar
magaran
Тип III: ā k̃ hi ‛глаз’
ā k̃ hi
ā k̃ hi
ā k̃ hi
ā k̃ hin
Прилагательные
acchau ‛хороший’, kurangā ‛блеклый’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
м. р.
ж. р.
acchau, kurangā acchī, kurangī
acche, kurange
acchī, kurangī
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
acche, kurange acchī, kurangī
acche, kurange acchī, kurangī
125
А.И. Коган. Брадж язык
Местоимения
Личные
1 л.
Падеж
Прям.
Общекосв.
Агентн.
Объектн.
Ед. ч.
˜ / mai
˜
hū ̃ / hau
mo
˜
mai
moi / moy
2 л.
Мн. ч.
ham
ham
ham / haman
˜
hamẽ / hamai
Ед. ч.
˜
tū / tū ̃ / tai / tai
to
˜ / tū
tai / tai
toi / toy
Мн. ч.
tum
tum
tum/tuman
˜
tum(h)ẽ / tumai
Указательные
Падеж
Прям.
Общекосв.
Объектн.
Ед. ч.
ji ‛этот’, bu ‛тот’
j(y)ā / yā, b(v)ā
j(y)āi / yāi, b(v)āi
Мн. ч.
je / ye, be
jin / in, bin / un
˜ / inai
˜ , binai
˜ / unai
˜
jinai
Относительное
Падеж
Прям.
Общекосв.
Объектн.
Ед. ч.
jo ‛который, тот кто’
j(y)ā
jāy / jāi
Мн. ч.
jo / je
jin
˜
jinai
Соотносительное
Падеж
Прям.
Общекосв.
Объектн.
Ед. ч.
so ‛тот, то’
tā
tāy / tāi
Мн. ч.
so / te
tin
˜
tinai
Вопросительные
Падеж
Прям.
Общекосв.
Объектн.
Прям.
Общекосв.
Ед. ч.
ko / kaun ‛кто? какой?’
kā / kaun
˜
kāy / kāe, kaunẽ / kaunai
kahā / kā ‛что?’
kā(h)e / kāye
Мн. ч.
ko / kaun
kin
˜
kinai
Неопределенные
Падеж
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Ед. ч.
koī / koū ‛кто-то’
kā(h)ū / kāī
kachū ‛что-то’
kachū
Мн. ч.
koī/koū
kinaū ̃
kachū
kachūn
126
Центральные индоарийские языки
Числительные
Прям. п. dvai ‛два’, sāt ‛семь’
˜ n, sātaun
Косв. п. donau
Глагол
Связка hau- ‛быть’
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
˜
(h)ū ̃ / (h)au
(h)ai
(h)ai
Мн. ч.
˜
(h)ai
(h)au
˜
(h)ai
Прошедшее время
М. р.
Ж. р.
Ед. ч.
(h)o / hato
(h)ī / hatī
Мн. ч.
(h)e / hate
(h)ı̄ ̃ / hatı̄ ̃
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
h(o)uṅgo / hõgo
h(o)uṅgī / hõgī
hogau / hoigau / hoygau
ho(i)gī / hoygī
hogau / hoigau / hoygau
ho(i)gī / hoygī
Мн. ч.
huṅge / ho(i)ṅge / hõyṅge / hoṅge
huṅgī / ho(i)ṅgī / hõ(y)ṅgī
ho(u)ge
hougī / ho(u)gı̄ ̃
huṅge / ho(i)ṅge / hõyṅge / hoṅge
huṅgī / ho(i)ṅgī / hõ(y)ṅgī
Сослагательное наклонение
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
hoũ / hauū ̃
hoi / hoy / homai / hobai / ho
hoi / hoy / homai / hobai / ho
Мн. ч.
˜ / hõ / ha͠u˜i
hoĩ / hõy / homai
hou
˜ / hõ / ha͠u˜i
hoĩ / hõy / homai
Нефинитные формы
Герундий: haibau
Инфинитив: haunau (краткая форма haun)
˜ tau, hautu / hau
˜ tu
Имперфективное причастие: hautau / hau
Перфективное причастие: bhayau, huyau / huvau
Деепричастие сопутствующего обстоятельства: bhayẽ
Деепричастие предшествования: hai, haikai
Глагольные прилагательные: haibebārau, haunbārau, haunhārau
127
А.И. Коган. Брадж язык
baiṭh- ‛садиться, сидеть’
Настоящее общее время А
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
˜ / baiṭhatū ̃
baiṭhatu ū ̃ / au
˜ / baiṭhatyū ̃
baiṭhati ū ̃ / au
baiṭhatu ai / baiṭhatvai
baiṭhati ai / baiṭhatyai
baiṭhatu ai / baiṭhatvai
baiṭhati ai / baiṭhatyai
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Мн. ч.
˜ / baiṭhatai
˜
baiṭhat(a) ai
˜ / baiṭhatyai
˜
baiṭhati ai
baiṭhat(a) au / baiṭhatau
baiṭhati au / baiṭhatyau
˜ / baiṭhatai
˜
baiṭhat(a) ai
˜ / baiṭhatyai
˜
baiṭhati ai
Настоящее общее время Б
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
˜ (h)au
˜
baiṭhū ̃ (h)ū ̃ / baiṭhau
baiṭhai (h)ai
baiṭhai (h)ai
Мн. ч.
˜ (h) ai
˜
baiṭhai
baiṭhau (h)au
˜ (h) ai
˜
baiṭhai
Настоящее продолженное время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhi rahyau ū ̃
baiṭhi rahī ū ̃
baiṭhi rahyau ai
baiṭhi rahī ai
baiṭhi rahyau ai
baiṭhi rahī ai
Мн. ч.
˜
baiṭhi rahe ai
˜
baiṭhi rahī ai
baiṭhi rahe au
baiṭhi rahī au
˜
baiṭhi rahe ai
˜
baiṭhi rahī ai
Прошедшее общее время А
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhatu (h)o / baiṭhatau
(h)o
baiṭhati (h)ī / baiṭhatī (h)ī
Мн. ч.
baiṭhat(a) (h)e / baiṭhate
(h)e
baiṭhati (h)ı̄ ̃ / baiṭhatī (h)ı̄ ̃
Прошедшее общее время Б
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhato
baiṭhatī
Мн. ч.
baiṭhate
baiṭhatı̄ ̃
Прошедшее общее время В
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhai (h)o
baiṭhai (h)ī
Мн. ч.
baiṭhai (h)e
baiṭhai (h)ı̄ ̃
128
Центральные индоарийские языки
Прошедшее продолженное время А
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhi rahyau (h)o / baiṭhi rahyau hato
baiṭhi rahī (h)ī / baiṭhi rahī hatī
Мн. ч.
baiṭhi rahe (h)e / baiṭhi rahe hate
baiṭhi rahī (h)ı̄ ̃ / baiṭhi rahī hatı̄ ̃
Прошедшее совершенное время
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭh(y)au
baiṭhī
Мн. ч.
baiṭhe
baiṭhı̄ ̃
Настоящее совершенное время (перфект)
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
˜
baiṭh(y)au (h)ū ̃ / baiṭh(y)au (h)au
˜
baiṭhī (h)ū ̃ / baiṭhī (h)au
baiṭh(y)au (h)ai
baiṭhī (h)ai
baiṭh(y)au (h)ai
baiṭhī (h)ai
Мн. ч.
˜
baiṭhe (h)ai
˜
baiṭhī (h)ai
baiṭhe (h)au
baiṭhī (h)au
˜
baiṭhe (h)ai
˜
baiṭhī (h)ai
Предпрошедшее время А
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭh(y)au (h)o / baiṭh(y)au hato
baiṭhī (h)ī / baiṭhī hatī
Мн. ч.
baiṭhe (h)e / baiṭhe hate
baiṭhī (h)ı̄ ̃ / baiṭhī hatı̄ ̃
Предпрошедшее время Б
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭh(y)o
baiṭhī
Мн. ч.
baiṭhe
baiṭhı̄ ̃
Будущее время А
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
˜ go / baiṭhuṅgo / baiṭhaṅgo
baiṭhau
˜ gī / baiṭhuṅgī / baiṭhaṅgī
baiṭhau
baiṭhaigau
baiṭhaigī
baiṭhaigau
baiṭhaigī
Мн. ч.
˜ ge / baiṭhiṅge / baiṭhaṅge
baiṭhai
˜ gī / baiṭhiṅgī / baiṭhaṅgī
baiṭhai
baiṭhauge
baiṭhaugī
˜ ge / baiṭhiṅge / baiṭhaṅge
baiṭhai
˜ gī / baiṭhiṅgī / baiṭhaṅgī
baiṭhai
Будущее время Б
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
˜
baiṭhihau
baiṭhihai
baiṭhihai
Мн. ч.
˜
baiṭhihai
baiṭhihau
˜
baiṭhihai
129
А.И. Коган. Брадж язык
Сослагательное наклонение (простая форма)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
˜
baiṭhū ̃ / baiṭhau
baiṭhai
baiṭhai
Мн. ч.
˜
baiṭhai
baiṭhau
˜
baiṭhai
Условное наклонение (простая форма)
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
baiṭhatau
baiṭhatī
Мн. ч.
baiṭhate
baiṭhatı̄ ̃
Повелительное наклонение
2 л.
Ед. ч.
baiṭh / baiṭhi / baiṭhai
Мн. ч.
baiṭhau
Повелительное наклонение со значением настоятельной просьбы
2 л.
Ед. ч.
baiṭhiyo / baiṭhiyau
Мн. ч.
˜
baiṭhiyõ / baiṭhiyau
Нефинитные формы
Герундий: baiṭhibau
Инфинитив: baiṭhanau (краткая форма baiṭhan)
Имперфективное причастие: baiṭhatau, baiṭhatu
Перфектное причастие: baiṭh(y)au
˜
Деепричастие сопутствующего обстоятельства: baiṭhai
Деепричастие предшествования: baiṭh(i), baiṭhikai
Глагольные прилагательные: baiṭhibebārau, baiṭhanbārau, baiṭhanhārau.
5.2.3. Основным способом именного словообразования является суффиксация.
Помимо отмеченных выше суффиксов -ī, -iyā, -aiyā, -nī, -in и -ānī, служащих для
образования одушевленных существительных женского рода, в Б.я. имеется также весьма большое количество суффиксов, образующих производные существительные и прилагательные, в том числе и от других частей речи. Вопрос о продуктивности этих суффиксов в современном языке не вполне ясен. Роль префиксации в именном словообразовании незначительна. Обычно (хотя и не всегда)
словообразовательные префиксы обнаруживаются в заимствованиях из санскрита. Для глагола характерно образование переходных (в частности, каузативных
основ) при помощи суффиксов -ā- и -(b)bā-. Как и в случае с именем, отмечен
ряд непродуктивных или малопродуктивных словообразовательных суффиксов.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Язык смешанного номинативно-эргативного типа. Для предложений с
переходными глаголами в перфектных временах (прошедшем совершенном, настоящем совершенном, предпрошедших А и Б) характерна эргативная конструкция предложения: субъект оформляется косвенным или (если он выражен место-
130
Центральные индоарийские языки
имением) агентным падежом и послелогом nẽ, объект — прямым падежом, глагол согласуется с объектом. Прямой объект, выраженный именем собственным,
местоимением или же существительным, наделенным признаком определенности, может маркироваться послелогом kū .̃ Существительное или местоимение
при этом принимает форму общекосвенного падежа. Сочетание местоимения в
общекосвенном падеже с послелогом kū ̃ может заменяться местоимением в объектном падеже без послелога. В таких конструкциях перфективное причастие
всегда стоит в форме единственного числа мужского рода, а глагол-связка — в
форме 3-го лица единственного числа.
Для остальных (имперфективных) видо-временных форм характерна номинативная конструкция предложения. Порядок основных членов предложения —
SOV. Определение всегда предшествует определяемому.
5.3.2. Сложные предложения обычно строятся при помощи союзов. Наиболее
употребительные союзы: aur ‛и’, par ‛но’, yā ‛или’, cā ỹ ... cā ỹ ‛или … или’, nā ...
nā ̃ ‛ни … ни’, kai ‛что’, agar ‛если’, jo ‛если’, jo … tau ‛если … то’, jāte ‛чтобы’,
kyõki ‛потому что, так как, ибо’, hālā k̃ i ‛хотя’. В сложноподчиненных предложениях с ограничительными придаточными определительное придаточное предложение предшествует главному и вводится относительным местоимением. Главное предложение часто вводится соотносительным местоимением:
(1) jo
mā g̃ ai
so duṅgo
что
требовать:ПРОШ.СОВ.2ЕД то отдавать:БУД.1ЕД
‛Что (ты) потребуешь, то (тебе) отдам’.
(2) jā
ke
khet paryau
nāı̄ ̃
кто:КОСВ
tā
ГЕН
поле падать:ПРОШ.СОВ
kisān
тот:КОСВ крестьянин
ОТР
gobar
навоз
kū ̃
˜
jān-au
dobar
АКК
считать-ИМП.2МН
никудышный
‛Считайте никудышным того крестьянина, чье поле осталось неунавоженным’.
Косвенная речь в Б.я. отсутствует, прямая вводится союзом kai.
В (1) значение будущего времени в протазисе определяется формой глагола
главного предложения (ср. статью «Хинди язык» в наст. издании).
5.4.0. Традиционно в лексике многих индоарийских языков, включая и Б.я.,
выделяют четыре этимологических пласта: 1) слова тадбхава (исконные индоарийские слова, чье историко-фонетическое развитие поэтапно прослеживается
от древнеиндийского до современного языкового состояния); 2) слова татсама
(заимствования из санскрита); 3) слова видеши (заимствования из неиндийских
языков); 4) слова деши (субстратная лексика). Иногда выделяют также слова
ардхататсама (т. е. «полутатсама») — заимствования из санскрита, претерпевшие
определенные фонетические изменения.
Исконная индоарийская лексика составляет основу словаря Б.я. Часть ее является общей для Б.я. и литературного хинди, а также для многих других индоарийских языков, однако многие исконные лексические элементы обнаруживают
этимологические параллели только в соседних диалектах.
Санскритизмы в Б.я. весьма многочисленны. В основном они относятся к
культурной лексике, ср. vidyā ‛наука’, sundartā ‛красота’, santoš ‛удовлетворение’, āšīrvād ‛благословение’. Часть санскритских заимствований проникла в
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык
131
Б.я. через литературный хинди. Из последнего было усвоено немало новосанскритизмов — новообразований (преимущественно в области терминологии), созданных в современном языке из санскритских элементов или же путем переосмысления реально существовавших санскритских слов, ср. adhunik ‛современный’, sthiti ‛ситуация’, kāryakartā ‛функционер, активист’.
Заимствования из других языков представлены главным образом словами персидского, арабского и английского происхождения. Персидская и арабская (усвоенная через персидское посредство) лексика проникла в Б.я. в средние века, когда Северная Индия, включая и область Брадж, находилась под властью завоевателеймусульман, использовавших персидский язык в качестве официального. Иранизмы
и арабизмы весьма многочисленны и разнообразны с точки зрения семантики, ср.
dukān ‛лавка’, hukamu ‛приказ’, nisānu ‛знак, метка’, hālati ‛положение, состояние’, pardā ‛занавеска’, tasvīr ‛картина’. Усвоение Б.я. английских заимствований
началось в XIX в. и продолжается до сих пор ввиду сохраняющегося господства
английского языка в целом ряде сфер общественной жизни Индии. Англицизмы
представлены главным образом различными терминами и названиями современных реалий, ср. sipaṭṭaru ‛инспектор’ (< англ. inspector), pilasan ‛пенсия’ (< англ.
pension), bāīsikil ‛велосипед’, ḍerīphāram ‛молочная ферма’, rivālvar ‛револьвер’.
6.0. Для Б.я. характерна весьма значительная диалектная расчлененность.
Обычно выделяют восточный, западный и южный брадж, а также периферийные
диалекты на юге: джадобати, сикарвари, бхукса, дунгар-вара и др. Эти разновидности также не являются внутренне едиными: каждая из них делится на целый
ряд говоров и подговоров. Кроме того, отмечаются определенные различия в речи представителей разных каст. Расхождения между отдельными диалектами и
говорами обнаруживаются на всех языковых уровнях. Нередко они бывают настолько велики, что исключают взаимопонимание носителей разных локальных
разновидностей Б.я.
ЛИТЕРАТУРА
Липеровский В.П. Очерк грамматики современного браджа. М., 1988.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. IX: Indo-Aryan Family. Central Group.
Part I: Specimens of Western Hindi and Punjabi.
Delhi, 1968.
Varma D. La langue braj. Paris, 1935.
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова
УРДУ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
Язык урду́ — национальный язык Пакистана, один из официальных языков
Индии, распространен в Непале, Афганистане, Бангладеш и многих других
странах.
1.1.1. Урду, англ. Urdu (исторически Ordu), франц. urdu, нем. Urdu, является
одной из двух — урду и хинди — стандартизованных форм языка хиндустани,
сложившегося на основе диалекта кхари боли.
132
Центральные индоарийские языки
Возникновение У.я. (в переводе ‛(язык) армии, лагеря, базара’) связано с завоеванием мусульманами Северной Индии в XI–XIV в.: это был разговорный
язык, служивший средством общения местного населения с завоевателями.
1.1.2. У.я. принадлежит к центральной подгруппе индоарийской группы
языков.
1.1.3. В Индии на У.я. говорят в регионах и городах, где проживают или проживали мусульманские меньшинства: в некоторых районах штата Уттар-Прадеш,
в городах Дели, Мумбаи, Морадабад, Биджнор, Рампур, Алигарх, Бхопал, Хайдерабад, Колката (Калькутта), Майсор, Патна, Аджмер, Ахмедабад и др. Согласно
переписи 2001 г., в Индии насчитывается более 51 млн. носителей У.я. (5% населения), по оценке на 2011 г. — 59 млн. чел. В Пакистане У.я. является родным
для 10 млн. чел. (7% населения, перепись 1998 г.), в том числе 6,4 млн. чел. в
Синде, 3,3 млн. чел. в Пенджабе. По оценке на 2011 г. — около 13,5 млн. чел.
Ещё около 83% населения (около 147 млн. чел.) владеет им в качестве второго
языка. По данным переписи 2001 г., в Непале на У.я. говорит 175 тыс. чел. По
данным 16-го издания справочника “Ethnologue”, на У.я. говорят также в Афганистане (320 тыс. чел.), Бангладеш (650 тыс. чел.), Бахрейне (80 тыс. чел.), Саудовской Аравии (382 тыс. чел.), Объединенных Арабских Эмиратах (600 тыс. чел.),
Омане (90 тыс. чел.), Катаре (70 тыс. чел.), Маврикии (74 тыс. чел.), Южной Африке (170 тыс. чел.), Великобритании (400 тыс. чел.), США (350 тыс. чел.), Канаде (156 тыс. чел.), Германии (50 тыс. чел.), Норвегии (27,7 тыс. чел.), Франции
(20 тыс. чел.), Испании (18 тыс. чел.), Швеции (10 тыс. чел.). Всего в мире насчитывается более 75 млн. чел., для которых У.я. является родным, и еще около
150 млн. знают его как второй или третий язык.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. В У.я. выделяются два основных региональных диалекта: северный урду,
грамматически и в части бытовой лексики практически не отличающийся от
хинди, и дакхини, букв. «южный», бытующий на Деканском плато (в индийских
штатах Махараштра, Карнатака, Андхра-Прадеш и Тамил-Наду). Дакхини имеет
ряд специфических грамматических и лексических характеристик. На основе северного урду городов Дели и Лакхнау сложился литературный стандарт современного языка, используемый в Индии и Пакистане. Кроме того, отмечается вариант под названием пинджари.
На развитие У.я. в Пакистане, носители которого составляли на момент образования государства в 1947 г. 3% его населения, оказал влияние урду мигрантовмусульман из Индии.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. У.я. наряду с английским является официальным языком Пакистана и
средством межнационального общения для более чем 150 млн. жителей этой
страны, хотя родным У.я. является не более чем для 8% населения. В Пакистане
распространены также индоарийские языки панджаби, синдхи, потхохари, хиндко, пахари, сирайки; иранские — белуджский и пушту, а также многие другие;
всего насчитывается более 70 языков и диалектов. У.я. используется в образовании, литературе, официальных документах, судопроизводстве, средствах массовой информации. В Индии У.я. объявлен одним из 22 официальных языков, в качестве официального он используется в Дели и в штатах Андхра-Прадеш, Бихар,
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык
133
Джамму и Кашмир, Уттар-Прадеш. Начиная со второй половины ХХ в. он распространился за пределы Южной Азии, прежде всего в районы наиболее многочисленной южноазиатской эмиграции — Англию, Северную Америку (США и
Канаду), Ближний Восток (главным образом ОАЕ), а также континентальную,
преимущественно Западную, Европу. На У.я. существует обширная светская и
религиозная литература, в разных странах выходят периодические издания.
В исламском мире У.я. также играет большую роль: в священных для мусульман городах Мекке и Медине информация для приезжающих дается в основном
на трех языках: арабском, английском и урду.
1.3.2. Начиная с ХII–ХIII вв. на основе диалекта кхари боли (район Мератх —
Агра) начал складываться разговорный язык — лингва франка Северной Индии,
известный первоначально как хиндави (хиндуи), а позднее как хиндустани (хиндостани, хиндустхани, индустани, гиндустани). На хиндустани опираются два
литературных стандарта — современный литературный хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании) и урду. Первоначально локальные варианты У.я. сильно различались, но с усилением административной политической и экономической централизации Индии он постепенно стандартизуется, принимает единую
норму. Поскольку в Северной Индии сложились две крупные религиознокультурные традиции — индуизм и ислам, каждая со своим языком культа, то
развились и две стандартизованные разновидности разговорного хиндустани —
хинди и урду. Постепенно начинают складываться две литературные традиции.
Хинди, продолжая литературную традицию классического санскрита, использует
деванагари и большое количество санскритских элементов. Урду же, наследуя
арабскую и персидскую литературные традиции, принял арабско-персидскую
графику, что способствовало массовому проникновению в язык соответствующей лексики. Тем не менее между У.я. и хинди сохраняется высокая степень
взаимопонимания.
Становление У.я. как литературного языка приходится на период XIII–
XVIII вв. Первым значительным поэтом, писавшим на У.я., считают Амира Хосрова (1253–1325). Непрерывная литературная традиция на У.я. начинается с
XVI в. на Декане. До конца XVIII в. литература на У.я. была преимущественно
поэтической, затем появляются первые прозаические произведения. Большой
вклад в развитие прозы внес великий поэт Мирза Галиб (1797–1869). В XIX в.
Ост-Индская компания принимает У.я. (то есть хиндустани в арабско-персидской
графике) как официальный язык общения с Могольским двором и дворами прочих местных правителей. Еще в 1800 г. англичане основали Колледж в форте
Вильям (Калькутта), сыгравший значительную роль в становлении прозаического языка и стандартизации У.я. В 1836 г. в Дели начала печататься первая газета
на У.я., и с этого момента периодические издания регулярно выходят во всех
крупных городах Северной Индии. Королева Виктория, в 1876 г. получившая титул императрицы Индии, знала У.я. и вела на нем дневник. Во второй половине
XIX в. важную роль сыграли творчество и общественная деятельность публициста и реформатора Саида Ахмад-хана (1817–1898), привнесшего в национальную
культуру новые формы. В начале XX в. литература урду развивается под влиянием произведений выдающихся русских и западноевропейских писателейреалистов. Ярким примером общности языковой основы хинди и урду может
134
Центральные индоарийские языки
служить творчество великого индийского писателя-реалиста Прем Чанда (1880–
1936), писавшего на обоих языках.
В числе литераторов, сыгравших важную роль в развитии У.я., следует в первую очередь назвать идеолога Пакистана — мусульманского государства в Южной Азии — Мухаммада Икбала (1877–1938), крупнейшего поэта урду ХХ в. Писатели и поэты, переселившиеся в Пакистан вскоре после его образования в
1947 г., обогатили литературный язык нового государства. Среди них выдающийся поэт Фаиз Ахмад Фаиз (1911–1984), прозаик Саадат Хасан Манто (1912–1955)
и др. Значительные произведения литературы на У.я. создаются и в Индии, где
следует отметить творчество писательницы Куррат-ул-Айн Хайдар (1927–2007).
Между индийским и пакистанским У.я. существуют незначительные различия,
главным образом в лексике, особенно заметные в публицистическом стиле. Они,
однако, не препятствуют взаимопониманию.
1.3.3. В Пакистане на У.я. ведется преподавание в средней школе, он является
обязательным предметом и в школах, где преподают на английском языке. В результате миллионы носителей других региональных языков Пакистана умеют читать и писать только на У.я. В Индии У.я. преподается в школах тех штатов, где
он имеет официальный статус. В некоторых высших учебных заведениях Пакистана и Индии также ведется преподавание на У.я.
У.я. изучается в университетах Европы и Америки. В высших учебных заведениях России У.я. изучается и преподается начиная с XIX в.
1.4.0. У.я. использует арабско-персидскую графику с добавлением трех знаков
для обозначения ретрофлексных звуков и знака, используемого в конце слова для
[e], [ɛ], чтобы отличать их от [ī] (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании). Всего в алфавите 38 знаков. Направление письма справа
налево, цифры пишутся слева направо.
1.5.0. Прообразом раннего урду можно считать язык придворной поэзии деканских княжеств Биджапур и Голконда (конец XVI — XVII вв.), обладающий
рядом диалектных особенностей. Собственно У.я. в его классической форме запечатлен в поэзии XVIII–XIX вв. С начала XIX в. складывается и прозаический
стиль языка, окончательно стандартизовавшийся к началу XX в.
1.6.0. Структурные особенности У.я., отличающие его от хинди, обусловлены
воздействием классического персидского языка, а через него и арабского.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав в основном совпадает с системой фонем в хинди (см.
статью «Хинди язык» в наст. издании). Периферийные фонемы в заимствованной
персидско-арабской лексике /q/, /γ/, /χ/, /z/, /f/ в литературной норме произношения У.я. дифференцируются от их индоарийских коррелятов, соответственно /k/,
/gh/, /kh/, /j/, /ph/, более последовательно, чем в разговорном языке и в хинди.
Глоттальному смычному классического арабского [ʔ] в высоком произносительном стиле урду может соответствовать (как в персидском) глухая гортанная
смычка с неслышным раствором [ʔ˺], воспринимающаяся как короткая пауза.
Отличия от хинди наблюдаются преимущественно на фонетическом уровне и
выражаются в особенностях позиционной реализации некоторых фонем, прежде
всего центральных гласных. Краткий гласный, предшествующий гортанной смыч-
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык
135
ке, переходит на более низкую ступень подъема: śuʽbah [ʃǒʔ˺ba:] ‛отдел’, ‛департамент’; краткий а в такой позиции реализуется обычно как долгий: maʽlūm
[ma:lu:m] ‛известный’. Краткие /i/, /u/ претерпевают сходные изменения перед
/h/: muhammad [mǒɦəmmɐd].
Здесь и в дальнейшем для У.я. используется не транслитерация, а грубая транскрипция, в которой не различаются знаки арабского письма, обозначающие разные
фонемы классического арабского, которым в урду соответствует одна фонема
(например, ث, س, صобозначаются буквой s). Графические варианты знака ( ھhā-e
hawāz) в конце слова передаются по-разному (-ā или -h), отражая произношение.
2.1.2. Правила постановки ударения в основном те же, что описаны для хинди.
2.1.3. Позиционная реализация фонем и просодем в У.я. не отличается от хинди.
2.1.4. Слоговая структура слов аналогична хинди.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Четкого соотношения между слогом и морфемой нет.
2.2.2. Фонологического противопоставления морфологических единиц и категорий в У.я. не отмечено.
2.2.3. Основные типы чередований — те же, что отмечены для хинди.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
2.3.1. Разряды слов и грамматические категории в У.я. те же, что и в хинди. Не
отличаются и регулярные парадигмы именного и глагольного словоизменения.
Вместе с лексикой в У.я. заимствованы некоторые персидские и арабские словоизменительные модели.
2.3.2. Поскольку грамматический р о д заимствованных неодушевленных и
абстрактных имен существительных определяется в первую очередь их формальной структурой, в У.я. встречается варьирование типа м. р. iśārā — ж. р. iśārat
‛знак’, а также локальное варьирование taraśśuh ‛просачивание’ — ж. р. в Дели,
но м. р. в Лакхнау. Арабские имена действия второй породы в У.я. являются существительными женского рода, например, tasvīr ‛картина’, tahrīk ‛движение’:
acch-ī tasvīr хороший-Ж картина ‛хорошая картина’.
Рудиментом арабского словоизменения прилагательных в У.я. являются формы женского рода на -ā, образующиеся только от арабских основ: ʽāqil
‛умный’ —ʽāqilā ‛умная’, muttahid ‛объединенный’ — muttahidā ‛объединенная’
и т. п. Отсюда и субстантивы типа hasīnā ‛красавица’. Однако значение женского
рода у таких адъективов стерто, и они нередко выступают определениями при
существительных мужского рода. Интересна тенденция к распределению обоих
типов не по роду определяемого, а по синтаксическим позициям самого адъектива: прилагательные на -ā употребляются чаще в функции определения, прилагательные без него — в функции предикатива. Возможно также использование рода для дифференциации разных семантических отттенков: hāzir ‛присутствующий (-ая)’ — hāzirā ‛современный (-ая)’, причем исходный род, как в
последнем случае, нейтрализуется.
2.3.3. Помимо регулярных форм множественного ч и с л а, общих с хинди, в
У.я. существительные, заимствованные из персидского и арабского языков, могут принимать формы, свойственные им в этих языках. Персидские окончания -ā̃
(< -ān — для одушевленных существительных), -hā (для неодушевленных существительных) используются редко: birādar-ā̃ ‛братья’, banda-gā̃ /banda-hā̃ ‛рабы’,
136
Центральные индоарийские языки
sāl-hā ‛годы’ и т. п. Более употребительно арабское окончание -āt (превратившееся в У.я. из окончания имен женского рода в универсальное): xidmāt ‛услуги’,
idārāt ‛издательства’, ījādāt ‛изобретения’. Наряду с этим встречается окончание
-īn, служащее в арабском окончанием косвенных падежей: nāzir-īn ‛зрители’.
Наиболее распространены формы внутренней флексии (так называемого ломаного множественного), образующиеся по многочисленным моделям: ед. ч.
lafz ‛слово’ — мн. ч. alfāz, ед. ч. hakīm ‛мудрец’ — мн. ч. hukmā, ед. ч. maqsad
‛цель’ — мн. ч. maqāsаd. Во многих случаях такие формы выражают не столько
множественность, сколько собирательность, вследствие чего могут синтаксически оформляться как единственное:
(1) wārd-āt
huī
hai
наличествующий-МН
случай быть:НАСТ.3ЕД
‛Случилось одно происшествие’.
Заимствованные формы множественного числа не различаются в прямом и
косвенном падеже множественного числа, то есть они не принимают окончание
косвенного падежа множественного числа -õ: ср. in lafz-õ=se ‛из этих слов’, но in
alfāz=se (с тем же значением). Исключение составляют формы множественного
числа со значением единственного, как, например, axbār ‛газета’, букв. ‛новости’
от xabar ‛новость’: axbār-õ=mẽ ‛в газетах’.
Заслуживает внимания сохранение в У.я. немногочисленных арабских словоформ двойственного числа, представляющих здесь лексикализовавшиеся обозначения парных предметов: taraf-ain ‛стороны’ (в суде), vālid-ain ‛родители’ и др.
Большее распространение, чем в хинди, в У.я. имеют нумеративы, среди которых
много персидских и арабских по происхождению. Обычно нумератив, обозначающий
класс исчисляемых предметов, предшествует существительному, называющему эти
предметы, и стоит в форме единственного числа: sau rās ghoṛe сто НУМ лошадь
‛сто голов лошадей’. Если нумератив употребляется в форме множественного
числа, он требует оформления исчисляемого адъективирующим послелогом, в
результате образуется определительная конструкция с инверсией ее членов, ср.:
(2) pacās jild
kitāb-ẽ
50
том:ЕД
(3) pacās jild-ẽ
50
том-Ж.МН
книга-Ж.МН
kitāb-õ
kī
книга-АДЪЕКТ
ПОСЛ
‛пятьдесят томов книг’
2.3.4. Заимствованные арабские косвеннопадежные формы выступают в У.я.
только в лексикализованном виде. Таковы формы винительного неопределенного
(-an) и винительного определенного (al-), ставшие в У.я. наречиями: faur-an
‛быстро’, ittifāq-an ‛случайно’, al-batta ‛конечно’, al-garaz ‛вкратце’ и т. п. Аналогичным образом были переосмыслены предложные сочетания, как арабские
(bilkul ‛целиком’, fīlhaqīqat ‛действительно’, hattalimkān ‛по мере возможностей),
так и персидские (ba-xuśī ‛охотно’, ср. xuśī se, bar-vaqt ‛вовремя’, ср. vaqt par).
Арабская форма косвенных падежей множественного числа -īn утратила свое падежное значение, сохранив значение числа.
Лексикализованы также и формы сравнительной и превосходной степеней прилагательных, образуемые как по персидской (сравн. ст. -tar, превосх. ст. -tarīn),
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык
137
так и по арабской (типы afʽal и fuʽlā) моделям. Они образуются только от заимствованных прилагательных, причем персидские суффиксы могут присоединяться
к арабским основам, включая их производные степени: aʽlātarīn ‛наивысочайший’.
Значения сравнительной и превосходной степеней у них стираются — они употребляются в качестве обычных определений или именных членов сказуемого.
В пределах собственно индоарийской грамматической системы можно указать
на отличие урду Пенджаба от стандартногo У.я. (и хинди), которое заключается в
употреблении послелога субъекта эргативной конструкции =ne также при субъекте долженствования. Это объясняется влиянием других языков этого региона.
В стандартном У.я. и хинди та же синтаксическая роль оформляется дательным
падежом. Ср. сев.-пакист. урду alī=ne (станд. урду =ko) jānā hai Али=ЭРГ (/=ДАТ)
идти:ИНФ быть:НАСТ.3ЕД ‛Али надо идти’.
2.3.5. Глагольная система У.я. отличий от хинди не обнаруживает.
2.3.6. В системе местоимений обращает на себя внимание специфическая реализация указательных yeh и voh. В У.я. они, в отличие от хинди, не имеют формы
множественного числа и используются в обоих числовых значениях. Другие особенности У.я. касаются большей употребительности заимствованных местоимений: возвратного xūd ‛сам’, определительных kul ‛весь, все’, fulān, fulānā ‛такойто’, неопределенных bāz, bāze ‛некоторые’, cand ‛несколько’. Наблюдается также
использование персидских указательных местоимений īn ‛этот’, ān ‛тот’ и их
производных cunīn/cunī̃ ‛такой (как этот)’, cunānī/cunā̃ ‛такой (как тот)’, hamīn/
hamī̃ ‛этот самый’. Нейтральные местоимения 1-го и 2-го лица могут в высоком
стиле замещаться полнозначными словами разной степени вежливости: уничижительными (для 1-го лица) — bandā ‛раб’, kamtarīn ‛ничтожнейший’, fidvī ‛жертва’ и почтительными (для 2-го лица) — janāb, sarkār ‛господин’ и др.
2.3.7. Семантико-грамматические разряды слов те же, что выделяются в хинди.
2.4.0. Отклонений в парадигмах от приведенных для хинди нет.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичная структура словоформы в У.я. такая же, как в хинди.
2.5.2. Основные способы и правила словообразования совпадают с хинди в
том, что касается новоиндоарийских деривационных элементов. Кроме того, в
У.я. функционирует большое число суффиксов и префиксов, заимствованных из
персидского и арабского языков. Эти аффиксы могут присоединяться как к заимствованным, так и к исконным словам. Например, из персидского: bāġ-bān
‛садовник’, zamiīn-dār ‛землевладелец’, guzar-gāh ‛проход’, āmāda-gī ‛готовность’,
aql-mand ‛умный’, nīm-jān ‛полуживой’; из арабского: intizam-iā ‛администрация’,
muallim-ā ‛преподавательница’, adam-adāegī ‛неуплата’, ġair-qānūniyat ‛беззаконие’. Аффикс и корень не обязательно происходят из одного языка, ср. ḍak-khane
‛аптека’, phul-dān ‛ваза’ (урду + перс.), sayns-dān ‛ученый’ (англ. + перс.).
2.5.3. Основным отличием У.я. в синтаксисе является более частая, чем в хинди, инкорпорация управляемого имени между элементами сложного послелога
(bād ek sāat ke после один час ПОСЛ ‛через один час’). Инверсия определения может рассматриваться как калька с используемых в У.я. конструкций персидского
и арабского изафета, где определение находится в постпозиции: ср. перс. xāne-ye
pedar дом-ИЗАФ отец ‛дом отца’, араб. dār-ul-ulūm дом-ИЗАФ наука:МН ‛дом наук’
(‛университет’). Большинство изафетных сочетаний представляют собой терми-
138
Центральные индоарийские языки
нологические (реже — поэтические) клише. Инкорпорация управляемого имени
возникла на основе копирования конструкций с персидскими вторичными изафетными предлогами и касалась прежде всего именно их коррелятов в У.я., например, basabab badaqlī ke ‛по глупости’, из basabab-e badaqlī, ср. также badaqlī
ke basabab, но затем распространилась и на некоторые другие, тоже, как правило,
заимствованные.
В У.я., особенно классическом, находят употребление практически все персидские предлоги и целый ряд арабских. Они выступают как в основной своей функции — синтаксической, вводя те или иные члены предложения, так и в словообразовательной — в роли приставок или соединительного элемента словосочетаний-клише.
2.5.4. Свободно употребляются в У.я. многие заимствованные сочинительные
союзы: o ‛и’, va ‛и’, nīz ‛тоже’, yā ‛или’, lekīn ‛но’, magar ‛но, разве’, balki ‛(не
только) но и’. Среди подчинительных союзов особенно широкие функции выполняет ki ‛что’, который вводит дополнительные, обстоятельственные и, реже,
определительные придаточные предложения, прямую речь, заменяет разделительный союз, а также входит в большое число производных союзов: сū̃ki
‛потому что’, kyõki ‛так как’, azbaski ‛так как’, hālānki ‛хотя’, tāki ‛чтобы’, joki
‛который’, jabki ‛когда’; другие заимствованные союзы: agar/gar ‛если’, agаrci
‛хотя’, harcand ‛несмотря на’ и др.
2.6.0. В результате длительного взаимодействия с иранскими языками, особенно персидским, который довольно долго был официальным языком при дворе
делийских правителей, а с конца XV в. по начало XIX в. и языком местного административного управления, школы, науки, литературы, философии, религии и
искусства, в У.я. закрепилось значительное количество лексики из иранских, а
через них и слов арабского языка. Арабский — язык Корана — является также
языком культа. Число заимствований из тюркских языков незначительно.
И р а н с к и е слова занимают главное место среди заимствованной лексики и
имеют самую разнообразную семантику: ābādī ‛население’, āsmān ‛небо’, zamīn
‛земля’, dil ‛сердце’, dost ‛друг’, bāġ ‛сад’.
Т ю р к с к и е заимствования вошли в У.я. в основном через устную речь и
довольно немногочисленны: ḳulī ‛носильщик’, cāḳū ‛нож’, coġā ‛плащ’, top
‛пушка’.
А р а б с к и е слова проникли в У.я. в основном через иранские, в меньшей
степени — через тюркские языки и через тексты религиозного содержания: asar
‛влияние’, ijāzat ‛разрешение’, ḳurān ‛Коран’, jawāb ‛ответ’, zarūr ‛конечно’, śurū
‛начало’, savāl ‛вопрос’, hukm ‛приказ’.
П о р т у г а л ь с к и е и ф р а н ц у з с к и е заимствования относятся к
XVI–XVII вв. Они вошли в язык через устное общение, доля их незначительна:
из португальского kamrā ‛комната’, girjā ‛церковь’, cābī ‛ключ’, pīpā ‛бочка’; из
французского kārtūs ‛патрон’, kūpon ‛купон’, brauc ‛брошь’.
А н г л и й с к а я лексика начинает проникать в индийские языки с XVI в.
Особенно сильным стало влияние с объявлением английского языка официальным после подавления национального восстания 1857–1859 гг. Таким образом, за
период господства англичан в У.я и другие индийские языки проникло большое
количество слов, связанных с административным управлением, государственным
Г.А. Зограф. Раджастхани язык
139
устройством, прессой, системой образования, наукой, техникой, армией и разными сферами общественной жизни: ārṭist ‛художник, артист’, aspatāl ‛госпиталь’, afsar ‛офицер’, eṭam ‛атом’, eḍiṭar ‛редактор’, ṭren ‛поезд’, pūlīs ‛полиция’,
iskūl ‛школа’, yūnīvarsaṭī ‛университет’ и т. п. Влияние английского усиливается,
английские слова, словосочетания и короткие фразы используются все шире,
причем не только те, что обозначают понятия, принесенные из западных стран,
но и как заместители собственной лексики У.я.
2.7.0. Различия между диалектами У.я., в основном лексические и фонетические, обусловлены различным языковым окружением носителей У.я. и влиянием
второго и третьего языков у мультилингвов. Дакхини (дакани, деккани) распространен на Деканском плоскогорье на юге Индии. В его лексике заметно влияние
языков маратхи и телугу, а также следы исторически обусловленного влияния
панджаби. Кроме того, присутствуют арабские, персидские и тюркские слова,
которых нет в стандартном У.я. Звук /q/ в дакхини произносится как [kh].
ЛИТЕРАТУРА
Баранников А.П. Хиндустани (урду и хинди). Л., 1934.
Городникова С.К., Кибиркштис Л.Б. Учебник языка урду. М., 1969, т. 1.
Давидова А.А. Учебник языка урду. М.,
1970, т. 2.
Дымшиц З.М. Грамматика языка урду. М.,
2001.
Захарьин Б.А. Теоретическая грамматика
языков хинди и урду. М., 1989.
Зограф Г.А. Хиндустани на рубеже XVIII и
XIX веков. М., 1961.
Оранская Т.И. Язык урду // Квантитативная
типология языков Азии и Африки / Касевич В.Б., Яхонтов С.Е. (ред.). Ленинград, 1982.
Хинди и урду. Вопросы лексикологии и
словообразования. М., 1960.
Шаматов А.Н. Классический дакхини (южный хиндустани XII в.). М., 1974.
Barker M.A.R. Spoken Urdu: A Course in
Urdu. Ithaka; N.Y., 1975.
Butt M. Complex Predicates in Urdu // Complex Predicates / Ed. by A. Alsina, J. Bresnan,
P. Sells. Stanford, 1997.
Kelkar A.R. Studies in Hindi-Urdu. I: Introduction and Word Phonology. Poona, 1968.
Matthews D.J., Dalvi M.K. Complete Urdu:
Teach Yourself. L., 2010.
Schmidt, R.L. Dakhini Urdu: History and
Structure. New Delhi 1981.
Schmidt, R.L. Urdu – An Essential Grammar.
N. Y.: Routledge, 1999.
Schmidt, R.L. Urdu // The Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona, D. Jain. Oxon;
N. Y., 2007 [1st ed. 2003].
Г.А. Зограф
РАДЖАСТХАНИ ЯЗЫК
1. Под названием «раджастхани» (rājasthānī) (Р.я.) объединяется обширная
группа диалектов и говоров, распространенных в Индии на территории исторической области Раджастхан, или Раджпутана (ныне — штат Раджастхан), откуда
и пошло общее наименование этой группы (описываемой в наст. статье по схеме I).
Несмотря на многообразие диалектов, существует представление о языковой
общности, сопутствующей характерным культурным чертам, объединяющим эту
территорию. Р.я. является официальным языком штата Раджастхан.
140
Центральные индоарийские языки
2. Р.я. распространен в Индии в штате Раджастхан, а также штатах Гуджарат,
Харьяна и Панджаб. Некоторые носители Р.я. проживают в Пакистане и Непале.
В «Обзоре языков Индии» Дж. Грирсон разделил диалекты Р.я., которых он
насчитывал около двух десятков, не включая сюда мелкие говоры, на следующие
группы: 1) группу марвари (или западный раджастхани), занимающую более половины штата Раджастхан (от его западных границ до 76º восточной долготы) и
включающую собственно марвари, мевари, а также биканери, багри и шекхавати;
2) восточную — джайпури и хараути; 3) северо-восточную — мевати и ахирвати
(хирвати); 4) малви — на крайнем юго-востоке Раджастхана и в прилегающих
районах штата Мадхья-Прадеш. К Р.я. он отнес также нимади, занимающий изолированное положение юго-западнее малви, в языковом окружении бхили, но сохраняющий с малви тесную структурную близость, и ряд кастовых или племенных диалектов, используемых выходцами из Раджастхана за пределами этого
штата. Среди них нужно в первую очередь назвать ламбади, или банджари (см.
статью «Банджари язык» в наст. издании) — диалект касты носильщиков, расселившихся по Южной Индии (штаты Махараштра, Андхра-Прадеш, Карнатака,
частично Тамилнаду), и гуджри (гуджари, годжри), носители которого живут на
северо-западных окраинах Индии (главным образом в штате Джамму и Кашмир)
и в Пакистане, но который тем не менее сохраняет структурно полное сходство с
мевати. С.К. Чаттерджи предлагал относить к собственно Р.я. из упомянутых
выше групп только первую (как западную его разновидность) и третью (как восточную), тогда как вторую и четвертую он сближал с диалектами «западного
хинди» и откладывал решение вопроса об их принадлежности к тому или иному
языку до дальнейших, более глубоких исследований.
Справочник “Ethnologue” выделяет в Р.я. группу марвари с диалектами дхатки,
гоариа, лоарки, марвари в Пакистане и дхундари, годвари, марвари, мевари и
шекхавати в Индии, а также отдельные диалекты — багри, гуджри, гургула, хадотхи, ламбади, лохар, малви и нимади, не объединяемые в группы.
3. Справочник “Ethnologue” дает цифру более 30 млн. носителей диалектов
группы марвари и почти 20 млн. носителей остальных диалектов Р.я. во всех
странах. Перепись населения Индии (2001 г.) оценивает количество говорящих
на Р.я. в 50 млн. чел., по некоторым оценкам, количество носителей во всех странах может достигать 80 млн. чел.
4. Место Р.я. в индоарийской группе не установлено окончательно: Дж. Грирсон относит его вместе с хинди к центральной подгруппе, С.К. Чаттерджи —
к западной (вместе с гуджарати). Генетически более оправданным представляется второе решение, так как расхождение гуджарати и Р.я. произошло, согласно
Л.П. Тесситори, в ХV в., т. е. заведомо позднее отделения их обоих от «центральной» формы индоарийского языка, представленной ныне хинди. Однако это
справедливо в первую очередь для марвари. Диалектный континуум Р.я. весьма
осложняет однозначное решение вопроса.
5. Самые ранние письменные памятники на старом западном раджастхани
(марвари), носившем тогда название «дингал», восходят к ХIV в. Л.П. Тесситори
установил хронологию перехода от ступени апабхранша к новоиндоарийской
(ХIII–ХIV вв.) и расчленения раджастханско-гуджаратской языковой общности
(ХV в.). Параллельно в качестве литературного языка в Раджастхане в ХIV–
Г.А. Зограф. Раджастхани язык
141
XVII вв. употреблялся и старый хинди (брадж), носивший местное наименование
«пингал».
После обретения независимости и образования штата Раджастхан началась интенсивная литературная деятельность на раджастхани, повысился научнофилологический и и общественный интерес к нему. Художественная литература
на литературном раджастхани представлена разными жанрами: поэзией, драматургией, новеллистикой; более «молодыми» жанрами являются романы и эссе.
После того как в 1971 г. раджастхани был включен в число литературных языков
страны, признаваемых и поддерживаемых Литературной академией Индии, субсидируемой правительством, значительно увеличилось число переводов на раджастхани с других языков: санскрита, современных новоиндийских, английского,
немецкого и др. На раджастхани также ведутся радиопередачи и снято несколько
кинофильмов.
Опорным диалектом литературного Р.я. является диалект марвари, прежде
всего — говор Джодхпура. Особая роль марвари объясняется, во-первых, тем,
что на нем говорит большинство носителей Р.я., во-вторых, марвари является lingua franca, связывающим различные области Раджастхана. С давних времен он
служил языком общения на еженедельных базарах в крупных деревнях и на регулярных городских ярмарках. Активными распространителями марвари издавна
были кочевавшие по всему Раджастхану коробейники-«банджара» и представители торгово-ростовщических каст «марвари» и «бания». Наконец, этническая
самоидентификация наиболее тесно связана с родным языком прежде всего у носителей марвари, которые предпринимают усилия для сохранения своего языка и
расширения его общественных функций, при этом пользуются марвари во всех
сферах неофициального общения.
В официальном общении преобладает хинди, который является официальным
языком штата Раджастхан и широко используется в административном делопроизводстве, средствах массовой коммуникации, народном образовании и т.д.
Для Р.я. используется письменность деванагари, а также различные модификации построенной на общих с ней принципах скорописи махаджани (см. статью
«Письменности индоарийских языков» в наст. издании).
6. Ф о н о л о г и я. Инвентарем фонем и основными просодическими характеристиками Р.я. в целом сходен с хинди, хотя по диалектам наблюдаются те
или иные вариации, большей частью указывающие на их связи с соседними
языками.
Обычная десятичленная симметричная модель вокализма (см. статью «Хинди
язык» в наст. издании) может деформироваться. Например, в хараути (В. Аллен)
ее симметрия нарушена отсутствием /ι/ и сдвигом /ε/ к центру. Назализация гласных фонологична.
Особенность консонантизма — наличие ретрофлексного /ḷ/ и отсутствие [ɽh].
В марвари неаспирированные звонкие взрывные (но не /j/) обычно реализуются
как инъективные (ср. синдхи), за исключением начального /b/, соответствующего
/v/ других диалектов и таких языков, как хинди, но не исконного. В северозападном марвари аффрикаты реализуются как переднеязычные /ts/, /tsh/, /dz/,
/dzh/, а в южном мевари индоарийские глухие аффрикаты перешли в /s/; и тут и
там различаются звонкий (исконный) и глухой придыхательный.
142
Центральные индоарийские языки
Некоторые специфические особенности позиционной реализации и дистрибуции демонстрируют придыхательные смычные: звонкие придыхательные (и /ɦ/)
сохраняются только в начальной позиции; в неначальной позиции они дезаспирировались, причем аспирация могла перейти на предшествующий глухой смычный; глухие придыхательные возможны во всех позициях, но не после другого
придыхательного (т. е. в слове допустим только один придыхательный).
Особенность северо-западных говоров марвари — наличие смыслоразличительных тонов в слове (ср. панджаби).
М о р ф о л о г и я. По морфологическому типу диалекты Р.я. сходны между
собой и мало отличаются от хинди. В них преобладают аналитические формы
словоизменения при относительно скромной роли старых флективных.
Составом морфологических категорий и общими принципами строения форм
диалекты Р.я. также достаточно единообразны и не обнаруживают принципиальных отличий от хинди. Основные особенности их заключаются в иной реализации целого ряда конкретных формантов. Немногочисленные структурные отличия будут специально оговорены ниже.
Диалекты Р.я. различают два рода (мужской и женский), два числа (интересен
агглютинативный суффикс множественности hor в малви) и три основных падежа (прямой, общекосвенный, агентивный). Характерное окончание имен тематического типа мужского рода -о (общекосв. п. ед. ч. и прям. п. мн. ч. -ā;
агент./эрг. п. ед. ч. -е/-ai или аналитический — с послелогом ne); у прочих имен
мужского рода названные производные формы совпадают с исходной — прямого
падежа. Имена женского рода принимают во множественном числе окончание -ā̃
(в марвари может стягиваться с конечным -ī основы в -е). Форма общекосвенного
падежа множественного числа у всех типов имен имеет универсальное окончание
-ā̃ ; она же служит формой агенса (как с послелогом ne, так и без него). Прилагательные изменяемого типа (м. р. на -о) склоняются по сильному тематическому
типу существительных: общекосв. п. м. р. -ā/-е (встречается также форма агенса
на -е (мн. ч. м. р. -ā; ж. р. -ī):
(1) kāḷe
ghoḍe
lāt
mār-ī
черный:М.ЕД.КОСВ
конь:М.ЕД.ЭРГ удар.ногой:Ж.ЕД
бить-ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
‛Черный жеребец лягнул’.
В предикативной позиции возможно и согласование в числе, например в джайсалмерском марвари:
(2) ε
ghoṛiã
ghəniã
bhəliã
ãĩ
этот:МН
кобыла:Ж.МН
очень:Ж.МН хороший:Ж.МН
оказаться:ПРОШ.СОВ.Ж.МН
‛Эти кобылы очень хороши’.
Конкретизация косвеннопадежных значений выражается послелогами, среди
которых особенно важны: направительно-объектный — марвари, мевати nai,
джайпури nai/kai, малви ne/ke; отложительный — марвари sū̃/ū̃, малви те же и se,
джайпури sū̃/sãĩ, мевати sãĩ/tãĩ; агентивный (эргативный) — хараути, малви, мевати ne, nai (в марвари более употребительна синтетическая форма — см. выше);
адъективирующий — марвари ro (rā, rī), джайпури и мевати ko (kā, kī), малви
ro/ko (в марвари отмечен также архаичный hando — ср. синдхи). Вторичные послелоги — обычных для близкородственных языков типов.
Г.А. Зограф. Раджастхани язык
143
В части выражения глагольных категорий, в целом общих с хинди (см. статью
«Хинди язык» в наст. издании), обращает на себя внимание следующее.
В марвари употребительна синтетическая форма пассива с суффиксом -īj- (ср.
синдхи, панджаби).
Парадигмы синтетических форм императива и сослагательного наклонения
сходны с показанными для хинди (в последней обращает на себя внимание окончание 1-го лица множественного числа -ā̃ и частое отсутствие назализации в
окончании 3-го лица множественного числа).
Значительным своеобразием выделяется будущее время, образуемое различными способами. В марвари превалирует будущее время с суффиксом -s- (или
-h-; в мевари замещается повышением тона и удлинением гласного) и первичными окончаниями, восходящий к древнеиндийской модели (jāsū̃ ‛пойду’ и т. д.; ср.
статью «Гуджарати язык» в наст. издании); наряду с ним в говорах Биканера
употребляются формы, производные от сослагательного наклонения с изменяемым по адъективному типу наращением -lo (-lā, -lī). Аналогичные формы с изменяемым -go употребляются в хараути (в отличие от хинди они во множественном
числе не имеют согласования в роде — jāvā̃ gā ‛мы пойдем’ для обоих родов).
В отдельных говорах мевари и малви наращение неизменяемо (-lā и -gā соответственно).
Формы настоящего несовершенного времени во всех диалектах образуются
присоединением форм вспомогательного глагола «быть» не к причастию несовершенного, а к спрягаемой общей форме настоящего времени (сослагательного
наклонения), как в гуджарати, например, calū̃ hū̃ ‛я иду’. Прошедшее несовершенное в большинстве диалектов — отпричастное (мевари jāvto ho ‛я шел’), но в
джайпури, хараути и мевати причастие заменяется неизменяемым компонентом
на -ai (jāvai ho/cho).
Вспомогательный глагол настоящего времени имеет форму hū̃ и т. п. в большинстве диалектов (в мевати также sū̃), но chū̃ в джайпури и хараути; кроме того,
в джайсалмерском марвари он выступает неизменяемым — -i (ср. связку ãĩ). Для
прошедшего времени употребляется ho (so), tho, в джайпури и хараути cho, изменяющиеся по адъективной парадигме.
Наряду с инфинитивом на -no/-nu повсеместно имеются формы на -bo (-wo).
Последняя служит эквивалентом неизменяемого глагольного имени хинди на -а,
выступая в формах фреквентатива: jābo karṇo ‛хаживать’. Косвенный падеж инфинитива на -ṇo усеченный, как в брадже: karaṇ lāgṇo ‛начинать делать’. Причастие совершенного вида имеет адъективную форму, образующуюся присоединением изменяемого окончания -ṛo.
Рядом особенностей отличается и система местоимений. Из структурных особенностей следует отметить, во-первых, различение эксклюзивных (mhe, me,
mhẽ; мевати ham, hamā) и инклюзивных (арā̃ ) форм в 1-м лице множественного
числа; во-вторых, различение форм мужского и женского рода у неличных (главным образом указательных) местоимений в прямом падеже единственного числа:
yo (o) ‛этот’ — уā (ā) ‛эта’; vo (bo, ū) ‛тот’ — vā (bā, ā) ‛та’; в-третьих, различение
степеней вежливости — например, в центральном марвари для агенса и общекосвенного падежа во множественном числе по две формы 1-го и 2-го лица: mhe, the
144
Центральные индоарийские языки
как почтительные для единственного числа (при обычных mhãĩ ‛я’ и thãĩ ‛ты’) и
mhā̃ , thā̃ как собственно множественные.
В словоизменении личных местоимений система мевати очень похожа на ту,
что можно наблюдать в хинди и его диалектах. В остальных диалектах обычны
формы: 1 л. ед. ч. mhū̃, hū̃, mū̃ (джайпури mãĩ), общекосв. п. mha, mhā, mā, mai;
мн. ч. mhe, me, mhẽ, общекосв. п. mhā̃ , mā̃ ; 2 л. ед. ч. tū̃, thū̃ (джайпури tū), общекосв. п. tha, thā, tãĩ; мн. ч. — the, tame, thẽ, общекосв. п. thā̃ , tamā̃ .
Отрицанием при аналитических формах глагола служит konai, koni и др., неизменяемое в марвари, но спрягаемое в хараути как отрицательная форма связки
(koinū̃, koinai и т. д.). Отрицательное значение имеет также сочетание причастия
несовершенного вида со вспомогательным глаголом rahṇo ‛оставаться’ (gāto
rahṇo ‛не петь’, ср. хинди gātā rahnā ‛продолжать петь’).
С и н т а к с и с. С синтаксической точки зрения диалекты Р.я. занимают промежуточное положение между хинди и гуджарати, соединяя в себе черты строя
обоих языков. Отметим важнейшие отличия от хинди.
Структура простого предложения в общем сходна с описанной для хинди. Основные особенности касаются правил субъектно-объектного согласования в случае, когда сказуемое выражено формами совершенного вида переходных глаголов.
Для эргативной или, точнее, эргативообразной конструкции здесь характерно несоблюдение требования особой формы (не равной форме прямого падежа) для
субъекта при сказуемом. Как было отмечено выше, послелог агенса в одних случаях необязателен, в других его употребление обусловлено классом и словоизменительными характеристиками самого имени (например, он предпочтителен при
формах множественного числа), в третьих (в хараути, мевати, малви) он совпадает с направительно-объектным. Синтетическая форма агентивного падежа, обычно
идентичная общекосвенному падежу, обособлена от прямого у имен мужского
рода на -о и у местоимений, хотя в последнем случае и не всегда последовательно.
С другой стороны, остальные диалекты, имеющие эту конструкцию, требуют,
как и гуджарати, объектного согласования не только при неоформленном, но и
при оформленном направительным послелогом прямом объекте:
(4) chorī
chorā-nai
dekhyo
девушка:Ж.АГЕНТ
юноша:М.ЕД.ОБЩЕКОСВ-АКК
‛Девушка увидела юношу’.
(5) chorai
chorī-nai
юноша:М.АГЕНТ девушка:Ж.ЕД.ОБЩЕКОСВ-АКК
видеть:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
dekhī
видеть:ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
‛Юноша увидел девушку’.
Таким образом, «нейтральная» форма сказуемого возможна лишь в случае
безобъектного предложения: bain kanyo сестра:Ж сказать:ПРОШ.М ‛сестра сказала’. Интересна возможность двойного согласования, отмеченного В. Алленом в
одном из говоров центрального марвари (причастный компонент сказуемого согласуется в роде и числе с объектом, а связка — в лице с субъектом):
(6) mhãĩ / mhe / mhā̃ o
kām
kīno
hā̃
мы:КОСВ
тот
работа:М.ЕД делать:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
‛Я / мы (агенс) сделал(и) то дело’.
быть:НАСТ.1МН
Г.А. Зограф. Раджастхани язык
145
Пассивные конструкции, как синтетические, так и аналитические (появившиеся здесь, видимо, под влиянием хинди), передают не только страдательное, но и
потенциальное значение (в последнем случае обычно выступают с отрицанием,
выражая невозможность).
Правила построения сложных предложений в принципе те же, что и в хинди.
Основу словарного состава Р.я. представляет исконная лексика (тадбхава), несколько отличающаяся от таковой в родственных языках фонетическим обликом,
а отчасти и самим выбором индоарийских корней. Заимствования из внешних
источников — персидского, английского и т. п. — представлены здесь в меньшем объеме, чем в хинди. Санскритская лексика проникала в традиционную
раджастханскую поэзию в ограниченной мере еще в Средние века, ныне приток
ее усилился за счет современной общественно-политической, административной
и т. п. терминологии, поступающей главным образом через хинди.
ЛИТЕРАТУРА
Хохлова Л.В. Социолингвистический анализ форм вежливости в языке раджастхани //
НАА, 1973, №2.
Хохлова Л.В. Синтаксическая интерференция отпричастных конструкций в диалектах
раджастхани // Вестник Моск. ун-та. Сер.
XIV. Востоковедение, 1974, №2.
Хохлова Л.В. К вопросу о языковой ситуации в штате Раджастхан // Социолингвистические проблемы развивающихся стран. М.,
Наука, 1975.
Хохлова Л.В. Синтаксическая эволюция западных новоиндийских языков в 15–20 в. Orientalia et Classica: Труды Института восточных
культур и античности. Выпуск XI. Аспекты
компаративистики 2, ред. И.С. Смирнов. М.,
2007.
Хохлова Л.В. Эволюция аналитических и
синтетических пассивных конструкций в индоарийских языках Западной Индии. Вопросы филологии, 2008, № 2 (29).
Хохлова Л.В. Эволюция результативных
конструкций в новоиндийских языках Западной Индии (XIV– XX вв.) Вестник МГУ, серия 13, Востоковедение, 2008, №3.
Хохлова, Л.В. Каузативные глаголы в Западных новоиндийских языках. Вестник МГУ,
серия 13, Востоковедение, 2010, №3.
Agravāl Kailāś C. Śekhāvātī bolī kā varnātmak adhyayan. (Исследование фонологической системы диалекта шекхавати). Lakhnau,
1964.
Allen W.S. Some Phonological Characteristics
of Rājasthānī // Bull. of the School of Oriental
and African Studies, vol. 20, 1957, p. 7–11.
Allen W.S. Aspiration in the Hārautī Nominal //
Studies in Linguistic Analysis. Oxford, 1957.
Allen W.S. Notes on the Rājasthānī Verb // Indian Linguistics, 1960, vol. 21.
Bahl K. Ch. Ādhunik rājasthānī kā saṃracnātmak vyākaraṇ. (Теоретическая грамматика
современного раджастхани). Jodhpur, 1989.
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India.
Vol. IX, pt II. Specimens of Rājasthānī and Gujarātī. Calcutta, 1908; Vol. IX, pt IV. Specimens of
the Pahārī languages and Gujurī. Calcutta, 1916.
Gusain L. Bagri Grammar. Munich, 2000.
Gusain L. Mewari Grammar. Munich, 2005.
Gusain L. Mewati Grammar. Munich, 2003.
Gusain L. Shekhawati Grammar. Munich, 2001.
Gusain L. Wagri Grammar. Munich, 2008.
Gusain L. Dhundhari Grammar. Munich, 2006.
Gusain L. Harauti Grammar. Munich, 2007.
Gusain L. Marwari Grammar. Munich, 2004.
Jāńgir Rādheśyām. Dhūndhārī bolī // Rājasthānī bhāṣā aur uskī boliyā̃ (Диалект дхундхари.
Язык раджастхани и его диалекты.) / Ed. by
Kothārī. Udaypur, 1991.
Jāvliyā Brajmohan. Mewārī bolī // Rājasthānī
bhāṣā aur uskī boliyā̃ (Диалект мевари. Язык
раджастхани и его диалекты.) / Ed. by Kothārī.
Udaypur, 1991.
Kellogg S.H. A Grammar of the Hindī Language. 3rd ed. L., 1938.
Khokhlova L.V. Stative Participles in Western
NIA Languages (Hindi, Urdu, Punjabi, Gujarati
and Rajasthani) // Vidyopaasanaa: Studies in
Honour of Harivallabh C. Bhayani / Ed. by P.J.
Mistry, Bharati Modi. Mumbai-Ahmedabad, 1999.
146
Центральные индоарийские языки
Khokhlova L.V. Ergativity Attrition in the History of Western New Indo-Aryan languages
(Panjabi, Gujarati and Rajasthani) // The Yearbook of South Asian Languages and LInguistics.
Berlin, N. Y., 2001.
Lālas Padmaśri Sītaram. Rājasthānī bhāṣā, sāhitya evam vyākaran (Язык раджастхани: литература и грамматика). Jodhpur, 1994.
Lālas Padmaśri Sītaram. Rājasthānī vyākaran.
(Грамматика раджастхани) Rājasthānī śodh
sansthān. 1997.
Magier D. Topics in the Grammar of Marwari.
PhD Diss. Berkley, 1983 (University of California).
Pandit B.S. The Syntax of the Past Tense in
Old Rājasthānī. Bulletin of the School of Oriental Studies, 1936, vol. 8, №2/3.
Śarmā Kanheyālāl. Pūrvī rājasthānī: udbhav
aur vikās (Восточный раджастхани: возникновение и развитие). Jaypur, 1991.
Smith John D. An Introduction to the Language of the Historical Documents from Rājasthān. Modern Asian Studies, 1975, vol. 9, №4.
Smith John D. Epic Rājasthānī // Indo-Iranian
Journal, 1992, 35.
Stroński K. History and Distribution of the Ergative Pattern in Selected NIA Dialects: Rajasthani // Synchronic and Diachronic Aspects of
Ergativity in Indo-Aryan. Poznań, 2011.
Swāmī Narottamdas. Sankṣipt rājasthānī vyākaran. (Краткая грамматика раджастхани) Bīkāner, 1960.
Tessitori L.P. On the Origin of the Dative and
Genitive Postpositions in Gujarati and Marwari //
Journal of the Royal Asiatic Society, 1913.
Tessitori L.P. Notes on the Grammar of the
Old Western Rajasthani with Special Reference
to Apabhraṁça and Gujarati and Marwari // Indian Antiquary, vol. XLIII–XLV, Bombay,
1914–1916.
Д. Краса
БАНДЖАРИ/ЛАМБАДИ ЯЗЫК
1.1.0. Банджари (Б.я.) — основной разговорный язык некоторых (нынешних и
бывших) кочевых и полукочевых племен, живущих в удаленных областях Республики Индия. В узком смысле лингвистический термин «банджари» применяется как наименование общего языка племени банджара, однако в более широком
смысле он обозначает совокупность близкородственных диалектов и наречий,
которые большей частью представляют собой «языковые острова», разбросанные
по территории Индии.
1.1.1. В число многочисленных вариантов названия языка входят: банджари,
банджара, банджори, банджури, бринджари, ламбади, ламани, ламади, ламбани,
лабхани, ламбара, лавани, лемади, лумадале, лабхани мука, гохар-херкери, гула,
кора, сингали, сугали, сукали, танда, ванджари и ванджи. Название «банджара»
происходит, по-видимому, от санскритского слова vaṇijya (точнее, незасвидетельствованного варианта *baṇijya) со значением «торговля». Банджара — это
одно из племен (не каста), живущих торговлей. Название «ламбади», распространенное прежде всего на территории плато Декан, вероятно, также происходит из санскрита, где lavana обозначает «соль», и может относиться к одному из
занятий этноса в прошлом — доставке соли. Однако название «ламбади», которое используется современными лингвистами, воспринимается большинством
банджара как негативное. Сами банджара называют себя gormatī или gorvaṭ
‛светлокожие’, а свой язык — gor bolī ‛язык светлокожих’.
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
147
1.1.2. В составе индоарийской группы языков банджари входит в центральную
подгруппу новых индоарийских языков и близкородствен ряду наречий, таких
как раджастхани (прежде всего его диалектам марвари, малви, багри, хараути
и др.). В области лексики Б.я. обнаруживает определенные сближения с раджастхани; тем не менее ошибочно было бы считать его диалектом раджастхани.
В ходе исследований о происхождении банджари были установлены определенные связи с происходящими из Индии европейскими цыганами (синти и рома). Хотя язык этих народностей, т. е. цыганский, также относится к североиндийским языкам, определенно говорить о прямой связи между цыганским и Б.я. в
лингвистическом смысле все же нельзя.
1.1.3. Данные о числе говорящих сильно разнятся, но реалистичной представляется оценка числа говорящих на Б.я. как на родном языке в 6–10 млн. чел. По
данным переписи 2001 г., Б.я. назвали родным 2,7 млн. чел. Банджара живут
главным образом племенами и родами в поселениях (tāṇḍē) на окраинах деревень
или в качестве кочующих (сезонных) рабочих, все чаще появляются также во
многих городах.
Большинство банджара живут в настоящее время в штате Андхра-Прадеш
(около 20%), Карнатака (около 15%) и Махараштра (около 17%). Помимо этого,
значительное число говорящих отмечено в штате Бихар, Чхаттисгарх, Гоа, Гуджарат, Химачал-Прадеш, Джхаркханд, Мадхья-Прадеш, Орисса, Раджастхан, Тамилнад, Уттаранчал и Уттар-Прадеш.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Лингвистические сведения о Б.я. в целом немногочисленны; детальных
исследований различных диалектов не предпринималось вовсе. Приведем тем не
менее некоторые основные факты.
Широкое географическое распространение Б.я. объясняет многочисленность
диалектов этого языка, которые, однако, ни в лексическом, ни в грамматическом
плане не обнаруживают серьезных различий, затрудняющих общение носителей
различных диалектов.
Наиболее существенные диалектные различия обнаруживаются на фонетическом уровне. Во многих случаях они объясняются влиянием контактных языков,
таких как маратхи, урду/хинди, телугу или каннада (см. 2.1.1.).
В области лексики также можно констатировать влияние контактных языков.
В этом отношении особенно интересны диалекты штата Карнатака и Тамилнад,
где значительное количество дравидийских слов надежно утвердилось в разговорном языке.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Б.я. считается языком, однако не имеет официального статуса ни на государственном, ни на региональном уровне (в административном, образовательном или культурном смыслах). После провозглашения независимости Индии
банджара квалифицировались как лишенная привилегий этническая группа, в
связи с чем им оказывалась официальная помощь и поддержка (впрочем, в разной степени в зависимости от штата). Акты о перечнях каст и племен от 1950,
1956 и 1976 гг. и связанное с ними укрепление основных прав слаборазвитых
каст и племен в конституции вели к непрерывному улучшению общих условий
для банджара. Благодаря этому во многих штатах страны (прежде всего в Андх-
148
Центральные индоарийские языки
ра-Прадеш, где банджара пользуются рядом привилегий в качестве зарегистрированного племени) укреплялось этническое самосознание представителей этой
народности, которое проявлялось как в культурном, так и в языковом плане. Энтузиасты и сторонники движения банджара находятся в первую очередь в штате
Андхра-Прадеш и Карнатака, несколько меньше их в штате Махараштра, так как
в этих трех штатах созданы значительные законодательные предпосылки для
равноправной интеграции банджара.
1.3.2. Банджари не является литературным языком, и тем не менее в самое последнее время обнаруживается явная тенденция к созданию письменности и связанная с этим нормализация языка. Эта тенденция, однако, находится пока на начальной стадии и часто подвергается влиянию иностранных организаций, например, христианских миссий (при переводе Нового Завета). Какой поддержкой эта
нормализация будет пользоваться среди банджара, на настоящий момент неизвестно.
1.3.3. Б.я. не имеет статуса официального языка и не стандартизован, поэтому
не используется в сфере образования.
Научные работы о Б.я. немногочисленны. Центры, где проводятся исследования Б.я. находятся в Индии в г. Пуна (Деканский колледж), г. Хайдарабад (Османский университет Хайдарабада), г. Ченнай (Аннамалайский Университет) и
г. Майсур (Центральный институт индийских языков).
1.4.0. Для передачи Б.я. на письме обычно используется алфавит деванагари.
Наряду с алфавитом деванагари используются также, хотя и реже, алфавиты телугу (в Андхра-Прадеш) и каннада (в Карнатака). Употребление обоих алфавитов, однако, сокращается в пользу деванагари.
1.5.0. Б.я., так же как и другие индоарийские языки, восходит к древнеиндийскому языку, пройдя в своем развитии ступени санскрита и пракритов. Структурно и в плане лексики он наиболее близок наречиям Раджастхана (прежде всего марвари) и гуджарати, поэтому вполне вероятно, что Б.я., так же как и эти два
новоиндийских языка, восходит к «старому западному раджастхани». Эта гипотеза поддерживается тем фактом, что сами банджара называют себя потомками
раджпутов, происходящих из области современного Раджастхана. Правда, неясно, когда часть их покинула свою прежнюю родину. Предполагается, что банджара покинули Западную Индию между 800 и 1000 гг. н. э., среди прочего, возможно, из-за наступления мусульманских войск. В это же время, вероятно, покинули Индию предки цыган, направляясь на запад.
В наши дни поселения банджара обнаруживаются почти во всех штатах Южной, Западной и Северной Индии. Это может обуславливаться в первую очередь
их традиционными занятиями. С самой ранней своей истории (достоверных документов об этом, к сожалению, нет) банджара отвечали за перевозку товаров
(прежде всего бобовых, зерна, соли и т. д.) на п-ове Индостан. В империи Великих Моголов (1526–1858), а также после — под британским владычеством
(с конца XVIII в.) — внутренняя индийская торговля и перевозка военного имущества велась в значительной степени именно банджара с их повозками, запряженными быками, мулами и верблюдами. Только со строительством железных
дорог (вторая половина XIX в.) и после запрета британцами кочевничества (закон
«О преступных кастах», 1871 г.) все больше банджара становились оседлыми.
149
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
Большинство банджара вследствие технического прогресса потеряли свою исконную сферу деятельности в качестве перевозчиков грузов, и поэтому на сегодняшний день среди них практически не осталось кочевников. Банджара работают в сельском хозяйстве наемными рабочими, занимаются сезонными работами
на стройках, в рудниках и в тяжелой промышленности; в связи с сезонностью их
занятий многие семьи вынуждены вести полукочевой образ жизни.
1.6.0. Как и в других новых индоарийских языках, в Б.я. проявляется существенное структурное влияние неиндоарийских языков. В первую очередь это
влияние дравидийских языков, причем здесь следует различать два исторических
этапа. Во-первых, структурный, приведший, как это было со всеми остальными
новоиндийскими языками, к различным звуковым и структурным изменениям —
например, к возникновению ретрофлексных согласных, изменению грамматического статуса имен в сочетании с предлогами и послелогами, появлению сочетаний глаголов с аналитической флексией и отчасти к инновациям в словообразовании.
Второй этап касается недавнего лексического влияния дравидийских языков
на наречия Б.я., распространенные на юге Индии — это многочисленные заимствования из телугу, каннада или тамильского.
В штатах, где в качестве языков общения наряду с Б.я. используются другие
индоарийские языки, также обнаруживается значительное лексическое влияние
доминирующих языков.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Гласные в Б.я. могут быть назализованными и неназализованными. Различаются долгие и краткие ā/a, ī/i, ū/u, причем как в произношении, так и на
письме имеет место четкое разграничение между ними. Гласный o фонетически
долгий и не противопоставлен краткому.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Ряд
Передний
Средний
Неогубленные
i ĩ
i: ĩ:
e ẽ ε ε̃
ɐ ɐ͂
Задний
Огубленные
u ũ u: ũ:
o õ ɔ ɔ͂
ɑ: ɑ͂:
Наряду с «классическими» гласными в некоторых вариантах языка встречаются кроме того дифтонги ai или aĩ, а также ə и сверхдолгиe ē и ō. Это связано
прежде всего с произносительными моделями контактных языков. Так, ai или
aĩ употребляется преимущественно среди тех говорящих, которые владеют
маратхи, ə —среди тех, кто владеет западными диалектами хинди и раджастхани. Сверхдолгиe ē и ō обнаруживаются в диалектах, подвергшихся влиянию телугу.
В Б.я. имеется 30 согласных фонем.
150
Центральные индоарийские языки
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Средне- Задне- Глотретро- палато- языч- языч- тальобразования
губно- губно- зубфлекс альвео- ные
ные
ные
губные зубные ные
ные лярные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные
s
ʃ
h
Носовые
m
n
(ɳ)
Непридых.
l
Боковые
Придых.
lh
Дрожащие и одноударные
ɾ
Глайды
υ
j
Сонорные
Шумные
Губные
В системе согласных можно установить диалектные различия, которые объясняются контактными влияниями. Так, у групп, проживающих в областях распространения маратхи, телугу и каннада, иногда различаются [ʧ] и [ʦ] или [ʤ]
и [ʣ].
Увулярные звуки типа [q], [γ] и [χ], а также [z] и [f] встречаются исключительно в арабо-персидских заимствованиях. Говорящие на Б.я., однако, часто замещают эти звуки звуками [k], [g], [kh], [ʤ] и [ph] соответственно.
2.1.2. Ударение в Б.я. является слабым динамическим и, как следствие, может
падать на разные слоги в слове. В двусложных словах ударение обычно падает на
первый слог: 'rā.jā ‛король’, 'mo.tī ‛жемчужина’. Если в многосложном слове
гласный предпоследнего слога является долгим, то ударение падает на него:
si.'kā.ṇu ‛учить (кого-либо)’, a.'mā.vas ‛новолуние’. Если гласный предпоследнего
слога краткий, а последний — долгий, то ударение падает на последний слог:
bhag.'vān ‛бог’, na.'sīb ‛рок, судьба’. Если гласные двух последних слогов краткие, ударение падает на первый слог: 'has.ta.gat ‛полученный, приобретенный’.
Исключение составляют немногочисленные заимствования и морфемы, несущие ударение на первом слоге, например, различные абстрактные существительные, заимствованные из санскрита: 'niś.cal.tā ‛простота’, и слова с редупликацией, например, 'bul.bu.lā ‛пузырь’, в которых на первый слог падает главное ударение. Кроме того, суффигируемые конечные компоненты слова часто являются
носителями главного ударения (ударные суффиксы типа -vāḷo, -hār, -kār, -dār).
2.1.3. Большинство фонем реализуется во всех позициях в слове — начальной,
срединной и конечной. Центральным (кратким) гласным несвойственна конечная
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
151
позиция (исключение — несколько односложных слов например, отрицание na
‛не’, личное местоимение ma ‛я’, подчинительный союз kι ‛что’, а также окончание инфинитива -ṇu). Как и в хинди, долгие гласные в словах редко употребляются в третьем слоге от конца и предшествующих ему слогах. Тенденция фонетического сокращения долгих гласных в таких позициях распространяется и на
заимствованные слова.
2.1.4. Наиболее часто встречающиеся варианты структуры слога: V (ī ‛он, она,
оно’), VC (āv ‛подойди’), CV (tū ‛ты’), CVC (kān ‛ухо’).
В Б.я. группы согласных в заимствованных санскритских, персидских, арабских и английских словах, например, (С)VCC: vakt ‛время’, рatr ‛список’; CCVС,
CCCV, CVCCC: śram ‛работа’, stri ‛женщина’, raśṭr ‛государство’, при произношении разбиваются эпентетическими гласными: vakt/vakit, рatr/patar, patrə,
śram/śaram, stri/stiri, sitiri.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Фонологическая структура морфемы в Б.я. не изучена.
2.2.2. Регулярных фонологических оппозиций, зависимых от морфологических
единиц и классов, не наблюдается.
2.2.3. Сандхи на стыках морфем встречаются в Б.я. редко. В некоторых случаях на стыке гласных фонологических изменений не происходит:
ā + o > āo! (‛подойди!’)
pi + o > pio! (‛пей!’)
В других случаях между следующими друг за другом гласными вставляется
согласный, и тогда может изменяться первый гласный. Многие нерегулярные
причастные формы иллюстрируют такого рода изменения.
ā + V > ā(v/y)V: ā + o > āyo ‛пришел’;
ē + V > idV: lē + o > lido ‛взявший’;
ī, i + V > idV: pi + o > pido ‛выпивший’;
o + V > utV: so + o > suto ‛уснувший’.
При словообразовании может происходить чередование гласных корня: ā > а:
māṅgṇu ‛спрашивать, просить’ > maṅgāṇu ‛посылать, посылать спросить’.
При образовании некоторых каузативных глаголов наблюдается удвоение конечного согласного основы (см. 2.3.5.).
VC + āv > VCCāv: ūṭ + āv > ūṭṭāv ‛буди’;
CVC + āḍo > CVCCāḍo: sij + āḍo > sijjāḍo ‛вскипяти’, sav + āḍo > savvāḍo ‛усыпи’.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Б.я. — преимущественно агглютинативный язык. Вместе с тем в нем сохранилось некоторое число флексий, играющих важную роль в склонении и спряжении. В глаголе существует развитая система аналитических форм, синтетические
формы редки.
2.3.1. В Б.я. выделяются самостоятельные и служебные части речи. Знаменательные части речи: глаголы, имена существительные, имена прилагательные,
наречия и числительные.
Глаголы выделяются прежде всего на основании морфологических критериев,
по свойственным им парадигмам спряжения (2.4.0.).
Граница между существительными и прилагательными расплывчата. Прилагательные делятся на изменяемые и неизменяемые; синтаксически они использу-
152
Центральные индоарийские языки
ются в атрибутивной функции или как именные части предиката. Также нет четких морфологических критериев разграничения прилагательных и наречий. Наречия в большинстве случаев образуются от прилагательных путем конверсии и
выступают в роли обстоятельств при глаголах (а также при причастиях и абсолютивах), прилагательных и других наречиях.
Различаются личные (для 1-го и 2-го лица) и неличные местоимения. Местоимения 3-го лица совпадают с указательными местоимениями.
К служебным словам относятся простые и составные послелоги. Управляемое
послелогом существительное и его определения оформляются косвенным падежом.
Кроме того, к служебным словам относят междометия, слова, выражающие
утверждение и отрицание, общие вопросительные слова и вокативная частица.
Отрицательная частица na употребляется препозитивно, другие, такие как bi
‛тоже’, ‛даже’, to ‛то’, ‛же’ — постпозитивно.
2.3.2. Различают два р о д а: мужской и женский. У существительных, обозначающих живые существа, грамматический род совпадает с естественным. Для
других существительных могут быть сформулированы лишь приблизительные
правила определения грамматического рода. Существительные могут иметь или
не иметь окончание. Существительные мужского рода, как правило, оканчиваются на -o, -ā или согласный (kukḍo ‛петух’, chorā ‛мальчик’, kor ‛мужчина, не принадлежащий к народу банджара’), женские — на -i/-ī (kukḍī ‛курица’, chorī
‛девочка’, korī ‛женщина, не принадлежащая к народу банджара’). Существительные обеих родовых групп могут иметь, однако, и другие окончания (gurū
‛учитель’, mātā ‛мать’ и т. д.).
По роду с существительным согласуются изменяемые прилагательные (moṭ-o
kukḍ-o большой-М петух-М ‛большой петух’, dhoḷ-ī kukḍ-ī белый-Ж курица-Ж ‛белая курица’), адъективирующий послелог (родительного падежа) ro/rī (lavār
ro ghar кузнец:М ПОСЛ:М дом ‛дом кузнеца’), причастия и ряд личных глагольных форм.
В Б.я. преобладают неизменяемые адъективные (притяжательные) формы местоимений. Наряду с ними встречаются формы на -o (ж. р. -ī), которые ведут себя
как изменяемые прилагательные: māro tāṇḍo мой:М поселение:М ‛мое поселение’,
tārī goṇī твой:Ж жена:Ж ‛твоя жена’.
2.3.3. У имен существительных, прилагательных и глаголов различаются два
ч и с л а: единственное и множественное.
Существительные мужского рода на -o образуют формы множественного числа опущением конечного -o (ghoḍ ‛жеребцы, кони’). Существительные женского
рода с окончанием на согласный образуют форму множественного числа с помощью окончания -ē (bhēnē ‛сестры’). У остальных существительных форма
множественного числа омонимична форме единственного числа (pitā ‛отец’ или
‛отцы’, ghar ‛дом’ или ‛дома’, bheḍī ‛волчица’ или ‛волчицы’).
В некоторых говорах Б.я. есть специфические формы множественного числа.
У существительных женского рода на -ī, -i — -iye: kānī > kāniye ‛слепые женщины’; у существительных мужского рода на -ū, -u — -uvũ: vetḍu > vetḍuvũ ‛женихи’;
у существительных мужского рода на -ā — -ā[v/y]V: chorā > chorāvũ (или chorāũ)
‛мальчики, парни’.
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
153
Наряду с этим для образования множественного числа персональных существительных используются специальные служебные слова со значением совокупности лиц или предметов: lok ‛люди’, jan ‛люди’ или gaṇ ‛скопление, сборище,
масса’ (kisān-lok ‛крестьяне, фермеры’, при ед. ч. kisān ‛крестьянин’).
Изменяемые прилагательные выражают число только в форме мужского рода
прямого падежа (moṭ khēt ‛большие поля’). В женском роде число нейтрализуется
(nāṅkyī bhēnē ‛молодые сестры’).
Сходным образом в простых глагольных формах число различается только в
мужском роде: āyo приходить:ПРОШ.М ‛он пришел’, chorā āē парень:МН приходить:М.МН ‛парни пришли’, но āī ‛она пришла’ или ‛они (ж. р.) пришли’. При
употреблении аналитических глагольных форм с глаголом-связкой различие по
числу в женском роде сохраняется, ср., āī chī приходить:ПРОШ ВСПОМ:Ж.ЕД ‛ты
пришла’ и āī cho приходить:ПРОШ ВСПОМ:Ж.МН ‛вы (ж. р.) пришли’.
В Б.я. есть отдельные формы для порядковых и количественных числительных. В системе количественных числительных присутствуют лексемы для следующих разрядов: единицы, десятки, сотни (sau), тысячи (hajār), сотни тысяч
(lākh), десять миллионов (karoḍ), миллиарды (arab) и сто миллиардов (kharab).
В сложных числительных от 11 до 99 единицы предшествуют десяткам. В сложных числительных постоянно обнаруживаются нерегулярные фонетические изменения. Начиная с 101 сложные числительные снова образуются в обычном порядке (от высшей категории к низшим).
Порядковые числительные образуются от количественных прибавлением суффикса -vo (pāñcvo ‛пятый’); есть исключения: pehlā ‛первый’, dūsro ‛второй’, tīsro
‛третий’, cauthā ‛четвертый’ и cheṭhvo ‛шестой’. Порядковые числительные ведут
себя как изменяемые прилагательные и согласуются по роду и числу с существительным.
2.3.4. Различаются три п а д е ж а (синтетические формы): прямой, косвенный и звательный. В прямом падеже выступают подлежащее в номинативной
конструкции, прямой объект (безличный и/или неконкретный) и именная часть
составного сказуемого. Кроме того, прямой падеж оформляет агенс в эргативной
конструкции, см. 2.5.3.
Косвенным падежом оформляется имя, управляемое послелогом. Генитивный
послелог (-ro/-rē/-rī), согласующийся по роду и числу с управляемым существительным, также присоединяется к форме косвенного падежа. Формы вокатива в
единственном числе соответствуют формам прямого падежа. Во множественном
числе они оформляются показателем -o (bhāīo! ‛о братья!’).
2.3.5. В Б.я. существуют два з а л о г а — активный и пассивный. Пассив образуется при помощи перфективного причастия смыслового глагола, согласуемого по роду и числу с объектом (выступающим как формальное подлежащее) и
спрягаемых форм вспомогательного глагола jāṇu ‛идти’.
В и д о - в р е м е н н а я система Б.я. в индикативе состоит из следующих
граммем: настоящее общее, настоящее продолженное, прошедшее совершенное
(претерит), прошедшее общее, прошедшее продолженное, настоящее совершенное (перфект), предпрошедшее (плюсквамперфект), будущее I, а также редко —
будущее II и будущее III. Система наклонений включает граммемы императива,
оптатива, индикатива, конъюнктива и кондиционалиса (используется редко).
154
Центральные индоарийские языки
В императиве различается 1-е и 2-е лицо, а также единственное и множественное число. Форма единственного числа совпадает с основой глагола (kar!
‛Делай!’). Формы множественного числа: 1 л. -ā̃ (karā̃ ! ‛Давайте сделаем!’), 2 л.
-o (karo! ‛Делайте!’).
К а у з а т и в н ы е глаголы образуются суффиксами -ka, -āv, -āḍo, -ra, -lāk и
-āro, прибавляемыми к глагольной основе. Они добавляют к значению переходных глаголов оттенок побуждения или поручения. В целом глагольное словоизменение в Б.я. чрезвычайно регулярно (исключения составляют причастные
формы).
Формы п а с с и в а (который употребляется редко) образуются от переходных глаголов с помощью простого перфективного причастия, к которому добавляются соответствующие временны́е формы глагола jāṇu ‛идти’ в изъявительном
или сослагательном наклонении. Подлежащее пассивной конструкции (соответствующее объекту действия, или пациенсу) стоит в прямом падеже или, как пациенс, в косвенном падеже.
2.3.6. Категория л и ц а выражается в синтетических глагольных формах императива, конъюнктива и будущего времени, а также в формах вспомогательных
глаголов. В условном наклонении и в аналитических конструкциях с перфективным причастием категория лица не имеет выражения.
Местоимения в Б.я. различают три степени в е ж л и в о с т и: tū ‛ты’ — фамильярная, tam ‛ты’, ‛вы’ — нейтральная, āpaṇ ‛Вы’ — вежливая форма. Нейтральная и вежливая формы согласуются с глаголом во множественном числе.
П р о с т р а н с т в е н н ы й д е й к с и с выражается при помощи указательных местоимений ближнего и дальнего плана ī ‛этот’ и ū ‛тот’ и их производных форм.
Глагольное о т р и ц а н и е выражается с помощью морфем ni, koni, konti, na
и mаt; все эти показатели, кроме na, обычно располагаются после отрицаемого
глагола. Морфема ni используется с формами презенса: ma mās khāū̃ ni я мясо
есть:НАСТ ОТР ‛Я не ем мяса’. Перфектные формы, а также нередко и будущее
время, используют морфему koni: mār bhāī āyo koni мой брат приходить:ПРОШ
ОТР ‛Мой брат не пришел’. Морфема na является слабой отрицательной частицей, которая используется с инфинитивом и кондиционалисом: na karṇu ‛не должен делать’. С формами императива употребляется отрицание mat:
(1) dāru
pi
mat!
спиртное
пить:ИМП
не
‛Не пей спиртного!’
2.3.7. В Б.я. различаются имена существительные, прилагательные (включая
числительные) и наречия, местоимения, глаголы, послелоги, союзы, междометия.
2.4.0. Образцы парадигм.
155
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
Существительные
2 (-0)
Склоне- 1 (-o)
ние (м. р.) (м. р.)
Падеж
‛конь’
‛дом’
Прям.
ghoḍ-o ghar
Общекосв. ghoḍ-ē ghar-ē
Зват.
(ghoḍ-o) (ghar)
Прям.
ghoḍ-ē /
ghar
ghoḍ
Общекосв. ghoḍ-ē
Зват.
ghar-u
(ghoḍ-ē /
(ghar-o)
ghoḍ)
3 (-ā)
4 (-u/-ū)
5 (-a)
(м. р./ж. р.) (м. р./ж. р.) (м. р./ж. р.)
Ед. число
‛мальчик’ ‛учитель’
‛правда’
chorā
gurū
satya
chorā
gurū
satya
chorā
gurū
(satya)
Мн. число
6 (-ī)
(ж. р.)
7 (-0)
(ж. р.)
‛кобыла’
ghoḍ-ī
ghoḍ-ī
(ghoḍ-ī)
‛ночь’
rāt
rāt-ē
(rāt)
chorā
gurū
saty-e
ghoḍ-ī /
ghoḍ-iyē
rāt-ē
chorā/
chorāu
gurū
saty-e
ghoḍ-ī
rāt-ē
chorā-o
gurū-o
(ghoḍ-ī)
(rāt-o)
(saty-e)
Прилагательные
kāḷo‛черный’, halkā ‛легкий’, bēkār‛глупый’
Падеж
Прям.
Общекосв.
Зват.
М. р.
Ед. ч.
kāḷo (kāḷ); halkā; bēkār
kāḷ; halkā; bēkār
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
kāḷī; halkī; bēkār
kāḷī; halkī; bēkār
Мн. ч.
kāḷē; halkā; bēkār
kāḷē; halkā; bēkār
Личные местоимения
Падеж
1 л.
Прям.
Общекосв.
Направит.2
ma
ma
mana
Адъект. ф.
mār
Прям.
ham,
hām
hamē͂
hamēna
hamār
Общекосв.
Направит.
Адъект. ф.
2 л.
3 л.
Почтительное Возвратное
Единственное число
tū (tū̃)1
ī, ū (vū)
āpaṇ
āp
to
ē (yē), o (vo)
āpaṇē
—
tona
ēna (yēna), ona
āpṇēna
—
(vona)
tār
ēr (yēr), or (vor)
āpēr (āpaṇēr)
apṇo
Множественное число
tam
ē (yē), o (vo)
(āpaṇ lok)
—
tamē͂ (tamṇē)
tamēna
tamār
īndū, ūndū
īndūna, ūndūna
īndūr, ūndūr
—
—
—
—
—
—
П р и м е ч а н и я: 1. Некоторые личные местоимения имеют диалектные варианты, которые указаны в скобках. 2. Часто встречаются также сокращенные формы без -a на конце (man,
ton и т. д.).
156
Центральные индоарийские языки
Неличные местоимения
Указательные
ОтносиВопросиближнего
дальнего тельные
тельные
плана
плана
Существительные и прилагательные
Прям. п. ī
ū (vū)
jē, jako
kuṇ, kā̃ ī, ko, kuṇso
Ед. ч.
Косв. п. ē (yē)
o (vo)
jē, jako
kā̃ ī kē
Прям. п. ē (yē)
o (vo)
jē, jako
kuṇ, kā̃ ī, kuṇsē ko
Мн. ч.
Косв. п. īndū
ūndū
jē, jako
kā̃ ī kē
Прилагательные
Качественные
aso
kaso
Количественные atrā (avḍā) vatrā
jatrā
katrā, katrāk (kavḍā)
Наречия
jat (jata),
Места
at (ata)
ot (vata)
kat (kata), kima
jima
Направления
ēvaḍī (var) ovaḍī (par) jevaḍī
kevaḍī
Времени
ab
to, ato
janā
kanā
Образа действия hãi (nu)
hãyu (hanu) jũ
kũ
П р и м е ч а н и е: В скобках приведены диалектные формы.
Числительные
‛ноль’
10
20
30
40
50
60
70
80
90
‛один’
ēk
gyārah
ēkkīs
ēktīs
ēktālīs
ēkāvan
ēksaṭh
ēkahattar
ēkyāsī
ēkyānavē
‛шесть’
‛ноль’ choh
10 soḷ
20 chēbbīs
30 chēttīs
40 chēyālīs
50 chēppan
60 chēsaṭh
70 chēhattar
80 chēyāsī
90 chēyānavē
‛два’
dī
bārah
bāvīs
battīs
bayālīs
bāvan
bāsaṭh
bahattar
bayāsī
bānavē
‛три’
tīn
tērah
tēvīs
tēntīs
taintālīs
tirpan
tirsaṭh
tihattar
tirāsī
tirānavē
‛четыре’
cār
cauvad
caubīs
cauñvtīs
cavālīs
caupan
cauṁsaṭh
cauhattar
caurāsī
caurānavē
‛пять’
pāñc
pandrah
paccīs
pēntīs
paintālīs
pacpan
paiṁsaṭh
pacahattar
pacāsī
pacānavē
‛семь’
sāt
satrah
sattāvīs
saintīs
saintālīs
satāvan
saḍsaṭh
satahattar
satāsī
satānavē
‛восемь’
āṭh
aṭhārah
aṭṭhāvīs
aḍtīs
aḍtālīs
aṭhāvan
aḍsaṭh
aṭhahattar
aṭhāsī
aṭhānavē
‛девять’
nau
vagṇīs
vantīs
vancālīs
vancās
vansaṭh
vanhattar
vanāsī
vannāvad
nanyānavē
‛десять’
das
vīs
tīs
cāḷīs
pacās
sāṭh
sattar
assī
nauvad
(ēk) sau
Неопределенные
kuṇī, kā̃ ī, koī
—
kuṇī, kā̃ ī, koī
—
—
—
katī, kimī
—
kabī, kanāī
kũī
157
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
Глагол
Нефинитные формы
Название
Показатель
Инфинитив
Герундив
Имперфективное причастие
Перфективное причастие
Глагольное имя
Причастие будущего времени
Причастие дуратива
Деепричастия (конвербы)
конъюнктива
-ṇu
-u
-to
-o
-ē
-ē-vāḷo
ro
-tāṇin
-an
-ī
Словоизменительный
тип
существительное
неизменяемо
прилагательное
прилагательное
неизменяемо
прилагательное
прилагательное
неизменяемо
неизменяемо
неизменяемо
Пример
calṇu ‛идти’
calu
calto
calo
calē
calēvāḷo
cal ro
caltāṇin
calan
calī
Финитные формы
Повелительное
наклонение
Конъюнктив I
0 (cal)
-ũ (calũ)
-ēs (calēs)
-a (cala)
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
calā̃
calo
-ā̃ (calā̃ )
-o (calo)
-a (cala)
Будущее I
Ед. число
-yũ (calyũ)
-īs (calīs)2
-ya (calya)
Мн. число
-yā̃ (calyā̃ )
-yo (calyo)
-ya (calya)
Будущее II
-ēvāḷo (calēvāḷo)
-ēvāḷo/-ēvāḷī (calēvāḷo/ī)
-ēvāḷo/-ēvāḷī (calēvāḷo/ī)
-ēvāḷē/-ēvāḷī (calēvāḷē/ī)
-ēvāḷē/-ēvāḷī (calēvāḷē/ī)
-ēvāḷē/-ēvāḷī (calēvāḷē/ī)
Вспомогательный глагол-связка
Презенс
1 л.
2 л.
3 л.
chū̃
chī
cha
1 л.
2 л.
3 л.
chā̃
cho
cha
Конъ- Герундий в имперфекИмперфект
юнктив тивном употреблении
Ед. число
м. р. ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р. ж. р.
viũ
vũ
to
tī
vīs
vēs
huo
huī
vēto
vētī
via (viya)
va
Мн. число
viā̃
vā̃
tē
tī
vio
vo
huē
huī
vētē
vētī
via (viya)
va
Перфект
Будущее
158
Центральные индоарийские языки
Синтетические и первичные аналитические глагольные формы
calṇu ‛идти’, ‛двигаться’
Настоящее Настоящее Настоящее Прошедобщее
продол- совершеншее
женное
ное
общее
(перфект)
1 л.
2 л.
3 л.
calũ chũ
calīs chī
cala cha
cal ro chũ
cal ro chī
cal ro cha
1 л.
2 л.
3 л.
calā̃ chā̃
calo cho
cala cha
cal rē chā̃
cal rē cho
cal rē cha
Ед. число
calo chũ
calto to
calo chī
calto to
calo cha
calto to
Мн. число
calē chā̃
caltē tē
calē cho
caltē tē
calē cha
caltē tē
Прошед- Прошед- Предпрошее про- шее совер- шедшее
долженшенное
(плюсное
(претерит) квамперфект)
cal ro to
cal ro to
cal ro to
calo
calo
calo
calo to
calo to
calo to
cal rē tē
cal rē tē
cal rē tē
calē
calē
calē
calē tē
calē tē
calē tē
П р и м е ч а н и е: Указываются только формы мужского рода. Образование форм женского рода описано в 2.3.5.
Вторичные аналитические формы
Форма зна- Вспомогательчащего гланый глагол
Основное
значение
гола (1-й
(2-й
компонент)
компонент)
Основа
jāṇu ‛уходить’ Законченность или
завершенность
Основа
paḍṇu ‛падать’
Основа
dēṇu ‛давать’
Основа
lēṇu ‛брать’
Основа
lāṇu
‛приносить’
Основа
mēlṇu ‛класть,
посылать’
Пример
ū so jā ro cha
он спать идти оставаться:СОВ.М
ВСПОМ:3ЕД
‛Он сейчас идет спать’.
Внезапность или
tū dharas paḍo chī
случайность
ты войти падать:СОВ.М.ЕД
ВСПОМ:2ЕД
‛Ты неожиданно вошел’.
Действие по направ- mana ke de!
лению от деятеля к я:КОСВ.ДАТ сказать дать
бенефицианту
‛Скажи мне!’
Действие в пользу
śarāb pī lē!
производителя дей- вино пить брать
ствия
‛Пей вино!’
Добавляет значение mana bādlī bhar lā
‛приносить’ к глав- я:КОСВ.ДАТ ведро наполнить приному глаголу
нести
‛Наполни ведро и принеси его мне’.
Добавляет значение dukān vāḷēna tār nokar kē mēl
‛помещать, класть, магазин владелец:ДАТ твой слупосылать’ к значежащий сказать класть
нию главного гла‛Пошли своего служащего сказать
гола
это владельцу магазина’.
159
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
Продолжение таблицы
Основа
nākṇu ‛бросать’ Полностью законченное действие
Основа
lē jāṇu ‛идти
брать’
Усиление
Основа + -ē
lāgṇu
‛казаться’
Начинательность
ū kām kar nāka cha
он работа делать бросать:НАСТ
ВСПОМ:3ЕД
‛Он сделал всю работу’.
mācḷī pakaḍ lē jā
рыба ловить идти брать
‛Иди лови рыбу’.
karē lāgo cha
делать:КОСВ казаться:СОВ.М
ВСПОМ:3ЕД
‛Он начал что-то делать’.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Стандартная словоформа имени существительного в Б.я. имеет следующий вид: исходная форма (совпадает со словарной для всех типов), аффикс, меняющийся в зависимости от числа и падежа, простой послелог, составной послелог.
Комбинации существительных с аффиксами или послелогами строятся в соответствии с двумя следующими схемами:
1) исходная форма + суффикс общекосвенного падежа -ē + простой послелог
(na ‛к’, ti ‛из’, ma ‛в’, par ‛на’, посессивный показатель ед. ч. м. р. ro / мн. ч. rē /
общекосв. п. rē / ж. р. rī / общекосв. п. rī);
2) исходная форма + суффикс общекосвенного падежа -ē (+ посессивный показатель -r, сокращение от ro) + составной послелог (āṅg ‛перед’ (пространственное
значение), agaḍiyā ‛перед’ (временнóе значение), ūpar ‛над, через’, kan ‛при, у’, jū̃
‛как’, ḍhā̃ ī ‛вблизи от’, paca ‛после’ (временнóе значение), pāc ‛за, сзади’, baṅgar
‛без’, bār ‛снаружи’, bārē mā ‛по отношению к’, māī ‛внутри’, mūṇāṅg ‛перед’
(пространственное значение), lār ‛вместе с ’, vaḍī ‛в направлении’, sām ‛в направлении’, sārū ‛для’, sivā ‛кроме’, heṭ ‛под’, vac ‛между’, vāsa ‛для’.
Склоняемые формы косвенного падежа соответствуют формам, представленным в 2.4.0. Сочетаемость производных послелогов определяется семантическими факторами. При этом послелог -r обязателен не во всех комбинациях: gharēr
māī ‛внутри дома’, но gharē māī ‛ внутренняя часть дома’.
Изменяемые прилагательные повторяют в упрощенном виде парадигму первичных флексий существительных тематических типов (см. 2.4.0.). Таким образом, окончание прилагательного прежде всего выражает род и лишь при формах
мужского рода — падеж: kāḷē gharē ma ‛в черном доме’, kāḷē gharu ma ‛в черных
домах’. Остальные прилагательные (например, bekār ‛глупый’) не изменяются.
Первичное словоизменение местоимений имеет сложную структуру (см. 2.4.0.).
Прямой падеж личных местоимений совпадает с формой агенса. От косвенного
падежа производны две формы; во-первых, «настоящие» объектные падежи (прямого и косвенного объекта, аккузатив и датив, соответственно), к которым прибавляется послелог -na. (Суффиксация -ro приводит к сокращению этого послелога:
mār вм. māro. С -na тоже часто можно наблюдать такое сокращение: man вм. mana.)
Наряду с этим имеется генитив, образующийся при помощи послелога -r. К этому сочетанию присоединяются также сложные послелоги (mār sārū ‛для меня’).
160
Центральные индоарийские языки
Стандартная словоформа глагола состоит из следующих компонентов: основа
глагола (соответствует словарной форме без окончания -ṇu), к которой могут
прибавляться различные окончания; первичное глагольное окончание, перед которым также могут стоять характерные для будущего времени окончания; аффикс аспекта (-0, -t, -ṇ, -tāṇin, -an, -ī, -ēvāḷ), комбинирующийся с флексиями рода,
числа и падежа (для отглагольных имен); см. 2.4.0.
Основной глагол может быть дополнен вспомогательным, который также образуется путем прибавления к своей основе аспектуального аффикса и/или первичного глагольного окончания.
2.5.2. В Б.я. новые слова чаще всего заимствуются (из санскрита, персидского
и арабского языков, часто не напрямую, а через контактные языки), а не создаются на базе исконных элементов. Существуют четыре вида сложных слов: с сочинительной, подчинительной и посессивной связью между компонентами, а также
составные наречия.
Наряду с абстрактными словами в узком смысле слова есть различные типы
сложных слов, которые на основании семантического сходства можно объединить в группу аналитических лексем. При этом встречаются как комбинации
знаменательных слов с частицами, так и комбинации двух знаменательных
слов — существительных, прилагательных или глаголов. В отличие от ситуации
со всеми остальными словоформами, при словообразовании существительных и
прилагательных префиксация играет немалую роль. К важнейшим относятся
префиксы со значением отрицания, отсутствия: an- (из санскрита), bē- (из персидского) и некоторые другие. Бóльшая часть других префиксов заимствованы из
санскрита.
Для суффиксации существительных имеются прежде всего абстрактные суффиксы, такие как: -ī (из персидского), -pan, или -tā и -tv (из санскрита). Есть также суффиксы, характерные только для определенного рода, например, типичные
для женского рода (-ī, -in, -nī). К словообразовательным суффиксам прилагательных относятся -vāḷo, -dār (из персидского) и -ī, с помощью которых образуются
прилагательные, используемые для обозначения лиц. Как -vāḷo, так и -dār сочетаются с именами, стоящими в косвенном падеже.
Наряду с этими суффиксами следует упомянуть «суффикс уподобления» -so
(aso ‛так, как’) и эмфатический суффикс -ī (ājī ‛именно сегодня’).
Хотя местоимения формируют закрытый класс, в словообразовании неличных
местоимений проявляется чрезвычайно симметричная система (см. 2.4.0.).
В словообразовании глаголов сохраняется несколько продуктивных суффиксов:
-ka, -āv, -āḍo, -ra, -lāk и -āro. С их помощью образуется каузатив: āṇu ‛приходить’ — ākaṇu ‛дать прийти’, soṇu ‛спать’ — savvāroṇu ‛уложить спать, усыпить’.
Словообразование глаголов осуществляется при помощи прибавления к существительным глагольных аффиксов (по типу vicārṇu ‛думать’ от скр. vicāra ‛способ, мысль’). Регулярной является словообразовательная модель, по которой глагольная форма образуется соединением имен существительных со вспомогательными глаголами, прежде всего с karṇu ‛делать’ и veṇu ‛быть’ (например, vicār
karṇu ‛думать’).
Другими важными при образовании аналитических форм глаголами являются,
среди прочих: jāṇu ‛уходить’, āṇu ‛приходить’, dēṇu ‛давать ‛, lāṇu ‛приносить’,
161
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
lēṇu ‛брать’, melṇu ‛класть’, nākṇu ‛бросать’, chuṭṇu ‛оставлять’, gālṇu ‛класть’,
раḍṇu ‛падать’, uṭṇu ‛вставать’, ‛подниматься’, besṇu ‛садиться’. Эти глаголы часто меняют свое значение в сочетании с другими глаголами (те в такой ситуации
чаще всего стоят в косвенном падеже): например, jāṇu ‛идти’ — jāe dēṇu ‛каузировать/заставлять идти’.
2.5.3. В области синтаксиса Б.я. обнаруживает признаки, присущие большинству новоиндийских языков. Порядок слов в предложении SOV. Это верно также
для тех случаев, когда логический субъект не совпадает с грамматическим, как,
например, в конструкциях долженствования, чувственного восприятия или принадлежности.
Б.я. — язык с расщепленной эргативностью: с переходными глаголами в видовременных формах, образующихся с помощью перфективного причастия (претерит, перфект, плюсквамперфект), используется эргативная конструкция, в остальных случаях язык следует номинативной стратегии.
В номинативной конструкции подлежащее стоит в прямом падеже, глагол согласуется с подлежащим.
(2) ādmī
khiḍkī khola
cha
мужчина окно
открывать:НЕСОВ
ВСПОМ:НАСТ.3ЕД
‛Мужчина открывает окно’.
В эргативной конструкции переходный глагол согласуется в роде и числе с
объектом.
(3) ādmī
khiḍkī
kholī
мужчина окно:Ж
открывать:ПРОШ.СОВ.Ж
‛Мужчина открыл окно’.
(4) ādmī
bākal kholo
мужчина дверь:М
открывать:ПРОШ.СОВ.М
‛ Мужчина открыл дверь’.
Если объект выражен одушевленным существительным, то он чаще всего
оформляется послелогом -na. С точки зрения структуры граница между прямыми
и косвенными дополнениями довольно расплывчата, так как и те, и другие могут
употребляться с послелогом -na:
(5) mār
mātā-na
bemārī
āv
gī
мой
мать:КОСВ-ДАТ
болезнь:Ж
приходить
идти:ПРОШ.СОВ.Ж
‛Моя мать заболела’.
При непереходных глаголах со значением чувственного восприятия логический субъект принимает форму косвенного падежа, как правило, с дательнонаправительным послелогом -na. Объект переходных глаголов может принимать
форму прямого падежа, либо косвенного падежа с послелогом -na. Прямое дополнение всегда следует за косвенным:
(6) ū chorī=na
ek
pattar lak
ro
cha
он девочка:КОСВ=ДАТ один письмо писать оставаться:ПЕРФВ.М
ВСПОМ-3ЕД
‛Он сейчас пишет девочке письмо’.
Определение (прилагательное, адъективное местоимение, числительное, причастие и существительное) стоит перед тем членом предложения, к которому от-
162
Центральные индоарийские языки
носится. Интересна сравнительная конструкция с двумя существительными и послелогом -ti:
(7) hātī ghoḍē=ti
moṭo
cha
слон лошадь:КОСВ-от большой
ВСПОМ-3ЕД
‛Слон больше, чем лошадь’.
Обстоятельства времени располагаются обычно перед подлежащим или после него:
(8) ma kālē gāmē=na
goto
я
вчера деревня:КОСВ=ДАТ ходить:НЕСОВ
‛Я вчера ходил в деревню’.
Обстоятельства места, как правило, стоят после подлежащего:
(9) mār bhāī or dostēr
kan
cha
мой
брат его друг:КОСВ.ГЕН около
ВСПОМ-3ЕД
‛Мой брат у своего друга’.
Обстоятельства образа действия располагаются в основном перед сказуемым и
после прямого дополнения:
(10) ī
chorī ghaṇo kharāb gā rī
cha
этот
девочка очень
плохо
петь оставаться:ПРОГР.Ж
ВСПОМ-3ЕД
‛Девочка поет очень плохо’.
Канонический порядок слов меняется, если говорящий хочет выделить определенные фрагменты предложения и потому ставит их либо в начало, либо в конец предложения:
(11) vāñctu mana
āē
ni!
читать:ГЕР
я:КОСВ.ДАТ прийти-3ЕД
ОТР:ВСПОМ-3ЕД
‛Я не могу читать!’
Простые вопросительные предложения следуют в большинстве случаев канонической модели, но отличаются восходящей интонацией на конце предложения.
(12) tū bemār chī
ты болен
ВСПОМ-2ЕД
‛Ты болен?’
Кроме того, к обычным утвердительным высказываниям может присоединяться вопросительная частица kā̃ ī ‛что’ или ka (с тем же значением, вероятно, заимствованная из маратхи, встречается прежде всего у банджара Махараштры):
(13) tū bēmār chī
kā̃ ī?
ты болен
ВСПОМ-2ЕД
что
‛Ты болен?’
Вопросительные слова стоят перед подлежащим или после него, но всегда перед сказуемым:
(14) tam kata ro
cho?
Вы
где
оставаться
ВСПОМ-2МН
‛Где Вы живете?’
(Не)возможность осуществления действия выражается с помощью конструкции, включающей глагольное имя (основа глагола + -tu), и глагол āṇu ‛прихо-
Д. Краса. Банджари/ламбади язык
163
дить’. Глагол (часто с отрицанием) может быть как переходным, так и непереходным. Наличие субъекта, оформленного послелогом -na, обязательно:
(15) mana
gātu
āva
cha
я.КОСВ.ДАТ
петь:ГЛАГ.ИМЯ
‛Я умею петь’.
(16) vona
gātu
он.КОСВ.ДАТ петь:ГЛАГ.ИМЯ
прийти:3ЕД
ВСПОМ-3ЕД
āe
ni
прийти:3ЕД
ОТР
‛Он не умеет петь’.
В конструкциях, выражающих долженствование, глагол в инфинитиве (с инфинитивным суффиксом -ṇu) сочетается со вспомогательным глаголом раḍṇu
‛падать’. Подлежащее в косвенном падеже оформлено послелогом -na:
(17) hamēna
kām
karṇu
paḍa
cha
мы.КОСВ.ДАТ
работать делать:ИНФ падать:3ЕД
ВСПОМ-3ЕД
‛Мы должны работать’.
В конструкциях, выражающих чувственное восприятие или эмоциональное состояние, сказуемым чаще всего является форма глагола lāgṇu ‛казаться, чувствовать’, а подлежащее в косвенном падеже оформлено послелогом -na:
(18) mana
bhuk lāga
cha
я.КОСВ.ДАТ
голод
появляться:3ЕД
ВСПОМ-3ЕД
‛Я голоден’.
В конструкциях, выражающих принадлежность, объект обладания всегда
оформляется прямым падежом, а посессор — послелогом -na; в качестве вспомогательного глагола употребляется глагол-связка cha (vēṇu ‛ быть’):
(19) tamēn
tīn bhen cha
вы.КОСВ.ДАТ три
сестра
ВСПОМ-3ЕД
‛Вы (мн. ч.) имеете трех сестер’.
2.5.4. В с л о ж н ы х предложениях сохраняется обычный порядок слов.
Различаются сочинительные и подчинительные союзы. К важнейшим сочинительным союзам относятся: an, ār ‛и’; balki ‛не только …, но и …’, yā ‛или’, paṇ,
paṇan ‛но’.
К наиболее употребительным подчинительным союзам относятся: agar, to
‛когда’, cāhē, cāv ‛либо’, которые, находясь в главном предложении, требуют наличия союзов to ‛тогда’, cāhē, cāv ‛или’ в придаточном. Сходным образом ведут
себя в придаточном предложении союзы cū̃ki ‛так как’ и ērsārū ‛поэтому’; последний также может употребляться в главном предложении.
Используемый для присоединения изъявительных придаточных предложений
союз ki ‛что’ также вводит косвенную речь:
(20) ma jaṇũ
chũ
ki tū bēmār chī
я
знать:1ЕД
ВСПОМ:1ЕД
что ты болен
ВСПОМ-2ЕД
‛Я знаю, что ты болен’.
К союзам относятся также: kasena ka to ‛потому что’, tāki ‛чтобы’, jannāki
‛между тем как’.
2.6.0. По составу заимствований лексика Б.я. не отличается от прочих новоиндийских языков. Древнеиндийские — в первую очередь санскритские — слова
164
Центральные индоарийские языки
составляют, по-видимому, значительно меньше половины современного словаря.
К этому следует добавить сравнительно небольшую группу общеиндийских слов,
обозначаемых термином деши.
Основным источником заимствований и новообразований является, несомненно, санскрит. Из него практически неограниченно заимствуются не только морфемы, но и корни слов и дериваты. Эта часть лексикона называется татсама. Другим источником заимствований являются новоиндийские языки (прежде всего
хинди). В зависимости от диалектной группы наблюдаются региональные влияния контактных языков: маратхи, гуджарати или раджастхани и т. п.
Влияние дравидийских языков на Б.я. весьма неоднородно по характеру и интенсивности. В то время как в диалектах Северной, Центральной и Западной Индии обнаруживается лишь минимальное или даже нулевое присутствие дравидийской лексики, в диалектах Южной Индии она составляет значительную часть
словаря. При этом дравидийские морфемы заимствуются прежде всего из современных дравидийских языков: телугу, каннада и тамильского.
Неиндийские заимствования (называемые также видеши), также играют активную роль в современном лексиконе Б.я. Здесь следует с первую очередь отметить влияние персидского языка (а через его посредство — арабского и турецкого). Заимствования из персидского языка и через его посредство играют важную
роль в разговорном Б.я., эта лексика часто заменяет слова индоарийского происхождения (ср. dost ‛друг’ вместо mitr, или kitāb ‛книга’ вместо pustak).
Многочисленны также заимствования из английского языка, к которым относится международная общественно-политическая и научно-техническая терминология, т. е. лексика, которая связана с европеизацией повседневной жизни и
технической сферой, а также с понятиями, заимствованными из европейской
культуры и науки.
Заимствования из других европейских языков чрезвычайно редки.
2.7.0. Детальных сведений о диалектной системе Б.я. нет, см. 1.2.1.
ЛИТЕРАТУРА
Arya R.R. Learn Banjara Language Yourself.
Hyderabad, 2002.
Boopathy S. Lambadi: An Indo-Aryan Dialect.
Delhi, 1974.
Murty M.C. Lambāṇi Jana Mattu Avara Bhāse //
Prabudda Karnataka (Mysore University), 1965.
Naik C. Hindī tatha Marāṭhī Mādhyam sē
Bañjārā Bolī Sikho. Mumbai, 2001.
Radhakrishnan S. Descriptive Study of Lambadi. Annamalainagar, 1983.
Ruplanaik Y. Dictionary of Banjari Language.
Bangalore, 1999.
Trail R.L. A Grammar of Lamani. Poona, 1968.
Trail R.L. Lamani: Phonology, grammar and
lexicon: PhD Diss. Poona, 1968 (Deccan
College).
Uma S.U. Descriptive Study of the Banjara
Language. Hyderabad, 1975.
ДОМААКИ ЯЗЫК
М. Вайнрайх
ДОМААКИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Название языка домааки (Ḍomaakí) происходит от этнонима Ḍóom (мн. ч.
Ḍóoma) — самоназвания носителей языка, связанного со среднеиндоарийским
ḍōmba ‛человек низкой касты, зарабатывающий пением и музыкой’; в новоиндоарийских языках это слово означает «музыкант, ремесленник, человек низкой
касты». Также используется название Ḍ̣ omaá (по аналогии с шина: Ṣiṇaá ‛язык
племени шин’). В научных публикациях встречаются названия Ḍumāki (Д.Л.Р. Лоример, Р.Л. Тёрнер, Ж. Фуссман, Ḍomáaki (Г. Будрусс), Ḍomaakí (Г. Будрусс,
Б. Тикканен), Ḍ̣ umākī (К. Масика). Варианты названия в русском языке: домаки,
думаки.
1.1.2. С исторической точки зрения язык домааки (Д.я.) является языком равнин
Северной Индии и генетически принадлежит к центральной группе новых индоарийских языков. Однако по причине того, что носители Д.я. много веков назад покинули историческую прародину, а также из-за все более тесных контактов с носителями других языков в Д.я. утрачены или трансформированы многие черты, характерные для языков центральной группы. По ряду признаков Д.я. ближе к соседним дардским, чем к родственным центрально-индоарийским языкам. Поэтому
он рассматривается здесь как отдельная подгруппа новых индоарийских языков.
1.1.3. Д.я. распространен на севере Пакистана. На нем говорят исключительно
люди, принадлежащие к этнической группе дом. Большинство говорящих проживают в деревнях Домиял и Моминабад (в долинах Нaгeр и Хунза соответственно), а
также в г. Гилгит и его окрестностях. Многие семьи на упомянутых территориях и
все остальные домы к западу (в долинах Пуньял и Ясин) и к югу (в округах Диамер
и Кохистан) полностью перешли на бурушаски и/или шина. В 2002–2004 гг. насчитывалось менее 350 чел., говорящих на Д.я., и их число быстро сокращалось.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Д.я. можно разделить на два основных диалекта: нагeрский (около 40 носителей) и хунзанский (около 300 носителей). Имеется ряд морфологических,
синтаксических и лексических диалектных расхождений (см. 2.7.0.), однако эти
расхождения не препятствуют взаимопониманию.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Д.я. является родным языком музыкантов и кузнецов, которые прибыли
в долины Нaгeр и Хунза около 200–300 лет назад. Местные жители, говорящие
на бурушаски и/или шина, традиционно рассматривают их как «пришельцев»,
находящихся на социальной периферии. Абсолютное большинство носителей
Д.я. рассматривает свой родной язык как препятствие на пути к полноценной интеграции в сообщество. Таким образом, использование родного языка у говорящих на Д.я. считается нежелательным и строго ограничено рамками домашнего
общения и этнической группой. Более того, многие родители не учат своих детей
166
Домааки язык
родному языку, общаясь с ними на бурушаски или на шина. В итоге Д.я. почти
полностью превратился в язык старшего поколения, и его исчезновение в ближайшие два-три поколения носителей весьма вероятно. Все носители Д.я., как
мужчины, так и женщины, являются би- и мультилингвами (носителями Д.я., бурушаски, шина).
1.3.2. Стандартизованной формы Д.я. не существует. Устная литература (в основном сказки) передается на соответствующем диалекте.
1.3.3. Д.я. не преподается в школе.
1.4.0. Д.я. — бесписьменный язык.
1.5.0. Доступный языковой материал позволяет выявить по меньшей мере три
периода в истории Д.я.: 1) период, в течение которого Д.я. развивался как язык,
принадлежащий к центральной группе индоарийских языков и закончившийся с
уходом носителей Д.я. с равнин Северной Индии; 2) период влияния дардских
языков — от прибытия дóмов на дардские территории до того момента, как они
осели на территории носителей бурушаски. Влияние гилгитского диалекта языка
шина сохраняется до сих пор; 3) в настоящее время — период языкового контакта с бурушаски.
Точная датировка появления конкретных морфологических, синтаксических
черт Д.я. и даже заимствований зачастую затруднительна, поскольку нет надежных экстралингвистических сведений о времени, путях и способах (одновременно или несколькими волнами) миграции этой этнической группы из Северной
Индии в нынешний ареал распространения.
1.6.0. С момента миграции с равнин Северной Индии Д.я. находился в контакте
со многими языками, оказавшими влияние на его структуру. Как уже было отмечено
выше, в настоящее время все носители Д.я. являются домааки-шина или домаакибурушаски билингвами, некоторые — трилингвами. Билингвизм оказывает сильное влияние на все аспекты их родного языка. Так, фонологическая система Д.я.
практически идентична системе бурушаски. На морфологическом и синтаксическом уровне многие явления также являются не центрально-индоарийскими, а
обусловлены контактами с дардскими языками и бурушаски. К ним относятся,
например, использование эргативной конструкции для переходных глаголов во
всех временах, согласование финитного глагола с подлежащим (агенсом) в эргативной конструкции (см. 2.5.3.), использование специального маркера вопроса
(см. 2.5.3.), существование постпозиционного цитатива (см. 2.5.4.).
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
Данное описание основано на материале нагерского диалекта.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Ряд
Передний
i
е
Задний
u
o
ɑ
М. Вайнрайх. Домааки язык
167
Все пять гласных Д.я. могут быть как долгими, так и краткими. Установление
фонологического статуса различий по долготе требует дополнительного исследования. В настоящем описании долгие гласные записываются как два кратких:
aa, ee, ii, oo, uu (см. 2.1.4.).
Перед ударными гласными и в интервокальной позиции i переходит в глайд y:
máai- ‛мать’ — ном. ед. ч. máaya, эрг.-инстр. maayáa.
Фонологический статус гипотетического дифтонга au, например, в sáu ‛песок’,
máu ‛жир’, неясен.
Согласные
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Непридых.
Взрыв- Гл.
Придых.
ные
Зв. Непридых.
Непридых.
АфГл.
фриПридых.
каты
Зв. Непридых.
Фрика- Гл.
тивные Зв.
Носовые
Боковые
Дрожащие и
одноударные
Глайды
Губные
p
ph
b
[f]
m
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- Увуляр- Глотзуб- ретро- язычные язычные ные тальные
ные флексные
t
ʈ
k
q
th
ʈʰ
kh
qh
d
ɖ
g
ʦ
ʈʂ
tç
ʦh
ʈʂh
tçh
ɖʐ
dʝ
s
ʂ
ç
[x]
h
z
[ʐ]
ɣ
n
ŋ
l
r
ʋ
j
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие традиционные обозначения для
фонем Д.я.: ċ [ʦ], ċh [ʦh], ṭ [ʈ], ḍ [ɖ], c ̣ [ʈʂ], c ̣h [ʈʂh], .j [ɖʐ], ṣ [ʂ], ẓ [ʐ], č [tç], čh [tçh], j [dʝ], š [ç], ġ
[ɣ], y [j].
Кроме согласных, представленных в таблице, в Д.я. есть также ретрофлексный
палатализованный фрикативный ỵ [ʐʲ] — звук, средний между ṣ и ẓ и [ʝ] (звонкий
вариант немецкого ich-Laut). Он встречается лишь в нескольких словах, в основном заимствованных из бурушаски: béepaỵ ‛як’.
Согласный x встречается как вариант qh в начальной и средней позиции: xolooiná = qholooiná ‛смешивать’. Иногда он сохраняется в заимствованиях: xátm
‛конец’ (< урду xatm), но также qhátum и xáatum.
Губно-зубной фрикативный f встречается только как вариант ph и p: faṭháŋ
‛открыто’ = phaṭháŋ, ḍáfos ‛молоток’ = ḍáphos. В заимствованиях исходный согласный f обычно заменяется на ph: phíkar ‛мысль’ (< урду fíkr), takalíip
‛трудность, проблема’ = taklíif (< урду taklīf).
Ретрофлексная аффриката j.̣ в любой позиции может реализовываться как ẓ:
j.óo
̣ j.ị ‛береза’ = ẓóoẓi.
168
Домааки язык
Велярный носовой ŋ не встречается в начальной позиции, может быть аллофоном n: athiŋóo ‛отсюда’ = athinóo. Он может также быть результатом комбинации
n и g; 3 л. мн. ч. общ. несов. giréŋe < girén-ge ‛(они) будут делать’.
Удвоенных согласных нет. Морфологически обусловленное удвоение избегается: 3 л. мн. ч. неопр. перф. danée (< dan-0-née) ‛(они) дали’.
2.1.2. В Д.я. силовое ударение. Все имена в Д.я. могут быть разделены на две
группы согласно тому, как ставится ударение в формах с флексиями (см. 2.3.4.):
1) имена с неподвижным ударением; 2) имена с подвижным ударением — ударение продвигается с гласной корня на последнюю гласную косвенной основы: ном.
ед. ч. tom ‛дерево’, косв. осн. ед. ч. tom-á-, косв. п. ед. ч. tom-á-s, инесс.-илл. мн. ч.
tom-é-ma; ном. ед. ч. agulí ‛палец’, косв. осн. мн. ч. aguliŋ-é-, ген. мн. ч. aguliŋéŋe.
В номинативе единственного числа имен существительных ударение не фиксировано на определенной гласной: jíba ‛язык’, čilkí ‛монета’, bazáar ‛базар’, šáai
‛король’, góċhil ‛водяной канал’. Образцы ударения в формах номинатива множественного числа мужского и женского рода даны в 2.4.0. В многосложных
словах может появляться вторичное ударение: dàan-o-gaaíŋ ‛скот’.
Большинство прилагательных и нефинитных глагольных форм имеют ударение на втором слоге. Образцы акцентных структур в финитных глаголах с согласовательными суффиксами серии 1, 2 и 3 даны в 2.4.0. Отрицательные формы
финитных глаголов всегда имеют ударение на ní-, см. 2.3.6.
В Д.я. наблюдается оппозиция между восходящим и нисходящим тоном. Восходящий тон обычно тесно связан с передвижением ударения. Таким образом, он
встречается в ряде существительных с флексиями и прилагательных, функционирующих как имена. В именах восходящий тон встречается в косвенной основе
единственного числа некоторых существительных 1-го склонения (см. 2.3.4.) с
подвижным ударением: ном. ед. ч. póo ‛нога’, именная основа páa- — косв. осн.
ед. ч. paá-0-.
В агентивных именах и субстантивированных прилагательных восходящий
тон возникает при образовании косвенной основы множественного числа: когда
суффикс косвенной основы множественного числа -e- прибавляется к номинативному суффиксу множественного числа -e, ударение в слове переносится на
суффикс множественного числа косвенной основы, что приводит к возникновению явления, похожего на восходящий тон: ном. мн. ч. khaané ‛едоки’, косв. осн.
мн. ч. khaane-é-, ген. мн. ч. khaane-é-ŋe.
Восходящий тон также может быть результатом морфофонологических процессов при присоединении генитивного суффикса единственного числа (см.
2.3.4.) к косвенной основе существительных 1-го склонения с подвижным ударением, оканчивающихся на долгую гласную + -i: ном. ед. ч. biróoi ‛брат’,
косв. осн. ед. ч. birooí-0-, ген. ед. ч. biroóy-0-e.
В глаголах восходящий тон бывает в императиве при присоединении суффикса 2-го лица множественного числа -á к основам класса 2a (см. 2.3.5.): 2 л. мн. ч.
имп. čarkaṭa-á ‛разрежьте’.
Восходящий тон в некоторых заимствованиях из шина и бурушаски и соответствующих им флективных форм в Д.я. не обусловлен морфологически, но является характеристикой самой лексемы: ном. ед. ч. bambulaá ‛кот’; косв. п. ед. ч.
bambulaás.
М. Вайнрайх. Домааки язык
169
В случаях, когда долгая гласная с ударением на первой море (см. 2.1.4.) образовалась в результате соединения двух отдельных морфем, две краткие гласные
все же слышны в речи при тщательном произнесении как отдельные единицы:
ген. ед. ч. agulí-i ‛пальца’, 2 л. ед. ч. неопр. перф. girí-i ‛(ты) сделал’.
В Д.я. существует тенденция заменять долгие безударные гласные их краткими коррелятами. Однако в тщательном произношении разница между a и aa ясно
слышна в минимальных парах, таких как 2 л. мн. ч. имп. mará ‛умрите’ и 2 л.
мн. ч. имп. maará ‛убейте’; ном. ед. ч. batí ‛свеча’ и ном. ед. ч. baatí ‛человек’;
косв. п. ед. ч. šaamás ‛вечером’ и косв. п. ед. ч. šamás ‛чайным листьям’.
2.1.3. В безударных слогах после глайда y гласный i может произноситься как
e: ген. ед. ч. paáye = paáyi ‛ноги́’.
Гласный a/aa перед i или y часто произносится как e/ee: 3 л. ед. ч. м. р. неопр.
перф. gayá = geyá ‛(он) пошел’, 1 л. ед. ч. неопр. перф. khaaím = kheeím ‛(я) съел’.
В случаях, когда конечный гласный косвенной основы единственного числа
комбинируется с генитивным суффиксом -i, получается -ei: ген. ед. ч. bába-i >
bábei ‛отца’, ген. ед. ч. gará-i > garéi ‛до́ма’.
Звонкие смычные и фрикативные в конечной позиции имеют тенденцию к оглушению: 2 л. ед. ч. имп. gaḍ = gaṭ ‛вытащи’, ном. ед. ч. c ̣onj. ̣ = c ̣onc ̣ ‛луна’. В интервокальной позиции и перед гласным глухой вариант обычно не сохраняется:
2 л. мн. ч. gaḍá имп. ‛вытащите’, ген. ед. ч. c ̣onj. éi
̣ ‛луны́’. Однако в заимствованиях оглушенный вариант фонемы может сохраняться во всех позициях: ном.
ед. ч. ustáat ‛учитель’ (< урду ustād), эрг.-инстр. ед. ч. м. р. ustáatan.
Придыхательные в конечной позиции имеют тенденцию к деаспирации. Деаспирированные варианты не сохраняются в интервокальной позиции: ном. ед. ч.
hot = hoth ‛рука’, но ном. мн. ч. hátha, ном. ед. ч. ač ‛глаз’ = ačh, но ном. мн. ч.
ačhíŋ.
2.1.4. Некоторые просодические явления (см. 2.1.2.), связанные с количественным изменением гласных, могут быть предсказаны на основе морной репрезентации. В настоящем описании долгие гласные рассматриваются как состоящие из
двух мор и записываются соответственно как два кратких: aa, ee, ii, oo, uu.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. В Д.я. стечение двух гласных устраняется следующими способами:
1) превращением гласного в соответствующий глайд: 2 л. мн. ч. имп. qholooy-á
‛смешивайте’ (< глаг. основа qholóoi- + суффикс 2 л. мн. ч. имп. -á); 2) слиянием
двух качественно одинаковых гласных в одну: ген. ед. ч. čilkíi ‛монеты’
(< косв. осн. ед. ч. čilkí-0- + суффикс ген. ед. ч. -i), 2 л. мн. ч. имп. ẓakala-á
‛тяните’ (< глаг. осн. ẓakaláa- + суффикс 2 л. мн. ч. имп. -a); 3) вставкой глайда w
(только перед или после o/oo и u/uu) или y (при всех других гласных): косв. п.
ед. ч. ġono-wá-s ‛семени’ (< именная основа ġonó- ‛семя’ + суффикс косв. осн.
ед. ч. -a + суффикс косв. п. ед. ч. -s).
Возможно стяжение слогов под влиянием ударения: ген. мн. ч. čilkíiŋeŋe =
čilkíiŋe ‛монет’.
2.2.2. Фонологические оппозиции морфологических единиц и категорий не засвидетельствованы.
2.2.3. В ряде существительных засвидетельствовано чередование гласных
o/oo ~ a/aa в основе. Гласный o/oo встречается в номинативе единственного чис-
170
Домааки язык
ла, a/aa — во всех формах, образованных от именной основы (см. 2.3.3.). Это чередование встречается у существительных мужского рода с подвижным ударением: ном. ед. ч. póo ‛нога’, именная основа páa-, ген. ед. ч. paáye, ном. мн. ч.
páaŋa; ном. ед. ч. gor ‛дом’, именная основа gar-, ном. мн. ч. gára, инесс.-илл.
мн. ч. garéma.
Остатки исторического противопоставления непереходных и переходных глаголов «слабая ступень = непереходный ~ сильная ступень = переходный» наблюдаются в небольшом числе глагольных основ класса 1, см. 2.3.5.: mar- ‛умирать’ ~
máar- ‛убивать’; ugul- (возможно из *ugal-) ‛открываться’ ~ ugáal- ‛открывать’.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Д.я. является флективным языком с большим количеством агглютинативных и
аналитических черт.
2.3.1. В Д.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные, глаголы, местоимения, наречия, послелоги, союзы и частицы. Имена и
глаголы характеризуются показателями, которые они присоединяют (например,
суффиксы косвенной основы, падежные суффиксы и суффиксы глагольной основы, личные окончания). Другие части речи выделяются по синтаксическим и семантическим критериям.
2.3.2. В Д.я. категория р о д а (мужской/женский) является классифицирующей для имен существительных и словоизменительной характеристикой для согласуемых слов.
На синхронном уровне род существительных определяется: 1) эргативно-инструментальным падежным суффиксом единственного числа (см. 2.3.4.);
2) некоторыми номинативными суффиксами множественного числа (см. 2.3.3.);
3) суффиксом женского рода на -a, который добавляется к основам некоторых
существительных (jíb-a ‛язык’, gášk-a ‛веревка’), к числительному ek ‛один’ (см.
2.3.7.) и к форме единственного числа сингулятивно-неопределенного суффикса
(см. 2.3.6.).
Кроме того, род существительных можно установить по флексиям изменяемых
слов, с которыми они сочетаются: kaalá goowá черный:М конь:НОМ.ЕД ‛черный
конь’; háai čidín этот:НОМ.ЕД.Ж кастрюля:НОМ.ЕД ‛эта кастрюля’; éka nimásaka
один:Ж история:НЕОПР.ЕД.Ж ‛одна история’. Некоторые слова могут быть как
мужского, так и женского рода: ipháti ‛лоб’, šéela ‛лавина, ледник’, bóot
‛большой плоский камень’.
Изменяемые слова согласуются в роде с существительными, которые они определяют. Изменяемые слова включают: 1) прилагательные (см. 2.3.7.),
2) указательные местоимения серии 1 (см. 2.3.7.), 3) числительное ek ‛один’ (см.
2.3.7.). Финитные глаголы могут различаться по роду согласовательными суффиксами 3-го лица единственного числа (см. 2.3.6.).
2.3.3. В Д.я. категория ч и с л а есть у существительных, местоимений, прилагательных и глаголов. В именах число определяется по 1) суффиксам номинатива
множественного числа; 2) соответствующим суффиксам косвенной основы (2.3.4.);
3) падежным суффиксам; 4) сингулятивно-неопределенному суффиксу (2.3.6.).
Маркирование по числу существительных обязательно. Соответствующий
суффикс номинатива множественного числа добавляется к именной основе.
Именная основа не всегда совпадает с формой номинатива единственного числа.
М. Вайнрайх. Домааки язык
171
Так, некоторые суффиксы, появляющиеся в форме номинатива единственного
числа, выпадают перед показателем номинатива множественного числа: ном.
ед. ч. jíb-a ‛язык’, именная основа jib- — ном. мн. ч. jib-úŋ; ном. ед. ч. muuš-á
‛мышь’, именная основа muuš- — ном. мн. ч. muuš-é. Кроме того, ряд существительных с гласной o/oo в номинативе единственного числа имеют основу на a/aa.
(см. 2.2.3.).
Система образования множественного числа довольно сложна, см. 2.4.0. Выбор суффикса номинатива множественного числа существительного может зависеть от его рода, конечной фонемы основы, морфологического класса и слоговой
структуры. Правила типа «существительные мужского рода, оканчивающиеся в
номинативе единственного числа на согласный, в номинативе множественного
числа оканчиваются на -a», «существительные мужского рода, оканчивающиеся
в номинативе единственного числа на -á, в номинативе множественного числа
оканчиваются на -é», «существительные женского рода, оканчивающиеся в номинативе единственного числа на -a, в номинативе множественного числа оканчиваются на -úŋ», «существительные женского рода, оканчивающиеся в номинативе единственного числа на -í, в номинативе множественного числа оканчиваются на -ŋ», связаны с историческими категориями распространенных и
нераспространенных имен. Выбор других моделей, таких как «у существительных м. р. в ном. ед. ч., оканчивающихся на -á, ном. мн. ч. оканчивается на -aŋa» и
«у существительных ж. р. в ном. ед. ч., оканчивающихся на -í, ном. мн. ч. оканчивается на -iŋa», мотивирован фонетически. Происходит, однако, смешение моделей по аналогии, в результате чего большое количество существительных может
сочетаться с несколькими суффиксами множественного числа: при ном. ед. ч.
muušá ‛мышь’ возможен ном. мн. ч. muuš-é от основы muuš- , но также ном. мн. ч.
muušá-aŋa от основы muušá-; при ном. ед. ч. marmá ‛пила’ возможен ном. мн. ч.
marmá-aŋa от основы marmá-, но также ном. мн. ч. marm-é от основы marm-.
Основные суффиксы номинатива множественного числа существительных мужского рода: -a, -é и –a(/u/o)ŋa. Первые два в основном комбинируются с именными основами на согласный, последний — исключительно с основами на гласный.
Суффикс -uŋ используется только в заимствованных словах, оканчивающихся на
согласную, причем ударение зависит от слоговой структуры соответствующего
существительного. Наиболее продуктивные суффиксы — -a и –a(/u/o)ŋa.
Основные суффиксы номинатива множественного числа существительных
женского рода: -ŋ, -i(/a)ŋa и -úŋ. Первые два в основном комбинируются с именными основами на гласный, последний — с основами на согласный. Суффиксы
-a и -uŋ используются только в заимствованных словах, в которых именная основа
оканчивается на согласную. Наиболее продуктивные суффиксы — -i(/a)ŋa и -úŋ.
Некоторые имена имеют нерегулярные формы множественного числа,
бóльшая часть их — это термины родства: ном. ед. ч. puc ̣ ‛сын’ — ном. мн. ч. peé;
ном. ед. ч. píya ‛отец’ — ном. мн. ч. piyáara; ном. ед. ч. máaya ‛мать’ — ном.
мн. ч. maairíŋ.
Часть имен (singularia tantum) не имеет формы множественного числа: gomú
‛пшеница’, payú ‛соль’.
В системе личных местоимений число выражается лексическими способами,
см. 2.3.7. В серии 2 указательных местоимений (см. 2.4.0.) число выражается
172
Домааки язык
суффиксом множественного числа -ŋ. Полученные формы множественного числа
также используются для серии 1.
В прилагательных и агентивных существительных число обозначается следующими суффиксами: ед. ч. м. р. -á, ед. ч. ж. р. -í, мн. ч. -é. Прилагательные и
указательные местоимения, выступающие в атрибутивной функции, обязательно
согласуются по числу с именем, которое они определяют.
Существительные, сочетающиеся с числительными от двух и выше, ставятся
во множественном числе.
В финитных глагольных формах число выражается в согласовательных суффиксах, см. 2.3.6.
2.3.4. В Д.я. категория п а д е ж а есть у существительных, местоимений и
некоторых нефинитных глагольных форм. Кроме того, прилагательные и количественные числительные также могут маркироваться падежом в тех случаях, когда
они выступают в функции существительного. Падежные суффиксы различаются
для единственного и множественного числа. Эргативно-инструментальный падеж единственного числа также различает род. Падежные суффиксы прибавляются к косвенной основе имени (т. е. основе косвенных падежей, для простоты
здесь и далее употребляется термин «косвенная основа»). Косвенная основа образуется прибавлением суффикса косвенной основы к именной основе (см. 2.3.3.)
или к форме множественного числа существительного. Суффикс косвенной основы имеет разные формы для единственного (-a-/-0-) и множественного (-e-)
числа. Косвенная основа является связанной морфемой и не употребляется вне
системы падежного склонения и без падежных маркеров. Существительные делятся на два склонения в зависимости от финали основы.
1-е склонение (см. 2.4.0.) состоит из существительных, именная основа которых оканчивается на гласную, но не на -áu, -úu, -ú или -ó. Эти существительные
могут быть мужского и женского рода. 1-е склонение можно разделить на два
подкласса, в зависимости от того, передвигается ли в них ударение при сочетании с суффиксами или нет. В первом, «неподвижном» подклассе косвенная основа единственного числа образуется добавлением нулевого алломорфа суффикса
единственного числа косвенной основы к именной основе. Имя сохраняет место
ударения: ном. ед. ч. marmá ‛пила’, именная основа marmá- — косв. осн. ед. ч.
marmá-0-. В другом, «подвижном» подклассе косвенная основа единственного
числа образуется добавлением нулевого алломорфа суффикса единственного
числа косвенной основы к именной основе. При этом ударение передвигается на
конечную гласную основы (а если гласная долгая, на ее вторую мору): ном. ед. ч.
biróoi ‛брат’, именная основа biróoi- — косв. осн. ед. ч. birooí-0-; ном. ед. ч. póo
‛нога’, именная основа páa- — косв. осн. ед. ч. paá-0-. Если ударение в «подвижном» существительном уже стоит на последнем гласном основы, косвенная основа образуется прибавлением нулевого алломорфа суффикса единственного числа
косвенной основы к именной основе, но без передвижения ударения: ном. ед. ч.
agulí ‛палец’, именная основа agulí- — косв. осн. ед. ч. agulí-0-.
2-е склонение (см. 2.4.0.) образуют существительные, основа которых оканчивается на согласную, а также на -áu или -úu. Существительные могут быть мужского и женского рода. Во 2-м склонении косвенная основа единственного числа
образуется добавлением суффикса -a к именной основе. «Неподвижный» под-
М. Вайнрайх. Домааки язык
173
класс сохраняет первоначальное ударение: ном. ед. ч. asmáan ‛небо’, именная основа asmáan- — косв. осн. ед. ч. = asmáan-a-. «Подвижный» подкласс передвигает
ударение на последнюю гласную косвенной основы: ном. ед. ч. gor ‛дом’, именная основа gar- — косв. осн. ед. ч. gar-á-. В именах, основа которых оканчивается на -áu или -úu, при присоединении суффикса единственного числа косвенной
основы конечный гласный переходит в глайд, чтобы избежать стечения двух
гласных: ном. ед. ч. múu ‛лицо’, именная основа múu- — косв. осн. ед. ч. muw-á-.
Существительные на -ú и -ó (все они мужского рода) для образования косвенной основы единственного числа могут использовать модели 1-го или 2-го склонения: ном. ед. ч. khaṭú ‛постель’, именная основа khaṭú- — косв. осн. ед. ч.
khaṭú-0- или khaṭu-wá-. У существительных, использующих модель 2-го склонения, происходит передвижение ударения.
Косвенная основа множественного числа (см. 2.4.0.) образуется с помощью
суффикса множественного числа косвенной основы -e-. У существительных 1-го
склонения этот суффикс прибавляется к форме множественного числа имени.
У существительных 2-го склонения суффикс прибавляется к именной основе.
В «неподвижном» классе существительных при прибавлении суффикса множественного числа косвенной основы ударение сохраняется в той же позиции: ном.
мн. ч. čilkí-iŋa ‛монеты’ — косв. осн. мн. ч. čilkí-iŋ-e-. В «подвижном» классе существительных ударение передвигается на суффикс множественного числа косвенной основы: ном. мн. ч. agulí-ŋ ‛палец’ — косв. осн. мн. ч. aguli-ŋ-é-; именная
основа jib- ‛язык’ — косв. осн. мн. ч. jib-é-. Существительные на -ú или -ó , образующие косвенную основу единственного числа по образцу 1-го склонения, не
имеют косвенной основы множественного числа.
При прибавлении суффикса косвенной основы множественного числа конечный -a номинативного суффикса множественного числа -ŋa исчезает. Обычно
суффикс множественного числа косвенной основы присоединяется к согласному.
При присоединении к гласному в интервокальной позиции возникает глайд: ном.
ед. ч. giryú ‛масло’, именная основа giryú- — косв. осн. мн. ч. giryu-wé-.
Падежные суффиксы, присоединяющиеся к косвенной основе: ген. ед. ч. -i,
мн. ч. -ŋe; косв. п. ед. ч. -s, мн. ч. -ċ; эрг.-инстр. ед. ч. м. р. -n, ед. ч. ж. р. -a, мн. ч.
-e; инесс.-илл. ед. ч. -na, мн. ч. -ma; элат. ед. ч. -no, мн. ч. -mo. Образцы склонения см. 2.4.0.
Когда падежный суффикс, состоящий из гласной (ген. ед. ч., эрг.-инстр. ж. р. и
мн. ч.), прибавляется к косвенной основе (которая всегда кончается на гласную),
появляется восходящий тон и/или между гласными вставляется глайд: косв. осн.
ед. ч. birooí-0- ‛брат’ — ген. ед. ч. biroóy-0-e; косв. осн. ед. ч. wálgi-0‛веревка’ — эрг.-инстр. ед. ч. ж. р. wálgi-0-ya.
В личных местоимениях и рефлексивных местоимениях (2.3.7.) образование
некоторых падежных форм морфологически нерегулярно на синхронном уровне.
Бóльшая часть падежных форм вопросительно-неопределенных и указательных
местоимений (обычно за исключением ген. ед. ч. и косв. п. ед. ч., см. 2.3.7. и
2.4.0.) образуется по вышеописанной модели.
Прилагательные и количественные числительные, выполняющие функцию
имени, могут принимать падежные суффиксы. Числительное ek ‛один’ комбинируется только с суффиксом единственного числа косвенной основы и с падеж-
174
Домааки язык
ными суффиксами единственного числа. Числительное ek образует косвенную
основу по образцу 1-го склонения, так как его именная основа оканчивается на
гласный -i: ном. ед. ч. м. р. ek, ном. ед. ч. ж. р. ék-a, именная основа éki- —
косв. осн. ед. ч. ekí-0- — косв. п. ед. ч. ekí-0-s. Все другие числительные комбинируются только с суффиксом множественного числа косвенной основы и падежными суффиксами множественного числа: ном. ед. ч. čawúur ‛четыре (человека)’, именная основа čawúur- — косв. осн. мн. ч. čawuur-é- — эрг.-инстр. мн. ч.
čawuur-é-e. Прилагательные ед. ч. м. р. на -á, ед. ч. ж. р. на -í , мн. ч. на -é следуют модели 1-го склонения: ном. ед. ч. šoní ‛красивая’, именная основа šoní- —
косв. осн. ед. ч. šoní-0- — косв. п. ед. ч. šoní-0-s, ном. мн. ч. šon-é ‛красивые’ —
косв. осн. мн. ч. šon-e-é- — косв. п. мн. ч. šon-e-é-ċ.
Инфинитив принимает показатели генитива и косвенного падежа единственного числа в определенных синтаксических конструкциях; имя деятеля может
принимать любые падежные суффиксы, см. 2.3.7.
Основные функции падежных форм.
Номинатив используется для выражения
— субъекта предложения с непереходным глаголом:
(1) Emilí
sikúulas
jáagi
čhi
Эмили:НОМ.ЕД
школа:КОСВ.ЕД
идти:ИМПЕРФ.3ЕД.Ж
ВСПОМ:НАСТ.3ЕД.Ж
‛Эмили идет в школу’.
— прямого дополнения предложения с переходным глаголом:
(2) tée
paní
piyíi
ты:ЭРГ/ИНСТР.ЕД вода:НОМ.ЕД
пить:ОБЩ.СОВ.2ЕД
‛Ты выпил воду’.
— звательной формы (вокативa):
(3) Šabáan
háai ṣapíka kha
Шабан:ПРЯМ.ЕД этот хлеб:ПРЯМ.ЕД
есть:ИМП.2ЕД
‛Шабан, съешь этот хлеб!’
Генитив используется в основном для выражения посессивных и сходных с
посессивными отношений: mée piíye gor я:ГЕН.ЕД отец:ГЕН.ЕД дом:НОМ.ЕД ‛дом
моего отца’. Между генитивным именем и словом, которое оно определяет, как
правило, нет согласования по числу: tée beenderiŋéċ ṣapíka de ты:ГЕН.ЕД сестра:КОСВ.МН хлеб:ПРЯМ.ЕД дать:ИМП.2ЕД ‛дай хлеб твоим сестрам!’ Генитив также
обозначает материал, из которого сделан определяемый объект: sanéi tom золото:ГЕН.ЕД дерево:НОМ.ЕД ‛золотое дерево’ или (в сочетании с инфинитивом)
функцию определяемого: kuṭinái boṭ точить:ИНФ.ГЕН.ЕД камень:НОМ.ЕД
‛точильный камень’.
Генитив используется также в конструкциях типа:
(4) mée
dúi biráara
čhe
я:ГЕН.ЕД два брат:НОМ.МН
‛У меня два брата’.
(5) tumáa
búuṭ qhoš
быть:НАСТ.3МН
huyá
ты:ГЕН.МН очень счастливый стать:ОБЩ.СОВ.3ЕД.М
‛Ты стал очень счастливым’.
М. Вайнрайх. Домааки язык
(6) tée
jaaná
175
hóoga
ты:ГЕН.ЕД идти:ИНФ стать:ОБЩ.НЕСОВ.3ЕД.М
‛Тебе надо идти’.
Генитивная форма используется с послелогом aná ‛внутрь, внутри’: mée biroóye aná я:ГЕН.ЕД брат:ГЕН.ЕД внутри ‛в моем брате’; с суффиксом -ni, выражающим движение вдоль чего-то или сквозь что-то: asmáanai-ni báar небо:ГЕН.ЕД-через ‛по небу’.
Косвенная форма используется для обозначения:
— лица, получающего выгоду от определенного действия, или лица, над которым совершается действие:
(7) es
róše
huyé
он:КОСВ.ЕД сердитый стать:ОБЩ.СОВ.3МН
‛(Они) рассердились на него’.
(8) badšáan
wazíiras
qáo guwaaín
царь:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М визирь:КОСВ.ЕД
зов
делать:КАУЗ.ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛Царь вызвал своего визиря’.
— косвенного объекта глаголов ‛давать’, ‛смотреть’, ‛говорить’:
(9) tomás
dekh
дерево:КОСВ.ЕД
смотреть:ИМП.2ЕД
‛Посмотри на дерево!’
(10) mas
paaní
de
я:КОСВ.ЕД вода:НОМ.ЕД
дать:ИМП.2ЕД
‛Дай мне воды!’
— направления с глаголами движения:
(11) mée
garás
ja
я:ГЕН.ЕД
дом:КОСВ.ЕД
идти:ИМП.2ЕД
‛Иди в мой дом!’
— инструмента (в этой функции взаимозаменим с эргативом-инструменталисом):
(12) u
baṭás
ní-te
я: :ПРЯМ.ЕД
камень:КОСВ.ЕД не-бить:ИМП.2ЕД
‛Не бей меня камнем!’
— обстоятельственных значений — времени: šaamás вечер:КОСВ.ЕД ‛вечером’.
Косвенный падеж употребляется с послелогами pa ‛возле, к’ aċí, ‛на’, miníin
‛под’, kóoṭ ‛вместе, с’ и др., см. 2.3.7. С суффиксом -mo ‛от’ он выражает сравнение:
(13) búuši
goowás-mo
čuní
čhi
кошка:НОМ.ЕД лошадь:КОСВ.ЕД-от маленький:Ж
быть:НАСТ.3ЕД.Ж
‛Кошка меньше лошади’.
Эргативно-инструментальный падеж используется для обозначения:
— субъекта (агенса) при переходном глаголе:
(14) mée
kom
giráa
čhis
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД работа:НОМ.ЕД
‛Я работаю’.
делать:ИМПЕРФ
быть:НАСТ.1ЕД
176
Домааки язык
— инструмента (в этом значении взаимозаменим с косвенным падежом):
(15) u
baṭán
ní-te
я:ПРЯМ.ЕД камень:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М не-бить:ИМП.2ЕД
‛Не бей меня камнем!’
Инессивно-иллативная форма обозначает позицию внутри или направление
внутрь: boríiŋema мешок:ИНЕСС/ИЛЛ.МН ‛в мешках’. Она также служит для выражения фазовых значений: mušána начало:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД ‛в начале’.
Элатив обозначает движение наружу:
(16) garáno
báar
nikhitá
дом:ЭЛАТ.ЕД
снаружи
выходить: ОБЩ.СОВ.3ЕД.М
‛Он вышел из дома’.
2.3.5. На основании регулярных фонетических чередований, которые происходят в результате комбинации с различными суффиксами, глагольные основы
можно разделить на два класса. В класс 1 включаются основы, оканчивающиеся
на согласный, в класс 2 — основы на гласный. Класс 1 можно разделить на два
подкласса: подкласс 1а состоит из основ на согласный (han-iná ‛шагать’), подкласс 1б — из основ на гласный + -i, который в результате комбинации с суффиксами переходит в глайд y (xolooi-ná ‛смешивать’). Класс 2 также можно разделить на подкласс 2а, содержащий основы на каузативные суффиксы -aa-,
-(u)waa- (čarkaṭaa-ná ‛рубить’), и подкласс 2б, в который входят основы на долгий или краткий гласный, но не с каузативным суффиксом (khaa-ná ‛есть’).
Бóльшая часть глаголов подкласса 2б имеют нерегулярные формы в оптативе и
императиве: опт. khónta; 2 л. ед. ч. имп. kha; 2 л. мн. ч. имп. khóo.
Д.я. различает перфективную и имперфективную основу глагола. Перфективная основа глагола маркируется суффиксом -i, который прибавляется непосредственно к непроизводной глагольной основе. Перфективные и имперфективные
основы глагола — это связанные формы, не используемые вне спряжения. Ряд
глаголов имеет специальную форму для перфективной основы (чаще всего исторически она связана с перфективным причастием прошедшего времени):
beeṭh-0-á сидеть-ПЕРФ-3ЕД.М ‛(он) сел’ (регулярная глагольная основа beeš‛сидеть’); nikhit-0-í выходить-ПЕРФ-3ЕД.Ж ‛(она) вышла’ (регулярная глагольная
основа nikhil- ‛выходить’); ga-í-s идти-ПЕРФ-1ЕД ‛(я) пошел’ (регулярная глагольная основа jaa- ‛идти’).
Перфективные основы не всегда содержат перфективный суффикс. С основами, оканчивающимися на согласный, перфективный суффикс -í появляется в
перфективной основе в 1-м, 2-м, 3-м лице единственного числа переходных глаголов и в 1-м лице единственного числа непереходных глаголов. Когда основа
оканчивается на гласный, перфективный суффикс –í появляется во всех лицах и
числах кроме 3-го лица множественного числа переходных глаголов. Во всех
других лицах и числах он заменяется своим нулевым алломорфом. В интервокальной позиции перфективный суффикс выступает в форме -y-.
Имперфективная основа образуется от глагольной основы, расширенной за счет
рефлексов тематических флексий исторического настоящего активного времени.
На синхронном уровне эти рефлексы интерпретируются как алломорфы имперфек-
М. Вайнрайх. Домааки язык
177
тивного суффикса. Эти алломорфы используются не только с исконными глагольными основами, но и с основами, заимствованными из соседних языков: ġarusén-ge чинить-ИМПЕРФ-3МН ‛(они) починят’, ġarus-áa-s чинить-ИМПЕРФ-1ЕД ‛(я)
починю’ (< глагольная основа ġarús- ‛чинить’ < бур. ġarús- ‛в хорошем состоянии’).
В комбинации с глаголами класса 2 имперфективный суффикс представлен нулевым алломорфом во всех лицах и числах кроме 3-го лица множественного
числа: čarkaṭáa-0-s рубить-ИМПЕРФ-1ЕД ‛(я) рублю/буду рубить’, lee-n-ge
брать-ИМПЕРФ-3МН ‛(они) берут/возьмут’. Таким образом, форма имперфективного суффикса изменяется не только в зависимости от лица и числа, но и в зависимости от окончания глагольной основы, см. 2.4.0.
Глаголы в Д.я. различают следующие в р е м е н н ы́ е формы: общее несовершенное, настоящее несовершенное, прошедшее несовершенное, общее совершенное, настоящее совершенное (перфект настоящего времени) и предпрошедшее (плюсквамперфект). Вероятно, может быть выделена также форма предположительного наклонения. Кроме этого, глаголы могут иметь формы императива
и оптатива.
Связка čh- различает только настоящее и прошедшее время. Настоящее время
связки образуется прибавлением согласовательных суффиксов серии 2а к перфективной основе. Прошедшее время образуется прибавлением частицы -ka к
личной форме настоящего времени. Формы связки настоящего времени: 1 л.
ед. ч. čhis, мн. ч. čhóo, 2 л. ед. ч. čháai, мн. ч. čhóot, 3 л. ед. ч. м. р. čha, ед. ч. ж. р.
čhi, 3 л. мн. ч. čhe; формы связки прошедшего времени: 1 л. ед. ч. čhíska, мн. ч.
čhóoka, 2 л. ед. ч. čháaika, мн. ч. čhóotka, 3 л. ед. ч. м. р. čháka, ед. ч. ж. р. čhíka,
3 л. мн. ч. čhéka.
По аналогии с формами 2 л. ед. ч., 1 и 2 л. мн. ч., в формах 1 и 3 л. ед. ч., 3 л.
мн. ч. гласный может удлиняться, что приводит к параллельному существованию
форм связки 1 л. ед. ч. čhíis и čhís; 3 л. ед. ч. čháaka и čháka и т. п.
Формы настоящего и прошедшего времени связки используются также как
вспомогательные глаголы (т. е. как показатели настоящего или прошедшего времени) в образовании временны́х форм.
Отрицательная форма связки náa (в настоящем времени) и náa-ka (в прошедшем времени) не изменяется по лицам и числам:
(17) u
baadšáa
náa
я:НОМ.ЕД царь:НОМ.ЕД
СВЯЗ.ОТР:НАСТ
‛Я не царь.’
(18) amé
garána
мы:НОМ.МН дом:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
náaka
СВЯЗ.ОТР:ПРОШ
‛Мы не были в доме.’
Общее несовершенное образуется по схеме: «имперфективная основа + согласовательные суффиксы серии 1». В основном это время обозначает либо обычное, повторяющееся, либо еще не начавшееся (т. е. будущее или гипотетическое)
действие:
(19) báapo u
giltáas
jáas
завтра
я:НОМ.ЕД Гилгит:КОСВ.ЕД
‛Завтра я поеду в Гилгит’.
идти:ОБЩ.НЕСОВ.1ЕД
178
Домааки язык
Настоящее несовершенное образуется по схеме: «имперфективная основа +
согласовательные суффиксы серии 1 + показатель настоящего времени». Это
время обозначает действие, происходящее в момент речи:
(20) jóṭis
dekhée
čháai
nikí asmáan-eini
báar
мальчик:НОМ.ЕД видеть:ИМПЕРФ
ВСПОМ:НАСТ.2ЕД
kísek jáaga
čha
что
ВСПОМ:НАСТ.3ЕД.М
идти:ИМПЕРФ.3ЕД.М
нет
небо:ГЕН.ЕД-через снаружи
‛Мальчик, видишь ли ты, что там летит по небу?’
Форма прошедшего несовершенного времени образуется по схеме: «имперфективная основа + согласовательные суффиксы серии 1 + показатель прошедшего времени». Это время обозначает действие, происходящее или повторяющееся в прошлом:
(21) ek
gúċekina
dekhéga-ta
один день:НЕОПР.ЕД.ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
paṭháanaara
káajiko
пуштун:НЕОПР.МН откуда-то
видеть:ОБЩ.НЕСОВ.3ЕД.М-что
áaŋe
čheeka
приходить:ИМПЕРФ.3МН
ВСПОМ:ПРОШ.3МН
‛Однажды он увидел, что откуда-то прибывали какие-то пуштуны’.
Форма общего совершенного времени образуется по схеме: «перфективная основа + согласовательные суффиксы серии 2». Это время обозначает результат
действия. Оно, как правило, употребляется в качестве нарратива для описания
событий в прошлом:
(22) tée
meelíi
sunduqána
ek
daanuúk
čha.
ты:ГЕН.ЕД жена:ГЕН.ЕД ящик:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
héi
daanuú
этот:НОМ.ЕД.М
jéei,
один гранат:НЕОПР.ЕД быть:НАСТ.3ЕД.М
leiáao.
гранат:НОМ.ЕД
éei,
нести:ИМП.2ЕД
daanuú
leiaayá.
идти:АБС приходить:АБС
гранат:ПРЯМ.ЕД
нести:ОБЩ.СОВ.3ЕД.М
leeiaanáŋo héi
daanuús
нести:КОНВ этот:НОМ.ЕД.М гранат:КОСВ.ЕД
dáma
danín
выдыхание:МН давать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛«В ящичке у твоей жены лежит один гранат. Принеси <мне> этот гранат!»
<Царь> пошел, вернулся и принес гранат. Когда он <его> принес, <факир>
подул на этот гранат’.
Форма настоящего совершенного времени (перфект) образуется по схеме:
«перфективная основа + согласовательные суффиксы серии 2 + показатель настоящего времени». Это время употребляется для обозначения результата действия, который сохраняется в настоящем:
(23) tée
kukúruċan
haldén
leeiaayá
ты:ГЕН.ЕД щенок:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М горный.козел:ПРЯМ.ЕД
нести:ПЕРФ.3ЕД.М
čha
girín
khodaí
girí
ВСПОМ:НАСТ.3ЕД.М
сказать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
жертвование:ПРЯМ.ЕД
делать:АБС
haldén
danín
горный.козел:ПРЯМ.ЕД
давать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛«Твоя собака принесла горного козла», — сказала <царевна>. Посвящая
<его> Богу, <царь> отдал горного козла <людям>’.
179
М. Вайнрайх. Домааки язык
Форма предпрошедшего времени (плюсквамперфект) образуется по схеме:
«перфективная основа + согласовательные суффиксы серии 2 + показатель прошедшего времени». Это время употребляется для обозначения результата действия, которое происходило и закончилось в прошлом:
(24) tumáa
bában
gar
irí
mas
вы:ГЕН.ЕД отец:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М свадьба:ПРЯМ.ЕД делать:АБС
danín
čhaka
давать:ПЕРФ.3ЕД
irín.
ВСПОМ:ПРОШ.3ЕД.М
сказать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
я:КОСВ.ЕД
girnáŋo
nikí
сказать:КОНВ
нет
girín
сказать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛«Разве ваш отец отдал <тебя> мне, сыграв <нашу> свадьбу?» — спросил
<он>. На <его> вопрос <она> сказала: «Нет»’.
Для предполагаемого нашим описанием предположительного н а к л о н е н и я (презумптива) в совершенной форме в доступном нам материале нашлись
лишь два примера:
(25) tus
dan-0-ó-m
ты:КОСВ.ЕД дать- ПРЕЗУМП-1ЕД
‛Конечно, (я) дам (его) тебе’. (Ироническое высказывание)
(26) u
apné aa-y-ó-s
я:НОМ.ЕД сам
приходить- ПРЕЗУМП-1ЕД
‛Мне, наверное, нужно прийти самой’.
Возможная схема образования этой формы: «перфективная основа + презумптивный суффикс -o- + согласовательные суффиксы серии 2». Однако данная
форма требует дополнительного исследования.
Императив образуется следующим образом: «глагольная основа + согласовательные суффиксы серии 3». Парадигма включает только формы 2-го лица. Для
основ класса 1а, 1б, 2б в единственном числе используется нулевой согласовательный суффикс -0, т. е. формы единственного числа совпадают с глагольной
основой. К основам класса 2а прибавляется суффикс -i. Во множественном числе
используется согласовательный суффикс императива -á, прибавление которого
иногда влечет за собой фонетические изменения, в том числе восходящий тон в
комбинации с основами класса 2а, см. 2.1.2.
Некоторые глаголы с основой класса 1а имеют в единственном числе морфологически нерегулярные формы: 2 л. ед. ч. nikhól от nikhil- ‛выходить’, 2 л. ед. ч.
mor от mar- ‛умирать’. Ряд глаголов с основами класса 2б имеют нерегулярные
формы во множественном числе: 2 л. мн. ч. dóo от dée- ‛давать’, 2 л. мн. ч. khóo
от kháa- ‛есть’, 2 л. мн. ч. jóo от jáa- ‛идти’. Императив используется для выражения повеления, приказа.
Оптатив образуется по схеме: «глагольная основа + оптативный суффикс
-(w)ónta». Парадигма оптатива имеет только формы 3-го лица. Между единственным и множественным числом нет формальных различий:
(27) khodáan
tus
ša
gir-ónta
бог:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М
ты:КОСВ.ЕД хорошо делать-ОПТ
‛Да хранит тебя Бог!’
180
Домааки язык
(28) eŋ
jangalás
они:НОМ.МН
jónta
лес:КОСВ.ЕД идти:ОПТ
‛Пусть они идут в лес!’
Некоторые глаголы с основами класса 2б имеют морфологически нерегулярные формы оптатива: опт. jónta от jáa- ‛идти’, опт. dónta от dée- ‛дать’.
П а с с и в в Д.я. выражается с помощью страдательного причастия (см.
2.3.7.), за которым следует глагол jaaná ‛идти’, в предложении согласующийся с
формальным подлежащим. Пассив образуется как от переходных, так и от некоторых непереходных глаголов. В последнем случае он обозначает, что действие
не контролируется или не контролировалось субъектом пассивной (пассивообразной) конструкции:
(29) ag
lup-óo
ga-y-í
огонь:НОМ.ЕД.Ж зажигать-ПАСС
идти-ОБЩ.СОВ.-3ЕД.Ж
‛Огонь был зажжен’.
(30) jaháas
apné bešam-óo
самолет:НОМ.ЕД сам
jáa-0-gi
поставить.на.место-ПАСС идти-ИМПЕРФ-3ЕД.Ж
čh-0-i
ВСПОМ-НАСТ-3ЕД.Ж
‛Самолет приземляется’.
В Д.я. несколько каузативных суффиксов. Суффиксы -aa- , -(u)waa- и -(w)aarприсоединяются непосредственно к основе:
(31) mée
jagrá
niš-aa-í-m
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД
ссора:ПРЯМ.ЕД уладить-КАУЗ-ОБЩ.СОВ-1ЕД
‛Я уладил ссору’.
(32) mas
ní-huṭh-uwаa-i
я:КОСВ.ЕД
не-будить-КАУЗ-ИМП.2ЕД
‛Не буди меня!’
(33) heyán
jíip
ġarus-aar-é-ga
он:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М джип:ПРЯМ.ЕД в.хорошем.состоянии-КАУЗ-ОБЩ.НЕСОВ-3ЕД.М
‛Он починит джип’.
Некоторые глаголы имеют в каузативе морфологически нерегулярные основы:
ср. глагольные основы dakhol-aa- и dakhol-uwaa- ‛показывать’ ~ некаузативная
глагольная основа dekh- ‛смотреть, видеть’, глагольная основа pereešin-uwaa‛класть внутрь, сажать’ ~ некаузативная глагольная основа peréeš- ‛входить’.
Суффикс -aa- может превращать непереходные глаголы в каузативнопереходные: qošul- ‛ломаться’ — qošul-aa- ‛разрушать’. Суффикс -(u)waa- может
быть маркером двойного каузатива:
(34) heyán
mas
kooṭ bijlí
lup-uwaa-í-n
он:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М я:КОСВ.ЕД
с
свет:НОМ.ЕД включать-КАУЗ-ОБЩ.СОВ-3ЕД
‛Он заставил меня включить свет’.
Суффикс -aa- может присоединяться к основам класса 2, уже имеющим суффикс -(w)aar-, образуя двойной каузатив:
181
М. Вайнрайх. Домааки язык
(35) ayáa
bábas
kooṭ búušis
она:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.Ж отец:КОСВ.ЕД с
kho-waar-áa-0-gi
кошка:КОСВ.ЕД есть-КАУЗ-КАУЗ-ОБЩ.НЕСОВ-3ЕД.Ж
‛Она с помощью отца покормит кошку’.
П е р е х о д н ы е/н е п е р е х о д н ы е глаголы могут различаться на морфосинтаксическом уровне по следующим признакам: 1) присоединение суффиксов серии 2а/2б, см. 2.3.6.; 2) наличие/отсутствие эргативно-инструментального
падежа для выражения подлежащего (агенса), см. 2.5.3.; 3) наличие/отсутствие
каузативных суффиксов.
Для выражения о т р и ц а н и я в финитном глаголе используется префикс
ní-, перетягивающий на себя главное ударение:
(36) mée
thaa-háai
babaí
ní-khaa-ì-m
čhiska
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД здесь-это:ПРЯМ.ЕД.Ж яблоко:ПРЯМ.ЕД
ОТР-есть-ПЕРФ-1ЕД ВСПОМ:ПРОШ.1ЕД
‛Я не съел это яблоко’.
В Д.я. есть по крайней мере один сложный глагол leeiaaná ‛приносить’. Он состоит из абсолютивного причастия (см. 2.3.7.) leeí (< lee- ‛брать’) и глагола-интенсификатора aaná ‛приходить’, который спрягается, принимая согласовательные суффиксы соответственно серии 1 и 2а, см. 2.3.6. Синтаксически leiaaná
ведет себя как переходный глагол:
(37) heyán
ṣapíka
leiaayá
čha
он:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М хлеб:НОМ.ЕД
приносить:ПЕРФ.3ЕД.M
ВСПОМ:НАСТ.3ЕД.М
‛Он принес хлеб’.
2.3.6. Дейктические категории: лицо (для имен, местоимений и глаголов), определенность (для имен и некоторых местоимений), время и таксис (в глаголе и в
предложении), директивы и локативы, анафора.
В Д.я. имеются личные местоимения 1-го и 2-го лица единственного и множественного числа. Для 3-го лица используются две серии указательных местоимений, см. 2.4.0.
В глаголе категория л и ц а выражается с помощью трех серий согласовательных суффиксов, см. 2.4.0. Серия 1 присоединяется к имперфективной основе,
серия 2 — к перфективной основе, серия 3 присоединяется непосредственно к
глагольной основе, используется для образования императива и имеет только
формы 2-го лица.
Серия 2 согласовательных суффиксов разбивается на две подгруппы: а) для
непереходных глаголов, б) для переходных глаголов. Согласовательные суффиксы 3-го лица серий 1 и 2а различают род и число таким же образом, как и прилагательные, см. 2.3.7.
Во временах, образующихся с помощью показателей настоящего и прошедшего времени (настоящее несовершенное, прошедшее несовершенное, настоящее
совершенное, предпрошедшее, см. 2.3.5.), некоторые согласовательные суффиксы полностью или частично опускаются перед вспомогательным глаголом.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и выражается
морфологически с помощью сингулятивно-неопределенного суффикса. Суффикс
имеет формы единственного и множественного числа. В номинативе единственного числа различается род: ед. ч. м. р. -(e)k, ед. ч. ж. р. -(e)k-a, мн. ч. -aara. Суф-
182
Домааки язык
фикс единственного числа прибавляется к существительному стоящего в форме
номинатива единственного числа; возможны фонетические изменения в тех случаях, когда имя оканчивается на гласную: м. р. boṭ — bóṭ-ek ‛(какой-то) камень’, ж. р.
jíba — jíba-k-a ‛(какой-то) язык’, ж. р. lóoi — lóoy-ek-a ‛(какая-то) лиса’. Форма
множественного числа сингулятивно-неопределенного суффикса прибавляется к
форме номинатива множественного числа, когда та оканчивается на согласную
или на –ŋa: pan-úŋ — pan-úŋ-aara ‛некоторые дороги’, burí-iŋa — burí-iŋ-aara
‛некоторые мешки’. Если же форма номинатива множественного числа оканчивается на гласную, суффикс прибавляется непосредственно к именной основе:
gár-a — gár-aara ‛некоторые дома’, goow-é — goow-áara ‛некоторые лошади’.
П а д е ж н ы е суффиксы прибавляются к сингулятивно-неопределенному
суффиксу с помощью соответствующего суффикса косвенной основы (см. 2.3.4.),
получившиеся формы не маркированы по роду, в них не происходит передвижения ударения. В единственном числе суффикс косвенной основы представлен
нулевым алломорфом, сингулятивно-неопределенный суффикс выступает в форме
-eki-: maníš — maníš-ek — maníš-eki-0-s мужчина-НЕОПР.ЕД-КОСВ.ОСН.ЕД-КОСВ.ЕД
‛мужчине’. Во множественном числе форма суффикса косвенной основы -e:
lóoi-ŋa — lóoi-ŋ-aara — lóoi-ŋ-aar-e-ċ лиса-МН-НЕОПР.МН-КОСВ.ОСН.МН-КОСВ.МН
‛некоторым лисам’.
О временах глагола см. 2.3.5.
У д а л е н н о с т ь в пространстве выражается формами номинатива единственного числа указательных местоимений серии 2, см. 2.4.0.: a maníš ‛этот мужчина’, e maníš ‛тот мужчина’. Также в качестве определения используется расширенная конструкция с указательными местоимениями серии 1 и наречиями
tháa ‛здесь’ и túun ‛там’: thaa-héi maníš здесь-он:НОМ.ЕД.М мужчина:НОМ.ЕД ‛этот
мужчина здесь’, tuun-háai muláai там-она:НОМ.ЕД.Ж девушка:НОМ.ЕД ‛та девушка
там’, thaa-éŋ buríiŋema здесь-они:НОМ.МН мешок:МН.ИНЕСС/ИЛЛ.МН ‛в этих мешках здесь’, tuun-éŋ garéċ там-они:НОМ.МН дом:КОСВ.МН ‛к тем домам там’. Эти
формы могут быть также номинализованы:
(38) thaa-éŋ
bazáaras
jáaŋe
čhe
здесь-они:НОМ.МН базар:КОСВ.ЕД идти:ИМПЕРФ.3МН
‛Эти (люди) идут на базар’.
(39) thaa-héi
tuun-haayás
здесь-это:НОМ.ЕД.М
ВСПОМ:НАСТ.3МН
de
там-она:КОСВ.ЕД давать:ИМП.2ЕД
‛Отдай это той (женщине)!’
2.3.7. В Д.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные (включая числительные), местоимения, глаголы, наречия, послелоги,
союзы и частицы.
С у щ е с т в и т е л ь н ы е имеют категории рода, числа и падежа. Падеж
выражается морфологически падежными суффиксами. Число и род могут выражаться морфологически (с помощью суффиксов косвенной основы, суффиксов
множественного числа, сингулятивно-неопределенного суффикса) и синтаксически (согласованием с финитным глаголом и/или с определением). В предложении
имена могут стоять в позиции подлежащего, дополнения, определения (генитив в
посессивной функции), обстоятельства, именной части сказуемого.
М. Вайнрайх. Домааки язык
183
П р и л а г а т е л ь н ы е выражают категории рода и числа, согласуясь с существительным, которое они определяют. Прилагательные имеют следующие
флексии: 1) ед. ч. м. р. -á, ед. ч. ж. р. -í, мн. ч. -é, например, ед. ч. м. р. buḍ-á
‛старый’, ед. ч. ж. р. buḍ-í, мн. ч. buḍ-é; 2) ед. ч. м. р. -o, ед. ч. ж. р. -i, мн. ч. -e,
например, ед. ч. м. р. ašáat-o ‛слабый, тонкий’; ед. ч. ж. р. ašáat-i, мн. ч. ašáat-e.
Прилагательные, оканчивающиеся на согласную, не изменяются. Падеж выражается только в тех случаях, когда прилагательное используется в роли существительного. В предложении прилагательные занимают позицию определения.
В Д.я. есть количественные и порядковые ч и с л и т е л ь н ы е. Количественные числительные следуют двадцатиричной системе счисления. Числительное «один» различает род: м. р. ek, ж. р. ék-a. Другие числительные: dúi ‛два’, c ̣ái
‛три’, čawúur ‛четыре’, pói/põi ‛пять’, ṣa ‛шесть’, sot ‛семь’, õṣṭ ‛восемь’, núu/nũũ
‛девять’, dái ‛десять’, ekáai ‛одиннадцать’, báai ‛двенадцать’, c ̣ói /c ̣õi
‛тринадцать’, čõúndei ‛четырнадцать’, panzéi ‛пятнадцать’, ṣõõi ‛шестнадцать’,
satáai ‛семнадцать’, aṣṭããi ‛восемнадцать’, kunií ‛девятнадцать’, bíiš ‛двадцать’,
dúi-biiš ‛сорок’, dùi-biiš-o-ék ‛сорок один’, šóo ‛сто’, hazáar ‛тысяча’. Так же, как
и прилагательные, числительные ставятся перед определяемым словом. Существительные, определяемые числительными больше одного, всегда ставятся во
множественном числе.
Порядковые числительные образуются прибавлением суффикса -múuŋo к соответствующему количественному числительному: c ̣ai-múuŋo ‛третий’.
Количественные и порядковые числительные могут функционировать как
имена. Числительное «один» может принимать падежные суффиксы единственного числа, остальные числительные — суффиксы множественного числа, см.
2.3.4. В сложных числительных суффикс падежа присоединяется к последней составляющей: dùi-biiš-o-sot-é-ŋe два-двадцать-и-семь-КОСВ.ОСН.МН-ГЕН.МН ‛сорока семи (людей)’.
М е с т о и м е н и я в Д.я. можно разделить на личные, указательные, неопределенно-вопросительные, рефлексивные и реципрокальные. В Д.я. нет специальных форм притяжательных и относительных местоимений.
Личные местоимения различают лицо, число и падеж: 1 л. ном. ед. ч. u, мн. ч.
amé, 1 л. ген. ед. ч. mée, мн. ч. amáa, 1 л. эрг.-инстр. ед. ч. mée, мн. ч. amée, 1 л.
косв. п. ед. ч. mas, мн. ч. améċ; 2 л. ном. ед. ч. tu, мн. ч. tumé, 2 л. ген. ед. ч. tée,
мн. ч. tumáa, 2 л. эрг-инстр. ед. ч. tée, мн. ч. tumée, 2 л. косв. п. ед. ч. tus, мн. ч.
tuméċ. В предложении они могут быть подлежащим, дополнением, определением
(только генитив в посессивной функции), именной частью сказуемого.
Указательные местоимения представлены двумя сериями, см. 2.4.0. Они различают лицо и число, а также род (только серия 1) и степень удаленности (только
серия 2). Когда указательные местоимения выступают в функции личных местоимений 3-го лица, они также присоединяют падежные показатели. В предложении указательные местоимения могут быть определением. В качестве личных
местоимений они также выступают в роли подлежащего, дополнения и определения (только генитив в посессивной функции).
Вопросительно-неопределенные местоимения представлены двумя сериями.
Серия 1, как правило, употребляется по отношению к одушевленным существам,
местоимения этой серии различают число и падеж: ном. ед. ч. kos, ном. мн. ч. ko,
184
Домааки язык
kos, ген. ед. ч. kósei, ген. мн. ч. kóseŋe, косв. п. ед. ч. kos. Серия 2 чаще всего используется для неодушевленных предметов: ном. мн. ч. kis, ген. ед. ч. kísei.
К обеим сериям может присоединяться сингулятивно-неопределенный суффикс. Серия 1: ном. неопр. ф. ед. ч. м. р. kóok, ном. неопр. ф. ед. ч. ж. р. kóoka,
ном. неопр. ф. мн. ч. káara, ген. неопр. ф. мн. ч. káareŋe, эрг.-инстр. неопр. ф.
ед. ч. м. р. kóokin, эрг.-инстр. неопр. ф. мн. ч. káaree, косв. п. неопр. ф. ед. ч.
kóokis, косв. п. неопр. ф. мн. ч. káareċ. Серия 2: ном. неопр. ф. ед. ч. м. р. kísek,
эрг.-инстр. неопр. ф. ед. ч. м. р. kísekin, эрг.-инстр. неопр. ф. мн. ч. kísaare,
косв. п. неопр. ф. ед. ч. kísekis.
В предложении местоимения серии 1 и 2 занимают позицию подлежащего, дополнения и определения (генитив в посессивной функции).
Формы рефлексивного местоимения: apné ‛сам/сама себя’, ген. apnéi, косв. п.
apnés. Формы реципрокального местоимения: ekék ‛друг друга’, ген. мн. ч.
ekékeŋe, косв. п. мн. ч. ekékeċ. Рефлексивные и реципрокальные местоимения
различают только падеж. В предложении рефлексивные местоимения могут быть
определением (генитив в посессивной функции), дополнением или обстоятельством. Взаимные местоимения могут быть определением или дополнением.
В системе г л а г о л а имеются финитные и нефинитные формы. В финитных формах различаются лицо, число, род, аспект, время и наклонение, см. 2.3.5.
В предложении финитные формы глагола выполняют роль сказуемого. К нефинитным формам относятся: инфинитив, имя деятеля, страдательное причастие,
адвербиальное причастие, абсолютивное причастие, конверб переключения референции с окончанием -(i)náŋo, конверб переключения референции с окончанием -(i)néebel.
Инфинитив образуется присоединением суффикса -(i)ná к глагольной основе.
Инфинитив может принимать падежные суффиксы генитива и косвенного падежа
единственного числа. В обоих падежах инфинитив выступает в придаточном цели:
(40) eŋée
íiċi
hoo-iná-0-i
sikíim
они:ЭРГ/ИНСТР.МН отделить стать-ИНФ-КОСВ.ОСН.ЕД-ГЕН.ЕД
сговор
irnée
делать:ОБЩ.СОВ.3МН
‛Они сговорились отделить (его) (от себя)’.
(41) heyán
mas
sinís
он:М.ЕД.ЭРГ/ИНСТР я:КОСВ.ЕД река:КОСВ.ЕД
baa-ná-0-s
бросить-ИНФ-КОСВ.ОСН.ЕД-КОСВ.ЕД
aanín
взять:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛Он взял меня, чтобы бросить в реку’.
В комбинации с 3-м лицом единственного числа мужского рода формы общего
несовершенного времени глагола hooiná ‛быть, становиться’ немаркированный
инфинитив образует безличную конструкцию со значением долженствования:
mée khaa-ná hóoga я:ГЕН.ЕД есть-ИНФ быть:ОБЩ.СОВ.3ЕД.М ‛мне нужно поесть’.
Имя деятеля образуется прибавлением суффикса -(i)n- к глагольной основе.
Оно различает род и число так же, как прилагательные. В мужском роде имя деятеля по форме совпадает с инфинитивом (khaa-ná есть-ИНФ ‛есть’ и khaa-n-á
есть-АГЕНТ.ИМЯ-М ‛едок’), однако в отличие от последнего может сочетаться со
185
М. Вайнрайх. Домааки язык
всеми падежными суффиксами, а также с сингулятивно-неопределенным суффиксом, см. 2.3.6. В предложении выступает в тех же позициях, что и имя:
(42) thaa-háai
móo
pii-n-í-ika
čhi
здесь-она:НОМ.ЕД.Ж
вино:НОМ.ЕД
пить-АГЕНТ.ИМЯ-Ж-НЕОПР.ЕД.Ж
быть:НАСТ.3ЕД.Ж
‛Вот эта <женщина> — любительница выпить’.
Страдательное п р и ч а с т и е образуется от глагольной основы с помощью
суффикса -óo, не различает род, число и падеж. В предложении используется в
конструкции с глаголом jaaná ‛идти’, см. 2.3.5.
Деепричастие образуется с помощью суффикса -(i)née, в предложении чаще
всего выражает одновременность:
(43) han-inée
ṣapíka
khaaín
шагать-ДЕЕПР
хлеб:ПРЯМ.ЕД есть:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛Он ел на ходу’ (букв. ‛ел хлебʼ).
С глаголом jaaná ‛идти’ деепричастие образует конструкцию со значением
продолжающегося, несмотря на препятствия, действия:
(44) tée
mas
har waqt
madát
ты:ЭРГ/ИНСТР.ЕД я:КОСВ.ЕД все
ir-née
jáaya
делать-ДЕЕПР
идти:ОБЩ.СОВ.2ЕД
время:НОМ.ЕД
помогать:НОМ.ЕД
‛Ты и в дальнейшем будешь помогать мне, несмотря на все трудности’.
Та же конструкция может выражать повторяющееся действие:
(45) mée
kis-ta aan-inée
gaís
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД
что-то
приносить-ДЕЕПР
идти:ОБЩ.СОВ.1ЕД
‛Я <каждый день> приносил что-нибудь <с базара>’.
В комбинации с глаголом beešiná ‛сидеть’ адвербиальное причастие может
иметь дуративно-итеративное значение:
(46) mée
tée
garána
kísta khaa-née beešáas
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД ты:ГЕН.ЕД дом:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД что-то есть-ДЕЕПР сидеть:ОБЩ.НEСОВ.1ЕД
‛Я всегда буду есть в твоем доме’.
Абсолютивное причастие образуется с помощью присоединения суффикса -í к
глагольной основе. Оно не различает род, число, падеж, в предложении чаще
всего выражает последовательное или одновременное действие:
(47) ṣapikéċ
šalóo
qholooy-í dúi ṣapikóŋ baaín
хлеб:КОСВ.МН тесто:ПРЯМ.ЕД мешать-АБС два
хлеб:МН
бросать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛После того, как <она> замесила тесто для хлеба, <она> бросила два хлеба
<для испечения на сковороду>’.
(48) jaa-í
héi son
haayás
danín
идти-АБС
этот
золото:ПРЯМ.ЕД она:КОСВ.ЕД давать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛<Он> пошел и отдал ей это золото’.
Суффикс -(i)náŋo, присоединяясь к глагольной основе, образует к о н в е р б,
переключающий референцию. Конверб не имеет рода, числа, падежа, в предложении выполняет функцию обстоятельства, выражая последовательность или
186
Домааки язык
одновременность. Он также используется в нарративах, где в начале нового
предложения повторяет действие, выраженное личным глаголом в предыдущем
высказывании:
(49) paaní
piyín.
paaní
pii-náŋo
вода:ПРЯМ.ЕД
пить:ОБЩ.СОВ.3ЕД вода:ПРЯМ.ЕД
ṣapíka
khaaín
хлеб:НОМ.ЕД
есть:ОБЩ.СОВ.3ЕД
пить-КОНВ
‛<Он> выпил воды. Выпив воды, <он> поел’ (букв. ‛поел хлебаʼ).
Конверб переключения референции с окончанием -(i)néebel также не различает
род, число и падеж, его употребление аналогично употреблению конверба на
-(i)náŋo.
Н а р е ч и я в Д.я. включают: tháa ‛здесь’, túun ‛там’, aná ‛внутрь, внутри’,
jumuṭí ‛завтра’, óče ‛сегодня’, báapo ‛завтра’, apú ‛вверх, вверху’, báar ‛наружу’,
aċí ‛на, наверх, наверху’. Некоторые наречия употребляются также в качестве
послелогов.
В Д.я. есть ряд п о с л е л о г о в. Косвенным падежом управляют послелоги
aċí ‛на, наверх, наверху’ (širooṭás aċi голова:КОСВ.ЕД на ‛на голове’), káaroo/
kaaróo ‛для, ради’ (teenás kaaróo bóṭek áan бить:КОСВ.ЕД для камень:НЕОПР.ЕД.М
принести:ИМП.2ЕД ‛Принеси камень для избиения!’; kóoṭ ‛вместе с’ (zóoras kooṭ
сила:КОСВ.ЕД с ‛с силой, сильно’), meníin ‛под, вниз’ (ẓakáaiŋeċ meniin dekh весы:КОСВ.МН под смотреть:ИМП.2ЕД ‛Посмотри под весами!’), pa ‛к, около’ (ṣapíka
mas pa áan хлеб:ПРЯМ.ЕД я:КОСВ.ЕД к приносить:ИМП.2ЕД ‛Принеси мне хлеба!’).
Генитивом управляет послелог aná ‛внутри’: mée biroóye ana мой:ГЕН.ЕД
брат:ГЕН.ЕД внутри ‛в моем брате’. Послелог anaró(o) ‛наружу’ ставится после
прямого падежа: e anaró он:ПРЯМ.ЕД наружу ‛из него’. Некоторые послелоги
имеют наречное употребление.
С о ю з ы делятся на сочинительные (-ta ... -ta ‛... так же, как и ...’, yáa ‛или’) и
подчинительные (leekín ‛но’, agár ‛если’ — в условных, -ta ‛тогда’ — в условных
и временны́х предложениях, см. 2.5.4.):
(50) gaaíŋ-ta
dáana-ta
коровы:НОМ.МН-и быки:НОМ.МН-и
‛как коровы, так и быки’
(51) goowá
yáa ẓakún
лошадь:ПРЯМ.ЕД или
‛Дайте лошадь или осла!’
(52) leekín sitáaras
šáŋa
но
dóo
осел:ПРЯМ.ЕД дать:ИМП.2МН
ger
лютня:КОСВ.ЕД внимание делать:ИМП.2ЕД
‛Но следи за лютней!’
Ч а с т и ц ы можно разделить на 1) энклитики: =ta ‛даже’ (с именами), =kulo
‛если даже’ (с именами), -e — вопросительный маркер (см. 2.5.3.), -aka — маркер
нереального условия (с глаголами, см. 2.5.4.); 2) независимые слова: awá ‛да’, nikí
‛не, нет’, wáa ‛о!’ (вокативная частица).
2.4.0. Образцы парадигм.
187
М. Вайнрайх. Домааки язык
Существительные
Образование множественного числа существительных
Ед. ч. м. р.
-C, -úu, -í, -áu
Суффиксы
-á
-u
-ú, -ó
Ном.
gor
‛дом’
múu
‛лицо’
gunċ
‛день’
muušá
‛мышь’
čhúmu
‛рыба’
ġonó ‛семя’
Именная
основа
gar-
ном. ед. ч.
ном. ед. ч.
múušmuušá-
čhúmučhum-
ном. ед. ч.
-a, -uŋ, -úŋ
-é, -aŋa
-uŋa, -e
-oŋa, -uŋa,
-(w)a
gunċ-úŋ
gúnċ-a
muuš-é
muušá-aŋa
čhúmu-uŋa
čhúm-e
ġonó-oŋa
ġonó-wa
-á
-i
Мн. ч. м. р.
Суффиксы
Ном.
-(w/y)a
gár-a
múw-a
Ед. ч. ж. р.
Суффиксы
Ном.
Именная
основа
-C
-a
-í
góċhil
‛канал’
jíba
‛язык’
agulí
‛палец’
ном. ед. ч.
jib-
haní
‛косточка’
ном. ед. ч. ном. ед. ч.
šarmá
‛ковер’
wálgi
‛веревка’
ном. ед. ч.
ном. ед. ч.
Мн. ч. ж. р.
Суффиксы
-a, -uŋ, -úŋ
-úŋ
-ŋ
-iŋa
-aŋa
-iŋa
Ном.
góċhil-a
góċhil-uŋ
jib-úŋ
agulí-ŋ
haní-iŋa
šarmá-aŋa
wálgi-iŋa
Образование косвенной основы
Форма
Ном.
ед. ч.
Склонение 1
Подвижные
póo
agulí
ač / ačh
marmá (м. р.)
(м. р.)
(ж. р.)
(ж. р.)
‛пила’
‛нога’ ‛палец’
‛глаз’
ном.
ном.
páaáčhiед. ч.
ед. ч.
Именная
основа
Косв. осн.
paá-0- agulí-0- ačhí-0marmá-0ед. ч.
Ном.
páa-ŋa agulí-ŋ
ačhí-ŋ
marmá-aŋa
мн. ч.
Косв. осн.
paa-ŋ-é- aguli-ŋ-é- ačhi-ŋ-é- marmá-aŋ-eмн. ч.
Неподвижные
ġonó
wálgi
čhúmu
(м. р.)
(ж. р.)
(м. р.)
‛семя’ ‛веревка’
‛рыба’
ном.
ном.
ном.
ед. ч.
ед. ч.
ед. ч.
ġonó-0
wálgi-0čhúmu-0ġonó-o
wálgi-iŋa čhúmu-uŋa
ŋa
čhúmu-uŋ-e
—
wálgi-iŋ-e-
188
Домааки язык
Склонение 2
Подвижные
ġonó
máu
jíba
gor
muušá
(м. р.)
(м. р.) (м. р.) (ж. р.) (м. р.)
‛семя’
‛мышь’ ‛дом’ ‛язык’ ‛жир’
ном.
ном.
muušgarjibед. ч.
ед. ч.
Форма
Ном.
ед. ч.
Именная
основа
Косв. осн.
muuš-áед. ч.
Ном.
muuš-é
мн. ч.
Косв. осн.
muuš-éмн. ч.
bíiru
(м. р.)
‛петух’
bíir-
Неподвижные
góċhil
asmáan
(ж. р.)
(м. р.)
‛канал’
‛небо’
ном.
ном.
ед. ч.
ед. ч.
gar-á-
jib-á- maw-á- ġono-wá- bíir-a- asmáan-a- góċhil-a-
gár-a
jib-úŋ máw-a
gar-é-
jib-é-
ġonó-wa
maw-é- ġono-wé-
bíir-e
asmáan-a góċhil-a
asmáan-uŋ góċhil-uŋ
bíir-e- asmáan-e-
góċhil-e-
Склонение
Падежный
суффикс
Ном./Прям.
—
Ген.
Косв.
Эрг.-инстр. м. р.
Эрг.-инстр. ж. р.
Инесс.-илл.
Элат.
-i
-s
-n
-a
-na
-no
Ном./Прям.
Ген.
Косв.
Эрг.-инстр.
Инесс.-илл.
Элат.
—
-ŋe
-ŋ
-e
-ma
-mo
Склонение 1
Склонение 2
Подвижные Неподвижные
Подвижные
Неподвижные
Ед. число
póo (м. р.)
wálgi (ж. р.) jíba (ж. р.) múu (м. р.) asmáan (м. р.)
‛нога’
‛веревка’
‛язык’
‛лицо’
‛небо’
paá-ye
wálgi-i
jibé-i
muwé-i
asmáana-i
paá-s
wálgi-s
jibá-s
muwá-s
asmáana-s
paá-n
—
—
muwá-n
asmáana-n
—
wálgi-ya
jibá-a
—
—
paá-na
wálgi-na
jibá-na muwá-na
asmáana-na
paá-no
wálgi-no
jibá-no muwá-no
asmáana-no
Мн. число
páa-ŋa
wálgi-ŋa
jib-úŋ
múw-a
asmáan-a
paaŋé-ŋe
wálgiŋe-ŋe
jibé-ŋe
muwé-ŋe
asmáane-ŋe
paaŋé-ċ
wálgiŋe-ċ
jibé-ċ
muwé-ċ
asmáane-ċ
paaŋé-e
wálgiŋe-e
jibé-e
muwé-e
asmáane-e
paaŋé-ma
wálgiŋe-ma
jibé-ma muwé-ma
asmáane-ma
paaŋé-mo
wálgiŋe-mo
jibé-mo muwé-mo
asmáane-mo
Образование имперфективных и перфективных основ
класс 1: xolooi-ná ‛смешивать’, класс 2: čarkaṭaa-ná ‛рубить’
1 л.
2 л.
3 л.
Имперфективная oснова
Ед. ч.
Мн. ч.
xolooy-áaxolooy-áčarkaṭáa-0čarkaṭáa-0xolooy-éexolooy-áčarkaṭáa-0čarkaṭáa-0xoloy-éxolooy-énčarkaṭáa-0čarkaṭáa-n-
Перфективная oснова
Ед. ч.
Мн. ч.
xolooy-íxolooy-0čarkaṭaa-íčarkaṭaa-yxolooy-íxolooy-0čarkaṭaa-íčarkaṭaa-yxolooy-íxolooi-0čarkaṭaa-íčarkaṭaa-0-
189
М. Вайнрайх. Домааки язык
Согласовательные суффиксы
Серия 2
Серия 3
С неперех. глаголом С перех. глаголом
Мн. ч.
Ед. ч.
Мн. ч. Ед. ч.
Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
м. р. ж. р.
-m
-s
-óo
-m
-óo
—
—
-gut
-áai
-óot
-i
-óot
-0/-i
-á
-ge
-á
-í
-é
-n
-née
—
—
Серия 1
Ед. ч.
м. р. ж. р.
-s
-ya
-ga
-gi
1 л.
2 л.
3 л.
Глагол
hooiná/hu- ‛быть, становиться’, girná ‛делать’
Ед. ч.
Время
Общее
несовершенное
Настоящее
несовершенное
Прошедшее
несовершенное
Общее
совершенное
Настоящее
совершенное
(перфект)
Предпрошедшее
(плюсквамперфект)
1 л.
2 л.
hóos
giráas
hóo
čhis
giráa
čhis
hóo
čhiska
giráa
čhiska
huís
girím
huí
čhis
girím
čhis
huí
čhiska
girím
čhiska
hóoya
giréeya
hóo
čhaai
girée
čhaai
hóo
čhaaika
girée
čhaaika
huyáai
giríi
huyáa
čhaai
giríi
čhaai
huyáa
čhaaika
giríi
čhaaika
Мн. ч.
3 л.
м. р.
hóoga
giréga
hóoga
čha
giréga
čha
hóoga
čhaka
giréga
čhaka
huyá
girín
huyá
čha
girín
čha
huyá
čhaka
girín
čhaka
ж. р.
hóogi
girégi
hóogi
chi
girégi
čhi
hóogi
čhika
girégi
čhika
huyí
huyí
čhi
girín
čhi
huyí
čhika
girín
čhika
1 л.
2 л.
3 л.
hóom
girám
hóom
čhoo
girám
čhoo
hóom
čhooka
girám
čhooka
huyóo
giróo
huyóo
čhoo
giróo
čhoo
huyóo
čhooka
giróo
čhooka
hóogut
girágut
hóogu
čhoot
girágu
čhoot
hóogu
čhootka
girágu
čhootka
huyóot
giróot
huyóo
čhoot
giróot
čhoot
huyóo
čhootka
giróot
čhootka
hóoŋe
giréŋe
hóoŋe
čhe
giréŋe
čhe
hóoŋe
čheka
gréŋe
čheka
huinée
girnée
huyé
čhe
girnée
čhe
huyé
čheka
girnée
čheka
Указательные местоимения
Серия 1
Падеж
м. р.
Ном./Прям.
Ген.
Эрг.-инстр.
héi
ж. р.
háai
heyéi
heyán
heyáa
Серия 2
Ед. ч.
ближний план
дальний план
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
a
e
ásei
ései
ayán
ayáa
eyán
eyáa
Серия 1 и 2
Мн. ч.
eŋ
eŋéŋe
eŋée
190
Домааки язык
Серия 1
Падеж
м. р.
Косв.
Инесс.-илл.
Элат.
ж. р.
heyás
heyána
heyáno
Серия 2
Ед. ч.
ближний план
дальний план
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
as
es
не зафикс.
не зафикс.
не зафикс.
не зафикс.
Серия 1 и 2
Мн. ч.
eŋéċ
eŋéma
eŋémo
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Структуру имени в Д.я. можно изобразить следующим образом: NS +
[w] + [x] + [y] + [z]. Квадратные скобки обозначают необязательность соответствующей морфемы. NS — именная основа, w — суффикс множественного числа,
x — деривационный суффикс, y — суффикс косвенной основы, z — падежный суффикс, например, форма косвенного падежа множественного числа от ṣapíka ‛хлеб’:
(53) ṣapik- (NS) + -úŋ- (w) + -aar- (x) + -e- (y) + -ċ (z)
ṣapik-úŋ-aar-e-ċ
хлеб-МН-НЕОПР.МН-КОСВ.ОСН.МН-КОСВ.МН
Структуру финитного глагола в Д.я. можно представить следующим образом:
[v] + VS + [w] + [x] + z + [y]. Квадратные скобки обозначают необязательность
соответствующей морфемы. VS — глагольная основа, v — отрицательный префикс, w — деривационный суффикс, x — суффикс имперфективной/перфективной основы, y — показатель времени/наклонения, z — согласовательный суффикс, например, отрицательная форма каузатива глагола muniná ‛говорить’ в 1-м
лице единственного числа настоящего совершенного времени:
(54) ní- (v) + -mun- (VS) + -uwaa- (w) + -i- (x) + -m (z) čh (y) + ì- (x) + -s (z)
ní-mun-uwaa-i-m
čh-ì-s
ОТР-говорить-КАУЗ-ПЕРФ-3ЕД
ВСПОМ-НАСТ-1ЕД
‛Я не учил (никого)’.
2.5.2. Основной способ словообразования в Д.я. — словосложение. Деривационные суффиксы редко используются для образования новых имен. Похоже, что
продуктивных именных деривационных суффиксов на синхронном уровне нет.
Сложные слова образуются по следующей модели: «именная основа + соединительный элемент + именная основа во множественном числе», например,
hath-o-páaŋa рука:ОСН-СОЕД-нога:ОСН-МН ‛конечности’, dàan-o-gaaí-ŋ бык:ОСНСОЕД-корова:ОСН-МН ‛скот’.
Основные деривационные суффиксы глагола используются главным образом
для образования каузативов (см. 2.3.5.) и нефинитных глагольных форм (см.
2.3.7.). Очень продуктивна модель «имя + глагол», по которой образуются сложные глаголы: kóm (g)ir- ‛работать’ (ном. ед. ч. kom ‛работа’; глаг. осн. (g)ir‛делать’) , sikíim (g)ir- ‛сговариваться’ (ном. ед. ч. sikíim ‛план, заговор’; глаг. осн.
(g)ir- ‛делать’), kón dee- ‛слушать’ (ном. ед. ч. kon ‛ухо’; глаг. осн. dee- ‛давать’).
2.5.3. Порядок слов в простом предложении — SOV.
(55) u
heyéi
garás
áas
я:НОМ.ЕД он:ГЕН.ЕД дом:КОСВ.ЕД
‛Я приду в его дом’.
приходить:ОБЩ.НЕСОВ.1ЕД
191
М. Вайнрайх. Домааки язык
В зависимости от эмфатического выделения обстоятельственная группа может
стоять перед или после подлежащего или дополнения:
(56) thaa-háai
búuši
mas
báapo
de
здесь-она:ПРЯМ.ЕД.Ж кошка:ПРЯМ.ЕД
я:КОСВ.ЕД завтра
‛Дай мне эту кошку завтра!’
(57) báapo
mas
thaa-háai
завтра:АДВ
дать:ИМП.2ЕД
búuši
de
я:КОСВ.ЕД здесь-она:ПРЯМ.ЕД.Ж кошка:ПРЯМ.ЕД
дать:ИМП.2ЕД
‛Дай мне эту кошку завтра!’
В именной группе определение всегда предшествует определяемому:
(58) thaa-héi
mée
baḍá
biroóye
gor
čha
здесь-он:НОМ.ЕД.М я:ГЕН.ЕД большой:М брат:ГЕН.ЕД дом:НОМ.ЕД быть:НАСТ.3ЕД.М
‛Это дом моего старшего брата’.
Вопросительные предложения могут быть маркированы вопросительным показателем -e, который присоединяется к последнему слову предиката:
(59) baṭán
tées-e
камень:М.ЕД.ЭРГ/ИНСТР бить:ОБЩ.НЕСОВ 1ЕД-ВОПР
‛(Ну что) тебя камнем ударить?’
(60) Giltáana
čhí-ye
Гилгит:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
tée
máaya
быть:НАСТ.3ЕД.Ж-ВОПР ты:ГЕН.ЕД мать:НОМ.ЕД
‛Твоя мать в Гилгите?’
В предложениях с переходными глаголами используются разновидность эргативной конструкции, в которой подлежащее (агенс) маркируется эргативно-инструментальным падежом, а прямое дополнение (пациенс) имеет форму номинатива. Личная форма глагола (а также вспомогательного глагола, если он присутствует) всегда согласуется с подлежащим. Эргативная конструкция
употребляется при переходных глаголах во всех временах и наклонениях:
(61) mée
bóṭek
leeím
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД камень:НЕОПР.ЕД брать:ОБЩ.СОВ.1ЕД
‛Я взял камень’.
(62) jumuṭí heyán
завтра
baráu
kháaga
он:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М гречка:ПРЯМ.ЕД
‛Завтра он будет есть гречку’.
(63) tée
mas
paaní
ты:ЭРГ/ИНСТР.ЕД я:КОСВ.ЕД
вода:ПРЯМ.ЕД
‛Дай мне воды!’
Подлежащее (агенс) может опускаться:
(64) mée
puc ̣
kíje
pagál
я:ГЕН.ЕД
сын:ПРЯМ.ЕД почему
čháai.
dor
ВСПОМ:НАСТ.2ЕД
есть:ОБЩ.НЕСОВ.3ЕД.М
de
дать:ИМП.2ЕД
urée
сумасшедший заставлять:ИМПЕРФ
mal
дверь:НОМ.ЕД открыть:ИМП.2ЕД
irín
сказать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
‛«Почему (ты) сводишь с ума моего сына? Открой дверь (в волшебную
страну)», — сказал (факир)’.
192
Домааки язык
Сложный глагол leiaaná ‛приносить’ (см. 2.3.5.) по формальным признакам
непереходный (т. е. его перфективная основа сочетается с серией 2а личных местоимений, см. 2.3.6.), но он требует эргативной конструкции:
(65) ek
mazdúurekin
boṭek
один
работник:НЕОПР.ЕД.ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М
камень:НЕОПР.ЕД.М
leiaayá
приносить:ОБЩ.СОВ.3ЕД.М
‛Работник принес камень’.
(66) heyán
mas
paaní
leiaawónta
он:ЭРГ/ИНСТР.ЕД.М я:КОСВ.ЕД вода:НОМ.ЕД
приносить:ОПТ
‛Пусть он мне принесет воды’.
2.5.4. Условные предложения, описывающие реальные условия, образуются с
помощью союза agár ‛если’ в начале придаточного предложения и союза -ta
‛тогда’, присоединяющегося к концу финитного глагола придаточного предложения. При этом союз agár тоже может опускаться. Финитный глагол придаточного предложения всегда образуется от перфективной основы (см. 2.3.5.), финитный глагол главного предложения — от имперфективной основы:
(67) agár hagí ṣapíka
khaaíi-ta
mée
если
перед
хлеб:ПРЯМ.ЕД есть:ОБЩ.СОВ.2ЕД-СОЮЗ
tée
kána
ты:ген.ед
ухо:ПРЯМ.МН
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД
poṭuwáas
крутить.КАУЗ.ОБЩ.НЕСОВ.1ЕД
‛Если <ты> поешь раньше <чем положено>, я надеру (букв. ‛скручуʼ) тебе уши’.
(68) čúuniŋa tée
ní-girii
čháai-ta
хворост:МН
ты :ЭРГ/ИНСТР.ЕД не-делать:ПЕРФ.2ЕД
tus iláaji
ВСПОМ:НАСТ.2ЕД-СОЮЗ
dées
ты:КОСВ.ЕД лечение
дать:ОБЩ.НЕСОВ:1ЕД
‛Если ты не собрал хворост, тебе несдобровать’ (букв. ‛<я> дам тебе лечение’).
Условные предложения, описывающие нереальные условия, образуются аналогично конструкциям с реальными условиями. Основное различие — суффикс
-aka, который присоединяется к финитному глаголу главного предложения:
(69) u
majána
baayóo
čhootka-ta
я:ПРЯМ.ЕД середина:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
бросать:ПЕРФ.2МН
ВСПОМ:ПРОШ.2МН-СОЮЗ
mée
gaaíŋ
я:ЭРГ/ИНСТР.ЕД
корова:ПРЯМ.МН приносить:ОБЩ.НЕСОВ.1ЕД-СОСЛ
aanáas-aka
‛<Если бы вы> бросили меня на середину <реки>, я бы привел коров <оттуда>’.
Временны́е придаточные вводятся союзом kabé ‛когда’:
(70) kabé muís-ta
heyána
aaí
когда
mas
умереть:ОБЩ.СОВ.1ЕД-СОЮЗ
leeí
jeeí
это:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
ḍaŋ
я:КОСВ.ЕД брать:АБС идти:АБС захороненный
приходить:АБС
irá
делать:ИМП.2МН
‛Когда <я> умру, приходите сюда, возьмите меня, идите и похороните’.
193
М. Вайнрайх. Домааки язык
Придаточные цели образуются с помощью инфинитива (выражающего значение «для того, чтобы»), который, присоединяясь к финитному глаголу, оформляется суффиксами косвенного падежа или генитива:
(71) hayóon
aaninás
gaí
čhiska
добыча:ПРЯМ.ЕД принести:КОСВ.ЕД идти:ПЕРФ
ВСПОМ:ПРОШ 1ЕД
‛Я <тогда> ушел, чтобы принести добычу’.
Для связи в сочинительных предложениях может использоваться абсолютивное причастие:
(72) phákok
gaḍí
čandás
baaí
namá
кусок:НЕОПР.ЕД.М
брать:АБС
карман:КОСВ.ЕД бросать:АБС
čúuniŋa
girín
хворост:ПРЯМ.МН
делать:ОБЩ.СОВ.3ЕД
опять
‛<Он> взял кусок <золота>, положил <его> в карман и <затем> снова стал
собирать хворост’.
Косвенная речь оформляется цитационным показателем (g)irí (т. е. абсолютивным причастием глагола girná ‛сказать’), который ставится в конце соответствующего утверждения:
(73) čandána
baaí
son
čha
irí
карман:ИНЕСС/ИЛЛ.ЕД
ní-dašarin
не-знать:ПЕРФ.3ЕД
бросить:АБС
золото:ПРЯМ.ЕД быть:НАСТ.3ЕД.М
ЦИТ
čhaka
ВСПОМ.ПРОШ 3ЕД.М.
‛<Он> бросил <кусок> в <свой> карман. “Может, это золото?”, — подумал
<он>. <Но точно> не знал’.
2.6.0. В результате интенсивных контактов с другими языками в Д.я. было заимствовано большое количество слов всех частей речи и на всех уровнях словаря, включая базовую лексику, например, tigóon ‛яйцо’ (< бур. tigán), manúšo
‛ягненок’ (< бур. mamúšo), mátu ‛мозг’ (< бур./шина máto), thop ‛ночь’ (< бур.
thap), ustáat ‛учитель’ (< урду ustād), õṣṭ ‛восемь’ (< шина ãṣ < *ãṣṭ), leekín ‛но’
(< урду lekin), -kúlo ‛даже’ (частица) (< бур. kúlo)
Некоторые заимствования, например, c ̣onc ̣ ‛луна’, yánẓa ‛мельница’, ánẓa
‛кишки’, были предположительно взяты из некоторого, пока неизвестного, дардского источника — скорее всего диалекта шина или языка, близкого к шина.
Большинство современных заимствований происходят из бурушаски или из гилгитского диалекта языка шина, а также — в меньшей степени — из урду.
2.7.0. В Д.я. два диалекта: нагeрский (Nager Ḍomaakí) в долине Нагeр и хунзанский (Hunza Ḍomaakí) в долине Хунза. Диалектологические различия имеются
в основном на морфологическом и синтаксическом уровне. Например, хунзанский имеет отдельный падежный суффикс для датива-аллатива: дат.-алл. ед. ч.
-šu, дат.-алл. мн. ч. -ċu, нагeрский использует вместо него косвенный падеж.
В нагeрском суффикс инессива-иллатива множественного числа -ma (см. 2.3.4.),
в хунзанском — -mei. В нагeрском имеются две серии указательных местоимений (см. 2.3.7.), в хунзанском имеется еще одна: aṣéi (м. р.)/aṣáai (ж. р.) ‛этот’,
uṣéi (м. р.)/uṣáai (ж. р.) ‛тот’. В нагeрском послелог káaroo/kaaróo ‛для, ради’
194
Домааки язык
управляет косвенным падежом (см. 2.3.7.), в хунзанском — генитивом. В 1-м лице множественного числа форма связки в нагeрском čhóo (см. 2.3.5.), в хунзанском — čhóom. В нагeрском подлежащее (агенс) переходного глагола всегда
маркируется эргативно-инструментальным падежом, в хунзанском в этой позиции формы 1-го и 2-го лица единственного числа личных местоимений, как правило, выступают в номинативе.
Различия в лексике включают: наг. (g)irná ‛делать’ — хунз. irná, наг. čagá
‛плохой’ — хунз. ačagá, наг. šerooṭá ‛голова’ — хунз. ċhúṭo.
ЛИТЕРАТУРА
Backstrom P.C. Domaaki // Sociolinguistic
Survey of Northern Pakistan. Vol. 2: Languages
of Northern Areas / Ed. by P. Backstrom and
C.F. Radloff. Islamabad, 1992.
Berger H. Die Burushaski-Sprache von Hunza
und Nager. Teil III: Wörterbuch. Wiesbaden, 1998.
Buddruss G. Ḍomáaki čhot “Ton”. Mit Beiträgen zur historischen Lautlehre // Münchner Studien zur Sprachwissenschaft, 1983, Heft 42.
Buddruss G. Ḍomaakí-Nachträge zum Atlas
der Dardsprachen // Münchner Studien zur
Sprachwissenschaft, 1984, Heft 43.
Buddruss G. Hindi phūl, Ḍomaakí phulé //
Münchner Studien zur Sprachwissenschaft, 1986,
Heft 47.
Fussman G. Atlas linguistique des parlers
Dardes et Kafirs. Paris, 1972, vols. 1-2.
Lorimer D.L.R. The Ḍumāki Language. Outlines of the Speech of the Doma, or Bērīcho, of
Hunza. Nijmegen, 1939.
Masica C. P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Tikkanen B. Domaki: an Endangered Archaic
Central Indo-Aryan Language in Karakorum.
Some Notes on its Structure and Development:
Hand-out illustrating a lecture at Oslo University, Dated 12.12.1995 [rev. version 11.4.96].
Tikkanen B. Burushaski hurúṭas and Domaki
beeśiná 'to sit, stay, dwell' as Aspectual Auxilia-
ries and Their Regional Parallels // Acta Orientalia, 2007, vol. 68.
Tikkanen B. Domaki Noun Inflection and Case
Syntax // Pūrvāparaprajñābhinandanam. East and
West, Past and Present: Indological and Other
Essays in Honour of Klaus Karttunen / Ed. by
B. Tikkanen, A.M. Butters. Helsinki, 2011.
Tikkanen B. Domaki Converbs // Festschrift
for Boris Oguibenine [в печати].
Turner R.L. A Comparative Dictionary of the
Indo-Aryan Languages. London, 1966, vols. 1–2;
1971, vol. 3 (Addenda and Corrigenda).
Weinreich M. Der Ḍomaakí-Dialekt von Nager // Studien zur Indologie und Iranistik, 1999,
Bd. 22.
Weinreich M. Two Varieties of Ḍomaakí //
Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, 2008, Bd. 158.
Weinreich M. Language Shift in Northern
Pakistan.The Case of Domaakí and Pashto // Iran
and the Caucasus, 2010, vol. 14. Режим доступа:
www.fli-online.org/documents/languages/domaaki/
language_shift.pdf [Accessed 26.04.1999].
Yoshioka K. Domaki-Go Gaiyō to Oninron
Sukechī [Outline of the Domaki Language and
its Phonology] // Gengojōhōgaku-Kenkyūhōkoku,
2006, № 11. Режим доступа: www.coelang.tufs.
ac.jp/common/pdf/research_paper11/327_research_
paper11.pdf [Accessed 07.04.2009].
ЯЗЫКИ ПАХАРИ
К.П. Цоллер
ПАХАРИ ЯЗЫКИ
1. Слово пахари (pahāṛī) означает «относящийся к горам»; это название используется для обозначения большого количества языков, на которых говорят к
югу от Гималаев на территории Индии и Непала — от индийского штата Джамму
и Кашмир на востоке до королевства Бутан на западе. На этих языках говорит и
столь же большое число народностей, причем прямого соответствия между языками и чрезвычайно заметным этническим разнообразием нет. Типичное для
других языков разграничение языка и диалекта не удается — за исключением непальского — применить к пахари. Понятия «язык» и «диалект» определяются
политическими и социальными категориями в большей степени, чем лингвистическими. Большие части ареала распространения пахари на протяжении многих
столетий с политической точки зрения характеризовались существованием значительного числа «маленьких королевств», княжеств и, вероятно, также мелких
племенных сообществ. Это отражается в названиях языков пахари. Четких связей
между этносом и языком не наблюдается, поскольку с социологической точки
зрения этот географический район характеризуется кастовой иерархией. Встречаются обусловленные кастовой принадлежностью диалектные различия, как,
например, в вариантах западного пахари бангани (между вышестоящей кастой
раджпутов и находящейся ниже кастой музыкантов «девал») и в верхнем рудхари
(между вышестоящей кастой раджпутов и нижестоящей кастой «мег-тхакур»).
Для названия «пахари» нет альтернативных лингвонимов. Напротив, некоторые отдельные языки имеют более одного названия. Для восточного пахари (непальского) используются также названия горкхали и парбатия («относящийся к
горам»); последнее также применяется (правда, редко) и для некоторых разновидностей западного пахари. Примечательно, однако, другое (также редко используемое) название для непальского, а именно кхас-кура, что означает «язык
кхаша, или кхасов» (народность). Известные уже в Древней Индии кхасы составляли большинство во многих гималайских обществах, и можно предположить,
что экспансия кхасов происходила с северо-запада Южной Азии через горы и до
Непала вместе с распространением западного пахари. Возможным эквивалентом
наименования кхас-кура является кашкари (kāshkārī, qaś'qārī), старое название
для дардского языка кховар, на котором говорят в пакистанском Читрале; первый
элемент можно обнаружить также в названиях вариантов западного пахари —
кхасали, кхашд(х)ари, кхашдхар, (букв. ʽгорный хребетʼ) и кхаси, в названиях
диалектов кумауни кхаспария (букв. ʽязык округа кхасовʼ); последний элемент
содержится и в баскари — названии, употребляемом носителями кховара по отношению к языку калам кохистани, на котором говорят в долине Сват.
2. Языки пахари (П.я.) традиционно подразделяют на три основные подгруппы: западный, центральный и восточный пахари (о сегодняшней оценке этой
196
Языки пахари
классификации см. 4.). Западный пахари включает многочисленные языки в горах примерно между р. Чинаб (равно как и лежащими к северу от нее областями)
на северо-западе и Ямуна на юго-востоке. На большинстве языков западного пахари говорят также в индийском штате Химачал-Прадеш, еще на некоторых языках — в Джамму и Кашмире, а также в штате Уттаракханд. О количестве языков
западного пахари нет единодушного мнения; так как они схожи между собой, в
дальнейшем мы будем употреблять вместо терминов «язык» и «диалект» термин
«наречие» (западного пахари), в составе которого могут быть диалекты. Эта терминология используется еще и потому, что ни один из вариантов западного пахари не имеет статуса литературного языка, что отличает его от центрального и
восточного пахари, поэтому для последних мы различаем литературный язык и
диалекты. В литературе встречаются следующие наречия, относящиеся к западному пахари:
— багхати (Baghāṭī), входит в нижний махасу-пахари — Химачал-Прадеш, округ Шимла, с диалектами патиальским, пинджаурским — север штата Харьяна, и
дхарампурским;
— багхлиани (Baghliani) — Химачал-Прадеш, округ Солан, техсил Арки (техсил — единица административного деления в ряде стран Южной Азии);
— бангани (Bangāṇī) — Уттаракханд, округ Дехрадун, с диалектом
кхашд(х)арии — в деревне Кхашдхар в штате Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— баури (Baurī) — Уттаракханд, округ Дехрадун;
— биласпури (кахлури, пачхми; Bilāspurī, Kahlurī, Pachmī) — ХимачалПрадеш, округ Биласпур);
— бушахари (Buśahari) (Химачал-Прадеш, округ Шимла, техсил РампурБушахар;
— бхадравахи (другие названия: бхадербхаи Джамму, бадрохи, брадравах,
бхадрава, бхадри, бахи, бадервали; Bhadrawāhī, Bhaderbhai Jamu, Badrohī,
Bradrawāh, Bhadrava, Bhadri, Bahi, Baderwālī) — южная часть Джамму и Кашмира, в округе Дода в городе Бхадарвах и окрестных деревнях, с диалектами бхаттияли (Bhattiyālī) — Химачал-Прадеш, округ Чамба, техсилы Бхаттият и Сихунта) и бхалеси (Bhaḷesī) — к северу от Бхадарваха;
— гадди (гади, бхармаури-бхади, гаддьяли, гадиали; Gaddī, Gādī, Bharmauri
Bhadi, Gaddyali, Gadiali, Pahari Bharmauri, Panchi Brahmauri Rajput) — ХимачалПрадеш, округ Чамба, техсилы Брахмаур и Холи, с диалектами бхармаури
(Bharmauri) и маклаудганджским (Macleod Ganj);
— деогари (Deogārī) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— джаунсари (Jaunsārī) — Уттаракханд, округ Дехрадун, техсилы Калси,
Тиуни, Чакрата, область Джаунсар-Бавар;
— дода-сираджи (Ḍoḍā Sirājī) — Джамму и Кашмир, округ Дода; возможно,
относится к языку кашмири;
— кирни (Kīrnī) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— киунтхали (кьонтхли, входит в нижний махасу-пахари; Kiũṭhalī, Kiunthali,
Kyoṇṭhli) — Химачал-Прадеш, округ Шимла, с диалектами барари (Barāṛī) и патиала-киунтхали (Patiālā Kiũṭhalī);
— котгархи (Koṭgaṛhī, Sodōcī, Shodochi) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— котгуру (Koṭgurū) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
К.П. Цоллер. Пахари языки
197
— коткхаи (Koṭkhāī) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— кочи (входит в верхний махасу-пахари, рампури; Koc(h)ī, Rāmpūrī) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— кулуи (каули, куллуи, кулвали, пахари-куллу, пхари-кулу; Kuḷuī, Kaulī,
Kulluī, Kulwālī, Pahāṛī Kullu, Phārī Kulu) — Химачал-Прадеш, север округа Куллу, с диалектами внутренний сираджи (Sirājī, что означает «горная страна») и
внешний сираджи (оба на юге округа Куллу);
— кхасали (Khaśālī) — Джамму и Кашмир, округ Дода, с диалектами рудхари
(Rudhārī, с высоким и низким поддиалектами), мармати (Marmati), сундхласи
(Suṇḍhḷasi) и сеути (Śeuṭi);
— кхаси (Khāśī) — Джамму и Кашмир, округа Удхампур и Раджури;
— мандеали (Maṇḍeaḷī, Mandiyali, Mandalgarhi, Mandigyahri) — ХимачалПрадеш, округ Манди, с диалектом сукети (Suketī);
— падри (Pāḍrī, Pondri) — юго-запад Джамму и Кашмира;
— пангвали (Paṅgwāḷī) — Химачал-Прадеш, северо-восток округа Чамба;
— рамбани (Rāmbanī, Zundhārī) — юго-запад Джамму и Кашмира, содержит
элементы как западного пахари, так и кашмири и догри;
— саинджи (Sainjī) — Химачал-Прадеш, округ Куллу;
— сатледжская группа (Satlaj group) — Химачал-Прадеш; условное название
наречий, распространенных вдоль реки Сатледж, в частности в округах Шимла,
Солан, Куллу, Манди и Биласпур;
— сирмаури (Sirmaurī) — Химачал-Прадеш, округ Сирмаур и юго-восток округа Шимла, с диалектами гирипари (северо-восточный, биссау; Girīpārī, Biśśau)
и дхартхи (гиривари, юго-западный, Dhārṭhī).
— сорачоли (Śorācolī, Rohruri) — Химачал-Прадеш, округ Шимла;
— хандури (Haṇḍūrī) — Химачал-Прадеш, округ Солан, техсилы Рамшар, Налагарх;
— цинали (цинал, чана, даги, шипи, хариджан, чаннали; Cinali, Tsināli, Cinal,
Cana, Dagi, Shipi, Harijan, Cannali) — Химачал-Прадеш, округ Чамба, долина
Чинаб; Джамму и Кашмир, округ Дода;
— чамеали (чхамбеали; Cameāḷī, Chambeali) — Химачал-Прадеш, округ Чамба, техсил Чамба; Джамму и Кашмир, с диалектами бансбали (Bansbali), бансьяри (Bansyari), гади-чамеали (Gadi Chameali);
— чурахи (чаурахи, чурахи-пахари, чураи-пахари; Curāhī, Chaurahi, Churahi
Pahāṛī, Churai Pahāṛī) — Химачал-Прадеш, округ Чамба;
— шимла-сираджи (Shimla Sirājī) — Химачал-Прадеш, округ Шимла, близок
киунтхали;
К западным пахари относится также подгруппа кангри-догри, которую раньше
чаще относили к пенджаби; включает два наречия:
— догри (Ḍogrī) — язык южной части Джамму и Кашмира; 2,3 млн. чел. по
переписи 2001 г.;
— кангри (Kangri) — Химачал-Прадеш, округ Кангри; 1,1 млн. чел. по переписи 2001 г.
Также продолжением западнопахарского континуума иногда считается язык
потхохари (пахари-потвари) в Пакистане к западу от Джамму и Кашмира (см.
статью «Потхохари язык» в наст. издании).
198
Языки пахари
К центральному пахари относятся два языка — гархвали (Gaṛhwālī) и кумауни
(кумаони; Kumaunī), которые вместе с их диалектами распространены между
р. Ямуна и восточной границей Непала и в пределах индийского штата Уттаракханд. Хотя литература на гархвали невелика по объему, диалект Сринагара
(Гархвал) считается литературным языком. Диалекты гархвали:
— маджх-кумайя (Mā̃ jh Kumaiyā̃ ), переходный диалект между гархвали и кумауни — округ Чамоли;
— нагпурия (Nāgpuriyā) — округ Чамоли;
— ратхи (ратхвали; Rāṭhī, Rāṭhwālī) — в округах Паури и Чамоли, с поддиалектами лобхья (Lobhyā), бадхани (Badhānī) и дасаулья (Dasaulyā);
— салани (Salānī) — округ Паури;
— сринагарья (Śrīnagariyā) — округ Паури;
— техри-гархвали (гангапария; Ṭehrī Gaṛhwālī, Gaṅgāpariyā), что означает
«язык или страна по ту сторону Ганга» — округ Техри.
Центр стандартного литературного диалекта кумауни — город Алмора; кумауни (вместе с близкородственным диалектом города Найнитал и его окрестностей) употребляется повсюду в Кумауне, а также в довольно скудной по объему
книжной продукции. Очень схожие между собой диалекты кумауни:
— аскоти (Askoṭī) — округ Питхорагарх;
— чаугаркхия (Caugarkhiyā) — округ Алмора;
— данпурия (Dānpuriyā) — округа Багешвар и Питхорагарх;
— гангола (Gaṅgolā) — округ Багешвар;
— джохари (Johārī) — округ Питхорагарх;
— кхаспарджия (Khasparjiyā) — округ Чамоли, с диалектом паччхаи (Pacchāī‚
‛западный’);
— кумайя (Kumaiyā̃ ) — округ Чампават;
— найнитальский (Nainital) — округ Найнитал, очень похож на стандартный
язык, однако в его окрестностях говорят также на следующих диалектах: наряду
с пхалдакотия также на чхакатия (Chakātiyā), рамгархия (Rāmgaṛhiyā) и раутия
(Rautiyā);
— пачхаи (Pachāī̃) — округ Алмора;
— пхалдакотия (Phaldākoṭiyā) — в округе Питхорагарх и паре деревень в округе Найнитал;
— сорияли (Soriyālī) — округ Питхорагарх, с диалектом сирали (Sirālī).
Согласно справочнику “Ethnologue”, восточный пахари подразделяют на три
ветви, однако о возможных исторических связях практически ничего не известно.
Этими тремя ветвями являются непальский, палпа и джумли. К ним мы добавим
еще раджбанши, на котором говорят на самом юго-востоке Непала, что будет
объяснено в пункте 4. На стандартном непальском говорят от западной границы
Непала в обширной части страны и до восточной границы, а также в Сиккиме.
Непальский служит в качестве lingua franca в большом регионе, в котором говорят как на индоарийских, так и на других языках. Диалекты непальского:
— аччхами (Achhami) — дальний запад Непала, округ Аччхам;
— байтади (соради; Baitadi, Soradi) — дальний запад Непала, округ Байтади;
— баджханги (Bajhangi) — дальний запад Непала, округ Дарчула;
— баджурали (Bajurali) — дальний запад Непала, округ Баджура;
К.П. Цоллер. Пахари языки
199
— дарджула (Darjula) — дальний запад Непала, округ Дарчула;
— дотели (дотали, гаунле; Doteli, Dotali, Gaunle) — дальний запад Непала, округ Доти.
Джумли (который также называют кхас-непальским; Jumli, Khas Nepali) распространен в округе Джумла и включает следующие диалекты: асси, чаудхабис,
паачсай, синджа (сиджали). На палпа говорят в одноименном городе и округе Западного Непала. На раджбанши говорят на самом юго-востоке Непала в округах
Моранг и Джхапа. Хотя, согласно справочнику “Ethnologue”, его классифицируют как принадлежащий к ассамскому и бенгали (К. Уайльд пишет: «Раджбанши
сливается с ассамским на востоке, с майтхили на западе и с бенгальским на
юге»), этот язык обнаруживает субстратные черты северо-западных языков (см.
также статью «Раджбанши язык (в Непале)» в наст. издании).
3. Примерное число носителей: западный пахари — 6 220 000 чел., гархвали —
2 920 000 чел., кумауни — 2 360 000 чел., непальский — 11 100 000 в Непале,
всего 13 875 700 чел., джумли — 40 000 чел., палпа — 7 560 чел., раджбанши —
130 000 чел.
4. Существует традиционная генетическая классификация языков пахари, однако в данной статье мы предлагаем модифицированную версию.
По традиционному делению, известному из «Обзора языков Индии» Дж. Грирсона, языки пахари распределяются по трем группам: западный, центральный и
восточный пахари. От этой схемы несколько отклоняется справочник “Ethnologue”, устанавливающий четырехчастное деление, отделяя гархвали от центрального пахари (кумауни). Традиционное деление на три части идет, однако, не
от Грирсона. Грирсон констатирует, что «…Пахари, что означает ‛язык горцев’,
был отнесен мистером Бэйнсом ко всей группе арийских языков, на которых говорят в Нижних Гималаях от Непала до Чамбы». Под мистером Бэйнсом подразумевается сэр Джервойс Ательстан Бэйнс, работавший в Индийской гражданской службе помощником сборщика налогов, инспектором образования, уполномоченным по переписи населения и опубликовавший в том числе в 1891 г.
«Общий отчет о переписи населения Индии». При этом практически нет сомнений, что трехчастное деление было введено нелингвистом и, таким образом, не
имело лингвистических оснований. Оно скорее отражает существовавшие на момент проведения переписи политические границы: независимый от Британской
Индии Непал, в отличие от британских Кумаона, Техри и Гархвала (последний — в составе Объединенных Провинций, ныне относится к штату Уттаракханд), а также находившихся долгое время под властью сикхов Горных княжеств
Пенджаба (Punjab Hill States, ныне штат Химачал-Прадеш и часть штата Уттаракханд). Под названием «Горные княжества Шимлы» (территория которых в то
время практически совпадала с областью распространения западного пахари) они
позднее управлялись британской провинцией Пенджаб.
В связи с этим представляется справедливым утверждение Х. Хендриксена:
«…Одно можно сказать с уверенностью: предположение, которого до сих пор
придерживаются некоторые ученые, о существовании крупной группы языков
под названием пахари, состоящей из западного пахари (химачали), центрального
пахари (гархвали и кумауни) и восточного пахари (непальского), ошибочно».
Возникает вопрос: не наблюдаем ли мы просто непрерывный диалектный конти-
200
Языки пахари
нуум в горной области, где распространены языки пахари, общность которых определяется географической спецификой горного региона? Дж. Грирсон указал на
бросающиеся в глаза черты сходства между центральным пахари (что включает
также восточный пахари) и раджастхани, а Хендриксен — на сходство между западным пахари и дардскими языками: «существуют очевидные, генетически обусловленные связи между химачали и северо-западными языками, включая дардские языки в Кашмире, что является примечательным фактом» и «самые многочисленные и самые характерные соответствия обнаруживаются с языками, на
которых говорят в горах между долиной Кулу и Кашмиром, и с дардскими языками Кашмира; имеются только некоторые соответствия с панджаби, ланда и
синдхи». Эти важные высказывания не только указывают на известный факт, что
индоиранские языки на северо-западе Южной Азии в противоположность другим
индоарийским языкам сохранили явно больше архаичных черт, но и подчеркивают не географическую близость, а особое генетическое родство с дардскими
языками. Это, как кажется, противоречит утверждению Г. Моргенстьерне о том,
что «нет одного общего признака, который бы отличал дардские языки как некое
единство от остальных индоарийских… дардские — это всего лишь удобный
общий термин для указания на пучок отклоняющихся от нормы индоарийских
горных языков», а также схожему мнению Ж. Фюссмана, который говорит, что
это понятие «не предполагает на данный момент, что дардские наречия имеют
общее происхождение, отличное от происхождения других индоарийских наречий». Это, однако, не так, что будет объяснено ниже.
Так как для усматриваемого Х. Хендриксеном генетического родства между
дардскими языками и западным пахари в центральном и восточном пахари не
обнаруживается никаких или почти никаких параллелей и, более того, характерными являются аналогии скорее с раджастхани, было бы естественно исходить из
одного западного и одного восточного пахари, причем западный пахари войдет в
одну генетически обоснованную группу с дардскими языками (а также с нуристанскими) при исключении из нее восточного пахари, который демонстрирует
скорее исторические связи с раджастхани, как показано в недавних работах
К.П. Цоллера и М.П. Джоши. Тем не менее, как будет показано дальше, эта модель тоже недостаточно адекватно соотносится с языковыми фактами. Нужно
исходить из следующей модели.
Ф. Саутворт вернулся к старому и спорному тезису Дж. Грирсона о бинарном
делении индоарийских языков на внутренние и внешние и привел в его защиту
дополнительные аргументы. Еще один важный отстаиваемый им принцип гласит,
что обе шедшие с северо-запада Южной Азии миграционные волны нужно отличать друг от друга прежде всего по разным инновациям. В соответствии с этой
моделью следует исходить из двух языковых волн, причем более северная волна
(внутренние языки) проходила от верхней долины Инда через долину Ганга, а
южная волна (внешние языки) шла от нижней долины Инда чуть южнее хребта
Аравали на восток.
В данной статье мы придерживаемся тезиса о существовании третьей волны,
которая также брала начало на северо-западе Южной Азии и проходила от Гиндукуша через Каракорум и Гималаи примерно до юго-восточной границы Непала. Мы называем ее волной северо-западных языков. Как будет показано, эта
К.П. Цоллер. Пахари языки
201
волна отличается от двух других только ей присущими инновациями и другими
особенностями. Специфическим и не очень простым для понимания является тот
касающийся третьей волны факт, что она ясно видна не во всем географическом
регионе П.я. Ее видно в зоне нуристанского языка, дардских и западного пахари,
а также примерно между Восточным Афганистаном и долиной р. Ямуна, затем
она практически полностью исчезает в центральном и восточном пахари под суперстратом П.я., которые скорее обнаруживают известное сходство с раджастхани, чтобы затем снова неожиданно возникнуть в языке раджбанши на юго-востоке
Непала. Раджбанши не является языком пахари, а относится, по классификации
справочника “Ethnologue”, к ассамским и бенгальскому. Однако раджбанши содержит субстрат пахари, как будет продемонстрировано ниже. На раджбанши говорят на равнине. Это показывает, что, хотя третья волна преимущественно обнаруживается в горах, она присутствует не только в горных районах. И наоборот,
на южных отрогах гор Cеверного Пакистана обнаруживаются некоторые языки,
считающиеся пахари, но на самом деле являющиеся диалектами панджаби и поэтому не рассматривающимися в данной статье. Эти факты показывают, что черты сходства между нуристанским, дардскими и западным пахари (и раджбанши)
нельзя объяснять только диффузией или заимствованиями, а скорее результатом
языковой экспансии через горы с северо-запада на юго-восток.
Третью волну миграции необходимо также рассматривать с учетом сложных,
зависящих от региона, взаимодействий субстратных и суперстратных языков.
Третья волна миграции намечает движение с северо-запада на юго-восток через
горы, которое, однако, в некоторых местах было прервано «языковыми вторжениями» с североиндийской равнины, в основном с юга на восток. Конечно, нельзя с уверенностью сказать, с какими народностями была связана эта третья волна,
но кхасам, как уже было указано выше, явно должна отводиться важная роль.
С другой стороны, нет никаких сомнений, что в северо-западных Гималаях уже в
древности обитало большое число этнических групп, а кхасы представляли собой
лишь одну из многих народностей.
Дж. Грирсон относительно кхасов утверждает: «Чем дальше вглубь мы можем
проследить их историю, тем дальше на северо-запад мы их находим». Также
М. Лекомт-Тилун пишет: «В действительности, про кхасов говорят, что они проникли в Гималаи с запада и продолжили миграцию на восток, пройдя по предгорьям путь до Бутана и Бирмы. Эта теория подкрепляется многими генеалогиями непальских кланов высших каст, описывающих это движение на восток, и
подтверждается постепенным образованием индийских королевств в этой части
Гималаев. В ходе миграции кхасы, как утверждается, завоевали коренное население, говорившее на тибето-бирманских языках, благодаря техническому превосходству, включавшему обработку железа, выращивание риса и обработку земли
сохой. Считается, что они навязали местным жителям свой язык пахари, индуизм
и кастовую систему».
Языковые карты демонстрируют, что на северо-западе в регионе нуристанских
и дардских языков царит сильное языковое разнообразие, которое — если не
принимать во внимание кашмири — продолжается в западном пахари. Начиная с
долины р. Ямуна это разнообразие отчетливо уменьшается — диалекты языков
гархвали и кумауни очень похожи друг на друга, — и эта тенденция усиливается
202
Языки пахари
за западной границей Непала, где, далеко на восток, во многих районах господствует стандартный непальский. В то же время видно, что описанное М. ЛекомтТилуин вытеснение тибето-бирманских языков явно теряет силу далее на восток.
Только что упомянутые «языковые вторжения» с юга ясно различимы по
меньшей мере в двух районах. Как пишет Т. Грэхэм Бейли: «Манди и Cукет —
два важных княжества между Шимлой и собственно Кангрой, на востоке граничащие с округом Куллу. Они формируют часть центрального «клина языков»,
«выступающего» с юга между княжествами Чамба и Шимла, причем стоит упомянуть, что на севере Кангры и на юге Сукета обнаруживаются определенные
лингвистические особенности, которые отсутствуют в центральной области. Хорошим примером является будущее время, выраженное морфемой -l, упоминаемое во «Введении в диалекты Чамбы» (см. «Приложение к географическому
справочнику округа Чамба»). В центральном «клине» будущее выражается морфемой -g или -gh, тогда как к северу, югу и востоку — -l». К этому можно с легкостью добавить признаки, которые указывают на то, что эти диалекты не принадлежали исконно к третьей волне, а, что вероятнее всего, проникли в этот регион с расположенной южнее равнины. В них отсутствуют такие типичные для
этой волны признаки, как, скажем, разграничение двух или трех сибилянтов, депалатализация исконно палатальных аффрикат, порядок слов SVO и т. д.
Типичные для нуристанского, дардских и западного пахари признаки отсутствуют, за исключением немногих особенностей, также в гархвали, кумауни и в
непальском. Они снова появляются только на юго-востоке в раджбанши. (Поскольку многие малые индоарийские горные диалекты до сих пор недостаточно
изучены, не исключено — и даже напротив, этого следует ожидать, — что коегде диалекты были не полностью перекрыты непальским суперстратом.) Почему
они исчезли в этом районе, неясно. Грирсон подчеркивал сходство между центральным пахари и раджастхани, которое он пытался объяснить вторжениями
раджпутов из Раджастхана. Действительно, на это есть масса более или менее
надежных исторических ссылок, которые, однако, не позволяют сделать какихлибо ясных выводов о том, как это повлияло на пахари. В эту часть Гималаев, несомненно, мигрировали на протяжении длительных периодов времени по всем
направлениям с североиндийской низменности говорящие на различных языках
группы населения. Но единственное, что можно сказать довольно уверенно относительно центрального и западного пахари — это то, что они попали под сильнейшее влияние внутренних языков с североиндийской низменности. Как известно, непальский вплоть до XVIII в. был ограничен Западным Непалом. Распространение, которым он обязан горкхам, из относительно маленького
географического региона далеко на восток объясняет его слабо выраженную диалектную дифференциацию. В самом деле, непальский в ходе этой экспансии
подвергся влиянию тибето-бирманских языков. Обращает на себя внимание тот
факт, что географический район распространения гархвали, кумауни и (исконно
западного) непальского довольно точно совпадает с областью экспансии царства
Малла, или Кхаша, которое существовало с начала XII в. до XIV в. и простиралось даже в Южный Тибет. Такое соответствие языковых и государственных
границ заставляет предположить, что в то время сформировался своего рода
официальный язык, или койне. Как пишет Адхикари: «На протяжении раннего
К.П. Цоллер. Пахари языки
203
Средневековья главное место расселения кхасо-арийского народа, говорящего на
восточной ветви кхасского языка, было в Синдже (это место находится в бассейне реки Карнали в Западном Непале). Поэтому восточный пахари можно также
называть синджали. Кхасские правители внесли большой вклад в развитие синджали, сделав его средством официального общения. Даже после разрушения государства кхасов он стал государственным языком всех княжеств Байси и Чаубиси. После завоевания их правителями горкхали синджали начали называть
Gorkhā Bhāṣā (‛язык горкхов’). Позднее ветвь синджали языка кхасов стала национальным языком королевства Непал».
5. Нуристанский сохранил, в отличие от дардских языков и пахари, протоарийские языковые особенности. Однако, как будет подробно показано в следующем разделе, эти три группы идиомов никогда не были географически разделены, а напротив, были пересечены третьей волной миграции, словно нанизанные
одна за другой жемчужины на нитке. В период древнеиндоарийского (древнеиндийского) языка дардские языки и пахари, вероятно, лишь слегка различались.
Но необходимо сделать допущение, что уже в то время третья волна переселенцев отделилась от двух других и начала свой путь через горы. В настоящее время
остается неясным, как относятся к этой волне индоевропейские, но не индоарийские слова, которые здесь обнаруживаются (см. ниже).
6. Характерные особенности третьей языковой волны (северо-западные языки).
Языки или группы языков могут считаться единым целым, если они характеризуются общими инновациями. Поэтому здесь не будут рассматриваться подробно такие признаки, как частое сохранение начальных групп согласных или
три грамматических рода во многих языках данного региона. Они столь же типичны для других индоарийских языков на северо-западе и западе Южной Азии
и ничего не говорят об особой генетической близости. Сначала мы остановимся
на трех группах: нуристанские языки, дардские и западный пахари, затем рассмотрим раджбанши, чтобы показать, как он связан с северо-западными языками.
Предложенное нами объединение нуристанских, дардских и западного пахари
(и субстрата в раджбанши), по-видимому, противоречит широко признанной
точке зрения на нуристанские языки как на отдельную третью ветвь индоиранских. Мы в целом присоединяемся к той модели, которую предложила А. Дегенер, но с небольшими модификациями в нескольких пунктах.
Дегенер делает правильный вывод: «… Нуристанские языки изначально принадлежали к индоарийской ветви, но отделились от нее до миграции индоарийцев в Индию». Из важнейших отличительных черт нуристанских языков, перечисленных Дегенер и оправдывающих её суждение, ниже будут кратко обсуждены пять:
1. Арийские глухие палатальные взрывные *k̂ , *k̂ h представлены глухой зубной аффрикатой ċ, например, камдеши duċ ‛10’, но др.-инд. dáśa-.
Это звуковое изменение происходило в нуристанских следующим образом:
*k̂ > *č > ċ; в индоарийских, напротив, так: *k̂ > *č > ś; в первом случае полученный результат обусловлен депалатализацией, а во втором — уратой аффрикат.
2. Полное исчезновение аспирации.
Есть дардские языки, в которых аспирация смычных согласных и аффрикат
полностью исчезла, как, скажем, пашаи и грангали. С другой стороны, следы
204
Языки пахари
придыхательных смычных, возможно, сохранились в нуристанских языках кати
(башгали) и прасун. Даже в тех случаях, когда С. Конов подчеркивает, что аспирация в кати в основном утрачена, у Дж. Дэвидсона можно найти, к примеру,
следующие формы: bhīm ʽпочва, земля’ < др.-инд. bhūmi- ʽземля’, host ʽрука’ <
др.-инд. hasta- ʽрука’, thū thū междометие ʽстыдно!’ < др.-инд. thūt (звук плевка),
khel ʽспорт, подпрыгивание, скачущая походка’ < др.-инд. *khel- ʽиграть’.
В «Обзоре языков Индии» Дж. Грирсона можно найти такие примеры, как кати machkuṛ ‛человек’ (ср. также содержащие придыхательный формы: бангани
maṇuch, сирмаури māṇach и непальское mānche ʽчеловек’) и прасун ṭhiṭẽ ʽнога’.
Все эти данные требуют дополнительного изучения. Потеря придыхательности
происходила, предположительно, в два этапа: вначале ее потеряли звонкие, а затем — глухие согласные. Изменения первого этапа во многих дардских языках и
вариантах западного пахари привели к системам t — th — d. Среди дардских это
языки гаварбати, шумашти, кховар, тирахи, дараги, вотапури-катарквалай, шина,
брокскад и сави (в последнем, правда, звонкие утратили аспирацию лишь недавно). Среди вариантов западного пахари различная степень утраты аспирации характерна для кхаси, киутхали, бангани, багхати и котгуру, а также кашмири. Отдельные примеры такого развития обнаруживаются также восточнее, у западной
границы Непала, что означает, возможно, то, что системы t — th — d были раньше распространены и дальше на восток. Утрата придыхательности — это не просто сугубо исторический, но также лингвогеографический и, таким образом, отчасти независимый от генетических связей между языками феномен. Нет никаких сомнений, что утрата аспирации произошла сначала в нуристанских языках и
лишь позднее — в дардских и западном пахари; правда, неверно исходить из дихотомии «очень рано» vs. «очень поздно». Скорее всего, утрата придыхательности, известная уже по среднеиндийскому гандхари, происходила в разных языках
в разное время.
3. Утрата придыхательности и депалатализация — единственные общие особенности иранских и нуристанских языков.
Депалатализация обнаруживается примерно в том же географическом регионе,
но, разумеется, в гораздо большем числе дардских языков и вариантах западного
пахари. Здесь тоже надо исходить из того, что звуковые изменения происходили
в разных языках в разное время, причем раньше всего — в нуристанских. Упомянутые факты указывают на то, что в нуристанских языках депалатализация протоарийского *č > ċ имела место еще до утраты протоарийской аффрикаты *č > ś.
(Подробнее см. в работах М. Майрхофера). Таким образом, нуристанские (как и
древнеиранский) избежали характерного для индоарийских языков звукового изменения. В дардских и в западном пахари все было наоборот: в них сначала произошла утеря аффрикат, а затем депалатализация. Во всех языках региона много
слов с палатальными аффрикатами. Их происхождение или возникновение обусловлено различными причинами, которые нужно рассматривать отдельно для
каждого случая. Наряду с недавними заимствованиями, палатальные, например,
в бангани, иногда, возможно, восходят к исконно ретрофлексным аффрикатам
(см. ниже).
Депалатализации часто препятствует гармония согласных. Так, например, в
банг. cɔśṇɔ ‛жечьʼ начальная палатальная аффриката сохранилась под влиянием
К.П. Цоллер. Пахари языки
205
палатального ś в том же слоге. Помимо этого, для многих языков верно, что j- не
подвергается депалатализации, если он восходит к др.-инд. y-, как, например,
бангани jɔ̃krɔ ‛близнец’ < др.-инд. yamá- ‛близнец’. Начальный y- перешел в j после I в. н. э., что подтверждает древний возраст депалатализации. Это неудивительно, так как относительно времени и последовательности процессов утраты
придыхания, утраты аффрикат и депалатализации на оси с северо-запада на юговосток можно только высказывать предположения. Переход палатальной глухой
аффрикаты в соответствующий шипящий продолжался во всем регионе и после
перехода *č > ś, хотя и спорадически. Примеры: дардский язык калаша śuthúr
‛зонт’ < др.-инд. cháttra- ‛парасоль, зонтик от солнца’; дардский язык кохистани
śʌṛʌ̀pʰ и зап. пахари бангани śɔṛɔp ‛звук падающего в воду предмета’, но бурушаски jaḍáp man- ‛падать в воду’; бангани śirōḷ ‛абрикос’ (с суффиксом -ōḷ), но
кашмири cer ‛абрикос’ и бхалеси ċeruṇṭi ‛абрикосовое дерево’ (с депалатализацией). Деаффрикатизация не ограничивается одними палатальными аффрикатами, а
охватывает также зубные и ретрофлексные, причем исчезнуть мог либо взрывной
согласный, либо сибилянт: вайгали saká; дардский язык кохистани iṭh или aṣī
‛глаз’, оба из более раннего *ac̟ i < др.-инд. ákṣi- ‛глаз’; возможно, также бангани
ċhimra или simra ‛пегий (как собака)’. Все это показывает, что описанные фонологические процессы были не единичными событиями, а в течение долгого периода времени происходили последовательно в различных регионах. Нуристанские языки сохранили благодаря очень ранней депалатализации протоарийское
языковое состояние, но нет никаких указаний на то, что нуристанские и дардские
языки были когда-либо четко отделены друг от друга географически.
4. Ряд общих с индоарийскими языками лексических изоглосс.
Среди этих лексических соответствий значительное количество лексем встречаются только в нуристанских, дардских языках и западном пахари.
5. Некоторые слова не имеют аналогов ни в иранских, ни в индоарийских языках, но сопоставлялись с формами в других индоевропейских языках.
Этот пункт можно соотнести с многократно высказывавшимися (прежде всего
Г. Могенстьерне) предположениями о том, что на северо-западе Южной Азии
можно обнаружить следы индоевропейских языков, не принадлежащих индоарийским. Из этой гипотезы исходит и автор данной статьи.
Прежде всего, очевидно, что политико-географическое деление языков пахари
на три ветви не может быть обосновано лингвистически. Довольно существенные различия между западным пахари, с одной стороны, и центральным и восточным пахари, с другой, следует объяснять сильным влиянием суперстрата на
последние. Влияние суперстрата заметно местами, однако, также в западном пахари. «Исконный» пахари снова появляется, тем не менее, в качестве субстрата
раджбанши на юго-востоке Непала. Было также указано, что западный пахари
генетически связан с дардскими языками и, наконец, с нуристанскими. Из всего
этого нужно сделать вывод, что источник описанной выше волны пахари следует
искать в нуристанских языках. И все же, бесспорно, имеет смысл сохранить понятия «нуристанские языки», «дардские» и «пахари»; в отношении пахари следует придерживаться точки зрения, что «настоящий пахари» в регионе своего распространения в Гималаях не везде ясно различим. Далее следуют различные разделы, иллюстрирующие и разъясняющие вышесказанное.
206
Языки пахари
Общие черты на ф о н о л о г и ч е с к о м уровне.
Сохранение сибилянтов и развитие сложных систем аффрикат.
В западном пахари др.-инд. сибилянты ś и ṣ совпали в ś; правда, s сохранился в
качестве отдельной фонемы. В то время как во всех остальных среднеиндийских
языках эти три древнеиндийских сибилянта совпали в одном (либо s, либо ś) уже
в первых исторических документах (надписи Ашоки), в гандхари и почти во всех
современных дардских языках они сохранились. Современные дардские языки
имеют одновременно с тремя сибилянтами более или менее полную подсистему
аффрикат: ċ, č, c̟ — z, j, ẓ и т. д. (графемы z и ẓ обозначают здесь аффрикаты, а не
сибилянты), предшественники которых частично обнаруживаются в гандхари.
Эти подсистемы аффрикат являются инновациями, которые имеются как в нуристанской, так и в дардской группах языков.
Кашмири, бангани и некоторые другие варианты западного пахари обладают,
наряду со двумя сибилянтами, соответствующими подсистемами аффрикат: ċ,
c — z, j и т. д. Во многих случаях зубные аффрикаты в этих языках восходят к
палатальным аффрикатам, например, кашмири ċōr, бангани ċār ‛четыре’ <
др.-инд. catúraḥ. Если на этом примере было бы трудно показать, что, например,
бангани сохранил следы своей исконной трехсибилянтной системы (Р.Л. Тёрнер
указывает, что основа sájati ‛присоединяется, включает, охватывает’ (слов. статья
13085) предполагает в нуристанских, дардских языках, кашмири и западном пахари наличие *ṣay-, *ṣajj-, *ṣacc-, *ṣatta-), то с аффрикатами дело обстоит проще.
Как в дардских, так и в бангани вместе с некоторыми другими вариантами западного пахари, в которых происходили процессы депалатализации, тоже есть много
слов с палатальными аффрикатами. Их происхождение крайне неоднородно: источником могут быть, например, заимствования после завершения фазы депалатализации или, в случае вариантов западного пахари, определенные группы согласных, как в бангани cīś ‛жажда’ < др.-инд. *tṛṣyā- (во многих дардских языках
из таких же старых групп согласных произошли ретрофлексные аффрикаты, например, в кохистани c̟ īṣ ‛жажда’). В бангани, однако, есть несколько имеющих
параллели в дардских языках слов с палатальными аффрикатами, которые возникли не из групп согласных и в которых аффрикаты были ретрофлексными. Так
как недавние заимствования в этих случаях можно с уверенностью исключить,
остается единственное объяснение: бангани и многие другие варианты западного
пахари раньше имели трехчленную систему аффрикат. Если бы сокращение
трехчленной системы до двучленной имело место уже ранее, т. е. если бы в прото-бангани никогда не существовало трехчленной системы, то эти слова тоже
должны были бы подвергнуться депалатализации, ср. бангани khɔḷjɔ и кохистани
khac̟ úl ‛смола’. В бангани имела место метатеза согласных (*-jḷ- недопустимо с
точки зрения фонотактики) с одновременной ассимиляцией по звонкости.
Сохранение и развитие групп согласных.
Сохранение прежде всего начальных групп согласных, состоящих из взрывного и r, имеет место в обширных областях на северо-западе и западе Южной Азии,
а потому не является диагностическим признаком для определения родства языков. Это сохранение играет, однако, роль в инновационном формировании сложных систем аффрикат, которые встречаются только в северо-западных языках,
см., например, бангани cīn ‛три’ < др.-инд. trīṇi- ‛три’ (ср. р.) и кохистани c̟ ā̀ то
К.П. Цоллер. Пахари языки
207
же < др.-инд. *trāyaḥ ‛три’ (м. р.). Г. Моргенстьерне указывает на то, что во многих дардских языках -st- и -ṣṭ- частью сохранились, а частью — нет. Это отражает
очень похожие взаимоотношения как в среднеиндийском гандхари, так и в современном западном пахари. Хотя в случае западного пахари Г. Моргенстьерне
ограничивается лишь последней группой согласных, находятся также примеры
сохранения -st-, например, в бангани goṣṭɛṇa ‛друг (поэт.)’ (ṣ в бангани является
не самостоятельной фонемой, а аллофоном ś) < др.-инд. goṣṭhī- ‛собрание’ и кхаси kuster ‛навозная куча’ < др.-инд. *go-stara- (см. Turner слов. статьи 4255 и
13685; в кхаси нередко наблюдается оглушение).
Сохранение зубных смычных согласных в середине слова.
Зубные смычные, по-видимому, отчасти сохранились в середине слова; едва
ли можно считать заимствованиями по крайней мере следующее слово: цинали
badehal, падри bhadēl, бхадравахи badhel ‛бык’ (возводимое Р.Л. Тёрнером к не
засвидетельствованной в санскрите, но реконструируемой им в «Дополнениях и
исправлениях» к его словарю под № 9175 для праиндоарийского форме
*badhilla-). Здесь следует также указать на наблюдаемый иногда в данном регионе морфонологический процесс, при котором консонантный сегмент исчезает,
сокращая трехсложное слово до двух слогов. При др.-инд. aiṣámaḥ ‛в этом году’
у Тёрнера находим кашмири yihus/yuhus, по поводу которого он пишет: «< aiṣamasa-, но с необъяснимой утратой -m-. Очень сомнительно». В близкородственном, распространенном в регионе Джамму наречии погули встречается youmus
‛этот год’. Это показывает, что в кашмири сохранился первый сибилянт (как -h-),
но не носовой согласный, в то время как в погули все произошло с точностью до
наоборот. Согласный -s- или, соответственно, -m- исчез, таким образом, не из-за
«ослабления», а из-за сокращения слова с трех до двух слогов.
Утрата придыхательности звонкими смычными и аффрикатами.
Это явление встречается, как уже было определено, во многих дардских языках, в кашмири и некоторых вариантах западного пахари, например, бангани gās
‛трава’, но хинди ghās. Утрата аспирации была, несомненно, одним из факторов
при возникновении тоновых систем (регистровых или контурных), которые есть
во многих, хотя и не во всех дардских языках и вариантах западного пахари.
(Подавляющее большинство индоарийских языков не являются тоновыми.)
К. Масика и другие авторы утверждают, что утрата придыхательности в дардских языках и многих вариантах западного пахари является недавним явлением,
основываясь на том, что не все языки данной группы утратили аспирацию и что
об этом говорят некоторые несколько более ранние языковые свидетельства. Такая аргументация, однако, далеко не убедительна. Это явление гораздо легче
объяснить тем, что придыхание в дардских языках и различных вариантах пахари
в комбинации с определенными согласными является нестабильным. Эта нестабильность встречается в различных дардских языках и в западном пахари. О западном пахари Х. Хендриксен говорит, что «звонкая аспирация нестабильна или
отсутствует», а Ж. Фюссман в связи с гандхари говорит о «faiblesse de l’aspiration»
(«слабости придыхания»). Как в дардских, так и в западном пахари есть языки и
варианты с аспирированными звонкими, в которых может происходить расщепление фонем. В дардском языке кохистани слово ghuī (< др.-инд. ghoṭa- ‛лошадь’)
имеет эргативную форму guhē, в варианте западного пахари мармати есть bihā
208
Языки пахари
‛брат’, в сираджи Доды — barhā ‛брат’ (< др.-инд. bhrātr̥ - ‛брат’), а в киутхали —
bāhrā ‛груз’ < др.-инд. bhārá- ‛бремя’. Эта инновация — расщепление аспирированных звонких согласных фонем — является общей особенностью дардских
языков и западного пахари. Она обнаруживается предположительно в тех языках,
в которых развитие как раз шло от четырехчленной к трехчленной системе согласных. С расщеплением фонем тесно связаны два дальнейших процесса: метатеза придыхания и появление аспирации там, где она не является этимологической. Оба явления встречаются как в дардских языках, так и в вариантах западного пахари.
Метатеза придыхания.
Значительное число примеров дардского кохистани содержится в работе
К.П. Цоллера; однако и в западном пахари есть немало примеров: бангани ċhɔkṇɔ
‛наслаждаться’ < др.-инд. cakṣati ‛смотрит, видит, замечает’ через ср.-инд. cakhaï
с последовавшей затем метатезой придыхания (плюс депалатализация); джаунсари dhūdi ‛сосок женской груди’ < др.-инд. dugdhin- ‛молочный’. То, что в случае
с этой метатезой в западном пахари речь тоже идет не о недавнем феномене, показывают средневековые надписи царства Чамба, где, к примеру, есть форма
dheotrā ‛внучка’, восходящая к одной из альтернативных форм др.-инд. dauhitrī-,
а также dhi ‛сокращение для diśā-’ (< др.-инд. díś- ‛направление’ с диссимиляцией двух переднеязычных).
Этимологически не мо тивир ованная аспирация.
Согласно исследованиям Г. Моргенстьерне и К. Масики, исторически не мотивированная аспирация обнаруживается в дардских языках калаша и пхалура у
звонких начальных согласных. В действительности этот феномен встречается в
очень многих дардских языках, и не только у звонких начальных согласных.
Кроме того, он встречается в большом числе различных вариантов западного пахари, например, в бхалеси zhʌll ‛пламя’ < др.-инд. jvalá-. Такое же явление встречается в гандахари.
Метатеза r.
Метатеза r широко известна по дардским языкам; она также имеется в синдхи,
лахнда, романских и в западном пахари. Это явление встречается, однако, уже в
гандхари. Так, лексемы относящихся к западному пахари языков чурахи bhraḍḍ и
бхалеси ḍhḷēḍḍ ‛овца’ восходят к др.-инд. bheḍra- ‛баран’. Для банг. cambɔ ‛медь’,
происходящего из др.-инд. tāmrá- ‛медь’, нужно реконструировать в качестве
праформы *trambɔ.
Общие лексемы.
Имеется большое количество лексем, встречающихся только в западном пахари
и дардских языках (а также нередко еще в нуристанских языках и в бурушаски).
Их можно разделить на три группы. Приведем по два примера на каждый случай:
— лексемы с древнеиндийской этимологией (здесь необходимо еще раз отметить различие между теми словами, которые не подтверждены среднеиндийским
материалом, и теми, которые засвидетельствованы в среднеиндийском; в последнем случае нельзя исключить, что лексема ранее имелась и в других индоарийских языках). Примеры: банг. ɔimũ ‛дикий козел (поэт.)’ < *avimaya- ‛овечий’ с
аналогами в нуристанских кати, вайгали и прасун; бангани kevēḷ ‛гималайский
кедр’ (с метатезой согласных из более древнего *keḷēv) < др.-инд. kilima- разно-
К.П. Цоллер. Пахари языки
209
видность сосны; Тёрнер перечисляет словоформы в дардских языках кховар,
башкарик, пхалура, шина и кашмири, к которым надо прибавить кохистани: kʌylṑ
‛гималайский кедр’, равно как и следующие варианты из западного пахари:
кхасд(х)ари kēuḷ, баури kēḷō̃, бушахари kēuḷɔ, деогари kɛ̄lō̃ (все означают ‛гималайский кедр’) и бхадравахи kɛlʌũ ‛(эфирное) масло гималайского кедра’; в качестве заимствования это слово обнаруживается в тибетских языках Западных Гималаев каннаури kyalmöṅ ‛кедр (Cedrus libani var. deodara)’, и читкули kɛlmǝṅ
‛гималайский кедр’;
— лексемы, не имеющие древнеиндийской этимологии. Примеры: бангани
bɔṭṭɔ ‛сноп, пучок травы’, кохистани bʌṭū ‛пучок травы’, калаша bháṭi ‛пучок,
связка’, бурушаски báṭo ‛букет, пучок’, шина báṭo ‛пучок’; бангани khɔḷɔtɔ
‛предметы и еда, которую представители низших каст получают во время сбора
урожая от раджпутов’, деогари khɔḷtha ‛съестное, передаваемое один или два раза
в год после сбора урожая членами высших каст представителям низших’,
кхасд(х)ари khɔlɔthi ‛еда, ежегодно подносимая брахманам’, западный непальский khalo ‛плата зерном, которую патрон отдает кузнецам и другим ремесленникам за год работы’ (пример того, что в центральном и восточном пахари сохранялись слова, принадлежавшие к «настоящему пахари»); кохистани khʌlī̃
‛натуральные продукты, которые регулярно выдаются с определенной периодичностью до́мам и кузнецам’;
— лексемы с праиндоевропейской, но не имеющие древнеиндийской этимологии,
причем до сих пор неизвестно, к какой ветви индоевропейских языков эти слова
относятся. Примеры: бангани gesɔ, geslɔ ‛палка погонщика скота; боевая дубинка’,
джаунсари ghesli ‛палка для убийства (в бою)’ < праиндоевр. *ĝhai-sós ‛копье’,
причем в греческом встречается сходное значение «пастушья палка»; бангани
śɔpṇɔ или с суффиксом śɔpkaṇɔ, деогари śepṇɔ и śɔpṇɔ, оба в значении «хлебать,
(громко) глотать; нанести кому-либо вред магическим путем (как ведьма, которая проглатывает, вытягивает жизненную силу своей жертвы)», кохистани ṣapʌ́ṽ
или ṣúpʰ karʌ́ṽ ‛слизать (например, пролитую жидкость, остатки)’, бурушаски
ṣap-t- ‛заглатывать, хлебать’ (вульг.); кховар śruph ‛хлебать, есть или пить, причмокивая’, калаша śurúp kárik ‛потягивать, прихлебывать’ и кашмири śrapun ‛перевариваться, усваиваться’ < праиндоевр. *srebh- ‛хлебать; заглатывать, шумно
проглатывать’. Оглушение и потеря придыхательности происходят в конце слов
в нуристанских языках очень часто, в дардских и в западном пахари они встречаются реже (при усилении этой тенденции с северо-запада на юго-восток), во
всяком случае, они всегда имеют место в формах, предположительно унаследованных из праиндоевропейского. Это указывает на древность обоих процессов.
Следует обратить внимание, что современные рефлексы праиранского *hrab
‛потягивать, сосать, всасывать’ распространены довольно широко и обнаруживаются даже в качестве заимствований в бурушаски huúp-t- ‛хлебать, проглатывать,
затягиваться (при курении)’, ‛вдыхать (лекарственные вещества при ингаляции)’ и
шина huúp th- ‛что-л. подтягивать’, хотя точный иранский первоисточник неясен.
Общие инновации на м о р ф о л о г и ч е с к о м уровне.
Причастие пр ошедшего времени, или абсолютив на -t-.
Образуемое с помощью грамматического элемента -t- причастие прошедшего
времени, или абсолютив (функции варьируются от языка к языку), представляет
210
Языки пахари
собой инновацию, которая, насколько нам известно, встречается только в нуристанских, дардских и западном пахари. Поскольку речь идет, как правило, о продуктивных формах, их не следует путать с окаменевшими формами типа ditta (‛данный’), которые в ограниченном количестве имеются во многих индоарийских
языках. В нуристанских этот показатель выглядит часто как -ti (например, в кати
kt'i ‛сделавший’), поэтому считается, что эта форма происходит от др.-инд. -tvi.
Можно предположить, что этот показатель со следующими за ней гласными
(преимущественно -a, -e или -o) развился из -tvā (например, дардский язык торвали beśte ‛идущий, ушедший’ и калам кохистани yātə ‛пришедший’). Тем не менее из-за встречающихся случаев употребления этой граммемы в функции абсолютива нельзя исключить возможность, что она развилась из древнеиндийских
абсолютивов (деепричастий, или конвербов) kr̥ tvī́ или kr̥ tvā́ глагола kr̥ ‛делать’,
которые в результате грамматикализации стали окончаниями. В западном пахари
эта морфема существует в следующих языках: рамбани, рудхари и верхнем рудхари, сираджи Доды, гадди, бхалеси, бхадравахи, кхаси, чурахи, бхаттияли и бангани (в последнем, правда, уже непродуктивна), и во многих формах без параллелей в других индоарийских языках, например biṣṭitᴐ ‛отделенный, удаленный’ < др.-инд. *vichaṭṭ-, ср. др.-инд. *apacchaṭṭ- ‛разделять’).
Вспо могательный глагол ta, tū и т. д. ‛(он/она/оно) есть; был(а/о)’.
Речь идет о формах, восходящих к др.-инд. sthitá- ‛стоящий, вставший’. В них
примечательно то, что они встречаются во многих дардских языках и в вариантах
западного пахари без ожидаемой аспирации. Поэтому мы имеем дело, вероятно,
с древним заимствованием из какого-либо нуристанского языка. В нуристанских
этот вспомогательный глагол есть в трегами (tu ‛быть’) и вайгали (ti- ‛быть’), из
дардских — в дараги (tu ‛(он/она/оно) есть’) и калам кохистани (tu ‛(он/она/оно)
есть’). В западном пахари, где он как свободная словоформа принял значение
прошедшего времени в связи с расширением функций старого презенса, его
можно найти в гадди tū ‛(я) был(а/о)’ и tiā ‛(они) были’ и т. д., как и в похожих
формах в рудхари, сираджи Доды, чамеали, мандеали, сайнджи, кулуи и внешнем
сираджи, в сатлайской группе, в киутхали, багхати, сираджи Шимлы, сирмаури,
котгархи, котгуру и джаунсари. Кроме того, он встречается в поддиалекте гархвали бадхани (ta ‛был(а/о)’). Старое презентное значение сохранилось, однако, в
ряде вариантов западного пахари в форме сложных вспомогательных глаголов: в
чурахи есть, наряду с aĩ и ā ‛(он/она/оно) есть’, также ā̃ tē и ātē с тем же значением, равно как и формы женского рода aĩtī (со своего рода «эпентезой») или ā̃ tī.
Эпентеза встречается в одном регионе дардских языков и вариантов западного
пахари и иногда отмечается в раджбанши. Это показывает морфологический состав последних форм, которые, таким образом, выводятся из др.-инд. ā́ kṣeti
‛обитает, живет’ + sthitá-. Сходные сложные структуры строятся также с формами глагола ‛бытьʼ: банг. ᴐsti ‛существует, есть (там)’, кочи asti ‛(там) есть’ и
цинали asti ‛есть (ед. ч. и мн. ч.)’; отрицательные формы, например, суркхули
(диалект кочи, близкородственный бангани) nāsto, nāste, nāsti. Во всяком случае,
формы с ᴐs- бангани восходят к др.-инд. ásti ‛есть’, а не к ā́ ste ‛сидит, существует’, которое в бангани служит для выражения длительного состояния в качестве
суффикса -asu/-asᴐ. Формы суркхули показывают, что ᴐsti и ее аналоги в кочи и
цинали тоже раньше изменялись по образцу прилагательных. То, что этого
К.П. Цоллер. Пахари языки
211
больше не происходит, обусловлено, возможно, влиянием старого презенса, с которым ᴐs- может крепко связываться, как, например, в кочи ᴐsᴐ ‛есть (ед. ч. и
мн. ч.)’. Четкая параллель к форме ᴐsti сохраняется в случае со вспомогательным
глаголом нуристанского вайгали ti-, например, в tisay ‛(что-то) находится (гдето)’. Эта форма состоит из трех компонентов ti-s-ay с личным окончанием -ay и
элементом -s-, про который Г. Моргенстьерне пишет: «Происхождение элемента
-s- неясно, но он, возможно, каким-то образом образовался от вспомогательного
корня as-». Итак, в вайгали порядок следования двух соединенных вместе вспомогательных глаголов является обратным к порядку их следования, например, в
бангани, но, по-видимому, оба имеют одно и то же происхождение.
Будущее и прошедшее время.
Чаще всего встречающейся в пахари морфемой будущего времени является -l,
которая обнаруживается также в нуристанских языках ашкун, кати и вайгали и,
верятно, в дардском языке шумашти (а также в маратхи, конкани и многих диалектах раджастани). О происхождении этого показателя Х. Хендриксен пишет:
«/lo/ … несомненно, было изначально причастием прошедшего времени. Блок …
предполагает его источником глагол /lā-/ ‛брать, взять’. Возможно, лучше искать
исходное слово в омонимичном глаголе /lā-/ ‛применять, прикреплять’…». Но
этого не может быть, поскольку тогда, к примеру, вместо действительной морфемы будущего времени бангани -l- должна была бы быть морфема -ḷ-; так что -lне может восходить к какой-либо лексеме. Поэтому вероятно, что эта морфема
восходит к адъективному среднеиндийскому суффиксу -illa/-alla/-ulla, который
во «внешних языках» функционирует как морфема прошедшего времени (см. работы Ф. Саутворта). Эта морфема прошедшего времени или, соответственно,
причастия прошедшего времени имеется также (чего не увидел Ф. Саутворт) в
большинстве дардских языков (например, дараги pʌč-ä-l tʌlūn ‛вареный рис’), но
в нуристанских языках и западном пахари она в этой функции не оставила никаких или практически никаких следов, так как здесь она функционирует как показатель будущего времени. Исключение составляет распространенный в области
Лакхамандал диалект джаунсари, в котором показатель -l- используется также
для обозначения прошедшего времени, например в предложении tiṇi saido bᴐjār
khᴐtᴐm kᴐri ga-lo ‛он разрушил весь рынок’. Суффикс -l- в качестве показателя
будущего времени в бангани присоединяется к личным окончаниям, тогда как
следующая за ним (внешняя) флексия несет значения рода и числа (ср. сходную
структуру в хинди): aũ pi-ũ-lɛ ‛я (м. р. и ж. р.) буду пить’, tu pi-ɛ-lᴐ ‛ты (м. р.) будешь пить’, tu pieli ‛ты (ж. р.) будешь пить’, и т. д. — или в бхадравахи: kuṭ-ma-lē
‛я (м. р.) буду бить’, kuṭ-mai-lai ‛я (ж. р.) буду бить’ и т. д. Обратный (более древний?) способ образования обнаруживается в некоторых нуристанских и дардских
языках: к основе сперва добавляется -l-, а затем унаследованные личные окончания, различающиеся по роду: нурист. вайгали tā-l-am ‛я (м. р.) буду сажать’,
tā-l-em ‛я (ж. р.) буду сажать’; схожий принцип образования форм встречается в
камдеши (ōnċ vī-l-am ‛я буду бить’) и в прасун (здесь суффиксы добавляются к
инфинитиву: pəznig-l-am(o) ‛я пойду’). В дардских тот же тип конструкции подтвержден примерами в шумашти tō thare-l-am-u ‛я (у)вижу тебя’ (thar- ‛видеть’),
в ашкун (ka-l-am ‛я сделаю/буду делать’) и в гавар-бати (ā θ-l-ēmo ‛я буду бить’).
(В других дардских языках, например, в кохистани, будущее время образуется
212
Языки пахари
при помощи суффикса, продолжающего древнеиндийский суффикс буд. времени
-iṣya-.) В нескольких вариантах западного пахари происходящее из древнеиндийского личное окончание 1-го лица было переосмыслено как морфема будущего
времени, так что -m- чередуется с -l- (или какой-либо другой морфемой), например, киутхали ṭīp-ū-mā̃ ‛(я) буду бить’, но ṭīp-ē-lā ‛(ты) будешь бить’. Сходная
модель обнаруживается и в раджбанши. В регионе встречается и еще одна морфема -r- с такой же двойной функцией выражения как прошедшего, так и будущего времени. Как морфема будущего она функционирует только в варианте западного пахари сайнджи (ċīk-ū-r ‛я/мы будем ударять’), но в составе причастия
прошедшего времени или абсолютива встречается во множестве вариантов западного пахари, например, в верхнем рудхари bhu-ra ‛ставший’, gʌ-ora ‛ушедший’, boll-ura ‛сказанный’. Другие языки, где встречается эта морфема: бхадравахи, падри, пангвали, кхасали, чурахи, чамеали, гадди, мандеали, киутхали и патиала киутхали, багхати и патиала багхати, сирмаури гирипари и сирмаури
дхартхи. В нуристанских языках она встречается в качестве абсолютива в ашкун,
где -ara ‛сделавший; сделав’ присоединяется к глаголу в прошедшем времени:
istrīma´lī muči-ēra pa mə´rākäi mučī ‛женщина, убежав (убежавшая), убежала с
мальчиком’. Морфема -r- восходит предположительно к близкой к древнеиндийскому аористу форме ákarat; ср. калаша káriu ‛он делает’, но á-r-av ‛он/она
сделал(а)’.
С и н т а к с и с.
Частица или послелог со значением «в течение, ко времени чего-либо»
(< *k(h)Vn).
Этот элемент встречается, по-видимому, лишь в немногих нуристанских,
дардских языках и вариантах пахари; к тому же во многих языках он потерял
свое первоначальное значение. В нуристанском вайгали есть послелог -kan, он,
согласно А. Дегенер «… обозначает пространственную, временную или содержательную близость …»: nāṭa-kan … kaǰaseṛiay-le ‛она кружилась в танце’; в дардском языке шина есть элемент khēn ‛во время; время’, который можно присоединять к причастиям прошедшего времени: zamītu ‛избиение; состояние после избиения’ превращается в zamītei khēn ‛в то время, как его били’. Следующие языки
присоединили такой же элемент к причастиям прошедшего времени или к конвербам, но не передают отчетливо вышеупомянутого значения: в дардском языке
кохистани khʌ̀ỹ, варианты западного пахари мандеали kanē и бангани kẽ, также
гархвали бадхани khan. Такой же элемент есть в раджбанши, где он сохранил исходное значение; правда, происхождение этого элемента неясно.
Синтаксис, схожий с синтаксисо м языков с порядком слов V2
(глагол во второй позиции).
В ряде вариантов западного пахари встречаются синтаксические структуры,
похожие на структуры, где действует правило «второй позиции глагола», т. е.
прототипической позицией глагола, легкого глагола, вспомогательного или модального глагола является второе место в предложении. Этот феномен известен
по следующим языкам: бангани, кочи, внутренний и внешний сираджи и сайнджи, а также из каштавари, кашмири, состоящего с ними в близком родстве погули, и, наконец, из одного из диалектов лахнда потхвари. Ниже будет показано,
что этот тип конструкций имеется также в раджбанши:
213
К.П. Цоллер. Пахари языки
(1) бангани: tetkɛ erɔ
там
seu
увидели:ПРИЧ.М.ЕД он:ПРЯМ
‛Там они его настигли’.
(2) кашмири: az
kor
mye
сегодня
сделал(а) я:ЭРГ
pakṛi
tiũɛ
хватать
они:ЭРГ
baagas
manz
seer
сад
в
прогулка
‛Сегодня я гулял(а) в саду’.
«Легкий глагол» erɔ (возводимый Р.Л. Тёрнером к не засвидетельствованному
в санскрите, но реконструируемому им для праиндоарийского под № 14165 глаголу *herati ‛смотрит за или на’), стоит здесь на втором месте. В области именных конструкций бангани и кашмири имеют одну общую черту: оба языка обладают определенным типом разрывных составляющих, который неизвестен нам из
других новых индоарийских языков; при этом в посессивную группу между посессивным местоимением и относящимся к нему существительным вставляется
глагольный элемент:
(3) бангани: tesrɔ dekhɔ
gᴐ̄r tiṇi
его
увидел
дом
‛Он увидел его дом’.
(4) кашмири: tem-sund chu
его-ГЕН
есть:3ЕД
он:ЭРГ
asyi
makān
baḍi
pasand
мы:ДАТ
дом
очень
приятный
‛Нам очень нравится его дом’.
Р а д ж б а н ш и.
Следующие лингвистические факты демонстрируют, что распространенный на
юго-востоке Непала раджбанши принадлежит к группе северо-западных языков.
Раджбанши сохранил аспирированные звонкие как таковые, однако в нем (равно
как и в окружающих его языках) имеется только один (зубной) сибилянт.
С л о в а р ь.
В этом языке есть ряд примечательных слов, которые отчасти имеют параллели в северо-западных (и западных) языках:
— agra di- ‛охранять’, либо из др.-инд. ágra- ‛перед, начало’ с сохранением
группы согласных, либо из семантически более близкого, но предполагающего
метатезу согласных др.-инд. ārakṣa- ‛защита’;
— ʌnch(a)- ‛поиск’ < др.-инд. anvicchati ‛ищет’;
— as- ‛приходить’ < др.-инд. átyeti ‛случайно встречает’ имеет точные аналоги
в бангани aṣṇᴐ, джаунсари āśṇõ ‛приходить’ и maṇḍeāḷī aś- ‛идти’. Вопреки предположению, высказанному в словаре Р.Л. Тёрнера (№ 227), о том, что должны
были бы появиться слова «…с аномальным ś вместо c или ch…», здесь речь идет
о небезызвестном в северо-западных языках (и описанном выше) процессе деаффрикатизации c > ś; очевидно, что это процесс древний, поскольку он происходил перед депалатализацией;
— ukus ‛сокол, ястреб’ < др.-инд. utkrośa- ‛орлан’ с двумя современными соответствиями в ассамском ukah ‛орел’ и сингальском ukussā ‛коршун, сокол, ястреб’;
возможно, слово в раджбанши является древним заимствованием из ассамского;
— uja- ‛появляться’ < др.-инд. újjāyate ‛рождается’ с современным аналогом в
кашмири wuzun ‛появляться’; Р.Л. Тёрнер обсуждает и другой вариант происхождения, из др.-инд. údyāti ‛поднимается, встает’;
214
Языки пахари
— в ei-dhʌr ‛в этом самом направлении’, kun-dhʌr ‛в каком направлении’ и т. д.
второй элемент «направление» происходит от др.-инд. dhúr- ‛ярмо, хомут’ с точным семантическим аналогом в джаунсари dhūr ‛направление’;
— ekchin ‛один миг’ < др.-инд. *ekka- ‛один’ и kṣaṇa- ‛миг, досуг’; исторический переход kṣ > ch типичен для северо-запада, и в основе kṣaṇa- обнаруживается лишь один фонетический аналог с пхалура c̟ hāṇ ‛отдых, досуг’;
— eṭhʌ ‛нечистый (в социальном смысле)’, возможно, связан происхождением
с одним из дериватов др.-инд. глагола juṣ ‛вкушать, наслаждаться’ (хотя объяснение этого слова Р.Л. Тёрнером как восходящего к *ājuṣṭa- ‛имеющий вкус (?)’
представляется неубедительным, гораздо вероятнее связь с ajuṣṭa- ‛неприятный’ —
Прим. ред.), ср. соответствия в синдхи auṭho ‛оскверненный, нечистый’ и хинди
achūt ‛неприкасаемый’;
— kʌnek ‛немного’ имеет аналог в бангани kɔṇek `немножко’, но происхождение неясно;
— kamra- ‛кусать’, ср. дардский язык калаша kham ‛укус’;
— ketrʌ ‛насколько большой’ имеет аналог в бангани ketrᴐ ‛как много, насколько большой’, связано с др.-инд. káti ‛как много’.
— ghudi ‛коза’ имеет соответствие в диалекте синдхи каччхи в виде gidho
‛молодой козел’, dhī ‛молодая коза’; в последнем томе своего этимологического
словаря «Дополнения и исправления», Тёрнер возводит это слово (впрочем, со знаком вопроса) к др.-инд. g̥ r̥ dhra- ‛хищник, стервятник’, что неубедительно; jʌlluk
‛пиявка’ < др.-инд. jalūkā- ‛пиявка’ с оставшимися без изменений (?) согласными;
— nachra- ‛царапать’ < др.-инд. nakhá- ‛ноготь, коготь’ с некоторым дополнением, похожее на следующие формы: бангани nᴐkᴐsᴐ dennᴐ ‛ударять, выпустив
когти (как леопард или медведь)’, дардский язык пасаи nakuċik ‛ноготь’ и т. д.;
— bʌttu ‛козел (некастрированный)’ — бангани bᴐrtāḷu ‛баран, козел’ (с суффиксом -vālā), возможно, от первоначального значения ‛(кто-либо с) яйца(ми)’ <
др.-инд. vartaka- *‛нечто круглое’;
— besi ‛больше’ < др.-инд. vásīyas ‛лучший, более богатый’, с возможным современным соответствием в синдхи vãhyõ ‛богатый’;
— bhabna ‛волноваться’ имеет следующие соответствия: деогари bibralioṇᴐ
‛просыпаться или подпрыгивать в шоке’, бангани bibasᴐ ‛страх’ (с суффиксом
отвлеченности), гархвали bibᴐṇu ‛бояться’ — все соответствуют др.-инд. bibhéti
‛боится’, раджбанши демонстрирует метатезу придыхания;
— mʌgi ‛жена’ < др.-инд. mātr̥ grāma- ‛собрание матерей; женский пол’ с современным аналогом в сингальском māgama ‛женщина, жена’;
— mʌt̃ , mʌt ‛(алкогольный) напиток’, наряду с mʌdhu ‛мед’ (заимствование); ср.
дардский язык брокскад: mətəks ‛мед’ < др.-инд. mádhu- ‛мед, медовуха (?)’. См.
М. Витцель об оппозиции -t- vs. -dh- в лексеме для ‛мед, медовуха’;
— much- ‛вытирать’ < др.-инд. mṛṣṭá- ‛потертый; сладкий’ с инверсией -ṣṭ- >
-ṭṣ- (= c̟ ) с параллелями в дардский язык калам кохистани mīc̟ h, muc̟ ‛сладкий’ и
шина mic̟ o ‛хороший’.
Ф о н о л о г и я.
Оглушение на конце слова.
Известно прежде всего по нуристанским языкам, однако встречается иногда и
в дардских, и в западном пахари. К. Уайльд о раджбанши: «В большинстве слу-
К.П. Цоллер. Пахари языки
215
чаев звонкие взрывные оглушаются в абсолютном конце слова…». Вот два примера фонологизированных звуковых переходов:
— ap ‛сейчас’ < др.-инд. evam eva ‛точно так’, ср. бангани ɛbɛ и кочи ebe
‛сейчас’;
— puraṭ ‛твердый’ < др.-инд. prauḍha- ‛сильный’.
Этимологически не мо тивир ованная аспирация.
— thipr- ‛прыгать’ < др.-инд. *tarpati ‛прыгает’; хотя у лексемы есть множество рефлексов в современных языках, формы с начальным аспирированным
взрывным можно найти только на северо-западе: бангани ċhᴐprāḷ dennᴐ ‛перепрыгивать’ (с морфемой -rāḷ), деогари и баури с тем же значением chᴐprāḷ deno,
кхасд(х)ари chᴐprāḷ ‛прыжок, скачок’, дардскиe языки кохистани c̟ hʌ̀pʰ ‛прыжок,
скачок’, шина c̟ hup ‛прыжок’ и гавар-бати θlap ‛бежать’, все из более древнего
*thrarp-;
— dhʌkra ‛ковер’ < др.-инд. dukūlá- ‛разновидность растения; тонкая ткань из
сердцевины этого растения’, см. о семантике в словаре Р.Л. Тёрнера под № 14609
в связи с мальд. dūlu ‛ковер’; согласно Майрхоферу, древнеиндийская лексема
заимствована из дравидийских языков, ср. тамильск. tukil, tuyil ‛тонкая ткань’, но
примечательно сохранение велярных смычных;
— dhamma ‛веревка’ < др.-инд. dā́ man- ‛веревка’;
— ghʌssi ‛навоз’ < др.-инд. gośakr̥ t- ‛коровий навоз’;
— ṭheṅg ‛нога’ < др.-инд. ṭaṅka- ‛нога’.
Метатеза придыхания.
— dhudi ‛коза’ < др.-инд. dugdhin- ‛молочный’, ср. джаунсари dhūdi ‛сосок
женской груди’.
Эпентеза.
Эпентеза чаще встречается в части языков северо-западной подгруппы, однако
она есть и в других индоарийских языках. С другой стороны, поскольку в раджбанши не слишком много примеров эпентезы, это явление, вероятно, не зависит
от эпентезы в северо-западных языках:
— gec ‛побег, росток’ < более древн. *gaci < др.-инд. *gakṣa- ‛дерево’; хотя
gech, gach ‛дерево’ имеет тот же корень, его происхождение, вероятно, иное;
— suru ‛тонкий, худой’< др.-инд. saru- ‛тонкий, деликатный’.
Сохранение групп согласных и медиальных смычных:
— kheṭia ‛шакал’ с исконным значением *‛охотник’(?). Ср. др.-инд. kheṭa‛охота’;
— gʌrʌl ‛связка, пачка’ < др.-инд. gráha- ‛связывание’ плюс -la-;
— gʌrha ‛палка для трамбовки навозаʼ < др.-инд. grāhá- ‛рукоять меча’.
М о р ф о л о г и я.
Будущее и прошедшее время.
В будущем времени в 1-м лице единственного и множественного числа к основе (иногда с удлинением гласной) присоединяется морфема -m-, в остальных
случаях -b-. (Согласно выводам К.П. Уайлда, -b- восходит к др.-инд. -(i)tavya и
является обычным для восточных индоарийских языков (но не для непальского)
показателем будущего. Тем не менее неясно, было ли это -b- заимствовано из
языкового окружения или унаследовано, поскольку будущее время с -b- встречается также в варианте сайнджи западного пахари и в дардских языках гавар-бати
216
Языки пахари
и тирахи. За -m- или, соответственно, -b- следуют различающиеся по лицу и числу окончания, в которых, возможно, сохраняются следы старого настоящего времени, однако их происхождение не вполне ясно, поскольку окончание 2-го лица
множественного числа так объяснить не удается. В случае -m- мы снова имеем
дело с личным окончанием 1-го лица, переосмысленным в качестве морфемы будущего времени. Таким образом, в -m- и -b- мы имеем параллель к -m- и -l- западного пахари. К примеру, в киутхали точно так же в 1-м лице единственного
числа употребляется -m-, в остальных формах — -l-. Если в случае с личночисловыми окончаниями в раджбанши мы все же действительно имеем дело с
(частичными) остатками старого презенса, налицо была бы модель, которая походила бы скорее на нуристанский язык вайгали, в котором личные окончания
следуют за морфемой будущего времени -l-. Морфемами для выражения прошедшего времени являются -n (1-е лицо) и -l (2-е и 3-е лицо): kha-n-u ‛я ел’,
kha-l-i ‛она ела’. Последнее функционирует так же, как причастие прошедшего
времени: sar-al alule ‛гнилая картошка’. Таким образом, морфема -l явно идентична морфеме -l северо-западной группы. Так как она, однако, распространена и
в восточных индоарийских языках, нельзя исключить заимствование.
Обстоятельства места.
В раджбанши есть сложные слова — обстоятельства места со вторым компонентом makhe ‛направление’: upʌr-makhe ‛наверх’, kun-makhe ‛в каком-либо направлении’, hi-makhe ‛в этом направлении’ и т. д. Этот компонент происходит из
др.-инд. múkhya- ‛относящийся к лицу или рту’, который можно обнаружить в
довольно большом количестве новоиндоарийских языков в значении ‛лицо’. Как
обстоятельства места, формы раджбанши имеют, по-видимому, аналоги только в
нуристанских языках: камдеши pa-myuk ‛перед’ (в противоположность к
‛позади’) и прасун ti-mikh ‛перед’.
