Юрий  Ашотович  Петросян
 (1930—2011)

РОССИЙСКАЯ  АКАДЕМИЯ  НАУК
Институт  восточных  рукописей
 Ю.  А.  Петросян
 Российская
историография
Османской  империи
XVIII-XX  вв.
 Санкт-Петербург
 «НАУКА»
 2012

УДК  930
ББК  63.3(0)
П30
 Книга  доктора  исторических  наук,  заслуженного  деятеля  науки  РФ
Ю.  А.  Петросяна  «Российская  историография  Османской  империи.  XVIII—
XX  вв.»  посвящена  истории  изучения  Османской  империи  в  России  —  от  пе¬
риода  «донаучного»  до  времени  расцвета  отечественных  османистических
исследований  во  второй  половине  XX  века.  Автор  на  широком  историческом
фоне  рассказывает  об  истоках  русско-турецких  политических  связей,  перипе¬
тиях  борьбы  двух  великих  империй  —  Османской  и  Российской,  о  той  роли,
которую  сыграла  в  истории  России  мечта  о  «водворении  креста  над  Айя  Со¬
фией».  Вместе  с  тем  это  рассказ  о  развитии  отечественной  османистической
науки,  ее  главных  направлениях  и  достижениях,  о  людях,  писавших  о  Турции.
 Книга  представляет  интерес  для  историков,  востоковедов,  студентов
и  всех,  интересующихся  историей  России  и  Турции.
 Рецензенты:
 канд.  ист.  наук  А.  В.  Витол  и  д-р  ист.  наук  А.  А.  Колесников
 Ответственный  редактор
канд.  ист.  наук  И.  Е.  Петросян
 Издание  выпущено  при  финансовой  поддержке
Санкт-Петербургского  научного  центра  РАН
 ISBN  978-5-02-038292-3
 ©  Ю.  А.  Петросян,  2012
©  Редакционно-издательское  оформ¬
ление.  Издательство  «Наука»,  2012
 Петросян  Ю.  А.  Российская  историография  Османской  империи.
XVIII—XX  вв.  —  СПб.:  Наука,  2012.  —  260  с.
 ISBN  978-5-02-038292-3

О  КНИГЕ  И  ЕЕ  АВТОРЕ
 «Российская  историография  Османской  империи.  XVIII—
XX  вв.»  —  последняя  из  написанных  книг  доктора  историче¬
ских  наук,  турколога-османиста,  Юрия  Ашотовича  Петросяна
(р.  1930  г.).  Он  завершил  работу  над  ней  в  конце  марта  2011  го¬
да,  а  10  декабря  того  же  года  его  не  стало.  Эту  книгу  по  праву
можно  назвать  итоговой.  Но  не  потому,  что  она  является  венцом
его  собственно  научных  исследований  по  истории  Османской
империи,  а  по  попытке  обозреть  и  оценить  все  то,  что  было  на¬
писано  отечественными  авторами  в  донаучный,  а  затем  и  в  науч¬
ный  период  в  России  по  истории  османской  Турции.
 Однако  книга,  созданная  Ю.  А.  Петросяном,  не  только  и
не  столько  посвящена  османистическим  работам  и  описаниям
Османской  империи,  сколько  показу  той  огромной  роли,  какую
сыграла  Турция  в  судьбах  Русского  государства.  Именно  по¬
этому  значительный  раздел  своей  работы  автор  посвятил  исто¬
рии  политических  взаимоотношений  двух  соседних  государств,
столь  внешне  непохожих,  но  удивительным  образом  в  своей  ис¬
торической  судьбе  в  эпоху  Нового  времени  многое  повторивших
в  своем  развитии.  Написав  одну  из  своих  работ  —  «Русские  на
берегах  Босфора.  Исторические  очерки»  (СПб.,  1998)  —  по  глу¬
боко  интересовавшей  его  теме  русско-турецких  связей  в  эпоху
Средневековья  и  Нового  времени,  автор  в  своей  новой  книге
не  прошел  мимо  темы  русской  мечты  о  «водружении  креста
над  Айя  Софией»,  мечте,  как  показала  история,  призрачной,  но
объединявшей  как  верхи  русского  государства,  так  и  широкие
массы  его  православных  подданных.  Удивительно,  сколь  судь¬
боносную,  кровавую  и  коварную  роль  идея  захвата  Константи¬
нополя  (а  позднее  и  проливов)  сыграла  в  истории  России,  вместе
с  тем  подогревая  незатухающий  интерес  русских  к  Осман¬
ской  империи.  На  страницах  книги  «Российская  историография
 3

Османской  империи.  XVIII—XX  вв.»  это  показано  ярко,  подроб¬
но,  со  многими  историческими  деталями,  которые  делают  ис¬
торию  интересной  не  только  специалистам,  но  и  широкому  чи¬
тателю.
 Заслугой  автора,  на  наш  взгляд,  является  и  то,  что  в  своей
работе  Ю.  А.  Петросян  показывает,  как  роль  «догоняющего»  в
эпоху  Нового  времени  заставляет  сначала  Россию,  а  примерно
через  полвека  и  Османскую  империю  приступить  к  европеиза¬
ции  и  модернизации,  реформированию  своих  государств,  корен¬
ным  образом  повлиявшему  на  их  политические  и  экономические
судьбы  и  в  конечном  счете  на  их  место  в  мировом  историческом
соревновании.  В  данной  связи  следует  сказать,  что  без  этого
«исторического  турнира»  не  родилась  бы  и  отечественная  осма-
нистика,  заостренная  на  интересе  к  политическому  соперниче¬
ству  двух  держав  и  роли  этого  соперничества  в  делах  общеевро¬
пейской  политики.
 История  русско-турецких  отношений  в  эпоху  Средневеко¬
вья  и  Нового  времени,  конечно,  заслуживает  отдельной  книги,
которую  Юрий  Ашотович  собирался,  но  не  успел  написать.
Жизнь  оказывается,  к  сожалению,  слишком  короткой  для  че¬
ловеческих  замыслов.  И  тем  не  менее.  Рассказав  в  своей  новой
работе  о  том,  как  развивался  интерес  русских  к  Османской  им¬
перии,  как  складывались  дипломатические  и  политические  от¬
ношения  между  двумя  государствами  в  XV—XX  веках,  автор
сумел  показать  тот  длительный  эволюционный  процесс  станов¬
ления  отечественной  османистики,  который  привел  ее  к  плодо¬
творному  периоду  подлинно  научного  изучения  истории  Осман¬
ской  империи  в  нашей  стране  в  1960—2000  годы.  В  этом  процес¬
се  самому  Ю.  А.  Петросяну  принадлежала  немалая  роль  —  и  как
историку,  и  как  руководителю  научных  программ  в  области  ис¬
торических  османистических  исследований.  33  года  (с  1963  по
1996  год)  Юрий  Ашотович  возглавлял  Институт  востоковедения
в  Ленинграде  (Санкт-Петербурге)  —  ныне  Институт  восточных
рукописей  РАН,  в  то  же  самое  время  активно  работая  и  как  ис¬
следователь  истории  Османской  империи.  Самым  значительным
научным  вкладом  в  этой  области  можно  назвать  две  его  работы:
«„Новые  османы”  и  борьба  за  конституцию  1876  г.  в  Турции»
(М.,  1958)  и  «Младотурецкое  движение  (вторая  половина  XIX—
начало  XX  в.)»  (М.,  1971),  посвященные  истории  реформатор¬
ского  движения  в  Османской  империи  второй  половины  XIX—
начала  XX  века,  которое  явилось  продолжением  культурного  и
социально-политического  процесса  государственного  обновле¬
ния,  начавшегося  в  Османской  империи  еще  во  второй  половине
XVIII  века.  Работа  в  отечественных  архивах,  поиск  аутентичных
 4

турецких  документов,  в  котором  Юрию  Ашотовичу  сопутство¬
вала  иногда  редкая  удача  (достаточно  вспомнить  о  переданных
ему  лично  в  Румынии  материалах  по  младотурецкому  движению
вдовой  одного  из  его  участников,  Ибрахима  Темо),  тщательный
их  анализ  и  сравнительное  изучение,  использование  всех  до¬
ступных  на  тот  момент  отечественных  и  зарубежных  источни¬
ков  и  научной  литературы  позволили  Ю.  А.  Петросяну  создать
османистические  исследования,  составляющие  славу  отечест¬
венного  востоковедения.
 Нельзя  не  упомянуть  вместе  с  тем  еще  одной  важной  сторо¬
ны  научного  творчества  Юрия  Ашотовича.  Он  являлся  поборни¬
ком  распространения  научных  знаний  среди  самых  широких
масс  читателей.  В  отечественном  востоковедении  советского  и
постсоветского  периода  найдется,  к  сожалению,  мало  исследо¬
вателей,  которые  бы  столь  последовательно  и  целенаправленно
писали  научно-популярные  книги,  которые  не  только  просвеща¬
ли  читателя,  но  и  привлекали  новых  исследователей  в  трудную
для  работы  область  гуманитарного  знания,  какой  является  вос¬
токоведение,  требующее  хорошего  знания  восточных  и  многих
европейских  языков,  не  говоря  уже  о  знании  специальных  исто¬
рических  дисциплин.  Эта  сторона  творчества  Юрия  Ашотовича,
посвятившего  много  времени  популяризации  исторических  зна¬
ний,  никоим  образом  не  принижает  его  как  ученого,  но  демонст¬
рирует  индивидуальные  черты  его  отношения  к  судьбе  результа¬
тов  научной  работы.  Юрий  Ашотович  любил  историю  не  только
как  науку  в  строгом  смысле  этого  слова,  но  и  как  некое  театраль¬
ное  действо  людей  с  их  характерами,  как  яркую  картину  творче¬
ства  человеческой  мысли  и  человеческой  натуры.  «Es  ist  so  men¬
schlich»  —  часто  говорил  он,  оценивая  какой-либо  поступок  за¬
интересовавшего  его  исторического  героя  либо  поступок  своего
близкого  или  далекого  современника,  также  «участника  и  твор¬
ца  истории».
 И  как  специалисту-туркологу,  и  как  руководителю  научного
учреждения  Ю.  А.  Петросяну  довелось  за  свою  жизнь  прочитать
сотни  трудов  по  истории  Османской  империи,  входивших  в  нее
народов  и  государств,  дать  экспертную  оценку  многих  канди¬
датских  и  докторских  диссертаций,  принадлежащих  перу  отече¬
ственных  востоковедов.  Уважение  к  науке,  которой  он  занимал¬
ся  всю  свою  жизнь,  равно  как  и  к  людям,  создававшим  ее  и  дви¬
гавшим  ее  вперед,  в  немалой  мере  повлияло  на  его  желание
написать  представляемую  читателю  книгу.  Она  отдает  должное
труду  многих  наших  соотечественников,  писавших  об  Осман¬
ской  империи,  позволяет  взглянуть  на  российскую  османистику
с  точки  зрения  ее  традиционных  научных  интересов  и  тем,  ее  до¬
 5

стижений,  но  также  выявляет  лакуны,  которые  предстоит  запол¬
нить  последующим  поколениям  ученых.  Она  показывает  также,
какую  огромную  роль  в  движении  и  эволюции  науки  играют
сопутствующие  ей  политические  и  культурные  обстоятельства.
Героями  этой  книги  кроме  России  и  Османской  империи  явля¬
ются  многие  и  многие  люди,  которые  волею  судеб  были  участ¬
никами  истории  этих  двух  великих  государств,  стали  ее  летопис¬
цами  и  исследователями.

ПРЕДИСЛОВИЕ
 Османская  империя  —  многовековой  южный  сосед  Рос¬
сии  —  всегда  была  объектом  пристального  внимания  Русского
государства,  а  со  временем  ее  история,  экономика  и  культура
стали  предметом  научного  изучения  в  нашей  стране.  Однако
этому  этапу  научного  изучения  предшествовал  длительный  пе¬
риод  знакомства,  обусловленный  необходимостью  налаживания
безопасных  торговых  отношений,  политических  контактов  и
разрешения  многочисленных  конфликтов  как  с  самим  Осман¬
ским  государством,  так  и  с  ее  могущественным  вассалом  —
Крымским  ханством.  По  мере  усиления  взаимных  связей  между
двумя  странами,  выражавшихся  сначала  в  отправке  дипломати¬
ческих  посольств,  а  затем  в  учреждении  постоянного  русского
представительства  в  столице  Османской  империи,  Стамбуле,
Россия  испытывала  все  возрастающий  интерес  к  своему  южно¬
му  соседу.  С  начала  XVIII  века  этот  интерес  подпитывался  все
более  активной  политикой  русских  правителей  в  отношении
Османской  империи,  и  уже  со  времени  Петра  I  десятки  русских
людей  занимались  изучением  истории  и  культуры  империи
османов.  Так  постепенно  зарождалось  и  начало  развиваться
одно  из  важнейших  для  российского  государства  направлений  в
российском  востоковедении  —  османистика.
 Политические  интересы  России  на  ее  южных  границах,  во¬
влеченность  Османской  империи  в  дела  европейской  диплома¬
тии  делали  это  направление  российского  востоковедения  особо
значимым  —  как  в  политическом,  так  и  в  научном  аспектах.
Этот  политический  интерес  оставил  после  себя  огромное  книж¬
ное,  и  более  обще  —  письменное  наследие.  Российская  османи¬
стика  XVIII—XX  веков  представлена  многочисленными  описа¬
ниями  Османского  государства,  его  посещений  дипломатами,
путешественниками  и  учеными,  монографиями  и  научно-попу-
 7

лярными  работами,  сотнями  научных  статей.  Весь  этот  значи¬
тельный  объем  информации,  связанной  как  с  донаучным  так  и
научным  изучением  Османской  империи  в  России,  заслуживает
специального  рассмотрения,  позволяя  раскрыть  не  только  исто¬
рию  изучения  собственно  Османской  империи,  но  и  историю
культуры  России  —  историю  становления  и  развития  в  ней  науч¬
ного  знания,  эволюции  политических  и  общественных  интере¬
сов  российского  общества,  тех  политических  idées  fixes,  которые
имели  влияние  на  ход  развития  самого  российского  государства.
 Задача  настоящей  книги  состоит  в  том,  чтобы  проследить
процесс  зарождения  и  развития  научной  османистики  в  Рос¬
сии  —  от  ее  «практического»  периода,  периода  дипломатиче¬
ских  контактов  и  знакомства  со  страной,  до  времени  расцвета
научного  знания  о  Турции,  показать  творческую  деятельность
ученых,  целиком  посвятивших  себя  изучению  истории  и  культу¬
ры  империи  османов.
 Для  описания  исторических  условий,  в  которых  формирова¬
лась  российская  османистика,  автору  представлялось  целесо¬
образным  первую  главу  настоящей  книги  посвятить  обзору
истории  дипломатических  и  политических  взаимоотношений
Османской  империи  и  России  в  эпоху  Средневековья  и  Нового
времени.  Этот  обзор  дает  возможность  показать,  сколь  сущест¬
венно  важным  являлось  изучение  Османской  империи  и  для  ис¬
следования  истории  других  стран  Востока  и  Юго-Восточной  Ев¬
ропы.  Можно  говорить  о  том,  что  российская  османистика  вне¬
сла  свой  вклад  в  становление  других  отраслей  востоковедения,  в
частности  арабистики,  в  изучение  истории  балканских  стран,  а
также  Кавказа.  Не  случайно,  что  во  многих  современных  кол¬
лективных  научных  работах  российских  османистов  участвуют
арабисты,  балканисты  и  кавказоведы.
 В  наше  время  сложилось  важное  научное  направление  —
историографическое  исследование  работ  по  истории  российско¬
го  востоковедения.  Историография  отечественного  востокове¬
дения  становится  не  только  частью  востоковедной  науки,  но  и
частью  российской  истории  и  культуры.  В  особенности  это  каса¬
ется  российской  османистики,  изучающей  историю  и  культуру
страны,  контакты  с  которой  существенно  влияли  на  полити¬
ческое,  экономическое  и  военное  развитие  Российского  госу¬
дарства.
 Историография  Османской  империи  в  российской  востоко¬
ведной  науке  —  сравнительно  новое  направление.  Монографи¬
ческого  обзора  работ,  посвященных  изучению  Османской  импе¬
рии,  до  настоящего  времени  не  предпринималось.  Вместе  с  тем
отдельные  существенные  аспекты  темы  нашли  отражение  в
 8

работах  таких  отечественных  востоковедов,  как  В.  А.  Гордлев¬
ский,  Б.  М.  Данциг,  А.  Н.  Кононов,  А.  Д.  Желтяков,  И.  Е.  Пет¬
росян.
 Все  российские  востоковеды,  изучавшие  пути  развития  оте¬
чественной  османистики,  указывали,  что  научные  знания  и  ис¬
следования  об  Османской  империи  пришли  в  российскую  науку
и  культуру  через  длительный  процесс  ознакомления  с  этой  стра¬
ной  русских  дипломатов  и  путешественников.  Именно  их  дея¬
тельность  в  длительный  период  донаучной  османистики  поро¬
дила  огромный  объем  информации  о  нашем  южном  соседе  и  с
появлением  в  России  научного  знания  возбудила  интерес  к  исто¬
рии  Османской  империи  как  в  образованной  среде,  так  и  в  широ¬
ких  кругах  российского  общества.  Именно  этот  длительный  пе¬
риод  накопления  сведений  о  нашем  южном  соседе  мы  называем
«практической  османистикой».  Его  описанию  посвящено  содер¬
жание  I  и  II  глав  настоящей  работы.  Что  касается  начального  пе¬
риода  научного  изучения  Османской  империи,  то  он  также  занял
довольно  длительный  период  —  с  XIX  до  начала  XX  века.  Его
исследованию  посвящена  III  глава  книги.  В  главе  IV  настоящей
работы  показаны  пути  развития  научной  османистики  в  России  в
XX—начале  XXI  века,  деятельность  наиболее  значительных  ее
представителей.
 Периодом  масштабного  и  успешного  развития  научной  ос¬
манистики  в  России,  конечно,  стал  XX  век  —  особенно  совет¬
ский  его  период,  когда  отечественная  наука  переживала  свой
взлет  благодаря  особому  отношению  к  науке  в  нашей  стране,
когда  ее  политические  и  экономические  задачи  формулирова¬
лись  и  осуществлялись  на  основе  провозглашавшегося  научного
подхода  во  всех  сферах  развития  государства.  В  этот  период  уже
не  единицы,  а  десятки  исследователей  посвятили  свою  жизнь
научному  изучению  истории  и  культуры  Османского  государст¬
ва.  Результаты  деятельности  этих  ученых  подробно  рассмотре¬
ны  в  представляемой  читателю  книге.
 Конечно,  невозможно  в  рамках  одной  работы  дать  исчерпы¬
вающее  описание  всех  направлений  и  результатов  работы  отече¬
ственных  османистов  новейшего  времени.  Автор  учел  в  ней
лишь  основные  монографические  исследования  и  наиболее  зна¬
чимые  статьи  в  области  османистики.  В  первой  части  IV  главы
дана  общая  характеристика  результатов  этой  работы,  которая
дополнена  во  второй  части  краткими  очерками  научной  деятель¬
ности  нескольких  десятков  ученых,  внесших  наибольший  вклад
в  изучение  Османского  государства.

ГЛАВА  I
 ОСМАНСКАЯ  ИМПЕРИЯ  И  РОССИЯ:
НЕПРОСТОЕ  СОСЕДСТВО,  ВЗАИМНОЕ  УЗНАВАНИЕ*
(XV—XIX  ВЕКА)
 Первые  контакты
 История  —  великий  архитектор  судеб  народов  и  госу¬
дарств  —  распорядилась  так,  что  поместила  рядом,  соединив
протяженной  границей  в  Европе  и  Азии,  два  великих  государст-
 *  Представленный  в  этой  главе  очерк  российско-турецких  отношений  в
конце  XV—начале  XX  века  опирается  на  обширный  фактический  материал,
содержащийся  в  следующих  работах  российских  авторов:  Карамзин  Н.  М.  Ис¬
тория  Государства  Российского:  В  3-х  книгах,  заключающих  в  себе  12  т.  /
Вступ.  ст.  Ю.  Лотмана,  примеч.  М.  Зиминой.  СПб.,  1997;  Соловьев  С.  М.  Ис¬
тория  России  с  древнейших  времен.  Соч.  в  восемнадцати  книгах.  Т.  1—12.  М.,
1998—1991;  Смирнов  Н.  А.  Россия  и  Турция  в  XVI—XVII  вв.  (В  двух  томах).
М.,  1946;  Данциг  Б.  М.  Ближний  Восток  в  русской  науке  и  литературе.  М.,
1979;  его  же.  Изучение  Ближнего  Востока  в  России.  М.,  1968;  его  же.  Ближний
Восток.  М.,  1976;  Орешкова  С.  Ф.  Русско-турецкие  отношения  в  начале  XVIII  в.
М.,  1971;  Теплое  В.  Русские  представители  в  Царьграде,  1496—1891.  Истори¬
ческий  очерк.  СПб.,  1891;  Крылова  Т.  Е.  Русская  дипломатия  на  Босфоре  в  на¬
чале  XVIII  в.  Международные  связи  России  в  XVII—XVIII  вв.  М.,  1966;  Жел¬
тяков  А.  Д.  Русско-турецкие  культурные  связи.  Россия  и  Восток.  Изд.  СПбГУ,
2000;  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Петросян  Ю.  А.  Осман¬
ская  империя:  могущество  и  гибель  (исторические  очерки).  М.,  1990  (второе
издание,  М.:  Изд-во  Эксмо-Алгоритм,  2003);  его  же.  Русские  на  берегах  Бос¬
фора.  СПб.:  Изд-во  «Петербургское  востоковедение»,  1998;  Мейер  М.  С.  Рос¬
сия  и  Османская  империя  от  начала  XVI  в.  до  1569  г.  От  Стамбула  до  Москвы.
М.:  «Муравей»,  2003;  Иванов  С.  М.  Из  истории  русско-турецкой  торговли  в
XVIII—начале  XX  в.  //  Зарубежный  Восток,  вопросы  истории  торговли  с  Рос¬
сией.  М.,  2000;  его  же.  Россия  и  Турция  (общее  и  особенное  в  историческом
развитии  в  эпоху  средневековья  и  новое  время)  //  Россия  и  Восток.  Изд.
СПбГУ,  2000;  его  же.  Османская  империя  в  мировой  экономической  системе.
 10

ва,  две  империи  —  Османскую  и  Российскую,  которые,  будучи
столь  разными  по  языкам  и  традициям,  в  Новое  время  оказались
в  русле  похожих  поисков  путей  модернизации  государственной
жизни.  На  протяжении  длительного  времени  их  история  раз¬
вивалась  параллельно,  сопровождаясь  взаимными  столкновени¬
ями,  часто  военными,  и  постоянно  политическим  соперниче¬
ством.  Геополитические  интересы  обоих  государств  предопре¬
делили  их  противостояние  на  протяжении  нескольких  веков,
противостояние  острое,  но,  по  счастью,  не  раз  смягчавшееся  ис¬
кусством  дипломатии.
 Несколько  лет  назад  было  отмечено  500-летие  дипломати¬
ческих  контактов  России  с  Турцией,  на  протяжении  шести  ве¬
ков  —  с  XV  по  20-е  годы  XX  —  известной  всему  миру  как
Османская  (Оттоманская)  империя.  До  начала  XVIII  века  это  го¬
сударство  было  мощным  военно-политическим  образованием,
которое  занимало  обширную  территорию  в  Азии,  Европе  и  Аф¬
рике  и  являлось  источником  постоянной  военно-политической
опасности  для  своих  соседей.  Южные  области  России  были  од¬
ним  из  направлений  стратегических  завоевательных  планов
османских  султанов,  но  начиная  с  XVIII  века  уже  сама  Осман¬
ская  империя  входит  в  круг  завоевательных  целей  Российского
государства.
 В  истории  этого  длительного  соперничества  и  вражды  есть
событие,  которое  оказало  огромное  влияние  как  на  взаимоотно¬
шения  двух  стран,  так  и  на  судьбу  каждой  из  них.  Речь  идет  о  за¬
воевании  османским  султаном  Мехмедом  II  в  1453  году  столицы
Византии,  Константинополя,  получившего  у  турок  название  Ис-
танбул  (Стамбул).  Нет  нужды  говорить  о  той  великой  роли,  ко¬
торую  сыграла  Византия  в  становлении  и  развитии  русской  го¬
сударственности  и  культуры.  Именно  она,  еще  до  появления  на
исторической  сцене  собственно  турок-османов,  была  южной  со¬
 Вторая  половина  XIX—начало  XX  века.  СПб.:  Изд-во  СПб.  государственного
университета,  2005;  Флоря  Б.  Иван  Грозный.  М.,  2009;  АльшицД.  Н.  О  дейст¬
вительных  авторах  сочинений,  приписываемых  Ивану  Пересветову  //  Аль-
шиц  Д.  Н.  От  легенд  к  фактам.  Разыскания  и  исследования  новых  источников
по  истории  допетровской  Руси.  СПб.,  2009;  Смирнов  В.  Д.  Крымское  ханство
под  верховенством  Оттоманской  Порты  до  начала  XVIII  века.  СПб.,  1887;
Елисеева  О.  Екатерина  Великая.  М.,  2010;  Манштейн  К.  Г.  Записки  о  России.
Ростов-на-Дону,  1998;  Ключевский  В.  О.  Курс  русской  истории.  Ч.  I—IX.  М.,
1987—1990;  Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России.  М.,  1978;  Пав¬
ленко  Н.  И.  Петр  Великий.  М.,  1994;  его  же.  Птенцы  гнезда  Петрова.  М.,  1994;
Чулков  Г.  Императоры  России.  Психологические  портреты.  Изд-во  «Слово»,
2003;  Всеобщая  история  дипломатии.  М.,  2010;  Тарле  Е.  В.  Крымская  война  //
Тарле  Е.  В.  Сочинения.  Т.  8—9.  М.,  1959;  Шеремет  В.  И.  Турция  и  Адриано-
польский  мир  1829  г.  М.,  1975,  и  др.
 11

седкой  Руси,  оказав  на  нее  мощное  культурное  влияние  и  пода¬
рив  ей  не  только  религию  —  христианство,  но  и  письменность.
Всем  русским  было  известно  предание  о  том,  как  в  X  веке  послы
киевского  князя  Владимира  «пленились  величием  и  красотою
истинного  богослужения».  С  религией  и  письменностью  Визан¬
тия  подарила  Руси  свою  богатую  богослужебную,  святоотече¬
скую  и  отчасти  светскую  литературу,  религиозную  ученость,  за¬
ложила  основы  ее  системы  образования.  Византия,  с  древней
столицей  Константинополем,  стала  для  Русского  государства
фундаментом  формирования  особого  типа  культуры,  который
отличал  ее  как  от  стран  Востока,  так  и  от  Западного  христиан¬
ского  мира.
 Проводниками  византийского  влияния  для  Руси  были  преж¬
де  всего  книги,  а  также  многочисленные  паломники,  совершав¬
шие  путешествия  как  в  Святую  Землю,  так  и  в  византийскую
столицу.  До  нашего  времени  дошло,  например,  описание  Кон¬
стантинополя  (Цареграда,  или  Царьграда)  XIV  века,  принадле¬
жащее  перу  новгородца  Стефана,  который  пишет:  «Аз  грешный
Стефан  из  Великого  Новгорода  с  своими  други  осмью  приидо-
хом  в  Царьград  поклонитися  святым  местам,  и  целовати  телеса
святых,  и  помиловани  быхом  от  св.  Софии  премудрости  бо-
жией».  Этот  же  Стефан  сообщает,  что  дивился  константинопо¬
льским  памятникам,  имел  честь  беседовать  с  патриархом,  кото¬
рый,  случайно  увидев  русских  странников,  подозвал  их  к  себе,
благословил  и  перемолвился  с  ними  словами,  «понеже  бо  вель-
ми  любит  Русь».  Описывая  Студийский  монастырь,  Стефан  за¬
мечает,  что  из  этого  монастыря  в  Русь  посылалось  много  книг,
необходимых  для  церковных  нужд  (уставы,  триоди).  Во  время
посещения  других  монастырей  византийской  столицы  Стефан
встречает  там  своих  соотечественников,  новгородцев  Ивана  и
Добрилу,  которые  жили  в  Константинополе,  занимаясь  «списы¬
ванием»  церковных  книг  в  Студийском  монастыре.1
 В  Византии  с  греческого  на  русский  язык  было  переведено
множество  книг:  «Лествица»  св.  Иоанна,  ставшего  на  Руси  идеа¬
лом  проповедника  и  обличителя  зла,  произведения  Андрея
Критского,  преподобного  Нила,  св.  Исаака  Сирина,  преподобно¬
го  Максима  и  др.  (большинство  переводов  было  сделано  в  рус¬
ском  Пантелеймоновском  монастыре  на  горе  Афон  и  Хиландар-
ском  монастыре  в  Сербии,  являвшейся  частью  византийского
государства).  Первые  русские  литературные  сочинения  были  со¬
зданы  по  образцам  греческой  (византийской)  литературы.
 1  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  Т.  4.  М.,  1988.
С.  609—610.
 12

До  Руси  не  могли  не  доходить  известия  о  той  борьбе,  кото¬
рую  вела  Византия  с  турками,  с  крепнувшим  Османским  госу¬
дарством,  начиная  со  второй  половины  XIV  века  беспрестанно
предпринимавшим  военные  завоевательные  походы  на  террито¬
рию  Византии  в  Азии  и  Европе.  Однако  ударом  поистине  все¬
ленского  масштаба  стал  захват  турками  Константинополя.  Как
пишет  Н.  М.  Карамзин,  «Россияне  при  Василии  Темном  были
поражены  несчастием  Греции  (Византии.  —  Ю.  П.)  как  их  соб¬
ственным...»  По-видимому,  среди  защитников  Константинопо¬
ля,  осажденного  в  1453  году  османским  султаном  Мехмедом  II,
были  и  жившие  там  русские  люди,  «по  крайней  мере  летописец,
рассказывает  весьма  подробно  о  всех  обстоятельствах  осады...  с
ужасом  прибавляя,  что  храм  Святой  Софии...  обратился  в  мечеть
лжепророка».  И  уже  от  себя  знаменитый  российский  историо¬
граф  замечает:  «В  Москве  говорили  о  Цареграде  так,  как  в  но¬
вейшей  Европе  со  времен  Людовика  XIV  говорили  о  Париже:  не
было  иного  образца  для  великолепия  церковного  и  мирского,
для  вкуса,  для  понятия  о  вещах.  Однако  ж,  соболезнуя  о  греках,
летописцы  наши  беспристрастно  судят  их  и  турков,  изъясняясь
следующим  образом:  „Константин  (Константин  XI  Палеолог,
последний  византийский  император,  погибший  при  защите  Кон¬
стантинополя.  —  Ю.  П.)  и  предки  его  давали  вельможам  утес¬
нять  народ;  не  было  в  судах  правды,  ни  в  сердцах  мужества...
полкй  греческие  величались  только  цветною  одеждою;  гражда¬
нин  не  стыдился  вероломства,  а  воин  бегства...  Господь  казнил
властителей  недостойных,  умудрив  царя  Магомета,  коего  воины
играют  смертию  в  боях  и  судии  не  дерзают  изменять  совести.
Уже  не  осталось  теперь  ни  единого  царства  православного,  кро¬
ме  русского.  Так  исполнилось  предсказание  св.  Мефодия  и  Льва
Мудрого,  что  измаильтяне  овладеют  Византиею;  исполнится,
может  быть,  и  другое,  что  россияне  победят  измаильтян  и  на  се-
дьми  холмах  ее  воцарятся”».2
 Последнее  замечание  летописца  красной  нитью  пройдет  по
политическим  притязаниям  русских  царей  на  византийское  на¬
следство,  найдет  свое  яркое  отражение  в  политике  Екатерины
Великой,  станет  на  долгое  время  той  призрачной  целью,  которая
сыграет  не  последнюю  роль  в  обрушении  и  гибели  царской  Рос¬
сии  в  1917  году.  Овладение  Константинополем,  водружение  кре¬
ста  над  поруганным  османами  собором  Святой  Софии  —  вот  те
идеологемы,  которые  надолго  завладеют  умами  русских,  в  Но¬
вое  время  воплотившись  в  ясно  выраженную  внешнеполитиче¬
 2  Карамзин  Н.  М.  История  Государства  Российского.  Т.  V.  Гл.  III.  М.,
 1997.
 13

скую  цель  —  захват  Россией  проливов  Босфор  и  Дарданеллы,
овладение  Константинополем.
 О  погибшей  Византии  Русскому  государству  очень  скоро
напомнил  брак  (1472)  русского  великого  князя  Ивана  III  с  пле¬
мянницей  последнего  византийского  императора  Софьей  (Зоей)
Палеолог,  воспитанницей  католического  Рима,  не  оставлявшего
надежду  возродить  Флорентийскую  унию,  вовлечь  Русское  го¬
сударство  в  орбиту  своего  влияния.  В  тот  же  период,  когда  рус¬
ский  посол  Иван  Фрязин  отправился  в  Италию  вести  переговоры
о  браке  Ивана  и  Софьи,  обратила  внимание  на  Русь  Венеция  —
как  на  возможный  способ  оказать  давление  на  Османскую  импе¬
рию.  В  это  время  Венеция  была  не  на  шутку  озабочена  завоева¬
тельными  планами  турок-османов  в  Европе.  Когда  по  дороге  в
Рим  Иван  Фрязин  проезжал  через  Венецию,  венецианский  дож
просил  его  провезти  с  собой  через  Москву  в  Орду  венецианско¬
го  посла  для  ведения  переговоров  против  турок.
 Но  реально  столкнет  Русское  государство  с  Османским  в
XV  и  XVI  веках  политика,  связанная  с  их  отношениями  с  тюрк¬
скими  ханствами  —  Казанским  и  Крымским,  а  также  Ногайской
Ордой.  Если  правители  Османского  государства,  неутомимые
строители  империи,  всячески  стремились  подчинить  их  своей
верховной  власти,  сделать  послушными  политическими  вассала¬
ми,  то  русские  великие  князья,  а  затем  цари-самодержцы  были
вынуждены  вести  кровопролитную  борьбу  против  ордынских
набегов,  разорявших  и  опустошавших  русские  земли,  во  время
которых  в  полон  угонялись  тысячи  русских.
 Естественно,  что  русским  правителям  было  важно  наладить
контакты  с  новыми  хозяевами  Царьграда,  завязать  с  ними  дип¬
ломатические  отношения  для  решения  своих  как  экономиче¬
ских,  так  и  политических  задач.
 Есть  основание  предполагать,  что  первые  контакты  русских
купцов  с  малоазиатскими  турками  относятся  еще  ко  времени  Ко-
нийского  султаната  в  Малой  Азии  (XII—XIII  вв.).  Первые  же
сведения  собственно  об  османских  турках  доставил  в  Москву
один  из  участников  посольства  в  Константинополь  в  1389  году,
в  числе  которых  находился  будущий  киевский  митрополит  Пи¬
мен.  С  конца  XIV  века  московские  великие  князья  внимательно
следили  за  борьбой  византийских  греков  с  османами,  а  после  за¬
воевания  турками  Константинополя  в  1453  году  и  падения  Ви¬
зантии  в  Москве  стали  осознавать,  что  именно  турки-османы
представляют  собой  потенциальных  соперников  Руси  на  южных
рубежах  Русского  государства.  Начиная  с  этого  времени  путе¬
шествия  русских  людей  на  Восток  стали  совершаться  не  с  одни¬
ми  лишь  паломническими  целями,  во  всяком  случае  возросло
 14

число  русских  торговых  людей,  посещавших  малоазиатские  зем¬
ли.  Известно,  что  одним  из  таких  первых  русских,  побывавших  в
Малой  Азии  уже  в  османский  период,  был  купец  Василий,
которому  удалось  совершить  путешествие  по  внутренним  мало¬
азиатским  землям  в  1465—1466  годах.
 Что  касается  турок-османов,  то  в  это  время  они  гораздо  ме¬
нее  были  осведомлены  о  Руси  и  русских,  чем  русские  люди  о
турках.  В  начальный  период  соседства  Русского  государства  с
Османским,  Русь  вовсе  не  посещали  представители  турок-осма-
нов,  хотя  от  ордынских  правителей  османские  султаны,  конечно,
не  могли  не  знать  о  Руси,  которая  во  второй  половине  XV  века
состояла  в  тесном  контакте  с  крымским  ханом  Менгли-Гиреем.
(Обстоятельно  рассказал  туркам  о  русских  и  Руси,  о  ее  землях  и
нравах  жителей  лишь  известный  турецкий  путешественник
XVII  века  Эвлия  Челеби  в  своей  знаменитой  «Книге  путешест¬
вий».)
 К  тому  моменту,  когда  история  предоставила  русским  и  тур-
кам-османам  возможность  первого  непосредственного  знаком¬
ства,  а  это  произошло  в  конце  XV  века,  статус  обоих  государств
значительно  различался.  Османское  государство  приобрело  к
этому  времени  основные  черты  имперского  государственного
образования,  что  стало  особенно  очевидным  после  завоевания
турками  в  1453  году  Константинополя.  Что  касается  Руси,  то  она
переживала  переходный  период,  идя  по  пути  становления  цент¬
рализованного  государства  с  единодержавной  властью  москов¬
ского  великого  князя.  Обрести  имперский  статус  русским  уда¬
лось  лишь  в  начале  XVIII  века  при  Петре  I,  когда  в  1721  году
царь  официально  провозгласил  Россию  империей.
 Возможно,  это  неравенство  создавало  в  начальный  период
поиска  политических  и  дипломатических  контактов  ситуацию,
при  которой  московские  правители  чаще  искали  дружбы  у  ту¬
рецкого  султана,  чем  наоборот.  Во  всяком  случае,  такой  оттенок
имели  первые  турецко-русские  контакты  в  конце  XV  века.  Они
происходили  в  условиях,  когда  в  Русском  государстве  все  еще
были  сильны  впечатления  от  завоевания  турками  Константино¬
поля,  сделавшего  турецкого  султана  одной  из  крупных  фигур
мировой  политики,  властелином  огромного  государства.  Время,
когда  российские  императоры  могли  смотреть  на  своего  турец¬
кого  партнера  свысока,  еще  было  далеко  впереди.
 В  1475  году  московский  великий  князь  Иван  III  имел  воз¬
можность  косвенно  познакомиться  с  имперской  политикой
османского  султана.  В  этом  году  турками  был  завоеван  Крым,  а
в  Кафу  наместником  был  поставлен  сын  султана  Мехмеда  II,  за¬
воевателя  Константинополя.  Крымский  хан  Менгли-Гирей  стал
 15

фактическим  вассалом  турецкого  султана,  о  чем  он  жаловался  в
своем  письме  к  великому  князю  московскому.  В  это  время
Крымское  ханство  было  дружественно  настроено  к  Московско¬
му  великому  княжеству  и  между  Менгли-Гиреем  и  Иваном  III
даже  существовал  договор  о  дружбе  и  взаимопомощи.  Можно
говорить  о  том,  что  именно  через  Крым  завязались  первые  сно¬
шения  Руси  с  Османским  государством.
 Фактическое  начало  этим  отношениям,  как  это  часто  бывает
в  истории,  было  положено  при  обстоятельствах  случайных.  Зна¬
менитый  глава  Посольского  приказа,  один  из  влиятельнейших
людей  при  московском  дворе  Ивана  III,  дьяк  Федор  Васильевич
Курицын  первым  из  русских  дипломатических  представителей
вступил  в  контакт  с  турецким  официальным  лицом.  Курицын
не  имел  никаких  официальных  поручений  по  «турецким  делам».
В  начале  1480-х  годов  он  был  послан  с  посольством  ко  двору
правителя  Венгрии,  но  случилось  так,  что  по  завершении  своей
посольской  миссии  Курицын  на  обратном  пути  в  родные  края  в
1484  году  оказался  в  захваченном  турками  Аккермане  (Белгоро¬
де).  Правда,  местный  турецкий  паша  отнесся  к  русскому  посоль¬
ству  доброжелательно.  Послов  вскоре  отпустили  домой  —  не
без  стараний  дружественного  русским  крымского  хана  Менг-
ли-Гирея  (который  к  этому  моменту  уже  целое  десятилетие  был
вассалом  султана)  и,  конечно,  не  без  выкупа.  Посольские  доку¬
менты  подробно  рассказывают,  как  великий  князь  вызволял  из
турецкого  плена  Курицына  и  мастеров,  которых  тот  вез  по  зада¬
нию  Ивана  III  из  Европы.3  Менгли-Гирей  написал  Ивану,  что  за¬
платил  туркам  золотом  за  освобождение  пленных.4  Вернувшись
в  Москву,  Федор  Курицын  доложил  Ивану  III,  что  турецкие
официальные  лица,  отпуская  его  на  родину,  намекали,  что  его
государю  было  бы  неплохо  наладить  «дружественные»  отноше¬
ния  с  султаном  турецким.  Иван  III,  узнав  о  случившемся,  напи¬
сал  письмо  Менгли-Гирею  и  сообщил  ему,  что  турецкий  султан
ищет  его  дружбы.  В  своем  послании  великий  князь  московский
просил  Менгли-Гирея  разузнать,  «какой  дружбы...  хочет  тур¬
ский  [султан]».  Крымский  хан  выполнил  просьбу  московского
великого  князя,  справившись  об  этом  деле  в  Стамбуле.  Вскоре
он  переслал  Ивану  III  ответ  султана,  который  гласил:  «Если  го¬
сударь  московский  тебе,  Менгли-Гирею,  брат,  то  будет  и  мне
брат».5
 3  Гордеева  Л.  Иоанн  III  Великий.  Первый  российский  государь.  Лето¬
пись  жизни.  М.,  2008.  С.  292.
 4  Там  же.  С.  320.
 5  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  Т.  5.  М.,  1989.
С.  84—85.
 16

Конечно,  к  установлению  дипломатических  связей  между
турками  и  русскими  подталкивали  совсем  не  эти,  случайные  по
сути  события,  а  более  серьезные  обстоятельства.  Политически
утвердившиеся  в  Крыму  османы  со  временем  начали  чинить
препятствия  в  торговле  русским  купцам  в  Азове  и  Кафе,  так  что
очень  выгодная  как  для  русских,  так  и  для  крымцев  торговля  в
этих  местах  вовсе  прервалась,  несмотря  на  то  что  в  1488  году  ту¬
рецкий  султан  через  крымского  хана  сообщил  Ивану  III,  что
ищет  дружбы  и  братства  и  хочет  видеть  купцов  русских  во  вла¬
дениях  султанских,  в  частности  в  Азове  и  в  Кафе.  Однако  слова
эти  не  были  подкреплены  делами  —  русских  купцов  продолжа¬
ли  притеснять.  И  тогда  в  1492  году  Иван  III  послал  грамоту  сул¬
тану  Баязиду  II,  также  воспользовавшись  посредничеством  Мен-
гли-Гирея.  В  своем  послании  московский  князь  писал  о  том,  что
в  земли  султана  ездят  русские  люди,  от  приездов  которых  была
выгода  «нашим  и  вашим  людям».  Но  «наши  люди»  сказывают,
сообщал  Иван  III,  что  в  землях  султанских  от  людей  султана  они
«великие  насилия  терпят».  Иван  III  писал,  что,  не  послушав  этих
жалоб,  он  отпустил  своих  людей  в  Азов  и  Кафу,  но  теперь  узнал,
что  им  стало  совсем  плохо,  ибо  азовский  паша  «велел  им  ров  ко¬
пать  и  камень  возить  на  городское  строение»  в  Азове,  Кафе  и  в
других  султанских  городах.  А  товары  русских  купцов  отбирают,
жаловался  далее  Иван  III,  а  потом  отдают  лишь  половину  их
цены.  Он  жаловался  султану,  что  русские  купцы  терпят  «много
насилий»,  а  потому  он  решил  «нынешней  весной»  не  отпускать
купцов  ни  в  Азов,  ни  в  Кафу,  ни  в  какие  другие  города  султана.
Завершая  свое  послание,  Иван  III  писал,  что  если  все  это  проис¬
ходит  по  приказу  султана,  то  впредь  он  не  будет  отпускать  своих
купцов  в  султанские  земли.  К  этому  московский  князь  добавлял,
что  еще  в  царствование  отца  нынешнего  султана  (Мехмеда  II)
было  намерение,  чтобы  «наши  и  ваши  люди»  ездили  в  земли
друг  друга,  но  тогда  это  не  состоялось.6
 Притеснения  против  русских  торговых  людей  в  «турецких
землях»  и  жалобы  на  эти  притеснения  не  иссякали:  русские  жа¬
ловались  на  то,  что  турки  берут  пошлины  с  их  личного  оружия,
платья  и  продовольствия.  Ивану  III  приходилось  также  жало¬
ваться  султану  на  притеснения,  которые  терпели  русские  купцы
от  азовских  казаков.
 В  1493  году  султан  Баязид  II  направил  в  Москву  своего  по¬
сла.  Однако  он  был  остановлен  по  приказанию  литовского  вели¬
кого  князя  Александра,  в  интересы  которого  никак  не  входило
допустить  сближения  Москвы  и  Стамбула.  Еще  несколько  лет
 6  Там  же.  С.  85.
 17

Русское  государство  и  Османская  империя  искали  способы  уста¬
новить  прямые  дипломатические  контакты,  и  следующий  шаг  на
этом  пути  предпринял  в  1496  году  уже  Иван  III,  направивший  в
Стамбул  первое  русское  посольство  во  главе  со  стольником  Ми¬
хаилом  Андреевичем  Плещеевым,  которому  было  поручено  про¬
вести  в  Стамбуле  переговоры  об  улучшении  условий  для  торгов¬
ли  русских  купцов  в  Азове,  Кафе  и  других  подвластных  султану
землях.  В  числе  наказов  послу  имелось  и  указание  «править  по¬
клон  султану  и  сыну  его,  кафинскому  наместнику,  стоя,  а  не  на
коленях,  не  уступать  места  никакому  иному  послу  и  сказать  по¬
сольские  речи  только  султану,  а  не  пашам».  Добросовестный
Плещеев,  выполняя  данный  ему  наказ,  не  пожелал  по  прибытии
в  Стамбул  пойти  по  приглашению  на  обед  с  высшими  султан¬
скими  сановниками.  Русский  посол,  не  знакомый  с  традициями
двора  султана,  отказался  и  от  богатых  подарков.  Гонцу  от  вели¬
кого  везира  Михаил  Плещеев  заявил,  что  не  намерен  говорить  с
пашами,  равно  как  и  принимать  от  них  «платье»,  ибо  он  приехал
говорить  с  самим  султаном.  В  результате  русского  посла  султан
посчитал  предерзким  человеком,  о  чем  он  даже  написал  Менг-
ли-Гирею,  охарактеризовав  Плещеева  как  невежду,  то  есть  как
человека  не  знающего  и  не  чтящего  обычаев  султанского  двора.
В  том  же  письме  султан  объявил,  что  своего  посла  в  Москву  не
пошлет,  боясь,  как  бы  тот  не  претерпел  там  оскорбления.7
 И  все  же  вопросы  сношений  с  Москвой  в  Стамбуле  посчита¬
ли  настолько  важными,  что  «невежда»  Плещеев  получил  таки
аудиенцию  у  Баязида  И.  Более  того,  его  отпустили,  вручив  от¬
ветные  грамоты  Баязида  II,  в  которых  султан  заверял  Ивана  III,
что  он  ищет  дружбы  с  «князем  всея  Руси,  Восточной,  Польской
и  иных  многих  земель»,  желает  постоянно  обмениваться  посоль¬
ствами,  а  властям  в  провинции,  в  частности  в  Азове  и  Кафе,  по¬
ручает  не  чинить  никаких  препятствий  в  торговых  делах  рус¬
ским  купцам  и  не  допускать  произвола  в  отношении  их  товаров.
 Надо  сказать,  что  результатом  «дерзкого»  посольства  Миха¬
ила  Плещеева  стало  и  то,  что  впредь  русским  послам  было  пре¬
доставлено  право  не  падать  перед  султаном  на  колени,  не  цело¬
вать  пол  у  подножья  султанского  трона  и  обращаться  с  речью  к
самому  султану.  И  в  последующие  времена  русские  послы  не
подвергались  в  Османской  империи  тем  оскорблениям  и  униже¬
ниям,  которым  часто  подвергались  иные  европейские  послы
в  султанской  столице.  В  грамоте,  отправленной  с  Плещеевым
Ивану  III,  султан  Баязид  II  подробно  изложил  свои  намерения  в
отношении  русско-турецких  связей.  Он  «изъявил  желание,  что¬
 7  Там  же.  С.  86.
 18

бы  послы  между  ними  ходили  часто,  чтобы  великий  князь  отпу¬
скал  в  Турцию  своих  гостей,  которые  увидят  его  правду  к  себе».
В  этом  послании  султан  подробно  рассказывал  о  тех  мерах,  ко¬
торые  были  предприняты  им  для  того,  чтобы  оградить  русских
купцов  от  притеснений  и  произвола  султанской  администрации.
Заканчивалась  грамота  Баязида  II  весьма  дружески:  султан  писал:
«А  гостей  своих  в  мою  землю  на  их  промысел  отпускай,  как
преже  сего  люди  твои  приездили,  как  при  дедах  и  при  отцех  на¬
ших  было;  а  ныне  свыше  того  будет,  а  из  нашей  заповеди  никто
не  смеет  выступите».  «Как  свои  двери  отворены  видишь  перед
собою,  так  и  мои  двери  перед  тобою  отворены  всегда.  О  чем  ка¬
кое  дело  будет,  что  тебе  на  мысль  придет,  с  любовью,  без  зазре¬
ния  напиши  ко  мне:  все  перед  тобой  готово».8  Следствием  по¬
сылки  этой  грамоты  было  то,  что  торговые  отношения  вновь
наладились  и  русские  купцы  беспрепятственно  продолжили  по¬
сещать  Кафу  и  Стамбул.9
 Московский  князь  Иван  III  всячески  стремился  обезопасить
деятельность  русских  купцов  на  подвластных  султану  землях.
Эта  цель  была  главной,  когда  весной  1499  года  он  направил  еще
одно  посольство  в  Стамбул.  Оно  имело  поручение  добиться  бо¬
лее  определенного  статуса  русских  купцов  в  турецких  землях.
Кроме  того,  посол  Алексей  Голохвастов  привез  Баязиду  II  гра¬
моту,  которая  приглашала  в  Москву  турецкое  посольство.  По¬
сольство  Голохвастова  отправилось  в  свой  путь  вместе  с  купече¬
ским  караваном.  В  феврале  1500  года  Голохвастов  вернулся  в
Москву,  привезя  от  султана  грамоту,  в  которой  тот  вновь  заве¬
рял  московского  князя,  что  русским  купцам  в  Турции  будет  пре¬
доставлена  полная  свобода  торговли.10  Торговля  действительно
возобновилась,  но  уже  немного  времени  спустя,  в  1501  году,  жа¬
лобы  русских  купцов  на  разного  рода  притеснения  вынудили
московского  великого  князя  через  кафинского  наместника  сооб¬
щить  султану,  что  обещания  его  не  выполняются.
 8  Там  же.  С.  86—87;  Гордеева  Л.  Иван  III  Великий.  С.  423—424.
 9  Любопытно,  что  грамоты  Баязида  на  турецком  языке  были  переведены
двумя  разными  переводчиками  Ивана  III  (для  контроля).  Оба  текста  —  «пере¬
вод  молнин  (муллы.  —  Ю.  П.)  Шамахийского»  и  «перевод  Абляз  бакшеев»
(бакши.  —  Ю.  П.)  были  скопированы  в  Крымскую  посольскую  книгу.  Они  не
вполне  идентичны,  хотя  суть  передают  правильно  {Гордеева  Л.  Иван  III  Вели¬
кий.  С.  422).
 10  Смирнов  Н.  А.  Россия  и  Турция  в  XVI—XVII  вв.  (В  двух  томах).  Т.  I.
XVI  век.  М.,  1946.  —  МГУ  им.  М.  В.  Ломоносова.  Ученые  записки.  Выпуск
девяносто  четвертый.  С.  72.  Описание  дипломатических  контактов  между
Московским  государством  и  Турцией  даны  в  настоящем  издании  преимущест¬
венно  по  уже  упомянутым  трудам  С.  М.  Соловьева  и  Н.  А.  Смирнова.
 19

Начало  регулярных
дипломатических  сношений
 Первое  десятилетие  XVI  века  было  отмечено  русской  дип¬
ломатической  активностью.  В  этот  период  правители  Русского
государства  —  Василий  III,  а  затем  и  Иван  IV  Грозный  —  стре¬
мились  в  отношениях  с  империей  султана  опираться  на  более
точные  знания  о  действиях  османских  правителей  и  их  государ¬
стве,  получаемые  от  своих  послов.  Такие  наказы  о  сборе  сведе¬
ний  послы  имели  уже  на  рубеже  XV—XVI  веков.  Информация,
которую  представляли  великим  князьям  русские  послы,  отправ¬
ляемые  в  Османскую  империю,  давала  возможность  более  вер¬
но  оценивать  международную  политическую  ситуацию  и  иметь
представление  о  характере  и  военном  состоянии  османской  дер¬
жавы,  разумно  оценивать  последствия  возможных  русско-
турецких  конфликтов.
 Посольские  обмены  первой  четверти  XVI  века  проходили  в
атмосфере  взаимного  стремления  сторон  к  поддержанию  мир¬
ных  политических  и  торговых  связей.  К  этому  русских  правите¬
лей  подталкивали  их  внутренние  и  внешние  политические  инте¬
ресы.  Иван  III,  после  женитьбы  на  опекаемой  папским  престо¬
лом  Софье  Палеолог,  не  позволил  себе  поддаться  наущениям
венецианского  совета  дожей,  внушавших  русскому  правителю
мысль  о  его  праве  на  наследство  византийских  императоров,  за¬
хваченное  «общим  врагом  всех  христиан».  И  хотя  в  1519  году
сыну  Ивана  III,  Василию  III,  Папа  через  своего  представителя
предлагал  «стоять  за  свою  отчину  Константинопольскую»,  но¬
вый  русский  великий  князь  счел  для  себя  разумным  не  позво¬
лить  втянуть  себя  в  антитурецкую  лигу.11  В  1513  году  в  связи  с
воцарением  султана  Селима  I  Москва  направила  в  Стамбул  сво¬
его  посла  Михаила  Алексеева.  На  этот  раз  русские  воспользова¬
лись  приобретенными  ими  во  время  прежних  дипломатических
сношений  знаниями  турецкого  церемониала.  Послу  был  дан  на¬
каз  «поклониться  султану,  руки  пригнув  к  себе  выше  пояса,  по
их  обычаю».  Новый  султан  Селим  I  отправил  с  посольством
Алексеева  московскому  князю  грамоту  на  сербском  языке  с  за¬
верением  в  дружбе  и  готовности  обеспечить  русским  купцам
свободную  торговлю  во  всех  землях  османов.12
 Следует  отметить,  что  Михаил  Алексеев  в  1514  году  вер¬
нулся  в  Москву  вместе  с  первым  в  истории  русско-турецких  от¬
 11  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  5.  С.  267—268;  Всеобщая  история  дипло¬
матии.  М.,  2010.  С.  176—177.
 12  Там  же.  С.  268.
 20

ношений  султанским  послом  Камалом  (Кемалем),  который,
впрочем,  не  имел  при  себе  грамоты  от  султана,  а  привез  лишь
устное  сообщение  о  желании  Селима  I  находиться  в  дружеских
отношениях  с  московским  князем.  В  задачу  Камала  входила  также
покупка  в  русских  землях  редких  товаров.  Во  время  пребывания
турецкого  посла  в  Москве  русские  и  турецкие  дипломаты  впер¬
вые  официально  обсудили  вопрос  о  набегах  крымских  татар  и
азовских  турок  на  русские  земли.  Для  обсуждения  того  же  вопроса
в  1515  году  в  Стамбул  было  отправлено  посольство  Василия  Ко¬
робова,  которому  наряду  с  задачей  добиваться  свободы  русской
торговли  в  турецких  землях  было  поручено  попытаться  зару¬
читься  союзом  султана  против  Литвы  и  Крымского  ханства.  Од¬
нако,  хотя  Коробов  привез  в  Москву  султанскую  грамоту  с  оче¬
редными  заверениями  султана  в  дружбе  и  покровительстве  русским
купцам,  набеги  крымских  татар  на  русские  земли  не  прекрати¬
лись,  а  совместная  с  Крымом,  Казанью  и  Астраханским  ханст¬
вом  политика  султана  была  явственно  антирусской.  Более  того,
посольство  Коробова  со  стороны  турок  осталось  безответным.13
 Несмотря  на  это  явно  недружественное  отношение  султана,
Москва  решила  продолжить  дипломатический  диалог  со  Стам¬
булом.  Но  этот  диалог  в  новых  политических  условиях  шел  не¬
просто.  Очередной  русский  посол,  отправленный  в  Османскую
империю,  Дмитрий  Степанов,  был  убит  на  Дону  татарами  по  его
пути  в  Стамбул,  после  чего  весной  1519  года  Москва  была  вы¬
нуждена  направить  к  султану  новое  посольство  —  Бориса  Го¬
лохвастова.  Он  передал  султану  удивление  Москвы  отсутствием
турецкого  посольства  в  России.  Голохвастов  оказался  удачливее
Дмитрия  Степанова,  но  вернулся  в  Москву,  привезя  лишь  оче¬
редную  грамоту  султана  с  заверениями  в  дружбе  и  содействии  в
торговле.14  Особой  веры  эта  грамота  иметь  не  могла,  ибо  Москве
стало  доподлинно  известно  о  планах  турок  расширить  свое  влия¬
ние  на  Астрахань  и  Казань  и  направить  турецкие  военные  экспе¬
диции  на  Дон.  Однако  вскоре  случилась  смена  султана,  на  пре¬
стол  взошел  Сулейман  I,  что  послужило  в  1521  году  поводом
для  отправки  нового  русского  посольства  во  главе  с  Третьяком
Губиным.  Посол  имел  поручение  не  только  передать  новому
султану  соответствующие  поздравления,  но  и  сообщить  ему  по¬
зицию  Москвы  относительно  неуместности  претензий  Осман¬
ской  империи  и  Крымского  хана  на  земли  Поволжья  и  Казанско¬
го  ханства.  Кроме  того,  в  связи  с  испортившимися  к  тому  време¬
ни  отношениями  Русского  государства  с  крымским  ханом,
 13  Там  же.
 14  Смирнов  Н.  А.  Указ.  соч.  T.  I.  С.  77—78.
 21

Губину  было  поручено  жаловаться  новому  султану  на  враждеб¬
ные  действия  и  планы  Крымского  ханства.  Посольство  Губина
имело  некоторый  успех,  так  как  вместе  с  ним  в  Москву  прибыло
турецкое  посольство  во  главе  с  Искендер-бегом,  который  пере¬
дал  приглашение  султана  Сулеймана  прислать  в  Стамбул  новое
русское  посольство  для  укрепления  «дружбы  и  братства».  Посе¬
му  в  Турцию  отправился  новый  русский  посол,  Иван  Семенович
Морозов,  который,  однако,  не  привез  в  Москву  желанную  для
нее  грамоту  о  союзе  с  султаном.  Это  посольство  примечательно
тем,  что  между  прибывшим  в  Стамбул  Морозовым  и  султанским
казначеем  произошла  распря,  очень  характерная  для  последую¬
щих  дипломатических  сношений  между  русскими  и  османами.
Через  своего  посредника  казначей  султана  попросил  у  русского
посла  подарка,  который  бы  помог  решить  дело  русской  дипло¬
матической  миссии  положительным  образом.15  В  сущности,
речь  шла  о  взятке  —  бахшише,  поднесение  которого  при  всяких
сделках  в  османском  государстве  было  делом  обычным.  Однако
Иван  Морозов  вначале  отказался  выполнить  переданную  ему
просьбу,  но  в  конце  концов  все  же  передал  бахшиш  —  послал
султанскому  казначею  шубу  из  горностая,  уступая  в  том  пере¬
данной  ему  просьбе  самого  султана.
 Как  это  видно  из  перечня  первых  русско-турецких  по¬
сольств,  в  первые  десятилетия  становления  русско-турецких  от¬
ношений  дело  не  шло  дальше  обмена  миссиями  и  грамотами,  со¬
державшими  со  стороны  турок  формульные  слова  о  «братстве
и  дружбе».  Правители  Османской  империи  явно  уклонялись  от
заключения  какого-либо  письменного  договора  о  политическом
союзе.  Камнем  преткновения  для  турок  было  политическое  со¬
перничество  с  русскими  в  отношениях  с  Крымским  и  Казанским
ханствами.  Особенно  остро  в  рассматриваемый  период  встал  во¬
прос  о  Казани,  за  влияние  над  которой  османы  были  готовы  бо¬
роться  всеми  возможными  способами.  Однако  великий  князь
Василий  III  проявлял  терпение  и  настойчивость.  В  частности,
уже  в  1523  году  в  Стамбул  отправилось  посольство  Ивана
Брюхова  со  специальной  целью  добиться  от  нового  султана  Су¬
леймана  I  «учинения  договорной  записи».  Однако  турки  вновь
уклонились  от  заключения  письменного  договора  о  дружбе.
 После  этого  в  русско-турецких  отношениях  воцарилось  дип¬
ломатическое  затишье,  длившееся  более  десятилетия.  Однако
затем  произошло  событие,  самым  непосредственным  образом
связанное  с  Турцией,  которое  оказало  огромное  влияние  на  ис¬
торию  Русского  государства.  В  1538/39  году  в  Стамбул  отправи¬
 15  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  5.  С.  269—270.
 22

лось  посольство  Федора  Григорьевича  Адашева,  посланное  в
Османскую  империю  царем  Иваном  Грозным.  Посол,  отец  зна¬
менитого  сподвижника  Ивана  Грозного  Алексея  Адашева,  имел
поручение  царя  склонить  султана  Сулеймана  к  союзу  против
Польши,  но  предложение  это  турками  принято  не  было.
 Посольство  это  интересно  тем,  что  в  нем  принял  участие  и
сын  посла,  совсем  еще  юный  Алексей  Адашев,  прекрасно  по¬
мнивший  все  детали  своей  поездки  в  Османскую  империю  и
позднее,  в  1550-х  годах,  вносивший  их  в  летописец  в  качестве
дополнений  к  летописному  рассказу.  В  Стамбуле  Алексей  Федо¬
рович  Адашев  прожил  вместе  с  посольством  своего  отца  не  ме¬
нее  года,  а  после  возвращения  из  Турции  был  представлен  царю
Ивану  IV  и,  по-видимому,  не  раз  рассказывал  ему  о  мусульман¬
ской  стране  и  своем  путешествии.  Помимо  личных  впечатлений
Алексей  Адашев  впитал  в  себя  немалое  число  рассказов  и  ле¬
генд,  слышанных  им  если  и  не  от  самих  турок,  то  от  русских  лю¬
дей,  ездивших  в  «турецкие  посольства»,  и  в  первую  очередь  от
своего  отца  Федора  Адашева.  Все  это  позднее  вылилось  на  стра¬
ницы  талантливого  литературного  произведения,  «Сказания  о
Магмете-салтане»,  автором  которого,  как  считают  исследовате¬
ли,  является  Алексей  Адашев.16
 «Сказание  о  Магмете-салтане»  —  сочинение,  вызванное
чисто  русскими  внутренними  политическими  причинами,  и  па¬
фос  его  заключен  в  критике  современного  автору  боярского
правления  и  призыве  провести  кардинальные  реформы  в  госу¬
дарстве.  Но  написано  это  произведение  под  сильными  впечатле¬
ниями  от  устройства  османского  государства,  основы  которого
были  заложены  при  «Магмете-салтане»  (турецком  султане  Мех-
меде  II,  завоевателе  Константинополя).  Все  то  положительное,
что  автор  отмечает  в  «государстве  турецком»,  впоследствии
удивительным  образом  получает  осуществление  в  мерах  прави¬
тельства  Ивана  Грозного.  «Сказание  о  Магмете-салтане»  —  это,
по  сути,  проект  реформ,  впоследствии  осуществленных  прави¬
тельством  Алексея  Адашева,  —  по  «турецкому  образцу»,  доба¬
вим  мы.  В  «Сказании...»  во  главе  государства  стоит  царь-само¬
держец,  но  не  деспот,  а  правитель,  имеющий  при  себе  «думу».
Турецкий  царь  ограничивает  права  наместников  на  местах,  осу¬
ществляет  регламентацию  поборов  с  населения.  На  местах  у
царя  управляют  государевы  люди  —  «десятские»  и  «тысящни-
 16  Подробно  об  Алексее  Адашеве  и  авторстве  «Сказания  о  Магмете-сал¬
тане»  см.:  АлыиицД.  Н.  О  действительных  авторах  сочинений,  приписывае¬
мых  Ивану  Пересветову  //  Альшиц  Д.  Н.  От  легенд  к  фактам.  Разыскания  и  ис¬
следования  новых  источников  по  истории  допетровской  Руси.  СПб.,  2009.
С.  223—271.
 23

ки».  Согласно  «Сказанию...»,  у  Магмета-султана  есть  судебные
книги  (то,  что  мы  знаем  как  сборники  законов  —  «канун-наме»),
закон  у  Магмета-султана  является  единственным  источником
права.  Султан  посылает  во  все  города  «прямых»  судей.  Мера  на¬
казания  определяется  в  соответствии  с  совершенным  деянием.
Над  судьями  имеется  контроль.  В  государстве  у  султана  пре¬
красно  налаженная  военная  служба  и  войско  («устроение  воен-
ников»).  Автор  сочинения  предлагает  создать  при  правителе
личную  гвардию  (охрану),  которой  в  действительности  облада¬
ли  османские  султаны.  Войско  Магомета  организовано  по  десят¬
кам,  сотням  и  тысячам  во  главе  с  десятниками,  сотниками  и  ты¬
сяцкими.  Во  главе  султанова  войска  стоит  «мудрый  паша».
 Интересно,  что  после  ознакомления  царя  со  «Сказанием  о
Магмете-султане»  Адашева  в  Русском  государстве  появляются
Избранная  рада,  царский  судебник  1550  года,  упраздняются  на¬
местничества  и  кормления,  создается  местное  управление  «по
всем  землям»  в  лице  старост,  целовальников,  «соцких»  и  «пяти-
десяцких».  Согласно  статье  97  «Судебника»,  предписывается
судить  только  по  нему.  Во  все  части  Русского  государства  от¬
правляются  судьи.  Создается  стрелецкое  войско  в  3  тысячи  че¬
ловек,  среди  которого  укрывается  в  дни  московского  восстания
1547  года  царская  семья.  Во  время  похода  на  Казань  русское
войско  идет,  возглавляемое  десятниками,  сотниками  и  тысяцки¬
ми.  Правительственные  указы  1549—1550-х  годов  усиливают
единоначалие  в  русской  армии  и  т.  д.
 Поразительная  картина  для  XVI  века:  к  1547  году  Русское
государство  обладает  великолепным  знанием  османской  госу¬
дарственной  системы  и  многое  берет  из  нее  в  качестве  образцов
для  подражания,  проводит  важные  государственные  реформы  по
турецкому  образцу,  позднее,  правда,  в  значительной  мере  потер¬
певшие  поражение.
 Между  тем  реальная  картина  политических  отношений  Рус¬
ского  государства  и  Османской  империи  в  период  Ивана  Грозно¬
го  являет  собой  далеко  не  радостную  картину.  Установлению
дружественных  отношений  мешает  обостряющаяся  взаимная
борьба  за  влияние  на  наследников  Золотой  Орды.  В  этом  сопер¬
ничестве  Русь  одержала  ряд  выдающихся  побед,  таких  как  заво¬
евание  Казанского  ханства,  а  также  принятие  под  свое  покрови¬
тельство  Сибирского  и  Астраханского  ханств.
 Османские  турки,  пытаясь  исправить  положение,  организо¬
вали  военный  поход  на  Астрахань.  Однако  эта  военная  экспеди¬
ция  закончилась  для  них  в  1569  году  полным  провалом.  Этому
походу  с  участием  большого  войска  в  несколько  тысяч  янычар,
использовавших  артиллерию,  суждено  было  стать  первым  в
 24

истории  русско-турецких  отношений  прямым  военным  конф¬
ликтом.  В  неудаче  турок,  надо  признаться,  было  мало  заслуги
русского  войска.  Причиной  ее  стал  ошибочный  план  действий
турок  и  тогдашние  разногласия  между  султаном  и  Крымским  ха¬
ном.  Угроза  с  юга  для  Русского  государства  оставалась  неизмен¬
ной,  и  главной  головной  болью  Москвы  являлись  притязания
крымских  ханов  на  политическое  и  территориальное  наследство
Орды.
 Астраханский  провал  турок  не  изменил  уже  ставшего  при¬
вычным  стиля  дипломатических  отношений  между  Москвой  и
Стамбулом.  Вскоре  после  неудачи  астраханского  похода  турок
посол  Ивана  Грозного  Иван  Новосильцев,  а  несколько  позже,
в  апреле  1571  года,  Андрей  Кузминский,  представили  султану
позицию  Москвы  относительно  Астраханского  и  Казанского
ханств.  Задачей  посольств  являлось  смягчение  положения  на
южных  рубежах  Русского  государства.  В  посланной  Иваном
Грозным  грамоте  говорилось,  что  царь,  желая  поддерживать
«дружбу  и  любовь»  с  султаном,  разрешил  «людям  турецким»
свободно  посещать  Астрахань.  Русский  самодержец  просил  так¬
же  султана  уговорить  крымского  хана  жить  с  русскими  в  мире.
Однако  присланная  Ивану  IV  с  Кузминским  грамота  султана  Се¬
лима  II  была  более  похожа  на  ультиматум.  Султан  требовал  воз¬
вратить  ему  Астрахань,  а  крымскому  хану  Девлет-Гирею  —  Ка¬
зань.17
 Как  и  прежние  посольства,  отправлявшиеся  в  Турцию,  ее
участники  старались  собрать  побольше  сведений  о  действиях
султана  в  отношении  враждебных  русским  ханств.  Таким  обра¬
зом  русским  послам  стало  известно,  что  в  Астрахань  и  Казань  с
грамотами  султана  были  посланы  лазутчики,  которые  должны
были  призывать  местных  мурз  и  население  восстать  против  рус¬
ской  власти.  Ногайской  Орде  из  Стамбула  обещали  большое  жа¬
лованье,  если  она  захватит  Астрахань  и  передаст  ее  султану.
Неудивительно,  что  ответная  грамота  султана  Селима  II,  достав¬
ленная  Андреем  Кузминским  в  Москву  в  декабре  1572  года,  со¬
держала  требование  султана  отдать  ему  Астрахань,  а  Казань  —
крымскому  хану  Девлет-Гирею.  Было  ясно,  что  ни  о  какой
«дружбе»  не  могло  быть  и  речи.  Турецкий  султан  не  мог  смири¬
ться  с  потерей  своего  вассала  —  Казанского  ханства.
 Летом  1572  года  крымский  хан  организовал  крупный  поход
против  русских.  В  состав  его  войска  вошли  ногайская  конница  и
османское  войско.  В  битве  при  Молодях,  в  45  верстах  от  Моск¬
 17  О  посольствах  Ивана  Новосильцева  и  Андрея  Кузминского  см.:  Смир¬
нов  Н.  А.  Указ.  соч.  Т.  I.  С.  117—125.
 25

вы,  развернулось  сражение,  которое  было  проиграно  крымскими
татарами.  Во  время  него  погибли  сыновья  крымского  хана  и  его
калга,  многие  мурзы  были  взяты  в  плен.
 Русско-турецкие  отношения  в  этот  период  продолжали  оста¬
ваться  напряженными,  жалобы  русских  на  набеги  крымских  та¬
тар  на  русские  земли  и  жалобы  турок  на  нападения  донских  ка¬
заков  на  земли  под  Азовом,  действия  русских  казаков  на  Яике  и
за  Яиком  сильно  омрачали  отношения  Москвы  и  Стамбула  и
требовали  неустанной  работы  дипломатов.  Но  только  в  июле
1584  года  в  Стамбул,  к  султану  Мураду  III  был  отправлен  рус¬
ский  посол  Борис  Петрович  Благово  (Благов).  Официально  его
задачей  было  известить  султана  о  восшествии  на  престол  сына
Ивана  Грозного,  царя  Федора  Ивановича,  но  речь,  конечно  же,
шла  о  традиционных  проблемах  —  набегах  крымских  татар  и  де¬
лах  торговли.  Благов  привез  в  Стамбул  сообщение  о  том,  что  но¬
вый  русский  царь  приказал  не  брать  пошлин  с  турецких  купцов,
что  в  Русской  земле  вере  магометанской  нет  притеснения  и  что
действующие  на  Дону  и  поблизости  от  Азова  казаки  суть  беглые
люди,  действующие  без  ведома  русского  государя,  что  ссоры,
случающиеся  в  этих  краях,  происходят  в  результате  столкнове¬
ний  азовских  казаков  с  крымскими  татарами  и  ногайцами.  Сооб¬
щив  турецкой  стороне  все,  что  ему  было  поручено,  Борис  Благов
постарался  убедить  ведших  с  ним  переговоры  турецких  санов¬
ников  направить  с  русским  посольством  в  Москву  турецкого  по¬
сланника.  В  тот  период  это  было  важно  для  того,  чтобы  проде¬
монстрировать  другим  государствам  дружественный  характер
отношений  московского  царя  и  турецкого  султана.  Однако  ту¬
рецкие  паши  долго  не  соглашались  с  этим  предложением,  заяв¬
ляя:  «Султан  государь  великий;  послы  его  ездят  к  великим  госу¬
дарям,  к  цесарю,  королю  французскому,  испанскому,  английско¬
му,  потому  что  те  присылают  ему  казну;  а  с  вами  у  нас  одни  дела
торговые».  Еще  они  упрекали  посла  в  том,  что  он  привез  с  собой
бедные  дары.  Тем  не  менее  Благов  проявил  настойчивость,  и
султан  отпустил  с  ним  в  Москву  своего  посланника  Ибрагима.
Последний,  впрочем,  не  был  уполномочен  вести  какие-либо  пе¬
реговоры  о  заключении  союза  между  султаном  и  русским  царем.
В  это  время  сношения  между  двумя  странами,  даже  чисто  дип¬
ломатические,  из-за  самовольных  действий  казаков  бывали  за¬
труднительны.  Так,  агрессивное  поведение  донских  казаков  в
отношение  Благова  и  прибывшего  с  ним  в  Азов  турецкого  по¬
сланника  привели  к  срыву  поездки  Ибрагима  в  Москву.  Любо¬
пытно  отметить,  что  с  Благова,  когда  он  еще  находился  в  Стам¬
буле,  турки  потребовали  деньги  за  проезд  на  корабле  Черным
морем  по  причине  того,  что,  как  заявили  русскому  послу,  он
 26

привез  султану  мало  подарков.18  Вопрос  о  достойных  подарках
султану  и  его  окружению  носил,  конечно  же,  не  один  лишь  про¬
токольный  характер.
 Почти  десять  лет  русские  не  посылали  посольств  к  турецко¬
му  султану.  Период  отсутствия  реальных  дипломатических  сно¬
шений  с  Османской  империей  сильно  затягивался,  и  однажды  в
Думе  вопрос  этот  был  обсужден.  Было  принято  решение  послать
к  султану  посольство  Григория  Афанасьевича  Нащёкина  —  что¬
бы,  как  было  сформулировано  на  царском  совете,  «ссылки  не  по¬
рвались».  Русское  посольство  прибыло  в  Стамбул  в  феврале
1593  года,  захватив  с  собой  на  этот  раз  богатые  дары  султану  и
его  сановникам.  Задачей  Нащёкина  было  обеспечить  крепкий
мир  с  Османской  империей.  Особенностью  этой  дипломатиче¬
ской  миссии  было  то,  что  впервые  в  русско-турецких  отношени¬
ях  русскими  был  использован  фактор  политического  соперниче¬
ства:  они  попытались  запугать  турок  союзами  с  другими  страна¬
ми,  направленными  против  Османской  державы.  Нащёкину
было  наказано  рассказать  султану  о  присылке  к  Московскому
двору  послов  от  персидского  шаха  Тахмаспа  с  предложением  о
заключении  с  ним  союза  и  о  присылке  в  помощь  ему  войска.
При  этом  велено  было  сказать  султану,  что  персидским  послам  в
том  было  отказано.  Русскому  послу  поручалось  также  сообщить
султану  о  том,  что  император  Священной  Римской  империи,  его
европейские  союзники  и  Папа,  короли  польский  и  испанский
уговаривают  русского  царя  воевать  против  султана,  в  чем  им
также  было  отказано.  Попутно  русской  миссии  было  приказано
«вестей  всяких  проведать».
 Как  уже  указывалось  выше,  знакомство  русских  с  государ¬
ственным  устройством  османской  державы  уже  в  начале  царст¬
вования  Ивана  Грозного  было  значительным.  Источники  инфор¬
мации  русских  о  «турецких  делах»  к  концу  XVI  века  расшири¬
лись  в  связи  с  решением  в  1590  году  Собора  в  Константинополе
(Стамбуле)  о  Московском  патриаршестве,  что  вызвало  череду
визитов  иерархов  Восточной  православной  церкви  в  столицу
Русского  государства.  Так,  находившемуся  еще  в  Москве  послу
Нащёкину  сообщили  о  том,  что  к  русскому  царю  приезжал  Тыр-
новский  митрополит  Дионисий,  который  рассказал  в  посоль¬
ском  приказе  о  своем  родственнике  Иване  Греке,  близком  лице
султану  Мураду  III.  Митрополит  предложил  поставлять  царю
через  его  посла  всякую  информацию  об  османских  делах,  кото¬
рая  ему  известна  или  станет  известна  благодаря  родственнику.
Предложение  митрополита  было  принято  и  через  Нащёкина
 18  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  7.  С.  262—264.
 27

Ивану  Греку  было  послано  «государево  жалованье»,  а  самому
послу  велено  по  прибытии  в  Стамбул  тайно  связаться  с  Тырнов-
ским  митрополитом  и  константинопольским  патриархом  Иере¬
мией  II,  чтобы  они  «государю  служили»  и  привлекали  для  этого
«ближних  к  султану  людей»,  чтобы  помощью  своей  способство¬
вали  налаживанию  дружеских  отношений  османской  державы  с
Русским  государством  и  помогли  убедить  султана  отправить  в
Москву  турецкое  посольство.19  Это  было  важным  для  русских
пунктом  русско-турецких  отношений.  В  это  время  турецкие  пра¬
вители  явно  не  признавали  за  московским  царем  правителя,  рав¬
ного  по  своему  положению  государям  крупных  европейских
стран.  Вспомним  турецкий  ответ  послу  Благову  на  его  просьбу
отправить  с  ним  в  Москву  турецкого  посла,  который  был  проци¬
тирован  чуть  выше.
 О  связях  русского  правительства  с  константинопольским
патриархом  следует  сказать  несколько  слов  отдельно  —  в  связи
с  делами  Русской  православной  церкви.  Стоявшие  во  главе  ее
митрополиты  почти  до  конца  XVI  века  назначались  и  утвержда¬
лись  константинопольскими  патриархами.  Со  времени  захвата
турками  Константинополя  в  1453  году  связи  Русской  и  Грече¬
ской  православных  церквей  хотя  и  не  прекратились,  но  значите¬
льно  затруднились.  К  тому  же  представители  Католической  цер¬
кви  упрекали  Православную  в  том,  что  она  зависима  от  «раба
султана».  Появление  собственного  патриархата  в  Москве  спо¬
собствовало  росту  значения  Русского  государства  как  самостоя¬
тельного  центра  православия.  Московское  патриаршество  было
провозглашено  в  1589  году  с  избранием  на  патриарший  престол
митрополита  Иова.  Любопытно,  что  царь  Федор  Иванович  был
озабочен  тем,  чтобы  учреждение  отдельного  русского  патриар¬
шества  было  произведено  с  извещением  о  том  турецкого  султа¬
на.  При  посещении  Москвы  в  1591  году  митрополита  Тырнов-
ского  ему  был  задан  вопрос,  состоялся  ли  в  Константинополе
Собор  по  вопросу  об  учреждении  Московской  патриархии  «с  ве¬
дома  султана  и  пашей»,  на  что  был  получен  положительный
ответ.
 Миссия  Нащёкина  в  Турцию  прошла  удачно,  а  сам  посол,
собравший  богатую  информацию,  составил  для  царя  простран¬
ную  записку  о  положении  государства  османов  и  характере  его
дипломатии.  Посол,  которому  довелось  быть  свидетелем  бунта
янычарского  войска  против  султана,  изложил  в  докладе  царю  и  о
том,  что  он  лично  видел  в  Стамбуле.  Нащёкин  описал  в  своем
докладе  многочисленные  тяготы,  которые  испытывают  поддан¬
 19  Там  же.  С.  264—268.
 28

ные  султана,  а  также  купцы,  в  том  числе  русские,  не  имеющие
возможности  нормально  вести  торговые  дела.
 Путь  Нащёкина  в  Стамбул  оказался  весьма  нелегким  из-за
явно  недружелюбного  отношения  к  московскому  посольству
донских  казаков.  Послу  пришлось  вести  с  ними  трудные  перего¬
воры,  призывая  от  имени  царя  к  послушанию  и  к  прекращению
всяческого  своеволия,  к  освобождению  плененных  ими  турок  и
черкесов.  Последнее  вызвало  особенное  недовольство  казаков,
которые  даже  пытались  угрожать  послу  оружием,  а  одного  из
сопровождавших  его  —  донского  атамана  Васильева  избили,  что
является  иллюстрацией  непростых  отношений  московского  пра¬
вительства  и  казачества  на  южных  рубежах  Русского  государст¬
ва  в  этот  и  последующий  периоды,  подчас  значительно  ослож¬
нявших  русско-турецкие  дипломатические  переговоры.
 Когда  Нащёкин  завершил  свое  посольство  и  уже  готовился  к
возвращению  вместе  с  отправлявшимся  с  ним  в  Москву  турец¬
ким  посланником,  неожиданно  туркам  стало  известно,  что  дон¬
ские  казаки  взяли  в  плен  130  жителей  Азова  и  что  русский  царь
поставил  на  Дону  и  на  Тереке  четыре  новых  города.  Это  чрезвы¬
чайно  возмутило  турецкую  сторону  и  вызвало  переговоры  с  ве¬
ликим  везиром,  который  заявил  Нащёкину,  что  подобные  дейст¬
вия  ведут  не  к  мирным  отношениям,  а  к  войне.  Нащёкину  с  тру¬
дом  удалось  успокоить  главного  сановника  султана,  напомнив,
что  не  столько  действия  русских,  сколько  действия  крымско¬
го  хана  серьезно  осложняют  отношения  Стамбула  и  Москвы,  и
турки  решили  все  же  отправить  с  Нащёкиным  в  Москву  своего
посла.
 Русские  власти  постарались  обеспечить  свободный  проход
посольству  на  обратном  пути,  лежащем  через  земли  донских  ка¬
заков,  хотя  удалось  это  сделать  не  без  труда.  Когда  ехавший
вместе  с  Нащёкиным  турецкий  посол  Резван  добрался  таки  до
Москвы,  он  повторил  требования  турецкой  стороны  убрать  дон¬
ских  казаков  с  мест  их  поселений,  а  также  разрушить  крепости
на  Дону  и  Тереке.  Русское  правительство  было  вынуждено
вновь  заявить  о  том,  что  донские  люди  —  воры  и  беглые  люди  и
что  крепостей  государевых  на  Дону  нет.  На  том  и  разошлись.
 Следует  отметить,  что  вылазки  донских  казаков,  часто  дей¬
ствовавших  самовольно  или  вразрез  с  приказами  московско¬
го  правительства,  были  в  это  время  головной  болью  русских
властей.
 Продолжением  миссии  Нащёкина  по  сути  явилась  вскоре
последовавшая  поездка  в  Стамбул  русского  посла  Данилы  Исле-
ньева  (Истленьева)  в  июле  1594  года,  который  отправился  в  ту¬
рецкую  столицу  с  возвращавшимся  турецким  послом  Резваном  и
 29

царской  грамотой,  в  которой  были  даны  разъяснения  по  поводу
самовольных  действий  донского  казачества  и  относительно  рус¬
ского  крепостного  строительства  в  Кабардинской  земле,  а  также
предлагалось  свободно  посещать  эти  земли  и  проезжать  через
них  турецким  подданным.20  Миссия  Исленьева  оказалась  до¬
вольно  длительной,  так  как  он  стал  свидетелем  восшествия  на
престол  нового  султана,  Мехмеда  III,  что  задержало  на  некото¬
рое  время  русского  посла  в  турецкой  столице.
 Полоса  дипломатической  активности
 Конец  XVI  века  и  первое  десятилетие  XVII  были  отмечены
редкими  дипломатическими  контактами  русской  и  турецкой
стороны.  Объяснялось  это  тем,  что  войны  Османской  империи
сначала  в  Венгрии,  а  затем  в  Иране  стали  главным  предметом
внимания  взошедшего  на  престол  турецкого  султана  Мехме¬
да  III,  а  затем  и  султана  Ахмеда  I.  Русское  же  государство  после
смерти  царя  Федора  и  краткого  правления  царя  Бориса  Годунова
погрузилось  в  пучину  внутренних  смут  и  военно-политических
распрей  с  Польшей,  Литвой  и  Швецией.  Турецкие  дела  времен¬
но  отошли  на  второй  план.
 В  этот  же  период  снизилась  опасность  для  русских  земель
от  Крымского  ханства,  где  междоусобная  борьба  между  пред¬
ставителями  ханской  династии,  искавшими  поддержки  у  осман¬
ского  султана,  не  позволяла  крымцам  организовывать  враждеб¬
ные  действия  против  Русского  государства.  К  тому  же  военные
отряды  крымского  хана  были  отвлечены  их  участием  в  беско¬
нечных  османских  военных  кампаниях  этого  времени.  Само  же
османское  государство  с  1603  года  бросило  все  силы  на  подавле¬
ние  анатолийских  мятежей,  начатых  действиями  Кара  Языджи.
 После  восшествия  на  престол  османского  султана  Османа  II
(1621)  затеянная  им  война  против  Польши  вынудила  османское
правительство  возобновить  дипломатические  контакты  с  Рус¬
ским  государством,  в  военно-политической  поддержке  которого
турки  в  этот  момент  были  остро  заинтересованы.  Столь  прямой
интерес  турок  к  России  проявлялся  в  русско-турецких  отноше¬
ниях  впервые.
 20  Исленьев  должен  был  передать  также  Тырновскому  митрополиту  цар¬
скую  грамоту,  «жалованье»  и  наказ:  «Как  был  посланник  Нащокин,  то  ты  госу¬
дарю  служил,  и  эта  твоя  служба  государю  известна,  послужи  и  теперь».  С  рус¬
ским  послом  отправился  также  в  «турецкую  сторону»  один  молодой  человек
для  ученья  греческому  языку  (Там  же.  С.  268).
 30

В  августе  1621  года  в  Москву  прибыл  турецкий  посланник
Фома  Кантакузин,  грек,  представитель  древней  византийской
фамилии.  Об  отправке  этого  посольства,  по  сообщению  фран¬
цузского  посла  в  Стамбуле,  хлопотали  Константинопольский
патриарх  Кирилл,  голландский  посол  и  несколько  турецких  па¬
шей.21
 В  Москве  Кантакузин  встретился  с  отцом  царя  Михаила  Ро¬
манова,  патриархом  Филаретом,  фактическим  соправителем
своего  сына,  и  объявил,  что  турецкий  султан  начинает  войну
против  Польши  и  в  случае  участия  в  ней  на  турецкой  стороне
русского  царя  отдаст  ему  завоеванные  польские  земли,  Смо¬
ленск  и  другие  земли,  входившие  прежде  в  состав  Русского  го¬
сударства.  Турецкий  посланник  заявил,  что  специально  послан
султаном,  ибо  единая  вера  посла  с  русскими  позволяет  устано¬
вить  более  доверительные  отношения  между  русским  царем  и
османским  правителем.  Филарет,  заверив  посла,  что  его  сын,
русский  царь  Михаил,  никогда  не  окажет  поддержки  польскому
королю,  принесшему  столь  много  «разоренья»  Русскому  госу¬
дарству,  в  переговорах  далее  этого,  однако,  не  пошел.
 Хотя  задачей  Фомы  Кантакузина  являлось  склонить  царя  к
войне  с  Польшей,  Москва  предложение  о  заключении  союза
официально  не  поддержала,  но  когда  турецкое  посольство  гото¬
вилось  вернуться  в  Стамбул,  отправила  с  посольской  миссией  к
султану  своих  посланников  —  Ивана  Кондырева  и  дьяка  Бор-
мосова.
 Когда  посольство  Кондырева,  претерпев  привычные  уже
притеснения,  чинимые  казаками  на  Дону,  добралось  до  Стамбу¬
ла,  оно  стало  свидетелем  янычарского  бунта  в  турецкой  столице,
приведшего  к  убийству  султана  Османа,  организатора  войны
против  Польши.  На  престол  был  возведен  его  дядя,  Муста¬
фа.  Взбунтовавшиеся  янычары  явились  и  на  посольский  двор,
предъявив  русским  посланникам  требование  оплатить  им  убыт¬
ки,  которые  они  понесли  в  результате  погрома  их  корабля  каза¬
ками.  Посланники  пожаловались  на  действия  янычар  великому
везиру,  но  тот  ответил,  что  ему  сейчас  не  до  послов.  И  действи¬
тельно,  вскоре  он  был  смещен  с  должности,  назначенный  же  но¬
вый  великий  везир  стал  немедленно  требовать  себе  дары  —
шубу  и  меха.  У  русских  послов  шуб  не  было,  и  им  пришлось  по¬
дарить  новому  султанскому  везиру  многие  десятки  соболей.
Вскоре  посольство  Кондырева  было  отпущено  в  Москву  с  заве¬
рениями  турецкой  стороны  жить  в  мире  с  московским  госуда¬
 21  О  миссии  Фомы  Кантакузина  см.:  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  9.  М.,
1990.  С.  149  и  сл.
 31

рем.  Только  в  декабре  1623  года,  после  многих  опасных  приклю¬
чений  в  Кафе,  Азове  и  на  Дону,  виновниками  которых  опять  яви¬
лись  донские  казаки,  Кондырев  и  его  люди  возвратились  в
Москву.22
 Трагически  закончилось  для  русских  посольство  в  Турцию
Ивана  Бегичева  и  Андрея  Ботвиньева,  предпринятое  в  марте
1624  года.  Буря  под  Азовом  привела  к  гибели  посольского  стана,
в  Керчи  русского  посла  и  его  свиту  захватили  крымские  татары,
а  затем  Иван  Бегичев  и  все  посольские  люди  были  убиты  по  при¬
казу  одного  из  претендентов  на  ханскую  власть  в  Крыму.  Иму¬
щество  посольства  было  похищено,  в  том  числе  богатые  дары
султану.23
 Надо  отметить,  что  в  качестве  подарков  русские  посольства
обычно  везли  в  турецкую  столицу  соболиные  меха,  моржовый
клык,  кречетов  для  султанской  охоты.  Дары  эти  и  многое  другое
обходились  московской  казне  далеко  не  дешево.  Султан  и  его
сановники  дорогие  дары  принимали  как  должное,  считая  это
частью  дипломатического  протокола,  и  не  отвечали  взаимно¬
стью.  Так,  посольство  Степана  Телепнева  и  Алферия  Кузовлева
(1645)  привезло  в  Стамбул  разных  даров  на  16  тысяч  рублей.
Послы  обратились  к  султану  с  жалобой  на  увод  в  полон  крым¬
ским  ханом  и  азовским  пашой  нескольких  тысяч  подданных
царя,  но  получили  своеобразный  ответ.  Русских  пленных  били,
заковали  в  цепи  на  глазах  у  русского  посольства,  а  затем  от¬
правили  на  стамбульский  невольничий  рынок.24  Самих  послов
арестовали  на  основе  слухов  о  походе  русских  войск  на  Азов
и  Крым.  Они  жили  в  Стамбуле  в  тяжелых  условиях.  В  ноябре
1646  года  умер  Степан  Телепнев,  а  Кузовлев  —  после  трехлет¬
него  ареста  в  Турции  —  вернулся  в  Москву  с  турецким  по¬
сланником,  Мустафой-чавушем,  только  в  декабре  1649  г.25  По¬
добные  случаи  с  задержанием  русских  послов  происходили  и
раньше.
 В  конце  1615  года,  когда  в  турецкую  столицу  прибыл  рус¬
ский  посол  Петр  Мансуров  с  дьяком  Самсоновым,  его  обвинили
в  пособничестве  донским  и  запорожским  казакам,  напавшим  на
Азов  и  ряд  турецких  черноморских  городов,  а  также  в  том,  что
его  посольство  доставило  казакам  порох,  припасы  и  деньги.
Мансуров  держался  гордо,  отказавшись  давать  какие-либо  объ¬
яснения.  В  результате  его  задержали  в  Стамбуле  на  два  с  поло¬
 22  Там  же.  С.  191—195.
 23  Смирнов  Н.  А.  Россия  и  Турция  в  XVI—XVII  вв.  Т.Н.  М.,  1946.
С.  17—18.
 24  Там  же.  С.  91—93.
 25  Там  же.  С.  93.
 32

виной  года.  Лишь  в  1618  году,  когда  был  свергнут  султан  Мус¬
тафа  I,  его  преемник  позволил  посольству  Мансурова  вернуться
на  родину,  увозя  с  собой  заверения  нового  султана  в  желании
укреплять  добрососедские  отношения  с  московским  царем.  Бо¬
лее  того,  послу  было  поручено  сообщить  государю  Михаилу  Фе¬
доровичу,  что  султан  окажет  ему  помощь  в  борьбе  с  польским
королем.26  Такое  доброжелательство  объяснялось  тем,  что  в  этот
момент  шла  трудная  для  Османской  империи  война  с  Ираном,
отношения  с  Польшей  крайне  обострились,  а  в  самой  султан¬
ской  столице  происходили  народные  волнения.
 Осенью  1627  года  от  султана  Мурада  IV  в  Москву  прибыл
уже  знакомый  русским  турецкий  посол  грек  Фома  Кантакузин.
Этот  посланник  Стамбула,  к  тому  времени  обучившийся  русско¬
му  языку,  привез  царю  Михаилу  Романову  послание  султана,  в
котором  предлагалась  дружба,  как  это  бывало  при  прошлых  пра¬
вителях,  а  также  союз  против  польского  короля  Сигизмунда.  Как
и  при  первой  своей  миссии,  Фома  Кантакузин  встретился  с  от¬
цом  Михаила  Романова,  патриархом  Филаретом.  Дело  не  огра¬
ничилось  традиционными  заверениями  в  обоюдных  дружеских
чувствах  московского  царя  и  султана.  На  этот  раз  в  Москве  для
османского  султана  Мурада  IV  была  составлена  грамота  о  вза¬
имной  военной  помощи  в  случае  нападения  поляков  или  крым¬
ских  татар,  ногайцев  или  азовцев.  Кантакузин  заверил  своих  мо¬
сковских  переговорщиков,  что  султан  приказал  крымскому
хану,  ногайцам  и  азовским  людям  не  нападать  на  земли  Москов¬
ского  государства.
 Любопытно,  что  во  время  беседы  патриарха  Филарета  с  ту¬
рецким  послом  русская  сторона  интересовалась,  как  мы  бы  сей¬
час  сказали,  национальностью  нового  султана  и  членов  его  Ди¬
вана  (совета  министров)  (вопросы  задавались  об  их  вере).  Фома
Кантакузин  удовлетворил  любопытство  отца  царя  Михаила,  со¬
общив  ему,  что  матерью  султана  является  гречанка  (православ¬
ной  веры),  что  везир  султана  Хасан-паша,  до  принятия  ислама,
также  принадлежал  греческой  вере,  как  и  другой  везир,  Рез-
ван-паша.  Кантакузин  рассказал  Филарету  также  о  возрасте  сул¬
тана,  которому  в  это  время  было  только  17  лет,  о  том,  что  он
царствует  четвертый  год,  а  также  описал  его  внешность  (ростом
«велик»  и  «дороден  и  смышлен»).27  По  существу,  русское  прави¬
тельство  уже  хорошо  знало  о  существовании  в  Османской  импе¬
рии  особой  системы  привлечения  к  государственной  службе  —
военной  и  гражданской  —  нетурецких  подданных  султана  через
 26  О  посольстве  см.:  Там  же.  С.  6—9.
 27  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  9.  С.  196.
 33

институт  аджеми  огланов  и  девширме.28  Знание  о  прежней  хрис¬
тианской  вере  конкретных  влиятельных  людей  в  Турции,  конеч¬
но,  добывалось  неспроста,  а  с  целью  использования  его  в  инте¬
ресах  Русского  государства.  Появлялся  прекрасный  канал  влия¬
ния,  а  также  получения  нужной  информации,  что  позволяло
пополнять  сведения  русских  о  своем  южном  соседе.  При  этом
для  получения  информации  русскими  принимались  всяческие
меры  предосторожности.  Устанавливались  методы  секретной
переписки.  В  1682  году  Иерусалимский  патриарх  просил,  напри¬
мер,  через  русских  посланников,  приезжавших  в  Стамбул,  чтобы
царь  приказал  «писать  к  нему,  патриарху,  без  имени  и  грамоты
складывать  малые  и  печатать  какою  малою  печатью,  чтобы  того
никто  не  знал»,  и  он  же  станет  писать  таким  же  образом  «о  ве¬
ликих  делах,  о  которых...  государю  надлежит  ведать».29
 Когда  Фома  Кантакузин  возвращался  в  Стамбул,  ко  двору
султана  с  ним  отправились  и  царские  послы  —  дворянин  Яков¬
лев  и  дьяк  Евдокимов.  И  вновь  во  время  переговоров  между  по¬
слами  и  султанскими  сановниками  встала  проблема  донских  ка¬
заков,  нападавших  на  жителей  принадлежавшего  туркам  Азова  и
земли  крымских  ханов.  Когда  в  Стамбул  пришло  известие  о  на¬
падениях  казаков,  отношение  к  русскому  посольству,  до  того
весьма  дружелюбное,  резко  изменилось.  Послу  было  заявлено,
что,  хотя  его  и  его  людей  отпускают  домой,  следовало  бы  их  за¬
держать  из-за  действий  казаков.30
 В  1630-х  годах  главным  предметом  турецко-русских  перего¬
воров  стал  принадлежавший  туркам  Азов,  который  донским  ка¬
закам  удалось  захватить  в  1637  году.  Через  пять  лет  московский
царь  добился  ухода  казаков  из  Азова,  который  вновь  стал  турец¬
кой  крепостью,  значительно  укрепленной  после  возвращения  ее
под  власть  турок.  Эта  ситуация  наглядно  свидетельствует  о  том,
что  в  середине  XVII  века  Москва  стремилась  к  мирным  отноше¬
ниям  с  Османской  империей,  несмотря  на  то  что  султан  и  Порта
рассматривали  Азов  как  опорный  пункт  в  борьбе  за  устье  Дона,
а  в  будущем  и  для  возможного  наступления  на  русские  земли.
 Активность  донского  казачества  на  Дону  и  в  водах  Черного
моря,  где  казачьи  суда  доходили  до  берегов  северного  побере¬
 28  Этот  институт  предусматривал  набор  (девширме)  мальчиков-нему-
сульман  (аджеми  огланов),  их  обращение  в  ислам  и  особую  систему  подготов¬
ки  для  дворцовой  службы  и  службы  в  армии,  в  том  числе  в  янычарском  корпу¬
се.  Таким  образом  в  государственной  структуре  Османского  государства  ока¬
зывались  представители  нетурецкого  населения  страны  (греки,  болгары,
сербы,  албанцы,  армяне  и  др.).
 29  Всеобщая  история  дипломатии.  М.,  2010.  С.  227—228.
 30  Соловьев  С.  М.  Указ.  соч.  Т.  9.  С.  196—197.
 34

жья  Турции  (так,  известно,  что  казачий  атаман  Иван  Каторжный
жаловался  встреченным  им  послам  Яковлеву  и  Евдокимову,  что
турки  «погромили»  его  под  Трапезундом  (Трабзоном)),  была
извечной  головной  болью  турецкого  правительства  и  одним  из
важнейших  инструментов  политики  как  московских  царей,  так  и
турецких  султанов.  При  этом  турецкая  сторона,  все  чаще  вы¬
нужденная  обороняться  от  действий  казачества  и  вовлеченная  в
конфликт  с  Польшей,  старалась  в  большей  степени,  чем  прежде,
искать  дружбы  и  даже  военной  помощи  Москвы.
 Заинтересованность  султана  в  поддержке  русского  прави¬
тельства  в  этот  период  видна  в  том,  что  в  мае  1630  года  в  Моск¬
ву,  уже  в  третий  раз,  был  отправлен  турецкий  посол  Фома  Кан-
такузин.  Через  него  Мурад  IV  извещал  царя  Михаила  о  том,  что
он  направил  против  казаков  воинские  отряды  и  просил,  чтобы
Михаил  со  своей  стороны  предпринял  совместно  с  турками  во¬
енные  действия  против  Польши,  а  также  против  Ирана,  где  сул¬
тан  ожидал  соединения  русского  и  турецкого  войска.  Султан,
уже  привычно  для  дипломатических  сношений  с  Москвой,  про¬
сил  царя  унять  донских  казаков.
 Следует  сказать,  что  и  на  этот  раз  переговоры  Кантакузин
вел  с  отцом  царя  Михаила,  патриархом  Филаретом,  который
проявил  при  этом  тонкое  знание  международной  обстановки  и
умение  вести  переговоры  с  турецкой  стороной.  С  неизбежно¬
стью  в  переговорах  была  затронута  тема  донского  казачества,
враждебные  действия  которого  турки  всегда  приписывали  нау¬
щениям  русского  правительства.  Однако  на  этот  раз  дипломати¬
ческая  беседа  приняла  неожиданный  оборот.  Кантакузин  расска¬
зал  Филарету,  что  в  1626  году  донские  казаки  и  запорожские
«черкасы»,  объединившись,  разгромили  один  из  прибрежных
монастырей  в  200  верстах  от  Стамбула  и  «много  казны  взяли».
Султан  был  вынужден  послать  против  них  свой  флот.  У  казаков
отняли  семь  струг,  самих  их  пленили  и  доставили  в  турецкую
столицу.  Там,  при  допросе,  они  заявили,  что  действовали  само¬
вольно,  а  не  по  чьей-либо  указке  и  что  они  всегда  действуют  са¬
мостоятельно,  без  «царского  повеленья».  После  казни  разбойни¬
чавших  казаков  командующий  османским  флотом,  капудан-па-
ша,  выступил  с  оригинальным  предложением  о  способе  борьбы
с  казачьей  вольницей  —  платить  казакам  жалованье  как  с  турец¬
кой,  так  и  с  русской  стороны,  чтобы  впредь  избежать  ссор  меж¬
ду  русским  царем  и  султаном.31
 Совместные  действия  обеих  сторон  против  поляков  и  само¬
управных  казаков  должны  были  обсудить  русские  послы  Анд¬
 31  Там  же.  С.  197—198.
 35

рей  Совин  и  дьяк  Михаил  Алфимов,  посланные  царем  Михаи¬
лом  вместе  с  возвращавшимся  в  Стамбул  Фомой  Кантакузином.
Едва  избежав  смерти  от  казаков  по  дороге  в  турецкую  столицу,
русские  послы  пережили  в  Стамбуле  еще  и  дипломатическую
неудачу.  Незадолго  до  прибытия  послов  турецкий  султан  заклю¬
чил  мир  с  польским  королем,  и  тем  самым  разорвалась  тонкая
нить  только  что  начавшегося  русско-турецкого  сближения  и  со¬
рвались  переговоры  о  заключении  договора  о  союзе  и  взаимопо¬
мощи.  Оставалась  тема  казачества,  но  едва  ли  она  была  доброй
почвой  для  укрепления  дружественных  отношений.
 В  это  время  русских  волновали  собственные  отношения
с  Польшей.  Союзниками  в  борьбе  с  ней  они  видели  Швецию,
Крымское  ханство  и  Турцию  и  старались  заинтересовать  по¬
следнюю  в  целях  привлечения  ее  на  свою  сторону.  Эту  задачу
должны  были  выполнить  посланные  в  Стамбул  в  1632  году  рус¬
ские  послы  дворянин  Афанасий  Прончищев  и  дьяк  Тихон  Бор-
мосов.
 Русские  послы,  однако,  встретили  первоначально  отказ  ту¬
рок  вместе  воевать  против  поляков.  Встретило  отказ  и  предло¬
жение  русского  правительства  выступить  посредником  в  конф¬
ликте  между  персами  и  османами.  Но  с  течением  времени  пози¬
ция  турок  изменилась.  Русские  послы  прожили  в  Стамбуле  всю
зиму.  Отпуская  их  домой,  великий  везир  объявил  Прончищеву  и
Бормосову,  что  султан  приказал  крымскому  хану  и  Канте-
мир-мурзе  из  Аккермана  предпринять  военные  действия  против
Литвы.  К  крымцам  и  ногайцам  должны  были  со  временем  при¬
соединиться  турецкие  воины,  буджакские  татары,  молдаване  и
люди  из  вассальной  Валахии  под  общим  командованием  турец¬
кого  военачальника  Абаза-паши.  К  тому  же  по  приказу  султана
на  волю  были  отпущены  захваченные  в  1632  году  русские  плен¬
ники.32
 Все  это  можно  было  считать  дипломатическим  успехом.  Од¬
нако  дело  испортили  донские  казаки.  Если  верить  сообщениям
русских  источников,  подойдя  к  турецким  берегам  Черного  моря,
они  с  разбоем  прошли  по  внутренним  землям  Анатолии  до  са¬
мой  Коньи,  так  что  в  Стамбул  направилась  целая  делегация  от
местных  жителей  с  жалобами  на  казачьи  разбои.  Жалобы  эти  до¬
шли  и  до  русских  послов,  которых  едва  не  убили  в  Кафе  из-за
упомянутых  действий  донских  казаков.33  В  этих  обстоятельст¬
вах  никакие  союзные  действия  русских  и  турков  оказались  не¬
возможными.
 32  Там  же.  С.  200—201.
 33  Там  же.  С.  201.
 36

Летом  1633  года  в  Стамбул  были  направлены  дворянин
Яков  Дашков  и  дьяк  Матвей  Сомов  с  жалобами  на  постоянные
набеги  крымских  татар.  В  это  время  турки  были  столь  заинтере¬
сованы  в  русских,  что  послы,  просившие  султана  сместить  та¬
тарского  хана  и  заменить  его  новым,  получили  обещание  султа¬
на  удерживать  крымского  хана  от  набегов  на  русские  земли.34
 В  этот  период  русско-турецких  отношений  две  страны  объе¬
диняли  враждебные  отношения  с  Польшей,  что  позволяло  рус¬
ским  послам  с  большей  легкостью  договариваться  с  турками.
Однако  одновременно  шли  переговоры  царя  Михаила  Федоро¬
вича  о  мирном  договоре  с  поляками  (переговоры  эти  заверши¬
лись  4  июня  1634  года),  о  чем  турки  узнали  не  от  русских,  а  от
поляков,  что  сильно  уменьшило  дружелюбие  турок.  Известно
также,  что  во  время  пребывания  в  Стамбуле  русской  миссии  в
начале  1634  года  к  турецкому  султану  прибыли  послы  из  Поль¬
ши  с  сообщением  о  взятии  поляками  Смоленска.  При  этом  мос¬
ковским  послам  удалось  заполучить  в  Стамбуле  русский  пере¬
вод  грамоты,  которую  султан  послал  польскому  королю  в  связи
с  захватом  поляками  Смоленска.  Возможности  получать  инфор¬
мацию  в  османском  государстве  у  русских  в  это  время  были  уже
довольно  значительными.
 Поскольку  миссия  русских  послов  проходила  в  непростых
обстоятельствах  и  в  атмосфере  неопределенности,  Москва  ре¬
шила  усилить  посольство  в  Стамбуле,  куда,  не  дожидаясь  воз¬
вращения  Дашкова  и  Сомова,  были  направлены  новые  послы  —
дворянин  Иван  Коробьин  и  дьяк  Сергей  Матвеев.  Однако  это
мало  помогло  целям  миссии.  Великий  везир  выразил  русским
недовольство  султана  в  связи  с  примирением  московского  госу¬
даря  с  королем  польским,  а  также  в  связи  с  тем,  что  султана  не
уведомили  о  ведущихся  между  ними  мирных  переговорах.
 В  мае  1641  года  турки  предприняли  большую  военную  экс¬
педицию  для  освобождения  захваченного  в  1637  году  казаками
Азова.  Казаки  сопротивлялись  отчаянно,  и  туркам  в  сентябре
пришлось  снять  осаду.  К  московскому  царю  от  казаков  поступа¬
ли  просьбы  взять  Азов  под  свою  руку,  и  в  1642  году  в  Москве  в
течение  длительного  времени  шло  обсуждение  проблемы  Азова.
Большинство  полагало,  что  захват  города  чреват  многими  опас¬
ностями,  в  том  числе  и  резким  обострением  русско-турецких  от¬
ношений.  Вдобавок  стало  известно,  что  Азов  сильно  разрушен  и
разорен  и  что  скорое  его  восстановление  невозможно.  30  апреля
царь  послал  приказ  казакам  покинуть  Азов.  Уходя,  они  не  оста¬
вили  в  городе  камня  на  камне.  Огромное  турецкое  войско,  вер¬
 34  Там  же.
 37

нувшееся  к  стенам  города  для  продолжения  осады,  обнаружило
лишь  груды  развалин.
 Дело  об  Азове  было  такой  важности,  что  в  Москву  турками
был  отправлен  посол,  прибывший  в  русскую  столицу  в  марте
1642  года.  Это,  наряду  с  прочими  соображениями,  сыграло  свою
роль  в  принятии  царем  Михаилом  решения  оставить  Азов,  как,
впрочем,  и  поступившее  предостережение  молдавского  воево¬
ды,  который  известил  царя,  что  в  случае  оставления  русскими  за
собой  Азова  в  Турции  будут  убиты  все  находящиеся  на  ее  терри¬
тории  православные  христиане.
 В  1643  году  в  Стамбул  отправилось  посольство  Ильи  Ми-
лославского  и  дьяка  Леонтия  Лазаревского.  В  задабривание  ка¬
заков  послы  везли  им  «жалованье»,  «сукно,  вино  и  другие  запа¬
сы»,  велев  держать  все  эти  дары  в  строгой  тайне  от  турок.  Глав¬
ной  целью  русской  миссии  было  укрепить  русско-турецкие
отношения,  изрядно  поколебленные  азовскими  баталиями  дон¬
ских  казаков.  Решить  эту  задачу  должны  были  помочь  исключи¬
тельно  щедрые  царские  подарки  для  великого  везира  и  других
членов  турецкого  правительства.  Посредником  в  их  передаче
должен  был  выступить  Константинопольский  патриарх  Парфе-
ний.  За  это  посредничество  патриарх  тайно  получил  от  русских
послов  «пять  сороков  соболей».  Большие  суммы  в  этот  раз  были
даны  послам  для  выкупа  русских  пленных.
 Помог  переговорам  русских  турецкий  толмач  Зульфи-
кар-ага,  который  посоветовал  добиваться  расположения  велико¬
го  везира  с  помощью  подарков  его  любимцу,  придворному  are
Реджебу.  И  «дело  пошло  на  лад»,  великий  везир  обещал,  что  бу¬
дет  хлопотать  о  делах  царя  перед  турецким  султаном  Ибрахи¬
мом.35
 За  прямые  сношения  с  русским  двором,  о  которых  стало  из¬
вестно  султану,  а  также  за  оказанную  помощь  русским  во  время
их  миссии  чуть  не  лишился  своего  места  господарь  Молдавии
Василий.  Он  был  вассалом  турецкого  султана  и  не  имел  права
вступать  в  контакт  с  представителями  иностранных  государств.
 Переговоры  закончились  очередной  грамотой  султана  мос¬
ковскому  царю,  в  которой  османский  правитель  сообщал,  что
приказал  крымскому  хану,  паше  Кафы  и  азовскому  наместнику
не  совершать  нападения  на  московские  земли,  а  московские  по¬
слы  вновь  заверили  сановников  султана,  что  их  государь  воспре¬
пятствует  действиям  донских  казаков.
 Такой,  довольно  рутинной  и  чаще  всего  малорезульта¬
тивной  предстает  работа  русской  дипломатии  в  Стамбуле  в
 35  Там  же.  С.  211—214.
 38

XV—XVII  веках,  но  именно  она  по  мере  развития  дипломатиче¬
ских  связей  и  попыток  решения  важных  для  двух  стран  полити¬
ческих  проблем  подготавливала  почву  для  учреждения  и  работы
будущих  постоянных  миссий  России  в  столице  Османской  им¬
перии.  Знакомство  с  государственными  порядками  и  правилами
торговли,  изучение  турецких  нравов,  —  все  это  шло  в  копилку
русской  дипломатии  в  стране,  сложное  сосуществование  с  кото¬
рой  было  очевидным  долговременным  политическим  фактором,
а  диалог  исторически  неизбежным.
 Практическое  решение  внешнеполитических  задач  Русского
государства  осуществлялось  с  XVI  века  с  помощью  особого  уч¬
реждения,  которое  ведало  внешними  сношениями  —  Посоль¬
ским  приказом.  Постепенно  из  числа  великокняжеских  дьяков,
еще  в  правление  Ивана  III,  выделились  те,  кто  специализировал¬
ся  на  переговорах  с  иностранными  послами,  а  в  1549  году  «посо¬
льское  дело»  было  «приказано»  Ивану  Михайловичу  Висковато-
му,  который  получил  звание  «печатника»  (канцлера).  Руководст¬
во  внешней  политикой  Иван  Грозный  оставлял,  конечно,  за
собой  и  решал  связанные  с  ней  вопросы  сообща  с  Боярской  ду¬
мой,  «печатник»  же  заведовал  только  канцелярией.  Возглавив¬
ший  Посольский  приказ  Иван  Висковатый  не  был  родовитым
человеком,  но,  по  оценке  современника-иностранца,  был  «от¬
личнейшим  человеком»,  подобного  которому  «не  было  в  то  вре¬
мя  в  Москве».  «Его  уму  и  искусству,  как  москвича,  ничему  не
учившегося,  очень  удивлялись  иностранные  послы»,  —  отмечал
тот  же  наблюдатель.  Постепенно  решение  всех  внешнеполи¬
тических  вопросов  и  дипломатических  связей  перешло  к  Виско-
ватому,  однако  он  пал  жертвой  крупного  дипломатического
поражения  русских  в  1569—1570  годах,  когда  Турция  и  Крым¬
ское  ханство  вступили  в  Ливонскую  войну.  Глава  Посольского
приказа  был  обвинен  в  «пристрастии»  к  туркам  и  самоволь¬
ных  сношениях  с  султанским  правительством  и  в  1570  году  каз¬
нен.
 Ивана  Висковатого  сменил  дьяк  Андрей  Щелкалов,  по  оцен¬
кам  иностранцев,  «человек  необыкновенно  пронырливый,  ум¬
ный  и  злой»,  бюрократ  своего  времени,  который,  как  отмечал
знакомый  с  ним  голландский  купец  Исаак  Масса,  «не  имея  по¬
коя  ни  днем,  ни  ночью,  работал  как  безгласный  мул...  был  недо¬
волен  тем,  что  у  него  мало  работы,  и  желал  еще  больше  рабо¬
тать».36
 Именно  главы  Посольского  приказа  составляли  наказы  по¬
слам  и  посланникам  русского  правительства,  отправлявшимся  к
 36  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  211—212.
 39