С и н т а к с и с.
Частица или по слелог ‛в течение, ко времени чего-либо’ (< *k(h)Vn).
К.П. Уайльд пишет, что временны́е послелоги khuna ‛в течение’ могут стоять
после имен существительных, глаголов и наречий. Два примера (там же):
sʌtsʌṅg-er khuna ‛во время религиозного собрания’, as-ba-r khuna ‛когда время
приходить’. Здесь речь идет об одном и том же элементе, который, как описано
выше, встречается также в нуристанских, дардских языках и в западном пахари.
Синтаксис, схожий с синтаксисо м языков с порядком слов V2
(глагол во второй позиции).
Вынос вперед частей предиката или синтаксические структуры, сходные со
структурами языков с глаголом во второй позиции, встречаются не только во
многих вариантах западного пахари, но и в раджбанши. Хотя в некоторых случаях могут играть роль топикализация, вынос вправо, скрэмблинг, есть много примеров, где дело не в них. Кроме того, в северо-западных языках при выносе
вправо сохраняется флексия личной формы глагола. Два примера из работы
К.П. Уайлда:
(5) ni
ja-b-ɪ
rʌh-a
i-la
jhagʌra
dʌn-ʌt
ОТР
ПАСС.ВСПОМ-БУД-3
оставаться-ПРИЧ.ПРОШ это-МН
‛Нельзя оставаться в этой драке’.
драка
ссора-ЛОК
217
К.П. Цоллер. Пахари языки
(6) ceṅgra-ḍʌ
молодой.человек- КЛАСС
dhʌr-l-ɪ
basi
начинать-ПРОШ-3
флейта играть-ИНФ
bʌl-ba
‛Молодой человек начал играть на флейте’.
К. Масика пишет: «Лишенное отчетливых географических единиц европейского типа, в которых диалектальные варианты могут выкристаллизовываться в полуизоляции, или долго державшихся политических границ, все индоарийское
царство (кроме сингалов) составляет один гигантский диалектный континуум, в
котором постоянные контакты препятствуют такой кристаллизации, а выделившиеся диалекты продолжают влиять друг на друга». В этом утверждении, конечно, нет ошибки, но, как было продемонстрировано выше при помощи многочисленных изоглосс, представляется возможным идентифицировать историкоязыковые волны — в данном случае северо-западную волну, которая распространяется от нуристанских языков на северо-западе Южной Азии до раджбанши
на юго-востоке Непала. Как было показано, такие волны именно в связи с языковой ситуацией, типичной для Южной Азии, не всегда различимы на всей своей
протяженности. В этом контексте наряду с диалектной непрерывностью играют
также роль такие явления, как суперстраты и субстраты.
ЛИТЕРАТУРА
Adhikary S.M. The Khaśa Kingdom: a TransHimalayan Empire of the Middle Age. New
Delhi, 1997.
Bailey T.G. The Languages of the Northern
Himalayas Being Studies in the Grammar of
Twenty Six Himalayan Dialects. L., 1908.
Baines A. Ethnography (Castes and Tribes):
With a List of the More Important Works on Indian Ethnography by W. Siegling // Encyclopedia of Indo-Aryan Research: Grundriss der indoarischen Philologie und Altertumskunde. Strassburg, 1912, Bd. II, H. 5.
Buddruss G. Archaisms in Some Modern
North-Western Indo-Aryan Languages // German
Scholars on India. 1st ed. New Delhi, 1973.
Buddruss G. Nochmals zur Stellung der Nuristan-Sprachen des afghanischen Hindukusch //
Münchener Studien zur Sprachwissenschaft,
1977, H. 36.
Davidson J. Notes on the Bashgalī (Kāfir)
Language // Journal of the Asiatic Society of
Bengal, 1902, vol. LXXI, pt. I, extra № 1 (Calcutta).
Degener A. The Nuristani Languages // IndoIranian Languages and Peoples / N. SimsWilliams (ed.). Oxford, 2002.
Fussman G. 1972. Atlas linguistique des parlers Dardes et Kafirs. Paris, 1972.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. IX. Pt. IV: Specimens of the Pahāṛī Languages and Gujurī. Calcutta, 1916.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. VIII. Pt. II: Specimens of the Dardic or Piśācha Languages (including Kāshmīrī). Calcutta,
1919.
Grierson G.A. The Piśāca Languages of NorthWestern India. Delhi, 1969 [1906].
Hendriksen H. Himachali Studies. II. Texts.
København, 1979.
Hendriksen H. Himachali Studies. III. Grammar. København, 1986.
Hook P.E., Kaul O.N. V-2 and the Verb Complex in Kashmiri. Paper Presented in VXIII
SALA, Jawaharlal Nehru University, January
1997. Режим доступа: http://www-personal.
umich.edu/~pehook/kash.verb.html
Jettmar K. Die Religionen des Hindukusch.
Mit Beiträgen von Schuyler Jones und Max
Klimburg. Stuttgart, 1975.
Joshi M.P. On the Origin of the Neo IndoAryan Pahāḍī Language of Uttarakhand and
Western Nepal Himalaya // Lingua Posnaniensis,
2010, vol. LII, № 2.
Joshi T.R. A Dictionary of the Pahāṛī Dialects
as Spoken in the Punjab Himalayas // Journal of
the Royal Asiatic Society of Bengal (New Series), 1911, vol. VII, № 5.
218
Языки пахари
Joshi T.R. Ethnography of the Bashahr State.
Shimla, 2005 [1911].
Kaul P.K. Pahāṛi and Other Tribal Dialects of
Jammu. 2 vols. Delhi, 2006.
Konow S. Notes on the Classification of Bashgali // Journal of the Royal Asiatic Society of
Great Britain and Ireland, 1911, vol. 43, iss. 1.
Konow S. Bashgali Dictionary: an Analysis of
Colonel J. Davidson's Notes on the Bashgali
Language. Calcutta, 1913 [repr. Delhi, 1986].
Lecompte-Tilouine M. (ed.). Bards and Mediums: History, Culture, and Politics in the Central
Himalayan Kingdoms. Delhi, 2009.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Mayrhofer M. Etymologisches Wörterbuch
des Altindoarischen. Heidelberg, 1986–2001.
Morgenstierne G. Report on a Linguistic Mission to Afghanistan. Oslo, 1926.
Morgenstierne G. The Linguistic Classification of Dardic and Kafiri // Oostersch Genootschap in Nederland: Verslag van het 5de Congres.
Leiden, 1927.
Morgenstierne G. Notes on Certain Features in
Western Pahāṛī // Acta Orientalia, 1928, vol. 6.
Morgenstierne G. Report on a Linguistic Mission to North-Western India. Oslo, 1932.
Morgenstierne G. Indo-European k' in Kafir //
Norsk Tiddskrift for Sprogvidenskap, 1945,
vol. 13.
Morgenstierne G. Metathesis of Liquids in
Dardic // Festskrift til Prof. Olaf Broch på hans
80-Årsdag. Oslo, 1947.
Morgenstierne G. Languages of Nuristan and
Surrounding Regions // Cultures of the Hindukush / K. Jettmar, L. Edelberg (eds.). Wiesbaden,
1974.
Salomon R. Gandhari and the Other IndoAryan Languages in the Light of Newlydiscovered Kharoṣṭhi Manuscripts // Indo-Iranian
Languages and Peoples / N. Sims-Williams (ed.).
Oxford, 2002.
Satish U.S. A Linguistic Study of Jaunsari.
New Delhi, 1990.
Sharma D.D. A Study of Loan Words in Central Pahāri. Chandigarh, 1980.
Sharma D.D. Dardic Elements in Central Pahari // Vishveshvaranand Indological Journal,
1981, vol. 18.
Sharma D.D. Linguistic History of Uttarākhaṇḍa. Hoshiarpur, 1983.
Sharma D.D. Linguistic Geography of Kumaun Himalayas (a Descriptive Areal Distribution of Kumaoni Language). New Delhi, 1994.
Sharma J.C. An Introduction to Sirmauri —
Grammatical Gender // Language in India, 2002,
vol. 1.
Режим
доступа:
http://www.
languageinindia.com/jan2002/sirmauri.html
Sharma J.C. Outer Sirājī: An SVO Language // International Journal of Dravidian Linguistics, 2003, vol. XXXII, № 2.
Sharma S. Kāṅgaṛī: A Descriptive Study of the
Kangra Valley Dialect of Himachal Pradesh. Hoshiarpur, 1974.
Southworth F.C. Linguistic Archaeology of
South Asia. Oxford, 2005.
Strand R.F. Notes on the Nūristānī and Dardic
Languages // Journal of the American Oriental
Society, 1973, vol. 93, № 3.
Strand R.F. An Overview of the Nuristani
Languages. 1997. Richard Strand's Nuristān Site.
Режим доступа: http://users.sedona.net/~strand/
Strand R.F. Nurestâni Languages // Encyclopaedia Iranica. 2010. (Online Edition). Режим доступа: http://iranica.com/articles/nurestani-languages
Turner R.L. Notes on Dardic // Bulletin of the
School of Oriental Studies, 1927, vol. 4 [repr. in
Turner R.L. Collected Papers, 1912–1973.
L.; N. Y., 1975].
Turner R.L. A Comparative Dictionary of the
Indo-Aryan Languages. L., 1966; Indexes, 1969;
Phonetic Analysis, 1971.
Turner R.L. A Comparative Dictionary of the
Indo-Aryan Languages: Addenda and Corrigenda / Ed. by J.C. Wright. L., 1985.
Varma S. The Dialects of the Khaśālī Group //
Journal of the Royal Asiatic Society of Bengal,
1938, vol. 4.
Varma S. Notes of a Linguistic Tour in Kashmir // Indian Linguistics, 1940-1944, vol. VIII.
Varma S. The Bhalesī Dialect // Royal Asiatic
Society of Bengal Monograph Series. Vol. IV.
Calcutta, 1948.
Varma S. Aspiration in North-West SubHimalayan Indo-Aryan Dialects // Indian Linguistics, 1965, vol. 26.
Varma S. Dardic or Pisacha Languages: A
Linguistic Analysis. Hoshiarpur, 1978.
Vogel J.Ph. Antiquities of Chamba State.
Part I: Inscriptions of the Pre-Mohammedan Period. Calcutta, 1911.
Wilde C.P. A Sketch of the Phonology and
Grammar of Rājbanshi. Helsinki, 2008.
К.П. Цоллер. Бангани язык
Witzel M. Tracing the Vedic Dialects // Dialects dans les litteratures indo-aryennes: Actes du
Colloque International organise par UA 1058
sous les auspices du C.N.R.S avec le soutien du
College de France, de la Fondation Hugot du
College de France, de l’Universite de Paris III,
du Ministre des Affaires Etrangeres / Colette
Caillat (ed.). Paris (Fondation Hugot) 16–18 Septembre 1986. Paris, 1989.
Zoller C.P. In Search of Excellence in the Himalayas // Studien zur Indologie und Iranistik,
1999, vol. 22.
Zoller C.P. A Grammar and Dictionary of Indus Kohistani. Vol. 1: Dictionary. Berlin, 2005.
219
Zoller C.P. Himalayan Heroes // The Concept
of Hero in Indian Culture / H. Brückner, H. van
Skyhawk, C.P.Zoller (eds.). New Delhi, 2007.
Zoller C.P. Is Baṅgāṇī a V2 Language? //
European Bulletin of Himalayan Research, 2007,
№ 31.
Zoller C.P. Genitive Marking of Subjects in
West Pahari // Acta Orientalia, 2008–2009,
vol. 69.
Zoller C.P. Aspects of the Early History of
Romani // Acta Orientalia, 2010, vol. 71.
Zoller C.P. Bangani and Languages of Northwest South Asia: An Exploratory Study. [В печати].
К.П. Цоллер
БАНГАНИ ЯЗЫК
1.1.0. Описываемый в данной статье вариант западного пахари называется
бангани (Baṅgāṇī, англ. Bangani, нем. Bangani), по названию региона Банган,
именуемого так местным населением. Происхождение этого имени неясно. Языковые данные взяты из материалов большого числа полевых исследований в регионе Банган. Многие примеры заимствованы из устной традиции, однако лишь
те, которые могут встретиться в повседневной речи. В некоторых случаях в статье приводятся также сведения из других вариантов западного пахари для иллюстрации значимых различий или сходств.
1.1.1. Альтернативных лингвонимов нет.
1.1.2. Язык бангани (Б.я.) — один из вариантов западного пахари. В соответствии с традиционной классификацией пахари подразделяется на западную, центральную и восточную группы. В статье «Пахари языки» в настоящем издании
приводится ряд аргументов в пользу того, что эта классификация не имеет лингвистических оснований, а языки пахари самым тесным образом связаны с дардскими и нуристанскими языками, формируя отдельную ветвь в составе индоарийской, названную автором данной статьи северо-западной ветвью.
1.1.3. На Б.я. говорят в округе Дехрадун индийского штата Уттаракханд. С юга
на север этой территории поднимается длинный горный хребет, на севере примыкающий к главному хребту Гималаев. Этот горный хребет окружен реками
Тонс (приток р. Ямуна) и Пабар (приток р. Тонс). Точное число говорящих неизвестно, оно колеблется между приблизительно 20 и 30 тыс. чел.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Б.я. со всех сторон окружен другими, довольно похожими вариантами
западного пахари. С востока и юго-востока находятся джаунсари и баури, с севера в верховьях долины Тонс говорят на парвати; варианты, на которых говорят в
лежащих к северу от Бангана деревнях Додра-Квар и Сева, также несколько отличаются от Б.я. Южнее Б.я. в Химачал-Прадеш говорят на деогари и кирни, а
220
Языки пахари
западнее — на кочи и котхгархи. Между всеми этими вариантами западного пахари едва ли есть существенные диалектные различия. Исключением является
вариант, на котором говорят в деревне Кхашдхар (в Химачал-Прадеш), он архаичнее остальных. Так, в кхашдхари еще частично сохранилась аспирация звонких смычных, исчезнувшая в Б.я.
1.3.0. В Бангане примерно 60% населения составляют раджпуты, 20% — брахманы и 20% — представители низших каст, обслуживающих высшие. Каждая из
этих групп распадается на подгруппы. Важной группой раджпутов являются традиционно воинственные кланы кхунд; брахманы различаются по своему происхождению — либо из Кашмира, либо из Северной Индии, а среди обслуживающих групп встречаются ремесленники, барды и сельскохозяйственные рабочие.
1.3.1. Официальными языками Уттаракханда являются хинди и санскрит. Гархвали и кумауни не имеют официального языкового статуса и не играют в государственных сферах никакой роли. Это тем более верно для относительно малых
вариантов западного пахари наподобие бангани или джаунсари. Тем не менее эти
наречия служат не только для повседневного общения, но и имеют важное значение как средство передачи устной традиции и традиционного знания в целом.
1.3.2. Стандартизации Б.я. не проводилось.
1.3.3. Б.я. не используется в местных школах.
1.4.0. Бангани — бесписьменный язык.
1.5.0. О периодизации истории Б.я. см. статью «Пахари языки» в наст. издании.
1.6.0. Нет ни одного контактного лингвистического феномена, который встречался бы во всех вариантах западного пахари. Возможны, однако, следующие два
типа контактных явлений.
1. Воздействие одного варианта западного пахари на соседний, как, например,
произнесение аспирированных звонких смычных во время исполнения устных
эпических произведений банганскими бардами (бангани не имеет аспирированных звонких смычных, но они встречаются в соседних диалектах).
2. Воздействие соседних языков/языковых групп, которое можно проиллюстрировать следующими примерами:
— в Б.я. функциональный глагол (light verb) goɔ (хинди gayā ‛ушедший’) связан с недавним влиянием хинди, поскольку он, в противоположность остальным
вспомогательным глаголам Б.я., никогда не появляется на втором месте в предложении (глагольной позиции), а, как и в хинди, следует после основного глагола: seu nɔśi goɔ ‛он ушел’;
— в различных западных вариантах западного пахари (например бхалеси,
бхадравахи и падри) обнаруживается традиционно квалифицируемое как эпентеза явление, хорошо засвидетельствованное в кашмири и дардских языках (например бхадравахи khëlo ‛(он) будет играть’ vs. khëili ‛она будет играть’). В действительности речь здесь идет не об эпентезе, а о метатезе гласных. Поскольку в
этом случае мы имеем дело с географическим, а не с привязанным к одному языку феноменом, нельзя исключить, что дело не в заимствовании, а в том, что метатеза гласных простирается от дардских языков через кашмири до западных вариантов западного пахари;
— более чистый пример воздействия соседних языков/языковых групп:
К. Масика пишет, что озвончение глухих смычных, которым предшествует носовой согласный, преимущественно происходит вне основной области и охватыва-
221
К.П. Цоллер. Бангани язык
ет панджаби, синдхи, кашмири, дардские языки, западный пахари, а также гуджри (язык гуджаров в Джамму и Кашмире), цыганский, центральный пахари и
непальский. Однако некоторые языки данной местности — гаварбати (дардский),
бхадравахи и кхашали — устояли перед этим процессом. В Б.я. (и, вероятно,
также во многих вариантах из его окружения) довольно часто встречаются дублеты, например, банг. dɔnd и dɔnt ‛зуб’ (оба происходят из др.-инд. danta-). В то
время как нельзя исключить, что в случае с dɔnt речь идет о недавнем заимствовании из хинди, имеются другие случаи, где такой вариант можно исключить с
уверенностью. Так, в Б.я. окончание причастия настоящего времени есть как в
виде -(n)dɔ, так и в виде -ant. Из этого ясно, что озвончение глухих смычных началось не в западном пахари и осуществилось в нем лишь частично;
— засвидетельствованы также явления, происхождение которых неизвестно.
Например, архаичный цинали — единственный вариант западного пахари, обладающий инфинитивом на -bā (gach-bā ‛идти’), который встречается лишь в языках на границах индоарийского языкового массива (большая часть которых относится к «внешней ветви» по классификации Грирсона), таких как гуджарати и
ория; в сайнджи, варианте внутреннего сираджи, равно как и в сирмаури, будущее время может образовываться с помощью морфемы -b — например, в сайнджи ċīkū-b ‛(я) буду бить’, причем морфема -b также имеется лишь во «внешних»
языках.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Система гласных Б.я. состоит из семи или восьми фонем ([ə] является
аллофоном ɔ), что характерно и для многих других вариантов западного пахари;
тем не менее есть сведения, приведенные в работе К. Масики, о том, что рудхари,
мандеали, пангвали, кхашали и чурахи обладают системой из девяти гласных.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Ряд
Передний
i
е
ɛ
Средний
(ə)
Задний
u
o
ɔ
ɑ
Назализация имеет фонологический статус для всех гласных, например, бангани ɔsɔ ‛смех’ — ɔ̃si, имя богини. Система гласных Б.я. допускает противопоставление по долготе между всеми гласными, причем иногда длительность гласного свободно варьируется (например, ek и ēk ‛один’); слова с более чем одним
долгим гласным чрезвычайно редки (bārūṇ ‛табу’), и в остальном долгота гласного зависит также от длины слова и типа соседних согласных, равно как и от тона.
Слоги, включающие более одного гласного, типичны для всей области распространения западного пахари. В Б.я. обнаруживаются следующие сочетания гласных:
ia, ie, iu, io, iɔ, iɛ, ei, eu, ɛa, ai, ae, aɔ, au, ɔa, ɔi, ɔe, ɔɛ, ɔu, oi, oa, oɔ, ou, ui, ua, uɔ.
222
Языки пахари
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
Средне- ЗаднеГубные
зубные ретрофлексные язычные язычные
Непридых.
p
t
ʈ
k
Гл.
Взрывные
Прид.
ph
th
ʈʰ
kh
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Непридых.
ts
tç
Гл.
Аффрикаты
Придых.
tsh
tçh
Зв. Непридых.
dz
dʝ
Фрикативные Гл.
s
ç
ɳ
Носовые
Непридых.
m
n
Боковые
Непридых.
l
ɭ
Дрожащие и
Непридых.
r
ɽ
одноударные
Глайды
(w)
(j)
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Аспирированные звонкие смычные встречаются практически только в поэтической речи профессиональных бардов, в остальном же они исчезли, как, скажем,
в gɔṭṇɔ ‛происходить, случаться’ < др.-инд. ghaṭyate; аспирация исконно придыхательных звонких смычных почти исчезла в кхашали и пугали (здесь деаспирированные звонкие смычные встречаются наряду с аспирированными: dūm
‛дым’ < др.-инд. dhūmá-, но dhāvnu ‛бежать’ < др.-инд. dhavate) и полностью исчезла в сираджи Доды, падри, киунтхали, шимла сираджи, котгархи и кочи.
В Б.я. и других вариантах западного пахари действует выраженная тенденция
артикулирования звука ph как фрикативного f.
Зубные аффрикаты обнаруживаются не во всех вариантах западного пахари,
они часто являются результатом депалатализации, как, скажем, в Б.я. ċār
‛четыре’ < др.-инд. catvāraḥ. Депалатализация, кроме того, засвидетельствована в
бхадравахи, падри, рамбани, бхалеси, сираджи Доды, кхашали, рудхари, цинали
(лишь спорадически), котхгархи и кочи. Звонкая зубная аффриката dz реализуется, как правило, внутри и в конце слова в виде звонкого фрикативного z. Во всех
последующих примерах поэтому для всех позиций используется написание z.
Глоттальный фрикативный h в Б.я. отсутствует. Однако есть свидетельства того, что эта фонема утрачена также в базовом лексиконе кашмири (и, повидимому, позже была снова заимствована): бангани āth, кашмири athi ‛рука’
(< др.-инд. hásta- ‛рука’).
Звонкая зубная аффриката ʣ произносится внутри и на конце слова как фрикативный z.
В Б.я., за исключением поэтического языка, отсутствует аппроксимант ʋ. В тех
случаях, когда исторически в начале слова находился звук v, он почти всегда
реализовывался как b, а внутри слова — спорадически как u. Для аппроксиманта
y действует похожее правило: он часто произносится как i.
2.1.2. Некоторые варианты западного пахари являются тоновыми языками, то
есть имеют инвентарь тонем. К таковым принадлежат котхгархи, кочи, Б.я., со-
К.П. Цоллер. Бангани язык
223
дочи, бишшау, рудхари и кхашали. Насколько известно, они все обладают просодическими системами тонов, то есть реализация тонемы растягивается в многосложных словах более чем на один слог. Но и односложные слова могут быть
маркированы тоном. Тем не менее далеко не все слова имеют тон. По всем данным пунктам указанные варианты западного пахари оказываются типологически
близки тоновому языку панджаби. Относительно числа тонов существуют разногласия, чаще всего противопоставлены два (восходящий и нисходящий тоны) или
три (дополнительный ровный тон на два слога) тона.
2.1.3. В Б.я. у звонких смычных, как во многих вариантах западного пахари,
сохраняется отчетливая тенденция потери придыхательности внутри слова и
прежде всего на конце слов: bēd ‛церемония, ритуал’ (к др.-инд. vidhi-). Глухие
смычные на конце слова, напротив, иногда аспирируются, как в кашмири: birǝth
‛закрытый, скрытый’ < др.-инд. virakta-.
В начале слова в Б.я. лишь изредка встречаются группы согласных, состоящие
из смычного и r: bruslɔ ‛опухший, вздутый’. Однако в идиомах, на которых говорят дальше на запад, они обнаруживаются часто, как, например, в graũ ‛деревня’
(< др.-инд. grāma-) и prauṇɔ ‛гость’ (< др.-инд. prāhuṇa-). Для групп согласных на
конце слова разрешены по большей части лишь смычные, которым предшествует
гоморганный носовой согласный, например, банг. kiṇḍ ‛гнойник, пустула’
(< др.-инд. khiṇḍ). Бóльшие группы согласных очень редки и встречаются лишь
внутри слова, например istrī ‛утюг’.
Удвоение согласных встречается только внутри слова, оно частично унаследовано, частично возникло из-за ассимиляции согласных, например джаунсари
ṭhaṭṭā ‛удовольствие’ (< др.-инд. * ṭhaṭṭha-), банг. kallɔ ‛крапива’ (< др.-инд. karīra- с последующей диссимиляцией *karīla-).
2.1.4. Типичными слоговыми структурами для простых гласных являются V,
CV, CCV, VC, CCVC, CVCC, например банг. u ‛ай!’, ba ‛рука’, химачали bra
‛определенная мера веса’, банг. āṭ ‛базар’, химачали krōc ‛острый камень’, банг.
sɔrg ‛небо’. Отдельные идиомы допускают и более сложные структуры, например, химачали kthiṣṭ ‛загрязненный’, кхашали grıṭṭ ‛пядь’.
Как уже было кратко упомянуто выше (см. 2.1.1.), в Б.я. и других вариантах
западного пахари имеется множество восходящих и нисходящих дифтонгов, иногда встречаются также контрасты между краткими и долгими дифтонгами. Бангани ɔi ‛магическая сила’ (в противопоставлении с нисходящим ɔ̀i ‛Живее!’), aisa
‛достойный, почтенный’, ãĩsēṇ ‛забота; страдание’, iaḷɔ ‛грудь’, mɔstaɔ, обращение к мужчине, nɔrdei ‛мужчина’, deu ‛бог’, boiṇ ‛сестра’, boari ‛невестка’, bou
‛невестка’, uaḷṇɔ ‛рождать’, kai ‛слишком многие’ vs. kāɔ-bāɔ ‛здесь и там’ и т. д.
В Б.я. и других вариантах западного пахари противопоставление гласных по
долготе нейтрализуется в различных окружениях, причем окружение меняется от
диалекта к диалекту, так что сделать какие-либо обобщения невозможно.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. У двусложных слов кода расщепляется лишь в очень немногих случаях
(т. е. слог оканчивается на два согласных), например, банг. ɔnd.roḷ.i.ṇɔ ‛путаться’;
у трех- и многосложных слов такой «разветвленной» коды вообще не бывает.
В Б.я. двусложные и многосложные слова могут состоять из цепочек монофтонгов и дифтонгов, но на практике все случаи относятся к сфере словообразо-
224
Языки пахари
вания: siu.ai ‛мост’ (пример из устного эпоса, причем -ai является редко используемым окончанием косвенного падежа), bai.ei ‛брат’ (с эргативным окончанием
-ei), nɔ.ãĩ.e.rɛ ‛(она) дала (себя) искупать’, котхгархи graũ.iɔ ‛житель деревни’
(с -ɔ в качестве посессивного суффикса).
Во многих вариантах западного пахари долгий гласный в односложных морфемах сокращается, если число суффиксов в слове увеличивается, например,
банг. naṭi ‛танец с песней’ > nɔṭua ‛танцор’, джаунсари khāṭṭā ‛кислый’ > khaṭāī
‛кислый вкус, терпкость’. При этом может также меняться качество гласного, например, банг. ākhɔ ‛глаз’ > ɔkhiarɛ, название глазной болезни.
Если на границе слов оказываются два одинаковых согласных, это в большинстве случаев не приводит к геминации, например банг. ċār ‛четыре’ + rāt ‛ночь’ >
ċārāt ‛четыре ночи’; но если один из согласных глухой смычный, а второй —
звонкий, то во многих вариантах это ведет к ассимиляции по звонкости с геминацией, например, в джаунсари ek ‛один’ + gā͂v ‛деревня’ > eggā͂v ‛одна деревня’.
2.2.2. При спряжении, склонении и деривации в большинстве случаев работает
правило, согласно которому связанные морфемы не могут иметь аспирированных согласных. Исключением являются немногие суффиксы, содержащие -ṭh-,
как, например, в случае с суффиксом -iaṭhɔ, выражающим значение «предмет,
вещь» или, как в следующем примере, метонимическое значение (teg-iaṭhɔ ‛неотделанный дом, коробка здания’ < tēgɔ ‛стропило’).
2.2.3. Морфонологические чередования в Б.я. не подвергались специальному
исследованию.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
2.3.1. В Б.я. имеются следующие части речи: существительные, глаголы, наречия, местоимения, послелоги, немногочисленные предлоги (часть которых может
употребляться и как послелоги: baz ‛без’, bina ‛без’, sit ‛с’, siũ ‛с’), союзы, числительные, междометия, частицы.
2.3.2. В Б.я. имеется категория р о д а, которая тесно связана с выражением
категории числа. Новые индоарийские языки разделяются на две группы в зависимости от окончания имен мужского рода — языки с окончанием м. р. ед. ч. -ā и
языки с окончанием м. р. ед. ч. -ō/-ū. В западном пахари можно встретить оба
окончания, иногда даже внутри одного языка, например, в Б.я. Эти окончания
могут меняться при образовании множественного числа. Имена женского рода
часто (но не всегда) имеют окончание -ī как в единственном, так и во множественном числе. Некоторые варианты западного пахари (бхадравахи, бхалеси, кхашали, рудхари, чинали и распространенный южнее Б.я. деогари) сохранили также средний род. Типичным окончанием среднего рода является -o/-õ, причем назализация отражает древнеиндийское окончание номинатива-аккузатива у имен
среднего рода с основами на -a — -am (Masica 1991: 221). В бхадравахи окончание среднего рода используется также для образования диминутивов от имен
мужского рода: dzall ‛куст’ vs. dzallõ ‛кустик’.
2.3.3. Категория ч и с л а в Б.я., как и вообще в западном пахари, унаследована из древнеиндийского и тесно связана с категорией рода. Типичные примеры
образования множественного числа в именительном падеже: падри м. р. ед. ч.
ghoṛa ‛лошадь’, м. р. мн. ч. ghoṛe, ж. р. ед. ч. ghoṛi, ж. р. мн. ч. ghuṛi; бхадравахи
м. р. ед. ч. ghoṛo, м. р. мн. ч. ghoṛe, ж. р. ед. ч. ghoṛi, ж. р. мн. ч. ghoṛi ‛лошадь’,
К.П. Цоллер. Бангани язык
225
ср. р. ед. ч. phuṛõ ‛цветок’, ср. р. мн. ч. phyṛu; бхалеси ср. р. ед. ч. rullu ghʌr
‛хороший дом’, ср. р. мн. ч. rullã ghʌrã ‛хорошие дома’.
В падри противопоставление по числу у имен женского рода выражается лексически, а не в окончании, однако есть некоторые варианты западного пахари,
выражающие этот контраст окончаниями. Так, в рудхари, кхаши и рамбани есть
ед. ч. ghoṛi и мн. ч. ghoṛia, а в сираджи Доды есть ед. ч. ghoṛi и мн. ч. ghoṛio.
Примеры образования множественного числа и косвенных падежных форм в Б.я.
для разных видов основ см. в 2.4.0.
В Б.я. у прилагательных на -ɔ множественное число образуется так же, как у
существительных; прилагательных на -u не существует; перед именами женского
рода прилагательные, принимающие в форме мужского рода -ɔ, меняют это
окончание на -i, как в baṛi beṭi ‛старшая дочь’. Это в целом верно и для других
вариантов западного пахари, в которых имеется также форма среднего рода прилагательных. Ее типичным окончанием является -u, которое во множественном
числе меняется на -ã. Иногда в сложных словах встречается двойное множественное число: банг. gagrɔ ‛юбка’, kurti ‛блузка’ дает gagria-kurtia ‛юбки и
блузки’.
Коллективное множественное, распространенное не только в западном пахари,
но и во многих новоиндийских языках, образуется при помощи редупликации,
например, банг. danaũ-danaũ ‛все великаны’.
В косвенном падеже (обычно перед послелогами) окончание мужского рода
единственного числа, как правило, совпадает с окончанием именительного падежа множественного числа, при окончании на согласный может добавляться гласный -ɛ/-e, например, банг. darɛ (kɛ) ‛(у) двери’ (от dār ‛дверь’). Единственное
число женского рода в косвенном падеже часто имеет окончание -a, как в банг.
datria (kɔi) ‛серпом’ (от datri ‛серп’) или в рамбани косв. п. kuṛhia (от kuṛhi
‛дочь’). В окончании косвенного падежа множественного числа имен мужского и
женского рода в западном пахари обычно содержится носовой элемент, например, банг. dzogṛoũ (от dzogṛɔ ‛йог’) или рамбани kuṛhiaṇ. Сложные слова, состоящие из основ существительных разных родов, ведут себя в целом аналогично
именам мужского рода, как банг. diɛ putrɛ (kɛ) ‛(относительно) дочери и сына’ (от
dī ‛дочь’ и putr ‛сын’).
Многие существительные в западном пахари не имеют особых форм множественного числа, например, банг. riśi ‛один или несколько риши (ведийских поэтов)’, tiar ‛один или несколько праздников’. Во многих вариантах западного пахари есть свои особенные, часто нерегулярные способы образования множественного числа, например, в сираджи Доды: 1) суффикс -i (bëṇ ‛сестра’ — мн. ч. bëṇi),
2) суффикс -yo (brāli ‛кошка’ — мн. ч. brāliyo), 3) суффикс -ã (grām ‛деревня’ —
мн. ч. grāmã), 4) суффикс -ḍë (fuloṛ ‛цветок’ — мн. ч. fuloṛḍë).
2.3.4. Различаются первичные и вторичные п а д е ж и. В случае первичных
падежей происходит изменение начальной формы (основы) и присоединение
вторичных окончаний; вторичные падежи образуются при помощи послелогов.
Первичными падежами являются: прямой падеж, косвенный падеж, эргатив, вокатив. Промежуточное положение во многих идиомах занимает генитив.
Прямой падеж является падежом подлежащего при ряде глагольных форм; в
некоторых вариантах западного пахари он также является падежом дополнения.
226
Языки пахари
В прямом падеже форма имени или местоимения идентична начальной форме.
Косвенный падеж во многих языках является падежом дополнения и встречается
перед послелогами, однако он также может служить формой дативного субъекта
для местоимений. Эргатив маркирует, во-первых, субъект переходного глагола в
большинстве прошедших временных форм (иными словами, варианты западного
пахари — это языки с расщепленной эргативностью), а также, в зависимости от
конкретного языка, субъект герундивных конструкций или некоторых форм настоящего времени, изредка он также маркирует подлежащее непереходных глаголов или дополнение при глаголах в некоторых временных формах. В отдельных западных и восточных вариантах западного пахари субъект маркируется генитивом. Варианты западного пахари располагают большим количеством
послелогов, с помощью которых реализуются самые разнообразные падежные
отношения. Важно отметить использование дательного падежа как для маркирования субъекта в предложениях с непереходными глаголами, так и для маркирования одушевленного дополнения.
В Б.я. и соседних диалектах имена мужского рода, оканчивающиеся на -ɔ, в
косвенном падеже единственного числа меняют это окончание на -ɛ, имена,
оканчивающиеся на согласный, могут присоединять -ɛ. Имена женского рода на
-i и на согласный чаще всего присоединяют -a: м. р. ном. п. sunɔ ‛золото’ > sunɛ
kɛ ‛из золота’, м. р. ном. п. dār ‛дверь’ > darɛ kɛ ‛у двери’, ж. р. ном. п. datri
‛серп’ > datria rɔ ‛серпом’, ж. р. ном. п. bēṭ ‛дар’ > beṭa khɛ ‛как дар’. В косвенном
падеже множественного числа к именам как мужского, так и женского рода добавляются следующие окончания: -u, -ũ, -oũ: м. р. ном. п. debta ‛бог’ > debtaoũ
khɛ ‛богам’, ж. р. ном. п. bēṛ ‛овца’ > beṛu rɔ ‛овец’.
Формы косвенного падежа местоимений встречаются в тех же контекстах, что
и соответствующие формы существительных, а также функционируют как дативные субъекты и дополнения; кроме того, они являются основой эргативных
форм. Примеры из Б.я.: aũ ‛я’ > косв. п. mũ; tu ‛ты’ > косв. п. tã, taũ; seu ‛тот’ >
косв. п. tɔs, tes, tɔthu; amɛ ‛мы’ > косв. п. amũ; tumɛ ‛вы’ > косв. п. tumũ; sɛ ‛они’ >
косв. п. tĩ, tiã, tiũ:
(1) tumũ neūz biṭāḷɔ
aũ tumũ
ziɛ
zãguli
вы:КОСВ еда
портить:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
я
вас:КОСВ жизнь
убить:БУД.1Ж
‛(Если) вы испортите еду, я вас убью’.
Косвенный падеж, во-первых, появляется перед большим количеством послелогов, во-вторых, маркирует прямое и косвенное дополнение. Кроме того, он
служит основой для эргативных форм местоимений.
Одушевленные объекты могут также принимать показатель -s, -es, -us (м. р. и
ж. р.) или -sɛ, -asɛ (только ж. р.): putres ‛сыну’, athīs ‛слонам’, mitiṅgūs ‛труп’,
rãṇḍuṛasɛ ‛бедняжка’.
Функции эргатива в западном пахари намного более разнообразны, чем в хинди. Кроме того, этот падеж образуется при помощи различных суффиксов, а не
одного послелога, как, например, в хинди. Еще одно отличие от хинди заключается в том, что в модальных конструкциях обязательно используется эргатив.
Существительные, оканчивающиеся в Б.я. на -ɔ или -a, присоединяют в эргативе
ед. ч. -i; к остальным именам добавляются окончания -ei, -ɛ, -a, -aĩ, -iaĩ и т. д.: bai
‛брат’ > baiei; pũzuṛi ‛хвост’ > pũzuṛaĩ; во мн. ч. прибавляется -ũ: bai ‛брат’ > baiũ.
К.П. Цоллер. Бангани язык
227
Эргатив маркирует, во-первых, субъект в прошедшем совершенном времени
(претерите) как в активном, так и пассивном залоге, при герундиве II и в настоящем несовершенном времени переходных глаголов. Во-вторых, иногда он, возможно, маркирует также субъект непереходных глаголов в перфективных временах. В-третьих, он может маркировать объект переходных глаголов в перфективных личных формах. Не исключено, впрочем, что одни и те же формы допускают
интерпретацию в качестве как эргативного, так и других косвенных падежей, в
которых может выступать семантический субъект (ср. (5)). Местоимения имеют
особые формы эргатива: банг. mũĩ ‛я’; taĩ ‛ты’; iṇi ‛он’; amɛ ‛мы’; tumɛ ‛вы’; iũɛ
‛они’; или джаунсари: mɛ͂ ‛я’; tɛ̄͂ ‛ты’; iṇe ‛он’; ami ‛мы’; tumi ‛вы’; inni ‛они’.
Примеры предложений с эргативом (в примерах (2), (3); -i в bēdi, śikai — старое окончание абсолютива):
(2) mũĩ
bēdi
bɔḷɔ
seu
я:ЭРГ
сломить
мочь:ПРОШ.СОВ.М.ЕД он
‛Я мог его сломить (покорить)’.
(3) Gobruei thɔ
tu
śikai
Габар:ЭРГ иметь:ПРОШ.М.ЕД ты
обучать
‛Габар тебя обучал’.
Дополнение таких предложений может, однако, без изменения значения стоять
и в эргативе: Gobruei thɔ taĩ śikai ‛Габар тебя обучал’.
С глаголом в форме герундива:
(4) tesrɛ
athɛ =di
lagṇɔ
taĩ
он:ГЕН.КОСВ рука:КОСВ=в
попадать:ГЕРВ ты:ЭРГ/(ДАТ?)
‛Ты еще попадешь ему в руки’ (букв. ‛Тебе попасть ему в руки’).
Возможно, хотя и очень редко, употребление эргатива с формами перфектных
причастий непереходных глаголов (5). Не исключено, впрочем, что падежная
форма субъекта в (4) и (5) соответствует значению датива.
(5) gobru-ei
koiki khɔri
asãd
aśiũ
Габар:ЭРГ/ (ДАТ?)
где-то
плохой
трудность
приходить.ПРОШ.СОВ
‛Габар где-то попал в трудное положение’ (букв. ‛Габару где-то трудное положение пришлоʼ).
В вокативе часто различаются мужской и женский род (однако не в диалекте
кочи), а также единственное и множественное число, например baba ‛сын’ — babā
‛о сын!’, gobru — gobrua ‛о Габар!’; ḍaki ‛музыкант’ — ḍakio ‛о музыканты!’, baba
‛сын’ — babaõ ‛о сыновья!’, debta ‛бог’ — debtaoũ ‛о боги!’; dada ‛брат’ — dadua
‛о братья!’, ijɛ ‛мать’ — ijei ‛о мать!’, bɔiṇi ‛сестра’ — bɔiṇiɛ̄͂ ‛о сестра!’, ċheuṛi —
ċheuṛiũo ‛о женщины!’. В Б.я. форму вокатива могут иногда принимать также притяжательные местоимения: meri ċheuṛi ‛моя жена’ — meriɛ ċheuṛiɛ ‛о моя жена!’.
В других вариантах западного пахари часто встречаются весьма похожие
окончания, ср. примеры из джаунсари: chora ‛мальчик’ — chorā ‛о мальчик!’ —
chorāo ‛о мальчики!’, chori ‛девочка’ — choriɛ ‛о девочка’ — choriao ‛о девочки!’.
Кхаши: м. р. ном. п. koṛa ‛лошадь’, вок. ед. ч. koṛu, вок. мн. ч. koṛā; ж. р. koṛi
вок. ед. ч. koṛi, вок. мн. ч. koṛiā.
В качестве формы генитива используется косвенная форма существительных и
местоимений. Эта форма маркирует в некоторых крайних западных и восточных
228
Языки пахари
вариантах западного пахари субъект. Генитив используется в инабилитативной
конструкции (невозможность совершения действия), см. также 2.3.5.
(6) merɛ
ṭhaḍɔi
nɛ
biuzui
я:ГЕН.КОСВ
прямо.ЭМФ не
встать
‛Я не могу встать’.
Некоторые падежные значения реализуются с помощью послелогов. В Б.я. количество послелогов, выражающих пространственные отношения, существенно
больше количества послелогов, выражающих временные отношения.
Датив с послелогом kɛ может использоваться для маркирования субъекта непереходного глагола или объекта предложения с непереходным глаголом:
goi
(7) tes
kɛ
khɔbɔr ɔi
он:КОСВ
ДАТ
известие
быть идти:ПРОШ.СОВ.Ж
‛Он получил известие’.
(8) merɛ
putər kɛ
pāśɛ
мой:КОСВ сын
dei-erɛ
кубики
ДАТ
дать:ПАСС-ПРОШ.СОВ.МН.М
‛Моему сыну были даны кубики’.
Примеры с другими простыми послелогами:
аллативный «(направление) к»:
(9) sɛ
darɛ
āgɛ nɔśi goɛ
они
дверь:КОСВ к
идти идтиПРОШ.СОВ.МН.М
‛Они пошли к двери’.
локативно-направительный «к, в»:
(10) tiṇi
paṇi ari cīni paɔ
он:ЭРГ
вода в
сахар сыпать:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛Он бросил сахар в воду’.
локативный «у»:
(11) kūṇ taũ
kai
кто
ты:КОСВ
у
‛Кто рядом с тобой?’
Составные послелоги:
локативный «возле кого-либо, чего-либо»:
(12) mā babɛ
rɛ
ṭhauṛɛ bośi goi
мать сын:КОСВ
близко сесть идти:ПРОШ.СОВ.Ж
ГЕН
‛Мать села рядом с сыном’.
локативный «в»:
(13) oḍarɛ
rɛ
pũḍɛ
пещера:КОСВ
в
ГЕН
‛в пещере’
элативный «из, наружу»:
(14) seu gɔrɛ
maĩ kɔi
он дом:КОСВ в
из
‛Он вышел из дома’.
aɔ
приходить:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
229
К.П. Цоллер. Бангани язык
2.3.5. В западном пахари противопоставлены п е р ф е к т и в н ы й и и м п е р ф е к т и в н ы й аспект. Варианты западного пахари на этом уровне слишком различны, чтобы можно было дать здесь их обобщенное описание. Ниже
описан вариант Б.я.
В Б.я. и м п е р ф е к т и в представлен четырьмя типами форм, три из которых, описанные под номерами 2), 3), 4), осложнены фазовыми значениями и значением характера протекания действия (Aktionsart), ср. примеры с piṭṇɔ ‛бить’.
1) Форма настоящего несовершенного времени (окончание восходит к древнеиндийскому синтетическому спряжению настоящего времени): aũ piṭũ ‛я бью’;
2) событие охватывает период от подготовки к действию через его начало до
продолжения действия; действие и акт речи по времени не полностью совпадают:
muĩ laɔ piṭi ‛я (в настоящий момент) бью’, ‛я вот-вот начну бить’, ж. р. lai;
3) похоже на предыдущий вариант, однако с более узкой перспективой: событие охватывает период от начала до своего продолжения; действие и акт речи не
тождественны: aũ piṭdɔ lagɔndi ‛я (в настоящий момент) бью’, ‛я вот-вот начну
бить’ ж. р.: piṭdi lagiɔndi;
4) эта форма описывает действие, происходящее в момент речи; действие и акт
речи одновременны: aũ rɔɔ piṭdɛ lagi ‛я (в настоящий момент) бью’.
В предложениях первого типа субъект стоит в эргативе, объект — в прямом
падеже. К основе смыслового глагола добавляется старое окончание абсолютива
-i; форма прошедшего совершенного времени вспомогательного глагола laṇɔ
‛соединять, приводить в контакт’ причастного происхождения (изменяется как
прилагательное): например tiũɛ roṭi lai baṇi ‛они сейчас делают лепешки’ (с окончанием женского рода при вспомогательном глаголе lai, так как roṭi ‛лепешка’ —
женского рода). В предложениях второго типа смысловой глагол имеет окончание причастия настоящего времени; lagɔndi, стативное причастие, образовано соединением перфективного причастия lagɔ (lagṇɔ ‛присоединяться’) и причастия
настоящего времени ɔndi ‛существующий’. Они также могут употребляться раздельно: seu sutɔndi ‛он заснул’ и seu sutɔ ɔndi ‛он на какое-то время заснул’.
В предложениях третьего типа наряду со смысловым глаголом с окончанием
косвенного падежа причастия настоящего времени и вспомогательным глаголом
со старым окончанием абсолютива -i в качестве третьего компонента предиката
появляется изменяющаяся как прилагательное форма прошедшего времени
вспомогательного глагола rɔ̄ṇɔ ‛оставаться’.
Приведенные здесь разновидности несовершенного вида могут также использоваться в других временах. Прошедшее продолженное время: muĩ laɔ thɔ piṭi ‛я
(в тот момент) бил’, aũ thɔ piṭdɔ lagɔndi ‛я (в тот момент) бил’, ср. также пример
из Pɔṇḍuaṇ, устного варианта «Махабхараты» на Б.я.:
(15) Duśaśəṇei dekhierɔ
tiã
ki baḷu
Духшасан:ЭРГ видеть:СЛ.ИНТ.ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД она:КОСВ что волосы:КОСВ.МН
ki belən
ГЕН
коса
rɔi
thi
оставаться:ПРИЧ.ПЕРФ.Ж
быть:ПРОШ.Ж снизу
dɔnni
jiṛĩdi
волочить:ПРИЧ.НАСТ
lagi
присоединяться
‛Духшасан увидел, что ее (Драупади) коса волочилась по земле’.
230
Языки пахари
Прочие в и д о в ы е з н а ч е н и я (Aktionsart, категория «совершаемости»):
в Б.я. эти видовые значения выражаются сложными глаголами, содержащими
либо функциональный (так называемый «векторный») глагол, либо функциональное наречие. Последний способ формообразования, по-видимому, ограничен
восточными вариантами западного пахари. В противоположность перфективу и
имперфективу прочие видовые значения имеют лексико-семантическую природу.
Функциональный элемент, как правило, предшествует смысловому глаголу, однако из-за влияния хинди это правило больше не является строгим.
Примеры лексико-грамматических видовых форм с функциональными (векторными) глаголами.
aśṇɔ ‛приходить’ — выражает с непереходными глаголами инхоатив и значение «без особой цели»:
(16) peṭaṭi
(kɛ) aśi
bośi
девочка
(ДАТ) приходить:НАСТ.Ж сидеть
‛Девочка (ненамеренно) присаживается’.
Послелог kɛ ‛при, посредством’, маркирующий также дательный падеж, обязателен в этих контекстах при переходных глаголах и выражает инволитивный
аспект:
(17) peṭaṭi
kɛ
kitāb aśi
aṇi
девочка
книга
ДАТ
приходить:НАСТ.Ж приносить
‛Девочка нечаянно принесла книгу с собой’.
jaṇɔ — ‛идти’ образует инхоатив или эгрессив (возможно значение действия,
совершающегося вопреки чему-либо): seu ja bośi ‛он сел’, sɛ ja ai ‛они прибыли’.
deṇɔ — ‛давать’ выражает действие, совершаемое субъектом для другого лица:
(18) seu ēk
barɔ gās dɛ
aṇi
он один пучок
трава давать:НАСТ.3ЕД приносить
‛Он приносит пучок травы (для кого-то)’.
kɔrṇɔ — ‛делать’ выражает дуратив:
(19) tiũs
kɔria
loṛi
они:ОБЪЕКТ
делать:ИМП
искать
‛Ищи их (пока не найдешь)’.
mɔrṇɔ — ‛умирать’ (только с непереходными глаголами) выражает значение
«резко», «насильно», «ненамеренно»:
(20) e
zɔḷi
mɔrdɛ
они
гореть
умирать:БУД.М.МН
‛Они сожгут’.
При этом функциональном глаголе агенс также может маркироваться послелогом kɛ для усиления значения ненамеренного действия seu loṭi mɔrɔ ‛Он (нечаянно) упал’, tes kɛ loṭui mɔrɔ ‛с ним произошло падение’.
thɔṇɔ ‛держать’ выражает результатив:
(21) tiṇi
paṇi thɔɔ
aṇi
он:ЭРГ
вода
держать:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
‛Он уже принес воды’.
принести
231
К.П. Цоллер. Бангани язык
(22) tu
ты
khaṇɔ khai thɔu
еда
есть
держать:ИМП
‛Доешь еду!’
paṇɔ ‛бросать’ — придает значение «насильно», «силой»:
(23) amarɛ ṭhakur
zãgi
pā
ɔlɛ
наши
хозяева
убивать
бросать:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД
быть:ПРЕДП.М.МН
‛<Они, наверно> убили наших хозяев’.
erṇɔ ‛видеть, смотреть’ — выражает действие, достигшее своего логического предела. Пример из устной «Махабхараты» на Б.я., описывающий магическое действие:
(24) hã, gɔ̃barɛ na
ũzɛ
Sɔdeua Pɔ̃ḍua, baũɛ
да
опухоль
все.же
тереть:НАСТ.3ЕД
Сахадева Пандава
лево:КОСВ
pɔirɛ
kɛ gũṭhɛ
erɔ
ступня:КОСВ
к
видеть:ПРОШ.СОВ.М.ЕД приносить
палец.ноги:КОСВ
aṇi
‛Да, Сахадева Пандава все же стирает опухоль, (он) перенес ее к пальцу
левой ноги’.
Пример из котхгархи:
(25) tḗrɛ
ernı
sɔ́
gɔl
tā̃ = kaɛ
bətauı
ты:ГЕН
видеть:ИНФ.Ж он
речь
ты:КОСВ =ДАТ
объяснять
‛Он объяснит тебе (это) дело’.
В восточных вариантах западного пахари есть сложные глаголы, образующиеся при помощи небольшой группы наречий места. Так же, как в сложных глаголах с функциональными глаголами, наречия места в такой функции утрачивают
свое исконное значение и выражают вместо этого различные аспектуальные значения, но лишь тогда, когда предшествуют глаголу.
oru ‛сюда’ — действие относится к говорящему:
(26) oru
gāṛ
satia
barɛ
сюда
доставать:ИМП
все.семь
тюки
‛Купи все-все все семь тюков!’
poru ‛туда’, dur ‛прочь’, ubɛ ‛наверх’, ũdɛ ‛вниз’ — комплетив, инхоатив, резкое действие (sɛ poru nɔśi ‛она (внезапно) ушла’).
(27) ṭimraṭhɔ coṛi
goɔ
dur
скала
ломать
идти:ПРОШ.СОВ.М.ЕД прочь
‛(Он) отломил кусок скалы (с силой)’.
(28) aũ tɔthei
ubɛ
ziɔ
я
там:ЭМФ
наверх
жить:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
‛Именно там я ожил’.
(29) ũdɛ naĩũ
tu bi
вниз мыть:ИМП
ты тоже
‛Умойся же и ты!’
В джаунсари тоже имеется похожая конструкция с наречием puṇḍa ‛туда’: sev
mɔra puṇḍa ‛он (неожиданно) умер’ (mɔrṇɔ ‛умирать’).
Н а к л о н е н и е. В данной статье будет использоваться понятие «наклонение», но не «модальность»; таким образом, здесь будут представлены примеры
232
Языки пахари
только грамматикализованных модальных категорий. Разнообразие форм показывает, что в западном пахари нет жесткой схемы выражения наклонений.
Презумптив образуется либо с помощью смыслового глагола в одной из
форм прошедшего времени плюс формы I или II будущего глагола ɔṇɔ ‛быть’,
либо с помощью основы глагола и склоняемого по адъективному типу причастия
-dɔ плюс формы будущего глагола ɔṇɔ ‛быть’, к которому может еще добавляться
причастная форма от глагола lagṇɔ ‛присоединяться’ lagɔndi (м. р.) или lagiɔndi
(ж. р.). Разумеется, I и II будущие времена сами по себе тоже иногда имеют
функцию презумптива. Примеры:
(30) tiṇi
seu
śikhai thɔɔ
ɔlɔ
он:ЭРГ
он
учить
держать:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД быть:БПРЕЗУМП.М.ЕД
‛Он его, очевидно, научил’.
(31) se
paċiũ
она
ɔ̃di
взрослеть:ПЕРФ.СТРАД.ПРИЧ быть:ПРЕЗУМП.Ж
‛Она уже, конечно, повзрослела’.
(32) zɛ
seu suti
goɔ
когда
он
sutdɛ
спать
ɔlɔ,
идти:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД быть:БУД.М.ЕД,
tɛ
amɛ bi
тогда
мы
тоже
ɔlɛ
спать:ПРИЧ.НАСТ.М.МН быть:БУД.М.МН
‛Когда он уйдет спать, тогда уж, наверно, и мы пойдем спать’.
(33) zetra seu ḍɛ
ɔlɔ,
tetra ame sutdɛ
когда
он идти быть:БУД.М.ЕД
тогда
мы
ɔlɛ
lagɔndi
быть:БУД.М.МН
присоединяться:ПРИЧ. ИМПФВ.М.МН
спать:ПРИЧ.НАСТ.М.МН
‛Когда он уйдет, тогда уж, наверно, мы и пойдем спать (букв. ‛начнем идти’).
Контрафактив выражает предупреждение или опасение, что некоторое событие не должно произойти или могло бы произойти. Грамматические возможности реализации очень многообразны (см. примеры (34)–(37)), часто содержат
глагол в оптативе или будущем времени и нередко вводятся союзами.
Претерит I:
(34) zɔ
mũĩ
iũ=ari
baċai
na gaṛi
если я:ЭРГ
они:КОСВ=с речь:ЭМФ не тянуть:ПРИЧ.ПЕРФ.Ж
‛Если я не буду говорить с ними’.
Хабитуальный претерит:
(35) zo
bai bãṭ
na thi
какой
deiɛ
брат доля.наследства не быть:ПРИЧ.ПЕРФ.Ж давать:НАСТ.ПАСС
‛Доля наследства, которая не была бы дана (не давалась бы) даже брату’.
Будущее II:
(36) bitrɛ
boidɔ
ɔ̃di
thi
внутрь
звать:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД
быть:БУД.Ж была:Ж
‛Я бы позвала тебя внутрь’.
Причастие настоящего времени и thɔ ‛быть’ (вероятно, результат недавнего
влияния хинди):
К.П. Цоллер. Бангани язык
(37) khabɛ poru
рот
туда
pãdɔ
thɔ
совать:ПРИЧ.ИМПЕРФ
быть:ПРОШ.М.ЕД
233
‛(Я) сунул бы (это) в рот’.
Значение субъюнктива выражается разными глагольными формами, причем значение долженствования передается лишь интонацией.
С претеритом I:
(38) āg
lagi
огонь
начинать:ПРОШ.СОВ.Ж
‛Пусть загорится огонь’.
С будущим I:
(39) sɛ
na zɔlɛlɛ
они
не гореть:БУД.М.МН
‛Пусть они не сгорят’.
Оптатив выражает ожидание или пожелание; образуется при помощи нефинитной глагольной формы ċaĩ ‛должно, желательно’, при формах настоящего
времени сказуемого субъект стоит в косвенном падеже (возможно, это следствие
интерференции с хинди).
Презенс:
(40) taũ
kɔśɛ ċaĩ
ты:КОСВ
как
должно
‛Как, по-твоему, это должно быть?’
Претерит:
(41) tu
ċaĩ
thi
mɔri
ты
должно быть:ПРОШ.Ж умереть
‛Чтоб ты умер!’
Концессив выражает концессивное наклонение: разрешение, позволение, уступку. Образование: смысловой глагол в инфинитиве + deṇɔ ‛давать’ в прямом
падеже или в косвенном падеже.
(42) mũ
dɛ
doṇɔ
я:КОСВ давать:ИМП мыть:ИНФ
‛Дай мне помыться!’ (в значении «не мешай»).
(43) tiãĩ
puzṇɔ
zɔḷṇɛ
deṇɔ
она:ЭРГ почитание
гореть:КОСВ.ИНФ
давать:ПРИЧ.ПЕРФ
‛Она дозволила обряд почитания’.
Императив выражает приказание второму лицу в единственном и множественном числе. Образование: основа глагола (со значительными вариациями долготы гласных) + факультативное -ia: nā ‛Мойся!’, kɔr ‛Делай!’, bania ‛Ломай!’,
oru deia ‛Дай сюда!’.
Независимый от времени императив выражает повелительное наклонение, но
немедленного выполнения действия не подразумевает. Образуется при помощи
основы глагола + -iāṇ; в сложных глаголах — основа глагола + -i + основа функционального глагола + -iāṇ: loṛiāṇ ‛Ищите (при случае)!’, deāṇ dabi ‛Закопайте
(это) (при случае)’.
234
Языки пахари
Инъюнктив выражает требование к исполнителю действия, находящемуся на
более низкой ступени социальной иерархии, чем говорящий. Образуется при помощи основы глагола + -iōṇ.
(44) neūz na biṭaḷiōṇ
пища не загрязнять:ИНЪЮНКТ
‛Не оскверняйте (священную) пищу!’
Герундив I выражает модальность долженствования отчетливее, чем герундив II. Здесь речь идет о безличной и при этом похожей на пассив конструкции;
агенс отсутствует, но подлежащее в предложениях часто наличествует.
Презенс: jā (от jaṇɔ ‛идти’) плюс инфинитив смыслового глагола в прямом или
в косвенном падеже.
bɔḷi
denɛ
(45) ek
jā
одна ид(ти)
жертва давать:КОСВ.ИНФ
‛Одна жертва должна быть принесена’.
Претерит: jā + склоняемый по адъективному типу thɔ ‛быть’ + инфинитив в
косвенном падеже.
(46) nɔzɔ̄r ũdɛ
jā
thi
thɔ̄ṇɛ
взгляд
вниз
ид(ти) быть:ПРОШ.Ж держать:КОСВ
‛Взгляд должен был быть опущен’.
Герундив II выражает требование, угрозу. Образование: подлежащее в эргативе, дативе или генитиве плюс инфинитив в прямом падеже; в претерите используется форма вспомогательного глагола uɔ ‛стал’.
(47) merɛ satɛ
aṇɔ
я:ГЕН
с
пойти:ИНФ
‛(Ты) должен пойти со мной, пожалуйста’.
(48) tesrɛ athɛ
lagṇɔ
taĩ
он:ГЕН рука:КОСВ
приходить:ИНФ
ты:ЭРГ
‛Ты еще попадешь ему в руки’.
(49) ṭhikɔ
tiũrɔ
uɔ
darɛ
точно:ЭМФ
они:ГЕН
āgɛ
стал:М.ЕД дверь:КОСВ к
pɔĩċɛṇɔ
прибывать:ИНФ
‛Именно тогда им следовало подойти к двери’.
Абилитатив (возможность, способность) выражает способность к выполнению действия, но, предположительно, только при отрицании, как в следующем
примере (с типичным двойным отрицанием). Образование: основа глагола + -i +
финитная форма глагола bɔḷṇɔ ‛мочь, быть способным’. Подлежащее стоит в
прямом падеже.
(50) aũ ni boli
na thɔ
bɔḷũ
я
не говорить не
был:М.ЕД мочь:НАСТ.1ЕД
‛Не мог же я этого сказать’.
Инабилитатив (невозможность, неспособность). Грамматическим отличительным признаком этого наклонения и некоторых других, родственных ему, является субъект в генитиве. Как было показано несколькими приведенными выше
примерами, субъект в генитиве, с одной стороны, встречается также в конструк-
К.П. Цоллер. Бангани язык
235
циях с другими наклонениями; с другой стороны, наклонения неспособности/неволитивности могут выражаться и другими способами. конструкций с генитивным субъектом присутствуют, по-видимому, по всей области распространения
западного пахари. Их главным признаком является в большинстве случаев сокращенная валентность. Можно выделить три типа деагентивизации этих конструкций, которые выражают еще и другие значения:
1) наклонение неспособности (инабилитатив): субъект не в состоянии выполнить действие;
2) инволитивное наклонение: субъект не в состоянии контролировать действие;
3) «перфератив», «претерпевательное» наклонение (от латинского perfero
‛претерпевать’): субъект не в состоянии предотвратить кардинальное изменение
ситуации и вынужден переносить это изменение.
Эти три наклонения выражаются тремя различными способами: инабилитатив — в отрицательных предложениях, инволитив — в неотрицательных, «перфератив» — только с глаголами, имеющими семантический компонент «становиться». Общим для этих трех наклонений является то, что неспособность всегда
касается только определенных контекстов и, таким образом, ограничивается во
времени. Принципиальная неспособность к совершению действия выражается с
помощью других конструкций. Следующий пример из деогари иллюстрирует это
различие.
Инабилитатив:
(51) mɛrɛ
zhuɔṇi zhãv nɛ
uṛi-ndɔ
мой:ГЕН
Луна
до
не
лететь:ПАСС- НАСТ:М.ЕД
‛Я не могу полететь на Луну’ (пока, но позже я смогу).
(52) aũ zhuɔṇi zhãv uṛi
nɛ bɔ̄ḷ-da
я
Луна
до
лететь
не мочь- НАСТ:М.ЕД
‛Я не могу полететь на Луну’ (потому что я в принципе не в состоянии).
Пример из котгархи:
(53) tērɛ
kiċh
bı
neĩ śuṇ
huɔ
его:ГЕН.КОСВ
что-то
тоже не
слышать :ОСН быть:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛Он не мог слышать вообще ничего’ (но только какое-то время).
Инволитив — неотрицательный аналог инабилитатива. Пример из бхалеси:
(54) 'mɛra hęs's-joũ
я:ГЕН
смеяться- ПАСС
‛Я невольно рассмеялся’.
Перфератив: следующая пара предложений из деогари поясняет значение этого наклонения (56).
(55) se
bɔṇ-i
durpɔti
она:НОМ
стать:ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
Драупади
‛Она (героиня) стала Драупади’ (например, соответственно одевшись).
(56) teski
bɔṇ-i
durpɔti
она:ГЕН.Ж.ЕД
стать:ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
Драупади
‛Она (героиня) стала Драупади’ (потому что дух Драупади вселился в нее).
236
Языки пахари
Категория зало га (диатезы) связана с изменением валентности и потому с
точки зрения типологии довольно близка только что рассмотренным наклонениям, редуцирующим валентности. В некоторых, если не во всех вариантах западного пахари различаются одушевленный и неодушевленный агенсы. Залоговую
характеристику некоторых конструкций трудно определить. Чаще всего — но не
всегда — глагол содержит инфикс пассива -i-. Первый пример взят из деогари:
(57) ċiṭhi ḍākɔ=di
ḍi-a-i-i
письмо почта=ЛОК
идти:КАУЗ-ПАСС-ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
‛Письмо было послано по почте’ (букв. ‛Письмо заставили идти почтой’).
(58) bhāratɔ=di
indi
bol-i-o
ɛ
Индия:КОСВ=ЛОК
хинди
говорить:ПАСС-ПРОШ.СОВ-СР.ЕД быть:3ЕД
‛На хинди говорят в Индии’.
Примеры из Б.я.: khūnd zāṅgɛ ‛герой убивает (кого-либо)’ vs. khūnd zāṅgiɛ
‛герой будет (кем-либо) убит’
Следующие примеры из джаунсари поясняют различие между одушевленным
и неодушевленным агенсом:
(59) seu ādmi=bēri
məroũṇa
он мужчина=АГЕНС
убивать:ПРОШ.СОВ
‛Он был убит одним мужчиной’.
(60) seu kuraṛia=lei kɔṭoũṇa
он
топор=ИНСТР
рубить:ПРОШ.СОВ
‛Он был зарублен топором’.
В Б.я. не всегда четко разграничивают одушевленный и неодушевленный
агенсы, но послелог kɔi преимущественно маркирует неодушевленный агенс и,
соответственно, неличные имена, как в следующем примере:
(61) sɛ
athɛ
kɔi ṭekieri
она
рука:КОСВ через схватить:ПАСС.ПРИЧ.ПЕРФ.М.МН
‛Ее схватили рукой’.
Использование этого же послелога при личных субъектах сообщает конструкции инволитивное значение.
(62) Rām mũ
kɔi dɔkiaḷ-i-ṇɔ
Рам
я:КОСВ от толкать-ПАСС-ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛Я нечаянно толкнул Рама’. (букв. ‛Рам был нечаянно толкнут мной’).
Нужно отметить, что в Б.я., как и в других вариантах западного пахари, эргатив имеет двойственную природу, и конструкция с эргативом может также пониматься как пассивная.
(63) kɔilu-ei
thɔ
tu śikai
Кайлу:ЭРГ/АГЕНС
был:М.ЕД ты учить
‛(Бог) Кайлу учил тебя’. или ‛Ты был обучен (богом) Кайлу’.
Той же морфемой -i может выражаться рефлексивность, т. е. ситуация, когда
подлежащее предложения кореферентно прямому дополнению. Ср.:
(64) seu
ṭek-ɛ
gɔ̄z
он:НОМ
держать-НАСТ.3ЕД
‛Он держит шест’.
шест
К.П. Цоллер. Бангани язык
(65) seu
он:НОМ
ṭek-i-ɛ
gɔ̄z=parɛ
держать-ПАСС-НАСТ.3ЕД
шест=ЛОК
237
‛Он крепко держится за шест’.
П е р е х о д н о с т ь и к а у з а т и в. Широко распространено присоединение -a-, -ā-, -av- к глагольной основе для образования каузативов, которые относятся к переходным глаголам. Примеры из Б.я.: khelṇɔ ‛играть’ — khelaṇɔ
‛заставлять играть’, uṭhṇɔ ‛вставать’ — uṭhaṇɔ ‛поднимать’, duṇṇɔ ‛дрожать’ —
duṇaṇɔ ‛сотрясать’ и т. д. Джаунсари: sutṇɔ ‛спать’ — sutavṇɔ ‛усыплять’, bōṭhṇɔ
‛сидеть’ — bōṭhavṇɔ ‛сажать кого-либо’, lɛ̄ṇɔ ‛брать’ — liaṽṇɔ ‛позволять брать’
и т. д. Котхгархи: śʊ́ṇnõ ‛слушать’ —śəṇauṇõ ‛рассказывать’ и т. д.
Те же морфемы используются для образования переходных глаголов от существительных и прилагательных: банг. ċuḷaṇɔ ‛собирать рисовые колосья’ от ċuḷu
‛рисовый колос’, ziaḷṇɔ ‛оживлять’ от ziaḷu ‛живой’, riśaṇɔ ‛заставлять кого-либо
ревновать’ от rīś ‛ревность’; котхгархи: pɔḷṛɛuṇõ ‛бить кого-либо ботинком’ от
pʊḷṛɔ ‛ботинок’ и т. д.
Другая каузативная морфема — -aḷ-, например, в бангани iśṇɔ ‛потухать (об
огне)’ — iśaḷṇɔ ‛(огонь) гасить’, uaṇɔ ‛рождать’ (в свою очередь являющийся каузативом от ɔṇɔ ‛родиться, быть рожденным’) — uaḷṇɔ ‛вызвать рождение’, bizṇɔ
‛вставать’ — bizaḷṇɔ ‛будить’.
Кроме того, существуют каузативные образования с -ka-; слово-основа в некоторых случаях синхронно не засвидетельствовано и может быть лишь предположительно реконструировано, причем не всегда ясно, к какой части речи оно относится, ср. банг. phirṇɔ ‛идти, поворачиваться’ — phiraṇɔ ‛бросать, поворачивать’ — phirkaṇɔ ‛с силой отбрасывать’, ṭɔṇkaṇɔ ‛греметь’, вероятно, от др.-инд.
*ṭhan- ‛звенеть’.
Другие морфологические механизмы мены диатезы не являются продуктивными: zɔṛṇɔ ‛спадать’ — zaṛṇɔ ‛стирать, вытирать’, phaṭṇɔ ‛лопаться’ — phaṛṇɔ
‛разрывать’ и т. д.
2.3.6. Категория л и ц а выражается в личных местоимениях. Местоимения
3-го лица множественного числа являются исключительно дейктическими (различающими приближенность/удаленность объектов), соответствующие местоимения в единственном числе вдобавок различают род как анафорические местоимения. В западных вариантах западного пахари (бхадравахи и бхалеси), равно
как и в дардских и нуристанских языках, частично обнаруживаются существенно
более сложные дейктические системы, в которых наряду с противопоставлением
«ближний/дальний» грамматикализовано по меньшей мере еще одно противопоставление — «видимый/невидимый». Парадигмы местоимений даны в 2.4.0.
С точки зрения выражения категории о п р е д е л е н н о с т и Б.я. существенно не отличается от хинди и большинства других индоарийских языков. Неопределенность может выражаться посредством ēk: ēk gaũ ‛какая-то деревня’, тогда как при отсутствии ēk определенность или неопределенность зависит от контекста: ḍãḍɔ ũċɔ ‛гора (опр.) высокая’, ḍãḍɛ kɔi paċhɔ gaũ ‛за горой (опр.) есть
деревня (неопр.)’.
В Б.я. различается настоящее, прошедшее и будущее в р е м я. Синтетически
и аналитически образуются разнообразные в и д о - в р е м е н н ы е формы.
238
Языки пахари
Формы настоящего времени (презенса).
Презенс, перфективный аспект, неотрицательные формы: окончание добавляется к глагольной основе, см. 2.4.0.
Презенс, имперфективный аспект, отрицательные формы сказуемого совпадают с формами имперфективного причастия (суффикс -d-) : aũ zãṇdi na ‛я (ж. р.)
этого не знаю’, na nɔ͂dɔ aũ не идущий я ‛я не иду’.
Презенс I, имперфективный аспект: либо основа переходного глагола + -i +
склоняемое по адъективному типу lāṇɔ ‛собирать вместе’, либо основа непереходного глагола + -i + склоняемое по адъективному типу lagṇɔ ‛быть соединенным вместе’. При lāṇɔ субъект стоит в эргативе, а глагол согласуется с дополнением. Пример:
(66) ċhoṭɛ
baiei
laɔ
bɔṛɔ
bai
молодой:КОСВ брат:ЭРГ
собирать.вместе:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД
piṭhi=di
kɔri
спина:КОСВ.ПОСЛ=на
делать
старый
брат
‛Младший брат сейчас сажает старшего брата себе на спину’.
Презенс II, имперфективный аспект. Формообразование: 1) основа непереходного глагола + -ɔndi (все лица мужского рода) или -iɔndi (все лица женского рода)
выражает инхоатив: seu/ sɛ sutɔndi/sutiɔndi ‛он/она заснул/заснула (и теперь все
еще спит)’; 2) с переходными глаголами соответствующая форма выражается
при помощи образующегося таким же образом пассива с агенсом в эргативе и
пациенсом в номинативе: aũ tiṇi piṭɔndi ‛я ударен им’, т. е. ‛он бьет меня’.
Презенс, имперфективный аспект, эгрессив. Образование: основа глагола +
имперфективная форма на -d-ɔ + lagɔndi (все лица мужского рода) или -lagiɔndi
(все лица женского рода); вместо -lag(i)ɔndi может также стоять -lagiũ. Пример с
zɔ̄ṛ lagṇɔ ‛идти (о дожде)’:
(67) etra
zaũ zɔ̄ṛ
lagdɔ
lagɔndi
сегодня до
дождь
прилегать:НАСТ:ЕД.М
прилегать.(быть):ПРИЧ.ИМПЕРФ.ПАСС
‛До сегодняшнего дня (и уже давно) идет дождь (однако он только что закончился или как раз заканчивается)’.
Презенс, имперфективный аспект, дуратив. Образование: основа глагола + имперфективная форма на -d-ɔ + rɔ- ‛оставаться’ (ср. хинди rah- с тем же значением) изменяющийся по адъективному типу (окончания -ɔ, -ɛ, -i) + lagi (все лица).
В следующем примере с zɔ̄ṛ lagṇɔ ‛идти (о дожде)’ между существительным и так
называемым глаголом-связкой появляется rɔ-:
(68) etra
zaũ zɔ̄ṛ
rɔɔ
lagdɔ
lagi
сегодня до
дождь
остаться:ПРИЧ.ПЕРФ:ЕД.М прилегать:НАСТ:ЕД.М прилегать:ДУР
‛До сегодняшнего дня (и уже давно) идет дождь (и он идет все еще)’.
Презенс со значением хабитуалиса. Образование: перфективный презенс, неотрицательные формы от ɔṇɔ ‛быть, иметь обыкновение’ + существительное,
прилагательное или перфективное причастие с -iũ. Примеры: iũrɛ bolu ɔɛ ‛обычно
находится в их власти (bōl)’, paṇɔ ‛поливать, бросать’ > biś ɔɛ paiũ ‛яд разбрызган’.
Предложения с именными сказуемыми образуются без вспомогательных глаголов: sɛ bɔṇṭhia ‛Она прелестна’. Несклоняемая форма ɔsti используется в значении «имеется в наличии». Об отрицательных формах см. ниже.
239
К.П. Цоллер. Бангани язык
Формы прошедшего совершенного времени (перфективного претерита).
Образование: основа глагола + адъективные окончания -ɔ, -ɛ, -i. Эргатив употребляется при переходных глаголах, ср. sɛ она:НОМ ai ‛она пришла’, но tiṇi
он:ЭРГ thɔɔ ‛он держал (что-то)’. При основе с исходом на гласный (например de‛даватьʼ) перед окончаниями появляется фонетическая вставка ṇ : oru deṇ-ɔ kuch
na сюда дать:ПРОШ.СОВ.ЕД.М что-то не ‛Он ничего не отдал’; пассивная форма
(основа с суффиксом пассива -i-/-i(ṇ)-): tu piṭa-iṇ-ɔ ‛тебя побили’.
Хабитуальный претерит. Образование: основа глагола + окончание неотрицательной формы презенса + склоняемый по адъективному типу thɔ ‛быть’, всегда
согласующийся с подлежащим. Функция: обозначение повторяющегося (привычного) действия в прошлом, а также для подчеркивания характерных свойств
или признаков предмета. Примеры: ɔsɛ ‛имеется в наличии’ (без инфинитива) >
zɔti ɔsɛ thɔ ‛сколько имелось в наличии’; dōṇɔ ‛мыть, стирать’.
(69) tumarɛ laṇkɛ
doũ
thɔ
ваш
одежда
стирать:НАСТ.1ЕД
быть:ИМПЕРФ.ЕД.М
‛(Я) всегда стирал вашу одежду’.
Имперфективный претерит. Образование: неотрицательные формы имперфективного презенса + склоняемый по адъективному типу thɔ ‛быть’. Примеры:
bolṇɔ ‛говорить’, āṇɔ ‛приходить’.
(70) boli
laɔ
thɔ
mũĩ
говорить:ПАСС
прикреплять:НАСТ.ЕД.М
быть:ИМПЕРФ.ЕД.М
‛Я как раз говорил’.
(71) barɛ
khɛ lagɔ
наружу:КОСВ
для
я:ЭРГ
thɔ
прилегать:ПРИЧ.ПЕРФ.ЕД.М
ai
быть:ИМПЕРФ.ЕД.М приходить
‛(Он) как раз выходил наружу’.
Интенсивный претерит. Образование: только глагольная основа. Функция: интенсивная совершаемость. Примеры.
(72) sut
tiũ
āgɛ
спать:ОСН
они:КОСВ у
‛(Он/они) крепко-крепко спали у них’.
(73) nɔś
ek
khaḷɛ
ubɛ
идти:ОСН один
желоб:КОСВ
верх:КОСВ
‛(Он) быстро пополз вверх по желобу’.
Основа глагола также иногда функционирует в качестве отглагольного имени:
liṇḍaṛṇɔ ‛(кого-либо) побеждать’ — seu liṇḍaṛ ‛он побежден/побежденный’.
Сильный претерит. Образование: основа глагола + -du (при оканчивающихся
на гласный глагольных основах гласный назализуется) + претерит от rɔṇɔ
‛оставаться’. Конструкция является либо переходной, либо непереходной (с соответствующим эргативным маркированием) в зависимости от валентности глагола с маркером -du. Функция: совершаемость, описывающая резкое, отчасти насильно протекающее действие. Примеры: lagṇɔ ‛присоединяться’ > mũ khoḷia parɛ
lagdu rɔɔ ‛голова (mũ) ударилась об (parɛ) дверь (khoḷi)’, ṭekṇɔ ‛хватать’.
rɔɛ
(74) tiṇi
ċapṛɛ ṭekdu
он:ЭРГ
хлеб
схватить:ПРИЧ.НАСТ
‛Он схватил куски хлеба’.
оставаться:ПРИЧ.ПЕРФ.3МН.М
240
Языки пахари
Перфект. Образование: основа глагола + суффикс перфективного причастия
-iũ. При переходных глаголах субъект стоит в эргативе или генитиве. Функция:
перфективный аспект; время — перфект; завершенное действие. Примеры: aũ
naiũ ‛я искупался’, sɛ merɛ dekhiũ ‛ее (sɛ) я (merɛ) уже видел’.
Так как в случае с -iũ мы имеем дело с перфективным причастием, оно также
может использоваться в атрибутивной функции. Пример: loṇɔ ‛стричь’ > jɔśi loiũ
bēṛ ‛(она) словно остриженная овца (bēṛ)’.
Плюсквамперфект I. Образование: основа глагола + -i + изменяемые по адъективному типу rɔ- ‛оставаться’ и thɔ ‛быть’. В отличие от перфективного претеритаобозначает действие, которое происходит всегда перед каким-либо названным
или предполагаемым моментом времени в прошлом. Пример:
(75) peṭaṭi ɔgɔṇikɛ rɔi
thi
nɔśi
девочка раньше
оставаться.ПРИЧ.ПЕРФ.Ж
быть:ИМПЕРФ.Ж
идти
‛Девочка уже пришла раньше’.
Плюсквамперфект II. Образование: как перфект + склоняемый по адъективному типу thɔ ‛быть’.
(76) kũċi
thi
oiṛiũ
iṇi
сеть.для.переноски
быть:ИМПЕРФ.Ж плести:ПРИЧ.ПЕРФ.ПАСС
он:ЭРГ
‛Он сплел сеть для переноски’.
Формы будущего времени.
Будущее I. Образование: основа глагола + неотрицательное окончание презенса + окончание будущего времени. Функция: будущее время, наклонение вероятности или возможности, иногда также близкое оптативу и презумптиву претерита, часто в условных предложениях (при этом один из двух глаголов (основной),
видимо, обозначает будущее время, а второй — наклонение). Пример:
(77) tum khɛ delɔ
śikār
ты
для
дать:БУД:3ЕД.М
мясо
‛<Он> даст тебе мясо’.
Форма будущего I может быть осложнена эгрессивным значением, ср. примеры (16)–(20). Образование: будущее I + глагол, входящий в небольшой класс глаголов направления типа āṇɔ ‛приходить’ или aṇṇɔ ‛приносить’. Примеры:
(78) zɔ
tiũ
ḍɔi
alɔ
который
они:КОСВ.3МН спалить прийти:БУД:3ЕД.М
‛Который их сожжет дотла’ (букв. ‛который придет, спалив их’)
(79) zɔbɛ
tiũ
aṇulɛ
aũ ḍɔi
когда
они:КОСВ.3МН принести я
спалить:ПАСС
‛Когда я спалю их дотла’ (букв. ‛когда я принесу их, спалив их’)
Будущее II. Образование: основа глагола + личная форма, совпадающая с имперфективным причастием (суффикс -d-). Если перед окончанием стоит гласный,
то он назализуется. Функция: будущее время, значение вероятности или возможности. Пример: nɔśṇɔ ‛идти’ с функциональным наречием poru ‛туда’.
(80) tɔs
khɛ bi
nɔśdi
poru
aũ
тот:КОСВ для тоже
идти:БУД.Ж на.ту.сторону
‛И за этим я (ж. р.) пойду’.
я
К.П. Цоллер. Бангани язык
241
Будущее III. Образование: основа глагола + -i + будущее II от ɔṇɔ ‛быть, иметь
обыкновение’. Функция: будущее время, хортатив. Пример со смысловым глаголом ɔṇɔ: ɔi ɔli ɔḷaiti ‛(тогда) должно дойти до сражения (ɔḷaiti)’.
Будущее IV. Образование: основа глагола + будущее I + будущее II от ɔṇɔ
‛быть, иметь обыкновение’. Функция: будущее время, презумптив. Примеры: sezi
zaṇdɔ ɔlɔ ‛(он) узнает об этом’, kɔśɔ siṭãdi ɔli ‛как (они) будут готовить’.
О т р и ц а н и е. В Б.я. нет специальной запретительной частицы (наподобие
mat в хинди).
Наряду с частицей na, nɛ, ni, как правило, предшествующей предикату, для Б.я.
характерно частое употребление двойного отрицания na nɔthi ‛не есть’.
(81) dadā
tu bi
kuċh na nɔthi!
брат:ВОК ты тоже
что.то
не не.быть
‛Брат, ты вообще ничто! (т. е. ‛ты ни на что не годен’)
Нередко используется даже тройное отрицание.
(82) tesri koi
santān
nε nɔthi
nāthi
свой:Ж какой.нибудь потомок:Ж
не не.быть
не.быть
‛У него не было вообще никаких потомков’.
2.3.7. В Б.я. имеются следующие части речи: существительные, глаголы, наречия, местоимения, послелоги, немногочисленные предлоги (часть которых может
также употребляться как послелоги), союзы, числительные, междометия, частицы.
Посессивные местоимения служат, во-первых, для выражения отношений зависимости, в том числе отношений принадлежности. Во-вторых, в Б.я. и некоторых других вариантах западного пахари они используются так же, как существительные в генитиве, в определенных конструкциях для маркирования подлежащего. Они изменяются по адъективному типу (окончания -ɔ, -ɛ, -i). По этому типу
изменяются также указательные местоимения: ближний дейксис ezɔ ‛этот’, дальний дейксис sezɔ ‛тот’. Вопросительное местоимение kuṇzɔ ‛какой’ также относится к этому словоизменительному типу.
Вопросительные местоимения: kūṇ ‛кто’, kā ‛что’, kɔ̄ṇɔ ‛как’, kɔtɔ и ketkɛ ‛где’,
kɔtaĩ `где’ (эмф.), koikei ‛откуда’, koikeĩ ‛откуда’ (эмф.), kɔtra, ketra, kɔdi ‛когда’,
kadu ‛с какого времени’, kɔtkhɔ, kɔthukɔ, kɔthkɔ, kɔlai ‛почему, зачем’, kela
‛почему’. Нужно особо выделить по меньшей мере частично склоняющиеся по
адъективному типу слова с адвербиальным значением: kɔśɔ ‛как’ (образует формы kɔśɔ, kɔśɛ, kɔśi) и kɔtkhɔ, kɔthukɔ, kɔthkɔ ‛почему, зачем’. Форма kɔtkhɔ функционирует как вопросительное предложение, иногда также в этой роли выступает
kɔtkhɛ, которое в остальных случаях появляется при существительных мужского
рода (хотя и не только); kɔtkhi при существительных женского рода. Окончание
женского рода равным образом демонстрирует эмфатическая вопросительная
форма khāli ‛о почему?’
Неопределенные местоимения: koiki ‛где-либо, куда-либо’ (с послелогом ki
‛для’), kɔthuĩkhɛ ‛для чего-либо’ (с послелогом khɛ ‛для’ и предшествующей эмфатической назализацией), kethīkɛ ‛где-либо’ (с послелогом kɛ ‛для’).
Рефлексивные посессивные местоимения также изменяются по адъективному
типу. Наряду с aprɔ, apṛɔ ‛свой’ имеется также образованное путем редупликации дистрибутивное местоимение apapṛɔ ‛в каждом случае свой’ и образованное
242
Языки пахари
послелогом mũzɛ ‛в’ местоимение apəs mũzɛ ‛между собой’. Рефлексивным местоимением является aphu ‛сам’.
Местоименные прилагательные изменяются как по флективному типу (окончания
-ɔ, -ɛ, -i), так и путем изменения гласного первого слога: tɔti ‛так много’ (м. р.),
ete ‛столь многие’ (м. р.), eti ‛столь многие’ (ж. р.). Наряду с вопросительными местоименными прилагательными keti ‛сколько, сколь многие’ и ketī ‛ сколько, как
много’ есть еще согласующиеся с существительными мужского рода соотносительные формы zɔti … tɔti ‛сколько … столько’ и соответствующие соотносительные формы для женского рода zeti ‛сколько’. Другие соотносительные парные местоименные прилагательные: ɔṇɔ … tɔṇɔ ‛такой и тот’ и eśṇɔ … teśṇɔ ‛такой и тот’.
Соотносительные местоимения: zɔthu ‛где’, zɔtha ‘где бы ни’ (усиленная форма
от zɔthu). У соотносительных местоименных наречий существует тенденция менять конечный ɔ на ɛ. Эмфатические формы образуются путем назализации конечного гласного, прибавлением -ĩ или изменением -ɛ на -ei и -ɔ на -ai или -iai,
причем последний гласный здесь тоже может быть дополнительно назализован.
Упомянутые в пункте 2.3.6. парные прилагательные ɔṇɔ … tɔṇɔ и eśṇɔ … teśṇɔ могут выступать в наречной функции со значением ‛так … как’ или, соответственно, ‛в тот момент … как’, причем в таких случаях один из двух элементов может
коррелировать с относительным местоимением zɔṇɔ ‛как’ или, соответственно, с
jɔśɔ, jeśɔ. Союз со значением интенсивности: jɔśiai … tɔśiai.
Дейктические местоимения: etkɛ ‛здесь’, tetkɛ ‛там’, ɔgɔṇikɛ ‛раньше, прежде’,
eśɔ, eśṇɔ ‛так’ и т. д.
Многие из вышеупомянутых местоимений имеют особую форму генитива, например, kūṇ — kasrɔ, keti — ketirɔ (ед. ч.) — ketiũrɔ (мн. ч.) и т. д.
Частицы. ō ‛да’, o bɛ ‛да, конечно’, ōi ‛да, пожалуйста’, āmbɛ ‛да, порядок’, na
‛нет’, nɔ, na, ni, nɛ ‛же’, -i, -ai, -ĩ, pɛ все выражают эмфазу.
Междометия. ɔrē ‛о господи!’, a a ha ‛ах, о господи!’, arɛ bɛ ‛дерьмо!’, ã ‛ах!’,
ohō ‛ого!', cia ‛браво!’, ciabē, ciabɛ ‛большой испуг’, jia ‛тьфу!’, phiṭ, phēṭ ‛тьфу!’,
ċhi ‛тьфу!’, thu ‛тьфу!’, harɛ ‛ого’ и т. д.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Ед. число
Прям. п.
Косв. п.
ṭhiɔ
peṭaṭu
ṭhiɛ
peṭaṭui
buṛku
buṛkuɛ
māṇuś
pɛn
māṇchei
pɛn
beṭi
peṭaṭi
ċhevēṛ
beṭi(a)
peṭaṭi
ċheuṛi
Мн. число
Прям. п.
Косв. п.
-ɔ основы, м. р.
ṭhiɛ
ṭhioũ
peṭarɛ
peṭariũ
-u основы, м. р.
buṛkuɛ
buṛkoũ
основы на согласный, м. р.
māṇuś
māṇchũ
pɛn
pɛnũ
-i основы, ж. р.
beṭia
beṭiũ
peṭaṭiɛ
peṭaṭiũ
ċheuṛiɛ
ċheuṛiũ
Значение
‛кремень’
‛мальчик’
‛пузырь’
‛человек’
‛письменный прибор’
‛дочь’
‛девочка’
‛женщина’
243
К.П. Цоллер. Бангани язык
Местоимения
Личные
Ед. число
Косв. п. Косв. п.
неодуш. одуш.
1 л.
mũ
mū̃s
2 л.
tã,taũ
taũs
es, ethu es, ethūs
м. р.
tɔs, tes, tɔs, tes,
дальн. seu
tɔthu
tɔthūs
3 л.
ближн. yɛ, iɛ, e, ɛ ĩ
ж. р.
дальн. se, sɛ
tĩ
tiãsɛ
Прям.
п.
aũ
tu
ближн. yeu, ieu
Эрг. п. Прям.
п.
mũĩ
amɛ
taĩ, tãĩ
tumɛ
iṇi
yɛ, iɛ
Мн. число
Косв. п. Косв. п.
неодуш. одуш.
amũ
amū̃s
tumũ
tumūs
yã, yũ
yũs
amɛ
tumɛ
iũɛ
tiṇi
tĩ, tiã, tiũ tiũs
tiũɛ
yã, yũ
tĩ, tiã, tiũ tiũs 1
iũɛ
tiũɛ
sɛ, se
iaĩ, iãĩ, ĩɛ yɛ, iɛ
tĩ
sɛ, se
Эрг. п.
П р и м е ч а н и е: 1. Неясно, есть ли также формы женского рода ближнего плана.
Посессивные
1 л.
2 л.
3 л. ближн.
дальн.
Ед. ч.
merɔ
terɔ
esrɔ, eerɔ
tesrɔ, teerɔ
Мн. ч.
amarɔ
tumarɔ
yũrɔ
tiũrɔ
Личные окончания
настоящего и будущего времени
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
-u, -ũ 1
-ɛ
-ɛ, -i
Мн. ч.
-i, -īṇ
-ɛ, -ēṇ
-ɛ, -ĩ, -ēṇ
П р и м е ч а н и е: 1. Назализованный гласный появляется преимущественно после глагольных основ на гласный или на носовой согласный.
Образование других форм настоящего времени (см. 2.3.6.): глагольная основа +
суффикс -d-, к которому присоединяются родо-числовые окончания; если основа
глагола оканчивается на гласный, то он назализуется. Отрицательная частица na
обнаруживает тенденцию к гармонии гласных во множественном числе: nɛ.
Образование других форм настоящего и прошедшего времени (см. 2.3.6.): основа глагола + окончания -ɔ, -ɛ, -i — форма, сложившаяся на базе перфектного
причастия).
Личные окончания будущего времени
Род
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
-lɛ
-lɔ
-li
-lɔ
-li
Мн. ч.
-lɛ
-lɛ
-li
-lɛ
-li
244
Языки пахари
Презенс
sutṇɔ ‛спать’, khaṇɔ ‛есть’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
sutu
sutɛ
sutɛ
Мн. ч.
suti/sutīṇ
sutɛ/sutēṇ
sutɛ/sutēṇ
Ед. ч.
khaũ
khā
khā
Мн. ч.
khaĩ/khaīṇ
khae/khāṇ
khae/khāṇ
Претерит
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’1
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
sutɔ
sutɛ
piṭɔ
piṭɛ
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
suti
piṭi
П р и м е ч а н и е: 1. Во всех эргативных конструкциях во всех временах сохраняется согласование с объектом.
Будущее время
Род
1 л.
2 л.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
3 л.
Ед. ч.
sutulɛ
sutɛlɔ
sutɛli
sutɛlɔ
sutɛli
Мн. ч.
sutilɛ
sutɛlɛ
sutɛli
sutɛlɛ
sutɛli
Н е о т р и ц а т е л ь н а я ф о р м а н а с т о я щ е г о в р е м е н и,
имперфектив
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
lagɔ suti
lagɛ suti
laɔ piṭi
lā piṭi
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
lagi suti
lai piṭi
Н а с т о я щ е е в р е м я, и м п е р ф е к т и в, и н х о а т и в
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. и мн. ч.
sutɔndi
piṭɔndi
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
sutiɔndi
piṭiɔndi
Н а с т о я щ е е в р е м я, и м п е р ф е к т и в, э г р е с с и в
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
sutdɔ lagɔndi sutdɛ lagɔndi
piṭdɔ lagɔndi piṭdɛ lagɔndi
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
sutdi lagiɔndi
piṭdi lagiɔndi
245
К.П. Цоллер. Бангани язык
Н а с т о я щ е е в р е м я, и м п е р ф е к т и в, д у р а т и в
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
sutdɔ rɔɔ lagi sutdɛ rɔɛ lagi
piṭdɔ rɔɔ lagi piṭdɛ rɔɛ lagi
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
sutdi rɔi lagi
piṭdi rɔi lagi
Хабитуальный претерит
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
sutu thɔ
suti thɛ
piṭu thɔ
suti thɛ
Ж. р.
Ед. ч.
sutu thi
piṭu thi
Мн. ч.
suti thi
piṭi thi
Имперфективный претерит
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
suti lagɔ thɔ
suti lagɛ thɛ
piṭi laɔ thɔ
piṭi laɛ thɛ
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
suti lagi thi
piṭi lai thi
Сильный претерит
М. р.
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
Ед. ч.
sutdu rɔɔ
piṭdu rɔɔ
Мн. ч.
sutdu rɔɛ
piṭdu rɔɛ
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
sutdu rɔi
piṭdu rɔi
Плюсквамперфект I
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
М. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
suti rɔɔ thɔ
suti rɔɛ thɛ
piṭi rɔɔ thɔ
piṭi rɔɛ thɛ
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
suti rɔi thi
piṭi rɔi thi
Будущее IV
М. р.
Неперех. sutṇɔ ‛спать’
Перех. piṭṇɔ ‛бить’
Ед. ч.
sutdɔ ɔlɔ
piṭdɔ ɔlɔ
Мн. ч.
sutdɛ ɔlɛ
piṭdɛ ɔlɛ
Ж. р.
Ед. и мн. ч.
sutdi ɔli
piṭdi ɔli
246
Языки пахари
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Б.я. не обнаруживает каких-либо характерных черт структуры словоформы, отличных от других новоиндоарийских языков.
2.5.2. Основным способом словообразования в Б.я. является суффиксация, в
меньшей степени — префиксация. Ниже перечислены основные словообразовательные аффиксы.
С у ф ф и к с ы.
Суффиксы, не меняющие часть речи.
Имена женского рода на -i обозначают лиц женского пола и противопоставлены соответствующим именам мужского рода. Они часто имеют также диминутивное значение: kukṛi ‛курица’ (kukṛɔ ‛петух’), beṭi ‛дочь’ (beṭa ‛сын’), dadi
‛старшая или младшая сестра’ (dada ‛старший брат’), baṇzi ‛племянница’ (baṇzɔ
‛племянник’), ċɔmari ‛сапожница’ (ċɔmarɔ ‛сапожник’).
Имена женского рода на -i с диминутивным значением: kuṭi ‛грабельки’, gũṭhi
‛пальчик’, kɔmḷi ‛маленькое покрывало (kãbēḷ ‛одеяло’), kɔpaḷi ‛черепушка’ (kɔpaḷ
м. р. ном. п. ‛череп’), ukhḷi ‛углубленьице’ (ukhūḷ ж. р. ном. п. ‛углубление’), sũgri
‛дикая свинка’ (sũgūr ‛кабан’).
Имена мужского рода — имена деятелей (nomina agentis) и нарицательные существительные на -i: maitri ‛член(ы) семьи жены’ (maitēr ‛родительский дом замужней женщины), ḍaki ‛барабанщик, бард’.
Имена мужского рода — имена деятелей (nomina agentis) и нарицательные существительные на -u, частично с диминутивным или уничижительным оттенком:
ɔiṛu ‛охотник’, bipru ‛чужак’, rɔ͂ku ‛нищий’.
Суффиксы, изменяющие часть речи.
-i. Отыменные прилагательные: āsmāni ‛небесно-голубой’ (āsmān ‛небо’), kɔṛūi
‛горький’ (ср. хинди kaṭu ‛горький’), kāmi ‛индустриальный’ (kām ‛работа’),
zaṅgḷi ‛грубый’ (ср. хинди jaṅgal ‛лес’), nirāzi ‛гневный’ (nirāz ‛гнев’), mɔzaki
‛забавный (mɔzāk ‛удовольствие’), rɔgi ‛героический’ (rɔgɔ ‛герой’).
-ṇi. Отыменные прилагательные: pɔṇḍuaṇi ‛пандавский’ (принадлежащий пандавам), śeḷaṇi ‛водка’ (от śeḷɔ ‛холодный’).
-ɔ, -ia, -ui. Отглагольные и отыменные прилагательные: khulɔ ‛открытый’
(khulṇɔ ‛открываться’), juaṛɔ ‛лично принадлежащий кому-либо’ (juaṛ ‛личное
имущество’), ugṛia ‛открытый’ (ugṛɛṇɔ ‛открываться’), zalui ‛сумасшедший’ (zāl
‛вызванное богами-покровителями безумие’)
-alɔ, -lɔ. Отглагольные и отыменные прилагательные: phukalɔ ‛надутый’
(phukṇɔ ‛дуть’), śailɔ ‛трусливый’ (śai ‛трус’, букв. ‛дикобраз’), bukhaḷṭu ‛ненасытный’ с аугментативным -ṭu (bukhɔ ‛голод’).
-aia, -ia. Отыменные прилагательные: mɔsia ‛плотский’ (mɔsɔũ ‛плоть’), sunaia
‛золотой’ (sunɔ ‛золото’).
-ũ. Отыменные прилагательные: mɔśiũ ‛мучнистая роса’ (от mɔśi ‛пудра; блестки’, т. е. исконно ‛напудренный, обсыпанный’ ).
Суффиксы, содержащие велярный.
Суффиксы этой группы большей частью восходят к плеонастическому -kk- из
санскрита, однако в Б.я. могут, как и суффиксы, содержащие ретрофлексный,
выражать диминутивные и аугментативные значения. В случае суффиксов, оканчивающимися на гласные -ɔ и -u, речь идет, как правило, об именах мужского
К.П. Цоллер. Бангани язык
247
рода, в случае суффиксов на -i — об именах женского рода; при добавлении этих
суффиксов устраняются конечные гласные исходной основы. При этом действуют — иначе, чем при приведенных ниже ретрофлексных суффиксах, — следующие закономерности: аугментативный суффикс -kɔ добавляется к бессуфиксной
начальной форме (не всегда засвидетельствованной), а суффикс -ki на втором
этапе деривации уменьшает произошедшее ранее «увеличение».
-kɔ, -gɔ, -khɔ. Аугментатив: подчеркивается величина, полнота, интенсивность,
мощь: mũḍkɔ ‛голова’ (mũḍ ‛голова’), aṛgɔ или aṛkhɔ ‛кость’ (ср. хинди haḍḍī ‛кость’).
-ki. Диминутив, ласкательное значение (начальная форма — с аугментативным
-kɔ): loṭki ‛горшочек для воды’ (loṭkɔ ‛горшок для воды’ и loṭa ‛горшок для воды’),
phɔṛki ‛рейка’ (phɔṛkɔ ‛гонт’), ċoṭki ‛корзина, короб’ (ċoṭkɔ ‛ларь с запасами’).
Суффиксы, содержащие ретрофлексный.
При их добавлении конечные гласные, как правило, выпадают, -a меняется на
-ɔ, долгие гласные сокращаются, а двусложные слова с r во втором слоге стягиваются и теряют этот слог. В противоположность предшествующим суффиксам,
здесь при суффиксах, оканчивающихся на гласный, женский род и диминутивность не всегда коррелируют друг с другом, образование диминутивов тоже
лишь изредка подчинено образованию аугментативов.
-ṛɔ, -ṛi, -uṛɔ, -uṛi. Диминутив, ласкательное значение, усиление основного значения: oṭhuṛɔ ‛губа’ (ōṭh ‛губа’), gĩḍuṛɔ ‛мяч’ (gĩḍu ‛мяч’), pũzṛi ‛хвост’ (pũċh
‛хвост’), ṭhauṛi ‛место’ (ṭhaɔ ‛место’), nɔguṛi ‛ноготь’ (nɔ̄g ‛ноготь’), adṛɔ ‛пол(у)-’
(adɔ ‛пол(у)-’).
-ṛɔ, -ṛa, -ṛi, -ṛu, -uṛɔ, -uṛi. Аугментатив, подчеркивается величина, полнота, интенсивность, мощь: ċhum-ċhumṛɔ ‛полная темнота’ (ċhumkɔ ‛вечерние сумерки’,
интенсивность подчеркивается также с помощью редупликации), pe͂ ḍṛɔ ‛живот’
(pēṭ ‛живот’), rãḍuṛɔ ‛оборванец, босяк’ (rãḍɔ ‛оборванец’), rãḍuṛi ‛легкомысленная девушка, потаскуха’ (rãḍi ‛потаскуха’).
-ṭɔ, -oṭɔ, -auṭɔ, -ṭi, -uṭi. Диминутив, ласкательное значение: kɔṛauṭɔ ‛котелок’
(kɔṛɔ ‛котел’), khopṭɔ ‛дыра’ (khopɔ ‛пещера’), gaguṭi ‛скала’ (gagrɔ ‛скала’), ḍokuṭi
‛булочка с начикой’ (ḍokri ‛булочка с начинкой’), sũguṭi, sũgoṭɔ м. р./ж. р.
‛кабанчик’ (sũgūr ‛кабан’).
-auṭ(ɔ), -ṭu. Аугментатив: kɔṛauṭ ‛большой котел’ (kɔṛɔ ‛котел’), kuaṭu ‛ворона’
(kua ‛ворона’).
-auḷɔ. Диминутив, ласкательное значение: nɔnauḷɔ ‛ребенок’ (nanɔ ‛ребенок’).
-uṭhɔ. Диминутив, ласкательное значение: śĩguṭhɔ ‛маленький и толстый рог’
(śī͂g ‛рог’).
-ũṭɔ, -ḍɔ. Инструментальные имена (nomina instrumenti): khɔḷḍɔ ‛мешок из
шкур’ (khāl ‛кожа’), khelũṭɔ ‛игрушка’ (khēl ‛игра’).
-(a)ḷɔ. Диминутив, ласкательное значение: ṭopḷɔ ‛шляпка’ (ṭopi ‛шапка’),
bɔgraḷɔ ‛бриз’ (bagūr ‛ветер’).
Суффиксы, содержащие ретрофлексные и дентальные носовые согласные.
В противоположность предшествующим группам суффиксов, изменяющих
прежде всего размеры исходных имен, следующие суффиксы часто изменяют
принадлежность к некоторому подклассу или образуют имена существительные
от других частей речи. Отчетливо видна тенденция к обобщению (много абстрактных и нарицательных существительных).
248
Языки пахари
-aṇ, -āṇ, -ēṇ, -oṇ, -ṇi. Служат для образования имен существительных, обозначающих место, нарицательных и собирательных имен: pɔ͂ḍuaṇ ‛Махабхарата’
(pɔ͂ḍu ‛Пандавы’), mũṭkēṇ ‛волосы’ (mũḍkɔ ‛голова’, mũḍ ‛голова’), khalɔṇi ‛мех,
шкура, кожа’ (khāl ‛кожа’), loioṇ ‛кузница’ (loɔ ‛железо’), śukuāṇ ‛член группы
раджпутов, раньше занимавшейся охотой за черепами’ (сочетается с оканчивающимися на -āṇ патронимическими именами).
-ṇɔ. Плеонастический суффикс: sukhṇɔ ‛счастье’ (sukh ‛счастье).
-iṇ, -ṇi. Суффиксы, образующие названия людей и животных женского пола:
khɔśṇi ‛кхаса-женщина’ (khɔś ‛кхаса-раджпут’), guaḷṇi ‛пастушка коров’ (guaḷɔ ‛пастух коров’), papṇi ‛грешница’ (pāp ‛грех’), muśṇi ‛мышь-самка’ (muśɔ ‛мышь-самец’).
-ɔṇ, -ṇɔ, -ṇi. Отглагольные имена: ḍɔkɔṇ ‛крышка’ (ḍɔkṇɔ ‛быть закрытым’),
ḍobɔṇ ‛спад, снижение’ (ḍubṇɔ ‛тонуть, погружаться’ [с аблаутом]), nāṇ ‛ванна’
(naiṇɔ ‛купаться, мыться’), buzauṇi ‛объяснение’ (buzaṇɔ ‛быть рассказанным или
доложенным’), sutɔṇ ‛сон, спанье’ (sutṇɔ ‛засыпать, спать’).
-ān, -ni. Отглагольные имена: jɔmān ‛рот’ (вероятно, от zimṇɔ ‛есть’), sārɔni
‛очищение, исправление’ (sariṇɔ ‛излечивать’).
Суффиксы -kɔ и -ku.
Отглагольные имена: buṛkɔ ‛квочка’ (buṛɛṇɔ ‛кудахтать’), ċuṛku ‛капля’ (ċuṛṇɔ
‛капать’), pĩḍkɔ ‛ком’ (pĩḍa ‛жертвенная еда’).
-kɔ. Отглагольные и отыменные прилагательные и наречия: śujkɔ ‛выполнимый’ (śujṇɔ ‛подходить’), dūskɔ ‛ежедневно’ (dūs ‛день’).
Суффиксы для образования абстрактных существительных.
В отличие от перечисленных выше групп суффиксов, для которых устанавливается относительно тесная корреляция между морфологией и спектром функций, в приводимых ниже случаях одна функция реализуется при помощи множества различных суффиксов. Число примеров сравнительно невелико. Здесь также
действуют обычные морфонологические правила.
-ai (ж. р.), -au (м. р.): ɔkai ‛право, полномочие’ (ср. хинди haq ‛право’), ũċai
‛высота’ (ũċɔ ‛высокий’), ṭhɔkrai ‛подвластная территория’ (ṭhakūr ‛землевладелец’, kudusai ‛плохое предзнаменование’ (от отрицательного префикса ku- и
dusai ‛удобный момент’), bɔlai ‛доброта’ (bɔlɔ ‛милый, славный’), śeḷai ‛прохлада’ (śeḷɔ ‛холодный’), pɔirau ‛шаг’ (pɔirɔ ‛нога, ступня’).
-aḷ, -aḷɔ: zɔguaḷ ‛караул, охрана’ (zagṇɔ ‛ожидать кого-либо’), soriaḷ ‛родство’
(sorɔ ‛родственник’), mɔṇchaḷɔ ‛человеческая раса’ (maṇuch ‛человек’).
-i: śɔri ‛буря с градом’ (śɔru ‛градина’), niri ‛чистота’ (nīrɔ ‛чистый’), ṭhoki
‛пинок’ (ṭhokṇɔ ‛бить’).
Суффиксы для образования имен деятеля (nomina agentis).
-aḷ(ɔ), -āḷ, -ua\ḷ(ɔ), -uaḷi, -aḷia: gɔruaḷi ‛хозяйка дома’ (gɔ̄r ‛дом’), rɔsuaḷɔ ‛повар’
(rɔsoi ‛кухня’), mũḍaḷ ‛волосы’ (mũḍ ‛голова’), sutaḷia ‛соня (тот, кто много спит)’
(sutṇɔ ‛спать’), gituaḷ ‛певец’ (gīt ‛песня’), ɔsaḷɔ ‛кто-либо, кто всегда смеется’
(ɔsṇɔ ‛смеяться’).
-ua: nɔṭua ‛танцор, акробат’(naṭi ‛танец с песней’), zuṭhɔ khaua ‛доедальщик,
кто-либо, кто подъедает остатки пищи’ (бранное слово от zuṭhɔ ‛нечистый’ и
khāṇɔ ‛есть’).
-iarɔ, -iari, -uarɔ, -uari: gɔsiarɔ ‛тот, кто идет собирать травы’ (gas ‛трава’),
phuluarɔ ‛продавец цветов’ (phūl ‛цветок’), lũgiari ‛свежая трава’ (lū͂g ‛побег, росток’).
К.П. Цоллер. Бангани язык
249
Суффиксы для образования «качественных» имен деятеля.
Эти существительные отличаются от собственно имен деятеля тем, что описывают не столько производителя какого-либо действия, сколько носителя какоголибо качества. Наряду с уже названными выше морфонологическими процессами
здесь отмечаются еще два: выпадение закрытого слога и эпентеза.
-ari: aśũari ‛рева, плакса (букв. ‛кто-либо со слезами’)’ (aśu ‛слеза’), khɔ͂grasari
‛отхаркивающий (букв. ‛кто-либо с мокротой’)’ (khɔṅkāḷṇɔ ‛выплевывать мокроту’
и rɔs ‛сок, влага’), śimaiari ‛сопляк (букв. ‛кто-либо с соплями’)’ (śimāṇɔ ‛сопли’).
-(ũ)dɔ: zĩũdɔ ‛живущий (zīṇɔ ‛жить’), lɔidɔ ‛хороший певец’ (ср. хинди lay
‛мелодия’).
-ṭuṛɔ (м. р.), -ṭuṛi (ж. р.) и -ṭeḷɔ. Диминутив, обозначение детеныша, ребенка:
ḍakṭuṛɔ ‛сын барда’ (ḍaki ‛бард’), thōṭuṛi ‛маленькая ягодица’ (thō ‛ягодица’),
muśṭelɔ ‛мышонок’ (muśɔ ‛мышь’), ċiaḷṭuṛɔ ‛жених’ (ċia ‛свадьба’ + суффикс aḷ-),
de͂ gṭuṛi ‛палочка’ (ḍe͂ gɔ ‛палка’) .
Ниже приводится группа деривационных суффиксов, часть которых могут
рассматриваться как классификаторы (которые, однако, не образуют хорошо развитую систему). Некоторые примеры из Б.я.:
ɔd- ‛много, больше, большой, сильный’ является субстантивным префиксом
(ɔd-bigɔ ‛сильный боец’), глагольным (ɔd-ṛiāṇɔ ‛вынимать больше’), а также префиксом перфектного и презентивного причастий от ɔṇɔ ‛быть’ (ɔd-ɔnt и ɔd-itɔ
‛очень большой’);
-akɔ ‛ударяющее движение’: ek mɔṇḍakɔ ‛одним ударом при побоях’ < др.-инд.
mṛṇḍati ‛тяжелые удары’, śɔ̃mpakɔ ‛нанесение вреда с помощью ведьмы’ (дословно: ‛глоток-удар’, от śɔ̃mpṇɔ ‛глотать, высасывать’ (ведьма «сосет» из своей
жертвы жизненную силу);
-(a)ṭɔ, -iaṭ(h)ɔ, (м. р.), -(a)ṭi, -aṭhi (ж. р.) ‛вещь, предмет’: ɔḷɔṇṭi ‛(вид ножа)’ <
др.-инд. avalūna- ‛отрубать, отсекать’, repiaṭɔ ‛дубинка’, от repṇɔ ‛бить, ударять’.
-(a)ṭɔ ‛человек, животное’: kuśiaḷṭɔ ‛(вид лисы)’ < др.-инд. śṛgālá- ‛шакал’,
peṭaṭɔ ‛ребенок, мальчик’, kua или kuāṭɔ ‛ворона’ < др.-инд. *kukāka- ‛проклятая
ворона’, bamiṇṭɔ ‛сын брахмана’;
-aṇ, -āṇ, -aikɛ ‛член клана’: Zɔḷiāṇ или Zɔḷiaikɛ, Ṭholiāṇ или Ṭholiaikɛ ‛члены
кланов Zɔḷi и Ṭholi’;
-ṭuṛɔ/-ṭuṛi ‛член (некоторой группы) мужского/женского пола’: diāṇṭuṛi ‛незамужняя девушка из своей деревни’ < др.-инд. *duhitājana- ‛народ дочери’.
-(u)ṛɔ, -(u)ṛi a) ‛диминутив’: oṭhuṛɔ ‛тонкая губа’ от ōṭh ‛губа’, pũzṛi ‛хвостик’ от
pũċh ‛хвост’; b) ‛аугментатив’: rãḍuṛɔ ‛оборванец, босяк’ от rãḍɔ ‛бедный парень’.
Еще одну категорию составляют так называемые термины классов типа хинди
-vālā. В западном пахари они обнаруживаются в большом количестве. Примеры из Б.я.:
-a в ċɔḍḍa ‛тот, кто ворует и болтает’, возможно, < др.-инд. *caḍḍ- ‛есть’;
-aṛia в sutaṛia ‛тот, кто много спит’ от sutṇɔ ‛спать’;
-arɔ, -ārɔ, -ār в gɔsiarɔ ‛тот, кто собирает траву’ < др.-инд. ghāsá- ‛трава’;
-aḷɔ в guāḷɔ ‛пастух коров’ < др.-инд. gopālá- ‛пастух коров’;
-kār(ɔ) в uskārɔ ‛первый луч солнца утром’ от usṇɔ ‛сиять, светить’;
-ṛu в batṛu ‛тот, кто много говорит’ от bāt ‛речь’;
-tɔ в bastɔ ‛послед, плацента’ от basiɛ ‛после’.
250
Языки пахари
Сверх того в различных вариантах западного пахари обнаруживаются еще некоторые другие формальные элементы, которые все же, по-видимому, потеряли
свои старые классификаторные функции и носят лишь плеонастический характер, ср. банг. ċɔ̄ ‛лужа’, ċɔ̄r ‛маленький пруд’, деогари ċɔ̄ ‛водопой для скота’, ċɔ̄r
‛полый ствол для охлаждения воды’, джаунсари ċɔ̄l ‛пруд’ и т. д.
П р е ф и к с ы.
Префиксы, не меняющие часть речи.
ku-: kuśɔkun ‛плохой знак’ (ср. хинди śakun ‛предзнаменование’), kuśubɔ ‛сулящий несчастье’ (śubɔ ‛сулящий счастье’), kubɔrśɔ ‛затяжной дождь не вовремя’
(bɔrśɛṇɔ ‛дождь’);
su-: subiśṭi ‛поддержка’ (biśṭi ‛помощь’), suḷṭɔ ‛справа, направо’ (uḷṭɔ ‛слева,
налево’).
Префиксы, меняющие часть речи.
В отличие от вышеперечисленных, приводимые ниже префиксы не только изменяют значение, но и служат для образования прилагательных. На синхронном
уровне исходная форма не всегда очевидна. При отглагольной деривации в качестве основы используется либо собственно глагольная основа, либо перфективное причастие.
ɔ-: ɔkhaɔ ‛недоеденный’ (т. е. ‛не съеденный’) (khāṇɔ ‛есть’), ɔgɔmɔ ‛непостижимый, несговорчивый’ (ср. gɔmṇɔ ‛соглашаться’), ɔzɔḷ ‛негорючий’ (zɔḷṇɔ
‛гореть, сжигать’);
ɔmɔ̄r ‛бессмертный’ (mɔrṇɔ ‛умирать’), ɔraḷɔ `несмешанный, чистый’ (raḷṇɔ
‛смешивать’);
ɔṇ-: ɔṇdoɔ ‛немытый’ (doṇɔ ‛мыть’), ɔṇnaɔ͂ ‛немытый’ (nāṇɔ ‛мыться, купаться’), ɔṇnapɔ ‛несоразмерный’ (napṇɔ ‛измерять’);
ni-, nir-: nibapɔ ‛без отца’ (bāp ‛отец’), nirbijɔ ‛без семениʼ (bīj ‛семя’);
nisɔtɔ ‛без правды’ (sɔt ‛правда’).
С л о ж н ы е с л о в а (композиты).
Композиты со связанными метаязыковыми элементами.
Один из компонентов является метаязыковым элементом, т. е. не обладает самостоятельным значением: bɔgmaċhɔ ‛наподобие сома’, ‛амфибия’ (например,
лягушка) от maċhɔ ‛рыба’, nɔrdei ‛мужчина, человек’ (ср. хинди nar ‛человек’).
Композиты со связанными метаязыковыми морфемами.
У представителей данной группы один элемент (а именно, повторенный компонент, «эхо») не обладает ясным значением или грамматической функцией. Редупликация используется для выражения множественного числа. С ее помощью
из обозначения вещи, предмета получаются значения типа «разные (подобные)
вещи, предметы». Долгий гласный исходной формы иногда сокращается или
подвергается влиянию гармонии гласных.
Идущий первым редупликативный элемент («эхо») имеет меньше слогов, чем
исходная форма: pɔi-pauṇɔ ‛гости’ (pauṇɔ ‛гость’), mɔṭ-mɔsalɔ ‛всевозможные
приправы’ (mɔsalɔ ‛приправа’), śɔṇ-śĩgar ‛прихорашивание (надевать красивую
одежду, украшения, причесываться, наносить макияж)’ от śĩgar ‛макияж’. «Эхо»,
занимающее вторую позицию, имеет больше слогов, чем исходная форма, или
столько же; некоторые из этих сложных слов восходят к двандва, исходное значение которых иногда частично сохраняется: khēl-khutūḷ ‛всевозможные игры’
(khēl ‛игра’, ср. хинди kutūhal ‛любопытство’), ḍokɔ-ḍɔ͂ĩaḷ ‛осыпь’ (ḍokɔ ‛скала’).
К.П. Цоллер. Бангани язык
251
В «эхе» изменяется гласный исходной формы: kãś-kēś, название травы («эхо»
kēś вызывает ассоциации с скр. keśa- ‛волосы на голове’, главная форма <
др.-инд. kāśa- ‛тростник’), sɔdɔ-sadɔ ‛всевозможные магазины’ (sɔ̄dɔ ‛торговля’),
dār-dūr ‛все двери’ (dār ‛дверь’).
В «эхе», стоящем на втором месте, меняется начальный согласный исходной
формы: kãś-pãś название травы (ср. kãś-kēś), gagurɔ-madurɔ ‛миски и горшки’
(gagēr ‛горшок для воды’), khɔtri-mɔtri ‛всевозможные воины’.
В «эхе», стоящем на втором месте, меняется гласный и начальный согласный
исходной формы: anəṇi-zinəṇi ‛тот и этот рис’ (anəṇi ‛священный рис’), mitɔrsuthɔr ‛все зятья/девери’ (mitɔr ‛зять’, ‛деверь’, здесь также меняется согласный
внутри слова), tiar-bār ‛уже готов (совсем выдохся)’ (tiar ‛готов’).
Композиты с подчинительными отношениями между частями (татпуруша).
Первый компонент определяет второй. Иногда сокращаются долгие гласные,
выпадают суффиксы, определяемые компоненты стоят в косвенном падеже.
Производные формы иногда обнаруживают особый ритмический рисунок и аллитерацию (повторение начальных согласных). Примеры: ɔitār-bār ‛воскресенье’
(плеоназм, от хинди itvār ‛воскресенье’ и vār ‛день недели’), kɔndəṛ-kaċhu
‛ремень через плечо на корзине для переноски’ (kā͂dɔ ‛плечо’ и kaċhu ‛ремень’),
kuṭṇari ‛женщина, толкущая ступкой зерно’ (kuṭṇɔ ‛толочь’ и хинди nārī ‛женщина’), bɔs-phũgari ‛метель, буран’ (плеоназм, bɔsṇɔ ‛дуть’ и phũkrɛṇɔ ‛дуть’).
Композиты с сочинительными отношениями между компонентами (двандва).
По своей функции они часто напоминают композиты с метаязыковыми элементами, также выражая собирательное множественное число соответствующих сущностей («всевозможные…»). В других случаях они обозначают интенсивность или
аугментативность или же указывают на всех представителей данного класса. Соответствующие отдельные значения могут, однако, сохраняться. С другой стороны,
компоненты многих сложных слов в отдельности не встречаются. В устной литературе употребление многих композитов мотивировано стилистически, т. е. соображениями благозвучия. Окончания множественного числа присоединяются в соответствии с типом склонения к одному или обоим компонентам или не присоединяются вовсе. Только первый компонент не может иметь окончания множественного
числа. Следующая подборка показывает, что иногда примеры нельзя однозначно
распределить в соответствии с каким-то определенным принципом классификации.
Семантические синонимы: kūṭ-pīś ‛толочь и молоть’, kōṭ-pɛ͂ṭh ‛кофты и штаны’,
gagəria-kurtia ‛юбки и блузки’, zɔn-pɔrza ‛подданные, (все) народы’ (букв.
‛народы-подданные’), ḍerɔ-asrɔ ‛пристанище’ (букв. ‛ночлег-защита’), beria-turia
‛флейты и свирели’, mɔṛ-mɔśāṇ ‛всевозможные демоны’ (букв. ‛мертвецы-духи
мертвых людей’), saki-guai ‛очевидец’ (букв. ‛свидетель-очевидец’).
Семантические антонимы: zōṛ-biċhōṛ ‛ссора’ (букв. ‛соединение-расставание’).
Семантические синонимы с «эхо»-формами: ɔ͂ś-bɔ͂ś ‛династия’ (букв. ‛часть
династии’), ċhār-ɔ͂gār ‛пепел и уголь’, dukh-dɔḷidər ‛горе и нищета’, bãḍɔ-bɔrtən
‛горшки и посуда’, roṭi-rɔsoi ‛еда’ (букв. ‛хлеб-кухня’), sūr-śikār ‛еда и питье’
(букв. ‛выпивка-мясо’).
Редупликация.
Самыми общими функциями повторов являются более длительное протекание
действия или более интенсивное его выполнение.
252
Языки пахари
Неличная глагольная форма в адвербиальной функции:
(83) nɔśdu-nɔśdu
gɔrɛ
pɔĩċi
идти:ПРИЧ.ИМПЕРФ-идти: ПРИЧ.ИМПЕРФ
goɛ
дом:КОСВ приходить
идти:ПРОШ.М.МН
‛После долгого пути они пришли домой’.
Прилагательное:
(84) taũ=parɛ ċhuṭɛ
ḍorāṇ ḍorāṇ gā̃ d
ты:КОСВ=от исходить:НАСТ.3ЕД плохой плохой запах
‛От тебя исходит очень неприятный запах’.
Абсолютивное причастие:
(85) loṛdɔ
lagi
goɔ,
bade=di aɔ
искать:ПРИЧ.НАСТ приходить
loṛui-laṛui=kɛ̄͂
идти:ПРОШ.М.ЕД все=в
приходить:ПРИЧ.ПЕРФ
искать:АБС-искать:АБС =ЧАСТ
‛(Он) начал искать, (и) пришел (обратно), после того как он везде все основательно осмотрел’.
Существительное:
(86) nāḷ-ḍāḷ
kɔri
goɔ
ЭХО-приветствие
делать идти:ПРОШ.М.ЕД
‛(Они) бурно приветствовали друг друга’.
Наречие места:
(87) paċhei-paċhɛ nɔzɔr pā
сзади:ЭМФ-сзади взгляд
бросать:ПРИЧ.ПЕРФ.М.ЕД
‛(Он) бросил взгляд назад’.
Дистрибутивное значение при редупликации числительных, а также существительных:
(88) pãċ-pãċ barɛ lakṛoũ=rɛ
deũlɛ
aṇi
пять-пять пачки
дерево:КОСВ.МН=ГЕН.ПОСЛ
давать:БУД.М.1ЕД
приносить
‛(Я) принесу для каждого из вас по пять вязанок древесины’.
(89) ḍāḷ-ḍāḷ
pāc-pāc bɔrui
goɔ
makhɔũ=kɔi
ветка-ветка
лист-лист наполнять:ПРИЧ.ПЕРФ
идти:ПРОШ.М.ЕД муха=ИНСТР
‛Каждая ветка и каждый лист были полны мух’.
Редупликация существительных, при которой редуплицируемая форма содержит
другой гласный, в отличие от исходной формы, для выражения значения ‛и тому
подобное’: śɔṛɔk-śaṛak ‛улица и тому подобное’, gaṽ-gū̃ ‛деревни и тому подобное’, bamēṇ- bumēṇ ‛брахман и подобные’, ċɔīṇ-ċaīṇ ‛скот и тому подобное’ и т. д.
Редупликация глагольной основы (которая часто уже сама по себе является
ономатопоэтической) с изменением конечного согласного или без изменения:
kuṇmuṇaṇɔ ‛шелестеть’, thumthumaṇɔ ‛спотыкаться’, phɔtphɔtaṇɔ ‛позволить развеваться’, mɔḷmɔḷaṇɔ ‛мерцать’ и т. д.
2.5.3. Нейтральный порядок слов SOV. Б.я., как и ряд других вариантов западного пахари (и кашмири с некоторыми родственными диалектами), обнаруживает синтаксические структуры, сходные со структурами языков V2 — с глаголом
во второй позиции:
К.П. Цоллер. Бангани язык
(90) seu
он
thɔ
253
etkε
быть:ИМПЕРФ.ЕД.М здесь
‛Он был здесь’.
Эти структуры обнаруживаются особенно отчетливо в конструкциях с функциональными или вспомогательными глаголами, которые часто стоят в предложении на втором месте:
(91) tiṇi
thɔε
dui goṛε
kɔśi
он.ЭРГ
ставить-ПРОШ.СОВ.М.МН
две
лошадь:М.МН запрягать
‛Он запряг двух лошадей’.
Одновременно необходимо подчеркнуть, что в Б.я. наряду с конструкциями с
глаголом на втором месте, которые должны считаться каноническими, достаточно часто встречаются также конструкции с глаголом в конце предложения. Таким образом, порядок слов в Б.я. довольно свободный.
Главные члены предложения могут распространяться второстепенными (т. е. не
связанными с валентностями), например, модальными частицами, пространственными, временными или модальными обстоятельствами. Модальные частицы очень
подвижны, остальные обстоятельства стоят между подлежащим и сказуемым,
кроме тех случаях, когда они специально маркированы. Основное правило: чем
ближе в препозиции перед сказуемым и чем дальше от него в постпозиции, тем
более выделенной является позиция. Позиция сразу после сказуемого может поэтому рассматриваться как «антиэмфатическая». Не все наречные обстоятельства,
однако, являются второстепенными: в определенных типах предложений с переходным глаголом они функционируют сходно с объектами и в таких случаях являются главными членами. Подобно многим другим индоарийским языкам, в Б.я.
противопоставление индикатива и других наклонений, а также активного и других
залогов не подразумевает никаких особых обязательных изменений порядка членов предложения. Приведем примеры предложений с различным порядком слов.
Косвенное дополнение — сказуемое — прямое дополнение:
(92) mũkɛ dɛ eśɛ
‛Дай мне такие (вещи)’.
Дополнение — сказуемое (сказуемое выражено глаголом-связкой с прилагательным в качестве главного компонента):
(93) seu sarɔ
kām
uḷṭɔ
kɔrɛ
он
весь:ЕД.М работа неправильный:ЕД.М
делать:НАСТ.3ЕД
‛Он делает всю работу наоборот’.
Адвербиальная группа — сказуемое:
(94) iũkɛ athɛ lagɛlɔ
‛(Если ты) попал бы в их руки…’
Подлежащее — наречие — сказуемое:
(95) koi jiśɛ aśɔ
‛Кто-то пришел утром’.
Подлежащее (объект) — отрицание — агенс — частица — отрицание — предикатив — вспомогательный глагол:
254
Языки пахари
(96) gaḷi nɛ teskɛ bi na iċhiɛ thi
букв. ‛ругательства, однако, от него тоже не хотели’
Подлежащее — сказуемое: еk tati ‛одна (сторона) горячая’.
Разрывные глагольные и именные группы.
Глагольные группы.
Существуют определенные синтаксические соответствия между Б.я. и рядом
других вариантов западного пахари, с одной стороны, и кашмири и некоторыми
родственными ему диалектами, с другой. Это касается как сферы глагола, так и
сферы имени. Как уже было сказано, Б.я. и, например, кашмири имеют структуры с глаголом на втором месте, т. е. глагол, функциональный или вспомогательный, появляются в обычном предложении на втором месте:
(97) бангани: tetkɛ erɔ
seu pakṛi tiũɛ
там
увидеть:ПРОШ.СОВ.М.ЕД
‛Там они настигли его’.
(98) кашмири: az
kor
mye
сегодня сделал я:ЭРГ
он
хватать они:ЭРГ
baagas manz
seer
сад
прогулка
в
‛Сегодня я ходил гулять в сад’.
Разрывные сказуемые такого рода возможны в Б.я. лишь тогда, когда функциональный или вспомогательный глагол предшествует смысловому. Если
функциональный или вспомогательный глагол следует за смысловым глаголом,
между обоими компонентами сказуемого может появиться только эмфатическая
или отрицательная частица. Различные позиции сказуемого выражают различные
грамматические категории, пример:
(99) а. muĩ pɔṛ-i
biaḷε pōthi
я:ЭРГ читать-ПРОШ.СОВ.Ж.
б. muĩ ēr-i
вчера книга:Ж
biaḷε pōthi pɔṛi
я:ЭРГ смотреть-ПРОШ.СОВ.Ж. вчера книга:Ж читать
в. muĩ biaḷε
pōthi
pɔṛi
я:ЭРГ вчера
книга
читать смотреть-ПРОШ.СОВ.Ж.
ēr-i
‛Я вчера читал/прочел книгу’.
Важное различие между предложениями (а), с одной стороны, и (б) и (в) —
с другой, заключается в том, что (б) и (в) указывают на терминативность действия, доведение его до логического конца, чего (а) не выражает. Важное различие
между (б) и (в): в (б) говорящий охватывает мысленно все развитие действия от
начала до конца, тогда как в (в) внимание говорящего сконцентрировано только
на конце действия. Различие между (б) и (в), таким образом, связано с оппозицией по эвиденциальности.
Именные группы.
Генитивные группы: в Б.я. есть две модели перемещения, приводящие к возникновению разрывных генитивных групп. В первом случае речь идет об известном синтаксическом типе, который встречается в хинди:
(100) maı͂ ne ghar
dekhā
us=ke
bāp =kā
я:ЭРГ
дом:М.ЕД
видеть:ПРОШ.СОВ.ЕД.М его:КОСВ отец=ГЕН. ЕД.М
‛Я увидел дом его отца’.
255
К.П. Цоллер. Бангани язык
Адъективная фраза, обозначающая субъект обладания в генитивной группе
uske bāp kā ghar перемещается в конец предложения. Такое явление существует и
в Б.я.:
(101) biċhiã
nɔ̄g
āth merɛ
воспалятьтся:ПРИЧ.ПЕРФ.МН.М
ногти
рука мой:КОСВ
‛(У меня) воспаленные ногти на руке’.
Здесь слово merɛ следует за āth ‛руки’. Между обоими компонентами могут
вставляться другие слова. Следующий пример состоит из генитивной группы iũrɔ
bɔndēṇ ‛их обещание’, финитного глагола ‛давать’ и функционального наречия
poru ‛там’, причем генитивная и глагольная группы переплетены между собой:
(102) bɔndēṇ
dē-ndε
iũrɔ poru
обещание
давать-КОНТРАФАКТИВ.М.МН
их
там
‛Если бы они дали обещание (тогда…)’.
В Б.я. (и кашмири) есть и другие возможности перемещения, не встречающиеся в хинди:
(103) бангани: tesrɔ dekhɔ
gɔ̄r
tiṇi
его
видеть-ПРОШ.СОВ.М.ЕД дом:М.ЕД
‛Он увидел свой дом’.
(104) кашмири: tem-sund
chu asyi
его-ГЕН.ПРИЧ.ПЕРФ есть
он:ЭРГ
makān
мы:ДАТ дом
baḍi
pasand
очень
приятный
‛Нам очень нравится его дом’.
Другие примеры из Б.я.:
(105) а. phaḷi
dānaũ=ri
lāt binu-i
лемех.плуга:Ж
великан=ГЕН
нога колоть-ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
б. phaḷi dānaũ=ri binui lāt
‛Лемех плуга уколол ногу великана’.
Последнее слово, выделенное жирным шрифтом, маркирует позицию фокуса,
т. е. это перемещение служит введению дискурсивной функции.
Атрибутивные группы. Слова, выделенные жирным шрифтом, показывают место фокуса:
(106) seu puraṇε
mãz-ε
okhēr
он старый:М.МН
чистить-НАСТ.3ЕД горшки
‛Он чистит старые горшки’.
(107) seu gɔrɔ
mãz-ε
он грязный
okhēr
чистить-НАСТ.3ЕД горшок
‛Он чистит грязный горшок’.
(108) seu tati
iśaḷ-ε
он жаркий:Ж.ЕД
тушить-НАСТ.3ЕД
āg
огонь
‛Он тушит жаркий огонь’.
В следующем примере также «переплетаются» именная и глагольная группы
(с перемещенным вперед функциональным глаголом «брать» и смысловым глаголом в абсолютиве):
256
Языки пахари
(109) puraṇε
tε giṇ-ɔ
старые
lāṇkε biṛ-iε
так брать-ИМП платья надевать-АБС
‛Так дайте нам надеть старые платья’.
2.5.4. Сложные предложения.
Сочинение: союз ɔni ‛и’ (связывает также части простого предложения и может функционировать как модальная частица).
(110) eu śikār khelɛlɔ
ɔni seu bakrɛ ċarɛlɔ
этот
охота играть:БУД.3ЕД.М
и
тот козы
стеречь:БУД.3ЕД.М
‛Этот пойдет на охоту, а тот будет стеречь коз’.
Двойные союзы: bi … bi ‛как … так и’, ki … ki ‛или … или’, na (или nɛ) … na
‛ни … ни’. Эти союзы могут использоваться как для соединения частей предложения с одним сказуемым, так и для соединения целых предложений и, соответственно, двух предикатов, ср.:
(111) gobru bi
ramu bi
aśɔ
Габар
тоже Рам
тоже
прийти:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛Пришел как Габар, так и Рам’.
(112) ki
или
tiṇi
danaũ
zãgɔ
ki
danaũɛ
seu
он:ЭРГ
великан
убить:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
или
великан:ЭРГ
он
zãgɔ
убить:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛Или он убил великана, или великан убил его’.
В разговорном Б.я. и в текстах его устной традиции обнаруживаются большей
частью паратактические структуры; иными словами, гипотактические (подчинительные) конструкции редки. Существует большое количество сложносочиненных предложений.
Союзы: ɔni или ɔ̄r ‛и’, bi … bi ‛как … так и’, zɔtiakhɛ … tɔtiakhɛ ‛в тот же
миг … как’, zɔtra … tɔtra ‛когда … тогда’, zā zaũ … tā zaũ ‛сколько (все то время,
пока) … столько’, jeśɔ … teśɔ ‛когда … то (тогда)’, zoikɛ … toikɛ ‛там … где’:
(113) tu bi
aṇia
apṛi
māi aũ bi
aṇũ
ты тоже привести:ИМП собственный:Ж
мать я
тоже привести:НАСТ:1ЕД
‛Приведи ты свою мать, и я тоже приведу (мою мать)’.
(114) zɔtiakhɛ
как.только
peṭaṭi
ai
девушка
прийти:ПРОШ.СОВ.Ж тогда
tɔtiakhɛ bīj
rɔɔ
bɔṛɔ
jai
оставаться:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
большой:ЕД.М
идти
плод:М.ЕД
‛В тот момент, как пришла девушка, плод созрел’.
(115) zoikɛ sɛ
ɔlɛ
toikɛ nɔśia
где
они:МН быть:БУД.3МН.М туда
идти:ИМП
‛Где они будут, туда иди!’
Модальные отношения (часто имеющие также временны́е оттенки значения):
zɔṇɔ… tɔṇɔ ‛каким образом… так’, zɔthu keĩ ‛вследствие (чего)’, zɔbɛ… tɔbɛ
‛если… то’, zɔśṇɔ… tɔśṇɔ (также zɔśɔ… tɔśɔ) ‛такой же… как’:
257
К.П. Цоллер. Бангани язык
(116) zɔṇɔ
taĩ
каким.образом
thɔɛ
merɛ
peṭarɛ bɔċai
ты:ЭРГ держать:ПРОШ.СОВ.М.МН мои
tɔṇɔ
deṇɔ
таким.образом
давать:ПРОШ.СОВ.М.ЕДя:ЭРГ
mũĩ
дети спасать
taũkhi
тебе
dāṇ
подарки
‛Как ты спас моих детей, таким же образом я подарил тебе подарки’.
(117) jimka
thɔi
oṛi,
zɔthu
keĩ phəṭ
сеть:Ж.ЕД ставить:ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД плести, вследствие чего сразу
mɔrɛ
thɔ
умирать3ЕД быть:ПРОШ.М.ЕД
‛(Он) поставил сеть, отчего кто-то сразу умер’.
(118) zɔbɛ esri roṭi
thɔi
khai tɔbɛ etra
если его
хлеб
koṭi bi
zagṇi
дом
держать:ПРОШ.СОВ.Ж.ЕД
есть
то
сегодня
esri
его
pɔṛɛ
тоже охранять:ИНФ.Ж.ЕД
должен:НАСТ.3ЕД
‛Если ел его хлеб, то должен сегодня и дом его охранять’.
(119) zɔśṇɔ amarɛ, tɔśṇɔĩ
eu bi
как
наши
точно.такой.же:ЭМФ он
тоже
‛Он точно такой же, как любой из нас’ (букв. ‛как (один) из нас, точно такой же он тоже’).
Подчинение возможно и без соотносительных союзов:
(120) tumũ
neūz biṭaḷɔ,
tumũ
ziɛ
zãguli
вы:КОСВ
пища осквернять:ПРОШ.СОВ
вы:КОСВ
жизнь:КОСВ убивать:БУД.1.Ж.ЕД
‛Если вы оскверните (священную) пищу, (я) вас убью’.
Местоименные союзные слова: zɔ ‛какой, который’, zuṇzɔ ‛что бы ни’ (склоняется, как прилагательное), zes ‛кого, чего’, zɔichɛ … tɔichɛ ‛сколько … столько’
(также zɔti… tɔti),
(121) zɔ
putər
deṇi
thɔɛ
sɛ
которые
сыновья
давать
держать:ПРОШ.СОВ.М.МН они
ɔmɔr
baṇṇɛ
бессмертный
становиться:ИНФ.М.МН
‛Сыновья, которые были (мне) даны, должны стать бессмертными’.
Для zɔ есть также склоняемые по адъективному типу эргативные формы, ср.:
(122) ziai
taĩ
khaṇɔ khaɔ
который.Ж
ты:ЭРГ еда
есть:ПРОШ.СОВ.ЕД.М
‛ты, кто съел еду’
(123) eu, zes=gɔ̄ṭ amɛ etra
он кого=без мы
сегодня
śunɛ
rɔɛ
пустой:М.МН
оставаться:НАСТ.3.МН оставаться:АБС
rɔi
‛Он, без кого мы сегодня остались опустошенными’.
(124) zãgierɛ
zɔichɛ
ṭikɛ
thɛ
убивать:СЛ.ИНТ.ПРОШ.СОВ.М.МН сколько
принц:М.МН был:М.МН
tɔichɛ
khətəm
kɔrierɛ
столько
конец
делать:СЛ.ИНТ.ПРОШ.СОВ.М.МН
‛Он убил столько принцев, сколько там было, столько он прикончил’.
258
Языки пахари
Дополнительные придаточные имплицитно или эксплицитно выполняют роли
объектов. Подчинение объектных придаточных возможно с помощью союзов ki,
zɔ ‛что’:
(125) kia kām
kɔrɛ?
ki
ċār
kədəm aguṛɛ
что
работа делать:НАСТ.3МН
что
четыре шага
дальше
ḍei goi
пройти:СЛ.ИНТ.ПРОШ.СОВ.Ж
‛Что она делает? (подразумевается: сделала) (Она сделала так, что) прошла
четыре шага дальше’.
Для введения прямой речи при глаголе говорения:
(126) sɛ bolɛ ki: mukeĩ śuṇ dei eśi bata…
‛Она говорит так (букв. ‛чтоʼ): «Послушай меня, дело в том, что …»’.
Вложенные предложения: союзно-соотносительное подчинение.
Обстоятельственные.
— Временны́е.
Два одновременных действия: zɔtiakhɛ … tɔtiakhɛ (также zetiakhɛ … tetiakhɛ,
zɔtiɛkhɛ … tɔtiɛkhɛ) ‛в тот самый момент … как’, zɔtra … tɔtra (zetra … tetra)
‛если … то’, zā zaũ … tā zaũ ‛пока, в то время как …’, jeśɔ … teśɔ ‛когда … тогда’:
(127) zɔtiakhɛrāt biaṇi, tɔtiakhɛ seu gɔrɛ aśɔ
‛В тот момент, когда ночь подходила к концу, он пришел домой’.
(128) zɔtra taũ
khɛ aũ boid
deũlɛ
tɔtra dēr
если
ты:КОСВ
для
я
приглашение давать:БУД:1ЕД.М
тогда
опоздание
nɛ kɔria
не делать:ИМП
‛Если я тебя приглашу, не опаздывай!’
(129) zā zaũ sɛ
ubɛ
dekhɛlɛ,
если до они:МН верх:КОСВ
tā
zaũ
ubɛ
rɔia
видеть:БУД:3МН.М тогда до верх:КОСВ оставаться:ИМП
‛Пока они смотрят вверх, оставайся наверху’.
Синхронизация одного завершенного действия с незавершенным: путем соединения одного или двух вышеназванных (или перечисляемых ниже) соотносительных элементов с bi … bi ‛как … так и’ или bi ‛тоже’ завершенное прежде
действие связывается с тем, которое только что имело место или подходит к концу:
(130) zɔtiɛkhɛ
paċhu aśi,
tɔtiɛkhɛ
beṭi
bi
в.тот.момент.как
назад
прийти:ПРОШ.СОВ.Ж именно.тогда дочь
mɔri
rɔi
умереть
остаться:ПРОШ.СОВ.Ж
тоже
‛В тот момент, когда она вернулась, дочь уже умерла’.
— Пространственные: zoikɛ … toikɛ ‛там … где’:
(131) zoikɛ sɛ
ɔlɛ
toikɛ nɔśia!
где
они:МН
быть:БУД:3МН.М туда
идти:ИМП
‛Иди туда, где они!’
— Модальные (могут иметь также временной оттенок): zɔṇɔ (также zɔṇɛ) …
tɔṇɔ ‛каким образом … так’, zɔthu keĩ ‛вследствие, из-за’, zɔbɛ … tɔ(bɛ) ‛если …
тогда’, zɔśṇɔ … tɔśṇɔ ‛такой, как … тоже’, kɔśɛ baũ ‛как бы ни, в любом случае’:
259
К.П. Цоллер. Бангани язык
(132) zɔṇɛ taĩ
как
thɔɔ
merɛ
peṭarɛ bɔċai,
ты:ЭРГ держать:ПРИЧ.ПЕРФ.ЕД.М мои:МН.М сыновья спасти:ПАСС
tɔṇɔ aũ bi
kɔrulɛ
так
делать:БУД:1ЕД.М
я
тоже
‛Как ты спас моих сыновей, так же сделаю это и я’.
(133) zɔbɛ sɛ purɔ
kɔri
paɔ
если те
полностью
делать:ПАСС
aśɔ
seu
прийти:ПРИЧ.ПЕРФ.ЕД.М
он
бросить:ПРИЧ.ПЕРФ.ЕД.М
tɔbɛ
тогда
‛Когда они все приготовили, он пришел’.
(134) zɔśṇɔ amarɛ, tɔśṇɔ eu bi
‛Он такой же, как и кто-либо из нас’.
(135) tumũs baũ kɔśɔi dacɛli, ibi nɛ aśia
‛Как бы ни могла она тебя оберегать, не иди теперь с ней!’
Местоименные.
Союзы этой группы образуют атрибутивные придаточные: zɔ … tɔ ‛тот, который’, zuṇzɔ ‛что бы ни’ (согласуется, как прилагательное), ziũɔ ‛который’ (согласуется, как прилагательное).
(136) zɔ ā tɔ raza ri peṭaṭiɛ thi
‛Те, которые пришли, были дочерями короля’.
У этих относительных местоимений есть также склоняемые по адъективному
типу эргативные формы, например, ziai (ж. р.) ‛который’:
(137) ziai taĩ khaṇɔ khoɔ
‛ты, которая испортила пищу’
(138) rãḍuṛi, ziũɛ ṭukṛa khaṇɔ
‛Бедняки, которые вынуждены есть крошки’.
(139) zuṇzɔ delɛ, tes eikɛ aṇia
‛Что (они) ни дадут, приноси сюда!’
(140) eu, zes gɔ̄ṭ amɛetraśunɛ rɔɔ rɔi
‛Он, без кого мы сегодня осиротели’.
Местоименно-адъективные:
zɔichɛ … tɔichɛ ‛сколько … столько’:
(141) zɔichɛ ṭikɛ thɛ, tɔichɛ zãgierɛ
‛Он убил столько принцев, сколько там было’.
zɔti … tɔti (также zeti … teti) ‛сколько … столько’:
(142) zɔti sēb ċhuṭɛlɛ tɔti khaia
‛Ешь столько яблок, сколько упадет!’
Подчинение дополнительных придаточных. Объектные придаточные имплицитно или эксплицитно выполняют функции дополнения: ki ‛что’, zɔ ‛что’:
(143) raza barɛ ai goɔ, ki ḍāl kɔri goi
‛(Когда) вышел король (что сделали? сделали то, что), все друг друга приветствовали’.
260
Языки пахари
ki ‛что’ используется для ввода прямой речи (может также опускаться). Обычно
этому союзу предшествует bolṇɔ ‛говорить’ или dekhṇɔ ‛видеть, отмечать, думать’:
(144) seu bolɛ ki “eśi batā mũkei śuṇ dei”
‛Он говорит, дескать: «Дело вот в чем, послушай меня!»’
(145) seu bolɛ ki “koi bāt nɛ mama”
‛Он говорит, дескать: «Ничего, дядя»’
(146) dekhɛ seu ki “kā kɔrdi ɔli yɛ ijɛ?”
‛(Тогда) он замечает, что: «Что же тогда она делает, эта мать?»’
(147) seu bolɛ ki “masta, ãdɛ bi?”
‛Он говорит, дескать: «Дорогие, хотите ли вы вообще прийти?»’
2.6.0. Взаимоотношения между унаследованной и заимствованной из Северной
Индии лексикой обсуждаются в статье «Пахари языки» в наст. издании. Кроме того, можно констатировать, что примерно с 90-х гг. XX в. влияние хинди на бангани, как и вообще на варианты пахари, значительно усилилось. Во многих районах в общественных местах говорят преимущественно на хинди, тогда как варианты пахари все больше вытесняются в сферу личного общения. В то время как в
1990-е гг. важные носители устной традиции — группы из низших каст наподобие девал, дом, даки и т. д. — теряли свое прежнее культурное значение, и интерес
к их выступлениям постоянно снижался, в прошедшие годы эта тенденция, к счастью, изменилась. Так что, хотя девалы уже вряд ли сопровождают своих божеств
на их пути от храма к храму, спрос на их выступления на пахари снова возрос,
они участвуют в региональных культурных мероприятиях, свадьбах и т. д.
ЛИТЕРАТУРА
Abbi A. Debate on Archaism of Some Select
Baṅgāṇī Words // Indian Linguistics, 1997,
vol. 58.
Abbi A. Redundancies and Restructuring in
Baṅgāṇī syntax: a Case of Language Contact in
Western Himalaya // International Journal of
Dravidian Linguistics, 2000, vol. XXV, № 1.
Abbi A. A Manual of Linguistic Field Work
and Structures of Indian Languages. München,
2001.
Aikhenvald A.Y., Dixon R.M.W. (eds.) Studies
in Evidentiality. Amsterdam, 2003.
Aikhenvald A.Y., Dixon R.M.W. and Masayuki O. (eds.). Non-canonical Marking of Subjects and Objects. Amsterdam; Philadelphia, 2001.
Bailey T.G. The Languages of the Northern
Himalayas Being Studies in the Grammar of
Twenty Six Himalayan Dialects. L., 1908.
Bailey T.G. Linguistic Studies from the Himalayas Being Studies in the Grammar of Fifteen
Himalayan Dialects. L., 1915 [repr. New Delhi,
1975].
Bailey T.G. Studies in North Indian Languages. L., 1938.
Bhaskararao P. and Karumuri V.S. (eds.).
Non-nominative Subjects. 2 vol. Amsterdam;
Philadelphia, 2004.
Bhatt R. Covert Modality in Non-finite Contexts. Berlin; N. Y., 2007.
Bhatt R.M. Word Order, Configurationality
and the Structure of the Kashmiri Clause // Theoretical Perspectives on Word Order in South
Asian Languages / Ed. by M. Butt, T.H. King,
G. Ramchand. Stanford, 1994.
Butt M. The Light Verb Jungle // Harvard
Working Papers in Linguistics, 2003, vol. 9. Режим доступа: http://ling.uni-konstanz.de/pages/
home/butt/
Butt M., Deo A. Ergativity in Indo-Aryan.
Konstanz; Stanford, Ms., 2005. Режим доступа:
http://ling.uni-konstanz.de/pages/home/butt/ia-erg.
html
Butt M., Geuder W. On the (Semi)lexical
Status of Light Verbs // Semi-lexical Categories:
К.П. Цоллер. Бангани язык
The Function of Content Words and the Content
of Function Words / Ed. by N. Corver,
H. van Riemsdijk. Berlin; N. Y., 2001.
Chauhan A.R. The Nonpareil Features of Kangri vis-à-vis Western Pahari // Indian Linguistics,
1993, vol. 54, № 1–4.
Dixon R.M.W. Ergativity. Cambridge, 1994.
Gaeffke P. Untersuchungen zur Syntax des
Hindi. The Hague, 1967.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. IX. Part IV: Specimens of the Pahāṛī Languages and Gujurī. Calcutta, 1916.
Haspelmath M., König E. Converbs in CrossLinguistic Perspective. Berlin, 1995.
Hendriksen H. Himachali Studies II: Texts.
København, 1979.
Hendriksen H. Himachali studies III: Grammar. København, 1986.
Hook P.E. Is Kashmiri an SVO Language? //
Indian Linguistics, 1976, vol. 37, № 1.
Hook P.E. On the Compound Verb in Kashmiri // International Journal of Dravidian Linguistics, 1992, vol. XXI, № 1.
Hook P.E. Where Do Compound Verbs Come
From? (and Where are They Going?) // The
Yearbook of South Asian Languages and Linguistics 2001 / Ed. by P. Bhaskararao,
V.S. Karumuri. New Delhi, 2001.
Hook P.E., Koul O.N. V-2 and the Verb Complex in Kashmiri: Paper Presented in XVIII
South Asian Language Analysis (SALA), Jawaharlal Neru University, January 6–8. New Delhi,
1997. Режим доступа: http://www-personal.
umich.edu/~pehook/kash.verb.html
Hume E. Metathesis: Formal and Functional
Considerations // E. Hume, N. Smith, J. van de
Weijer. Surface Syllable Structure and Segment
Sequencing. Leiden, 2001.
Joshi T.R. A Dictionary of the Pahāṛī Dialects
as Spoken in the Punjab Himalayas // Journal of
the Royal Asiatic Society of Bengal. New Series,
1911, vol. VII, № 5.
Joshi T.R. Notes on the Ethnography of the
Bashahr State. Shimla, 2005 [1911].
Kaul P.K. Pahāṛi and Other Tribal Dialects of
Jammu. 2 vol. Delhi, 2006.
Kaul V.K. Compound Verbs in Kashmiri.
Delhi, 2006.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Mithun M. How to Avoid Subordination //
Proceedings of the 10th Annual Meeting of the
261
Berkeley Linguistic Society, February 17–20.
University of California, 1984.
Morgenstierne G. Notes on Certain Features in
Western Pahāṛī // Acta Orientalia, 1928, vol. 6.
Morgenstierne G. Metathesis of Liquids in
Dardic // Festskrift til Prof. Olaf Broch på hans
80-Årsdag, 1947 [repr. in Morgenstierne G. Irano-Dardica. Wiesbaden, 1973).
Onishi M. Non-canonically Marked Subjects
and Objects: Parameters and Properties // Noncanonical Marking of Subjects and Objects / Ed.
by A.Y. Aikhenvald, R.M.W. Dixon, M. Onishi.
Amsterdam; Philadelphia, 2001.
Onishi M. Non-canonically Marked S/A in
Bengali // Non-canonical Marking of Subjects and
Objects / Ed. by A.Y. Aikhenvald, R.M.W. Dixon,
M. Onishi. Amsterdam; Philadelphia, 2001.
Poornima S., Painter R. Diverging Pathways:
The Current Status of Grammaticalization of
Hindi Verbs // Annual Review of South Asian
Languages and Linguistics 2010 / Ed. by
R. Singh. Berlin, 2010.
Raina A.M. The Verb Second Phenomenon in
Kashmiri // Topics in Kashmiri Linguistics / Ed.
by O.N. Koul, K. Wali. New Delhi, 2002.
Sharma D.D. A Study of Loan Words in Central Pahāri. Chandigarh, 1980.
Sharma D.D. Dardic Elements in Central Pahari // Vishveshvaranand Indological Journal,
1981, vol. 18.
Sharma D.D.
Linguistic
History
of
Uttarākhaṇḍa. Hoshiarpur, 1983.
Sharma D.D. Linguistic Geography of Kumaun Himalayas (a Descriptive Areal Distribution of Kumaoni Language). New Delhi, 1994.
Sharma J.C. An Introduction to Sirmauri —
Grammatical Gender. 2002. Режим доступа:
http://www.languageinindia.com/jan2002/sirmauri.
html
Sharma J.C. Outer Sirājī: An SVO Language // International Journal of Dravidian Linguistics, 2003, vol. XXXII, № 2.
Sharma S. Kāṅgaṛī: A Descriptive Study of the
Kangra Valley Dialect of Himachal Pradesh. Hoshiarpur, 1974.
Varma S. The Dialects of the Khaśālī Group //
Journal of the Royal Asiatic Society of Bengal,
1938, vol. IV.
Varma S. Notes of a Linguistic Tour in Kashmir // Indian Linguistics, 1940–1944, vol. 8.
Varma S. The Bhalesī Dialect. Calcutta, 1948.
262
Языки пахари
Varma S. Aspiration in North-West SubHimalayan Indo-Aryan Dialects // Indian Linguistics, 1965, vol. 26.
Varma S. Dardic or Pisacha Languages: A
Linguistic analysis. Hoshiarpur, 1978.
Voegelin C.F., Voegelin F.M. The Dardic
Branch or Sub-branch of Indo-European // Languages of the World: Indo-European Fasc. 1.
Bloomington, 1965.
Wali K., Koul O.N., Koul A.K. The Significance of Topic in a V2 Language: Evidence from
Kashmiri // Topics in Kashmiri Linguistics / Ed.
by O.N. Koul, K.Wali. New Delhi, 2002.
Zoller C.P. In Search of Excellence in the Himalayas // Studien zur Indologie und Iranistik,
1999, Bd. 22.
Zoller C.P. A Grammar and Dictionary of Indus Kohistani. Vol. 1: Dictionary. Berlin; N. Y.,
2005.
Zoller C.P. Is Baṅgāṇī a V2 Language? //
European Bulletin of Himalayan Research, 2007,
№ 31.
Zoller C.P. Himalayan Heroes // The Concept
of Hero in Indian Culture / Ed. by H. Brückner,
H. van Skyhawk and C.P. Zoller. New Delhi,
2007.
Zoller C.P. Genitive Marking of Subjects in
West Pahari // Acta Orientalia, 2008, vol. 69
[2009].
Zoller C.P. Aspects of the Early History of
Romani // Acta Orientalia, 2010, vol. 71.
Zoller C.P. Bangani and Languages of Northwest South Asia: An Exploratory Study [в печати].
Zoller C.P. Die Paṇḍuaṇ: Ein mündliches
Mahābhārata-Epos aus dem indischen GarhwalHimalaya [в печати].
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова
НЕПАЛЬСКИЙ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Варианты названия: непали, самоназвание nepālī, naipālī, англ. Nepalese. Английское название Eastern Pahari, восточный пахари — сугубо лингвистический термин; следующие три — устаревшие названия непальского языка: гуркхали (gurkhālī, gorkhālī ‛(язык) гуркхов’), кхас-кура (khas-kurā ‛язык
кхасов’), парбатия (parbatiyā ‛горный’); слово pahari также имеет значение
«горный».
1.1.2. Непальский язык (Н.я.) составляет восточную подгруппу языков и диалектов группы пахари. Подробнее о вариантах генетической классификации языков пахари см. статью «Пахари языки» в наст. издании
1.1.3. Распространен в Непале — свыше 11 млн. чел. (2001 г., перепись), а также в Северной Индии в штатах Западная Бенгалия, Сикким, Ассам, АруначалПрадеш, Бихар, Харьяна, Химачал-Прадеш, Уттар-Прадеш, Уттаракханд, Манипур, Мизорам, Нагаланд, Мегхалая, Трипура (2,5 млн. чел., перепись 2001 г.).
Говорящие на Н.я. проживают также на юге Бутана (265 тыс. чел., 2006 г.) и
Брунее, растёт число непальскоязычных эмигрантов за пределами Южной Азии,
преимущественно в США, Канаде, Англии и странах западной континентальной Европы. В целом в мире насчитывается около 13,8 млн. (оценка) носителей Н.я.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. В Н.я. выделяются следующие диалекты: баджханги (Bajhangi), байтади
(Baitadi), баджурали (Bajurali, Bajura), дотели (Doteli, Dotali, Gaunle), соради
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
263
(Soradi), аччхами (Acchami), дарджула (Darjula). Расхождения между диалектами
не настолько велики, чтобы препятствовать взаимопониманию. Западные говоры
(баджанги и байтади) в большей степени отличаются от стандартного Н.я. Диалекты непали остаются практически не описанными. Письменный стандарт языка опирается в основном на говор столицы Непала Катманду. Письменный язык
обладает рядом грамматических отличий от разговорного, допускающего широкое варьирование форм.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Н.я. — государственный язык Непала и основное средство устной и
письменной коммуникации разноязычных групп населения этой страны. Согласно переписи 2001 г., в Непале говорят на 92 языках и диалектах индоевропейской, тибето-бирманской, австроазиатской и дравидийской семей, самыми крупными из них являются майтхили, бходжпури, тхару, таманг, невари, магар и
авадхи. Н.я. является родным для 57% жителей Непала (2007 г., оценка). Значительный процент населения, для которого Н.я. не является родным, владеет им в
разной степени. Свободно владеют Н.я. в качестве второго языка более 2 млн. чел.
В Непале Н.я. служит языком официальной переписки, это язык средств массовой информации, а также обширной литературы. Начало развития литературного
Н.я. связывают с творчеством выдающегося непальского поэта Бхану Бхакта
(1814–1868), использовавшего в своих произведениях разговорный Н.я.
Н.я. имеет также статус официального языка в Индии, в штате Сикким, где его
носители составляют 63% населения.
1.3.2. Хотя первая письменная фиксация образца раннего Н.я. относится к середине XIV в., а отдельные литературные произведения на нем восходят к XVIII
и XIX вв., подлинная стандартизация непальского письменного языка началась
лишь в XX в. и не закончилась поныне. Это выражается не только в неустойчивости орфографии, но и в обилии дублирующих друг друга вариантных форм, и в
широком употреблении разнородных диалектизмов, а также в нередком копировании моделей, свойственных хинди, что является результатом значительного
расширения индийско-непальских культурных и литературных контактов в последние десятилетия.
Нормализация современной непальской орфографии началась еще в 20-х гг.
XX в. и с 40-х годов осуществляется под руководством Комитета развития непальского языка (Nepālī bhāṣā prakāś samiti). Однако вариативность в написании
до сих пор сохраняется. Характерной особенностью непальской орфографии является использование лигатур для передачи стечений согласных на стыках морфем, исторически разделявшихся редуцированным впоследствии гласным a.
В орфографии сохраняется противопоставление долгих и кратких гласных, утраченное (за исключением /ɑ/ — /ɑ:/) фонологической системой. Соответственно, в
транслитерированных примерах, использованных в настоящей статье, долгота
гласных обозначается.
1.3.3. На Н.я. ведется преподавание на школьном уровне. Он изучается в университете Катманду. Организацией, занимающейся стандартизацией и другими
вопросами языкового развития, является Академия языков Непала (Language
Academy of Nepal).
264
Языки пахари
1.4.0. Для Н.я. используется письменность деванагари (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании), ранее известны случаи употребления письма такри в западных районах Непала.
1.5.0. В VI–VIII вв. в западной части Гималаев были широко представлены
диалекты восточного пахари. По-видимому, они и составляли пракрит, к которому восходит Н.я., формирующийся начиная с XI в. В конце XI — начале XV в. на
территории Непала существовало государство кхасов, официальными языками
которого были санскрит и Н.я. К этому времени относятся первые дошедшие до
нас письменные памятники раннего Н.я. — дарственные надписи. В XII–XVI в. в
Непал проникают многочисленные разрозненные группы носителей различных
индоарийских диалектов из северо-западной части Индии, в том числе из Синда,
которые привносят в диалекты Н.я. новые языковые элементы. В районе Горкха в
XVI в. начало развиваться и крепнуть княжество пришедших туда раджпутов,
правящая верхушка которого опиралась в военном и политическом отношении не
только на пришельцев, но и на местное население, говорившее на диалектах Н.я.
Хотя центральная непальская долина Катманду оставалась вне пределов территорий, завоеванных правителями княжества Горкха, Н.я. был там уже хорошо известен. В XVII в. носители Н.я., миновав долину Катманду, проникли далеко на
восток до провинции Моранг, а в XVIII в. они распространились в крайней восточной провинции Дханкута. Покорением в 1768–1769 гг. неваров, населявших
долину Катманду, в основном закончилось объединение непальских территорий
в централизованное государство, столицей которого стал г. Катманду. С этого
времени Н.я., став официальным языком государства, получает все более широкое распространение как средство межэтнического общения.
1.6.0. Ряд структурных особенностей Н.я. обусловлен влиянием соседних тибето-бирманских языков, в первую очередь невари. В их числе можно назвать
оформление субъекта показателем агенса -le при всех формах переходного глагола-сказуемого с сохранением субъектного согласования, постепенную утрату
в разговорном языке категории рода, становление особой системы форм гоноратива и др.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Ряд
Передний
i ĩ
e ẽ
Задний
u ũ
o
ʌ ʌ̃
ɑ ɑ̃
Долгота гласных не имеет фонологического значения. Общеиндоарийский *а
реализуется большей частью как [ə], в конечной ударной позиции — [ʌ], ино-
265
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
гда — как [ɔ] (чаще всего в восточных говорах). Для всех гласных, за исключением o, существует фонологическая оппозиция по назализации (т. е. противопоставлены неназализованный и назализованный гласные), [õ] встречается только
как аллофон. Наряду с фонологической назализацией часто наблюдается позиционная.
Согласные
По способу
образования
Сонорные
Шумные
Взрывные
Гл. Непридых.
Придых.
Зв. Непридых.
Придых.
Аффрикаты Гл. Непридых.
Придых.
Зв. Непридых.
Придых.
Фрикативные Гл.
Носовые
Боковые
Дрожащие и
Непридых.
одноударные
Придых.
Глайды
Губные зубные
p
t
ph
th
b
d
bʰ
dʰ
ʦ
ʦʰ
ʣ
ʣʰ
s
m
n
l
r
ʋ
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- Глот
языч- языч- тальретропалатоные ные
флексные альвеолярные ные
ʈ
k
ʈʰ
kʰ
ɖ
g
ɖʰ
gʰ
(ʧ)
(ʧh)
(ʤ)
(ʤh)
(ʃ)
h
(ɳ)
(ŋ)
(ɽ)
(ɽh)
j
П р и м е ч а н и е: В качестве основного варианта аффрикат в таблице приведены зубные,
палато-альвеолярные — как аллофоны; в транслитерации по традиции используются, однако,
знаки для палато-альвеолярных аффрикат.
Ретрофлексные ḍ и ḍh могут произноситься как [ɽ] и [ɽh]. Ретрофлексный [ɳ] и
заднеязычный [ŋ] ṅ встречаются как позиционные варианты n и в заимствованиях
из санскрита: [baɳ] ‛стрела’. В Н.я. нет фонологического противопоставления [s]
и [ʃ], [ʃ] встречается только в санскритизмах: [nareʃ] ‛правитель’. Глухой губной
придыхательный ph обычно реализуется как фрикативный [f]. Аффрикаты, особенно глухие, могут реализоваться двояко — как зубные и как палатоальвеолярные.
Языковой материал в статье дается в транслитерации и сохраняет особенности
непальской орфографии.
2.1.2. Экспираторное ударение выражено слабо. Наиболее часто выделяется
второй от конца слог, реже — третий, в словах типа ʹba.hi.nī ‛младшая сестра’ и в
каузативных глаголах типа ba.ʹnā.u.nu ‛делать’, но в устной речи при этом наблюдается тенденция к стяжению гласных третьего и второго слогов в дифтонг:
[ʹbəjni], [bəʹnəwnu]. При словоизменении возможно выделение последнего слога,
например, в деепричастиях: he.ʹrī ‛глядя’ от ʹher.nu ‛глядеть’.
266
Языки пахари
Удлинение гласного (в открытом слоге) или замыкающего слог согласного может служить средством эмфазы, ср. [həriyo] ‛зеленый’ — [həri:yo] ‛очень зеленый’.
2.1.3. Смычные могут терять звонкость и придыхательность в интервокальной
и конечной позиции. Велярный ŋ не встречается в начальной позиции. Придыхательный kh в конечной позиции реализуется как [χ] ([ruχ] < rukh ‛дерево’). Конечный сибилянт слога ассимилируется последующим латеральным (uslai >
[ullai] ‛ему’). Интервокальный h обычно выпадает (basnu hos > [basnos] ‛садитесь’).
2.1.4. Наиболее распространен тип открытого слога — CV, реже V. Обычны
также закрытые слоги — CVC, VC. Начальные стечения согласных С1С2 в собственно непальских словах имеют в качестве С2 неносовой сонант (или полугласный у). Прочие стечения согласных, как в начале слова, так и в конце, возможны
только в заимствованных словах, причем в обычном произношении они либо упрощаются, либо разделяются гласными.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Границы слога и морфемы в Н.я. не совпадают.
2.2.2. Фонологических противопоставлений морфологических единиц и категорий в Н.я. не отмечено.
2.2.3. О типах морфологических чередований в Н.я. специальных данных нет.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Н.я. — язык аналитического типа с некоторыми первичными флективными
формами. На базе стяжения как именных, так и (особенно) глагольных аналитических форм здесь складывается новое синтетическое словоизменение агглютинативного типа. В этом плане Н.я. смыкается с индоарийскими языками восточной подгруппы (см., например, статью «Бенгальский язык» в наст. издании).
2.3.1. Грамматические классы слов вычленяются на тех же основаниях, что и в
хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании), что дает в целом идентичный
результат (ср. 2.3.7.). Морфологически — по специфической парадигме — четче
всего опознается глагол (регулярные неличные, или именные, образования воспринимаются как словоизменительные формы глагола; как и в большинстве родственных языков, на них опирается аналитическая часть парадигмы предикативных форм). Характерный признак существительного — способность присоединять полный набор первичных послелогов. Прилагательные и наречия
дифференцируются по преобладающей синтаксической функции — приименного
или приглагольного определения. Порядковые числительные входят в класс прилагательных, количественные синтаксически также смыкаются с прилагательными, но могут быть выделены в особый подкласс по способности присоединять
определительную частицу ṭā и сочетаться с нумеративами. Служебные классы
слов (союзы, вторичные послелоги, нумеративы, частицы) выделяются по их
синтаксической дистрибуции и основной функции.
2.3.2. Категория грамматического р о д а в разговорном непальском и диалектах стирается под влиянием соседних тибето-бирманских языков. Частичную
ее реставрацию в письменном языке объясняют сознательным копированием
узуса литературного хинди. Случаи ее сохранения дают основания выделить два
подкласса существительных: общий (он же мужской) и женский, включающий
только имена одушевленные (наименования лиц женского пола, самок животных, обладающих хозяйственной значимостью или яркими внешними отличиями
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
267
от самцов и т. п.). Многие существительные женского рода оканчиваются на -ī
или -nī: ketị̄ ‛девочка’, śrīmatī ‛жена’, newārnī ‛неварка’.
Словоизменительная категория рода имеется у изменяемых прилагательных на
-о (включая притяжательные местоимения на -ko, адъективную форму имени,
причастия на -to/-do и на -eko) и некоторых на -ā (-hā, -vā, -ṭā), в женском роде
принимающих вместо конечного гласного заднего ряда гласный -ī: sāno keṭā
‛маленький мальчик’ — sānī keṭī ‛маленькая девочка’. Остальные прилагательные
неизменяемые. В разговорной речи Катманду согласование по роду с существительным реализуется непоследовательно.
Согласование по роду встречается также у ряда глагольных форм 2-го и 3-го
лица. Существуют специальные формы глагола-связки cha ‛быть, находиться’
женского рода: 2 л. ед. ч. нейтр. ф. ches, 2 л. ед. ч. вежл. ф. chyau, 3 л. ед. ч.
нейтр. ф. che, 3 л. ед. ч. вежл. ф. chin. Наиболее регулярно формы женского рода
употребляются в 3-м лице прошедшего времени: м. р. garyo ‛сделал’, мн. ч.
gare — ж. р. garī ‛сделала’, мн. ч. garin. В разговорной речи глагольные формы
женского рода употребляются непоследовательно, в основном их употребляют
мужчины в вежливом стиле по отношению к своим женам и другим родственницам, кроме того, эти формы употребляются в письменной и официальной речи.
Категория о д у ш е в л е н н о с т и выражается в выборе формы объекта —
с направительным аффиксом -lāī для наименований одушевленных объектов, но
без этого аффикса — для неодушевленных.
На одушевленность указывает также оформление сказуемого (особенно связочного) при подлежащем со значением множественности — оно устойчиво сохраняет форму единственного числа при неперсональном подлежащем, но может
принимать форму множественного числа при персональном:
(1) mero āmā-kā cār-janā
chor-ā thie
мой
мать-ГЕН четыре-НУМ.ОДУШ сын-МН
быть:ПРОШ.3МН
‛У моей матери было четверо сыновей’.
Этим же параметром диктуется выбор нумеративов (постпозитивных частицклассификаторов при числительных): -janā для имен персональных (cār-janā
mānche ‛четыре человека’) и -ṭā (-oṭā, -auṭā, -vaṭā) для неперсональных (сārvaṭā
carā ‛четыре птицы’, sātvaṭā kitāb ‛семь книг’), хотя возможно употребление -ṭā и
с персональными именами. При употреблении числительных с существительными, обозначающими меры длины, веса, времени, сумм денег и т. п., нумеративы
не употребляются.
2.3.3. Содержание категории ч и с л а сводится к противопоставлению множественности и единичности. У существительных значение множественности
выражается универсальным агглютинативным аффиксом -harū (māncheharū
‛люди’, nepālīharū ‛непальцы’), санскритизмы могут присоединять слова-аффиксы
-gaṇ ‛множество’, -warg ‛класс’ и др.
У местоимений исконное выражение множественности с помощью супплетивных форм основы (см. 2.4.0.) дополняется, а частично и вытесняется использованием общеименного аффикса -harū: hāmī и hāmīharū ‛мы’, timī и timīharū ‛вы’.
У относительных, вопросительных и неопределенных местоимений множественность может выражаться редупликацией основы (как прямой, так и косвенной):
ед. ч. ko ‛кто’ — мн. ч. koko.
268
Языки пахари
Существительные на -o (и немногочисленные существительные на -nu) сохраняют в письменном языке флективную форму множественного числа, где конечный гласный меняется на -ā; ее использование не исключает присоединения еще
и суффикса -harū. Формы на -о и на -ā могут выступать в свободном варьировании в единственном числе, причем в речи Катманду превалируют последние.
Прилагательные на -о (ж. р. -ī) во множественном числе могут принимать
окончание -ā, общее для обоих родов: м. р. ṭhūlo rājā ‛великий раджа’ — ṭhūlā
rājāharū ‛великие раджи’, ж. р. ramrī chorī ‛хорошая дочь’ — ramrā chorīharū
‛хорошие дочери’. Остальные прилагательные не изменяются по числу.
Суффиксы множественного числа могут опускаться, если из контекста ясно,
что речь идет о множестве объектов (при употреблении числительных, количественных определений, местоимений, множественного числа сказуемого и др.).
Так, в предложении hāmī(-harū) śikṣak(-harū) haũ мы(-МН) учитель(-МН)
быть:НАСТ.1МН ‛Мы — учителя’ суффикс -harū употребляется только в случае
эмфатического выделения.
Множественное число в глаголе выражается последовательным противопоставлением личных окончаний, а в письменном языке также и через непредикативный компонент формы, когда им служит причастие на -to/-do или на -eko. Это
противопоставление нейтрализуется в почтительных формах.
Система ч и с л и т е л ь н ы х Н.я. очень похожа на систему хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). Некоторые количественные числительные:
ek ‛один’, duī ‛два’, tīn ‛три’, cār ‛четыре’, pā̃ c ‛пять’, cha ‛шесть’, sāt ‛семь’, āṭh
‛восемь’, nau ‛девять’, das ‛десять’, bīs ‛двадцать’, ekkāis ‛двадцать один’, bāis
‛двадцать два’, tīs ‛тридцать’, tettīs ‛тридцать три’, say ‛сто’, hajār ‛тысяча’, lākh
‛сто тысяч’, koṭi, karoṛ ‛десять миллионов’, arab ‛миллиард’. При употреблении
существительных в сочетании с числительным обязательно употребление нумеративов -janā для одушевленных и -(va)ṭā для неодушевленных: одуш. ek-janā
‛один’, duī-janā ‛два’, неодуш. eu-ṭa ‛один’, dui-ṭā ‛два’, tīnva-ṭā ‛три’ и т. д., см.
2.3.2. Порядковые числительные образуются от количественных с помощью суффикса -ãũ: cār ‛четыре’ — cārãũ ‛четвертый’; некоторые порядковые числительные
имеют особые формы: pahilo ‛первый’, dosro ‛второй’, tesro ‛третий’, cautho ‛четвертый’, chetãũ ‛шестой’, nawãũ ‛девятый’. Разделительные числительные образуются преимущественно редупликацией: ekek ‛по одному’, duidui ‛по два, парами’.
2.3.4. Рудиментом падежного словоизменения в письменном языке является
противопоставление «прямой» основы имен мужского рода на -о (у некоторых
имен – на -u) и «косвенной» основы на -ā, выступающей при присоединении послелогов — ср. аналогичные формы флективного множественного числа, см.
2.3.3. Регулярность этого противопоставления ныне нарушена в результате двустороннего процесса — сохранения формы на -о в косвенных падежах и варьирования с нею формы на -ā в прямом; последовательное противопоставление
прямой и косвенной основ сохраняется в словоизменении местоимений, см. 2.4.0.
П а д е ж н ы е значения в Н.я. передаются послелогами, среди которых выделяется группа первообразных, образующих исторически вторичную парадигму
склонения, которые пишутся слитно с именем.
К таким послеложным аффиксам относятся: агентивный -le, объектный -lāī,
генитивный -ko, локативный -ma.
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
269
Агентивный послелог -le маркирует подлежащее при переходном глаголе совершенного вида. Местоимения при присоединении -le принимают форму косвенного падежа.
(2) tapāī̃-le
un-lāī
upahār dinubhayo?
ты:ПОЧТИТ-АГЕНС
он(а)-КОСВ
подарок
подарить:ПРОШ
‛Вы подарили ей подарок?’
Особенностью Н.я. по сравнению с такими родственными языками, как например, хинди или панджаби, является оформление этим послелогом субъекта
при сказуемом, выраженном переходным глаголом не только в формах совершенного вида, но спорадически и в других, когда важно подчеркнуть роль субъекта или говорится о каких-то присущих ему свойствах, причем во всех случаях
глагол сохраняет субъектное согласование.
(3) bādha-le bākhā khān-cha
тигр-АГЕНС коза
есть-НАСТ.3ЕД
‛Тигр ест коз’.
Послелог -le присоединяется также к субъекту неличноглагольного оборота с
причастием или деепричастием совершенного вида. Кроме того, -le выражает инструментальное значение.
(4) nepālī-harū derbe hātā-le
bhāt khān-dainan
непалец-МН
левый
рука-АГЕНС рис
есть-НАСТ.ОТР.3МН
‛Непальцы не едят рис левой рукой’.
Исторически -le является реликтом старой пассивной конструкции и выражает
значение инструмента.
Объектный послелог -lāī маркирует объект при переходном глаголе. В предложениях, где выражен только один объект (прямой или косвенный), послелогом
-lāī маркируются только персональные имена и личные местоимения, см. 2.3.2.
(5) ma timī-lāī
bhana-chu
я
ты-ОБЪЕКТ
говорить:ПЕРЕХ-НАСТ.1ЕД
‛Я говорю (это) тебе’.
(6) ma vahā̃ -lāī
sodha-chu
я
он-ОБЪЕКТ
спросить:НЕПЕРЕХ-НАСТ.1ЕД
‛Я спрошу его’.
В предложениях, где выражен и прямой и косвенный объект, -lāī маркирует
косвенный объект.
(7) ma timī-lāī
yo kurā bhana-chu
я
ты-ОБЪЕКТ
этот
вещь
говорить:ПЕРЕХ-НАСТ.1ЕД
‛Я говорю это тебе’.
В случае, когда подлежащее маркировано послелогом -le, послелог -lāī может
опускаться.
Послелог -lāī присоединяется к местоимению, выражающему экспериенцер в
конструкциях с глаголом lāgnu ‛влиять, чувствоваться’.
(8) ma-lāī bhok lag-yo
я-ОБЪЕКТ голод чувствоваться-ПРОШ.3ЕД
‛Я был голоден’.
270
Языки пахари
Иногда -lāī присоединяется к инфинитиву глагола для выражения цели:
(9) unī-harū kīnā
pokharā
jā̃ -dai
chan?
они-МН
почему
sinemā
herna-lāī?
Покхара
фильм
смотреть-ОБЪЕКТ
ехать-ПРИЧ.НЕСОВ быть:НАСТ.3МН
‛Зачем они едут в Покхару? Смотреть фильм?’
В Н.я. нет глагола со значением «иметь, обладать», принадлежность выражается
с помощью послелогов. Генитивный послелог -ko образует адъективную форму
имени, в литературном языке изменяющуюся как прилагательное (ж. р. -kī, мн. ч.
-kā), которая согласуется с определяемым: rāmko kitāb ‛книга Рамы’, rāmkī āmā ‛мать
Рамы’, nepālkā gāũharu ‛деревни Непала’, bindūko sāthīko buvāko ghar ‛дом отца
друга Бинду’. Местоимения имеют специальную притяжательную форму, см. 2.4.0.
В предикативной конструкции принадлежность выражается послелогами -sãga
‛с’ и -sita ‛с’:
(10) tyo mānche-sãga duī rupiā̃ cha
этот
человек-с
два
рупия быть:НАСТ.3ЕД
‛У этого человека есть две рупии’.
Локативный послелог -mā выражает общую идею местонахождения и направления: saharmā ‛в городе’, ‛в город’, nepālma ‛в Непале’, ṭebulma ‛на столе’.
Для дальнейшей конкретизации пространственных, временных и других относительных значений служат производные послелоги. Среди них аблативноинструментальные — -bāṭa ‛с, от, из’ (в пространственном значении) и -dekhi
(-dekhin) ‛с, от, из’ (в пространственном и временном значении), ‛посредством’
и т. д. — наиболее близки к первообразным, смыкаясь с ними типом управления
именем (однако при -dekhi местоимения обычно сохраняют прямую форму основы): kāṭhmāḍaũ-bāṭa ‛от Катманду’, hijo-dekhi ‛со вчерашнего дня’. Остальные
послелоги сочетаются либо непосредственно с основой (прямой, реже — косвенной) существительных и местоимений (sãg, sita ‛c’, ‛y’, samet ‛вместе с’, binā
‛без’, paṭṭi, tir ‛к’, nir, ner, najik, cheu ‛около’, māthi ‛на, над, вверху’; muni ‛под’,
tal ‛внизу, вниз’, pachāṛi, pachi ‛за’, ‛после’; agāṛi ‛перед’, ‛до’; bahir ‛извне, снаружи’, pāri, par ‛через, за’, ‛по ту сторону’, bahek ‛кроме’, sari ‛вместо’ и др.),
либо с генитивом (baremā ‛относительно’, nimti, nimitta, lāgi ‛ради’, ‛для’, anusār,
bamojim ‛соответственно’, sāmne, mukhiñji ‛перед’).
2.3.5. Основные глагольные категории выражены системой спрягаемых форм
глагола, среди которых большое место занимают аналитические образования и
опирающиеся на них стяжения, см. 2.4.0.
Категория п е р е х о д н о с т и не только связана с наличием у глагола второго актанта — прямого объекта, но проявляется и в оформлении субъекта послелогом (аффиксом) -le, см. 2.3.4. При формах совершенного вида и ряде
образований с инфинитивным причастием использование -le обязательно; при
прочих формах глагола — факультативно, причем в этом случае его употребление может рассматриваться как средство эмфазы.
(11) bāhira ke-ko khalbal? karmī-harū-le
chānā hālirahe-cha(n)
улица
что-ГЕН шум
рабочий-МН-АГЕНС крыша класть-НАСТ.3ЕД(МН)
‛Что за шум на улице? — Рабочие крышу кладут!’
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
271
Категория з а л о г а находит выражение в противопоставлении активным
формам глагола пассивных форм, образуемых присоединением к исходной или
производной основе суффикса -i-: garnu ‛делать’ — garinu ‛делаться’. Пассив
чаще всего реализуется в безагенсной конструкции, где логический субъект
(агенс) отсутствует, и, соответственно, глагол имеет только форму 3-го лица
единственного числа, которая может быть утвердительной или отрицательной:
yahā̃ pāni pā-i-ncha здесь вода получить-ПАСС-НАСТ.3ЕД ‛Здесь имеется вода’,
т. е. ‛может быть получена’; yahā̃ pāni pā-i-nna здесь вода получить-ПАССНАСТ.3ЕД.ОТР ‛Здесь воды нет’. Появление пассивной конструкции с эксплицитно
выраженным агенсом (оформленным показателем -le) обычно связывают с английским влиянием.
(12) śahar-mā guṇḍā-harū-le
mānis
mār-i-yo
город-ЛОК
хулиган-МН-АГЕНС мужчина убить-ПАСС-ПРОШ.3ЕД
‛В городе хулиганами убит мужчина’.
Распространенным значением пассивных (образующихся от переходных глаголов) и структурно сходных с ними форм, образующихся от непереходных глаголов, является потенциальное. Как и в других близкородственных языках, это
значение реализуется в Н.я. преимущественно при отрицании (инабилитативная
конструкция).
(13) mai-le sut-i-ndaina
я-АГЕНС спать-ПАСС-НАСТ.3ЕД.ОТР
‛Мне не спится’.
(14) ma-bāṭa rātbhari jāg-i-ndaina
я-ЭЛАТ
ночь
бодрствовать-ПАСС-НАСТ.3ЕД.ОТР
‛Я не в состоянии бодрствовать всю ночь’.
К а у з а т и в н ы е глаголы образуются присоединением к непроизводной
основе суффиксов -āu (-yāu, -wāu, -lāu), реже -ā: dinu ‛давать’ — diāunu, diyāunu,
dilāunu ‛давать через кого-либо’. Семантика и синтаксис таких производных определяется значением исходного глагола. Если он переходный, производный глагол означает опосредованную каузацию, и его подлежащее обычно обозначает не
непосредственного исполнителя действия, а лишь его инициатора. Такой глагол
допускает три валентности: субъекта-инициатора, исполнителя (субъект каузируемого действия) и объекта действия; позиция исполнителя, однако, замещается
редко. Если же исходный глагол непереходный, производный глагол с суффиксом -āu является простым переходным каузативом: runu ‛плакать’ — ruwāunu
‛заставлять плакать’.
Иерархически каузативность можно считать производностью первого порядка,
а пассивность — второго, поскольку пассивный глагол может быть образован от
каузативного, но не наоборот. Следует иметь в виду, что как те, так и другие образуются не от всех основ.
В и д о - в р е м е н н а я система в Н.я. обладает меньшей устойчивостью и
вместе с тем большей сложностью, чем в близкородственных языках. Ее отличает обилие форм, часть которых выступает в свободном варьировании.
Категория в и д а выражается противопоставлением тех же типов форм, что и
в хинди. Стройность картины нарушается, с одной стороны, обилием употреби-
272
Языки пахари
тельных стяжений, затемняющих первоначальную структуру аналитических
форм, и, с другой, вариантными формами, структурно несходными с описанными
выше (например, garne bhayo как вариант gareko thiyo/garethyo ‛он сделал’). Наконец, имеются формы, вообще с трудом укладывающиеся в предлагаемую схему, как, например, формы, образуемые на основе «неопределенного» (или инфинитивного) причастия на -ne: garne cha ‛он придет’ (будущее общее для письменного языка и будущее категоричное для разговорного) и garne thiyo (условное
наклонение с ирреальным условием; находится в вариантном чередовании с регулярной формой прошедшего несовершенного, принимающей это же значение в
главной части сложноподчиненного условного — …garthyo ‛…он сделал бы’, ср.
…gardainathyo ‛…он не сделал бы’).
Система в р е м е н включает настоящее (показатель — вспомогательный
глагол cha), прошедшее (показатель — вспомогательный глагол thiyo и соответствующие вторичные личные окончания) и будущее, образуемое двумя способами: синтетическое с аффиксом -l-, входящим в состав личного окончания (в отрицательных формах он выпадает), и вытесняющее его аналитическое — на базе
инфинитивного причастия. Аналитические формы будущего противопоставлены
по виду: соответствующая форма вспомогательного глагола в сочетании с причастиями значащего глагола образует будущее несовершенное (gardo hune cha
‛будет делать’) и будущее совершенное (gareko hune cha ‛сделает’; в этом случае
допускается, как вариант, перераспределение причастных показателей между
компонентами формы — garne bhaeko cha).
Категория н а к л о н е н и я, как и в родственных языках, выражается в первую очередь личными окончаниями, присоединяемыми к основе спрягаемого
глагола, а в аналитических формах — к вспомогательному глаголу. Имеется
шесть наклонений: изъявительное, повелительное, желательное, предположительное, ирреальное и предположительно-ирреальное. Изъявительное наклонение имеет 24 видо-временные парадигмы, из которых 10 являются дублетными.
Повелительное наклонение имеет только формы 2-го лица: ед. ч. -0; мн. ч. -a при
основах с согласным исходом, -о/ -ū при основах с исходом на -ā, -i, -u. Сослагательное наклонение имеет одну парадигму синтетических форм, см. 2.4.0. Оно
выражает желание, приказ, потенциальную возможность и неопределенность.
Выделяются также семь парадигм (две из них дублетные) предположительного
наклонения, представленного аналитическими формами с вспомогательным holā.
Предположительное наклонение выражает некоторое сомнение говорящего по
отношению к осуществлению действия. Ирреальное наклонение, выражающее нереальное действие, представлено аналитическими формами на базе неопределенного причастия со вспомогательным глаголом в прошедшем времени (garne thiyo
‛он сделал бы’). Предположительно-ирреальное наклонение, обозначающее нереальное действие, которое могло бы быть вероятным в определенных условиях, имеет одну парадигму аналитических форм (garne thiyo holā ‛он вероятно сделал бы’).
Всего с учетом категории вида в трех основных планах времени — настоящем,
прошедшем и будущем — во всех наклонениях имеется 35 видо-временных парадигм, из которых употребительными являются 22 парадигмы полных форм, а
остальные 13 представляют собой их дублеты. Ряд дублетных парадигм являются
диалектными.
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
273
Бытийные глаголы cha ‛существовать, быть, находиться’ и ho ‛быть, являться’
употребляются в разных семантических контекстах: cha приписывает сказуемому
некоторый признак или локализацию (mandir ṭhūlo cha ‛храм большой’, ū
kāṭhmāḍaũma cha ‛он в Катманду’), ho употребляется в качестве связки при
именном сказуемом, которое обозначает, кем или чем является подлежащее (yo
kāṭhmāḍaũ ho ‛это Катманду’).
Н.я. — единственный из новых индоарийских языков, обладающий последовательно выраженной категорией э в и д е н ц и а л ь н о с т и: для оформления
информации, которую говорящий получил не непосредственно, а из какого-то
другого источника, используется цитационный маркер re/аre, см. 2.5.3.
2.3.6. Категория л и ц а в имени передается местоимениями (1-го и 2-го лица,
в роли местоимений 3-го лица выступают указательные); в глаголе — личными
окончаниями, имеющимися у подавляющего большинства предикативных форм.
Категория г о н о р а т и в а выражается трехступенчатым противопоставлением местоимений (нейтральных — вежливых — почтительных) во 2-м (tã —
timī — tapāī̃) и 3-м лице (ближний план yo — yinī — yahā̃ , дальний план tyo —
tinī и u — unī — vahā̃ ). Формы глагола-связки ho ‛быть, являться’ также различают степени вежливости в 3-м лице: ед. ч. нейтр. ф. ho, вежл. ф. hun, почтит. ф.
hunuhuncha; мн. ч. нейтр. ф. hun, вежл. ф. hun, почтит. ф. hunuhuncha (отр. почтит. ф. ед. и мн. ч. hunuhunna). Специфику Н.я. представляет парадигма гонорифических форм, образующихся присоединением к имени действия значащего
глагола (форме на -nu) форм первичных вспомогательных глаголов, предикативных (в форме 3-го лица единственного числа мужского рода) и непредикативных,
например: garnu-hũdo ‛изволящий делать’, garnu-hos или garnu-holā ‛извольте
сделать’, garnu-bhae[ko] cha ‛изволили сделать’ и т. п. Примечательно, что в
формах продолженного (прогрессивного) вида аффикс -nu принимает не значащий глагол, а первый из вспомогательных rahanu, при помощи которого образуется причастие прогрессивного вида : garirahanu-huncha ‛изволите делать’.
П р о с т р а н с т в е н н а я о р и е н т а ц и я осуществляется противопоставлением указательных местоимений ближнего плана yo ‛этот, эта, это’ и дальнего плана tyo ‛тот, та, то’, u ‛он, она, оно’ (об отсутствующем лице) и их производных, см. 2.4.0.
Общее о т р и ц а н и е передается частицами hoina, ahā̃ , nāĩ. Приглагольное
отрицание na в сравнительно редких случаях выступает в препозиции к глаголу
(с формами повелительного, сослагательного и предположительного наклонений,
а также в неличных формах глагола), чаще же вставляется между основой и
флексиями (прежде всего вспомогательных глаголов), сливаясь с последними и
модифицируя их различным образом, что дает основания говорить об особом отрицательном спряжении. В аналитических формах отрицание может следовать за
смысловым компонентом (garechu ‛я сделал’ — garenachu ‛я не сделал’), но чаще
включается во вспомогательный (например, gareko chu ‛я сделал’ — gareko
chainã ‛я не сделал’).
2.3.7. Выделяются следующие семантико-грамматические разряды слов: имена — существительные, прилагательные (с подразрядом порядковых числительных) и наречия; местоимения; глаголы со всеми их предикативными и непредикативными формами, см. 2.4.0.; послелоги, союзы, частицы; междометия.
274
Языки пахари
Имя существительное обладает грамматической категорией числа (единственное и множественное) и одушевленности, сохранились остатки морфологических
категорий падежа (прямая и косвенная основа у имен мужского рода на -o, см.
2.3.4.), рода (только одушевленные существительные могут быть женского рода,
большая часть существительных относится к мужскому роду, см. 2.3.2.).
Прилагательные, оканчивающиеся на согласный, как правило, не изменяются
по роду и числу, за некоторыми исключениями. Прилагательные на -o имеют
форму женского рода (см. 2.3.2.) и множественного числа (см. 2.3.3.). Морфологической сравнительной и превосходной степени у прилагательных нет, соответствующее значение передается положительной степенью и конструкциями с послелогом -bhandā ‛чем’ (букв. ‛перед’) для сравнительной и сочетанием sababhandā ‛чем все’ (букв. ‛перед всеми’) для превосходной степени.
(15) mero ghar timro ghar-bhandā thūlo
cha
мой
дом
твой
дом-перед
большой быть:НАСТ.3ЕД
‛Мой дом больше твоего’.
Перед прилагательным в сравнительной конструкции могут употребляться наречия baḍhī, jayādā ‛больше’.
Прилагательные могут превращаться в наречия с помощью послелогов -sãga
(dhilo ‛медленный’ — dhilosãga ‛медленно’), -le (gāhro ‛трудный’ — gāhrole
‛трудно, с трудом’) и др.
Глагол выражает категории залога (активный и пассивный), переходности, вида (общий, совершенный, несовершенный, длительный), времени (настоящее,
прошедшее и будущее), наклонения (изъявительное, повелительное, желательное, предположительное, ирреальное и предположительно-ирреальное), см. 2.3.5.,
лица, см. 2.3.6. К неличным формам глагола относятся имя действия, инфинитив,
причастия и деепричастия совершенного и несовершенного вида, см. 2.4.0.
Местоимения в Н.я. делятся на личные, указательные, относительные, вопросительные, см. 2.4.0. Личные местоимения различают лицо, три степени вежливости, близость и удаленность от говорящего, см. 2.3.6., 2.4.0. Местоимения 3-го
лица используются в качестве указательных.
Характерной чертой современного разговорного Н.я. является обилие разнообразных частиц.
2.4.0. Образцы парадигм.
Местоимения
Личные
Форма
Прям.
Объектн.
Агент.
Притяжат.
1 л.
Ед. ч.
ma
malāī
maĩle
mero
Мн. ч.
hāmī, hāmīharū
hāmīlāī
hāmīle
hamro, hāmīharūko
275
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
2 л.
Форма
Прям.
Объектн.
Агент.
Притяжат.
нейтр. ф.
tã
tãlāī
tãĩle
tero
Ед. ч.
вежл. ф.
timī
timīlāī
timīle
timro
почтит. ф.
tapāī̃
tapāī̃lāī
tapāī̃le
tapāī̃ko
Мн. ч.
нейтр. ф.
timī, timīharū
timīlāī, timīharūlāī
timīharūle
timro, timīharūko
3 л.
Ед.
ч.
Форма
Ближний Дальний Одуш. дальБлижний
план
план
него плана
план
Нейтр. форма
Прям.
yo ‛этот, tyo ‛тот,
ū ‛он,
yī
эта, это’ та, то’
она, оно’
Объектн.
yas
tyas
us
yin
Притяжат.
yasko
tyasko
usko
Вежл. форма
Прям.
yinī
tinī
ūni
yinī, yinīharu
Почтит. форма
Прям.
yahā̃
vahā̃
yahā̃ harū
Мн. ч.
Дальний
план
почтит. ф.
tapāī̃harū
tapāī̃harūlāī
tapāī̃harūle
tapāī̃harūko
Одуш. дальнего плана
tī
unī
tin
unī
unīharūko
tinī, tinīharū
unī, unīharū
vahā̃ harū
Неличные
Указательные
Дальний план Дальний план
Ближний план
неодуш.
одуш.
Субстантивные
yo ‛этот,
tyo ‛тот’
ū ‛он,
Прям.
эта, это’
она, оно’
Объектн.
yastyasusМн. ч.
yiniharū
tiniharū
uniharū
Адъективные
Отноyo 3 ‛этот,
tyo 3 ‛тот,
u 3 ‛тот,
шения
эта, это’
та, то’
та, то’
yasto ‛такой
tyasto ‛такой
usto ‛такой
Качества
(как этот)’
(как тот)’
(как тот)’
yatro ‛столь ве- tyatro ‛столь ве- utro ‛столь веРазмера
ликий (как этот)’ ликий (как тот)’ ликий (как тот)’
Колиyati ‛столький tyati ‛столький uti ‛столький
чества
(как этот)’
(как тот)’
(как тот)’
Форма
Относительные
Вопросительные 1
jo ‛кто’,
je ‛что’
jasjojo 2, jeje
ko ‛кто’,
ke ‛что’
kaskoko 2, keke
jun
‛который’
kun
‛который’
jatro ‛сколь
великий’
jati
‛сколько’
katro ‛сколь
великий’
kati ‛сколько’
276
Языки пахари
Продолжение таблицы
Места
Направления
Времени
Образа
действия
Адвербиальные
tyahā̃ ‛там’
uhā̃ , vahā̃ ‛там’ jahā̃ ‛где’
tyatā ‛туда’
utā ‛туда’
jatā ‛куда’
yahā̃ ‛здесь’
yatā ‛сюда’
ahile ‛сейчас’
tahile ‛тогда
uhile ‛тогда’
(когда...)’
yasorī ‛так,
tyasorī ‛так,
usorī ‛так, тем
этим способом’ таким образом’ способом’
jahile
‛когда’
jasarī
‛как’
kahā̃ ‛где’
katā’
куда’
kahile
‛когда’
kasarī ‛как’,
‛каким образом’
П р и м е ч а н и я: 1. Имеются также неопределенные местоимения — производные от вопросительных (одуш. kohī, косв. kasai-; неодуш. kehī). 2. В косвенных падежах — jasjas- и
kaskas-. 3. Обычно неизменяемы, но при определяемом в косвенном падеже могут факультативно принимать косвенную форму yas, us, tyas.
Глагол
Cинтетические формы
Настоящее время
gar- ‛делать’
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garchu
garchaũ
garchas
garchau
garcha
garchan
Отрицательная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardinẽ
gardāinaũ
gardaina
gardainau
gardaina
gardaina
Прошедшее совершенное время
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garẽ
garyaũ
garis
garyau
garyo
gare
Отрицательная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garinẽ
garenaũ
garenas
garenau
garena
garenan
Плюсквамперфект
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garthe
garthyaũ
garthis
garthyau
garthyo
garthe
Отрицательная
форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardinathẽ
gardaināthyaũ
gardāinathis
gardaināthyau
gardainathyo
gardainathe
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
277
Будущее неопределенное время
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garũlā
garaũlā
garlās
garaulā
garlā
garlān
Отрицательная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garoina
garoinaũ
garoinas
garoinau
garoina
garoinan
Императив
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
garũ
garaũ
gar, gāres
gar
garos
garun
Отрицательная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
na garũ
na garaũ
na gar, na gāres
na gar
na garos
na garun
Аналитические формы
Настоящее продолженное время
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardai chu
gardai chaũ
gardai chas
gardai chau
gardai cha
gardai chan
Отрицательная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardinẽ
gardāinaũ
gardaina
gardainau
gardaina
gardaina
Прошедшее продолженное время
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardai thiẽ
gardai thiyaũ
gardai thiis
gardai thiyau
gardai thiyo
gardai thie
Отрицательная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
gardai thiẽ na
gardai thiyaũ na
gardai thiis na
gardai thiyau na
gardai thiyo na gardai thie na
Неличные формы
Наименование
Показатель
Словоизменительный класс
Инфинитив (на -nu)
-nu
сущ.
Инфинитив (на -na)
-nа
неизм.
Основные
функции
Субстантивная (имя действия); компонент почтительных форм; словарная форма
глагола
Адвербиальная (целевая);
компонент сложных глагольных сочетаний
278
Языки пахари
Продолжение таблицы
Причастие инфинитивное
(«неопределенное»)
-ne
-to/-do
Причастие несовершенного
вида
Адъективная;
компонент аналитических
прил. и сущ.
форм; компонент сложных глагольных сочетаний
прил.
Адъективная
-tai/-dai
неизм.
Субстантивная; адвербиальная;
компонент сложных глагольных сочетаний
yo
прил.
Адъективная
-eko
прил.
Деепричастие
совершенного вида
-e
неизм.
Деепричастие
совершенного вида
-ī/-i
неизм.
Деепричастие
совершенного вида
-era/-īkana
неизм.
Причастие несовершенного
вида (эмфатическое)
Причастие совершенного
вида (первичное)
Причастие совершенного
вида (вторичное)
Адъективная; субстантивная;
компонент аналитических форм
Компонент аналитических
форм и сложных глагольных
сочетаний (сопутствующее
действие и др.)
Компонент аналитических
форм и сложных глагольных
сочетаний
Адвербиальная; выражение одновременного с главным действия, предшествующего действия, см. 2.5.3.
Спряжение первичных вспомогательных глаголов
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
Прошедшее время
cha ‛существовать,
ho ‛быть,
cha ‛существовать,
быть, находиться’ являться’
быть, находиться’
Утверд. Отр. Утверд. Отр.
Утверд.
Отр.
Ед. число
chu
chaina
hũ
hoinā thiẽ [thẽ] thiinã
chainas hos hoinas thiis [this] thiinas
chas
(ches) 2
cha (che) chaina
ho
hoina thiyo [thyo] thiena
(thii)
(thiina)
Мн. число
chãũ
chainãũ hãũ hoinãũ thiyãũ
thienãũ
[thyãũ]
chau
chainau hau hoinau thiyau
thienau
(chyau)
[thyau]
chan
chainan hun hoinan thie [the] thienan
(chin)
(thiin)
(thiinan)
ho ‛быть,
являться’
Утверд.
Отр.
bhaẽ
bhais
bhainã
bhainas
Сослагательное
наклонение
ho ‛быть,
являться’
hoũ, hū̃
bhaes
bhayo,
bhaena hos, hovas
bho(bhaī) (bhaina)
bhayãũ
bhaenãũ hoãũ, hãũ
bhayau
bhaenau bhae
bhae
(bhain)
bhaenan hoūn, hūn
(bhainan)
П р и м е ч а н и е: В квадратных скобках — стяженные варианты форм, в круглых — допустимые формы женского рода.
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
279
Вторичные аналитические формы
Форма знача- Вспомогательщего глагола
ный глагол
(1-й компонент) (2-й компонент)
Глагольная
основа + -nu
Глагольная
основа + -na
Глагольная
основа + -na
Глагольная
основа + -na
Глагольная
основа + -na
Глагольная
основа + -na
Глагольная
основа + -ne
Глагольная
основа + -dai
Глагольная
основа + -ī/-i
Основное
значение
Примеры
mai(-le) jā-nu
par-cha
я-АГЕНС идти-ИНФ падать-НАСТ.3ЕД
‛Мне надо идти’.
lāgnu
katā jā-na
lag-yau?
начина‛начинаться’
куда
идтиИНФ начать-ПРОШ.2МН
тельное
thālnu ‛начинать’
‛Куда вы пошли?’
ma pauṛī
khel-na
я плавание действовать-ИНФ
потенциsaknu
альное (спо- sak-chu
‛мочь’
собность)
мочь-НАСТ.3ЕД
‛Я могу плавать’.
pāũ-chu
ki?
потенциаль- ma jā-na
pāunu
ное (наличие я идти-ИНФ получать-НАСТ.1ЕД ли
‛получать’
условий)
‛Могу я уйти?’
chorā-lāī
bāhira jā-na
мальчик-ОБЪЕКТ улица идти-ИНФ
dinu
пермисna-deū
‛давать’
сивное
ОТР-давать
‛Не выпускай мальчика на улицу’.
mai-le kām
gar-na
я-АГЕНС работа делать-ИНФ
choḍnu
комплеchoḍ-ẽ
‛прекращать’
тивное
прекращать-ПРОШ.1ЕД
‛Я закончил работать’.
ma belukā belukā hĩḍ-ne
я вечер вечер гулять-ИНФ
garnu
фреквенgar-chu
‛делать’
тативное
делать-НАСТ.1ЕД
‛Я каждый вечер хожу гулять’.
rahanu
bhan-dai
gar-chu
‛оставаться’
продолговорить-ПРИЧ.НЕСОВ делать-НАСТ.1ЕД
женное
jānu ‛идти’
‛Я буду продолжать говорить’.
garnu ‛делать’
hālnu ‛бросать’
gar-i
hāl-nu
интенsaknu ‛мочь’
делать-ДЕЕПРИЧ бросать-ИНФ
сивное
dinu ‛давать’
‛сделать мигом, завершить целиком’
parnu
‛падать’
облигаторное
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичная структура именных и глагольных словоформ отличается от таковой в хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании) тем, что у имени практически утрачено первичное словоизменение (представлено лишь рудиментарно
в одном — «тематическом» — типе склонения, см. 2.3.4.), так что именные формы имеют тенденцию превращения в последовательно агглютинативные, а аналитические глагольные формы, с одной стороны, представлены значительно
280
Языки пахари
большим разнообразием многокомпонентных образований, а с другой, наиболее
употребительные из них демонстрируют ряд последовательных стяжений, см.
2.4.0.; специфична здесь структура отрицательных форм, см. 2.3.6.
2.5.2. Продуктивными средствами словообразования, как и в родственных
языках, служат суффиксация и словосложение, представленные обычными индоарийскими типами (ср. хинди). Префиксы немногочисленны, преимущественно выражают отрицание, отсутствие чего-либо: na-, a-, an-, vi- (< скр.); be(< перс.); прочие встречаются главным образом в заимствованиях из санскрита.
2.5.3. Непальский — язык номинативного строя. Следы эргативности проявляются в оформлении субъекта при ряде форм переходных глаголов инструментальным послелогом -le (формы, образованные от причастий совершенного вида
на -yo и -eko; деепричастия на -e и -era; менее регулярно — формы будущего
времени с -l- и инфинитивное причастие на -ne; спорадически — как средство
эмфазы — формы с причастием несовершенного вида), но согласование сказуемого при этом остается субъектным повсюду, где оно включает какой-либо согласуемый компонент, ср. 2.3.5.
В случае кореферентности подлежащих двух предикаций, обозначающих последовательные события, используется конструкция с деепричастием совершенного вида на -era.
(16) ma ā-era
bas-ẽ
я
идти-ДЕЕПРИЧ.СОВ сидеть-ПРОШ.1ЕД
‛Я пришел и сел’ (букв. ‛я придя сел’).
Основной порядок слов SOV. Определение препозитивно, управление именами послеложное. Изменение основного порядка слов используется как средство
эмфазы; той же цели служат эмфатические частицы pani, po, tā, ta и др.
Основные разновидности конструкции предложения те же, которые описаны
для хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании), за исключением объектной
и нейтральной, отсутствующих в Н.я. (ср. 2.3.5. и 2.5.3.). В пассивной и потенциальной конструкциях субъект оформляется послелогом -bāṭa (обычно при отрицании) или -le; в конструкции долженствования —послелогами -le (при вспомогательном глаголе parnu) или -lāī (при связке cha/thiyo).
Для указания на то, что говорящий сообщает информацию, которую получил из
какого-то другого источника, используется цитационный маркер re/аre, т. е. в Н.я.
имеется категория эвиденциальности, выражаемая синтаксическими средствами.
(17) āja
aphisa jā̃ -daina
re
сегодня
офис
приходить-НАСТ.3ЕД
ЦИТ
‛Он сегодня не придет в офис’ (по словам самого сотрудника или кого-то
другого).
2.5.4. Сложносочиненные предложения образуются соположением простых (с
союзом или бессоюзно). Различаются два сочинительных союза: ra ‛и’, служащий для связи между членами именной группы, и ani ‛и’, соединяющий в основном предложения и вводящий новую тему или вопрос. Другие простые союзы:
tara ‛но’, ki ‛что’, ‛или’, ‛едва’, vā ‛или’. Производные союзы: bhane ‛что’ (с вариантами bhanī, bhanera, bhanne от bhannu ‛сказать’, ‛сообщить’), kinaki ‛потому
что’, jo bhanī ‛потому что’, tyasaile ‛поэтому’, jele ‛вследствие чего’, hoina bhane
281
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык
‛иначе’, hunata ‛хотя’ и др. В функции союзных слов часто выступают местоимения: jasto ‛будто, словно’, jati... tyati ‛сколько... столько’, jahā̃ ... kahā̃ ‛где... там’.
Союзы обычно ставятся в конце придаточного за исключением союзов ki ‛что’ и
kinaki ‛так как’. Наиболее характерные типы сложноподчиненных предложений
образуются при помощи —
относительных местоимений разных классов, открывающих придаточное
предложение, стоящее чаще всего в препозиции к главному, которое в этом случае начинается соотносительным местоимением:
(18) jahā̃ mai-le us-lāī
chor-ẽ
tyahā̃ u ubhi-eko
cha
где
я-АГЕНС он-ОБЪЕКТ оставить-ПРОШ
там
он стоять-ПРИЧ.СОВ быть:НАСТ.3ЕД
‛Где я его оставил, там он и стоит’.
союзных слов bhanera, bhanne, bhani (от bhannu ‛говорить’), замыкающих
придаточное предложение (дополнительное, условное, цели), обычно стоящее
перед главным;
союза ki, вводящего придаточное (дополнительное, изъяснительное, временное), следующее за главным (модель хинди).
Весьма распространены конструкции с нефинитными формами глагола (причастиями, деепричастиями, инфинитивами), служащие эквивалентами придаточных предложений. При этом подлежащее основного предиката и подлежащее неличной формы могут быть некореферентны, например:
(19) timī tyahā̃ āu-na
lāg-eko
ta pānī po par-yo
вы
там
приходить-ИНФ начинать-ПРИЧ.СОВ
ЭМФ
дождь
ЭМФ
идти-ПРОШ.3ЕД
‛Когда я направился к вам, пошел дождь’.
Базовая синтаксическая формула для оформления косвенной речи: цитируемое
лицо + -le — цитата, оформленная в виде прямой речи — деепричастие совершенного вида глагола bhannu ‛сказать’ (bhanera, а также bhani) — действие цитируемого лица (‛спросил’, ‛сказал’, ‛приказал’ и т. д.):
(20) mero gāīḍ-le
tapāī̃-lāī
bhakāī lag-yo
ki
мой
гид-АГЕНС
bhan-era
ты:ПОЧТИТ-ОБЪЕКТ усталость чувствоваться-ПРОШ.3ЕД
ВОПР
sodha-yo
сказать-ДЕЕПРИЧ.СОВ спросить-ПРОШ.3ЕД
‛Мой гид спросил, не устал ли я’.
2.6.0. Словарь Н.я. включает обычные для индоарийских языков лексические
пласты. Значительную часть лексики составляют слова из других новоиндийских
языков и диалектов, в особенности из хинди. Некоторые из этих слов по происхождению являются иранскими, тюркскими или арабскими, например, из
персидского заимствованы darbār ‛царский двор’, kharch ‛расход’, śikār ‛охота’,
śahar ‛город’, из арабского — salām ‛привет’, hukum ‛приказ’, garīb ‛бедняк’. Отличительной чертой Н.я. является наличие небольшой группы широко употребительных в быту слов, заимствованных из соседних тибето-бирманских языков,
прежде всего невари: ḍararmī ‛строитель, каменщик’, sikarmī ‛плотник’, pasal
‛магазин, лавка’ и др. Массовое заимствование новой лексики в области науки и
техники, политики, культуры, военного дела происходит из английского: skūl
‛школа’, pensil ‛карандаш’, ṭebul ‛стол’, sṭeśan ‛станция’, ṭikat ‛билет’, injin
282
Языки пахари
‛мотор’, hoṭal ‛отель’ и др. Через хинди и бенгали в Н.я. проникло также небольшое количество португальских слов: kamij ‛рубашка’, ālmārī ‛шкаф’, ispāt ‛сталь’.
2.7.0. Основные диалектные группы перечислены в 1.2.1. Специальному изучению они не подвергались. О диалектном членении непальского языка см. также статью «Пахари языки» в наст. издании.
ЛИТЕРАТУРА
Королев Н.И. Язык непали. М., 1965.
Королев Н.И. Языковая ситуация в Непале // Языки Индии, Пакистана, Непала и Цейлона. М., 1968.
Королев Н.И., Кудрявцев Б. В. Русско-непальский словарь: ок. 25 000 слов. М., 1975.
Непальско-русский словарь: 38 000 слов /
Сост. И.С. Рабинович, Н.И. Королев, Л.А. Аганина. М., 1968.
Acharya J. A Descriptive Grammar of Nepali
and an Analyzed Corpus. Washington, 1991.
Ayton J.A. A Grammar of the Nepalese Language. Oxford, 1820.
Bendix E.H. Indo-Aryan and Tibeto-Burman
Contact as Seen Through Nepali and Newari
Verb Tenses // International Journal of Dravidian
Linguistics, 1974, vol. 3, № 1.
Clark T.W. Introduction to Nepali. Cambridge,
1963.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Vol. IX: Indo-Aryan Languages. Central Group.
Part IV: Specimens of Pahari Language and Gujuri. Calcutta, 1916.
Hutt M., Subedi A. Teach Yourself Nepali.
N. Y., 2003.
Manders Ch.J. A Foundation in Nepali Grammar. Bloomington, 2007.
Matthews D. A course in Nepali. L., 1998.
Morland-Hughes W.R.J. A Grammar of the
Nepali language. L., 1947.
Riccardi T. Nepali // Ed. by Cardona G.,
Jain D. The Indo-Aryan Languages, L.; N. Y.,
2007.
Rogers G.G. Colloquial Nepali. New Delhi,
2006.
Southworth F.C. Nepali Transformation Structure. A Sketch. Poona, 1967.
Turnbull A. Nepali Grammar and Vocabulary.
New Delhi, 1992.
Turner R.L. A Comparative and Etymological
Dictionary of the Nepali Language. L., 1931.
Б. Прасайн, Т. Поудел, Й.П. Ядав
БОТЕ ЯЗЫК
1.0. Боте (Б.я.) — один из малых индоарийских языков Непала — является одновременно названием языка и этнонимом, обозначающим этническую группу;
англ. Bote. В справочнике “Ethnologue” указываются также альтернативные названия: Bote-Majhi, Kushar, Pakhe-Bote.
2.0. Большинство боте живут вдоль р. Гандаки (или Нараяни) и ее притоков,
в районах Читван, Навалпараси, Парса, Мьягди, Баглунг, Парбат, Гулми, Сьянгджа, Палпа и Танаху. Согласно переписи 1991 г., в Непале насчитывалось
11 тыс. носителей, и их количество постоянно уменьшается. Согласно переписи
2001 г., 2823 чел. считают своим родным языком Б.я., а 7969 чел. отнесли себя к
народности боте. Б.я. используется как основной язык внутри этнического сообщества. Традиционные занятия народности боте — рыболовство, перевозка людей и грузов на лодках, а также промывка золота.
Б. Прасайн, Т. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык
283
3.0. Б.я. близок восточным индоарийским языкам. Поскольку подробное описание Б.я. отсутствует, определить его точное место в классификации индоарийских языков в настоящее время невозможно. В силу его значительного сходства и
геополитической связи с непальским языком он включен здесь вместе с последним в группу языков пахари. Вероятно, его среднеиндийской основой является
пракрит ардхамагадхи.
4.0. Б.я. — бесписьменный язык, письменных памятников на нем не существует.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонология.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i
e
Ряд
Средний
Задний
u ũ
o
ə
ɑ ɑ̃
Противопоставление назализованный/неназализованный имеется только для
фонем u и a. Долгота не фонематична.
Последовательности гласных в Б.я. — нисходящие. Единственную равновесную последовательность, направленную от заднего к среднему ряду, образуют
гласные среднего подъема: dui ‛два’, səbəi ‛все’, dai ‛брат’, nau ‛имя’, bhõe
‛бродить’, ċae ‛смотреть’. Вопрос о том, являются ли эти последовательности
дифтонгами, требует специального анализа.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
ГубСредне- ЗаднеГлотные зубные (апикально-) язычные язычные тальные
альвеолярные
Непридых. p
t
t̠
k
Гл.
th
t̠ ʰ
kʰ
Придых.
ph
Взрывные
Непридых. b
d
d̠
g
Зв.
Придых.
bʰ
dʰ
d̠ ʰ
gʰ
Непридых.
t̠ s
Гл.
Придых.
t̠ sh
Аффрикаты
Непридых.
d̠ z
Зв.
Придых.
d̠ zh
Фрикативные
s
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
Глайды
w
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие обозначения для альвеолярных
аффрикат: ċ [t̠̠̠ s], ċh [t̠ sh], ɉ [d̠ z], ɉh [d̠ zh].
284
Языки пахари
5.1.1. В Б.я. есть открытые и закрытые слоги; наиболее типичная структура
слога (С)V. Примеры: V (i ‛этот’, u ‛тот’), CV (ra.ɉa ‛раджа’, kha.e ‛есть’), CVC
kun.ko ‛кто’, bəd.ko ‛старший’, bir.ɉhin ‛маленький’, CCV (kya ‛что’), CCVC
(pwãkh ‛перо’), VC (ek ‛один’).
5.1.2. Вопрос о типах чередований в Б.я. не изучен.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Б.я. преимущественно агглютинативный язык с остаточной флективностью.
5.2.2. В Б.я. выделяются следующие знаменательные части речи: существительные, глаголы, прилагательные, местоимения, числительные, а также некоторые служебные.
В имени существительном выражаются категории числа и падежа. Категория
р о д а в Б.я. отсутствует. Суффикс множественного ч и с л а -han присоединяется к основе имени: muma ‛дядя’ — мн. ч. muma-han, ċor ‛вор’ — мн. ч. ċor-han.
В глаголе число выражается личными окончаниями.
В Б.я. различаются следующие п а д е ж и: номинатив, эргатив-инструменталис, датив-аккузатив, генитив, комитатив, локатив. Номинатив совпадает с основой и имеет нулевой показатель -0; эргатив-инструменталис имеет показатель -i;
-ke является показателем датива-аккузатива и передает синтаксические функции
объекта, пациенса, адресата и экспириенцера; -ko служит показателем генитива,
-ma — локатива, -sin — комитатива. Примеры:
(1) ram
has-ik
Рам:НОМ
смеяться-ПРОШ.3ЕД
‛Рам засмеялся’.
(2) ram-i ċit̠ t̠ hi
lekh-ik
Рам-ЭРГ письмо
писать-ПРОШ.3ЕД
‛Рам написал письмо’.
(3) ram-i
sita-ke
pit̠ -ik
Рам-ЭРГ
Сита-ДАТ/АКК
‛Рам ударил Ситу’.
(4) ram-i həri-ke
Рам-ЭРГ Хари-ДАТ/АКК
бить-ПРОШ.3ЕД
maċho
deh-ik
рыба
дать-ПРОШ.3ЕД
‛Рам дал Хари рыбу’.
(5) sita-ko
maċho birɉhin
Сита-ГЕН
рыба
маленький
bat̠ i
быть:НЕПРОШ.3ЕД
‛Рыбка Ситы маленькая’.
(6) mə-i ċəkku-i
hat kat̠ -in
я-ЭРГ
нож-ИНСТР
рука резать-ПРОШ.1ЕД
‛Я порезал руку ножом’.
(7) mə-i həri-sin
ghər a-in
я-ЭРГ
Хари-КОМ
дом
приходить-ПРОШ.1ЕД
‛Я пришел домой с Хари’.
(8) tebəl-ma maċho bat̠ i
стол-ЛОК
рыба
‛Рыба на столе’.
быть:НЕПРОШ.3ЕД
Б. Прасайн, Т. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык
285
В глаголе различаются категории залога, времени, вида, наклонения, а также
он согласуется с субъектом в лице, числе и гоноративности.
Морфологический к а у з а т и в образуется наращиванием суффикса -a- на
простую глагольную основу: sun-a- ‛заставить услышать’, pit̠ -a- ‛заставить когото побить кого-то’, khən-a- ‛заставить кого-то копать’.
Морфологический п а с с и в образуется с помощью суффиксов -ih- (в прошедшем времени) и -he- (в непрошедшем времени), которые вставляются перед
словоизменительными суффиксами.
(9) bhat kha-ih-ik
рис
есть-ПАСС-ПРОШ.3ЕД
‛Рис был съеден’.
(10) himal dekh-he-tai
гора
видеть-ПАСС-НЕПРОШ.3ЕД
‛Гора виднеется’.
Пассивизация в Б.я. не очень продуктивна.
Б.я. имеет простые и аналитические финитные формы. В общем виде структура предиката может быть представлена следующим образом. Синтетическая: (отрицание) + основа глагола + время + согласовательные суффиксы. Аналитическая: (отрицание) + основа глагола + вид + вспомогательный глагол + время + согласовательные суффиксы.
В категории в р е м е н и противопоставлены прошедшее и настоящее (непрошедшее) время:
(11) məi bhat khəi-ti
я
рис
есть-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я ем рис’.
(12) məi bhat
я
рис
kha-in
есть-ПРОШ.1ЕД
‛Я ел рис’.
Непрошедшее время
Форма
вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтр.
вежл.
почтит.
нейтр.
вежл.
почтит.
Ед. число
Мн. число
-ti
-ter
-tahuk
-hek tyan
-tai
-tatnik
-tai
-tahu
-tau
-tau
-hek tyan
-tai
-tai
-tai
286
Языки пахари
Прошедшее время
Форма
вежливости
1 л.
нейтр.
вежл.
почтит.
нейтр.
вежл.
почтит.
2 л.
3 л.
Ед. число
Мн. число
-in
-er
-huk
-e khin
-ik
-nihik
-wai
-hu
-o
-o
-e khin
-wai
-wai
-wai
Вспомогательный глагол «быть» в настоящем времени образуется от основ
baṯ- и hokh-, в прошедшем — от основы rəh-.
Будущее время образуется с помощью вспомогательного глагола настоящего
времени. Значение запланированного или ближайшего будущего реализуется в
сочетании причастия намерения и вспомогательного глагола:
(13) aite
ghod̠ a
ċəd̠ h-lahar
bat̠ -i
Аита
лошадь
залезть-ПРИЧ.БУД
быть:НЕПРОШ-3ЕД
‛Аита поскачет на лошади’.
Б.я. различает три в и д а: прогрессивный, имперфективный и перфективный.
Составные личные глагольные формы включают причастие, выражающее видовое значение, и вспомогательный глагол, выражающий временно́е значение.
Различаются следующие видо-временные формы.
Настоящее прогрессивное:
(14) u
bhat khəi-tihi
bat̠ -i
он
рис
есть-ПРИЧ.ПРОГР
ВСПОМ.НЕПРОШ-3ЕД
‛Он ест рис (в данный момент)’.
Прошедшее несовершенное/хабитуальное:
(15) u iskul ɉi-tə
rəh-ik
он школа
идти- ПРИЧ.ИМПЕРФ
ВСПОМ.ПРОШ-3ЕД
‛Он ходил в школу’.
Прошедшее прогрессивное:
(16) ram-i
ċit̠ t̠ hi lekh-tihi
Рам-ЭРГ
письмо писать- ПРИЧ.ПРОГР
‛Рам писал письмо’.
Предпрошедшее время:
(17) u
ge-lo
он
идти-ПРИЧ.ПЕРФ
rəh-ik
ВСПОМ.ПРОШ-3ЕД
rəh-ik
ВСПОМ.ПРОШ-3ЕД
‛Он ушел (до какого-то события в прошлом)’.
В Б.я. различаются следующие н а к л о н е н и я: изъявительное, повелительное, предположительное. Морфологически различаются императив настоящего и
будущего времени. Императив настоящего времени выражает побуждение к немедленному действию: ɉhin bhag-0 ОТР убегать-ИМП.НЕПРОШ.ЕД ‛Не убегай (сей-
Б. Прасайн, Т. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык
287
час)’, ɉhin bhag-o ОТР убегать-ИМП.НЕПРОШ.МН ‛Не убегайте (сейчас)’. Императив будущего времени выражает побуждение к действию в более отдаленном или
неопределенном будущем: ɉhin bhag-es ОТР убегать-ИМП.БУД.ЕД ‛Не убегай!’, ɉhin
bhag-hyəu ОТР убегать-ИМП.БУД.МН ‛Не убегайте!’.
Императив
Форма
вежливости
Нейтральная
Вежливая
Почтительная
Настоящее время
Ед. ч.
Мн. ч.
-0
-o
-hək
-o
-hem
-hem
Будущее время
Ед. ч.
Мн. ч.
-es
-hyəu
-hek
-hyəu
-hem
-hem
Показатель предположительного наклонения -b- присоединяется к основе глагола и предшествует личному окончанию.
Предположительное наклонение
a- ‛приходить’
Форма
вежливости
1 л.
2 л.
Хари
Мн. число
au-b-in
au-b-er
0
0
au-b-i
au-b-nik
au-b-ai
au-b-hu
au-b-o
0
0
au-b-ai
au-b-ai
au-b-ai
нейтр.
вежл.
почтит.
нейтр.
вежл.
почтит.
3 л.
(18) həri
Ед. число
ghər ɉi-tihi
hokh-b-i
дом
ВСПОМ-ПРЕДП-НЕЙТР.3ЕД
идти-ПРОГР
‛Хари, возможно, идет домой’.
(19) həri
ghər ge-lo
hokh-b-i
Хари
дом
идти-ПРИЧ.ПЕРФ
ВСПОМ-ПРЕДП-НЕЙТР.3ЕД
‛Хари, возможно, ушел домой’.
Большую роль в образовании видо-временных форм играют неличные формы
глагола, которые образуются присоединением суффиксов к основе глагола.
Инфинитив, показатель -e:
(20) suk maċho mar-e
ɉa-ik
Сук
рыба
убивать-ИНФ
идти-ПРОШ.3ЕД
‛Сук пошел на рыбалку’.
Абсолютивное причастие, показатель -i:
(21) sukmaya git
ga-i
kətha
Сукмайя песня
петь-АБС рассказ
kəh-ik
говорить-ПРОШ.3ЕД
‛Спев песню, Сукмайя рассказала историю’.
288
Языки пахари
Уступительное деепричастие, показатель -nu:
(22) bədri
lag-nu
pəni
pani na pər-ik
облако
прилегать-УСТУП но
вода
ОТР
падать-ПРОШ.3ЕД
‛Хотя было облачно, дождь не пошел’.
Имперфективное деепричастие, суффикс -te. Эта форма, производная от причастия несовершенного вида, обозначает сопутствующее действие. Ее повтор
имеет значение длительного действия.
(23) ghər ɉi-te
mə-i ram-ke
dekh-in
дом
идти-ИМПЕРФ.ПРИЧ
я-ЭРГ
‛Идя домой, я увидел Рама’.
(24) maċho mar-te
рыба
убивать-ИМПЕРФ.ДЕЕПРИЧ
Рам-ДАТ/АКК
видеть-ПРОШ.1ЕД
mar-te
u
убивать-ИМПЕРФ.ДЕЕПРИЧ
он старый
bud̠ o
hokh-ik
становиться-ПРОШ.3ЕД
‛Он провел жизнь, занимаясь рыбной ловлей’.
Прогрессивное деепричастие, суффикс -tihi: khəi-tihi ‛поедая’, lekh-tihi ‛надписывая’.
Перфективное причастие, суффикс -lo: mar-lo ‛убитый’, ge-lo ‛ушедший’.
Причастие будущего времени, а также дуративного и хабитуального аспекта,
суффикс -lahar. В функции предикатива эта форма имеет значение непосредственного будущего:
(25) məi maċho mar-lahar
bat̠ -in
я
рыба
убивать-ПРИЧ.БУД быть-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я буду /собираюсь ловить рыбу’.
Выступая в роли определения в приименной позиции, это причастие имеет
значение прогрессивного или хабитуального аспекта.
(26) məi rəksi khəi-lahar
manis dekh-in
я:ЭРГ вино
есть.ПРИЧ.ПРОГР
человек
видеть-ПРОШ.1ЕД
‛Я увидел пьющего вино (в данный момент или регулярно) человека’.
Б.я. имеет две о т р и ц а т е л ь н ы е частицы: na- и ɉhin-. Употребление ɉhinограничено формами повелительного наклонения (выражение запрета), в остальных случаях употребляется na-.
(27) tebəl-ma kitap na-t̠ -i (< na + bat̠ i)
стол-ЛОК книга
ОТР
быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Книга не на столе’.
(28) use masu ɉhin kha
тот
мясо
ОТР
есть-ИМП
‛Не ешь то мясо!’
В Б.я. выделяются личные и неличные местоимения. Личные местоимения
различают три лица и два числа, а местоимения 3-го лица — также ближний и
дальний план.
Б. Прасайн, Т. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык
289
Местоимения
Личные
Ед. число
məi
təi
i
u
1 л.
2 л.
3 л.
Ближнего плана
Дальнего плана
Мн. число
hami
tahan
inhyan
unhyan
Указательные
Ед. число
i ‛он, она’, ise ‛это’
u ‛он, она’, use ‛то’
Ближнего плана
Дальнего плана
Мн. число
inhyan
unhyan
Относительные местоимения: ɉəkhro ‛чей’, ɉunko ‛чьего’, ɉun-ɉun ‛который,
что’, ɉəsno ‛которого’ (ген.).
Вопросительные местоимения: kya ‛что’, kuni ‛когда’, kəsno ‛чей’.
Количественные местоимения: etka ‛насколько’, etkai ‛настолько много’, otkai
‛насколько много’, ɉətka ‛настолько’, ɉətkai ‛столько же, как’, kətka ‛насколько?’,
kətkai ‛насколько много?’.
Возвратное местоимение: aphi/aphno ‛сам, себя’.
Взаимное местоимение: ek arkaa/apəs ‛друг друга’.
(29) ram
aphno
ghər-ma bis-tai
Рам
себя:ГЕН
дом-ЛОК
сидеть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Рам остается в своем доме’.
(30) sita-i
kal bhat aphi rindh-ik
Сита-ЭРГ вчера рис
сам
готовить-ПРОШ.3ЕД
‛Вчера Сита сама приготовила рис’.
(31) inhyan-i ek.arka-ma
pit̠ pit̠ gər-wai
они-ЭРГ
друг.друга-ЛОК
борьба
делать-ПРОШ.3ЕД
‛Они боролись друг с другом’.
(32) ek.arka-ko
mədət-i
hami-yan-ke
друг.друга-ГЕН
помогать-ЭРГ мы-МН-ДАТ/АКК
sədəi
namro hokh-tai
всегда
приятно быть-НЕПРОШ.1МН
‛Нам всегда приятно помогать друг другу’.
Примеры количественных числительных: ek ‛один’, dui ‛два’, tin ‛три’; часть:
adha ‛половина’, d̠ ed̠ h ‛полтора’. Примеры порядковых числительных: pəhilo ‛первый’, dosro ‛второй’; собирательные: ċareu ‛все четверо’, at̠ heu ‛все восемь’.
5.2.3. Основные способы словообразования — те же, что характерны для других
индоарийских языков: в основном используется суффиксация, редко — префиксация.
В Б.я. наряду с простыми существуют сложные глаголы, образующиеся сочетанием смыслового существительного, прилагательного, наречия или глагола с
простым глаголом, несущим грамматические показатели, например: 1) существительное + глагол: yad a- память приходить ‛вспоминать’, səllaha deh- предложение давать ‛предлагать’, bhorosa gər- опора делать ‛полагаться (на кого-либо,
что-либо)’, dhyan deh- внимание давать ‛обращать внимание’; 2) прилагательное +
290
Языки пахари
глагол: namro hokh- лучше становиться ‛выздоравливать’, səpha gər- чистый делать ‛чистить’, ramailo lag- веселье чувствовать ‛развлекаться’, garo lag- трудность чувствовать ‛затрудняться’; 3) наречие + глагол: chəkkə pər- удивленно падать ‛удивляться’, kherə phal- нетронуто бросить ‛оставить нетронутым’; 4) глагол + глагол: khai sək- есть кончить ‛доесть’, bhõikənə a- гуляя прийти ‛прийти
пешком’, suti ghal- спать положить ‛уснуть’.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Основной порядок слов SOV. Изменение порядка слов не сказывается на
основном значении предложения, однако влияет на дискурсивные и прагматические параметры. Возможны следующие варианты инверсии основных членов
предложения: OSV, VSO, SVO.
(33) bəcca
ro-ik
ребенок:НОМ
плакать-ПРОШ.3ЕД
‛Ребенок заплакал’.
(34) ram-i
bhat kha-ik
Рам-ЭРГ
рис
есть-ПРОШ.3ЕД
‛Рам съел рис’.
(35) ram-i
bəċċa-ke
Рам-ЭРГ
ребенок-ДАТ/АКК
bhat
deh-ik
рис
давать-ПРОШ.3ЕД
‛Рам дал ребенку рис’.
5.3.2. Одним из средств синтаксического сочинения служит абсолютив — деепричастие совершенного вида, образуемое суффиксом -ikan и обозначающее действие,
предшествующее действию, выраженному личной формой глагола и имеющее
общий с ним субъект. В одной из частей такого предложения субъект опускается.
(36) sitai ghər-ko
kam
sək-ikən
0i iskul gə-ik
Сита дом-ГЕН
работа
кончить-АБС
школа
идти-ПРОШ.3ЕД
‛Сита, закончив домашние дела, пошла в школу’.
Средством оформления относительных придаточных являются относительные
местоимения. Чаще всего используются: ɉuni ‛кто’, ɉun ‛который’, ɉasna ‛какой’
ɉatka ‛насколько’, ɉatro ‛какой большой’, ɉahã ‛где’, ɉahile ‛когда’, ɉəsna ‛как’.
(37) use bela
ɉhəile ram-i
bhat kha-ik
то время
когда
Рам-ЭРГ
рис
есть-ПРОШ.3ЕД
‛Время, когда Рам ел рис’.
(38) use t̠ hau ɉãhã ram bis-təi
то место
где
Рам
сидеть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Место, где Рам живет’.
(39) use manus ɉuni ram-i
то человек
кто
pit̠ -ik
Рам-ЭРГ
бить-ПРОШ.3ЕД
‛Человек, которого Рам побил’.
(40) use kam
ɉun
ram-i gər-tai
то
работа который
Рам-ЭРГ делать-НЕПРОШ.3ЕД
‛Работа, которую Рам делает’.
Вопросительные предложения имеют тот же порядок слов, что и повествовательные, их отличает интонационный подъем в предикатной части.
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык
(41) muma!
дядя (по материнской линии)
tohə
d̠ ənd̠ a
ɉi-tahuk?
ты-ВЕЖЛ
Данда
идти-НЕПРОШ.2ЕД.ВЕЖЛ
291
‛Дядя! Вы идете к Данде?’
ЛИТЕРАТУРА
Bandhu C.M. Nepali Bhaasaako Utpatti (Origin
of Nepali Language). 5th ed. Kathmandu, 1995.
Bista D.B. People of Nepal. 4th ed. Kathmandu, 1980.
Bresnan J. Lexical-Functional Syntax. L., 2001.
Butt M. Complex Predicates in Urdu // Complex Predicates / Ed. by A. Alsina, J. Bresnan,
P. Sells. Stanford, 1997.
Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Asia. Chicago, 1976.
Masica C.P. Indo-Aryan Languages. Cambridge, 1991.
Mohanan T. Argument Structure in Hindi.
Stanford (California), 1994.
Mohanan T. Multidimensionality of Representation: NV Complex Predicates in Hindi // Com-
plex Predicates / Ed. by A. Alsina, J. Bresnan,
P. Sells. Stanford, 1997.
Poudel K. Bote Verb Morphology: MA Thesis.
Central Department of Lingusitics, Tribhuvan
University, 1999 (Kirtipur; Kathmandu).
Prasain B. Complex Predicates in Bote: MA
Thesis. Central Department of Linguistics, Tribhuvan University, 1999 (Kirtipur; Kathmandu).
Prasain B. Complex Predicates: Evidence
from Kumal Causatives // Nepalese Linguistics,
2001, vol. 18.
Sharma H.M. Bote Bhaasaako Adhyayan
(A Study of Bote Language). Varanashi, 1985.
Subba S. Botes — The Ferryman of Tanahun.
Kathmandu, 1989.
Thapaliya B.R. Bote Jaatiko Parichaya (Bote
People: An Introduction). Dharan, 1988.
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав
ДАНУВАР ЯЗЫК
1.0. Данувар (Д.я.) — один из малых индоарийских языков Непала. Так же называется народность, говорящая на нем. В англоязычной литературе принято название Danuwar, а также Dhanwar, Dhanvar, Danwar, Denwar и Donwar. Принято
выделять три диалекта Д.я., существенно отличающихся друг от друга: донданувар, качария-данувар и раи-данувар. Данное описание относится к диалекту
раи-данувар, на котором говорят в селении Кавр в Непале.
2.0. Согласно последней переписи населения Непала (2001 г.), число носителей
Д.я. составляло 31 849 чел., и их количество постоянно снижается. Все носители
Д.я. двуязычны, и только 60% представителей дануваров говорят на родном языке. Данувары проживают главным образом в районах Багмати и Джанакпура и в
зоне Сагамантха в центральной и восточной частях Непала. По числу дануваров
первое место среди всех районов занимает Синдхули, второе — Кабхрепаланчок.
3.0. Подробное описание Д.я. отсутствует, и его положение внутри индоарийской группы неясно.
4.0. Д.я. имеет богатое устное наследие, включающее традиционные фольклорные сказания и песни, передаваемые от родителей к детям. Однако, как и
большинство других малых языков Непала, Д.я. является бесписьменным. По некоторым сообщениям, у дануваров был свой шрифт, нагариг, которым были написаны древние тексты и исторические документы. Этот шрифт был, однако, ут-
292
Языки пахари
рачен. В настоящее время Д.я. относится к числу вымирающих языков. Он не используется ни в средствах массовой информации, ни в образовании. Некоторые
представители группы дануваров предпринимали попытки публиковать журналы
и статьи, используя шрифт деванагари.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонология.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i ĩ
e ẽ
Ряд
Средний
Задний
u ũ
o õ
ə ə̃
ɑ ɑ̃
Назализация контрастивна и фонематична, хотя встречается преимущественно
в заимствованных словах, например, bas ‛укрытие’ — bãs ‛бамбук’.
Долгота гласных различительной функции не имеет и используется для смыслового усиления, например, taro [taro] ‛далеко’ — [taːro] ‛очень далеко’, bihani
[bihani] ‛утро’ — [bihaːni] ‛раннее утро’.
Кроме того, гласные в отчетливой речи имеют большую длительность, чем в
обычном произношении. Это касается в первую очередь гласных в односложных
словах и открытых слогах, например: mod̠ [moɖ], [moːɖ] ‛пиво’, dhur [dʰuɾ], [dʰuːɾ]
‛пыль’.
Супрасегментные характеристики в Д.я. не исследованы.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
ГубСредне- ЗаднеГлотные зуб (апикально-) язычные язычные тальные
ные альвеолярные
Непридых.
p
t
t̠
k
Гл.
th
t̠ ʰ
kʰ
Придых.
ph
Взрывные
Непридых.
b
d
d̠
g
Зв.
gʰ
Придых.
bʰ
dʰ
d̠ ʰ
Непридых.
t̠ s
Гл.
Придых.
t̠
sh
Аффрикаты
Непридых.
d̠ z
Зв.
Придых.
d̠ zh
Фрикативные
s
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
Глайды
w
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие обозначения для альвеолярных
аффрикат: ċ [t̠̠̠ s], ċh [t̠ sh], ɉ [d̠ z], ɉh [d̠ zh].
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык
293
Придыхание несет смыслоразличительную функцию во всех взрывных и аффрикатах, например dər ‛курс, тариф’ — dhər ‛хранить’, pata ‛лист’ — phataa
‛рвать’, khamba ‛собирать’ — khambha ‛подушка’, toro ‛твой’ — thoro ‛черепаха’.
5.1.1. Самый распространенный вариант слога в Д.я. — CV. Общая структура
слога может быть обозначена как (C)(C)V(C). Примеры: V (u ‛тот’), CV (ma.ċho
‛рыба’), CVC (kun ‛кто’),VC (ek ‛один’), CCVC (syag ‛муж’), CCV (kwa
‛кормить’).
5.1.2. Хотя t̠ и t или t̠ h и th (отражающие, соответственно, противопоставление
ретрофлексных и дентальных ṭ — t, ṭh — th) в заимствованных словах являются
различными фонемами, в исконных словах Д.я. они иногда находятся в отношении свободной дистрибуции. Например, они никогда не чередуются в таких словах, как ċituva ‛леопард’, ċimt̠ a ‛щипцы, клещи’ или ċit̠ hi ‛письмо’, заимствованных из непали, тогда как в Д.я. возможны оба варианта — pathər и pat̠ hər
‛камень’ или ċutne и ċut̠ ne ‛маленький’. Эта особенность встречается и в других
языках, например в невари, где t̠ (~ ṭ) и t являются аллофонами одной и той же
фонемы. Таким же образом, в Д.я. r и d̠ в некоторых случаях могут находиться в
свободной дистрибуции, особенно если они появляются в интервокальной или
поствокальной конечной позиции, например, lərik/ləd̠ ik ‛река’, kãd̠ /kãr ‛плакать’.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Д.я. является преимущественно агглютинативным языком. Для выражения грамматических значений в основном используются клитики и другие аналитические маркеры.
5.2.2. Существительные имеют категории числа и падежа.
Формальное выражение р о д а у существительных ограничено лексикой, относящейся к биологическому полу, например, mam-a ‛дядя (по матери)’ — mam-i
‛жена дяди’. В глаголах род различается в 3-м лице прошедшего времени при согласовании с одушевленными существительными.
Различается единственное и множественное ч и с л о, например, bərda ‛бык’ —
мн. ч. bərda-lok.
В Д.я. выделяются следующие п а д е ж и: прямой (-0), функционально соотвествующий номинативу и аккузативу, эргатив-инструменталис (-e/-i), датив (-ləi),
генитив (-ək/-k), локатив (-ma), комитатив (-səŋe), аблатив (-bate) и аллатив (-pakha).
Показателям комитатива, аблатива и аллатива предшествует маркер генитива.
(1) ma-i
kardo barda-ləi ghãs di-lik
мать-ЭРГ
черный бык-ДАТ
трава
дать-ПРОШ.Ж
‛Мать дала травы черному быку’.
(2) sita ram-ək-səŋe ɉai-s
Сита Рам-ГЕН-КОМ
идти-НЕПРОШ.3ЕД
‛Сита идет с Рамом’.
(3) sita ghər-ək-bate ai-s
Сита дом-ГЕН-АБЛ
приходить-НЕПРОШ.3ЕД
‛Сита идет из дома’.
(4) mui ghər-ək-pakha ɉai-nu
я
дом-ГЕН-АЛЛ
‛Я пошел к дому’.
идти-ПРОШ.1ЕД
294
Языки пахари
В глаголе различаются категории времени (прошедшее/непрошедшее), вида
(совершенный/несовершенный, или прогрессив), наклонения (изъявительное, условное, повелительное). В р е м я выражается согласовательными суффиксами,
различающими также лицо, число, форму вежливости (для 2-го лица) и род (в
3-м лице прошедшего времени). А с п е к т у а л ь н ы е противопоставления в
финитных формах выражаются сочетанием причастия совершенного/несовершенного вида смыслового глагола с вспомогательным глаголом, несущим показатели лица и числа: khai-ti rəi-nu есть-ПРОГР ВСПОМ-ПРОШ.1ЕД ‛я ел (в определенный отрезок времени)’.
Прошедшее время
Лицо
Форма вежливости, род
Ед. число
Мн. число
-nu
-ləs
-nən
-lək
-lik
-nuk
-ləi
-nən
-la
-la
1
2
3
нейтр.
вежл.
м. р.
ж. р.
Непрошедшее время
Лицо
Форма
вежливости
Ед. число
Мн. число
-ċhu
-ċhəs
-tən
-is
-ċhuk
-ċhəi
-tən
-ċhət
1
2
нейтр.
вежл.
3
К нефинитным формам глагола относятся инфинитив, причастие несовершенного вида, причастие совершенного вида и имперфективное деепричастие. Инфинитив образуется прибавлением к основе глагола суффиксов -e/-ya/-əi. Суффикс -e присоединяется к глаголам, оканчивающимся на согласный, тогда как
суффикс -ya используется с глаголами, оканчивающимися на гласный, например
mar-e/-əi ‛убивать’, khya ‛есть’ (из kha-ya).
Суффикс -(i)ti используется для образования причастия несовершенного вида,
например, kha-i-ti ‛поедающий’. Показателем абсолютива является -(i)ku; эта
форма указывает на событие, предшествовавшее другому событию: bhat khai-ku
‛съев рис’. Варианты -iti/-iku присоединяются к глагольным основам, оканчивающимся на гласный.
Имперфективное причастие образуется с помощью суффикса -ta. Оно выступает и как деепричастие, обозначая действие, происходящее одновременно с
каким-то другим действием, например mar-ta ‛убивая’.
В Д.я. есть модальная частица -ra, указывающая на возможность действия.
(5) aɉu
pani pəris-ra
сегодня
вода идти:НЕПРОШ.3ЕД-ВОЗМ
‛Сегодня может пойти дождь’.
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык
295
В Д.я. имеется три глагола со значением «быть»: rə-, ho- и hokh-. Глагол rəможет употребляться как вспомогательный при оформлении аналитической глагольной формы как финитной, если смысловой глагол не стоит в абсолютной
форме, например:
(6) ram-e bhat khai-ti
rə-is
Рам-ЭРГ рис
есть-НЕСОВ быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Рам ест рис’.
Глагол rə может также употребляться и самостоятельно, обозначая существование чего-либо:
(7) khet-ma ċərəi-lok rə-ċhət
поле-ЛОК птица-МН
быть-НЕПРОШ.3МН
‛На поле есть птицы’.
Глагол ho употребляется в предложениях тождества, для идентификации коголибо или чего-либо. В предложениях он выполняет функцию связки. Этот глагол
представляет собой форму, не изменяющуюся по лицам и числам. В большинстве
случаев в непрошедшем времени он опускается.
(8) i moro bərda
ho
это мой
бык
есть
‛Это мой бык’.
(9) toro na kina (ho)?
твой имя
что
(есть)
‛Как твое имя?’
(10) moro na ramɉi
мой
имя
(ho)
Рамджи
(есть)
‛Меня зовут Рамджи’.
(11) aɉu
moro ɉənmə din
сегодня
мой
(ho)
день.рождения
(есть)
‛Сегодня у меня день рождения’.
Глагол hokh употребляется для указания на явления, которые всегда истинны,
или на запланированные действия. Например:
(12) mui d̠ akt̠ ər hokh-ċhu
я
доктор
быть-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я стану врачом’.
Подобно другим самостоятельным глаголам, hokh может изменяться по временам, числам и лицам.
(13) ləd̠ ik-ma maċho hokh-is
река-ЛОК
рыба
быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛В реках водится рыба’.
(14) bahun-e
rəks
pe
брамин-ЭРГ алкоголь
пить
nəi-hokh-is
ОТР-быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Брамину не следует пить алкоголь’.
О т р и ц а н и е выражается префиксами, например, nəi-ɉa ‛не ходит’, boi-ɉəilə
‛не ходил’.
296
Языки пахари
Личные местоимения имеют два падежа: прямой и косвенный. Принадлежность выражается с помощью притяжательных местоимений, например, moro
‛мой’. Во 2-м и 3-м лице различаются три степени вежливости. Указательные местоимения ближнего плана i ‛это’ и дальнего плана u ‛то’ используются также как
указательные прилагательные, например i kukra ‛эта собака’, u kukra ‛та собака’.
Личные местоимения
Форма
вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтр.
вежл.
почтит.
нейтр.
вежл.
почтит.
Ед. число
Мн. число
mui
tui
tolkhe
aphnəke
i
u
oləkhe
haməi
tolək/torlok
t̠ olkhelok
aphnəkelok
ilok
olok
oləkhelok
Вопросительные местоимения: kina ‛что’, kəċhi ‛где’, kənku ‛как’, kelai
‛почему’, kun ‛кто, который’.
Неопределенные местоимения: kiċhu ‛что-нибудь, ничего’, kunnu/kunu ‛ктонибудь, ничего’.
Относительные местоимения: ɉun ‛который’, ɉəċhi ‛где’.
5.2.3. Бо́льшая часть слов в Д.я. образована с помощью суффиксов, префиксами выражается только отрицание.
Аффиксы являются средством образования глаголов от существительных и
прилагательных, например, rog ‛болезнь’ — rogəi ‛заболеть’, dhipto ‛горячий’ —
dhipa ‛нагреть’. Глаголы могут быть образованы от других глаголов при помощи
чередования гласных корня: mər ‛умирать’ — mar ‛убивать’.
Составные глаголы могут быть образованы следующим образом: 1) существительное + глагол: bya kər женитьба делать ‛жениться’, git baɉ песня говорить
‛петь’, pani pər дождь падать ‛идти (о дожде)’, suċna de сведения давать
‛осведомлять’, əċəmmə lag сюрприз прикреплять ‛удивлять’; 2) прилагательное +
глагол: ramro lag хорошо прикреплять ‛нравиться’, səpha kər чистый делать
‛чистить’; 3) глагол + глагол: marəi ɉa убить идти ‛пойти убить’.
Составные глаголы, например, bhag ɉao бежать идти ‛убегать’, mar de убивать
давать ‛убивать’ отличаются от соответствующих простых глаголов тем, что указывают на завершенность действия.
Многие слова в Д.я. могут редуплицироваться, например, bhat-sat ‛рис (и тому
подобное)’, bhãċ-bhũċ ‛ломать (и так далее)’, pata-sata ‛листья (и тому подобное)’.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Д.я. является синтетическим постпозициональным левоветвящимся языком. Основной порядок слов — SOV.
(15) mui iskul ɉəi-ċhu
я
школа
идти-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я хожу в школу’.
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык
(16) mui bhat
я
рис
297
khai-ċhu
есть-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я ем рис’.
Косвенный объект обычно предшествует прямому объекту.
(17) ram-e
sita-ləi kələm di-lək
Рам-ЭРГ
Сита-ДАТ ручка
дать-ПРОШ.3ЕД.М
‛Рам дал Сите ручку’.
Определяющие слова, как, например, прилагательные, указательные местоимения, генитив и числительные, стоят перед определяемым, наречия предшествуют глаголу: ket̠ i ‛девочка’, ramro ket̠ i ‛хорошая девочка’, ekt̠ a ramro ket̠ i ‛какаято хорошая девочка’. В вопросительных предложениях порядок слов такой же,
как в повествовательных. Порядок именных групп во фразе может изменяться в
зависимости от дискурсивных факторов, например:
(18) sita-ləi ram-e kitab dilək
Сита-ДАТ Рам-ЭРГ книга дать-ПРОШ.3ЕД.М
‛Рам дал книгу именно Сите’.
(19) kitab ram-e sita-ləi dilək
книга Рам-ЭРГ Сита-ДАТ дать-ПРОШ.3ЕД.М
‛Рам дал Сите именно книгу’.
В Д.я. имеются стативные конструкции, в которых экспериенцер выражен
именем в дативе.
(20) mə-lai ɉad̠ o lag-ti
rə-is
мне-ДАТ
холод
прилегать-ПРИЧ.НЕСОВ
ВСПОМ-НЕПРОШ.3ЕД
‛Мне холодно’.
Характерной чертой синтаксиса Д.я. является номинализация и использование
причастных оборотов вместо придаточных предложений.
(21) moro ghər-ma bas-e
ae-ku
pahuna-lok
мой
дом-ЛОК
оставаться-ИНФ приходить-ПРИЧ.СОВ гости-МН
‛Гости приехали побыть в моем доме’.
Отрицательные конструкции образуются с помощью префиксов nəi-, ɉun- и отрицательной частицы boi. ɉun- присоединяется к глаголу в форме императива,
например, ɉun-khao ‛не ешь’; nəi- употребляется с глаголами в непрошедшем
времени; частица boi употребляется в прошедшем времени.
(22) mui rəksi
nəi-pi-ċhu
я
алкоголь
ОТР-пить-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я не пью алкоголь’.
(23) kanu u
dhulikhel
вчера
он(а) Дхуликел
boi
ɉəi-lə /
ОТР
идти-ПРОШ
ɉəi-lə boi
‛Он вчера не ходил в Дхуликел’.
5.3.2. Сложносочиненные предложения в Д.я. образуются с помощью союзов
rə ‛и’, tərə ‛но’ и др.
(24) moro ba dənuwar ho tərə moro ma newar ho
мой
отец данувар
есть
но
мой
‛Мой отец данувар, а моя мать неварка’.
мать невари есть
298
Языки пахари
В Д.я. различаются несколько типов сложноподчиненных предложений.
Пример относительного предложения, образованного с помощью союзного
слова ɉəċhi ‛где’:
(25) mui kanu ɉəċhi ɉəi-nu
я
вчера где
идти-ПРОШ.1ЕД
uċhi moro
bhai bəs-is
там
брат жить-НЕПРОШ.3ЕД
мой
‛Мой брат живет там, где я был вчера’.
Пример условного предложения:
(26) mui
я
eselsi pas
SLC
hokh-nya
пройти стать-УСЛ
kyampəs-ma
pəd̠ h-ċhu
университет-ЛОК
учиться-НЕПРОШ.1ЕД
‛Если я сдам выпускной экзамен, я стану учиться в университете’.
5.4. Поскольку бо́льшая часть лексики Д.я. является заимствованной из соседних языков, словарный состав отражает ареальное расположение данной разновидности языка. Например, в Кавре большая часть слов заимствована из непали
или приобрела фонетические особенности, свойственные непали, тогда как в Тераи словарный состав Д.я. обнаруживает влияние майтхили, бходжпури, тхару
и др. Наибольшее влияние на лексику Д.я. оказывает государственный язык Непала. Примеры заимствований из других языков: iskul ‛школа’ (из английского),
nini ‛тетя (по отцовской линии)’ (из невари), əngul ‛палец’ (из санскрита). Давние
заимствования претерпевают фонетические изменения, подстраиваясь под фонетику Д.я.; новые заимствования используются без изменений.
6.0. Д.я. имеет сильное диалектное варьирование, однако, поскольку его диалекты не описаны, невозможно дать точные сведения о диалектной системе. Несомненно, Д.я., на котором говорят в селении Кавр, отличается от разновидностей Д.я., бытующих в районах Удайпур, Лалитпур, Макаванпур, Нувакот и
Синдхули. К. Куглер упоминает три диалекта: раи-данувар (Синдхули и некоторые районы Макаванпура), дон-данувар (Макаванпур) и качария-данувар (Раутахат). По списку Сводеша раи-данувар имеет 73% совпадений с непали, донданувар 90%, а качария-данувар — 62%. Между собой дон-данувар и раиданувар имеют 41% совпадений, раи-данувар и качария-данувар — 49%. О диалектах дон-данувар и качария-данувар других сведений нет.
ЛИТЕРАТУРА
Banjade G. Tense, Aspect and Agreement in
Danuwar Verbs: MA Thesis. Kathmandu, 2002
(Tribhuvan University).
Bhandari B. An Analysis of Verbal Morphology in Danuwar Language: MA Thesis. Kathmandu, 2001 (Tribhuvan University).
Bhandari B. Tense System in Danuwar // Nepalese Linguistics, 2003, vol. 20.
Bhandari B. Aspects in Danuwar // Nepalese
Linguistics, 2003, vol. 21.
Comrie B. Language Universals and Linguistic
Typology. 2nd ed. Chicago, 1989.
Greenberg J.H. (ed.) Universals of Language.
Cambridge (Mass.), 1966.
Gurung H. Janagananaa-2001 anusaar jaatiya
tathyaank: prarambhik lekhaajokhaa. Kathmandu,
2002.
Katamba F. Morphology. L., 1996.
Khanal D. Basic Clause Structures, Tense
and Aspect in Danuwar Language: MA Thesis.
2005 (Kirtipur; Kathmandu. Tribhuvan University).
Kuegler K.P., Kuegler D. Danuwar Rai Phonemic Summary. Kathmandu, 1974.
299
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав. Дараи язык
Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Asia. Chicago, 1976.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Report of Population Census 2001. Kathmandu, 2001.
Yadava Y.P. Language // Population Monograph. Kathmandu, 2003, vol. 1, ch. 4.
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав
ДАРАИ ЯЗЫК
1.0. Дараи (Д.я.) — один из малых индоарийских языков Непала. Термин «дараи»
(Darai) употребляется по отношению к одной из этнических групп в Непале и их
языку. Эта народность в англоязычных работах известна также под названиями
Darbai, Darhi, Daree, Daroe, Daraie и Dry. Сами дараи называют свой язык дараи
кура (Darai Kura). Они считаются раджпутами, мигрировавшими из Дарбханги
(Индия, Бихар) в Непал, чтобы избежать мусульманских гонений. Первое упоминание этого этнонима встречается в историческом документе Lal Mohar в 1827 г.
2.0. Численность народности дараи, согласно данным последней переписи Непала (2001 г.), составляет около 15 тыс. чел., из них около 10 тыс. чел. говорят на
родном языке. Большинство представителей дараи проживают в округах Читван,
Танахун и Навалпараси. Бо́льшая часть поселений расположена по берегам реки
Нараяни и ее притоков. Число говорящих на Д.я. возрастает с увеличением числа
этнических дараи: в 1954 г. насчитывалось всего 3084 носителя, а к 2001 г. это
число возросло до 10 210 чел. Сохранность языка у дараи в 2001 г. составляла
68,7%. Дараи в Навалпараси и Танахуне постепенно утрачивают свой язык и переходят на непали. В селениях Наябелтари и Гаиндакот в Навалпараси и в селении Гаджаркот в Танахуне этнические дараи уже не говорят на своем исконном языке.
3.0. Антропологически дараи принадлежат к монголоидному типу, однако говорят они на индоарийском языке. О генетических связях Д.я. с другими индоарийскими языками нельзя сказать ничего определенного, так как этот язык недостаточно изучен и описан.
4.0. Несколько брошюр написано на Д.я. алфавитом деванагари, однако не
разработано никакой специальной орфографической системы, язык не подвергался стандартизации.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонологические сведения.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i ĩ
e ẽ
Ряд
Средний
Задний
u ũ
o õ
ə ə̃
ɑ ɑ̃
300
Языки пахари
Назализация гласных встречается в Д.я., однако варьирует от носителя к носителю. Иногда назализация является смыслоразличительным признаком: bas
‛убежище’ — bãs ‛бамбук’.
У смычных согласных фонологическими являются признаки глухость/звонкость и придыхательность/непридыхательность.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
ГубСредне- ЗаднеГлотные зуб (апикально-) язычные язычные тальные
ные альвеолярные
Непридых.
p
t
t̠
k
Гл.
Придых.
th
t̠ ʰ
kʰ
ph
Взрывные
Непридых.
b
d
d̠
g
Зв.
Придых.
gʰ
bʰ
dʰ
d̠ ʰ
Непридых.
t̠ s
Гл.
Придых.
t̠
sh
Аффрикаты
Непридых.
d̠ z
Зв.
Придых.
d̠ zh
Фрикативные
s
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
Глайды
w
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие обозначения для альвеолярных
аффрикат: ċ [t̠ s], ċh [t̠ sh], ɉ [d̠ z], ɉh [d̠ zh].
5.1.1. Базовая структура слога в Д.я. имеет вид (C)(C)V(C), где C является факультативным, например: V (i ‛он, она’, u ‛тот’), VC (ek ‛один’, us ‛вздох’), CV
(ċa ‛чай’, ċha ‛шесть’), CVC (dut ‛молоко’, sur ‛свинья’), CCVC (bwak ‛его отец’,
thwak ‛затычка’).
5.1.2. Выделяются следующие виды чередований: смычные p и b палатализуются перед e (per > pyer ‛одетый’, pellə > pyellə ‛прессованный’); b в интервокальной позиции переходит в mb (labo > lambo ‛длинный’, kabo > kambo ‛столб’).
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Д.я. является языком агглютинативного типа: чаще всего одной морфеме соответствует одно значение.
(1) merə hath-em-ṅ
мой
рука-1ПРИТЯЖ-ЛОК
‛в моей руке’
5.2.2. Существительные в Д.я. имеют категории числа, падежа и рода. Все
имена существительные в Д.я. относятся к мужскому или женскому р о д у.
В некоторых случаях женский род существительных образуется от мужского с
помощью окончания -i: ċhawo-m ‛мой сын’ — ċha-i-m ‛моя дочь’, d̠ əhəra ‛свинья
(самец)’ — d̠ əhər-i ‛свинья (самка)’.
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав. Дараи язык
301
Множественное ч и с л о выражается суффиксом -səb: dərai ‛дараи’ — мн. ч.
dəraisəb; manus ‛человек’ — мн. ч. manussəb.
В Д.я. выделяются следующие п а д е ж и: номинатив (-0), датив-аккузатив
(-0/-ke), генитив (-kə), эргатив-инструменталис (-ĩ), аблатив (-se), локатив (-ṅ), эргатив (-ĩ). Например:
(2) ram
ai-t
Рам:НОМ
приходить-НЕПРОШ3ЕД
‛Рам приходит’.
(3) mera-ke aɉu
я-АКК
сегодня
esnahe
ɉiu
болезнь
тело быть-НЕПРОШ1ЕД
at̠ ə-i
‛Я чувствую себя больным сегодня’.
(4) məĩ t̠ aŋi-ĩ
kat̠ hi ċir-lə
я:ЭРГ
топор-ИНСТР
дерево бить-ПРОШ.ЕД.М
‛Я разрубил дерево топором’.
(5) aitaram kəɉiya-se
Аитарам
bhag-lə
ритуал.оплакивания-АБЛ сбежать-ПРОШ.ЕД.М
‛Аитарам сбежал с каджия (ритуал оплакивания)’.
(6) budhini-kə sor
und̠ ə-lə
Будхини-ГЕН
свинья
падать-ПРОШ.ЕД.М
‛Свинья Будхини упала’.
(7) ċhipa-ṅ
ċiċər at̠ ə-i
тарелка-ЛОК
рис
быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛На тарелке есть рис’.
(8) ram-ĩ
meskəiri kər-lə
Рам-ЭРГ
шутка
делать-ПРОШ.ЕД.М
‛Рам пошутил’.
Глагол в Д.я. выражает категории времени (прошедшее и непрошедшее), вида
(совершенный, несовершенный, длительный), наклонения (изъявительное, сослагательное, условное, императив, оптатив). Глагол также согласуется с существительным по числу, лицу и роду. Род различается только в единственном числе
3-го лица прошедшего времени и в единственном числе совершенного вида прошедшего и непрошедшего времени: м. р. -lə, ж. р. -li.
Морфологический к а у з а т и в образуется с помощью присоединения суффикса -a- к глагольной основе: ghum- ‛бродить’ — ghumaike ‛заставлять бродить’,
ċəd̠ - ‛взбираться’ — ċad̠ aike ‛заставлять взбираться’.
В категории в р е м е н и противопоставлены прошедшее и настоящее (непрошедшее) время.
Непрошедшее время
kər- ‛делать’
1 л.
2 л.
3 л.
Утверд. форма
Ед. ч.
Мн. ч.
kər-tə-m
kər-ta-hĩ
kər-tə-s
kər-tah-səb
kər-it
kər-tah-səb
Отр. форма
Ед. ч.
Мн. ч.
nai-kər-əm
nai-kər-ihĩ
nai-kər-əs
nai-kər-əu
nai-kər-əi
nai-kər-ət
302
Языки пахари
Показатели прошедшего совершенного времени: м. р. -lə, ж. р. -li; эти же показатели являются суффиксами причастия совершенного вида, производным которого является практически совпадающая с ним форма прошедшего совершенного. Формы прошедшего времени, как совершенного, так и несовершенного вида,
по лицам не изменяются, поскольку в их основе лежат причастные формы. Бо́льшая часть видо-временных форм образуется аналитически — с помощью причастия совершенного/несовершенного вида и вспомогательного глагола baṭə- ‛быть’,
принимающего финитную форму.
Сослагательное н а к л о н е н и е выражается маркером -ikun, условное — -ne.
Неличные формы глагола: инфинитив, или словарная форма глагола, образуется с помощью суффикса -ike (khaike ‛есть’); показатель прогрессивного причастия — -tihin, абсолютивного причастия — -i. Нефинитные формы глагола могут
образовывать сложные конструкции со значением завершения действия, необходимости, принуждения, внезапности и т. д.
В Д.я. различаются два глагола со значением «быть»: həkhə- (прош. вр. rəhə-)
‛быть, являться,’ и at̠ ə- (прош. вр. rəhə-) ‛быть, существовать, находиться’.
(9) məĩ
nepali
həkhə-m
я
непалец
быть-НЕПРОШ.1ЕД
‛Я непалец ’.
(10) bəndipur-ṅ dərai-kə
Бандипур-ЛОК дараи-ГЕН
ghən
bəsti
at̠ ə-i
компактный поселение быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛В Бандипуре есть компактное поселение дараи’.
Вспомогательные глаголы
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
həkhə-m
həkhə-s
həkhə-i
Непрошедшее время
Мн. ч.
Ед. ч.
həkhi-hĩ
at̠ ə-m
həkhə-səb
at̠ ə-s
həkhə-səb
at̠ ə-i
Мн. ч.
at̠ i-hĩ
at̠ ə-u
at̠ ə-i
Прошедшее время
Ед. ч.
Мн. ч.
rəhə-m
rəh-ẽ
rəhə-s
rəhə-u
rəhə-i
rəhə-səb
Показатели о т р и ц а н и я — nai-, niɉ-, na-, ɉhun-. Префикс ɉhun- употребляется только в императиве и оптативе; niɉ- — в прошедшем времени в продолженном
и совершенном виде, условном наклонении и с глаголом «быть»; nai- используется в основном в непрошедшем времени, na- — в сослагательном наклонении.
Личные местоимения
Падеж
Ном.
Дат.-акк.
Ген.
1 л.
Ед. ч.
məĩ
merhake
merə
2 л.
Мн. ч.
hamẽ
hamrake
hamrə
Ед. ч.
toṅ
terhaike
terə
Мн. ч.
toṅsəb
teurasəbke
terəsəb
3 л.
Ед. ч.
u
ukhraike
ukhrə
Мн. ч.
usəb
usəbke
usəbkə
Особенностью Д.я. являются энклитические притяжательные местоимения,
присоединяющиеся к существительным для выражения посессивных отношений:
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав. Дараи язык
303
Энклитические местоимения
Ед. число
-m
-r
-k
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. число
-0
-u, -r
-t, -k
П р и м е ч а н и е: В случаях, когда приводятся два суффикса, первый относится к диалекту Танахуна, а второй — к диалекту Читвана.
5.2.3. Для словообразования в Д.я. употребляются суффиксы и префиксы, а
также словосложение. Используются следующие словообразовательные суффиксы.
Отглагольные существительные образуются с помощью суффикса -aik: hĩt̠ h
‛ходить’ — hĩt̠ haik ‛хождение’, rin ‛готовить’ — rinhaik ‛готовка’. Отглагольные
прилагательные образуются с помощью суффикса причастия прошедшего времени
-lə: suk ‛сушить’ — suklə ‛высушенный’, bəs ‛сидеть’ — bəslə ‛посаженный’. Причастия совершенного вида образуются с помощью суффикса -kun: bəs ‛сидеть’ —
bəsikun ‛сев’, dekh ‛видеть’ — dekhikun ‛увидев’. Наречия образа действия образуются присоединением суффикса -se к глаголу: namrəse ‛хорошо’, niɉməɉɉase ‛плохо’.
Частичная редупликация в Д.я. используется для выражения значения «все подобное», например, ghər ‛дом’ — ghər sər ‛дом и тому подобное’. Редуплицируемая часть является связанной морфемой, начинающейся со звука s.
(11) kam
sam-niɉ
работа
ЭХО-ОТР
‛Там нет работы и все такое’.
Встречается также полная редупликация существительных, прилагательных,
глаголов и наречий: ghər ghər-ṅ ‛в каждом доме’, kon kon ‛кто-кто’, а также в
звукоподражаниях: pyã pyã ‛ме-ме’, ɉhoẽ ɉhoẽ ‛хрю-хрю’, kau kau ‛кар-кар’.
5.3.0. Синтаксис.
Д.я. разделяет многие синтаксические черты южноазиатских языков: конечная
позиция глагола, послелоги, левое ветвление. Базовый порядок слов SOV, определение предшествует определяемому. В языке есть непереходные, переходные и
трехвалентные глаголы.
5.3.1. П р о с т о е предложение состоит из именной и глагольной группы.
(12) ċhegri mər-lə
коза
умирать-ПРОШ.ЕД.М
‛Коза умерла’.
(13) uhĩ bet̠ imanus-ke
он
ребенок-АКК
t̠ hok-lə
бить-ПРОШ.ЕД.М
‛Он побил ребенка’.
Вопросительного маркера нет, общие вопросы маркируются только восходящей интонацией. Частные вопросы образуются с помощью вопросительных слов.
Однородные члены предложения соединяются с помощью союзов.
(14) ram rə sita
bhag-lə
Рам
и
Сита
сбежать-ПРОШ.М
‛Рам и Сита сбежали’.
304
Языки пахари
(15) uhĩ
git
она
gəi-li
rə meskəri kər-li
песня петь-ПРОШ.3ЕД
и
шутка
делать-ПРОШ.Ж
‛Она спела песню и пошутила’.
(16) tohẽ
nepali
kura bora-tə-s
вы
непали
язык
ki dərəi
говорить-НЕПРОШ.2ЕД
или дараи
‛Вы говорите на непали или на дараи?’
(17) u merə nanu
punu niɉ mama
он мой
дядя.по.отцовской.линии тоже
ОТР
punu niɉ
дядя.по.материнской.линии тоже
ОТР
‛Он мне не дядя ни по отцу, ни по матери’.
(18) khet
cisə
mətrə nij hila
punu at̠ ə-i
поле
сырой
только
ОТР
болотистый
тоже быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Почва не только сырая, но и болотистая.’
(19) nə gai
nə ċhegri at̠ ə-i
ОТР
корова
ОТР
коза
быть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Нет ни коровы, ни козы.’
5.3.2. С л о ж н ы е предложения в Д.я. образуются из простых с помощью
сочинительных и подчинительных союзов, а также относительных местоимений
и наречий.
5.4.0. Д.я. имеет примерно 70% общей лексики с непали, большую часть которой составляет индоарийская лексика, в том числе заимствованная, в частности,
из непали. Часть лексики восходит к древнеиндийскому. Базовая лексика Д.я. является индоарийской по происхождению.
6.0. Диалекты Д.я. имеют небольшие различия на фонологическом и лексическом уровне. Так, в диалектах Танахуна и Читвана связка «быть» произносится
как [at̠ əm]/[bat̠ əm], а в Навалпараси — как [ad̠ əm]/[bad̠ əm]. Есть также лексические расхождения: читв. oralə — тан. səklə ‛законченный’, читв. dhor — тан. ɉono
‛луна’, читв. ləbəhi — тан. khərəi ‛кролик’.
В диалекте Танахуна глагол может согласовываться с субъектом и непрямым
объектом.
(20) məĩ deta-mis ‛я даю тебе’
məĩ deta-mik ‛я даю ему’
məĩ deta-miu ‛я даю им’
Такие конструкции встречаются наряду с обычными:
(21) məĩ ukhraike deta-m ‛я даю тебе’
məĩ tera-ke deta-m ‛я даю ему’
məĩ tera-səb-ke deta-m ‛я даю им’
ЛИТЕРАТУРА
Adhikary S.M. The Darais of Jivanpur: A Report Submitted to Tribhuvan University. Kathmandu, 1985.
Bista D.B. The People of Nepal. Kathmandu,
1967.
Dahal D.R. Social Composition of the Population: Caste/Ethnicity and Religion in Nepal //
Population Monograph of Nepal. Kathmandu,
2003, vol. 1.
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав. Кумал язык
Darai M. et al. An Introduction to Darai Language, Rituals and Culture: A Report Submitted
to Nepal Indigenous Nationality Council. Kathmandu, 2006.
Darai R.B. A Sociolinguistic Profile of Darai
Langauge: Unpublished Dissertation. Kathmandu, 1998 (Tribhuvan University).
Dawadi M. A Study of Darai Language:
A Report Submitted to Tribhuvan University.
Kathmandu, 1985.
Dhakal D.N. Aspects in Darai // Nepalese Linguistics, 2003, vol. 20.
Dhakal D.N. Endangered Languages: A Cast
Study into the State of Darai Langauge // Nepalese Literature, Art and Culture. 2003, vol. 5,
iss. 1.
Dhakal D.N. A Preliminary Analysis of Darai
Grammar as Spoken in the Chitwan Valley:
A Report Submitted to Purwanchal Campus.
Dharan, 2003.
Dhakal D.N. Darai Verbal Morphology: An
Analysis: A Report Submitted to University
Grants Commission. Kathmandu, 2004.
Gautam R. & Thap-Magar A.K. Tribal Ethnography of Nepal. New Delhi, 1994, vol. 1.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India. New
Delhi, 1968, vol. 9, pt. 4 [1903].
305
Gurung H. Linguistic Demography of Nepal //
Contributions to Nepalese Studies, 1997, vol. 24,
№ 2.
Hodgson B.H. Essays on the Languages, Literature and Religion of Nepal and Tibet. Varanasi, 1874 [repr. 1971].
Kotapish C. and Kotapish Sh. Darai English
Glossary. Kathmandu, 1973.
Kotapish C. and Kotapish Sh. Darai Phonemic
Summary. Kathmandu, 1973.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1993.
Neupane M.P. A Comparative Glossary of
Nepali and Darai Languages: Unpublished Dissertation. Chitwan, 2001 (Tribhuvan University).
Pokhrel B. Darai Bhashiharuko Byathlai Atmashath Gernu Jaruri Chha. (Let’s Understand
the Conditions of the Speakers of the Darai).
Madhupark, 1995, vol. 8, № 2.
Pokhrel B. Rastra Bhasa. 8th ed. Kathmandu, 1996.
Statistical Year Book of Nepal. Kathmandu,
2001.
Toba S., Toba I. and Rai N.K. UNESCO Language Survey Report Nepal. Katmandu, 2002.
Yadava Y.P. Language // Population Monograph of Nepal. Kathmandu, 2003, vol. I,
chap. 4.
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав
КУМАЛ ЯЗЫК
1. Кумал (К.я.) — один из малых индоарийских языков Непала. Его название
(Kumal) возводят к др.-инд. kumbha-kara ʽгончар’, ‛горшечник’. Это этимологическое значение соответствует традиционному занятию группы, говорящей на
этом языке. Варианты названия — англ. Kumbhakaraka, Kumhale, Kumhal, Kumhаli
и Kumale — используются для обозначения как языка, так и группы его носителей. Кумалы монголоиды и, возможно, являются потомками древнего населения,
перешедшего на индоарийский язык. Поскольку об этом языке имеется крайне
мало лингвистических данных, статья написана по сокращенной схеме.
2. K.я. относится к числу наименее изученных индоарийских языков. Определить его место по отношению к другим языкам этой группы в настоящее время
невозможно. К числу диалектов К.я. относятся диалекты районов Палпа, Навалпараси, Танахун, Горкха, Ламджунг, Джхапа, Моранг, Сунсари, Дхадинг, Читван,
Рупандехи, Аргакханчи и Капилбасту. Различия между ними касаются словарного состава, морфологии и синтаксиса. Например, отрицательные частицы в диалекте Навалпараси ni- и ɉin-, а в диалекте Аргакханчи na- и nakh-.
306
Языки пахари
К.я. бесписьменный, письменных памятников на нем не существует.
Фонологические сведения.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i
e
Ряд
Средний
Задний
u ũ
o
ə
ɑ ɑ̃
Противопоставление назализованный/неназализованный имеет фонологическое
значение только для u и a. Фонетическая долгота не является фонологическим
признаком.
Следующие последовательности гласных могут образовывать вершину слога:
ui, əi, ai, oi, ou, iu. Вопрос о том, являются ли они дифтонгами, остается пока открытым. Равновесных дифтонгов в К.я. нет. Примеры: dui ʽдва’, rui ʽхло́пок’, bhəi
ʽбыть’, səbəi ʽвсе’, ċhirail ʽпозволять’, sukail ʽсушить’, paugad̠ i ʽцикл’, dhoulak
ʽвымытый’, siu ʽшить’, piu ʽпить’, moi ʽсыворотка’, poi ʽмуж’.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
Средне- ЗаднеГлотГубные зуб- (апикально-) язычные язычные тальные
ные альвеолярные
Непридых. p
t
t̠
k
Гл.
Придых.
ph
th
t̠ ʰ
kʰ
Взрывные
Непридых. b
d
d̠
g
Зв.
Придых.
bʰ
dh
d̠ ʰ
gʰ
Непридых.
t̠ s
Гл.
Придых.
t̠ sh
Аффрикаты
Непридых.
d̠ z
Зв.
Придых.
d̠ zh
Фрикативные
s̠
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
Глайды
w
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие обозначения для альвеолярных
аффрикат: ċ [t̠ s], ċh [t̠ sh], ɉ [d̠ z], ɉh [d̠ zh].
Вершину слога образуют одиночные гласные или дифтонги. Возможная
структура слога — (C)(C)V(C), например, V (u ʽтот’), CV (tai ʽты’), CVC (bol.lak
ʽсказанный’), CCVC (lwang ‛гвоздика’), VC (ek ʽодин’).
К.я. преимущественно агглютинативный язык с остаточной флективностью.
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав. Кумал язык
307
У существительных различаются категории числа и падежа. Грамматический
р о д отсутствует. Бинарное противопоставление по роду выражается лексически:
в существительных, в которых грамматический род связан со значением биологического пола, имеется противопоставление имен женского рода с исходом на -i
именам мужского рода с исходом на -ā:
ċhor-a ‛сын’ — ċhor-i ‛дочь’, ɉeth-a ba ‛дед’ (букв. ʽстарший отец’)— ɉeth-i yai
‛бабушка’ (букв. ʽстаршая мать’), ket̠ -a ‛мальчик’, ket̠ -i ‛девочка’.
Единственное ч и с л о противопоставлено множественному, которое выражается суффиксом -haru. Существительные и местоимения, не имеющие флективной формы множественного числа, присоединяют этот суффикс к основе
единственного числа: kalam ʽручка’ — мн. ч. kalam-haru, tuhure ʽты’ — tuhureharu ʽвы’, ċor ʽвор’ — мн. ч. ċor-haru, kaka ʽдядя’ — мн. ч. kaka-haru.
Существительные, образующие формы множественного числа флективно, факультативно присоединяют суффикс -haru к форме множественного числа: ket̠ -o
‛мальчик’ — мн. ч. kot̠ a или kot̠ a-haru (но невозможно *ket̠ o-haru).
П а д е ж н ы е значения передаются послелогами: номинатив (нулевой показатель), эргатив-инструменталис -le, датив -ke, локатив -ma, генитив -ko, комитатив -sita, аллатив -tira, аблатив -bata. Эргативный послелог -le употребляется с
существительными и местоимениями 1-го и 2-го лица. К местоимениям 3-го лица
он не присоединяется.
Номинатив: -0
(1) ram bhat kha-la
Рам
рис
есть-НЕПРОШ.3ЕД
‛Рам ест рис’.
Дaтив: -ke
(2) mаĩ ram-ke kitab di-nu
я
Рам-ДАТ книга давать-ПРОШ.1ЕД
‛Я дал Раму книгу’.
Эргатив: -le
(3) ram-le bhat khai-l
Рам-ЭРГ рис
есть-ПРОШ.3ЕД
‛Рам съел рис’.
Инструменталис: -le
(4) u-le
tor ċakku-le
он-ЭРГ
твой нож-ИНСТР
aũla
kat̠ a-l
палец
резать-ПРОШ.3ЕД
‛Он порезал палец твоим ножом’.
Комитатив: -sita
(5) mаĩ ram-sitа ghаre аi-nu
я
Рам-COM дом
приходить-ПРОШ.1ЕД
‛Я пришел домой с Рамом’.
Аблатив: -bata
(6) kamal pokhara-bata kat̠ hmandu ai-l
Камал
Покхара-АБЛ
Катманду
приходить-ПРОШ.3ЕД
‛Камал приехал в Катманду из Покхары’.
308
Языки пахари
Аллатив: -tira
(7) tinahr ghar-tira lag-lan
они
дом-АЛЛ
двигаться-ПРОШ.3МН
‛Они поехали домой’.
Генитив: -ko
(8) sita-ko ɉhola sano
Сита-ГЕН сумка
bat̠
маленькая быть:НЕПРОШ.3ЕД
‛Сумка Ситы маленькая’.
Локатив: -mа
(9) khola-ma
maċha bat̠
ручей-ЛОК
рыба
быть:НЕПРОШ.3ЕД
‛В ручье есть рыба’.
Личные местоимения
Форма
вежливости
1 л.
3 л.
Мн. число
maĩ
taĩ
tuhure
одуш. u, неодуш. i
unke/tinke
нейтр.
вежл.
нейтр.
вежл.
2 л.
Ед. число
hamre
timor
tuhure-haru
tinahar
tinkehar/unkehar
Притяжательные местоимения
Ед. число
mor
tor
okar/ukar
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. число
hamr
twar
tinkar/unkar
Указательные местоимения — tyo ʽтот’, ti ʽте’, yo ʽэтот’, i ʽэти’.
Вопросительные местоимения — kya ʽчто’, kun-ko ‛который’, kаsko ʽчей’
kаas-lai ʽкому’.
Временна́я система включает формы прошедшегои непрошедшего в р е м е н и. Темпоральные значения выражаются суффиксами. Формы прошедшего времени согласуются с субъектом по лицу, числу и степени вежливости.
Прошедшее время
kha- ʽесть’
Форма
вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтр.
вежл.
нейтр.
вежл.
Ед. число
khai-nu
khai-le
khai-lan
khai-l
khai-lan
Мн. число
khai-li
khai-lan
khai-lan
khai-lan
khai-lan
309
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав. Кумал язык
Настоящее и будущее время формально не различаются. Значение будущего
передается лексически, чаще всего наречиями времени.
Непрошедшее время
ɉa- ʽидти’
Форма
вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтр.
вежл.
нейтр.
вежл.
Ед. число
Мн. число
ɉa-nu
ɉa-le
ɉa-lo
ɉa-la
ɉa-lo
ɉa-la
ɉa-lo
ɉa-lo
ɉa-la
ɉa-lo
В К.я. противопоставлены совершенный и несовершенный в и д. Формы совершенного вида распределяются соответственно их использованию в прошедшем или непрошедшем перфективных временах. Различные формы несовершенного и продолженного вида передают хабитуальное и прогрессивное, а также
проспективное значения. Суффикс -thə, присоединяющийся к глагольной основе,
обозначает прошедшее хабитуальное время.
Аспектуальные противопоставления
Сов. вид
Хабитуальное
непрош.
ə/sək-
прош.
-lək
-thə
Несов. вид
Прогрессивное
непрош.
прош.
-rəh
-rakh
Проспективное
ke+lag
К повелительному наклонению относятся два типа форм, которые могут быть
определены как императив и оптатив. Они изменяются по числу и имеют вежливые и нейтральные формы.
(10) ghãs kat̠
трава
резать.ИМП.НЕЙТР
‛Срежь траву!’
(11) kitab na-pad̠ h-ə
книга
ОТР-читать.ИМП.ВЕЖЛ
‛Не читайте книгу!’
В К.я. сочетания существительных, прилагательных, наречий и глаголов с глаголами образуют сложные глагольные основы: 1) существительное + глагол: kalpana
gar- представление делать ʽпредставлять’, pani par- вода падать ʽидти (о дожде)’,
as gar- надежда делать ʽнадеяться’; 2) прилагательное + глагол: khali gar пустой
делать ʽопорожнять’, banda gar закрытый делать ʽзакрывать’ (букв. ‛делать закрытым’), saro par затруднение делать ʽчувствовать затруднение’; 3) наречие +
глагол: mathi ċad̠ h наверх подниматься ʽвзбираться’ (букв. ‛наверх’); 4) глагол +
глагол: gai sak идти заканчивать ʽприйти’, khai sak есть заканчивать ʽдоесть’.
Редупликация глагольного корня имеет ономатопоэтическую функцию:
sum-sumyail ʽмассировать’, bhak-bhakail ʽзаикаться’.
310
Языки пахари
Нормальный порядок слов SOV. Изменение порядка слов не сказывается на
основном значении предложения, однако влияет на дискурсивные и прагматические параметры. Вследствие слабой изученности К.я. более подробная характеристика его синтаксических особенностей в настоящее время невозможна.
Лексика К.я. включает преимущественно слова индоарийского происхождения, а также персидско-арабские, тибетские и английские заимствования.
3. К.я., на котором, согласно последней переписи населения Непала (2001 г.),
говорят 6533 чел. (99 389 чел. в этнической группе), распространен почти на всей
территории страны. Наибольшее число носителей сосредоточено в округах Палпа, Навалпараси, Сьянгджа, Танахун, Горкха, Ламджунг, Джхапа, Моранг, Сунсари, Дхадинг, Читван, Рупандехи, Аргакханчи, Парбат и Капилбасту. Помимо
непали К.я. соседствует с языками боте и дараи (см. статьи «Боте язык» и «Дараи
язык» в наст. издании).
4. К.я. используется как основной язык внутри этнического сообщества. Практически все носители К.я. говорят на двух и более языках. Традиционное занятие
кумалов — гончарное дело. В настоящее время среди кумалов есть люди разных
профессий, некоторые из них являются государственными служащими и занимают административные должности.
ЛИТЕРАТУРА
Bandhu C.M. Nepali Bhasako Utpati (Origin
of Nepali Language). 5th ed. Kathmandu, 1996.
Gautam B.L. Morphology of Kumal Verbs:
MA thesis. Katmandu, 2000.
Gautam B.L. Verbal Affixation in Kumal //
Nepalese Linguistics, 2000, vol. 18.
Gautam B.L. The Auxiliary ʽBe’ in Kumal //
Nepalese Linguistics, 2001, vol. 19.
Gautam B.L. Aspect System in Kumal // Nepalese Linguistics, 2002, vol. 20.
Gautam B.L. Causative Structure in Kumal //
Nepalese Linguistics, 2004, vol. 21.
Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Asia. Chicago, 1976.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Parajuli K.P. A Grammar of Kumal: MA Thesis. Katmandu, 2000.
Sharma H.M. Kumal bhasako adhayan. Phalebash; Parbat, 1987.
Srivastava D. Nepali Language, its History
and Development. Calcutta, 1962.
Zograph G.A. Languages of South Asia. L.,
1982.
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари
ТХАРУ ЯЗЫК
1.0. На языке тхару (Т.я., англ. Tharu) говорит народность тхару. Существует
несколько региональных вариантов этого языка, которые называются в соответствии с названиями местности, где они распространены (подробнее см. 6.0.)
2.0. Тхару живут в Непале в полосе Тераи от ее восточной до западной границы, от Джхапа до Канчанпура. Согласно переписи 2001 г., этнических тхару насчитывалось 1 533 879 чел., а говорящих на Т.я. — 1 331 546 чел. В основном Т.я.
распространен в Джхапе, Моранге, Сунсари, Удайпуре, Саптари, Сирахе, Сарлахи,
Раутахате, Баре, Читаване, Навалпараси, Рупандехи, Капилвасту, Данге, Банке,
311
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари. Тхару язык
Суркхете, Каилали и Канчанпуре. Из них по количеству носителей Т.я. лидируют
Каилали (249 552), Данг (138 988) и Сунсари (97 763). Т.я. представлен также в
Индии, на юго-востоке штата Уттаракханд и на севере штата Уттар-Прадеш.
3.0. Историю развития Т.я. точно проследить довольно сложно, отсюда сложности с точным определением его места в классификации индоарийских языков.
Й. Ядав отводит Т.я. промежуточное положение между восточной и центральной
подгруппами Н.и.я.
4.0. Как и многие языки Непала, Т.я. имеет богатое устное наследие, состоящее
из традиционных народных сказок и песен, передаваемых из поколения в поколение. В настоящее время тхару начали использовать письменность деванагари.
Этот язык не имеет литературного стандарта, однако на нем ведется — хотя и
весьма ограниченная по времени — радиотрансляция. Было издано несколько
словарей Т.я., а на западе Непала напечатаны материалы для программ по обучению
грамотности с использованием локального варианта языка и письма деванагари.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i
e
Ряд
Средний
Задний
u ũ
o
ə
ɑ ɑ̃
Назализация гласных фонологична, например: mous ‛сестра матери’ — moũs ‛мясо’.
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
ГубСредне- ЗаднеГлотобразования
ные зуб- (апикально-) язычные язычные тальные
ные альвеолярные
Непридых. p
t
t̠
k
Гл.
Придых.
ph
th
t̠ ʰ
kʰ
Взрывные
Непридых. b
d
d̠
g
Зв.
Придых.
bʰ
dʰ
d̠ ʰ
gʰ
Непридых.
t̠ s
Гл.
Придых.
t̠ sh
Аффрикаты
Непридых.
d̠ z
Зв.
Придых.
d̠ zh
Фрикативные
s̠
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
Глайды
w
j
П р и м е ч а н и е: В примерах используются следующие обозначения для альвеолярных
аффрикат: ċ [t̠ s], ċh [t̠ sh], ɉ [d̠ z], ɉh [d̠ zh].
312
Языки пахари
Как видно из таблицы, все взрывные и аффрикаты имеют придыхательный
коррелят, придыхательность является фонологическим признаком: pet̠ ‛желудок’— phet̠ ‛смешивать’, bul ‛гулять’ — bhul ‛забывать’, dur ‛далеко’ — dhur
‛край уступа’, gam ‛деревня’ — gham ‛сладкий’, ɉər ‛лихорадка’ — ɉhər ‛ненужная вещь’.
5.1.1. В Т.я. можно выделить следующие типы слоговых структур: V (u ‛он/она’),
CV (tu ‛ты’), CVC (kam ‛работа’), CCV (sya ‛да’), CCVC (byah ‛супружество’),
CCCVC (blyah ‛трудный’), VC (am ‛манго’). Наиболее распространена структура
вида CV.
5.1.2. Чередования зависят от местных особенностей Т.я. Так, в восточном
Т.я., особенно в саптари, /d̠ / и /r/, несмотря на то, что они являются разными фонемами, выступают в роли аллофонов, когда располагаются на конце слова после
гласной: pəhad̠ /pəhar ‛гора’, had̠ /har ‛кость’. Таким же образом в интервокальной
позиции /b/ чередуется с /g/: sabun/sagun ‛мыло’.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. По типу глагольной морфологии Т.я. является агглютинативным языком
с элементами флективности — одна морфема может выражать несколько грамматических значений, например:
(1) u-səb ɉe-təi
он-МН
идти-ПРЕДП.3МН
‛Они, возможно, идут/пойдут’.
5.2.2. Существительные в Т.я. характеризуются категориями числа и падежа.
Р о д различается только у существительных, обозначающих людей. Иногда
существительные женского и мужского родов различаются гласным в исходе
слова: ċhoura ‛мальчик’ — ċhouri ‛девочка’, bhəgina ‛племянник’ — bhəgini
‛племянница’.
Для образования множественного ч и с л а к существительному в единственном числе прибавляется суффикс -səb: ċhoura ‛мальчик’ — мн. ч. ċhoura-səb, ċirəi
‛птица’ — мн. ч. ċirəi-səb, gaċh ‛дерево’ — мн. ч. gaċh-səb.
П а д е ж н ы е значения выражаются послелогами: -se — инструменталис,
-ke — датив, -me — локатив и -ke — генитив.
Глагол в Т.я. с помощью личных окончаний может выражать прошедшее, настоящее и будущее в р е м я. Глаголы изменяются только по лицу и не изменяются по числу, роду или степени вежливости.
Показатели прошедшего времени: 1 л. -lie, 2 л. -lihi, 3 л. -kəi. Например, глагол
kha ‛есть’ спрягается в прошедшем времени следующим образом: 1 л. khe-lie, 2 л.
khe-lihi, 3 л. khe-kəi, причем показатель -kəi нейтрален в отношении категории
числа, имеет значение и единственного, и множественного.
Настоящее время образуется аналитически сочетанием смыслового глагола в
форме причастия несовершенного вида на -i и вспомогательного глагола ċh‛быть’ с показателями лица, например, kha ‛есть’ спрягается в настоящем
времени следующим образом: 1 л. kha-і ċi-e, 2 л. kha-і ċi-hi, 3 л. kha-і ċh-əi:
(2) həm bhat kha-i
ċi-e
я
рис
‛Я ем рис’.