иностранным  дворам,  прописывая  малейшие  детали  линии  пове¬
дения  послов,  их  аргументов  и  слов  в  защиту  той  политической
позиции,  которую  они  были  обязаны  защищать  во  время  дипло¬
матического  визита  к  иностранным  государям.  Но  некоторая
самостоятельность  послов  все  же  разрешалась:  «А  будет  учнут
спрашивати  о  иных  каких  делах,  чего  в  сем  великого  государя
наказе  не  написано,  и  им  [послам]  ответ  держать,  смотря  по
делу...  а  лишних  речей  не  говорить».  Послов  посылали  только
для  предварительных  переговоров.  Прибывшие  для  переговоров
послы  обязаны  были  говорить,  что  «закрепить  нам  договорные
статьи  без  указа  великого  государя  не  можно».
 Как  учреждение  Посольский  приказ  в  начале  XVII  века  был
невелик  по  штату.  Кроме  «посольского  думного  дьяка»  и  его
«товарища»  в  нем  состояло  15—17  подьячих,  не  считая  перевод¬
чиков  и  низшего  персонала.  Однако  затем  приказ  начал  разрас¬
таться.  Одним  из  его  руководителей  в  середине  XVII  века  стал
сын  небогатого  псковского  помещика  Афанасий  Лаврентьевич
Ордин-Нащокин  (Нащёкин),  который  пользовался  большим  ува¬
жением  у  иностранцев.  Один  из  них  характеризовал  его  как
«мудрого  министра»,  который  «не  уступит  ни  одному  из  евро¬
пейских».  Это  был  человек  выдающихся  дипломатических  та¬
лантов,  имевший  и  некоторую  теоретическую  подготовку:  умел
«слагательно»  писать,  знал  математику,  латинский  и  немецкий
языки,  был  осведомлен  в  иностранных  порядках  и  считал,  что
«доброму  не  стыдно  навыкать  и  со  стороны,  даже  у  своих  вра¬
гов».
 Как  руководитель  дипломатического  ведомства  Московско¬
го  государства  он  был  исключительно  ценен.  По  словам  страдав¬
ших  от  его  искусства  иностранцев,  он  был  «наихитрейшей  лиси¬
цей».  В.  О.  Ключевский  писал  о  нем:  «Это  был  мастер  своеоб¬
разных  и  неожиданных  политических  построений.  С  ним  было
трудно  спорить.  Вдумчивый  и  находчивый,  он  иногда  выводил
из  себя  иноземных  дипломатов,  с  которыми  вел  переговоры,  и
они  ему  же  пеняли  за  трудность  вести  с  ним  дело:  не  пропустит
ни  малейшего  промаха,  никакой  непоследовательности  в  дипло¬
матической  диалектике,  сейчас  подденет  и  поставит  в  тупик  не¬
осторожного  или  близорукого  противника».
 Ордин-Нащокин  ратовал  за  высокие  качества  людей,  вхо¬
дивших  в  дипломатический  состав  Русского  государства,  счи¬
тая,  что  «надобно  мысленные  очеса  на  государственные  дела
устремить  беспорочным  и  избранным  людям».  Он  имел  четко
сформулированную  для  себя  внешнеполитическую  программу
Московского  государства,  которую  проводил  упорно  и  последо¬
вательно,  часто  входя  в  конфликты  с  царем  Алексеем  Михайло¬
 40

вичем.  Приоритетными  интересами  страны  он  считал  расшире¬
ние  западных  рубежей  России  и  выход  к  Балтийскому  морю,  для
чего  ратовал  за  установление  мирных  отношений  с  Османской
империей  и  Крымским  ханством.  За  его  принципы  меркантилиз¬
ма  хорошо  знавшие  его  шведы  прозывали  Ордин-Нащокина
«русским  Ришелье».  Он  выступал  за  мир  с  Польшей  и  даже  го¬
тов  был  пожертвовать  ради  него  Украиной.  Назначенный  в
1671  году  полномочным  послом  в  Польшу  для  заключения  мира
на  условиях,  не  согласных  с  его  убеждениями,  Ордин-Нащокин
попросился  в  отставку  и  ушел  в  Савва-Крыпецкий  монастырь,
приняв  постриг  под  именем  Антоний,  а  перед  смертью  был  при¬
влечен  к  переговорам  с  поляками  о  продлении  Андрусовского
перемирия  в  1679  году.37
 *  *  *
 Знание  положения  дел  в  Турции  было  одной  из  постоянных
задач  российской  дипломатии  даже  тогда,  когда  в  официальной
дипломатической  активности  по  тем  или  иным  причинам  насту¬
пали  перерывы.  Так  было,  например,  в  десятилетие  с  1651  по
1660  год,  когда  дипломатические  сношения  России  и  Турции
были  практически  приостановлены:  Россия  в  это  время  была
втянута  в  длительное  военное  противостояние  с  Польшей  и
Швецией,  борьбу  за  Левобережную  Украину.  Тем  не  менее  рус¬
ское  правительство,  дабы  не  прерывать  дипломатических  сно¬
шений  с  Османской  империей,  считало  необходимым  хотя  бы
изредка  посылать  своих  послов  в  Стамбул.
 В  1660  году  османскую  столицу  посетили  дипломатические
представители  царя  Алексея  Михайловича.  Посольство  повтори¬
лось  в  1666  году,  а  годом  позже  в  Стамбул  отправилось  офици¬
альное  посольство  Москвы  в  составе  посла  Афанасия  Нестерова
и  дьяка  Ивана  Вахрамеева.  Дипломатические  переговоры  были
посвящены  главным  образом  проблеме  присоединенных  Рос¬
сией  украинских  земель.
 Османская  империя  и  Польша  вели  в  1666—1672  годах
упорную  борьбу  за  обладание  Украиной.  В  ходе  нее  турки  опус¬
тошали  земли  Правобережной  Украины,  на  что  Москва  смотре¬
ла  как  на  угрозу  Московскому  государству.  Турки  были  пре¬
красно  осведомлены  о  том,  что  в  1654  году  произошло  воссо¬
единение  Левобережной  Украины  с  Россией.  Это  историческое
событие  изменило  южные  границы  Русского  государства,  при¬
близив  их  к  берегам  Черного  моря.  В  результате  московское  пра¬
 37  Там  же.  С.  213—214.
 41

вительство  стало  еще  более  активно  сопротивляться  турецко-та¬
тарской  гегемонии  в  приграничных  землях.  Вместе  с  тем  посто¬
янные  напряженные  отношения  с  Польшей  не  позволяли  царю
идти  на  обострение  отношений  с  Османской  империей,  которая
к  тому  же  значительно  укрепила  свои  вооруженные  силы.
 Дипломатия  и  войны
 Необходимость  отстоять  интересы  Российского  государства
в  украинских  землях  привела  в  1676  году  к  прямому  вооружен¬
ному  конфликту  России  с  Османской  империей.  Война  велась
русскими  войсками  против  военных  сил  турецкого  султана  и
крымского  хана  за  контроль  над  землями  Правобережной  Укра¬
ины.  Турецкий  султан  Мехмед  IV  использовал  в  военных  дейст¬
виях  стотысячную  армию,  которая  вторглась  в  украинские  зем¬
ли  и  даже  попыталась  овладеть  Киевом.
 Военная  кампания  проходила  с  переменным  успехом.  Хотя
русские  разгромили  турецкую  армию  под  Чигирином,  который
султан  называл  «ничтожной  крепостенкой»,  туркам  все  же
удалось  осенью  1678  года  овладеть  им.  Затем  в  результате  упор¬
ных  боев  русские  части  заставили  турок  отступить  от  Чигирина.
Сражения  русских  с  турками  и  воевавшими  вместе  с  ними  крым¬
скими  татарами  носили  ожесточенный  и  кровопролитный  ха¬
рактер.  Полностью  очистить  от  неприятеля  подпавшие  под  рус¬
ское  владычество  украинские  земли  русским  войскам  не  уда¬
валось.
 Война  завершилась  в  1681  году  подписанием  перемирия  в
Бахчисарае  сроком  на  20  лет.  Согласно  заключительному  миру,
за  Россией  оставались  Левобережная  Украина  и  Киев,  а  к
Османской  империи  отходили  земли  Правобережной  Украины.
Но  при  этом  султан  и  крымский  хан  обязались  не  основывать  на
этих  землях  городов  и  селений,  а  султан  обещал  положить  конец
набегам  крымских  татар  на  русские  земли.
 Последнее  обещание  не  было  выполнено,  как,  впрочем,  это
бывало  уже  не  раз.  Набеги  турок  и  татар  на  южнорусские  земли
продолжались,  и  эта  агрессивная  политика  Османской  империи
и  ее  крымского  вассала  побуждала  Москву  к  действенным
ответным  мерам.  Стремясь  обеспечить  защиту  южных  границ
Московского  государства,  русские  войска  под  командованием
фаворита  царевны  Софьи  князя  Василия  Васильевича  Голи¬
цына  дважды  —  в  1687  и  1689  годах  —  совершили  походы  на
Крым,  но  экспедиции  эти  оказались  неудачными.  Во  время
Крымских  походов  русские  войска  страдали  от  нехватки  воды  и
 42

продовольствия,  степных  пожаров  и  непривычного  местного
климата.
 Прошло  еще  почти  десять  лет  до  того  момента,  как  поли¬
тика  Русского  государства  на  южных  рубежах  значительно  ак¬
тивизировалась.  Связано  это  было  с  деятельностью  молодого  и
энергичного  царя-реформатора  Петра  I.  Первым  военным  пред¬
приятием  Петра,  который  из  43  лет  своего  правления  25  провел
в  военных  походах,  стала  экспедиция  в  Азов.  Решением  Петра
русское  войско  должно  было  нанести  удар  не  по  вассалу  Осман¬
ской  империи,  Крымскому  ханству,  а  непосредственно  по  ней
самой.  План  похода  разрабатывался  при  активном  участии  шот¬
ландца  Патрика  Гордона,  сблизившегося  с  царем  еще  в  Немец¬
кой  слободе  в  Москве  и  выполнявшего  затем  при  Петре  функции
военного  советника.  Этот  первый  поход  оказался  для  русского
войска  неудачным.  Успех  пришел  лишь  во  время  второго  похода
против  Азова.
 После  двухмесячной  осады  в  июле  1696  года  русские  войска
овладели  крепостью.  Турки,  по-видимому,  не  имели  информа¬
ции  о  том,  что  русское  войско  столь  скоро  возвратится  под  сте¬
ны  крепости,  которые  оказались  заделанными  на  скорую  руку,  а
главное  —  турки  не  засыпали  траншеи,  вырытые  русскими  во
время  первой  осады.  Это  облегчило  инженерную  подготовку  к
осаде  крепости.  Подошедшая  на  помощь  Азову  турецкая  флоти¬
лия  не  решилась  атаковать  русскую,  стоявшую  неподалеку.
И  турки  капитулировали,  не  выдержав  ожесточенных  осадных
боев.38
 Эта  военная  акция  Петра  I  проходила  в  рамках  войны  Тур¬
ции  с  государствами  Священной  Лиги,  в  составе  которой  нахо¬
дились  Австрия,  Польша,  Венеция,  Мальта  и  Россия.  В  этой  вой¬
не  турки  потерпели  ряд  столь  значительных  поражений,  что  сул¬
тан  и  его  правительство  были  вынуждены  запросить  мира.
Переговоры  о  мире  шли  длительное  время.  Результатом  их  ока¬
зались  серьезные  территориальные  потери  для  Османской  импе¬
рии.  В  январе  1699  года  в  Карловичах  были  подписаны  мирные
договоры  Турции  с  Австрией,  Польшей  и  Венецией.  Среди  усло¬
вий  этих  договоров  значилась  передача  почти  всей  Венгрии  под
австрийское  владычество,  а  к  Польше  отходила  турецкая  часть
Правобережной  Украины.
 Что  касается  Турции  и  России,  то  мирные  переговоры  меж¬
ду  ними  шли  чрезвычайно  трудно.  Россия  требовала  уступить  ей
Азов,  на  что  турки  упорно  не  соглашались.  Стороны  сошлись  на
заключении  двухлетнего  перемирия.  Летом  1699  года  Петр  I  на¬
 38  Павленко  Н.  И.  Петр  Великий.  М.,  1994.  С.  54—55.
 43

правил  в  Стамбул  на  военном  корабле  «Крепость»  делегацию
для  продолжения  переговоров  о  заключении  мирного  договора.
Делегацию  возглавил  чрезвычайный  посол,  глава  Посольского
приказа  думный  дьяк  Емельян  Игнатьевич  Украинцев.  Царь  лич¬
но  провожал  делегацию  до  Керчи,  при  этом  Петра  и  миссию  со¬
провождала  сильная  русская  эскадра.39  Русско-турецкие  перего¬
воры  начались  в  ноябре  1699  года,  а  завершились  в  июле  1700-го
подписанием  договора,  который  закрепил  за  Россией  Азов  и
близлежащие  земли.
 Мир  с  турками  был  чрезвычайно  важен  Петру.  Царь  закли¬
нал  Украинцева  поспешить  с  заключением  договора:  «Не  меш¬
кав,  зделай,  как  Бог  помочи  подаст»;  «Только  конечно  учини
мир:  зело,  зело  нужно».40  Именно  во  время  этой  русской  миссии
Емельяна  Украинцева  среди  подданных  турецкого  султана  у
русских  появился  новый  ценный  помощник,  купец,  знаменитый
Савва  Рагузинский  (Савва  Лукич  Владиславич-Рагузинский).
Мечтавший  об  освобождении  христиан  от  турецкого  владычест¬
ва  при  помощи  России,  Савва  много  помог  Украинцеву,  когда
тот  вел  трудные  переговоры  с  османским  правительством:  снаб¬
дил  русских  навигационной  картой  Черного  моря,  поставлял
сведения  о  делах  в  Порте,  отправлял  своих  людей  в  Москву  с  до¬
несениями  Украинцева,  устроил  тайное  свидание  переводчика
русского  посольства  с  посланником  Венеции,  одев  его  в  свою
одежду,  чтобы,  как  он  сам  писал  позже,  «Турки  ево  не  позна¬
ли».41
 Как  только  османы  согласились  уступить  русским  Азов  и
были  получены  вести  из  Стамбула  о  заключении  мира  с  Осман¬
ской  империей,  русская  армия  двинулась  к  шведским  рубе¬
жам,  —  чтобы  отвоевывать  у  шведов  Нарву  (древнерусский  Ру-
годив).
 39  Русское  посольство  отправлялось  в  Стамбул  не  традиционным  путем,
по  суше,  а  морским  —  через  Черное  море,  чего  турки  не  ожидали.  7  сентября
1699  года  военный  корабль  «Крепость»  с  послом  на  борту,  под  артиллерий¬
скую  канонаду,  бросил  якорь  напротив  султанского  дворца.  Появление  рус¬
ского  корабля  в  Стамбуле  вызвало  сенсацию.  На  его  борт  поднялись  француз¬
ские  дипломаты,  дивившиеся,  что  «в  Русском  государстве  строятся  корабли,
чего  прежде  не  бывало,  и  не  слыхали».  Осмотрели  корабль  и  султан  Муста¬
фа  II  и  его  великий  везир.  Русские  вели  себя  на  корабле  довольно  шумно.
Мало  того  что  с  корабля  утром  и  вечером  стреляли  из  пушки,  что  вызвало  не¬
довольство  султана,  так  еще  они  устроили  на  борту  ночную  пирушку  (капитан
«Крепости»,  голландец  Петр  Памбург,  встретив  в  Стамбуле  знакомых  моря¬
ков,  французов  и  голландцев,  пригласил  их  на  корабль),  производя  канонаду
по  этому  случаю  всю  ночь  (Там  же.  С.  120—121).
 40  Там  же.  С.  123.
 41  О  Рагузинском  подробно  см.:  Павленко  Н.  И.  Птенцы  гнезда  Петрова.
М.,  1994.  С.  331—366.
 44

Москва  в  момент,  когда  ее  главные  устремления  были  на¬
правлены  на  завоевание  Балтийского  побережья,  в  переговорах
о  мире  с  турками  проявила  уступчивость.  Русский  посол  Укра¬
инцев  получил  от  Петра  I  указания  смягчить  первоначальные
политические  требования.  Послу  было  разрешено  заключить
мир  с  султаном  даже  с  убытком  для  российской  стороны.  Если
первоначально  Украинцеву  предписывалось  добиваться  сохра¬
нения  за  Россией  всех  присоединенных  в  1695—1696  годах  зе¬
мель  и  требовать  передать  России  крепость  Керчь,  то  по  ходу
переговоров  русская  сторона  отказалась  от  последнего  требо¬
вания.
 Мир  с  турками  на  30  лет  был  заключен  в  июле  1700  года.
Среди  неудач  его  можно  считать  то,  что  Петр  I  не  смог  добиться
на  этих  переговорах  свободы  плавания  для  русских  торговых  су¬
дов  по  Черному  морю  и  прохода  их  через  черноморские  проли¬
вы.  Не  удалось  русской  дипломатии  настоять  и  на  ряде  других
условий,  в  частности  на  свободе  торговли  на  взаимных  началах.
В  планах  Петра  было,  утвердившись  в  Азове,  превратить  его  в
порт  для  торговли  со  странами  Западной  Европы.  Необходимые
для  этой  цели  Керченский  пролив,  так  же  как  и  Босфор  с  Дарда¬
неллами,  между  тем  находились  в  руках  турков,  враждебно  от¬
носившихся  к  появлению  русских  торговых  судов  в  Черном
море.  Султанское  правительство  отказывало  России  в  разреше¬
нии  плавать  здесь  ее  торговым  судам,  соглашаясь  на  пропуск
русских  товаров  по  традиционному  сухопутному  маршруту
через  Молдавию  и  Валахию.  Турки  объясняли  это  русским  по¬
слам  так:  «Салтаново  величество  имеет  Черное  море  яко  дом
свой  внутренний,  а  никого  внутренний  дом  не  может  пустить
чужеземца».  Допускалось,  правда,  использование  русскими
турецких  судов.  В  Стамбуле,  кроме  того,  вынашивали  планы
перекрыть  Керченский  пролив  дамбой  или  соорудить  в  проли¬
ве  искусственные  острова,  установив  на  них  артиллерийские  ба¬
тареи.
 Можно  сказать,  что  Петр  унаследовал  от  своих  предшест¬
венников  одну  из  сложнейших  военно-политических  проблем  —
турецкую.  Следует  при  этом  отметить,  что  заключенный  благо¬
даря  миссии  Украинцева  мирный  договор  впервые  предоставил
России  право  иметь  в  турецкой  столице  своего  постоянного  дип¬
ломатического  представителя.  Им  стал  граф  Петр  Андреевич
Толстой,  пробывший  на  этом  посту  с  1701  по  1714  год.  Этому
русскому  дипломату  принадлежит  огромный  вклад  в  развитие
знаний  об  Османской  империи  в  Российской  державе.
 45

У  истоков  «практической  османистики»
 XVI—XVII  века  были  не  только  значительным  этапом  в
формировании  русско-турецких  межгосударственных  отноше¬
ний,  но  и  временем  постепенного  накопления  русскими  знаний  о
Турции.  Сохранившиеся  в  Государственном  архиве  древних
актов  России  документы  Посольского  приказа  (Москва)  де¬
монстрируют  тот  огромный  пласт  информации  о  Турции,  кото¬
рым  владели  как  верховные  российские  правители,  так  и  пред¬
ставители  высшего  бюрократического  звена.
 Среди  материалов  Архива  особую  ценность  представляют
«Статейные  списки»  русских  послов  конца  XVI—XVII  века,  ко¬
торые  составлялись  обычно  после  возвращения  посольств  на  ро¬
дину  и  содержали  сведения  о  работе  посольства,  состоявшихся
встречах  и  переговорах.  В  этих  отчетах  подробно  описывался
путь  посольства,  приводились  важные  сведения  о  внутренней
жизни  империи  османов,  ее  армии,  международном  положении.
В  «Статейных  списках»  можно  найти  описания  народных  вос¬
станий  и  дворцовых  переворотов,  информацию  о  положении  дел
в  среде  высшего  османского  сановничества.  Накапливаясь,  вся
эта  информация  помогала  русскому  правительству  делать  пра¬
вильные  оценки  текущих  вопросов  русско-турецких  отношений,
ставить  перед  дипломатами  новые  задачи  и  находить  способы
их  решения  в  критических  ситуациях.
 Начало  XVIII  века  ознаменовало  новое  время,  время  реформ
и  учреждения  новшеств  во  всех  сферах  русского  государства,
коснувшихся  и  дипломатического  дела,  и  международных  свя¬
зей.  Царь  Петр  I  перестраивает  всю  дипломатическую  службу  по
западноевропейскому  образцу.  Организует  постоянные  посоль¬
ства  в  иностранных  столицах,  принимает  постоянные  посольст¬
ва  у  себя  в  стране,  в  1720  году  создает  особую  Коллегию  ино¬
странных  дел,  которая  сменяет  старый  Посольский  приказ.
 Деятельность  в  Османской  империи  первого  постоянного
русского  посла  графа  П.  А.  Толстого,42  который  считался  одним
из  самых  способных  и  образованных  русских  дипломатов  своего
времени,  положила  начало  «практической  османистике»  в  Рос¬
сии.  П.  А.  Толстой  прибыл  в  Стамбул  в  ноябре  1701  года,  имея
за  плечами  весьма  богатый  опыт  дипломатической  работы,  в  том
числе  опыт  общения  с  европейскими  государственными  дея¬
 42  О  нем  и  его  деятельности  подробно  см.:  Русский  посол  в  Стамбуле.
Петр  Андреевич  Толстой  и  его  описание  Османской  империи  начала  XVIII  в.
М.,  1985.  —  Центральная  Азия  в  источниках  и  материалах;  Павленко  Н.  И.
Птенцы  гнезда  Петрова.  С.  197—279.
 46

телями  и  дипломатами.  Это  помогло  ему  в  первую  очередь  в
налаживании  деловых  контактов  с  постоянными  европейскими
послами  в  султанской  столице.  Заметим  попутно,  что  и  после
выполнения  своей  миссии  в  Стамбуле  П.  А.  Толстой  не  раз  вы¬
полнял  довольно  сложные  и  важные  дипломатические  поруче¬
ния  Петра  I.
 Итак,  в  Стамбул  был  направлен  человек  несомненно  выдаю¬
щийся,  на  опыт  и  знания  которого  русское  правительство  и  сам
царь  возлагали  немалые  надежды.  В  полномочной  грамоте  и  ин¬
струкциях,  полученных  Толстым  при  отъезде  из  Москвы,  особо
подчеркивалось,  что  его  посольство  должно  носить  миролюби¬
вый  характер,  и  задача  его  состоит  в  том,  чтобы  укреплять  дру¬
жественные  отношения  между  Османской  империей  и  Россией.
Естественно,  что  в  инструкции  послу  имелись  пункты,  касав¬
шиеся  вопросов  протокола,  порядка  приема  у  султана  и  велико¬
го  везира,  описывался  необходимый  характер  отношений  с  дру¬
гими  султанскими  сановниками.  Но  особенно  примечательны
поручения,  данные  послу,  относительно  необходимости  описать
положение  народа  в  империи  султана,  систему  управления  стра¬
ной,  а  также  изучить  сношения  Османской  империи  с  другими
государствами.  Послу  было  рекомендовано  внимательно  ознако¬
миться  с  состоянием  турецкой  торговли,  а  также  дел  военных  и
флотских,  которые  неизменно  интересовали  Петра  I,  который
принимал  личное  участие  в  составлении  инструкции  для  отъез¬
жающего  в  Стамбул  П.  А.  Толстого.  В  инструкции  было  предпи¬
сано  умело  общаться  с  иностранными  представителями,  с  кото¬
рыми  послу  придется  иметь  дело  в  турецкой  столице.
 Первый  русский  постоянный  посланник  в  Османской  импе¬
рии  выполнял  свою  непростую  миссию  в  несколько  изменив¬
шихся  международных  условиях.  На  рубеже  XVII—XVIII  веков
европейские  державы,  занятые  борьбой  за  испанское  наследст¬
во,  существенно  уменьшили  свой  интерес  к  Османской  империи
и  ее  делам.  Именно  поэтому  государства  Священной  Лиги  спе¬
шили  чуть  ранее  начать  переговоры  с  турками,  которые  завер¬
шились  заключением  Карловицкого  мира.  Россия,  после  взятия
Азова,  сосредоточила  свои  усилия  на  обеспечении  выхода  к  Бал¬
тийскому  морю,  что  также  требовало  мира  с  Османской  импе¬
рией.  Поддержание  его  и  было,  в  сущности,  главной  задачей
миссии  П.  А.  Толстого.  Инструкция,  полученная  им  в  Москве,
предписывала  всеми  возможными  способами  добиваться  обес¬
печения  добрососедских  отношений  с  южным  соседом  России.
 Выполнить  наказ  Петра  I  П.  А.  Толстому  оказалось,  однако,
весьма  непросто.  В  Эдирне  (Адрианополь),  где  в  это  время  рас¬
полагался  двор  султана  Мустафы  И,  его  встретили  недружелюб¬
 47

но.  После  первых  же  официальных  приемов  у  султана  и  велико¬
го  везира  в  ноябре  1702  года,  состоявшихся  уже  в  Стамбуле,
куда  султанский  двор  нового  султана  Ахмеда  III  перебрался  в
сентябре,  русский  посол  получил  требование  возместить  убытки
греческим  купцам  за  товары,  которые  разграбили  запорожские
казаки.  Более  того,  послу  было  заявлено,  что,  поскольку  мир  уже
подписан,  а  торговых  дел  с  Россией  у  Турции  нет,  посол  должен
покинуть  владения  султана.  «Никогда  московский  посол  здесь
не  живал,  и  сей...  посол  живет  непросто.  Иных...  государей  по¬
слы  живут  для  торговых  своих  дел,  а  у  сего  никакого  дела
нет»,  —  говорили  русским  в  Стамбуле.  Толстой  жаловался,  что
у  его  дома  турки  поставили  караул  янычар,  чтобы  «християне  ко
мне  не  ходили».  Он  писал  в  Москву:  «Едино  богу  известно,  как
живу  и  какое  терплю  утеснение»,  и:  «ничем  разнитца  житие  мое
от  заключение».
 Между  тем  пребывание  в  турецкой  столице  постоянного
представителя  России  имело  особое  значение  для  Москвы  в  пе¬
риод  начала  Северной  войны.  Знание  позиции  Стамбула  в  меж¬
дународных  делах  того  времени  было  немаловажным  для  Пет¬
ра  I.  Посол  начал  свою  работу  в  Стамбуле,  проявив  свой  талант
дипломата  и  опытного  государственного  деятеля.  Он  согласился
на  частичное  возмещение  убытков,  понесенных  греческими  куп¬
цами,  а  также  умело  использовал  получаемые  им  от  азовского
воеводы  сведения  о  набегах  крымских  татар  на  пограничные
русские  земли  в  переговорах  с  турецкими  сановниками  и  дипло¬
матами.
 Постепенно  умелая  дипломатия  русского  посла  позволила
ликвидировать  отчуждение  и  подозрительность  султанских  вла¬
стей  и  наладить  широкие  контакты  с  двором  султана  и  ведомст¬
вами  Высокой  Порты,  что  способствовало  разрешению  опасных
политических  ситуаций.  Один  из  ярких  эпизодов  такого  рода  от¬
носится  к  1707  году,  когда  в  Европе  начали  усиленно  муссиро¬
ваться  слухи  о  том,  что  Турция  уже  якобы  заключила  союз  со
Швецией  и  вскоре  вступит  в  войну  против  России.  Ситуация  ка¬
залась  настолько  серьезной,  что  Петр  I  личным  посланием  пору¬
чил  П.  А.  Толстому  проверить  достоверность  этой  информации.
Российский  посол  тут  же  поспешил  установить  тесные  контакты
с  влиятельными  и  осведомленными  в  делах  турецкого  правите¬
льства  людьми  —  муфтием  и  первым  драгоманом  (переводчи¬
ком)  Порты.  Методы  получения  послом  необходимой  информа¬
ции  при  султанском  дворе  были  стары  как  мир.  Толстой  запла¬
тил  муфтию  и  драгоману  по  2  тысячи  червонцев  за  обещание
предупредить  его  за  полгода  в  случае  появления  у  Порты  планов
войны  против  России.  Деньги  в  Стамбуле  совершали  чудеса.
 48

Известно,  что  с  их  помощью  Толстому  удалось  сместить  со  сво¬
его  поста  одного  из  враждебно  настроенных  по  отношению  к
России  везиров,  который  позднее  был  казнен.  Справедливости
ради  следует  сказать,  что  взятки  в  дипломатической  работе  счи¬
тались  необходимыми  не  только  в  Стамбуле.  В  1701  году  министр
при  венском  дворе,  князь  П.  А.  Голицын,  жаловался  на  отсут¬
ствие  средств  для  подкупов,  отмечая,  что  «не  так  мужья,  как  же¬
ны  министров  бесстыдно  берут».43  К  тем  же  приемам  прибегали
и  иностранцы  в  России.  Своей  любовью  к  взяткам  при  русском
дворе  славился  сподвижник  Петра  I  вице-канцлер  П.  П.  Шафиров.
 За  время  своего  пребывания  в  Стамбуле  Толстой  и  его  по¬
мощники  сумели  серьезно  изучить  положение  дел  в  Турции,  ее
внешнеполитические  и  торговые  связи.  В  так  называемых  «ста¬
тейных  списках»  —  регулярных  отчетах  П.  А.  Толстого  в  По¬
сольский  приказ  в  Москве  —  царское  правительство  получало
от  посла  важнейшую  информацию,  использование  которой  по¬
зволяло  вовремя  предпринимать  действия,  направленные  на
сохранение  мирных  отношений  с  Османской  империей.  Посол
сообщал  в  Москву  ценные  сведения  о  внутриполитическом  по¬
ложении  султанской  державы,  подробно  изложил  события  яны¬
чарского  бунта  в  1703  году,  свидетелем  которого  стал  и  который
привел  к  свержению  султана  Мустафы  II.
 Но,  пожалуй,  наиболее  ярким  документом,  вышедшим
из-под  пера  П.  А.  Толстого,  стало  составленное  им  подробное
описание  Османской  империи,  которое  он  уже  в  мае  1703  года
направил  своему  правительству.  Это  был,  бесспорно,  один  из
интереснейших  документов  русской  дипломатии  в  XVIII  веке  и,
по  сути,  первое  в  России  подробное  описание  Османской  импе¬
рии.  Мы  рассмотрим  его  содержание  в  следующей  главе  как
один  из  важных  фактов  в  процессе  формирования  российской
«практической  османистики».  Вся  деятельность  П.  А.  Толстого
свидетельствует  о  том,  что  первый  постоянный  русский  посол  в
Турции  стремился  сохранить  и  упрочить  мир  в  отношениях  Рос¬
сии  и  Османской  империи  всеми  возможными  средствами  и  спо¬
собами.
 Однако  заключенный  в  1699  году  на  30  лет  мир  между  Рос¬
сией  и  Турцией  продлился  не  слишком  долго.  Враждебное  от¬
ношение  султанского  правительства  к  крепнувшему  северному
соседу,  ведущему  войну  со  Швецией,  становилось  все  более  яв¬
ным.  К  тому  же  султан  и  Порта  опасались  усиления  России,  счи¬
тая  реальной  перспективу  поддержки  ею  близких  ей  конфессио¬
нально  подданных  султана,  в  среде  которых  заметно  росло
 43  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  256.
 49

стремление  к  освобождению  от  османского  владычества.  Мно¬
гие  из  христиан,  проживавшие  в  Османской  империи,  были  важ¬
ными  осведомителями  русского  правительства,  самым  ценным
из  которых  во  время  пребывания  Толстого  в  Турции  оказался
племянник  Константинопольского  патриарха.44
 Возросшие  опасения  султана  и  его  правительства  относи¬
тельно  возможных  враждебных  действий  России  подталкивали
Османскую  империю  к  вступлению  в  антироссийские  союзы.
Наиболее  ярко  эта  тенденция  проявилась  в  ее  сближении  со
Швецией.  П.  А.  Толстой,  задачей  которого  было  сохранить  мир
с  турками,  демонстрировал  султану  и  Порте  уступчивость  Рос¬
сии  в  важных  вопросах  —  был  ликвидирован  русский  флот  в
Азове,  уничтожена  русская  крепость  в  Каменистом  Затоне.  Но
даже  уступки  не  смогли  повлиять  на  рост  антироссийских  на¬
строений.  Наиболее  ярким  их  проявлением  стало  отношение
султана  и  Порты  к  шведскому  королю  Карлу  XII.  Разгромлен¬
ный  в  знаменитом  Полтавском  сражении  в  июне  1709  года,
шведский  монарх  укрылся  во  владениях  султана.  Свое  пребыва¬
ние  в  Турции  Карл  XII  использовал  для  нагнетания  напряженно¬
сти  в  русско-турецких  отношениях.  Именно  в  это  время  агрес¬
сивная  политика  султана  по  отношению  к  России  стала  настоль¬
ко  очевидной,  что  военная  конфронтация  обрела  реальную
перспективу.
 Петр  I,  озабоченный  ухудшением  отношений  с  Турцией,  на¬
правил  султану  послание,  в  котором  прямо  писал,  что  видит
причину  столь  неблагоприятного  развития  русско-турецких  от¬
ношений  в  «содержании  неприятеля  нашего  короля  шведского  в
державе  вашей  при  границах».  Петр  I  призвал  султана  Ахме¬
да  III  немедленно  выслать  Карла  XII  за  пределы  Османской  им¬
перии,  предупредив,  что,  если  это  не  будет  сделано,  России  при¬
дется  предпринять  меры  по  укреплению  своих  южных  границ.
Турецкая  сторона  не  ответила  на  это  послание  русского  царя,
что  само  по  себе  говорило  о  том,  что  конфронтация  в  любой
момент  могла  принять  военный  характер.  В  начале  ноября
1710  года  П.  А.  Толстой  направил  в  Москву  свое  последнее  дип¬
ломатическое  донесение,  в  котором  предупредил  о  явных  приго¬
товлениях  турок  к  войне  с  Россией.  Шведские  дипломаты  в
Стамбуле  всеми  способами,  включая  провокационные  слухи  о
скором  нападении  России  на  Турцию,  толкали  Высокую  Порту
к  войне  с  русскими.  Шведов  явно  поддерживали  в  их  антирус¬
ских  настроениях  дипломаты  Англии,  Франции  и  Австрии,  обес¬
покоенные  успешными  военными  действиями  Петра  против
 44  Там  же.  С.  255.
 50

Швеции.  К  этой  антирусской  компании  присоединился  и  крым¬
ский  хан  Девлет-Гирей.  9  ноября  1710  года  султан  объявил  вой¬
ну  России,  а  русский  посол  П.  А.  Толстой  был  заточен  в  по¬
лучившую  печальную  известность  тюрьму  Семибашенного  зам¬
ка  (Йеди  Куле)  в  Стамбуле.
 Русско-турецкие  войны  XVIII  века
и  российская  дипломатия
 Надо  сказать,  что  русское  правительство  и  лично  Петр  I  де¬
лали  все  возможное,  чтобы  избежать  войны  с  Османской  импе¬
рией.  Тем  не  менее  все  лето  1709  года  прошло  в  интенсивных
переговорах,  в  центре  которых  стоял  вопрос  о  пребывании
шведского  короля  во  владениях  султана.  Петр  I  отправил  не¬
сколько  грамот  султану  с  просьбой  не  давать  убежища  Карлу  XII,
а  гетмана  Мазепу,  бежавшего  вместе  с  Карлом  XII,  выдать  рус¬
ским  властям.
 Высшие  турецкие  сановники  в  этот  период  демонстрирова¬
ли  П.  А.  Толстому,  что  не  одобряют  пребывание  шведского  ко¬
роля  на  турецкой  территории.  В  своих  беседах  с  русским  послом
летом  1709  года  они  заявляли,  что  их  беспокоит  сложившаяся
ситуация,  чреватая  нарушением  мира  с  Россией.
 Прошло  очень  немного  времени  и  стало  ясно,  что  миролю¬
бивые  фразы  прикрывали  антирусскую  враждебную  позицию
турецких  властей.  Уже  осенью  1709  года  во  время  аудиенции  у
султана  шведского  посла  Нейгебауера  были  подтверждены  дру¬
жеские  отношения  между  Швецией  и  Турцией.  Шведскому  ко¬
ролю  были  отправлены  ценные  подарки.  При  этом  в  аудиенции
у  султана  русскому  послу  постоянно  отказывали.  Турецкая  сто¬
рона  усиливала  конфронтацию,  и  это  очень  скоро  стало  очевид¬
ным.  Сложная  политическая  игра  дипломатических  предста¬
вителей  европейских  государств  в  Стамбуле,  обеспокоенных
успехами  русского  оружия  на  северо-западных  рубежах  России,
также  сыграла  свою  роль  и  привела  к  победе  сторонников  воен¬
ной  партии  в  турецком  правительстве.  Хотя  султан  колебался.
Австрийский  посланник  в  Стамбуле  Иоганн  Тальман  19  декабря
1709  года  доносил  своему  правительству,  что  «Турция  неожи¬
данно  прекратила  так  ревностно  продолжавшиеся  как  на  море,
так  и  на  суше  приготовления  к  войне  и  отдала  приказ  всем  вой¬
скам,  находящимся  в  пути,  приостановить  продвижение».45
В  январе  1710  года  Толстой  радостно  сообщил  Петру,  что  нако¬
 45  Павленко  Н.  И.  Петр  Великий.  С.  328.
 51

нец-то  получил  аудиенцию  у  султана.  Он  писал,  что  «любовь  во¬
зобновлена  и  утверждена...  без  подозрения».46  Был  подготовлен
почетный  эскорт  для  препровождения  Карла  XII  к  польской  гра¬
нице.  В  польских  землях  шведского  короля  должен  был  сопро¬
вождать  русский  эскорт.  Однако  возобновившиеся  военные  дей¬
ствия  Петра  на  севере  и  одержанные  им  победы  —  захват  Вы¬
борга,  Риги  и  Ревеля  —  изменили  атмосферу  в  Стамбуле.
 В  ноябре  1710  года  султан  объявил  России  войну.  Но  до
22  февраля  1711  года,  когда  войну  Турции  объявила  и  Россия,
прошло  более  трех  месяцев,  во  время  которых  с  русской  сторо¬
ны  была  предпринята  еще  одна  попытка  предотвратить  военные
действия.  Специальным  посланием  султану  Петр  I  предложил
туркам  мир  при  условии  высылки  шведского  короля.  Вместо  от¬
вета  на  это  послание  Москва  получила  очередной  набег  войск
крымского  хана  на  земли  Украины.  Стало  ясно,  что  военного
столкновения  не  избежать,  и  22  февраля  1711  года  Россия  объя¬
вила  войну  Турции.
 Весной  1711  года  начались  военные  действия.  Их  ход  ока¬
зался  неудачным  для  России.  Расчеты  на  помощь  христианских
подданных  султана  не  оправдались.  Турки  загодя  готовились  к
войне.  Наряду  со  сведениями  об  этом  русского  посла  в  Стамбуле
Петр  получал  информацию  об  этом  и  от  венского  двора.  Авст¬
рийский  посланник  в  Стамбуле  Иоганн  Тальман  сообщал  своему
правительству  в  июле  1709  года,  что  турецкое  правительство
приняло  решение  вооружаться  на  суше  и  на  море  и  направить
свои  войска  к  русской  границе.  Османская  империя  ускорила
строительство  фрегатов,  велась  закупка  верблюдов  и  мулов  для
транспортных  нужд,  ставились  под  ружье  янычары.  Русская  ар¬
мия  во  главе  с  Петром  I  насчитывала  всего  38  тысяч;  у  султана
было  100—120  тысяч.  В  три  с  лишним  раза  турки  превосходили
русских  и  по  артиллерии.47
 План  военных  действий  разрабатывался  во  время  пути  Пет¬
ра  к  месту  кампании.  Один  из  его  военачальников,  граф  Борис
Петрович  Шереметев,  не  был  полностью  согласен  с  выработан¬
ными  решениями.  Особенная  трудность  предстоящего  похода
состояла  в  обеспечении  армии  провиантом,  а  также  в  намечен¬
ных  сроках  передвижения  войска.  Петр  спешил  достичь  Дуная
ранее  турецкой  армии  и  получить  помощь  от  валашского  госпо¬
даря  Брынковяну  и  молдавского  —  Кантемира.  Но  план  сорвал¬
ся.  Русская  армия  переправилась  через  Днестр  с  опозданием  в
 46  Там  же.
 47  Описание  Пруте  кого  похода  дается  по:  Павленко  Н.  И.  Петр  Великий;
его  же.  Птенцы  гнезда  Петрова.
 52

10  дней,  а  турки  сумели  перейти  Дунай  и  двинулись  навстречу
русской  армии.  К  тому  же  помощь,  которую  смог  оказать  Петру
молдавский  господарь  Кантемир,  оказалась  весьма  скромной.
Главное  —  ему  не  удалось  создать  продовольственные  склады  в
Яссах.  Что  касается  валашского  господаря,  то  он,  как  вассал  ту¬
рецкого  султана,  принужден  был  подчиниться  командованию
турецкой  армии,  пришедшей  на  территорию  его  княжества  рань¬
ше  русской.
 Даже  природа  была  в  этот  раз  против  Петра.  Изнурительная
жара  выжгла  траву  и  лишила  корма  лошадей.  Не  хватало  воды.
Люди  и  животные  гибли  от  жажды.  Однако  поход  было  решено
продолжить,  положась  на  обещанную  помощь  валашского  гос¬
подаря.  Петр  не  мог  предугадать,  что  ее  не  будет.
 Русская  армия  занимала  крайне  невыгодное  положение.
8  июля  1711  года  пленный  татарин  сообщил,  что  главнокоман¬
дующий  турецкой  армией  назначил  сражение  на  10  июля.  В  этих
условиях  военный  совет  русской  армии  принял  решение  «рети¬
роваться  от  неприятеля,  пока  возможно  всем  случиться  (соеди¬
ниться  всеми  частями  войска.  —  Ю.  /7.),  и  в  удобном  месте  с
оным  дать  баталию».
 Когда  9  июля  1711  года  между  войсками  султана  и  русского
царя  началось  большое  сражение  в  долине  реки  Прут,  очень  ско¬
ро  стало  ясно,  что  русским  это  сражение  не  выиграть.  Сам
Петр  I  пошел  на  то,  чтобы  предложить  туркам  перемирие.
 Положение  русской  армии  было  отчаянным.  Даже  офицеры
несколько  дней  не  видели  хлеба.  И  все  же  на  двух  военных  сове¬
тах  было  решено,  в  случае,  если  турецкий  главнокомандующий
отклонит  предложение  о  мире,  пойти  на  прорыв,  побросав  все
лишнее  из  армейского  снаряжения.  У  турок  был  шанс  разгро¬
мить  армию  своего  северного  соседа,  в  которой  находился  сам
русский  царь.  Однако  они  предпочли  мир,  понимая,  что  могут
выговорить  для  себя  выгодные  условия.
 Весть  о  согласии  на  мир  турецкого  главнокомандующего,
великого  везира  Балтаджи  Мехмед-паши,  была  привезена  в  рус¬
ский  лагерь  вице-канцлером  Шафировым.  «Мы  отдохнули,  пе¬
ременили  белье  и  платье,  —  писал  один  из  участников  похо¬
да.  —  Вся  наша  армия,  начиная  с  царя,  походила  на  трубочис¬
тов:  пот,  пыль  и  порох  так  покрывали  нас,  что  мы  друг  друга  уж
не  узнавали.  Менее,  нежели  через  три  часа,  все  явились  в  золоте,
всякий  оделся  как  можно  великолепнее».  23  июля  1711  года  в
военном  лагере  на  реке  Прут  был  подписан  мирный  договор,
условия  которого  были  тяжелыми  для  России.  Она  обязалась
вернуть  Турции  Азов,  согласилась  срыть  ряд  вновь  построенных
укреплений  (Таганрог,  Каменный  Затон  и  другие),  лишилась
 53

всякого  права  торговли  по  Черному  морю,  согласившись  торго¬
вать  с  Турцией  только  сухопутным  путем,  а  также  потеряла  пра¬
во  иметь  постоянного  посла  в  Стамбуле.  Что  касается  судьбы
Карла  XII,  то  турки  обязались  выслать  его  из  владений  султана,
а  Россия  согласилась  пропустить  его  через  свою  территорию  в
Швецию.
 Условия  мира  в  обстоятельствах,  в  которых  оказался  Петр  и
его  армия,  были  не  худшими  для  России.  Сражение  на  Пруте  по¬
казало  все  значение  «донесений  разведки»,  которой  были  лише¬
ны  в  данном  случае  обе  воюющие  стороны.  Турецкий  главноко¬
мандующий  не  знал,  что  посланный  к  ним  на  переговоры  Шафи-
ров,  учитывая  критичность  ситуации,  имел  инструкцию  Петра
соглашаться  на  все  турецкие  условия,  даже  если  они  будут
включать  в  себя  отказ  от  русских  завоеваний  на  Балтике  (исклю¬
чая  любимый  царем  Парадиз  —  Петербург).  Русские,  полагая
себя  находящимися  на  краю  гибели,  не  знали,  что  во  время  боя
их  артиллерия  произвела  огромные  потери  в  турецкой  армии.
Английский  посол  в  Стамбуле  Роберт  Суттон  позднее  доносил  в
Лондон,  что  три  попытки  янычар  атаковать  стоили  им  восьми
тысяч  человек.  «Очевидцы  этого  сражения  говорили,  —  писал
посол,  —  что  если  бы  русские  знали  о  том  ужасе  и  оцепенении,
которое  охватило  турок,  и  смогли  бы  воспользоваться  своим
преимуществом,  продолжая  артиллерийский  обстрел  и  сделав
вылазку,  турки,  конечно,  были  бы  разбиты».48  Русские  не  знали,
что  янычары,  получив  10  июля  приказ  возобновить  боевые  дей¬
ствия,  отказались  наступать,  заявив,  что  они  «против  огня  мос¬
ковского  стоять  не  могут»,  и  потребовали  от  великого  везира
быстрейшего  заключения  мира,  а  воля  янычар  к  этому  времени
не  была  пустым  звуком  для  турецких  властей.  Русские  не  знали
также,  что  конный  корпус  генерала  Карла  Рене,  которому  было
поручено  овладеть  Браилой,  успешно  справился  с  задачей,  и
коммуникации  османской  армии  были  перерезаны,  так  что  над
нею  нависла  угроза  окружения.  Однако  донесение  об  этой  побе¬
де  Рене  не  дошло  до  Петра,  так  как  было  перехвачено  османами.
Но  турки  об  этой  победе  из  этой  депеши  узнали  и  начали  пола¬
гать,  что  не  смогут  одолеть  русскую  армию,  а  окруженный  с
войском  Петр  посчитал,  что  не  сможет  победить  турецкую.
 Условия  заключенного  договора  долго  не  выполнялись.
Султан  тянул  с  отправкой  шведского  короля  на  родину,  а  Россия
не  сдавала  туркам  Азов  и  не  разрушала  свои  крепости,  упомяну¬
тые  в  договоре.  Только  в  1713  году  русско-турецкие  отношения
были  урегулированы  в  результате  подписания  Адрианопольско-
 48  Павленко  Н.  И.  Петр  Великий.  С.  345.
 54

го  мирного  договора.  Его  заключению  мешал  виток  напряжен¬
ности,  возникшей  в  русско-турецких  отношениях  под  влиянием
подстрекавших  султана  к  войне  с  Россией  дипломатов  Австрии
и  Венеции.  И  хотя  турки  объявили  о  начале  новой  войны  с  Рос¬
сией,  военные  действия  так  и  не  начались,  русские  и  турецкие
дипломаты  приступили  к  переговорам,  которые  и  завершились
Адрианопольским  мирным  договором.
 В  ноябре  1720  года  в  Стамбуле  состоялось  подписание  но¬
вого  русско-турецкого  мирного  договора  —  «на  вечные  време¬
на»,  который  подтвердил  положения  Адрианопольского  мира
1713  года.  Однако  «вечный  мир»  продержался  менее  четверти
века.  Период  до  середины  30-х  годов  XVIII  века  лишь  внешне
был  мирной  полосой  в  отношениях  России  и  Турции,  на  деле  же
эти  отношения  отнюдь  не  были  дружественными.  Одних  только
опустошительных  набегов  отрядов  крымского  хана  на  южнорус¬
ские  земли  было  достаточно,  чтобы  способствовать  росту  конф¬
ронтации.
 Российское  правительство  стремилось  не  только  положить
конец  разбоям  воинственного  вассала  султана,  но  и  изменить
условия  подписанных  договоров  с  Турцией  1713,  1720  и  1724  го¬
дов,  содержавших  ряд  очень  невыгодных  для  России  пунктов,
особенно  лишение  России  Азова  и  права  черноморской  торгов¬
ли.  Напомним,  что  условия  эти  еще  в  договоре  1713  года  были
приняты  Россией  при  чрезвычайных  для  русских  обстоятельст¬
вах.  Когда  же  военно-политическое  положение  России  выправи¬
лось,  желание  избавиться  от  невыгодных  условий  договоров
первой  трети  XVIII  века  стало  во  многом  определять  россий¬
скую  позицию  в  турецко-русских  отношениях.
 В  свою  очередь  и  Стамбул  созрел  для  нового  военного  кон¬
фликта  с  Россией,  к  которому  султана  подталкивала  француз¬
ская  дипломатия.  В  конце  царствования  Петра  I  Западная  Евро¬
па  разделилась  на  два  лагеря.  В  1725  году  Франция,  Англия  и
Пруссия  заключили  договор  против  Австрии  и  Испании.  Англи¬
чане,  недовольные  новым  положением  русских  в  Прибалтике,
послали  в  Балтийское  море  свою  эскадру.  В  этих  условиях  Рос¬
сия  примкнула  к  Австрии,  которая  являлась  ее  союзницей  про¬
тив  Османской  империи.  В  1726  году  между  ними  был  заключен
оборонительный  договор.  Обе  европейские  группировки  столк¬
нулись  друг  с  другом  при  решении  вопроса  о  преемнике  поль¬
ского  короля  Августа  II.  России  удалось,  при  поддержке  своих
войск,  посадить  на  польском  престоле  сына  Августа  II  —  Ав¬
густа  III.  Все  время  конфликта  Франция  подстрекала  султана
выступить  против  России.  Русское  правительство,  готовясь  к
возможной  войне  с  Османской  империей,  даже  пошло  на  улуч¬
 55

шение  отношений  с  врагом  турок,  шахом  Ирана  Надиром,  за¬
ключив  с  ним  договор,  по  которому  возвратило  Ирану  все  при¬
каспийские  земли.  Султан  и  Порта  ответили  на  этот  шаг  России
походом  войск  крымского  хана  через  русские  земли  в  Закавка¬
зье.  Это  было  началом  новой  русско-турецкой  войны,  официаль¬
но  начавшейся  в  апреле  1736  года,  хотя  этому  предшествовал
неудачный  поход  40-тысячной  русской  армии  в  Крым  в
1735  году.  Летом  1737  года  русские  войска  провели  наконец  не¬
сколько  удачных  военных  операций  в  Крыму,  овладели  Очако¬
вом.  Они  даже  захватили  ханскую  столицу  —  Бахчисарай,  отсту¬
пив,  правда,  от  него  обратно.  Летом  1737  года  Россия  овладела  так¬
же  Азовом,  а  когда  русским  сопутствовал  новый  успех  (русская
армия  заняла  Кинбурн),  турки  предпочли  начать  переговоры  о
мире.  Они  проходили  в  украинском  местечке  Немирово.  В  них
приняли  участие  представители  воюющих  сторон,  и  в  том  чис¬
ле  Австрия,  объявившая  войну  Османской  империи  в  июне
1737  года,  а  также  наблюдатели  от  Голландии  и  Англии.  Перего¬
воры  шли  трудно  и  закончились  безуспешно  в  ноябре  1737  года.
 Через  небольшой  период  времени  война  между  Турцией  и
Россией  возобновилась.  На  сей  раз  военная  удача  сопутствовала
туркам  —  как  в  боях  с  австрийцами,  так  и  в  сражениях  с  русски¬
ми  войсками.  Австрийцам  пришлось  покинуть  занятые  ими  зем¬
ли  на  Балканах,  а  русские  оставили  Очаков  и  Кинбурн.  Правда,  в
августе  1739  года  русские  части  перешли  в  наступление  и  заня¬
ли  центр  Молдавии  Яссы.  Но  Австрия  была  недовольна  переме¬
нами  в  войне  в  пользу  своего  союзника  и  пошла  на  заключение
сепаратного  мира  с  турками  в  сентябре  1739  года.  Турция  верну¬
ла  себе  многие  территории  на  Балканах  —  в  Болгарии,  Сербии,
Боснии  и  Валахии,  а  также  Банат  и  Темешвар.  В  этих  условиях
России  пришлось  поспешить  с  заключением  мира.  18  сентября
был  подписан  русско-турецкий  мирный  договор,  который  свел
почти  на  нет  успехи  русских  войск  на  последнем  этапе  войны.
Даже  получив  по  договору  Азов,  Россия  приняла  на  себя  обяза¬
тельство  срыть  все  его  укрепления.  Россия  не  добилась  права
торгового  мореплавания  в  Азовском  и  Черном  морях,  однако
вернула  себе  право  иметь  постоянного  посла  в  Стамбуле.  Уже  в
1740—1741  годах  Россия  и  Османская  империя  произвели  об¬
мен  чрезвычайными  посольствами.  Русским  послом  в  Стамбуле
стал  известный  дипломат  и  военачальник  петровского  времени
генерал-аншеф  А.  И.  Румянцев,  которому  уже  довелось  бывать  в
Османской  империи  в  качестве  участника  ряда  дипломатиче¬
ских  переговоров  в  первой  четверти  XVIII  века.
 Посольство  А.  И.  Румянцева  получило  от  султана  ранее  не
предоставлявшийся  российским  дипломатам  статус  «великого
 56

европейского  посольства»,  который  имели  другие  западноевро¬
пейские  страны.  Начав  далекий  путь  в  Стамбул  20  мая  1740  го¬
да,  посольство  в  конце  1740  года  достигло  селения  Ешилькёй
(Сан-Стефано),  расположенного  недалеко  от  Стамбула.  Официа¬
льный  и  торжественный  въезд  состава  посольства  в  султанскую
столицу  задержался  между  тем  на  несколько  месяцев.  Он  состо¬
ялся  лишь  26  марта  1741  года.  За  это  время  согласовывались  не
только  важные  и  второстепенные  детали  протокола.  В  турецких
правительственных  кругах  решался  вопрос  о  характере  отноше¬
ний  с  Россией.  На  этот  раз  верх  взяли  сторонники  налаживания
турецко-русских  отношений.  Между  русскими  дипломатами  и
турецкими  чиновниками  долго  решался  вопрос  о  средствах,  ко¬
торые  Порта  готова  была  предоставить  на  содержание  русского
посольства.  А.  И.  Румянцев  настаивал  на  том,  чтобы  эта  сумма
была  равной  той,  что  турки  положили  австрийцам.  Наконец,  в
спорах  возник  и  существенный  протокольный  вопрос.  Русским
дипломатам  удалось  добиться  согласия  Порты  на  то,  чтобы  за¬
меститель  великого  везира  —  чавуш-баши  сопровождал  впереди
русского  посла  в  торжественной  процессии  при  въезде  посольст¬
ва  в  Стамбул.  (Австрийское  посольство  чавуш-баши  сопровож¬
дал  либо  сбоку,  либо  сзади,  что  считалось  гораздо  менее  по¬
четным.)
 Многие  европейские  дипломаты,  наблюдавшие  церемонию
въезда  российского  посольства  в  турецкую  столицу,  отмечали,
что  почести,  которых  удостоились  русские,  обнаружили  явную
склонность  Порты  улучшить  русско-турецкие  отношения.  Вско¬
ре  последовали  и  иные  тому  подтверждения.  Очень  скоро  посол
России  был  весьма  благожелательно  принят  султаном  (31  марта
 1741  года),  а  в  августе  состоялось  подписание  конвенции,  кото¬
рая  завершила  русско-турецкое  урегулирование,  начавшееся
еще  в  Белграде  в  1739  году.  Церемония  подписания  конвенции  в
присутствии  высших  турецких  сановников  и  членов  русского
посольства  завершилась  торжественным  ужином  и  театральным
представлением.
 Через  два  месяца  русский  посол  А.  И.  Румянцев  отбыл  на
родину.  Постоянным  российским  резидентом  при  Порте  с
 1742  года  стал  А.  А.  Вешняков,  который  пробыл  в  этой  важной
должности  всего  три  года;  он  умер  в  июле  1745  года  от  тяжелой
болезни.  Его  место  при  Порте  занял  А.  И.  Неплюев,  сын  извест¬
ного  дипломата  И.  И.  Неплюева  —  российского  резидента  в
Стамбуле  в  1721  году.  Но  и  А.  И.  Неплюев  сравнительно  недол¬
го  исполнял  обязанности  посла,  скончавшись  в  1750  году.
 Уже  само  по  себе  постоянное  пребывание  русских  послов
при  османском  дворе  можно  было  считать  успехом  российской
 57

внешней  политики,  открывавшим  более  широкие  двери  для  зна¬
комства  с  Турцией,  а  также  лучшие  возможности  для  формиро¬
вания  линии  внешней  политики.
 А  в  середине  октября  1740  года  в  пределы  России  вступило
и  турецкое  чрезвычайное  посольство.  Его  глава  Мехмед  Эмин-
паша,  сопровождаемый  свитой  в  300  человек,  провел  зиму  в  Мо¬
скве,  детально  обсуждая  с  официальными  русскими  представи¬
телями  протокольные  вопросы.  10  июня  1741  года  турецкое  по¬
сольство  торжественно  въехало  в  Петербург,  встреченное  воин¬
скими  частями,  отдававшими  турецкой  делегации  положенные
знаки  почета.  12  июля  Мехмед  Эмин-паша  вручил  верительные
грамоты  матери  юного  Ивана  VI,  правительнице  Анне  Леополь¬
довне.  В  российской  столице  турецкие  послы  посетили  центры
науки  и  культуры.  Так,  «Санкт-Петербургские  ведомости»  со¬
общили  28  июля  1741  года  о  посещении  турецким  чрезвычай¬
ным  и  полномочным  послом  Академии  наук,  Кунсткамеры  и
Императорской  библиотеки.  Такая  практика  сохранилась  и  в
дальнейшем.  Во  всяком  случае,  «Санкт-Петербургские  ведомо¬
сти»  9  июня  1755  года  написали  о  посещении  27  мая  этого  года
турецким  посланником  Дервишем  Мехмед-эфенди  со  свитой,  в
которую  входил  пристав,  капитан  лейб-гвардии  Тютчев,  Акаде¬
мии  наук  и  художеств,  Императорской  библиотеки  и  Кунсткаме¬
ры.  Турецкая  держава  вступала  в  новый  этап  своего  развития.
Под  просвещенным  покровительством  ряда  османских  сановни¬
ков  были  сделаны  первые  шаги  на  пути  европейских  преобразо¬
ваний,  а  турецкие  посольства  в  европейские  страны  преследова¬
ли  теперь  не  одни  лишь  дипломатические  цели.  В  их  задачу  вхо¬
дило  более  близкое  знакомство  с  жизнью  европейских  народов  и
их  культурой.
 В  эту  пору  российская  дипломатическая  миссия  в  Стамбуле
также  немало  сделала  для  изучения  положения  в  Османской  им¬
перии,  деятельности  представительств  других  держав  в  султан¬
ской  столице,49  организации  процедуры  обмена  посольствами,
переговоров  по  пограничным  вопросам.  Русское  представитель¬
ство  в  Стамбуле  сумело  организовать  подготовку  переводчиков
с  турецкого,  греческого,  итальянского  и  латыни.  Его  члены  тес¬
но  общались  с  различными  ведомствами  Порты,  начали  хорошо
разбираться  в  сложной  борьбе  держав  за  влияние  в  Османской
 49  В  этом  ей  немало  помогали  тайные  агенты.  Так,  известно,  что  в  правле¬
ние  Анны  Иоанновны  русский  посланник  в  Турции  А.  И.  Неплюев  имел  свое¬
го  осведомителя  в  свите  французского  посла  и  через  него  получал  сведения  о
всех  шагах  своего  политического  соперника  (Всеобщая  история  дипломатии.
С.  262).
 58

империи,  стремясь  обеспечить  мир  в  отношениях  между  Рос¬
сией  и  Турцией.  Это  был  период  повсеместных  успехов  русской
дипломатии.  Она  сумела  закрепить  то,  что  было  достигнуто  при
Петре  I,  и  начать  играть  решающую  роль  в  делах  Западной  Евро¬
пы.  Этому  немало  способствовали  и  таланты  русских  дипло¬
матов.  Одним  из  них  был  граф  Андрей  Иванович  Остерман,  об¬
ладавший  исключительными  дипломатическими  качествами,  у
которого,  по  замечаниям  современников,  всегда  появлялась  по¬
дагра  в  руке,  когда  нужно  было  подписать  опасный  документ,  и
который  «никогда  не  смотрел  никому  в  глаза  из  страха,  чтобы
глаза  не  изменили  ему».50  Столь  же  искусным  в  дипломатиче¬
ских  уловках  был  и  канцлер  граф  Алексей  Петрович  Бесту¬
жев-Рюмин  —  серьезный  и  умный  противник  всех  недоброжела¬
телей  России,  не  забывавший,  впрочем,  среди  дипломатических
забот  и  о  своих  материальных  интересах.  Так,  он  считал  возмож¬
ным  хлопотать  через  английского  посла  в  Петербурге  о  финан¬
совой  помощи  для  себя  от  английского  короля,  сетуя,  что  в  Рос¬
сии  он  ежегодно  получает  лишь  7  тысяч  рублей,  на  каковое
жалованье  «он  не  может  жить  по  своему  положению».  И  полу¬
чил  таки  пожизненную  пенсию  в  размере  12  тысяч  рублей  в  год.
Оправдывая  себя  в  подобной  просьбе,  канцлер  говорил  англий¬
скому  послу,  что  «ему  известны  интересы  его  отечества,  связан¬
ные  с  интересами  Англии,  и...  потому  тот,  кто  служит  хорошо
России,  служит  и  Англии».51
 Несмотря  на  установившийся  мир  с  Османской  империей,
он  не  мог  быть  прочным.  Причин  было  несколько.  Это  и  продол¬
жавшиеся  разорительные  для  России  набеги  крымских  татар,
формально  признававших  вассальную  зависимость  от  турецкого
султана,  и  запрет  на  плавание  русских  судов  в  Черном  море  и  их
проход  в  Средиземное  море  через  черноморские  проливы,  и  обо¬
стрение  проблем,  связанных  с  усилением  влияния  России  на
христианские  народы  империи,  видевшие  в  России  избавителя
от  мусульманского  ига.  К  России  обращали  свои  взоры  и  народы
Кавказа,  находившиеся  под  властью  турок.  Очевидно,  что  пово¬
дов  для  недоверия  и  даже  вражды  и  неприязни  в  отношениях
России  и  Турции  имелось  немало.  Этим  умело  пользовались  как
соперники  России  на  арене  турецкой  политики  —  Франция  и
Австрия,  так  и  очень  сильная  антироссийская  партия  в  верхах
Османской  империи.
 В  1761  году  на  русский  престол  вступила  Екатерина  II,  с
первых  же  шагов  своего  правления  принимавшая  личное  учас¬
 50  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  263.
 51  Там  же.  С.  262.
 59

тие  в  формировании  внешней  политики  своего  государства.
Умная,  честолюбивая,  искусная  в  отношениях  с  людьми,  она  го¬
ворила:  «Я  хочу  управлять  сама,  и  пусть  знает  это  Европа!»  Во
главе  ведомства  иностранных  дел  ее  величества  стоял  Н.  И.  Па¬
нин  —  «самый  искусный,  самый  смышленый,  самый  ревност¬
ный  человек  при  моем  дворе»,  как  писала  о  нем  сама  императри¬
ца  (хотя  и  не  любившая  его).  По  отзыву  одного  английского
дипломата,  Н.  И.  Панин  не  преследовал  «других  целей,  кроме
тех,  какие  соответствуют  пользе  и  чести  его  государыни».52
 Екатерина  сформулировала  новый  принцип  международной
политики  России  —  самостоятельный,  независимый  курс.  «Вре¬
мя  всем  покажет,  —  писала  она  в  начале  своего  царствования,  —
что  мы  ни  за  кем  хвостом  не  тащимся».  Панин  же  разъяснял,  ка¬
кой  ущерб  терпит  Россия  «от  сопряжения  дел  политической  сис¬
темы  нашей  империи  с  другими  посторонними  державами»,  ко¬
торые  только  искали  «пользоваться  нами»,  призывая  установить
во  внешней  политике  систему  «беспрепятствованного  нашего
собою  в  делах  действования».
 Одной  из  важнейших  внешнеполитических  задач,  стоявших
еще  со  времен  Петра  I,  было  продвижение  России  к  Черному
морю  и  получение  ею  возможности  свободного  в  нем  морепла¬
вания.  Война  с  Турцией  за  российские  интересы  не  исключалась
с  самого  начала  царствования  Екатерины.  В  1764  году  одна  из
статей  заключенного  Россией  оборонительного  союза  с  Прус¬
сией  предусматривала  денежную  субсидию  Прусского  короля
России  в  случае  ее  войны  с  Османской  империей.  В  1765  году,
по  русско-датскому  договору,  Дания  также  обязалась  оказать
помощь  России  в  этом  же  случае.
 Во  многом  судьба  русско-турецких  отношений  зависела  от
положения  дел  в  Польше,  где  Россия,  поддерживаемая  Прус¬
сией,  Данией  и  Англией,  действовала  в  интересах  укрепления
там  своего  влияния  и  контроля  с  помощью  «своего  суверена»  и
«счастливой  анархии»,  как  выражалась  императрица.  На  терри¬
тории  Польши  стояли  русские  войска  —  формально  для  помощи
образовавшейся  там  конфедерации  (союза  шляхты).  Находив¬
шиеся  в  противоположном  лагере  европейской  политики  Авст¬
рия  и  Франция  пытались  помешать  действиям  России  и  пользо¬
вались  для  этого  содействием  Турции.  Отношения  между  ней  и
Россией  достигли  крайнего  напряжения.  Обстановка  постепенно
накалилась  до  такой  степени,  что  война  могла  начаться  даже
из-за  весьма  незначительного  инцидента.  Он  и  произошел  летом
1768  года,  когда  русский  военный  отряд,  преследовавший  груп¬
 52  Там  же.  С.  264.
 60

пу  сторонников  антирусской  партии  в  Польше,  которые  попыта¬
лись  укрыться  в  султанских  владениях,  в  пылу  погони  нарушил
русско-турецкую  границу  и  разорил  земли  во  владениях  крым¬
ского  хана.  Русские  власти  признали  нарушение  границы.  Ко¬
мандир  отряда  был  наказан.  Но  Порте  этого  было  мало,  она
потребовала,  чтобы  все  русские  войска  немедленно  покинули
Польшу.  Русский  посол  в  Стамбуле  А.  М.  Обресков,  заявивший,
что  свяжется  по  этому  поводу  со  своим  правительством,  был
арестован.  Он  и  все  сотрудники  русской  дипломатической  мис¬
сии  были  заточены  в  одном  из  казематов  Семибашенного  замка.
 Под  непосредственным  воздействием  австрийского  и  фран¬
цузского  послов  в  Стамбуле  Турция  в  октябре  1768  года  объяви¬
ла  войну  России.  Однако  реальные  боевые  действия  начались
лишь  весной  1769  года  в  связи  с  выявившейся  неготовностью
турецкой  армии  к  войне.  Между  тем  союзник  Османской  импе¬
рии,  крымский  хан,  уже  с  января  1769  года  начал  разорять  юж¬
норусские  земли.  В  связи  с  начавшейся  русско-турецкой  войной
был  выдвинут  вопрос  о  разделе  Польши,  о  котором  неустанно
говорил  король  Пруссии  Фридрих  II.  Екатерина  и  Панин  укло¬
нялись  от  прямого  ответа,  увязая  в  делах  с  «диссидентами»  (не¬
католическим  населением  Польши)  и  уже  упоминавшимися
конфедератами.  В  это  время  Екатерина  получила  мощную  под¬
держку  от  Вольтера,  который  прославлял  действия  русской  им¬
ператрицы,  рассматривая  Польшу  как  оплот  католичества.  Удар
по  Варшаве  был  для  него  ударом  по  Риму.53
 Русско-турецкая  война  началась  и  развивалась  с  очевидны¬
ми  успехами  русских  войск  на  суше  и  на  море.  Уже  в  апреле
1769  года  турецкие  войска  терпели  поражение  на  Дунайском
фронте.  В  ноябре  1769  года  русские  части  заняли  центр  Молда¬
вии  —  Яссы.  Несколько  ранее,  в  середине  марта,  русская  армия
захватила  потерянный  Россией  Азов  в  ходе  подготовки  к  во¬
енной  экспедиции  в  Крым.  В  1770—1771  годах  русские  заняли
Бессарабию,  Молдавию  и  Валахию,  на  Кавказе  был  захвачен  ряд
городов,  находившихся  под  властью  турок,  в  том  числе  Кутаиси.
Этот  период  войны  был  отмечен  также  блестящими  победами
русского  флота  в  Эгейском  море,  в  числе  которых  был  полный
разгром  турецкого  флота  в  двух  сражениях  в  Хиосском  проливе
и  в  Чесменской  бухте  в  конце  июня  1770  года.  Вслед  за  тем  рус¬
ские  военные  суда  блокировали  пролив  Дарданеллы,  нарушив
морские  коммуникации  турок.  Русский  флот  находился  вблизи
столицы  султана,  что,  конечно  же,  оказывало  деморализующее
воздействие  на  Мустафу  III  и  его  армию.  Успехам  России  на
 53  Елисеева  О.  Екатерина  Великая.  М.,  2010.  С.  421.
 61

море  помогла  Англия,  в  то  время  воевавшая  за  свои  американ¬
ские  колонии  и  заинтересованная  в  поддержке  русского  прави¬
тельства.  Британия  способствовала  проходу  русской  эскадры  из
Балтики  в  Средиземное  море,  предоставила  порты  базирования
для  ремонта  судов  и  пополнения  им  продовольствия.54
 И  все  же,  несмотря  на  крупные  успехи  русского  оружия,
внутренние  трудности  России  (неурожай  и  эпидемия  чумы  в
южных  и  центральных  губерниях),  а  также  усилившаяся  напря¬
женность  в  международных  отношениях  и  интриги  со  стороны
Франции,  Англии  и  Австрии  посадили  воюющие  стороны  за
стол  переговоров.  Однако  они  сорвались,  едва  начавшись,  так
как  турки  отказались  принять  условия  России,  в  числе  которых
было  отделение  Крыма  от  Османской  империи,  а  также  право
России  на  свободное  плавание  по  Черному  морю.
 Военные  действия  продолжились.  В  кампанию  1771  года
главным  событием  стало  занятие  русскими  войсками  Крыма.
Армия  России  успешно  действовала  и  на  Дунайском  фронте.
Военный  перевес  России  был  очевиден,  но  крупное  внутреннее
событие  в  России  —  крестьянское  восстание  под  предводитель¬
ством  Пугачева  —  вынудило  правительство  пойти  на  предло¬
женное  турками  в  мае  1772  года  перемирие.  Однако  вновь  на¬
чавшиеся  переговоры  и  на  этот  раз  окончились  неудачей.  В  ап¬
реле  1773  года  война  была  продолжена.  На  этот  раз  русские
войска  нанесли  туркам  ряд  сокрушительных  поражений  на  евро¬
пейском  театре  военных  действий.  Особенно  отличились  части
под  командованием  графа  А.  В.  Суворова,  разгромившего  пре¬
восходившие  в  несколько  раз  силы  противника  в  сражении  при
Козлудже  в  июне  1774  года.  Порта  была  вынуждена  запросить
перемирия.
 На  этот  раз  переговоры  о  мире  шли  быстро.  Они  проходили
в  ставке  российского  фельдмаршала  П.  А.  Румянцева,  который
ультимативно  потребовал  завершить  переговоры  в  пятидневный
срок,  что  и  было  сделано.  Мирный  договор  был  подписан  в  став¬
ке  Румянцева  в  деревне  Кючюк-Кайнарджи.  Он  стал  крупной
удачей,  добытой  русским  оружием  и  дипломатией,  и  стал  пово¬
ротным  пунктом  в  истории  русско-турецких  отношений.  Крым¬
ское  ханство,  откуда  постоянно  исходила  угроза  русским  зем¬
лям,  более  не  являлось  вассалом  Османской  империи.  Оно  было
объявлено  независимым  при  сохранении  духовной  власти  султа¬
на  над  татарами  Крыма.  Договор  о  мире,  подписанный  в  Кю¬
чюк-Кайнарджи,  зафиксировал  переход  под  власть  России  зна¬
чительной  части  Черноморского  побережья  с  крепостями  Керчь,
 54  Там  же.  С.  434.
 62

Еникале  и  Кинбурн,  а  также  Азовом.  Мирный  договор  обеспе¬
чил  автономию  Молдовы  и  Валахии.  Наконец,  важнейшим  для
России  положением  договора  стало  право  свободного  морепла¬
вания  для  русских  торговых  судов  во  всех  морях,  омывающих
берега  империи  турецкого  султана,  а  также  право  русских  торго¬
вых  судов  проходить  через  проливы  в  Средиземное  море.  Россия
получила  право  выступать  в  качестве  заступницы  Православной
церкви  в  Турции,  что  со  временем  приобрело  немалое  политиче¬
ское  значение  для  позиций  России  в  русско-турецких  отноше¬
ниях.
 Кючюк-Кайнарджийский  мирный  договор  уже  в  августе
1774  года  был  ратифицирован  Екатериной  II,  но  ратификация
его  турецкой  стороной  тормозилась.  В  Порте  появились  сторон¬
ники  ревизии  положений  договора,  и  в  первую  очередь  восста¬
новления  власти  султана  над  Крымом.  Эта  группировка  готова
была  пойти  на  новые  военные  действия,  чтобы  не  допустить  реа¬
лизации  статей  мирного  договора.  Ее  поддерживали  Франция,
Англия  и  Пруссия.  Но  твердая  позиция  России  вынудила  султа¬
на55  в  январе  1775  года  ратифицировать  договор.  И  все  же  вско¬
ре  после  ратификации  при  помощи  турецких  войск  власть  в
Крымском  ханстве  захватил  ставленник  султана  Девлет-Гирей,
Османская  империя  прекратила  выплату  России  контрибуции,  а
ее  власти  демонстрировали  готовность  вернуть  себе  Кинбурн,
захватить  Керчь  и  Еникале.
 Однако  главным  для  султана  и  его  правительства  в  это
время  оставалось  намерение  вернуть  власть  над  Крымом,  чему
смогли  воспрепятствовать  русские  войска,  проведя  в  ноябре
1776  года  Крымскую  военную  операцию,  которой  руководил
 А. 	В.  Суворов.  Русские  расположились  в  Крыму,  имея  при  себе
российского  ставленника  на  ханский  престол  Шахин-Гирея.  На¬
зревал  новый  военный  конфликт  между  Россией  и  Турцией.
 19  апреля  1783  года  Россия  совершила  решительный  шаг.
Екатерина  II  издала  манифест  о  присоединении  к  России  Крыма,
Таманского  полуострова  и  земель  до  реки  Кубань.  При  этом  Рос¬
сия  объяснила  свои  действия  постоянным  нарушением  Турцией
положений  Кючюк-Кайнарджийского  договора.  Османская  им¬
перия  была  вынуждена  официально  согласиться  с  действиями
России.  К  этому  времени  Турция  потеряла  одного  из  своих
важных  политических  покровителей  в  Европе  —  Австрию.
В  1780  году  Екатерина  имела  встречу  в  Могилеве  с  австрийским
императором  Иосифом  II,  о  которой  было  объявлено  заранее.  На
 55  К  этому  времени  на  престол  взошел  новый  турецкий  султан,  Абдул  Ха¬
мид  I  (1774—1789),  сменивший  Мустафу  III.
 63

этом  свидании,  идея  которого  принадлежала  Иосифу  (он  путе¬
шествовал  инкогнито,  под  именем  графа  Фалькенштейна),  было
установлено  «одинаковое  положение»  России  и  Австрии  в  отно¬
шении  Турции  и  Польши.  Переговоры  продолжились  в  Царском
Селе.  В  1781  году  был  заключен  оборонительный  союз  между
Иосифом  и  Екатериной.  Перед  самым  подписанием  договора  с
Австрией  глава  внешнеполитического  ведомства  Никита  Ивано¬
вич  Панин  неожиданно  заявил,  что  не  хочет  «пачкать  руки»
этим  документом,  и  удалился  в  деревню.  Когда  в  сентябре
1781  года  он  вернулся  в  столицу,  Екатерина  приказала  ему  сдать
дела  вице-президенту  Коллегии  иностранных  дел  Ивану  Андре¬
евичу  Остерману.56
 Порта  была  осведомлена  о  том,  что  все  внимание  русской
дипломатии  было  направлено  теперь  на  «турецкие  дела».  В  Пе¬
тербурге  заговорили  о  «греческом  проекте»,  то  есть  задачей  ста¬
вились  уже  не  территориальные  приобретения  за  счет  Осман¬
ской  империи,  а  восстановление  Православной  Греческой  импе¬
рии,  корона  которой  должна  была  достаться  внуку  Екатерины  —
Константину  Павловичу.  Речь  по  сути  шла  о  полном  изгнании
турок  из  Европы.  Из  Молдавии  и  Валахии  предполагалось  обра¬
зовать  буферное  государство  Дакию,  а  Австрия  должна  была
получить  западную  часть  Балканского  полуострова.57  Екатерина
действовала  дипломатично  и  осмотрительно.  В  одном  из  своих
писем  во  время  посещения  России  австрийский  император
Иосиф  II  писал:  «Однажды  она  (Екатерина  II.  —  Ю.  П.)  мне
сказала,  что  если  бы  даже  завладела  Константинополем,  то  не
оставила  бы  за  собою  этого  города  и  распорядилась  бы  им  ина¬
че.  Все  это  меня  приводит  к  мысли,  что  она  мечтает  о  разделе
империи  (Турции.  —  Ю.  П.)  и  хочет  дать  внуку  своему,  Кон¬
стантину,  империю  востока,  разумеется,  после  завоевания
его».58
 Сам  «греческий  проект»  возник  первоначально  не  в  голове
Екатерины,  а  у  Г.  А.  Потемкина  в  1779  году.  Английский  посол
в  Петербурге  Джеймс  Гаррис  писал  английскому  двору,  что  По¬
темкин  буквально  «заразил»  императрицу  идеями  об  «учрежде¬
нии  новой  Византийской  империи»,  хотя  есть  серьезные  основа¬
ния  полагать,  что  автором  их  был  князь  Александр  Андреевич
Безбородко.59  Даже  просвещеннейший  Вольтер  полагал,  что
Екатерина  должна  взять  Константинополь  и  восстановить  стра¬
 56  Елисеева  О.  Екатерина  Великая.  С.  430—431,  435.
 57  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  273.
 58  Елисеева  О.  Указ.  соч.  С.  431.
 59  Там  же.  С.  432^33.
 64

ну  Софокла  и  Алкивиада.60  «Греческий  проект»  ориентировал
страну  на  решение  задачи  полного  изгнания  турок  из  Европы  с
помощью  Австрии,  с  возможным  привлечением  к  этому  Фран¬
ции  и  Англии,  а  также  раздела  владений  Османской  империи.
Уже  в  это  время  между  Екатериной  и  Потемкиным  в  письмах  не¬
однократно  обсуждался  вопрос  о  проблеме  Босфора  и  Дарда¬
нелл.  Оба  считали  возможным  ее  решение  через  воссоздание
«империи  Константиновой»  при  благоприятных  внешнеполити¬
ческих  условиях,  например  при  создании  общеевропейской  коа¬
лиции  для  изгнания  турок  из  Европы.
 Эта  политическая  мечта  о  водворении  креста  над  Святой
Софией  дорого  обходилась  российскому  государству.  Как  конк¬
ретный  политический  проект  она  возникла  еще  в  правление  царя
Алексея  Михайловича,  отца  Петра  I.  Проект  этот  обошелся  тог¬
да  Русскому  государству  огромными  страданиями  и  кровью,  не
говоря  уже  о  расколе  Церкви.  Часто  посещавшие  Москву  вос¬
точные  патриархи  еще  при  отце  Алексея  Михайловича,  Михаиле
Романове,  обрисовывали  радужные  перспективы  торжества  пра¬
вославия  в  Константинополе.  В  царствование  Алексея  Романова
Иерусалимский  патриарх  Паисий  готовился  в  1657  году  освя¬
тить  на  Гробе  Господнем  во  время  Пасхи  «венец  Константина»
и  отослать  его  московскому  царю.61  Для  создания  Вселенского
Православного  Царства  требовалась  лишь  победоносная  война  с
турками,  захват  Константинополя-Стамбула,  а  также  единство
русских  и  греков  во  всех  мелочах  богослужения.  Если  с  первой
частью  великого  плана  возникали,  естественно,  значительные
трудности  военно-политического  характера,  то  вторая  его  часть
представлялась  Алексею  Михайловичу  и  вновь  назначенному
патриарху  Никону  вполне  осуществимой.62  И  церковная  рефор¬
ма  была  проведена  железной  рукой  при  огромном  сопротивле¬
нии  большей  части  русского  священства,  выдвинувшего  гранди¬
озную  фигуру  протопопа  Аввакума,  и  при  море  крови  борцов  за
старую  веру.  Через  сто  лет  российская  власть  вновь  впала  в  тот
же  политический  соблазн:  успехи  русского  оружия,  казалось  бы,
давали  реальные  перспективы  осуществления  великого  замысла
по  захвату  Константинополя  и  проливов.
 Турки  в  полной  мере  понимали  направленность  политики
Екатерины.  Антирусская  партия  в  Стамбуле,  представленная  ве¬
ликим  везиром  и  реис-эфенди  (министром  иностранных  дел),
 60  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  М.,  2011.  С.  881.
 61  Кожурин  К.  Протопоп  Аввакум.  Жизнь  за  веру.  М.,  2011.  С.  102.
 62  О  целях  церковной  реформы  патриарха  Никона  см.:  Карташев  А.  В.
История  Русской  Церкви.  М.,  2010.  С.  310  и  сл.
 65

усилила  призывы  к  войне  с  Россией.  Русская  императрица  в  этот
период  рассчитывала  на  миролюбивую  позицию  султана  Абдул
Хамида  I,  но  в  конце  концов  он  все  же  уступил  партии  войны,
поверив  в  предоставление  Пруссией,  Англией  и  Швецией  креди¬
тов  и  военной  помощи.  К  войне  с  Россией  турок  подталкивала
целая  «команда»  европейских  государств  —  Англия,  Голландия,
Пруссия  и  Швеция.  И  ослабленная  в  военном  и  экономическом
отношении  Турция  в  августе  1787  года  решилась  на  объявление
войны.
 Важным  политико-эмоциональным  моментом,  способство¬
вавшим  принятию  этого  решения,  послужило  путешествие  Ека¬
терины  во  вновь  обретенные  Россией  земли  в  Крыму.  Знаме¬
нитая  ее  поездка  в  «Киев  и  область  Таврическую»  началась  1  ян¬
варя  1787  года.  Она  носила  характер  важной  политической
демонстрации  и  имела  целью  показать  европейским  державам,
что  русские  прочно  закрепились  на  Черном  море.  Екатерину  со¬
провождали  придворные  и  иностранные  дипломаты  при  русском
дворе.  Г.  А.  Потемкин,  генерал-губернатор  Новороссии  и  Таври¬
ды,  присоединился  к  императрице  в  пути.  Уже  в  то  время  рас¬
пространявшиеся  слухи  (на  самом  деле  являвшиеся  ложными)  о
бутафорских  «потемкинских  деревнях»  Новороссии,  о  тростни¬
ковых  муляжах  мазанок  в  строящемся  Херсоне  и  о  жалком  фло¬
те  Севастополя,  состоящем  из  купеческих  кораблей  и  старых  ба¬
рок,  сослужили  плохую  службу  Турции.  Именно  они  перевесили
в  Париже,  Лондоне,  Берлине  и  Стокгольме  правдивые  отчеты  их
представителей  в  России.63  Своей  поездкой  Екатерина  хотела
предостеречь  европейских  покровителей  Порты  от  подталкива¬
ния  турок  к  войне,  но  Турция  и  Европа  положили  в  основу  своих
действий  ложную  информацию.
 Сразу  же  после  объявления  Османской  империей  войны
России  сотрудники  русского  посольства  в  Стамбуле  были  «ин¬
тернированы»  —  помещены  в  Семибашенный  замок.  В  1788—
1790  годах  русским  войскам  и  черноморскому  «бутафорскому»
флоту  удалось  одержать  ряд  важных  побед.  Особенно  значи¬
тельными  были  победы  русских  кораблей  в  сражениях  у  Очако¬
ва  и  Синопа.  В  Петербург  доставили  турецкие  знамена  с  уничто¬
женных  под  стенами  Очакова  турецких  судов.  «Трофеи  сегодня
с  церемонией  пошли  в  собор  Петропавловский»,  —  писала  Ека¬
терина  17  июля  1788  года.64  Огромное  значение  имели  также
победы  армии  А.  В.  Суворова  в  битвах  при  Фокшанах  и  при
Рымнике,  где  русские  наголову  разгромили  100-тысячную  сул¬
 63  Елисеева  О.  Указ.  соч.  С.  449—450.
 64  Там  же.  С.  473.
 66

танскую  армию.  Вошел  в  историю  и  блестящий  штурм  А.  В.  Су¬
воровым  сильно  укрепленной  крепости  Измаил.  В  1790  году  на
крепостную  стену  Измаила  во  главе  штурмовой  колонны  взо¬
брался  будущий  великий  русский  полководец  М.  И.  Кутузов.
 Выполняя  свои  союзнические  обязательства,  в  феврале
1788  года  начала  войну  против  Турции  Австрия.  Однако  война
оказалась  для  нее  весьма  неудачной,  и  в  июле  1790  года  она  под¬
писала  мирный  договор  с  Османской  империей.
 В  октябре  1791  года  в  Яссах  был  заключен  и  русско-турец¬
кий  мирный  договор.  Война  закончилась  без  достижения  лелее¬
мой  Екатериной  цели:  овладения  Константинополем.  Императ¬
рица  и  сама  понимала,  что  при  остром  соперничестве  европейских
стран  в  «турецких  делах»  «греческий  проект»  неосуществим.  Во
время  войны  она  столкнулась  с  целой  коалицией  стран-покрови-
тельниц  Османской  империи.  К  тому  же  в  это  же  время  русским
пришлось  вести  военные  действия  против  Швеции,  объявившей
войну  России.  О  шведском  короле  Густаве  III  Екатерине  было
известно,  что  он  заявил  своим  войскам  и  всем  шведам,  что  наме¬
рен  «окончить  предприятие  Карла  XII»,  пообещав  войти  в  Пе¬
тербург,  опрокинуть  статую  Петра  Первого,  заставить  императ¬
рицу  сложить  корону  и  отслужить  в  Петропавловском  соборе
лютеранскую  мессу.65
 Мир,  заключенный  в  Яссах,  подтвердил  важнейшие  для  Рос¬
сии  положения  Кючюк-Кайнарджийского  мирного  договора
1774  и  акт  1783  года  о  присоединении  Крыма  и  Кубани  к  Рос¬
сии.  Россия  установила  свою  власть  также  и  над  землями  между
Бугом  и  Днестром,  так  что  русско-турецкая  граница  отныне  про¬
ходила  по  Днестру.  Вместе  с  тем  договор  вернул  под  власть  сул¬
тана  Бессарабию  и  Молдову.  Турция  же  обязалась  впредь  не
претендовать  на  земли  Грузии.  В  целом  Ясский  договор  принес
России  важные  территориальные  выгоды  и  политические  преи¬
мущества.
 Межгосударственные  отношения  России  и  Турции  к  концу
XVIII  века  играли  значительную  роль  в  формировании  европей¬
ской  политики  того  времени.  «Турецкие  дела»  России  не  давали
покоя  Европе,  которая  не  могла  смириться  с  приращением  рус¬
ских  земель  на  юге  и  с  ее  широким  выходом  на  берега  Черного
моря.  Да  и  в  самой  России  русско-турецкие  отношения  были
едва  ли  не  главной  заботой  внешнеполитического  ведомства  и
самой  императрицы.
 К  этому  времени  Россия  была  прекрасно  осведомлена  обо
всем,  что  происходило  при  османском  дворе,  была  хорошо  зна¬
 65  Там  же.  С.  472.
 67

кома  с  турецкой  военной  организацией,  жизнью  христианских
подданных  султана.  Дипломатические  отношения  между  двумя
странами  получили  окончательное  свое  оформление  и  носили
общепринятый  для  того  времени  характер.  В  процессе  работы  в
Стамбуле  русские  дипломаты  глубоко  проникли  в  смысл  многих
турецких  традиций  и  нравов  турок,  в  полной  мере  освоились  с
правилами  «восточного»  дипломатического  этикета.  Вот  как
описывал,  например,  в  1775  году  прием  султаном  русского  по¬
сла  И.  В.  Репнина  один  из  очевидцев  события.
 Церемониал,  тщательно  разработанный  и  неукоснительно
соблюдавшийся,  был  нацелен  на  то,  чтобы  создать  у  послов,
прибывающих  ко  двору  султана,  ощущение  величия  и  силы
османского  правителя.  Посол  и  его  свита  начали  свой  путь  ко
дворцу  султана  на  лодках,  высадившись  на  берегу  Золотого
Рога.  Затем  на  120  лошадях  все  проследовали  ко  дворцу.  После
состоявшегося  угощения  в  здании  правительственного  Дивана
русский  посол  имел  получасовую  беседу  с  великим  везиром,  с
которым  обедал.  После  того  как  стало  известно,  что  султан  при¬
мет  русского  посла,  тот,  взяв  лишь  16  человек  из  своей  свиты,
вступил  в  тронный  зал  в  сопровождении  членов  султанской  ох¬
раны,  которые  держали  под  руки  каждого  из  прибывших  гостей.
И.  В.  Репнин  сообщил  султану,  что  привез  ему  послание  от
Екатерины  И.  Послание  принял  из  рук  посла  один  из  турецких
придворных  и  положил  его  около  султана,  который  в  ответ  зая¬
вил,  что  желает  сохранять  условия  мира,  заключенного  между
Османской  империей  и  Россией  (речь  шла  о  Кючюк-Кайнард-
жийском  мирном  договоре).  После  этого  весьма  краткого  цере¬
мониала  посол  и  сопровождавшие  его  лица  покинули  султан¬
ский  дворец  и  вернулись  на  берег  Золотого  Рога  тем  же  путем  и
с  тем  же  сопровождением,  как  и  во  время  прибытия  на  аудиен¬
цию.  В  сущности,  подлинного,  живого  контакта  между  послом  и
султаном  не  было.  Прием  носил  чисто  формальный,  церемо¬
ниальный  характер  —  одна  лишь  «вежливость  королей».  Эту
процедуру  проходили  десятки  российских  послов  в  Стамбуле.
Но,  как  мы  уже  видели,  главы  русских  посольств  и  их  помощни¬
ки  в  критические  периоды  русско-турецких  отношений,  по  объ¬
явлении  войны  Турции  с  Россией,  привычно  знакомились  с
холодом  тюремных  казематов  стамбульского  Семибашенного
замка.  Вместе  с  тем  общение  членов  русских  посольств  с  пред¬
ставителями  турецкого  высшего  чиновничества  всегда  происхо¬
дило  с  гораздо  меньшими  формальностями,  с  полным  понима¬
нием  деловых  задач  противоположных  сторон.
 Хотя  XVIII  век  не  привел  к  формированию  системы  друже¬
ского  соседства  России  и  Турции,  он  заложил  основы  для  воз¬
 68

никновения  широкого  интереса  русских  людей  к  жизни  османов
и  уже  при  Екатерине  II  вызвал  в  светском  обществе  Петербурга
моду  на  Восток  и  все  восточное.
 В  первой  трети  XVIII  века  оживилась  русско-турецкая  тор¬
говля.  Русские  купцы  были  весьма  активны  в  Османской  импе¬
рии  и  везли  сюда  масло,  сало,  икру,  разнообразные  меха  и  по¬
лотняные  ткани.  Из  Стамбула  в  Россию  шли  шелк,  различные
продукты  сельского  хозяйства,  а  главное  —  фрукты.  Ежегодно  в
русской  миссии  в  Стамбуле  регистрировалось  до  десятка  купцов
из  России.
 Нельзя  сказать,  что  торговые  дела  русских  купцов  в  Стамбу¬
ле  шли  легко.  Турецкие  власти,  обычно  строго  регламентировав¬
шие  торговлю,  порой  заставляли  русских  торговать  по  невыгод¬
ным  для  них  низким  ценам.  Трудным,  а  порой  и  опасным  был
торговый  путь  в  Стамбул  и  обратно  в  Россию  сухопутным  пу¬
тем.  С  появлением  во  второй  половине  XVIII  века  русского
флота  на  Черном  море  правительство  России,  желая  оживить
торговлю,  установило  льготный  таможенный  тариф  для  черно¬
морских  портов  (1775).  В  торговле  с  Турцией  русские  купцы
вынуждены  были  пользоваться  услугами  иностранцев.  В  целом
торговые  дела  русских  в  Турции  шли  совсем  не  легко.  В  1786  го¬
ду  в  Черном  море  под  российским  флагом  курсировало  около
90  судов,  но  это  были  по  большей  части  французские,  голланд¬
ские  и  греческие  суда.  Примерно  столько  же  судов  под  турецким
флагом  заходили  в  эти  годы  в  русские  черноморские  порты.
Торговый  оборот  между  странами  в  XVIII  веке  был  весьма  не¬
значительным.
 Продолжались  в  XVIII  веке  и  поездки  русских  людей  в  сто¬
лицу  турецких  султанов  —  главным  образом  это  были  поездки
паломнические,  ибо  путь  к  святым  местам  Иерусалима  чаще
всего  пролегал  через  Стамбул.  Дважды  совершивший  во  време¬
на  Петра  I  такое  путешествие  московский  священник  Иоанн  Лу¬
кьянов  (1700—1703),  посетив  османскую  столицу,  обстоятельно
описал  ее  в  своих  путевых  заметках,  но  они  были  изданы  лишь  в
XIX  веке.66  В  тот  же  петровский  период  в  Стамбуле  побывал
в  1719—1720  годах  по  пути  в  Иерусалим  русский  «торговый
человек»  Матвей  Нечаев,  путевые  записки  которого  также
были  опубликованы  только  в  следующем  веке,  и  то  собственно
не  в  России,  а  в  Польше.67  Как  видим,  познакомиться  с  описа¬
 66  Путешествие  в  Святую  землю  московского  священника  Иоанна  Лукья¬
нова  1710—1711  гг.  М.,  1862.
 67  Путешествие  посадского  человека  Матвея  Гаврилова  Нечаева  в  Иеру¬
салим  (1719—1720).  Варшава,  1875.
 69

ниями  их  путешествий  широкая  публика  смогла  только  через
сто  лет.
 Не  все  русские  люди,  побывавшие  в  XVII  и  XVIII  веках  в
Стамбуле  и  других  местах  Османской  империи,  были  диплома¬
тами,  купцами  или  паломниками.  Многие  сотни  и  даже  тысячи
русских  людей,  взятых  в  плен  во  время  русско-турецких  войн
или  угнанных  в  полон  в  мирное  время  ордами  крымских  татар,
поневоле  становились  жителями  и  знатоками  Турции.  Некото¬
рые  из  них,  освободившись,  брались  за  перо  и  описывали  все,
ими  пережитое.  Будучи  напечатанными,  эти  впечатления  о  Тур¬
ции  и  турках  становились  достоянием  широкой  публики.
 Османская  империя  и  Россия  в  XIX  веке
 XIX  век  не  смягчил  угрозу  военных  конфликтов  между  Рос¬
сией  и  Турцией,  не  устранил  острого  политического  соперниче¬
ства.68  Уже  первые  десятилетия  девятнадцатого  столетия  озна¬
меновались  двумя  крупными  военными  столкновениями  Осман¬
ской  империи  и  России.
 В  начале  XIX  века  международное  положение  Османской
империи  было  сложным.  Одним  из  крупнейших  и  значительных
событий  явилась  для  нее  длительная  русско-турецкая  война
1806—1812  годов.  Еще  не  были  забыты  екатерининские  войны  с
Турцией,  а  внешние  события,  особенно  напряженный  конфликт
Наполеона  с  Европой,  готовили  почву  для  новых  внешнеполити¬
ческих  и  военных  схваток.
 Мысли  о  «греческом  проекте»  не  были  оставлены  новым
правителем  России,  Александром  I,  брата  которого,  Константи¬
на,  Екатерина  мечтала  поставить  во  главе  Православной  Грече¬
ской  империи.  Заманчивой  казалась  мысль  о  завоевании  осман¬
ских  земель  и  их  разделе  между  ведущими  политическими  игро¬
ками  Европы.
 В  1806  году  русский  император  начал  войну  против  турок.
Непосредственным  поводом  к  началу  военных  действий  послу¬
жили  нарушения  Османской  империей  ряда  русско-турецких  до¬
говоров  и  соглашений,  но  большое  влияние  на  развитие  событий
в  этот  момент  оказали  дипломатические  интриги  наполеонов¬
ской  Франции  против  России  в  Османской  империи,  а  также
 68  Подробно  о  всех  перипетиях  борьбы  европейских  государств  в  рамках
Восточного  вопроса  см.  коллективную  монографию:  Восточный  вопрос  во
внешней  политике  России.  Конец  XVIII—начало  XX  в.  М.,  1978.  Авторы  на¬
писания  разделов:  В.  А.  Георгиев,  Н.  С.  Киняпина  (отв.  ред.),  М.  Т.  Панченко-
ва,  В.  И.  Шеремет.
 70

стремление  султанского  правительства  взять  реванш  и  восстано¬
вить  власть  султана  над  Крымом.  Во  время  личной  встречи
Наполеона  с  Александром,  состоявшейся  в  Тильзите  27  июня
1807  года,  русский  император  получил  согласие  Наполеона  на
передачу  России  львиной  доли  в  случае  раздела  Турции.  Но  эти
договоренности  не  были  закреплены  никаким  письменным  дого¬
вором.69
 Русские  войска  в  ходе  войны  заняли  Дунайские  княжест¬
ва  —  Молдавию  и  Валахию,  но  не  смогли  добиться  более  круп¬
ных  военных  успехов.  Несколько  активнее  проходили  операции
русского  флота.  В  мае—июле  1807  года  русская  эскадра  дважды
нанесла  поражение  туркам.  В  августе  1807  года  между  Россией
и  Турцией  было  подписано  перемирие,  но  в  начале  апреля
1809  года  военные  действия  возобновились.  Военная  кампания
1809—1811  годов  принесла  крупные  успехи  русской  армии,  ко¬
торая  под  командованием  фельдмаршала  М.  И.  Кутузова  летом
и  осенью  1811  года  сумела  нанести  значительные  удары  по  ту¬
рецким  войскам  на  Дунайском  фронте.  Положение  Османской
империи  осложнялось  тем,  что  воспользовавшиеся  войной  русских
с  турками  сербские  повстанцы  нанесли  им  ряд  ощутимых  ударов.
Назревала  угроза  антитурецкого  выступления  и  в  Болгарии.  Глав¬
нокомандующий  русской  армии  Михаил  Илларионович  Кутузов,
проявивший  не  только  военные,  но  и  дипломатические  таланты
на  переговорах  с  великим  везиром,  вынудил  султана  и  Порту
пойти  на  мирные  переговоры  с  Россией.  Они  завершились  28  мая
1812  года  Бухарестским  мирным  договором.  Узнавший  о  рус¬
ско-турецком  замирении  Наполеон  в  бешенстве  воскликнул,  что
не  знал  доселе,  какие  болваны  управляют  Турцией.70
 По  Бухарестскому  договору  Россия  получала  Бессарабию
(современную  территорию  Молдавии).  Договор  восстанавливал
власть  турецкого  султана  в  Молдове  и  Валахии,  однако  княжест¬
вам  было  предоставлено  право  автономии.  Сербия  получила  по
русско-турецкому  мирному  договору  1812  года  автономию  в  во¬
просах  внутреннего  управления.  Бухарестский  договор  закрепил
за  Россией  ряд  областей  Закавказья.  И  что  самое  важное,  он
обеспечил  России  нейтралитет  Османской  империи  в  случае
войны  России  с  Наполеоном.
 69  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  342.  Во  время  длительной  рус¬
ско-турецкой  войны  1806—1812  годов  тайно  и  окольными  путями  турки  полу¬
чали  помощь  именно  от  Франции.  Талейран,  узнав  о  недовольстве  по  этому
поводу  русских,  заметил,  что  в  дипломатии  —  как  в  музыке:  если  мотив  не  по¬
ложен  на  ноты,  то  цены  никакой  не  имеет  (Там  же.  С.  343).
 70  Там  же.  С.  346.
 71

Почти  десятилетие  Турция  и  Россия  сумели  сохранять  мир,
нарушенный  лишь  в  середине  апреля  1821  года,  когда  Стамбул
узнал  о  начавшемся  восстании  греков.  Антиосманское  восстание
в  Греции  стало  началом  нового  этапа  борьбы  нетурецких  наро¬
дов  Османской  империи  за  свое  национальное  освобождение,  и
помощи  в  этом  они  ожидали  от  России.
 Ее  активная  политика  в  рамках  заключенного  Священного
союза  в  это  время  была  направлена  на  формирование  согласо¬
ванной  политики  «всеевропейского  монархического  ареопага»  в
Европе  с  постоянными  съездами  для  рассмотрения  текущих  дел.
Решительной  противницей  этого  была  Англия.  При  этом  все  ев¬
ропейские  державы  опасались  России.  Успехи  ее  оружия  были
слишком  хорошо  известны.  Многие  соглашались  с  мыслью  На¬
полеона,  высказанной  им  на  острове  Святой  Елены,  что  России
по  плечу  повторить  и  завершить  его  дело  —  покорить  Европу.71
 Султан  и  Порта  ответили  на  начавшееся  в  1821  году  восста¬
ние  греков  не  только  подавлением  повстанческого  движения  в
Морее,  где  восстание  началось,  но  и  кровавой  расправой  с  грече¬
ским  населением  во  многих  городах  империи.  Сторонником  вос¬
ставших  в  русском  правительстве  выступал  грек  граф  Каподист-
рия,  на  пару  с  К.  В.  Нессельроде  в  это  время  возглавлявший  рос¬
сийское  ведомство  иностранных  дел.  Он  убеждал  Александра  I,
что  освобождение  Греции  при  помощи  русских  позволит  расши¬
рить  влияние  России  на  Балканском  полуострове  и  продвинет
дело  по  решению  вопроса  о  проливах.  Однако  Александр  коле¬
бался,  рассматривая  греческое  восстание  прежде  всего  как  воз¬
мущение  подданных  против  своего  монарха,  как  противоречие
самому  духу  Священного  союза,  который  на  своем  Веронском
съезде  в  1822  году  провозгласил  борьбу  с  революциями  и  мя¬
тежным  революционным  духом.  Бывший  воспитатель  императо¬
ра,  швейцарец  Фредерик  де  Лагарп,  предупреждал  в  своем  пись¬
ме  царю,  что,  если  он  не  поддержит  греков,  они  получат  свободу
из  рук  Англии  и  ключи  от  пролива  Дарданеллы  окажутся  в  ру¬
ках  исконной  соперницы  России.  Между  тем  Англия  решитель¬
но  не  хотела,  чтобы  Россия  вмешалась  в  греческие  дела,  косвен¬
но  дав  знать  об  этом  Александру.  Но  и  сам  русский  император
принял  решение  отстраниться  от  восставших  греков,  которые
были  брошены  на  произвол  судьбы.72
 Более  информированный  и  дальновидный  Лагарп  оказался
прав.  С  вступлением  в  должность  нового  английского  статс-сек¬
 71  Там  же.  С.  361.
 72  Там  же.  С.  363;  ЧулковГ.  Императоры  России.  Психологические  порт¬
реты.  Изд-во  «Слово»,  2003.  С.  210.
 72

ретаря  по  иностранным  делам  Джорджа  Каннинга  в  сентябре
1822  года  курс  внешней  политики  Англии  изменился.  В  частно¬
сти,  вместо  борьбы  с  национально-освободительными  движени¬
ями  в  Европе  (и  Южной  Америке)  Англия  нацелилась  всячески
помогать  им,  дабы  стать  желанной  в  освободившихся  с  ее  помо¬
щью  странах  и  иметь  от  этого  ощутимые  политические  и  эконо¬
мические  выгоды.  Уж  во  всяком  случае  дело  освобождения  Гре¬
ции  России  она  передавать  не  хотела.
 25  марта  1823  года,  не  уведомив  никого  из  дипломатическо¬
го  корпуса  в  Лондоне,  Каннинг  объявил,  что  отныне  Англия
признаёт  греков  и  турок  двумя  воюющими  сторонами.  Это  озна¬
чало,  что  Англия  считает  восстание  османских  греков  против
султана  законным  и  что  первая  же  территория,  где  восставшим
удастся  закрепиться,  будет  признана  правительством  ее  величе¬
ства  независимым  государством.  Такой  поворот  событий  и  аф¬
ронт  Священного  союза  вынудил  Александра  I  заняться  пробле¬
мой  греков.  В  конце  1823  года  вместе  с  Нессельроде  он  вырабо¬
тал  план  разделения  греческой  территории  Турции  на  три  части
с  дарованием  им  автономии.
 После  смерти  Александра  I  в  1825  году  взошедший  на  пре¬
стол  его  брат,  император  Николай  I,  целиком  усвоил  идею  о  том,
что  решать  дела,  связанные  с  Османской  империей,  должны
только  Россия  и  Англия.  4  апреля  1826  года  обе  страны  подписа¬
ли  Петербургский  протокол,  по  которому  Греция  должна  была
стать  отдельным  государством,  иметь  свое  правительство,  зако¬
ны,  но  остаться  под  чисто  номинальным  главенством  османско¬
го  султана  и  при  этом  выплачивать  ежегодную  сумму  османско¬
му  правительству.
 Узнав  о  заключенном  протоколе,  турецкий  султан  Мах¬
муд  II  поспешил  выполнить  все  условия  Бухарестского  договора
(до  тех  пор  не  исполненные)  об  автономии  Дунайских  княжеств
и  Сербии.  Бороться  с  объединившимися  Англией  и  Россией  и
присоединившейся  к  ним  Францией  было  бессмысленно.  А  ле¬
том  1826  года  в  Стамбуле  произошел  бунт  янычар,  во  время  по¬
давления  которого  почти  все  они  были  физически  уничтожены,
и  ослабленная  в  военном  отношении  Турция  оказалась  бессиль¬
ной  перед  политическим  нажимом  двух  великих  держав.  Не  по¬
могла  ей  и  военная  помощь,  оказанная  египетским  наместником
Мухаммедом  Али,  хотя  его  армия  к  весне  1826  года  смогла  по¬
давить  греческое  восстание  в  Морее.  20  октября  1827  года  союз¬
ная  эскадра  России,  Англии  и  Франции  в  Наваринской  бухте
разгромила  турецко-египетский  флот.  Совместная  борьба  трех
великих  держав  против  «больного  человека»  Европы,  как  к  тому
времени  уже  называл  Османскую  империю  Николай  I,  возрож¬
 73

дала  надежды  России  на  возможность  овладения  проливами  —
«ключами  от  своего  собственного  дома»,  как  полагали  русские
правители.
 Казалось  бы,  сопротивление  Махмуда  II  было  сломлено.  Но
этот  турецкий  султан  обладал  в  отличие  от  многих  своих  пред¬
шественников  сильным  и  решительным  характером.  Затеяв  ре¬
форму  своей  армии,  он  тем  не  менее  одновременно  объявил  в  де¬
кабре  1827  года  войну  России.  В  апреле  1828  года  русская  армия
форсировала  Прут  и  заняла  Молдову  и  Валахию.  Осенью  того
же  года  русский  флот  блокировал  Стамбул,  нарушив  снабжение
османской  столицы.  Наконец,  20  августа  1829  года  русская  ар¬
мия  генерала  И.  И.  Дибича  овладела  Адрианополем  (Эдирне),
открыв  себе  дорогу  на  турецкую  столицу  —  Стамбул.  На  Кав¬
казском  театре  военных  действий  победа  также  была  на  стороне
русской  армии.  Однако,  оказавшись  в  нескольких  десятках  ки¬
лометров  от  Стамбула,  русские  не  сделали  последнего,  решаю¬
щего  шага,  понимая,  что  это  вызовет  военную  конфронтацию  с
«концертом»  европейских  государств,  которые  не  примирились
бы  с  захватом  турецкой  столицы  русскими  войсками.
 Для  турок  пребывание  русских  войск  у  стен  столицы  импе¬
рии  означало  полное  поражение.  В  начале  сентября  1829  года  в
Эдирне  был  подписан  мир,  который  закрепил  присоединение  к
России  армянских  и  грузинских  земель,  освобожденных  в  ходе
войны  русскими  войсками.  Договор  обеспечил  автономию  Гре¬
ции  и  Сербии,  а  также  вывод  султанских  войск  из  Молдовы  и
Валахии,  чьи  автономные  права  были  существенно  расширены.
И  наконец,  Россия  получила  право  прохода  своих  торговых  су¬
дов  через  Босфор  и  Дарданеллы.  Казалось,  что  Россия  проде¬
монстрировала  Османской  империи  и  Европе  свое  бесспорное
военное  превосходство.  Отчасти  так  оно  и  было  —  ведь  победа
была  одержана.  Однако  во  время  мирных  переговоров  Дибича  с
турками  в  Адрианополе  ему  едва  удалось  скрыть  от  противника,
что  тысячи  его  солдат  лежат  по  лазаретам  и  что  на  демонстра¬
тивные  вылазки  его  отрядов  из  города  отправляется  более  поло¬
вины  его  армии.
 В  отличие  от  своих  венценосных  предшественников,  обла¬
давших  достаточной  компетенцией  в  вопросах  характера  осман¬
ского  государства,  его  внешней  политики,  установлений  и  рели¬
гиозных  верований,  победивший  в  войне  Николай  I  по  этой  час¬
ти  был  не  столь  сведущ.  Политическая  образованность  не
являлась  его  сильной  стороной.  Этот  государь,  взошедший  на
престол  в  огне  борьбы  против  сторонников  конституции,  прене¬
брежительно  говорил  о  том,  что  «ничего  не  понимает  в  консти¬
туциях».  Он  мало  разумел  в  механизме  функционирования  анг¬
 74

лийской  конституционной  монархии,  а  приехавшего  в  1830  году
в  Петербург  для  обмена  ратификационными  грамотами  о  мире
турецкого  принца  Халила  просил  передать  султану  Махмуду,
что  желает  тому  оставить  мусульманские  заблуждения  и  при¬
нять  свет  православного  вероучения.73
 Вместе  с  тем  Николай  I  был  сторонником  легитимизма,  вер¬
ности  присяге  и  закону,  даже  если  это  был  конституционный  за¬
кон.  Так,  после  победы  Июльской  революции  во  Франции,  когда
Карл  X  подписал  ордонансы,  фактически  отменявшие  француз¬
скую  конституцию,  а  потом  бежал  из  Парижа  в  результате  побе¬
дившей  революции,  Николай  выразил  сожаление,  что  восстав¬
шие  парижане  не  разграбили  русское  посольство  и  не  захватили
там  секретной  переписки.  Тогда  все  были  бы  удивлены,  говорил
он,  обнаружив,  что  «русский  самодержец  поручает  своему  пред¬
ставителю  настаивать  перед  конституционным  королем  на  со¬
блюдении  конституционных  законов,  установленных  и  освя¬
щенных  присягой».74  Как  сторонник  легитимных  монархов,  тот
же  Николай  не  нашел  ничего  лучшего,  как  послать  в  ставшую
по  договору  автономной  Сербию  своего  представителя  барона
Рикмана,  который  грубо  учил  свободолюбивых  сербов,  как  они
должны  чтить  самодержавного  русского  императора  и  Высокую
Порту.  Едва  ли  дипломатия  с  такими  знаниями  о  предмете
укрепляла  авторитет  России  на  Балканах.
 В  свете  вышесказанного  уже  не  представляются  столь  уди¬
вительными  события,  которые  в  1832  году  вызвали  немалое
изумление  Европы.  Николай  I  спас  законного  султана  Махму¬
да  II,  а  вместе  с  ним  и  Османскую  империю  от  его  восставшего
вассала,  египетского  паши  Мухаммеда  Али.
 События  развивались  драматически  и  быстро.  Недавний  ре¬
шительный  союзник  султана  в  греческой  кампании  —  правитель
Египта  Мухаммед  Али  —  открыто  и  остро  стал  конфликтовать
со  своим  сюзереном.  Поводом  было  требование  султана  Махму¬
да  II  о  срочной  высылке  в  султанскую  казну  положенной  египет¬
ской  дани.  Вместо  выплаты  денег  Мухаммед  Али  начал  военные
действия  против  султана.  Его  войска  заняли  всю  Сирию  и  часть
Малой  Азии,  Киликию,  а  затем  вторглись  в  центральную  Анато¬
лию.  21  декабря  1832  года  у  Коньи  турецкая  армия  была  раз¬
громлена  наголову.  Великий  везир,  командовавший  ею,  попал  в
плен.  Реальной  стала  угроза  движения  египетских  войск  на
Стамбул  и  падения  османской  династии.  В  этих  условиях  Мах¬
муд  II  решился  принять  предложенную  военную  помощь  своего
 73  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  372.
 74  Там  же.  С.  381.
 75

недавнего  злейшего  политического  врага  —  русского  императо¬
ра  Николая  I.
 21  декабря  1832  года  —  в  тот  самый  злосчастный  для  султа¬
на  день,  когда  его  армию  постигла  катастрофическая  неудача
под  Коньей,  в  Стамбул  прибыл  особый  уполномоченный  царя
Николая  I  генерал-адъютант  Н.  Н.  Муравьев  с  предложением  не¬
медленной  военной  помощи.  Едва  ли  султан  разбирался  в  тонко¬
стях  политических  убеждений  русского  императора,  к  тому  же
он  мало  верил  в  искренность  предлагаемой  ему  поддержки,  поэ¬
тому  колебался  с  ответом.  Но  положение  было  критическим.
Дальнейшее  продвижение  войск  Мухаммеда  Али  в  Анатолии,
занявших  в  феврале  1833  года  Кютахью,  а  в  марте  Измир,  пре¬
рвало  колебания  султана  и  его  министров.  30  марта  Порта  обра¬
тилась  к  Николаю  I  с  официальной  просьбой  направить  русские
войска  для  защиты  Стамбула.
 Русские  десантные  части  отправились  в  Турцию  из  Одессы.
Первый  отряд  русского  экспедиционного  корпуса  прибыл  в  рай¬
он  Стамбула  4  апреля,  а  второй  —  23  апреля.  Общая  числен¬
ность  русского  экспедиционного  корпуса,  поставленного  под
командование  Н.  Н.  Муравьева,  составила  более  10  тысяч  чело¬
век.  Еще  в  феврале  1833  года  в  воды  Босфора  вошла  русская  эс¬
кадра  в  составе  четырех  линейных  кораблей,  пяти  фрегатов  и
двух  корветов  под  общим  командованием  адмирала  М.  П.  Лаза¬
рева,  встав  на  якорь  перед  летней  резиденцией  российского  по¬
сольства  в  Бююкдере  под  Стамбулом  и  создав  тем  самым  неви¬
данное  для  турецкой  столицы  зрелище.  Сухопутные  части  рус¬
ского  экспедиционного  корпуса  расположились  лагерем  в  долине
Хюнкяр-Искелеси  на  азиатском  берегу  Босфора,  в  буквальном
смысле  слова  преградив  путь  в  Стамбул  войску  Мухаммеда  Али.
 Когда  части  российского  десанта  расположились  лагерем  в
долине  Хюнкяр-Искелеси,  к  ним  присоединился  и  турецкий  от¬
ряд  —  пехотный  батальон  и  эскадрон  султанской  гвардии.  Эти
турецкие  части  подчинялись  командованию  Н.  Н.  Муравьева.
Началась  усиленная  подготовка  к  отражению  возможного  напа¬
дения  египетских  войск.
 Русский  экспедиционный  корпус  состоял  из  двух  пехотных
бригад  с  артиллерийскими  ротами,  одной  саперной  роты  и  каза¬
чьей  команды.  Десант  был  основательно  обеспечен  боеприпаса¬
ми  и  имел  при  себе  все  необходимое  для  развертывания  палаточ¬
ного  лагеря.  С  десантом  прибыл  врач  и  фельдшер  со  всем  не¬
обходимым  для  полевого  госпиталя.  Войска  были  снабжены
трехмесячным  провиантом.
 От  султана  Махмуда  II  русским  было  прислано  вино,  разные
съестные  припасы  и  лакомства.  Простые  турки  —  гражданские
 76