есть-ПРИЧ.ИМПЕРФ
быть-НЕПРОШ.1
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари. Тхару язык
313
Суффиксы будущего времени: 1 л. -bəi, 2 л. -bihi и 3 л. -təi. Эти суффиксы
также используются для выражения вероятности: həm ɉebəi ‛я пойду/может быть
пойду’, tusəb ɉebihi ‛вы пойдете/может быть, пойдете’, u ɉetəi ‛он пойдет/может
быть, пойдет’.
Основа повелительного наклонения совпадает с глагольным корнем,
суффиксы -u и -ə образуют вежливую форму.
(3) ghũs kat-ə
трава
стричь:ИМП.ВЕЖЛ
‛Постригите траву!’
(4) (əpəne)
ċit̠ hi likh-u
(Вы:ВЕЖЛ)
письмо писать-ИМП.ВЕЖЛ
‛Напишите <пожалуйста> письмо!’
В Т.я. имеются следующие нефинитные глагольные формы: инфинитив, причастие совершенного вида, причастие несовершенного вида, отглагольное существительное и деепричастие. Показатель инфинитива: -ile (khaile ‛есть’, bəit̠ ile
‛сидеть’). Причастие совершенного вида образуется с помощью суффикса
-ne (khene (< kha+ne) ‛съевший’), несовершенного вида — суффиксом -i (kha-i
‛поедающий’). Отглагольное существительное образуется с помощью суффикса
-ite (khaite ‛поедание’), деепричастие — суффиксом -əke (kəirke ‛сделав’).
Показатель о т р и ц а н и я nəi- ставится всегда перед глагольной основой.
(5) u
bhat nəi-kha-i
ċh-əi
он(а)
рис
ОТР-есть-ПРИЧ.ИМПЕРФ
быть-НЕПРОШ.3
‛Он(а) не ест рис’.
Личные местоимения
Формы
вежливости
Ед. число
Мн. число
нейтр.
вежл.
həm
tu/to/tohe
əpəne
u, i
həmsəb
tusəb/tosəb/tohesəb
əpənesəb
usəb, isəb
1 л.
2 л.
3 л.
Притяжательные местоимения
Формы
вежливости
Ед. число
Мн. число
нейтр.
вежл.
həmər
tora/tohər
əpəne
okər
həmərsəb/həmərke/həmrorke
tororərke/tohesəb
əpənesəb
okrasəb/okrərke
1 л.
2 л.
3 л.
Выделяют два типа указательных местоимений — ближнего (i ‛этот’, isəb/sun
‛эти’) и дальнего (u ‛тот’, usəb/sun ‛те’) плана.
Вопросительные местоимения: ke ‛кто’, koən ‛который’, kəthek ‛сколько’,
kəihiya ‛когда’, kəkər ‛кого, кому’.
314
Языки пахари
5.2.3. Одним из основных средств словообразования в Т.я. является суффиксация.
Наречия образуются от прилагательных путем прибавления суффикса -se:
bənihiya ‛хороший’ — bənihiya-se ‛хорошо’, ɉələdi ‛быстрый’ — ɉələdi-se ‛быстро’.
От глаголов с помощью суффикса -ai могут образовываться существительные,
имена действия: likh- ‛писать’ — likh-ai ‛писание’, khel- ‛играть’ — khel-ai ‛игра
(процесс)’, hãs- ‛смеяться’ — hãs-ai ‛смех (действие)’.
Прибавлением суффикса -iya к существительному получаются прилагательные: pəhar ‛гора’ — pəhariya ‛горный’, ċitwan ‛Читван’ — ċitwaniya ‛читванский’.
Два и более слова могут складываться вместе, образуя сложные слова: upər-t̠ ər
‛вверх-вниз’, ət̠ ə-ot̠ ə ‛здесь и там’.
Редупликация является одной из важнейших черт Т.я. и одним из наиболее
важных способов словообразования:
(6) u ghəre-ghəre ge-ləi
он дом-дом
идти-ПРОШ.3
‛Он пошел (прямо) в дом’.
(7) həm ok-ər
səŋge-səŋge ghər
я
он-ПОСС
с-с
дом
gel-lie
идти-ПРОШ.1
‛Я пошел домой с ним’.
Редупликация обычно используется для эмфатического выделения.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Базовый порядок слов — SOV.
(8) ram bhat khe-kəi
Рам
рис
есть-ПРОШ.3
‛Рам съел рис’.
(9) həm bidyarthi ċi-e
я
студент
быть-НАСТ.1
‛Я студент’.
Структуру именной группы в Т.я. можно представить следующим образом:
(указательное местоимение) + (посессив) + (прилагательное) + существительное:
і kitap ‛эта книга’, həm-ər kitap ‛наша книга’, nik kitap ‛хорошая книга’, і həm-ər
kitap ‛эта наша книга’, і həm-ər nik kitap ‛эта наша хорошая книга’.
Именные группы обладают значительной свободой в плане места в предложении, что может использоваться для выражения дискурсивных функций, таких как
топик, тема или фокус. Т.я. — постпозиционный язык, грамматические функции
в нем маркируются послелогами.
В общих вопросах базовый порядок слов тот же, что и в изъяснительных.
Изъяснительные предложения произносятся с понижающейся интонацией, то
вопросительные — с повышающейся.
Иногда общие вопросительные предложения образуются путем прибавления
частицы ki в начале:
(10) (ki) ram bhat khel-kəi?
ВОПР
Рам
рис
есть-ПРОШ.3
‛Рам ел рис?’
Вопросительными словами в Т.я. являются kəthi ‛что’, ke ‛кто’, koən ‛который’,
kəthek ‛сколько’, kəihiya ‛когда’, kəkər ‛кого, кому’ и kətə ‛где’.
315
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари. Тхару язык
(11) sita kət̠ ə ge-ləi?
Сита куда идти-ПРОШ.3
‛Куда пошла Сита?’
В побудительных предложениях порядок слов остается таким же, если подлежащее выражено местоимением, оно опускается.
(12) ghũs kat
трава
стричь:ИМП
‛Постриги траву!’
Соединительным союзом является a ‛и’.
(13) ram a həri sut-ləi
Рам
и
Хари спать-ПРОШ.3
‛Рам и Хари спали’.
В Т.я. есть два типа разделительных сочинительных союзов — ya ‛или’ и kitə
‛или … или’.
(14) u-səb raɉbiraɉ-me
ya pokhara–me
thəhər-ləi
он-МН
Раджбирадж-ЛОК
или
Покхара-ЛОК
останавливаться-ПРОШ.3
‛Они остановились в Раджбирадже или Покхаре’.
5.3.2. Сложные предложения могут быть сложносочиненными и сложноподчиненными.
В Т.я. есть несколько типов подчинительных союзов —причинные (kəthile tə
‛потому что’), условные (yədi ‛если’, əgər ‛если’), уступительные (təbone ‛хотя’,
ke ‛хотя’, bhelpər ‛несмотря на’) и определительные (ɉe ‛который’), а также союзы, вводящие протазис, или главное предложение, как, например, результативные
(teidware ‛поэтому’). Примеры:
(15) u ċənəsgər ċh-əi
təidware u bənihiya ənk
pabl-kəi
он
умный быть-ПРОШ.3
поэтому
он хорошие оценки получать-ПРОШ.3
‛Он был умный, поэтому получал хорошие оценки’.
(16) u pəd̠ h-əile iskul nəi- e-ləi
kəthile.tə u bimar ċh-əi
он читать-ИНФ школа
ОТР-приходить-ПРОШ.3
потому.что он больной быть-ПРОШ.3
‛Он не пришел в школу, потому что заболел’.
(17) yədi həm məma-ke ghər nəi-ge-lie
если я
дядя-ГЕН дом
nəi-pura
kəir
ОТР-идти-ПРОШ.3
tə
i
kam
тогда этот
работа
sək-ċi-e
ОТР-законченный делать
закончить-НАСТ-3
‛Если я не пойду в дом (своего) дяди, я не смогу закончить работу’.
(18) ram dos bhаya ke həmərse ɉhəgəra kərl-kəi
Рам
друг быть хотя мне
ссора
делать-ПРОШ.3
‛Рам ссорился со мной, хотя он был моим другом’.
(19) həm ɉe
ċit̠ hi
likh-lie
u
ċit̠ hi nəi pug-ləi
я
который
письмо
писать-ПРОШ.1 тот
письмо
ОТР
дойти-ПРОШ.3
‛Письмо, которое я написал, не дошло’.
Пример подчинительных отношений в предложении, выраженных оборотом с
неличной глагольной формой в отношении к главному предикату:
316
Языки пахари
(20) u
pəisa
kəma-ike
lel
он деньги заработать-ИНФ для
perhəl-kəi
читать-ПРОШ.3
‛Он учился, чтобы заработать деньги’.
5.4.0. Лексика Т.я. во многом схожа с лексикой языков-соседей, его словарь
перекликается с другими индоарийскими языками, такими как непали, хинди,
майтхили, бходжпури, авадхи. Количество заимствованных слов довольно велико,
например: likh ‛читать’ (< неп. lekh), suruɉ ‛солнце’ (< хинди surəɉ), suit̠ ər ‛свитер’
(англ. sweater).
6.0. Люди народности тхару, живущие в различных частях Тераи, являются
билингвами. Диалекты Т.я. представляют собой региональные варианты, распространенные в различных частях Непала. Хотя специализированных исследований
диалектов Т.я. не проводилось, в настоящее время их выделяется семь: морангия,
саптария (кочила), махотари, читвания, дангаура, катхория и рана. Морангиятхару (Morangia Tharu) распространен в районе Моранг зоны Коши. Саптариятхару (кочила-тхару, Saptariya/Kochila Tharu) распространен в районах Саптари,
Удайпур и Сираха зоны Сагарматха. На махотари-тхару (Mahotari Tharu) говорят
в районе Махотари зоны Джанакпур. Читвания-тхару (Chitwania Tharu) распространен в районе Читван зоны Нарайани и в районе Навалпараси зоны Лумбини.
На дангаура-тхару (Dangaura Tharu) говорят в районе Данг зоны Рапти. Кроме
того, носители дангаура-тхару живут в индийских округах Кхери и Гонда (штат
Уттар-Прадеш). Катхория-тхару (Kathoriya Tharu) распространен в районе Каилали зоны Сети. На рана-тхару (Rana Tharu) говорят в районе Каилали зоны Сети
и в районе Канчанпур зоны Махакали, а также на юго-востоке штата Уттаракханд (Индия). Видимо, близкий тхару язык или диалект букса (бхокса, Buksa,
Bhoksa) распространен далее на запад, в южном Уттаракханде и соседних районах Уттар-Прадеш.
ЛИТЕРАТУРА
Boem E.D. A Phonological Reconstruction of
Proto-Tharu: MA Thesis. Arlington, 1997 (University of Texas).
Chaudhary A.K. Tharu Language: a sociolinguistic survey: MA Thesis. Katmandu, 2004
(Tribhuvan University).
Chaudhary M.K. A Sketch Grammar of Saptariya Tharu: MA Thesis. Katmandu, 2005 (Tribhuvan University).
Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Asia. Chicago, 1976.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Yadava Y.P. Language // Population Monograph of Nepal. Kathmandu, 2003, vol. I, ch. 4.
ЯЗЫКИ БИХАРИ
Г.А. Зограф
БИХАРИ ЯЗЫКИ
1.0. Наименование бихари (bihārī) — производное от названия области Бихар,
ныне один из штатов Индии, введено в конце XIX в. Дж. Грирсоном для обозначения подгруппы индоарийских языков и диалектов.
2.0. Языки бихари (Б.я.) распространены на территории исторической области
Бихар (современные штаты Индии Бихар и Джаркханд и примыкающая к ним
восточная оконечность штата Уттар-Прадеш). Достаточно прочно закрепившееся в
лингвистической литературе, особенно за пределами Индии, это название так и не
получило признания в практической жизни: покрываемые им основные коммуникативные формы — бходжпури, майтхили и магахи — в обиходе трактуются либо
как самостоятельные языки, либо подводятся как диалекты под общее понятие «хинди» (см. статьи «Хинди язык», «Бходжпури язык», «Майтхили язык» и «Магахи
язык» в наст. издании). При проведении переписи 1961 г. название Б.я. дали своему
языку всего 15 тыс. чел., а в 1971 г. — 23 тыс. чел., причем это были исключительно лица, проживающие за пределами самого штата Бихар с его 46-миллионным
населением. В результатах переписей 1991 г. и 2001 г. это название не фигурирует.
Каждый из названных языков (диалектов) представлен совокупностью говоров. Для бходжпури это западные, северные и южные (принимаемые в качестве
стандартной разновидности языка и лежащие в основе предлагаемого ниже описания) говоры и нагпурия, или садани (садри), распространенный к югу от
р. Сон. Стандартной формой майтхили признается диалект северной Дарбханги,
от которого несколько обособлены южные говоры. Выделяются также западный
и восточный диалекты, а на юго-востоке, в правобережье Ганга — диалект ангика (чхикачхики). Магахи сравнительно однороден; отпечаток бенгальского влияния носит его восточный диалект, распространенный на крайнем юго-востоке
ареала бихари и, изолированно, в Западной Бенгалии, по левому берегу Ганга.
Число носителей бходжпури, майтхили и магахи может быть определено только ориентировочно. Как показывают цифры, приводимые ниже в таблице, соответствующие данные резко варьируют от переписи к переписи, отражая тем самым как меняющиеся установки официальных кругов, так и колебания в самосознании носителей, одни из которых считают престижным причислить себя к
господствующей на севере Индии общности говорящих на хинди, другие желают
подчеркнуть обособленность своей родной речи.
Таким образом, в общей сложности на языках бихари, по оценке 2011 г., говорят около 171 млн. чел., точное же число носителей по указанным причинам назвать невозможно.
3.0. По давней традиции перечисленные языки (диалекты) в обиходе подводятся под понятие «хинди», что обусловлено длительной культурно-исторической
общностью территории современного Бихара с областями, лежащими на запад от
318
Языки бихари
Д а н н ы е о ч и с л е н н о с т и н о с и т е л е й б и х а р и, ч е л.
Бходжпури
Дж. Грирсон (1927)
Магахи
Майтхили
Всего
20 412 608
6 504 817
10 263 357
37 180 782
3 728
2 818 602
(3 200 000)
6 638 495
(7 200 000)
10 566 842
13 978 565
(19 324 181)
25 535 138
97 757
4 984 811
(5 030 000)
6 121 922
(7 000 000)
7 766 597
ок. 120 000
Оценка 2001 г.
2 164
7 964 755
(8 500 000)
14 340 564
(15 000 000)
23 102 050
33 099 497
(36 386 859)
66 778 790
Оценка 2011 г.
83 349 580
31 673 667
56 221 514
2 797 582
(3 051 421)
Перепись 1951 г.
Перепись 1961 г.
Перепись 1971 г.
Перепись 1991 г.
Перепись 2001 г.
Перепись Непала 2001 г.
1 712 536
—
33 066 392
44 994 762
16 806 772
27 100 981
(29 200 000)
41 435 489
80 144 454
(88 777 433)
137 308 690
171 244 761
4 510 118
П р и м е ч а н и е: В скобках даны суммарные цифры, включающие диалекты (говоры),
приведенные в переписях обособленно.
него вплоть до Пенджаба. В существующих генеалогических классификациях
(Дж. Грирсона, С.К. Чаттерджи) Б.я. объединяются с индоарийскими языками
восточной подгруппы (бенгальским, ассамским и ория). Более поздние исследования (Р. Джефферс, М. Тиль-Хорcтманн, Г.А. Зограф) подвергают сомнению
принадлежность Б.я. к восточной группе и отводят им промежуточную позицию
между восточной группой и центральными новоиндоарийскими языками (хинди), оспаривая справедливость генеалогического возведения бихари к пракриту
магадхи. Промежуточное положение Б.я. подтверждается типологическими данными — морфологическими и фонологическими.
4.0. Литература на Б.я. (исключая майтхили) молода и небогата. Значительное
место в современных публикациях занимает фольклор. Наиболее ранние литературные памятники восходят к XV в. Творческое наследие Видьяпати (Биддепоти)
Тхакура (1352–1448) и его последователей обычно включается в историю как литературы хинди, так и бенгальской.
Бходжпури и магахи не имеют официального статуса, майтхили в 2004 г.был
включен в Восьмое приложение к Конституции Индии как один из официальных
языков Индии. В качестве официального языка он используется в штате Бихар
наряду с хинди и урду, которые (в первую очередь хинди) служат официальными
языками во всех районах распространения бихари. Бходжпури и магахи являются
в основном языками домашнего общения, их употребление в других сферах ограниченно, преподавания в школе на них не ведется.
Для всех Б.я. используется письмо деванагари (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании) и в обиходе — скоропись кайтхи. В восточных районах штата Бихар имеет хождение также письмо майтхили, представляющее собой разновидность бенгальского письма.
Г.А. Зограф. Бихари языки
319
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
Б.я. обладают заметной структурной общностью, хотя майтхили и магахи обнаруживают больше сходства с соседним бенгальским, чем бходжпури, во многом тяготеющий к авадхи.
5.1.0. Фонемный состав Б.я. в основной своей части сходен с описанным для
хинди, за исключением отсутствия противопоставления по количеству гласных
верхнего ряда, что явилось следствием утраты фонологической долготы. Общий
индоарийский *а в магахи и майтхили продвинут назад, но, в отличие от бенгальского, еще не перешел в ɔ. В бходжпури богаче, чем в родственных языках,
набор носовых, включающий в качестве самостоятельных фонем заднеязычный ŋ
(и ŋh), а придыхательность распространяется на носовые и плавные согласные.
5.1.1. Допустимые структуры слога те же, что и в хинди, хотя в связи с сохранением кратких гласных в конечной позиции закрытые слоги в Б.я. менее часты.
5.1.2. Долгота гласных утратила смыслоразличительную функцию и превратилась в позиционную. В Б.я. наиболее четко прослеживается выведенная
Дж. Грирсоном именно на бихарском материале закономерность «краткого антепенультима» — сокращения третьего от конца и предшествующих ему слогообразующих гласных при словообразовании и словоизменении, что часто, особенно
в первом случае, отражается также в орфографии (ср. ā̃ gan и ãganā ‛двор’). В конечной позиции сохраняются краткие гласные: в магахи — в полном, в двух других языках — также и в «очень кратком» звучании. Наряду с фонологической назальностью гласных наблюдаются случаи спонтанной назализации.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. В Б.я. в большей мере, чем в хинди, проявляется отмирание флективносинтетических форм, заменяемых агглютинативными, не достигшими, однако,
такого развития, как в бенгальском. Широкое распространение имеют аналитические именные (послеложные) и глагольные образования.
5.2.2. Категория р о д а стирается, проявляясь окказионально в согласовании
некоторых прилагательных (главным образом в майтхили, где окончанию мужского рода -а в женском роде соответствует -i, а прилагательные на согласный
могут принимать -i; в стандартном бходжпури и магахи прилагательные неизменяемы) и немногочисленных форм глагола (в майтхили и магахи употребляются
факультативно) с именами женского рода, причем только персональными, некоторыми одушевленными, когда половая принадлежность четко выражена и актуальна для говорящего. Возможно, сохранение рудиментов родового согласования
подкрепляется влиянием литературного хинди.
Категория ч и с л а выражается главным образом присоединением агглютинативных показателей множественности: -sab, -sabh (-sabani) ‛все’, -log (-lokani)
‛люди’; в магахи и бходжпури сохранились также синтетические формы множественного числа на -an, общие для прямого и косвенного падежей и более употребительные во втором случае. Старые формы множественного числа местоимений переосмыслены и в настоящее время передают различные степени вежливости, тогда как исконные формы единственного числа либо вышли из
употребления, либо воспринимаются как фамильярно-уничижительные. Современные формы множественного числа — новообразованные по общеименной
модели (с -an, -ani и агглютинативными показателями). Аналогичное переосмысление претерпевают и глагольные формы.
320
Языки бихари
П а д е ж н ы е отношения передаются главным образом с помощью послелогов, сочетающихся в большинстве случаев с неизменяемой основой существительного. Основные первообразные послелоги: датив-аккузатив -ke (в майтхили
также -kẽ, -kã), аблатив-инструменталис -se, -sẽ (в майтхили также -sã), локатив
-mẽ и -par, генитив -k, -ke, -ker (варьируются по диалектам). Сохраняются также
синтетические формы инструменталиса и локатива, употребляемые окказионально, причем только в единственном числе.
Категория л и ц а выражена в местоимении (функцию 3-го лица в Б.я., как и в
других родственных языках, выполняют указательные местоимения) и в глаголе.
В связи с развитием категории г о н о р а т и в а система личных местоимений
и соответствующих глагольных форм расширяется противопоставлением фамильярных, нейтральных и почтительных форм во 2-м и 3-м лице; встречается
также различение двух форм в 1-м лице — уничижительной и высокопарной
(или нейтральной). Особенно сложна система дейктических указаний в глаголе,
согласующемся по лицу и степени вежливости не только с субъектом, но и с объектом (в майтхили и магахи).
Как и в родственных языках, категория о п р е д е л е н н о с т и выражается
присоединением к имени суффикса определенности -wā (и его вариантов), различается также оформление определенного и неопределенного прямого дополнения
(определенный объект оформляется аккузативом).
Пространственная ориентация передается указательными местоимениями
ближнего (ī) и дальнего (ū, ō) плана, а также пространственными послелогами.
Система категориальных форм глагола, в целом сходная с системой хинди, обладает некоторыми особенностями.
Страдательный з а л о г образуется аналитически по общим с хинди моделям
«причастие совершенного вида (в Б.я. — на -al) + jana ‛идти’ (реже — hona
‛быть’)», либо «глагольное имя на -nā + jana ‛идти’». Кроме того, окказионально
употребляются синтетические формы с суффиксом -a-.
В и д о в ы е значения передаются парадигматически — выбором причастного компонента аналитических форм (характерно при этом, что формы совершенного и несовершенного вида у переходных и непереходных глаголов могут не
совпадать — см. ниже), а также лексико-грамматически — сложноглагольными
образованиями на базе причастия основного глагола.
В р е м е н н ы́ е формы различаются суффиксами при основе спрягаемого
глагола, основного или вспомогательного. Показателем синтетических форм
прошедшего времени служит -l-, форм будущего — -b-. Элементами того же порядка дифференцируются формы н а к л о н е н и й. Первичные окончания сослагательного наклонения присоединяются непосредственно к основе, а в аналитических формах — к вспомогательному глаголу ho- (hokh-); признаком условного
наклонения служит суффикс -(i)t- при основе или вспомогательном глаголе rah-.
Категория п е р е х о д н о с т и / н е п е р е х о д н о с т и находит в Б.я.
морфологическое выражение — через некоторые различия в парадигме спряжения: в нейтральных формах 3-го лица прошедшего общего времени (синтетических) переходные глаголы присоединяют окончание -e, у непереходных глаголов
обычно отсутствующее. Подкласс переходных глаголов представляют к а у з а т и в н ы е глаголы, образуемые с помощью суффиксов -a-, -aw-.
Г.А. Зограф. Бихари языки
321
В целом структура именных и глагольных форм сходна с описанной для хинди,
отличаясь в некоторых частностях. Одна из особенностей Б.я. (разделяемая и
авадхи — см. статью «Авадхи язык» в наст. издании) заключается в различении
трех основ имени: краткой (на согласный и все гласные, кроме a), сильной (на -a)
и усиленной, или избыточной (на -wa, -ba, -ma); в женском роде указанным формам основ соответствуют окончания -i, -iya, -iwa, у прилагательных — -0, -aka,
-akka, -akawa.
Основные неличные формы имеют следующие аффиксы: инфинитив -al; глагольное имя: -an, -е (бходжпури), -ae, -a, -ahi (майтхили). Причастие несовершенного вида -at, -it, -ait; причастие совершенного вида -al, -āil (в майтхили имеется также «абсолютное» причастие совершенного вида на -ne); деепричастие -i
(-ke) (бходжпури), -i (-ka) (майтхили), -0 (-ke/-kar) (магахи). Настоящее время совершенного вида (перфект) имеет, наряду со структурно копирующими хинди
(причастие совершенного вида + вспомогательный глагол, спрягаемый в настоящем времени), альтернативные формы, образуемые присоединением неизменяемой частицы глагольной этимологии (бходжпури hã, ha; майтхили achi и др.) к
спрягаемой форме прошедшего времени. Магахи имеет две своеобразные и широко употребляемые формы, в которых вспомогательный глагол настоящего и
прошедшего времени сочетается с глагольным именем на -a (настоящее и прошедшее «неопределенные»).
5.2.3. Основные способы словообразования идентичны описанным для хинди
(см. статью «Хинди язык» в наст. издании). Характерной чертой Б.я. является последовательное действие при этом правила сокращения гласных в третьем от
конца и предшествующих ему слогах.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Правила построения п р о с т о г о предложения в основном соответствуют принятым в хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании) за тем исключением, что в Б.я. не употребляется эргативная конструкция. Предложение с переходным
глаголом в формах совершенного вида строится точно так же, как и при формах
несовершенного, то есть субъект стоит в прямом падеже и сказуемое согласуется с
ним независимо от отсутствия или наличия прямого объекта и формы последнего.
5.3.2. С л о ж н ы е предложения в основном аналогичны сложным предложениям хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании).
5.4.0. Лексика Б.я. значительно более гомогенна, чем лексика хинди и других
близкородственных языков с богатой письменной традицией, хотя и не свободна от
заимствований. Сравнительно многочисленны диалектизмы индоарийского происхождения. Современное обогащение словаря идет главным образом через хинди.
6.0. О диалектах см. 2.0.
ЛИТЕРАТУРА
Зограф Г.А. Морфологический строй новых
индоарийских языков. Москва, 1976.
Beames J. Notes on the Bhojpuri Dialect of
Hindi Spoken in Western Behar // Journal of the
Royal Asiatic Society of Great Britain & Ireland
(New Series), 1868, vol. III.
Grierson G.A. Seven Grammars of the Dialects and Subdialects of the Bihari Language.
Calcutta, 1883–1887.
Hoernle A.F.R. A Comparative Grammar of
the Gaudian Languages. Lnd., 1880.
322
Языки бихари
Jeffers R. The Position of the Bihārī Dialects
in Indo-Aryan // Indo-Iranian Journal, 1976,
vol. 18.
Jha S. Maithili Phonetics // Indian Linguistics,
1941, vol. 8.
Jha S. The Formation of the Maithili Language. Lnd., 1958.
Jordan-Horstmann M. Sadani: A Bhojpuri Dialect Spoken in Chotanagpur. Wiesbaden, 1969.
Kellogg S.H. A Grammar of the Hindi Language. 3rd ed. Lnd., 1938.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Calcutta, 1927, vol. I, pt. I.
Specimens of the Bihari and Oriya Languages // Linguistic Survey of India / Grierson G.A. (ed.). Calcutta, 1903, vol. V, pt. II.
Thiel-Horstmann M. On: R.J. Jeffers. The Position of the Bihārī Dialects in Indo-Aryan: A
Phonological Reconsideration // Indo-Iranian
Journal, 1978, vol. 20.
Tiwari U.N. The Origin and Development of
Bhojpuri. Calcutta, 1960.
Й.П. Ядав
МАЙТХИЛИ ЯЗЫК
1.0. Майтхили (М.я.) является языком Митхилы — древнего королевства, которым правил король Джанака и где родилась Джанаки, или Сита — жена Рамы,
героя эпоса «Рамаяна», одного из воплощений бога Вишну. Эта область, включающая в себя районы Дарбханга и Музаффарпур современного индийского штата
Бихар, также была известна под названием Тайрабхукти (современное название — Тирхут). Географически Митхила занимает север Бихара и юго-восточную
часть района Тераи в Непале, где люди, говорившие на этом языке, проживают с
незапамятных времен. Другие названия — англ. Mithilā Bhākhā, Tirhutiyā, Dehāti,
Thethi, Maitili, Maitli, Methli, Tirahutia, Tirhuti. Самоназвание — maithilī.
2.0. М.я. распространен в основном в северо-восточной и восточной частях
штата Бихар и северо-востоке штата Джаркханд (область Сантал-Паргана) в Индии и в восточной части непальского района Тераи. В соседних индийских штатах, таких как Западная Бенгалия и Мадхья-Прадеш, и в центральной части Тераи
также имеются небольшие группы говорящих на этом языке.
Согласно результатам переписи 2001 г., М.я. в качестве родного назвали более
12 млн. чел. в Индии и около 2,8 млн. чел. в Непале. Однако большинство носителей
М.я. в Индии указывают в качестве родного язык хинди. По оценке, население майтхилиязычных территорий в штатах Бихар и Джаркханд составило в 2001 г. 46 млн.
чел., в 2011 г. — 57 млн. чел. Кроме того, в Индии и в Непале М.я. распространен в
качестве второго языка. В Непале на М.я. говорит 12% населения, он занимает второе место по числу говорящих, уступая лишь государственному языку — непали.
Как в Индии, так и в Непале М.я. используется его носителями в качестве основного языка. В регионах его распространения он выступает также в роли lingua franca.
В 2004 г. М.я. был включен в Восьмое приложение к Конституции Индии как
один из официальных языков Индии. Хотя временная Конституция Непала
(2007) признает М.я., как и ряд других языков жителей страны, официальным
языком, тем не менее на практике он в этом качестве не используется. Сейчас ведется серьезная кампания с целью внести его как официальный язык одной из
провинций в будущую Федеральную Конституцию Непала.
Й.П. Ядав. Майтхили язык
323
3.0. Дж. Грирсон относит М.я. к языкам бихари (см. статью «Бихари языки» в
наст. издании) вместе с бходжпури и магахи, и большинство исследователей с
этим согласны. Однако по поводу генетической принадлежности бихари существуют разные мнения. Дж. Грирсон и другие исследователи относят бихари вместе с ория, бенгальским и ассамским языками к восточной подгруппе индоарийской группы. Согласно этой точке зрения, М.я., входящий в одну подгруппу с
бходжпури и магахи,с лингвистической точки зрения ближе к ассамскому, бенгальскому и ория, чем к языкам центральной подгруппы, с которыми он граничит, а именно хинди и непали.
М.я. имеет давнюю письменную традицию. М.я. отличается богатым лексиконом, зафиксированным в словарях, и имеет грамматический стандарт. Язык, который использовался великими майтхильскими писателями, признан в качестве
стандартного. Очевидно, однако, что в качестве стандартного языка следует признать разговорный вариант М.я., используемый большинством носителей, а не
язык элиты. Предпринималась попытка реформы орфографии М.я. с целью приблизить ее к современному произношению.
В Индии М.я. преподается в качестве отдельного предмета начиная со средней
школы до университетского уровня. В Непале изучение М.я. недавно было введено на всех уровнях образования — начиная с младших классов до высших
учебных заведений. Согласно непальской национальной программе «Образование для всех», М.я. также будет использоваться для преподавания в начальных
классах с целью облегчения обучения и повышения качества образования.
4.0. Как в Индии, так и в Непале существует большое количество письменных
литературных памятников на М.я. Самым ранним письменным произведением на
М.я. считается «Вернаратнакара» — прозаический текст, написанный в XIV в.
Джьотдирисвара Кависекхарачария. Наиболее популярным майтхильским писателем является Видьяпати Тхакур, известный также как Махакави Видьяпати
(великий поэт Видьяпати). Помимо того, что он писал на санскрите, он сочинял
стихи на М.я., основной темой которых является любовь Радхи и Кришны. Это
собрание стихов обессмертило его имя.
Расцвет М.я. в этом регионе и за его пределами продолжался вплоть до XVI в.
М.я. был родным языком правящих династий, таких как Карнаты, Оинибары и
Кхандвалы в Митхиле, Маллы в Непале и Сены в Моранге (современная область
в Непале). Во время правления династии Малла в долине Катманду (1200–1769)
М.я. был языком двора. В Национальном архиве в Катманду сохранилось несколько литературных произведений (преимущественно драмы и песни) а также
надписей на М.я. М.я. использовался в качестве lingua franca в юго-восточном
Бихаре, северо-восточном Непале, Бенгалии, Ориссе и Ассаме.
В настоящее время как индийские, так и непальские писатели создают на М.я.
произведения всех литературных жанров. Кроме письменных текстов, на М.я.
существует огромное количество памятников устного народного творчества —
сказки, а также баллады и песни, повествующие о древнем короле Салхесе или же
относящиеся к известному циклу Рас Лила, посвященному любви Радхи и Кришны.
Раньше для М.я. использовалась собственная письменность под названием
митхилакшар, или тирхута, которая произошла от брахми (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании) через прото-бенгальскую письмен-
324
Языки бихари
ность и напоминает современные системы письма в бенгальском языке и ория.
Кроме митхилакшар, люди, принадлежавшие к касте писцов (каястха), использовали для ведения официальных и частных записей письменность кайтхи. Обе эти
системы письма были постепенно вытеснены письменностью деванагари и в настоящее время практически забыты.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. В М.я. насчитывается 26 согласных и восемь чистых гласных, каждый из
которых имеет соотвествующий назализованный вариант.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i ĩ
e ẽ
æ æ̃
Ряд
Средний
ə ə̃
ɐ ɐ͂
Задний
u ũ
o õ
ɔ ɔ̃
ɑ ɑ͂
Различия по долготе гласных в М.я. нет. Традиционно выделяют лишь два дифтонга — əi и əu, однако это скорее дань орфографии, чем результат фонологического анализа. Дифтонги также назализуются. Некоторые исследователи считают, что большинство вокалических сочетаний в М.я. подвергаются дифтонгизации. Дифтонги в М.я. в основном восходящие, т. е. заканчиваются на гласные
верхнего подъема i и u: bhai ‛брат’, lau ‛принесите’ и т. д.
В транслитерации фонеме [ə] соответствует знак a, фонеме [ɑ] — знак ā, который отражает соответствующую графему деванагари, хотя для М.я. долгота фонологически нерелевантна.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- ГлотГубпалато- языч- языч- тальзубретроные
альвеоные
ные
ные
ные флексные лярные
Гл. Непридых. p
t
ʈ
k
h
h
Придых.
p
t
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых. b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
h
Носовые
m
n
ɳ
Боковые
l
Вибранты и одноударные
r
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Й.П. Ядав. Майтхили язык
325
5.1.1. Общей структурой слога в М.я. является (C)(C)V(C) и (C)V(C)(C). Консонантные кластеры редки по составу и ограничены по позиции в слове. Они характерны для формальной речи образованного носителя, знающего санскрит и
хинди, но не для обычного разговорного языка. В начальной позиции встречаются лишь сочетания вида «смычный + r или l» и «s + глухой смычный или сонорный», в срединной и конечной позиции возможны разные сочетания.
5.1.2. Согласный удваивается в интервокальной позиции, если предшествующий ему гласный — ударный, например, 'sukkha ‛засуха’, но gi'ra (*girra)
‛вынудить упасть’.
Чрезвычайно продуктивными морфофонемными чередованиями в М.я. являются опущение шва ə, например, sərək-e > [sərk-e] ‛только дорога’, и переход
a > ə, например, kam-ai > kəm-ai ‛заработная плата’.
Ударение не играет важной роли в М.я. и практически не используется для
дифференциации слов.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. М.я. относится к языкам флективного типа с элементами агглютинации.
5.2.2. Категория р о д а в М.я. практически исчезла. Неодушевленные существительные не различаются по роду. Для определенного круга существительных, обозначающих людей, различия по полу выражаются словообразовательными суффиксами, отличающими существительные женского рода, такими как -i
(chaur-ā ‛мальчик’ — chaur-i ‛девочка’), -(a)ain (guru ‛учитель’ — guru-ain
‛учительница’). Местоимения в М.я. не различаются по роду. В формальной речи
род выражен в глагольных формах 3-го лица прошедшего и будущего времени,
если он связан с категорией вежливости: o daur-l-ih/daur-t-ih бежать-ПРОШ3Ж.ПОЧТИТ/бежать-БУД-3Ж.ПОЧТИТ ‛она бежала/побежит’, o daur-l-aith/daur-t-ah
бежать-ПРОШ-3М.ПОЧТИТ/бежать-БУД-3М.ПОЧТИТ ‛он бежал/побежит’. Следует
заметить, что в отличие от хинди и непали, притяжательные модификаторы не
согласуются с существительным в роде: okar pati/patni ‛его/ее муж/жена’. Если
же притяжательный модификатор выражен прилагательным, он согласуется в
роде с существительным, обозначающим человека: okar pahilkā betā ‛его/ее первый сын’ — okar pahilki beti ‛его/ее первая дочь’.
Как существительные, так и местоимения образуют формы множественного
ч и с л а путем прибавления суффикса -sab(h) — грамматикализованной формы
слова -sab(h) ‛все’. Cуществительные и местоимения, соотносимые с категорией вежливости, могут также образовывать множественное число с помощью прибавления
суффикса -lokain. В глаголе единственное и множественное число не различаются.
П а д е ж н ы е значения выражаются тремя способами. Номинатив и аккузатив выражаются нулевым показателем; датив/аккузатив, генитив, инструменталис и локатив маркируются клитиками, прочие значения выражаются послелогами, присоединяющимися к форме генитива.
(1) u
daur-l-ak
он:НОМ бежать-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Он побежал’.
(2) u
kitāb
он:НОМ
kin-l-ak
книга:АКК покупать-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Он купил книгу’.
326
Языки бихари
Показатель kẽ маркирует датив/аккузатив:
(3) Ram chaura=kẽ
mār-l-ak
Рам
мальчик=АКК
бить-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Рам побил мальчика’.
(4) hari=kẽ
bhukh
lāg-al
Хари=ДАТ
голод
прилагаться-ПРОШ
‛Хари голоден’.
Генитив обозначается клитиками (a)k (существительные и гонорифические
местоимения) и (a)r (негонорифические местоимения):
(5) ham
rām=ak
ghar dekh-l-i-ainh
я
Рам=ГЕН
дом
видеть-ПРОШ-1-3ПОЧТИТ
‛Я увидел дом Рама’.
(6) ham
ahā̃ =k
ghar
я
ты:ПОЧТИТ=ГЕН дом
‛Я увидел твой дом’.
(7) ham-ar ghar dur
я-ГЕН
дом
далеко
dekh-l-aunh
видеть-ПРОШ-1
aich
ВСПОМ:НАСТ.3
‛Мой дом далеко’.
Клитикой sã маркируется инструмент или источник:
(8) hari
pensil=sã
likh-l-ak
Хари
карандаш=ИНСТР
писать-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Хари пишет карандашом’.
(9) hari-ji
apan gām=sã
Хари-ВЕЖЛ
сам
ai-l-āh
деревня=ИНСТР
приезжать-ПРОШ-3ПОЧТИТ
‛Хари приехал из деревни’.
Клитиками me и par маркируется локатив:
(10) hari-ji
kothari=me
ch-aith
Хари-ВЕЖЛ
комната=ЛОК
‛Хари в комнате’.
(11) hari-ji
ghar=par
Хари-ВЕЖЛ дом=ЛОК
ВСПОМ-НАСТ.3ПОЧТИТ
ch-aith
ВСПОМ-НАСТ.3ПОЧТИТ
‛Хари дома’.
В отличие от многих новых индоарийских языков, М.я. не имеет эргативного
падежа.
Глаголы в М.я. делятся на п е р е х о д н ы е и н е п е р е х о д н ы е в зависимости от того, имеют ли они валентность на прямой объект. Кроме того, непереходные глаголы в отличие от переходных согласуются по роду с одушевленными субъектами в прошедшем и будущем времени; различаются маркеры перфекта для переходных (-ne) и непереходных (-əl) глаголов.
Непереходный глагол превращается в переходный путем чередования гласных
в основе, а также путем добавления каузативного суффикса:
(12) geetā daur-l-ih
Гита
бежать-ПРОШ-3Ж
‛Гита побежала’.
327
Й.П. Ядав. Майтхили язык
(13) Hari
geetā=kẽ
daur-au-l-ak
Хари
Гита=АКК
бежать-КАУЗ-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Хари заставил Гиту побежать’.
Различается первичный (-a) и вторичный (-ba) морфологический к а у з а т и в. Первичный каузатив обозначает действие, направленное на объект, которое
выполняется субъектом; субъект же вторичного каузатива является лишь инициатором действия, выраженного глаголом: перех. pərh ‛изучать’ — pərh-a
‛учить’ — pərh-ba ‛заставить кого-либо учить’.
В М.я. выделяются два типа п а с с и в и з а ц и и: морфологическая и перифрастическая. Морфологический пассив образуется путем прибавления к глаголу
суффикса -ā, а перифрастический — путем добавления окончания причастия
прошедшего времени к основному глаголу, за которым следует глагол jā ‛идти’:
(14) ham kitāb kin-l-aunh
я
книга
купить-ПРОШ-1
‛Я купил книгу’.
(15) ham-rā-sa
kitāb
я-АКК-ПОСЛ
kin-ae-l
книга
купить-ПАСС-ПРОШ
‛Книга была куплена мной’.
(16) ham-rā-sa
kitāb kin-al
я-АКК-ПОСЛ
книга
купить-ПРИЧ
ge-l
идти-ПРОШ
‛Книга была куплена мной’.
Глагол в М.я. выражает категории времени, аспекта, наклонения, а также согласуется по лицу и степени вежливости с субъектом и объектом.
Глаголы в М.я. могут принимать показатели одного из трех в р е м е н — настоящего, прошедшего или будущего: 3 л. наст. вр. likh-ait ‛он пишет’, прош. вр.
likh-l-ak, буд. вр. likh-at.
В каждом времени глагол может, кроме того, принимать одно из четырех значений а с п е к т а: обычный, имперфектный, длительный или перфектный.
Местоимениями выражается категория л и ц а (три лица с четырьмя степенями вежливости), в формах 3-го лица также различаются показатели ближнего и
дального плана:
Форма вежливости
Удаленность
1 л.
2 л.
фамильярная
нейтральная
почтитительная
сверхпочтительная
нейтральная
3 л.
почтительная
ближн.
дальн.
ближн.
дальн.
Номинатив
ham
tũ
tõ
ahā̃
apne
i
u
i
o
Датив
hamrā
torā
torā
ahā=kẽ
apne=kẽ
ekrā
okrā
hinkā
hunkā
Генитив
hamar
tohar
tohar
ahā̃ -k
apne-k
ekar
okar
hinak
hunak
Глаголы и местоимения дифференцированы по степени в е ж л и в о с т и.
Глагол в 3-м лице различает две степени вежливости — нейтральную с маркером
328
Языки бихари
-athinh и почтительную с маркером -aith. Во 2-м лице различия между почтительным ahā̃ и сверхпочтительным apne не выражаются в глаголе морфологически: apne употребляется с перифрастической конструкцией пассивного типа,
противостоящей активной конструкции, глагол которой согласуется с ahā̃ , ср.:
(17) apne
pad́ ḥ -al
ge-l-aik
вы:СВЕРХПОЧТИТ
читать-ПРИЧ
‛Вы читали’.
(18) ahā̃
padh-ait
ты:ПОЧТИТ
уходить:СЛ.ИНТ-ПРОШ-3
cha-l-aunh
читать-ИМПЕРФ
ВСПОМ-ПРОШ-3
‛Ты читал’.
Показатели вежливости 2-го лица — tũ (вежл. ф.) и tõ (нейтр. ф.), однако различие между ними соблюдается далеко не всегда. Это касается в особенности
языка представителей низших каст.
Различие по степени вежливости не ограничивается только местоимениями.
Имена собственные также могут быть маркированы суффиксом вежливости -ji
или нейтральным суффиксом -jā, -bā, -mā, что влечет за собой соответствующую
форму глагола.
(19) Hari-ji
bhajan
gab-ait
ch-aith
Хари-ВЕЖЛ религиозный.гимн петь-ИМПЕРФ
‛Хари поет гимн’. (вежл. ф.)
(20) Hari-yā
bhajan
gab-ait
Хари-НЕЙТР религиозный.гимн петь-ИМПЕРФ
ВСПОМ-3ПОЧТ
aich
ВСПОМ:НАСТ.3
‛Хари поет гимн’. (нейтр. ф.)
Немаркированное гоноративным суффиксом имя воспринимается как фамильярное или нейтральное. Существительные, имеющие общее референциальное
значение, могут различаться по степени вежливости, например почтит. bauā
‛мальчик’ — нейтр. chaurā ‛мальчик’, почтит. daiyā ‛девочка’ — нейтр. chauri
‛девочка’.
В отличие от большинства индоарийских языков, в М.я. присутствует довольно
сложная система полиперсонального согласования: в глагольных аффиксах может
кодироваться до трех участников ситуации. Пример высказывания с непереходным
глаголом, который согласуется с одним аргументом, — ham sut-l-aun я спатьПРОШ-1 ‛Я спал’. Переходный глагол может согласовываться с двумя аргументами:
(21) ham
hun-kā
madat
kar-l-i-ainh
я:НОМ
3ПОЧТИТ-КОСВ
помощь
делать-ПРОШ-1-3ПОЧТИТ.АДР
‛Я помог ему’.
Глагол может также согласовываться с тремя аргументами:
(22) ham
to-rā
hun-ak
kitāb de-l-i-au-nh
я:НОМ
2ВЕЖЛ-АКК
3ПОЧТИТ-ГЕН
книга
дать-ПРОШ-1-2ВЕЖЛ.АДР-3ПОЧТИТ.ПССР
‛Я дал тебе его книгу’.
Во всех трех типах согласования глагол может контролироваться не только аргументами предиката, но и неаргументами, такими как существительные в постпозитивных группах и входящие в них посессоры, а также дейктические референты в дискурсе.
Й.П. Ядав. Майтхили язык
Согласование с неаргументом:
(23) tõ
hun-kā-lel
kāj
329
kai-l-ah-ũh
ты:ВЕЖЛ.НОМ 3ПОЧТИТ-КОСВ-для работа делать-ПРОШ-2ВЕЖЛ.НОМ-3ПОЧТИТ.БЕНФ
‛Ты работал на него’.
Согласование с посессором:
(24) ham
toh-ar
ghar-par
я:НОМ
2ВЕЖЛ-ГЕН
дом-в
ge-l
ch-al-i-ah
идти-ПРИЧ
ВСПОМ-ПРОШ-1-2ВЕЖЛ.ПССР
‛Я был в твоем доме’.
Согласование с дейктическим референтом:
(25) ham
o-krā
mār-l-i-ah
я
3НЕЙТР-АКК бить-ПРОШ-1-2ВЕЖЛ
‛Я побил его (того, кто относится к тебе)’.
Было обнаружено, что носители языка из низших каст, которые наименее заинтересованы в сохранении такого стиля, в особенности его эксплицитной иерархичности, частично редуцируют эту систему.
5.2.3. Основные способы словообразования в М.я. аналогичны описанным для
бходжпури и магахи (см. статьи «Бходжпури язык» и «Магахи язык» в наст. издании).
В М.я. имеются аналитические глагольные формы, являющиеся промежуточным звеном между словом и словосочетанием — так называемые «составные
глаголы» (в русской терминологии «сложно-интенсивные глаголы»): первый из
них предстает в форме деепричастия и несет лексическое значение, а второй
принимает личную форму и является функциональным:
(26) hari-ji
kitāb paedh
le-l-aith
Хари-ПОЧТИТ книга
читать:ПРИЧ
брать:СЛ.ИНТ-ПРОШ-3ПОЧТИТ
‛Хари дочитал книгу’.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Немаркированный порядок слов в М.я. SOV, вершина группы располагается после остальных ее элементов:
(27) rām
hari=kẽ
mār-l-ak
Рам:НОМ Хари=АКК
бить-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Рам побил Хари’.
(28) rām kitāb kinat
Рам
книга
купить:БУД
‛Рам купит книгу’.
(29) nepāl
me
Непал
в
‛в Непале’
(30) rām-ak kitāb
Рам-ГЕН
книга
‛книга Рама’
Порядок слов SOV стилистически нейтрален, остальные варианты обычно сопровождаются фонологическими и семантическими эффектами, такими как топикализация, фокус, домысливание, определенность и т. д.: kitāb rām kinat (OSV)
330
Языки бихари
‛Книгу Рам купит’, kitāb kinat rām (OVS), kinat rām kitāb (VSO), kinat kitāb rām
(VOS) и rām kinat kitāb (SVO).
Свободный порядок слов также распространяется на непрямое дополнение и
различные типы обстоятельств. Даже прилагательные внутри именных групп и
вспомогательные слова в глагольных группах могут меняться местами с другими
членами предложения:
(31) gitā
hariyar
sāri pahir-ne
aich
Гита
зеленый
сари носить-ПЕРФ
ВСПОМ:НАСТ.3
‛Гита надела зеленое сари’ (т.е. Гита сейчас/сегодня в зеленом сари).
Это предложение может изменяться следующим образом: gitā hariyar pahirne
aich sāri, gitā sāri pahirne aich hariyar.
Субъектные местоимения, местоимения, относящиеся к прямому дополнению,
и местоимения в роли прямого дополнения могут опускаться:
(32) ham
torā
mār-b-au
я
ты
бить-БУД-1СУБ.2НЕЙТР.ОБЪЕКТ
‛Я побью тебя’.
Наряду с (32) встречаются варианты torā mārbau, ham mārbau, mārbau.
Как и в непали, хинди и в некоторых других южноазиатских языках, в М.я. нет
однозначного соответствия между падежами и семантико-синтаксическими отношениями в предложении. К примеру, субъект необязательно должен стоять в
номинативе, он может быть в дативе, инструменталисе, генитиве и локативе, а
также выступать логическим субъектом в пассивных конструкциях:
(33) hun-kā
bhukh lag-l-ain(h)
он:ПОЧТИТ-КОСВ
голод
‛Он проголодался’.
(34) hunkā=sã
i
он:ПОЧТИТ=ИНСТР этот
чувствовать-ПРОШ-3ПОЧТИТ.ЭКСП
kitāb
padh-al
nahĩ bhe-l-ain(h)
книга
читать-ПРИЧ
ОТР
становиться-ПРОШ-3ПОЧТИТ.СУБ
‛Он не мог прочитать книгу’.
(35) hunak
paisā harā ge-l-ain(h)
он:ПОЧТИТ.ГЕН деньги терять
идти-ПРОШ-3ПОЧТИТ.СУБ
‛Он потерял деньги’.
(36) hunkā-me
sāphe dayā
он:ПОЧТИТ-ЛОК
совсем жалость
nahĩ
ch-ain(h)
ОТР
быть-НАСТ.3ПОЧТИТ.СУБ
‛У него нет жалости’.
5.3.2. В М.я. используются следующие сочинительные союзы: ā ‛и’, ār ‛и’, ki
‛или’, yā ‛или’, mudā ‛но’:
(37) hari āi
ā-ot
mudā ham ghar par nahĩ rah-ab
Хари сегодня приходить-БУД.3НЕЙТР но
я
дом
в
ОТР
оставаться-БУД.1
‛Хари сегодня придет, но меня не будет дома’.
В М.я. встречаются следующие типы подчинительных предложений: сентенциальные актанты, относительные придаточные, деепричастные и причастные
обороты, обстоятельственные придаточные обороты.
Различаются нефинитные и финитные сентенциальные актанты. Предикат
главного предложения может быть выражен глаголом или именем:
331
Й.П. Ядав. Майтхили язык
(38) u
kah-l-ak
он сказать-ПРОШ-3НЕЙТР
je
hari bimār
aich
что
Хари больной
ВСПОМ.3НЕЙТР
‛Он сказал, что Хари заболел’.
(39) rām ghar par aich
se nishcit
Рам
дом
в
ВСПОМ:НАСТ.3
ai ch
что точно
3НЕЙТР-ВСПОМ
‛Это точно, что Рам дома’.
Нефинитные сентенциальные актанты в М.я. могут быть инфинитивными и
номинализованными:
(40) ham kitāb kin-a
cāh-ait
ch-i
я
книга
покупать-ИНФ хотеть-ИМПЕРФ
‛Я хочу купить книгу’.
(41) hin-kā
padh-ab/
он:ПОЧТИТ-КОСВ читать-НОМИН/
ВСПОМ-НАСТ.1
padh-nāi
nik
читать-НОМИН
хорошо
lag-ait
ch-ainh
чувствовать-ИМПЕРФ
ВСПОМ-НАСТ.3ПОЧТИТ.ЭКСП
‛Ему нравится читать эту книгу’.
Наличие одинакового субъекта при нефинитном и финитном предикате приводит к удалению повторяющейся именной группы. Кроме того, при номинализации номинатив субъекта заменяется на косвенный падеж.
Определительное придаточное предложение в М.я. образуется при помощи
относительного местоимения je. Ниже приведены примеры рестриктивного (42)
и нерестриктивного (43) определительных придаточных:
(42) ham je
kitāb mahag ch-aek
se/u nahĩ le-b
я
который
книга
дорогой
быть-НАСТ.3НЕЙТР тот
‛Я не буду покупать ту книгу, которая дорогая’.
(43) mukesh je
netā
ch-aeth
Мукеш
который
руководитель быть-НАСТ.3ПОЧТИТ
ОТР
брать-БУД.1
āi
bhasan
сегодня
речь
de-t-āh
давать-БУД.3ПОЧТИТ
‛Мукеш — тот, кто руководит — сегодня произносит речь’.
В рестриктивном определительном придаточном релятивизатор je (в разных
формах) может встречаться как вместе с существительным, так и без него. В случаях, когда существительное присутствует, релятивизатор выступает в роли детерминатора. Именная группа в определительном придаточном и вершинная
именная группа в главном предложении кореферентны. Вершинная именная
группа состоит из коррелятивного местоимения se (в различных формах), которое либо сопровождается, либо не сопровождается существительным. Как релятивная, так и вершинная именная группа могут присутствовать или опускаться в
зависимости от относительного порядка слов в главном и придаточном предложениях. Далее приведены примеры синтаксических стратегий, используемых для
образования рестриктивных придаточных определительных в М.я.:
(44) [je
khet hariyar aich]
se
o/u ham-ar aich
который
поле зеленый
ВСПОМ:НАСТ.3
‛Поле, которое зеленое, — мое’.
тот
он
1-ГЕН
ВСПОМ:НАСТ.3
332
Языки бихари
(45) u
vidyārthi
тот студент
[je
o
который
тот ночь читать-ПРОШ-3НЕЙТР (тот) он
ekhan sut-al
aich
сейчас спящий
ВСПОМ:НАСТ.3
rāit pada-l-ak]
(se) o
‛Тот студент, который читал прошлой ночью, сейчас спит’.
Как и в большинстве южноазиатских языков, в М.я. широко используются нефинитные конструкции. Одной из конструкций такого типа является конструкция с конвербом (деепричастная), указывающая на одновременность действий в
главном и придаточном предложениях:
(46) padh-aet
u
bhāt khae-l-ak
читать-КОНВ
он
рис
есть-ПРОШ-3НЕЙТР
‛Он ел рис читая’.
Последовательность действий в конвербах обозначается маркером -ka/-ke, следующим за основой глагола:
(47) khānā khā-ka(-ke ) sab ādami
suit
rah-al
еда
есть-КОНВ
все
люди
спать
оставаться-ПРОШ.3НЕЙТР
‛Поев, все уснули (спали)’.
В М.я. оборот с конвербом, обозначающим действие, предшествующее действию, выраженному главным предикатом, обычно располагается слева от главного предложения. В маркированных конструкциях он может также располагаться
в постпозиции для реализации дискурсивных стратегий, выражающих фокус.
Субъектом таких конструкций в М.я. может быть либо нулевая именная группа, либо лексически выраженная именная группа. Однако в определенных случаях ограничение на субъект не соблюдается:
(48) ghar khais-ke
das
ādmi
mair
gel
дом
падать-КОНВ
десять
человек
умирать
ВСПОМ:ПРОШ
‛Дом обрушился, и погибли десять человек’.
Кроме конвербных, в М.я. есть также адвербиальные конструкции, обозначающие время и место.
Придаточные времени образуются с помощью соотносительных местоимений,
таких как jakhan ‛когда’ — takhan ‛тогда’, jahiyā ‛когда’ — tahiyā ‛тогда’ и т. д.:
(49) jakhan ham ghar pug-l-aunh
takhan sab sut-al
ch-al
когда
я
дом
достигать-ПРОШ-1 тогда
все
спать-ПРИЧ
ВСПОМ-ПРОШ.3НЕЙТР
‛Когда я пришел домой, все спали’.
В оборотах с обстоятельством места используется jata ‛где’ — tata ‛там’:
(50) jata ahā̃
ch-i
tata ham ae-b
где
ты
быть-НАСТ.2 там
я
приходить-БУД.1
‛Я приду туда, где ты’.
Условные придаточные обычно образуются с помощью местоимений jaun/
jadi ‛если’ — ta ‛то’:
(51) jaun/jadi ahā̃
kāj
kar-ab
ta
saphal hae-b
если
вы:ПОЧТИТ
работа делать-БУД.2ПОЧТИТ тогда успех
‛Если ты будешь работать, то добьешься успеха’.
быть-БУД.2ПОЧТИТ
Й.П. Ядав. Майтхили язык
333
Образование вопросительных предложений в М.я. не требует изменения порядка слов. В общих вопросах в конце факультативно добавляется частица ki, интонация таких предложений повышается. В частных вопросах соответствующий
компонент замещается вопросительным словом, позиция которого остается
прежней:
(52) hari ki
bech-at?
Хари что
продавать-БУД.3НЕЙТР
‛Что Хари продаст?’
Отрицательные предложения образуются путем прибавления отрицательной
частицы nahĩ в превербной позиции:
(53) ham
rām-ke kitāb nahĩ de-l-aunh
я
Рам-АКК
книга
ОТР
давать-ПРОШ-1
‛Я не давал книгу Раму’.
5.4.0. Большинство иностранных слов в М.я. заимствованы из санскрита. Технические термины в основном заимствованы из английского языка. Заимствования из санскрита: adatt ‛крайний’, anargal ‛неуместный’, abastha ‛возраст’, ar ‛и’.
Заимствования из персидского: adna ‛несвязанный’, adalat ‛гражданский суд’,
adami ‛человек’. Заимствования из английского: tisan ‛станция’, pen ‛ручка’ kapi
‛копия, блокнот’, tebul ‛стол’.
6.0. Согласно исследованиям Г. Джха (1968), в Индии насчитывается семь региональных разновидностей М.я.: стандартный, южный, восточный (кортха,
кхотта), ангика (чхикачики, анга, бхагалпури), западный (вадджика, бадджика),
джолхи (диалект мусульман) и центральный разговорный (сотипура). На стандартном М.я. говорят на севере округа Дарбханга (север штата Бихар). В Непале,
по предварительным исследованиям, выделяются три региональных диалекта:
восточный (районы Моранг и Сунсари), центральный (Саптари, Сираха, Дхануша
и восточная часть Мохаттари) и западный (Махоттари, Сарлахи и восточная
часть Раутхата). До настоящего времени не предпринималось сколько-нибудь
значимых попыток изучения социальных диалектов М.я. Тем не менее можно
сказать, что в М.я. различия в произношении, словаре и грамматике связаны с
социальными параметрами, такими как принадлежность говорящего к определенной касте, его полом, образованием, отношениями между говорящими и другими социальными факторами.
В Непале выделяются два социальных диалекта: брахманский и все прочие,
т.е. «небрахманский», но и тот, и другой отражают также этнические и прочие
различия. Эта социолингвистическая ситуация требует дальнейшего изучения.
ЛИТЕРАТУРА
Bickel B., Bisang W., Yadav Y.P. Face vs. Empathy: The Social Foundation of Maithili Verb
Agreement // Linguistics, 1999, vol. 37, iss. 3.
Bickel B., Yadav Y.P. A Fresh Look at Grammatical Relations in Indo-Aryan // Lingua, 2000,
vol. 110 (5).
Burghart R. Introduction to Spoken Maithili in
Social Context. Pts. 1–3. Heidelberg, 1992 [Неопубликованная рукопись].
Davis A.I. Maithili Sentences // Clause, Sentences and Discourse Patterns / Ed. by A. Hale.
Kathmandu, 1973, vol. 1.
334
Языки бихари
Davis A.I. Basic Colloquial Maithili: A Maithili-Nepali-English Dictionary. Delhi, 1984.
Government of Nepal: Population Census.
Kathmandu, 2001.
Government of Nepal: Interim Constitution of
Nepal. Kathmandu, 2007.
Grierson G.A. An Introduction to the Maithili
Dialect of the Bihari Language as Spoken in Bihar. Part I: Grammar. Calcutta, 1881.
Grierson G.A. Bihar Peasant Life. Patna, 1885
[2nd and rev. ed. 1926].
Hoernle A.F.R., Grierson G.A. A Comparative
Dictionary of the Bihārī Language. Calcutta,
1885, vol. 1; 1889, vol. 2.
Jha D. Maithili Bhasha Kos (The Dictionary
of Maithili Language). Patna, 1950.
Jha G. Maithili Udgam o Vikas (The Origin
and Development of Maithili). Calcutta, 1968.
Jha G. Uccatara Maithili Vyakaran (Higher
Maithili Grammar). Patna, 1979.
Jha G. Maithili-English Dictionary, Darbhanga,
1999.
Jha S. The Formation of the Maithili Language. Lnd., 1958.
Jha S.K. Maithili: Some Aspects of its Phonetics and Phonology. New Delhi, 2001.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Delhi, 1903, vol. V, pt. II. [repr. 1968].
Mishra J. Brihat Maithili Sabdkosa (A Comprehensive Maithili Dictionary). Simla, 1973,
fasc. I; 1995, fasc. II.
Singh U.N. How to Honor Someone in
Maithili // International Journal of the Sociology
of Language, 1989, iss. 75.
Trail R.L. Word Lists. Kathmandu, 1973.
Williams J. Clause Pattern in Maithili // Patterns in Clause, Sentence, and Discourse in Selected Languages of Nepal and India / Ed. by
R.L. Trail. Norman, 1973.
Yadav R. Maithili Phonetics and Phonology.
Mainz, 1984.
Yadav R. A Reference Grammar of Maithili.
Berlin; N. Y., 1996.
Yadav S.K. Language Planning in Nepal: An
Assessment and Proposal for Reform: Unpublished PhD Dissertation. Jaipur, 1989 (University
of Jaipur).
Yadav Y.P. Time, Tense, and Aspect in English
and Maithili: a Contrastive Study: Unpublished
MA dissertation. Hyderabad, 1980.
Yadav Y.P. Aspects in Maithili: A Formal
Analysis // Occasional Papers in Nepalese Linguistics. Kathmandu, 1980, vol. 1.
Yadav Y.P. Question Movement in Maithili
and Binding Conditions // Indian Linguistics,
1982, vol. 42, № 1.
Yadav Y.P. Maithili Sentences: a Transformational Analysis // Indian Linguistics, 1982,
vol. 43, № 3.
Yadav Y.P. The Word Order Phenomenon in
Maithili Simple Sentences a TG Approach //
Contributions to Nepalese Studies, 1984, vol. 12,
№ 1.
Yadav Y.P. A More Promising Rule for Nominative Case-Assignment // Nepalese Linguistics,
1987, vol. 4.
Yadav Y.P. Presumptive Pronoun Strategy and
Island Constraints // Tribhuvan University Journal, 1987, vol. XIII, № 2.
Yadav Y.P. Raising From a Tensed Clause in
Maithili: its Implications for Binding and Case
Theories // Contributions to Nepalese Studies,
1989, vol. 16, № 1.
Yadav Y.P. Verb Agreement in Maithili //
Journal of Nepalese Studies, 1996, vol. 1, № 1.
Yadav Y.P. Constituent Structure and Discourse Strategies in Maithili // Indian Linguistics, 1997, vol. 58.
Yadav Y.P. Issues in Maithili Syntax. Munich,
1998.
Yadav Y.P. Reading in Maithili Language, Literature and Culture. Kathmandu, 1999.
Yadav Y.P. The Complexity of Maithili Verb
Agreement // The Yearbook of South Asian Languages and Linguistics / Ed. by R. Singh. Delhi,
1999, vol. 2.
Yadav Y.P. Maithili // Facts About the World’s
or Encyclopedia of World’s Languages / Ed. by
J. Garry and C. Rubino. N. Y.; Dublin, 2000.
Yadav Y.P. Nonnominative Case in Maithili //
Nonnominative Subject / Ed. by Bhaskararao and
Subbarao. Amsterdam, 2005.
Yadav Y.P. Sequential Converb in IndoAryan // Contemporary Issues in Nepalese Linguistics. Kathmandu, 2005.
Yadav Y.P. Anaphoric Relations in Maithili
and Linguistic Theory // Linguistic Theory and
South Asian Languages. Amsterdam, 2007.
М. Варма. Бходжпури язык
335
М. Варма
БХОДЖПУРИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Варианты названия: бходжпури (Б.я.); самоназвание — bhоjpuri. Названия англ. Chaparahiya, Gorakhpuri, Sarwariya, Madhesi, Banarasi, Purabi,
Purabiya, Nagpuria, Sadani, Sadri, Diku Kaji относятся, строго говоря, к разным
локальным диалектам, но могут, очевидно, использоваться их носителями
для обозначения своего языка безотносительно к более широкому понятию
бходжпури.
Б.я. получил свое название от г. Бходжпур (ныне так же называется округ, в
котором расположен город) в индийском штате Бихар. Считается, что удджайнские раджпуты, ведущие свой род от Раджи Бходжа из Мальвы, основали здесь
княжество, которое в XVI в. боролось за независимость от династии Моголов, а в
годы Сипайского восстания (1857–1858) — от британского колониального владычества. Термин «бходжпури» для обозначения соответствующего языка начал
употребляться, очевидно, в XVII в., но впервые встречается в письменных источниках, датированных 1789 г. В отношении географических диалектов употребляются также другие наименования по названиям местных населенных пунктов
(см. ниже).
1.1.2. Б.я. входит в состав бихарской подгруппы языков, которая, согласно
классификации Дж. Грирсона, относится к восточным индоарийским языкам. В
географическом отношении Б.я. является самым западным представителем этой
группы, ведущей свое начало от таких средних индоарийских языков, как апабхранша магадхи и пракрит магадхи, и включающей в себя также такие современные восточные индоарийские языки, как бенгали, ассамский и ория. Однако более поздние исследователи Дж. Кардона, Р. Джефферс, Т. Дасс подвергли критике объединение Б.я. в одну группу с восточными индоарийскими языками. В ряде
классификаций языки бихари отнесены к центральной группе. Произведя сравнительную реконструкцию на основе общих фонологических инноваций, Т. Дасс
пришел к выводу, что бихари вместе с восточным хинди составляют единую
группу, отличную и от бенгали, и от хинди.
Дж. Грирсон считал бходжпури, магахи и майтхили диалектами языка бихари.
С.К. Чаттерджи и У.Н. Тивари считали эти языки самостоятельными, но относили магахи и майтхили к отдельной подгруппе, аргументируя это, в частности, наличием в них более сложной системы спряжения глаголов.
1.1.3. Ареал распространения Б.я. простирается от районов к западу от р. Сон в
штате Бихар и западных областей плато Ранчи в штате Джаркханд до восточных
районов штата Уттар-Прадеш, где округи Басти, Азамгарх, Варанаси и Мирзапур
обозначают приблизительно его западную границу. В Непале на Б.я. говорят в
области Тераи, которая тянется вдоль индийской границы от Бахрайча в УттарПрадеше до Чампарана в Бихаре. К региону Б.я. относятся Кайлали на западе и
Махоттари на востоке. На западе область распространения Б.я. постепенно переходит в область распространения авадхи, причем четкой границы между ними
нет и представители обеих групп вполне могут понимать друг друга.
336
Языки бихари
Однозначных сведений о числе носителей Б.я., как и любого другого из языков
бихари, нет. Отчасти это является следствием того, что по той или иной причине
носители, отвечая на вопрос переписчиков, называют свой язык «хинди». Согласно переписи 1961 г., число говорящих составляло 7 964 755 чел., в 1971 г. —
14 340 564 чел., в 2001 г. — 33 099 497 чел. Еще 2 044 776 чел. назвали свой родной язык садан/садри, а 1 242 586 чел. — нагпурия. По оценке, население всех
бходжпуриязычных территорий в Индии составляло около 66 млн. чел. в 2001 г.
и около 83 млн. чел. в 2011 г. В Непале, согласно переписи 2001 г., Б.я. назвали
родным языком 1 712 536 чел. С учетом носителей языка, давно переселившихся
в Маврикий, Тринидад и Тобаго, Гайану и Суринам и использовавших Б.я. в качестве lingua franca, можно добавить к этому числу еще как минимум 2 млн. чел.,
что дает в общей сложности 87 млн. носителей.
В географическом отношении Б.я. является наиболее распространенным из
всех трех бихарских языков. Его ареал охватывает территорию в 73100 кв. км в
западном Бихаре и восточном Уттар-Прадеше, а также в юго-западной части Непала. Кроме того, Б.я. является основным языком общения довольно значительных общин на Маврикии, в Тринидаде, Гайане и Суринаме. Описано также использование Б.я. в Южной Африке; кроме того, индийцы, живущие на Фиджи,
часто указывают, что их «хинди» произошел от Б.я. Все это в некоторой степени
позволяет говорить о Б.я. как о языке международного общения.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Обычно выделяют четыре диалекта Б.я.: стандартный бходжпури (также
южный стандартный), северный бходжпури, западный бходжпури и нагпурия.
Пятым диалектом Б.я. можно считать тхару-бходжпури, на котором говорит около миллиона человек в непальском районе Тераи и прилегающих территориях на
севере Уттар-Прадеша и Бихара от Бахрайча до Чампарана (см. статью «Тхару
язык» в наст. издании).
На южном стандартном диалекте говорят в округах Бходжпур, Рохтас, Саран,
Гопалгандж, Сиван, Буксар, Каймур и в некоторых областях Чампарана в Бихаре,
а также в Баллии и Восточном Газипуре в Уттар-Прадеше. Сведения, приведенные в данной статье, относятся прежде всего к этому варианту языка. Разновидность, распространенная в округе Саран, может называться чхапарахия по названию главного города Чхапра.
На северном Б.я. говорят в округах Деория, Горакхпур, Басти в УттарПрадеше, а также в регионе Чампаран в Бихаре. Местные названия включают горакхпури в Деории и восточном Горакхпуре и сарвария (saruār < sarayu-pār ‛за
рекой Сарайюʼ) в западном Горакхпуре и Басти. Вариант языка, на котором говорят к востоку от р. Гандак, занимающий промежуточное положение между горакхпури и майтхили Чампарана, имеет название «мадхеси» (madhya deshiya
‛(язык) средней области’); число говорящих на нем, по данным 1971 г. (очевидно,
заниженным), составляло 11 029 чел.
На западном Б.я. говорят в округах Варанаси, Азамгарх, Газипур, Мау, Чандаули и Мирзапур, на востоке Амбедкарнагара и Джаунпура и на севере Сонбхадры в Уттар-Прадеше. Диалект города и округа Варанаси носит название «банараси» (от названия города на хинди — Banāras), или «кашика» (от другого названия города — Kāśī). Интересен тот факт, что носителями хинди, живущими к
М. Варма. Бходжпури язык
337
западу от данного региона, для обозначения западного Б.я. (включая западные
говоры северного Б.я.) широко используется название «пураби» или «пурабия»,
что в переводе значит «восточный (язык)».
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Б.я. прежде всего является языком повседневного общения необразованных масс, однако образованные люди также используют его во всех ситуациях,
за исключением образовательных и государственных учреждений. Официальным
языком в этом регионе является хинди (а также урду), в высшем образовании и
административном управлении используется также наиболее престижный английский язык. В результате многие носители ошибочно считают Б.я. диалектом
хинди. Также интересно заметить, что в кино и театральных постановках на хинди возник стилизованный персонаж — простоватый, но заботливый слугадеревенщина в зажиточной семье, который говорит на Б.я. Таким образом, Б.я.
используется для характеристики персонажей, т. е. играет роль, сходную с ролью
пракритов (среднеиндийских разговорных языков в противопоставлении санскриту) в классической индийской драме.
1.3.2. Б.я. широко используется в литературных и драматургических кругах.
Хотя стандартным считается южный диалект, на котором говорят в Бходжпуре,
вариант Бенареса, благодаря творчеству Кабира, получил широкую литературную известность.
1.3.3. На Б.я. не ведется преподавание в школах и высших учебных заведениях.
1.4.0. В литературных целях прежде использовалось письмо кайтхи, в настоящее время используется письмо деванагари. Употребление письма кайтхи ныне
ограничено неформальной перепиской, иногда оно используется в не вполне легальной деятельности. Термин «кайтхи» происходит от kāyath (< kāyastha) — названия касты писцов в Северной Индии. Это письмо, которое до недавнего времени было широко распространено в штате Бихар и на востоке штата УттарПрадеш, происходит от раннего нагари, см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании.
1.5.0. Некоторые исследователи-энтузиасты прослеживают историю литературы на Б.я. начиная с ранней литературы сиддхов, относящейся к VIII в. Так называемые формы Б.я., которые они якобы находят в столь ранних памятниках, являются не чем иным, как общими явлениями, характерными для развития всего
комплекса северных диалектов от средних до восточных земель. Однако несомненным письменным памятником литературы на Б.я. является поэзия «ниргун»
Кабира, относящаяся к XV в. Кабир писал на западном диалекте Б.я., а точнее —
на банараси, несколько видоизмененном в согласии с литературной нормой.
В XIX в. появляются такие произведения, как «Devāksaracarita» (автор Рамдатта
Шукла, 1884), «Badmās′darpan» (автор Тег Али Тег, 1895), а также «Jangal mẽ
Mangal» и «Nāgari Vilāp» (автор Рам Гариб Чаубе, вторая половина XIX в.).
В наше время даже среди носителей других языков популярно народное творчество на Б.я. с использованием таких характерных жанров, как песни «каджари»
(kajari), пьесы «бидесия» (bidesiyā) и поэмы «батохия» (baṭohiyā). Таким образом,
как объем, так и качество публикаций на Б.я. довольно высоки. Кроме того, в отличие от других бихарских языков, в широкий прокат выпускаются полноме-
338
Языки бихари
тражные фильмы на Б.я., песни в которых исполняют известные на всю Индию
певцы.
1.6.0. Б.я. находится на стыке сосуществующих языковых систем, которые не
могут не взаимодействовать. Поскольку хинди считается языком более образованных людей, лексика Б.я. постоянно изменяется под его влиянием, а следовательно, и тех языков, которые повлияли на хинди, а именно санскрита, арабского,
персидского и английского. Изучение общей структуры грамматики Б.я. наглядно демонстрирует верность тезиса об Индии как языковом союзе. По своей сути
многие явления, в особенности в области синтаксиса, являются общими как для
хинди, так и для Б.я. Несмотря на возникшее под влиянием культурных и политических связей убеждение, что Б.я. является региональным вариантом хинди
(чему также способствовало употребление ранними исследователями термина
«восточный хинди» в отношении Б.я.), по своей морфологической структуре Б.я.
более близок бенгали и другим восточным языкам. С другой стороны, именно
близость фонологической структуры Б.я. и других бихарских языков позволяет
таким исследователям, как Р. Джефферс и Т. Дасс, говорить о необходимости
выделения этих языков в отдельную подгруппу северных индоарийских языков,
в которую не включается бенгали.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. В Б.я. имеется 12 гласных, образующих шесть пар, члены которых противопоставлены по признаку назализованности. Иногда выделяют два дополнительных гласных — краткие гласные верхнего подъема, указанные в таблице в
скобках, характерные для северного Б.я. и, в частности, для горакхпури. Поскольку их использование четко ограничено позицией, их следует считать аллофонами. В вокализме Б.я. меньше фонологических контрастов по сравнению с
типичной для северных новоиндоарийских языков системой: нет контраста по
долготе, который, впрочем, даже в случае с «нормативным» северным индоарийским, характерен только для гласных верхнего подъема и, по всей видимости,
нейтрализуется в финальной позиции в хинди. В Б.я. есть только один краткий
гласный — /a/, и один долгий гласный — /ā/, а для остальных гласных долгота
нефонологична.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
iĩ
(ĭ)
eẽ
Ряд
Средний
ɐ ɐ͂
Задний
uũ
(ŭ)
oõ
ɑ: ɑ͂:
Средний гласный /ɐ/ в ударной позиции превращается в [ʌ], а в безударной —
в [ə]. В восточных областях [ə] несколько огублен. Дифтонги ai и au истинные,
первый их элемент имеет средний подъем — фонетически [əı] и [əʊ].
М. Варма. Бходжпури язык
339
Согласные
По месту образования
Сред- Задне- ГлотПереднеязычные
не- языч- тальГубпалатоные зуб- ретроальвео- языч- ные ные
ные флексные лярные ные
Гл. Непридых. p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых. b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
h
Непридых. m
n
ŋ
Носовые
Придых.
mh
nh
ŋh
Непридых.
l
Боковые
Придых.
lh
Вибранты и
Непридых.
ɾ
ɽ
одноударные
Придых.
ɾh
ɽʰ
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Несмотря на то, что согласные в Б.я. сходны с согласными в хинди по месту и
способу образования, звонкости и придыхательности, а также положению языка,
общее количество оппозиций в нем меньше. С другой стороны, в Б.я. придыхательность распространяется на носовые и плавные согласные, например: barmā
‛Варма’ (фамилия) и barmhā ‛Брахма’, kānā ‛одноглазый’ и kānhā ‛Господь
Кришна’, kāl ‛смерть’ и kālh ‛вчера’, (mārā)-māri ‛битва’ и mārhi ‛вид зерновых’.
Велярные носовые согласные четко выделяются, например maŋani ‛(я) попросил
что-либо’ и manani ‛(я) согласился’. Утверждения, что в данном случае мы имеем
дело с субфонемным кластером ŋg, опровергаются наличием таких форм, как
phungi ‛кончик ветки’ и kankhi ‛косой’, в отличие от paŋkhi ‛птица’ (хотя эта
форма и является статистически маргинальной). Более того, как и у других носовых, у этого согласного также есть придыхательная форма: siŋh ‛рог’.
2.1.2. Ударение в Б.я. силовое. В Б.я. существует явление, которое можно назвать «ослабление гласных». Оно представляет собой сокращение долготы гласных в зависимости от положения в слоге или слове. Явление это имеет непосредственное отношение к ударению, которое, в свою очередь, зависит от структуры
слога, основы или производного слова. Словесное ударение может падать на любой гласный, и любые гласные при определенных условиях редуцируются. Только у ā редуцированный вариант является фонемой — a: rājā ‛(какой-то) раджа’,
но rajawā ‛раджа’ (опр.), другие гласные имеют аллофоны, которые можно обозначить символом [˘] над гласным: [moti] ‛(какая-то) жемчужина’, но [mŏtiyā]
‛жемчужина’ (опр.). За исключением отдельных заимствований, а также статистически незначимых вариантов, ударение в Б.я. обычно падает на предпослед-
340
Языки бихари
ний слог в двусложных словах и на третий с конца — в более длинных. На положение ударения могут влиять также иные фонологические (вес слога) или морфологические (присоединение суффиксов, флексий) факторы. В общем случае
гласный в ударной позиции представлен своим основным аллофоном, а в безударной — редуцированным вариантом.
2.1.3. Слог со структурой CVCC или CVC с ā или дифтонгом всегда является
тяжелым: ʹgi.na ‛считать’, но u.ʹdās ‛грустный’. Слог CVC с a имеет такой же вес,
как и одиночные гласные, но меньший вес, чем слог CVC с любым из других
гласных. Все это имеет важное значение для положения ударения (ʹgo.rakh, имя
собственное, но par.ʹdes ‛другая страна’). В словах со структурой CVC-CV первый гласный даже под ударением представлен редуцированным аллофоном:
[ʹmoʈ] ‛толстый’, но [ʹmŏʈ-kā] ‛толстяк’.
2.1.4. Канонической структурой слога в Б.я. является (C)V(C)(C). Консонантные кластеры довольно редки как по составу, так и по возможному месту положения. В начале слова унаследованные и заимствованные кластеры разбиваются
эпентезой (bhram- ‛непонимание’ дает bharam) или протезой (snāna ‛омовение’
дает asnān), либо же происходит конверсия полугласного в гласный (vyavahāra
‛поведение’ дает beohār). В конце слова их употребление тоже ограниченно, особенно это касается кластеров с взрывными согласными. В речи образованных носителей, однако, встречаются взрывные с предшествующим носовым или сибилянтом или взрывные с последующим сибилянтом в заимствованных словах высокого стиля.
Б.я. тяготеет к использованию геминат в середине слова и сохраняет их в заимствованных словах, в то время как, например, в хинди и бенгальском геминаты
упрощаются с компенсаторным удлинением гласного. Вот некоторые примеры:
бходж. ujjar ‛белый, светлый’, хинди ujlā (бенг. ujɔl, скр. ujjvala); бходж. pittar
‛латунь’, хинди pītal (бенг. pitɔl, пракрит pittala); бходж. bajjar ‛удар молнии’,
бенг. bāj (скр. vajra, пракрит vajja); бходж. buttā ‛сила’, хинди būtā (скр. vr̥ tta,
пракрит vutta); бходж. suttal ‛состояние сна’, бенг. śutā (пракрит sutta). Многим
словам хинди, в которых согласному в середине слова предшествует долгий
гласный, в Б.я. соответствует редуцированный гласный с последующей геминатой: бходж. sujji ‛манка’, хинди sūjī; бходж. ghussā ‛удар кулаком’, хинди ghū̃sā;
бходж. banaccar ‛лесной житель, дикарь’, хинди bancar; бходж. juttā ‛ботинок’,
хинди jūtā.
Кластеры «носовой + согласный» преобразуются в Б.я. в носовые геминаты, в
отличие от хинди или бенгальского, где в этих случаях образуются сочетания
одиночного согласного с предшествующим назализованным гласным, как, например, в следующих тадбхава, не подвергшихся влиянию хинди: бходж. sunnar
‛красивый’, бенг. sũdɔr (хинди sundar); бходж. tammā ‛медь’, хинди tā̃ bā (скр.
tāmra); бходж. alamm ‛поддержка’ (скр. ālamba), а также бходж. punn ‛действие,
достойное одобрения’ (скр. puṇya), бходж. sonnā ‛ноль’ (скр. śūnya) и даже
бходж. innar ‛Индра’ и demennar ‛Девендра’. Придыхательные смычные в такой
ситуации дают в Б.я. придыхательные носовые: хинди ãdherā, бенг. ā̃ dhār, но
бходж. anhār ‛темнота’; хинди bā̃ dh-, бенг. bā̃ dhā-, но бходж. bānh- ‛связывать’;
скр. skambha, хинди khambhā, бенг. khāmbā, но бходж. khāmhā ‛колонна’; скр.
skandha, хинди kandhā, бенг. kādh, но бходж. kānhā ‛плечо’.
М. Варма. Бходжпури язык
341
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Границы слога и морфемы в Б.я. не совпадают. При словообразовании,
если деривационная морфема представляет собой тяжелый слог (это может быть
и одиночный гласный), ударение всегда сдвигается: ʹka.hā̃ ‛где’ — ударение на
обычном месте; однако в причастии совершенного вида, образованном присоединением -ā к корню, мы получим ka.ʹh-ā ‛сказанный’, где ударение сдвинуто.
В флективных формах слова ударение не сдвигается, даже если конечный слог
оказывается тяжелым (ʹkar ‛делать’ vs. ʹka.reb ‛буду делать’), в отличие от нефлективных форм (ha.ʹrek ‛каждый’). Точно так же в слове ma.ʹhin ‛тонкий,
изящный’ ударение не сдвинуто, в отличие от флективных форм ʹra.hit ‛остался
бы’, ʹu.ṭhit ‛встал бы’ от глаголов rah- ‛оставаться’ и uṭh- ‛вставать’.
2.2.2. Наличие фонологических противопоставлений морфологических единиц
и категорий в Б.я. не изучено.
2.2.3. В морфологическом плане глагольные основы в Б.я. довольно часто образуются аналогично хинди: непереходная основа ban- ‛быть сделанным’, переходный banā-, каузатив banvā-. В то время как большинство основ, оканчивающихся на ā, просто присоединяют флексию без какого бы то ни было изменения (имперфект pakaṛā-t от pakaṛā- ‛быть пойманным’), другие — в основном
переходные — требуют добавления w (имперфект banā-w-at от основы banā‛делать’). Флективные формы в данном случае образуются как от обычных основ
на согласный. Непереходные основы на гласный (jā- ‛идти’) или непроизводные
переходные основы на гласный (khā- ‛есть’) не меняются в имперфекте: jā-t,
khā-t. Таким образом, по способу образования флексий глагольные основы в Б.я.
можно разделить на оканчивающиеся на согласный и на гласный. В самом общем
случае основы на гласный приводят к элизии начального гласного в суффиксе
или к образованию гоморганного глайда между гласным конца основы и начальным гласным суффикса (jā-0t, chuw-at, piy-at от jā- ‛идти’, chu- ‛трогать’ и pi‛пить’, соответственно).
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
2.3.1. Разбиение лексики на части речи аналогично тому, которое принято для
хинди, см. статью «Хинди язык» в наст. издании.
2.3.2. В Б.я., в отличие от близкородственного ему языка магахи, одушевленные существительные имеют р о д. То же касается и некоторых личных местоимений. Существительные, обозначающие лиц женского пола, относятся к женскому роду, остальные — к мужскому. Различия по роду выражаются с помощью
словообразовательных суффиксов. Наиболее распространенным суффиксом женского рода является -i, за которым по частотности следуют -in и -ni: dādā
‛дедушка’ — dādi ‛бабушка’, camār ‛сапожник’ — camārin ‛сапожница’ и babuā
‛мальчик’ — babuni ‛девочка’. Суффикс -ni довольно часто используется с заимствованными словами: ḍākṭar ‛врач’ — ḍākṭarni ‛женщина-врач’, māsṭar ‛учитель’ — māsṭarni ‛учительница’. Хотя обычно основой для словообразования является форма мужского рода, в терминах родства в качестве основы используется
форма женского рода: bahin ‛сестра’ — bahnoi ‛муж сестры’, nanad ‛сестра мужа’ — nandoi ‛муж сестры мужа’, phuā ‛сестра отца’ — phuphā ‛муж сестры отца’.
Род в глаголе различается только в нейтральной форме 2-го и 3-го лица: tu
gail-a ‛ты ушел’, tu gail-u ‛ты ушла’; u gail-an ‛он ушел’, u gail-i ‛она ушла’.
342
Языки бихари
Категория о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и проявляется в способе оформления прямого дополнения. К неодушевленным дополнениям, в отличие от одушевленных, не присоединяется дативно-аккузативный послелог ke. Этот показатель, однако, выражает также определенность/персональность и может опускаться для придания одушевленному существительному
общего значения, ср.:
(1) ham
torā laṛki
ke
ṭhik
se
dekhab
я
ваш
девочка
ДАТ/АКК
хорошо
АБЛ/ИНСТР
‛Я хорошо присмотрю за вашей дочерью’.
(2) ham
laṛki
dekhe
jāt
я
девушка
смотреть:ИНФ идти:ИМПЕРФ.ПРИЧ
смотреть:БУД
bāni
ВСПОМ
‛Я собираюсь искать себе девушку (невесту)’.
Напротив, когда неодушевленное существительное играет роль косвенного
дополнения, к нему обязательно присоединяется объектный маркер:
(3) roj
paudhā ke
pani diha
каждый.день
растение
ДАТ/АКК
вода давать:ИМП
‛Поливай растения каждый день’.
Некоторые показатели определенности (-ā) и множественности (log) присоединяются только к одушевленным существительным, обозначающим людей (см.
2.3.3., 2.3.6.). Таким образом, можно отметить в Б.я. тенденцию к разделению
существительных по признаку л и ч н о с т и / н е л и ч н о с т и.
2.3.3. Существительные и местоимения изменяются по ч и с л у. Наиболее
употребительным суффиксом множественного числа является -an (или его варианты), который может прибавляться как к простым, так и производным основам
существительных и местоимений: sonār ‛ювелир’ — sonār-an ‛ювелиры’, sonarā
‛тот ювелир’ — sonar-an ‛те ювелиры’, sonarwā ‛(тот) ювелир’ — sonarw-an ‛(те)
ювелиры’; ham ‛я’ — hamani ‛мы’, u ‛он’ — okani ‛они’. Распространено также
образование множественного числа путем прибавления к существительным, обозначающим человека, и личным местоимениям показателя log, сохраняющего
лексическое значение «люди» , а ко всем остальным — собирательного местоимения sab. Флективный и аналитический способы образования множественного
числа взаимно исключают друг друга, так что образовать множественное число с
помощью вспомогательной частицы от флективной формы невозможно: laṛikā
‛ребенок’ — laṛikan ‛дети’ — laṛikā log ‛дети’, но не *laṛikan log.
Число в глаголе выражается в основном факультативно в некоторых диалектах
с использованием вспомогательных частиц jā и san после глагола.
2.3.4. Изменение существительных по п а д е ж а м с помощью флексий редко используется в Б.я. и ненамного чаще встречается у местоимений. В основном
для выражения падежных значений используются послелоги. В отличие от хинди, существительное в Б.я. перед послелогом не принимает форму косвенного
падежа, местоимения же — личные, указательные, вопросительные, относительные и соотносительные — выступают в форме, соответствущей косвенному падежу генитивного показателя.
Используются следующие послелоги: ke (в функции датива, аккузатива и генитива), lā (датив), se (аблатив–инструменталис), mẽ ‛в’ (локатив), par ‛на’, le
М. Варма. Бходжпури язык
343
‛до’. Номинатив всегда немаркирован; аккузатив обычно также не имеет показателя, но в некоторых случаях может быть маркирован с помощью ke для обозначения одушевленности или конкретности: rames ke dekha Рамеш АКК смотреть:ИМП
‛Посмотри на Рамеша!’, но juttā mat dekha ботинки ОТР смотреть:ИМП ‛Не смотри
на ботинки!’, однако с ke в: juta-wā ke camkā da ботинки-ОПР АКК начистить
дать:ВСПОМ.ИМП ‛Начисти эти туфли!’. Эти же послелоги используются с местоимениями, которые в этом случае выступают в притяжательной форме (соответствие генитиву) в косвенном падеже: ham ‛я’, hamār ‛мой’, hamarā se ‛от меня’.
Различие между отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежностью может выражаться в Б.я. формой субъекта:
(4) hamarā pās
du ṭho kitāb bā
я:ГЕН
ПОСЛ
два
НУМ
книга
ВСПОМ
‛У меня две книги’.
(5) hamarā du ṭho hāth bā
я:ГЕН
два
НУМ
рука
ВСПОМ
‛У меня две руки’.
2.3.5. Глагольные основы в Б.я. могут быть непроизводными, как ban- ‛быть
сделанным’, производными, как banā- ‛делать’, или комплексными, включающими любой тип основы с различного рода модификаторами.
Производные глагольные основы могут быть образованы от непроизводных
(banā- от ban-), от существительных (khisiyā- ‛злиться’ от khis ‛гнев’) или от прилагательных (patarā- ‛худеть’ от pātar ‛тонкий’). В Б.я. также присутствуют характерные для индоарийских языков серии т р а н з и т и в н о с т и, включающие непереходные, переходные и каузативные глаголы (ban- ‛быть сделанным’,
banā- ‛делать’, banwā- ‛заставлять делать’), подчиняющиеся четко определенным
правилам словообразования. В Б.я., в отличие от хинди, п а с с и в (а следовательно, непереходная форма) может быть образована с помощью суффикса -ā:
khĩcā- ‛быть потянутым’ от khĩc ‛тянуть’, banhā- ‛быть связанным’ от bānh‛связывать’, sunā- ‛быть слышимым’ от sun- ‛слышать’, kahā- ‛быть названным’
от kah- ‛сказать’.
В Б.я. присутствует развитая система флексий для обозначения времени, в и д а и наклонения финитных форм глаголов, которые, кроме того, согласуются в
лице, степени вежливости, а в некоторых случаях также в роде и числе с подлежащим. Общая структура финитных глагольных форм в Б.я. такова: основа —
вид/время — лицо. Личное окончание выражает как лицо, так и степень вежливости. Показатель переходности также влияет на выбор флексии. Например,
перфектная форма от непереходного глагола в 3-м лице образуется присоединением суффикса -al (u baiṭh-al ‛он сел’), однако в случае переходного глагола добавляется суффикс -as (u dekh-al-as ‛он увидел’). В сочетании причастной формы
с вспомогательным глаголом переходный глагол присоединяет суффикс -le: u
baiṭh-al bā он сесть-ПРИЧ ВСПОМ ‛он сел’, но u dekh-le bā он видеть-ПРИЧ ВСПОМ
‛он это видел’ (*u dekh-al bā).
Различается настоящее, прошедшее и будущее в р е м я. Выделяются изъявительное, сослагательное, условное и повелительное н а к л о н е н и я.
2.3.6. Л и ц о выражается в глаголе личными окончаниями, у местоимений —
специальными формами 1-го и 2-го лица, для выражения 3-го лица используются
344
Языки бихари
указательные местоимения. Кроме того, у глагола и местоимений различаются
степени вежливости.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и выражается
присоединением к имени суффиксов определенности -yā/-wā/-ā. Суффикс -yā,
имеющий значение определенности, которое может сочетаться со значением
пейоративности, употребляется с основами, оканчивающимися на -i (в число которых входит большое количество основ существительных женского рода), а также с основами существительных женского рода, не оканчивающихся на -i. В последнем случае основа расширяется элементом -i. Примеры: м. р. māli ‛садовник’ — maliyā, ādami ‛человек’ — admiyā; ж. р. beṭi ‛дочь’ — beṭiyā, bahin
‛сестра’ — bahin-i-yā. Вариант -wā используется во всех остальных случаях. Иногда встречаются дублетные определенные формы: bhaiyā и bhayawā от bhāi
‛брат’. Пейоративный характер суффикса -wā выражается в том, что подлежащее
на -wā не употребляется с глаголом в форме гоноратива: так, можно сказать unkar beṭwā āil rahe его сын приходить:ПЕРФ ВСПОМ:ПРОШ.НЕЙТР.3ЕД ‛Его сын
пришел’, но недопустимо *unkar beṭwā āil rahan его сын приходить: ПЕРФ
ВСПОМ:ПРОШ.ВЕЖЛ.3ЕД (с вежливой формой rahan).
Употребление суффикса -ā ограниченно. Семантически этот суффикс добавляет оттенок уменьшительности. Он может присоединяться только к существительным, удовлетворяющим двум условиям: они должны иметь грамматический
признак одушевленности, а также слоговую структуру CV.CVC. Большинство
этих существительных оканчиваются на -ār (< скр. -kāra), что обозначает профессию: sonār ‛ювелир’ (скр. suvarṇakāra) — sonarā ‛ювелир (опр.)’; komhār
‛гончар’ (скр. kumbhakāra) — komharā ‛гончар (опр.)’. Однако встречаются также
такие примеры, как bānar ‛обезьяна’ — banarā ‛обезьяна (опр.)’, damād ‛зять’ —
damadā ‛зять (опр.)’.
Признак определенности имеет естественные ограничения на сочетаемость,
ср., например u kamij-wā kin la тот рубашка-ОПР купить взять:ВСПОМ.ИМП ‛Купи
ту рубашку’ (с указательным местоимением в качестве определения при существительном), при недопустимости *e-go kamij-wā kin la какой.то рубашка-ОПР купить взять:ВСПОМ.ИМП ‛Купи какую-нибудь рубашку’ (с неопределенным местоимением в качестве определения при существительном).
Отрицательные предложения в Б.я. могут быть двух видов. Если утвердительное предложение имеет в своем составе вспомогательный глагол bāṭ- в настоящем времени или глагольную конструкцию с bāṭ-, то в отрицательной форме этот
глагол заменяется на naĩkh-: u ihā̃ bā ‛Он здесь’, u ihā̃ naĩkhe ‛Он не здесь’. Таким
образом, naĩkh- выступает в роли вспомогательного глагола для отрицательных
предложений в настоящем времени и, как и остальные вспомогательные глаголы,
согласуется с субъектом (при этом основной глагол стоит в неизменной причастной форме после вспомогательного, что, в принципе, для Б.я. нехарактерно).
В предложениях с подобными конструкциями в прошедшем времени, а также во
всех остальных предложениях используется отрицательная частица nā: ham nā jāt
rahĩ я ОТР идти:ИМПЕРФ ВСПОМ.ПРОШ1 ‛Я не шел’.
2.3.7. В М.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные, местоимения, числительные, глаголы, наречия. К служебным частям
речи относятся послелоги, союзы, частицы, междометия.
345
М. Варма. Бходжпури язык
Существительные характеризуются такими категориями, как число, падеж,
род, одушевленность; у местоимений к этим категориям добавляются также категории лица и гоноративности. Глаголы имеют категории наклонения, вида, времени, а в финитной форме также согласуются по лицу, числу и степени вежливости с субъектом. Некоторые адвербы также изменяются в результате согласования.
Важную роль в видо-временной системе играют нефинитные формы глагола:
перфектное причастие (-l), имперфектное причастие (-t), причастие будущего
времени (-b) и нейтральное причастие (-e, -0).
В Б.я. имеется большое количество классов местоимений. Эти классы включают в себя личные, указательные, вопросительные, относительные, соотносительные и возвратные местоимения. Личные местоимения имеют три лица, с разными степенями вежливости во 2-м и 3-м лице. Местоимения 3-го лица и указательные местоимения также различаются по степени близости.
2.4.0. Образцы парадигм.
Личные и указательные местоимения
Падеж
1 л.
2 л.
Прям.
Ген.
Косв.
ham
hamār
hamarā
Прям.
Ген.
Косв.
hamani
hamani kā/ke
hamani kā/ke
3 л.
Ближний план
Ед. число
tu
i
tohār
ekar
toharā
ekarā
Мн. число
tohani
ekani
tohani kā/ke
ekani kā/ke
tohani kā/ke
ekani kā/ke
Дальний план
u
okar
okarā
okani
okani kā/ke
okani kā/ke
В таблице дан список форм стандартного южного Б.я., существует также
большое количество диалектных вариантов. Личное местоимение 3-го лица u
можно рассматривать в качестве нейтрального, i является маркированным членом пары. Соответствующими местоимениями со значением вежливости являются u log и i log.
Глагол
Личные окончания
Форма вежливости
Род
1 л.
2 л.
3 л.
фам.
нейтр.
вежл.
фам.
нейтр.
вежл.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
-ĩ
-e
-a
-u
-ĩ
-0, -as
-an
-i(n)
-ĩ
346
Языки бихари
Личные окончания имеют также диалектные варианты.
Финитные формы
dekh- ‛видеть’, jā- ‛идти’
Форма
вежливости
1 л.
фам.
2 л. нейтр.
вежл.
фам.
3 л. нейтр.
вежл.
Простое
прошедшее
dekh-e-l-ĩ, jā-l-ĩ
dekh-l-ĩ
dekh-e-l-e, jā-l-e
dekh-l-e
м. р. dekh-e-l-a, jā-l-a
dekh-l-a
ж. р. dekh-e-l-u, jā-l-u
dekh-l-u
dekh-e-l-ĩ, jā-l-ĩ
dekh-l-ĩ
dekh-e-l(-as), jā-l(-as) dekh-l(-as)
м. р. dekh-e-l-an, jā-l-an
dekh-l-an
ж. р. dekh-e-l-i(n), jā-l-i(n) dekh-l-i(n)
dekh-e-l-ĩ, jā-l-ĩ
dekh-l-ĩ
Хабитуалис
Будущее Контрфактив
dekh-b-ĩ
dekh-b-e
dekh-b-a
dekh-b-u
dekh-b-ĩ
dekh-b(-as)
dekh-b-an
dekh-b-i(n)
dekh-b-ĩ
dekh-t-ĩ
dekh-t-e
dekh-t-a
dekh-t-u
dekh-t-ĩ
dekh-t(-as)
dekh-t-an
dekh-t-i(n)
dekh-t-ĩ
Вспомогательный отрицательный глагол naĩkhФорма
вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтр.
вежл.
naĩkhĩ
naĩkha
naĩkhe
naĩkhan
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Общая структура именной словоформы: «префикс + основа + словообразовательный суффикс + показатель определенности + показатель множественного числа». Общая структура финитной глагольной формы «основа + видовременные показатели + личные окончания».
Для словообразования внутри одной части речи, а также при переходе одной
части речи в другую в Б.я. продуктивно используются префиксы и суффиксы,
причем последние используются гораздо чаще первых.
2.5.2. Наиболее продуктивным способом словообразования является суффиксация. Существительные: karani ‛дело’ — karanihār ‛деятель’; прилагательные:
choṭ ‛маленький’ — choṭkā ‛малыш’; наречия: upar ‛наверху’ — upare ‛на самом
верху’; глаголы: paṛh- ‛читать’ — paṛhāw- ‛учить’. Словообразовательные суффиксы могут переводить исходное слово в другую часть речи: laṛāi ‛битва’ от
глагола laṛ- ‛биться’; khusi ‛счастье’ от прилагательного khus ‛счастливый’; khāu
‛прожорливый’ от глагола khā- ‛есть’; beimān ‛бесчестный’ от существительного
imān ‛честь’; latiyā- ‛пинать, оскорблять’ от существительного lāt ‛нога’; moṭā‛толстеть’ от прилагательного moṭ ‛толстый’; goṛe ‛пешком’ от существительного
goṛ ‛ступня’ и ihā̃ ‛здесь’ от местоимения i ‛этот’.
Еще одним широко используемым при словообразовании суффиксом является
-wālā, с помощью которого образуются существительные, обозначающие людей
М. Варма. Бходжпури язык
347
и предметы по характерному признаку. Такой суффикс присутствует также и в
хинди, но в Б.я. он используется гораздо шире. Он также замещает суффиксы
-dār, -bāz, -xor в заимствованных словах высокого стиля, таких как izzat-dār
‛благородный’, daγā-bāz ‛обманщик’, naśā-xor ‛алкоголик, наркоман’, давая в результате ijjat-wālā, dagā dewe wālā букв. ‛обман(а) даватель’, nasā kare wālā букв.
‛опьянения делатель’. Другим продуктивным суффиксом является -iyā (и его варианты -aiyā, -vaiyā и -iyā̃ ): kalkatiyā ‛характерный для Калькутты’, ĩnjoriyā ‛характеризующийся наличием света’, laṭpaṭiyā ‛то, что запутывает’, purbaiyā ‛восточный’, paṛhwaiyā ‛тот, кто увлекается чтением’, puraniyā̃ ‛пожилой человек’.
Префиксы в Б.я. используются редко, в основном это заимствованные префиксы со значением отрицания или отрицательного явления: dharam ‛праведное
дело’ и adharam ‛греховное дело’; lacchan ‛признаки’ и kulacchan ‛грозные признаки’; subh ‛благоприятный’ и asubh ‛неблагоприятный’; bāte ‛разумно’ и bebāte
‛неразумно’.
Промежуточным звеном между сложными словами и аналитическими формами являются комплексные глагольные основы. Их можно разделить на модальные, аспектно-модальные, сложные и связки. Во всех комплексных основах первый элемент передает лексический смысл, а второй несет грамматические значения. В роли второго элемента может выступать ограниченное число глаголов,
которые добавляют определенную модальность. Представлены следующие типы:
1) глагольная основа + модальный глагол: khā sak есть.ОСН мочь ‛быть в состоянии/иметь возможность есть’;
2) глагол в видо-временной форме + модальный глагол: bol-at rah говоритьИМПЕРФ.ПРИЧ оставаться ‛продолжать говорить’; bol-e lag говорить:ИНФ начинать ‛начать говорить’;
3) глагольная основа + глагол: sut jā спать.ОСН идти ‛засыпать’;
4) существительное/прилагательное + глагол: bakheṛā-kar препятствие делать
‛создавать препятствия’.
Важным способом словообразования в Б.я. является словосложение. В особенности это касается так называемых «переводных сложных слов», когда соединяются два слова с тем же или сходным значением, но из разных языков, давая в
результате своеобразное объяснение заимствованного слова: pāw-roṭi ‛буханка
хлеба’ (в противоположность лепешке) от порт. pão ‛хлеб’ + бходж. roṭi ‛хлеб’,
sāg-sabji ‛овощи’ от бходж. sāg ‛зелень’ + перс. sabzi ‛зелень’. Большинство подобных сложных слов несут оттенок собирательности (самахара, двандва): kāgaj-pattar ‛бумаги, документы’ от перс. kāγaz ‛бумага’ и скр. pattra ‛лист’,
khel-tamāsā ‛представления’ от бходж. khel ‛спорт’ и перс. tamāšā ‛выставка’. Подобный оттенок собирательности может достигаться также путем сложения основ, имеющих различные или даже противоположные значения, но тематически
связанных: niman-bāur хороший-плохой ‛разнообразный’, māi-bāp мать-отец
‛защитник, благодетель (такой, как родители)’, dāl-roṭi чечевица-хлеб ‛основная
еда’. Сложные слова двандва чрезвычайно продуктивны в Б.я., однако часто
встречаются также сложные слова бахуврихи (сложные слова, определяющие
предмет или лицо по характерному признаку). Прежде всего это относится к религиозным контекстам, а следовательно, к словам, заимствованным из санскрита
через хинди: pitāmbar ‛Вишну-Кришна’, nilkanṭh ‛бог Шива’. Также встречаются
348
Языки бихари
бахуврихи бходжпури общего индоарийского типа: ṭuṭpũjiyā ‛мелкий торговец’
или bahurupiyā ‛актер, выступающий во многих обличьях’.
Для словообразования в Б.я., как и в других южноазиатских языках, характерно использование редупликации. В Б.я. это явление довольно продуктивно во
всех знаменательных частях речи. В зависимости от контекста редупликация
может иметь значение множественности или интенсивности.
Примеры: niman ‛хороший’ — niman niman ‛различные хорошие вещи’, hariyar
‛зеленый’ — hariyar hariyar khet ‛очень зеленое поле’, thoṛ ‛немного’ — thoṛ thoṛ
‛понемногу’. Имперфектная форма глагола: u rowat rowat kahlas ‛она сказала это,
плача’ от глагола ro- ‛плакать’; существительные в косвенном падеже: u goṛe
goṛe cal āil ‛ему удалось дойти пешком’ от существительного goṛ ‛ступня’.
Выделяется особый вид сложных слов со значением обоюдности; основа редуплицируется с изменением конечного гласного по схеме ā — i: muhā-muhĩ ротрот ‛спор, ссора’, jhõnṭa-jhõnṭi ‛потасовка, в которой участники таскают друг
друга за волосы’.
Чрезвычайно продуктивна редупликация имперфективных форм глагола для
образования наречий.
2.5.3. Порядок слов в Б.я. — SOV с послелогами и левосторонним ветвлением,
т. е. с конечным положением вершины группы. Маркированное дополнение ставится перед прямым или перед объектным дополнением:
(6) tu i
phul ke
gulāb bujhala
ты этот
цветок
ДАТ/АКК
роза
думать:ПРОШ.2
‛Ты думал, что этот цветок — роза’.
Порядок слов в утвердительных и вопросительных предложениях одинаковый.
Вопросительные слова занимают в предложении ту же самую позицию, которую
бы занимал элемент, к которому задается вопрос, в утвердительном предложении:
(7) u kalkattā
gail
он Калькутта
уезжать:ПРОШ.3
‛Он уехал в Калькутту’.
(8) u
kahā̃ gail
он
куда
уехал:ПРОШ.3
‛Куда он уехал?’
Общие вопросы характеризуются повышением интонации на последнем слоге
предложения, имеющего одинаковую структуру с повествовательным. Иногда в
конце предложения может добавляться вопросительная частица kā:
(9) tu
jāt
bāṛa
kā?
ты
идти:ИМПЕРФ
ВСПОМ
ВОПР
‛Ты идешь?’
Аналитический пассив в Б.я. используется относительно ограниченно. Как было сказано выше, в Б.я. присутствует продуктивный морфологический способ
образования пассивных глаголов:
(10) unkar nām likhāil
bā
его
имя
писать:ПАСС.ПЕРФ
‛Его имя было записано’.
ВСПОМ
349
М. Варма. Бходжпури язык
Кроме того, пассивизация как структурный способ топикализации в топикориентированном языке (см. ниже) практически не используется, поскольку те
же цели достигаются путем изменения порядка слов.
Синтаксический пассив в Б.я. образуется путем присоединения к перфектной
форме глагола вспомогательного глагола jā- (dekhal jāi ‛будет видно’), однако,
вероятнее всего, такая конструкция используется только в случае, когда подразумевается некое посредничество:
(11) dokān
bihān khuli
магазин
завтра
открываться:БУД
‛Магазин будет открыт завтра’.
(12) dokān
bihhān kholal
магазин
завтра
открывать:ПЕРФ
jāi
идти:ВСПОМ.БУД
‛Магазин будет (кем-то) открыт завтра’.
В хабитуалисе пассивная конструкция используется для указания на порядок
вещей, а также в специальных «предписывающих» бессубъектных конструкциях:
(13) ghar roj
bahāral
jālā
дом
каждый день
убирать:ПЕРФ
ВСПОМ:ХАБИТ
‛В доме необходимо убираться каждый день’.
(14) baṛ
log
se
aise bāt
старший
МН.ЛИЧН
АБЛ/ИНСТР/КОМ
nā
kail
jālā
ОТР
говорить:ПЕРФ
ВСПОМ:ХАБИТ
так
разговор
‛Не следует так разговаривать со старшими’.
Аналитический пассив в Б.я. также продуктивно используется в конструкциях
способности, возможности, причем здесь могут использоваться непереходные
глаголы:
(15) hamarā se
etnā jaldi jaldi nā calal
jālā
я:ГЕН
АБЛ/ИНСТР
так
быстро быстро
ОТР
говорить:ПЕРФ
ВСПОМ:ХАБИТ
‛Я не могу идти так быстро’.
Пассивная императивная конструкция также очень распространена в Б.я., поскольку помогает избежать ненужного высокомерного оттенка приказа: baiṭhal
jāo садиться:ПЕРФ ВСПОМ:ИМП ‛пусть совершится усаживание’ (имеет абстрактный, безличный оттенок). Естественно, в этой конструкции используется вежливая форма личного местоимения 2-го лица apane kā.
Как и в других восточных индоарийских языках, в Б.я. нет отдельных агентивных/эргативных маркеров подлежащего (ср. -ne в маратхи и хинди или -le в непали). Все агентивные подлежащие стоят в прямом падеже. Однако в Б.я. присутствует целый ряд неноминативных, или косвенных, субъектов, маркированных морфологически. Такие подлежащие в Б.я. (и в новых индоарийских языках
в целом) способствуют различению активных субъектов и пассивных участников
события, в том числе экспериенцеров. Однако, в то время как в хинди и большинстве других новых индоарийских языков с этой целью используется подлежащее в дативе, в Б.я. наряду с дативом используется генитив: hamarā iād bā яГЕН память ВСПОМ ‛я помню’ и hamarā-ke iād kara-wa-l-an я:ДАТ память делать-
350
Языки бихари
КАУЗ-ПРОШ-3МН
‛мне напомнили’, ср. хинди ham-ko yād hai/karāyā (gayā) я-ДАТ
память есть/побуждать делать:ПРОШ (ВСПОМ.ПАСС) ‛я помню/мне напомнили’.
Непроизвольность действия также выражается в использовании субъекта с послелогом при непереходном глаголе (который в отличие от переходного выражает непроизвольность):
(16) hamarā-se pleṭ
ṭuṭ
gail
я-ИНСТР
тарелка
разбиваться
ВСПОМ:ПРОШ.СОВ
‛Я разбил тарелку (случайно)’.
В случае волевого акта использyeтся переходный глагол и субъект в прямом
падеже:
(17) ham
pleṭ
tuṛ
deni
я
тарелка
разбить:ОСН
дать:ВСПОМ.ПРОШ
‛Я разбил тарелку (нарочно)’.
Конструкции с подлежащим-экспериенцером являются в Б.я. стативными.
Вспомогательный глагол в Б.я. может быть выбран в зависимости от того, нужно
выразить стативность или нет. Вспомогательному глаголу bā- ‛быть’, который
можно назвать «экзистенциональным», противостоит связка ha- ‛являться’, которая передает «отождествление»: i kā ha это что ВСПОМ ‛Что это?’ vs. i kahā̃ bā это
где ВСПОМ ‛Где это?’.
Б.я. является в большей мере топик-ориентированным языком, чем субъектноориентированным. Подлежащее высказывания может опускаться, в отличие от
субъектно-ориентированных языков типа английского, где наличие субъекта обязательно. Б.я. имеет практически все характеристики топик-ориентированного
языка, перечисленные в работе Ч.Н. Ли и С.А. Томпсон, в том числе маргинальность пассивных конструкций, отсутствие нулевых подлежащих, тенденция к
финальному расположению предиката, изменение порядка слов для различения
топика и фокуса (без какого-либо дополнительного маркирования). Топик, который может как быть грамматическим субъектом, так и не быть им, стоит в начале
предложения и представляет собой именную группу со значением определенности:
(18) capāti
ke
banā rahal
bā
чапати
кто
делать
ВСПОМ:ПРОГР
ВСПОМ:НАСТ.3
‛Кто делает эти чапати?’
Кроме того, в Бя. также есть специальный маркер топика — частица ta:
(19) ām
ta
ājkal nā mili
манго
ТОП
сейчас
ОТР
встречаться
‛Что касается манго, сейчас их не найти’.
Местоименная форма je, имеющая функцию относительного местоимения,
также выступает в роли дейктического слова и маркера топика:
(20) ham okarā ke
jhā̃ paṛ je
deni ta
u...
я
он
АКК.ОПР
удар
ОТНОС/ТОП дать
ТОП
то(т):УКАЗ/СОЮЗ
он
‛Когда я нанес ему этот сокрушительный удар, он…’
2.5.4. Характерные для Б.я. типы сложных предложений аналогичны основным
типам, выделяемым в хинди, см. статью «Хинди язык» в наст. издании.
2.6.0. Б.я. как язык домашнего общения испытывает значительное влияние более крупных языков, используемых в образовании, государственных учреждени-
Ш. Варма. Магахи язык
351
ях и т. д. В зависимости от региона распространения в Б.я. заимствуется лексика
из западного и восточного хинди, бенгали, авадхи, а в последнее время также из
английского языка.
2.7.0. О диалектном членении Б.я. см. 1.2.1.
ЛИТЕРАТУРА
Beams J. A Comparative Grammar of the
Modern Aryan Languages of India. Delhi, 1872
[repr. 1966].
Cardona G. Indo-Aryan Languages // Encyclopaedia Britannica. 15th ed. Chicago, 1974,
vol. 9.
Chatterji S.K. The Origin and Development of
the Bengali Language. 3 vols. Lnd., 1926.
Damsteegt Th. Sarnami: a Living Language //
Language Transplanted: the Development of
Overseas Hindi / Ed. by Richard K. Barz and Jeff
Siegel. Wiesbaden, 1988.
Dass T. Position of Eastern Hindi-Bihari Dialects in Indo-Aryan: PhD Dissertation. Delhi,
1976 (University of Delhi).
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis. Dallas, 2009.
Gambhir S.K. The East Indian Speech Community in Guyana. A Sociolinguistic Study with
Special Reference to Kolne Formation: Unpublished PhD Dissertation. Philadelphia, 1981
(University of Pennsylvania).
Grierson G.A. Seven Grammars of the Dialects and Sub-dialects of the Bihari Language.
Calcutta, 1883–1887.
Hoernle A.F.R. A Comparative Grammar of
the Gaudian (Aryo-Indian) Languages with Special Reference to Eastern Hindi. Lnd., 1880.
Jeffers R.J. The Position of the Bihari Dialects
in Indo-Aryan // Indo-Iranian Journal, 1976, vol. 18.
Kellogg S.H. A Grammar of the Hindi Language. Lnd., 1875 [repr. 1975].
Li Ch.N., Thompson S.A. Subject and Topic: a
New Typology of Language // Subject and
Topic / Ed. by Ch.N. Li. Austin, 1976.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India
// 12 vols. Delhi, 1903–1928 [rev. 1967–1968;
2005, 11 vols., 19 pts.].
Mesthrie R. Languages in Indenture. A Sociolinguistic History of Bhojpuri-Hindi in South Africa. Lnd., 1992.
Moag R.F. Standardization in Pidgin Fijian //
Second International Conference on Austronesian
Linguistics / S.A. Wurm, L. Carrington (eds.).
Canberra, 1978.
Mohan P.R. Trinidad Bhojpuri. A Morfological Study: Unpublished PhD Dissertation. Ann
Arbor, 1978 (University of Michigan).
Ranjan R. Some Morphological and Syntactic
Features of Mauritian Bhojpuri: PhD Dissertation. Delhi, 1997 (University of Delhi).
Shukla S. Bhojpuri Grammar. Washington, 1981.
Tiwari U.N. The Origin and Development of
Bhojpuri. Calcutta, 1960.
Upadhyay Krishnadeva. Bhojpuri Sāhitya kā
Itihās. Varanasi, 1972.
Verma M.K. Experiencer Subjects in Bhojpuri
and Magahi // Experiencer Subjects in South
Asian Languages / Ed. by M.K. Verma and
K.P. Mohanan. Stanford, 1990.
Verma M.K. Exploring the Parameters of Agreement // Language Sciences, 1991, vol. 13, iss. 2.
Verma M.K. Topic and Subject // An Encyclopaedia of the Linguistic Sciences / Ed. by
V. Prakasam. Delhi, 1991.
Ш. Варма
МАГАХИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Варианты названия: магахи; англ. Magahi, Magahi, Magahiya, Magadhi,
Māgadhi. Самоназвание māgahi. Также используются различные названия для
местных вариантов восточного диалекта (см. 1.2.1.).
352
Языки бихари
1.1.2. М.я. наряду с двумя другими языками — бходжпури и майтхили — принадлежит к так называемым «языкам бихари». Языки бихари составляют магадхскую ветвь восточной подгруппы современных индоарийских языков. Магадхские языки распространены на территории индийских штатов Бихар, Джаркханд,
Западная Бенгалия, Ассам и Орисса. Эта генеалогическая классификация, предложенная Дж. Грирсоном и поддержанная такими исследователями, как С.К. Чаттерджи и С.М. Катре, была позднее подвергнута критике со стороны Дж. Кардоны и Р. Джефферса. Дж. Кардона относит эти языки к центральной группе вместе
с восточным хинди и западным хинди, в то время как Р. Джефферс идет еще
дальше и выделяет бихари в отдельную подгруппу среди новых индоиранских
языков, независимую с одной стороны от хинди, а с другой — от бенгали.
Несмотря на спорные вопросы генеалогической близости М.я. к бенгали или
хинди, носители М.я. и других языков бихари считают себя гораздо ближе в бытовом и культурном плане к носителям хинди. Очень часто, отвечая на вопрос
переписи, они называют своим языком хинди, что искажает реальные данные об
их численности. Хинди является языком формального общения в данном регионе, он используется в школах и судах. В М.я. в настоящее время используется заимствованное из хинди письмо деванагари, пришедшее на смену письму кайтхи.
Как в плане лексики, так и в плане фонологии М.я. довольно близок к восточному хинди (кроме того, нельзя забывать о заимствовании лексики из формальных,
административных и литературных вариантов западного хинди, который является государственным языком). Что касается близости к бенгали и восточной группе вообще, то наиболее сильно она проявляется в области морфологии, хотя некоторые восточные черты есть также в фонологии. В составе группы бихарских
языков М.я. и майтхили образуют восточную подгруппу, в то время как бходжпури относится к западной.
1.1.3. В отличие от бходжпури, распространение М.я. ограничено штатом Бихар (и выделенным из него в 2000 г. штатом Джаркханд), хотя смешанные варианты этого языка можно встретить в приграничных территориях Западной Бенгалии и Ориссы. Название «магахи» (< māgadhī) происходит от названия исторической области Магадха, которая была центральной частью одноименного
государства в Древней Индии. Многие образованные носители предпочитают называть свой язык «магадхи». Поскольку М.я. по сути является наследником языка, на котором в древние времена говорили на территории государства Магадха,
можно ожидать, что он будет охватывать современные районы Патна, Гайя, Наланда и Навада в штате Бихар (что в целом соответствует историческим границам той территории), и это на самом деле так. Эта территория является основным
районом распространения так называемого «стандартного магахи».
Общая территория, на которой распространен М.я., сегодня, конечно, гораздо
шире. В качестве очень приблизительной северной лингвистической границы
можно рассматривать р. Ганг, отделяющую южный Бихар и Джаркханд, где говорят на М.я., от северного Бихара, где распространен майтхили. В качестве западной границы выступает р. Сон, за которой начинается территория распространения бходжпури. Таким образом, на запад территория распространения М.я.
простирается до восточной части округа Паламу, на востоке — до округов Мунгер и Бхагалпур, на юге — до округа Сингхбхум, а на юго-востоке — до Дханба-
Ш. Варма. Магахи язык
353
да (последние расположены в новообразованном штате Джаркханд). За пределами штата Бихар М.я. распространен незначительно: в округе Пурулия, штат Западная Бенгалия (который был частью штата Бихара до 1956 г.), и в округах Маюрбхандж и Бамра, штат Орисса. Кроме того, в Западной Бенгалии, на севере округа Малда, М.я. распространен наряду с бенгали.
Количество носителей М.я. определить довольно сложно, поскольку скольконибудь достоверной статистики на этот счет не существует. Этому есть две причины. В регионе распространения стандартного М.я. большинство образованных
носителей в ответ на вопрос переписчиков предпочитают называть своим языком
хинди, поскольку именно его они используют в формальной обстановке. Необразованные же городские жители и жители сельской местности также для обозначения своего языка используют «хинди» как наиболее общее название своего
языка. В районе распространения восточного М.я. (см. 1.2.1.) в переписи чаще
фигурируют названия местных диалектов — курмали, кхотта, панч-паргания, а
также хинди.
По состоянию на 1951 г. С. Ариани оценил количество носителей М.я. примерно в 9,9 млн. человек. Интересно, что, согласно переписи 1971 г., носителями
М.я. заявили себя 6 638 495 чел. Эта разница как раз и объясняется тем, что образованные жители называют в качестве родного тот язык, на котором они учились, а именно хинди. Таким образом, число носителей М.я. между 1951 и
1971 гг. не уменьшилось физически, эта разница лишь увеличила официальное
число носителей хинди. По оценкам Р. Бретона (1997), число носителей М.я. равно 9 млн. чел., Б. Граймс же по состоянию на 1994 г. говорит о 10 821 тыс. чел.
По данным переписи 2001 г., М.я. назвали родным языком 13 978 565 чел., еще
4 725 927 чел. назвали родным языком кхортха, 425 920 чел. — курмали-тхар и
193 769 чел. — панч-паргания. По оценке, население магахиязычных территорий
составляло около 25 млн. чел. на 2001 г. и около 31 млн. чел. на 2011 г.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Как Дж. Грирсон, так и С. Ариани выделяют два основных диалекта
М.я.: стандартный и восточный. Стандартный М.я. с возможными местными вариациями простирается от своего основного района распространения (см. 1.1.3.)
до Аурангабада и восточной границы Паламу на западе и до Хазарибагха и Гиридиха на юге и юго-западе. На северо-западе он распространяется до западных
областей округов Мунгер и Бхагалпур. Что же касается говоров на восточной и
южной границах штата Джаркханд, где М.я. соприкасается с бенгальским (в Пурулии) и ория (в Маюрбхандже и Бамре); они носят общее название «восточный
М.я.» Он берет свое начало у восточной границы плато Ранчи, проходит через
область Манбхум, где говорят на бенгали, а затем поворачивает на запад, огибая
плато с юга, по районам Сингхбхума, где распространен ория. М.я. из округа
Малда в верхней Западной Бенгалии также относится Дж. Грирсоном к восточному диалекту. Кроме того, на восточном диалекте говорят на юго-востоке Хазарибагха, на самом востоке округа Ранчи и в Кхарсаване (округ Сингбхум), причем в этих местах М.я. претерпел довольно сильное влияние языков-соседей.
В то время как региональные варианты стандартного диалекта называются общим
термином «магахи», говоры восточного М.я. имеют свои собственные названия.
Наиболее важными из этих говоров являются курмали, на котором говорят в
354
Языки бихари
Маюрбхандже и Кхарсаване, курмали-тхар и кхотта (кхортха) в округе Манбхум,
садри-кол в округе Бамра, кхонтаи — в Малда и панч-паргания или тамария —
на самом востоке округа Ранчи. У каждого из этих названий — своя логика, которая допускает также использование наряду с обычным названием «магахи» или
«магахия» (как в области Дханбад) названия «хинди» в Малде (в противоположность бенгали) и «бенгали» — на юго-востоке Хазарибагха (из-за большого количества заимствований из бенгали вплоть до письменности).
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. М.я. является в основном языком домашнего общения. В формальных
ситуациях, государственных учреждениях, судах, школах используется хинди.
М.я. довольно богат в фольклорном отношении, а в настоящее время активизировалось издание на нем и художественных произведений. В 1952 г. в Патне была
образована организация «Комитет магахи» (Magahi Parishad), которая позже была
переименована в «Бихарское общество магахи» (Bihar Magahi Mandal). В то же
самое время начал выходить ежемесячный журнал «Магадхи» (Magadhi), позже
сменивший название на «Бихан» (Bihān). Оба эти события отражали заметный
рост интереса как к лингвистическому, так и к литературному продвижению М.я.
М.я. территориально примыкает к другим бихарским языкам: бходжпури на
западе и юго-западе и майтхили — на севере, по р. Ганг. Повсеместное присутствие хинди в качестве языка администрации и образования влияет на М.я. по многим направлениям, однако наиболее заметно его влияние в области лексики.
В Хазарибагхе (штат Джаркханд) на восточный диалект М.я. большое влияние
оказывает бенгали, используется бенгальское письмо.
1.3.2. Специальных мероприятий по стандартизации М.я. не проводилось.
Стандартным М.я. считается диалект, распространенный в районах Патна, Гайя,
Наланда и Навада в штате Бихар.
1.3.3. На М.я. не ведется преподавание в школах и высших учебных заведениях.
1.4.0. Для М.я. используется четыре системы письма — деванагари, кайтхи,
бенгальское и ория. Бенгальское письмо используется в письменных формах восточного М.я. в области Манбхум (например, в округе Пурулия), а также в юговосточной части округа Хазарибагх, который граничит с Манбхумом. Письмо
ория используется в областях распространения соответствующего языка, а именно в Маюрбхандже. Для любых публикаций с начала XX в. и по настоящее время
используется деванагари. Отчасти это произошло из-за отсутствия книгопечатания на кайтхи. Однако более важной причиной этого послужило представление о
деванагари как о системе письма, приспособленной для записи научных текстов
в зоне распространения хинди, поэтому именно это письмо считалось уместным
для любой литературной деятельности. Образованная часть носителей М.я. использует деванагари в частной переписке. Деванагари в качестве «столичного»,
или «городского», письма (собственно, так и переводится его название) завоевывало все большую популярность в новой литературе на бихари и прочих «региональных» языках и со временем заменило такие более ранние виды письма, как
майтхили, невари и догри. Тем не менее использование деванагари для записи
М.я. сопряжено с некоторыми трудностями. В хинди (а также непали) при произношении опускается конечный краткий гласный a, который в деванагари не обозначается графически в положении после согласного, но произносится — за од-
355
Ш. Варма. Магахи язык
ним исключением — в других позициях, а в санскрите и ранних среднеиндийских произносился и в конечной позиции. Что касается М.я., то здесь большое
количество глагольных форм оканчиваются именно на гласный a, для которого в
современной интерпретации деванагари нет графического обозначения. Таким
образом, деванагари для записи М.я. был слегка изменен путем добавления в него конечного символа «аваграха», который обозначает наличие a в конце слова.
Традиционным письмом для М.я. является кайтхи, которое и по сей день используется в частной переписке и иногда в полуофициальных целях. Свое название это письмо получило от слова kāyath < kāyastha, которое обозначало касту
писцов в Северной Индии и до недавнего времени использовалось в Бихаре и на
востоке Уттар-Прадеша. Оно происходит от раннего нагари и сходно с современным письмом гуджарати, которое пришло на смену деванагари только в
XIX в., см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании.
1.5.0. Среди исследователей в регионе Магахи предпринимались попытки проследить литературную традицию М.я. вплоть до литературы секты сиддхов, возникшей в VIII в., а также в ответвившихся от нее традициях натхпантх и сантов.
1.6.0. Поскольку хинди является языком более образованных людей, лексика
М.я. постоянно находится под его влиянием. Многие грамматические явления, в
особенности в области синтаксиса, являются общими для хинди и М.я. Так, можно отметить использование типичной для хинди схемы прогрессивной аспектной
конструкции с видовым глаголом rah-. В М.я. есть собственная форма прогрессива (настоящее продолженное, ср. ham jā hiyo ‛я ухожу’), однако в том же значении может употребляться и форма из хинди с глаголом rah- (ham jā rahaliyo he).
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
iĩ
eẽ
Ряд
Средний
ə ə͂
Задний
uũ
oõ
ɑ ɑ͂
В М.я. утрачен контраст по долготе между гласными верхнего подъема i и u.
В исконном лексиконе М.я. в односложных словах встречаются только долгие
аллофоны этих гласных. В финальной позиции слова контраст не проявляется,
минимальные пары для остальных позиций также найти довольно сложно. Гласные [ə] и [ɑ] (которые в транслитерации обозначаются как a и ā), хотя и образуют
фонологическую оппозицию, морфонологически ведут себя сходным образом, и
их можно было бы счесть находящимися в дополнительной дистрибуции. Однако, поскольку a является самостоятельным гласным, у него в определенных фонологических условиях возникает краткий аллофон — [ə]. (Базовый аллофон
центрального гласного a, тогда как долгий аллофон под ударением, представляет
собой слегка огубленный гласный [ɔ], более сходный с соответствующим звуком
в бенгали, чем в хинди, хотя и не настолько огубленный.) Краткие варианты
356
Языки бихари
гласных М.я. лучше рассматривать как «ослабленные» гласные, возникающие в
результате определенных фонологических условий. В данной статье мы будем
обозначать их ĭ, ŭ, ĕ, ŏ и ă. Термин «краткий» мы будем употреблять наряду с
термином «ослабленный». Передний и задний дифтонги ai и au ближе к каноническим дифтонгам, чем в языках типа хинди, и имеют центральный начальный
гласный, как в [əi] и [əu]. Все гласные фонемы и дифтонги имеют чистый и назализованный вариант.
Согласные
По месту образования
Сред- Задне- ГлотПереднеязычные
не- языч- тальГубпалатоные зуб- ретроальвео- языч- ные ные
ные флексные лярные ные
Гл. Непридых. p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых. b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
h
Носовые
Непридых. m
n
Придых.
mh
nh
Непридых.
l
Боковые
Придых.
lh
Вибранты и
Непридых.
ɾ
ɽ
h
одноударные
Придых.
ɾ
ɽʰ
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
В М.я. сохранились типичные для новых индоарийских контрасты по месту и
способу образования согласных, за исключением носовых и фрикативных. Из пяти носовых в М.я. осталось только два — лабиальный m и дентальный n. Другие
носовые встречаются только перед взрывными. В этом отношении их можно рассматривать в качестве аллофонов n. Что касается шипящих, М.я. не остался в
стороне от характерного для новых индоарийских языков совпадения сибилянтов, в результате которого остался только один шипящий — дентальный фрикативный s. В результате, например, возникли такие формы, как sankar (скр.
śaŋkara) ‛бог Шива’, kisun (скр. Krṣṇa) ‛бог Кришна’ и т. д. Даже несмотря на довольно большое количество заимствованных арабо-персидских и английских
слов (наряду с санскритом), М.я. в отличие от современного стандартного хинди
не заимствует арабо-персидские или английские фрикативные, такие как f, v, ś, z,
x и γ, или санскритские шипящие ś и ṣ. Слова, содержащие эти звуки, подвергаются масштабной фонологической адаптации, в результате которой все глухие
шипящие сливаются в дентальном s, а все остальные фрикативные заменяются
Ш. Варма. Магахи язык
357
гоморганными взрывными: philam ‛фильм’, bhoṭ ‛голосовать’, sahar вм. перс.
śahr ‛город’, sāsan вм. скр. śāsana ‛власть’, kasṭ вм. скр. kaṣṭa ‛страдание’, janānā
вм. перс. zanānā ‛женский’, jid вм. араб. zidd ‛упрямство’, jon вм. англ. zone
‛зона’, kharāb вм. перс. xarāb ‛плохой’, garib вм. араб. γarib ‛бедный’. В М.я.
также нет глухого увулярного взрывного q, характерного для многих заимствованных арабских слов — он заменяется на k: kisim вм. араб. qism ‛разнообразие’,
kasam вм.араб. qasm ‛клятва’, kasur вм. араб. qusür ‛недостаток’ и т. п.
Глайды y и w встречаются в М.я. исключительно в интервокальной позиции.
Как и в бенгали, практически во всех заимствованных словах с начальным y или
w они заменяются на j и b. Например: jantar ‛инструмент’, jag ‛большая религиозная церемония’, jam ‛бог смерти’, jug ‛эра’ вм. скр. yantra, yajña, yama, yuga,
соответственно. Аналогично bans ‛родословная’, bansi ‛флейта’, bacan ‛слово,
обещание’, bajar ‛удар молнии’ и т. д. вместо скр. vaṃśa, vaṃśī, vacana, vajra, соответственно. Глайды, являющиеся вторым элементом кластера согласных, как
правило, заменяются на соответствующую форму гласного i или u (либо в результате сингармонизма и понижения гласных верхнего подъема — e или o). Это
явление можно рассматривать как составную часть тенденции к упрощению кластеров согласных в М.я. Например: teohār ‛фестиваль’, piās ‛жажда’, ciũṭi
‛муравей’ вм. стандартного хинди tyohār, pyās, cyũṭi, соответственно. Аналогично
goālā ‛молочник’, kũār ‛холостой’, subhāo ‛натура, характер’ вм. стандартного
хинди gwālā, kwā̃ rā, swabhāwa, соответственно. В более поздних заимствованиях
начальные y и w, как правило, заменяются на соответствующие гласные варианты: iāri вм. перс. yāri ‛дружба’, ojah вм. араб. wajh ‛причина’ и т. п. В конце слога
(и слова в целом) y и w всегда произносятся как гласные.
В М.я. имеется ретрофлексная одноударная фонема ṛ. Она встречается довольно ограниченно, преимущественно в интервокальной позиции и иногда в конце
слова. За исключением некоторых маргинальных оппозиций, возможных в заимствованных словах, ṛ можно считать аллофоном ретрофлексной взрывной ḍ. Все
плавные и носовые противопоставлены соответствующим придыхательным фонемам: rh, ṛh, lh, nh и mh. Все они могут употребляться только в срединной или
конечной позиции: muri, название места, murhi ‛жареный рис’, moṛhā ‛табуретка’,
tilhā ‛курган’, cinhā ‛знак’ и tumhĩ ‛музыкальный инструмент’. Плавные l и r могут иногда быть взаимозаменимы, поэтому можно встретить как phal, так и phar
в значении «фрукт». Общее правило, по-видимому, следующее: -l- в середине заимствованного слова в М.я. (и других бихарских языках) заменяется на -r- или
конечное -r с утратой конечного гласного. Например: karia ‛черный’, har ‛плуг’,
phār ‛лемех’ и т. п. вместо хинди kālā, hal, phāl; соответственно, phal в значении
«фрукт» определенно является заимствованием из хинди. В М.я. также наблюдается некоторая взаимозаменяемость l и n: nẽgā — langā, lãgaṭā ‛обнаженный’,
nukānā — lukānā ‛прятаться’, nā̃ gaṛ — lā̃ gaṛ ‛хромой’ и т. п.
2.1.2. Ударение в М.я. силовое. Долгота гласных тесно связана со структурой
слога и размещением ударения. По общему правилу, ударение падает на предпоследний слог в двусложных словах и на третий с конца слог — в словах с бо́льшим числом слогов, если не принимать во внимание другие факторы, такие как
вес слога и деривационную структуру. Обычно гласный под ударением предстает
в виде более долгого аллофона, а без ударения — в виде более краткого. Наибо-
358
Языки бихари
лее тяжелыми слогами являются CVCC, а также CVC, где V — дифтонг или ā.
Тяжелый слог в конце двусложного слова перетягивает ударение на себя, а в
трехсложном слове — на предпоследний слог, ср. ʹka.ha ‛скажи’, ʹsa.ṛal ‛гнилой’,
ʹṭhe.lā ‛тачка’, ʹbo.jhā ‛груз’, ʹko.ṛā ‛хлыст’, но ba.ʹsant ‛весна’, tõ.ʹdail ‛толстопузый’, do.ʹkān ‛магазин’ и т. п. Сдвиг ударения и последующее ослабление гласного можно наблюдать в следующих парах: [ʹlo.hā] ‛железо’, но [lŏ.ʹhār] ‛кузнец’,
[ʹso.nā] ‛золото’, но [sŏ.ʹnār] ‛ювелир’, [ʹɖā.kā] ‛грабеж’, но [ɖa.ʹkait] ‛грабитель’
(здесь, как указывалось выше, a представляет собой краткий аллофон ā при словообразовании). В трехсложных словах ударение падает на третий слог от конца:
ʹla.ṛi.kā ‛мальчик’, ʹno.ka.ri ‛работа’. При этом гласный в предпоследнем слоге
ослабляется, но если в процессе словообразования предпоследний слог становится третьим от конца, ударение сдвигается, а гласный заменяется на свой полный
аллофон: [ʹla.ɽi.kā] ‛мальчик’, но [lă.ʹɽi.ka.wā] ‛(этот) мальчик’, [ʹmo.ʈa.ri]
‛сверток’, но [mŏ.ʹʈa.ri.yā] ‛(этот) сверток’, [ʹla.ɽi.ki] ‛девочка’, но [lă.ʹɽi.ki.yā] ‛(эта)
девочка’. Сдвиг ударения и изменение качества гласных можно проследить в сериях типа: ʹno.kar ‛слуга’— ʹno.kă.ri ‛служба’ — nŏ.ʹka.ri.yā ‛определенная служба’.
Ослабление гласных в М.я. имеет также морфофонетический характер. В М.я.
существует словообразовательный суффикс -ā, с помощью которого, среди прочего, образуются непереходные пассивные глагольные основы и деноминативы,
ср. ʹdho- ‛мыть’ — dhŏ.ʹā- ‛быть мытым’.
Это явление нарушает ожидаемую схему ударения в двусложных словах и
может создавать минимальные пары: ʹjhu.lā- ‛качание’ — jhŭ.ʹlā- ‛заставить качаться’ от глагольной основы ʹjhul- ‛качание’. Очевидно, так же происходит ослабление гласного в том месте, откуда сдвинулось ударение. Аналогично: bŏ.ʹā‛быть посеяным’ от boʹ- ‛сеять’, dĕ.ʹkhā- ‛заставить видеть’ от ʹdekh- ‛видеть’,
lĭ.ʹkhā- ‛быть написанным’ от ʹlikh- ‛писать’; деноминативы от существительных
ṭa.ʹṭā- ‛стать очень сухим и твердым’ от ʹṭāṭ ‛твердое полотно’, cĭ.ʹnhā- ‛быть узнаваемым’ от ʹcinh- ‛узнавать’; деноминативы от прилагательных mŏ.ʹṭā- ‛стать
толстым’ от ʹmoṭ ‛жир’ и pĭ.ya.ʹrā- от [ʹpi.yar] ‛желтый’. Другие суффиксы с ударным начальным ā-, такие как -āi в lĭ.ʹkhāi ‛надпись’ от likh- ‛писать’ и -ār в
ca.ʹmār ‛кожевник’ от cām ‛кожа’, вызывают тот же эффект.
Ударный гласный в предпоследнем слоге двусложного слова сохраняет ударение, если он входит в состав третьего от конца слога в трехсложном слове того
же корня (что не противоречит общему правилу ударения в трехсложных словах), однако в этом случае даже под ударением он будет ослабленным: ʹde.kha
‛смотри’, ʹde.khă.la ‛(ты) видел’, ʹde.khă.lā отглагольное существительное, ʹmā.li
‛садовник’, но ʹma.liyā ‛определенный садовник’, ʹpā.wa ‛(ты) получаешь’, но
ʹpa.wa.la ‛(ты) получил’ (в последних двух примерах a является редуцированной
версией ā). Во всех этих примерах гласный в предпоследнем слоге ослабленный,
так что в речи, особенно в быстрой речи некоторых носителей, может произойти
полная элизия этого звука: ʹdĕkhla и ʹdĕkhlā. В этом случае слово станет двусложным с ожидаемым ударением на предпоследнем слоге (но на ослабленном гласном) и будет иметь структуру CVC-CV. Можно сделать вывод, что такая структура слогов является общим фонологическим условием наличия ослабленного
гласного и ударения в словах, заканчивающихся на слоги такой структуры. ср.:
choṭ ‛маленький’, но ʹchŏ.ṭkā ‛малыш’, [mũh] ‛рот’, но [ʹmŭ ̃ .hwā̃] ‛определенный
Ш. Варма. Магахи язык
359
рот’, [deh] ‛тело’, но [ʹdĕ.hwā] ‛определенное тело’, [ku.sum] ‛сафлор’, но [ʹkŭ.smi]
‛красно-желтый’ и т. д. Сокращение гласного не происходит, если предпоследний слог в двусложном слове имеет структуру CV, как в слове [ʧ hu] ‛трогать’ и
[ʹʧ hu.la] ‛(ты) потрогал’.
2.1.3. Гласным в М.я. свойствен сингармонизм, при котором верхний гласный
понижается, если за ним следует гласный более низкого подъема. Также характерна трансформация глайдов y и w в соответствующий верхний гласный i и u в
кластерах: pyās ‛жажда’ становится piās, а swabhāwa ‛естественное предрасположение’ становится subhāw, однако встречается и дублет sobhāw, где верхний
гласный i понизился до среднего e, поскольку за ним следует ā. Примеров подобного рода много, ср.: teohār ‛фестиваль’ (< tyohār), goālā (< gwālā
‛молочник’), soāmi вм. swāmi ‛мастер’ и другие, где появляется средний гласный
o вместо верхнего u. Очевидно, это общий процесс, который проявляется и в более поздних заимствованиях (где не возникает проблемы кластеров): bemāri вм.
перс. bimāri ‛болезнь’, перс. dokān вм. dukān ‛магазин’.
2.1.4. Канонической формой слога в М.я. является CV или VC, язык стремится
как можно радикальнее упрощать кластеры согласных как в исконных, так и в
заимствованных словах. Можно с уверенностью сказать, что в М.я. нет начальных кластеров в слогах и словах. Конечные кластеры в слогах и в словах представляют собой геминаты или имеют тип «шипящий носовой + взрывной». Носовой и взрывной согласные по сути гоморганны, а конечные кластеры с взрывным
в начале слова попросту невозможны. Также недопустимы в М.я. часто встречающиеся кластеры с плавным согласным в качестве первого элемента. Такие
кластеры в заимствованных словах упрощаются с помощью эпентезы: karam
‛судьба’ вм. скр. karma и darad ‛боль’ вм. перс. dard, philam вм. англ. film
‛фильм’ и silik вм. англ. silk ‛шелк’ и т. д. В середине слова кластеры встречаются
на стыке слогов, но все равно имеют тип «шипящий носовой + взрывной». Кластеры в середине слова с взрывным в качестве первого элемента встречаются в
речи образованных людей, знающих хинди, однако в речи сельских жителей такие потенциальные кластеры разбиваются ослабленным ă. Упрощение кластера,
содержащего глайд, уже упоминалось выше. Это происходит путем замены глайда на соответствующий гласный: jeonār вм. хинди jyonār ‛праздник’. В процессе
фонологической адаптации недопустимые начальные кластеры в заимствованных
словах (английских или из санскрита) преобразуются с помощью вставного гласного (сварабхакти) или протезы. Если кластер начинается с s, то используется
передний гласный i или e, с помощью которого образуется более допустимый
срединный кластер с s: iskul ‛школа’, isṭesan ‛станция’ и т. п. Кластер, начинающийся с взрывного, разрывается a: garhan вм. скр. grahaṇạ ‛затмение’, ṭaraikṭar
‛трактор’, balaik ‛черный’ в таких значениях, как «черный рынок» и т. п.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Границы слога и морфемы в М.я. не совпадают. Основы существительных в М.я. могут заканчиваться как на согласный, так и на гласный, однако гласные e и o в этой позиции редки. Это же правило действует и для производных
существительных, образуемых обычно путем суффиксации. В частности, если в
суффиксе имеется гласный ā под ударением, то в предшествующих слогах будет
происходить сокращение гласных, как это было показано выше: прил. [sāph]
360
Языки бихари
‛чистый’ и сущ. [saʹphāi] ‛чистка’, глаг. [pis] ‛молоть’ и сущ. [pĭʹsāi] ‛помол’, сущ.
[sonā] ‛золото’ и производное сущ. [sŏʹnār] ‛ювелир’, сущ. [gā̃w] ‛деревня’ и производное сущ. [gãʹwār] ‛деревенщина’ и т. д. Суффиксы с другими начальными
гласными к подобным результатам не приводят: у [ʧor] ‛вор’ и [ʧori] ‛воровство’
(один и тот же гласный без каких-либо сдвигов ударения).
2.2.2. Наличие фонологических противопоставлений морфологических единиц
и категорий в М.я. не изучено.
2.2.3. Глагольные основы в М.я. могут быть базовыми и производными. Простейшие основы включают в себя одну морфему: khā- ‛есть’, dekh- ‛видеть’, sun‛слышать’. Производные основы более сложные и образуются путем прибавления тех или иных суффиксов. В соответствии с обозначенными выше принципами в производных основах могут происходить процессы морфофонемного чередования и ослабления гласных: lĭʹkhā- ‛быть написанным’ — производный глагол
в пассиве с ослабленным гласным от простейшего глагола ʹlikh- ‛писать’; производный глагол latiʹyā- ‛пинать’ от сущ. ʹlāt ‛нога’, в котором краткий гласный является ослабленным вариантом долгого.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
2.3.1. Разбиение лексики на части речи аналогично тому, которое принято для
хинди, см. статью «Хинди язык» в наст. издании.
2.3.2. Грамматический р о д в М.я. отсутствует, однако различие одушевленных существительных по роду иногда возможно: maugā (м. р.) ‛женоподобный
мужчина’, maugi (ж. р.) ‛женщина’; buṛhā (м. р.) ‛старик’, buṛhiyā (ж. р.) ‛старая
женщина’.
О д у ш е в л е н н о с т ь / н е о д у ш е в л е н н о с т ь существительного также может быть косвенно выражена показателями множественного числа — sab
для неодушевленных и log для одушевленных существительных.
В М.я. при числительных используются классификаторы go или ṭho. В основном они употребляются с числительными в функции определения и однозначно
указывают на счетность существительного. Так, выражение pā̃ c rupiyā ‛пять рупий’ подразумевает пять рупий в любой комбинации, в то время как, говоря pā̃ c
ṭho rupiyā, имеют в виду пять монет по одной рупии.
2.3.3. В М.я. различается два ч и с л а: единственное и множественное. Число
является единственной морфологически продуктивной словоизменительной категорией существительных. Множественное число образуется с помощью суффикса -an (с необходимыми изменениями в основе): laṛikā ‛мальчик’ — мн. ч.
laṛikan. Также широко используется перифрастическое образование множественного числа с помощью слова sab для неодушевленных и log для одушевленных
существительных в сочетании с существительным в форме единственного числа:
ādmi log ‛люди’. Форма множественного числа маркирована, формы единственного числа являются более общими, немаркированными, а также используются
для обозначения родовых понятий.
В глаголе не различаются единственное и множественное число.
2.3.4. Грамматические функции реализуются в основном с помощью послелогов, а также при помощи п а д е ж е й у существительных и местоимений.
Система номинативных падежных флексий в М.я. развита слабо; с помощью
флективного показателя (суффикса -e) образуется локатив, что сближает М.я. с
361
Ш. Варма. Магахи язык
бенгали и отличает его от таких языков, как хинди, ср.: ham ghar-e jā hi я домЛОК идти ВСПОМ ‛Я иду домой’. Этот суффикс также используется для обозначения инструмента или причины:
(1) bhukh-e
hamar hālat
kharāb ho
gelo
голод-ЛОК
я-ГЕН
состояние
плохой
быть:ОСН
уходить:ВСПОМ.ПРОШ
‛Я был в плохой форме из-за голода’.
Прочие падежные функции выражаются с помощью послелогов. Помимо локатива, образующегося с помощью флексии и имеющего общее значение местоположения объекта, можно выделить еще два пространственных падежных значения, для выражения которых используются послелоги mẽ ‛в’ и par ‛на’: ghar mẽ
‛в доме’ и mej par ‛на столе’. Имеется также бенефактивный послелог lā. Послелог ke является наиболее универсальным, он используется для выражения значений датива, аккузатива и генитива. Еще одним универсальным послелогом является se, он используется в нескольких конструкциях, в том числе сравнительных,
а также для выражения инструментального и аблативного значений: hamarā se
‛чем я; мной; от меня’.
2.3.5. Глагольные основы в М.я. можно подразделить на три типа: простые,
производные и комплексные. От простых одноморфемных основ, таких как khā‛есть’, dekh- ‛видеть’, sun- ‛слышать’, образуются производные — п е р е х о д н ы е и к а у з а т и в н ы е основы. В зависимости от семантики глагола некоторые непереходные глаголы могут также выступать в роли основ п а с с и в а, который образуется с помощью суффикса -ā: dho- ‛мыть’ — dhŏā- ‛быть мытым’. Производные основы являются полиморфемными и образуются путем
прибавления различных суффиксов как к глагольным, так и к неглагольным основам: khiā- ‛кормить’ от глагола khā- ‛есть’, batiyā- ‛разговаривать’ от существительного bāt ‛разговор’, piyarā ‛желтеть’ от прилагательного piyar ‛желтый’.
Комплексные основы образуются путем прибавления к простым и производным
основам различных функциональных и модальных глаголов: mar jā- умирать:ОСН
уходить:ВСПОМ ‛умереть’, paṛh sak- читать мочь:ВСПОМ ‛уметь читать’, biyāh karженитьба делать:ВСПОМ ‛жениться’, jāe da- идти дать:ВСПОМ ‛отпустить’ и т. д.
Комплексные основы можно подразделить на широко распространенные среди
языков Южной Азии типы, а именно: составные именные, составные глагольные,
модальные и аспектуальные. Комплексные основы, несмотря на свой составной
характер, образуют единое целое и точно так же, как простые и производные, изменяются по временам и используются в различных конструкциях.
Финитные глаголы содержат суффиксы, выражающие аспект, время, наклонение, а также флексии для согласования с подлежащим по лицу, степени вежливости и так называемому «компоненту адресата», который был выделен в качестве
грамматической единицы в работе М. Верма.
Вид выражается с помощью причастных суффиксов: нейтрального -0 или -a
для хабитуалиса, имперфективного -t для прогрессива и перфектного -l для статива. Различается настоящее, прошедшее и будущее время. Выделяются изъявительное, сослагательное, презумптивное и повелительное наклонения. Все видовременны́е формы имеют названия в соответствии с образующими эти комбинации граммемами: хабитуалис настоящего времени, хабитуалис прошедшего вре-
362
Языки бихари
мени, хабитуалис прошедшего времени сослагательного наклонения, хабитуалис
сослагательного наклонения, хабитуалис презумптива, прогрессив настоящего
времени, прогрессив прошедшего времени, прогрессив сослагательного наклонения и т. д.
2.3.6. Категория л и ц а выражается у личных местоимений специальными
формами, у глаголов — согласовательными флексиями.
Местоимения в М.я. различают три лица; кроме того, в 3-м лице они различаются по степени удаленности. Местоимения 3-го лица используются также в качестве указательных местоимений: i laṛikā ‛этот мальчик’, u laṛikā ‛тот мальчик’.
Хотя глаголы не согласуются с именами в роде и числе, существует сложная система согласования, подразумевающая одновременное согласование с субъектом
и объектом в лице и степени вежливости, что не характерно для индоарийских
языков в целом.
Глагол согласуется по степени вежливости с существительными, обозначающими имена собственные, и с местоимениями 2-го и 3-го лица:
1) ham ai-l-i я:НОМ приходить-ПРОШ-1 ‛я пришел’
2а) tu ai-l-e ты:НОМ приходить-ПРОШ-2.НЕЙТР ‛ты пришел’ (нейтр. ф.)
2б) tu ai-l-a вы:ВЕЖЛ приходить-ПРОШ-2.ВЕЖЛ ‛вы пришли’ (вежл. ф.)
2в) apne ai-l-thin вы:ПОЧТИТ приходить-ПРОШ-2.ПОЧТИТ ‛вы пришли’ (почтит. ф.)
3а) u ai-l-ai он:НОМ приходить-ПРОШ-3.НЕЙТР ‛он пришел’ (нейтр. ф.)
3б) u ai-l-thin он:ВЕЖЛ приходить-ПРОШ-3.ВЕЖЛ ‛он пришел’ (вежл. ф.)
В случае с переходными глаголами система усложняется. Вместо единого
маркера объекта предикат несет различные маркеры для разных объектов в зависимости от их лица и степени вежливости. Морфологическая структура глагола
выглядит следующим образом: «глагольная основа — аспект — суффикс субъекта — суффикс объекта»:
1) ham dekha-l-i я видеть-ПРОШ-1.НЕЙТР ‛Я видел его’. (нейтр. ф.).
2) ham okrā dekha-l-i-ai я он:НЕЙТР видеть-ПРОШ-1СУБ-3ОБЪЕКТ.НЕЙТР ‛Я видел
его’. (нейтр. ф.).
3) ham unkā dekha-l-i-ain я он:ВЕЖЛ видеть-ПРОШ-1СУБ-3ОБЪЕКТ.ВЕЖЛ ‛Я видел его’. (вежл. ф.).
4) ham torā dekha-l-i-au я ты:НЕЙТР видеть-ПРОШ-1СУБ-2ОБЪЕКТ.НЕЙТР ‛Я видел
тебя’. (нейтр. ф.).
5) ham to(h)rā dekha-l-i-o я вы:ВЕЖЛ видеть-ПРОШ-1СУБ-2ОБЪЕКТ.ВЕЖЛ ‛Я видел
вас’. (вежл. ф.).
Однако глагол во всех этих предложениях может заменяться единой формой
dekhalio, которая сохраняет способность выражать различные значения категорий лица и вежливости, например, ham okrā dekha-l-i-o я он:НЕЙТР видеть-ПРОШ1СУБ-2ОБЪЕКТ.ВЕЖЛ ‛Я видел его’. (нейтр. ф.).
Во всех вышеуказанных случаях используется объектный согласовательный
суффикс 2-го лица. Таким образом, суффикс -o имеет более широкую функцию,
чем просто обозначение 2-го лица объекта. Наличие этой морфемы свидетельствует о наличии в М.я. некой абстрактной сущности, «компонента адресата», названного так в работе М. Верма: слушатель призывается в качестве соучастника
или свидетеля тому, о чем идет речь, говорящий как бы добавляет: «Позволь мне
рассказать тебе» или «Это может быть тебе интересно».
363
Ш. Варма. Магахи язык
Необходимо отметить, что даже в том случае, когда формы вежливости во 2-м
и 3-м лице единственного числа не различаются, глагольное согласование все
равно имеет место. Формы вежливости различаются также в генитиве и косвенном падеже. В речи некоторых носителей формы 2-го лица могут иметь варианты
tũ или tõ. Также имеется возвратное местоимение apane ‛сам’, которое используется для обозначения почтительной формы во 2-м лице и имеет отдельную парадигму глагольного согласования. Таким образом, во 2-м лице можно выделить
три степени вежливости.
О п р е д е л е н н о с т ь существительного выражается суффиксом -wā и его
вариантом -yā: laṛikawā ‛мальчик’ (определенный), laṛikiyā ‛девочка’ (определенная). Вариант -yā встречается в словах, оканчивающихся на -i, а -wā — во всех
остальных случаях. У этого суффикса встречаются и другие маргинальные значения — например, наряду с определенностью он может выражать уменьшительность и пейоративность. Этот суффикс может присоединяться к любому существительному как в единственном, так и во множественном числе. В соответствии с фонологическими правилами, которые обсуждались выше, этот суффикс
может также приводить к ослаблению гласного в предшествующем слоге: [rājā],
но [rajawā] и т. п.
2.3.7. В М.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные, местоимения, числительные, глаголы, наречия. К служебным частям
речи относятся послелоги, союзы, частицы, междометия.
2.4.0. Образцы парадигм.
Местоимения
Личные
Ед. число
1 л.
2 л.
Падеж
Номинатив
Генитив
Косвенный
ham
hamār
hamarā
tu
tor/tohār
torā/toharā
Номинатив
hamani
tohani
3 л.
вежл. ф. ближнего плана вежл. ф. дальнего плана
i
u
ekar/inkar
okar/unkar
ekarā/inkarā
okarā/unkarā
Мн. число
i (sab)
u (sab)
Неличные
Падеж
Номинатив
Генитив
Косвенный
Аттрибутив
Определительный
Указательные
Вопросительные
Относительные
Соотносительные
i/u
ekar/okar
ekarā/okarā
i/u
aisan/oisan
kā/ke (одуш.)
kekar
kekarā
ke/kaun
kaisan
je
jekar
jekarā
je/jaun
jaisan
se/te
sekar/tekar
sekarā/tekarā
se
taisan
364
Языки бихари
Продолжение таблицы
Количественные
Образа действия
Наречия места
Наречия времени
etanā/otanā
aise/oise
ihā̃ /uhā̃
ab
‛сейчас’
ketanā
kaise
kahā̃
kab
‛когда?’
jetanā
jaise
jahā̃
jab
‛когда’
tetan
taise
tahā̃
tab
‛тогда’
Глагол
Личные окончания
Форма вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
нейтральная
вежливая
почтительная
нейтральная
вежливая
-i
-e
-a
-thin
-ai
-thin
Синтетические формы (2-е лицо)
sun- ‛слышать’
Время
Простое прошедшее
Будущее
Настоящее сослагательного наклонения
Прошедшее сослагательного наклонения
Будущее повелительного наклонения
sun-l-a
sun-b-a
sun-0-a
sun-t-a
sun-ih-a
Вспомогательный глагол1 (2-е лицо)
Время
Настоящее
Простое прошедшее
Презумптив
Настоящее сослагательного наклонения
Прошедшее сослагательного наклонения
2 л.
h-0-a
ha-l-a
ho-b-a
ho-0-a
ho-t-a
П р и м е ч а н и е: 1. Используется для образования аналитических форм. Без полнозначного глагола выступает в роли связки.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Общая структура именной словоформы: «префикс + основа + словообразовательный суффикс + показатель определенности + показатель множественного
числа». Общая структура финитной глагольной формы: «основа + видо-временные показатели + личные окончания».
Ш. Варма. Магахи язык
365
Для словообразования внутри одной части речи, а также при переходе одной
части речи в другую в М.я. продуктивно используются префиксы и суффиксы,
причем последние используются гораздо чаще первых.
2.5.2. Наиболее продуктивным способом словообразования является суффиксация, префиксация используется ограниченно.
Основы существительного могут быть базовыми или производными. Последние образуются от прилагательных, глаголов и от других базовых существительных. Выделяют также другие типы основ: основы одушевленных существительных с различием рода — beṭā ‛сын’ и beṭi ‛дочь’; сложные слова, связанные по
тематическому признаку — dāl-bhāt суп.из.чечевицы-рис ‛ежедневная еда’; переводные сложные слова, представляющие собой два семантически идентичных
или похожих слова из разных языков — sādi-biyāh ‛свадьба и все с этим связанное’ (фонологически измененные формы перс. śādi ‛свадьба’ и скр. vivāha
(> хинди byāh) ‛свадьба’ и т. д.
2.5.3. Синтаксическая структура М.я. во многом сходна со структурой других
новых индоарийских языков. М.я. имеет немаркированный порядок слов SOV с
левосторонним ветвлением и предпочтительным использованием послелогов.
Интересными с типологической точки зрения являются конструкции с субъектом-экспериенцером и ориентацией на топик в структуре. Также стоит отметить
общее для новых индоарийских языков использование причастных конструкций
в адвербиальной функции вместо придаточных определительных или обстоятельственных предложений. Относительная доступность морфологического образования пассивно-непереходных глаголов, как и в других бихарских языках,
снижает потребность в перифрастических пассивных конструкциях, распространенных, например в хинди. Общая для новых индоарийских языков пассивная
конструкция с вспомогательным глаголом jā- используется в М.я. и других бихарских языках, главным образом в вежливой форме императива: baiṭhal jāe
‛пожалуйста, садитесь’, calal jāe ‛пойдем, пожалуйста’.
Для именной группы в М.я. характерно левостороннее ветвление с конечной
позицией главного существительного, причем все определения, в том числе причастные обороты и определительные придаточные, находятся в препозиции.
Как и для большинства южноазиатских языков, для М.я. характерно такое явление, как конструкции с подлежащим-экспериенцером, которые в типологическом отношении являются одним из отличительных признаков индийского языкового пространства. Такие конструкции возникают в основном с глаголами восприятия, а также с глаголами состояния. Однако если в большинстве новых
индоарийских языков (таких, как хинди, маратхи, малаялам и др.) подлежащееэкспериенцер маркируется дативом, в М.я. эту роль играет косвенный падеж.
Подлежащее-экспериенцер является одним из распространенных в южноазиатских языках типов косвенных (неканонических) подлежащих, которые также могут выражать различную степень «подлежащности» — агентивное (самостоятельное) действие, инструментальное (несамостоятельное) действие, экспериенциальное восприятие, отчуждаемую и неотчуждаемую принадлежность и т. д.
Для выражения всех этих косвенных подлежащих общая форма в виде косвенного падежа используется вместе с соответствующими послелогами. Приведем несколько примеров:
366
Языки бихари
Экспериенциальное значение:
(2) hamarā pasand
nā ho
я:КОСВ
приятный
ОТР
СВЯЗ
‛Мне это не нравится’.
Инструментальное значение:
(3) hamrā-se pleṭ
ṭu:ṭ
я-ИНСТР
тарелка
разбивать
gelo
ВСПОМ:ПРОШ
‛Я разбил тарелку (случайно)’.
Неотчуждаемая принадлежность:
(4) hamarā du ṭho hāth bā
я:КОСВ
два
НУМ
рука
ВСПОМ
‛У меня две руки’.
Отчуждаемая принадлежность:
(5) hamarā-lage du ṭho kitāb
я:КОСВ-ПОСС
два
НУМ
книга
bā
ВСПОМ
‛У меня две книги’.
2.5.4. Характерные для М.я. типы сложных предложений аналогичны основным типам, выделяемым в хинди, см. статью «Хинди язык» в наст. издании.
2.6.0. М.я., как язык домашнего общения, испытывает значительное влияние со
стороны более крупных языков, используемых в образовании, государственных
учреждениях и т. п. В зависимости от региона распространения в М.я. заимствуется лексика из западного и восточного хинди, бенгали, ория, ассамского, бходжпури.
2.7.0. О диалектном членении М.я. см. 1.2.1.
ЛИТЕРАТУРА
Aryani S. Magahi Vyakaran Kosh. Patna, 1965.
Aryani S. Magahi-Bhasha aur Sahitya. Patna,
1976.
Breton R.J.L. Atlas of the Languages and Ethnic
Communities of South Asia. Walnut Creek, 1997.
Cardona G. The Indo-Aryan Languages // Encyclopaedia Britannica. 15th ed. Chicago, 1974,
vol. 9.
Chatterji S.K. The Origin and Development of
the Bengali Language. 3 vols. Lnd., 1926.
Emeneau M.B. India as a Linguistic Area //
Language, 1952, vol. 32.
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis. Dallas, 2009.
Jeffers R.J. The Position of the Bihari Dialects
in Indo-Aryan // Indo-Iranian Journal, 1976,
vol. 18.
Katre S.M. Problems of Reconstruction in
Indo-Aryan. Simla, 1968.
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India.
12 vols. Delhi, 1903–1928 [repr. 1967–1968].
Pandeya R.B. Magahi ḅhåṣå ke Ådi Kavi Sarahapåd // Magahi-BhåSå-Såhityik-Nibandhåwali /
Ed. by R.B. Pandeya. Patna, 1982.
Singh T. Siddha Såhitya Aur Magahi // Magahi-BhåSå-Såhityik-Nibandhåwali / Ed. by
R.B. Pandeya. Patna, 1982.
Sinha L.P. Rupvijñån ki ḍrṣṭi se Magahi aur
Bhojpuri. Patna, 1969.
Specimens of the Bihari and Oriya Languages //
Linguistic Survey of India / Grierson G.A. (ed.),
vol. V, pt. II. Delhi, 1903 [repr. 1967].
Tiwari U.N. The Origin and Development of
Bhojpuri. Calcutta, 1960.
Verma M.K. The Notion of Subject and the
Data from Nepali // The Notion of Subject in
South Asian Languages / Ed. by M.K. Verma.
Madison, 1976, № 2.
Verma M.K. Experiencer Subjects in Bhojpuri
and Magahi // Experiencer Subjects in South
Asian Languages / Ed. by M.K. Verma and
K.P. Mohanan. Stanford, 1990.
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
Verma M.K. Exploring the Parameters of
Agreement // Language Sciences, 1991, vol. 13,
iss. 2.
Verma M.K. Topic and Subject // An Encyclopaedia of the Linguistic Sciences / Ed. by
V. Prakasam. Delhi, 1991.
Verma M.K. Bhojpuri // The Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona, Dh. Jain. Lnd.;
N. Y., 2003.
367
Verma Sh., Verma M.K. The Auxiliary with
Special Reference to Magahi // Indian Linguistics, 1983, vol. 44.
Verma Sh. The Structure of the Magahi Verb.
New Delhi, 1985.
Verma Sh. Magahi // The Indo-Aryan Languages
/ Ed. by G. Cardona, Dh. Jain. Lnd.; N. Y., 2003.
Zograph G.A. Languages of South Asia. Lnd.,
1982.
С. Киран, Дж. Петерсон 1
САДАНИ/САДРИ ЯЗЫК
1.0. Термины садани/садри (С.я.) могут употребляться в двух смыслах. В первом, более общем значении (чаще «садани»), они обозначают ряд близких наречий
в Джаркханде, включая такие, как панч-паргания, кхортха и курмали, которые
обычно считаются независимыми языками или диалектами магахи (см. статью
«Магахи язык» в наст. издании). Этот термин подразумевает, что на всех этих
наречиях говорят саданы (sadān) — внеплеменная этническая группа Джаркханда. Второе, более узкое, значение — наречие, на котором говорят от центрального
до западного Джаркханда, представляющее собой группу близкородственных диалектов, называемых в этих местах садри или нагпури/нагпурия. Это наречие используется также как lingua franca для межплеменного общения на значительной
части Джаркханда и соседних штатов. Термин «садри» (в западных работах также
«садани») будет использоваться в данной статье только в этом узком значении.
Происхождение садани/садри и других связанных с ними терминов (см. ниже)
не вполне ясно. П.С. Науранджи предположительно связывал термин «садан» с
древнеиндоарийским словом niṣāda-, обозначавшим этническую группу на северо-востоке Индии. Для прояснения этого вопроса требуются дополнительные исследования.
С.я. известен под целым рядом названий. В справочнике “Ethnologue” перечисляются следующие альтернативные названия: Chota Nagpuri, Dikku Kaji, Ganwari,
Gauuari, Gawari, Goari, Jharkhandhi, Nagpuri, Nagpuria, Sadan, Sadana, Sadani,
Sadari, Sadati, Sadhan, Sadhari, Sadna, Sadrik, Santri, Siddri, Sradri. Некоторые из
них связаны с областью распространения — например, джаркханди от Джаркханд, с адъективирующим суффиксом -i, и чота-нагпури(я) от Нагпур или ЧотаНагпур — альтернативных названий Джаркханда. Другие образованы от названий этнических групп, говорящих на этом языке, например, садани (от sadan),
1
Дж. Петерсон хотел бы поблагодарить всех тех носителей садри, которые помогали ему в
работе во время его поездки в Джаркханд для изучения садри в марте 2009 г., в особенности
Сунила Барайка, который постоянно сопровождал автора и вел с ним переписку по ряду
вопросов после его возвращения в Германию, а также д-ра Ганеша Мурму за поддержку во
время поездки. Автор выражает благодарность фонду The German Research Foundation (Deutsch
Forschungsgemeinschaft) за грант, позволивший осуществить поездку в Ранчи.
368
Языки бихари
или указывают на тот факт, что на этом языке обычно говорят в деревне, например, гавари (gā̃ wārī ‛деревенский (язык)’).
2.0. На С.я. говорят главным образом в Индии, в западном и центральном
Джаркханде, в некоторых областях штатов Орисса, Чхаттисгарх, Западная Бенгалия, Ассам, а также в Бангладеш. М.П. Льюис оценивает общее число говорящих
примерно в 1 970 тыс. чел. по состоянию на 1997 г. Согласно переписи населения
Индии 2001 г., 2 044 776 чел. назвали своим родным языком садани/садри, а
1 242 586 чел. — нагпурия. Таким образом, общее число говорящих равно
3 287 362 чел., а по оценке на основе переписи 2011 г. — около 4 млн. чел.
Помимо этой группы говорящих, для которых С.я. является родным языком,
он используется в качестве lingua franca большим числом так называемых племенных групп, к которым относятся кхарья (южные мунда), мундари, бхумидж
(северные мунда) и курукх (северно-дравидийский), причем ряд членов этих
«племенных» групп приняли С.я. в качестве первого языка и больше не говорят
на языке своих предков.
3.0. Начиная по крайней мере с работ Дж. Грирсона, обычно считалось, что
С.я. относится к восточной группе индоарийских языков. Кроме того, С.я. часто
рассматривается в западных работах как диалект бходжпури (см. статью «Бходжпури язык» в наст. издании). Однако многие носители С.я. склонны рассматривать его либо как отдельный язык, либо как диалект хинди, а не бходжпури.
В переписи населения Индии С.я. включается в категорию хинди.
4.0. На С.я. опубликовано и публикуется значительное количество литературы,
включая ряд произведений различных жанров Петера Шанти Новранги — как
прозаических, так и поэтических, и переводы частей Нового Завета. Опубликованные тексты включают сборник народных сказок, историческую драму, ряд
переводов с других языков на С.я.
С.я. практически всегда использует письмо деванагари.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
В отношении лексики и морфологии С.я. сильно напоминает другие восточные
индоарийские языки, такие как бходжпури. К числу общих восточноиндоарийских
черт относится отсутствие грамматического рода, преимущественное использование суффиксов и энклитик для грамматического маркирования, числовые классификаторы, которые могут также использоваться в приименной постпозиции без
числительного, в качестве своего рода определенного артикля, а также разграничение нейтрального (немаркированного) императива и императива будущего времени.
5.1.0. В области фонологии С.я. остается еще много нерешенных проблем; ниже приводятся лишь основные характеристики. Ряд сложностей в описании фонологии С.я. связан с существованием значительного регионального и этнического варьирования. Ниже приводится обзор системы согласных и гласных С.я.,
основанный на анализе этого вопроса в работе М. Джордан-Хорстман.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Нижний
Передний
iĩ
еẽ
Ряд
Средний
ʌ ʌ̃
aã
Задний
uũ
oõ
369
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
Назализация имеет фонологический статус и, по-видимому, совместима со
всеми монофтонгами (и, возможно, со всеми дифтонгами, см. ниже). Ср.: uʈh‛возникать’ — ũʈh ‛верблюд’, kha-e есть-СОСЛ.3ЕД ‛он(а) может есть’ vs. kha-ẽ
есть-СОСЛ.3МН ‛они могут есть’, choɖi уходить-БУД.3ЕД ‛он(а) уйдет’ vs. chõɖi
‛девочка’. Долгота, напротив, не является фонологической.
В С.я. есть ряд дифтонгов, однако точное их количество неясно. Приводимый ниже список является предварительным; дифтонги, выделенные полужирным шрифтом,
обнаружены в корпусе текстов, собранных Дж. Петерсоном, но не приводятся в работе М. Джордан-Хорстман либо не трактуются там как дифтонги. Большая часть
дифтонгов, засвидетельствованных в корпусе, встречается также с назализацией.
ʌ
a
e
i
o
u
ʌ̯
—
—
—
—
—
—
a̯
—
—
—
—
—
—
e̯
ʌe̯
ae̯
—
—
˜)
(oe
—
i̯
ʌi̯
ai̯
ei̯
—
oi̯
ui̯
o̯
—
—
—
—
—
—
u̯
ʌu̯
au̯
eu̯
—
ou̯
—
Фонологический статус дифтонгов проблематичен по ряду причин. Во-первых,
многие примеры, имеющиеся в нашем распоряжении, взяты из письменных текстов и поэтому не вполне ясны. Во-вторых, некоторые дифтонги могут быть аллофоническими вариантами других дифтонгов, например, au̯ и ʌu̯ часто появляются как до определенной степени свободные (или индивидуально обусловленные) варианты друг друга. В-третьих, начальные w и y можно интерпретировать
как u̯ и i̯ — в этом случае придется добавить к списку восходящие дифтонги и
общее число дифтонгов существенно возрастет.
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
По способу
Переднеязычные
Средне- Задне- ГлотГуб
палато- языч- языч- тальобразования
зубретроные
альвеоные ные
ные флексные лярные ные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
h
Носовые
m
n
(ŋ)
Боковые
l
Непридых.
ɾ
(ɽ)
Дрожащие и
одноударные
Придых.
(ɽʰ)
ʋ
j
Глайды
370
Языки бихари
Фонологический статус звуков, приводимых в скобках, неясен. ɽ и ɽh, вероятно, лучше рассматривать как интервокальные аллофоны соответственно ɖ и ɖh.
5.1.1. Для исконной лексики С.я. зафиксированы следующие слоговые структуры: V (i ‛этот’, u ‛тот’), CV (ka ‛что’, ni ‛не’), VC (ek ‛один’, mẽ ‛в’), CVC (mor
‛мой’, baʈ ‛путь, способ’), (C)VCC. Последний тип обнаруживается в слогах с носовым и смычным: ʌnt ‛конец’, lʌmb ‛длинный’. В прочих случаях, если два согласных встречаются в середине слова, между ними обычно проходит слоговая
граница: hʌl.ka ‛легкий’, khul.la ‛открытый’.
Хотя существуют заимствованные слова с другими слоговыми структурами,
есть тенденция перестраивать их в структуру (C)V(C), ср. prem ~ perem ‛любовь’
(< хинди prem), аналогично pyar ~ piyar ‛любовь’ (< хинди pyār).
5.1.2. Некоторые непереходные глаголы образуют соответствующие переходные (каузативные) глаголы не при помощи каузативной морфемы -a, а путем чередования гласных в основе структуры CVC, ср. mʌr-/mor- ‛умирать’ — mar‛убивать’; этот морфологический процесс не является продуктивным.
Существует несколько глаголов с супплетивными формами в парадигме, например, ja- ‛идти’, с нерегулярной основой прошедшего времени ge-. Связочные
глаголы имеют следующие основы в настоящем времени: идентификационная
связка — в настоящем времени утвердительная hek-, отрицательная nʌlag-; экзистенциальная/локативная связка — утвердительная ah-, отрицательная nʌkh-; общая форма — ho-; основы прошедшего времени — rʌh- и bhe- (редко).
5.2.0. Морфология.
5.2.1. С.я. — преимущественно агглютинативный язык, и почти все грамматические значения выражаются суффиксами и энклитиками (в число которых входят послелоги). Существует также морфема, восходящая к конвербному суффиксу
-i/-e, которая в настоящее время функционирует в качестве связующего элемента
в сложных глаголах (см. 5.2.3.). Она выступает в качестве суффикса с основами
на гласный и в качестве инфикса, непосредственно предшествующего конечному
согласному корня, ср. le-i брать-СОЕД — be<i>c- продавать:СОЕД. Флективным
по характеру является только выражение вида, времени и наклонения; все прочие
грамматические значения выражаются агглютинативным способом.
5.2.2. В С.я. есть два основных лексических класса: имена и глаголы, а также
ряд других лексико-грамматических разрядов слов, к которым относятся в первую очередь послелоги и наречия.
Имена в С.я. могут выступать в функции подлежащего, дополнения или обстоятельства и изменяются по числам и падежам. Имена подразделяются на существительные, прилагательные и местоимения. Прилагательные могут использоваться в
позиции определения без дополнительных морфологических маркеров, в то время
как существительные и местоимения в этой позиции должны оформляться генитивом.
Глаголы имеют личные и неличные (нефинитные) формы; личные формы изменяются по числам и лицам (а также временам и наклонениям), отличаясь этим
от неличных форм. Личные формы могут выступать в функции сказуемого главного предложения.
Послелоги управляют именными группами.
Существует также небольшой класс наречий, основная функция которых —
модификатор предложения, глагола, прилагательного или другого наречия.
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
371
В С.я. нет грамматического р о д а. Различия по полу могут быть обозначены
для некоторых пар существительных при помощи словообразовательных суффиксов, например, ghoɽa ‛конь’ — ghoɽi ‛кобыла’, aja ‛дедушка’ — aji ‛бабушка’,
lohar ‛кузнец’ — loharin ‛жена кузнеца’.
В С.я. у существительных и глаголов два ч и с л а: единственное и множественное. У имен единственное число немаркировано, в то время как множественное число образуется путем присоединения морфемы -mʌn к последнему элементу именной группы, например, chʌuwa ‛ребенок’ — chʌuwa-mʌn ‛дети’. Суффикс
-mʌn может также использоваться для выражения большого количества, например dhan-mʌn ‛рис’ обозначает большое количество риса. Этот же суффикс используется также в местоименной системе, в 3-м лице единственного числа (факультативно) для выражения категории вежливости.
Помимо числа, местоимения выражают лицо и ряд уровней вежливости. Ниже
приводится система местоимений в том виде, как ее использует носитель садри
Чик Барайк (представитель касты ткачей): все формы даны в немаркированном
падеже; данные, полученные от носителей других этнических групп, могут существенно отличаться:
Форма вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
Фам.
Нейтр.
Вежл.
Почтит.
Нейтр. ближнего плана
дальнего плана
Почтит. ближнего плана
дальнего плана
Ед. число
mõe
tõe
tohre
rʌure
ʌpne
i(-go)
u(-go)
i(-mʌn)
u(-mʌn)
Мн. число
hʌmre
tohre
tohre-mʌn
rʌure-mʌn
ʌpne-mʌn
i-mʌn
u-mʌn
i-mʌn
u-mʌn
В отличие от существительных, у местоимений первого и второго лица есть две
основы: mõe/tõe (номинативная) vs. mo-/to- (основы генитива и косвенных падежей) и hʌmre/ tohre/ rʌure (номинативная и косвенных падежей) vs. hʌmʌr/tohʌr/
rʌur (генитивная). Все существительные в С.я. имеют одну неизменяемую основу.
В С.я. есть небольшое количество классификаторов, самые частотные из которых — -o, -ʈho, -go и -jhʌn. Первые три, по-видимому, не различаются по значению, тогда как -jhʌn используется только с обозначениями людей. Эти классификаторы употребляются после числительных, обозначая дискретные множества,
например cair-ʈho/cair-go kukkur ‛четыре собаки’, ek-jhʌn bhai ‛один брат’. Они
могут также следовать сразу за существительным, обозначая конкретность и определенность, как в следующем примере, в котором девочка была уже упомянута
и, следовательно, известна слушающему:
(1) u-kʌr bad
dhan-mʌn-ke lʌɽki-go
ʌrka-l-ʌk …
то-ГЕН
после
рис-МН-КОСВ
девочка-КЛАСС
варить-ПРОШ-3ЕД
‛После этого девочка сварила рис…’
В С.я. три п а д е ж а: немаркированный, или номинатив, родительный и косвенный. Немаркированный падеж используется для кодирования подлежащего, а
также с неопределенными и неличными прямыми дополнениями. Энклитический
372
Языки бихари
косвенный падеж на -ke маркирует непрямые дополнения и определенные и личные прямые дополнения:
(2) sadi
ghʌrwala-mʌn
u
chʌgri-ke kaʈ-l-ʌẽ
ʌur kha-l-ʌẽ
свадьба дом-МН
что
коза-КОСВ
резать-ПРОШ-3МН
и
есть-ПРОШ-3МН
‛Люди из свадебного дома … зарезали ту козу и съели <ее>’.
Родительный падеж выражается одним из следующих показателей — -kʌr, -k,
-ʌk, в зависимости от типа последнего предшествующего ему элемента:
(3) bhai-har-mʌn-ʌk
sewa
брат-3ПОСС-МН-ГЕН
услуга
‛услуги его/ее братьев’
Другие значения, традиционно относимые к разряду падежных отношений,
выражаются различными послелогами: mẽ ‛в, на’, le ‛до’, se ‛от, из’, tʌk ‛к’ и т. д.
Как показывает пример (3), в С.я. есть также показатель неотчуждаемой принадлежности, но только для 3-го лица. Он особенно распространен с терминами
родства, как в (3), и названиями частей тела.
В финитных предикациях выражаются время, вид и наклонение, а также лицо,
число и гонорифический статус подлежащего (категория вежливости).
В С.я. есть два показателя, выражающих главным образом в и д о в ы е значения. Один из них, суффикс -ʌt (после согласных)/-t (после гласных), безусловно, является видовым и выражает несовершенный вид. Эта форма выступает
также как имя в сочетании с послелогом (ср. (18)) и в сложных предикатах:
nikl-ʌt-he возникать-НЕСОВ-НАСТ.3ЕД ‛он(а) возникает’.
Другой показатель, на -ʌl/-l, с аналогичным распределением вариантов, является
в основном временны́м и используется для выражения простого прошедшего времени, ср. (4). Он также встречается с послелогами, ср. (19), в причастных функциях —
в том числе в атрибутивной, ср. (5), и с вспомогательным глаголом ja- ‛идти’ для
выражения пассива, ср. (6). Для удобства мы будем последовательно глоссировать этот показатель как «ПРОШ», однако вопрос о его статусе остается открытым.
(4) kha-l-õ
есть-ПРОШ-1ЕД
‛я ел’
(5) mãɽa-l
ставить-ПРОШ
ʈhin
место
‛место, где (что-то) было поставлено’
(6) bola-l
ge-l-ʌk
звать-ПРОШ
проходить-ПРОШ-3ЕД
‛(он) был позван’
В С.я. три основных в р е м е н и: прошедшее, настоящее и будущее. В каждом различаются два типа: аналитический, в котором главный глагол выступает в
качестве причастия несовершенного вида со связкой, выражающей время, лицо,
число и форму вежливости, и синтетический, в котором время, лицо, число и
форма вежливости выражаются одной морфемой. В то время как форма несовершенного вида имеет специальный показатель имперфективности, которая соответствует широкому кругу значений, от итеративности и хабитуальности до
прогрессива, немаркированная форма не имеет показателя вида; ja-t-he идти-
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
373
НЕСОВ-ПРОШ.3ЕД ‛он(а) идет’ — ja-el/ja-ela идти-НАСТ.3ЕД ‛он(а) ходит’; ja-t-rʌhe
идти-НЕСОВ-ПРОШ.3ЕД ‛ходил’ — ge-l-ʌk идти-ПРОШ.3ЕД ‛ушел’.
Есть три н а к л о н е н и я: индикатив, субъюнктив и императив, с дополнительной дубитативной интерпретацией, часто встречающейся с будущим временем.
Как и многие восточные индоарийские языки, С.я. также различает императив
будущего/небудущего времени. Императив будущего времени идентичен будущему времени, хотя, в отличие от будущего, при котором отрицание выражается
немодальным показателем ni, он использует для выражения отрицания модальный
показатель nʌ: a-b-a прийти-БУД-2НЕЙТР ‛Приходи (позже)!’, ‛ты/вы (нейтр. форма) придешь/-те’, с отрицанием: nʌ aba! ‛Не приходи!’, ni aba ‛ты не придешь’.
В личной форме глагола выражаются лицо, число и форма вежливости подлежащего. Глагол согласуется по числу, лицу и степени вежливости: в 3-м лице различаются почтительная и нейтральная формы, во 2-м лице — фамильярная, нейтральная,
вежливая и почтительная формы. Лицо, число и форма вежливости выражаются
кумулятивно одной морфемой, которая выбирается в зависимости от времени, вида и наклонения глагола. В отличие от некоторых соседних индоарийских языков,
С.я. не имеет объектного согласования и признаков морфологический эргативности.
Неличные формы глагола подразделяются на следующие категории: инфинитив — показатель -ek; причастие кондиционалиса — показатель -le; причастие
несовершенного вида — показатель -(ʌ)t; перфективное причастие — показатель
-(ʌ)l; секвенциальный конверб (конъюнктивное причастие) — выражается зависимой глагольной формой (то есть основа + связующий элемент -e/-i, когда-то
сам бывший секвенциальным конвербом) + -ke(r).
Ниже приводится в качестве образца парадигма глагола kha- ‛есть’, основанная главным образом на данных из работы П.С. Науранджи, которая иллюстрирует основные категории и соответствующие формы. Из-за ограниченного объема статьи полная парадигма не приводится, но данного фрагмента достаточно
для того, чтобы дать представление о глагольной системе С.я. Отметим, что отдельные формы вежливости даются из соображений экономии места только для
настоящего времени. Прочие формы соответствуют низшему уровню категории
вежливости для соответствующего лица.
Глагол
Финитные формы
Индикатив
Настоящее время
kha- ‛есть’
Форма вежливости
1 л.
2 л.
3 л.
Фамильярн.
Нейтральн.
Вежл.
Почтит.
Нейтр.
Почтит.
Ед. число
khaon(a)
khaisla
khawal(a)
khail(a)
khaen(a)
khael(a)
khaen(a)
Мн. число
khail(a)
khawal(a)
khawal(a)
khail(a)
khaen(a)
khaen(a)
khaen(a)
374
Языки бихари
Простое прошедшее
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
khalõ
khale
khalʌk
Мн. число
khali
khala
khalʌẽ
Будущее / Дубитатив
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
khabõ / khabũ / khamũ
khabe
khai
Мн. число
khab(ʌi)
khaba
khabʌẽ
Аналитические (имперфективные) формы
Настоящее время
kha-t + личные показатели для настоящего времени
(образуемые от связочного глагола)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
-hõ
-his
-he
Мн. число
-hi
-ha
-hʌẽ
Прошедшее время
kha-t + личные показатели для прошедшего времени
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
-rʌhõ
-rʌhis
-rʌhe
Мн. число
-rʌhi
-rʌha
-rʌhʌẽ
Будущее время
kha-t + личные показатели для будущего времени
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
-rʌhbõ
-rʌhbe
-rʌhi
Мн. число
-rʌhʌb
-rʌhba
-rʌhbʌẽ
Перфект
Формы системы перфекта состоят из основы со связующим элементом -e/-i
(бывшим секвенциальным конвербом) + личные показатели, перечисленные выше для аналитических имперфективных форм.
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
375
Перфект настоящего времени: kha-e-hõ и т. д.
Перфект прошедшего времени: kha-e-rʌhõ и т. д.
Перфект будущего времени: kha-e-rʌhbõ и т. д.
Субъюнктив (настоящее время)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
khaõ
khais
khae
Мн. число
khai
khawa
khaẽ
Императив (нейтральный)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
khaõ
kha
khaok(a)
Мн. число
khau
khawa
khaõk
П р и м е ч а н и е: Формы императива будущего времени см. в таблице «Будущее время / Дубитатив».
Неличные формы глагола
Инфинитив: kha-ek.
Причастие кондиционалиса: kha-le.
Имперфективное причастие: kha-t.
Перфективное причастие: kha-l.
Секвенциальный конверб: kha-e-ke(r).
Связочный глагол
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
Утвердительная форма
Отрицательная форма
Идентификационная
Ед. число
Мн. число
Ед. число
Мн. число
hekõ
heki
nʌlagõ
nʌlagi
hekis
heka
nʌlagis
nʌlaga
heke
hekʌẽ
nʌlage
nʌlagʌẽ
Экзистенциальная/ Локативная
ahõ
ahi
nʌkhõ
nʌkhi
ahis
aha
nʌkhis
nʌkha
ahe
ahʌẽ
nʌkhe
nʌkhʌẽ
Остальные личные формы связочного глагола, как правило, образуются от
корня rʌh- ‛оставаться’, инфинитив ho-ek.
5.2.3. С.я. использует большое количество суффиксов, но есть также и несколько префиксов (не считая заимствований из санскрита). Помимо словоизменительных показателей вида, времени и наклонения, имеются словообразова-
376
Языки бихари
тельные суффиксы, например, cor ‛вор’ — cor-i ‛воровство’, bec- ‛продавать’ —
bec-uwa ‛продавец’. Редким примером префиксации является nʌ- в отрицательном связочном глаголе nʌ-lag- (см. 5.2.2.).
В С.я. есть также составные (сложные) глаголы, в которых первый глагол выражает лексическое значение и маркируется связующим элементом -e/-i (см.
5.2.2.), а второй глагол с широким значением несет грамматическую функцию.
Второй тип глаголов называют векторными глаголами, например, ja- ‛идти’, с его
супплетивной основой прошедшего времени ge- — безусловно, самый частый
векторный глагол, — выражает предельность и/или движение, удаляющееся от
дейктического центра, ср. bila-e ge-l-ʌk растворяться-СОЕД идти-ПРОШ-3ЕД, ‛оно
растворилось (полностью)’, le-i ge-l-ʌẽ брать-СОЕД идти-ПРОШ-3ЕД.ВЕЖЛ ‛он забрал <меня> прочь’. Другие векторные глаголы используются реже, например,
de-, который в качестве лексического глагола означает «давать», а в качестве векторного обозначает предельность, а также то, что действие было выполнено от
имени какого-то другого лица, ср. gira-e dew-a бросить-СОЕД идти-2МН ‛брось
<одну часть> для меня’. Однако бенефактивная интерпретация не всегда возможна, ср. (12). Эта тема ждет дальнейшего исследования.
Повтор (полная редупликация) форм встречается довольно часто и имеет различную семантику, требующую дальнейших исследований, ср. doine doine ‛по
полям’, ode ode ‛там’, sapha sapha ‛ясно’.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. С.я. — язык номинативно-аккузативного типа с дифференцированным
маркированием дополнения. Агенс и субъект оформляются номинативом, в то
время как оформление прямого дополнения зависит от его семантики и прагматики: личное и/или определенное прямое дополнение маркируется показателем
косвенного падежа -ke — так же, как и цель в предложениях с косвенным дополнением. В С.я. нет морфологической эргативности. Местоимения и существительные ведут себя одинаково в том, что касается падежного оформления.
Немаркированный («номинатив»):
(7) Jharkhʌɳɖ raij mẽ ɖhere jait
rʌh-ena
Джаркханд
штат
ЛОК
много
каста
жить-НАСТ.3МН
‛Много каст проживает в штате Джаркханд’.
Немаркированный агенс, немаркированный пациенс:
(8) hamre-mʌn
luga bin-l-i …
1МН-МН
одежда ткать-ПРОШ-1МН
‛Мы раньше ткали одежду…’
Немаркированный агенс, маркированный пациенс:
(9) i … sadi-kʌr
bad mẽ mo-ke nebhi bʌʈ-e
le-i
3ЕД
ge-l-ʌẽ
свадьба-ГЕН после 1ЕД-КОСВ флот дорога-ЛОК забрать-СОЕД
‛… а после свадьбы он забрал меня во флот’.
Немаркированный агенс и пациенс, маркированная цель:
(10) hamre-mʌn-ke
Bʌɽaik-kʌr upadhi hĩyã-kʌr
raja-mʌn
1МН-МН-КОСВ
Baraik-ГЕН
титул
здесь-ГЕН
царь-МН
‛Здешние (из Джаркханда) цари дали нам титул «Baraik»’.
идти-ПРОШ-3ВЕЖЛ
de-l-ʌẽ
дать-ПРОШ-МН
377
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
У вопросительных слов нет специальной позиции в вопросительном предложении. Как и невопросительные элементы, они могут появляться в различных
позициях, ср. два вопросительных слова в следующих вопросах (11), в одном
случае в начальной позиции (ke), в другом — в середине клаузы (ka):
(11) ke
hek-i?
etʌi
rait ka khoj-ʌt-hi?
кто
КОП.НАСТ-2ВЕЖЛ
этот.много
час
что
искать-ИМПЕРФ-НАСТ.2ВЕЖЛ
‛Кто Вы? Чего Вы хотите в этот поздний час?’
Общие вопросы в корпусе Дж. Петерсона всегда маркируются одним из следующих вопросительных слов, которые все глоссируются здесь как ВОПР: ka (также
‛что’), ki, kʌhna. Они могут выступать в начале, середине или конце предложения. В настоящее время неизвестно, каковы семантические различия между ними.
(12) ka mʌcchʌri khoj-ʌt-his?
ВОПР
рыба
искать-ИМПЕРФ-НАСТ.2ЕД.ФАМ
‛Ты ищешь рыбу?’
5.3.2. В С.я. есть ряд сочинительных союзов, таких как ʌur/aur ‛и’, mudam/
mʌgʌr ‛но’ и т. п., которые не оказывают никакого влияния на порядок слов. Ниже приводятся два простых примера.
(13) duy-o
gʌɽha
ɖeg-ek
cʌ<i>l
ge-l-ʌẽ
два-КЛАСС
канава
прыгнуть-ИНФ идти:СОЕД
aur
gʌɽha
jʌg-e
и
канава
место-ЛОК
идти-ПРОШ-3МН
pohʌc̃ -l-ʌẽ...
прийти-ПРОШ-3МН
‛Эти двое отправились перепрыгнуть через канаву и подошли к канаве…’
(14) bʌɽ-mʌn
to
khokhodʌro ce<i>ɽ
de-l-ʌẽ
большой-МН
ТОП
с.трудом
влезть :СОЕД
давать-ПРОШ-3МН
mʌgʌr choʈka-go
to
ceɽ-ek
ni
par-l-ʌk
но
ТОП
влезть-ИНФ
ОТР
смочь-ПРОШ-3ЕД
маленький-КЛАСС
‛Старшие <дети> с трудом влезли, но младший влезть не смог’.
В С.я. существуют разные типы подчинительных предложений, в них используются и неличные, и личные формы. Ниже дается краткий обзор некоторых
наиболее частых конструкций.
Предложения цели, особенно те из них, которые содержат глагол движения,
обычно используют в подчиненной клаузе простой инфинитив, как в случае с
ɖegek cʌil gelʌẽ в примере (13) выше. Инфинитив может также маркироваться
экстенсиональным показателем le:
(15) ʌur u-ke
utʌr-a-ek
le
sʌub gʌch mẽ ceɽ-l-ʌẽ.
и
то-КОСВ
спустить-КАУЗ-ИНФ
до
все
дерево
ЛОК
влезть-ПРОШ-3МН
‛… и все залезли на дерево, чтобы снять его’.
Условные предложения могут образовываться рядом способов; подчиненное
предложение (протасис) может вводиться условными союзами ʌgʌr/ʌgur ‛если’,
hole ‛если’ (условное причастие, образованное от корня связки ho-) с личной
формой глагола. ʌgʌr/ʌgur появляется в начале клаузы, hole — в конце. Союз может опускаться, особенно если глагол выступает в субъюнктиве; может также
использоваться условное причастие, как в примере (16). Условное причастие
имеет также ряд других функций, не связанных непосредственно с условным
значением.
378
Языки бихари
(16) … ek tawa
ɖabk-a-e
один решетка
de-le
bʌdʌk-i
uʈh-en
варить-КАУЗ-СОЕД давать-УСЛ торопиться-СОЕД возникать-НАСТ.3МН
‛… если вы варите их на решетке, они рассыпаются повсюду’.
Причинные предложения оформляются союзом, помещаемым в начале клаузы,
например, kaheki ‛потому что’, kale (ki) ‛потому что’, или постпозитивным союзом cʌlte ‛потому что’; все они присоединяют клаузу с личной формой глагола.
(17) siyar kãd-ek
lag-l-ʌk,
шакал
кричать-ИНФ
kale
начать-ПРОШ-3ЕД
ɖhela
потому.что грязь.ком
jʌldi
ni
nikl-ʌt-he...
быстро
ОТР
выходить-ИМПЕРФ-НАСТ.3ЕД
‛Шакал начал кричать, потому что ком грязи не выходил быстро …’
Клаузы, обозначающие событие, предшествующее другому действию/событию,
используют имперфективное причастие, за которым следует послелог le ‛до; до тех
пор’. Агенс или субъект подчиненного глагола оформляется показателем генитива.
(18) raur
aw-ʌt
le pʌka-e
rʌh-bũ
2:ВЕЖЛ.ГЕН
прийти-ИМПЕРФ
до варить-СОЕД
оставаться-БУД.1ЕД
‛Я буду продолжать печь <хлеб> до вашего возвращения’.
Для обозначения действия, происшедшего после другого действия, используется причастие прошедшего времени, за которым следует слово pache ‛после’.
Отметим, что в (19) субъект имеет форму именительного падежа. В этой области
необходимы дальнейшие исследования.
(19) sikri
mil-ʌl
pache
цепь.НОМ
быть.найденным-ПРОШ
после
mor
ʈhin
ghu<i>r
a-b-e
мой
место
возвращаться:СОЕД
прийти-БУД.ИМП-2ЕД
‛После того как цепь будет найдена, возвращайтесь ко мне’.
Для прямой речи и передачи чужих мыслей/высказываний могут использоваться формы kaike (< kʌihke) или boilke — секвенциальные конвербы от глаголов
kʌh- ‛говорить’ и bol- ‛говорить’ соответственно:
(20) ʌur “pache kha-mũ”
kʌike ni
kha-l-ʌk
и
затем
есть-БУД.1ЕД
ЦИТ
ОТР
есть-ПРОШ-3ЕД
‛ … и думая: «Я поем позже», он не ел’.
5.4.0. В регионе, где распространен С.я., используют также многие другие
языки, в том числе некоторые языки мунда и курукх (северная группа дравидийских языков). Таким образом, весьма вероятно, что С.я. заимствовал лексику из
соседних языков, но идентифицировать эти элементы часто довольно затруднительно. В настоящее время ведется работа в этой области.
6.0. Вопрос о диалектной системе С.я. не изучен.
ЛИТЕРАТУРА
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis. Dallas, 2009.
Gaũjhu G.R. («Girirāj») Maraŋ gomke. (jaypāl sĩh). Ranchi, 2003.
Jordan-Horstmann M. Sadani: A Bhojpuri
Dialect Spoken in Chotanagpur. Wiesbaden, 1969.
Nowrangi P.S. A Simple Sadānī Grammar.
Ranchi, 1956.
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык
Nowrangi P.S. A Sadani Reader, Containing
Stories, Dialogues and Songs: Companion to
«A Simple Sadani Reader». Ranchi, 1957.
Prasād R. Nāgpurī lok-kathā. Ranchi, 1992.
Sadri Homepage:
http://www.southasiabibliography.de/
Bibliography/Indo-European/Sadri/sadri.html
379
Specimens of the Bihari and Oriya Languages // Linguistic Survey of India / Grierson G.A. (ed.). Calcutta, 1903, vol. V, pt. II.
Tiwari U.N. The Origin and Development of
Bhojpuri. Calcutta, 1960.
ВОСТОЧНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
Г.А. Зограф
АССАМСКИЙ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Варианты названия: асами, асамия, англ. Assamese, Asamiya, Axamiya.
Самоназвание — охомия (в традиционной, ныне неупотребительной, транслитерации ôxômiya [ɒxɒmija]).
1.1.2. Ассамский язык (А.я.) входит вместе в бенгальским и ория в восточную
подгруппу индоарийских языков.
1.1.3. Распространен в Индии, в штате Ассам (13 168 484 чел. по переписи
2001 г., 15 410 тыс. чел. по оценке 2011 г.), небольшие группы носителей проживают в Западной Бенгалии (9 тыс. чел., 2011 г.), Мегхалае (47 тыс. чел.) и Аруначал-Прадеше (69 тыс. чел.). Значительная часть носителей других языков, проживающих в штате Ассам (общее население 31 млн. чел., 2011 г.), понимает А.я.,
т. е. еще несколько миллионов человек используют его как второй язык. Носители А.я. проживают также в Бангладеш (9 тыс. чел.) и Бутане.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Б. Какати выделял два основных диалекта: восточный, или верхнеассамский, и западный, или нижнеассамский. Они представляют собой группы диалектов,
или наречия. Позднее была предложена классификация, включающая также центральный (переходный) диалект. Западное наречие делится на несколько диалектов, основными являются гоалпарский (гоалпари) и камрупский (камрупи), остальные могут считаться их поддиалектами. Так, камрупский диалект включает
севернокамрупский (Kamrupi), налбарийский (Nalbariya), барпетский (Barpetiya)
и южнокамрупский (South Kamrupi) поддиалекты. Восточное наречие делится на
сравнительно однородный верхнеассамский диалект (собственно восточный,
включающий сибсагарский говор, лежащий в основе литературного языка) и
среднеассамский диалект (центральный), ср. статью «Ассамские диалекты» в наст.
издании. Следует иметь в виду, что исторически гоалпарский диалект входил в
языковую общность камта и, хотя позднее под воздействием А.я. он подвергся
многим общим с ним инновациям, лексически и частично структурно гоалпарский
диалект (особенно западные говоры) остается более близким диалектам камта/
раджбанши/рангпури, образующим так называемую севернобенгальскую зону
(см. статью «Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)» в наст. издании).
На основе А.я. возник также нагамский (нага-ассамский) креольский язык,
широко используемый как средство межэтнической коммуникации в штате Нагаленд среди племен нага, родные языки которых относятся к тибетобирманским языкам. В городах сложились небольшие группы носителей, для которых нагамский является родным языком.
Иногда относимый к А.я. диалект маянг, распространенный в штате Манипур,
определяется как отдельный язык бишнуприя(-манипури).
Г.А. Зограф. Ассамский язык
381
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. А.я. служит официальным языком штата Ассам и в его пределах употребляется как основное средство общения в различных областях социальной и культурной жизни. Наиболее крупными языками помимо А.я. в этом штате являются
бенгальский (около 9 млн. чел.), хинди (1,8 млн. чел.) и бодо (1,5 млн. чел.).
1.3.2. Литература на А.я. развивается с XIV–XV вв. В ней выделяется специфический на фоне других новоиндийских литератур жанр исторических хроник
(конец XVI в. — начало XIX в.). Современная литература появилась в середине
XIX в.
1.3.3. А.я. служит основным языком школьного обучения в штате Ассам. Используется он и в университете Гаухати.
1.4.0. Для А.я. используется бенгальское письмо (см. статью «Письменности
индоарийских языков» в наст. издании), дополненное двумя графемами. Но звуко-буквенные соответствия здесь существенно изменились в результате коренного преобразования фонемной системы. Важнейшие из таких особенностей:
1) знаками, которые в родственных языках передают согласные дентального и
церебрального рядов, в А.я. обозначаются согласные одного и того же ряда —
альвеолярные; 2) знаки глухих палатальных передают /s/, звонких — /z/;
3) знаки глухих сибилянтов (s, ṣ, ś) передают /x/ (в начальной позиции) и /h/ (после гласного).
1.5.0. История А.я. по сохранившимся источникам прослеживается с XIV в.,
когда уже можно говорить о его обособлении от бенгальского. Раннеассамский
период (XIV–XVI вв.) характеризуется появлением специфически ассамских местоименных энклитик при именах родства. Система вторичных личных окончаний при глагольных основах на -ib- (будущее время) и на -il- (прошедшее время)
еще не вполне сложилась, и употребляются эти окончания нерегулярно. Встречается специфическая форма деепричастия на -ere, -era.
Язык среднеассамского периода (XVII в. — начало XIX в.) богаче всего представлен в исторических хрониках, создававшихся при дворе ахомских правителей. По основным своим чертам он приближается к новоассамскому. Завершается упрощение групп согласных. Впервые появляются агглютинативные аффиксы
множественного числа -bor и -hãt при существительных и отмечаются случаи
употребления -hãk при глаголах.
Начало формированию письменной нормы новоассамского языка положили
появившиеся около 1820 г. миссионерские переводы христианских текстов. С середины XIX в. начинается самостоятельное творчество местных авторов в современных жанрах.
1.6.0. А.я. функционирует в неродственном языковом окружении (тибето-бирманских языков и австроазиатского языка кхаси), что наложило глубокий отпечаток на его фонологическую и грамматическую структуру (см. 2.1.1., 2.3.5.).
Лишь на крайнем западе он соприкасается с близкородственным языком — бенгальским.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
382
Восточные индоарийские языки
Гласные
Ряд
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i ĩ
e ẽ
ɛ ɛ̃
a ã
Задний
u ũ
o õ
ɔ ɔ̃
ɒ ɒ̃
Особенность вокализма — оппозиция переднего a и заднего ɒ. Представленные обозначения гласных восходят к работам П.Н. Дутты Баруаха. Некоторые
исследователи по-другому обозначают задние гласные. Так, в работах П.Н. Ладефогеда гласные u, o, ɔ и ɒ обозначаются как u/ʊ, ɒ, o и ɔ, а в работах
Ш. Маханты — как u/ʊ, ʊ/ɤ/ɵ, o и ɔ. В устаревшей практической транскрипции
гласные ɛ, ɒ и o могут обозначаться как ê, ô и û.
Сочетания гласных с безударными i, e, o, u реализуются в А.я. как фонетические дифтонги: dui [dui̯ ] ‛два’. Их фонологический статус неодинаково определяется разными исследователями.
Согласные
По месту образования
По способу
образования
Сонорные
Шумные
Взрывные
Губные
Гл. Непридых.
Придых.
Зв. Непридых.
Придых.
ПереднеСредне- ЗаднеГлотязычные
язычные язычные тальные
(альвеолярные)
p
t
k
h
p
t
h
kʰ
b
d
g
bʰ
dʰ
gʰ
Фрикативные Гл.
s
x
Зв.
z
Носовые
n
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
ɾ
Глайды
h
ŋ
j
В системе согласных обращает на себя внимание отсутствие характерных для
всех родственных языков ретрофлексных и зубных согласных (они совпали в
альвеолярном ряду), а также появление фонемы x, заместившей палатальный и
ретрофлексный сибилянты, и фонем s и z, заместивших аффрикаты (неаспирированные и аспирированные). Согласно некоторым описаниям, фонема x может
произноситься также как увулярный фрикативный [χ], заднеязычный аппроксимант [ɰ̥] или фарингальный фрикативный [ħ]. Фонемы k, kʰ, x имеют палатализованные аллофоны перед i, а x также и после этого звука.
Г.А. Зограф. Ассамский язык
383
2.1.2. Ударение — динамическое позиционное и в стандартном разговорном
языке тяготеет ко второму от конца слогу. В западных диалектах падает на первый слог.
Долгота гласных нефонематична и обусловлена их позицией (открытостью
слога, особенно конечного), а также фразовым ритмом.
2.1.3. Основные ограничения дистрибуции:
— ε не встречается в открытом слоге, если следующий слог, начинающийся с
одиночного согласного, содержит i или u;
— ɒ противостоит ɔ в односложных и двусложных словах, если за ним не следует i или u, отделенный одиночным неносовым согласным;
— o не встречается перед слогом с u и чередуется с u в сочетаниях с предшествующими i, u или при следующем i, отделенным одиночным согласным;
— ŋ, w, y не встречаются в начальной позиции;
— придыхательные согласные в конечной позиции редки;
— h, r, w, y и придыхательные согласные не удваиваются;
— начальные сочетания согласных менее обычны, чем срединные, конечные — редки (допустимы только типа: сонорный + p, t, d, dh, s, z, h).
Согласные палатализуются перед гласными переднего ряда (кроме a). На стыке морфем при словосложении возможна регрессивная ассимиляция смычных.
Придыхательные согласные имеют тенденцию к дезаспирации (особенно в конечной позиции и на стыке слогов).
2.1.4. Обычная структура слога: V, V, C, CV, CVC; редко — (C)CVC(C).
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Морфема, как правило, содержит не менее одного слога. Некоторые
служебные морфемы из разряда именных и глагольных аффиксов могут выступать в неслоговом варианте при основах с гласным исходом (см. 2.4.0.). Если на
стыке морфем встречаются два гласных, то происходит либо элизия одного из
них (nɔ + ahe > nahe ‛не приходит’), либо разъединение их полугласным (y — после i; w — после u, o), либо стяжение в дифтонг (ɔ + i > oi; ɔ + u > ou).
2.2.2. Фонологические противопоставления морфологических единиц и категорий не отмечены.
2.2.3. При словообразовании и словоизменении гласные корня могут повышаться на одну ступень под влиянием закрытого гласного в следующем слоге
(ср. статью «Бенгальский язык» в наст. издании). Гласный приглагольного отрицания (препозитивного) полностью или частично уподобляется корневому гласному (см. 2.3.6.).
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
А.я. — язык по преимуществу агглютинативного типа. Старые флективные
формы вытеснены на периферию системы.
2.3.1. Грамматические классы слов вычленяются на тех же основаниях, что и в
бенгальском (см. статью «Бенгальский язык» в наст. издании) с тем же результатом (см. 2.3.7.). Характерной особенностью А.я. являются энклитические притяжательные местоимения при именах родства.
2.3.2. Категория р о д а находит остаточное выражение в противопоставлении местоимений 3-го лица (они же указательные), а также в нерегулярном согласовании с существительным женского рода отдельных прилагательных (пре-
384
Восточные индоарийские языки
имущественно санскритских, например: śānt-a bālak спокойный-М мальчик
‛спокойный мальчик’, śant-ī bālikā спокойный-Ж девочка ‛спокойная девочка’);
для прилагательных, выступающих в функции предикативного члена, такое согласование менее характерно, чем для препозитивных определений, ср. bag-ī gāi
белый-Ж корова ‛белая корова’, но gāi-jan-ī bag-ā (bag-ī) корова-ОПРЕД.ОДУШ-Ж
белый-М (белый-Ж) ‛корова-то белая’.
Категория о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и морфологически проявляется: 1) в общем для новых индоарийских языков различии
оформления прямого дополнения (дательный падеж для одушевленных имен,
прямой — для неодушевленных) и 2) в свойственном восточным индоарийским
языкам различии показателей множественного числа. Выбор последних здесь осложняется параллельным воздействием словоизменительной категории гоноратива, см. 2.3.3.
Дальнейшие, более частные, классификационные группы существительных
(в первую очередь неодушевленных) определяются дистрибуцией постпозитивных показателей определенности, см. 2.3.6. Среди одушевленных выделяются
имена родства — способностью присоединять притяжательные местоименные
суффиксы, см. 2.3.4.
2.3.3. Категория ч и с л а (единственное/множественное) присуща главным
образом существительным и некоторым местоимениям. Значение множественного числа выражается агглютинативными аффиксами, среди которых различаются:
1) сочетающиеся с именами персональными и местоимениями суффиксы -hãt (особенно с наименованиями по принадлежности к профессиональной или иной группе), -sab (с местоимениями 2-го и 3-го лица), -lok (с местоимениями 1-го и 2-го
лица), -sakal (почтительный), -khen (уничижительно-фамильярный); 2) универсальные: -bilāk — с именами одушевленными (значение нейтральное), а также с
неодушевленными; -bor — с именами неодушевленными (возможен и при одушевленных, привносит пейоративный оттенок); 3) слова-суффиксы избирательной
сочетаемости типа: -gaṇ, -vr̥ nd ‛множество’, -jāk ‛стая’, ‛стадо’ (с одушевленными
неперсональными); -makhā ‛связка’, -samūh ‛собрание’ (с неперсональными) и др.
В отличие от бенгальского, множественное число здесь может выражаться и в
глагольных формах (только 1-го и 2-го лица) факультативным присоединением к
ним агглютинативного постфикса -hãk.
2.3.4. Система п а д е ж е й включает следующие формы: 1) прямой падеж с
нулевым аффиксом -0 — падеж подлежащего при сказуемом, выраженным непереходным глаголом, и падеж неперсонального неконкретизованного объекта (или
соответствующего пациенса в пассивной конструкции); 2) агентивный падеж
(показатель -е, а также -i — при именах на -a, -ā, -u) — агенс при сказуемом, выраженным переходным глаголом и субъект пассивной конструкции. (Показателю
агентивного падежа синонимична эмфатическая частица -e, присоединяющаяся к
имени в прямом и косвенных падежах и имеющая следующие формы: при аффиксе -e — форму -i, при аффиксе -lai — форму -ke); 3) дательный I с аффиксом
-(a)k — адресат, а также прямой объект, одушевленный и/или определенный;
4) дательный II с аффиксом -lai передает чисто направительное и целевое значения; 5) инструментальный с показателем -ere, -e; 6) местный с показателем -(a)t;
7) родительный или посессивно-притяжательный с аффиксом -(a)r. Дальнейшая
Г.А. Зограф. Ассамский язык
385
конкретизация падежных значений достигается с помощью послелогов, сочетающихся обычно с формой родительного падежа: anusāre ‛в соответствии с’,
āge ‛перед’, diśe ‛к’, dvārā ‛посредством’ и т. д. Специфическим средством выражения посессивных отношений служат притяжательные местоименные суффиксы, присоединяющиеся только к именам родства: 1 л. -ai (-i, -0) ‛мой’,
2 л. вежл. ф. -(e)r ‛твой’, почтит. ф. -(e)rā ‛Ваш’, 3 л. -(e)k ‛его’, ‛ее’.
2.3.5. Основные категориальные значения глагола выражаются в системе синтетических и немногих аналитических форм. Эта система заметно редуцирована
по сравнению с другими родственными языками, и в результате ряд общих для
индоарийских языков категориальных противопоставлений выступает здесь в
стертом виде.
Категория з а л о г а, как и в бенгальском языке, выражена не вполне четко.
В качестве форм пассива здесь интерпретируются сочетания причастия совершенного вида (на -ā) со спрягаемыми формами глаголов jā- ‛идти’ и ha- ‛быть’.
Оформление именных членов конструкции — обычное для индоарийских языков: агенс — послелогом dvārā ‛посредством’, ‛при помощи’, пациенс — в прямом падеже или дательном I, например: kām(-ak) kar-ā hal работа(-ДАТ) делать-ПРИЧ.СОВ быть:ВСПОМ.ПРОШ.СОВ ‛работа сделана’.
Категория в и д а не выражается здесь той симметричной системой форм, которая зафиксирована в родственных языках, поскольку третичные предикативные формы образуются только от деепричастия совершенного вида (на -i) и не
имеют коррелятов несовершенного вида. Эти формы в практических грамматиках трактуются как «определенные». Форме настоящего времени присуще значение продолженности, форма прошедшего времени носит общий характер, а также
выражает значение плюсквамперфекта (в отличие от простой, в которой преобладает перфектное значение). Для того, чтобы подчеркнуть значение продолженности действия в прошлом, вместо стяженной третичной формы может употребляться соответствующая ей аналитическая: kāchaṭowe ekerāhe gai āchil ‛Черепаха
все так же продолжала идти’.
Категория н а к л о н е н и я проявляется, прежде всего, в противопоставлении повелительного, выражаемого синтетическими формами 2-го и 3-го лица,
изъявительному. Другие косвенные наклонения передаются аналитическими
формами, в образовании которых А.я. резко расходится с родственными языками: их показателями здесь выступают неизменяемые частицы (глагольного происхождения), постфигируемые к значащему глаголу. Как сослагательное наклонение интерпретируются сочетания регулярных форм простого прошедшего с
hẽten; как предположительное — сочетание форм настоящего и прошедшего с
haba (и вариантами habalā и haba pāy); как условное — сочетание неизменяемого
глагольного имени на -ā c hẽten (или hale, hali).
Категория в р е м е н и проявляется в противопоставлении форм настоящего,
прошедшего и будущего, маркерами которых выступают следующие аффиксы: -0
или -ich- — для настоящего; -il- или -ichil- — для прошедшего; -ib- (а также
вспомогательный глагол thākib-) — для будущего. Хотя в парадигме императива
принято различать формы настоящего и будущего времени, правомерность выделения последних вызывает сомнение, поскольку они идентичны формам будущего изъявительного наклонения.
386
Восточные индоарийские языки
Категория п е р е х о д н о с т и выражается не только в валентностных свойствах глаголов, но и в словоизменении: в 3-м лице простого прошедшего времени
непереходные глаголы имеют окончание -(i)l, переходные — -(i)le. При этом, как
и в хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании), границы членения по обоим признакам не вполне совпадают: ряд глаголов, не принимающих дополнение
(śo ‛спать’, hā̃ ciyā ‛чихать’, hā̃ h ‛смеяться’, lar ‛бежать’, kānd ‛плакать’), спрягаются как переходные.
К а у з а т и в н ы е глаголы (суффикс -ā-, -owā-, -uwā-), как и в других новоиндоарийских языках, выделяются семантически (значением побуждения к действию, в результате чего грамматический субъект выступает не исполнителем, а
инициатором действия) и синтаксически — валентностной связью, допускающей
включение в конструкцию реального исполнителя действия (реализуется редко).
2.3.6. Категория л и ц а в имени выражается личными местоимениями; функцию 3-го лица выполняют указательные местоимения, см. 2.4.0. В глаголе категория лица находит выражение в спрягаемых предикативных формах.
Как и в бенгальском, наряду с категорией лица имеется категория г о н о р а т и в а, регулярно проявляющаяся, однако, только во 2-м лице — противопоставлением нейтральных, вежливых и почтительных форм местоимений и глаголов (у последних в качестве почтительных обычно используются формы 3-го лица). Частичное отражение категория гоноратива находит в именной сфере —
через некоторые из показателей множественности (ср. 2.3.3.).
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и у существительных выражается постпозитивными определительными показателями универсальной (чисто определительный — -ṭo, -ṭi, -ṭā; уменьшительный — -kaṇ,
-kaṇi) и избирательной сочетаемости. Последние носят характер классных показателей, например, при одушевленных именах персональных — -jan (также
-janā — почтительный, -janī — женского рода), -garākī (почтительный); при именах одушевленных — -goṭ; при именах неодушевленных — -khan, -khani (широкие плоские предметы), -caṭā, -caṭi (длинные плоские расчлененные), -gach,
-gachi (длинные гибкие), -ṭā̃ r, -ṭā̃ ri (продолговатые, собранные в пучок), -ḍāl, -ḍāli
(продолговатые круглые твердые), -pāt (продолговатые тонкие), -pherā (малое
количество вещества); варианты аффиксов с исходом на -i содержат дополнительно уменьшительно-ласкательное значение. Показатели второй группы, сочетаясь с числительными, выступают в препозиции к существительному как нумеративы. С препозитивной частицей e- они передают значение подчеркнутой неопределенности (e-jan mānuh ‛какой-то человек’). К ним могут постпозитивно
присоединяться также показатели ограниченного количества -diyek и -cerek
(jan-cerek mānuh ‛несколько человек’).
Эмфатическое выделение имени осуществляется постфиксами -e (-i) и -o, присоединяющимися к падежному окончанию.
Средством п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служит противопоставление указательных местоимений ближнего (i) и дальнего (si) плана, а
также анафорического (sau).
Общим о т р и ц а н и е м служит частица ohõ ‛нет’. Приглагольное отрицание na- (ne-) стоит в препозиции как к предикативным, так и к непредикативным
формам глагола; пишется оно с ними слитно, причем гласный (-a-) вступает в
387
Г.А. Зограф. Ассамский язык
сандхиальные сочетания с начальным гласным корня, а при корнях с начальным
согласным ассимилируется гласным первого слога (na + mila > nimila ‛не соглашаешься’ и т. п.; но na + pāwa > nepāwa ‛не получаешь’). Отрицательная связка — nāi.
2.3.7. Основные семантико-грамматические разряды слов: существительные;
определительные слова, не имеющие словоизменения и по своей преимущественной синтаксической функции разделяющиеся на прилагательные и наречия
(граница между ними нечеткая); к прилагательным примыкают числительные,
обособляющиеся своей счетной семантикой, а количественные — и особенностями дистрибуции; местоимения, выделяемые структурно и семантически и, в
свою очередь, подразделяющиеся на перечисленные выше грамматические разряды; глаголы с их парадигмой предикативных и непредикативных форм; служебные слова (послелоги, союзы и частицы); междометия.
2.4.0. Образцы парадигм.
Местоимения
Личные
Форма вежливости
1 л.
2 л.
фамильярная
нейтральная
почтитительная
Ед. число
прям. п.
косв. осн.
mai
motai
tumi
āpuni
totomāāponā-
Мн. число
āmi, āmātahat
tomālok
āponāsakal
Неличные
Субстантивные
ОтносиВопроси- НеопредеУказательные
тельные
тельные
ленные
ближнего плана
дальнего плана
почпочнененеФорма
м. р. ж. р.
м. р. ж. р.
перс.
перс.
перс.
тит.
тит.
перс.
перс.
перс.
i
ei eõ
si tāi
teõ
yi
yi
kon kih kono kichu
Прям. п.
ekhet
tekhet
iya- ei- eõtā- tāiteõyā- yih- kākih- kono- kichuКосв. осн.
(eiyā)
(seiyā)
Адъективные
‛этот’
‛сколь’
‛такой’
Указательные
ближнего
дальнего
плана
плана
ei
si, sei
—
—
ene
tene
Относительные
Вопросительные
—
yei
yene
kon, ki
kei
kene
Неопределенные
перс.
неперс.
kono
—
—
kichu
—
—
388
Восточные индоарийские языки
Адвербиальные
Указательные
ближнего
дальнего
плана
плана
etek, imān
tetek, timān
etiyā, āthāni
tetiyā, tāhāni
aht
taht
—
teni
Количества
Времени
Места
Направления
Относительные
Вопросительные
yetek, yimān
yetiyā, yāhāni
yaht
yeni
ketek, kimān
ketiyā, kāhāni
kaht
keni
Глагол
Непредикативные формы
Наименование
Показатель
Основа глагола
Глагольное имя
(имя действия) или
причастие совершенного вида
—
Словоизменительный
Примечания
класс
—
Словарная форма глагола
-ā
неизменяемо
—
существительное с неполной парадигмой
(дательный II)
Употребляется в целевых оборотах, в оборотах долженствования, начинательных и др.
Обозначает предшествующее
действие, также употребляется в аналитических формах
Инфинитив
-(i)ba
Деепричастие совершенного вида
-i
неизменяемо
-i-thakā
неизменяемо
-õte
неизменяемо
Причастие атрибутивное
Деепричастие несовершенного вида
—
Обозначает сопутствующее
действие
Личные окончания предикативных форм
Тип
окончаний
Время
Первичные
Настоящее
Императив
-õ
—
Прошедшее
-(i)lõ
Вторичные
Будущее
Третичные
Настоящее
«определенное»
Прошедшее
«определенное»
1 л.
-(i)m
диал. -(i)bõ
-ichõ
/-isõ/
-ichilõ
/-isilõ/
2 л.
нейтр. ф.
-a (-0)
-0
вежл. ф.
-ā (-wā)
-ā, -ā̃
3 л.
-e (-y)
-ak, -ok
неперех. -(i)l
перех. -(i)le
-(i)li
-(i)lā
-(i)bi
-(i)bā
-(i)ba
-icha
/-isɔ/
-ichili
/-isili/
-ichā
/-isa/
-ichilā
/-isila/
-iche
/-ise/
-ichil
/-isil/
П р и м е ч а н и е: В круглых скобках — варианты окончаний при основах с гласным исходом; в косых — фонологическая транскрипция.
389
Г.А. Зограф. Ассамский язык
Некоторые аналитические формы
Форма значащего глагола
(1-й компонент)
Инфинитив
Вспомогательный
глагол
(2-й компонент)
pār- ‛мочь’
pā- ‛получать’
Инфинитив
novār ‛не мочь’
Инфинитив
dhar- ‛начинать’
lāg- ‛касаться’
Инфинитив
lagīẏā ‛нужно’
Инфинитив
di- ‛давать’
Глагольное имя
yā- ‛идти’
ha- ‛быть’
Глагольное имя
par- ‛падать’
Глагольное имя
kar- ‛делать’
Основное
значение
Примеры
kām kariba pārim
‛смогу сделать’
teõ gīt gāba novāre
«импотенциальное»
‛ему не поется’
начинательное,
chātre śikṣakak māniba
долженствования
lāge ‛ученики должны
(всегда в 3-м лице) слушаться учителяʼ
долженствования
mor yāba lagīẏā
‛мне нужно уйти’
(безличное)
yāba diyā
разрешительное
‛разрешите идти’
mok dekhā yāẏ
пассивное
‛меня видно’
marā pare
возвратное
‛убился’
āhā kare
многократное
‛он похаживает’
paṛhi ãtālõ
комплетивное
‛я кончил читать’
kheli thāke
длительное
‛продолжает играть’
потенциальное
Деепричастие соãtā- ‛кончать’
вершенного вида
Деепричастие соthāk- ‛оставаться’
вершенного вида
yā- ‛идти’, di- ‛давать’,
Деепричастие соla- ‛брать’, pelā- ‛броинтенсивное
вершенного вида сать’, uṭh- ‛вставать’ и др.
khai pelile
‛съел’
2.5.0. Морфо-синтаксические сведения.
2.5.1. Обычная словоформа существительного складывается из основы (В), являющейся и его словарной формой (исключение составляют местоимения — см.
2.3.5., 2.4.0.), и последовательно присоединяющихся к ней показателей четырех
групп: 1) определенности (D) или числа (N), выступающих в дополнительном
распределении; 2) падежа (С); 3) эмфазы (Е); 4) послелога (Р) или сочетания послелогов (Р1Р2). В своей максимальной реализации она имеет структуру
B + D/N + C + E + P(Р1Р2), например mānuh-bilāk-ar-e dvārā человек-МН-ГЕН-ЭМФ
посредством ‛именно людьми’.
Синтетические словоформы глагола складываются из основы и присоединяяющихся к ней первичных, вторичных или третичных окончаний (последние
представляют собой стяженные аналитические формы, образуемые сочетаниями
деепричастия на -i с первичным вспомогательным глаголом). Первичные аналитические формы немногочисленны и образуются отлично от других новоиндоарийских языков, см. 2.3.6. В результате характерной для последних симметричной системы видо-временных форм здесь не получается. Вторичные аналитические формы, выражающие различные способы действия и др., строятся как и в
родственных языках — на основе различных непредикативных форм, см. 2.4.0.
390
Восточные индоарийские языки
2.5.2. Принципами словообразования А.я. мало отличается от родственных
языков, в частности, бенгальского. Основными продуктивными средствами
именного словообразования служат суффиксация и словосложение, глагольного — преимущественно словосложение. Из немногочисленных префиксов употребительны главным образом префиксы со значением отрицания, отсутствия чего-либо.
2.5.3. А.я. — язык номинативного строя с рудиментами эргативности, проявляющимися в оформлении субъекта при любой форме переходного глагола показателем агенса -e (согласование глагола, однако, сохраняется субъектное). Грамматический порядок слов SOV. Подчиненные члены в именных и глагольных
синтагмах предшествуют главному. Нередки отклонения от этого порядка, служащие целям эмфазы. Вопросительные и отрицательные предложения имеют тот
же порядок слов, что и повествовательные. Общий вопрос выражается частицей
ne или neki, заключающей предложение, частный вопрос — вопросительным местоимением, занимающим обычную для соответствующего члена предложения
позицию. Основные типы конструкции предложения в целом те же, что и в бенгальском (см. статью «Бенгальский язык» в наст. издании). При сравнении используется послелог kai.
Особенность активной общеглагольной конструкции — оформление подлежащего при переходном глаголе.
Конструкция долженствования выступает в двух разновидностях: 1) субъект в
прямом или эргативном падеже, значащий глагол в форме инфинитива сочетается с формами 3-го лица вспомогательного глагола lāg:
(1) ami kar diba
lāge
мы
налог платить нужно:НАСТ.3
‛Нам нужно платить налог’.
2) субъект в родительном падеже, глагол в форме инфинитива с неизменяемым
lagīyā, к которому в прошедшем и будущем временах присоединяются соответствующие формы глагола-связки ha-, согласующиеся с субъектом:
(2) mor khāba lagīyā
я:ГЕН есть
нужно
‛Мне нужно поесть’.
Сюда же примыкает конструкция потребности: субъект в дательном I падеже,
объект — в прямом, сказуемое — глагол lāg-:
(3) mok
pānī lāge
я:ДАТI
вода нужно:НАСТ.3
‛Мне нужна вода’.
2.5.4. Важным средством распространения предложений служат неличноглагольные обороты с деепричастиями (на -i и -õte), причастием (на -ā) и инфинитивом (на -iba). Сложносочиненные предложения образуются соположением простых (с союзами или бессоюзно). Подчиненные предложения вводятся союзными
словами местоименной этимологии, с которыми в главном соотносятся соответствующие указательные местоимения (в этом случае придаточное обычно предшествует главному) и союзами ye ‛что’, yāte ‛чтобы’, kiyano ‛потому что’ (обычно следуют за главным) и yadi ‛если’.
Г.А. Зограф. Ассамский язык
391
2.6.0. Лексика А.я. в основном формировалась из тех же источников, что и в
родственных языках (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). Помимо этого
здесь обращает на себя внимание относительно большое число заимствований из
соседних неиндоарийских языков: кхаси, бирманских, а также тайских. Общая
новоиндоарийская лексика (тадбхава) и санскритизмы (татсама) предстают здесь
в сильно измененной фонетической форме. Орфография заимствований (в
том числе и европеизмов) значительно расходится с принятой в других родственных языках.
2.7.0. Диалектная система А.я. описана в 1.2.1. Диалекты (прежде всего камрупский) отличаются от вышеописанного стандарта следующими чертами. В фонологии: тенденция к сохранению аспирированных согласных; стяжение соседних
гласных в дифтонги (иногда — с выпадением интервокального согласного); переход ударения в фиксированную начальную позицию. В морфологии: аффиксы
мн. числа: -gilān, -gilāk, -hun, -āhun и др. (вм. -bilāk, -bor); особые формы местоименных наречий времени — tethen ‛тогда’, kethen ‛когда?’; окончание 3-го лица
прошедшего времени переходных глаголов -ilāk, -ilā (вм. -ile); показатель сослагательного наклонения hãẏ (вм. hẽten). Имеются также некоторые лексические
различия. Подробнее см. статью «Ассамские диалекты» в наст. издании.
ЛИТЕРАТУРА
Бабакаев В.Д. Ассамский язык. М., 1961.
Бабакаев В.Д. Очерки морфологической
структуры ассамского языка. М., 1980.
Карпушкин Б.М. Обороты долженствования
в восточной группе индоарийских языков //
Краткие сообщения Института народов Азии
АН СССР, 1964, вып. 62.
Карпушкин Б.М. О маркировании подлежащего в ассамском языке // Ученые записки
МГИМО. Вопросы языка и литературы, 1971,
вып. 7.
Карпушкин Б.М. Неличные глаголы бенгали, ория и ассамского в функции детерминанта // Индийское языкознание. М., 1978.
Anglo-Assamese Dictionary (the most up-todate and authoritative dictionary comprising full
range of words and phrases with their adequate
and elaborate meanings in Assamese). Gauhati,
1995 [23th ed.].
Barua H.C. The Assamese-English Dictionary.
Sibsagar, 1965.
Brown N. Grammatical Notes on the Assamese
Language. Sibsagar, 1848.
Chandrakānta abhidhān (A Comprehensive
Dictionary of the Assamese language). Guvāhāti,
1962 [на ассамском языке].
Chaliha, Makhan Lal. English-Assamese Dictionary. New Delhi: Asian Educational Services,
2002.
Chaliha, Deveswar. Origin and Growth of the
Assamese Language and its Literature. Guwahati, 2000 [2nd ed.].
Dutta Baruah P.N. Negative Formation in
Asamiya and Oriya // Indian Linguistics, 1975,
vol. 36, № 2.
Dutta Baruah P.N. An Intensive Course in Assamese. Mysore, 1980.
Goswami G.Ch. An Introduction to Assamese
Phonology. Poona, 1966.
Goswami G.Ch., Tamuli J. Asamiya // The
Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona,
D. Jain. New York, 2003. [2nd ed. 2007]
Goswami G.S. Classifiers and Qualifiers in
Assamese // Studies in Indian Linguistics. Poona; Annamalainagar, 1968.
Goswami S.N. The Sound Attribute in Assamese // Bulletin of the Philological Society of
Calcutta, 1962, vol. 3, pt. 1.
Goswami S.N. The Plural Suffixes in Assamese // Bulletin of the Philological Society of
Calcutta, 1963, vol. 4, pt. 1.
Goswami S.N. The Case Suffixes in Assamese // Indian Linguistics, 1971, vol. 32, № 2.
Goswami, Upendra. OIA Sibilants in Kamrupi // Bulletin of Deccan College, 1957–1958,
vol. 18.
Goswami, Upendranath. A Study on Kamrupi:
a Dialect of Assamese. Gauhati, 1970.
392
Восточные индоарийские языки
Goswami, Upendranath. A Historical Note on
the Negative Particles in Asamiya // Indian Linguistics, 1976, vol. 37, № 2.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. V: Indo-Aryan Languages. Eastern Group.
Part I: Specimens of the Bengali and Assamese
languages. Calcutta, 1903.
Haddad, Y.A. Control into Conjunctive Participle Clauses: the Case of Assamese. Berlin [u.a.],
2011.
Hazarika B. Negative Formation in Assamese // Indian Linguistics, 1968, vol. 29.
Kakati B. Assamese, its Formation and Development. Gauhati, 1962 [1st ed. 1941].
Ladefoged P. Vowels and Consonants: An Introduction to the Sounds of Languages. Oxford,
2001 [2nd ed. 2004].
Maral, Bhagaban. Assamese, its Origin and
Substratum. Assam, 2008.
Medhi K. Asamīẏā vyākaraṇ āru bhāṣā tattva
(Assamese Grammar and Origin of the Assamese
Language). Gauhati, 1936 [на ассамском
языке].
Medhi K. Assamese Grammar and the Origin
of Assamese Language. Guwahati, 1988.
Moral D. A Phonology of Asamiya Dialects:
Contemporary Standard and Mayong: PhD Thesis. Pune, 1992 (Deccan College).
Neog D. Origin and Growth of Asamiya Language. Gauhati, 1964.
Śarmā, Giridhara. Sarma’s Anglo-Assamese
Dictionary: English to Assamese & English. 10th
ed., thoroughly rev. & enl. Guwahati, 2001.
Sharma M.M. Language and Literature //
H.K. Borthakur. The Comprehensive History of
Assam: Ancient Period, I. Guwahati, 1990.
Sarma P.Ch.D. Assamese Tutor. Gauhati, 1962.
Sarma N. A Guide to Assamese. Gauhati, 1963.
Ш. Маханта
АССАМСКИЕ ДИАЛЕКТЫ
1. Ассамские диалекты географически подразделяются на верхнеассамский
(англ. Upper Assamese), среднеассамский (англ. Middle Assamese) и нижнеассамский (англ. Lower Assamese). В данной статье рассматриваются в основном
верхнеассамский (В.-а.д.) и нижнеассамский (камрупи) диалекты.
2. Ассамский является самым восточным языком индоевропейской семьи. Долину Ассам населяют люди множества национальностей, разговаривающие на
сино-тибетских, австроазиатских и индоевропейских языках. Ассамский язык играет важнейшую роль в коммуникации не только между ассамцами, но и между
представителями языковых меньшинств. На ассамском языке, а также на его креольских производных, таких как нагамский язык, говорят не только в Ассаме, но
и в северо-восточных штатах Индии — Нагаленд, Аруначал-Прадеш, Мегхалая, а
также в Бутане. Точные границы распространения диалектов определить сложно.
На верхнеассамском говорят в Верхнем Ассаме, в верховьях Брахмапутры, на
среднеассамском — между Верхним и Нижним Ассамом, нижнеассамский распространен в Нижнем Ассаме. Нижнеассамский диалект, в отличие от верхнеассамского, раздроблен на отдельные вариации, так как в языке каждой области
этого региона имеются свои местные особенности. Несмотря на то что сейчас
стандартным языком считается разновидность, на которой говорят в крупнейшем
городе региона — Гувахати и примыкающей к нему территориально столице
штата — Диспуре, довольно сложно выделить какие-то характерные для нее особенности, возможно, потому, что в Гувахати живут люди, переселившиеся сюда
со всех концов Ассама, а также из других индийских штатов.
Ш. Маханта. Ассамские диалекты
393
Под верхнеассамским диалектом понимают разговорный ассамский язык, распространенный в восточных районах Ассама, а именно в Джорхате, Сибсагаре,
Голагхате, Дибругархе и Лакхимпуре. В Сибсагаре, на востоке, в добританские
времена располагалась столица династии Ахом, правившей Ассамом.
Под камрупским диалектом (К.д.) мы понимаем диалект, на котором говорят в
районах Нижнего Ассама, а именно в Камрупе, Налбари, Барпете, Дарранге, Кокраджзхаре и Бонгаигаоне. Однако надо учитывать, что и сам нижнеассамский, в
свою очередь, может быть подразделен на барпетский, гоалпарийский и другие диалекты (по названию местности). Тем не менее имеет смысл классифицировать нижнеассамский именно как камрупи, поскольку диалекты, на которых говорят в этих
областях, имеют между собой много общего и отличаются от разговорного В.-а.д.
3. Согласно переписи 2001 г., на ассамском языке говорят 13 168 484 чел., а по
данным 2011 г. — 15 410 тыс. чел. По очень приблизительным оценкам численность говорящих на верхнеассамском диалекте в 2011 г. составляла свыше
6 млн. чел., на среднеассамском — свыше 3 млн. чел., на камрупском — свыше
3,5 млн. чел. и на гоалпарийском — свыше 2 млн. чел.
4. Согласно исследованию Б.К. Какати, ассамские диалекты делятся на две
группы — верхне- и нижнеассамская, в то время как Г. Госвами выделяет три: от
Садии до западного Нагаона — верхнеассамская, от Нагаона до восточного Гувахати — центральноассамская, от Гувахати до Дхубри — нижнеассамская.
Д. Морал выделяет четыре диалектные группы: от Садии до западного Нагаона — верхнеассамский, от Нагаона до восточного Гувахати — восточно-центральный, в областях Камруп, Налбари, Барпета, Бонгаигаон и Кокраджхар —
камрупи, в областях Дхубри и Гоалпара — гоалпари.
Вслед за Д. Моралом мы склонны рассматривать К.д. в качестве общего термина для вариантов разговорного языка, используемого в административных
районах Камруп, Налбари, Барпета, Бонгаигаон и Кокраджхар. См. также статью
«Ассамский язык» в наст. издании.
5. Сегодня Камруп — это только один дистрикт, однако в древности это был
важный культурный и административный центр. В санскритской литературе
Камруп, как и более раннее название этой территории Праджйотишпур, относится к северо-восточной части Индии, которая теперь является штатом Ассам.
В древности территория Камрупа включала в себя всю северную Бенгалию, в том
числе Коч-Бихар и Рангпур, а также район Джалпайгури.
На ассамском языке издавна писались указы, земельные акты и разнообразные
религиозные и светские документы. В ранних документах прослеживается значительное влияние нижнеассамского диалекта, как, например, в сочинении «Прахрада Чаритра» Хема Сарасвати, написанном между 1350 и 1365 гг. В сочинениях
Мадхавы Кандали, первого автора довишнуитской литературы, жившего в
XIV в., это влияние также очень заметно. То же можно сказать и об ассамской
литературе среднего периода (XVI в.), например, жизнеописания вишнуитских
святых («Чаритпутхи»). Однако с изменением социально-политической обстановки в регионе роль нижнеассамского диалекта как языка межэтнического общения сошла на нет. С ослаблением династии Коч Ахомы, под властью которых
находилась восточная часть этой территории, стали оказывать все большее влияние на литературный язык. Таким образом, со временем литературной нормой
394
Восточные индоарийские языки
стали считать язык восточного Ассама. Более того, с приходом британских колонизаторов христианские миссионеры организовали первую типографию именно в
Сибсагаре, благодаря чему язык, на котором говорили в этой области, стал стандартом письменности.
Нижнеассамский диалект не является основой литературного стандарта, однако по некоторым параметрам он ближе к нему, чем верхнеассамский, в силу исторического развития литературы (см. выше). Он служит единственным средством коммуникации в городской и сельской местности в Камрупе и некоторых
других дистриктах нижнего Ассама. Пока в Ассаме правили Ахомы, этот диалект
считался непрестижным. Правление англичан и получение независимости не изменили эту ситуацию. Тем не менее для его носителей нижнеассамский диалект
является родным, а литературный ассамский— вторым языком. Между устным и
письменным верхнеассамским диалектом тоже существуют некоторые небольшие различия, но люди, говорящие на нем, считают эти варианты одним языком.
Таким образом, разница в статусе между этими двумя диалектами проявляется
прежде всего в трактовке понятия «стандартный язык».
6. Состав согласных и гласных звуков в верхне- и нижнеассамском довольно
сильно различается. В В.-а.д. можно выделить восемь гласных i, u, ʊ, e, o, ε, ɔ, ɵ.
Однако распределение ɔ в К.д. не столь очевидно. В.-а.д. /ɵ/ в К.д. соответствует
/ɔ/: в.-ассам. zɵta — камр. zɔta ‛ботинок’, в.-ассам. sɵtal — камр. sɔtal ‛веранда’,
в.-ассам. gɵta — камр. gɔta ‛целый’.
Фонема r в В.-а.д. встречается редко. В интервокальной позиции и в конце
слова r часто опускается. Согласный [ɾ] в К.д. является одноударным и, в отличие
от своего верхнеассамского коррелята, всегда произносится.
Согласно исследованию Б.К. Какати, в В.-а.д. ударение падает на предпоследний слог, а в К.д. — на первый. Г. Госвами, в свою очередь, отмечает, что ударение всегда падает на первый слог в В.-а.д. и на первый или второй — в нижнеассамском. По нашему мнению, для ассамского языка характерен хореический ритм:
ударение в В.-а.д. сдвигается на второй слог, если это закрытый слог. В нижнеассамском сдвиг ударения может быть вызван высокой сонорностью гласного a.
В В.-а.д. сингармонизм имеет регрессивный характер и возникает под влиянием гласных /i/ и /u/. В результате этого процесса гласные /ɔ/, /ε/ и /ɵ/ в предыдущих слогах изменяются на /o/, /e/ и /u/ соответственно. Для нижнеассамского
сингармонизм не характерен, однако иногда он встречается в результате контакта
с В.-а.д. Иногда в К.д. гласные среднего подъема заменяются гласными верхнего
подъема, что тоже является следствием несистематического сингармонизма, ср.
в.-ассам. xendur ‛алый’ — камр. xindur, в.-ассам. kapor ‛тряпка’ — камр. kapur.
В нижнеассамском часто происходит опущение согласного, в результате которого утяжеляется начальный слог, вследствие чего он становится ударным. Например, в.-ассам. mo.hu.ra ‛тростник’; в камрупи согласный /h/ опускается, что
дает камр. mou.ra, в первом слоге которого увеличивается количество гласного, и
утяжеленный слог перетягивает на себя ударение. Другие примеры: в.-ассам.
ka.zi.ya ‛борьба’ — камр. kai.za, в.-ассам. ke.wo.li.ya ‛воздержание’ — камр.
keu.la, в.-ассам. kɔ.ta.ri ‛нож’ — камр. kat.ri, в.-ассам. ba.to.ri ‛новости’ — камр.
bat.ri. Систематический процесс опущения гласных в К.д. приводит к тому, что
большая часть трехсложных слов превращается в двусложные.
Ш. Маханта. Ассамские диалекты
395
В К.д. дифтонги /oi/ и /ou/ реализуются как /ε/ и /u/: в.-ассам. hiloi ‛ружье’ —
камр. hilε, в.-ассам. kabou ‛умолять’ — камр. kabu.
В К.д. назализованные гласные могут расщепляться на чистый гласный и —
в зависимости от окружения — на велярный или билабиальный носовой согласный. Если назализированный гласный в В.-а.д. заднего ряда, то соответствующий
носовой в К.д. — велярный. Если в В.-а.д. назализация распространяется на билабиальный глайд, то соответствующий носовой согласный в К.д. билабиальный:
в.-ассам. zaũ ‛(мы) идем’ — камр. zaŋ, в.-ассам. dhũwa ‛дым’ — камр. dhɔŋa,
в.-ассам. xuw͂ ɔrɔn ‛воспоминание’ — камр. xumɔrɔn, в.-ассам. xuw͂ ori ‛помнить’ —
камр. xumɔri.
В К.д., в отличие от В.-а.д., встречается понижение гласных. В приведенных
примерах можно видеть, что конечный /i/ в В.-а.д. понижается до /a/ в К.д.:
в.-ассам. sati ‛зонтик’ — камр. sata, в.-ассам. bali ‛песок’ — камр. bala, в.-ассам.
maiki ‛женщина’ — камр. maika.
Как в К.д., так и в В.-а.д. есть следующие звонкие и глухие придыхательные:
/bʰ/, /dʰ/, /gʰ/, /pʰ/, /tʰ/ и /dʰ/. Однако существуют такие позиции в слове, в которых
придыхательному в К.д. соответствует непридыхательный в В.-а.д. В К.д. придыхательные согласные обычны в середине слова: в.-ассам. xukan ‛сухой’ — камр.
xukʰan, в.-ассам. xuda ‛пустой’ — камр. xudʰa, в.-ассам. pʰapɔr ‛перхоть’ — камр.
pʰapʰar, в.-ассам. xitan ‛изголовье’ — камр. xitʰan.
В К.д. ослабление /kʰ/ до /x/ может происходить в любой позиции: в.-ассам.
kʰuta ‛кол’ — камр. xuta, в.-ассам. akʰɔr ‛алфавит’ — камр. axɔr, в.-ассам. kʰura
‛дядя’ — камр. xura, в.-ассам. kʰal ‛канава’ — камр. xal.
Ассимиляция согласных в сложных словах приводит к удвоению начального согласного второго компонента композит: в.-ассам. bɔrdeka ‛старший сын’ — камр.
bɔddεka, в.-ассам. bɔrzɔni ‛взрослая женщина’ — камр. bɔzzɔni, в.-ассам. bʰatpani ‛рисовый отвар’ — камр. bʰappani, в.-ассам. tɵrdɔrε ‛подобный тебе’ — камр. tɔddɔrε.
В К.д. существует ряд морфем множественного числа, уникальных для этого
диалекта и не встречающихся в В.-а.д. Для последнего характерны следующие
морфемы множественного числа, использование которых зависит от типа соответствующего именного словосочетания:
/-bɵr/, /-bilak/ — сочетается как с неодушевленными, так и с одушевленными
существительными;
/-hɔ̃t/ — сочетается только со словами, обозначающими людей;
/-zak/ — сочетается с одушевленными существительными;
/-xɔkɔl/, /-lɵk/ — сочетается со словами, обозначающими людей (вежливая форма);
/-xɵpa/ — сочетается с неодушевленными существительными;
/-mɔkʰa/ — сочетается со словами, обозначающими людей (нейтральная форма);
В К.д. кроме суффиксов множественного числа, которые встречаются в В.-а.д.,
используется ряд собственных:
/-gilε/, /-gila/, /-gilan/, /-iglε/, /-iŋlε/, /-gulan/, /-gula/ — присоединяются к существительным;
/-hamla/, /-hamara/, /-xamra/, /-xamara/, /-hamra/, /-hɵmra/, /-hεmεra/, /-xɔkal/,
/-ahun/, /-hun/, /-ahum/, /-ahɔŋ/, /-huŋ/ — присоединяются к существительным,
обозначающим родство;
/-aha/, /-ha/, /-hɔpa/, /-hɔpra/, /-gilakʰεn/, /-gla/, /-xɵpra/, /-makʰa/ — присоединяются к существительным, обозначающим людей;
396
Восточные индоарийские языки
Система классификаторов существительных в ассамском языке чрезвычайно
богата. Описание этих классификаторов выходит за рамки данной статьи. Системы классификаторов К.д. и В.-а.д. имеют некоторые различия.
В сфере синтаксиса можно выделить следующие отличия К.д. от В.-а.д.: дательный падеж в последнем выражается через /-loi/, в то время как в К.д. используется /-ɵk/:
(1) в.-ассам. mɔi
ghɔrɔ-loi zam
я:НОМ
(2) камр.
дом-ДАТ
mɔi
ghɔr-ɵk zam
я:НОМ
дом-ДАТ
идти:БУД
идти:БУД
‛Я пойду домой’.
При сравнении спряжения глаголов в В.-а.д. и К.д. можно выделить следующие различия.
— Глагол в 1-м лице в В.-а.д. оканчивается на назализированную гласную /ɵ̃/,
в К.д. — на велярный носовой /ŋ/. Таким образом, форма 1-го лица настоящего
времени от /kɔr/ ‛делать’ в К.д. — /kɔrɔŋ/.
— Окончание сослагательного наклонения в К.д. /ei/, в В.-а.д. — /ε/.
— В будущем времени гласный /i/ опускается, так что в.-ассам. /koribo/ превращается в камр. /kɔrbɔ/.
В системе глагольного спряжения К.д. отсутствует категория гоноратива.
К примеру, формы /kɔr/, /kɔra/, /kɔrsɔ/, /kɔrsili/ и т. д. могут использоваться для
обозначения любой формы вежливости.
Прошедшее время в В.-а.д. выражается с помощью показателя /-il/, а в К.д. — с
помощью /-lak/. Таким образом, форма 2-го лица прошедшего времени от /kɔr/ в
К.д. — /kɔrlak/ или /kollak/, а в В.-а.д. — /korila/.
ЛИТЕРАТУРА
Goswami G.C. Structure of Assamese. Gauhati, 1982.
Goswami U.N. A Study on Kamrupi, a Dialect
of Assamese. Gauhati, 1970.
Kakati B.K. Assamese, its Formation and Development. 3rd ed. Gauhati, 1941.
Mahanta Sh. Some Aspects of Prominence in
Assamese and Assamese English: MA Thesis.
Hyderabad, 2001.
Moral D. A Phonology of Asamiya Dialects:
Contemporary Standard and Mayong: PhD Dissertation. Pune, 1992 (Deccan College).
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова
БЕНГАЛЬСКИЙ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Варианты названия: бенгальский язык (Б.я.), бенгали, англ. Bengali,
Bangla, самоназвание Bangla [baŋla], Bangala, официально Banga-Bhasa [bɔŋgo
bhaʃa].
1.1.2. Принадлежит к восточной подгруппе индоарийской группы языков.
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
397
1.1.3. Б.я. распространен в северо-восточной части субконтинента Южной
Азии, в первую очередь в Бангладеш (около 160 млн. чел., оценка по переписи
2011 г.), в Индии (98 млн. чел., оценка по переписи 2011 г.) в штатах Западная
Бенгалия, Ассам, Трипура, Джаркханд, Бихар, Мегхалая, Мизорам, Нагаланд, в
Непале (23,6 тыс. чел., 2001 г., перепись), а также в Малави, Сингапуре, Саудовской Аравии, ОАЭ, Канаде, Великобритании, США. Всего в мире насчитывается
около 260 млн. чел., говорящих на Б.я. Из них примерно для 40 млн. чел. родным
является один из местных языков, часто трактуемых как диалекты Б.я. (камта/
раджбанши, читтагонгский, силхетский), впрочем, большинство носителей этих
языков владеют также и стандартным Б.я.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Разговорный Б.я. представляет собой диалектный континуум; лингвистами предлагалось множество альтернативных диалектных классификаций. Так,
согласно Дж. Грирсону, основная масса языковых разновидностей Б.я. может
быть объединена в две группы диалектов: западную (стандартная форма — диалект района Навадвип) и восточную (стандартная форма — диалект района Дакки). Граница между ними в основном совпадает с современной западной границей Бангладеш, отклоняясь от нее на 100–150 км к востоку в районе Пабна —
Сираджгандж — Богра, где она доходит до Джамуны. Дальнейшее членение,
предлагавшееся Дж. Грирсоном, различало четыре западных диалекта (центральный,
или стандартный, собственно западный, юго-западный и северный) и три восточных (раджбанши — на севере, собственно восточный и юго-восточный); согласно подсчетам Грирсона, две пятых тогдашних носителей Б.я. приходилось на
собственно восточный диалект и одна пятая — на центральный. С.К. Чаттерджи
выделяет четыре группы диалектов: радха, варендра (северо-центральную), камарупа и ванга. Группа радха (Rāḍha) делится на юго-западные диалекты и западные диалекты (собственно радха), которые в свою очередь делятся на крайнезападный (зап. радха) и западно-центральный диалекты (вост. радха). Последний
(в частности, говор района Навадвип/Надия) лег в основу современного стандартного Б.я. (чолит-бхаша). Группа камарупа делится, по С.К. Чаттерджи, на
восточную (ассамские диалекты) и западную (севернобенгальскую) подгруппы.
Группа ванга делится на западную (включая говор Дакки) и восточную (включая
силхетский, читтагонгский и др.) подгруппы. С. Сен выделяет пять основных
диалектных групп: две на территории Индии — собственно западную (рархи, или
радха) и юго-западную (дхаракханди); три на территории, относящейся ныне к
Бангладеш, — северную (барендри, варендра, или пундра), северо-восточную
(камарупа) и восточную (бенгали, или ванга). Диалекты различаются в основном
на фонетическом уровне, как правило, они взаимопонимаемы, многие носители
Б.я. владеют несколькими диалектами (обычно стандартным и одним из местных).
Существенно отклоняются от основных периферийные диалекты и говоры, которые часто считаются отдельными языками. Это прежде всего читтагонгский, а
также родственный ему и соседствующий с ним чакма — на юго-востоке Бангладеш; силхетский, хаджонг и раджбангси (см. статьи «Раджбанши/камта язык
(в Индии и Бангладеш)» и «Раджбанши язык (в Непале)» в наст. издании) — на
востоке и севере Бангладеш; малпахария, кайварта и кайра — по западной границе Западной Бенгалии; кхария-тхар — в районе Ранчи (Бихар).
398
Восточные индоарийские языки
Соответствия между диалектными классификациями
бенгальского языка
Дж. Грирсон
С.К. Чаттерджи
Юго-западный диалект
Юго-западная группа
Собственно западный
диалект
Центральный, или
стандартный диалект
Крайне-западный диалект
(зап. радха)
Западно-центральный диалект
(вост. радха)
Группа варендра
(северо-центральная)
Западно-камарупская подгруппа (севернобенгальская)
Подгруппа западная ванга
Подгруппа восточный ванга
Северный диалект
Раджбанши диалект
Восточный диалект
Юго-восточный диалект
С. Сен
Юго-западная
(дхаракханди) группа
Собственно западная группа
(рархи, или радха)
Северная группа
(барендри, варендра, пундра)
Северо-восточная
(камарупа) группа
Восточная группа
(бенгали, или ванга)
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Б.я. служит государственным языком Народной Республики Бангладеш и
наряду с английским и хинди является официальным языком штатов Западная
Бенгалия и Трипура в Индии. Б.я. используется во всех сферах общественной и
политической жизни, средствах массовой информации, на нем существует обширная литература.
1.3.2. Как письменный язык Б.я. развивается с XI–XII вв. Литературная норма
представлена двумя сильно расходящимися стилями: «классическим» — шадхубхаша (букв. ‛чистый язык’), опирающимся на западный диалект и обладающим
архаичной структурой, и «разговорным» — чолит-бхаша (букв. ‛ходячий язык’),
совмещающим черты современного западного диалекта Б.я. и калькуттского говора. Шадху-бхаша, до 20-х гг. XX в. безраздельно господствовавший в печатных изданиях и формальном устном общении, сейчас употребляется только в
официальных документах, специальной литературе и отчасти в прессе, но основной формой современного литературного языка стал чолит-бхаша. Различия между стилями проявляются как в фонетике (например, в сдвигах гласных по ступеням раствора, последовательно реализующихся в чолит-бхаша), так и в морфологии (в чолит-бхаша обычны стяжения, особенно глагольных и местоименных
форм). В этой статье представлена лингвистическая характеристика современного Б.я. с некоторыми сведениями о его классической форме, при этом формы шадху-бхаша даются курсивом, чолит-бхаша — прямым шрифтом в косых
скобках.
Бенгальская литература представлена большим количеством памятников, сохранившихся начиная с XII в. Последовательная литературная традиция прослеживается с конца XIV в. — это поэтические произведения преимущественно религиозного характера, черпающие традиционные сюжеты и мотивы главным образом из древнеиндийского эпоса и пуран. С XVI в. в бенгальской литературе
распространяется своеобразный агиографический жанр, восходящий к жизнеописаниям местного проповедника учения бхакти — Чайтаньи. Современная бен-
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
399
гальская литература по устойчивости традиции, богатству и жанровому разнообразию занимает одно из первых мест в Индии. Творчество Р. Тагора принесло ей
мировую известность еще в начале XX в.
1.3.3. Как в Западной Бенгалии, так и в Бангладеш Б.я. служит языком преподавания на всех ступенях обучения, выступая в сфере высшего и специального
образования все более серьезным конкурентом английского. Основные центры
его изучения — Калькуттский и Даккский университеты. Существуют организации, занимающиеся научным исследованием, преподаванием и распространением Б.я. Они публикуют словари, энциклопедии, художественные произведения на
Б.я., занимаются переводом произведений мировой литературы на Б.я. и произведений бенгальской литературы на другие языки, вручают премии за вклад в
развитие Б.я. — это Академия Бангла (Bangla Academy) в Бангладеш и Академия
Пошчимбонго Бангла (Paschimbanga Bangla Academy) в Западной Бенгалии.
1.4.0. Бенгальская графика восходит к письму брахми и сходна с деванагари,
будучи организована по общим с ним принципам (см. статью «Письменности
индоарийских языков» в наст. издании).
1.5.0. В истории Б.я. выделяются три основных периода: старобенгальский
(Х–ХIII вв.), среднебенгальский (ХIV–ХVIII вв.) и новобенгальский (с начала
XIX в.).
Первый является периодом начального формирования Б.я. Наиболее ранние
образцы связных текстов — 50 гимнов, созданных сиддхачарьями — проповедниками средневекового сектантского учения сахадж, — дошли до нас в виде
сборника X–XII вв. «Чорджапод» (из скр. caryā ‛благочестие; поведение’, pada‛стихотворная строкаʼ, ʽшаг’). Фонологическая система здесь еще являет черты
поздней среднеиндийской: завершается упрощение геминат с компенсирующим
удлинением предшествующего гласного; неясно, завершился ли переход a в
огубленный гласный заднего ряда ɔ; стечения гласных разобщаются вставными у
и w. В именном словоизменении сохраняются синтетические падежные формы:
родительный на -ā, -āha (наряду с ними появляются аффиксы послеложной этимологии -era, -ara, -ka), инструментальный на -ẽ, локативный на -i, -ahĩ, -ahi;
вместе с тем уже складывается и система послелогов. Формы множественного
числа личных местоимений (amhe, tumhe) переосмысливаются в формы единственного числа (хотя наряду с amhe продолжает употребляться и hāũ ‛я’). В формах прошедшего времени преобладает причастие с -l-, но нередки и формы на -ā.
Последние сохраняют объектное согласование (ср. хинди), совершенно исчезнувшее в восточных новоиндоарийских языках впоследствии. Этот факт, как и
сама форма причастия (наряду с некоторыми другими особенностями старобенгальского), позволяет усматривать здесь западное влияние (со стороны пракрита
шаурасени и шаурасени-апабхранша). Сохранились следы формы будущего времени с суффиксом -h-. Обычное явление — синтетический пассив с -ā-, с которым чередуются, однако, и аналитические формы (с глаголом уā- ‛идтиʼ).
Начало среднебенгальского периода знаменует появление поэмы «Шрикришнакиртана» Чандидаса (конец ХIV в.), единственной в своем роде с точки зрения
лингвистической сохранности текста. Язык этого периода уже обладает всеми
характерными чертами Б.я. Фонемный инвентарь принимает современный вид:
400
Восточные индоарийские языки
утрачивается фонологическое противопоставление гласных верхнего подъема по
долготе, появляется открытый æ, согласный ɽh утрачивает аспирацию. В морфологии сужается область использования первичных синтетических падежных форм,
стабилизируются вторичные формы и складывается близкая к современной система послелогов. Вторичные синтетические глагольные формы современного типа становятся вполне регулярными. Появляются аналитические глагольные формы. Начинается заимствование лексики из персидского, достигшее особенно широких масштабов в XVIII в.
В среднебенгальскую эпоху (с ХVI в.) сформировался искусственный диалект
вишнуитской поэзии — «браджа-були» (не путать с браджем — диалектом хинди). На нем сильно сказалось влияние основных языков поэтического творчества,
имевших в ту пору распространение в Северной Индии — санскрита, майтхили, а
в ограниченной мере и западного хинди.
Период новобенгальского языка отмечен стандартизацией форм современного
типа, представленных в полном объеме с самого его начала. В начале XX в. складывается новая норма — чолит-бхаша (см. 1.3.2.), в признании которой в качестве средства литературного творчества большую роль сыграл Р. Тагор. Официальный статус Б.я. получил сначала в Пакистане в 1956 г., а в 1971 г. — в Бангладеш
(после отделения Восточного Пакистана и образования самостоятельного государства).
1.6.0. Изменение типа акцентуации, развитие агглютинации и сопровождавшие
этот процесс изменения в системе грамматических категорий могут в немалой
степени объясняться дравидийским и тибето-бирманским влиянием.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
Формы чолит-бхаша в статье даются прямым шрифтом в фонологической
транскрипции, а формы шадху-бхаша — курсивом в транслитерации.
2.1.1. В чолит-бхаша насчитывается 14 гласных: семь простых, каждая из которых имеет назализованный коррелят.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Ряд
Передний
i ĩ
e ẽ
æ æ̃
Задний
uũ
oõ
ɔ ɔ̃
ɑ ɑ͂
Для вокализма характерны отсутствие общего индоарийского *а /ə/, которому
здесь исторически соответствует ɔ, и низкая частотность æ.
У исследователей нет единого мнения относительно количества и статуса дифтонгов в современном Б.я. Некоторые выделяют 16, 19 и даже более дифтонгов,
другие же определяют такие сочетания гласного и полугласного как «ложные
дифтонги». Для двух дифтонгов, /oi/ и /ou/, есть специальные графемы, которые
на письме используются только в санскритизмах.
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
401
Согласные
По месту образования
Сред- Задне- ГлотПереднеязычные
не- языч- тальГубпалатоные зуб- ретроальвео- языч- ные ные
ные флексные лярные ные
Гл. Непридых. p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых. b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
ʃ
h
Непридых. m
n
ŋ
Носовые
Придых.
mh
nh
(ŋh)
Непридых.
l
Боковые
Придых.
lh
Дрожащие и
Непридых.
ɾ
(ɽ)
одноударные
Придых.
(ɾh)
(ɽʰ)
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
П р и м е ч а н и е: В транскрипции примеров из чолит-бхаша используются следующие
обозначения: č [ʧʰ], čh [ʧʰ], ǰ [ʤ], ǰh [ʤʰ], ph [ph] (аналогично другие придыхательные), y [j].
Система согласных Б.я. основными принципами строения отвечает обычной
для индоарийских языков (в скобках приведены маргинальные фонемы неустойчивого статуса). Единственный сибилянт ʃ относится здесь к палато-альвеолярному ряду (в заимствованных словах, в сочетаниях с t, th, p, r, 1, п реализуется
как s). Характерен велярный носовой ŋ. Фонемный статус ɽ (обычно позиционно
чередуется с ɖ, исключением служат англицизмы) спорен.
2.1.2. Ударение в Б.я. динамическое фиксированное синтагматическое; падает
на первый слог значимого слова ритмической группы; последующие нечетные
слоги несут второстепенное ударение. Долгота гласных нефонематична и обусловлена позиционно (долгие — в односложных словах и на конце многосложных), а также ритмическим строем фразы.
2.1.3. Основные ограничения дистрибуции фонем: 1) æ не встречается в конечной позиции (кроме случаев аффектированного «книжного» произношения);
2) h и придыхательным смычным несвойственна конечная позиция; в срединной
позиции противопоставление по аспирации ослаблено; в чолит-бхаша интервокальный h обычно выпадает; 3) ŋ и ɽ не встречаются в начальной позиции; 4) ŋ, h,
ɽ и r не геминируются; 5) сочетания согласных в одном слоге (начальные и конечные) возможны как исключение — в заимствованных словах; при этом допустимы начальные сочетания следующих типов: а) взрывной (редко также носо-
402
Восточные индоарийские языки
вой) + r или l; б) ʃ (s) + взрывной (или r, l, n); в обычном произношении они разобщаются.
2.1.4. Бенгальским словам свойственны слоги структуры V, VC, CV, CVC,
CCV, например, /a.mi/ ‛я’, /a.lo/ ‛свет’, /aǰ/ ‛сегодня’, /bhay/ ‛брат’, /ʃiŋ.gho/ ‛лев’,
/nri.po/ ‛король’, /bri.ʃo/ ‛бык’. Преобладающим типом слога является CV.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. В шадху-бхаша, для которого обычны морфемы объемом не менее слога,
господствует конкатенация. Превалирует она и в чолит-бхаша, где, однако, морфемные швы выражены менее четко в результате сандхиальных преобразований
(стяжений) на стыке (см. 2.2.3.).
2.2.2. Последовательные фонологические противопоставления морфологических единиц и категорий не отмечены.
2.2.3. При словообразовании и словоизменении в Б.я. происходит чередование
гласных в корне — гармония гласных: гласные средне-нижнего и средне-верхнего
подъема односложных корней повышаются на одну ступень перед аффиксами,
содержащими гласный верхнего подъема, т. е. перед i и u происходит частичная
прогрессивная ассимиляция:
æ > e: dekhādekhi /dækhadekhi/ ‛переглядывание’;
ɔ > o: naṭ /nɔʈ/ ‛танцор’ — naṭī /noʈi/ ‛танцовщица’;
o > u: ghoṛā /ghoɽa/ ‛конь’ — ghuṛī /ghuɽi/ ‛кобыла’;
e > i: śekho /ʃekho/ ‛вы учитесь’ — śikhi /ʃikhi/ ‛я учусь’.
Различаются первичная и вторичная основы глагола. Выделяют три типа первичных глагольных основ: 1) тип А: основы, состоящие из одного закрытого слога и в форме глагольного имени имеющие суффикс /-a/ (/ǰan-a/ ‛знать’, /thak-a/
‛оставаться’, /kɔr-a/ ‛делать’, /ken-a/ ‛покупать’); 2) тип B: основы, состоящие из
одного открытого слога и в форме глагольного имени имеющие суффикс -oyā
/-wa/ (khā-oyā /kha-wa/ ‛есть’, de-oyā /de-wa/ ‛давать’, ne-oyā /ne-wa/ ‛брать’);
3) тип С: основы, состоящие из двух слогов и в форме глагольного имени имеющие суффикс /-no/ или /-nɔ/ (/paʈha-no/ ‛посылать’, /khawa-no/ ‛кормить’,
/gumo-no/ ‛спать’, /boʃa-no/ ‛сидеть’). Первичная и вторичная основы глаголов
типа C совпадают, хотя имеются некоторые нерегулярные чередования.
Первичная основа употребляется для образования форм настоящего простого
времени и императива настоящего времени, в них под влиянием личных окончаний происходят чередования гласного корня: /ɔ/ > /o/, /æ/ > /e/, /e/ > /i/, /o/ > /u/,
/a/ > /e/. Эти чередования в глагольной основе являются инновацией и характерны для диалекта, на котором основан стандартный чолит-бхаша. Первичная основа образует также глагольное имя, чередований в корне при этом не происходит. Вторичная основа используется для образования всех остальных личных и
неличных форм, она всегда имеет более высокий вариант гласного.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
По морфологическому типу Б.я. относится к языкам с преобладанием агглютинации.
2.3.1. Среди частей речи по морфологическим признакам (парадигме спряжения) четко выделяется класс глагола, словоизменительными формами которого
признаются глагольные имена и причастия. Среди именных классов способностью изменяться по числу и падежу обособляется существительное. Классы не-
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
403
изменяемых определительных слов: приименные, т. е. прилагательные, приглагольные, т. е. наречия, и счетные (количественные и порядковые), т. е. числительные. Четких морфологических границ между ними нет: последние выделяются семантически, а прилагательные и наречия различаются главным образом
синтаксически — по преимущественной функции, например, /bɔɽo/ ‛большой’ и
‛очень’. Однако существуют и специальные суффиксы для образования наречий,
например, /ʃɔhoǰ/ ‛легкий’ — /ʃɔhoǰ-e/ ‛легко’, /moun/ ‛тихий’ — /mounbhabe/ ‛тихо’. Структурно и семантически обособлен замкнутый класс местоимений, членящийся на те же подклассы, что и нарицательные имена. Различаются местоимения личные и неличные, в свою очередь делящиеся на разряды указательных
ближнего плана и дальнего плана, соотносительных (они же местоимения 3-го
лица), относительных, вопросительных, неопределенных.
Среди служебных слов функционально различаются: 1) послелоги (в значительной части производные от имен и глаголов); 2) союзы, с которыми смыкаются союзные слова, восходящие большей частью к относительным и соотносительным местоимениям; 3) частицы; 4) междометия, слова утверждения, отрицания, общего вопроса и некоторые другие.
2.3.2. Категории р о д а в современном Б.я. нет. Реликтом ее служит допустимое в сфере заимствованной из санскрита лексики (и крайне редко вне ее)
формальное согласование прилагательного с определяемым — существительным
женского рода:
/ʃundor manuʃ/ ‛красивый человек’ — /ʃundori nari/ ‛красивая женщина’;
/pagol puruʃ/ ‛глупый мужчина’ — /pagoli meye/ ‛глупая девушка’.
Основная классификационная категория существительных — о д у ш е в л е н н о с т ь / н е о д у ш е в л е н н о с т ь — выражается в выборе предпочтительной формы прямого дополнения (прямой падеж для неодушевленных и дательно-винительный для одушевленных) и показателей множественного числа
(/-ra/ для одушевленных, /-gulo/ для неодушевленных, см. 2.3.3.). Категория
п е р с о н а л ь н о с т и / н е п е р с о н а л ь н о с т и не имеет последовательного выражения в Б.я., однако есть тенденция оформлять множественное число
персональных имен аффиксом /-ra/, тогда как неперсональные имена получают
такое оформление только в стилистических целях.
Можно говорить также о намечающемся дальнейшем членении существительных (в первую очередь неодушевленных) на предметные классы по их сочетаемости с различными частными показателями определенности (см. 2.3.6.) и множественности (см. 2.3.3.). Однако границы таких классов весьма расплывчаты и
последовательно полного разбиения имен они не дают.
2.3.3. Категория ч и с л а (единственное/множественное) свойственна только
существительным и местоимениям. Множественное число выражается у персональных имен в прямом падеже аффиксом /-ra/, в косвенных падежах — показателем /-der/ (из стяжения -dig- + -er); у неперсональных и неодушевленных —
аффиксом /-gulo/, /-guli/. Суффикс /-gulo/ при персональных существительных
указывает на определенность, конкретность, ср.:
(1) bie-r
rattre mee-ra
gan
gai-b-e
свадьба-ГЕН вечер
девушка-МН
песня
петь-БУД-3
‛В вечер свадьбы девушки (некоторые или все) будут петь’.
404
Восточные индоарийские языки
(2) bie-r
rattre mee-gulo
свадьба-ГЕН вечер
девушка-МН
gan
gai-b-e
песня
петь-БУД-3
‛В вечер свадьбы девушки (эти конкретные) будут петь’.
Наряду с названными универсальными аффиксами в стилистических целях
могут употребляться слова-аффиксы избирательной сочетаемости: /-sɔb/ ‛все’,
/-gɔn/ ‛группа’, ‛множество’, /-bɽndo/ ‛группа’ (уважительно), /samuha/ ‛множество’ (для неодушевленных), /-mala/ ‛гирлянда’, ‛ряд’ и др. Показатели множественного числа в Б.я. не обязательны, особенно у неодушевленных существительных: /phul phoʈe/ ‛цветок цветет’ и ‛цветы цветут’. У одушевленных показатель
множественности также может отсутствовать, если речь идет о неопределенном
множестве или о ситуации, имеющей место обычно: /čhele khæle/ ‛мальчик играет’ и ‛мальчики играют’. Обычно показатель множественного числа опускается,
если значение множественности выражено контекстуально (числительным, количественным определением и др.). В цепочке имен во множественном числе показатель множественности ставится только у последнего существительного: /am
kɔla ar ǰam-gulo/ манго банан и ягода-МН ‛манго, бананы и ягоды’. Число выражается обязательно только у местоимений. Согласования по числу в глагольных
формах нет: в процессе исторического развития Б.я. показатели числа глагола
стали выражать категорию вежливости, см. 2.3.6.
2.3.4. В Б.я. выделяются следующие п а д е ж н ы е показатели: 1) прямой падеж — падеж субъекта предложения — не имеет специального оформления, за
исключением /-ra/ во множественном числе у персональных имен; иногда в единственном числе используется также архаичный показатель /-te/ или /-e/, если существительное обозначает класс предметов; 2) аккузатив-датив на /-ke/ маркирует
прямой и косвенный объект; у неодушевленных существительных аккузатив часто
немаркирован; 3) генитив, или посессивно-притяжательный, на /-r/ (с вариантами
/-er/, /-yer/) используется для выражения широкого круга значений, в частности,
посессивных, атрибутивных и других, а также в ряде синтаксических конструкций:
генитив употребляется для выражения субъекта пассивного отглагольного прилагательного, с санскритскими пассивными причастиями, временными и локативными наречиями и послелогами (в форме /-kar/) и др.; 4) локатив-инструменталис
с показателями /-e/, /-у/, /-ye/, /-te/ используется для обозначения места и движения по направлению к ориентиру, инструмента, средства, причины, а также маркирует косвенный объект. Выбор варианта аффикса определяется типом исхода
именной основы, но в какой-то мере может быть произволен. Аффикс /-e/, восходящий к флективному окончанию, связан с именной основой теснее, чем остальные: хотя, согласно общему правилу, этот аффикс отделим от основы показателями множественности и определенности, он не оформляет копулятивные сочетания в целом (т. е. повторяется при каждом их члене, а не «выносится за скобки»,
как это обычно для прочих падежных аффиксов). Локативно-инструментальный
показатель /-e/ (реже — /-te-/) также может оформлять подлежащее, выступая в
этом случае показателем обобщенности или неопределенности имени.
Во множественном числе в разговорной речи стяжение /-der/ (-dig- + -er) стало
общим показателем косвенных падежей; формы с ним свободно чередуются с
присоединяющими регулярные косвеннопадежные показатели формами с нерегулярными аффиксами множественности или вообще без таковых. В цепочке
существительных показатель падежа присоединяется только к последнему.
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
405
Конкретизации падежных значений служит система послелогов, большинство
которых присоединяется к форме родительного падежа (/parbɔt-er upɔr/ гора-РОД
на ‛на горе’, /debta-r čeye/ божество-РОД сравнение ‛по сравнению с божеством’
и т. п.). Ряд послелогов присоединяется, регулярно или альтернативно, к форме
прямого падежа (/ami-čhaɽa/ я:ПРЯМ кроме ‛кроме меня’). Отдельные послелоги
сочетаются с именами в других косвенных падежах (/gadha-ke diye/ осел-ДАТ/АКК
посредством ‛с помощью осла’). Дальнейшая конкретизация значений достигается сочетанием некоторых послелогов: /mɔddho-diye/ ‛через (некоторое замкнутое
пространство)’, /kačh-theke/ ‛от’, букв. ‛из близости к’.
2.3.5. Категория з а л о г а не имеет регулярного морфологического выражения. Как пассивные обычно трактуются конструкции с вспомогательными глаголами /ǰawa/ ‛идти’ (пассив с потенциальным значением ‛может быть’,
‛возможно’), /hɔwa/ ‛становиться’, /čɔla/ ‛двигаться’ (со значением собственности
или возможности, часто употребляется с отрицанием), /pɔɽa/ ‛падать’, /dewa/
‛давать’ в форме 3-го лица. Одушевленный субъект, если он указан, принимает
форму аккузатива.
(3) e
dokan-e
baŋla
bɔy ken-a
ǰay
этот
магазин-ЛОК бенгальский книга покупать-ГЛАГ.ИМЯ
идти:НАСТ
‛В этом магазине можно купить бенгальские книги’.
(4) ama-ke dækh-a
hoy
я-АКК
видеть-ГЛАГ.ИМЯ
СВЯЗ
‛Меня видно’.
Вид и время в Б.я. тесно связаны и выражаются кумулятивно формой глагола.
Противопоставляются формы настоящего, прошедшего (аффикс /-l-/) и будущего
(аффикс /-b-/) в р е м е н и. Противопоставление по в и д у морфологически
выражается типом основы глагола: формы несовершенного вида образуются от
основы глагола (в шадху-бхаша от причастия несовершенного вида на -ite), а
формы совершенного вида — от причастия совершенного вида на /-e/ (в шадхубхаша от причастия совершенного вида на -iyā). Видовые противопоставления
имеют и другие — аналитические и лексические способы выражения. Формы
плана прошедшего времени часто взаимозаменимы. В парадигме императива
принято различать формы настоящего и будущего времени, однако среди последних выделяется лишь одна самостоятельная форма — нейтральная 2-го лица,
тогда как остальные дублируются регулярными формами настоящего или будущего времени изъявительного наклонения. В изъявительном наклонении выделяются следующие в и д о - в р е м е н н ы е ф о р м ы.
Настоящее о бычное время имеет широкий спектр употребления: выражает
обычное или повторяющееся действие, действие или состояние, начавшееся в
прошлом и продолжающееся в настоящем, используется в различных конструкциях со значением пожелания, возможности, а также в других контекстах, выражающих модальные значения (в других языках, например в хинди, в таких случаях используется сослагательное наклонение).
(5) ami maŋʃo kha-i
я
мясо
‛Я ем мясо’.
есть:НАСТ-1
406
Восточные индоарийские языки
(6) apni kɔto din
вы
как
ačh-en?
день
быть.НАСТ-ПОЧТИТ3
‛Как давно вы здесь?’
(7) ami aǰ
ʃara din
я
сегодня
весь
khub klanto
ačh-i
день очень уставший
быть:НАСТ-1
‛Я сегодня весь день чувствовал себя очень уставшим’.
Очень распространено употребление настоящего обычного времени в качестве
исторического настоящего в нарративах, ср.:
(8) ʃap-ʈa
čhele-ke
kaʈ-e
змея-ОПР
мальчик-АКК/ДАТ
кусать:НАСТ-3
‛Змея укусила мальчика’.
Настоящее пр огрессивное время используется для описания действия,
происходящего в момент речи. Кроме того, глагол в настоящем несовершенном
указывает на состояние или свойство, описывает ближайшее будущее, а также
действие, начавшееся в прошлом и продолжающееся в настоящем. В стилистических целях настоящее прогрессивное употребляется в нарративах.
(9) ki
ho-ččh-e?
— ami ǰan-i
na.
что
становиться:НАСТ-НЕСОВ-3
я
знать:НАСТ-1
ОТР
ama-r mone
hɔ-y
ǰe čhoʈo
čhele-ra
я-ГЕН
СВЯЗ
что маленький
мальчик-МН.ОДУШ
ум
lɔɽai
kor-čh-e
борьба
делать:НАСТ-НЕСОВ-3
‛Что происходит? — Я не знаю. Думаю (букв. ‛в моем уме есть’), что маленькие мальчики дерутся’.
(10) ekhane eʃ-o!
— aččha, ami aʃ-čh-i
сюда
идти-ИМП2
хорошо
я
идти:НАСТ-НЕСОВ-1
‛Иди сюда! — Хорошо, уже иду’.
Настоящее совершенное время используется для описания действий, произошедших в прошлом, результат которых сохраняется в настоящем, а также
описывает состояние в настоящем. Так же, как прошедшее совершенное время
(см. ниже), оно используется в нарративах для придания живости стилю.
(11) tumi ki
boy-khana poɽ-ečh-o? —
na poɽ-i
ni.
ты
ВОПР
книга-ОПР
читать-НАСТ.СОВ-2
ОТР
читать.НАСТ-1
tɔbe ʃun-ečh-i
ǰe
boy-ʈa
khub
но
что
книга-ОПР
хороший очень
слышать-НАСТ.СОВ-1
ОТР.СОВ
bhalo.
‛Ты читал эту книгу? — Нет, я ее не читал, но я слышал, что книга очень
хорошая’.
Прошедшее со вер шенное время употребляется для описания действий в
прошлом, особенно для указания на внезапные и неожиданные действия, для выражения ближайшего (запланированного) будущего, с отрицанием /nai/ — для
отрицательного предположения.
(12) apni
ki
ækhon nodi-r
dhar theke e-l-en?
вы:ПОЧТИТ
ВОПР
сейчас река-ГЕН
‛Вы пришли с берега реки?’
берег от
приходить-ПРОШ-ПОЧТИТ2
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
(13) ami khabar khe-e
я
еда
есть-ДЕЕПР.СОВ
ekʈu
ʃu-e
čhi-l-am
немного
лежать-ДЕЕПР.СОВ
быть-ПРОШ-1
kintu
hɔʈhat
ghumi-e
poɽ-l-am
но
неожиданно
спать-ДЕЕПР.СОВ
падать-ПРОШ-1
407
‛После того, как я поел, я полежал немного и неожиданно уснул’.
Прошедшее про грессивное время используется для описания длящегося
действия в прошлом, иногда — для выражения происходящего одновременно с
другим действием.
(14) tumi ǰɔkhon baŋla
bhaʃa ʃikh-čhil-e
ты
когда
бенгали
речь
учить-ПРОШ.НЕСОВ-2
tɔkhon tumi ki
čolit
bhaʃa ʃikh-čhil-e
тогда
ходячий
речь
ты
ВОПР
na
ʃadhu bhaʃa ʃikh-čhil-e?
или
чистый речь
учить-ПРОШ.НЕСОВ-2
учить-ПРОШ.НЕСОВ-2
‛Когда ты учил бенгальский, ты учил разговорный или литературный язык?’
Предпрошедшее время указывает на действие в прошлом, завершившееся
до другого действия в прошлом, на действие или состояние в далеком прошлом.
Отрицательная его форма образуется с помощью форм простого настоящего и
отрицания /ni/, см. 2.3.3.
(15) gɔto
maʃe čhuʈi
ʃuru
ho-le-i
прошедший
ami dilli-te
я
месяц каникулы начало становиться-ДЕЕПР.УСЛ-ЭМФ
gi-ečhil-um
Дели-ЛОК идти-ПРЕДПРОШ -1
‛В прошлом месяце, как только начались каникулы, я поехал в Дели’.
(16) ʃe baɽi-te gi-ečhil-o
он дом-ЛОК
идти-ПРЕДПРОШ -3
‛Он давным-давно ушел домой’.
Прошедшее обычно е, или многократное, время употребляется для выражения обычных, многократных, повторяющихся действий или состояний в прошлом:
(17) ami age
ʃambaǰar-e
thak-t-um
я
раньше Шамбазар-ЛОК
оставаться-ПРОШ.ОБЫЧ-1
ækhon
bhobanipur-e
thak-i
сейчас
Бхованипур-ЛОК
оставаться.НАСТ-1
‛Раньше я жил в Шамбазаре, а сейчас живу в Бхованипуре’.
(18) tumi kɔleǰ-e
kobita likh-t-e?
ты
колледж-ЛОК
стихи
писать- ПРОШ.ОБЫЧ-2
‛В колледже ты имел обыкновение писать стихи?’
Будущее время используется для указания на будущее действие или состояние, а также в модальных контекстах разрешения, пожелания, повеления, намерения, возможности, предположения, способности.
(19) agami
maʃe bie
hɔ-b-e
следующий месяц
свадьба
быть-БУД-3
‛В следующем месяце будет свадьба’.
408
Восточные индоарийские языки
(20) — apni ki
вы
— na
нет
ækhon boy-gulo-r
dam de-b-en?
ВОПР
сейчас книга-МН-ГЕН
цена давать-БУД-ПОЧТИТ2
amar
bhay-ke
paʈha-b-en,
ʃe dam de-b-e
мой
брат-ДАТ
посылать-БУД-ПОЧТИТ2
он цена давать-БУД-3
‛Вы сейчас будете платить за книги? — Нет, пошлите их моему брату, он
заплатит’.
(21) ʃe
tar bon-er
baɽi-te
ǰa-b-e
он(а) ее сестра-ГЕН
дом-ЛОК
идти-БУД-3
‛Она пойдет к своей сестре’.
(22) tumi ki
gi-e
dekh-b-e
ты
ВОПР
идти-ДЕЕПР.СОВ смотреть-БУД-2
ki
ho-ččh-e?
что
становиться:НАСТ-ПРОГР-ПОЧТИТ2
‛Сходи, пожалуйста, посмотри, что там происходит’.
Категория н а к л о н е н и я проявляется преимущественно в противопоставлении индикативу императива. Другие косвенные наклонения, характерные для
большинства новых индоарийских языков, в Б.я. самостоятельного морфологического выражения не имеют. Формы с аффиксом /-t-/ полифункциональны. В индикативе они имеют значение прошедшего обычного времени. Кроме того они
выступают как формы условного (ирреального) наклонения и используются в
сложных предложениях с ирреальной условно-следственной связью с союзами
/ǰɔdi … tɔbe/ или /ǰɔdi … tahɔle/, а также в предложениях с условными (дее)причастными оборотами:
(23) æto
lok-er
bhiɽ
na ho-le
столько
люди-ГЕН толпа
ОТР
становиться-ДЕЕПР.УСЛ
ʃohor
æto
noŋra
ho-t-o
na
город
такой
грязный
становиться-УСЛ-3
ОТР
‛Если бы не стало столько народу, город не был бы таким грязным’.
(24) ǰɔdi tar
ʃɔmɔy thak-t-o, tahɔle
ʃe ekhane aʃ-t-o
если его:ГЕН время
быть-УСЛ-3 тогда
он сюда
приходить-УСЛ-3
‛Если бы у него было время, то он пришел бы сюда’.
Формальная обособленность императива настоящего времени выражается
специфическими личными окончаниями (см. 2.4.0.): /čɔlo dekh-i/ идти.ИМП.НАСТ3
смотреть-ИМП.НАСТ1 ‛пойдем посмотрим’. Императив с отрицанием может выражать вежливую просьбу: /aʃ-un na/ приходить-ИМП ОТР ‛Приходите, пожалуйста!’ (‛Почему бы вам не прийти?’). В грамматиках принято в таких случаях
трактовать частицу /na/ не как отрицательную, а как усилительную. Отрицательные формы настоящего времени императива не употребительны (как невежливые). Императив будущего времени имеет только одну специальную форму —
нейтральную 2-го лица (суффикс /-o/), прочие формы совпадают с формами простого будущего времени, ср.:
(25) aʃ-ba-r
age
ama-ke phon
kor-b-en
приходить-ГЛАГ.ИМЯ-ГЕН
перед
я-ДАТ
телефон
делать-БУД/ИМП.БУД-ПОЧТИТ2
‛Позвоните мне, пожалуйста, перед своим приходом’.
Категория п е р е х о д н о с т и в Б.я. морфологически выражена крайне слабо (ср. ассамский язык). Следы словоизменительных различий переходных и не-
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
409
переходных глаголов сохранились лишь в отдельных диалектах. Переходность/
непереходность в аналитических глагольных формах — отыменных глаголах —
различается употреблением глагола /kɔra/ ‛делать’ (для переходных) или /hɔwa/
‛быть’ (для непереходных), например, /tɔrɔl kɔra/ ‛плавить’ — /tɔrɔl hɔwa/ ‛таять’
от tɔrɔl ‛жидкий’, /milito kɔra/ ‛объединять’ — /milito hɔwa/ ‛объединяться’;
/mukto kɔra/ ‛освобождать’ — /mukto hɔwa/ ‛освобождаться’ и т. п.
По валентностному признаку в классе переходных выделяются к а у з а т и в н ы е глаголы. Конструкция с ними помимо субъекта (в данном случае
инициатора или побудителя к действию) и объекта предусматривает аргумент
для указания на непосредственного исполнителя действия, выражаемого косвенным дополнением (с послелогами /diye/, /dvara/ или другими). Каузативные основы образуются от переходных основ с помощью суффикса /-a/ (для основ на согласный) или /-wa/ (для основ на гласный): /kar-/ ‛делать’ — /kara-/ ‛заставлять
делать’, /pɔɽ-/ ‛читать’ — /pɔɽa-/ ‛учить’, /kha-/ ‛есть’ — /khawa-/ ‛кормить’, /ǰa-/
‛идти’ — /ǰawa-/ ‛заставлять идти’. Присоединение этого суффикса к непереходным основам дает обычные переходные, ср. каузативный глагол /čɔʃana/ от переходного /čɔʃa/ ‛пахать’ и переходный глагол /ʈhɔkana/ ‛обманывать’ от непереходного /ʈhɔka/ ‛быть обманутым’:
(26) ʃe ʃɔbai-ke diye khet čɔʃa-t-o
он все-АКК
ПОСЛ
поле пахать:КАУЗ-ПРОШ.ОБЫЧ-3
‛Он всех заставлял пахать (свое) поле’.
(27) ʃe ta-ke ʈhɔka-yečh-e
она он-АКК обмануть:КАУЗ-ДЕЕПР.СОВ-3
‛Она его обманула’.
(28) ʃureʃ,
koyek-ʈa
Шуреш
несколько-ОПР
gan-ʈan
ʃona-b-i
na-ki
песня-РЕДУПЛ
слушать:КАУЗ-БУД-2ФАМ
ОТР-ВОПР
‛Шуреш, ты не исполнишь (букв. ‛дашь послушать’) несколько песен?’
Вторичного каузатива в Б.я. нет.
2.3.6. Категория л и ц а выражается в личных местоимениях 1-го и 2-го лица
(функцию местоимения 3-го лица выполняет соотносительное /ʃe/) и во всех предикативных формах глагола.
Кроме этого, глагольные формы и местоимения различаются формами вежливости, образующими категорию г о н о р а т и в а. Полный набор таких форм —
фамильярная, нейтральная и почтительная — представлен во 2-м лице, в 3-м лице нет нейтральной формы, в 1-м употребительна только нейтральная. Почтительные формы 2-го и 3-го лица идентичны, т. е. противопоставление по лицу в
глаголе в них нейтрализуется.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и в имени
выражается специальными определительными постфиксами. Помимо универсального показателя /ʈa/ (с вариантом /ʈe/) имеется ряд специфических («классных») показателей, обладающих избирательной сочетаемостью, например:
/khana/, /khani/ — при наименованиях предметов, причем преимущественно плоских, /gačh/, /gačha/, /gačhi/ — при наименованиях узких и длинных предметов,
/ǰɔn/ служит нумеративом для персональных имен, /khanek/ — для обозначения
единиц времени и расстояния, /ʈu/, /ʈuku/ — для обозначения небольшого количе-
410
Восточные индоарийские языки
ства и т. д. (варианты аффиксов, оканчивающиеся на -i, дополнительно имеют
уменьшительно-ласкательное значение). Определенность/неопределенность имени выражается, кроме того, наличием или отсутствием показателя множественного числа, см. 2.3.3.
Определенность неперсонального прямого дополнения маркируется употреблением датива-аккузатива. В свою очередь, значение неопределенности для одушевленных существительных во множественном числе может выражаться употреблением подлежащего с показателями /-e/ или /-te/ (т. е. в форме локативаинструменталиса), см. 2.3.4.:
(29) pagol-e
ki
na bɔl-e,
čagol-e
ki
na kha-y
глупец-СУБ.МН
что
не говорить-НАСТ.3
коза-СУБ.МН
что
не есть НАСТ.3
‛Чего только не говорят глупцы, чего только не едят козы’. (пословица)
(30) bagh-e
goru-te
æk ghat-e
ǰɔl kha-y
тигр-СУБ.МН
корова-СУБ.МН
один берег-ЛОК
вода есть-НАСТ.3
‛Тигры и коровы пьют воду на одном берегу’. (пословица)
Средствами п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служат указательные местоимения: ближнего плана — /e/, среднего плана — /o/ и дальнего
плана — /se/, а также их производные, см. 2.4.0.