лица  и  военные  —  очень  скоро  установили  с  русскими  самые
дружеские  отношения.  В  самом  конце  апреля  состоялся  торже¬
ственный  смотр  султаном  русских  и  турецких  воинских  частей,
которым  в  случае  необходимости  предстояло  совместно  дейст¬
вовать  на  поле  брани.  Лагерь  русских  войск  не  раз  посещали  вы¬
сшие  султанские  сановники,  некоторые  посещения  сопровожда¬
лись  красочными  гуляниями,  развлечениями  и  фейерверками.
В  июле  султан  посетил  учения  русской  пехоты.
 Воевать  солдатам  и  офицерам  русского  корпуса  на  сей  раз,  к
счастью,  не  пришлось.  Переговоры  между  турками  и  египтяна¬
ми  в  Кютахье  завершились  соглашением  об  отходе  египетских
войск  за  горы  Тавра.  Правда,  султану  пришлось  уступить  Му¬
хаммеду  Али  огромную  территорию  в  восточной  части  Среди¬
земноморья  и  на  юге  Малой  Азии,  но  угроза  столице  и  трону
была  ликвидирована.  Русскому  корпусу,  стоявшему  на  подходе
к  Стамбулу,  принадлежала  в  этом  значительная  роль.  Эта  корот¬
кая  пора  военного  сотрудничества  вылилась  в  заключение  союз¬
ного  договора  между  Османской  империей  и  Россией,  который
был  подписан  в  Стамбуле  8  июня  1833  года  и  получил  извест¬
ность  как  Хюнкяр-Искелесийский  договор.  10  июня  русские  ко¬
рабли  и  части  экспедиционного  корпуса  покинули  берега  Бос¬
фора.
 Хюнкяр-Искелесийский  договор  декларировал  вечный  мир,
дружбу  и  союз  между  Россией  и  Турцией,  провозглашал  взаим¬
ную  защиту  обоих  государств  против  любых  военных  напа¬
дений  и  предусматривал  регулярные  консультации  сторон  по
вопросам  безопасности.  Договор  имел  и  секретную  статью,  ко¬
торая  зафиксировала  обязательство  Турции  закрывать  по  тре¬
бованию  России  пролив  Дарданеллы  для  иностранных  военных
судов.
 Европейским  державам,  во  все  время  конфликта  старавшим¬
ся  политически  лавировать,  чтобы  не  допустить  занятия  русски¬
ми  Стамбула,  после  блистательной  дипломатической  победы
России  оставалось  лишь  злословить.  Это  коснулось  главным  об¬
разом  тогдашнего  русского  посла  в  Стамбуле  графа  А.  Ф.  Орло¬
ва.  За  два  месяца  его  пребывания  в  османской  столице  перед  за¬
ключением  Хюнкяр-Искелессийского  договора  в  Стамбуле  оста¬
вался,  как  говорили,  лишь  один  неподкупленный  им  человек  —
сам  султан  Махмуд  II,  да  и  то  лишь  потому,  что  графу  показа¬
лось  это  ненужным  расходом.75  Доля  правды  в  этом,  бесспорно,
была.  Хорошо  изучив  жизнь  османского  двора  и  всей  столичной
административной  системы,  русские  послы  видели  большую
 75  Там  же.  С.  388.
 77

пользу  в  том,  чтобы  широко  использовать  такой  распростра¬
ненный  в  Турции  способ  быстрейшего  решения  дел,  как  бах-
шиш.
 После  своей  дипломатической  победы  в  Хюнкяр-Искелеси
Николай  I  не  забывал  о  «турецких  делах»  даже  тогда,  когда
решал  вопросы  иного  рода  в  кругу  европейских  политиков.  Их
отношение  к  его  возможным  действиям  в  Турции  остро  интере¬
совали  русского  императора.  Особо  это  касалось  Австрии,  непо¬
средственно  вовлеченной  в  Восточный  вопрос,  которая  была  ре¬
шительной  противницей  русской  политики  продвижения  к  про¬
ливам.
 Непримиримым  противником  появления  русских  в  Стамбу¬
ле  была  и  Англия,  чью  официальную  позицию  в  этот  период
представлял  лорд  Генри  Пальмерстон.  Для  него,  как  и  для  боль¬
шей  части  английской  политической  элиты,  пустить  Россию  в
Константинополь  означало  спустя  несколько  лет  увидеть  ее
в  Индии.  Борьба  против  завоевательных  устремлений  русских  в
Турции  являлась  для  англичан  борьбой  за  существование  Анг¬
лии  как  великой  державы.  Удивительно,  но  факт  —  не  все  в
Англии  придерживались  этого  мнения.  После  Хюнкяр-Искеле-
сийского  мира  среди  англичан  находились  и  такие,  кто,  как  на¬
пример  публицист  и  сторонник  свободной  торговли  Ричард  Коб-
ден  или  член  парламента  Джон  Брайт,  считали,  что  Англия  не
должна  вмешиваться  в  русско-турецкие  отношения  —  ни  дипло¬
матически,  ни  военным  путем.  По  их  мнению,  ни  английская
промышленность,  ни  торговля,  ни  судоходство  ничего  не  по¬
теряли  бы,  если  бы  Россия  утвердилась  в  Константинополе.
Они  считали,  что  русские  не  смогут  экономически  конкуриро¬
вать  с  англичанами,  и  Англии  удастся  удержать  свое  господство
в  Леванте.  И  если  в  Константинополе  будет  русская,  а  не  турец¬
кая  полиция,  то  порядка  и  безопасности  только  прибавится,
полагали  они.76  Однако  такие  взгляды,  мягко  говоря,  не  явля¬
лись  широко  распространенными.  При  Пальмерстоне  Англия
твердо  стояла  за  сохранение  неприкосновенности  Османской
империи.
 «Турецкие  дела»  оставались  центральными  в  политике  ев¬
ропейских  держав  в  30-х  годах  XIX  века.  Главной  мечтой  англи¬
чан  было  расширить  число  договаривающихся  сторон  по  глав¬
ным  вопросам  Хюнкяр-Искелесийского  мира,  и  это  им  удалось.
Когда  восьмилетний  срок  действия  договора  истек,  13  июля
1841  года  был  заключен  договор  между  Турцией,  с  одной  сто¬
роны,  и  Россией,  Австрией,  Пруссией  и  Англией  —  с  другой,  о
 76  Там  же.  С.  391.
 78

проливах  Босфор  и  Дарданеллы.  Согласно  ему,  они  были  закры¬
ты  для  прохода  военных  судов  всех  держав  и  открыты  для  торго¬
вых  в  мирное  время.  В  военное  время  Турция  имела  право  про¬
пускать  через  проливы  суда  по  своему  усмотрению.
 Обсуждение  дел  «больного  человека»  продолжилось  в  дип¬
ломатии  и  в  40-х  годах  XIX  века.  Овладение  Константинополем
и  проливами  оставалось  главной  мечтой  русского  монарха.  Од¬
нако  революционные  события  в  Европе  отвлекли  императора  от
Восточного  вопроса.  Разумеется,  политика  Николая  I  везде  была
направлена  на  сохранение  легитимных  монархических  режимов
и  против  гидры  революции.
 В  самом  начале  1853  года  император  решил  возвратиться  к
вопросу  о  Константинополе,  заявив  английскому  послу  в  Петер¬
бурге  Гамильтону  Сеймуру,  что  не  исключает  возможности,  что
Россия  «водворится»  в  Константинополе  в  качестве  «временно¬
го  охранителя»,  но  никогда  не  позволит  стать  «собственником»
османской  столицы  ни  самому  себе,  ни  англичанам,  ни  францу¬
зам,  ни  грекам.  Это  было  повторение  заявления,  сделанного  в
свое  время  Екатериной  II  (в  разговоре  с  австрийским  императо¬
ром  Иосифом  И).  Молдавия,  Валахия,  Сербия  и  Болгария  дол¬
жны  были,  по  мысли  Николая,  находиться  под  протекторатом
России.  Встречи  с  Сеймуром  по  этим  же  вопросам  происходили
и  в  последующем:  царь  очерчивал  границы  раздела  Османской
империи.
 Англия  ответила  отказом  делить  владения  Турции,  весьма
далекой  от  «падения».  Категорически  она  была  не  согласна  даже
с  временным  переходом  Константинополя  в  руки  России.  Николай
полагал,  что  Франция  и  Австрия  в  этом  вопросе  будут  на  стороне
русских.  И  ошибся.  Мечтой  Франции  было  расстроить  европей¬
ский  континентальный  союз,  который  почти  полвека  связывал
ей  руки,  и  она  готова  была  ухватиться  за  любой  предлог,  чтобы
внести  раздор  между  последователями  идей  Священного  союза.
 Тлевшее  с  1850  года  «дело  о  святых  местах  в  Иерусалиме»
послужило  прекрасным  предлогом  для  Наполеона  III,  чтобы  от¬
колоть  от  России  Англию  и  Австрию.  Николай  I  требовал  от  ту¬
рецкого  султана  признать  преимущества  православной  церкви
перед  католической  в  Иерусалиме  и  Вифлееме,  а  также  офици¬
ально  признать  за  Россией  право  быть  защитницей  всех  право¬
славных  подданных  султана.  В  январе  1852  года  царскому  пра¬
вительству  удалось  добиться  султанского  указа,  признававшего
преимущественное  право  православной  церкви  в  «святых  мес¬
тах».  Однако  скоро  после  этого  Франция  добилась  признания
прав  католической  церкви  в  «святых  местах»  в  ущерб  право¬
славной.  В  январе  1853  года  ключи  от  Вифлеемского  храма  (цер¬
 79

ковь  Яслей  Господних)  и  Иерусалимского  храма  (церковь  Гроба
Господнего)  были  демонстративно  и  с  большим  шумом  отняты
у  православной  общины,  которой  они  традиционно  принадле¬
жали,  и  под  давлением  французского  правительства  переданы
местными  турецкими  властями  католикам.  Тогда  Николай  I  ре¬
шил  усилить  давление  на  султана  и  его  правительство.  Весной
1853  года  в  Стамбул  на  линейном  военном  корабле  прибыла
российская  чрезвычайная  миссия  во  главе  с  князем  А.  С.  Мен-
шиковым.  Ей  было  поручено  потребовать  признания  права  пра¬
вославной  церкви  в  святых  местах  Иерусалима  и  Вифлеема,  а
также  добиться  права  покровительства  России  над  всеми  право¬
славными  подданными  султана.  В  случае  неполного  выполнения
этих  требований  султаном  Абдул-Меджидом,  Меншикову  было
предписано  предъявить  ультиматум.
 Русский  чрезвычайный  посол  прибыл  в  Стамбул  в  сопро¬
вождении  большой  и  весьма  пышной  свиты  и  вел  себя  на  пере¬
говорах  с  турками  не  просто  настойчиво,  но  откровенно  вызыва¬
ющим  образом.  Миссия  встретила  необычайно  горячий  прием
со  стороны  своих  единоверцев,  подданных  султана.  Турецкая
полиция  даже  не  разгоняла  толпу  греков,  которые  устроили  кня¬
зю  восторженную  встречу.  Султан  удовлетворил  требование
Меншикова  отстранить  от  переговоров  действующего  министра
иностранных  дел  Фуада-эфенди  (сторонника  французской  ли¬
нии).  Он  был  смещен,  а  его  место  занял  угодный  русскому  по¬
сланнику  Рифат-паша.  Эту  часть  русских  требований  султан  Аб-
дул-Меджид  был  готов  удовлетворить,  но  назначить  Николая  I
покровителем  всех  христианских  подданных  решительно  отка¬
зался.  Выполнение  этого  условия  делало  российского  императо¬
ра,  как  открыто  заявляли  послы  других  держав,  «вторым  турец¬
ким  султаном».
 Вдогонку  отплывшей  домой  русской  миссии  султан  издал
указ,  торжественно  гарантировавший  права  и  привилегии  хрис¬
тианских  церквей  на  всех  османских  землях,  в  особенности  пра¬
ва  и  преимущества  православной  церкви.  Но  это  не  разрешило
конфликта.  Николай  обнародовал  манифест,  где  провозглашал
своим  долгом  защищать  православную  церковь  в  Турции  и  заяв¬
лял,  что  для  обеспечения  условий  прежних  договоров  с  Осман¬
ской  империей  вынужден  занять  Дунайские  княжества  (то  есть
Молдавию  и  Валахию).  Русские  войска  перешли  реку  Прут,  хотя
война  еще  не  была  объявлена.  Никакие  последующие  диплома¬
тические  шаги  и  демарши  не  смогли  разрешить  конфликт.  В  ок¬
тябре  1853  года  Турция  объявила  войну  России.
 Вначале  военные  действия  шли  с  переменным  успехом,  но  в
конце  1853  года  русский  флот  разгромил  турецкий  в  Синопской
 80

бухте,77  а  на  Кавказском  театре  военных  действий  русские  вой¬
ска  наголову  разбили  армию  султана.  Опасаясь  поражения  Тур¬
ции,  Англия  и  Франция  вмешались  в  войну  на  стороне  Осман¬
ской  империи.  Почти  год  англо-франко-турецкая  армия  и  союз¬
ный  флот  осаждали  Севастополь,  который,  несмотря  на  его
героическую  защиту,  союзникам  все  же  удалось  взять  в  сентябре
1855  года.78  На  Кавказском  фронте,  где  русские  противостояли
одним  туркам,  российские  войска  одержали  ряд  побед.  Однако
уже  в  1854  году  стало  ясно,  что  война  будет  проиграна,  так  как,
по  сути,  Николай  воевал  с  коалицией  всех  европейских  держав,
которые  подписали  «четыре  пункта»  ноты,  которые  приказал
сформулировать  Наполеон  III.  18  июля  1854  года  появилась  их
окончательная  редакция:
 1)  Дунайские  княжества  поступают  под  общий  протекторат
Франции,  Англии,  Австрии,  Пруссии  и  России;  они  вре¬
менно  оккупируются  австрийскими  войсками;
 2)  покровительницами  христианских  подданных  султана
выступают  совместно  эти  же  пять  держав;
 3)  все  пять  держав  получают  верховный  надзор  и  контроль
над  устьями  Дуная;
 4)  договор  держав  с  Турцией  о  режиме  проливов,  заключен¬
ный  в  1841  году,  подлежит  пересмотру.
 77  30  ноября  1853  года  эскадра  адмирала  П.  С.  Нахимова  вышла  из  Сева¬
стополя  и  нанесла  поражение  на  Черном  море  турецкому  флоту  у  Синопа.
Были  потоплены  все  турецкие  корабли,  и  в  морском  сражении  погибло  около
4  тысяч  моряков.  По  сообщению  английской  печати,  русские  расстреливали  со
своих  кораблей  пытавшихся  спастись  в  воде  турок,  что  вызвало  возмущение
английской  прессы  и  англичан  (Хибберт  Кр.  Королева  Виктория.  М.,  2005).
Газетная  шумиха  во  многом  способствовала  вступлению  Англии  в  войну  на
стороне  Турции,  поколебав  позиции  тех,  кто  выступал  с  позиций  сдержанно¬
сти  и  умеренности  (некоторые  члены  правительства  и  даже  сама  королева
Виктория).
 78  Как  символ  победы  католиков  над  православными,  французами  был
взят  колокол  крымского  Херсонеса  и  перевезен  в  Париж,  где  он  60  лет  прови¬
сел  в  Соборе  Парижской  Богоматери  и  отдан  русским  после  неоднократных
просьб  России.  Религиозная  сторона  военного  конфликта  в  Крымской  войне
была  со  стороны  русских  очень  сильна,  хотя  и  не  всеми  в  русском  обществе
одобрялась.  Многие  в  России  считали  вопрос  о  «ключах»  недостойным  людей,
живущих  в  просвещенном  веке.  Однако  так  думали  далеко  не  все.  Сам  Нико¬
лай  I  отправил  в  сражающийся  Севастополь  список  с  иконы  Божией  Матери
«Умиление»,  перед  которой  любил  молиться  святой  Серафим  Саровский  и
которую  называл  иконою  Божией  Матери  Радости  Всех  Радостей.  Веривший
исключительно  в  силу  военную  главнокомандующий  войсками  А.  С.  Менши-
ков  поместил  ее  в  какой-то  комнатенке,  так  что  ее  едва  отыскали,  когда  о  ее
судьбе  справился  Николай.  Найденную  икону,  однако,  не  отправили  на  Юж¬
ную  сторону  Севастополя,  она  осталась  на  Северной,  которую  неприятелю  так
и  не  удалось  взять.
 81

Николай  I  на  «четыре  пункта»  ничего  не  ответил.  В  разгар
защиты  Севастополя,  в  феврале  1855  года,  он  скончался,  тяжело
переживая  свое  неминуемое  поражение.79
 С  восшествием  на  престол  нового  русского  правителя,  царя
Александра  II,  закрутилась  новая  волна  дипломатических  кон¬
тактов  и  политических  инициатив,  главной  из  которых  следует
назвать  обмен  письмами  между  Александром  II  и  Наполео¬
ном  III.  Александр  надеялся  на  скорое  начало  мирных  перего¬
воров.  Однако  даже  падение  Севастополя  не  остановило  войну,
продолжения  которой  желала  Англия  в  лице  премьер-министра
Пальмерстона.
 Наконец,  30  марта  1856  года,  в  Париже  был  подписан  мир¬
ный  договор.  Его  условия,  хотя  и  тяжелые  для  России,  не  стали
катастрофическими.  Отказ  от  Бессарабии,  отмена  русского  про¬
тектората  над  Валахией,  Молдавией  и  Сербией  были  сравните¬
льно  легкими  для  России.  Нейтрализация  Черного  моря  (то  есть
запрет  держать  флот  на  Черном  море)  был  более  тяжелым  усло¬
вием,  но,  как  надеялись  в  Петербурге,  не  вечным.  Эта  статья  до¬
говора  действовала  до  1876  года.  Воспользовавшись  поражени¬
ем  Франции  во  Франко-прусской  войне  1870—1871  годов  Рос¬
сия,  поддержанная  министр-президентом  Пруссии  Бисмарком,
сумела  дипломатическим  путем  отделаться  от  тягостного  для
нее  запрета  иметь  свой  флот  на  Черном  море.  Севастополь  был
возвращен  России  в  обмен  на  захваченный  русскими  войсками  в
Малой  Азии  город  Карс.
 За  всеми  этими  военными,  дипломатическими  и  иными  со¬
бытиями  стояла  судьба  Турции,  между  тем  о  самостоятельной  ее
роли  на  международной  арене  со  второй  половины  XIX  века
 Столь  же  сильна  была  «религиозная  составляющая»  со  стороны  католи¬
ков  французов.  Архиепископ  Парижский  кардинал  Сибур  писал,  что  война
между  Россией  и  Францией  есть  война  не  политическая,  а  «война  священная»,
«война  религиозная».  Ее  настоящая  причина  —  «отогнать  ересь...  укротить,
сокрушить  ее.  Такова...  цель  этого  нового  крестового  похода...»  (Проф.  Влади¬
мир  Казарин.  «Битва  за  Ясли  Господни».  Чем  на  самом  деле  закончилась
Крымская  война.  Литературная  газета.  2—8  февраля  2005  г.  №  4  (6007).  С.  15).
 79  Пункты  были  весьма  умеренными  по  сравнению  с  меморандумом
(«прекрасным  идеалом  войны»),  предложенным  кабинету  министров  лордом
Генри  Пальмерстоном.  Согласно  этому  «идеалу»,  Аландские  острова  и  Фин¬
ляндия  должны  были  вернуться  Швеции;  Литву,  Эстонию,  Курляндию  и  Лиф-
ляндию  получала  бы  Пруссия;  королевство  Польское  восстанавливалось  (по¬
глощая  земли  Белоруссии  и  Украины)  и  служило  барьером  для  (не  Прус¬
сии)  —  Германии;  Молдавию  и  Валахию  и  все  устье  Дуная  приобретала
Австрия;  Ломбардия  и  Венеция  отходили  Сардинскому  королевству;  Крым  и
Грузия  передавались  Турции,  Черкесия  становилась  под  сюзеренитет  турецко¬
го  султана.  Аппетит  славившегося  своей  нелюбовью  к  России  Пальмерстона
умерил  Наполеон  III  (Всеобщая  история  дипломатии.  С.  415—416).
 82

речи  уже  не  шло.  Из  субъекта  политики  она  неуклонно  превра¬
щалась  в  ее  объект.  Османская  империя  переживала  тяжелый
финансовый  кризис,  заметный  упадок  сельского  хозяйства  и
ремесленного  производства,  становилась  по  сути  полуколонией
европейских  государств,  хотя  и  сохраняла  свою,  пусть  и  подчас
иллюзорную,  политическую  независимость.  Фактически  с  ми¬
ром  европейских  держав  ее  связывали  дипломатические  отно¬
шения  и  войны.  На  деле,  Османская  империя  уже  не  могла
позволить  себе  быть  хозяйкой  в  своей  собственной  стране,  под¬
тачиваемой  к  тому  же  постоянно  растущим  национально-осво¬
бодительным  движением  покоренных  ею  народов.  Ее  полити¬
кой,  строем  жизни,  пусть  и  не  бескорыстно,  наиболее  серьезно
интересовалась  лишь  Россия.
 Мир  в  русско-турецких  отношениях  продлился  чуть  более
двадцати  лет.  На  этот  раз  его  нарушило  развитие  националь¬
но-освободительной  борьбы  балканских  народов  против  султан¬
ского  владычества.  Россия  активно  поддерживала  народы  Болга¬
рии,  Боснии  и  Герцеговины  в  их  борьбе  за  освобождение  от  вла¬
сти  султана.
 Между  тем  в  Стамбуле  российской  дипломатии  к  середине
1870-х  годов  пришлось  столкнуться  с  новым  важным  явлением  в
политической  жизни  Турции  —  движением  за  провозглашение
конституции.
 В  конце  1875—начале  1876  года  в  политической  жизни
Османской  империи  все  более  давала  о  себе  знать  внутренняя
оппозиция.  Выражалась  она  в  общественном,  а  затем  и  поли¬
тическом  движении  просвещенной  и  европейски  образован¬
ной  части  общества  и,  отчасти,  правящей  верхушки.  С  конца
XVIII  века  и  до  60-х  годов  XIX,  в  период,  отмеченный  целым
рядом  проведенных  реформ  «сверху»  в  военной,  образователь¬
ной  и  административно-правовой  сферах  жизни  османского  об¬
щества,  выросло  целое  поколение  «новых»  османов,  говорящих
и  читающих  по-французски,  совершающих  поездки  в  Европу  и
уверенных  в  необходимости  «европеизации»  Турции  для  спасе¬
ния  страны  от  распада  или  насильственного  расчленения.  Сред¬
ством  спасения  должны  были  стать  провозглашение  конститу¬
ции  и  учреждение  парламента.80
 Первые  турецкие  конституционалисты,  лидером  которых
стал  крупный  османский  государственный  деятель  Мидхат-па-
ша,  возглавили  в  критический  для  Османской  империи  момент
 80  О  движении  «новых  османов»  и  борьбе  за  конституцию  подробно  см.:
Петросян  Ю.  А.  «Новые  османы»  и  борьба  за  конституцию  1876  г.  в  Турции.
М.,  1958.
 83

борьбу  против  султана  Абдул-Азиза  и  его  правительства.  В  этой
борьбе  ими  широко  использовались  идеи  «общеимперского  пат¬
риотизма»,  направленные  на  то,  чтобы  погасить  огонь  нацио¬
нально-освободительной  борьбы  и  сохранить  целостность  импе¬
рии.  При  этом  лидеры  конституционного  движения  широко
пользовались  антирусской  риторикой,  учитывая  ту  роль,  кото¬
рую  играла  Россия  в  решении  вопроса  о  «больном  человеке»  —
Османской  империи.
 Весной  1876  года  конституционалисты  начали  открытую
борьбу  с  султаном  и  его  правительством,  умело  используя  в  ан¬
типравительственной  агитации  тот  факт,  что  крайне  непопуляр¬
ный  великий  везир  Махмуд  Недим-паша  имел  репутацию
человека,  ориентировавшегося  в  своей  политике  на  Россию.  Гла¬
ва  Порты,  действуя  с  согласия  султана,  действительно  имел  по¬
стоянные  контакты  с  русским  послом  Н.  П.  Игнатьевым,  стре¬
мясь  обеспечить  политике  султана  и  его  правительства  поддерж¬
ку  русского  царизма  и,  во  всяком  случае,  ослабить  поддержку
Россией  повстанцев  на  Балканах.81  1875—1878  годы  были  вре¬
менем  обострения  Восточного  вопроса  в  международной  поли¬
тике.  Восстание  в  Боснии  и  Герцеговине  возродило  надежды  Ав¬
стрии  на  их  присоединение  к  Австро-Венгерской  империи.  Нота
министра  иностранных  дел  Андраши  с  предложением  провести
реформы  в  этих  провинциях  Османской  империи  не  устроила  са¬
мих  повстанцев.  Это  привело  к  появлению  Берлинского  мемо¬
рандума  держав  13  мая  1876  года.  В  то  время  уже  пылало  вос¬
стание  против  турецкого  владычества  в  Болгарии.  Одним  из  са¬
мых  сильных  дипломатических  игроков  в  разгар  кризиса  была,
конечно,  Россия.  Все  восставшие  возлагали  надежды  на  ее  по¬
мощь  и  поддержку.
 Между  тем  политика  противодействия  всем  требованиям
России  о  реформах  в  подвластных  туркам  балканских  провинци¬
ях  стала  внешнеполитическим  курсом  назначенного  новым  сул¬
таном  Абдул-Хамидом  II  великого  везира  Мидхат-паши  и  его
единомышленников.82  В  течение  периода  их  борьбы  за  провоз¬
глашение  турецкой  конституции,  в  которой  они  видели  средство
спасения  страны  от  распада  и  расчленения  европейскими  держа¬
вами,  они  достигали  по  крайней  мере  двух  целей:  укрепляли
свои  позиции  и  авторитет  в  качестве  защитников  целостности
империи,  а  обостряя  русско-турецкие  отношения,  внушали  сул¬
 81  Летом  1875  года  сначала  в  Герцеговине,  а  затем  в  Боснии  началось  по¬
встанческое  движение  против  турецкой  власти.
 82  О  нем  см.:  Фадеева  (Петросян)  И.  Е.  Мидхат-паша.  Жизнь  и  деятель¬
ность.  М.,  1977.
 84

тану  и  высшей  бюрократии  мысль  о  том,  что  провозглашение
конституции  —  единственное  радикальное  средство  для  проти¬
водействия  политике  России  на  Балканах.
 В  начале  декабря  1876  года  внешнеполитические  обстоя¬
тельства  оказали,  пожалуй,  определяющее  влияние  на  судьбу
конституционного  плана  Мидхата.  11  декабря  в  Стамбуле  собра¬
лось  совещание  представителей  европейских  держав  для  рас¬
смотрения  проекта  автономии  Боснии,  Герцеговины  и  Болгарии,
который  должен  был  быть  предложен  Порте  и  реализован  под
контролем  держав.  На  конец  декабря  была  намечена  междуна¬
родная  конференция  в  Стамбуле  с  участием  турецких  предста¬
вителей.  Реальность  вмешательства  европейских  держав  стала
настолько  очевидной,  что  султан  Абдул-Хамид  II,  всячески  пы¬
тавшийся  сорвать  или  оттянуть  решение  вопроса  о  конституции,
именно  тогда  назначил  Мидхат-пашу  великим  везиром,  а  23  де¬
кабря,  в  день  открытия  международной  конференции,  была  тор¬
жественно  провозглашена  первая  турецкая  конституция.  И  хотя
уполномоченные  держав  отвели  заявление  турецкого  делегата  о
нецелесообразности  работы  конференции  ввиду  в  корне  изме¬
нившейся  политической  обстановки  в  Османской  империи,  ра¬
бота  конференции  была  практически  сорвана.  Турецкие  предста¬
вители  упорно  отказывались  рассматривать  предложенные  для
обсуждения  вопросы,  ссылаясь  на  провозглашение  конституции,
даровавшей  всем  подданным  страны  равные  права  и  сделавшей
всех  османов  «братьями».
 Когда  вечером  23  декабря  1876  года  наэлектризованная
многотысячная  толпа  по  случаю  провозглашения  конституции
достигла  дома  Мидхата,  демонстранты  открыто  потребовали  от¬
клонить  требования  держав  и  начать  войну  против  России.  Ве¬
ликий  везир  счел  нужным  выступить  перед  демонстрантами  и
заверить  их  в  своей  готовности  защитить  честь  и  права  государ¬
ства.  И  действительно,  главное  внимание  возглавлявшегося
Мидхатом  правительства  было  сосредоточено  на  подготовке  к
войне  с  Россией  после  срыва  конференции  держав,  которая  для
России  была  последней  попыткой  мирным  путем  решить  узел
проблем,  завязавшийся  на  Балканском  полуострове.
 И  все  же  нараставший  конфликт  между  султаном,  отнюдь  не
склонным  выполнять  положения  конституции,  и  Мидхатом  в  на¬
чале  февраля  1877  года  кончился  отстранением  последнего  от
должности.  И  хотя  султан  и  феодально-клерикальные  круги  на¬
несли  решительный  удар  по  сторонникам  конституции,  отпра¬
вив  Мидхата  в  изгнание  в  далекий  Неджеф,  проводившийся  со¬
вместно  конституционалистами  и  консервативными  силами
курс  на  обострение  русско-турецких  отношений  не  изменился.
 85

Между  тем  Россия  вновь  и  вновь  делала  попытки  найти
дипломатическое  решение  конфликта.  Русский  посол  в  Стамбу¬
ле  Н.  П.  Игнатьев  со  специальной  миссией  посетил  в  марте
1877  года  столицы  ряда  европейских  держав,  добиваясь  подпи¬
сания  соглашения  об  условиях  мира  Сербии  и  Черногории  с
Османской  империей.83
 Переговоры  были  трудными  для  русской  дипломатии,  ибо
Англия  потребовала  провести  демобилизацию  русской  армии,  а
Франция  предлагала  такие  изменения  к  проекту,  которые  были
выгодны  Порте.  Наконец  был  согласован  так  называемый  «Лон¬
донский  протокол»,  который  призывал  Порту  провести  необхо¬
димые  реформы  для  улучшения  положения  христианских  под¬
данных.  Не  очень  определенно  протокол  заявлял  о  возможности
держав  принять  необходимые  меры  с  целью  обеспечить  благосо¬
стояние  христианского  населения  Османской  империи  и  всеоб¬
щего  мира.  Но  Порта  отвергла  9  апреля  1877  года  согласованные
требования  держав  о  реформах,  отклонение  которых  предостав¬
ляло  России,  по  соглашению  с  Англией,  свободу  действий  в  рус¬
ско-турецких  отношениях.  Эта  твердая  и  неуступчивая  позиция
Порты  в  немалой  степени  была  продиктована  непрекращавшей-
ся  закулисной  игрой  английской  дипломатии,  которая  своими
тайными  посулами  поддержки  Османской  империи  толкала  Тур¬
цию  к  войне  с  Россией.  Явное  нежелание  правящих  кругов
Османской  империи  искать  пути  к  соглашению,  избежать  воору¬
женного  столкновения  поддержали  и  собравшиеся  депутаты
вновь  учрежденного  турецкого  парламента.
 4  апреля  1877  года  Россия  была  вынуждена  объявить  войну
Османской  империи.  Военные  действия  развернулись  одновре¬
менно  на  Балканском  и  Кавказском  фронтах.  Успех  почти  повсе¬
местно  сопутствовал  русской  армии  —  в  Болгарии  после  тяже¬
лых  боев  были  взяты  Шипка  и  Плевна,  на  Кавказском  фронте  —
Ардаган,  Карс,  Сухум.  В  январе  1878  года  русские  войска  всту¬
пили  в  Софию,  и  вскоре  вся  Болгария  была  освобождена  из-под
власти  султана.84  20  января  русские  части  заняли  Эдирне  (Адри¬
 83  30  июня  1876  года  глава  автономной  Сербии  объявил  войну  Турции,
невзирая  на  официальные  предостережения  России  и  Австрии.
 84  Одной  из  целей  внешней  политики  России  и  войны  1877—1879  годов
было  освобождение  Болгарии  из-под  турецкого  ига.  Русское  общество  было
буквально  наэлектризовано  волной  симпатии  и  сочувствия  к  порабощенным
болгарским  единоверцам.  Турки  прекрасно  понимали  цели  русских  и  дра¬
лись  в  Болгарии  отчаянно.  Русская  армия  терпела  огромные  потери  при  пе¬
реходе  Шипки  и  под  Плевной.  Связанный  с  этой  войной  интересный  эпизод
описывает  в  своих  воспоминаниях  С.  Д.  Шереметев.  21  августа  1877  года  он
получил  приказ  главнокомандующего,  великого  князя  Николая  Николаевича,
 86

анополь),  открыв  себе  дорогу  на  Стамбул,  а  затем  продвинулись
еще  ближе  к  турецкой  столице,  заняв  селение  Ешилькей  (Сан-
Стефано).  Как  и  в  1829  году,  русские  оказались  в  двух  шагах  от
Константинополя.
 Разумеется,  это  вызвало  новый  виток  дипломатической  ак¬
тивности  европейских  держав.  Никто  не  мог  допустить  появле¬
ния  русских  в  Стамбуле  и  возможности  установления  их  конт¬
роля  над  проливами.  Главным  противником  России  и  на  этот  раз
выступила  Англия,  к  помощи  которой  обратился  султан  Аб-
дул-Хамид  II.  Английский  кабинет  почти  беспрерывно  был  за¬
нят  обсуждением  этого  вопроса.  Королева  Виктория  писала
премьер-министру  письма,  в  которых  сообщала,  что  будь  она
мужчиной,  то  немедленно  отправилась  бы  бить  русских.85  Анг¬
лийский  премьер  запрашивал  Австрию,  не  готова  ли  она  начать
военные  действия  против  России,  но  получил  отрицательный  от¬
вет  —  против  выступили  австрийские  военные.
 Русское  правительство  не  решилось  пойти  на  открытый
конфликт  с  Англией  и  согласилось  на  перемирие  и  проведение
 отвезти  письмо  главнокомандующему  турецкой  армии  Мехмеду  Али-паше.  Во
время  своей  поездки  по  земле  неприятеля  в  сопровождении  турецкой  охраны
Шереметев  имел  контакты  с  турецкими  офицерами,  которые  общались  с  ним
по-французски.  Никакой  враждебности  по  отношению  к  себе  парламентер  не
почувствовал.  Более  того,  во  время  разговора  с  турецким  морским  министром
Реуф-пашой,  который  продемонстрировал  свободное  владение  французским
языком,  Шереметев  услышал  неожиданные  для  него  слова  собеседника:
«И  когда  же  закончится  эта  проклятая  война?  Столько  крови  с  той  и  другой
стороны!  Неужели  у  России  с  Турцией  не  могло  бы  быть  общих  интересов?  ...
Дело  в  том,  что  наше  положение  таково,  что  мы  часто  принуждены  действо¬
вать  против  воли».  Шереметев  высказал  в  ответ  на  это  свое  личное  мнение:
«По-моему...  если  бы  Турция  погибла,  то  я  не  знаю,  что  от  этого  выиграла  бы
Россия».  Шереметев  пишет,  что  Реуф-паша  был  изысканно  вежлив  и  произво¬
дил  впечатление  совершенного  европейца.
 С  главнокомандующим  Мехмедом  Али-пашой  при  встрече  оба  говорили
на  французском  и  на  немецком.  Здесь  снова  Шереметеву  пришлось  испытать
удивление,  сначала,  когда  турецкий  главнокомандующий  воскликнул:  «Неу¬
жели  вы  думаете,  что  болгары  вам  будут  благодарны?  Или  что  сербы  теперь
благодарны?»,  и  затем,  когда  Мехмед  Али-паша  представил  ему  находящихся
при  нем  двух  англичан  и  французского  «военного  агента»  в  Стамбуле  де  Тор-
си  (de  Тогсу).  За  обедом  у  Мехмеда  Али-паши,  в  той  же  компании,  свободно
говорили  (на  французском  и  английском)  обо  всем,  вспоминая  эпизоды  войны,
путешествия,  общих  знакомых  и  обсуждая  проблемы  русских  социалистов  и
нигилистов.  Это  были  войны  с  участием  русских  конца  XIX  в.  Трудно  пред¬
ставить  себе  подобную  беседу  времен  Второй  мировой  войны  (Мемуары  графа
С.  Д.  Шереметева)  /  Составл.  К.  А.  Ваха  и  JI.  И.  Шохина.  Подгот.  текста  и  при¬
меч.  JI.  И.  Шохина.  Т.  2.  М.,  2005.  С.  131—160.  (Раздел  «Из  писем  1877  года  с
Рущукского  отряда  графа  Сергея  Шереметева».  Письмо  от  31  августа  1877  г.
Дольный  Монастырь).
 85  Всеобщая  история  дипломатии.  С.  515.
 87

общеевропейской  конференции  по  проблемам  балканских  на¬
родов.
 3  марта  1878  года  в  Сан-Стефано  было  подписано  русско-
турецкое  соглашение  о  мире,  которое  определило  полную  не¬
зависимость  Сербии  и  Черногории,  установило  для  Болгарии
статус  автономного  княжества.  Порта  приняла  также  на  себя
обязательство  предоставить  автономию  Боснии  и  Герцеговине.
Сан-Стефанский  мир  закреплял  власть  России  в  Ардагане,  Бату-
ме  и  Карсе.  Правда,  столь  выгодные  России  условия  мира  были
несколько  изменены  под  давлением  европейских  держав  на  Бер¬
линском  конгрессе,  состоявшемся  в  июне—июле  1878  года.  По
Берлинскому  трактату  оказались  урезанными  границы  Черного¬
рии,  а  Австро-Венгрия  получила  право  оккупировать  Боснию  и
Герцеговину.  Болгария  была  разделена:  ее  северная  часть  была
объявлена  автономным  княжеством,  а  южная  —  Восточная  Ру-
мелия  —  оставалась  под  властью  султана.
 Пребывание  русских  войск  в  Сан-Стефано,  в  нескольких  ки¬
лометрах  от  Стамбула,  произвело  большое  впечатление  на  рус¬
ское  общество.  В  феврале  1878  года  этот  небольшой  городок
в  двух  шагах  от  турецкой  столицы  был  переполнен  русскими
войсками;  в  Сан-Стефано  и  его  окрестностях  расположилось
40  тысяч  солдат  и  офицеров.  Солдаты  жили  в  палатках,  а  офице¬
ры  в  домах  местных  жителей,  большинство  которых  бежало  в
Стамбул  при  приближении  русских  войск.
 Таковы  были  внешнеполитические  обстоятельства,  при  ко¬
торых  развивались  отношения  Османской  империи  и  России  в
XIX  веке.  Не  всегда  они  воевали,  не  всегда  враждовали,  но  все¬
гда  политически  соперничали.  При  этом  русские  никогда  не  ис¬
пытывали  неприязни  к  туркам,  которые  вызывали  у  них  живой
интерес.  В  XIX  веке  русско-турецкие  связи  были  уже  достаточ¬
но  разнообразными,  хотя  и  не  очень  устойчивыми,  что  было
вполне  естественно  в  условиях  частых  военных  конфликтов.
Войны  и  дипломатическая  активность  —  вот  как  можно  было  бы
кратко  сформулировать  суть  отношений  между  двумя  странами
вплоть  до  20-х  годов  XX  века.  При  этом  торговые  отношения
между  Россией  и  Османской  империей  почти  никогда  не  преры¬
вались  и  пережили  все  политические  коллизии.
 Традиционно  Османская  империя  и  Россия  торговали  в
основном  продуктами  сельского  хозяйства.  Это  положение  не
изменялось  на  протяжении  всего  XIX  века.  Из  Османской  импе¬
рии  в  Россию  поступали  овощи  и  фрукты,  растительное  масло,
табак  и  различные  пряности.  В  турецком  экспорте  в  Россию
были  также  ковры  и  некоторые  традиционные  изделия  турец¬
ких  ремесленников.  Русские  купцы  везли  на  турецкие  рын¬

ки  зерно  и  муку,  спирт  и  сахар,  рогатый  скот,  лесоматериалы.
В  самом  конце  XIX  века  в  русском  экспорте  в  Турцию  появи¬
лись  керосин,  резиновая  обувь  и  текстиль.  Сами  объемы  торго¬
вых  операций  были  весьма  невелики  для  двух  огромных  госу-
дарств-соседей.  Обе  страны  в  XIX  веке  стремились  к  развитию
торговли  со  странами  Запада.  Товарообороту  между  Россией
и  Османской  империей  в  немалой  степени  мешали  такие  факто¬
ры,  как  однотипность  (в  значительной  мере)  их  экономических
структур  и  достаточно  серьезная  конкуренция  западных  това¬
ров.86
 И  все  же  торговые  обороты  России  с  Османской  империей
постоянно  росли.  С  середины  XIX  века  до  конца  столетия  они
выросли  почти  в  полтора  раза,  причем  рост  этот  произошел  пре¬
имущественно  за  счет  увеличения  импорта  русских  товаров  в
Турцию.  Вообще,  на  протяжении  всего  XIX  века  торговый  ба¬
ланс  постоянно  отличался  высокой  активностью  в  пользу  Рос¬
сии.  При  этом  следует  иметь  в  виду,  что  сами  по  себе  торговые
связи  между  Россией  и  Османской  империей  до  конца  XIX  века
не  занимали  сколь-нибудь  значительного  места  во  внешней  тор¬
говле  этих  стран.  Лишь  на  рубеже  XIX—XX  веков  Россия  нача¬
ла  проявлять,  в  условиях  непрекращавшегося  роста  экономиче¬
ского  влияния  в  Турции  держав  Запада,  активность  в  расшире¬
нии  своего  экспорта  в  Османскую  империю.
 Определенную  роль  в  русско-турецких  экономических  от¬
ношениях  сыграли  военные  контрибуции,  которые  Османская
империя  обязалась  выплачивать  России  после  двух  столь  не¬
удачных  для  нее  русско-турецких  войн  1828—1829  и  1877—
1878  годов.  Особенно  тяжела  для  Османской  империи  оказалась
контрибуция  по  мирному  договору  1878  года  —  сумма  могла
быть  реально  выплачена  турками  только  за  сто  лет.  Погашение
ежегодных  взносов  по  этой  контрибуции  обеспечивалось  рядом
налогов  в  пяти  крупных  вилайетах  Анатолии.  Естественно,  что
контрибуции  были  для  России  на  протяжении  всего  столетия
сильнейшим  средством  давления  на  султана  и  его  правительство
при  решении  любых  проблем,  появлявшихся  в  их  взаимоотно¬
шениях.  Это  особенно  сказывалось  во  время  сложных  дискуссий
между  турецкими  и  русскими  дипломатами  в  последние  два  де¬
сятилетия  XIX  века  по  вопросу  о  пересмотре  русско-турецко¬
го  торгового  договора  1862  года.  Центральным  пунктом  спора
был  возможный  пересмотр  таможенных  тарифов.  Все  попыт¬
 86  Подробно  см.:  Иванов  С.  М.  Османская  империя  в  мировой  экономиче¬
ской  системе.  Вторая  половина  XIX—начало  XX  века.  СПб.:  Изд-во  СПб.  го¬
сударственного  университета,  2005.
 89

ки  турецкой  стороны  добиться  выгодного  для  нее  решения  во¬
проса  об  изменении  таможенного  режима  оказывались  безус¬
пешными.
 Во  второй  половине  XIX  века  Россию  и  Турцию  связывали
российские  пассажирские  и  торговые  суда,  совершавшие  регу¬
лярные  рейсы  как  между  Одессой  и  Стамбулом,  так  и  между
другими  российскими  портами  на  Черном  море  и  портами  север¬
ного  побережья  Анатолии.  Правда,  по  причине  того,  что  пра¬
вительство  России  не  обеспечивало  должной  экономической
поддержки  своему  торговому  флоту,  почти  треть  оборотов  рос¬
сийской  внешней  торговли  осуществлялась  на  иностранных
торговых  кораблях.  Россия  уступала  своим  западным  конку¬
рентам  как  в  развитии  собственного  торгового  флота,  так  и  в
обеспечении  успешной  конкуренции  русских  товаров  на  турецких
рынках.
 Недостаточно  дальновидной  оказалась  позиция  русского
правительства  и  в  вопросе  об  участии  российского  капитала  в
строительстве  железных  дорог  на  обширной  территории  Осман¬
ской  империи.  Даже  тогда,  когда  такая  возможность  не  раз  ока¬
зывалась  реальной  в  последнее  десятилетие  XIX  века,  под  давле¬
нием  военных  ведомств  России  принималось  решение  об  отказе
от  участия  русских  капиталистов  в  реализации  проектов  желез¬
нодорожного  строительства  в  Турции  как  противоречащих  воен¬
но-стратегическим  интересам  России.  В  российских  правитель¬
ственных  кругах  господствовала  точка  зрения,  что  развитие  сети
железных  дорог  в  Анатолии  станет  угрозой  южным  границам
России.  Эта  позиция  особенно  ярко  проявила  себя  во  время
борьбы  держав  за  реализацию  проекта  знаменитой  Багдадской
железной  дороги.  Когда  в  1899  году  между  Османской  империей
и  Германией  было  достигнуто  соглашение  о  предоставлении  не¬
мецким  капиталистам  концессии  на  строительство  этой  дороги,
русская  дипломатия  сумела  добиться  такого  изменения  проекта,
при  котором  трасса  дороги  не  проходила  по  стратегически  важ¬
ным  для  России  регионам  Анатолии.  Преследуя  свои  чисто  эко¬
номические  цели,  в  марте  1900  года  Россия  сумела  добиться
права  на  сооружение  железнодорожных  линий  в  тех  районах
Анатолии,  которые  прилегали  к  ее  черноморскому  побережью.
Но  ни  одного  километра  железных  дорог  по  этому  соглашению
так  и  не  было  сооружено.  Очевидно,  что  экономические  выгоды
России  в  данном  случае  вновь  вошли  в  противоречие  с  ее  воен¬
но-политическими  интересами  в  регионе.
 90

Из  представленного  обзора  истории  отношений  России  и
Османской  империи  в  XV—XIX  веках  видно,  сколь  непростым
было  исторически  сложившееся  соседство  двух  великих  госу¬
дарств.  Начало  XX  века  ничуть  не  уменьшило  накала  противо¬
стояния  России  и  Османской  империи.  Политическая  и  одновре¬
менно  культурно-историческая  мечта  России  овладеть  пролива¬
ми  и  Константинополем  никогда  не  угасала  в  русском  обществе
и  высших  политических  кругах,  то  затухая,  то  разгораясь  вновь.
Россия  продолжала  оставаться  активным  дипломатическим  иг¬
роком  в  Восточном  вопросе:  и  во  время  разразившейся  в  Турции
в  1908  году  младотурецкой  революции,  и  в  период  балканских
войн  1912  и  1913  годов,  и  особенно  в  период  Первой  мировой
войны,  когда  вопрос  о  Константинополе  и  проливах  помог
Франции  и  Англии  вовлечь  Россию  в  кровопролитнейшее  воен¬
ное  противостояние  века.  И  теперь  историк  может  только  гадать
о  том,  добилась  ли  бы  Россия  осуществления  своей  мечты,  не
разразись  в  ней  Февральская,  а  затем  и  Октябрьская  революции.
Можно  сказать  лишь  одно  —  история  осуществилась  так,  как
она  осуществилась.  Константинополь-Стамбул  так  и  остался  в
руках  Турции,  а  проливы  по  договору  в  Монтрё  (1931)  ныне  от¬
крыты  для  прохода  всех  судов  мира,  в  том  числе  и  военных.
 Однако  нельзя  не  сказать  об  одном:  ни  частые  войны,  ни
сильнейшее  политическое  противостояние  не  породили  в  рус¬
ских  чувство  вражды  и  ненависти  к  турецкому  народу  и  тем  бо¬
лее  к  его  культуре.  Напротив,  все,  относящееся  к  Востоку,  к  му¬
сульманской  цивилизации,  уже  к  XIX  веку  вызывало  в  России
живейший  интерес.  Россия  накопила  огромную  литературу  о
Турции  и  турках.  О  ней  по  обязанности  писали  русские  дипло¬
маты,  писали  также  многие  из  тех,  кто  ее  посетил  с  той  или  иной
целью.  Турция  стала  источником  «восточных  мотивов»  в  рус¬
ской  художественной  литературе  и  живописи,  элементы  восточ¬
ной  моды  были  популярны  в  русском  аристократическом  обще¬
стве  первой  трети  XIX  века.  Но  только  со  временем  этот  интерес
к  Турции  начал  обретать  научные  формы,  и  в  основе  его,  бес¬
спорно,  лежали  практические  интересы  политики  и  торговли.

ГЛАВА  II
 ВЕК  РОССИЙСКОЙ
«ПРАКТИЧЕСКОЙ  ОСМАНИСТИКИ»  —  XVIII  ВЕК
 Исторические  факты  свидетельствуют  о  том,  что  российское
общество  допетровского  времени  получало  сведения  об  Осман¬
ской  империи  и  ее  народах  из  рассказов  российских  палом¬
ников,  посетивших  святые  места,  от  многочисленных  торговых
людей,  от  участников  военных  походов  в  турецкие  земли,  а  так¬
же  от  тех  русских,  которым  посчастливилось  вернуться  на  роди¬
ну  после  турецкого  плена.  Но,  бесспорно,  лучше  всего  знали
Турцию  посетившие  ее  или  работавшие  в  ней  в  разные  периоды
русские  дипломаты.  А.  Д.  Желтяков  справедливо  отмечает,  что
«время  со  второй  половины  XV  до  конца  XVIII  в.  можно  считать
периодом,  когда  в  русском  обществе  происходило  накопление
основных,  фундаментальных  знаний  о  Турции  и  турках,  сведе¬
ний,  на  основе  которых  русские  люди  создали  представление  о
турках-османах  как  народе  со  своими  обычаями,  нравами,  своей
материальной  и  духовной  культурой».1
 Уже  первое  столетие  дипломатических  контактов  Москов¬
ской  Руси  с  Османской  империей  выявило  очевидную  необходи¬
мость  в  людях,  знающих  язык  и  обычаи  турок,  характер  их  госу¬
дарства.  В  первые  два  века  развития  русско-турецких  отноше¬
ний  (XV—XVI  века)  русские  использовали  знание  турецкого
языка  своих  толмачей  (устных  переводчиков),  а  также  письмен¬
ных  переводчиков,  служивших  при  Посольском  приказе.  Их  вклю¬
чали  в  составы  посольств,  отправлявшихся  в  Стамбул,  и  долгое
время  эти  функции  с  успехом  выполняли  выходцы  из  татар.
 1  Желтяков  Л.  Д.  Русско-турецкие  культурные  связи  //  Россия  и  Восток.
Изд-во  СПб.  государственного  университета,  2000.  С.  107.
 92

В  эпоху  Петра  I  изучение  Востока,  и  прежде  всего  Турции,
впервые  начало  рассматриваться  как  государственная  задача
огромной  важности,  решение  которой  определялось  самим  гео¬
графическим  положением  России,  южными  границами  связан¬
ной  с  Востоком.  Петр  I  лично  стремился  использовать  каждую
возможность  для  организации  изучения  восточных  языков,  в
том  числе  языков  стран  и  народов  Ближнего  Востока  —  турец¬
кого,  арабского,  персидского.  В  годы  правления  Петра  I  специ¬
альным  сенатским  указом  был  произведен  отбор  нескольких  мо¬
лодых  людей  для  обучения  турецкому  языку.  Именно  эпоха  Пет¬
ра  I  положила  начало  систематическому  и  целенаправленному
собиранию  сведений  об  Османской  империи  —  ее  внутреннем
устройстве,  торговле  и  вооруженных  силах.
 К  этому  времени  в  России  уже  существовала  литература  об
Османской  империи.  Это  были  в  первую  очередь  описания  по¬
сольских  путешествий,  воспоминания  и  записки  русских  купцов
и  паломников  в  святые  места,  но  они  в  подавляющей  своей  час¬
ти  оставались  неопубликованными.  Русские  люди,  готовившие¬
ся  к  работе  на  Ближнем  Востоке,  в  петровскую  и  послепетров¬
скую  эпохи  уже  могли  познакомиться  с  рядом  трудов  европей¬
ских  авторов  об  Османской  империи,  переведенных  на  русский
язык.  Само  собой  разумеется,  что  в  Посольском  приказе  к  этому
времени  хранилась  небольшая  коллекция  книг  и  рукописей  об
Османской  империи.
 Важным  центром  изучения  турецкого  языка  и  истории  Тур¬
ции  стало  русское  постоянное  посольство  в  Стамбуле,  где  уже
в  20—30-х  годах  XVIII  века  при  миссии  состояло  пять  русских
переводчиков  с  турецкого.  Здесь  же  в  эти  годы  к  переводче¬
ской  деятельности  готовили  и  нескольких  молодых  людей.  Рус¬
ские  резиденты  в  Стамбуле  постоянно  были  озабочены  подго¬
товкой  переводчиков.  Их  готовили  и  при  Посольском  приказе,
что  свидетельствовало  не  только  о  государственной  потреб¬
ности  хорошо  знать  Османскую  империю,  но  и  о  наличии  в  Рос¬
сии  людей,  желавших  и  способных  удовлетворять  эту  потреб¬
ность.
 Одним  из  знатоков  Турции  при  Петре  I  был  Дмитрий  Канте¬
мир,  бывший  молдавский  господарь  (1710),  более  двадцати  лет
проживший  в  Стамбуле  и  владевший  не  только  молдавским  и
русским,  но  и  латинским,  греческим,  итальянским,  турецким
и  арабским  языками.  После  неудачного  турецкого  похода  Пет¬
ра  I  1711  года  Кантемир  перешел  на  сторону  России  и  был  вы¬
нужден  искать  службы  при  дворе  русского  царя.  Дмитрий  Кан¬
темир  стал  советником  Петра  I  по  турецким  делам.  Знания  им
реалий  Османского  государства  были  весьма  обширны,  так  же
 93

как  и  знания  турецкого  языка.  Князь  Кантемир  участвовал  в  пер¬
сидском  походе  Петра  I  1722—1723  годов  и,  имея  при  себе  ти¬
пографию,  печатал  необходимые  прокламации  на  турецком  и
персидском  языках.2
 Обширные  знания  Кантемира  получили  отражение  в  не¬
скольких  написанных  им  трудах.  В  1716  году  он  закончил  сочи¬
нение  «Возвышение  и  падение  дома  Османов».  В  этом  труде,  на¬
писанном  на  латинском  языке,  содержалось  обстоятельное  изло¬
жение  военно-политического  положения  империи  османов.  Эта
работа  была  переведена  на  английский,  французский,  немецкий
и  румынский  языки,  что  свидетельствовало  как  о  ценности  тру¬
да,  так  и  о  высоком  интересе,  который  испытывала  Европа  к  зна¬
ниям  об  Османской  империи.  Также  на  латинском  языке  была
написана  Кантемиром  книга  о  религии  турок  и  состоянии  Турец¬
кой  империи.  Этот  труд  Дмитрия  Кантемира  оставался  в  рукопи¬
си,  с  которой  был  сделан  ее  перевод  на  русский  язык  И.  Ю.  Иль¬
инским  —  домашним  учителем  в  семье  Кантемира.3  Труд  этот
под  названием  «Книга  систима,  или  Состояние  мухаммеданския
религии»  был  резко  раскритикован  другим  знатоком  Османской
империи,  Саввой  Рагузинским  —  торговцем  и  большим  помощ¬
ником  и  советником  Петра  I  в  турецких  делах.  В  одном  из  своих
собственных  сочинений  Савва  Рагузинский  писал,  что  вместо
распространения  в  России  «магометанских  рассказов»  надобно
переводить  сочинения,  внушающие  читателю  «святополитиче¬
ские  поступки,  для  исправления  совести,  духа  или  ума...»,4  ины¬
ми  словами,  он  видел  вред  в  книгах,  которые  вольно  или  не¬
вольно  пропагандировали  мусульманство,  которое  для  бывшего
христианского  подданного  Османской  империи  Рагузинского
представлялось  абсолютным  злом.  Представления  о  том,  что  ис¬
лам  может  быть  самостоятельным  объектом  изучения,  в  обще¬
стве  того  времени  еще  не  существовало,  как  не  существовало
тогда  и  отечественной  науки.
 Конечно,  Савва  Рагузинский  был  неправ.  Россия  остро  нуж¬
далась  в  более  полной  достоверной  информации  о  Турции  и
ее  господствующей  религии,  с  необходимыми  пояснениями,
чему  и  отвечал  труд  Кантемира,  притом  что  интерес  к  исламу
проявился  еще  до  воцарения  Петра  I.  Известно,  что  в  России  для
царевича  Петра  и  его  брата  Ивана  было  написано  сочинение,
специально  посвященное  Корану,  а  в  1716  году  по  указанию
 2  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности  факультета  восточных  языков  И
Бартольд  В.  В.  Сочинения.  Т.  IX.  С.  29.
 3  Кононов  А.  Н.  История  изучения  тюркских  языков  в  России.  Л.:  Наука,
1982.  С.  37—39.
 4  Павленко  Н.  И.  Птенцы  гнезда  Петрова.  М.,  1994.  С.  439.
 94

Петра  I  был  осуществлен  первый  русский  перевод  священ¬
ной  для  мусульман  книги,  который  сделал  Петр  Постников
(о  нем  см.  ниже)  с  французского  перевода  Корана,  сделанного
Дю  Рие.5
 Какими  знаниями  об  Османской  империи  обладала  Россия
ко  времени  эпохи  Петра  I?  Это  были  прежде  всего  посольские
донесения  и  записки  разного  рода  путешественников  второй  по¬
ловины  XVII  века.  Хранящиеся  ныне  в  Центральном  государст¬
венном  архиве  древних  актов  документы  российского  Посоль¬
ского  приказа,  посольские  книги  и  статейные  списки  —  вот  тот
основной  пласт  материалов,  который  сохранял  накопленные
знания  о  турках  и  Турции  XVI—XVII  веков.  Со  временем
эти  материалы  были  широко  использованы  в  трудах  русских
историков  XIX  и  XX  веков:  Н.  М.  Карамзина,  С.  М.  Соловьева,
Н.  А.  Смирнова  и  многих  других.  Конечно,  собрание  этих  мате¬
риалов  является  в  первую  очередь  летописью  русско-турецких
дипломатических  отношений,  но  оно  содержит  немалый  объем
сведений  и  о  внутриполитическом  и  экономическом  положении
султанской  державы,  личные  впечатления  участников  посольств
о  жизни  страны,  обычаях  ее  народа,  нравах  османской  верхуш¬
ки.  Без  этого  ценного  источника  знаний  русских  о  Турции  невоз¬
можно  было  строить  сколь-нибудь  выверенную  политику  в  от¬
ношении  этой  страны.  Как  отмечает  А.  Д.  Желтяков,  «сведения
посольств  о  культурно-бытовой  стороне  жизни  турок  носили
случайный  характер,  так  как  они  решали  совсем  другие  задачи,  а
отчасти  и  потому,  что  и  в  XVI  и  в  XVII  в.  почти  все  русские  по¬
сольства  попадали  в  Турцию  через  Азов,  а  оттуда  морским  пу¬
тем  непосредственно  в  Стамбул,  где  их  общение  было  ограниче¬
но  жестким  протоколом».6  Поэтому  появление  книг,  подобных
книгам  Кантемира,  отменного  знатока  турок  и  Турции,  было
важным  шагом  на  пути  изучения  османского  общества,  давало
материал  для  ознакомления  с  ним  более  широкого  круга  русской
образованной  публики.  Ведь  материалы  Посольского  приказа
были  достоянием  небольшой  группы  отечественной  бюрократии
и  недоступны  российскому  читателю.
 Важную  роль  в  ознакомлении  русских  людей  с  жизнью
османов  играли,  конечно,  и  путевые  заметки  разного  рода  рос¬
сийских  путешественников  —  купцов  и  паломников,  священ¬
нослужителей,  людей  разных  сословий,  оказавшихся  в  турецком
 5  Алкоран  о  Магомете,  или  Закон  турецкий.  Переведенный  с  французско¬
го  языка  на  российский.  Напечатался  повелением  царского  величества.  В  Сан-
ктпитербургской  типографии,  1716  году,  в  месяце  декемврии.
 6  Желтяков  А.  Д.  Указ.  соч.  С.  108.
 95

плену,  а  затем  волею  судеб  избавленных  от  него  и  вернувшихся
на  родину.
 В  середине  XVII  века  земли  Османской  империи  дважды
посетил  работавший  в  Посольском  приказе  знаток  живого  грече¬
ского  языка,  монах  Троице-Сергиевой  Лавры  и  ктитор  принад¬
лежавшего  Лавре  Московского  Богоявленского  монастыря  Ар¬
сений  Суханов.  Поездки  его  носили  специальный  характер,  так
как  совершались  в  бурный  период  «исправления  богослужебных
книг»  в  рамках  развернувшейся  реформы  Церкви.  Суханову
было  поручено,  в  частности,  собрать  на  Востоке  наиболее  древ¬
ние  греческие  рукописи  и  сделать  наблюдения  в  современной
греческой  богослужебной  практике.7  Он  был  весьма  далек  от  за¬
дачи  изучения  «жизни  турецкой»,  которая  интересовала  его  по
большей  части  в  связи  с  церковной  жизнью  греков  под  властью
османских  султанов.  В  своем  «Статейном  списке»  Арсений  ука¬
зывает  на  активное  наблюдение  турок  над  греками  в  этой  сфере
и  в  своей  горячей  полемике  с  греками  о  правильности  русского
богослужения  и  его  преимуществах  над  греческим  восклицает:
«той  нам  источник  источи  веру  из  ребра  Спасителева,  а  не  греки
нам  источник  вере.  Турской  царь  и  ближе  нас  у  вас  живет,  да  се
не  можете  его  напоить  своим  источником  и  к  вере  привести».8
Во  время  своих  путешествий  он  побывал  в  Стамбуле  и  землях
Восточной  Анатолии,  в  Сирии  и  Иерусалиме.
 Путевые  заметки  Арсения  Суханова  стали  известны  россий¬
ской  публике  только  в  конце  XIX  века,  когда  в  «Православном
Палестинском  сборнике»  в  Петербурге  в  1889  году  был  издан
его  «Проскинитарий»  (Поклонник  святым  местам),  известный
его  современникам  только  в  рукописях.  Автор  этого  замечатель¬
ного  памятника  литературы  сообщил  массу  интереснейших  све¬
дений  о  землях,  которые  ему  довелось  посетить  во  время  путе¬
шествий,  подробное  описание  Стамбула  того  времени,  а  также,
что  особенно  важно,  ряда  городов  Анатолии.  Суханов  сообщал
читателю  сведения  о  хозяйственной  жизни  страны,  нравах  и
обычаях  ее  населения.  Ценные  для  своего  времени  сведения  о
географии  региона,  содержащиеся  в  записках,  сделали  труд  Су¬
ханова  ценным  памятником  также  и  географической  литерату¬
ры.  В  частности,  ему  принадлежит  одно  из  первых  в  русской  ли¬
тературе  описаний  Босфора.  Немалое  место  в  записках  Суханова
заняли  также  сведения  о  военном  деле  османов,  в  частности  о
крепостных  укреплениях  в  городах,  а  также  о  военном  флоте.
 7  Карташев  А.  В.  История  Русской  Церкви.  М.:  Эксмо,  2010.  С.  297.
 8  Кожурин  К.  Протопоп  Аввакум.  Жизнь  за  веру.  М.:  Молодая  гвардия,
2011.  С.  116—117.
 96

Нельзя  забывать  о  том,  что  свое  путешествие  на  Восток  со¬
вершал  все  же  не  только  монах,  но  и  работник  Посольского  при¬
каза,  к  тому  же  человек  светски  весьма  образованный.  Посланный
за  книгами  и  рукописями  для  «исправления»  богослужебных
книг,  Арсений  Суханов  привез  в  Москву  также  «Труды  и  дни»
Гесиода,  «Илиаду»  и  «Одиссею»  Гомера,  сочинения  Аристотеля,
Демосфена,  Феокрита,  Аристофана,  трагедии  Эсхила,  Софокла  и
Эврипида,  «Описание  Эллады»  Павсания,  «Географию»  Страбо¬
на,  «Сравнительные  жизнеописания»  Плутарха,  медицинские
трактаты  Галена,  Диоскорида,  Орибасию,  что,  возможно,  объяс¬
нялось  потребностями  московской  греко-латинской  школы.9
 В  30-х  годах  XVII  века  дважды  совершил  путешествия  по
землям  Европейской  и  Азиатской  Турции  казанский  купец  Васи¬
лий  Гагара,  чьи  путевые  записки  были  опубликованы  в  «Пале¬
стинском  сборнике»  только  в  1891  году  (т.  XI,  вып.  3).  В.  Гагара
был  знаком  с  тюркскими  языками  и  даже  со  староосманской
письменностью,  что  делает  собранные  им  сведения  исключительно
ценными.  Но  и  они  долгое  время  были  недоступны  читателю.
 Во  второй  половине  XVII  века  анонимным  автором  было  со¬
ставлено  «Описание  Турецкой  империи».  Известно,  что  сочине¬
ние  было  написано  русским  человеком,  долгое  время  находив¬
шимся  в  турецком  плену.  Б.  М.  Данциг  высказал  предположе¬
ние,  что  это  был  боярский  сын  Федор  Дорохин,  который  попал  в
плен  к  крымским  татарам.  Позже  он  был  продан  в  Турцию,  слу¬
жил  в  войске  султана  и  вернулся  в  Россию  в  1674  году.10  Опуб¬
ликовано  было  это  интереснейшее  сочинение  также  в  «Право¬
славном  Палестинском  сборнике»  (т.  X,  вып.  3,  СПб.,  1890)  под
названием  «Описание  Турецкой  империи,  составленное  рус¬
ским,  бывшим  в  плену  у  турок  во  второй  половине  XVII  века».
Автор  этой  публикации  П.  А.  Сырку  отмечал,  что  «никто  из  ев¬
ропейцев  этого  времени  не  исходил  столько  территорий  Турец¬
кой  империи,  не  видел  столько  уголков  ея  и  не  отмечал  столько
особенностей  их,  как  наш  автор».11  Действительно,  неизвестный
автор  этих  путевых  заметок  пять  лет  пропутешествовал  по
Османской  империи,  посетив  десятки  городов  в  Малой  Азии  и  в
арабских  провинциях  султанской  державы.  Основным  содержа¬
нием  материалов,  собранных  путешественником,  стали  сведения
военного  характера,  географические  и  этнографические  данные
о  тех  районах,  которые  он  посетил,  в  особенности  о  столице  им¬
перии  —  Стамбуле.  Несмотря  на  то  что  все  три  сочинения  были
 9  Там  же.  С.  122—123.
 10  Данциг  Б.  М.  Указ.  соч.  С.  35.
 11  Цит.  по:  Данциг  Б.  М.  Указ.  соч.  С.  35.
 97

изданы  в  конце  XIX  века  старанием  Палестинского  общества
России,  много  сделавшего  для  ознакомления  русской  публики  с
миром  Ближнего  и  Среднего  Востока,  само  содержание  сочине¬
ний  Василия  Г  агары  и  Арсения  Суханова  отражает  живой  инте¬
рес  русских  к  жизни  и  обычаям  Турции  в  XVII  веке.
 Среди  разного  рода  материалов  —  посольских  реляций,  вос¬
поминаний  и  дневниковых  записей  путешественников,  сыграв¬
ших  свою  роль  в  получении  достоверных  сведений  о  тур-
ках-османах  и  их  державе  в  допетровской  Руси,  несомненно,  вы¬
деляется  «Скифская  история»,  написанная  в  конце  XVII  века
стольником  А.  И.  Лызловым.  Этот  труд  примечателен  не  только
содержанием  —  в  нем  имеется  много  сведений  о  Турции  и  тур¬
ках  (наряду  с  очерками,  в  которых  освещаются  обстоятельства
борьбы  русского  народа  с  татаро-монгольским  нашествием),  но
и  формой,  делающей  книгу  А.  И.  Лызлова  предтечей  уже  науч¬
ных  отечественных  трудов  по  османистике,  появившихся  в
XIX  веке.  В  труде  А.  И.  Лызлова,  изданном  Н.  И.  Новиковым  в
Петербурге  в  1776  году  (и  десятью  годами  позже  переизданном
в  Москве),  можно  заметить  некоторые  черты  научной  публи¬
кации.  Книга  Лызлова  имела  деление  на  главы  и  была  оснащена
ссылками  на  использованные  автором  источники.  Имя  издателя
книги,  просветителя  и  масона  Н.  И.  Новикова,  было  широко  из¬
вестно  благодаря  его  выдающейся  издательской  деятельности,
много  сделавшей  для  просвещения  российского  общества  и  для
развития  отечественной  науки.  Издаваемые  им  труды  по  преи¬
муществу  были  направлены  на  изучение  настоящего  и  прошлого
России,  а  также  ее  литературы.  Это  были  также  учебники  и  сло¬
вари.  Труд  Лызлова,  по-видимому,  привлек  внимание  издателя
не  только  сведениями  о  Турции,  но  также  ее  исторической  ча¬
стью,  связанной  с  историей  Русского  государства.  Это  был  один
из  тех  трудов,  которые  должны  были,  по  мысли  издателя,  спо¬
собствовать  развитию  кругозора  русского  общества  в  рамках
глубокого  убеждения  того  времени  о  пользе  распространения
науки  и  просвещения.  Почва  для  такого  рода  просветительской
деятельности  уже  была  подготовлена  научными  трудами  перво¬
го  русского  ученого  М.  В.  Ломоносова,  а  также  автора  «Истории
Российской»  и  «Разговора  о  пользе  наук  и  училищ»  В.  Н.  Тати¬
щева.  Главное  же  —  после  реформ  Петра  I  —  в  России  появи¬
лась  достаточно  широкая  среда,  ценившая  книгу  не  только  как
средство  развлечения.
 В  течение  XVIII  века  в  России  было  издано  несколько  книг,
посвященных  Османской  империи  —  главным  образом  пере¬
водных  (это  были  переводы  с  английского,  французского  и
немецкого  языков),  ее  войнам  с  Россией.  Однако  их  было  не¬
 98

много.  Переводы  делались  из  насущных  практических  потреб¬
ностей,  диктовавшихся  политическими  задачами  государства.
Так,  с  итальянского  языка  в  Новгороде  братьями  Иоаннакием  и
Софронием  Лихудами  было  переведено  сочинение  Сигизмонда
Альбегерта  «Об  артиллерии  и  способах  победить  турок  на  мо¬
ре».  И  сделано  это  было  по  заказу  Петра  I.  Начиная  с  20-х  годов
XIX  века  поток  подобного  рода  изданий  многократно  увеличил¬
ся.  Путешественники,  армейские  офицеры,  участвовавшие  в
войнах  с  Турцией,  писатели,  художники  и  ученые,  посетившие
османские  земли,  и  особенно  Константинополь,  —  все  спешили
описать  полученные  впечатления  о  жизни  турок  и  их  нравах.
В  большинстве  случаев  все  это  появлялось  затем  в  опубликован¬
ном  виде.  Писались  сочинения  такого  рода  в  золотой  век  рус¬
ской  литературы,  и  они  в  значительной  мере  обогащали  русское
общество  знаниями  о  турках  и  Турции.  Достаточно  упомянуть
в  данной  связи  «Путешествие  в  Арзрум»  А.  С.  Пушкина,  напи¬
санное  в  результате  поездки  поэта  на  азиатский  театр  воен¬
ных  действий  русской  армии  во  время  русско-турецкой  войны
1828—1829  годов.
 Но,  конечно,  «точное»  знание  русских  об  османской  держа¬
ве  в  начале  XVIII  века  Россия  могла  получать  только  от  своих
дипломатов.  В  ряду  сообщений  подобного  рода  особняком  по
своей  полноте,  достоверности  и  широте  охвата  предмета  стоит
описание  Османской  империи  графа  П.  А.  Толстого,  первого  по¬
стоянного  русского  посла  в  Стамбуле  (о  его  миссии  см.  Гл.  1).
Поразительно,  как  быстро  Толстой  освоился  в  совершенно  чуж¬
дом  ему  мире  и  как  толково  он  начал  собирать  необходимую  его
стране  информацию.  Его  интересовало  все:  организация  султан¬
ского  двора  и  расстановка  сил  при  нем,  лица,  имеющие  влияние
на  формирование  политики  Порты,  состояние  и  организация  во¬
оруженных  сил,  финансы.  Работать  ему  приходилось  в  трудней¬
ших  условиях.  День  и  ночь  окруженный  охраной  из  янычар,
по  сути,  находясь  в  изоляции,  он  смог  найти  необходимых  ему
информаторов  и  форму  контактов  с  ними.  Главным  из  этих
информантов  стал  Иерусалимский  патриарх  грек  Досифей,  ока¬
завший  неоценимую  помощь  русскому  послу.  На  все  запросы
П.  А.  Толстого  патриарх  отвечал  немедленно,  часто  по  собст¬
венной  инициативе  сообщая  ему  полезные  сведения.  Помогал
ему  в  этом  и  его  племянник,  Спилиот,  а  также  уже  упоминав¬
шийся  выше  уроженец  Рагузы12  серб  Савва  Лукич  Владиславич,
больше  известный  в  России  как  Савва  Рагузинский.  Когда  в
 12  Рагуза  —  старинное  название  современного  г.  Дубровника  (в  Хор¬
ватии).
 99

1704  году  он  перебрался  в  Россию,  обязанности  добровольного
помощника  русского  посла  Савва  передал  сербу  Луке  Барке,
консулу  Рагузинской  республики  в  Стамбуле.
 В  Москве  ждали  сведений  Толстого  о  султане  Мустафе  II  и
его  сановниках,  просили  узнать,  не  правит  ли  он  через  своих  фа¬
воритов,  имеет  ли  воинственный  характер  и  настрой,  хотели
знать  о  бюджете  Османской  империи  и  о  том,  имеет  ли  казна
«оскудение»  или  «довольство».  Петру  I  в  это  время  было  важно
получить  сведения  о  составе  турецкой  сухопутной  армии  и  ее
дислокации,  наличии  европейских  инструкторов  в  кавалерии,
пехоте  и  артиллерии,  о  состоянии  флота  —  количестве  кораблей
и  их  типах,  их  вооружении,  составе  экипажей,  размерах  жало¬
ванья  в  войске  и  т.  д.  Толстому  поручалось  узнать  также  об  от¬
ношениях  турок  с  другими  государствами  и  о  состоянии  торгов¬
ли  с  ними.
 Поразительно,  но  русский  посол  ответил  на  все  эти  вопросы
обстоятельно  и  с  большой  степенью  точности,  отправив  в  Москву
свое  сочинение  под  названием  «Состояние  народа  турецкого».
 Нет  сомнения  в  том,  что  в  тот  период,  как  и  значительно
позже,  этот  документ,  составленный  человеком  знающим,  ана¬
литиком  тонким  и  вдумчивым,  весьма  содействовал  правильной
оценке  Россией  Турции,  выработке  оптимальных  средств  и  спо¬
собов  дипломатических  (и  иных)  отношений  с  державой  турец¬
кого  султана.
 П.  А.  Толстой  сумел  представить  в  своем  труде  довольно
полную  картину  жизни  Османской  империи  при  султане  Муста¬
фе  II.13  Он  образно  и  точно  характеризовал  нравы  османской
 13  Деятельность  П.  А.  Толстого  в  качестве  первого  постоянного  посла
России  в  Стамбуле  и  характер  его  описания  Османской  империи  представлены
в  работах  современных  российских  ученых.  С.  Ф.  Орешкова  рассматривала
миссию  П.  А.  Толстого  в  Стамбуле  в  общем  контексте  русско-турецких  отно¬
шений  XVIII  в.  (Орешкова  С.  Ф.  Русско-турецкие  отношения  в  начале  XVIII  в.
М.,  1971).  Совместно  с  М.  Р.  Аруновой  она  подготовила  публикацию  самого
труда  Толстого  о  империи  османов  в  период  его  пребывания  в  Стамбуле  (Рус¬
ский  посол  в  Стамбуле.  Петр  Андреевич  Толстой  и  его  описание  Османской
империи  начала  XVIII  в.  М.,  1985).  М.  Р.  Аруновой  принадлежит  также  статья
«„Описание...”  П.  А.  Толстого  как  источник  по  истории  Османской  империи»
(опубликована  в  сборнике:  Ближний  и  Средний  Восток  (история,  культура,  ис¬
точниковедение).  М.,  1968).  Жизнь  и  деятельность  П.  А.  Толстого  освещены
также  в  нескольких  статьях  Т.  К.  Крыловой,  посвященных  работе  русских  дип¬
ломатов  в  Османской  империи  в  1700—1714  годах  (см.:  Исторические  запис¬
ки.  М.,  1959;  см.  также  сборник:  Международные  связи  России  в  XVII—
XVIII  вв.  М.,  1966).  Значительное  внимание  П.  А.  Толстому  уделил  в  своей
уже  упоминавшейся  выше  книге  Б.  М.  Данциг.  О  П.  А.  Толстом  и  его  дипло¬
матической  миссии  в  Стамбуле  см.  также:  Павленко  Н.  И.  Птенцы  гнезда  Пет¬
рова.  М.,  1994.  С.  212—243.
 100

верхушки,  всего  государственного  аппарата,  положение  в  армии
и  флоте,  описывал  деятельность  представителей  европейских
держав  в  Стамбуле,  в  частности  их  стремление  ухудшить  турец¬
ко-русские  отношения.  В  записках  русского  посла  представлен
образ  царствовавшего  в  ту  пору  султана  Мустафы  II,  который,
по  словам  П.  А.  Толстого,  был  совсем  не  расположен  к  военным
занятиям  и  государственным  делам,  постоянно  предавался  раз¬
влечениям  и  утехам  со  своими  многочисленными  женами.  При
этом  посол  отмечал  разорительность  многих  султанских  забав  и
развлечений  для  государственной  казны.  Характеризуя  высших
сановников  империи,  посол  писал:  «А  радеют  все  турецкие  ми¬
нистры  больше  о  своем  богатстве,  нежели  о  государственном
управлении...  Ныне  турецкие  вельможи  получили  по  желанию
своему  удобное  время  к  собранию  себе  несчетных  богатств  от
расхищения  народной  казны».  Посол  обращал  внимание  на  роль
и  влияние  высшего  мусульманского  духовенства,  располагавше¬
го  огромными  средствами,  которые  составляли  около  трети  всех
доходов  государственной  казны.  При  этом  положение  турецких
финансов  было  весьма  плохим,  а  точная  сумма  годовых  доходов
страны  не  была  известна  даже  министрам  султана.  П.  А.  Тол¬
стой  писал  о  том,  что  одной  из  основных  причин,  обусловивших
полное  расстройство  финансов,  были  казнокрадство  и  произвол
чиновников.  Непрерывно  рос  государственный  долг  страны,  ра¬
нее  одной  из  богатейших  на  Востоке,  а  ныне  быстро  разоряв¬
шейся  и  бедневшей.  Описывая  налогово-податную  систему  ту¬
рок,  русский  посол  отмечал,  что  из-за  безудержного  воровства
и  хищений  центральных  и  местных  властей  в  казну  государства
попадало  не  более  трети  собранных  сумм.  Как  человек  про¬
ницательный  и  опытный  в  государственных  делах,  Толстой  су¬
мел  правильно  оценить  связь  роста  налогового  бремени  широ¬
ких  масс  с  народными  возмущениями  в  государстве  османов.
Посол  охарактеризовал  в  своем  сочинении  также  положение
нетурецких  народов  Османской  империи,  состояние  ее  армии  и
флота,  деятельность  послов  европейских  держав  в  Стамбуле,  в
частности  дипломатов  Франции,  которые  в  эту  пору  всячески
стремились  спровоцировать  русско-турецкий  военный  конф¬
ликт.
 Существенное  внимание  посол  уделил  проблеме  боеспособ¬
ности  султанской  армии,  показав  упадок  янычарского  корпуса,
военное  искусство  которого  было  заметно  ниже,  чем  у  сухопут¬
ных  сил  европейских  стран.  Он  указывал,  что  экономический
упадок  привел  к  тому,  что  численность  войск,  которые  комплек¬
товались  в  случае  войны,  неуклонно  уменьшалась.  Много  места
в  сочинении  русского  посла  уделено  и  положению  султанского
 101

флота  —  теме,  особенно  интересовавшей  Петра  I.  С  большим
знанием  дела  Толстой  характеризует  организацию  турецкого  во¬
енного  флота  и  уровень  кораблестроения.
 Русский  посол  в  полной  мере  осознавал  значение  для  Рос¬
сии  успеха  русской  торговли  в  Османской  империи.  При  этом
он  видел  стремление  европейских  держав  помешать  доступу
русских  товаров  на  турецкие  рынки.  Он  отмечал,  что  торго¬
вые  суда,  в  том  числе  и  турецкие,  плавающие  в  Черном  море,
доставляют  в  Стамбул  пшеницу  и  ячмень,  овес  и  масло,  шерсть
и  кожи,  многие  съестные  припасы,  без  которых  в  Стамбуле
может  начаться  голод.  Да  и  провинции  империи,  писал  по¬
сол,  нуждаются  в  поставках  русского  продовольствия.  И  хо¬
тя  Турция  была  заинтересована  в  русских  товарах,  она,  как
отмечал  Толстой,  отрицательно  относилась  к  развитию  торгов¬
ли  с  Россией,  боясь,  в  частности,  увеличения  числа  русских  тор¬
говых  судов  в  Черном  море.  Также  Турция  весьма  опасалась
установления  связей  христианских  подданных  султана  с  Рос¬
сией.
 Следует  признать,  что  труд  П.  А.  Толстого  есть  прежде  все¬
го  важный  и  успешный  результат  дипломатической  деятельно¬
сти  русского  посла  в  Турции,  сумевшего  добыть  важную  и  цен¬
ную  для  российского  государства  информацию.  Вместе  с  тем
труд  П.  А.  Толстого  без  преувеличения  можно  считать  важным
шагом  в  зарождении  российской  «практической  османисти-
ки»  —  периода  изучения  Турции  не  собственно  учеными,  а  дип¬
ломатами,  путешественниками  и  наблюдателями  разных  про¬
фессий.
 Работавших  в  Стамбуле  российских  дипломатов  —  как  са¬
мих  послов,  так  и  их  сотрудников,  занимавшихся  сбором  мате¬
риалов  для  посольских  реляций,  вполне  можно  отнести  к  самой
ценной  категории  таких  «практических  османистов».  Даже  если
подготовленные  ими  материалы  и  оставались  в  своем  большин¬
стве  неопубликованными,  пылясь  в  архивах  государственных
канцелярий  России,  они  не  теряли  от  этого  своих  ценных  ка¬
честв  —  точности  описаний  явлений  и  фактов,  большой  объек¬
тивности  оценок.  И  по  сей  день  они  представляют  собой  важ¬
нейший  источник  для  современных  османистических  исследова¬
ний.  Каждый  историк  Турции,  работавший,  в  частности,  в
Архиве  внешней  политики  России  (бывший  Московский  Глав¬
ный  архив  министерства  иностранных  дел),  может  это  подтвер¬
дить.
 Заметный  след  в  «практической  османистике»  оставили  та¬
кие  выдающиеся  российские  дипломаты  XVIII  века,  как
И.  И.  Неплюев,  А.  А.  Вешняков,  А.  И.  Неплюев,  А.  М.  Обрес-
 102

ков,  Н.  В.  Репнин,  Я.  И.  Булгаков,  М.  И.  Голенищев-Кутузов,
 В. 	П.  Кочубей.14
 Б.  М.  Данциг,  весьма  основательно  освещающий  в  своей
книге  «Ближний  Восток  в  русской  науке  и  литературе»  деятель¬
ность  русских  дипломатов  в  Стамбуле,  справедливо  называет
реляции  русских  резидентов  в  османской  столице  «исключи¬
тельным  источником  для  изучения  внутриполитической  жизни  и
внешней  политики  стран  Ближнего  Востока».  Называя  резиден¬
тов  России  в  Стамбуле  «хорошо  осведомленными  людьми»,  он
подчеркивает,  что  эта  осведомленность  была  результатом  лич¬
ного  общения  не  только  с  единоверцами,  подданными  султана,
но  и  с  высшими  сановниками  империи  османов  и  крупными  чи¬
новниками.  Русские  послы  регулярно  направляли  в  Петербург
курьерской  связью  свои  реляции  в  форме  секретных  зашифро¬
ванных  документов.15  Именно  они,  сохранившись  в  фондах  рос¬
сийских  государственных  архивов,  со  временем  стали  ценней¬
шим  материалом  для  историков-османистов.
 В  начале  XVIII  века  русские  резиденты  в  Стамбуле  и  их  по¬
мощники  не  только  изучали  общую  ситуацию  в  империи  осма¬
нов,  но  и  весьма  внимательно  следили  за  всеми  действиями  дип¬
ломатов  других  держав  в  Стамбуле,  иными  словами,  изучали
внешнеполитические  отношения  Османской  империи.
 В  практической  работе  резидентов  важна  была  специаль¬
ная  предварительная  их  подготовка  к  предстоящей  миссии.
В  XVIII  веке  она  проводилась  весьма  тщательно.  Приведем
лишь  один  факт.  Когда  русского  посла  А.  И.  Неплюева  начали
готовить  к  работе  послом  в  Стамбуле,  архив  российской  Колле¬
гии  иностранных  дел  ознакомил  его  с  материалами  донесений
предыдущих  резидентов  в  Турции.
 Работу  русской  постоянной  миссии  в  Стамбуле  обеспечива¬
ли  несколько  молодых  сотрудников,  знавших  турецкий,  грече¬
ский,  итальянский  и  латынь.  При  этом  русская  миссия  уже  в
XVIII  веке  стремилась  формировать  штат  переводчиков  моло¬
дыми  людьми  из  числа  русских  подданных.  В  1722  году  извест¬
но  одно  из  таких  русских  имен  —  Мальцев.16  В  этот  же  период
сотрудники  миссии,  в  том  числе  молодые  переводчики,  для
улучшения  своей  подготовки  к  работе  начали  переводить  с  евро¬
пейских  языков  книги  о  Турции  и  турках.
 14  Характеристика  деятельности  этих  дипломатов  содержится  в  работах
Б.  М.  Данцига  (Ближний  Восток  в  русской  науке  и  литературе.  М.,  1973),
В.  Теплова  (Русские  представители  в  Царьграде  (1496—1891).  СПб.,  1891),
Ю.  А.  Петросяна  (Русские  на  берегах  Босфора.  СПб.,  1998).
 15  Данциг  Б.  М.  Указ.  соч.  С.  67.
 16  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности  факультета  восточных  языков.  С.  29.
 103

Появлению  своих  переводчиков  в  Стамбуле17  немало  спо¬
собствовал  Петр  I,  который,  видя  нужду  в  них  Коллегии  ино¬
странных  дел,  начал  посылать  достаточно  подготовленных  мо¬
лодых  людей  в  страны  Ближнего  Востока  для  изучения  языка  и
культуры  народов  этого  региона.  В  январе  1716  года  был  издан
Сенатский  указ,  который  предписывал:  «На  Москве  из  латин¬
ских  школ  выбрать  из  учеников  робят  добрых,  молодых  пять  че¬
ловек,  таких,  которые  по  меньшей  мере  грамматику  выучили,
для  посылки  в  Перейду  при  Посланнике  Господине  Волынском
для  учения  языкам  Турецкому,  Арабскому  и  Персидскому,  а  вы¬
брав,  отдать  их  в  Посольский  приказ».18  Несколько  позже,  в  свя¬
зи  с  отправкой  в  Стамбул  миссии  А.  И.  Румянцева,  Петр  I  пове¬
лел  передать  его  посольству  четырех  молодых  людей  для  изуче¬
ния  турецкого  языка.  Заметим,  что  в  этот  период  русские
резиденты  в  Стамбуле  уделяли  большое  внимание  подготовке
переводчиков  при  миссии.  Систематически  выделялись  день¬
ги  на  оплату  преподавателей  турецкого  и  греческого  языков.
А.  А.  Вешняков  в  июне  1740  года  уведомил  Коллегию  иностран¬
ных  дел,  что  ему  удалось  подобрать  пять  русских  молодых  лю¬
дей  из  числа  освобожденных  из  турецкого  плена  для  подготовки
в  качестве  переводчиков.  Одним  из  тех  молодых  людей,  которые
в  эти  годы  состояли  учениками  переводческой  деятельности  при
миссии,  был  Николай  Буйдий,  составивший  в  1752  году  «Крат¬
кое  объявление  о  тогдашнем  состоянии  Оттоманской  Порты».
 Чтобы  оценить  значение  посольских  реляций  в  развитии
российской  «практической  османистики»,  стоит  очертить  круг
тем  этих  документов.  В  дипломатических  донесениях,  напри¬
мер,  И.  И.  Неплюева  и  А.  А.  Вешнякова,  которые  возглавляли
русскую  миссию  в  Стамбуле  в  20—40-х  годах  XVIII  века,  пред¬
ставляемых  в  Коллегию  иностранных  дел,  содержались  важные
сведения  о  внутриполитическом  положении  империи  османов  в
этот  период.  Российские  дипломаты  (или  резиденты,  как  их  на¬
зывали  в  России)  отмечали  раздробленность  страны,  широкую
практику  взяточничества  султанских  чиновников,  характеризо¬
вали  продовольственное  положение  в  различных  частях  страны.
Значительное  внимание  в  этих  дипломатических  документах
уделено  восстанию  городского  населения  Стамбула  в  1730  году
под  руководством  Патрона  Хилиля.  Описавший  это  событие
И.  И.  Неплюев  правильно  оценил  социальный  состав  бунтую¬
 17  В  русском  посольстве  в  ряде  случаев,  бывало,  пользовались  услугами
переводчиков  из  европейских  посольств  в  Стамбуле.
 18  Цит.  по:  Кононов  А.  Н.  История  изучения  тюркских  языков  в  России.
Л.,  1972.  С.  27.
 104

щих,  подчеркнул  народный  характер  восстания,  стоившего  тро¬
на  царствовавшему  султану  Ахмеду  III.  Однако  отечественная
публика  узнала  о  случившихся  беспорядках  в  Стамбуле  не  от
русского,  а  от  иностранца,  через  перевод  с  французского,  который
сделал  поэт  и  профессор  элоквенции  Академии  наук  В.  К.  Тре-
диаковский  (Известие  о  двух  возмущениях,  случившихся  в  Кон¬
стантинополе  1730  и  1731  года  при  низложении  Ахмеда  III  и
возведении  на  престол  Магомета  V.  СПб.,  при  имп.  Академии
наук).  Ценные  сведения  о  положении  Османской  империи  в  пе¬
риод  русско-турецкой  войны  1736—1739  годов  содержатся  в  ре¬
ляциях  А.  А.  Вешнякова.  В  них  имеется  и  немало  информации  о
русско-турецкой  торговле.  Когда  президент  Коммерц-коллегии
князь  Юсупов  составил  в  1745  году  записку,  в  которой  говори¬
лось  о  необходимости  получить  сведения  о  промышленности  и
торговле  в  Османской  империи  с  целью  активизировать  русских
купцов  в  бассейне  Черного  моря,  резидент  в  Стамбуле  А.  И.  Не-
плюев  представил  в  Петербург  важное  донесение,  в  котором  со¬
держался  один  из  первых  обзоров  экономического  положения
Турции,  а  также  описание  главных  торговых  портов  Османской
империи.
 В  интереснейших  реляциях  российского  резидента  в  Стам¬
буле  в  1751—1768  годах  А.  М.  Обрескова  была  представлена  до¬
вольно  полная  картина  жизни  Османской  империи,  положения
ее  немусульманских  подданных,  состояния  армии  и  финансов.
Реляции  А.  М.  Обрескова  отражали  весьма  высокую  «османи-
стическую»  подготовку  автора,  который  хорошо  владел  турец¬
ким  и  греческим  языками  и  смог  приобрести  ценный  опыт  и  зна¬
ния,  будучи  десять  лет  сотрудником  русского  посольства  при
послах  А.  А.  Вешнякове  и  А.  И.  Неплюеве.  А.  М.  Обресков  во¬
шел  в  историю  российской  дипломатии  как  человек  большого
мужества  и  находчивости.  С  началом  русско-турецкой  войны
1768—1774  годов  он  был  заточен  турками  в  тюрьму  —  Семиба¬
шенный  замок,  но  даже  оттуда  умудрялся  пересылать  свои  реля¬
ции  в  Петербург.  А.  М.  Обресков  был  освобожден  из  тюрьмы  в
1771  году  и  активно  участвовал  в  подготовке  завершившего  вой¬
ну  Кючюк-Кайнарджийского  мирного  договора,  условия  кото¬
рого  были  исключительно  выгодными  для  России.
 В  реляциях  А.  М.  Обрескова  значительное  место  занимало
описание  состояния  русско-турецкой  торговли  и  предлагались
конкретные  меры  для  ее  развития,  в  том  числе  развития  торгово¬
го  мореплавания.  В  частности,  А.  М.  Обресков  предлагал  Ком¬
мерц-коллегии  отобрать  шесть  толковых  юношей  из  числа  купе¬
ческих  или  мещанских  людей  для  посылки  в  Стамбул,  где  они
были  бы  определены  на  выучку  в  филиалы  нескольких  крупных
 105

европейских  торговых  домов  в  османской  столице,  а  затем  ис¬
пользованы  в  делах  русско-турецкой  торговли.
 Князь  Н.  В.  Репнин  был  направлен  в  Османскую  империю
во  главе  чрезвычайного  посольства  после  окончания  русско-ту¬
рецкой  войны  1768—1774  годов.  Реляции,  посланные  Н.  В.  Реп¬
ниным  в  Петербург,  касались  прежде  всего  состояния  султан¬
ской  державы  после  войны  и  освещали  попытки  Порты  добиться
изменения  ряда  статей  Кючюк-Кайнарджийского  мира.
 Три  года  (в  1776—1779  годах)  поверенным  в  делах  России  в
Стамбуле  являлся  А.  Стахиев,  чьи  регулярные  донесения  в  Пе¬
тербург  содержали  важные  сведения  о  внутриполитическом  по¬
ложении  султанского  государства  в  эти  годы  (посол  сообщал
о  бунтах  в  Каире,  турецко-персидских  столкновениях  в  районе
Курдистана,  о  разразившейся  эпидемии  чумы).  А.  Стахиева  в
Стамбуле  сменил  Я.  И.  Булгаков,  который  неплохо  разбирался  в
делах  турецких,  ибо  принимал  участие  еще  в  работе  посольства
Н.  В.  Репнина.  В  1787  году  его  постигла  участь  А.  М.  Обреско-
ва:  он  был  заточен  в  Семибашенный  замок  в  связи  с  начавшейся
очередной  русско-турецкой  войной  1787—1791  годов.  Состав¬
ленные  им  реляции  являются  важным  документом,  освещаю¬
щим  положение  султанской  державы  в  80-х  годах  XVIII  века  и
способным  предоставить  историку  важные  сведения  о  положе¬
нии  дел  в  арабских  провинциях  Османской  империи,  народном
недовольстве  султаном  и  его  сановниками,  о  народных  волне¬
ниях,  взяточничестве  чиновников,  междоусобицах  в  различных
частях  Анатолии.  Попав  с  началом  русско-турецкой  войны  в
каземат  Семибашенного  замка,  в  трудных  условиях  заточения
Я.  И.  Булгаков  проявил  завидную  стойкость  и  хладнокровие,
занявшись  переводом  на  русский  язык  трудов  европейских
путешественников  по  Турции,  и  даже  нашел  возможность
посылать  письма  Екатерине  II  и  ее  сановникам  —  А.  А.  Безбо¬
родко  и  Г.  А.  Потемкину.  В  этих  письмах  Я.  И.  Булгаков  про¬
должал  сообщать  императрице  и  высшим  сановникам  россий¬
ского  государства  об  известном  ему  положении  дел  в  империи
османов.
 В  1793—1794  годах  чрезвычайным  российским  послом  в
Стамбуле  был  назначен  М.  И.  Голенищев-Кутузов,  ставший
позднее  известным  как  герой  1812  года  и  спаситель  России.
Главной  его  задачей  было  урегулировать  ряд  вопросов  рус¬
ско-турецких  отношений  после  заключения  Ясского  мирного
договора  1792  года.  Но  в  своих  донесениях  в  Петербург  этот
видный  российский  военный,  ставший  и  дипломатическим  дея¬
телем,  сообщал  важные  сведения  о  состоянии  турецкой  армии  и
флота,  о  начавшихся  военных  реформах  султана  Селима  III,  эко¬
 106

номической  ситуации  в  стране,  а  также  о  мятежах  в  разных  час¬
тях  Османской  империи.
 М.  И.  Кутузова  сменил  в  Стамбуле  князь  В.  П.  Кочубей,  ко¬
торый  пробыл  в  османской  столице  четыре  года  —  с  февраля
1794  по  1798  год.  Его  внимание  привлекало  главным  образом
экономическое  состояние  Турции,  в  своих  донесениях  он  опи¬
сывал  ее  финансы  и  торговлю  с  Россией.  В  архивных  доку¬
ментах  графа  С.  Р.  Воронцова  сохранились  сведения  о  том,  что
 В. 	П.  Кочубей  подготовил  также  работу  об  общем  положении
Османской  империи,  оставшуюся  неопубликованной.
 В  80-х  годах  XVIII  века  Россия  начала  открывать  свои  кон¬
сульства  в  различных  крупных  городах  Османской  империи,  в
частности  в  Измире  (Смирне),  Александрии,  Дамаске,  Бейруте,
Трабзоне,  на  Кипре  и  Родосе.  С  этого  времени  важную  информа¬
цию  о  положении  Османской  империи  начали  собирать  и  рус¬
ские  консулы.  В  их  донесениях  преобладали  сведения  о  торгов¬
ле  и  народонаселении  того  или  иного  региона  Турции.
 Все  сведения,  собиравшиеся  об  Османской  империи  русски¬
ми  послами  и  консулами,  имели  практическое  значение  и  были
обусловлены  политическими  и  торговыми  потребностями  рос¬
сийского  государства.  Конечно,  ни  в  коей  мере  эти  реляции  не
рассматривались  их  составителями  как  «научные  писания»,  и
вряд  ли  они  в  полной  мере  представляли  их  значение  для  буду¬
щего.  В  XVIII  веке  русская  наука  делала  свои  первые  шаги,  и  си¬
стематического  изучения  Турции  в  чисто  научных  целях  еще  не
существовало,  несмотря  на  то  что  в  учрежденной  Петром  I  Пе¬
тербургской  Академии  наук  и  Петербургском  университете  уже
в  1726  году  имелась  кафедра  древностей  и  восточных  языков,
которую  занял  первый  в  России  академик-ориенталист  Готлиб
Зигфрид  Байер.19  Тем  не  менее  изучение  Турции  русскими  по¬
слами  можно  рассматривать  как  важный  этап  собирания  о  ней
точной  и  достоверной  информации,  формирования  верного
представления  о  ее  экономической  и  социальной  жизни,  обыча¬
ях  и  психологии  народов,  ее  населяющих.
 В  XVIII  веке  Россия  стала  обладательницей  изданий  о  Тур¬
ции,  большинство  из  которых  представляло  собой  перевод  с  ев¬
ропейских  языков.  Появлению  этих  переводов  способствовал
значительно  возросший  интерес  к  Османской  империи,  особен¬
но  в  связи  с  русско-турецкими  войнами  1768—1774  и  1787—
1791  годов.  Это  работы,  содержавшие  важные  для  своего  време¬
ни  сведения  об  истории,  экономике  и  географии  Османской  им¬
перии,  ее  государственном  устройстве  и  народонаселении.  Крат¬
 19  Бартольд  В.  В.  Очерк  истории  кафедры  восточных  языков.  С.  32.
 107

кий  обзор  этих  изданий  с  приложенным  к  нему  перечнем  книг,
хранящихся  в  Библиотеке  Академии  наук,  подготовил  в  середи¬
не  60-х  годов  XX  века  А.  X.  Рафиков.20
 Переводы  на  русский  язык  работ,  принадлежащих  перу
ориенталистов  Еропы,  где  научное  изучение  Востока  началось
раньше,  чем  в  России,  явились  предтечей  османистических
исследований  в  России,  появившихся  только  в  XIX  веке.  Так,
в  1737  году  в  переводе  с  французского  в  Петербурге  была  изда¬
на  работа  о  Турции  графа  Марсильи.  Перевод  был  сделан
 B.  К.  Тредиаковским,  одним  из  людей,  воспитанных  петровским
и  послепетровским  временем,  которые  сполна  воспользовались
реформами  царя  для  получения  образования.  Известно,  что  од¬
ной  из  важных  обязанностей  русских  посольств  этого  времени
было  всяческое  содействие  тем  молодым  людям,  которые  при¬
бывали  в  Европу  для  целей  образования.  Так  усовершенствовал
свои  знания  и  Тредиаковский,  выучивший  французский  язык  (а
также  итальянский  и  немецкий)  во  время  своей  поездки  в  Гол¬
ландию  и  Францию.  Тредиаковский  какое-то  время  проучился  в
Сорбонне,  прослушав  там  курс  математических,  философских  и
богословских  наук.  Переведенная  им  по  просьбе  Петербургской
Академии  наук,  среди  прочих  других,  книга  Марсильи  являлась
серьезным  востоковедным  трудом,  основанным  на  использова¬
нии  османских  сочинений  XVII  века,  посвященных  социально¬
му  и  экономическому  положению  Турции.21  Графу  Марсильи
еще  в  конце  XVII  века  удалось  воспользоваться  военными  дей¬
ствиями  против  Турции  стран  Священной  Лиги  и  своей  дипло¬
матической  поездкой  в  Стамбул,  чтобы  составить  собрание  вос¬
точных  рукописей,  оказавшихся  впоследствии  в  Болонье.22
Они-то  и  послужили  ему  источником  для  написания  насыщен¬
ного  фактическим  материалом  труда  о  внутреннем  положении
Османской  империи,  ее  армии  и  финансах,  системе  государст¬
венного  управления.23
 В  1741  году  были  опубликованы  в  переводе  с  польского
языка  мемуары  секретаря  английского  посла  в  Стамбуле  Рикота,
 20  Рафиков  А.  X.  Собрание  русских  изданий  XVIII  в.  о  Турции  в  Библио¬
теке  Академии  наук  СССР  //  Сборник  статей  и  материалов  БАН  СССР  по  кни¬
говедению.  Л.,  1965.  С.  292—320.
 21  См.:  Петросян  И.  Е.  Турецкий  источник  труда  Марсильи  «Stato  militare
dell’  Império  Ottomanno»  //  Тюркологический  сборник  1979.  Османская  импе¬
рия:  Проблемы  истории  и  источниковедения.  М.,  1985.  С.  99—109.
 22  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности  факультета  восточных  языков.
 C.  316.
 23  Перевод  Тредиаковского:  Военное  состояние  Оттоманская  империи  с
ея  приращением  и  упадком.  Сочинено  чрез  графа  де  Марсильи.  Ч.  1—2.  СПб.,
1737.
 108

в  которых  содержались  интересные  сведения  о  состоянии  турец¬
кой  армии  и  финансах  империи,  о  нравах  султанского  двора.24
 Сочинение  Рикота  об  Османской  империи,  ценное  само  по
себе,  по  сути,  представляло  собой  аналог  того  описания  Турции,
какое  в  1703  году  вышло  из-под  пера  русского  посла  П.  А.  Тол¬
стого,  но  оставшегося  неизвестным  русской  публике  и  долго  пы¬
лившегося  в  архиве  российской  дипломатической  канцелярии  до
тех  пор,  пока  наконец  не  было  опубликовано  уже  современными
исследователями.
 В  самом  конце  XVIII  века  в  Петербурге  был  также  издан
перевод  с  французского  первого  тома  труда  Мураджи  д’Оссо-
на,  турецкого  армянина,  находившегося  на  шведской  дипло¬
матической  службе  в  Стамбуле  в  80-х  годах  XVIII  века.  Сочи¬
нение  д’Оссона  содержало  много  новых  для  русского  читате¬
ля  сведений  о  системе  управления,  армии  и  финансах  империи
османов.25
 Появление  книг,  посвященных  Османской  империи,  как  в
случае  с  переводом  труда  Марсильи,  не  случайно  инициирова¬
лось  Академией  наук.  В  марте  1732  года  по  приглашению  ви¬
це-канцлера  графа  А.  И.  Остермана,  одного  из  выдающихся  лю¬
дей  своего  времени,26  в  Петербург  прибыл  востоковед  Георг
Якоб  Кер,  назначенный  через  некоторое  время  переводчиком  с
арабского,  персидского  и  турецкого  языков  при  Коллегии  ино¬
странных  дел  (тогдашнего  российского  министерства  иностран¬
ных  дел).  До  приезда  в  Россию  он  занимал  в  Лейпцигском  уни¬
верситете  кафедру  арабского  и  еврейского  языков.  С  его  приез¬
дом  в  Академии  наук  были  сделаны  первые  доклады  по
начавшимся  работам,  связанным  с  востоковедением,  а  глав¬
ное  —  уже  в  1733  году  Кер  выступил  с  проектом  создания  «Об¬
щества  восточных  наук  и  языков  в  Империи  Российской».  Про¬
ект  Кера,  написанный  на  латыни,  указывал  на  важность  основа¬
 24  Монархия  Турецкая,  описанная  чрез  Рикота,  бывшаго  аглинского  сек¬
ретаря  посольства  при  Оттоманской  Порте,  переведена  с  польскаго  на  россий¬
ский  язык.  СПб.,  1741.
 25  Оссон  Мураджа  де.  О  законоположении  магометанства.  СПб.,  1795.
 26  Андрей  Иванович  Остерман,  сын  лютеранского  пастора  из  Вестфалии,
талантливый  сподвижник  Петра  I,  который,  по  преданию,  сказал  о  нем  так:
«Никто  вокруг  меня  не  понимает  интересы  и  нужды  России  лучше  Остермана.
Он  никогда  не  совершил  ни  одного  промаха  в  дипломатических  делах.  Он  не¬
обходим  России»  (Записки  князя  Петра  Долгорукова.  СПб.,  2007.  С.  69),  обла¬
дал  выдающимися  способностями  и,  во-видимому,  интересовался  Востоком.
Во  всяком  случае,  в  Петербурге  приехавшему  в  Россию  ориенталисту
Г.-З.  Байеру  он  открыл  доступ  к  своей  библиотеке,  в  которой  имелись  «китай¬
ские  книги»  (.Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности  факультета  восточных  язы¬
ков  //  Бартольд  В.  В.  Сочинения.  Т.  IX.  М.,  1977.  С.  32).
 109

тельного  изучения  восточных  языков.  Он  подчеркивал,  что
Российская  империя  находится  в  постоянных  сношениях  с  ту¬
рецким  султаном,  крымским  ханом,  персидским  шахом,  а  «по
временам  с  императором  Восточной  Индии».  Для  этого,  писал
Кер,  нужны  «переводчики  грамотные  и  ученые,  знакомые  с  пра¬
вилами  герменевтики...27  которые  бы  все  писанное  по-арабски,
по-персидски,  по-турецки  и  по-татарски  могли  переводить  и
изъяснять  точно,  отчетливо,  верно  и  изящно,  потому  что  мало¬
грамотные  переводчики,  чуждые  знаниям  герменевтики,  могут
иногда  столь  ошибочно  передать  значение  какого-нибудь  важ¬
ного  слова,  что  ошибка  их  поведет  к  несогласию  и  даже  разрыву
между  двумя  государствами».  Сам  Кер  имел  при  себе  несколько
учеников  «ориентальных  языков».
 Проект  не  был  реализован,  однако  свидетельствовал  о  по¬
пытках  приглашенного  в  Россию  ученого  стимулировать  вос¬
токоведческие  изыскания  в  России,  что  тогда,  к  сожалению,  не
нашло  отклика  в  Академии  наук.  На  Кера  смотрели  как  на
«большого  чудака,  почитавшего  выше  всего  свою  восточную
ученость».  Ни  уже  упоминавшийся  выше  Байер,  ни  Кер  не
оставили  после  себя  преемников.  В  составе  Академии  после
1740  года  не  было  ученых-ориенталистов,  не  было  и  научной
среды,  в  которой  она  могла  бы  развиваться.  Интерес  к  Востоку,
в  том  числе  к  Османской  империи,  по-прежнему  питался  прак¬
тическими  потребностями  внешней  политики  и  дипломатиче¬
ской  практики.  Например,  Академия,  задуманная  Кером,  должна
была  ориентироваться  более  на  практические  задачи.  Знатоки
восточных  языков,  которых  предстояло  готовить  новому  учреж¬
дению,  были  нужны,  по  мысли  Кера,  для  управления  «инородца¬
ми»,  для  дипломатических  миссий,  для  расширения  «пределов
России»  (у  самого  Кера  имелся  проект  завоевания  Турции  и
Средней  Азии),  а  также  для  вовсе  утопической  цели  —  распро¬
странения  христианства  среди  мусульман.28  Чистая  наука  в  при¬
оритетах  того  времени  не  значилась,  хотя,  с  помощью  пригла¬
шенных  немецких  ученых,  она  и  получила  в  XVIII  веке  некото¬
рое  развитие.
 Единственным  ученым  Петербургской  Академии  наук,  за¬
нимавшимся  в  это  время  историей  и  знаменитым  своей  «нор¬
маннской»  теорией,  в  лице  которого  Россия  имела  представите¬
ля  современной  европейской  науки  с  ее  методом  критики  источ¬
 27  Здесь:  искусство  толкования  текстов,  учение  о  принципах  их  интер¬
претации.
 28  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности  факультета  восточных  языков.
С.  33.
 110

ников  и  специальными  методами  исследования,  что  еще  только
предстояло  осваивать  отечественным  историкам,  был  Герард
Фридрих  Миллер  (Мюллер).  Как  писал  немецкий  математик  и
философ  Г.  В.  Лейбниц  Петру  I,  «в  вашем  государстве  все,  что
касается  до  науки,  еще  ново  и  подобно  листу  белой  бумаги...»
Хотя  русские  люди,  желавшие  заняться  наукой,  в  начале
XVIII  века  уже  имелись.  Многие  из  них  уезжали  на  учебу  за  гра¬
ницу,  овладевали  живыми  иностранными  языками  и  главным
языком  науки  —  латынью.  Интересна  и  показательна  в  этом
смысле  судьба  «первого  русского  доктора»  П.  В.  Постникова
(ум.  1713).  Он  происходил  из  образованной  семьи  дьяка  Посоль¬
ского  приказа.  Как  и  многие  другие  его  современники,  получил
образование  в  Славяно-греко-латинской  академии  в  Москве,  а  в
1692  году  был  послан  учиться  в  Падуанский  университет,  отку¬
да  вышел  с  похвальным  дипломом.  После  этого  Постников,  по
собственному  желанию,  для  усовершенствования  в  медицине,
учился  в  Париже,  Лейдене  и  других  европейских  городах,  но  за¬
няться  выбранной  им  профессией  не  смог.  Он  великолепно  вла¬
дел  иностранными  языками,  а  Россия  в  петровскую  эпоху  остро
нуждалась  в  таких  людях.  Когда  дьяк  Посольского  приказа
П.  Б.  Возницын  вел  переговоры  в  Вене  по  случаю  заключения
мира  с  Турцией  (Карловицкий  мир  1699  г.),  для  работы  ему
срочно  потребовался  помощник-переводчик,  и  он  писал  Постни¬
кову  в  Неаполь,  куда  тот  уехал  с  целью  углубленно  заняться  ана¬
томией,  что  он  ему  очень  нужен,  ибо  «...сверх  иного  можешь  с
ним  (турецким  послом.  —Ю.  П.)  говорить  поеллинску,  и  поита-
лианску,  и  пофранцузску,  и  полатине...»  При  этом  поездку  Пост¬
никова  в  Неаполь  для  анатомических  целей  он  осудил,  сформу¬
лировав  это  так:  «...поехал  для  безделья,  как  в  твоем  письме  на¬
писано  —  „живых  собак  мертвить,  а  мертвых  живить”,  —  и  сие
дело  не  гораздо  нам  нужно...»29  И  Постникову  пришлось  слу¬
жить  в  Посольском  приказе.  Интересно,  что  и  сын  Постникова  в
1717  году  отправился  на  учебу  за  границу.
 К  середине  XVIII  века  у  многих  молодых  русских,  желаю¬
щих  служить  по  дипломатической  линии,  пробуждался  интерес
и  к  службе  по  разряду  «турецких  дел».  Сохранился  архивный
документ  —  челобитная  к  императрице  Елизавете  Петровне  —
написанная  в  1751  году  сыном  придворного  скатертника  Ивана
Григорьева  —  Ильей  Ивановым,  где  тот  просит,  по  причине
смерти  отца,  сделать  его  студентом  при  Коллегии  иностранных
дел  и  сообщает,  что  «ныне  по  своей  охоте  начал  по-турецки
 29  Памятники  дипломатических  сношений  древней  России  с  державами
иностранными.  Т.  IX.  СПб.,  1868.  Стлб.  87—88,  98.
 111

учиться  и  уже  несколько  разговоров  и  отчасти  читать  обучился».
Он  выражает  просьбу:  «для  основательного  обучения  моего
оной  турецкой  науке  препоручить  меня  кому  надлежит».  К  чело¬
битной  была  приложена  записка,  где  его  учитель  турецкого  язы¬
ка  статский  советник  Хризоскулеев  (грек)  хорошо  рекомендует
своего  ученика:  «Объявленный  Илья  Иванов  по  ево  летам  турец¬
кому  языку  в  крайное  время  хорошо  учился».30
 Это  была  эпоха  тяги  к  учебе,  освоению  наук  и  языков,  в  ко¬
торой  соединились  представители  разных  сословий:  священни¬
ки,  торговцы,  служилые  люди,  дворяне  и  даже  крестьяне  (изве¬
стно,  что  для  поступления  в  Славяно-греко-латинскую  акаде¬
мию  в  Москве  скрыл  свое  крестьянское  происхождение
М.  В.  Ломоносов,  назвавшись  сыном  дворянина).
 В  июне  1732  года  из  московской  Славяно-греко-латинской
академии  по  требованию  Коллегии  иностранных  дел  в  Петер¬
бург  к  профессору  Керу  для  обучения  ориентальных  языков
прибыли  шестеро  учеников:  сыновья  подьячих,  церковного  сто¬
рожа,  «церковника»,  иконописца,  «купеческого  человека».  Им
было  определено  скудное  содержание  —  по  8  копеек  в  день,  они
испытывали  крайнюю  нужду  во  всем  необходимом,  да  еще  их
постоянно  отвлекали  от  учебы  «посторонними  делами  и  комис¬
сиями  (поручениями.  —  Ю.  Я.)».31  Кер  просил  освободить  их
от  всего  постороннего  для  лучшей  учебы,  ибо,  как  он  писал  в
Коллегию,  «один  арапский  язык  целого  мужа  и  всех  лет  его  тре¬
бует».
 Студенты  Коллегии  иностранных  дел,  учившиеся  «ориен¬
тальным  языкам»,  испытывали  большую  нужду  в  учебниках,
словарях  и  грамматиках.  Правительство  в  70-е  годы  XVIII  века
понимало  необходимость  приобретения  такого  рода  книг  и  посы¬
лало  запросы  своим  представителям  в  Англии  для  их  покупки.
 В  послепетровское  время  в  России  появились  первые  отече¬
ственные  исследователи  в  области  русской  истории.  В  свобод¬
ное  от  своих  основных  инженерных  занятий  время,  начиная  с
30-х  годов  XVIII  века,  историческими  разысканиями  занимался,
например,  В.  Н.  Татищев.  Хотя  в  его  «Истории  Российской»
основной  материал  еще  строго  следовал  за  рассказом  летописи,
по  существу,  это  было  сочинение  нового  типа.  Во  введении  к
своему  труду  В.  Н.  Татищев  определяет  предмет  истории  как  на¬
уки  так,  как  он  это  понимает,  —  изучение  «деяний»,  то  есть  це¬
леполагающих  действий  исторических  персонажей,  и  «приклю¬
 30  Кесселъбреннер  Г.  Л.  Хроника  одной  дипломатической  карьеры  (Дип¬
ломат-востоковед  С.  Л.  Лашкарев  и  его  время).  М.,  1988.  С.  11.
 31  Там  же.  С.  22.
 112

чений»,  то  есть  событий,  —  указывает  на  причинность  движения
истории  (исторические  события,  по  Татищеву,  зависят  «от  ума
или  глупости»),  называет  свои  источники,  методы  работы  с
ними  (критический  подход,  сравнительный  метод).  Понимает
Татищев  и  значение  вспомогательных  дисциплин  (историческая
география,  генеалогия  и  т.  д.).  Еще  в  рукописи  «Историю  Рос¬
сийскую»  прочитал  Г.  Ф.  Миллер,  Ф.  А.  Эмин,32  М.  М.  Щерба¬
тов  и  другие  русские  историки.
 Созданием  исторических  трудов,  как  и  методами  историче¬
ского  исследования,  занимался  и  М.  В.  Ломоносов,  подчеркивая
необходимость  критического  подхода  к  русским  летописям  и
другим  историческим  источникам.
 Публикацией  этих  источников  занимался  князь  М.  М.  Щер¬
батов,  издавший  ряд  русских  летописных  памятников,  а  уже
упоминавшемуся  выше  Н.  И.  Новикову  принадлежит  заслуга  из¬
дания  большого  количества  документов  («Древняя  российская
вивлиофика».  Ч.  1—2.  СПб.,  1773—1775).  В  1770—1791  годах
выходят  семь  томов  «Истории  российской  от  древнейших  вре¬
мен»  М.  М.  Щербатова,  отличающейся  аналитическим  подхо¬
дом  к  описываемым  событиям  и  введением  в  оборот  многочис¬
ленных  источников,  в  том  числе  актовых  материалов.  Выходив¬
шие  труды  отечественных  историков  и  формой,  и  своим
изложением  настолько  отличались  от  развлекательного  чтения,
приближаясь  своим  слогом  к  научному,  что  могли  не  нравиться
читателям.  Известен,  например,  отзыв  Екатерины  II  о  труде
М.  М.  Щербатого,  сказавшей,  что  история  —  не  его  стихия,  и
ему  не  следовало  браться  за  перо.
 Но,  бесспорно,  наука  в  России  в  XVIII  веке  еще  находилась
в  младенческом  состоянии  и  не  только  заимствовала  у  Европы
ее  ученых,  но  также  стремилась  копировать  ее  внешние  органи¬
зационные  формы.  Нельзя  не  упомянуть  в  этой  связи  деятель¬
ность  М.  В.  Ломоносова.  Несмотря  на  значительные  усилия  за¬
мечательного  русского  ученого,  при  своей  жизни  хлопотавшего
об  устройстве  Петербургской  Академии  наук  по  образцу  анг¬
лийского  Королевского  научного  общества,  Парижской  и  Бер¬
линской  академий,  дело  ее  развития  продвигалось  плохо.  Даже  в
области  естественных  наук,  практическая  польза  которых  была
очевидна.  Круг  научных  дисциплин  был  узок.  Мало  было  оте¬
чественных  ученых.  Ломоносов  всячески  хлопотал  о  расшире¬
 32  Ф.  А.  Эмин  (Емин),  длительное  время  проведший  в  Турции,  опублико¬
вал  ценную  работу  об  Османской  империи:  Емин  (Эмин)  Ф.  Краткое  описание
древнейшаго  и  новейшаго  состояния  Оттоманской  Порты.  СПб.:  при  Морском
шляхетном  кадетском  корпусе,  1769.
 113