Общим о т р и ц а н и е м служит частица /na/. Это приглагольное отрицание
употребляется постпозитивно с предикативными формами в самостоятельных
предложениях: /ami ǰani/ ‛я знаю’ — /ami ǰani na/ ‛я не знаю’. В придаточных
предложениях, а также с непредикативными формами и императивом отрицательная частица используется препозитивно. В целях эмфатического выделения
/na/ может использоваться препозитивно и в других случаях. Отрицательная
форма настоящего и прошедшего совершенного времени образуется с помощью
форм простого настоящего времени и отрицательной частицы /ni/: /ami ǰen-ečh-i/
я знать-НАСТ.СОВ-1 ‛я узнал’ — /ami ǰan-i ni/ я знать.НАСТ-1 ОТР.СОВ ‛я не узнал’.
Отрицательная связка выступает как в неизменяемой форме nāi /nei/, так и в
спрягаемой, см. 2.4.0.
2.3.7. Части речи в Б.я.: существительные, прилагательные, числительные
(система количественных числительных построена по тем же принципам, что и в
хинди; порядковые начиная с пяти образуются суффиксом /-i/, /-e/, но наиболее
употребительны заимствованные из санскрита), наречия, местоимения, глаголы.
Служебные части речи: послелоги, союзы, частицы, междометия.
В Б.я. имеются следующие собственно бенгальские неличные глагольные формы:
1) глагольное имя I (герундий I, совершенное причастие): /kɔra/ ‛делание’,
‛сделанный’;
2) глагольное имя II (герундий II, причастие будущего времени): /korba-/
‛делание’;
3) совершенное деепричастие: /kore/ ‛сделав’, ‛делая’;
4) несовершенное деепричастие (инфинитив): /korte/ ‛делая’, ‛делать’;
5) условное деепричастие: /korle/ ‛(если) сделав’.
Глагольное имя I является словарной формой глагола, может функционировать как имя действия (субстантивное употребление) и как причастие (адъективное употребление). В субстантивном употреблении герундий I обладает признаками и глагола, и имени. Как существительное он изменяется по падежам, соче-
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
411
тается с послелогами, принимает некоторые определительные частицы, может
иметь определения, выраженные прилагательным или существительным (местоимением) в генитиве. Как глагол герундий I может иметь при себе второстепенные члены предложения (дополнение, обстоятельство), которыми он управляет
так же, как и глагол в личной форме. Функции в предложении те же, что и у имени существительного — подлежащее, дополнение, определение в родительном
падеже, обстоятельство.
(31) e
rasta
diye
ǰawa
ǰay
na
этот
дорога
ПОСЛ
идти:ГЛАГ.ИМЯI
‛По этой дороге не ходят’.
(32) toma-r
e
kaǰ kɔra-te
твой-ГЕН
этот
дело делать:ГЛАГ.ИМЯI-ЛОК
идти:НАСТ.3
ОТР
ʃɔb
maʈi
ho-l-o
всё
прах
стало-ПРОШ-3
‛Все испортилось из-за того, что ты это сделал’.
В адъективном употреблении данная форма обозначает состояние, наступившее в результате совершения действия, причем это состояние может относиться
к любому временному плану в зависимости от времени личного глагола. При
этом она может выполнять в предложении две основных функции — определения и именного сказуемого.
(33) pa-ye
čɔla
pɔth
нога-ЛОК
ходить:ГЛАГ.ИМЯI
дорога
‛Дорога, пройденная пешком’.
Субъект действия при причастиях переходных глаголов имеет форму родительного падежа:
(34) ami tar
lekha
æk-khana bɔy
poɽ-ečh-i
я
его-ГЕН
писать:ГЛАГ.ИМЯI
один-ОПР
книга
читать-НАСТ.СОВ-1
‛Я прочитал книгу, написанную им’.
Объект действия при причастиях обычно выступает без падежного показателя:
(35) manuʃ
khawa
haŋor
человек
есть:ГЛАГ.ИМЯI
акула
‛поедающая людей акула’
Обычно причастия переходных глаголов имеют пассивное значение, а причастия непереходных глаголов — активное:
(36) tar hat-er
lekha
čiʈhi
его
рука-ГЕН
писать:ГЛАГ.ИМЯI
письмо
‛Его рукой написанное письмо’.
(37) tar ʃamne
dãɽano
meye
его
перед
стоять:ГЛАГ.ИМЯ
девочка
‛Стоящая перед ним девочка’.
Отрицательная форма глагольного имени образуется с помощью отрицательной
частицы /na/, которая помещается перед ним: /na bɔla/ ‛не говорение, не сказанный’.
Отглагольные прилагательные, хотя и имеют иное происхождение, чем
глагольные имена, совпадают с ними по форме. Отглагольные прилагательные
употребляются в атрибутивной и предикативной позиции.
412
Восточные индоарийские языки
Герундий II, так же, как и герундий I, выполняющий функцию отглагольного существительного, образуется с помощью суффикса /-(i)ba/: /kor-ba/ ‛делание’.
Употребляется только в косвенных падежах с окончаниями или послелогами:
(38) ama-r
ɔnek kaǰ
kor-ba-r
ačhe
мой-ГЕН
многий работа делать-ГЕРII-ГЕН
быть:НАСТ
‛У меня много работы, которую надо сделать’.
(39) toma-ke
e
kɔtha bol-ba-r
ǰɔnno
ты-АКК/ДАТ этот
слово
говорить-ГЕРII-ГЕН
eʃ-ečh-i
для
пришел-НАСТ.СОВ-1
‛Я пришел, чтобы сказать тебе это’.
Совершенное деепричастие образуется с помощью суффикса -(y)e: /kɔr-e/
‛сделав’, /khe-ye/ ‛съев’. Обычно оно выражает совершенное действие, предшествующее другому действию в предложении:
(40) apna-r
prɔʃno-ʈi
ʃun-e
ami uttor de-b-o
Вы:ПОЧТИТ-ГЕН
вопрос-ОПР
слышать-ДЕЕПР.СОВ
я
ответ
давать-БУД-1
‛Выслушав Ваш вопрос, я отвечу’.
Несовершенное деепричастие, или инфинитив, образуется с помощью
суффикса /-te/: /kɔ-ra/ — /kor-te/ ‛делать’, /ǰa-wa/ — /ǰe-te/ ‛идти’. Эта форма может функционировать и как деепричастие (обозначая длительное действие или
состояние), и как инфинитив. Как деепричастие она выступает в редуплицированной форме, что подчеркивает длительность действия:
(41) khabar ranna
kor-te
kor-te
ʃɔmoy čɔl-e
пища
готовка
делать-ДЕЕПР.НЕСОВ делать-ДЕЕПР.НЕСОВ время
идти-НАСТ.3
‛Пока занимаешься готовкой еды, время идет’.
Как инфинитив эта форма только называет действие, но не соотносит его с лицом или временем:
(42) e
kaǰ
kor-te
ɔnek ʃɔmoy lag-b-e
этот
работа делать-ИНФ много
время
требоваться-БУД-3
‛Чтобы сделать эту работу, потребуется много времени’.
Условное деепричастие образуется с помощью суффикса /-le/: /korle/
‛(если) сделает’, /likhle/ ‛(если) запишет’ и т. п. Основное значение формы —
обозначение предшествующего действия, выполнение которого является условием для совершения последующего действия:
(43) ami čiʈhi
pe-le
toma-ke
ǰana-b-o
я
письмо
получать-УСЛ.ДЕЕПР ты-АКК/ДАТ знать:КАУЗ-БУД-1
‛Получив письмо, сообщу тебе’.
Условное деепричастие употребляется как во временных, так и в условных
контекстах:
(44) taɽataɽi khæla ʃeʃ
ho-le
amra ʃɔhor-e
ǰa-b-o
быстро
игра
конец
становиться-УСЛ.ДЕЕПР
мы
город-ЛОК
‛Если игра быстро закончится, мы пойдем в город’.
(45) ami čar
ʈaka
pe-te
par-le-i
я
четыре деньги
получить-ПРИЧ.НЕСОВ
мочь-УСЛ.ДЕЕПР-ЭМФ
идти-БУД-1
413
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
boi-ʈa
kin-b-o
книга-ОПР
покупать-БУД-1
‛Если бы я только мог достать четыре рупии, я бы купил эту книгу’.
В Б.я. функционируют также заимствованные из санскрита частично видоизмененные (татсама и ардхататсама) неличноглагольные формы, которые широко
употребляются в литературном языке: 1) причастие прошедшего времени (совершенное): /krito/ ‛сделанный’, /dɔgdho/ ‛сожженный’; 2) причастие настоящего
времени (несовершенное): /čɔlonto/ ‛движущийся’; 3) причастие будущего времени (долженствования): /kɔrtɔbbo/ ‛должное быть сделанным’.
В Б.я. большую роль играют аналитические формы, состоящие из нефинитной
формы глагола и различных вспомогательных глаголов. Они выражают широкий
круг пространственных, модальных и аспектуальных значений. Некоторые примеры аналитических глагольных форм приведены в 2.4.0. и 2.5.3.
В Б.я. используются следующие энклитические частицы: /i/ — употребляется
для эмфатического выделения, часто с указательными местоимениями, /o/ ‛и’,
‛даже’, ‛также’, /ta/, /to/ — выражают сомнение, удивление, одобрение, настойчивость, /ye/ — выражает удивление, /ya/ — используется в восклицаниях. В сочетании с нефинитными формами глагола эмфатические частицы могут придавать значения уступки, условия и т. д.
Так, совершенное деепричастие с усилительной частицей /-i/ передает дополнительное значение ‛как только’:
(46) ami ta-r
kačhe
eʃ-e-i
ʃɔb bɔl-b-o
я
его-ГЕН
рядом
приходить-ДЕЕПР.СОВ-ЭМФ
все говорить-БУД-1
‛Как только я приду к нему, я все расскажу’.
С усилительной частицей /-о/ совершенное деепричастие передает уступительное значение ‛хотя и’:
(47) ami ʃekhane gi-ye-o
kičhu
kor-te
par-l-am na
я
туда
идти-ДЕЕПР.СОВ-ЭМФ
что-то
делать-ИНФ
мог-ПРОШ-1
ОТР
‛Хотя я туда и пришел, но ничего не смог сделать’.
Сочетанием несовершенного деепричастия с эмфатической частицей /-i/ обозначается действие, которое начало совершаться ранее главного действия:
(48) ami ta-ke
dekh-te-i
ʃɔb kɔtha buǰh-l-am
я
его-АКК/ДАТ
видеть-ДЕЕПР.НЕСОВ-ЭМФ
все
слово
понимать-ПРОШ-1
‛Как только я его увидел, я все понял’.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
mānuṣ /manuʃ/ ‛человек’, ‛мужчина’, bāgān /bagan/ ‛сад’
Падеж
Прям.
Акк.-дат.
Лок.-инстр.
Ген.
Ед. число
mānuṣ /manuʃ/
mānuṣ-ke /manuʃ-ke/
mānuṣ-e /manuʃ-e/, mānuṣ-ete /manuʃ-ete/
mānuṣ-er /manuʃ-er/
bāgān /bagan/
bāgān-ke /bagan-ke/
bāgān-e /bagan-e/
bāgān-er /bagan-er/
414
Восточные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Мн. число
Прям.
Акк.-дат.
Лок.-инстр.
Ген.
mānuṣ-erā /manuʃ-ra/
или /manuʃ-ʃɔkol/
̣
mānuṣ-digā-ke /manuʃ-der-ke/
или /manuʃ-ʃɔkol-ke/
̣
mānuṣ-dige-te /manuʃ-der moddhe/
и с др. послелогами
mānuṣ-dig-er /manuʃ-der/ или
/manuʃ-ʃɔkol-er/
̣
bāgān-guli
/bagan-guli/
bāgān-guli-ke
/bagan-guli-ke/
bāgān-guli-te
/bagan-guli-te/
bāgān-guli-r
/bagan-guli-r/
Местоимения
Личные
2 л.
фам. ф.
нейтр. ф.
Ед. число
tui1
tūmi
/tui/
/tumi/
totomā/to-/
/toma-/
Мн. число2
torā
tomrā
/tora/
/tomra/
todigtomādig/toder-/
/tomader-/
1 л.
Прям. п.
Косв. осн.
Прям. п.
Косв. осн.
āmi
/ami/
āmā/ama-/
āmrā
/amra/
āmādig/amader-/
почтит. ф.
āpni
/apni/
āpnā/apna-/
āpnārā
/apnara/
āpnādig/apnader-/
П р и м е ч а н и я: 1. Симметричное местоимение 1-го лица mui воспринимается как диалектизм. Его формы (mor, morā, moder и др.) встречаются в поэзии. 2. Допустимы альтернативные формы с показателем -sab (āmrā-sab и т. п.). 3. Рефлексивное местоимение nije ‛сам’,
‛себя’ не изменяется по лицам.
Неличные местоимения
Указательные
Относительные
ближнего плана среднего плана дальнего плана
нейтр. почтит. нейтр. почтит. нейтр. почтит. нейтр. почтит.
Субстантивные одушевленные
uni
ye /ǰe/ yini
ini /ini/ o /o/
se /ʃe/ tini
Прям. e /e/
/tini/
/uni/
п.
‛он(а)’ ‛он(а)’ ‛он(а)’ ‛он(а)’ ‛он(а)’ ‛он(а)’ ‛кто’ /ǰini/
Косв. ihāĩhāuhāũhātāhā- tā̃ hā- yāhā- yā̃ hā/e-/
/ẽ-/
/o-/
/õ-/
/ta-/
/tã-/
/ǰa-/
/ǰã-/
осн.
Субстантивные неодушевленные
Прям.
п.
ihā /e/ ‛это’
uhā /o/ ‛то’
tāhā /ta/,
se /ʃe/ ‛то’
yāhā /ǰa/
‛который’
Косв.
осн.
ihā- /e-/
uhā- /o-/
tāhā- /ta-/
yāhā- /ǰa-/
Вопро- Неопреситель- деленные
ные
ke /ke/ keho
/keu/
‛кто?’ ‛кто-то’
kāhā- kāhā/ka-/
/ka-/
kichu
ki /ki/
/kiču/
‛что?’
‛что-то’
kiskichu/kiʃ-/
/kiču-/
415
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
Продолжение таблицы
‛такой’
‛столький’
времени
места
ОтносиУказательные
тельные
ближнего плана среднего плана дальнего плана
Адъективные
eman
aman
teman
yeman
/æmon/
/ɔmon/
/tæmon/
/ǰæmon/
eta
ata
tata
yata
/æto/
/ɔto/
/tɔto/
/ǰɔto/
Адвербиальные
tabe /tɔbe/
yabe /ǰɔbe/
ekhāne
okhāne
sekhāne
yekhāne
/ekhane/
/okhane/
/ʃekhane/
/ǰekhane/
Вопросительные
keman
/kæmon/
kata
/kɔto/
kabe /kɔbe/
П р и м е ч а н и е: 1. Указательные местоимения во многих современных грамматиках Б.я.
трактуются также как личные местоимения 3-го лица.
Глагол
Личные окончания
Видо-временная
форма
Настоящее
общее
Императив
Императив будущего времени
Прошедшее
совершенное
Будущее
Прошедшее
обычное
Настоящее
прогрессивное
Настоящее
совершенное
Прошедшее
прогрессивное
Предпрошедшее
2 л.
фам. ф.
нейтр. ф. почтит. ф.2
Присоединяются к первичной основе
-i /-i/
-(i)s
-o
-(e)n /-(e)n/
/-(i)ʃ/
-i /-i/
-0
-o /-o/
-(u)n /-(u)n/
Присоединяются ко вторичной основе
-ib-o
-is
-io
-ib-en
/-b-o/
/-(i)ʃ/
/-o, -yo/
/-b-en /
-il-ām
-il-i
-il-e
-il-en
/-l-am; -l-um/
/-l-i/
/-l-e/
/-l-en/
-ib-a /-bo/
-ib-i /-bi/
-ib-e /-be/ -ib-en /-ben/
-it-ām
-it-is
-it-e
-it-en
/-t-am; -t-um/ /-t-iʃ/
/-t-e/
/-t-en/
-itech-i
-itech-is
-itech-o
-itech-en
/-čh-i/
/-čh-iʃ/
/-čh-o/
/-čh-en/
-iẏāch-i 3
-iẏāch-is
-iẏāch-a
-iẏāch-en
/-ečh-i/
/-ečh-iʃ/
/-ečh-o/
/-ečh-en/
-itechil-ām-itechil-i
-itechil-e
-itechil-en
/-čhil-am/
/-čhil-i/
/-čhil-e/
/-čhil-en/
-iẏāchil-ām
-iẏāchil-i
-iẏāchile
-iẏāchil-en
/-ečhil-am;
/-ečhil-i/
/-ečhil-e/
/-ečhil-en/
-ečhil-um;
-ečhil-em/
1 л.
3 л.
-e /-e/
-y /-y/
-(u)k /-(u)k/
-ib-e
/-b-e /
-il-a
/-l-o/
-ib-e /-be/
-it-a
/-t-o/
-itech-e
/-čh-e/
-iẏāch-e
/-ečh-e/
-itechil-a
/-čhil-o/
-iẏachil-a
/-ečhilo/
П р и м е ч а н и я: 1. Варианты флексий для разных типов основ даются через точку с запятой. 2. Почтительные формы 3-го лица идентичны почтительным формам 2-го лица. 3. Знаком ẏ в транслитерации здесь и далее передается [j].
416
Восточные индоарийские языки
Личные формы глагола
karā /kɔra/ ‛делать’, dekhā /dækha/ ‛видеть’, pāṭhāna /paʈhano/ ‛посылать’
План настоящего времени
Простое
Несовершенное
Совершенное
1 л.
kar-i /kor-i/,
dekh-i /dekh-i/,
pāṭhā-i /paʈha-i/
kar-iteсh-i /kor-čh-i/,
dekh-iteсh-i /dekh-čh-i/,
pāṭhā-iteсh-i /paʈha-ččh-i/
kar-iẏāch-i /kor-ečh-i/,
dekh-iẏāch-i /dekh-ečh-i/,
pāṭhā-iẏāch-i /paʈh-iyečh-i/
2 л.
фам. ф.
kar-is /kor-iʃ/,
dekh-is /dekh-iʃ/,
pāṭhā-is /paʈha-ʃ/
kar-iteсh-is /kor-čh-iʃ/,
dekh-iteсh-is /dekh-čh-iʃ/,
pāṭhā-iteсh-is /paʈha-ččh-iʃ/
kar-iẏāch-is /kor-ečh-iʃ/,
dekh-iẏāch-is /dekh-ečh-iʃ/,
pāṭhā-iẏāch-is /paʈha-iyečh-iʃ/
2 л.
kar-o /kɔr-o/,
нейтр. ф. dekh-o /dækh-o/,
pāṭhā-o /paʈha-o/
kar-iteсh-o /kor-čh-o/,
dekh-iteсh-o /dekh-čh-o/,
pāṭhā-iteсh-o /paʈha-ččh-o/
kar-iẏāch-o /kor-ečh-o/,
dekh-iẏāch-o /dekh-ečh-o/,
pāṭhā-iẏāch-o /paʈha-iyečh-o/
2 л.
kar-en /kɔr-en/,
kar-iteсh-en /kor-čh-en/,
kar-iẏāch-en /kor-ečh-en/,
почтит. ф. dekh-en /dækh-en/, dekh-iteсh-en /dekh-čh-en/,
dekh-iẏāch-en /dekh-ečh-en/,
pāṭhā-n /paʈha-n/ pāṭhā-iteсh-en /paʈha-ččh-en/ pāṭhā-iẏāch-en /paʈha-iyečh-en/
3 л.
kar-e /kɔr-e/,
нейтр. ф. dekh-e /dækh-e/,
pāṭhā-y /paʈha-y/
kar-iteсh-e /kor-čh-e/,
dekh-iteсh-e /dekh-čh-e/,
pāṭhā-iteсh-e /paʈha-ččh-e/
kar-iẏāch-e /kor-ečh-e/,
dekh-iẏāch-e /dekh-ečh-e/,
pāṭhā-iẏāch-e /paʈha-iyečh-e/
3 л.
kar-en /kɔr-en/,
kar-iteсh-en /kor-čh-en/,
kar-iẏāch-en /kor-ečh-en/,
почтит. ф. dekh-en /dækh-en/, dekh-iteсh-en /dekh-čh-en/,
dekh-iẏāch-en /dekh-ečh-en/,
pāṭhā-n /paʈha-n/ pāṭhā-iteсh-en /paʈha-ččh-en/ pāṭhā-iẏāch-en /paʈha-iyečh-en/
План прошедшего времени
Совершенное
Обычное (многократное)
1 л.
kar-il-ām /kor-l-am/,
dekh-il-ām /dekh-l-am/,
pāṭhā-il-ām /paʈha-l-am/
kar-it-ām /kor-t-am/,
dekh-it-ām /dekh-t-am/,
pāṭhā-it-ām /paʈha-t-am/
2 л.
фам. ф.
kar-il-i /kor-l-i/,
dekh-il-i /dekh-l-i/,
pāṭhā-il-i /paʈha-l-i/
kar-it-is /kor-t-iʃ/,
dekh-it-is /dekh-t-iʃ/,
pāṭhā-it-is /paʈha-t-iʃ/
2 л.
нейтр. ф.
kar-il-e /kor-l-e/,
dekh-il-e /dekh-l-e/,
pāṭhā-il-e /paʈha-l-e/
kar-it-e /kor-l-e/,
dekh-it-e /dekh-t-e/,
pāṭhā-it-e /paʈha-t-e/
2 л.
почтит. ф.
kar-il-en /kor-l-en/,
dekh-il-en /dekh-l-en/,
pāṭhā-il-en /paʈha-l-en/
kar-it-en /kor-t-en/,
dekh-it-en /dekh-t-en/,
pāṭhā-it-en /paʈha-t-en/
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
417
Продолжение таблицы
Совершенное
Обычное (многократное)
3 л.
нейтр. ф.
kar-il-a /kor-l-o/,
dekh-il-a /dekh-l-o/,
pāṭhā-il-a /paʈha-l-o/
kar-it-a /kor-t-o/,
dekh-it-a /dekh-t-o/,
pāṭhā-it-a /paʈha-t-o/
3 л.
почтит. ф.
kar-il-en /kor-l-en/,
dekh-il-en /dekh-l-en/,
pāṭhā-il-en /paʈha-l-en/
kar-it-en /kor-t-en/,
dekh-it-en /dekh-t-en/,
pāṭhā-it-en /paʈha-t-en/
Прогрессивное
Предпрошедшее
1 л.
kar-iteсh-il-ām /kor-čh-il-am/,
kar-iẏāch-il-ām /kor-ečh-il-am/,
dekh-iteсh-il-ām /dekh-čh-il-am/,
dekh-iẏāch-il-ām /dekh-ečh-il-am/,
pāṭhā-iteсh-il-ām /paʈha-ččh-il-am/ pāṭhā-iẏāch-il-ām /paʈha-iyečh-il-am/
2 л.
фам. ф.
kar-iteсh-il-i /kor-čh-il-i/,
dekh-iteсh-il-i /dekh-čh-il-i/,
pāṭhā-iteсh-il-i /paʈha-ččh-il-i/
kar-iẏāch-il-i /kor-ečh-il-i/,
dekh-iẏāch-il-i /dekh-ečh-il-i/,
pāṭhā-iẏāch-il-i /paʈha-iyečh-il-i/
2 л.
нейтр. ф.
kar-iteсh-il-e /kor-čh-e/,
dekh-iteсh-il-e /dekh-čh-e/,
pāṭhā-iteсh-il-e /paʈha-ččh-il-e/
kar-iẏāch-il-e /kor-ečh-e/,
dekh-iẏāch-il-e /dekh-ečh-e/,
pāṭhā-iẏāch-il-e /paʈha-iyečh-il-e/
2 л.
почтит. ф.
kar-iteсh-il-en /kor-čh-il-en/,
dekh-iteсh-il-en /dekh-čh-il-en/,
pāṭhā-iteсh-il-en /paʈha-ččh-il-en/
kar-iẏāch-il-en /kor-ečh-il-en/,
dekh-iẏāch-il-en /dekh-ečh-il-en/,
pāṭhā-iẏāch-il-en /paʈha-iyečh-il-en/
3 л.
нейтр. ф.
kar-iteсh-il-a /kor-čh-il-o/,
dekh-iteсh-il-a /dekh-čh-il-o/,
pāṭhā-iteсh-il-a /paʈha-ččh-il-o/
kar-iẏāch-il-a /kor-ečh-il-o/,
dekh-iẏāch-il-a /dekh-ečh-il-o/,
pāṭhā-iẏāch-il-a /paʈha-iyečh-il-o/
3 л.
почтит. ф.
kar-iteсh-il-en /kor-čh-il-en/,
dekh-iteсh-il-en /dekh-čh-il-en/,
pāṭhā-iteсh-il-en /paʈha-ččh-il-en/
kar-iẏāch-il-en /kor-ečh-il-en/,
dekh-iẏāch-il-en /dekh-ečh-il-en/,
pāṭhā-iẏāch-il-en /paʈha-iyečh-il-en/
Будущее время
jānā /ǰana/ ‛знать’, gāoyā /gawa/ ‛петь’
1 л.
2 л.
3 л.
jān-ib-a /ǰan-b-o/, gā-ib-a /ga-ib-o/
фам. ф.
jān-ib-i /ǰan-b-i/, gā-ib-i /ga-ib-i/
нейтр. ф.
jān-ib-e /ǰan-b-e/, gā-ib-e /ga-ib-e/
почтит. ф.
jān-ib-en /ǰan-b-en/, gā-ib-en /ga-ib-en/
нейтр. ф.
jān-ib-e /ǰan-b-e/, gā-ib-e /ga-ib-e/
почтит. ф.
jān-ib-en /ǰan-b-en/, gā-ib-en /ga-ib-en/
418
Восточные индоарийские языки
Повелительное наклонение
karā /kɔra/ ‛делать’, khāoyā /khawa/ ‛есть’
Форма
Будущее время
kar-i /kor-i/,
khā-i /kha-i/
kar-ib-o /kor-b-o/,
khā-ib-o /kha-b-o/
фам. ф.
kar-a /kor/,
khā /kha/
kar-is /kor-iʃ/,
khā-s /kha-ʃ/
нейтр. ф.
kar-o /kɔr-o/,
khā-o /kha-o/
kar-io /kor-o/,
khā-io /khe-o/
почтит. ф.
kar-un /korun/,
khā-un, khā-n /kha-n/
kar-ib-en /kor-b-en/,
khā-ib-en /kha-b-en/
нейтр. ф
kar-uk /kor-uk/,
khā-uk, khā-k /kha-k/
kar-ib-e /kor-b-e/,
khā-ib-e /kha-b-e/
почтит. ф.
kar-un /kor-un/,
khā-un, khā-n /kha-n/
kar-ib-en /kor-be-n/,
khā-ib-en /kha-b-en/
1 л.
2 л.
Настоящее время
3 л.
Глагол-связка
āсh- /ačh-/ ‛быть’, nah- /nɔ-/ ‛не быть’
Форма
Настоящее
простое время
Прошедшее
простое время
āch1 л.
2 л.
3 л.
Настоящее
простое время
nah-
āch-i /ačh-i/
ch-il-ām /čh-il-am/
nah-i /no-i/
фам. ф.
āch-is /ačh-iʃ/
ch-il-i /čh-il-i/
nah-is /no-ʃ/
нейтр. ф.
āch-a /ačh-o/
ch-il-e /čh-il-e/
nah-a /nɔ-o/
почтит. ф.
āch-en /ačh-en/
chi-le-n /čh-il-en/
nah-en /nɔ-n/
нейтр. ф.
āch-e /ačh-e/
ch-il-a /čh-il-o/
nah-e /nɔ-æ/
П р и м е ч а н и я: Глагол /ačh-/ ‛быть, находиться’ имеет только формы настоящего простого и прошедшего простого времени. В других временах и нефинитных формах используются соответствующие формы глагола /thaka/ ‛оставаться’.
В настоящем времени глагол-связка обычно опускается.
В посессивной конструкции в качестве отрицательной формы глагола /ačh-/ в значении
‛иметься, быть’ используется глагол /nei/ ‛не быть, не иметься’, имеющий одну форму во всех
лицах: amar bai aсhe я:ГЕН книга СВЯЗ ‛У меня книга есть’ — amar bai nei я:ГЕН книга ОТР.СВЯЗ
‛У меня книги нет’.
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
419
Нефинитные формы глагола
Форма
Показатель
Герундий I
(глагольное
имя)
-ā /-a/ — для односложных закрытых основ;
-oẏā /-wa/ — для односложных открытых основ;
-na /-no / — для производных основ.
Присоединяются к первичной основе 1.
-bā /-ba/
Присоединяются к первичной основе.
Герундий II
(глагольное
имя)
Несовершенное деепричастие
(имперфективное причастие; инфинитив)
Совершенное деепричастие
(перфективное причастие)
Условное
деепричастие
-ite /-te/; /-ite/
В чолит-бхаша /-te/ —
для закрытых и многосложных основ, /-ite/ —
для односложных открытых основ.
Присоединяются ко вторичной основе.
-iyā /-e/; /-ye/; /-iye/
(вторичная основа с
суффиксами -e — после
согласных, -ye — после
гласных, -iye — при
производных основах)
-ile /-le/; /-ile/
В чолит-бхаша /-le/ —
для закрытых и многосложных основ, /-ile/ —
для односложных открытых основ.
Присоединяются ко вторичной основе.
Словоизменительный класс
существительное
(полная парадигма
регулярного словоизменения)
Примеры
/aʃa/ ‛приход’,
/thaka/ ‛оставление’,
/ǰana/ ‛знание’,
/gawa/ ‛пение’,
/paʈhano/ ‛посылка’,
/khawano/
‛кормление’
Неполная парадигма:
употребляется только
в прямом падеже с
частицей matra(-i)
‛только’ и в генитиве
с послелогами или
как определение
неизменяемо
/dækhba-matro-i/
‛едва увидев’,
/lekhba-r pɔre/
‛после написания’,
/khaba-r ǰɔl/ ‛вода для
питья’, /pɔɽbar boy/
‛книга для чтения’
/korte/ ‛делать’,
/ǰante/ ‛знать’,
/gaite/ ‛петь’,
/ghumote/ ‛спать’,
/khawate/ ‛кормить’
неизменяемо
/eʃe/ ‛пришедший’,
/ǰene/ ‛узнавший’,
/kheye/ ‛съевший’,
/paʈhiye/ ‛пославший’, /khaiye/
‛покормивший’
/korle/ ‛(если) сделав’,
/thakle/ ‛оставшись’,
/khele/ ‛поесть’,
/gaile/ ‛спев’,
/ghumole/ ‛поспав’,
/khawale/ ‛покормив’
неизменяемо
П р и м е ч а н и е: 1. О первичных и вторичных основах глагола см. 2.2.3.
Аналитические конструкции с нефинитными глагольными формами
Герундий I
Вспомогательный глагол
(2-й компонент)
/hɔwa/ ‛становиться’,
/ǰawa/ ‛идти, уходить’
/čɔla/ ‛идти, двигаться’
Основное значение
пассивное
пассивное потенциальное
посессивное, возможность
420
Восточные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Несовершенное деепричастие
Вспомогательный глагол
(2-й компонент)
/čawa/ ‛хотеть’
/para/ ‛мочь’
/pawa/ ‛получать’
/laga/ ‛ударять’
/dewa/ ‛давать’
/čɔla/ ‛идти, двигаться’
/ǰawa/ ‛идти, уходить’
/bɔʃa/ ‛сидеть’
/thaka/ ‛быть, оставаться’
/hɔwa/ ‛становиться’ (3 л.)
/ačh-/ ‛быть’,
отрицательная форма /nei/
Основное значение
желание
возможность, разрешение, посессивное
внутренняя возможность
инхоативное
разрешение
‛чуть не’, ‛вот-вот’
‛собираться сделать что-то’
‛заниматься чем-либо’
длящееся действие или процесс
долженствование
разрешение/запрещение
Совершенное деепричастие
Вспомогательный глагол
(2-й компонент)
/ǰawa/ ‛идти, уходить’
/aʃa/ ‛приходить’
/čɔla/ ‛идти, двигаться’
/dewa/ ‛давать’
/newa/ ‛брать’
/oʈha/ ‛подниматься’, /tola/
‛поднимать’
/pɔɽa/ ‛падать’
/ačh-/ ‛быть’
/thaka/ ‛быть, оставаться’
/rakha/ ‛держать, сохранять’
/phela/ ‛бросать’
/bɔʃa/ ‛сидеть’
Основное значение
с глаголами движения — движение от говорящего; законченное действие; в прогрессивных временах — длящееся
действие или процесс
с глаголами движения — движение к говорящему; с непереходными глаголами — постепенное изменение; в прогрессивных временах — действие, начавшееся в далеком
прошлом и продолжающееся до сих пор
с глаголами движения — движение от; в перфекте —
длящееся или повторяющееся действие или процесс, часто возобновляемый
действие, направленное от говорящего
действие, направленное к субъекту переходного глагола;
бенефактивное значение
движение вверх, рост; увеличение; уменьшение; внезапность
движение вниз; неожиданное, резкое движение
со стативными глаголами — состояние
со стативными глаголами — длительное состояние; в настоящем обычном времени — обычные или повторяющиеся
действия, модальные значения: надежда, желание, предположение; в будущем времени — действие, которое предположительно уже совершилось в будущем; в прошедшем
обычном — обычное или предположительное действие
с переходными глаголами — продление действия, выраженного смысловым глаголом, или результат этого действия
с переходными глаголами — интенсивное действие; законченность действия; насильственное действие; непредвиденное, неожиданное действие
резкое, неожиданное действие, зачастую имеющее отрицательную коннотацию
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
421
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Словоформа существительного складывается из его основы (В), обычно
равной словарной форме (исключение составляют местоимения), и последовательно (но необязательно) присоединяющихся к ней показателей трех групп:
1) показатель определенности (D) или числа (N), выступающие в дополнительном распределении; 2) показатель падежа (С); 3) послелог (Р) или сочетание послелогов (Р1Р2). Общий вид словоформы В + D/N + С + Р1P2. Примеры:
bai-khāni-te /boi-khani-te/ ‛в (этой) книге’ (В + D + С); bāgān-er madhya diẏā ‛через
сад’ (В + С + Р1 + Р2); meye-diga-ke /meye-der-ke/ ‛девушкам’, ‛девушек’ (B + N + C).
Наряду со спрягаемыми формами, глагол имеет ряд непредикативных форм, образуемых присоединением к основе соответствующих аффиксов, а в ряде случаев и
именных окончаний. Их образование и основные функции показаны в 2.3.7. и 2.4.0.
Остальные части речи и служебные слова неизменяемы.
2.5.2. В словообразовании Б.я. преобладают суффиксация и словосложение.
Характерно при этом, что исконные бенгальские суффиксы (тадбхава), как приглагольные, так и приименные, в большинстве своем малопродуктивны. Более
продуктивны суффиксы, заимствованные из санскрита в неизмененном виде или
с некоторыми изменениями, и персидского, причем среди последних особенно
выделяются новообразованные на базе конечных компонентов сложных слов.
Таковы, например, суффиксы отвлеченных имен: из санскрита — /-ta/, /-tto/,
/-ikɔron/, из персидского — /-giri/ (со значением ‛занятие, профессия’), из санскрита —/-bad/ (со значением ‛учение’) и др.; суффиксы названий места: из санскрита — /-aloy/, из пepсидского — /-khana/; суффиксы прилагательных из санскрита — /-mɔy/ и т. д. Среди суффиксов выделяется /-i/, в котором совместились
бенгальские, санскритские и персидские суффиксы отвлеченных имен, названий
профессии и относительных прилагательных; будучи противопоставлен /-a/, он
выражает значения женского рода и уменьшительности.
Из префиксов сохранились очень немногие — со значением отрицания, отсутствия, недостатка чего-либо: из санскрита — /ɔ-/, /ɔn-/, /niʃ-/; из персидского —
/be-/ ‛без’, /na-/ ‛не’; из арабского — /gɔr-/ (< gāir); достаточно употребительны
также префиксы со значением совместности из санскрита — /ʃɔ-/, /ʃɔho-/.
Помимо сложных слов традиционных типов, следующих санскритским моделям, широко распространены новообразования, занимающие промежуточное положение между сложными словами и словосочетаниями. Такое аналитическое
словообразование ныне весьма продуктивно, особенно в сфере глагола. Здесь
выделяются два основных типа образований: отыменные — образованные с помощью вспомогательных глаголов (например, /baʃ kɔra/ место.жительства делать
‛жить, обитать’, /hat čɔlano/ рука двигать ‛управлять, обращаться’), и сложноглагольные, среди которых центральное место занимают сочетания совершенного деепричастия значащего глагола на -iyā /-e/ со служебными глаголами: āsā
/aʃa/ ‛приходить’, yāoẏā /ǰawa/ ‛уходить’, uṭhā /uʈha/ ‛подниматься’, рaṛā /pɔɽa/
‛падать’, laoẏā /lɔwa/ и neoẏā /newa/ ‛брать’, deoẏā /dewa/ ‛давать’, tulā /tula/
‛поднимать’, rākhā /rakha/ ‛класть’, phelā /phela/ ‛бросать’, ānā /ana/ ‛приносить’,
basā /bɔʃa/ ‛садиться’, dā̃ ṛāna /dãɽano/ ‛вставать’, calā /čɔla/ ‛двигаться’ и др.; эти
глаголы привносят значения направленности, интенсивности и завершенности
действия, например: /uɽa/ ‛летать’ — /uɽe uʈha/ ‛взлететь’ (т. е. ‛улетев поднять-
422
Восточные индоарийские языки
ся’), /uɽe ǰawa/ ‛улететь’; /baǰha/ ‛бить (о часах)’ — /baǰhe uʈha/ ‛зазвонить (внезапно)’ (т. е. ‛звоня подняться’), /baǰhe ǰawa/ ‛отзвонить’ (букв. ‛звонив уйти’) и т. п.
Широко распространена редупликация слов разных классов, имеющая значения множественности (/ki ki?/ ‛какие (разные предметы)?’, /ke ke?/ ‛какие (разные
люди)?’), дистрибутивности (/dine dine/ ‛день за днем’, /ped ped/ ‛шаг за шагом’),
интенсивности (/æto ʃɔkal ʃɔkal?/ ‛так рано’), взаимного действия (/laʈhalaʈhi/
‛сражение на палках’), значение действия, одновременного с другим (с редупликацией несовершенного деепричастия: /bhabte bhabte/ ‛думая’, /beɽate beɽate/
‛гуляя’). Еще одна разновидность редупликации — использование «слова-эхо»,
т. е. такого слова, которое самостоятельно не употребляется и является искаженным отражением первого компонента. Подобные повторы особенно широко
употребляются в разговорном языке и обычно имеют значение ‛(что-то) и тому
подобное’. При этом в повторяющемся элементе происходит замена начального
согласного, чаще всего на /ʈ/: /dækha-ʈækha/ ‛глядеть вокруг и тому подобное’,
/ãttio-ʈãttio/ ‛родственники и тому подобное’ и т. д.
2.5.3. Б.я. — язык номинативного типа.
Грамматический порядок слов SOV, управляющее слово следует за управляемым. Нарушение этого порядка, служащее средством эмфазы, допускается по
большей части в тех случаях, когда грамматические связи имеют формальноморфологическое выражение. Определение предшествует определяемому, за исключением местоимений /ʃɔkole/ ‛все’ и /niǰe/ ‛сам’ (/ami niǰe/ ‛я сам’, /amra ʃɔkole/
‛мы все’), а также числительных со значением приблизительного количества (/din
dui/ ‛дня два’, но /dui din/ ‛два дня’). Существительные управляются послелогами, которые, равно как и многие агглютинативные суффиксы, при оформлении
копулятивного словосочетания обычно присоединяются к последнему члену.
Вопросительные и отрицательные предложения сохраняют порядок слов,
обычный для повествовательных. Частный вопрос выражается вопросительными
местоимениями, занимающими позицию соответствующего члена предложения,
общий вопрос — частицей /ki/, не имеющей строго фиксированного места (/tumi
ki ǰabe?/ и /tumi ǰabe ki?/ ‛Ты пойдешь?’).
Основные типы конструкции предложения.
Именная: в качестве предикативного члена выступают существительные в
прямом или косвенных падежах, прилагательное, наречие и непредикативные
формы глагола. В отличие от большинства близкородственных языков, в Б.я.
связка настоящего времени обычно опускается: /tini ʃukhi/ ‛oн счастлив’. В прошедшем времени используется основа связки /čhil-/, в других временах и нефинитных конструкциях в качестве связки используются соответствующие формы
глагола /thaka/ ‛оставаться’.
Разновидностью именной является конструкция сравнения, где «эталон»
оформлен послелогом /čeye/:
(49) tumi
ama-r čeye bhalo
ты:НЕЙТР
я-ГЕН
ПОСЛ
лучше
‛Ты лучше меня’.
Посессивная: подлежащее оформлено родительным падежом, объект имеет
форму прямого, и с ним согласуется связка, в этом случае обязательная:
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
(50) ama-r ʈaka
я-ГЕН
423
ačh-e
деньги быть.НАСТ-3
‛У меня есть деньги’.
Глагольная: подлежащее стоит в прямом падеже, прямой объект — в прямом
или аккузативе-дативе, глагол-сказуемое согласуется в лице с подлежащим:
(51) ami boy-ʈa
ɖhak-i
я
книга-ОПР
прятать:НАСТ-1
‛Я прячу книгу’.
(52) ami čhele-ʈa-ke
я
ɖhak-i
мальчик-ОПР-АКК/ДАТ
прятать:НАСТ-1
‛Я прячу мальчика’.
Пассивная: подлежащее оформлено родительным падежом (реализуется редко), объект — в прямом или дательном, сказуемое в форме глагольного имени на
/-a, -na/ со вспомогательными глаголами уāoẏā /ǰawa/ ‛идти, уходить’ или haoẏā
/hɔwa/ ‛становиться’ или же в форме санскритского перфектного причастия с
haoẏā, см. 2.3.5.
Долженствования: субъект имеет форму дательного или родительного падежа,
сказуемое — в форму инфинитива со вспомогательным haoẏā /hɔwa/ ‛становиться’:
(53) ta-ke
ǰai-te
hɔi-b-e
он-ДАТ
идти-ИНФ
становиться-БУД-3
‛Ему нужно будет пойти’.
Большую роль в Б.я. играют различные конструкции с нефинитными формами
глагола. Так, герундий I образует следующие виды конструкций.
— Конструкция долженствования с модальными словами: /dɔrkar/ ‛необходимость’, /učit/ ‛дóлжный’ и др. В таких конструкциях герундий I является подлежащим, а модальное слово — сказуемым, субъект действия выступает в форме
родительного падежа:
(54) amar ǰa-wa
dɔrkar
я:ГЕН
идти-ГЛАГ.ИМЯ
необходимость
‛Мне нужно уйти’.
— Конструкция с глаголом /ǰawa/ ‛идти, уходить’ передает наряду с пассивным (ср. пример (3)) значение возможности, допустимости, может указывать на
обычность действия:
(55) e
dokan-e
bibhinno
bɔy
kena
ǰay
этот
магазин-ЛОК
различный
книга
покупать:ГЛАГ.ИМЯ
идти:НАСТ.3
‛В этом магазине можно купить различные книги’.
— Конструкция с глаголом /hɔwa/ ‛быть’, ‛становиться’ имеет значение констатации факта совершения действия, часто без указания на субъект действия:
(56) ekhane khawa
hɔy
здесь
есть:ГЛАГ.ИМЯ быть:НАСТ.3
‛Здесь едят’.
— Конструкции с глаголами бытия /ačh-/, /thaka/, /rɔha/ передают пассивное
значение:
424
Восточные индоарийские языки
(57) tritiyo
paʈh
tader
ʃekh-a
третий
урок
он:ГЕН
учить-ГЛАГ.ИМЯ быть-ПРОШ-3
čhi-l-o
na
ОТР
‛Третий урок не был выучен им’.
Сочетание совершенного деепричастия с глаголом /ačh-/ выражает состояние, наступившее после совершения действия:
(58) khub
khuʃi
ho-ye
ačhi
ami
очень
радостный стать-ДЕЕПР.СОВ быть:НАСТ
я
‛Я очень рад’.
Несовершенное деепричастие (инфинитив) употребляется преимущественно в сочетании с глаголами, помещаясь перед тем глаголом, с которым сочетается:
С глаголом /ǰawa/ ‛идти, уходить’ — в значении ‛идти что-л. делать’, ‛собираться’:
(59) ami tar
ʃɔŋe
dekh-a
kor-te
ǰa-i
я
он:ГЕН вместе
видеть-ГЛАГ.ИМЯ
делать-ИНФ идти:НАСТ-1
‛Я собираюсь (иду) его навестить’.
С глаголом /hɔwa/ ‛быть’, ‛становиться’ — в значении ‛нужно’, ‛приходится’:
(60) mačh dhor-te
gi-ye
kada makh-te
hɔy
рыба
хватать-ИНФ
идти-ДЕЕПР.СОВ
грязь
пачкаться-ИНФ
быть:НАСТ.3
‛Когда идешь ловить рыбу, приходится пачкаться в грязи’.
С глаголом /čawa/ ‛хотеть’ — в значении ‛хотеть’, ‛собираться’:
(61) ʃe baɽi ǰe-te
čay
он дом
идти-ИНФ хотеть:НАСТ.3
‛Он хочет поехать домой’.
С глаголом /para/ ‛мочь’ — в значении ‛мочь’, ‛быть в состоянии’:
(62) tomar
bɔyoʃ-er
čhele-meye-ra
æto bhalo
ты:ГЕН
возраст-ГЕН
мальчик-девочка-МН.ОДУШ так
хорошо
kɔr-e
likh-te
poɽ-te
par-e-na
делать-ДЕЕПР.СОВ
писать-ИНФ
читать-ИНФ
мочь:НАСТ-3-ОТР
‛Мальчики и девочки твоего возраста так хорошо писать и читать не могут’.
С глаголом /dewa/ ‛давать’ — в значении ‛давать возможность’, ‛позволять’:
(63) amake
e
katha bol-te
da-o
мне-АКК/ДАТ
этот
слово
говорить-ИНФ
давать-ПОВ.НАКЛ.2
‛Позвольте мне об этом сказать’.
С глаголом /pawa/ ‛получать’ — в значении ‛мочь’, ‛получать возможность’:
(64) ami e
kaǰ
kor-te
pa-i
я
этот
работа делать-ИНФ получать-НАСТ.1
‛Мне разрешили это сделать’.
С глаголом /ǰana/ ‛знать’ — в значении ‛уметь’:
(65) ʃe baŋla
pɔɽ-te
ǰan-e
он бенгальский
читать-ИНФ
знать:НАСТ-3
‛Он умеет читать по-бенгальски’.
425
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
С глаголом /ačh-/ ‛быть’ — в значении ‛можно’:
(66) e
kaǰ
kor-te
ačhe
этот
работа
делать-ИНФ быть:НАСТ.3
‛Эту работу делать можно’.
С глаголом /nay/ ‛не быть’ — в значении ‛нельзя’:
(67) e
kaǰ
kor-te
nay
этот
работа делать-ИНФ не.быть:НАСТ.3
‛Эту работу делать нельзя’.
С глаголом /lagilo/ ‛начал’ — в значении ‛начинать’ (только в прошедшем
времени):
(68) ʃe
kãd-te
lagi-l-o
он(а)
плакать-ИНФ
начинать-ПРОШ-3
‛Он(а) начал(а) плакать’.
2.5.4. Сложносочиненные предложения строятся с помощью сочинительных
союзов и бессоюзно. Подчиненные предложения вводятся относительными местоимениями (обычно с соотносительным местоимением в главном), реже — с помощью неместоименных союзов и бессоюзно. В них сохраняется обычный порядок слов. Используются следующие союзы и союзные слова: /ar/ ‛и’, /o/ ‛и’, /ebɔŋ/
‛и’, /ba/ ‛или’, /kimba/ ‛или’, /na/ ‛или’, /ki/ ‛или’, /ʃutɔraŋ/ ‛таким образом’,
/eǰɔnno/ ‛так’, ‛таким образом’, /tai/ ‛так’, ‛поэтому’, /kintu/ ‛но’, /karɔn/ ‛потому
что’, /kenɔ na/ ‛потому что’, /pačhe/ ‛как бы ни’, /ǰeno/ — отрицание при выражении желания, команды, /ǰate/ ‛чтобы’, /ǰodi/ ... /to/ ‛если ... то’.
В условных придаточных, вводимых союзом /ǰodi/ ‛если’, в случае реального
условия используются простое настоящее, будущее время или императив; при
выражении нереального условия используется прошедшее обычное (многократное) время, которые может относиться и к будущему, и к прошедшему. Главное
предложение вводится союзами /ta be/, /ta hole/, /to/ ‛то’.
(69) amar a͂ ttio-ra ǰodi aʃ-en
я-ГЕН
свой-МН
если приезжать.НАСТ-ПОЧТИТ3
ta hole
toma-r
ɔʃubidhe
hɔ-b-e
ki?
то тогда
вы-ГЕН
неудобство
становиться-БУД-3
ВОПР
‛Если приедут мои родственники, это не доставит вам неудобство?’
(70) apni
ǰodi ponero bɔčhor age kolkata-e
aʃ-t-en
вы:ПОЧТИТ
если 15
ta
hole
æmon kɔtha
лет
bol-t-en
na
то
тогда
такой
сказать-УСЛ-ПОЧТИТ2
ОТР
вещь
назад Калькутта-ЛОК
идти-УСЛ-ПОЧТИТ2
‛Если бы Вы приехали в Калькутту 15 лет назад, Вы бы не говорили таких
вещей’.
В условных предложениях отрицание всегда ставится перед глаголом:
(71) tumi ǰodi ʃekhane na ǰa-o
ta hole
ami ǰa-b-o
na
ты
если там
ОТР
идти.НАСТ-2
то тогда
‛Если ты туда не пойдешь, то и я не пойду’.
я
идти-БУД-1
ОТР
426
Восточные индоарийские языки
Относительные предложения чаще всего вводятся парой соотносительных местоимений: /ye/ ‛кто’ — /ʃe/ ‛он, она’; /ǰa/ ‛который’ — /ta/ ‛тот’; /ǰɔkhɔn/
‛когда’ — /tɔkhɔn/ ‛тогда’; /ǰemɔn/ ‛так’ — /temɔn/ ‛как’; /ǰekhane/ ‛где’ —
/ʃekhane/ ‛там’ и др.
(72) tumi ǰa
bɔl-o
ta ami buǰ-čh-i
ты
что
говорить.НАСТ-2
то я
понимать-НАСТ.ПРОГР-1
‛Я понимаю то, что ты говоришь’.
(73) ǰara
ei
baɽi-te thak-e
кто:МН
этот
дом-ЛОК
tara čhattro
оставаться.НАСТ-3
те
студент
‛Те, кто живет в этом доме, — студенты’.
Более предпочтительным способом распространения предложения в Б.я. служат неличноглагольные обороты. Так, вместо сочинительной связи используется
конструкция с перфективными (дее)причастиями, вместо придаточных причины — глагольное имя в локативе-инструменталисе, вместо временных придаточных — конструкции с глагольным именем или совершенным, несовершенным
или условным деепричастием с соответствующими послелогами, вместо условных придаточных — конструкция с условным деепричастием.
(74) kolkata-e
gi-e
ækʈa
boy
likh-b-e
Калькутта-ЛОК
приезжать-ДЕЕПР.СОВ
какой-то книга
писать-БУД-3
‛Когда он приедет в Калькутту, он напишет (какую-нибудь) книгу’.
(75) tumi
kaǰ
ʃeʃ
kor-e
ты:НЕЙТР работа конец
делать-ДЕЕПР.СОВ
ama-r
ʃoŋge
abar
dækh-a
kor-b-e
ki?
я-ГЕН
с
снова
видеть-ГЛАГ.ИМЯ
делать-БУД-2
ВОПР
‛Когда ты закончишь работу, ты сможешь снова со мной встретиться?’
(76) gan-ʈa
ʃun-e
ʃe ama-r kačhe e-l-o
песня-ОПР
слышать-ДЕЕПР.СОВ
он я-ГЕН
к
приходить-ПРОШ-3
‛Услышав эту песню, он пришел ко мне’.
Субъекты главного предиката и нефинитной глагольной формы могут не совпадать:
(77) tumi ekhane aʃ-le
ami ʈaka
de-b-o
ты
сюда
приходить-ПРИЧ.УСЛ
я
деньги дать-БУД-1
‛Если ты придешь сюда, я отдам (тебе) деньги’.
(78) ama-r ma-baba kolkata-у
thak-le-o
я-ГЕН
мать-отец
Калькутта-ЛОК
оставаться-ПРИЧ.УСЛ-ЭМФ
ami dilli
ar agra-te
bæɽa-te
gie-čhil-um
я
и
посещать-ПРИЧ.НЕСОВ
идти-ПРЕДПРОШ-1
Дели
Агра-ЛОК
‛Хотя мои родители остались в Калькутте, я поехал посмотреть Дели и Агру’.
2.6.0. Помимо собственно бенгальской — индоарийской и субстратной — лексики в словаре широко представлены заимствования. Наиболее многочисленны
санскритизмы, пропорция которых в литературном Б.я. выше, чем в каком-либо
другом современном индоарийском языке. Сохраняя традиционную орфографию, они очень существенно изменяются в произношении, адаптируясь бенгаль-
Г.A. Зoгрaф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык
427
ской фонологической системой. Широко представлены иранизмы и арабизмы;
особенно заметную роль они играют в «мусульманском стиле» языка. Среди европеизмов преобладают англицизмы, представляющие как бытовую лексику, так
и международную терминологию.
2.7.0. Наибольшими отличиями от стандартного Б.я. обладают диалекты Дакки
и Читтагонга. В последнем они настолько велики, что затрудняют взаимопонимание с носителями чолит-бхаша.
Д а к к с к и й диалект функционирует прежде всего как язык внутрисемейного и неформального внешнего общения. Сведения о границах распространения и
числе говорящих отсутствуют. Характерные отличия от чолит-бхаша в фонологии и фонетике: 1) отсутствуют назализованные гласные; 2) полугласные могут
трактоваться как позиционные варианты соответствующих гласных /i/, /u/, /e/, /o/;
3) нет ретрофлексного /ɽ/; 4) обычен гортанный фрикативный /Н/ (соответствует
начальному /ʃ/ и интервокальным /k/, /kh/); 5) аффрикаты /ʧ/ и /ʤ/ часто реализуются как апико-дентальные /ʦ/ и /ʣ/, /ʧh/ — как /s/; 6) интервокальные глухие
смычные обычно озвончаются; 7) аспираты сохраняются преимущественно в начальной позиции (исключение — /ph/, обычный и для других позиций).
В морфологии обращает на себя внимание противопоставление местоимений
3-го лица по роду: нейтр. ф. м. р. /hæe/ — ж. р. /tai/, почтит. ф. м. р. /te, tani/ —
ж. р. /hatai, hætai/. Местоименное окончание дательного падежа единственного
числа — /-re/, дательного и родительного падежей множественного числа —
/-gɔ/. Среди личных глагольных флексий особенно выделяются третичные окончания несовершенного (1 л. наст. вр. /-tæsi/, прош. вр. /-tæsilam/) и совершенного
вида (/-si/, /-silam/ и т. п.); варьируются и окончания других форм.
Ч и т т а г о н г с к и й язык/диалект (англ. Chittagonian, Chatgaya, самоназвание /čaʈgãia buli/) распространен на юго-востоке Бангладеш в прибрежной полосе области Читтагонг. Число носителей около 14 млн. чел. Служит средством
местного общения на неофициальном уровне. Взаимопонимание с носителями
Б.я. отсутствует. Язык бесписьменный, обучение в школах ведется на Б.я.
В вокализме читтагонгского диалекта сомнителен фонемный статус /æ/. Назализация гласных распространена шире, чем в стандартном Б.я. Для консонантизма характерно замещение среднеязычных аффрикат сибилянтами /s/ и /z/; отсутствует /ɽ/; аспираты сохраняются только в начальной позиции (Н. Учида трактует
их как аллофоны непридыхательных); часто, особенно в интервокальной позиции,
происходит спирантизация взрывных. Наблюдается выпадение интервокальных
смычных (особенно перед /i/ и /a/). Обычен согласный исход слова, причем на
стыке происходит ассимиляция (чаще всего регрессивная). Подобная ассимиляция наблюдается и внутри слова как результат эпентетического передвижения /i/
в предшествующий слог (/xoitte/ < korite). Имеются три смыслоразличительных
тона: восходящий, нисходящий и ровный (или «двухфокусный»).
Падежные аффиксы: родительный /-(ɔ)r/, дательный /-(ɔ)re/, местный /-(ɔ)t(te)/,
инструментальный (для неперсональных имен) и агентивный /-e/ (при сказуемом — переходном глаголе в формах совершенного вида). Показатели множественного числа: /-ɔl/ (< /hɔ:ol/ < sakal) — для персональных имен; эту же функцию выполняют показатели определенности /iyun/ (для одушевленных) и /in/ (для
неодушевленных), выступающие как в постпозиции, так и в препозиции к имени.
428
Восточные индоарийские языки
Читтагонгский диалект в ряде черт сближается с ассамским языком (см. статью «Ассамский язык» в наст. издании). Доступные его описания заметно расходятся в интерпретации как фонологической системы, так и некоторых особенностей морфологии, в первую очередь — глагольного словоизменения.
Р о х и н г ь я (Rohingya, самоназвание Ruáiŋga) — один из южных читтагонгских диалектов, носители которого несколько веков назад переселились в область Аракан (ныне штат Ракхайн) соседней Мьянмы. Часть из них в XX в. вернулась в Читтагонг. Численность говорящих около 1,5 млн. чел., в том числе в
Мьянме свыше 1 млн. Используются арабское письмо с дополнительными буквами и алфавит на латинской основе.
Ч а к м а (Chakma, самоназвание /čaŋma/) — один из читтагонгских диалектов
или близкородственный язык, распространенный в Читтагонгском горном районе
(Chittagong Hill Tracts, ныне округа Кхаграчхари, Рангамати и Бандарбан) и соседних районах Индии среди местных племен, многие из которых полностью перешли на чакма. Численность говорящих около 300 тыс. чел. Характерной особенностью является использование особого письма, близкого бирманскому.
C и л х е т с к и й язык/диалект (силхети, силоти; англ. Sylheti, самоназвание
/silɔʈi/) распространен на северо-востоке Бангладеш (область Силхет) и в соседних районах индийских штатов Ассам (округа Качар, Каримгандж и Хайлаканди)
и Трипура. Число говорящих около 10 млн. чел., в том числе около 3 млн. чел. в
Индии и около 0,5 млн. чел. в Великобритании.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева Е.А. Учебник бенгальского языка. 2-е изд. М., 2002, ч. 1; 2003, ч. 2 [1-е изд.
М., 1976].
Бенгальский язык. Вопросы грамматики.
М., 1962.
Бенгальско-русский словарь: 38 000 слов /
Сост. E.М. Быкoвa, М.A. Eлизaрoвa, И.С. Кoлoбкoв. М., 1957.
Библиография работ по бенгальскому языкознанию / Сост. К.Л. Чижикова. М., 1974.
Быкoвa E.М. Подлежащее и сказуемое в современном бенгальском языке. М., 1960.
Быкoвa E.М. Бенгальский язык. М., 1966.
Быкова Е.М. Факультативность? // Восточное языкознание. Факультативность. М., 1982.
Вопросы грамматики бенгальского языка.
М., 1964.
Русско-бенгальский словарь: ок. 24 000
слов / Сост. Дж. Литтoн; Под ред. Н. Бхoумикa и Ш. Гхoшa. М., 1966.
Чeвкинa Л.М. Языковая ситуация и языковая политика в Бангладеш // Языковая политика в афро-азиатских странах. М., 1977.
Anderson J.D. А Manual of the Bengali Language. Cambridge, 1920.
Bandyopādhyāy H. Baṅgīya ṡabdakoṣ. Niu
Dillī, 1966, khaṇḍ 1; 1967, khaṇḍ 2 [на бенгальском языке].
Bykova E.M. The Bengali Language. Moscow,
1981.
Cattopādhyāy S. Saral bhaṣa-prakaš baṅgala
byakaran. Kalikata, 1960 [на бенгальском языке].
Chatterji S.K. Bengali Phonetics // Bulletin of
the School of Oriental Studies, 1921, vol. II, №. 1.
Chatterji S.K. The Origin and Development of
the Bengali Language. Calcutta, 1926 [2nd ed.
London, 1970–1971].
Dakshi A. Learning Bengali. A Self Tutor on a
Phonetic Basis. 2nd ed. Calcutta, 2003.
Dimock E.G. Notes on Stem Vowel Alternation in the Bengali Verb // Indian Linguistics,
1957, vol. 17.
Dimock E.G. Introduction to Bengali. Chicago,
1964, pts. I–II.
Ferguson Ch.A. The Basic Grammatical Categories of Bengali // Proceedings of the Ninth International Congress of Linguists. The Hague,
1964.
Ferguson Ch.A., Chawdhry M. The Phonemes
of Bengali // Language, 1960, vol. 36.
429
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India. Vol. V: Indo-Aryan Languages. Eastern
Group. Part I: Specimens of the Bengali and Assamese Languages. Calcutta, 1903.
Hai M.A. A Phonetic and Phonological Study
of Nasals and Nasalization in Bengali. Dacca,
1960.
Milne W.S. A Practical Bengali Grammar.
Calcutta, 1913.
Mitra S.Ch. The Student’s Bengali-English
Dictionary. 2nd ed. Calcutta, 1924.
Mukkerji T. The Old Bengali Language and
Text. Calcutta, 1963.
Page W.S. An Introduction to Colloquial Bengali. Cambridge, 1934.
Probal Dasgupta. Bangla // The Indo-Aryan
Languages / Ed. by G. Cardona, D. Jain. N. Y.,
2003. [2nd ed. 2007]
Radice W. Teach Yourself Bengali: Complete
Course. L.; Chicago, 2003.
Ray P.S., Hai M. A., Ray L. Bengali Language
Handbook. Washington, 1966.
Seely C.B. Intermediate Bangla. 2006 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://home.
uchicago.edu/~cbs2/banglainstruction.html.
Sen S. A Grammatical Sketch of Bengali //
Grammatical Sketches of Indian Languages with
Comparative Vocabulary and Texts. Delhi, 1975
(Census of India, 1971. Series 1: India. Language
monographs, № 2).
Smith W.L. Bengali Reference Grammar.
Stockholm, 1997.
Uсida N. Der Bengali-Dialekt von Chittagong.
Wiesbaden, 1970.
Zbavitel D. Non-Finite Verbal Forms in Bengali. Prague, 1970.
М. Тулмин
РАДЖБАНШИ/КАМТА ЯЗЫК (В ИНДИИ И БАНГЛАДЕШ)
1
1.0. Несколько миллионов человек, проживающих на севере штата Бенгалия и
западе штата Ассам, говорят на индоарийском идиоме, который жители Бенгалии
и Ассама считают диалектом своих литературных языков. Однако среди носителей ширится движение за признание его отдельным языком. Вопрос о статусе
языка является социально-политическим и в данной статье рассматриваться не
будет за исключением проблемы, связанной с названием данного идиома.
Дж. Грирсон называет этот идиом «раджбанши», что означает ‛потомки раджиʼ, а также ‛<язык> потомков раджи’. Этот название критиковалось и как
слишком емкое, и как слишком узкое. С одной стороны, существуют — даже в
пределах только Бенгалии — другие социальные группы, не имеющие отношения к носителям данного идиома и также называемые раджбанши. С другой стороны, это название относится к определенной индусской касте на севере Бенгалии и Ассама, тогда как на раджбани/камта языке (Р.я.) говорят также представители других социально-религиозных групп этого региона, в том числе местные
мусульмане, по отношению к которым термин «раджбанши» не употребляется.
Существует также вариант «кочский раджбанши» (Koch Rajbanshi).
Несколько названий этого идиома не имеют религиозных коннотаций. В Западной Бенгалии встречается название «камта» или «камтапури». Так называлось
царство, существовавшее в этом регионе с XIII в. до образования Бенгалии и Ас1
Автор выражает благодарность Шри Дхарме Нараяну Барме за комментарии к ранним
версиям статьи, а также Суджану Барману за отдельные примеры.
430
Восточные индоарийские языки
сама. Употребление термина «камта», однако, затруднено по политическим мотивам, поскольку он исторически связан с автономностью этого региона. Некоторые из ведущих общественных деятелей утверждают, что вариант названия
«камта» имеет менее глубокие политические ассоциации, чем «камтапури». Менее образованные и политически просвещенные индийцы предпочитают термин
«местный язык» (deshi bhasha), однако такие же или аналогичные названия распространены и в других регионах Индии. В Бангладеш, где отсутствует общественное движение за признание данного идиома языком, используются следующие названия (сведения добавлены редакцией):
— rauṅpuri [rɔŋpuri] «рангпурский (рангпури)» (это же название, Rangpuri, используется в справочнике “Ethnologue” как основное название для обозначения
всего Р.я.);
— ḍekri/ḍekia [ɖʱekri/ɖʱekia] «декри», распространен в округе Динаджпур
(Бангладеш); первый вариант используется мусульманами, второй —индусами;
— bahe «бахе», происходит от местного приветствия, используемого в основном мужчинами; встречается также в Индии, в частности, в округе Дарджилинг.
Из-за отсутствия общепринятого названия используют также составное название: Kamta, Rajbanshi, and Northern Deshi Bangla (аббревиатура KRNB).
Политическое разделение Индии и Бангладеш оказало пока в основном только
социолингвистическое влияние на этот идиом, практически не сопровождаемое
собственно лингвистическими изменениями.
В этом очерке описывается разновидность Р.я., на которой говорят в округе
Коч-Бихар штата Западная Бенгалия, и которая весьма схожа с разновидностью,
распространенной в округе Джалпайгури того же штата и в округе Дхубри штата
Ассам, а также в Бангладеш в округах Рангпур, Лалмонирхат и Нилпхамари. Эта
разновидность К./Р.я. сильно разошлась с диалектом сурджапури, на котором говорят в Индии в округе Кишангандж штата Бихар, и с диалектом раджбанши, на
котором говорят в Непале в районах Джхапа и Моранг (см. статью «Раджбанши
язык (в Непале)» в наст. издании).
2.0. Районы распространения Р.я. с запада на восток:
— районы Джхапа и Моранг, Непал;
— округ Кишангандж и прилегающие районы округов Арария, Пурния и Катихар, штат Бихар, Индия (диалект сурджапури);
— округа Северный Динаджпур, Дарджилинг, Джалпайгури и Коч-Бихар,
штат Западная Бенгалия, Индия;
— округа Рангпур, Лалмонирхат и Нилпхамари, Бангладеш;
— округа Дхубри, Кокраджхар, Бонгаигаон и Гоалпара, штат Ассам, Индия.
Разновидности Р.я. начиная с округа Бонгаигаон весьма близки ассамскому
языку (о диалекте гоалпари см. статьи «Ассамский язык» и «Ассамские диалекты» в наст. издании).
По данным “Ethnologue” на 2007 г., на Р.я. говорило свыше 16 млн. чел., из них
10 млн. чел. в Бангладеш, 5 млн. чел. в Индии.
3.0. Принадлежит к восточной подгруппе индоарийских языков, близок ассамскому, бенгальскому, ория. Историческая близость Р.я. к ассамскому языку отмечалась Дж. Грирсоном и С.К. Чаттерджи, хотя специальных доказательств они
не приводили.
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)
431
4.0. На Р.я. существует богатая устная традиция, есть также письменные памятники. К устной традиции относятся сказки, стихи, а также народные песни
бхавоя (bhawoya), представляющие собой особый музыкальный жанр раджбанши/камта, который очень популярен в Западной Бенгалии и Ассаме. Сюжеты
этих песен исполнены драматизма: возлюбленный отправляется в путешествие,
из которого может не вернуться; аист пойман в ловушку, из которой не может
выбраться, и т. п.
С. Чаудхури наиболее древним из письменных памятников на Р.я. называет сагу «Māṇikcandra», а также упоминает «Adbhutācāryyer Rāmāyaṇ», «Caṇḍikā-vijay»,
«Manasā-maṅgal» и др. К письменным источникам на Р.я. можно также отнести
письмо царя Наранараяна из династии Коч ахомскому царю Сукхампхе (в транслитерации Chukhampha, индийский вариант имени Сваргадев (< скр. Svargadeva),
написанное в 1555 г. до н. э. Однако бенгальские исследователи считают это
письмо самым ранним прозаическим произведением на бенгальском языке —
точка зрения, согласно которой Р.я. является диалектом бенгали.
Правители царства Камта из династии Коч по большей части предпочитали
поддерживать письменный язык, возникший из языка жителей г. Гаур, средневековой столицы Бенгалии, нежели родные языки жителей их собственного царства. Этим, по крайней мере отчасти, объясняется низкая социальная позиция Р.я. и
его диалектный статус.
В настоящее время рост грамотности и политического самосознания населения
привел к возникновению народного движения за признание Р.я. стандартизованной общепринятой формой письма. Существуют три журнала на этом языке:
েডগর Ḍaigaur [ɖɛgɔr], জললয় Jaulaulaui [ʤɔlɔlɔi] и রায়ডাক Raiḍak [raiɖak].
Существуют также многочисленные поэтические сборники, короткие рассказы,
пьесы, фильмы, музыкальные клипы, созданные местными авторами. В данный
момент идет работа над четырьмя словарями, есть завершенный глоссарий
рангпури Rangpuri-SCB. Существует «Литературное общество камта».
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
Предлагаемое описание Р.я. в основном сосредоточено на фонологии и морфологии с некоторыми элементами синтаксиса.
5.1.0. В Р.я. семь гласных, гласная a имеет аллофон [ɐ]. Долгота не является
различительным фонологическим признаком ни в одной из разновидностей Р.я.,
назализация отсутствует в диалекте Коч-Бихар, но имеется в диалектах на юге
Рангпура.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i
e
ɛ
Ряд
Средний
[ɐ]
Задний
u
o
ɔ
ɑ
432
Восточные индоарийские языки
Необходимо заметить, что в западных разновидностях Р.я. не различаются фонемы e и ɛ, и следовательно, система гласных содержит на одну фонему меньше.
Это фонологическое противопоставление можно продемонстрировать на примере диалекта Коч-Бихар: kene [ken-e] ‛он покупает’, kaine [kɛne] ‛почему’. Фонемные противопоставления ɛ : e и ɔ : o встречаются только в начальном слоге. Другие фонетические процессы, затрагивающие гласные, описаны в 5.1.2. Дифтонги
в Р.я. можно рассматривать как сочетания гласного и глайда j или w.
Система согласных Р.я. близка к среднему индоарийскому стандарту, в ней отсутствуют радикальные изменения, произошедшие в ассамском. В Р.я. 29 согласных, указанных в таблице, в квадратных скобках указаны основные аллофоны.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
СредЗадне- ГлотГубпалато- ретро- не- языч- тальные зуб- альвео- альвео- флекс- язычные ные
ные лярные лярные
ные ные
По способу
образования
Шумные
Взрывные
Гл. Непридых.
Придых.
Зв. Непридых.
Придых.
Гл. Непридых.
p
ph
b
bʰ
t
th
d
dʰ
Придых.
[s], [sʲ]
Непридых.
[z], [zʲ]
Аффрикаты
Фрикативные Гл.
Зв.
Носовые
ʣ
ʣh
ʃ [ʃj]
v
m
ʋ
h
ŋ [ŋʲ]
n
/l/
[lʲ], [ʎ]
/r/ [rj]
Боковые
Дрожащие и одноударные
Глайды
k
kʰ
g
gʰ
ʦ [ʦʲ]
ʦʰ
Придых.
Сонорные
ʈ
ʈʰ
ɖ
ɖʰ
(ɽ)
j
Палатальным/палато-альвеолярным аффрикатам других новых индоарийских
языков в Р.я. соответствуют альвеолярные. Эти аффрикаты ослабляются до фрикативных аллофонов после гласного. Звук [ɽ] встречается только в интервокальной позиции как аллофон ɖ и в этой позиции часто совпадает с r. Звук [ɭ] является вариантом [ɽ], условия его возникновения пока неясны. О других аллофонах,
возникших в результате фонологических процессов, см. 5.1.2. Звонкие придыхательные встречаются только в начале слова в диалекте Коч-Бихара; велярные носовые [ŋ], [ŋʲ] встречаются во всех позициях, кроме начальной.
5.1.1. Структура слога: V, CV, VC, VCV. Ударение в Р.я. падает на начальный
слог, что привело к сокращению трехсложных слов до двусложных. Образовавшиеся в результате этого процесса сочетания согласных, в свою очередь, часто
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)
433
подвергаются ассимиляции: *[báriʃa] > *[báirʃa] > bayśa [baiʃa] > [bɐiʃʲɛ] ‛сезон
дождей’. Это стяжение, видимо, связано с i-метатезой, которая встречается также
в некоторых двусложных словах: *[rati] > *[rait] > ayt [ait] ‛ночь’; *[kʰali] ‛пустой’ > khayl [kʰail] ‛пещера’. Редукция некоторых слогов является, кроме того,
результатом нерегулярного ослабления смычных в срединной позиции в некоторых служебных словах: *[ɛ-bɛla] ‛в этот раз’ > *[ɛβla] > aila [ɛla] ‛сейчас’. Последовательность гласных возможна перед согласным, что необычно для индоарийских языков: śaiota [ʃɛota] ‛поток’, poeṭa [poeʈa] ‛сандал’.
5.1.2. Необычным для индоарийских языков этого ареала является процесс палатализации согласных после гласных верхнего подъема /i/ или /u/ и перед /a/.
Наиболее сильно этот процесс затрагивает латеральный согласный, переходящий
в [lʲ] или [ʎ], например, pachila [pɐs(i)ʎɛ] ‛зад’. В этом и в других случаях фонема
/i/, которая влечет палатализацию /l/, факультативно подвергается редукции. Пока редукция /i/ факультативна, [ʎ] считается аллофоном /l/, однако если выпадение /i/ станет регулярным, а [ʎ] при этом останется как фонетическая реализация
латерального /l/, то это будет означать возникновение — в ограниченном числе
контекстов — отдельной фонемы /ʎ/.
Все согласные, встречающиеся в данной позиции, подвергаются палатализации: śipa [ʃipʲɛ] ‛корень дерева’, dhuma [dʱumʲɛ] ‛дым’, misa [misʲɛ] ‛ложный’
и т. п. Встречается даже лабиовелярный глайд, палатализующийся в этой позиции: kavva [kɐuwʲɛ] ‛ворон’. Специфический аллофон [ɮ] возникает в результате
палатализации сочетания /ldz/: koilja [koiɮɛ] ‛печень’.
Палатализация согласного влечет за собой подъем следующего за ним /a/ и его
переход в [ɛ] (хотя это явление можно также объяснить влиянием предшествующего гласного верхнего подъема). В пользу последней интерпретации говорит
историческая прогрессивная ассимиляция *o > /u/ после гласных верхнего подъема: *[tui ʣaibo] > tui jaibu [tui ʣaibu] ‛ты пойдешь’. Этот переход уже не продуктивен на синхронном уровне, тогда как переход /a/ > [ɛ] встречается и в современной речи, причем чаще в сельской местности.
Аналогично бенгальскому и ассамскому языкам (и, возможно, ория) Р.я. унаследовал явление регрессивной гармонии гласных: гласные не нижнего и не верхнего подъема поднимаются на один уровень, если в последующем слоге есть
гласный верхнего подъема. Таким образом, /ɛ/ > [e]: /ʣɛʈi/ > [ʣeʈi] ‛ящерица, геккон’; /e/ > [i]: /ken-i/ > [kini] ‛мы покупаем’; /ɔ/ > [o]: /mɔdʱu/ > [modʱu] ‛мед’; /o/ >
[u]: /tsʰor-/ > [tsʰorɐ, tsʰuri] ‛нож’. Хотя общая тенденция к подобному фонетическому переходу, скорее всего, существует еще со среднеиндийского (магадхского) периода, охват этим процессом фонемы /e/ является инновацией.
Еще одно фонетическое чередование — ассимиляция /r/ последующим назальным,
латеральным или сибилянтом. Ассимиляция распространяется через границы слов
и морфем, например, /rn/ > [nn]: /zar nagse/ > [zɐn nɐgse] ‛замерзнуть’; /rl/ > [ll]:
/mɔr-le/ > [mɔlle] ‛он умер’; /rs/ > [ss]: /pani bar-se/ > [pɐni bɐsse] ‛вода поднимается’.
Лабиальные и велярные смычные спирантизируются в интервокальной позиции:
/pʰ/ > [ɸ], /b/ > [β], /g/ > [ɣ], /kʰ/ > [x]. Конечные согласные часто оглушаются.
Разновидность Р.я., бытующая в дистрикте Бонгаигаон, к востоку от округа
Коч-Бихар, с фонологической точки зрения очень близка ассамскому языку, однако и в ней также имеются интересные чередования. В начальной позиции
434
Восточные индоарийские языки
звонкие придыхательные смычные и аффрикаты теряют звонкость смычного
компонента: /bʱul/ > [pʱul] ‛ошибка’. Это может быть результатом влияния тибето-бирманских языков. При таком оглушении совпадение с глухим придыхательным не происходит, так как сохраняется звонкость придыхательного компонента:
[ʰ] vs. [ʱ]. Оглушение непридыхательных согласных в начальной позиции встречается в речи необразованных носителей Р.я.
5.2.0. Морфологические сведения.
5.2.1. Именная и глагольная морфология Р.я. в основном агглютинативного
типа без явлений фузии. Исключением является личное глагольное окончание
1 л. ед. ч. буд. вр. -im, которое диахронически получилось из слияния личного
окончания и показателя будущего времени *-ib-.
5.2.2. К именным морфологическим категориям Р.я. относятся падеж и определенность/класс. Имеются следующие п а д е ж и: номинатив немаркирован;
датив и дискурсивно выделяемый аккузатив выражаются показателем -(o)k (-ok
после согласного; -k после гласного):
(1) śujon ram-ok daikh-ch-e
Суджан Рам-ДАТ
видеть-СОВ-3
‛Суджан увидел Рама’.
Генитив имеет показатель -(e)r: ram-er kaulaum Рам-ГЕН ручка ‛ручка Рама’.
Локатив выражается показателем -(o)t:
(2) ram bari-t
ache
Рам
дом-ЛОК
быть:НАСТ.3ЕД
‛Рам в (своем) доме’.
Значение инструменталиса передается послелогом diai, а аблатива — послелогами hate или thaki:
(3) naṭi diai goru ḍaṅa-il
палка
ИНСТР
корова ударить-ПРОШ
‛Он ударил корову палкой’.
(4) ram gauc thaki porige-il
Рам
дерево
АБЛ
упасть:СЛ.ИНТ-ПРОШ
‛Рам упал с дерева’.
Сравнение маркируется послелогом tshaya после имени в генитиве:
(5) ram mor tshaya boro
Рам
я.ГЕН
СРАВ
большой
‛Рам больше меня’.
Имена в Р.я. маркируются суффиксами о п р е д е л е н н о с т и, которые
также служат именными классификаторами. Именной класс маркируется только
в единственном числе, все имена во множественном числе имеют показатель
-gula. Эти суффиксы обязательно присоединяются к числительным, а в отсутствие числительного — к вершинному имени или к модификатору вершинного
имени: ei-ṭa kaulom этот-ОПР ручка, ei kaulom-ṭa этот ручка-ОПР ‛эта ручка’.
Множественное число выражается суффиксом -gula, который имеет варианты
-gla и -la: manśi-gula, manśi-gla, manśi-la ‛люди’. Стяженная форма -la регулярно
употребляется в западной разновидности Р.я. Непала и Бихара, но в диалекте
435
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)
Коч-Бихара сохраняется варьирование за исключением указательных местоимений, например, ei-la ‛эти’, где всегда используется форма -la.
Основные варианты суффиксов в Р.я. Коч-Бихар приведены в таблице, в других разновидностях идиома суффиксы могут варьировать.
Суффиксы определенности/классификаторы
Неопределенные
-ṭa
имена
nak-ṭa
nak
‛нос’
‛(этот) нос’
am-ṭa
am
‛(это)
‛манго’
манго’
Определенные / специфицированные имена
-khan
-kutura
-phala
-ghor
am-kutura ‛(этот) am-phala
маленький кусо- ‛(этот) ломчек манго’
тик манго’
doṛi-khan
‛(эта)
веревка’
doṛi
‛веревка’
-saio
doṛi-saio
‛часть (этой)
веревки’
mao-ghor
‛(эта) мать’,
‛(эти) матери’
mao
‛мать’
Система личных местоимений различает три лица и два числа. Все местоимения имеют прямую (совпадающую с номинативом) и косвенную основы, например, ед. ч. ном. п. mui ‛я’, дат. п. mo-k. Система местоимений значительно проще,
чем в бенгальском и ассамском языках, поскольку в ней отсутствует категория
гоноратива — сложная система степеней вежливости.
Личные местоимения
Ед. число
Ном. п.
Косв. осн.
mui
motui
toiṅaiy, iyaiy
iṅai-, iyaiuṅaiy, uvaiy
uṅai-, uyai-
1 л.
2 л.
3 л.
Ближн. план
Дальн. план
Мн. число
Ном. п.
Косв. осн.
(h)amra
(h)amatomra
tomaaimra, imrai
imaiumrai
umai-
Неличные местоимения
Ед. число
Ном. п.
Косв. осн.
Вопросительные
определенные
Вопросительные
неопределенные
Относительные
определенные
Относительные
неопределенные
Мн. число
Ном. п.
Косв. осн.
kay
ka-
kay kay
ka- ka-
kaṅo, kayo
kaṅ-...-o
kaṅo kaṅo
kaṅ-...-o kaṅ-...-o
jay
ja-
jay jay
ja- ja-
jaṅo
П р и м е ч а н и е. Многоточие обозначает позицию падежного маркера.
436
Восточные индоарийские языки
В глаголе Р.я. различаются финитные и нефинитные формы.
Нефинитные формы глагола
Причастие совершенного вида
Деепричастие совершенного вида
Деепричастие несовершенного вида
Условное деепричастие
Инфинитив
pa- ‛получать’
pa-i
pa-ia
pa-ite
pa-ile
pa-bar
aś- ‛приходить’ dɛkh- ‛видеть’
aś-i
dɛkh-i
aś-ia
dɛkh-ia
aś-ite
dɛkh-ite
aś-ile
dɛkh-ile
aś-ir
dɛkh-ir
Причастие совершенного вида на -i и деепричастие совершенного вида на -ia
похожи по своим функциям, но различаются по синтаксической дистрибуции.
Причастия на -i употребляются в сложных глагольных конструкциях перед финитным глаголом. Деепричастия на -ia употребляются как предикат подчиненной
фразы, тогда как основной предикат выражен финитным глаголом.
Инфинитив имеет два алломорфа: -bar ~ -ir. Первый употребляется после основ на гласный, второй — после основ на согласный. Простой глагол в Р.я. состоит из основы, суффиксов, выражающих время/вид, и окончаний, которые согласуются с грамматическим субъектом в лице и числе. Эта система спряжения
характерна и для других восточных индоарийских языков, однако Р.я. отличается
от бенгальского и ассамского тем, что различает число в личных окончаниях (за
исключением 3-го лица).
Личные окончания
ед. ч.
мн. ч.
ед. ч.
2 л.
мн. ч.
3 л.
1 л.
Императив
-(o)ṅ
-i
-0, -aik
-o
-uk
Ia
-(o)ṅ
-i
-iś
-ɛn
-ɛ
Ib
-(u)ṅ
как IIa
IIa
-uṅ
-oṅ
-u
-ain
-aik, -0
IIb
-0
-o
как IIa
-ai
IIc
как IIa
-o
Эти окончания присоединяются к следующим видо-временным глагольным
формам.
Основные видо-временные формы
Неопределенные
Настоящее
Прошедшее
Будущее
V-Ia
VH-il-IIa
VH-ib-IIb
Определенные
Совершенный вид
Длительный вид
H
V -tsh-Ib
Инфинитив + dhaurtsh-Ib
VH-tshil-IIc
Инфинитив + dhaurtsh-il-IIc
Личные окончания типа Iа присоединяются непосредственно к основе и образуют формы настоящего неопределенного, например mui khaṅ ‛я ем’. Тип Ib отличается от Iа только формой 1-го лица единственного числа, где в окончании
гласный высокого подъема /u/. Надстрочный H обозначает подъем гласного при
регрессивной гармонии гласных, см. 5.1.2.
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш)
437
Видо-временные формы настоящего совершенного и настоящего длительного используются также для выражения прошедшего времени в случае, если отнесенность
дискурсивного контекста к плану прошедшего времени задана другими средствами.
В Р.я. Коч-Бихара существует инновационная длительная конструкция со
вспомогательным глаголом dhaur ‛ловить’. Она происходит из сложной начинательной конструкции, но в настоящее время имеет значение прогрессивного аспекта как в настоящем, так и в прошедшем времени:
(6) mui ram-ok
dekh-ir
dhaurts-uṅ
я
Рам-ДАТ/АКК
смотреть-ИНФ ловить-1ЕД
‛Я смотрю на Рама (в данный момент)’.
В Р.я. существует модальный суффикс -ke, присоединяющийся к конструкции
с финитным глаголом, который выражает уверенность говорящего в том, что какое-то действие произойдет: mui dza-im-ke ‛Я обязательно пойду’.
5.2.3. В Р.я. существуют следующие части речи: имена существительные, прилагательные, наречия, числительные, местоимения, глаголы, междометия и частицы. Имена могут принимать показатели падежа и определенности. Существительные образуются от глаголов с помощью разных номинализирующих морфем.
Показатели -on и -a, присоединяемые к глаголу, образуют отглагольное имя, с
помощью суффикса -ayya (после гласного -voiya) образуется имя деятеля:
(7) bhal
rand-on/rand-a
śoja
nova-e
хороший готовить-ГЛАГ.ИМЯ
легкий не.быть-3ЕД
‛Хорошо готовить нелегко’. (букв. ‛хорошее приготовление нелегко’)
(8) bhal
rand-ayya
hova
śoja nova-e
хороший готовить-ДЕЯТ
быть:ГЛАГ.ИМЯ
легко не.быть-3ЕД
‛Быть хорошим поваром нелегко’.
Каузативная форма глагола образуется с помощью суффикса -a-: dekh-il-uṅ видеть-ПРОШ-1ЕД ‛я видел’ vs. daikha-il-uṅ показать-ПРОШ-1ЕД ‛я показал’. Финитные глаголы принимают показатели времени и вида, а также личные окончания,
согласующиеся с субъектом. Так же, как и в других восточных индоарийских
языках, прилагательные не согласуются по роду, числу и падежу. Наречия представлены специальной лексической группой, а также образуются от прилагательных и существительных.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Порядок слов определяется скорее прагматическими, нежели синтаксическими факторами. Нейтральный порядок слов SOV, однако на уровне предложения возможен любой порядок составляющих в зависимости от контекста. Известная информация обычно предшествует новой. Внутри именной группы порядок следования составляющих более жесткий: посессор — демонстратив —
нумератив — определение — существительное-КЛАССИФИКАТОР-ПАДЕЖ (PossPhr
DEM NUM ADJ N-CLF-Case) или посессор — демонстратив — определение —
существительное — нумератив-КЛАССИФИКАТОР-ПАДЕЖ (PossPhr DEM ADJ N
NUM-CLF-Case). Составляющие именной группы предшествуют вершине; числительные могут как предшествовать, так и следовать за вершиной, ср.: tin-ṭa
kala goru три-КЛАСС черный корова ‛три черных коровы’ и kala goru tin-ṭa черный корова три-КЛАСС ‛(эти) три черных коровы’. Позиция числительных-клас-
438
Восточные индоарийские языки
сификаторов различает неопределенный (предшествование) и определенный
(следование) прагматический статус именной группы.
Адъективные и стативные, а также предикаты тождества выражают отрицание
с помощью глагола nova-:
(9) eiṭa bhal
nova-e
это
хорошо
не.быть-3ЕД
‛Это нехорошо’.
Отрицание в предложении выражается двумя частицами в сочетании с простым глаголом. Отрицательная частица na аспектуально нейтральна. Она занимает позицию в предложении в зависимости от видо-временной формы глагола.
В настоящем обычном времени na предшествует глаголу, в будущем и прошедшем времени она может как предшествовать глаголу, так и следовать за ним:
(10) mui mauśauṅ na kha-ṅ
я
мясо
ОТР
есть:НАСТ-1ЕД
‛Я не ем мяса’.
(11) ram śiliguri
ge-il
Рам
Шилигури
идти-ПРОШ
na
ОТР
‛Рам не поехал в Шилигури’.
Отрицательная частица nay ставится до или после глагола в той же форме, что
и в настоящем обычном времени, и придает ему значение прошедшего времени:
(12) mui mauʃauṅ nay kha-ṅ
я
мясо
ОТР
есть:НАСТ-1ЕД
‛Я не ел мяса’.
Конструкция долженствования включает три компонента: имя, значащий глагол и глагол долженствования. Имя деятеля оформляется дативом или генитивом, действие выражается номинализованной группой, в качестве глагола долженствования в диалекте Коч-Бихара используется глагол khabar ‛есть’, в других
разновидностях Р.я. — глагол hobar ‛быть’:
khayb-e
(13) mok oiṭe dzaov-a
я:ДАТ туда хождение-ГЛАГ.ИМЯ есть-3ЕД
‛Я должен пойти туда’.
5.3.2. Сложные предложения состоят из главного и придаточного, значение
которого может быть также выражено оборотом с неличной формой глагола. Относительные придаточные вводятся относительными местоимениями, например
jae ‛тот, кто’. Пример придаточных, выраженных деепричастными оборотами:
(14) badzar dza-ite (идти-ДЕЕПР.НЕСОВ) mui aik-ṭa śap daikh-il-uṅ
‛Идя на рынок, я увидел змею’.
(15) badzar dza-ia
(идти-ДЕЕПР.СОВ) kitshu
dhan kin-il-uṅ
‛Сходив на рынок, я купил немного риса’.
5.4.0. Г. ван Дрием и С.Ч. Чаудхури предполагают тибето-бирманский субстрат лексики Р.я., но этот вопрос требует изучения. Однако Р.я. содержит больше лексики тадбхава, чем бенгальский и ассамский, в которых больше слов татсама. Контакт с тибето-бирманскими языками — вероятная причина возрастания
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)
439
сложности системы именной классификации от округа Коч-Бихар на восток к
штату Ассам.
6.0. Основные диалектные различия Р.я. имеются в разновидностях, бытующих в округах Бонгаигаон и Дхубри штата Ассам. К востоку от округа Бонгаигаон Р.я. претерпел значительное влияние ассамского языка в области фонологии,
именной и глагольной морфологии. Возможное влияние тибето-бирманских языков на эту восточную разновидность Р.я. отмечена в 5.1.2. Другая диалектная
граница проходит по старому течению р. Тиста к западу от Коч-Бихара. Чем
дальше на запад, тем больше ощущается влияние хинди и майтхили в лексических и морфологических заимствованиях (например, появление инструментального и аблативного маркера sai). Западные разновидности Р.я. с лексической и
грамматической точек зрения практически являются смешанными языками. Небольшие различия, связанные с историческим влиянием назализации, существуют также в центральном регионе распространения Р.я. между округами КочБихар и Рангпур.
ЛИТЕРАТУРА
Barma D.N. A Step to Kamata-Behari Language. Adhikari, 1991.
Barma D.N. কামতাপুরী ভাষা-সািহেতয্র পেরখা
Kamt̪ apuri bʰaʃa-ʃahit̪ t̪ er rupɔrekʰa. Tufanganj,
2000.
Chatterji S.K. The Origin and Development of
the Bengali Language. New Delhi, 1926 [переизд. 1985].
Chaudhuri S.Ch. Notes on the Rangpur Dialect // Indian Linguistics, 1939, vol. 7.
Das N. utরবে র ভাষাpস ut̪ t̪ ɔrbɔŋger bʰaʃa
prɔsɔŋg: A Collection of Investigative Papers on
Some Sociolinguistic Situations of North Bengal.
Kolkata, 2001.
Driem G. van. Languages of the Himalayas: an
Ethnolinguistic Handbook of the Greater Himalayan Region. Leiden; Boston, 2001.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Calcutta, 1903–1928 [переизд. Delhi, 1967].
Toulmin M. Reconstructing Linguistic History
in a Dialect Continuum: the Kamta, Rajbanshi,
and Northern Deshi Bangla Subgroup of IndoAryan: PhD Dissertation. Canberra, 2006.
Toulmin M. From Linguistic to Sociolinguistic
Reconstruction: The Kamta Historical Subgroup
of Indo-Aryan. Canberra.
Т. Поудел, Й.П. Ядав
РАДЖБАНШИ ЯЗЫК (В НЕПАЛЕ)
1.0. Раджбанши (Р.я.) — один из малых языков Непала. Носители Р.я. были
коренным населением районов Джхапа и Моранг, пока их не ассимилировали
индоарийские племена из горного Непала. В 1515 г. царь Бишвасингх из династии Коч, правивший в этой области, назвал себя и своих людей «раджбанши»,
что значило ‛потомки раджи’. С тех пор язык, на котором они говорили, получил
название «раджбанши». Когда правители этого народа приняли индуизм, они наделили своих подданных раджбанши особым социальным статусом. Поэтому такие этнические группы, как таджпурия, ханди и т. д., также говорящие на Р.я.,
считают себя принадлежащими к другим культурным сообществам. Согласно ле-
440
Восточные индоарийские языки
гендам, правители называли раджбанши только тех людей, которые были способны заплатить в казну определенную сумму, а остальные не получили этого
названия, хотя и говорили на том же языке. Р.я. также имеет и другие названия,
совпадающие с этнонимами: коче, таджпурия, ханди, однако большинство носителей предпочитают наименование раджбанши. Название «коче» возникло благодаря историческим связям с народностью коч, проживавшей в Ассаме и Западной Бенгалии. Некоторые носители Р.я. называют себя «таджпурия», поскольку
верят, что их предки пришли из района Теджпур. Название «ханди» употребляется носителями Р.я. низших каст.
2.0. Раджбанши — коренные жители юго-восточных непальских районов
Джхапа и Моранг. Они также живут в индийских штатах Бихар, Западная Бенгалия, Ассам и некоторых регионах Бангладеш и Бутана. Большинство раджбанши
исповедуют индуизм. Они поклоняются верховному божеству — Тхакуру Брахмани, богам и богиням, а также явлениям природы.
Предполагается, что раджбанши относятся к смешанному европеоидно-монголоидному типу, однако достаточного подтверждения эта гипотеза пока не получила. Отчетливо выражены монголоидные антропологические признаки. Считается, что язык, на котором говорили их предки, вымер, не выдержав мощного
влияния со стороны индоарийцев, вынужденных мигрировать начиная с VII в. н.э
из долин Инда и Ганга в долину Брахмапутры под натиском мусульман.
Согласно переписи 2001 г., число носителей Р.я. в Непале составляло
95812 чел. Число людей, для которых Р.я. является родным языком, растет. В соответствии с отчетом Центрального статистического бюро Непала от 1995 г.,
число носителей Р.я. составляло в 1991 г. 0,46% общего населения Непала, а в
2001 г. оно выросло до 0,58%.
3.0. Р.я. принадлежит к восточной подгруппе индоарийских языков. Однако по
вопросу о месте Р.я. внутри этой подгруппы среди ученых нет единого мнения.
Дж. Грирсон считает его отдельным языком, в то время как К. Масика называет
его одним из диалектов бенгали. При ближайшем рассмотрении становится ясно,
что для этого языка характерны как черты бенгали, так и ассамского. М. Тулмин
выделяет в Западной Бенгалии и прилегающих районах Ассама и Бангладеш особый идиом под названием камта, или раджбанши (см. статью «Раджбанши/камта
(в Индии и Бангладеш)» в наст. издании). Ближайшим к нему является диалект
сурджапури на северо-востоке штата Бихар. Вопрос о том, считать ли Р.я. отдельным языком или одним из диалектов ассамского или бенгали, зависит от того, какие критерии мы полагаем первостепенными для отличия языка от диалекта. В настоящей статье мы считаем Р.я. самостоятельным языком.
4.0. В Непале, как и в других местах своего распространения, Р.я. является
языком домашнего и внутриэтнического общения. Вследствие этого он испытывает сильное влияние доминирующих в регионе языков — непали и майтхили.
Р.я. перенял письменность этих языков, а его носители являются в большинстве
случаев билингвами.
Носители используют Р.я. для общения внутри сообщества. Многие представители других народностей, обитающие в этих районах, также говорят на Р.я.
Среди носителей Р.я. использование непали или английского является признаком
высокого социального статуса. Учащиеся непальских или английских средних
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)
441
школ, общающиеся с носителями непали, также предпочитают использовать непали. У Р.я. нет богатой письменной литературной традиции, однако в последнее
время появляется все больше текстов с использованием письменности деванагари.
До сих пор не предпринималось серьезных попыток стандартизации Р.я. После
того как в столице Джапы Бхадрапуре под председательством Пхул Сингха Раджбанши был образован Комитет по распространению языка раджбанши (Rajbanshi Bhasa Prachar Samiti), местные ученые стали публиковать газеты, стихи, рассказы на Р.я., а также статьи о языке, культуре и традициях. В процессе нашего
исследования мы не нашли ни одного учебника непальского варианта Р.я. Все
дети носителей Р.я. ходят либо в непальские, либо в английские школы. Тем не
менее в последнее время среди молодого поколения раджбанши растет интерес к
собственному языку и культуре. Появляется большое количество статей, антологий и сборников рассказов. Эти книги и газеты используются многими раджбанши для самообразования.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. В Р.я. 29 согласных и 6 гласных звуков.
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
i
e
Ряд
Средний
Задний
u
o
ə
ɑ
Назализация гласных не фонологична. В Р.я. допустимы цепочки гласных; дифтонги не являются фонемами.
По месту образования
По способу
Переднеязычные
Средне- Задне- ГлотГубязыч- языч- тальпалатообразования
зубальвеоные
ные ные
ные лярные альвеолярные ные
Гл. Непридых. p
t̪
t
k
Придых.
ph
t̪ h
th
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых. b
d̪
d
g
Придых.
bʰ
d̪ ʰ
dh
gʰ
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные
s
h
Носовые
m
n
ŋ
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
ɾ
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
Согласные
442
Восточные индоарийские языки
П р и м е ч а н и е: Обычная для новых индоарийских языков оппозиция зубного и ретрофлексного рядов согласных представлена в Р.я. противопоставлением зубного и апикальноальвеолярного ряда. В транскрипции, используемой в примерах, знаки для (апикально-)альвеолярных взрывных подчеркнуты: t̠ , t̠ h, d̠ , d̠ h.
5.1.1. Общая структура слога: (C)(C)V(C), например, V (i ‛этот’), CV (na ‛девять’), VC (ek ‛один’), CVC (dem.bra ‛распухший’), CCV (kya ‛почему’, swə.sthə
‛здоровый’). Второй согласный в кластере — либо полугласный, либо вибрант, а
первый — либо непридыхательный смычный, либо s.
5.1.2. Вопрос о типах чередований в Р.я. не изучен.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Р.я. преимущественно агглютинативный язык с остаточной флективностью.
5.2.2. В Р.я. существительные и местоимения имеют категории класса, числа,
падежа.
Существительные, обозначающие одушевленные объекты, могут быть мужского или женского р о д а, однако согласование по роду между субъектом и
глаголом в предложении отсутствует. Некоторые существительные женского рода морфологически противопоставлены существительным мужского рода с помощью суффиксов -i, -(a)ni: dada ‛дедушка’ — dadi ‛бабушка’, kaka ‛дядя’ — kaki
‛тетя’, nepali ‛непалец’ — nepalini ‛непалка’.
В Р.я. есть и м е н н ы е к л а с с и ф и к а т о р ы, присоединяющиеся к существительным с определенными семантическими свойствами, например:
— -khan — для обозначения плоских объектов, жидкости, частей тела и абстрактных понятий;
— -jhəna — нумератив при счете людей (больше единицы);
— -t̠ ə/-d̠ ə — для персональных существительных в единственном числе и для
неодушевленных существительных, кроме тех, к которым присоединяется классификатор -khan.
Классификаторы могут присоединяться к существительным, а также к прилагательным и указательным местоимениям. О д у ш е в л е н н о с т ь / н е о д у ш е в л е н н о с т ь выражается выбором соответствующего именного
классификатора, а также оформлением прямого дополнения: суффиксами -d̠ ək,
-k — для одушевленных, и -0 — для неодушевленных.
Множественное ч и с л о существительных образуется с помощью суффикса
-la: ghər ‛дом’ — мн. ч. ghərla. Местоимения образуют формы множественного
числа супплетивно, к этим формам факультативно может добавляться суффикс
-la: əmha(-la) ‛они’. Форма множественного числа местоимений используется
также в качестве гоноративной. Глагол согласуется в числе с субъектом предложения.
Выделяются следующие п а д е ж и: номинатив (-0), датив-аккузатив (-d̠ ək,
-k — для одушевленных, -0 — для неодушевленных), аблатив (-se, -thense), генитив (-er, -r), локатив (-tat, -at, -t), инструменталис (-de), комитатив (-saŋer). Примеры употребления падежных форм:
(1) ãe ek-ta
pakhi-d̠ ək
dhər-il
он один-КЛАСС
птица-ДАТ/АКК
‛Он поймал птицу’.
ловить-ПРОШ
443
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)
(2) mui gətlae jinis
я
все
kin-n-u
вещи
купить-ПРОШ-1ЕД
‛Я купил все эти вещи’.
(3) ram-d̠ ə
bəjar gə-el
Рам-КЛАСС
базар
идти-ПРОШ
‛Рам пошел на базар’.
(4) ram-d̠ ə
rabhən-d̠ ək
Рам-КЛАСС
mar-il
Раван-ДАТ/АКК убивать-ПРОШ
‛Рам убил Равана’.
(5) parəs paket̠ -se
rumal nikəla-ene
Парас
bet̠ a-d̠ ək
di-l-e
карман-АБЛ платок вынимать-КОНВ сын-ДАТ/АКК
дать-ПРОШ-3ЕД
‛Парас, вынув из кармана носовой платок, дал его сыну’.
(6) subərnə bap-er angul-də
dhəri-e
bəjar-khan-ət
Субарна
отец-ГЕН палец-КЛАСС
gə-el
держать-ЭМФ рынок-КЛАСС-ЛОК идти-ПРОШ
‛Держась за отцов палец, Субарна пошел на рынок’.
(7) u-d̠ ə
lok
ek-khan
lat̠ hi-de
u-d̠ ə
sap-ək
тот-КЛАСС мужчина один-КЛАСС палка-ИНСТР
mar-il
тот-КЛАСС змея-ДАТ/АКК убить-ПРОШ
‛Тот мужчина убил змею палкой’.
(8) tui ram-sənger bhat kha-l-e
ты Рам-КОМ
рис
есть-ПРОШ-2ЕД
‛Ты ел рис вместе с Рамом’.
Глагол в Р.я. имеет категории времени, аспекта, залога и наклонения.
Пассивный з а л о г в Р.я. маркируется суффиксом перфектного причастия -a,
после которого идет вспомогательный глагол ja- ‛идти’ в личной форме:
(9) ram-d̠ ək
kitap pəd̠ h-a
ge-l
Рам-ДАТ/АКК
книга
читать-ПРИЧ идти-ПРОШ
‛Книга прочитана Рамом’.
Морфологический к а у з а т и в образуется с помощью суффикса -a/-la и его
алломорфов, а также чередованием гласного корня: mər- ‛умирать’ — mar‛убивать’, kha- ‛есть’ — khila- ‛кормить’, ro- ‛плакать’ — rula- ‛заставить плакать’. Образование каузатива в Р.я. возможно также с помощью сложных глагольных конструкций с вспомогательным глаголом laga-: bera- ‛ходить’ — bera
laga- ‛заставлять ходить’.
С помощью временных суффиксов различается прошедшее, настоящее и будущее в р е м я:
1 л.
2 – 3 л.
Прош. вр.
-n-l-
Наст. вр.
-c-c-
Буд. вр.
-m-b-
В и д о - в р е м е н н ы е формы образуются сочетаниями нефинитных форм
глагола с вспомогательными глаголами ha- ‛быть, являться’, ch- ‛быть, находиться’. Глаголы-связки различаются только в настоящем времени, в прошедшем и
будущем их формы одинаковы:
444
Восточные индоарийские языки
Прош. вр.
chi-n
chi-l
1 л.
2–3 л.
Буд. вр.
ha-m
ha-b
Имеются следующие нефинитные формы глагола: имперфективное причастие
(-ite, -te), перфективное причастие (-a), инфинитив (-bar).
Личные местоимения различают три л и ц а и два числа:
Ед. число
mui
tui
ãe
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. число
hama
təmha
əmha
В глаголе лицо различается с помощью личных окончаний.
Указательные местоимения различают ближний (i) и дальний (u) план, они
присоединяют классификаторы -də, -khan и форму множественного числа -la.
В повелительном наклонении в глаголе различается три степени в е ж л и в о с т и: нейтральная (-0), вежливая (-ek) и почтительная (-a), ср. bhitrət
as ‛войди’ — bhitrət asek ‛войдите’ — bhitrət asa ‛извольте войти’. У местоимений множественное число является также вежливой формой.
О т р и ц а н и е в Р.я. выражается с помощью показателя ni (na). Этот маркер
может использоваться как в виде суффикса, так и в виде префикса. В суффиксальной форме он располагается после маркеров времени и согласования.
5.2.3. Основные способы словообразования — те же, что характерны для других восточных индоарийских языков: в основном используется суффиксация,
редко — префиксация.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Немаркированный порядок слов — SOV, косвенный объект предшествует прямому.
(10) mast̠ ər-la
bidhyarthi-d̠ ək pəd̠ ha-l
учитель-МН
студент-ДАТ/АКК
учить-ПРОШ
‛Учителя учили студентов’.
(11) ləkhən-d̠ ə
iskul ge-l
Лакхан-КЛАСС школа
идти-ПРОШ
‛Лакхан пошел в школу’.
(12) ram-d̠ ə
sitaa-d̠ ək
ek-t̠ a
Рам-КЛАСС
kitab
Сита-ДАТ/АКК один-КЛАСС книга
de-l
давать-ПРОШ
‛Рам дал Сите книгу’.
Для Р.я. характерны неличные конструкции с субъектом, выраженным существительным или местоимением в дативе-аккузативе — экспериенциальные, конструкции долженствования и др.:
(13) mok
sərdi
lag-ic -e
я:ДАТ/АКК простуда пристать-НАСТ-1ЕД
‛Я простудился’.
445
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)
(14) təmhak
kalhi
вы:ДАТ/АКК завтра
as-ba-e
hə-b-e
приходить-ИНФ-ЭМФ
ВСПОМ-БУД-3ЕД
‛Вам нужно прийти завтра’.
Вопросительные предложения образуются с помощью интонации и вопросительных слов, порядок слов остается тот же.
5.3.2. Для Р.я. характерны те же типы сложного предложения, что и для других
индоарийских языков восточной группы:
(15) jeirə
cengra jər
as-is-l-e
который
мальчик
лихорадка
приходить-СОВ-ПРОШ-3ЕД
ər
kalhi
mər i
ge-l
тот
вчера
умирать
идти-ПРОШ
‛Мальчик, у которого была лихорадка, умер вчера’.
Вместо придаточных предложений широко используются обороты с неличными глагольными формами:
(16) jər
as-bar
cengra-d̠ ə
kalhi mər i
ge-l
лихорадка
приходить-ИНФ мальчик-КЛАСС
вчера
умирать
идти-ПРОШ
‛Мальчик, у которого была лихорадка, умер вчера’.
(17) sisa
bhəng-bar cengra d̠ ak -a
стекло разбивать-ИНФ мальчик звать-ИМП
‛Позовите мальчика, разбившего стекло’.
Условное придаточное в сложном предложении предшествует главному:
(18) mok
besati
ni-di-bo-te
mui kan
di-m
я:ДАТ/АКК
сладости
ОТР-давать-БУД-УСЛ
я
плакать
давать-БУД
‛Если ты не дашь мне сладости, я буду плакать’.
5.4.0. Лексический состав Р.я. пополняется за счет доминирующих в регионе
языков — непали и майтхили, а также английского, имеющего высокий статус.
6.0. В Р.я., распространенном в Непале, не отмечено большое количество вариаций. Носители считают, что стандартным вариантом является тот, на котором
говорят в центральном регионе района Джхапа (возможно, потому что здесь носители Р.я. проживают наиболее компактно). Есть мнение, что вариант, на котором говорят в районе Моранг, подвергся сильному влиянию майтхили.
ЛИТЕРАТУРА
Central Bureau of Statistics Report. Nepal, 1995.
Census Report. Nepal, 2001.
Grierson G.A. (ed.) The Linguistic Survey of
India. Vol. V: Indo-Aryan Languages. Eastern
Group. Pt. I: Specimens of the Bengali and Assamese languages. Delhi, 1916.
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Poudel T. The Rajbanshi Verbs: MA Thesis.
Kirtipur, 2005 (Department of Linguistics, Tribhuwan University).
Poudel T. Rajbanshi Grammar and Interlinearized Text. München: LINCOM Europa, 2006.
Srivastava D. History and Development of
Nepali Language. Calcutta, 1962.
Toulmin M. Reconstructing Linguistic History in
a Dialect Continuum: the Kamta, Rajbanshi, and
Northern Deshi Bangla Subgroup of Indo-Aryan:
PhD Dissertation. Canberra, 2006 (School of Language Studies, Australian National University).
Wilde Ch. Notes on Rajbanshi Phonology and
Orthography Development // Contemporary Is-
446
Восточные индоарийские языки
sues in Nepalese Linguistics / Ed. by Y. Yadava
et al. Kathmandu, 2005.
Wilde Ch. A Sketch of the Phonology and
Grammar of Rājbanshi. Helsinki, 2008. (Univer-
sity of Helsinki, Department of General Linguistics, Publication No 43).
Wong Y.L. Rājavaṃśī śabdakośa: Rājavaṃśī —
Nepālī — Aṅgrejī. Lalitpur: Nepali National
Languages Preservation Institute, 2009.
Г.А. Зограф
ОРИЯ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
Ория (О.я.) — один из 22 официально признанных языков Индии, официальный язык штата Орисса. Имеет собственную письменность и 800-летнюю литературную традицию.
1.1.1. Помимо термина ория (oṛiyā), существуют также менее распространенные наименования: одри (oḍrī) и уткали (utkalī).
1.1.2. О.я. принадлежит к восточной подгруппе индоарийской группы языков.
1.1.3. О.я. распространен в штате Орисса Индии, где сосредоточено более 90%
его носителей. Незначительная часть носителей проживает также в соседних
штатах. По данным индийской переписи 2001 г., число носителей О.я. составляло
33 017 446 чел., и еще свыше одного миллиона человек пользуются им как вторым языком. По оценке переписи 2011 г. число носителей составляло
37,8 млн. чел., в том числе 34,9 млн. чел. в штате Орисса, остальные — в Чхаттисгархе (около 1 млн. чел. в 2011 г.), Джаркханде (свыше 570 тыс. чел.), Андхра-Прадеше (свыше 370 тыс. чел.), Ассаме (свыше 270 тыс. чел.), Западной Бенгалии (210 тыс. чел.), Гуджарате (свыше 140 тыс. чел.).
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. О.я. обладает сравнительной диалектной однородностью. Стандартным
признается так называемый прибрежный диалект (мугхалбанди), распространенный в районе г. Пури и г. Каттака, от него отклоняются диалекты ганджамский (к
юго-западу) и самбалпурский (на северо-западе). Заметно выделяется бхатри (на
крайнем западе штата Орисса и в соседних районах штата Чхаттисгарх), обнаруживающий черты сходства с соседними диалектами маратхи; десия (дешия, корапутский; на юго-западе Ориссы и в соседних районах Андхра-Прадеша); релли
(между десия и ганджамским диалектами). В соседних штатах также распространены диалекты сингхбхумский (на юго-востоке штата Джаркханд); миднапурский
(на юге штата Западная Бенгалия) и котия (адиваси-ория; на северо-востоке штата
Андхра-Прадеш). Северо-восточные говоры (баласорские, балесвари) могут рассматриваться как формы перехода к близкородственному бенгальскому языку.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. О.я. — официальный язык штата Орисса. Около 900 тыс. его носителей
были в 1961 г. двуязычны; вторыми языками служили хинди (250 тыс. чел.), английский, телугу, бенгальский, ассамский, в меньшей мере некоторые другие.
С 2011 г. О.я. стал также вторым официальным языком штата Джаркханд наряду
с еще пятью региональными языками.
Г.А. Зограф. Ория язык
447
1.3.2. Литературный стандарт опирается на диалект г. Каттака и прилежащих
районов. На О.я. создается современная поэзия и проза различных жанров.
1.3.3. О.я. служит языком массовой коммуникации и административного
управления в пределах штата. На нем ведется преподавание в начальной и средней школе, а отчасти и на университетском уровне (главным образом в области
гуманитарных наук).
1.4.0. О.я. пользуется собственной письменностью, восходящей к брахми и
близкой к деванагари и бенгальской. Ее отличительный признак заключается в
том, что верхняя горизонтальная черта букв заменяется здесь полуокружностью,
охватывающей букву (это было обусловлено исторически — использованием в
качестве основного писчего материала пальмового листа, который не выдерживает длинных продольных линий, грозя расщепиться по волокну).
1.5.0. Предысторию О.я., когда он еще не вполне обособился от бенгальского,
возводят к сборнику «Чорджапод» (XII в.; см. статью «Бенгальский язык» в наст.
издании). Ранний период развития О.я. находит отражение в надписях ХII в. —
начала ХV в. Средний этап его истории представлен переложениями «Махабхараты» и «Рамаяны» и поэтическими сочинениями на традиционные сюжеты
(ХV–ХVIII вв.). Интенсивное формирование современного языка начинается с
конца XIX в., и его истоки связываются с такими именами, как Факирмохан Сенапати, Радханатха Рай и Мадхусудана Рао.
1.6.0. Возможность субстратного влияния на О.я. языков малых аборигенных
народностей, проживающих на территории штата, т. е. мунда и дравидийских
гондванской и в меньшей степени центральной подгрупп, исследована недостаточно. Бесспорно воздействовали на него телугу и маратхи, что явилось результатом длительного владычества над Ориссой иноязычных завоевателей: сначала
правителей Телинганы, а в новое время (ХVIII в.) маратхской нагпурской династии Бхонсле. Воздействием телугу можно, в частности, объяснить наблюдаемые
в О.я. рефлексы сингармонизма. С раннего средневековья вплоть до нового времени сохранялись культурные, временами подкреплявшиеся политическими,
связи Ориссы с Бенгалией, что оказывало значительное влияние на развитие литературного О.я., особенно учитывая его генетическую близость к бенгальскому.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Ряд
Передний
Задний
i ĩ
uũ
e ẽ
o
ɔ ɔ̃
ɑ ɑ͂
В конечной позиции исторические краткие гласные (включая ɔ < *а) не редуцируются, в отличие от многих других индоарийских языков.
448
Восточные индоарийские языки
Согласные
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Гл. Непридых.
Придых.
Взрывные
Зв. Непридых.
Придых.
Гл. Непридых.
Придых.
Аффрикаты
Непридых.
Придых.
Фрикативные Гл.
Носовые
Боковые
Непридых.
Дрожащие и
одноударные
Придых.
Глайды
Губные
p
ph
b
bʰ
m
υ
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- Глотпалато- языч- языч- тальзуб- ретрофлекс- альвеоные
ные ные
ные
ные
лярные
t
ʈ
k
th
ʈʰ
kʰ
d
ɖ
g
dʰ
ɖʰ
gʰ
ʧ
ʧʰ
ʤ
ʤʰ
s
h
n
ɳ
ŋ
ɲ
l
ɭ
ɾ
ɽ
ɽʰ
j
В юго-западных говорах аффрикаты перед гласными среднего и заднего рядов
реализуются как переднеязычные — [ʦ], [ʦʰ], [ʣ], [ʣʰ].
2.1.2. Просодические характеристики О.я. изучены недостаточно. Редкие случаи смыслоразличительного противопоставления долгих гласных кратким (частотно преобладающим) могут трактоваться как стечения двух однородных гласных. Как рефлекс сингармонизма (возможно, под влиянием телугу) следует рассматривать варьирование формы направительно-объектного аффикса -ku при
основах с исходом на гласный переднего ряда: nāti-ki ‛внука’, baṛa-ṭi-ki
‛старшего’, но strī-goṭi-ku ‛некую женщину’ и т. п.
2.1.3. Гласные среднего подъема понижаются перед низкими и повышаются
перед высокими гласными. В соседстве с ретрофлексными согласными гласные
верхнего и среднего подъема понижаются.
В интервокальной и конечной позициях ретрофлексные взрывные ḍ и ḍh чередуются с ṛ и ṛh, которые реализуются как одноударные [ɾ] и [ɾʰ]. Исторически ṛ и
ṛh являются аллофонами указанных взрывных, однако синхронно имеются примеры, где ṛ и ṛh встречаются в иных позициях из-за выпадения гласных, например coṛcoṛi ‛молния’ и ghoṛghoṛi ‛гром’. И наоборот, взрывные ḍ и ḍh также сейчас встречаются между гласными, в частности на границе морфем: niḍara (< ni +
ḍara) ‛бесстрашный’, и в заимствованиях: reḍio ‛радио’.
Сочетания согласных с глоттальным спирантом h (C + h или h + C) обычно
реализуются как соответствующий аспират — Ch; m + h дает [mbh].
Позиционные ограничения дистрибуции фонем:
— ṇ, ṅ и ḷ в начальной позиции не встречаются;
Г.А. Зограф. Ория язык
449
— gh, th, bh, y и w не встречаются в конечной позиции (фонема w крайне редка
и реализуется только в консонантных сочетаниях, а также в немногих заимствованных словах).
2.1.4. В О.я. встречаются слоги следующей структуры: CV, CCV, реже V и
CVC (последнее — почти исключительно в середине слов, причем главным образом заимствованных).
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Границы слога и морфемы в О.я. не совпадают.
2.2.2. Фонологических противопоставлений морфологических единиц и категорий в О.я. не отмечено.
2.2.3. Об исторических и морфологических чередованиях в О.я. специальных
данных нет.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Морфологический строй языка может быть определен как преимущественно
агглютинативный. Рудименты первичной флексии немногочисленны. В словоизменении, как именном, так и глагольном, обильно представлены аналитические
формы.
2.3.1. Среди полнозначных слов (частей речи) морфологически (по характерной парадигме) выделяются глагол и существительное. Прилагательные неизменяемы, но граница между ними и существительными не вполне четка, как в силу
возможности субстантивации первых, так и вследствие нередких случаев адъективного употребления вторых (формально выглядят как приложения). Наречия
обособляются от прилагательных по преобладающей функции и дистрибуции,
причем оба эти класса, пересекаясь, образуют подкласс слов адъективно-адвербиального употребления. Счетной семантикой (а также некоторыми дистрибутивными ограничениями) обособляется от них подкласс числительных.
Замкнутый класс местоимений выделяется семантически и структурно (см.
2.4.0.). Среди служебных слов отмечены послелоги, союзы и частицы. За пределами этих классов остаются междометия.
2.3.2. Категория грамматического р о д а современным О.я. утрачена, но в
письменном языке допускается окказиональное согласование в женском роде заимствованных (санскритских) прилагательных с заимствованными же существительными — именами лиц женского пола (bhāgyavatī ramaṇī ‛счастливая красавица’).
Указанием на классификационное противопоставление п е р с о н а л ь н ы х
(личных) имен н е п е р с о н а л ь н ы м (неличным) служит предпочтительное
оформление первых в объектной позиции показателем -ku, а также распределение маркеров множественности (см. 2.3.3.). Однако ни тот, ни другой признак не
дает строгого членения — они демонстрируют лишь преобладающую тенденцию. Наименее устойчиво положение одушевленных неперсональных имен, которые по более обычному оформлению все же тяготеют к неодушевленным.
2.3.3. Обычным средством выражения множественного ч и с л а в имени
служат агглютинативные показатели, в большинстве своем сохранившие семантику самостоятельных слов. Наиболее универсальны: для персональных имен —
-māne (-māna), для неперсональных — -guṛika (-guṛaka, -guṛie). Среди прочих заслуживают упоминания: -gaṇa, -varga, -loka, -samāja, -kuḷa, -mahal (преимущест-
450
Восточные индоарийские языки
венно для персональных); -sabu, -sakaḷa (для одушевленных); -luca, -taka, -āvaḷī,
-guccha, -rāśi, -samūha, -samasta, -ādi (преимущественно для неодушевленных)
и др. Малоупотребительным способом передачи множественности служат архаичные флективные окончания -е (оно же в -māne, -sakale и др.) и -ṅ-, -ṅku (для
косвенных падежей). Все перечисленные показатели обычно опускаются, если
множественность выражена контекстуально — числительным или другим количественным определением, повтором и т. п.
Категория числа не находит выражения в глаголе — старые формы согласования по числу переосмыслены здесь в иерархически субординационные
(см. 2.3.6.).
2.3.4. Обычная парадигма склонения существительного состоит из прямого и
четырех косвенных п а д е ж е й, образуемых агглютинативными аффиксами: дательный (-ku), локатив-инструменталис (-rе), аблатив (-ru), генитив (-rа). При
оформлении цепочки однородных членов эти показатели обычно «выносятся за
скобки». Рудиментом флективного словоизменения служит косвенная основа
множественного числа (образуется суффиксом -ṅ- при направительном показателе и суффиксом -ṅka- при прочих). Форма на -ṅka употребляется и самостоятельно — в притяжательном значении. Она же, наряду с прямым падежом и генитивом (на -ra), служит основой, к которой присоединяются послелоги, используемые для конкретизации падежных значений. Как и в других родственных языках,
большинство из них имеет субстантивную и адвербиальную этимологию. Представление об их характерной структуре дают приводимые ниже примеры: ṭhũ
(< ṭhāru) ‛из’, ṭhāku ‛к’, ṭhāre ‛в’, dvārā ‛посредством’, chaṛā, vyatīta ‛кроме’, pā̃ i,
lāgi, sakāśe, nimante ‛для’, pari, bhali ‛подобно’, paryyanta, yāe ‛до’, binā ‛без’,
yogũ ‛из-за’, upare ‛на’, taḷe ‛под’ (местоположение), uparaku ‛на’, taḷaku ‛под’
(направление), āga ‛до’, āgare, age ‛перед’, uttāre, para, pare ‛после’, sahita, saha,
saṅge ‛с’ и т. д.
2.3.5. Инвентарь глагольных категорий и их содержание в О.я. сужены по
сравнению с западными индоарийскими языками.
Н е п е р е х о д н о с т ь / п е р е х о д н о с т ь различаются здесь исключительно синтаксически — по способности или неспособности глаголов принимать
прямое дополнение; различий в оформлении они не обнаруживают. Последовательной системы образования каузативных глаголов, формально противостоящих
переходным, здесь нет.
Категория з а л о г а в О.я. также практически отсутствует — здесь нет регулярно образуемых пассивных форм, ни синтетических, ни аналитических.
Выражение категории в и д а можно усмотреть в противопоставлении трех
рядов предикативных форм: синтетических (общий вид); аналитических, образуемых с помощью деепричастия несовершенного вида на -u (несовершенный
вид), и аналитических, образуемых с помощью деепричастия совершенного вида
на -i (совершенный вид).
Категория в р е м е н и выражается выбором специальных суффиксальных
показателей (-(i)l- — для прошедшего, -ib- — для будущего) или личных окончаний (для настоящего), а в аналитических формах — выбором соответствующих
типов вспомогательного глагола: ach- — для настоящего времени и thibā — для
прошедшего и будущего.
Г.А. Зограф. Ория язык
451
Теми же формальными средствами выражаются косвенные н а к л о н е н и я,
набор которых в О.я. сужен: повелительное и сослагательное-условное (суффикс
-ant- или соответствующие формы вспомогательного thibā).
2.3.6. Категория л и ц а, как и во всех новых индоарийских языках, выражается
в противопоставлении местоимений 1-го и 2-го лица и указательных (выступают
в роли 3-го лица) и согласующихся с ними предикативных глагольных форм. Противопоставление в лице расширяется категорией в е ж л и в о с т и, сложившейся на базе исконных форм множественности и позволяющей различать в рамках
личных форм глаголов и местоимений фамильярные, нейтральные и почтительные формы. Категория вежливости в системе местоимений находится в процессе
становления: первичное местоимение 1-го лица единственного числа mũ может
употребляться как в уничижительном, так и в нейтральном значении, а āme воспринимается как регулярная форма множественного числа (при наличии высокопарного āmhe ‛Мы’); но местоимение tume (формальный коррелят āme во 2-м лице)
почти полностью переосмыслено в нейтральную форму единственного числа, хотя
и допустимы случаи его употребления как формы множественного числа. Обращает на себя внимание параллельное существование двух почтительных форм 2-го
лица. Почтительные формы появились и в 3-м лице. Та же иерархия наблюдается
в спряжении глагола, где почтительные формы для 2-го и 3-го лица совпадают.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и, как и в бенгальском, находит специальное выражение в определительных показателях,
имеющих постоянное место в словоформе — между основой и падежным аффиксом (таким образом, они оказываются в дополнительном распределении к показателям множественности). В словосочетаниях, включающих числительное, они
обычно присоединяются к нему. Важнейшие из таких показателей: 1) ṭā, ṭāe; 2) ṭi,
ṭie (имеют уменьшительно-ласкательное значение); 3) ṭikaka, ṭika, ṭiki (имеют
уменьшительно-ограничительное значение).
Показатели неопределенности (могут стоять как в постпозиции, так и в препозиции к существительному): 1) goṭāe, goṭie, goṭika (универсальные); 2) jaṇe (при
именах персональных; с дополнительным значением почтения); 3) khaṇḍe,
khaṇḍie, khaṇḍi (при названиях плоских, круглых или продолговатых предметов).
При употреблении с числительными они могут трактоваться как нумеративы.
Средством п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служат указательные местоимения ближнего и дальнего плана и их производные (см. 2.4.0.).
В качестве приглагольного о т р и ц а н и я используются: 1) nāhĩ — постпозитивно при предикативных формах (замещая вспомогательный глагол ach-, изменяется в 1-м лице в nāhũ, во 2-м и 3-м почтительных лицах — в nāhanti);
2) nа — препозитивно, в придаточных предложениях и при инверсии; 3) nā —
препозитивно при непредикативных формах или постпозитивно (в чередовании с
nāhĩ ) при формах повелительного наклонения.
2.3.7. Основными семантико-грамматическими классами слов в О. являются
имена (существительные, прилагательные, наречия и числительные; границы
между первыми тремя классами не вполне четки), местоимения (повторяют
функциональные классы имени) и глаголы (вычленяются однозначно по специфичной парадигме спряжения), а также классы служебных слов (послелогов,
союзов, частиц) и междометий.
452
Восточные индоарийские языки
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Падеж
Прям.
Дат./Акк.
Лок.-инстр.
Абл.
Ген.
Ед. ч.
Мн. ч.
manuṣya ‛мужчина’
manuṣya
manuṣyamāne
manuṣyaku
manuṣyamānaṅku
manuṣyare
manuṣyamānaṅkare
manuṣyaru
manuṣyamānaṅkaru
manuṣyara
manuṣyamānaṅkara
Ед. ч.
Мн. ч.
gacha ‛дерево’
gacha
gachaguṛika
gachaku
gachaguṛiku
gachare
gachaguṛikare
gacharu
gachaguṛikaru
gachara
gachaguṛikara
Местоимения
Личные
1 л.
Падеж
фам. нейтр.
ф.
ф.
2 л.
почтит. ф.
нейтр. ф.
почтит. ф.
Единственное число
Прям. tu
mũ
mo(ra)
Ген. to(ra)
mohara
mote
Дат./
tote
Акк
mate
āmhe
tume
tumhe
āpaṇa
āmha(ra)
tuma(ra)
tumha(ra)
āpaṇaṅka(ra)
āmha(ṅ)ku
tumaku
tumhaṅku
āpaṇaṅku
Множественное число
Прям. (tume) āme
āmhemāne
tumemāne
tumhemāne
āpaṇamāne
Ген.
āma(ra) āmhamānaṅka(ra) tumamānaṅka(ra) tumhamānaṅka(ra) āpaṇamānaṅka(ra)
Дат.
āmaku āmhamānaṅku tumamānaṅku
tumhamānaṅku āpaṇamānaṅku
Неличные
Форма
Указательные
ближнего
дальнего
плана
плана
Относительные
Вопросительные
перс.
неперс.
Неопределенные
Субстантивные
Прям. п.
Косв. осн.
нейтр.
Косв. осн.
почтит.
ehā, ihā, yā tāhā, tā, se
ye, yā(hā)
kie, keũ
ki, kana
kehi, kichi
ehā-, yā-
tā(hā)-, tahĩ-
yā(hā)-
kā(hā)-
kāhĩ
kā(hā)-, kāhāri-
ehāṅ(ka)yāṅ(ka)-
tā(hā)ṅ(ka)-
yā(hā)ṅkakisa
kehi, kichi
Адъективные
ehi, ei, e
sehi, sei, se
ye, yā(hā), yeũ
keu, kou
453
Г.А. Зограф. Ория язык
Продолжение таблицы
Указательные
Относиближнего
дальнего
тельные
плана
плана
Адвербиальные
Форма
Вопросительные
Количества
Времени
ete
tete
yete
kete
ebe
yebe
kebe
Места
eṇe
tebe
teṇe, tahĩ,
tatra
yeũṭhi, yatra
kahĩ
yuāṛe
kuāṛe
yemanta
kemanta
Направления
Образа
действия
emanta
temanta
П р и м е ч а н и е: Формы множественного числа неличных местоимений образуются присоединением именных аффиксов -māne (при персональных именах) и -guṛika (при неперсональных): seguṛika ‛те <вещи>’, yemāne ‛те <люди>, кто’. Значение множественности может
передаваться повтором местоимения: kie kie ‛кто’.
Личные окончания предикативных форм
Изъявительное наклонение
Форма
вежливости Наст. вр. Прош. вр.
Буд. вр.
1 л.
2 л.
3 л.
фам.
нейтр.
фам.
нейтр.
почтит.
нейтр.
почтит.
-e
-ũ
-u
-a
-anti
-e
-anti
-(i)li
-(i)lũ
-(i)lu
-(i)la
-(i)le
-(i)lā
-(i)le
Повелительное
наклонение
-ibi
-ibũ, -iba
-ibu
-iba
-ibe
-iba
-ibe
—
—
-0
-a
-antu
-u
-antu
Сослагательноусловное
наклонение
-anti
-antu
-antu
-anta
-ante
-antā
-ante
Глагол
Система основных видо-временных форм
karibā ‛делать’ (3 л.)
kalā
kariba
Несов. вид
(karu)
karuachi
(karuchi)
karu thilā
karu thiba
Сов. вид
(kari)
kariachi
(karichi)
kari thilā
kari thiba
karantā
karu thāantā
kari thāantā
Время/
наклонение
Вспом.
глагол
Общий
вид
Настоящее
achi
kare
Прошедшее
Будущее
Сослагательноусловное
thilā
thiba
thāantā
454
Восточные индоарийские языки
Непредикативные формы
Наименование
Глагольное имя
(герундийпричастие)
Глагольное имя
(причастие)
Глагольное имя
(причастие)
Причастие
Деепричастие несовершенного вида
Деепричастие совершенного вида
Абсолютное
причастие
Условное
деепричастие
Словоизменительный
класс
Примечание
-ibā
существительное (полная парадигма в ед. ч.)
Словарная форма глагола
-lā
существительное
-ā
неизменяемо
-antā/-anti
неизменяемо
-u/-ũ
неизменяемо
-i/-ĩ
неизменяемо
-ante
неизменяемо
-ile
неизменяемо
Показатель
Выражает сопутствующее действие
Выражает предшествующее действие
Выражает сопутствующее действие
Выражает обусловливающее действие
Некоторые аналитические формы
Форма значащего гла- Вспомогательный
Основное
Примеры
гола (1-й компонент)
глагол
значение
Причастие на -ā
yibā ‛уходить’
пассивное
deula tolā heuthilā
hebā ‛быть’
‛воздвигался храм’
Деепричастие на -i
pāribā ‛мочь’
потенциальное hansa pānire pahā̃ ri pāre
‛Гусь может плавать по
воде’
Деепричастие на -i
sāribā ‛кончаться’ комплетивное paṛhi sāribā ‛прочитать’
Деепричастие на -i
rahibā ‛оставаться’ продолженное semāne vanare luci rahile
‛Они прятались в лесу’
Деепричастие на -i
yibā ‛уходить’
интенсивное parhāi debā ‛обучать’
āsibā ‛приходить’
debā ‛давать’
nebā ‛брать’
āṇibā ‛приносить’
rakhibā ‛класть’
pakāibā ‛бросать’
uṭhibā ‛поднимать’
basibā ‛садиться’
paṛibā ‛падать’
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичные структуры именных и глагольных словоформ идентичны описанным для бенгальского языка (см. статью «Бенгальский язык» в наст. издании).
2.5.2. Как и в других близкородственных языках, основными способами словообразования служат суффиксация и словосложение. Наиболее продуктивные
Г.А. Зограф. Ория язык
455
компоненты сложных слов могут переосмысливаться в новые суффиксы и, изредка, префиксы (общие для новых индоарийских языков, поскольку они восходят к этимологически сходному материалу, преимущественно заимствованному).
2.5.3. О.я. — язык номинативного строя.
2.5.4. Грамматический порядок слов SOV. Определение препозитивно, зависимый член словосочетания предшествует управляющему. Основные конструкции простого предложения, правила включения зависимых оборотов и построения сложных предложений сходны с описанными для бенгальского языка.
2.6.0. Источники формирования словаря те же, что и в большинстве родственных языков (ср. хинди, бенгальский). Специфику О.я. составляют заимствования
из телугу и маратхи, играющие, правда, весьма скромную роль.
2.7.0. О диалектах О.я. см. 1.2.1.
ЛИТЕРАТУРА
Карпушкин Б.М. Язык ория. М., 1964.
Карпушкин Б.М. Безличные предложения в
восточной группе новоиндоарийских языков // Односоставные предложения в восточных языках. М., 1976.
Карпушкин Б.М. Номинативные предложения с детерминантами в восточной группе
новоиндоарийских языков // Односоставные
предложения в восточных языках. М., 1976.
Das Gupta В.В., Das B. Oriya Self-taught.
Calcutta, 1968.
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India. Vol. V: Indo-Aryan Languages. Eastern
Group. Part II: Specimens of the Bihari and
Oriya Languages. Calcutta, 1903.
Maltby T.J. Practical Handbook of the Oriya
Language. Cuttack, 1945.
Misra H. Historical Oriya Morphology. Varanasi, 1975.
Pattanayak D.P. A Controlled Historical Reconstruction of Oriya, Assamese, Bengali and
Hindi. The Hague; Paris, 1966.
СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
Л.В. Хохлова
ПАНДЖАБИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
В ходе исторического развития панджабцы оказались разделенными между
тремя религиозными общинами: индуистской, мусульманской и сикхской. Религиозно-общинные настроения препятствовали формированию единого национального самосознания. После раздела Индии в 1947 г. панджабцы-мусульмане,
составившие большинство населения Пакистана, наиболее активно ратовали за
принятие в качестве государственного языка урду, в то время как панджабцыиндуисты под влиянием пропаганды индуистских коммуналистских организаций
отдавали предпочтение хинди. При этом все три религиозные общины идентифицировали язык панджаби прежде всего как язык сикхов. Языковое размежевание
религиозных общин панджабцев никогда не было абсолютным. Такие панджабские поэты-индуисты, как Амрита Притам или Шив Кумар Баталви, пользуются
популярностью среди представителей всех религиозных общин. В современном
Пакистане на П.я. печатаются книги и журналы, ведутся передачи по лахорскому
радио и телевидению, снимаются кинофильмы, однако ведущая роль в сохранении и развитии языка П.я. по-прежнему принадлежит сикхской общине.
1.1.1. Варианты названия на русском языке: пенджаби, пенджабский, панджабский; самоназвание — панджаби. На английском употребляются два варианта:
Panjabi и Punjabi. Название языка производно от названия географического региона. Панджаб обозначает «пять вод» от перс. panj ‛пять’, āb ‛вода’. «Пять вод»,
или «Пятиречье», — район протекания пяти основных притоков реки Инд: Сатледжа, Биаса, Рави, Чинаба и Джелама. Амир Хусро (1252–1325) описывал П.я.
под названием «лахори» (от названия крупнейшего города региона Лахора).
1.1.2. По классификации Дж. Грирсона язык панджаби (П.я.) включается в
центральную группу внутренней ветви новых индоарийских языков, по классификации С.К. Чаттерджи принадлежит к северной группе.
1.1.3. В Пакистане на стандартном П.я. говорит более 78 млн. чел., или 44%
населения. Если прибавить к ним 18 млн., или примерно 10% населения, говорящих на сирайки — западном панджаби, то общее число говорящих на всех разновидностях П.я. составит более половины населения Пакистана (оценка на
2011 г.) В Индии носители панджаби составляют более 33 млн. чел., или 2,8 %
населения (оценка на 2011 г.). Значительная часть панджабцев живет за пределами основного ареала расселения: 1 млн. 600 тыс. в Великобритании, 800 тыс. в
Канаде, 720 тыс. в Объединенных Арабских Эмиратах, 700 тыс. в США, 270 тыс.
в Гонконге, 180 тыс. во Франции, 120 тыс. в Австралии и др.
В Индии П.я. является родным языком населения в основном в штате Пенджаб, но на нем говорят также в штатах Харьяна, Уттар-Прадеш, Мадхья-Прадеш,
Джамму и Кашмир, союзных территориях Дели и Чандигарх.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
457
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. П.я. представлен двумя группами диалектов: восточной, или собственно
П.я., и западной, которую многие лингвисты относят к самостоятельной, отличной от П.я. диалектной общности. Последнюю обычно делят на северную и южную группы. Диалекты южной группы распространены на юге и западе пакистанской провинции Пенджаб. К ним относятся джханги-лаялпури (включая
джангли, джатки, чинавари, нисвани, каччхри, округ Файсалабад (бывший Лаялпур), Джханг и Тобатексингх), мултани (округа Мултан, Лодхран, Вихари, Ханевал, Музаффаргарх, включая диалект деравал к западу от Инда в округах Дерагазихан и Раджанпур), бахавалпури (округа Бахавалпур, Бахавалнагар, Рахимъярхан), синдхский сирайки (синдхи-сирайки, сирайки-хиндки, иммигранты из
Пенджаба на севере Синдха) и тхали (округа Миянвали, Хушаб, Бхаккар и Леях;
к западу от Инда в округе Дераисмаилхан он также называется деравал, или
хиндко; на юго-западе округа Джханг — тхалочхри). К западу от мултани, на севере Белуджистана, бытуют еще два диалекта: кхетрани и джафири. Северная
группа включает языки (диалекты) хиндко, сохайн-дханни и потхохари. На хиндко говорят в провинции Хайбер-Пахтунхва (см. подробнее в статье «Хиндко
язык» в наст. издании). Сохайн-дханни состоит из двух диалектов: сохайнского
(савайн, восток округа Атток провинции Пенджаб) и дханни (восток округа Чаквал). Потхохари (пахари-потвари) распространен на севере Пенджаба и в АзадКашмире (см. подробнее в статье «Потхохари язык» в наст. издании). Западную
группу диалектов называют лахнда/ленди. Термин лахнда (lahndā, lahndī), что
значит «западный», был введен в употребление Дж. Грирсоном (первым его употребил У. Тисдалл в 1889 г.), полагавшим, что лингвистически лахнда существенно отличается от восточного П.я. С точки зрения самоидентификации носителей в западном П.я. выделяются три крупные диалектные общности: 1) южная —
сирайки (сарайки, серайки)/мултани с центрами Мултан и Бахавалпур; 2) северозападная — хиндко с центром в Пешаваре; 3) северо-восточная — потхохари с
центром в Равалпинди. Иногда все западные диалекты ошибочно объединяются
под общим названием «сирайки». В 70-х гг. XX в. существовало активное движение за расширение функций сирайки, которое, однако, не привело к серьезным
результатам. Тем не менее начиная с 1982 г. сирайки выделен отдельной позицией в переписях Пакистана (до этого включался в состав панджаби), и на нем существует письменность. В настоящее время это языковое движение возрождается.
В восточную группу входит прежде всего маджхи, распространенный на востоке провинции Пенджаб в Пакистане и на северо-западе штата Пенджаб в Индии.
Основные культурные центры маджхи — Лахор (Пакистан) и Амритсар (Индия).
Маджхи составляет основу литературного языка. Все другие крупные диалекты
восточной группы распространены на территории индийского штата Пенджаб.
К ним относятся малваи (юг и юго-запад штата Пенджаб), доаби (междуречье рек
Сатледж и Биас), пуадхи (повадхи, округа Рупнагар, Фатехгарх-Сахиб и Мохали)
с поддиалектами патиалви (округа Патиала и восток Сангрура), и лудхияни (восток
округа Лудхияна). Диалект шахпури (к северо-западу от маджхи), включавшийся
Грирсоном в состав западной группы, был признан Шэклом входящим в восточную группу, хотя и с западными переходными чертами. В связи с политической
нестабильностью в Амритсаре — центре маджхи — в 70–80-х гг. XX в. центр ли-
458
Северо-западные индоарийские языки
тературной активности, институты по изучению и преподаванию П.я. постепенно
сдвигались на восток (в Патиалу, Чандигарх), при этом восточные диалекты оказывали все большее влияние на развитие литературного языка в Индии.
Переход от западных диалектов к восточным является плавным, фактически
наблюдается континуум диалектов, меняющихся «от деревни к деревне», однако
между типичным восточным (маджхи) и типичными западными диалектами
группы ленди/сирайки различия довольно существенные.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. В Индии П.я. является официальным языком штата Пенджаб. Наряду с
хинди и английским он используется в дело- и судопроизводстве, администрации, образовании, прессе, на радио и телевидении.
Большинство населения, получившего среднее образование, владеет также
хинди — официальным языком Республики Индия, растет число панджабцев,
особенно с высшим образованием, знающих английский.
За пределами штата Пенджаб язык П.я. преподается в школах, колледжах и
университетах штата Харьяна и союзной территории Чандигарх.
В современном Пакистане, преимущественно в провинции Пенджаб, на П.я.
печатаются книги и журналы, ведутся передачи по лахорскому радио и телевидению, снимаются кинофильмы.
Как в Индии, так и во всех государствах за ее пределами, П.я. является языком
сикхского богослужения и ритуала.
1.3.2. Основу панджабского литературного языка составляет диалект маджхи.
Стандартизации литературного языка не придается столь большого значения, как
в Европе. Допускается варьирование в орфографии, грамматике и синтаксисе.
Например, в пределах литературной нормы сосуществуют разные способы
оформления местоимений 3-го лица в эргативной конструкции, аналитический и
синтетический пассив, различные типы результативных конструкций.
1.3.3. В индийском штате Пенджаб П.я. является, наряду с хинди и английским,
языком начального, среднего и высшего образования. Обучение на английском
языке является более престижным. Преподавание естественных и технических
наук ведется, как правило, на английском языке. В других индийских штатах П.я.
преподается как предмет, если в школе насчитывается необходимое количество
учащихся-панджабцев.
В Лахорском университете Пакистана изучается панджабская литература.
В Англии и США при гурдварах (сикхских храмах) открываются воскресные
школы для детей, где язык П.я. преподается преимущественно для чтения религиозной литературы.
1.4.0. В Пакистане тексты на П.я. записыают арабским шрифтом, модифицированным для урду (так называемый шахмукхи), индуисты в Индии иногда используют шрифт деванагари (особенно за пределами штата Пенджаб), официальным шрифтом, принятым для записи текстов на П.я., в Индии является гурмукхи,
букв. ‛из уст Гуру’. Иногда гурмукхи называют «пенти-аккхри» (‛тридцатипятибуквенница’), так как по традиции считается, что он состоит из 35 основных знаков. Вплоть до первой половины XX в. в Пенджабе были широко распространены местные разновидности письма ланда, особенно для ведения торговых дел
(см. подробнее статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании).
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
459
Письмо гурмукхи было введено сикхами в XVI в. на основе местной разновидности письма ланда, развившегося из письма шарада. Считается, что его основой, как и основой многих других индийских алфавитов, была северная разновидность брахми. Письмо гурмукхи преимущественно фонематическое.
Согласно традиционной классификации, алфавит гурмукхи содержит три основных символа гласных:
Символ
Название символа
M
J~ ūṛā
E
E~ aṛā
L
H īṛī
Только одна из приведенных букв — E aṛā является самостоятельным символом гласного ([a]). Остальные два знака становятся символами гласных только в
сочетании с определенными строчными, надстрочными и подстрочными символами. Гласные имеют два варианта написания, один из которых (полный) используется в начале слова и после гласных, другой (краткий) после согласных.
Краткий
символ
~
Название символа
Uh~
xy~p
ly~p
EµUp
fr´U
r²
fr~u²
y~
Uh~
kannā
síārī
bíārī
ɔnkaṛ
dulænkṛe
lā̃
dulāwā̃
hoṛā
kanɔṛā
Порядок сочетаемости
знаков для написания
полного символа
Транскрипция
E + ~ = E~
+ L = G
L + = H
M + = I
M + =+ J
L + = O
E + = P
S*
E + =
T
ā
i
ī
u
ū
e
æ
o
ɔ
П р и м е ч а н и е: Символ не сочетается со знаком M. Полный гласный [o] обозначается
знаком S, называемым S~ ɔṛa.
Гласные в алфавите гурмукхи располагаются в следующем порядке:
M J E E~ P T G H
Большинство панджабских согласных располагается в алфавите в соответствии с местом образования (см. 2.1.1.). Они составляют пять горизонтальных рядов, каждый из которых состоит из согласных одного места образования: заднеязычные — палатальные — церебральные — зубные — губные. Внутри каждого
ряда сохраняется следующий порядок: глухой непридыхательный — глухой придыхательный — звонкий непридыхательный — (исторический) звонкий придыхательный — носовой. Только первый и последний ряды согласных составлены
произвольно.
460
Северо-западные индоарийские языки
U k
kakkā
Z c
caccā
_ ṭ
ṭaŋkā
d t
tattā
j p
pappā
o y
yayā
V kh
khakkhā
[ ch
chacchā
` ṭh
ṭhaṭṭhā
e th
thatthā
k ph
phapphā
p r
rárā
W g
gaggā
\ j
jajjā
a ḍ
ḍaḍā
f d
daddā
l b
babbā
r l
lallā
x s
sassā
X gh
kàgga
] jh
càjjā
b ḍh
ṭàḍḍā
g dh
tàddā
m bh
pàbbā
u w
wawwā
y h
háhā
Y ŋ
ŋaŋā
^ ñ
ñañā
c ṇ
ṇáṇā
hn
nannā
n m
mammā
ṛ
ṛárā
Исходные элементы для обозначения гласных: M, E, L и приведенные выше
графемы согласных составляют «тридцатипятибуквенницу» — принятый традицией базовый алфавит гурмукхи. Каждый символ в начале и середине слова обозначает сочетание согласного с последующим кратким /a/. Значимое отсутствие
знака после знака согласного называется muktā: nr mal ‛речной ил’ UU kukaṛ
‛петух’.
Помимо основных, в алфавите гурмукхи употребляется несколько дополнительных символов. Для них используются имеющиеся в основном алфавите знаки с точкой внизу: две графемы — для обозначения исконных фонем: s ḷ и v š,
и четыре для обозначения звуков, пополнивших инвентарь фонем благодаря
адаптации арабско-персидских заимствований: V̩ k̊ h, W̩ g̊, \̩ z, k̩ f.
В отличие от деванагари, лигатуры в гурмукхи не употребляются. Два подстрочных символа — · w и ¶r, обозначают слитное (без краткого /а/) чтение обозначенных звуков с предшествующим согласным: x · sw, » kr, j¶ pr.
Графемы, соответствующие историческим звонким придыхательным в начале
слова, служат для обозначения глухого непридыхательного + нисходящий тон:
Xp kàr ‛дом’.
В поствокальной позиции исторические звонкие придыхательные обозначают
восходящий тон: r~m láb ‛получи’. Графема y h после гласных также обозначает
восходящий тон: dy tī́ ‛тридцать’.
В следующих случаях графема y h помимо тона обозначает также изменение
качества гласного:
Сочетание графем
Gy ih
Iy uh
Ey ahi
Ey ahu
Транскрипция
é
ó
ǽ
ɔ́
Пример
Uyc~ kéṇā, Gy é
Uy~ kóṛā, Iy ó
lyc bǽṇ
lyd bɔ́ t
Для обозначения тонов используется также подстрочный знак h¸ , присоединяемый к графемам сонорных согласных, не имеющих придыхательных корреля-
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
461
тов: h¸ nh, p¸ rh, ¸ ṛh, r¸ lh, n¸ mh. В препозиции к гласной согласные со знаком h¸
обозначают нисходящий, в постпозиции — восходящий тон: h¸~H nàī, r¸~H lhàī,
n¸h mī̀n, j¸ páṛ, Zr¸ cúl.
Для обозначения назализованных гласных, а также носовых согласных, предшествующих гоморганному консонантному звуку, употребляются символы ṭippī
и ± bindī. Первый пишется в случае, если ему предшествуют краткие графические варианты гласных /a/, /i/, /u/, /ū/, а также полный вариант /ī/: Eg, lf, xX,
U\~, W\, Gd\̩~n, второй — после всех остальных знаков гласных:
x°f, _~u², P£lx
, U´j, ZµU~, j³f~.
Удвоение согласного обозначается символом adhak: yx~, W`.
1.5.0. В истории языка П.я. выделяют четыре основных периода.
I. Cтарый П.я. (XI–XIV вв.) представлен в основном поэтическими произведениями поэтов-суфиев и бхактов на западном диалекте (мултани). К наиболее известным поэтам этого периода относится суфийский поэт-мистик Фарид Шакаргандж (1173–1266).
II. Средневековый П.я. (XV–XVII вв.). Основное литературное произведение
этого периода — сикхский канон «Ади Грантх», составленный в 1604 г. пятым
сикхским гуру Арджаном. «Ади Грантх» включает стихотворные произведения
основателя сикхизма гуру Нанака и других сикхских гуру, а также известных поэтов — суфиев и бхактов: Кабира, Намдева, Фарида и др. «Ади Грантх» неоднороден в языковом отношении. Он содержит грамматические формы, синтаксические конструкции и лексику как браджа, так и восточных и западных панджабских диалектов. Помимо «Ади Грантха», к значительным произведениям этого
периода относятся стихи суфийского поэта Шаха Хусейна из Лахора. В XVII в.
появляются также прозаические произведения на П.я., прежде всего «Джанам
сакхи» — жизнеописания гуру Нанака. Считается, что в XV–XVII вв. начинается
формирование литературного стандарта на основе диалекта маджхи с центрами в
Лахоре и Амритсаре.
III. П.я. Нового времени (XVIII–XIX вв.). В этот период создаются романтические поэмы светского содержания таких известных исламских поэтов, как Варис
Шах, Ахмад Яр, Хашим и др. Эти поэмы составляют общее литературное наследие современных панджабцев, независимо от их религиозной принадлежности.
Поэмы содержат большое число арабских и персидских заимствований, многие
из которых легко адаптируются, и в описываемый период, очевидно, уже не воспринимались носителями как чужеродный элемент. Кроме того, продолжается
развитие религиозной литературы разных жанров, авторами которой были сикхи
и индуисты. Религиозная литература сикхов и в особенности индуистов содержала большое число санскритских заимствований. Этот период характеризуется
стандартизацией литературного языка на основе диалекта маджхи.
IV. Современный П.я. (XX–XXI вв.). Современная литература представлена
разнообразными жанрами: поэзией, прозой, публицистикой, драматургией, философскими и религиозными сочинениями, текстами по литературоведению,
языкознанию, юриспруденции, естественным и техническим наукам и т. д. Произведения таких панджабских писателей, как Амрита Притам, Притам Сингх Сафир, Картар Сингх Дуггал и др., переведены на многие языки мира. В начале своего становления современная панджабская литература испытывала сильное
Северо-западные индоарийские языки
462
влияние английской литературной традиции, позднее на авторитетное левое крыло панджабских писателей значительное влияние оказала русская литература.
1.6.0. В течение всего современного периода П.я. продолжает находиться под
влиянием английского языка, которое проявляется в употреблении большого количества в разной степени адаптированных английских заимствований, а также в
скрытой синтаксической интерференции.
Фонетическая, синтаксическая и лексическая система П.я. испытывают также
значительное влияние близкородственного хинди. Так, под влиянием одновременно хинди и английского языка церебральные /ṇ/ и /ḷ/ замещаются дентальными /n/ и /l/. Такие замены характерны прежде всего для языка образованной молодежи города, в особенности женщин. Замещение церебральных /ṇ / и /ḷ/ их дентальными коррелятами является престижным и наблюдается в официальных
ситуациях общения.
Типичным примером влияния хинди в морфологии является образование причастий совершенного вида от основ, оканчивающихся удвоенным согласным. В
формах мужского рода единственного числа возможно варьирование окончаний
iā ~ ā, lábbiā ~ lábbā ‛полученный’, при этом все чаще выбирается сходный с
хинди второй вариант.
Примером синтаксического влияния английского служит формирование трехчленного (с выраженным субъектом) аналитического пассива, используемого в
основном в научном и публицистическом стиле.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
Ниже описывается стандартный литературный П.я., основанный на диалекте
маджхи. В случаях варьирования на разных уровнях языка, находящихся в пределах литературной нормы, указываются диалектные источники варьирования.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. В таблице приведены 20 гласных П.я. Каждый чистый гласный имеет назализованный коррелят и может произноситься с ровным, восходящим или нисходящим тоном (см. 2.1.2.).
Гласные
Подъем
Верхний
Средне-верхний
Средне-нижний
Нижний
Передний
ī ī̃
i ĩ
e ẽ
æ æ̃
Ряд
Средний
ɐ ɐ̃
Задний
ū ū̃
uũ
oõ
ɔ ɔ̃
ɑ ɑ̃
Относительная длительность звучания центральных гласных несколько меньше длительности звучания периферийных гласных звуков, поэтому в парах ī/i,
ū/u, ā/a периферийные гласные описываются традиционно как «долгие», противопоставленные «кратким» центральным. Однако для смыслоразличения более
важными по сравнению с их относительной длительностью оказываются такие
характеристики центральных гласных, как их «сдвинутость» к центру по ряду и
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
463
подъему, а также менее напряженное произношение по сравнению с произношением их периферийных коррелятов. Знак n обозначает назализацию гласного в
середине слова или носовой согласный, гоморганный последующему смычному
или фрикативному.
В П.я. 29 согласных звуков и два глайда: /j/ и /w/.
Согласные
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Губные зуб
ные
Гл. Непридых. p
t
Взрывh
Придых.
p
th
ные
Зв. Непридых. b
d
Гл. Непридых.
АффриПридых.
каты
Зв. Непридых.
f
s
Фрика- Гл.
тивные Зв.
(v)
z
Носовые
m
n
Боковые
l
Дрожащие и
ɾ
одноударные
Глайды
ʋ
По месту образования
Переднеязычные
Средне- Задне- Глотретропалатоязычные язычные тальные
флексные альвеолярные
ʈ
k
ʈʰ
kʰ
ɖ
g
ʧ
ʧh
ʤ
ʃ
h
ɳ
ɭ
(ɲ)
(ŋ)
ɽ
j
«Широкий» и «узкий» инвентарь фонем П.я.
Из пяти носовых звуков три — m, n и ɳ — являются самостоятельными фонемами: они встречаются в интервокальном положении, m и n — также в начале
слова. Два носовых звука — [ŋ] и [ɲ], как правило, встречаются только перед гоморганными смычными, находятся в этой позиции в отношениях дополнительной дистрибуции с m, n, ɳ и, таким образом, не обладают самостоятельным фонемным статусом. Звук [f] встречается в основном в арабских и персидских заимствованиях. Контраст f и ph регулярно поддерживается в речи образованных
носителей языка. В небрежной речи, а также в речи малообразованных носителей
наблюдается свободное варьирование [f] и [ph], при этом [f] может замещать [ph]
и в исконной лексике. Как в исконных, так и в заимствованных словах в начале
слова предпочтительно [f], в остальных позициях оба звука свободно варьируются.
Звук [z], так же как и [f], встречается в заимствованиях из арабского и персидского языков. В разговорной речи и в речи малообразованных носителей он часто
замещается звуком [ʤ].
Фонема ʋ реализуется как [v] в начале слова и как [ʋ] — в остальных позициях.
2.1.2. Панджабское слово характеризуется смыслоразличительным контрастом
трех тонов: ровного, восходящего и нисходящего. Тон реализуется в двух соседних слогах. Фонологически значимый отрезок тонового контура приходится на
первый слог. Обычно этот слог и воспринимается носителями как выделенный.
464
Северо-западные индоарийские языки
Если выделенный слог оказывается не последним в слове, то замыкающая часть
тонового контура приходится на следующий слог того же слова. В случае ровного тона оба слога произносятся с одинаково ровным тоном, либо второй слог
реализуется с легким подъемом. Нисходящий тон характеризуется падением на
гласном первого слога и восходящей концовкой, восходящий тон — повышением
в первом слоге и падением во втором.
Если основной тонированный слог последний в слове, то замыкающая тонового контура реализуется на первом слоге следующего слова при условии, что этот
первый слог не является основным тонированным. В последнем случае весь тоновый контур реализуется в пределах основного тонированного слога первого
слова. Во всех случаях, когда тоновый контур ограничивается лишь одним слогом — последним во фразе или в слове, в этом слоге наблюдается удлинение конечного гласного, если слог открытый, и появление вокалического призвука после конечного согласного, если слог закрытый.
2.1.3. Гласные произносятся более напряженно в слоге с нисходящим тоном,
менее напряженно — в слогах с ровным и восходящим тоном.
«Настоящие» назализованные гласные, противопоставленные неназализованным,
встречаются только в конце слова, ср. sɔ ‛сто’ — sɔ̃ ‛Спи!’. В середине слова назализованный гласный обычно переходит в носовой согласный, гоморганный последующему смычному или фрикативному: [kanṇḍa] ‛шип, колючка’, [banns] ‛бамбук’. Позиция перед носовым согласным является слабой для оппозиции назализованный/неназализованный гласный: в результате регрессивной аккомодации
гласный, предшествующий носовому согласному, всегда назализуется: kam [kanm]
‛работа’. Гласный также назализуется после носовых согласных в конце слова:
[samā̃] /samā/ ‛время’. Прогрессивная аккомодация не наблюдается в том случае,
если носовой согласный + гласный входят в основной тонированный слог: nā̀ ‛Искупайся!’. Ср. также [samā̃] /samā/ ‛время’, где основным тонированным является
первый слог, и императив [samā] ‛положи внутрь’ c тонированным вторым слогом.
Первым членом дифтонга обычно бывает центральный, вторым может быть
как центральный, так и периферийный гласный: ia, io, iɔ, ia, ua, aī, ae, au.
Допустимые сочетания гласных состоят обычно из двух периферийных звуков,
распределенных между двумя слогами: īe, īo, īū, eī, āī, āe, āo, āū, oī, oe, oā, oū, ūī,
ūe, ūā, ūo; æ и ɔ не могут быть членами вокалических сочетаний.
Перед геминатами возможны только центральные гласные. После гласных /e/
и /i/ перед последующими гласными слышен глайд [j]: [ej], [ij], после гласных /o/,
/ɔ/ и /u/ — глайд [ʋ ]: [oʋ], [ɔʋ ], [uʋ]. Согласные /ṇ/, /ḷ/, /ṛ/ не встречаются в начале
слова; /ṇ/, /ḷ/, /ṛ/, /r/ и /š/ не удваиваются; /h/ встречается, как правило, в начале
слова. Исторический /h/ в середине слова был элиминирован с компенсаторным
повышением тона предшествующего гласного: rāh > rā́ ‛путь’. Интервокальный
/h/ произносится только в неполностью адаптированных заимствованиях типа
[ahimsā] ‛ненасилие’. Произношение некоторых слов допускает варьирование:
[kahānṇī] ~ [kā̀ ṇī] ‛рассказ’.
В начале слова допустимы сочетания типа «смычный + дрожащий». В речи
некоторых носителей начальные консонантные сочетания разбиваются кратким
гласным /ə/: /driš/ ~ /dəriš/ ‛вид, зрелище’. В середине и в конце слова возможны
два типа консонантных сочетаний, которые не разбиваются кратким гласным /ə/:
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
465
носовой + гоморганный смычный и фрикативный + смычный. Эти сочетания согласных, входящие в один слог, встречаются после любых гласных — как центральных, так и периферийных.
В середине слова допустимы также сочетания согласных, входящих в разные
слоги. Часто внутри таких сочетаний проходит и морфемная граница. Двучленные сочетания типа «смычный + боковой или дрожащий» и трехчленные сочетания типа «носовой + гоморганный смычный + боковой или дрожащий» никогда
не разделяются гласным /ə/. Остальные медиальные консонантные сочетания при
медленном темпе могут разделяться кратким гласным /ə/. Ограничения на сочетаемость согласных на границе слогов и морфем в середине слова не выявлены.
Помимо перечисленных выше, в конце слова, но только после центральных
гласных, допускаются также следующие типы консонантных сочетаний:
1) смычный + смычный; 2) /ḷ/ + смычный, фрикативный, носовой; 3) /r/ + смычный, фрикативный, боковой, носовой; 4) /ṛ/ + смычный; 5) носовой + гетерорганный смычный; 6) фрикативный + носовой. Сочетания типа «r + смычный» в речи
многих носителей разделяются гласным /ə/: [ʋart] ~ [ʋarət] ‛пост’. Гласный /ə/
включается в фонологическую структуру слова в том случае, если он является
аллофоном фонемы /a/, присутствующей в сильной позиции, ср. [garj] ~ [garəj],
фонологически /garaj/ ‛громʼ, ʽгрохот’ < garajṇā ‛греметьʼ, ʽгрохотать’ и [arj] ~
[arəj], фонологически /arj/ ‛просьба’, так как во втором случае, в отличие от первого, нет однокоренных слов с /a/ в сильной позиции.
2.1.4. Основные типы структуры слога: V, V̄, CV, CV̄ , VC, V̄C, CVC, CV̄ C,
VCC, CVCC. Локализация основного тонированного слога определяется слоговой структурой слова. Различаются легкие — (C)V, средние — (C)VC, (C)V̄, и
тяжелые — (C)V̄C, (C)VCC слоги, где C — согласный, V — центральный, V̄ —
периферийный гласный. Основным тонированным является наиболее тяжелый
слог в слове, а из двух равных по тяжести — предпоследний от конца, например,
'tī.rā, a.'mīr, la.'bɔ.ṇā, pan.'jat.tar. Единственная слоговая структура, в которой место основного тонированного слога определяется морфологическими характеристиками слова, — это двуслог CVCV̄ . В существительных, прилагательных и
перфективных причастиях основным тонированным является первый, в императиве глагола — второй слог, ср. 'ku.ṛī ‛девушка’ и bi.'ṭ hā ‛усади’.
Противопоставление ровного, восходящего и нисходящего тона служит для
смыслоразличения: kòṛā ‛лошадь’, kóṛā ‛прокаженный’, koṛā ‛кнут’.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Морфема может быть равна слогу, одиночному гласному или согласному, в некоторых описаниях выделяются несегментные морфемы, равные дифференциальному признаку, например, окончания 2-го (-ẽ) и 3-го (-e) лица единственного числа сослагательного наклонения различаются только наличием/отсутствием назализации фонемы, составляющей морфему личного окончания. В исходе
слова бывают, как правило, периферийные гласные.
2.2.2. Нетипичная для фонологической системы П.я. дистрибуция фонем (центральный гласный в исходе слова) наблюдается в некоторых союзах: ki ‛что’,
kionki ‛потому что’, tāki ‛чтобы’, и частицах: wāngu/wā́ nju ‛подобно’. Нехарактерное для П.я. употребление внутри одного корня и при редупликации двух слогов
с нисходящим тоном встречается в звукоподражаниях: tæ̀tæ̀ ‛звук канонады’.
Северо-западные индоарийские языки
466
2.2.3. Фонетически обусловленные чередования.
1. Назализация распространяется на любую последовательность гласных, не
разделенных согласным; например, перед окончанием множественного числа назализуется конечный гласный существительных женского рода: kuṛī [kuṛī]
‛девушка’ — kuṛīā̃ [kuṛīnā̃] ‛девушки’. Глайд w не является барьером для распространения назализации, поэтому для П.я. характерно явление регрессивной дистактной ассимиляции, например, конечные гласные глагольной основы приобретают назализацию перед личными окончаниями, начинающимися с гласного:
láwānge [lánʋānge] ‛(мы) возьмем’.
2. При присоединении аффикса, начинающегося с гласного, к двусложным
корневым морфемам, /a/ во втором слоге не произносится: saṛak [saṛak] ‛улица’ — saṛakā̃ wic [saṛkā̃ vic] ‛на улицах’, posṭar ‛плакат’ — posṭarā̃ (wic) [posṭrā̃
(vic)] ‛на плакатах’. Интервокальные геминаты перед элиминированным /a/ упрощаются: kukkaṛ [kukkaṛ] ‛цыпленок’ — kukkaṛo [kukṛo] ‛эй, цыплята!’.
3. Исторические геминаты не реализуются в исходе слова, но проявляются в
интервокальном положении, ср. hath ‛рука’, но hatth-ā̃ wic ‛в руках’; kuṭ ‛бей’, но
kuṭṭo ‛бейте’.
4. Конечный i- основы, присутствующий в исходной форме существительных
мужского рода единственного числа с окончанием -ā, переходит в /a/ перед окончанием -e и выпадает перед окончанием -iā (ср. ниже формы словоизменения
существительного jiā́ ‛способ’).
5. Геминаты в конце первичной глагольной основы перед суффиксом причастия несовершенного вида -d- упрощаются: diss-ə-əṇā ‛быть видимым’ dis-d-ā
‛виднеющийся’.
6. Следующие сочетания на стыке морфем варьируются в зависимости от стиля речи:
Сочетание на
стыке морфем
ā+ā
o+o
e+e
a+o
Чередование
āwā ~ ā
owo ~ o
ewe ~ e
awo ~ ɔ
Пример
Примечание
pā́ wānge ~ pā́ nge ‛(мы) положим’
hówoge ~ hóge ‛ (вы) будете’
déwegā ~ déga ‛(он) даст’
lawoge ~ lɔge ‛(вы) возьмете’
ā+e
ae ~ awe
pā́ egā ~ pā́ wegā ‛(он) положит’
Отсутствие глайда более
характерно для разговорного языка, последовательность с глайдом —
для формальных стилей
Для литературного стандарта предпочтительно
отсутствие глайда
Помимо фонетически обусловленных (комбинаторных и позиционных), существуют также морфонологические чередования, которые будут рассматриваться
при описании морфологических парадигм (см. 2.4.0.).
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
П.я. преимущественно аналитический язык (индекс синтеза — отношение числа морфов к числу слов по Гринбергу — 1,7).
2.3.1. По грамматическим и семантическим признакам выделяются знаменательные части речи: имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение, наречие, глагол. К служебным частям речи относятся послелог, союз, частица, междометие (см. 2.3.7.).
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
467
2.3.2. Существительное характеризуется классификационными категориями
рода (мужской, женский) и одушевленности/неодушевленности, словоизменительными категориями числа (единственное, множественное), падежа (прямой,
косвенный, отложительный, местный, звательный) и определенности/неопределенности.
Прилагательные делятся на два класса: изменяемые (имеющие в мужском роде
единственного числа окончание -ā) и неизменяемые — все остальные. Изменяемые прилагательные и все классы слов, имеющие сходную с прилагательными
парадигму словоизменения: порядковые числительные, вопросительные, относительные, определительные местоимения (см. 2.4.0.), причастия в атрибутивной
функции характеризуются словоизменительными категориями рода (мужской и
женский), числа (единственное и множественное) и падежа (прямой и косвенный). Личные местоимения 1-го и 2-го лица не противопоставляются по роду,
прямой падеж противопоставлен косвенному только в формах множественного
числа. В функции личных местоимений 3-го лица употребляются указательные
местоимения ближнего и дальнего плана. Они не противопоставлены по роду, в
прямом падеже не противопоставлены также по числу. Оппозиция единственного
и множественного числа находит выражение только в формах косвенного падежа. Личные и указательные местоимения имеют также специальные эмфатические формы. Количественные и собирательные числительные не имеют форм
словоизменения и принадлежат к разряду имен только по своим синтаксическим
свойствам (выполняют атрибутивную функцию). В том случае, если количественные числительные определяют имя в косвенном падеже, они иногда также
(факультативно) употребляются в косвенном падеже, ср. cār (четыре:ПРЯМ) prā̀ wā̃ dā kàr или cārā̃ (четыре:КОСВ) prā̀ -wā̃ dā kàr ‛четырех братьев дом’.
2.3.3. Число, род и падеж существительных выражаются, во-первых, морфологически — разными словоизменительными парадигмами (см. 2.4.0.), во-вторых,
синтаксически — формами согласуемых слов. Род, число и падеж изменяемых
прилагательных и других классов слов, имеющих сходную с прилагательными
парадигму словоизменения, выражаются морфологически — окончаниями, синкретически соединяющими значения рода, числа и падежа: м. р. ед. ч. им. п.
cang-ā munḍ-ā ‛хороший мальчик’; м. р. мн. ч. им. п. cang-e munḍ-e ‛хорошие
мальчики’; м. р. ед. ч. косв. п. cang-e munḍ-e nāl ‛с хорошим мальчиком’; м. р.
мн. ч. косв. п. cang-e munḍ-iā̃ nāl ‛с хорошими мальчиками’; ж. р. ед. ч. им./косв. п.
cang-ī kur-ī ‛хорошая девочка’; ж. р. мн. ч. им./косв. п. cang-ī-ā̃ kuṛ-ī-ā̃ nāl ‛с хорошими девочками’.
Ряд существительных в прямом падеже не участвует в числовых противопоставлениях. К ним относятся некоторые термины родства: prā̀ ‛брат’, не полностью адаптированные заимствования: dariā ‛река’ (перс.), ряд имен singularia tantum: tarā́ ‛способ’ и pluralia tantum: tarkālā̃ ‛вечер’. Существительные — названия
единиц измерения времени, расстояния или денежных единиц употребляются в
косвенном падеже единственного числа после количественных числительных:
pānj sau rupae dā (рупия АДЪЕКТ.ПОСЛ:М.ЕД.КОСВ) noṭ ‛ассигнация достоинством в
500 рупий’; bārā̃ mīl dī (миля АДЪЕКТ.ПОСЛ:Ж.ЕД.КОСВ) dūrī ute ‛на расстоянии
12 миль’; das bī́ge dā (бигх АДЪЕКТ.ПОСЛ:М.ЕД.КОСВ) khet ‛поле площадью в
10 бигхов’(бигх — единица площади, равен 0,1338 га).
468
Северо-западные индоарийские языки
2.3.4. У большинства имен существительных выделяются две основные флективные п а д е ж н ы е ф о р м ы — прямого и косвенного падежа. Кроме того,
есть звательный падеж, который употребляется с существительными, обозначающими младших родственников или некоторых лиц, как правило, находящихся ниже говорящего в социальной иерархии: beṭiā ‛сынок!’, beṭīe ‛доченька!’,
muṇḍio ‛эй, мальчики!’, kumārā ‛эй, горшечник!’, kumāro ‛ эй, горшечники!’, kuṛīe
‛эй, девочка!’, kuṛīo ‛эй, девчонки!’.
Функции прямого падежа: 1) субъектная: munḍā (мальчик:М.ЕД.ПРЯМ) giā
‛мальчик ушел’; 2) объектная (в случае неодушевленного и немаркированного
объекта): kitāb (книга:Ж.ЕД.ПРЯМ) páṛo ‛читай книгу’; 3) именной части сказуемого: ó ḍākṭar (доктор:М.ЕД.ПРЯМ) baṇiā ‛он стал врачом’; 4) обстоятельственная (в
случае существительных, обозначающих отрезок времени): ó sārā din (день:М.ЕД
ПРЯМ) othe riá ‛он весь день там оставался’, asī̃ kaī kàṇṭe (час:М.МН.ПРЯМ) uḍīkiā
‛мы несколько часов ждали’; 5) форма существительных, имеющих значение меры или единицы измерения, и сочетающихся с ними существительных, обозначающих измеряемый объект: do tole sonā ‛две толы золота’ (тола — мера веса,
равна 12 г); cār bī́ge zamīn ‛четыре бигха земли’.
Косвенный падеж (см. 2.4.0.), как правило, употребляется перед послелогами.
Употребления косвенного падежа без послелога ограничиваются в основном следующими случаями: 1) при обозначении направления движения: ó kalkatte (Калькутта:КОСВ) giā ‛он в Калькутту поехал’; места: bāp de sarhāne (изголовье:М.ЕД.КОСВ) ‛у изголовья отца’; времени: mt de kàṇṭe (час:М.ЕД.КОСВ) ‛в
смертный час’, har kàṇṭe (час:М.ЕД.КОСВ) ‛каждый час’; 2) в обстоятельственных
оборотах: sāḍe (наш:М.МН.КОСВ) hundiā̃ (быть:ИМПЕРФ.АБС.ПРИЧ.) tænū̃ koī ṭeḍhīā̃
(кривой:КОСВ.МН) akkhā̃ (глаз:КОСВ.МН) naī̃́ wekh sakdā ‛пока мы существуем,
никто не осмелится косо (букв. ‛кривыми глазами’) на тебя посмотреть’.
Послелоги, употребляемые после косвенного падежа существительных и местоимений, традиционно делятся на простые (состоящие из одного слова) и
сложные (состоящие более чем из одного слова).
Генитивный послелог dā (единственный изменяемый послелог) согласуется с
последующим определяемым в роде, числе и падеже: mā̃ d-ā tóf-ā мать АДЪЕКТ.ПОСЛ-М.ЕД.ПРЯМ подарок-М.ЕД.ПРЯМ ‛подарок матери’; kuṛī d-e supn-e девушка АДЪЕКТ.ПОСЛ-М.МН.ПРЯМ мечта-М.МН.ПРЯМ ‛мечты девушки’; prā̀ d-e khiāl
брат АДЪЕКТ.ПОСЛ-М.ЕД.КОСВ мнение:М.ЕД.КОСВ wic ‛по мнению брата’; nānī
d-e/d-iā̃ sandūkā̃ wic бабушка АДЪЕКТ.ПОСЛ-М.МН.КОСВ сундук:М.МН.КОСВ в ‛в бабушкиных сундуках’; deś d-ī tārīkh страна АДЪЕКТ.ПОСЛ-Ж.ЕД.ПРЯМ история:
Ж.ЕД.ПРЯМ ‛история страны’; bacc-e d-īā̃ kitābā̃ ребенок АДЪЕКТ.ПОСЛ- Ж.МН.ПРЯМ
книга:Ж.МН.ПРЯМ ‛книги ребенка’; das wáriā̃ d-īā̃ kuṛīā̃ nāl десять год
АДЪЕКТ.ПОСЛ- Ж.МН.КОСВ девочка:Ж.МН.КОСВ ‛с десятилетними девочками’.
Существительные могут образовывать с послелогом dā конструкцию со значением «очень много», сходную с суперлативом прилагательных. В этом случае послелог dā оформляет имя в косвенном падеже множественного числа, за послелогом следует то же имя в прямом падеже множественного числа: kàṛiā̃ de kàre wik
gae ‛было продано очень много кувшинов’ (букв. ‛кувшинов кувшины’).
Послелог dā не употребляется с косвенным падежом личных местоимений, поскольку они имеют синтетические притяжательные формы (см. 2.3.7.).
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
469
Послелог nū̃ оформляет прямой объект, выраженный одушевленным существительным: kuṛī nū̃ wekhṇā ‛видеть девочку’, или, реже, коммуникативно выделенным неодушевленным существительным: saṛak nū̃ pār karnā ‛пересекать
улицу’; послелог nū̃ также маркирует роли адресата: prā̀ nū̃ tār kàlṇā ‛посылать
брату телеграмму’, реципиента: beṭe nū̃ asīs deṇā (букв. ‛сыну благословление
давать’) ‛благословлять сына’, цели: sǽr nū̃ jāṇā ‛в город идти’. Послелог nū̃
употребляется также при обозначении дат: wī́ akṭūbar nū̃ ‛двадцатого октября’
или akṭūbar dī wī́ tarīk nū̃ ‛октября (месяца) двадцатого числа’.
Послелог nāl имеет прежде всего инструментальное: pænsal nāl likhṇā ‛писать
карандашом’ и социативное: dostā̃ nāl safar karnā ‛с приятелями путешествовать’ значение.
Послелог tõ обозначает начальную точку во времени: rāt de nɔ waje tõ (‛вечера
девять часов с’) uḍīk karnā ‛ждать с девяти часов вечера’ или в пространстве:
śǽr tõ āuṇā ‛из города приезжать’, а также источник (лицо или объект): dost tõ
khat milnā ‛от друга письмо получить ’.
Послелог tak маркирует предел во времени и пространстве: asī̃ kalkatte tak
gaḍḍī nāl gae ‛Мы до Калькутты поездом доехали’; mæ̃ kaī kàṇṭiā̃ tak uḍīkiā
‛Я несколько часов прождал’.
Послелог te/ute обозначает нахождение на поверхности: sir te ‛на голове’. Послелог wic обозначает нахождение внутри замкнутого пространства: kamre wic
‛в комнате’.
Послелог ne маркирует субъект эргативной конструкции: caran ne sárhõ dā sāg
h
k āiā ‛Чаран съел <овощное блюдо, приготовленное> из стеблей горчицы’.
Сложные послелоги состоят из двух компонентов. Первым компонентом
сложного послелога большей частью бывает адъективирующий послелог dā в
форме мужского рода косвенного падежа, вторым компонентом — другой послелог, существительное или наречие: de nāl ‛вместе’ — gurū de nāl ‛вместе с учителем’; de kol ‛возле, рядом’ — ḍākṭar de kol ‛рядом с доктором’; de wic ‛внутри’ —
skūl de wic ‛в школе’; de neṛe ‛рядом, близко’ — kàr de neṛe ‛возле дома’; de pare
‛напротив’ — saṛak de pare ‛на противоположной стороне улицы’; de sāmne
‛перед’ — mǽl de sāmne ‛перед дворцом’; de wāste/de laī ‛для, ради’ — beṭe de
wāste ‛ради сына’; de wāng ‛подобно’ — mor de wāng ‛подобно павлину’; de andar
‛внутри’ — imārat de andar ‛внутри здания’; de rā́ ī̃ ‛посредством, с помощью’ —
wakīl de rā́ ī̃ ‛с помощью адвоката’; de wal ‛в сторону, по направлению’ — bāg de
wal ‛в сторону сада’; de ute ‛на поверхности’ — mez de ute ‛на столе’; de cār cufere
‛с четырех (со всех) сторон’ — hoṭal de cār cufere ‛вокруг отеля’.
Если вторым компонентом является существительное женского рода, послелог
dā употребляется в форме женского рода единственного числа: dī khātir ‛для’ —
bacciā̃ dī khātir ‛для детей’; dī th ā̃ ‛вместо’ — kuṛī dī th ā̃ ‛вместо девушки’. Послелог de/dī в качестве первого элемента сложного послелога может опускаться.
Реже при передаче локальных и временных значений в качестве первого элемента сложного послелога употребляется аблативный послелог tõ , который находится в свободном варьировании с адъективирующим послелогом dā: tõ/de picche ‛сзади’ — munḍe tõ/ de picche ‛позади мальчика’; tõ/de bā́ r ‛вне’, ‛снаружи’ —
daftar tõ/de bā́ r ‛вне офиса’.
Ограниченное употребление имеют сохранившиеся синтетические формы отложительного, местного и звательного падежей. Все они употребляются только с
470
Северо-западные индоарийские языки
ограниченными семантическими классами существительных и не употребляются
с местоимениями.
Отложительный падеж (-õ) обозначает начальную точку в пространстве: pinḍõ
‛из деревни’, kàrõ ‛из дома’, šǽrõ ‛из города’, gaḍḍiõ ‛из автомобиля’. Помимо
существительных, аблативные формы имеют и некоторые наречия, употребляемые также как вторая часть сложного послелога: picche ‛позади’, picchõ ‛изза’ — gaḍḍī nukkar picchõ niklī ‛автомобиль из-за угла показался’; bā́ r ‛вне’, ‛снаружи’, bā́ rõ ‛извне’ — nɔkar bā́ rõ āiā ‛слуга снаружи вошел [в дом]’; wic ‛внутри’,
wicõ ‛изнутри’ — darāz wicõ kāgaz káḍo ‛вытащи из ящика бумагу’; nāl ‛вместе’,
nālõ ‛по сравнению’ — beṭā apṇe bāp nālõ lammā hæ ‛сын выше своего отца’; agge
‛впереди’, aggõ ‛спереди’ — duśman ne aggõ hamlā kītā ‛противник атаковал спереди’.
Синтетический местный падеж (-ī̃) маркирует какую-либо точку в пространстве
или, реже, во времени. Число существительных, способных присоединять окончания местного падежа, ограничено. Наиболее часто в местном падеже употребляются следующие существительные: kàr ‛дом’, piṇḍ ‛деревня’, šǽr ‛город’, khet
‛поле’, rāt ‛ночь’ — kàrī̃ rǽo ‛оставайся дома’; rātī̃ uthe nā jāṇā ‛Ночью туда не
ходи!’.
В П.я. нет глагола со значением «иметь». Принадлежность выражается тремя
основными типами конструкций с глаголом hoṇā ‛быть’. В случае отчуждаемой
принадлежности существительное–название обладателя оформляется послелогом
(de) kol ‛рядом’: aśok de kol nawẽ jūte han ‛У Ашока новые ботинки’; в случае
неотчуждаемой принадлежности — названий частей тела и терминов родства —
адъективирующим послелогом dā (в 1-м и 2-м лице — притяжательное местоимение): merī/us dī sirf ikk beṭī hæ ‛У меня/у него (букв. ‛моя/его’) только одна
дочь’; kúj kīṛe-makoṛiā̃ de bɔ́ t pær han ‛У некоторых насекомых много ножек’;
is butt de tinn sir han ‛У этой статуи три головы’. Послелог dā употребляется
также в случае обладания большим неподвижным объектом: mere cācā jī dā nawā̃
cangā makān hæ ‛У моего дяди новый хороший дом’.
Если обладаемое принадлежит к семантическим классам мысли, эмоций,
ощущений, обладатель маркируется послелогом дательного падежа nū̃: karanjīt
nū̃ šak/icchā/bukhār/ās/khuśī hæ ‛У Каранджита (букв. ‛Каранджиту’) сомнение/желание/жар, лихорадка/надежда/радость’. Обладание некими качествами,
свойствами имплицирует маркирование существительного-названия обладателя
послелогом местного падежа wic: us wic koī šaktī naī̃́ ‛В нем нет силы’.
2.3.5. Для финитных форм глагола характерны категории времени, вида, наклонения, способа глагольного действия, залога, лица и числа, а также скрытые
лексико-грамматические категории переходности/непереходности, предельности
и волитивности.
Среди нефинитных форм глагола выделяются: причастия, для которых характерна глагольная категория вида и именные категории рода, числа и падежа; деепричастия, характеризующиеся категорией вида; герундий — неизменяемое отглагольное имя, совпадающее с причастием совершенного вида в форме мужского рода единственного числа, и инфинитив, обладающий глагольной категорией
залога и именными категориями рода, числа и падежа.
Инфинитив в П.я. является отглагольным именем. Он не только изменяется по
падежам, но и способен иметь определение.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
(1) ónū̃
āpṇe
muṇḍe
он:ДАТ/ВИН свой:КОСВ сын:КОСВ
burā
lagiā
плохой
казаться:АОР.М.ЕД
471
dā
hasṇā
АДЪЕКТ.ПОСЛ
смеяться:ИНФ. ПРЯМ
‛Ему не понравились насмешки сына’.
К глагольным свойствам инфинитива относится его способность управлять
прямым, см. (2), (3), и косвенным, см. (4), дополнением, при этом инфинитив подобно прилагательному согласуется с прямым дополнением в роде и числе. Таким образом, инфинитив от переходных глаголов является одновременно главным (управляет прямым дополнением) и зависимым (согласуется с прямым дополнением в роде и числе) членом синтагмы.
(2) inne choṭe
munḍe
laī
khud āpṇ-e
такой маленький
мальчик
для
сам
свой-М.МН.ПРЯМ
kapṛ-e
pāu-ṇ-e
muškal
han
одежда-М.МН.ПРЯМ
надевать-ИНФ-М.МН.ПРЯМ
трудный
быть:НАСТ.3МН
‛Такому маленькому мальчику трудно самому одеваться’.
(3) caran nū̃
rūsī
sikkh-ṇ-ī
cang-ī
Чаран
ДАТ/ВИН
русский <язык:Ж.ЕД.ПРЯМ> изучать-ИНФ-Ж
lagd-ī
hæ
казаться-НЕСОВ.ПРИЧ.Ж.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
хороший-Ж.ЕД
‛Чарану нравится изучать русский язык’.
(4) agg nāl kheḍṇā
khatarnāk hæ
огонь с
играть:М.ЕД
опасный
есть
‛Опасно играть с огнем’.
Грамматическая категория в и д а конституируется оппозицией граммем совершенного, несовершенного и процессивного вида. Она охватывает формы настоящего и прошедшего времени изъявительного наклонения, а также аналитические формы сослагательного, условного и предположительного наклонений.
В пределах изъявительного наклонения категория вида выражается причастием,
а время — с помощью глагола-связки. Большинство в и д о - в р е м е н н ы х
форм настоящего и прошедшего времени строятся аналитически: сочетанием
имперфективного, перфективного или процессивного причастия с формами
вспомогательного глагола hoṇā ‛быть’ в настоящем или прошедшем времени.
Причастие в составе финитной формы глагола характеризуется словоизменительными категориями рода и числа, вспомогательный глагол — словоизменительными категориями времени, лица и числа.
В системе п р е з е н с а выделяются три видо-временные формы:
На стояще е н ес ов е ршен н ое время образуется сочетанием причастия несовершенного вида с формами настоящего времени вспомогательного глагола
«быть». Формы настоящего несовершенного описывают регулярно повторяющееся в настоящем действие, процесс или событие.
(5) har
sāl is
likhārī
dī
nawī̃
kitāb
каждый год этот:КОСВ писатель
АДЪЕКТ.ПОСЛ.Ж.ЕД
nikaldī
hæ
выходить:ПРИЧ.НЕСОВ.Ж.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
новый:Ж.ЕД
‛Каждый год выходит новая книга этого писателя’.
книга:Ж.ЕД
Северо-западные индоарийские языки
472
Кроме того, они употребляются для описания вневременных сообщений, к которым относятся:
— сообщение о постоянных свойствах однородных субъектов, при этом свободно варьируется единственное и множественное число субъекта и предиката
(6) hindustānī (hindustānī)
log
āpṇe
mādar watan nāl piār
индиец:М.ЕД
индийцы
М.МН
свой-М.КОСВ
родной родина
ИНСТР
любовь
kardā
hæ
(karde
han )
делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
делать-ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
‛Индиец (индийцы) любит (любят) свою Родину’.
— сообщение о типичных свойствах индивидуализированного субъекта
(7) rawindar
sādī
pušāk
pāun-d-ā
hæ
Равиндар:М.ЕД
простой:Ж.ЕД одежда:Ж.ЕД
носить-ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
‛Равиндар носит простую одежду’.
— описание ментальных или эмоциональных состояний субъекта
(8) rām āpṇe
dušmanā̃
nāl
nafrat
kar-d-ā
Рам
свой-М.КОСВ
враг-М.МН.КОСВ
ИНСТР
ненависть делать-ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
h-æ
быть:НАСТ.3ЕД
‛Рам ненавидит своих врагов’.
(9) čaranjīt
socdā
hæ
Чаранджит думать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
bɔ́ t
mǽngā
hæ
очень
дорогой
быть:НАСТ.3ЕД
ki é
makān
что этот
дом
‛Чаранджит полагает, что это очень дорогой дом’.
Форма настоящего общего времени глагола «быть» имеет значение обычности,
типичности и/или регулярной повторяемости какого-либо факта, события или
свойств субъекта.
(10) hindustāni
mahilā šarmīlī
hundī
hæ
индийский-Ж.ЕД женщина застенчивый-Ж.ЕД быть:ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
‛Индийская женщина (обычно) застенчива’.
(11) do ate do cār
hunde
han
два и
два
четыре
быть:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
‛Дважды два четыре’.
На стояще е п роц ес си вн ое время образуется сочетанием основы смыслового глагола с причастием совершенного вида от вспомогательного глагола rǽṇā
‛оставаться’ и формами глагола «быть» в настоящем времени. Формы настоящего процессивного описывают в основном действие или процесс, наблюдаемые в
фиксированный момент настоящего времени.
(12) tusī̃ kī likh
rǽe
ho?
mæ̃ āpṇe
ты/вы что писать:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.МН быть:НАСТ.2МН я
dost nũ
khat
друг
письмо писать:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
ДАТ/ВИН
likh
rǽā
‛Что ты пишешь? — Я пишу письмо другу’.
свой:М.КОСВ
hā̃
быть:НАСТ.1ЕД
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
473
Реже настоящее процессивное обозначает действие или процесс, происходящие
в течение длительного периода и не обладающие свойством перцептивности.
(13) ajj
kall
mere bacce
panjābī
сегодня завтра/вчера
мои
дети
панджаби
sīkh
ráe
han
изучать:ОСН
оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.МН
быть:НАСТ.1МН
‛В настоящее время мои дети изучают панджаби’.
Настоящее процессивное употребляется также в значении близкого будущего.
(14) ajj
rātī̃
asī̃ dillī
jā
ráe
hā̃
сегодня ночью
мы Дели
ехать:ОСН
оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.МН
быть:НАСТ.1МН
‛Cегодня вечером (ночью) мы едем в Дели’.
Н а с т о я щ е е с о в е р ш е н н о е время (перфект), образуется сочетанием
(перфективного) причастия совершенного вида основного смыслового глагола с
глаголом-связкой «быть» в настоящем времени. Перфект обозначает действие,
завершившееся в прошлом, результат которого актуален для настоящего. Формы
перфекта употребляются преимущественно в разговорных контекстах.
(15) hazūr, mæ̃ jotšī
nū̃
miliā
hā̃ .
господин я
звездочет
jotšī
ne
kǽā
звездочет
ЭРГ
говорить:АОР.М.ЕД
curāe
ДАТ/АКК
встречаться:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД быть:НАСТ.1ЕД
ki
что
han
красть-ПРИЧ.СОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
tīlā
howegā
соломинка
быть:БУД.3ЕД
jis ne
кто
ЭРГ
hīre
алмаз:М.МН
us dī
dā́ ṛī
его
борода в
АДЪЕКТ.ПОСЛ
wič
‛Господин, я встретился со звездочетом. Звездочет сказал, что у того, кто
украл алмазы, будет в бороде соломинка’.
К особенностям перфекта П.я., как и в других новоиндийских языках, относится способность сочетаться с обстоятельствами, относящими действие к прошлому, даже к далекому прошлому.
(16) gurū nānak dewjī ne sā̃
nū̃
ṭhīk
rā́
гуру Нанак
ВЕЖЛ
ЭРГ
darsāiā
мы:КОСВ
ДАТ/ВИН
правильный путь:М.ЕД
hæ
указывать:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
‛Гуру Нанак указал нам правильный путь’.
Следует также отметить способность перфекта сочетаться с лексическими
элементами, указывающими на кратность действия.
(17) tusī̃ kinnī wārī imtihān
pās kīte
han,
ты/вы сколько раз
экзамен:М.ЕД.МН сдача делать-ПРИЧ.СОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
phir
wī
ḍar
lagdā
hæ?
после/снова
ЭМФ
страх:М.ЕД
касаться:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
‛Сколько раз ты сдавал экзамены и все равно боишься?’
Система п р о ш е д ш е г о в р е м е н и время характеризуется противопоставлением четырех видо-временных форм.
Северо-западные индоарийские языки
474
Проше дше е н ес ове рш ен н ое (имперфект) образуется путем сочетания имперфективного причастия смыслового глагола с глаголом «быть» в форме имперфекта. Имперфект употребляется в следующих значениях.
Действие, регулярно повторявшееся в прошлом:
(18) pichle
sāl mæ̃ roz
ajīt
páṛdā
sī
прошлый:М.КОСВ год я
каждый.день «Аджит» читать:ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД быть:ПРОШ.3ЕД
‛В прошлом году я ежедневно читал газету «Аджит»‘.
Непрерывное действие в прошлом:
(19) pǽlā̃ har ik āpṇā kanm kardā sī (работа делать:ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД): darzī kapṛe sīūndā sī, nāī wāl kāṭdā sī, ḍāktar ilāj kardā sī,
cittarkār cittar baṇāundā sī. huṇ har ik dūje dā kanm karnā cā́ undā hæ
‛Раньше каждый занимался своим делом: портной шил одежду, парикмахер стриг, врач лечил, художник писал картины. Теперь каждый хочет
делать работу другого’.
Проше дше е п роц ес си вн ое время образуется сочетанием основы смыслового глагола с причастием совершенного вида от глагола rǽṇā ‛оставаться’ с
вспомогательным глаголом «быть» в форме прошедшего времени. Эта видо-временная форма обозначает процесс, протекавший в определенный момент в прошлом.
(20) jad mæ̃ kamre wic āiā
pæ̀ṇ
kitāb
когда я
комнату в
входить-АОР.М.ЕД сестра
книга
pár
ráī
sī
читать:ОСН
оставаться:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Когда я вошел в комнату, сестра читала книгу’.
Проше дше е с ов е ршен н ое время (аорист) совпадает по форме с перфективным причастием. Наиболее характерно использование этой формы в повествовательной функции — для обозначения ряда действий в прошлом, последовательно сменявших друг друга.
(21) bārā̃ wáre bīte, tā̃
pūran pòre
wicõ bā́ r
12
лет
прошло тогда Пуран
nikliā.
ó
āpṇe
выходить-АОР.М.ЕД
он свой
подземелье из
наружу
bāp dī
kacǽrī
pɔ́ nciā
отец
двор
прибывать:АОР.М.ЕД
АДЪЕКТ.ПОСЛ
‛Прошло двенадцать лет — тогда Пуран вышел из подземелья. Он явился
ко двору отца...’
Аорист может указывать на неограниченную кратность действия, передавая
значение множества одинаковых действий, сведенных к единству.
(22) gurū jī
ne ek
ek
cele nū
wārī wārī āpṇe kol
Гуру
ВЕЖЛ ЭРГ
один один ученик:ДАТ/ВИН
раз
раз
себе рядом
bulāiā
звать-АОР.М.ЕД
‛Гуру по одному по очереди звал к себе учеников’.
Аорист указывает также на предстоящее действие, предшествующее другому
действию, например, в различных придаточных предложениях, описывающих
тесную связь между действиями главного и придаточного предложения.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
(23) jis
который
dī
soṭī
АДЪЕКТ.ПОСЛ
палочка других от
ó
cor
howegā
он
вор
быть:БУД.3ЕД
bākīā̃
475
nālõ lammī
hoī
длинная
быть:АОР.Ж.ЕД
‛Чья палочка окажется (букв. ‛оказалась’) длиннее, тот и вор’.
Аорист употребляется также в придаточных условия.
(24) je
prā̀ wā̃ ne picchā
kītā
tā̃
если брат:МН
ЭРГ
ṭākrā
ho
преследование
делать-АОР.М.ЕД
pæṇā
тогда
sī
столкновение быть:ОСН падать:ИНФ.М.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Если бы братья стали преследовать, должно было бы произойти столкновение’.
Глаголы движения употребляются в аористе в значении намерения совершить
действие.
(25) ṭhīk
hæ, mæ̃ cal-ī
правильно есть
я
идти-АОР.Ж.ЕД
‛Ладно, я пошла’.
Да вн оп роше дше е время (плюсквамперфект) образуется сочетанием причастия совершенного вида спрягаемого глагола с вспомогательным глаголом «быть»
в форме прошедшего времени. Глагол-связка в форме 3 л. ед. ч. может употребляться также в значении множественного числа. Плюсквамперфект обозначает
осуществленное в прошлом действие, отделенное от настоящего временны́ м
промежутком или каким-либо событием в прошлом:
(26) tulsīdās de
samẽ wic kāšī
wic mahāmarī
Тулсидас
phailī
АДЪЕКТ.ПОСЛ
время
в
Каши
в
эпидемия
sī
распространяться-ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Во времена Тулсидаса в Каши разразилась эпидемия’.
(27) muṛ
āṇde
wele
kise
bande
ne pūchiā
обратно
хождения
во.время какой.то. человек
“kithe gae
куда
ЭРГ
спрашивать-АОР.М.ЕД
sī?”
ходить-ПРИЧ.СОВ.М.МН быть:ПРОШ.3ЕД=МН.
‛Когда (он) возвращался, один человек спросил: «Куда ты ходил?»’ (первое
действие, о котором задается вопрос, отделено от времени, когда задается
вопрос, «промежуточным» действием — возвращением).
Плюсквамперфекту свойственна функция «зачина» текста, повествующего о
прошлом:
(28) krišan candar dā
janam
1913 wic panjab wic
Кришан Чандар
АДЪЕКТ.ПОСЛ
рождение 1913
hoiā
sī
быть:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
в
Пенджаб в
‛Кришан Чандар родился в Пенджабе в 1913 году’.
Плюсквамперфект, как правило, употребляется также в придаточных предложениях, указывающих на внезапность или преждевременность действия, описан-
Северо-западные индоарийские языки
476
ного в главном предложении. В таких предложениях перфективное причастие и
глагол-связка обычно разделяются эмфатической частицей hī:
(29) bādšā́
ne é
gallā̃ suṇīā̃
hī
san
ki
падишах
ЭРГ
эти
ikdam samáj
сразу
khānde
слова слышать-ПРИЧ.СОВ.Ж.МН
ЭМФ
giā
bīrbal nāl
ki é
понимание идти-АОР.М.ЕД
lok
быть:ПРОШ.3МН как
что эти люди Бирбал
ИНСТР
khār
зависть
han
есть-ПРИЧ.НЕСОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
‛Как только падишах услышал эти слова, он тут же понял, что эти люди завидуют Бирбалу’.
В формах б у д у щ е г о времени изъявительного наклонения отсутствуют
видовые противопоставления. Будущее время описывает действие или процесс,
соотносимые с планом будущего.
(30) sāḍī gaḍḍī panj minṭā̃ wic tur
paegī
наш
поезд
пять минут
в
отправляться:ОСН падать:БУД.Ж.ЕД
‛Наш поезд отправится через пять минут’.
Помимо описанных выше основных видо-временных значений, в П.я. выражается также линейная и количественная аспектуальность. Среди количественной
группы значений выделяются длительный, длительно-прогрессивный и многократный с п о с о б ы д е й с т в и я.
Форма дли т ельн ог о способа действия образуется сочетанием причастия несовершенного вида основного смыслового глагола с формами вспомогательного
глагола rǽṇā ‛оставаться’. Форма длительного способа действия употребляется в
различных видо-временных формах изъявительного наклонения, а также в косвенных наклонениях. Исключение составляют формы процессивного вида, которые не
могут сочетаться с длительным способом действия. Невозможно также построение
форм длительного способа действия от интенсивных глаголов. Длительный способ
действия предполагает непрекращающееся действие, охватывающее более или
менее продолжительный отрезок времени. При этом действие в течение этого отрезка времени может протекать непрерывно (31) или регулярно повторяться (32).
(31) sārī rāt
ó
jāgdā
rǽā
вся
ночь
он
бодрствовать-ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД
оставаться-ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
‛Всю ночь он бодрствовал’.
(32) sāḍā adhiāpak bārambār
kǽndā
наш
учитель
раз.за.разом
говорить-ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД
rǽā
sewā
оставаться-АОР.М.ЕД
служение в
wic
mewā
плод
‛Наш учитель постоянно говорил: «Труд дает плоды»’.
Формы дли тел ьн о-п рог ре сси вн ог о способа действия образуются сочетанием причастия несовершенного вида смыслового глагола с формами вспомогательного глагола jāṇā ‛идти’. Невозможно образование этих форм от основ интенсивных глаголов. Формы длительно-прогрессивного способа действия обозначают нарастание или ослабление какого-либо признака, характеризующего
субъект; интенсивность признака, характеризующего качественное обстоятельст-
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
477
во при глаголе-сказуемом; нарастание интенсивности действия, выраженного
глаголом-сказуемым.
(33) pānḍaw
din badin
mazbūt hunde
Пандавы
день за.днем
jā
rǽe
сильный
san
быть:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН
идти:ОСН
оставаться-ПРИЧ.СОВ.М.МН
быть:ПРОШ.3МН
‛Пандавы с каждым днем становились сильнее’.
(34) uh baṛe
afsos
nāl
ṭuṭṭīhoī mūrtī wal
он большой сожаление ИНСТР
wekhdā
разбитый статуя
jā
сторона
rǽā
sī
смотреть-ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД идти:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Он со все большим сожалением смотрел на разбитую статую’.
(35) hɔlī
hɔlī
kɔrawā̃ ate pānḍawā̃ dī
dušmaṇī
медленно медленно
Кауравы
и
Пандавы
wáddī
gaī
расти- ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.ЕД
идти-АОР.Ж.ЕД
АДЪЕКТ.ПОСЛ
вражда
‛Вражда между Пандавами и Кауравами постепенно усиливалась’.
Часто указывается на корреляцию в развитии двух взаимосвязанных действий
или процессов. Соотнесенность действий и процессов может обозначаться лексически при помощи местоименных наречий типа jiũ jiũ ... tiũ tiũ ‛по мере того как’.
(36) jiũ.jiũ
pānḍawā̃ dī
šuhrat ate zor wáddā
по.мере.того.как Пандавы
jāndā
АДЪЕКТ.ПОСЛ
sī,
идти-ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД быть:ПРОШ.3ЕД
īrkhā wī
слава
tiũ.tiũ
wáddī
и
сила расти-ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД
kɔrawā̃
dī
по.мере.этого Кауравы
jā
АДЪЕКТ.ПОСЛ
ráī
sī
зависть тоже расти-ПРИЧ.НЕСОВ.Ж.ЕД идти:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД быть:ПРОШ.3ЕД
‛По мере того как росли слава и могущество Пандавов, увеличивалась зависть к ним Кауравов’.
Соотносительные местоименные наречия tiũ tiũ могут опускаться.
(37) jiũ jiũ wiāh dī tiārī wáddī gaī, (tiũ tiũ) sāhibā dā jīā kàṭdā giā
‛Чем активнее шли приготовления к свадьбе, тем большее отчаяние испытывала Сахиба’.
Формы длительно-прогрессивного способа действия могут также описывать
смену субъектов или объектов, которые один за другим подключаются к действию (процессу).
(38) wáre bītde
gae
годы проходить:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН
идти:АОР.М.
‛Шли (один за другим) годы’.
(39) ádiāpak ikk
tõ picche ikk
учитель
pāundā
один
АБЛ
после
jā
один
МН
bacce de
piāle wic dúdd
ребенка
чашка в
АДЪЕКТ.ПОСЛ
rǽā
наливать-ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД идти:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
молоко
sī
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Учитель одному за другим наливал детям в чашки молоко’.
Северо-западные индоарийские языки
478
Существует вариант длительно-прогрессивного способа действия, образуемый
сочетанием причастия совершенного вида с глаголом jāṇā ‛идти’. Помимо описанных выше, он имеет также значение «вот-вот»:
(40) é sabh khātardārī utõ.utõ
hī
sī
wicõ ó
это все
радушие
поверхностный
быть:ПРОШ.3ЕД
ЭМФ
внутри она
namošī nāl
marī
jāndī
позор
умирать:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
идти:ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.ЕД быть:ПРОШ.3ЕД
ИНСТР
sī
‛Все это радушие было поверхностным, на самом деле она вот-вот готова
была умереть от позора’.
Мн ог ок ра тн ый способ действия, обозначающий регулярную повторяемость
действия, образуется сочетанием герундия основного смыслового глагола с формами вспомогательного глагола karnā ‛делать’.
(41) garmīā̃
wic uh kašmīr jāiā
karde
han
лето:КОСВ.МН в
они Кашмир ездить:ГЕР делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН
быть:НАСТ.3МН
‛Летом они регулярно ездят в Кашмир’.
(42) jū̀ ṭh mat boliā
kar
ложь не
говорить:ГЕР
делать:ИМП.ЕД
‛Не лги’ (букв. ‛Не имей обыкновения говорить неправду’).
Формы многократного способа действия не сочетаются с формами процессивного вида.
Длительность или повторяемость действия передается также повтором причастий несовершенного вида.
(43) sær
kardā
kardā
merā
dost
прогулка делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
mere
kol
делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
мой:М.ЕД
друг
āiā
мой:М.КОСВ рядом
приходить:АОР.ЕД.М
‛Гуляя, мой друг зашел ко мне’.
Из компонентов л и н е й н о й а с п е к т у а л ь н о с т и в П.я. грамматикализованы фазовые значения начала и конца действия, а также обозначение результирующей стадии.
На ча ло дей стви я обозначается сочетанием косвенного падежа инфинитива
смыслового глагола с вспомогательным глаголом lagṇā ‛касаться’.
(44) akbar bīrbal nū̃
kǽṇ
lagā
Акбар
Бирбал
ДАТ/ВИН
говорить:ИНФ.КОСВ
ВСПОМ :АОР.М.ЕД
‛Акбар обратился к Бирбалу’ (букв. ‛начал говорить’).
Законченность действия, его исполнение до логического предела обозначается
сочетанием основы глагола с вспомогательным глаголом cukṇā ‛заканчивать’.
(45) merī
tī̀
é
kitāb páṛ
cukī
hæ
мой:Ж.ЕД дочь этот
книга
читать:ОСН
ВСПОМ :ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
‛Моя дочь уже прочла эту книгу’.
Начало и за вершен н ос ть действия выражаются также так называемыми
«интенсивными» глаголами, образуемыми сочетанием основы смыслового глагола с видо-временными формами некоторых образующих глаголов, наиболее рас-
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
479
пространенными из которых являются āuṇā ‛приходить’, jāṇā ‛идти, уходить’,
læṇā ‛брать’, deṇā ‛давать’, pæṇā ‛падать’. Статистически преобладает сочетаемость основного смыслового и образующего глагола по переходности. Интенсивы от непредельных глаголов обозначают начало действия: ro pæṇā
‛заплакать’; интенсивы от предельных — законченность действия: læ læṇā
‛взять’; sīkh læṇā ‛изучить’; ā jāṇā ‛прийти’; de deṇā ‛отдать’.
Ре з ульта ти в образуется сочетанием причастия совершенного вида основного спрягаемого глагола с причастием совершенного вида от глаголов hoṇā ‛быть’
или pæṇā ‛падать’. В П.я. употребляются все три вида результативных конструкций: субъектный (46), объектный (47) и посессивный (48) и (49) результатив.
(46) surjīt
baṛā
thakiā
hoiā
hæ
Сурджит большой:М.ЕД уставать:М.ЕД быть:ПРИЧ.СОВ.М.3ЕД
‛Сурджит очень устал’.
(47) bistre
dīā̃
постель:М.ЕД.КОСВ
АДЪЕКТ.ПОСЛ :Ж.МН
caddarā̃
badlīā̃
простыня:Ж.МН
менять:ПРИЧ.СОВ.Ж.МН
paīā̃
san
падать:ПРИЧ.СОВ.Ж.МН
быть:ПРОШ.3МН
‛Простыни на постели поменяли’.
Есть два вида посессивного результатива:
— с переходным глаголом:
(48) óne
paise
chupāe
он:ЭРГ
деньги:М.МН
быть:НАСТ.3ЕД
прятать:ПРИЧ.СОВ.М.МН
hoe
han
быть:ПРИЧ.СОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
‛Он спрятал деньги’ (деньги находятся у него).
— с непереходным глаголом:
(49) kuṛīā̃
de
sóṇīā̃
sāṛīā̃
девушка:Ж.МН.КОСВ
АДЪЕКТ.ПОСЛ.посл
hoīā̃
красивый:Ж.МН сари:Ж.МН
sajjīā̃
быть.наряженным
san
быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.МН быть:НАСТ.3МН
‛На девушках были красивые сари’.
Послелог de в форме мужского рода косвенного падежа в этих конструкциях
является неизменяемым.
Результирующее состояние может передаваться также причастием совершенного вида в функции зависимого предиката, а также деепричастием с суффиксом -ī.
(50) mæ̃ sītā
nū̃
lāl
sā́ ṛī pāī
hoī
я
Сита
wekhiā
ДАТ/ВИН
красный
сари надевать:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
видеть:АОР.М.ЕД
‛Я видел Ситу в красном сари’. (букв. ‛надевшую красное сари’)
(51) skūl
de
kol ciṭṭī
dúd
ṭopī
sir
te
школа
rakhī
АДЪЕКТ.ПОСЛ
возле белый
ikk
ādmī
надевать:ДЕЕПРИЧ IV один человек
молоко шляпа
khaṛā
стоять:ПРИЧ.М.ЕД
голова на
sī
быть:ПРОШ.3ЕД
‛Возле школы стоял человек в белой как молоко шляпе’.
Северо-западные индоарийские языки
480
Антирезультатив выражается сочетанием повтора причастия несовершенного вида с видо-временными формами десемантизированного глагола bacṇā ‛спасаться’.
(52) ó
ḍigdā
ḍigdā
bac
giā
он
падать:ПРИЧ.НЕСОВ.М.ЕД
(то же)
спасаться:ОСН
идти:АОР.М.ЕД
‛Он чуть не упал’.
Модальность в П.я. выражается вспомогательным глаголом sakṇā ‛мочь’, присоединяемым к основе глагола (bol ‛говоритьʼ: ó bol sakdā hæ ‛он может говорить’),
пассивными конструкциями с модальным значением (см. ниже), конструкциями
долженствования, а также категорией наклонения, которая конституируется противопоставлением граммем изъявительного, повелительного, предположительного, сослагательного и условного н а к л о н е н и й.
Формы повелительного наклонения противопоставляются по числу: формы
единственного числа равны основе глагола, формы множественного числа образуются присоединением к основе суффикса -o.
Формы единственного числа: páṛ ‛читай’, khā ‛ешь’ используются при обращении к маленьким детям, при различных видах интимного общения, а также при
обращении к собеседнику низкого социального статуса. Формы множественного
числа: páṛ-o ‛читайте’, khā-o ‛ешьте’ используются при обращении как к одному,
так и ко многим лицам, равным или высшим в возрастной или социальной иерархии.
Предположительное наклонение обозначает граничащее с уверенностью предположение относительно возможности/невозможности осуществления действия.
В П.я. противопоставлены три аналитические видовые формы предположительного наклонения: формы несовершенного, совершенного и процессивного видов,
образуемые соответственно соединением причастий несовершенного, совершенного и процессивного видов с будущим временем вспомогательного глагола
«быть».
Несовершенный вид:
(53) tusī̃ socde howoge (думать:ПРИЧ.НЕСОВ.М.МН быть:БУД.2МН) ki is film laī
ṭikaṭ læṇā sɔkhā kanm hæ?
‛Ты, вероятно, думаешь, что легко взять билеты на этот фильм?’
Cовершенный вид:
(54) usne é kitāb páṛī howegī (читать:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД быть:БУД.3Ж.ЕД)
‛Он, вероятно, прочел эту книгу’.
Процессивный вид:
(55) huṇ tusī̃ mere bāre soc ráe howoge (думать:ОСН оставаться:ПРИЧ.СОВ.М.МН
быть:БУД.2МН)
‛Сейчас вы, скорее всего, думаете обо мне’.
Будущее время изъявительного наклонения глагола «быть» наряду со значением будущего также может иметь значение предположения.
(56) us
samẽ
us-dī
umar
nɔ
sāl
это:КОСВ время:М.ЕД.КОСВ он:КОСВ-АДЪЕКТ.ПОСЛ.Ж.ЕД возраст:Ж.ЕД
dī
howegī
АДЪЕКТ.ПОСЛ.Ж.ЕД
быть:БУД.Ж.3ЕД
‛В то время ему, должно быть, было лет девять’.
девять год
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
481
Сослагательное и условное н а к л о н е н и я имеют одинаковую структуру:
они включают одну синтетическую, нейтральную в видовом отношении форму и
три аналитические: совершенного, несовершенного и процессивного видов.
Синтетическая форма с осла га тельн ог о наклонения в независимом предложении и в главной части сложноподчиненного предложения имеет следующие
значения:
— предположение
(57) šāid tænū̃ is ute yaqīn nā howe (вера ОТР быть:СОСЛ.3ЕД) ki šīlā túāḍī pæ̀ṇ hæ
‛Вероятно,тебе не верится, что Шила — твоя сестра’.
— сомнение:
(58) šāid hī us nū̃ é mālūm howe (известный быть:СОСЛ.3ЕД) ki tusī̃ kɔṇ ho
‛Вряд ли он знает, кто ты’.
— испрашивание разрешения: mæ̃ āwā̃ ? я входить:СОСЛ.1ЕД ‛Можно войти?’
— приглашение к совместному действию:
(59) calīe (двигаться:СОСЛ.1МН) nawī̃ film wekhīe (смотреть:СОСЛ.1МН)
‛Пошли, посмотрим новый фильм’.
— опасение:
(60) mere prāwā̃ nāl tænū laṛnā nā pawe (сражаться:ИНФ ОТР падать:СОСЛ.3ЕД)
‛Как бы тебе не пришлось сражаться с моими братьями!’
— риторический вопрос:
(61) iko ik sāḍī tī̀ æ, éde rā́ ī̃ hor waḍā kàr kiũ na apnāīе (почему нет делать.своим:СОСЛ.1МН)
‛У нас только одна дочь, почему бы с ее помощью не породниться с более
знатным домом?’
Синтетическая форма сослагательного наклонения употребляется в придаточном предложении, если в главном выражается:
— пожелание:
(62) asī̃ cā́ unde hā̃ ki tusī̃ panj waje āwo
‛Мы хотим, чтобы ты пришел в пять часов’.
— необходимость:
(63) zarūrī hæ ki ó turt qadam cukkaṇ
‛Необходимо, чтобы они немедленно приняли меры’.
— приказ:
(64) pulas dā hukam hæ ki é makān khālī kītā jāwe
‛Полиция велела освободить этот дом’.
— предложение:
(65) usne tajwīz peš kītī ki is māmle ute aglī mulāqāt wele bǽs kītī jāwe
‛Он предложил обсудить эту проблему при следующей встрече’.
— условие:
(66) mæ̃ us šart te tænū̃ kitāb dewāngā ki agle hafte é mænū̃ wāpas mile
‛Я дам тебе книгу при том условии, что на следующей неделе она будет мне
возвращена’.
482
Северо-западные индоарийские языки
— в уступительных придаточных предложениях:
(67) mæ̃ kinnā wī masrūf kiū̃ nā howā̃ túāḍe wāste zarūr wakt káḍāngā
‛Как бы я ни был занят, для тебя всегда найду время’.
Синтетическая форма сослагательного наклонения употребляется также в придаточной части сложноподчиненных предложений:
— в придаточных условия:
(68) ó nū̃ kī howe je huṇ mirzā ó de móḍe ute hatth tàr dewe
‛Что с ней случится, если Mирза положит ей руку на плечо?’
— в придаточных цели:
(69) asī̃ māl tirpāl nāl ṭàk dītā tā̃ jo ó mī́ nāl nā pìjje
‛Мы покрыли товар брезентом, чтобы он под дождем не промок’.
— в придаточных времени:
(70) jadõ tāī ̃ ó kúj bole faqīr gāib ho giā
‛Прежде чем он успел что-нибудь сказать, факир исчез’.
— в придаточных сравнения:
(71) ó nū̃ laggā jiwẽ ḍākṭar kàṛī howe
‛Ему показалось, будто доктор превратился в часы’.
— в придаточных изъяснительных, когда в главном присутствует отрицание
или вопрос:
(72) asī̃ ewẽ kade náī ́ ̃ karde ki kise dī mérbānī pùl jāīe
‛Мы никогда не забываем чьего-либо великодушия’. (букв. ‛никогда так не
делаем, чтобы забыть’.)
(73) us wic innī himmat kithõ hæ ki túāḍe warge pǽlwā̃ dā sāmnā kare
‛Откуда у него смелость, чтобы противостоять такому силачу, как ты?’
Три видовые формы сослагательного наклонения образуются сочетанием причастий несовершенного, совершенного и процессивного вида с формами сослагательного наклонения глагола «быть». Они подчеркивают соответственно предположение о повторяющемся, завершившемся или длящемся действии, процессе
или состоянии. Видовые формы сослагательного наклонения в основном употребляются в сложноподчиненных предложениях:
— в главной части сложноподчиненных предложений с изъяснительным типом связи:
(74) šāid (šāid hī) tusī̃ socde howo (sociā howe) ki ó waḍḍā ādmī hæ
‛Вероятно (вряд ли), ты думаешь (подумал), что он большой человек’.
— в придаточной части сложноподчиненных предложений с изъяснительным
типом связи:
(75) ho sakdā hæ rā́ njā hī jogī baṇke ā giā howe
‛Возможно, пришел Ранджха, ставший йогином’.
— в придаточной части условных предложений:
(76) je tusī̃ socde howo ki mæ̃ túāḍā dušman hā̃ tā̃ tusī̃ galat samájde ho
‛Если ты полагаешь, что я твой враг, то заблуждаешься’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
483
— в придаточной части предложений со значением нереального сравнения:
(77) rām nū̃ laggā jiwẽ sūraj wī wik giā howe
‛Раму показалось, будто и солнце продано’.
(78) mænū̃ laggā jiwẽ bā́ r koī gā riā́ howe
‛Мне показалось, что снаружи кто-то поет’.
— в уступительных придаточных предложениях:
(79) tankhwā́ pā̀ wẽ ziādā nā mildā howe par bandā khušqismat hæ jo innī sóṇī kuṛī
milī hæ
‛Хоть он большую зарплату не получает, но ему повезло, раз досталась такая красивая девушка’.
(80) usdī nigā́ merī taraf uṭhī howe jā̃ nā uṭhī howe, merī ṭikṭikī us wakt tāī̃ us ute lagī
raī́ jadõ tāī̃ ó nazarõ óle nā hoī
‛Подняла она на меня взгляд или нет — (не важно), но я провожал ее
взглядом, пока она не скрылась из вида’.
— в придаточных, предполагающих отрицание в главной части:
(81) koī din naī̃́ guzardā ki ó pustakāle nā jāndā howe
‛Не проходит и дня, чтобы он не пошел в библиотеку’.
В простых предложениях видовые формы сослагательного наклонения употребляются реже, большей частью в предложениях со значением опасения:
(82) kite ó bīmār nā piā howe
‛Уж не заболел ли он?’
Усл овн ое наклонение, как и сослагательное, представлено в П.я. одной синтетической и тремя аналитическими формами. Формы условного наклонения
обозначают действие, процесс или состояние, возможность реализации которых
не превращется в действительность. Большей частью условное наклонение употребляется в сложноподчиненных предложениях с условно-следственным типом
связи, с союзами или без союзов, ср. ниже употребление в условном предложении синтетической формы, совпадающей с простым причастием несовершенного
вида, и трех аналитических, образуемых соединением причастий несовершенного, совершенного и процессивного вида с формой условного наклонения от глагола «быть».
Синтетическая форма:
(83) mæ̃ túāḍī jagā́ hundī tā̃ é tajwīz zarūr manzūr kardī
‛Будь я на твоем месте, тогда обязательно принял бы это предложение’.
Форма совершенного вида в придаточном и несовершенного в главном предложении:
(84) je us wele tusī̃ merī slā́ mannī hundī tā̃ huṇ sukkī roṭī nā khānde hunde
‛Если бы ты меня тогда послушался, тогда сейчас не ел бы сухой хлеб’.
Форма процессивного вида в придаточном и совершенного в главном предложении:
(85) túānū̃ sardī tā̃ naī̃́ lagdī? sā̃ nū̃ sardī lag raī́ hundī tā̃ asī̃ bārī band nā kītī hundī?
‛Вам не холодно? — Будь нам холодно, тогда разве мы не закрыли бы окно?’
Северо-западные индоарийские языки
484
В простых предложениях условное наклонение употребляется реже, в основном со значением риторического вопроса или неосуществимого пожелания/совета.
(86) ó jāṇā naī̃́ sī cā́ undā. tā̃ kī mæ̃ usnū̃ zabardastī le āundā?
‛Он не хотел идти. Так что, мне его насильно было приводить?’
(87) kāš tusī̃ mere prā̀ hunde
‛О если бы ты был моим братом!’
(88) bewaqūfā ethe āuṇ dī kī jaldī sī? tusī kàrī̃ rǽnde
‛Дурак! Зачем было сюда приходить! Оставался бы дома!’
З а л о г о в а я оппозиция складывается в П.я. противопоставлением активного и пассивного залогов. В П.я. употребляется два вида пассивных конструкций:
синтетический и аналитический пассив. Синтетический пассив (показатель -i-)
возможен только в видо-временных формах настоящего несовершенного и, как
правило, имеет модальные значения. Он образуется соединением причастия пассивного залога с вспомогательным глаголом «быть» в настоящем времени. Синтетический пассив образуется как от переходных, так и от непереходных глаголов. Формы синтетического пассива не допускают сохранения агенса активного
предложения. В современном литературном языке синтетический пассив употребляется преимущественно в значении необходимости (долженствования).
(89) choṭe
bacciā̃ nū
is
tarah dīā̃
gallā̃
маленький
ребенок
ДАТ/ВИН
этот
naī̃́
kah-ī-dī-ā̃
ОТР
говорить-ПАСС-ПРИЧ. НЕСОВ.Ж-МН
способ
АДЪЕКТ.ПОСЛ
слова
‛Маленьким детям таких вещей не следует говорить’.
Преимущественно в западных диалектах, реже в литературном языке, синтетический пассив употребляется также в значении возможности: socе binā naī ́ ̃ rahīdā
(ОТР жить:ПАСС.ПРИЧ.М.ЕД) ‛Невозможно жить не думая’. В отличие от аналитического пассива, образуемого только от волитивных глаголов, синтетический
пассив в редких случаях образуется также от инволитивных глаголов.
Аналитический пассив образуется сочетанием причастия совершенного вида
спрягаемого глагола с видо-временными формами вспомогательного глагола jāṇa
‛идти’. Пассив от переходных глаголов может быть модальным и немодальным.
Немодальный пассив выполняет типичную для пассива функцию передвижения
или устранения агенса из позиции главного актанта. Преобладают пассивы без
агенса.
(90) is karke mænū̃ pasand naī ́ ̃ kītā giā
‛Поэтому меня невзлюбили’.
Если агенс в пассивной конструкции выражен, он оформляется послелогом
walõ.
(91) é jagīr mahānrājā ranjīt síng walõ šām síng nū̃ ditī gaī sī
‛Этот джагир был подарен (дан) Шьяму Сингху махараджей Ранджитом
Сингхом’.
Модальный пассив имеет два основных значения: долженствования и возможности. Конструкции со значением долженствования образуются, как правило, от
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
485
переходных глаголов, употребляются только в настоящем времени и без агенса.
Преобладают долженствовательные конструкции с отрицанием.
(92) is tarah widešī zabānā̃ naī ́ ̃ sīkhīā̃ jāndīā̃ han
‛Так иностранные языки не следует учить!’
Аналитический пассив со значением возможности употребляется как от переходных, так и от непереходных глаголов. Они содержат обычно отрицание или
вопросительное слово. Преобладают конструкции с выраженным агенсом, который в отличие от нейтрального пассива маркируется послелогами tõ, kolõ: rām
tõ/kolõ uṭhiā naī ́ ̃ jāegā ‛Рам не сможет встать’, однако возможны и конструкции
без агенса: ethe saṛak kiwẽ pār kītī jāwegī ‛Как здесь (можно) перейти улицу?’
2.3.6. Категория л и ц а выражается в формах настоящего времени глагола
hoṇā ‛быть’, в формах будущего времени, а также в тех видо-временных формах
изъявительного и видовых формах других наклонений, в которые включается
глагол hoṇa ‛быть’ (см. 2.4.0.). У местоимений лицо является словоклассифицирующей категорией.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и в имени
выражается синкретически с категорией о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и. Показателем определенности является послелог nū̃, маркирующий имя в позиции прямого объекта. Поскольку этот же послелог маркирует
также одушевленные существительные и местоимения в позиции прямого объекта, то определенность/неопределенность эксплицитно выражается только в случае неодушевленных существительных.
Основные д е й к т и ч е с к и е показатели в П.я. — указательные местоимения é ‛этот, эти’, ó ‛тот, те’, местоименные наречия ethe ‛здесь’, othe ‛там’, а также
образующие интенсивных глаголов, которые противопоставляют значения ‛совершение действия в интересах агенса/бенефицианта’, ср. ниже противопоставление глаголов deṇā ‛давать’ и læṇā ‛брать’, маркирующих эту оппозицию, ср.
merī ḍāirī wicc āpṇā nām likh do ‛Напиши в моей записной книжке свое имя’ и
āpnī ḍāirī wic merā namlikh lo ‛Напиши в своей записной книжке мое имя’.
Дейктические местоимения и наречия в П.я. выполняют также анафорическую
функцию, отсылая к антецеденту, находящемуся обычно за пределами высказывания. Анафорические местоимения-существительные āp ‛сам’ и его усилительные варианты āpī/āpe ‛сам же’, местоимения khud ‛сам’, āpṇe āp ‛сам собой’, а
также местоимение-прилагательное āpṇā ‛свой’ указывают на антецедент —
субъект данного предложения: bandūk āpṇe āp cal gaī ‛Ружье само по себе выстрелило’; mohan ne sáb kū́ j āpī/āpe kītā sī ‛Мохан исключительно сам все сделал’; munḍe ne khud āpṇī bīwī cuṇī ‛Юноша сам выбрал себе жену’; kuṛī ne āpṇā
nām batāiā ‛Девушка назвала свое имя’.
В предложении возможно только одно отрицание. Перед финитной глагольной
формой в изъявительном наклонении обычно употребляется отрицание naī̃.́ При
нейтральном порядке слов оно, как правило, предшествует всей аналитической
глагольной форме, при этом в настоящем несовершенном глагол-связка «быть»
большей частью опускается, а в прошедшем несовершенном глагол-связка предшествует причастию: garīb ṭabbrā̃ de bacce skūl naī ́ ̃ jānde ‛Дети из бедных семей
не ходят в школу’; ó is hoṭal wic kadī wī naī ́ ̃ sī ṭhǽrdā ‛Он никогда в этом отеле не
останавливался’.
Северо-западные индоарийские языки
486
Отрицание nā употребляется с нефинитными глагольными формами: kúj nā
bolṇā hī sahī ‛Правильно будет ничего не говорить’. Отрицание nā с деепричастиями имеет значение «вместо»: hindī nā sīkhkar ó panjābī sīkh rǽā hæ ‛Вместо
того, чтобы учить хинди, он учит панджаби’. Для выражения значения «не выучив хинди» используется конструкция «причастие совершенного вида в косвенном падеже + послелог (de/tõ) binān/bagær» (первая часть послелога обычно опускается): hindī sīkhe (de/tõ) binā̃ hindustā̃ wic rǽṇā muškil hæ ‛В Индии трудно жить,
не выучив хинди’.
Отрицание nā может повторяться при употреблении с однородными членами
предложения: ó bandā nā bɔ́ t cangā nā bɔ́ t mandā, æsā wæsā hæ ‛Этот парень и не
очень хороший и не очень плохой, средний’.
Отрицание nā употребляется также в косвенных наклонениях: сослагательном
(93) и условном (94).
(93) merī sáb tõ waḍḍī icchā hæ ki us warge lok phir ethe nā āuṇ
‛Мне больше всего хочется, чтобы такие, как он, люди сюда больше не
приходили’.
(94) tusī̃ nā āunde tā̃ mæ̃ kī kardā ?
‛Что бы я делал, если бы ты не пришел?’
В повелительном наклонении наряду с nā возможна также запретительная частица mat, обе частицы часто ставятся после глагола: ro nā/mat ro/ ro mat ‛Не
плачь!’ Частица mat имеет значение более категорического запрета.
Интенсивные глаголы обычно не употребляются с отрицанием, ср. rām ā
giā? — naī̃́ ó huṇ tak naī ́ ̃ āiā ‛Рам пришел? — Нет, он до сих пор не пришел’. Основными исключениями являются конструкции со значением опасения: kite ó
bīmār nā pæ giā howe ‛Уж не заболел ли он?’, а также конструкции, в которых
глагол-сказуемое является фокусом высказывания: usne āpṇā kàr wec tā̃ naī ́ ̃ ditā,
pèṭ kītā hæ ‛Он свой дом не продал, а подарил’.
Предикаты «казаться», «думать», «хотеть» пропускают через себя отрицание,
ср. ниже синонимичные высказывания: mæ nū̃ lagdā hæ ki rām āj naī̃́ āwegā ‛Мне кажется, Рам сегодня не придет’ и mæ nū̃ naī̃́ lagdā ki rām āj āwegā ‛Мне не кажется,
что Рам сегодня придет’; ó naī̃́ cā́ undā ki mæ̃ sacc dassā̃ ‛Он не хочет, чтобы я сказал
правду’ и ó cā́ undā hæ ki mæ̃ sacc nā dassā̃ ‛Он хочет, чтобы я не говорил правду’.
В П.я. нет отрицательных местоимений и наречий. Отрицательные значения
передаются конструкциями с неопределенными местоимениями и наречиями и
отрицанием при глаголе.
(95) koī
kise
nū̃
kadī
kúj
naī̃́ dasegā
кто.то
кто.то:КОСВ
ДАТ/ВИН
когда.то
что.то
ОТР
сообщать:БУД.Ж.3ЕД
‛Никто никому никогда ничего не скажет’.
При необходимости передать значения типа «кто-то когда-то кому-то чего-то
не сказал» используются более развернутые конструкции, например, с придаточным определительным.
(96) koī
bandā hæ
jis
ne kúj
naī̃́ dasiā
какой.то
человек быть:3ЕД который:КОСВ
ЭРГ
что.то
‛Есть такой человек, который ничего не сказал’.
ОТР
сообщил:АОР.М.ЕД
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
487
2.3.7. В П.я. можно выделить следующие части речи.
С у щ е с т в и т е л ь н о е. Прототипическое значение предметности реализуется в классификационных категориях рода и одушевленности/неодушевленности, а также в словоизменительных категориях определенности/неопределенности,
числа и падежа; первичная функция — зависимый от глагола главный член
именной группы.
П р и л а г а т е л ь н о е. Прототипическое значение вневременного признака
реализуется в словоизменительных категориях рода, числа и падежа, первичная
функция — зависимый член именной группы.
Ч и с л и т е л ь н о е. Прототипическая функция — называние количества.
Количественные и дробные числительные не имеют морфологических категорий.
В некоторых случаях количественные числительные могут факультативно приобретать словоизменительную категорию падежа; помимо общепринятой существует вигезимальная система счета, используемая в разговорном языке в основном деревенскими жителями. Субстантивированное числительное wī́ ‛двадцатка’
используется большей частью в форме множественного числа wī́ā̃ ‛двадцатки’:
cār wī́ā̃ ‛восемьдесят’, che wī́ā̃ te das ‛сто тридцать’. При счете употребляется
также слово kàṭ ‛меньше’: do kàt wī́ ‛восемнадцать’ (на два меньше двадцати), cār
kàt do wī́ā̃ ‛тридцать шесть’ (на четыре меньше двух двадцаток). Порядковые и
множительные числительные характеризуются словоизменительными категориями рода, числа и падежа. Первичная синтаксическая функция числительных — зависимый член именной группы.
Г л а г о л. Значение действия, процесса или состояния реализуется в словоизменительных грамматических категориях времени, вида, глагольного количества,
залога, наклонения, лица и числа, а также в скрытых категориях волитивности,
транзитивности/интранзитивности и предельности, выражаемых в финитных
формах. Первичная функция финитных форм — главный конституирующий член
предложения. Преобладают аналитические финитные формы глагола, грамматическое значение которых связано с грамматическими значениями составляющих
их компонентов, однако не является механической суммой значений.
Внутри класса глагола можно выделить несколько подклассов: 1) подкласс
словоформ, употребляемых только в составе финитных глагольных форм; они
обычно характеризуются словоизменительными категориями времени и/или лица;
к ним относятся глагольные формы будущего времени, нейтральная в видовом
отношении форма сослагательного наклонения, формы изъявительного и повелительного наклонения вспомогательного глагола «быть»; 2) подкласс словоформ,
употребляемых как в составе финитных форм, так и в других синтаксических
функциях: а) причастия совершенного и несовершенного вида, употребляемые
также в функции определения и предикативно-обстоятельственной функции: помимо глагольных, они характеризуются также именными словоизменительными
категориями рода, числа и падежа; б) инфинитив, употребляемый, помимо финитных форм, также в функции косвенного дополнения и характеризующийся
именными категориями рода, числа и падежа; в) форма, традиционно называемая
герундием, — неизменяемое отглагольное имя, совпадающее по форме с причастием совершенного вида мужского рода единственного числа; 3) подкласс словоформ, употребляемых только в нефинитных глагольных формах: деепричастия
488
Северо-западные индоарийские языки
совершенного и несовершенного вида, для которых характерна функция зависимого предиката.
М е с т о и м е н и е. Дейктические и анафорические слова с различными синтаксическими функциями; выделяются местоимения-существительные и местоимения-прилагательные. К первым относятся местоимения, характеризующиеся
словоизменительной категорией падежа: личные местоимения 1-го и 2-го лица
единственного и множественного числа mæ̃ ‛я’, tū̃ ‛ты’, asī̃ ‛мы’ tusī̃ ‛вы’; указательные местоимения ближнего и дальнего плана, употребляемые также в функции личных местоимений 3-го лица: é ‛он,этот’ и ó ‛он, тот’; относительное местоимение jo ‛который’, вопросительные местоимения kɔn/kɔṇ ‛кто’ и kī ‛что’,
неопределенные местоимения koī ‛кто-то’ kaī ‛несколько’ kúj ‛что-то, нечто’,
рефлексивное местоимение khūd, его синоним āp и эмфатическое āpṇe āp ‛сам’.
Ко второй группе относятся местоимения, копирующие морфологические категории прилагательных: притяжательные местоимения merā ‛мой’; terā ‛твой’,
sāḍā ‛наш’, tuàḍā ‛ваш’, édā ‛его/ее’, énādā [énāndā] ‛их, этих’, ódā ‛его, того’,
ónādā/ónāndā ‛их, тех’, рефлексивное местоимение āpṇā ‛свой’, вопросительные
местоимения kídā/kisdā/kāsdā/kā́ dā ‛чей’, kío jíā ‛какой (по качеству)’ — (мн. ч.
kío jáe ‛какие’), kinnā/kiḍḍā ‛какой (по количеству)’, kéṛā ‛который (по счету, выбору), относительные местоимения jídā ‛чей’, jéṛā ‛который (по счету, выбору)’,
jéo jiā́ , jæsā ‛какой (по качеству)’, определительные, а также соотносительные
местоимения éo jíā, æsā ‛такой (как этот)’, óo jíā ‛такой (как тот)’.
Н а р е ч и е. Первичная функция — обстоятельственная. Как и в других новоиндийских языках, в П.я. сравнительно мало качественных наречий. Их функции
выполняют именные группы типа cangī tarā́ ‛хорошо’ (хорошим образом)’, zor
nāl ‛сильно, громко’ (с силой).
Среди служебных слов выделяются послелоги, союзы, частицы, междометия.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Основные парадигмы словоизменения существительных мужского рода:
1) с окончанием -ā: muṇḍ-ā, koṭh-ā; 2) без окончания, с основой на гласный (не
-ā): darzī ‛портной’ или согласный: kàr ‛дом’ 3) с окончанием -ā и внутренней
флексией: jíā ‛способ’.
muṇḍā
‛мальчик’
Ед. ч. Мн. ч.
Прям.
muṇḍā muṇḍe
Косв.
muṇḍe muṇḍiā̃
Отложит. —
—
Местн.
—
—
Зват.
muṇdiā muṇḍio
Падеж
koṭhā
‛мансарда’
Ед. ч. Мн. ч.
koṭhā koṭhe
koṭhe koṭhiā̃
koṭhiõ
—
—
koṭhī̃
—
—
darzī
kàr
jíā
‛портной’
‛дом’
‛способ’
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
darzī darzī
kàr
kàr
jiā́
jaé
darzī darziā̃ kàr
kàrā̃
jaé
jiā́
—
—
kàrõ
—
—
—
—
—
kàrī̃
kàrī̃
—
—
darziā darzio kàrā
—
—
—
Основные парадигмы словоизменения существительных женского рода: 1) с
основой на -ī: beṭī ‛дочь’; 2) с основой на -ā или -ā̃ : mā̃ ‛мать’; 3) с основой на согласную: pæ̀ṇ ‛сестра’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
Падеж
Прям. /косв.
Отложит.
Местн.
Зват.
beṭī ‛дочь’
Ед. ч.
Мн. ч.
beṭī
beṭīā̃
—
—
—
—
beṭīe
beṭīo
mā̃ ‛мать’
Ед. ч.
Мн. ч.
mā̃
māwā̃
—
—
—
—
māẽ
māõ
489
pæ̀ṇ ‛сестра’
Ед. ч.
Мн. ч.
pæ̀ṇ
pæ̀ṇā̃
—
—
—
—
pæ̀ṇe
pæ̀ṇo
saṛak ‛улица’
Ед. ч.
Мн. ч.
saṛak
saṛkā̃
saṛkõ
—
—
saṛakī̃
—
—
П р и м е ч а н и е: Слова с конечным гласным основы ā/ā̃ имеют фонетические варианты:
māwā̃ ~ mā̃. Последний характерен для неформальных стилей речи.
Изменяемые прилагательные
(окончание м. р. ед. ч. -ā)
kālā ‛черный’
Ед. ч.
Падеж
Прям.
Косв.
М. р.
kālā
kāle
Ж.р
kālī
kālī
Мн. ч.
М. р.
Ж. р.
kāle
kālīā̃
kāle/kāliā̃
kālīā̃
Местоимения
Личные
mæ̃ ‛я’, tū̃ ‛ты’, asī̃ ‛мы’, tusī̃ ‛вы’
Падеж
Прям.
Косв.
Дат./вин.
Отложит.
1 л.
Ед. ч.
mæn
mæ
mænū̃
mæthõ
2 л.
Мн. ч
asī̃
asā̃ /sā̃
sā̃ nū̃
sāthõ
Ед. ч.
tū̃
tū̃
tænū̃
tæthõ
Мн. ч.
tusī̃
tusī̃/tusā̃ /tuā̃̀ ̀
tuā̀ nū̃
tuā̀ thõ
Указательные
é ‛онʼ, ʽэтот’, ó ‛онʼ, ʽтотʼ
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
Ближний
Дальний
план
план
é
ó
é/is
ó/us
Мн. число
Ближний
Дальний
план
план
é
ó
énā̃
ónā̃
Употребляются также в функции личных местоимений 3-го лица.
Северо-западные индоарийские языки
490
Вопросительные и относительные местоимения-существительные
kɔn/kɔṇ ‛кто’, kī ‛что’, jo ‛который’
Вопросительные местоимения
Одуш.
Неодуш.
kɔn/kɔṇ
kī
Ед. ч.
Мн. ч.
kis, kās, kā́
kis
kinnā̃́
Падеж
Прям.
Косв.
Относительное
местоимение
jo
Ед. ч.
jis/jí
Мн. ч.
jinnā̃́
Неопределенные
koī ‛кто-то’ kaī ‛несколько’ kúj ‛что-тоʼ, ʽнечто’
Падеж
Прям.
Косв.
Одуш.
koī
Ед. ч.
Мн. ч.
kise
kinnā́
Одуш./Неодуш.
kaī
Неодуш.
kúj
kaī
kúj
Регулярные соотношения
внутри классов наречий
Ближнего
плана
éthe ‛здесь’
éthõ ‛отсюда’
édar ‛здесь’
ewẽ ‛так’
inj ‛так’
Дальнего плана
и соотносительные
óthe ‛там’
óthõ ‛оттуда’
ódar ‛там’
owẽ ‛так’
unj ‛так’
Относительные
Вопросительные
jitthe ‛где’
jitthõ ‛откуда’
jíddar ‛где’
jiwẽ ‛как’
—
kítthe ‛где’
kítthõ ‛откуда’
kíddar ‛где’
kiwẽ ‛как’
kinj ‛как’
Глагол
Непредикативные формы глагола.
Основа глагола. Первичная глагольная основа совпадает с корнем либо бывает
расширена суффиксами, в том числе суффиксом каузатива I -ā- и каузатива II
-wā-: uṭṭh-ṇā ‛вставать’ — uṭhāu-ṇā (uṭhɔ-ṇā) ‛поднимать (самому)’ — uṭhwāu-ṇā
(uṭhwɔ-ṇā) ‛велеть поднять’. Образование каузатива может сопровождаться изменением гласного корня: khā-ṇā ‛есть’ — khu(w)ɔ-ṇā ‛кормить’.
Инфинитив образуется присоединением к основе глагола суффикса -ṇ и родочисловых окончаний прилагательных, при этом происходят следующие морфонологические изменения:
— геминаты в конце глагольной основы перед суффиксом инфинитива -ṇ сохраняются, глагольная основа и суффикс разделяются гласным /ə/: основа kuṭṭ
‛бить’ > kuṭṭ-ə-ṇā;
— суффикс инфинитива /ṇ/ после согласных /r/, /ṛ/, /ṇ/ переходит в /n/, ср.
mil-ṇ-ā ‛встречаться’, но páṛ-n-ā ‛читать’, baṇ-n-ā ‛становиться’, kar-n-ā ‛делать’;
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
491
— конечный /ā/ основы перед суффиксом инфинитива переходит в /ɔ/:
pā+ṇ+ā > pɔṇā ‛класть’. Два глагола: jā-ṇā ‛идти’ и khā-ṇā ‛есть’ сохраняют перед
суффиксом инфинитива конечный /ā/ основы.
Причастие несовершенного вида образуется присоединением к основе глагола
суффикса -d- и родо-числовых окончаний, при этом:
— гласные в исходе основы перед суффиксом -d- назализуются: основа læ
‛брать’ > læn-d-ā ‛берущий’;
— конечный /ā/ основы перед суффиксами -n- и -d- переходит в /ɔ/ или /au/: pā´
‛класть’ > pɔn-d-ā/pāun-d-ā и pɔ-n-ā/pāu-n-ā ‛кладущий’. Исключения — глаголы
khāṇā ‛есть’ и jāṇā ‛идти’, где этого изменения перед суффиксами причастия несовершенного вида не происходит: khān-d-ā, khā-n-ā ‛едящий’, jā-n-d-ā, jā-n-ā
‛идущий’;
— геминаты перед суффиксами -n- и -d- упрощаются: kuṭṭ-ṇ-ā ‛бить’ — kuṭ-n-ā,
kuṭ-d-ā ‛бьющий’.
Причастие совершенного вида образуется присоединением к основе глагола
родо-числовых окончаний, при этом:
— если основа причастия оканчивается удвоенным согласным, в формах мужского рода единственного числа варьируются окончания -iā ~ -ā: ṭuṭṭ-ṇā
‛ломаться’ > ṭuṭṭ-iā ~ ṭuṭṭ-ā ‛сломанный’;
— конечный -æ- основы > /i/ перед окончанием м. р. ед. ч. -ā, перед остальными окончаниями /æ/ >/a/: rǽ-ṇ-ā ‛жить, оставаться’ > rí-ā ‛живущий’, м. р. мн. ч.
rá-e ‛живущие’, rá-ī ‛живущая’, ж. р. мн. ч. rá-īā̃ ‛живущие’.
Существует также несколько типов нерегулярного образования причастий совершенного вида:
— с суффиксом -t-: sīu-ṇā ‛шить’ > sī-tā ‛сшитый’; некоторые из этих глаголов
имеют также стандартные формы причастий: nā̀ u-ṇā ‛купаться’ nā̀ -iā ~ nā̀ -t-ā
‛искупавшийся’;
— с суффиксом -t- и изменением гласного корня: de-ṇā ‛давать’ > di-tt-ā
‛данныйʼ;
— с суффиксом -dd-: bán-ṇ-ā ‛связывать’ > bá-dd-ā ‛связанный’;
— с суффиксом -ṭṭh-: nass-ṇā ‛бежать’ > na-ṭṭh-ā ~ nassiā ‛убежавший’;
— наиболее употребительные причастия имеют индивидуальные нерегулярные формы образования: kar-nā ‛делать’ > kīt-ā ‛сделанный’, khā-ṇ-ā ‛есть’ >
khā́ -d-ā ‛съеденный’, jā-ṇā ‛идти’ > gi-ā ‛пошедший’.
Причастия несовершенного вида и совершенного вида употребляются в составе предикатов, а также в функции определения и в обстоятельственнопредикативной функции.
Деепричастие несовершенного вида образуется присоединением к основе причастия несовершенного вида суффикса -iā̃ : bol-d-iā̃ ‛говоря’.
Деепричастие совершенного вида I омонимично глагольной основе.
Деепричастие совершенного вида II образуется присоединением к основе причастия несовершенного вида -iā̃ (образуются только от предельных основ): kīt-iā̃
‛сделав’.
Деепричастие совершенного вида III образуется присоединением к основе глагола суффикса -ke: kar-ke ‛сделав’.
Северо-западные индоарийские языки
492
Деепричастие совершенного вида IV образуется присоединением к основе глагола суффикса -ī: kar-ī ‛сделав’.
Все деепричастия употребляются в предикативно-обстоятельственной функции.
Предикативные формы глагола
Изъявительное наклонение
Настоящее несовершенное
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
Вариант 1
Вариант 2
boldā/boldī hā̃
bolnā/bolnī hā̃
boldā/boldī hæn bolnā/bolnī hæn
boldā/boldī hæ
bolnā/bolnī hæ
Мн. ч.
Вариант 1
Вариант 2
bolde/boldīā̃ hā̃
bolnā/bolnī hā̃
bolde/boldīā̃ ho
bolnā/bolnī ho
bolde/boldīā̃ han/ne bolnā/bolnī han/ne
П р и м е ч а н и е: Здесь и далее в таблицах через косую черту даются формы мужского/
женского рода.
Настоящее процессивное
Ед. ч.
bol riā́ /raī́ hā̃
bol riā́ /raī́ hæn
bol riā́ /raī́ hæ
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
bol raé/raī́ā̃ hā̃
bol raé/raī́ā̃ ho
bol raé/raī́ā̃ han/ne
Настоящее совершенное (перфект)
Ед. ч.
boliā/bolī hā̃
boliā/bolī hæn
boliā/bolī hæ
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
bole/bolīā̃ hā̃
bole/bolīā̃ ho
bole/bolīā̃ han/ne
Прошедшее несовершенное (имперфект)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
boldā/boldī sā̃
boldā/boldī sæn
boldā/boldī sī
Мн. ч.
bolde/boldīā̃ sā̃
bolde/boldīā̃ so
bolde/boldīā̃ san
Прошедшее совершенное (аорист)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
boliā/bolī
boliā/bolī
boliā/bolī
Мн. ч.
bole/bolīā̃
bole/bolīā̃
bole/bolīā̃
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
493
Прошедшее процессивное
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
bol riā́ /raī́ sā̃
bol riā́ /raī́ sæn
bol riā́ /raī́ sī
Мн. ч.
bol raé/raī́ā̃ sā̃
bol raé/raī́ā̃ so
bol raé/raī́ā̃ san
Давнопрошедшее (плюсквамперфект)
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
boliā/bolī sā̃
boliā/bolī sæn
boliā/bolī sī
Мн. ч.
bole/bolīā̃ sā̃
bole/bolīā̃ so
bole/bolīā̃ san
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
bol-ā̃ -g-ā/bol-ā̃ -gī
bol-en-g-ā/bol-en-g-ī
bol-en-g-ā/bol-en-g-ī
Мн. ч.
bol-ā̃ g-e/bol-ā̃ -g-īā̃
bol-o-g-e/bol-o-g-īā̃
bol-aṇ-g-e/bol-aṇ-g-īā̃
Форма будущего времени изъявительного наклонения образуется присоединением к основе глагола лично-числовых окончаний, суффикса-показателя «будущности» -g- и родо-числовых окончаний, аналогичных окончаниям изменяемых прилагательных.
Лично-числовые окончания будущего времени могут иметь варианты: в 3-м
лице множественного числа выбирается окончание -aṇ, если глагольная основа
оканчивается на согласный, и -ṇ-, если основа оканчивается на гласный, ср.
pī-ṇ-g-e ‛(они) выпьют’, но bol-aṇ-g-e ‛(они) скажут’. В первом лице обоих чисел
консонантный вариант окончания -wā̃ - допускается только после глагольных основ, оканчивающихся на -ā- или -a-, в остальных случаях употребляется окончание -ā̃-, ср. pī-ān-g-e ‛(мы) выпьем’ bol-ān-g-e ‛(мы) скажем’, но pā-wān-g-e ‛(мы)
положим’, san-wā n-g-e ‛(мы) будем спать’.
Глагольные основы перед лично-числовыми окончаниями претерпевают некоторые изменения:
— основы глаголов с ровным тоном приобретают восходящий тон: kár-ān-g-ā
‛(я) сделаю’ (это позиционное изменение не несет смыслоразличительной функции, не обозначается на письме и в транскрипции примеров);
— конечный -æ- основы во всех формах кроме 3-го лица множественного числа замещается на -a-, ср. основа læ- ‛брать’, la-wān-gā ‛(я) возьму’, la-we-g-ā ‛(он)
возьмет’, но læ-ṇ-g-e ‛(они) возьмут’;
— конечный -ā- основы в формах 3-го лица множественного числа замещается
дифтонгом -āu-, который в произношении часто стягивается в монофтонг [ɔ]:
pāuṇge [pɔ́ ɳge] ‛(они) положат’;
— из сочетания двух гласных в конце основы может выпадать второй элемент,
при этом первый гласный перед окончаниями всегда долгий: sīūṇā ~ siūṇa ‛шить’
> sī-āngā ‛(я) буду шить’, sī-ṇge ‛(они) будут шить’;
Северо-западные индоарийские языки
494
— конечный ретрофлексный /ṇ/ основы заменяется зубным [n] перед вокалическими окончаниями 3 л. мн. ч.: jāṇ-nā ‛знать’, jāṇ-āngā ‛(я) буду знать’, но jānaṇge ‛(они) будут знать’.
Предположительное наклонение
Несовершенный вид
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
boldā hówāngā/boldī hówāngī
boldā hóengā/boldī hóengī
boldā hóega /boldī hóegī
Мн. ч.
bolde hówānge/boldīā̃ hówāngīā̃
bolde/hówoge/ boldīā̃ hówā̃ gīā̃
bolde hóṇge /boldīā̃ hóṇgīā̃
Совершенный вид
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
boliā hówā gā/bolī hówāngī
boliā hóengā/bolī hóengī
boliā hóegā /bolī hóegī
Мн. ч.
bole hówā ge/bolīā̃ hówāngīā̃
bole hówoge/bolīā̃ hówāngīā̃
bole hóṇge/bolīā̃ hóṇgīā̃
n
n
Процессивный вид
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
bol riā́ hówāngā/bol raī́ hówāngī
bol riā́ hóengā/bol raī́ hóengī
bol ria hóegā/hóegī
Мн. ч.
bol raé hówānge/bol raī́ā̃ hówāngīā̃
bol rae hówoge/bol raī́ā̃ hówogīā̃
bol rae hóṇge/ bol raī́ā̃ hóṇgīā̃
Сослагательное наклонение
Ед. ч.
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
Нейтр. ф.
bolā̃
bolīe
bolẽ
bolo
bole
bolaṇ
Ед. ч.
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
Сов. в.
boliā/bolī hoā̃ bole/bolīā̃ hoīe
boliā/bolī hoẽ bole/bolīā̃ howo
boliā/bolī hoe bole/bolīā̃ hoṇ
Ед. ч.
Мн. ч.
Несов. в.
boldā/boldī hoā̃
bolde/boldīā̃ hoīe
boldā/boldī hoẽ
bolde/boldīā̃ howo
boldā/boldī hoe
bolde/boldīā̃ hoṇ
Ед. ч.
Мн. ч.
Проц. в.
bol riā́ /raī́ hoā̃
bol raé/raī́ā̃ hoīe
bol riā́ /raī́ hoẽ
bol raé /raī́ā̃ howo
bol riā́ /raī́ hoe
bol raé/raī́ā̃ hoṇ
Условное наклонение
Вид
Нейтральный
Несовершенный
Процессный
Совершенный
Ед. ч.
boldā/boldī
boldā hundā /boldī hundī
bol riā́ hundā /bol raī́ hundī
boliā hundā/bolī hundī
Мн. ч.
bolde hunde/boldīā̃ hundīā̃
bolde/boldīā̃
bol raé/raī́ā̃
bole/bolīā̃
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
495
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Слово понимается как совокупность морфем, не допускающая вставок и
перестановок.
Префиксация не характерна для панджабских слов. Немногие заимствованные
из санскрита, арабского или персидского префиксы сочетаются в основном с заимствованными именами существительными того же происхождения, например,
a-satt (скр.) ‛ложный (без истины)’; ‛неофициальный’ bilā-šakk (араб.) ‛без сомнения, несомненно’. Арабские префиксы легко присоединяются также к персидским корням: gær-sarkār-ī (араб. + перс.) букв. ʽне-правительственный’ и наоборот — персидские префиксы к арабским: be-qusūr (перс. be- + араб. qus̩ ūr
‛вина’) ‛невинный’. Реже арабские и персидские префиксы присоединяются к
корням иного происхождения: gær-kāngrās-ī (араб. + англ. + пандж.) ‛не член
партии Индийский национальный конгресс’.
Наиболее характерные для П.я. служебные морфемы — суффиксы и флексии.
Суффиксы служат как для слово-, так и для формообразования. Формообразовательные суффиксы, как правило, исконные, например суффикс причастий несовершенного вида -d-: kar-d-ā ‛делающий’; словообразовательные могут быть как
исконными, например, суффикс имен деятеля -ū: kamā-ū ‛работникʼ, ʽтруженик’,
так и заимствованными, например, продуктивный персидский суффикс прилагательных -dār: kirāi-dār ‛арендатор’. Присоединение словообразовательного суффикса может сопровождаться внутренней флексией: sonā ‛золото’ — sun-iār-ā
‛ювелир’; loṭ-ā ‛кружка’ — luṭ-ī-ā ‛маленькая кружечка’.
Помимо префиксов, суффиксов и флексий в П.я. употребляются также антефиксы, ср. структуру глагольной формы будущего времени: bol-ān-g-ā (R+F+Sf+F).
Наиболее распространенные морфологические модели — R: mez ‛стол’; R+F:
kamr-ā ‛комната’; R+Sf: šikār-ī ‛охотник’; R+Sf+F: bol-d-ā ‛говорящий’;
R+Sf+Sf+F: khu-āu-ṇ-ā ‛кормить’.
2.5.2. П р е ф и к с ы. Употребляются санскритские префиксы, в некоторых
случаях, например, в результате падения конечного краткого гласного: ap- < apa-,
at- < ati- и пр., незначительно изменившие фонетическую форму.
Отрицательные префиксы присоединяются к существительным, прилагательным и причастиям. При присоединении к существительным они большей частью
играют адъективирующую роль: niā̃ ‛справедливость’ — a-niā̃ ‛несправедливость’,
puran ‛полный’ — a-puran ‛неполный’, khaṇḍ ‛часть’ ‛кусок’ — a-khaṇḍ ‛неделимый’, bal ‛сила’ — nir-bal ‛бессильный’; tàn ‛богатство’ — nir-tàn ‛бедный’,
mol ‛цена’ — an-mol ‛бесценный’, pìjj ‛мокрый’ — an-pìjj ‛сухой, лишенный влаги’, likhiā ‛написанный’ — an-likhia ‛ненаписанный’, khalas ‛чистый’ — ni-khalas
‛нечистый, запятнанный’, ḍar ‛страх’ — ni-ḍar ‛бесстрашный’.
Префиксы, присоединяемые только к существительным. Ниже приводятся их
прототипические значения, которые могут стираться.
— ap-, aw- ‛противоположность’ или ‛отсутствие’: šagan ‛хорошее предзнаменование’ — ap-šagan ‛дурное предзнаменование’, jas ‛слава’ — ap-jas ‛позор’;
— guṇ ‛положительное качество (характера)’ — aw-guṇ ‛отрицательное качество’;
— pra- ‛интенсивность действия или признака’; присоединяется преимущественно к существительным, обозначающим действие: gati ‛движение’ — pra-gati
496
Северо-западные индоарийские языки
‛прогресс’, bal ‛сила’ — pra-bal ‛сильный’; прототипическое значение часто утрачивается: wacan ‛обещание’ — pra-wacan ‛лекция’;
— anu- ‛соответствие’, ‛следование за’; может служить не только адъективатором, но и адвербиализатором: wād ‛диалог’ — anu-wād ‛перевод’, rūp ‛форма’ —
anu-rūp ‛похожий’, sār ‛сущность’ — anu-sār ‛согласно’, ‛соответственно’;
— up- ‛часть чего-либо’, ‛заместитель, помощник’: pā̀ g ‛часть, раздел’ —
up-pā̀ g ‛подраздел’, pardā̀ n ‛президент’ — up-pardā̀ n ‛вице-президент’, nām
‛имя’ — up- nām ‛псевдоним’;
— prati- ‛против, в обратном направлении’: tùni ‛звук’ — prati-tùni ‛эхо’;
— par- ‛невключенность в сферу субъекта’: jātī ‛каста’ — par-jātī ‛чужая каста’, ‛чужое племя’;
— wi- ‛противоположность’, ‛специфичность’, ‛отсутствие’: des ‛страна’ — wi- des
‛зарубежье’, pā̀ g ‛часть’ — wi-pā̀ g ‛подразделение’, ‛департамент’, giā̃ ‛знание’ —
wi-giān ‛наука’, arth ‛смысл’, ‛значение’ — wi-arth ‛напрасный’, ‛бессмысленный’;
— sam- ‛равенство’, ‛одинаковость’, ‛совместность’: tal ‛уровень’ — sam-tal
‛находящийся на том же уровне’: arth ‛смысл’ — sam-arth ‛того же смысла, однозначный’;
— punar- ‛повторность’: janm ‛рождение’ — punar-janm ‛перерождение’, wiá
‛замужество (женитьба)’ — punar-wiá ‛повторное замужество (женитьба)’;
— sá- ‛совместность’: khaṇḍ ‛фактор’ — sá-khaṇḍ ‛сопутствующий фактор’,
yogtā ‛способность’ — sá-yogtā ‛кооперация’, ‛совместная деятельность’, pāṭhī
‛учащийся’ — sá-pāṭhī ‛однокашник’.
В некоторых случаях прототипическое значение приставки трудно определить: adhi-ātmak ‛духовный’ — adhi-ātmak ‛идеалистический’.
Префиксы, присоединяемые к существительным и прилагательным (присоединяясь к существительным, могут играть адъективирующую роль).
— dur- ‛негативный признак’: kàtṇā ‛происшествие’ — dur-kàtṇā ‛несчастный
случай’; lább ‛достижимый’, ‛досягаемый’ — dur-lább ‛труднодостижимый’, bal
‛сила’ — dur-bal ‛слабый’;
— su- ‛позитивный признак’: pā̀ g ‛доля’, ‛судьба’ — su-pā̀ g ‛счастливая судьба’; cajj ‛разум’, ‛ум’ — su-cajj ‛благоразумный’; lább ‛достижимый’ ‛досягаемый’ — su-lább ‛легко достижимый’;
— ku- ‛негативный признак’: rá ‛путь’ — ku-rá ‛дурной, ложный путь’; rit
‛обычай’ — ku-rit ‛дурной обычай’; rūp ‛форма’ — ku-rūp ‛уродливый’; sóṇā ‛красивый’ — ku-sóṇā ‛некрасивый, уродливый’;
— pari- префикс с трудно определяемым прототипическим значением: cālak
‛водитель’ — pari-cālak ‛проводник, гид’.
Префикс at- со значением высшей степени признака, присоединяемый только
к прилагательным: tibar ‛быстрый’ — at-tibar ‛очень быстрый’; komal ‛мягкий’,
‛нежный’ — at-komal ‛мягчайший’, ‛нежнейший’.
Среди санскритских заимствований существуют также морфемы, сохраняющие конкретное лексическое значение, однако самостоятельно не употребляющиеся. Такие слова-морфемы обычно присоединяются к существительным, реже к прилагательным, например, sawæ- ‛свой’. Некоторые грамматисты описывают их как префиксы: kurbānī ‛жертва’ — sawæ-kurbānī ‛самопожертвование’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
497
Персидские префиксы.
— nā- отрицательный префикс, присоединяется к существительным и прилагательным; играет адъективирующую роль: khuš ‛радостный’ — nā-khuš ‛печальный’, umīd ‛надежда’ — nā-umīd ‛безнадежный’;
— be- ‛отсутствие чего-либо’; присоединяется, как правило, к существительным, играет адъективирующую роль: parwā́ ‛забота’, ‛беспокойство’ — be-parwā́
‛беззаботный’, jān ‛жизнь’, ‛душа’ — be-jān ‛безжизненный’; вместе с суффиксами образует производные существительные: šarm ‛стыд’ — be-šarm ‛бесстыдный’ — be-šarmī ‛бесстыдство’;
— bā- ‛совместность’; присоединяется, как правило, к существительным, играет роль адъективатора или адвербиализатора: zor ‛сила’ — bā-zor ‛с силой’,
‛насильно’, ‛принудительно’, taswīr ‛картина’, ‛иллюстрация’ — bā-taswīr ‛иллюстрированный’.
Арабские префиксы. Перечисленные ниже префиксы присоединяются к существительным и прилагательным, могут играть роль адъективатора или адвербиализатора.
— lā-/bilā- ‛лишенный чего-либо’: jawāb ‛ответ’ — lā-jawāb ‛несравненный’,
ilāj ‛лечение’ — lā-ilāj ‛неизлечимый’, šak ‛сомнение’ — bilā-šak ‛несомненно’,
šānī ‛подобный’, ‛похожий’ — bilā-šānī ‛бесподобный’, ‛непохожий’;
— gær- ‛лишенный чего-либо’: insāf ‛справедливость’ — gær-insāf ‛несправедливый’, kanūnī ‛законный’ — gær-kanūnī ‛незаконный’, kudratī ‛природный,
естественный’ — gær-kudratī ‛неестественный’;
— bar- ‛отделенный от чего-либо’: taraf ‛сторона, направление’ — bar-taraf
‛отдельный’, ‛уволенный’, khilāf ‛противоположный’ — (de) bar-khilāf ‛напротив’,
‛в противоположность’;
— dar- ‛находящийся внутри’: asal ‛подлинный’ — dar-asal ‛в действительности’, pardā ‛парда’, ‛завеса’ — dar-pardā ‛тайный, секретный’, ‛тайно, секретно’.
С у ф ф и к с ы.
I. Суффиксы, маркирующие переход слов из одной части речи в другую. Ниже
панджабские суффиксы приводятся без всяких помет, специально отмечаются
заимствованные суффиксы.
Суффиксы, образующие абстрактные имена существительные от глагольных
основ: -ṇ/-aṇ: lagā- ‛взимать арендную плату’ — lagā-ṇ ‛налог’, uḍ- ‛летать’ uḍ-aṇ
‛полет’; -āp: mil- ‛встречаться’ — mil-āp ‛соглашение’; -āwaṭ/-āoṭ: thak- ‛уставать’ — thak-āwaṭ/-āoṭ ‛усталость’; -ɔt-ā: samaj- ‛понимать’ — samj-ɔt-ā ‛договор’;
-ɔt-ī: kaṭ- ‛вычитать’ — kaṭ-ɔt-ī ‛вычет’; -āwā: pǽṇ- ‛надевать’ — pǽṇ-āwā ‛одежда’; -ā́ ṭ: kàbrā- ‛беспокоиться’ — kàbrā-ā́ ṭ ‛беспокойство’; -tī: giṇ- ‛считать’ —
giṇ-tī ‛счет’; -at: bac- ‛экономить’ — bacc-at ‛экономия’; -er-ā: bas- ‛жить’ —
bas-er-ā ‛жилище’; -kī: ḍub-kī ‛ныряние’.
Суффиксы, образующие имена деятеля от глагольных основ: -ū: bigāṛ- ‛портить, губить, ссорить’ — bigāṛū ‛интриган’; -āk/-ākā/-ākū: laṛ- ‛воевать’ —
laṛ-āk/ākā/ākū ‛агрессор, милитарист’.
Суффиксы, образующие абстрактные имена существительные от глагольных
основ, имен существительных и прилагательных: -āī: laṛ- ‛воевать’ — laṛ-āī
‛война’, sac ‛правда’ — sac-āī ‛правильность, истинность’, mǽng-ā ‛дорогой’ —
mǽng-āī ‛дороговизна’; -(ā)pā: kuṭṭ- ‛бить’ — kuṭṭ-ā-pā ‛битье’, moṭ-ā ‛полный,
498
Северо-западные индоарийские языки
толстый’ — muṭ-ā-pā ‛полнота’ (если основа оканчивается на -ī-, суффикс принимает форму -(e)pā: ranḍī ‛вдова’ — ranḍ-(e)pā ‛вдовство’).
Суффиксы, образующие конкретные имена существительные от глагольных
основ: -ṇ-ā/-ṇ-ī: wel- ‛отжимать сахарный тростник’; ‛очищать хлопок’ — wel-ṇ-ā
‛пресс для очистки сахара’, wel-ṇ-ī ‛хлопкоочистительная машина’; -an/ṇī: óṛ‛покрывать’ — óṛ-aṇ ‛покрывало’, ‛накидка’, óṛ-ṇī ‛небольшое женское покрывало’, ‛чадра’.
Суффиксы, образующие прилагательные от глагольных основ: -akaṛ: pùll‛забывать’ — pùl-akaṛ ‛забывчивый’; -ū/-āū: kamā- ‛зарабатывать’ — kamā-ū ‛зарабатывающий’; bik- ‛продаваться’ — bik-āū ‛хорошо продающаяся вещь’; -ial:
mar- ‛умирать’ — mar-ial ‛полумертвый, едва живой’.
Суффиксы, образующие абстрактные имена существительные от имен прилагательных и числительных: -ās: miṭṭh-ā ‛сладкий’ — miṭh-ās ‛сладость’; -ān: niw-ā̃
‛склоненный, наклоненный’ — niw-ān ‛склон, наклон, долина, низина’; -pan:
kāl-ā ‛черный’- kāl-ā-pan ‛чернота’; -æt/-āīt: apṇā ‛свой’ — apṇ-æt ‛родство’, panj
‛пять’ — panc-æt/āīt ‛панчаят, деревенский суд общины’; -attaṇ: kāl-ā ‛черный’ —
kal-attaṇ ‛темнота’.
Санскритские суффиксы: -tā: sundar ‛красивый’ — sundar-tā ‛красота’; -puṇ-ā:
aṇjāṇ ‛незнающий’ — aṇjāṇ-puṇ-ā ‛ незнание’
Персидские суффиксы: -gī: pecīdā ‛трудный, запутанный’ — pecīdā-gī ‛сложность, запутанность’; -īat: kabūl ‛принятый’ — kabūl-īat ‛принятие обязательств’.
Суффиксы, образующие относительные прилагательные от имен существительных: -ī: jangal ‛лес’ — jangl-ī ‛дикий’, ‛лесной’; -īl-ā: rang ‛цвет’ — rang-īl-ā
‛цветной’; -ū: bazār ‛базар’ — bazār-ū ‛базарный’; -el-ū: kàr ‛дом’ — kàr-el-ū
‛домашний’; -er-ā: cācā ‛дядя (младший брат отца)’ — cāc-er-ā ‛относящийся к
дяде’ — cāc-er-ā prā̀ ‛двоюродный брат’; -wālā: ṭopī ‛шляпа’ — ṭopī-wālā ‛человек
в шляпе’; -kā: nānā ‛дедушка (по материнской линии)’ — nāna-kā ‛родители матери’, dādā ‛дедушка (по отцовской линии)’ — dāda-kā ‛родители отца’, gā̃
‛корова’ — go-kā ‛теленок’; -ā: pùkh ‛голод’ — pùkh-ā ‛голодный’ (-ā является
деривационной морфемой в оппозиции pùkh ‛голод’ — pùkh-ā ‛голодный’ и одновременно реляционной морфемой в системе родовых, числовых и падежных противопоставлений имен прилагательных, ср. м. р. ед. ч. pùkh-ā, ж. р. ед. ч. pùkh-ī,
м. р. мн. ч. pùkh-e, ж. р. мн. ч. pùkh-īān).
Санскритские суффиксы: -ik: tàrm ‛религия’ — tārm-ik ‛религиозный’, lok
‛люди, народ’ — lɔk-ik ‛публичный’; -wān: dayā ‛милость сострадание’ —
dayā-wān ‛милостивый, сострадательный’; -want: tàn ‛богатство’ — tàn-want ‛богатый, счастливый, довольный’.
Персидские суффиксы: -ānā: sāl ‛год’ — sāl-ānā ‛годовой’; -īn/īnā: namak
‛соль’ — namk-īn ‛соленый, подсоленный’, zar ‛золото’ — zar-īn/īnā ‛золотой’;
-mand: akal ‛ум, разум’ — akal-mand ‛умный’; -nāk: dard ‛боль’ — dard-nāk ‛болезненный’; -sār: khāk ‛пыль, прах’ — khāk-sār ‛низкий, ничтожный, смиренный,
покорный’; -gīn: gam ‛печаль’, ‛горе’ — gam-gīn ‛печальный, грустный, скорбный’.
Суффикс, образующий прилагательные от существительных и наречий: -lā:
heṭh ‛внизу’ — heṭh-lā ‛нижний’, lāḍ ‛любовь, привязанность’ — lāḍ-lā ‛любимый’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
499
II. Словообразовательные суффиксы внутри подкласса имен существительных.
Cуффиксы, маркирующие род существительных. Ниже приводятся коррелятивные противопоставления суффиксов, маркирующих мужской и женский род
существительных.
-0 — -ī: luh-ār-0 ‛кузнец’ — luh-ār-ī ‛жена кузнеца’ (loh-ā ‛железо’);
-ā — -ī: cāc-ā ‛дядя (младший брат отца)’ — cāc-ī ‛жена дяди (младшего брата
отца)’;
-0 — -ā: gā- ik-0 ‛певец’ — gā- ik-ā ‛певица’ (gā- ‛петь’);
-0 — -ik-ā: bāl-0 — bāl-ik-ā;
-0 — -nī / ṇī: ūṭh-0 ‛верблюд’ — ūṭh-ṇī ‛верблюдица’;
-0 — -āṇī: paṇḍit-0 ‛пандит, ученый’ — paṇḍit-āṇī ‛жена пандита’;
-0 — -ṛī: bāl-0 ‛мальчик’ — bāl-ṛī ‛девочка’;
-ī — -aṇ: pāp-ī ‛грешник’ — pāp-aṇ ‛грешница’ (pāp ‛грех’);
-ī — -āṇī: coúdr-ī ‛староста’ — coúdr-āṇī ‛жена старосты’ (coúdar ‛руководство’);
-ī — -ṇī: hāth-ī ‛слон’ — hāth-ṇī ‛слониха’ (hāth — рука, с которой сравнивается
хобот слона), ī — iṇ: kasā-ī ‛мясник’ — kasā-iṇ ‛жена мясника’.
Оппозиция мужской/женский род часто коррелирует с противопоставлением
большой (м. р.) — маленький (ж. р.): manj-ā ‛большая кровать’ — manj-ī ‛кроватка’.
Суффиксы, образующие абстрактные существительные от других абстрактных
существительных или имен собственных.
Санскритские суффиксы: -īkaraṇ: kɔm ‛нация’ — kɔm-īkaraṇ ‛национализация’;
-taw: hindu ‛индус’ — hindu-taw ‛индуизм’;
-wād: gándī ‛Ганди’ — gándī-wād ‛гандизм’, pūnjī ‛капитал’ — pūnjī-wād ‛капитализм’. От абстрактных существительных с суффиксом -wād образуются прилагательные с суффиксом -ī, которые также имеют значение имен деятеля: pūnjī-wād
‛капитализм’ — pūnjī-wād-ī ‛капиталистический’ и ‛капиталист’, gándī-wād-ī ‛гандистский’ и ‛приверженец учения Ганди’.
Персидский суффикс -šāhī/šā́ ī: nɔkar ‛слуга, служащий’ — nɔkar-šā́ ī/šāhī ‛бюрократия’.
Суффиксы, образующие имена деятеля от абстрактных существительных: -iā:
makhɔl ‛насмешка’ — makhɔl-iā ‛насмешник’.
Персидский суффикс: -gar/gār: jādū ‛волшебство’ — jādū-gar ‛волшебник’,
gunā́ ‛вина’ — gunā́ -gār ‛виновный’.
Суффиксы, образующие имена деятеля от конкретных существительных: -ār:
lóā/lohā ‛железо’ — lú-ār/luh-ār ‛кузнец’; -er-ā: kanc ‛стекло’ — kanc-er-ā
‛стеклодув’.
Персидские суффиксы: -bān/wān: dar ‛дверь’ — dar-bān ‛привратник, швейцар’; -dār: dukān ‛магазин’ — dukān-dār ‛владелец магазина, продавец’; thān-ā
‛полицейский участок’ — thān-e-dār ‛начальник полицейского участка’; -sāz: kàṛī
‛часы’ — kàṛī-sāz ‛часовщик’.
Суффиксы уменьшительных и ласкательных имен: -oṭ- ā: háṛ ‛наводнение’ —
háṛ-oṭ-ā ‛небольшой поток’; -ī-ā: loṭ-ā ‛кружка’ — luṭ-ī-ā ‛маленькая кружечка’;
-or-ā: kass-ā ‛чашка’ — kass-or-ā ‛чашечка’; -ṛ/ūngṛ-ā/-ī: bacc-ā ‛мальчик, детеныш’ — bac-ṛ-ā/bac-ūng-ṛ-ā ‛мальчишка, сыночек’, bacc-ī ‛девочка, дочка’ —
bac-ṛ-ī / bac-ūngṛ-ī ‛ девчонка, девчушка’; -ol-ā/-ī: khaṭṭ ‛кровать’ — khaṭ-ol-ā ‛кроватка’, khaṭ-ol-ī ‛маленькая кроватка’; -el-ā: mor ‛павлин’ — mor-el-ā ‛птенец павлина’.
500
Северо-западные индоарийские языки
Персидские суффиксы: -ak: ṭòl ‛барабан’ — ṭòl-ak ‛маленький барабан’; -c/-īcā/-ī: kamāṇ ‛лук’ — kamāṇ-c-ā ‛дуга, стянутая тетивой (для вращения плотничьего сверла)’; bāg ‛сад’- bag-īc-ā ‛садик’, bag-īc-ī ‛маленький садик’.
Суффикс с увеличительным значением -aṛ: pagg ‛тюрбан’ — pagg-aṛ ‛большой
тюрбан’.
Суффикс с собирательным значением -āwalī: šabd ‛слово’ — šabd-āwalī ‛словарный запас’.
Суффиксы, образующие имена, обозначающие «место» или «вместилище»:
-dān: namak ‛соль’ — namak-dān ‛солонка’; -dānī: macchar ‛москит’ — macchar-dānī ‛полог от москитов’; -sāl: kòṛ-ā ‛лошадь’ — kùṛ-sāl ‛конюшня’.
Санскритский суффикс -šālā: pāṭh ‛урок’ — pāṭh-šālā ‛школа’ (ср. -sāl).
Персидский суффикс: -zār: gul ‛цветок’ — gul-zār ‛клумба’.
Суффиксы, маркирующие географические названия (город, страна):
Санскритский суффикс: -pur (город): jæ-pur ‛Джайпур’ (букв. ‛город победы’).
Персидские суффиксы: -stān/-istān: pāk ‛чистый’ — pāk-istān ‛Пакистан’ (букв.
‛страна чистых’), -ābād: hædar-ābād ‛Хайдарабад’.
Суффиксы, образующие имена — названия учреждений: -kàr: ḍāk ‛почта’ —
ḍāk-kàr ‛почтовое отделение’.
Персидский суффикс: -khān-ā: kār ‛работа, труд’ — kār-khān-ā ‛фабрика’.
Суффикс, маркирующий название языка: -wī: patiāl-ā ‛Патиала’ — patiāl-wī
‛язык Патиалы’.
III. Словообразовательный суффикс внутри подкласса прилагательных: -kār
bad ‛плохой’ — bad-kār ‛развратный, безнравственный’.
IV. Суффиксы, присоединяемые к «квазиморфам».
Некоторые панджабские суффиксы невозможно вычленить по правилу «квадрата Гринберга». К ним относятся, например, имена действия, целиком заимствованные из персидского языка. В персидском они были образованы присоединением суффикса -iš к основе настоящего времени. Суффикс -iš повторяется во
многих панджабских словах, ср. koš-iš ‛попытка’, sāz-iš ‛заговор’, parwar-iš ‛покровительство, воспитание’. Суффикс -iš маркирует женский род и принадлежность к именам действия, однако оставшаяся после его отделения часть слова
(koš-, sāz-, parwar-) не повторяется в других окружениях с тем же значением и,
таким образом, является квазиморфом.
Другой тип представлен суффиксами, присоединяемыми как к полноценным
морфам, так и к квазиморфам. Например, персидский суффикс -ār может присоединяться не только к употребляемым в П.я. персидским глагольным основам:
kharīd- ‛покупать’ — kharīd-ār ‛покупатель’, но также и к «квазиморфам»: raft-ār
‛скорость’, girift-ār ‛арестованный’.
Важным средством словообразования является также с л о в о с л о ж е н и е.
Связь между соединяемыми словами может быть сочинительной и подчинительной. При сочинительной связи обычно соединяются слова-синонимы: tàn ‛богатство’ + dɔlat ‛богатство’ — tàn-dɔlat ‛богатство, процветание’; слова-антонимы
burā ‛плохой’ + pàlā ‛хороший’ — burā-pàlā ‛плохой-хороший’ (т.е. ‛и плохой, и
хороший’); слова с различными ассоциативными связями: dānā ‛зерно’ + pāṇī
‛вода’ — dānā-pāṇī ‛еда и питье, пропитание’; слова, в которых второе является
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
501
«эхом» первого, т. е. десемантизировано, при этом его начальные элементы связаны по правилам аллитерации с начальными элементами первого слова: pāṇīwāṇī ‛вода и другие напитки’.
В то время как сочинительная связь характерна для слов, принадлежащих к
одной и той же части речи, подчинительной связью соединяются слова, принадлежащие как к одной (два существительных ), так и к разным частям речи:
— прилагательное/числительное + существительное. Два существительных,
как правило, связываются генитивными отношениями, при этом первое служит
определением ко второму: pān ‛бетель’ + wāḍī ‛поле, сад’ — pānwāḍī ‛плантация
бетеля’; katal ‛убийство, казнь’ + gā́ ‛место’ — katalgā́ ‛место казни’;
— прилагательное или числительное + существительное: do ‛два’ + nālī
‛ствол’ — dunālī ‛двустволка’; máā̃ ‛великий’ + sāgar ‛море’ — máānsāgar ‛океан’.
В результате соединения прилагательных или числительных с существительными
могут также образовываться слова, выполняющие функцию определения к другим существительным: bad ‛плохой, дурной, порочный’ + akal ‛ум’ — badakal
‛обладающий плохим умом’, т. е. ‛глупый, бестолковый’; для образования нового
существительного используется суффикс -ī: badakalī ‛глупость, бестолковость’;
— прилагательное + прилагательное: máā̃ ‛великий’ + balī ‛сильный’ — máānbalī ‛очень сильный, могучий’.
2.5.3. П.я. является номинативно-эргативным языком. К базовым типам предикатно-аргументной структуры относятся аккузативно-номинативная и эргативная
конструкции.
Аккузативно-номинативная конструкция употребляется в видо-временных
формах несовершенного вида и в формах совершенного вида при интранзитивном глаголе-сказуемом. Глагол-сказуемое в аккузативно-номинативной конструкции согласуется с подлежащим.
(97) bacce
skūl
jānde
han
ребенок:ПРЯМ.М.МН
школа
идти:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН быть:НАСТ.3МН
‛Дети ходят в школу’.
(98) bacce
skūl
ребенок:ПРЯМ.М.МН
‛Дети пошли в школу’.
(99) tarkhān kursiā̃
banāundā
плотник
gaye
школа идти:ПРИЧ. НЕСОВ.М.МН идти:АОР.М.МН
стул:Ж.МН
делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
hæ
быть:НАСТ.3ЕД
‛Плотник делает стулья’.
Эргативная конструкция употребляется в формах совершенного вида при
транзитивном глаголе-сказуемом. Агенс, выраженный именем существительным,
оформляется в эргативной конструкции послелогом ne, глагол-сказуемое согласуется с прямым дополнением в роде и числе.
(100) tarkhān ne kursiā̃
banāīā̃
плотник ЭРГ стул:Ж.МН
делать:АОР.Ж.МН
‛Плотник сделал стулья’.
В том случае, если прямое дополнение маркировано дативно-аккузативным
послелогом nū̃, глагол-сказуемое употребляется в «нейтральной» форме м. р. ед. ч.
Северо-западные индоарийские языки
502
(101) sītā ne āpṇī
Сита
ЭРГ
свой:Ж.ЕД
pæ̀ṇ
nū̃
wekhiā
сестра
ДАТ/ВИН
видеть:АОР.М.ЕД
‛Сита увидела свою сестру’.
Личные местоимения в функции прямого дополнения никогда не употребляются в прямом падеже, но маркированы послелогом nū̃, поэтому в П.я. невозможно согласование глагола-сказуемого с прямым дополнением в лице.
Личные местоимения в функции агенса эргативной конструкции употребляются в прямом или (реже) в косвенном падеже без послелога, контролером согласования при этом остается прямое дополнение.
(102) mæn/tū̃/asī̃ (asā̃ / sā̃ )/ tusī̃ kitāb páṛī
‛Я/ты/мы/вы прочли книгу’.
Указательные местоимения, употребляемые также в функции личных местоимений 3-го лица, используются в функции агенса эргативной конструкции в
трех варьирующихся морфологических формах: 1) в прямом падеже; 2) в косвенном падеже без послелога; 3) в косвенном падеже с эргативным послелогом ne.
(103) é/is/isne galtī kītī
‛Он совершил ошибку’.
К базовым относятся, кроме того, посессивная (см. 2.3.4.), экзистенциальная и
аффективная конструкции, а также конструкция долженствования.
В экзистенциальной конструкции сказуемым является глагол-связка «быть»:
rabb hæ ‛Бог существует’.
Аффективная конструкция строится с глаголами чувствования и внешнего восприятия, причем аффективный субъект (экспериенцер) маркируется послелогом nū̃.
(104) rām nū̃
afsos
hæ
ki tusī̃ naī̃́ āe
Рам
ДАТ/ВИН
сожаление
быть:НАСТ.3ЕД что вы
ОТР
приходить:АОР.М.МН
‛Рам сожалеет, что вы не пришли’.
Конструкции долженствования представлены в П.я. двумя основными типами.
К первому типу относятся конструкции, в которых не заполнена позиция субъекта долженствования и глагол не обозначает активного действия (большей частью
используется глагол hoṇā ‛быть’). Эти конструкции описывают ситуации, которые, по мнению говорящего, должны иметь место в силу их целесообразности,
разумности, соответствия традиции и т. д. Показателем долженствования выступает прилагательное cā́ īdā, согласующееся с подлежащим в роде и числе.
(105) kuṛī
sóṇī
ate šarmīlī
hoṇī
cā́ īdī
девушка
красивый:Ж.ЕД
и
застенчивый:Ж.ЕД быть:ИНФ.Ж.ЕД
должный:Ж.ЕД
‛Девушка должна быть красивой и скромной (застенчивой)’.
Ко второму типу относятся конструкции, описывающие ситуацию, осуществление которой связано с активной деятельностью субъекта долженствования.
В П.я. употребляются три разновидности конструкций, имплицирующих субъект
долженствования.
1) Субъект долженствования маркируется послелогом nū̃; сказуемое состоит из
инфинитива основного смыслового глагола в сочетании с прилагательным cā́ īdā
и глаголом-связкой hoṇā ‛быть’. Эта конструкция обычно обозначает моральные
обязанности.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
(106) beṭe,
cangī
tæ-nū̃
tarā́
сын:ЗВАТ ты-ДАТ/ВИН хороший:Ж.ЕД
páṛnā
способ:Ж учиться:ИНФ
503
cā́ īdā
должный:М.ЕД
hæ
быть:НАСТ.3ЕД
‛Сынок, тебе надо хорошо учиться’.
Инфинитив в конструкциях долженствования всегда согласуется с прямым дополнением.
(107) ónān-nū̃
panjābī
sīkh-ṇī
cā́ īdī
hæ
они:КОСВ-ДАТ/ВИН панджаби:Ж
учить:ИНФ.Ж.ЕД
должный:Ж.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
‛Им надо учить панджаби’.
2) Субъект маркируется тем же послелогом, что и субъект эргативной конструкции — ne (в случае личных местоимений прямой или косвенный падеж без
послелога), сказуемое состоит из инфинитива основного смыслового глагола в
сочетании с глаголом-связкой hoṇā ‛быть’. Эта конструкция обычно обозначает
«запланированное» долженствование.
(108) Jasbīr
ne (asī̃) tere
bāp nāl gallā̃
Джасбир
ЭРГ
мы
твой:М.ЕД.КОСВ
karnīā̃
han
делать:ИНФ.Ж.МН
быть:НАСТ.3МН
отец
ИНСТР
слово:Ж.МН
‛Джасбиру (нам) надо поговорить с твоим отцом’. (т. е. у него/нас запланирован разговор).
(109) tusī̃ sawere
šǽr jāṇā
hæ
ты
рано.утром город ехать:ИНФ.М.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
‛Тебе рано утром надо поехать в город’.
3) Субъект маркируется послелогом nū̃, сказуемое состоит из инфинитива основного смыслового глагола в сочетании с десемантизированным глаголом pæṇā
‛падать’, принимающим различные видо-временные формы.
(110) usnū̃
é
kamm karnā
pawegā
он:ДАТ/ВИН этот
работа делать:ИНФ.М.ЕД падать:БУД.3ЕД.М
‛Ему придется выполнить эту работу’.
П о р я д о к с л о в в простом предложении. Общий вопрос обычно предваряет местоимение kī, которое выступает как вопросительная частица и, соответственно, не является членом предложения. В вопросительном предложении сохраняется порядок слов утвердительного предложения, ср. ó kal āwegā ‛Он завтра
приедет’ и kī ó kal āwegā ‛Что, он завтра приедет?’
Порядок слов в частном вопросе также соответствует порядку слов в утвердительном предложении: вопросительные слова (вопросительные местоимения и
наречия), как правило, занимают ту же позицию, что и соответствующие им члены предложения-ответа в утвердительных предложениях.
(111) ó kadõ āwegā? — ó kal āwegā
‛Когда он придет?’ — ‛Он придет завтра’.
(112) tusī̃ kɔṇ ho? — mæ̃ ḍākṭar hā̃
‛Кто Вы?’ — ‛Я врач’.
Северо-западные индоарийские языки
504
(113) tusī̃ kī (что) párɔnde ho mæ̃ panjābī párɔndā hā̃
‛Что Вы преподаете?’ — ‛Я преподаю панджаби’.
(114) bacce nū̃ kiwẽ pālnā cā́ īdā? — bacce nū̃ piār nāl pālnā cā́ īdā
‛Как надо воспитывать ребенка?’ — ‛Ребенка надо воспитывать с любовью’.
(115) é kuṛī kiū̃ ro raī́ hæ? — é kuṛī is laī ro raī́ hæ ki bacce is nāl kheḍṇā naī̃́ cā́ unde
Почему плачет эта девочка?’ — ‛Эта девочка плачет оттого, что дети не
хотят с ней играть’.
Базовый порядок слов SOV. Косвенное дополнение предшествует прямому.
(116) asī̃ bacciā̃ nū̃
panjābī
páṛɔnde hā̃
мы
дети
ДАТ/ВИН
панджаби
учить
быть:НАСТ.1МН
‛Мы преподаем детям язык панджаби’.
Определение, выраженное прилагательным, притяжательным местоимением,
порядковым числительным, а также адъективирующим послелогом dā-, в именной группе предшествует определяемому: merī choṭī beṭī ‛моя маленькая дочка’;
daswī̃ manzil ‛десятый этаж’; ḍākṭar dā (врач АДЪЕКТ.ПОСЛ) munḍā ‛сын врача’.
В случаях, когда к одному определяемому имеется несколько определений,
они располагаются в следующем порядке: максимально удалено от определяемого определение, выраженное притяжательным местоимением или существительным с послелогом dā; за ним следует определение, выраженное личным или указательным местоимением; далее идет определение, выраженное количественным
числительным, потом определение, выраженное порядковым числительным;
максимально близко к определяемому располагаются качественные прилагательные. Примеры: terī nawī̃ kamīz ‛твоя новая рубашка’; kuẽ dā (колодец АДЪЕКТ.ПОСЛ); suādī (вкусная) pāṇī ‛вкусная колодезная вода’; merī (моя) é (эта) kitāb
‛эта моя книга’; merā (моя) ikk (одна) wicār ‛одна моя мысль’.
В глагольной группе основной смысловой глагол предшествует вспомогательному.
Обстоятельства располагаются в следующем порядке: 1) обстоятельства времени; 2) обстоятельства места; 3) обстоятельства образа действия: rātī̃ jangal wic
zor nāl bolṇā ṭhīk naī̃́ hæ (правильно не быть:НАСТ.3ЕД) ‛Ночью в лесу громко говорить нехорошо’.
Изменение базового порядка слов служит средством актуального членения
предложения. Так, перемещение обстоятельства времени в позицию перед предикатом превращает его в коммуникативный фокус предложения.
(117) kal
merī
beṭī dillī
jāwegī
завтра
мой:Ж.ЕД дочь Дели
ехать:БУД.Ж.3ЕД
‛Завтра моя дочь поедет в Дели’.
(118) merī beṭī dillī kal jāwegī
‛Моя дочь поедет в Дели завтра’.
Ту же роль выполняет перемещение косвенного дополнения в начало предложения.
(119) mæ̃ is
kuṛī
nāl
wiā́
naī̃́ karāngā
я
этот:КОСВ девушка
ИНСТР
свадьба
‛Я не женюсь на этой девушке’.
ОТР
делать:БУД.М.1ЕД
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
505
(120) is kuṛī nāl (на этой девушке) mæ̃ (я) wiā́ naī̃́ karāngā
‛На этой девушке я не женюсь’.
Субъект в функции ремы перемещается с первой позиции в предложении
вправо, в позицию непосредственно перед или даже за предикатом.
(121) māriā
pæ̀ṇ
ne prā̀ nū̃
бить:АОР.М.ЕД
сестра
ЭРГ
брат
ДАТ/ВИН
‛Побила сестра брата’.
(122) é imtihān mæ̃ pās karnā jā̃ tusī ̃ pās karne jāwoge?
‛Этот экзамен мне надо сдавать или ты пойдешь сдавать?’
Маркером темы является частица tā̃ .
(123) asī ̃ tā̃ āpṇe bacciā̃ nū̃ bɔ́ t piār karde hān
‛Если говорить о нас, то мы очень любим своих детей’.
(124) tusī̃ badmāšī naī̃́ kītī? badmāšī tā̃ sab lokā̃ ne kītī: mæ̃ tusī̃ món
‛Разве ты не совершил подлость?’ — Что касается подлости, то мы все ее
совершили: я, ты, Мохан’.
Частица hī маркирует рему.
(124) ḍākṭar sā́ b, tusī̃ wakat sir nā āunde tā̃ ó mar hī gaī hundī
‛Господин доктор, если бы Вы не пришли вовремя, она бы уже наверняка
умерла’.
Типы синтаксической связи внутри предложения.
Согласование характерно для предикативных и части атрибутивных синтагм.
В предикативных синтагмах эргативных конструкций наблюдается объектное,
неэргативных — субъектное согласование. В атрибутивных синтагмах «слуга»
согласуется с «хозяином» в том случае, если первый выражен изменяемой частью речи (изменяемые прилагательные, порядковые числительные, притяжательные местоимения).
Управление типично для синтагм, где глагол определяет форму прямого или
косвенного дополнения. Послелоги управляют существительными, требуя косвенного падежа.
Примыкание характерно для атрибутивных синтагм, где определение выражено неизменяемой частью речи (неизменяемые прилагательные, количественные
числительные). Примыкают также наречия к глаголу и прилагательному.
2.5.4. Части с л о ж н о с о ч и н е н н о г о предложения могут связываться
как без союзов (а), так и при помощи сочинительных союзов.
(125) gītā ā gaī, sītā kiũ naī̃́ āī?
‛Гита уже пришла, Сита почему не пришла?’
Сочинительные союзы: te/ate/tā̃ ‛и, а’; jā̃ ‛или’, jā̃ tān…jā ‛либо...либо’; naī̃́ tā̃ ‛в
противном случае’; par/lekin/magar/parantu ‛но’; hī naī́n... sagõ ...wī ‛не только, но
и’; nā…nā/nā tān…nā ‛ни...ни’.
(126) pǽlā̃ rām kanm tõ jī curāundā sī te/ate/tā̃ huṇ dasā̃ nahuā̃ dī kamāī kardā hæ
‛Раньше Рам увиливал от работы, а теперь трудится в поте лица’.
(127) tusī̃ sāḍe kol āuṇwāle ho jā̃ sānnū̃ tuàḍe kol jāṇā cā́ īdā hæ?
‛Вы к нам приедете или нам следует к вам приехать?
506
Северо-западные индоарийские языки
(128) jā̃ tā̃ tusī̃ gāṇā gāo, jā̃ mæ̃ nū̃ gāṇ dio
‛Либо сам пой, либо позволь мне спеть’.
(129) mæ̃ dillī calā giā sī, naī ́ ̃ tā̃ tere kol zarūr āundā
‛Я (еще раньше) уехал в Дели, не то непременно зашел бы к тебе’.
(130) ó kúj naī̃́ jāndā par/lekin/magar/parantu har wiše ute lagātār āpṇī rāi dindā hæ
‛Он ничего не знает, но по любому вопросу высказывает свое мнение’.
(131) ó widwān hī náī ̃ sagõ wīr wī hæ
‛Он не только ученый, но и герой’.
(132) nā tā̃ mæ̃ ódī madad karāngā nā tusī̃ ódī madad karan dī košiš karo
‛Ни я не стану ему помогать, ни ты не пытайся ему помочь’.
Части сложноподчиненного предложения также могут соединяться как бессоюзной связью, так и при помощи союзов и союзных слов. Ср. два сложноподчиненных предложения с изъяснительным типом связи, в (133) главное и придаточное связаны бессоюзной связью, в (134) — с помощью союза ki.
(133) tuànū̃ patā hæ mæ̃ kiõ āiā
‛Ты знаешь, почему я пришел’.
(134) mæ̃ socdā hā̃ ki rām kanmcor hæ
‛Я думаю, что Рам лентяй’.
Союзы и союзные слова, присоединяющие придаточное предложение к главному, часто имеют соотносительные корреляты в главном предложении. Соотносительные слова в главном предложении могут быть обязательными (как в случае придаточных места), однако большей частью являются факультативными.
Ниже приводятся основные союзы и союзные слова, связывающие главное и
придаточное предложения.
Придаточное места: jitthe ‛где, куда’ — главное предложение utthe ‛там’.
(135) jitthe gītā jāndī hæ utthe surjīt wī jāwegā
‛Куда идет Гита, туда непременно пойдет и Сурджит’.
Придаточное условия: je ‛если’ — главное tā̃ ‛тогда’.
(136) je rām enā bekār nā hundā (tān) huṇ takk ónū̃ koī nā koī kanm zarūr mildā
‛Не будь Рам таким никчемным, он бы уже до сих пор нашел какуюнибудь работу’.
Придаточное причины: kiunki ‛потому что’ — главное islaī ‛поэтому’.
(137) surjīt (islaī) ajj daftar naī ́ ̃ āiā kiunki ó bimār hæ
‛Сурджит сегодня не пришел в офис, так как он болен’.
Придаточное уступительное: pā̀ wẽ, cā́ e, kiū̃ nā ‛пусть, хоть и’ — главное tā̃ wī,
phir wī ‛все же’.
(138) pā̀ wẽ (cā́ e) tusī̃ āpṇā kanm na karo, mænū̃ kī farak pændā
‛Хоть ты и не будешь работать, мне что за дело?’
(139) asī̃ āpṇe āp nū̃ spašt karan dīā̃ kinnīā̃ wī košīšā̃ kiū̃ nā kītīā̃ han rām nū̃ kúj wī
samáj náhī̃ āiā
‛Сколько бы мы ни пытались объясниться, Рам ничего не понял’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
507
Факультативно употребляемые в главном предложении союзные слова могут
служить маркером ремы, ср.:
придаточное времени ‛когда’ — главное ‛тогда’
(140) jad/jadõ kanm mukā (tad/tadõ) ó calā jāegā
‛Когда работа закончится, (именно тогда) он уйдет’.
Некоторые союзы придаточных предложений не могут иметь соотносительных
слов в главном:
придаточное цели: tānjo ‛для того, чтобы’
(141) chetī calo tānjo wakt sir skūl pujj sako
‛Иди быстрее, чтобы вовремя прийти в школу’.
придаточное следствия yāniki, is laī ‛следовательно, поэтому’
(142) ó bimār hæ yāniki (is laī) ajj ā naī̃́ sakegā
‛Он болен, следовательно (поэтому), сегодня не сможет прийти’.
Определительные придаточные предложения делятся на «рестриктивные» и
«нерестриктивные». Рестриктивные придаточные предложения ограничивают область возможных референтов существительного главного предложения, определяемого придаточным. Нерестриктивные придаточные лишь сообщают некоторую дополнительную информацию о существительном главного предложения,
определяемом придаточным.
Рестриктивные придаточные предложения могут предшествовать главному
предложению, следовать за ним или разрывать его.
(143) jo
kuṛī
othe khaṛī
hæ
который
девушка
там
ó
merī
sǽlī
она
мой:Ж.ЕД подруга
стоять:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
быть:НАСТ.3ЕД
hæ
быть:НАСТ.3ЕД
‛Девушка, которая там стоит, — это моя подруга’.
(144) ó kuṛī merī sǽlī hæ jo othe khaṛī hæ
‛Та девушка является моей подругой, которая стоит там’.
(145) ó kuṛī jo merī sǽlī hæ othe khaṛī hæ
‛Та девушка, которая является моей подругой, стоит там’.
Нерестриктивные придаточные предложения всегда следуют за главным предложением. Они обычно присоединяются к главному с помощью союзного слова
jo ‛который’.
(146) kamre
wic ik
kuṛī
āī
комната:М.ЕД.КОСВ в
один
девушка
входить:АОР.Ж.ЕД
jo
bɔ́ t
sóṇī
sī
который
очень
красивый:Ж.ЕД
быть:ПРОШ.3ЕД
‛В комнату вошла девушка, которая была очень красива’.
Для соединения частей сложноподчиненного предложения с придаточным
«ограничительным» в придаточной части используются относительные союзные
слова: местоимения jo ‛который’, jéṛā ‛который’, jéo jéā ‛какой’, jinnā ‛сколький’,
в главной части — соотносительные союзные слова: ó ‛тот’, óo jéā ‛такой’, unnā
‛столький’.
508
Северо-западные индоарийские языки
(147) jo (jéṛā) ādmī túāḍā ilāj kardā hæ ó merā prā̀ hæ
‛Человек, который тебя лечит, мой брат’.
(148) jéo jéā rājā óo jaī́ parjā
‛Каков раджа, таков и народ’. (ср. «Каков поп, таков и приход»)
(149) jinnā cādar hæ unne hī pair pasāro
‛Насколько хватает простыни, настолько протягивай ноги’. (ср. «По
одёжке протягивай ножки»)
«Свернутые предложения» — распространенные синтаксические обороты.
Инфинитивные обороты с инфинитивом в прямом падеже употребляются в
предложении в функциях подлежащего.
(150) tuā̀ nū̃ merā gāṇā gāṇā kiõ pasand naī̃́ āiā?
‛Отчего тебе не понравилось, как я пою?’
именной части сказуемого:
(151) sāḍā kanm netā dā hukam māṇnā hæ
‛Наша работа — слушаться приказов вождя’.
прямого дополнения:
(152) asī̃ usnū̃ é gal dasṇī pùll gae
‛Мы забыли сообщить ему это’.
Инфинитивные обороты с инфинитивом в косвенном падеже употребляются в
предложении в функции косвенного дополнения.
(153) rūsī sikkhaṇ tõ bād caran māsko jāwegā
‛Изучив русский язык, Чаран отправится в Москву’.
Инфинитив употребляется также в конструкциях долженствования (см. выше)
и в конструкциях с глаголом «хотеть».
(154) caranjīt cangī kā̀ ṇī páṛnī cā́ undā hæ
‛Чаранджит хочет прочесть хороший рассказ’.
Обороты с причастиями совершенного и несовершенного вида употребляются
в функции определения, а также в предикативно-обстоятельственной функции.
Обороты с причастиями совершенного вида употребляются также в предикативной функции (см. 2.3.5.)
Причастия в функции определения согласуются с определяемым в роде, числе
и падеже: м. р. ед. ч. прям. п. sāḍe kol āundā (hoiā)/āiā (hoiā) mǽmān ‛приходящий/пришедший к нам гость’; м. р. ед. ч. косв. п. sāḍe kol āunde (hoe)/āe (hoe)
mǽmān nāl ‛с приходящим/пришедшим к нам гостем’; м. р. мн. ч. косв. п. sāḍe kol
āunde (hoe ) āe (hoe ) mǽmānā̃ nāl ‛с приходящими/пришедшими к нам гостями’;
ж. р. ед. ч. прям. п. sāḍe kol āundī (hoī )āī (hoī) kuṛī ‛приходящая/ пришедшая к
нам девушка’; м. р. мн. ч. прям. п. sāḍe kol āundīā̃ (hoīā̃ ) āīā̃ (hoīān) kuṛīā̃ ‛приходящие/пришедшие к нам девушки’.
Управляемые причастием существительные, обозначающие субъект действия, а
также средство или материал, оформляются послелогом родительного падежа dā.
(155) siāṇe kārīgarā̃ dā baṇāiā hoiā mandar
‛построенный искусными ремесленниками храм’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
509
(156) ciṭṭe te kāle sangmarmar dā baṇiā pul
‛построенный из белого и черного мрамора мост’.
Если управляемое существительное обозначает субъект действия, используется причастие от переходной основы; в случае, когда управляемое существительное обозначает материал, как правило, употребляется причастие совершенного
вида от непереходной основы, ср.: rām dā (Рам АДЪЕКТ.ПОСЛ) baṇā-iā (строитьПРИЧ.СОВ) kàr ‛дом, построенный Рамом’ и iṭṭā̃ dā (кирпичи АДЪЕКТ.ПОСЛ) baṇ-iā
(строиться-ПРИЧ.СОВ) kàr ‛дом, построенный из кирпича’.
Причастия совершенного вида от переходных основ, как правило, определяют
объект действия, но в большинстве случаев не могут выступать определениями к
имени субъекта действия, ср.:
(157) munḍe
dī
páṛī
hoī
мальчик:М.ЕД.КОСВ
АДЪЕКТ.ПОСЛ :Ж.ЕД
читать:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
kitāb
книга:Ж.ЕД
‛прочитанная мальчиком книга’
Оборот, который соответствовал бы русскому «прочитавший книгу мальчик»,
невозможен: *kitāb páṛiā hoiā munḍā (читать:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД быть:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
мальчик:М.ЕД. ПРЯМ).
Исключения к этому правилу составляют причастия совершенного вида от некоторых переходных основ, обозначающих действия, осуществление которых
предполагает существенные изменения в состоянии субъекта — в основном такие изменения, которые могут восприниматься внешним наблюдателем:
(158) harī
pagṛī
bániā
hoiā
ādmī
зеленый:Ж.ЕД тюрбан:Ж.ЕД
завязывать:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД быть:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД человек
‛человек в зеленом тюрбане’
Причастия от одних и тех же глаголов с одними дополнениями описывают изменения в состоянии субъекта, с другими — нет, ср.: šarāb pītā hoiā ādmī
‛напившийся вина (т. е. пьяный) человек’, но *dúd pītā hoiā ādmī ‛выпивший молока человек’.
Причастные обороты в предикативно-обстоятельственной функции могут относиться как к субъекту, так и к объекту. Причастия обычно согласуются с определяемым словом независимо от падежного оформления последнего. Причастия
несовершенного вида в предикативно-обстоятельственной функции свободно
варьируются с деепричастиями несовершенного вида с суффиксом -īā̃ . И те, и
другие обозначают одновременную реализацию действий, описываемых глаголом-сказуемым и зависимым предикатом.
(159) auratā̃
saṛak te jāndīā̃
(hoīā̃ ) /
женщина:МН
jāndiā̃
улица
на идти:ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.МН (быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.МН)
wekhīā̃
jā
sakdīā̃
идти:ДЕЕПР.НЕСОВ видеть:ПРИЧ.СОВ.Ж.МН идти:ОСН мочь:ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.МН
han
быть:НАСТ.3МН
‛Можно увидеть, как женщины идут по улице’.
Северо-западные индоарийские языки
510
(160) kuṛī
девочка
ne
ЭРГ
rondī
/ rondiā̃
(ho-ī)
плакать:ПРИЧ. НЕСОВ.Ж.ЕД (быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД) / плакать:ДЕЕПР.НЕСОВ
jawāb
di-t-ā
ответ:М.ЕД
дать:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
‛Девочка плача ответила’.
(161) kál mæ̃ rām nū̃
takrīr kardā
вчера я
Рам
ДАТ/ВИН
речь
(hoiā) /
делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
kardiā̃
suṇiā
делать:ДЕЕПР.НЕСОВ
слышать:АОР.М.ЕД
(быть:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД)
‛Вчера я слышал, как Рам произносил речь’.
Причастия совершенного вида в предикативно-обстоятельственной функции
могут замещаться деепричастиями совершенного вида с суффиксом -iā̃ только в
том случае, если они образованы от непереходных глаголов, ср.:
(162) āpṇī pæ̀ṇ
nū̃
thak-ī
(ho-ī )
/
свой сестра
thak-iā̃
ДАТ/ВИН
устать:ДЕЕПРIV.СОВ
уставать:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД (быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД)
wekh-ke
rām ne ónū̃
видеть:ДЕЕПРIII.СОВ Рам
ЭРГ
ārām
он:ДАТ/ВИН отдых
karan
dī
slā́
dittī
делать:ИНФ.КОСВ
АДЪЕКТ.ПОСЛ :Ж
совет:Ж.ЕД
давать:АОР.Ж.ЕД
‛Увидев сестру уставшей, Рам посоветовал ей отдохнуть’.
(163) almārī dī
thā̃
badl-ī
ho-ī /
шкаф
*badliā̃
АДЪЕКТ.ПОСЛ :Ж.ЕД
h
wek ke
место:Ж.ЕД менять:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
rām nārāz
менять:ДЕЕПРII.СОВ видеть:ДЕЕПРIII.СОВ Рам
ho
быть:ПРИЧ.СОВ.Ж.ЕД
giā
сердитый быть:ОСН идти:АОР.М.ЕД
‛Увидев, что шкаф не на месте, Рам рассердился’.
Деепричастие, омонимичное основе глагола, как правило, обозначает завершенное действие, дополнительное по отношению к действию глагола-сказуемого. В современном П.я. оно используется достаточно редко.
(164) páṛnā chaḍḍ (бросать:ДЕЕПР I.СОВ) sundar wǽlā phiraṇ lagg piā
‛Бросив учебу, Сундар стал слоняться без дела’.
Деепричастие с суффиксом -ī̃ обычно характеризует состояние субъекта, которое стало результатом побочного действия, завершившегося ранее действия или
процесса, представленного ведущим глаголом.
(165) mæ̃ us wal pīṭh kar-ī ̃ (спина делать-ДЕЕПРIV.СОВ) leṭiā riā́
‛Я продолжал лежать, повернувшись к ней спиной’.
Деепричастие с суффиксом -ke, образованное от предельного глагола, обозначает завершенность действия, предшествующего действию глагола-сказуемого.
(166) ó kanm kar-ke (делать-ДЕЕПР III.СОВ) calā giā
‛Он ушел, сделав работу’.
Образованное от непредельного глагола деепричастие с суффиксом -ke указывает на незавершенный характер побочного действия.
(167) usne hass-ke kǽā
‛Он сказал, смеясь (засмеявшись)’.
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
511
Повтор деепричастий указывает обычно на интенсивность, многократность или
непрерывность побочного действия, членимого на отдельные завершенные акты.
(168) mæ̃ soc soc sārā din bitāiā
‛Я провел целый день в размышлениях’.
(169) munḍā cīkh cīkh-ke andar āiā
‛Мальчик, громко всхлипывая, вошел внутрь’.
(170) sāḍe kol bæṭh bæṭh-ke o kúj bolaṇ dī košiš kar riā́ sī
‛Снова и снова подсаживаясь к нам, он пытался что-то сказать’.
Суффикс -ke при повторах «выносится за скобки», демонстрируя таким образом свое промежуточное положение между отдельным словом и аффиксом.
Контролером деепричастий является как правило агенс, который может быть
даже эксплицитно не выражен, реже — экспериенцер.
(171) sāre
lokā̃
nū̃
barābar
hakk de-ke
весь:М.МН.КОСВ люди:КОСВ.МН
āpṇī
ДАТ/ВИН
одинаковый право давать:ДЕЕПРIII.СОВ
zamīn de
свой:Ж.ЕД земля
puttrā̃
АДЪЕКТ.ПОСЛ :М.МН.КОСВ
nū̃
samān
ДАТ/ВИН
одинаковый права
ate pardesīā̃
сын:М.МН.КОСВ и
adhikār dītte
иностранец:М.МН.КОСВ
gae
давать:ПРИЧ.СОВ.М.МН идти:ПРИЧ.СОВ.М.МН
san
быть:ПРОШ.3МН
‛(Поскольку) равные права были даны всем людям, одинаковые права были
предоставлены сыновьям своей земли и иностранцам’.
(172) darbār wic bæṭhiā̃
mullā nū̃
patā
naī̃́
дарбар в
сидеть:ДЕЕПРII. СОВ мулла
kī
sujjī
что
приходить.в.голову:АОР.Ж.ЕД
ДАТ/ВИН
известно
ОТР
‛Неизвестно, что пришло в голову мулле, пока он сидел в дарбаре’.
Предложения с пациенсом — контролером абсолютива принимаются не всеми
носителями языка.
(173) ?jālī
passport banwākе
rām
фальшивый паспорт
заказывать:ДЕЕПРIII. СОВ
pakṛiā
giā
ловить:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД
идти:АОР.М.ЕД
Рам
‛Рам был пойман, заказав фальшивый паспорт’.
Субъект деепричастия может не совпадать с субъектом глагола-сказуемого.
В таких случаях деепричастный оборот описывает, как правило, протекание
времени.
(174) mæ̃ nū̃
dillī wic āiā̃
do sāl ho
gae
я
ДАТ/ВИН
Дели
в приходить:дее ПРИЧ II. СОВ два год быть:ОСН идти:АОР.М.МН
‛С тех пор, как я приехал в Дели, прошло два года’.
(175) rāmnū̃ dillīwic rǽndiā̃ (жить:ДЕЕПР.НЕСОВ) do sāl ho gae
‛Вот уже месяц, как Рам живет в Дели’.
Северо-западные индоарийские языки
512
Средства оформления косвенной речи.
При передаче чьей-либо речи последняя может передаваться как прямая речь,
но может также трансформироваться в косвенную, в любом случае придаточное
предложение, передающее чье-либо высказывание, соединяется с главным с помощью союза ki.
(176) jasbīr
ne kíā
ki
mæ̃
basant nālõ
Джасбир
ЭРГ
говорить:АОР.М.ЕД
что
n
я
весна
patcā̀ r
nū̃
ziādā
pasa d
листопад
ДАТ/ВИН
больше
приятный делать:ПРИЧ. НЕСОВ.М.ЕД
kardā
по.сравнению
hā̃
быть:НАСТ.1ЕД
‛Джасбир сказал <что>: «Я люблю время листопада больше весны»‘.
(177) jasbīr ne kíā (говорить:ПРИЧ.СОВ.М.ЕД) ki ó basant nālõ patcā̀ r nū̃ ziādā
pasand kardā hæ (быть:НАСТ.3ЕД)
‛Джасбир сказал, что он любит время листопада больше весны’.
Как видно из приведенного выше примера, в П.я. отсутствует согласование
времен между главным (прошедшее) и придаточным (настоящее) предложением.
2.6.0. Словарь П.я. состоит из разных пластов лексики.
И с к о н н а я лексика — слова, восходящие к санскриту и прошедшие среднеиндийский путь развития, например, kanm ‛работа’ из скр. karma ‛деяние’; kàr
‛дом’ из скр. gr̥ ha ‛дом’. Исконная лексика составляет в среднем половину словаря разговорного языка, около 20% лексики публицистических и научных текстов.
Заимствования из с а н с к р и т а. Они относятся в основном к XIX–XX вв. —
времени формирования современного литературного языка. Составляют 10–15%
слов разговорного языка, 70–80% лексики индуистских и сикхских религиозных
сочинений, а также публицистических и научных текстов. В отличие от литературного хинди, где санскритская лексика сохраняет большую часть фонетических и графических особенностей языка-источника, в П.я. санскритские заимствования используются в адаптированном виде: как правило, сокращается долгий
гласный первого слога, если второй слог является закрытым с долгим слогоносителем: скр. ākāša > akāš; скр. /i/ > /a/ в конечном слоге, в том числе и в санскритском суффиксе прилагательных: pandit > pandat; краткие гласные в конце слова
удлиняются: скр. gati ‛движение, скорость’ > gatī (с тем же значением), скр. guru
‛учитель, духовный наставник’ > gurū (с тем же значением); начальные звонкие
придыхательные оглушаются с утратой придыхания, результатом чего является
нисходящий тон на следующем гласном: скр. bhārat > pā̀ rat; поствокальные звонкие придыхательные теряют придыхание, при этом предшествующий гласный
приобретает восходящий тон: aparādh > aprád. Начальный /y/ >/j/: yātrā >jātrā.
Начальные группы согласных разбиваются большей частью гласным /a/: šloka >
šalok, spašṭ > sapašṭ.
А р а б с к и е и п е р с и д с к и е заимствования. Арабские заимствования
пришли в П.я. через персидский язык, который был официальным языком двора,
администрации, судопроизводства и образования в период правления моголов.
Они составляют 25–30% слов разговорного языка, 75–80% словаря администрации и судопроизводства, более 90% словаря мусульманских религиозных текстов
и 15–20% словаря сикхских религиозных текстов. Арабские и персидские заимствования так же, как и санскритские, употребляются в адаптированной форме:
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
513
разбиваются нехарактерные для П.я. консонантные сочетания, иноязычные согласные заменяются исконными: /f/ >/ph/: lifāfā > liphāphā ‛конверт’; /q/ (увулярный смычный) > /k/: yaqīn > yakīn ‛вера, уверенность’; /x/ (глухой заднеязычный
фрикативный) > /kh/: xālī > khālī ‛пустой’; [ɣ] (звонкий заднеязычный фрикативный) > /g/: ɣarīb > garīb ‛бедный’; /z/ > /j/: zaxm > jakham ‛рана’.
Заимствования из а н г л и й с к о г о языка, как и санскритские, относятся к
XIX в. — времени выработки общественно-политической и научной терминологии, необходимой для создания современного литературного языка. В отличие от
санскрита, арабского и персидского, английский и в настоящее время является источником активных заимствований в области бытовой лексики, научной и общественно-политической терминологии. Англицизмы составляют в среднем 5–10%
лексики разговорного языка, 4–5% словаря общественно-политических текстов.
Поскольку использование заимствований как в устных, так и в письменных
текстах в значительной мере варьируется в зависимости от участников акта коммуникации и темы, средние цифры не очень информативны по отношению к заимствованиям из всех перечисленных источников, однако наиболее существенное варьирование наблюдается в области английских заимствований. Они могут
составлять до 80% существительных в непринужденной речи интеллигенции на
общественно-политические темы и снижаться до 5% в официальных радио- и теленовостях на ту же тему, где будут преобладать санскритские лексемы. Так же
трудно найти среднюю частотность английских заимствований в научных текстах (их сравнительно немного в гуманитарных областях, намного больше в области естественных и технических наук). Употребление заимствований в адаптированном виде облегчает их усвоение большинством населения.
2.7.0. Как говорилось в 1.2.1., П.я. представлен двумя группами диалектов:
восточной, или собственно П.я., и западной, которую многие лингвисты относят
к самостоятельной, отличной от П.я. диалектной общности (лахнда). Часто используемое для юго-западной диалектной общности название с и р а й к и от
слова синдхи «сиро» («северный») связано с географическим расположением западного П.я. к северу от Синда. Термин «сирайки» часто используется при самоидентификации носителей юго-западнопанджабских диалектов, причисляющих
свой родной язык к данной диалектной общности. При переписи населения респондентов, называющих родным языком мултани, бахавалпури и некоторые другие, также объединяют под общим названием «сирайки». На сирайки ведутся теле- и радиопередачи, устраиваются поэтические вечера. Печатных изданий в Пакистане выходит сравнительно немного, так же, как и на стандартном П.я.
Поскольку языком преподавания в средних и высших учебных заведениях Пакистана является урду или английский, население психологически не готово к чтению письменных текстов на своем родном языке, поэтому последние не пользуются спросом. Для записи текстов на сирайки используется модифицированный
арабский шрифт. Последний является для интеллигенции не только символом
ислама, но и носителем традиции, так как многие литературные произведения на
П.я. были впервые записаны именно этим шрифтом.
Сирайки существенно отличается от литературного стандарта — восточного
м а д ж х и — на всех уровнях языка. В фонетике различия наблюдаются как в
инвентаре фонем (в сирайки существует фонематическая оппозиция имплозив-
514
Северо-западные индоарийские языки
ных/неимплозивных согласных), так и в просодической системе: в сирайки два
тона: ровный и восходящий, в маджхи три: ровный, восходящий и нисходящий.
В морфологической системе сирайки широко используются неупотребительные в
маджхи прономинальные суффиксы; в сирайки преобладает синтетический, в
маджхи — аналитический пассив. В западных и восточных диалектах различаются способы образования настоящего и прошедшего процессивного и будущего
времени, в сирайки, в отличие от маджхи, не употребляется послелог эргативности при субъекте переходного глагола в совершенном виде. В сирайки по сравнению с маджхи больше синтетических форм в склонении имени и спряжении
глагола, в том числе существуют синтетические формы отрицательного спряжения глагола «быть». Наблюдаются также существенные лексические различия.
Помимо диалектных различий, в П.я. различаются два литературных стандарта, сложившихся на базе одного и того же опорного диалекта — маджхи. Индийский П.я. использует в основном адаптированные санскритские заимствования
или лексику, прошедшую весь путь развития от санскрита через пали — пракриты — апабхрамша — к новоиндийским языкам. В пакистанском П.я. большая
часть политической, научной и культурной терминологии состоит из арабских и
персидских заимствований. Оба варианта П.я. практически не различаются между собой при общении на семейные или бытовые темы (за исключением лексики,
связанной с религиозной практикой сикхов, индуистов и мусульман); взаимонепонимание может возникнуть, если речь идет, например, о политике или искусстве.
ЛИТЕРАТУРА
Аксенов А.Т. Краткий очерк грамматики
языка панджаби: Приложение к панджабскорусскому словарю // Сост. И.С. Рабинович,
И.Д. Серебряков М., 1961.
Зограф Г.А. Морфологический строй новых
индоарийских языков. М., 1976.
Панджабско-русский словарь: 35 000 слов /
Сост. И.С. Рабинович, И.Д. Серебряков. М.,
1961.
Русско-панджабский словарь / Сост. Ф.Ф. Ануфриев; Ред. Гурбахш Сингх. М., 1979.
Смирнов Ю.А. Язык ленди. М., 1970.
Смирнов Ю.А. Грамматика языка панджаби.
М., 1976.
Толстая Н.И. Язык панджаби. М., 1960.
Хохлова Л.В. Подлежащные свойства именных групп в эргативоидных языках Западной
Индии // Вестник МГУ: Серия Востоковедение, 1989, № 4б.
Хохлова Л.В. Синтаксическая эволюция западных новоиндийских языков в 15-20 вв. //
Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности. Выпуск XI:
Аспекты компаративистики. 2 / Ред. И.С. Смирнов. М., 2007.
Хохлова Л.В. Эволюция аналитических и
синтетических пассивных конструкций в индоарийских языках Западной Индии // Вопросы филологии, 2008, № 2 (29).
Хохлова Л.В. Эволюция результативных
конструкций в новоиндийских языках Западной Индии (XIV–XX вв.) // Вестник МГУ.
Серия 13: Востоковедение, 2008, № 3.
Хохлова Л.В. Каузативные глаголы в Западных новоиндийских языках // Вестник МГУ.
Серия 13: Востоковедение, 2010, № 3.
Хохлова Л.В., Дулаи Н., Коул О.Н. Учебник
языка панджаби. М., 1990.
Angrezi-Punjabi kosh / Ed. by Singh Atam et
al. Patiala, 1974.
Arabi-Farsi wicon utpann Punjabi shabdavali /
Comp. A. Singh. Patiala, 2003 (Арабские и
персидские заимствования в панджаби).
Arun. Punjabi bhasha da itihas. Patiala, 1996
[на панджаби].
Л.В. Хохлова. Панджаби язык
Bahl K.C. Panjabi // Current Trends in Linguistics: Linguistics in South Asia / Ed. by
T.A. Sebeok. The Hague, 1969.
Bahri U.S. Introductory Course in Spoken
Punjabi. Chandigarh, 1973.
Bailey T.C. Panjabi Grammar: a Brief Grammar of Panjabi as Spoken in Wazirabad District.
Lahore, 1904 [repr. 1977].
Baily T.G. An English-Punjabi Dictionary.
Delhi, 1919 [repr. 1976].
Bhatia M. An Intensive Course in Punjabi.
Mysore, 1985.
Bhatia T.K. Punjabi: A Cognitive-Descriptive
Grammar, London, 1993.
Bhushan B. Hindi Punjabi kriya padbandh:
Vyatireki vishleshan. Agra, 1984 (Система
глагола в хинди и панджаби: Сравнительное
исследование) [на панджаби].
Chand D. Panjabi bhasha da vikas. Chandigarh, 1959 (История языка панджаби) [на
панджаби].
Cummings T.F., Bailey T.G. Panjabi manual
and grammar. Calcutta, 1925 [repr. Patiala, 1961].
Gill H.S., Gleason Jr.H.A. A Reference
Grammar of Panjabi. Hartford, 1963.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India. Calcutta, 1916, vol. IX, pt. I.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India. Calcutta, 1919, vol. VIII, pt. I.
Dulai N.K. Punjabi Phonetic Reader. Mysore,
1980.
Dulai N.K. A Pedagogical Grammar of Punjabi. Patiala, 1989.
Khokhlova L.V. Trends in the Development of
Ergativity in New Indo-Aryan (Hindi, Urdu,
Punjabi, Gujarati and Rajasthani) // Osmania Papers in Linguistics, 1992, vol. 18.
Khokhlova L.V. The Development of PatientOriented Constructions in Late Western NIA
Languages (Hindi, Urdu, Punjabi, Gujarati and
Rajasthani) // Osmania Papers in Linguistics,
1995, vol. 21.
Khokhlova L.V. Stative Participles in Western
NIA Languages (Hindi, Urdu, Punjabi, Gujarati
and Rajasthani). Vidyopaasanaa: Studies in Honour of Harivallabh C. Bhayani / Ed. by P.J. Mistry,
Bharati Modi. Mumbai; Ahmedabad, 1999.
Khokhlova L.V. Typological Evolution of
Western NIA Languages // Berliner Indologische
Studien, 2000, Bd. 13/14.
Khokhlova L.V. Ergativity Attrition in the History of Western New Indo-Aryan Languages
(Hindi/Urdu, Punjabi, Gujarati and Rajasthani) //
515
The Yearbook of South Asian Languages and
Linguistics. New Delhi; London, 2001.
Khokhlova L.V. The Distributuon of Analytic
and Synthetic Passives in Indo-European Languages of Western India (Hindi/Urdu, Punjabi,
Gujarati and Rajasthani) // Perspectives in Linguistics: Papers in Honour of P.J. Mistry. New
Delhi, 2003.
Khokhlova L.V. Infringement of Morphological
and Syntactic Operations’ Pairing in “Second
Causative” Formation. (Hindi-Urdu, Punjabi,
Gujarati, Rajasthani) // Indian Linguistics, 2003,
vol. 64, № 1.
Khokhlova L.V., Charanjit S. Resultative Constructions with Overt Agent/Possessor in Western NIA Languages (Hindi-Urdu, Punjabi, Gujarati, Rajasthani // Old and New Perspectives on
South Asian Languages: Grammar and Semantics / Ed. by C. Masica. Delhi, 2007.
Koul O.N., Bala M. Modes of Address and
Pronominal Usage in Punjabi. Mysore, 1989.
Malwai shabd kosh / Ed. by M. Singh. Patiala,
2007 (Cловарь диалекта мальваи/мальви).
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Newton E.P. Panjabi grammar. Sialkot, 1896
[repr. Patiala, 1961].
Puar J.S. The Panjabi Verb. Form and
Function. Patiala, 1990.
Puar J.S., Chima B.S., Sangha S.S. Punjabi
bhasha da viakaran. Jalandhar, 1991 (Грамматика языка панджаби) [на панджаби].
Punjabi-English Dictionary / Ed. by G. Singh
et al. Amritsar, 1978.
Punjabi kosh. Patiala, 1955, vol. 1; 1967,
vol. 2; 1970, vol. 3; 1971, vol. 4 (Толковый
словарь в 4-х томах на языке панджаби).
Punjabi Muhavra Kosh / Comp. T. Singh,
S. Singh. Chandigarh, 1964 (Толковый словарь
панджабских идиом на панджаби).
Schackle C. Punjabi. London, 1972.
Schackle C. The Siraiki Language of Central
Pakistan. London, 1976.
Schackle C. Panjabi // The Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona, Dh. Jain. London; New York, 2007.
Singh S. Panjabi Phonology: A Sociolinguistic
Study. Delhi, 2006.
Wilson J. Shahpuri Kangri Glossary: a Grammar and Glossary of the Dialects as Spoken in
Shahpur and Kangra Districts. Repr. Patiala,
1962.
Северо-западные индоарийские языки
516
А.И. Коган
ПОТХОХАРИ ЯЗЫК
1.0. Употребительны два названия языка — потхохари (англ. Pothohari,
Potohari, Poṭhohārī) и потвари (англ. Potwari). В англоязычной литературе также
встречается название пахари-потвари (англ. Pahari-Potwari).
2.0. Язык потхохари (П.я.) распространен на северо-западе пакистанской провинции Пенджаб в исторической области Потвар, расположенной к западу от
р. Джелам в районе гг. Исламабад и Равалпинди. Ряд близких к П.я. диалектов
(см. 6.0) распространен на юго-востоке провинции Хайбер-Пахтунхва (юговосток округа Абботтабад) и на юге контролируемой Пакистаном части штата
Джамму и Кашмир (так называемый Азад-Кашмир). Согласно справочнику “Ethnologue”, примерное число носителей П.я. составляет 50 тыс. чел. Совокупное
количество говорящих на П.я. и близкородственных диалектах, по консервативной оценке М. Лотерса и Л. Лотерс, в Пакистане превышает 1 млн. чел. (на основе данных переписи 1998 г.), в Азад-Кашмире — свыше 1,5 млн. чел., в Великобритании — свыше 500 тыс. чел. Таким образом, общее число носителей составляет около 3 млн. чел.
3.0. Относительно генетического положения П.я. внутри индоарийской группы
существуют разные точки зрения. Чаще всего его относят к северо-центральным
диалектам западного панджаби (лахнда), однако в ряде работ П.я. классифицируется как один из языков западной подгруппы группы пахари.
4.0. До недавнего времени П.я. был бесписьменным и функционировал исключительно как язык устного бытового общения. После создания в конце XX в.
письменности на П.я. стали издаваться художественные произведения, главным
образом поэтические. Для П.я. используется арабское письмо в модификации
урду.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонологические сведения. Вокализм П.я. изучен слабо. При нынешнем
уровне исследования можно с разной степенью вероятности выделить следующие гласные фонемы.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
ī ī̃
i ĩ
e ẽ
Ряд
Средний
ɐ ɐ̃
Задний
ū ū̃
uũ
oõ
ɑ ɑ̃
Кроме того, отмечены дифтонги ai и au. В конечной и (факультативно) в срединной позиции дифтонг ai реализуется как [ä]. Все гласные могут быть назализованными. Долготные противопоставления гласных фонологичны.
А.И. Коган. Потхохари язык
517
Согласные
По способу
образования
Сонорные
Шумные
Гл. Непридых.
Придых.
Взрывные
Зв. Непридых.
Придых.
Гл.
Непридых.
АффриПридых.
каты Зв. Непридых.
Фрика- Гл.
тивные Зв.
Носовые
Боковые
Дрожащие
и одноударные
Глайды
По месту образования
Губные
Переднеязычные Средгубно- губно- зуб- ретроф- палато- негубные зубные ные лексные альвео- язычлярные ные
p
t
ʈ
ph
th
ʈʰ
b
d
ɖ
bʰ
dʰ
ɖʰ
ʦ
ʦʰ
ʣ
s
ʃ
v
z
ʒ
m
n
ɳ
l
ɭ
r
Зад- Уву- Глот
не- ляр- таль
языч ные ные
ные
k
kʰ
g
gʰ
(q)
(χ)
(γ)
h
ɽ
j
Фонемы q, χ, γ и ž встречаются исключительно в заимствованиях из арабского
и персидского и характерны только для речи образованных носителей. Фонема n,
по-видимому, имеет аллофон [ŋ] в позиции перед заднеязычными согласными.
Ларингальный h в начале слова реализуется как звонкое придыхание. В интервокальной и конечной позиции он может переходить в ноль звука, приводя при
этом к появлению восходящего тона. Звонкие придыхательные невозможны в
анлауте. Ударение не изучено. Характерно наличие тоновых оппозиций. Противопоставлены ровный, восходящий и нисходящий тон (ср. kar ‛делай!’ — kàr
‛дом’ — káḍh ‛вытащи!’).
5.1.1. Структура слога не изучена.
5.1.2. Отмечены чередования гласных при образовании глагольных основ с
каузативным значением, ср. mar- ‛умирать’ — mār- ‛убивать’, ṭur- ‛гулять’ — ṭor‛выводить на прогулку’, pī- ‛пить’ — pivā- ‛поить’, vec- ‛продавать’ — vicā‛заставлять продавать, продавать через посредника’.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Язык преимущественно флективного строя с элементами агглютинации.
5.2.2. Выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные,
числительные, местоимения, глаголы, наречия, послелоги, союзы, частицы.
Категория р о д а (мужской/женский) у существительных выражается их
принадлежностью к разным типам склонения. Существительные мужского рода
относятся к склонениям I и II, существительные женского рода — к склонениям
III и IV (см. ниже). Некоторые существительные (обычно одушевленные) различают род при помощи противопоставления разных типов основ (ср. bakrā
‛козел’ — bakrī ‛коза’, lohār ‛кузнец’ — lohārī ‛жена кузнеца’, telī ‛маслодел’ —
518
Северо-западные индоарийские языки
telin ‛жена маслодела’, mocī ‛сапожник’ — mociyāṇī ‛жена сапожника’). У изменяемых прилагательных, порядковых числительных, некоторых разрядов местоимений и ряда нефинитных глагольных форм категория рода — словоизменительная. Она выражается при согласовании с существительным видом основы и
типом склонения (ср. baṛā ‛большой’ — baṛī ‛большая’, panjvā̃ ‛пятый’ — panjvı̄ ̃
‛пятая’, sāṛā ‛наш’ — sāṛī ‛наша’, apṇā ‛свой’ — apṇī ‛своя’, karnā ‛делающий’ —
karnī ‛делающая’, dittā ‛данный’ — dittī ‛данная’). У глагола-связки род выражается в формах 3-го лица (ср. oh telī ā ‛он маслодел’ — oh telin e ‛она жена маслодела’, oh lohār sā ‛он был кузнецом’ — oh lohārī sī ‛она была женой кузнеца’).
В аналитических глагольных формах род субъекта или прямого объекта выражен
у причастия.
Словоизменительная категория ч и с л а (единственное/множественное) у существительных, изменяемых прилагательных, порядковых числительных, причастий и некоторых разрядов местоимений выражается совместно с категорией падежа
в парадигме склонения. У существительных II склонения и указательных местоимений в прямом падеже противопоставление по числу остается невыраженным
(ср. kàr ‛дом’ и ‛дома’, šahar ‛город’ и ‛города’, eh ‛этот’ и ‛эти’, oh ‛тот’ и ‛те’).
Число личных местоимений выражено лексически (ср. mä ‛я’ — assā ̃ ‛мы’),
притяжательных — лексически (число субъекта обладания) и грамматически
(число объекта обладания): mahāṛā ‛мой’ — sāṛā ‛наш’. У неопределенных местоимений koī ‛кто-то’ и kújh ‛что-то’ противопоставление по числу не выражено.
В глаголе число и лицо выражаются личными окончаниями, а в аналитических
формах — также формой причастия.
Система числительных П.я. исторически организовывалась по десятичному
принципу. Числительные от 10 до 100 (исключая обозначения круглых десятков)
некогда представляли собой композиты, строившиеся по схеме «единицы + десятки». Однако вследствие имевших место в прошлом интенсивных звуковых
изменений эти композиты превратились в морфологически нечленимые на синхронном уровне слова (ср. pacattar ‛семьдесять пять’ при panj ‛пять’ и sattar
‛семьдесят’). Обозначения чисел больше десяти, оканчивающихся на 9, восходят
в древним образованиям, построенным по модели «на один меньше, чем X» (ср.
untālī ‛тридцать девять’ — cālī ‛сорок’, unattar ‛шестьдесят девять’ — sattar ‛семьдесят’). Числительные свыше 100 представляют собой словосочетания, в которых обозначения сотен предшествуют обозначениям десятков и единиц (ср. panj
sau che ‛пятьсот шесть’, che sau pacattar ‛шестьсот семьдесят пять’). Имеются
специальные обозначения для больших чисел от тысячи и выше (см. ниже). Порядковые числительные образуются от количественных при помощи суффикса
-vā ̃: panj ‛пять’ — panjvā ̃ ‛пятый’, pacattar ‛семьдесять пять’ — pacattarvā ̃ ‛семьдесят пятый’. Нерегулярно образуются порядковые числительные pailā ‛первый’
(ср. hik ‛один’), dūā ‛второй’ (ср. do ‛два’), triyā ‛третий’ (ср. trä ‛три’), cauthā
‛четвертый’ (ср. cār ‛четыре’). Порядковые числительные склоняются и изменяются по родам подобно изменяемым прилагательным.
Словоизменительная категория п а д е ж а, представленная прямым и косвенным падежом, характерна для именных частей речи (существительных, изменяемых прилагательных, числительных), местоимений и ряда нефинитных глагольных форм (инфинитивов, причастий, имен деятеля). У существительных она вы-
А.И. Коган. Потхохари язык
519
ражается в падежных окончаниях совместно с категорией числа. Различаются четыре основных типа склонения (парадигмы см. ниже). К типу I относятся существительные мужского рода, оканчивающиеся на долгий гласный ā, к типу II —
остальные существительные мужского рода, к типу III — существительные женского рода, оканчивающиеся на долгий гласный ī, к типу IV — остальные существительные женского рода. Имеется также ряд существительных, склоняемых
нерегулярно.
У изменяемых прилагательных, порядковых числительных, причастий, притяжательных местоимений и относительного местоимения jehṛā, употребляемого в
адъективной функции, совместно выражаются категории падежа, числа и рода.
В форме мужского рода все эти части речи склоняются аналогично существительным I склонения, в форме женского рода — аналогично существительным
III склонения.
У личных местоимений (за исключением местоимения 2-го лица единственного числа) формы прямого и косвенного падежей совпадают: mä̃ ‛я’ (прям. и
косв. п.), assā ̃ ‛мы’ (прям. и косв. п.), tussā ̃ ‛вы’ (прям. и косв. п.), но tū ̃ ‛ты’
(прям. п.) — túddh ‛тебя’ (косв. п., употребительна также и форма tū )̃ . Парадигмы
указательных и вопросительных местоимений, а также относительного местоимения jehṛā, употребляемого в субстантивной функции, характеризуются нерегулярностью образования форм, которую на синхронном уровне можно рассматривать как супплетивизм (см. ниже).
У количественного числительного «один», а также у числительных от 19 до
30, от 49 до 60 и от 90 до 100 формы прямого и косвенного падежа совпадают.
Остальные числительные образуют косвенный падеж при помощи показателя -ā̃.
Примеры числительных: hik ‛один’, do ‛два’, trä ‛три’, cār ‛четыре’, panj
‛пять’, che ‛шесть’, sat ‛семь’, aṭṭh ‛восемь’, naũ ‛девять’, das ‛десять’; yārā ̃
‛одиннадцать’, bārā ̃ ‛двенадцать’, terā ̃ ‛тринадцать’, caudā ̃ ‛четырнадцать’, pandrā ̃ ‛пятнадцать’, solā ̃ ‛шестнадцать’, stārā ̃ ‛семнадцать’, aṭṭhārā ̃ ‛восемнадцать’,
unnī ‛девятнадцать’; vī ‛двадцать’, ikkī ‛двадцать один’, bāī ‛двадцать два’, treī
‛двадцать три’, cavvī ‛двадцать четыре’, panjī ‛двадцать пять’, chabbī ‛двадцать
шесть’, stāī ‛двадцать семь’, aṭṭhāī ‛двадцать восемь’, unatī ‛двадцать девять’;
(hik) sau ‛сто’, hik sau hik ‛сто один’, hik sau ikkī ‛сто два’, do sau ‛двести’, (hik)
hazār ‛тысяча’, (hik) lakh ‛сто тысяч’, (hik) karoṛ ‛десять миллионов’, (hik) arab
‛миллиард’, (hik) kharab ‛сто миллиардов’.
Существительные в прямом падеже выполняют функцию субъекта в предложении с номинативной конструкцией (т. е. с непереходными глаголами во всех
временах и с переходными глаголами во всех временах, кроме перфективных) и
прямого объекта. Косвенный падеж маркирует субъект в предложении с эргативной конструкцией, т. е. с переходными глаголами в перфективных временах. Падежная система дополняется многочисленными послелогами: vic ‛в’, appar ‛на’,
koḷ ‛около’, nāḷ ‛с’, tõ ‛от’, dar ‛(по направлению) к’, tak ‛до’, ‛вплоть до’, vāste
‛для’. Послелог nāḷ используется также как маркер инструмента. Непрямой объект, а также прямой объект, выраженный местоимением, маркируется послелогом kī. Особняком стоит адъективирущий послелог nā. Он изменяется по родам и
склоняется подобно изменяемым прилагательным. Перед послелогами существительные и местоимения выступают в форме косвенного падежа.
Северо-западные индоарийские языки
520
Словоизменительная категория л и ц а у глагола выражается совместно с категорией числа в личных окончаниях. В аналитических формах лицо либо выражено только у глагола-связки (в презенсе, имперфекте, прошедшем продолженном времени, перфекте, плюсквамперфекте), либо не выражено вообще (в настоящем продолженном времени и претерите).
Личные местоимения имеются в 1-м и 2-м лице (mä̃ ‛я’, assā ̃ ‛мы’, tū ̃ ‛ты’, tussā ̃
‛вы’). Функцию личных местоимений 3-го лица выполняют указательные местоимения eh ‛этот’ и oh ‛тот’. В глагольных формах объект (как прямой, так и непрямой) 3-го лица может выражаться суффигированным местоимением -s (ср. oh
taknā-s он видеть:НАСТ.2ЕД-КОСВ.3ЕД ‛он видит ее’; kaṛā lavā-s браслет надеть:ИМП.2ЕД-КОСВ.3ЕД ‛надень ему (на руку) браслет’). У переходных глаголов
в перфективных временах, однако, суффигированное местоимение маркирует
субъект, причем этот последний может одновременно выражаться также и указательным местоимением: oh ākhyā-s он сказать:ПРОШ.3ЕД-ПРЯМ.3ЕД ‛он сказал’.
Категория з а л о г а (активный/пассивный) не имеет морфологического выражения. При этом в П.я. имеется аналитическая пассивная конструкция, состоящая из перфективного причастия основного глагола и одной из видовременных форм глагола gas- ‛идти’. Эта конструкция, однако, малоупотребительна.
Категория н а к л о н е н и я у глагола выражается противопоставлением
форм индикатива, императива, конъюнктива и кондиционалиса. Императив засвидетельствован только во 2-м лице. В единственном числе он равен основе глагола, во множественном числе имеет окончание -o (ср. dauṛ ‛беги!’, dauṛo
‛бегите!’). Известна также вежливая форма императива множественного числа с
окончанием -iyāe. Простая форма конъюнктива образуется флективно и продолжает древнеиндийский презенс: 1 л. ед. ч. — -ā̃, 2 л. ед. ч. — -ẽ, 3 л. ед. ч. — -e,
1 л. мн. ч. — -ā ̃, 2 л. мн. ч. — -o, 3 л. мн. ч. — -an. Кондиционалис имеет две
формы, одна из которых совпадает с причастием настоящего времени и используется исключительно в условных придаточных предложениях, вводимых союзом je ‛если’. Вторая форма образуется от формы конъюнктива добавлением
вспомогательного слова ar.
(1) je
mikī tuhāṛā patā mālūm
hoṇā
tä mä̃ tukī khat
если
мне
твой
likhā ̃
ar
писать:КОН.1ЕД
ВСПОМ
адрес
известный
связ:КОНД
то я
тебе письмо
‛Если бы я знал твой адрес, я написал бы тебе письмо’.
Для отрицательных форм императива, конъюнктива и кондиционалиса характерна особая отрицательная частица nā ̃ в отличие от nı̄ ̃, употребляемой в индикативе.
Категории в и д а и в р е м е н и выражаются совместно в видо-временных
формах глагола при помощи разных типов основ, личных окончаний или глагола-связки. Наибольшее разнообразие видо-временных форм обнаруживается в
индикативе. Формы настоящего времени и имперфекта образуются от причастия
настоящего времени и глагола-связки в форме настоящего и прошедшего времени соответственно. От того же причастия при помощи вспомогательного глагола
päṇā ‛падать’, ‛выпадать на долю’ образуются и формы продолженного вида —
А.И. Коган. Потхохари язык
521
настоящее продолженное и прошедшее продолженное. Глагол päṇā выступает в
форме перфективного причастия (м. р. ед. ч. peā, м. р. мн. ч. pe, ж. р. ед. ч. peī,
ж. р. мн. ч. pīā̃ ). В прошедшем продолженном времени ему предшествует глаголсвязка в форме прошедшего времени. Формы претерита, перфекта и плюсквамперфекта образуются от перфективного причастия. Претерит формально совпадает с последним. Перфект и плюсквамперфект представляют собой сочетания
причастия с глаголом-связкой в форме настоящего и прошедшего времени соответственно. Кроме того, существуют две формы, синонимичные перфекту и плюсквамперфекту и образуемые от деепричастия смыслового глагола при помощи
вспомогательного глагола räṇā ‛оставаться’ в форме перфекта или плюсквамперфекта. Будущее время строится флективно от специальной основы, образуемой при помощи суффикса -s-. Личные окончания совпадают (за исключением
окончания 3-го лица единственного числа) с личными окончаниями конъюнктива. Данная форма не может использоваться в отрицательных предложениях. При
отрицании выступает форма будущего II, представляющая собой сочетание основного глагола в особой краткой форме инфинитива (с показателем -aṇ) и перфективного причастия от глагола laggṇā ‛приставать’, ‛присоединяться’;
‛начинать’ (ср. mä̃ dauṛsā ̃ ‛я побегу’, но mä̃ nı̄ ̃ dauṛan laggā ‛я не побегу’).
Образцы парадигм.
Существительные
Падеж
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Прям.
Косв.
Ед. ч.
Тип I: tārā ‛звезда’
tārā
tāre
Тип II: kàr ‛дом’
kàr
kàre
Тип III: rassī ‛веревка’
rassī
rassī
Тип IV: rāt ‛ночь’
rāt
rāt
Мн. ч.
tāre
tāriyā ̃
kàr
kàrā̃
rassīā̃
rassīā̃
rātā ̃
rātā ̃
Нерегулярное склонение
puttur ‛сын’, peo ‛отец’, tı̄ ̀ ‛дочь’, pä̀ ṇ ‛сестра’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
puttur, peo, tı̄ ,̀ pä̀ ṇ
puttre, pīū, tı̄ ū̀ , pä̀ ṇū
Мн. ч.
puttar, pīū, tı̄ à ̄ ,̃ pä̀ ṇā̃
puttrā ,̃ peoā /̃ peoriyā ,̃ tı̄ à ̄ ,̃ pä̀ ṇā̃
Северо-западные индоарийские языки
522
Прилагательные
nikkā ‛маленький’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
м. р.
nikkā
nikke
Мн. ч.
ж. р.
nikkī
nikkī
м. р.
nikke
nikkiyā ̃
ж. р.
nikkīā̃
nikkīā̃
Местоимения
Личные
Падеж
Ед. ч.
Мн. ч.
Ед. ч.
Мн. ч.
1 л.
Прям.
Косв.
mä̃
mä̃
2 л.
assā ̃
assā ̃
tū ̃
túddh, tū ̃
tussā ̃
tussā ̃
Указательные
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
eh ‛этот’, oh ‛тот’
is, us
Мн. ч.
eh, oh
in(h)ā,̃ un(h)ā̃
Относительное
(в субстантивном употреблении)
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
jehṛā, jo ‛который, тот кто’
jis
Мн. ч.
jehṛe, jo
jinhā ̃
Вопросительные
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. ч.
kuṇ ‛кто?’, käh ‛что?’
kis
Неопределенное
Прям. п.
Косв. п.
koī ‛кто-то’
kussä
Мн. ч.
kuṇ, käh
kinhā ̃
А.И. Коган. Потхохари язык
523
Глагол
Связка hoНастоящее время
Род
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ā̃
ẽ
ā, vā
e
Мн. ч.
ā̃
o
ä̃
yā ̃
Прошедшее время
Род
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
sā ̃
sä̃
sā
sī
Мн. ч.
sā ̃
so
se
siyā ̃
Нефинитные формы
Инфинитив: hoṇā (краткая форма hoṇ)
Имя деятеля: hoṇeālā
Причастие настоящего времени: hoṇā
Перфективное причастие: hoiyā
Деепричастия: hoī, hoīke
dauṛ- ‛бежать’
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dauṛnā ā̃
dauṛnī ā̃
dauṛnā ẽ
dauṛnī ẽ
dauṛnā vā
dauṛnī e
Мн. ч.
dauṛne ā̃
dauṛnīā̃ ā̃
dauṛne o
dauṛnīā̃ o
dauṛne ä̃
dauṛnīā̃ yā ̃
Имперфект
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dauṛnā sā ̃
dauṛnī sā ̃
dauṛnā sä̃
dauṛnī sä̃
dauṛnā sā
dauṛnī sī
Мн. ч.
dauṛne sā ̃
dauṛnīā̃ sā ̃
dauṛne so
dauṛnīā̃ so
dauṛne se
dauṛnīā̃ siyā ̃
Северо-западные индоарийские языки
524
Настоящее продолженное время
Род
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dauṛnā peā
dauṛnī peī
Мн. ч.
dauṛne pe
dauṛnīā̃ pīā̃
Прошедшее продолженное время
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
dauṛnā sā ̃ peā
dauṛnī sā ̃ peī
dauṛnā sä̃ peā
dauṛnī sä̃ peī
dauṛnā sā peā
dauṛnī sī peī
Мн. ч.
dauṛne sā ̃ pe
dauṛnīā̃ sā ̃ pīā̃
dauṛne so pe
dauṛnīā̃ so pīā̃
dauṛne se pe
dauṛnīā̃ siyā ̃ pīā̃
Претерит
Род
М. р.
Ж. р.
Ед. ч.
dauṛiyā
dauṛī
Мн. ч.
dauṛe
dauṛīā̃
Перфект
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dauṛiyā ā̃
dauṛī ā̃
dauṛiyā ẽ
dauṛī ẽ
dauṛiyā vā
dauṛī e
Мн. ч.
dauṛe ā̃
dauṛīā̃ ā̃
dauṛe o
dauṛīā̃ o
dauṛe ä̃
dauṛīā̃ yā ̃
Плюсквамперфект
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
dauṛiyā sā ̃
dauṛī sā ̃
dauṛiyā sä̃
dauṛī sä̃
dauṛiyā sā
dauṛī sī
Мн. ч.
dauṛe sā ̃
dauṛīā̃ sā ̃
dauṛe so
dauṛīā̃ so
dauṛe se
dauṛīā̃ siyā ̃
А.И. Коган. Потхохари язык
525
Будущее время
Ед. ч.
dauṛsā ̃
dauṛsẽ
dauṛsī
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
dauṛsā ̃
dauṛso
dauṛsan
Будущее время с отрицанием
Род
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
nı̄ ̃ dauṛan laggā
nı̄ ̃ dauṛan laggī
Мн. ч.
nı̄ ̃ dauṛan lagge
nı̄ ̃ dauṛan laggīā̃
Императив
2 л.
Ед. ч.
dauṛ
Мн. ч.
dauṛo, (вежливая форма) dauṛiyāe
Конъюнктив
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
dauṛã ̄ ̃
dauṛẽ
dauṛe
Мн. ч.
dauṛã ̄ ̃
dauṛo
dauṛan
Нефинитные формы
Инфинитив: dauṛnā (краткая форма — dauṛan)
Имя деятеля: dauṛneālā
Причастие настоящего времени: dauṛnā
Перфективное причастие: dauṛiyā
Деепричастия: dauṛī, dauṛīke
5.2.3. Именное словообразование развито слабо. Отмечены суффиксы -ī, -nī,
-iṇ и -āṇī, служащие для образования одушевленных существительных женского
рода (см. выше). Для глагола характерно образование переходных (в частности,
каузативных основ) от непереходных при помощи суффиксов -ā- и -vā-.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Язык смешанного номинативно-эргативного типа. Для предложений с
переходными глаголами в перфективных временах (перфекте, плюсквамперфекте, претерите) характерна эргативная конструкция предложения: субъект оформляется косвенным падежом, объект — прямым, глагол согласуется с объектом.
Прямой объект, выраженный местоимением, маркируется послелогом kī (местоимение при этом принимает форму косвенного падежа). В таких случаях перфективное причастие всегда стоит в единственном числе мужского рода, а глаголсвязка — в форме 3-го лица единственного числа. Для остальных видо-времен-
Северо-западные индоарийские языки
526
ных форм характерна номинативная конструкция предложения. Порядок основных членов предложения — SOV. Определение всегда предшествует определяемому.
5.3.2. Сложные предложения чаще всего строятся при помощи союзов. Наиболее употребительные союзы: te ‛и’, yā ‛или’, yā ... yā ‛либо … либо’, ñā ̃ ... ñā ̃
‛ни … ни’, par ‛но’, vī ‛тоже, также’, ‛даже’, ki ‛что’, je ‛если’, je … tä ‛если …
то’, kyõki ‛потому что’, ‛так как’, ‛ибо’, pã̀ vẽ ‛хотя’, ‛пусть даже’. В сложноподчиненных предложениях с ограничительными придаточными определительное придаточное предложение предшествует главному и вводится относительным местоимением. Главное предложение часто вводится указательным местоимением.
(2) jehṛā
ādmī
andar āiyā
ā
oh
который
человек
внутрь
afsar
ā
офицер
СВЯЗ:НАСТ.3ЕД.М
войти:ПРИЧ.ПЕРФ
СВЯЗ:НАСТ. 3ЕД.М
тот
‛Человек, который вошел, офицер’.
Косвенная речь отсутствует, прямая вводится союзом ki.
5.4.0. Основу словаря составляют исконные индоарийские слова, историко-фонетическое развитие которых поэтапно прослеживается от древнеиндийского до
современного языкового состояния. Огромная часть такой лексики является общей для П.я. и других индоарийских языков (панджаби, синдхи, хинди-урду
и т. д.), однако отмечен также ряд лексических изоглосс, характерных только для
потхохари и близких языков Северного Пенджаба и смежных территорий (ср.,
например, потх. gas- ‛идти’ при пунчхи gach-, но пандж., хинди-урду jā-, то же).
Доля заимствований в лексике П.я. весьма велика. Наиболее значительную их
часть составляют п е р с и д с к и е и а р а б с к и е элементы. Проникновение
их в П.я. началось в XI в., когда Пенджаб оказался под властью завоевателеймусульман. Результатом завоевания стало утверждение персидского (точнее, классического новоперсидского) языка в качестве официального. Вследствие этого
административная терминология представлена главным образом иранизмами или
проникшими через персидское посредство арабизмами (ср. hukūmat ‛правительство, правление’, vazīr ‛министр’, nigrānī ‛надзор, контроль’, qānūn ‛закон’).
Многовековое правление мусульман привело к исламизации большинства населения Северного Пенджаба. Вместе со сменой религии произошла смена религиозной терминологии. Последняя в П.я. полностью заимствована из персидского и
(через последний) из арабского (ср. χudā ‛Бог’, gunāh ‛грех’, rozā ‛пост’, duā ‛молитва’, mazhab ‛религия’, muqaddas ‛священный’). Многочисленные иранизмы и
арабизмы отмечаются и в других сферах лексики (ср. dost ‛друг’, dil ‛сердце’,
kitāb ‛книга’). Немало персидских и арабских заимствований проникло в П.я. через посредство урду, причем в настоящее время этот процесс усиливается.
Вторая по значимости группа заимствований представлена а н г л и ц и з м а м и. В основном это разного рода терминология (научно-техническая, политическая, военная, спортивная) и названия современных реалий (ср. reḍiyo ‛радио’,
karaṇṭ ‛(электрический) ток’, pārṭī ‛(политическая) партия’, voṭ ‛голос (на выборах)’, afsar ‛офицер’, janral ‛генерал’, hākī ‛хоккей’, bas ‛автобус’, ṭikaṭ ‛билет’).
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык
527
Поскольку английский язык в Пакистане сохраняет статус одного из официальных и монопольно господствует в целом ряде сфер общественной жизни, его
влияние на все языки страны, включая и П.я., продолжает возрастать.
6.0. Диалектное членение не изучено. Ряд исследователей склонны относить
сам П.я. к северо-центральной группе диалектов западного панджаби (лахнда).
Известны следующие диалекты этой группы (сведения добавлены редакцией):
— дхунди-кайрали (косари, мари-пахари; Dhundi-Kairali, Kohsari, Pahāṛī,
Dhundi-Karlali, Murree (Pahari), Dhondi) — горный район Мари между Абботтабадом (провинция Хайбер-Пахтунхва) и Равалпинди (провинция Пенджаб);
— потвари (Pothwari, Jhelumi) — плато Потвар на севере провинции Пенджаб
(между Равалпинди и Соляным хребтом, округа Равалпинди и Джелам);
— мирпури (Mirpuri) — южная часть Азад-Кашмира (округ Мирпур);
— чибхали (Chibhali, Cibhālī) — средняя часть Азад-Кашмира.
— пунчский диалект (пунчхи; Punchī, Punchhi, Poonchi, Puncchi), распространенный в округе Пунч, разделенном между Азад-Кашмиром и Индией (штат
Джамму и Кашмир), довольно близок к П.я., но испытал определенное влияние
языка кашмири.
ЛИТЕРАТУРА
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Vol. VIII: Indo-Aryan Languages, NorthWestern Group. Part. I: Specimens of Lahnda
and Sindhi. Delhi, 1968.
Lothers M., Lothers L. Pahari and Pothwari: a
Sociolinguistic Survey. SIL Electronic Survey
Report 2010–2012. Dallas, 2010. Режим доступа:
http://www.sil.org/silesr/2010/silesr2010-012.pdf.
Х. Рехман, М.А. Робинсон
ХИНДКО ЯЗЫК
1.0. Хиндко (Х.я.) (в литературе иногда употребляется для обозначения всей
группы лахнда) — индоарийский язык, на котором говорят более 4 млн. чел., в
том числе пуштуны и другие этнические группы на севере Пакистана. Впервые
термин «хиндко» (англ. Hindko), вероятно, использовали носители иранского
языка пашто (пушту) по отношению к этническим пуштунам, которые говорили на западных индоарийских языках. Х.я. издавна бытовал в г. Пешавар, и его
носители постепенно продвигались на восток с каждой волной миграции пуштунов.
Меньшая диалектная группа — южный Х.я. — распространена в г. Старый
Пешавар, Кохат и окрестных селах, а также в округах Атток и Западный Чаквал.
Носители северного Х.я. проживают в северо-восточной части провинции Хайбер-Пахтунхва (бывшая Северо-Западная Пограничная провинция) и АзадКашмире. В этой статье описывается северная диалектная группа Х.я.
2.0. Северный Х.я. распространен на территории, которая с запада примерно
ограничивается р. Инд, с юга — Великим колёсным путем, с востока — подно-
Северо-западные индоарийские языки
528
жием Западных Гималаев и хребтом Пир-Панджал, а с севера — округом Кохистан. В округах Харипур, Абботтабад и Мансехра Х.я. является родным языком
большей части населения и языком межэтнического общения носителей других
языков (1998, перепись Пакистана). Меньшая часть населения говорит на гуджри
(годжри, гуджари) и пушту. В Каганской долине (верхнее и среднее течение
р. Кунар) большинство говорит на гуджри, а остальные — на Х.я. Недавние исследования К. Рехмана и Дж. Баарта подтвердили, что Х.я. также широко распространен в округах Мазаффарабад и Нилам на севере Азад-Кашмира. В тех случаях, когда южный Х.я. значительно отличается от северного, варианты форм даются в скобках.
Территория распространения северного Х.я. граничит с территорией южной
диалектной группы в округах Атток и западный Чаквал (Пенджаб), Кохат и Пешавар (Хайбер-Пахтунхва).
3.0. Х.я. относится к северо-западной подгруппе языков лахнда.
4.0. Первое описание Х.я. было представлено Дж. Грирсоном в «Обзоре языков Индии», где были даны некоторые сведения о языке и текст с переводом.
Дальнейшие исследования были посвящены языку г. Кохат (С. Шэкл) и г. Пешавар (Е. Аван). В 1990 г. была закончена до сих пор не опубликованная диссертация Д. Маршала, посвященная фонологической реконструкции протохиндко.
Третий том «Социолингвистического обзора Северного Пакистана», посвященный языку хиндко, был завершен организацией SIL International и Национальным институтом исследования Пакистана в университете Каид-и Азам в
Исламабаде.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонологические сведения.
В Х.я. 32 согласных фонем и 9 чистых гласных.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
ī ī̃
i ĩ
ē ē̃
e ẽ
Ряд
Средний
ɐ ɐ̃
Задний
ū ū̃
uũ
oõ
ɑ ɑ̃
Все гласные, кроме o, могут быть долгими и краткими. Все гласные имеют
чистый и назализованный варианты.
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык
529
Согласные
По способу
образования
Гл. Непридых.
Придых.
Зв. Непридых.
Гл. Непридых.
АффриПридых.
каты Зв. Непридых.
Фрика- Гл.
тивные Зв.
Носовые
Боковые
Дрожащие
и одноударные
Глайды
Сонорные
Шумные
Взрывные
По месту образования
Губные
Переднеязычные Средгубно- губно- зуб- ретроф- палато- негубные зубные ные лексные альвео- язычлярные ные
p
t
ʈ
ph
th
ʈʰ
b
d
ɖ
ʧ
ʧh
ʤ
f
s
ʃ
z
m
n
ɳ
l
ɾ
Зад- Уву- Глот
не- ляр- таль
языч ные ные
ные
k
kʰ
g
(q)
χ
γ
h
ŋ
ɽ
ʋ
j
В Х.я. три смыслоразличительных тона: нисходящий, восходящий и ровный.
Например: нисходящий — kòṛa [kòɽǝ] лошадь’, восходящий — kóṛa [kóɽǝ]
‛прокаженный’, ровный — koṛa [koɽǝ] ‛горький’.
Восходящий и нисходящий тоны являются результатом утраты исторических
звонких придыхательных смычных. В позициях, где придыхательный сегмент
предшествовал долгому гласному, современные носители произносят гласный с
нисходящим тоном. Там, где придыхательный сегмент предшествовал краткому
гласному, произносится гласный с восходящим тоном. В обоих случаях переход
придыхательности в тон обычно сопровождается оглушением смычного.
5.1.1. Общая структура слога в Х.я. — (C)(C)V(C)(C). Слог всегда содержит
гласный и может начинаться и заканчиваться одним или двумя согласными.
Типы слогов
V
VC
CV
CCV
CVC
CCVC
CVCC
ē ‛это’, ū.tē ‛вверх’
ōṇ ‛сейчас’, ūs.tra ‛бритва’
bū ‛̃ очень’, mā.sı̄ ‛сестра матери’
tre ‛жаждущий’, blā ‛монстр’
pēṇ ‛сестра’, bāǰ.ra ‛ячмень’
swār ‛понедельник’, šṇı̄ ̃k ‛слизистый’
dand ‛бык’, mund.rı̄ ̃ ‛кольцо’
Начальные консонантные кластеры обычно состоят из смычного/фрикативного,
за которым следует сонант. Конечные кластеры обычно представляют собой последовательность носового и смычного/фрикативного. Любые согласные, кроме
ṛ, ṇ, r, š, могут удваиваться, например, buḍḍi ‛старуха’, čhiṭṭa ‛белый’, gallā ‛горло’.
Северо-западные индоарийские языки
530
5.1.2. Глайд [ʋ] свободно варьирует с [v] как реализация фонемы ʋ. Одноударный r в окружении гласных может произноситься с вибрацией. В некоторых диалектах звонкие смычные могут произноситься как придыхательные, но в речи
большинства носителей, (см. 5.1.0.), они произносятся с нисходящим тоном и незначительным придыханием или вообще без придыхания. Ретрофлексные ṛ и ṇ
произносятся как латеральный [ɭ] в группах согласных, например, pleṭṇa [ple:ʈɭa]
‛оборачивать’. Распространена ассимиляция по назализации. В заимствованных
словах q обычно произносится как [k], ʤ — как [j].
5.2.0. Морфология.
5.2.1. Х.я. с морфологической точки зрения является флективным языком. Существительные и прилагательные присоединяют флексии рода и числа; падеж
выражается послелогами. Финитные формы глагола маркируются показателями
лица, числа, вида; вспомогательные глаголы выражают время и число. Согласование обязательно.
5.2.2. Имена существительные в Х.я. маркируются показателями рода, числа и
падежа. Различается мужской и женский р о д: ном. п. ед. ч. м. р. -a, ж. р. -i;
мн. ч. м. р. -e, ж. р. -iã. Биологический пол референтов одушевленных существительных не всегда совпадает с грамматическим родом лексемы, ср. nai ‛цирюльник’ (м. р.) и dhobi ‛(мужчина) прачка’ (ж. р.). Род существительного не всегда
можно определить по его форме, он проявляется только при согласовании: ж. р.
khaṭ ‛загон’, kand ‛стена’, м. р. paṛ ‛скала’, mez ‛стол’.
Все имена имеют форму номинатива (-0) и косвенного п а д е ж а. Имена,
присоединяющие показатели эргатива, аккузатива, датива и генитива, принимают косвенный падеж. Имена женского рода с окончанием -i имеют одну и ту же
форму для номинатива и косвенного падежа, прочие имена женского рода ведут
себя так же, как имена мужского рода.
Существительные
bačč- ‛ребенок’
Падеж
Ном.
Косв.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
bačča
bačči
bačče
bačči
Мн. ч.
bačče
baččiã
bačče
baččia
Падежные значения в Х.я. выражаются с помощью послелогов. Послелоги
присоединяются к имени в косвенном падеже.
Послелоги
Падеж
Эрг.
Акк.
Дат.
Ген.
Послелог
sʊṇ
ã (ko)
ã (ko)
da/di/de
Синтаксическая роль
субъект/агенс
прямой объект
субъект/косвенный объект
субъект/объект
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык
531
Эрга ти в. Показатель эргатива sʊṇ, присоединяется к косвенному падежу.
Этот маркер опускается в неформальной речи. В конструкциях с инфинитивом
субъект может оформляться как дативом, так и эргативом.
(1) usā ̃
āǰ
kitāb pàṛnī
e
3ЕД:ДАТ сегодня
книга
читать:ИНФ быть:НАСТ.ЕД
‛Сегодня ему/ей нужно прочитать книгу’.
(2) ūs suṇ āǰ
kitāb paṛnī
e
3ЕД
сегодня книга
ЭРГ
читать:ИНФ быть:НАСТ.ЕД
‛Сегодня он/она хочет прочитать книгу’.
Ак к уза ти в. Употребление аккузативного показателя обычно факультативно.
Аккузативный послелог появляется в случаях, когда использование местоимений, отсутствие определенных артиклей или нетривиальная ситуация, описываемая в предложении, не позволяют однозначно идентифицировать объект. Если
субъект маркирован эргативом, показатель аккузатива необязателен.
(3) o
mā ̃ dextā
e
3ЕД
я:АКК видеть:НАСТ.ЕД.М
быть:НАСТ.ЕД
‛Он смотрит на меня’. (аккузатив обязателен при местоимении).
(4) āfriika bič būǰē
insānā ̃ khā ̃den
Африка в
обезьяны люди.АКК есть:НАСТ.М.МН
‛В Африке обезьяны едят людей’. (аккузатив обязателен при описании нетривиального события).
Пространственные значения также выражаются с помощью послелогов. Наиболее употребительные из них: bič ‛в’, nāl ‛с’, kol ‛у’, ‛около’, tē ‛на’, ā(̃ ko) ‛к’, to ‛от’.
Некоторые послелоги изменяются по роду и числу: tala ‛под’, ūta ‛над’, da ‛из’, ‛от’.
Различаются м е с т о и м е н и я 1-го и 2-го лица и указательные, которые
также выполняют функцию указательных местоимений 3-го лица.
Местоимение 1-го лица mẽ принимает номинативный падеж в эргативных конструкциях. В отличие от хинди, где употребление эргативного маркера ne обязательно, в Х.я. эргативный маркер sʊṇ не используется с местоимением 1-го лица
единственного числа. В отличие и от панджаби, и от хинди, в Х.я. есть форма
личного местоимения 2-го лица единственного числа для эргативных конструкций tʊd, которая отличается от формы номинативного и косвенного падежей.
Личные и указательные местоимения
1 л.
2 л.
3 л. ближнего
плана
3 л. дальнего
плана
ед. ч.
мн. ч.
ед. ч.
мн. ч.
ед. ч.
мн. ч.
ед. ч.
мн. ч.
Номинатив
mē ̃
ası̄ ̃
tū /̃ tū
tūsı̄ ̃
ē
ē
o
o
Эргатив
mā̃
asā̃
tud
tusā̃
is
ɪnā̃
us
unã
Косвенный
mērē
asā̃
tērē
tusā̃
isā̃
ɪnā̃
usā̃
unã
Северо-западные индоарийские языки
532
П р и л а г а т е л ь н ы е в Х.я. делятся на два класса в зависимости от того,
принимают ли они флексию. Традиционно изменяемые прилагательные называются «черными», поскольку в урду kala ‛черный’ является прототипическим
представителем класса изменяемых прилагательных. Неизменяемые прилагательные называются «красными» также по аналогии с неизменяемым прилагательным урду lal ‛красный’.
«Черные» прилагательные согласуются с определяемым существительным в
роде и числе.
М. р.
Ж. р.
Ед. число
čaŋga ǰ ̣aṇa ‛хороший человек’
čaŋgī kuṛī ‛хорошая девочка’
Мн. число
čaŋɡē ǰaṇē ‛хорошие люди’
čaŋgīã kuṛīã ‛хорошие девочки’
Все прилагательные, которые не заканчиваются на -a, являются неизменяемыми. В Х.я. этот класс прилагательных в основном состоит из заимствований. Само прилагательное rata ‛красный’ относится к группе «черных» прилагательных.
Г л а г о л. Есть глагольные корни с конечной гласной (khā- ‛есть’, pī- ‛пить’,
rō- ‛плакать’, de- ‛давать’, re- ‛оставаться’, kuma- ‛зарабатывать’) и конечной согласной (sīx- ‛учить’, bol- ‛говорить’, dab- ‛покрывать’, čīr- ‛трещать’).
Глаголы в личной форме согласуются с подлежащим по лицу, числу и роду.
Инфинитив образуется с помощью аффикса -ṇa к корню или первичной основе
с некоторыми морфофонетическими чередованиями: deṇa (de-) ‛давать’, oṭhṇa
(oṭh-) ‛поднимать(ся)’, ḍakṇa (ḍak-) ‛останавливать’, ‛закрывать’, kìnṇa (kìn-)
‛брать’. Если корень или основа заканчивается на ṇ или ṛ, инфинитив принимает
суффикс -na. Если корень или основа заканчивается на r или l возможны оба варианта, но чаще используется -na: suṇ-na ‛слышать’, baaṛ-na ‛вставлять’,
mar-na/mar-ṇa ‛умирать’, jul-na ‛идти’.
Обычно инфинитивы не имеют флексии, однако в конструкции «инфинитив +
вспомогательный глагол» инфинитив маркируется флексиями числа и рода. Такое согласование возможно только в эргативной конструкции с переходным глаголом, когда глагол согласуется с прямым объектом.
В Х.я. в и д играет более важную роль, чем в р е м я. Так, большинство глаголов могут быть маркированы показателями вида, ирреалиса, а также рода и
числа. Глагольные формы, не имеющие показателей вида, маркируются по лицу
и числу. Простое прошедшее и настоящее время могут выражаться в смысловом
или вспомогательном глаголе.
Примеры стандартных видовых форм глагола показаны в таблице. Нерегулярные глаголы не рассматриваются в данной статье из-за ограничений по объему.
Вид
jag- ‛просыпаться’, ro- ‛плакать’
Несов. вид м. р.
ж. р.
Сов. вид
м. р.
ж. р.
Ед. число
ǰaɡna (ǰaɡda)
ǰaɡdi
ǰaɡēā̃
ǰaɡī
Мн. число
ǰaɡdē
ǰaɡdian
ǰaɡē
ǰaɡīan
Ед. число
rōna
rōndī
roēā̃
roī
Мн. число
rōnē
rōndīan
roē
roīan
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык
533
В типичных случаях формы сослагательного н а к л о н е н и я и ирреалиса
имеют похожий набор флексий, за исключением форм 3-го лица единственного
числа. Форма сослагательного наклонения чаще всего используется для вежливой просьбы, а также выражает намерение.
Г л а г о л h e ‛б ы т ь’
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ж. р.
м. р.
(h)ā̃
(h)ā̃
(h)ē ̃
(h)ē ̃
(h)e
(h)e
Мн. число
ж. р.
м. р.
(h)ā̃
(h)ā̃
(h)o
(h)o
(h)in
(h)in
Прошедшее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ж. р.
м. р.
ēã
īã
ē ̃
īẽ
e
īe
Мн. число
ж. р.
м. р.
ēã
īã
ēo
īao
an
īan
В работе К. Шэкла форма глагола he ‛быть’ в южном Х.я. называется «слабой», поскольку она часто сливается с предшествующими гласными. В «средней» форме, когда глагол должен быть эксплицитно выражен, между гласными
вставляется v-. «Сильная» форма hevā- используется в экзистенциальных и эмфатических контекстах. Это типично также и для северного Х.я. В разговорной
речи вспомогательный глагол he часто сливается со смысловым глаголом, а h
выпадает.
Сослагательное наклонение
ǰag- ‛просыпаться’, ro- ‛плакать’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ǰaɡā̃
ǰaɡē ̃
ǰaɡē ̃
Мн. число
ǰaɡā̃
ǰaɡo
ǰaɡan
Ед. число
roā̃
roē ̃
roē ̃
Мн. число
roā̃
royo
roan
Форма ирреалиса указывает на более определенное потенциальное действие,
чем форма сослагательного наклонения. Отдельно она имеет значение простого будущего времени, а с вспомогательным глаголом в прошедшем времени
она может обозначать невыполненное намерение. Формы ирреалиса не различают род.
Северо-западные индоарийские языки
534
И р р е а л и с (и р р е а л ь н о е п р о д о л ж е н н о е)
ǰag- ‛просыпаться’, ro- ‛плакать’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ǰaɡsā̃
ǰaɡsē ̃
ǰaɡsī
Мн. число
ǰaɡsā̃
ǰaɡso
ǰaɡsan
Ед. число
rosā̃
rosē ̃
rosī
Мн. число
rosā̃
roso
rosan
Императив
ǰag- ‛просыпаться’, ro- ‛плакать’
Невежливая форма
ǰaɡ
ro
Вежливая форма
ǰaɡo
royo
Почтительная форма
ǰaɡeo
roēo
Категория вида, как и в других языках региона, чрезвычайна важна с синтаксической и морфологической точки зрения. Эргативное маркирование расщепляется согласно виду глагола: при глаголах совершенного вида в настоящем и прошедшем времени субъект (агенс) переходной конструкции маркируется эргативом,
тогда как субъект при глаголах несовершенного вида остается немаркированным.
Таким образом, несовершенный вид глагола влечет номинативно-аккузативную
стратегию, а совершенный — эргативно-абсолютивную.
5.2.3. В основном переходные глаголы образуется от непереходных путем удлинения гласного или прибавлением гласного -ā к корню: saṛ ‛гореть’ — sāṛ
‛сжигать’, ūbal ‛кипеть’ — ūbāl ‛кипятить’, mar ‛умирать’ — mār ‛убивать’, baṇ
‛развиваться’ — baṇā ‛делать’, gum ‛теряться’ — gumā ‛терять’, mok ‛заканчиваться’ — mokā ‛заканчивать’. Некоторые исключения: pàǰ ‛ломаться’ — pàn
‛ломать’, ā ‛приходить’ — āṇ ‛приносить’. Наличие пар совершенного/несовершенного вида также описано для диалекта сирайки в исследовании К. Шэкла.
Исторический процесс, породивший эту регулярную систему, на синхронном
уровне уже не действует.
В Х.я., как и во многих других языках региона, часто используются каузативы.
Каузативные основы образуются от корней/основ переходных и непереходных
глаголов. Глагольные корни, заканчивающиеся на согласный, принимают суффикс -āl (-a), у корней, основа которых заканчивается на гласный, между последним
гласным и суффиксом -āl вставляется протетический глайд ʋ или w: tò- ‛мыть’ —
tòwāl-/tòwā-, khā- ‛есть’ — khawāl-/khawā-, rō- ‛плакать’ — rowāl-/rowā-, lix‛писать’ — lixāl-/lixā-, kaḍ- ‛убирать’ — kadāl-, kap- ‛резать’ — kapāl-/kapā-.
Именное причастие образуется путем прибавления суффикса -da к глагольной
основе причастия настоящего времени. В причастии прошедшего времени тот же
суффикс присоединяется к смысловому глаголу совершенного вида. В причастии
прошедшего времени формант -da ведет себя как отдельная частица, которая не
присоединяется к основе. Более того, и глагол, и частица, когда они выступают в
форме совершенного вида или в качестве прилагательного, изменяются по роду и
числу как прилагательные.
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык
535
П р и ч а с т н а я ч а с т и ц а -da
М. р.
Ж. р.
Ед. число
da
dī
Мн. число
de
dīā̃
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Основной порядок слов SOV, но вследствие развитой системы падежного маркирования этот порядок слов не жесткий, поскольку показатели падежа
помогают идентифицировать грамматические и семантические функции составляющих вне зависимости от их позиции в предложении.
(5) šāzia suṇ kāpi
lixi
Шазия
ЭРГ
тетрадь:НОМ
написал
‛Шазия сделала запись в своей тетради’.
(6) kāpi
šāzya suṇ
lixi
тетрадь:НОМ Шазия
ЭРГ
написал
‛В своей тетради Шазия сделала запись’.
В дативных конструкциях дативный аргумент также обычно предшествует
прямому объекту, хотя другой порядок также возможен.
(7) mē ̃
usā ̃
kitāb
desā ̃
1ЕД.НОМ
3ЕД.ДАТ книга:НОМ
‛Я дам ему книгу’.
(8) usā ̃
mē ̃
kitāb
3ЕД.ДАТ 1ЕД.НОМ
книга:НОМ
давать:БУД.1ЕД
desā ̃
давать:БУД.1ЕД
‛Я дам книгу ему’.
В Х.я. существует развитая система сложных глагольных конструкций. Для
выражения вида, наклонения и времени используются модальные (предшествующие смысловому глаголу) и вспомогательные (следующие за смысловым)
глаголы.
Н а к л о н е н и я, в и д о - в р е м е н н ы е ф о р м ы,
выражаемые аналитическими конструкциями
ānā ‛приходить’
Видо-временная форма
Настоящее продолженное
Прошедшее продолженное
Условное продолженное
Ирреальное продолженное
Простое настоящее
Простое прошедшее
Гипотетическое прошедшее
Пример
o pea ānda e ‛он приходит’ (в настоящий момент)
o pea ānda ea ‛он приходил’
(в некоторый период в прошлом)
(kadē) o pea and (h)ove ‛(если) он приходит’
(в настоящий момент)
(kadē) o pea anda (h)ove a ‛(если бы) он приходил’
(в некоторый период в прошлом)
o ānda e ‛он приходит’
o ānda (h)onda ea ‛он приходил’
o āya (h)osi ‛он должен был приходить’
Северо-западные индоарийские языки
536
Вопросительные предложения образуются с помощью вопросительных слов kē
‛что’, kidar ‛куда’, kithē ‛где’, koṇ ‛кто’, kis ‛кого’, kadõ ‛когда’. Обычно вопросительные слова ставятся после первой именной группы предложения, однако этот
порядок слов нежесткий, встречаются предложения, начинающиеся вопросительным словом. Вопросительные предложения могут образовываться из утвердительных с помощью вопросительной интонации.
В Х.я. отрицательная частица nā ставится перед смысловым глаголом. Возможен также вариант с отрицательной частицей в начале предложения.
(9) kàr nā ǰulo
дом не идти
‛Не иди домой’.
(10) mē ̃
aǰ
1ЕД.НОМ
ruṭi nā khāsā ̃
сегодня еда
не есть:ИРР
‛Он не будет сегодня есть’.
Комбинация частица nā с вспомогательным глаголом he ‛быть’ в настоящем
времени переходит в ni.
(11) o
krāči e
3ЕД.МЕСТН
Карачи быть:НАСТ.3ЕД
‛Она в Карачи’.
(12) o
krāči
3ЕД.МЕСТН
ni
Карачи не.быть:НАСТ.3ЕД
‛Она не в Карачи’.
5.3.2. В Х.я. существуют различные типы сложных предложений: сочинительные, цели, условные, обстоятельственные.
5.4.0. Так же как в панджаби и сирайки, в Х.я. присутствует ряд ареальных явлений, например: переход от придыхательных к тону, противопоставление кратких и долгих гласных и др. В лексике Х.я. можно отметить многочисленные заимствования из пушту и персидского языка.
6.0. Северный Х.я. граничит с группой диалектов южного Х.я., носители которого проживают в округах Атток, Чаквал (штат Пенджаб, Индия), Кохат и Пешавар (провинция Хайбер-Пахтунхва, Пакистан). Расхождение между южной и северной группами диалектов подтверждается сравнением базовой лексики.
Выделяются четыре разновидности южных диалектов Х.я.: городской пешаварский (peshāwarī, piśaurī, г. Пешавар), сельский пешаварский (села в округах Пешавар и Наушахра вдоль Великого колёсного пути), кохатский (kohāṭī, г. Кохат)
и аттокский с диалектами чачхи (cachī, север округа Атток), гхеби (ɣēbī, юг округа Атток) и аванкари (awāṇkārī, техсил Талаганг на западе округа Чаквал).
Северная группа диалектов Х.я. (хазара-хиндко, Hazara Hindko) делится на четыре диалекта по названиям районов распространения: харипурский (Haripur),
абботтабадский (Abbottabad), мансехрский (Mansehra) и таноли/тинаули (tanoli,
tināulī). Это разделение признают сами носители Х.я., и оно также подтверждается лексическими схождениями.
Каганский (kāɣānī, долина р. Кунар) и кашмирский/ниламский (округа Музаффарабад и Нилам на севере Азад-Кашмира) диалекты сходны с мансехрским
диалектом.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
537
ЛИТЕРАТУРА
Смирнов Ю.А. Язык ленди. М., 1970.
Akhtar R.N. Aspectual Complex Predicates in
Punjabi: PhD Dissertation. Colchester, 1999
(University of Essex).
Awan E.B.A. Phonology of Verbal Phrase in
Hindko. Peshawar, 1992 [2004].
Butt M. The Structure of Complex Predicates
in Urdu. Stanford, 1995.
Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of
Language. Cambridge, 1997.
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis. Dallas, 2009.
Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Vol. I: Introductory. Delhi, 1973.
Hindko and Gujari // Sociolinguistic Survey of
Northern Pakistan. Vol. 3 / Ed. by Calvin R.
Rensch, Calinda E. Hallberg and Clare F. O’Laery.
Islamabad, 1992.
Marshall D.L. Phonological Reconstruction of
Proto-Hindko: MA Thesis. Arlington, 1990.
(University of Texas.)
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1993.
Rehman K., Baart J.L.G. A First Look at the
Language of Kundal Shahi in Azad Kashmir. SIL
Electronic Working Papers 2005-008. Dallas,
2005. Online. Режим доступа: http://www.sil.
org/silewp/2005/008/.
Shackle C. The Siraiki Language of Central
Pakistan: a Reference Grammar. London, 1976.
Shackle C. Hindko in Kohat and Peshawar //
Bulletin of the School of Oriental and African
Studies, 1980, vol. 43.
Shackle C. Panjabi // The Indo-Aryan Languages / Ed. by G. Cardona, D.K. Jain. New
York, 2003. [2nd ed. 2007]
1998 District Census Report of Abbottabad.
Islamabad, Pakistan: Population Census Organization, Statistics Division, Government of Pakistan, 1999.
1998 District Census Report of Haripur. Islamabad, Pakistan: Population Census Organization, Statistics Division, Government of Pakistan,
2000.
1998 District Census Report of Mansehra. Islamabad, Pakistan: Population Census Organization, Statistics Division, Government of Pakistan,
2000.
Г.А. Зограф, А.И. Коган
СИНДХИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Вариантов названия нет. Англ. Sindhi, самоназвание sindhī.
1.1.2. Язык синдхи (С.я.) принадлежит к северо-западной подгруппе индоарийской группы языков.
1.1.3. Распространен в Пакистане, главным образом в провинции Синд
(186 млн. носителей — перепись 1998 г., 25 млн. по оценке на 2011 г.) и в Индии,
где на нем говорит 2,0 млн. выходцев из Синда и их потомков (в основном в городах штатов Махараштра, Раджастхан, Мадхья-Прадеш, Гуджарат и ряда других) и около 0,98 млн. носителей диалекта каччхи в округе Кач на северо-западе
штата Гуджарат (оценка по переписи 2011 г.).
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Традиционно выделяют шесть диалектов С.я.: вичоли (в центральных
районах провинции Синд), сирайки (в области к северу от ареала вичоли), ласи
(в округе Ласбела провинции Белуджистан), лари (в нижнем течении р. Инд), тхарели (дхатки, в пустыне Тхар в смежных районах Пакистана и индийского штата
Раджастхан), иногда рассматриваемый как форма, переходная к диалектам рад-
538
Северо-западные индоарийские языки
жастхани, и каччхи (на северо-западе индийского штата Гуджарат), подвергшийся заметному влиянию языка гуджарати, см. 2.7.0.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. С.я. является официальным языком провинции Синд в Пакистане, а в
Индии он включен в число официальных языков страны, поименованных в Приложении 8 к конституции Республики Индия. С.я. используется в прессе, на радио, отчасти в административной сфере на местах, но в то же время с ним конкурируют в Пакистане урду и английский, а в Индии — хинди и языки штатов, в
которых он имеет распространение.
1.3.2. Современный литературный стандарт формируется на основе диалекта
вичоли со второй половины ХIX в., когда наряду с традиционной поэзией начала
развиваться проза на С.я., появились первые грамматики и словари. После раздела Индии наметилось некоторое расхождение между пакистанским и индийским
С.я., проявляющееся прежде всего в лексике и отчасти в фонетике.
1.3.3. С.я. служит языком обучения в начальных и средних школах провинции
Синд (Пакистан), он также допущен как язык школьного и отчасти университетского преподавания в штатах Махараштра, Гуджарат и административном округе
Дели (Индия). Основные центры изучения С.я. сосредоточены в Пакистане — в
Карачи и Хайдарабаде (Синд); С.я. изучается также в университете г. Мумбаи
(Индия).
1.4.0. Основная письменность С.я. — разновидность арабского алфавита, дополненная большим числом новых знаков — для аспирированных, ретрофлексных, имплозивных и др. групп согласных.
В Индии наряду с арабским письмом употребляется также письменность деванагари (имплозивные передаются знаками соответствующих экспираторнных согласных с подчеркиванием). До первой половины XX в. при ведении записей в
торговле использовались различные варианты местной скорописи ланда. На основе одной из них в 1868 г. был создан стандартный шрифт (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании).
1.5.0. История С.я. изучена слабо, поскольку ранний период его развития документирован недостаточно. Достоверные образцы суфийской поэзии на С.я восходят к началу XVIII в. (Шах Абдул Латиф и др.). В своей структуре С.я. обнаруживает больше архаических черт, чем многие родственные ему языки.
1.6.0. Специфических конвергентных черт в С.я. не выявлено.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Ряд
Передний
i ĩ i: ĩ:
e ẽ e: ẽ:
ɛ ɛ͂
Задний
u ũ u: ũ:
o o͂
ɔ ɔ͂
ɑ ɑ̃ ɑ: ɑ̃:
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
539
Гласный o фонетически долгий, однако краткого коррелята не обнаруживает.
Гласные [ɛ] (ai) и [ɔ] (au) представляют собой единые фонемы (дифтонги), а не
сочетания двух фонем. Назализация носит фонологический характер.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
Средне- ЗаднеГубретро- палато- языч- язычные зуб флекс- альвеоные
ные
ные
ные лярные
Гл. Непридых. p
t
ʈ
k
h
h
h
Придых.
p
t
ʈ
kh
Взрывные
Зв. Непридых. b
d
ɖ
g
Придых.
bh
dh
ɖh
gh
Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Имплозивные
ɓ
ɗ
ʄ ~ jˀ
ɠ
Гл.
f
s
ʃ
x
Фрикативные
Зв.
z
γ
Непридых. m
n
ɳ
ɲ
ŋ
Носовые
Придых.
mh
nh
ɳh
Непридых.
l
Боковые
Придых.
lh
Непридых.
r
ɽ
Дрожащие и
одноударные
Придых.
ɽʰ
Глайды
ʋ
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Глоттальные
h
Всего насчитывается 45 согласных фонем. Наличие некоторых рядов согласных (в частности, ретрофлексного) и фонемных оппозиций (например, оппозиции по придыхательности) роднит С.я. с большинством индоарийских языков.
Особенность консонантизма С.я. — наличие серии имплозивных согласных ɓ,
ɗ, ʄ, ɠ, противостоящих взрывным по способу размыкания.
2.1.2. Просодические черты С.я. изучены недостаточно. Долгота гласных играет роль различительного признака, дополняющего качественные характеристики:
периферийные гласные противостоят центральным как долгие кратким. Ударение динамическое, выражено слабее, чем в русском языке, и, по-видимому, не
фонологично. Ударение тяготеет ко второму от конца (долгому) слогу.
2.1.3. В отличие от многих других индоарийских языков, в С.я. краткие a, u, e
часто встречаются в конце слова.
В интервокальной позиции ɖ и ɖʱ выступают в одноударных вариантах [ɽ] и [ɽʱ].
В начальной позиции невозможны ɳ, ɲ и ŋ.
Сочетания согласных редки (встречаются преимущественно в заимствованных
словах), один из согласных в кластере обязательно должен быть сонорным.
540
Северо-западные индоарийские языки
2.1.4. Преобладают открытые слоги структуры СV̄ и CV̆ , реже V̄. Закрытые
слоги — CVC, VC — в исконных словах не могут заканчиваться взрывными согласными.
Краткие гласные в конечной позиции выступают в «очень кратких» (или приглушенных) вариантах с сохранением, однако, соответствующей артикуляционной установки произносительных органов, чем обуславливается специфическая
окраска предшествующего слога. Участвуя в словоизменении, они сохраняют
смыслоразличительные функции и в случае необходимости обозначаются на
письме. Наибольшему ослаблению краткие гласные подвергаются после n и s.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Вопрос о соотношении слога и морфемы в С.я. не изучен.
2.2.2. Вопрос о фонологическом противопоставлении морфологических единиц и категорий в С.я. не изучен.
2.2.3. При сочетании гласных на стыке морфем нередко появляется полугласный w, например, a + a > awa, a + ā > awā (tao ‛кастрюля’ + -wā — tawā
‛кастрюли’), ā̃ + a > ā̃ wa, i + ā > iwā/iā, u + ā > uwā/uā. В неличноглагольных
окончаниях это правило соблюдается не для всех гласных, ср. a, i + a > awa, iwa,
ī + a > awa, iwa, но u, o + a > ua. При сочетании долгого гласного с кратким или
двух долгих гласных может происходить редукция: ī + a > īa/ia, ī + u > iu, ī + i > ī,
ī + ā, o > iā, io, ū + ā, o > uā, uo, ī (ī̃) + ā̃ > iā̃ , ū (ū̃) + ā̃ > uā̃ . При образовании множественного числа существительных женского рода происходят редукция и стяжение гласных: ī + ū > iū̃/iyū̃/yū̃, u, a + ū̃ > ū̃, ci/cī, ji/jī, hi/hī + ū > сū̃, jū̃, hū̃.
В повелительном наклонении на стыке гласных появляется полугласный y:
V (отличное от a, ī) + o > Vyo. При образовании герундива с помощью показателя
-iɳo вместо i появляется гласный a: i, ī + iɳo > iaɳo, īaɳo. При образовании форм
3-го лица множественного числа наблюдаются чередования гласных: o, a +
an[i] > ūn[i] (< uan[i], awan[i]), i, ī + an[i] > īn[i]/ian[i]; во 2-м лице единственного
числа сочетание i, ī + ẽ переходит в ī̃/iẽ.
Нерегулярные чередования наблюдаются при образовании причастий совершенного и несовершенного вида: acaɳu ‛приходить’ — несов. в. īndo, сов. в. āyo;
vaɲaɳu ‛уходить’ — несов. в. vendo, сов. в. viyo; huaɳu ‛быть’ — несов. в. hūndo,
сов. в. ho; thiaɳu ‛становиться’ — несов. в. thīndo, сов. в. thiyo, thyo; gaɖʱjaɳu
‛встречаться’ — несов. в. gaɖʱbo, сов. в. gaɖʱyo; pariɳjaɳu ‛жениться’ — несов. в.
parnbo, сов. в. parnyo; thakjaɳu ‛уставать’ — несов. в. thakbo, сов. в. thako;
kāviɽjaɳu ‛сердиться’ — несов. в. kāviɽbo, сов. в. kāvɽiyo.
Характерны также следующие типы иррегулярного образования причастий совершенного вида: 1) veʈho (от vihaɳu ‛сидеть’), bīʈho (от bīhaɳu ‛стоять’), ɖʱiʈho
(от ɖʱisaɳu ‛видеть’) и т. п., 2) pīto (от pīaɳu ‛пить’), jˀāto (от jˀāɳaɳu ‛знать’),
dhoto (от dhoaɳu ‛мыть’) и т. п., 3) ɓudho (от ɓudhaɳu ‛слышать’), khādho (от
khāiɳu ‛есть’), ɠidho (от ɠinhaɳu ‛покупать’) и т. п., 4) ɖʱino (от ɖʱiyaɳu ‛давать’)
и т. п., 5) cayo (от cavaɳu ‛говорить’) и др.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
С.я. сохраняет больше элементов флективного строя, наблюдаемых как в
именном, так и в глагольном словоизменении (см. 2.4.0.), чем какой-либо другой
из новых индоарийских языков, исключая маратхи (см. статью «Маратхи язык» в
наст. издании). К первичной глагольной флексии в С.я. добавляется вторичная.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
541
Кроме того, за счет местоименных энклитик формируется своеобразная система
аффиксации (см. 2.3.6. и 2.4.0.). В то же время расширение системы именного и
глагольного словоизменения идет путем образования аналитических форм по
общим для новых индоарийских языков моделям, но с некоторыми специфическими отклонениями, которые будут отмечены ниже.
2.3.1. Членение слов по грамматическим разрядам (частям речи) производится
на тех же основаниях, что и в родственных языках (см. статьи «Хинди язык»,
«Маратхи язык» в наст. издании) и дает сходные результаты. Формальное разграничение существительных и прилагательных осложнено тем, что последние в
подавляющей своей массе сохраняют способность хотя бы частичного изменения
в падеже. В то же время не все они изменяются в роде. Таким образом, невозможно говорить о каких-то диагностических формах, целиком обособляющих
один разряд от другого, приходится опираться параллельно и на преобладающую
синтаксическую функцию. Числительные смыкаются с прилагательными в качестве их подкласса, причем порядковые (на -о) изменяются в роде, числе и падеже, а количественные — только в падеже (прямом и косвенном множественного
числа). Наречия неизменяемы; подавляющее большинство их составляют производные, представленные лексикализовавшимися косвеннопадежными формами
существительных и прилагательных, сочетаниями существительного с послелогом, повторами имен. Глагол характеризуется набором присущих ему грамматических категорий, включающих лицо, время, вид, залог, наклонение. К именным
грамматическим категориям относятся одушевленность/неодушевленность, род и
падеж. Следует, однако, отметить, что в С.я. две последние категории характерны как для именных частей речи (существительных, прилагательных, числительных, местоимений), так и для некоторых нефинитных форм глагола (инфинитива,
причастий, герундива). Категория числа имеется как у именных частей речи, так
и у глагола.
2.3.2. В С.я. различается мужской и женский р о д. Различие в роде выражается в: типах словоизменения существительного, см. 2.4.0.; в изменении прилагательных «сильного» (на -о) и «слабого» (на -u) тематических типов (как существительные типов 1, 2, 6 и 7) и соответствующих им адъективов (порядковых числительных, местоименных прилагательных, причастий, адъективной формы
имени); в изменении предикативных форм глагола (вторичных синтетических
причастной этимологии; аналитических с причастным компонентом и/или вспомогательным глаголом причастной этимологии, а также tho). У существительных
категория рода словоклассифицирующая, у прилагательных и других частей речи, изменяющихся по адъективной парадигме, — словоизменительная.
Категория о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и проявляется в предпочтительном оформлении персонального объекта направительным
послелогом khē, тогда как неперсональный (и неопределенный) сохраняет форму
прямого падежа (ср. sipāhī khē māriɳu солдат ОБЪЕКТН.ПОСЛ убить ‛убить солдата’, но cā h̃ e pianɳu чай пить ‛пить чай’).
2.3.3. Множественное ч и с л о выражается флективными окончаниями: у
существительных и прилагательных большинства типов (кроме типов 3, 4 и 5; в
косвенном падеже — во всех типах) и во всех формах глагола, непредикативных
и предикативных; в личных местоимениях число передается супплетивизмом ос-
542
Северо-западные индоарийские языки
нов. Согласование прилагательного с существительным по числу в непрямом падеже факультативно. Количественные числительные, кроме hiku ‛один’, ведут
себя как атематические прилагательные во множественном числе. Структура
числительных — обычная для новых индоарийских языков (ср. хинди).
2.3.4. С.я. имеет три регулярных п а д е ж н ы х формы — прямую, общекосвенную (она же — падеж агенса — см. 2.5.3.) и звательную (реализуется преимущественно у персональных имен). Склонение характерно как для существительных, так и для прилагательных. Прилагательные обоих тематических типов
согласуются с существительными в падеже в обоих числах, прилагательные на -ū
и на -ā — только во множественном (по типам 3, 4 и 7; аффикс варьируется —
-an(i)/-in(i)/-un(i)). Количественные числительные также имеют форму общекосвенного падежа на -an(i), -in(i).
Кроме названных, рудиментарно сохранились три нерегулярных падежа существительного: отложительный на -ā̃ (может нести также инструментальное значение; во множественном числе аффикс -ā̃ , по аналогии с послелогами, сочетается с формой косвенного падежа ), местный на -i (только в единственном числе) и
инструментальный на -е (только во множественном числе). Аффиксы названных
форм, свойственных узкому кругу имен, имеют жесткие ограничения на дистрибуцию: они сочетаются только с исконной лексикой (тадбхава), причем употребительны главным образом в устойчивых словосочетаниях, пословицах и т. п., а
в остальных случаях чередуются с имеющими сходные значения послелогами
(khā̃ ‛от’, mẽ ‛в’, sā̃ ‛с’), сочетающимися с формой общекосвенного падежа.
Для имен мужского рода выделяются пять типов склонения: два «тематических» — (1) «сильный» на -о и (2) «слабый» на -u; (3) на -ī, -ū; (4) заимствованных имен на -ā, -i; (5) заимствованных имен на -ai. Последние три могут рассматриваться как варианты одного типа. Для имен женского рода существуют
два мало различающихся между собой типа склонения: (6) на -ī и (7) все прочие.
Специфичный для С.я. по сравнению с остальными родственными языками,
кроме западнопанджабских диалектов (см. статью «Панджаби язык» в наст. издании), способ выражения субъектно-объектных и посессивных отношений
представляют местоименные энклитики (см. 2.3.6.).
Конкретизация падежных значений достигается с помощью послелогов. Формальных критериев разграничения первообразных послелогов от тех производных, которые сочетаются непосредственно с общекосвенным падежом существительного, не существует (ср. хинди, панджаби), а потому предлагается разграничение
на
функционально-семантических
основаниях —
по степени
обобщенности передаваемого значения.
К первообразным послелогам можно отнести: направительно-объектный khe ‛к’,
внутренне-местный mẽ ‛в’, внешне-местный te ‛на’, аблативные корреляты трех
перечисленных — khā̃ ‛от’, mā̃ ‛из’ и tā̃ ‛с’, инструментально-социативный sā̃ ‛с’.
К послелогам примыкает показатель адьективной формы существительного jo,
изменяющийся по парадигме прилагательного сильного тематического типа.
Производные (вторичные) послелоги, сочетающиеся с общекосвенным падежом
имени: vaʈi ‛у’, vaʈā̃ ‛от’, ɖʱāh[ã], ɖʱe ‛к’, ‛до’, tāī̃ ‛до’ (предел), lāi ‛для’, ‛ради’,
baad ‛после’, bābat ‛около’, tarafā̃ ‛со стороны’, zariyae ‛посредством’ и др.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
543
Производные послелоги, сочетающиеся с общекосвенным падежом адъективной формы имени: aɠiyā̃ ‛перед’, andar ‛внутри’, pāri ‛через’, puʈhiyā̃ ‛позади’,
badirā̃ ‛вместо’, ɓāhirā̃ ‛вне’, mathā̃ ‛над’, rūbarū ‛против’, vāste ‛для’, vica mẽ
‛между’, vejho ‛около’, heʈhā̃ ‛под’ и т. д.
Через послелог khā̃ ‛от’ с именем сочетаются: savāi ‛без’, ‛кроме’, vaʈhī ‛с’,
‛начиная с’ aɠe ‛перед’, poi ‛после’ и др.
2.3.5. Инвентарь глагольных категорий в С.я. в целом тот же, что и в ближайших родственных языках, но форма их выражения отличается некоторыми частностями, которые будут отмечены ниже.
Классы п е р е х о д н ы х и н е п е р е х о д н ы х глаголов различаются
как валентностными характеристиками (наличие или отсутствие валентности
прямого объекта), так и в плане словоизменения: в формах совершенного вида
переходные глаголы не изменяются в лице (согласуются в роде и числе с прямым
неоформленным объектом или сохраняют «нейтральную» форму 3 л. ед. ч. м. р.).
Граница членения по обоим критериям не вполне совпадает (ср. хинди). С противопоставлением по непереходности/переходности грамматическая традиция С.я.
обычно соотносит различие типов спряжения: I — a-спряжение (преимущественно непереходные глаголы) и II — i-спряжение (переходные, но со значительным
числом исключений).
Как подкласс переходных могут трактоваться каузативные глаголы (суффикс
-ā-, -ār-, -rā-, иногда морфонологическое чередование в основе: a/ā, i/e, u/o; вторичный каузатив — -ārā-). К непереходным примыкают пассивные глаголы
(суффикс -(i)j-).
Значение страдательного залога передается как синтетическими пассивными
глаголами, так и аналитической конструкцией, которая образуется из причастия
совершенного вида переходного глагола и спрягаемых форм глагола vaɲaɳu
‛идти’; тот и другой способы могут свободно взаимозаменяться.
Категория в и д а (совершенный/несовершенный), как и в прочих новых индоарийских языках, выражается совместно с категорией в р е м е н и в видовременных формах глагола при помощи разных типов основ, личных окончаний
или формы вспомогательного глагола. Характерно, что будущее время выражается в С.я. специфически — синтетической формой, восходящей к причастию несовершенного вида, и соответствующей формой связки.
При общем с хинди наборе н а к л о н е н и й С.я. отличается способом выражения условного наклонения: соответствующее значение передается присоединением к личным формам сослагательного наклонения неизменяемой частицы hā.
Система видо-временных форм, помимо обычной для других новых индоарийских языков структуры — причастных и связочных конструкций (ср. хинди),
расширяется в С.я. специфическими аналитическими образованиями, в которых
участвуют неизменяемые или частично изменяемые (по парадигме прилагательного «сильного» типа) частицы глагольной этимологии. Помимо упомянутой
выше формы условного наклонения так строятся «настоящее общее время» (простые формы сослагательного наклонения + вспомогательный глагол tho, изменяющийся по роду и числу) и «прошедшее повторно-длительное» (синтетические
формы прошедшего + неизменяемый вспомогательный элемент the).
Примеры вторичных аналитических форм.
Северо-западные индоарийские языки
544
Длительно-прогрессивное значение:
(1) asī̃ halandā
viyā
мы
двигаться:ПРИЧ.НЕСОВ.МН.М
‛Мы все шли и шли’.
Продолженное значение:
(2) hū parhīndo
он читать:ПРИЧ. НЕСОВ.ЕД.М
идти:ПРОШ. СОВ.МН.М
rahe
tho
оставаться:НАСТ.ОБЩ.3ЕД.М
ВСПОМ
‛Он продолжает читать’.
Пассивное значение:
(3) huna
khe
māribo
он:КОСВ.ЕД
ОБЪЕКТН.ПОСЛ
‛Его продолжают бить’.
(4) khata
likhyā
письмо:ПРЯМ.МН
видеть:ДЕЕПР
viyā
tho
мочь:НАСТ. ОБЩ.1ЕД.М
ВСПОМ
‛Я могу видеть’.
Комплетивное значение:
(6) rāti
guzarī
cukī
ночь
tho
ВСПОМ
писать:ПРИЧ.СОВ.МН.М идти:ПРОШ. СОВ.3МН.М
‛Письма были написаны’.
Потенциальное значение:
(5) mā ɖʱisī
saghā̃
я
rahe
бить:ПАСС.ПРИЧ.НЕСОВ оставаться:НАСТ.ОБЩ.3ЕД.М
проходить:ДЕЕПР
āhe
кончать:НАСТ.СОВ.3ЕД.Ж
ВСПОМ
‛Ночь прошла’.
Интенсивное значение:
(7) khāī
viyo
есть:ДЕЕПР
идти:ПРОШ. СОВ.3ЕД.М
‛съел’
Дезидеративное значение:
(8) likhaɳu
cāhyo
писать:ИНФ
хотеть:ПРОШ.СОВ.3ЕД.М
‛захотел писать’
Разрешительное значение:
(9) likhaɳu
ɖʱiɳo
писать:ИНФ
давать:ПРОШ. СОВ.3ЕД.М
‛разрешил написать’
Долженствовательное значение:
(10) huna
khe
acaɳu
он:КОСВ.ЕД
ОБЪЕКТН.ПОСЛ
‛Он должен прийти’.
(11) huna
khe
он:КОСВ.ЕД
ОБЪЕКТН.ПОСЛ
‛Ему нужно пойти’.
ghurje
приходить:ИНФ
vaɲiɳo
ho /
желать:СТРАД.СОСЛ.3ЕД
pyo
идти:ГЕРУНДИВ быть:ПРОШ.3ЕД.М / падать:ПРОШ.СОВ.3ЕД.М
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
(12) huna
он:КОСВ.ЕД
khe
vaɲiɳo
pavando
ОБЪЕКТН.ПОСЛ
идти:ГЕРУНДИВ
падать:БУДI.3ЕД.М
545
‛Ему придется пойти’.
Начинательное значение:
(13) hū
khāiɳa
laɠo
он
есть:ИНФ.КОСВ
приставать:ПРОШ.СОВ.3ЕД.М
‛Он начал есть’.
Помимо перечисленных выше видо-временных форм, в С.я. существуют дуративные формы, образуемые по той же модели, что и в хинди: сочетанием деепричастия на -ī/-е спрягаемого глагола с причастием совершенного вида от rahaɳu
‛оставаться’ и соответствующими формами вспомогательного (связки), например:
(14) hū
koī
kitābu
paɽhe
rahyo
ho
он:ПРЯМ
некий
книга:ПРЯМ читать:ДЕЕПР
оставаться:ПРИЧ.СОВ
ВСПОМ :ПРОШ.3ЕД
‛Он читал какую-то книгу’.
Кроме вторичных аналитических форм, в С.я. весьма употребительны сочетания
с частицами, восходящими к глаголу pavaɳu ‛падать’ и образующими «продолженные» или «интенсивные» модификации тех видо-временных форм, к которым
эти частицы присоединяются: pie (неизменяемая частица, может присоединять
эмфатическую частицу -ī) сочетается с формами, включающими причастие совершенного вида, и pyo (изменяется в роде и числе), которая употребляется с
прочими предикативными формами. Эти частицы обычно предшествуют спрягаемому глаголу:
(15) mā̃ pie-ī
haliusi
я
ЧАСТ -ЭМФ
‛Я ушел’.
(16) hū piyū̃
они
ЧАСТ :МН.Ж
уходить:ПРОШ.СОВ.1ЕД.М
halandiyū̃
huyū̃
ходить:ПРОШ. НЕСОВ.3МН.Ж
ВСПОМ
‛Они (ж. р.) ходили’.
2.3.6. Категория л и ц а находит выражение в личных местоимениях (1-го и
2-го лица, для 3-го лица используются указательные местоимения дальнего плана) и глагольных окончаниях, свойственных всем без исключения предикативным формам (в отпричастных синтетических формах окончания 3-го лица нулевые). Специфику С.я. составляют местоименные энклитики, способные сочетаться с предикативной формой глагола (в этом случае они несут функцию
субъекта — при формах совершенного вида переходных глаголов — или же прямого или косвенного объекта), а также с существительным и архаичным генитивным послелогом sando (в этом случае они выражают притяжательное значение). Сочетаясь друг с другом, эти энклитики могут несколько видоизменять
свою форму, например: ɖʱino athein(i) / to hunan(i) khe ɖʱino ‛ты дал им’,
āndomā̃ s(i) / mū̃ huna khe āndo ‛я его принес’, khes / huna khe ‛его’, ‛ему’, mā̃ ū̃ / asā̃
mā̃ ‛среди нас’, ɖʱāɖʱumi / mũhĩjo ɖʱāɖʱo ‛мой дед’, sandan(i) ācāra / hunan(i) jā
ācāra ‛их обычаи’ и т. п. Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и не имеет специальных показателей и выражается синтаксически —
оформлением прямого объекта (который в случае определенности присоединяет
Северо-западные индоарийские языки
546
направительно-объектный послелог khe) или лексически — указательным местоимением (определенность) и числительным hiku ‛один’ (неопределенность).
П р о с т р а н с т в е н н ы е о т н о ш е н и я выражаются главным образом
послелогами с локативным, направительным или отложительным значением (khe
‛к’, mẽ ‛в’, te ‛на’, khā̃ ‛от’, mā̃ ‛из’, tā̃ ‛с’, ɖʱe ‛до’ и т. д.), реже — локативными
падежными формами. В системе местоимений противопоставлены указательные
местоимения ближнего и дальнего плана.
Общим и приглагольным о т р и ц а н и е м служит частица na, употребляемая в препозиции к синтетическим глагольным формам, а в аналитических стоящая обычно перед вспомогательным глаголом.
2.3.7. Семантико-грамматические разряды слов (части речи) в С.я. в целом те
же, что в хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). В качестве особого
разряда частиц в С.я. можно выделить местоименные энклитики.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Склонение
(1)
‛конь’
(2)
‛дом’
(3)
‛слон’
(4)
‛раджа’
Падеж
Прям.
Косв.
Зват.
Местн.
Отлож.
ghoɽ-o
ghoɽ-e
ghoɽ-ā
(ghoɽ-e)
Прям.
Косв.
Зват.
Отлож.
Инстр.
ghoɽ-ā
ghar-a
hathī
ghoɽ-an 1 ghar-an
hathy-un
ghoɽ-o 2 ghar-o
hathy-o
ghar-an-ā̃
ghar-e
ghar-u
ghar-a
ghar-a
ghar-i
ghar-ā̃
hathī
hathī-a
hathī
(5)
(6)
‛библиотека’ ‛кобыла’
(7)
‛земля’
Ед. число
rājā
pustakālai
rājā
pustakālai
rājā
pustakālai
ghoɽī
ghoɽī-a
ghoɽī
zamīn-a
zamīn-a
zamīn-a
Мн. число
rājā
pustakālai
rājā-un pustakālay-an
rājā-o
pustakālay-o
ghoɽi-ū̃
ghoɽi-un
ghoɽi-ū̃
zamīn-ū̃
zamīn-un
zamīn-ū̃
П р и м е ч а н и я: 1. Окончания общекосвенного падежа множественного числа могут
иметь в исходе ослабленный -i. Встречаются также вариантные окончания: -ẽ, реже -ā̃, особенно в конструкциях, не требующих послелога, а также в диалектах. 2. Также ghoh-au, ghoh-ā.
Местоимения
Личные
1-е лицо mā̃ , āũ ‛я’, asī̃ ‛мы’
Падеж
Прям.
Косв.
Притяжат. ф.
Ед. ч.
mā̃, āũ
mū̃, mu 1
mũhĩjo
Мн. ч.
asī̃
asā̃
asā̃ jo
П р и м е ч а н и е: 1. При направительно-объектном послелоге khe.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
547
2-е лицо tū̃ ‛ты’, tavhī̃ ‛вы’
Падеж
Прям.
Косв.
Притяжат. ф.
Ед. ч.
tū̃
to
tũhĩjo
Мн. ч.
(t)avhī̃
(t)avhā̃
(t)avhā̃ jo
3-е лицо hū ‛он’, hūa ‛она’, hū ‛они’
Падеж
Прям.
Род
м. р.
ж. р.
Косв.
Притяжат. ф.
Ед. ч.
hū
hūa
huna
hunajo
Мн. ч.
hū
hunan
hunanjo
Возвратное
Прям. п. pāɳa ‛себя’, косв. п. pāia, притяжат. ф. pãhĩjo
Местоименные энклитики
Форма
1 л.
Агенсная
Объектная
Притяжат.
-m, -mā̃ 1
-m
-m
Агенсная
Объектная
Притяжат.
-sī̃, -sū̃
-ū̃
2 л.
Ед. ч.
-ī
-i, -ī
-ãhi, -ī, -(h)ẽ
Мн. ч.
-va
-va
3 л.
-ī̃
-s
-s, -(h)ãs
-ū̃
-n
-n
П р и м е ч а н и е: 1. Форма употребляется перед следующей за ней объектной энклитикой.
Указательные
Падеж
Род
Прям.
м. р.
ж. р.
Косв.
Прям.
Косв.
Ближнего плана
Ед. ч.
hīu (iho) ‛это, этот’
hīa (ihā) ‛эта’
hina (inhe)
Мн. ч.
hī (ihe)
hinan(i) (inhan(i))
Дальнего плана
hū (uho) ‛то, тот’
hūa (uhā) ‛та’
huna (unhe)
hū (uhe)
hunan(i) (unhan(i))
П р и м е ч а н и е: В скобках приведены эмфатические формы.
Северо-западные индоарийские языки
548
Субстантивные
Падеж Род
Прям.
м. р.
ж. р.
Соотносительные
Относительные
Ед. ч.
jo ‛кто,
который’
jā
jãhĩ
Мн. ч.
je
jin(i)
so ‛тот’
Косв.
sā
tãhĩ
Прям.
Косв.
se
tin(i)
Вопросительные
Неопределенные
keru ‛кто?’,
chā ‛что?’
kera
kãhĩ
ko ‛кто-то’,
kujhu, kuchu ‛что-то’
kā
kãhĩ
ker
kin(i)
ke
kin(i)
Адъективные
Указательные
Качественные
Количественные
Размера
ahiɽo, ihaɽo,
uhaɽo ‛такой’
(h)etro, (h)otro
‛столь многий’
(h)eɖʱo, (h)oɖʱo
‛столь большой’
Соотносительные
tehaɽo ‛такой’
tetro ‛столь
многий’
teɖʱo ‛столь
большой’
Относительные
jehaɽo ‛какой,
который’
jetro ‛сколь
многий’
jeɖʱo‛сколь
большой’
Вопросительные
kehaɽo
‛какой?’
ketro ‛сколь
многий?’
keɖʱo‛сколь
большой?’
Относительные
Вопросительные
Адвербиальные
Указательные
Места
Направления
Времени
Образа действия
(h)ite ‛здесь’,
(h)ute ‛там’
(h)eɖʱe ‛сюда’,
(h)oɖʱe ‛туда’
—
(h)īã, (h)ūã ‛так’
Соотносительные
tite ‛там’
jite ‛где’
kithe ‛где’
teɖʱe ‛туда’
jeɖʱe ‛куда’
keɖʱe ‛куда’
taɖʱahĩ ‛тогда’
tīã ‛так’
jaɖʱahĩ ‛когда’
jīã ‛как’
kaɖʱahĩ ‛когда’
kīã ‛как’
Глагол
Непредикативные формы
Наименование Показатели
Словоизменительный класс
Инфинитив
-ai/-iɳ + -u
сущ. м. р. тип (2)
Герундив
-iɳ/(-ai) + -o
прил. тип (1)
Причастие ак-and/-īnd + -o прил. тип (1)
тивное несов. в.
Функция
Примечания
субстантивная (имя
действия)
предикативный
-aɳo — при осчлен в оборотах
новах с исходолженствования
дом на -i/-ī
иррегулярные
вербальная
формы см. в
2.2.0.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
549
Продолжение таблицы
Адъективное
причастие несов. в.
-and/-īnd +-a
прил. тип (2)
hu
адъективная
Причастие
сов. в.
-yo (-io)
прил. тип (1)
вербальная
Адъективное
причастие
сов. в.
-(y)alu
прил. тип (2)
адъективная
Имя деятеля
-ai/-iɳ + -a + прил. типы (1) и
-vāro/-hāru (2)
Причастие пас-ibo
сивное несов. в.
Абсолютное
причастие несов. в.
Абсолютное
причастие
сов. в.
Деепричастие /
абсолютив (I)
Деепричастие /
абсолютив (II)
Сложное причастие сов. в.
прил. тип (1)
частотны иррегулярные формы, см. 2.2.0.
адъективная;
субстантивная
образуется от
переходных
глаголов
предикативный
член
-and/-īnd + -e неизм.
адвербиальная
-ye (-ie)
неизм.
адвербиальная
-ī/-e (+ -kare) неизм.
адвербиальная
-(i)jī /-(i)je
неизм.
адвербиальная
-yo + -pyo
прил. тип (1)
предикативный
член
Окончания личных форм
I
1 л.
2 л.
3 л.
-u
1 л.
2 л.
3 л.
-o
Первичные
Повелит. накл.
Сослагат. накл.
II
вежливые
I
II
Ед ч.
-ā̃
-yā̃
-i
iji, -ijā̃ i
-ī̃
-ī̃
-e
-e
Мн. ч.
-ū̃
-yū̃
-yo (-io)
-ijo
-o
-yo
-an(i) -in(i), -īn(i)
Вторичные1
м. р.
ж. р.
-us(i)
-ẽ
-o
-as(i)
-ã
-ī
-āsī̃, -āsū̃ -iū̃sī̃, -iū̃sū̃
-ā, -aū
-iū̃
-ā
-iū̃
П р и м е ч а н и е: 1. Присоединяются к основам причастий при образовании прошедшего
совершенного и простого будущего времени.
Северо-западные индоарийские языки
550
Спряжение вспомогательного глагола huaɳu ‛быть’
Изъявительное наклонение
Прош. вр.
Буд. вр.
М. р.
Ж. р.
М. р.
Ж. р.
Ед ч.
hos
huyas
hūndus
hūndyas
huẽ
huīã
hūndẽ
hūndīã
ho
huī
hūndo
hūndī
Мн. ч.
huāsī̃/-sū̃
huyū̃sī̃/-sū̃ hūndāsī̃
hūndyū̃sī̃
huā
huyū̃
hūndā/-aū
hūndyū̃
huā
huyū̃
hūndā
hūndyū̃
Наст. вр.
1 л.
2 л.
3 л.
āhyā̃
āhī̃
āhe
1 л.
2 л.
3 л.
āhyū̃
āhyo
āhin
Изъявительное наклонение
Настоящее общее время
ɖoɽaɳu ‛бежать’
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽā̃ tho
ɖoɽā̃ thī
ɖoɽē ̃ tho
ɖoɽē ̃ thī
ɖoɽē tho
ɖoɽē thī
Мн. ч.
ɖoɽū ̃ thā
ɖoɽū ̃ thiū ̃
ɖoɽo thā
ɖoɽo thiū ̃
ɖoɽane thā
ɖoɽane thiū ̃
Настоящее обычное время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽando āhiyā ̃
ɖoɽandī āhiyā ̃
ɖoɽando āhē ̃
ɖoɽandī āhē ̃
ɖoɽando āhē
ɖoɽandī āhē
Мн. ч.
ɖoɽandā āhiyū ̃
ɖoɽandiū ̃ āhiyū ̃
ɖoɽandā āhiyo
ɖoɽandiū ̃ āhiyo
ɖoɽandā āhine
ɖoɽandiū ̃ āhine
Прошедшее несовершенное время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽando hose
ɖoɽandī huyase
ɖoɽando huē ̃
ɖoɽandī huiã
ɖoɽando ho
ɖoɽandī hī
Мн. ч.
ɖoɽandā huası̄ ̃
ɖoɽandiū ̃ huyū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽandā huo
ɖoɽandiū ̃ huyū ̃
ɖoɽandā huā
ɖoɽandiū ̃ huyū ̃
Сослагательное
наклонение
huā̃
huī̃
hue
hū̃
ho (huo)
huan (hūn)
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
Прошедшее совершенное время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽiusi
ɖoɽiasi
ɖoɽē ̃
ɖoɽiã
ɖoɽyo
ɖoɽī
Мн. ч.
ɖoɽiāsı̄ ̃
ɖoɽiū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽiaū
ɖoɽiū ̃
ɖoɽiā
ɖoɽiū ̃
Прошедшее повторно-длительное время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽiusi thē
ɖoɽiasi thē
ɖoɽē ̃ thē
ɖoɽã thē
ɖoɽyo thē
ɖoɽī thē
Мн. ч.
ɖoɽiāsı̄ ̃ thē
ɖoɽiū s̃ ı̄ ̃ thē
ɖoɽiaū thē
ɖoɽiū ̃ thē
ɖoɽiā thē
ɖoɽiū ̃ thē
Настоящее совершенное время (перфект)
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽyo āhiyā ̃
ɖoɽī āhiyā ̃
ɖoɽyo āhē ̃
ɖoɽī āhē ̃
ɖoɽyo āhē
ɖoɽī āhē
Мн. ч.
ɖoɽyā āhiyū ̃
ɖoɽiyū ̃ āhiyū ̃
ɖoɽyā āhiyo
ɖoɽiyū ̃ āhiyo
ɖoɽyā āhine
ɖoɽiyū ̃ āhine
Предпрошедшее время
1 л.
2 л.
3 л.
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
Ед. ч.
ɖoɽyo hose
ɖoɽī huyase
ɖoɽyo huē ̃
ɖoɽī huiã
ɖoɽyo ho
ɖoɽī hī
Мн. ч.
ɖoɽyā huası̄ ̃
ɖoɽiyū ̃ huyū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽyā huo
ɖoɽiyū ̃ huyū ̃
ɖoɽyā huā
ɖoɽiyū ̃ huyū ̃
551
Северо-западные индоарийские языки
552
Простое будущее время (будущее время I)
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
ɖoɽandusi
ɖoɽandiasi
ɖoɽandē ̃
ɖoɽandiã
ɖoɽando
ɖoɽandī
Мн. ч.
ɖoɽandāsı̄ ̃
ɖoɽandiū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽandaū
ɖoɽandiū ̃
ɖoɽandā
ɖoɽandiū ̃
Будущее время II
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
ɖoɽando hūndusi
ɖoɽandī hūndiasi
ɖoɽando hūndē ̃
ɖoɽandī hūndiē ̃
ɖoɽando hūndo
ɖoɽandī hūndī
Мн. ч.
ɖoɽandā hūndāsı̄ ̃
ɖoɽandiū ̃ hūndiū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽandā hūndaū
ɖoɽandiū ̃ hūndiū ̃
ɖoɽandā hūndā
ɖoɽandiū ̃ hūndiū ̃
Будущее время III
Род
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
ɖoɽyo hūndusi
ɖoɽī hūndiasi
ɖoɽyo hūndē ̃
ɖoɽī hūndiē ̃
ɖoɽyo hūndo
ɖoɽī hūndī
Мн. ч.
ɖoɽyā hūndāsı̄ ̃
ɖoɽiyū ̃ hūndiū s̃ ı̄ ̃
ɖoɽyā hūndaū
ɖoɽiyū ̃ hūndiū ̃
ɖoɽyā hūndā
ɖoɽiyū ̃ hūndiū ̃
Повелительное наклонение
2 л.
Ед. ч.
ɖoɽu, ɖoɽije
Мн. ч.
ɖoɽo, ɖoɽijo
Формы повелительного наклонения, содержащие суффикс -ij-, являются вежливыми формами.
Сослагательное наклонение
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
ɖoɽā̃
ɖoɽē ̃
ɖoɽē
Мн. ч.
ɖoɽū ̃
ɖoɽo
ɖoɽane
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
553
Условное наклонение
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
ɖoɽā̃ hā
ɖoɽē ̃ hā
ɖoɽē hā
Мн. ч.
ɖoɽū ̃ hā
ɖoɽo hā
ɖoɽane hā
Вторичные аналитические формы
Формы значащего
глагола
(1-й компонент)
Прич. активн.
несов. в. на -ando
Прич. активн.
несов. в.
на -ando и на -ibo
Прич. сов. в. на -yo
Дееприч. на -ī/-e
(абсолютив)
Абсолютив
Абсолютив
Инфинитив на -aɳu
Инфинитив на -aɳu
Инфинитив на -aɳu
Герундив на -aɳo
Инфинитив в косв. п.
Вспомогательный
глагол
(2-й компонент)
Основное значение
Примеры
см. в 2.3.5.
vaɲaɳu ‛идти’
длительно-прогрессивное
rahaɳu ‛оставаться’
продолженное
vaɲaɳu ‛идти’
пассивное
(4)
saghaɳu ‛мочь’
потенциальное
(5)
cukaɳu ‛кончать’
acaɳu ‛приходить’
vathaɳu ‛брать’
ɖʱiaɳu ‛давать’
chaɖʱiɳu ‛бросать’
vaɲaɳu ‛идти’ и др.
cāhiɳu ‛хотеть’
ɖʱiaɳu ‛давать’
ghuraɳu ‛желать’
khapaɳu ‛теряться’
huaɳu ‛быть’
pavaɳu ‛падать’
laɠaɳu ‛приставать’
комплетивное
(6)
интенсивное (с дополнительными частными значениями;
может трактоваться как словообразовательный тип)
(7)
дезидеративное
разрешительное
(8)
(9)
долженствовательное
(10)
долженствовательное (необходимости или неизбежности)
начинательное
(1)
(2), (3)
(11), (12)
(13)
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичные структуры именной и глагольной словоформ идентичны описанным для хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании), с тем отличием,
что в С.я. и та, и другая могут получать дальнейшее развертывание за счет местоименных энклитик (см. 2.3.6.).
2.5.2. Основные способы и правила словообразования — общие с близкородственными языками (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). Особенностью
именного словообразования является широкое распространение уменьшительных суффиксальных производных. Специфическую черту глагольного словообразования представляют пассивные глаголы с суффиксом -(i)j-.
2.5.3. Типичные структуры п р о с т о г о предложения и способы выражения
субъектно-объектных и посессивных отношений (включая правила порядка слов)
в целом те же, что и в хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). В каче-
Северо-западные индоарийские языки
554
стве особенностей С.я. следует назвать: 1) возможность не только частичного (в
роде и падеже), но факультативно и полного (также и в числе) согласования изменяемого определения с определяемым, стоящим в непрямых (т. е. косвенном и
звательном) падежах множественного числа, 2) отсутствие специального агентивного показателя при имеющем форму общекосвенного падежа субъекте объектной и нейтральной конструкции, 3) свободная замена (особенно в разговорном стиле речи) нормативных предикативных (субъектно-объектных) и посессивных конструкций с участием личных местоимений их трансформами с
местоименными энклитиками (см. 2.3.6.), причем субстандартная разговорная
речь допускает и «избыточные» конструкции с двойным (регулярно-местоименным и энклитическим) выражением субъекта и/или объекта.
(17) mū̃ huna
khe
cayo-mā̃ -s
я
он:КОСВ
ОБЪЕКТН.ПОСЛ
сказать-1ЕД.ЭНКЛ-3ЕД.ЭНКЛ
‛Я ему сказал’.
2.5.4. Основные правила построения с л о ж н ы х предложений сходны с
описанными для хинди (см. статью «Хинди язык» в наст. издании). Сложносочиненные предложения образуются из простых, связанных сочинительными союзами (aẽ ‛и’ и др.), или бессоюзно. В последнем случае между компонентами
сложного предложения могут усматриваться отношения временнóго или причинного (целевого) следования. Сложноподчиненные предложения по типу связи
членятся на: 1) соотносительные, которые связываются обычно парными союзными словами местоименной этимологии — относительным (в придаточном
предложении, обычно предшествующем главному) и соотносительным (в главном предложении, может опускаться), 2) пояснительные, где придаточное обычно
следует за главным и вводится союзом ta или некоторыми другими. Например:
(18) jo ɖoɽando
so
thakibo
кто бежать:БУДI.3ЕД.М тот
уставать: ПРИЧ. ПАСС.НЕСОВ
‛Кто побежит, тот устанет’.
(19) ɖākʈar sāhiba
ɓudhāyo
доктор господин:КОСВ.ЕД
рассказывать:ПРОШ.СОВ.3ЕД.М
ta hūa
karācīa
vēī
āhē
что она
Карачи:КОСВ
ехать:ПЕРФ.3ЕД.Ж
ВСПОМ
‛Господин доктор рассказал, что она уехала в Карачи’.
2.6.0. Важнейшие этимологические группы лексики те же, что и в прочих новых индоарийских языках, но в С.я. они имеют несколько иные пропорции: например, в С.я. менее значительна роль с а н с к р и т и з м о в и, напротив,
большее место занимают и р а н и з м ы и а р а б и з м ы, часть которых претерпела фонетические изменения, отразившиеся и в орфографии. Несколько отличается от обычного для центральных и восточных индоарийских языков и состав употребительнейших корней тадбхава, ср. acaɳu ‛приходить’, ср. хинди ānā,
панджаби āuɳā, vaɲaɳu ‛идти’, ср. хинди jānā, панджаби jāɳā, jero ‛печень’, ср.
хинди, панджаби kalejā, sāo ‛зеленый’, ср. хинди harā, панджаби hariā.
2.7.0. Общая диалектная система описана в 1.2.1. В данном разделе дается
описание диалекта каччхи.
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
555
К а ч ч х и (kacchī) является одним из шести основных диалектов С.я. Диалект
каччхи распространен на крайнем юго-востоке лингвоареала С.я. в непосредственном соседстве (частично в окружении) западных диалектов языка гуджарати.
Последний оказал и продолжает оказывать на каччхи весьма существенное влияние. Среди других диалектов С.я. наибольшую близость к каччхи обнаруживает
диалект лари, распространенный в районах по нижнему течению р. Инд. Сам
каччхи не является однородным в диалектологическом плане и делится на поддиалекты. В современных работах обычно выделяют три поддиалекта: северный
(банни-каччхи), юго-восточный (вагди-каччхи) и юго-западный (мандви-каччхи).
Иногда выделяют также поддиалект каястхи. Для последнего характерно особенно сильное влияние гуджарати. Приводимое ниже описание посвящено главным
образом юго-западному поддиалекту (мандви-каччхи).
Фонологическая система диалекта каччхи отличается от фонологической системы стандартного С.я. прежде всего инвентарем согласных фонем. Для югозападного и юго-восточного поддиалектов характерно меньшее количество имплозивных (инъективных) согласных: в мандви-каччхи их два (ɓ и ɗ), в вагдикаччхи — один (ɓ). Северный поддиалект располагает четырьмя имплозивными
(ɓ, ɗ, jˀ, ɠ), не отличаясь в этом отношении от стандартного С.я. Аналогичные
различия обнаруживаются в системе носовых: в банни-каччхи, как и в стандартном языке, имеется пять носовых фонем (m, n, ɳ, ɲ, ŋ), в то время как в югозападном поддиалекте их четыре (m, n, ɳ, ŋ), а в юго-восточном поддиалекте —
три (m, n, ɳ). Звонкие придыхательные в каччхи могут факультативно терять аспирацию. С другой стороны, более старые простые звонкие (в частности, в заимствованиях) могут произноситься с факультативным придыханием. На этом основании можно говорить об отсутствии оппозиции звонких согласных фонем по
признаку придыхательности и, как следствие, об отсутствии фонологически независимой звонкой придыхательной серии. Ларингальный h в каччхи неустойчив
и часто опускается. В ряде случаев (например, в парадигме одного из глаголовсвязок) h стандартного С.я. соответствует y диалекта каччхи.
Вокализм каччхи характеризуется некоторыми особенностями дистрибуции
фонем. Так, краткие гласные i и u (в отличие от соответствующих гласных в
стандартном языке) невозможны в конце слова.
Морфология имени в каччхи весьма близка к таковой в стандартном С.я. Отличие обнаруживается лишь в форме косвенного падежа множественного числа,
имеющей в каччхи окончание -ẽ при -an(i)e/-in(i)/-un(i) в стандартном языке.
Числительное «один» имеет вид hikɽo (при hiku в стандартном С.я.) и склоняется
аналогично прилагательному в единственном числе. Значительная часть числительных от 20 до 100, по-видимому, заимствована из гуджарати. У числительных
от 2 до 100 имеется форма косвенного падежа множественного числа, однако ее
употребление факультативно, она может свободно заменяться формой прямого
падежа. Личное местоимение 1-го лица единственного числа ā̃ū,̃ продолжающее
соответствующее древнеиндийское местоимение в форме номинатива (ahaṃ), является в каччхи единственным, в то время как в стандартном С.я. в той же функции используется также местоимение mā ̃, отличающееся большей частотностью.
В 1-м лице множественного числа имеется инклюзивное местоимение pāɳ
(косв. п. pā ̃). Местоимение 2-го лица множественного числа имеет вид aı̄ ̃ и соот-
556
Северо-западные индоарийские языки
ветствует местоимению avhı̄ ̃ стандартного С.я. Местоимение 2-го лица множественного числа tavhı̄ ̃, употребительное в стандартном языке, в каччхи соответствий не имеет. Притяжательные местоимения образуются от регулярных форм
косвенного падежа личных местоимений присоединением показателя -jo. Возвратное местоимение piɳḍ является общим для каччхи и соседнего диалекта лари,
при том, что в стандартном С.я. в данной функции используется местоимение
pāɳa иного происхождения. Местоименные энклитики достаточно широко используются при глаголе, однако их использование при имени не отмечено. В глагольной системе обращает на себя внимание специфичный для каччхи фонетический облик некоторых широкоупотребительных глаголов. Глаголу-связке āhстандартного С.я. соответствует глагол-связка āy- в диалекте каччхи. Вспомогательные глаголы tho и the, используемые в стандартном языке для образования,
соответственно, настоящего общего и прошедшего повторно-длительного времени, обнаруживают в каччхи соответствия с начальным непридыхательным — to и
te. Особенностью системы видо-временных форм глагола каччхи является употребление форм продолженного вида, образуемых с участием вспомогательного
глагола ve- ‛садиться, сидеть’. Последний выступает в форме перфективного
причастия, изменяющегося по родам и числам: м. р. ед. ч. veʈho, ж. р. ед. ч. veʈhī,
м. р. мн. ч. veʈhā, ж. р. мн. ч. veʈhyū .̃ Личные окончания сослагательного наклонения совпадают с таковыми в стандартном С.я., за исключением окончания 1-го
лица множественного числа непереходных глаголов -õ (при -ū ̃ в стандартном
языке). Основы флективных форм страдательного залога образуются при помощи одного из двух суффиксов: -j- или -ā-. Последний суффикс отсутствует в
стандартном С.я. Суффиксы строго распределены. От основ на -j- образуются
формы повелительного и сослагательного наклонения, от основ на -ā — имперфективное и перфективное причастия и строящиеся на их базе формы будущего
и прошедших времен. Перфективное причастие страдательного залога образуется
при помощи специального суффикса -ɳ-, прибавляемого к пассивной основе на
-ā-. Пассивный суффикс -ā- предположительно заимствован из гуджарати.
Характерное для стандартного С.я. пассивное причастие несовершенного вида
на -ibo в каччхи не отмечено. Некоторые послелоги каччхи фонетически отличаются от этимологически родственных послелогов стандартного языка: sẽ ‛с, вместе с’ (ср. sā ̃ в стандартном С.я.), объектный послелог ke (ср. khe в стандартном
С.я.). Отдельные послелоги, употребительные в каччхи, в стандартном С.я. отсутствуют: thī ‛от’, nū ̃ ‛от’ (в стандартном С.я. khā ̃).
Особенностью синтаксиса каччхи является наличие в перфективных глагольных временах (т. е. в глагольных временах, образованных с участием перфективного причастия) наряду с эргативной также и номинативной конструкции предложения. Сказуемое, выраженное переходным глаголом в одной из перфективных форм, может согласовываться как с субъектом, так и с объектом. В
последнем случае субъект выражен существительным в прямом падеже. При
субъектном согласовании во 2-м и 3-м лице личные окончания глагола-связки
присоединяются не только к самой связке, но и к перфективному причастию
(вместо родо-числовых окончаний).
Этимологическая характеристика лексики мало отличается от таковой в стандартном С.я. Единственной существенной особенностью словаря каччхи являет-
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык
557
ся обилие заимствований из языка гуджарати, особенно многочисленных в югозападном и юго-восточном поддиалектах. Гуджаратский лексический пласт охватывает слова разнообразной семантики, относящиеся большей частью к знаменательным (ср. gām ‛деревня’, kheɽū ‛крестьянин’, bāyɽī ‛женщина’, nīlo ‛зеленый’),
но также и к служебным частям речи (ср. anẽ ‛и’, thī ‛от’).
По данным на начало XXI в., общее число говорящих на диалекте каччхи составляло около 1 040 тыс. чел. Большинство из них (981 тыс. чел. по оценке на
основе переписи 2011 г.) проживает в Индии, главным образом в округе Кач на
западе шт. Гуджарат. В северной части округа, непосредственно примыкающей к
индо-пакистанской границе, носители каччхи составляют большинство населения. В южных же районах они являются языковым меньшинством, живущим в
окружении носителей языка гуджарати. Этим объясняется широкое распространение каччхи-гуджаратского билингвизма и значительное влияние гуджарати на
каччхи. Около 60 тыс. носителей каччхи (1997 г., оценка) проживает вне округа
Кач: в других районах Гуджарата и за пределами Индии. Довольно крупные торговые общины выходцев из Кача имеются в Пакистане (в основном в г. Карачи) и
в некоторых странах Восточной Африки: Кении, Танзании, Малави. Члены этих
общин, хотя и пользуются в быту диалектом каччхи, нередко называют свой
родной язык мемони (от «мемон» — названия мусульманской религиозной общины, к которой принадлежат многие носители диалекта каччхи; название восходит в конечном итоге к араб. muˀmin ‛правоверный’).
Диалект каччхи функционирует главным образом как средство устного бытового общения. Основным литературным языком является официальный язык
штата — гуджарати. Сведениями о степени распространения среди носителей
каччхи стандартного С.я. мы не располагаем. Письменности диалект каччхи не
имеет, хотя в прошлом предпринимались отдельные попытки записи текстов на
нем с помощью арабского и гуджаратского письма, а также письма деванагари.
Кроме того, имеется ряд религиозных текстов, написанных мусульманамиисмаилитами общины ходжа письмом «ходжки». Эта письменность восходит к
одной из разновидностей письма ланда и, в конечном итоге, к древнеиндийскому
письму брахми. К настоящему времени письмо ходжки полностью вышло из
употребления.
ЛИТЕРАТУРА
Егорова Р.П. Местоименные энклитики,
присоединяемые к глаголу в языке синдхи //
Индийская и иранская филология. М., 1964.
Егорова Р.П. Формы пассива в синдхи //
Краткие сообщения Института народов Азии
АН СССР, 1964, вып. 62.
Егорова Р.П. Язык синдхи. М., 1966.
Егорова Р.П. К вопросу о сложных глагольных образованиях с pio в языке синдхи //
Ученые записки МГИМО. Вопросы языка и
литературы, 1971, вып. 7.
Bailey T.G. The Sindhi Implosives // Bulletin
of the School of Oriental Studies, 1923, vol. II.
Bordie J.G. A Descriptive Sindhi Phonology.
PhD. Dissertation. Austin, 1958 (University of
Texas).
Bughio, M.Q. Sociolinguistics of Sindhi
(Study of Language Variation and Change in
Sindhi Spoken in Sindh, Pakistan). München:
LINCOM EUROPA 2001.
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India. Vol. VIII: Indo-Aryan Languages. NorthWestern Group. Part. I: Specimens of Lahnda
and Sindhi. Calcutta, 1919 [repr. Delhi, 1967].
Jetley M.K. Morphology of Sindhi: A Descriptive Analysis of Vicoli, the Standard Sindhi Dia-
558
Северо-западные индоарийские языки
lect: Thesis Submitted for the Degree of Doctor
of Philosophy in Linguistics. Poona, 1964.
Khubchandani L.M. Pronominal Suffixes in
Sindhi // Indian Linguistics, 1962, vol. 23.
Khubchandani L.M. Noun Declension in Sindhi
and Hindi // Indian Linguistics, 1964, vol. 25.
Khubchandani L.M. Sindhi // The Indo-Aryan
Languages / Ed. by G. Cardona, Dh. Jain. London; New York, 2007.
Rohra S.K. Descriptive Analysis of Kachi
(Kacchi). PhD Dissertation. Poona, 1965 (Deccan
College, Post-Graduate and Research Institute).
Trumpp E. Grammar of the Sindhi Language.
London; Leipzig, 1872.
Turner R.L. The Sindhi Recursives or Voiced
Stops Preceded by Glottal Closure // Bulletin of
the School of Oriental Studies, 1924, vol. III.
Vermeer H.J. Untersuchungen zum Bau zentral-süd-asiatischer Sprachen. Heidelberg, 1969.
ПАРЬЯ ЯЗЫК
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская
ПАРЬЯ ЯЗЫК
1.0. Парья (П.я.) — самоназвание и название языка небольшой этнической
группы, открытой И.М. Оранским в 1950-х гг. на территории Таджикской ССР,
ныне Таджикистана. Слово восходит, очевидно, к названию одной из земледельческих каст джатов Пенджаба bharyā, с характерным для панджаби переходом
общеиндоарийского звонкого придыхательного в глухой непридыхательный (сопровождающийся в панджаби возникновением высокого тона). Как наименование П.я. используется также термин парья-сази, этимология второй части которого неясна. Другие, более редкие, наименования представляют собой определения
языка по различным этнонимам, употребляющимся окружающим населением по
отношению к этой группе: забон-и лагмани, т. е. «язык лагманцев», забон-и носфуруш, т. е. «язык продавцов жевательного табака» (одно из типичных занятий
парья); см. 3.0. Окружающее население называет их, как и прочих выходцев из
Афганистана, «афгоно».
2.0. Носители П.я., которых по оценке И.М. Оранского насчитывалось в конце
1950-х гг. около тысячи, по оценке Т.И. Оранской в 1977 г. — около двух тысяч
человек, по оценке справочника “Ethnologue” на 2008 г. (только для Таджикистана) — три тысячи человек, в советский период были расселены среди таджико- и
узбекоязычного сельского населения по всей Гиссарской долине (Таджикская
ССР), а также в районах по верхнему течению р. Сурхандарья — от пригородов
Душанбе на северо-востоке до района Сары-Асия — Денау (Узбекская ССР) на
юго-западе. Достоверных сведений о территории расселения парья после распада Советского Союза нет.
3.0. Внутри индоарийской группы П.я. должен быть отнесен к центральной
подгруппе (по классификации Дж. Грирсона), так как по частным признакам он
обнаруживает регулярные соответствия с диалектами панджаби, раджастхани,
западного пахари и хинди. Как место, так и время исхода носителей П.я. из Индии не может быть определено точно. Несомненно, что это произошло уже в новоиндийский период, т. е. во II тыс., причем, вероятнее всего, во второй его половине, насколько можно судить по фактам исторической типологии новоиндоарийских языков. Несомненно также, что миграция на территорию Афганистана
произошла из северо-западных пределов Индии (в историческом понимании этого названия). Сами парья отчетливо сознают себя выходцами из Афганистана
(Лагмана), тогда как воспоминания о их связи с Индией весьма слабы.
4.0. Собственной письменности П.я. не имеет; соответственно нет и письменных памятников. Образцы сказочного фольклора, собранные И.М. Оранским, носят печать среднеазиатского и афганского влияния; в некоторых сюжетах местом
действия является Индия.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонемный состав не определен. Все записи проводились в фонетической
транскрипции. Существует один короткий текст — опыт фонологической транс-
560
Парья язык
крипции. Очевидно, что нет последовательного противопоставления гласных по
долготе/краткости, что характерно для ряда новых индоарийских языков, особенно для нестандартизованных, а тем более бесписьменных. В соответствии с
общими новоиндоарийскими тенденциями прослеживается противопоставление
/ə/ : /ā/ (ср. mar1/mər ‛умирать’ и mar2 ‛бить’, ‛убить’), тогда как противопоставление гласных высокого подъема определяется, по-видимому, позиционными
факторами. Для консонантизма особенно характерно отсутствие звонких аспират. Вопрос о существовании в П.я. системы тонов, компенсирующих утрату аспирации (ср. панджаби, пахари), требует дальнейшего исследования.
5.1.1. Обычные структуры слога CVC, CV, VC, V.
На фонетическом уровне можно отметить оглушение конечных звонких согласных, ослабление (вплоть до утраты) аспирации глухих придыхательных, частое ослабление или утрата начального и интервокального индоарийского h. В последнем случае возможна назализация предшествующего гласного, ср. хин. pahāṛ —
пар. pā̃ ṛ ‛гора’. Интересны случаи дистантной регрессивной ассимиляции гласных (корневого аффиксальными). Ассимиляция, которая может быть полной
(nuko ‛маленький’ — niki ‛маленькая’) и частичной (turo ‛твой’ — təri/tiri ‛твоя’),
проявляется в словоизменении адъективов, но, очевидно, не при словообразовании субстантивов (ср. buḍo ‛старик’ — buḍi ‛старуха’).
5.1.2. Вопрос о чередованиях в П.я. требует дополнительного изучения.
5.2.0. Морфологические сведения.
5.2.1. Морфологическим типом язык мало отличается от близкородственных
индийских. В словоизменении небогатый набор первичных синтетических форм
сосуществует с аналитическими, на базе стяжения которых образуются новые
синтетические.
5.2.2. Система основных морфологических категорий в принципе соответствует описанной для хинди, но реализуется в заметно редуцированном виде. Это
особенно касается глагольного словоизменения.
Категория р о д а (мужской/женский) подвержена стиранию, о чем говорит
как непоследовательность согласования изменяемых определений (ayi=mr-i
мать=1ЕД.ПРИТ-Ж и ayi=muro мать=1ЕД.ПРИТ-М.ЕД ‛моя мать’) и форм сказуемого
(pâčâ-ke ran saisxane-me giy-o падишах-ГЕН жена конюшня-в:ПОСЛ идти:ПРОШ.СОВ-М ‛жена падишаха пошла в конюшню’, букв. ‛пошел’), так и регулярное несогласование предикативного члена, выраженного прилагательным, ср.
ti-mər-o nuk-o-i̯ дочь-1ЕД.ПРИТ-М маленький-М-быть:НАСТ.3ЕД ‛Моя дочь — маленькая’ при nik-i ungli маленький-Ж палец:Ж ‛мизинец’. Характерным окончанием адъективов мужского рода служит -о; показатель -i, как и в хинди, является
показателем не только женского рода, но и уменьшительности. В однокоренных
существительных, противопоставленных по значению биологического рода или
величине, грамматическая оппозиция выражена окончанием мужского рода -о (в
прямом падеже) и показателем основы женского рода -i, присоединяющимся к
консонантной основе: kuro ‛конь’ — kuri ‛кобыла’.
В П.я. сохранились два словоизменительных типа: 1) «сильный» — имена
мужского рода с изменяемым окончанием -о и 2) «общий» — все прочие. Сильный тип имеет синтетические формы косвенного падежа единственного ч и с л а и прямого падежа множественного числа (обе на -е); косвенный падеж мно-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Парья язык
561
жественного числа у обоих типов образуется окончанием -un/-ũ. Перечисленные
формы, как и формы рода, употребляются непоследовательно. О д у ш е в л е н н ы е имена могут присоединять агглютинативный показатель множественного числа -xel.
Основные послелоги: направительно-объектный и отложительный -ta (в последнем значении выступает также в сочетании с локативным ma — mata (ср.
хинди mẽ se); инструментально-комитативный nala; локативный ma; адъективный послелог — ko (kâ и ki — его варианты, утратившие прямую соотнесенность
с падежом, числом и родом определяемого); адресат оформляется послелогом le;
агенс — na. Как рудимент синтетической локативной формы с пространственным и временны́м значением можно трактовать формант -a: kar-a ‛в доме’,
‛дома’. На то, что это не послелог, а суффикс, указывает позиция этого аффикса
по отношению к местоименным энклитикам: kar-a-se ‛в его дом(е)’, но
havli-sə-ma ‛в их дворе’, ср. также kale-sə-ta ‛его голову’, beṭa-se-ko ‛его сына’.
Используются также сложные послелоги, причем лексически значимый элемент
часто присоединяется непосредственно к существительному, без соединительного элемента: us dev-kul ‛к тому диву’.
П.я. отличает от прочих новых индоарийских языков наличие глагола «иметь»,
с которым строится посессивная конструкция, существующая в П.я. наряду с типичной для индоарийской языковой группы модели «быть у».
Числительные П.я. являют черты вигезимального счета: tin-bisi ‛три двадцатки’, т. е. «шестьдесят», čar-bisi ‛четыре двадцатки’, т. е. «восемьдесят», sare tinbisi ‛с половиной три двадцатки’, т. е. «семьдесят».
Глагольная система предстает как редуцированный вариант обычной для центральных индоарийских языков. Наибольшее сходство как в структурном, так и в
формальном плане обнаруживается здесь с диалектами раджастхани. Пассивная
конструкция в доступных текстах не встречается.
В личных формах предстает типичная для большинства новоиндоарийских
языков тройная в и д о в а я оппозиция: совершенный, несовершенный, продолженный. Ее формальную реализацию отличают некоторые специфические
черты. Совершенный вид являет тот же тип, что и другие центральные новые индоарийские языки; он образуется присоединением родо-числового окончания к
основе: utar-y-o/utur-o ‛спустился’, ut-y-o/ut-o ‛встал’, ki-y-o ‛сказал (-а, -и)’,
geyo/gi/ge ‛ушел, ушли’. Различие между оформлением основ с исходом на согласный (суффикс -0) и гласный (суффикс -y-) перед вокалическим окончанием,
последовательно реализующееся в других языках, например, хинди, в П.я. нейтрализуется. Значение несовершенного вида присуще формам настоящегобудущего времени (см. ниже), которым соответствуют отрицательные формы на
-t-: tar-ai̯ ‛имеет’ — ni-tartā ‛не имеет’. Продолженный вид образуется по двум
моделям: 1) постфиксацией частицы -de к регулярным формам настоящего и прошедшего общего (имперфекта) времен: ya anmi gazet parái̯ -de ‛этот человек читает газету’, me kar-ma ǰuva šo-de ‛я шел домой’ (ср. формы с thō и thē в синдхи) и
2) сочетанием причастия несовершенного вида с суффиксом -t- с формами глагола lag- ‛прилагаться’: me kam karto lagaı̯ ̃ (lagi č ho) ‛я работаю (работал)’ (аналогичное сочетание отмечено, в частности, в разговорном панджаби).
562
Парья язык
Система н а к л о н е н и й та же, что и в хинди, исключая предположительное, которое в текстах не представлено, как и вообще аналитические формы косвенных наклонений (надо отметить, что и синтетические их формы редки и не
дают полной парадигмы). Окончания императива: ед. ч. -0, мн. ч. -o, -ou̯ . Сослагательное наклонение представлено в текстах формами 3-го лица единственного
числа на -а и 1-го лица множественного числа на -ã; остальные могут быть реконструированы на основе форм настоящего-будущего времени изъявительного
наклонения, которые являются стяжениями, восходящими к аналитическим сочетаниям форм сослагательного наклонения с вспомогательным глаголом-связкой i
в единственном числе и 1-м лице множественного числа (ср. аналогичный связочный и вспомогательный глагол в джайсалмерском говоре марвари — см. статью «Раджастхани язык» в наст. издании). Правомерность такой трактовки подтверждается появлением вспомогательного глагола-связки č hi(n) в форме 3-го
лица множественного числа и спорадически в форме 2-го лица множественного
числа č ho, а главное — заменой спрягаемой формы значащего глагола причастной
(на -to) в отрицательных коррелятах рассматриваемых форм (maré-nala yaké ya
ǰavái̯ , yake ni ǰata? ‛Она с нами едет туда или не едет?’), что вполне соответствует
обычной раджастханско-гуджаратской модели. По общему новоиндоарийскому
типу, как форма условного наклонения, может функционировать причастие на -to.
В целом система в р е м е н изъявительного наклонения в П.я. выглядит следующим образом:
1) настоящее-будущее со следующими вторичными (ср. выше) окончаниями:
1 л. ед. ч. -ũi̯ (-ũ/-un; -ai), 2 и 3 л. -ai̯ ; 1 л. мн. ч. -ãi̯ (-ai̯ ), 2 л. -au̯ (-au č ho), 3 л. -ĩ/-in
č hi (назальность, распространяющаяся на все гласное окончание, может переходить на основу: рãṛai̯ < paṛãi̯ ‛мы читаем’);
2) будущее (категорическое), употребляемое сравнительно редко (его вытесняет настоящее-будущее), сходно с хинди: 1 л. ед. ч. -õgu (?), 2 л. -ago/-ogo, 3 л.
-ago (ж. р. -ingi); 1 л. мн. ч. -ange, 2 л. -agе, 3 л. -inge;
3) прошедшее (претерит) — причастие на -о/-yo (мн. ч. -е): me ayo ‛я пришел’,
ham aye ‛мы пришли’; ср. аналогичное употребление деепричастия на -i, особенно от переходных глаголов: minǰa mari ‛я убил’, tam-na ma-ta izat kari ‛вы меня
уважили’;
4) прошедшее (имперфект): причастная форма на -а (-о?) со связкой прошедшего времени (me pará č ho ‛я учился’);
5) перфект: причастная форма на -е (ж. р. -i; мн. ч. -e/-i) со связкой настоящегобудущего времени (tu ka ayi č he? ‛Ты зачем пришла?’);
6) плюсквамперфект: та же причастная форма со связкой прошедшего времени
(tu kai̯ -le aye č ho? ‛Ты зачем приходил?’).
В с п о м о г а т е л ь н ы й г л а г о л - с в я з к а č h-
1 л.
2 л.
3 л.
Настоящее время
ед. ч
мн.ч
č hũ
č he, č ha, č hĩ
č he
č ho, č hĩ
h
č e
č he, č hi, č hĩ
Прошедшее время
ед. ч
мн. ч.
č ho
č he
h
č o
—
č ho
č he, č hi
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Парья язык
563
О функциональной равнозначности этой связки и неспрягаемой связки i свидетельствует такой пример: o pâdšâi̯ , me pâdšâ č hũ ‛Он — падишах и я — падишах’. Прослеживаются остаточные формы вспомогательного глагола «быть»,
восходящего к др.-инд. bhava- (хин. ho-): turš u giyo ‛<молоко> прокисло’ (букв.
‛кислое стало’), где u giyo — сложно-интенсивный глагол, соответствующий хин.
ho gayā.
Характерные н е п р е д и к а т и в н ы е формы помимо упомянутых выше
причастий: инфинитив на -no/-ṇo (косв. п. -ne/-ṇe) и производные от него причастие намерения на -nẽko (адъективная форма) и имя деятеля на -nalo/-nyalo (ср.
хинди nē-wālā, лахнда nēālā); абсолютивы на -ke/-ki (karke ‛сделав’) и -ketə
(le-ketə ‛взяв’).
В П.я. прослеживается целый ряд обычных для других новоиндоарийских языков сложноглагольных сочетаний (вторичных аналитических форм), хотя употребительность их здесь невелика. Среди таковых можно назвать начинательные
формы (инфинитив + lag-: farno lagé ‛начали гулять’), потенциальные (основа +
sag-: čap ni sakta ‛не может прожевать’), интенсивные (основа + ǰa-, saṭ-, le- и др.:
so ge ‛уснули’, mar saṭyo ‛убил’, pi lineo ‛выпил’).
Система местоимений построена по общим новоиндоарийским принципам.
Местоимения
Падеж
Прям.
Косв. с ta
Косв. общий
Агентивн.
Притяжат.
1 л.
ед. ч.
me
maməreminǰa
muro
мн. ч.
ham
mamareham-na
maro
2 л.
ед. ч.
мн. ч.
tu
tam
ta—
t[ə]re- tare
tinǰa
tam-na
turo
taro
ед. ч.
ya
is—
iz-na
is-ko
3 л. (указательные)
мн. ч.
ед. ч.
мн. ч.
ye
u (ō)
u (ō)
inusun—
—
—
in[n]a
uz-na
un[n]a
in-ko
us-ko
un-ko
Обращает на себя внимание различие косвенных основ: одна выступает при
объектно-направительном послелоге, вторая (адъективно-притяжательная) — при
остальных (ср. гуджарати, маратхи). Специфично оформление агенса в 1-м и 2-м
лице единственного числа. Особенность П.я., сближающая его с синдхи и лахнда
(а также с такжикским), — определительные местоименные энклитики 3-го лица,
согласующиеся с определяемым: -so/-su (м. р.), -si (ж. р.), -se/-sə/-si (косв. п.):
beṭa-so ‛его сын’, rani-si ‛его жена’, hata-se ‛в его руке’, posta-se ‛в ее чреве’,
ranun-se-na ‛его жены’ (агенс).
Отрицание при глаголе выражается препозитивной частицей na или постпозитивной ni.
5.2.3. Специфических особенностей словообразования не наблюдается. Отмечены обычные для индоарийских (и иранских) языков аналитические типы отыменных (например, kam kar- ‛работать’) и сложновербальных глаголов. Каузативы обычного типа — с суффиксом -а-: uṭyo ‛встал’ — uṭ-a-yo ‛поднял (ото сна)’.
5.3.0. Синтаксические сведения.
5.3.1. Обычные для индоарийских языков синтаксические структуры допускают отклонения, обусловленные, по-видимому, таджикским влиянием. Довольно
564
Парья язык
часта инверсия определения, в том числе местоименного (особенно при именах
родства): aba muro ‛мой отец’, ср. muro poṭo ‛мой внук’.
Типичная индоарийская конструкция обладания с глаголом «быть» (is-ke do
beṭâ č he ‛у него было два сына’) чередуется с построенной на глаголе «иметь»
(pâšâ tin beṭá tarái̯ č ho ‛падишах имел трех сыновей’).
Специфическую особенность синтаксиса П.я. представляет рефлекс эргативной конструкции, выражающийся в оформлении субъекта при переходном глаголе в любых формах прошедшего времени, в условном наклонении и в деепричастных оборотах послелогом агенса (-na; местоимения 1-го и 2-го лица единственного числа имеют специфическую форму). Однако согласование глагола (в той
мере, в какой оно способно здесь реализоваться) всегда остается субъектным.
5.3.2. Сложные предложения в П.я. специально не изучались.
5.4.0. Все парья как минимум двуязычны (парья и таджикский), нередко —
особенно мужчины — трех- и даже четырехъязычны (русский и/или узбекский).
Основное ядро лексики П.я. представлено словами индоарийского происхождения, находящими прямые соответствия в родственных языках. По наблюдениям
И.М. Оранского, они составляют около половины активного словаря носителей
языка и являются наиболее употребительными. Вторую по значению группу составляют таджикские слова, имеющие два источника: таджикские диалекты Афганистана и таджикский язык Гиссарской долины. Из последнего источника лексика заимствуется практически неограниченно, через него проникли в парья и
русские слова, обозначающие важнейшие предметы и понятия современного быта и общественной жизни. Число заимствований из узбекского сравнительно невелико. Во второй половине XX в. доля русизмов, особенно в речи учащейся молодежи, неуклонно возрастала.
ЛИТЕРАТУРА
Оранская Т.И. Язык парья. Языки Российской Федерации и соседних государств. Энциклопедия. В 3-х томах. T. II. K-Р. М., 2001.
Оранский И.М. Фольклор и язык гиссарских парья. М., 1977.
Оранский И.М. Таджикоязычные этнографические группы Гиссарской долины. М., 1983.
Abbess E., Müller K., Paul D., Tiessen C., Tiessen G. Language Maintenance Amongst the
Parya of Tajikistan // Studies in Languages of
Tajikistan / Ed. by J.M. Clifton. Dushanbe, Tajikistan and St. Petersburg, Russia: National State
University of Tajikistan and North Eurasia
Group, SIL International, 2005.
Payne J. Indic Languages Outside India: Romani, Parya and Dumaki // Languages and
Scripts of Central Asia / Ed. by Akiner and SimsWilliams. L., 1997.
ЮГО-ЗАПАДНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
П.Дж. Мистри
ГУДЖАРАТИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
Гуджарати — один из 22 официальных языков Индии. Его литературная традиция насчитывает около тысячи лет.
1.1.1. Самоназвание — gujarātī [ɡudʒ(ə)ˈɾati]. В настоящее время у Г.я. нет других названий, однако существуют различные варианты его написания по-английски: Gujerati, Gujrati, Guzratē, Gūjaratē, Gujarathi. Наиболее раннее упоминание названия «гуджарати» относится к концу XVII в. Древний Г.я. также называют «древний западный раджастхани». Название как языка, так и штата
происходит от «гуджар» — этнической группы, пришедшей в V в. в этот регион
Индии. К этой группе относятся несколько династий, правивших в отдельных регионах Северной Индии в Средневековье, в том числе династия Гурджара-Пратихара, основавшая мощное царство, существовавшее в VI–XI вв.
1.1.2. Г.я. принадлежит к центральной группе индоарийских языков.
1.1.3. Г.я. является седьмым по числу носителей среди индийских языков. По
данным переписи 2001 г., на нем говорят 45 906 197 чел. (за вычетом носителей
саураштра). По оценке переписи 2011 г., число носителей Г.я. увеличилось до
54,8 млн. чел., в том числе 51 млн. чел. в штате Гуджарат, 2,7 млн. в штате Махараштра (в основном в Мумбаи), 240 тыс. в штате Мадхья-Прадеш, 230 тыс. в
штате Тамилнад. Кроме того, 236 тыс. носителей Г.я. проживают в США (перепись 2000 г.), 105 тыс. в Канаде (перепись 2006 г.), 140 тыс. в Великобритании,
150 тыс. в Уганде, 250 тыс. в Танзании, 50 тыс. в Кении и около 100 тыс. в Пакистане. Таким образом, общее количество носителей Г.я. во всем мире превышает
56 млн. чел. Большое количество говорящих на Г.я. обосновались в больших городах по всему миру (Гонконг, Лондон, Найроби, Нью-Йорк, Сидней, Торонто),
где действуют культурные центры, поощряющие распространение печатной продукции на Г.я. В некоторых регионах Африки на банкнотах есть надписи на Г.я.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Г.я. — основной язык в штате Гуджарат на юго-западе Индии. С юга он
соседствует с языком маратхи, с востока — с малви (диалект раджастхани), а с
севера — с марвари (диалект раджастхани) и языком синдхи.
Более тысячи лет назад группа носителей Г.я. из г. Саураштра переселилась в
Мадурай на юге Индии. Для их языка — саураштра — характерны специфические черты, не встречающиеся в других диалектах Г.я., см. статью «Саураштра
язык» в наст. издании.
На стандартном Г.я. говорят в г. Мумбаи и окрестностях г. Ахмадабад. В Г.я.
четыре основных диалекта: на севере — паттани, на юге — сурати, в центральных областях — чаротари и на п-ве Катхиявар — катхиявари. Отличительные
566
Юго-западные индоарийские языки
черты имеет Г.я., на котором говорят парси — группа зороастрийцев, более тысячи лет назад переселившихся из Ирана на юг Гуджарата.
Можно обнаружить сходство Г.я. с языком парья в Таджикистане и Узбекистане, который был описан в 50-е гг. XX в. И.М. Оранским (см. статью «Парья
язык» в наст. издании).
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Г.я. — официальный язык штата Гуджарати. На нем ведется дело- и судопроизводство, радио- и телевещание, публикуются книги различных жанров,
журналы, газеты. На Г.я. говорят герои пьес и фильмов. Махатма Ганди написал
большинство своих трудов на Г.я.
1.3.2. Г.я. является одним из немногих новых индоарийских языков с устоявшимся литературным стандартом. Способ выражения мыслей, который использовал Махатма Ганди и для которого характерны простые синтаксические конструкции, а также разговорная лексика, получил название гандианского стиля в Г.я.
В 1936 г. Ганди как президент Литературного совета гуджарати («Гуджарати Сахитья Паришад») инициировал стандартизацию орфографии, которая используется и по сей день. Однако в результате некоторых несоответствий между звуками и знаками алфавита возникают различные отклонения от стандартного написания. Социальные факторы, такие как этническая принадлежность, возраст,
образование и т. п., также являются причиной фонологического, синтаксического
и лексического варьирования.
Вариативность произношения. В стандартном Г.я. существует два свистящих: дентальный s и палато-альвеолярный ś. Некоторые носители не различают их в речи; кроме того, есть варианты, где вместо s и ś используется h. Эти
варианты коррелируют с уровнем образования.
Уровень образования носителя
образованный
малообразованный
необразованный
‛женитьба’
śadi
sadi
hadi
‛простой’
sadi
sadi
hadi
Еще один пример вариативности произношения — назализация. Из назализованных гласных только ã и ũ встречаются в окончаниях слов, состоящих из двух
и более слогов. Однако назализация гласных также зависит от места проживания
носителя (город/деревня), уровня образования и принадлежности к нагарам (подкаста брахманов). Гласные чаще назализуются в речи нагаров, немного реже — в
речи городских жителей и реже всего — в речи деревенских жителей. Назализация наиболее часто встречается в речи образованных людей. П. Пандит также
подметил, что отсутствие/наличие назализации коррелирует с наличием/отсутствием ассимиляции d в первом слоге последующему ретрофлексному
согласному (т. е. d > ḍ, если в следующем слоге есть ретрофлексный согласный),
ср. ḍaḍhi и ḍaṭ- вместо станд. гудж. daḍhi ‛борода’ и daṭ- ‛закапывать’.
1.3.3. На стандартном Г.я. преподают в образовательных учреждениях всех
уровней, за исключением инженерных, юридических и медицинских дисциплин
(она преподаются на английском языке). В качестве второго языка Г.я. изучают в
некоторых школах в Канаде и Великобритании.
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
567
1.4.0. С XVI в. для письма на Г.я. используется модифицированный алфавит
деванагари (без верхней черты и с изменениями некоторых символов). Классический алфавит деванагари параллельно использовался до XIX в. писателями и
учеными, см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании.
1.5.0. Развитие Г.я. можно разделить на три стадии — древний Г.я. (XII–
XV вв.), средний Г.я. (XV в. — начало XIX в.) и новый Г.я. (с начала XIX в. по
настоящее время).
В период древнего Г.я. геминаты превращаются в одиночные согласные с удлиненным предшествующим гласным (rəttə > ratũ ‛красный’). Возникают назализованные гласные. Появляется вспомогательный глагол ch-, который присоединяется к причастиям, выражая аспектуальные и модальные значения.
В средний период долгота гласных в Г.я. перестает быть фонематической. Дифтонги становятся гласными среднего подъема. Новый рефлексив pote приходит
на смену старому apəṇ и получает новые синтаксические свойства. В это время в
языке появляется большое количество арабо-персидских заимствований. Интерес
к религиозной литературе на санскрите способствует появлению заимствований
из него.
В современный период можно отметить следующие структурные изменения: в
фонологии — опущение ə (см. 2.2.5.); в морфологии — появление показателя
множественного числа -o; в синтаксисе — возникновение перифрастического
пассива. Появляется множество заимствований из английского языка.
В числе прочих изменений можно отметить следующие: превращение гласных
верхнего подъема в гласные среднего подъема (ji > je ‛который’, sui > soy ‛игла’);
изменение показателя аблатива (təu, thəu > thi); изменение рода некоторых существительных (среднего на мужской: pətrə ‛буква’, мужского на средний: nam
‛имя’).
1.6.0. В Г.я. есть большое количество арабо-персидских, а также английских
заимствований. Из первого источника появился звук z, из второго — f. В словообразовании Г.я. также используются арабские и персидские деривационные аффиксы, например: cəṇ- ‛строить’ — cəṇ-tər ‛строение’, miṭh- ‛сладкий’ — miṭh-aś
‛сладость’, rəs ‛сок’ — rəs-vaḷ- ‛сочный’, səməj ‛понимание’ — ger-səməj ‛недопонимание’, cal ‛поведение’ — bəd-cal ‛плохое поведение’, din ‛день’ — hər-din
‛каждый день’. Английский, в свою очередь, послужил источником лексических
калек (pəglã le- шаги делать ‛принимать меры’) и перифрастических пассивных
конструкций. Заимствования из английского языка также привели к более частому использованию гласных ε и ɔ, в результате чего потребовалось ввести в алфавит дополнительный диакритический знак.
Под влиянием дравидийских языков произошло разделение эксклюзивного и
инклюзивного местоимений 1-го лица множественного числа.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
Явления, описанные в данном разделе, касаются прежде всего стандартного Г.я.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Для фонологии Г.я. характерны такие явления, как противопоставление
обычных и приглушенных гласных; нефонематическая долгота гласных; специфические условия ударения.
568
Юго-западные индоарийские языки
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i: ɪ
е
ɛ
Ряд
Средний
ə
Задний
u: ʊ
o
ɔ
ɑ
Гласные различаются по назализации (vas ‛запах’ — vãs ‛бамбук’) и приглушенности (taro ‛звезда’ — tahro ‛твой’). Гласные ε и ɔ встречаются в английских
заимствованиях.
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Губные
Переднеязычные
По способу
Средне- Задне- Глотретро- палато- языч- языч- тальобразования
губно- губно- зуб
флекс альвео- ные
ные ные
губные зубные ные
ные лярные
Взрывные Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
Придых.
ph
th
ʈʰ
kh
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
gh
Прид.
bʰ
dʰ
ɖʰ
Аффрикаты Гл. Непридых.
ʧ
Придых.
ʧʰ
Зв. Непридых.
ʤ
Придых.
ʤʰ
Фрикативные
v
s
(ȿ)
ʃ
h
Носовые
m
n
ɳ
Боковые
l
ɭ
Дрожащие и одноударные
ɽ
r
Глайды
j
Смычные различаются по придыхательности и звонкости (tav ‛жар’ — thav
‛быть’, dav ‛подача’ — dhav ‛кормить грудью’). В Г.я. имеются два латеральных — зубной l и ретрофлексный ḷ (sal ‛год’ и saḷ ‛ткацкий станок’).
2.1.2. В словах из двух и более слогов позиция ударения зависит от сонорной
иерархии гласных (a — высшая, ə — низшая), а также от порядка слогов. В слове
ʹdi.wəs ‛день’ ударение падает на первый слог, а в слове di.ʹwal ‛стена’ — на второй из-за разной степени сонорности гласных. Если гласные в слогах одинаковы
по сонорности, ударение падает на первый слог: ʹko.ro ‛пустой’, ʹki.ḍi ‛муравей’ и
ʹjə.gət ‛мир’.
2.1.3. Ретрофлексные ṇ и ḷ не встречаются в начале и в качестве второго члена
согласного кластера.
Примеры аллофонических вариантов: ḍ в интервокальной позиции произносится как одноударный сонорный (ghoḍo [ghoɽo] ‛лошадь’); [v] встречается в на-
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
569
чале слова, [ʋ] — в остальных позициях ([vat] ‛история’ — [taʋ] ‛жар’); назальный гоморганен следующему согласному ([pəŋkhi] ‛птица’, [səɲʧo] ‛машина’);
гласная удлиняется при назализации (həs ‛улыбка’ — hə̃s [hə:̃ s] ‛лебедь’) или в
конечных слогах (pichi [pichi:] ‛щетка’, guru [guru:] ‛учитель’).
2.1.4. Слог в Г.я. состоит из гласного или дифтонга в качестве ядра с факультативными начальными и конечными согласными. Наиболее обычным типом слога
является CV. Долгота гласного нефонематична и зависит от назализации и позиции
в слове (см. 2.1.3.). Различие между долгими и краткими слогами, однако, делается в стихосложении, где открытые слоги с ə (реже с i и u) считаются краткими.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. В односложных словах встречаются все варианты сочетаний (C)(C)(C)V(C):
a ‛этот’, aw ‛приходить’, ma ‛мать’, law ‛приносить’, pyar ‛страсть’, stri ‛женщина’.
Три согласных в начальной позиции характерны для заимствований из английского и санскрита. Для более длинных слов без кластеров характерна структура
CV.CV.CV: ci.ta.ro ‛художник’. Кластеры в середине слова разбиваются между
слогами, за исключением тех случаев, когда вторым членом кластера является y:
bhəl.mən.sai ‛доброта’, nas.to ‛завтрак’, но na.syo ‛бежать’. Слоги и морфемы могут не совпадать. Односложная морфема rəm- ‛играть’ при присоединении номинализирующего суффикса -ət дает следующую разбивку по слогам: rə.mət ‛игра’.
Трехсложное слово kə.ra.vo разбивается по морфемам на kər-av-o делать-КАУЗ-2МН
‛добиться завершения’.
2.2.2. Фонологическая оппозиция в Г.я. не влияет на морфологические категории. Однако есть изолированные и непродуктивные примеры производного каузатива, основанного на чередовании гласных: ukəl ‛решаться, быть решеннымʼ —
ukel ‛решать’, khul ‛открыватьсяʼ — khol ‛открывать’, cər ‛пастисьʼ — car ‛пасти’.
2.2.3. Среди наиболее типичных морфонологических феноменов стоит отметить следующий: ḍ на конце основы превращается в [ɽ ], если за ним следует
флексия с начальным гласным: ləḍ ‛борьба’ — 2 л. мн. ч. ləḍ-o [ləɽ-o]. Если в последнем слоге основы присутствует долгий гласный, то при добавлении еще одного слога он сокращается: məjur [məʤu:r] ‛рабочий’ — [məʤuri] ‛труд’.
Среди чередований часто встречается опущение ə — оно опускается в последнем закрытом слоге неодносложных основ, если за ним следует глагольный или
деривационный суффикс, начинающийся на гласный: utər ‛опускаться’ — 3 л.
мн. ч. utre; dərəd ‛боль’ — dərdi ‛пациент, больной’. Еще одним чередованием
является редукция a > ə в первом слоге корня перед суффиксом, содержащим a:
law ‛приносить’ — ləw-a ‛принесенный’, lamb- ‛длинный’ — ləmb-ai ‛длина’, vapər
‛использовать’ — vəpər-aś ‛использование’, rat ‛красный’ — rət-as ‛покраснение’.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
2.3.1. Существительные изменяются по роду, числу и падежу: ghoḍ- ‛лошадь’ —
ghoḍ-i-o-ne лошадь-Ж-МН-АКК/ДАТ ‛лошадей’.
У местоимений различают лицо, число и падеж: mə-ne 1ЕД-АКК/ДАТ ‛меня’,
təm-ne 2ЕД-АКК/ДАТ ‛тебя’. Указательные местоимения, числительные и прилагательные занимают позицию перед существительными в именных группах:
(1) peli car
ũci
ghoḍi-o
тот
четыре высокий
лошадь-МН
‛те четыре больших кобылы’
570
Юго-западные индоарийские языки
Местоимения и именные группы с существительными могут выступать как в
качестве субъекта, так и в качестве объекта, а также входить в послеложные
группы.
В Г.я. имеются прилагательные двух видов — изменяемые (по роду, числу,
часть также по падежу) и неизменяемые. Оба вида прилагательных встречаются
как в атрибутивной, так и предикативной позиции, ср.:
(2) nəv-o
pul
akərśək che
новый-М.ЕД мост:М.ЕД
красивый есть
‛Новый мост красивый’.
(3) akərśək pul
nəv-o
красивый мост:М.ЕД
che
новый-М.ЕД есть
‛Красивый мост новый’.
Наречия, такие как kədac ‛возможно’, əhĩ ‛здесь’, ətyare ‛сейчас’ и др., не изменяются и могут занимать любую позицию в предложении.
Глаголы могут принимать показатели каузатива и пассива, имеют категории
времени, вида, а также согласуются по лицу и числу с субъектом.
2.3.2. Г.я. имеет три грамматических р о д а. Характерные окончания тематических типов существительных и всех согласуемых адъективов: мужской род —
-о, женский — -ī, средний — -ũ (есть исключения: в частности, большая группа
имен деятеля на -ī — существительные мужского рода). Род остальных существительных определяется по согласованию изменяемых определений и предикативов. Имена одушевленные в среднем роде воспринимаются как нейтральные,
или немаркированные. Различие между мужским и женским родом одушевленных существительных выражается:
— лексически: bəḷəd ‛бык’ — gay ‛корова’, puruś ‛мужчина’ — stri ‛женщина’;
— морфологически: bəkr-o ‛козел’ — bəkr-i ‛коза’, chokr-o ‛мальчик’ — chokr-i
‛девочка’; vagh ‛тигр’ — ж. р. vagh-əṇ, hathi ‛слон’ — ж. р. hath-əṇ, dərji ‛портной’ — ж. р. dərj-əṇ, śeṭh ‛землевладелец’ — ж. р. śeṭh-aṇi, gor ‛священник’ —
ж. р. gor-aṇi.
Глагол согласуется с подлежащим по роду и числу:
(4) raj aw-t-o
Радж приходить-ПРОШ-3М.ЕД
‛Радж приходил’.
(5) uma aw-t-i
Ума
приходить-ПРОШ-3Ж.ЕД
‛Ума приходила’.
Существительные подразделяются на личные, одушевленные/неодушевленные, абстрактные и собирательные, а также на исчисляемые и неисчисляемые. Так, chokri ‛девочка’ и raj ‛Радж’ — личные, но chokri исчисляемое, а имя
собственное raj — неисчисляемое. Таким же образом различаются ghoḍo
‛лошадь’ и cetək (кличка лошади), неодушевленные pen ‛ручка’ и gũdər ‛жевательная резинка’, абстрактные aśa ‛надежда’ и lobh ‛жадность’, собирательные
sena ‛армия’ и ghəu ‛пшеница’, где первое слово является исчисляемым и может
принимать показатели числа. Количество у собирательных существительных
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
571
может быть выражено числительным и нумеративом, например, car məṇ cokha
четыре НУМ рис ‛четыре мана (мера веса) риса’, car rətəl ghi четыре НУМ масло
‛четыре фунта масла’.
Любое заимствованное слово в Г.я. наделяется категорией рода. Род переносится с уже существующего исконного синонима. Так, слова car ‛автомобиль’ и
school ‛школа’ имеют женский род, потому что такой род у исконных существительных gaḍi ‛автомобиль’ и niśaḷ ‛школа’. По такому же принципу, glass и pyalo
‛стекло’, coat и ḍaglo ‛пальто’ — мужского, а painting и citrə ‛картина’, pant и
paṭlun ‛брюки’ — среднего рода. Это не относится к существительным, оканчивающимся на -i, которые всегда относятся к женскому роду.
2.3.3. Существительные и местоимения различаются по ч и с л у (gam ‛деревня’ — мн. ч. gam-o). Для 1-го и 2-го лица местоимений эти различия имеют лексический характер (hũ ‛я’, əme ‛мы’, tũ ‛ты’, təme ‛вы’), для 3-го — морфологический (te ‛он’, te-o ‛они’). У местоимения 3-го лица te есть две формы множественного числа — te-o и te-m-, которые также используются для выражения
гоноративности. Различие по числу проводится также при согласовании глаголов
и прилагательных.
Использование показателя множественного числа при существительных в Г.я.
необязательно. Множественное число выражается квантификатором (car gam
‛четыре деревни’) и специальными формами для существительных мужского и
среднего рода (ghoḍo ‛лошадь’ — мн. ч. ghoḍa; səslũ ‛кролик’ — мн. ч. səslã).
Иногда множественность выражается собирательными существительными, например səmaj ‛общество’, səmuday ‛группа’, sə̃gh ‛союз’ и т. п.
Неисчисляемые собирательные существительные грамматически относятся к
множественному числу, что отражается в личных окончаниях глагола; остальные
неисчисляемые существительные относятся к единственному числу, ср.:
(6) tyã ghəũ
(cokha) no-h-t-a
там
пшеница (рис)
ОТР-быть-ИМПЕРФ-М.МН
‛Там не было риса (пшеницы)’.
(7) tyã raj (cetək, gũdər, lobh)
там
Радж (Четак, смола, жадность)
noh-t-o
ОТР-быть-ИМПЕРФ-М.ЕД
‛Там не было Раджа (Четака, смолы, жадности)’.
2.3.4. П а д е ж и выражаются следующими показателями: эргатив -e (с алломорфом -ṇe в некоторых местоименных формах), аккузатив/датив -ne, инструменталис -thi, локатив -mã, генитив -n- и номинатив -0. Вокатив также имеет нулевой показатель.
С неодушевленными существительными показатели -e и -mã имеют локативное
значение (ghər-e ‛до́ма’, ghər-mã ‛в доме’), а показатель -thi — аблативное (ghər-thi
‛из дома’). Локативный показатель -mã передает значение ‛внутри’; сочетание -mã
или -e с суффиксом инструменталиса -thi дает элативную конструкцию, т. е. выражает значение удаления (ghər-mã-thi ‛изнутри дома’, ghər-e-thi ‛из дома’); суффикс эргатива -e не используется в сочетании с географическими названиями:
(8) uma
dukan-e (asam)
jə-ś-e
Ума-3ЕД
магазин-ЛОК (Ассам)
идти-БУД-3ЕД
‛Ума поедет в магазин (в Ассам)’.
572
Юго-западные индоарийские языки
Генитив 1-го и 2-го лица местоимений образуется с помощью суффикса -r-:
əma-r- ‛наш’, təma-r- ‛твой’. Эта форма является основой для образования инструменталиса и локатива: əma-ra-thi ‛нами’, əma-ra-mã ‛среди нас’.
Формы генитива согласуются по роду и числу с объектом обладания, как и изменяемые прилагательные. Показатели генитива также присоединяются к наречиям и послелогам, переводя их в морфологический класс изменяемых прилагательных:
(9) tyã-n-o
hathi
там-ГЕН-М.ЕД слон
‛слон оттуда’
(10) ghər-mã-n-o
kəcro
дом-ЛОК-ГЕН-М.ЕД мусор
‛мусор из дома’
У номинатива и вокатива отсутствуют эксплицитные показатели, однако вокатив отличается от номинатива по влиянию на суффиксацию. По общему правилу
в Г.я. суффиксы мужского рода -o и среднего рода -ũ при сочетании с другими
суффиксами переходят в -a и -ã соответственно:
(11) pel-o
nan-o
chokr-o
тот-М.ЕД
маленький-М.ЕД мальчик-М.ЕД
‛тот маленький мальчик’
(12) pel-a
nan-a
chokr-a-ne
тот-М.ЕД
маленький-М.ЕД мальчик-М.ЕД-ДАТ
‛к тому маленькому мальчику’
В вокативе chokro меняется на chokra, как и при присоединении суффикса, а в
номинативе существительное не изменяется:
(13) nan-a
chokr-a,
əhĩ aw
маленький-М.ЕД
мальчик-М.ЕД.ВОК сюда приходить:ИМП
‛Маленький мальчик, пойди сюда!’
Некоторые другие падежи выражаются с помощью послелогов: sthe ‛с’, vin ‛без’,
mṭe ‛для’, pse ‛около’, viśe ‛о, об’ и т. д. (см. 2.3.7.)
2.3.5. В Г.я. глаголы подразделяются на глаголы действия (kər ‛делать’) и глаголы состояния, которые, в свою очередь, также делятся на фактивные (jaṇ
‛знать’) и нефактивные (man ‛верить’). Глагольные корни делятся на непереходные
(aw ‛приходить’), переходные (law ‛приносить’) и трехвалентные (ap ‛давать’), а
также допускают две степени каузатива и пассив. Каузатив увеличивает валентность на один аргумент. Таким образом, непереходный глагол в каузативе становится переходным.
Глагольные основы имеют показатели в р е м е н и, а с п е к т а и н а к л о н е н и я: настоящее время -0, будущее -ś-, перфект -y-, имперфект -t-, императив -0/-j-0, конъюнктив -i(ne), дезидератив -v- и кондиционалис -ət.
Императив имеет только форму 2-го лица единственного и множественного числа настоящего и будущего времени: aw-o ‛приходи’, aw-j-o ‛приходи
(в будущем)’.
В Г.я. существуют синтетические и аналитические глагольные конструкции, ср.:
573
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
(14) raj
aw-ś-e
(aw-y-o)
Радж приходить-БУД-3ЕД
(приходить-ПРОШ.СОВ-М.ЕД)
‛Радж придет (пришел)’.
(15) raj aw-y-o
che
Радж приходить-ПЕРФВ-М.ЕД
ВСПОМ:НАСТ
(hə-t-o,
(ВСПОМ-ПРОШ-М.ЕД,
hə-ś-e)
ВСПОМ-БУД-3ЕД)
‛Радж пришел (приходил, наверно приходил)’.
(16) raj
awi
gə-y-o
Радж
приходить
идти-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Радж пришел’.
Глагол ho ‛быть’ выступает в качестве вспомогательного после имперфектной,
перфектной или плюсквамперфектной форм смыслового глагола; ho не встречается с глаголами в будущем времени и не изменяется в перфективе. Первая часть
конструкции передает смысл и аспект, в то время как вспомогательный глагол
выражает время: наст. вр. -0, прош. вр. -t, буд. вр. -ś (в настоящем времени ho меняется на ch-), ср.:
(17) aw-y-o
che
приходить-ПЕРФВ-М.ЕД быть:НАСТ.3ЕД
‛(Он) пришел’.
(18) aw-y-o
hə-t-o
приходить-ПЕРФВ-М.ЕД быть-ПРОШ-М.ЕД
‛(Он) приходил’.
(19) aw-y-o
hə-ś-e
приходить-ПЕРФВ-М.ЕД быть-БУД-3ЕД
‛(Он) (скорее всего) придет’.
К а у з а т и в и п а с с и в образуются в Г.я. морфологически, например, от
глагола rem ‛играть’: пассив rəm-a, каузатив rəm-aḍ, каузатив-пассив rəm-aḍ-a,
двойной каузатив rəm-aḍ-aw, двойной каузатив-пассив rəm-aḍ-aw-a.
В Г.я. допустимы двойные каузативные конструкции: ‛B заставляет A делать X’
и ‛C делает так, чтобы B заставил A сделать X’.
(20) uma
kam
kər-ś-e
Ума
работа делать-БУД-3ЕД
‛Ума сделает эту работу’.
(21) raj
uma-ne
kam
Радж
Ума-АКК/ДАТ
kər-aw-ś-e
работа делать-КАУЗ-БУД-3ЕД
‛Радж заставит Уму сделать эту работу’.
(22) te raj pase uma-ne
kam
kər-aw-ḍaw-ś-e
он Радж около Ума-АКК/ДАТ
работа делать-КАУЗ-КАУЗ-БУД-3ЕД
‛Он сделает так, чтобы Радж заставил Уму сделать эту работу’.
Кроме того, существуют с л о ж н о - и н т е н с и в н ы е г л а г о л ы, где
первый элемент передает смысл, а второй — образ действия или состояние. В таких конструкциях могут встречаться лишь некоторые глаголы. Первый элемент
принимает фиксированную форму, а второй изменяется по времени и виду: uṭh
‛просыпаться’, pəd ‛падать’ — uṭh-i pəd ‛просыпаться внезапно’; kap ‛резать’, mar
‛бить’ — kapi mar ‛резать небрежно’; kər ‛делать’, reh ‛оставаться’ — kəri rəh
574
Юго-западные индоарийские языки
‛доделывать’; rakh ‛держать’ — kərye rakh ‛продолжать держать’; lag ‛чувствовать’ — kərva lag ‛начать делать’.
2.3.6. Проявлением социальных факторов в грамматике является к а т е г о р и я в е ж л и в о с т и в системе местоимений. Для обращения к младшим,
равным по возрасту и социальному статусу или близким родственникам используется местоимение 2 л. ед. ч. tũ; к старшему по возрасту собеседнику обращаются, используя местоимение 2 л. мн. ч. təme (некоторые носители в этом контексте
используют ap). Это же различие подчеркивается использованием термина родства вместо личного имени собеседника как отдельно, так и в качестве энклитики
(для равных: bhai ‛брат’, ben ‛сестра’; для старших: kaka ‛дядя по отцовской линии’, phoi ‛тетя по отцовской линии’, mama ‛дядя по материнской линии’, masi
‛тетя по материнской линии’). Термины родства используются при уважительном обращении к равным или старшим собеседникам, даже если те не являются
родственниками. Существует вежливая форма императива на -o: kər-o, kər-j-o
‛пожалуйста, сделайте’, в отличие от форм kər-/kər-j-e, которые используются по
отношению к равным или близким:
(23) uma, tũ
ja
Ума
ты:ЕД
идти:ЕД
‛Ума, иди’.
(24) uma-ben (-masi)
Ума-сестра (-тетя)
təme
ja-o
вы
идти-2МН
‛Ума, идите, пожалуйста’.
То же различие прослеживается в употреблении местоимений 3-го лица, см. 2.4.0.
Для 1-го лица множественного числа различаются эксклюзивная (əme) и инклюзивная (apṇe) формы.
Местоименные наречия ətyare ‛сейчас’ и tyare ‛теперь’ являются временны́ми,
əhĩ (hyã) ‛здесь’ и tyã ‛там’ — пространственными дейктическими показателями.
В пространственном отношении указательные местоимения имеют три степени
удаленности: a ‛этот, близкий к говорящему’, pelũ ‛тот, удаленный’ и te ‛тот,
удаленный от говорящего, но близкий к адресату’. Местоимение te употребляется как местоимение 3-го лица единственного числа, указательное местоимение со
значением ‛тот’ и коррелят относительного местоимения je ‛который’.
Взаимные местоимения (ekbija, ənyonyə, pərəspər ‛друг друга’) и возвратные
местоимения (pote, jate, pə̃ḍe, khud ‛сам’) также являются референтнозависимыми. Первые наследуют свои референциальные свойства от любого
предшествующего слова во множественном числе. Возвратное местоимение pote
отличается от остальных, так как сочетается только с субъектом в 3-м лице и несколькими субъектами в сложных предложениях.
В Г.я. нет фразового отрицания. Отрицание в предложении выражается с помощью показателя na/nəhĩ перед глаголом или nəhĩ после глагола:
(25) raj na/nəhĩ aw-y-o
Радж
(26) raj
ОТР
приходить-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
aw-y-o
Радж приходить-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Радж не пришел’.
nəhĩ
ОТР
575
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
Отрицательная форма глагола будущего времени образуется с помощью показателя na/nəhĩ и глагола в настоящем времени, ср.:
(27) raj aw-ś-e
Радж приходить-БУД -3ЕД
‛Радж придет’.
(28) raj nəhĩ aw-e
Радж
ОТР
приходить-НАСТ.3ЕД
‛Радж не придет’.
Глагол-связка имеет специальные отрицательные формы: наст. вр. nəthi,
прош. вр. noh.
2.3.7. В Г.я. выделяются те же части речи, что и в хинди. Вспомогательные
слова делятся на послелоги, союзы и эмфатические частицы.
Послелоги: maṭe ‛для’, viśe ‛о’, pase ‛около’, nice ‛под’, upər ‛над’, sathe ‛с’, ləgi
‛до’, vəḍe ‛с помощью’, bhaṇi ‛к’, vəcce ‛между’, vina ‛без’, sthane/bədle ‛вместо’,
lidhe/karəṇe ‛из-за’ и т. д. Местоимения в сочетании с послелогом принимают показатель падежа (для существительного это факультативно: te-ni sathe ‛с ним’ —
uma(-ni) sathe ‛с Умой’).
Эмфатические частицы jə ‛только’, pəṇ/ye ‛также’ и suddhã ‛даже’ могут сочетаться с любым членом предложения.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительное
ben ‛сестра’, kako ‛дядя’
Падеж
Ном.
Эрг.
Акк.-дат.
Инстр.
Лок.
Ген.
Вок.
Ед. число
ben
ben-e
ben-ne
ben-thi
ben-mã
ben-nben
Мн. число
beno
beno-e
beno-ne
beno-thi
beno-mã
beno-nbeno
kako
kaka-e
kaka-ne
kaka-thi
kaka-mã
kaka-nkaka
kaka-o
kakao-e
kakao-ne
kakao-thi
kakao-mã
kakao-nkakao
Местоимения
Личные
Падеж
1 л.
Ед. число
2 л.
3 л.
1 л. эксклюзивное
Ном.
hũ
tũ
te
əme
Эрг.
mẽ
tẽ
te-ṇe
əme
Акк.-дат. məne
təne
tene
əmne
Инстр. mara-thi tara-thi tena-thi əmara-thi
Лок.
mara-mã tara-mã tena-mã əmara-mã
Ген.
martartenəmar-
Мн. число
1 л. инк2 л.
люзивное
apəṇe
təme
apəṇe
təme
apəṇne
təmne
apəṇa-thi təmara-thi
apəṇa-mã təmara -mã
apəṇtəmar-
3 л.
3 л.
почтит.
te-o
—
te-o-e tem-ṇe
teone
temne
teo-thi temna-thi
teo-mã temna-mã
teontemn-
576
Юго-западные индоарийские языки
Неличные
te ‛он, тот’
je ‛который’
a ‛это’
koṇ ‛кто?’
Способ
tem
jem
am
kem
Качество
tevjevavkev-
Количество
teṭljeṭlaṭlkeṭl-
Мера
tevḍjevḍavḍkevḍ-
Место
tyã
jyã
əhĩ/hyã
kyã
Время
tyare
jyare
ətyare
kyare
Глагол
Род и число
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Ед. число
-o
-i
-ũ
Мн. число
-a
-i
-ã
Личные окончания
Наст. вр.
Буд. вр.
Императив
нейтр. ф.
вежл. ф.
1 л.
-ũ
-0
—
—
Ед. число
2 л.
3 л.
-e
-e
-e
-e
-0
—
-e
—
1 л.
-ie
-ũ
—
—
Мн. число
2 л.
-o
-o
-o
-o
3 л.
-e
-e
—
—
rəm ‛играть’
Наст. вр.
Буд. вр.
Императив
нейтр. ф.
вежл. ф.
1 л.
rəm-ũ
rəm-ś
—
—
Ед. число
2 л.
rəm-e
rəm-ś-e
rəm
rəm-j-e
3 л.
rəm-e
rəm-ś-e
—
—
1 л.
rəm-ie
rəm-ś-ũ
—
—
Мн. число
2 л.
3 л.
rəm-o
rəm-e
rəm-ś-o
rəm-ś-e
rəm-o
—
rəm-j-o
—
Неличные формы глагола: инфинитив rəm-vũ, причастие несовершенное м. р.
ед. ч. rəm-t-o, причастие совершенное м. р. ед. ч. rəm-y-o, причастие совершенное
прошедшего времени м. р. ед. ч. rəm-el-o, дезидеративное причастие м. р. ед. ч.
rəm-v-o, конъюнктивное причастие rəm-i(ne), условное причастие rəm-ət.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Порядок морфем в сложных словах линейный; словообразовательные
суффиксы предшествуют словоизменительным. Например, ləkhaṇmã ‛в письме’:
«əkh ‛писать’ + номинализатор -aṇ + падежный показатель -mã»; tikhaśthi ‛пряностью’: «tikh- ‛пряный’ + номинализатор -aś + падежный показатель -thi»; kərawe
‛заставляет делать’: «kər ‛делать’ + каузатив -aw + показатель 3-го лица -e».
2.5.2. Основным способом словообразования в Г.я. является суффиксация,
префиксация распространена значительно меньше. Такие префиксы, как sə- ‛с’ и
nir- ‛без’ образуют прилагательные: sə-coṭ с-удар ‛поразительный’, nir-doś
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
577
без-вина ‛невинный’, а также наречия: sə-prem с-любовь ‛любовно’. Большинство
префиксов придают значение отрицания или усиления качества, не меняя часть
речи: guṇ ‛качество’ — dur-guṇ плохой-качество ‛порок’, səd-guṇ хороший-качество ‛добродетель’, labh ‛достоинство’ — ger-labh ‛недостаток’, gnan ‛знание’ — ə-gnan ‛невежество’, layək ‛ценный’ — na-layək ‛негодный’, səmju ‛разумный’ — əṇ-səmju ‛глупый’. Некоторые префиксы сочетаются с существительными
(ṭev ‛привычка’ — ku-ṭev ‛плохая привычка’, gəndh ‛запах’ — su-gəndh ‛аромат’),
а некоторые — с прилагательными (layək ‛подходящий’ — na-layək ‛негодный’,
khyat ‛известный’ — vi-khyat ‛известнейший’).
Некоторые аффиксы являются омонимами. Например, префиксы vi- и sə- имеют по два значения. Префикс vi-1 изменяет значение существительных на противоположное (rag ‛прикрепление’ — vi-rag ‛открепление’); vi-2 добавляет значение усиления качества (śuddhə ‛чистый’ — vi-śuddhə ‛очень чистый’). Префиксы
sə-1 и kə- образуют антонимичную пару (sə-put ‛честный сын’ — kə-put ‛бесчестный сын’). Префикс sə-2 участвует в образовании прилагательных и наречий от
существительных (bəḷ ‛сила’ — sə-bəḷ ‛сильный’, citrə ‛картина’ — sə-citrə
‛иллюстрированный’; vinəy ‛вежливость’ — sə-vinay ‛вежливо’; prem ‛любовь’ —
sə-prem ‛любовно’).
Посредством некоторых словообразовательных суффиксов меняется часть речи: от глаголов и прилагательных образуются существительные (ləḍ-ai ‛война’ от
ləḍ ‛воевать’, ləkh-aṇ ‛письмо’ от ləkh ‛писать’; nəmrə-ta ‛вежливость’ от nəmrə
‛вежливый’, sad-ai ‛простота’ от sad- ‛простой’), от существительных — прилагательные и глаголы (dhən-ik ‛богатый’ от dhən ‛богатство’, dəya-ḷu ‛сочувствующий’ от dəya ‛сочувствие’, hərkh-a ‛веселиться’ от hərəkh ‛веселье’, lobh-a ‛жадничать’ от lobh ‛жадность’). Есть несколько суффиксов абстрактных существительных (duśmən-avət ‛вражда’ — duśmən ‛враг’, maṇəs-ai ‛человечность’ —
maṇəs ‛человек’).
Сложные слова могут образовываться из словосочетаний. Существительные:
ma-bap мать-отец ‛родители’, nokri-dhəndho работа-бизнес ‛работа или бизнес’,
sneh-ləgnə любовь-свадьба ‛любовь-свадьба’, kənya-rətnə невеста-драгоценный.камень ‛невеста как драгоценность’, amba-vaḍi манго-роща ‛манговая роща’,
svərgə-vas рай-жилище ‛смерть’. Числительные: ek-vis один-двадцать ‛двадцать
один’, ek-be один-два ‛один или два’. Прилагательные: kəm-jor недостаток-сила
‛слабый’. Наречия: hər-din каждый-день ‛ежедневно’.
Семантически значение некоторых сложных слов близко к значению их составляющих, однако у многих из них значение лексикализовано (svərgə-vas райжилище ‛смерть’). В грамматическом отношении второй член сложного слова
является главным. В слове nokri-dhəndho ‛работа или бизнес’ первое слово женского рода, а второе — мужского, в результате, сложное слово имеет мужской
род. Грамматически и семантически главные элементы не всегда совпадают.
В словах sneh-ləgnə ‛любовь-свадьба’ и kənya-rətnə ‛невеста как драгоценность’
грамматически главные элементы — вторые (ləgnə ‛свадьба’ и rətnə ‛драгоценный камень’), а семантически главные — первые. Лексикализованное значение
также возникает в сложных словах, образованных от глагольных основ: ja-av
приходить-уходить ‛движение’, maramari (редупликация mar ‛бить’) ‛борьба’;
или наречий: jaṇi-joi-ne знание-видение-после ‛намеренно’.
578
Юго-западные индоарийские языки
Конверсия особенно часто встречается у прилагательных, в том числе производных и сложных, которые выполняют функцию существительных и глаголов.
Они изменяются по числу и падежу.
Процесс сокращения слов также используется для словообразования. Часто сокращаются личные имена и обращения (‛дорогой’, ‛милый’): viren (< virendra) и
damu (< damodor) у мужчин, mənju (< mənjri) и jəśu (< jəśoda) у женщин и dhiru
(< dhirəj) у мужчин и женщин.
2.5.3. Простое предложение имеет фиксированный порядок слов SOV. Косвенное дополнение предшествует прямому. Прямые дополнения обычно не имеют падежных маркеров. Косвенные дополнения маркируются суффиксом -ne.
(29) uma raj-ne
pustək ap-ś-e
Ума
Радж-ДАТ книга
давать-БУД-3ЕД
‛Ума даст книгу Раджу’.
Субъект может быть как номинативным, так и неноминативным в зависимости
от глагола и глагольных форм.
Составные именные сказуемые образуются с помощью глагола ho ‛быть’:
(30) raj
nano
(dukane,
vepari) che
Радж
молодой
(в.магазине,
продавец) быть:НАСТ.3ЕД
‛Радж молод (в магазине, продавец)’.
Каузатив добавляет аргумент глагола и меняет агенс на пациенс и номинатив
на аккузатив. Только субъект в номинативе может выступать в роли контролера
согласования глаголов. Если субъект не стоит в номинативе, как в случае пассива, перфектива и дезидератива, он теряет контроль над согласованием и передает
его другому аргументу, ср.:
(31) uma
kagəḷ
pach-i ləkh-t-i
həti
Ума:НОМ.Ж
письмо:М.ЕД
снова-Ж
писать-ПРОШ-Ж быть:Ж
‛Ума снова писала письмо’.
(32) uma-e
kagəḷ
pach-o
Ума:Ж-ЭРГ
письмо:М.ЕД
ləkh-y-o
həto
снова-М.ЕД писать-ПЕРФВ-М.ЕД быть:М
‛Ума снова написала письмо’.
В Г.я. нет глагола со значением ‛иметь’. Принадлежность выражается глаголом
ho ‛быть’ и различными суффиксами: -ne (термины родства, неотчуждаемая принадлежность), -mã (свойства объекта), pase ‛около’ (отчуждаемая принадлежность):
(33) raj-ne
ek
ben
(aśa)
che
Радж-АКК/ДАТ один
сестра
(надежда)
быть:НАСТ
‛У Раджа есть сестра (надежда)’.
(34) raj-mã dhirəj
(səməj)
che
Радж-ЛОК терпение
(понимание)
быть:НАСТ
‛У Раджа есть терпение (понимание)’.
(35) raj
pase be pen
che
Радж
около
два ручка
быть:НАСТ
‛У Раджа есть две ручки’.
В именных конструкциях принадлежности во всех трех случаях используется
генитивный маркер:
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
(36) raj-ni
ben
Радж-ГЕН сестра
(dhirəj,
pen)
(терпение,
ручка)
579
‛сестра (терпение, ручка) Раджа’
Определенные предикаты, например, глаголы, выражающие психологическое
состояние (‛нравиться’, ‛понимать’, ‛беспокоить’ и т. д.), требуют экспериенцера
в дативе:
(37) raj-ne
te dəlil
gəm-ś-e
(səmjha-ś-e)
Радж-АКК/ДАТ тот аргумент нравиться-БУД-3ЕД (понимать-БУД-3ЕД)
‛Раджу понравится (он поймет) этот аргумент’.
(38) raj-ne
te
dəlil
khũc-ś-e
(pəjəv-ś-e)
Радж-АКК/ДАТ тот
аргумент беспокоить-БУД-3ЕД (ранить-БУД-3ЕД)
‛Раджа обеспокоит (ранит) этот аргумент’.
В пассивных, перфективных и дезидеративных конструкциях субъект не может
оформляться номинативом. В пассивной конструкции субъект оформляется показателем инструменталиса -thi, в конструкции с перфективным причастием — эргативом -e, а в дезидеративной конструкции принимает суффикс аккузатива/датива -ne:
(39) raj-thi
pen
khərid-a-ś-e
Радж-ИНСТР ручка:3ЕД
купить-ПАСС-БУД-3ЕД
‛Ручка куплена Раджем’.
(40) raj-e
pen
khərid-y-i
Радж-ЭРГ ручка:Ж.ЕД
купить-ПРОШ.СОВ-Ж.ЕД
‛Радж купил ручку’.
(41) raj-ne
pen
Радж-АКК/ДАТ
ручка:Ж.ЕД
khərid-v-i
che
купить-ДЕЗ-Ж.ЕД
ВСПОМ
‛Радж сможет купить ручку’.
Пассивная конструкция имеет также потенциальное значение и может использоваться с непереходными глаголами:
(42) raj-thi
doḍ-a-ś-e
Радж-ИНСТР бежать-ПАСС-БУД-3ЕД
‛Радж сможет бежать’.
Перифрастическая пассивная конструкция образуется с помощью суффикса
-vamã, присоединяемого к смысловому глаголу, и вспомогательного глагола av
‛приходить’. Субъект в такой конструкции не выражен:
(43) pen
khərid-vamã av-ś-e
ручка купить-ПАСС
приходить-БУД-3ЕД
‛Ручка будет куплена’.
Вопросительные предложения образуются с помощью интонации и путем добавления вопросительных частиц ke или ne в конце предложения (для общих вопросов) и вопросительных слов (koṇ ‛кто’, kyã ‛где’, kyare ‛где’ и т. д.) перед глаголом (для частных вопросов):
(44) raj ↑ kale
aw-ś-e
Радж завтра
приходить-БУД-3ЕД
‛Радж придет завтра’.
580
Юго-западные индоарийские языки
(45) raj
aw-ś-e
↑ ke?
Радж приходить-БУД-3ЕД
ВОПР
‛Придет ли Радж?’
(46) raj ↑ kyare aw-ś-e?
Радж когда
приходить-БУД-3ЕД
‛Когда придет Радж?’
Суперлативные, компаративные и эквативные конструкции оформляются перифрастически.
(47) raj
Радж
səu-thi
sukhi
(sukhi-mã )
все-из
счастливый
счастливый-ЛОК счастливый
sukhi
che
быть:НАСТ
‛Радж самый счастливый (из всех)’.
В этой суперлативной конструкции определению suhki предшествует səu ‛все’
с суффиксом -thi. Определение suhki может быть редуплицировано, причем первое слово в этом случае получает суффикс -mã:
(48) raj
Радж
jəy-thi
(jəy
Джей-из
(Джей
kərtã) (vədhare)
ПОСЛ)
‛Радж счастливее Джея’.
(49) raj
jəy
jeṭlo
sukhi
Радж
Джей
sukhi
(усиленный)
che
счастливый быть:НАСТ
che
такой.же счастливый
быть:НАСТ
‛Радж такой же счастливый, как Джей’.
Местоимение или именная конструкция (с определяющим словом, квантификатором или прилагательным в качестве опциональной составляющей) могут выполнять функцию субъекта или объекта:
(50) [pela
car
те
ũca
четыре высокий
əm-ne
maṇəso]
[a
мужчина:МН
этот новый
nava
məkan-mã]
здание-ЛОК
məl-ś-e
мы-АКК/ДАТ встречать-БУД- ЕД
‛Те четверо высоких мужчин встретят нас в этом новом здании’.
2.5.4. Сложные предложения в Г.я. образуются с помощью союзов: chatã
‛пока’ и eṭle ‛таким образом’, əne ‛и’ и др.
Сложносочиненные предложения содержат два или более глагола в личных
формах. Идентичные составляющие в подчиненном предложении опускаются.
Предикат придаточного предложения может быть выражен причастием.
(51) raj
aw-y-o
əne
Радж приходить-ПРОШ.СОВ-М.ЕДи
jəm-y-o
есть-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Радж пришел и поел’.
(52) raj
awine
jəm-y-o
Радж
приходить:КОН
есть-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Придя, Радж поел’.
В Г.я. определительное придаточное предложение начинается относительным
местоимением je, которое употребляется вместе с парным союзом te в главном
предложении. Иногда это местоимение может опускаться.
581
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
(53) je
который
maṇəs
doḍ-y-o
te khub
ũgh-y-o
человек.М.ЕД
бежать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
тот много
спать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Человек, который бежал, много спал’.
Временны́е придаточные вводятся союзом jyate ... tyare.
(54) jyate uma aw-ś-e
tyare kam
thə-ś-e
когда
Ума
приходить-БУД-3ЕД
тогда работа происходить-БУД-3ЕД
‛Работа начнется, когда придет Ума’.
Условное придаточное предшествует главному.
(55) jo uma
aw-ś-e
to
a
kam
если Ума
приходить-БУД-3ЕД
тогда этот
работа
thə-ś-e
происходить-БУД-3ЕД
‛Работа начнется, если придет Ума’.
Дополнительные придаточные ставятся вводятся союзом ke после глагола, либо могут помещаться перед глаголом, и в этом случае придаточное офомляется
союзом em.
(56) uma-e
ləkh-y-ũ
ke
raj
khub doḍ-y-o
Ума-ЭРГ
писать-ПРОШ.СОВ-СР.ЕД
что
Радж
‛Ума написала, что Радж много бегал’.
(57) uma-e
raj
khub doḍ-y-o
Ума-ЭРГ
Радж
много
много
бежать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
em ləkh-y-ũ
бежать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД что писать-ПРОШ.СОВ-СР.ЕД
‛Ума написала, что Радж много бегал’.
Дополнительное придаточное перед глаголом может вводиться существительным vat ‛факт, дело’:
(58) uma [[raj khub doḍ-y-o]
te vat]
jaṇ-e
che
Ума
Радж много
бежать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
тот факт
знать-3ЕД
ВСПОМ
‛Ума знает, что Радж много бегал’.
В примере (59) фраза, содержащая глагол в инфинитиве и субъект с маркером
генитива, выступает в роли объекта:
(59) uma [raj-nũ
doḍ-vũ]
dhikkar-ś-e
Ума
Радж-ГЕН
бежать-ИНФ
ненавидеть-БУД-3ЕД
‛Ума возненавидит то, что Радж бегает’ (букв. ‛беготню Раджа’).
Придаточное причины в (60) имеет субъект и предикат, оформленный перфективным суффиксом -ya- и суффиксом инструменталиса -thi:
(60) uma [raj
gə-ya-thi]
gəbhra-ś-e
Ума
Радж
идти-ПЕРФВ-ИНСТР
бояться-БУД-3ЕД
‛Ума испугается того, что Радж уйдет’.
В придаточном времени (61) субъект присутствует, а глагол стоит в перфективной форме и оформляется послелогом pəchi:
(61) uma
[raj
av-ya
pəchi] jəm-ś-e
Ума
Радж
приходить-ПЕРФВ
после
обедать-БУД-3ЕД
‛Ума поест, когда Радж придет’.
В одном сложном предложении допускается комбинация нескольких определительных и дополнительных придаточных.
582
Юго-западные индоарийские языки
2.6.0. Выделяют несколько лексических источников Г.я. Главный источник —
санскрит, который, во-первых, является языком-предком Г.я., а во-вторых, всегда
был языком науки и литературы. Так, в Г.я. можно выделить такие заимствования, как smruti ‛память’, kavyə ‛стихотворение’, əkəsmat ‛несчастный случай’, а
также исконные слова əhĩ ‛здесь’, ghi ‛масло’ и kumbhar ‛гончар’. Многие заимствованные из санскрита и этимологические производные от них новоиндоарийские слова сосуществуют в Г.я. как лексические дублеты: dvitiyə — bijũ ‛второй’;
suvərṇə — sonũ ‛золото’; citrəkar — citaro ‛художник’; śitəl — śiḷũ ‛холодный’;
śətək — so ‛сто’. Некоторые недавние заимствования образуют варианты, в результате чего появляются триплеты. К примеру, заимствование из санскрита
kriśṇə, его модифицированная версия kərsən и исконное слово kahn являются в
настоящее время личными мужскими именами. То же касается трех синонимов
слова ‛сердце’ — həiyũ, hrudəy и rədəy (həiyũ — исконное слово, hrudəy — заимствование, а rədəy — его модифицированная версия).
В языке науки используется особенно много заимствований, в том числе неадаптированных. Некоторые санскритские аффиксы до сих пор участвуют в словообразовании.
Большое количество слов в Г.я. — дравидийского (cikṇũ ‛скользкий’, śeṭh ‛землевладелец’), австроазиатского (koḍi ‛двадцать’, naḷiyer ‛кокос’) и другого происхождения (chĩk ‛чихать’, kotər ‛пещера’, dũgər ‛холм’, jhaḍ ‛дерево’). В исследовании Б. Моди утверждается, что из 9100 проанализированных им слов 4250 относятся к различным заимствованиям, 2363 — к исконным словам и 2487 — взяты
из санскрита. В Г.я. также много слов персидского и арабского происхождения.
Носители арабского языка начали внедряться в этот регион с начала VII в. Их
контакты с местным населением послужили причиной проникновения арабских и
персидских слов во все сферы жизни: məhel ‛дворец’, badśah ‛император’, ədalət
‛суд’, kanun ‛закон’, karkun ‛служащий’, caku ‛нож’, dival ‛стена’, əttər ‛духи’
и т. д. Г.я. позаимствовал некоторые арабо-персидские деривационные аффиксы:
hajər ‛присутствующий’ — ger-hajər ‛отсутствующий’; nəśib ‛судьба’ — be-nəśib
‛неудачливый’; gunḍo ‛жулик’ — gunḍa-giri ‛жульничество’; dhup ‛благовония’ —
dhup-dani ‛коробочка для благовоний’.
В процессе ассимиляции такие слова, как aina ‛зеркало’, dərvaja ‛ворота’, taluka
‛район’, irada ‛намерение’ и др., получили маркер мужского рода -o вместо -a.
Португальцы были первыми европейцами, появившимися в этом регионе. Заимствования из португальского: pəgar ‛зарплата’, padri ‛священник’, pistol ‛ружье’,
təmaku ‛табак’, cavi ‛ключ’.
На протяжении более чем двух веков сильное влияние на лексику Г.я. оказывал английский язык. Из него заимствовано огромное количество слов, используемых как в языке образования и науки, так и в повседневной жизни: kəbaṭ
‛буфет’, baṭli ‛битва’, ispital ‛больница’, rəsid ‛чек’, korəṭ ‛суд’, mail ‛миля’, kar
‛автомобиль’, pensil ‛карандаш’ и др.
Также встречаются композиты смешанного происхождения, такие как fẽkology
‛похвальба’ (гудж. fẽk ‛хвалиться’), bhukəmpə-prōf ‛защищенный от землетрясений’ (скр. заимствование bhukəmpa ‛землетрясение’) и bomb-visphot ‛взрыв бомбы’.
Личные имена могут свидетельствовать об этнической принадлежности, образовании, возрасте носителей Г.я. Для индусов, например, характерны мужские
583
П.Дж. Мистри. Гуджарати язык
имена mohən, ənil, ənənt, женское śila; для мусульман — мужские rəjəb, əbdul,
husen, женское jhubeda; для парсов — мужские sorab, kavəs и jəhãgir, женское
śirin. Имена часто состоят из двух компонентов, например, мужские mohən-das и
ənənt-rai, женские bhanu-məti и mədhu-kanta. В настоящее время представители
молодого поколения, обращаясь друг к другу, обычно используют только первый
компонент имени.
2.7.0. О диалектном членении Г.я. см. 1.2.1. В таблице для сравнения приведены слова из разных диалектов.
Диалект
стандартный гуджарати
паттани
сурати
чаротари
катхиявари
‛не’
nəhĩ
nãĩ
ni
nəhi
nɔ
‛маленький’
nanũ
nεnũ
nallu
nɔnũ
nanũ
‛дома’
ghəre
ghəri
ghere
gher
gherye
‛девушка’
chokri
chori
pori
chokri
dikri
В катхиявари существительные женского рода во множественном числе
оканчиваются на -u (nə di-ũ — станд. гудж. nədio ‛реки’), в перфективе имеется
-ṇ- (kər-a-ṇũ — станд. гудж. kər-a-y-ũ ‛был сделан’). В сурати в будущем времени
имеются окончание -a (av-a — станд. гудж. aviś ‛я приду’) и метатеза в перфективе (ayvo — станд. гудж. av-y-o- ‛пришел’). Г.я. этнических групп, таких как
дубла, коли, варли, бхил, мер, имеет свои особенности.
Характерные черты диалекта парсов: 1) ретрофлексный согласный вместо зубного смычного: poṭe — станд. гудж. pote ‛сам’, ḍaḍo — станд. гудж. dado ‛дедушка’; 2) слияние смыслового и вспомогательного глаголов: kərech — станд. гудж.
kare che ‛делает (в данный момент)’; 3) экватив ghani вместо jem ‛такой же, как’;
4) эмфатическая частица bi (от скр. əpi) — станд. гудж. pəṇ ‛также’.
ЛИТЕРАТУРА
Bhayani H.C. Thoḍoka vyākaraṇa vicāra (Some
Thoughts on Grammar). Ahmedabad, 1969 [на
гуджарати].
Bhayani H.C. Tajikistan əne uzbekistanni ek
pəścimi rajəsthani boli: parya (Parya, a Western
Rajashtani Dialect in Tadjikistan and Uzbekistan). bhaśavimərś 2.1, 1979 [на гуджарати].
Bhayani H.C. Gujərati bhaśanũ əitihasik
vyakərəN (A Historical Grammar of Gujarati).
Gandhinagar, 1988 [на гуджарати].
Cardona G. A Gujarati Reference Grammar.
Philadelphia, 1965.
Cardona G., Suthar B. Gujarati // The IndoAryan Languages / Ed. by G. Cardona, D. Jain.
N. Y., 2007 [1st ed. 2003].
Dave J. Colloquial Gujarati. N. Y., 1995.
Dave T. The Language of Maha-Gujarat.
Bombay, 1948.
Desai U. VyakərəNvimaršə (A Study of Grammar). Ahmedabad, 1992 [на гуджарати].
Deshpande P.G. A Modern English-Gujarati
Dictionary. Bombay, 1982.
Fischer-Jorgensen E. Phonetic Analysis of
Breathy Vowels in Gujarati // Indian Linguistics,
1967, vol. 28, № 2.
Khokhlova L.V. Typological Evolution of
Western NIA Languages // Berliner Indologische
Studien (BIS), 2000, v. 13/14.
Khokhlova L.V. Infringement of Morphological
and Syntactic Operations’ Pairing in “Second Causative” Formation. (Hindi-Urdu, Punjabi, Gujarati,
Rajasthani) // Indian Linguistics, 2003, vol. 64, № 1.
Khokhlova L.V., Charanjit Singh. Resultative
Constructions with Overt Agent/Possessor in Western NIA Languages (Hindi-Urdu, Punjabi, Gujarati, Rajasthani) // Old and New Perspectives on
584
Юго-западные индоарийские языки
South Asian Languages. Grammar and Semantics /
Ed. by M. C. Masica. Delhi, Motilal Banarsidass,
2007.
Kothari J. Mədhyəkalin gujərati śəbdəkoś
(Medieval Gujarati Dictionary). Ahmedabad,
1995 [на гуджарати].
Masica C. The Indo-Aryan Languages. Cambridge, 1991.
Mistry P.J. The Gujarati Writing // The World’s
Writing Systems / Ed. by P. Daniels, W.Bright.
Oxford, 1996.
Mistry P.J. Gujarati Phonology // Phonologies
of Asia and Africa / Ed. by A.S. Kaye. Winona
Lake, 1997.
Mistry P.J. Objecthood and Specificity in Gujarati // The Life of Language: Papers in Honor of
William Bright / Ed. by J. Hill et al. Berlin, 1998.
Mistry P.J. 2000. Lexical Anaphors and Pronouns in Gujarati // Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages / Ed.
by B. Lust, Kashi Wali, J. Gair, K.V. Subbarao.
Berlin, 2000.
Mistry P.J. Gujarati // International Encyclopedia of Linguistics / Ed. by W. Frawley. Oxford, 2003, vol. 2.
Mistry P.J. Subjecthood of Non-nominatives
in Gujarati // Non-nominative Subjects / Ed. by
P. Bhaskararao, K.V. Subbarao. Amsterdam,
2004, vol. 2.
Mistry P.J. Gujarati Morphology // Morphologies of Asia and Africa / Ed. by A.S. Kaye. Winona Lake, 2007, vol. 2.
Modi B. Rethinking of “Murmur in Gujarati” //
Indian Linguistics, 1986, vol. 47.
Modi B. Gender in Gujarati // Perspectives in
Linguistics: Papers in Honor of P.J. Mistry / Ed.
by R. Laury et al. New Delhi, 2003.
Pandit P. E and O in Gujarati // Indian Linguistics, 1956, vol. 16.
Pandit P. Nasalization, Aspiration and Murmur
in Gujarati // Indian Linguistics, 1957, vol. 17.
Pandit P. Historical Phonology of Gujarati
Vowels // Language, 1961, vol. 37.
Pandit P. Gujərati bhasa nũ dhvəni-svərup əne
dhvəni-pərivərtən (Sound System and Sound
Changes in Gujarati). Ahmedabad, 1966 [на
гуджарати].
Pandit P. Bilingual Grammar: Tamil-Saurashtri
Grammatical Convergence // India as a Sociolinguistic Area. Poona, 1972.
Pandit P. Gujərati bhaśana vidhayək bəLo
(Factors in Historical Evolution of Gujarati) //
Gujərati sahityəno itihas (History of Gujarati Literature) / Ed. by V. Joshi, A. Rawal, Y. Shukla.
Ahmedabad, 1973 [на гуджарати].
Pandit P. A Grammatical Sketch of Gujarati //
Grammatical Sketches of Indian Languages / Ed.
by A. Mitra, R.C. Nigam. Calcutta, 1976.
Shastri K.K. Bruhəd gujərati koś (A Comprehensive Gujarati Dictionary). Ahmedabad, 1976,
pt. I; 1981, pt. II [на гуджарати].
Tessitori L.P. Notes on the Grammar of the
Old Western Rajasthani with Special Reference
to Apabhramsha and to Gujarati and Marwari //
Indian Antiquary, 1914–1916, vol. XLIII–XLV.
Trivedi K. Gujərati bhaśanũ bruhəd vyakərəN
(Higher Grammar of the Gujarati Language).
Bombay, 1919 [на гуджарати].
Я.Р. Смит
САУРАШТРА ЯЗЫК
1.0. Варианты названия: савраштра, саураштра, соураштра. Самоназвание,
употребляемое носителями языка — [saυrāȿtra]. Англ. Sourashtra, Saurashtra,
Saurashtri, в англоязычной литературе встречается также Paḷkār по названию народности, говорящей на этом языке, или Paṭnūli по тамильскому названию.
2.0. На языке саураштра (С.я.) говорят в основном в штате Тамил-Наду и в некоторых общинах в штате Андхра-Прадеш. Община, говорящая на С.я. в Бангалоре (штат Карнатака), по-видимому, появилась в результате недавней миграции.
Народ саураштра, согласно традиционным представлениям, в XI в. покинул свое
прежнее место обитания, которое находилось на территории современного штата
Гуджарат. После пяти веков, проведенных в регионе Мальва (юго-запад совре-
Я.Р. Смит. Саураштра язык
585
менного штата Мадхья-Прадеш), где С.я. находился в тесном контакте с маратхи,
а затем в царстве Виджаянагар, где он контактировал с телугу, примерно в XVI в.
народ саураштра поселился на территории современного штата Тамил-Наду.
На С.я. говорят в основном в городах. Самые большие группы носителей проживают в округах Мадурай, где они составляют 20–33% населения, Танджавур,
Рамнатапурам, Салем и Тиручирапали. Общее количество носителей на 1997 г.
составляло 310 тыс. чел. (согласно данным справочника “Ethnologue”). В переписи Индии 2001 г. 185 420 чел. указали С.я. в качестве родного языка.
Предлагаемое описание основано на большом корпусе разговорных текстов,
собранном в г. Мадурай в 1989–1990 гг.: это диалоги на разные темы, записанные
и расшифрованные носителями языка. Все примеры в этой статье взяты из упомянутого корпуса.
3.0. Наиболее близкий родственный язык — гуджарати, насколько можно судить по сохранившимся в С.я. морфологическим характеристикам, таким как
каузатив на -əɖ и следы пассива на -ā, а также косвенной именной основы на -ā.
Народ саураштра провел много веков среди носителей маратхи, телугу и тамильского, поэтому влияние этих языков на С.я. значительно. Тем не менее, насколько можно судить, С.я. всегда был языком довольно многочисленного сообщества
и передача его из поколения в поколение никогда не прерывалась.
С.я. является языком домашнего общения в большинстве семей и первым усвоенным языком для всех, говорящих на С.я. Встречаются дошкольникимонолингвы, но в школе дети быстро становятся многоязычными, поскольку
обучение ведется на тамильском и английском.
4.0. До образования штата Тамил-Наду носители С.я. обучались грамоте на телугу. Затем тамильский стал доминирующим литературным языком сообщества,
поскольку на нем преподавали в школе; английский используют люди с высшим
образованием. Тем не менее на С.я. существуют письменные памятники, самые
ранние из них относятся к концу XIX в. Собственная письменность для С.я. существует с 1880 г., но ее мало кто знает. Алфавиты телугу и деванагари также использовались для передачи С.я., однако чаще всего употребляется тамильский алфавит с
некоторыми надстрочными знаками (для передачи четырех рядов смычных в С.я.).
Интернет-сообщества, общающиеся на С.я., в основном пользуются латиницей.
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
В С.я. проявляются унаследованные черты гуджарати, влияние маратхи
(в первую очередь в лексике), также дравидийских языков (лексическое, фонологическое и морфосинтаксическое).
5.1.0. Фонологические сведения.
Фонемы С.я. (в речи носителей языка г. Мадурай) приведены в таблицах. Звуки
типа [f] и [æ], встречающиеся только в английских заимствованиях, не включаются.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
i i:
e ẽ e:
Ряд
Средний
ɐ
Задний
u u:
o õ o: õ:
ɑ: ɑ͂:
586
Юго-западные индоарийские языки
Противопоставление гласных среднего подъема по долготе развилось под
влиянием дравидийских языков. Часто встречается варьирование [o]/[ɐ] в конечной позиции, в этой же позиции бывают варианты [ɐ]/[e].
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Губретро- палато- Средне- Задне- Глотобразования
ные зуб- флекс альвео- язычные язычные тальные
ные
ные лярные
Непридых. p
t
ʈ
k
Гл.
Придых.
ph
th
kʰ
Взрывные
Непридых. b
d
ɖ
g
Зв.
gʰ
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
Непридых.
ʧ
Гл.
Придых.
Аффрикаты
Непридых.
ʤ
Зв.
Придых.
ʤʰ
Фрикативные Гл.
s
(ȿ)
h
Непридых. m
n
ɳ
Носовые
Придых.
mh
nh
Непридых.
l
ɭ
Боковые
Придых.
lh
Непридых.
r
Дрожащие и
одноударные
Придых.
rh
Глайды
υ
j
Фонологическая система отличается от типичной индоарийской вследствие
тесного контакта С.я. с дравидийскими языками. Четыре ряда смычных различаются только в начальной позиции. Глухие придыхательные [ʈh] и [ʧh] даже в этой
позиции исчезли.
5.1.1. Структура слога — C(L)V(W)(C), где L = /j/ или /r/; W = /j/ или /ʋ/. В тамильских заимствованиях в срединной позиции могут встречаться сочетания типа [rtt] и [ytt], но, по-видимому, они не противопоставлены сочетаниям [rt] и [yt].
Типы слогов
sin.ɡyār
som.mal.lo
ay.dār(u)
ayn.ɡer
kyā
aʋn.ki
jar.kem
poɖ.se
‛счастливый’
‛перед’
‛воскресенье’
‛дом матери’
вопросительная частица
‛толкать’
‛роды’
‛простуда’
ays.tu
baɖ.ke
beyn
pããy
ɡaɳ.ʈri
men.kyān
ji.traʋ
saʋ.ɭo
‛слон’
‛рента’
‛младшая сестра’
‛нога’
‛зад’
‛люди’
‛жизнь’
‛сари’
Я.Р. Смит. Саураштра язык
587
5.1.2. В неначальной позиции встречаются только непридыхательные звонкие
и глухие смычные, и даже это противопоставление ослаблено: в некоторых лексемах имеется варьирование.
Нейтрализация противопоставления смычных в неначальной позиции
sikkatte/siɡɡatte
likkatte
dūt
‛учить’
‛писать’
‛молоко’
< *sikh
< *likh
< *dūdh
Четыре ряда смычных в начальной позиции
kām
khāɖ
ɡām
ɡhāl
‛работа’
‛брать, покупать’
‛город’, ‛прочь’
‛класть’
5.2.0. Морфология.
5.2.1. С.я. является преимущественно языком агглютинативного строя, но в
некоторых случаях границы морфем могут быть неразличимы в результате морфонологических процессов.
5.2.2. Морфологические категории.
И м е н а. В С.я. есть два типа основ — независимая и зависимая (косвенная),
т. е. встречающаяся только в сочетании с морфологическими показателями. Косвенная основа используется для образования множественного числа, а также
предшествует падежным аффиксам, некоторым послелогам, используется для
образования сложных слов. Косвенная основа существительных может употребляться без специальных показателей в функции вокатива и генитива. Имена в
номинативе единственного числа, заканчивающиеся на -o, и некоторые имена на
-u имеют косвенную основу на -a(a): beʈko ‛мальчик’ — косвенная основа beʈkā-,
bheynu ‛дочь’ — косвенная основа bheynā-; имена на -e в номинативе единственного числа образуют косвенную основу на -yā: natte ‛внук’ — косвенная основа
nattyā-. У остальных имен номинативная и косвенная основы совпадают. Формы
генитива местоимений отличаются от косвенной основы (для 3-го лица они совпадают с формой датива/аккузатива).
Показатель множественного ч и с л а -n(u) добавляется к косвенной основе.
Множественное число, которое также используется как маркер вежливости, выражается чаще, чем в тамильском.
П а д е ж н ы е суффиксы всегда добавляются к косвенной основе в единственном числе. Как и в тамильском, одни и те же аффиксы используются как для
единственного, так и для множественного числа; номинативная форма во множественном числе служит основой для форм множественного числа.
588
Юго-западные индоарийские языки
Существительное
mhaɖo ‛месяц’
Падеж
Ном.
Дат.-акк.
Ген.
Лок.
Суффикс
-0
-ku
-0
-m
Ед. число
mhaɖo
mhaɖā-ku
mhaɖā
mhaɖām(u)
Мн. число
mhaɖān(u)
mhaɖānuku
mhaɖān(u)
mhaɖānum(u)
Личные местоимения 1-го лица
Падеж
Дат.-акк.
Ген.
Ед. число
moko
more
Мн. число
aʋnko
aʋre
Хотя датив и аккузатив выражаются одним и тем же показателем -ku, все же
следует различать эти падежи, так как маркирование всех именных групп, выступающих в дативной функции, является обязательным, а употребление аккузатива ограничено не вполне ясными причинами. К.С. Рамасубраманиан считает,
что аккузативом маркируются только прямые дополнения, обозначающие одушевленные объекты, а К. Пасумпон утверждает, что такого ограничения нет.
Послелоги выполняют как лексические (khaɭɭo ‛внизу’), так и грамматические
функции: jōɭ ‛у’, ‛с’, sēērāɖi ‛с’, hāl ‛с помощью’, ‛посредством’, kucci ‛ради’, rhī
‛от’, ‛из’, sommar ‛по сравнению с’, ‛чем’.
У глаголов в С.я. есть следующие категории: время, вид, залог, наклонение.
Глагол
sanɡ- ‛говорить, сказать’
Формы глагола в главном предложении
Словоформа
Перевод
sanɡ-aratte ~ sanɡ-ares 1
‛говорит’ (вообще; в данный
момент)
прошедшее
sanɡ-es 2
‛сказал’
будущее
sanɡ-ay 3
‛скажет’
будущее определенное sanɡ-as(u)
‛скажет’ (обязательно)
Вид
прогрессив
sanɡ-i-lē(du) sē/hod-es(i)/
‛говорит’/‛говорил’/‛скажет’
rha-ay(i)
(в данный момент)
(наст./прош./буд. вр.)
перфект
sanɡ-i-r(h)es ~ sanɡ-i-ra-tte /
‛сказал’/‛сказал’ (ранее)/
sanɡ-i hodes(i)/sanɡ-i rha-ay(i) ‛скажет’ (имеется результат)
(наст./прош./буд. вр.)
перфектив
sanɡ-ud-ares/sanɡ-id-ires/
‛говорит’/‛сказал’/‛скажет’
(завершенное действие)
наст./прош./буд. вр.
sanɡ-ud-ay
Наклонение
императив
sanɡ-i
‛скажи!’
дебитив
sanɡ-uno (sētte)
‛должен сказать’
Время
настоящее
589
Я.Р. Смит. Саураштра язык
Продолжение таблицы
пермиссив
sanɡ-uʋāy(i)
гортатив
оптатив
хабилитатив
пробабилитив
Залог
каузатив
рефлексив
sanɡ-enɡo
sanɡ-anda(-ɡu)
sanɡ-āy(i)
sanɡ-atta mus-ay(i)
‛может сказать’,
‛ему разрешено сказать’
‛давай скажем’
‛хорошо бы он сказал’
‛может сказать’
‛возможно скажет’
sanɡ-aɖ-ares
‛заставляет сказать’
khaɭ-ɭ-ares 4
‛покупает (для себя)’
Формы глагола в подчиненном предложении
Условная форма
sanɡ-et(i) ~ sanɡ-edi
‛если сказал/скажет’
Прошедшее время
sanɡ-i
‛сказав’
(сослагательное)
Отглагольное прилага- sanɡ-ariyo/sanɡ-e
‛говорящий’/‛сказавший’
тельное наст. / прош. вр.
Отглагольное имя
sanɡ-atte/sanɡ-eyo
‛говорение’
наст. / прош. вр.
(в настоящем/прошлом)
Инфинитив
sanɡ-an
‛сказать’
П р и м е ч а н и я: 1. Через тильду даны варианты глагольных форм. Видимо, между этими
формами нет различия в значении, возможно, это диалектное варьирование. 2. Там, где требуется глагольное согласование, дается форма 3-го лица единственного числа мужского рода,
нейтральная по степени вежливости. 3. Существует также перифрастическое будущее время,
которое образуется инфинитивом и глаголом jā- ‛идти’. 4. Глагол sanɡ- заменен в таблице на
khaɖ- ‛брать, покупать’ там, где по смыслу значение ‛говорить’ не подходит.
Как и в дравидийских языках, отрицательные формы представляют отдельную
систему, независимую от утвердительных форм, и в ней категории вида и наклонения играют бóльшую роль, нежели время глагола.
Отрицательные формы
Формы глагола в главном предложении
Словоформа
Перевод
sanɡ-e-ni ~
‛не говорил’, ‛не говорит’, ‛не скаsanɡ-eyo nhī
жет’ (в данный момент)
хабитуальное отрицание
sanɡ-ariyo nhī
‛не говорит’, ‛не говорил’ (вообще)
экспериенциальное отрицание sanɡ-iriyo nhī
‛никогда не говорил’
Наклонение
потенциальное отрицание
sanɡ-unā
‛не скажет’, ‛не хочет говорить’
настойчивое отрицание
sanɡ-are-ni
‛отказывается говорить’; ‛(вопреки
ожиданиям) не говорит’
прохибитив
sanɡa hō-nā
‛не должен говорить’
хабилитативное отрицание
sanɡ-ā-nā
‛не может сказать’
Вид
пунктивное отрицание
590
Юго-западные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Формы глагола в подчиненном предложении
Условное отрицание
sanɡ-unā jiy-et(i)
‛если он не говорит/не говорил’
Отрицательное деепричастие sanɡ-unā-tto(ku~ɡu) ‛не говоря’
Отглагольное отрицательное sanɡ-unā-tte
‛не говорящий, не говоривший’;
имя
‛неговорение’
Большое количество перифрастических конструкций строится с помощью
причастия прошедшего времени. Например, для образования перфекта используется в качестве вспомогательного глагол rhā ‛быть, оставаться’ или ho-/hod- ~
hot- ‛быть, становиться’. В перфекте настоящего времени вспомогательный глагол слился с причастием. Такие агглютинативные формы являются характерной
чертой тамильской глагольной морфологии, и в С.я. они, скорее всего, являются
результатом тамильского влияния. Возможно, показатель прогрессива -lē(du) и
перфектива -ud ~ -id отражает агглютинацию бывшего вспомогательного глагола;
например, в тамильском перфективный маркер -ʈ ~ -ɖ в solli-ʈ-ʈ-ān ‛(он) сказал’
отражает бывший вспомогательный глагол ʋiɖ- ~ ʋiʈ-.
Вспомогательный глагол может принимать показатели наклонения вместо показателей времени. Каузатив и рефлексив могут сочетаться не только друг с другом, но и с показателями времени, залога и наклонения.
С о ч е т а н и я к а у з а т и в а, р е ф л е к с и в а и п е р ф е к т и в а
khaɖ- ‛брать, покупать’
Корень
Каузатив
Рефлексив
Перфектив
khaɖ
khaɖ
khaɭ
khaʈ
khaɖ
khaɖ
khaɭ
khaɖ
—
aɖ—
—
aɭaʈ—
aɭ-
—
—
-ɭ—
-ɭ—
-ɭu-ɭu-
—
—
—
-ʈ—
-ʈ-ɖ-ɖ-
Время /
личные окончания/
наклонение
-ares
-ares
-ares
-ares
-ares1
-ares
-ares
-ares
П р и м е ч а н и е: 1. Не все носители находят форму ?khaɖaɭɭares грамматически правильной для этого глагола, однако для полноты информации она включена в парадигму. В речи эта
форма употребительна с другими глаголами, например, rūs aυ-aɭ-ɭ-itte гнев идти-КАУЗ-РЕФЛПРОШ.СР ‛рассердился’.
В глаголе С.я. две системы согласования: 1) по роду, числу в настоящем и
прошедшем времени, а также в императиве и 2) по роду, числу и лицу в будущем
и определенном будущем. Формы множественного числа 3-го лица являются гоноративными.
591
Я.Р. Смит. Саураштра язык
Личные окончания
Настоящее время
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Ед. ч.
-ares(i)/-aratte
-aris(i)/-aritte
Мн. ч.
-arās(i)
-ares(i)/-aratte
Прошедшее время
Ед. ч.
-es(i)
-is(i)
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Мн. ч.
-yās(i)
-es(i)
Будущее время
Ед. ч.
-u
-ay(i)
1 л.
2–3 л. м. р./ж. р.
3 л. ср. р.
Мн. ч.
-uʋe
-an
-ay(i)
Будущее определенное время
Ед. ч.
-us(u)
-as(u)
1 л.
2–3 л. м. р./ж. р.
3 л. ср. р.
Мн. ч.
-uʋēs(i)
-asun
-as(u)
Императив
Ед. ч.
-i
Мн. ч./Гоноратив
-uʋo
Перфект настоящего времени
sang- ‛говорить, сказать’
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Ед. ч.
Мн. ч.
sang-ires(i)/sang-iratte
sang-iryās(i)
sang-iris(i)/sang-iritte
sang-ires(i)/sang-iratte
5.2.3. Основные способы словообразования те же, что в близкородственных
языках.
592
Юго-западные индоарийские языки
5.3.0. Синтаксис.
С.я. подвергся сильному влиянию дравидийских языков в области синтаксиса,
хотя многие черты, унаследованные от индоарийских языков, были параллельны
дравидийским, например, порядок слов SOV, NP P и Det Adj N. Однако специфические черты индоарийских языков, такие как эргативное падежное маркирование, грамматический род, соотносительные местоимения и сложная система числительных, были утрачены. Сейчас в С.я. мало конструкций, не имеющих соответствий в тамильском.
5.3.1. Существует два типа простых предложений — с именным и глагольным
сказуемым. В первом типе предикат выражен именной группой, во втором —
глаголом в личной форме.
(1) mi-s
nhanno
aski mhoʈʈo
1ЕД-ЭМФ
маленький
все
большой
‛Я самый младший. Все другие старше’.
В тамильском прилагательное не может быть сказуемым, поэтому прилагательные либо номинализуются, либо адвербиализуются. В С.я. также происходит
адвербиализация прилагательного в предикативной позиции:
(2) lhoɡaɳ paʈre mhoʈʈa-ɡan
sētte
железо завод
большой-АДВ
быть
‛Металлообрабатывающий завод большой’.
5.3.2. В С.я. существуют союзные и бессоюзные сложные предложения. Союзные придаточные, использующие причастие прошедшего времени, распространены по всей Южной Азии:
(3) tenu sanɡ-e
thām ji-i
3МН
сказать-ПРОШ.АДЪЕКТ
ket-t-i
место
идти-ПРИЧ.ПРОШ
aʋ-ɖ-an
делать-ПЕРФВ-ПРИЧ.ПРОШ приходить-ПЕРФВ-БУД.СОГЛ
‛Он пойдет в то место, которое они указали, сделает <работу> и вернется’.
(4) telle
phalār hand-i
ʋikk-ariyo
тот
идли
готовить-ПРИЧ.ПРОШ
ɡhēr
leɡutto
kyā?
дом
около
ВОПР
продавать-НАСТ.АДЪЕКТ
‛Возле дома, где они готовят и продают лепешки идли?’
(5) tunko
pūs
men-atte
pus-unān
2ВЕЖЛ.ДАТ
слушать.ИМП
ЦИТ-НАСТ.НОМИН
слушать-БУД.ОТР.СОГЛ
‛Не слушай никого, кто тебе будет говорить’
(букв. ‛Ты не слушай никого, говорящего тебе «слушай»’).
В бессоюзных подчинительных предложениях глагол в зависимой клаузе ставится в форме отглагольного прилагательного или имени.
П. Пандит указывает, что относительные предложения С.я. больше похожи на
тамильские, нежели на гуджарати. Характерные черты синтаксической структуры сложного предложения дравидийского типа — отсутствие относительного местоимения и форма глагола в зависимой клаузе, маркированная показателями времени, но не личными окончаниями. Похожая конструкция с причасти-
593
Я.Р. Смит. Саураштра язык
ем возможна и в гуджарати, но только тогда, когда главное имя кореферентно
субъекту или объекту зависимой клаузы. Эта конструкция не является основной в С.я., для которого характерно использование в относительных придаточных новых отглагольных прилагательных. Отглагольное прилагательное прошедшего времени на -e произошло от формы единственного числа прошедшего
времени на -es.
(6) ilekʈrik
cer-e
электричество
kām
pūra
соединять-ПРОШ.АДЪЕКТ работать все
ker-an
делать-БУД.СОГЛ
‛Он будет проводить все работы, связанные с электричеством’.
Две формы — с суффиксами -ariyo и -atte — могут функционировать как отглагольные прилагательные (причастия) настоящего времени. Они используются
не только как зависимые формы, но и как самостоятельные.
(7) tu
2ЕД
coʋd-ariyo
beʈki
nā
учиться-НАСТ.АДЪЕКТ
девушка
не.так.ли
‛Ты девушка, которая учится, не так ли?’
(8) macc-i
phil-l-atte
saʋlo
менять-ПРИЧ.ПРОШ носить-РЕФЛ-НАСТ.АДЪЕКТ сари
pay-et
khaʈ-ʈ-uʋāy
хотеть-УСЛ покупать-ПЕРФВ-ПЕРМ
‛Если ты хочешь сари, <мы> можем купить’ (букв. ‛сари, которое ты носишь,
поменяв’).
(9) ēɖ
rhī
здесь от
ɖarek-ɡan
ja-atte
прямой-АДВ
идти-НАСТ.АДЪЕКТ путь
māri
nhī
ОТР
‛Отсюда нельзя дойти туда напрямик’ (букв. ‛нет пути, по которому идти’).
Морфема -atte является результатом энклитизации указательного местоимения
tē ‛тот’ к глагольной основе.
В прошедшем времени используется отглагольное прилагательное на -e. Эта
конструкция является основным средством выражения определительных придаточных.
(10) dekk-et-ten-ko
pūrā
boʋd-ariyo
видеть-ПРОШ.АДЪЕКТ-3МН-АКК
все
aʋ-at-tenu
aʋ-an
есть-НАСТ.НОМИН
приходить-НАСТ.АДЪЕКТ-3МН
приходить-БУД.СОГЛ
‛Мы пригласим тех, кого увидим. Те, кто обычно приходит, придут’.
(11) teɡo
senɡāɖi kām
3ЕД.ДАТ с
ker-ariyo-tteno
работать делать-НАСТ.АДЪЕКТ-3ЕД.НОМ
‛Тот, кто с ним работает’.
Как и в тамильском, относительные придаточные в С.я. могут присоединяться не только к местоимениям, но и грамматикализованным именным группам.
В С.я. некоторые лексемы со значением времени приобрели служебные функции: присоединяясь к глаголу в виде энклитики, они указывают на аспектуальные характеристики действия, выражаемого глаголом. Сочетание глагола с такими служебными словами употребляется в различных придаточных предложениях.
594
Юго-западные индоарийские языки
Н е к о т о р ы е к о м б и н а ц и и г л а г о л а s a n g - ‛г о в о р и т ь’
с грамматикализованными именными группами
sanɡ-at-to(ɡu)
sanɡ-at-t(em)ām(u) ~ sanɡ-et-t(em)ām(u)
sanɡ-at-toɡucci
sanɡ-at-te-υēɭ(ā(ɡu)) ~ sanɡat-te-υēɭuɡu
sanɡ-a-lenɡu ~ sanɡ-a-lentu ~ sanɡ-a-renɡu
sanɡ-e-hāl
sanɡ-e-yāɡu(m(u))
sanɡ-et-te-hollāt
‛чтобы сказать’
‛в говорении’/‛сказав’
‛для говорения’
‛во время говорения’
‛пока не сказал’
‛поскольку сказав’
‛с тех пор, как сказал’
‛после того, как сказал’
Примеры временны́х придаточных предложений:
(12) diʋaɭi
mus-at-tēr
ɡaʋunc-at-tokucci
Дипавали
кончить-НАСТ.АДЪЕКТ-после
kāy
kāy
oɳɖa
ērpāɖu
ker-an
улаживать-НАСТ.АДЪЕКТ-УКАЗ.ЦЕЛИ
что
что
один
урегулирование
делать-БУД.СОГЛ
‛После того как Дипавали закончит, они сделают всё, что нужно, чтобы
уладить дело’.
(13) soɭabhār niɭ-atte-υēɭu
[eʈʈ-ē mu-kkaёal] hoy-yo
утро
уезжать-НАСТ.АДЪЕКТ-время
[тамил. 8:45]
стать-ПРОШ.НОМИН
‛Утром, когда мы уезжали, было 8:45’.
Бессоюзные придаточные с номинализованным глаголом также являются результатом дравидийского влияния в С.я. Глаголы прошедшего времени номинализуются с помощью суффикса -eyo. Как и в тамильском, номинализованный
глагол может функционировать и как предикат главного предложения. Примеры
номинализованных придаточных:
(14) enjinīr-kan
hoyya-an ja-artte
yā
mhoɖa
mhoɖa
инженер
АДВ
стать-ИНФ
bilɖiŋ bhand-atte
идти-НАСТ.СОГЛ
ВОПР
palam bhand-atte
здание строить-НАСТ.НОМИН мост
большой
большой
telle mādiri
строить-НАСТ.НОМИН тот
путь
yā
ВОПР
‛Ты собираешься быть инженером, так? Строить большие здания и мосты,
и все такое, да?’
(15) cek pōsʈ
men-ariyo
mhoʈʈa sirama
чек
почта
ЦИТ-НАСТ.НОМИН
большой затруднение
‛Посылка по почте чека, говорят, большая морока’.
(16) elle ʈēp
ker-eyo
likk-at
toɡu
тот
пленка делать-ПРОШ.НОМИН писать-НАСТ.АДЪЕКТ
jhuɡu dī
laʋ-ay
много
занимать-БУД.СОГЛ
день
УКАЗ.ДАТ
‛Расшифровка пленки, которую мы печатаем, займет много дней’.
(17) tellaʈ phalār ɡilār hand-i
ʋikk-ariyo
kāy
там
идли
ЭХО
готовить-ПРИЧ.ПРОШ
продавать-НАСТ.НОМИН что
‛Там они готовят и продают лепешки идли и все такое, не так ли?’
Я.Р. Смит. Саураштра язык
(18) kaɡa
почему
rā
jheɖa
mall-ariyo
ФАМ
ссора
начинать-НАСТ.НОМИН
595
‛Почему ты начинаешь ссору?’
(19) kōɖ ja-atte
bā
куда идти-НАСТ.НОМИН
НЕЙТР
‛Куда пойдем, приятель?’
5.4.0. Лексика С.я. состоит из исконных новоиндоарийских слов и большого
количества заимствований из других индоарийских, а также дравидийских языков (телугу, тамильского и т.д.) Индоарийские заимствования в основном из санскрита и, возможно, маратхи. По мнению Н. Учиды, точное место происхождения С.я. неизвестно, поэтому лексика, совпадающая с маратхи, но не с гуджарати, не обязательно заимствована. Приблизительные подсчеты по словарю
Н. Учиды дают следующую статистику: 36% — индоарийская лексика, 20% —
заимствования из тамильского (в том числе и санскритские слова, пришедшие в
С.я. через тамильский), 8% — телугу, 6% — английские, 2% — другие заимствования, 28% — слова неизвестного происхождения.
6.0. Существует два основных диалекта С.я.: основной, южный, представленный в этом очерке, и небольшой северный, представленный диалектом тирупати
(в городе Тирупати на юге штата Андхра-Прадеш), описанным Н. Учидой.
ЛИТЕРАТУРА
Dave I.R. Dakṣina Bhāratanā Saurāṣtrīyo:
emanī Saurāṣtrī Bhāṣā, Sāhitya-paraṃparā ane
Saṃskāra-praṇāli (The Saurashtrians in South
India: Their Language, Literature and Culture).
Rajkot, 1955.
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis, Dallas, 2009.
Neethivanan J. Saurashtra Language: Phonology and Morphology. Annamalainagar, 1962.
Pandit P.B. Bilingual’s Grammar: GutajaratiTamil-Saurashtri Number Names // India as a
Sociolinguistic Area / Ed. by P.B. Pandit. Poona,
1972.
Pandit P.B. Bilingual’s Grammar: Tamil-Saurashtri Grammatical Convergence // India as a
Sociolinguistic Area / Ed. by P.B. Pandit. Poona,
1972.
Pasumpon K. A Contrastive Study of Case in
Tamil and Sourashtri. Madurai, s.a.
Ramasubramanian K.S. A Linguistic Study of
Saurasthri [sic] Language. Poona, 1968 (Deccan
College, University of Poona).
Randle H.N. An Indo-Aryan Language of
South India: Saurastra-bhasa // Bulletin of the
School of Oriental and African Studies, 1943,
vol. 11, pt. 1; 1944, vol. 11, pt. 2.
Randle H.N. The Saurashtrans of South India //
Journal of the Royal Asiatic Society, 1944.
Saunders A.J. The Sourashtra Community in
Madura. South India. Madurai, s.a.
Smith I.R. Convergence in South Asia: A Creole Example // Lingua, 1979, vol. 48, iss. 2–3.
Smith I.R. On the Source and Function of
Grammatical Morphemes in Convergence and
Pidginization/Abrupt Creolization: Paper presented at South Asia Language Analysis Roundtable, XVI. Philadelphia, 1994.
Smith I.R. Creolization and Convergence in
Morphosyntax: Sri Lanka Portuguese and
Sourashtra Nominal Marking Typology // The
Yearbook of South Asian Languages and Linguistics, 2001 / Ed. by P. Bhaskararao,
K.V. Subbarao, 2001.
Smith I.R. Dravidian Negatives in Sourashtra
and Sri Lanka Portuguese: Paper presented at the
Linguistic Society of America annual meeting,
2001. Washington, 2001.
Učida N. Oral Literature of the Saurashtrans.
Calcutta, 1979.
Učida N. A Saurashtra-English Dictionary.
Wiesbaden, 1990.
Učida N. The Language of the Saurashtrans of
Tirupati. 2nd ed. Bangalore, 1991.
596
Юго-западные индоарийские языки
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская
МАРАТХИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Язык маратхи, или маратхский язык (М.я.), англ. Marathi, Marāthī. Самоназвание: marāṭhī, архаичные местные названия: mahārāshtrī, marhāttī, mahrattī.
1.1.2. М.я. принадлежит к южной подгруппе индоарийской группы языков.
1.1.3. М.я. распространен преимущественно в Индии, в основном в пределах
штата Махараштра. По современным данным, на М.я. говорит 94 млн. чел. Согласно переписи Индии 2001 г., 71 936 894 чел. (по оценке на основе данных переписи 2011 г. — 83,6 млн.) назвали его родным языком, для остальных он является вторым языком. В Индии носители М.я. также проживают в штатах Гуджарат,
Мадхья-Прадеш, Карнатака, Тамилнад, Керала, Андхра-Прадеш. Известно, что носители М.я. есть на о-ве Маврикий, а также в таких странах, как Пакистан (провинция Синд), ОАЭ, ЮАР, Израиль, Великобритания, Германия, Нидерланды, США,
Канада, Суринам, Гайана, Тринидад и Тобаго, Сингапур, Австралия и Новая Зеландия. По распространенности М.я. занимает четвертое место в Индии и 15-е — в мире.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Традиционно различают две основных группы диалектов М.я.: деши (охватывает бóльшую часть территории Махараштры восточнее гор Гхаты) и стандартный, или северный, конкани, точнее, кокни (в прибрежной полосе). К деши
на северо-востоке примыкают вархади (исторический регион Берар, ныне область Амравати) и нагпури (область Нагпур), на крайнем востоке — халби (являет значительное сходство с языками восточной подгруппы новых индоарийских,
сближается с чхаттисгархи — одним из восточных диалектов хинди), а также ряд
менее значительных диалектных разновидностей в районах, граничащих со штатом Гуджарат (варли и др.). Обособлен южный конкани, или собственно конкани
(штат Гоа и соседние районы штатов Махараштра, Карнатака и Керала; 3,6 млн.
носителей, 2000 г.), квалифицируемый ныне как самостоятельный язык (см. статью «Конкани язык» в наст. издании). В исследованиях выделяются как особые
диалекты ахирани/кхандеши, вархади (иначе вайдарбхи), вадвали, самаведи,
тхакри, аре, танджавур, намдев и некоторые другие. Ряд исследователей насчитывает более 40 диалектов М.я.
Диалект ахирани (кхандеши, данги; около 2,5 млн. чел. носителей), на котором
говорит малочисленная этническая группа ахиров (преимущественно скотоводов), распространен главным образом на севере и западе штата Махараштра. Все
чаще его относят к самостоятельным языкам. Словарь ахирани, кроме собственных оригинальных и общемаратхских слов, содержит лексемы, заимствованные
из языков гуджарати и хинди. Ахирани имеет несколько субдиалектов. В основном он существует в разговорной форме, для записи используется письмо деванагари. На ахирани писала поэтесса Бахинабаи Чаудхари (1880–1951), однако
язык ее произведений заметно отличается от разговорного.
Диалект вадвали тяготеет к говору касты рыбаков коли, он сохраняется в основном местными католиками. На диалекте тхакри говорят представители аборигенного населения в округе Райгарх. Диалект аре распространен главным образом
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
597
среди маратхов, проживающих на территории штата Андхра-Прадеш. Диалекты
танджавур и намдев употребительны преимущественно в южных штатах Индии.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. М.я. — официальный язык штата Махараштра и союзных территорий
Дадра, Нагар Хавели, а также Даман и Диу. Как второй язык его используют
преимущественно этнические меньшинства штата. Варианты двуязычия: маратхи
и хинди, маратхи и английский, маратхи и конкани, а также маратхи и языки соседних штатов. В г. Мумбаи нередки случаи трехъязычия: маратхи, хинди/гуджарати и английский.
1.3.2. Истоки литературы на М.я. восходят к рубежу I и II тыс. н. э. Современная маратхская литература, формирующаяся с XIX в., принадлежит к числу наиболее богатых и развитых в Индии, не уступая в этом отношении литературе на
бенгальском и хинди. Литературный стандарт М.я. опирается на говор г. Пуна
(группа диалектов деши). От сравнительно консервативного письменного языка
заметно отличается разговорный язык, изобилующий стяжениями, особенно в
части аналитических глагольных форм. До середины XX в. в письменном языке
последовательно отражалась назализация гласных, игравшая смыслоразличительную роль, но в современных диалектах и стандартной разговорной речи она
утрачена — это нужно учитывать, изучая приводимые ниже примеры и парадигмы, где назализация сохранена, чтобы показать существование в еще недавнем
прошлом формально-морфологических противопоставлений. В последние десятилетия назализацию перестали обозначать и на письме.
1.3.3. На М.я. ведется преподавание на всех уровнях обучения в штате Махараштра, включая университетский, где также употребляется английский. Вопросы использования английского языка иногда приобретают политическую окраску
и в разных учебных заведениях решаются по-разному. В университете имени
Б.С. Амбедкара в г. Аурангабад все дисциплины, кроме собственно английского
языка, преподаются на маратхи. В университете Мумбаи все гуманитарные
предметы преподаются на маратхи, а точные и естественно-научные дисциплины — на английском; однако в некоторых колледжах все обучение ведется только на М.я. В начальных классах общеобразовательных школ в качестве предмета
преподают язык хинди, а в специальных школах — английский.
1.4.0. Для М.я. используется письменность деванагари, именуемая «бал-бодх»
(букв. ‛понятная детям’) и включающая специфический знак для церебрального ḷ.
Существует также местная скорописная разновидность письма — «моди» (букв.
‛изогнутое’, ‛ломаное’), построенная на той же основе, что и деванагари, но более трудная для прочтения; она зафиксирована в надписях начиная с XV в. (см.
статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании).
1.5.0. Исторически различаются ранний М.я. (XI в. — середина ХIV в.), средний (середина ХIV в. — ХVIII в.) и новый (с XIX в.).
Ранний М.я., представленный рядом поэтических текстов, среди которых выделяется «Днянешвари» Дняндева (конец XIII в.), и немногочисленными надписями и документами; по своему он строю близок позднему среднеиндийскому.
В именном словоизменении еще играют существенную роль флективные косвеннопадежные формы, составляющие достаточно целостную систему (о ее пережитках в современном М.я. см. 2.3.4.). Развивающиеся послеложные образования
598
Юго-западные индоарийские языки
скорее дополняют, чем вытесняют ее. Прилагательные всех типов (не только тематического) имеют тенденцию сохранять словоизменение, причем по полной
именной парадигме, согласуясь с существительными в косвенных падежах. Два
современных типа спряжения (переходное/непереходное) дифференцируются в
раннем М.я. нечетко. Первичные синтетические личные формы глагола сохраняют свое исходное значение настоящего времени и еще не переосмыслены как
прошедшее обычное (см. 2.3.6.). Уже в ранних текстах появляются характерные
для М.я. формы будущего времени и все три основных типа вторичных синтетических (отпричастных) личных форм: 1) прошедшее общее с -l-, 2) настоящее
общее с -t- (условное наклонение со специфическим набором окончаний выделяется из него в среднем М.я.) и 3) сослагательное наклонение с -āv-. Аналитические формы на базе причастий немногочисленны и первоначально выступают вариантами вторичных синтетических.
В среднем М.я., о начальном периоде развития которого (середина ХIV в. —
середина ХVI в.) сохранилось мало письменных свидетельств, происходит формирование основных черт той системы именных и глагольных аналитических
форм, которая превалирует в М.я. поныне, а также вытеснение старых синтетических форм. Для этой эпохи характерно проникновение в М.я. многочисленных
заимствований из персидского языка, а через его посредство — и из арабского.
Новый М.я. характеризуется стандартизацией современной грамматической
системы литературного языка. В то же время в нем наблюдаются инновации, захватывающие в первую очередь разговорный язык, но имеющие тенденцию распространяться и на письменный. Наиболее значительные из них: в фонологии —
утрата смыслоразличительной назализации гласных, в морфологии — тенденция
к стяжению наиболее употребительных аналитических образований, прежде всего глагольных, и возникновению на этой основе новых аналитических форм.
Большое влияние на лексику М.я. в этот период оказал английский язык.
1.6.0. Характерные особенности строя М.я., существенно отличающегося от
родственных ему языков Северной Индии, включая его ближайших соседей, в
значительной мере могут быть объяснены дравидийским влиянием. Это в первую
очередь особенности синтаксиса (широкое распространение оборотов с непредикативными формами глагола), а также такие региональные черты, как категория
инклюзивности/эксклюзивности местоимений 1-го лица, развитие второго ряда
аффрикат — переднеязычных, выступающих в фонологическом противопоставлении среднеязычным, и др.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i
e
(æ)
Ряд
Средний
ə
Задний
u
o
(ɔ)
ɑ
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
599
Назализация гласных в современном стандартном М.я. и диалектах деши утратила фонематичность, сохранившись как позиционное явление в соседстве с носовым согласным или в качестве спонтанного изменения. С 50–60-х гг. XX в. назализацию перестали обозначать на письме. Фонологическая назализация сохраняется в конкани и некоторых других диалектах (например, в варли). В английских
заимствованиях представлены также фонемы /æ/ и /ɔ/: ḍɔkṭar ‛доктор’, hæṭ ‛шляпа’.
В М.я. существуют два дифтонга. Дифтонг əi — нисходящий, второй элемент
приближается к сонанту. Дифтонг əu — также нисходящий, второй элемент колеблется между гласным и сонантом.
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Средне- Задне- Ларинретро- палато- языч- языч- гальобразования
губно- губно- зубфлекс альвео- ные
ные
ные
губные зубные ные
ные лярные
Гл. Непридых.
p
t
ʈ
k
h
h
Придых.
p
t
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Зв. Непридых.
b
d
ɖ
g
Придых.
bʰ
dʰ
ɖʰ
gʰ
Гл. Непридых.
ʦ
(ʧ)
Придых.
(ʦʰ)
ʧʰ
Аффрикаты
Зв. Непридых.
ʣ
ʤ
Придых.
(ʣʰ)
ʤʰ
Гл.
f
s
(ȿ)
ʃ
h
ФрикаЗв. Непридых.
(v)
(z)
тивные
zʰ
Придых.
vh
Непридых.
m
n
ɳ
ɲ
ŋ
Носовые
nh
Придых.
mh
Непридых.
l
ɭ
Боковые
Придых.
lh
r
Дрожащие и Непридых.
одноударные Придых.
rh
Глайды
ʋ
j
Сонорные
Шумные
Губные
Особенность консонантной системы М.я. — наличие второй серии аффрикат
(однофокусных зубных). Придыхательные ʦh и ʣh дезаспирировались, при этом
ʦh совпало с s, а ʣh в большинстве случаев перешло в придыхательный фрикативный zh (в транслитерации передается как jh). Фонемы ʣ и ʤ между гласными
имеют аллофоны [z] и [ʒ] соответственно. Фрикативный v реализуется либо как
губно-губной сонорный [w], либо (обычно перед гласными переднего ряда и согласными) как губно-зубной шумный [v]; v с придыхательностью реализуется
только как [vh]. Имеется назализованный сонант w̃ , встречающийся преимущественно в заимствованиях из санскрита.
600
Юго-западные индоарийские языки
2.1.2. Долгота гласных нефонематична и обусловлена позиционно: долгий вариант обычен в конечной позиции слова и в односложных словах, оканчивающихся одиночным согласным.
Ударение в М.я. силовое, но, будучи сопряжено интонацией фразы с фонетической долготой гласных, выражено значительно менее четко, чем в русском
языке. В двусложных словах ударение падает на первый слог, в многосложных —
на второй от конца, если он содержит исторически долгий гласный; в противном
случае — на третий или четвертый слог от конца слова. Видимо, это дало повод
появлению мнения о том, что М.я. имеет «легкое ударение на первом слоге».
2.1.3. Зубные аффрикаты (в том числе [zʰ] < ʣh и [s] < ʦh) графически (и соответственно в транслитерации) не отличаются от палатальных. Аффрикаты реализуются как палатальные перед i и e (в том случае, если -e или -i не представляет
собой именную флексию, как в rāje [raʣe] ‛раджи’); при необходимости передать
на письме палатальный после знака аффрикаты ставится непроизносимый знак
для y. Зубной сибилянт s переходит в палатальный ʃ перед именными окончаниями -ī, -уā. [ʂ], как вариант ʃ, встречается только в подчеркнуто «санскритском»
произношении соответствующих заимствованных слов.
Перед окончанием косвенного падежа -ā зубные аффрикаты и сибилянт в именах на -са, -ja, -jha и -sa палатализуются и переходят соответственно в [ʧa], [ʤa],
[ʤha], [ʃa]. Ретрофлексный ḷ возможен только в интервокальной позиции; ḍ (исключая заимствования из английского) и ḍh в интервокальной и конечной позициях реализуются как одноударные ретрофлексные [ɽ] и [ɽh]; ñ и ṅ в начальной
позиции невозможны.
2.1.4. Обычная структура слога — V, CV, VC, CVC. Стечения согласных, один
из которых обычно сонант или сибилянт, в начале или конце слога встречаются
по преимуществу в заимствованных словах (в разговорной речи они разделяются
гласными).
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. О фонологической структуре морфемы специальных данных нет.
2.2.2. Фонологические противопоставления морфологических единиц и категорий не отмечены.
2.2.3. Типы чередований в М.я. не изучены.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
М.я. отличается от других новоиндоарийских языков сохранением значительного числа флективных форм, что сказывается в многотипности склонения и
спряжения. В парадигмах имени и глагола наряду со сравнительно немногочисленными старыми синтетическими формами широко представлены новые, возникшие из стяжений как ранних (видимо, еще среднеиндоарийских), так и поздних аналитических образований.
2.3.1. Грамматические классы слов членятся в М.я. в целом так же, как в других близкородственных языках (ср. хинди). По специфической парадигме наиболее четко вычленяется глагол, нефинитные формы которого служат своего рода
мостом к именным классам, разделяя общие c ними черты словоизменения. Богатая морфология способствует более последовательному формальному разграничению существительных и прилагательных (последние отличаются сокращенной
парадигмой склонения — см. 2.4.0. — или же неизменяемостью), которые разли-
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
601
чаются также по синтаксическому поведению. Морфологический подкласс изменяемых прилагательных может быть расширен за счет других согласуемых адъективов: адъективных местоимений, полных причастий, адъективированных существительных и порядковых числительных (количественные числительные примыкают к неизменяемым прилагательным).
На основании синтаксических критериев от прилагательных могут быть обособлены наречия; тесная связь обоих классов подкрепляется в М.я. тем, что некоторые качественные и количественные прилагательные, употребляясь приглагольно, сохраняют способность изменяться в роде, согласуясь с субъектом или
объектом (например, to cāṅglā vācto он хорошо:М читать:НАСТ ‛он хорошо читает’), хотя допустима, но в таких случаях малоупотребительна, и альтернативная несогласуемая форма (to cāṅglẽ vācto он хорошо:СР читать:НАСТ). Имеются
случаи обязательного согласования и таких наречий, которые не соотносятся с
прилагательными (например, tī nuktī-c ālī она только.что:Ж приходить:ПРОШ.Ж
‛она только что пришла’). Формальным отличительным признаком группы наречий, образованных от прилагательных, являются суффиксы -раṇẽ и -раṇāпẽ.
Многие функциональные наречия представляют собой застывшие косвеннопадежные формы существительных (инструментальный с -ẽ, местный с -ī̃, дательный с -lā) и адвербиальные формы глагола.
М.я. имеет личные, возвратно-определительные, притяжательные, указательные, вопросительные, относительные, неопределенные и определительные местоимения. Система местоимений отличается тем, что в подклассе личных местоимений имеется инклюзивная форма 1-го лица множественного числа (āраṇ),
противопоставляемая эксклюзивной форме (āmhī); в подклассе неличных указательные и относительные местоимения различают три рода (см. 2.4.0.).
Служебные слова делятся на три класса — послелоги, союзы и частицы. Обособленным классом выступают междометия.
2.3.2. М.я. сохраняет все три грамматических р о д а, имевшихся в древнеиндийском: мужской, женский и средний. Формальных родовых признаков имена
существительные в их словарной форме не имеют, хотя можно выделить значительные по объему группы имен, обладающих характерными окончаниями: мужской род — на -ā, женский — на -ī, средний — на -ẽ (так называемые тематические типы имен). Те же окончания характерны для всех согласуемых адъективов
(см. 2.3.1.). В согласовании по роду участвуют изменяемые адъективы и некоторые личные глагольные формы: nav-ī motar новый-Ж.ЕД автомобиль:Ж.ЕД ‛новый
автомобиль’; sakāḷǰhālī hone утро:Ж.ЕД.ПРЯМ становиться:3Ж.ЕД ‛Наступило утро’.
Противопоставление о д у ш е в л е н н ы й / н е о д у ш е в л е н н ы й, помимо обычного для родственных языков предпочтения оформлять одушевленный
прямой объект направительным послелогом (-lā/-nā, -s), выражается в М.я. и другими средствами: 1) реализацией исторической назализации окончания косвенного падежа множественного числа в виде -n- не только перед аффиксами, начинающимися с -n- (как у всех существительных), но и перед адъективным (-са и др.)
и совместным (-śī̃ ) суффиксами; 2) присоединением послелогов не к косвенному
падежу, а к адъективной форме имени, ср., например, ṭеblā-śī̃ стол:ОБЩЕКОСВСОВМЕСТН ‛за столом’, но mūlī-cyā-śī̃ девочка:ОБЩЕКОСВ-АДЪЕКТ-СОВМЕСТН ‛y
девочки’, tyā-cyā-śī̃ он:ОБЩЕКОСВ-АДЪЕКТ-СОВМЕСТН ‛c ним’.
602
Юго-западные индоарийские языки
2.3.3. Форма множественного ч и с л а с флективным показателем противостоит форме немаркированного единственного числа подавляющего большинства
типов существительных (как в прямом, так и в косвенном падеже), согласуемых
адъективов (только в прямом падеже) и предикативных форм глагола; противопоставлены по числу и отдельные послеложные показатели (направительные —
ед. ч. -lā, мн. ч. -nā; инструментальные — ед. ч. -nẽ, мн. ч. -nī̃; вокативные —
ед. ч. -0, мн. ч. -no). У личных местоимений различия по числу выражаются супплетивизмом основ. Как и в других родственных языках, формы множественного
числа в М.я. имеют вторичное значение почтительности. В этом случае согласуемые с существительным в единственном числе определения и глагольные
формы ставятся во множественном числе.
2.3.4. П а д е ж н ы е значения передаются флективно-cинтетическими формами и аналитическими формами с первообразными и производными послеложными аффиксами. Противопоставляются прямой (падеж субъекта и одушевленного, а также определенного, прямого объекта) и косвенный (или послеложный,
он же звательный; в последнем случае во множественном числе имя принимает
аффикс -no) падежи. Кроме того, в устойчивых сочетаниях или в виде наречий
сохраняются нерегулярные (архаичные) флективные формы инструментального
(ед. ч. на -ẽ, мн. ч. на -ī̃), отложительного (на -un) и местного (на -ī̃) падежей.
От форм косвенного падежа путем присоединения первообразных послеложных аффиксов образуется вторичная парадигма падежных форм: 1) направительно-объектный (датив) — -lā (мн. ч. -nā) или -s (только в формальном стиле),
2) инструментальный — -nẽ (мн. ч. -nī̃ ), 3) совместный — -śī̃, 4) местный (локатив) — -~t (~ — историческая назализация конечного гласного косвенной основы), 5) отложительный (аблатив) — -hūn и -~tūn, 6) притяжательный, или посессивный (генитив) — -сā. Суффикс -сā является адъективизатором и изменяется
по парадигме согласуемых адъективов.
Обращает на себя внимание тот факт, что принцип агглютинации здесь нарушается несовпадением некоторых показателей для единственного и множественного числа, например, направительно-объектный падеж — ед. ч. -lā, мн. ч. -nā.
Многочисленные производные послелоги сочетаются с косвенным падежом
существительного (и пишутся слитно с ним) или же с косвенным падежом
адъективной формы на -сā (пишутся обычно раздельно), ср. bhiñtī-pāśī̃
стена:ОБЩЕКОСВ-возле ‛у стены’, tyāñcyā-pāśī̃ они:ОБЩЕКОСВ.МН-возле ‛у них’.
Меньшая часть послелогов сочетается только с адъективной формой, единичные — с формами прямого, инструментального или направительного падежей.
2.3.5. Категория л и ц а в имени представлена местоимениями 1-го и 2-го лица; в функции 3-го лица выступают указательные местоимения. В 1-м лице множественного числа различаются эксклюзивная и инклюзивная формы. В глаголе
категория лица выражается личными окончаниями. Категория лица в глаголе
М.я. менее подвержена нейтрализации, чем в хинди, благодаря не только вторичным личным окончаниям отпричастных форм, но и сохранению частичного
субъектного согласования (во 2-м лице) в эргативообразной конструкции с объектным согласованием глагола.
Иерархическое соотношение форм в е ж л и в о с т и проявляется в употреблении местоимений 2-го лица: tū̃ ‛ты’ — фамильярное, tumhī ‛ты’, ‛вы’ — нейтральное (единственное и множественное число), āраṇ ‛Вы’ — почтительное (со-
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
603
гласуется, как и tumhī, с глаголом во 2-м лице множественного числа, а не в 3-м
лице, как в хинди).
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и в имени
выражается предпочтительным оформлением определенного прямого объекта
направительным показателем (ср. 2.3.2.).
П р о с т р а н с т в е н н а я о р и е н т а ц и я осуществляется противопоставлением указательных местоимений ближнего (основа y-/h-) и дальнего (основа
t-, оно же — местоимение 3-го лица и анафорическое местоимение) плана; оба
имеют развитую систему адъективных и адвербиальных производных (см. 2.4.0.).
Общим о т р и ц а н и е м служит слово nāhī̃ ‛нет’. Приглагольное отрицание
выбирается в соответствии с конкретной видо-временной формой, при этом в
письменном и разговорном языке могут употребляться различные его варианты.
Частица па выступает препозитивно с формами будущего времени (в разговорном языке их заменяет проспективное причастие на -ṇār с отрицательной связкой
nāhī̃) и непредикативными формами; пā присоединяется постпозитивно к синтетическим формам прошедшего обычного (редко — будущего) времени; отрицательная связка nāhī̃ выступает в отпричастных и аналитических формах настоящего времени (отрицательные корреляты настоящего простого и продолженного
времени совпадают) и претерита (совпадает с перфектом); navhtā — в аналитических формах прошедшего времени; различные формы связки nаsпẽ употребляются в настоящем обычном времени и в косвенных наклонениях (см. 2.4.0.).
2.3.6. Основные глагольные категории находят выражение в развернутой системе видо-временных и прочих спрягаемых форм, среди которых преобладающее
место занимают аналитические образования (см. 2.4.0.).
Категория з а л о г а выражается в противопоставлении активных и пассивных форм, образуемых по двум моделям: 1) сочетанием локативной формы инфинитива (на -ṇā̃ t) с уеṇẽ ‛приходить’ и 2) сочетанием причастия совершенного
вида с jāṇẽ ‛уходить’ (ср. хинди). В старом М.я. имелась синтетическая форма
пассива с суффиксом -ij-.
Категория в и д а наиболее последовательно выражается в противопоставлении форм, опирающихся на причастие совершенного вида с аффиксом -l- (перфективное), причастие несовершенного вида с аффиксом -t- (неперфективное), и
«непричастных», т. е. иррелевантных по этому признаку (общий вид) (см. 2.4.0.).
Значение перфективности также присуще так называемым сложноинтенсивным
глаголам (сочетаниям ряда образующих, или векторных, глаголов с деепричастием совершенного вида значимого глагола), но здесь оно осложнено добавочными
значениями направленности действия, его результативности, насыщенности
и др.; обладая выраженной эмоциональной окраской, эти формы чаще встречаются в разговорной речи (ср. lihiṇẽ ‛писать’, ‛написать’ — lihūn ṭākṇẽ ‛отписаться’,
букв. ‛написав, бросить’).
Категории времени и наклонения проявляются в выборе личных окончаний
синтетических форм или вспомогательных глаголов, входящих в состав аналитических (см. 2.4.0.).
В р е м е н н ы́ е формы изъявительного наклонения в М.я. образуют более
сложную систему, чем в каком-либо другом из новых индоарийских языков. Они
разделяются на три основных группы: настоящего, прошедшего и будущего.
604
Юго-западные индоарийские языки
В настоящем времени различаются формы:
— продолженного (краткое причастие несовершенного вида с вспомогательным глаголом настоящего времени āhe; его эмфатическая форма, более свойственная разговорному М.я., образуется присоединением того же вспомогательного
глагола к личным формам «настоящего общего»);
— совершенного, или перфекта (личные формы прошедшего общего с āhe);
— обычного (краткое причастие несовершенного вида с вспомогательным глаголом asṇẽ в формах настоящего общего — asto и т. д.).
В прошедшем времени различаются формы:
— несовершенного, или имперфекта;
— предпрошедшего, или плюсквамперфекта (образуются присоединением
вспомогательного глагола hoṇẽ в формах прошедшего времени — hotõ и т. д. — к
краткому причастию несовершенного вида и личным формам прошедшего общего);
— прошедшего обычного (синтетические личные формы с первичными окончаниями, соответствующие простым формам сослагательного наклонения хинди
и других новоиндоарийских языков; в разговорном М.я. — сочетание краткого
причастия несовершенного вида с соответствующими формами вспомогательного глагола asṇẽ).
В будущем времени — форма общего вида, образуемая присоединением специфических окончаний (см. 2.4.0.).
Можно говорить также о формах общего времени:
— несовершенная (причастие несовершенного вида с вторичными окончаниями типа I), обычно интерпретируемая как настоящее общее или неопределенное
настоящее;
— совершенная (причастие совершенного вида с вторичными окончаниями
типа II), обычно интерпретируемая как прошедшее общее, или претерит; в настоящем издании определяется как прошедшее совершенное.
В М.я. можно выделить шесть н а к л о н е н и й. Помимо изъявительного в
их число входят повелительное (имеет полную парадигму синтетических личных
форм), предположительное (аналитические формы несовершенного и совершенного вида со вспомогательным глаголом asṇẽ в формах будущего времени — asel
и т. д.), сослагательное, или желательно-предположительное (специфическая общая форма принимает суффикс причастия необходимости -āv- и вторичные
окончания типа III; в образовании аналитических форм участвуют соответствующие формы от asṇẽ), условное (общая форма — от причастия несовершенного вида, но, в отличие от настоящего общего, с окончаниями типа II; аналитические — с соответствующими формами от asṇẽ) и условно-предположительное
(синтетическая форма идентична прошедшему общему, аналитические присоединяют вспомогательный глагол в форме aslā и т. д.). В разговорном М.я. сложные формы косвенных наклонений малоупотребительны; например, сослагательное выражается неизменяемой в лице формой на -āvẽ.
Категория п е р е х о д н о с т и находит частичное выражение в уже стирающемся различии двух словоизменительных типов (ныне оно регулярно проявляется только в формах 1-го и 3-го лица единственного числа прошедшего обычного и будущего времени):
— I спряжение (непереходные глаголы), которому были свойственны гласные
-е-, -а- в суффиксах непредикативных форм и первичных личных окончаниях;
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
605
— II спряжение (переходные глаголы), которому был свойствен гласный -i-.
Кроме того, переходные глаголы, ввиду их объектного согласования, имеют
неполную парадигму личных форм совершенного вида (ср. хинди) и сослагательного наклонения.
С классом переходных смыкаются так называемые к а у з а т и в н ы е глаголы (образуются присоединением к непроизводной основе суффикса -av-, реже
-āv-, -īv-, -vi-), имеющие, как и в других новых индоарийских языках, побудительное значение и соответствующие валентностные характеристики в том случае, когда они образованы от исходной переходной основы; если же исходная
основа непереходная, производные с -av- и т. д. имеют по большей части обычное переходное значение. В этом случае от них теоретически может быть образован практически неупотребительный вторичный каузатив (суффикс -viv-, -vav-),
например, basṇẽ ‛сидеть’ — basavṇẽ ‛усаживать’ — basvavṇẽ ‛велеть усадить’.
С помощью суффикса -av- (-vav- — с основами на гласный) образуются потенциальные глаголы. От каузативных они отличаются тем, что их суффикс не имеет варианта -viv-; они употребляются в конструкции с субъектом, оформленным
направительным падежом, ср.:
(1) tyā-lā hẽ
kām
kar-av-tẽ
он-ДАТ это:СР.ЕД работа:ЕД.ВИН делать-КАУЗ-НАСТ.3ЕД.СР
‛Он может выполнить эту работу’.
(2) mālak
kāmgārāñ-cyā-kaḍūn
kām
kar-viv-to
хозяин:ЕД.ПРЯМ рабочие-АДЪЕКТ-посредством работа:ЕД.ВИН делать-КАУЗ-НАСТ.3ЕД.М
‛Предприниматель выполняет работу силами рабочих’.
2.3.7. В М.я. выделяются следующие семантико-грамматические разряды слов:
имена — существительные, прилагательные (с семантическим подразрядом числительных), наречия, местоимения (грамматически повторяющие структуру
именных классов), глаголы (включая их регулярные непредикативные, или
именные, формы), служебные слова — послелоги, союзы, частицы (утвердительные, отрицательные, эмфатические), междометия.
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Род
М. р.
Ж. р.
Склонение
1
1а
2
2а
2б
3
4
4а
4б
5
Ед. число
прям. п.
ghoḍā ‛конь’
rājā ‛раджа’
vāgh ‛тигр’
māḷī ‛садовник’
sāḍū ‛шурин’
ghoḍī ‛кобыла’
vāṭ ‛путь’
śāḷā ‛школа’
sāsū ‛свекровь’
bahīṇ ‛сестра’
косв. п.
ghoḍyā
rājā
vāghā
māḷyā
sāḍvā
ghoḍī
vāṭe
śāḷe
sāsve
bahiṇī
Мн. число
прям. п.
косв. п.
ghoḍe
ghoḍyā̃
rāje
rаjā̃
vāgh
vāghā̃
māḷī
māḷyā
sāḍū
sāḍvā̃
ghoḍyā
ghoḍyā̃
vāṭā
vāṭā̃
śāḷā
śāḷā̃
sāsū
sāsvā̃
bahiṇī
bahiṇī̃
606
Юго-западные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Ср. р.
6
7
7а
8
8а
9
М. р.
Ж. р.
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Ж. р.
Ср. р.
ghoḍẽ ‛лошадь’
ghar ‛дом’
vāsrū̃ ‛теленок’
motī̃ ‛жемчужина’
tarū̃ ‛лодка’
cākū ‛нож’
bājū ‛рука’
kavi ‛поэт’
budhi ‛ум’
guru ‛учитель’
vastu ‛вещь’
āte1 ‛тетка’
9а
9б
10
ghoḍyā
gharā
vāsrā
motyā
tārvā
cākū
bājū
kavī
buddhī
gurū
vastū
āte
ghoḍī̃
gharẽ
vāsrẽ
motyẽ
tārvẽ
cākū
bājū
kavi
buddhi
guru
vastu
āte
ghoḍyā̃
gharā̃
vāsrā̃
motyā̃
tārvā̃
cākū̃
bājū̃
kavī̃
buddhī̃
gurū̃
vastū̃
āte
П р и м е ч а н и е: Имена на -e, -ai, -o, -au не изменяются.
Изменяемые прилагательные
cāñglā ‛хороший’
М. р.
Ж. р.
Ср. р.
Ед. число
Прям. п.
cāñglā
cāñglī
cāñglẽ
Косв. п.
cāñglyā
cāñglyā
cāñglyā
Мн. число
Прям. п.
cāñgle
cāñglyā
cāñglī̃
Косв. п.
cāñglyā
cāñglyā
cāñglyā
Местоимения
Личные и возвратные
Падеж
1 л.
Ед. ч.
Прям.
Косв.
Инстр.5
Мн. ч.
mī
ma 2 (maj) 3
mī̃ (myā̃ )
āmhī
amhā̃ 4
āтhī̃
тājhā
āтcā
2 л.
Ед. ч.
Мн. ч.
Субстантивные
tū̃
tumhī
tu (tuj)
tumhā̃
tū̃ (tvā̃ )
tumhī̃
Адъективные
tujhā
tumcā
Возвратные
Ед. ч.
Мн. ч.
āраṇ 1
āpṇā
āpaṇ
svataḥ
svataḥ/svatā̃
svataḥ
āplā
svataḥcā
П р и м е ч а н и я: 1. Во всех своих формах также функционирует как инклюзивное 1-го
лица множественного числа и как почтительное 2-го лица. 2. Местоимения ma, tu сочетаются
только с направительно-объектным послелогом; при остальных послелогах выступает соответствующее прилагательное в косвенном падеже (например mājhyā-śī̃ ‛со мной’). 3. В скобках —
архаичные формы. 4. При всех послелогах, кроме направительно-объектного, amhā̃ , tumhā̃ ,
āpṇā чередуются с формой косвенного падежа соответствующего прилагательного (āmcyā,
tumcyā, āplyā). 5. Отличается от прямого только в старой орфографии.