нии  круга  лиц,  которым  было  бы  разрешено  обучаться  наукам.
«Во  всех  европейских  государствах  позволено  в  академиях
обучаться...  всякого  звания  людям,  не  выключая  посадских  и
крестьянских  детей...  А  у  нас  в  России...  положенных  в  подуш¬
ный  оклад  в  Университет  принимать  запрещается»,  —  писал
он.33  Замещение  в  Петербурге  ученых  должностей  иностранца¬
ми,  за  отсутствием  отечественных,  Ломоносов  считал  времен¬
ной  мерой.  Но  тогдашнее  руководство  Академии  в  лице  совет¬
ника  академической  Канцелярии  И.  Д.  Шумахера  и  И.  К.  Тау-
берга  (зять  Шумахера)  решительно  противились  появлению  в
Академии  «отечественных  кадров».  Знавший  об  этом  Ломо¬
носов  по  этому  поводу  жаловался:  «Шумахер  неоднократно  так
отзывался:  я-де  великую  прошибку  в  политике  своей  сделал,  что
допустил  Ломоносова  в  профессоры.  И  недавно  зять  его,  имения
и  дел  и  чуть  не  Академии  наследник,  отозвался  в  разговоре  о
произведении  российских  студентов:  Разве-де  нам  десять  Ломо¬
носовых  надобно?  И  один-де  нам  в  тягость».34
 Оставшиеся  после  смерти  ученого  бумаги  показывают,  что  в
подготовленных  им  регламентах  Академии  и  университета  (бу¬
маги  1754—1755,  1759  и  1764  годов)  Ломоносов  предусматри¬
вал  создание  кафедры  восточных  языков  (в  первом  варианте:
«ориентальных  языков  и  древностей»)  —  в  рамках  факультета
философии.  Однако,  когда  в  1755  году  был  основан  Московский
университет,  кафедры  восточных  языков  в  нем  не  оказалось.35
 В  1773  году  в  Академии  наук  числился  один  ориенталист  —
Людвиг  Христиан  Бакмейстер,  мало  занимавшийся  собственно
востоковедными  исследованиями.  Введение  востоковедения  в
разряд  научных  дисциплин  в  Академии  наук  и  университетах
еще  не  было  осознано  как  важная  научная  задача.
 Следует  сказать,  что  не  один  лишь  Ломоносов  пекся  о  деле
распространения  наук  в  России,  при  этом  критически  относясь  к
тогдашнему  положению  дел  в  Академии.  Канцлер  Н.  И.  Панин
писал,  например,  в  1764  году:  «...какая  от  того  польза  и  у  разум¬
ных  людей  слава  отечеству  приобретена  быть  может,  что  десять
или  двадцать  человек  иностранцев,  созванные  за  великие  день¬
ги,  будут  писать  на  языке,  весьма  немногим  известном?  Если  б
Крымский  хан  двойную  дал  цену  и  к  себе  таких  людей  призвал,
они  б  и  туда  поехали  и  там  писать  стали,  а  со  всем  тем  Татара
все  бы  татарами,  прежними  невежами  остались.  Чтобы  действи¬
 33  Павлова  Г.  Г.,  Федоров  А.  С.  Михаил  Васильевич  Ломоносов.  М.,  1980.
С.  94.
 34  Там  же.
 35  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности.  С.  40.
 114

тельно  распространить  науки  и  художества  и  просветить  граж¬
дан,  нужны  школы  для  воспитания  юношества  и  приготовления
его  к  академическим  наукам».36
 Для  появления  востоковедения,  и  в  частности  ее  отдельной
ветви  —  османистики,  —  очень  важна  была  востребованность
этой  отрасли  гуманитарного  знания.  Выше  уже  указывалась
важность  предпринятого  в  XVIII  веке  издания  серьезных  тру¬
дов,  посвященных  Османской  империи,  пусть  в  большинстве
своем  и  переводных.  Но  аудитория  читателей  таких  трудов  была
очень  невелика.  Более  широкого  читателя  имели  газеты  и  жур¬
налы,  которые,  правда,  не  претендовали  на  глубину  и  серьез¬
ность  публикуемых  ими  материалов  —  зато  умели  заинтересо¬
вать  ими.
 В  последние  десятилетия  XVIII  века  российские  газеты  и
журналы  публиковали  немало  материалов,  информирующих
широкого  читателя  об  Османской  империи  и  русско-турецких
отношениях.  Особенно  много  таких  материалов  в  российской
столичной  прессе  появлялось  в  период  русско-турецких  войн
второй  половины  XVIII  века.  Много  статей  на  эти  темы  появля¬
лось,  например,  в  «Санкт-Петербургских  ведомостях»,  а  также
«Московских  ведомостях».
 Различные  статьи,  преимущественно  популярного  характе¬
ра,  о  Турции  появлялись  и  в  издававшихся  в  50—80-х  годах
XVIII  века  российских  журналах,  в  том  числе  в  журналах  Акаде¬
мии  наук  —  «Ежемесячные  сочинения,  к  пользе  и  увеселению
служащие»  и  «Новые  ежемесячные  сочинения».  Эти  публика¬
ции  способствовали  росту  знаний  русского  общества  об  Осман¬
ской  империи,  потребность  в  которых  диктовалась  активной  по¬
литикой  России  на  Востоке.
 Очевидно,  что  в  XVIII  веке  в  России  уже  многое  знали  об
Османской  империи,  весьма  глубоко  представляли  характер  это¬
го  государства,  его  устройство  и  особенности  быта  населявших
его  народов.  В  османском  же  обществе,  даже  в  ее  верхушке,  не
говоря  уже  о  широких  массах  населения,  о  России  знали  весьма
мало.  Впрочем,  турки  не  были  исключением.  П.  В.  Постников,
живя  в  начале  XVIII  века  во  Франции,  писал,  что  французы
представляют  Москву  находящейся  на  краю  света  «и  дьявол  их
знает,  что  говорят».37  Конечно,  те  турки,  что  имели  дело  с  ино¬
странными  делами,  кое-что  знали  о  России  и  ее  народах,  ибо  ав¬
торы  отчетов  турецких  посольств  в  Петербург  сообщали  о  своих
 36  Краснобаев  Б.  И.  Очерки  истории  русской  культуры  XVIII  века.  М.,
1987.  С.  104—105.
 37  Там  же.  С.  89.
 115

впечатлениях  о  стране  и  ее  обитателях,  однако  знания  эти  были
весьма  поверхностны.  Впечатления  турок,  побывавших  в  Рос¬
сии,  будучи  положены  на  бумагу,  чаще  всего  сводились  к  рас¬
сказу  о  жизни  царского  двора  и  о  культурных  достопримеча¬
тельностях  российской  столицы  и  ее  окрестностей.  Сведения  о
русской  армии  и  военных  заводах,  о  денежном  обращении,  куль¬
туре  и  быте  населения  страны  появляются  в  отчетах  турецких
посольств  в  Россию  лишь  в  самом  конце  XVIII  века.  Нельзя  не
согласиться  с  А.  Д.  Желтяковым,  который  писал,  что  «такая  ин¬
формация  о  жизни  русского  общества  в  сочинениях  турецких  ав¬
торов  была  скорее  исключением,  чем  правилом.  В  целом,  даже  в
XVIII  в.  образованные  турки  имели  весьма  смутное  представле¬
ние  о  России  и  о  жизни  русского  общества.  В  тот  век  в  Осман¬
ской  империи  не  было  написано  и  издано  ни  одной  специальной
книги  о  России,  не  существовало  никаких  школ  по  изучению
русского  языка,  не  имелось  ни  одного  перевода  на  турецкий  с
русского».38
 Между  тем  российская  «практическая  османистика»  к  концу
XVIII  века  сделала  значительные  шаги  вперед  в  процессе  накоп¬
ления  и  углубления  знаний  о  Турции,  чему  немало  способство¬
вали  труды  русских  дипломатов.  Одним  из  ярких  свидетельств
тому  является  деятельность  А.  П.  Левашова.  В  августе  1763  года
этот  сотрудник  Коллегии  иностранных  дел,  в  то  время  испол¬
нявший  обязанности  резидента  при  Имперском  собрании  в  Ре¬
генсбурге  (Бавария),  был  неожиданно  и  срочно  направлен  в
Стамбул  в  качестве  поверенного  в  делах  России  в  связи  с  тяже¬
лой  болезнью  резидента  А.  М.  Обрескова.  Сам  П.  А.  Левашов  до
этого  не  работал  в  Турции.  Коллегия  иностранных  дел  снаряди¬
ла  в  дорогу  с  ним  четырех  коллежских  студентов,  обучавшихся
турецкому  языку  с  тем,  чтобы  они  получили  практику  в  Стамбу¬
ле,  работая  в  составе  российской  миссии.  Среди  этих  студентов
был  Сергей  Лашкарев,  ставший  впоследствии  крупным  дипло¬
матом  и  организатором  Азиатского  департамента  Коллегии  ино¬
странных  дел.39
 Прибыв  в  Стамбул,  П.  А.  Левашов  довольно  быстро  вошел  в
курс  дел  российской  резидентуры,  оказавшись  прекрасным  по¬
мощником  больного  А.  М.  Обрескова.  Когда  в  1768  году  нача¬
лась  русско-турецкая  война  и  российский  резидент  А.  М.  Обрес-
ков  был  заточен  в  Семибашенный  замок,  туда  же  отправился  и
его  помощник  П.  А.  Левашов,  который  при  помощи  уже  упоми¬
 38  Желтяков  А.  Д.  Указ.  соч.  С.  122.
 39  Жизнь  этого  замечательного  человека  ярко  представлена  в  книге
Г.  Л.  Кессельбреннера  «Хроника  одной  дипломатической  карьеры»  (М.,  1988).
 116

навшегося  тогдашнего  студента  при  русской  миссии  С.  Л.  Лаш-
карева  сумел  наладить  из  тюрьмы  связь  как  с  Коллегией  в
Петербурге,  направляя  туда  важные  донесения,  содержавшие
ценные  сведения  о  планах  султана  и  его  правительства,  так  и
с  командующим  русской  эскадрой  на  Черном  море  графом
 А. 	Г.  Орловым  и  главнокомандующим  Дунайской  армией  фельд¬
маршалом  князем  А.  М.  Голицыным.  Без  сомнения,  ключом  это¬
го  успеха  был  традиционный  турецкий  бахшиш,  способный  в  те
времена  открывать  и  не  такие  двери.  (Передатчиком  важных  со¬
общений  к  русскому  послу  в  Вене  выступал,  например,  грек
Афанасий  Дири.)40
 После  освобождения  из  султанской  тюрьмы  А.  М.  Обреско-
ва  и  П.  А.  Левашова  в  1771  году,  Левашов  отправился  в  Петер¬
бург  и  передал  в  Коллегию  иностранных  дел  свои  военные  за¬
писки,  которые  были  с  удовлетворением  приняты  и  при  дворе
императрицы.  В  результате  в  1790  году  в  Петербурге  были  изда¬
ны  две  книги  П.  А.  Левашова  —  «Плен  и  страдания  россиян  у
турков...»  и  «Поденные  записки  некоторых  происшествий  во
время  прошедшей  с  турками  войны...».  Эти  книги  были  исклю¬
чительно  содержательными  и  заключали  в  себе  массу  сведений
относительно  внутриполитического  и  военного  положения
Османской  империи  в  60—70-х  годах  XVIII  века.  За  год  до  изда¬
ния  этих  книг  в  Петербурге  была  опубликована  другая,  не  менее
интересная  книга  о  Турции  анонимного  автора  —  «Цареградские
письма  о  древних  и  нынешних  турках,  и  о  состоянии  их
войск...».  Уже  в  наши  дни  российскому  историку  Т.  Л.  Кессель-
бреннеру  удалось  с  помощью  архивных  изысканий  установить,
что  автором  и  этой  книги  являлся  П.  А.  Левашов.41  В  «Цареградских
письмах»  обстоятельно  описаны  нравы  султанского  двора  и  осо¬
бенности  образа  жизни  турок,  состояние  вооруженных  сил  им¬
перии  султана,  приведены  сведения  о  народонаселении  страны.
 Пример  вклада  Левашова  в  «практическую  османистику»  в
XVIII  веке  в  данном  случае  весьма  нагляден.  Накопленные  им  в
Турции  знания  и  впечатления  не  легли  одними  лишь  донесения¬
ми  в  архив  Коллегии  иностранных  дел,  а  послужили  целям  луч¬
шего  ознакомления  русского  общества  с  жизнью  Османской  им¬
перии,  удовлетворяя  тот  огромный  интерес,  который  оно  испы¬
тывало  в  период  русско-турецких  войн  правления  Екатерины.
Но  упомянутая  в  качестве  помощника  Левашова  фамилия  друго¬
го  члена  русской  миссии  в  Стамбуле  —  Лашкарева  —  заслужи¬
вает  едва  ли  не  большего  внимания.  Его  дипломатическая  карье¬
 40  Кессельбреннер  Г.  Л.  Указ.  соч.  С.  56.
 41  Там  же.  С.  57—58.
 117

ра  и  служба  ярко  демонстрируют  тот  высокий  уровень,  какой
смогло  достичь  дипломатическое  дело  в  Османской  империи
уже  в  царствование  Екатерины  II.
 Изучив  в  качестве  студента  Коллегии  иностранных  дел
«ориентальные  языки»,  Сергей  Лазаревич  Лашкарев,  сын  при¬
бывшего  в  составе  свиты  грузинского  царя  Вахтанга  VI  грузин¬
ского  дворянина  Лазаря  Григорьевича  Лашкарева-Бибилури  и
русской  дворянки,  работал  драгоманом  (переводчиком)  русско¬
го  посольства  в  Стамбуле,  впоследствии  занимал  ряд  важных
дипломатических  постов  и  затем  был  назначен  для  учреждения
Азиатского  департамента  Коллегии  иностранных  дел,  первым
управляющим  которого  и  стал  с  правом  личного  доклада  импе¬
ратрице  Екатерине  (впоследствии  и  Павлу  I).  Это  был  человек
выдающихся  лингвистических  способностей:  он  владел  десятью
языками  —  турецким  (которому  его  обучал  отец),  персидским,
арабским,  татарским,  грузинским,  армянским,  древне-  и  ново¬
греческим,  французским  и  итальянским,  знал  также  латынь.  Он
достиг  чина  тайного  советника  и  был  удостоен  многих  высших
наград  Российской  империи.  Дипломатическому  искусству  он
учился  у  русских  послов  в  Стамбуле  А.  М.  Обрескова,  П.  А.  Ле¬
вашова,  Н.  В.  Репнина,  А.  С.  Стахиева,  Я.  И.  Булгакова.
 Сохранился  портрет  С.  Л.  Лашкарева,  написанный  кистью
прославленного  живописца  В.  Л.  Боровиковского,  где  старый
дипломат  сидит  за  небольшим  бюро,  на  котором  лежит  лист  бу¬
маги  с  надписью  арабскими  буквами.  Эта  надпись  уже  в  наше
время  была  прочитана  и  переведена:  в  ней  упоминается  о  присо¬
единении  Крыма  к  России  —  событии,  к  которому  дипломат
Лашкарев  имел  самое  непосредственное  отношение.
 Когда  с  началом  войны  1768—1774  годов  посол  Обресков  и
его  помощник  Левашов  оказались  заточенными  в  Семибашен¬
ном  замке,  Лашкарев,  тогда  студент  Константинопольской  дип¬
ломатической  миссии,  взял  на  себя  многие  дела  по  передаче  не¬
обходимых  сведений  русскому  правительству  и  смог  помочь
русским  купцам  перебраться  из  Турции  на  родину.  Делал  он  это
с  большой  опасностью  для  себя,  и  однажды  даже  был  сильно  из¬
бит  турецкими  матросами.
 Лашкарев  продолжил  работу  в  русском  посольстве  в  качест¬
ве  драгомана  после  окончания  русско-турецкой  войны  при  после
Н.  В.  Репнине,  а  затем  при  его  преемнике  А.  С.  Стахиеве,  выпол¬
няя  важные  задания  правительства.  Так,  во  исполнение  статьи  о
свободном  проходе  торговых  судов  через  Босфор  и  Дарданеллы
заключенного  Кючюк-Кайнарджийского  договора  1774  года
русское  правительство  хлопотало  о  проведении  группы  таких
судов  (во  главе  одного  военного  в  качестве  охранного  сопровож¬
 118

дения)  из  Средиземного  в  Черное  море.  Дело  осложнялось  тем,
что  турки  не  спешили  выполнять  это  важное  для  России  условие
мирного  договора.  Для  решения  дела  с  проводкой  судов  Лаш-
карев  был  назначен  вице-консулом  и  отправлен  в  Гелиболу
(Галлиполи),  где  имелись  две  турецких  крепости  на  противопо¬
ложных  берегах  пролива  Дарданеллы.  Разумеется,  там  он  встре¬
тился  с  местными  турецкими  чиновниками  и  комендантами  кре¬
постей,  всем  поднося  подарки  (бахшиш),  за  расходы  на  которые
затем  отчитывался  перед  русским  правительством.
 Такие  подарки  были  обычной  практикой  в  работе  диплома¬
тической  миссии.  Платить  приходилось  при  решении  любого
важного  дела.  Так,  денежные  поступления  в  счет  выплаты  конт¬
рибуции,  установленной  Кючюк-Кайнарджийским  договором,
начали  поступать  в  русскую  казну  только  после  того,  как
султанскому  фавориту  Ахмед-эфенди  и  влиятельнейшему  из
улемов  Мурад-мулле  было  обещано  платить  до  6  %  с  каждого
взноса.42
 Беспрестанно  ведя  нужные  переговоры,  Лашкарев  с  успе¬
хом  завершил  дело  по  проводке  русских  судов  через  проливы,  а
затем  начал  работать  в  качестве  генерального  консула  в  Дунай¬
ских  княжествах  —  Молдавии,  Валахии  и  Бессарабии  (центром
его  пребывания  был  город  Яссы),  где  много  сделал  для  облег¬
чения  условий  для  русской  торговли.  Затем  Лашкарев  назнача¬
ется  консулом  в  Крымское  ханство,  вскоре  присоединенное  к
России.
 В  преддверии  новой  войны  с  Турцией  Лашкарева  вновь  на¬
правляют  в  Константинополь  —  на  этот  раз  помощником  посла
Я.  И.  Булгакова,  —  где  он  собирает  крайне  важные  для  русского
правительства  сведения  благодаря  своему  исключительному
умению  налаживать  и  поддерживать  контакты  с  нужными  людь¬
ми  и  вести  переговоры  с  турецкими  сановниками.  Огромную
роль  сыграл  Лашкарев  и  при  заключении  мирного  договора  с
Турцией  после  войны  1787—1791  годов.  В  связи  с  этим  в  архи¬
вах  сохранились  его  многочисленные  донесения  о  текущих  со¬
бытиях  в  Османской  империи  и  переговорах  с  османскими  са¬
новниками  самого  высокого  ранга.
 Выполнение  возложенных  на  Лашкарева  дипломатических
поручений  часто  бывало  сопряжено  с  величайшей  опасностью
для  его  жизни.  Оказавшись  однажды  в  доме  турецкого  купца  во
время  очередной  русско-турецкой  войны,  русский  дипломат  был
атакован  разъяренной  толпой  турецких  мусульман  —  его  гибель
казалась  неизбежной.  Чтобы  спасти  себя,  Лашкарев  бросился
 42  Кесселъбреннер  Г.  Л.  Указ.  соч.  С.  71.
 119

навстречу  опасности  —  выбежав  на  балкон  дома,  где  он  скры¬
вался,  с  ведром  воды,  он  закричал  в  толпу,  что  будет  крестить
всех  «во  имя  Отца,  Сына,  и  Святого  Духа».  После  этих  слов  вся
толпа  бросилась  врассыпную.43
 За  свою  дипломатическую  жизнь  С.  Л.  Лашкарев  написал
огромное  число  реляций,  в  которых  нашли  отражение  многие
события  жизни  Османской  империи.  Однако,  к  сожалению,  они
так  и  остались  архивными  бумагами.  Никаких  записок  и  книг  о
своих  «турецких  приключениях»  дипломат  не  написал,  лишь
способствовав  своими  официальными  донесениями  выработке
правильной  внешнеполитической  линии  российского  правитель¬
ства.
 По  мере  того  как  в  России  в  XVIII  веке  усиливался  полити¬
ческий  интерес  к  Османской  империи,  рос  интерес  к  изучению
турецкого  языка,  что  требовало,  как  уже  указывалось  выше,
книг  по  грамматике.  Вскоре  после  окончания  русско-турецкой
войны  1768—1774  годов  в  России  появились  первые  издания
грамматики  турецкого  языка.  В  1776  году  в  Петербурге  была  из¬
дана  в  переводе  с  французского  грамматика  Жан-Батист-Даниэ¬
ля  Гольдермана44  (оригинал  был  опубликован  в  Стамбуле  в
1730  году).  А  в  1777  году  появилось  еще  одно  издание  перевода
этой  грамматики  в  Москве.  Велась  подготовительная  работа  по
созданию  отечественного  словаря  турецкого  языка.  Ведь  перво¬
классные  знатоки  турецкого  языка  в  России  XVIII  века,  как  мы
видели,  уже  были.  Подтверждением  этому  может  служить  руко¬
писный  «Турецкий  лексикон»,  хранящийся  в  фондах  Института
восточных  рукописей  РАН.  Этот  турецко-русский  словарь  со¬
держит  около  30  ООО  слов.  По  своему  содержанию  он  не  уступал
аналогичным  зарубежным  изданиям.  Можно  предположить,  что
составителем  «Турецкого  лексикона»  был  один  из  штатных  пе¬
реводчиков  Коллегии  иностранных  дел.45
 XVIII  век  вошел  в  историю  российской  османистики  как
пора  интенсивного  накопления  знаний  об  империи  османских
султанов  прежде  всего  теми,  кто  был  причастен  к  ведомству
иностранных  дел  России,  к  дипломатической  работе  в  Осман¬
ской  империи,  военному  делу  или  совершал  по  ней  путешест¬
 43  Там  же.  С.  3.
 44  Турецкая  грамматика,  или  Краткий  и  легчайший  способ  к  изучению  ту¬
рецкого  языка  с  собранием  имян,  глаголов,  нужнейших  к  познанию  речей  и
многих  дружеских  разговоров.  Переведена  с  французского  в  Санктпетербурге
1776  года  при  Артиллерийском  и  инженерном  шляхетском  кадетском  корпусе.
СПб.:  при  Императорской  Академии  наук.
 45  Кононов  А.  Н.  Из  истории  отечественной  тюркологии  //  Ученые  запис¬
ки  Института  востоковедения.  Т.  VI.  М.;  Л.,  1953.  С.  273—274.
 120

вия.  Частично  (в  малой  степени)  эта  информация  была  опубли¬
кована.  Значительный  ее  пласт  долгие  годы  оставался  неизвест¬
ным  российской  аудитории,  пребывая  в  виде  официальных
бумаг,  навсегда  осевших  в  архивах.
 Востоковедение  как  наука  было  представлено  в  это  время
немногими  учеными  иностранного  происхождения,  владевшими
навыками  работы  с  источниками  и  обладавшими  достаточными
знаниями  восточных  языков.  Одним  из  них  был  уже  упоминав¬
шийся  выше  Г.-Я.  Кер,  в  бумагах  которого  после  его  смерти
были  обнаружены  переводы  «Родословной  тюрок»  Абу-л-Гази
и  «Бабур-наме»  Султана  Бабура.  Однако  перевод  первого  тру¬
да  был  выполнен  на  немецком  языке,  а  второго  —  на  латин¬
ском,  таковы  были  в  первой  половине  XVIII  века  рабочие  языки
в  Академии  наук.  Но  первые  шаги  были  сделаны.  Любопытно,
что  именно  по  этому  пути  —  пути  изучения  и  перевода  источ¬
ников,  произведений  восточных  авторов,  а  затем  и  создания
исследований  на  их  основе  —  пойдет  зародившаяся  уже  в
XIX  веке  научная  османистика.

ГЛАВА  III
 ПЕРВЫЕ  ШАГИ  НАУЧНОЙ  ОСМАНИСТИКИ
В  РОССИИ.
 XIX—НАЧАЛО  XX  ВЕКА
 XVIII  век  сыграл  огромную  роль  в  становлении  российской
науки.  Он  не  только  подготовил  почву  для  того  научного  рывка,
который  был  сделан  в  последующем,  XIX  веке,  он  преобразил
Россию.  Многое  связанное  с  религиозно-церковным  характером
средневековой  культуры  было  преодолено,  и  гораздо  больше
своими  чертами  культура  XVIII  века  была  ближе  к  последующе¬
му  времени,  чем  к  предыдущему.  Изменения  коснулись  всех
сфер  жизни  российского  общества.  Эпохи  Петра  I  и  Екатери¬
ны  II  сделали  для  этого  больше,  чем  столетия  патриархального
быта.  Как  справедливо  заметил  Н.  М.  Карамзин:  «Мы  зреем  не
веками,  а  десятилетиями».
 XVIII  век  подготовил  почву  и  для  развития  востоковедения
в  России,  основой  для  которого  послужило  создание  кафедр  вос¬
точных  языков  в  трех  российских  университетах  —  Московском
и  вновь  учреждаемых  Харьковском  и  Казанском.  Под  восточны¬
ми  языками  тогда  в  России  понимались  «языки  библейского  и
мусульманского  Востока».
 В  1829  году  на  работу  в  Харьковский  университет  был  при¬
глашен  молодой  ориенталист  из  Лейпцига  Б.  А.  Дорн,  препода¬
вавший  до  1836  года  языки  арабский,  персидский  и  турецкий,  а
затем  перешедший  на  преподавание  в  Учебное  отделение  вос¬
точных  языков  при  Азиатском  департаменте  Коллегии  ино¬
странных  дел,  где  он  читал  лекции  по  истории  и  географии  Вос¬
тока.
 В  начале  века  (1807)  была  замещена  кафедра  восточных
языков  и  в  Казанском  университете.  Хлопотал  об  этом  один  из
 122

учеников  М.  В.  Ломоносова,  престарелый  вице-президент  Ака¬
демии  наук  (с  1800  по  1803  год)  астроном  по  профессии
 С. 	Я.  Румовский,  который  в  1805  году  стал  попечителем  Казан¬
ского  университета.  С.  Я.  Румовский  обратился  к  немецкому
ориенталисту  О.  Г.  Тихсену  и  тот  рекомендовал  своего  ученика
X.  М.  (Христиана  Даниловича)  Френа,  арабиста  и  тюрколога.  В
1817  году  Френ  переехал  в  Петербург,  стал  членом  Академии
наук  и  навсегда  остался  в  России.
 Учреждая  кафедры  восточных  языков,  российское  прави¬
тельство  руководствовалось,  однако,  не  столько  задачами  разви¬
тия  научного  востоковедения,  сколько  задачами  практическими.
Так,  например,  в  инструкции  ректору  Казанского  университета
(1820)  предписывалось,  чтобы  профессор  восточных  языков  по¬
казывал,  что  «в  арабской  мудрости  нет  ничего  особенного»,  в
ней  говорилось,  что  языки  арабский  и  персидский  должны  пре¬
подаваться  «в  том  единственно  отношении,  в  каком  они  могут
быть  полезны  России  по  ее  торговым  и  политическим  сношени¬
ям».1  «Профессор...  не  имеет  нужды  вдаваться  излишне  во  все,
что  собственно  принадлежит  к...  преданиям  Магомета  и  первых
учеников  его...  Не  нужно...  ему  входить  во  все  то,  что  писано  об
Алкоране...»,  —  говорилось  также  в  этой  инструкции,  что  было
весьма  далеко  от  постановки  задач  какого  бы  то  ни  было  научно¬
го  востоковедения.
 В  1826  году  место  лектора  восточных  языков  в  Казанском
университете  занял  А.  К.  Казем-Бек,  который  благодаря  своим
выдающимся  способностям  успешно  пополнил  свое  восточное
образование  усвоением  достижений  европейской  науки  и  в
1831  году,  без  ученой  степени  и  диплома,  получил  звание  адъ¬
юнкта.  Уроженец  Дербента,  принявший  христианство  в  1821  го¬
ду  от  шотландских  миссионеров,  он  имел  большие  связи  в  Анг¬
лии,  знал  английский  язык  и  в  1829  году  был  избран  членом
Королевского  Азиатского  общества  Англии.  Кроме  того,  Ка¬
зем-Бек  поддерживал  тесные  научные  связи  с  петербургскими
востоковедами  Френом  и  О.  И.  Сенковским.  С  именем  последне¬
го  напрямую  связано  зарождение  самостоятельной  ветви  отече¬
ственного  востоковедения  —  османистики,  о  чем  речь  пойдет
ниже.
 В  начале  XIX  века  мысль  о  необходимости  проведения  вос¬
токоведческих  исследований  в  России  прозвучала  от  лица  со¬
трудника  русского  посольства  во  Франции  графа  С.  С.  Уварова,
который  в  соавторстве  с  Г.  Ю.  Клапротом  и  И.  А.  Фесслером  вы¬
ступил  с  проектом  создания  «Азиатской  академии»,  опублико¬
 1  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности...  С.  45.
 123

ванным  в  1810  году.2  Впервые  задачи  изучения  Востока  и  его
культуры  обосновывались  не  чисто  практическими  задачами
российской  политики  и  дипломатии,  хотя  в  проекте  и  говори¬
лось  о  необходимости  иметь  переводчиков  для  сношений  с  Тур¬
цией,  Персией,  Грузией  и  Китаем.  Автор  проекта  рассуждает  о
важности  изучения  Востока  как  «колыбели  всей  мировой  куль¬
туры»,  исследования  его  в  целях  описания  культурного  развития
человечества.  Он  указывает  на  четыре  главные  отрасли  восточ¬
ной  филологии—литературы:  индийская  (санскритская),  китай¬
ская,  мусульманская  и  еврейская  (библейская).  Подвигло  Ува¬
рова  обратиться  к  делу  учреждения  востоковедения  в  России,
скорее  всего,  знакомство  его  в  Париже  с  выдающимся  француз¬
ским  ориенталистом  Сильвестром  де  Саси.  Во  всяком  случае,
считалось,  что  университетское  преподавание  восточных  языков
в  российских  университетах  было  учреждено  по  его  указаниям  и
планам.3
 В  1818  году  в  составе  Академии  наук  было  создано  «особое
отделение  для  медалей,  рукописей  и  книг  восточных  под  назва¬
нием  Восточного  кабинета»,  которое  вскоре  получило  название
Азиатского  музея.  Хранителем  его,  а  затем  и  директором  стал
X.  Д.  Френ,  занимавшийся  изучением  и  систематизацией  его
коллекций.  А  в  1819  году  в  Петербурге  был  открыт  университет.
В  первый  день  занятий  1  ноября  «вольноучащихся...  в  универси¬
тет  явилось  20  человек».  В  университете  восточные  кафедры
входили  в  состав  Историко-филологического  факультета.4  Пер¬
воначально  турецкий  язык  в  университете  не  преподавался.
В  том  же  году  в  университетской  библиотеке  появилось  восточ¬
ное  отделение,  куда  передали  книги  и  рукописи  на  арабском,
персидском,  турецком,  татарском  и  других  языках.
 Из  рескрипта  Александра  I  (29  мая  1820),  в  котором  отмеча¬
лись  успехи  преподавателей  и  студентов  восточных  языков,
ясно,  что  цели  преподавания  и  учебы  вновь  определялись  как
чисто  практические.  Активно  лично  курировал  это  направление
деятельности  университета  президент  Академии  наук  (с  1818)
 С. 	С.  Уваров,  не  забывавший  о  своем  проекте  «Азиатской  акаде¬
мии».
 После  организованного  в  1821  году  попечителем  Петербург¬
ского  учебного  округа  Д.  П.  Руничем  «дела  о  неблагонадежно¬
сти»  преподавателей  восточной  словесности  из  университета
 2  Uvarov  S.  Projet  d’une  Académie  asiatique.  St.-Pbg.,  1810.
 3  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности...  С.  53—54.
 4  Уже  в  марте  1820  года  Историко-филологический  факультет  был  разде¬
лен  на  четыре  разряда,  из  которых  один  стал  разрядом  восточной  словесности.
 124

вынуждены  были  уйти  И.  Ф.  Деманж,  читавший  курс  арабского
языка,  и  Ф.  Ф.  Шармуа,  занимавшийся  со  студентами  персид¬
ским  языком.  На  кафедре  остался  лишь  ведший  практические  за¬
нятия  по  персидскому  языку  М.  Дж.  Топчибашев.  Ни  Деманж,
ни  Шармуа  не  захотели  поддержать  огульное  обвинение  против
преподавателей  университета  в  пропаганде  разрушительных  для
общественного  порядка  идей,  за  что  профессор  Шармуа  был  на¬
зван  Руничем  «чадом  революции,  выходцем  из  отечества  Ро¬
беспьеров  и  Маратов,  бунтовщиком,  государственным  изменни¬
ком».  Когда  буря  улеглась,  оказалось,  что  университет  потерял
своих  лучших  профессоров  и  лишился  значительной  части  сту¬
денчества.5  Именно  в  это  время  на  сцену  молодого  отечествен¬
ного  востоковедения  выступил  О.  И.  Сенковский  —  личность
выдающаяся  и  многогранная,  которую  мы  с  полным  правом  мо¬
жем  назвать  «отцом  османистики»  в  России.
 Осип  Иванович  Сенковский  (1800—1858)  принадлежал  к
числу  ориенталистов-автодидактов.  Интерес  к  Востоку  появился
у  него  во  время  учебы  в  Виленском  университете,  где  в  это
время  преподавали  блестящие  профессора  Лелевель  и  Гроддек.
Широкое  историческое  мировоззрение  Лелевеля  и  взгляды
Гроддека  на  необходимость  изучать  Восток  для  лучшего  пони¬
мания  Древней  Греции  привели  О.  И.  Сенковского  к  решению
посвятить  себя  изучению  восточных  языков.  После  окончания
университета  (1819)  Сенковский  совершил  путешествие  по  Тур¬
ции,  Сирии  и  Египту  с  образовательными  целями;  к  тому  време¬
ни  он  уже  хорошо  знал  арабский,  персидский  и  турецкий  языки.
Это  позволило  ему  в  1820  году  быть  причисленным  в  качестве
переводчика  к  штату  русской  миссии  в  Стамбуле,  а  затем  по
представлению  X.  Д.  Френа,  аттестовавшего  его  как  отличного
знатока  арабского  языка,  в  качестве  переводчика  в  Департамен¬
те  иностранных  дел.  В  это  время  попечитель  Виленского  учеб¬
ного  округа  А.  Ю.  Чарторыйский  хлопотал  о  назначении
О.  И.  Сенковского  экстраординарным  профессором  Виленского
университета,  в  то  время  как  оставшийся  без  профессоров  вос¬
точной  словесности  Петербургский  университет  стремился  за¬
получить  молодого  преподавателя  себе.  При  этом  подчеркива¬
лось,  что  «надлежит  принять  в  уважение,  что  обучение  турецко¬
му  языку,  какового  доселе  не  преподавалось  (в  Петербургском
 5  По  счастью,  еще  3  ноября  1821  года  Деманж  и  Шармуа  представили
проект  специального  учебного  заведения,  которое,  по  утверждении  этого  про¬
екта,  было  открыто  15  ноября  1823  года  и  получило  название  Учебного  отде¬
ления  восточных  языков  при  Азиатском  департаменте  Министерства  ино¬
странных  дел;  оба  служили  в  нем  в  качестве  преподавателей  восточных  языков
(Шармуа  до  1835  года,  а  Деманж  —  до  1840).
 125

университете.  —  Ю.  П.),  а  Сенковский  берет  на  себя  препода¬
вать  оный,  есть  весьма  важная  выгода,  в  отношении  к  Иностран¬
ному  департаменту,  для  которого  чиновники,  знающие  турецкий
язык,  необходимо  нужны  во  всякое  время».6  Последний  аргу¬
мент  подействовал  безотказно,  и  царь,  которому  был  подан  до¬
клад,  решил  дело  положительно.
 Лекции  молодого  профессора  «не  ограничивались  языком  и
литературою,  а  были  живой  энциклопедией  науки  о  Востоке;  по
поводу  слов  он  объяснял  понятия  и  идеи;  вводил  слушателя  в
местный  быт;  знакомил  с  историей  и  топографией...»  Турецкий
язык  читался  Сенковским  приватно  и  не  систематически  —  курс
был  утвержден  в  университете  лишь  уставом  1835  года.  По  вос¬
поминаниям  М.  Г.  Волкова,  одного  из  первых  студентов-ориен-
талистов  Петербургского  университета,  начавшего  учиться  еще
у  Деманжа  и  Шармуа,  в  течение  полугода  он  слушал  лекции  по
турецкому  языку  «на  дому  у  Сенковского»  из-за  отсутствия  тре¬
буемого  числа  слушателей.7
 Важнейшим  событием  для  становления  османистики  в
Санкт-Петербурге  послужила  покупка  в  1822  году  у  драгомана
при  Коллегии  иностранных  дел  Ф.  П.  Фонтона  ценного  собра¬
ния  печатных  книг  и  рукописей  на  турецком  и  персидском
языках,  заключавшего  в  себе  «сверх  главнейших  подлинных
словарей,  полное  собрание  историографов  Оттоманской  импе¬
рии,  как  равно  и  полное  собрание  всех  сочинений,  печатанных
в  Царьграде,  каковое  ныне  и  там  весьма  трудно  отыскать  мож¬
но».8
 Преподавание  Сенковского  в  университете  продолжалось
до  1834  года,  когда  вступление  его  в  должность  редактора  «Биб¬
лиотеки  для  чтения»  отвлекло  его  от  науки.  С  1835—1836  годов
он  постепенно  охладевал  к  преподаванию,  пропускал  лекции
или  торопливо  читал  их,  думая  более  о  журналистике.  Но  в
1829  году  Сенковский  еще  был  полон  планов  развития  востоко¬
ведения  в  Петербургском  университете  и  при  участии  Френа  и
Шармуа  составил  проект  учреждения  здесь  «полного  класса  вос¬
точных  языков»,  где  были  определены  задачи  востоковедения
как  «нераздельной  части  университетского  образования»,  где
предлагалось  сделать  университет  рассадником  русского  науч¬
ного  востоковедения,  достойного  европейской  державы,  и  где
доказывалось,  что  для  выполнения  культурных  задач  России  на
 6  Куликова  А.  М.  Становление  университетского  образования  в  Петер¬
бурге.  М.,  1982.  С.  46,48.
 7  Там  же.  С.  49—50.
 8  Там  же.  С.  50—51.
 126

Востоке  необходимы  европейски  образованные  знатоки  языков,
литературы  и  истории  восточных  народов.9
 Как  ученый-османист  О.  И.  Сенковский  стал  известен  своим
двухтомным  сборником  извлечений  из  турецких  источников  по
истории  Польши,  а  также  как  переводчик  труда  турецкого  госу¬
дарственного  деятеля  второй  половины  XVIII  века  Ресми  Ахме-
да-эфенди  «Сок  достопримечательного»,  посвященного  событи¬
ям  русско-турецкой  войны  1768—1774  годов.10  Можно  сказать,
что  первым  своим  трудом  он  отдал  долг  польской  нации,  к  кото¬
рой  принадлежал,  ибо  история  Польши  в  эпоху  Средневековья
была  тесно  связана  с  историей  Османской  империи.  Отношения
между  этими  странами  составляли  важную  часть  общеевропей¬
ской  политики  того  периода.
 О.  И.  Сенковский  стал  также  первопроходцем  на  пути  изу¬
чения  турецкой  части  коллекции  восточных  рукописей  Санкт-
Петербурга.  Это  был  блестяще  образованный  востоковед,  кото¬
рый  уже  в  возрасте  19  лет  опубликовал  статью  о  труде  Мураджи
д’Оссона,  посвященном  турецкому  государству  —  его  религии  и
принципам  организации.  Эта  обзорная  статья  о  труде,  занявшем
видное  место  в  европейской  ориенталистике,  свидетельствовала,
как  было  отмечено  известным  петербургским  востоковедом  и
биографом  О.  И.  Сенковского  В.  В.  Григорьевым,  о  рождении
первого  османиста  в  России.  После  нескольких  лет  путешествий
по  Ближнему  Востоку,  в  ходе  которых  О.  И.  Сенковский  посе¬
тил  Стамбул  и  Ливан,  Дамаск,  Каир  и  Александрию,  усиленно  и
успешно  совершенствуя  свои  знания  в  арабском  и  турецком  язы¬
ках  и  собирая  рукописи  на  этих  языках,  молодой  талантливый
ученый  приобрел  ценные  знания  нравов  и  быта  народов  Ближне¬
го  Востока,  некоторый  опыт  дипломатической  работы  в  русской
миссии  в  Стамбуле  и  переводчика  в  Коллегии  иностранных  дел
в  Петербурге,  что  позволило  ему  стать  выдающимся  и  весьма
популярным  профессором  восточной  словесности,  лекции  кото¬
рого  являлись  для  слушателей  бесценным  источником  востоко¬
ведных  знаний.
 Именно  О.  И.  Сенковскому  суждено  было  заложить  осно¬
вы  изучения,  публикации  и  перевода  турецких  рукописных
книг,  стать  первым  текстологом-османистом.  К  этой  работе  его
 9  Бартольд  В.  В.  Восток  и  русская  наука  //  Бартольд  В.  В.  Сочинения.
Т.  IX.  С.  540.
 10  Сок  достопримечательного,  записки  Ресми-Ахмед-Эфендия,  турецко¬
го  министра  иностранных  дел,  о  сущности,  начале  и  важнейших  событиях
войны,  происходившей  между  Высокою  Портою  и  Россией  от  1182  по
1190гиджры  (1769—1776).  Ч.  1—2.  Перевел  с  турецкого  О.  Сенковский  //
Библиотека  для  чтения.  Т.  I.  Ч.  I.  С.  33—70;  Ч.  II.  С.  71  —110.
 127

подготовило  изучение  турецких  исторических  хроник  Саадедди-
на  (XVI  век),  Наимы  (начало  XVIII  века),  Рашид-эфенди
(XVIII  век)  и  Васыф-эфенди  (конец  XVIII—начало  XIX  века).
Именно  основываясь  на  материалах  этих  средневековых  хроник,
Сенковский  опубликовал  в  Варшаве  на  польском  языке  в
1824—1825  годах  «Сборник  из  турецких  историков  касательно
польской  истории».  В  приложении  к  этой  книге  О.  И.  Сенков¬
ский  издал  в  переводе  на  польский  язык  два  интересных  доку¬
мента,  извлеченных  им  из  хроники  Васыфа,  —  описания  осман¬
ских  посольств  в  Россию  и  Пруссию.  Таким  образом,  перевод  на
русский  язык  сочинения  турецкого  государственного  деятеля
конца  XVIII  века  Гиритли  Ахмеда  Ресми-эфенди  «Сок  досто¬
примечательного»  на  основе  списков  этого  сочинения  из  биб¬
лиотеки  Петербургского  университета  стал  естественным  про¬
должением  предыдущей  работы  Сенковского.  Следует  сказать,
что  именно  источниковедение  стало  со  временем  одним  из  отли¬
чительных  свойств  отечественного  востоковедения  в  целом  и
османистики  в  частности.
 Сочинение  Ахмеда  Ресми-эфенди,  написанное  в  сатириче¬
ской  форме,  посвящено  событиям  государственной  жизни  Ос¬
манской  империи  в  период  русско-турецкой  войны  1768—
1774  годов.  Издано  оно  было  в  Турции  дважды,  но  лишь  во  вто¬
рой  половине  XIX  века.  Русский  его  перевод  был  выполнен
О.  И.  Сенковским,  как  уже  указывалось,  по  рукописям  и  опубли¬
кован  в  1852  году.  Заметим  попутно,  что,  работая  с  текстами
университетской  библиотеки,  ученый  не  знал,  что  среди  рукопи¬
сей  Азиатского  музея  хранится  еще  один  список  сочинения  Ах¬
меда  Ресми-эфенди.  Сенковский  отмечал,  что  сочинение  Ахмеда
Ресми  представляет  собой  откровенный  рассказ  турецкого  са¬
новника,  написанный  им  для  своих  стамбульских  друзей.  Тем  не
менее  содержание  «Сока  достопримечательного»  было  столь  ин¬
тересным,  что  выбор  этого  текста  для  изучения  и  перевода  уче¬
ным  был  совсем  не  случаен.  В  примечаниях  к  тексту  своего  пе¬
ревода  Сенковский  отмечал,  что  сочинение  это  дает  историку
богатый  материал  для  выводов  об  особенностях  правительствен¬
ного  механизма  в  Османской  империи,  о  характерах  ее  государ¬
ственных  деятелей,  о  событиях  и  оценках  турецкой  стороной
войны  1768—1774  годов.  Как  мы  бы  сейчас  сказали,  сочинение
было  политически  актуальным,  ибо  имело  своей  темой  событие,
далеко  не  безразличное  России.  Русско-турецкие  войны  и  рус¬
ско-турецкие  отношения  и  в  XIX  веке  продолжали  оставаться
важнейшей  частью  российской  внешнеполитической  жизни,  за¬
нимая  общественное  мнение  и  вызывая  интерес  к  «делам  турец¬
ким».
 128

В  «Соке  достопримечательного»  Ахмеда  Ресми-эфенди
читатель  находит  довольно  резкое  осуждение  турецких  государ¬
ственных  деятелей  за  то,  что  они  втянули  страну  в  войну  с  Рос¬
сией,  не  взвесив  политические  и  военные  обстоятельства,  возни¬
кавшие  в  связи  с  таким  поворотом  политики  Османской  импе¬
рии.  «Не  дал  им  Аллах  ни  ума,  ни  опытности  —  чтение  истории
не  их  занятие...»,  —  восклицает  Ахмед  Ресми-эфенди.  Он  пишет,
что  бахвальство,  невежество  и  пустота  творцов  турецкой  поли¬
тики,  «не  умеющих  соображать  никаких  последствий»,  привели
страну  к  войне  с  Россией.11  (А  последствия  эти  были  велики  —
Турция  потеряла  в  результате  этой  войны  своего  многовекового
могущественного  вассала  —  Крымское  ханство.)
 Неоднократно  Ахмед  Ресми-эфенди  возвращается  к  мысли  о
том,  что  войны  приносят  народам  огромные  бедствия,  а  потому
государство  должно  стремиться  к  мирным  отношениям.
 В  сатирической  форме  Ахмед  Ресми-эфенди  упрекает  свое
правительство  в  покровительстве  польских  эмигрантов,  нашед¬
ших  убежище  в  Турции,  из  чего,  по  его  мнению,  выходят  лишь
издержки  для  османской  казны.
 Едкой  сатире  подвергся  в  памфлете  турецкого  автора  и
великий  везир  Хамза-паша,  новый  фаворит  султана,  который
вместо  решения  неотложных  государственных  дел  принялся
растранжиривать  казну  и  брать  взятки.  В  неудачах  войны  с  рус¬
скими  в  1768—1774  годах  Ресми-эфенди  винит  высших  должно¬
стных  лиц  государства  и  военачальников,  действия  которых,  как
он  сообщает,  мог  лично  наблюдать.12
 Определяя  свой  выбор  сочинения  для  перевода,  О.  И.  Сен-
ковский  —  прекрасный  знаток  османской  истории  и  турецкой
литературы  —  руководствовался,  без  сомнения,  явной  новизной
для  Турции  жанра  политической  публицистики,  ибо  сочинение
«Сок  достопримечательного»  носит  черты  политического  памф¬
лета.  Сам  русский  перевод  был  выполнен  Сенковским  настолько
мастерски,  что  некоторые  современники  полагали  его  стилиза¬
цией  восточного  текста.  Сомнения  развеял  биограф  Сенковско-
го,  известный  тюрколог  В.  В.  Григорьев,  который  сверил  по
двум  рукописям  перевод  своего  учителя  и  подтвердил  его  иск¬
лючительную  точность.
 Особо  надо  отметить,  что  перевод  «Сока  достопримечатель¬
ного»  —  это  первая  в  России  чисто  научная  работа  османиста-
историка  и  текстолога  одновременно.  Определенно  можно  гово¬
 11  Петросян  Ю.  А.  Турецкая  публицистика  эпохи  реформ  в  Османской
империи  (конец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,  1985.  С.  27.
 !2  Там  же.  С.  27—28.
 129

рить  о  том,  что  она  наметила  направление  многих  последующих
трудов  по  османистике  —  перевод  текстов  турецких  историче¬
ских  сочинений  с  подробным  текстологическим  и  историческим
анализом.  Представляются  весьма  существенными,  с  методиче¬
ской  точки  зрения,  сформулированные  О.  И.  Сенковским  прин¬
ципы  перевода  восточных  исторических  и  литературных  сочи¬
нений.  Он  считал  особенно  важной  максимальную  точность  в
передаче  мыслей  автора  и  необходимость  учитывать  особенно¬
сти  его  общественных  понятий  и  психологии,  связанных  с  при¬
надлежностью  к  определенной  культуре.  О.  И.  Сенковский  под¬
черкивал  также  необходимость  стремиться  к  сохранению  коло¬
рита  подлинника.13
 Дарование  Сенковского  как  ученого-ориенталиста  в  полной
мере  проявилось  также  в  критике  современных  ему  востоковед¬
ных  работ  других  авторов.  Именно  в  его  критических  работах
были  сформулированы  главные  принципы,  которые,  по  его  мне¬
нию,  должны  лежать  в  основе  изучения  стран  Востока.  Иногда
изложение  этих  принципов  давалось  им  в  далеких  от  востокове¬
дения  работах.  Так,  в  рецензии  на  драму  Н.  В.  Кукольника  «Рок¬
солана»,  увидевшую  свет  в  1835  году,  Сенковский  написал:
«Первое  средство  узнать  Восток  —  путешествовать  по  нем  до¬
вольно  долго:  путешествие  доставляет  более  или  менее  точный
обзор  наружных  форм  его  —  что  уже  очень  важно.  Второе  сред¬
ство  —  читать  его  книги  на  собственных  языках:  тогда  проника¬
ете  вы  во  внутренность  его  понятий,  логики,  духа,  страстей,  ха¬
рактера  и  образа  действования...  Третье,  последнее  и  лучшее
средство  —  путешествовать  и  читать  его  книги:  тут  вы  видите
и  лицевую  и  изнанковую  его  сторону,  Восток  вещественный  и
Восток  нравственный».14
 Особенностью  Сенковского  как  востоковеда-османиста  был
его  острый  интерес  к  современной  ему  Турции,  ее  политике  и
событиям.  Регулярно  читая  издававшуюся  в  Османской  империи
первую  правительственную  газету  «Moniteur  Ottoman»,  он  отме¬
чал,  что  не  было  еще  на  Востоке  эпохи  «более  сложной,  более
заслуживающей  быть  рассматриваемой  тщательно,  искусно  и
философически,  как  настоящая  эпоха  великих  перемен  и  преоб¬
разований...»  Это  было  написано  за  4  года  до  провозглашения  в
Османской  империи  Гюльханейского  хатт-и  шерифа  (султанско¬
 13  Подробно  о  переводе  О.  И.  Сенковского  труда  Ахмеда  Ресми-эфенди
«Сок  достопримечательного»  см.:  Петросян  И.  Е.  Османистика  //  История
отечественного  востоковедения  до  середины  XIX  века.  М.,  1990.  С.  202—207;
Петросян  Ю.  А.  Турецкая  публицистика  эпохи  реформ  в  Османской  импе¬
рии...  С.  27—29.
 14  Петросян  И.  Е.  Османистика.  С.  205.
 130

го  указа)  1839  года,  открывшего  начало  целому  ряду  важных
преобразований  в  стране.15
 Оценивая  деятельность  Сенковского  как  педагога  и  востоко¬
веда,  мы  можем  определенно  считать  его  первым  подлинным
российским  ученым-османистом,  заложившим  основы  препода¬
вания  турецкого  языка  и  турецкой  истории  в  рамках  универси¬
тетского  образования  в  России,  а  также  на  много  лет  вперед
определившим  основное  направление  отечественной  османисти-
ки  —  источниковедение.
 Отчасти  продолжили  дело  О.  И.  Сенковского  в  университе¬
те  А.  О.  Мухлинский  и  В.  В.  Григорьев,  ставшие  впоследствии
профессорами.  А.  О.  Мухлинский  окончил  Виленский  универ¬
ситет  и  восточное  отделение  Профессорского  института.16  Три
года  он  проработал  при  дипломатической  миссии  в  Стамбуле  и
был  затем  зачислен  адъюнктом  в  Петербургский  университет,
где  читал  лекции  по  арабскому  языку.  В  1839  году,  когда  в  уни¬
верситете  была  открыта  кафедра  турецкого  языка,  ее  возглавил
 А. 	О.  Мухлинский  и  после  короткого  перерыва,  в  1849  году,  воз¬
главил  ее  вновь.  Вообще,  Петербургский  университет  испыты¬
вал  в  30-е  и  40-е  годы  XIX  века  большую  нужду  в  профессор¬
ском  составе  по  разряду  востоковедения.  Хотя  студентов  было
не  так  уж  мало,  большинство  из  них  не  продолжало  научной
карьеры.  Перу  Мухлинского  принадлежат  учебные  пособия  по
турецкому  языку.17  Как  преподаватель,  Мухлинский  читал  исто¬
рико-географический  курс,  который  включал  в  себя  историю
Османской  империи  и  ее  географию.
 Другой  ученик  Сенковского,  В.  В.  Григорьев,  после  окон¬
чания  Петербургского  университета  (1834)  поступил  в  Учебное
отделение  восточных  языков  при  Азиатском  департаменте  Ми¬
нистерства  иностранных  дел,  но  уже  в  1836  году  подал  проше¬
ние  о  принятии  его  на  работу  в  Петербургский  университет  и
был  принят  в  Профессорский  институт,  внеся  свой  небольшой
 !5  Там  же.  С.  205—206.
 16  Профессорский  институт  был  аналогом  современной  аспирантуры.  Он
возник  следующим  образом:  при  Дерптском  университете  учредили  особое
отделение  для  подготовки  выпускников  всех  высших  учебных  заведений  к
профессорскому  званию.  Оно  получило  название  Профессорского  универси¬
тета.  А  поскольку  в  Дерптском  университете  не  существовало  самостоятель¬
ной  восточной  кафедры,  то  центром  подготовки  профессоров-востоковедов
стал  Петербургский  университет.  См.:  Куликова  А.  М.  Указ.  соч.  С.  66—67.
 17  Выбор  турецких  статей  для  начального  перевода  с  грамматическим
разбором,  с  присовокуплением  facsimile  исторических  документов  для  упраж¬
нения  в  чтении  официальных  бумаг.  Издал  А.  Мухлинский.  СПб.,  1858;  его
же.  Османская  хрестоматия  для  университетского  преподавания.  Ч.  1—2.
СПб.,  1858—1859.
 131

вклад,  помимо  многих  трудов  по  тюркологии,  в  развитие  осма-
нистики.
 Им  был  выполнен  перевод  записки  турецкого  дипломата
конца  XVIII  века  Сами  эль-Хадж  Ахмеди-эфенди  о  его  посоль¬
стве  в  Пруссию.  По  сути,  Григорьев  прошел  по  пути,  уже  наме¬
ченному  его  учителем,  Сенковским,  провозгласившим  задачей
отечественного  востоковедения  изучать  Восток  «через  его  пи¬
сания».
 В  50-е  годы  XIX  века  турецкий  язык  преподавался  в  Казан¬
ском  университете,  где  эти  занятия  вел  уже  упоминавшийся
М.  Казем-Бек,  а  позднее  его  ученик  И.  Н.  Березин,  который  с
1845  года  возглавил  кафедру  турецкого  языка  в  этом  универ¬
ситете.
 Малое  число  научных  трудов  по  османистике,  выполненных
в  период  ее  становления,  компенсировалось  огромным  объемом
литературы  об  Османской  империи,  издававшейся  в  XIX  веке.
Свою  лепту  в  этот  литературный  поток  внесли  не  только  отече¬
ственные  писатели,  путешественники  и  просто  лица,  интересо¬
вавшиеся  Востоком,  но  и  серьезные  наблюдатели,  имевшие
своей  целью  создать  достоверное  и  объективное  описание  совре¬
менного  состояния  Турции,  что  диктовалось  прежде  всего  прак¬
тическими  целями.  Как  и  восемнадцатый  век,  век  девятнадца¬
тый  прошел  для  России  под  знаком  ее  серьезного  военно-поли¬
тического  противостояния  с  Османской  империей,  а  для  ведения
войн  (а  также  и  для  торговых  отношений,  которые  не  только  не
прерывались,  но  и  развивались  в  XIX  и  XX  веках)  требовалась
точная  информация  о  Турции.  Как  и  прежде,  ее  исправно  по¬
ставляла  дипломатическая  служба,  но  не  только  она  одна.  К  ре¬
ляциям  послов  и  дипломатических  работников  в  XIX  веке  при¬
бавились  и  описания  Турции,  составленные  путешественника-
ми-учеными.  К  одним  из  самых  выдающихся  из  их  числа
следует  отнести  Петра  Александровича  Чихачева.  Его  судьба  и
научное  творчество  демонстрирует  тот  путь  подготовки  россий¬
ских  востоковедов,  которые  не  были  связаны  своим  образовани¬
ем  и  карьерой  ни  с  университетской,  ни  с  академической  дея¬
тельностью.
 П.  А.  Чихачев  —  фигура  во  многих  отношениях  выдающая¬
ся,  так  как  его  труды  поставили  его  в  ряд  крупных  натуралистов
своего  века,  он  получил  мировое  имя  как  русский  естествоиспы¬
татель,  географ  и  путешественник,  и  вместе  с  тем  как  востоко¬
вед.18  Он  родился  в  1808  году  в  Гатчине  под  Петербургом,  в
 18  О  П.  А.  Чихачеве  см.:  Чихачев  П.  А.  Великие  державы  и  Восточный  во¬
прос.  М.,  1970.  Предисловие  В.  В.  Цыбульского.  С.  3—17.
 132