607
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
Субстантивные
Падеж
Указательные
ближнего плана
дальнего плана
м. р. ср. р. ж. р. м. р. ср. р. ж. р.
Ед. число
Прям.
hā
hẽ
Косв.
hyā/уā
(hyāj/yāj)
hī
to
hi/i
(hij/ij)
tẽ
tyā
(tyāj)
Относительные Вопро- Неопреситель- деленные
ные
м. р. ср. р. ж. р.
tī
jo
ti
(tij)
jẽ
jī
jyā
ji
Инстр.
Прям.
he
Косв.
hī̃
hyā
hyā̃ /yā̃
(hyāṅj/yāṅj)
Мн. число
tī̃
tyā
tyā̃
(tyāṅj)
te
je
jī̃
koṇ
kāy
koṇā
kaśā
koṇī̃
koṇī
kā̃ hĩ
—
—
—
—
jyā
jyā̃
koṇā
Адъективные
Указание
(косв.1)
Качество
Количество
Порядок
Размер
Указательные
ближнего плана дальнего плана
hyā (уā)
tyā
‛этот’
‛тот’
asā ‛такой’
tasā
aslā ‛этакий’
taslā
titkā
itkā
‛такой (по
‛такой (по коколичеству)’ личеству), тот’
Itkāvā ‘такой
titkāvā
(по порядку)’
evḍhā ‛такой
tevḍhā
(по размеру)’
Относительные
jyā
‛который’
Вопросительные
Неопределенные
—
—
kasā
‛какой’
kaslā
(kitkā) kiti
‛какой (по
количеству)’
kasā-tarī ‛какой-нибудь’
kaslā-tarī
kityek
‛несколько’
jitkāvā
(kitvā) koṇtā
—
jevḍhā
kevḍhā
—
jasā
jaslā
jitkā
П р и м е ч а н и е: 1. Прямой падеж — как у соответствующих субстантивных местоимений в единственном и множественном числе.
Адвербиальные
Указательные
ближнего плана дальнего плана
Кратность
itpat
titpat
Место
yethẽ
tethẽ
Направление
ikḍe
tikde
Время
ātā̃ (evhā̃ )
tevhā̃
Образ действия asā (evī̃)
tasā (tevī̃)
Относительные
jitpat
jethẽ
jikḍe
jevhā̃
jаsā (jevī̃)
Вопросительные
kitpat
kothẽ
koṇīkḍe
kevhā̃ (kadhī̃)
kasa (kevī̃)
Неопределенные
—
kothẽ
koṇīkḍe
kadhī̃
—
608
Юго-западные индоарийские языки
Глагол
Непредикативные формы
Наименование
Показатель
Герундий
-ṇ + -ẽ
Инфинитив
-ū̃
Супин
-āy(ā)/ -āvyā
Причастие
проспективное
-ṇār
Имя деятеля/
-ṇā + -ā
причастие
несовершенного
вида I
Причастие
-āv + -ā
необходимости
СловоизОсновные
менительфункции
ный класс
сущ. ср. р.
субстантивная
(имя действия);
компонент глагольных сочетаний
неизм.
компонент глагольных сочетаний
сущ. с
субстантивная;
неполной
адъективная;
парадигмой предикативная
(в форме на -сā)
сущ.
именная часть
составного
сказуемого
прил.
субстантивная;
адъективная
прил.
Причастие
-(a)t
несовершенного
вида II (краткое)
сущ.
Причастие
-(i)t + -ā
несовершенного
вида II (полное)
прил.
Причастие
совершенного
вида
(первичное)
-(i)l + -ā1
Причастие со-(i)lel + -ā
вершенного вида (вторичное)
Деепричастие
-(i)tā̃
несовершенного
вида
(первичное)
прил.
прил.
неизм.
Примечания
словарная форма
глагола
—
имеет две изолированных формы: направительную (на
-lā) и адъективную
(на -сā); в разговорном языке часто заменяет герундий
со связкой nāhī̃ образует регулярную отрицательную форму
будущего времени
—
предикативная
образует форму сослагательного наклонения
предикативная; ад- исторически: непевербиальная
реходные — на -at,
переходные на -īt
(только на письме)
адъективная
исторически: непереходные — на -tā,
переходные — на
-itā (-i- только на
письме)
предикативная
исторически: непереходные — на -l-,
-lel-, переходные —
на -il-, -ilel- (только
на письме)
адъективная
—
адвербиальнопредикативная
сопутствующее действие
609
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
Продолжение таблицы
Деепричастие
-(i)tāṅnā
несовершенного
вида (вторичное)
Деепричастие
-ūn
совершенного
вида
неизм.
адвербиальнопредикативная
неизм.
адвербиальнопредикативная
сопутствующее
действие
(продолженное)
предшествующее
действие
П р и м е ч а н и е: 1. Важнейшие случаи нерегулярного образования причастия совершенного вида (приводится только первичная форма): kelā — от karṇẽ ‛делать’, gelā — от jāṇẽ
‛идти’, melā — от marṇẽ ‛умирать’, ālā — от уеṇẽ ‛приходить’, jhālā — от hoṇẽ ‛становиться’,
khāllā — от khāṇẽ ‛есть’, dilā — от deṇẽ ‛давать’, lyālā — от leṇẽ ‛надевать’. Случаи нерегулярного образования некоторых групп глаголов по типам: nighālā — от nighṇẽ ‛выходить’ и т. п.,
pyālā — от piṇẽ ‛пить’ и т. п., gāylā — от gāṇẽ ‛петь’ и т. п., ghetlā — от gheṇẽ ‛брать’ и т. п.,
mhaṭlā — от mhaṇṇẽ ‛говорить’ и т. п.
Личные формы
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
Первичные
ПовеПрош.
Буд. вр.
I тип
лит. обычн. вр.
м. р. ж. р. ср. р.
Ед. число
-ū̃ -ẽ, ī̃
-en, īn -õ
-ẽ
-ẽ
-0 -es (-as), -īs -(i)śīl
-os
-es
-ẽs
-o -e, -ī
-el, -īl
-o
-e
-ẽ
Мн. число
-ū̃ -ū̃
-ū̃
-õ
-ā -ā̃
-āl
-ā̃
-ot -t, -īt
-(i)tīl
-āt
Вторичные
II тип
III тип1
м. р. ж. р. ср. р. м. р. ж. р. ср. р.
-õ
-ās
-ā
-ẽ
-īs
-ī
-e
-õ
-ā̃
-yā
-ẽ
-ẽs
-ẽ
-ā
-ī
-ā(s) -ī(s)
-ā
-ī
-ẽ
-ẽ(s)
-ẽ
-ī̃
-e
-yā
-ī̃
-e(t) -yā(t) -ī̃(t)
-e
-yā
-ī̃
П р и м е ч а н и е: 1. В окончаниях 2-го лица -s и -t реализуются только при вспомогательном глаголе аналитических форм непереходных глаголов.
Первичные вспомогательные глаголы (связки)
утв. ф.
отр. ф.
1 л. āhẽ ‛есть’,
‛имеюсь’
nāhī̃
2 л.
3 л.
āhes
āhe
nāhī̃s
nāhī̃
1 л.
2 л.
3 л.
āhõ(t)
āhā̃ (t)
āhet
nāhī̃
nāhī̃
nāhī̃t
Настоящее время
утв. ф.
отр. ф.
Ед. число
hoy ‛есть’,
navhẽ
‛наличествую’,
‛становлюсь’
hos
navhes
hoy
navhe
Мн. число
vhõ
navhõ/navhe
vhā̃
navhā̃
hot
navhet
Прошедшее
время
astõ/nastõ 1 hotõ/navhtõ
‛бываю’/
‛был, стал’/‛не
‛не бываю’ был, не стал’
(окончания
(окончания
I типа)
I типа)
П р и м е ч а н и е: 1. Эти, а также все остальные формы вспомогательного глагола asṇẽ
‛быть’ регулярно образуются присоединением вторичных окончаний к соответствующей причастной основе.
610
Юго-западные индоарийские языки
Вторичные аналитические формы
Форма значащего ВспомогательОсновное
глагола
ный глагол
Примеры
значение
(1-й компонент) (2-й компонент)
Причастие неrāhṇẽ
продолженное to pahāt rāhilā
сов. в. II (краткое): ‛оставаться’
он смотреть:ПРИЧ.НЕСОВ остаглагольная основа
ваться:ПРОШ.СОВ
+ a/ī + t
‛Он продолжал смотреть’.
длительноsamp pasrat cāllā
jāṇẽ ‛уходить’
уеṇẽ ‛приходить’ прогрессивное стачка:ПРЯМ расширяться.ПРИЧ.НЕСОВ идти:ПРОШ. СОВ
cālṇẽ ‛идти’
‛Стачка всё разрасталась’.
basṇẽ ‛сидеть’
интенсивноśikat bas ṇẽ
sutṇẽ ‛пускаться’ продолженное учиться:ПРИЧ.НЕСОВ сидеть:ГЕР
‛упорно учиться’
Причастие сов. в. pāhije ‛нужно’
долженствова- tumhā̃ lā (tumhī̃) yāylā pāhije
(первичное):
тельное
Вы:ДАТ приходить:СУПИН1
глагольная основа
нужно
+ -(i)lā
‛Вам нужно прийти’.
jāṇẽ ‛уходить’
пассивное
varṇ uccārile jātāt
звуки:ПРЯМ.МН
произносить:ПРИЧ.СОВ
уходить:НАСТ.ОБЩ.3МН
‛Звуки произносятся’.
Герундий:
yeṇẽ ‛приходить’ пассивное
dive band ṭhevṇyā̃ t ale
глагольная осноогни закрытый
ва + -ṇ + -yā̃ t
класть:ГЕР.МЕСТН
приходить:ПРОШ.СОВ.3.МН
‛Освещение прекращено’.
Инфинитив:
lāgṇẽ ‛прилегать’ начинательное tī raḍū̃ lāglī
глагольная основа
она:ПРЯМ плакать:ИНФ
+ -ū̃ (или глагольприлегать:ПРОШ.СОВ.3ЕД
ная основа + -āy +
разг. tī rāḍāylā lāglī
-lā)
она:ПРЯМ плакать:СУПИН
прилегать:ПРОШ.СОВ.3ЕД
‛Она заплакала’.
śakṇẽ ‛мочь’
потенциальное te yaśasvī hoū̃ śaktil
pavṇẽ ‛мочь’
они:ПРЯМ успешные стать:ИНФ
мочь:БУД.ПРОСТ.3МН
‛Они могут добиться успеха’.
icchiṇẽ ‛хотеть’
желательное
amhī śravaṇ karū̃ icchitõ
pahṇẽ ‛смотреть’
мы:ПРЯМ слушать:ИНФ
хотеть:НАСТ.ОБЩ.3МН
baghṇẽ
‛Мы хотим послушать’.
‛смотреть’
pāvṇẽ ‛получать’ объективной
amhī hā̃ sū̃ pāvlõ
возможности
мы:ПРЯМ смеяться:ИНФ
получать:ПРОШ.СОВ.3МН
‛Нам удалось посмеяться’.
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
611
Продолжение таблицы
Деепричастие
несов. в.
(первичное):
глагольная основа
+ -(i)tā̃
Деепричастие
сов. в.:
глагольная основа
+ -ūn
yeṇẽ ‛приходить’
возможности,
умения
cukṇẽ ‛упускать’ комплетивное
soḍṇẽ ‛оставлять’
jāṇẽ ‛уходить’
yeṇẽ ‛приходить’
deṇẽ ‛давать’
gheṇẽ ‛брать’
ṭākṇẽ ‛бросать’
ṭhevṇẽ ‛класть’
basṇẽ ‛садиться
paḍṇẽ ‛падать’
интенсивное1
tumhā̃ lā hindī boltā̃ yetẽ kāy?
вы:ДАТ хинди:ВИН
говорить:ДЕЕПР.НЕСОВ
приходить:НАСТ.ОБЩ.3.СР.ЕД ВОПР
‛Вы говорите на хинди?’
khāūn cuklā
есть:ДЕЕПР.СОВ
упускать:ПРОШ.СОВ.3ЕД.М
‛закончил есть’
dūdh piūn ṭāk
молоко:ПРЯМ пить:ДЕЕПР.СОВ
бросать:ПОВЕЛ.2ЕД
‛Выпей молоко!’
П р и м е ч а н и е: 1. Такие сочетания, особенно с jāṇẽ, могут также толковаться как формы совершенного вида.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичная словоформа имени существительного слагается из основы,
присоединяющей флективный показатель общекосвенного падежа, и послеложных аффиксов; между первым и вторыми нередко включается (обязательно или
факультативно) адъективирующий аффикс -cyā- (см. 2.3.4.). Глагольные формы
строятся синтетически и аналитически.
Синтетические формы образуются присоединением к основе либо первичных
личных окончаний (сохраняют остаточное различение двух типов спряжения),
либо аффиксов непредикативных форм, часть которых (на -t-, -l- и -āv-), в свою
очередь, присоединяет вторичные личные окончания.
Аналитические формы слагаются из сочетания причастного компонента (характерно, что здесь в совершенном и одной из форм несовершенного вида он сохраняет личные окончания) и первичного вспомогательного глагола. В разговорном языке система форм такого типа реализуется неполно, причем наиболее
употребительные из них подвергаются стяжению. Для М.я. характерна неполная
симметрия отрицательных и утвердительных форм. Вторичные формы (иначе
трактуемые как сложноглагольные сочетания) образуются путем присоединения
к тем или иным непредикативным формам значащего глагола вторичных вспомогательных глаголов в личной форме.
2.5.2. В современном М.я. словообразование осуществляется путем суффиксации
и словосложения. Исконными являются суффиксы относительных прилагательных (-ī и др.), имен деятеля (-ā, -уā, -āḍū, -ū и др.), абстрактных существительных
(-āī, -ī, -vā, -vī, -kī и др.), например, sarkār-ī ‛правительственный, государственный’, kheḷ-ā, kheḷ-yā ‛участник праздника холи’, kheḷ-āḍū ‛член команды’, ‛спортсмен’, khā-ū ‛едок’, laḍh-āī ‛борьба, сражение’, lāmb-ī ‛длина’, gar-vā ‛холод’,
thor-vī ‛величие’, māṇus-kī ‛человечность’, ‛вежливость’. Значительное число
продуктивных суффиксов заимствовано из персидского языка (-ī, -dār и др.; осо-
612
Юго-западные индоарийские языки
бенно широко используются в новом терминотворчестве), а отчасти из хинди
(-vālā): tel-ī ‛маслодел’, bātmī-dār ‛корреспондент’, dūdh-vālā ‛продавец молока’.
Префиксация развита крайне слабо; среди исконных и заимствованных наиболее употребительны отрицательные префиксы (bin-, а-, nā-, nis-) и санскритские
префиксы качественной оценки (su-, duḥ-); другие санскритские префиксы могут
использоваться при образовании терминов. Особенностью словосложения М.я., в
целом следующего принципам, принятым в хинди, является конечный -е первого
компонента сложных слов (исторически — окончание косвенного падежа мужского и среднего рода). К сложным словам также примыкают широко распространенные повторы и парные сочетания.
2.5.3. М.я. — язык номинативного строя, допускающий эргативную конструкцию в формах, включающих причастие совершенного вида или причастие необходимости от переходных глаголов.
Грамматический порядок слов (для нейтрального стиля) — SOV, субъект может быть выражен косвеннопадежной формой (примеры см. ниже). Зависимое
слово предшествует вершине, определение — определяемому (цепочка определений выстраивается в порядке возрастания конкретности и существенности передаваемых ими признаков), предикативный член — связке. Косвенные дополнения предшествуют прямому; обстоятельства образа действия тяготеют к сказуемому, обстоятельства места и времени открывают группу сказуемого или
выносятся в препозицию к субъекту и его определениям, являясь пропозицией
предложению в целом. Тот же порядок соблюдается в отрицательных и вопросительных предложениях. При общем вопросе и отрицании соответствующие частицы (kāy, kā; nāhī̃) открывают предложение; общий вопрос может также выражаться повышением интонации к концу предложения.
Изменение названного порядка слов является средством экспрессии. Той же цели служат эмфатические частицы (-с ‛именно’, hī, bī ‛также’, ‛даже’, tar ‛-то’ и др.).
Основные типы конструкций простого предложения следующие.
И м е н н а я конструкция, где предикативным членом служат существительное,
прилагательное или их эквиваленты (обычно в сопровождении глагола-связки):
(3) to dhobī
āhe
он прачка:ПРЯМ
быть:НАСТ.ОБЩ.3ЕД
‛Он — прачка’.
Именная часть сказуемого, выраженная согласуемым адъективом, согласуется
с субъектом:
(4) hī̃
ghar-ẽ cāñglī̃
āhet
этот:МН.СР
дом:СР-МН хороший:МН.СР быть:НАСТ. 3МН.СР
‛Эти дома хороши’.
В остальных случаях подлежащее согласуется с глаголом-связкой; как исключение встречается его согласование с именной частью сказуемого:
(5) hī
bahulī
ticẽ
āvaḍtẽ
kheḷṇẽ
jālẽ
этот:Ж кукла:Ж.ЕД
ее:СР.ЕД любимый:СР.ЕД играть:ГЕР
быть:ПРОШ.СОВ.3СР.ЕД
‛Эта кукла стала ее любимой игрушкой’ (букв. ‛любимое развлечение стало’).
П о с е с с и в н а я конструкция. Субъект-обладатель оформлен направительным послелогом (реже — адъективным) или производными послелогами -javaḷ,
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
613
-рāśī̃ ‛у’, ‛близ’; объект обладания оформлен прямым падежом, глагол-связка согласуется с объектом:
(6) tyā-lā guru
navhtā
он-ДАТ учитель:ПРЯМ быть:ОТР.ПРОШ.3ЕД.М
‛У него не было наставника’.
(7) ma-lā tāp
ālā
я-ДАТ
жар:М.ЕД.ПРЯМ
приходить:НАСТ.СОВ.3ЕД.М
āhe
быть:НАСТ.3ЕД.М
‛У меня жар’.
А к т и в н а я (общеглагольная) конструкция имеет три реализации:
— номинативная, или субъектная, употребляется с непереходными глаголами,
а также с переходными во всех формах, кроме производных от причастия совершенного вида и причастия необходимости (включая адъективную форму супина); субъект офомлен прямым падежом, глагол-сказуемое согласуется с ним:
(8) mulī
baslī
дочка:Ж.ЕД .ПРЯМ
сидеть:ПРОШ.СОВ.3ЕД.Ж
‛Дочка села’.
(9) mī
patr
lihītāhẽ
я:ПРЯМ письмо:ПРЯМ.СР.ЕД
писать:НАСТ.ПРОДОЛЖ.1ЕД
‛Я пишу письмо’.
— эргативная объектная употребляется с производными от причастия совершенного вида и причастия необходимости (включая адъективную форму супина)
формами переходного глагола; субъект оформлен послелогом с инструментальным значением, объект — прямым падежом; глагол согласуется с объектом:
(10) mī̃
don bāуkā
pāhilyā
я:ИНСТР два
женщина:ПРЯМ.МН.Ж видеть:ПРОШ.СОВ.3МН.Ж
‛Я увидел двух женщин’.
— эргативная нейтральная употребляется с производными от причастия совершенного вида и причастия необходимости (включая адъективную форму супина) формами переходного глагола; субъект оформлен послелогом с инструментальным значением, прямой объект отсутствует или оформлен направительным послелогом; глагол принимает несогласованную форму 3-го лица
единственного числа среднего рода:
(11) tyā-nẽ
ti-lā
pāhilẽ
он-ИНСТР она-ДАТ
видеть:ПРОШ.СОВ.3ЕД.СР
‛Он увидел ее’.
В эргативной конструкции возможно сохранение частичного согласования
глагола с субъектом, если последний выражен местоимением 2-го лица, ср. (12),
где имеется согласование с объектом по роду и числу, с субъектом — по лицу:
(12) tū̃
pustkẽ
vāclī̃s
ты:ИНСТР книга:СР.МН читать:ПРОШ.СОВ.2МН.СР
‛Ты прочел книги’.
П а с с и в н а я конструкция. Для нее характерно отсутствие субъекта; объект
оформляется либо прямым падежом, либо косвенным на -lā. В первом случае
614
Юго-западные индоарийские языки
вспомогательный глагол согласуется c объектом, во втором — имеет нейтральную форму (3-го лица единственного числа среднего рода).
П о т е н ц и а л ь н а я конструкция. Субъект оформляется косвенным падежом, а также направительным или инструментальным послелогом (личные местоимения могут присоединять инструментальный послелог и к адъективной
форме); сказуемое выражено потенциальным глаголом, согласующимся с прямым дополнением, а при отсутствии такового принимающим нейтральную форму. Кроме того, сказуемое может выражаться герундием с прилагательным śakya
‛возможный’, ср.:
(13) mа-lā (mājhyā-nẽ,
mājhyā-cyā-nẽ)
he
я-ДАТ
мой:ОБЩЕКОСВ-ИНСТР
kām
мой:ОБЩЕКОСВ-АДЪЕКТ-ИНСТР
этот:СР.ЕД
karavtẽ
дело:СР.ЕД.ПРЯМ делать:ПОТЕН.НАСТ.ОБЩ.3ЕД.СР
‛Я могу сделать это дело’.
(14) tya-lā tethẽ jāṇẽ
śakya
он-ДАТ туда идти:ГЕР
nāhī̃
мочь:НАСТ.ОБЩ.3ЕД
ОТР
‛Он не может туда идти’.
Конструкция д о л ж е н с т в о в а н и я сходна с предыдущей; сказуемое выражено сочетанием причастия совершенного вида или направительной формы супина с дефектным глаголом pāhije ‛нужно’ или притяжательной формой супина, ср.:
(15) tyā-nẽ
(tyā-lā) gelẽ
pāhije
он-ИНСТР
он-ДАТ
уходить:ПРИЧ.СОВ. ЕД.СР
‛Он должен уйти’.
(16) ovyā
mulīnī̃
гимн:МН.Ж
дочь:ИНСТР.МН
нужно
mhaṇācyā
произносить:СУПИН2.МН.Ж
‛Декламировать гимны надлежит дочерям’.
2.5.4. Важнейшим средством распространения предложений в М.я. служат
обороты с неличной формой глагола. Непредикативная форма глагола, с помощью которой строится оборот, управляет подчиненными ей членами, в свою очередь, оформляясь как самостоятельный член предложения. Такие обороты заменяют многие типы придаточных предложений — времени, причины, цели и др.
Особенно употребительны обороты с деепричастиями несовершенного и совершенного вида, причастиями совершенного вида, герундием, именем деятеля и
притяжательной формой супина; часто имеют субъект, отличный от субъекта
главного предложения:
kitī
divas
(17) tyā-lā yethẽ yeūn
он-ДАТ сюда приезжать:ДЕЕПР.СОВ
сколько
день:МН.М
jhāle?
становиться:ПРОШ.СОВ.3МН.М
‛Сколько дней прошло, как он сюда приехал?’ (букв. ‛ему сюда приехав…’)
(18) to
jāṇyā-pūrvī̃
он:ПРЯМ
уходить:ГЕР-до
‛до его отхода’
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык
615
Сложносочиненные предложения строятся соположением простых как с помощью союзов (āṇī, va, tathā ‛и’; paṇ paraṅtu, kiṅtu ‛но’; agar, kiṁvā, athvā ‛или’),
так и бессоюзно. Сложноподчиненные предложения представлены рядом типов,
среди которых обычно выделяются:
1) предложения с придаточными относительными, вводимыми (обычно в препозиции к главному) относительным местоименным союзом; в главном предложении с придаточным обычно соотносится указательное местоимение;
2) предложения с придаточными непосредственного следования, вводимыми
(в постпозиции к главному) союзом kī̃ или бессоюзно:
(19) ek
dukkh
alẽ
kī̃
tyācā
pāthopāth
один беда:ПРЯМ.Ж.ЕД пришла так/что
его:СР.ЕД
после
ānakhi yāyacī-c
другая приходить:СУПИН2-УСИЛИТ
‛Пришла одна беда, так за ней и другая должна явиться’.
2.6.0. В словаре М.я. представлены те же слои лексики, что и в других новых
индоарийских языках. Наряду с исконной лексикой (тадбхава) широко употребительна санскритская, заимствование которой началось еще в раннем М.я. и продолжалось в ходе всей истории языка, особенно усилившись в нашу эпоху (традиционная орфография санскритизмов выдерживается здесь не так строго, как в
хинди, отражая некоторые фонологические и морфонологические особенности — см. 2.1.2., 2.1.3.). В среднемаратхский период обильно заимствовалась
персидская (а также опосредованная персидским языком арабская) лексика, сохраняющаяся и поныне. Конец XIX в. — первая половина XX в. отмечены широким проникновением в М.я. англицизмов. Характерной особенностью М.я. является наличие в нем существенной группы заимствований из языков доарийского
населения Индии (дравидийских, мунда и др.), многие из которых относятся к
базовой лексике: doḷā ‛глаз’, akkā ‛старшая сестра’, aṇṇā ‛брат’. В этой группе
слов много названий растений и животных: uḍīd ‛фасоль’, mugūs ‛мангуст’.
2.7.0. О системе диалектов М.я. см. 1.2.1. Специальной характеристики заслуживает южный конкани, обособившийся от М.я. в период португальского правления в Гоа, когда его стали записывать латиницей и письмом каннада и на нем
начала развиваться литература. В сопоставлении со стандартным М.я. конкани
интересен рядом архаических черт. Описание этого идиома см. в статье «Конкани язык» в наст. издании.
ЛИТЕРАТУРА
Бархударова Л.А. Падежные формы в
функции подлежащего и дополнения в маратхи // Индийская и иранская филология: Вопросы грамматики. М., 1976.
Глушкова И.П. Фонетическая парадигматика и синтагматика языка маратхи: Дис. ...
канд. филол. наук. М., 1980 (МГУ).
Катенина Т.Е. Очерк грамматики языка
маратхи. М., 1963.
Катенина Т.Е. Язык маратхи. М., 1963.
Кузнецов Б.И. Глагольные имена языка маратхи. М., 1978.
Bhagvat Sh.V. Phonemic Frequencies in Marathi and Their Relation to Devising a
Speed-script. Poona, 1961.
Bloch J. La formation de la langue marathe.
Paris, 1920.
Ghatage A.M. A Survey of Marathi Dialects.
Bombay, 1963, pt. I: Koṅkani of the South Kanara;
1965, pt. II: Kudālī; 1966, pt. III: Kuṇabī of Ma-
616
Юго-западные индоарийские языки
had; 1967, pt. IV: Cochin; 1968, pt. V: Koṅkaṇī
of Kankon; 1970, pt. VI: Marathi of Kasargod;
1969, pt. VII: Wārlī of Thana.
Ghatage A.M. The Present Tense in Some
Marathi Dialects // Studies in Indian Linguistics.
Poona; Annamalainagar, 1968.
Dāmle M.K. Śāstrīya marāṭhī vyākaraṇ. Puṇe,
1966.
Godbole Kr.Sh. A New Grammar of the Marathi Language. Bombay, 1874.
Grierson G.A. (ed.). Linguistic Survey of India.
Vol. VII: Indo-Aryan Languages. Southern Group:
Specimens of the Marathi Language. Calcutta, 1905.
Katre S.M. The Formation of Koṅkaṇī. Poona,
1966.
Kavadi N.В., Southworth F.O. Spoken Marathi. Philadelphia, 1965, book I.
Keḷkar A.R. The Category of Case in Marathi.
A Study in Method // Indian Linguistics, 1959,
vol. II (Turner Jubilee vol.).
Keḷkar G.H. Marāṭhī vyākaraṇācī mūltattve.
Puṇe, 1966.
Lambert H.M. Marathi Language Course. L.,
1943.
Master A. A Grammar of Old Marathi. Oxford,
1964.
Navalkar G.R. Marathi Grammar. 3rd ed.
Bombay, 1894.
Molesworth J.T. A Dictionary, Marathi and
English. 2nd ed. Bombay, 1857.
Navalkar G.R. The Student’s Marathi Grammar. Poona, 1925.
Padmanji B. A Compendium of Molesworth’s
Marathi and English Dictionary. Bombay, 1863.
Padmanji B. A Comprehensive Dictionary,
English and Marathi. 3rd ed. Bombay, 1889.
Pandharipande, R.V. Marathi. L.; N. Y., 1997.
Pandharipande, R.V. Marathi // The IndoAryan Languages / Ed. by G. Cardona, Dh. Jain.
L.; N. Y., 2007 [1st ed. 2003].
Southworth F.C. The Marathi Verbal Sequences and Their Co-occurences // Language,
1961, vol. 37.
Дж. Петерсон
КОНКАНИ ЯЗЫК
1
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Самоназвание, используемое большинством носителей — конкни [kɔ̃kɳi],
по названию региона Конкан в штате Гоа. Р.В. Миранда отмечает, что в колониальный период португальцы называли этот язык канарим [kanarĩ]. Дело в том, что
когда в начале XVI в. португальцы прибыли в этот регион, для местного языка
использовался алфавит каннада; таким образом португальцы приняли конкани за
дравидийский язык каннада.
1.1.2. Самый близкий родственный конкани (К.я.) язык — маратхи. Во всех
классификациях оба языка относятся к южной подгруппе новых индоарийских
языков. К.я. также совпадет по ряду характерных особенностей с гуджарати.
Р. Гордон выделяет следующие идиомы в подгруппе конкани: каткари, конкани,
гоанский конкани, кукна, пхудаги, самведи и варли. Термин «конкани» применяется, таким образом, и к подгруппе в целом, и к разновидности конкани, бытующей на побережье штата Махараштра. В этой статье под «конкани» понимается
гоанский конкани в терминах Р. Гордона.
1.1.3. На К.я. говорят на западном побережье Индии — от штата Гоа на севере
(некоторые носители живут и в Мумбаи) до г. Кочин на юге. Это основной язык
1
Автор выражает признательность Роки Миранде, консультациями которого он пользовался при написании этой статьи.
Дж. Петерсон. Конкани язык
617
штата Гоа, см. 1.3.1. Согласно двум последним переписям населения Индии, число носителей К.я. составляло в 1991 г. 1 760 607 чел., а в 2001 г. — 2 489 015 чел.,
причем в 2001 г. 30,9% из них проживали в штате Гоа, почти столько
же (30,85%) — в штате Карнатака, 26,4% — в штате Махараштра; в штатах Гуджарат и Керала зарегистрированы 7,6% и 2,5% носителей К.я. соответственно
(статистические данные на 2001 г. приведены редакцией). Менее значительные
группы носителей К.я. проживают в других, примущественно южных, штатах и
на союзных территориях Индии. В работе Р. Гордона количество носителей К.я.
на 2000 г. оценивается в 3 632 174 чел. в Индии и 3 636 074 чел. во всем мире.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. О диалектах см. 2.7.0.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. С 1987 г. К.я. является единственным официальным языком штата Гоа, а
в 1992 г. он был включен в Восьмое приложение к Конституции Индии. К.я. используется в школах Гоа (см. 1.3.3.) и наряду с английским в административном
управлении. Как отмечает Р.В. Миранда, согласно переписи населения Индии
1981 г., 68,4% носителей К.я. были многоязычны, используя также малаялам
(штат Керала), каннада и/или тулу (штат Карнатака), маратхи (штат Махараштра)
и «базарный» хинди в г. Мумбаи.
1.3.2. По мнению Р.В. Миранды, индусский гоанский диалект де факто утвердился в качестве стандартного в штате Гоа. Варде Валауликар, также известный как
Шеной Гоембаб (1877–1946), считается основателем литературной традиции на К.я.
Художественные произведения на индусском гоанском более совершенны по сравнению с текстами на других разновидностях К.я., например, на христианских диалектах. Таким образом, можно считать, что индусский гоанский выступает в роли
стандартного диалекта литературы, образования и административного управления.
1.3.3. Индусский гоанский служит в Гоа языком обучения в школах, на нем
публикуются учебники и пособия. К.я. изучается в Университете Гоа. В штате
Керала К.я. начали преподавать в начальной школе.
1.4.0. К.я. использует как минимум четыре разных типа письменности. В Гоа
индусы, как правило, используют деванагари, а христиане — латиницу. Деванагари также используется в штате Махараштра, в Карнатаке — алфавит каннада, а
в штате Керала — алфавит малаялам.
1.5.0. Краткая периодизация истории языка. Историю К.я. можно проследить
только с начала XVI в., т. е. после прибытия в Гоа португальцев. На основании
данных Р.В. Миранды в ней можно выделить два периода — ранний и новый К.я.
Ранний К.я. документирован начиная с появления португальцев. Христианские
миссионеры были авторами первых грамматик и словарей всех новых индоарийских языков. В этот период на К.я. был написан ряд религиозных трактатов.
К этому же времени относятся самые ранние памятники индуистской традиции
на К.я. — версии эпосов «Рамаяна» и «Махабхарата», записанные латиницей.
Португальские власти были, однако, менее терпимы к местному языку, и период жесткого подавления К.я. продолжался почти два века. На К.я. повлияла не
только агрессивная языковая политика: эдикт инквизиции 1736 г. вынудил многих индусов бежать в соседние области — Карнатаку, Махараштру и даже Кералу и тем самым способствовал распространению К.я.
618
Юго-западные индоарийские языки
По мнению Р.В. Миранды, с морфологической и синтаксической точки зрения
различия между ранним и новым К.я. незначительны. С изгнанием португальцев
в 1961 г. начался новый этап в развитии К.я. (см. 1.3.1.–1.3.3.). Этот период характеризуется «индианизацией» языка и постепенным очищением К.я. от черт,
появившихся под влиянием португальского (см. 1.6.0.).
1.6.0. По мнению Р.В. Миранды, а также М.В. Надкарни, на К.я., распространенный в штате Карнатака, существенное влияние, особенно в области синтаксиса, оказывает язык каннада. Португальский язык оказал слабое влияние на К.я.,
основном в области лексических заимствований в христианских диалектах Гоа,
см. 2.6.0. Другие контактные черты, возникшие в период португальского правления, как, например, порядок слов, в настоящее время или совсем исчезли, или находятся на периферии языка.
2.0.0. Этот грамматический очерк основан на описании М. Альмейды. В нем
представлены две основных разновидности К.я. — стандартный индусский гоанский и христианский диалект центрального побережья штата Карнатака (на нынешний день это самый хорошо документированный диалект с морфонологической и синтаксической точки зрения). Морфосинтаксические различия между
этими двумя диалектами незначительны. Все примеры даны в соответствии с
описанием (за исключением унифицированных глосс и перевода).
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. В работе Р.В. Миранды представлен следующий инвентарь гласных фонем (фонемы в скобках взяты из описания М. Альмейды).
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i ĩ
e ẽ
ε ɛ̃
Ряд
Средний
ə ə̃ (ɵ ɵ̃)
ʌ ʌ̃
Задний
uũ
oõ
ɔ ɔ̃
ɑ ɑ̃
М. Альмейда считает, что долгие и краткие /i/ ~ /iː/, /u/ ~ /uː/ и /ɑ/ ~ /ɑː/, как и
их назализованные корреляты, противопоставлены фонологически. Однако все
приведенные им примеры на долгие гласные представляют собой односложные
слова, а при присоединении к ним суффиксов гласный корня сокращается, см.
2.1.3. Таким образом, предположение о том, что долгота гласных не является фонологическим признаком в К.я., высказанное Р.В. Мирандой, представляется более обоснованным. (Однако в примерах, заимствованных из описания
М. Альмейды, диакритические обозначения долгих гласных сохранены.) Фонологические системы гласных, представленные в этих двух работах, различаются
также тем, что в описании Р.В. Миранды по подъему противопоставляются гласные среднего ряда /ə/ ~ /ʌ/, тогда как М. Альмейда только гласный /ɵ/ выделяет
как фонему, а [ʌ] считает аллофоном /a/.
Дифтонги, каждый из которых имеет также назализованный коррелят, представлены в таблице как в работе М. Альмейды (с незначительными изменениями).
Дж. Петерсон. Конкани язык
619
Дифтонги
i
u
i
—
iu̯
u
ui̯
—
ɵ
ɵi̯
ɵu̯
a
ai̯
au̯
o
oi̯
ou̯
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
По способу
Губпалато- Средне- Задне- Глотобразования
ные зуб- ретро- альвео- язычные язычные тальные
ные флексные
лярные
Непридых. p
t
ʈ
k
Гл.
Придых.
th
ʈʰ
kʰ
Взрывные
Непридых. b
d
ɖ
g
Зв.
Придых.
bʰ dʰ
ɖʰ
gʰ
Непридых.
ts
(ʧ)
Гл.
Придых.
tsʰ
(ʧh)
Аффрикаты
Непридых.
dz
(ʤ)
Зв.
Придых.
dzʰ
(ʤh)
Гл.
f
s
ʃ
h
ФрикаНепридых.
v
тивные
Зв.
Придых.
vh
Непридых. m
n
ɳ
ɲ
ŋ
Носовые
Придых.
mh nh
Непридых.
l
ɭ
Боковые
Придых.
lh
Дрожащие и одноударные
ɾ
Глайды
j
Все смычные согласные противопоставляются по глухости/звонкости и, за исключением p, по придыхательности/непридыхательности. Фонема f исторически
восходит к *ph, и в речи иногда встречается звук [ph].
Придыхание в К.я. встречается обычно только в начальной позиции, а в заимствованиях при тщательном произношении может быть различимо также в интервокальной позиции. В конечной позиции придыхание не отмечено.
В исследовании Р.В. Миранды почти для всех согласных также постулируется
фонологическое различие по палатализованности/непалатализованности, однако мы
вслед за М. Альмейдой считаем палатализацию согласных результатом сочетания согласного с глайдом j. Этот вопрос требует дополнительного исследования.
620
Юго-западные индоарийские языки
Примеры фонологических противопоставлений (из работы М. Альмейды).
Г л а с н ы е. Неназализованные: peɖ ‛костлявая рыба’ — pεɖ ‛подножие’, tor
‛башня’ — tɔr ‛зеленое манго’; чистые — назализованные: а:t ‛анона’ (тропический фрукт) — ã:t ‛внутренности’, i:d ‛мусульманский праздник’ — ĩ:d ‛саговая
пальма’, ū:ɖ ‛прыгать’ — ũ:ɖ ‛сердце’, peɖ ‛костлявая рыба’ — pẽɖ ‛жмых’, pεdɔ
‛пеон’ — pɛ̃dɔ ‛фаланга краба’, pɵt ‛еда’ — pɵ̃t ‛пари’.
Д и ф т о н г и: pɵili ‛первый’ — paili ‛мера’, pauli ‛25 пайс’ (пайса — одна сотая рупии) — pouli ‛оболочка плода арековой пальмы’.
С о г л а с н ы е: pa:r ‛косточка манго’ — ta:r ‛проволока’ — ka:r ‛автомобиль’ — ʈa:r ‛смола’ — sa:r ‛суть’ — ʃa:r ‛город’ — fa:r ‛удар’ — ha:r ‛поражение’, ba:g ‛сад’ — ga:g ‛заикание’ — va:g ‛тигр’ — ja:g ‛пробуждение’, vha:ɳ
‛сандал’ — lhan ‛маленький’, mi:t ‛предел’ — ni:t ‛справедливость’, kɔlɔ ‛лиса’ —
kɔrɔ ‛грубый’, kaɳi ‛рассказ’ — kaɭi ‛черная’ — kaɽi ‛палка’, urɵi ‛спасать’ — uɽɵi
‛бросать’, lai ‛применять’ — lhai ‛попкорн’, palɔ ‛листья’ — paɭɔ ‛ответ’, tɵr ‛то’
(союз) — thɵr ‛тип’, dɵr ‛судьба’ — dhɵr ‛держать’, jɵr ‛если’ — jhɵr ‛весна’.
Долгота согласных имеет фонологический статус для p, t, ʈ, k, d, ɖ, m, n, ɳ, s, ʃ,
c, č, j, l, ɭ: sɵtɔ ‛дубина’ — sɵttɔ ‛лотерея’, mhuɳi ‛низкий табурет’ — mhuɳɳi
‛пословица’, khɵɖɔ ‛наручники’ — khɵɖɖɔ ‛лысый’.
Фонологический статус палатальных аффрикат сомнителен, так как они обычно встречаются перед передними гласными среднего и верхнего подъема (см.
2.1.3.). Однако есть несколько примеров палатальных перед гласными среднего и
заднего ряда нижнего подъема, что говорит в пользу их фонемного статуса: tsa:r
‛кожура плода’ — tʃa:r ‛четыре’, atsʌr ‛суеверие’ — atʃʌari ‛плотник’, a:dz
‛сегодня’ — ra:dʒ ‛княжество’.
2.1.2. Описание просодии и позиционной реализации фонем дается по работе
М. Альмейды.
Ударение в К.я. нефонематично, его позиция зависит от последовательности
слогов сильного и слабого типа в фонологическом слове. В данной статье рассматриваются только простые дву- и трехсложные слова. Если в двусложном
слове оба слога либо слабые, либо сильные, то ударение падает на последний
слог; если один из слогов сильный — ударение падает на него: pa.ʹkɔ ‛летучая
мышь’, u.ʹɖi ‛прыгать’, ʹkhar.vi ‛рыбак’, ma.ʹnai ‛работник’, ʹpau.lɔ ‛прибывший’,
ʹmas.ɭi ‛рыба’.
Если в трехсложных словах средний слог является сильным, на него падает
ударение; последний слог получает вторичное ударение: ghi.ʹrɵi. ta ‛двигается’.
ʹ
Если первый и третий слоги одинаковые, то третий получает первичное, а первый — вторичное ударение: a.va.ʹɭo ‛крыжовник’, sɵu.ka.ʹsai ‛тихий, мирный’.
ʹ
ʹ
Если только первый или только последний слог является сильным, на него падает
первичное ударение, другой слог получает вторичное ударение: ʹghɵɖ.gɵ. ɖɔ
ʹ
‛гром’, ʹsam.bar. ɖɔ ‛коробка для пряностей’, e.li.ʹsãu ‛выборы’, rɵ.gɵɖ.ʹtai ‛(ты)
ʹ
ʹ
ʹ
массируешь’.
2.1.3. Гармония гласных встречается только в пределах корня и флексий, но не
распространяется на послелоги, отрицания, усилительные частицы и, возможно,
даже на некоторые деривационные аффиксы. Сфера действия гармонии гласных
и ударения будет обозначаться термином «фонологическое слово». Принцип
действия гармонии гласных: гласный нижне-среднего подъема переходит в глас-
Дж. Петерсон. Конкани язык
621
ный верхнего ряда среднего подъема, если последующий слог содержит гласный
среднего или верхнего подъема: прям. п. ед. ч. м. р. mɔʈɔ ‛жирный’, мн. ч. м. р.
mɔʈε, ед. ч. ж. р. moʈi, мн. ч. ж. р. moʈjo (< *moʈio); прям. п. ед. ч. м. р. čεɖɔ
‛мальчик’, ‛проститутка’, мн. ч. м. р. čεɖɛ, ед. ч. ж. р. čeɖi, мн. ч. ж. р. čeɖjo (< *čeɖio).
Фонемы v и j подчиняются гармонии гласных так же, как u и i, но с одним ограничением: [j] ведет себя как гласный верхнего подъема, если он является результатом взаимодействия исходного [i] с последующим гласным: ср. прош. вр.
ед. ч. м. р. [mεlɛ] ‛умер’, мн. ч. м. р. [mεljat] ([j] < [ɛ] + [a]), но ед. ч. ж. р. [meli],
мн. ч. ж. р. [meljo] ([j] < [i] + [o]).
Слова, которые различаются только корневым гласным среднего подъема, не
подчиняются гармонии гласных: mɔɖ ‛разбиваться’ — moɖ ‛разбивать’.
Долгие гласные, долгота которых нефонологична, встречаются только в односложных словах в закрытом слоге и переходят в краткие, когда слово становится
двусложным при присоединении к нему флексий: pi:k ‛урожай’ — pikã ‛урожаи’,
ku:ɖ ‛тело’ — kuɖi ‛тела́’.
Фонемы i и u перед гласным реализуются как полугласные: raɳi ‛королева’ +
мн. ч. -o > raɳjo, natu ‛внук’ + дат. п. -ak > natwak.
Дентальные аффрикаты c [ts], ch [tsh], j [dz], jh [dzh] реализуются как палатальные č [tʃ], čh [tʃh], ǰ [dʒ], ǰh [dʒh] перед гласными переднего ряда среднего и верхнего подъема и перед [j]: ср. [dzalɔ] ‛он стал’, [lɵdz] ‛стыд’, [adzɔ] ‛дедушка’, но
[dʒivɔ] ‛живущий’, [tudʒi] ‛твой’, [radʒi] ‛согласный (с чем-нибудь, кем-нибудь)’.
[s] встречается, как правило, перед гласными заднего ряда нижнего и среднего
подъема, перед другими гласными он реализуется как [ʃ]. Ср. прям. п. ед. ч. ж. р.
[bhas] ‛язык’, мн. ч. [bhaso], но косв. п. ед. ч. [bhaʃe]. В некоторых позициях, однако, могут встречаться оба варианта, ср. [asa] ‛он(а) есть’ — [aʃa] ‛надежда’, [sa:r]
‛суть’ — [ʃa:r] ‛город’ и т. д.
2.1.4. В К.я. любой слог содержит вокалическое ядро (в том числе и дифтонги).
CV — наиболее распространенная структура слога, также встречаются слоги
CVC, VC и V: a.ga ‛господин’, a.bak ‛дедушке’, bhau ‛брат’, bhaiɳ ‛сестра’. Слоги
CVCC и VCC встречаются редко.
Слоги делятся на сильные и слабые, от их соотношения по силе зависит место
ударения в слове, см. 2.1.2. Cогласно точке зрения М. Альмейды, cильные слоги
содержат долгий гласный, дифтонг или краткий гласный за которым следует
консонантный кластер, завершающий слог, или консонантный кластер, включающий конечный согласный этого слога и начальный согласный следующего
слога. Слабые слоги содержат краткий гласный, за которым в пределах данного
слова не следует консонантный кластер.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. О фонологической структуре морфемы и слова в К.я. нет данных.
2.2.2. Вопрос о фонологических противопоставлениях морфологических единиц и категорий в К.я. не изучен.
2.2.3. Аблаут в К.я. непродуктивен. Изменение качества гласного корня, или
внутренняя модификация (в терминологии М. Альмейды), служит для обозначения
категорий числа, переходности, а также некоторых семантических противопоставлений. Например, число: [por] ‛ребенок’ — [pɔr] ‛дети’, [cor] ‛вор’ — [cɔr] ‛воры’;
переходность: [mɵr] ‛умирать’ — [mar] ‛убивать’, [mɔɖ] ‛ломаться’ — [moɖ]
622
Юго-западные индоарийские языки
‛ломать’; плод — дерево: [bɔr] ‛ягода’ — [bor] ‛ягодный куст’, [pεr] ‛гуава’ — [per]
‛дерево гуавы’. Аблаут может сопровождаться другими чередованиями, например, изменением конечного согласного: [suʈ] ‛ослабляться’ — [soɖ] ‛ослаблять’.
Следующие глаголы стандартного индусского гоанского имеют нерегулярные
формы в эргативной конструкции (см. 2.5.3.): yε ‛приходить’ — ai, vʌcʌ ‛идти’ —
gε, mʌrʌ ‛умирать’ — mε, vhʌrʌ — vhε ‛нести’, kəri ‛делать, производить’ — kε
(ср. работу М. Альмейды где дается несколько иной список форм в христианском
диалекте К.я. в штате Карнатака).
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
К.я. в значительной мере агглютинативный язык, хотя в нем присутствуоют и
явления фузии, например: лицо, число и род глагола, а также число, род и падеж
существительного выражаются кумулятивно одной морфемой. Бо́льшая часть утвердительных глагольных форм выражается синтетически, отрицательные глагольные формы — аналитически, см. 2.3.6.
2.3.1. Части речи в К.я. определяются по морфосинтаксическим признакам, но
отдельные вопросы их таксономии требуют более детального исследования. Некоторые аффиксы употребляются и с именами, и с глаголами. Например, суффикс -cɔ образует посессивные прилагательные и другие дериваты от имен, а
также встречается с нефинитными глагольными формами. В этой статье такие
аффиксы будут считаться омофоничными, хотя они связаны между собой этимологически.
Существительные могут выступать в качестве подлежащего, дополнения и обстоятельства, они маркируются показателями рода, числа и падежа. Категория
падежа отличает существительное, прилагательное и местоимение от других частей речи. У глаголов различаются финитные и нефинитные формы. Финитные
формы, выступающие как сказуемое, могут принимать показатели временны́х
значений, числа, лица и рода. Наречия могут относиться к глаголу, прилагательному, другому наречию, а также предложению в целом. В функции наречия также могут выступать имена (именные группы) в форме косвенных падежей или
прилагательные, см. 2.3.4.
Послелог управляет именной группой; многие послелоги совпадают по форме
с союзами, см. 2.3.7.
Класс частиц включает разнообразные энклитические показатели, такие как
маркер фокуса (2.3.6.), вопросительные и вокативные частицы (2.3.7.).
2.3.2. Все существительные в К.я. относятся к одному из трех р о д о в —
мужскому, женскому или среднему. У одушевленных существительных грамматический род обычно соотносится с полом: м. р. bapui ‛отец’, bhau ‛брат’, ж. р.
avɵi ‛мать’, bhaiɳ ‛сестра’. Часть лексем, относящихся к терминам родства или
названиям животных, использует одну и ту же основу для мужского и женского
рода: ajɔ ‛дедушка’ — aǰi ‛бабушка’, paɖɔ ‛вол’ — paɖi ‛телка’, bɵkɖɔ ‛козел’ —
bɵkɖi ‛коза’, kɔlɔ ‛лис’ — koli ‛лисица’.
Существительные, обозначающие лиц мужского пола, последовательно относятся к мужскому роду, однако лица женского пола часто обозначаются существительными среднего рода, особенно когда речь идет о женщинах низших социальных слоев: м. р. bhurgɔ ‛мальчик’ — ср. р. bhurgɛ̃ ‛девочка’, м. р. camar ‛кожевник’ — ср. р. camarlɛ̃ ‛кожевница’.
Дж. Петерсон. Конкани язык
623
У неодушевленных существительных мужской или средний род может обозначать больший размер, а женский род — меньший: м. р. fãʈɔ ‛ветка’ — ж. р. fãʈi
‛веточка’, м. р. nɵɭ ‛трубка’ — ж. р. nɵɭi ‛трубочка’, ср. р. dalɛ̃ ‛корзина’ — ж. р.
dali ‛цветочная корзинка’, ср. р. pɔtɛ̃ ‛сумка’ — ж. р. poti ‛сумочка’.
Имена мужского рода часто оканчиваются на -ɔ, женского — на -i, среднего —
на -ɛ̃; однако не все они имеют такие окончания — существительные, оканчивающиеся на согласный, могут относиться к любому роду: м. р. maɖ ‛кокосовое
дерево’, ж. р. vat ‛фитиль’, ср. р. jhaɖ ‛дерево’. Прилагательные согласуются с
существительным по роду: м. р. bɵrɔ ghɔɖɔ ‛хороший жеребец’, ж. р. bɵri ghɔɖi
‛хорошая кобыла’, ср. р. bɵrɛ̃ ghɔɖɛ̃ ‛хороший жеребенок’.
В именных группах прилагательные употребляются в среднем роде. Это относится и к глагольному маркированию (см. 2.5.3.).
(1) pai ani mãi ai-l-ĩ
отец и
мать приходить-ПРОШ-3СР.МН
‛Отец и мать пришли’.
Интересно, что многие заимствованные португальские слова женского рода,
оканчивающиеся на -a, были интерпретированы как имена среднего рода, а окончание -a — как показатель косвенного падежа: fest ‛праздник’ (порт. festa), mis
‛месса’ (порт. missa).
2.3.3. Все существительные и финитные глаголы могут принимать показатели
единственного или множественного ч и с л а. Прилагательное согласуется по
числу с определяемым существительным.
Форму количественных числительных в К.я., как и в большинстве индоарийских языков, трудно предсказать. М. Альмейда считает, что числительные, унаследованные из средних индоарийских языков, регулярно употребляются только
от одного до пятидесяти, тогда как числительные до девяноста девяти, как правило, заменяются конструкциями типа «пятьдесят и два».
Количественные числительные: ek ‛один’, don ‛два’, tiːn ‛три’, čaːr ‛четыре’,
pãːc ‛пять’, sɵu ‛шесть’ (станд. sa), saːt ‛семь’, aːʈ ‛восемь’, nɵu ‛девять’ (станд.
ɳau), dha ‛десять’, ikra ‛одиннадцать’, bara ‛двенадцать’, tɛ̃ra ‛тринадцать’, cɵuda
‛четырнадцать’, pɵ̃dra ‛пятнадцать’, sɔɭa ‛шестнадцать’, sɵtra ‛семнадцать’, ɵʈra
‛восемнадцать’, ekuɳiːs ‛девятнадцать’, vis ‛двадцать’, tiːs ‛тридцать’, caɭiːs
‛сорок’, pɵnnas ‛пятьдесят’, saːʈ ‛шестьдесят’, sɵttɵr ‛семьдесят’, ɵiʃ ĩ ‛восемьдесят’, nɵvɵd ‛девяносто’, (ek) ʃ ɛ̃/ʃembɵr ‛сто’, hɵjar ‛тысяча’, dha hɵjar ‛десять
тысяч’, (ek) laːk ‛сто тысяч’, dha laːk ‛миллион’, kɵroɖ/koʈi ‛десять миллионов’,
dha kɵroɖ/dha koʈi ‛сто миллионов’.
Существуют числительные с нерегулярным склонением (субстантивные и адъективные) для обозначения двух, трех и четырех людей: прям. п. ед. ч. м. р. dɔg
‛двое’, tɛ̃g ‛трое’, coug ‛четверо’. Самые употребительные дроби: ɵrdɔ̃ ‛половина’,
kaldɔ̃ ‛четверть’, которые изменяются как прилагательные; deɖ ‛полтора’ и ɵɖej
‛два с половиной’; sɵvai- ‛плюс четверть’, pauɳɛ̃- ‛минус четверть’ и saɖe- ‛плюс
половина’, которые ставятся перед другими числительными и не изменяются.
Порядковые числительные имеют те же флексии, что и изменяемые прилагательные. Порядковые числительные от одного до четырех имеют нерегулярные
формы: poilɔ ‛первый’, dusrɔ ‛второй’, tisrɔ ‛третий’, coutɔ ‛четвертый’. Суффикс
624
Юго-западные индоарийские языки
-vɔ присоединяется к числительным от пяти до восемнадцати, начиная с девятнадцати порядковые числительные принимают суффикс -avɔ.
Дистрибутивность выражается редупликацией, полной или частичной: ek
‛один’ — ekek ‛по одному’, don ‛два’ — dodon ‛по два’, ti:n ‛три’ — titi:n ‛по три’.
2.3.4. В К.я. две синтетические падежные формы — прямого и косвенного
п а д е ж а. Прямой падеж используется для маркирования формального подлежащего, а также неодушевленного и/или непределенного объекта. К косвенному
падежу существительных присоединяется большинство послелогов. Без послелога косвенный падеж используется в устойчивых выражениях, например ghɵr-a
‛дома, домой’ (согласно индологической традиции показатель -a считается падежным). Показатель -ã, являющийся функциональным показателем множественного числа косвенного падежа, также образует наречия от существительных:
falyã ‛завтра’ (ср. falɛ̃ ‛рассвет’), coryã ‛воровато’ (ср. cori ‛воровство’). В той же
функции встречается датив/аккузатив: sasɳak ‛навечно’ (ср. sasaɳ ‛постоянство’).
Другие падежные значения выражаются послеложными клитиками (см. 2.4.0.),
которые присоединяются к существительным в форме косвенного падежа. Следует оговорить, что статус этих формантов неясен.
Падеж, который мы будем называть генитивом, на самом деле является не падежом, а формой, переводящей существительное в разряд прилагательных (показатель: м. р. =cɔ, ж. р. =či, ср. р. =čẽ). Формы в генитиве согласуются с вершинным существительным именной группы по роду, числу и падежу. (Имеется также
альтернативный набор форм м. р. =lɔ, ж. р. =li, ср. р. =lẽ, которые, по-видимому,
не отличаются по значению.)
Показатели генитива присоединяются к форме косвенного падежа, что приводит к двойному падежному маркированию. Первичная функция этих форм —
выражение принадлежности: м. р. ʃejari ‛сосед’, ʃejary-a=č-ĩ bhurg-ĩ соседМ.ЕД.КОСВ=ГЕН-СР.МН.ПРЯМ ребенок-СР.МН.ПРЯМ ‛соседские дети’ (см. 2.5.3 о
предикативном выражении принадлежности).
Генитив может быть использован для образования прилагательных от косвенного падежа существительных и местоимений: ghɵr-ãt=l-ɔ дом:КОСВЛОК=ГЕН-М.ЕД.ПРЯМ ‛<один> из дома’, am=č-ya=c-ɔ мы=ГЕН-М.ЕД.КОСВ=ГЕНМ.ЕД.ПРЯМ ‛одного из нас (то что принадлежит/относится (к) одному из нас)’.
Инструменталис/эргатив часто используется для выражения адвербиальных
значений: mɔʈ-ya=n большой-М.ЕД.КОСВ=ИНСТР ‛громко’ из mɔʈɔ ‛большой’.
Локативные падежи также выражают обстоятельственные значения. Можно
отметить, что суффикс -ĩ, этимологически являющийся показателем локативного
падежа, встречается в ряде устойчивых наречных выражений: vegĩ ‛быстро’,
sɵkaɭĩ ‛утром’, purvĩ ‛раньше’.
Наречия, в том числе функциональные, и немногие существительные могут
входить в состав сложных послелогов, первую часть которых составляет, как
правило, генитивный послелог. Примеры: adĩ ‛прежде’, bhitɵr ‛в’, ‛среди’, khatir
‛для’, lagĩ ‛около’, pasun ‛от’, pɵiki ‛среди’, sɵkla ‛под’, sɵrĩ ‛вместе с’.
Класс наречий состоит из неизменяемых форм, например, aːj ‛сегодня’, atã
‛сейчас’, fɵkɵt ‛только’, kaːl ‛вчера’. Прилагательные также могут выступать в
наречной функции; изменяемые прилагательные при этом, как правило, оформляются показателем среднего рода: bɵrɛ̃ ‛хорошо’, pɵiɛ̃ ‛во-первых’, khɵrɛ̃ ‛по-
625
Дж. Петерсон. Конкани язык
настоящему’, bεʃʈɛ̃ ‛бесполезно’. Такие прилагательные согласуются с подлежащим по роду:
(2) ʃama
bɵr-ɔ
kaːm
kɵr-ta
Шама:М
хороший-М.ЕД
работа:СР делать-НАСТ.3ЕД
‛Шама работает хорошо’.
(3) ta=č-i
avɵi
3М.ЕД.КОСВ=ГЕН-Ж.ЕД.ПРЯМ мать:Ж.ЕД
bɵr-i
bhiye-l-i
хороший-Ж.ЕД
бояться-ПРОШ-3Ж.ЕД
‛Его мать была очень напугана’.
2.3.5. В К.я. з а л о г и п е р е х о д н о с т ь не выражаются морфологически в глаголе. Имеются, однако, два морфологических к а у з а т и в а, образующихся как от переходных, так и непереходных глаголов: суффикс -ɵi обычно
присоединяется к основам, заканчивающимся на согласный, а -vɵi — к основам
на гласный, например, kɵr- ‛делать’ — kɵrɵi- ‛заставлять делать’, kha- ‛есть’ —
khavɵi- ‛кормить’. Суффикс -vɵi может также использоваться как вторичный
суффикс каузатива в глаголах, присоединяющих суффикс -ɵi: rig- ‛входить’, перех. rigɵi- ‛передавать’, rigvɵi- ‛заставлять передавать’.
Система глагола К.я. сложна, соотношение ее формальных и функциональных параметров требует подробного исследования. Личные формы глагола выражают грамматические категории вида, времени и модальности, а также лица, числа и рода.
Категории настоящего, прошедшего и будущего в р е м е н и обозначают абсолютное время. К несовершенному в и д у в К.я. относится настоящее простое
и прошедшее незавершенное; будущее время нейтрально по виду. К совершенному
виду относятся прошедшее простое, настоящее завершенное, прошедшее завершенное, прошедшее ирреальное. Настоящее завершенное время обозначает действие
в прошлом, которое имеет связь с настоящим; прошедшее завершенное время обозначает действие, которое завершилось до начала другого действия в прошлом.
В К.я. выделяют три н а к л о н е н и я: индикатив, императив и сослагательное наклонение. Сослагательное наклонение встречается в протазисе условных
предложений, тогда как прошедшее ирреальное употребляется только в контрфактических предложениях.
Нефинитные формы описаны в 2.3.7. и 2.5.4.
2.3.6. В К.я. категория л и ц а включает первое, второе и третье лицо в единственном и множественном числе. Первое и второе лицо выражаются личными
местоимениями, третье лицо выражается указательными местоимениями.
Личные формы глаголов несовершенного вида согласуются в лице с агенсом
переходных глаголов и субъектом непереходных глаголов. В этом случае синтаксическая роль и агенса, и пациенса может быть определена как подлежащее.
Личные формы совершенного вида переходных глаголов согласуются с неопределенным объектом (т. е. без маркера косвенного падежа) или субъектом непереходных глаголов.
Указательные местоимения также используются как прилагательные; кроме
дейктической и анафорической функций они могут указывать на о п р е д е л е н н о с т ь. Неопределенность может выражаться числительным ek ‛один’.
Местоимения различаются по степени удаленности — вблизи говорящего
(hɔ/hi/hɛ̃) и вдали от говорящего (tɔ/ti/tɛ̃).
626
Юго-западные индоарийские языки
Степень в е ж л и в о с т и во втором лице передается множественным числом: tũ ‛ты’ ~ tumi ‛вы’ (мн. ч.),‛Вы’ (ед. ч. вежл. ф.).
Фокус может быть выражен рестриктивным энклитическим маркером -c или
одним из аддитивных энклитических маркеров фокуса — -y(i) или -bi.
(4) tɔ=yiː
ghɵr-a
vε-tɵl-ɔ
М.ЕД.ПРЯМ=ФОК
дом-КОСВ
идти-БУД-3М.ЕД
‛Он тоже пойдет домой’.
Все финитные формы глагола имеют специальную форму отрицания, состоящую из основы, причастия или инфинитива в сочетании с отрицательной формой
связки, см. 2.4.0.
2.3.7. В К.я. выделяются следующие части речи: имена существительные, прилагательные и местоимения; глаголы; наречия, послелоги, союзы и неизменяемые частицы.
Служебные слова в К.я.: послелоги, которые управляют косвенным падежом
имен (реже прямым); союзы, например, ani/anik ‛и’, yaː/vɵ ‛или’, pɵɳ/puɳ ‛но’,
dekun ‛поэтому’, kityak ‛потому что’ (< дат. п. kitɛ̃ ‛что?’), mhɵɳ ‛так как’ (подчинительный союз < mhɵɳ ‛сказать’), в том числе соотносительные jɵr ... tɵr ‛если ...
то’; вокативные частицы, выбор которых зависит от социального статуса, пола,
диалекта, касты, религии и возраста собеседников, а также вопросительные vɵi,
gi, kai, gai:
(5) gaɖi ai-l-i
vɵi?
поезд
приходить-ПРОШ-3Ж.ЕД
ВОПР
‛Пришел ли поезд?’
В К.я. различаются личные, соотносительные и рефлексивные местоимения.
Вместо соотносительных в относительных придаточных могут употребляться
также вопросительные местоимения, см. 2.5.4.
Существуют два рефлексивных местоимения третьего лица — apɵɳ и svɵta
‛сам’ и рефлексивное прилагательное aplɔ ‛свой’, которые относятся только к
субъекту. Рефлексивные местоимения относятся только к субъекту, независимо
от того, главное это предложение или придаточное, тогда как для рефлексивного
прилагательного такого ограничения нет.
(6) anton apɳ-a=k
ek
ghɵr ban-ta
Антон
один дом
строить-НАСТ.3ЕД
‛Антон строит себе дом’.
(7) ap=l-ɛ̃
pεn mɔɖ-l-ɛ̃
3РЕФЛ-КОСВ=ДАТ
mhɵɳ
uʃa
ПОДЧ
Уша плакать-НАСТ.3ЕД
РЕФЛ=ГЕН-СР.ЕД.ПРЯМ
ручка ломаться-ПРОШ-3СР.ЕД
rɵʈ-ʈa
‛Уша плачет, потому что ее ручка сломалась’.
Рефлексивные формы 1-го и 2-го лица включают личное местоимение и притяжательное прилагательное, а также рестриктивный маркер фокуса -c, употребление которого обязательно с местоимениями и факультативно с притяжательным прилагательным.
(8) hãu
mha=ka=c
fɵʈɵi-tã
1ЕД.ПРЯМ 1ЕД.КОСВ=АКК=ФОК
‛Я обманываю себя’.
обманывать-НАСТ.1ЕД
Дж. Петерсон. Конкани язык
627
Рефлексивное местоимение apɵɳ может употребляться логофорически:
(9) apɵɳ yε-tã
(mhɵɳ) tũ
saŋ-tal-oi
РЕФЛ
приходить-НАСТ.1ЕД (ПОДЧ) 2ЕД
сказать-НЕСОВ.ПРОШ-2ЕД
‛Ты говорил: «Я приду» ’ (букв. ‛что ты придешь’).
Н е ф и н и т н ы е формы глагола. Показатели инфинитива: -ũk ~ -č(y)ak, а
также -ũ. Показатель -ũk этимологически представляет собой датив/аккузатив от
инфинитива на -ũ. В современном языке -ũ обычно встречается только как соединительный гласный в некоторых нефинитных глагольный формах (герундиях
от основ, оканчивающихся на -əy, -ay, -ε или в односложных основах типа CV, а
также, видимо факультативно, в причастии будущего времени). Показатель
-č(y)ak этимологически является дативом от адъективного/генитивного маркера
co/čɛ (см. 2.3.4.), возможно произошедшего от герундия. Инфинитив может употребляться при сочинительном сокращении, в придаточных цели (см. 2.5.4.) и
выполнять функцию имени.
Пермиссив с показателем -yet ~ -yεta присоединяется непосредственно к основе, придает модальное значение возможности. Термин «пермиссив» взят из работы М. Альмейды, хотя эта форма обозначает скорее внутреннюю возможность
сделать что-либо, нежели разрешение. Вопрос требует более детального исследования.
Конвербы. Различаются конвербы несовершенного вида -tã ~ -tana ~ -tastana
‛делая что-либо’; общего вида -un (возможна интерпретация и как совершенного,
и как несовершенного вида); совершенного вида -tɵc ‛сделав что-либо’; условные
-lyar ‛если’. Этимологически эта форма развилась из формы в косвенного падежа
перфективного причастия на -lɔ/-lɛ̃ с суперэссивным маркером -r.
Причастия употребляются в основном в атрибутивной функции, например в
относительных предложениях (2.5.4.), и принимают окончания изменяемых прилагательных:
— настоящее время: основа + -t(ɵ)l-ɔ (-i, -ɛ̃);
— будущее время: основа (+ -ũ) + -cɔ, -či, -čɛ̃;
— имперфект: основа + -tal-ɔ (-i, -ɛ̃);
— прошедшее время: основа + -l(ɵ)l-ɔ (-i, -ɛ̃).
Существуют также две отглагольных именных формы. Суффикс супина: -ʌp
(индусский гоанский), гер ундий: основа + -cɔ, -či, -čɛ̃ (основы на -əy, -ay, -ε и
односложные основы типа CV присоединяют суффикс -ũcɔ, -ũči, -ũčɛ̃). Герундий
образуется так же, как причастие будущего времени, хотя это и не влечет сходства в семантике этих форм (вопрос об отношении между ними требует дополнительного исследования).
Степени сравнения. У прилагательных в К.я. нет сравнительной формы,
сравнение выражается оборотом: объект сравнения в косвенном падеже + послелог pɵrɵs, vɵrn, vɵrniː или ki + прилагательное:
(10) Rama ta=č-ya
pɵrɵs lhan
Рама
3М.ЕД.КОСВ=ГЕН-М.КОСВ
‛Рама меньше него’.
2.4.0. Образцы парадигм.
от
маленький
628
Юго-западные индоарийские языки
Существительное
Падеж
Прям.
Косв.
М. р.
ед. ч.
-ɔ
-ya
Ж. р.
мн. ч.
-ε
-yã
ед. ч.
-i
-ye
мн. ч.
-yo
-yã
ед. ч.
-ɛ̃
-ya
Ср. р.
мн. ч.
-ĩ
-yã
ghɔɖɔ ‛жеребец’, ghoɖi ‛кобыла’, ghɔɖɛ̃ ‛жеребенок’
Падеж
Прям.
Косв.
М. р.
ед. ч.
мн. ч.
ghɔɖɔ
ghɔɖε
ghɔɖya
ghɔɖyã
Ж. р.
ед. ч.
мн. ч.
ghoɖi
ghoɖyo
ghoɖye
ghoɖyã
Ср. р.
ед. ч.
мн. ч.
ghɔɖɛ̃
ghoɖĩ
ghɔɖya
ghoɖyã
Энклитические послелоги
Падеж
Датив/аккузатив
Инструменталис/эргатив
Инессив
Суперэссив
Вокатив
Ед. число
=k
=n
-t
=r/=čer
=0
Мн. число
=k
=ni
=ni
=r/=čer
=no
П р и м е ч а н и е: Название «датив/аккузатив» является общепринятым в литературе по
языкам Южной Азии, хотя более подходящим был бы термин «объектный падеж». В глоссах
используются пометы ДАТ или АКК в зависимости от функции форманта в предложении.
Существительное
Женский род ед. ч. -0, -i, мн. ч. -o, -ã
vaːʈ ‛путь’, bɵɖi ‛палка’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
vaːʈ
bɵɖi
vaʈe
bɵɖye
Мн. число
vaʈo
bɵɖyo
vaʈã
bɵɖyã
Женский род ед. ч. -0, мн. ч. -i
ka:t ‛кожа’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
kaːt
kati
Мн. число
kati
katĩ
629
Дж. Петерсон. Конкани язык
Средний род ед. ч. -0, мн. ч. -ã
ghɵr ‛дом’, tarũ ‛корабль, лодка’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
ghɵr
tarũ
ghɵra
tarwa
Мн. число
ghɵrã
tarwã
ghɵrã
tarwã
Женский род ед. ч. и мн. ч. -a
kɵlpɵna ‛идея, воображение’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
kɵlpɵna
kɵlpɵne
Мн. число
kɵlpɵna
kɵlpɵnã
Мужской род ед. ч. и мн. ч. -a
mama ‛дядя по материнской линии’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
mama
mama
Мн. число
mama
mamã
Мужской род ед. ч. и мн. ч. -0
puːt ‛сын’, natu ‛внук’
Падеж
Прям.
Косв.
Ед. число
puːt
natu
puta
natva
Мн. число
puːt
natu
putã
natvã
Местоимения
Личные
Падеж
Прям.
Инстр.
Объектн.
Посессивное прилагательное (м. р. ед. ч. прям. п.)
1 лицо
ед. ч.
мн. ч.
hãu
ami
hãvɛ̃
ami
mhaka amkã
mhɵjɔ
amcɔ
2 лицо
ед. ч.
мн. ч.
tũ
tumi
tũvɛ̃
tumi
tuka
tumkã
tujɔ
tumcɔ̃
Указательные
Падеж
Прям.
Инстр.
Объектн.
м. р.
tɔ
taɳε
taka
Ед. число
ж. р.
ti
tiɳε
tika
ср. р.
tɛ̃
taɳε
taka
м. р.
tε
Мн. число
ж. р.
tyo
taɳi
tãkã
П р и м е ч а н и е: В таблице даны только местоимения дальнего плана.
ср. р.
tĩ
630
Юго-западные индоарийские языки
Глагол
Финитные формы
Несовершеный вид
Настоящее время
rig- ‛входить’
1 л.
2 л.
3 л.
Индусский гоанский
ед. ч.
мн. ч.
rigtã
rigtat
rigta
rigtat
rigta
rigtat
Христианский диалект Карнатаки
ед. ч.
мн. ч.
rigtã
rigtãu
rigtai
rigtat
rigta
rigtat
Сослагательное наклонение
Ед. ч.
rigtã
rigta
rigta
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
rigtat
rigtat
rigtat
Хр истианский диалект Карнатаки
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
rigtɵlɔ̃
rigtɵloi
rigtɵlɔ
Ед. число
ж. р.
rigtɵlĩ
rigtɵlii
rigtɵli
ср. р.
rigtɵlɛ̃
rigtɵlɛ̃i
rigtɵlɛ̃
м. р.
rigtɵlε
Мн. число
ж. р.
rigtɵlyãu
rigtɵlyat
rigtɵlɔ
ср. р.
rigtɵli
Прошедшее время
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
rigtalɔ̃
rigtaloi
rigtalɔ
Ед. число
ж. р.
rigtalĩ
rigtalii
rigtali
ср. р.
rigtalɛ̃
rigtalɛ̃i
rigtalɛ̃
м. р.
rigtalε
Мн. число
ж. р.
rigtalyãu
rigtalyat
rigtalyo
ср. р.
rigtalĩ
Прошедшее ирреальное
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
rigtɔ̃
rigtoi
rigtɔ
Ед. число
ж. р.
rigtĩ
rigtii
rigti
ср. р.
rigtɛ̃
rigtɛ̃i
rigtɛ̃
м. р.
rigtε
Мн. число
ж. р.
rigtyãu
rigtyat
rigtyo
ср. р.
rigtĩ
631
Дж. Петерсон. Конкани язык
Совершенный вид
Простое прошедшее
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
riglɔ̃
rigloi
riglɔ
Ед. число
ж. р.
riglĩ
riglii
rigli
ср. р.
riglɛ̃
riglɛ̃
riglɛ̃
м. р.
riglε
Мн. число
ж. р.
riglyãu
riglyat
riglyo
ср. р.
riglyãt
riglĩ
Прошедшее завершенное
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
riglɵlɔ̃
riglɵloi
riglɵlɔ
Ед. число
ж. р.
riglɵlĩ
riglɵlii
riglɵli
ср. р.
riglɵlɛ̃
riglɵlɛ̃i
riglɵlɛ̃
Мн. число
ж. р.
riglɵlyãu
riglɵlyat
riglɵlε
riglɵlyo
м. р.
ср. р.
riglɵlyãt
riglɵlyãt
riglɵlɔ
Настоящее завершенное
м. р.
riglã
riglai
rigla
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ж. р.
riglyã
riglyai
riglya
ср. р.
riglã
riglãi
riglã
м. р.
Мн. число
ж. р.
riglyãu
riglyat
ср. р.
riglyãt
Индусский гоанский
Будущее время, прошедшее незавершенное, простое прошедшее,
прошедшее завершенное, прошедшее ирреальное
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
-ɔ̃
Ед. число
ж. р.
-ĩ
ср. р.
-ɛ̃
-o
-i
-ɛ̃
м. р.
Мн. число
ж. р.
-ĩ
ср. р.
-yo
-ĩ
-ε
Настоящее завершенное
1 л.
2 л.
3 л.
м. р.
-ã
Ед. число
ж. р.
-yã
ср. р.
-ã
-a
-ya
-ã
м. р.
-yat
Мн. число
ж. р.
ср. р.
-yãt
-yat
-yãt
632
Юго-западные индоарийские языки
Императив
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
—
rig
rigũdi
Мн. ч.
rigyã
riga
rigũdit
Нефинитные формы глагола
Инфинитив rig-ũk, rig-čak.
Причастия: настоящего времени rig-tɵl-ɔ (-i, -ɛ̃); rig-t-ɔ (-i, -ɛ̃); будущего времени
rig-cɔ (-či, -čɛ̃), имперфектное rig-tal-ɔ (-i, -ɛ̃), прошедшего времени rig-lɵl-ɔ (-i, -ɛ̃).
Герундий rig-cɔ (-či, -čɛ̃).
Супин rig-ʌp (индусский гоанский).
Пермиссив rig-yet, rig-yεta.
Конвербы: несовершенного вида rig-tã, rig-tana, rig-tastana; общего вида
rig-un; совершенного вида rig-tɵc.
Условная форма rig-lyar.
Отрицательные формы
Вид
Несов.
Сов.
Время
настоящее
прошедшее
будущее
(простое) прошедшее
настоящее завершенное
прошедшее завершенное
Примеры
rigɵ-nã
rigɵ-natl-ɔ̃ (инд. гоан. -nasl-ɔ̃)
rig-cɔ-nã
rig-ũk-nã
rig-ũk-natl-ɔ̃ (инд. гоан. -nasl-ɔ̃)
П р и м е ч а н и е: В таблице приведены формы 1-го лица единственного числа мужского рода.
Императив
2 л. ед. ч.
2 л. мн. ч.
3 л. ед. ч., 1 и 3 л. мн. ч.
rig-ũ naka
rig-ũ nakat
rig-ũ nayɛ
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. В К.я. для словообразования и словоизменения используются почти исключительно суффиксы и энклитики. Общая схема словоформы: основа + суффикс + энклитика.
2.5.2. В К.я. существует значительное количество деривационных суффиксов,
которые не составляют с корнем единое фонологическое слово, см. 2.1.2. Некоторые суффиксы образуют абстрактные существительные от других имен (dusman
‛враг’ — dusman-kai ‛вражда’), от прилагательных (vhɵɖ ‛большой, великий’ —
vhɵɖ-pɵɳ ‛величие’), от глаголов (rãd ‛готовить’ — rãd-pi ‛готовка’). Неабстрактные вербализующие суффиксы встречаются редко: mɔl ‛цена’ — mɔl-ai
‛устанавливать цену’.
Дж. Петерсон. Конкани язык
633
Существует ряд суффиксов, образующих прилагательные: от существительных (mɔg ‛любовь’ — mɔg-aɭ ‛любимый’, gulab ‛роза’ — gulab-i ‛розовый’, bɵl
‛сила’ — bɵɭ-adik ‛сильный’); от глаголов (bhɵr ‛наполнять’ — bhɵr-it ‛полный’).
Словосложение встречается довольно часто, хотя не всегда ясно, являются ли
такие конструкции сложными словами или они представляют собой сочетания
независимых элементов: bhau bɵ̃d (‛брат’ + ‛связь’) ‛близкие отношения’, cɵl vɵs
(‛двигаться’ + ‛идти’) ‛отправиться (в путь)’. Иногда первое имя стоит в косвенном падеже: suɳ-ya ʃempɖi собака-КОСВ хвост ‛собачий хвост’, mas-a ǰεvɵɳ мясо-КОСВ еда ‛мясное блюдо’.
Глаголы также могут образовываться путем словосложения. В этом случае
первый элемент имеет форму конверба общего вида на -un, за которым следует
один из вспомогательных глаголов, таких как kaɖ ‛брать’, di ‛давать’, ghε ‛брать’,
которые модифицируют значение глагола. Примеры сложных глаголов: sod-un
kaɖ искать-КОНВ брать ‛обнаружить’, dhaɖ-un di слать-КОНВ давать ‛послать’,
vop-un ghε соглашаться-КОНВ брать ‛принять’.
2.5.3. Порядок слов в предложении нефиксированный и отражает прагматический статус: новая информация обычно предшествует уже известной. В конструкции с переходным глаголом и косвенным дополнением типичный порядок
неместоименных элементов SOV, косвенное дополнение предшествует прямому:
(11) ramu suɳ-ya=k
ũɖ-ɔ
di-ta
Раму
собака-М.ЕД.КОСВ=ДАТ хлеб-М.ЕД.ПРЯМ давать-НЕСОВ
‛Раму дает хлеб собаке’.
К.я. характеризуется расщепленной эргативностью: при сказуемом в форме
совершенного вида, а также с герундием, кондиционалисом и пермиссивом агенс
маркируется инструменталисом/эргативом, с другими глагольными формами
агенс, как и любое подлежащее, не маркируются. Неопределенный и/или неодушевленный объект не маркируется, в остальных случаях объект оформляется показателем датива/аккузатива.
(12) cakɵr
put-a=k
apɵi-ta
слуга:М.ЕД.ПРЯМ
сын-М.ЕД.КОСВ=АКК звать=НАСТ.3ЕД
‛Слуга зовет сына’.
В эргативной конструкции агенс маркируется инструменталисом/эргативом, а
финитный глагол согласуется с прямым дополнением, если оно выступает в прямом падеже и является формальным подлежащим. Если же дополнение маркировано дативом/аккузативом, то глагол обычно ставится в нейтральной форме 3-го
лица единственного числа среднего рода. В христианском диалекте Карнатаки
глагол может также согласовываться с дополнением, маркированным дативом/
аккузативом.
(13) ta=ɳε
put-a=k
haɖ-l-ɔ
(haɖ-l-ɛ̃)
3М.ЕД.КОСВ=ИНСТР сын-М.ЕД.КОСВ=АКК приводить-ПРОШ-3М.ЕД (приводить-ПРОШ-3СР.ЕД)
‛Он привел сына’.
Если агенс немаркирован и является формальным подлежащим, глагол согласуется с агенсом.
Неотчуждаемая принадлежность в предикативной конструкции выражается
постановкой обладателя в дативе/аккузативе и предмета обладания в прямом па-
634
Юго-западные индоарийские языки
деже. Связка в этой конструкции обязательна, если обладаемое является определенным, в противном случае она факультативна:
(14) ta=ka
dubaw (as-a)
3М.ЕД.КОСВ=ДАТ
сомнения (быть-НАСТ.3ЕД)
‛У него есть сомнения’.
(15) ta=ka
dɔg
bhaw (as-at)
3М.ЕД=ДАТ
два.ПЕРС
брат.М.МН.ПРЯМ (быть-НАСТ.3МН)
‛У него два брата’.
(16) ta=ka
bhaw
3М.ЕД=ДАТ
as-at
брат.М.МН.ПРЯМ быть-НАСТ.3МН
‛У него есть братья’.
Пример предикативной конструкции с отчуждаемой принадлежностью:
(17) ta=č-ya
hat-ãt=biː
pɵisɔ na
3М.ЕД.КОСВ=ГЕН-М/СР.ЕД.КОСВ рука:КОСВ-ЕД.ЛОК=ФОК деньги быть:ОТР.3ЕД
‛У него (в руке) тоже нет денег’.
2.5.4. Основным видом сложного предложения в К.я. являются два и более независимых предложения, соединенных союзом или бессоюзно:
(18) forsu
nha-l-ɔ
ani lorsu taːk
piyε-l-ɔ
Френсис
купаться-ПРОШ-3М.ЕД
и
Лоренс пахта
пить-ПРОШ-3М.ЕД
‛Френсис купался, а Лоренс пил пахту’.
Некоторые типы придаточных предложений, например, сентенциальные актанты при глаголах чувственного восприятия, могут употребляться как с союзами, так и бессоюзно:
(19) ghɔɖ-ɔ
pɵɖ-lɵl-ɔ
ta=ka
лошадь-М.ЕД.ПРЯМ
упасть-ПРОШ.СОВ-3М.ЕД
3М.ЕД.КОСВ=ДАТ
dis-l-ɔ
быть.увиденным-ПРОШ-3М.ЕД
‛Он увидел, (что) лошадь упала’ (букв. ‛Лошадь упала, увиделось ему’).
(20) ghɔɖ-ɔ
pɵɖ-lɵl-ɔ
mhuɳ ta=ɳe
лошадь-М.ЕД.ПРЯМ
упасть-ПРОШ.СОВ-3М.ЕД
ПОДЧ
3М.ЕД.КОСВ=ИНСТР
aikɵ-l-ɛ̃
слышать-ПРОШ-3СР.ЕД
‛Он услышал, что лошадь упала’.
Обычно подчинение выражается либо подчинительными союзами, либо нефинитной формой глагола, либо и тем, и другим одновременно. Например, конвербы могут выражать обстоятельственное значение и обозначать действие, сопутствующее главному, без использования подчинительного союза.
Несовершенный вид:
(21) Pedru vε-tana
Paulu yε-ta
Педру
идти-НЕСОВ.КОНВ
Паулу
приходить-НАСТ.3ЕД
‛Как только уходит Педру, приходит Паулу’.
(22) Rama rãd-un
ǰeu-ta
Рама
готовить-КОНВ
обедать-НАСТ.3ЕД
‛Приготовив еду, Рама обедает’.
635
Дж. Петерсон. Конкани язык
Совершенный вид:
(23) tε
vε-tɵc
3М.МН.ПРЯМ
tã=č-ε
идти-СОВ.КОНВ
iːʃʈ
ai-l-ε
друг
приходить-ПРОШ-3МН.М
3МН.КОСВ=ГЕН-М.МН.ПРЯМ
‛Когда они ушли, пришли их друзья’.
Временны́е отношения между предикатами сложного предложения могут быть
выражены различными способами, включая в дополнение к конвербам причастие
или инфинитив с временны́м послелогом:
(24) pedru gε-l-ya
uprãt priska pidest
ja-l-ã
Педру
идти-ПРИЧ.СОВ-М.ЕД.КОСВ после
Приска больная
стать-ПРОШ-3СР.ЕД
‛Когда Педру ушел, Приска заболела’.
Форма gε-l-ya в (24) выглядит как косвенный падеж от gɛlɔ. Однако gɛlɔ считается финитной формой. Поскольку падежная форма финитного глагола теоретически невозможна, gε-l-ya трактуется здесь как косвенный падеж причастия совершенного вида (или прошедшего причастия). Не исключено, впрочем, что это
диалектная форма прошедшего причастия gɛlɵlɔ (косв. п. gɛlɵlya).
Придаточные цели образуются тремя способами: а) сочетанием нефинитного
глагола или причастия + подчинительный союз mhɵɳ или mhɵɳun (оба происходят от формы конверба общего вида от глагола mhɵɳ ‛сказать’), б) инфинитивом,
в) комбинацией первого и второго способов, ср.:
(25) а. ti=ka
pɵlε-tɵl-ɔ
mhɵɳ ai-l-ɔ
3Ж.ЕД.КОСВ=ОБЪЕКТ
б. ti=ka
3Ж.ЕД.КОСВ=ОБЪЕКТ
в. ti=ka
3Ж.ЕД.КОСВ=ОБЪЕКТ
видеть-НАСТ.ПРИЧ-М.ЕД.ПРЯМ
ПОДЧ
pɵɭε-ũk
ai-l-ɔ
видеть-ИНФ
приходить-ПРОШ-3М.ЕД
приходить-ПРОШ-3М.ЕД
pɵɭε-ũk
mhɵɳ
ai-l-ɔ
видеть-ИНФ
ПОДЧ
приходить-ПРОШ-3М.ЕД
‛Он пришел навестить ее’.
Условные предложения образуются с помощью условного конверба в протазисе.
Глагол в аподозисе обычно употребляется в настоящем времени или сослагательном
наклонении в зависимости от степени возможности осуществления этого действия:
(26) tũvɛ̃
saŋ-lyar
tɔ
patyε-na
2ЕД.ИНСТР
сказать-УСЛ.КОНВ
3М.ЕД.ПРЯМ верить-ОТР.НАСТ.3ЕД
‛Если ты скажешь (ему) он не поверит’.
Протазис и аподозис могут вводиться соотносительным союзом jɵr … tɵr ‛если ... то’, тогда в протазисе используется финитный глагол в настоящем времени:
(27) а. tũ
saŋ-tai
tɵr tɔ
patyε-na
2ЕД.ИНСТР сказать-НАСТ.2М.ЕД
б. jɵr
tũ
если 2ЕД.ИНСТР
в. jɵrtɵr tũ
то
3М.ЕД.ПРЯМ верить-ОТР.НАСТ.3ЕД
saŋ-tai
tɵr
tɔ
сказать-НАСТ.2М.ЕД
то
3М.ЕД.ПРЯМ верить-ОТР.НАСТ.3ЕД
saŋ-tain
если.то 2ЕД.ИНСТР сказать-НАСТ.2М.ЕД
tɔ
patyε-na
patyε-na
3М.ЕД.ПРЯМ верить-ОТР.НАСТ.3ЕД
‛Если ты скажешь (ему), он не поверит’.
636
Юго-западные индоарийские языки
Сложноподчиненные предложения с придаточными относительными образуются
несколькими способами. Наряду с общеиндийской конструкцией (относительное
местоимение jɔ в придаточном и указательное tɔ в главном предложении), в относительном придаточном К.я. используются также вопросительные местоимения, например, kɔɳ ‛кто’. Оба способа могут сочетаться для выражения неопределенности:
(28) jɔ
kaːl mε-l-ɔ
tɔ
mɵnis
cɵɖ girest
который:М.ЕД.ПРЯМ вчера умереть-ПРОШ-3М.ЕД 3М.ЕД.ПРЯМ мужчина очень богатый
‛Человек, который умер вчера, был очень богат’.
(29) kɔɳ-a=č-ε
pɵiʃε
sãɖ-l-yat
кто-КОСВ=ГЕН-М.МН деньги:М.МН
потеряться-ПРОШ-3МН
ta=ɳε
firyad
di-ũ-č-i
3М.ЕД.КОСВ=ИНСТР
жалоба.Ж.ЕД.ПРЯМ
давать-СОЕД-ПРИЧ.БУД-Ж.ЕД.ПРЯМ
‛Тот, кто потерял деньги, должен пожаловаться’.
(30) jɔ
kɔɳ mhɵ=j-ɔ
mɔg
kɵr-ta
который:М.ЕД.ПРЯМ
кто
1ЕД=ГЕН-М.ЕД.ПРЯМ
любовь делать-НАСТ.3ЕД
ta=ka
pεl-ya=c-ɔ
mɔg
as-a
3М.ЕД.КОСВ=ДАТ
другой-КОСВ=ГЕН-М.ЕД.ПРЯМ
любовь
быть:НАСТ.3ЕД
‛Каждый, кто любит меня, любит и других’.
Причастия чаще всего употребляются в атрибутивной функции. Агенс относительного придаточного принимает в этом случае форму инструменталиса/эргатива:
(31) aǰ-e=n
pɔs-lɵl-ɔ
бабушка-Ж.ЕД.КОСВ=ИНСТР воспитывать-ПРИЧ.ПРОШ-М.ЕД.ПРЯМ
čεɖɔ
kaĩ=c
kɵri-na
мальчик.М.ЕД.ПРЯМ
что=ФОК
делать-ОТР.НАСТ.3ЕД
‛Мальчик, воспитанный бабушкой, ничего не делает’.
Прямая и косвенная речь передаются в К.я. придаточным предложением с финитным глаголом и следующим за ним союзом (цитационным маркером) mhɵɳ
или начальным союзом ki:
(32) gɔpal ǰik-l-ɔ
mhɵɳ tɔ
saŋ-ta
Гопал
(33) tɔ
выиграть-ПРОШ-3М.ЕД
saŋ-ta
3М.ЕД.ПРЯМ сказать-НАСТ.3ЕД
3М.ЕД.ПРЯМ сказать-НАСТ.3ЕД
ЦИТ
ki
gɔpal
ǰik-l-ɔ
ПОДЧ
Гопал
выиграть-ПРОШ-3М.ЕД
‛Он говорит, что Гопал выиграл’.
На косвенную речь указывает употребление таких слов как gɵjal ‛новость’,
kaɳi ‛история’ и т. п. Содержание передаваемой речи либо ставится перед таким
словом, либо встраивается в ту же именную группу с помощью причастия от глагола mhɵɳ ‛говорить’:
(34) sunil gε-l-ɔ
ti
khɵbɵr
Сунил
tɔ
идти-ПРОШ-3М.ЕД
УКАЗ.Ж.ЕД.ПРЯМ
новость:Ж.ЕД.ПРЯМ
aikɵ-ta
3М.ЕД.ПРЯМ слышать-НАСТ.3ЕД
‛Он узнал о том, что Сунил ушел’.
(35) tɔmas mε-l-ɔ
mhuɭ-ɭ-i
Томас
умирать-ПРОШ-3М.ЕД сказать-ПРИЧ.ПРОШ-Ж.ЕД.ПРЯМ
khɵbɵr
новость:Ж.ЕД.ПРЯМ
Дж. Петерсон. Конкани язык
ta=ka
637
meɭ-ɭ-i
3М.ЕД.КОСВ=АКК достигать-ПРОШ-3Ж.ЕД
‛До него дошла новость, что Томас умер’.
2.6.0. В христианских диалектах Гоа много португальских заимствований. Начиная с 1961 г., когда Гоа стал одним из штатов Индии в К.я. появилось большое
количество неологизмов на основе санскрита, которые адаптируются к фонетике
К.я. (появляются эпентетические гласные и т. д.). Некоторое количество слов
также заимствовано из дравидийского языка каннада (bɵrɵi ‛писать’).
2.7.0. Диалекты К.я. различаются по трем признакам: географическому (Гоа —
не Гоа, а также северный — южный), религиозному и кастовому. Р.В. Миранда
выделяет пять основных диалектов К.я., главным образом по религиозногеографическому признаку: 1) индусский гоанский (Goa Hindu Konkani), на котором с небольшими вариациями говорят повсюду в Гоа; 2) южносарасватский
(Southern Saraswat Konkani), на котором говорят брахманы сарасват прибрежных
районов штатов Карнатака и Керала; 3) христианско-бардесский диалект (Bardes
Christian Konkani), распространенный в старой части Северного Гоа в талуках
Бардес и Тисвади, на север от р. Зувари, 4) сашти-христианский диалект (Saxtti
Christian Konkani) распространенный в старой части Южного Гоа в талуках Салсет и Мармаган, на юг от р. Зувари, 5) христианский диалект Карнатаки (Karnataka Christian Konkani), на котором говорят на побережье штата Карнатака.
Хотя различия между диалектами имеют фонологический характер, есть и существенные расхождения в морфологии и лексике. С одной стороны, фонология
южных диалектов более консервативна, так как конечный гласный основы в них
часто сохраняется и играет роль в именной морфологии, тогда как в северных
диалектах он появляется спорадически. Глагольная морфология южных диалектов также отличается рядом архаизмов. С другой стороны, южные диалекты подверглись сильному влиянию языка каннада, см. 1.6.0.
Подробный очерк диалектов см. в исследовании С.М. Катре. Р.В. Миранда
также описывает систематические различия между выделяемыми им диалектами.
Некоторые различия в глагольной морфологии между индусским гоанским и
христианским диалектом Карнатаки описаны в 2.4.0.
ЛИТЕРАТУРА
Almeida M.S.J. A Description of Konkani.
Panaji, 1989 (Thomas Stephens Konkani Kendr
Linguistic Series, 2).
Borkar S.J., Thali M.P., Ghanekar D.K. Rajhaums New Generation Konkani-English Illustrated Dictionary. Panaji, 2004.
Ghatage A.M. Konkani of South Kanara.
Bombay, 1963 (A Survey of Marathi Dialects, 1).
Ethnologue: Languages of the World. 16th ed. /
Ed. by M.P. Lewis, Dallas, 2009.
Katre S.M. The Formation of Koṅkaṇī. Poona,
1966 (Deccan College Building Centenary and
Silver Jubilee Series, 23).
Maffei A.F.X. An English-Konkani and Konkani-English Dictionary. New Delhi, 1883.
Miranda R.V. Konkani // Facts About the
World’s Languages: An Encyclopedia of the
World’s Major Languages, Past and Present / Ed.
by J. Garry, C. Rubino. N. Y.; Dublin, 2001.
Miranda R.V. Konkani // The Indo-Aryan
Languages / Ed. by G. Cardona, Dh. Jain.
L.; N. Y., 2007 [1st ed. 2003].
Nadkarni M.V. Bilingualism and Syntactic
Change in Konkani // Language, 1975, vol. 51.
ОСТРОВНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
Н.Г. Краснодембская
СИНГАЛЬСКИЙ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Сингальский язык (устар. сингалезский) — язык основного населения
о-ва Шри-Ланка (устар. Цейлон) в Индийском океане, расположенного у южной
оконечности п-ова Индостан. Сингальский язык (С.я.) имеет самоназвание синхала (siňhala [ˈsiŋɦələ]); англ. Sinhala, Sinhalese, нем. Singhalesish, порт. cingalês,
língua cingalesa, нид. Singalees.
1.1.2. С.я. занимает изолированное положение в пределах индоарийской группы языков (аналогично цыганскому языку); до сих пор не удалось доказать его
близость ни к одной из подгрупп новых индоарийских языков. Исследование
Б.М. Волхонского выявило некоторую схожесть разговорной формы С.я. с бенгальским языком. Очевидно, С.я. включил в себя элементы языка веддов — малой этнической группы Шри-Ланки, которые считаются потомками древнейшего
автохтонного населения. В частности, следы влияния языка веддов обнаруживаются в так называемых магических языках, прежде всего «языке леса». С.я. также
испытал существенное влияние дравидийских языков, распространенных на юге
Индии и отчасти на Шри-Ланке.
1.1.3. На С.я. говорят сингалы (основное население о-ва Шри-Ланка), предки
которых были выходцами из Северной Индии. Они поселились там не позднее
середины I тыс. до н. э., создали свое государство и около III в. до н. э. приняли
буддизм южного толка (хинаяна, или тхеравада). Буддизм — государственная
религия и в современной Шри-Ланке.
В настоящее время в Шри-Ланке проживает около 20 млн. чел., из которых
почти 75% составляют сингалы (15,5 млн. чел., 2007). Сингалов отличает глубокое этническое самосознание, в том числе в отношении языковой общности.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Существуют небольшие диалектные различия, преимущественно в фонетике и лексике, между языком равнинных и горных сингалов (живущих соответственно в прибрежных и центральных районах острова), отдельные особенности
отмечаются и в языке жителей юга страны. Диалектные различия в основном
воспринимаются как местный колорит и не мешают взаимопониманию.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. С.я. является государственным языком Шри-Ланки и главным из официальных языков, принятых для дело- и судопроизводства, наряду с английским и
тамильским. Тамилы — вторая по численности группа населения Шри-Ланки,
которая составляет 18% населения (3,7 млн. чел., 2007). Тамилы делятся на две
заметно различающихся группы — «ланкийских», чьи предки жили на острове в
течение многих веков, и «индийских», мигрировавших сюда из Индии в XX в.
Кроме сингалов и тамилов, на Шри-Ланке проживают мавры (потомки смешанных
браков местных жителей с арабскими и персидскими купцами), потомки смешан-
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
639
ных браков местных жителей с европейцами, а также ведды, малайцы, кафиры
(потомки метисов афро-португальского происхождения), европейцы и малочисленные группы индийских народов. Отдельные группы носителей С.я. встречаются на Мальдивских о-вах, а в результате миграционных процессов позднейших
десятилетий они появились в Таиланде, Сингапуре, ОАЭ, Канаде и даже в России.
Большинство носителей С.я. — монолингвы. Среди сингалов высок уровень
грамотности: более 90% носителей языка старше 15 лет умеют читать и писать на
родном языке. Основные варианты двуязычия в стране — сингальско-английское
(характерно для сингалов) и тамильско-сингальское (характерно для тамилов).
В областях тесного совместного проживания представители разных этнических
групп иногда имеют некоторое представление о языке соседей.
У сингалов существуют отдельные социальные языки (например, у касты родиев — язык гади), а также «магические языки» («язык леса», «язык тока», «язык
шри пада» и т. д.), употребляемые в соответствующих хозяйственных, магических и религиозных контекстах.
1.3.2. В современном С.я. значительно различаются разговорная и литературная формы. Разговорный С.я. представляет собой современную ступень развития
языка, а литературный язык, изобилующий фонетическими, грамматическими и
лексическими архаизмами, в значительной мере отражает его более раннее состояние, и проявляет бóльшую зависимость от традиционных письменных языков науки — санскрита и пали. Литературный С.я., формировавшийся с XIII в.
(см. 1.5.0.), был не вполне однороден, поскольку включал элементы разговорного
языка. В сингальской филологической традиции принят термин «элу» (eḷu <
heḷu < sihala), которым обозначаются слова собственно С.я. (закономерно развившиеся из древнеиндийских), а не заимствованные из пали и санскрита (тадбхава в индийской традиции).
Литературная традиция на острове первоначально развивалась на пали и санскрите. Ранние образцы сингальской поэзии (VIII–IX вв.), где встречается много
слов элу, запечатлены в настенных надписях скального дворца-крепости Сигири.
К этому же периоду относится сингальский трактат по риторике и поэтике «Сиябаслакара». Первое целостное поэтическое произведение, поэма «Мувадевдавата»,
восходит к ХII в., «Кавсилумина» — стихотворный пересказ истории царя Кусы
из соответствующей джатаки (истории перерождений Будды) — приписывается
царю Паракрамабаху II (1236–1270). В XIII в. возникают прозаические формы.
Важным этапом в развитии литературного стиля и языка явилось составление в
XIV в. сборника джатак «Пансияпанасджатака-пота». Творениями поэтов Шри
Рахулы («Сялалихини-сандешая, «Кавья-шекхарая» и др.) и Вяттяве-тхеро («Гуттила-кавьяя») отмечен XV в. В колониальный период (XVI–XIX вв.) сингальская
литература, как и вся национальная культура, находилась в упадке. Новая литература начинает развиваться с середины XIX в. вместе с ростом национального самосознания, расширением просветительской деятельности и подъемом освободительного движения. В 1860 г. вышла первая газета на С.я. В начале XX в. сингальская литература обогатилась такими прозаическими жанрами, как роман и рассказ.
Нормы литературного языка до сих пор не устоялись, велико разнообразие индивидуальных стилей, проявляющееся в выборе лексики и грамматических форм
(от глубоких архаизмов, санскритизмов до живых разговорных новообразова-
640
Островные индоарийские языки
ний). Существенно различаются стили религиозной и светской литературы, поэзии и прозы. В то же время заметна тенденция сближения разговорного и литературного языков, сингальские исследователи иногда говорят о так называемом
третьем языке. Некоторые писатели создают произведения на разговорном С.я.,
употребляя его не только в диалогах, но и в авторской речи.
1.3.3. На С.я. ведется преподавание в начальной и средней школе, в колледжах
и университетах (в высших учебных заведениях на С.я. преподаются гуманитарные дисциплины). Главными центрами изучения С.я. в Шри-Ланке являются филологический факультет университета Джаяварденапура в Нугегоде и кафедра
лингвистики при университете Коломбо; он также изучается в Индии, США,
Германии. Первые исследователи С.я. в России появились в конце XIX в. — начале XX в. (И.П. Минаев, Л.А. Мерварт). В СССР С.я. активно изучался в 60–70-е гг.
XX в. В настоящее время эта традиция продолжается в Москве и Санкт-Петербурге (МГУ, МГИМО, СПбГУ).
1.4.0. С.я. пользуется собственным письмом, сходным с южноиндийскими системами письма, развившимся из брахми через его южную разновидность грантха.
Самые ранние надписи датируются III в. до н. э., близкие к современным формы
алфавит принимает с IX–XI вв., см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании.
1.5.0. Историю С.я. делят на четыре этапа: сингальский пракрит (III в. до н. э. —
IV–V вв. н. э.), старосингальский (V–VIII вв.), средневековый (VIII–XIII вв.) и
современный. Первые два периода засвидетельствованы лишь в эпиграфике.
Сингальский пракрит фонетическими и морфологическими чертами сходен с
другими среднеиндийскими языками. Характерные особенности языка складываются в старосингальский период и во всей полноте проявляются в средневековом сингальском. Рубеж между ним и современным С.я. обозначен появлением
классической грамматики «Сидат-сангарава», сыгравшей важную роль в стандартизации литературного языка.
До настоящего времени не удалось установить, из какой части Индии пришли
на Шри-Ланку носители того среднеиндийского языка, который стал предком С.я.
Неизвестна и степень влияния на С.я. последующих волн миграции из Индии.
1.6.0. В С.я. всеми исследователями постулируется веддийский языковой субстрат. Поскольку современный язык веддов изобилует заимствованиями из С.я.,
это затрудняет опознание веддизмов. Tаковыми предположительно считаются
слова типа koḷa(ya) ‛лист’, riḷavā ‛обезьяна’ и др.
Связи сингалов с дравидийским югом Индии, начавшиеся, по-видимому, еще
до их переселения на остров, были постоянны и разнообразны. В С.я. дравидийское влияние более всего заметно в синтаксисе, в частности, оно сказывается на
употребительности зависимых оборотов c участием неличных глагольных форм.
Дравидийские языки оказали влияние и на словарный состав С.я., и на его фонетику (например, оглушение звонких согласных в начале слова, ср. синт. kurullā
‛птица’ < пали garuḷa).
Влияние тамильского языка на С.я. осуществлялось как в процессе языковых
контактов, так и в результате нормализаторской деятельности грамматистов: образцом такой деятельности можно считать классический труд XIII в. «Сидатсангарава», служивший на протяжении многих веков грамматическим справоч-
641
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
ником для большинства сингальских авторов. Он был написан в традициях тамильской грамматической школы.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний закрытый
Средний открытый
Нижний
Передний
i i:
е e:
Ряд
Средний
ɐ ɐ:
Задний
u u:
o o:
ɑ ɑ:
Каждый гласный имеет долгий коррелят (см. 2.1.2.). Дифтонги ai, au встречаются только в словах, заимствованных из пали и санскрита. Назализованных
гласных нет.
Согласные
По способу
образования
Сонорные
Шумные
Взрывные
Гл.
Зв.
Аффрикаты Гл.
Зв.
Фрикативные Гл.
Зв.
Носовые
Полуносовые
Боковые
Дрожащие и
одноударные
Глайды
Губные
p
b
(f)
v
m
m̌ b
По месту образования
Переднеязычные
Глотретро- палато- Средне- Заднезубфлекс- альвео- язычные язычные тальные
ные
ные
лярные
t
ʈ
k
d
ɖ
g
ʧ
ʤ
s
ʃ
h
(z)
n
ňd
l
r
j
П р и м е ч а н и е: В скобках даны заимствованные фонемы.
В собственно сингальских словах нет придыхательных звуков. Фонемы ṇ и ḷ
реализуются как апикальные. Особенностью С.я. являются так называемые полуносовые согласные, начинающиеся с m̌ и ň, произношению которых предшествует замыкание входа в носовую полость нёбной занавеской, а размыкание артикуляторных органов происходит одновременно с основным согласным; полуносовые встречаются только в середине слова.
642
Островные индоарийские языки
2.1.2. Ударение в С.я. динамическое, падает на первый слог, если в слове нет
долгих звуков, или на первый долгий слог (долгота гласных, при сохранении качества, увеличивается в закрытом слоге). При попадании на долгий слог ударение более «концентрированное»; если же в слове равные по долготе слоги (все
краткие или все долгие), ударение несколько рассредоточено: сильнее оно выражено в самом начале слова, но частично переносится и на всю группу корневых
слогов. В сложных словах каждая часть имеет собственное ударение. Иногда остаются безударными некоторые служебные аффиксы. По-видимому, следует
также признать наличие интонационной ударности, обозначающей конец слова и
конец предложения. В целом очевидно влияние тамильского языка, где противопоставление словесного ударения и интонационного акцента ярко выражено.
В С.я. наблюдается явление сингармонизма: kurullā ‛птица (самец)’ — kirillī
‛птица (самка)’, cp. kärälla ‛восстание’; ūrā ‛кабан’ — īrī ‛свиноматка’; käbälla
‛частица’ наряду c käbella; puluvan ‛возможный’ наряду с вариантом pilivan. Умлаут (изменение высоты гласного под влиянием соседнего гласного переднего
ряда) — явление историческое: puranavā ‛выполнять’ — pirenavā ‛наполняться’
(см. 2.2.3.).
Краткий a редуцируется в неударных открытых слогах, за исключением позиции после h — тогда он удлиняется: gasa [gəsə] и gaha [gəha:] ‛дерево’; gasanavā
[gəsənəva] и gahanavā [gəha:nəva] ‛бить, ударять’; ср. чередование в правописании maha и и mahā — оба слова означают ‛великий’, и оба написания возможны.
В конце слова e, o произносятся, как правило, долгими, что отражается, в частности, в нестабильности правописания: boho и bohō ‛много’. Из двух e или ä в соседних слогах первое произносится кратко.
Фонетическими закономерностями объясняются следующие чередования:
группа yi в конечной позиции и перед ya произносится как [y]; группы aya, eyi
часто переходят в [e:] (характерно для разговорного языка): [ha:le:] < hālaya
‛рис’, [abe:sekara] < abayasekara < abhayaśekhara ‛Абесекара’ (фамилия), [ve:] <
veyi (3-е л. ед. ч. наст. общ. вр. от venavā ‛быть, становиться’); iyi переходит в ī:
[biňdi:] < biňdiyi ‛он разбивает’.
2.1.3. В начальной и срединной позиции s и h могут нейтрализоваться (в направлении s > h): sītala > hītala ‛холодный’, minisā > minihā ‛человек, мужчина’.
В конечной позиции и при удвоении употребление h невозможно, таким образом,
существительные литературного и разговорного стилей (где употребляется в основном h) противопоставляются только в единственном числе: лит. gasa — разг.
gaha ‛дерево’, но только gas ‛деревья’, лит. minisā — разг. minihā ‛человек, мужчина’, но только minissu ‛люди, мужчины’.
Согласный h имеет тенденцию к выпадению между одинаковыми гласными
(при этом гласный нередко удлиняется): boho — bō ‛много’, gähäṇī — gäṇī —
gänī ‛женщина’, а также иногда в начальной позиции: heḷa — eḷa ‛белый’, hira —
ira ‛солнце’. Поэтому оказываются возможными ряды: sindinavā — hindinavā —
indinavā ‛быть, сидеть’; säki — häki — äki ‛возможный’.
Звуки c и j в словах собственно сингальских обычно переходили в s и d соответственно: candra — sanda — handa ‛луна’; anjali — adili(ya) ‛анджали’.
Для собственно сингальских слов (кроме сложных) нехарактерно сочетание
согласных, а в начале и конце слова кластеры недопустимы. В заимствованных
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
643
словах с начальным кластером возникает протетический гласный (синг. istuti
вместо скр. stuti ‛спасибо’), консонантные группы в середине слова разбиваются
вставным гласным.
Исторически консонантные группы превращались в геминаты в результате ассимиляции, преимущественно прогрессивной: mahatmayā > mahattayā ‛господин’, śabda > sadda ‛слово’, hätäpma > hätämma ‛миля’, редко — регрессивной:
policcā ‛сорочий дрозд’, наряду с polkiccā. Геминаты возникают иногда как результат ассимиляции на границе слов (возможно, также под влиянием тамильского с его правилами сандхи): mokadda вм. mokak da ‛что’, potattiyenavā вм. potak tiyenavā ‛некая книга находится’, что особенно часто проявляется в разговорном языке. Согласные h и r не удваиваются.
При делении на слоги геминаты рассматриваются как двойные согласные.
В сингальской традиции, так же как в индийской, принято деление слов на акшары (в санскритской лингвистической традиции — единица, состоящая из гласной
и группы предшествующих ей согласных; так же называется передающее эту
единицу на письме начертание, складывающееся из знака для согласного или лигатуры согласных и постконсонантного знака для гласного). Слоги не всегда совпадают с акшарами — преимущественно только открытые. Геминаты составляют
одну акшару с опорным гласным, ň и m̌ являются границей слога, но началом
акшары.
Для просодии важно различие долготы и краткости слога: кратким является
лишь открытый слог с кратким гласным, все остальные слоги — долгие (ср. 2.1.2.).
Обычно удлиняется последний слог и повышается интонация в конце синтагмы.
2.1.4. Слог в С.я. может иметь вид V (e), VC (aṇ, ul, äng, ir и др.), VCC (all, äll, ell),
CV (ka, bä, bo, de), CVC (mad, mud, mäd, mid и др). Самым распространенным является тип CVC; в системе глагола тип V в современном языке представлен
единственным случаем — глаголом e.na.vā ‛приходить’; немногочисленная группа глаголов (преимущественно неправильных) образуется слогами типа CV.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Морфологические единицы в С.я. преимущественно состоят из двух слогов, при этом служебные морфемы могут быть представлены одним слогом, корневые — не больше, чем тремя слогами (чаще всего из производных морфем: gedara ‛дом’ < ghardvāra ‛дверь дома’, ‛при доме’). Для начала морфемы (так же,
как слога и слова) нехарактерны сочетания двух согласных. Начальный гласный
морфемы составляет слог с конечным согласным предшествующей морфемы:
bä.l-ī.ma, pe.n-u.ṇu. Между гласными на границе морфем вставляется y или v: liyā,
livvā (разг. претерит от liyanavā ‛писать’).
2.2.2. Как правило, слова, оканчивающиеся на согласный, в С.я. являются числительными, местоимениями, существительными, прилагательными, наречиями
или послелогами именного происхождения: rakka tunakin ‛с трех полок’, magen
‛от меня’, atin ‛рукой’, akkāgen ‛от старшей сестры’, ayyā visin ‛старшим братом’,
mamat obāt ‛и я, и вы’, piṭu pahak ‛пяток страниц’, potak ‛некая книга’, minihek
‛некий человек’, ek < eka ‛один’, pot ‛книги’, ‛книжный’ < pota ‛книга’, visal
‛большой’, alut ‛новый’, rōmavat ‛волосатый’, semin ‛медленно’, lajjāven ‛стыдливо’, mahadaval ‛средь бела дня’, obā samagin ‛вместе с вами’. Из многочисленных глагольных форм на согласный оканчиваются деепричастие несовершенное
644
Островные индоарийские языки
(balamin ‛глядя’) и герундий в обобщенной (или плюрально-атрибутивной) форме (kiyavim от kiyavima ‛чтение’).
В конечной позиции невозможны одиночные g, ṭ, ḍ, b, r.
2.2.3. К характерным особенностям С.я. относится наличие морфологического
чередования типа умлаута при образовании совершенной (речь идет о временнóм, а не видовом понятии) основы, когда корневые гласные изменяются по
следующим правилам: Ca, Cā и Со в случае правильных глаголов переходят соответственно в Cǟ и Cī, (C)aC > (C)äC, (C)āC > (C)ǟC, (C)uC > (C)iC, (C)ūC > (C)īC,
(C)oC > (C)eC, (C)ōC > (C)ēC, (C)aCaC > (C)äCaC, (C)aCāC > (C)äCǟC, (C)aCuC >
(C)äCiC, [C]uCuC > [C]iCiC. Сходные закономерности имеют место при образовании одушевленных имен женского рода от существительных мужского рода:
mahallā ‛старик’ — mähälla ‛старуха’, sōrā ‛вор’ — sera ‛воровка’ (с сокращением долгого конечного ā) или daruvā ‛мальчик’ — däri ‛девочка’ (с конечным
кратким i); в редких случаях чередования такого рода имеют место при образовании формы множественного числа: udalu ‛мотыги’ > udälla ‛мотыга’.
Сингармонизм используется как морфологический прием образования плюрально-атрибутивной формы (см. 2.3.1., 2.3.3.): purudda ‛привычка’ — purudu
‛привычки’, ‛привычный’; näkata ‛звезда’ — näkät ‛звезды’, ‛звездный’.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Литературный С.я. в отличие от разговорного архаичен. Глагольные формы
сохранили старую флексию, стадиально соответствующую пракриту, тогда как в
разговорном языке глагол не спрягается. В имени флексия сохраняется в большей степени: так, для имени характерны флексия дательного (-ṭa), инструментального (-en, -in), а для имен неодушевленных — местного падежа (-ē). Агглютинативными аффиксами выражаются родительный (-gē) и отделительный (-gen)
падежи одушевленных имен. В целом для С.я. характерно сосуществование старой флексии наряду с флексией и агглютинацией более позднего происхождения.
Есть элементы аналитического строя — послелоги.
2.3.1. Существительные обладают большим количеством словоизменительных
форм (парадигмы агглютинативного склонения, особая форма имен неодушевленных, в функции определения омонимичная плюрально-атрибутивной).
Личные формы глагола немногочисленны и встречаются только в литературном языке (в разговорном полностью отсутствуют). Набор неличных глагольных
образований чрезвычайно богат (см. 2.4.0.), но значительно различается в литературном и разговорном языке: именно в выборе нефинитных форм глагола различия столь существенны, что позволяют некоторым исследователям рассматривать литературный и разговорный С.я. как два разных языка. В то же время просматривается очевидный параллелизм между литературными и разговорными
неличноглагольными конструкциями с точки зрения их функций.
Наречия различаются на основании синтаксических и отчасти морфологических критериев (некоторые наречия образуются от имен существительных, числительных и прилагательных с помощью аффиксов винительного, дательного и
отделительного падежей). Прилагательные отличаются лишь по синтаксическим
и семантическим признакам, морфологически они неизменяемы. Числительные
ведут себя как существительные, в частности, имеют субстантивную и атрибутивную формы, ср. tuna(yi) ‛<число> три’, tun gedi ‛три плода’, pahalosa(yi)
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
645
‛<число> пятнадцать’, pahalos lamayi ‛пятнадцать мальчиков’. Разряды местоимений можно соотнести как с именем существительным (личные, некоторые
указательные), так и с прилагательным и наречием (возвратные, некоторые указательные, вопросительные), см. 2.4.0. Вместо притяжательных местоимений
употребляются личные в родительном падеже или атрибутивной форме. Служебные части речи (артикль, послелоги, союзные послелоги, союзы и частицы) выделяются в основном семантически и синтаксически.
2.3.2. Сингальские существительные составляют два класса и делятся на
о д у ш е в л е н н ы е и н е о д у ш е в л е н н ы е, которые различаются парадигмой (см. 2.4.0.), употреблением артикля, выбором нумеративов. Имена одушевленные обозначают людей (а также сверхъестественные существа) и животных. Выражение категории одушевленности/неодушевленности проявляется
также в выборе классифицирующего глагола: для одушевленных — лит.
(h)iňdinavā — разг. innavā ‛быть, иметься’, лит. siṭinavā — разг. hiṭinavā ‛быть,
находиться’, для неодушевленных — лит. tibenavā — разг. tiyenavā с тем же значением.
Имена одушевленные различаются по р о д у (мужской и женский) и
п е р с о н а л ь н о с т и / н е п е р с о н а л ь н о с т и (лицо/не лицо). Имена,
обозначающие неодушевленные предметы, по роду не различаются — этой чертой С.я. напоминает дравидийские языки. Показателем рода являются падежные
суффиксы (см. 2.4.0.), а также форма артикля (м. р. -ek; ж. р. -ak; в падежной
форме -eku, -aku соответственно). Различие по роду отражается в парадигме личных форм глагола — в 3-м лице настоящего конкретного и прошедшего II времени (см. 2.4.0.), а также в образовании причастия несовершенного полного.
В качестве нумератива употребляется слово denā ‛личность, персона’ (оно же в
форме denek, т. е. с артиклем), сопровождающее (обычно вместе с числительным)
имена существительные, обозначающие живые существа: goviyan tun denā ‛три
крестьянина’, букв. ‛три персоны крестьян’, koṭiyan panas denek ‛пятьдесят тигров’.
2.3.3. Формы единственного и множественного ч и с л а различаются в парадигме склонения имен существительных, в личных формах глагола, а также в
формах полных причастий.
Для имен существительных мужского рода можно выделить следующие основные способы образования множественного числа: 1) переход конечного ā > ō
(если -ā предшествуют y, v или удвоенный согласный): goviyā ‛крестьянин’ —
мн. ч. goviyō, vaḍuvā ‛плотник’ — мн. ч. vaḍuvō, kaṭussā ‛хамелеон’ — мн. ч.
kaṭussō; yā иногда переходит в yi: ḷamayā ‛мальчик, ребенок’ — мн. ч. ḷamayi
‛дети’; 2) переход конечного ā > ō или u (если -ā предшествует r): bamarā
‛пчела’ — мн. ч. bamarō, bamaru, miturā ‛друг’ — мн. ч. miturō, mituru; 3) переход
конечного ā > ū при сопутствующем удвоении последнего согласного (способного к удвоению; h в таких случаях переходит в s): kokā ‛журавль’, ‛цапля’ — мн. ч.
kokku, minihā ‛человек’ — мн. ч. minissu.
Для женского рода характерен переход конечного -ī/-iya в -iyō (более редкое
окончание женского рода единственного числа -āva изменяется в -āvō): ätinī ‛слониха’ — мн. ч. ätiniyō, kāntāvā ‛женщина’ — мн. ч. kāntāvō. Несколько архаичен
вариант, когда окончания мужского рода единственного числа -ā (с предшествующим y) и женского рода единственного числа -ī/-iya во множественном числе
646
Островные индоарийские языки
изменяются на -hu. Некоторые одушевленные имена существительные образуют
множественное число нерегулярно, например, eḷadena ‛корова’ — мн. ч. eḷadennu.
При образовании множественного числа терминов родства, титулов, почетных
имен употребляется аффикс -lā: ammā ‛мать’ — мн. ч. ammālā, bābā ‛ребенок’ —
мн. ч. bābālā, sādhu ‛садху, буддийский монах’ — мн. ч. sādhulā.
Для образования множественного числа имен неодушевленных (типичное
окончание для них -a) существенны качество последнего согласного и характер
корневого гласного (гласных). В связи с этим выделяются следующие типы образования множественного числа:
1) если в имени с корневым гласным a последний согласный может встречаться в конечной позиции (см. 2.1.3.), то множественное число образуется редукцией конечного -a: dama ‛цепь’ — мн. ч. dam, savasa ‛вечер’ — мн. ч. savas, pata
‛лист’ — мн. ч. pat, pahana ‛лампа’ — мн. ч. pahan;
2) если в имени неодушевленном с корневым гласным a последний согласный
невозможен в конечной позиции, то к имени добавляется аффикс множественности -val: baḍa ‛живот’ — мн. ч. baḍaval, para ‛дорога’ — мн. ч. paraval;
3) в именах с корневыми гласными i, u конечный -a заменяется на -i и -u соответственно: keviṭa ‛стрекало, бодец’ — мн. ч. keviṭi, lakuṇa ‛знак’ — мн. ч. lakuṇu,
muhuda ‛море’ — мн. ч. muhudu, katura ‛резак’ — мн. ч. katuru; исключение составляют слова с последним согласным -l — они образуют множественное число
по первому типу: midula ‛двор’ — мн. ч. midul, kuhula ‛сомнение’ — мн. ч. kuhul;
4) если конечному -а предшествуют у или v (т. е. в заимствованных словах), то
множественное число образуется редуцированием последнего слога: mihiniya
‛зрачок’ — мн. ч. mihini, baḍuva ‛товар’ — мн. ч. baḍu, hetuva ‛причина’ — мн. ч.
hetu, koṭuva ‛участок, двор’ — мн. ч. koṭu, porova ‛топор’ — мн. ч. porō, vaṭṭiya
‛(плетеный) поднос’ — мн. ч. vaṭṭi;
5) если конечному -a предшествует удвоенный согласный, то во множественном числе он становится одинарным (сочетание -nd- в таких случаях переходит в
полуносовой -ňd-), конечный -а переходит в -i, -u в соответствии с доминирующим гласным корня: avurudda ‛год’ — мн. ч. avurudu, ср. существительное с тем
же значением aviridda — мн. ч. aviridi, patta ‛доска’ — мн. ч. patu, valla ‛пучок,
гроздь’ — мн. ч. valu, sevilla ‛крыша’ — мн. ч. sevili, kanda ‛гора’ — мн. ч. kaňdu.
Правила образования множественного числа в С.я. еще не устоялись окончательно, встречаются исключения (pihiya ‛нож’ — мн. ч. pihiyā), а также параллельное образование форм по разным типам: patara ‛лист’ — мн. ч. paturu и pataraval;
имена на -ňd перед конечным -a, кроме описанного выше способа, могут образовывать множественное число также по второму и пятому типу: äňda ‛постель’ —
мн. ч. äňdaval, а также присоединением аффикса -n: kaňda ‛ствол’ — мн. ч. kaňdan.
Форма множественного числа имен неодушевленных омонимична обобщенной (плюрально-атрибутивной) форме, в которой слово может употребляться в
атрибутивной функции, при нумеративах, а также при образовании отыменных
глаголов. Некоторые неодушевленные имена (чаще всего неисчисляемые или
обозначения веществ, а также некоторые абстрактные) употребляются только в
этой форме: kiri ‛молоко’, sini ‛сахар’, mäti ‛глина’, pol ‛кокосы’, mǟ ‛бобы’, nuvana ‛рассудительность’. Некоторые неисчисляемые имена переводятся в разряд
исчисляемых с помощью нумеративов: pol geḍiya кокосы НУМ ‛кокосовый орех’,
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
647
kesel geḍi pahak бананы НУМ пять ‛пять бананов’; другие употребляются в обеих
формах — единственного и множественного числа: ед. ч. välla ‛песок’ и мн. ч.
väli, ед. ч. hēvisiya ‛барабанный бой’ и мн. ч. hēvisi; абстрактные имена употребляются только в единственном числе: pudumaya ‛удивление’ (обобщенная форма
этого имени — puduma — участвует лишь в образовании сложноотыменных глаголов). Модель образования множественного числа нередко воспроизводится и в
случае заимствованных слов: заимствованное из португальского patarōn ‛патрон,
заряд’ в этой форме употребляется в значении множественного числа, в единственном числе имеет форму patarōnaya; в разговорном это существительное адаптировано еще больше: ед. ч. рataroma — мн. ч. patarom.
Неопределенная множественность одушевленных существительных выражается с помощью местоимения kenek ‛некто’ (помещается после имени существительного в общекосвенной форме множественного числа): minisun kenek ‛несколько мужчин’. Неопределенная множественность неодушевленных выражается с помощью слова vagaya ‛масса, множество’ + неопределенный артикль -ak:
pot vagayak ‛несколько книг’. Числительное с неопределенным артиклем -ak, помещенное после имени существительного в общекосвенной (или обобщенной)
форме множественного числа, выражает «замкнутую» множественность (одинаково для одушевленных и неодушевленных): goviyan pahak ‛пятеро (пятерка)
крестьян’, pot siyak ‛сто (сотня) книг’.
2.3.4. В С.я. два типа склонения — для одушевленных и неодушевленных
имен, с двумя подтипами в каждом: в первом типе различаются парадигмы мужского и женского рода; во втором — две парадигмы множественного числа в зависимости от плюрально-атрибутивной формы неодушевленного существительного (см. 2.3.3. и 2.4.0.).
Имена одушевленные оформляются аффиксами следующих п а д е ж е й:
прямого (оформляет подлежащее в активном залоге, дополнение в пассивном залоге и пассивном результативе), общекосвенного (подлежащее при неконечном
предикате, выраженном неличными формами глагола), винительного (подлежащее при глаголах типа lässenavā ‛поскользнуться’, прямое дополнение, обозначающее одушевленный объект), дательного (имеет общее значение направления,
цели; оформляет подлежащее при глаголах типа pänenavā ‛видеться’, häňgenavā
‛чувствоваться’; оформляет дополнение при глаголах типа gahanavā ‛бить’), отделительного (означает лицо, от которого исходит или ожидается действие, поступок, например, ohugen illanavā ‛просить у него’, букв. ‛просить от него’), родительного (выражает значение принадлежности и в этом смысле фактически
равнозначен притяжательным местоимениям, которых в С.я. нет), звательного.
Противопоставление первых трех падежей не всегда наглядно реализуется вследствие частичной омонимии форм.
Для имен неодушевленных набор падежей иной: прямой, общекосвенный
(совпадает с винительным), дательный, инструментально-отделительный (с его
же помощью могут быть выражены причина, источник, орудие действия); местно-посессивный. В случае имен неодушевленных значение посессивности не находит специального выражения, совмещаясь либо со значением множественности (эту форму иначе называют плюрально-атрибутивной), либо со значением
локативности (эту форму иначе называют локативно-атрибутивной).
648
Островные индоарийские языки
Личные и указательные местоимения имеют два типа склонения в зависимости
от одушевленности или неодушевленности референта. Местоимения «я», «ты»,
«он», «она» склоняются по типу одушевленных имен; местоимение «оно» — по
типу неодушевленных.
2.3.5. Глагольные формы в С.я., за исключением инфинитива, герундия, императива и оптатива, являются временны́ми. Различаются два в р е м е н и: общее
(представлено парадигмами настоящего общего и настоящего конкретного) и
прошедшее (также две парадигмы).
Система в и д о в о г о противопоставления отсутствует, однако видовые
различия выражаются в частных случаях: в деепричастиях (bala-min ‛глядя’,
bal-ā ‛поглядев’), перифрастических образованиях, при этом значение совершенного вида чаще всего совмещается со значением результативности (см. 2.4.0.).
Категория з а л о г а не имеет морфологического выражения. Пассивное значение выражается аналитической конструкцией «субъект действия в общекосвенном падеже с послелогами -visin, -magin ‛посредством’ + объект действия в
прямом или общекосвенном падеже + основной глагол в форме имени действия
краткого на -nu + вспомогательный глагол labanavā», см. 2.4.0. С категорией залога тесно связана характерная для С.я. категория в о л и т и в н о с т и / и н в о л и т и в н о с т и, которая покрывает также категорию переходности/непереходности. Формально все глаголы разделяются на три группы (три спряжения в
соответствии с тематическим гласным), что в общих чертах, однако, не полностью отражает распределение глаголов по двум названным категориям. Все глаголы I спряжения (тематический гласный -a-) — волитивные, переходные и образуют каузатив; все глаголы III спряжения (тематический гласный -e-) — инволитивные, непереходные и не образуют каузативных форм; однако во II спряжении
(тематический гласный -i-) такого разграничения нет.
В С.я., помимо изъявительного, можно выделить повелительное (императив),
желательно-повелительное (оптатив), желательно-предположительное, условное
и уступительное н а к л о н е н и я. Для передачи значений императива используются: для 2-го лица — глагольная основа, различные формы инфинитива, имя
действия краткое; для 1-го и 3-го лица — формы оптатива. Для выражения запрета используется сочетание инфинитива со словом epā ‛не следует’, ‛не нужно’.
В парадигме оптатива аффикс vā (исторически, вероятно, одна из форм императива от глагола venavā ‛быть, становиться’) присоединяется к усеченным личным
формам глагола настоящего времени. Этот способ выражения желательности
действия оценивается как литературный. Другой способ выражения этого значения (с оттенком желательности и предположительности) — употребление форм
настоящего конкретного времени: balannemi, balannehi и т. д., которые иногда
описываются как формы будущего времени.
Условные и уступительные формы образуются присоединением соответствующих частиц к причастиям, см. 2.4.0.
2.3.6. Категория л и ц а выражается личными и указательными местоимениями. В указательных местоимениях различаются три основных плана приближенности: ближе к говорящему (meya, mē ‛этот’), ближе к собеседнику (oya ‛тот’) и в
равной удаленности от того и другого (eya ‛тот’).
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
649
Некоторые указательные местоимения употребляются вместо личных: в литературном и разговорном — eуa ‛оно’, в разговорном языке — eyā ‛он, она’ и oyā
‛ты, Вы’, оба оформленные субстантивирующим аффиксом -ā; мн. ч. неодуш. ēvā
‛они’, одуш. eyā lā ‛они’ и oyā lā ‛вы’. Для выражения категории г о н о р а т и в а существует набор специфических местоимений 2-го и 3-го лица — уничижительных, вежливых и почтительных. Имеются и другие средства: лексические — особые слова высокого и низкого стиля, употребляющиеся в зависимости
от социального статуса тех, кто ведет и о ком идет речь; специальные грамматические показатели, частицы sēka и dǟ(ya), оформляющие имя (подлежащее) и
глагол (сказуемое).
Категория н е о п р е д е л е н н о с т и выражается с помощью неопределенных местоимений (см. 2.4.0.), a в единственном числе также посредством артикля:
-ek — для мужского рода, -ak — для женского рода и для имен неодушевленных.
Лексическое от р и ц а н и е в С.я. — nä, nähä, оно служит постпозитивным
отрицанием при сказуемом; препозитивными отрицательными частицами являются no, ne. Отрицательным коррелятом связки äti ‛есть, имеется’ является näti.
2.3.7. В С.я. на основании морфологических и синтаксических критериев могут быть выделены три класса знаменательных слов: имена (существительные и
числительные, характеризующиеся изменяемостью форм), адвербы (прилагательные и наречия), отличающиеся отсутствием парадигм, и глаголы (включающие предикативные и непредикативные формы).
Местоимения делятся на личные и неличные. Среди неличных различают указательные, вопросительные, неопределенные, определительные, возвратные, взаимные. Употребительность указательных местоимений различна.
Вопросительные местоимения по синтаксическому поведению подразделяются на несколько групп: 1) атрибутивные (неизменяемые): kavara ‛какой’ (одуш.),
mona, koyi ‛какой’ (неодуш.); 2) субстантивные: kavuda, kavarekda, kavurudu ‛кто’
(о людяx), mokāda ‛кто’ (о животных), monavāda, mokada, mokakda, kumakda
‛что’; 3) нарeчные: kohēda ‛где’, kavadāda ‛когда’, keseda, kohomada ‛как’, äyi
‛почему’, kīyada ‛сколько’, kopamaṇada ‛в какой степени’. Некоторые местоимения второй и третьей групп частично изменяются по падежам (падежные аффиксы ставятся перед вопросительной частицей da), иногда при этом образуются вопросительные местоимения с другими значениями: kohinda ‛откуда’, kumaṭada
‛зачем’, kumakinda ‛чем’, ‛отчего’.
Неопределенные местоимения: kisi, yam ‛некий’, samahara ‛некоторый’,
kisivek, yamek, samaharek ‛некто; кто-то’, kisivak, yamak, samaharak ‛нечто; чтото’, ср. samaharaviṭa ‛иногда’ (viṭa ‛раз’).
Определительные местоимения: 1) атрибутивные: siyalu ‛все’, ‛каждый’,
säma/häma ‛каждый’, mulu ‛весь; целый’; 2) субстантивные: siyallō ‛все’ (одуш.),
siyalla, okkoma ‛все; всё’ (неодуш.). Возвратные: tama, siya ‛свой’. Взаимные: ekinekā, ovunovun ‛друг друга’.
Служебные слова представлены артиклем, послелогами, союзными послелогами, союзами, частицами и междометиями. В разговорном языке глаголы по
синтаксическим функциям (полное отсутствие личных форм) сближаются с адвербами.
650
Островные индоарийские языки
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Одушевленные
mitura ‛друг’, ätinî, ätiniya ‛слониха’
Падеж
Прямой
Общекосв.
Вин.
Дат.
Отделит.
Род.
Зват.
Ед. число
м. р.
ж. р.
miturā
ätinī, ätiniya
miturā
ätiniya
miturā(va)
ätiniya(va)
miturāṭa
ätiniyaṭa
miturāgen
ätiniyagen
miturāgē
ätiniyagē
miturā
ätiniya
Мн. число
м. р.
ж. р.
miturō/mituru
ätiniyō
mituran/miturun
ätiniyan
miturun(va)
ätiniyan(va)
miturunṭa
ätiniyanṭa
miturungen
ätiniyangen
miturungē
ätiniyangē
mituruni
ätiniyani
Неодушевленные
pata ‛лист’, baḍa ‛живот’
Падеж
Прямой
Общекосв.
Дат.
Инструм.-отделит.
Местно-посессивный
Ед. число
I подтип
II подтип
pata
baḍa
pata
baḍa
pataṭa
baḍaṭa
paten
baḍen
patē
badē
Мн. число
I подтип
II подтип
pat
baḍaval
patval
baḍaval
patvalaṭa
baḍavalvalaṭa
patvalin
baḍavalvalin
patvala
badavalvala
Местоимения
Личные
1 л.
2 л.
3 л.
м. р. и
ж. р.
ср. р.
Ед. число
лит.
разг.
mama
man
oba1
—2
указат. oyā
ohu
—
ǟ/äya1
указат. eyā
—
—
указат. eya
указат. eya
неопр. ēka
неопр. ēka
лит.
api
oba lā
ovuhu
—
указат. ēvā
Мн. число
разг.
api
—
указат. oyā lā, oyā gollō
—
указат. eyā lā, ē gollō
—
указат. ēvā
П р и м е ч а н и я: 1. Исторически, по-видимому, указательные. 2. Прочерк означает, что
соответствующее личное местоимение отсутствует, вместо него употребляется местоимение
другого разряда.
651
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
Указательные
Атрибутивные
Ближнего
плана
Среднего
плана
Дальнего
плана
mē
o
ē
arā
ara
Субстантивные
Одушевленные
Ед. ч.
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
м. р.
ж. р.
meyā
meyā lā/mēvā lā
mēkā mēkī mēkālā
mēkīlā
eyā
oyālā/ovālā
ōkā
ōkī
ōkālā
ōkīlā
ēyā
eyālā/evālā
ēkā
ēkī
ēkālā
ēkīlā
arakā arakī arakālā
arakīlā
Неодушевленные
Ед. ч.
Мн. ч.
meya/mēkā
mēvā
oya/ōka
ovā
eya
ēka
araka
ēvā
aravā
Глагол
Образование глагольных основ
С чередованием корневых гласных
Несовершенная
основа образуется прибавлением к корню -a
и -i (I и II спр.)
Совершенная основа
совпадает с глагольным корнем, корневые
гласные изменяются
по правилам, см. 2.2.3.
С неизменяемыми корневыми
гласными ä, ǟ, i, ī, e, ē
Несовершенная осСовершенная основа образуется при- нова совпадает с
бавлением к корню
глагольным корнем
-a,-i и -e
(I, II и III спр.)
Неличные формы
Элементарные
Наименование
Структура
Причастие
несовершенное
Несов. основа + -na
краткое
Причастие
несовершенное
Несов. основа + -nnā
полное
I спр.
Сов. основа + -ū/-uva
II спр.
Сов. основа + -i/-iya
Причастие соСов. основа c удвоенной
вершенное
конечной согласной + -a
краткое
III спр.
лит. Сов. основа +
-uṇu/-uṇa
разг. Сов. основа + -icca
Словоизменительный класс
Основные
функции
атрибутивная
функция;
предикат принеизм.
даточного
предложения
одуш. сущ. с субстантивная,
неполной
предикативная
парадигмой функция
неизм.
атрибутивная
функция;
предикат придаточного
предложения
Примечания
652
Островные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Причастие
совершенное
полное
I спр.
Сов. основа + -uvā
II спр.
сущ. с неСов. основа + -iyā
полной паСов. основа с удвоенным радигмой
конечным согласным + -a
III спр.
Сов. основа + -uṇā
Причастие
несовершенное Прич. несов. эмф. + -nnē
эмфатическое
Причастие
совершенное
эмфатическое
Причастие несовершенное
парциальное
Причастие совершенное
парциальное
I спр.
Сов. основа + -uvē
II спр.
а) Сов. основа + -iyē
б) Сов. основа с удвоенной конечной согласной + -ē
III спр.
Сов. основа + -uṇē
Несов. основа + -ta
Сов. основа + -iya
В разговорном языке
субстантивная, употребляетпредикативная ся вместо
личных форм
функция
прошедшего
времени
эмфатический
предикат
Употребляется в предложениях с отрицанием, частным вопросом, эмфатическим
выделением
неизм.
эмфатический
предикат
Употребляется в предложениях с отрицанием, частным вопросом, эмфатическим
выделением
неизм.
предикат
придаточного
предложения
неизм.
предикат
придаточного
предложения
неизм.
Имя действия
краткое
Несов. основа + -nu
неизм.
Имя действия
полное
Несов. основа + -navā
(< nu + ā)
неизм.
Архаично,
характерно
для литературного языка, некоторых
диалектов
Архаично,
характерно
для литературного языка, некоторых
диалектов
предикативная
функция (поАрхаизм
велительная
форма)
Словарная
форма; в разговорном языпредикативная ке употребляфункция
ется вместо
личных форм
общего времени
653
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
Продолжение таблицы
употребляется
для обозначелит. Несов. основа + -nna сущ. с реду- ния цели;
разг. Несов. основа +
цированной предикативная
Инфинитив
-nṭa, -ṇḍa
парадигмой функция (повелительная
форма)
субстантивная
употребляется
для обозначелит. Сов. основа + -īma
неодуш.
ния цели;
Герундий
сущ.
разг. Сов. основа + -illa
предикат придаточного
предложения
предикат придаточного
Деепричастие
предложения;
Несов. основа + -min/-ddī неизм.
несовершенное
адвербиальная
функция
I спр.
предикат приСов. основа + ā
даточного
предложения;
Деепричастие II спр.
неизм.
адвербиальная
совершенное
Сов. основа + -a
функция
III спр.
Сов. основа + -ī
В разговорном языке —
почти единственная повелительная
форма
Сложные
Сложное причастие совершенное атрибутивное
Дееприч. сов.1 + -pu
неизм.
Сложное причастие совершенное предикативное
I, II спр.
Дееприч. сов. + -pi
III спр.
Прич. сов. кратк. + -i
неизм.
Сложное деепричастие совершенное
Дееприч. сов.1 + lā
неизм.
атрибутивная
функция
Характерно
для разговорного языка
Характерно
для разговорпредикативная ного языка:
выражает
функция
действие единовременное,
с оттенком неожиданности
Характерно
предикативная для разговорфункция
ного языка в
значении результатива
П р и м е ч а н и е: 1. С сокращением конечного долгого гласного.
654
Островные индоарийские языки
Сложновербальные образования
Форма значащего глагола
(основной компонент)
Дееприч. сов.
Дееприч. сов.
Дееприч. сов.
Дееприч. сов.
Дееприч. несов.
Лит. имя действия краткое
Разг. имя действия полное
Лит. герундий
Разг. инфинитив
(c аффиксом -ṭa)
Вспомогательный компонент
Основное
значение
Примеры
igena gattā
учить:ПРИЧ.НЕСОВ.КРАТК брать:
gannavā ‛брать’
действие для себя
ПРИЧ.СОВ.ПОЛН
‛выучил, заучил для себя’
ämätituma ohuṭa hamuvīma
piṇisa dinayak yodā duṇi
министр:ПРЯМ ему встреча для
действие для
denavā ‛давать’
день назначать:ДЕЕПР.СОВ дадругого
вать:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН
‛Министр назначил ему день
встречи’.
haraka apa uyanē tibū malpäla
pāgā dämuvēya
бык:ПРЯМ наш сад:МЕСТН налит. damanavā /
повышенная ак- ходиться:ПРИЧ.СОВ.КРАТК цветразг. dānavā
тивность
ник: ВИН топтать:ДЕЕПР.СОВ
‛ставить, класть’
ставить:ПРЕТ
‛Бык вытоптал весь цветник в
нашем саду’.
mēsa puṭu dirā giyēya
полнота и необ- стол:ЕД.ПРЯМ стул:МН.ПРЯМ
yanavā ‛уходить’
развалиться:ПРЕТ
ратимость
‛Стол и стулья развалились’.
punci daruyō muḷu havasama
aňḍa aňḍā innavā
маленький весь ведлительность
чер:ПРЯМ.УСИЛИТ плакать:СОВ.
глаголы бытия
процесса
ДЕЕПР плакать:СОВ.ДЕЕПР
быть:НАСТ.ОБЩ
‛Малыши ревут весь вечер’.
лит. pota rākkiyē tibenu äta,
разг. pota rākkiyē tiyenavā äti
связка äta, äti
неопределенкнига:ПРЯМ полка:ЕД.МЕСТН
‛есть, имеется’
ность
иметься СВЯЗКА
‛Книга вроде бы на полке’.
yedīma vuvāya
готовить.пищу:ГЕР становиться:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН
venavā ‛быть,
начинательность ‛начала готовить’,
становиться’
sinasenṭa vuṇā
смеяться:ИНФ становиться:ПРЕТ
‛засмеялся’
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
655
Продолжение таблицы
Дееприч. сов.,
Сложное дееприч. сов.
связки, частицы
и глаголы бытия
kambiya käḍī tibuṇā
провод:ПРЯМ рваться:ДЕЕПР.СОВ иметься:ПРЕТ
‛провод оборвался’,
peṭṭiy-ak vattē pol gah-ak laňga
результативность vaḷalā äti
ящик:ПРЯМ-АРТ сад:МЕСТН кокосовая.пальма:ПРЯМ-АРТ около копать:ДЕЕПР.СОВ.СЛОЖН
СВЯЗКА
Имя действия
краткое
labanavā,
läbenavā
‛получать’,
‛получаться’
Прич. несов.
кратк.
ladī (неправильное совершенное
пассивный репричастие презультатив
дикативное от
глагола labanavā)
пассив
Прич. сов. кратк.,
модальные слова
Прич. сов. парц.,
возможность
häka, häki
Прич. несов. парц.
Герундий (с аффиксом -ṭa),
инфинитив
puluvan(i)
возможность
‛Ящик зарыли в саду под кокосовой пальмой’.
apavisin ovuhu yāḷuvan lesa
takanu labati
мы:ТВОР они:ПРЯМ
друг:МН.ОБЩЕКОСВ как считать:ИМЯ.ДЕЙСТВ.КРАТК получать:НАСТ.3МН
‛Мы считаем их за друзей’.
(букв. ‛они считаются нами’).
rankaruvā visin muduva sadana
ladī
ювелир:ПРЯМ ИНСТР кольцо:ПРЯМ/ВИН изготовлять:ПРИЧ.
НЕСОВ.КРАТК
получать:СОВ.ПРИЧ
‛Кольцо изготовлено ювелиром’.
bäluva häka ‛можно увидеть’,
läbiya häki ‛можно получить’,
liyata no häka ‛нельзя писать’
лит. livīmaṭa puluvani ‛можно
писать’,
разг. maṭa ätulaṭa eṇḍa puluvan
da? Мне внутрь войти можно
ВОПР
‛Можно мне войти?’
kirīmaṭa bäri unā
Герундий (с афмодальные
слова
делать:ГЕР.ДАТ невозможный
фиксом -ṭa),
невозможность
быть:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
bäri, bäha
инфинитив
‛нельзя было сделать’
livva yutuyi ‛нужно написать’,
Прич. сов. кратк., модальное слово
долженствование kiyaviya yutuyi ‛следует проприч. сов. парц. yutu (yi)
честь’
656
Островные индоарийские языки
Продолжение таблицы
Герундий
(с аффиксом -ṭa), модальное слово
ōnä
инфинитив
Имя действия
полн. (в наст. вр.),
прич. сов. полн.
частица -lu
(в прош. вр.); конечный ā сокращается
obaṭa ṭik-ak kanna ōnä
вы:ДАТ немножко-АРТ
есть:ИНФ нужно
‛вам следует немного поесть’,
maṭa yam-ak kīmaṭa ōnä
необходимость
я:ДАТ что-АРТ говорить:ГЕР.ДАТ
надо
‛Мне необходимо кое-что сказать’.
ohu yanava-lu
он:ПРЯМ уходить:ИМЯ.ДЕЙСТВ.ПОЛН-ЧАСТ
‛говорят, он уходит’,
пересказывание с
issara
kāle … kävva-lu
чужих слов
прежний время:МЕСТН
есть.ПРИЧ.СОВ.ПОЛН-ЧАСТ
‛в прежние времена … ели, говорят’
Неличные формы глагола в придаточных оборотах
Неличная форма
Имя действия полн.
Прич. сов. полн.
Прич. несов. эмф.
Прич. сов. эмф.
Прич. несов. парц.
Прич. сов. кратк.
Прич. несов. кратк.
Прич. сов. кратк.
Прич. несов. кратк.
Прич. несов. полн.
Герундий;
Герундий и прич. сов.
полн. в инстр.-отд. п.
Прич. несов. кратк.
Прич. сов. кратк.
Прич. несов. кратк.
Прич. сов. кратк.
Прич. несов. кратк.
Имя действия полн.
Прич. сов. полн.
Служебное слово
Значение оборота
союзная частица -nam ‛если’
условное
союзная частица -ot ‛если’
условное
союзные частицы -namut/-namudu, -t/-da
‛хотя’
уступительное
послелоги -nisā, -hindā ‛из-за’
причинное
послелоги, союзные послелоги, частицы
viṭa и koṭa ‛когда’, vat ekkamam, gaman ‛в
течение, в продолжение’, pasu, passe
временно́е
‛после того, как’, turu, tek ‛пока’, ‛до тех
пор пока’, vahā ma, häṭiyē (ma) ‛как
только’, ‛едва’ и др.
союзные послелоги vidihaṭa/vidiyaṭa
образа действия
‛согласно, в соответствии’
союзные послелоги -lesa, -sē ‛подобно’
сравнительное
частица vāgē ‛как, будто’
сравнительное
Продолжение таблицы
657
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
Прич. несов. полн.
Прич. сов. полн.
Прич. несов. кратк.
Прич. сов. кратк.
Герундий
частица -men ‛как, словно’
сравнительное
союзный послелог bava ‛что’
изъяснительное
Личные формы
balanavā ‛смотреть’, väṭenavā ‛падать’
2 л.
Настоящее общее время
(от несов. основы)
Ед. ч.
Мн. ч.
bala-mi
bala-mu
bala-m
bala-hi
bala-hu
3 л.
bala-yi
1 л.
1 л.
bala-ti
bala-t
Прошедшее I
(со стяженной формой прич. сов. эмф.
и прич. сов. полн.)
Ед. ч.
Мн. ч.
bälī-mi
bälī-mu/bälū-mu
Настоящее конкретное время
(с прич. несов. эмф. и прич. несов. полн.)
Ед. ч.
Мн. ч.
balanne-mi
balanne-mu
balanne-m
balanne-hi
balannā-hu
(ohu) balannē-ya
(äya) balanni-ya
balanno-ya
Прошедшее II
(с прич. сов. парц. и прич. сов. кратк.)
Ед. ч.
bäluve-mi
bäluve-m
Мн. ч.
bäluve-mu
bäluve-hu
bäluve-huya
bäluva-hu
bäluvō-ya
väṭuṇē-ya
2 л.
bälī-hi (ohu)
bälī-ya (äya)
bälī-hu/bälū-hu
bälī-ha/bälū-ha
bäluve-hi
baluvehiya
3 л.
(eya) vätī-ya
(evā) ätī-ya
(ohu) bäluvē-ya
(äya) bäluvā-ya
(eya) väṭuṇē-ya
Разница в употреблении прошедших времен практически неопределима, выбор, видимо, произволен.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Типичная структура словоформы в С.я. имеет вид: «корень + аффикс основы + аффиксы c грамматическими значениями». Преобладает суффиксация;
префиксация используется редко, за исключением префиксов отрицания (собственно сингальские: ni-, nu-, no-; все остальные, как правило, в словах, заимствованных из санскрита или пали). Специфичны явления внутренней флексии, см. 2.2.3.
Среди звукоподражательных слов распространены комплексы, состоящие из
самого звукоподобного элемента в изолированном виде (например dommā ‛бах’) +
глагол или глагольное словосочетание. Пример: gоjo galanavā ‛литься булькая’
(о воде, льющейся из крана), где gojo — звукоподражание, galanavā ‛течь’.
658
Островные индоарийские языки
2.5.2. Продуктивными словообразовательными суффиксами для неодушевленных имен существительных являются -ya и -va (с их помощью в язык вводятся
заимствованные слова), суффиксы абстрактных существительных (-tava, -tvaya,
-bava, -kama, -bhāvya, -vādaya, часть которых исторически восходит к полнозначным словам — все они санскритизмы). Имена одушевленные образуются с помощью суффиксов -kārayā, -karuvā, -varayā, изменяющихся в роде и числе. Суффиксы образования прилагательных: -mat, -vat. Наречия образуются от имен существительных и числительных преимущественно с помощью аффиксов
инструментального падежа (-en, -in): ikmanin ‛быстро’ от ikmana ‛скорость, быстрота’, passen ‛после, затем’ от passa ‛задняя часть’, āḍambarayen ‛гордо’ от
āḍambaraya ‛гордость’; palamuven ‛сначала’ от раlаmu ‛первый’ (с появлением
эвфонического -v-). От прилагательных наречия чаще всего образуются с помощью аффиксов дательного падежа -ṭa (agēṭa ‛хорошо’ < agē ‛хороший’) и -va,
омонимичных аффиксу винительного падежа имен одушевленных (nisolmanva
‛тихо, спокойно’ < nisolman ‛тихий, спокойный’). В образовании наречий также
участвуют послелоги lesa ‛подобно’, ‛как’ (ekatu lesa < ekatu ‛связанный, с’,
‛вспомогательный’). Способы образования наречий от существительных и прилагательных частично смешиваются: ср. ikmanaṭа ‛быстро’ наряду с ikmanin
(разг.), hoňdin наряду с hoňdaṭa ‛хорошо’ < hoňda ‛хороший’, pahasuven ‛легко’ <
pahasu ‛легкий’. В роли наречного суффикса может выступать одна из форм деепричастия совершенного kara от неправильного глагола karanavā ‛делать’: ikmankara ‛быстро’.
В системе глагола следует упомянуть суффикс каузатива -va и морфологические чередования в корне (cм. 2.2.3.). Очень продуктивен способ образования
отыменных глаголов с помощью обобщенной (плюрально-атрибутивной) формы
имени и вспомогательных глаголов (прежде всего karanavā ‛делать’ и venavā
‛быть, становиться’). Интенсивно-комплетивные образования употребительны в
С.я., хотя сравнительно меньше, чем в некоторых родственных новоиндийских
языках. Отглагольные субстантивы образуются от совершенной основы добавлением аффикса -uma, их словоизменение происходит по типу имен неодушевленных.
2.5.3. С.я. — язык преимущественно номинативного типа, однако в нем (особенно в разговорном языке) прослеживаются также черты активного строя. Удается обнаружить следы эргативной конструкции. Типичная структура п р о с т о г о предложения — SOV. Определение (по форме неизменяемое) предшествует определяемому. Обстоятельства места и времени, как правило,
помещаются перед подлежащим (исключение составляют эмфатические высказывания и предложения с частным вопросом, в которых после предиката следует
вопросительное слово). Синтаксические отношения в именной синтагме выражаются с помощью падежных аффиксов и послелогов.
(1) minisaku
gamanak
giyā
человек:ПРЯМ.АРТ путешествие:ПРЯМ.АРТ отправляться:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
‛Один человек отправился в путешествие’.
(2) pasugiya badādā
kumāra
upan.dinaya
прошлый среда:ПРЯМ
viya
Кумар:ПРЯМ день.рождения:ПРЯМ быть:ПРЕТ
‛В прошлую среду у Кумара был день рождения’.
659
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
(3) mehi
там
pinturayak
penenavā
картина:ПРЯМ.АРТ виднеться:ИМЯ.ДЕЙСТВ.ПОЛН
‛Там видно рисунок/картину’.
(4) ägē
nama
mokak-da?
она:РОД имя:ПРЯМ какой-ВОПР
‛Как ее зовут?’
(5) ohugē gedara kohe-da?
он:РОД дом:ПРЯМ где-ВОПР
‛Где его дом?’
(6) ēma
nisā ohu
этот:УСИЛИТ из-за он:ПРЯМ
mē
pota
этот
книга:ПРЯМ/ВИН подготовить:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
sakas
kaḷā
‛Поэтому он подготовил эту книгу’.
Основные типы конструкции предложения: именная, субъектная, субъектнонаправительная, пассивная и каузативная. Именная конструкция характеризуется
отсутствием согласования субъекта и неизменяемого глагола-связки. В субъектной конструкции согласование происходит только в тех случаях, когда предикат
выражен личными формами глагола или изменяемыми по роду и числу причастиями несовершенным/совершенным полными (см. 2.4.0.). В субъектнонаправительной конструкции (выражение чувственного восприятия, непроизвольного действия, долженствования, возможности) субъект оформляется дательным падежом, в пассивной (включая пассивный результатив) — послелогами
-visin, -magin, в каузативной (с субъектом — исполнителем действия) — послелогом -lavā ‛через посредство’.
(7) dän
apaṭa noyek
dē
dakinṭa
läbenavā
сейчас мы:ДАТ несколько вещь:ПРЯМ виднеться:ИМЯ.ДЕЙСТВ.ПОЛН
ВСПОМ:НАСТ.ОБЩ
‛Теперь нам видно несколько предметов’.
(8) mā
visin
mē sisuhu
pāsäḷaṭa
я:КОСВ посредством этот
ученик:ПРЯМ.МН школа:ДАТ
kandavanu
läbūha
приглашать:СОВ.ПАСС.3МН
ВСПОМ
‛Эти ученики приглашены в школу мной’.
Специфическая конструкция обладания, с субъектом в дательно-направительном падеже, распространенная в некоторых индийских языках, в С.я. отсутствует, субъект обладания оформляется с помощью послелога laňga ‛у, возле’; предикат согласуется с объектом в тех случаях, когда согласование требуется. В то же
время удается обнаружить следы эргативной конструкции, в которой субъект
оформляется общекосвенным (эргативным) падежом, а предикат имеет окончание 3-го лица единственного числа, как при согласовании с именем неодушевленным. Этот падеж оформляет субъект при глаголе в конъюнктиве, результативе, а также в оборотах с участием неличных форм глагола.
2.5.4. Сложносочиненные предложения в С.я. отсутствуют, не считая редких
бессоюзных; бóльшая часть с л о ж н ы х предложений образуется с помощью
оборотов, эквивалентных придаточным предложениям (с участием причастий,
деепричастий, герундия, инфинитива), — определительных, условных, уступи-
660
Островные индоарийские языки
тельных, причины, изъяснительных, цели и некоторых других, обстоятельств
времени и образа действия. В образовании таких оборотов участвуют послелоги,
союзные послелоги и частицы.
(9) ovun
yanavā
poḍi
ugatāṭa
oни:ОБЩЕКОСВ
уходить:ИМЯ.ДЕЙСТВ.ПОЛН/НАСТ.ОБЩ
маленький
умник:ДАТ
penuṇa
виднеться:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
‛Маленький умник видел, что/как они уходили’.
(10) liňda
laňga bōhō senaga
siṭi
колодец:ПРЯМ около
aya
āpasu
она:ПРЯМ назад
много
nisā
толпа:ПРЯМ находиться:ПРИЧ.СОВ.КРАТК
из-за
āvā
приходить:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
‛Так как у колодца было много народу, она вернулась назад’.
(11) ovun
gedara
pämiṇi
viṭa
kääma
они:ОБЩЕКОСВ
дом:ПРЯМ
приходить:ПРИЧ.СОВ.КРАТК
sudānam vī
tibuṇi
быть.приготовленным
быть:ПРЕТ
‛Когда они пришли домой, обед был готов’.
(12) sevanällak bima
divvā
vāgē
тень:ПРЯМ.АРТ пол:ПРЯМ бежать:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН как.будто
когда
есть:ГЕР
maṭa
я:ДАТ
dänuṇi
узнаваться:ПРИЧ.СОВ.ПОЛН/ПРЕТ
‛Тень, бежавшая по полу, как будто была мне знакома’.
(13) mama ohugē gedara giya
namut maṭa
я:ПРЯМ он:РОД дом:ПРЯМ ходить:ПРИЧ.СОВ.КРАТК
samu
no vīya
встречаться:ПРЕТ
ОТР
хотя
я:ДАТ
ohu
он:ПРЯМ
‛Хотя я сходил к нему домой, он мне не повстречался’.
2.6.0. Основные лексические заимствования (не считая заимствованиий из
языка веддов, а также санскрита и пали) — из т а м и л ь с к о г о (tuttanāgam
‛цинк’, pacca ‛зеленый’, ‛свежий’, tuṇḍuva ‛кусочек’, ‛билет’, aḍayāḷama ‛знак’,
‛эмблема’, noṇḍi ‛хромой’, ohoriya, вид женской одежды) и других дравидийских
языков (исчисляются сотнями слов), из европейских языков — португальского,
нидерландского, английского (исчисляются десятками). Заимствования из дравидийских разнообразны по тематике (термины родства, социальных рангов, названия профессий, растений, животных, реалий быта, терминология, связанная с религиозной сферой, также многие абстрактные понятия, отдельные местоимения,
восклицания и т. п.). Из п о р т у г а л ь с к о г о: istōppuva ‛веранда’, nōnā ‛госпожа’, mēsaya ‛стол’, tinta ‛чернила’, pāpus notāris ‛нотариус’. Из н и д е р л а н д с к о г о: kantōruva ‛контора’, pirikidäla ‛фрикасе’, beliyata ‛плакат’,
‛объявление о продаже’, būdalaya ‛владение, собственность’. Из а н г л и й с к о г о — административные, технические, бытовые термины, многие научные
понятия. Некоторые европейские заимствования в современном языке заменяются собственными неологизмами. Заимствования из с а н с к р и т а характеризуют высокий стиль речи.
Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык
661
2.7.0. Диалекты С.я. пока практически не изучены. Язык сингальских неприкасаемых — р о д и е в — некоторые исследователи называют диалектом. Мы относим его к социальным языкам, поскольку родии используют разговорный сингальский, а специфические слова относятся, по-видимому, к «тайному» языку,
связанному с их видом деятельности (воровство и попрошайничество). Часть
лексики в этом языке составляют слова неизвестного происхождения.
Диалектом С.я. можно считать язык в е д д о в, общая численность носителей
которого в середине XX в. достигала трех тысяч человек. Собственно веддов, обитающих в основном в Северо-Центральной провинции о-ва Шри-Ланка, уже и
тогда насчитывалось не более тысячи человек. Далекие предки веддов, видимо,
жили на о-ве Шри-Ланка еще до заселения его представителями индоарийских и
дравидийских племен. Исторически основным занятием веддов считались охота и
собирательство, но к настоящему времени этот образ жизни остался уделом крайне немногочисленных представителей этого племени. Многие из веддов давно
занимаются земледелием или рыболовством. Проживая по соседству с сингалами
и тамилами, ведды заметно ассимилировались с ними и восприняли их языки.
Ассимиляции веддов способствуют также специальные усилия государства: в течение ряда десятилетий веддов переселяют на вновь осваиваемые территории и
наделяют землей. Сферы, где, по-видимому, продолжают употребляться исконные элементы языка веддов, — охота, пчеловодство и ритуальная сфера (ведды
почитают предков и демонов). Специфической является терминология родства.
Некоторые исследователи высказывали предположение, что ведды не имеют
собственных числительных и не владеют счетом, а сингальские числительные
употребляют ограниченно и не вполне понимают их значение. Отмечается своеобразие произношения и интонации веддов, а также особенности употребления
сингальских слов: так, самец оленя обозначается словом kan-kuṇā ‛грязноухий’
вместо общего для самцов крупного рогатого скота термина gōṇā ‛бык’, свинья —
hocca-dikkā ‛длиннорылая’. Очевидно, что это факты словесного табуирования.
Видимо, наиболее близкими к языку веддов являются заклинания, используемые в культе почитания предков и демонов, а также лексика одного из магических языков сингалов — «языка леса». Все обычные названия предметов, существ и явлений заменяются эвфемизмами. Этот «перевернутый» язык был, видимо, заимствован сингалами у веддов. Однако и в этом языке тоже непросто
отличить элементы оригинального языка веддов от сингальских по происхождению. Причина заключается в том, что эти языки находились в тесном контакте в
течение более двух тысячелетий. Даже современное самоназвание веддов (väddā)
и название их языка (vädi bāsāva) происходят от индоарийских корней. Возможности изучения культуры веддов и их языка сокращаются из-за процессов ассимиляции и уменьшения числа носителей традиционных знаний.
ЛИТЕРАТУРА
Белькович А.А. Краткий очерк грамматики
сингальского языка // Сингальско-русский
словарь: ок. 35 000 слов / Сост. А.А. Белькович, В.В. Выхухолев. М., 1970.
Волхонский Б.М. К контенсивно-типологической характеристике разговорного сингальского языка // Вестник Моск. ун-та. Востоковедение. 1979, № 2.
662
Островные индоарийские языки
Выхухолев В.В. Сингальский язык. M., 1964.
Елизаренкова Т.Я. К описанию системы
фонем сингальского языка // Языки Индии,
Пакистана, Непала и Цейлона. Памяти А.П. Баранникова. М., 1968.
Краснодембская Н.Г. Парадигматика неличных форм глагола в сингальском языке //
Народы Азии и Африки. 1972, № 1.
Краснодембская Н.Г. О синтаксических
функциях неличных форм глагола в сингальском языке // Индийское языкознание. M.,
1978.
Минаев И.П. Очерки Цейлона и Индии: Из
путевых заметок русского. Часть первая.
Санкт-Петербург, 1878.
Рубакин А.Н. Классификация именных основ разговорного сингальского языка // Вестник МГУ. Востоковедение. 1972, № 2
Alwis J. de. The Brief Sketch of the History of
the Sinhalese Language // Introduction to the Sidat-sangarava. Colombo, 1852.
Вhat D.N. Shankara. Verb Morphology of
Spoken Sinhalese // Bulletin of the Deccan College Research Institute, 1968–1969, vol. XXIX
(parts I to IV). Poona, 1970.
Carter Ch. A Sinhalese-English Dictionary.
Colombo, 1924 (ок. 60 000 слов).
Chandralal D. Sinhala. Amsterdam, 2010.
Chater J. A Grammar of the Singalese Language. Ceylon, 1815.
Current Trends in Linguistics. The Hague;
Paris, 1969, vol. 5.
Gair J.W. Colloquial Sinhalese Clause Structures. The Hague; Paris, 1970.
Geiger W. A Grammar of the Sinhalese Language. Colombo, 1938.
Geiger W. An Etymological Glossary of the
Sinhalese Language. Colombo, 1941.
Gunasekera A.M. A Comprehensive Grammar
of the Sinhalese Language. Colombo, 1891.
Lambrick S. A Grammar of the Sinhalese Language, as it is now Written and Spoken by Men
of Learning and Others. 2nd ed. Ceylon (Cotta),
1834.
Matzel K. Einführung in die singhalesische
Sprache. Wiesbaden, 1966.
Munidasa K. Vyäkaraṇa vivāraṇaya. (Исследование/описание грамматики.) Colombo, 1958.
Sorata Thera W. Sri Sumangala Sabdakosaya.
(Словарь Шри Сумангалы) A SinhaleseSinhalese Dictionary. Pts. I–II. Colombo, 1952.
Tenbadu P. Sinhala racanaya hā sāhitya rasāsvādaya. (Сингальский язык и литература). Colombo, 1964.
Л.И. Куликов
МАЛЬДИВСКИЙ/ДИВЕХИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
1.1.1. Оба названия — мальдивский язык (М.я.) и самоназвание дивехи — связаны по происхождению с санскритским словом dvīpa- ‛остров’ (происхождение
англ. the Maldives иногда связывают с санскритским сложным словом mālādvīpa‛гирлянда островов’). Написание Dhivehi, распространенное в западной литературе, не предполагает никакого придыхания и связано с не слишком удачной
традицией передачи обычного дентального звонкого [d] при помощи dh, чтобы
отличить его от ретрофлексного ḍ.
1.1.2. М.я. вместе с сингальским языком образует островную подветвь индоарийских языков. Диалекты, распространенные на южных атоллах, более архаичны и обнаруживают больше сходства с сингальским. На о. Миникой (атолл
Малику; Индия, союзная территория Лакшадвип) употребляется особый диалект
махл, который принадлежит к северной группе диалектов М.я.
1.1.3. На М.я. говорит население Мальдивской Республики. Распространен
также в Индии, главным образом на о. Миникой (в составе Лаккадивских о-вов).
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
663
Общее число говорящих около 360 тыс. чел. (оценка, 2011), в том числе на
Мальдивах около 350 тыс. чел., в Индии около 10 тыс. чел.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Выделяются две основные группы диалектов: северная (куда входит и
столичный диалект, Мале-Бас) и южная. Последняя представлена диалектами
трех южных атоллов — Хуваду, Фуа Мулаку и Адду, которые существенно отличаются от лингвистически гораздо более однородной северной группы. Различия между северными и южными диалектами настолько велики, что могут препятствовать взаимопониманию.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. М.я. является официальным языком Мальдивской Республики и имеет
статус национального языка.
1.3.2. Существует стандартизованная форма М.я.
1.3.3. М.я. преподается в школе, на нем ведется обучение.
1.4.0. Древнейшие памятники письменности (XII в.) сохранили вышедшее из
употребления письмо эвела акуру и развившееся из него письмо дивес акуру (дивехи акуру). Эвела акуру, очевидно, восходит к сингальскому письму X–XII вв.
Современный М.я. использует собственную письменность тана (габули тана),
сложившуюся под влиянием арабской письменности и получившую распространение около XVII в. (см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст.
издании.)
1.5.0. М.я. отделился от сингальского языка ранее X в., когда переселенцы с
о-ва Шри-Ланка заселили Мальдивские о-ва; по другим предположениям
(М. де Силва), заселение островов происходило около V–IV вв. до н. э., одновременно с заселением Шри-Ланки.
Древнейшие письменные памятники (надписи на статуях и документы на медных табличках — ломафану) относятся к XII в. и используют письмо эвела акуру.
Период до XIV–XV вв. можно называть старомальдивским; язык этого времени (засвидетельствованный главным образом в табличках ломафану) характеризуется целым рядом особенностей, например, отсутствием закрытых слогов.
1.6.0. На протяжении своей истории М.я. испытывал влияние сингальского,
арабского (после принятия в XII в. ислама), а с XVI в. — португальского и английского языков.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Ряд
Передний
i i:
e e:
Задний
u u:
o o:
ɑ ɑ:
664
Островные индоарийские языки
В стандартном М.я. имеются дифтонги, но их фонемный статус не вполне
ясен. Фонологический статус имеют дифтонги ai и au в южных диалектах; в
стандартном М.я. существует тенденция к реализации ai как открытого гласного
переднего ряда [ε]; дифтонг au может реализовываться как [ɑ:].
В диалекте Фуа Мулаку сохранились назализованные гласные, утраченные в
других диалектах, ср. bą̄śi ʽбаклажан’ (baśi в диалекте Адду и в стандартном
М.я., ср. также синг. baṭu) < скр. bhaṇṭākī-, ką̄śi ʽшип’ (kaśi в диалекте Адду и в
стандартном М.я.) < скр. káṇṭaka-.
Сонорные
Шумные
Согласные
По месту образования
Переднеязычные
ГубСредне- Задне- ГлотПо способу
ные
язычные
языч- тальзубальвеоретропалатообразования
ные
ные
ные лярные флексные альвеолярные
Гл.
p
t
ʈ
k
Взрыв- Зв.
b
d
ɖ
g
ные
Преназали- m̌ b ňd
ňɖ
ňg
зованные
Гл.
ʧ
Аффрикаты
Зв.
ʤ
f
s
ʃ
χ
h
Фрика- Гл.
тивные Зв.
z
Носовые
m
n
ɳ
ɲ
Боковые
l
ɭ
Дрожащие и
ɾ
одноударные
Глайды
ʋ
j
Ретрофлексный носовой ɳ имеет фонемный статус только в южных диалектах,
ɲ имеется только в заимствованиях. Только в арабских и персидских заимствованиях встречаются фонемы χ и z (в персидском произношении).
Все согласные (кроме преназализованных смычных, ś и h) могут быть удвоенными. Удвоение часто является результатом ассимиляции, как в случае evvana <
ek-vana ʽпервый’, fattanī < fat-vanī ʽтопить’ (каузатив глагола fatanī ʽплыть’).
2.1.2. В М.я. силовое ударение. Ударение падает чаще всего на один из первых
двух слогов. Ударение падает на первый долгий слог (т. е., например, на второй
слог, когда этот слог долгий, ср. ti.'mā ʽсам’); в словах, где все слоги краткие,
ударным является первый слог.
2.1.3. В конце слова ś и k реализуются как [ʔ]; t — как [iʔ] или [i] (например, foi
ʽкнига’, ср. неопределенную форму fot-eʔ). Конечное l в стандартном М.я. (в отличие от южных диалектов) исчезает с удлинением предшествующего гласного,
ср. mā < /mal/ ʽцветок’ (-al > -au > -a, ср. mau в диалекте Адду).
2.1.4. Допустимые слоговые структуры: CV, VC, CVC. В старомальдивском допускались только открытые слоги. В южных диалектах часто встречается хиатус.
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
665
Оппозиция гласных по долготе имеет фонологический статус.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. В то время как в южных диалектах хиатус встречается довольно часто,
в стандартном М.я. есть тенденция избегать его путем вставки глайда y или глоттальной смычки [ʔ], ср. hiyā ʽтень’ — диал. Адду hiau, tariʔeʔ ʽзвезда’ (неопр. ф.) —
диал. Адду, Фуа Мулаку tarieʔ.
2.2.2. Фонологические оппозиции морфологических единиц и категорий не засвидетельствованы.
2.2.3. Существует явление обратного сингармонизма (умлаута): гласные заднего ряда a, o, u переходят в e, i в первом (корневом) слоге, если последующие слоги содержат гласный i или глайд y. В морфологии умлаут используется при образовании непереходных («медиопассивных») глаголов (ср. faśanī ‛начинать’ — feśenī ‛начинаться’) и при образовании основы прошедшего времени (ср. bala-nī
‛смотреть’ — основа прош. вр. beli-). Наиболее продуктивен a/e-умлаут; примеры
o/e-умлаута и u/i-умлаута (ср. lē, диал. Адду, Фуа Мулаку lei ‛кровь’ < скр. lóhita; bin ‛земля’ < скр. bhū́ mi-) немногочисленны.
2.2.4. На морфонологическом уровне связаны между собой p и f, ṭ и ś, поскольку в интервокальной позиции (как и в большинстве других фонологических контекстов) p и ṭ переходили соответственно в f и ś, в то время как двойные pp и ṭṭ
сохранялись, ср. kafanī ‛резать’ — (двойной) каузатив kappavanī (< *kapvavanī <
*kapa-va-va-nī) ‛заставлять <кого-либо, имеющего низкий социальный статус>
резать’; kośanī ‛рубить’ — (двойной) каузатив koṭṭavanī (< *koṭvavanī < *koṭa-vava-nī) ‛заставлять <кого-либо, имеющего низкий социальный статус> рубить’
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
М.я. является флективным языком с рядом агглютинативных и аналитических
черт.
2.3.1. В М.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные, глаголы, местоимения, наречия, послелоги, союзы и частицы. Имена и
глаголы характеризуются показателями, которые они присоединяют (суффиксы
косвенной основы, падежные суффиксы и суффиксы глагольной основы, личные
окончания соответственно). Другие части речи выделяются по синтаксическим и
семантическим критериям.
2.3.2. В М.я. категория р о д а, в отличие от сингальского, утрачена. Противопоставление по о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и (персональности) проявляется в выборе показателя множественного числа, а также в
выборе окончаний некоторых падежей.
2.3.3. В М.я. категория ч и с л а есть у существительных, местоимений и глаголов. В существительных число сложным образом взаимодействует с категорией определенности/неопределенности, причем наблюдаются значительные различия между диалектами; южные диалекты более архаичны, а исходная система
сохранилась в наиболее полном виде в диалекте Адду.
Маркирование по числу существительных обязательно. В стандартном М.я.
наиболее распространенным показателем множественного числа является суффикс -taʔ /-tak/, ср. bakari- ‛козел’ — мн.ч. bakari-taʔ. Со многими именами, обозначающими людей, используется суффикс множественного числа -in/-un (dari
‛ребенок’ — мн. ч. darin), с некоторыми терминами родства и личными место-
666
Островные индоарийские языки
имениями — суффикс -men. Множественность может также маркироваться редупликацией, которая дополнительно придает дистрибутивное значение, например
в диалекте Фуа Мулаку: rad-raśo /raś-raś/ ‛от острова к острову’.
2.3.4. В М.я. категория п а д е ж а есть у существительных, местоимений и
некоторых нефинитных глагольных форм. Падежные суффиксы прибавляются к
косвенной основе, которая представляет собой собственно основу имени; к ней
присоединяются окончания косвенных падежей: генитив -ge, локатив -gā /-gai/,
датив -aʔ /-aś/, аблатив-инструменталис -in, -un (с обозначениями людей аблативинструменталис образуется от формы генитива при помощи послелога farātun).
Иногда в качестве особых падежей рассматриваются вокативная форма на -ā (ср.
darifuḷ-ā ‛о дитя!’) и форма с социативной энклитикой =āi, ср.:
(1) aharen zūnāy=ā inī
я
Зуна=СОЦ
сесть:ПРИЧ.ПРОШ
‛Я женился на Зуне’.
Имеется также так называемая «эмфатическая» форма на -akī, использующаяся
в качестве маркера фокуса.
Косвенная основа является связанной морфемой и не употребляется без падежных суффиксов. Существительные делятся на два склонения в зависимости
от того, на что заканчивается их именная основа: 1) склонение на гласный и
2) склонение на согласный. Внутри первого типа различаются основы на -a и на -i.
Основные функции падежных форм.
Номинатив используется для выражения 1) субъекта предложения с непереходным глаголом; 2) прямого дополнения предложения с переходным глаголом.
Генитив используется в основном для выражения посессивных отношений.
Датив используется не только для маркирования непрямого дополнения — адресата, но и для обозначения направления движения и временно́го предела, т. е.
маркирует обстоятельства места и времени, отвечающие на вопросы ‛куда?’, ‛до
какого времени?’. Датив используется также для оформления главного аргумента
«безличных» конструкций (соответствующего подлежащему индикатива) в конструкциях с потенциалисом, ср. пример (6).
2.3.5. Глагол имеет категории в р е м е н и и н а к л о н е н и я.
В качестве словарной формы глагола используется причастие настоящего времени на -nī.
Формы глагольной парадигмы образуются от двух основ: основы настоящего
времени и основы прошедшего времени. У большинства глаголов основа настоящего времени оканчивается на -a или (у медиопассивных глаголов) на -e;
существует также небольшой класс архаичных основ на -n. От основы настоящего времени образуются личные формы и причастия настоящего и будущего времени, императив, деепричастия (абсолютивы, конвербы) и инфинитив. От основы прошедшего времени образуются личные формы и причастие прошедшего
времени, а также отглагольное имя.
Основа прошедшего в р е м е н и образуется: 1) от основы настоящего времени на -a присоединением гласного -i, причем в неодносложных основах конечное -a основы настоящего времени отбрасывается, а корневой гласный a заменяется на e (умлаут), ср. bala-nī ‛смотреть’: основа наст. вр. bala- — основа
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
667
прош. вр. beli-; 2) от (медиопассивных) основ настоящего времени на -e путем
замены конечного гласного на основообразующий суффикс -un, ср. teme-nī ‛намокать’: основа наст. вр. teme- — основа прош. вр. temun-; 3) глаголы с основой
настоящего времени на -n образуют основу прошедшего времени весьма нерегулярным образом: ряд глаголов использует суффикс -t, ср. gannanī ‛покупать’ —
gai /gat-/; у нескольких глаголов с корнем на -n основа прошедшего времени совпадает с корнем, ср. vanna-nī ‛входить’ — van-.
Формы настоящего времени образуются от основы настоящего времени при
помощи личных окончаний: 1 л. ед. ч. -n, 2–3 л. ед. ч. и 3 л. мн. ч. образуются удлинением конечного гласного основы, 1–2 л. мн. ч. -mu. Сходная система окончаний используется для образования прошедшего времени. Диалекты южных атоллов сохраняют более архаичную систему спряжения, с разграничением всех трех
лиц множественного числа, как в диалекте Фуа Мулаку (1 л. мн. ч. -mā, 2 л. -va,
3 л. -tta).
Формы будущего времени образуются от основы настоящего времени при помощи удлинения конечного гласного основы и присоединения личных окончаний: 1 л. ед. ч. -nan, 2–3 л. ед. и мн. ч. -ne, 1–2 л. мн. ч. -nū. Как и в парадигме настоящего времени, степень синкретизма форм меньше в диалектах южных атоллов; в частности, в диалекте Фуа Мулаку различаются все шесть форм
парадигмы (например, в парадигме глаголов с основой на -a: 1 л. ед. ч. -nnen(in),
2 л. -nnē/-nneyye, 3 л. -nnen, 1 л. мн. ч. -nnā, 2 л. -nnēva, 3 л. -nnenā).
Существует также ряд вспомогательных глаголов, которые присоединяются к
деепричастию (конвербу) предшествования (см. 2.3.7.) и образуют сложные глагольные формы с различными а с п е к т у а л ь н ы м и значениями. К ним относятся:
— формы -fānan и -fānu (вероятно образованные от вышедшего из употребления глагола *fianī ‛кластьʼ, ‛ставить’) имеют результативное значение, ср. dakkanī
‛показывать’ — dakkā-fānan ‛я покажу’ (эти сложные формы соответственно называются будущее I, абсолютив I и т. д.);
— глагол lanī ‛надеватьʼ, ‛класть’ выражает значение завершения действия,
иногда с оттенком срочности; особое значение выражается редко используемыми
сложными формами с lanī в будущем времени, ср. nimmā-lānan ‛я закончу (что-л.)
как обычно’ от nimmā ‛заканчивать’ (будущее II, прошедшее время II и т. д.);
— глагол gannanī ‛покупать’ выражает значение, которое в грамматиках характеризуется как медиально-рефлексивное, иногда с результативным оттенком
(формы имеют названия прошедшее время III и т. д.). Некоторые примеры свидетельствуют о том, что формы с gannanī выражают значение, передаваемое в русском языке эмфатическим рефлексивным местоимением (интенсификатором)
«сам», ср.:
диалект Адду
(2) ava
nukumi-gatin
я:НОМ
выходить:АБС.ПРОШ-покупать:ПРОШ:1ЕД
‛Я вышел сам’.
— глагол danī ‛идти’ выражает терминативно-результативное значение, ср. nimenī
‛заканчивать’ — nimijjain (< nimi-diain) ‛я закончу’ и т. д. (прошедшее время IV).
668
Островные индоарийские языки
Система н а к л о н е н и й включает, помимо индикатива, императив и потенциалис. В диалекте Адду имеется также особая парадигма вопросительных
форм — вопросительное наклонение.
Синтетический императив образуется от основы настоящего времени путем
удлинения последнего гласного основы; основы на -n присоединяют окончание
-ē, ср. bala-nī ‛смотреть’ — balā ‛смотри(те)!’, vannanī ‛входить’ — vadē ‛входи(те)!’. Некоторые южные диалекты различают формы единственного и множественного числа, например, диалекты Адду, Фуа Мулаку: bala ‛Смотри!’ — balau
‛Смотрите!’.
Отрицательные формы императива различают значение запрещения действия,
еще не начатого (превентив), и запрещение действия, уже начатого (ингибитив):
nuhadāti ‛не делайʼ, ‛не начинай делать’ (превентив) — nuhadā ‛не делайʼ,
‛перестань делать’ (ингибитив).
Существует также ряд аналитических («перифрастических») императивов, образующихся сочетанием конверба предшествования (абсолютива прошедшего
времени) смыслового глагола и формы императива глаголов denī ‛давать’,
devvanī (каузатив от denī) и balanī ‛смотреть’. Эти формы различаются степенью
вежливости и категоричностью просьбы/приказа. Возможны следующие комбинации: «конверб + dī» (нейтральная просьба, ср. (3)); «конверб + dī (абсолютив
прошедшего времени от глагола denī, совпадающий с формой императива) +
balā» (строгий приказ, ср. (4)); «конверб + devvā» (вежливая просьба вне зависимости от социального статуса адресата, ср. (5)):
(3) ahannaʔ goňḍieʔ
genes
dī
я:ДАТ
стул:НОМ.НЕОПР
принести:АБС.ПРОШ
‛Дай мне стул!’
(4) mi ahannaʔ kiālā
это я:ДАТ
читать:АБС.ПРОШ
‛Прочитай это мне!’
(5) e dakkālā
то показать:АБС.ПРОШ
дать:ИМП
dī
balā
дать:АБС.ПРОШ
смотреть:ИМП
devvā
дать:ВЕЖЛ.ИМП
‛Покажи то, пожалуйста!’
Потенциалис выражает способность/неспособность к совершению действия.
Форма настоящего/будущего времени потенциалиса образуется от конверба медиопассивного (инактивного) залога при помощи суффикса -dāne, представляющего собой грамматикализованную форму 3-го лица единственного числа будущего времени глагола danī ‛идти’ (в диалекте Фуа Мулаку — -ennen, от глагола
enī ‛приходитьʼ, ‛идти’; в диалекте Адду используется суффикс -ēhe, возможно,
восходящий к оптативу связочного глагола). В северных диалектах (включая
столичный диалект) существует также особая отрицательная форма потенциалиса, представляющая собой форму 3-го лица единственного числа будущего времени соответствующей медиопассивной (инактивной) основы, чаще всего образованной от каузативного глагола: vanna-nī ‛входить’ — nu vadevēne ‛невозможно войтиʼ.
В качестве формы прошедшего времени потенциалиса используется медиопассивное (инактивное) причастие прошедшего времени: balanī ‛смотретьʼ, ‛ви-
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
669
деть’ — belunu ‛мог видеть’ (букв. ‛увиден(ный)’). Прошедшее время потенциалиса обычно используется в функции ирреалиса.
Потенциалис образует конструкцию с главным синтаксическим аргументом
(соответствующим подлежащему индикатива) в дательном падеже и использует
одну форму (3-го лица единственного числа) для всех лиц (ср. рус. Мне не спится, Им не спится и т. п.):
(6) ahannaʔ belunu
я:ДАТ
смотреть:МЕДИОПАСС.ПРИЧ.ПРОШ
‛Я мог видеть’ (букв. ‛Мне было видно (это)’, ‛Мне виделось (это)’).
В диалекте Адду имеются особые формы вопросительного наклонения. В настоящем времени они отличаются от утвердительных форм только в 1 л. ед. ч. (у
небольшого числа глаголов с основой на -n — в других лицах единственного числа), а в прошедшем и будущем времени все вопросительные формы имеют
особые окончания: в единственном числе на -ī, во множественном числе на -ā.
Специальных форм условного наклонения нет; в условных предложениях используются, как правило, причастия, сопровождаемые условными союзами
(nama, (i)yā ‛если’, в диалекте Адду — fehē(nnā), ettennā и т. д.).
Глаголы медиопассивного (или инактивного) з а л о г а образуются путем
замены последнего гласного основы настоящего времени на -e, с сопутствующим
умлаутом (a > e) в корне. В этот класс входят как собственно пассивы (hada-nī
‛строить’ — hede-nī ‛строиться’), так и непассивные непереходные глаголы (антикаузативы), такие как teme-nī ‛намокать’.
К а у з а т и в образуется присоединением суффикса -va, перед которым конечный гласный основы a либо заменяется на u, либо просто исчезает, а образующаяся консонантная группа превращается в удвоенный согласный, ср.: faśanī
‛начинать’ — faśu-vanī ‛заставлять начинать’, jahanī ‛бить’ — jassanī (< jasvanī < jasa-va-nī) ‛заставлять бить’.
Примечательной и типологически редкой особенностью М.я. является наличие
двойных каузативов, которые используются в столичном диалекте в качестве
вежливой и почтительной гонорифических форм. Примеры: нейтр. ф. fihanī
‛жарить’, ‛варить’, ‛печь’ — вежл. и почтит. ф. fissavanī, морфологически являющаяся двойным (вторым) каузативом к fihanī (простой каузатив *fissanī <
fisa-va-nī ‛заставлять варить’ не употребляется в современном языке); hafanī
‛жевать’ — вежл. и почтит. ф. happavanī (простой каузатив *happanī < hapa-va-nī
‛заставлять варить’ не употребляется в современном языке).
2.3.6. Дейктические категории М.я.: лицо (для имен, местоимений и глаголов),
определенность (для имен), степень вежливости (важная типологическая особенность М.я., отличающая его от большинства других языков региона; отсутствует
в южных диалектах), время и таксис, директивы и локативы, анафора.
В М.я. имеются л и ч н ы е местоимения 1-го и 2-го лица единственного и
множественного числа. Для 3-го лица используются две серии указательных местоимений. Местоимения различают до трех степеней вежливости: первая — неформальная (нейтральная); вторая используется в разговоре лиц высокого происхождения (вежливая); третья (почтительная) первоначально использовалась
только при обращении к султану и его супруге, а в настоящее время употребляется по отношению к президенту и руководителям высшего ранга.
670
Островные индоарийские языки
В глаголе категория лица выражается с помощью согласовательных суффиксов, см. 2.4.0.
Категория о п р е д е л е н н о с т и / н е о п р е д е л е н н о с т и выражается морфологически с помощью суффикса неопределенности -eʔ /-ek/.
У д а л е н н о с т ь в пространстве выражается формами номинатива единственного числа указательных местоимений: mi ‛этот’, ti ‛вот этот’, e ‛тот’ (см. 2.3.7.).
2.3.7. В М.я. выделяются следующие части речи: существительные, прилагательные (включая числительные), местоимения, глаголы, наречия, послелоги,
союзы и частицы.
С у щ е с т в и т е л ь н ы е имеют категории рода, числа и падежа. Падеж
выражается морфологически падежными суффиксами. Число и род могут выражаться морфологически (с помощью суффиксов косвенной основы, суффиксов
множественного числа, неопределенного суффикса) и синтаксически (согласованием финитного глагола).
П р и л а г а т е л ь н ы е не изменяются по форме (как и в сингальском).
Специальных адъективных суффиксов в М.я. очень мало; практически все именные основы (т. е. основы косвенного падежа существительных) могут использоваться в функции прилагательного, ср. ran ‛золото’, ‛золотой’, hūnu ‛жар’,
‛горячий’, bali ‛болезнь’, ‛больной’. К немногочисленным адъективным суффиксам относится -veri, образующий прилагательные главным образом от основ
арабского происхождения, ср. adabu-veri ‛вежливый’ (от adabu от араб. adab
‛хорошие манерыʼ, ‛хорошее поведение’), nasību-veri ‛счастливый’ (от nasību от
араб. naṣīb ‛доля (в прибыли)ʼ, ‛счастьеʼ, ‛удача’). Реже встречаются суффиксы
-teri и -veti, ср. lōbi-veti ‛дорогой’ (lōbi ‛любовьʼ, ‛милый’).
В М.я. есть количественные и порядковые ч и с л и т е л ь н ы е: ek ‛один’, de
‛два’, tin ‛три’, hataru ‛четыре’, fas ‛пять’, ha ‛шесть’, hai ‛семь’, aʔ ‛восемь’, nuva
‛девять’, diha ‛десять’. Числительные начиная с «одиннадцати» не имеют прямых
этимологических соответствий в современном сингальском, в некоторых случаях
представляя собой более архаичные (и/или непосредственные) рефлексы соответствующих среднеиндийских (пракритских или палийских форм): eňgāra
‛одиннадцать’, bāra ‛двенадцать’, tēra ‛тринадцать’, sāda ‛четырнадцать’, fanara
‛пятнадцать’, sōḷa ‛шестнадцать’, satāra ‛семнадцать’, aśāra ‛восемнадцать’,
ona-vihi ‛девятнадцать’. Обозначения десятков: vihi ‛двадцать’, tirīs ‛тридцать’,
sāḷīs ‛сорок’, fansās ‛пятьдесят’, fas-doḷas ‛шестьдесят’, hai-diha ‛семьдесят’,
aḍḍiha ‛восемьдесят’, nuva-diha ‛девяносто’. Другие числительные: satēka ‛сто’
(санскритизм), hās ‛тысяча’. В качестве счетной формы используется основа количественного числительного с неопределенным суффиксом -eʔ /-ek/.
В южных диалектах сохраняются отдельные реликты двенадцатеричной системы счета, ср. числительное fas-doḷas ‛шестьдесят’ (букв. ‛пять на двенадцать’).
Порядковые числительные образуются прибавлением суффикса -vana к соответствующему количественному числительному: tin-vana ‛третий’.
М е с т о и м е н и я в М.я. можно разделить на личные, указательные, вопросительные, неопределенные, взаимно-возвратные (реципрокальные).
Личные местоимения различают лицо, число, падеж и степень вежливости, ср.
kalē ‛ты’ (нейтр. ф.), tia bēkalā, tia bēkalē ‛Вы’ (вежл. ф.), tia bēfuḷā, tia manikufānu
‛Вы’ (почтит. ф.); см. 2.4.0.
671
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
Указательные местоимения различают три степени удаленности: mi ‛этот’ (находящийся в непосредственной близости к говорящему), ti ‛этот, (вон) тот’ (находящийся в непосредственной близости к адресату речи) и e ‛тот’ (удаленный и
от говорящего, и от адресата речи). Когда указательные местоимения выступают
в функции личных местоимений 3-го лица, они присоединяют падежные показатели. В предложении указательные местоимения могут быть определением. В качестве личных местоимений они также выступают в роли подлежащего, дополнения и определения.
Вопросительные местоимения в М.я., как и во многих индоарийских языках,
образуются от основ на k-: ki-, kon ‛какой’ и т. д. Субстантивное вопросительное
местоимение имеет две формы — kāku ‛кто’ (морфологически — неопределенная
форма косвенного падежа: *kV-ak-u) и kon ecceʔ ‛что’ (< *kon eti-ek ‛Что за
вещь?’), различающиеся по персональности: kāku преимущественно используется применительно к лицам (названиям людей), но также к обозначениям животных (т. е. к одушевленным существительным в целом), если они индивидуализированы. В столичном диалекте субстантивное вопросительное местоимение не
различается по числам, но в южных диалектах есть особые формы для единственного и множественного числа, например, в диалекте Адду: ед. ч. key(y)e
‛кто’ — мн. ч. kom̆ bākin.
К вопросительным местоимениям относятся также kon kahala ‛какой’ (kahala
‛такой’), kīnē ‛что’; kīkē ‛что(-что)’ (используется при переспросе). Местоимение
kīʔ ‛что’ используется для постановки вопроса к глагольной группе:
(7) ēnā kīʔ kuranī
он(а) что
делать:ПРИЧ.НАСТ
‛Что он(а) делает?’
Локативное вопросительное местоимение образуется путем соединения основы kon ‛какой’ с неноминативными формами существительного tan (tān) ‛место’:
kontāku (< kon-tan-aku) ‛где’ и т. д.; темпоральное вопросительное местоимение — путем соединения основы kon с элементом -ira (в столичном диалекте)
или -kala ‛время’ (в южных диалектах): koniraku ‛когда?’; диал. Адду, Фуа Мулаку konkalaki ‛когда’ и т. д.
Неопределенные местоимения образуются главным образом от основы вопросительного местоимения kon ‛какой’. В этот класс входят: komme ‛каждый’, eki
‛каждый по отдельности’, komme (ves) ecceʔ ‛что-то’, komme tāneʔ ‛всюду’ и некоторые другие.
К взаимно-возвратным (реципрокальным) местоимениям относятся ekaku anekakaʔ, букв. ‛один другому’ (неопределенная форма косвенного падежа числительного ek- ‛один’ + неопределенная форма дательного падежа неопределенного
местоимения anek- ‛другой’), употребляющееся с личными (персональными) антецедентами, и ekati anekaccaʔ (вероятно, из ek-eti anek-eti-aś, с диссимиляцией
гласных, букв. ‛одна-вещь другой-вещи’) — с неперсональными антецедентами:
(8) ekati anekaʔcaʔ bunā
aḍu
ive
eve
друг другу
говорить:ПРИЧ.НАСТ звук
слышать:НАСТ:3ЕД
‛Он слышит, как один (голубь) говорит другому…’
ЦИТ
672
Островные индоарийские языки
Статус местоимения timā, иногда определяемого как возвратное (рефлексивное), не вполне ясен.
В системе г л а г о л а имеются финитные и нефинитные формы. В финитных
формах различаются лицо, число, время и наклонение. В предложении финитные
формы глагола выполняют роль сказуемого.
К нефинитным формам относятся: причастия, инфинитив, отглагольное имя
и два деепричастия (конверба), выражающие одновременность или предшествование по отношению к главному действию (категория таксиса). Первое деепричастие называют также герундием, или абсолютивом настоящего времени (абсолютив I); второе — абсолютивом прошедшего времени (абсолютив II, герундий II).
Существуют причастия настоящего, прошедшего и будущего времени. Различаются также краткая и долгая форма причастия. Краткая форма почти во всех
случаях идентична форме 3-го лица единственного числа соответствующего времени, а долгая («эмфатическая») форма образуется от краткой присоединением -ī
(если краткая форма оканчивается на согласный), -nī (для причастий настоящего
времени, с сокращением долготы конечного гласного основы) или путем замены
конечного гласного на -ī (в прочих случаях). Долгая форма используется в предикативной функции и служит для рематизации (или фокусного выделения) соответствующей синтаксической группы, см. пример (9).
Отглагольное имя образуется от основы прошедшего времени при помощи
суффикса -un, ср. bala-nī ‛смотреть’ — bel-un, vanna-nī ‛входить’ — van-un,
teme-nī ‛намокать’ — tem-un.
Деепричастие одновременности (абсолютив настоящего времени) образуется
от основы настоящего времени при помощи суффикса -mun, ср. bala-nī ‛смотреть’ — bala-mun, vanna-nī ‛входить’ — vanna-mun, teme-nī ‛намокать’ —
teme-mun. Пример:
(9) ēnā bai ka-mun
fen bonī
он
рис
есть:НАСТ-АБС.НАСТ
вода пить:ПРИЧ.НАСТ.ЭМФ
‛Когда он ест рис, он пьет воду’.
Полная редупликация деепричастия одновременности выражает значение интенсивности действия, ср.:
(10) ēnā lia-mun
lia-mun
gos
он
писать-АБС.НАСТ
писать-АБС.НАСТ идти:АБС.ПРОШ
varubali
vejje
усталый
стать:ПРОШIV.3ЕД
‛Он устал, потому что много писал’.
Деепричастие предшествования (абсолютив прошедшего времени) идентично форме 3-го лица единственного числа настоящего времени: bala-nī ‛смотреть’ — balā.
Инфинитив образуется присоединением суффикса -nī к основе настоящего
времени.
В М.я. есть ряд п о с л е л о г о в: аблативно-инструментальный послелог
farātun, аблативный послелог kuren ‛от’, menuvī ‛кроме’ и др.
Имеются с о ю з ы: подчинительные (iru ‛когдаʼ, ‛в то время как’, hen ‛как (если)’), сочинительные (adi ‛и’); к этому классу примыкает социативная постпозитивная частица (клитика) =āi ‛вместе с’.
673
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
2.4.0. Образцы парадигм.
Существительные
Определенная форма
Падеж
Ном.
Основа
косв. п.
Ген.
Дат.
Падеж- Согласное
Гласное склонение
ный
склонение основы на -i основы на -a
суффикс
‛дерево’
‛комната’
‛рот’
‛человек’
‛отцы’
Ед. число
-Ø
gas
koṭari
aňga
mīhā
bappa
-ge
-aʔ /-aś/
Абл.-инстр. -un, -in
gahu-
koṭarī-
aňgā-
mīhā-
bappa-
gahu-ge
gah-aʔ
koṭarī-ge
koṭarī-aʔ
aňgā-ge
aňgāʔ
gah-un
koṭarīn
aňga-in
mīhā-ge
mīhāʔ
mīhā-ge
farātun
mīhā-gā
bappa-ge
bappa-aʔ
bappa-ge
farātun
bappa-gā
mīhun
bappa-men
mīhun-
bappa-men-
Лок.
-gā /-gai/ gahu-gā
Ном.
Основа
косв. п.
Ген.
Дат.
-taʔ /-tak/ gas-taʔ
aňgā-gā
Мн. число
koṭari-taʔ
aňga-taʔ
gas-taku-taku-ge
-tak-aʔ
Абл.-инстр. -tak-un
Лок.
koṭarī-gā
-taku-gā
koṭari-taku-
aňga-taku-
gas-taku-ge koṭari-taku-ge aňga-taku-ge mīhun-ge bappa-men-ge
gas-tak-aʔ koṭari-tak-aʔ aňga-tak-aʔ mīhunnaʔ bappa-men naʔ
mīhun-ge bappa-men-ge
gas-tak-un koṭari-tak-un aňga-tak-un
farātun
farātun
gas-taku-gā koṭari-taku-gā aňga-taku-gā mīhun-gā bappa-men-gā
Неопределенная форма
Падеж
Ном.
Основа косв. п.
Ген.
Дат.
Абл.-инстр.
Лок.
Ед. ч.
gah-eʔ
gah-akugah-egge
gah-ak-aʔ
gah-ak-un
gahu-eggā
Мн. ч.
gas-tak-eʔ
gas-tak-egge
gas-tak-ak-aʔ
gas-tak-ak-un
gas-tak-eggā
674
Островные индоарийские языки
Местоимения
Личные и указательные
Нейтральная форма
1 л.
2 л.
3 л. одуш.
неодуш.
aḷugaňḍu
kalē
ēnā
1 л.
2 л.
3 л.
aḷugaňḍumen
kalēmen
e mīhun, e bai mīhun
e taketi, e ecceti
Вежливая форма
Ед. число
—
tia bēkalā, tia bēkalē
e bēkalā
e, eā, ēti
Мн. число
Почтительная форма
aharen
tia bēfuḷā, tia manikufānu
e bēfuḷā
aharemen
tia bēfuḷun
e bēfuḷun
tia bēkalun
e bēkalun
Вопросительные
Падеж
Ном.
Косв.
‛кто’
kāku
—
‛что’
kon ecceʔ, kōce;
kīkē; kīnē; kīʔ
—
Ген.(-лок.)
kākuge, kāge
‛чей’
kon etīge
‛чего, в/на чем’
Дат.
kākaʔ ‛кому’
kon ecca’ ‛для
чего, к чему’
Абл.-инстр.
kon etīn
kākun
‛чем, каким
‛от кого, кем’
способом’
Локативные
местоимения
Темпоральные
местоимения
—
—
kontāku ‛где’
диал. Адду kontāki
‛где’ (ед. ч.),
kontantāki ‛где’ (мн. ч.)
koniraku ‛когда’
диал. Адду, Фуа
Мулаку konkalaki
‛когда’
диал. Адду konkalaka’ ‛до когда’
konirakun, диал.
Адду, Фуа Мулаку
konkalakun ‛когда’
(начиная с сейчас);
‛начиная с когда’
kontākaʔ ‛куда’
kontākun ‛откуда’
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
Глагол
Настоящее и прошедшее время
bala-nī ‛смотреть’ (основа на -a), vanna-nī ‛входить’(основа на n),
teme-nī ‛намокать’ (основа на -e)
Настоящее время
Ед. ч.
Мн. ч.
bala-n
vanna-n
bala-mu
teme-n
vanna-mu
teme-mu
balā
vade
balā
temē
vade
temē
1 л.
2 л.
3 л.
Прошедшее время
Ед. ч.
Мн. ч.
belī-mu
beli-n
vanī-mu
vanī-n
temunī-n
belī-mu
vanī-mu
beli
temunī-mu
van
beli
temunu
van
temunu
Будущее время
bala-nī ‛смотреть’ (основа на -a), vanna-nī ‛входить’(основа на -n),
teme-nī ‛намокать’ (основа на -e)
1 л.
2 л.
Ед. ч.
balā-nan
vannā-nan
temē-nan
balā-ne
vannā-ne
temē-ne
3 л.
Диалект Мале
Мн. ч.
balā-nan /
balā-nū
vannā-nan
temē-nan
balā-ne /
balā-nū
vannā-ne
temē-ne
balā-ne
vannā-ne
temē-ne
Диалект Фуа Мулаку
Ед. ч.
Мн. ч.
bala-nnen(in)
bala-nnā
vanną̄hinin
vanną̄himmā
temennę̄
temennā
bala-nnē /
bala-nnēva
bala-nneyye
vanną̄himva
vanną̄hinne
temennēva
temennē /
temenneyye
bala-nnenā
bala-nnen
vanną̄hinna
vanną̄hin
temennenā
temennen
Прошедшее время IV
nimenī ‛заканчивать’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
nimijjain (< nimi-diain)
nimijje (< nimi-dye < nimi-dia)
Мн. число
nimijjaimu (< nimi-diaimu)
nimijje
675
676
Островные индоарийские языки
Потенциалис
bala-nī ‛смотреть’ (основа на -a), vanna-nī ‛входить’ (основа на n),
teme-nī ‛намокать’ (основа на -e)
Диалект Фуа Мулаку
Наст./буд.
Прошедшее
время
время
(ni) belīennen
(ni) veňdevīennen
(ni) temį̄ennen
belun
veňdun
temun
Диалект Мале
Наст./буд. время
Утверд. форма
Отриц. форма
beli-dāne
nu belēne
vadevi-dāne
nu vadevēne
temevi-dāne
nu temevēne
Прошедшее
время
belunu
vedeṇe
temunu
Утвердительные и вопросительные формы
(в о п р о с и т е л ь н о е н а к л о н е н и е) в д и а л е к т е А д д у
bala-nī ‛смотреть’ (основа на -a)
Настоящее время
Утверд.
Вопр.
форма
форма
1 л.
2 л.
3 л.
bala-n
balai
balai
bala-mī
balai
balai
1 л.
2 л.
3 л.
bala-mā
bala-tā
bala-tā
bala-mā
bala-tā
bala-tā
Прошедшее время
Утверд.
Вопр.
форма
форма
Ед. число
beli-n
beli-mī
beli
belī
beli
belī
Мн. число
belīmu
beli-mā
belīmu
beli-vā
beli
beli-ā
Будущее время
Утверд.
Вопр.
форма
форма
balā-śun
balā-he
balā-he
balā-śumī
balā-śī
balā-śī
balā-śumā
balā-śie /-śia/
balā-śie /-śia/
balā-śumā
balā-śiā
balā-śiā
Причастия
bala-nī ‛смотреть’ (основа на -a), vanna-nī ‛входить’(основа на -n),
teme-nī ‛намокать’ (основа на -e)
Настоящее время
кратк. ф.
долг. ф.
balā
bala-nī
vanna
vanna-nī
temē
teme-nī
Будущее время
кратк. ф.
долг. ф.
balāne
balānī
vannāne
vannānī
temēne
temēnī
Прошедшее время
кратк. ф.
долг. ф.
beli
belī
van
vanī
temunu
temunī
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Как и в других индоарийских языках, суффиксация распространена значительно больше, чем префиксация (которая практически ограничивается отрицательным префиксом, см. 2.5.3.). Встречается также полная редупликация —
чаще всего в дистрибутивной (диалект Фуа Мулаку rad-raśo /raś-raś/ ‛от острова
к острову’) или интенсивной функции (lia-mun lia-mun — деепричастие от глагола ‛писать’, передающее значение частого/интенсивного выполнения действия).
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
677
В ряде случаев в результате лексикализации и некоторых фонетических процессов редуплицированные формы не воспринимаются как таковые, ср. e ecceti ‛они,
те’ < e eti-eti (букв. ‛тот/те вещь-вещь’).
2.5.2. Словообразование представлено главным образом суффиксацией. К немногочисленным словообразовательным суффиксам относятся адъективные
суффиксы -veri (образующий прилагательные от основ арабского происхождения) и -teri (см. примеры в 2.3.7.), а также субстантивный суффикс, образующий
имена с абстрактным значением, ср. rīti ‛красивый’ — rīti-kan ‛красота’, ufāveri
‛радостный’, ‛счастливый’ — ufāveri-kan ‛счастье’. Имеется также два гонорифических суффикса (постепенно выходящих из употребления): -fuḷu (-puḷu) (с обозначениями неотчуждаемых предметов) и -koḷu (с обозначениями отчуждаемых
предметов) iňgili-fuḷu ‛палец’ (человека с высоким социальным статусом), appuḷu
(< at-puḷu) ‛рука’ (человека с высоким социальным статусом), gamīs-koḷu ‛рубашка’ (человека с высоким социальным статусом), galam-koḷu ‛ручка’ (человека с
высоким социальным статусом).
Засвидетельствовано также словосложение разных типов, ср. dom-veli ‛тонкий
белый коралловый песок’ (< don ‛яркий, светлый’ + veli ‛песок’), aḍu-gada ‛громкий, шумный’ (< aḍu ‛шум, голос’ + gada ‛сильный, богатый’).
2.5.3. Порядок слов в п р о с т о м предложении — SOV. Прямое дополнение
выражается чаще всего номинативом, реже — косвенным падежом. Непрямое
(дативное) дополнение чаще всего располагается между подлежащим и прямым
дополнением, ср.:
(11) Hassan
Alīy-aʔ /-aś/ fot-eʔ /-ek/
din
Хасан:НОМ Али-ДАТ
книга:НОМ-НЕОПР
дать:ПРОШ:3ЕД
‛Хасан дал книгу Али’.
Определение (прилагательное, генитивная группа) предшествует определяемому.
Приглагольное отрицание выражается префиксом (препозитивной частицей)
nu- (ni- в диалектах Адду и Фуа Мулаку). Интересной синтаксической особенностью именных предложений с отрицанием является постановка слова, которое
находится в сфере действия отрицания, в неопределенную форму, ср.
(12) Mi dōni varaʔ /-aś/
boḍu
этот
лодка
очень
большой
‛Эта лодка очень большая’.
(13) Mi dōni varaʔ /-aś/ boḍ-eʔ /-ek/
этот
лодка
очень
большой-НЕОПР
‛Эта лодка не очень большая’.
2.5.4. Предложение в М.я., как правило, содержит только одну финитную предикацию; глагол зависимого предложения представлен в большинстве случаев
нефинитными формами: причастием, деепричастием (конвербом), отглагольным
именем, инфинитивом. В частности, в условных предложениях глагол выражен
причастием (см. 2.3.5.), в целевых — инфинитивом; относительные предложения
представлены причастными конструкциями, ср.:
диалект Адду
(14) mi siṭī
lēna
(leʔ,
lēnaṇe)
этот
письмо писать:ПРИЧ.НАСТ
(писать:ПРИЧ.ПРОШ
писать:ПРИЧ.БУД)
678
Островные индоарийские языки
mīhā-ī
χādima
человек-ЭМФ
слуга
‛Человек, который пишет (писал, будет писать) это письмо — слуга’.
Придаточные предложения времени образуются с помощью отглагольного
имени, за которым следует постпозитивная частица (послелог) mā (в диалекте
Фуа Мулаку) или mai (в диалекте Хуваду) ‛когда’, ср.:
диалект Фуа Мулаку
(15) beṇum
mā
beṇi
ai
сказать:ОТГЛАГ.ИМЯ
когда
сказать:ПРОШ:3Л.ЕД
ЦИТ
‛Когда он (это) сказал, тот ответил так …’
2.6.0. М.я. имеет довольно большое число заимствований из а р а б с к о г о
(majlis ‛меджлис, парламент’, gamīs ‛рубашка’ < араб. qamīṣ, tārīχ ‛дата, хроника’ < араб. tārīḫ ̮ ; ilmu ‛знание’ < араб. ʔilm, fagīru ‛бедный’ < араб. faqīr) и х и н д и / у р д у (siṭī ‛неделя’ < хинди ciṭṭhī, īṭu ‛черепица (на крыше)’ < хинди īṭ),
несколько меньше — из п е р с и д с к о г о (miskit ‛мечеть’, haftā ‛неделя’ <
перс. hafta, tāzā ‛свежий’ < перс. tāza). Сравнительно невелико число заимствований из европейских языков: п о р т у г а л ь с к о г о (arumādu ‛флотилия’) и
а н г л и й с к о г о (ofīs ‛офис’). Крайне незначительное число слов (в отличие
от сингальского) М.я. заимствовал из с а н с к р и т а.
2.7.0. Диалектологические различия между двумя группами диалектов — северной и южной, прослеживаются на всех уровнях: фонологическом, морфонологическом, морфологическом, лексическом. В частности, в диалекте Фуа Мулаку имеются назализованные гласные, отсутствующие в других диалектах (см.
2.1.1.); в южных диалектах, в отличие от стандартного М.я., допустим хиатус; отсутствует категория вежливости; сохраняется более архаичная система спряжения, с разграничением всех трех лиц во множественном числе, как в диалекте
Фуа Мулаку (1 л. мн. ч. -mā, 2 л. -va, 3 л. -tta); в диалекте Адду имеется особая
парадигма вопросительных форм — вопросительное наклонение.
ЛИТЕРАТУРА
Зограф Г.А. Языки Южной Азии. М., 1990.
Куликов Л.И. Мальдивская Республика //
Этногенез и этническая история народов
Южной Азии. М., 1994.
Bell H.C.P. The Maldive Islands: Monograph
on the History, Archaeology, and Epigraphy. Colombo, 1940 [repr. Male, 1985].
Cain B. Maldivian Prototypical Passives and
Related Constructions // Anthropological Linguistics, 1995, vol. 37.
Cain B., Gair J. Dhivehi (Maldivian). München, 2000.
De Silva M.W.S. Some Observations on the
History of Maldivian // Transactions of the Philological Society, 1970 [1971].
Fritz S. The Dhivehi Language: A Descriptive
and Historical Grammar of Maldivian and its
Dialects. Würzburg, 2002.
Fritz S., Gippert J.G. Towards a Historical
Phonology of Maldivian // 125 Jahre Indogermanistik in Graz. Festband anläßlich des 125jährigen Bestehens der Forschungsrichtung "Indogermanistik" an der Karl-Franzens-Universität
Graz. Graz, 2002.
Geiger W. Māldivische Studien II // Zeitschrift
der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft.
Leipzig, 1901. Bd. 55.
Geiger W. Māldivische Studien I, III // Sitzungsberichte der philosophisch-philologischen
und der historischen Classe der Wissenschaften.
München, 1900–1902.
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык
Geiger W. Etymological Vocabulary of the
Maldivian Language // Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland. L.,
1902.
Historical and Linguistic Survey of Dhivehi:
Final Report / S. Wijesundera, G.D. Wiyayawardhana, J.B. Disayanaka, H.A. Manik and
M. Luthfie. Colombo, 1988 (Sri Lanka, University of Colombo) [photocopied].
Maloney C. People of the Maldive Islands.
Bombay, 1980.
679
Maniku H.A., Disanayaka J.B. Say it in Maldivian. Colombo, 1990.
Reynolds C.H.B. Linguistic Strands in the
Maldives // Language and Civilization Change in
South Asia. Leiden, 1978.
Reynolds C.H.B. Maldives. Oxford, 1993.
Reynolds C.H.B. A Maldivian Dictionary.
L.; N. Y., 2003.
Zuhair M. Practical Dhivehi. Male, 1991.
ЦЫГАНСКИЕ ЯЗЫКИ
А.Ю. Русаков
ЦЫГАНСКИЙ ЯЗЫК (ЦЫГАНСКИЕ ДИАЛЕКТЫ ЕВРОПЫ)
1
1.1.0. Общие сведения.
Под цыганским языком (Ц.я.) или цыганскими диалектами Европы понимаются близкородственные, индоарийские по своему происхождению диалекты, предки носителей которых оторвались в I тыс. н. э. от основного индоарийского ареала, мигрировали на запад, оказались в начале II тыс. н. э. в зоне контактов с греческим языком, а затем расселились по всей Европе, а далее и по всему миру
(традиционно диалекты проживающих в настоящее время в разных частях света
цыган, предки которых мигрировали туда из Европы, причисляются к цыганским
диалектам Европы, т. е. к Ц.я.). Невзирая на чрезвычайно сильное контактное
влияние со стороны языков окружающего населения, цыганские диалекты Европы сохраняют значительную структурную близость. В последнее время предпринимаются усилия по созданию единой литературной нормы для Ц.я. (см. 1.3.2.).
В целом носители Ц.я. характеризуются и общим этническим самосознанием.
Таким образом, употребление термина «цыганский язык» правомерно и с лингвистической, и с социолингвистической точек зрения.
Время ухода предков носителей Ц.я. с Индийского субконтинента не поддается точному определению (об этом и об определении области, из которой началась
миграция, см. 1.1.2.). По всей вероятности, оно определяется интервалом VI–
X в. н. э. Миграционные пути предков цыган пролегали через зоны распространения персидского и армянского языков, об этом свидетельствуют лексические
заимствования, общие для всех цыганских диалектов Европы (см. 1.6.0., 2.6.0.),
однако место и время этих контактов точной локализации не поддаются. Время
прибытия цыган на территорию Византийской империи также определяется
весьма приблизительно: упоминание о цыганах в Константинополе в 1050 г.
(грузинский агиографический текст) интерпретируется со значительными трудностями, более однозначно свидетельство конца XII в. (Феодор Бальсамон), с
XIV в. цыгане достоверно фиксируются в самых разных частях Византийской
империи и Балканского полуострова в целом: 1321 г. — Константинополь,
1323 г. — Крит, 1348 г. — Призрен, 1362 г. — Рагуза, 1378 г. — Болгария,
1384 г. — Модон, западный Пелопоннес, поселение цыган у этого города называлось «Малым Египтом». Лингвистические соображения (сильное греческое
влияние на все Ц.я.) указывают, однако, на XI в. как на весьма вероятное время
прибытия цыган — или по крайней мере их части — в Византию (возможно, первоначально в ее относительно отдаленные восточно-анатолийские области).
В начале XV в. цыгане появляются в Западной Европе (о поздних миграциях цыган см. 1.1.3.).
1
Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 11-04-00231а «Островные и периферийные диалекты балканских языков: грамматика и лексика».
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
681
Этнонимы, обозначающие цыган у окружающего населения, часто связаны с
фантастическими представлениями об их происхождении. Один из наиболее распространенных этнонимов трактует цыган как выходцев из Египта (греч. Γύφτοι,
англ. Gypsies, итал. gitani, франц. gitans и др.). Вероятно, это и другие подобные
названия связаны с легендами, распространявшимися самими цыганами. Из других названий такого типа можно упомянуть франц. bohemiens, швед. tattare. Другое распространенное именование цыган (греч. Ατσιγγάνοι, болг., серб. цигани,
рум. ţigani, нем. Zigeuner), по всей видимости, восходит к названию религиозной
гностической секты (греч. Αθίγγανοι), происходившей с территории Фригии.
Подавляющее большинство носителей Ц.я. называют себя rom ‛цыган’
(< др.-инд., ср.-инд. ḍomba ‛член одной из низших каст, занимающихся пением и
музыкой’, о диалектных вариантах произношения начального сонанта см. 2.1.1),
romni ‛цыганка’, свой язык romani čhib ‛цыганский язык’. Существует также разветвленная система самоназваний представителей различных цыганских субэтнических групп и — соответственно — диалектов (см. 2.7.0.).
Ц.я. представляет собой едва ли не самый яркий пример языка, существующего преимущественно в диаспоре. Высокий уровень билингвизма среди цыганского населения и, как следствие, сильное интерференционное воздействие, которое
испытывали различные цыганские диалекты Европы под влиянием языков окружающего населения — языков разной генетической принадлежности и типологического строя, привели к достаточно сильным языковым различиям между отдельными диалектами. Велики и культурно-бытовые различия между группами
европейских цыган, также во многом определяемые контактами с окружающим
населением. Существуют и конфессиональные различия между группами цыган:
как правило, цыгане исповедуют религию, господствующую на данной территории (иногда — господствовавшую в сравнительно недавнем прошлом). Тем не
менее можно утверждать, что цыгане Европы представляют собой определенное
этническое единство, определяемое целым рядом факторов.
Для этнического самосознания цыган чрезвычайно важно находящее четкое
языковое выражение противопоставление себя окружающему, нецыганскому населению. Представители последнего в большинстве диалектов называются gadžo
(< др.-инд. gaya- ‛дом’ или gārhya- ‛домашний’) ‛мужчина-нецыган’, gadži ‛женщина-нецыганка’, ср. также raklo, rakli ‛юноша-нецыган, девушка-нецыганка’
(< др.-инд. laḍḍa ‛парень’, с дальнейшей метатезой, ср. хинди laṛkā ‛юноша’) при
čhavo, čhaj ‛юноша-цыган’, ‛девушка-цыганка’ (< ср.-инд. chāva- ‛звереныш’).
Носители Ц.я., несмотря на многовековые традиции билингвизма, в целом достаточно стойко сохраняют свой язык, служащий важным маркером этнической самоидентификации и зачастую выполняющий функции профессионального тайного языка. Надо отметить, однако, что существуют группы цыганского населения,
перешедшие на местные языки, но воспринимающие себя и/или воспринимающиеся местным населением как цыгане. В последнее время на западных Балканах
(Македония, Косово, Албания) усиливается тенденция к своеобразному этническому конструированию: цыганские по своему происхождению, но перешедшие
на язык окружающего населения (прежде всего албанский) группы объявляют
себя особыми этносами с собственной этнической историей — такими группами
являются египтяне (Албания, Македония, Косово, Черногория, позиционируют
682
Цыганские языки
себя в качестве потомков древних египтян) и ашкали (Косово, считают себя потомками выходцев из Ирана, переселившихся на Балканы в IV в. н. э., имеются и
другие этногенетические легенды).
Своеобразное как в лингвистическом, так и в социолингвистическом плане явление представляют собой так называемые «смешанные цыганские диалекты»,
характеризующиеся сочетанием цыганского по своему происхождению лексикона и грамматики языков окружающего населения (см. 1.3.1., 1.6.0., 2.7.0.).
Важным обстоятельством, способствовавшим обособленности цыган от населения стран, в которых они оказывались, и укреплению цыганской идентичности,
являлись их специфические профессиональные занятия (музыка, лошадничество,
определенные виды ремесел, у женщин — ворожба и гадание и др. — конкретные наборы занятий варьируют у разных цыганских групп, для некоторых из них
«ведущее» занятие является основой для самоидентификации), большинство исследователей связывает эти виды деятельности с «кастовым прошлым» предков
цыган в Индии. Несмотря на поверхностно усвоенные элементы внешней культуры окружающих народов, цыгане во многом сохраняют свои обычаи (см., например, до сих пор присутствующую у разных цыганских групп систему правил
и запретов, связанных с ритуальной чистотой/нечистотой). В качестве важного
отличительного свойства цыганского населения часто называется также номадизм (кочевничество), однако в настоящее время подавляющее большинство (по
некоторым подсчетам, до 95%) носителей Ц.я. ведет оседлый образ жизни, а для
некоторых областей Европы (прежде всего для Балкан) тенденции к седентеризации (переходу к оседлому образу жизни) фиксируются уже в XIV в.
1.1.1. Варианты названия: цыганский язык; нем. Zigeunerish; англ. Gypsy language,
Romani; франц. la langue tsigane; самоназвание: romani čhib, romanes (т. е. «по-цыгански», о произношении начального сонанта см. 2.1.1). В настоящее время в научной литературе на европейских языках принято обозначать Ц.я. термином Romani.
1.1.2. Ц.я. принадлежит к индоарийской ветви индоевропейской языковой семьи.
Статус живого языка и хронологические рамки (первые письменные свидетельства
относятся к XVI в., см. 1.3.2.) определяют отнесение Ц.я. к новым индоарийским
языкам. Ц.я. демонстрирует, однако, значительные отличия от языков основного
новоиндоарийского ареала. С начала возникновения научного цыгановедения
(конец XVIII в., см. 1.3.2.) проблема определения места Ц.я. среди индоарийских
находилась в центре внимания исследователей. Первая серьезная (базирующаяся
на изучении прежде всего исторической фонетики Ц.я.) гипотеза в этой области
была выдвинута Ф. Миклошичем и поддержана такими крупными индологами,
как Дж. Грирсон, Р. Пишель и Ж. Блок; эта гипотеза постулировала дардское
происхождение Ц.я. В противовес дардской гипотезе Р. Тёрнер в своей известной
статье 1926 г. «Положение цыганского среди индоарийских языков» выдвинул
идею о генетической близости Ц.я. новым индоарийским языкам центрального
ареала и сравнительно поздних языковых контактах Ц.я. с дардскими языками.
Аргументы, выдвинутые Р. Тёрнером, в целом сохраняют свою силу до настоящего времени, и большинство исследователей в целом принимает его точку зрения.
Другим важным вопросом, существенным для прояснения ранней, в том числе
«внутрииндийской» истории Ц.я., является его взаимоотношение с двумя другими идиомами, определявшимися в европейской лингвистической традиции как
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
683
«цыганские» — диалектом армянских цыган ломаврен (см. статью «Ломаврен
язык» в наст. издании) и диалектом/диалектами цыган Передней Азии домари
(см. статью «Домари язык» в наст. издании). Эти языки/диалекты генетически
являются индоарийскими, а их носители в этнографическом плане до определенной степени близки цыганам Европы. Самоназвания носителей ломаврен (lom) и
домари (dōm) возводятся к тому же этимону, что и rom. Главным в определении
взаимотношения этих трех идиомов является ответ на вопрос об их связях в начале миграции из Индии: представляли ли они в этот момент 1) один язык (или
группу близкородственных диалектов) (Дж. Сэмпсон), 2) уже разошедшиеся, но
связанные генетически особенно тесными отношениями языки/диалекты (Р. Тёрнер)
или 3) диалекты, не демонстрирующие особенно тесной генетической близости.
Ниже с опорой на классическую работу Р. Тёрнера и ее интерпретацию современными языковедами (прежде всего Я. Матрасом) приводятся некоторые изоглоссы, релевантные для определения генетического и ареального положения
Ц.я. среди индоарийских языков, а также его отношений с домари и ломаврен
(основные звуковые соответствия, связывающие Ц.я. с древнеиндийскими, см.
также в 2.1.1.). Лексемы Ц.я. (а также домари и ломаврен) приводятся в транскрипции, принятой в научных описаниях цыганских диалектов (см. 1.4.0.). Словоформы Ц.я. без указания на принадлежность какому-то конкретному цыганскому диалекту представляют собой максимально архаичные засвидетельствованные формы, близкие «общецыганскому» состоянию. Формы с указанием
диалектной принадлежности взяты из существующих описаний цыганских диалектов и цыганской диалектной базы данных, разработанной Манчестерским
университетом (далее обозначается как RMS).
Г л а в н ы е ф о н е т и ч е с к и е и з о г л о с с ы, связывающие Ц.я. с центральными индоарийскими языками:
— др.-инд. /ṛ/ > u, i (puč- ‛спрашивать’ < др.-инд. pṛcchāti, (j)ilo ‛сердце’ <
др.-инд. hṛdayam), то же в домари (hri ‛сердце’) и ломаврен (pučav- ‛спрашивать);
— др.-инд. /kṣ > kh (jakh ‛глаз’ < др.-инд. akṣi), домари: /kṣ/ > /k/ (iki ‛глаз’),
ломаврен: /kṣ/ > /kh/ (akhi ‛глаз’);
— др.-инд. /sm, ṣm/ > /hm/ > /mh/ > m (amen ‛мы’ < др.-инд. asmān), то же в домари (eme ‛мы’);
— др.-инд. /tm/, /tv/, /dv/ > p (pe(s) ‛себя’ < др.-инд. ātman; -ipen — суффикс абстрактных существительных < др.-инд. -tvana), ср. переход /dv/ > d в домари и
ломаврен (дом. bară ‛снаружи’, лом. bar ‛дверь’ < др.-инд. dvāram);
— др.-инд. /y/ > dž (dža- ‛идти’ < др.-инд. yāti), то же в домари (dža-), ломаврен
(dža-);
— др.-инд. /-m-/ > -v- (giv ‛пшеница’ < др.-инд. godhūmaḥ), то же в ломаврен
(giu). Не засвидетельствовано в домари (имеется два ненадежных примера сохранения -m-);
— др.-инд. /v-/ > b (beš ‛сидеть, оставаться’ < др.-инд. viś-), эту инновацию не
разделяют домари (/v/ > w: wēs-) и ломаврен (сохраняет /v/: ves-), возможно, развитие в Ц.я. является поздним.
Приведенные изоглоссы указывают на достаточно тесную близость Ц.я. с центральными новыми индоарийскими языками. Большинство этих изоглосс разделяют также и домари и ломаврен.
684
Цыганские языки
Существуют, однако, звуковые черты, отделяющие Ц.я. от центральных новых
индоарийских языков, большая их часть представляет собой консервативные явления.
— Сохранение сочетания «дентальный + r» (trin ‛три’ < др.-инд. trīṇi; drakh
‛кисть винограда’ < др.-инд. drākṣā). Ц.я. разделяет этот архаизм с домари (taran
‘три’, drakh ‛кисть винограда’), но не с ломаврен (см. mur- ‛мочиться’, ср. Ц.я.
muter ‛моча’ < др.-инд. mūtrā), дардскими языками и синдхи.
— Сохранение сочетания «лабиальный + r» (phral ‛брат’ < др.-инд. bhrātā;
pras- ‛дразнить’ < др.-инд. prahasati), архаизм присутствует в дардских и северозападных новых индоарийских языках, домари (bar ‛брат’) и ломаврен (phal
‛брат’) демонстрируют потерю r.
— Сохранение групп «сибилянт + дентальный» в инлауте (mišto ‛хороший’ <
др.-инд. miṣṭa; vast ‛рука’ < др.-инд. hasta), архаизм присутствует в домари
(na-mišta ‛больной’, xast ‛рука’) и в части дардских языков, в ломаврен сибилянт
ассимилируется (hath ‛рука’).
— Инлаутные дентальные дают в Ц.я. /l/ (gelo ‛ушедший’ < др.-инд. gata; (j)ilo
‛сердце’ < др.-инд. hṛdayam; khul ‛экскременты’ < др.-инд. gūtha; šulav- ‛мести’ <
śodhayati; такой же рефлекс зафиксирован в ломаврен (phal ‛брат’ < др.-инд.
bhrātā) и в дардском северном калаша (для /-t-/). В домари инлаутные дентальные
сохранились как /r/ (bar < др.-инд. bhrātā), так же как в южном калаша и кховар
(для /-t-/).
— Различение двух сибилянтов (др.-инд. /s/ > /s/: khas ‛сено’ < др.-инд. ghāsa;
/ṣ/ > /š/: berš ‛год’ < др.-инд. varṣa; beš- ‛сидеть’ < др.-инд. upa-viśati), различие
между сибилянтами утрачено в новых индоарийских языках, но сохраняется в
части дардских; в ломаврен все древнеиндийские сибилянты дают s (khas ‛сено’,
ves- ‛сидеть’, manus ‛человек’ < др.-инд. manuṣ); в домари рефлексы сибилянтов
также совпали (sap ‛змея’ < sarpa; wars ‛год’; siri ‛голова’ < ṣira), кроме рефлексов групп st, ṣṭ.
— Сохранение и озвончение смычных в группах nC, свойственное ряду дардских и северо-западных новых индоарийских языков: dand ‛зуб’ < др.-инд. danta,
pandž ‛пять’ < др.-инд. pancan, то же самое мы наблюдаем в домари (dand,
pʌndžes) и ломаврен (pendž). Таким образом, если с центральными новыми индоарийскими языками Ц.я. (а также домари и ломаврен) объединяют общие инновации, то с дардскими (а иногда и с северо-западными новоиндийскими) языками — исключительно архаизмы (озвончение смычных в группах nC является
типологически чрезвычайно распространенным, естественным процессом). На
основании фонетических архаизмов невозможно с уверенностью утверждать, что
предки носителей Ц.я. находились в контакте с носителями дардских языков, однако общие историко-географические соображения делают эту гипотезу вполне
правдоподобной. Что касается времени миграции предков цыган из Индии, то
ключевым здесь является сохранение консонантных групп (st, ṣṭ, «смычный + r»),
упростившихся еще в надписях Ашоки (по крайней мере в центральной зоне их
распространения, при сохранении, в частности, на северо-западе). Со времени
Р. Тёрнера считается, что предки цыган должны были покинуть центральноиндийский ареал до царствования Ашоки (III в. до н. э.), т. е. в раннесреднеиндийский период. При этом ни общецентральноиндийские инновации, ни архаиз-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
685
мы, разделяемые Ц.я. c дардскими языками, ничего не говорят о характере генетических взаимоотношений между Ц.я., домари и ломаврен.
Ниже приводятся некоторые существенные ф о н е т и ч е с к и е и н н о в а ц и и Ц.я.
— Оглушение аспирированных смычных. Здесь Ц.я. (phen ‛сестра’ < др.-инд.
bhaginī; thov- ‛мыть’ < др.-инд. dhāvati; khas ‛сено’ < др.-инд. ghāsa) смыкается с
ломаврен (phen, thov, khas) и оба они противопоставляются домари (ben, dɔv-,
gas), где соответствующие согласные сохранили звонкость, но потеряли аспирацию. Это обстоятельство привело Дж. Сэмпсона к идее о большей близости Ц.я.
к ломаврен (которые он объединил под названием «phen-цыганские языки» от
phen ‛сестра’), чем к домари («ben-цыганские языки»), и к постулированию совместного проживания предков носителей Ц.я. и ломаврен после отделения
предков носителей домари. Р. Тёрнер, однако, доказал (базируясь на наличии в
Ц.я. метатезы аспирации, отсутствующей в ломаврен: thud ‛молоко’ < др.-инд.
duddha, ср. лом. luth), что эти процессы происходили в двух языках независимо.
— Сложное развитие в Ц.я. древнеиндийских церебральных, дающих разные
рефлексы в зависимости от позиции и от того, какие среднеиндийские звуки и
консонантные группы они продолжают. Ц.я. демонстрирует три различных рефлекса интервокальных смычных церебральных (излагается по реконструкции
Я. Матраса с некоторыми изменениями):
1) /l/ < др.-инд. /-ḍ-/: khel- ‛играть’ < др.-инд. krīḍati;
2) /r/ < др.-инд. /-ṭ-/ (> ср.-инд. /-ḍ-/), /-ṭh-/ (> ср.-инд. /-ḍh-/), /-ḍ-/, /-ḍḍ-/, /-ḍr-/
(> ср.-инд. /ḍḍ/), т. е. из звонкого среднеиндийского церебрального, возникшего
из разных источников и не перешедшего в среднеиндийский период в /-l-/: čingar
‛битва’ < др.-инд. ciṇghāta; piri ‛горшок’ < др.-инд. piṭharī; bero ‛лодка’ < др.-инд.
beḍā; heroj ‛нога’ < др.-инд. haḍḍa; baro ‛большой’ < др.-инд. vaḍra;
3) /ř/ (о конкретных реализациях в различных диалектах этого рефлекса, по
всей видимости, сохранявшего в общецыганском свой ретрофлексный характер,
см. 2.1.1.) < др.-инд. /-ṭṭ-/, тот же рефлекс дают начальные др.-инд. /ḍ-/, /d-/
(> ср.-инд. /ḍ-/): ařo ‛мука’ < др.-инд. aṭṭa; řom ‛цыган’ < др.-инд. ḍom; řan ‛ветвь,
палка’ < др.-инд. daṇḍa.
В домари распределение рефлексов в целом совпадает с Ц.я., но рефлекс
третьего типа (/ř/) сохраняет более архаичный смычный характер: kel- ‛играть’,
xar ‛нога’, aṱa ‛мука’, dom ‛носитель домари’.
В ломаврен первые два рефлекса совпадают с Ц.я. (khel- ‛играть’; vor(ov)
‛большой’), однако рефлексы звонкого и глухого церебральных совпали (ara
‛мука’), а рефлекс начального звонкого церебрального /ḍ-/ совпал рефлексом /d-/
(lom ‛носитель ломаврен’, ср. le- ‛брать’ < др.-инд. dā).
Близость трактовки церебральных в Ц.я. (и домари) с центральными новоиндийскими языками заключается: 1) в совпадении рефлексов /-ḍ-/ и /-ḍḍ-/ (свойственно части новых индоарийских языков), 2) в различении рефлексов звонкого и
глухого церебрального (общеновоиндийская черта). При этом Ц.я. демонстрирует более инновативные черты, чем новые индоарийские языки: рефлекс звонкого
церебрального потерял ретрофлексный характер, а рефлекс глухого церебрального — смычность. Отражение церебральных в домари несколько более архаично,
развитие в ломаврен, возможно, имеет сравнительно поздний характер.
686
Цыганские языки
— Древнеиндийская группа /ṇḍ/ дает в Ц.я. рефлексы, достаточно сильно различающиеся по отдельным диалектам: mandřo, mando, manřo, manro, mařo,
manro, mařno и др. ‛хлеб’ < др.-инд. maṇḍa, ср. дом. mana, лом. mala.
— К инновациям в области вокализма относят потерю противопоставления
гласных по долготе и довольно сложные рефлексы др.-инд. /ă/ (но не /ā/): /а/ перед консонантной группой (dand ‛зуб’ < др.-инд. danta), /e/ перед одиночным согласным (ker ‛делать’ < др.-инд. karati), /o/ как результат действия ассимиляции,
прежде всего в соседстве с лабиальными согласными (thov ‛мыть’ < dhāvati), последний процесс, действующий также в домари (dɔw-) и ломаврен (tov), по всей
видимости, никак не связан с аналогичным изменением в некоторых новых индоарийских языках. Развитие a > e для домари и ломаврен не характерно.
Таким образом, какие бы то ни было яркие фонетические инновационные изоглоссы, которые указывали бы на совместное бытование Ц.я., домари и ломаврен
в постиндийский период, отсутствуют. Возможным исключением является латеральное отражение инлаутных дентальных (Я. Матрас), однако аналогичное развитие наблюдается и в дардских языках, в частности в калаша.
В области м о р ф о л о г и и ареально значимыми являются следующие консервативные черты Ц.я.:
— сохранение консонантной формы старых окончаний генитива, служащих
маркером основы косвенного падежа: м. р. ед. ч. -es < -asya, мн. ч. en < ānām, что
объединяет Ц.я. с домари (соответственно, -as, -an) и с дардскими языками (а также с некоторыми другими новыми индоарийскими языками), подробнее см. 2.3.4.;
— сохранение «первичных синтетических личных глагольных форм» (Г.А. Зограф): 1 л. ед. ч. -av < -ami, 2 л. ед. ч. -es < -asi, 3 л. ед. ч. -el < -ati, 1 л. мн. ч. -as <
āmas, 2 и 3 л. мн. ч. -en < -anti, что свойственно периферийным новым индоарийским языкам, а также отчасти и дардским, это явление также разделяется домари.
К числу существенных морфологических инноваций относятся следующие:
— высокий уровень синтетичности именных словоформ, образованных с помощью вторичных падежных показателей (наряду с особо последовательным
противопоставлением прямой и косвенной форм); синтетичность выражения
«вторичных» падежей свойственна и домари, сам набор падежных аффиксов
имеет общеиндийский характер;
— вторичные синтетические формы претерита, восходящие либо к форме причастия в сочетании с глаголом-связкой (традиционная точка зрения), либо к форме причастия в сочетании с энклитическим личным местоимением (Я. Матрас),
во втором случае возможны ареально-типологические параллели с дардскими
языками, в частности кашмири, подробнее см. 2.3.6.;
— специфический способ выражения временных отношений с помощью суффикса, расположенного после личных окончаний и выражающего значения «ретроспективного сдвига» (термин В.А. Плунгяна) или «временной отдаленности»
(remoteness, Я. Матрас): kera-v-as делать-1ЕД-РЕТР ‛я делал’, см. 2.4.0.), в домари
аналогичный аффикс имеет форму -a. Эту инновацию пытаются объяснить иранским влиянием, возможно, это совместная инновация Ц.я. и домари.
Исследования л е к с и к и Ц.я. (в частности, лексикостатистические, см. работы А. Фрейзера и др.) указывают на его более тесные отношения с центральными новоиндийскими языками, нежели с дардскими. Существуют небольшие
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
687
группы индоарийских слов, объединяющих Ц.я. с ломаврен, но отсутствующих в
домари, с другой стороны, некоторые лексемы присутствуют в домари и ломаврен, но отсутствуют в Ц.я. В ареальном плане более показательными являлись бы
общие заимствования, однако исследования И. Хэнкока показали, что общих
иранских заимствований в трех упомянутых индийских идиомах чрезвычайно
мало. В цыганологии большое значение придается факту практически полного
отсутствия в Ц.я. арабских заимствований. Это обстоятельство, однако, не находит однозначного ареально-исторического объяснения: обычно оно используется
либо хронологически как доказательство прохода носителями Ц.я. персоязычной
территории до арабского завоевания, либо географически как аргумент в пользу
сравнительно северного пути цыган (Я. Матрас).
В целом приведенный выше материал относительно ясно указывает на следующие выводы, касающиеся генеалогического и ареального положения Ц.я.:
— Ц.я., так же как и домари и ломаврен, первоначально сформировался в центральном индоарийском ареале; указаний на специальную, более тесную генеалогическую и ареальную близость этих идиомов нет;
— в начале среднеиндийского периода носители этих языков/диалектов мигрировали (возможно, в разное время) на северо-запад, где они, скорее всего, находились в контакте с носителями дардских языков;
— точное время и порядок миграции из индоарийского (в широком смысле
слова) ареала неизвестны; есть определенные основания полагать, что на северозападе Индии могли происходить контакты между носителями Ц.я. и домари
(возможно, и ломаврен), аргументом в пользу этого могут являться общие морфологические инновации (возможно, также отражение дентальных в качестве латеральных);
— на ираноязычной территории тесных контактов между носителями Ц.я., домари и ломаврен, скорее всего, не происходило.
1.1.3. Ц.я. существует исключительно в диаспоре.
О ранних миграциях цыган см. 1.1.0. В конце XIV в. цыгане появляются в Дунайских княжествах — Валахии и Молдавии, где они вскоре попадают в рабство,
продолжавшееся до середины XIX в. В начале XV в. первые волны цыганской
миграции достигают Западной Европы. В 1417 г. (а возможно, ранее, в 1407 г.)
цыгане появляются в Германии, в 1418 г. — в Швейцарии, в 1420 г. — в Брюсселе. В 1425 г. наличие цыган фиксируется во Франции и Испании, в начале XVI в.
цыгане появляются в Англии и Скандинавии. В России первое упоминание о цыганах относится к XVII в., а активное их появление на севернорусских территориях — к началу XVIII в. (из Германии через Польшу, на украинских и южнорусских территориях цыгане появились, по всей видимости, раньше: на территорию южной Украины они могли попасть из Дунайских княжеств, на территорию
северной Украины — из южной Польши). В середине XIX в. в только что объединившейся Румынии было окончательно отменено рабство цыган, после чего
значительное количество румынских цыган переселилось оттуда, а также из
Трансильвании и Баната в Западную и Восточную Европу, а также в Америку
(так называемая «вторая миграционная волна»). Трагическим событием, изменившим демографию цыганского населения в Европе, явился гитлеровский геноцид, в результате которого погибло, по разным оценкам, от 200 000 до 500 000 цы-
688
Цыганские языки
ган. Стабилизация государственных границ в Европе естественным образом ограничила масштаб миграций цыганского населения, но не прекратила их полностью: так, значительная волна цыганских переселений вследствие балканских
войн относится уже к 90-м гг. XX в., сказывается на перемещениях цыган и открытие границ в рамках Шенгенского пространства, см. также 1.2.1.
Число говорящих на Ц.я. не поддается сколько-нибудь точному определению,
что объясняется несколькими причинами. Во-первых, во многих странах (по
преимуществу западноевропейских) в понятие «цыгане» входят, помимо носителей Ц.я., также и другие группы, традиционно ведущие кочевой образ жизни, некоторые из этих групп представляют собой генетических потомков цыган, перешедших на язык окружающего населения или сохранивших в качестве тайного
языка смешанные цыганские диалекты, другие вообще не имеют к собственно
цыганам прямого отношения. Во-вторых, лишь в немногих странах (например, в
СССР) в материалах переписей отмечалось, помимо национальности, и владение
родным языком. Между тем в разных странах процент людей, не владеющих
Ц.я., среди лиц, считающих себя цыганами, достаточно сильно колеблется (по
некоторым сведениям, от 20 до 80%).
Всего, по примерным оценкам, в мире насчитывается более 4 млн носителей
Ц.я., наиболее крупные группы носителей проживают в Румынии (возможно, до
миллиона носителей), Болгарии (около 700–800 тыс.), Венгрии (более 450 тыс.),
Словакии (около 300 тыс.), Сербии (более 200 тыс.), Турции (400–500 тыс.), Македонии (около 240 тыс.), Чехии (около 150 тыс.), Греции (200–250 тыс.), США
(до 250 тыс.). Общее количество «европейских» цыган (независимо от родного
языка) в мире определяется как 8–9 млн чел. По переписи 2002 г., в России проживает 182 766 цыган (в переписи 2002 г. вопрос о родном языке в прямом виде
не задавался, по результатам переписи 1989 г., Ц.я. считали родным 84% цыганского населения СССР).
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Первая серьезная попытка классифицировать цыганские диалекты принадлежала Ф. Миклошичу и строилась на основании историко-географического
принципа. Рассмотрев заимствования из разных европейских языков в Ц.я.,
Ф. Миклошич выделил в нем 13 диалектных групп (греческая, румынская, венгерская, чешская, немецкая, польская, русская, финская, скандинавская, итальянская, баскская, английская и испанская). При этом набор заимствований, демонстрируемый каждой группой, представлял собой отражение миграционного пути
ее носителей.
Следующий шаг в диалектной классификации был сделан в 1915 г.
Б. Джильэт-Смитом, разделившим Ц.я. на две большие диалектные группы:
влашскую и невлашскую. Подобное разделение базируется как на историкогеографических основаниях (влашские диалекты объединяют говоры цыган, находившихся в течение длительного времени на румынских территориях и испытавших сильное воздействие румынского языка), так и на лингвистических признаках, по всей видимости, не обязанных своим возникновением непосредственным языковым контактам (например, окончание 1 л. ед. ч. прош. вр. -em во
влашских диалектах, -om в остальных диалектах). Реальность влашских диалектов как отдельной диалектной группы признается в настоящее время всеми ис-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
689
следователями, однако в том, что касается невлашских диалектов, сейчас общепризнанно, что они подразделяются на ряд групп такого же таксономического
уровня, как и влашская.
В последние десятилетия было предложено несколько вариантов диалектной
классификации Ц.я. (Я. Кохановский, Т.В. Вентцель и Л.Н. Черенков, Т. Кауфман, М. Куртиад, П. Баккер, Я. Матрас, Н. Борецки, Б. Игла). В результате в
классификации цыганских диалектов был достигнут определенный консенсус.
Существует проблема выделения диалектных изоглосс. Цыганская диалектология сталкивается с рядом трудностей как практического (сложность полевой
работы по крайней мере с некоторыми группами цыганского населения; впрочем,
подобная ситуация в настоящее время становится все менее характерной), так и
методологического характера. Последние обусловлены в первую очередь чрезвычайно сложным характером цыганского диалектного ландшафта. Современное
распределение диалектов определяется прежде всего миграциями цыганского населения (начиная с появления на территории Византии). В этом плане, казалось
бы, Ц.я. представляет собой идеальный плацдарм для применения модели родословного древа в ее классическом виде. Реально ситуация является значительно
более сложной. В результате многочисленных разновременных миграций на одних и тех же или близлежащих территориях оказывались группы носителей разных цыганских диалектов. В этих условиях происходила диффузия диалектных
признаков, как бы накладывающаяся на более раннее диалектное членение (см.
об этом работы Я. Матраса). Часто вследствие этой диффузии объединенными
этими признаками оказываются изначально достаточно далекие друг от друга
диалекты.
Ситуация осложняется и тем, что мы не знаем, в каком состоянии находился
Ц.я. к моменту прибытия его носителей на территорию Византии, представлял ли
он более или менее единый диалект или группу различающихся говоров.
Вышесказанное определяет трудности, возникающие при диалектной классификации Ц.я. и особенно при исследовании истории диалектного членения.
В современном цыгановедении представлены два различных ракурса рассмотрения истории формирования современного диалектного членения Ц.я. Н. Борецки придерживается представлений о том, что основу этого членения определяют раздельные (и часто разновременные) волны миграций групп носителей
диалектов Ц.я. из «вторичной» цыганской прародины, т. е. из Малой Азии или
(южных) Балкан, на север и северо-запад (при этом предполагается, что ряд изоглосс существовал еще до начала миграций). Я. Матрас в своей реконструкции
истории диалектного членения исходит из понимания общецыганского как сравнительно единого идиома (который мог, тем не менее, демонстрировать унаследованные из среднеиндийского состояния языковые варианты) и опирается в основном на представление о диффузии языковых явлений, выделяя три основных
центра распространения инноваций — Балканы, северо-западную часть Центральной Европы и область распространения влашских диалектов Ц.я.
Следует помнить при этом, что для характеристики реальных диалектов (а
также наиболее гомогенных диалектных групп), как правило, используются не
только и не столько характеризующие их внутриструктурные инновации, сколько вся совокупность доступной лингвистической и социолингвистической ин-
690
Цыганские языки
формации, включая набор лексических заимствований из окружающих языков,
степень потери исходного языкового материала под интерференционным воздействием (т. е. интерференционные изоглоссы), наличие/отсутствие явлений переключения кодов, самосознание носителей диалекта и т. д.
Ниже приводится краткая схема к л а с с и ф и к а ц и и ц ы г а н с к и х
д и а л е к т о в, базирующаяся на самом масштабном исследовании по цыганской диалектологии — «Комментированном диалектном атласе цыганского языка» Н. Борецки и Б. Иглы (2004), в дальнейшем используется и система диалектной нотации, принятая этими авторами:
I. Северная диалектная конгломерация (СД);
II. Северо-восточная группа (СВД);
III. Северные центральные диалекты (СЦД);
IV. Южные центральные диалекты (ЮЦД);
V. Влашская диалектная группа (ВД), подразделяется на достаточно сильно
различающиеся северные и южные влашские диалекты;
VI. Южнобалканские диалектная конгломерация I (ЮБД 1);
VII. Южнобалканская диалектная группа II (ЮБД 2).
Кроме того, существует ряд диалектов, не укладывающихся полностью в данную схему (см. 2.7.0.).
Разные цыганские диалекты и диалектные группы описаны в различной степени. Основную библиографию по диалектам см. в разделе «Литература». Неопубликованные данные по многим диалектам доступны в компьютерных базах данных, разрабатываемых в университетах Манчестера и Граца.
В разделе 2.7.0. приводятся краткие лингвистические описания диалектных групп,
а также приводятся основные изоглоссы, их разделяющие. Там же излагаются
соображения об истории формировании современного диалектного ландшафта.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Официально-юридический статус Ц.я. не совпадает в различных государствах, где проживают его носители. В ряде европейских стран (Македония,
Австрия, Венгрия, Финляндия) статус Ц.я. как языка национального меньшинства определен конституцией или соответствующим конституционным законом,
такая же ситуация существовала в Югославии до ее распада в 1991 г. В принятой
в 1992 г. и ратифицированной восемнадцатью государствами Европейской хартии миноритарных и региональных языков Ц.я. приводится в числе «нетерриториальных языков». Однако не все государства, ратифицировавшие хартию, эксплицитно упоминают Ц.я. в указаниях к ее применению. Согласно отчету, представленному в Совет Европы Я. Матрасом, в настоящее время выходит (с той или
иной степенью регулярности) около 50 периодических печатных изданий на Ц.я.
(большей частью двуязычных), существует несколько цыганских веб-изданий.
В ряде стран проводятся радиопередачи на Ц.я. (в наибольшем объеме в Македонии, также в Финляндии, Венгрии, Германии, Болгарии и др.). В Македонии и
ряде других стран существуют и телепрограммы на Ц.я. В довоенной Югославии
цыганоязычное телевидение было представлено также в Косово. О педагогическом статусе Ц.я. см. 1.3.3.
Вопросы статуса Ц.я. находились и находятся в сфере интересов цыганских
национальных организаций, появление первых из которых относится еще к кон-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
691
цу XIX — началу XX в.: 1879 — съезд венгерских цыган; 1919 — организация
болгарских цыган «Будущее»; 1933 — Всеобщий союз румынских цыган; с 1925
по 1928 гг. функционировал Всероссийский союз цыган, последний, впрочем, несмотря на свой «общественный статус», представлял собой организацию, полностью контролировавшуюся партийными и государственными органами. К довоенному времени относятся и первые, достаточно разрозненные попытки создать
международную цыганскую организацию (например, на цыганском съезде в Румынии в 1933 г.).
После Второй мировой войны деятельность по созданию международной цыганской организации усилилась. Эта деятельность привела в конечном итоге к
созыву в 1971 г. I Международного цыганского конгресса и созданию в 1978 г.
Международного союза цыган — организации, долженствующей представлять
интересы цыган всех стран (см. также 1.3.2.).
В реальной жизни цыганские диалекты функционируют почти исключительно
как устный язык внутригрупповой коммуникации, исполняя, тем самым, роль базилекта. В некоторых ситуациях функции Ц.я. могут расширяться до мезолектных, это происходит, как правило, при интенсивных междиалектных контактах
носителей цыганских диалектов, например, на Балканах или при общении носителей разных влашских диалектов в различных европейских регионах. В подобных ситуациях наиболее престижные цыганские диалекты (например, кэлдэрарский среди влашских или арли в западной части Балкан) могут выступать в
функции своего рода койне, провоцируя аккомодацию других диалектов. Другой
зоной повышения функционального статуса Ц.я. является фольклор, где часто
сохраняются архаичные языковые элементы, выходящие из употребления в устной повседневной речи.
Практически все цыгане являются билингвами. Степень владения языком окружающего населения, как правило, высокая. Тем не менее для групп цыганского
населения, сохраняющих родной язык, характерна передача его детям как материнского (первого) языка. В дальнейшем, при взрослении детей, цыганские диалекты часто сдают свои позиции функционально теснящим их языкам окружающего населения, порою проникающим и в базилектную сферу; в некоторых цыганских группах языки местного населения используются наряду с собственным
цыганским диалектом и во внутригрупповом общении. Тем самым язык окружающего населения для многих цыганских сообществ становится основным, доминирующим языком, что приводит к далеко идущим лингвистическим последствиям (см. 1.6.0.). Соотношение между материнским языком и языком окружающего населения в плане баланса языковой доминации довольно сильно
варьирует в различных цыганских сообществах. В целом зоной, где Ц.я. в наибольшей степени сохраняет свои функциональные позиции, являются Балканы
(Болгария, Македония, Косово, Албания).
В последнее время происходит процесс расширения функций Ц.я. Это связано
как с активной деятельностью цыганских международных организаций (отражающих устремления и позицию по крайней мере части цыганской интеллигенции), так — еще в большей степени — и с модификацией информационного пространства. Появление Интернета и сопутствующих коммуникативных возможностей повлекло за собой создание цыганских форумов и чатов, в которых Ц.я. в
692
Цыганские языки
специфическом варианте письменной формы используется как реальное средство
общения. Происходящие при этом процессы междиалектной аккомодации чрезвычайно интересны и нуждаются в изучении.
Часто носители Ц.я. являются мультиязычными, используя наряду со своим
диалектом несколько других языков. Это имеет место в зонах, где билингвизм
распространен среди окружающего населения (например, в Косово), а также в
моменты смены языка окружающего населения в результате миграций: так, к
примеру, группы цыганского населения, покинувшие территорию бывшей Югославии в последние десятилетия, уже овладев немецким языком, продолжают использовать сербский или македонский.
Выше (1.1.0, 1.1.3.) уже говорилось о группах цыганского населения, перешедших на языки окружающего населения.
В целом степень сохранности цыганских диалектов определить достаточно
сложно. Можно предположить, что для отдельных диалектов она колеблется в
диапазоне от исчезающих до нестабильных.
Совершенно особыми социолингвистическими характеристиками обладают
так называемые «смешанные цыганские диалекты» («парацыганские» диалекты,
англ. Pararomani, о возможных сценариях их происхождения см. 1.6.0.), включающие в себя англоромани (Великобритания), скандоромани (скандинавские
страны), кало (Иберийский полуостров) и некоторые другие (подробнее см.
2.7.0.). В настоящее время функционирование этих языковых форм практически
сводится к вставке некоторых лексических элементов, по преимуществу цыганского происхождения, в грамматически правильно оформленные предложения на
языке окружающего населения, тем самым они приближаются к арго (отличаясь
от последних высокой степенью этимологического единства лексики и наличием
некоторых служебных слов цыганского происхождения). Согласно наиболее распространенной точке зрения, эти идиомы следует рассматривать как особый дискурсивный регистр соответствующих языков окружающего населения (соответственно английского, испанского и др.), служащий для выражения внутригрупповой самоидентификации, солидарности (включая и секретные функции) и
относящийся прежде всего к эмотивной сфере функционирования языка. Эти регистры находятся в состоянии постепенного исчезновения и представляют собой
(если приписывать им статус особых языковых образований) исчезающие (а в
некоторых случаях почти вымершие) идиомы.
1.3.2. Первая письменная фиксация Ц.я. представлена, по всей видимости, в
рукописи, относящейся приблизительно к 1515 г., составленной неким Иоганном
из Графинга (вероятно, учеником И. Рейхлина) и содержащей, в частности, латинско-цыганский словарик (61 цыганское слово, не все лексемы интерпретируются). Фрагмент рукописи с цыганским языковым материалом опубликован в
2010 г. Образцы цыганской речи приводятся в своеобразной этнографической
энциклопедии «Первая книга вступления к знанию», написанной английским
врачом Эндрю Бордом (Andrew Borde) (1542 г., опубликована в 1547 г.). Раздел,
посвященный цыганам и их языку, содержит 13 коротких предложений с переводом на английский язык. Следующая запись, включающая 53 слова и предложения, была сделана в 1560-е гг. голландцем Йоханном фан Эвсумом, но опубликована только в начале XX в. Список из 71 цыганского слова был опубликован в
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
693
1597 г. Бонавентурой Вулканиусом (цыганским материалом его снабдил Й. Скалигер); так же как и список Борда, словарик Бонавентуры был переиздан в XIX в.
Ф. Миклошичем. Более 100 цыганских слов содержат так называемые «Винчестерские показания» («Winchester confessions») — собрание юридических документов, относящихся к 1616–1617 гг. (опубликовано только в 1996 г.). К 1639 г.
относятся уникальные записи двух коротких цыганских песен из Трансильвании
(«Кайонский кодекс», Kaioni codex, публикация 1994 г.). Диалог на Ц.я. содержится в итальянской театральной пьесе, опубликованной в 1646 г. Образцы диалекта балканских цыган были представлены в знаменитой «Книге путешествий»
турка Эвлии Челеби (записаны в 1668 г.). В XVIII в. появляются первые научные
работы, посвященные Ц.я. и содержащие слова и грамматические формы, в XIX в.
начинается довольно широкая публикация цыганского фольклора. К этому же
времени относится и начало перевода на Ц.я. библейских текстов (первый — перевод Евангелия от Луки, выполненный Дж. Борроу в 1837 г.).
Первая попытка стандартизации Ц.я. была предпринята в 1920-е гг. в СССР в
рамках проводившейся тогда политики развития языков малых народностей. В
1926 г. под руководством проф. М.В. Сергиевского создается кириллическая цыганская письменность. В основу литературного языка был положен севернорусский диалект Ц.я. В 1927–1932 гг. выходят два цыганских общественно-политических журнала «Романы зоря» («Цыганская заря») и «Нэво дром» («Новый
путь»); за период с 1927 по 1938 г. было издано более 250 книг на Ц.я. — в основном общественно-политическая литература, но также учебники, переводы художественной литературы с русского (Пушкин, Толстой, Горький и др.) и иностранных языков, а также оригинальные художественные произведения молодых
цыганских писателей — всего в этот период в цыганской литературе выступило
более двадцати писателей. Литературный Ц.я. преподавался в ряде учебных заведений. В 1938 г. в связи с резким изменением сталинской национальной политики вся эта деятельность заканчивается, цыганская письменность запрещается.
В целом эксперимент по стандартизации Ц.я., предпринятый в СССР, невозможно признать удачным, при этом неудача объяснялась как лингвистическими (за
основу был взят диалект, чуждый большой части цыганского населения СССР),
так и общественно-политическими причинами (эксперимент был и начат, и закончен «сверху», без малейших попыток учесть реальные культурные и образовательные потребности цыганского населения).
После Второй мировой войны в ряде стран Европы (Польше, Чехословакии,
Венгрии, Болгарии, Югославии, Франции, Италии) появляются писатели, пишущие на Ц.я. и, тем самым, придающие своим диалектам письменный статус. Этому же способствуют и использующие Ц.я. периодические издания (см. 1.3.1.,
первые попытки издания цыганских журналов в странах Центральной Европы
относятся еще к довоенному периоду), также имеющие по большей части национально-региональный характер.
Начиная с 80-х гг. XX в. проводятся попытки централизованной кодификации
Ц.я., различающиеся по своим целям и подходам. Так, региональный характер
имеет выработанный австрийскими лингвистами проект кодификации диалекта
цыган провинции Бургенланд (роман, ЮЦД), базирующийся на графико-орфографической системе, близкой к немецкой. Напротив, в Македонии, характери-
694
Цыганские языки
зующейся достаточно большим разнообразием присутствующих там цыганских
диалектов разных групп (ЮБД1, ЮБД2, ВД), начиная с 80-х гг. ведется активная
работа по созданию национальной нормы Ц.я. В качестве радикального случая
можно упомянуть разработку Х. де Диосом Рамиресом-Эредией искусственного
литературного языка для испанских цыган (в Испании сохранились только смешанные цыганские диалекты), базирующегося на лексике и грамматике, заимствованной из разных цыганских диалектов Европы.
Наряду с этими национально (а иногда и индивидуально) ориентированными
попытками кодификации отдельных диалектов или диалектных групп, существуют и проекты создания единого цыганского стандартного (литературного) языка. Разработка подобного языка сталкивается со значительными трудностями, в
какой-то степени присущими процессам ускоренного создания литературной
нормы вообще, но в случае Ц.я. приобретающими особый масштаб. К числу этих
трудностей относятся:
— необходимость выбора диалектной базы, что в случае Ц.я. осложняется
уникальным диалектным разнообразием (резко усиленным наличием разнообразного суперстрата окружающих языков) и отсутствием диалекта, престижного
для всего ареала распространения Ц.я. (такая ситуация характерна в некоторых
случаях и для создания национальной нормы);
— необходимость выработки системы графики и орфографии, диктующая отказ от естественного стремления приблизить цыганскую письменную систему к
соответствующей системе окружающего языка (в случае цыганских диалектов
такое стремление поддерживалось бы сильной фонетической интерференцией со
стороны местных языков); существенно и то, что часть цыганских диалектов находится в окружении языков с кириллической, а часть — с латинской графикой;
— необходимость создания единой лексической базы, при том что цыганские
диалекты обогащают свой словарный запас за счет совершенно разных языков.
Тем не менее попытки создания в той или иной степени единого языка предпринимаются. Самый решительный шаг в этом направлении был предпринят на
IV Cъезде Международного союза цыган (Варшава, 1990), где был принят единый цыганский алфавит, разработанный французским цыгановедом и активистом
цыганского движения М. Куртиадом (см. 1.4.0.), а также были высказаны рекомендации относительно обогащения цыганского лексического состава (при этом
предполагается отказ от использования интернационализмов и ориентация на
собственно цыганские словообразовательные возможности). Невзирая на признание органами Евросоюза системы письма, принятой Международным союзом
цыган, реальная письменная практика, развивающаяся в отдельных странах, использует ее крайне ограниченно (единственным исключением является Румыния,
где международный алфавит был официально принят). По всей видимости, более
перспективным является выдвигаемый многими цыгановедами (Я. Матрас и др.)
плюралистический подход, предусматривающий свободный выбор носителем
Ц.я. диалектных, графико-орфографических и лексических вариантов в зависимости от собственных интенций и конкретных ситуаций общения.
1.3.3. История преподавания Ц.я. началась только в XX в. По-видимому, первый опыт такого преподавания имел место в СССР в 1920–30-х гг. в рамках упоминавшейся выше (1.3.2.) политики развития языков малых народов. В СССР
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
695
было открыто некоторое количество начальных школ, где созданный в это время
«литературный» цыганский был языком преподавания, цыган-учителей готовило
специальное отделение педагогического техникума. В 1938 г. преподавание на
Ц.я. в СССР было прекращено.
Переход к преподаванию — как правило, достаточно эпизодическому — Ц.я. в
европейских странах относится уже к 90-м гг. XX в. и связан с поворотом внимания к проблемам национальных меньшинств в Евросоюзе, с одной стороны, и с
падением коммунистического режима в Восточной Европе — с другой. Исключением тут является бывшая Югославия, где Ц.я. преподавался в отдельных школах еще в 80-х гг. (прежде всего, в Косово и Македонии). Как отмечается в докладе Я. Матраса, наиболее последовательно Ц.я. преподается в Румынии (где за
последние годы его изучали более 25 тыс. учеников), Швеции, Финляндии и Австрии (Бургенланд). Эти же страны характеризуются наиболее активной государственной поддержкой выпуска цыганских учебных материалов. Во всех случаях
речь идет о преподавании Ц.я. как предмета, а не об использовании его как языка
обучения. Проблема с преподаванием Ц.я. часто заключается не только в недостаточности государственной или общественной материальной и организационной поддержки, но и в отсутствии активного интереса к подобной деятельности
со стороны самого цыганского населения. В России в последние годы функционирует несколько классов с преподаванием Ц.я.
В настоящее время Ц.я. (в практическом аспекте) или цыганология преподаются в ряде европейских университетов (Прага, Бухарест, Грац, Манчестер, Амстердам, Барселона и др.).
Начало научного цыгановедения восходит ко второй половине XVIII в. Открытие индийской природы Ц.я. связывают прежде всего c именем Й. Рюдигера,
опубликовавшего в 1782 г. статью на эту тему, хотя одновременно работу в этом
направлении вели несколько ученых. В XIX в. начинается интенсивное изучение
цыганских диалектов, тогда же интерес к Ц.я. проявляют такие выдающиеся лингвисты, как А. Потт, опубликовавший в 1844–1845 гг. первое сравнительноисторическое исследование Ц.я., Ф. Миклошич, обобщивший в серии работ
(1872–1881) имевшийся диалектный материал и написавший цыганскую историческую фонетику и морфологию, и крупнейший итальянский лингвист XIX в.
Г.И. Асколи. О развитии представлений о классификации цыганских диалектов
см. выше (1.2.1.).
В 1926 г. выходит в свет исследование цыганского диалекта Уэльса, выполненное Дж. Сэмпсоном и до сих пор остающееся самым масштабным описанием
одного диалекта. Книга содержит и важные соображения относительно индийских связей Ц.я. (см. 1.1.2.). В 1926 г. появляется и знаменитая статья Р. Тёрнера
о положении Ц.я. внутри индоарийских языков.
Новый интерес к Ц.я. вспыхивает в 1960-е гг. (описание кэлдэрарского диалекта О. Йердманом и Э. Люндбергом, работы К. Костова, Я. Кохановского, И. Хэнкока). Настоящий взрыв происходит в цыгановедении во второй половине
80-х гг. За последние два десятилетия появилось значительное количество диалектных описаний, выполненных на новом качественном уровне (Н. Борецки,
Б. Игла, П. Чех, М. Хайшинк и др.), появился цыганский диалектный атлас (Н. Борецки и Б. Игла), идет процесс интенсивного теоретического осмысления накоп-
696
Цыганские языки
ленного материала (Я. Матрас, В. Фридман, П. Баккер, В. Бубеник, В. Элшик и др.).
Важной вехой, подводящей итог предшествующего этапа развития цыгановедения, стал выход в 2002 г. обобщающей монографии Я. Матраса «Цыганский язык.
Лингвистическое введение».
Наступление XXI в. ознаменовано разработкой крупнейших компьютерных
баз данных по лексике и грамматике цыганских диалектов (университеты Манчестера и Граца).
Научное цыгановедение в России начало развиваться в конце XIX в. и в основном было сосредоточено на изучении диалектов, распространенных на территории Российской империи, а затем Советского Союза: севернорусского
(К. Патканов, В.Н. Добровольский, М.В. Сергиевский, Т.В. Вентцель), балтийских
(П. Аристэ, Л. Мануш/Белугин), украинского и южнорусского (А.П. Баранников),
кэлдэрарского (Л.Н. Черенков), крымского (В.Г. Торопов). В 2004 г. опубликована фундаментальная обобщающая монография Л.Н. Черенкова и С. Лэдерига о
цыганском языке и цыганах.
1.4.0. Ц.я. не обладает единой общепринятой письменной системой. В современной научной литературе (в том числе и в данной статье) используется более
или менее единая письменная транскрипция, она приводится в разделе 2.1.1.
В ряде стран используются конвенциональные системы письма, часто незначительно отличающиеся от научной транскрипции (в случае необходимости различия приводятся в разделе 2.7.0.). В некоторых странах, использующих кириллицу
(Болгария, Македония), цыганские тексты печатаются латиницей. В России используется кириллическая графическая система, восходящая (иногда в слегка
модифицированном виде) к алфавиту, разработанному в 1926 г. (см. 1.3.2.), о ней
также см. 2.7.0.
Алфавит, разработанный М. Куртиадом и одобренный в 1990 г. Международным союзом цыган (а также используемый в цыганских текстах, издаваемых в
Румынии), в некоторых существенных моментах отличается от научной транскрипции. Прежде всего — и в этом заключается его основная особенность — он
использует своеобразный морфологический принцип: фонемы, исторически чередующиеся в рамках одной морфемы (это касается в основном вторичных падежных аффиксов, см. 2.3.4., 2.4.0.), обозначаются одной графемой, при этом не
совпадающей ни с одной из чередующихся фонем. Графемы должны по возможности покрывать и спектр реализации отдельной фонемы в разных диалектах,
т. е. играть роль своего рода диаграфов. Так, графема ç используется для обозначения различающихся по диалектам и соответствующих друг другу фонем /c/, /s/,
/h/ в показателе инструменталиса rome-sa ‛c цыганом’ в диалектах, сохраняющих
-s-, и rome-ha, то же, в диалектах с -h- в нотации Куртиада будет передаваться
как romeça, а romen-ca ‛с цыганами’ — как romença. Тем самым, соблюдается
графическое единство окончания инструменталиса. Точно так же графема q передает морфонему k/g в показателях датива и генитива (romes-ke ‛цыгану’ =
romesqe, romen-ge ‛цыганам’ = romenqe), а графема θ — морфонему t/d в показателях локатива и аблатива (romes-te ‛у цыгана’ = romesθe, romen-de ‛у цыган’ =
romenθe).
Имеются и некоторые другие отличия алфавита Куртиада (Международного
союза цыган, МСЦ) от научной транскрипции:
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
Транскрипция
č
čh
dž
ř
š
ǝ
ž
697
Алфавит Куртиада/МСЦ
ć
ćh
ʒ
rr
ś
ä
ź
Все символы в алфавите Куртиада/МСЦ имеют последовательно диафонический характер: ʒ обозначает этимологическую звонкую двухфокусную аффрикату независимо от ее произношения в конкретном диалекте, для передачи которого используется алфавит.
1.5.0. Общепринятой периодизации истории Ц.я. не существует. Я. Матрас
предлагает выделять следующие этапы его развития.
П р о т о ц ы г а н с к и й (Proto-Romani) — период от выделения Ц.я. как самостоятельного индоарийского идиома до попадания предков цыган на территорию Византийской империи. Характерные черты протоцыганского реконструируются на основе сравнения его с другими индоарийскими языками. О фонетических особенностях протоцыганского см. 1.1.2. В этот период сформировались, по
всей видимости, и существенные морфологические особенности цыганского:
агглютинативная падежная система, вторичная флексия в формах претерита,
специфический способ выражения значения прошедшего времени в имперфекте
и плюсквамперфекте с помощью неизменяющихся аффиксов, расположенных
после личных окончаний (подробнее см. в 2.3.5.). Протоцыганский испытал иноязычные влияния, в частности влияние армянского и иранских языков.
Р а н н и й ц ы г а н с к и й (Early Romani) — Ц.я. в период его существования в качестве относительно единого идиома на территории Византийской империи (XI–XIV вв.). В этот период Ц.я. испытал глубокое влияние греческого языка
и приобрел некоторые черты, сближающие его с языками Балканского языкового
союза.
Говоря о периодизации истории Ц.я., Я. Матрас вводит также понятие
«о б щ е ц ы г а н с к о г о» (Common Romani), под которым понимается совокупность общих форм и структур, сохранившихся в большинстве цыганских диалектов. Общецыганский выводится на основании сравнения цыганских диалектов и представляет собой, тем самым, реконструкцию последнего этапа развития
раннецыганского.
В дальнейшем при описании языковых уровней Ц.я. мы будем использовать
понятие «общецыганский» как своего рода точку отсчета, прежде всего описывая
явления, общие для всех Ц.я., и далее указывая на то, как они развиваются в отдельных диалектах.
Далее следует продолжающийся до настоящего времени период существования Ц.я. в виде с о в о к у п н о с т и о т д е л ь н ы х д и а л е к т о в.
1.6.0. В плане интерференционных явлений Ц.я. занимает совершенно особое
положение среди языков мира. Ни один другой язык не испытал столь разнообразного контактного воздействия со стороны языков различной генетической
698
Цыганские языки
принадлежности и типологических характеристик. Это требует особого способа
изложения, поэтому конкретные контактные явления будут по необходимости
рассматриваться в соответствующих разделах, здесь же мы упомянем лишь некоторые общие моменты.
В истории Ц.я. выделяется несколько хронологических срезов контактного
воздействия: это доевропейские языковые контакты на пути следования цыган к
территории Византийской империи; контактное воздействие греческого языка на
Ц.я. как целое (= ранний цыганский) и воздействие отдельных европейских языков на отдельные цыганские диалекты или диалектные группы.
Что касается д о е в р о п е й с к и х контактов, то Ц.я. демонстрирует определенное количество иранских и армянских лексических заимствований (см.
2.6.0.), за пределами лексической сферы влияние это однозначной интерпретации
не поддается. Из двух грамматических явлений, в которых исследователи хотят
видеть наиболее явное иранское влияние (компаративы на -eder и наличие показателя «ретроспективного сдвига», расположенного после личных окончаний, см.
1.1.2.), первое может быть объяснено как индоарийский архаизм, а второе типологически похоже на аналогичные способы выражения временных отношений
как в индоарийских, так и в иранских языках, но, по всей видимости, представляет
собой собственно цыганскую инновацию. Ряд других явлений (начало формирования предложной системы, ограничение дистрибуции инфинитива) могли возникнуть под иранским влиянием, но никаких прямых доказательств этому нет.
Г р е ч е с к о е влияние на Ц.я. широко, многообразно и пронизывает всю
языковую систему. Среди процессов, связанных с греческим влиянием, можно
назвать следующие:
— внедрение в цыганский лексикон чрезвычайно значимого пласта греческих
заимствований, в том числе элементов базового лексикона (см. 2.6.0.);
— заимствование ряда деривационных морфем (суффикс абстрактных существительных -imo, суффикс порядковых числительных -to, диминутивные суффиксы);
— формирование под греческим влиянием и с использованием морфем, заимствованных из греческого, сложной и во многом уникальной системы морфологической адаптации заимствований (включая их словоизменение по особым моделям);
— устранение инфинитива и замена его финитной формой, управляемой по
балканской модели;
— грамматикализация определенного артикля;
— формирование системы предлогов;
— переход к порядку VO;
— формирование некоторых особенностей устройства относительных и дополнительных придаточных предложений (см. 2.5.4.).
В результате всех этих процессов Ц.я. приобрел определенные структурные
сходства с языками Балканского языкового союза, не войдя, впрочем, в его ядро.
Я. Матрас отмечал, что «балканизация раннего цыганского вызывает одновременно европеизацию многих его черт». Таким образом, многие черты, полученные Ц.я. в Малой Азии и на Балканах, укладываются в общее движение балканских языков к среднеевропейскому стандарту (Standard Average European).
Другие е в р о п е й с к и е я з ы к и влияли уже не на все цыганские диалекты. Тут прежде всего выделяются языки, оказавшие влияние на большие
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
699
группы Ц.я. и во многом способствовавшие их консолидации, — это румынский
язык для ВД, венгерский для ЦД, немецкий для cинти и, в меньшей степени,
СВД, для ЮБД роль таких языков частично играли турецкий и южнославянские,
во многом в зависимости от вероисповедания носителей конкретного диалекта.
По мере дальнейших миграций многие цыганские диалекты продолжали смену
языков окружающего населения. В результате в большинстве цыганских диалектов наблюдается наслоение пластов интерференционного влияния разных языков, с которыми данный диалект вступал в последовательные ситуации контакта.
Особенно хорошо видно это на примере лексики. Так, СРД демонстрирует, помимо неограниченного количества заимствований из русского, ясно различимые
группы греческих, немецких и польских заимствований.
При этом язык актуального контакта играет, как правило, особую роль, являясь своего рода резервуаром, из которого диалект может практически неограниченно заимствовать языковые элементы, а также копировать структурные модели.
Важно отметить, что влияние определенных языков часто перекрывает изначальное диалектное деление. См., например, развитие фонологических долгот в
контактировавших с венгерским языком цыганских диалектах, принадлежащих к
ВД и ЮЦД.
И н т е р ф е р е н ц и о н н о е в о з д е й с т в и е проявляется в Ц.я. на разных языковых уровнях.
В фонетике интерференция проявляется в высокой степени уподобления звуковой реализации фонем цыганских диалектов соответствующим звукам языков
окружающего населения. Происходит и значительное сближение самих фонологических систем Ц.я. с системами окружающих языков. Заимствования из языка
актуального контакта, часто не подвергающиеся полной фонетической адаптации, приносят с собой в цыганские диалекты практически все представленные в
этом языке фонемы. Наиболее стойкими оказываются синтагматические, дистрибуционные свойства фонем: в целом мы можем говорить о сохранении в большинстве Ц.я. общецыганских морфонологических особенностей. В ряде диалектов
(в частности, в ЦД, в части СВД) под влиянием окружающих языков произошел
акцентный сдвиг, а также другие просодические изменения, подробнее см. 2.1.2.
Характеризуя интерференционные процессы в лексике Ц.я., необходимо отметить два момента.
— Важной особенностью строения лексикона в цыганских диалектах Европы
является последовательное противопоставление двух частей лексикона: исконной лексики и заимствований. Эти части лексикона различаются в двух аспектах.
Во-первых, исконные лексические элементы и заимствования обладают разной
степенью устойчивости. Исконная лексика относительно устойчива и сравнительно хорошо сохраняется в цыганских диалектах. Совсем по-другому ведут себя заимствования. Неоднократно отмечалось, что замене прежде всего подвергаются слова, заимствованные из языка предыдущего языкового контакта данного
диалекта. Во-вторых, заимствованная лексика оформляется особыми грамматическими аффиксами, несвойственными исконной лексике, и входит в особые
словоизменительные классы. Как правило, эти адаптационные форманты либо
являются заимствованными (прежде всего из греческого), либо представляют собой контаминацию исконных и заимствованных элементов. Уникальность Ц.я.
700
Цыганские языки
заключается в том, что выработанный им адаптационный механизм продолжает
действовать в большей части диалектов уже в течение нескольких столетий и
применяется к лексике, заимствованной и заимствующейся из самых разных
языков. В результате цыганский лексикон оказывается разделенным на два формально различающихся компонента. Любопытно отметить, что бóльшая часть
заимствований из греческого (так же как ранние иранские и армянские заимствования) трактуется в Ц.я. как исконная лексика. Это указывает на то, что адаптационный механизм в современном виде возник не на начальном этапе контактов с
греческим, но уже после того, как была заимствована часть греческих лексических
элементов. Конкретное описание действия адаптационного механизма см. в 2.4.0.
— Билингвизм с доминацией языка окружающего населения приводит к тому,
что носители Ц.я. используют в своей речи по-цыгански практически неограниченное количество лексических единиц из языка актуального контакта. В связи с
этим перед исследователем цыганских диалектов встает проблема отграничения
собственно заимствований от явления, называемого разными исследователями
заимствованиями ad hoc (nonce-borrowing) или смешением кода (code mixing),
т. е. от лексических элементов языка окружающего населения, используемых непосредственно в момент речи. Ситуация осложняется тем, что часто подобные
элементы подвергаются действию тех же адаптационных правил, что и обычные
заимствования. С другой стороны, в ряде цыганских диалектов имеется тенденция использовать грамматически неадаптированные словоформы языка окружающего населения. Такую ситуацию мы имеем в севернорусском диалекте
(СВД), а также в южнорусских и украинских диалектах с русскими и в некоторых ЮБД (кабуджи в Албании, диалект Айи Варвары в Греции) с турецкими глагольными формами.
Грамматическая интерференция в Ц.я. богата, многообразна и охватывает весь
спектр известных в контактологии явлений. Ц.я. демонстрируют многочисленные случаи контактно обусловленного семантического сдвига, структурных калек (в том числе изменения в синтаксисе порядка слов) и заимствования грамматических морфем.
Можно выделить фрагменты грамматической системы Ц.я., в большей степени
затронутые интерференционным воздействием.
Для Ц.я. характерен семантический сдвиг в сфере падежных и предложнопадежных конструкций (при этом сама по себе общецыганская падежная система
сохраняется достаточно последовательно, см. 2.3.4.) и копирование аналитических конструкций окружающих языков. Среди последних выделяются следующие зоны, где иноязычное влияние проявляется особенно сильно:
— образование будущего времени — по преимуществу в диалектах, контактирующих с языками с аналитическим будущим (см. 2.3.5.);
— пермиссивные конструкции и периферийные формы императива;
— образование аналитических форм превосходной степени сравнения прилагательных;
— способы образования некоторых типов сложноподчиненных предложений.
Синтаксис порядка слов сильно зависит от языка окружающего населения.
При этом, как отметил Н. Борецки, при иноязычном влиянии в области порядка
слов в языке-реципиенте не столько закрепляются жесткие синтаксические огра-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
701
ничения, свойственные языку-донору, сколько под влиянием последнего появляются альтернативные варианты. Почти независимо от степени свободы порядка слов в языке-доноре степень свободы в Ц.я. увеличивается.
Заимствованные служебные слова, как правило, инкорпорируются в состав
калькированных конструкций, наибольшее их количество наблюдается в суперлативных конструкциях, а также при образовании периферийных форм императива. Часто заимствуются модальные слова.
Заимствованные деривационные морфемы представлены в основном суффиксами существительных и прилагательных с диминутивным и ласкательным значением (что, по-видимому, объясняется сочетанием их семантической прозрачности и особой прагматической выразительности); также заимствованы некоторые суффиксы, образующие слова женского рода, суффиксы абстрактных
существительных, т. е. элементы, при помощи которых образуются дериваты, характеризующиеся высоким уровнем композициональности. Распространено гибридное (калька + заимствование) образование неопределенных местоимений (например, севернорусский диалект: со-нибудь ‛что-нибудь’).
Заимствования флективных показателей редки и носят единичный характер
(например, заимствование славянских глагольных окончаний в диалекте гопти,
ср. формы бытийного глагола sja-mo ‛мы есть’ и sja-te ‛вы есть’). Особняком стоят случаи заимствования славянских префиксов в некоторых диалектах, контактировавших со славянскими языками (см. 2.3.5.). О других случаях заимствования грамматических элементов см. в 2.4.0., 2.7.0.
В большинстве случаев интерференционного воздействия речь идет не о формировании новых категорий, а скорее о появлении новых способов выражения
грамматических значений, уже выражаемых каким-то образом в конкретном диалекте еще до контактно обусловленного изменения. Примером образования действительно новой категории является возникновение в цыганских диалектах Болгарии категории пересказывательности под явным болгарским влиянием (см. 2.3.5.).
Экстремальным следствием языковых контактов является образование смешанных цыганских диалектов (см. 1.1.0, 1.3.1, 2.7.0). Восстановить сам процесс
возникновения подобных языковых состояний не представляется возможным изза отсутствия достоверных материалов. Однако имеющиеся отрывочные данные
(прежде всего относящиеся к англо-романи и кало) позволяют предположить, что
данные идиомы возникли достаточно давно (в интервале от XVII в. до середины
XIX в.) и что (по крайней мере в Великобритании) традиционный и смешанный
цыганские диалекты могли сосуществовать в одно и то же время. В самом общем
плане сценарии формирования смешанных цыганских диалектов можно разделить на две группы. Некоторые исследователи (Д. Кенрик, С. Томасон и
Т. Кауфман, до известной степени У. Крофт) предполагали, что смешанные диалекты возникли из традиционных в результате все более усиливающихся интерференционных процессов. Тем самым, между традиционными и смешанными
диалектами устанавливается определенная языковая непрерывность. Другие
(Н. Борецки и Б. Игла, Я. Матрас) считают, что при возникновении смешанных
языковых состояний имел место языковой сдвиг и переход на язык окружающего
населения с сохранением — в силу определенных социолингвистических факторов — доступа к цыганскому лексикону.
702
Цыганские языки
Ни один из этих сценариев нельзя считать доказанным. Аргументом против
первого является отсутствие надежных примеров языковых состояний, промежуточных между сильно интерферированными диалектами, сохраняющими цыганскую грамматику, и смешанными диалектами. Приводимые в описаниях англоромани конца XIX в. примеры своего рода континуума между традиционными и
смешанными диалектами, проявляющегося в том, что одни и те же носители порождали фразы с разным грамматическим оформлением, не поддаются однозначной интерпретации. Остается неясным, можем ли мы говорить о действительно диахроническом континууме — постепенном изменении языковой системы с сохранением старых и новых элементов в состоянии вариативности — или о
своего рода дискурсивном континууме — возможности не полностью мотивированного перехода с одного кода на другой.
В любом случае ясно одно: смешанные диалекты должны были возникнуть в
очень специфической социолингвистической ситуации, характеризующейся, с
одной стороны, возрастающей доминацией языка окружающего населения и постепенной утратой родного языка по крайней мере у части цыганского социума, а
с другой — высоким уровнем потребности сохранения своего родного языка для
выражения внутригрупповой самоидентификации, а также, вероятно, как средства секретной коммуникации.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Передний
i
e
Ряд
Средний
Задний
u
o
a
П р и м е ч а н и е: В таблице представлена общецыганская вокалическая система, являвшаяся, по всей видимости, исходной для всех цыганских диалектов.
В Ц.я. утеряны древне- и среднеиндийские противопоставления гласных по
долготе (о вокалической долготе, развившейся в отдельных цыганских диалектах,
см. ниже), отсутствует противопоставление гласных по назализованности. О некоторых рефлексах древних индоарийских гласных в Ц.я. см. 1.1.2.
Вокалическая система, отраженная в таблице, представлена в ряде современных
цыганских диалектов (в ЦД, не обладающих противопоставлением по долготе, в
некоторых СВД, в частности в диалекте чухны, в ряде балканских диалектов и др.).
Изменения этой исходной системы, происходящие в отдельных диалектах,
имеют в основном контактно обусловленный характер. Это интерференционное
воздействие в области вокализма (как и в фонетической сфере в целом) проявляется в уподобления звуковой реализации фонем цыганского диалекта соответствующим звукам языков окружающего населения (этот аспект звукового строя
Ц.я. изучен недостаточно) и в сближении фонологических систем Ц.я. с соответ-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
703
ствующими системами окружающих языков. Новые фонемы обычно проникают
вместе с заимствованиями, не полностью адаптирующимися вследствие высокого уровня билингвизма цыганского населения и распространенности явлений переключения кодов, а затем часто начинают проникать в исконную лексику. Процесс этого распространения облегчается интерференцией на звуковом уровне.
Важнейшие контактно обусловленные д и а л е к т н ы е и з м е н е н и я в
области вокализма.
— Появление фонологических противопоставлений по долготе наблюдается в
тех (но не во всех) диалектах, которые контактируют (или контактировали в
прошлом) с языками с фонологической долготой. Это прежде всего цыганские
диалекты Центральной и Западной Европы, контактировавшие с немецким, финским, чешским, словацким, венгерским, словенским и некоторыми другими языками и принадлежащие к СД, СВД, ЮЦД и СЦД диалектам. При этом ряд диалектов, относящихся к этим группам и пребывавших в контакте с языками с
квантитативными противопоставлениями, подобной оппозиции не развил (например, диалект литовских цыган, СВД, впрочем, возможно, в данном случае
сыграли роль контакты этого диалекта с русским и польским языками, см. также
отсутствие долгот во влашских диалектах, контактирующих в настоящее время с
сербским). Цыганские диалекты, принадлежащие к другим группам, но находившиеся в течение долгого времени в контакте с «квантитативными» языками,
также могут развить фонологически значимые долготы (например, диалект австрийских ловара, ВД, в течение примерно 150 лет находящийся в контакте сперва
с венгерским, а затем с немецким).
Квантитативные противопоставления реализуются в диалектах по-разному —
затрагивают разные слова, появляются в разных фонетических позициях (в некоторых диалектах развиваются, к примеру, заместительные долготы, например,
dēl < devel, западный румунгро, Словакия, ЮЦД, RMS), несут разную нагрузку
(см., например, выражение с помощью квантитативных оппозиций определенных
морфологических и даже синтаксических противопоставлений в некоторых
ЮЦД Словакии, В. Элшик) и не копируют реализацию соответствующих противопоставлений в контактных языках. Все это подтверждает мнение Н. Борецки о
том, что в данном случае мы имеем дело не с заимствованием (копированием)
правила, существующего в языке, оказывающем контактное воздействие, а прежде всего с усвоением произносительных навыков. Такое усвоение делает возможным реализацию в процессе говорения на Ц.я. иноязычных заимствований с
сохранением противопоставления долгих и кратких гласных, а затем и перенос
этого противопоставления на исконную лексику.
— В некоторых диалектах происходит заимствование гласных фонем из языков окружающего населения.
Гласный среднего ряда верхнего подъема /ɨ/ получил широкое распространение в большинстве СВД, где его появление объясняется влиянием польского и
русского языков. Этот звук встречается как в исконной, так и в заимствованной
лексике, его проникновение связано с очень сильным уподоблением звуковой
системы СВД звуковой системе славянских языков, в частности с развитием в
этих диалектах консонантной корреляции по палатальности. В исконной цыганской лексике /ɨ/ является результатом развития /i/, а его дистрибуция (и, соответ-
704
Цыганские языки
ственно, фонемный статус) в самых общих чертах близка к той, что мы имеем в
русском языке: /ɨ/ употребляется только после твердых согласных (/dɨkh/ < /dikh/
‛смотри’). В ряде СВД (например, в некоторых разновидностях диалекта латвийских цыган, в диалекте чухны, Эстония) звук /ɨ/ отсутствует. Неясно, является ли
это отсутствие сравнительно поздней инновацией или архаизмом.
Другим ареалом проникновения в звуковую систему цыганских диалектов
гласного среднего ряда верхнего подъема /ɨ/ является зона контактов цыганских
диалектов с румынским языком. Этот гласный присутствует в большинстве ВД,
продолжающих находиться в контакте с румынским языком, в диалектах других
групп, носители которых проживают в румыноязычной области (например синти,
СД; балканские диалекты), но, как правило, отсутствует во влашских диалектах,
носители которых достаточно давно прервали языковой контакт с румынским
(ловара, южные ВД Сербии и других областей бывшей Югославии, см., однако,
сохранение звуков среднего ряда в калдерашских говорах сербской части Баната,
и северной Сербии, в настоящее время отрезанных от контактов с румынским, но
прекративших эти контакты относительно поздно). Гласный /ɨ/, обязанный своим
появлением румынскому влиянию, также проникает и в исконную цыганскую
лексику: (von) sy < si ‛он, она, они есть’ (кальдераш, Румыния, ВД, RMS).
Наряду с гласным /ɨ/ в звуковую систему диалектов, контактировавших с румынским, проник гласный среднего ряда и среднего подъема /ə/, развившийся в
исконной лексике из фонемы /e/ и употребляющийся как в ударной, так и в безударной позиции. Интересно, что фонетические позиции, где во влашских диалектах развиваются оба звука среднего ряда, напоминают исторические условия
появления этих же звуков в дакорумынских диалектах: это прежде всего соседство спирантов, аффрикат и /r/ (Н. Борецки), например: šəl < šel ‛сто’, sy < si ‛он,
она, они есть’, кальдераш (ВД, Банат, Н. Борецки). По всей видимости, тут также
следует говорить не о копировании правил морфонологической дистрибуции в
языке-доноре, а об общих процессах уподобления звукового строя, приведшего
не только к расширению фонемного инвентаря, но и к частичному уподоблению
дистрибуции фонем.
Не ясен вопрос о фонемном статусе заимствованных звуков в диалектах, контактировавших с румынским. Хотя минимальные пары в строгом смысле слова
подобрать практически невозможно, звуки /e/ и /ə/ встречаются во влашских диалектах в сходных фонетических позициях, например: mutər < muter ‛моча’, tover
‛ось’, кальдераш (ВД, Н. Борецки). Ситуация со звуками /i/ и /ɨ/ в том же диалекте является более сложной: на основании анализа только исконной лексики фонемный статус /ɨ/ установить не удается, это становится возможным лишь с привлечением заимствований из румынского (ср. kɨmpo ‛поле’ < рум. cɨmp, но kinel
‛покупать’). По всей видимости, обоим звукам можно приписать статус периферийных фонем.
Ударный гласный среднего ряда среднего подъема /ə/ независимо развился
также в диалектах (в основном принадлежащим к ЮБД1 и ЮБД2 группам, но
также и некоторым влашским), контактировавших с другими балканскими языками, прежде всего болгарским и албанским. Тут /ə/ также развивается из /e/.
В отдельных диалектах, например в диалекте родопских эрли (ЮБД1, Болгария,
Б. Игла), все исконные /e/ перешли в /ə/. Таким образом, мы можем констатиро-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
705
вать, что в диалектах Ц.я., продолжающих контактировать с балканскими языками, развился специфический фонетический балканизм — наличие ударного централизированного гласного /ə/.
Другие вокалические фонемы, проникшие в диалекты Ц.я. под иноязычным
влиянием, имеют более узкое распространение. Большая часть таких фонем не
выходит за пределы пласта лексических заимствований, см., например, употребление /y/ и /ø/ в венгерских и немецких заимствованиях в диалекте ловара (ВД,
Австрия, П. Чех и М. Хайшинк); /y/, /ø/ и /ɨ/ в турецких заимствованиях в диалекте сепечидов (ЮБД1, Турция, П. Чех и М. Хайшинк); /y/ и /ø/ в турецких заимствованиях в диалекте Айя-Варвара (ВД, Греция, Б. Игла). Иногда фонемы окружающего языка влияют на аллофонические реализации цыганских гласных. Так,
в некоторых цыганских диалектах Словакии, находящихся в постоянном контакте с местными венгерскими диалектами, возникают передние (под влиянием венгерского /æ/) или, напротив, задние (под влиянием венгерского диалектного /ɒ/)
аллофоны фонемы /a/ (ЮЦД, В. Элшик и М. Хубшманова). Для исчезнувшего
диалекта валлийских цыган (СД, Дж. Сэмпсон) постулировался целый ряд аллофонических вариантов гласного, возникших под влиянием английского и валлийского.
— Влияние языков окружающего населения может приводить к определенным
изменениям в дистрибуции фонем, в частности, воздействовать на определенные
чередования или нейтрализации фонем в безударной позиции. Так, в диалектах, в
которых имеется возникший под контактным влиянием ударный гласный /ə/, он
обычно употребляется и в безударной позиции, чередуясь с фонемами (или аллофонами) /ə/ ~ /e/. Безударное /ə/ представлено как результат редукции ряда
гласных фонем (прежде всего /e/, но также /a/, /o/) в диалектах синти (Германия)
и мануш (Франция, ударное /ə/ в этих диалектах не представлено, иногда процесс
редукции может привести к полному исчезновению гласного), см., например, варианты показателя временной дистанции /-es/, /-əs/ и /-s/ (синти, Н. Борецки).
Другой тип редукции мы встречаем в некоторых балканских диалектах. Так, в
дриндари (ЮБД2, Болгария, Н. Борецки и Б. Игла) мы имеем переход безударных /e/, /o/ в /i/, /u/ соответственно: rumjá (< romnja) цыганка:КОСВ.Ж.ЕД
‛цыганку’; rakl-ís-ti (< rakléste) парень-КОСВ.М.ЕД-ЛОК ‛у парня’. Этот переход
можно приписать воздействию окружающих болгарских диалектов, где наблюдаются сходные процессы качественной редукции (имеющие ареально ограниченный балканский характер). В дриндари, однако, переход /e/ > /i/, /o/ > /u/ наблюдается и под ударением (что не свойственно окружающим языкам): dikhíl
(< dikhél) ‛он видит’, nasfalú (< nasvaló) ‛больной’. Качественная редукция безударного o засвидетельствована и для других балканских диалектов: бугурджи
(ЮБД2, Косово, Н. Борецки), сепечидов (ЮБД1, Турция, ранее в контакте с греческим языком, П. Чех и М. Хайшинк). Интересно, что подобная редукция встречается и далеко за пределами балканского ареала. Так, она распространена в СВД
диалектах, в частности в севернорусском (foru < foro ‛город’), где ее никак нельзя
объяснить влиянием окружающих языков. Любопытно, что, несмотря на сильное
уподобление в фонетическом и фонологическом плане русскому языку, севернорусский цыганский диалект не демонстрирует редукции, подобной русской, даже
в тех говорах, которые в течение длительного времени контактировали с ака-
706
Цыганские языки
ющими диалектами. Редукция безударных /e/ > /i/, /o/ > /u/ засвидетельствована
также для валлийского диалекта (СД, Дж. Сэмпсон).
В общецыганскую фонологическую систему не входили истинные дифтонги
как отдельные фонемы. Дифтонгообразные сочетания гласного с согласным j появляются в Ц.я. в результате действия различных фонетических процессов, например выпадения согласных. В некоторых случаях эти процессы действовали в
протоцыганский период (см., к примеру, čhaj < čhavi ‛девушка’), в других — на
диалектном уровне (см. phej < phen ‛сестра’ в кэлдэрарском диалекте, ВД, под
влиянием ассимилятивных процессов в косвенной форме; в ловарском диалекте,
ВД, наблюдается и двусложная реализация возникающего сочетания /ai/: pai
‛вода’ < pani, наряду с paj, RMS). Дифтонгоидное произношение согласных в исконной лексике наблюдается в диалектах, контактирующих с языками, обладающими соответствующими фонетическими особенностями, как правило, дифтонгизация представляет в данном случае способ реализации фонетической и/или
фонологической долготы. Такова ситуация, к примеру, в диалекте Прекмурья
(ЮЦД, Словения, Н. Борецки и Б. Игла), который находится в контакте с прекмурскими словенскими диалектами, демонстрирующими дифтонгическое произношение долгих гласных (phejnel ‛он, она говорит’ < phenel и др.); в диалектах,
контактирующих с немецким, румынским, венгерским и некоторыми другими
языками.
Согласные
По месту образования
Задне- ГлотГубПереднеязычные
языч- тальные зуб- ретропалатоные
ные флексные альвеолярные ные
Непридых. p
t
k
Гл.
Взрывные
Придых.
ph
th
kh
Зв.
b
d
g
Непридых.
(c)
č
Гл.
Аффрикаты
Придых.
čh
Зв.
(ʒ)
ǯ
Гл.
f
s
š
x
h
Фрикативные
Зв.
v
z
ž
Носовые
m
n
Боковые
l
Дрожащие и одноударные
r
ṛ
Глайды
j
Сонорные
Шумные
По способу
образования
Общецыганская консонантная система изменилась по диалектам в значительно
большей степени, чем вокалическая. В связи с этим приведенная выше таблица
достаточно условна, в нее включены все этимологически восходящие к древне- и
среднеиндийскому периоду согласные, различающиеся в каких-либо цыганских
диалектах, и согласные, проникшие в звуковую систему вместе с ранними заимствованиями и имеющие диалектное распространение, дающее основания припи-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
707
сывать им общецыганский характер. К последним относятся фонемы /z/ (по всей
видимости, вошла в цыганский вместе с иранскими заимствованиями, ср. zor
‛сила, могущество’ < перс. zōr, то же), /ž/ (единственный пример этой фонемы в
исконной лексике представлен лексемой užo ‛чистый, ясный’ < ср.-инд. ujju-,
др.-инд. ṛju ‛прямой, правильный, честный’), /f/ (в основном из греческих заимствований: foro ‛город’ < греч. φόρος ‛рынок, площадь’; единственный пример в
исконной части лексикона — feder ‛лучше’ < др.-инд. bhadra ‛хорошо, счастливо’). Из греческих заимствований пришла и аффриката /c/: cipa ‛кожа’ < греч.
τσίπα ‛кожа, кора’, — встречающаяся в чрезвычайно ограниченном числе общецыганских лексем. Общецыганский статус имеющейся в ряде диалектов аффрикаты /ʒ/ неясен.
Классификационные определения в этой таблице тоже условны, особенно в
том, что касается места образования согласных. Так, восходящие к древнеиндийским палатальным аффрикаты /č/, /ǯ/ и /čh/ весьма сильно изменились по диалектам, так что определить их артикуляционный статус на общецыганском уровне
достаточно сложно. Ниже будут приведены лишь самые существенные сведения
о диалектных изменениях, касающихся отдельных фонем и фонемных классов.
В диалектах достаточно хорошо сохраняется ряд аспирированных смычных
(происходящих из древнеиндийских звонких аспирированных, см. 1.1.2.), фонематический статус этих звуков бесспорен и подтверждается наличием минимальных пар: perel ‛он падает’ — pherel ‛он наполняет’; tava ‛сковородка’ — thava ‛я
ставлю’; ker! ‛делай!’ — kher ‛дом’, диалект Айя-Варвара (ВД, Б. Игла). Фонетическая реализация аспирации варьируется по диалектам, во многом под влиянием
окружающих языков. Наибольшие изменения аспираты претерпели в севернорусском и некоторых других СВД, где они произносятся как сочетания соответствующего глухого смычного и фрикативного заднеязычного /x/ (/px, tx, kx/) и,
вероятно, представляют собой с фонологической точки зрения двухфонемные
сочетания. Меняется и позиционная дистрибуция аспират, в диалектах они теряют аспирацию в различных фонемных сочетаниях (см., например, переход в
СВД — по всей вероятности, под влиянием польского — группы /phr-/ в /pš-/, ограничивающийся одним, но весьма распространенным словом: pšal ‛брат’ < phral.
Другим своеобразным фонетическим индоарийским архаизмом является сохранение в ряде диалектов рефлексов двух вибрантов: собственно /r/, восходящего к др.-инд. /r/, а также к смычным церебрального ряда в определенных позициях и ретрофлексного /ṛ/, также восходящего к древнеиндийским церебральным
(минимальная пара: /baṛ/ ‛камень’ — /bar/ ‛сад, забор’; подробнее об истории
этих двух рефлексов см. 1.1.2.). Оба вибранта различаются в настоящее время в
сравнительно небольшом числе диалектов, причем фонетически это различие
реализуется по-разному. В ряде диалектов (в частности, в ЮБД2 Болгарии) сохраняется ретрофлексная артикуляция /ṛ/ (Б. Игла), в других диалектах она заменяется увулярной или заднеязычной (некоторые кэлдэрарские диалекты, ВД,
Н. Борецки) или геминированной (ловара, ВД, П. Чех и М. Хайшинк, некоторые
гурбетские диалекты, ВД, Я. Матрас). В одном из изолированных ЮБД1 произошел переход /ṛ/ > /l/ (И. Сехиду). В целом различение двух вибрантов достаточно последовательно сохраняется во влашских диалектах (прежде всего кэлдэрарских, в меньшей степени ловарских и южных влашских), ЮБД2, а также не-
708
Цыганские языки
которых СЦД. Важно отметить, что мы имеем здесь процесс наподобие лексической диффузии: /ṛ/ представлен в относительно ограниченном наборе слов, и
многие диалекты реализуют архаическое произношение лишь в некоторых из них.
О том, что различение двух вибрантов является общецыганской чертой, свидетельствует то, что одном из слов, содержащих этимологический ретрофлексный, — aṛo ‛мука’ (форма засвидетельствована, в частности, в кэлдэрарском диалекте, Румыния, ВД, RMS) — во многих диалектах (не сохранивших для прочих
лексем различие /ṛ/ и /r/) фиксируются особые рефлексы /ṛ/, например: сев.-рус.
цыг. (СВД) jaržo.
Особую проблему представляет собой отражение древнеиндийской группы /ṇḍ/,
дающей разнообразные рефлексы по диалектам, например: mařo ‛хлеб’ (мечкари,
Болгария, ЮБД1); mandro (калайджи, Болгария, ВД); marno (калбурджи, Болгария, ВД); mano (решитари, Болгария, ВД); maru (музикантска рома, Болгария,
ЮБД2); mangro (гурбетский, Сербия, ВД); maro (литовский диалект, СВД); mandro (восточнословацкий диалект, СЦД); máro (центральный румунгро, Словакия,
ЮЦД) (все примеры из RMS). Эти примеры показывают достаточно хаотичную
картину распределения рефлексов группы /ṇḍ/, позволяющую все же сделать вывод о преобладании относительно архаичных рефлексов во влашской зоне и распространении инновативного упрощения консонантного кластера, с одной стороны, в северных, а с другой — в балканских диалектах (Н. Борецки).
Достаточно сильно варьирует по диалектам распределение рефлексов общецыганских фонем /h/ (продолжает др.-инд. *h- в очень ограниченном количестве
слов, встречается в многочисленных заимствованиях, а также как протетический
звук, во многих диалектах является продуктом развития интервокального или
конечного /s/, см. 2.2.3., 2.4.0., 2.7.0.) и /x/ (< др.-инд. *kh). В ряде диалектов это
противопоставление снимается в пользу той или другой фонемы. Отмечается, что
на распределение обоих звуков влияют фонологические системы окружащих
языков (прежде всего наличие или отсутствие соответствующих фонем). Так, в
диалектах, контактировавших с некоторыми македонскими говорами (в которых
отсутствуют соответствующие звуки), обе фонемы не представлены. В севернорусском (СВД) и некоторых украинских диалектах имеется переход (СВД) h > γ.
Диалекты Ц.я. демонстрируют различные рефлексы исконных аффрикат /č/, /ǯ/
и /čh/. /č/ в большей части диалектов сохраняется (в редких случаях она может
переходить в /c/, например, в некоторых СЦД и в диалектах, контактировавших с
греческим). /čh/ в ряде диалектов теряет аспирацию и, соответственно, совпадает
с /č/, это характерно практически для всех СД, большой части СВД и части СЦД
и ЮЦД. Аффриката /ǯ/ также сохраняется в большом числе диалектов, переходя
в /ž/ в некоторых ЮЦД и ЮБД2.
Радикальные изменения общецыганские аффрикаты претерпели в северных
ВД. Здесь /čh/ и /ǯ/ перешли соответственно в палатальные спиранты /ś/ и /ź/:
/śavo/ ‛юноша’ < /čhavo/; /źukel/ ‛собака’ < /ǯukel/ (в ловарских диалектах эти аффрикаты совпали с /š/ и /ž/). Это одна из основных изоглосс, разделяющих северные и южные влашские диалекты и одновременно отделяющая северные ВД от
остальных диалектов Ц.я.
Аффрикаты возникают в различных диалектах в результате палатализации
смычных согласных (см. ниже).
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
709
Явлениями, чрезвычайно распространенными в развитии диалектов Ц.я., были
палатализации дентальных (шумные /t/, /th/, /d/ и сонанты /n/, /l/) и велярных
(/k/, /kh/, /g/) согласных. Результаты палатализаций принадлежат к важным диагностическим изоглоссам, разделяющим диалектные группы, однако и в рамках
одной и той же группы процессы и результаты палатализаций часто различаются.
Можно предположить, что палатализация дентальных и велярных в целом была
общецыганским процессом, определявшимся внутренними причинами, однако
конкретные особенности протекания этого процесса и его результаты зависели от
языкового окружения.
В диалектах палатализации происходят в позиции перед /j/ и гласными переднего ряда /i/, /e/. Согласные реагируют на палатализирующее окружение различно. Условно можно выделить следующие основные типы палатализаций.
— Палатализация согласных, прежде всего дентальных, перед /j/. Данный тип
палатализации исторически был обусловлен морфонологическими процессами,
возникавшими на стыке основы и некоторых именных и глагольных словоизменительных формантов (подробнее см. 2.4.0.), и привел к разнообразным типам
звуковых изменений. Так, в диалектах, контактировавших с согласными с развитой консонантной корреляцией по палатальности, по крайней мере в дентальном
ряду (включая /n/), возникло противопоставление мягких и твердых согласных,
ср. сев.-рус. цыг. kerd’om ‛я сделал’ < kerd-jom (СВД). Наличие развитого противопоставления по палатальности свойственно большей части СВД диалектов и
диалектов Украины. Это противопоставление фонологично для дентальных согласных, если мы будем учитывать только исконную лексику, и охватывает все
шумные (кроме аффрикат и шипящих), если учитывать заимствования.
Отсутствие палатализации дентальных в этой позиции ограниченно встречается в СД (а также в некоторых ВД и ЮБД1), для других диалектных групп характерны процессы палатализации, аффрикатизации и перехода групп /tj/, /th/, /d/ в
/k’/, /kh’/, /g’/ соответственно.
Велярные перед /j/, как правило, не палатализуются, /n/ палатализуется в
большинстве диалектов, причем ВД и ЮБД2 обычно демонстрируют переход
/nj/ > /j/. Палатализация /l/ перед /j/ характерна для большинства диалектов, переход /l/ > /j/ встречается в СД, СВД, ЮЦД и ЮБД2.
— В позиции перед /i/ дентальные сохраняются, как правило, в СД и СВД, а
также в значительной части ЮБД1 и части ЮЦД. Напротив, палатализация и
дальнейшая аффрикатизация дентальных в этой позиции в высшей степени харатерна для ВД и ЮБД2 и — в несколько меньшей степени — для СЦД. Велярные
перед /i/ палатализируются в говорах финских цыган (СД), ВД, ЮБД2 и части
ЮЦД. /n/ палатализуется перед /i/ в большинстве СЦД, ЮЦД, ВД и ЮБД2, причем во ВД и некоторых ЮБД2 мы имеем достаточно последовательный переход
/n/ > /j/. Переход /l/ > /j/ перед /i/ характерен для ЮБД2.
— Палатализация согласных перед /e/ происходит сравнительно редко. Так, в
диалектах, развивших корреляцию по палатальности (например, в севернорусском диалекте, СВД), перед /e/ выступают твердые шумные /deves/ ‛бог’. Палатализация дентальных в этой позиции засвидетельствована в некоторых северных влашских (кэлдэрарских) говорах, распространенных на территории Румынии (d’evla, g’eula! ‛о, Боже!’, Н. Борецки). Велярные палатализуются перед /e/ в
710
Цыганские языки
диалекте финских цыган, некоторых диалектах цыган Украины, южных ВД и некоторых ЮБД1 (арли).
2.1.2. Ударение в Ц.я. динамическое и подвижное. Для исконной лексики характерны следующие правила постановки ударения. В склоняющихся частях речи ударение падает на окончание первого уровня (см. 2.3.4.), в случае нулевого
окончания — на последний слог основы. В глаголах ударение падает на окончание (или на основу в форме императива 2-го лица единственного числа, но не на
неизменяемый временной показатель, см. 2.3.5.), за исключением глаголов, основа которых заканчивается на -d, сохраняющих ударение на основе (исключение
составляют СВД, которые также демонстрирует ударение на окончании). Неизменяемые части речи, как правило, несут ударение на конечном слоге. Заимствованные существительные в прямой форме сохраняют ударение на основе: если в
таких существительных в языке-доноре ударение падает на окончание, может
произойти перетяжка ударения на основу (см., например, в севернорусском диалекте, СВД: /réka/ ‛река’ < рус. река), при их склонении ударение переходит на
окончание первого уровня.
Ударение в исконных прилагательных падает на падежный аффикс, в заимствованных — в прямой форме на основу, в косвенной — на адаптационный элемент -on-.
Под влиянием языков окружающего населения (венгерского, словацкого, албанского, сербского и др.) во многих диалектах происходит перетяжка ударения
на начальный или предпоследний слог. Это явление характерно для ЮЦД и СЦД,
некоторых СД, ВД и ЮБД1.
2.1.3. В диалектах большое распространение получило контактно обусловленное оглушение конечных звонких шумных согласных. Это явление характерно
для диалектов самых разных групп, контактировавших с немецким, русским,
чешским, словацким, польским и некоторыми другими языками и диалектами.
О реализации гласных в безударном положении см. 2.1.1.
2.1.4. В Ц.я. слог может иметь следующую структуру: (СС)V(CC). В некоторых диалектах в заимствованиях встречаются трехконсонантные сочетания, открывающие слог, см., например, сев.-рус. цыг. (СВД) strega ‛стража’.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Для Ц.я. характерны фузионные явления на стыке морфем, см., например, упоминавшиеся выше палатализационые явления (см. 2.1.1., 2.2.3.), а также
изменения падежных показателей второго уровня под влиянием предшествующего согласного основы (см. 2.4.0.). В исконной лексике в анлауте встречается
всего лишь четыре возможных двухконсонантных сочетания: /tr/, /dr/, /phr/, /št/
(Я. Матрас), благодаря потоку заимствований и процессам метатезы (типа breš <
berš ‛год’) количество возможных двухконсонантных комбинаций в анлауте возрастает, появляются (хотя и редко) сочетания трех консонантных фонем (см. 2.1.4.).
Сочетания двух гласных появляются крайне редко (например, на стыке префикса bi- и корня с вокалическим анлаутом: bi-odžalipe ‛бессердечность’ (Н. Борецки).
В цыганских диалектах наблюдаются многочисленные случаи афарезы начального гласного, а также начальной консонантной и — реже — вокалической
протезы. Процессы эти часто оказываются, с одной стороны, лексически закреп-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
711
ленными, с другой стороны, могут демонстрировать факультативную реализацию даже в рамках одного диалекта.
Афареза начального a- представлена в СД, СВД (например, сев.-рус., СВД
kana ‛сейчас’ < akana, наряду с присутствующей в том же диалекте формой akana),
а также — менее широко — в СЦД, ЮЦД и ВД.
Консонантная начальная протеза осуществляется, как правило, с помощью согласных v- и j-, иногда употребляющихся в одном и том же слове в одном диалекте (см., например, javir и vavir ‛другой’ в севернорусском диалекте, СВД). Вообще факультативное использование протезы j- широко распространено в СВД.
Вокалическая протеза a- характерна для ВД и части балканских диалектов.
2.2.2. В отличие от корневых аффиксальные морфемы могут иметь неслоговой
(консонантный) характер. В целом набор фонем, использующийся в корневых
морфемах, шире использующегося в служебных.
Некоторые фонемы, имеющие общецыганский характер, встречаются только в
заимствованной лексике (см. 2.1.1.).
2.2.3. Ряд морфонологических альтернаций, по-разному реализующихся в диалектах, возник в результате палатализационных процессов на стыке основы и
именных и глагольных словоизменительных формантов, начинавшихся с j- (см.
2.1.1.; примеры см. в 2.4.0.).
Несомненно, морфонологическим процессом является имевшая место в некоторых диалектах (СД, некоторые ВД и ЮБД1) депалатализация (или дейотация,
так как, вероятно, собственно палатализационные процессы на стыке с j в этих
диалектах могли и не начаться), приведшая к появлению форм типа kerdom ‛я
сделал’ < *kerd-j-om (см. 2.4.0.).
Противопоставление s и h в начальной и срединной позиции в ряде грамматических морфем, по всей вероятности, отражает распределение, относящееся еще
к среднеиндийскому периоду. О диалектной дистрибуции форм с s и h, часто не
совпадающей с делением на диалектные группы, см. 2.4.0., 2.7.0.
Другим явлением, имеющим и фонетическую, и морфологическую составляющие, является процесс отпадения конечного -s, также свойственный некоторым диалектам. По мнению Я. Матраса, мы имеем тут дело с двумя накладывающимися друг на друга процессами: конкуренцией грамматических морфем
(например, -o/-os в номинативе мужского рода единственного числа заимствованных слов, подробнее см. 2.4.0.) и фонетическим процессом, затронувшим все
конечные -s (в том числе и конечный согласный корня, см. арли, ЮБД1 dive
‛день’ < dives). Последний, чисто фонетический процесс имел место в ограниченном числе диалектов (некоторые ЮБД1, ВД и ЮЦД, где, впрочем, он не затронул некоторые грамматические форманты).
О морфонологических явлениях, существенных для функционирования отдельных лексико-грамматических разрядов слов, см. 2.4.0.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Ц.я. — язык по преимуществу синтетического типа, характеризующийся, однако, и некоторыми элементами аналитизма. Так, в системе имени широко распространены предложно-падежные конструкции, что отличает Ц.я. от других новоиндийских языков, использующих послелоги (см. 2.3.7.). Другую область проникновения аналитизма в именную сферу представляют собой степени сравнения
712
Цыганские языки
прилагательного (особенно превосходная степень): здесь используются заимствованные аналитические показатели (см. 2.3.7.). В глагольной сфере аналитические конструкции характерны для выражения пассивного залога (возникли под
влиянием окружающих языков, см. 2.3.5.) и будущего времени (возникли под
контактным влиянием в отдельных диалектах, в некоторых случаях аналитические конструкции развились во вторичные агглютинативные формы, см. 2.3.5.), в
отдельных диалектах засвидетельствованы контактно индуцированные аналитические формы с перфектным значением (см. 2.3.5.). В целом по уровню синтетичности Ц.я. превосходит другие современные индоарийские языки.
С точки зрения морфологической структуры Ц.я. совмещает черты агглютинативного и флективного типов. По преимуществу агглютинативным является словоизменение существительного, где послеложные по своему происхождению
элементы, выражающие падежные значения, присоединяются к основе, маркированной показателями, обозначающими синкретично род и число (см. 2.3.4.). Такая структура словоформы сохраняется практически во всех диалектах Ц.я.
В глагольной сфере господствует в основном флективный тип морфологической
структуры, агглютинативными элементами являются показатели актантной деривации (см. 2.3.5.).
2.3.1. Части речи в Ц.я. выделяются на основании морфологических критериев
в сочетании с критериями синтаксическими и семантическими. Имеются изменяемые и неизменяемые части речи. Наблюдается четкое морфологическое противопоставление глагола и именных частей речи. Финитные формы глагола характеризуются категориями лица, числа, времени, вида (выражающимися в большинстве
диалектов в некоторых глагольных формах прошедшего времени кумулятивно с
категорией времени, см. 2.3.5.), наклонения и залога. Основные противопоставления в рамках категорий лица, числа и времени (и вида) выражаются синтетически (флективно с элементами агглютинации). Имеются возникшие под влиянием
окружающих языков аналитические способы выражения временных отношений
(прежде всего в сфере будущего времени). Модальные отношения выражаются
как синтетически (императив), так и аналитически (конъюнктив). Залоговые отношения в цыганских диалектах выражаются достаточно разнообразно, имеется
определенный дрейф от исконного агглютинативного способа выражения неактивного залога в сторону развития, вероятно, контактно обусловленных агглютинативных и аналитических моделей. Из нефинитных форм имеются причастия, а
также герундий, демонстрирующий в диалектах разную степень лексикализации.
Именными категориями являются род, число и падеж, которые выражаются
синтетически, в основном агглютинативным образом. Имя существительное характеризуется категорией одушевленности/неодушевленности, прилагательное — категорией степени сравнения (сравнительная степень в большинстве
диалектов выражается синтетически, а превосходная степень — с помощью служебных слов или, реже, морфологических формантов, заимствованных из языков
окружающего населения, см. 2.3.7.). Категория определенности/неопределенности, выражаемая аналитически с помощью определенного артикля, характеризует
именную группу в целом. Особый морфологический класс составляют числительные. Система местоимений, включающая в себя несколько разрядов, достаточно сильно варьирует по диалектам.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
713
Для имен существительных, прилагательных и глаголов существенно противопоставление исконных и заимствованных слов, образующих разные словоизменительные классы (см. 1.6.0.).
К неизменяемым частям речи относятся наречия, предлоги, союзы, междометия.
2.3.2. Категория р о д а в цыганском языке представлена двумя граммемами — мужского и женского рода. Для одушевленных существительных принадлежность к мужскому или женскому роду определяется гендерной характеристикой соответствующих денотатов (м. р. dad ‛отец’, м. р. čavo ‛юноша’ — ж. р. daj
‛мать’, ж. р. romni ‛цыганка’), для неодушевленных существительных родовая
принадлежность семантически не мотивирована. При заимствовании одушевленные существительные попадают в родовые классы в соответствии со своей семантикой, неодушевленные — в зависимости от ряда критериев, прежде всего в
зависимости от родовой принадлежности и/или фонетической формы слова в
языке-доноре (см., например, в севернорусском диалекте, СВД: ж. р. reka < рус.
река, м. р. cveto < рус. цвет, м. р. okno < рус. окно), а также от ряда правил специфических для конкретных диалектов (см. отмеченную В. Элшиком адаптацию
немецких слов среднего рода как имен женского рода в СВД: сев.-рус. цыг. felda
ж. р. ‛поле’ < нем. ср. р. Feld). Отмечается (В. Шаповал), что на особенности родовой адаптации заимствованных слов может влиять род цыганских синонимов
(ср. strah ж. р. < рус. страх и ж. р. dar ‛страх’).
В Ц.я. имеется полная корреляция рода и словоизменительного класса. Для
общецыганского можно выделить восемь основных словоизменительных классов
исконной лексики (пять для мужского рода и три для женского рода, В. Элшик),
довольно стойко сохраняющихся в диалектах (за исключением класса, включающего имена мужского рода, с нулевым окончанием в номинативе единственного
числа и номинативе множественного числа, см. 2.4.0.). Противопоставление по
роду реализуется для всех словоизменительных классов в косвенной падежной
форме единственного числа, для некоторых классов родовые противопоставления
реализуются и в других падежных формах (см. 2.4.0.). Заимствованные существительные образовали в общецыганском четыре словоизменительных класса (три
для мужского рода и один для женского рода, В. Элшик). В цыганских диалектах
противопоставление между словоизменительными моделями исконных и заимствованных слов сохраняется с разной степенью последовательности (см. 2.4.0.).
Для части прилагательных род представляет собой словоизменительную синтаксическую категорию. Прилагательные согласуются с существительными (или
местоимениями) по роду (также как по числу и — в определенной степени — по
падежу) в рамках именной группы и в предикативных употреблениях. Имеется
также сравнительно небольшая группа несклоняемых прилагательных. В большинстве диалектов прилагательные различаются по родам только в форме именительного падежа единственного числа (м. р. -o, ж. р. -i), в ЦД, ряде ВД и ЮБД1
(Призрен, Косово) сохраняется родовое противопоставление и в косвенной падежной форме единственного числа (м. р. -e, ж. р. -a). Заимствованные прилагательные в большинстве диалектов не различаются по роду. Об особенностях падежного согласования прилагательных см. 2.3.4.
Субъектное согласование по роду (и числу) проявляется в ряде аналитических
глагольных конструкций с причастием (3-е лицо претерита некоторых непере-
714
Цыганские языки
ходных глаголов, аналитические пассивные конструкции, аспектуальные конструкции в некоторых диалектах, см. 2.3.5.).
Родовые противопоставления характерны для некоторых разрядов местоимений (личные местоимении 3-го лица, указательные, относительные и др., подробно см. 2.3.6., 2.4.0.), а также для определенного артикля (см. 2.3.6.) и числительного ‛один’.
В Ц.я. имеется категория о д у ш е в л е н н о с т и / н е о д у ш е в л е н н о с т и, выражающаяся в различном поведении существительного (и согласующихся с ним элементов) прежде всего в позиции прямого объекта. Одушевленные существительные (точнее именные группы) выступают в этой позиции в
форме аккузатива (= общекосвенной форме, см. 2.3.4.), неодушевленные — в
форме номинатива:
(1) dixt’om
lačh-es
rom-es
я.увидел
хороший-КОСВ.М.ЕД цыган-КОСВ.М.ЕД
‛Я увидел хорошего цыгана’.
(2) dixt’om bar-o
kher
я.увидел
большой-НОМ.М.ЕД
дом:НОМ.М.ЕД
‛Я увидел большой дом’.
Форму неодушевленного существительного, выступающую в синтаксической
позиции прямого объекта, можно трактовать как форму аккузатива, омонимичную форме номинатива, однако мы будем в дальнейшем рассматривать ее (вслед
за В. Элшиком) как номинативную форму.
Отмечается, что определенные лексические группы (части тела, помещения,
внутри которых находятся люди) в некоторых диалектах могут иногда приобретать свойства одушевленных существительных.
Существует тенденция, с разной степенью выраженная в диалектах Ц.я., к
преимущественному употреблению в определенных падежах (прежде всего в локативе и в меньшей степени аблативе и дативе) одушевленных имен, что связано
с вытеснением обстоятельственных падежных форм предложными конструкциями (см. 2.3.4.). Так, в СВД неодушевленные существительные не имеют локативных форм. Категория одушевленности/неодушевленности в отдельных цыганских диалектах может реализовываться при анафорической отсылке к именной
группе соответственно с помощью личных или указательных местоимений
(Я. Матрас). В целом, по всей видимости, категория одушевленности в Ц.я. представляет собой континуум, в котором поведение существительного как одушевленного или неодушевленного определяется целым рядом семантических и прагматических факторов (Я. Матрас). См. также 2.3.4.
2.3.3. Категория ч и с л а у имени существительного представляет собой словоизменительную категорию, включающую две граммемы — единственного и
множественного числа. Противопоставление форм единственного и множественного числа выражается первичными падежными показателями (соответственно
номинатив единственного — номинатив множественного и косвенный единственного — косвенный множественного, примеры см. в 2.4.0.). В ряде диалектов
(ВД, ЮБД1и ЮБД2, СД, в меньшей степени СЦД и ЮЦД). Сохранился особый
словоизменительный класс, включающий слова мужского рода, демонстрирую-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
715
щие нейтрализацию противопоставлений по числу в форме номинатива: ном. п.
ед. и мн. ч. vast ‛рука/руки’. Набор слов, принадлежащих к этому классу, варьирует по диалектам. Общая тенденция заключается в переходе лексем из этого
класса в более обширный словоизменительный класс, демонстрирующий противопоставление по числу в номинативе: ном. п. ед. ч. kher ‛дом’— ном. п. мн. ч.
kher-a. В Ц.я. имеются существительные pluralia tantum (по преимуществу собирательные имена, например love ‛деньги’) и существительные, по семантическим
причинам не употребляющиеся во множественном числе (в частности, абстрактные существительные: сев.-рус. цыг. barvałipe ‛богатство’).
Число как словоизменительная синтаксическая категория представлена у
большей части прилагательных. При этом для прилагательных мужского рода
она реализуется, как правило, только в форме номинатива (см. подробнее 2.4.0.).
Числовые противопоставления реализуются у некоторых разрядов местоимений (личные местоимении 3-го лица, указательные, относительные и др., подробно см. 2.3.7., 2.4.0.), а также для определенного артикля (см. 2.3.6.).
В финитных глагольных формах категория числа реализуется кумулятивно
вместе с категорией лица и выражается лично-числовыми окончаниями (см.
2.3.6.). Бытийный глагол в 3-м лице в подавляющем большинстве диалектов не
различает форм единственного и множественного числа (см. 2.4.0.).
Субъектное согласование по роду (и числу) проявляется в ряде аналитических
глагольных конструкций с причастием (см. 2.3.5.).
Количественные ч и с л и т е л ь н ы е: (j)ek(h) ‛одинʼ, duj ‛дваʼ, trin ‛триʼ, štar
‛четыреʼ, pandʒ(č) ‛пятьʼ, šov(ou) ‛шестьʼ, efta ‛семьʼ, oxto ‛восемьʼ, enja ‛девятьʼ,
deš ‛десятьʼ. В Ц.я. часть числительных первого десятка (а именно ‛семь’,
‛восемь’ и ‛девять’) являются заимствованиями из греческого языка, также как и
числительное ‛тридцать’.
Числительные efta ‛семьʼ, oxto ‛восемьʼ и enja ‛девять’ демонстрируют по диалектам достаточно значительную фонетическую вариативность. Кроме того, отдельные диалекты продолжают замещать числительные первого десятка заимствованиями, например диалект цыган-мусульман хорахане в районе Шумена (ЮБД2),
в котором из турецкого были заимствованы числительные начиная от «четыре» и
выше. В диалекте Молизе (Италия) числительные «семь», «восемь» и «девять»
заменились итальянскими заимствованиями, итальянские варианты фиксируются
и для числительных «два» и «шесть» (RMS). Русские заимствования для «семь»,
«восемь» и «девять» встречаются и в некоторых разновидностях севернорусского
диалекта (СВД), иногда наряду с греческими по происхождению формами. Для
севернорусского диалекта для этих же числительных зафиксирована модель типа
bi-trin-en-gir-o deš без-три-КОСВ.Ж.МН-ГЕН-НОМ.М.ЕД десять ‛семь’.
Числительные, обозначающие десятки, достаточно неоднородны. Исконное biš
‛двадцать’ сохраняется по диалектам сравнительно хорошо. Для числительных
30, 40 и 50 наблюдается конкуренция между греческими заимствованиями (соответственно, trianda с довольно многочисленными фонетическими вариантами,
saranda и peninda) и собственно цыганскими способами образования сложных
числительных. При этом для 30 греческое заимствование абсолютно преобладает
по диалектам, для 40 заимствованная форма представлена в основном в ВД,
ЮБД1 и ЮБД2 (хотя встречается и в некоторых СД и СВД), а форма peninda ог-
716
Цыганские языки
раничена только диалектами, распространенными на Балканах. Самая распространенная модель образования числительных, обозначающих десятки, — «Х раз
десять» (štar-var-deš ‛сорок’, pandʒ-var-deš ‛пятьдесят’, šo-var-deš ‛шестьдесят’ и
т. д.), для числительных больше пятидесяти она используется и в балканских
диалектах. Существуют и другие модели, так, в СД и СВД встречаются формы,
образуемые простым соположением числительных (štardeš(a) ‛сорок’, šovdeš(a)
‛шестьдесят’ и др.); в СД встречаются числительные, образованные по двадцатиричной системе счисления (tri-var-biš, trinbiš ‛шестьдесят’ и др.).
Числительные от 11 до 19 образуются по нескольким моделям, различающимся наличием и формой соединительного элемента: deš-u-jek ‛одиннадцать’,
deš-tha-jek ‛десять-и-один’, deš-jek ‛десять-один’. При этом первая модель имеет
широкое распространение, тогда как две другие присутствуют только в СД. Интересно, что в ряде диалектов (принадлежащих к разным диалектным группам)
сохраняется распределение (вероятно, старое), при котором числительные от 11
до 16 (т. е. с исконными этимонами для единиц) образуются с помощью соединительного элемента -u-, а числительные 17, 18, 19 — без соединительного элемента, см. dešuštar ‛четырнадцать’, но dešoxto ‛восемнадцать’, диалект ковачки (Македония, ЮБД2, Матрас и Элшик). Для сложных числительных от 21 характерны
те же модели, но с несколько иным диалектным распределением: формы с -uраспространены в ЮБД1 и ЮБД2, хотя встречаются и в других диалектах; формы с tha(j) распространены во всех диалектах, кроме балканских; формы без соединительного элемента имеют ограниченное распространение.
Числительное «сто» в большинстве диалектов представлено индийской по
своему происхождению лексемой šel.
Числительное «тысяча» представлено в диалектах заимствованиями из языков
окружающего населения.
Незаимствованные количественные числительные в позиции перед существительными склоняются по адъективному типу, будучи вершиной именной группы,
как существительные класса 1 (м. р.) (см. 2.4.0.).
Порядковые числительные образуются с помощью суффикса -to (не перетягивающего на себя ударение) и ведут себя как прилагательные, не различающиеся
по роду в прямой падежной форме. В большинстве диалектов порядковое числительное со значением ‛первый’ образуется супплетивно, используются формы,
восходящие к avgo ‛раньше’ (СД, СВД, ЮБД1 и ЮБД2) и к angle ‛перед’ (СД,
ЮЦД, СЦД, ВД, ЮБД1).
Из дробных числительных представлено только слово paš ‛половина’, часто
встречающееся с препозитивным элементом, восходящим к числительному
‛один’: jek-paš (в разных фонетических варинтах представлено во всех диалектных группах) или к определенному артиклю: o-paš (некоторые СД и ВД).
Мультипликативные числительные образуются практически во всех диалектных
группах с помощью суффикса -var ‛раз’ (duj-var ‛дважды’, trin-var ‛трижды’), в
некоторых диалектных группах (по преимуществу ВД, ЮБД1, ЮБД2) формант -var
заменяется элементами, заимствованными из языков окружающего населения.
2.3.4. Ц.я. обладает развитой п а д е ж н о й системой, включающей восемь
граммем: номинатив, генитив, аккузатив, датив, инструменталис, аблатив, локатив и вокатив. Категория падежа в Ц.я. является словоизменительной категорией
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
717
для имени существительного, прилагательного, некоторых разрядов местоимений (см. 2.3.7.), некоторых числительных.
Падежная система цыганского существительного представляет собой результат развития типичной для новоиндийских языков двухуровневой падежной системы (или трехуровневой, если учитывать предлоги). Первый уровень образуют
первичные падежные показатели (представляющие собой остаток исконного индоарийского склонения), присоединяющиеся к исходной именной основе; противопоставляется прямая (совпадающая с формой номинатива) и косвенная падежные формы. (Косвенная форма аналогична форме аккузатива для одушевленных
существительных, см. 2.3.2.; для неодушевленных существительных косвенная
падежная форма без вторичных падежных показателей не употребляется.) Формы
первичных падежных показателей зависят от именного класса (рода), словоизменительного класса, они кумулятивно выражают значение падежа и числа. Второй
уровень составляют вторичные падежные показатели (исторически восходящие к
послелогам), присоединяющиеся к косвенной падежной форме. Их форма не зависит от принадлежности слова к тому или иному именному и словоизменительному классу. Исторически вторичные показатели не изменялись в зависимости от
числовой характеристики словоформы, однако морфологические процессы, происходившие и происходящие на стыке первичных и вторичных показателей, привели к тому, что сейчас вторичные падежные показатели единственного и множественного числа представляют собой фонетически различающиеся алломорфы
(парадигмы см. в 2.4.0.). Ц.я. принадлежит к индоарийским языкам с наибольшей
степенью грамматикализации вторичных падежных показателей.
Показатели вокатива присоединяются непосредственно к исходной именной
основе, т. е. занимают позицию первичного падежного показателя.
В диалектах имеются лексикализованные формы двух реликтовых падежей —
директива-локатива (с вторичным окончанием -e: сев.-рус. цыг., СВД kher-e
‛дома’, ‛домой’) и второго аблатива (на -al: бугурджи, ЮБД2 kher-al ‛от дома’,
‛из дома’), окончания в обеих формах присоединяются непосредственно к исходной именной основе. В ряде СЦД и ЮЦД имеется особая форма иллатива на -u
(окончание также присоединяется к исходной основе), употребляющаяся практически исключительно с географическими названиями: Čadcu (‛в Чадцу’, В. Элшик, М. Хюбшманова).
Третий уровень структуры именной группы Ц.я. — предложно-падежные конструкции, образованные предлогами (в основном индийского происхождения, но
иногда и заимствованными), управляющими падежными формами.
Падежная система стабильно сохраняется в подавляющем большинстве диалектов Ц.я. Практически единственное исключение представляют собой диалекты южной Италии (см. 2.7.0), сохранившие глагольное словоизменение, но практически утратившие именное. В польском диалекте лешаки (СВД) произошло
вытеснение локативных форм и замена их аблативными. В литовских диалектах
(СВД), напротив, аблативные формы вытесняются локативными, но этот процесс
еще не завершен.
О диалектных различиях в области формального выражения падежных показателей см. 2.4.0. Об особенностях падежного склонения прилагательного и других
частей речи, склоняющихся подобно прилагательному, см. 2.4.0.
718
Цыганские языки
Степень функциональной сохранности отдельных падежей по диалектам различна. В диалектах Ц.я. наблюдается конкуренция в употреблении падежных
форм и предложно-падежных конструкций. Эта конкуренция сравнительно слабо
затрагивает основные синтетические падежи (за исключением, отчасти, датива,
см. ниже). Что касается обстоятельственных падежей, то здесь эта тенденция
проявляется в разной степени в различных диалектах, по отношению к разным
падежным формам, а также для разных типов именных групп. Так, по Я. Матрасу, падежные формы (в противовес предложно-падежным конструкциям) чаще
используются у именных групп, обладающих большей степенью определенности
и находящихся выше на референтной шкале (личные местоимения, наименования ближайших родственников, личные существительные и т. п.). Наиболее вытесняемым является локатив, за ним следует аблатив (т. е. падежи, выполняющие
по преимуществу обстоятельственные функции), остальные падежи сохраняются
лучше. Следует заметить, однако, что ситуация достаточно сильно варьирует по
диалектам, иногда даже принадлежащим к одной и той же группе (см. выше о
разной судьбе аблатива и локатива в различных СВД). В северных группах цыганских диалектов (особенно в СВД) падежная система функционально сохраняется лучше, чем в южных (ВД, ЮБД1 и ЮБД2).
Надо отметить, что на сохранение определенных падежных форм могут влиять
интерференционные процессы. Так, в севернорусском диалекте (СВД) и, повидимому, в части принадлежащих к этой же группе балтийских диалектов широкое употребление локативных форм одушевленных существительных объясняется межъязыковым отождествлением этих форм с русской локативно-посессивной конструкцией с предлогом у (дад-эс-тэ отец-КОСВ.М.ЕД-ЛОК ‛у отца’, ср. рус.
у отца).
Наряду с вытеснением обстоятельственных падежных форм предложно-падежными конструкциями в цыганских диалектах идет процесс вытеснения модели
управления «предлог + существительное в форме локатива» моделью «предлог +
существительное в форме номинатива». Этот процесс определяется теми же дискурсивными параметрами, что и процесс вытеснения падежных форм предложно-падежными конструкциями.
Интерференционные процессы в отдельных цыганских диалектах привели к
тому, что под влиянием языков окружающего населения произошли достаточно
существенные изменения в функционировании падежных граммем. В дальнейшем изложении будет говориться лишь об основных падежных функциях,
имеющих общецыганский характер, и о наиболее существенных диалектных отклонениях.
Основная функция номинатива — выполнять синтаксическую роль подлежащего:
севернорусский (СВД)
(3) i avne
rom-a
и
пришли
цыган-НОМ.М. МН
‛И пришли цыгане’.
Именная группа, выступающая в роли подлежащего, может выражать разнообразные семантические роли: агенса, пациенса (в основном при непереходных
глаголах), экспериенцера и т. п.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
719
Именная группа в номинативе может выступать в качестве именной части сказуемого:
калдараш (ВД), RMS
(4) vou sy
rašaj
он
есть
священник:НОМ.М.ЕД
‛Он — священник’.
калайджи (ВД), RMS
(5) me ačhav
direktori
я
становлюсь директор:НОМ.М.ЕД
‛Я становлюсь директором’.
Под влиянием славянских языков во многих СВД и частично в украинских
диалектах именная часть предиката стала выражаться именной группой в инструменталисе:
севернорусский (СВД)
(6) dʒava ke tu pastuh-osa
пойду
к
ты пастух-КОСВ.М.ЕД.ИНСТР
‛Пойду к тебе пастухом’.
В некоторых диалектах (ЮЦД, СВД и некоторые другие) в этой функции может использоваться форма дательного падежа.
Форма номинатива употребляется в синтаксической роли прямого дополнения,
если именная группа обозначает неодушевленный денотат:
севернорусский (СВД)
(7) gadž-en-ge
čejna
utrom banza
otkryvat’
русские-КОСВ.М.МН.-ДАТ
нужно
утром
магазин.НОМ.Ж.ЕД
открывать
‛Русским же нужно утром магазин открывать’.
В обстоятельственных локативных значениях номинатив (без предлога) употребляется крайне редко, см., например, встречающееся в некоторых балканских и
влашских диалектах употребление номинативной формы названия стран в локативном значении:
мечкари (ЮБД1, RMS)
(8) mo baro
phral bešela rusija
мой
старший
брат
сидит
Россия.НОМ.Ж.ЕД
‛Мой старший брат живет в России’.
Более распространено употребление беспредложного номинатива в темпоральных значениях (такое употребление фиксируется во многих балканских,
влашских, центральных и северных диалектах): сelo rjat целый.НОМ.ЕДночь.НОМ.М.ЕД ‛целую ночь’, кальдераш (ВД, Н. Борецки).
Номинатив употребляется также в так называемых псевдопартитивных конструкциях:
арли, Сербия (ЮБД1, RMS)
(9) me piljum jekh
šolja
kafa
я
выпил
один
чашка.НОМ.Ж.ЕД кофе.НОМ.Ж.ЕД
‛Я выпил чашку кофе’.
720
Цыганские языки
Об употреблении именной группы в номинативе после предлогов см. 2.3.4.
Основная функция аккузатива — выражение прямого дополнения, представленного одушевленными именными группами:
севернорусский диалект (СВД)
(10) ame dykhasa čavor-es
мы
видим
ребенок-КОСВ.М.ЕД
‛Мы видим ребенка’.
В ряде диалектов (принадлежащих разным диалектным группам) наблюдается
тенденция к употреблению одушевленных именных групп в форме номинатива в
позиции прямого объекта. Условия подобного употребления не совсем ясны
(в этих же диалектах одушевленные именные группы в позиции прямого объекта
употребляются и в форме аккузатива). Иногда это может быть объяснено низкой
позицией именной группы на шкале референтности:
кальбурджу (ВД, RMS)
(11) karšəladəm ek phur-o
manuš
kaj krəčma
я.встретил
один старый-НОМ.М.ЕД
человек.НОМ.М.ЕД в
пивная
‛Я встретил одного старика в баре’.
Здесь употребление номинатива может объясняться неопределенной референцией объекта (подобные случаи мы наблюдаем и в диалекте бугурджи (ЮБД2,
Н. Борецкий). Имеются, однако, примеры, в которых именные группы, выражающие прямое дополнение, употребляются в номинативе либо аккузативе независимо от их определенности (следует учитывать, впрочем, что в нижеследующих примерах речь идет о животном, т. е. объекте, занимающем сравнительно
невысокое положение на шкале одушевленности):
(12) leskro
dad mudardja le
grast-es
его
отец убил
‛Его отец убил коня’.
ромунгро (ЮЦД, RMS)
(13) adjes lav o
сегодня беру
ОПР.НОМ.М.ЕД
ОПР.М.ЕД.КОСВ
конь-КОСВ.М.ЕД
grast
jare
конь:НОМ.ЕД
опять
‛Сегодня снова возьму (этого) коня’.
В диалекте арли (Гилян, Косово) существует тенденция к употреблению прямого объекта, выраженного личным местоимением, в форме локативного падежа
(местоимение le в следующем примере представляет собой объектную клитику,
см. 2.5.3.):
арли (ЮБД2, Н. Борецки)
(14) so
mudargja le
les-te
что
он:убил
он.КОСВ.М.ЕД
он:КОСВ.М.ЕД-ЛОК
‛(Тот) что его убил’.
Одной из важных функций аккузатива является маркирование посессора в
клаузе (см. 2.5.3.).
Датив — падеж, служащий для выражения косвенного дополнения, обобщающего семантические роли адресата, бенефициента, иногда экспериенцера:
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
севернорусский (СВД, Абраменко)
(15) pšal la-ke
niči
na
брат она.КОСВ.Ж.ЕД-ДАТ ничего не
pxend’a
pxen’-a-ke
сказал
сестра-КОСВ-Ж.ЕД.ДАТ
‛Брат ей ничего не сказал, сестре’.
бугурджи (ЮБД2, Н. Борецки)
(16) efta
zis
kerde biav
семь
день:НОМ.М.ЕД
rakl-es-ke
e
делали свадьба:НОМ.Ж.ЕД
thaj e
юноша-КОСВ.М.ЕД-ДАТ и
721
ОПР.КОСВ
rać-a-ke
ОПР.КОСВ
девушка-КОСВ.Ж.ЕД-ДАТ
‛Семь дней играли они свадьбу этим юноше и девушке’.
Надо отметить, что на общецыганском уровне глагол te des ‛дать, давать’ является переходным. В большом количестве диалектов происходят процессы вытеснения прямообъектного управления при этом глаголе косвеннообъектным, примеры с дополнением в винительном и дательном падеже сосуществуют. В СВД
косвеннообъектное управление глагола te des стало доминирующим.
В диалектах существует определенная тенденция к сосуществованию наряду с
падежным предложного способа выражения косвенного объекта:
севернорусский (СВД)
(17) rakirla la-ke,
pe pxen’-a-te
говорит
она:КОСВ-ДАТ на сестра-КОСВ.Ж.ЕД-ЛОК
‛Говорит ей, сестре’.
Достаточно часто датив используется в функции дательного заинтересованности или дательного этического:
велинградские ерли (ЮБД1, RMS)
(18) on pomislinde pəs-kə, če
sinjom
ko xani
они
подумали
РЕФЛ-ДАТ
что
есть:1ЕД.НАСТ
в
бар:НОМ.М.ЕД
‛Они подумали себе, что я в баре’.
О дативе в функции внешнего посессора см. ниже, датив служит также для выражения семантической роли экспериенцера при некоторых модальных выражениях.
В отличие от падежей, маркирующих подлежащее и прямое дополнение, датив
достаточно широко выражает обстоятельственные значения, прежде всего директивное (встречается в диалектах, принадлежащих к разным группам, обычно обозначает одушевленный ориентир):
роман (ЮЦД, Австрия, Хальвакс и Вогг)
(19) La-ker-a
da-ke
gelo
она:КОСВ-ГЕН-КОСВ.Ж.ЕД мать:Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ он.пошел
‛Он пошел к ее матери’.
Другие локативные значения встречаются реже.
Датив употребляется также для выражения различных темпоральных обстоятельственных значений: временного промежутка (jekh-e rac-a-ke один-КОСВ ночьКОСВ.Ж.ЕД-ДАТ ‛одной ночью, в течение одной ночи’, бугурджи, ЮБД2, Косово,
Н. Борецки); временного ориентира в будущем (rak-ja-ke ‛к вечеруʼ).
Инструменталис служит прежде всего для выражения косвенного дополнения
с собственно инструментальным и комитативным значением:
722
Цыганские языки
диалект литовских цыган (СВД, RMS)
(20) jou zamardža e
kařnj-a
он
убил
ОПР.КОСВ
‛Он зарезал курицу ножом’.
(21) mǝ gijom do foro
mr-e
я
пошел
в
город
čhurj-a-sa
курица-КОСВ.М.ЕД нож-КОСВ.Ж.ЕД.-ИНСТР
duj
мой-КОСВ два
pšal-en-ca
брат-КОСВ.М.МН-ИНСТР
‛Я пошел в город с двумя моими братьями’.
Употребление формы инструменталиса в обоих значениях сохраняется в подавляющем большинстве диалектов.
Из интерференционных воздействий стоит упомянуть внедрение конструкций
с немецким предлогом mit в диалектах синти:
синти (СД, Румыния, RMS)
(22) khelau mit mr-e
phral-e
я.играю
с
мой-КОСВ брат-КОСВ.М.ЕД
‛Я играю со своим братом’.
Надо отметить, что в текстах на диалектах Ц.я. практически не встречаются
пассивные конструкции с выраженным агентивным дополнением. В текстах на
литературном цыганском языке, созданном в конце 1920-х гг. в СССР на основе
севернорусского диалекта, имеются крайне немногочисленные случаи агентивного пассива, при этом агентивное дополнение выражено (под несомненным русским влиянием) инструменталисом:
(23) lakiro
duma
sys
piririskird-y
ее
размышление
КОП:ПРЕТ.3
прерывать:ПРИЧ-Ж.ЕД
vavr-e
xol’ame
glos-a-sa
другой-КОСВ
злой-КОСВ
голос-КОСВ.Ж.ЕД-ИНСТР
‛Ее размышление было прервано другим злобным голосом’ (Лекса Светлово).
Инструменталис, локатив и аблатив являются падежами, широко употребляющимися в обстоятельственных функциях (локативных и темпоральных). Здесь
практически во всех диалектах они испытывают сильную конкуренцию со стороны предложных конструкций (о предлогах см. 2.3.7.).
севернорусский (СВД)
(24) sav-e
drom-e-sa
tu džasa?
какой-КОСВ дорога-КОСВ.М.ЕД-ИНСТР ты идешь
‛Какой дорогой ты пойдешь?’
севернорусский (СВД )
(25) me virnulas
for-os-tyr
я
вернулся/вернулась
город-КОСВ.М.ЕД-АБЛ
‛Я вернулась из города’.
бугурджи (ЮБД2, Н. Борецки)
(26) ziz-a-te
город-КОСВ.Ж.ЕД-ЛОК
‛в городе’
Вытеснение беспредложного локатива в обстоятельственных функциях является общецыганской тенденцией.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
723
Атрибутивно-посессивные значения выражаются в Ц.я. следующими средствами.
1. Посессор, представленный именной группой, выражается формой генитива.
Генитив в Ц.я. представляет собой пример так называемого двойного падежного
маркирования (или Suffixaufnahme), т. е падежную форму, не только зависимую
от вершинной именной группы (обладаемого), но и согласуемую с ней в роде,
числе и падеже:
(27) dad-es-ker-o
čhav-o
отец-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД
сын-НОМ.М.ЕД
‛сын отца’
(28) dad-es-ker-i
čhaj
отец-КОСВ.М.ЕД.-ГЕН-НОМ.Ж.ЕД
‛дочь отца’
(29) dad-es-ker-e
дочь-НОМ.Ж.ЕД
čhav-es
отец-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-КОСВ
сын-КОСВ.М.ЕД
‛сына (акк.) отца’
(30) dad-es-ker-e
čhav-e
отец-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.МН
сын-НОМ.М.МН
‛сына (акк.) отца’
В целом вторичное склонение генитивных форм подобно склонению прилагательных. При этом генитивная форма сохраняет все синтаксические свойства именной группы: она может сочетаться с адъективными атрибутами, местоимениями, выступающими в функции определения, определенным и неопределенным артиклем:
севернорусский диалект (СВД)
(31) mir-e
dad-es-kir-i
čhaj
мой-КОСВ
отец-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.Ж.ЕД
дочь-НОМ.Ж.ЕД
‛дочь моего отца’
восточнословацкий диалект (СЦД, Н. Борецки, Б.Игла)
(32) o
kher
le
phral-es-ker-o
ОПР.М.НОМ.ЕД
дом:НОМ.М.ЕД
ОПР.КОСВ
брат-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД
‛дом брата’
С семантической точки зрения генитивная конструкция выражает широкий
спектр отношений между посессором и обладаемым: собственно посессивные
отношения, отношения «часть — целое», родственные отношения, отношения
авторства, материала, субъектные и объектные отношения и т. д.
Существуют также случаи нереферентного, чисто признакового употребления
форм генитива; в таких случаях свойства именной группы (возможность расширяться за счет определений различного типа, артиклей и т. п.) сильно ослабляется:
севернорусский (СВД, Абраменко)
(33) ne lén
o
gát,
adá
ну
возьмут
ОПР.НОМ.М.ЕД
рубашка:НОМ.М.ЕД
murš-és-k’ir-o
мужчина-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД
‛Ну возьмут рубашку эту мужскую…’
этот
724
Цыганские языки
Такие адъективированные генитивы могут подвергаться дальнейшей субстантивации. Этот процесс особенно характерен для СД, где он стал важным компонентом продуктивного именного словообразования. В СВД, ЮБД1 и ЮБД2
имеются наречия, образованные от названий имен года в генитиве: lyn-as-kir-o
лето-КОСВ.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД ‛летом’ от lynaj ‛лето’, севернорусский (СВД). Аналогичные генитивные формы образуются в некоторых диалектах от названий
частей дня (adī rač-as-kr-o это:КОСВ.Ж.ЕД утро-КОСВ.М.ЕД.-ГЕН-НОМ.М.ЕД ‛этим
утром’, диалект Прекмурско, СЦД, RMS), дней недели (kurk-es-k-o воскресеньеКОСВ-М.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД ‛в воскресеньеʼ, диалект Голи цигане, ЮБД1).
В формальном плане генитивные формы делятся на так называемые долгие и
краткие, имеющие сложное диалектное распределение (иногда сосуществующие
в одном и том же диалекте), см. 2.4.0.
2. Посессор, соответствующий личному местоимению 1-го и 2-го лица, выражается притяжательными местоимениями, ведущими себя в словоизменительном
плане как прилагательные. В качестве притяжательных местоимений 3-го лица используются генитивные формы соответствующих личных местоимений (см. 2.3.7.).
3. О посессивных отношениях в клаузе и конструкциях с так называемым
внешним посессором см. 2.5.3.
В Ц.я. имеется особая вокативная форма, маркирующаяся показателями первого уровня и стойко сохраняющая свою продуктивность в диалектах, за исключением вендских (ЮЦД), некоторых финских (СД), балтийских (СВД), украинских
и итальянских диалектов. О формантах вокатива см. 2.4.0.
2.3.5. П е р е х о д н о с т ь / н е п е р е х о д н о с т ь в Ц.я. выражается в способности причастий от переходных глаголов употребляться в аналитической пассивной конструкции и в преимущественном употреблении переходных глаголов
в аналитической (а в некоторых диалектах агглютинативной) конструкции с рефлексивной частицей -pe(s), а также в употреблении ограниченного количества
непереходных глаголов в специальной аналитической дуративной конструкции.
На собственно морфологическом уровне противопоставление переходности/непереходности реализуется в том, что в ряде диалектов группа глаголов, по преимуществу движения (dža- ‛идти’, av- ‛приходить’, naš ‛убегать’, pel ‛падать’ и
некоторые другие), а также глаголы с суффиксом понижающей деривации -(j)ovиспользуют в качестве 3-го лица единственного числа претерита согласуемую по
роду и числу форму причастия. Явление это, представляющее собой, по всей видимости, архаизм, лучше всего сохранилось в ЮБД1, ЮБД2 и ВД, оно представлено также в ЮЦД и — в меньшей степени — в СЦД. В СД и СВД произошло
обобщение личного окончания 3-го лица единственного числа претерита -a(s).
Таким образом, в целом по мере продвижения на север это явление ослабевает.
Однако и в тех диалектах, где оно представлено, наблюдается разная степень его
сохранности. В одних случаях имеется четкое лексическое распределение между
причастными и финитными формами (например, бугурджи, ЮБД2, Н. Борецки),
в других — у одних и тех же глаголов наблюдаются колебания между двумя типами форм (например, кальдераш, ВД, Н. Борецки).
А к т а н т н а я д е р и в а ц и я и з а л о г. Ц.я. сохранил систему деривационных показателей, меняющих актантную структуру глагола и в основном
имеющих индоарийское происхождение. В разных диалектах они сохраняют раз-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
725
ную степень продуктивности. К суффиксам, повышающим актантную деривацию
глагола, относятся:
— суффикс -av-, восходящий к ср.-инд. -āvē и имеющий параллели в других
новых индоарийских языках, а также в домари. В основном этот суффикс образует
транзитивы от нетранзитивных глагольных основ: dar-av- ‛пугать’ от dara- ‛бояться’. Суффикс присоединяется к глагольной основе настоящего времени. Менее
распространены переходные глаголы, образованные с помощью этого суффикса
от переходных глаголов (ker-av- ‛готовить (еду)’ от ker- ‛делать’) и от именных
основ. Часто производящие глагольные и именные основы для форм, образованных с помощью этого суффикса, отсутствуют. В большинстве диалектов -av- представляет собой непродуктивную деривационную морфему, однако в некоторых
диалектах наблюдается его своеобразная ревитализация. Так, в западных говорах
диалекта немецких синти (СД) этот суффикс (в его фонетическом варианте -ev-)
является основным каузативным и деноминативным глагольным суффиксом, вытеснив более продуктивный в других диалектах -ar-; во многих ЮЦД он стал
(под венгерским влиянием) грамматикализованным каузативным суффиксом, образующим каузативы от производных и непроизводных глаголов (Я. Матрас);
— непродуктивный суффикс -al- (возможно, фонетический вариант суффикса
-ar-) характеризует сравнительно небольшое число глаголов (например, naš-al‛терятьʼ, ‛похищать’ от naš ‛уходитьʼ, ‛убегать’, встречается и редкое отыменное
использование этого суффикса) и сохраняется лишь в части влашских и балканских диалектов, в остальных диалектах он вытеснен суффиксом -av-;
— более продуктивен суффикс -ar- (фонетические варианты -er-, -yr-), имеющий параллели в других современных индоарийских языках, в том числе в домари (достоверная этимология неизвестна). -ar- образует переходные глаголы от
существительных (dand-ar ‛кусать’ от dand ‛зуб’), прилагательных (kal-(j)ar‛чернить’ от kalo ‛черный’, деадъективация является его самой частотной функцией) и транзитивы от непереходных глаголов. В последнем случае суффикс
присоединяется, как правило, к основе причастия (beš-l-ar- ‛сажатьʼ, ‛усадить’ от
beš- ‛сидетьʼ). Суффикс -ar- часто йотирует согласный производящей основы.
В некоторых диалектах, находящихся под сильным турецким влиянием (сепечиды, ЮБД1; Айя-Варвара, ВД и др.), суффикс образует каузативы от транзитивных глаголов (Я. Матрас). Степень продуктивности суффиксальных образований
с -ar- варьирует по диалектам;
— транзитивирующий суффикс -ker-, по всей видимости, восходящий к глагольной основе ker- ‛делать’, вероятно, является собственно цыганским новообразованием. Он представлен практически во всех цыганских диалектах за исключением ВД и некоторых ЮБД1. В некоторых диалектах, прежде всего в СВД,
-ker- (-kir-) практически полностью вытесняет суффикс -ar-, принимая на себя
его функции (севернорусский диалект: rat’-kir ‛ночевать’ от raty ‛ночь’; диалект
литовских цыган: xač-kir- ‛сжигать’ от xač- ‛гореть’). В качестве глагольного
транзитиватора ker- присоединяется, как правило, к основе причастия. Часто
суффикс -ker выступает также в составе контаминированных суффиксальных образований -arker-, -avker-, -aker-. В диалектах, находящихся под сильным турецким влиянием, суффикс -ker- и его производные образуют каузативы также от
транзитивных глаголов и первичных каузативов.
726
Цыганские языки
По всей вероятности, для общецыганского состояния основным морфологическим средством, маркирующим понижение актантной деривации и пассивный
залог глагола, является суффикс -(j)ov-. Этот суффикс, восходящий, по общепринятому мнению, к глаголу ov- ‛становиться’, присоединяется к основе причастия,
йотируя или палатализируя последний согласный основы (в некоторых диалектах
происходит депалатализация (дейотация) основы, см. 2.2.3.). Таким образом, цыганский «синтетический» пассив является результатом дальнейшей грамматикализации среднеиндийской аналитической конструкции. В диалектах имеют место
морфонологические явления (в частности, контракции), делающие парадигмы
пассива достаточно разнообразными (см. 2.4.0.). Претерит пассива образуется с
помощью суффикса -il- неясной этимологии (предположительно претерит от ovили среднеиндийский суффикс -illa-). Формы пассива характеризуются активными окончаниями в презенсе и в претерите. С помощью суффиксов -jov-/-il- образуются и именные инхоативные глаголы: bar-jov- ‛расти’ от baro ‛большой’ (ср.
bar-jav- ‛делать большимʼ, ‛увеличивать’). В некоторых диалектах (например, в
ВД) отыменные глаголы инхоативного типа образуются с помощью суффикса
-av-, восходящего к глаголу -av- ‛приходить’, вытесняющего в ряде диалектов
вспомогательный глагол ov-.
Формы с суффиксом -(j)оv- достаточно редко употребляются в собственно
пассивной функции (особенно с выраженным агенсом, см. 2.3.4.), чаще этот суффикс выражает рефлексивную функцию и различные типы понижающей актантной деривации (декаузативной и т. п.). Продуктивность образований сравнительно невысока (что отражается, в частности, в трактовке образований с -(j)оv- как
особого глагольного спряжения в ряде грамматик цыганских диалектов) и варьирует по диалектам. В целом отадъективные образования более продуктивны, чем
отглагольные, а претерит этих глаголов более употребителен, чем презенс.
В дальнейшем (в соответствии с традицией, существующей в грамматическом
описании цыганских диалектов) формы с суффиксом понижающей деривации и
пассива -jov- будут рассматриваться как результат словообразовательных процессов и описываться в ряду других формально активных форм. Соответственно,
синтетический пассив как словоизменительная категория выделяться не будет
(см. 2.4.0).
Об использовании суффиксов актантной деривации при адаптации иноязычных глаголов см. 2.5.2.
Практически во всех диалектах Ц.я. в качестве конкурента старому синтетическому пассиву выступает рефлексивная конструкция с личным (для 1-го и 2-го
лица) и возвратным местоимением (pe(s) для 3-го лица), см. 2.3.7. В ряде диалектов (преимущественно СВД) произошло обобщение местоимения pe(s) на все лица.
Общий для всех цыганских диалектов характер имеет образованный под влиянием европейских языков аналитический результатив от переходных глаголов:
kerdo si ‛он(-а, -о) сделан(-а, -о)’.
В основе выражения а с п е к т у а л ь н о - в р е м е н н ы х отношений в
Ц.я. лежит противопоставление двух глагольных основ — первичной, или основы конъюнктива/настоящего времени (например, ker- ‛делать’), и перфективной,
производной от основы настоящего времени и в целом совпадающей с основой
причастия (ker-d-). Каждая основа употребляется с особой серией субъектных
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
727
личных показателей или личных окончаний (см. 2.4.0.). После личного окончания к глагольной форме может присоединяться один из двух неизменямых временны́х показателей: показатель настоящего/будущего -a (этимология неясна,
присоединяется только к формам, использующим основу конъюнктива/настоящего времени) и показатель временной дистанции или ретроспективного сдвига
-as(i) (образованный от связки, может присоединяться к формам, образованным
от обеих основ).
Комбинация двух типов основ, связанных с соответствующей серией личных
окончаний, с неизменяемыми личными показателями дало (вероятно, под греческим контактным влиянием) следующую общецыганскую систему, которая представлена (или была представлена) в некоторых архаических цыганских диалектах, например идиолекте Тайкона, ВД, Швеция:
— основа конъюнктива/настоящего времени + личные окончания: (te) ker-av ‛я
бы сделал’ — конъюнктив;
— основа конъюнктива/настоящего времени + личные окончания + -а: ker-av-а
‛я делаю, я сделаю, я буду делать’ — настоящее-будущее время (нерасчлененное
в аспектуальном отношении);
— основа конъюнктива/настоящего времени + личные окончания + -аs(i):
ker-av-аs ‛я делал’ — имперфект (с дуративно-итеративным комплексом значений);
— перфективная основа + личные окончания: ker-d-(j)om ‛я сделал’ — претерит (перфективный комплекс значений);
— перфективная основа + личные окончания + -аs(i): ker-d-(j)om-as(i) ‛я делал,
сделал (давно или перед осуществлением другого действия)’ — плюсквамперфект (по всей видимости, нерасчлененный в аспектуальном отношении и употреблявшийся как в таксисном значении предшествования, так и в значении давнопрошедшего).
Во всех цыганских диалектах обе временные формы с ретроспективным показателем широко используются в протасисе (а иногда и в аподосисе) условного
предложения.
В различных цыганских диалектах эта видо-временная система изменяется в
нескольких направлениях.
I. Дифференциация настоящего и будущего времени характерна для большинства цыганских диалектов (за исключением части диалектов синти, диалекта
финских цыган и упоминавшегося диалекта Тайкона). Наличествуют два основных сценария подобной дифференциации. По первому сценарию формы с -а
(«долгие» формы) специализируются на выражении значения будущего времени,
а за формами без -а («краткие» формы) закрепляется (наряду с конъюнктивным)
значение настоящего времени. Такая ситуация характерна для СЦД, ЮЦД, части
СВД и части ВД (Я. Матрас). В ряде диалектов долгие формы оказываются закрепленными за выражением будущего времени, а для выражения настоящего
используются и краткие, и долгие формы (диалект цыган Уэльса, СД; диалект латышских цыган, СВД, и некоторые другие, Я. Матрас). Второй сценарий заключается в развитии перифрастических аналитических конструкций будущего времени под влиянием языков окружающего населения. При этом ВД, ЮБД1 и
ЮБД2 развили типичную балканскую конструкцию с футуральным элементом,
восходящим к глаголу желания, а иногда и тождественным ему:
728
Цыганские языки
бугурджи (ЮБД2, Косово, Н. Борецки)
(34) dobro, phena, kada so
šaj,
me
хорошо
говорю
то
что
можно я
ka
ker-av
БУД
делать-1ЕД
‛Хорошо, говорю, что смогу, буду делать’ (частица ka восходит к глаголу
kam- ‛хотеть’).
В севернорусском диалекте (СВД) под влиянием русского языка возникают
аналитические конструкции будущего времени (с аспектуальным значением имперфективности), использующие в качестве вспомогательных глагол le- ‛брать’ и
av- ‛быть’:
(35) jov lela
(avela) te
bag-al
он
возьмет будет
КОН
петь-3ЕД
‛Он будет петь’.
Некоторые диалекты, развившие аналитические формы будущего времени, используют для выражения значения настоящего времени краткие (в основном
влашские диалекты) или долгие формы (в основном балканские диалекты). В севернорусском диалекте долгие формы используются как для выражения настоящего, так и для выражения будущего времени (часто с формами с заимствованными русскими префиксами).
В ряде диалектов долгие формы с частицей te употребляются в протасисе реального условного предложения (см. 2.5.4.)
II. Сужение употребления плюсквамперфекта и имперфекта в их темпоральных функциях. Этот процесс проявляется во многих диалектах, затрагивая в первую очередь плюсквамперфект, который во временно́й функции употребляется в
современных диалектах крайне редко (а в некоторых, например в СВД, вообще
не употребляется). Имперфект также сужает свое употребление, во многих диалектах это проявляется в том, что, формально сохраняясь, он вытесняется —
прежде всего в своих дуративных употреблениях — претеритом:
диалект бугурджи (ЮБД2, Косово, Н. Борецки):
(36) i kadla
raćja
baril-e
pohari
и
эти
девочки
расти:ПРЕТ-3МН
постепенно
‛И эти девочки постепенно росли’.
В некоторых диалектах (прежде всего СВД) имперфект употребляется лишь
для описания обычных действий в отдаленном прошлом, встречаясь в рассказах
о прошлой кочевой жизни:
севернорусский диалект, СВД
(37) Nu džind-e
de šatry roma,
rikird-e
gren
ну жить:ПРЕТ-3МН
в
шатры цыгане
dadyves rat'kir-n-as
сегодня
de javir
в
ночевать.НАСТ-3МН-РЕТР в
foro...
другой город
держать:ПРЕТ-3МН лошадь:АКК.МН
de dava foro tas'a
этот
город завтра
ker-n-as
o
šatry...
делать:НАСТ-3МН-РЕТР
АРТ
шатры
trad-en-as
идти.НАСТ-3МН-РЕТР
‛Ну, жили в шатрах цыгане, держали лошадей, сегодня ночевали в одном
городе, завтра шли в другой город... Ставили шатры’.
В СВД плюсквамперфект полностью исчез из употребления.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
729
III. Появление в отдельных диалектах определенных, прежде всего аспектуальных категорий под влиянием языков окружающего населения. Отмечены следующие явления.
1. Частичное копирование славянского вида путем заимствования славянских
(а также литовских и латышских) префиксов. Явление характерно для СВД,
СЦД, а также для диалектов южной России, Украины и — в меньшей степени —
для некоторых балканских диалектов. В результате в цыганских диалектах возникают противопоставления типа багандя ‛он пелʼ — с-багандя ‛он спелʼ (севернорусский диалект), действительно напоминающие славянский вид. Однако полного копирования соответствующей грамматической категории не происходит: в
диалектах, демонстрирующих данное явление, имеет место достаточно высокая
степень вариативности в употреблении приставочных и бесприставочных глаголов. Ср., например, в севернорусском диалекте (СВД) в соседних предложениях
одного и того же текста:
(38) И авнэ
рома, у-галынэ
со ей буты кэрдя...
и
пришли:ПРЕТ
цыгане
АСП-узнали
что
она
‛И пришли цыгане, узнали, что она работала’.
(40) Ну дотэ гыне пал латыр тэ родэн
Ну тут
пошли за
ней
КОН
работа делала
и
вдруг
галынэ…
посмотреть и
вдруг
узнали
‛Ну тут пошли ее искать и вдруг узнали…’
Скорее всего, заимствованные префиксы надо трактовать как модификаторы
лексического значения, а грамматические следствия (внесение семантического
оттенка предельности) рассматривать как своего рода эпифеномен.
Глагольные модификаторы заимствуются также в диалектах, контактировавших с венгерским и немецким языком: joj karas an ‛она позвала’ (синти, СД), хотя здесь чаще происходит калькирование соответствующих конструкций с помощью собственных предлогов (Х. Лешбер).
2. Формирование аналитического перфекта:
— возникший под греческим влиянием и выходящий из употребления посессивный перфект в диалекте сепечидов (Измир, ЮБД1, П. Чех и М. Хайшинк):
(41) therava
les dikhlo
я.имею(держу)
его
видеть:ПРИЧ.М.ЕД
‛Я его увидел’.
Подобное же явление фиксируется в диалекте мечкари (ЮБД1, Албания);
— возникший под македонским влиянием перфект с бытийным глаголом в некоторых вариантах арли (ЮБД1):
(42) sinum tumenge vakerdo
я.есть
вам
сказать:ПРИЧ.М.ЕД
‛Я сказал вам’.
— формирующийся под (северно)русским влиянием новый причастный перфект в севернорусском диалекте (СВД): pany zamrazyno/zamrazyji ‛Вода замерзшая/замерзши’; pany sys zamrazyno/zamrazyji ‛Вода была замерзшая/замерзши’
(О. Абраменко).
3. Использование суффиксов актантной деривации как аспектуальных показателей. В СЦД и ЮЦД суффикс -ker- выступает в качестве итеративного и хаби-
730
Цыганские языки
туального показателя: cin- ‛покупать’ — cin-ker- ‛часто, постоянно покупать’
(восточнословацкий диалект, СЦД). В такой же функции в СЦД употребляется и
суффикс -av-: čhiv- ‛бросать’ — čhiv-av- ‛бросать часто’.
В СЦД образования с суффиксом -(j)оv от некоторых нетранзитивных глаголов, в частности глаголов, выражающих эмоции, имеют семельфактивное значение: asa- ‛смеяться’, asa-nd-o- ‛усмехнуться’.
IV. В ряде балканских, центральных и северовосточных диалектов засвидетельствован своеобразный дуратив, образуемый почти исключительно от трех
глаголов стандартного пространственного положения и глагола ‛спать’: sy bešto
‛он сидит’, sy terdo ‛он стоит’, sy pašlo ‛он лежит’, sy suto ‛он спит’ (букв. ‛есть
стоящийʼ и т. д.); sys bešto, terdo, pašlo, suto ‛он сидел, стоял, лежал, спал (букв.
‛был стоящийʼ и т. д.)’, севернорусский диалект (СВД).
Происхождение конструкции в плане наличия контактных влияний не ясно.
V. В ряде ВД, ЮБД1 и ЮБД2 к финитным глагольным формам может присоединяться частица -tar, не ясная этимологически (< абл. -tar?) и не поддающаяся
однозначной семантической интерпретации.
В системе н а к л о н е н и й помимо индикатива выделяются императив и
конъюнктив.
Базовыми формами императива являются формы 2-го лица единственного
числа, совпадающие с глагольной основой конъюнктива/настоящего времени
(для глаголов с основой, состоящей из одного согласного, с добавлением форманта -e: d-e дать:ИМП ‛Дай!’), и форма 2-го лица множественного числа, совпадающая с формой 2-го лица множественного числа настоящего времени (без показателя -a). При императивных формах могут употребляться специальные
усилительные императивные частицы. Наиболее распространенная из них —
-ta! — засвидетельствована в СД, СВД, ВД, ЮБД1, ЮБД2 (см. также частицы
-ba! в ВД и ЮБД1 и -ka! из рус. -ка, севернорусский диалект, СВД).
Под влиянием окружающих языков в диалектах могут формироваться периферийные императивные и пермиссивные формы. См., например, в севернорусском
диалекте (СВД):
(43) davaj
s-baga-s
давай
АСП-петь-1МН
‛Давайте, споем’ (ср. рус. Давайте споем).
(44) de
(me) po-shun-av
дай
я
АСП-слушать-1ЕД
‛Дай, я послушаю’.
Аналитический конъюнктив, образуемый с помощью частицы te, используется
как в поствербальном употреблении (в инфинитивной функции), согласуясь по
лицам и числам с основным глаголом (это явление представляет собой яркий
балканизм Ц.я.), так и в самостоятельном употреблении (прежде всего в императивном и оптативном значениях):
(45) te
av-es
baxtalo
КОН
быть-2.ЕД.НАСТ
‛Будь счастлив!’
счастливый
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
731
Упоминавшаяся выше общецыганская тенденция использовать формы имперфекта и плюсквамперфекта (а также «долгие» формы с te) в протасисе и аподосисе условного предложения позволяет говорить о формировании в диалектах Ц.я.
специального условного наклонения (см. также 2.5.4.).
В цыганских диалектах распространены многочисленные и достаточно разнообразные как в синтаксическом плане, так и с точки зрении контактного влияния
конструкции для выражения основных модальных значений: желания, возможности, необходимости.
В диалекте цыган Сливена (ЮБД2) под непосредственным влиянием окружающих болгарских диалектов развилась категория ренарратива, образуемая путем прибавления к соответствующей форме индикатива (презенса, претерита или
футурума) частицы -li: kerla ‛он(а) делает’ — kerla-li ‛говорят, что он(а) делает’.
Происхождение частицы неясно: болг. частица ли ‛ли’, либо показатель перфектного причастия -л (второе представляется маловероятным).
2.3.6. Категория л и ц а в Ц.я. выражается в личных местоимениях и в личных глагольных формах. Личные местоимения в Ц.я. имеют шестичленную парадигму и склоняются по падежам (см. 2.4.0.). Следует отметить наличие во многих цыганских диалектах объектных и субъектных клитических форм личных
местоимений. Объектные клитические местоимения (формально отличающиеся
от ударных в 1-м лице единственного и, реже, множественного числа) используются в ВД, ЮБД1 и ЮБД2 как средство местоименного дублирования объекта,
их употребление зависит от тема-рематической структуры предложения (см.
2.5.3). В ряде диалектов редуцированные формы личных местоимений употребляются после предлогов, в диалектах Италии они, сливаясь с глагольной формой,
образуют подобие объектного спряжения: dikkēmə < dikhel-ma ‛он(а) видит меня’
(Я. Матрас). Последовательная клитизация объектных местоимений 3-го лица
(выступающих в форме -os ‛его’, -i ‛ее’, -ele ‛их’) произошла в диалекте паракаламос (Греция, ЮБД1), где в результате возникло факультативное объектное
спряжение: dikhav-os ‛я увидел его’, dikhljas-ele ‛он(а) увидел(а) их’.
Субъектные энклитики 3-го лица, различающиеся по числам, а для единственного числа — по родам (ед. ч. м. р. -lo, ед. ч. ж. р. -li, мн. ч. -le, диалектные варианты: -o, -i, -e — некоторые СД и СЦД; -lo, -la, -le — некоторые ВД; в ЮБД1,
ЮБД2 и части влашских диалектов энклитики имеют форму -talo, -tali, -tale;
-tano, -tani, -tane), присоединяются к глаголу, но могут маркировать и другие
члены предложения, они встречаются в большинстве цыганских диалектов (они
отсутствуют в СВД и большей части СЦД).
Глагол в Ц.я. обладает системой личных показателей (см. 2.4.0.), в диалектах
имеется тенденция к их частичной омонимии. Так формы 2-го и 3-го лица множественного числа совпадают в конъюнктиве / настоящем времени во всех диалектах, в претерите во многих диалектах. В большинстве диалектов совпадают
формы 3-го лица единственного и множественного числа копулы (см. 2.4.0.).
Главным средством выражения категории о п р е д е л е н н о с т и в Ц.я.
служит определенный артикль, представляющий собой грамматикализовавшееся
под греческим влиянием старое указательное местоимение. Артикль, изменяющийся по лицам, числам и падежам (противопоставляются прямая и косвенная
формы, парадигму с основными диалектными вариантами см. в 2.4.0.), сохранил-
732
Цыганские языки
ся в большей части цыганских диалектов. На пути к полной утрате артикля находятся СВД, диалекты Украины, финские диалекты (СД), диалекты гопти, крымский диалект (ЮБД1).
Греческое влияние сказывается и в некоторых особенностях употребления артикля: с собственными именами, двойное употребление артикля в конструкциях
с постпозитивным адъективным определением (o rom o phuro АРТ цыган АРТ старый ‛старый цыган’, Я. Матрас), сочетание в рамках именной группы артикля и
указательного местоимения (последнее явление характерно для влашских и балканских диалектов).
Предлоги имеют тенденцию сливаться с артиклем, приобретая тем самым своеобразную числородовую дифференциацию: м. р. andr-o foro ‛в городе’ — ж. р.
andr-e piri ‛в горшке’.
Неопределенный артикль (тождественный числительному ‛один’) грамматикализован относительно слабо.
Диалекты Ц.я. различаются по числу формально противопоставленных элементов артиклевой системы (см. 2.4.0.). На одном полюсе находится диалект велинградских ерли, демонстрирующий одну артиклевую форму o. Две формы демонстрируют СВД (вообще характеризующиеся распадом артиклевой системы),
ЮБД2, некоторые СД, ВД и ЮБД1, противопоставляющие две формы артикля.
Другой полюс представляет влашский диалект Буковины (описанный Ф. Миклошичем), характеризующийся пятью различными формами. В целом, за исключением СВД и ЮБД2 количество противопоставленных артиклевых форм не является постоянной чертой диалектной группы. Надо отметить также лабильность
системы в целом. Материалы RMS указывают, в частности, на активное проникновение артиклевых форм o и i в сферу употребления косвенных артиклевых
форм во многих ВД, ЮБД1 и ЮБД2.
Указательные местоимения представляют собой фрагмент грамматической
системы Ц.я., отличающийся особой сложностью и диалектным многообразием.
Для раннецыганского Я. Матрас реконструировал четыре серии указательных
местоимений, противопоставленных по двум признакам: близости/удаленности
(носителем этого признака является гласный основы, a/o соответственно) и неспецифичности/специфичности (под специфичностью имеется в виду способность выделять выбранный референт из группы ему подобных; носителем этого
признака является согласный основы, d/k соответственно).
Для общецыганского реконструируется следующая система местоимений, изменяющихся по роду, числу и падежу (по Я. Матрасу, приводятся лишь формы
мужского рода единственного числа):
Специфичные
Неспецифичные
Ближний дейксис
akava
‛этот (из группы)’
adava ‛этот’
Дальний дейксис
okova
‛тот (из группы)’
odova ‛тот’
Подобная четырехчленная система сохранилась (не изменившись формально)
в ряде диалектов: исчезнувшем в настоящее время диалекте Уэльса (СД), ряде
ЮБД 1 (арли, сепечиды). В других диалектах система подверглась самым разно-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
733
образным упрощениям, усложнениям и аналогическим выравниваниям (примеры
диалектных форм указательных местоимений см. в 2.7.0.).
Склоняются указательные местоимения в атрибутивной функции по адъективному типу, в качестве вершины именной группы — по субстантивному (см.
2.4.0.), демонстрируя при этом особые номинативные показатели: м. р. ед. ч. -va,
ж. р. ед. ч. -ja, мн. ч. -la.
Для большинства диалектов характерна тенденция к анафорической замене
неодушевленного объекта не личным местоимением 3-го лица, а указательным
местоимением.
Форма приглагольного отрицания в диалектах Ц.я. зависит от наклонения, в
котором стоит глагольная форма (по-видимому, эта черта возникла под греческим влиянием). Как правило, с императивными формами употребляется отрицательная частица ma (исключение представляют собой СВД, некоторые СД и
большая часть ВД, где употребляется негатор na). С индикативом формы показателя отрицания различаются по диалектам следующим образом: na (СВД, украинские диалекты, СЦД, ЮЦД, ЮБД1 и ЮБД2, некоторые ВД), ni (ВД), či (ВД),
nana(j) (ЮБД1, ЮБД2). С конъюнктивом употребляется отрицательный показатель na. Таким образом, в ряде влашских диалектов различаются три отрицания:
индикативное, императивное и конъюнктивное.
В большинстве диалектов глагол-связка имеет особую отрицательную форму
3-го лица настоящего времени: naj (СД, доленский диалект, ВД), nanaj (СД,
ЮБД1, ЮБД2), ninaj (СД, некоторые южные ВД, ЮБД1 — диалект Серреса),
nane (СД, СВД, СЦД, ЮЦД, ЮБД1, ЮБД2 — бугурджи). Особая отрицательная
форма 3-го лица прошедшего времени имеет более ограниченное распространение: najsas (южные ВД), nas (ВД), nanas (ЮЦД, некоторые ЮБД1 и ЮБД2),
ninas/nenas (южные ВД, ЮБД1 — диалект Серреса).
В некоторых диалектах синти под влиянием немецкого языка обобщилось
постпозитивое отрицание gar.
Об отрицательных местоимениях см. 2.3.7.
2.3.7. Имени с у щ е с т в и т е л ь н о м у в Ц.я. присущи категории рода,
числа, падежа (выражаются синтетически, с преобладанием агглютинативной
техники) и определенности/неопределенности (выражается аналитически с помощью определенного артикля и характеризует скорее именную группу в целом).
Имя п р и л а г а т е л ь н о е характеризуется синтетически выраженными
категориями рода, числа и падежа и категорией степени сравнения.
Прилагательные демонстрируют редуцированную по сравнению с существительными систему склонения, противопоставляя лишь форму прямого и косвенного падежа (последняя согласуется, тем самым, с существительными во всех
косвенных падежах: bar-e manuš-esa большой:КОСВ человек:КОСВ.М.ЕД.ИНСТР ‛с
большим человеком’). Прилагательное приобретает полную систему склонения при субстантивации, а иногда также при постпозитивном употреблении, когда оно вступает с существительным в отношении оппозиции. В ряде диалектов
(диалекте доленских цыган, севернорусском диалекте, СВД, некоторых СЦД и
ряде других) прилагательное может склоняться по субстантивному типу и в позиции перед существительным (севернорусский диалект: дат. bar-es-ke manuš-es-ke
‛большому человеку’; лок. bar-es-te manuš-es-te ‛у большого человека’ и т. д.).
734
Цыганские языки
В подобных случаях прилагательное, согласуясь с существительным мужского
рода, изменяется по типу класса 4 (м. р.), а при согласовании с существительным
женского рода — по типу класса 8 (ж. р.) (см. 2.4.0.).
В Ц.я. имеется также группа неизменяемых прилагательных, оканчивающихся
на согласный (см. 2.3.3.).
Сравнительная степень в большинстве диалектов выражается синтетически
при помощи суффикса -eder. Исключение составляют большинство ВД, ЮБД1 и
ЮБД2, где компаратив образуется аналитически с помощью заимствованных показателей — рум. maj (ВД maj-baro ‛больший’) и слав. po (ЮБД1, ЮБД2). Суперлатив образуется с помощью заимствованных формантов naj (СВД, СЦД,
ЮЦД), maj (ВД, отдельные ЮБД1 и ЮБД2), leg (из венгерского, некоторые СД,
СЦД и ЮЦД), samo (севернорусский, СВД) и др. практически во всех диалектах,
причем в СД, СВД, СЦД и ЮЦД показатель превосходной степени присоединяется, как правило, к форме сравнительной степени, а в ВД, ЮБД1 и ЮБД2 — к
форме положительной степени.
Единственный супплетивный компаратив — feder ‛лучший, лучше’ к lač hо
‛хороший’ — сохранился во всех диалектах, кроме ЮБД1 и ЮБД2 (в ВД он
употребляется с показателем maj: majfeder).
В Ц.я. традиционно выделяются несколько разрядов м е с т о и м е н и й.
О личных местоимениях см. 2.3.6., 2.4.0.
Возвратное местоимение имеет косвенную форму pes (в некоторых диалектах
pe), от которой образуются формы косвенных падежей (по модели склонения
личных местоимений, см. 2.4.0.). В большинстве диалектов возвратное местоимение имеет также форму множественного числа pen (pumen в ЮЦД, ЮБД1 и
ЮБД2). Обычно антецедентом возвратного местоимения может быть только
форма 3-го лица, однако в некоторых диалектах (например, в севернорусских,
СВД и украинских) в этой функции выступают также формы 1-го и 2-го лица. Об
использовании pe(s) в качестве рефлексивно-пассивного показателя см. 2.3.5.
Притяжательные местоимения 3-го лица представляют собой генитивные
формы от соответствующих личных местоимений. Местоимения 1-го и 2-го лица
являются особыми формами, образованными от основы личного местоимения с
помощью суффикса -r- и демонстрирующими значительное разнообразие по диалектам: 1 л. ед. ч. miro, muro, mro, mindro и др.; 2 л. ед. ч. tiro, k’iro, tro, tindro
и др.; 1 л. мн. ч. аmaro; 2 л. мн. ч. tumaro.
Возвратно-притяжательное местоимение представляет собой форму генитива
возвратного местоимения (peskero, pesko), однако в ряде диалектов (ЮЦД, ВД,
ЮБД1, ЮБД2) по аналогии с личными местоимениями 1-го и 2-го лица единственного числа возвратно-притяжательное местоимение выступает в форме
pindro, piro и т. п.
В ВД, ЮБД1, ЮБД2 (а также в некоторых СД и СВД) наряду с полными формами притяжательных местоимений в атрибутивной функции употребляются
краткие формы местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа (mo и to) и
возвратно-притяжательного местоимения (po).
Склоняются притяжательные и возвратно-притяжательные местоимения по
адъективному типу.
Об указательных местоимениях см. 2.3.6.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
735
Ядро вопросительных местоимений достаточно хорошо сохраняется по диалектам. К ним относятся ko(n) ‛кто?’ (в СД, СВД, доленском диалекте, некоторых
ЮБД2 косвенная форма — kon-es, в остальных диалектах — kas) и so ‛что?’, демонстрирующее в некоторых диалектах переход s- > h-. Оба местоимения склоняются как существительные. Местоимение kaj ‛где?’ в некоторых ЮБД1 и
ЮБД2 замещается местоимениями kate, kote. Местоимение sir ‛как?’ имеет закономерные диалектные фонетические варианты syr, har. Имеются также вопросительные местоимения katar ‛откуда?’, kana ‛когда?’, sar ‛как’, savo ‛какой?’ (фонетический вариант havo, склоняется по адъективному типу) и некоторые другие.
В качестве относительных местоимений в диалектах Ц.я. выступают вопросительные. Об особенностях референции относительных местоимений см. 2.5.4.
Неопределенные и отрицательные местоимения Ц.я. подверглись достаточно
сильному влиянию со стороны окружающих языков. В диалектах распространены формы, состоящие из заимствованного префикса и цыганского вопросительного местоимения, см., например, севернорусские (СВД) vari-kon ‛кто-то’, vari-so
‛что-то’ (vari < рум. oare), ni-kon ‛никто’, ni-so ‛ничто’, ni < слав. ni. В диалектах
сохранились, однако, формы ko-moni ‛кто-то’, či-moni ‛что-то’ (обе в СД, в несколько иной форе в ЮБД1), khonik ‛кто-нибудь’, khonči ‛что-нибудь’ (ЮБД1), či
‛ничто’ (СД), kacek, kek ‛никто’ (СД) и другие, образованные по старым моделям.
О ч и с л и т е л ь н ы х см. 2.3.3.
Общую категориальную характеристику г л а г о л а Ц.я. см. в 2.3.1., 2.3.5.
Неличные формы глагола включают причастие, деепричастие и находящийся в
процессе становления инфинитив.
Причастие (называемое также причастием прошедшего времени) может образовываться как от переходных глаголов (в этом случае оно имеет пассивнорезультативное значение), так и от непереходных глаголов (в основном от глаголов движения и перемены состояния). Об использовании причастия в различных
глагольных конструкциях см. 2.3.5.
В формальном плане причастия образуются с помощью показателей, используемых в большинстве случаев и для образования перфективных финитных форм
глагола (см. 2.4.0.), хотя для отдельных глаголов основы прошедшего времени и
причастия могут различаться. Заимствованные глаголы образуют причастия с
помощью особого форманта -imen (СД, СЦД) или -ime (большая часть остальных
диалектов).
В качестве приименного определения причастия склоняются по адъективному типу.
Деепричастия образуются и употребляются в Ц.я. достаточно ограниченно.
Существуют две основных модели образования деепричастий. Первая использует
индоарийский по своему происхождению показатель -ind- (с варьирующимся по
диалектам постфиксом: induj, indos и др., ср. bešinduj ‛сидя’). Такие формы представлены практически во всех диалектах (кроме СД), хотя образуются не от всех
глаголов и часто демонстрируют тенденцию к лексикализации.
Деепричастия второго типа образуются с помощью постфикса неясного происхождения -i (предположительно, из греческого). Они встречаются, с одной
стороны, в некоторых ЮБД1 и ЮБД2, а с другой стороны, в севернорусском
диалекте (СВД). В некоторых вариантах севернорусского диалекта эти формы
736
Цыганские языки
используются относительно широко и на их базе образуется новый перфект
(О. Абраменко, см. 2.3.5).
Обе разновидности деепричастия служат для обозначения фонового действия,
происходящего одновременно с главным.
Особая ситуация имеется в диалектах, контактировавших с албанским языком
и заимствовавших албанскую аналитическую герундиальную частицу tuj (из северноалбанского tu, tue). Эта частица в Ц.я. употребляется не с причастием, как в
албанском, а с соответствующей финитной формой: tuj džal ‛идя, в то время как
он ходил, шел’, бугурджи (Косово, ЮБД2, Н. Борецки).
Инфинитив как таковой в Ц.я. отсутствует и его функции в поствербальном
употреблении выполняют финитные формы конъюнктива (см. 2.3.5.). В некоторых диалектах существует тенденция к употреблению определенной личной
формы конъюнктива независимо от лица и числа субъекта главного действия.
В качестве такой формы выступает обычно форма 3-го лица единственного числа
(kam-av te dža-l хотеть:НАСТ-1ЕД КОН идти:НАСТ-3ЕД ‛я хочу идти’), реже — формы 3-го лица множественного числа и 2-го лица единственного числа. Наиболее
последовательно новый инфинитив употребляется в СЦД, ЮЦД и украинских
диалектах, факультативно встречается он в диалектах синти (СД) и некоторых
северных ВД.
Особая ситуация наблюдается в диалекте доленских цыган (гопти), где в качестве инфинитива используется глагольная форма с окончанием -i (и без конъюнктивной частицы te), омонимичная форме 3-го лица единственного числа индикатива, представленной в этом диалекте (см. 2.4.0.).
В Ц.я. существует группа отыменных н а р е ч и й, представляющих собой застывшие формы старого местного и отложительного падежей (см. 2.3.4., andr-e
‛внутриʼ, ‛внутрь’ — andr-al ‛изнутри’); от прилагательных наречия образуются с
помощью суффикса -es (lačho ‛хороший’ — lačh-es ‛хорошо’). Степени сравнения
качественных наречий образуются так же, как степени сравнения прилагательных. Местоименные наречия образуются по диалектам параллельно местоимениям соответствующих разрядов.
Большая часть п р е д л о г о в имеет общецыганский характер и восходит к
локативным наречиям. О конкуренции падежных форм и предложно-падежных
конструкций см. 2.3.4. Большинство предлогов управляет локативом, но в диалектах существует сильная тенденция к вытеснению локативного управления
номинативным (см. 2.3.4.).
Основные предлоги (приводятся в общецыганской форме): ke ‛уʼ, ‛при’, andre
‛в’, andar ‛из’, upre ‛над’, tele ‛под’, katar ‛из’, anglal ‛впереди’, palal ‛сзади’, paše
‛близко к’, vaš ‛дляʼ, ‛из-за’ (обычно управляет дативом), bi ‛без’ — управляет в
большинстве диалектов генитивом, функционирует скорее как приставка, при
этом управляемый генитив не согласуется с подлежащим, ср. в севернорусском:
(46) daj len-de
bi-rom-es-kir-o
мать они:КОСВ.ЛОК
без-муж-КОСВ.М.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД
‛Мать у них (их) без мужа (безмужняя)’.
В ряде диалектов (финских цыган, СД, Заргари, ЮБД1, некоторых ВД, ЮБД1
и ЮБД2, находившихся в течение длительного времени под турецким влиянием)
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
737
под влиянием языка окружающего населения произошло перемещение исконных
предлогов в постпозицию.
Предлоги заимствуются сравнительно редко, ср., например, немецкие предлоги mit ‛с’ и von ‛из, от’ в диалектах синти (СД).
Среди с о ю з о в Ц.я. встречаются как исконные, так и заимствованные элементы. Среди сочинительных союзов особенно часто заимствуются союзы со
значением ‛или’ и ‛но’, среди подчинительных — цели и причины. Об употреблении основных союзов см. 2.5.4.
Об отрицательных ч а с т и ц а х см. 2.3.6. В качестве утвердительной частицы в диалектах используются формы ova (СД, некоторые ЮЦД, некоторые ВД),
uva (СД, ЮЦД), ava (СД), oja (ЮЦД, арли, ЮБД1), va (ИВ, ЮБД1, ЮБД2), а
также заимствования из окружающих языков.
2.4.0. Образцы парадигм.
В этом разделе даются парадигмы, максимально приближенные к общецыганскому состоянию, приведенные формы засвидетельствованы, как правило, в каких-либо диалектах. Наиболее существенные диалектные варианты приведены в
примечаниях к парадигмам или в самих таблицах.
Артикль
Падеж
Им.
Косв.
Ед. число
м. р.
ж. р.
o
e, i
e, le
e, a, la
Мн. число
o, e, le, ol
e, le
Восстановление исходной системы определенного артикля представляет собой
достаточно сложную проблему, поэтому в таблице представлен набор основных
диалектных вариантов (по Н. Борецки).
В таблице не учтены данные диалекта велинградских ерли (ЮБД1, Болгария,
RMS), нейтрализовавшего все артиклевые противопоставления в пользу формы o.
Распределение вариантов по диалектам:
— именительный падеж мужского рода единственного числа o — представляет собой наиболее стойкий элемент артиклевой системы и сохраняется во всех
диалектах, фонетически изменяясь в [u] в некоторых ЮБД2 и итальянских диалектах;
— именительный падеж женского рода единственного числа — здесь имеет
место конкуренция форм e и i. Можно отметить, что первая форма характерна
для СВД, а вторая — для ЮБД2 и синти. Остальные диалектные группы демонстрируют в разном соотношении обе формы;
— именительный падеж множественного числа — форма o характерна для
СВД, части диалектов синти, СЦД, ЮЦД, ЮБД1 и ЮБД2); форма e используется
в части ВД; для большей части кэлдэрарских и ловарских говоров (ВД) свойственна форма le; ol была зафиксирована Ф. Миклошичем для влашских говоров
Буковины;
— косвенный падеж мужского рода единственного/множественного числа —
здесь противопоставляются формы e (большинство диалектов) и le (большая
часть кэлдэрарских и ловарских говоров, большая часть ЦД, иногда в форме ole);
738
Цыганские языки
— косвенный падеж женского рода единственного числа — форма la (ala)
встречается в большей части СЦД и ЮЦД, кэлдэрарских и ловарских говорах
(ВД), a — в чешском и моравском диалекте (СЦД, ныне не существует), e — в
прочих диалектах.
Существительное
Система общецыганских словоизменительных классов (по В. Элшику)
Исконная лексика
Класс Род
1
2
3
4
5
6
7
8
м. р.
м. р.
м. р.
м. р.
м. р.
ж. р.
ж. р.
ж. р.
Прямая форма (им. п.)
Ед. число
Мн. число
kher ‛домʼ
kher-a
čačipen ‛правдаʼ čačipen-a
vast ‛рукаʼ
vast
šer-o ‛головаʼ
šer-e
pan-i ‛водаʼ
pan-j-a
džuv ‛вошьʼ
džuv-a
suv ‛иглаʼ
suv-j-a
pir-i ‛горшокʼ
pir-j-a
Косвенная форма
Ед. число
Мн. число
kher-eskher-enčačipn-as
(čačipn-en)
vaste-esvast-enšer-esšer-enpan-j-espan-j-endžuv-adžuv-ensuv-j-asuv-j-enpir-j-apir-j-en-
Элемент -j- (по всей вероятности, проникший в другие словоизменительные
классы по аналогии с классами, в которых форма прямого падежа оканчивается
на -i) можно рассматривать на общецыганском уровне как принадлежащий падежному аффиксу. Вместе с тем процессы палатализации перед -j, свойственные
большинству диалектов (см. 2.1.1.), привели к значительным фузионным явлениям на границе основы и падежного аффикса первого уровня.
Система распределения существительных по классам склонения достаточно
стойко сохраняется по диалектам. Можно выделить следующие тенденции ее
частичной перестройки:
— определенную тенденцию к дрейфу существительных из класса 3 (м. р.) в
класс 1 (м. р.), см. 2.3.4.;
— тенденцию к ликвидации противопоставления между классами 6 (ж. р.) и 7
(ж. р.). Чаще эта тенденция реализуется путем йотации форм множественного
числа и косвенной формы единственного числа существительных из класса 6
(ж. р.) (некоторые ВД, ЮБД1 и ЮБД2), иногда путем дейотации существительных из класса 7 (ж. р.) (некоторые СЦД и ЮБД1);
— нестабильность демонстрирует класс 2 (м. р.) (косвенная форма множественного числа на общецыганском уровне для него не восстанавливается), включающий в себя абстрактные существительные с суффиксом -ibe(n)/-ipe(n), см.
2.5.2. В некоторых диалектах эти слова вытесняются производными с суффиксом
-imo- (ВД), в других в косвенной форме единственного числа обобщается окончание -as (некоторые СД, ЮЦД и ВД);
— существительные (мужского и женского рода), оканчивающиеся в прямой
форме единственного числа на -j и входившие первоначально в классы 5 (м. р.) и
8 (ж. р.) соответственно, подвергаются в диалектах различным стяжениям: rashaj
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
739
‛священник’, косв. п. ед. ч. rasha-j-es, но rash-as в севернорусском диалекте,
СВД;
— в ряде ВД (прежде всего северных, а также южных влашских диалектах Румынии), а также в некоторых ЮБД1 (урсари, Румыния, заргари, Иран) в классе 7
(ж. р.) произошел переход -jen- > -jan- в окончании косвенной формы множественного числа;
— на форму аффиксов первого уровня оказывают воздействие свойственные
отдельным диалектам фонетические процессы: переход безударного /e/ > /ə/, палатализация (pani > paj, pai в ВД и ЮБД2), депалатализация (дейотация распространена прежде всего в южных ВД) и др. (см. 2.1.1.).
Заимствованная лексика (по В. Элшику)
Класс
Род
1
2
3
4
м. р.
м. р.
м. р.
ж. р.
Прямая форма (им. п.)
Ед. ч.
Мн. ч.
for-o(s) ‛городʼ
for-i
pap-u(s) ‛дедʼ
pap-i
sapun-i(s) ‛мылоʼ
sapun-ja
cip-a ‛кожаʼ
—1
Косвенная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
for-osfor-enpap-uspap-ensapun-issapun-encip-acip-en-
П р и м е ч а н и е: 1. Общецыганское окончание прямой формы множественного числа для
класса 4 не восстанавливается.
Заимствованная лексика демонстрирует в плане своего словоизменительного
поведения большее диалектное разнообразие, нежели исконная. Наиболее существенные различия следующие:
— сравнительно редко представлены случаи перехода существительных из
класса заимствованных в класс исконных. Такое явление характерно для некоторых разновидностей синти, где класс 1 (заимств., м. р.) слился с классом 4 (искон., м. р.); подобное явление характерно и для валлийского диалекта, СД и
ЮЦД, но захватило там лишь некоторые слова;
— класс 1 (заимств., м. р.) характеризуется в прямой форме единственного
числа конкуренцией окончаний -os (более старый вариант, вошедший в Ц.я. вместе с греческими заимствованиями) и -o (предположительно, под влиянием исконной лексики). В СЦД и ЮБД2 представлено окончание -os; в ЮЦД — -o (что
связано с падением конечных -s, см. 2.2.3.). В остальных диалектных группах
представлены оба варианта, причем для СВД и ВД более характерно окончание
-o. Разнообразны окончания прямой формы множественного числа существительных этого класса: наряду со старым окончанием -i имеется заимствованный
из румынского формант -ur’ (вариант -ura- и др.) в ВД, окончание -ja (ЮБД1,
некоторые СД), -ovja (ЮБД2);
— для класса 3 (заимств., м. р.) окончание прямой формы единственного числа
с -s- распространено в ЮБД1 и ЮБД2, СЦД, а также в некоторых СД и СВД. В
прямой форме множественного числа наряду с окончанием -i используются
окончания -ia (некоторые СД, СЦД и ЮЦД) и греческое по происхождению -ides
(некоторые ЮБД1, ЮБД2);
740
Цыганские языки
— для класса 4 (заимств., ж. р.) общецыганское окончание прямой формы
множественного числа не восстанавливается. В диалектах встречаются окончания -es (ЮБД1, ЮБД2, отдельные ВД), -e (СД, ВД, ЮБД1, отдельные ЮБД2) и
-i/-y (СД, СВД, СЦД, ЮЦД, ВД).
Вторичные падежные показатели
Падеж
Ном.
Акк.
Дат.
Инстр.
Абл.
Лок.
Ген.
Вок.
rom ‛цыган’
Ед. ч.
rom
rom-es
rom-es-ke
rom-esa
rom-es-tar
rom-es-te
rom-es-kero/-ko
rom-a!
Мн. ч.
rom-a
rom-en
rom-en-ge
rom-en-ca
rom-en-dar
rom-en-de
rom-en-gero/-go
rom-ale!
romni ‛цыганка’
Ед. ч.
Мн. ч.
romn-i
romn-ja
romn-ja
romn-jen
romn-ja-ke
romn-jen-ge
romn-ja-sa
romn-jen-ca
romn-ja-tar
romn-jen-dar
romn-ja-te
romn-jen-de
romn-ja-kero/-ko romn-jen-gero/-go
romn-ije!
romn-jale!
Для форм инструменталиса мужского рода единственного числа вследствие
фузионных процессов невозможно разделить первичный и вторичный падежный
показатели. Помимо собственно вторичных падежных показателей в таблицу
включены и формы вокатива, присоединяющиеся к исходной именной основе.
Можно отметить следующие случаи варьирования вторичных показателей:
— независимый аккузатив. В ряде диалектов вследствие отпадения конечного
-s, но сохранения s в преконсонантной позиции появилась форма аккузатива
мужского рода единственного числа, отличающаяся формально от общекосвенной формы: ед. ч. акк. rom-e ‛цыгана’, ср. ед. ч. косв. rom-es. Такое явление наблюдается в ЮЦД, ряде ЮБД1 (арли) и южных ВД;
— в диалектах, палатализирующих велярные перед /e/ (арли, южные ВД), в
окончаниях датива выступают аффрикаты /č/, /dž/ и др.;
— в некоторых ВД, ЮБД1 и ЮБД2 к окончаниям инструменталиса присоединяется -r или -l (grast-en-cal лошадь-КОСВ.МН-ИНСТР ‛с лошадьми’, гурвари
(ВД (?), Н. Борецки). Во многих диалектах инструментальный показатель, присоединяющийся к формам единственного числа, оказался затронутым переходом
-s- > -h- (см. 2.2.3.) и реализуется в форме -ha (а иногда — -ja, -a). Такая ситуация наблюдается во многих СД, всех СЦД и ЮЦД, некоторых ВД, значительной
части ЮБД1 (здесь представлены в основном формы -ja, -a);
— в СВД в окончании аблатива -a- > i/y (tir/tyr);
— о функционировании генитивных форм см. 2.3.4. Они склоняются подобно
прилагательному. Основное диалектологическое различие в этой сфере заключается в противопоставлении так называемых долгих форм (типа м. р. -kero, ж. р.
keri с диалектными фонетическими вариантами -kiro, koro, -kiri, -kro, -kri и др.,
представлены в СД, за немногими исключениями, СВД, СЦД и ЮЦД, большинстве ЮБД1, меньшинстве ЮБД2) и кратких (типа м. р. -ko, ж. р. -ki) — представлены в большинстве ВД, ЮБД2, некоторых ЮБД1, спорадически в других диа-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
741
лектных группах. Неясно, было ли противопоставление двух типов генитивных
морфем присуще общецыганскому состоянию, или краткие формы развились из
долгих уже в отдельных диалектных группах;
— для слов мужского рода, оканчивающихся на -o, используется вокативное
окончание -eja, для слов женского рода, оканчивающихся на согласный, — окончание -e. Показатели демонстрируют диалектную вариативность, но в целом сохраняются достаточно стойко (за исключением СД).
Прилагательное
bar-o ‛большой’, lung-o ‛длинный’ (по В. Элшику)
Исконные
Заимствованные
Прямая форма
Ед. ч.
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
bar-o
bar-i
bar-e
lung-o
lung-o
lung-a
Косвенная форма
Ед. ч.
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
bar-e
bar-a
bar-e
lung-on-e lung-on-a lung-on-e
В большинстве диалектов имеет место нейтрализация родовых противопоставлений в косвенной форме единственного числа (см. 2.3.2.).
Заимствованные прилагательные демонстрируют более сильную тенденцию к
проникновению в исконный класс, нежели заимствованные существительные.
Такой процесс, приведший к потере противопоставления двух типов прилагательных, произошел в ЮЦД, валлийском диалекте и синти (СД).
Местоимения
Личные
Падежная
форма
1 л.
2 л.
3 л.
прямая
косвенная
прямая
косвенная
прямая
косвенная
Ед. число
м. р.
ж. р.
me
mantu
tutov
oj
lesla-
Мн. число
amen
amentumen
tumenon
len-
Личные местоимения склоняются как существительные, от косвенной формы с
помощью вторичных падежных показателей образуются формы падежей (для
местоимения 2-го лица единственного числа падежные формы образуются от основы tu-: дат. tuke ‛тебе’ и т. д.).
Формы личных местоимений достаточно сильно варьируют по диалектам,
приведем основные варианты:
— в ряде диалектов (часть СД, СЦД, ВД, часть ЮБД1 и ЮБД2) наряду с полными формами местоимения 1-го лица единственного числа имеются краткие
формы ma и tu, употребляющиеся клитически (см. 2.3.6.);
742
Цыганские языки
— местоимения 1-го и 2-го лица множественного числа в в синти (СД), СВД,
некоторых ЮБД1 и ЮБД2, распространенных в Болгарии, имеют прямые формы
ame, tume, противопоставленные, тем самым, косвенным формам этих местоимений. В ряде СД и СВД происходит также отпадение начального гласного в местоимении ame(n): me(n) (в некоторых диалектах синти mer);
— диалектная вариативность в формах именительного падежа местоимений
3-го лица (единственного и множественного числа связана прежде всего с наличием/отсутствием консонантной протезы и ее формой: в СД, СВД и СЦД имеется
протеза j- (jov и т. д.), в ВД (и незначительной части ЮБД1 и ЮБД2) — протеза
v- (vov и т. д.). Местоимение 3-го лица множественного числа в ряде диалектов
выступает в форме (j/v)one (СВД), ona (ряд ЮБД2) и ol/ole/ola (ряд ЮБД1).
О субъектных клитических местоимениях и о некоторых случаях клитизации
объектных местоимений см. 2.3.6.
Глагол
Цыганский глагол противопоставляет две глагольные основы — первичную,
или основу конъюнктива / настоящего времени, и перфективную, восходящую к
основе причастия (см. 2.3.5.). Каждая основа употребляется с особой серией
субъектных личных показателей или личных окончаний.
От основы конъюнктива / настоящего времени с помощью соответствующей
серии личных окончаний и неизменяемых временны́х показателей настоящегобудущего (-a) и временной дистанции (-as(i)) образуются формы настоящего
времени, конъюнктива, имперфекта, будущего времени и императива.
В системе настоящего времени выделяются три основных словоизменительных класса, различающихся гласными, стоящими перед консонантным элементом окончания.
Класс I — консонантный (объединяет бóльшую часть глаголов)
ker- ‛делать’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
ker-av(a)/(as)
ker-es(a)/(as)
ker-el(a)/(as)
Мн. число
ker-as(a)/(as)
ker-en(a)/(as)
ker-en(a)/(as)
В этой и двух следующих таблицах в скобках после личных окончаний помещены неизменяемые показатели настоящего-будущего и временной дистанции
(образует форму имперфекта). Показатель имперфекта (это относится к глаголам
всех презентных классов) демонстрирует определенную диалектную вариативность: в ряде южных ВД он выступает в форме -ah, -a; в ЮЦД — в форме -ahi; в
некоторых ЮБД1 (Призрен и некоторые другие) — как -aj; в изолированном
диалекте доленских цыган (гопти) — как -e. В арли (ЮБД1) — как sine/hine (совпадает с 3-м лицом прошедшего времени бытийного глагола).
В целом серия окончаний конъюнктива и настоящего времени достаточно стабильна. Определенные диалектные вариации наблюдаются в окончании 3-го лица
единственного числа: форма -ol в некоторых южных ВД и ЮБД1 и -i в качестве
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
743
вариантного окончания в некоторых разновидностях арли (ЮБД1) и валлийского
диалекта (СД, здесь только у заимствованных глаголов). В севернорусском диалекте (СВД) заимствованные глаголы иногда употребляются с окончанием -e.
Особая ситуация наблюдается в диалекте доленских цыган (гопти), заимствовавших ряд славянских (1 л. ед. ч. -u, 1 л. мн. ч.-am(o)) и греческих (?) (3 л. ед. ч.
-i) презентных окончаний.
У глаголов, основа которых заканчивается на -r (реже на -l, -n), в окончаниях
3-го лица единственного числа и 2-го и 3-го лица множественного числа (сравнительно редко в окончании 2-го лица единственного числа) перед показателями
настоящего-будущего и временной дистанции в большинстве диалектов происходит выпадение тематической гласной -e- (ker-el, kere-en > ker-l-a, ker-na), часто
это явление бывает факультативным. Элизия отсутствует в некоторых СД (синти), некоторых ВД и некоторых ЮБД1.
В окончаниях 2-го лица единственного числа и 1-го лица множественного числа в ряде диалектов происходит переход -s > -h, -j, Ø (некоторые ВД, некоторые украинские и южнорусские диалекты, некоторые ЮБД1 и ЮБД2); изменения интервокального -s- перед показателями настоящего-будущего и временной дистанции происходят в диалектах, где представлено аналогичное изменение
в окончании инструменталиса единственного числа (см. выше и 2.2.3.).
Класс II — вокалический (объединяет группу глаголов с основой на -a)
dža- ‛идти’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
dža-v(a)(as)
dža-s(a)(as)
dža-l(a)(as)
Мн. число
dža-s(a)(as)
dža-n(a)(as)
dža-n(a)(as)
В этот класс входят, в частности, глаголы xa- ‛есть’, dara- ‛бояться’, dukha‛болеть’, urja- ‛летать’, prasta- ‛бежать’ — всего около пятнадцати лексем.
В отдельных диалектах этот класс расширяется за счет контракций суффикса
повышающей актантной деривации -av-: kerav-el > ker-al ‛он побуждает’, роман
(ЮЦД, Я. Матрас).
Класс III — глаголы, образованные с помощью суффикса -jov
kerdjov- ‛делатьсяʼ, ‛становиться’
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
kerdjov-av(a)(as)
kerdjo-s(a)(as)
kerdjo-l(a)(as)
Мн. число
kerdjov-as(a)(as)
kerdjo-n(a)(as)
kerdjo-n(a)(as)
В класс III входят пассивные глаголы, образованные от основы причастия, и
отыменные инхоативные глаголы.
Характерная для этого типа контракция по-разному реализуется в диалектах.
В 1-м лице единственного и множественного числа в большинстве диалектов со-
744
Цыганские языки
храняются несокращенные формы (-ov- при этом фонетически может реализоваться как [uv], например, в некоторых СВД, СЦД, ВД). В ряде ВД j-ov- переходит в -iv-. В некоторых ВД (Айя-Варвара), ЮБД1 и практически всех ЮБД2 в
1-м лице единственного числа фиксируются формы с контракцией типа kerdj-av.
Формы 2-го лица подвержены контракции чаще, отсутствует контракция в некоторых СД и СЦД. В некоторых диалектах (южных ВД, некоторых ЮБД1) имеет
место депалатализация (дейотация). Наконец, имеются диалекты, где контракция
отсутствует полностью (некоторые ЮБД1, некоторые ЮЦД и ВД). В СД существует общая тенденция к переходу глаголов данного класса в класс I.
Претерит
От перфективной основы образуются формы претерита и плюсквамперфекта.
Сама эта основа образуется путем присоединения к основе настоящего времени
перфективного показателя. Показатели эти представляют этимологически разные
элементы и претерпевают разнообразные фонетические изменения. В результате
наблюдается значительное разнообразие типов соотношения презентной и претеритной основ — как на общецыганском уровне, так и в плане разной диалектной
реализации.
Общие сведения об устройстве системы перфективных осно в Ц.я.
Структура формы претерита: «основа настоящего времени — показатель претеритной основы — j — личный показатель».
Данная схема действительна для всех форм претерита, кроме 3-го лица множественного числа, омонимичной форме множественного числа причастия и образуемой без связующего j.
Имеются три основных показателя перфективной основы, модифицирующих
основу настоящего времени: *-t-, восходящий к древнеиндийскому причастному
показателю и образующий причастие или формы прошедшего времени от большинства цыганских глаголов, и показатели -in-, -il-, имеющие более ограниченное распространение.
Показатель *-t- присоединяется к глаголам, формы настоящего времени которых относятся к словоизменительному классу I и отчасти II.
Направление фонетического развития *-t- в Ц.я. в целом и в отдельных диалектах определяется воздействием на него непосредственно предшествующего
звука основы настоящего времени и йотирующим воздействием последующего
личного показателя претерита (кроме формы 3-го лица множественного числа,
которая омонимична форме множественного числа причастия).
Обобщенно распределение рефлексов показателя *-t- в зависимости от ауслаута основы можно представить следующим образом:
n, l, r, v + t > (n, l, r, v)d; V + t > Vl; C (кроме n, l, r, v) + t > Ct.
В диалектах существует сильная тенденция к дальнейшей модификации показателя -t-, стоящего после консонантной основы (прежде всего в -l).
Воздействие -j-, стоящего после показателя -t-, приводит к палатализации,
сильно варьирующей по диалектам; в некоторых диалектах (южных ВД, некоторых ЮБД1, синти) имеет место депалатализация (дейотация).
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
745
Ф о р м а м а р к е р а п е р ф е к т и в н о й о с н о в ы,
в о с х о д я щ е г о к *- t - (п о Я. М а т р а с у)
Диалектная
группа
Последний звук основы
Зубной
Другие
Гласный
сонант
согласные
Диалект
kerxadikhphuč
(a)resbeš
‛делать’ ‛есть’ ‛смотреть’ ‛спрашивать’ ‛встречать’ ‛сидеть’
Общецыганский
*-d-/-dj- *-l-/-lj*-l-/-lj*-l-/-lj*-l-/-lj*-l-/-ljСинти
-d-j-j-/-t-j-/-t-j-/-t-j-/-tСД
Валлийский
-d-j-/-l-j-/-d-d-d-t-/-dСеверно-d’-/-d-j-/-n-j-/-l-,
-j-/-l-, -n-t’-/-l-,
-t’-/-l-,
русский
n-n-nСВД
Латышский -dž-/-n-j-/-n-j-/-n-j-/-n-č-/-n-č-/-dl-, -nПольский
-dž-/-d-j-/-n-č-/-n-č-/-n-č-/-n-č-/-nЧешский
-d’-/-d-l’-/-l-l’-/-l-l’-/-l-t’-/-t-t’-/-tСЦД Восточно-t’-, -l’-/-t-, -t’-, -l’-/-t-,
-d’-/-d-l’-/-l-l’-/-l- -t’-, -l’-/-t-, -lсловацкий
-l-lЮЦД Роман
-č-/-d-j-/-l-l-l-l-lВД
Южные ВД
-d-l-l-l-l-lСепечиды
-d-l-l-l(-l-)
-lЮБД1 Арли
-gj-/-d-lj-/-l-lj-/-l-lj-/-l-l-lj-/-lЭрли
-g’-/-d-lj-/-l-lj-/-l-lj-/
-t’-/-t-t’-/-tЮБД2 Бугурджи
-dz-/-d-j-/-l-j-/-l-j-/-l-j-/-l-, -t- -j-, -č-/-l-, -tП р и м е ч а н и е: Даются нейотированные (для 3-го лица множественного числа) и йотированные варианты реализации показателя.
Показатель -il- образует перфективную основу от глаголов, имеющих в основе
настоящего времени суффикс -jov. При этом -il- присоединяется не к основе настоящего времени, а непосредственно к основе причастия (ker-d-il-j-om ‛я сделался’) или к адъективной основе (bar-il-j-om ‛я вырос’).
Показатель перфективной основы -in- часто используется в 3-м лице множественного числа — прежде всего глаголов, относящихся в настоящем времени к
вокалическому словоизменительному классу II и глаголов с моноконсонантной
основой (l- ‛брать’, d- ‛давать’ и глаголов, производных от последнего): dine
‛(они) дали’. Эти же глаголы демонстрируют чрезвычайно высокий уровень диалектной вариативности. В одних диалектах они образуют претерит с помощью
суффикса -il- (asa-j-em ‛я засмеялся’, ВД), в других — с помощью сложного суффикса (asa-ndi-jom ‛я засмеялся’, СВД, СЦД, ЮБД1).
Ряд глаголов демонстрируют супплетивизм основы настоящего времени и
перфективной основы: ‛идти’ — наст. вр. dža-, прош. вр. gel-; ‛умирать’ — наст. вр.
mer-, прош. вр. mul-; ‛падать’ — наст. вр. per-, прош. вр. pel; ‛плакать’ — наст. вр.
run-, прош. вр. rov-; ‛спать’ — наст. вр. sov-, прош. вр. sut- и др. ###
746
Цыганские языки
Личные показатели претерита
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
-om/-um/-em/-im
-an/-al
-a(s/h)
Мн. число
-am
-an/-en/-e
-e-an/-en
П р и м е ч а н и е: Окончания даются без показателя -j-.
Окончание 1-го лица единственного числа -em представляет собой яркую черту ВД (кроме диалектов цыган Буковины и немногочисленных говоров кэлдэрарских и ловарских диалектов, где -om заимствовано, вероятно, из центральных
диалектов). Диалект дриндари (ЮБД2) демонстрирует -im. Окончание -um (< -om)
представлено в некоторых СД, ЮЦД, ЮБД1 и ЮБД2.
Окончание 2-го лица единственного числа -al характерно для синти, диалекта
финских цыган (СД), СЦД и ЮЦД, диалекта доленских цыган (гопти) и ловарских диалектов (северные ВД).
Окончание 3-го лица единственного числа -a характерно для СВД, диалекта
итальянских цыган, диалекта доленских цыган (гопти), части СЦД, ЮЦД, значительной части ВД, призренского диалекта (ЮБД1) и некоторых ЮБД2. Некоторые ВД демонстрируют переход -as > -ah.
Окончание 2-го лица множественного числа -en демонстрируют все ЮБД1,
бугурджи (ЮБД2), южные ВД и небольшая часть северных ВД, небольшая часть
диалектов синти (СД) и итальянские диалекты. В большей части диалектов синти
(СД), СВД, части ВД и ЮБД2 окончание 2-го лица вытеснено окончанием 3-го
лица множественного числа (-e). Диалект доленских цыган (гопти) заимствовал
славянское окончание в форме -ate. В некоторых ЮБД1 (северная Болгария,
крымский диалект) к окончаниям претерита 1 и 2 л. мн. ч. добавляется турецкий
по происхождению показатель -us (Я.Матрас, В.Элшик).
Окончание 3-го лица множественного числа в диалектах синти (СД) вытеснено
окончанием 2-го лица множественного числа.
Формы плюсквамперфекта образуются от форм претерита путем прибавления
неизменяемого показателя временной дистанции и демонстрируют такие же диалектные особенности в плане формальной реализации, как имперфект (см. выше).
Формы бытийного глагола в настоящем времени обладают личными окончаниями, формально совпадающими с окончаниями претерита (по крайней мере,
для 1-го и 2-го лица).
В большинстве диалектов формы глагола-связки могут иметь варианты с вокалической протезой /i/, /e/ (сев.-рус. цыг., СВД: sy/isy ‛он был, она была, они были’). Протеза в таблице не обозначена.
По диалектам противопоставляются формы с простой основой (s-) и с основой,
осложненной элементами -in-; -j-. Простые основы более характерны для северных диалектов (СД, СВД, СЦД).
Существенно также противопоставление форм с начальными h- и s-, которые
особенно характерны для 3-го лица, где они встречаются во всех группах, кроме
СВД и ЮБД2, для остальных лиц они характерны для СД и арли (ЮБД1).
Формы на š- характерны для валлийского диалекта, формы типа st’om, sl’om —
для диалекта унгрико (ЮЦД).
747
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
Глагол-связка
Настоящее время
СД
Ед. ч.
СВД
1 л.
hom, som,
som
šom
2 л.
hal, sal,
šan
san
3 л. hi, hin, si sy, si
1 л. ham
Мн. ч.
2 л.
sam
han, san,
san
šan
3 л. hi, hin, si sy, si
Диалектная группа
ЮЦД
ВД
ЮБД1
som, (eom), sijom,
som, s(i)jom,
sem, sim,
sim, (i)sinom,
sn’om, st’om,
som
(som)
(i)sinjom, hinum
sl’om
san, ean, sijan,
sal, sjal, st’al,
sal
san, (sal) sjan, sinan, sinjan,
sl’al
hinjan
hi, ehi,
si, (hi),
si, hi
si, hi
hin
(sǝn)
sam, eam, siam,
sam, sl’am,
sam
sam
sjam, sinam,
st’am
sinjam, hinjam
san, een, sinan,
san, sjan,
san
san, sen sjan, sinen, sinjen,
sl’an, st’an
hinjen
hi, ehi,
si, (hi),
si, hi
si, hi
hin
(sǝn)
СЦД
ЮБД2
sijom, sim
sjan
si, sine
sjan, sjen
sjan
si, sine
П р и м е ч а н и е: Реализация форм бытийного глагола демонстрирует чрезвычайное диалектное разнообразие. В таблице приводятся основные диалектные варианты. В скобках даются формы, имеющие узкое диалектное распространение.
Прошедшее время
Формы прошедшего времени бытийного глагола, как правило, образуются путем присоединения к формам настоящего времени показателя временной дистанции -as(i), выступающего в диалектных формах, описанных выше для имперфекта. Определенные отклонения демонстрирует только форма 3-го лица (единая в
большинстве диалектов для единственного и множественного числа).
Для выражения будущего времени и конъюнктива бытийный глагол использует супплетивные формы, тождественные формам глаголов ov- ‛становиться’
(ЮЦД, большая часть ЮБД1 и ЮБД2) и av- ‛приходить’ (остальные диалекты).
3 л. ед. ч.
и мн. ч.
Диалектная группа
СД
СВД СЦД
ЮЦД
ВД
ЮБД1
ЮБД2
sas,
his, sas, sine
sahi, sja,
sa(s),
exjas,
(итальянские sys sas, has sijahi, ssa,
sjas, sijas
sasa, saha
sine, hine
диалекты)
sina, sinja
Для диалекта ромунгро (ЮЦД) противопоставляются формы единственного
(sna) и множественного (sne) числа, такое же противопоставление фиксируется в
украинских диалектах (sl’a — sl’e).
748
Цыганские языки
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Ц.я. представляет собой язык суффиксального типа, префиксы чрезвычайно редки. Структура словоформы Ц.я. — «(префикс) + корень (+ деривационные суффиксы) + (словоизменительные суффиксы) + (постфикс)»:
(Pr)-R-(Sfder)-(Sfder)-(Sfder)-(F)-(F)-(F)-(Post).
Обычно количество деривационных суффиксов не превосходит двух (редко,
например при образовании «пассивных» форм от заимствованных глаголов,
представлены три деривационных суффикса). Словоизменительных элементов
может быть три (перфективный маркер, флексия и постфикс для глагольных
форм и падежные элементы первого и второго уровня и вторичное окончание генитива — для именных).
Типичная структура именной словоформы — «корень (+ деривационный
суффикс) + падежный показатель первого уровня (+ падежный показатель второго уровня)» — R-(Sfder)-Case1-(Case2):
севернорусский
(47) dži- ibn- aske
жить-
ДЕР-
КОСВ.М.ЕД-
ДАТ
‛жизни’
Структура словоформы в генитиве: R-(Sfder)-Case1-Case2-CaseAdj:
севернорусский
(48) dži- ibn- askir- o
жить-
ДЕР-
КОСВ.М.ЕД-
ГЕН-
М.ЕД.НОМ
‛жизненный’
При конверсии генитивных форм в прилагательное, а затем в существительное
(см. 2.3.4., 2.5.2.) может иметь место своего рода рекурсивное употребление падежных аффиксов:
севернорусский
(49) pi- bn- askir- eske
пить-
ДЕР-
КОСВ.М.ЕД-
ГЕН-
КОСВ.М.ЕД-
ДАТ
‛самовару’
В примере (40) слово ‛самовар’ образовано путем субстантивации (через адъективную ступень?) генитива от слова pibe(n) ‛питье’. По-видимому, с синхронной
точки зрения as-kir следует трактовать как единый словообразовательный маркер.
Словоформа прилагательного отличается от словоформы существительного
отсутствием падежных показателей второго уровня (об исключениях см. 2.4.0.).
Структура глагольной слово формы (по Я. Матрасу):
(Pr)1-R2-(Loan)3-(Tr)4-(Perf)5-(Tr/Intr)6-(Perf)7-Pers8-(Fut)9
1 — префикс с видовым значением, заимствованный из окружающих языков
(прежде всего славянских, см. 2.3.5.);
3 — «адаптационный» суффикс заимствованных глаголов (иногда имеет этимологически составной характер, см. 2.5.2.);
4 — суффикс повышающей актантной деривации (см. 2.3.5.);
5 — показатель перфектной основы — причастия (в данном случае имеет деривационный характер, см. 2.3.5.);
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
749
6 — показатель повышающей или понижающей актантной деривации
(позиции 4 и 6 не могут быть обе заполнены в рамках одной словоформы, о
распределении суффиксов см. 2.3.5.);
7 — перфективный показатель (в данной позиции его можно трактовать как
словоизменительный формант, о форме и некоторых особенностях дистрибуции
этого показателя см. 2.3.5.);
8 — лично-числовые показатели (см. 2.4.0.);
9 — неизменяемые показатели настоящего-будущего и временной дистанции.
Образец минимальной глагольной словоформы: имп. 2 л. ед. ч. dža! ‛иди!’.
Образцы сложных глагольных словоформ:
(50) adži- din- div- av- a
жалеть-
ЗАИМ- ПЕРФ- ПАСС-
1ЕД-
НАСТ
‛меня жалеют’
диалект сепечидов (ЮБД1, П. Чех и М. Хайшинк)
(51) adži- din- dilom- as
жалеть-
ЗАИМ- ПЕРФ- ПЕРФ(ПАСС)-
1ЕД-
РЕТР
‛меня пожалели (давно)’
Во втором примере -il- представляет собой перфективный показатель, использующийся при образовании прошедшего времени у пассивных и инхоативных
глаголов (см. 2.3.5.).
2.5.2. В целом преобладающей словообразовательной техникой в Ц.я. является
суффиксация; конверсия, слово- и основосложение используются ограниченно.
К числу основных словообразовательных общецыганских суффиксов существительных относятся следующие.
— Суффиксы абстрактных существительных -ibe(n) и -ipe(n), имеющие, по
всей вероятности, разную этимологию (ibe(n) < др.-инд. *-itavaya-, ipe(n) < др.инд. *-itvana-), продолжают функционально различаться в некоторых диалектах,
где с помощью -ibe(n) образуются отглагольные существительные (dži-iben
‛жизнь’, от dži ‛жить’, а с помощью -ipe(n) — отадъективные (barval-ipen
‛богатство’ от barvalo ‛богатый’). В ряде диалектов (например, валлийский диалект и синти, СД) эти суффиксы смешиваются. В ВД происходит процесс вытеснения суффикса -ibe(n)/ipe(n) греческим по происхождению суффиксом -imo-, в
других диалектах суффикс -imo- используется для образования абстрактных существительных от заимствованных глаголов.
— Продуктивный характер имеют: суффикс -ni (образующий существительные женского рода от существительных мужского рода: romni ‛цыганка’ от rom
‛цыган’); диминутивный суффикс -or- (čav-or-o ‛мальчик-цыган’ от čav-o ‛парень-цыган’, rakl-or-i ‛девочка-нецыганка’ от rakli-i ‛девушка-нецыганка’) и др.
— В цыганских диалектах значительную роль играют заимствованные суффиксы, некоторые из них образуют дериваты и от исконных слов (-ar- — суффикс, вероятно, этимологически восходящий к романским и славянским формантам и образующий имена деятеля: сев.-рус. цыг., СВД, but’-ar-i ‛работник’ от buty
‛работа’), деривационный потенциал других ограничен заимствованиями (см.,
например, диминутивные суффиксы -ka из славянских языков, -ic- из славянских
и греческого и др.).
750
Цыганские языки
— В Ц.я. существует единственный индийский по своему происхождению отрицательный префикс bi-, омонимичный соответствующиму предлогу (и восходящий к нему): bi-baxt ‛невезение, неудача’, от baxt ‛счастье, судьба’, особенно
высокую продуктивность этот префикс демонстрирует при деривации прилагательных (см. ниже).
Словосло жение не играет в словообразовании существительных Ц.я. сколько-нибудь значительной роли. Путем конвер сии существительные образуются
от прилагательных: phuro ‛старик’ от phuro ‛старый’.
Пр илагательное может образовываться от существительного с помощью
достаточно большого количества исконных суффиксов: -ano (rom-ano ‛цыганский’ от rom ‛цыган’), -alo (baxt-alo ‛счастливый’ от baht ‛счастье’), -valo (dandvalo ‛зубастый’ от dand ‛зуб’), utno (šer-utno ‛главный’ от šero ‛голова’), -ikano
(gadž-ikano ‛нецыганский’ от gadžo ‛нецыган’) и др.
Общецыганское распространение имеет заимствованный из греческого суффикс
-itiko (выступающий в разных диалектах также в форме -itko, -icko, -tiko, -iko),
образующий в большинстве диалектов прилагательные от заимствованных имен
(в СВД также и от исконных: сев.-рус. цыг. gav-itk-o ‛деревенский’ от gav ‛деревня’).
Достаточно широко используется при образовании прилагательных отрицательный префикс bi-: bi-baxtalo ‛несчастливый’ от baxtalo ‛счастливый’. Отгенитивные прилагательные (см. 2.3.4.) типа bi-romeskiro ‛безмужняя’ лучше рассматривать как лексикализацию предложной группы.
Композиты в сфере адъективной деривации также встречаются сравнительно
редко. Можно отметить, например, сложные прилагательные, образованные с
помощью прибавления к прилагательному наречия but ‛много’: bute-brešutno
‛многолетний’, ‛старый’ (ср. berš, breš ‛год’).
Об адъективации генитивных форм см. 2.3.4.
Об образовании наречий от прилагательных см. 2.3.7.
Об основных деривационных глагольных суффиксах см. 2.3.5.
Заимствованные глаголы оформляются при адаптации особыми суффиксами.
Суффиксы эти представляют собой либо форманты, этимологически восходящие
к элементам основы заимствованных греческих глаголов: -(V)z-, -(V)n- (из основы настоящего времени), -(V)s- (из основы аориста), — либо суффиксы, тождественные суффиксам повышающей и понижающей актантной деривации, либо
сочетание элементов обоих типов. Адаптационные глагольные суффиксы достаточно сложным образом распределяются по диалектам. Были попытки реконструировать общецыганскую глагольную адаптационную систему (наиболее развернутая реконструкция принадлежит Я. Матрасу). Ниже будут приведены лишь
основные диалектные изоглоссы.
Суффикс -in- является основным адаптационным суффиксом в СВД, СЦД,
ЮЦД, итальянских диалектах, диалектах доленских цыган (гопти), части северных ВД (ловарских) и значительной части ЮБД1, см., например сев.-рус. цыг.
(СВД) dum-in-ava ‛думаю’ < рус. думать.
Показатель -iz- используется в ряде ЮБД1 и ЮБД2, при этом в крымском диалекте и в урсари (ЮБД1) и калайджи (ЮБД2) в претерите используется сложный
суффикс -is-ker- (služ-is-ker-djas ‛он служил’, Н. Борецки, Б. Игла). Вариативность суффикса в зависимости от времени (и наклонения) наблюдается и в боль-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
751
шей части ВД, здесь в императиве и претерите употребляется -is-ar, а в настоящем времени — -i-.
В различных украинских и южнорусских диалектах имеются формы с -in- и -isar-.
Для СД картина исключительно сложна: в них встречаются практически все
имеющиеся суффиксальные варианты (-in-, -(V)s-, -is-ar, -av-, -ar). При образовании от заимствованных глаголов пассивных форм (см. 2.3.5.) используются
сложные суффиксы, варьирующие по диалектам: is-ov, is-av, indj-ov для презенса;
-is-a(j)l-, is-il-, -ind-il- — для претерита.
О заимствовании иноязычных глагольных префиксов см. 2.3.5.
Осново сложение достаточно широко представлено в цыганских диалектах
при образовании неопределенных и отрицательных местоимений и наречий (см.
2.3.7.).
2.5.3. Ц.я. является языком номинативно-аккузативного строя. Примеры базовых переходной и непереходной конструкций:
севернорусский диалект (Россия, СВД)
(52) jov
ugyja
он:НОМ.М.ЕД
‛Он ушел’.
(53) ov
он:НОМ.М.ЕД
ушел
udyht’a
man
увидел
я:КОСВ
‛Он увидел меня’.
Для Ц.я. характерен базовый пор ядо к VO; объект предшествует предикату,
как правило, только при контрастивном выделении или топикализации:
сепечиды (ЮБД1, Турция, М. Хайшинк, П. Чех)
(54) hep
adava
gili
gilavelas
o
rom
всегда
этот
песня:НОМ.Ж.ЕД петь:ПЛЮСКВ
АРТ.НОМ.М.ЕД
человек:НОМ.М.ЕД
‛Всегда эту песню пел этот человек’.
Отдельные исключения имеют диалектный характер. В случае наличия в предложении двух объектов прономинальный, как правило, предшествует именному:
кальдераш (ВД, Сербия, Н. Борецки)
(55) čorde
les-ke
e
love
они:украли он:КОСВ-ДАТ
АРТ.КОСВ
деньги
‛(Они) украли у него (букв. ‛ему’) деньги’.
Становление порядка VO и переход от послелогов к предлогам, по всей видимости, представляющие связанные между собой феномены, являются ярким синтаксическим европеизмом в Ц.я.
Позиция подлежащего в предложении относительно свободна. На превербальное или поствербальное употребление подлежащего может влиять целый ряд
факторов, при этом не ясно, насколько приводимые для отдельных диалектов
правила имеют общецыганский характер, см., например, зависимость порядка
VS/SV от некоторых дискурсивных факторов в ВД (Я. Матрас), зависимость от
одушевленности/неодушевленности субъекта и типа предиката, постулируемую
для диалекта Айя-Варвара (ВД, Греция, Б. Игла), и др. По крайней мере на частотность предложений с превербальным и поствербальным подлежащим могут
752
Цыганские языки
влиять, по всей видимости, и контактные языки (см., например, преобладание
порядка SV в СВД). В большинстве диалектов прономинальный субъект может
опускаться.
Посессивная констр укция. В большинстве цыганских диалектов глагол со
значением обладания отсутствует, посессивное предложение образуется с помощью связочного глагола, при этом посессор стоит в аккузативе, а обладаемое занимает синтаксическую позицию подлежащего; для предложений такого типа
характерен порядок VOS:
диалект центральный Румунгро (ЮЦД, Словакия, RMS)
(56) hi
man
duj
phrál-a
есть:3.НАСТ
я:КОСВ
два
брат-НОМ.М.МН
‛У меня есть два брата’.
В ряде диалектов происходит топикализация посессора и перемещение его в
начальную позицию. Посессор может при этом оформляться номинативом и дублироваться клитическим местоимением в аккузативе. Подобное явление распространено прежде всего во влашских и балканских диалектах:
арли (ЮБД1, Сербия, RMS)
(57) oj
si-la
phral
она:НОМ.ЕД есть:3.НАСТ-она.КОСВ.ЕД брат:НОМ.М.ЕД
‛У нее есть брат’.
Наряду с основной аккузативной конструкцией в ряде диалектов сосуществуют конструкции, в которых посессор маркируется локативом (балканские диалекты, некоторые СД) или дативом (СЦД):
хорахани (ЮБД2, Болгария, RMS)
(58) a
la
sine
phal
а
она:КОСВ есть:3.НАСТ брат:НОМ.М.ЕД
‛У нее есть брат’.
(59) me
dad-es-te
vinagi
мой:КОСВ отец-КОСВ.М.ЕД-ЛОК всегда
sine
paras
есть:3.НАСТ деньги:ЕД
‛У моего отца всегда есть деньги’.
В севернорусском и балтийских диалектах (СВД), диалектах Украины и крымском диалекте (СВД1) локативная конструкция полностью вытесняет аккузативную, что, по всей видимости, связано с влиянием окружающих языков, прежде
всего русского (в некоторых балтийских диалектах наряду с локативными употребляются — под влиянием балтийских языков — и дативные формы посессора):
севернорусский (Россия, СВД)
(60) les-te
sys
raklor-i
i rakror-o
он:КОСВ-ЛОК
есть:3.ПРОШ
ребенок-НОМ.Ж.ЕД
‛У него были дочь и сын’.
чухны (Латвия, СВД, RMS)
(61) la-ke
sy
pšal
она:КОСВ-ДАТ есть:3.НАСТ брат:НОМ.М.ЕД
‛У нее есть брат’.
и ребенок-НОМ.М.ЕД
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
753
Кроме того, в некоторых диалектах (ВД, ЦД, украинские) посессор может обозначаться предложной группой (предлоги pe, ke, paš + НОМ). Эта конструкция
употребляется обычно наряду с падежной, при этом местоименный посессор
обычно выражается падежной формой (аккузативной или локативной в зависимости от диалекта):
чешский влашский диалект (ВД, RMS)
(62) la
si
phral
она:КОСВ есть:3.НАСТ
брат:НОМ.М.ЕД
‛У нее есть брат’.
(63) kā mur-o
dad
к
mindik
мой-НОМ.М.ЕД отец:НОМ.М.ЕД всегда
si
vareso
есть:3.НАСТ какие-то
lov-e
деньги-НОМ.М.МН
‛У моего отца всегда есть какие-то деньги’.
Наконец, в отдельных диалектах (некоторые ЮБД1, доленские цыгане) под
контактным влиянием появилась конструкция с переходным глаголом therel
‛иметь’ (исходное значение ‛держать’, ‛получать’):
мечкари (Албания, ЮБД1, RMS)
(64) okija
na ther-ela
jek kher
она:НОМ.Ж.ЕД не
иметь-3ЕД.НАСТ один дом:НОМ.М.ЕД
‛У нее нет дома’.
В польском диалекте халадытка в этой же конструкции используется заимствованный глагол majinel:
халадытка (Польша, СВД, RMS)
(65) joj
na majin-eł
kher
она:НОМ.Ж.ЕД не
иметь-3ЕД.НАСТ дом:НОМ.М.ЕД
‛У нее нет дома’.
Во многих цыганских диалектах представлена конструкция с так называемым
внешним посессором. Экстрапонированный посессор может выражаться
формами аккузатива, датива или локатива. Выбор той или иной формы может
определяется различными факторами, среди них следует отметить в первую очередь синтаксическую позицию исходной генитивной группы:
севернорусский (Россия, СВД, RMS)
pes-kir-i
ča-ke
(66) jej rozgandel o bal-a
она расчесывает
ОПР
волосы-НОМ.Ж.МН
РЕФЛ.КОСВ-ГЕН-КОСВ.Ж.ЕД
дочь:КОСВ.Ж.ЕД-ДАТ
‛Она расчесывает волосы своей дочери’.
(67) man-de
dukxan o
čang-a
я:КОСВ-ЛОК болят
ОПР
зуб-НОМ.М.МН
‛У меня зубы болят’.
Разница в трактовке экстрапонированного посессора объясняется, в частности,
тем, что в примере (66) «исходная» именная группа занимает позицию прямого
объекта, а в примере (67) — пациентивного субъекта непереходного глагола.
На форму выражения могут влиять и другие факторы: семантика посессора,
семантика отношений между посессором и обладаемым и др.
Важно отметить, что эти факторы определяют разницу в форме внешнего посессора или саму возможность расщепления посессивной конструкции лишь в
754
Цыганские языки
некоторых из диалектов Ц.я. (и, вероятно, непоследовательно). Способы выражения внешнего посессора не всегда определяются и контактным влиянием со стороны языков окружающего населения, однако такие случаи имеются, так, например, в севернорусском диалекте особенности конструкции внешнего обладания в
высокой степени соответствуют аналогичным конструкциям русского языка.
Экзистенциальные конструкции также выражаются с помощью бытийного
глагола и структурно близки посессивным:
решитари/чергари (ВД, Болгария, RMS)
(68) ando ivend si
ili
šəl
ili
balval,
ili e duj
в
зима:НОМ.М.ЕД или
снег:НОМ.М.ЕД или
ветер:НОМ.М.ЕД или
АРТ
два
‛Зимой или снег, или ветер, или оба’.
Вершинное имя занимает, как правило, конечную позицию в именной группе
(dadeskiri čaj отца дочь ‛дочь отца’, севернорусский диалект, СВД). В ряде диалектов, контактирующих с балканскими языками, существует тенденция к перемещению генитивного определения в постпозицию, в диалектах, контактировавших с румынским, это распространяется и на адъективное определение:
калдараш (ВД, Румыния, RMS)
(69) o
dad
la
raklj-a-k-o
tindjas
АРТ.НОМ.М.ЕД
отец:НОМ.М.ЕД
АРТ.КОСВ.Ж.ЕД
jekh
mašin-a
один
машина-НОМ.Ж.ЕД новая этот
девушка-КОСВ.Ж.ЕД-ГЕН-НОМ.М.ЕД купил
nevi kadoa bǝrš
год
‛Отец девушки купил новую машину в этом году’.
В вопросительных предложениях с вопросительным словом последнее занимает обычно первую позицию в предложении:
севернорусский (Россия, СВД)
(70) pal so
tu darik džasa?
по что
ты туда идешь
‛Зачем (букв. ‛по что’) ты туда идешь?’
Предложения с общим вопросом в большинстве диалектов не отличаются в
плане порядка слов от утвердительных. В ряде диалектов из языков окружающего населения заимствуются специальные частицы, маркирующие общий вопрос:
диалект литовских цыган (СВД, А. Тенсер)
(71) čy
pany kirjol?
а
вода кипит
‛(А) вода кипит?’
О топикальном выдвижении посессора в начало предложения см. выше.
К сфере актуального членения предложения относится и местоименное дублирование объекта (клитическими, а иногда и полными формами личного местоимения), свойственное цыганским диалектам, распространенным на Балканах
(ВД, ЮБД1 и ЮБД2). В целом это типично балканское явление в цыганских диалектах носит менее системный характер, чем в языках — центральных членах
балканского языкового союза. В отличие от других балканских языков в цыганских
диалектах дублирующее местоимение располагается в постпозиции к глаголу. Чаще
дублируется топикализированный объект, находящийся в препозиции к глаголу:
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
сепечиды (ЮБД1, Турция, М. Хайшинк, П. Чех)
(72) ama i
rom-es
na dikhlom
но
АРТ.ЕД.М.КОСВ
человек-КОСВ.М.ЕД не видеть:ПРОШ
755
les
он:КОСВ
‛Но этого человека я никогда не видела’.
Иногда связь между дублированием и топикальным выдвижением отсутствует:
арли (ЮБД1, Македония, В. Фридман)
(73) ma mukh
ma
man
не
пускай
я:КОСВ.КЛИТ я:АКК
‛Не (от)пускай меня!’
Возможно, в данном случае редупликация вызвана ингерентной топикальностью местоимения 1-го лица.
Иногда дублируется дополнение, выраженное другими падежными формами:
бугурджи (ЮБД2, Косово, Н. Борецки)
(74) man-ge
si
man-ge
dosta
я:КОСВ-ДАТ есть:3
я:КОСВ-ДАТ
достаточно
‛У меня всего достаточно’.
2.5.4. Со чинительная связь в сложных предложениях осуществляется с
помощью сочинительных союзов, при этом соединительные и разделительные
союзы представлены в диалектах как исконными (taj ‛и’, vaj ‛или’), так и заимствованными (i, ili из славянских; und, oder из немецкого и др.) элементами, а противительные союзы практически всегда заимствованы (нем. aber, слав. ale, no и др.).
Подчинительные отношения реализуются в рамках сложноподчиненого предложения или сложной глагольной предикации, причем как главная, так и подчиненная предикации выражены, как правило, финитными формами глагола (см. в
2.3.7. о появлении в некоторых диалектах новых инфинитивных форм).
Относительные предложения вводятся разнообразными относительными
союзами и союзными словами, как правило, совпадающими с вопросительными
местоимениями (см. 2.3.7.).
Склоняющиеся относительные союзные слова savo ‛который’, kon ‛кто’ (см.
2.3.7.) отсылают к одушевленным именным группам и употребляются в падежной форме, отражающей роль релятивизируемой группы в придаточном предложении:
севернорусский (Россия, СВД)
(75) sys
terd-e
lakire gad’-a
были
стоять.ПРИЧ-НОМ.МН ее
женщины-НОМ.Ж.МН
sav-e
la-sa
который-НОМ.МН
она:КОСВ-ИНСТР работа
buty
kerna
делают
‛Стояли ее русские подруги, которые с ней работают’.
Относительные союзы kaj ‛где’ (ср. греч. που ‛где’, также употребляемое как
релятивизатор; в ЮБД1 и ЮБД2 в качестве относительного союза используется
местоимение kate ‛где’) и so ‛что’ используются при релятивизации любых
именных групп. Если релятивизируемая именная группа выступает в придаточном предложении в несубъектной синтаксической позиции, относительный союз
часто сопровождается резумптивным местоимением, маркирующим эту позицию.
756
Цыганские языки
Употребление резумптивного местоимения, обусловленное как синтаксической
позицией (и семантической ролью) именной группы в придаточном предложении, так и референциальными свойствами самой именной группы, достаточно
слабо описано на диалектном уровне.
калайджи (ЮБД2, Болгария, RMS)
(76) isija ek
rom
xem ek
romni
kate na prəndžanavas len
был
один цыган
и
одна цыганка
что
не
я.знал
они:КОСВ.МН
‛Там были цыган и цыганка, которых я не знал’.
(77) me čorom o
sastrə
kate
odova
kidija
я
украл
АРТ
железо
что
тот
собрал
‛Я украл железо, которое он собирал’.
Употребление резумптивного местоимения в первом примере вызвано необходимостью дополнительно подчеркнуть объектную синтаксическую роль одушевленной именной группы.
В придаточных изъяснительных, выполняющих роль сентенциальных дополнений, употребляются разные союзы в зависимости от того, относится ли зависимая предикация к реальной или ирреальной семантической сфере, что трактуется как результат влияния балканских языков, прежде всего греческого. В первом
случае — в основном после глаголов чувственного восприятия и эпистемических
глаголов — используется союз kaj ‛что’, ‛где’ (или его эквиваленты, часто заимствованные из окружающих языков; в ряде СВД используется союз so ‛что’):
гурбет (Хорватия, ВД, RMS)
(78) me džanav kaj ov kava tumendje phenda
я
знаю
что
он
это
вам
сказал
‛Я знаю, что он сказал это вам’.
Во втором случае — после модальных и манипулятивных глаголов — используются формы, вводимые показателем te (= формам конъюнктива), стойко сохраняющимся по диалектам:
калдараш (Румыния, ВД, RMS)
(79) kamau te
ža-v
хочу
КОН
идти:НАСТ-1ЕД
‛Хочу уйти’.
В случае отсутствия кореферентности между субъектами главного и дополнительного действия te может сопровождаться каким-либо дополнительным союзом:
калдараш (Румыния, ВД, RMS)
(80) kamau ka vou te
ža-l-tar
хочу
что
он
КОН
идти:НАСТ-3ЕД-ЧАСТ
‛Хочу, чтобы он ушел’ (ka — союз, заимствованный из румынского, функционально равнозначный kaj).
В диалектах (например, в диалекте Айя-Варвара, Греция, ВД, Б. Игла; роман,
Австрия, ЮЦД, Д. Хальвакс, и др.) существует тенденция к смешению конструкций реального и ирреального типа.
Для условных констр укций релевантно противопоставление предложений
с реальным и ирреальным условием. Первые требуют в протасисе форм настоя-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
757
щего времени (с неизменяемым показателем -a или без него), в качестве союза
употребляется te (или условные союзы, заимствованные из окружающих языков),
в аподосисе используются формы настоящего или будущего времени:
калайджи (Болгария, ВД, RMS)
(81) te
av-es
kan
dikh-av
tut
если приходить:НАСТ-1ЕД
видеть:НАСТ-1ЕД тебя
БУД
‛Если ты придешь, я тебя увижу’.
В случае ирреального условия в протасисе употребляются формы плюсквамперфекта или имперфекта с условным союзом, в аподосисе — тоже формы плюсквамперфекта и имперфекта:
калайджи (Болгария, ВД, RMS)
(82) te
avilj-an-as
aračji
dikhlj-an-as
если приходить:ПРОШ-2ЕД-РЕТР
завтра
видеть:ПРОШ-2ЕД-РЕТР
‛Если бы ты пришел вчера, ты бы (ее) увидел’.
гурбет (ВД, Хорватия)
(83) te
av-es-as
araki
kan dikhesas
если приходить:НАСТ-2ЕД-РЕТР
завтра БУД
видеть:НАСТ-2ЕД-РЕТР
la
ее
‛Если бы ты пришел вчера, ты бы (ее) увидел’.
В последнем примере мы видим в аподосисе форму, образованную по модели
«футуральная частица ka + имперфект», характерную для некоторых балканских
языков.
Практически для всех типов придаточных предложений наблюдается тенденция к преобладанию порядка слов VS.
В диалектах, контактировавших с турецким, имеются явления, которые можно
трактовать как сериализацию:
диалект Айя-Варвара (ВД, Греция, Б. Игла)
(84) le
o tover čalav mudar les
возьми
АРТ
топор
бей
убей
его
‛Возьми топор, стукни его (так, чтобы) убить’.
2.6.0. Общецыганский лексикон включает в себя индоарийские, иранские, армянские и греческие лексемы. По приблизительным подсчетам (базируются на
работах Н. Борецки, Б. Иглы и Я. Матраса), индоарийский компонент насчитывает около 700 лексем (примеры см. в 1.1.2.), иранский — около 70 (zor ‛сила’ <
перс. zōr; baxt ‛счастье, судьба’ < перс. baxt; avgin ‛мед’ < перс. angubīn; šaj ‛мочь
(безличное)’ < перс. šāyad ‛возможно’; amal ‛друг’, ср. пушту mal; diz ‛город’ <
перс. diz, diž ‛укрепление’; tover ‛топор’, перс. tabar, курд. tavar; veš ‛лес’ < перс.
bīše) и армянский — около 40 (grast ‛лошадь’ < арм. grast; bov ‛печь’ < арм. bov;
khoni ‛сало’ < арм. khoni; kotor ‛кусок’ < арм. kotor). Некоторые армянские заимствования могли проникнуть в Ц.я. через иранское посредничество. Число общецыганских греческих заимствований превышает 200 (efta ‛семь’, oxto ‛восемь’,
enja ‛девять’, см. 2.3.3.; papus ‛дед’ < греч. παπποῦϛ; kokalo ‛кость’ < греч.
κόκκαλο; foro(s) ‛город’ < греч. φόροϛ; drom ‛дорога’ < греч. δρόμοϛ). Общецыганским является и небольшое количество южнославянских заимствований
(например, praxo ‛пыль, прах’ < южнослав. prax). В различных диалектах обще-
758
Цыганские языки
цыганский лексикон сохраняется по-разному, например, в диалекте Роман (Австрия, ЮЦД) «азиатская» часть общецыганского словаря насчитывает примерно
600 лексем (Д. Хальвакс), в диалекте финских цыган сохранилось 450 индоарийских корней (подсчеты Х. Хаармана).
Все цыганские диалекты неограниченно заимствуют лексику из языков окружающего населения. При этом, поскольку многие диалекты имеют сложную миграционную историю, внутри собственно диалектных (не общецыганских) заимствований можно выделить два компонента: заимствования из языка (языков)
предыдущего контакта и лексика языка актуального контакта. Так, в ВД, находящихся в настоящее время вне зоны контактов с румынским языком, сохраняется пласт турецких заимствований, в севернорусском диалекте (СВД) — немецкие
и польские и т. п. Слой лексики, сохраненный от предыдущих контактов, часто
бывает значительным. В кэлдэрашском диалекте Воеводины и северной Сербии,
долго находившемся в контакте с румынским, сохранилось 270 румынских лексических заимствований (Н. Борецки). В целом румынские заимствования сохраняются во всех ВД. В севернорусском диалекте (СВД) фиксируется не менее
50 польских заимствований. Наличие общего пласта лексических заимствований
является одной из черт, коррелирующих, как правило, с делением диалектов Ц.я.
на группы и подгруппы (см. 1.2.1., 2.7.0.). Об особенностях оформления заимствованной лексики см. 1.6.0., 2.4.0., 2.5.2.
О заимствованиях из языков окружающего населения см. 1.6.0. Вследствие активного билингвизма с доминацией со стороны языка окружающего населения
достаточно трудно определить границу между собственно заимствованиями и
явлениями, традиционно относимыми к области переключения и смешения кодов.
2.7.0. Ниже даются характеристики основных диалектных групп Ц.я. Мы следуем схеме диалектного членения, принятой в «Комментированном диалектном
атласе цыганского языка» Н. Борецки и Б. Иглы (2004). Внутри групп упоминаются лишь основные диалекты, как правило, имеющие сколько-нибудь подробные лингвистические описания. Самоназвания носителей диалектов приводятся
только тогда, когда они используются в научной литературе как основные классификационные именования. В цыганологии широко распространена ситуация,
когда этноним, являющийся самоназванием у носителей какого-то определенного диалекта, переносится на лингвистически близкие диалекты (носители которых этот этноним не используют) или на целую диалектную группу. В данном
разделе впервые на русском языке суммирована основная научная литература,
содержащая наиболее полные диалектные описания (или собрания текстов) упоминающихся диалектов. По этой причине редколлегия сочла возможным несколько отступить от обычных стандартов издания «Языки мира» в оформлении
ссылок на литературу.
I. С е в е р н а я диалектная конгломерация (СД) представляет собой объединение нескольких диалектных групп, достаточно далеко отстоящих друг от друга.
1. Обширная группа диалектов синти (sinti, слово неясного происхождения,
возможно восходящее к индийскому этнониму Sindh-) и мануш (так называют
себя носители этих диалектов, проживающие во Франции; manuš ‛человек’ <
др.-инд. manușa ‛человек’). В настоящее время диалекты этой группы распространены на территории Германии, Австрии, Италии, Венгрии, Чехии, Словакии,
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
759
отдельные группы синти проживают и в других странах (Румыния, Югославия,
Россия). Общепризнанно, что носители синти являются потомками представителей «первой волны» цыганской миграции в Западную Европу (см. 1.1.3.). Диалекты синти сформировались в области распространения немецкого языка —
прежде всего в Германии, а затем в Чехии и Моравии. В течение XIX в. синти активно мигрировали на территорию нынешней Австрии, во Францию, южную
Италию и другие страны. Ядром диалектной группы в настоящее время являются
говоры, распространенные на территории Германии (Finck 1903; Holtzinger 1993;
von Sowa 1893, 1898), Австрии (Knobloch 1950), Венгрии (Vekerdi 1985), Франции (Valet 1991; Jean 1970); особыми чертами отличаются диалекты венецианских (Soravia 1981), ломбардских (Soravia 1977) и пьемонтских синти (северная
Италия и южная Франция, Formoso, Calvet 1987; Franzese 1985); диалекты восточнопрусских и датских синти в настоящее время уже не существуют. В целом
синти принадлежат к наиболее интерферированным цыганским диалектам.
2. К диалектам синти примыкает чрезвычайно сильно интерферированный и
находящийся на грани исчезновения диалект цыган Финляндии (носители
диалекта называют себя kale от цыг. kalo ‛черный’), насчитывающий всего несколько тысяч носителей (Bourgeois 1911; Thessleff 1901; Valtonen 1972; van der
Voort 1991; Koivisto 1994). Финский диалект по некоторым социолингвистическим параметрам сближается с парацыганскими. Так, цыганский не является
первым языком детей финских цыган. Предки носителей диалекта мигрировали
из Швеции. Близок к диалекту финских цыган был, по-видимому, диалект селения Лаиусе в Эстонии (находившийся на грани исчезновения уже в начале
XX в.), носители которого были уничтожены гитлеровцами во время Великой
Отечественной войны (небольшие записи см. в Ariste 1940, перепечатаны в
Tcherenkov, Laederlich 2004).
Синти и диалекты Финляндии (а также парацыганские диалекты Скандинавии)
иногда объединяют в особую северо-западную группу. К ее характерным чертам
(помимо высокой степени интерферированности) относятся, в частности: широкое распространение в грамматических морфемах (бытийный глагол, окончание
инструменталиса) форм с -h-; использование адаптационных глагольных суффиксов -av-, -ar-; окончание -al- во 2-м лице единственного числа претерита; использование указательных местоимений типа kada и некоторые другие. Для синти характерны, кроме того, многие черты, объясняемые немецким влиянием (вытеснение форм аблатива и инструменталиса предложными конструкциями с
предлогами von ‛из’ и mit ‛с’ соответственно, употребление отрицания gar, некоторые синтаксические особенности), для финского диалекта — черты, возникшие
под финским влиянием (в частности, послеложные конструкции).
3. Парацыганские диалекты Скандинавии (Scandoromani), распространенные в Швеции (tattare, Etzler 1944; Johansson 1977) и Норвегии (Iversen 1944),
представляют собой типичные смешанные идиомы, сочетающие фонетику и
грамматику соответственно шведского и норвежского языков и лексикон цыганского происхождения c добавлением ряда слов из скандинавских арго и с сохранением некоторых цыганских деривационных моделей (в частности, широкого
использования генитивных форм для образования новых существительных). По
всей видимости, данные языковые формы следует рассматривать (как и другие
760
Цыганские языки
парацыганские диалекты) как особый дискурсивный регистр норвежского и
шведского языков). Регистр этот используется в той или иной степени несколькими тысячами носителей.
4. Отдельную подгруппу внутри северной конгломерации составляют валлийский диалект (Kååle), окончательно вышедший из употребления в 50-е гг.
XX в., но детально описанный по состоянию на начало XX в. (Sampson 1926), и
английский парацыганский диалект (Angloromani, Smart, Crofton 1875;
Matras, Gardner, Jones, Schulman 2007; Matras 2010). Валлийский диалект характеризуется некоторыми чертами, отличающими его от других СД, среди них: сохранение -s- в грамматических морфемах; особые формы бытийного глагола šom,
šan < sjom, sjan; окончание 2-го лица единственного числа претерита -an; адаптация заимствованных глаголов с помощью суффикса -as- и др. Указательные местоимения хорошо сохраняют исконную четырехчастную систему противопоставлений (см. 2.3.6.).
Англоромани, в течение длительного периода употреблявшийся в Англии параллельно с традиционным цыганским диалектом (ныне прекратившим свое существование), представляет собой наиболее тщательно описанный парацыганский идиом. Первые достоверные записи на англоромани относятся к последней
трети XIX в., хотя отдельные фразы, которые можно трактовать как относящиеся
к англоромани, записывались и раньше. Современные исследования показывают,
что лица, владеющие этим речевым регистром, знают от 85 до 350 лексических
элементов (часть из них являются заимствованиями из арго); англоромани сохраняет ряд грамматических служебных слов (местоимения, местоименные наречия
и т. п.), а также некоторые словообразовательные элементы.
5. Особое место среди СД занимают также парацыганские диалекты
Ибер ийского полуострова, выступающие в нескольких разновидностях:
1) кало (Caló < kalo ‛черный’) (Bakker 1995; Leigh 1998; Adiego 2005 и др.), демонстрирующий некоторые андалусийские черты и засвидетельствованный
очень рано (есть основания полагать, что он возник как диалект, перешедший на
грамматику окружающего населения еще в XVII в.); 2) близкий ему португальский калао (Calão, Coelho 1892), распространенный также в Бразилии; 3) каталонский кало (Escudero, Adijego 2005) и 4) баскский цыганский (Ackerley 2001;
Bakker 1991). Все эти идиомы находятся в настоящее время в состоянии угасания
и используются все реже и реже. Следы цыганского диалекта, сохраняющего
свою грамматику, были зафиксированы только для Каталонии (Ackerley 1914).
Иберийские диалекты демонстрируют некоторые собенности, отделяющие их от
других СД (отсутствие афарезы, палатализация групп ti, di и др.); некоторые из
них сближают иберийские диалекты с ВД (например, использование адаптационного глагольного суффикса -isar-, отражение группы /ṇḍ/ как /nr/ и др.).
В целом северная группа представляет собой конгломерацию (термин Н. Борецки) не близких диалектов, с трудом описываемую в терминах общих эксклюзивных инноваций. Можно отметить широкое употребление во всех СД номинализованных генитивных форм (см. 2.3.4.). С этнолингвистической точки зрения
важно заметить, что носители СД не используют в качестве самоназвания слово
rom. По мнению Н. Борецки, носители британских цыганских диалектов и иберийских цыганских диалектов попали в Центральную Европу позже остальных
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
761
представителей группы и быстро мигрировали дальше, в зоны их нынешнего местопребывания. Я. Матрас выделяет в качестве отдельных групп северозападные
(синти, финские и скандинавские), британские (исчезнувшие валлийский и английский и англоромани) и иберийские.
Большинство парацыганских диалектов принадлежит к СД-конгломерации.
II. С е в е р о - в о с т о ч н ы е д и а л е к т ы (СВД), напротив, представляют собой в лингвистическом плане достаточно однородную диалектную группу.
1. Севернорусский диалект (халады́тка) распространен в северной и центральной частях России (Сергиевский 1931; Вентцель 1964; Wentzel 1980). Очень
близко к нему находится диалект смоленских цыган, описанный в последней
четверти XIX в. В.Н. Добровольским (1908).
2. Балтийские цыганские диалекты Эстонии и Латвии (лотфитка в Латвии, чухны или лалорика в Эстонии в Kochanowski 1963; Mānušs, Neilands,
Rudevičs 1997).
3. Диалекты Литвы (Tenser 2005) и примыкающий к ним белорусский
диалект (Чаранкоў 1974).
4. Диалекты северно й и средней Польши (польска рома, Ficowski 1956;
Matras 1999).
Особое место занимает диалект пр усских цыган, на котором говорят небольшие группы носителей в Польше, Калининградской области и Литве. Диалект характеризуется рядом черт, обязанных своим происхождением, по всей видимости, контакту с диалектами синти (например, переход s- > h-, -s- > -h-; использование заимствованных немецких приставок, см. Tcherenkov, Laederlich 2004).
СВД объединяются рядом существенных инноваций и представляют собой
континуум диалектов, различающихся в основном чертами, возникшими под влиянием окружающих языков. Среди таких инноваций можно отметить: переход -a-,
-e- > -i- (в ряде диалектов -y-) в закрытых слогах в некоторых морфемах (sar > sir
‛как’, si ‛он (она, они) есть’); наличие факультативной j-протезы перед a- (aves/
javes ‛приходить’) и др.; отсутствие перехода s- > h-, -s- > -h-; переход kh > ks, ph >
ps перед i; формы указательных местоимений типа adava, dava; использование
-ker- в качестве основного суффикса повышающей актантной деривации; использование -in- в качестве адаптационного глагольного суффикса; использование
аффикса -pe как основного средства понижающей актантной деривации; тенденция к отмиранию определенного артикля; широкое использование беспредложного аблатива; заимствование из языков окружающего населения системы префиксов и движение в связи с этим глагольной системы в сторону формирования категории вида славянского типа; форма pšal ‛брат’; наличие достаточно большого
количества немецких заимствований и др. Для северно-русского диалекта характерно широкое использование неадаптированных русских глагольных форм.
Существует ряд общих черт, объединяющих СД и СВД. Среди изоглосс инновативного характера можно отметить: распространение афарезы (mal ‛друг’ <
amal); наличие вторичных форм сравнительной степени fededir ‛лучше’ и butedir
‛больше’, наряду с feder (fedir) и buter (butir); форма косвенного падежа kones от
вопросительного местоимения kо(n) ‛кто’ (так же в дриндари, ЮБД2, и в диалекте доленских цыган; в других диалектах kas); глагол raker/-rakir ‛говорить’, против vaker- в других диалектах; форма graj ‛лошадь’ вместо grast, ряд других об-
762
Цыганские языки
щих лексических изоглосс (xač ‛зажигать’, tamlo ‛темный’ и др.) Из общих культурных черт следует отметить, что носители СД и СВД занимаются торговлей
лошадьми. Для носителей СД и СВД характерен сравнительно высокий уровень
сохранности обычаев, связанных с ритуальной чистотой/нечистотой.
Вышеприведенные факты свидетельствуют о достаточно интенсивных контактах между СД и СВД. Наличие целого пласта немецких заимствований в СВД
также свидетельствует о периоде пребывания этих диалектов на немецкоязычной
территории (т. е. в соседстве по крайней мере с некоторыми из СД). Невозможно,
однако, с определенностью ответить на вопрос о том, составляли ли предки носителей СД и СВД изначально одну миграционную группу, или инновации обязаны своим возникновением позднейшей территориальной диффузии. На территории, частично совпадающей с областью нынешнего проживания носителей
СВД, пребывание цыганского населения засвидетельствовано с начала XVI в.,
однако нельзя с уверенностью утверждать, что речь идет о предках носителей
нынешних СВД.
Следует отметить, что СД развили больше инноваций, чем СВД, а интерференционное влияние окружающих языков проявляется в них сильнее.
В классификационной схеме, предлагаемой в (Tcherenkov, Laederlich 2004), СД
и СВД (с включением диалектов южной Италии) объединяются в единую северную метагруппу.
III. С е в е р н о - ц е н т р а л ь н ы е д и а л е к т ы (СЦД).
1. Диалект чешских цыган (Puchmayer 1821) — носители диалекта были
практически полностью уничтожены во время гитлеровского геноцида) — и
близкий ему моравский диалект (von Sowa 1892–1893; Mann 1947).
2. Западнословацкий диалект, известный по описанию (von Sowa 1887 и
и др.).
3. Центрально- и восто чно словацкие диалекты (распространенные в
настоящее время и в Чехии; Lípa 1963; Hübschmannová, Šebková, Žigová 1991).
4. Близко примыкающие к последним диалекты южно й Польши (Kopernicki 1930; Rozwadowski 1936); с южнопольскими диалектами тесно связаны
говоры Закарпатской Украины.
5. По-видимому, к СЦД примыкает (хотя и демонстрирует ряд отклоняющихся
черт) малоизученный диалект цыган-плащунов, группы носителей которого
распространены в Украине и южной России (Tcherenkov, Laederich 2004, см.
Tenser 2006).
О диалекте гурвари, разделяющем с СЦД некоторые лингвистические признаки, см. ниже, в разделе о ВД. О близких СЦД диалектах Украины см. ниже, в
разделе об украинских и южнорусских диалектах.
IV. Ю ж н о - ц е н т р а л ь н ы е д и а л е к т ы (ЮЦД) подразделяются на
унгрико-ромунгрскую и вендскую подгруппы.
1. В унгрико -ро мунгрскую подгруппу входят чрезвычайно близкие диалекты юго-запада Словакии (унгрико, ungriko ‛венгерский’; Elšík et al. 1999) и северных и западных районов Венгрии (ромунгро, romungro ‛венгерские цыгане’,
Müller 1869; Erdös 1958; Vekerdi 1985, 2000; Görög 1985 и др.).
2. Вендская подгруппа объединяет собственно вендский (vend) диалект, который распространен в юго-западной Венгрии; в настоящее время число его но-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
763
сителей незначительно (Vekerdi 1984, 2000; Glaeser, Halwachs, Heischink 1998);
диалект роман (roman ‛цыганский’) в Бургенланде (Австрия), большая часть носителей которого погибла во время войны (Knobloch 1953; Halwachs 1998;
Halwachs, Wogg 2002); прекмурский диалект, распространенный на северо-востоке Словении (Štrukelj 1980).
СЦД и ЮЦД часто объединяются в группу центральных диалектов (карпатская метагруппа, по терминологии Л.Н. Черенкова и С. Ледерига). Впрочем, общие
эксклюзивные изоглоссы, объединяющие центральные диалекты, достаточно немногочисленны. Укажем, например, на перетяжку ударения на предпоследний
слог (čhavóro ‛паренек’ вм. čhavoró других диалектов), а иногда (под влиянием
венгерского и словацкого) — на первый слог слова; форма копулы 2-го лица
единственного числа наст. вр. sal (так же в некоторых вариантах синти, СД);
строгое распределение «кратких» (презенс) и «долгих» (футурум) глагольных
окончаний. И в СЦД, и в ЮЦД имеется большое количество лексических заимствований из венгерского. Многие черты, связывающие СЦД и ЮЦД, носят достаточно тривиальный характер (адаптационный глагольный суффикс -in-; переход s- > h-, -s- > -h-).
Существуют, однако, и изоглоссы, разделяющие эти группы (при этом СЦД
часто объединяются с СД), например j-протеза в личных местоимениях 3-го лица
в СЦД (jov, joj, jon(e) < ov, oj, on). ЮЦД, в свою очередь, имеют общие черты с
южнобалканскими диалектами: форма глагола-связки в будущем времени и
субъюнктиве, образованная от корня ov- (ЮЦД, ЮБД1, ЮБД2, архаизм; в остальных диалектах закрепилась форма от корня av- ‛приходить’); суффикс имперфекта -ahi (ЮЦД, некоторые ЮБД1, в других диалектах -as, -a(h)); суффиксы
абстрактных имен выступают в форме -ibe-/ipe- в ЮЦД и ЮБД1 и в архаичной
форме -iben-/-ipen- в СЦД и др. Среди других диагностических изоглосс, разделяющих СЦД и ЮЦД, можно назвать указательные местоимения типа kada в
СЦД и ada в ЮЦД; свойственный ЮЦД процесс падения -s; разные формы копулы 3-го лица прошедшего времени (см. 2.4.0.); различение в некоторых СЦД
рефлексов двух общецыганских вибрантов и др.
Из этнологических черт, объединяющих носителей СЦД и ЮЦД, следует отметить распространенность кузнечного ремесла, занятие музыкой, раннюю седентаризацию и слабую степень сохранности обычаев, связанных с ритуальной
чистотой/нечистотой.
На основании анализа изоглосс, разделяющих СЦД и ЮЦД, Н. Борецки высказал предположение, что первыми на территории Венгрии должны были оказаться
носители будущих СЦД, а носители будущих ЮЦД в это время оставались на
Балканах (возможно, на территории Боснии и Герцеговины и Хорватии) и появились на территории Венгрии только после ее завоевания османами. Интенсивные
контакты между двумя группами могли начаться, по мнению Н. Борецки, только
с конца XVII в.
V. В л а ш с к а я д и а л е к т н а я г р у п п а (ВД) объединяет диалекты,
носители которых долгое время находились на румыноязычной территории. Соответственно, ВД подверглись сильному влиянию румынского языка. Кроме того, они объединяются рядом эксклюзивных изоглосс, однозначно не объясняющихся румынским влиянием. Предки носителей ВД появились на румыноязыч-
764
Цыганские языки
ной территории (Валахии, Молдавии и Трансильвании) достаточно рано: первые
упоминания о цыганах на этой территории относятся к концу XIV в. — началу
XV в. В настоящее время носители ВД расселены по всей Европе (и составляют
абсолютное большинство носителей Ц.я., проживающих на других континентах).
Подробнейший обзор крайне многочисленных ВД см. в (Boretzky 2003), ниже
будут указаны лишь основные составляющие этой обширной диалектной группы
(метагруппы, по терминологии Л.Н. Черенкова и С. Ледерига).
ВД подразделяются на северные и южные влашские диалекты.
1. Северные ВД, в свою очередь, делятся на две большие группы — кэлдэрарские диалекты (или кальдераша, kalderaša ‛лудильщик’, из рум. сăldărar,
*căldăraš) и ловарские диалекты (ловара, lovara ‛лошадники’ < венг. lov- ‛лошадь’).
Носители кэлдэрарских диалектов являются потомками цыган, мигрировавших с румыноязычных территорий во второй половине XIX в. после отмены
рабства в дунайских княжествах (см. 1.1.3.; возможно, некоторые группы носителей покинули румыноязычную территорию раньше). Кэлдэрари представляют
собой, по всей видимости, самую распространенную группу цыганского этноса.
В настоящее время кэлдэрари проживают в большинстве стран Европы, в Северной и Южной Америке. Из сравнительно хорошо описанных кэлдэрарских говоров следует упомянуть говоры Воеводины и северной Сербии (Boretzky 1994);
этому типу близок и диалект цыган-мачвая из области Мачва на севере Сербии — известен в основном по записям, сделанным в Северной Америке (Cohn
1972); Румынии (Constantinescu 1878; Bari 1999); России (Деметер, Деметер 1981,
1990; Шаповал 2008), Швеции (знаменитое описание идиолекта кэлдэраря Тайкона: Gjerdman, Ljundberg 1963); Франции; Буковины (во многом демонстрируют
отклоняющиеся от влашского типа черты: Miklosich 1874–1876) и др.
Ловарские говоры, формировавшиеся на территории Трансильвании и подвергшиеся (помимо румынского влияния) глубокому воздействию венгерского
языка, распространены в настоящее время в Венгрии, Словакии, Австрии, а также в других европейских странах. К ним относятся, в частности, ловарские говоры Австрии (Cech, Heisschink 1999, 2002); Венгрии (Vekerdi 1961, 1966; Mészáros
1968 и др.), Словакии, южной Польши (Pobożniak 1964), Норвегии (Gjerde 1994)
и др. В Венгрии имеются также группы цыган черхари (cerhari < cerha ‛палатка’,
Mészáros 1976) и гурвари (gurvāri, этимология неясна, Vekerdi 1971, 1985), демонстрирующие черты, сближающие их как с ВД, так и с центральными диалектами.
2. Южные ВД частично сохраняются в Румынии (в основном в Валахии), однако большая часть носителей этих говоров мигрировала (в разное время и, по
всей вероятности, еще до XIX в.) в различные области Балканского полуострова.
В настоящее время эти говоры распространены в Болгарии, Греции, Албании, государствах, возникших на территории бывшей Югославии, и др.
Южные ВД можно разделить на западную, центральную и восточную подгруппы (см. Boretzky, Igla 2004). В первую входят влашские говоры Боснии (см.
Uhlik 1939, 1940, 1941–1942 и др.); Черногории (dasikane, букв. ‛сербские’); Албании (Mann 1933–1937). Среди говоров центральной группы необходимо отметить
говоры Воеводины (Dimić 1986); гурбетский говор Шумадии (центральная Сербия,
гурбет, gurbet < тур. gurbet ‛иностранец’, ‛чужой’), гурбетские и джамбазские
(džambazi ‛фокусники’, ‛акробаты’) говоры Косова (Krasnići 1981, 1986; Boretzky
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
765
1986; Leggio 2011). К восточной группе принадлежат, в частности, южновлашские
говоры Румынии (возможно, вторичные мигранты в Румынию подверглись влиянию
северных ВД, Constantinescu 1878), многочисленные влашские говоры Болгарии
(в Болгарии имеются и отдельные группы носителей северных ВД); говор АйяВарвара в Греции (пригород Афин, носители говора ранее проживали в Турции,
сходные говоры обнаружены также на Пелопоннесе, Igla 1996). Говор итальянских
влахов (xoraxane ‛мусульманский’, Soravia 1980, 1985) близок говору Воеводины.
Миграция носителей южных ВД с румыноязычной территории на Балканы в
целом относится к более раннему времени, нежели миграция носителей северных
ВД в Центральную и Западную Европу.
Между северными и южными ВД существуют достаточно большие различия,
однако имеются яркие общие черты — в основном инновации, — объединяющие
обе группы влашских диалектов. К ним можно отнести, в частности, окончание
1-го лица единственного числа претерита -em, вместо -om в остальных диалектах;
с этой инновацией связана, по всей видимости, и форма связочного глагола sem
(sim) вместо som; pany ‛вода’ > paj, pai; сложные и дающие разные результаты в
разных диалектах палатализации дентальных перед i, j; /i/ > /ɨ/, /e/ > /ə/ в
окружении /s/, /š/, /x/, /r/; daj ‛мать’ > dej, č haj ‛девушка, дочь’ > č hej; отрицательная частица či; адаптационный глагольный суффикс -isar-/-i-; заимствование ряда
служебных морфем из румынского: показатель суперлатива maj, формант множественного числа мужского рода -uri и др. Из архаизмов следует отметить свойственное большой части ВД различение /r/ и /ṛ/. Для ВД характерны массовые
лексические заимствования из румынского. Большое количество эксклюзивных
изоглосс позволяет, однако, высказать предположение (Н. Борецки) о том, что
влашская общность как особый диалектный тип могла сложиться еще до начала
собственно румынского языкового влияния.
Что касается различий между северными и южными ВД, то самой яркой (и
единственной по-настоящему четкой) изоглоссой является переход в северных
ВД аффрикаты čh > ś (в некоторых диалектах š): śavo ‛юноша’; в южных ВД čh
сохраняется, как и в большинстве других диалектов Ц.я., по-видимому, переход
произошел в северных ВД после того, как носители южных ВД покинули румыноязычную территорию. Среди других изоглосс можно упомянуть палатализацию велярных перед /e/ в южных ВД и отсутствие подобной палатализации в северных; наличие косвенных падежных форм определенного артикля в северных
ВД; различия в формах указательных местоимений; окончание -as в 3-м лице
единственного числа претерита в большинстве северных ВД и окончание -a в
большинстве южных ВД и др.
Среди этнологических особенностей, характеризующих носителей ВД, можно
отметить занятия ремеслами (в частности, работу с металлом), высокий уровень
сохраненности цыганских обычаев (сложная система групповой структуры, обычаи, связанные с ритуальной чистотой/нечистотой и др.). В связи с поздней миграцией с румыноязычных территорий среди носителей этих групп достаточно
долго сохранялись кочевые традиции.
Кроме южновлашских диалектов на Балканах распространены также две диалектные группы (объединяемые Л.Н. Черенковым и С. Ледеригом в балканскую
метагруппу) собственно балканских цыган (по-видимому, никогда не покидав-
766
Цыганские языки
ших полуостров после того, как их предки поселились там вскоре после миграции цыган на территорию Византийской империи):
VI. Ю ж н о б а л к а н с к а я д и а л е к т н а я к о н г л о м е р а ц и я I
(ЮБД1), включающая диалекты в основном оседлых цыган-мусульман. Подробный обзор диалектов см. в (Boretzky, Cech, Igla 2008), среди основных следует
упомянуть:
1. Арли (arli < yerli ‛оседлый’) — диалекты оседлых цыган, распространенные
в Сербии, Косово и Македонии (Boretzky 1996). Арли представляют собой одну
из основных диалектных групп в этом регионе.
2. Изолированный диалект г. Призрен (Косово).
3. Диалект г. Прилеп (южная Македония).
4. Албанские диалекты кабуджи (kabudži < kalburci ‛изготовитель сит’) и мечкарья (< южнослав. mečkar ‛поводырь медведей’) (Courthiade 2004);
5. Греческие диалекты: близкий предыдущему диалект Флорины (северозападная Греция), диалект Кардицы в Фессалии (Греция), диалект Паракаламос
(Эпир, Греция, Matras 2004), изолированный диалект Серрес (Фракия, Греция) и
некоторые другие (литературу см. в Boretzky, Cech, Igla 2008).
6. Диалект цыган-сепечидов (sepečides ‛мастера-корзинщики’), переселившихся из окрестностей Салоник (Греция) в Измир (Турция), небольшая группа носителей того диалекта проживает в Волосе (Греция) (Cech, Heinschink 1999).
7. Румелийский диалект «цыган Османской империи», описанный во второй
половине XIX в. А. Паспати (1870), — отличающиеся друг от друга говоры, распространенные в Болгарии; их преемственность с современными болгарскими
цыганскими говорами устанавливается достаточно слабо.
8. Диалекты эрли (ерли, erli, yerli), распространенные по всей территории Болгарии (Gilliat-Smith 1910–1914, 1945; Calvet 1982; Boretzky 1998a; Igla 1997).
9. Диалекты цыган-урсаров (ursaritiko от ursari ‛поводыри медведей’ < рум.
ursar, Румыния, Молдавия, Constantinescu 1878).
10. Крымский диалект (кырыми́тика рома́, kyrymitika, kirimitika), носители которого проживали раньше в Крыму, а в настоящее время проживают на Украине
(Харьков), Северном Кавказе и в Ростовской области РФ, а также в Грузии и Абхазии (Торопов 1994, 2003, 2004; Toropov 2010).
11. Близкие друг другу диалекты заргари (zargari, Windfuhr 1970; Baghbidi
2003) и романо (romāno, Djonedi 1996) в северном Иране, носители которых вторично мигрировали на восток (о чем свидетельствует наличие значительного количества греческих заимствований).
К ЮБД1 принадлежат несколько парацыганских диалектов: дортика (Эвритания, центральная Греция, Triantaphyllides 1924; Igla 1991), диалекты, записанные
в окрестностях Янины (Эпир, Soulis 1929) и Коницы (Эпир, Efthimiu 1954), и
диалект Финикас Ромика (Салоники, носители происходят из Пелопоннеса,
Sechidou 2005). Последний, в отличие от других парацыганских идиомов, периодически используется как средство внутригруппового общения. Идиом, используемый урмачелями — крымскими цыганами, перешедшими на крымскотатарский, практически не изучен (Toropov 2010).
ЮБД1 представляют собой конгломерацию достаточно сильно различающихся диалектов, с почти полным отсутствием объединяющих все диалекты общих
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
767
инноваций. Диалекты отличаются скорее консервативным характером, имеющиеся общие инновации, как правило, неэксклюзивны и достаточно банальны
или обязаны своим возникновением контактным влияниям (например, образование форм будущего времени с помощью форманта ka-, kam-, kan-, восходящего к
глаголу желания, — очевидно, появилось под влиянием балканских языков, —
встречается также в ЮБД2 и ВД). Вместе с тем отдельные диалекты, принадлежащие к конгломерации, демонстрируют существенные различия. Рассматривая
эти диалекты, Н. Борецки приходит к выводу, что носители ЮБД1 расселились
по Балканскому полуострову сравнительно рано и этим объясняется отсутствие
общих инноваций. Нельзя исключать, что исходной точкой при дальнейших миграциях по Европе было состояние, близкое «общеюжнобалканскому 1».
VII. Ю ж н о б а л к а н с к а я д и а л е к т н а я г р у п п а II (ЮБД2, или
балканские zis-диалекты, см. Elšik, Matras 2006).
1. Бугурджи (bu(r)gurdži < тур. burgucu ‛изготовитель сверл’; называются
также рабаджи < тур. arabacı ‛возчик’, ковачи ‛кузнецы’), распространен в
Косово и Македонии (Boretzky 1993).
2. Дриндари (drindari < болг. дръндар ‛чесальщик шерсти’) (Gilliat-Smith
1913–1914, 1931; Kenrick 1967).
3. Калайджи (kalajdži < тур. kalayci ‛лудильщик’), северо-восточная Болгария. Диалект близок к исчезновению; отмечен также в других районах Болгарии (Gilliat-Smith 1935).
Следует отметить, что, с одной стороны, носители болгарских говоров, принадлежащих к ЮБД2, часто используют другие самоназвания (музиканта, нанге
и др.), с другой стороны, названия калайджи, бугурджи используются и носителями других диалектов (ЮБД1, ВД).
4. Спойтори (spoitori < рум. spoitor ‛лудильщик’), южная Румыния, тесно
связан с предыдущим.
Ряд диалектов, принадлежащих к ЮБД2, представлен в материалах RMS.
В отличие от ЮБД1, ЮБД2 представляет собой диалектную группу, объединенную рядом инновационных изоглосс, среди которых можно упомянуть палатализацию, охватывающую дентальные, велярные и некоторые консонантные сочетания + i, j (ti, thi, di > ci, chi, (d)zi; ki, khi, gi > ci, chi, (dz)i; li > i, lj > j и др.);
особые формы глагола-связки в 1-м и 2-м лице единственного числа, соответственно sjom (sim в дриндари) и sjan; формы указательных местоимений kada, kaka,
kava; адаптационный глагольный суффикс -iz-. Архаической чертой, свойственной ряду ЮБД2, является различение рефлексов двух общецыганских вибрантов.
По мнению Н. Борецки, ЮБД2 представляют собой результат развития диалекта, когда-то близкого ЮБД1, и отличаются от последних определенными инновациями. Следует отметить, что ЮБД1 и ЮБД2, а также ВД (особенно южные), находящиеся в постоянном контакте с балканскими языками, претерпели
своего рода вторичную балканизацию, несвойственную северным (СД, СВД,
СЦД, ЮЦД) диалектам: образование будущего времени волитивного типа, местоименный повтор дополнения. Существенным для развития ЮБД1 и ЮБД2
было и влияние турецкого языка.
Носители обеих балканских групп уже в течение нескольких веков ведут по
преимуществу оседлый образ жизни, занимаясь ремеслами и музыкой. Старые
768
Цыганские языки
цыганские обычаи сохраняются у них в относительно слабой степени. Из всех
групп цыган они оказались наиболее инкорпорированы в жизнь окружающего
населения, что объясняется особенностями бытования этих групп в рамках Османской империи. Л.Н. Черенков и С. Ледериг объединяют ЮБД1 и ЮБД2 в
единую балканскую метагруппу.
Кроме упомянутых выше, существует ряд диалектов, не укладывающихся по
тем или иным параметрам полностью в данную схему.
1. Диалекты южно й Италии, сильно интерферированные (потерявшие, в
частности, исконное склонение), демонстрируют черты, сближающие их как с
СД, так и с ЮБД1. Подобные говоры были описаны для Абруццо, Калабрии и
Молизе (Ascoli, 1865; Soravia 1971, 1977).
2. До ленский диалект (гопти; Gopti, Hravato) — диалект цыган гопти (доленские цыгане, хорватские цыгане, dolenjski roma, lički šijaci, hravati), распространенный в южной Словении (переселенцы из Хорватии), а также в северной Италии (куда носители диалекта переселились во время Второй мировой войны) и
объединяющий признаки ЮЦД и ЮБД1 (Cech and Heinschink 2001; Štrukelj 1980;
Soravia 1977; Soravia, Fochi 1995). Диалект близок, с одной стороны, к ЮЦД (например, перетяжка ударения на предпоследний слог, использование кратких глагольных форм для выражения настоящего, а долгих — для выражения значения
будущего времени), а с другой стороны, к арли (ЮБД1, например, форма бытийного глагола) и демонстрирует ряд ярких инноваций контактного характера (например, заимствование флективных глагольных показателей, см. 2.4.0.).
3. Недостаточно описанные до сих пор диалекты Украины и южной
России (Barannikov 1934; Tenser 2006; Черенков 2008) представляют собой достаточно разнородную группу. О диалекте плащунов (СЦД) и крымских цыган (ЮБД1)
было сказано выше. Также на Украине проживают небольшие группы носителей
СВД и северных ВД кэлдэрарского типа (см. Черенков 2008). Собственно украинских и южнорусских цыган можно разделить на три группы: 1) влахи (правобережная Украина, в настоящее время распространены по всей Украине и Южной
России), диалект которых демонстрирует по преимуществу черты, сближающие
его с северными ВД; 2) сервы (< serv ‛серб’, левобережная Украина и южная Россия), диалект которых сочетает влашские черты с признаками, сближающими их,
с одной стороны, с СВД, а с другой — с ЮЦД; 3) ришяры/ричары (Донбасс и соседние с ним районы России), диалект которых также демонстрирует влашские
черты. Все эти диалекты (а иногда и распространенные на Украине и в Южной
России диалекты СВД типа) объединяют общие черты, которые можно назвать
панукраинскими (Tenser 2006): заимствование украинских/русских префиксов,
переход k > t, g > d перед i, устранение противопоставлений по лицу в множественном числе претерита (ame/tume/vone tjerde ‛мы, вы, они делали’, Tenser 2006).
Говоря о лингвистических явлениях, членящих ареал Ц.я. на более крупные
зоны, следует указать на изоглоссы, хотя и не образующие единый пучок, но делящие языковой ландшафт Ц.я. на с е в е р н у ю и ю ж н у ю з о н ы:
— на севере (СД, СВД, СЦД) личное местоимение 3-го лица выступает с
j-протезой: jov, joj, jon(e) < ov, oj, on;
— на севере (СД, СВД, СЦД, часть ЮЦД) исчезли старые причастные формы
3-го лица единственного числа претерита у непереходных глаголов: в этих диа-
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
769
лектах имеется geja (вариант — gelja, gija) ‛он ушел, она ушла’ вместо gelo ‛он
ушел’, geli ‛она ушла’.
— на севере форма глагола-связки в будущем времени и субъюнктиве образуется от корня av- (СД, СВД, СЦД, ВД; в остальных диалектах от корня -ov).
Приведенные изоглоссы являются явными северными инновациями и могли,
по всей вероятности, распространяться диффузным образом (наиболее подробно
проблематика диффузного распространения признаков в ареале Ц.я. разработана
Я. Матрасом).
В некоторых случаях инновационной выступает южная зона:
— исчезновение старого суффикса компаратива -eder и выражение компаратива с помощью заимствованных элементов (ВД, ЮБД1, ЮБД2);
— исчезновение конечного носового элемента в суффиксе отыменных и отглагольных абстрактных имен: -iben/-ipen > -ibe/-ipe (ЮЦД, ВД, ЮБД1 (кроме нескольких говоров), ЮБД2).
Следует отметить, что почти во всех приведенных выше случаях речь идет либо об исчезновении каких-либо языковых элементов, либо о достаточно естественных процессах (j-протеза).
Существуют изоглоссы, выделяющие среди Ц.я. своего рода ц е н т р а л ь н у ю з о н у:
— противопоставление окончаний 2-го лица единственного числа претерита
-al (СД (синти), СЦД, ЮЦД, ряд ВД (ловара)) — -an (остальные диалекты). Соотношение этих двух форм не полностью ясно, есть основания полагать, что -al
представляет собой архаизм. Возможно, в раннецыганском (общецыганском) были представлены обе формы;
— в СЦД, ЮЦД и ВД (а также некоторых СВД) краткие глагольные формы
служат для выражения значения настоящего времени, а долгие — будущего;
— формы связочного глагола с h-, -h- вместо s-, -s- особенно широко распространены в СД (синти), некоторых СЦД и некоторых ЮБД1.
Любопытно, что во всех этих случаях речь идет скорее о выборе варианта, нежели об инновациях и архаизмах в узком смысле слова.
Существуют и достаточно ясные случаи прямого междиалектного влияния,
например распространение палатализации в слове «маленький» в части СЦД и
части ЮБД1 и ЮБД2 под явным влашским влиянием (cikno < tikno).
Наконец, распространена ситуация, когда принадлежащие к разным группам
диалекты оказываются объединенными влиянием одного и того же контактного
языка. Так, в ловарских диалектах (ВД) под влиянием венгерского и словацкого
языков произошла перетяжка ударения, сблизившая их с ЮЦД; в диалектах Украины и Южной России произошло заимствование русских/украинских префиксов, очень похожее на то, которое имеется в севернорусском диалекте (СВД); в
ВД, ЮБД 1 и ЮБД2 под влиянием балканских языков (возможно, разных?) произошло формирование будущего времени балканского типа.
В целом, бросив взгляд на диалектный ландшафт Ц.я., можно выделить там
отдельные группы тесно взаимосвязанных диалектов, относительно недавно развившихся из одного диалектного источника (СВД, ЮБД2, ВД), диалектные зоны
(конгломерации, по выражению Н. Борецки), объединяющие достаточно близкие
диалекты (СЦД, ЮЦД, ЮБД1 и, в меньшей степени, СД), и относительно позд-
770
Цыганские языки
нюю диффузию диалектных признаков, для которой иногда возможно более или
менее достоверно установить источник и направление междиалектной интерференции. Большое влияние на формирование диалектного ландшафта Ц.я. оказали
языки окружающего населения.
ЛИТЕРАТУРА
Абраменко О.А. Очерки языка и культуры
цыган Северо-Запада России: русска и лотфитка Рома. СПб., 2006.
Баранников А.П. Об изучении цыган СССР.
Л., 1929.
Баранников А.П., Сергиевский М.В. Цыганско-русский словарь. М., 1938.
Вентцель Т.В. Цыганский язык: севернорусский диалект. М., 1964.
Вентцель Т.В. Цыганский язык // Языки народов СССР. М., 1966, т. 1.
Вентцель Т.В., Черенков Л.Н. Диалекты
цыганского языка // Языки Азии и Африки.
М., 1976, т. 1.
Деметер Р.С., Деметер П.С. Образцы фольклора цыган-кэлдэрарей. М., 1981.
Деметер Р.С., Деметер П.С. Цыганско-русский и русско-цыганский словарь (кэлдэрарский
диалект) / Под ред. Л.Н. Черенкова. М., 1990.
Добровольский В.Н. Киселевские цыгане.
СПб., 1908.
Елоева Ф.А., Русаков А.Ю. Проблемы языковой интерференции (Цыганские диалекты
Европы). Л., 1990.
Истомин П. (Патканов). Цыганскiй языкъ:
Грамматика и руководство къ практическому
изученiю разговорной рѣчи современныхъ
русскихъ цыганъ. М., 1900.
Сергиевский М.В. Цыганский язык. М., 1931.
Торопов В.Г. Крымский диалект цыганского языка. Иваново, 1994.
Торопов В.Г. Словарь языка крымских цыган. М., 2003.
Торопов В.Г. История и фольклор крымских цыган. М., 2004.
Цветков Г.Н. Романэ ворби: Цыганскорусский и русско-цыганский словарь (ловарьский диалект). М., 2001.
Чаранкоў Л.М. Цыганскi дыялект у беларускiм моўным асяроддзi // Беларуская лiнгвicтыка, 1974, вып. 6.
Черенков Л.Н. Цыганская диалектология в
Украине. История и современное состояние //
Наукові записки Інституту української архео-
графії та джерелознавства ім. М.С. Грушевського НАН України. Київ, 2008, т. 15.
Шаповал В.В. Самоучитель цыганского языка: Русска рома: севернорусский диалект. М.,
2007.
Шаповал В.В. Краткое руководство по цыганскому языку: кэлдэрарский диалект. СПб.,
2008.
Ackerley F.G. The Romani Speech of Catalonia // Journal of the Gypsy Lore Society. New
Series, 1914, vol. 8.
Ackerley F.G. Basque Romani // Journal of the
Gypsy Lore Society. 3rd Series, 1929, vol. 8.
Adiego I.-X. Recent Fieldwork on Spanish
Romani: Lexical Findings. Granada, 2005. (The
Gypsy Lore Society Annual Meeting and Conference on Gypsy Studies).
Ariste P. Laiuse mustlased // Acta et Commentationes Universitatis Dorpatensis. Dorpat, 1940, Bl. 1.
Ascoli G.J. Zigeunerisches. Halle, 1865.
Baghbidi H.R. The Zargari Language: An
Endangered Romani Language in Iran // Romani
Studies, 2003, vol. 13.
Bakker P. Basque Romani — a Preliminary
Grammatical Sketch of a Mixed Language // In the
Margin of Romani: Gypsy Languages in Contact /
P. Bakker, M. Cortiade (eds.). Amsterdam, 1991.
Bakker P. Notes on the Genesis of Caló and
Other Iberian Para-Romani Varieties // Romani
in Contact / Ya. Matras (ed.). Amsterdam, 1995.
Bakker P. Athematic Morphology in Romani:
The Borrowing of a Borrowing pattern // The
Typology and Dialectology of Romani /
Ya. Matras, P. Bakker, H. Kyuchukov (eds.).
Amsterdam, 1997.
Bakker P. The Northern Branch of Romani:
Mixed and Non-mixed Varieties // Die Sprache
der Roma. Perspektiven der Romani-Forschung
in Österreich im interdisziplinären und internationalen kontext / D.W. Halwachs, F. Menz (eds.).
Klagenfurt, 1999.
Bakker P., Cortiade M. (eds.). In the Margin
of Romani: Gypsy Languages in Contact. Amsterdam, 1991.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
Bakker P., Matras Ya. Bibliography of Modern Romani Linguistics. Amsterdam, 2003.
Bakker P., Mous M. (eds.). Mixed Languages:
15 Case Studies in Language Intertwining. Amsterdam, 1994.
Barannikov A.P. The Ukrainian and South
Russian Gypsy Dialects. Leningrad, 1934.
Bari K. Gypsy Folklore: Romania-Hungary.
S.l., 1999.
Boretzky N. Zur Sprache der Gurbet von Priština (Jugoslawien) // Gießener Hefte für Tsiganologie, 1986, Bd. 3.
Boretzky N. Zum Interferenzverhalten des
Romani // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung, 1989,
Bd. 42, H. 3.
Boretzky N. Bugurdži: deskriptiver und historischer Abriß eines Romani-Dialekts. Wiesbaden,
1993.
Boretzky N. Romani: Grammatik des KalderašDialekts mit Texten und Glossar. Wiesbaden, 1994.
Boretzky N. Interdialectal Interference in Romani // Romani in Contact / Ya. Matras (ed.).
Amsterdam; Philadelphia, 1995.
Boretzky N. Arli: Materialen zu einem sudbalkanischen Romani-Dialekt // Grazer Linguistische Studien, 1996, Bd. 46.
Boretzky N. Entlehnte Wortstellungsyntax im
Romani // Areale, Kontakte, Dialekte: Sprache
und ihre Dynamik in mehrsprachigen Situationen / N. Boretzky et al. (eds.). Bochum, 1996.
Boretzky N. Zur Entlehnung von Funktionswörtern im Romani // Linguistique Balkanique,
1996, T. XXXVIII.
Boretzky N. Der Romani-Wortschatz in den
Romani-Misch-Dialekten (Pararomani) // The
Romani Element in Non-standard Speech /
Ya. Matras (ed.). Wiesbaden, 1998.
Boretzky N. Erli. Eine Bestandsaufnahme nach
den Texten von Gilliat-Smith // “The snake’s
ring”. Studii Romani, vol.V–VI / E. Marušiakova,
V. Popov (eds.). Sofia, 1998a.
Boretzky N. Die Gliederung der Zentralen Dialekte und die Beziehungen zwischen Südlichen
Zentralen Dialekten (Romungro) und Südbalkanischen Romani-Dialekten // Die Sprache der
Roma: Perspektiven der Romani-Forschung in
Österreich im interdisziplinären und internationalen Kontext / D. Halwachs and F. Menz (eds.).
Klagenfurt, 1999.
Boretzky N. Grammatical Interference in Romani: Loan Formations for Foreign Categories //
771
Acta Linguistica Hungarica, 1999, vol. 46,
№ 3–4.
Boretzky N. Die Verwandtschaftsbeziehungen
zwischen den Südbalkanischen Romani-Dialekten:
mit einem Kartenanhang. Frankfurt am Main, 1999.
Boretzky N. The Definite Article in Romani
Dialects // Grammatical Relations in Romani:
The Noun Phrase. V. Elšik, Ya. Matras (eds.).
Amsterdam; Philadelphia, 2000.
Boretzky N. South Balkan II as a Romani Dialect Branch: Bugurdži, Drindari, and Kalajdži //
Romani Studies. 5th Series, 2000, vol. 10.
Boretzky N. Die Vlach-Dialekte des Romani.
Strukturen — Sprachgeschichte — Verwandtschaftsverhältnisse – Dialektkarten. Wiesbaden, 2003.
Boretzky N., Cech P., Igla B. Die Südbalkanischen Dialekte (SBI) des Romani und ihre
innerer Gliederung: Analyse und Karten. Graz,
2008 (Grazer Linguistische Monographien, 26).
Boretzky N., Igla B. Morphologische Entlehnung in den Romani-Dialekten // Arbeitspapiere
des Projektes „Prinzipien des Sprachwandels“.
Essen, 1991, № 4.
Boretzky N., Igla B. Lautwandel und Natürlichkeit: Kontaktbedingter und endogener Wandel
im Romani // Arbeitspapiere des Projekts Prinzipien des Sprachwandels. Essen, 1993, № 15.
Boretzky N., Igla B. Romani Mixed Dialects //
Mixed Languages: 15 Case Studies in Language
Intertwining / P. Bakker, M. Mous (eds.). Amsterdam, 1994.
Boretzky N., Igla B. Wörterbuch RomaniDeutsch-Englisch für den südosteuropäischen
Raum: mit einer Grammatik der Dialektvarianten. Wiesbaden, 1994.
Boretzky N., Igla B. Kommentierter Dialektatlas des Romani. Wiesbaden, 2004, T. 1, 2.
Borrow G. The Zincali. An Account of the
Gypsies of Spain. London, 1841.
Bourgeois H. Esquisse dʼune grammaire du
romani finlandais. Torino, 1911.
Bubeník V. On Typological Changes and
Structural Borrowing in the History of European
Romani // Romani in Contact: the History and
Sociology of a Language / Ya. Matras (ed.). Amsterdam, 1995.
Bubeník V. Object Doubling in Romani and
the Balkan Languages // The Typology and Dialectology of Romani / Ya. Matras, P. Bakker,
H. Kyuchukov (eds.). Amsterdam, 1997.
Bubeník V. Was Proto-Romani an Ergative
Language? // Grammatical Relations in Romani:
772
Цыганские языки
The Noun Phrase / V. Elšik, Ya. Matras (eds.).
Amsterdam, 2000.
Bubeník V., Hübschmannová M. Deriving Inchoatives and Mediopassives in Slovak and Hungarian Romani // Grazer linguistische Studien,
1998, Bd. 50.
Calvet G. Lexique tsigane: Dialecte des
Erlides de Sofia. Paris, 1982.
Cech P., Heinschink M. Basisgrammatik.
Wien, 1999.
Cech P., Heinschink M. Sepečides-Romani:
Grammatik, Texte und Glossar eines türkischen
Romani-Dialekts. Wiesbaden, 1999.
Cech P., Heinschink M. A Dialect with Seven
Names // Romani Studies. 5th Series, 2002,
vol. 11.
Cech P., Heinschink M. Wörterbuch der Romani-Variante der österreichischen Lovara.
Lovari — Deutsch — Englisch. Wien, 2002.
Coelho F.A. Os Ciganos de Portugal. Lisboa,
1892.
Cohn W. Marko and Moso: A Gypsy Tale
from Canada told by Biga // Journal of the Gypsy
Lore Society. 4th Series, 1972, vol. 51.
Constantinescu B. Probe de limba şi literatura
Ţiganilor din România. Bucureşti, 1878.
Cortiade M. Romani versus Para-Romani // In
the Margin of Romani: Gypsy Languages in
Contact / P. Bakker, M. Cortiade (eds.). Amsterdam, 1991.
Courthiade M. The Dialect Structure of the
Romani Language // Interface, 1998, № 31.
Courthiade M. Fjalor rromisht-shqip (meçkarisht,
kabuxhisht, rumanisht e shkodranisht). Tirana,
2004.
Crevels M., Bakker P. External Possession in
Romani // Grammatical Relations in Romani:
The Noun Phrase / V. Elšik, Ya. Matras (eds.).
Amsterdam; Philadelphia, 2000.
Djonedi F. Romano-Glossar: Gesammelt von
Schir-ali Tehranizade // Grazer linguistische
Studien, 1996, Bd. 46.
Efthimiu A. I Yifti (romides) tis eparchias
Konitsis ke i sinthimatiki ton glossa. (The Rom
of the Konitsa province and their secret code) //
Ipeirotiki Estia, 1954, № 3.
Elšík V. Dialect Variation in Romani Personal
Pronouns // Grammatical Relations in Romani:
The Noun Phrase / V. Elšik, Ya. Matras (eds.).
Amsterdam; Philadelphia, 2000.
Elšík V. Romani Nominal Paradigms: Their
Structure, Diversity, and Development // Gram-
matical Relations in Romani: The Noun Phrase /
V. Elšik, Ya. Matras (eds.). Amsterdam; Philadelphia, 2000.
Elšík V. Word-form Borrowing in Indefinites:
Romani Evidence // Sprachtypologie und Universalienforschung, 2001, Bd. 54.
Elšík V., Matras Ya. (eds.). Grammatical Relations in Romani: The Noun Phrase. Amsterdam;
Philadelphia, 2000.
Elšík V., Hübschmannová M., Šebková H. The
Southern Central (ahi-imperfect) Romani Dialects of Slovakia and Northern Hungary // Die
Sprache der Roma: Perspektiven der RomaniForschung in Österreich im interdisziplinären
und internationalen Kontext / D. Halwachs,
F. Menz (eds.). Klagenfurt, 1999.
Erdös K. A Classification of Gypsies in Hungary // Acta Ethnographica, 1958, vol. VI.
Escudero J.-P., Adiego I.-X. Vocabulari del
Kalò // I Tchatchipen, 2001, № 33.
Etzler A. Zigenarna och deras avkomlingar i
Sverige. Uppsala, 1994.
Ficowski J. Pieśni Papuszy. Wrocław, 1956.
Finck F.N. Lehrbuch des Dialekts der deutschen Zigeuner. Marburg, 1903.
Formoso B., Calvet G. Lexique tsigane: Dialecte
Sinto piémontais. Paris, 1987.
Franzese S. Il dialetto dei Sinti Piemontesi:
Note grammaticali. Glossario. Turin, 1985.
Franzese S. Il dialetto dei Rom Xoraxané:
Note grammaticali. Glossario. Turin, 1986.
Friedman V. Balkan Romani Modality and
Other Balkan Languages // Folia Slavica, 1985,
vol. 7, № 3.
Friedman V. Case in Romani: Old Grammar in
New Affixes // Journal of the Gypsy Lore Society. 5th series, 1991, vol. 1.
Friedman V. The Romani Language in the Republic of Macedonia: Status, Usage, and Sociolinguistic Perspectives // Acta Linguistica Hungarica, 1999, vol. 46.
Friedman V., Dankoff R. The Earliest Known
Text in Balkan (Rumelian) Romani: a Passage
from Evliya Celebis Seyāhat-nāme // Journal of
the Gypsy Lore Society. 5th series, 1991, vol. 1.
Gilliat-Smith B.J. Bulgarian Gypsy FolkTales // Journal of the Gypsy Lore Society. New
Series, 1910–1914, vol. 3–7; 3rd series, 1945,
vol. 24.
Gilliat-Smith B.J. A Report on the Gypsy tribes
of North East Bulgaria // Journal of the Gypsy
Lore Society. New series, 1915, vol. 9.
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)
Gilliat-Smith B.J. The Dialect of the Moslem
Kalajdžis (Tinner) of the Tatar Pazardžik District // Journal of the Gypsy Lore Society. 3rd Series, 1935, vol. 14.
Gjerde L. (with Kristiansen K.) “The Orange
of Love” and Other Stories: The Rom-Gypsy
Language in Norway. Oslo, 1994.
Gjerdman O., Ljungberg E. The Language of
the Swedish Coppersmith Gipsy Johan Dimitri
Taikon: Grammar, Texts, Vocabulary and English Word-index. Uppsala, 1963.
Glaeser U., Halwachs D., Heischink M. Vier
Vend-Romani Texte // Grazer linguistische Studien, 1998, Bd. 51.
Görög V. (ed.) Berki János mesél cigány és
magyar nyelven. (Tales of János Berki Told in
Gypsy and Hungarian). Budapest, 1985.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India.
Vol. XI: Gipsy languages. Calcutta, 1922.
Halwachs D.W. Verschriftlichung des Roman.
Oberwart, 1996.
Halwachs D.W., Menz F. (eds.). Die Sprache
der Roma: Perspektiven der Romani-Forschung
in Österreich im interdisziplinären und internationalen Kontext. Klagenfurt, 1999.
Halwachs D., Wogg M. unter Mitarbeit von
Ambrosh G., Deman K., Glaeser U. Grammatik
des Burgenland-Romani (Roman). Oberwart, 2002.
Hancock I.F. Romani and Angloromani //
Language in the British Isles / P. Trudgill (ed.).
Cambridge, 1984.
Hancock I.F. The Development of Romani
Linguistics // Languages and Cultures: Studies in
Honor of Edgar C. Polome / M.A. Jazayery,
W. Winter (eds.). Berlin, 1988.
Hancock I.F. The Social and Linguistic Development of Scandoromani // Language Contact: Theoretical and Empirical Studies /
E.H. Jahr (ed.). Berlin, 1992.
Hancock I.F. A Handbook of Vlax Romani.
Columbus, 1995.
Holzinger D. Das Romanes: Grammatik und
Diskursanalyse der Sprache der Sinte. Innsbruck,
1993.
Holzinger D. Romanes (Sinte). Munich, 1995.
Hübschmannová M., Šebková H., Žigová A.
Romsko český a česko romský kapesní slovník.
Praha, 1991.
Igla B. Dortika: A Greek Variety of a Romani
Mixed Dialect // In the Margin of Romani: Gypsy
Languages in Contact / P. Bakker, M. Cortiade
(eds.). Amsterdam, 1991.
773
Igla B. Das Romani von Ajia Varvara: Deskriptive und historish-vergleichende Darstellung
einer Zigeunerdialekts. Wiesbaden, 1996.
Igla B. The Romani Dialect of the Rhodopes //
The Typology and Dialectology of Romani /
Ya. Matras, P. Bakker, H. Kyuchukov (eds.).
Amsterdam, 1997.
Iversen R. Secret Languages in Norway.
Vol. 1: The Romany Language in Norway. Oslo,
1944.
Jean D. Glossaire du Gadškeno manuš // Études
tsiganes, 1970, № 26.
Johansson R. Svensk Rommani. Uppsala, 1977.
Jusuf Š., Kepeski K. Romani gramatika. Skopje,
1980.
Kaufman T. Review of Weer Rajendra Rishi,
Multilingual Romani Dictionary // International
Journal of the Sociology of Language, 1979,
vol. 19.
Kenrick D. The Romani Dialect of a Musician
from Razgrad // Балканско езикознание, 1967,
т. 11.
Knobloch J. Volkskundliche Sinti-Texte // Anthropos, 1950, Bd. 45.
Kochanowski V. Gypsy Studies. New Delhi,
1963–1964, vol. 1–2.
Koivisto V. Romano-Finitiko-Angliko Laavesko
Liin. Helsinki, 1994.
Kopernicki I. Textes Tsiganes, contes et
poésies avec traduction française. Krakow, 1930.
Koptjevskaja-Tamm M. Romani Genitives in
Cross-linguistic Perspective // Grammatical Relations in Romani: The Noun Phrase / V. Elšik,
Ya. Matras (eds.). Amsterdam; Philadelphia, 2000.
Kostov K. Zur Bedeutung des Zigeunerischen
für die Erforschung grammatischer Interferenzerscheinungen // Балканско езикознание, 1973, т. 16.
Krasnići A. Čergarendje jaga: Čergarske vatre.
Priština, 1981.
Krasnići A. Iripe ano džuvdipe: Povratak u
život. Priština, 1986.
Leggio D.V. The Dialect of the Mitrovica
Roma // Romani Studies, 2011, vol. 21.
Leigh K. Romani Elements in Present-day Caló //
The Romani Element in Non-standard Speech /
Ya. Matras (ed.). Wiesbaden, 1998.
Leland Ch.G. The English Gypsies and Their
Language. London, 1874.
Lípa J. Příručka Cikánštiny. Praha, 1963.
Mānušs L., Neilands J., Rudevičs K. Čigānulatviešu-angļu etimoloģiskā vārdnīca un latviešučigānu vārdnīca. Rīgā, 1997.
774
Цыганские языки
Mann S.E. Albanian Romani // Journal of the
Gypsy Lore Society. 3rd Series, 1933–1937,
vol. 12–16.
Mann S.E. Two Moravian Folk-Tales // Journal
of the Gypsy Lore Society. 3rd Series, 1947,
vol. 26.
Matras Ya. Untersuchungen zu Grammatik
und Diskurs des Romanes: Dialekt der Kelderaša/Lovara. Wiesbaden, 1994.
Matras Ya. (ed.). Romani in Contact: the History and Sociology of a Language. Amsterdam,
1995.
Matras Ya. Verb Evidentials and Their Discourse Function in Vlach Romani Narratives //
Romani in Contact: the History and Sociology of
a Language / Ya. Matras (ed.). Amsterdam, 1995.
Matras Ya. Prozedurale Fusion: Grammatische
Interferenzschichten im Romanes // Sprachtypologie und Universalienforschung, 1996, Bd. 49, H. 1.
Matras Ya. Structural Balkanisms in Romani //
Sprachlicher Standard und Substandard in Südosteuropa und Osteuropa / N. Reiter (ed.). Wiesbaden, 1997.
Matras Ya. The Typology of Case Relations and
Case Layer Distribution in Romani // The typology and Dialectology of Romani / Ya. Matras,
P. Bakker, H. Kyuchukov (eds.). Amsterdam,
1997.
Matras Ya. Para-Romani Revisited // The Romani Element in Non-standard Speech /
Ya. Matras (ed.). Wiesbaden, 1998.
Matras Ya. (ed.). The Romani Element in
Non-standard Speech. Wiesbaden, 1998.
Matras Ya. Utterance Modifiers and Universals of Grammatical Borrowing // Linguistics,
1998, vol. 36, № 2.
Matras Ya. The Speech of the Polska Roma:
Some Highlighted Features and Their Implications for Romani Dialectology // Journal of the
Gypsy Lore Society. 5th Series, 1999, vol. 9.
Matras Ya. Romani: A Linguistic Introduction.
Manchester, 2002.
Matras Ya. Romacilikanes – the Romani Dialect of Parakalamos // Romani Studies. 5th Series, 2004, vol. 4.
Matras Ya. Romani in Britain: The Afterlife of
a Language. Edinburgh, 2010.
Matras Ya., Bakker P., Kyuchukov H. (eds.).
The Typology and Dialectology of Romani. Amsterdam, 1997.
Matras Ya., Elšík V. Modality in Romani //
Modality in European languages / B. Hansen,
F. de Haan, J. van der Auwera (eds.). Berlin,
2009.
Matras Ya., Gardner H., Jones Ch., Schulman V. Angloromani: A Different Kind of Language? // Anthropological Linguistics, 2007,
vol. 49, № 2.
Messing G.M. A Glossary of Greek Romany
as Spoken in Agia Varvara (Athens). Ohio, 1988.
Mészáros G. Lovāri-Texte aus Ungarn // Acta
Linguistica Hungarica, 1968, vol. 18.
Mészáros G. The Cerhāri Gipsy Dialect // Acta
Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae,
1976, vol. 30.
Miklosich F. von. Über die Mundarten und die
Wanderungen der Zigeuner Europas. Wien,
1872–1880, Bd. I–XII.
Müller F. Beiträge zur Kenntniss der RomSprache. Wien, 1869.
Paspati A.G. Etudes sur les Tchinghianés ou
Bohémians de l’Empire Ottoman. Constantinople,
1870 [2-е изд. Osnabrück, 1973].
Pobożniak T. Grammar of the Lovari Dialect.
Kraków, 1964.
Pott A.F. Die Zigeuner in Europa und Asien:
Ethnographisch-linguistische Untersuchung, vornehmlich ihrer Herkunft und Sprache, nach gedruckten und ungedruckten Quellen. Bd.1–2,
Halle, 1844–1845.
Puchmayer A.J. Románi Čib, das ist: Grammatik und Wörterbuch der Zigeuner Sprache. Prag,
1821.
Rozwadowski J. Wörterbuch des Zigeunerdialekts von Zakopane. Kraków, 1936.
Sampson J. The Dialect of the Gypsies of
Wales, Being the Older Form of British Romani
Preserved in the Speech of the Clan of Abram
Wood. 2nd ed. Oxford, 1926.
Sechidou I. Finikas Romika: A Greek ParaRomani Variety // Romani Studies, 2005, vol. 15.
Smart B.C., Crofton H.T. The Dialect of the
English Gypsies. London, 1875.
Soravia G. Glossario degli Zingari d’Abruzzo // Lacio Drom, 1971, vol. 7, № 1.
Soravia G. Note linguistiche su due testi di
Rasim Sejdić // Lacio Drom, 1980, vol. 16, № 5.
Soravia G. Vocabolario Sinto delle Venezie //
Lacio Drom, 1981, Special issue, vol. 17, № 4–5.
Soravia G. Un racconto dei Rom xoraxane //
Lares, 1985, vol. 51, № 1.
Soravia G., Fochi C. Vocabolario sinottico
delle lingue Zingare pallate in Italia. Roma,
1995.
Я. Матрас. Домари язык
Soulis Ch. Ta Rom'ka tis Ipeirou (The Rom’ka
of Epirus) // Ipeirotika Chronika, 1929.
Soulis G.C. The Gypsies in the Byzantine Empire and the Balkans in the Later Middle Ages //
Dumbarton Oak Papers, 1961, vol. 15.
Sowa R. von. Die Mundart der slovakischen
Zigeuner. Göttingen, 1887.
Sowa R. von. Die Mährische Mundart der
Romschprache // Jahresbericht des ersten
deutschen k.k. Gymnasiums in Brünn für das
Schuljahr 1892/1893.
Sowa R. von. Neue Materialien für den Dialekt
der Zigeuner Deutschlands // Zeitschrift der
Deutsches Morgenländischen Gesellschaft, 1893,
Bd. 47.
Sowa R. von. Wörterbuch der deutschen Zigeuner // Abhandlungen für die Kunde des Morgenlandes, 1898, Bd. 11, № 1.
Štrukelj P. Rom na Slovenskem. Ljubljana,
1980.
Tcherenkov L., Laederlich S. The Roma,
Otherwise Known as Gypsies, Gitanos, Gyphtoi,
Tsiganes, Ţigani, Çingene, Zigeuner, Bohémiens,
Travellers, Fahrende, etc. Basel, 2004, vol. 1–2.
Tenser A. Lithuanian Romani. München, 2005.
Tenser A. Romani dialects in Ukraine:
Reconciling Linguistic and Ethnographic Data:
Paper Presented on the 7th International Conference on Romani Linguistics. Prague, 2006.
Thesleff A. Wörterbuch des Dialekts der finnländischen Zigeuner. Helsingfors, 1901.
Toropov V. Crimean Roma: Language and
Folklore. Ivanovo, 2010.
Triantaphyllides M. Dortisch und griechische
Krämersprachen // Zeitschrift für vergleichende
Sprachforschung, 1924, Bd. 52.
Turner R.L. The Position of Romani in IndoAryan // Journal of the Gypsy Lore Society. 3rd
Series, 1926, vol. 5.
775
Uhlik R. Serbo-Bosnian Gypsy Folk-tales //
Journal of the Gypsy Lore Society. 3rd Series,
1939–1941, vol. 18–20; 1944, 1946–1949,
vol. 24–28; 1954, vol. 33.
Uhlik R. Bosnian Romani // Journal of the
Gypsy Lore Society. 3rd Series, 1941–1942,
vol. 20–22.
Valet J. Grammar of Manush as it is Spoken in
the Auvergne // In the Margin of Romani: Gypsy
Languages in Contact / P. Bakker, M. Cortiade
(eds.). Amsterdam, 1991.
Valtonen P. Suomen mustalaiskielen etymologinen sanakirja. Helsinki, 1972.
Vekerdi J. The Gurvari Gypsy Dialect in Hungary // Acta Orientalia Academiae Scientiarum
Hungaricae, 1971, vol. 24.
Vekerdi J. The Vend Gypsy Dialect in Hungary // Acta Linguistica Academiae Scientiarum
Hungaricae, 1984, vol. 34.
Vekerdi J. Cigány nyelvjárasi népmesék. I.
Debrecén, 1985.
Vekerdi J. A Comparative Dictionary of
Gypsy Dialects in Hungary. Budapest, 2000.
Voort H. van der. The Romani Dialects of the
Finnish Gypsies // In the Margin of Romani:
Gypsy Languages in Contact / P. Bakker,
M. Cortiade (eds.). Amsterdam, 1991.
Wentzel T.W. Die Zigeunersprache (Nordrussischer Dialekt). Leipzig, 1980.
Windfuhr G. European Gypsy in Iran: A First
Report // Anthropological Linguistics, 1970, vol. 12.
Электронные ресурсы
Romani
Project
RMS
Database:
http://romani.humanities.manchester.ac.uk/rms/
Rombase. Didactically edited information on
Roma: http://romani.uni-graz.at/rombase/
Romlex: http://romani.uni-graz.at/romlex/
Я. Матрас
ДОМАРИ ЯЗЫК
1.1.0. Общие сведения.
Язык домари (также дом или доми) (Д.я.) является языком народности дом —
этнического меньшинства, проживающего на территории Палестины, Израиля и
Иордании (о других группах носителей Д.я. см. 1.1.3., 1.2.1., 1.3.1.). Своим происхождением эта группа, по всей видимости, обязана выходцам из индийской
776
Цыганские языки
кочевой касты, специализировавшейся на работе по металлу и развлечениях.
«Дом» в названии народности родственно «ром» (řom — цыгане Европы), а также «лом» (lom, Кавказ и восточная Анатолия), причем и те и другие представляют собой индийские диаспоры, живущие за пределами Индийского субконтинента и традиционно занимающиеся теми же ремеслами. Кроме того, это название
родственно «дум» (ḍum) из долины Хунза и собственно «дом» (ḍom) из Индии,
представители которых также являются странствующими торговцами из низших
каст. Среди палестинских домов бытует мнение, что они прибыли в эту страну в
качестве маркитантов войска Салах ад-Дина аль-Айюби (Саладина) в XII в. Исторических подтверждений этого факта на сегодняшний момент не существует.
Тем не менее тюркские (в том числе азербайджанские), а особенно курдские элементы в Д.я. свидетельствуют о миграции через области, населенные курдами,
возможно, в связи с нашествием сельджуков.
Первые свидетельства о домах и их языке в Палестине датируются началом
XIX в. Как минимум в начале XX в., а скорее всего, и гораздо раньше, эта народность распалась на две ветви, которые находились в тесном контакте между собой до войны 1948 г. и разделения Израиля, сектора Газа и Западного берега
р. Иордан (отошедших соответственно Египту и Иордании). Представители первой ветви обитали по большей части в Яффе (сейчас часть Тель-Авива) на берегу
Средиземного моря, однако путешествовали по всему побережью и доходили до
области Нижняя Галилея на севере страны. Они занимались в основном тем, что
бродили с медведями и обезьянами по селениям и развлекали публику танцами и
музыкой. В 1948 г., когда Яффа была захвачена израильскими войсками, они были вынуждены бежать и осели в лагерях беженцев в северной Газе. Их число неизвестно.
Представители второй ветви жили в Иерусалиме, передвигаясь по всему Западному берегу между Наблусом на севере и Хевроном на юге. Основным ремеслом, которым занимались мужчины, была работа по металлу, женщины же
зарабатывали на жизнь торговлей и попрошайничеством. Несмотря на то что
среди представителей этой ветви также встречались танцоры и музыканты, сейчас члены этой группы стараются дистанцироваться как от подобных занятий,
так и от домов из Газы, с которыми эти занятия ассоциируются. В начале 40-х гг.
XX в. домы оставили обработку металла и кочевой образ жизни и стали работать
в британской администрации, в департаменте окружающей среды и здравоохранения, в качестве сборщиков мусора, чистильщиков канализации и уборщиков
общественных туалетов, а семьи их перебрались в постоянные жилища в Старом
городе в Иерусалиме, где они живут и по сей день. Они продолжали работать на
этом поприще и во время иорданского правления в 1948–1967 гг., и во время израильского правления после 1967 г. В начале 70-х гг., после внедрения в Израиле
системы социального страхования и пенсий, первые представители этой группы
смогли уйти на заслуженный отдых. Молодое поколение, как женщины, так и
мужчины, в настоящее время трудятся в разнообразных сферах деятельности, по
большей части в качестве наемных рабочих. Во время войны 1967 г. часть сообщества бежала в Амман (Иордания). Другие в течение последних двадцати лет
переехали из перенаселенного Старого города в различные селения на Западном
берегу. Это затрудняет определение точного числа членов сообщества, однако с
Я. Матрас. Домари язык
777
уверенностью можно сказать, что оно не превышает 1500 чел. и, по всей вероятности, ближе к 700–800 чел.
По вероисповеданию домы — мусульмане суннитского толка, как и их палестинские соседи, с которыми у них много общих традиций и обычаев. Традиционную одежду и татуировки можно встретить в настоящее время разве что у престарелых женщин. Также практически не сохранилось ни оригинальных сказаний
или песен, ни ритуалов бракосочетания, ни каких-либо других обычаев, характерных для домов, за исключением, может быть, попрошайничества, которое до
сих пор является обычным способом заработка, распространенным среди женщин среднего возраста иерусалимской общины (а также среди более молодых
женщин из Газы и поселений Западного берега). Многие семьи домов из Иерусалима дают приют своим родственникам из Иордании, когда те посещают этот город во время месяца Рамадан, чтобы заработать попрошайничеством у входа в
мечеть. Одним из наиболее известных ритуалов домов является паломничество в
Наби Муса (согласно мусульманским преданиям, место захоронения пророка
Моисея) в находящейся неподалеку Иудейской пустыне. Несмотря на то, что это
место привлекает всех мусульман Палестины, у домов имеется свой традиционный праздник, отмечаемый в начале апреля. Есть свидетельства о том, что раньше у домов, как и у кочевников-бедуинов, существовал обычай на свадьбу взимать с жениха свадебную плату в пользу семьи невесты, причем в городских
семьях плата взималась в пользу жены и оставалась в ее распоряжении. Неясно,
насколько сохранятся эти ритуалы, если учесть возросшее количество смешанных браков и практически полное отсутствие браков среди членов общины на
протяжении последних двух десятилетий.
1.1.1. Палестинские соседи домов (не знающие обычно об их самоназвании)
называют последних nawar. В европейской литературе при описании этой группы и ссылках на нее обычно употребляется термин «цыгане» (Gypsies, Zigeuner
и т. д.), используемый при описании европейских цыган. В израильской прессе
на иврите при упоминании домов употребляют термин tso’anim, представляющий собой частичное отождествление Zigeuner/tsigeyner из немецкого/идиша и
названия tso’an (область в Египте, классический иврит) — предполагаемая страна происхождения, ср. Gypsy < Egyptian. В других ближневосточных странах эта
группа называется qurbāti (Сирия) или karači (Турция, Ирак). В Египте и Судане
при упоминании различных групп странствующих торговцев, среди которых могут быть и домы, используют термины ġajar, ḥalabi и bahlawān.
1.1.2. Д.я. является индоарийским языком, принадлежащим, по всей видимости, к центральной группе, т. е. близко родственный хинди, панджаби и гуджарати. Определение точного места Д.я. в классификации индоарийских языков затруднено, поскольку его носители слишком давно покинули первоначальную
территорию проживания, а также потому, что невозможно с точностью установить время ухода предков домов с этой территории и даже сравнительную хронологию некоторых изоглосс, отличающих Д.я. от других индоарийских языков.
Наиболее характерными изоглоссами, связывающими Д.я. с центральноиндийскими языками, в частности с хинди, являются: др.-индоар. r̥ > u, i, как в
скр. mr̥ ṣṭaḥ > дом. (na)mišta ‛больной’, скр. śr̥ n > дом. sin ‛слышать’; др.-индоар.
kṣ > k, как в скр. akṣi > дом. iki ‛глаз’; др.-индоар. sm > m, как в скр. asmnan,
778
Цыганские языки
tusme > дом. eme ‛мы’, itme ‛вы’; др.-индоар. y > dž, как в скр. yuvatiḥ > дом. džuwir ‛женщина’.
Как и цыганский язык, Д.я. также сохранил некоторые архаичные черты, не
встречающиеся в языках центральной Индии, в частности такие сочетания согласных, как st в xast ‛рука’ (скр. hasta), št в (na)mišta ‛больной’ (скр. mr̥ ṣṭaḥ) и dr
в drak ‛виноград’ (скр. drākṣa), а также дентальные согласные в этимологически
интервокальной позиции, например gara ‛ушедший’ (скр. gataḥ). Эти архаичные
черты объединяют Д.я. с некоторыми северо-западными индоарийскими языками. То же касается и некоторых новых явлений в Д.я., таких как озвончение дентальных после n (скр. danta, дом. dand ‛зуб’; скр. pancan, дом. pʌndžes ‛пять’) и
восстановление спряжения в прошедшем времени с использованием энклитических личных суффиксов (kard-om ‛я сделал’, kard-os-is ‛он сделал’), что также
характерно и для цыганского языка.
Таким образом, можно предположить, что Д.я. возник как отдельный идиом в
центральной области, а затем на промежуточной стадии своего развития переместился на северо-запад, сохранив архаичные черты и впитав некоторые северозападные новообразования, — это чрезвычайно похоже на историю цыганского
языка. В обоих этих языках сохранилась большая часть среднеиндоарийских
маркеров личного согласования в настоящем времени и, как и в некоторых северо-западных языках, консонантная форма падежного окончания уровня I -s (м. р.)
и -n (мн. ч.). И Д.я., и цыганский язык развили инновативную агглютинацию падежных окончаний уровня II (дом. mansaska ‛для человека’, цыг. manušes-ke),
превратившихся в других индоарийских языках в клитики, и глагольные маркеры
временно́й удаленности (дом. a, цыг. as). Тем не менее эти два языка разделяют
несколько существенных изоглосс, старейшей из которых является слияние в Д.я.
древнеиндоарийских s, ś и ṣ в согласный s (кроме сочетания št), в то время как в
цыганском сохраняется оппозиция s и š. С другой стороны, древнеиндоарийское
v сохранилось в Д.я. в виде w, а в цыганском слилось с b (скр. varṣa, дом. wars,
цыг. berš). Также в цыганском языке можно встретить некоторые фонологические инновации, которых нет в Д.я. Итак, можно сказать, что Д.я. является архаичным центрально-индоарийским языком, в котором можно найти общие черты с
северными индоарийскими языками; таким образом, Д.я близок к цыганскому
языку.
1.1.3. Д.я. представляет собой дисперсный язык, не обладающий компактным
ареалом распространения: его используют языковые сообщества, распространенные по всему Ближнему Востоку, традиционно ведущие кочевой образ жизни и
социально отделенные от окружающего населения. Разрозненные свидетельства
позволяют фиксировать распространение Д.я. от Азербайджана на севере до северного Судана на юге. Данное описание базируется на языковом варианте, распространенном в Иерусалиме, он представляется более или менее идентичным
формам Д.я., на которых говорят в Яффе/Газе и Аммане. К моменту написания
статьи точные данные о количестве полноценных носителей Д.я. в Иерусалиме
отсутствовали. Можно констатировать, тем не менее, что существует тенденция,
согласно которой владение языком ограничено поколением, родившимся до начала 1950-х гг., тем самым количество носителей Д.я. составляет не более 10% от
общего числа членов общины, т. е. 50–70 чел. Для других групп точные данные
Я. Матрас. Домари язык
779
отсутствуют, но возрастное распределение носителей, по всей видимости, должно быть сходным по крайней мере для домов Газы и Аммана. Таким образом,
Д.я. является исчезающим языком, находящимся на грани языкового сдвига. Общины домов существуют также в Сирии, Ливане и Ираке. Из описания сообществ домов, проживающих в поселениях долины Бекаа и в Дамаске, следует,
что и там на языке говорят только представители старшего поколения. Сведения
о домах района Ирако-Иорданской границы, относящиеся к 2002 г., указывают на
то, что там существуют полукочевые сообщества, в которых Д.я. сохраняется
даже у молодого поколения. Все носители Д.я. свободно говорят на арабском,
который они используют как в контактах с окружающим населением, так и во
внутрисемейном общении. В целом языковое сообщество находится в процессе
перехода на арабский язык.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Документация Д.я. (за исключением его иерусалимского варианта)
фрагментарна и ограничивается списками слов, большая часть которых была собрана в начале ХХ в. Хотя по этим источникам и можно установить некоторые
различия фонологического и лексического характера, неформальный характер
имеющихся записей (в частности, непоследовательность использовавшихся графических конвенций) не позволяет нам выявить более или менее полную картину
диалектных различий. Заметной изоглоссой, отделяющей северные диалекты Сирии и Ливана от диалектов Палестины и Иордании, как будто бы является употребление на севере указательного местоимения 3-го лица единственного числа в
форме uhu, в то время как на юге оно встречается в форме pandži, очевидным образом, происходящей от гонорифической формы 3-го лица рефлексивного местоимения *pan (зафиксированного в качестве рефлексива в азербайджанском Д.я.).
В Судане Д.я. засвидетельствован только списком слов, использующихся, судя
по всему, как внутригрупповой тайный язык на арабской основе этнической
группой, известной как бахлаван (Bahlawān).
Любопытно, что численно крайне незначительное сообщество носителей иерусалимского Д.я. демонстрирует следы наличия двух различных языковых вариантов. Носители языка, хотя и осознают эти отличия, оказываются неспособны
объяснить их происхождение ни каким-либо слиянием разных групп населения в
прошлом, ни современными социальными различиями. Отмечается лишь достаточно зыбкая и неопределенная корреляция с возрастом. Упомянутые переменные представляют собой определенный набор морфологических явлений, для которых имеется достаточно последовательное противопоставление «консервативных» и «новых» вариантов. Признаки имеют тенденцию объединяться в
кластеры, так что конкретный носитель языка, как правило, достаточно последователен в выборе либо «консервативных», либо «новых» вариантов. Эти варианты включают, к примеру, «консервативное» сохранение аффикса 3-го лица множественного числа -ndi в противовес «новому» использованию упростившегося
-di, сохранение показателя датива -ta в противовес использованию -ka (возникшего в результате контаминации -ta и показателей бенефактива -ke и аблатива/генитива -ki), сохранение социативного показателя -san в противовес его замене арабским предлогом maʕ ‛с’, в фонологии мы имеем сохранение аффрикаты
/č/, противопоставленное ее замене на /š/. Хотя мы наблюдаем здесь явно выра-
780
Цыганские языки
женное противопоставление поколений, проявляющееся в том, что сравнительно
«молодые» носители демонстрируют тенденцию к употреблению «нового» набора вариантов, подобный тип вариантности был замечен еще Р. Макалистером
(1914) и, таким образом, не является результатом последней инновации, порожденной современным поколением носителей Д.я.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Д.я. в настоящее время используется только старшим поколением во
внутрисемейном общении и контактах с соседями, принадлежащими к тому же
сообществу. Общение с носителями Д.я. из других общин в основном ограничивается случаями, когда родственники из Аммана приезжают на короткое время в
Иерусалим. Использование или попытки использования Д.я. в каких-либо иных
формах коммуникации, административной деятельности, средствах массовой
информации, а также в письменной форме неизвестны. Язык не получил никакого официального признания. Постепенно он уступает место арабскому, который
является основным внутрисемейным языком общения между поколениями, языком коммуникации (как с соседями, так и вне общины) и языком других сфер
общественной жизни, таких как работа, средства массовой информации, религия
и школа. Некоторые, в основном молодые члены иерусалимского сообщества
свободно говорят также и на иврите, работая в Западном Иерусалиме в индустрии, строительстве или сфере обслуживания. Д.я. с точки зрения сохранности является неблагополучным, и его палестинский вариант, несомненно, может быть
охарактеризован как почти вымерший.
Помимо «пара-Домари», или восходящей к Д.я. лексики, использующейся суданской группой бахлаван для внутригруппового общения (см. 1.2.1.), Д.я. оказал
влияние также на лексику других тайных или внутригрупповых языков Ближнего
Востока. Лексику Д.я. можно обнаружить в различных жаргонах такого рода,
включая кавли (Kawli) и люли (Luli) в Иране. В самой Палестине традиционно
кочевые группы, занимающиеся обработкой металла и называемые «курдами»
(Kurds), используют внутригрупповой словарь, восходящий частично к курдскому, а частично к Д.я. Представители двух этнических групп вступают в межгрупповые браки, и многие домы старшего поколения в определенной степени владеют этим жаргоном, который они называют «курдским языком».
1.3.2. Какая-либо стандартная норма в Д.я. отсутствует.
1.3.3. Учебно-педагогический статус отсутствует.
1.4.0. Письменная традиция отсутствует.
1.5.0. В отсутствие письменных свидетельств периодизация истории Д.я. опирается на интерпретацию процессов внутриязыкового развития с учетом данных
родственных языков и языков, контактировавших с Д.я. Как отмечалось выше,
может быть принято, что Д.я. возник как индоарийский язык центрального ареала. Его архаические черты позволяют предположить миграцию в северо-западный регион Индийского субконтинента в какой-то отрезок времени, относящийся
к началу периода перехода от среднеиндоарийского к новоиндоарийскому в эпоху Раннего Средневековья. Инновации, разделяемые с северо-западными языками, могут указывать на то, что Д.я. оставался в этом регионе Индийского субконтинента по крайней мере до Х в. Далее последовал период контактов с (южным)
курдским, отразившихся в лексике, а также, вероятно, в структуре некоторых
781
Я. Матрас. Домари язык
грамматических конструкций (таких, к примеру, как постпозитивный неопределенный артикль, клитизация личных показателей, конечный вокалический показатель отдаленного прошедшего). В течение этого же периода (который может
быть обозначен как «сельджукский») в Д.я. проникла и тюркская лексика. Ранние
контакты с арабским, по всей видимости, имели место (с диалектами бедуинов и
сельского населения) либо на территории Палестины, либо вне этой территории.
Так, слово, обозначающее кофе, произносится в Д.я. как qahwa, ср. ʔahwe в иерусалимском арабском. Палестинский Д.я., зафиксированный У. Зеетценом в начале XIX в., при том что он в большей части лексики и грамматики и идентичен современному иерусалимскому Д.я., демонстрирует многочисленные (оттоманские)
турецкие заимствования, как будто бы исчезнувшие в настоящее время из активного словарного запаса. Таким образом, записи У. Зеетцена должны отражать период активного билингвизма не только с арабским, но и с официальным административным языком того времени — турецким.
1.6.0. О внутриструктурных явлениях, обусловленных внешнеязыковыми контактами, см. 1.5.0.
2.0.0. Лингвистическая характеристика.
2.1.0. Фонологические сведения.
2.1.1. Фонемный состав.
Гласные
Подъем
Верхний
Средний
Нижний
Закрытые
Открытые
Передний
i i:
(ɪ)
e e:
(ɛ)
(æ) (æ:)
a a:
Ряд
Средний
(ɨ) (ʉ)
(ʊ)
ʌ
Задний
u u:
o o:
ɔ
(ɑ) (ɑ:)
П р и м е ч а н и е: В скобках даны варианты фонем.
Фонологическая система Д.я. содержит семь гласных фонем: /a/, /e/, /i/, /o/, /ʌ/,
/ɔ/, /u/; из них две — /ʌ/ и /ɔ/ являются маргинальными. Большая часть «основных
фонем», а именно /a/, /e/, /i/, /u/, демонстрируют определенную вариативность как
в плане своих индивидуальных реализаций, так и между различными фонемами.
Хорошую иллюстрацию фонемных противопоставлений гласных представляет
собой набор указательных местоимений: /a'ha/ ‛этот’ (м. р. ед. ч) — /u'hu/ ‛тот’
(м. р. ед. ч.) — /i'hi/ ‛эта’ (ж. р. ед. ч.) — /e'he/ ‛эти’. Контраст между открытым
гласным переднего ряда /a/ и задними гласными /ʌ/, /ɔ/ в сходных фонетических
позициях является сравнительно редким и ограничивается несколькими словами:
/ba'y-om/ ‛моя жена’, /bɔ'y-om/ ‛мой отец’; /pan'dži/ ‛он’, ‛она’, /'pʌndžes/ ‛пять’.
Краткие гласные в большей степени различаются по своему качеству, чем долгие. Взаимозаменяемость достаточно обычна между гласными, характеризующимися смежными артикуляционными позициями, наиболее часто взаимозаменяемыми парами являются [a]/[æ], [a]/[ɑ], [a]/[ʌ], [ʉ]/[ɨ], [ʊ]/[ɪ], [o]/[ʊ], [e]/[ɛ],
782
Цыганские языки
[ɛ]/[æ], [e:]/[i:], [o:]/[u:]. Нередко вариации представляют собой результат регрессивной ассимиляции, вызванной различными грамматическими окончаниями:
[wʉ'da] ‛старик’, [wɨ'di:] ‛старуха’. Вариативность между гласными со смежными
артикуляционными позициями, частичная централизация гласных верхнего
подъема и продвижение вперед гласных заднего ряда представляют собой процессы, характерные для палестинского и северного левантийского арабского, а
также для курдского, т. е. для языков, соседних с Д.я. в современный период его
истории. Из всего инвентаря гласных звуков Д.я. не разделяет с местным палестинским арабским лишь две скорее низкочастотные фонемы /ʌ/ и /ɔ/. Протетические и эпентетические вокализации консонантных кластеров также можно рассматривать как региональный феномен. Фарингализация дентальных согласных
вызывает обычно отодвижение назад гласного a, находящегося в позиции перед
этими согласными или после них.
Вокалическая долгота в целом имеет различительный характер для «основных» гласных фонем /a/, /e/, /i/, /o/, /u/, хотя продолжительность гласного в конкретном слове может существенно варьировать. Долгота характеризуется тональным удлинением гласного, лучше всего распознающимся в первом слоге
двух- и многосложных слов: [doo'mɛ] ‛домы’, [ʔuuˈjar] ‛город’ [ṭɑṭ] ‛солнце, жара’
и [ṭɑɑṭ] ‛оседлый араб, феллах’, последние два слова образуют редкую минимальную пару, подтверждающую, тем не менее, различительную функцию оппозиции по долготе. Долготы, однако, часто сокращаются, обычно в финальной позиции, а также в предфинальных позициях в грамматических окончаниях, давая
[e:] > [e] и [i:] > [i]: [ah're:ni:] ‛мы есть’, наряду с [ah'reni]. Среди долгих гласных
только /a/ демонстрирует качественную вариативность, обусловленную, как в
арабском, последующим согласным: [baad] ‛дедушка’, [ṭɑɑṭ] ‛оседлый араб, феллах’, [wææj] ‛ветер’.
Согласные
По способу
образования
Гл. p
Зв. b
Гл.
Аффрикаты
Зв.
Гл. f
Фрикативные
Зв. (v)
Носовые
m
Боковые
Дрожащие и
одноударные
Глайды
ʋ
Шумные
Взрывные
Сонорные
Губные зубные
d
s
z
n
l
По месту образования
Переднеязычные
ЗаднеУву- Фарин- Глотзубные
палато- язычлярные гальные тальные
фарингали- альвеоные
зованные лярные
ʈˁ
k
q
dˁ
g
ʔ
(ʧ)
ʤ
sˁ
ʃ
x
(χ)
ħ
h
zˁ
ʒ
ɣ
ʕ
(ł)
r
j
Я. Матрас. Домари язык
783
Существует выраженная тенденция к конвергенции с арабским, проявляющаяся как в освоении арабских лексических заимствований без обязательной фонологической адаптации, так и в использовании всего набора арабских фонем, проникающих в исконный (неарабский) лексический компонент.
Возможно, наиболее бросающейся в глаза чертой этой конвергенции является
фарингализация переднеязычных, которая имеет различительный характер для
арабского компонента лексикона, но в значительной степени вариативно представлена и в индийском или доарабском компоненте. Мы имеем, таким образом
альтернации [do:m] ~ [ḍo:m] ‛дом’, [tat] ~ [ṭɑṭ] ‛жара’, [mʊ'tʊr] ~ [mʊ'ṭʊr] ‛моча’.
Конвенционализация фарингализации в неарабских элементах выражается в тенденции к прогрессивной ассимиляции в случаях, когда индийское по своему происхождению окончание следует за арабской основой, как в [ṭɑw'le:ṭɑ] ‛на столе’,
араб. ṭawle и окончание датива -ta. Кроме того, имеется крайне немногочисленная группа неарабских лексем, в которых фарингализованные фонемы реализуются последовательно, как в [ḍɑnḍ] ‛зуб’, [mɑṭ] ‛личность’, [wɑṭ] ‛камень’.
Фарингальные [ħ] and [ʕ] как будто бы ограничены арабским компонентом
лексикона. Имеются согласные, появляющиеся по преимуществу, но не исключительно в арабских заимствованиях. Так, [ɣ] окказионально встречается в доарабских словах, таких как [je'ɣɛr] ‛лошадь’, [biɣ] ‛усы’, так же ведет себя и [q]
([qɑˈjɪʃ] ‛пища’, [qo:l'dom] ‛я открыл’), часто чередующееся с [k]: [ka'pi, qa'pi]
‛дверь’ (< тур. kapı), [kaʃṭo'ṭa, qaʃṭo'ṭa] ‛маленький’. [q] чередуется также с [χ]:
[qo:l'dom] ~ [χo:l'dom] ‛я открыл’, [qal] ~ [χal] ‛мол’ (дискурсивная частица, вводящая цитаты в нарративах, из араб. qāl ‛он сказал’). Реализация в Д.я. [q] в арабских заимствованиях, таких как ['qahwa] ‛кофе’, указывает на раннюю адаптацию
этих слов и на их восприятие в настоящее время как неотъемлемой части лексической системы Д.я. Говоря по-арабски, домы последовательно используют иерусалимское произношение ['ʔahwɛ]. Этимологические арабские согласные [θ] и
[δ] не представлены в имеющемся материале, вместо них выступают их современные палестиноарабские соответствия [t] и [d], [z]. Согласным, типичным для
арабского лексического компонента, является [ʔ], хотя он также регулярно используется в доарабском компоненте, репрезентируя показатель глагольного отрицания в финальной позиции: [bi:'rɛʔ] ‛он(а) не боится’.
В соседних арабских диалектах не представлены звуки [p], [g] (они имеются в
египетском, но не в палестинском арабском), а также [ʧ] (наличествует в сельских диалектах арабского в регионах к западу и северо-западу от Иерусалима,
где она является результатом палатализации [k]: čalb < kalb ‛собака’). Все эти
звуки ограничены доарабским компонетом: [pɨˈrɨn] ‛нос’, [gurˈgi:] ‛горло’,
[ʧanˈʧɪmma] ‛ближайший ко мне’ (čanč-i-m-ma ‛в моем соседстве’). Хотя противопоставление [p] ~ [b] остается различительным (см. [paˈjjo:m] ‛мой муж’,
[baˈjo:m] ‛моя жена’), имеются признаки его частичного ослабления. В начальной
позиции фонема /p/ часто подвержена лениции: [p̊ ʊˈtʉr] ‛сын’, [ˈp̊ anʤi] ‛он’,
‛она’. В интервокальной позиции [p] переходит во фрикативный: [kafiˈja] ‛дверь’
(акк.). Также, в отличие от арабского, в Д.я. зафиксирован (хотя и представленный в текстах маргинально) звонкий лабио-дентальный [v], вариативно чередующийся с [w]: [rovˈrom] ‛рядом’, [rowˈrom] ‛я плакал’, [v] иногда окказионально заменяет араб. [w], как в [ʉvˈlɪdrom] ‛я родился’. Велярный звук [ł] также по-
784
Цыганские языки
является скорее маргинально в [ʃał] ‛родник’, [sał] ‛рис’; этот звук имеется в
курдском и в арабском в ‛ałłah, yałłah и в окружении фарингальных, как в xałłaṣ.
Примером звуковой конвергенции с арабским является статус альвеопалатальных аффрикат [ʤ] и [ʧ]. Первая из них в принципе существует в палестинском арабском, но упрощается в простой фрикативный [ʒ]. Отражение этого
явления мы находим и в Д.я., общий процесс устранения аффрикат становится
ясным при сравнении современного материала с записями Р. Макалистера. Некоторые слова сохраняют первоначальную аффрикату достаточно последовательно:
[laˈʤi] ‛стыд’, [ʤʉˈʤi] ‛египтянин’. Также аффрикаты в целом сохраняются после дентальных: [ˈpanʤi] ‛он’, ‛она’, [manˈʤa] ‛внутри’. В других позициях имеет место вариативность, а в преконсонантной позиции употребляется фрикативный: [ʤa, ʒa] ‛иди’, [xuˈʤoti, xuˈʒoti] ‛вчера’, [ʤɪb, ʒɪb] ‛язык’, но [ʒbo:m] ‛мой
язык’. Глухой коррелят, отсутствующий в арабском, подвержен аналогичному,
но более радикальному изменению. В речи большей части носителей (за исключением представителей старшего поколения) аффриката практически не употребляется в инициальной позиции — [ʃɪrˈdom] ‛я сказал’ < čirdom, [ʃo:ˈni:]
‛девушка’ < čōnī, а в интервокальной позиции употребляется вариативно —
[laˈʧi:] ~ [laˈʃi:] < lāči ‛девушка’.
Геминация достаточно распространена в арабском лексическом компоненте:
[ħɪˈbbo:mi] ‛я люблю’, из араб. -hibb). При этом геминация в основе слова проявляется спорадически и в исконных (доарабских) лексических единицах: [tɪˈlla]
‛большой’, [kaˈʒʒa] ‛мужчина (не-дом)’. Более распространена имеющая дистинктивный характер геминация, представляющая собой результат консонантной
ассимиляции на границе грамматических морфем: [xɪznawɨˈde:ssan] < xiznawidēs-san
‛вы заставили их смеяться’, но [xɪznawɨˈde:san] < xiznawidē-san ‛они заставили их
смеяться’; [laˈharri] > lahar-r-i ‛он видит тебя’, но [lahari] < lahar-i ‛он видит’;
[kurˈjamma] < kuriya(n)-ma ‛в домах’, но [kurˈjama] < kuriya-ma ‛в доме’.
2.1.2. Место ударения в Д.я. определяется морфологической структурой словоформы, в отличие от арабского, где его местоположение зависит от количества
гласного. Ударение падает на последний слог основы, если слово не имеет грамматических показателей (ūyár ‛город’), на грамматические показатели рода/числа
(šōn-á/šōn-é ‛мальчик/мальчики’), падежные показатели уровня I (см. 2.3.4.;
dōm/dōm-ás дом:НОМ/дом:АКК ‛представитель народности дом’), посессивные
личные показатели имени (b y-óm ‛мой отец’), личные показатели предлогов
(atnī-r ‛о тебе’), субъектные согласовательные показатели глагола (lahed-óm ‛я
видел’) и постпозитивный синтетический приглагольный маркер отрицания
(inmangam-éʔ ‛я не люблю’). Безударными являются падежные показатели уровня II (ūyár-ma ‛в городе’), показатели времени (см. 2.3.5.; lahedóm-a ‛я видел
(давно)’) и энклитические объектные показатели (lahedó-ir ‛я видел тебя’). В отношении ударения Д.я., невзирая на специфические формы энклитического объекта, посессивных личных показателей и синтетического отрицания, разделяет
акцентуационные черты, встречающиеся в консервативных диалектах европейского цыганского (см. статью «Цыганский язык» в наст. издании). Наиболее существенное различие между двумя языками заключается в трактовке новых заимствований. В цыганском языке существительные, заимствованные из европейских языков, обычно сохраняют свое неконечное ударение в номинативе. В Д.я.
Я. Матрас. Домари язык
785
арабские заимствования акцентно адаптируются и получают конечное ударение:
baladiyyá ‛муниципалитет’ < араб. baladíyya. Исключениями являются собственные имена, сохраняющие свое исходное ударение в номинативной форме (áhmad),
но подвергающиеся адаптации при словоизменении (акк. ahmadás).
2.1.3. Примеры позиционных чередований, носящих в основном факультативный характер, см. в 2.1.1.
2.1.4. Для Д.я. характерны слоговые структуры CV, CVC(CVC), CVCV,
CVCCV. Засвидетельствованные консонантные сочетания в начале слова включают tk, tq, tm, tn, tl, th, tf, ts, tṣ, tš, tħ, tw, bk, dr, gr, kl, kr, kw, mh, mn, mr, rk, rf, st,
sk, sn, sr, št, šr, šl, šm, fr, fl, xr, xl. Внутрисловные консонантные сочетания достаточно распространены и не демонстрируют каких-либо ограничений, тогда как
конечные сочетания редки и имеется тенденция к их устранению. В позиции
внутри предложения консонантные сочетания, состоящие более чем из двух согласных, устраняются путем вставки эпентетического гласного [e], [i] или [ɪ] между первым и вторым согласным возникшей последовательности.
Лексические корни обычно состоят не более чем из трех слогов. Как правило,
за ними могут следовать до трех слогов грамматических аффиксов у существительного и даже большее количество у глаголов, см., например, xiz-naw-id-e-san-a
‛они заставили их смеяться’, содержащее корень xiz- ‛смеяться’, каузативный показатель -naw-, перфективный показатель -id-, субъектный показатель 3-го лица
единственного числа -e-, объектный показатель 3-го лица множественного числа
-san- и показатель отдаленного прошедшего -a.
2.2.0. Морфонологические сведения.
2.2.1. Не считая случаев ассимиляции консонантных сегментов на стыках
грамматических морфем (см. 2.1.1.), единственными морфологическими единицами, изменяющимися под влиянием слоговой структуры, являются энклитические объектные показатели в позиции перед конечными показателями времени -i
(актуализация) и -a (отдаленность). При отсутствии этих временных показателей,
т. е. в субъюнктиве и прошедшем времени, консонантные объектные показатели
примыкают к субъектным показателям, образуя отдельный слог с вокалическим
началом -i: laha-m ‛(что) я вижу’ (субъюнктив), laha-m-ir ‛(что) я вижу тебя’; lahado-m ‛я видел’, lahado-m-ir ‛я видел тебя’. Когда наличествуют конечные временные показатели, т. е. в настоящем времени индикатива, в перфекте и плюсквамперфекте, объектные показатели теряют свой слоговой характер и входят в
тот же самый слог, что и показатели времени: laha-m-i ‛я вижу’, laha-m-r-i ‛я вижу тебя’; lahado-m-i ‛я увидел’, lahado-m-r-i ‛я увидел тебя’; lahado-m-a ‛я видел
(давно)’, lahado-m-r-a ‛я видел тебя (давно)’.
2.2.2. В отличие от корневых морфем грамматические аффиксы могут иметь
неслоговой (консонантный) характер.
2.2.3. Об ассимиляции согласных на стыке морфем см. 2.1.1.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения.
Д.я. демонстрирует смешанный морфологический тип. На уровне выражения
грамматических отношений по преимуществу аналитическим способом реализуются, к примеру, дейктическая референция и большая часть локативных отношений. С другой стороны, выражение валентностных отношений и глагольное
субъектно-объектное согласование имеет синтетический характер. Модальность,
786
Цыганские языки
время и вид выражаются смешанным образом. На уровне морфологической
структуры в Д.я. присутствует старый слой флективной морфологии, включающий уровень I падежного маркирования существительного, маркирование вида и
субъектно-объектного согласования у глагола и притяжательно-объектного согласования у существительных и локативных выражений. Агглютинативная
морфология охватывает падежные аффиксы уровня II, глагольную деривацию и
выражение категории времени. В арабских заимствованиях, сохраняющих арабское словоизменение, к примеру в модальных и вспомогательных глаголах, а
также в «ломаном» множественном числе у существительных, словоизменение
имеет флективный характер.
2.3.1. Части речи выделяются в первую очередь на основании их словоизменительных свойств, при этом учитываются также их дистрибутивные и референциальные признаки. Поскольку предикации могут быть как глагольными, так и неглагольными (в последнем случае имеет место использование специального неглагольного предикативного показателя), а порядок слов в Д.я. — свободный, для
определения статуса элемента не имеют решающего значения ни его позиция, ни
само появление его в рамках предикации. Рассмотрим следующие типы предикации:
существительное — глагол
(1) dōmiya
mr-i
женщина
умирать:ПРОШ-Ж.ЕД
‛Женщина умерла’.
глагол — глагол
(2) gar-om
kamk-am
идти:ПРОШ-1ЕД
работать-СОСЛ.1ЕД
‛Я пошел работать’.
существительное — существительное
(3) bar-om
grawar-ēk
брат-1ЕД.НОМ
начальник-ПРЕД.М.ЕД
‛Мой брат — начальник’.
существительное — прилагательное
(4) zara
till-ēk
мальчик
большой-ПРЕД.М.ЕД
‛Мальчик — большой’.
местоимение — местоимение
(5) aha
ama-k-ēk
этот:М.ЕД.НОМ
1ЕД-БЕН-ПРЕД.М.ЕД
‛Это — для меня’.
имя — предлог
(6) zara
šanš-i-r-m-ēk
мальчик
рядом-ЕД.КОСВ-2ЕД-ЛОК-ПРЕД.М.ЕД
‛Мальчик — ближайший к тебе’.
Я. Матрас. Домари язык
787
Нефинитные глагольные формы (причастия) могут принимать статус, аналогичный статусу существительных и прилагательных в неглагольных (нефинитных) предикациях, ср.:
(7) till-a
zara
mind-ird-a
большой-М.ЕД
мальчик
стоять-ПРОШ-М.ЕД
‛Большой мальчик встал’.
(8) till-a
zara
mind-ird-ēk
большой-М.ЕД
мальчик
стоять-ПРОШ-ПРЕД.М.ЕД
‛Большой мальчик стоит’.
Статус tilla как прилагательного в последнем примере определяется тем, что
оно функционирует в качестве атрибута к zara ‛мальчик’, и характеризуется позицией, препозитивной по отношению к существительному и согласованием с
вершиной. Следующий пример иллюстрирует функционирование того же самого
слова в качестве существительного:
(9) till-a
mind-ird-ēk
большой-ЕД.М.НОМ
стоять-ПРОШ-ПРЕД.М.ЕД
‛(Некто) большой <начальник, король> стоит’.
Наряду со словоизменительными и дистрибутивными свойствами (согласование
с вершиной) референциальная топикальность является, таким образом, решающим
различительным фактором, разделяющим существительные и прилагательные.
Основываясь на словоизменительных свойствах, дистрибутивных свойствах и
прагматической референциальной функции, возможно идентифицировать следующие части речи. Глаголы описывают процессы и характеризуются видовременными аффиксами и обязательным личным спряжением. Имена описывают
объекты, занимающие высокое положение на шкале временнóй стабильности, и
характеризуются падежным склонением (зависящим от классов, включающих в
себя род и число), существительные, референция которых устанавливается с
опорой на контекстно заданные объекты, могут иметь также личное словоизменение. Таким образом, мы имеем дело с континуумом, распространяющимся от
существительных, для которых контекстная привязка к посессору является существенной, таких как kuryoman ‛наш дом’, к более амбивалентным существительным, таким как disoman ‛наш день’ (в переносном смысле). Местоимения (включая указательные и лично-неопределенные) реферируют к контекстно-связанным
объектам и могут иметь падежное, но не личное словоизменение. Прилагательные описывают признаки других объектов, характеризуются согласованием, потенциально обладают падежным, но не личным словоизменением. Последний
фактор отличает прилагательные от существительных: см. tilla ‛большой’, но
tillosan ‛их глава/король’, букв. ‛их большой (некто)’. Предлоги и локативные
наречия могут либо сопровождать существительные, которые в этом случае лишены словозменительных маркеров, либо сами принимать личное словоизменение, когда они относятся к объектам, известным из предыдущего контекста.
В ряде случаев они могут принимать падежные маркеры уровня II и выступать в
качестве носителя неглагольной предикации. Элементы, не обладающие словоизменительными характеристиками, могут в целом быть определены как частицы, хотя они и различаются существенно своей дистрибуцией и референциаль-
788
Цыганские языки
ным потенциалом, что позволяет выделить такие группы, как вопросительные
частицы, кванторные слова, союзы и т. д. Заметим, однако, что не всегда легко
провести четкую границу, к примеру, между дискурсивными маркерами, наречиями и фокусными частицами. Расположенная ниже таблица представляет обзор
основных частей речи и их словоизменительного потенциала и иллюстрирует сходства и различия между частями речи, наиболее тесно связанными друг с другом.
Словоизменительный потенциал частей речи
Часть речи
Финитные формы
глагола
Причастие
Прилагательное
Существительное
Местоимение
Предлог
Частица
Время/вид
Словоизменительный потенциал
Падеж,
Падеж,
Неглагольный
Лицо
уровень I уровень II предикативный маркер
да
да
нет
нет
нет
да
нет
нет
нет
нет
нет
нет
нет
да
нет
да
нет
да
да
да
да
нет
нет
нет
нет
да
да
да
нет
да
да
да
да
да
нет
Понимая под лексическим все, что выражается несвязанными морфемами
(лексическими единицами), мы можем сказать, что Д.я. использует лексические
средства для обозначения стабильных объектов (существительные), признаков
(прилагательные), состояний, ощущений, процессов, событий и действий (глаголы), кванторных слов, признаков, относящихся ко всей предикации (наречия), и
операторов, действующих на уровне клаузы и дискурса (союзы, междометия и
дискурсивные маркеры). Глагольные партиципанты и локативные отношения
выражаются как лексически, так и морфологически. Категории вида, времени и
наклонения выражаются морфологически, а модальность — лексически. Синтаксическая смежность и морфологическое согласование кодируют отношения элементов внутри клаузы.
2.3.2. Существительное в Д.я. могут быть мужского и женского р о д а. Существительные мужского рода часто оканчиваются на -a (qrar-a ‛мужчина-бедуин’,
šōn-a ‛сын’, zar-a ‛мальчик’, snot-a ‛собака’), в то время как существительные
женского рода часто оканчиваются на -i (qrar-i ‛женщина-бедуинка’, šōn-i ‛дочь’,
lāš-i ‛девушка’, brar-i ‛кошка’) или на -iya (dōm-iya ‛женщина-дом’). Существительные обоих родов могут оканчиваться на согласные: bar ‛брат’ (м. р.), bɔy‛отец’ (м. р.), payy ‛муж’ (м. р.), bēn ‛сестра’ (ж. р.), day- ‛мать’ (ж. р.), bay- ‛жена’
(ж. р.). Род арабских существительных (мужской или женский) в целом сохраняется в Д.я. Грамматическое различие по роду нейтрализуется во множественном
числе, хотя, поскольку формы множественного числа образуются от форм единственного числа, часто во множественном числе род формальным образом отражен, а для одушевленных существительных — лексикализован (ср. dōm-e ‛мужчины-домы’, dōm-iye ‛женщины-домы’).
Согласование по роду появляется у глаголов в 3-м лице единственного числа
прошедшего времени (barom šird-a ‛мой брат сказал’, ср. bēnom šird-i ‛моя сестра
789
Я. Матрас. Домари язык
сказала’), хотя это противопоставление нейтрализуется, если добавляется местоименная объектная клитика (barom/bēnom šird-os-is ‛мой брат / моя сестра сказала это’). Согласование по роду характеризует также неглагольный предикативный маркер (barom mišt-ēk ‛мой брат болен’, ср. bēnom mišt-ik ‛моя сестра больна’). Прилагательные в препозитивной позиции также согласуются по роду со
следующими за ними существительными (er-a till-a zar-a ‛большой мальчик
пришел’, ср. er-i till-i lāš-i ‛большая девочка пришла’); имеется, однако, тенденция помещать прилагательное в постпозитивную по отношению к существительному позицию в качестве неглагольной предикации (er-a zar-a tillēk ‛большой
мальчик пришел’, букв. ‛мальчик пришел большим’).
2.3.3. Множественное ч и с л о выражается, как правило, окончанием -e
(dōm-e ‛мужчины-домы’, dōm-iye ‛женщины-домы’). Это же окончание может
присоединяться и к препозитивному прилагательному (qištot-e kury-e ‛маленькие
дома’). Предикативный маркер во множественном числе имеет форму -ēni (ehe
dōm-ēni ‛эти — домы’), этот же маркер употребляется в наиболее распространенной конструкции с прилагательными (kury-ēni qištot-ēni ‛маленькие дома’). В финитных глагольных формах, так же как и в местоименной системе, формальное
выражение противопоставлений по числу тесно переплетено с выражением противопоставлений по лицу, каждое лицо имеет особую форму единственного и
множественного числа. Исключение представляют собой косвенные местоименные аффиксы, служащие в качестве маркеров прямого и косвенного дополнения
при финитных формах глагола, а также в качестве посессивных показателей имени и объектных показателей при предлогах и локативных наречиях. Здесь множественное число обозначается путем прибавления суффикса -an к местоименному показателю единственного числа (kury-om ‛мой дом’, kury-oman ‛наш дом’;
lahadom-is ‛я видел его/ее’, lahadom-san ‛я видел их’).
Современное поколение носителей иерусалимского Д.я. сохранило индоарийские формы только первых ч и с л и т е л ь н ы х ek ‛один’, dies ‛два’, taranes
‛три’, štares ‛четыре’, pandžes ‛пять’, а также das ‛десять’ и siyyak ‛сто’. Арабские
числительные употребляются для выражения всех остальных чисел, это же относится к порядковым числительным и обозначениям дробей. Полный набор индийских числительных зафиксирован Р. Макалистером (1914) и как будто бы до
сих пор употребляется некоторыми носителями Д.я. в Газе.
2.3.4. Как и другие новые индоарийские языки, Д.я. обладает трехуровневой
п а д е ж н о й системой. Падежные показатели уровня I представляют собой остатки древних индоарийских флективных падежных форм. На этом уровне различаются номинатив, служащий для выражения роли субъекта/агенса/претерпевающего/экспериенцера и косвенный падеж, обозначающий прямой объект:
(10) ehe
dōm-e
raw-ard-e
min dary-o-san-ki
этот:МН.НОМ
дом-МН.НОМ
ехать-ПРОШ-3МН из
место-ЕД.НОМ-3ЕД-АБЛ
‛Эти домы оставили свое место (временного пребывания)’.
(11) b-īr-e
portkīl-an-ki
dōm-e
страх-ПРОШ-3МН
еврей-МН.КОСВ-АБЛ
‛Домы боялись евреев’.
дом-МН.НОМ
790
Цыганские языки
(12) t-ird-a
man-as
класть-ПРОШ-3ЕД.М
хлеб-М.ЕД.КОСВ
‛Он положил хлеб’.
(13) lah-ad-om
kažž-as
видеть-ПРОШ-1ЕД
человек-М.ЕД.КОСВ
‛Я увидел человека’.
(14) kol-d-om
kapi-ya
открывать-ПРОШ-1ЕД дверь-Ж.ЕД.КОСВ
‛Я открыл дверь’.
Показатели уровня II два присоединяются к форме косвенного падежа. Имеются пять различающихся показателей уровня II, маркирующих датив (-ta или у
некоторых носителей -ka), локатив (-ma), бенефактив (-ke), социатив (-sanni или
-san) и аблатив (-ki).
Датив на -ta в целом обозначает контакт, не обязательно предполагающий локализацию внутри ориентира. С локативными конструкциями и глаголами движения он выражает конечный пункт движения или локализацию состояния, выраженного глагольной формой:
(15) gar-o
kam-as-ta
идти:ПРОШ-1ЕД
работа-М.ЕД.КОСВ-ДАТ
‛Я пошел на работу’.
(16) bidd-ī
dža-m
хотеть-1ЕД
kury-a-ta
идти-1ЕД.СОСЛ
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
‛Я хочу пойти домой’.
(17) t-ird-om
kubay-ē
ṭawl-ē-ṭa
класть-ПРОШ-1ЕД
чашка:Ж.ЕД.КОСВ
стол-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
‛Я поставил чашку на стол’.
(18) lak-ed-om-si
wēs-r-ēk
видеть-ПРОШ-1ЕД-3ЕД-НАСТ
сидеть-ПРОШ-ПРЕД.М.ЕД
kurs-a-ta
стул-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
‛Я видел его сидящим на стуле’.
Датив также может служить для обозначения контакта с каким-то инструментом или средством:
(19) mamnūʕ-ī
xūl-š-ad
gor-yan-ta
запрещать-ПРЕД ехать-СОСЛ-3МН
лошадь-МН.КОСВ-ДАТ
‛Им запрещено кататься на лошадях’.
(20) ʕazifk-and-i
rabbab-ē-ta
играть-3МН-НАСТ
раббаб-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
‛Они играют в раббаб’.
— а также контактов между людьми:
(21) tʕarraf-hr-n
baʕḍ-ē-man-ta
встречать-ЗАИМ.НЕПЕРЕХ.ПРОШ-1МН
РЕЦ-МН-1МН-ДАТ
‛Мы встретили друг друга’.
Наконец, датив может выражать абстрактные ситуации, осмысляемые аналогично физическому контакту:
Я. Матрас. Домари язык
(22) sm-a-ri
791
dōm-an-ta
слышать-3ЕД-НАСТ
дом-МН.КОСВ-ДАТ
‛Он слышит о домах’.
(23) š-ird-om
abu-s-ke
говорить-ПРОШ-1ЕД
к-3ЕД-БЕН
putr-ē-m-ta
сын-МН-1ЕД-ДАТ
‛Я рассказал ему о моих сыновьях’.
(24) dawwir-kar-ad-i
putr-o-s-ta
искать-ЗАИМ.ПЕРЕХ-3ЕД-НАСТ сын-ЕД.НОМ-3ЕД-ДАТ
‛Они ищут своего сына’.
(25) lagiška-d-e
ehe raqqāṣ-an-ta
спорить-ПРОШ-3МН
эти
танцор-МН.КОСВ-ДАТ
‛Они выступали против этих танцоров’.
Употребление датива на -ta ограничено группой носителей, принадлежащих к
старейшему поколению свободно говорящих на Д.я. В речи других носителей эта
форма полностью вытеснена формой с показателем -ka, покрывающим тот же
спектр функций. Это развитие является, по всей видимости, результатом выравнивания внутри парадигмы падежных показателей уровня II, вызванного наличием в парадигме двух других форм на -k-, а именно бенефактива на -ke-(-ra-) и аблатива на -kī.
Локатив на -ma, напротив, обозначает нахождение внутри ориентира как со
статическими предикатами, так и с динамическими, ср.:
(26) šar-y-and-i
kury-i-s-ma
dōm-an-kī
прятать-НЕПЕРЕХ-3МН-НАСТ
дом(жилище)-ЕД.КОСВ-3ЕД-ЛОК дом-МН.КОСВ-АБЛ
‛Они прячутся в домах до́мов’.
(27) er-e
hindar ūyar-ma
приходить:ПРОШ-3МН
сюда
город-ЛОК
‛Они пришли сюда в город’.
Здесь также имеют место абстрактные ситуации, осмысляемые аналогичным
образом:
(28) kay-ma
kallam-ōk
atu? — dōm-as-ma!
что-ЛОК
говорить-2ЕД.НАСТ
ты
дом-М.ЕД.КОСВ-ЛОК
‛На каком (языке) ты говоришь? На домари!’
Бенефактив выражает роли реципиента и бенефицианта:
(29) š-ird-om
dāy-i-m-ke
говорить-ПРОШ-1ЕД
мать-ЕД.КОСВ-1ЕД-БЕН
‛Я сказал моей матери’.
(30) tu
qayiš putr-i-m-ke!
класть
еда
сын-ЕД.КОСВ-1ЕД-БЕН
‛Подайте еду моему сыну!’
(31) t-om-is
ple
ṣadīq-i-m-ke
дать:ПРОШ-1ЕД-3ЕД.КОСВ деньги друг-ЕД.КОСВ-1ЕД-БЕН
‛Я дал деньги моему другу’.
792
Цыганские языки
Социатив употребляется достаточно редко и почти полностью вытеснен предложной конструкцией (араб. maʕ ‛с’); он употребляется в комитативной функции:
(32) š-ird-om
bɔy-i-m-san
говорить-ПРОШ-1ЕД
отец-ЕД.КОСВ-1ЕД-СОЦ
‛Я разговаривал с моим отцом’.
Аблатив используется в своей исходной функции обозначения источника
только старейшими носителями и, как будто бы, только в выражениях, подразумевающих движение изнутри ориентира:
(33) kil-d-om
kury-a-kī
выходить-ПРОШ-1ЕД
дом-ЕД.Ж.КОСВ-АБЛ
‛Я вышел из дома’.
В ситуациях, где движение не осмысляется как исходящее изнутри ориентира,
используется предложная (араб. min ‛из, от’) конструкция с аблативом:
(34) sin-d-om
min zar-es-kī
слышать-ПРОШ-1ЕД
от
мальчик-М.ЕД.КОСВ-АБЛ
‛Я услышал от мальчика’.
Предлог здесь не должен интерпретироваться как средство усиления синтетического аблативного маркера. Скорее аблатив используется здесь как «припредложный падеж», употребляющийся в предложной группе:
(35) ama xarrif-r-om
maʕ ṣāhb-i-m-kī
я
говорить-ПРОШ-1ЕД
с
друг-ЕД.КОСВ-1ЕД-АБЛ
‛Я говорил с моим другом’ (ср. социатив ṣāhbim-san).
(36) ama gar-om
la kury-i-s-kī
я
идти:ПРОШ-1ЕД
к
дом-ЕД.КОСВ-3ЕД-АБЛ
‛Я пошел к его дому’ (ср. датив kuryis-ta).
У молодых носителей, свободно говорящих на Д.я. и обобщивших употребление
аблативного предлога min, аблатив уже не выполняет самостоятельной семантической функции и употребляется исключительно как «припредложный» падеж.
Принадлежность выражается консонантными личными показателями: 1 л.
ед. ч. -m, 2 л. ед. ч. -r, 3 л. ед. ч. -s; 1 л. мн. ч. -man, 2 л. мн. ч. -ran, 3 л. мн. ч. -san.
Посессивные показатели присоединяются к гласным, представляющим собой посессивные показатели первого уровня. На этом первом уровне словоформы,
снабженные посессивными показателями, различаются по числу и падежу. Различия по числу проявляются только в номинативе: kury-o-s ‛его дом’, kury-ē-s
‛его дома’; putr-o-m ‛мой сын’, putr-ē-m ‛мои сыновья’; dīr-o-m ‛моя дочь’,
dīr-ē-m ‛мои дочери’. Когда имя, оформленное посессивным показателем, находится не в позиции подлежащего, гласный указывает на косвенный падеж:
bɔy-o-m ‛мой отец’, но lahedom bɔy-i-m ‛я видел моего отца’; kury-o-m ‛мой дом’ и
kury-o-r ‛твой дом’, но garom min kury-i-m-kī la kury-i-r-kī ‛я пошел из моего дома
в твой дом’. Происхождение этого посессивного склонения неясно, гласные показатели могут восходить к каким-то формам относительного или указательного
местоимения, которое могло располагаться между вершинным словом и постпозитивным посессивным местоимением, согласуясь с вершиной в числе и падеже.
Согласование по роду могло быть устранено на последующей стадии. Эрозия и
Я. Матрас. Домари язык
793
упрощение данной парадигмы все еще продолжаются, различия по падежу фиксируются только в формах единственного числа (-om, -or, -os vs. -im, -ir, -is), тогда как формы множественного числа засвидетельствованы с единым вокалическим показателем (-oman, -oran, -osan) для слов, находящихся в различных синтаксических позициях.
Посессивная конструкция с посессором, выраженным существительным, присоединяет посессивный показатель в форме 3-го лица единственного числа независимо от реальной числовой характеристики посессора. Посессор стоит в аблативе, выступающем в данном случае в генитивной функции. Конструкции свойственен жесткий порядок элементов: вершина — зависимое.
(37) kury-o-s
kažž-as-kī
дом-ЕД.НОМ-3ЕД
человек-М.ЕД-АБЛ
‛дом человека’
(38) grawar-o-s
dōm-an-kī
начальник-ЕД.НОМ-3ЕД
дом-МН.КОСВ-АБЛ
‛глава (мухтар) до́мов’
Если зависимое определение само маркировано посессивным показателем, посессивный аффикс может принять (хотя и факультативно) форму косвенного падежа, ср.:
(39) bɔy-o-s
ṣādīq-i-m-kī
отец-ЕД.НОМ-3ЕД
друг-ЕД.КОСВ-1ЕД-АБЛ
‛отец моего друга’
(40) kury-o-s
bār-o-m-kī
дом-ЕД.НОМ-3ЕД
брат-ЕД.НОМ-1ЕД-АБЛ
‛дом моего брата’
Если вершина находится не в позиции подлежащего, она принимает падежную
форму, соответствующую ее синтаксической роли; неноминативный падеж вершины определяет косвенную форму ее посессивного показателя, ср.:
(41) kury-o-s
дом-ЕД.НОМ-3ЕД
‛его дом’
(42) am t-ird-o-m
я
kury-i-s-ma
класть-ПРОШ-1ЕД-НАСТ дом-ЕД.КОСВ-3ЕД-ЛОК
bār-o-m-kī
брат-ЕД.НОМ-1ЕД-АБЛ
‛Я живу <т. е. поселился> в доме моего брата’.
(43) zaman-i-s-ma
nohr-an-kī
время-ЕД.КОСВ-3ЕД-ЛОК
красный-МН.КОСВ-АБЛ
‛в британское время’
Падежные показатели уровня II следуют за посессивными показателями.
Наряду с основной генитивно-посессивной конструкцией, существует морфологически «слабая» конструкция, выражающая множественную принадлежность.
Она включает в себя определение-посессор, маркированное показателем лица и
предшествующее вершине, которая не выражает никакой анафорической отсылки к посессору:
794
Цыганские языки
(44) bɔy-i-m
отец-ЕД.КОСВ-1ЕД
kuri
дом
‛дом моего отца’
Из сравнения с родственными и соседними языками можно было бы предположить, что эта конструкция представляет из себя упрощенное развитие конструкции «определение — вершина», индоарийской по своему происхождению. Ее
дистрибуция в корпусе, однако, не полностью подтверждает такую интерпретацию, поскольку конструкция появляется более часто у менее компетентных носителей. Аналитический генитив на kāk-, упоминаемый Р. Макалистером, встречается спорадически: t-om-is giš pl-ēm kāk-īm дать:ПЕРФ-1ЕД-3ЕД все деньги-1ЕД
ПОСС-1ЕД ‛Я дал ему все мои деньги’. Заслуживает внимание то обстоятельство,
что, хотя на первый взгляд данная конструкция копирует арабскую генитивнопосессивную конструкцию с tabaʕ- (базируясь при этом на исконной частице,
скорее всего, дейктически-относительного происхождения), посессивное склонение в pl-ēm ‛мои деньги’, тем не менее, сохраняется. Пока что еще не вполне понятно, выполняет ли эта конструкция контрастивную функцию (ср. в араб. bēt-ī
tabaʕ-ī ‛мой собственный (не кого-то другого) дом’, bēt-ī или l-bēt tabaʕ-ī ‛мой дом’).
2.3.5. К глагольной основе могут присоединяться деривационные расширения,
со значением транзитивации (т. е. к а у з а т и в, обычно на -naw-) или детранзитивации (т. е. п а с с и в, в настоящем времени -y-, в прошедшем и сослагательном наклонении -ī-). Эта деривация является продуктивной: ban-ari ‛он закрывает’ > ban-y-ari ‛оно закрывается’; ša-rdom ‛я спрятал’ > šar-ī-rom ‛я спрятался’;
qē-ror ‛вы ели’ > q-naw-idor ‛вы кормили’ и т. д.
В и д реализуется в оппозиции прогрессива (или незавершенности), к которому относятся настоящее время, имперфект, сослагательное наклонение, и перфективного вида (или завершенности), к которому относятся формы, базирующиеся на историческом причастии прошедшего времени, — прошедшее (или
«неопределенный перфектив»), перфект, плюсквамперфект. Перфективные категории образуются путем расширения глагольной основы элементами -d- или -r-,
происходящими из среднеиндийского -t-: lahe-d-om ‛я увидел’, ga-r-a ‛он ушел’.
Категория н а к л о н е н и я проявляется в эксплицитном маркировании сослагательного наклонения/оптатива. Это касается только некоторых глаголов,
использующих для этой цели историческое оптативное расширение -š-. Для других глаголов субъюнктив оказывается идентичным презенсу индикатива, за исключением отсутствия у субъюнктива временной спецификации. Некоторые глагольные классы обобщили использование исторического оптативного расширения -š- также и в индикативных формах. Императивная форма глагола идентична
в общем случае форме 2-го лица сослагательного наклонения.
Категория в р е м е н и выражается в последней, крайне правой позиции
структуры глагольной формы. Имеются два аффикса, которые можно назвать
маркером контекстуализации (-i) и маркером деконтекстуализации или отдаленности (-a). Маркер контекстуализации используется в настоящем времени (laham-i ‛Я вижу’) и перфекте (lahedom-i ‛я увидел’). Его функция — актуализация
действия или его результата в рамках активированного в настоящее время контекста речевого события. Маркер деконтекстуализации образует имперфект путем прибавления к форме настоящего времени (laham-a ‛я имел привычку смот-
795
Я. Матрас. Домари язык
реть’) и плюсквамперфект путем прибавления к форме прошедшего времени (lahedom-a ‛я видел (давно)’). Его функция — подчеркивать разрыв между действием, передаваемым глаголом, и активированным в настоящее время речевым контекстом. Отметим, что этот показатель не конфликтует с видовыми значениями
прогрессива (презенс и имперфект) или перфективности (прошедшее время и
плюсквамперфект).
2.3.6. Для выражения субъектной синтаксической роли в Д.я. могут использоваться самостоятельные личные местоимения (ama ‛я’, atu ‛ты’, pandži ‛он/она’,
eme ‛мы’, itme ‛вы’, pandžan ‛они’). Имеются лишь изолированные следы падежного склонения личных местоимений, ограничивающиеся формами местоимений
1-го лица в бенефактиве: ama-ke ‛для меня’, emin-ke ‛для нас’. В других синтаксических позициях и для других лиц категория л и ц а выражается набором
именных личных согласовательных показателей, присоединяющихся к некоторым локативным выражениям: ab-ur-ke ‛для тебя’, ab-san-ke ‛для них’, wāš-īm ‛со
мной’, wāš-īs ‛с ним/ней’. Эти форманты совпадают с посессивными приименными показателями (см. 2.3.4.): ben-om ‛моя сестра’, ben-or ‛твоя сестра’. Глаголы потенциально могут быть маркированы двумя показателями личного согласования: первый показатель служит для выражения субъектного согласования, второй — для выражения согласования с прямым объектом: lah-am-i ‛я вижу’,
lah-am-r-i ‛я вижу тебя’; lah-ar-i ‛он видит’, lah-ar-m-i ‛он видит меня’. Имеется
два набора субъектных согласовательных показателей, первый употребляется с
основой настоящего времени (laha-r ‛он/она видит’, laha-ēk ‛ты видишь’ и т. д.),
второй — с перфективной основой (laha-d-a ‛он увидел’, laha-d-or ‛ты увидел’ и
т. д.). Первый, презентный, набор представляет собой развитие древних индоарийских согласовательных показателей. Второй набор происходит из позднесреднеиндоарийских энклитических объектных местоимений и как таковой связан
с набором показателей, обозначающих прямой объект глагола, косвенный объект
в локативных предложных конструкциях и именной посессор (см. 2.4.0.).
О п р е д е л е н н о с т ь может быть грамматически выражена в Д.я. употреблением формы прямого объекта в аккузативе (косвенном падеже). Подобное
употребление отделяет контекстно или ситуационно определенные прямые объекты от генерических или неопределенных, ср.:
(45) ama piy-am-i
guld-as
я
пить-1ЕД-НАСТ
чай-М.ЕД.КОСВ
‛Я пью мой чай’ (относится к конкретной чашке чая).
(46) am in-mang-am-e’
piy-am
gulda
я
ОТР-спрашивать-1ЕД-НАСТ.ОТР
пить-1ЕД.СОСЛ
‛Я не люблю пить чай’.
(47) ama šar-d-om
pl-an
я
прятать-ПРОШ-1ЕД деньги-МН.КОСВ
‛Я спрятал деньги’.
(48) šar-d-om
ple
прятать-ПРОШ-1ЕД
деньги:МН.НОМ
‛Я спрятал какие-то деньги’.
чай:НОМ
796
Цыганские языки
Подобный механизм достаточно обычен для языков, таких как хинди или турецкий, в которых отсутствует грамматикализованный определенный артикль, но
имеется регулярное падежное словоизменение.
Н е о п р е д е л е н н о с т ь может быть грамматически выражена с помощью постпозитивного неопределенного показателя -ak, очевидно, восходящего к
др.-инд. *ek ‛один’, аналогично развитию суффигированного показателя неопределенности в различных языках Индии, а также в курдском (Курманджи):
(49) dīs-ak
kamkar-and-a
день-НЕОПР работа-3МН-РЕТР
‛В какой-то день они работали’.
(50) bidd-ak
šar
kiy-ak
хотеть-2ЕД
спрятать:2МН.СОСЛ
что-НЕОПР
‛Ты хочешь что-то спрятать’.
(51) ama lah-ed-om
kažža-k
я
видеть-ПРОШ-1ЕД
человек-НЕОПР
‛Я видел одного человека’.
(52) ehr-a
wāšī-m
становиться:ПРОШ-3ЕД.М с-1ЕД
quṣṣa-k
история-НЕОПР
‛Что-то (букв. ‛история’ < араб. quṣṣa) случилось со мной’.
(53) fī dēy-ak
min dēy-i-s-kī
l-ʕīrāq
в
город-НЕОПР
из
город-ЕД.КОСВ-3ЕД-АБЛ
АРТ-Ирак
‛В одном из городов Ирака’.
Необходимо отметить, что употребление неопределенного показателя блокирует
возможность употребления аффиксов косвенного падежа, который употребляется в
определенных именных группах (ama lahedom kažž-as ‛Я увидел (этого) человека’).
Указательные местоимения изменяются по роду, числу и падежу и демонстрируют двухчленную дейктическую систему, противопоставляющую ближнюю и
ситуациональную (ном. м. р. ед. ч. aha, ж. р. ед. ч. ihi, мн. ч. ehe, косв. er- с соответствующими падежными показателями) и дальнюю ориентацию (косв. or-, отличающаяся от местоимений, обозначающих ближнюю ориентацию, форма номинатива существует только для мужского рода единственного числа). Имеются
наречия места hindar ‛здесь’ (также hnēn) и hundar ‛там’ (также hnon).
В Д.я. существуют три способа выражения пространственных отношений.
Доарабские локативные выражения широко используются с местоименными показателями: wāš-īs ‛с ним/ней’, atn-īr ‛о тебе’, ab-san-ke ‛для них’, nkī-m ‛у меня’.
Определенное число предлогов арабского происхождения оказалось втянуто в
данную модель: minšīs ‛от него/нее’ (араб. min ‛от, из’), ʕankīm ‛обо мне’ (араб.
ʕan ‛о’). Функционально эти конструкции прямо соответствуют семантическим
слотам именной падежной парадигмы, таким как социатив/комитатив, датив, бенефактив, локатив и аблатив. С именными группами существует тенденция к выражению подобных отношений с помощью самостоятельных и несклоняемых
арабских предлогов:
(54) min bar-i-m-ki
от
брат-ЕД.КОСВ-1ЕД-АБЛ
‛от моего брата’ (араб. min ‛из’)
Я. Матрас. Домари язык
(55) baʕd
после
797
harb-as-ki
война-М.ЕД.КОСВ-АБЛ
‛после войны’ (араб. baʕd ‛после’)
Существительное употребляется в форме припредложного падежа (аблатива)
на -ki. Для выражения более специфических пространственных отношений используется еще одна серия конструкций. Она включает mandža ‛в’, bara ‛вне’, paš
‛сзади’, agir ‛спереди’, atun ‛выше’, axār ‛ниже’, использующиеся как адвербиальные модификаторы, сопровождающие склоняемую форму имени:
(56) kury-a-ma
mandža
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ЛОК
‛внутри дома’
(57) kury-a-ma
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ЛОК
внутри
bara
снаружи
‛снаружи дома’
Часто эти элементы используются в конструкции, в которой модифицирующее
локативное наречие маркируется показателем принадлежности в косвенной форме и показателем локатива, а вершина стоит в форме аблатива:
(58) mandž-i-s-m
kury-a-ki
внутри-ЕД.КОСВ-3ЕД-ЛОК дом-Ж.ЕД.КОСВ-АБЛ
‛внутри дома’ (букв. ‛в его-внутри дома’)
Некоторые, хотя и немногочисленные, арабские элементы оказываются вовлеченными в эту конструкцию:
(59) žamb-i-s-ma
lāč-a-ki
рядом-ЕД.КОСВ-3ЕД-ЛОК
девушка-Ж.ЕД.КОСВ-АБЛ
‛рядом с девушкой’ (< араб. žamb ‛рядом’)
Все элементы, используемые на уровне дискурса с целью определенным образом организовать его содержание, заимствованы из арабского. Сюда входят союзы (u ‛и’, bass ‛но’, ya ‛или’, laʔinno ‛потому что’), сентенциальные наречия
(bi-l-marra ‛совсем’, bilʔāxar ‛в конце концов’), дискурсивные маркеры (yaʕni ‛то
есть’), междометия и относительные местоимения (illi).
Глагольное о т р и ц а н и е в настоящем времени индикатива выражается
присоединением к глагольной форме префикса n- и суффигированного глоттального смычного: mangamsani ‛я их люблю’ > nmangamsanéʔ ‛я их не люблю’.
В некоторых отрицательных конструкциях используется только второй компонент piyaméʔ ‛я не пью’. Отрицательная форма глагола ašte ‛есть (имеется)’ —
nhéʔ. При формах глаголов в других временах используется, как правило, отрицательный показатель na, в императиве может использоваться ma — оба элемента предшествуют глагольной форме. Д.я. использует также арабские отрицательные показатели. Арабский показатель mā... -iš или любой из его компонентов
присоединяется к спрягаемым арабским глаголам kān- ‛иметь обыкновение (делать)’ и ṣār- ‛начать (делать)’, а также к квазиглаголу bidd- ‛хотеть (делать)’. Неглагольные предикации отрицаются с использованием араб. mišš: pandži mišš
mištēk ‛он не болен’.
798
Цыганские языки
2.3.7. О существительных см. 2.3.1., 2.3.2.
Н а р е ч и я и служебные слова делятся на несколько групп. Наречия, выражающие определенные отношения, могут сопровождать существительные и принимать посесивные показатели, отсылающие к ядерному слову, к которому они
относятся. Союзы и частицы также подразделяются на несклоняемые, такие как ū
‛и’, bass ‛но’, и на способные отсылать к элементу предшествующей предикации,
такие как liʔann-o ‛поскольку (он)’.
Н е ф и н и т н ы е г л а г о л ь н ы е ф о р м ы ограничиваются причастием, всегда производным от перфективной основы и несущим предикативный показатель, выражающий род и число: м. р. ед. ч. mindird-ēk ‛стоящий’, ж. р. mindird-ik, мн. ч. mindird-ēni. Масдары появляются путем присоединения упрощенной формы арабского глагола, произведенной от арабского субъюнктива
(имперфектива), лишенного личных окончаний, к основе специального спрягаемого вспомогательного глагола, маркирующего, таким образом, глагольный корень как заимствование: š(t)rīkami ‛я покупаю’, араб. yi-štrī ‛что он покупает’.
О глаголе см. 2.3.1., 2.3.5.
Вопросительными м е с т о и м е н и я м и являются kī ‛что?’, kawax ‛когда?’,
krēn ‛где?’, kēkē ‛почему?’, kāni ‛кто?’, kēhē ‛как?’ и арабское заимствование
qaddēš ‛сколько?’. Неопределенные местоимения, как правило, производятся от
вопросительных: kiy-ak что-НЕОПР.АРТ ‛что-то’, ēk-ak кто-НЕОПР.АРТ ‛кто-то’, в
отрицательной предикации они значат ‛ничто, никто’. Арабское hādžak ‛что-то’
также достаточно распространено, равно как и другие арабские формы. Арабский
показатель неопределенности используется как квантор всеобщности: kull ēkak
‛каждый’. О личных и указательных местоимениях см. 2.3.6.
П р и л а г а т е л ь н ы е представляют в Д.я. своеобразный класс. Преобладающая тенденция в речи заключается в употреблении их в конструкции, напоминающей предикативную и происходящей от последней, хотя значение этой
конструкции сместилось к чисто атрибутивному:
(60) er-e
приходить:ПРОШ-3МН
dom-ēni
bizzot-ēni
дом-ПРЕД.МН
бедный-ПРЕД.МН
‛Бедные люди пришли’ (букв. ‛Это люди, будучи бедными, которые пришли’).
Возможно, толчком к этому сдвигу значения послужила постименная позиция
прилагательного в арабском. Предикативная конструкция в Д.я., таким образом,
как бы воспроизводит арабскую. Другая интересная черта прилагательных заключается в том, что их сравнительные и превосходные формы полностью супплетивны, будучи заимствованы из арабского: tilla ‛большой’, ʔakbar ‛больше’;
qištota ‛маленький’, ʔzaġar ‛меньше’. По-видимому, это связано с потребностью к
заимствованию способа образования не-положительной степени сравнения, сопровождающейся при этом неспособностью вычленить соответствующий арабский показатель в связи с фузионным, выраженным внутренней флексией характером арабской сравнительной степени. Это толкает носителей Д.я. к заимствованию арабской не-положительной формы целиком.
799
Я. Матрас. Домари язык
2.4.0. Образцы парадигм.
Местоимения
Личные
Падеж
Ном.
Бен.
Лок.
Дат.
Соц.
Абл.
1 л.
ama
amake
nkīm
atnīm
wāšīm
minkīm
Ед. число
2 л.
atu
aburke
nkīr
atnīr
wāšīr
minkīr
3 л.
pandži
abuske
nkīs
atnīs
wāšīs
minkīs
1 л.
eme
eminke
nkīman
atnīman
wāšīman
minkīman
Мн. число
2 л.
itme
abranke
nkīran
atnīran
wāšīran
minkīran
3 л.
pandžan
absanke
nkīsan
ftnīsan
wāšīsan
minkīsan
Формы косвенных падежей (за исключением бенефактива в 1-м лице единственного и множественного числа) образованы из сочетания локативных выражений с личными показателями.
Указательные
Падеж
Ном.
Акк.
Бен.
Лок.
Дат.
Соц.
Абл.
Ближний план
Ед. число
Мн. число
м. р.
ж. р.
aha
ihi
ehe
eras
era
eran
eraske
erake
eranke
erasma
erama
eramma
erasta
erata
eranta
erassan
reasan
erassan
eraski
eraki
eranki
Дальний план
Ед. число
Мн. число
м. р.
ж. р.
uhu
ihi
ehe
ōras
ōra
ran
ōraske
ōrake
ōranke
ōrasma
ōrama
ōramma
ōrasta
ōrata
ōranta
ōrassan
ōrasan
ōrassan
ōraski
ōraki
ōranki
Существительное
Падеж
Ном.
Акк.
Бен.
Лок.
Дат.
Соц.
Абл.
ном. -a, косв. -as
šōna ‛юноша’
ед. ч.
мн. ч.
šōna
šōne
šōnas
šōnan
šōnaske
šōnanke
šōnasma
šōnamma
šōnasta
šōnamma
šōnassan
šōnassan
šōnaski
šōnanki
Мужской род
ном. -С, косв. -as
dom ‛мужчина-дом’
ед. ч.
мн. ч.
dom
dome
domas
doman
domaske
domanke
domasma
domamma
domasta
domanta
domassan domassan
domaski
domanki
ном. -C, косв. -ī
xudwar ‛ребенок’
ед. ч.
мн. ч.
xudwar
xudware
xudwarī
xudwaran
xudwarke
xudwaranke
xudwarma
xudwaramma
xudwarta
xudwaranta
xudwarsan
xudwarassan
xudwarki
xudwaranki
800
Цыганские языки
Ном.
Акк.
Бен.
Лок.
Дат.
Соц.
Абл.
ном. -ī, косв. -(y)a
lašī ‛девушка’
lašī
lašye
lašya
lašyan
lašyake
lašyanke
lašyama
lašyamma
lašyata
lašyanta
lašyasan
lašyassan
lašyaki
lašyanki
Женский род
ном. -a, косв. -ē
domiya ‛женщина-дом’
domiya
domiye
domiyē
domiyan
domiyēke
domiyanke
domiyēma domiyamma
domiyēta
domiyanta
domiyēsan domiyassan
domiyēki
domiyanki
ном. -C, косв. -ī
ūyar ‛город’
ūyar
ūyare
ūyarī
ūyaran
ūyarke
ūyaranke
ūyarma
ūyaramma
ūyarta
ūyarannta
*ūyarsan
*ūyarassan
ūyarki
ūyaranki
Группа существительных мужского рода, в номинативе оканчивающихся на -a
и имеющих косвенную основу на -as, включает, в первую очередь, исконные индоарийские существительные мужского рода, такие как kaža ‛человек’, косв.
kažas; mana ‛хлеб’, косв. manas. Группа существительных мужского рода, в номинативе оканчивающихся на согласный и имеющих косвенную основу на -as,
очень обширна и включает одушевленные и неодушевленные исконные и заимствованные существительные: dīs ‛день’, косв. dīsas; qird ‛обезьяна’ (< араб.),
косв. qirdas; kōmir ‛уголь’ (< тур.), косв. kōmras; lagiš ‛бой’ (номинализация),
косв. lagšas; но следует отметить также gēsu ‛пшеница’, косв. gēswas. Несколько
менее обширна группа существительных мужского рода, в номинативе оканчивающихся на согласный и имеющих косвенную основу на -ī, в которую вошло
много арабских заимствований, таких как bustān ‛сад’, косв. bustānī, но также и
доарабские слова, такие как titin ‛табак’, косв. titnī. Среди существительных женского рода имеется группа исконных имен, в номинативе оканчивающихся на -ī и
имеющих косвенную основу на -(y)a, например gori ‛лошадь’, косв. gorya. Группа существительных женского рода, в номинативе оканчивающихся на -a, косвенная основа на -ē, включает многочисленные заимствованные арабские слова
женского рода, заканчивающиеся на -a: lamba ‛лампа’, косв. lambē; šažara
‛дерево’, косв. šažarē. Группа существительных женского рода, в номинативе
оканчивающихся на согласный и имеющих косвенную основу на -ī, также достаточно многочисленна: džuwir ‛женщина’, косв. džuwrī.
Существительное с посессивным показателем
Форма посессивного
показателя
Ед. ч.
Мн. ч.
1 л.
2 л.
3 л.
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч. ном.
barom
baror
baros
baroman
baroran
barosan
Ед. ч. косв.
bar ‛брат’
barim
barir
baris
bariman
bariran
barisan
Мн. ч.
barēm
barēr
barēs
barēman
barēran
barēsan
801
Я. Матрас. Домари язык
Глагол
Переходные глаголы
šar ‛прятать’
Сослаг.
накл.
1 л.
šarami
šaram
2 л.
šarēk
šar
Ед. ч.
м. р. šarari
šarar
3 л.
ж. р. šarari
šarar
1 л.
šarani
šaran
Мн. ч. 2 л.
šarasi
šaras
3 л.
šara(n)di šarad
Наст. вр.
ИмперПрош. вр.
фект
šarama
šardom
šarēya
šardor
šarara
šarda
šarara
šardī
šarana
šardēn
šarasa
šardēs
šara(n)da šarde
Перфект
šardomi
šardori
šardayi
šardēyi
šardēni
Šardēsi
šardeyi
Плюсквамперфект
šardoma
šardora
šardaya
šardēya
šardēna
šardēsa
šardeya
Императив
šar
šaras
Другие переходные словоизменительные классы демонстрируют следующие
характерные признаки: эпентетический гласный между корнем и перфективным
показателем: bagami ‛я ломаю’, bagidom ‛я сломал’; редукцию корневого гласного: snami ‛я слышу’, sindom ‛я услышал’; расширение корня на -r- (первоначально
показатель каузатива) в прошедшем времени: dowami ‛я мою’, dowirdom ‛я вымыл’. Нерегулярные переходные глаголы включают: qumnami ‛я ем’, прош. вр.
qērom; demi ‛я даю’, прош. вр. tom.
Аналитические глагольные формы
(в с п о м о г а т е л ь н ы е г л а г о л ы)
1 л.
Ед. ч.
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
м. р.
3 л.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
2 л.
kān ‛иметь
ṣār ‛начать (деобыкновение (делать)’
лать)’
kunt šarama
ṣirt šarami
kunt šarēya
ṣirt šarēk
kuntī šarēya
ṣirtī šarēk
kān šarara
ṣār šarari
kānat šarara
ṣārat šarari
kunnā šarana
ṣirnā šarani
kuntū šarasa
ṣirtū šarasi
kānū šara(n)da
ṣārū šara(n)di
bidd ‛хотеть
(делать)’
biddī šaram
biddak šar
biddek šar
biddo šarar
biddha šarar
biddnā šaran
biddkom šaras
biddhom šarad
802
Цыганские языки
Переходные глаголы с объектными показателями
Субъект –
Наст. вр.
объект
3 л. ед. ч.
šararmi
1 л. ед. ч.
1 л. ед. ч.
šaramri
2 л. ед. ч.
1 л. ед. ч.
šaramsi
3 л. ед. ч.
3 л. ед. ч.
šararmani
1 л. мн. ч.
1 л. ед. ч.
šaramrani
2 л. мн. ч.
1 л. ед. ч.
šaramsani
3 л. мн. ч.
Сосл.
накл.
Имперфект Прош. вр.
Перфект
Плюсквамперфект
šararim
šararma
šardosim
šardosmi
šardosma
šaramir
šaramra
šardomir
šardomri
šardomra
šaramir
šaramsa
šardomis
šardomsi
šardomsa
šararman
šararmana
šardosman
šardosmani
šardosmana
šaramran
šaramrana
šardomran
šardomrani
šardomrana
šaramsan
šaramsana
šardomsan
šardomsani
šardomsana
Процессы ассимиляции с объектным показателем
(объектный показатель san ‛их’)
Ед. ч.
1 л.
2 л.
3 л.
Мн. ч.
м. р.
ж. р.
1 л.
2 л.
3 л.
Наст. вр.
šaramsani
šarēssani
šararsani
šarirsani
šaransani
šarassani
šarassani
Прош. вр.
šardomsan
šardorsan
šardosan
šardosan
šardēnsan
šardēssan
šardesan
Непереходные глаголы
šary ‛прятаться’
Сосл.
накл.
Ед. ч. 1 л.
šaryami
šarīšam
2 л.
šaryāk
šarīšī
3 л. м. р. šaryari
šarīšar
ж. р. šaryari
šarīšar
Мн. ч. 1 л.
šaryani
šarīšan
2 л.
šaryasi
šarīšas
3 л.
šarya(n)di šarīšad
Наст. вр.
Имперфект
šaryama
šaryāya
šaryara
šaryara
šaryana
šaryasa
šarya(n)da
Прош.
вр.
šarīrom
šarīror
šarīra
šarīrī
šarīrēn
šarīrēs
šarīre
Плюсквамперфект
šarīromi šarīroma
šarīrori
šarīrora
šarīrayi
šarīraya
šarīrēyi
šarīrēya
šarīrēni
šarīrēna
šarīrēsi
šarīrēsa
šarīreyi
šarīreya
Перфект
Императив
šarīšī
šarīšas
Другие непереходные словоизменительные классы демонстрируют ряд характерных признаков, в частности тенденцию использовать форму сослагательного
Я. Матрас. Домари язык
803
наклонения в качестве настоящего времени индикатива (kilšami ‛я выхожу’, субъюнктив kilšam, прошедшее время kildom). Эта группа включает глагол hošami ‛я
становлюсь’, hrom ‛я стал’ (неэнклитическая версия парадигмы копулы). Некоторые непереходные глаголы являются непроизводными и, как результат, не демонстрируют -y-расширения глагольной основы: rowami ‛я плачу’, субъюнктив
rošam, прошедшее время rowrom. Некоторые корни демонстрируют расширение
на -t- в основе настоящего времени: nastami ‛я убегаю’, прошедшее время nasrom.
Нерегулярные непереходные глаголы включают šūšami ‛я сплю’, прошедшее
время sitom; awami ‛я прихожу’, прошедшее время ērom; džami ‛я иду’, прошедшее время garom.
Энклитическая копула
(п р е д и к а т и в н ы й п о к а з а т е л ь)
Наст. вр. Перфект Сосл. накл. Имперфект Прош. вр. Императив
(h)omi
hromi
hōšam
hroma
hrom
(h)ōk
hrori
hōšī
hrora
hror
hōšī
(h)ori,
Ед. ч.
м. р.
ēk
hōšar
ēya
hra
(h)(or)ēk
3 л.
(h)ori,
ж. р.
ik
hōšar
ēya
hrī
(h)(or)ik
3 л. после
ī
согласного
1 л.
(h)oni
hrēni
hōšan
hrēna
hrēn
2
л.
(h)osi
hresi
hōšas
hresa
hres
hōšas
Мн. ч.
(h)o(n)di,
3 л.
ēni
hōšad
ēda
hre
ē(n)di
1 л.
2 л.
Перфект является наиболее распространенной формой для большей части неглагольных предикаций: ama mištahromi ‛я болен/заболел’, pandži mištēk ‛он болен/заболел’. Формы настоящего времени индикатива употребляются спорадически: ʕaṭšānomi ‛мне хочется пить’. Парадигма является продуктивной, в частности, при адаптации глаголов, заимствованных из арабского: ama skunn(h)omi ‛я
живу’, pandži skunn(h)ori/skunnēk ‛он живет’ (араб. skun ‛жить’).
Прилагательные и причастия
till ‛большой’, mindird ‛стоящий’
Ед. ч. м. р.
ж. р.
Мн. ч.
Атрибутивное
Предикативное
употребление
употребление
Прилагательное
Причастие
tilla
tillēk
mindirdēk
tillī
tillik
mindirdik
tille
tillēni
mindirdēni
804
Цыганские языки
2.5.0. Морфосинтаксические сведения.
2.5.1. Базовая структура словоформы включает корень, за которым следуют
словообразовательные, а затем словоизменительные суффиксы. Морфологически
наиболее сложны глагольные словоформы. За корнем факутальтавно следует показатель, меняющий актантную структуру глагола (каузатив или пассив), а у
арабских по происхождению глаголов еще и показатель адаптации заимствования (производный от глагольных корней, обозначающих в Д.я. ‛делать’ или
‛становиться’). Далее следует показатель перфективности (для времен перфективной группы), показатели субъектного и (факультативно) объектного согласования и, в конце, показатель времени.
Модель глагольной словоформы
xiz-naw-(i)d-omсмеяться КАУЗ
ПРОШ
1ЕД
корень актантная вид
субъектное
деривация
согласование
‛Я заставил их смеяться (давно)’
-san-a
3ЕД
РЕТР
объектное
(отдаленное)
согласование прошлое
У имен корень может сопровождаться одним из немногочисленных продуктивных словообразовательных показателей, таких как номинализатор -iš- или
агентивный суффикс -kar-. Далее следует падежный показатель уровня I, форма
которого зависит от словоизменительного класа, отражающего род и число существительного. К этому суффиксу агглютинируются словоизменительные показатели уровня II, указывающие на падежные отношения. Посессивные показатели присоединяются к видоизмененному показателю уровня I.
Модель именного склонения
mang-iš-kar-anпросить НОМИН
АГЕНС
КОСВ.МН
корень номинализатор агентивный показатель уровень I
‛от нищих’
-ki
АБЛ
уровень II
Модель посессивного склонения
bar-iбрат
КОСВ
корень уровень I
‛от моего брата’
-m1ЕД
притяжательный показатель
-ki
АБЛ
уровень II
2.5.2. В Д.я. сохранилось мало продуктивных словообразовательных морфем.
Отглагольный номинализатор -iš часто образует квазигерундии/инфинитивы (или
масдары), используемые в функции имен действия: našiš ‛пляска’ от našy- ‛танцевать’; mangiš ‛попрошайничество’ от mang- ‛просить’. Некоторые дериваты
функционируют и как обычные объектные существительные: qayiš ‛процесс еды,
еда’, от q- ‛есть’. Агентивно-адъективный суффикс -na также присоединяется к
Я. Матрас. Домари язык
805
глагольному корню: mangišna ‛нищий’, bayyina ‛трус’ (от by ‛бояться’). Деривационный маркер -iya образует названия существ женского пола от одушевленных
существительных: dōm ‛мужчина-дом’, dōmiya ‛женщина-дом’. К числу самых
распространенных деривационных показателей в Д.я. принадлежит показатель
вербализации -k(ar)- (от kar- ‛делать’). Он часто присоединяется к формам масдара, произведенным от исконных глагольных корней, и образует от них новые
глаголы: mangiškade ‛они нищенствуют’ от mangiš ‛нищенство’, производное от
mang- ‛просить’; qayiškadi ‛она готовит’ от qayiš ‛блюдо, кушанье’, производное
от q- ‛есть’. Наряду с -hr- (от -hr- ‛становиться’) этот суффикс функционирует
также как показатель глагольной адаптации арабских глагольных корней:
sʔilkada ‛он спросил’, араб. sʔil; džawizahre ‛они поженились’, араб. džawwiz. Другие словообразовательные показатели в глагольной сфере включают каузативный
показатель -naw-/-aw- (qami ‛я ем’, qnawami ‛я кормлю’, biyami ‛я боюсь’,
bnawami ‛я пугаю’, kildom ‛я покинул’, klawidom ‛я переместил/вытащил/поднял’)
и пассивный показатель -y- для основы настоящего времени, -ī- для перфективной
основы (marari/marda ‛он убивает/убил’, maryari/marīra ‛его убивают / его убили’). Словосложение представлено лишь отдельными словами, такими как gištane
‛все’ (giš ‛все’ и турецкое заимствование tane ‛предмет, штука’) и топоним
guldī-dey ‛Хеврон’ (букв. ‛сладкий-город’, назван так по своим виноградникам).
2.5.3. Д.я. — номинативно-аккузативный язык. Существуют два типа предикатов: глаголы, согласующиеся с подлежащим (и факультативно также с дополнением), и неглагольные предикаты, образующиеся с помощью копулы (предикативного показателя). Копула представляет собой энклитику, присоединяющуюся
к существительным, прилагательным, наречиям и специальным локативным выражениям и часто следующую за падежными показателями уровня II (mindžismēk
‛<находится> посередине’; kuryamēk ‛<находится> дома’), а также к причастиям
и местоимениям. Глагольное субъектное согласование имеет лично-числовой характер, согласование копулы в 3-м лице единственного числа отражает также
род. Общий вопрос выражается лишь интонационно, частные вопросы — серией
вопросительных местоимений, занимающих, как правило, первую позицию в
предложении, а также вопросительной интонацией и порядком слов VS:
(61) krē gar-a
bar-o-r?
где
идти-ПРОШ-3ЕД.М
брат-ЕД.НОМ-2ЕД
‛Куда пошел твой брат?’
Повелительность выражается императивной формой глагола, идентичной в
общем случае форме 2-го лица сослагательного наклонения.
Порядок слов в Д.я. может быть описан как свободный. Взятые вне контекста
простые повествовательные предложения имеют тенденцию демонстрировать
порядок SVO:
(62) day-o-m
nan-d-ī
man-as
мать-ЕД.НОМ-1ЕД
приносить-ПРОШ-3ЕД.Ж хлеб-М.ЕД.КОСВ
‛Моя мать принесла хлеб’.
(63) day-o-m
gar-īr-ī
мать-ЕД.НОМ-1ЕД
возвращаться-ПРОШ-3ЕД.Ж
‛Моя мать вернулась домой’.
kury-a-ta
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
806
Цыганские языки
В Д.я. распространена анафорическая отсылка к подлежащему, упоминавшеемуся в предшествующем контексте, с помощью субъектного глагольного согласования (PRO-drop). В то время как дополнение не склонно занимать первую позицию в предложении, перемещение топикального подлежащего в конечную позицию достаточно обычно:
(64) gar-īrī
kury-a-ta
day-o-m
возвращаться-ПРОШ-3ЕД.Ж
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
мать-ЕД.НОМ-1ЕД
‛Моя мать (упоминавшаяся в предыдущем контексте) вернулась домой’.
Топикализация дополнения обычно достигается путем его перемещения на левую периферию, дополнение стоит в именительном падеже, при этом на глаголе
появляется показатель согласования с объектом:
(65) ū ama manaʕ-ka-d-os-im
dža-m
hnōna
и
я
не.допустить-ЗАИМ.ПЕРЕХ-ПРОШ-3ЕД-1ЕД
идти-1ЕД.СОСЛ
туда
‛А я, он помешал мне пойти туда’.
2.5.4. Соединение простых предложений осуществляется с помощью сочинительных и подчинительных союзов, заимствованных из арабского. Как правило,
союзы представляют из себя неизменяемые служебные слова, хотя liʔann ‛потому
что’ может иметь показатель согласования с подлежащим, если оно совпадает с
подлежащим предшествующей клаузы. В этом случае используется арабское согласовательное словоизменение. См. следующие примеры на сочинительную связь:
(66) lamma kunt
ama qašṭ ōṭ-ik
na
когда
был:1ЕД
я
nēr-ded-im
маленький-ПРЕД.Ж.ЕД
ОТР
madāris-an-ka.
посылать-ПРОШ-3МН школы-МН.КОСВ-ДАТ
‛Когда я был маленький, они не послали меня в <какую бы то ни было>
школу,
ū baqēt
kury-a-ma
zayy xaddām-ēk
и
оставаться:1ЕД
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ЛОК
как
слуга-ПРЕД.ЕД.Ж
и [вот] я оставался дома как слуга
ū daʔima yaʕnī
kun
am kury-a-m-ēk
и
всегда
это.есть
был:1ЕД
я
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ЛОК-ПРЕД.Ж.ЕД
и всегда, то есть, был я дома,
wal
kil-am-i
wala
aw-a-mi
и.нет
приходить-1ЕД-НАСТ
выходить-1ЕД-НАСТ
и.нет
не выходил и не приходил,
wala waddi-ka-d-m-i
и.нет
и меня они никуда не брали.ʼ
(67) na kil-d-om
bara
ОТР
mahall-ak
приносить-ЗАИМ.ПЕРЕХ-3МН-1ЕД-НАСТ место-НЕОПР
выходить-ПРОШ-1ЕД снаружи
li’annhā
wars-ar-i
потому.что дождить-3ЕД-НАСТ
‛Я не вышел наружу, так как шел дождь’.
Употребление исконных вопросительно-относительных местоимений в функции союзного слова ограничивается случаями, когда придаточное предложение
представляет собой составляющую главного предложения:
Я. Матрас. Домари язык
(68) am džan-am-e
я
807
krēn skun-ahr-ēk
знать-1ЕД-ОТР.НАСТ
где
жить-ЗАИМ.НЕПЕРЕХ.ПРОШ-ПРЕД.М.ЕД
‛Я не знаю, где он живет’.
(69) džan-d-om-i
kī
š-ird-a
знать-ПРОШ-1ЕД.НАСТ что
говорить-ПРОШ-3ЕД.М
‛Я понял, что он сказал’.
В отдельных примерах корпуса встречаются арабские структуры: žaname’ ‛ēš
biddī karam ‛Я не знаю, что я хочу сделать (< араб. ‛ēš).
Относительные предложения вводятся арабским относительным местоимением
illi. Как и в арабском, в Д.я употребляется обязательное резумптивное местоимение для всех позиций, кроме субъектной. Когда в придаточном относительном предложении имеется только одно дополнение, отсылка к вершине оборота осуществляется при помощи объектного согласовательного показателя на глаголе (для
прямого дополнения) или на локативном выражении (для косвенного дополнения):
(70) kažža
illi
lah-erd-om-is
xužoti
человек
ОТНОС
видеть-ПРОШ-1ЕД-3ЕД
вчера
‛Человек, которого я видел <его> вчера’.
(71) lāši
illi
š-ird-om
wāšī-s
девушка
ОТНОС
говорить-ПРОШ-1ЕД
с-3ЕД
‛Девушка, с которой я говорил <с ней>’.
Подобная стратегия может использоваться и в случаях, когда относительное
придаточное содержит два дополнения:
(72) mana illi
t-or-is
ama-ke
хлеб
ОТНОС
дать:ПРОШ-2ЕД-3ЕД
я-БЕН
‛Хлеб, который ты дал <его> мне’.
(73) ple
illi
t-or-san
ama-ke
деньги
ОТНОС
дать:ПРОШ-2ЕД-3МН
я-БЕН
‛Деньги, которые ты дал <их> мне’.
В то же время существует тенденция использовать арабское резумптивное местоимение для отсылки к вершине при релятивизации прямого дополнения, тогда
как косвенное дополнение выражается местоименным объектным показателем
глагола. Согласование арабского резумптивного местоимения с вершиной осуществляется с помощью арабских словоизменительных средств.
(74) ma illi
t-or-im
iyyā-h
хлеб
ОТНОС
дать:ПРОШ-2ЕД-1ЕД
РЕЗ-3ЕД.М
‛Хлеб, который ты дал мне <его>’.
(75) ple
illi
t-or-im
iyyā-hum
деньги
ОТНОС
дать:ПРОШ-2ЕД-1ЕД
РЕЗ-МН
‛Деньги, которые ты дал мне <их>’.
Это явление оказывает двойное воздействие на выражение синтаксических отношений в предложении. Во-первых, то, что обычно маркируется как косвенное
дополнение, а именно бенефициант глагола «дать», выражается местоименным
показателем, использующимся, как правило, для выражения прямого объекта и
808
Цыганские языки
занимающим в глагольной словоформе место, зарезервированное для выражения
прямого объекта. Во-вторых, арабское словоизменение продуктивно используется в рамках предложения на Д.я.
Ключевыми свойствами сентенциальных дополнений в Д.я. являются противопоставление субъюнктивных и индикативных предикаций в придаточном
предложении (обозначающееся в Д.я., так же как в арабском, выбором наклонения в придаточном предложении), наличие или отсутствие союза и выбор модального выражения, опредеделяющего использование того или иного наклонения
в сентенциальном дополнении. В Д.я. имеется только два исконных модальных
выражения: sak- ‛быть способным к’, и mang- ‛просить’, из которых последнее
ограничено разносубъектными конструкциями. Остальные модальные выражения являются арабскими заимствованиями, несущими (когда это возможно)
арабские словоизменительные показатели: lāzim ‛нужно’ (употребляется безлично), ṣār- ‛начинать’ (глагольное словоизменение), bidd- ‛хотеть’ (именное словоизменение), xallī- ‛позволять’ (глагольное словоизменение).
Как и в арабском, в предложениях с кореферентностью подлежащего между
главным и придаточным предложением не ставится союз, и подчиненный глагол
представляет собой финитную форму в субъюнктиве (biddī karam ‛Я хочу сделать’). В придаточных при манипулятивных глаголах также не используется союз, но в них должно быть эксплицитно выражено подлежащее зависимого действия, при этом подчиненный глагол также употребляется в субъюнктиве:
(76) am mang-ed-om
minš-īs šrī-k-ar
mana
я
просить-ПРОШ-1ЕД
из-3ЕД
покупать-ЗАИМ.ПЕРЕХ-3ЕД.СОСЛ хлеб
‛Я попросил его купить хлеб’.
(77) ama š-ird-om
abu-s-ke
я
говорить-ПРОШ-1ЕД
к-3ЕД-БЕН
aw-a
wāšī-m
приходить-3ЕД.СОСЛ с-1ЕД
‛Я сказал ему прийти со мной’.
(78) ama bidd-ī
atu šrī-k-a
я
хотеть-1ЕД
ты
man-as
покупать-ЗАИМ.ПЕРЕХ-2ЕД.СОСЛ хлеб-М.ЕД.КОСВ
‛Я хочу, чтобы ты купил хлеб’.
В целевых предложениях имеется вариативность в наличии или отсутствии
союза (представляющего из себя арабское заимствование). Выбор варианта, по
всей видимости, зависит от степени семантической интеграции или, в некоторых
случаях, от контроля основного актора над действием, отражаемым в целевом
придаточном (ситуация напоминает положение в арабском):
(79) nan
fraɣ-ē-m
wark-am-san!
приносить:ИМП одежда-МН-1ЕД
надевать-1ЕД.СОСЛ-3МН
‛Принеси мою одежду, чтобы я ее надел’.
(80) am er-om
kury-a-ta
(ʕašān)
я приходить:ПРОШ-1ЕД
дом-Ж.ЕД.КОСВ-ДАТ
ПОДЧ
‛Я пришел домой (чтобы) повидать тебя’.
(81) ama t-om-ir
ple
(ʕašān) šrī-k-a
я
давать:ПРОШ-1ЕД-2ЕД
деньги
ПОДЧ
lah-am-ir
видеть-1ЕД.СОСЛ-2ЕД
mana
покупать-ЗАИМ.ПЕРЕХ-2ЕД.СОСЛ хлеб
‛Я дал тебе деньги (чтобы) ты купил хлеб’.
809
Я. Матрас. Домари язык
(82) am
я
qol-do-m
qapiya
(ʕašān)
открывать:ПРОШ-1ЕД дверь-Ж.ЕД.КОСВ
ПОДЧ
nik-š-ī
входить-СОСЛ-2ЕД
‛Я открыл дверь, чтобы ты смог войти’.
После эпистемических глаголов в главном предложении в зависимом употребляются глагольные формы в индикативе, при этом придаточное предложение
всегда вводится арабским союзом inn-, который может иметь как безличную, так
и спрягаемую форму (словоизменение арабское):
(83) ama sin-d-om
inn-o / inn-ak atu
я
слышать-ПРОШ-1ЕД
ПОДЧ-3ЕД / ПОДЧ-2ЕД
ʕīš-hr-or-i
hinēn
жить-ЗАИМ.НЕПЕРЕХ.ПРОШ-2ЕД-НАСТ
здесь
ты
‛Я слышал, что ты живешь/жил здесь’.
Обстоятельственные предложения. В Д.я. имеются конвербы, выражающие второстепенное действие, сопровождающее главное. Они образуются путем прибавления предикативного показателя к перфективной форме глагола. Эта же функция
может быть выражена, однако, и финитной формой глагола в настоящем времени.
Это опять-таки напоминает арабский, имеющий два способа выражения одновременного действия — презентное причастие и форму настоящего/будущего времени:
(84) lak-ed-om-is
mind-ird-ēk
видеть-ПРОШ-1ЕД-3ЕД
стоять-ПРОШ-ПРЕД.М.ЕД
‛Я видел его стоящим’.
(85) lak-ed-om
qapiy-a
видеть-ПРОШ-1ЕД-3ЕД
ban-īr-ik
дверь-Ж.ЕД.КОСВ
открытый-ПРОШ-ПРЕД.Ж.ЕД
‛Я увидел, что дверь открыта’ (букв. ‛дверь открытойʼ).
(86) sin-d-om-is
grēfk-ar-i
слышать-ПРОШ-1ЕД-3ЕД петь-3ЕД-НАСТ
‛Я слышал, что он поет’.
Другие обстоятельственные придаточные вводятся арабскими союзами. Следует отметить распределение форм времени и наклонения. Предшествование
требует, как и в арабском, сослагательного наклонения в придаточном предложении. Предложения с реальным условием демонстрируют формы настоящего
времени в обеих частях сложного предложения. Нереальное (контрфактическое)
условие выражается прошедшим временем («неспециализированным перфективом») в придаточном предложениии и плюсквамперфектом, вводимым арабской
частицей kān, в главном предложении:
(87) qabe mā džam
xałłaṣ-k-ed-om
kam-as
перед
ПОДЧ
идти-1ЕД-СОСЛ
кончать-ЗАИМ.ПЕРЕХ-ПРОШ-1ЕД
работа-М.ЕД.КОСВ
‛Перед тем как уйти, я кончил свою работу’.
(88) iza wars-ar-i
n-aw-am-e’
если дождить-3ЕД-НАСТ
ОТР-приходить-1ЕД-ОТР
‛Если пойдет дождь, я не приду’.
(89) law ēr-om
xužoti kān lah-erd-om-sa
если приходить:ПРОШ-1ЕД
вчера
был
видеть-ПРОШ-1ЕД-3ЕД-РЕТР
‛Если бы я пришел вчера, я бы его увидел’.
810
Цыганские языки
2.6.0. Доарабские заимствования в Д.я. включают персидские (например, ple
‛деньги’, перс. pul), курдские (например, zara ‛мальчик’, sał ‛рис’, dey ‛город’,
курдск. zaro, sał, deh) и турецкие (bīɣ ‛усы’, kapi ‛дверь’, guzel ‛хороший’). По
всей вероятности, большая часть лексем (хотя и необязательно словоупотреблений), используемых в беседе на Д.я., являются арабскими по происхождению.
Арабские заимствования составляют 50% из списка базисной лексики Сводеша.
Арабские слова включают в себя числительные выше пяти (исключая «десять» и
«сто»). Арабские существительные включаются в лексикон вместе с соответствующими формами множественного числа (хотя индийские плюральные окончания могут добавляться к концу словоформы): musilm-īn-e ‛мусульмане’ (араб.
musilm-īn), zlām-e ‛люди’ (араб. zlām). Арабские глаголы адаптируются с использованием вербализующего показателя -k- (для переходных глаголов) и -(h)o-/-hr(для непереходных глаголов) (см. 2.5.2.). Арабская заимствованная лексика
включает такие базисные лексемы, как zahra ‛цветок’, šadžara ‛дерево’, ʔaṣbaʕ
‛палец’, qamar ‛луна’, ṣahib ‛друг’, taʕbān ‛усталый’, ʕīšahr ‛жить’ (араб. -ʕīš-), fakirahr ‛думать’ (араб. -fakkir-), sʔilk ‛спрашивать’ (араб. -sʔal-).
В области грамматики Д.я. заимствовал из арабского серию модальных и
вспомогательных глаголов, включающих bidd ‛хотеть’, lāzim ‛долженствовать’,
ṣār ‛начинать’, baṭṭal ‛прекращать’, baqi ‛продолжать’, и аспектуальный вспомогательный глагол для выражения хабитуалиса-фреквентатива kān; все они употребляются с арабскими личными и временными показателями и арабским показателем отрицания (mā). Весь инвентарь несогласующихся предлогов заимствован из арабского (min ‛из’, baʕd ‛после’, qabil ‛перед’, minšān ‛для’, ʕan ‛о’
и т. д.), так же как и сравнительные и превосходные степени прилагательных
(включая их корни: см. индийское по происхождению tilla ‛большой’, араб. akbar
‛больше’). Все союзы, сочинительные и подчинительные, также являются арабскими заимствованиями (например, ū ‛и’, yā ‛или’, bass ‛но’, liʔann ‛потому что’,
baʕd mā ‛после того, как’, lamma ‛когда’, iza ‛если’ и т. п.), заимствованы фокусные частицы (hatta ‛даже’, bass ‛только’), дискурсивные маркеры (yaʕnī, absar,
baʕdēn), большая часть неопределенных местоимений и большая часть недейктических наречий, включая фазовые (lissa ‛до сих пор’). В число арабских заимствований входят союз inn, вводящий дополнительные придаточные предложения
и согласующийся (с использованием арабских показателей) с подлежащим придаточного предложения, относительный союз illi и резумптивное местоимение iyyā,
выполняющее функцию прямого дополнения в относительном предложении и согласующееся с вершинным именем также с использованием арабских показателей.
2.7.0. Отрывочность и неполнота сведений (см. 1.2.1.) не позволяют охарактеризовать другие диалекты Д.я. хоть сколько-нибудь подробно.
ЛИТЕРАТУРА
Kruse F. Ulrich Jasper Seetzen’s Reisen durch
Syrien, Palästina, Phönicien [...]. Berlin, 1854,
Bd. II.
Macalister R.A.S. The Language of the Nawar
of Zutt, the Nomad Smiths of Palestine (Gypsy
Lore Society Monographs). L, 1914, № 3.
Matras Ya. The State of Present-Day Domari
in Jerusalem // Mediterranean Language Review,
1999, vol. 11.
Matras Y. Two Domari Legends about the Origin of the Doms // Romani Studies. 5th series,
2000, vol. 10, № 1.
В.С. Восканян. Ломаврен язык
Matras Y. Romani: A Linguistic Introduction.
Cambridge, 2002.
Matras Y. The Full Extent of Fusion: A Test
Case for Connectivity and Language Contact //
Kulturelle und sprachliche Kontakte: Prozesse des
Wandels in historischen Spannungsfeldern Nordostafrikas/Westasiens. Akten zum 2. Symposium
des SFB 295 / W. Bisang, T. Bierschenk, D. Kreikenbom, U. Verhoeven (eds.). Würzburg, 2005.
811
Patkanoff K.P. Some Words on the Dialects of
the Transcaucasian Gypsies // Journal of the
Gypsy Lore Society. New series, 1907–1908,
vol. I, № 3; 1908–1909, vol. II, № 2–3.
Pott A.F. 1846. Über die Sprache der Zigeuner
in Syrien. Zeitschrift für die Wissenschaft der
Sprache, 1846, Bd. 1.
В.С. Восканян
ЛОМАВРЕН ЯЗЫК
1.0. Название ломаврен (Л.я.), употребляемое носителями языка, происходит
из самоназвания lom ‛армянский цыганʼ, армяне называют его bošayeren или boši
lezu ‛язык бошаʼ (boša или phoša — пейоративное название, употребляемое в армянском, турецком, грузинском и курдском по отношению к данной группе цыган). В русскоязычной литературе встречаются термины «язык армянских цыган»
и «диалект цыган Армении», нем. die Sprache der armenischen Zigeuner, англ. Lomavren.
2.0. Распространен по всей территории Армении (основные центры — Ереван,
Гюмри), в южной Грузии (Ахалкалаки, Ахалцихе) и северо-восточной Турции
(Карс, Артануч, Артвин, Шевшет). По приблизительным оценкам число армянских цыган в этих трех странах не превышает 35–40 тыс. Точное количество говорящих неизвестно. Функционально Л.я. является тайным языком, используясь
лишь в определенных ситуациях, когда возникает необходимость засекречивания
речи от не-цыгана. В Армении и Грузии для носителей Л.я. родным языком является армянский язык, в Турции — в основном армянский и частично турецкий
языки. В этом очерке будет рассмотрен диалект Л.я., распространенный в Армении и Грузии.
3.0. Основываясь лишь на историко-фонетических критериях, можно предположить, что Л.я. (так же как цыганский язык и домари) сформировался в центральном индоарийском ареале (подробнее см. статью «Цыганский язык» в наст.
издании). По степени сохранения унаследованного грамматического строя Л.я.
принадлежит к группе смешанных цыганских языков и диалектов. Сохраняет
значительное количество исконной цыганской лексики и незначительные реликты грамматических формантов, в то время как весь грамматический строй заимствован из западноармянского языка.
4.0. Язык бесписьменный, памятников письменности не имеет. Основным доступным собранием языкового материала по Л.я. до сих пор является монография
немецкого исследователя Н. Финка (1907).
5.0.0. Лингвистическая характеристика.
5.1.0. Фонологические сведения. Вокализм представлен фонемами: i, e, a, ə, o, u.
Фонема o перед согласным l имеет позиционный вариант ö: möl ‛ценаʼ, söl ‛словоʼ.
812
Цыганские языки
Согласные
По месту образования
Средне- ЗаднеГлотГубные Зубные
язычные язычные тальные
Непридых.
p
t
k
Гл.
Взрывные
Придых.
pʰ
tʰ
kʰ
Зв.
b
d
g
Непридых.
c
č
Гл.
Аффрикаты
Придых.
cʰ
čʰ
Зв.
j
ǰ
Гл.
f
s
š
x
h
Фрикативные
Зв.
v
z
ž
γ
Носовые
m
n
Глайды
y
Боковые
l
Одноударные
r
Многоударные
ȑ
Сонанты
Шумные
По способу
образования
Ударение силовое, падает на последний слог слова: manús ‛человекʼ, ‛мужчинаʼ, ‛мужʼ, mančʰáv ‛рыбаʼ, čahrí ‛ситоʼ, čʰətár ‛четыреʼ, buhú ‛многоʼ.
5.1.1. Структура слога не изучена.
5.1.2. Типы чередований не изучены.
5.2.0. Морфология.
5.2.1. По типу морфологической структуры язык агглютинативный с элементами флексии, по типу выражения грамматических значений — синтетический с
значительными элементами аналитизма (особенно в глагольной системе).
5.2.2. По совокупности морфологических и семантико-синтаксических признаков выделяются следующие традиционные части речи: имена — существительные, прилагательные, местоимения, числительные; наречия; глагол; служебные слова — послелоги, союзы.
Имя существительное имеет категорию числа, определенности/неопределенности, падежа. В форме единственного числа существительное представлено
чистой или осложненной реликтовыми суффиксами -av и -i основой: gar ‛домʼ,
ǰorav ‛зятьʼ, ‛женихʼ, čʰuri ‛ножʼ; во множественном числе к основе присоединяется один из вариантов суфикса -tikʰ/-(v)avtikʰ: garavtikʰ ‛домаʼ, ǰoravtikʰ ‛зятьяʼ,
‛женихиʼ, čʰurivavtikʰ ‛ножиʼ.
О п р е д е л е н н о с т ь / н е о п р е д е л е н н о с т ь у существительных
выражается с помощью постпозитивного суффигированного определенного артикля -ə (после согласных) или -n (после гласных) и неопределенного артикля
-mə: bar ‛дверь (вообще)ʼ — bar-ə ‛дверь (уже известная, данная)ʼ — bar-mə
‛дверь (какая-то, одна из многих)ʼ.
П а д е ж н ы е значения у существительных выражаются с помощью агглютинативных суффиксов:
В.С. Восканян. Ломаврен язык
Падеж
Ном.-акк.
Ген.-дат.
Абл.
Инстр.
Ед. число
gar(ə) ‛домʼ
garavi(n)
garave(n)
garavov(ə)
813
Мн. число
garavtikʰ(ə)
garavtocʰ(ə)
garavtocʰme(n)
garavtikʰov(ə)
П р и м е ч а н и е: В скобках приводятся формы с определенным артиклем.
Имя прилагательное не изменяется ни по числам, ни по падежам: tatav čiri
‛теплая одеждаʼ — tatav čirivavtikʰ ‛теплые одеждыʼ — tatav čirivavtikʰov ‛с теплыми одеждамиʼ. Субстантивизируясь, прилагательные могут склоняться по падежам как существительные. Особых формантов для образования степеней сравнения нет: для образования сравнительной степени название предмета, с которым производится сравнение, ставится в аблативе; превосходная степень
образуется при помощи определенного местоимения sav ‛всеʼ в форме аблатива:
vorov ‛большойʼ — čʰurivaven vorov ‛больше ножаʼ, ‛больше чем ножʼ — saven
vorov ‛больше всехʼ.
Исторический грамматический р о д существительных и прилагательных, который прослеживается в рудиментарных суффиксах (по-видимому, индоарийских по своему происхождению): м. р. -av и ж. р. -i (например: innav ‛мальчик,
сынʼ, malav ‛хлебʼ, kalav ‛черныйʼ, čəlav ‛быстрыйʼ и čokʰi ‛девочкаʼ, ‛дочьʼ, pani
‛водаʼ, čuni ‛маленькийʼ, но не ‛маленькаяʼ), — в современном языке полностью
утратил продуктивный характер.
Числительные. Из унаследованных количественных числительных Л.я. сохраняет только ak ‛одинʼ, lu(y)i ‛дваʼ, čʰətar ‛четыреʼ и las(ə) ‛десятьʼ. Для ‛пятьʼ используется слово hatʰ ‛рукаʼ, pavničʰ ‛стоʼ образовано от глагола pavnel ‛считатьʼ,
для ‛тысячаʼ используется слово vorov ‛большойʼ. Все остальные числительные
образуются с помощью разных комбинаций существующего инвентаря: lu(y)i-ak
‛три (два-один)ʼ, hatʰ(mə)-ak ‛шесть (пять-один)ʼ, lu(y)i-čʰətar или hatʰ(mə)lu(y)i-ak ‛восемь’ (‛две-четыре’ или ‛пять-два-один’), lu(y)i-las(ə) ‛двадцать (двадесять)ʼ, čʰətar pavničʰ ‛четырестаʼ, las(ə) vorov ‛десять тысячʼ. Количественные
числительные также употребляются в функции порядковых: ak garavin manǰə ‛в
первом домеʼ.
Местоимения. Основы личных местоимений 1-го и 2-го лица этимологически
восходят к бывшим притяжательным местоимениям: merav- и terav- (ср. цыг.
miro ‛мойʼ и tiro ‛твойʼ), к которым прибавляются заимствованные из армянского
притяжательные артикли 1-го лица -əs и 2-го лица -əd: meravəs ‛яʼ, teravəd ‛тыʼ.
В значении личного местоимения 3-го лица используется форма, восходящая к
указательному местоимению hev(ə) ‛онʼ. Множественное число личных местоимений образуется с помощью суффикса множественного числа -tonkʰ:
meravtonkʰəs ‛мыʼ, teravtonkʰəd ‛выʼ, hevavtonkʰ(ə) ‛ониʼ. Личные местоимения
склоняются по падежам:
814
Падеж
Цыганские языки
1 л.
meravəs
Ед. число
2 л.
3 л.
teravəd hev(ə)
1 л.
meravtonkʰəs
Мн. число
2 л.
teravtonkʰəd
Ном.
Ген.-дат.meravis
teravid
hevavi(n) meravtoncʰis
teravtoncʰid
акк.
Абл.
meraves teraves
hevave(n) meravtoncʰes teravtoncʰed
Инстр.
meravovəs teravovəs hevavov(ə) meravtoncʰovəs teravtoncʰovəd
3 л.
hevavtonkʰ(ə)
hevavtoncʰ(ə)
hevavtoncʰen
hevavtoncʰov(ə)
Из других разрядов местоимений в. Л.я. зафиксированы: указательные (трех
степеней отдаленности): hevis ‛этотʼ, ‛этаʼ, ‛таʼ, hevid ‛тот (который у 2-го лица)ʼ,
‛таʼ, hev ‛тот (который у 3-го лица)ʼ, ‛таʼ; вопросительные: kon ‛кто?ʼ, ke ‛что?ʼ,
katel ‛где?ʼ, keti ‛сколько?ʼ; определенное: sav(ə) ‛всеʼ, ‛всёʼ; неопределенное: keti
mə ‛несколькоʼ.
Наречия. Места: hosel ‛здесьʼ, hodel ‛там (близко от адресата)ʼ, honel ‛там (далеко)ʼ; времени: xiǰav ‛вчераʼ; образа действия havi ‛сноваʼ, ‛вновьʼ. В роли наречий употребляются некоторые существительные и прилагательные: əratə
‛ночьюʼ, əratuynə ‛утромʼ, čəlav ‛быстроʼ.
В глаголе морфологически выражены категории лица, числа, времени, наклонения, залога. Глагол имеет как личные, так и неличные формы. К неличным
формам относятся инфинитив и причастия. Инфинитив имеет три окончания: -el
(lekʰel ‛видетьʼ), -il (mulil ‛умиратьʼ), -al (fenal ‛становитьсяʼ). Перфективное причастие, от которого образуются формы перфекта и плюсквамперфекта, имеет
окончание -er (lekʰer, muler, fecʰer); результативное причастие прошедшего времени имеет окончание -acʰ (lekʰacʰ, mulacʰ, fecʰacʰ); причастие будущего времени
имеет окончание -u (lekʰelu, mulilu, fenalu); субъективное причастие имеет окончание -oγ (lekʰoγ, muloγ, fecʰoγ). Личные формы глагола имеют четыре наклонения: индикатив, оптатив, побудительное и императив. Существуют как составные, так и простые временные формы.
Г л а г о л ‛б ы т ьʼ
1 л.
2 л.
3 л.
Настоящее время
Ед. ч.
Мн. ч.
em
(y)enkʰ
es
(y)ekʰ
s
(y)en
Прошедшее время
Ед. ч.
Мн. ч.
(y)ei
(y)einkʰ
(y)eir
(y)einkʰ
(y)er
(y)ein
Индикатив
lekʰel ‛видетьʼ, mulil ‛умиратьʼ, fenal ‛становитьсяʼ
Настоящее время
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰem ku
lekʰes ku
lekʰe ku
Ед. число
mulim ku
mulis ku
muli ku
fenam ku
fenas ku
fena ku
lekʰʰnkʰ ku
lekʰekʰ ku
lekʰen ku
Мн. число
mulinkʰ ku
mulikʰ ku
mulin ku
fenankʰ ku
fenakʰ ku
fenan ku
815
В.С. Восканян. Ломаврен язык
Прошедшее несовершенное время
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰei ku
lekʰeir ku
lekʰer ku
Ед. число
mulei ku
muleir ku
mulir ku
fenai ku
fenair ku
fenar ku
lekʰeinkʰ ku
lekʰeikʰ ku
lekʰein ku
Мн. число
muleinkʰ ku
muleikʰ ku
mulein ku
fenainkʰ ku
fenaikʰ ku
fenain ku
Мн. число
mulecʰinkʰ
mulecʰikʰ
mulecʰin
fecʰankʰ
fecʰakʰ
fecʰan
Мн. число
mulelu enkʰ
mulelu ekʰ
mulelu en
fenalu enkʰ
fenalu ekʰ
fenalu en
Мн. число
mulelu einkʰ
mulelu eikʰ
mulelu ein
fenalu einkʰ
fenalu eikʰ
fenalu ein
Мн. число
muler enkʰ
muler ekʰ
muler en
fecʰer enkʰ
fecʰer ekʰ
fecʰer en
Мн. число
muler einkʰ
muler eikʰ
muler ein
fecʰer einkʰ
fecʰer eikʰ
fecʰer ein
Прошедшее совершенное время
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰecʰi
lekʰecʰir
lekʰe cʰ
Ед. число
mulecʰi
mulecʰir
mulecʰ
fecʰa
fecʰar
fecʰav
lekʰecʰinkʰ
lekʰecʰikʰ
lekʰecʰin
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰelu em
lekʰelu es
lekʰelu e
Ед. число
mulelu em
mulelu es
mulelu e
fenalu em
fenalu es
fenalu e
lekʰelu enkʰ
lekʰelu ekʰ
lekʰelu en
Будущее в прошедшем
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰelu ei
lekʰelu eir
lekʰelu er
Ед. число
mulelu ei
mulelu eir
mulelu er
fenalu ei
fenalu eir
fenalu er
lekʰelu einkʰ
lekʰelu eikʰ
lekʰelu ein
Перфект
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰer em
lekʰer es
lekʰer e
Ед. число
muler em
muler es
muler er
fecʰer em
fecʰer es
fecʰer e
lekʰer enkʰ
lekʰer ekʰ
lekʰer en
Плюсквамперфект
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰer ei
lekʰer eir
lekʰer er
Ед. число
muler ei
muler eir
muler er
fecʰer ei
fecʰer eir
fecʰer er
lekʰer einkʰ
lekʰer eikʰ
lekʰer ein
816
Цыганские языки
Оптатив
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
mulim
mulis
muli
lekʰem
lekʰes
lekʰe
fenam
fenas
fena
lekʰenkʰ
lekʰekʰ
lekʰen
Мн. число
mulinkʰ
mulikʰ
mulin
fenankʰ
fenakʰ
fenan
Мн. число
muleinkʰ
muleikʰ
mulein
fenainkʰ
fenaikʰ
fenain
Будущее в прошедшем
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. число
mulei
muleir
mulir
lekʰei
lekʰeir
lekʰer
fenai
fenair
fenar
lekʰeinkʰ
lekʰeikʰ
lekʰein
Побудительное наклонение
Будущее время
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰem piti
lekʰes piti
lekʰe piti
Ед. число
mulim piti
mulis piti
muli piti
fenam piti
fenas piti
fena piti
lekʰenkʰ piti
lekʰekʰ piti
lekʰen piti
Мн. число
mulinkʰ piti
mulikʰ piti
mulin piti
fenankʰ piti
fenakʰ piti
fenan piti
Будущее в прошедшем
1 л.
2 л.
3 л.
lekʰei piti
lekʰeir piti
lekʰer piti
Ед. число
mulei piti
muleir piti
mulir piti
fenai piti
fenair piti
fenar piti
Мн. число
lekʰeinkʰ piti muleinkʰ piti fenainkʰ piti
lekʰeikʰ piti muleikʰ piti fenaikʰ piti
lekʰein piti
mulein piti
fenain piti
Императив
2 л.
lekʰe
Ед. число
muli
fecʰe/fecʰi
lekʰekʰ/lekʰecʰekʰ
Мн. число
mulekʰ/mulecʰekʰ
fecʰekʰ
О т р и ц а н и е во всех видо-временних формах, кроме императива, осуществляется с помощью частицы na ‛неʼ: ná ku lekʰem ‛не вижуʼ, na lekʰecʰir ‛ты не
увиделʼ, na eir lekʰer ‛ты не виделʼ, na lekʰes piti ‛ты не увидишьʼ. В императиве
используется запретительная частица má ‛неʼ: ma lekʰe ‛не смотриʼ, ma lekʰekʰ ‛не
смотритеʼ. Обе частицы являются «исконными» грамматическими элементами.
Послелоги сочетаются главным образом с существительными в родительном
падеже: čahrivavi manǰ ‛в ситеʼ, nakavi munday ‛под крышейʼ, muhavi upra ‛на лицеʼ, garavi hemə ‛за домомʼ; в отдельных случаях они могут употребляться и с
другими падежами: garaven baray ‛снаружи домаʼ.
В.С. Восканян. Ломаврен язык
817
В Л.я. зафиксированы сочинительный союз u ‛иʼ — malav u pani ‛хлеб и водаʼ
и подчинительный союз or ‛чтоʼ, ‛чтобыʼ — sənkʰer em or hevavin kʰadin nasuhav e
‛услышал, что его жена больнаʼ, avecʰi or tervid pʰanem ‛пришел, чтобы сказать
тебеʼ; частицы: hi ‛даʼ, na ‛нетʼ.
5.2.3. Основной продуктивный способ именного словообразования — суффиксация, реже используются префиксация и сложение основ. Все продуктивные
суффиксы: -ičʰ, -ičkʰ, -cʰi, -ren, -utʰen, -nocʰ, -ot (kʰeličʰ ‛свадьбаʼ, pihičkʰ ‛напитокʼ,
kʰeravcʰi ‛горожанинʼ, lomavren ‛цыганский языкʼ, xasavutʰen ‛позорʼ, malavnocʰ
‛столоваяʼ, xarvavot ‛богатыйʼ) — и префикс an- (anxula ‛бесхозныйʼ) заимствованы из армянского языка.
5.3.0. Синтаксис.
5.3.1. Л.я. — язык номинативного строя, подлежащее всегда стоит в прямом
падеже и согласуется со сказуемым в лице и числе. В составе простого предложения можно выделить следующие члены: подлежащее, сказуемое, прямое дополнение, косвенное дополнение, обстоятельственные члены. Порядок основных
членов предложения SOV: sarsin malav anecʰ ‛Женщина принесла хлебʼ, однако
очень часто наблюдаются случаи инверсии. Обычный порядок слов: обстоятельство времени — подлежащее — другие обстоятельства — прямое дополнение —
сказуемое — косвенное дополнение: xijav musis čəlav čʰətar samel čahri e
samlikarer vəgnelu ‛Вчера мой муж быстро сделал четыре хороших сита для продажиʼ. В целом, однако, порядок слов довольно свободный: обстоятельство времени может стоять после подлежащего, а обстоятельство образа действия примыкать к сказуемому. Определение всегда предшествует определяемому.
Вопросительное предложение без вопросительных слов по структуре не отличается от повествовательного; вопрос передается интонацией.
5.3.2. Сложносочиненные и сложноподчиненные предложения строятся, как
правило, с помощью союзов, однако возможна и бессоюзная связь. Характерные
типы сложных предложений — сложносочиненные в основном с союзом u ‛иʼ:
kʰadis al mulecʰ u mervəs utʰluyecʰi ankʰadi ‛Жена тоже умерла, и я остался без женыʼ. В сложноподчиненных предложениях придаточное предложение в основном
вводится с помощью союза or ‛чтоʼ, ‛чтобыʼ: teravəd piti ǰes honel or xarvavə les
‛Ты должен пойти туда, чтобы отдать деньгиʼ.
5.4.0. Ядро лексики Л.я. составляют исконные слова индоарийского происхождения: akʰi ‛глазʼ, hatʰ ‛рукаʼ, lank ‛носʼ, sis ‛головʼ, per ‛животʼ, manus ‛человекʼ,
‛мужчинаʼ, sarsi ‛женщинаʼ, pʰal ‛братʼ, pʰen ‛сестраʼ, mus ‛мужʼ, ǰorav ‛зятьʼ, tʰuli
‛земляʼ, ‛прахʼ, vasəndav ‛дождьʼ, kʰam ‛солнцеʼ, leval ‛Богʼ, kʰerav ‛городʼ, les
‛мирʼ; gihu ‛зерноʼ, sali ‛рисʼ, malav ‛хлебʼ, anlu ‛яйцоʼ, kʰəl ‛маслоʼ, gar ‛домʼ, bar
‛дверьʼ, santʰu ‛очагʼ; kalav ‛черныйʼ, vorov ‛большойʼ, tatav ‛теплыйʼ, purgav
‛полныйʼ, ak ‛одинʼ, lu(y)i ‛дваʼ, las ‛десятьʼ, anel ‛приноситьʼ, lel ‛датьʼ, nenel
‛уноситьʼ, karel ‛делатьʼ, səvel ‛спатьʼ, vesel ‛сидетьʼ и т. д.
Существует значительный пласт заимствований из армянского, а также некоторые слова турецкого происхождения и ранние заимствования из новоперсидского языка.
6.0. Ввиду недостаточной изученности диалектов, распространенных в Турции, диалектное членение Л.я. не ясно. По некоторым грамматическим и лексическим отличиям можно выделить, с одной стороны, единый диалект Л.я. в Армении и Грузии, а с другой — диалект, распространенный в Турции.
818
Цыганские языки
ЛИТЕРАТУРА
Вентцель Т.В. «Островной» диалект армянских цыган — Боша // Лингвистическая география, диалектология и история языка. Ереван, 1976.
Восканян В.С. Система гласных тайного
языка армянских цыган и ее происхождение //
Orientalia, 2003, т. 1 [на армянском языке].
Папазянц В. Армянские цыгане (этнографическое исследование). Тифлис, 1899 [на
армянском языке].
Патканов К. Цыганы. Несколько слов о наречиях закавказских цыган: Боша и Карачи.
СПб., 1887.
Benninghaus R. Les Tsiganes de la Turquie
Orientale // Études Tsiganes, 1991, t. 37, № 3.
Bläsing U. Ein Beitrag zu Zigeuner-Jargons,
Geheimsprachen und zum argotischen Wortshatz
in der Türkey: Einige Bemerkungen zu Gaferoğlus Liste aus dem Wortschatz der Elekči bei
Alačam (Bolu) // Iran and the Caucasus, 2002,
vol. 6, № 1–2.
Boretzky N., Igla B. Romani Mixed Dialects //
15 Case Studies in Language Intertwining. Amsterdam, 1994.
Boretzky N. Armenisches im Zigeunerischen
(Romani und Lomavren) // Indogermanische
Forschungen, 1995, Bd. 100.
Finck F.N. Die Stellung des ArmenischZigeunerischen im Kreise der verwandten Mundarten // Buchhandlung und Antiquariat. Katalog
9: Indien und Iran. Halle, 1906.
Finck F.N. Die Sprache der armenischen Zigeuner. St.-Pétersbourg, 1907.
Finck F.N. Die Grundzüge des armenischzigeunerischen Sprachbaus // Journal of the
Gypsy Lore Society. New series, 1907, vol. 1.
Lehman-Haupt C.F. Beiträge zur Kenntnis der
Bôscha // Journal of the Gypsy Lore Society. 3rd
series, 1928, vol. 7.
Voskanian V.S. The Iranian Loan-Words in
Lomavren, the Secret Language of the Armenian
Gypsies // Iran and the Caucasus, 2002, vol. 6,
№ 1–2.
ПИСЬМЕННОСТИ НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
Ю.Б. Коряков
ПИСЬМЕННОСТИ НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
Для большинства индоарийских языков в настоящее время используются письменности на основе письма брахми, в целом называемые индийским письмом.
Для уточнения может также использоваться термин «брахмийские письменности», англ. Brahmic scripts. Единственной не восходящей к брахми письменностью, получившей заметное распространение, является арабское письмо. Для отдельных языков используется также латинский алфавит и письмо тана.
Письменности на основе брахми (брахмийские)
Индийские письменности являются консонантно-слоговыми алфавитами, или
абугидами (англ. abugida, alphasyllabary, neo-syllabary, akshara script). Их базовая
структура изначально построена на основе среднеиндийских фонологических
систем, для которых характерно отсутствие закрытых слогов. Каждый знак (акшара) обозначает либо отдельный гласный, либо согласный + базовый гласный
(обычно краткое a, реже краткое o). Слоги с другими гласными образуются путем стандартной модификации базового знака или добавлением специальных
знаков слева, справа, сверху или снизу. Отсутствие гласного в конце слова (реже
в конце слога) может обозначаться подстрочным знаком «вирама». Сочетания
согласных обозначаются лигатурами, включающими характерные элементы входящих в них знаков. Направление письма слева направо.
Те рм и н ол ог и я
Акша ра — одна графическая единица в индийском письме, соответствующая, как правило, одному слогу: согласный с базовым гласным (в том числе непроизносимым); согласный с другим гласным; сочетание согласных, записанное
лигатурой; согласный без гласного, записанный отдельным слогом (с вирамой
или без). Так, в последовательности कनय kanaya [knay] три акшары, а в KTv ktva
и कु ku — по одной.
Ба зовый гла сн ый , или гласный по умолчанию (англ. inherent vowel) — гласный, подразумеваемый при каждом полном согласном и специально не записываемый. Изначально это было краткое а, в современных языках также [ɐ],
[ə], [ɔ].
Ма тры гласных (mātrā) — специальные знаки (диакритики) при согласных
для обозначения гласных, отличных от базового гласного а (или другого базового гласного), и нуля гласного (вирама).
Ан у св а ра (anusvāra) — обозначает гоморганный носовой (N), предшествующий неносовому согласному, может интерпретироваться как ŋ, ñ, ṇ, n или m.
Ан ун а си ка, или чандрабинду (anunāsika, candrabindu; ◌ँ) — назализация
гласного; иногда может заменяться «анусварой», например ẽ एं вместо ẽ एँ. При
820
Письменности новых индоарийских языков
сочетании с верхней диакритикой дужка (candra ‛луна’) опускается и остается
только точка: हूँ [ɦũ] 1 л. ед. ч. ‛быть’, но 3 л. мн. ч. ह [ɦɛ̃].
Ви са рг а (visarga, ḥ) — придыхание после гласного; в санскрите было аллофоном согласного s, реже r, обычно на конце слов. В современных языках обычно не произносится или может вызывать удлинение последующего согласного.
Нукта (от араб. nuqṭa ‛точка’) — диакритический знак в виде точки (обычно
под буквой). Используется во многих индийских письменностях для образования
новых знаков для согласных, в частности при передаче заимствованных слов.
Ав а гра х а (avagraha; ऽ, транслитерируется обычно с помощью апострофа) —
символ, имеющий разные функции. В санскрите он используется для передачи
выпадения краткого гласного в результате сандхи: एकोऽयम ् ekoyam (< ekas +
ayam) ‛один этот’. Выпадение долгого гласного иногда обозначается двойной
аваграхой. В современных языках аваграха может использоваться для эмфатического продления гласных при передаче крика, например: хинди माँऽऽऽ! mãããã!
‛мама!’. В некоторых языках (конкани, магахи) этот знак используется также для
указания на то, что базовый гласный (соответствующий краткому a) в данном
слоге произносится, а не выпадает согласно правилам синкопы. Например, конк.
बैसऽ [baisa] ‛сидеть’, а не बैस [bais].
Ви ра м а (virāma, хинди halant) — знак, обозначающий отсутствие гласного после согласного. В современных языках используется лишь в заимствованиях (в том
числе из санскрита) и в некоторых ономатопоэтических словах. Сочетания согласных в середине слова передаются с помощью лигатур. Выпадение гласного на конце
и в середине слов согласно новоиндоарийским правилам синкопы не обозначается.
Исконные сочетания согласных пишутся с помощью ли га тур (соединений
букв). Лигатуры возникли в среднеиндийский период для записи пракритов
(среднеиндийских языков), для которых консонантные кластеры были нехарактерны. Позднее, когда письменность была применена к санскриту, количество
лигатур увеличилось. В современных новоиндоарийских языках большая часть
лигатур используется только в заимствованиях из санскрита, поскольку сочетания согласных в лексике, унаследованнной из среднеиндийских языков, возникли
относительно недавно после падения краткого a и записываются так, как если бы
этот гласный еще произносился. Так, два омофона [karta] в большинстве языков
записываются по-разному в зависимости от происхождения: санскритское заимствование (татсама) ktRa kartā ‛творец’ пишется с лигатурой, а исконное слово
(тадбхава) krta karatā ‛делает’ — отдельными буквами. Кроме того, новые лигатуры часто используются в заимствованиях из других языков.
Часть графем используется только при передаче санскритских заимствований
и, как следствие, может отсутствовать в некоторых письменностях. К таким символам относятся слоговые согласные r̥, r̥ ̄ , l̥ , l̥ ̄ (причем последний не является фонемой даже в санскрите, где существует лишь для поддержания симметрии между краткими и долгими гласными). Среди символов согласных можно назвать
носовые ṅ и ṇ, которые совпали с дентальным n, кроме положения перед гоморганными смычными. Также обычно из трех графем для ṣ, ś и s используются одна
или две, так как во многих новых индоарийских языках эти фонемы совпали.
Согласно индийской лингвистической традиции графемы организуются следующим образом. Гласные (svara) исторически делятся на краткие (hrasva) и
долгие (dīrgha). Согласные (vyañjana) образуют следующую таблицу:
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
sparśa
(смычные)
aghoṣa
(глухие)
mahāalpaalpaprāṇa
prāṇa
prāṇa
(придых.)
kaṇṭhya
(гуттуральные)
tālavya
(палатальные)
mūrdhanya
(ретрофлексные)
dantya
(зубные)
oṣṭhya
(губные)
821
ūṣma/saṃghashrī
anunāsika antastha
(носовые) (плавные)
(фрикативные)
ghoṣa
ghoṣa
aghoṣa
(глухие) (звонкие)
(звонкие)
alpaprāṇa
(непридых.)
mahāprāṇa
mahāprāṇa
ka
kha
ga
gha
ṅa
ha
ca
cha
ja
jha
ña
ya
śa
ṭa
ṭha
ḍa
ḍha
ṇa
ra
ṣa
ta
tha
da
dha
na
la
sa
pa
pha
ba
bha
ma
va
В список базовых согласных графем также традиционно включаются лигатуры
kṣ и jñ, так как они не выводимы из соответствующих графем и имеют такую же
ширину, как и знаки для одиночных согласных.
Ниже в таблицах для отдельных видов письменности дается единая транслитерация ISO (МОС, Международной Организации по Стандартизации), основанная
на IAST (Международный алфавит транслитерации санскрита), но с добавлением
знаков для передачи графем, не используемых при записи санскрита. Незначительные различия между ними указаны в разделе про транслитерации. В таблицах через запятую приводятся разные фонемы, обозначаемые данным знаком; через косую черту — аллофоны или свободные варианты одной и той же фонемы.
В статьях по отдельным языкам в настоящем издании в примерах курсивом без
скобок также используется, как правило, вариант ISO. Отдельные отклонения
отмечены ниже.
Ист ория
Оригинальные письменности в Индии (не считая хараппской письменности)
появляются не ранее III в. до н. э. Традиционная древнеиндийская культура была
ориентирована на устную передачу знаний, поэтому древнеиндийские языки —
ведийский и ранний санскрит — не имели письменности. Первые системы письма в Индии были созданы для среднеиндийских языков: в них, в частности, не
было знаков для дифтонгов и слоговых сонантов, имевшихся в санскрите, но отсутствовавших в пракритах.
Изначально для индоарийских языков использовались две системы письма —
брахми и кхароштхи, появившиеся практически одновременно. Кхароштхи произошло от арамейского письма и использовалось на северо-западе Индии до III в.
н. э., а в Центральной Азии — вплоть до VII в., после чего было вытеснено пись-
822
Письменности новых индоарийских языков
мом брахми и не оставило после себя «потомков». Подробнее о нем см. статью
«Индийские письменности древнего и среднего периодов» в томе «Языки мира:
Индоарийские языки древнего и среднего периода».
В тот же период по всему Индийскому субконтиненту распространилось
письмо брахми, которое впоследствии стало основой большинства алфавитов
Южной и Юго-Восточной Азии.
Точное происхождение б р а х м и неизвестно. Предполагается, что оно было
создано специально записи для эдиктов царя Ашоки или аналогичных надписей
на основе использованной в кхароштхи консонантно-слоговой системы (и потому отчасти связано с арамейским письмом). Никакой связи брахми с древним
письмом на печатях III–II тыс. до н. э. из Мохенджо-Даро, Хараппы и др., обнаруженных в долине Инда, не прослеживается.
В развитии брахми выделяются три периода. Ра н н ее б ра хми (III–I вв. до
н. э.) было относительно однородным на всей территории Индии. Однако уже в
ранних памятниках выявляются местные разновидности, группируемые в северную и южную группы. В с ре дн и й период (I–III вв. н. э.) различия между северными и южными разновидностями брахми увеличиваются. В это время на севере
Индии последовательно сменялись стили маурья, шунга, кушанский, кшатрапский. На юге Индии известны такие разновидности, как калинга (территория
штата Орисса; просуществовала до VI в. н. э.); тамильское брахми; бхаттипролу
(на территории современного штата Андхра-Прадеш). Южные разновидности
использовались как для местных дравидийских языков, так и для санскрита.
Для периода п оздн ег о б ра хми (IV–VII вв.) принято говорить уже об отдельных видах письма. На севере Индии это гуптское письмо (IV–VI вв.), в Центральной Азии — наклонное брахми (центральноазиатское брахми), известное
как минимум в трех разновидностях — тохарской, сакской и уйгурской. На юге
Индии сложилось несколько новых разновидностей брахми, характеризующихся
округлостью очертаний букв и вытеснивших более ранние варианты: кадамба,
развившееся в чалукья, а затем легшее в основу староканнадского письма, из которого развились современные письменности телугу и каннада; паллава, ставшее
основной огромного числа письменностей Юго-Восточной Азии; грантха, из которого рано выделилось тамильское письмо со скорописным вариантом ватежутту,
а в конце IX в. — начале X в. — малаяламское письмо. Грантха также легло в основу письменности для индоарийского сингальского языка; ранние ее формы близки
к североиндийским письменностям, а поздние возникли на основе южноиндийских.
С середины VI в. доминирующим письмом на севере Индии стало сиддхаматрика (сиддхамское, кутила), в VII–VIII вв. из него развились тибетское письмо,
шарада (на северо-западе Индии) и нагари (в центре и на востоке), на основе которых сложились все современные письменности Северной Индии, используемые для индоарийских языков.
Названия многих индийских письменностей образованы от нарицательных
прилагательных и помимо обозначения конкретных видов письма могут обозначать стили письменности и в таком значении употребляться гораздо шире. Так
кайтхи (kaithī) значит «писцовое», махаджани (mahājanī) — «торговое», моди —
«наклонное», ланда (laṇḍā) — «обрезанное», ваниашаи (vāṇiāśāī) — «купцовое»,
шарапхи (śarāphī) — «банкирское».
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
823
С ареально-генетической точки зрения брахмийские письменности новых индоарийских языков можно разделить на четыре группы: северо-западная (шарада
и производные, в том числе гурмукхи), северно-центральная (западные производные нагари, в том числе деванагари), восточная (потомки восточного нагари)
и южная (сингальское, дивес-акуру, чакма и саураштра, а также дравидийские
письменности, используемые для языков конкани, саураштра и банджари).
Сев е рн о- ц ен т ра л ьн а я гр уп п а
Н а га ри (nāgarī) — одна из основных разновидностей письма Северной Индии, сложившаяся к VII–VIII в. н. э. на основе сиддхамского письма. В течение
последующих пяти–шести веков на его основе развилось несколько видов письма: деванагари (а также моди и гуджарати на его основе), восточное нагари, ардханагари, нандинагари (Карнатака) и неварское (а также монгольское письмо соёмбо на его основе).
Деван а́ г а ри (devanāgarī) — основная письменность современной Северной
Индии — сформировалась примерно к XII–XIII в. в центре Северной Индии. Постепенно она вытеснила многие родственные разновидности к западу (шарада) и
востоку. В настоящее время это стандартное письмо для многих индоарийских
языков — санскрита, хинди, непальского, диалектов раджастхани, гархвали, кумаони. Деванагари также является одной из письменностей (как правило основной) для таких языков, как панджаби, маратхи, конкани, майтхили, магахи,
бходжпури, бишнуприя-манипури, бхили, банджари, многих разновидностей западного пахари, синдхи (в Индии — наряду с арабским письмом), мальдивского
(на индийском атолле Миникой) и некоторых других, сосуществуя с местными
письменностями. На основе деванагари также сложилось несколько скорописных
форм, в том числе моди и гуджарати.
Письменность деванагари является консонантно-слоговой. Базовый гласный a
произносится, как правило, как более верхний центральный гласный, который
может описываться как [ɐ], [ʌ], [a] или [ə]; в восточных регионах Непала и Бихара, примыкающих к бенгальскому, он может сдвигаться в задний ряд и становиться огубленным, вплоть до [ɔ].
В большинстве современных индоарийских языков базовый гласный a выпал в
конце и в середине слова согласно определенным правилам. Такое выпадение не
обозначается знаком вирама (за исключением некоторых случаев в непальском,
где выпадение базового гласного обычно обозначается либо лигатурой в середине слова, либо знаком вирама на конце слова). Однако в некоторых языках
(синдхи, авадхи, майтхили, магахи, южные диалекты конкани) такого выпадения
не произошло, и иногда наличие гласного на конце слова эксплицитно обозначается знаком аваграха ऽ.
В современных индоарийских языках знаки для слоговых согласных (r̥, r̥ ̄ , l̥ )
встречаются только в заимствованиях из санскрита и произносятся как сочетание
соответствующего сонорного с гласным [ɪ] (в маратхи — [ʊ]): [ɾɪ], [lɪ], иногда
только [ɪ].
Знаки для дифтонгов используются, как правило, для передачи открытых
гласных [ɛ] и [ɔ], но в некоторых языках (восточные диалекты хинди, бихари,
конкани) сохраняется дифтонгическое произношение [əı]/[ɛj]/[aj] и [əʊ]/[ɔʊ]/[aʊ].
Письменности новых индоарийских языков
824
Новые дифтонги, появившиеся в результате синкопы или в заимствованиях, передаются двумя графемами. Знаки ऑ [ɒ] и ऍ [æ] используются в заимствованиях
из английского: दॉ टर dɒkṭar ‛доктор’.
Гласные с некоторыми согласными образуют лигатуры, например, с согласным r: é ru, ê rū.
Гласные деванагари
Отд. знак
Диакритики
अ
k+
ISO
Хинди
Конкани
क
a
ɐ
ɵ
आ
◌ा
का
ā
ɑː
a
इ
ि◌
क
i
ɪ
i
ई
◌ी
क
ī
iː
i
उ
◌ु
कु
u
ʊ
u
ऊ
◌ू
कू
ū
uː
u
ऎ
◌ॆ
कॆ
e
–
ɛ, e
ए
◌े
के
e/ē*
eː
ɛ, e
ऐ
◌ै
कै
ai
ɛː/æː
ʌj
ऍ
◌ॅ
कॅ
ê
æ
æ
ऒ
◌ॊ
कॊ
o
–
ɔ, o
ओ
◌ो
को
o/ō*
oː
ɔ, o
ऑ
◌ॉ
कॉ
ô
ɒ
औ
◌ौ
कौ
au
ɔː
ऋ
◌ृ
कृ
r̥
rɪ
ॠ
◌ॄ
कॄ
r̥̄
(rɪ)
ऌ
◌ॢ
कॢ
l̥
(lɪ)
ॡ
◌ॣ
कॣ
l̥̄
(lɪ)
ʌʋ
П р и м е ч а н и е: Варианты ē и ō используются при транслитерации языков, в которых
есть также краткие ऎ e и ऒ o.
Дополнительные диакритики
Диакритики
◌ं
◌ः
◌ँ
◌्
ISO
ṁ
ḥ
Ṽ
МФА
m, n, ɳ, ɲ, ŋ
h
Ṽ
Название
анусвара
висарга
анунасика/чандрабинду
вирама/халант
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
825
Сог ла сн ы е дев а н а га ри
Дев.
ISO
Хинди
Дев.
ISO
Хинди
Дев.
ISO
Хинди
क
k
k
ठ
ṭh
ʈʰ
ब
b
b
kh
kʰ
ḍ
ɖ
bh
bʱ
ग
g
g
ढ
ḍh
ɖʱ
म
m
m
घ
gh
ɡʱ
ण
ṇ
ɳ
य
y
j
ṅ
ŋ
t
t̪
r
r
c
tʃ
th
t̪ ʰ
l
l
ch
tʃʰ
d
d̪
v
v/w
j
dʒ
dh
d̪ʱ
ś
ʃ
jh
dʒʱ
n
n
ṣ
ʃ
ñ
ɲ
p
p
s
s
ṭ
ʈ
ph
pʰ
h
ɦ
ख
ङ
च
छ
ज
झ
ञ
ट
ड
त
थ
द
ध
न
प
फ
भ
र
ल
व
श
ष
स
ह
Некоторые знаки имеют по два начертания, одно из которых, как правило, является устаревшим или региональным вариантом.
Ва ри а н ты сог ла сн ы х
ISO
станд.
a
kh
jh
ṇ
l
ś
अ
ख
झ
ण
ल
श
другие
Для звуков, встречающихся в заимствованиях (прежде всего из персидского,
арабского и английского языков), используются дополнительные знаки с точкой
внизу ◌़ (нукта). Использование дополнительных знаков не обязательно.
Знаки для h̤, s̤ , t̤ встречаются крайне редко и передают по несколько арабских
букв каждая. Знаки для ḻ, ṟ, ṉ, используются для передачи звуков из дравидийских языков. Знак ẏ используется для передачи соответствующих графем из бенгальского и ория.
Имплозивные согласные в синдхи передаются с помощью подчеркивания ◌॒ : ॻ
[ɠə], ॼ [ʄə], ॾ [ɗə], ॿ [ɓə]. В раджастхани они же передаются знаками для обычных непридыхательных звонких, в то время как последние достаточно редки и
при необходимости передаются другими способами (например, व [b] и [v]).
Придыхательные сонорные могут передаваться с помощью лигатур с согласным ह ha: ह mha, ह nha, ह ṇha, ह vha, ह lha, ह ḷha, ह rha.
Письменности новых индоарийских языков
826
Д оп ол н и тел ьн ы е с ог ла сн ы е д ев а н а га ри
ISO
МФА
деванагари
ISO
Исходное
произношение
Обычная
реализация
ळ/
ḷ
ɭ
क़
q
q
k
ड़
ṛ
ɽ
ख़
kh
x
kʰ
ढ़
ṛh
ɽʱ
ग़
ġ
ɣ
ɡ
ऴ
ḻ
ɻ
ज़
z
z
z
ऱ
ṟ
ɽ
फ़
f
f
f
ऩ
ṉ
h̤
ħ
h
य़
ẏ
s̤
sˤ
s
t̤
tˤ
t
w
w
v/w
деванагари
j
Некоторые лигатуры
kṣ
kʃ
jñ
gj/ dɲj
В некоторых диалектах (марвари, каччхи) для передачи ретрофлексного ḍ [ɖ] используется особый знак , в то время как традиционный знак ड закреплен за ṛ [ɽ].
Знаки ळ ḷa [ɭ] и ह ḷha [ɭʱ] используются для передачи одноударных боковых
аллофонов ретрофлексных ḍ и ḍh в ведийском языке. Первый из них обозначает
также отдельную фонему в маратхи и раджастхани.
Ма ра тхи. В настоящее время основной письменностью для языка маратхи
является деванагари (на маратхи bāḷbodh ‛понятная детям’). Местными отличиями являются: использование особого знака ळ для ретрофлексного ḷ [ɭ] и ऱ для
ретрофлексного ṛ [ɽ]. Обычные для деванагари знаки гласных, употребляемые в
начальной позиции (полные), могут здесь заменяться сочетанием अ а с соответствующей гласной диакритикой (iA вместо # i, AI вместо $ ī, Au вместо % u, AU
вместо ^ ū и т.д.). В заимствованиях из английского гласный [ɔ] передается, также как и в других языках, с помощью диакритического знака ◌ॅ чандра над долгим ā — ऑ, в то время как для [æ] чандра ставится над अ а, а не над ऍ e, как в
других языках. Знаки для слоговых согласных (r̥, r̥̄, l̥ ) в заимствованиях из санскрита произносятся как сочетание соответствующего сонорного с гласным [ʊ]:
[ɾʊ], [lʊ].
Моди (modī ̣, букв. ‛изогнутое’, ‛ломаное’) — скорописная разновидность деванагари, используемая в основном для языка маратхи, в отдельных случаях также для раджастхани. Считается, что она появилась в XVI в., первый документ
относится к началу XVII в. С конца XVII в. моди была официальной письменностью государства Маратхов и активно использовалась в Махараштре вплоть до
середины XX в., когда была официально заменена на деванагари. Тем не менее
моди продолжает ограниченно применяться в этом штате, преподается в некоторых школах, издаются газеты, использующие эту письменность. Большая часть
сохранившихся памятников на моди — рукописи; в печати она также использо-
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
827
валась с начала XIX в. Характерной особенностью моди является сильная вариативность знаков гласных в зависимости от согласной, к которой они присоединяются (ниже в таблице приведены примеры со знаками для k и gh).
Гл а сн ы е мо ди
Отд. знаки
A
;
e
E
w
W
Ao
AO
;o
;O
Диакр.
–
a
i
I
u
U
o
O
ao
aO
ISO
a
ā
i
ī
u
ū
e
ai
o
au
МФА
ə
a
e
əı
o
əu
k+
K
'
Ki
KI
!
KU
Ko
KO
'o
'O
gh+
g
ga
gi
gI
gu
gU
go
gO
gao
gaO
i
u
Сог ла сн ы е мо ди
моди
K
k
G
g
D
C
c
J
j
¡
ISO
k
kh
g
gh
ṅ
c
ch
j
jh
ñ
МФА
моди
k
T
kʰ
z
g
D
ɡʱ
Z
ŋ
n
ts, ʧ
t
s, ʧʰ
q
dz/z, dʒ/ʒ
d
zʱ, dʒʱ
Q
ɲ
N
ISO
ṭ
ṭh
ḍ
ḍh
ṇ
t
th
d
dh
n
МФА
ʈ
ʈʰ
ɖ
ɖʱ
ɳ
t̪
t̪ ʰ
d̪
d̪ʱ
n
моди
p
P
B
b
,
ISO
p
ph
b
bh
m
МФА
p
pʰ
b
bʱ
m
Y
R
L
V
y
r
l
v
j
r
l
w/v
моди ISO МФА
]
ś
ʃ
y
ṣ
ʃ
S
s
s, ʃ
H
h
ɦ
l
ḷ
ɭ
¥
kṣ
kʃ
Гуджа рати (ગુજરાતી િલિપ Gujǎrātī Lipi) — письменность языка гуджарати,
диалекта языка синдхи — каччхи и авестийского языка. Сложилась в XVI в. на
основе деванагари; наиболее ранняя датированная рукопись относится к 1592 г.
Вплоть до XIX в. она использовалась только для частной переписки и ведения
деловых бумаг, сосуществуя с деванагари, которая являлась письменностью художественной, научной и религиозной литературы. Письменность гуджарати известна также под названиями шарапхи (śarāphī ‛банкирское’), ваниашаи (vāṇiāśāī
‛купцовое’), махаджани (mahājanī ‛торговое’), однако эти термины применяются
и к другим письменностям (в частности, раджастханское махаджани, см. ниже).
Наиболее характерным отличием гуджарати от деванагари является отсутствие
сплошной горизонтальной черты, соединяющей все символы в слове.
Письменности новых индоарийских языков
828
Гл а сн ы е г уджа ра ти
Отд. Диакризнак
тика
ISO/
МФА
в статье
k+
Отд. Диакризнак
тика
k+
ISO/
МФА
в статье
અ
–
ક
a/ə
ə
એ
◌ે
કે
e
e, ɛ
આ
◌ા
કા
ā/a
ɐ
ઐ
◌ૈ
કૈ
ai/əi
əj
ઇ
િ◌
ક
i
ઓ
◌ો
કો
o
o, ɔ
ઈ
◌ી
કી
ī
ઔ
◌ૌ
કૌ
au/əu
əʋ
ઉ
◌ુ
કુ
u
ઍ
◌ૅ
કૅ
â
æ
ઊ
◌ૂ
કૂ
ū
ઑ
◌ૉ
કૉ
ô
ɔ
ઋ
◌ૃ
કૃ
r̥
ૠ
◌ૄ
કૄ
r̥̄
i
u
ɾu
П р и м е ч а н и е: в столбце «ISO/в статье» после косой черты дается вариант, используемый в транслитерации в статье «Гуджарати язык» в наст. издании.
Знаки ઍ и ઑ используются для передачи [æ] и [ɔ] в английских заимствованиях.
Приглушенные (murmured) гласные при этимологическом соответствии передаются с помощью h и иногда дополнительного гласного: ha > [ə̤]; hā > [a̤]; ahe >
[ɛ̤]; aho > [ɔ̤]; ahā > [a̤]; ahi, ahī > [ə̤j]; ahu, ahū > [ə̤ʋ]; āhi, āhī > [a̤j]; āhu, āhū > [a̤ʋ]
и т. д. Приглушенные гласные другого происхождения не обозначаются на письме, например, [ma̤ro] пишется māro, а не *māhro.
Анусвара ◌ં передает как гоморганный носовой согласный, так и назализацию
гласного. Висарга ◌ઃ и вирама ◌્ используются в основном в санскритских словах.
Сог ла сн ы е г уджа ра ти
Гудж. ISO МФА
и
Гудж.
ISO
МФА
Гудж.
ISO
МФА
Гудж. ISO МФА
ક
k
k
ટ
ṭ
ʈ
પ
p
p
શ
ś
ખ
kh
kʰ
ઠ
ṭh
ʈʰ
ફ
ph
pʰ
ષ
ṣ
ગ
g
ɡ
ડ
ḍ
ɖ
બ
b
b
સ
s
s
ઘ
gh
ɡʱ
ઢ
ḍh
ɖʱ
ભ
bh
bʱ
હ
h
ɦ
ઙ
ṅ
ŋ
ણ
ṇ
ɳ
મ
m
m
ળ
ḷ
ɭ
ચ
ch
tʃ
ત
t
t̪
છ
chh
tʃʰ
થ
th
t̪ ʰ
ય
y
j
kṣ
kʃ
જ
j
dʒ
દ
d
d̪
ર
r
ɾ
jñ
ɡn
ઝ
jh
dʒʱ
ધ
dh
d̪ʱ
લ
l
l
ઞ
ñ
ɲ
ન
n
n
વ
v
ʋ
Согласные ર r, જ j и હ h образуют с некоторыми гласными лигатуры:
hṛ.
ʃ
rū,
jī
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
829
Во ст оч н а я г р уп п а
Во ст оч н о е н а г а ри (гаудия; Eastern Nagari, Proto-Bengālī) развилось из нагари примерно к XIII в. Позднее на его основе сложилось несколько местных вариантов: бенгальско-ассамское письмо, тирхути (майтхильское), кайтхи, силхетское нагари, ория. Сейчас восточным нагари часто называют стандартный бенгальско-ассамский вариант письма.
Бен га льск о-а с са мск ое письмо (бенгальское, бенгали, восточное нагари) —
используется с незначительными вариациями для языков бенгальского, ассамского, бишнуприя и силхетского, а также для нескольких тибето-бирманских
языков (мейтхей-манипурский, кокборок, наро и другие) и австроазиатского языка мундари. Также оно используется для санскрита. В силхетском и мейтхей оно
вытеснило местные системы письма — силхети-нагари и мейтхей-майек.
Ассамский алфавит отличается наличием двух согласных графем — ৰ r и ৱ w.
Кроме того, ассамский вариант значительно отличается от бенгальского звукобуквенными соответствиями, что является результатом значительной перестройки ассамской фонологической системы. Особенностью бенгальского и ассамского языков является двоякая реализация базового гласного (соответствующего исходному краткому a) — /ɔ/ и /o/ в бенгальском, /ɒ/ и /ɔ/ в ассамском. В бенгальском разница между этими гласными не отражается на письме, а в ассамском в
некоторых случаях используется специальный знак знак ' (অ') для [ɔ].
В некоторых системах транскрипции для бенгальского языка гласные [ɔ] и [æ]
передаются как ô и ê.
Гл а сн ы е бен г а ль с к ог о и ти рх ута
ISO
a
–
ā
i
ī
u
ū
r̥
r̥̄
l̥
l̥̄
e
ai
o
au
майтхили
Тирхута
Бенгальско-ассамское письмо
диакри- самост. самост. диакрибишнуk+V
k+V
бенг.
асс.
знак
знак
тики
тики
прия
ə
a
i
i
u
u
e
əı
o
əu
c
sf
ls
sL
s'
s"
]s
]s
]sf
]sf}
◌f
l◌
◌L
◌'
◌"
]◌
]◌
]◌f
]◌f}
cf
O
OQ
p
pQ
P
PT
~
~T
অ
অ'
আ
ই
ঈ
উ
ঊ
ঋ
ৠ
ঌ
ৡ
এ
ঐ
ও
ঔ
–
◌'
◌া
ি◌
◌ী
◌ু
◌ূ
◌ৃ
◌ৄ
◌ৢ
◌ৣ
◌
◌
◌া
◌ৗ
ক
ক'
কা
িক
কী
কৃ
কৄ
কৢ
কৣ
ক
ক
কা
কৗ
ɔ, o
–
a
i, e
i
u, o
u
ri
–
(li)
–
e, æ
oj
o
ow
ɒ, ɔ
ɔ
a
i
i
u
u
ri
–
–
–
e, ɛ
ɒj
o
ɒw
a
–
ā
i
ī
u
ū
ri
–
–
–
e
aj
o
aw
Письменности новых индоарийских языков
830
Дополнительные символы অ' [ɔ] в ассамском и так называемая джо-пхола
(ya-phala — укороченная форма согласного য ya) в бенгальском не считаются отдельными буквами, однако они широко используются для передачи определенных
гласных звуков в неоднозначных случаях. Джо-пхола используется иногда также
для передачи небенгальских звуков при транслитерации иностранных слов. Например, звук [y] (нем. ü) передается как , а звуки [ø] и [œ] (нем. ö) — как или এ .
Гласный [æ] в бенгальском не имеет единого обозначения и может передаваться несколькими способами:
— так же как [e]: এত eta [æto] ‛столько’, দখা dekha [dækʰa] ‛видеть’;
— сочетанием джо-пхолы с краткой или долгой a — ব / ব া: অ ািমবা a:yāmibā
[æmiba] ‛амеба’, ব b:yasta [bæsto] ‛занятый’, ব াকরণ b:yākarana [bækɔron] ‛грамматика’.
— сочетанием джо-пхолы c e: এ াকােডমী e:yākādemī [ækademi] ‛академия’.
Сог ла сн ы е бен г а ль с к ог о и ти рх ута
Тирхута
ISO
k
kh
g
gh
ṅ
c
ch
j
jh
ñ
ṭ
ṭh
ḍ
ṛ
ḍh
ṛh
ṇ
t
th
d
dh
n
p
майтхили
знак
знак
k
kʰ
ɡ
ɡʱ
ŋ
tʃ
tʃʰ
dʒ
dʒʱ
n
ʈ
ʈʰ
ɖ
s
v
u
3
ª
r
5
h
‰
`
6
7
8
ɖʱ
9
n
t̪
t̪ ʰ
d̪
d̪ʱ
n̪
p
0
t
y
b
w
g
k
ক
খ
গ
ঘ
ঙ
চ
ছ
জ
ঝ
ঞ
ট
ঠ
ড
ড়
ঢ
ঢ়
ণ
ত
থ
দ
ধ
ন
প
Бенгальско-ассамское письмо
бенгальский
ассамский бишнуприя
в статье МФА
k
kh
g
gh
ŋ
č
čh
ǰ
ǰh
n
ʈ
ʈh
ɖ
ɽ
ɖh
ɽh
n
t
th
d
dh
n
p
k
kʰ
ɡ
ɡʱ
ŋ
tʃ
tʃʰ
dʒ
dʒʱ
n
ʈ
ʈʰ
ɖ
ɽ
ɖʱ
ɽʱ
n
t̪
t̪ ʰ
d̪
d̪ʱ
n̪
p
k
kʰ
ɡ
ɡʱ
ŋ
s
s
z
z(h)
n
t
ʈʰ
d
ɾ
dʱ
ɾ(h)
n
t
tʰ
d
dʱ
n
p
k
kh
g
gh
ŋ
c∫/ch
chh
j
jh
ñ
ţ
ţh
đ
ŗ/r
đh
ŗh
n/ņ
t
th
d
dh
n
p
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
831
Продолжение таблицы
ph
b
bh
m
y
ẏ
r
r
l
v
ś
ṣ
s
h
jñ
kṣ
pʰ
b
bʱ
m
dʒ
m
a
e
d
o
ɾ
/
l
w
s
s
s
h
n
j
z
i
;
x
1
I
ফ
ব
ভ
ম
য
য়
র
ৰ
ল
ৱ
শ
ষ
স
হ
ph
b
bh
m
ǰ
y/–
r
–
l
–
ʃ/s
ʃ
ʃ/s
h, –
pʰ
b
bʱ
m
dʒ
j/e̯ , –
ɾ
–
l
–
ʃ/s
ʃ
ʃ/s
h, –
pʰ
b
bʱ
m
z
j
–
ɾ
l
w
x/s
x/s
x/s
h
ggṼ
kʰː / kʰ
kʰj
ph/f
b
b'/bh
m
j
y
r
–
l
w/v
ŝ
ş
s
h
П р и м е ч а н и е: В статье «Бенгальский язык» в наст. издании в примерах в косых скобках
прямым шрифтом используется вариант «в статье», при транслитерации курсивом — вариант «ISO».
Знак ([khɔnɖo tɔ]) соответствует сочетанию ত с вирамой и соответственно
используется на конце слов и в начале некоторых лигатур. Обычно он не используется в заимствованиях.
Вирама ([hɔʃonto]) ◌্ используется в основном в санскритских словах. Висарга
([biʃɔrgo]) ◌ঃ имеет несколько значений: перед согласным она обозначает удвоение следующего за ней согласного: দুঃখ duḥkha [dukʰːo] ‛страдание’; в исходе
слова в междометиях — глухой [h]: উঃ [uh] ‛увы’; в прочих случаях не произносится: দুঃ duḥstha [dustʰo] ‛несчастный’. Анусвара ([ɔnuʃʃɔr]) ◌ং передает велярный носовой: বাংলা bāṁlā [baŋla] ‛бенгальский’, анунасика ([čɔndrobindu]) ◌ঁ —
назализацию гласного: চাঁদ cā͂da [tʃãd] ‛луна’.
Ти рх ута (майтхили, митхилакшар; tirahutā, mithilākṣar) — оригинальная письменность для языка майтхили, происходящая от восточного нагари. Наиболее ранние надписи относятся к XIII в. Тирхута активно употреблялась наряду с кайтхи
вплоть до начала XX в., после чего было практически вытеснена деванагари. Однако начиная с 1950-х гг. начинается медленное возрождение этого письма, и сейчас
оно ограниченно используется для церемониальных нужд и литературных произведений. Название «тирхута» происходит от названия региона Тирхут на севере
Бихара, примерно совпадающего с территорией распространения языка майтхили. Название «тирхути» может также относиться к майтхильской разновидности
кайтхи. Знаки см. выше, в таблице вместе с бенгальско-ассамским письмом.
Ка й тхи — письмо, широко использовавшееся в северной Индии с XVI по
XIX в., в основном на территории современных штатов Уттар-Прадеш и Бихар.
Письменности новых индоарийских языков
832
Термин «кайтхи» происходит от Kāyath < Kāyastha — название касты писарей в
Северной Индии. Оно использовалось для записи деловых, юридических и частных документов на языках бходжпури, майтхили, магахи, урду, восточного хинди (авадхи), реже марвари. В 1880-х кайтхи было признано официальным алфавитом Бихара. Вплоть до начала XX в. это был наиболее употребительный тип
письма для этих языков, однако впоследствии оно было практически полностью
вытеснено деванагари. В настоящее время кайтхи используется очень ограниченно, в основном в личной переписке на бходжпури и магахи.
Известно как минимум три основных разновидности кайтхи: бходжпури,
майтхили (тирхути) и магахи. Кроме того, обычно считается, что на основе кайтхи сложилось письмо силоти-нагри (см. ниже), а некоторые исследователи прослеживают влияние кайтхи на гуджарати. Само кайтхи происходит из восточного
нагари, хотя оно очевидно и испытало значительное влияние западного нагари
(деванагари). Термин «кайтхи» помимо названия конкретного письма (бихарское
кайтхи) может также относиться к стилю письма (от буквального смысла названия «писцовое») и в таком значении употребляться гораздо шире.
Си лхетс к ое п и сьмо (силоти-нагри, силхетское нагари) — оригинальное
письмо для силхетского языка (часто рассматриваемого как диалект бенгальского), в настоящее время сильно потесненное бенгальским письмом. Наиболее вероятно его происхождение от бихарского письма кайтхи, возможно, занесенного
в Силхет мусульманами в XVI–XVII вв. Вплоть до 1947 г. это письмо преподавалось в силхетских школах, однако позднее было заменено бенгальским. В конце
XX в. наметился некоторый подъем интереса к изучению силхетского письма.
Среди особенностей силхетского письма можно отметить:
— наличие всего шести знаков для гласных (включая базовый гласный o) в соответствии с языковой фонетикой;
— использование особой диакритики ◌p dvisvara для передачи дифтонгов
(взаимозаменяемой с отдельным символом для i) oi, ai, ui; Fpdhb kailāma [kojlam];
— очень редкое использование вирамы (силх. hasanta), несмотря на многочисленные случаи неоднозначности в произношении конечного гласного.
Знаки см. в таблице вместе с письмом кайтхи.
Гл а сн ы е ка й тх и и си л хети
Кайтхи
ISO
a
ā
i
ī
u
ū
e
ai
o
au
Отд. знаки
A
À
I
Ì
U
Ù
E
Æ
O
W
Диакр.
—
◌a
i◌
◌ì
◌u
◌û
◌è
◌æ
◌o
◌w
k+
k
ka
ik
kì
ku
kû
ke
kæ
ko
kw
ʌ
a
e
əı
o
əʊ
Отд. знаки
E
A
B
C
D
Ep
(E)
Диакр.
—
◌h
◌i
◌k
◌m
◌p
◌hm
k+
F
Fh
Fi
Fk
Fn
Fp
Fp
ɔ
a
i
u
ɛ
ɔı
ɔ
Бходжп. МФА
Силхет.
письмо
Силхети МФА
i
u
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
833
Сог ла сн ы е ка й тх и и си л хети
ISO
Кайтхи
k
kh
g
gh
ṅ
c
ch
j
jh
ñ
ṭ
ṭh
ḍ
ḍh
ṇ
t
th
d
k
K
g
G
z
c
C
j
J
Z
q
Q
ð
Ð
v
t
T
d
Бходжп.
Силхет.
МФА Силхет. МФА
k
F
k
kʰ
G
x/kʰ
g
H
g
ɡʱ
I
ɣ/gʱ
ŋ
J
-ŋ
ʧ
K
ʧ
ʧʰ
L
ʧʰ
dʒ
M
ʤ
dʒʱ
N
ʤʱ/ʤ
n
—
ʈ
O
ʈ
ʈʰ
P
ʂ/ʈʰ
ɖ
Q
ɖ
ɖʱ
R
ʐ/ɖʱ
n
—
t̪
S
t̪
t̪ ʰ
T
θ/t̪ ʰ
d̪
U
d̪
ISO
Моди
dh
n
p
ph
b
bh
m
D
n
p
P
b
B
m
y
r
l
v
ś
ṣ
s
h
ṛ
ṛh
y
r
l
V
X
S
s
H
L
R
Силхет.
Бходжп.
МФА Силхет. МФА
d̪ʱ
V
ð/d̪ʱ
n
W
n
p
X
p
pʰ
Y
ɸ/pʰ
b
Z
b
bʱ
a
β/bʱ
m
b
m
j
r
l
w
s
s
s
ɦ
ɽ
ɽʱ
(D)
c
d
(E)
—
—
f
g
e
—
j
ɾ
l
w
s
h
ɽ
Письмо ори я происходит от восточного нагари, хотя внешне напоминает южноиндийские письменности, особенно телугу, так как верхняя горизонтальная
черта букв заменяется здесь полуокружностью, охватывающей букву (это было
обусловлено исторически — использованием в качестве основного писчего материала пальмового листа, который не выдерживает длинных продольных линий,
расщепляясь по волокну). Наиболее ранние памятники относятся к XII–XIII вв.
Гл а сн ы е ори я
отд.
знак
ଅ
ଆ
ଇ
ଈ
ଉ
ଊ
ଋ
ୠ
ଌ
ୡ
диакри
тика
k+
ISO
МФА
a
ɔ
ା
ି
ୀ
ୁ
ୂ
କ
କା
କି
କୀ
କୁ
କୂ
ā
a
ୃ
କୃ
i
ī
u
ū
r̥
r̥̄
i
отд.
знак
диакритика
ଏ
ଐ
ଓ
ଔ
େ
ୈ
ୋ
ୌ
u
ru
k+
ISO
МФА
e
e
ai
ɔi̭
o
o
au
ɔṷ
କଁ
kã
kɔ͂
କଂ
kaṁ
kɔŋ
କଃ
kaḥ
kɔh
କ୍
k
Доп. знаки
чандрабинду
анусвара
l̥
висарга
l̥ ̄
вирама
ଁ
ଂ
ଃ
୍
Письменности новых индоарийских языков
834
Сог ла сн ы е ори я
Ория ISO МФА
କ
ଖ
ଗ
ଘ
ଙ
ଚ
ଛ
ଜ
ଝ
ଞ
Ория
ISO МФА
Ория ISO МФА
Ория ISO МФА
k
k
ଟ
ṭ
ʈ
ପ
p
p
ଶ
ś
s
kh
kʰ
ʈʰ
pʰ
s
ɖ
b
b
ଷ
ṣ
ḍ
ଫ
ph
g
ଠ
ṭh
g
s
s
gh
gʱ
ḍh
ɖʱ
bh
bʱ
h
h
ṅ
ŋ
ṇ
ɳ
c
ʧ
t
t
ch
ʧʰ
th
tʰ
j
ʤ
jh
ʤʱ
ñ
ɲ
ଡ
ଢ
ଣ
ତ
ଥ
ଦ
ଧ
ନ
d
d
dh
dʱ
n
n
ବ
ଭ
ମ
ଯ
ୟ
ର
ଳ
ଲ
m
m
y
ʤ
ẏ
j
r
r
ḷ
ɭ
l
l
ସ
ହ
Фонологической особенностью языка ория является то, что в нем, в отличие от
большинства других индоарийских языков, не только не произошло синкопы
краткого a (в ория перешедшего в [ɔ]), но и напротив, этот гласный был добавлен
ко всем словам, заканчающимся на согласный. Таким образом, в современном
языке все слова заканчиваются на гласный и написание слогов с базовым гласным соответствует произношению.
Сев е ро- за п а дн а я груп п а
Письмо ша ра да (шарда) сложилось к VIII в. на северо-западе Индии на основе сиддхамского письма (сиддхаматрика, кутила). Постепенно на его основе развились письменности ланда, такри, махаджани и кашмири (ново-шарадское). Ново-шарадское письмо (кашмири, modern Sharada) употреблялось в Кашмире с
XIV–XV вв. вплоть до начала XX в. Однако начиная с XIX в. оно активно вытеснялось арабо-персидским и такри, а позднее и деванагари. Сейчас оно очень ограниченно используется кашмироязычными индусскими пандитами для ритуальных целей и написания гороскопов.
Л а н д а (пандж. laṇḍā, букв. ‛обрезанный’, ‛без хвоста’) сложилось в Пенджабе на основе шарада уже к X в. Постепенно многичисленные его разновидности распространились по всему Пенджабу, Синду и соседним областям. Общее
количество разновидностей письма ланда неизвестно, их названия сильно варьируют, будучи образованы обычно от названий диалектов, областей или профессиональных, кастовых или религиозных групп. Еще в XIX в. разновидности
ланда были широко распространены по всему Пенджабу и Синду среди торговцев и купцов. На основе общих особенностей все разновидности можно разделить на две ареальные группы: пенджабскую и синдскую, которые отличаются
друг друга набором знаков, их формой, порядком следования и орфографическими правилами.
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
835
Пен джа бс ка я группа: бхавалпури (Bhawalpurī), гурмукхи (Gurmukhī), ламаваси (Lamawasī), мултани (Multanī, Karikki, Southern Lahnda), тхул (Thul), сарика
(Sarika, Dehrajat). Мултанский вариант (для наречия сирайки) был в XIX в. использован для печати христианской литературы Баптистским миссионерским издательством. Однако к началу XXI в. все они (за исключением гурмукхи) были
практически вытеснены арабским письмом среди мусульман и деванагари среди
индусов. Часто под ланда подразумевают только пенджабские разновидности.
Письменность г урм укхи (gurmukhī ‛из уст гуру’) была стандартизована
в XVI в. сикхским гуру Ангадом на основе одной из местных разновидностей
ланда и во многом приближена к западному нагари. В XIX в. были добавлены
пять графем с точкой (нукта). Является официальным письмом штата Пенджаб.
Помимо языка панджаби, может использоваться также для диалектов хинди (кхари боли, брадж), синдхи и санскрита.
Си н дска я группа: арора, бания, бхатия, хайдарабади, хатаи, каради, кхудавади, ходжки (хваджа), хатваника, лараи, лоханаки, маймон, раджаи, саккар, шикарпури, сеухани-бхабхира, тхаттаи, вания, вангаи, ванико.
Синдские разновидности использовались для языков синдхи (в том числе его
диалекта каччхи), гуджарати и даже персидского. В XVI в. на основе варианта
лоханаки исмаилитской сектой низаритов был создан вариант ходжки, до сих пор
использующийся ими для записи религиозных текстов. В 1868 г. на основе варианта кхудавади правительством штата Бомбей был создан так называемый индусский, или стандартный, синдхи (Hindi Sindhi, Hindu Sindhi, Standard Sindhi) —
стандартный алфавит, использовавшийся в школах, судах и для печати книг и
журналов, который, однако, постепенно был вытеснен арабским письмом.
Та к ри развилось в XVI в. в горных районах к югу от Кашмира (примерно
территория современного штата Химачал-Прадеш) из письма дева шеша , которое в свою очередь сложилось на основе письма шарада к XIV в. Девашеша чаще
использовалось для религиозных и официальных целей, в то время как его вариант такри использовался в коммерческих нуждах и личной переписке. Постепенно на основе такри развилось множество местных вариаций, что было связано с
сильной политической раздробленностью горных княжеств. В некоторых княжествах (Чамба, Дуггар) местным разновидностям письма даже придавался официальный статус. Долгое время такри успешно соперничал с деванагари, однако в
начале XX в. постепенно вышел из употребления. Известны следующие разновидности такри (в основном соответствующие диалектам западного пахари в
штате Химачал-Прадеш): бхаттияли; чамбеали; гадди; кангри; кулуи; махасу;
мандеали; сирмаури; джаунсари (в Уттаракханде); догри (на его основе по приказу местного махараджи в 1860-х гг. был создан новый стандартный шрифт
«(наме) догра-аккхар», бывший официальным письмом в Джамму до 1944 г.) и
каштавари (для диалекта кашмири на юге Джамму и Кашмира). Известны также
две разновидности, использовавшиеся для тибето-бирманских языков: гахри и
кинаури. Недавно предпринимались попытки возродить письмо такри для каштавари и кулуи.
836
Письменности новых индоарийских языков
Сравнительная таблица алфавитов на основе шарада
(на основе таблицы из Jensen 1969, воспроизведенной в Pandey 1999).
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
837
Г р а ф и ч е с к и е и о р ф о г р а ф и ч е с к и е о с о б е н н о с т и северо-западной письменной группы можно рассмотреть на основе наиболее разработанного письма гурмукхи. Независимые знаки для гласных здесь, как и в других
разновидностях ланда, основаны на трех базовых знаках ੳ ūṛā, ਅ aṛā, ੲ īṛī, причем только ਅ употребляется самостоятельно. Другие два знака становятся символами гласных только в сочетании с соответствующими гласными диакритиками.
Гл а сн ы е и д оп ол н и тел ьн ы е з н а ки гу рм укх и
ISO
a
ā
i
ī
u
ū
e
ai
Отд. ДиакриВ стаОтд. Диакриk+ МФА
ISO
знаки
тики
тье
знаки тики
ਅ
ਕ
ə
a
o
au
ਓ
ਆ
◌ਾ
ਕਾ
a
ā
i
◌ੀ
ਿਕ
ɪ
ਈ
ਕੀ
i
ī
-0
ਕੁ
ʊ
u
-ṃ
ਕੂ
u
ū
-ṁ
ਕੇ
e
e
CC
ਕੈ
æ
æ
-h
ਇ
ਉ
ਊ
ਏ
ਐ
ਿ◌
◌ੁ
◌ੂ
◌ੇ
◌ੈ
ਔ
◌ੋ
◌ੌ
◌੍
◌ੰ
◌ਂ
◌ੱ
◌ਃ
k+
МФА
В статье
ਕੋ
[o]
o
[ɔ]
ɔ
ਕੌ
вирама
ਕੰ
ਕਂ
ਕੱ
ਕਃ
типпи
бинди
аддак
висарга
Алфавитный порядок гурмукхи отличается от большинства североиндийских
письменностей тем, что алфавит начинается с трех базовых знаков для гласных,
затем идут знаки для s и h, и только затем традиционные шесть рядов согласных,
расположенных в соответствии с местом и способом образования. Еще один ряд
образован из дополнительных букв с нуктой.
Графемы, соответствующие историческим звонким придыхательным и придыхательным сонорным, в начале слога служат для обозначения глухого непридыхательного + нисходящий тон: ਘੋੜਾ ghoṛā [kòṛa] ‛лошадь’. В поствокальной позиции те же графемы обозначают восходящий тон: ਲਭ labha [láb]. Графема ਹ h после гласных также обозначает восходящий тон: ਮੀਹ mīha [mī́] ‛дождь’.
В гурмукхи не употребляются ни лигатуры, ни знак вирама (за исключением
текстов на санскрите или в словарях). Вместо этого существуют два подстрочных
знака, используемые для передачи сочетаний согласных с v и r: ਸ sv, ਪ pr. Еще
один подстрочный знак (транслитерируется как h) используется в сочетании с сонорными согласными для обозначения восходящего тона: ਚੜ caṛha [ʧáṛ] ‛подъем’.
Два надстрочных знака — типпи (ṭippī) ◌ੰ и бинди (bindī) ◌ਂ — обозначают гоморганный носовой согласный ([n], [ŋ], [ɲ], [ɳ], [m] после гласных ɔ, i, u) или назализацию (после остальных гласных). Бинди используется с гласными ā, ī и независимыми формами гласных u и ū, с остальными гласными используется типпи: ਸ਼ ਤ šāṃta [ʃãt] ‛мирный’, ਤੰ ਦ taṃda [tə̃d] ‛нить’.
Удвоение согласного обозначается символом аддак (addak) ◌ੱ : ਹੁੱ ਟੀ huṭṭī ‛уставший’. Удвоение, однако, не всегда обозначается на письме. Иногда аддак обозначает не удвоение, а переход ударения.
Знак висарга (◌ਃ) используется очень редко, либо для сокращений (как точка в
русском), либо для передачи глухого h после гласного: ਕਃ kah.
Письменности новых индоарийских языков
838
М а ха джа н и (mahājanī) — письменность, использовавшаяся для записей финансовых операций, отчетов и аналогичных деловых бумаг по всей Северной
Индии вплоть до середины XX в. Точное происхождение махаджани неизвестно.
При том, что она напоминает деванагари и кайтхи, более всего она похожа на
разновидности ланда. Название письменности происходит от слова mahājana
‛банкир’; вариант названия — саррафи (sarrāfī < араб. ṣarrāf ‛банкир’) и котхивал
(< kotḥīvāla ‛торговец’). Другими названиями или близкими письменностями являются баньяути (baniautí ̣) и лангди. Записи с помощью махаджани известны на языках
хинди, марвари и панджаби. Эту письменность преподавали в особых школах (caṭa
śālā) для детей купцов и торговцев в Пенджабе, Раджастхане, Уттар-Прадеше, Бихаре и Мадхья-Прадеше. В настоящее время она практически не используется; знание махаджани необходимо лишь для чтения старых бухгалтерских документов.
Название «махаджани» может использоваться по отношению к стилям других
индийских письменностей, когда те используются для ведения торговых документов. Так же может называться письмо гуджарати и разновидность деванагари, используемая для передачи на письме марвари и других наречий раджастхани.
Южн а я гр уп п а
Са у ра ш т ра (Saurashtra) — письмо для одноименного языка, распространенного на юге Индии, носители которого живут в тесном контакте с говорящими на
тамильском языке. Точное время и обстоятельства его возникновения неизвестны.
Округлостью форм оно напоминает южноиндийские письменности. В 1880-х гг.
графика и орфография саураштры были упрощены, в частности, распространенные ранее лигатуры были заменены на написание полных согласных со знаком вирама. Особенностью письма является использование знака @ упакшара, с помощью которого обозначаются придыхательные сонанты [rʱ], [lʱ], [mʱ], [nʱ]. Этот знак
ставится после согласного, а гласные диакритики ставятся над ним или после него.
Гл а сн ы е са у ра ш тра и та м и ль ски е
ISO
Отд. знаки
там.
саур.
a
அ
ā
ஆ
i
இ
ī
ஈ
u
உ
ū
ஊ
z
E
F
R
G
T
+
%
\
|
r̥
r̥̄
l̥
l̥̄
Звуки
k+
там.
a
aa
கா
கி
கீ
саур.
ISO
k
e
ke
ē
kv
ai
kV
o
u
kg
ō
uu
kt
au
ru
k=
ru
k^
Анусвара
lu
k&
Висарга
luu
k&e
Вирама
i
ii
Отд. знаки
там.
саур.
எ
ஏ
ஐ
ஒ
ஓ
ஔ
S
J
W
A
>
Q
◌ஂ
ஃ
◌்
z#
z$
Звуки
e
ee
ai
o
oo
au
-m
-h(a)
k+
там.
саур.
ெக
ேக
ைக
ெகா
ேகா
ெகௗ
ks
kq
kw
ka
kf
kr
k#
k$
kB
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
A
B
C
D
A
B
Буквы махаджани на основе разных источников:
(A) Gaṅgādāsa, (B) Śrīlāla, (C) Grierson и (D) Kellogg.
839
C
D
Письменности новых индоарийских языков
840
С конца XIX в. для языка саураштра стали использоваться также письменности телугу, тамильская и деванагари. Сейчас наиболее распространенной является тамильская, в которой недостающие звуки передаются с помощью надстрочных цифр и двоеточия.
Сог ла сн ы е са у ра ш тра и та м и ль ски е
ISO
k
kh
g
gh
ṅ
c
ch
j
jh
ñ
ṭ
ṭh
ḍ
ḍh
ṇ
t
th
d
dh
n
Там.
Саур.
க
க²
க³
க⁴
ங
ச
ச²
ஜ
ஜ²
ஞ
ட
ட²
ட³
ட⁴
ண
த
த²
த³
த⁴
ந
k
K
i
I
U
d
D
p
P
]
X
<
[
{
C
l
L
o
O
Z
МФА
k
kʰ
g
gʱ
ŋ
ʧ
ʧ/ʧʧ
ʤ
ʤʱ
ɲ
ʈ
ʈ/ʈʈ
ɖ
ɖʱ
ɳ
t
tʰ
d
dʱ
n
ISO
p
ph
b
bh
m
y
r
l
v
ś
ṣ
s
h
ḷ
nh
mh
rh
lh
kṣ
Там.
Саур.
ப
ப²
ப³
ப⁴
ம
ய
ர
ல
வ
ஶ
ஷ
ஸ
ஹ
ள
நஹ
மஹ
ரஹ
லஹ
h
H
%
Y
c
x
j
n
b
M
}
m
u
N
Z@
c@
j@
n@
МФА
p
pʰ
b
bʱ
m
j
r
l
v
ȿ
ȿ
s
h
ɭ
nh
mh
rh
lh
*
kȿ
Си н га льское письмо сходно с южноиндийскими системами письма; оно развилось из южной разновидности брахми — грантха. Близкие к современным
формы алфавит принимает с IX–XI вв.
Для сингальского письма характерно разделение всех графем на два подкласса: базовый набор (śuddha siṃhala ‛чистый сингальский’) и добавочный; вместе
они называются «смешанный сингальский» (miśra siṃhala). «Чистый» алфавит
содержит все необходимые графемы для записи классического сингальского
(элу), описанного в классической грамматике Сидатсангара (XIII в.), поэтому он
также называется eḷu hōḍiya ‛алфавит элу’. Более того, при добавлении графем
для передачи заимствованных f и š/z «чистый» алфавит является адекватной репрезентацией фонемного состава разговорного сингальского языка. Остальные
символы, включаемые в полный набор, нужны для передачи заимствований из
санскрита и пали. Ниже в таблицах графемы, не включаемые в «чистый алфавит», отмечены звездочками.
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
841
Сингальские гласные
ISO
Отд.
знаки
МФА
Диакритики
k+
ISO
Отд.
знаки
МФА
Диакритики
k+
a
අ
a, ə
—
ක
l̥̄ *
ඐ
liː
◌ෳ
කඐ
ā
ආ
a:, a
කා
e
එ
e
ෙ◌
ෙක
æ/ä
ඇ
ɛ
කැ
ē
ඒ
e:
ෙ◌
ෙ
ǣ/ǟ
ඈ
ɛ:
කෑ
ai*
ඓ
aj
ෛ◌
ෛක
i
ඉ
i
o
ඔ
o
ෙ◌
ෙක
ī
ඊ
i:
ō
ඕ
o:
ෙ◌
ෙක
u
උ
u
au*
ඖ
ɑw
ෙ◌
ෙක
ū
ඌ
u:
r̥*
ඍ
ri, ru, ur
කෘ
ṁ*
анусвара
◌ං
කං
r̥̄*
ඎ
riː, ruː, uːr
කෲ
ḥ*
висарга
◌ඃ
කඃ
l̥ *
ඏ
li
◌ා
◌ැ
◌ෑ
◌ ි
◌ ී
◌ ු
◌ ූ
◌ෘ
◌ෲ
◌ෟ
කෟ
*
вирама
◌්
ක
Сингальские согласные
Знаки ISO МФА
Знаки ISO МФА
Знаки ISO МФА
Знаки
ISO
МФА
ක
k
k
ට
ṭ
ʈ
ප
p
p
ය
y
j
ඛ
kh*
k
ඨ
ṭh*
ʈ
ඵ
ph*
p
ර
r
r
ග
g
g
ඩ
ḍ
ɖ
බ
b
b
ල
l
l
ඝ
gh*
g
ඪ
ḍh*
ɖ
භ
bh*
b
ව
v
ʋ
ඞ
ṅ*
ŋ
ණ
ṇ
ɳ
ම
m
m
ළ
ḷ
l
ඟ
n̆g
ⁿg
ඬ
n̆ḍ
ⁿḍ
ඹ
m̆b
mb
ශ
ś*
s
ච
c
ʧ
ත
t
t
ෂ
ṣ*
s
ඡ
ch*
ʧ
ථ
th*
t
ස
s
s
ජ
j
ʤ
ද
d
d
හ
h
h
ඣ
jh*
ʤ
ධ
dh*
d
ෆ
f*
f
ඤ
ñ*
ɲ
න
n
n
ඦ
n̆j*
nʤ
ඳ
n̆d
ⁿd
ඥ
gn*
gn
Особенностью сингальского письма является наличие особых знаков для передачи гласных æ и ǣ и кратких e и o. В согласных выделяются знаки для преназализованных («полуносовых») согласных, отсутствующих в других индоарийских
языках, кроме мальдивского. Формы гласных диакритик и вирамы меняются в
зависимости от формы согласной графемы; имеется пять основных типов начертаний.
842
Письменности новых индоарийских языков
Сочетание согласных в современном языке обозначается с помощью вирама
(hal kirīma), присоединяемого к первому согласному, но встречается и архаичный
способ обозначения консонантных групп — примыканием знаков согласных. Для
некоторых сочетаний характерно употребление лигатур.
Ди вес-а куру — общее название оригинальной письменности брахмийского
происхождения, использовавшейся для мальдивского языка вплоть до начала
XIX в. Развитие собственной письменности на Мальдивах проходило в несколько
этапов. Древнейшие памятники (IX–XII в.) отражают переходную стадию от сингальского письма. Раннее собственно мальдивское письмо, впервые зафиксированное в памятниках XII в., принято сейчас называть эвела -а куру (evēla akuru
‛письмо того времени’). К XIV в. в письменности произошли изменения, вызванные, по-видимому, распространением ислама, в связи с чем были введены новые
знаки и элементы для передачи арабских слов в официальных документах. Письмо, использовавшееся с этого времени, носит название дивес-акуру (dives akuru
‛островное письмо’, или дивехи-акуру). Первый его памятник датируется 1357 г.
В течение XVIII–XIX вв. это письмо было вытеснено новым письмом тана, однако зафиксировано эпизодическое использование дивес-акуру на южных атоллах
вплоть до начала XX в.
Див ес-а куру и эвела- акуру
Дивес- Эвела
акуру акуру
Дивес- Эвела
акуру акуру
Дивес- Эвела
акуру акуру
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
843
Структурно письмо дивес-акуру аналогично другим индийским письменностям.
Среди его особенностей можно назвать:
— часть гласных имеет по две полных формы, самостоятельную и образованную на основе знака a с диакритикой;
— знаки для придыхательных согласных, за исключением kha и dha, неизвестны, что, очевидно, связано с исчезновением придыхательных согласных в период, предшествовавший заселению островов;
— для передачи удвоения согласных имеется специальная диакритика, причем
с одними согласными она располагалась сверху, а с другими — снизу; геминация
могла также передаваться расположением двух знаков одного над другим;
— с пятью графемами знак вирама (sukūn) пишется слитно, образуя так называемые «сукунные буквы»: a + сукун (alifu sukūn) и sha + сукун (śaviyani sukūn)
обозначают гортанную смычку [ʔ] на конце слова; ta + сукун (tā sukūn) обознает
глайд [j]; sa + сукун (sīnu sukūn) — [s] без гласного; na + сукун (nūnu sukūn) —
удвоенный согласный [nn];
— в эвела-акуру особые преназализованные согласные (аналогичные сингальским) обозначались с помощью отдельной верхней диакритики, похожей на знак
геминации.
Ча кма (ткж. оджхо-патх) — письменность, используемая для языков чакма и
танчагья на юго-востоке Бангладеш и в соседних районах Индии. Фактически является модифицированным бирманским письмом и, таким образом, это единственная индоарийская письменность, восходящая к письменностям Юго-Восточной Азии.
Наблюдается значительная вариативность в форме букв и общем стиле письма. Базовым гласным является ā, существует специальный знак (ubaratulyā a) для
обозначения краткого [a]. Для обозначения четырех гласных в начальной позиции существуют отдельные знаки, остальные образуются с помощью знака для ā
и соответствующих диакритик. Другой особенностью этого письма является то,
что знак назализации анунасика (cānaphupudā) может сочетаться с анусварой
(гоморганный носовой; ekaphudā) и висаргой (dviphudā). Написание сочетаний
согласных через лигатуры в настоящее время считается несколько устаревшим и
рекомендуется лишь для сочетаний с сонорными.
Гласные чакма
A
Av
±
A®
²p
AW
G
AI
A„
AJ
AH
ā
a
i
ī
u
ū
e
o
āi
au
oi
K
Kv
KO
K®
KE
KW
†K
KI
K„
KJ
KH
kā
ka
ki
kī
ku
kū
ke
ko
kāi
kau
koi
Письменности новых индоарийских языков
844
Согласные чакма
K
p
r
m
f
k
c
s
y
Å
kā
khā
gā
ghā
ṅā
cā
chā
jā
jhā
ñā
$x
%>
W
z
ä
o
v
u
w
å
ṭā
ṭhā
ḍā
ḍhā
ṇā
tā
thā
dā
dhā
nā
e
i
j
d
;
n
h
h
t
M
pā
phā
bā
bhā
mā
yyā
yā
rā
lā
wā
b
T
Ku
Ks
Kt
K&
sā
hā
kaṁ
kaṃ
kaḥ
k
Основные дра ви ди й ски е письменности также используются для некоторых
индоарийских языков, распространенных в Южной Индии. Так, каннада применяется для конкани и банджари, малаяльское письмо — для конкани, тамильское — для саураштра, а телугу — для саураштра и банджари.
Другие системы письма
А ра б о- п е рси д ск о е п и сь м о
Арабское письмо пришло в Индию в Средние века вместе с исламом и потеснило многие исконные письменности. Наиболее заметным исключением в этом
отношении стала Восточная Бенгалия (совр. Бангладеш): несмотря на то, что подавляющее большинство жителей там мусульмане, арабское письмо использовалось лишь эпизодически, практически не потеснив бенгальский алфавит.
В настоящее время арабское письмо используется в основном для языков урду,
синдхи, панджаби (в Пакистане, включая хиндко, потхохари и сирайки), раджастхани (в Пакистане) и конкани (мусульманской общиной в р-не города Бхаткал в штате Карнатака). Особенностью использования арабского письма для индоарийских языков является большое количество дополнительных букв с диакритиками для передачи индоарийских согласных. Способы образования новых
букв разнятся в зависимости от языка. Существует две основные стратегии: одна
используется в синдхи, другая в урду, панджаби, сирайки и других языках и диалектах Пенджаба.
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
845
А ра бс ки е с ог ла сн ы е
Арабское письмо
ISO
Синдхи Урду+
ا
ب
ٻ
ڀ
ɑ
ɑ/ǝ
b
b
b
b̤
ɓ
(ɓ)
bh
bʰ
bʰ
p
p
p
ﭘﮭ
ph
pʰ
pʰ
t
t
t
ﺗﮭ
ٹ
ﭨﮭ
th
tʰ
tʰ
ṭ
ʈ
ʈ
ṭh
ʈʰ
ʈʰ
s̲
s
s
j
ʤ
ʤ
jh
ʤʰ
dʒʰ
ǰ
ʄ
(ʄ)
—
ñ
ɲ
c
ʧ
ʧ
ﭼﮭ
ch
ʧʰ
tʃʰ
ḥ
h
h
ﺑﮭ
پ
ڦ
ت
ٿ
ٽ
ٺ
ث
ج
ﺟﮭ
ڄ
ڃ
چ
ڇ
МФА
Синдхи Урду
ح
خ
د
Арабское письмо
Синдхи Урду+
س
ش
ص
ض
ط
ظ
ع
غ
ف
ق
ڪ
ک
ک
ﮐﮭ
گ
ﮔﮭ
ڳ
ڱ
ڰ
—
ل
—
k̲h̲
x
x
d
d
d
dh
dʰ
dʰ
ḍ
ɖ
ɖ
ḍh
ɖʰ
ɖʰ
ڻ
d̤
ɗ
(ɗ)
—
ذ
z̲
z
z
و
ر
r
r
r
ه
ھ
ڌ
ڊ
ڍ
ڏ
دھ
ڈ
ڈھ
ڋ
s
s
ʃ
ʃ
ṣ
s
s/sʷ
z̤
z
z/zʷ
t̤
t
t
ẓ
z
z
‘
0
0/ʔ/ǝ
ğ/ġ
ɣ
ɣ
f
f
f
q
q
q/k
k
k
k
kh
kʰ
kʰ
g
g
g
gh
gʰ
gʰ
g̈
ɠ
(ɠ)
ŋ
lh
ﻣﮭ
mh
m
n
ﻧﮭ
ݨ
ں
–
s
ﻟﮭ
ن
ṇ
n
nʰ
v
v/u/o
h
h
ɽ
ɽ
ي
ى
y
ڙھ
ڑھ
ṛh
ɽʰ
ɽʰ
–
ئ
*
z
z
z
ž
n
~
v, u,
o, ow
h, 0
ṛ
ژ
m
mʰ
(ɳ)
ڑ
—
m
ɳ
ڙ
ء
l
lʰ
~
rh
ز
l
nh
رھ
rʰ
МФА
Синдхи Урду
š
l
م
—
ISO
ʰ
j/i/e
ʰ
j, i,
e, ɛ
ʔ
ʔ
ʔ
ʒ
П р и м е ч а н и е: В скобках указаны фонемы, отсутствующие в урду, но имеющиеся в сирайки или других языках.
Письменности новых индоарийских языков
846
Арабские слова пишутся так же, как в арабском, с сохранением всех используемых там букв, несмотря на то, что в индоарийских языках многие из них
имеют другое произношение. Несмотря на то, что знаки для гласных употребляются чаще, чем в арабском языке, в обычном письме большинство кратких гласных не обозначаются совсем, а многие долгие обозначают одним знаком несколько фонем.
А ра бс ки е гл а сн ы е
ISO
МФА
Урду
Синдхи
ISO
МФА
Урду
Синдхи
a
ə
َ◌
َ◌
ū
uː
ُو
ُو
ā
ɑː
ا
ا
ē
eː
ے
ي
i
ɪ
ِ◌
ِ◌
ai
ɛ
ے
َ
ٔي
ī
iː
ي
ِي
ō
oː
و
و
u
ʊ
ُ◌
ُ◌
au
ɔ
َو
ٶ
Л а ти ни ц а и ки ри л ли ц а
Несмотря на долгое использование латинской транслитерации, широкое распространение английского языка и несколько проектов по внедрению латиницы,
латиница полноценно используется только для к он к а н и , особенно среди носителей-христиан. Конканская латиница была введена португальцами в XVI в., что
заметно по некоторым орфографическим приемам. Так, [k] обозначается через c
перед задними гласными и паузой, и через qu и gu — перед передними гласными;
ç используется для [s]; x — для [ʃ], nh — [ɲ]. На конце слов m обозначает назализацию, mm — [-m]. ch и s произносятся как [ʧ] и [ʃ] перед передними гласными и
как [ʦ] и [s] в остальных случаях. Аналогично z произносится как [ʤ] перед передними гласными, как [ʣ] на конце слов и [z] — в остальных случаях. Ретрофлексные согласные обозначаются удвоением: tt, dd, nn, ll. Геминаты передаются с
помощью дефиса: mal-lo [māllo] ‛битый’, kal-llo [kāḷḷo] ‛взял’.
Другим индоарийским языком, регулярно использующим латиницу, является
ц ыган ски й язык, для которого существует большое количество орфографических систем (см. подробнее статью «Цыганский язык» в наст. издании). Он также
является единственным индоарийским языком, для которого используется кириллица.
В 1976–78 гг. президентом Мальдив Насиром была предпринята попытка заменить письмо тана латинским письмом на основе специально разработанных
правил. После смены президента страна вернулась к тане, однако разработанная
латиница (часто называется Malé Latin или Nasiri Latin) частично осталась в ходу. Она примечательна тем, что использует сочетания согласных + h для передачи зубных согласных, так как придыхательных в мальдивском нет, а отдельными
буквами передаются ретрофлексные согласные. Примерами такого написания
являются названия самого языка Dhivehi и письменности Thaana.
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
847
Та н а
Та н а (габули тана) — письменность, используемая для современного мальдивского языка. Точное происхождение ее неизвестно; возможно изначально она
была создана как тайнопись. Первая надпись таной датируется 1599 г., первый
официальный документ — 1703 г. К началу XIX в. тана практически вытеснила
более раннее письмо дивес-акуру.
Из 18 базовых графем таны первые девять образованы на основе арабских
цифр, вторые девять — на основе цифровых знаков из дивес-акуру. Остальные
знаки образованы с помощью диакритик на основе фонетически похожих знаков,
некоторые добавления делались на основе письма дивес-акуру. Порядок букв не
совпадает ни с арабским, ни с индийским. Направление письма справа налево,
как в арабском. Гласные диакритики также образованы на основе арабских. В начале слова/слога гласные передаются с помощью буквы alifu с добавлением гласных диакритик. Отсутствие гласного обозначается знаком сукун. Каждая буква
должна иметь гласную диакритику или сукун, исключением является лишь буква
n, которая без диакритики обозначает преназализацию следующего за ней смычного. Буква alifu с сукуном обозначает геминацию следующего за ней согласного, а на конце слова — [h]. Геминация носовых обозначается буквой n с сукуном
перед согласным. Кроме того, для точной передачи арабских слов для всех арабских букв, не имеющих соответствия в тана, создана специальные буквы (показаны в правой части таблицы на с. 849).
Буква ( ޱnaviyani), обозначающая ретрофлексную ṇ [ɳ], была изъята из официального алфавита около 1953 г., по-видимому, в связи с тем, что этот звук не является больше отдельной фонемой в центральном диалекте. Однако буква продолжает использоваться в южном диалекте, где эта фонема сохраняется.
Т ра н сл и те ра ц и и
Помимо традиционных систем письма, тексты на древне- и среднеиндийских
языках в европейских изданиях записываются в латинской транслитерации или
транскрипции. Существует несколько таких систем, как с использованием диакритик: IAST, ISO 15919, NLKR (Романизация Национальной Библиотеки в Калькутте), Хантеровская (Hunterian Transliteration); так и без диакритик: ГарвардКиото (Harvard-Kyoto), ITRANS, система Вельтхёйса.
IAST (Международный алфавит транслитерации санскрита, МАТС, International Alphabet of Sanskrit Transliteration) является наиболее распространенной в
академической среде системой транслитерации санскрита. IAST является фактически стандартом для печатных работ и все шире используется в электронном
представлении текстов. Принята на X Конгрессе ориенталистов в Женеве в 1894 г.
ISO 15919 является расширением IAST для возможности транслитерации не
только санскрита, но и других языков, записываемых разными видами индийского
письма. Была принята Международной организацией по стандартизации (МОС/ISO)
в 2001 г. Эта система является основой для всех современных электронных библиотек, стремящихся соответствовать нормам МОС. Для транслитерации примеров в данном издании также используется, в основном, ISO. Передача графем,
используемых для санскрита, практически совпадает с IAST. Отличия ISO 15919
и IAST показаны в следующей таблице на с. 850 (на примере знаков деванагари).
Письменности новых индоарийских языков
848
П и сь мен н ос ти ма л ьди в ск ог о я зы ка
Тана
Латиница
Насира
МФА
Тана
ISO / латиница
Насира
МФА
Арабское
соответствие
ހ
h
h
ޘ
ṯ/th'
θ
ث
sh (rh)
ʂ/ɽ
ḥ/h'
ħ/h
ح
n
n̪
ẖ/kh
x
خ
r
r
ḏ/dh'
ð
ذ
b
b
ż/z
ʒ
ز
lh
ɭ
š/sh'
ʃ/ɕ
ش
k
k
s̤ /s
sˁ
ص
–
Ø
d̤/s"
dˁ
ض
v
v/ʋ
t̤ /th"
tˁ
ط
m
m
z̤/dh"
zˁ
ظ
f
f
˂
ʕ/ʔ
ع
dh
d̪
ġ/gh
ɣ
غ
th
t̪
q
q
ق
ލ
l
l
w
w
و
ގ
g
g
alifu +
гласная
ISO / латиница
Насира
МФА
ޏ
gn
ɲ
ްއ
'
ʔ
s
s̺
ō/oa
ɔː/oː
d
ɖ
o
o/ɔ
z
z
ē/ey
eː
t
ʈ
e
e
y
j
ū/oo
uː
p
p
u
u
j
ɟ/ʤ
ī/ee
iː
ch
c/ʧ
i
i
ā/aa
aː/əː
a
a/ə
ށ
ނ
ރ
ބ
ޅ
ކ
އ
ވ
މ
ފ
ދ
ތ
ސ
ޑ
ޒ
ޓ
ޔ
ޕ
ޖ
ޗ
ޱ
ޙ
ޚ
ޛ
ޜ
ޝ
ޞ
ޟ
ޠ
ޡ
ޢ
ޣ
ޤ
ޥ
ޯއ
ޮއ
ޭއ
ެއ
ޫއ
ުއ
ީއ
ިއ
ާއ
(dn)
ɳ
ައ
Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков
849
Различия между ISO и IAST
Деванагари
ए / ◌े
ISO
IAST
Примечания
ē/e
e
ओ / ◌ो
ō/o
o
ऋ/
ॠ/
ऌ/
ॡ/
r̥
r̥̄
l̥
l̥ ̄
ṛ
ṝ
ḷ
ḹ
ṁ/
n, ñ,
ṇ, m
ṃ
e и o в ISO передают ऎ/ ◌ॆ и ऒ/◌ॊ; ē и ō введены для того,
чтобы различать графемы для долгих и кратких фонем (в основном в дравидийских языках, а также в конкани и саураштра). При этом в языках, не различающих эти фонемы, при
транслитерации может использоваться как ē / ō, так и e / o.
ṛ в ISO передает ड़ [ɽ].
По аналогии с r̥ .
ḷ в ISO передает ळ [ɭ].
По аналогии с l̥
В ISO может передаваться либо единообразно через ṁ, либо
в зависимости от последующего согласного: n перед k, kh, g,
gh, ṅ; ñ перед c, ch, j, jh, ñ; ṇ перед ṭ, ṭh, ḍ, ḍh, ṇ; n перед t, th,
d, dh, n; m перед p, ph, b, bh, m. Знак ṃ в ISO передает типпи ◌ੰ
в гурмукхи.
◌ं
◌ृ
◌ॄ
◌ॢ
◌ॣ
ЛИТЕРАТУР А
Dani A.H. Indian Palaeography. Oxford, 1963.
Everson M., Hosken M. Proposal for Encoding
the Chakma Script in the UCS / International
Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2009.
Режим доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/
WG2/docs/n3645.pdf
Everson M., Krishnamoorty J.C. Final Revised
Proposal to Encode the Saurashtra Script in the
UCS / International Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2005. Режим доступа: http://
std.dkuug.dk/JTC1/SC2/WG2/docs/n2969.pdf
Gaṅgādāsa, Lālā (Mumś ̣ī Lāla). महाजनीसा रह
साअ वलवदोयम [Mahājanī-sārahissā-avvala-vadoyama = букварь махаджани, части один и
два]. Dehalī, 18.
Grierson G.A. A Handbook to the Kaithi
Character. Calcutta, 1899.
ISO 15919:2001. Information and Documentation — Transliteration of Devanagari and
Related Indic Scripts into Latin Characters.
International Standards Organization, 2001.
Jensen H. Die Schrift // Vergangenheit und
Gegenwart. Reprint der 3. Auflage. Berlin, 1969.
Kellogg S.H. A Grammar of the Hindí Language: in which are Treated the High Hindí,
Braj, and the Eastern Hindí of the Rámáyan of
Tulsi Dás, Also the Colloquial Dialects of
Rájputáná, Kumáon, Avadh, Ríwá, Bhojpúr,
Magadha, Maithila, etc., with Copious Philological Notes. 2nd ed., rev. and enl. L., 1893.
Lloyd-Williams J., Lloyd-Williams S., Constable P. Documentation in Support of Proposal for
Encoding Syloti Nagri in the BMP - N2591 / International Standartization Subcommittee JTC
1/SC 2. 2011. Режим доступа: http://std.dkuug.
dk/JTC1/SC2/WG2/docs/n2592.pdf
Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Cambridge, 1991.
Pandey A. Final Proposal to Encode the Khudawadi Script in ISO/IEC 10646 / International
Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2011.
Режим доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/
WG2/docs/n3979.pdf
Pandey A. Preliminary Proposal to Encode the
Mahajani Script in ISO/IEC 10646 / International
Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2010.
Режим доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/
WG2/docs/n3930.pdf
Pandey A. Proposal to Encode the Modi Script
in ISO/IEC 10646 / International Standartization
Subcommittee JTC 1/SC 2. 2011. Режим доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/WG2/docs/
n4034.pdf
Pandey A. Proposal to Encode the Sharada
Script in ISO/IEC 10646 / International Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2009. Режим
доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/WG2/
docs/n3595.pdf
Pandey A. Proposal to Encode the Takri Script
in ISO/IEC 10646 / International Standartization
850
Письменности новых индоарийских языков
Subcommittee JTC 1/SC 2. 2009. Режим доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/WG2/docs/
n3758.pdf
Pandey A. Proposal to Encode the Tirhuta
Script in ISO/IEC 10646 / International Standartization Subcommittee JTC 1/SC 2. 2011. Режим
доступа: http://std.dkuug.dk/JTC1/SC2/WG2/
docs/n4035.pdf
Salomon R. Writing Systems of the IndoAryan Languages // The Indo-Aryan Languages /
Ed. by G. Cardona, Dh. Jain. L.; N. Y., 2003.
Śrīlāla. 1875. महाजनीसार [Mahājanīsāra]. (письмом махаджани). 4th ed. Allahabad, 1875.
Stone A.P. Transliteration of Indic Scripts:
How to Use ISO 15919. 2002. Режим доступа:
http://homepage.ntlworld.com/stone-catend/
trind.htm.
The World’s Writing Systems / Ed. by
P.T. Daniels, W. Bright. Oxford, 1996.
АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ
Гома Банджаде — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Goma Banjade — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
banjadegoma2007@gmail.com
Бхабендра Бхандари — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Bhabendra Bhandari — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal)
bhandaribb@yahoo.com
Маттиас Вайнрайх — Берлин (Германия).
Matthias Weinreich — Berlin (Germany).
mweinreich@hotmail.com
Маниндра К. Варма (1931–2011) — Центр Южной Азии, Висконсинский университет, Мэдисон (США).
Manindra K. Verma (1931–2011) Center for South Asia, University of Wisconsin-Madison (USA).
Шила Варма — Центр Южной Азии, Висконсинский университет, Мэдисон (США).
Sheela Verma, em. — Center for South Asia, University of Wisconsin-Madison (USA).
Вардан Степанович Восканян — Ереванский государственный университет (Армения).
Vardan S. Voskanian — Erevan State University (Armenia)
vvoskanian@gmail.com
Бхим Лал Гаутам — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Bhim Lal Gautam — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
bgautam2003@yahoo.com
Дуби Нанда Дхакал —Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Dubi Nanda Dhakal —Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
dndhakal@yahoo.com
Георгий Александрович Зограф (1928–1993) — выдающийся советский и российский индолог,
первый автор многих статей настоящего тома, написанных в конце 1980-х гг. Работал в Ленинградском Отделении Института востоковедения РАН, одновременно преподавал на кафедре Индийской филологии Ленинградского университета.
Georgy A. Zograph (1928–1993) — a distinguished Soviet and Russian indologist, the author of the
first versions of many articles in this volume, written in the late 1980s. He worked in the Leningrad
branch of the Institute of Oriental Studies, Russian Academy of Sciences and taught at the Department of Indian Philology at the Leningrad University.
Савита Киран — Делийский университет (Индия)
Savita Kiran — Univesity of Delhi (India)
savitakiran@yahoo.com
Антон Ильич Коган — Институт востоковедения РАН, Москва (Россия).
Anton I. Kogan — Institute of Oriental Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow (Russia).
kogan_anton@yahoo.com
852
Авторский коллектив
Юрий Борисович Коряков — Институт языкознания РАН, Москва (Россия).
Yury B. Koryakov — Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences, Moscow (Russia).
ybkoryakov@gmail.com
Даниэль Краса — Грац (Австрия).
Daniel Krasa — Graz (Austria).
dkrasa@hotmail.com
Нина Георгиевна Краснодембская — Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Санкт-Петербург (Россия).
Nina G. Krasnodembskaya — Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography
(Kunstkamera), Russian Academy of Sciences, St Petersburg (Russia).
ngkrasnodembskaya@yandex.ru
Евгения Родионовна Крючкова — Институт лингвистических исследований РАН, СанктПетербург (Россия).
Eugenia R. Kryuchkova — Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences, St Petersburg (Russia).
erkryuchkova@mail.ru
Леонид Игоревич Куликов — Гентский университет (Бельгия) / Институт языкознания РАН,
Москва (Россия).
Leonid I. Kulikov — Ghent University (Belgium) / Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences, Moscow (Russia).
Leonid.Kulikov@UGent.be ; L.Kulikov@hum.LeidenUniv.nl
Юлия Викторовна Мазурова — Институт языкознания РАН, Москва (Россия).
Yulia V. Mazurova — Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences, Moscow (Russia).
mazurova.julia@gmail.com
Ярон Матрас — Манчестерский университет (Великобритания).
Yaron Matras — University of Manchester (UK).
yaron.matras@manchester.ac.uk
Шакунтала Маханта — Индийский институт технологий Гувахати (Индия).
Shakuntala Mahanta — Indian Institute of Technology Guwahati (India).
shakunmahanta@gmail.com
П.Дж. Мистри — Калифорнийский государственный Университет, Фресно (США).
P.J. Mistry, em. — California State University, Fresno (USA).
pmistry@mail.fresnostate.edu
Татьяна Иосифовна Оранская — Гамбургский университет (Германия).
Tatiana I. Oranskaia — Universität Hamburg (Germany).
tatiana.oranskaia@uni-hamburg.de
Прамод Кумар Пандей — Университет им. Джавахарлала Неру, Нью-Дели (Индия).
Pramod Kumar Pandey — Jawaharlal Nehru University, New Delhi (India).
pkspandey@yahoo.com
Кришна Прасад Параджули — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Krishna Prasad Parajuli — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
kepiparajuli@gmail.com, parajuli2025@yahoo.com
Авторский коллектив
853
Джон Петерсон — Университет им. Христиана Альбрехта, Киль (Германия).
John Peterson — Christian-Albrechts-University, Kiel (Germany).
jpeterson@isfas.uni-kiel.de
Тикарам Поудел — Университет Катманду (Непал).
Tikaram Poudel — Kathmandu University (Nepal).
trpoudels@yahoo.com
Баларам Прасайн — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Balaram Prasain — Tribhuvan University , Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
prasain2003@yahoo.com
Ходжа А. Рехман — Колледж Музаффарабада Азад Джамму и Кашмир (Пакистан).
Khawaja A. Rehman — Post Graduate College Muzaffarabad Azad Jammu & Kashmir (Pakistan).
khawaja.rehman@gmail.com
Марк А. Робинсон — Международный Летний лингвистический институт, Даллас (США).
Mark A. Robinson — Summer Institute of Linguistics (SIL) International, Dallas, TX (USA).
mark_robinson@sil.org
Александр Юрьевич Русаков — Институт лингвистических исследований РАН / СанктПетербургский государственный университет, Санкт-Петербург (Россия).
Aleksandr Yu. Rusakov — Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences / Saint Petersburg State University, St Petersburg (Russia).
ayurusakov@gmail.com
Ян Р. Смит — Йоркский университет, Торонто (Канада).
Ian R. Smith — York University, Toronto (Canada).
iansmith@yorku.ca
Мэтью Тулмин — Международный Летний лингвистический институт (Австралия)
Matthew Toulmin — Summer Institute of Linguistics (SIL) International (Australia)
matt-toulmin@sall.com
Людмила Викторовна Хохлова — Институт Стран Азии и Африки МГУ, Москва (Россия).
Lyudmila V. Khokhlova — Institute of Asian and African studies, Moscow State University, Moscow
(Russia).
lvik@orc.ru
Клаус Петер Цоллер — Университет Осло (Норвегия).
Claus Peter Zoller — University of Oslo (Norway).
peter_zoller@yahoo.com
Махеш Кумар Чаудхари — Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Mahesh Kumar Chaudhari — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
mkuchaudhary@hotmail.com
Йогендра П. Ядав —Университет им. Трибхувана, Киртипур, Катманду (Непал).
Yogendra P. Yadava — Tribhuvan University, Kirtipur, Kathmandu (Nepal).
yyadava@yahoo.com, ypyadava@gmail.com
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Сокращения названий языков и диалектов при словесных примерах
англ.
араб.
арм.
банг.
бандж.
бенг.
бих.
болг.
бур.
бходж.
вост.
в.-ассам.
греч.
гудж.
дом.
др.-инд.
др.-индоар.
др.-иран.
зап.
инд. гоан.
итал.
камр.
кл. перс.
конк.
лахн.
лом.
маг.
майтх.
мальд.
марат.
марв.
наг.
нем.
неп.
— английский язык
— арабский язык
— армянский язык
— бангани язык
— банджари язык
— бенгальский язык
— бихари язык
— болгарский язык
— бурушаски язык
— бходжпури язык
— восточный
— верхнеассамский диалект
— греческий язык
— гуджарати язык
— домари язык
— древнеиндийские языки
— древнеиндоарийские языки
— древнеиранские языки
— западный
— индусский гоанский
— итальянский язык
— камрупи диалект
— классический персидский язык
— конкани язык
— лахнда язык
— ломаврен язык
— магахи язык
— майтхили язык
— мальдивский
— маратхи язык
— марвари язык
— нагерский диалект
— немецкий язык
— непальский язык
нид.
ор.
пандж.
пар.
перс.
порт.
потх.
праиндоевр.
pадж.
рум.
рус.
сев.-алб. цыг.
— нидерландский язык
— ория язык
— панджаби язык
— парья язык
— персидский язык
— португальский язык
— потхохари язык
— праиндоевропейский язык
— раджастхани язык
— румынский язык
— русский язык
— северноалбанский цыганский диалект
сев.-рус. цыг. — севернорусский цыганский
диалект
серб.
— сербский язык
силх.
— силхетский язык
синг.
— сингальский язык
синд.
— синдхи язык
сир.
— сирайки диалект
скр.
— санскрит
слав.
— славянские языки
ср.-инд.
— среднеиндийские языки
станд.
— стандартный
тамил.
— тамильский язык
тан.
— танахунский диалект
тур.
— турецкий язык
франц.
— французский язык
хин.
— хинди язык
хунз.
— хунзанский диалект
цыг.
— цыганский язык
читв.
— читванский диалект
швед.
— шведский язык
южнослав.
— южнославянские языки
Сокращения грамматических терминов и помет
при языковых примерах
абл[атив]
агент[ивный]
агентн[ый]
адъект[ивный]
акк[узатив]
активн[ый]
алл[атив]
ближн[ий план]
буд[ущее]
в[ид]
вин[ительный]
вежл[ивая]
вр[емя]
вспом[огательный]
ген[итив]
глаг[ол]
гл[ухой]
дальн[ий план]
дат[ив]
дееприч[астие]
диал[ектное]
долг[ий]
ед[инственное]
ж[енский]
заимств[ование]
зв[онкий]
илл[атив]
имп[ератив]
инесс[ив]
инстр[ументалис]
искон[ное]
косв[енный]
Принятые сокращения
кратк[ий]
лит[ературное]
л[ицо]
лок[атив]
мн[ожественное]
м[ужской]
направит[ельный]
накл[онение]
наст[оящее]
неизм[еняемое]
нейтр[альный]
неперех[одный]
неперс[ональный]
непридых[ательный]
превосх[одная]
придых[ательный]
прил[агательное]
притяжат[ельный]
прич[астие]
прош[едшее]
прям[ой]
пов[елительное]
разг[оворное]
р[од]
собств[енное]
сов[ершенный]
сосл[агательное]
спр[яжение]
несов[ершенный]
ном[инативный]
общ[ий]
общекосв[енный]
опр[еделенный]
опт[атив]
осн[ова]
отр[ицание]
п[адеж]
парц[иальное]
перех[одный]
перс[ональный]
полн[ый]
почтит[ельная]
855
ср[едний]
сравн[ительная]
станд[артный]
ст[епень]
сущ[ествительное]
устар[евшее]
утверд[ительная]
ф[орма]
фам[ильярная]
ч[исло]
эмф[атическое]
Глоссы
+
— обозначает аналитические формы, грамматическое значение
которых не выводимо из совокупности значений их составляющих
1
— первое лицо
2
— второе лицо
3
— третье лицо
АБЛ
— аблатив
АБС
— абсолютив
АБС.ПРИЧ — абсолютивное причастие
АВТ
— автономное
АГЕНС
— агентивный показатель
АГЕНТ.ИМЯ — агентивное имя
АДВ
— адвербиализатор
АДВ.ПРИЧ — адвербиальное причастие
АДР
— адресат
АДЪЕКТ
— адъективизатор
АКК
— аккузатив
АЛЛ
— аллатив
АРТ
— артикль
АСП
— аспектуальный показатель
АСС
— ассоциатив
БЕН
— бенефактив
БЕНФ
— бенефактор
БУД
— будущее время
ВЕЖЛ
— вежливая форма
ВИН
— винительный падеж
ВОЗМ
— возможность
ВОК
— вокатив
ВОПР
— вопросительная частица
ВСПОМ
— вспомогательный глагол
ГЕН
— генитив
ГЕР
— герундий
ГЕРВ
— герундив
ГЛАГ.ИМЯ — глагольное имя
ГЛАГ.КОМПОЗИТ —
ГОН
—
ДАТ
—
ДАТ.АГЕНС
—
ДЕЕПР
—
ДЕЗ
—
ДЕР
—
ДЕЯТ
—
ДОП
—
ДУР
—
ДУРПРОГР
—
ЕД
—
Ж
—
ЗАИМ
—
ЗАПР
—
ИЛЛ
—
ИМ
—
ИМП
—
ИМПЕРФ
—
ИМПФВ
—
ИНЕСС
—
ИНСТР
—
ИНТ
—
ИНФ
—
ИНЪЮНКТ
—
ИМЯ.ДЕЙСТВ
—
КАУЗ
—
КЛАСС
—
КЛИТ
—
КОМ
—
КОН
—
КОНВ
—
КОП
—
КОСВ
—
КОСВ.ОСН
—
КРАТК
—
глагольный композит
гоноратив
датив
дательный агенса
деепричастие
дезидератив
деривационный суффикс
имя деятеля
дополнение
дуратив
дуративно-прогрессивный
единственное число
женский род
показатель заимствования
запретительная частица
иллатив
именительный
императив
имперфект
имперфектив
инессив
инструменталис
интенциональность
инфинитив
инъюнктив
имя действия
каузатив
классификатор
клитика
комитатив
конъюнктив
конверб
копула
косвенный падеж
косвенная основа
краткий
856
ЛАТ
ЛИЧН
ЛОК
М
МЕДИОПАСС
МЕСТ
МЕСТН
МН
НАР
НАСТ
НЕЙТР
НЕОПР
НЕПЕРЕХ
НЕПРОШ
НЕСОВ
НОМ
НОМИН
НУМ
ОБ
ОБЩ
ОБЩЕКОСВ
ОБЫЧ
ОБЪЕКТ
ОТНОС
ОПР
ОПТ
ОСН
ОТР
ПАСС
ПЕРЕХ
ПЕРМ
ПЕРС
ПЕРФ
ПЕРФВ
ПЛЮСКВ
ПОДЧ
ПОЛН
ПОСЛ
ПОСС
ПОТЕН
ПОЧТИТ
ПРЕД
ПРЕДП
ПРЕДПРОШ
ПРЕЗУМП
ПРЕТ
ПРИТ
Принятые сокращения
— латив
— личное
— локатив
— мужской род
— медиопассив
— местоимение
— местный падеж
— множественное число
— наречие
— настоящее время
— нейтральная форма
— неопределенность
— непереходный
— непрошедшее время
— несовершенный
— номинатив
— номинализатор
— нумератив
— объектный падеж
— общее
— общекосвенный падеж
— обычное
— объект
— относительное местоимение
— определенность
— оптатив
— основа
— отрицание
— пассив
— переходный
— пермиссив
— персональное
— перфект
— перфектив
— плюсквамперфект
— подчинительный (союз)
— полный
— послелог
— посессив
— потенциальное
— почтительная форма
— суффикс предикации
— предположительное наклонение
— предпрошедшее время
— презумптивный
— претерит
— притяжательное местоимение
— причастие
— пробабилитив
ПРОГР
— прогрессив
ПРОД
— продолженное
ПРОШ
— прошедшее время
ПРЯМ
— прямой падеж
ПССР
— посессор
РЕДУПЛ
— редупликация
РЕЗ
— резумптивное местоимение
РЕЗТ
— результатив
РЕТР
— маркер ретроспективного сдвига
РЕФЛ
— рефлексив
РЕЦ
— реципрок
РОД
— родительный падеж
СВЯЗ
— связка
СЛ.ИНТ
— сложно-интенсивный глагол
СЛОЖН
— сложный
СОВ
— совершенный
СОВМЕСТН — совместный
СОГЛ
— согласовательные маркеры
СОЕД
— соединительная морфема
СОСЛ
— сослагательное наклонение
СОЦ
— социатив
СОЮЗ
— союз, союзное слово
СР
— средний род
СРАВ
— сравнительная степень
СТРАД
— страдательное
СУБ
— субъект
СУПИН
— супин
ТОП
— маркер топикализации
УКАЗ
— указательное местоиме ние
УСИЛИТ
— усилительный
УСЛ
— условное
УСТУП
— уступительное
ФАМ
— фамильярная форма
ФОК
— маркер фокуса
ФРЕКВ
— фреквентатив
ХАБИТ
— хабитуалис
ЦИТ
— цитационный маркер
ЧАСТ
— частица
ЭКСП
— экспериенцер
ЭЛАТ
— элатив
ЭМФ
— эмфатическая частица
ЭНКЛ
— энклитика
ЭРГ
— эргатив
ЭХО
— слово-эхо
ПРИЧ
ПРОБ
Другие сокращения
вм. — вместо
г. — город, год
граф. — графически
о-в — остров
п-в — полуостров
проф. — профессор
р. — река
СПИСОК ТИПИЧНЫХ АНАЛИТИЧЕСКИХ
ГЛАГОЛЬНЫХ СТРУКТУР
НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
В предложениях, приведенных как примеры в статьях настоящего тома, глоссированы составляющие элементы аналитических глагольных форм. В этом списке аналитические структуры соотнесены с терминами, обозначающими их общие грамматические значения. Синонимичные термины, использованные в
статьях, разделены косой чертой. Соотношение между терминами указывается
только при первом упоминании формы, которую они обозначают.
Видовременные формы
Причастие смыслового
глагола
Вспомогательный глагол
(как правило, «быть»)
Общее грамматическое
значение
несовершенного вида /
перфективное
настоящего времени
несовершенного вида /
имперфективное
прошедшего времени
продолженного /
прогрессивного вида /
дуративное
настоящего времени
продолженного вида
прошедшего времени
совершенного вида
настоящего времени
настоящее совершенное
время / перфект
совершенного вида
прошедшего времени
предпрошедшее / прошедшее
совершенное время /
плюсквамперфект
настоящее общее /
неопределённое /
обычное время
прошедшее общее /
неопределённое /
обычное время / имперфект
настоящее продолженное /
прогрессивное время /
дуратив
прошедшее продолженное /
прогрессивное время /
дуратив
Аналитические формы косвенных наклонений образуются по той же модели,
с той разницей, что вспомогательный глагол стоит в форме одного из косвенных
наклонений и выражает, соответственно, не временное, а модальное значение.
858
Список типичных аналитических глагольных структур…
Ф о р м ы, о б о з н а ч а ю щ и е с п о с о б с о в е р ш е н и я
действия / совершаемость (Aktionsart)
Смысловой глагол
причастие
несовершенного вида
причастие
несовершенного вида
причастие совершенного
вида / герундий /
глагольное имя
Вспомогательный
глагол I
«оставаться»
«уходить, идти»
«делать»
Общее грамматическое
значение
длительный / дуративный способ
действия / дуратив / континуатив
длительно-прогрессивный /
дуративно-прогрессивный способ
действия
многократный способ действия /
фреквентатив
П а с с и в: причастие совершенного вида / глагольное имя + глагол «уходить,
идти».
УКАЗАТЕЛЬ НАЗВАНИЙ
ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ
В данный указатель включены названия новых индоарийских языков и диалектов, упоминаемые как в статьях данного тома, так и в других источниках.
Условные обозначения
• полужирным шрифтом выделены лингвонимы, которым соответствуют отдельные статьи в
настоящем томе;
• курсивом даются языковые уточнения для лингвонимов, образованных на основе названий
сторон света и аналогичных;
• знак равенства (=) обозначает синонимию наименований или иноязычные соответствия;
• знак → указывает на идиом более высокого уровня (гипероним), куда генеалогически или
географически входит данный идиом;
• если основная или значительная часть информации находится в статье, описывающей другое
генетическое единство, название этой статьи приводится после обозначения «см.»;
• через двойную прямую черту (||) перечисляются разные точки зрения на аффилиацию идиомов;
• через косую черту, окруженную пробелами ( / ), перечисляются гиперонимы для идиомов
промежуточного, смешанного или переходного характера;
• через косую черту без пробелов (/) перечисляются взаимозаменяемые таксоны; например,
язык/диалект; также косая черта без пробелов встречается в названиях некоторых статей;
• через знак плюс (+) перечисляются составляющие некоторых негенетических объединений.
Абботтабадский диалект → северная группа диалектов хиндко
Абруццо диалект → абруццо-калабрийские диалекты
Абруццо-калабрийские диалекты → южной Италии
диалекты
Авадхи диалект/наречие = авадхи язык
Авадхи язык → восточный хинди язык/группа диалектов
Аванкари диалект → аттокский диалект
адду диалект → южная группа диалектов мальдивского языка
Аджмери диалект → джайпури группа диалектов
Адиваси-ория диалект = котия диалект
Айа Варвара диалект = Айя-Варвары говор
Айос-Афанасийоса диалект → южнобалканская
диалектная конгломерация I
Айя-Варвары говор → греческие влашские говоры
Албанские южноарлийские диалекты → южноарлийские диалекты
Албанско-влашский говор → гурбетские говоры
Алморы говор → кхаспарджия диалект
Амбодия диалект → васави наречие
Анарья наречие → бхили языки
Анга диалект = ангика диалект
* Составитель Ю. Б. Коряков.
Ангика диалект → майтхили язык
Английский парацыганский диалект → британские
диалекты
Английский цыганский диалект → британские диалекты
Англоромани = английский парацыганский диалект
Антарбеди язык = центральные говоры наречия
брадж + южные говоры наречия канауджи
Антарведи язык = антарбеди язык
Апабхранша языки → среднеиндийские языки
Апеннинские диалекты = южной Италии диалекты
Арабаджи диалект = бугурджи¹ диалект
Аре-маратхи диалект → маратхи язык
Арли диалекты → южнобалканская диалектная
конгломерация I
Арлийские диалекты = арли диалекты
Армянских цыган язык/диалект = ломаврен язык
Асами = ассамский язык
Асамия = ассамский язык
Аскоти диалект → кумауни язык
Ассамский язык → бенгальско-ассамская подгруппа
Асси диалект → джумли язык
Аттокский диалект → южная группа диалектов
хиндко
860
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Афгано язык = парья язык
Афганский горбати диалект → горбати диалекты
Ахирани язык = кхандеши язык
Ахирвати диалект → северо-восточная группа диалектов раджастхани языка
Ахири группа диалектов = малви группа диалектов
Аччхами диалект → непальский язык
Бавари наречие = баурия наречие
Баглани наречие = нахари наречие
Багри диалект → марвари группа диалектов
Багхати наречие → нижний махасу-пахари группа
наречий
Багхели наречие → восточный хинди язык/группа
диалектов
Багхелкханди наречие = багхели наречие
Багхлиани наречие → нижний махасу-пахари группа наречий
Бадджика диалект = западный диалект языка майтхили
Бадервали наречие = бхадравахи наречие
Баджанги диалект = баджханги диалект
Баджурали диалект → непальский язык
Баджханги диалект → непальский язык
Бадрохи наречие = бхадравахи наречие
Бадхани поддиалект → ратхи диалект
Байгани диалект → чхаттисгархи наречие
Байсвари группа говоров → авадхи язык
Байтади диалект → непальский язык
Баласорские говоры = северо-восточные говоры
языка ория
Балесвари говоры = северо-восточные говоры языка
ория
Балканская метагруппа = балканские диалекты
Балканские zis-диалекты = южнобалканская диалектная группа II
Балканские диалекты → цыганский язык
Балтийские цыганские диалекты Эстонии и Латвии
→ северо-восточные диалекты цыганского языка
Бамбая-хинди пиджин → хиндустани¹ язык/наречие
Банапхари диалект → бундели наречие / багхели
наречие
Банараси диалект → западный бходжпури диалект
Бангалорский урду → южный дакхини диалект
Бангани язык/наречие → западный пахари язык
Бангару диалект = хариани наречие
Банджара язык = банджари/ламбади язык
Банджари язык = банджари/ламбади язык
Банджари/ламбади язык → раджастхани язык
Банджори язык = банджари/ламбади язык
Банджури язык = банджари/ламбади язык
Бания диалект → марвари группа диалектов
Банни-каччхи поддиалект = северный поддиалект
диалекта каччхи
Бансбали диалект → чамеали наречие
Бансьяри диалект → чамеали наречие
Баори наречие = баурия наречие
Барари диалект → киунтхали наречие
Бардесско-христианский диалект = христианско-бардесский диалект
Барел наречие = барели наречие
Барела наречие = барели наречие
Барели наречие → бхили языки
Барендри группа диалектов = варендра группа диалектов
Барпетия поддиалект = барпетский поддиалект
Барпетский поддиалект → камрупский диалект
Барутия диалект → нойри наречие
Баручи говоры → арли диалекты
Баручиско говоры = баручи говоры
Баскский цыганский диалект → иберийские парацыганские диалекты
Баскско-цыганский язык/диалект = баскский цыганский диалект
Баури наречие → западный пахари язык
Баурия наречие → бхили языки
Бахавалпури диалект → южная группа диалектов
западного панджаби
Бахе диалект → раджбанши/камта язык
Бахелия наречие = пардхи наречие
Бахи наречие = бхадравахи наречие
Башалде диалекты = южно-центральные диалекты
цыганского языка
Башалдо диалекты = южно-центральные диалекты
цыганского языка
Белорусский диалект → северо-восточные диалекты
цыганского языка
Бенгали группа диалектов (по Сену) = ванга группа
диалектов
Бенгали язык = бенгальский язык
Бенгальский язык → бенгальско-ассамские языки
Бенгальско-ассамская подгруппа → восточная
группа индоарийских языков
Биканери диалект → марвари группа диалектов
Биласпури¹ наречие → западный пахари язык
Биласпури² диалект → чхаттисгархи наречие
Бинджвари диалект → чхаттисгархи наречие
Биссау диалект → сирмаури наречие
Бихари языки → восточная группа индоарийских
языков || центральная группа индоарийских языков || переходная группа индоарийских языков
Бихарская группа языков = бихари языки
Бихарский вариант языка хинди → хиндустани¹
язык/наречие
Бишнуприя язык → бенгальско-ассамская подгруппа
Бишнуприя-манипури язык = бишнуприя язык
Бишнупурия язык = бишнуприя язык
Бишнупурский язык = бишнуприя язык
Богемский диалект = чешских цыган диалект
Болгарско-влашские говоры → южновлашские диалекты
Бомбейский хинди пиджин = бамбая-хинди пиджин
Боте язык → восточная группа индоарийских языков
Боша язык = ломаврен язык
Брадж диалект/наречие = брадж язык
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Брадж язык → западный хинди язык/группа диалектов
Браджа-були → среднебенгальский язык / майтхили
Брадж-бхакха язык = брадж язык
Брадж-бхаша язык = брадж язык
Брадравах наречие = бхадравахи наречие
Бридж-бхаша язык = брадж язык
Бринджари язык = банджари/ламбади язык
Британские диалекты → северная диалектная конгломерация цыганского языка
Бугурджи¹ диалект → южнобалканская диалектная
группа II
Бугурджи² диалект → эрли диалекты
Бугурджидес диалект = бугурджи диалект
Букса язык/диалект → западный хинди язык/группа
диалектов || восточная группа индоарийских языков; см. тхару язык
Бундели наречие → западный хинди язык/группа
диалектов
Бунделкханди = бундели наречие
Бургенландский диалект = роман диалект
Бушахари наречие → верхний махасу-пахари группа наречий
Бхагалпури диалект = ангика диалект
Бхадаури диалект → бундели наречие
Бхадербхаи Джамму наречие = бхадравахи наречие
Бхадрава наречие = бхадравахи наречие
Бхадравахи наречие → западный пахари язык
Бхадри наречие = бхадравахи наречие
Бхакха язык = брадж язык
Бхалай диалект → маратхи язык
Бхалеси диалект → бхадравахи наречие
Бхармаури диалект → гадди наречие
Бхармаури-бхади наречие = гадди наречие
Бхатри диалект → ория язык
Бхаттияли диалект → бхадравахи наречие
Бхилали наречие → бхили языки
Бхили собственно наречие → бхили языки
Бхили языки → центральная группа индоарийских
языков || южная группа индоарийских языков ||
юго-западная группа индоарийских языков || переходная зона индоарийских языков
Бхилки диалект → сансиболи наречие
Бхилоди наречие = бхили собственно наречие
Бхильские языки = бхили языки
Бхимчаура наречие → бхили языки
Бхитраути диалект → марвари группа диалектов
Бходжпури язык → бихари языки
Бхокса диалект = букса язык/диалект
Бхопали группа диалектов = малви группа диалектов
Бхояри диалект → малви группа диалектов.
Бхукса диалект → букса язык/диалект
Бхулиа диалект → чхаттисгархи наречие
Бхунджия диалект → халби язык/диалект
Бхуян диалект → ория язык
Бэргытка диалекты = южнопольские диалекты
Вагади наречие = вагди наречие
Вагди наречие → бхили языки
861
Вагди-каччхи поддиалект = юго-восточный поддиалект диалекта каччхи
Вагри наречие = вагди наречие
Вадвали диалект → северный конкани группа диалектов
Вадджика диалект = западный диалект языка майтхили
Вайдарбхи диалект = вархади диалект
Валви диалект → дханки наречие
Валлийский диалект → британские диалекты
Ванга группа диалектов → бенгальский язык
Ванджари язык = банджари/ламбади язык
Ванджи язык = банджари/ламбади язык
Варендра группа диалектов → бенгальский язык
Варли¹ диалект → северный конкани группа диалектов
Варли² наречие → бхили языки
Вархади диалект → маратхи язык
Васави наречие → бхили языки
Ведда язык — креольский язык на основе сингальского языка; см. сингальский язык
Веддов диалект = ведда язык
Веддов креольский язык = ведда язык
Велинградский ерли диалект → эрли диалекты
Вендские диалекты → южно-центральные диалекты
цыганского языка
Вендский диалект → вендские диалекты
Венетско-ломбардский синти диалект → синтимануш группа диалектов
Венецианских синти диалект → венетско-ломбардский синти диалект
Верхнеассамская группа диалектов = верхнеассамский диалект; восточное наречие ассамского языка
Верхнеассамский диалект → восточное наречие ассамского языка
Верхний диалект ассамского языка = верхнеассамский диалект
Верхний махасу группа наречий = верхний махасупахари группа наречий
Верхний махасу-пахари группа наречий → махасу
группа наречий
Вичоли диалект → синдхи язык
Влахов диалект = украинско-влашский диалект
Влахурья говор → болгарско-влашские говоры
Влашская диалектная группа (ВД) → цыганский язык
Влашский диалект = украинско-влашский диалект
Внешний сираджи диалект → кулуи наречие
Внешняя ветвь индоарийских языков → новые индоарийские языки
Внутренний сираджи диалект → кулуи наречие
Внутренняя ветвь индоарийских языков → новые
индоарийские языки
Воло́хуя диалект = украинско-влашский диалект
Восточная ванга подгруппа → ванга группа диалектов
Восточная группа диалектов бенгальского языка
(по Грирсону) → бенгальский язык
862
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Восточная группа диалектов бенгальского языка
(по Сену) = ванга группа диалектов
Восточная группа диалектов языка панджаби = восточный панджаби язык/группа диалектов
Восточная группа диалектов языка раджастхани →
раджастхани язык
Восточная группа индоарийских языков → новые
индоарийские языки || внешняя ветвь индоарийских языков
Восточно- и центральнословацкий диалект = центрально- и восточнословацкие диалекты
Восточное наречие ассамского языка → ассамский
язык; см. ассамские диалекты
Восточнопанджабский язык/группа диалектов =
восточный панджаби язык/группа диалектов
Восточнопрусский синти диалект → синти-мануш
группа диалектов
Восточнопрусских синти диалект = восточнопрусский синти диалект
Восточнословацкие диалекты → центрально- и восточнословацкие диалекты
Восточно-центральная зона индоарийских языков =
промежуточная группа/ветвь¹ индоарийских языков
Восточно-центральный диалект ассамского языка =
среднеассамский диалект
Восточно-центральный диалект бенгальского языка
(по Грирсону) → западная ванга подгруппа
Восточные диалекты хинди = восточный хинди язык/
группа диалектов
Восточный брадж диалект → брадж язык
Восточный диалект ассамского языка = восточное
наречие ассамского языка
Восточный диалект языка магахи → магахи язык
Восточный диалект языка майтхили → майтхили язык
Восточный магахи диалект = восточный диалект
языка магахи
Восточный панджаби язык/группа диалектов →
панджаби язык
Восточный пахари группа → центральная группа
индоарийских языков || пахари языки || переходная зона/группа индоарийских языков || северозападная группа индоарийских языков
Восточный радха диалект = западно-центральный
диалект бенгальского языка
«Восточный» тип индоарийских языков → северноиндийские языки¹
Восточный тхару диалект → тхару язык
Восточный хинди язык/группа диалектов → центральная группа индоарийских языков || промежуточная группа индоарийских языков || восточная
группа индоарийских языков || переходная зона/группа индоарийских языков; см. хинди язык
Высокий хинди язык = стандартный хинди язык
Габели говоры → гурбетские говоры
Гавари диалект = садани/садри язык
Гавит наречие = гамти наречие
Гадди наречие → западный пахари язык
Гаддьяли наречие = гадди наречие
Гаде-лохар диалект → раджастхани язык
Гаджиканский диалект → южнобалканская диалектная группа II
Гади наречие = гадди наречие
Гадиали наречие = гадди наречие
Гади-чамеали диалект → чамеали наречие
Гаметия наречие = гамти наречие
Гамит наречие = гамти наречие
Гамти наречие → бхили языки
Гангапария диалект = техри-гархвали диалект
Гангои диалект = гангола диалект
Гангола диалект → кумауни язык
Ганджамский диалект → ория язык
Гаоли диалект = чхиндварский диалект
Гарасия наречие → бхили языки
Гархвали язык → центральный пахари группа
Гаунле диалект = дотели диалект
Гахора диалект → северо-западные диалекты наречия багхели
Гиндустани язык/диалект = хиндустани¹ язык/наречие
Гиривари диалект = дхартхи диалект
Гирипари диалект → сирмаури наречие
Гиссарский джуги смешанный язык = таджикский
язык / домари язык
Гоалпари диалект = гоалпарский диалект
Гоалпарийский диалект = гоалпарский диалект
Гоалпарский диалект → западное наречие ассамского языка || → раджбанши/камта язык
Гоанский конкани язык = конкани язык
Гоария диалект → раджастхани язык / синдхи язык
Годвари диалект → марвари группа диалектов
Годжри язык/диалект = гуджури язык/диалект
Гондвани диалект → багхели наречие
Гопти = доленьский диалект
Горакхпури диалект → северный бходжпури диалект
Горбати диалекты → домари язык
Горный язык = непальский язык
Городской пешаварский диалект → южная группа
диалектов хиндко
Гоуланский диалект → маратхи язык
Гохар-херкери язык = банджари/ламбади язык
Грасия наречие = гарасия наречие
Греко-цыганские смешанные диалекты → южнобалканская диалектная конгломерация I
Греческие влашские говоры → южновлашские диалекты
Греческие южноарлийские диалекты → южноарлийские диалекты
Гуджарати язык → раджастханско-гуджаратская
языковая общность || южная группа индоарийских языков
Гуджари язык/диалект = гуджури язык/диалект
Гуджури язык/диалект → раджастхани язык
Гула язык = банджари/ламбади язык
Гурбети говоры → гурбетские говоры
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Гурбетские говоры → южновлашские диалекты
Гурвари диалект → центральные диалекты цыганского языка / северновлашские диалекты
Гургула диалект → раджастхани язык / синдхи язык
Гуркхали язык = непальский язык
Гуркхов язык = непальский язык
Гхеби диалект → аттокский диалект
Даги наречие = цинали наречие
Дакани диалект = дакхини диалект
Дакки (района) диалект/говор = даккский диалект
Даккский диалект → западная ванга подгруппа
Дакхини диалект → урду язык
Дангаура диалект = дангаура-тхару диалект
Дангаура-тхару диалект → авадхи язык; см. тхару язык
Дангбханг диалект = дхангбханг диалект
Данги¹ диалект → брадж язык
Данги² диалект → кхандеши язык
Дангри наречие = дунгри наречие
Данпурия диалект → кумауни язык
Данувар язык → неклассифицированные новые индоарийские языки
Дараи кура язык = дараи язык
Дараи язык → неклассифицированные новые индоарийские языки
Дарджула диалект → непальский язык
Дас говоры = дасикано говоры
Дасаулья поддиалект → ратхи диалект
Дасикано говоры → гурбетские говоры
Датский синти диалект → синти-мануш группа
диалектов
Датских синти диалект = датских синти диалект
Датско-цыганский диалект → парацыганские диалекты Скандинавии
Деккани¹ диалект = дакхини диалект
Деккани² группа диалектов = деши группа диалектов
Декри язык/диалект = раджбанши/камта язык
Деогари наречие → верхний махасу-пахари группа
наречий
деокхури диалект → дангаура-тхару диалект
Деоравати диалект → марвари группа диалектов
Деравал¹ диалект → мултани диалект
Деравал² диалект → тхали¹ диалект
Десвали диалект → хариани наречие
Десия диалект → ория язык
Дехавали наречие = дехвали наречие
Дехвали наречие → бхили языки
Деши группа диалектов → маратхи язык
Дешия диалект = десия диалект
Джадобати диалект → брадж язык
Джайпури группа диалектов → восточная группа
диалектов раджастхани языка
Джамбази говоры = джамбазские говоры
Джамбазские говоры → гурбетские говоры
Джангли диалект → джханги-лаялпури группа диалектов
Джатки диалект → джханги-лаялпури группа диалектов
863
Джату диалект → хариани наречие
Джаунсари наречие → западный пахари язык
Джафири диалект → южная группа диалектов западного панджаби
Джодхпура говор → собственно марвари диалект
Джолхи диалект → майтхили язык
Джохари диалект → кумауни язык
Джуги диалекты → домари язык
Джумли язык → восточный пахари группа
Джурар диалект → северо-западные диалекты наречия багхели
Джханги-лаялпури группа диалектов → южная
группа диалектов западного панджаби
Джхаркханди диалект = садани/садри язык
Дивехи язык = мальдивский язык
Дингал диалект = старо-раджастханско-гуджаратский язык
Доаби диалект → восточный панджаби язык/группа
диалектов
Догри наречие → кангри-догри подгруппа
Дода-сираджи наречие → кашмири язык (дардские
языки) / западный пахари язык
Доленский диалект = доленьский диалект
Доленьский диалект → цыганский язык || южноцентральные диалекты цыганского языка / арли
диалекты
Дом = домари язык
Домааки язык → центральная группа индоарийских
языков / дардские языки
Домаки язык = домааки язык
Домари язык → центральная группа индоарийских
языков || цыганская подгруппа
Доми = домари язык
Дон-данувар диалект → данувар язык
Дортика парацыганский диалект → греко-цыганские смешанные диалекты
Дотали диалект = дотели диалект
Дотели диалект → непальский язык
Древний гуджарати язык = старо-раджастханскогуджаратский язык
Древний западный раджастани = старо-раджастханско-гуджаратский язык
Дриндари диалект → южнобалканская диалектная
группа II
Дриндари-калайджи-бугурджийские диалекты =
южнобалканская диалектная группа II
Дрындари диалект = дриндари диалект
Дубли наречие → бхили языки
Думаки язык = домааки язык
Думан диалект → домари язык
Дунгар-вара диалект → брадж язык
Дунгри наречие → бхили языки
Дханвар диалект → восточный хинди язык/группа
диалектов || маратхи язык
Дхангбханг диалект → брадж язык
Дханки наречие → бхили языки
Дханни диалект → сохайн-дханни группа диалектов
864
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Дхаракханди = юго западная группа диалектов бенгальского языка
Дхарампурский диалект → багхати наречие
Дхартхи диалект → сирмаури наречие
Дхатки диалект = тхарели диалект
Дховари наречие = дходия наречие
Дхогри диалект → васави наречие
Дходия наречие → бхили языки
Дхори наречие = дходия наречие
Дхундари группа диалектов = джайпури группа
диалектов
Дхунди-кайрали диалект → потхохари язык/группа
диалектов
Дхундхари группа диалектов = джайпури группа
диалектов
Еврейский маратхи этнолект → маратхи язык
Европейских цыган диалекты = цыганский язык
Европейско-цыганский язык = цыганский язык
Ерли = эрли диалекты
Ерли́дес диалекты = эрли диалекты
Закарпатский диалект = Закарпатской Украины говоры
Закарпатской Украины говоры → северно-центральные диалекты цыганского языка
Западная ванга подгруппа → ванга группа диалектов
Западная группа диалектов бенгальского языка (по
Грирсону) = радха группа диалектов
Западная группа диалектов языка панджаби = западнопанджабский язык/группа диалектов
Западная группа индоарийских языков → «западный» тип индоарийских языков
Западное наречие ассамского языка → ассамский
язык; см. ассамские диалекты
Западно-камарупская подгруппа диалектов = раджбанши/камта язык
Западнопанджабские языки и диалекты = западнопанджабский язык/группа диалектов
Западнопанджабский язык/группа диалектов → северо-западная группа индоарийских языков || панджаби язык || западная группа индоарийских языков
Западнопахарский язык = западный пахари язык
Западнословацкий диалект → северно-центральные
диалекты цыганского языка
Западно-центральный диалект бенгальского языка
→ собственно радха диалекты
Западные диалекты бенгальского языка → радха
группа диалектов
Западные диалекты хинди = западный хинди
язык/группа диалектов
Западный брадж диалект → брадж язык
Западный бходжпури диалект → бходжпури язык
Западный диалект ассамского языка = западное наречие ассамского языка
Западный диалект бенгальского языка = крайнезападный диалект бенгальского языка
Западный диалект языка майтхили → майтхили
язык
Западный панджаби язык/группа диалектов = западнопанджабский язык/группа диалектов
Западный пахари язык → северо-западная группа
индоарийских языков || центральная группа индоарийских языков || пахари языки || переходная
зона индоарийских языков
Западный раджастхани группа диалектов = марвари
группа диалектов
Западный радха диалект = крайне-западный диалект
бенгальского языка
«Западный» тип индоарийских языков → северноиндийские языки¹
Западный тхару диалект → тхару язык
Западный хинди язык/группа диалектов → центральная группа индоарийских языков || северозападная группа индоарийских языков / центральная группа индоарийских языков; см. хинди язык
Заргари диалект → иранские южнобалканские диалекты
Зороастрийцев парси диалект → гуджарати язык
Зундхари наречие = рамбани наречие
Иберийские парацыганские диалекты → северная
диалектная конгломерация цыганского языка
Иерусалимский диалект → домари язык
Имартхар язык = бишнуприя язык
Индоарийские языки = древнеиндийские языки +
среднеиндийские языки + новые индоарийские
языки
Индусский гоанский диалект = индусско-гоанский
диалект
Индусско-гоанский диалект → конкани язык
Индустани язык/диалект = хиндустани¹ язык/наречие
Ираклии диалект → греческие южноарлийские диалекты
Иранские южнобалканские диалекты → южнобалканская диалектная конгломерация I
Иранский джуги диалект → джуги диалекты
Испанский кало диалект → иберийские парацыганские диалекты
Истрийский говор → доленьский диалект
Итальянских влахов говор = итальянско-влашский
говор
Итальянско-влашский говор → гурбетские говоры
Ихтиманский говор → южновлашские диалекты
Кабуджи диалект → албанские южноарлийские
диалекты
Кабутра диалект → сансиболи наречие
Каварди диалект → чхаттисгархи наречие
Кавли диалект — жаргон в Иране ; см. домари язык
Кагани диалект = каганский диалект
Каганский диалект → северная группа диалектов
хиндко
Кадоди диалект = самаведи диалект
Казулаги диалект = афганский горбати диалект
Кайварта диалект → западные диалекты бенгальского языка
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Кайорт язык/диалект → бенгальско-ассамская подгруппа
Кайра диалект → западные диалекты бенгальского
языка
Калабрии диалект = калабрийский диалект
Калабрийский диалект → абруццо-калабрийские
диалекты
Калайджи диалект → южнобалканская диалектная
группа II
Калайджи² говор → болгарско-влашские говоры
Каламаты диалект → греческие южноарлийские
диалекты
Каланга диалект → чхаттисгархи наречие
Калбурджи говор = синдельский говор
Калбурджу говор = синдельский говор
Калдараш диалекты = кэлдэрарские диалекты
Калдэрашские диалекты = кэлдэрарские диалекты
Калимал диалект → брадж язык
Калкатия-хинди пиджин = калькуттский хинди
пиджин
Кало диалекты = испанский кало диалект + каталонский кало диалект
Калоро диалект → домари язык
Калпазея говор → греческие влашские говоры
Кальбурджу говор = синдельский говор
Кальдараш диалекты = кэлдэрарские диалекты
Кальдераш диалекты = кэлдэрарские диалекты
Кальдераша диалекты = кэлдэрарские диалекты
Калькуттский говор → западно-центральный диалект бенгальского языка
Калькуттский хинди пиджин → хиндустани¹ язык/
наречие
Камари язык/диалект → халби язык/диалект
Камарупа¹ группа диалектов = раджбанши/камта
язык + ассамский язык (по Чаттерджи)
Камарупа² группа диалектов = раджбанши/камта
язык (по Сену)
Камрупи диалект = камрупский диалект; западное
наречие ассамского языка
Камрупский диалект → западное наречие ассамского языка; = западное наречие ассамского языка
Камрупский поддиалект = северокамрупский поддиалект
Камта язык/диалект = раджбанши/камта язык
Камтапури язык = раджбанши/камта язык
Канарим язык = конкани язык
Канауджи наречие → западный хинди язык/группа
диалектов
Кангри наречие → кангри-догри подгруппа
Кангри-догри подгруппа → западный пахари язык /
панджаби язык
Кангри-догри языки = западный пахари язык
Канджари жаргон → раджастхани язык
Каннауджи диалект = канауджи наречие
Карачи диалект → домари язык
Кардицы диалект → греческие южноарлийские
диалекты
865
Карибский хиндустани язык → бходжпури язык
Карнатакско-христианский диалект = христианскокарнатакский диалект
Карпатская метагруппа = центральные диалекты
цыганского языка
Карпатские диалекты = центральные диалекты цыганского языка
Каски диалект → васави наречие
Каталонский кало диалект → иберийские парацыганские диалекты
Каткари диалект → северный конкани группа диалектов / кхандеши язык
Катхайра диалект → джайпури группа диалектов
Катхерия диалект → брадж язык
Катхиявади диалект → гуджарати язык
Катхияварский диалект = катхиявади диалект
Катходи диалект = каткари диалект
Катхория диалект = катхория-тхару диалект
Катхория-тхару диалект → авадхи язык; см. тхару язык
Каули наречие = кулуи наречие
Каурави диалект = кхари-боли диалект
Кахлури наречие = биласпури наречие
Качария-данувар диалект → данувар язык
Каччхи диалект → синдхи язык
Каччхри диалект → джханги-лаялпури группа диалектов
Кашика диалект = банараси диалект
Кашмирский диалект хиндко → северная группа
диалектов хиндко
Каястхи поддиалект диалекта каччхи → каччхи диалект
Кевати диалект → багхели наречие / маратхи язык
Керешмальский диалект → домари язык
Кирари диалект = чхиндварский диалект
Кирни наречие → верхний махасу-пахари группа
наречий
Киунтхали группа наречий = махасу группа наречий
Киунтхали наречие → нижний махасу-пахари группа наречий
Кишангархи диалект → джайпури группа диалектов
Кишиневский говор → молдавские говоры
Классический стиль бенгальского языка = шадхубхаша стиль
Кокна¹ наречие → бхили языки
Кокна² = конкани
Кокни¹ наречие = кокна¹ наречие
Кокни² = конкани
Кокоманья говор¹ → эрли диалекты
Кокоманья говор² → болгарско-влашские говоры
Коли диалект → северный конкани группа диалектов
Коницы диалект → греко-цыганские смешанные
диалекты
Конкани группа диалектов = северный конкани
группа диалектов
Конкани наречие = кокна¹ наречие
Конкани язык → южная группа индоарийских языков || западная группа индоарийских языков
866
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Конкани языки/подгруппа = конкани язык + северный конкани группа диалектов
Конкни = конкани
Кора язык = банджари/ламбади язык
Корапутский диалект = десия диалект
Кортха диалект = восточный диалект языка майтхили
Косали язык = авадхи язык
Косари диалект = дхунди-кайрали диалект
Косово-влашские говоры → гурбетские говоры
Котали наречие → кхандеши язык
Котвали наречие = котали наречие
Котгархи наречие → верхний махасу-пахари группа
наречий
Котгуру наречие → верхний махасу-пахари группа
наречий
Котия диалект → ория язык
Коткхаи наречие → верхний махасу-пахари группа
наречий
Кохати диалект = кохатский диалект
Кохатский диалект → южная группа диалектов
хиндко
Коче язык = раджбанши язык (в Непале)
Кочи наречие → верхний махасу-пахари группа наречий
Кочила диалект = кочила-тхару диалект
Кочила-тхару диалект → тхару язык
Кочский раджбанши язык = раджбанши/камта язык
Кошти диалект = чхиндварский диалект
Кошти-маратхи диалект → маратхи язык
Крайне-западный диалект бенгальского языка →
собственно радха диалекты
Крымский диалект → южнобалканская диалектная
конгломерация I
Крымско-цыганский жаргон = крымско-цыганский
смешанный диалект
Крымско-цыганский смешанный диалект → южнобалканская диалектная конгломерация I
Кудмали диалект = курмали диалект
Кукна¹ наречие = кокна¹ наречие
Кукна² диалект = конкани
Кулвали наречие = кулуи наречие
Куллуи наречие = кулуи наречие
Кулуи наречие → западный пахари язык
Кумайя диалект → кумауни язык
Кумал язык → неклассифицированные новые индоарийские языки
Кумаони язык = кумауни язык
Кумауни язык → центральный пахари группа
Кумбхари диалект = чхиндварский диалект
Кумхал язык = кумал язык
Кумхали язык = кумал язык
Кунбау диалект → кхандеши язык
Кундри¹ диалект → бундели наречие
Кундри² поддиалект → джурар диалект
Курбати диалект → домари язык
Курдский«» язык = жаргон на основе домари и
курдского
Курмали диалект → восточный диалект языка магахи
Курмали-тхар диалект → восточный диалект языка
магахи
Кучбадхи диалект → канджари жаргон
Кхайрагархи диалект → чхаттисгархи наречие
Кхайрари говор → мевари диалект
Кхалтахи диалект → чхаттисгархи наречие
Кхандеши язык → центральная группа индоарийских языков || юго-западная группа индоарийских
языков || переходная зона индоарийских языков
Кхари-боли диалект = кхари-боли наречие
Кхари-боли наречие → западный хинди язык/групппа диалектов
Кхария-тхар диалект → западные диалекты бенгальского языка
Кхасали наречие → западный пахари язык
Кхаси наречие → западный пахари язык
Кхас-кура язык = непальский язык
Кхас-непальский язык = джумли язык
Кхасов язык = непальский язык
Кхаспарджия диалект → кумауни язык
Кхатола диалект → бундели наречие
Кхашдари диалект = кхашдхари диалект
Кхашдхари диалект → бангани язык/наречие
Кхервара диалект → вагди наречие
Кхетрани диалект → южная группа диалектов западного панджаби
Кхонтаи диалект → восточный диалект языка магахи
Кхортха диалект = кхотта¹ диалект
Кхотта¹ диалект → восточный диалект языка магахи
Кхотта² диалект = восточный диалект языка майтхили
Кырыми́тика рома́ = крымский диалект
Кыткаджи диалект = дриндари диалект
Кьонтхли наречие = киунтхали наречие
Кэлдэрари диалекты = кэлдэрарские диалекты
Кэлдэрарские диалекты → северновлашские диалекты
Кэлдэраш диалекты = кэлдэрарские диалекты
Лабанки диалект = лубанки диалект
Лабхани мука язык = банджари/ламбади язык
Лабхани язык = банджари/ламбади язык
Лавани язык = банджари/ламбади язык
Лагмани язык = парья язык
Лаиусе диалект → северная диалектная конгломерация цыганского языка
Лалере-синти говоры = чешских синти говоры
Лалорика диалект = чухны диалект
Ламади язык = банджари/ламбади язык
Ламани язык = банджари/ламбади язык
Ламбади язык = банджари/ламбади язык
Ламбани язык = банджари/ламбади язык
Ламбара язык = банджари/ламбади язык
Ланго-пардхи диалект → пардхи наречие
Лари диалект → синдхи язык
Лария наречие = чхаттисгархи наречие
Ласи диалект → синдхи язык
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Латвийских цыган диалект = лотфитка диалект
Латышский диалект = лотфитка диалект
Лахи говор → болгарско-влашские говоры
Лахнда язык/языки/группа диалектов = западнопанджабский язык/группа диалектов
Лахори язык = панджаби язык
Лемади язык = банджари/ламбади язык
Ленди язык/группа диалектов = западнопанджабский язык/группа диалектов
Лешаки диалект = лешаков диалект
Лешаков диалект → северной и средней Польши
диалекты
Литвы диалекты → северо-восточные диалекты цыганского языка
Литературный хинди язык = стандартный хинди язык
Литовский диалект = Литвы диалекты
Лоарки диалект → раджастхани язык / синдхи язык
Лобхья поддиалект → ратхи диалект
Ловара диалекты = ловарские диалекты
Ловарские диалекты → северновлашские диалекты
Лодханти диалект → бундели наречие
Лодхи диалект = бундели наречие / маратхи язык
Лом язык/группа = ломаврен язык
Ломаврен язык → центральная группа индоарийских языков || цыганская подгруппа
Ломбардских синти диалект → венетсколомбардский синти диалект
Лотфитка диалект → балтийские цыганские диалекты Эстонии и Латвии
Лубанки диалект → восточный панджаби язык/
группа диалектов / южная группа диалектов западного панджаби
Лудхияни поддиалект → пуадхи диалект
Лумадале язык = банджари/ламбади язык
Люли диалект — жаргон в Иране ; см. домари язык
Мавчи наречие → бхили языки
Магади диалект = афганский горбати диалект
Магадхи язык = магахи язык
Магадхские языки = восточная группа индоарийских языков
Магахи язык → бихари языки
Магахия язык = магахи язык
Маграки-боли наречие = магри наречие
Магри наречие → бхили языки
Маджхи¹ диалект → восточный панджаби язык/
группа диалектов
Маджхи² язык/диалект → восточная группа индоарийских языков
Маджх-кумайя диалект → гархвали язык / кумауни
язык
Мадой-ганг диалект → бишнуприя язык
Мадхеси диалект → северный бходжпури диалект
Майтхили язык → бихари языки
Маклаудганджский диалект → гадди наречие
Малваи диалект → восточный панджаби язык/группа диалектов
Малви группа диалектов → раджастхани язык
867
Малви диалект = малваи диалект
мале диалект → северные диалекты мальдивского
языка
мале-бас диалект = мале диалект
малику диалект = махл диалект
Малпахария диалект → западные диалекты бенгальского языка
Мальваи диалект = малваи диалект
Мальви диалект = малваи диалект
Мальдивский язык → островная группа
Манак-хинди язык = стандартный хинди язык
Мандви-каччхи поддиалект = юго-западный поддиалект диалекта каччхи
Мандеали наречие → западный пахари язык
Мандигьярхи наречие = мандеали наречие
Мандлаха диалект = гондвани диалект
Мансехрский диалект → северная группа диалектов
хиндко
Мануш диалекты → синти-мануш группа диалектов
Марари диалект → юго-западные диалекты багхели
Маратхи язык → южная группа индоарийских языков || западная группа индоарийских языков
Маратхский язык = маратхи язык
Марвари группа диалектов → раджастхани язык
Мари-пахари диалект = дхунди-кайрали диалект
Мармати диалект → кхасали наречие
Мархети диалект → маратхи язык
Маучи наречие = мавчи наречие
Махараштрийский конкани группа диалектов = северный конкани группа диалектов
Махасу группа наречий → западный пахари язык
Махасуи группа наречий = махасу группа наречий
Махасу-пахари группа наречий = махасу группа наречий
Махл диалект → северная группа диалектов мальдивского языка
Махотари диалект → кочила-тхару диалект
Махотари-тхару диалект = махотари диалект
Мачвая диалект = мачвинский говор
Мачвинский говор → кэлдэрарские диалекты
Маянг «диалект» = бишнуприя язык
Мевари диалект → марвари группа диалектов
Мевати диалект → северо-восточная группа диалектов раджастхани языка
Мемони «язык» → каччхи
Мервари говор → мевари диалект
Мечкари диалект = мечкарья диалект
Мечкарья диалект → албанские южноарлийские
диалекты
Миднапори диалект = миднапурский диалект
Миднапурский диалект → ория язык
Мина наречие → бхили языки
Миникойский диалект = махл диалект
Мирзапури¹ диалект → авадхи язык
Мирзапури² диалект → западный бходжпури диалект
Мирпури диалект → потхохари язык/группа диалектов
868
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Митровицы говор → косово-влашские говоры
Молдавские говоры → южновлашские диалекты
Молизе диалект = молизский диалект
Молизский диалект → южной Италии диалекты
Моравский диалект → северно-центральные диалекты цыганского языка
Морангия диалект = морангия-тхару диалект
Морангия-тхару диалект → кочила-тхару диалект
Мугхалбанди диалект = прибрежный диалект языка
ория
Музикантска → дриндари диалект
Мултани диалект → южная группа диалектов западного панджаби
Мумбая-хинди пиджин = бамбая-хинди пиджин
Мумбейский хинди пиджин = бамбая-хинди пиджин
Мусаса язык/диалект → бихари языки
Мусульман диалект языка майтхили = джолхи диалект
Навадвипа диалект/говор → западно-центральный
диалект бенгальского языка
Навари диалект → домари язык
Нагeрский диалект → домааки язык
Нага-ассамский креольский язык = нагамский креольский язык
Нагамский креольский язык –– на основе ассамского языка; см. ассамский язык
Нагари-хинди язык = стандартный хинди язык
Нагарчал диалект → джайпури группа диалектов
Нагира диалект = нагeрский диалект
Нагирский диалект = нагeрский диалект
Нагпури диалект → маратхи язык
Нагпурия¹ диалект = садри наречие
Нагпурия² диалект → гархвали язык
Надия диалект/говор = Навадвипа диалект/говор
Найкади наречие = найкди наречие
Найкди наречие → бхили языки
Найнитальский диалект → кумауни язык
Найпали язык = непальский язык
Налбарийский поддиалект → камрупский диалект
Намдев-маратхи диалект → маратхи язык
Нанге диалект → южнобалканская диалектная группа II
Натра диалект → сансиболи наречие
Нахали наречие → бхили языки
Нахари диалект → халби язык/диалект
Нахари наречие → бхили языки
Нелишикари диалект → пардхи наречие
Немецко-нидерландский синти диалект = собственно синти диалекты
Непали язык = непальский язык
Непальский язык → восточный пахари группа
Нибхатта диалект → бундели наречие
Нижнеассамская группа диалектов = западное наречие ассамского языка
Нижнеассамский диалект = западное наречие ассамского языка
Нижний диалект ассамского языка = западное наречие ассамского языка
Нижний махасу группа наречий = нижний махасупахари группа наречий
Нижний махасу-пахари группа наречий → махасу
группа наречий
Ниламский диалект = кашмирский диалект хиндко
Нимади диалект → раджастхани язык
Нисвани диалект → джханги-лаялпури группа диалектов
Новоассамский язык → ассамский язык
Новобенгальский период → бенгальский язык
Нововлашские диалекты диалекты = влашские диалекты
Новоиндоарийские языки = новые индоарийские языки
Новые индоарийские языки
Новый конкани язык → конкани язык
Новый маратхи язык → маратхи язык
Нойри наречие → бхили языки
Норвежско-цыганский диалект → парацыганские
диалекты Скандинавии
Нори наречие = нойри наречие
Ньяр наречие = гарасия наречие
Общецыганский язык → ранний цыганский язык
Оджхи диалект → юго-западные диалекты багхели
Одри язык = ория язык
Ожа диалект = оджхи диалект
Ория язык → восточная группа индоарийских языков
Островная группа → новые индоарийские языки ||
южная группа индоарийских языков || восточная
группа индоарийских языков
Охомия = ассамский язык
Паачсай диалект → джумли язык
Павари наречие = паври наречие
Паври наречие → бхили языки
Падви диалект → мавчи наречие
Падви-бхилори диалект = падви диалект
Падри наречие → западный пахари язык
Палестинский диалект = иерусалимский диалект
Палоди наречие = палья наречие
Палпа язык → восточный пахари группа
Палья наречие → бхили языки
Панвари диалект → бундели наречие
Пангвали наречие → западный пахари язык
Панджаби западный язык/группа диалектов = западнопанджабский язык/группа диалектов
Панджаби язык → центральная группа индоарийских
языков || северо-западная группа индоарийских
языков || переходная зона индоарийских языков
Панджабский язык = панджаби язык
Панчали наречие → бхили языки
Панчмахали наречие → бхили языки
Панч-паргания диалект → восточный диалект языка
магахи
Парадхи наречие = пардхи наречие
Паракаламоса диалект = ромацельский диалект
Парацыганские диалекты — см. цыганский язык
Парацыганские диалекты Иберийского полуострова =
иберийские парацыганские диалекты
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Парацыганские диалекты Скандинавии → северная
диалектная конгломерация цыганского языка
Парбатия язык = непальский язык
Парвари диалект → маратхи язык
Пардхи наречие → бхили языки
Париа наречие = пардхи наречие
Парпулья диалект → эрли диалекты
Парья язык → центральная группа индоарийских
языков
Парья-бхилали диалект → бхилали наречие
Паспати описанные говоры = румелийские говоры
«цыган османской Империи» + часть греческих
влашских говоров
Пателия наречие → бхили языки
Патиала-киунтхали диалект → киунтхали наречие
Патиалви поддиалект → пуадхи диалект
Патиальский диалект → багхати наречие
Паттани диалект → гуджарати язык
Паура наречие = паври наречие
Паури наречие = паври наречие
Пахади наречие = анарья наречие
Пахари языки → новые индоарийские языки || внутренняя ветвь индоарийских языков
Пахари-куллу наречие = кулуи наречие
Пахари-потвари язык/группа диалектов = потхохари
язык/группа диалектов
Пачаи диалект → кумауни язык
Пачхми наречие = биласпури наречие
Паччхаи поддиалект → кхаспарджия диалект
Пенджаби язык = панджаби язык
Пенджабский язык = панджаби язык
Передней Азии цыган диалекты = домари язык
Переходная группа индоарийских языков → «западный» тип / «восточный» тип индоарийских языков
Переходная зона индоарийских языков → новые
индоарийские языки
Переходный диалект ассамского языка = среднеассамский диалект
Пингал язык = старый брадж язык
Пинджари диалект → урду язык
Пинджаурский диалект → багхати наречие
Пиплода диалект = хараути диалект
Пиргоса диалект → греческие южноарлийские диалекты
Питтала-бхаша диалект → пардхи наречие
Плашчу́нуя диалект = плащунский диалект
Плащунов диалект = плащунский диалект
Плащунский диалект → северно-центральные диалекты цыганского языка
Повадхи диалект = пуадхи диалект
Повари¹ диалект = чхиндварский диалект
Повари² диалект = понвари диалект
Польска рома = северной и средней Польши диалекты
Польские диалекты = среднепольские диалекты +
южнопольские диалекты
Понвари диалект → юго-западные диалекты багхели
869
Пондри наречие = падри наречие
Португальский калао диалект → иберийские парацыганские диалекты
Потвари диалект → потхохари язык/группа диалектов
Потхохари язык/группа диалектов → северовосточная группа диалектов западного панджаби
|| западный пахари язык
Пракриты → среднеиндийские языки
Прекмурский диалект → вендские диалекты
Прекмурья диалект = прекмурский диалект
Прибрежный диалект языка ория → ория язык
Призрена диалект = призренский диалект
Призренский диалект → южноарлийские диалекты
Прилепа диалект = прилепский диалект
Прилепский диалект → южноарлийские диалекты
Промежуточная группа/ветвь² = переходная зона
индоарийских языков
Промежуточная группа/ветвь¹ индоарийских языков
→ новые индоарийские языки
Прусских цыган диалект → северо-восточные диалекты цыганского языка
Пуадхи диалект → восточный панджаби язык/группа диалектов
Пундра группа диалектов = варендра группа диалектов
Пунчский диалект → северо-восточная группа диалектов западного панджаби
Пунчхи диалект = пунчский диалект
Пураби диалект = пурби диалект
Пурабия диалект = пурби диалект
Пурби¹ диалект = западный бходжпури диалект +
сарвария диалект
Пурби² диалект = авадхи язык
Пхалдакотия диалект → кумауни язык
Пханс-пардхи диалект → пардхи наречие
Пхари-кулу наречие = кулуи наречие
Пхудаги диалект = вадвали диалект
Пьемонтский синти диалект → синти-мануш группа
диалектов
Пьемонтских синти диалект = пьемонтский синти
диалект
Рабаджи диалект = бугурджи¹ диалект
Рабеште говоры → гурбетские говоры
Рагобанси диалект = чхиндварский диалект
Раджавати диалект → джайпури группа диалектов
Раджар-ганг диалект → бишнуприя язык
Раджастхани язык → раджастханско-гуджаратская
языковая общность || центральная группа индоарийских языков
Раджастхани языки = раджастхани язык
Раджастханско-гуджаратская языковая общность =
старо-раджастханско-гуджаратский язык
Раджбамси диалект = раджбанши/камта язык
Раджбангси диалект = раджбанши/камта язык
Раджбанси диалект = раджбанши/камта язык
Раджбанши язык (в Непале) → раджбанши/камта
язык
870
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Раджбанши язык/диалект = раджбанши/камта язык
Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш) →
бенгальско-ассамские языки || бенгальский язык
Раджвари диалект = рангари диалект
Раджпут-гарасия наречие → бхили языки
Радха группа диалектов → бенгальский язык (по Чаттерджи) || = собственно радха диалекты (по Сену)
Разговорный стиль бенгальского языка = чолитбхаша стиль
Раи-данувар диалект → данувар язык
Ракаренго говор → южновлашские диалекты
Рамбани наречие → кашмири язык (дардские языки) / западный пахари язык
Рамгархия диалект → кумауни язык
Рампури наречие = кочи наречие
Рана диалект = рана-тхару диалект
Ранават наречие → кхандеши язык
Рана-тхару диалект → западный хинди язык/группа
диалектов; см. тхару язык
Рангари диалект → малви группа диалектов
Рангари наречие → кхандеши язык
Рангбари = рангари наречие
Рангпури язык/диалект = рангпурский язык/диалект
Рангпурский язык/диалект → раджбанши/камта язык
Рани наречие = рани-бхил наречие
Рани-бхил наречие → бхили языки
Раннеассамский период → ассамский язык
Раннецыганский язык = ранний цыганский язык
Ранний конкани язык → конкани язык
Ранний цыганский язык (XI–XIV вв.) → цыганский
язык
Рархи группа диалектов = собственно радха диалекты
Ратхави наречие = ратхви¹ наречие
Ратхвали диалект = ратхи диалект
Ратхви¹ наречие → бхили языки
Ратхви² наречие = паври наречие
Ратхи диалект → гархвали язык
Ратхи наречие = ратхви² наречие
Ратхора диалект = лодханти диалект
Раутия диалект → кумауни язык
Рели диалект = релли диалект
Релли диалект → ория язык
Рехта регистр → урду язык
Решитаре говор = решитари говор
Решитари говор → южновлашские диалекты
Риваи наречие = багхели наречие
Ричаров диалект = ришярский диалект
Ришарей диалект = ришярский диалект
Ришяров диалект = ришярский диалект
Ришярский диалект → старовлашские диалекты ||
урсарские диалекты
Родиев язык = родия диалект
Родия диалект → сингальский язык
Роман диалект → вендские диалекты
Романи́ чиб = цыганский язык
Романо диалект → иранские южнобалканские диалекты
Ромацельский диалект → греческие южноарлийские диалекты
Ромунгро диалект → унгрико-ромунгрские диалекты
Рохингья диалект → читтагонгский язык/диалект
Рохрури наречие = сорачоли наречие
Рудхари диалект → кхасали наречие
Румелийские говоры «цыган османской Империи»
→ южнобалканская диалектная конгломерация I
Румунгро диалект = ромунгро диалект
Руска рома́ диалект = севернорусский диалект
Русских цыган диалекты = севернорусский диалект
+ южнорусские диалекты
Рхау-чаубьянси диалект = найнитальский диалект
Рышярей диалект = ришярский диалект
Савайн диалект = сохайнский диалект
Савраштра язык = саураштра язык
Сагвара диалект → вагди наречие
Садани группа наречий = садри наречие + восточный диалект языка магахи
Садани/садри язык = садри наречие || садани группа
наречий
Садри наречие → бходжпури язык || бихари языки
Садри-кол диалект → курмали диалект
Садри-корва диалект → чхаттисгархи наречие
Саинджи наречие → западный пахари язык
Салани диалект → гархвали язык
Самаведи диалект = самведи диалект
Самбалпурский диалект → ория язык
Самведи диалект → северный конкани группа диалектов
Санси диалект → сансиболи наречие
Сансиболи наречие → западный хинди
Саптария диалект = саптария-тхару диалект
Саптария-тхару диалект → кочила-тхару диалект
Сараваки диалект = сараки диалект
Сарайки язык/группа диалектов = южная группа
диалектов западного панджаби
Сараки диалект → западные диалекты бенгальского
языка
Сарвария диалект → северный бходжпури диалект
Сарнами = суринамский хиндустани диалект
Сатледжская группа диалектов = внешний сираджи
диалект + котгархи наречие
Саураштра язык → раджастханско-гуджаратская
языковая общность || южная группа индоарийских языков
Сашти-христианский диалект → конкани язык
Северная группа диалектов бенгальского языка =
варендра группа диалектов
Северная группа диалектов западного панджаби →
западнопанджабский язык/группа диалектов
Северная группа диалектов мальдивского языка =
мальдивский язык
Северная группа диалектов хиндко → хиндко
язык/группа диалектов
Северная группа индоарийских языков ² = северноиндийские языки¹
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Северная группа индоарийских языков¹ = пахари
языки
Северная диалектная конгломерация (СД) цыганского языка → северная метагруппа диалектов
цыганского языка
Северная метагруппа диалектов цыганского языка
→ цыганский язык
Северноарлийские диалекты = арли диалекты
Севернобалканские диалекты = южнобалканская
диалектная группа II
Севернобенгальская группа диалектов / зона = раджбанши/камта язык
Северновлашские диалекты → влашская диалектная
группа
Северноиндийские языки ² = пахари языки
Северноиндийские языки¹ = новые индоарийские
языки – островная группа – цыганская подгруппа
Северной и средней Польши диалекты → северовосточные диалекты цыганского языка
Северно-русский диалект = севернорусский диалект
Севернорусский диалект → северо-восточные диалекты цыганского языка
Северно-центральные диалекты (СЦД) цыганского
языка → цыганский язык
Северные влашские диалекты = северновлашские
диалекты
Северный бходжпури диалект → бходжпури язык
Северный дакхини диалект → дакхини диалект
Северный диалект бенгальского языка = варендра
группа диалектов
Северный диалект языка саураштра = тирупати
диалект
Северный конкани группа диалектов → маратхи язык
Северный лахнда язык/группа диалектов = северная
группа диалектов западного панджаби
Северный поддиалект диалекта каччхи → каччхи
диалект
Северный стандартный диалект языка бходжпури =
северный бходжпури диалект
Северный урду диалект → урду язык
Северный хиндко диалект = северная группа диалектов хиндко
Северных и западных районов Венгрии диалекты =
ромунгро диалект
Северо восточная группа диалектов бенгальского
языка = раджбанши/камта язык
Северо-восточная группа диалектов западного
панджаби → северная группа диалектов западного панджаби
Северо-восточная группа диалектов раджастхани
языка → раджастхани язык
Северо-восточные говоры языка ория → ория язык
Северо-восточные диалекты (СВД) цыганского
языка → северная метагруппа диалектов цыганского языка
Северо-восточный диалект западного панджаби =
пунчский диалект
871
Северо-восточный диалект наречия сирмаури = гирипари диалект
Северо-западная группа диалектов западного панджаби → северная группа диалектов западного
панджаби
Северо-западная группа диалектов цыганского языка = северная диалектная конгломерация цыганского языка
Северо-западная группа индоарийских языков →
новые индоарийские языки || внешняя ветвь индоарийских языков
Северо-западная зона индоарийской ветви = северозападная группа индоарийских языков
Северо-западные диалекты наречия багхели → багхели наречие / бундели наречие
Североитальянско-венгерско-русский синти диалект → синти-мануш группа диалектов
Северокамрупский поддиалект → камрупский диалект
Северо-центральная группа диалектов бенгальского
языка = варендра группа диалектов
Северо-центральная группа диалектов западного
панджаби = потхохари язык/группа диалектов
Северо-центральная группа диалектов лахнда = потхохари язык/группа диалектов
Сельский пешаварский диалект → южная группа
диалектов хиндко
Сепечидов диалект = сепечидский диалект
Сепечидский диалект → южнобалканская диалектная конгломерация I
Серайки язык/группа диалектов = южная группа
диалектов западного панджаби
Сервов диалект = сэрвицкий диалект
Серреса диалект = серресский диалект
Серресский¹ диалект = Айос-Афанасийоса диалект
Серресский² диалект = Ираклии диалект
Сеути диалект → кхасали наречие
Сибсагарский говор → верхнеассамский диалект
Сиджали диалект = синджа диалект
Сикарвари диалект → брадж язык
Силоти диалект = силхетский язык/диалект
Силхети диалект = силхетский язык/диалект
Силхетский язык/диалект → восточная ванга подгруппа
Сингалезский язык (устар.) = сингальский язык
Сингали язык = банджари/ламбади язык
Сингальский пракрит → островная группа
Сингальский язык → островная группа
Сингхбхумский диалект → ория язык
Синдельский говор → болгарско-влашские говоры
Синджа диалект → джумли язык
Синдхи язык → северо-западная группа индоарийских языков || западная группа индоарийских языков
Синдхи-сирайки диалект = синдхский сирайки диалект
Синдхский сирайки диалект → южная группа диалектов западного панджаби
872
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Синти группа диалектов = синти-мануш группа
диалектов
Синти-мануш группа диалектов → северо-западная
группа диалектов цыганского языка
Синти-манушская группа диалектов = синти-мануш
группа диалектов
Синхала язык = сингальский язык
Сираджи диалекты → кулуи наречие
Сираики = сирайки
Сирайки¹ язык/группа диалектов = южная группа
диалектов западного панджаби
Сирайки² диалект = синдхский сирайки диалект
Сирайки³ язык/группа диалектов = западнопанджабский язык/группа диалектов
Сирайки4 диалект → синдхи язык
Сирайки-хиндки диалект = синдхский сирайки диалект
Сирали поддиалект → сорияли диалект
Сирмаури наречие → западный пахари язык
Сирохи диалект → марвари группа диалектов
Сирхинди диалект = кхари-боли наречие
Сиялгири наречие → бхили языки
Скандоромани = парацыганские диалекты Скандинавии
Скандо-романи = парацыганские диалекты Скандинавии
Сливена цыган диалект → дриндари диалект
Словенский говор → доленьский диалект
Смешанные диалекты Иберийского полуострова =
иберийские парацыганские диалекты
Смешанные цыганские диалекты = парацыганские
диалекты
Смоленских цыган диалект → севернорусский диалект
Собственно влашские диалекты = влашские диалекты
Собственно восточный диалект (по Грирсону) →
ванга группа диалектов
Собственно восточный диалект ассамского языка =
верхнеассамский диалект
Собственно западная группа диалектов бенгальского языка = собственно радха диалекты
Собственно западный диалект бенгальского языка =
крайне-западный диалект бенгальского языка
Собственно конкани язык = конкани язык
Собственно марвари диалект → марвари группа
диалектов
Собственно панджаби язык = восточный панджаби
язык/группа диалектов
Собственно радха диалекты = западные диалекты
бенгальского языка
Собственно синти диалекты → синти-мануш группа
диалектов
Современный сингальский язык = сингальский язык
Содочи наречие = котгархи наречие
Созмани диалект → домари язык
Сондвари диалект → малви группа диалектов
Сонпари диалект → багхели наречие
Соради диалект → непальский язык
Сорачоли наречие → верхний махасу-пахари группа наречий
Сорияли диалект → кумауни язык
Сотипура диалект = центральный разговорный диалект языка майтхили
Соураштра язык = саураштра язык
Софадес диалект = Кардицы диалект
Сохайн-дханни группа диалектов → северо-западная группа диалектов западного панджаби
Сохайнский диалект → сохайн-дханни группа диалектов
Спойтори диалект → южнобалканская диалектная
группа II
Срединная группа индоарийских языков → новые
индоарийские языки
Среднеассамский диалект → восточное наречие ассамского языка
Среднеассамский период → ассамский язык
Среднебенгальский период → бенгальский язык
Средневековый сингальский язык → островная
группа
Среднепольские диалекты = северной и средней
Польши диалекты
Средне-центральный тхару диалект → тхару язык
Средний диалект ассамского языка = среднеассамский диалект
Средний маратхи язык → маратхи язык
Сринагара диалект = сринагарья диалект
Сринагарья диалект → гархвали язык
Стандартный бходжпури диалект = южный стандартный диалект языка бходжпури
Стандартный диалект бенгальского языка = западно-центральный диалект бенгальского языка
Стандартный диалект языка магахи → магахи язык
Стандартный диалект языка майтхили → майтхили
язык
Стандартный индусский гоанский диалект = индусско-гоанский диалект
Стандартный конкани группа диалектов = северный
конкани группа диалектов
Стандартный магахи язык = стандартный диалект
языка магахи
Стандартный хинди язык → хиндустани¹ язык/наречие
Старобенгальский период → бенгальский язык
Старожильческие диалекты Греции = греческие
южноарлийские диалекты
Старомальдивский язык → мальдивский язык
Старо-раджастханско-гуджаратский язык → центральная группа индоарийских языков || югозападная группа индоарийских языков || переходная зона индоарийских языков
Старосингальский язык → островная группа
Старый авадхи язык → авадхи язык
Старый брадж язык → брадж язык
Старый западный раджастхани язык = старораджастханско-гуджаратский язык
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Старый маратхи язык → маратхи язык
Столичный диалект мальдивского языка = мале
диалект
Сугали язык = банджари/ламбади язык
Сукали язык = банджари/ламбади язык
Сукети диалект → мандеали наречие
Сундхласи диалект → кхасали наречие
Сурати диалект → гуджарати язык
Сургуджия диалект → чхаттисгархи наречие
Сурджапури диалект → раджбанши/камта язык
Суринамский хиндустани диалект → карибский
хиндустани язык
Сэрви диалект = сэрвицкий диалект
Сэ́рвика ро́ма = центрально- и восточнословацкие
диалекты
Сэрвицкий диалект → старовлашские диалекты
Тадави диалект = тадви диалект
Тадви диалект → дханки наречие
Таджпурия язык = раджбанши язык (в Непале)
Таканкари диалект = такри диалект
Такари диалект = такри диалект
Такри диалект → пардхи наречие
Тамария диалект = панч-паргания диалект
Танда язык = банджари/ламбади язык
Танджавур-маратхи диалект → маратхи язык
Таноли диалект → северная группа диалектов
хиндко
Татарско-цыганский жаргон = крымско-цыганский
смешанный диалект
Тетария диалект = валви диалект
Техри-гархвали диалект → гархвали язык
Тинаули диалект = таноли диалект
Тирупати диалект → саураштра язык
Тирхари¹ диалект → южные говоры наречия канауджи
Тирхари² диалект → авадхи язык
Тирхари³ диалект → северо-западные диалекты наречия багхели
Тонваргархи диалект = бхадаури диалект
Торавати диалект → джайпури группа диалектов
Тринидадский бходжпури диалект = тринидадский
диалект
Тринидадский диалект → карибский хиндустани
язык
Тхакри диалект → северный конкани группа диалектов
Тхали¹ диалект → южная группа диалектов западного панджаби
Тхали² диалект → марвари группа диалектов
Тхалочхри диалект → тхали¹ диалект
Тхарели диалект → синдхи язык / раджастхани язык
Тхару язык → восточная группа индоарийских языков / центральная группа индоарийских языков
Тхару-бходжпури диалект → бходжпури язык
Удджайни группа диалектов = малви группа диалектов
Украинские диалекты → старовлашские диалекты
873
Украинские и южнорусские цыганские диалекты →
влашские диалекты / северо-восточные диалекты
/ южно-центральные диалекты цыганского языка
Украинско-влашский диалект → старовлашские
диалекты
Украины и южной России диалекты = старовлашские диалекты
Украины цыган диалекты = старовлашские диалекты
Унгрико диалект → унгрико-ромунгрские диалекты
Унгрико-ромунгрские диалекты → южно-центральные диалекты цыганского языка
Урду язык → хиндустани¹ язык/наречие
Урмачелей диалект = крымско-цыганский смешанный диалект
Урсаров диалекты = урсарские диалекты
Урсарские диалекты → южнобалканская диалектная конгломерация I
Уткали язык = ория язык
Фиджи-индийский язык = фиджийский хинди язык
Фиджийский хинди язык → бходжпури язык / авадхи язык
Фиджийский хиндустани язык = фиджийский хинди
язык
Филипидзия говор → греческие влашские говоры
Финикас-ромика диалект → греко-цыганские смешанные диалекты
Финских цыган диалект = финско-цыганский диалект
Финско-цыганский диалект → северная диалектная
конгломерация цыганского языка
Фи́нтике ро́мма = финско-цыганский диалект
Фиудж-горбати диалект → горбати диалекты
Флоринский диалект → греческие южноарлийские
диалекты
Флорины диалект = флоринский диалект
Фракийский калайджи говор = калайджи² говор
фуа-мулаку диалект → южная группа диалектов
мальдивского языка
Фэлды́тка рома́ = северной и средней Польши диалекты
Хабура наречие → бхили языки
Хадаути диалект = хараути диалект
хаддунмате диалект → северные диалекты мальдивского языка
Хаджонг диалект → бенгальский язык
Хадотхи диалект = хараути диалект
Хазара-хиндко группа диалектов = северная группа
диалектов хиндко
Хайдарабадский урду → северный дакхини диалект
Хайдари диалект → домари язык
Халаби язык/диалект = халби язык/диалект
Халады́тка диалект = севернорусский диалект
Халби язык/диалект → южная группа / восточная
группа индоарийских языков / восточный хинди
Халеби язык/диалект = халби язык/диалект
Ханди язык = раджбанши язык (в Непале)
Хандури наречие → нижний махасу-пахари группа
наречий / биласпури наречие
874
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Хандурья говор → греческие влашские говоры
Хараути диалект → восточная группа диалектов
раджастхани языка
Хариани наречие → западный хинди язык/группа
диалектов
Хариджан наречие = цинали наречие
Харипурский диалект → северная группа диалектов
хиндко
Хариянви диалект = хариани наречие
Харияни диалект = хариани наречие
Харьянви диалект = хариани наречие
Харьяни диалект = хариани наречие
Хафлонг-хинди пиджин → хиндустани¹ язык/наречие
Херари диалект → северновлашские диалекты
Хиндави диалект (устар.) = хиндустани¹ язык/наречие
Хинди язык¹ = западный хинди язык/группа диалектов (– урду язык) + восточный хинди язык/группа
диалектов
Хинди язык² = западный хинди язык/группа диалектов
Хинди язык³ = стандартный хинди язык
Хинди язык4 = хиндустани¹ язык/наречие
Хинди языки (пояс хинди) = хинди язык¹ + бихари
языки + раджастхани язык + западный пахари +
центральный пахари
Хинди-урду язык = хиндустани язык
Хиндко диалект = деравал² диалект
Хиндко язык/группа диалектов → северо-западная
группа диалектов западного панджаби
Хиндостани язык/диалект = хиндустани¹ язык/наречие
Хиндуи диалект = хиндави диалект
Хиндустани¹ язык/наречие → кхари-боли наречие
Хиндустани² язык = хинди язык¹ + урду язык
Хиндустхани язык/диалект = хиндустани¹ язык/наречие
Хирвати диалект = ахирвати диалект
Хирду язык = хиндустани² язык
Хорахане говоры = хорахано диалект
Хорахани говоры = хорахано говоры
Хорахано¹ диалект = итальянско-влашский говор
Хорахано² говоры = Митровицы говор
Хорахано³ говор = гаджиканский диалект
Хораханский диалект = гаджиканский диалект
Христианский диалект центрального побережья штата Карнатака = христианско-карнатакский диалект
Христианско-бардесский диалект → конкани язык
Христианско-карнатакский диалект → конкани язык
Хуваду диалект → южная группа диалектов мальдивского языка
Хунзанский диалект → домааки язык
Хунзы диалект → хунзанский диалект
Хэлады́тка рома́ диалект = севернорусский диалект
Цацхи диалект → аттокский диалект
Цейлонский пракрит = сингальский пракрит
Центральная группа индоарийских языков → новые
индоарийские языки || внутренняя ветвь индоарийских языков
Центральная группа цыганских языков = ломаврен
язык
Центрально- и восточнословацкие диалекты → северно-центральные диалекты цыганского языка
Центральноассамская группа диалектов = среднеассамский диалект
Центрально-восточная группа диалектов раджастхани языка = восточная группа диалектов раджастхани языка
Центрально-индоарийские языки = центральная
группа индоарийских языков
Центральнословацкие диалекты → центрально- и
восточнословацкие диалекты
Центральные говоры наречия брадж → брадж язык
Центральные диалекты цыганского языка = северно-центральные диалекты + южно-центральные
диалекты
Центральный диалект ассамского языка = среднеассамский диалект
Центральный диалект бенгальского языка = западно-центральный диалект бенгальского языка
Центральный пахари группа → центральная группа
индоарийских языков || пахари языки || переходная зона индоарийских языков || северо-западная
группа индоарийских языков
Центральный разговорный диалект языка майтхили
→ майтхили язык
Центральный тхару диалект → тхару язык
Цигански език (болг.) = цыганский язык
Цинал наречие = цинали наречие
Цинали наречие → западный пахари язык
Цингана диалект → домари язык
Цоцоманья диалект = кокоманья говор
Цыган Армении диалект = ломаврен язык
Цыган Передней Азии диалекты = домари язык
Цыган Финляндии диалект = финско-цыганский
диалект
Цыгано-греческие смешанные диалекты = грекоцыганские смешанные диалекты
Цыган-плащунов диалект = плащунский диалект
Цыганская подгруппа → центральная группа индоарийских языков
Цыганские диалекты Европы = цыганский язык
Цыганские языки = цыганская подгруппа
Цыганский язык → центральная группа индоарийских языков || цыганская подгруппа
Цыган-урсаров диалекты = урсарские диалекты
Чакма диалект → читтагонгский язык/диалект
Чалгыджи диалект = дриндари диалект
Чамеали наречие → западный пахари язык
Чана наречие = цинали наречие
Чаннали наречие = цинали наречие
Чарани наречие → бхили языки
Чаротари диалект → гуджарати язык
Чаторани диалект = чаротари диалект
Чаугаркхия диалект → кумауни язык
Чаудхабис диалект → джумли язык
Чаураси диалект → джайпури группа диалектов
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Чаурахи наречие = чурахи наречие
Чекеши диалект = чокеши-ловарский говор
Чергари говор = решитари говор
Черхари диалект → влашская диалектная группа /
центральные диалекты цыганского языка
Чешский влашский диалект → ловарские диалекты
Чешский диалект = чешских цыган диалект
Чешских синти говоры → синти-мануш группа диалектов
Чешских цыган диалект → северно-центральные
диалекты цыганского языка
Чибхали диалект → потхохари язык/группа диалектов
Чинавари диалект → джханги-лаялпури группа
диалектов
Чистый хинди язык = стандартный хинди язык
Чита-пардхи диалект → пардхи наречие
Читвания диалект = читвания-тхару диалект
Читвания-тхару диалект → тхару язык
Читтагонгский язык/диалект → восточная ванга
подгруппа
Чодхари наречие = чодхри наречие
Чодхри наречие → бхили языки
Чокеши-ловарский говор → ловарские диалекты
Чокэнари говор → южновлашские диалекты
Чолит-бхаша стиль → бенгальский язык
Чота-нагпури диалект = садани/садри язык
Чота-нагпурия диалект = садани/садри язык
Чураи-пахари наречие = чурахи наречие
Чурари диалект → северновлашские диалекты
Чурахи наречие → западный пахари язык
Чурахи-пахари наречие = чурахи наречие
Чухны диалект → балтийские цыганские диалекты
Эстонии и Латвии
Чхакатия диалект → кумауни язык
Чхамбеали наречие = чамеали наречие
Чхапарахия говор → южный стандартный диалект
языка бходжпури
Чхаттисгархи наречие → восточный хинди
язык/группа диалектов
Чхикачики диалект = ангика диалект
Чхикачхики диалект = ангика диалект
Чхиндварский диалект → бундели наречие
Шадху-бхаша стиль → бенгальский язык
Шахпури диалект → восточный панджаби язык/
группа диалектов / южная группа диалектов западного панджаби
Шведско-цыганский диалект → парацыганские
диалекты Скандинавии
Шекхавати диалект → марвари группа диалектов
Шимла-сираджи наречие → верхний махасу-пахари
группа наречий
Шипи наречие = цинали наречие
Шодочи наречие = котгархи наречие
Шотландско-цыганский диалект → английский парацыганский диалект
Шумена цыган-мусульман хорахане диалект →
гаджиканский диалект
875
Элу язык = сингальский пракрит + старосингальский язык + средневековый сингальский язык
Эпирский диалект = ромацельский диалект
Эрли диалекты → южнобалканская диалектная
конгломерация I
Эрроминчела диалект = баскский цыганский диалект
Эстонский диалект = Лаиусе диалект
Эстрехарья говоры = австрийских синти говоры
Юго-восточная группа диалектов раджастхани языка = малви группа диалектов
Юго-восточный диалект бенгальского языка (по
Грирсону) → восточная ванга группа диалектов
Юго-восточный поддиалект диалекта каччхи →
каччхи диалект
Юго-запада Словакии диалекты = унгрико диалект
Юго западная группа диалектов бенгальского языка
→ радха группа диалектов (по Чаттерджи)
Юго-западная группа индоарийских языков → новые индоарийские языки
Юго-западнопанджабские диалекты = южная группа диалектов западного панджаби
Юго-западные диалекты наречия багхели → багхели наречие
Юго западный диалект бенгальского языка = юго
западная группа диалектов бенгальского языка
Юго-западный диалект наречия сирмаури = дхартхи
диалект
Юго-западный поддиалект диалекта каччхи →
каччхи диалект
Южная группа диалектов западного панджаби →
западнопанджабский язык/группа диалектов
Южная группа диалектов мальдивского языка =
мальдивский язык
Южная группа диалектов хиндко → хиндко язык/
группа диалектов
Южная группа индоарийских языков → новые индоарийские языки || внешняя ветвь индоарийских
языков
Южноарлийские диалекты → южнобалканская диалектная конгломерация I
Южнобалканская диалектная группа II (ЮБД 2) →
балканские диалекты
Южнобалканская диалектная конгломерация I
(ЮБД 1) → балканские диалекты
Южновлашские диалекты → влашская диалектная
группа
Южноитальянские диалекты = южной Италии диалекты
Южной Италии диалекты → северная метагруппа
диалектов цыганского языка
Южной Польши диалекты = южнопольские диалекты
Южнокамрупский поддиалект → камрупский диалект
Южнопольские диалекты → северно-центральные
диалекты цыганского языка
Южнорусские диалекты → старовлашские диалекты
Южносарасватский диалект → конкани язык
876
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Южнословацкий диалект = унгрико диалект
Южно-центральные диалекты (ЮЦД) цыганского
языка → цыганский язык
Южные влашские диалекты = южновлашские диалекты
Южные говоры наречия канауджи → канауджи наречие
Южные диалекты хиндко = южная группа диалектов хиндко
Южный брадж диалект → брадж язык
Южный дакхини диалект → дакхини диалект
Южный диалект бенгальского языка = восточноцентральный диалект бенгальского языка
Южный диалект языка майтхили → майтхили язык
Южный диалект языка саураштра → саураштра язык
Южный конкани язык = конкани язык
Южный стандартный диалект языка бходжпури →
бходжпури язык
Южный урду диалект = дакхини диалект
Южный хиндко = южная группа диалектов хиндко
Янины окрестностей диалект → греко-цыганские
смешанные диалекты
ИНОЯЗЫЧНЫЕ НАЗВАНИЯ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ
При самоназваниях и интернациональных наименованиях идиомов язык названия в скобках не указывается.
Abadhī = авадхи язык
Abadi = авадхи язык
Abbottabad = абботтабадский диалект
Abohi = авадхи язык
Abruzzian Romani (англ.) = Абруццо диалект
Acchami = аччхами диалект
Achhami = аччхами диалект
Addu = адду диалект
Afgon = парья язык
Agia Varvara = Айя-Варвары говор
Ahīrāṇī = кхандеши язык
Ahrāṇī = кхандеши язык
Aili Gaili = карибский хиндустани язык
Ajia Varvara = Айя-Варвары говор
Ambodhi = авадхи язык
Ambodia = амбодия диалект
Anārya = анарья наречие
Angloromani = английский парацыганский диалект
Antarbēdī = антарбеди язык
Antarvedi = антарбеди язык
Apennine = южной Италии диалекты
Arli = арли диалекты
Armenischen Zigeuner, Sprache der (нем.) = ломаврен
язык
Asamiya (англ.) = ассамский язык
Askoṭī = аскоти диалект
Assamese (англ.) = ассамский язык
Avadhī = авадхи язык
Awadhī = авадхи язык
Awāṇkārī = аванкари диалект
ɒxɒmija = ассамский язык
Axamiya (англ.) = ассамский язык
Babri = баурия наречие
Badak = баурия наречие
Baderwālī = бхадравахи наречие
Badhānī = бадхани поддиалект
Badrohī = бхадравахи наречие
Bāgalāṇī = баглани наречие
Baghāṭī = багхати наречие
Baghēlī = багхели наречие
Baghēlkhaṇḍī = багхели наречие
Baghliani = багхлиани наречие
Baglānī = баглани наречие
Bahe = бахе диалект
Bahelia = пардхи наречие
Bahi = бхадравахи наречие
Baiga = байгани диалект
Baigānī = байгани диалект
Baighani = байгани диалект
Baiswārī = байсвари группа говоров
Baitadi = байтади диалект
Bajhangi = баджханги диалект
Bajjika = западный диалект языка майтхили
Bajura = баджурали диалект
Bajurali = баджурали диалект
Balkan Romani (англ.) = балканские диалекты
Bal-la = ратхви¹ наречие
Baltischer Dialekt (нем.) = балтийские цыганские
диалекты Эстонии и Латвии
Bambaiya Hindi = бамбая-хинди пиджин
Banāpharī = банапхари диалект
Banarasi = банараси диалект
Banga-Bhasa = бенгальский язык
Bangala = бенгальский язык
Bangalori Urdu = бангалорский урду
Bangani = бангани язык/наречие
Bangāṇī = бангани язык/наречие
Baṅgāṇī = бангани язык/наречие
Bāngarū = хариани наречие
Bangla = бенгальский язык
Banjara = банджари/ламбади язык
Banjari = банджари/ламбади язык
Bansbali = бансбали диалект
Bansyari = бансьяри диалект
Baŋla = бенгальский язык
Bāori = баурия наречие
Baoria = баурия наречие
Barāṛī = барари диалект
Bardes Christian Konkani (англ.) = христианско-бардесский диалект
Bārel = барели наречие
Bārelī = барели наречие
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Barewali = барели наречие
Bārlī = барели наречие
Barpetiya = барпетский поддиалект
Barutči = баручи говоры
Barutiya = барутия диалект
Baskisches Romani (нем.) = баскский цыганский
диалект
Basque caló = баскский цыганский диалект
Basque Romani = баскский цыганский диалект
Basria = баурия наречие
Bastarī = халби язык/диалект
Baurī = баури наречие
Bauria = баурия наречие
Bawari = баурия наречие
Bawaria = баурия наречие
Bɔŋgo bhaʃa = бенгальский язык
Bega = байгани диалект
Bemtike Sinti = чешских синти говоры
Bengali (англ.) = бенгальский язык
Bergitka roma = южнопольские диалекты
Bhadauri = бхадаури диалект
Bhaderbhai jamu = бхадравахи наречие
Bhadrava = бхадравахи наречие
Bhadrawāhī = бхадравахи наречие
Bhadri = бхадравахи наречие
Bhagoria = бхили собственно наречие
Bhākhā = брадж язык
Bhaḷesī = бхалеси диалект
Bharmauri bhadi = гадди наречие
Bharmauri = бхармаури диалект
Bhattiyālī = бхаттияли диалект
Bhil = бхили
Bhilālā = бхилали наречие
Bhilālī = бхилали наречие
Bhilbari = бхили
Bhilbori = бхили
Bhīlī = бхили
Bhilki = сансиболи наречие
Bhilla = бхили
Bhil-mina = мина наречие
Bhīloḍī = бхилоди наречие
Bhilori = нойри наречие
Bhim = бхимчаура наречие
Bhimchaura = бхимчаура наречие
Bhojpuri = бходжпури язык
Bhoksa = букса язык/диалект
Bhoria = баурия наречие
Bhuksa = букса язык/диалект
Bhuliā = бхулиа диалект
Bhumia = байгани диалект
Bhunjiā = бхунджия диалект
Bihari Hindi = бихарский вариант языка хинди
Bihārī = бихари языки
Bilāspurī = биласпури диалект
Bilāspurī = биласпури наречие
Binjhwārī = бинджвари диалект
Bishnupriya Manipuri = бишнуприя язык
877
Bishnupriya = бишнуприя язык
Bishnupuriya Manipuri = бишнуприя язык
Biśśau = биссау диалект
Bohemian Romani (англ.) = чешских цыган диалект
Böhmischer Dialekt (нем.) = чешских цыган диалект
Bombay Hindi = бамбая-хинди пиджин
Bondili = бундели наречие
Boša = ломаврен язык
Bošayeren (арм.) = ломаврен язык
Bosha = ломаврен язык
Boši lezu (арм.) = ломаврен язык
Bote = боте язык
Bote-Majhi = боте язык
Bradrawāh = бхадравахи наречие
Braj Bhāshā = брадж язык
Braj Kanauji = канауджи наречие
Braj = брадж язык
Brajbhakha = брадж язык
Braj-bhākhā = брадж язык
Brij-bhasha = брадж язык
Bugurdži = бугурджи диалект
Buksa = букса язык/диалект
Bundēlī = бундели наречие
Bundelkhandi = бундели наречие
Burgenland Romani = роман диалект
Burgurdži = бугурджи диалект
Bušahari = бушахари наречие
Cachī = цацхи диалект
Calabrian Romani (англ.) = калабрийский диалект
Calão = португальский калао диалект
Calcutta Hindi = калькуттский хинди пиджин
Caló català (катал.) = каталонский кало диалект
Caló vasco (исп.) = баскский цыганский диалект
Caló = кало диалекты
Cameāḷī = чамеали наречие
Cana = цинали наречие
Cannali = цинали наречие
Čaŋma = чакма диалект
Cāraṇī = чарани наречие
Caribbean Hindustani (англ.) = карибский хиндустани язык
Carpathian Romani (англ.) = карпатские диалекты
Catalanorromaní = каталонский кало диалект
Čaʈgãia buli = читтагонгский язык/диалект
Caugarkhiyā = чаугаркхия диалект
Čekeši Romani = чокеши-ловарский говор
Central group of New Indo-Aryan languages (англ.) =
центральная группа индоарийских языков
Central Slovak (англ.) = центральнословацкие диалекты
Central Zone (англ.) = центральная группа индоарийских языков
Čergari = решитари говор
Cerhari = черхари диалект
Čerhāri = черхари диалект
Chakātiyā = чхакатия диалект
Chakma = чакма диалект
Chambeali = чамеали наречие
878
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Chaparahiya = чхапарахия говор
Chāraṇi = чарани наречие
Chatgaya = читтагонгский язык/диалект
Chattīsgaṛhī = чхаттисгархи наречие
Chaudhari¹ = чодхри наречие
Chaudhari² = дангаура-тхару диалект
Chaudri = чодхри наречие
Chaurahi = чурахи наречие
Chhindwara Bundeli = чхиндварский диалект
Chibhali = чибхали диалект
Chita-pārdhi = чита-пардхи диалект
Chittagonian (англ.) = читтагонгский язык/диалект
Chitwania Tharu = читвания-тхару диалект
Chodhrī = чодхри наречие
Chodri = чодхри наречие
Cholivale = найкди наречие
Chota Nagpuri = садани/садри язык
Choudhara = чодхри наречие
Choudhary = чодхри наречие
Chowdhary = чодхри наречие
Churahi Pahāṛī = чурахи наречие
Churai Pahāṛī = чурахи наречие
Cibhālī = чибхали диалект
Cinal = цинали наречие
Cinali = цинали наречие
Cingalês (порт.) = сингальский язык
Cingāna = цингана диалект
Cocomanja = кокоманья говор
Codharī = чодхри наречие
Common Romani (англ.) = общецыганский язык
Curāhī = чурахи наречие
Čurari = чурари диалект
Čuxny Romani = чухны диалект
Cygański (польск.) = цыганский язык
Dagi = цинали наречие
Dakhini = дакхини диалект
Dakhni = дакхини диалект
Dakkhani = дакхини диалект
Dangaura Tharu = дангаура-тхару диалект
Dāngbhāng = дхангбханг диалект
Ḍāṇgī = данги диалект ²
ḍāngī = данги диалект¹
ḍāngri = данги диалект ²
Dangri = дханки наречие
Dangs Bhil = данги диалект ²
Danish Rodi (англ.) = датско-цыганский диалект
Dānpuriyā = данпурия диалект
Danuwar¹ = данувар язык
Danuwar² = дханвар диалект
Danwar = данувар язык
Darai Kura = дараи язык
Darai = дараи язык
Daraie = дараи язык
Darbai = дараи язык
Daree = дараи язык
Darhi = дараи язык
Darjula = дарджула диалект
Daroe = дараи язык
Dasaulyā = дасаулья поддиалект
Dasikane = дасикано говоры
Dasikano = дасикано говоры
Deccani = дакхини диалект
Dehaati = майтхили язык
Dehāwālī = дехвали наречие
Dehwāli = дехвали наречие
ḍekia = раджбанши/камта язык
ḍekri = раджбанши/камта язык
Denwar = данувар язык
Deogārī = деогари наречие
Desari = хариани наречие
Deshi Bhasha = раджбанши/камта язык
Deswāli = десвали диалект
Dewāli = дехвали наречие
Dhamdi = чхаттисгархи наречие
Dhangbhang = дхангбханг диалект
Dhānkā = дханки наречие
Dhankī = дханки наречие
Dhanvar¹ = данувар язык
Dhanvar² = дханвар диалект
Dhanwar¹ = данувар язык
Dhanwar² = дханвар диалект
Dhārṭhī = дхартхи диалект
Ḍhēḍ Gujarī = кхандеши язык
ɖʱekia = раджбанши/камта язык
ɖʱekri = раджбанши/камта язык
Dhivehi = мальдивский язык
Dhobi = дходия наречие
ḍhoḍiā = дходия наречие
Dhogri = дхогри диалект
Dhondi = дхунди-кайрали диалект
Dhore = дходия наречие
Dhori = дходия наречие
Dhowari = дходия наречие
Dhundi-kairali = дхунди-кайрали диалект
Dhundi-karlali = дхунди-кайрали диалект
Dhungri-bhili = дунгри наречие
Dhungri-girasia = дунгри наречие
Dikku kaji = садани/садри язык
Diku Kaji = садани/садри язык
Ḍoḍā Sirājī = дода-сираджи наречие
Ḍogrī = догри наречие
Dolenjski Roma = доленьский диалект
Ḍọ maá = домааки язык
Ḍomaakí = домааки язык
Ḍomaakí = домааки язык
Ḍomáaki = домааки язык
Donwar = данувар язык
Doria = дходия наречие
Dotali = дотели диалект
Doteli = дотели диалект
Drindara = дриндари диалект
Drindari = дриндари диалект
Dry = дараи язык
Ḍubalī = дубли наречие
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Ḍublā = дубли наречие
Ḍublī = дубли наречие
Ḍūgar-Wāṛā = дунгар-вара диалект
Ḍumāki = домааки язык
Ḍụ mākī = домааки язык
Dūmān = думан диалект
Ḍuṅgarī = дунгри наречие
Ḍuṅgarī-Girāsiā = дунгри наречие
Dungarwara = дунгар-вара диалект
Ḍuṅgrī = дунгри наречие
Ḍuṅgrī-Grāsiā = дунгри наречие
Džambazi = джамбазские говоры
Early Romani (англ.) = ранний цыганский язык
East Central zone of New Indo-Aryan languages (англ.) =
промежуточная группа/ветвь¹ индоарийских языков
East Slovak (англ.) = восточнословацкие диалекты
Eastern group of New Indo-Aryan languages (англ.) =
восточная группа индоарийских языков
Eastern Hindi (англ.) = восточный хинди язык/группа
диалектов
Eastern Pahari (англ.) = восточный пахари группа
Eastern zone of New Indo-Aryan languages (англ.) =
восточная группа индоарийских языков
Eḷu = элу язык
Erli = эрли диалекты
Errominchela (баск.) = баскский цыганский диалект
Erromintxela (баск.) = баскский цыганский диалект
Errumantxela (баск.) = баскский цыганский диалект
Esterajxara = эстрехарья говоры
Estrekari = эстрехарья говоры
Estrexarja = эстрехарья говоры
Euskado-romani = баскский цыганский диалект
Euskado-rromani = баскский цыганский диалект
Fiji Baat = фиджийский хинди язык
Fiji Hindi = фиджийский хинди язык
Fiji Hindustani (англ.) = фиджийский хинди язык
Fijian Hindi (англ.) = фиджийский хинди язык
Fijian Hindustani (англ.) = фиджийский хинди язык
Filipidzía = филипидзия говор
Fiuj-ḡorbati = фиудж-горбати диалект
Gaddī = гадди наречие
Gaddyali = гадди наречие
Gadi Chameali = бансьяри диалект
Gādī = гадди наречие
Gadiali = гадди наречие
Gadžikane = гаджиканский диалект
Gahōrā = гахора диалект
Gāmaṭī = гамти наречие
Gameti = гамти наречие
Gāmiṭ = гамти наречие
Gāmṭā = гамти наречие
Gāmṭī = гамти наречие
Gaṅgāpariyā = техри-гархвали диалект
Gangoi = гангола диалект
Gaṅgolā = гангола диалект
Ganwari = гавари диалект
Gāolī = чхиндварский диалект
879
Garāsiā = гарасия наречие
Gaṛhwālī = гархвали язык
Gaunle = дотели диалект
Gauuari = гавари диалект
Gāvit = гамти наречие
Gawari = гавари диалект
Gā͂wārī = гавари диалект
ɣēbī = гхеби диалект
Ghēbī = гхеби диалект
Gipsy (англ.) = цыганский язык
Girāsiā = гарасия наречие
Girīpārī = гирипари диалект
Goa Hindu Konkani = индусско-гоанский диалект
Goari = гавари диалект
Gõḍwānī = гондвани диалект
Gondwani = гондвани диалект
Gopti = доленьский диалект
Gor Bolī = банджари/ламбади язык
Gorakhpuri = горакхпури диалект
Ḡorbati = горбати диалекты
Gorkhālī = непальский язык
Gowlan = гоуланский диалект
Gowro = байгани диалект
Grāsiā = гарасия наречие
ɡudʒ(ə)ɾati = гуджарати язык
Gujarathi = гуджарати язык
Gujarātī = гуджарати язык
Gujerati = гуджарати язык
Gujjar Bhakha = старо-раджастханско-гуджаратский
язык
Gujrati = гуджарати язык
Gurbet = гурбетские говоры
Gurjar Apabhramsha = старо-раджастханско-гуджаратский язык
Gurkhālī = непальский язык
Gurvāri = гурвари диалект
Guujaratee = гуджарати язык
Guzratee = гуджарати язык
Gypsy (англ.) = цыганский язык
Hābūṛā = хабура наречие
Hābūṛī = хабура наречие
Haddhunmathee = хаддунмате диалект
Haflong Hindi = хафлонг-хинди пиджин
Halabī = халби язык/диалект
Halbī = халби язык/диалект
Haṇḍūrī = хандури наречие
Hariānī = хариани наречие
Harijan = цинали наречие
Haripur = харипурский диалект
Haryānvī = хариани наречие
Havati = доленьский диалект
Ḥaydarī = хайдари диалект
Hazara Hindko = хазара-хиндко группа диалектов
High Hindi (англ.) = стандартный хинди язык
Hindawi = хиндави диалект
Hindī = хинди язык
Hindi/Urdu = хинди-урду язык
880
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Hindi-Urdu = хинди-урду язык
Hindko¹ = хиндко язык/группа диалектов
Hindko² = дхунди-кайрали диалект
Hindko-Lahnda-Siraiki = западнопанджабский язык/
группа диалектов
Hindostani = хиндустани¹ язык/наречие
Hindustānī = хиндустани
Hravati = доленьский диалект
Hravato = доленьский диалект
Hunza Ḍomaakí → хунзанский диалект
Huvadhu = хуваду диалект
Hyderabadi Urdu = хайдарабадский урду
Țigănească (рум.) = цыганский язык
Il-e fiuj = фиудж-горбати диалект
Imar Thar = бишнуприя язык
Indo-Aryan (англ.) = индоарийские языки
Indo-aryenne (франц.) = индоарийские языки
Inner subbranch of New Indo-Aryan languages (англ.)
= внутренняя ветвь индоарийских языков
Insular group (англ.) = островная группа
Intermediate divisions of New Indo-Aryan languages
(англ.) = переходная зона индоарийских языков
Istrian Romani (англ.) = истрийский говор
Istriano = истрийский говор
Jadobāṭī = джадобати диалект
Jārar = джурар диалект
Jāṭū = джату диалект
Jaunsārī = джаунсари наречие
Jharkhandhi = джхаркханди диалект
Jhelumi = потвари диалект
Jifti (греч.) = цыганский язык
Johārī = джохари диалект
Jolhi = джолхи диалект
Judæo-Marathi (англ.) = еврейский маратхи этнолект
Jugi = джуги диалекты
Jumli = джумли язык
Jūṛar = джурар диалект
Kååle = валлийский диалект
Kabudži = кабуджи диалект
Kabutra = сансиболи наречие
Kabuʒi = албанско-влашский говор
Kacchī = каччхи диалект
Kāɣānī = каганский диалект
Kahlurī = биласпури наречие
Kakachhu-ki boli = данги диалект ²
Kalajdži = калайджи диалект
Kalaṇgā = каланга диалект
Kalburdžu = калбурджу говор
Kalderaša = кэлдэрарские диалекты
Kale = финско-цыганский диалект
Kālīmāl = калимал диалект
Kalisa Manipuri = бишнуприя язык
Kalkatiya Hindi = калькуттский хинди пиджин
Kaloro = калоро диалект
Kalpazea = калпазея говор
Kamārī = камари язык/диалект
Kamrupi = камрупский диалект; северокамрупский
поддиалект
Kamta = раджбанши/камта язык
Kanarĩ = конкани язык
Kangri = кангри наречие
Kanjarī = канджари жаргон
Kannauji = канауджи наречие
Kapadia = найкди наречие
Karači = карачи диалект
Karnataka Christian Konkani (англ.) = христианскокарнатакский диалект
Kaski = каски диалект
Katalanisches Romani (нем.) = каталонский кало
диалект
Kaṭheriyā = катхерия диалект
Kāthoḍi = каткари диалект
Kathoriya Tharu = катхория диалект
Kātkarī = каткари диалект
Kaulī = кулуи наречие
Kauravi = каурави диалект
Kavardi = каварди диалект
Kãwārī = камари язык/диалект
Kawli = кавли диалект
Kɔ͂kɳi = конкани
Kewaṭī = кевати диалект
Khadiboli = кхари-боли наречие
Khairagarhi = кхайрагархи диалект
Khaloṭī = кхалтахи диалект
Khalṭāhī = кхалтахи диалект
Khandeshi = кхандеши язык
Khāndēśī = кхандеши язык
Khandish = кхандеши язык
Khaṛī Bolī = кхари-боли наречие
Khari = кхари-боли наречие
Khas Nepali = джумли язык
Khaśālī = кхасали наречие
Khāśī = кхаси наречие
Khas-kurā = непальский язык
Khasparjiyā = кхаспарджия диалект
Khaṭolā = кхатола диалект
Kherwara = кхервара диалект
Kirārī = чхиндварский диалект
Kirimitika = крымский диалект
Kīrnī = кирни наречие
Kiunthali = киунтхали наречие
Kiũṭhalī = киунтхали наречие
Koch Rajbanshi = раджбанши/камта язык
Kochī = кочи наречие
Kochila Tharu = саптария диалект
Kocī = кочи наречие
Kohāṭī = кохатский диалект
Kohelia = ратхви¹ наречие
Kōhḷi = коли диалект
Kohsari = дхунди-кайрали диалект
Kojalī = авадхи язык
Koknā = кокна
Kokni = кокна
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Kokni = кокна
Kokomanja = кокоманья говор
Kolkata Hindi = калькуттский хинди пиджин
Konkna = кокна
Konkni = конкани
Kosalī = авадхи язык
Kōshṭī = чхиндварский диалект
Kosovače Roma = Косово-влашские говоры
Koṭālī = котали наречие
Koṭgaṛhī = котгархи наречие
Koṭgurū = котгуру наречие
Koṭkhāī = коткхаи наречие
Koṭvālī = котали наречие
Koṭwāliā = котали наречие
Kovački = бугурджи¹ диалект
KRNB (Kamta, Rajbanshi, Northern Deshi Bangla) =
раджбанши/камта язык
Kuchbadhī = кучбадхи диалект
Kukna = кокна
Kukna = кокна
Kulluī = кулуи наречие
Kuḷuī = кулуи наречие
Kulwālī = кулуи наречие
Kumaiyā̃ = кумайя диалект
Kumal = кумал язык
Kumale = кумал язык
Kumaunī = кумауни язык
Kumbhakaraka = кумал язык
Kumbhārī = чхиндварский диалект
Kumhal = кумал язык
Kumhale = кумал язык
Kumhаli = кумал язык
Kuṇabāū = кунбау диалект
Kuṇabī = кунбау диалект
Kuṇbāū = кунбау диалект
Kuṇbī = кунбау диалект
Kunḍri = кундри диалект
Kushar = боте язык
Kyoṇṭhli = киунтхали наречие
Kyrymitika = крымский диалект
Labanki = лубанки диалект
Lahndā = лахнда язык/группа диалектов
Lahndī = лахнда язык/группа диалектов
Laiuse Romani = Лаиусе диалект
Laješa = молдавские говоры
Lalere Sinti = лалере-синти говоры
Lambadi = банджари/ламбади язык
Lango-pārdhi = ланго-пардхи диалект
Lariā = чхаттисгархи наречие
Latvian Romani (англ.) = лотфитка диалект
Laxi = лахи говор
Lengotia = бхили собственно наречие
Lešake Roma = лешаков диалект
Lički Šijaci = доленьский диалект
Literary Hindi (англ.) = стандартный хинди язык
Lithuanian Romani (англ.) = Литвы диалекты
Lobhyā = лобхья поддиалект
881
Lodhāntī = лодханти диалект
Lodhi = лодхи диалект
Loftiko = лотфитка диалект
Lom = ломаврен язык
Lomavren = ломаврен язык
Lombard and Venetian Sinti (англ.) = венетско-ломбардский синти диалект
Lotfiko = лотфитка диалект
Lotfitka = лотфитка диалект
Lovara = ловарские диалекты
Lovari Čokeši = чокеши-ловарский говор
Lower Assamese (англ.) = западное наречие ассамского языка
Lubanki = лубанки диалект
Luli = люли диалект
Lusitano-romani = португальский калао диалект
Macleod ganj = маклаудганджский диалект
Mačvaja = мачвинский говор
Mādai Gāng = мадой-ганг диалект
Madhesi = мадхеси диалект
Madhya = хиндустани¹ язык
Magadhan group (англ.) = восточная группа индоарийских языков
Māgadhi = магахи язык
Magadi = магади диалект
Magahi = магахи язык
Māgahi = магахи язык
Magahiya = магахи язык
Magarā-kī bolī = магри наречие
Magarī = магри наречие
Magrā-kī bolī = магри наречие
Mahārāshtrī = маратхи язык
Mahasuī = махасу группа наречий
Mahasu-pahāṛī = махасу группа наречий
Mahl = махл диалект
Mahotari Tharu = махотари диалект
Mahrattī = маратхи язык
Mährischer Dialekt (нем.) = моравский диалект
Maithilī = майтхили язык
Maitili = майтхили язык
Maitli = майтхили язык
Mā̃jh Kumaiyā̃ = маджх-кумайя диалект
Majhī = маджхи диалект
Malé Bas = мале диалект
Malé = мале диалект
Maliku Bas = махл диалект
Maliku = махл диалект
Mālpahāṛia = малпахария диалект
Manak Hindi = стандартный хинди язык
Mandalgarhi = мандеали наречие
Maṇḍeaḷī = мандеали наречие
Mandigyahri = мандеали наречие
Mandiyali = мандеали наречие
Maṇḍlāhā = мандлаха диалект
Mansehra = мансехрский диалект
Manuš = мануш диалекты
Marārī = марари диалект
882
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Marāṭhī = маратхи язык
Marhāttī = маратхи язык
Marmati = мармати диалект
Maru-gurjar = старо-раджастханско-гуджаратский язык
Mathwadi = нойри наречие
Mauchi = мавчи наречие
Māvachī = мавчи наречие
Māvchī = мавчи наречие
Māwachī = мавчи наречие
Māwchī = мавчи наречие
Mayang = бишнуприя язык
Mečkarja = мечкарья диалект
Mediate group (англ.) = промежуточная группа/
ветвь¹ индоарийских языков
Medieval Sinhala (англ.) = средневековый сингальский язык
Meiun = бишнуприя язык
Methli = майтхили язык
Middle Assamese (англ.) = среднеассамский диалект
Midland group (англ.) = срединная группа индоарийских языков
Mīnā = мина наречие
Mirpuri = мирпури диалект
Mirzapuri = мирзапури диалект
Mithilaa Bhaakhaa = майтхили язык
Mitricače Roma = Митровицы говор
Mitrovica Romani = Митровицы говор
Modern Sinhala (англ.) = современный сингальский
язык
Modern Standard Hindi (англ.) = стандартный хинди
язык
Moldavian Romani (англ.) = молдавские говоры
Molisean Romani (англ.) = молизский диалект
Morangiya Tharu = морангия диалект
Moravian Romani (англ.) = моравский диалект
Mota-nayaka = найкди наречие
Mowchi = мавчи наречие
Mulaku = фуа-мулаку диалект
Mumbai Hindi = бамбая-хинди пиджин
Mumbaiyya = бамбая-хинди пиджин
Murree Pahari = дхунди-кайрали диалект
Murree = дхунди-кайрали диалект
Muzikantska = музикантска
Naga Pidgin (англ.) = нагамский креольский язык
Nagamese creole (англ.) = нагамский креольский язык
Nagari hindi = стандартный хинди язык
Nager Ḍomaakí = нагeрский диалект
Nagpuri = нагпурия диалект
Nagpuria = нагпурия диалект
Nāgpuriyā = нагпурия² диалект
Nahal = нахали наречие
Nahale = нахали наречие
Nāharī = нахари диалект
Nāharī = нахари наречие
Nāharī-baglānī = нахари наречие
Nāikaḍī = найкди наречие
Nāikḍā = найкди наречие
Nāikḍī = найкди наречие
Nāikī = найкди наречие
Nainital = найнитальский диалект
Naipālī = непальский язык
Nalbariya = налбарийский поддиалект
Nana-nayaka = найкди наречие
Nat = сансиболи наречие
Natra = сансиболи наречие
Nawari = навари диалект
Nayaka = найкди наречие
Neelinshkari = нелишикари диалект
Neelishikari = нелишикари диалект
Nelishikari = нелишикари диалект
Nepalese (англ.) = непальский язык
Nepālī = непальский язык
Neuindoarisch (нем.) = новые индоарийские языки
New Indo-Aryan (англ.) = новые индоарийские языки
Nibhaṭṭā = нибхатта диалект
Noiri = нойри наречие
Nordvlach (нем.) = северновлашские диалекты
Nōrī = нойри наречие
Norsk Romani = норвежско-цыганский диалект
North Dakhini (англ.) = северный дакхини диалект
North Russian (англ.) = севернорусский диалект
Northern Deshi Bangla (англ.) = раджбанши/камта язык
Northern group/zone of New Indo-Aryan languages
(англ.) = северная группа индоарийских языков
Northwestern group/zone of New Indo-Aryan languages (англ.) = северо-западная группа индоарийских языков
Nyār = ньяр наречие
Nyār-kī-bolī = ньяр наречие
Oḍrī = ория язык
Ojaboli = оджхи диалект
Ojha = оджхи диалект
Ojhe = оджхи диалект
Ōjhī = оджхи диалект
Old Gujarati = старо-раджастханско-гуджаратский язык
Old Pūrbī = старый авадхи язык
Old Western Rajasthani = старо-раджастханскогуджаратский язык
Ordu = урду язык
Oṛiyā = ория язык
Ostpreußisches Sinti (нем.) = восточнопрусский синти диалект
Ostslovakischer Dialekt (нем.) = восточнословацкие
диалекты
Outer subbranch of New Indo-Aryan languages (англ.)
= внешняя ветвь индоарийских языков
Ôxômiya = ассамский язык
Oza = оджхи диалект
Ozha = оджхи диалект
Pacchāī = паччхаи поддиалект
Pachāī̃ = пачаи диалект
Pachmī = биласпури наречие
Pāḍrī = падри наречие
Pādvī = падви диалект
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Padwi-bhilori = падви диалект
Pahāḍī = пахади наречие
Pahari Bharmauri = гадди наречие
Pahari group (англ.) = пахари языки
Pahāṛī Kullu = кулуи наречие
Pahāṛī¹ = пахари языки
Pahāṛī² = потхохари язык/группа диалектов
Pahāṛī³ = дхунди-кайрали диалект
Pahari-potwari = потхохари язык/группа диалектов
Paidia = пардхи наречие
Pakhe-bote = боте язык
Pali = палья наречие
Paḷkār = саураштра язык
Palodi = палья наречие
Palya Bareli = палья наречие
Pancāḷī = панчали наречие
Panchāḷī = панчали наречие
Panchi Brahmauri Rajput = гадди наречие
Panchmahāli = панчмахали наречие
Paṅgwāḷī = пангвали наречие
Panjābī = панджаби язык
Panwārī = панвари диалект
Pāradhī = пардхи наречие
Paradi = пардхи наречие
Pararomani = парацыганские диалекты
Parbatiyā = непальский язык
Pārdhī = пардхи наречие
Paria = пардхи наречие
Párpulja = парпулья диалект
Parya Bhilali = парья-бхилали диалект
Parya = парья язык
Paspatian = Паспати описанные говоры
Pateliā = пателия наречие
Pateliyā = пателия наречие
Patiālā Kiũṭhalī = патиала-киунтхали диалект
Paṭnūli = саураштра язык
Paura = паври наречие
Pauri = паври наречие
Pāvarī = паври наречие
Pavazes = калайджи диалект
Pavazja = калайджи диалект
Pāvrī = паври наречие
Pāwarī = паври наречие
Pãwārī = панвари диалект
Pawrī = паври наречие
Peshāwarī = городской пешаварский диалект
Phaldākoṭiyā = пхалдакотия диалект
Phans-pārdhi = пханс-пардхи диалект
Phārī Kulu = кулуи наречие
Phoša = ломаврен язык
Piedmontese Sinti (англ.) = пьемонтский синти диалект
Pingal = пингал язык
Piśaurī = городской пешаварский диалект
Pittala Bhasha = питтала-бхаша диалект
Pogadi chib = английский парацыганский диалект
Polish-Baltic-North Russian (англ.) = северо-восточные диалекты цыганского языка
883
Polska Roma = северной и средней Польши диалекты
Pondri = падри наречие
Poonchi = пунчский диалект
Poṭhohārī = потхохари язык/группа диалектов
Pōṭhwārī = потвари диалект
Potohari = потхохари язык/группа диалектов
Potwari = потвари диалект
Põwārī = понвари диалект
Pōwārī = чхиндварский диалект
Prekmurje-Dialekt (нем.) = прекмурский диалект
Prekmurski Romani = прекмурский диалект
Proto-Sinhala (англ.) = старосингальский язык
Puncchi = пунчский диалект
Punchhi = пунчский диалект
Punchī = пунчский диалект
Punjabi (англ.) = панджаби язык
Purabi = пурби диалект
Purabiya = пурби диалект
Pūrbī = пурби диалект
Pūrbīyā = пурби диалект
Qāzulāgi = казулаги диалект
Qerešmāl = Керешмальский диалект
Qurbāti = курбати диалект
Rāḍha = радха группа диалектов
Rāghōbansī = чхиндварский диалект
Rājār Gāng = раджар-ганг диалект
Rājasthānī = раджастхани язык
Rajbanshi = раджбанши/камта язык
Rājput-girāsiā = раджпут-гарасия наречие
Rakarengo = ракаренго говор
Rāmbanī = рамбани наречие
Rāmgaṛhiyā = рамгархия диалект
Rāmpūrī = кочи наречие
Rana Tharu = рана диалект
Ranāwaṭ = ранават наречие
Raṇgārī = рангари наречие
Raṇgbārī = рангари наречие
Rangpuri = раджбанши/камта язык
Rānī Bhīl = рани-бхил наречие
Rāṭhavi = ратхви¹ наречие
Rāṭhawa = ратхви¹ наречие
Rāṭhawi = ратхви¹ наречие
Rāṭhī¹ = ратхи диалект
Rāṭhī² = ратхви² наречие
Rathia = ратхви² наречие
Rathod = дубли наречие
Rāṭhorā = ратхора диалект
Rāṭhvī = ратхви наречие
Rāṭhwālī = ратхи диалект
Rathwi Bareli = ратхви² наречие
Rāṭhwī = ратхви наречие
Rauṅpuri = рангпурский язык/диалект
Rautiyā = раутия диалект
Rɔŋpuri = рангпурский язык/диалект
Rekhta = рехта регистр
Resande rommani = шведско-цыганский диалект
Rešitare = решитари говор
884
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Rewai = багхели наречие
Rewapari = багхели наречие
Rhau-Chaubyansi = найнитальский диалект
Rĩwāī = багхели наречие
Roḍiya = родия диалект
Rohingya = рохингья диалект
Rohruri = сорачоли наречие
Romacikani čhib = ромацельский диалект
Romacilikanes = ромацельский диалект
Řomaicja → дриндари диалект
Roman = роман диалект
Romanes = цыганский язык
Romani čhib = цыганский язык
Romani rakripa = парацыганские диалекты Скандинавии
Romaní vasco (исп.) = баскский цыганский диалект
Romani = цыганский язык
Romāno = романо диалект
Romano-Greek (англ.) = греко-цыганские смешанные диалекты
Romany = цыганский язык
Romungro = ромунгро диалект
Rromani = цыганский язык
Ruáiŋga = рохингья диалект
Rudhārī = рудхари диалект
Rumanho Portugal = португальский калао диалект
Rumeli = румелийские говоры «цыган османской
Империи»
Rumelian sedentary dialect (англ.) = румелийские говоры «цыган османской Империи»
Ruthenian Romani (англ.) = Закарпатской Украины
говоры
Sadān = садани/садри язык
Sadana = садани/садри язык
Sadānī = садани/садри язык
Sadari = садри наречие
Sadati = садри наречие
Sadhan = садани/садри язык
Sadhari = садри наречие
Sadna = садани/садри язык
Sadrī Korwā = садри-корва диалект
Sadrik = садри наречие
Sagwara = сагвара диалект
Sainjī = саинджи наречие
Salānī = салани диалект
Sansi = сансиболи наречие
Sansiboli = сансиболи наречие
Santri = садри наречие
Saptariya Tharu = саптария-тхару диалект
Sarākī = сараки диалект
Sarāwakī = сараки диалект
Sarnami Hindi = суринамский хиндустани диалект
Sarnami Hindoestani = суринамский хиндустани
диалект
Sarnami Hindustani = суринамский хиндустани диалект
Sarnami = суринамский хиндустани диалект
Sarwariya = сарвария диалект
Satlaj group (англ.) = сатледжская группа наречий
Saurashtra = саураштра язык
Saurashtri = саураштра язык
Saxtti Christian Konkani (англ.) = сашти-христианский диалект
Saυraaȿʈra = саураштра язык
Scandoromani = парацыганские диалекты Скандинавии
Scottish Romani (англ.) = шотландско-цыганский
диалект
Sepeči = сепечидский диалект
Sepečides = сепечидский диалект
Śeuṭi = сеути диалект
Shimla Sirājī = шимла-сираджи наречие
Shipi = цинали наречие
Shodochi = котгархи наречие
Siddri = садри наречие
Sikarwarī = сикарвари диалект
Silɔʈi = силхетский язык/диалект
Siṁhala = сингальский язык
Sindhī = синдхи язык
Singalees (нид.) = сингальский язык
Singhalesisch (нем.) = сингальский язык
Sinhala Prakrit = сингальский пракрит
Sinhala = сингальский язык
Siňhala = сингальский язык
Sinhalese (англ.) = сингальский язык
Sinhalese-Maldivian group (англ.) = островная группа
Sinti Romani = синти группа диалектов
Sinti = синти группа диалектов
Sinti-manuš = синти-мануш группа диалектов
Siŋɦələ = сингальский язык
Siraiki = сирайки¹ язык/группа диалектов
Sirājī = сираджи диалекты
Sirālī = сирали поддиалект
Sirhindi = кхари-боли наречие
Sirmaurī = сирмаури наречие
Siyālgirī = сиялгири наречие
Skando-romani = парацыганские диалекты Скандинавии
Sloveni = словенский говор
Sloveno = словенский говор
Sodōcī = котгархи наречие
Sofades = Кардицы диалект
Sonpārī = сонпари диалект
Śorācolī = сорачоли наречие
Soradi = соради диалект
Soriyālī = сорияли диалект
Sourashtra = саураштра язык
South Dakhini (англ.) = южный дакхини диалект
South Kamrupi (англ.) = южнокамрупский поддиалект
South Polish Romani (англ.) = южнопольские диалекты
Southern group of New Indo-Aryan languages (англ.) =
южная группа индоарийских языков
Southern Saraswat Konkani (англ.) = южносарасватский диалект
Указатель названий индоарийских языков и диалектов
Southern zone of New Indo-Aryan languages (англ.) =
южная группа индоарийских языков
Southwestern group of New Indo-Aryan languages
(англ.) = юго-западная группа индоарийских языков
Sōzānī = созмани диалект
Sōzmānī = созмани диалект
Spoitori = спойтори диалект
Sradri = садри наречие
Śrīnagariyā = сринагарья диалект
Standard Hindi (англ.) = литературный хинди язык
Südpolnischer Dialekt (нем.) = южнопольские диалекты
Südvlach (нем.) = южновлашские диалекты
Suketī = сукети диалект
Suṇḍhḷasi = сундхласи диалект
Surgujiā = сургуджия диалект
Surjapuri = сурджапури диалект
Svensk rommani = шведско-цыганский диалект
Sylheti (англ.) = силхетский язык/диалект
Syrian Gypsy (англ.) = иерусалимский диалект
Tādavī = тадви диалект
Tādvī = тадви диалект
Ṭākaṇkārī = такри диалект
Tākarī = такри диалект
Takia = такри диалект
Tākrī = такри диалект
Talavia = дубли наречие
Tanoli = таноли диалект
Tattare = шведско-цыганский диалект
Tavringens rakripa = парацыганские диалекты Скандинавии
Tavringer Romani = парацыганские диалекты Скандинавии
Ṭehrī Gaṛhwālī = техри-гархвали диалект
Tetaria-valvi = валви диалект
Tharu = тхару язык
Thethi = майтхили язык
Thracian Kalajdži (англ.) = фракийский калайджи говор
Tināulī = таноли диалект
Tirahutia = майтхили язык
Tirhārī = тирхари диалект
Tirhuti = майтхили язык
Tirhutiyaa = майтхили язык
Tõwargarhi = тонваргархи диалект
Traveller Danish (англ.) = датско-цыганский диалект
Traveller Norwegian (англ.) = норвежско-цыганский
диалект
Traveller Romani (англ.) = парацыганские диалекты
Скандинавии
Trinidad Bhojpuri = тринидадский диалект
Trinidad Hindi = тринидадский диалект
Tsigane (фр.) = цыганский язык
Tsināli = цинали наречие
885
Ungriko = унгрико диалект
Upper Assamese (англ.) = верхнеассамский диалект
Urdu = урду язык
Ursaritiko = урсарские диалекты
Utkalī = ория язык
Väddā = ведда язык
Vädi bāsāva = ведда язык
Vāgaḍī = вагди наречие
Vāgaṛī = вагди наречие
Vāgḍī = вагди наречие
Vaged = вагди наречие
Vageri = вагди наречие
Vaghri = баурия наречие
Vagi = вагди наречие
Vajjika = западный диалект языка майтхили
Vālvī = валви диалект
Vārlī = варли наречие
Vasāvā = васави наречие
Vasāvī = васави наречие
Vedda = ведда язык
Vend = вендский диалект
Venetisches Sinti (нем. = венетско-ломбардский синти диалект
Vernacular Hindostani (англ.) = хиндустани¹ язык/
наречие
Vil = бхили
Vlax I = северновлашские диалекты
Vlax II = южновлашские диалекты
Vlax romani = влашская диалектная группа
Vlaxurja = влахурья говор
Wāgaḍī = вагди наречие
Wāgaṛī = вагди наречие
Wāgḍī = вагди наречие
Waghari = вагди наречие
Wagholi = вагди наречие
Wāgṛī = вагди наречие
Wālvī = валви диалект
Wārlī = варли наречие
West Slovak (англ.) = западнословацкий диалект
Western Hindi (англ.) = западный хинди язык/группа
диалектов
Westslovakischer Dialekt (нем.) = западнословацкий
диалект
Xaladytka = севернорусский диалект
Xandurja = хандурья говор
Xoraxane = хорахано диалект
Xoraxano = хорахано говоры
Yerli = эрли диалекты
Zargari = заргари диалект
Zigeunerish (нем.) = цыганский язык
Zigeunersprache (нем.) = цыганский язык
Zincaló = испанский кало диалект
Zundhārī = рамбани наречие
ПРИЛОЖЕНИЕ
ТИПОВЫЕ СХЕМЫ СТАТЕЙ
I. Статья о семье языков, группе языков, группе диалектов
1.
2.
3.
4.
5.
6.
Название
Локализация и основные представители
Ориентировочное число говорящих
Принципы и варианты генетической классификации
Хронология разделения — для крупных языковых семей
Типичные фонетико-грамматические характеристики
II. Статья о языке
1.1.0.
1.1.1.
1.1.2.
1.1.3.
1.2.0.
1.2.1.
1.3.0.
1.3.1.
1.3.2.
1.3.3.
1.4.0.
1.5.0.
1.6.0.
2.0.0.
2.1.0.
2.1.1.
2.1.2.
2.1.3.
2.1.4.
2.2.0.
2.2.1.
2.2.2.
2.2.3.
2.3.0.
2.3.1.
2.3.2.
2.3.3.
2.3.4.
2.3.5.
2.3.6.
Общие сведения
варианты названия
генеалогические сведения
распространение; число говорящих
Лингвогеографические сведения
общий диалектный состав
Социолингвистические сведения
коммуникативно-функциональный статус и ранг языка
степень стандартизации
учебно-педагогический статус
Тип письменности
Краткая периодизация истории языка
Внутриструктурные явления, обусловленные внешнеязыковыми контактами
Лингвистическая характеристика
Фонологические сведения
фонемный состав
просодический состав
позиционная реализация фонем и просодем
слог; наличие и статус долготных противопоставлений
Морфонологические сведения
фонологическая структура морфемы и/или слова; соотношение слога и морфемы
наличие фонологических противопоставлений морфологических единиц и категорий
типы чередований
Семантико-грамматические сведения
критерии выделения частей речи; категориальные способы выражения универсальных
значений (общая характеристика)
характер и способ выражения качественных именных классификаций
категория числа и способы ее выражения
падежные значения и их выражение; характер категорий принадлежности и их выражение
характер и способ выражения качественных глагольных классификаций: залоговые, видовые или видо-временны́е значения, наклонения, переходность, породы, версии
дейктические категории и способы их выражения: категория лица в имени и в глаголе,
категория неопределенности/определенности в имени, категория времени в глаголе или
Типовые схемы статей
2.3.7.
2.4.0.
2.5.0.
2.5.1.
2.5.2.
2.5.3.
2.5.4.
2.6.0.
2.7.0.
887
в предложении, указание и пространственная ориентация, анафорические средства; выражение отрицания
семантико-грамматические разряды слов
Образцы парадигм
Морфосинтаксические сведения
типичная структура словоформы (для языков с развитой морфологией); тенденция к суффиксации и инфиксации; морфологически аномальные разряды слов
основные способы и правила словообразования
типичная структура простого предложения (или его эквивалента — для языков с нерасчлененной синтаксической структурой) и способы выражения субъектно-объектных отношений; синтаксические позиции; разновидности простого предложения
основные правила построения сложных предложений; характерные типы сложных
предложений; основные закономерности порядка слов
Источник, объем и роль лексических заимствований
Диалектная система
III. Статья о диалекте
1.
2.
3.
4.
Название языка
Позиция в диалектной группе (отношение к литературному/стандартному языку, особенности лингвистической характеристики)
Распространение, по возможности — число говорящих
Функциональная нагрузка
IV. Статья об отдельном языке объемом менее 0,5 а.л.
1.0.
2.0.
3.0.
4.0.
5.0.0.
5.1.0.
5.1.1.
5.1.2.
5.2.0.
5.2.1.
5.2.2.
5.2.3.
5.3.0.
5.3.1.
5.3.2.
5.4.0.
6.0.
Название
Локализация (для мертвых языков — время существования)
Генетическая принадлежность
Характер памятников; тип письменности
Лингвистическая характеристика
Фонологические сведения (включая сведения об ударении, тоне и т. д.)
слог
типы чередований
Морфология
морфологический тип языка (агглютинативный, флективный и т. д.)
состав и характер морфологических категорий; способы их выражения
основные способы словообразования
Синтаксис
структура простого предложения (его эквивалента)
характерные типы сложного предложения
Генетическая и ареальная характеристика лексики
Сведения о диалектах
КАРТЫ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ
В данном разделе, а также на форзацах книги, представлены следующие карты, иллюстрирующие распространение новых индоарийских языков:
Карта 1 (форзац). Новые индоарийские языки в Южной Азии.
Карта 2. Новые индоарийские языки: запад
Карта 3. Новые индоарийские языки: восток
Карта 4. Новые индоарийские языки: северо-запад
Карта 5. Новые индоарийские языки: север
Карта 5а. Новые индоарийские языки центрального и восточного Непала
Карта 6 (задний форзац). Цыганские диалекты Европы
На первой карте показаны индоарийские языки Индии, Пакистана, Бангладеш,
Непала, Бутана, Шри-Ланки и Мальдивской Республики, а также Таджикистана и
Узбекистана (парья). Основной североиндийский массив более подробно показан
на следующих пяти картах. Распространение цыганских диалектов в странах Европы отражено на последней карте, тогда как языки домари и ломаврен, локализованные в Передней Азии и тоже классифицируемые как цыганские, а также заморские варианты языков хинди и бходжпури (фиджийский, карибский и другие)
картографически не представлены. На общей карте даны языки, распространенные на периферии основного ареала: сингальский, мальдивский, саураштра и
конкани — на юге, парья и домааки — на крайнем севере/северо-западе. Распространение двух или более индоарийских языков на одной территории показано
заливкой в полоску.
Помимо индоарийских на картах показаны некоторые соседние неиндоарийские
языки, названия которых выделены курсивом. В восточных регионах Центральной Индии (карта 3) носители индоарийских и неиндоарийских языков зачастую
проживают на одной территории, что обозначено диагональной штриховкой поверх ареалов индоарийских языков без указания названий неиндоарийских языков.
Цыганские диалекты (карта 6, задний форзац) представлены в определенной мере условно, в соответствии с нумерацией, использованной в разделе 2.7.0. статьи
«Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)». Диалекты на картах отмечены
преимущественно в традиционных регионах проживания их носителей, многочисленные миграции в течение XX в. почти не отражены. Количество использованных значков не отражает число носителей или широту распространения диалектов в той или иной стране, а географическая локализация значков на территории страны достаточно условна. На карте обозначены как живые диалекты, так и
некоторые уже не существующие идиомы, описанные в научной литературе.
Карты разработаны Ю.Б. Коряковым при содействии авторов статей настоящего тома. Номенклатура лингвонимов, языковая таксономия и языковые границы на картах по возможности приведены в соответствие со статьями тома, однако в некоторых спорных случаях в статьях и на картах даются разные интерпретации неоднозначных ситуаций, особенно в том, что касается вопросов
Карты индоарийских языков и диалектов
889
разграничения языков и диалектов, употребления таксономических рангов (наречие, диалект, субдиалект, говор) и положения переходных идиомов в генетической классификации. Мы стремились по возможности последовательно проводить иерархию отношений язык — наречие — диалект — говор, в частности, в
ареалах языков хинди, панджаби, бенгальского, пахари и др. Классификация
диалектов тхару отчасти отражает степень их близости к соответствующим более
крупным языкам, распространенным к югу от Тераи, что не совпадает с точкой
зрения, представленной в статье «Тхару язык».
Ранги таксонов (язык, диалект, говор) на картах не подписаны.
Названия населенных пунктов и других географических объектов даются по
русскоязычным картам, изданным ГУГК СССР/Роскартографией.
В процессе работы над картами, помимо статей тома и указанных при них источников, были использованы отечественные и зарубежные исторические, географические и спутниковые карты, а также следующая литература.
ЛИТЕРАТУРА
Grierson G.A. Linguistic Survey of India, 11
Vols. in 19 Parts. Calcutta, 1904–1928.
Breton R.J.-L. Atlas of the Languages and
Ethnic Communities of South Asia. California,
1997.
Languages of Nepal: maps / Ed. by
M.P. Lewis, 2009.
Ethnologue: Languages of the World. 16th edition / Ed. by M.P. Lewis. Dallas, 2009. Режим
доступа: http://www.ethnologue.com/
Ю. Б. Коряков
Научное издание
ЯЗЫКИ МИРА
Новые индоарийские языки
Директор издательства
О.Г. Юрин
Редакторы
Ю.Б. Коряков, Н.В. Рогова, О.И. Романова
Корректоры
Б.И. Бурт, С.В. Веснина, Н.Л. Шибасова
Верстка
В.Ю. Гусев
Оригинал-макет подготовлен
группой «Языки мира»
Института языкознания
Российской академии наук
Подписано к печати 12.12.2011 г.
Формат 70х100 1/16. Гарнитура Таймс.
Усл. печ. л. 56,00. Уч.-изд. л.
Тираж 800 экз. Заказ №
.
Отпечатано с готовых диапозитивов
Можайским полиграфическим комбинатом