семье  военного,  первоначальное  образование  получил  у  препо¬
давателей  Царскосельского  лицея  и  уже  в  15  лет  был  определен
студентом  при  Коллегии  иностранных  дел.  В  1828  году  Чихачев
закончил  подготовку  к  дипломатической  работе  и  через  два  года
получил  звание  переводчика,  поступив  на  службу  в  Азиатский
департамент  Министерства  иностранных  дел.  Одновременно  со
службой  в  министерстве  он  девять  месяцев  посещал  лекции  на
юридическом  факультете  Петербургского  университета.
 В  Азиатском  департаменте  П.  А.  Чихачев  занимался  преи¬
мущественно  вопросами,  связанными  с  Османской  империей,  и
с  1834  по  1836  год  жил  в  Стамбуле,  работая  помощником  секре¬
таря  при  русской  миссии.  Разумеется,  он  отлично  владел  турец¬
ким  языком  (как  и  арабским)  и,  находясь  в  Турции,  мог  ознако¬
миться  с  жизнью  и  нравами  этой  страны.
 Дальнейший  его  жизненный  путь  и  научная  карьера  удали¬
ли  его  от  практического  востоковедения.  В  1839  году  началось
его  длительное  путешествие  как  геолога  и  ботаника  по  Южной
Франции  и  Италии,  в  1842-м  состоялось  его  путешествие  по  Ал¬
таю  и  Северо-Западному  Китаю  (уже  в  качестве  чиновника  Ми¬
нистерства  финансов),  во  время  которого  им  был  открыт  Куз¬
нецкий  каменноугольный  бассейн,  исследованы  истоки  Чуй
и  Чулышмана,  описаны  палеонтологические,  ботанические  и
зоологические  сокровища  Алтайского  края,  даны  этнографиче¬
ские  зарисовки  населяющих  его  народов.
 С  1848  по  1863  год  как  естествоиспытатель  П.  А.  Чихачев
совершил  восемь  научных  экспедиций  в  Малую  Азию,  иными
словами,  в  Турцию,  где,  по  его  словам,  кроме  памятников  куль¬
туры  находились  «памятники  несравненно  более  грандиозные,
имеющие  свой  язык  и  ждущие  своих  исследователей,  чтобы  за¬
говорить  этим  языком».  Ученый  имел  в  виду  памятники  приро¬
ды.  Изучению  их  П.  А.  Чихачев  посвятил  основную  часть  своей
жизни,  опубликовав,  в  частности,  многотомный  труд  «Малая
Азия»,  где  было  дано  геологическое,  палеонтологическое  и  бо¬
таническое  описание  ее.  После  этого  были  путешествия  в  Север¬
ную  Африку  (через  Испанию),  где  он  посетил  Алжир  и  Тунис.
 Будучи  человеком  разносторонних  научных  интересов,
П.  А.  Чихачев  во  время  своих  путешествий  проявил  себя  как  на¬
блюдательный  историк,  глубоко  интересующийся  экономикой,
государственным  устройством,  бытом  и  нравами  жителей  тех
стран,  которые  он  посещал.  Путешествуя  по  Востоку,  он  высту¬
пает  как  востоковед,  а  изданные  им  работы,  посвященные  Тур¬
ции,  Восточному  вопросу,  позволяют  нам  отнести  его  к  разряду
исследователей-османистов,  знавших  Османскую  империю  не
только  по  книгам,  но  и  по  личным  наблюдениям.  В  этом  качест¬
 133

ве  П.  А.  Чихачев  предстает  как  умный  аналитик  тех  политиче¬
ских  и  экономических  процессов  в  Европе  и  Азии,  которые  мно¬
гое  определяли  в  столкновении  великих  держав  на  Ближнем
Востоке.  Наиболее  интересны  для  темы  нашей  книги  его  «Пись¬
ма  о  Турции»  (Lettres  sur  la  Turquie),  опубликованные  в  1859  го¬
ду  и  написанные,  как  и  почти  все  его  труды,  на  французском
языке.  «Письма»  появились  по  свежим  впечатлениям  от  почти
четырехмесячной  поездки  П.  А.  Чихачева  по  Малой  Азии  в
1858  году.
 Трудное  путешествие  по  Турции,  проходившее  на  вьючных
лошадях,  с  жильем  в  палатке,  подарило  русскому  путешествен¬
нику  массу  впечатлений,  которые  он  изложил  в  виде  писем  к
другу.  Правда,  и  в  этой  поездке  Чихачев  выступает  прежде  всего
как  натуралист,  однако  одновременно  преуспевает  и  в  создании
картины  страны,  по  которой  путешествует.
 Письма  с  7-го  по  15-е  включительно  представляют  собой  ве¬
ликолепное  описание  современного  состояния  Османской  им¬
перии.  В  них  Чихачев  дает  анализ  промышленности,  торговли,
финансов,  состояния  дорог,  административных  порядков,  внут¬
ренней  политики  османского  правительства,  положения  нему¬
сульманских  подданных,  указывает  на  декларативность  провоз¬
глашенных  в  Турции  в  1839  и  1856  годах  реформ,  на  изменение
лишь  внешних  форм  жизни.  В  вопросе  о  политической  судьбе
Османской  империи  Чихачев  выступает  с  позиций  глубокого
пессимизма,  как,  впрочем,  и  в  других  своих  статьях,  посвящен¬
ных  Восточному  вопросу.
 П.  А.  Чихачев  жил  по  большей  части  за  пределами  России  и
публиковал  свои  работы  преимущественно  на  французском  язы¬
ке.  Он  посвящал  много  внимания  вопросам  внешней  политики
европейских  держав,  но  при  этом  всегда  оставался  патриотом
своей  страны,  хотя  его  критика  царской  политики,  и  в  частности
Николая  I,  мало  нравилась  в  столичном  Петербурге.  Сторонник
конституционной  монархии  и  освобождения  крестьян  от  кре¬
постной  зависимости,  П.  А.  Чихачев  считал  также  позором  коло¬
ниальную  систему,  существующую  в  мире,  и  верил  в  ее  гибель.
Все  это  делает  фигуру  ученого  как  исследователя  Востока,  эко¬
номиста  и  знатока  европейской  политики  особо  крупной  в  исто¬
рии  отечественного  востоковедения.
 Значительное  место  в  османистике  этого  периода  принадле¬
жит  также  офицеру  Генерального  штаба  М.  П.  Вронченко,  кото¬
рый  подготовил  в  результате  своих  поездок  в  Турцию  в  1834—
1836  годах  книгу  «Обозрение  Малой  Азии  в  нынешнем  ее  состо¬
янии».  В  ней  нашли  отражение  все  стороны  хозяйственной  жиз¬
ни  Турции,  состояние  ее  торговли,  указана  численность  населе¬
 134

ния  малоазийской  части  Османской  империи.  Подробнее  о  труде
Вронченко  будет  сказано  ниже.
 Отношения  с  Османской  империей  продолжали  оставаться
на  протяжении  всего  XIX  века  одним  из  основных  направлений
во  внешней  политике  России,  что  определяло  неугасающий
интерес  русских  ученых  к  Турции,  ее  языку,  литературе  и  исто¬
рии,  проявило  себя  в  целом  ряде  научных  исследований.  Так,
воспитанники  Петербургского  университета  В.  А.  Максимов  и
Н.  Н.  Мартинович  создали  во  второй  половине  XIX  века  ряд  ра¬
бот,  посвященных  турецкой  диалектологии.  В.  А.  Максимов,  в
частности,  на  основе  записанных  им  в  Турции  дестанов  и  лири¬
ческих  песен,  сумел  дать  анализ  фонетики,  морфологии  и  лекси¬
ки  двух  диалектов  турецкого  языка.  Н.  Н.  Мартинович  в  самом
начале  XX  века  опубликовал  ряд  работ  по  турецкой  диалектоло¬
гии  и  фольклору.  В  этот  период  появились  и  первые  турец¬
ко-русские  словари,  составленные  Л.  3.  Будаговым,  П.  П.  Цвет¬
ковым  и  Л.  Лазаревым.
 Вторая  половина  XIX—начало  XX  века  отмечены  также  по¬
явлением  множества  популярных  книг  об  Османской  империи,
авторами  которых  были  российские  дипломаты  и  военные,  путе¬
шественники  и  журналисты.  Всё  должно  было  удовлетворять
растущий  интерес  русской  общественности  к  Османской  им¬
перии.
 Развитие  российской  научной  османистики  было  связано  в
XIX  веке  с  общим  состоянием  востоковедения  в  университетах
и  некоторых  других  научных  центрах  Санкт-Петербурга,  Каза¬
ни,  Москвы  и  Одессы.19  Историков-османистов  было  немного,
но  их  коллеги  —  арабисты  и  иранисты  —  внесли  свой  вклад  в
российскую  османистику  трудами  по  истории  и  культуре  наро¬
дов  Ближнего  и  Среднего  Востока,  по  арабо-персидско-турец-
кой  словесности.  В  этой  связи  заслуживает  упоминания  в  пер¬
вую  очередь  Казанский  университет,20  где  в  начале  XIX  века
получило  значительное  развитие  преподавание  арабского,  пер¬
сидского,  турецкого  и  татарского  языков,  а  также  изучение  мира
мусульманской  культуры.  Изучение  и  преподавание  связанных  с
этой  тематикой  языковых  и  культурологических  сюжетов  было
характерно  не  только  для  Казанского  университета,  но  и  для  Ка¬
занской  духовной  семинарии  и  даже  Первой  казанской  гимна¬
 19  Подробнее  об  этом  см.  в  кн  ..Данциг  Б.  М.  Изучение  Ближнего  Востока
в  России  (XIX—начало  XX  в.).  М.,  1968.
 20  Весьма  обстоятельное  исследование  истории  востоковедения  в  Казан¬
ском  университете  выполнено  Р.  М.  Валеевым  в  кн.:  Казанское  востоковеде¬
ние:  Истоки  и  развитие  (XIX  в.—20  гг.  XX  в.).  Изд-во  Казанского  универси¬
тета,  1998.
 135

зии,  где  соответствующие  учебные  курсы  читали  профессора
Казанского  университета.  В  самом  же  университете  уже  с  на¬
чала  XIX  века  философский  факультет  имел  специальный  вос¬
точный  разряд,  в  который  входили  арабо-персидская  и  турец¬
ко-татарская  кафедры.  В  эту  пору  профессором  восточной  сло¬
весности  в  Казанском  университете  был  X.  Ф.  Френ,  которому
суждено  было  сыграть  особенную  роль  в  истории  российского
востоковедения  в  качестве  первого  директора  Азиатского  музея
Академии  наук  в  Петербурге.
 Среди  ученых,  сыгравших  важную  роль  в  развитии  россий¬
ской  научной  османистики  в  первой  половине  XIX  века,  выде¬
лялся  уже  упоминавшийся  выше  профессор  Казанского  универ¬
ситета  А.  К.  Мирза  Казем-бек  (1802—1870),  великолепно  вла¬
девший  арабским,  турецко-татарским  и  персидским  языками.
Он  преподавал  эти  языки  в  Казанском  университете  с  1827  по
1849  год,  а  в  1835  году  был  избран  членом-корреспондентом  Пе¬
тербургской  Академии  наук.  Среди  его  учеников  в  Казанском
университете  некоторое  время  был  JI.  Н.  Толстой,  который  в  се¬
редине  1840-х  годов  обучался  в  этом  университете  по  разряду
арабо-турецкой  словесности.  Среди  научных  трудов  Казем-бека
были  работы  по  истории  ряда  регионов  Ближнего  и  Среднего
Востока,  исследования  о  движении  бабидов,  о  мусульманском
законоведении.  Казем-бек  стал  первым  деканом  Восточного  фа¬
культета  Петербургского  университета.
 С  1845  года  кафедрой  турецкого  языка  в  Казанском  универ¬
ситете  руководил  профессор  И.  Н.  Березин  —  прекрасный  зна¬
ток  ряда  языков  народов  Ближнего  и  Среднего  Востока.  Он  за¬
нимался  переводом  османских  государственных  документов,
преподавал  студентам  турецкий  язык,  уделяя  особое  внимание
переводам  с  русского  и  французского  на  турецкий.  И.  Н.  Бере¬
зин  читал  также  курсы  по  истории  тюркских  племен  и  истории
турецкой  литературы.  В  начале  1840-х  годов  И.  Н.  Березин  посе¬
тил  Стамбул  и  арабские  провинции  Османской  империи.  Его  пу¬
тевые  записки  публиковались  в  российских  периодических  изда¬
ниях.  Материалы  его  путешествия  были  полезны  историкам,  эт¬
нографам  и  географам.  В  1855  году,  переехав  в  Петербург,  он
стал  профессором  факультета  восточных  языков  Петербургско¬
го  университета,  где  преподавал  студентам  турецкий  язык  и  ис¬
торию  турецкой  литературы.  И.  Н.  Березин  был  востоковедом
довольно  широкого  профиля,  интересовавшимся  прошлым  и  на¬
стоящим  многих  народов  Востока,  в  том  числе  и  тех,  которые
были  за  пределами  мусульманского  мира.
 С  1849  года  в  Петербургском  университете  кафедру  турец¬
кого  языка  занимал  уже  упоминавшийся  профессор  А.  О.  Мух-
 136

линский,  который  преподавал  здесь  до  1866  года,  будучи  неко¬
торое  время  с  1863  года  деканом  Восточного  факультета  универ¬
ситета.  Он  опубликовал  ряд  статей  об  Османской  империи  и
Аравии  в  «Библиотеке  для  чтения»  и  «Энциклопедическом  сло¬
варе».  После  того  как  А.  О.  Мухлинский  ушел  с  кафедры  турец¬
кого  языка,  его  место  занял  ученик  И.  Н.  Березина  В.  А.  Макси¬
мов,  работы  которого  по  изучению  турецких  диалектов  уже
были  упомянуты  выше.
 С  1863  года  профессором  факультета  восточных  языков  по
кафедре  истории  Востока,  читавшим  курсы  по  истории  тюрк¬
ских  кочевников,  истории  Золотой  Орды,  Средней  Азии  и  сопре¬
дельных  с  ней  регионов,  стал  В.  В.  Григорьев.  В.  В.  Григорьев,
как  и  все  профессора  восточной  словесности  Петербургского
университета,  прекрасно  владел  тремя  языками  —  арабским,
персидским  и  турецким,  что  позволяло  работать  по  широкому
кругу  источников,  написанных  на  этих  языках.
 В  истории  российской  османистики  определенное  место  за¬
нимает  созданное  в  1823  году  Учебное  отделение  восточных
языков  при  Азиатском  департаменте  Министерства  иностран¬
ных  дел.  Здесь  хорошо  было  поставлено  преподавание  турецко¬
го  языка  для  практических  целей  подготовки  дипломатов.  Ряд
учеников  Отделения  проходили  службу  в  посольстве  в  Стамбу¬
ле.  За  годы  существования  Учебного  отделения  (более  80  лет)
его  окончили  более  200  слушателей,  среди  которых  были  изве¬
стные  дипломаты,  в  том  числе  работавшие  в  Османской  импе¬
рии,  а  также  некоторые  ученые-ориенталисты.  Многие  профес¬
сора  Петербургского  университета  преподавали  одновременно  и
в  Учебном  отделении  Азиатского  департамента  Министерства
иностранных  дел.  Целям  развития  российского  востоковедения,
в  том  числе  и  османистики,  послужила  также  и  отличная  биб¬
лиотека  Учебного  отделения,  в  который  была  собрана  значи¬
тельная  коллекция  турецких  рукописей,  описание  которой  было
сделано  замечательным  российским  османистом  В.  Д.  Смирно¬
вым.21
 С  1873  по  1922  год  этот  ученый,  которого  академик  А.  Н.  Са-
мойлович  по  праву  назвал  крупнейшим  русским  османистом,
пользовавшимся  известностью  и  среди  западных  ориенталистов,
преподавал  на  факультете  восточных  языков  Петербургского
университета.  В.  Д.  Смирнов  окончил  Восточный  факультет  уни¬
верситета  весной  1870  года  и  через  три  года  защитил  диссерта¬
 21  Manuscrits  turcs  de  l’Institut  des  langues  orientales  décrits  par  W.  D.  Smir-
now.  St.-Pbg.,  1897.  (Collections  scientifiques  de  l’Institut  des  langues  orientales
du  Ministère  des  affaires  étrangères.  VIII).
 137

цию  на  степень  магистра  (о  диссертации  см.  ниже).  Тогда  же
он  был  избран  штатным  доцентом  и  утвержден  в  этом  звании.
Он  вел  курсы  турецкого  языка  и  литературы,  читал  лекции  и  по
истории  Турции,  был  замечательным  знатоком  турецкой  ру¬
кописной  книги.  Несколько  раз  посетив  Турцию,  В.  Д.  Смирнов
в  качестве  внештатного  сотрудника  Восточного  отделения  Пуб¬
личной  библиотеки  Санкт-Петербурга  и  по  заданию  ее  дирекции
приобретал  в  книжных  лавках  Стамбула  и  Брусы  турецкие  руко¬
писи.  Он  посетил  также  ряд  известных  европейских  хранилищ
восточных  рукописей  и  ознакомился  с  опытом  работы  евро¬
пейских  востоковедов-текстологов.  Все  это  позволило  ему  наря¬
ду  с  интенсивной  преподавательской  работой  в  университете
заняться  описанием  арабских,  персидских  и  турецких  рукопи¬
сей  в  Публичной  библиотеке  Петербурга.  С  1873  по  1912  год
В.  Д.  Смирнов  регулярно  публиковал  научные  обзоры  новых  по¬
ступлений  арабских,  персидских  и  турецких  рукописей  в  Отче¬
тах  императорской  Публичной  библиотеки,  продолжив  труд  ака¬
демика  Б.  А.  Дорна,  издавшего  каталог  восточных  рукописей
и  ксилографов  в  1852  году.22  Его  знания  этих  фондов  библиоте¬
ки  были  исключительны.  В.  Д.  Смирнов  был,  несомненно,  од¬
ним  из  самых  значительных  русских  османистов-текстологов.
В  1897  году  им  был  издан,  как  уже  было  указано  выше,  и  вели¬
колепный  каталог  турецких  рукописей  из  собрания  Учебного  от¬
деления  восточных  языков  Министерства  иностранных  дел.23
 В.  Д.  Смирнов  вошел  в  российскую  османистику  как  автор
двух  выдающихся  исследований,  в  основе  которых  лежало  изу¬
чение  текстов  турецких  исторических  памятников.  В  этом  он
был,  несомненно,  продолжателем  дела  О.  И.  Сенковского  и,  по
словам  А.  Н.  Самойловича,  имел  «несомненные  заслуги  старой
школы  российского  востоковедения».24  В  этом  высказывании
выдающегося  отечественного  тюрколога  следовало  бы  подчерк¬
нуть  слово  «школа».  Сами  условия  становления  отечественной
ориенталистики,  благоприятные  для  приобретения  богатей¬
ших  коллекций  мусульманской  словесности,  сами  принципы
университетского  образования  ориенталистов,  базирующиеся  на
чтении  и  комментировании  выдающихся  образцов  этой  словес¬
ности,25  подводили  ученых  к  изучению  письменных  памятников
 22  Dorn  В.  Catalogue  des  manuscrits  et  xylographes  orientaux  de  la  Bibliothè¬
que  Impériale  Publique  de  St.-Pétersbourg.  St.-Pbg.,  1852.
 23  См.  примеч.  21.
 24  Петросян  И.  E.  Османистика  //  История  отечественного  востоковеде¬
ния  с  середины  XIX  века  до  1917  года.  М.,  1997.  С.  190.
 25  В  этом  смысле  примечателен  отзыв  П.  С.  Савельева  о  методе  препода¬
вания  О.  И.  Сенковского.  Савельев  сообщает,  что  Сенковский,  читая  со  свои¬
 138

Востока  для  исследования  не  только  истории,  но  и  культуры
восточных  народов,  их  своеобразного  культурного  кода,  тех
особенностей,  которые  отличали  склад  их  жизни  и  мышления.
В  изучение  османской  истории  и  культуры  В.  Д.  Смирнов  внес
очень  значительный  вклад.
 Одна  из  работ  ученого,  защищенная  в  качестве  магистер¬
ской  диссертации,  была  посвящена  анализу  причин  упадка
Османской  империи  в  XVII  веке.  В  ее  основе  лежало  рассмотре¬
ние  сочинения  османского  придворного  чиновника  середины
XVII  века  Кочубея  Гёмюрджинского.  Анализируя  этот  истори¬
ческий  памятник,  а  также  привлекая  ряд  других  турецких  сочи¬
нений  этого  времени,  В.  Д.  Смирнов  создал  единственную  в
русской  науке  XIX  века  монографию  по  важнейшим  пробле¬
мам  развития  османского  государства  в  эпоху  позднего  Средне¬
вековья  (работа  была  тотчас  же  опубликована  в  1873  году).26
Особенностью  диссертации  В.  Д.  Смирнова  было  исключитель¬
ное  внимание  автора  к  тексту  выбранного  им  письменного  ис¬
точника  как  к  важнейшему  инструменту  для  освещения  истории
Турции  указанного  периода.  Великолепный  знаток  турецкого
языка,  В.  Д.  Смирнов  показал  себя  в  этой  работе  как  осма-
нист-источниковед  и  историк  Османской  империи,  который,
основываясь  на  особенностях  исследуемого  им  турецкого  тек¬
ста,  а  также  ряда  других,  показал  работу  административной  и
военной  машины  османского  государства,  упадок  ее  системы
управления,  умонастроение  правящей  верхушки  и  выявил  целое
направление  османской  литературы  XVII  и  XVIII  веков,  харак¬
теризующееся  критикой  существующих  в  Турции  порядков.
Многие  из  литературных  произведений  османов  подобного  рода
были  изданы  и  исследованы  османистами  в  XX  веке.
 Понимание  значимости  османских  письменных  источников
в  исследовании  теперь  уже  Крымского  ханства  было  проявлено
В.  Д.  Смирновым  в  его  докторской  диссертации.  Эту  работу  так¬
же  следует  отнести  к  османистическим  исследованиям,  имея  в
виду  тот  факт,  что  с  середины  XV  века  Крымское  ханство  явля¬
лось  вассалом  Османской  империи  и  его  история  была  тесней¬
шим  образом  связана  с  историей  Турции  (работа  была  опублико¬
вана  в  1887  году).27  Есть  все  основания  считать  эти  труды
 ми  студентами  восточные  тексты,  занимался  их  подробным  комментировани¬
ем,  так  что  в  течение  лекции  переводили  «не  более  двух-трех  стихов  или  од¬
ной  фразы  прозы».  Цит.  по:  Бартольд  В.  В.  Обзор  деятельности...  С.  57.
 26  Смирнов  В.  Д.  Кучибей  Гбмюрджинский  и  другие  османские  писатели
XVII  века  о  причинах  упадка  Турции.  СПб.,  1873.
 27  Смирнов  В.  Д.  Крымское  ханство  под  верховенством  Оттоманской
Порты  до  начала  XVIII  века.  СПб.,  1887.
 139

В. 	Д.  Смирнова,  в  первую  очередь  его  анализ  трактата  Кочубея
Гёмюрджинского,  первым  в  российской  туркологии  подлинно
научным  опытом  комплексного  текстологического  и  истори¬
ко-филологического  исследования.  В  этом  смысле  ученый  сде¬
лал  значительный  шаг  вперед  по  сравнению  с  упоминавшейся
уже  работой  О.  И.  Сенковского  по  переводу  памфлета  Ахмеда
Ресми-эфенди.  Очень  важно  и  то,  что  во  всех  своих  трудах
Смирнов  опирался  на  знание  исследуемых  источников,  пред¬
ставленных  в  списках  рукописей,  которые  он  увлеченно  собирал
и  описывал  всю  свою  жизнь.
 В. 	Д.  Смирнов  был  также  блестящим  знатоком  средневеко¬
вой  турецкой  литературы  в  целом.  На  основе  изучения  текстов
многих  значительных  турецких  литературных  памятников  он
сумел  создать  первый  в  России  обзор  истории  турецко-осман¬
ской  литературы,  аналога  которому  в  ту  пору  не  знала  европей¬
ская  ориенталистика.  Эта  работа,  опубликованная  в  1891,  а  за¬
тем  в  1892  году,28  сохраняет  во  многом  свое  научное  значение  и
в  наше  время.  То  же  великолепное  знание  материала  первоис¬
точников  позволило  В.  Д.  Смирнову  в  образовательных  целях
подготовки  студентов  составить  хрестоматию  образцовых  про¬
изведений  османской  литературы.  Хрестоматия  была  издана  в
1891  году  и  служила  прекрасным  учебным  пособием  несколь¬
ким  поколениям  туркологов-историков  и  литературоведов.29
 Оценивая  творчество  В.  Д.  Смирнова  как  одного  из  пионе¬
ров  российской  османистики,  следует  особо  отметить,  что  во
всех  своих  работах  он  проявил  себя  глубоким  знатоком  турец¬
ких  рукописей,  их  языковых  и  палеографических  особенностей.
Он  был,  конечно  же,  замечательным  текстологом,  который  все¬
гда  подчеркивал  важность  бережного  обращения  с  текстом  со¬
чинений,  категорически  требуя  от  их  издателей  не  допускать  ни¬
какого  вмешательства  публикаторов  в  текст  оригинала  под  пред¬
логом  исправления  возможных  ошибок  автора  или  переписчика.
Анализируя  историю  различных  рукописных  списков  трактата
Кочубея  Гёмюрджинского,  В.  Д.  Смирнов  особо  подчеркивал
 28  Смирнов  В.  Д.  Очерк  истории  турецкой  литературы.  СПб.,  [1891];  то
же  в  кн.:  Всеобщая  история  литературы.  Т.  IV.  Под  ред.  В.  Ф.  Корша  и  А.  Кир-
пичникова.  СПб.,  1892.  С.  425—554.
 29  О  деятельности  и  публикациях  В.  Д.  Смирнова  см.:  Тверитинова  А.  С.
 B.  Д.  Смирнов  —  историк  Турции  //  Советская  тюркология.  1971.  №  4.
 C.  105—114;  Петросян  И.  Е.  Османистика  //  История  отечественного  востоко¬
ведения  с  середины  XIX  века  до  1917  года.  С.  189—191;  Библиографический
словарь  отечественных  тюркологов.  Дооктябрьский  период.  М., 	1974.
С.  261—262;  Хронологический  перечень  трудов  В.  Д.  Смирнова  и  литература
о  нем  /  Сост.  А.  П.  Григорьев  //  Тюркологический  сборник.  1973.  М.,  1975.
С.  268—281.
 140

значимость  разночтений  в  рукописях  для  изучения  истории  язы¬
ка  памятника.  Он  считал  очевидным,  что  к  так  называемым
ошибкам  в  рукописях  следует  относиться  весьма  осмотритель¬
но,  ибо  много  важного  и  интересного  может  быть  потеряно  из-за
субъективного  подхода  издателя,  его  недостаточного  знания  ис¬
тории  текста.  «Я  того  мнения,  —  писал  В.  Д.  Смирнов,  —  что
османские  рукописи  следует  издавать  в  том  виде,  как  они  есть,
т.  е.  с  сохранением  орфографических  аномалий..,  указывая  пра¬
вильный  вид  их,  сообразно  теперешним  требованиям  граммати¬
ки,  в  примечаниях...»30
 Этого  принципа  В.  Д.  Смирнов  твердо  придерживался  во
всех  своих  текстологических  работах.  Он  много  раз  высказывал
мысль  о  том,  что  при  изданиях  текстов  издатель  должен  «дер¬
жаться  по  возможности  рукописной  редакции:  домыслы,  конечно,
хороши  и  даже  необходимы  бывают  для  первого  чтения  текста,
но  положительно  также  необходимо  давать  читателю  полное
представление  и  о  подлинном  виде  рукописи,  каков  бы  он  ни
был,  оставляя  таким  образом  полный  простор  его  собственным
соображениям».31  Многое  из  сказанного  В.  Д.  Смирновым  как
текстологом  было  учтено  последующими  поколениями  отечест¬
венных  османистов,  работавших  в  XX  веке.
 Нельзя  не  сказать  и  о  том,  что  долгие  годы  В.  Д.  Смирнов
читал  лекции  по  турецкому  языку,  османской  истории  и  литера¬
туре.
 Определенный  вклад  в  изучение  истории  Османской  импе¬
рии,  в  частности  ее  международных  отношений,  внесли  россий¬
ские  ученые-правоведы  и  международники.  Так,  В.  А.  Уляниц-
кий  издал  в  1883  году  книгу  «Дарданеллы,  Босфор  и  Черное
море»,  а  несколько  позже,  в  1889  году,  книгу  «Русские  консуль¬
ства  за  границей  в  XVIII  в.».  В  этих  трудах  нашли  свое  место  и
документы,  освещающие  роль  русских  дипломатов  в  Османской
империи.  Работы,  в  которых  содержался  ценный  материал  по  ис¬
тории  русско-турецких  отношений,  были  созданы  историками
 С. 	Жигаревым  и  С.  Горяйновым.  В  1896  году  С.  Жигарев  опуб¬
ликовал  очерки  «Русская  политика  в  Восточном  вопросе»,  в  ко¬
торых  были  освещены  русско-турецкие  отношения  в  XVI—
XVIII  веках.  Уже  в  самом  начале  XX  века  вышла  в  свет  книга
 С. 	Горяйнова  «Босфор  и  Дарданеллы»,  в  которой  автор  исследо¬
вал  проблему  статуса  проливов  на  основании  архивных  дипло¬
 30  Смирнов  В.  Д.  Кучибей  Гбмюрджинский  и  другие  османские  писатели
XVII  века  о  причинах  упадка  Турции.  С.  69.
 31  Смирнов  В.  Д.  Сборник  некоторых  важнейших  известий  и  официаль¬
ных  документов  касательно  Турции,  России  и  Крыма.  СПб.,  1881.  С.  XIII.
 141

матических  документов  из  петербургских  архивов.  Наконец,  за¬
служивает  упоминания  и  работа  А.  А.  Гирса  «Россия  и  Ближний
Восток.  Материалы  по  истории  наших  сношений  с  Турцией»,  из¬
данная  в  1906  году  в  Петербурге  и  содержащая  серию  очерков
по  отдельным  вопросам  русско-турецких  отношений.
 В  истории  российской  османистики  второй  половины
 XIX  века  заметное  место  принадлежит  Лазаревскому  институту
восточных  языков  в  Москве,  основанному  в  1815—1816  годах.
С  ним  связана  научная  деятельность  таких  известных  востокове¬
дов,  как  В.  А.  Гордлевский  и  А.  Е.  Крымский.  Именно  в  этом  ин¬
ституте  начинали  свой  творческий  путь  оба  эти  исследователя,
оставившие  заметный  след  в  российской  научной  османистике.
В  издававшихся  институтом  «Трудах  по  востоковедению»  был
опубликован,  в  частности,  известный  труд  А.  Е.  Крымского  «Ис¬
тория  Турции  и  ее  литературы»,  который  на  рубеже  XIX  и
 XX  веков  широко  использовался  в  процессе  подготовки  студен-
тов-туркологов  в  востоковедных  отделениях  высших  учебных
заведений  России.
 Начало  работы  В.  А.  Гордлевского  в  османистике  после
окончания  Лазаревского  института  восточных  языков  в  1899  го¬
ду  относится  ко  времени  его  длительной  командировки  в  Турцию
(1904—1908  годы),  которая  подготовила  будущего  академика  и
признанного  главу  российских  османистов  уже  в  советское
время  к  преподаванию  турецкого  языка  и  истории  турецкой  ли¬
тературы  в  Лазаревском  институте.  Расцвет  творчества  В.  А.  Горд¬
левского  приходится  на  первые  десятилетия  XX  века,  и  мы  по¬
дробно  рассмотрим  его  работы  в  следующей  главе.
 В  XIX  веке  значительный  вклад  в  развитие  российской  (не¬
научной,  практической)  османистики  внесли  российские  дипло¬
маты  —  российские  послы  и  консулы  в  Османской  империи.  Их
донесения  и  серьезные  аналитические  обзоры  различных  сторон
жизни  османского  общества  на  протяжении  не  только  XIX,  но  и
начала  XX  века  для  науки  раскрылись  в  полной  мере  лишь  в  XX
веке,  став  для  российских  ученых-османистов  важнейшим  ис¬
точником  для  изучения  истории  и  культуры  османского  государ¬
ства,  его  военного  дела,  экономики  и  внешних  сношений.  К  на¬
чалу  XIX  века  дипломаты  России  накопили  значительную  ин¬
формацию  об  империи  османов.  Особо  ценный  вклад  в  это
внесли  донесения  российских  послов  В.  С.  Тамары  и  А.  Я.  Ита-
линского,  сообщавших  об  обстоятельствах  царствования  султа¬
на  Селима  III  и  попытках  реформ  в  османском  государстве.
 Среди  российских  дипломатов  второй  половины  XIX  века,
работавших  в  Османской  империи,  особое  место  занимают  по¬
слы  России  в  Стамбуле  —  граф  Н.  П.  Игнатьев  и  А.  И.  Нелидов.
 142

Автору  этой  работы  довелось  неоднократно  работать  в  Архиве
внешней  политики  России  (АВПР),  где  сосредоточены,  как  было
отмечено  выше,  многие  дипломатические  материалы,  и  в  том
числе  донесения,  поступавшие  в  российскую  столицу  в  60—
70-х  годах  XIX  века  и  от  этих  видных  дипломатов.  Архивные
материалы  АВПР,  а  также  материалы  Центрального  государст¬
венного  военно-исторического  архива  наглядно  демонстрируют
глубокие  знания  этих  дипломатов  о  политической  жизни  и  эко¬
номическом  положении  Османского  государства.  Роль  материа¬
лов  дипломатических  архивов  для  развития  современных  осма-
нистических  исследований  очевидна.  Материалы  эти  накаплива¬
лись  сотни  лет  и  для  разных  периодов  истории  Турции  имеют
разную  степень  ценности.  Исторически  сложилось  так,  что  рабо¬
ты  русских  дипломатов  и  дипломатических  миссий  в  столице
Османской  империи  формировали  важные  представления  об
этой  стране  и  ее  положении  в  русском  обществе,  влиявшие  на
русско-турецкие  политические  отношения,  которые  на  протяже¬
нии  XVIII,  XIX  и  начала  XX  века  являлись  подчас  судьбоносны¬
ми  для  России.
 Завоевательные  войны  Османской  империи  XV—XVII  ве¬
ков  под  давлением  роста  могущества  экономически  быстро  разви¬
вавшихся  европейских  государств,  особенно  Англии,  в  XVIII  ве¬
ке  сменились  оборонительными.  В  начале  XVIII  века  отчетливо
проявилась  тенденция  к  падению  влияния  Османской  империи
на  политическую  жизнь  Европы,  хотя  она  никогда  не  выходила
из  поля  зрения  европейских  государств,  бдительно  следивших  за
каждым  шагом  друг  друга  в  этой  восточной  державе.  В  ожида¬
нии  ее  падения  и  развала,  основные  игроки  европейской  поли¬
тики  —  Англия  и  Франция,  но  не  в  меньшей  степени  Россия  и
Австрия  —  обозначили  для  себя  основные  цели  и  задачи  дележа
возможного  наследства.  В  результате  зародились  острые  поли¬
тические  противоречия  европейских  держав  относительно
Османской  империи,  составившие  суть  Восточного  вопроса.
 Итоги  Крымской  войны,  неблагоприятные  для  России,  вне¬
сли  дополнительную  остроту  в  эти  противоречия,  и  хотя  Осман¬
ская  империя  экономически  и  финансово  становилась  все  более
зависимой  от  европейских  держав,  благодаря  их  постоянной
борьбе  между  собой  за  влияние  в  Турции,  а  также  общему  неже¬
ланию  политических  конкурентов  России  допустить  ее  к  Констан¬
тинополю  и  проливам,  Османская  империя  имела  возможность
сохранять  свой  политический  суверенитет,  искусно  лавируя  и  к
выгоде  для  себя  используя  противоречия  между  державами.
 Проиграв  Крымскую  войну,  Россия  была  жизненно  заинте¬
ресована  в  ликвидации  ограничительных  условий  Парижского
 143

мирного  договора,  и  с  середины  XIX  века  внешняя  политика  ее
активизировалась  как  в  отношении  стран  Европы,  так  и  в  отно¬
шении  Турции.  Эта  дипломатическая  активность  закончилась
для  России  в  1870  году  отменой  статей  Парижского  договора  от¬
носительно  запрета  для  нее  иметь  флот  в  Черном  море  (чему  не¬
мало  способствовало  поражение  Франции  в  войне  с  Пруссией),  а
затем  важным  соглашением  с  Австро-Венгрией  относительно
status  quo  на  Балканах,  где  Австрия  опасалась  разрастания  осво¬
бодительных  устремлений  сербов.  Между  тем  национально-
освободительное  движение  немусульманских  народов  в  Осман¬
ской  империи  заметно  усиливалось,  что  начиная  с  середины
XIX  века  вовлекало  Россию  в  дела  Турции  в  качестве  историче¬
ской  покровительницы  христианских  подданных  султана.  Уме¬
лое  использование  своего  влияния  среди  турецких  христиан
было  постоянным  пунктом  российской  внешней  политики,  ко¬
торый  позволял  ей  вмешиваться  во  внутренние  дела  Османской
империи,  но  в  то  же  самое  время  делал  Россию  весьма  уязви¬
мой  для  европейских  государств.  Все  это  вместе  взятое  делало
работу  русских  дипломатов  в  Стамбуле  напряженной,  ответст¬
венной  и  неизменно  актуальной,  а  также  постоянно  выводило  на
первый  план  практические  задачи  отечественного  востокове¬
дения.
 В  крупнейших  российских  архивах  —  Центральном  госу¬
дарственном  архиве  древних  актов  (ЦГАДА),  Центральном  го¬
сударственном  военно-историческом  архиве  (ЦГВИА)  и  Архиве
внешней  политики  России  (АВПР)  —  хранятся  обширные  фон¬
ды,  которые  содержат  материалы,  поступавшие  в  обе  россий¬
ские  столицы  от  российских  дипломатов  —  послов,  консулов  и
военных  агентов.  Этот  материал,  собиравшийся  веками,  огро¬
мен,  и  его  изучение  способно  дать  работу  ученым-востоковедам
и  просто  историкам  еще  на  многие  десятилетия.  Наша  цель  в
данном  случае  дать  оценку  материалов  АВПР  и  ЦГВИА  второй
половины  XIX  века  как  источника  для  изучения  роли  русских
дипломатов  в  русско-турецких  отношениях  этого  периода  и,  что
главное,  показать  значение  этих  материалов  для  формирования
фонда  точных  знаний  об  Османской  империи  в  России.
 Естественно,  что  в  центре  внимания  русских  дипломатов  в
Стамбуле  во  второй  половине  XIX  века  было  внутриполитиче¬
ское  положение  Турции  и  ее  международное  положение.  Вместе
с  тем  посольские  реляции  в  российскую  столицу  были  насыще¬
ны  сведениями  об  экономическом  положении  Османской  импе¬
рии  и  положении  ее  христианских  подданных.  В  этот  период
языком  дипломатических  донесений  был  французский,  и  только
малая  толика  этих  важнейших  для  османистики  сведений  в  это
 144

время  попадала  в  печать  (через  публикацию  путешествий  и
воспоминаний  дипломатов  —  редко  их  специально  написанных
статей).
 Обратимся  к  конкретным  примерам.  В  60—70-е  годы
XIX  века  в  центре  внимания  русских  дипломатов  находилась
внутриполитическая  ситуация  в  Османской  империи.  Социаль¬
но-экономический  кризис  Османского  государства,  начавший
развиваться  еще  в  последней  трети  XVII  века  и  продолжавший
тлеть,  то  затухая,  то  разгораясь,  вплоть  до  кемалистской  рево¬
люции,  а  также  вмешательство  великих  держав  во  внутренние
дела  империи  заставили  правящие  круги  Турции  в  конце
XVIII  века  провозгласить  верхушечные  реформы.  В  XIX  веке
эта  политика  реформ  была  продолжена  (в  1839  и  1856  годах),
что  принесло  некоторые  успехи  (как  внутри-,  так  и  внешнеполи¬
тические),  стабилизировав  положение  страны,  но  не  решив  одну
из  главных  проблем  —  проблему  национально-освободительно¬
го  движения,  и  не  устранив  угрозы  распада  империи.  Постоянно
увеличивавшийся  в  60—70-е  годы  XIX  века  дефицит  бюджета
добавлял  свои  сложности  в  положение  страны.  Многие  западно¬
европейские  публицисты  предсказывали  Османской  империи
неминуемое  банкротство  (дефицит  бюджета  приближался  к  сум¬
ме,  равной  всему  годовому  доходу  страны).
 На  этом  фоне  в  Европе  вновь  актуальной  стала  идея  о  необ¬
ходимости  вмешательства  в  дела  Турции.  Заговорили  о  создании
«Левантийской  компании»,  которая  взяла  бы  в  свои  руки  управ¬
ление  европейской  частью  страны,  о  превращении  Стамбула  в
«вольный  город»  под  общей  «защитой»  европейских  держав  и
т.  д.  (автором  предложения  был  англичанин  Льюис  Фарлей),  что
не  могло  оставить  равнодушной  Россию,  никогда  не  забывав¬
шую  о  принадлежавшем,  как  она  считала,  исключительно  ей
«византийском  наследстве».  Неурожай  и  голод  в  1874—1875  го¬
дах  в  Болгарии,  подавленное  там  с  большой  жестокостью  вос¬
стание  в  Старой  Загоре,  а  также  резня  христианского  населения
при  подавлении  повстанческого  движения  в  Боснии  и  Герцего¬
вине  лишь  усугубили  положение,  вновь  поставив  в  порядок  дня
Восточный  вопрос.
 Российское  посольство  весьма  внимательно  следило  за  по¬
ложением  дел  в  султанском  правительстве  и  за  его  попытками
исправить  ситуацию  в  стране.  Когда  в  декабре  1875  года  было
опубликовано  султанское  ирадэ,  провозгласившее  весьма  об¬
ширную  программу  реформ,  российский  посол  —  известный  в
ту  пору  дипломат  и  сановник  граф  Н.  П.  Игнатьев  —  счел  необ¬
ходимым  приложить  к  своему  очередному  рапорту  министру
иностранных  дел,  канцлеру  князю  А.  М.  Горчакову,  текст  этого
 145

документа,  переведенный  с  турецкого  на  французский.32  Что  ка¬
сается  текста  султанского  ирадэ  о  реформах,  то  российский  дип¬
ломат  не  скрывал  своего  скептического  отношения  к  деклариро¬
ванным  в  ирадэ  правам  всех  подданных  султана  независимо  от
их  вероисповедания,  к  словам  о  справедливом  налогообложе¬
нии,  прекращении  произвола  откупщиков  и  обеспечении  разви¬
тия  промышленности,  торговли  и  сельского  хозяйства  страны.
В  одном  из  последующих  донесений  князю  А.  М.  Горчакову
Н.  П.  Игнатьев  писал,  что  в  беседе  с  великим  везиром  он  обра¬
тил  его  внимание  на  то,  что  ирадэ  султана  прошло  почти  незаме¬
ченным  в  провинциях.33  В  этом  же  донесении  российский  посол
сообщал  о  появлении  нового  османского  правительственного
документа  —  «Регламента  относительно  компетенции  исполни¬
тельного  совета».  Прилагая  к  донесению  текст  этого  документа,
посол  сопровождал  его  своими  комментариями,  в  которых  рег¬
ламент  характеризовался  как  шаг  в  направлении  реализации
идеи  «национального  представительства»,  пропагандистом  ко¬
торой  являлся  Мидхат-паша.34
 Этому  лидеру  турецких  конституционалистов  70-х  годов
XIX  века  Н.  П.  Игнатьев  уделял  в  своих  донесениях  в  Петербург
большое  место.  Во  всяком  случае  в  1875—1876  годах  россий¬
ский  посол  и  его  сотрудники  постоянно  освещали  в  своих  доне¬
сениях  в  Петербург  личность  Мидхат-паши  как  государственно¬
го  деятеля,  возглавившего  борьбу  за  провозглашение  конститу¬
ции  и  создание  парламента.  В  мае  1876  года  Н.  П.  Игнатьев
посвятил  деятельности  Мидхата  специальную  реляцию,  проявив
при  этом  не  только  осведомленность  о  действиях  лидера  турец¬
ких  конституционалистов  и  его  приверженцев,  но  и  трезвые
оценки  их  реальных  последствий.  Н.  П.  Игнатьев  справедливо
отмечал,  что  Мидхат  стремится  всеми  силами  возбудить  у  турок
национальный  энтузиазм  и  побудить  население  к  поддержке
своих  конституционных  идей.  Излагая  планы  Мидхата  по  реали¬
зации  конституционной  программы,  российский  посол  весьма
скептически  замечал,  что  за  отсутствием  общей  переписи  насе¬
ления  нельзя  будет  даже  составить  списки  избирателей  по  ви¬
лайетам  страны.  В  этом  донесении,  как  и  в  ряде  других  своих  ре¬
ляций  1875—1876  годов,  Н.  П.  Игнатьев  отмечал  антироссий-
скую  направленность  деятельности  Мидхата,  вынашивавшего
идеи  солидарности  турок,  греков  и  венгров  в  борьбе  со  славяна¬
ми  и  Россией.35
 32  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1875,  д.  29,  л.  350—356.
 33  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1875,  д.  29,  л.  445.
 34  Там  же.
 35  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1876,  д.  29,  л.  36-^10.
 146

В  одном  из  своих  посланий  князю  А.  М.  Горчакову  в  апреле
1876  года  Н.  П.  Игнатьев  продемонстрировал  основательное
знание  политической  ситуации  в  стране  и  ее  столице.36  Он  сооб¬
щил  о  массовом  недовольстве  в  стране  султаном  Абдул-Азизом
и  его  министрами,  о  растущих  настроениях  в  пользу  наследного
принца  Мурада,  о  распространяющемся  мнении,  что  во  всех  бе¬
дах  страны  виновен  ныне  царствующий  султан.  Оценивая  ситуа¬
цию  в  целом,  Н.  П.  Игнатьев  писал,  что  идейное  противостояние
нынешнему  режиму  прогрессирует  на  глазах.  При  этом  россий¬
ский  посол  весьма  скептически  оценивал  конституционные  пла¬
ны  Мидхата,  считая,  что  в  реальных  условиях  империи  они  све¬
дутся  к  созданию  «палаты  пашей»,  членов  которой  будет  опре¬
делять  сам  Мидхат.
 Н.  П.  Игнатьев  стремился  основательно  разобраться  в  поли¬
тической  ситуации,  складывавшейся  в  стране  и  султанской  сто¬
лице,  используя  всю  доступную  ему  информацию.  Сам  посол
и  его  сотрудники  порой  имели  встречи  и  с  самими  деятелями
конституционного  движения.  Так,  во  второй  половине  апреля
1876  года  российский  посол  сообщил  в  Петербург  о  своей  бесе¬
де  со  сторонником  Мидхата  Халил  Шериф-пашой,  во  время  ко¬
торой  тот  пытался  убедить  Н.  П.  Игнатьева  в  реальности  провоз¬
глашения  турецкой  конституции,  которая  позволит  учредить  в
Османской  империи  Палату  депутатов.  Замечания  посла  относи¬
тельно  неподготовленности  страны  и  населения  к  конституцион¬
ной  реформе  Халил  Шериф-паша  решительно  отклонил,  заявив,
что  мусульманское  общество  демократично  по  своей  природе,  а
потому  готово  воспринять  конституционные  идеи.  Н.  П.  Игнать¬
ев  констатировал  в  конце  своего  донесения,  что  взгляды  его  со¬
беседника  есть  изложение  взглядов  всей  «Молодой  Турции»  и  ее
руководителя  Мидхат-паши.  Сам  же  посол,  не  изменяя  своему
скептицизму  в  отношение  турецких  политических  новаций,
находил  все  эти  идеи  «химерическими»  и  выражал  удивление,
что  в  Европе  находятся  государственные  деятели,  которые  мо¬
гут  всерьез  воспринимать  Мидхата  и  его  единомышленников.37
В  своих  оценках  русский  посол,  увы,  ошибался,  как  показали
вскоре  последовавшие  события.
 Приведенных  примеров,  пожалуй,  достаточно  для  того,  что¬
бы  оценить  значимость  происходившего  в  турецкой  столице  и
ценность  конкретной  информации  о  внутриполитическом  поло¬
жении  в  Османской  империи,  которая  собиралась  и  анализиро¬
валась  (не  всегда  верно)  в  российском  посольстве  в  Стамбуле.
 36  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1876,  д.  28,  л.  139—141.
 37  Там  же.  Л.  224—225.
 147

Всю  вторую  половину  1876  года  посол  России  и  его  сотрудники
подробно  информировали  Петербург  о  произошедшем  низло¬
жении  султана  Абдул-Азиза,  о  шагах  Мидхата  по  подготовке
конституции  и  об  обстоятельствах,  в  которых  происходило  ее
принятие.  При  этом  в  российском  посольстве  значительное  вни¬
мание  уделяли  экономике  и  финансам  империи  османов,  поло¬
жению  армии.
 Особенно  ценный  материал  о  состоянии  промышленности  и
торговли  поступал  от  консулов  России  в  ряде  крупных  городов
империи.  Так,  в  июне  1872  года  послу  в  Стамбуле  было  пред¬
ставлено  донесение  русского  консула  в  Эрзеруме,  в  котором  со¬
держался  подробный  обзор  системы  налогообложения  и  описы¬
вался  произвол  властей  при  сборе  налогов.  Консул  характеризо¬
вал  и  таможенные  сборы.  В  этом  же  донесении  он  излагал
систему  рекрутского  набора  и  показал  ее  недостатки,  отметив,  в
частности,  то,  что  она  нарушала  хозяйственную  жизнь  в  крае.38
 Насколько  хорошо  русские  консулы  знали  о  положении  дел
в  османских  провинциях,  видно  из  «Описания  Эрзерумского  ви¬
лайета»,  подготовленного  Я.  Д.  Маламой  и  весьма  оперативно
изданного  в  Петербурге  в  1874  году.  В  этом  обширном  докумен¬
те  содержалось  подробнейшее  описание  географии  края,  состоя¬
ния  его  экономики  и  работы  администрации,  в  основе  чего  лежа¬
ли  личные  наблюдения  дипломата  и  данные  официальных  ту¬
рецких  источников.39  Консулы  России  не  пропускали  мимо
своего  внимания  ни  одного  сколь-нибудь  значительного  для  эко¬
номики  края  события.  Так,  консул  в  Битолии  (Монастырский  ви¬
лайет)  сообщал  в  январе  1875  года  послу  в  Стамбуле  подробные
сведения  о  ежегодной  ярмарке,  куда  стекались  товары  из  многих
районов  Румелии,  а  также  европейские  товары  из  Англии,  Г  ер-
мании,  Австрии,  Франции.  Сообщались  объемы  различных  това¬
ров,  их  стоимость  и  ассортимент.  Консул  сообщал  также  по¬
дробные  данные  о  местных  турецких  товарах  на  этой  ярмарке,
используя  эти  сведения  для  анализа  состояния  местной  промыш¬
ленности.40
 Значительное  место  в  консульских  донесениях  занимало  по¬
ложение  местного  населения.  Особенно  подробно  эта  тема  осве¬
щалась  в  1876  году,  в  период,  когда  в  столице  империи  шла
борьба  за  провозглашение  конституции.  Консулы  сообщали  из
разных  городов  —  Бейрута,  Сараево,  Янины,  Рущука,  Битолии,
Трабзона  —  о  недовольстве  среди  населения,  задавленного  не¬
 58  АВПР.  Ф.  Гл.  архив,  VA2,  1872,  д.  1083,  л.  4—18.
 39  АВПР.  Ф.  Гл.  архив,  VA2,  1874,  д.  1086,  л.  5—125.
 40  АВПР.  Ф.  Посольство  в  Константинополе,  д.  1429,  л.  1—9.
 148

посильными  податями  и  поборами  властей,  а  также  мобилиза¬
ционными  мероприятиями  в  связи  с  возможной  войной  с  Рос¬
сией.41
 Российские  дипломаты  не  уставали  отмечать  произвол
османских  властей  при  сборе  налогов,  особенно  произвол  нало¬
говых  откупщиков,  называя  способ  взимания  налогов  по  отку¬
пам  отвратительным.  Так,  летом  1898  года  русский  военный
агент  в  посольстве  Стамбула  отмечал,  что,  если  бы  правительст¬
во  решилось  отменить  откупную  систему  взимания  налогов,
производительность  сельского  хозяйства  и  производства  страны
утроилась  бы.42  Описывая  состояние  промышленного  производ¬
ства  в  Турции,  российские  дипломаты  отмечали  его  крайнюю
отсталость  и  низкую  производительность.  В  частности,  консул  в
Эрзеруме  писал  в  донесении  послу  в  1885  году,  что  в  вилайете  в
сущности  нет  фабрик  и  заводов  в  европейском  смысле,  а  мест¬
ное  промышленное  производство  способно  обеспечить  самые
простые  потребности  населения  края.43
 Особенно  внимательно  изучали  российские  дипломаты  фи¬
нансовое  положение  султанской  державы.  Это  видно  из  многих
донесений  посла  и  его  сотрудников.  Они  сообщали  в  Петербург
о  частичном  банкротстве  турецкого  правительства,  объявленном
в  октябре  1875  года.  В  1875—1876  годах  посольство  получало
постоянную  информацию  консулов  о  последствиях  этого  банк¬
ротства,  в  результате  которого  резко  ухудшилось  и  без  того  не¬
простое  положение  торговцев  и  ремесленников,  военных  и  чи¬
новников.  Так,  консул  в  Бейруте  сообщал  в  мае  1876  года,  что
прекращение  платежей  по  османским  процентным  бумагам  вы¬
звало  в  крае  коммерческий  кризис  и  привело  к  разорению  мно¬
гих  купцов.  Консул  констатировал,  что  местные  власти  совер¬
шенно  равнодушно  относятся  к  плачевному  состоянию,  в  кото¬
ром  оказались  земледелие,  торговля  и  промышленность  края.44
 Российские  дипломаты  в  Стамбуле  анализировали  также  бюд¬
жет  страны  и  деятельность  Оттоманского  банка.  Посол  Н.  П.  Иг¬
натьев  в  ряде  донесений  середины  60-х  годов  XIX  века,  отмечая
тяжелое  финансовое  положение  Турции,  сообщал  о  бесконеч¬
ных  переговорах,  которые  ведет  османское  правительство  с  ев¬
ропейскими  финансистами  через  Оттоманский  банк  с  целью  по¬
лучения  в  Европе  очередных  займов.45  В  одном  из  донесений  по¬
 41  ЦГВИА.  Ф.  ВУА,  on.  I,  д.  4,  л.  282—316.
 42  АВПР.  Ф.  Секретный  архив,  д.  178,  л.  317.
 43  АВПР.  Ф.  Турецкий  стол  (старый),  д.  2083,  л.  40.
 44  АВПР.  Ф.  Турецкий  стол  (старый),  д.  2076,  л.  114—117.
 45  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1866,  д.  49,  л.  544;  АВПР.  Ф.  Канцелярия
МИД,  1867,  д.  30,  л.  97—98.
 149

ела,  направленном  в  Петербург  в  феврале  1875  года,  содержится
анализ  проведенной  турками  реорганизации  Оттоманского  бан¬
ка.  Особое  внимание  посол  уделил  при  этом  разногласиям  меж¬
ду  парижскими  и  лондонскими  акционерами  банка,  которые,  в
частности,  касались  способов  расходования  доходов  государст¬
ва  через  банк  для  уплаты  внешних  долгов  Османской  империи.46
Внимательно  наблюдая  за  состоянием  бюджета  Османской
империи,  советник  посольства  А.  И.  Нелидов  сообщал  в  июле
 1875  года  подробные  сведения  о  турецком  бюджете  на  1875—
 1876  годы,  используя  официально  опубликованный  документ
с  текстом  бюджета,  представленный  министерством  финансов
Высокой  Порты.47  Осенью  1875  года  Н.  П.  Игнатьев  писал  в
Петербург  о  недовольстве  османских  министров  деятельностью
Оттоманского  банка  в  связи  с  невыгодными  условиями,  которые
были  предусмотрены  для  страны  по  контракту  между  прави¬
тельством  и  банком.48
 Значительное  внимание  уделяли  российские  дипломаты  по¬
ложению  султанской  армии,  отмечая  во  многих  донесениях  ее
скверное  состояние.  Так,  российский  военный  агент  в  Стамбуле
капитан  Франкини  сообщал  летом  и  осенью  1860  года  россий¬
скому  военному  министру  о  том,  что  войска  не  получают  жало¬
ванье  семь  месяцев,  военные  госпитали  пребывают  в  бедствен¬
ном  положении,  а  османский  военный  министр-сераскер  под
чужим  именем  осуществляет  поставки  продовольствия  в  армей¬
ские  подразделения  без  контроля  качества  и  количества  продук¬
тов.49  Русские  консулы  в  ряде  районов  империи  отмечали  много¬
численные  случаи  дезертирства  из  воинских  частей,  бесконечные
злоупотребления  чиновников  при  осуществлении  рекрутского
набора.
 Тем  не  менее,  несмотря  на  расстройство  финансов  страны,
турецкое  правительство  сумело  осуществить  на  рубеже  60—
70-х  годов  XIX  века  перевооружение  армии  и  флота,  о  чем  сооб¬
щил  в  своем  рапорте  из  Стамбула  российский  военный  агент
полковник  А.  С.  Зеленой.50  В  1881  году  в  Петербурге  было  изда¬
но  «Военное  обозрение  Азиатской  Турции»,  составленное  пол¬
ковником  В.  Н.  Филипповым,  содержавшее  анализ  положения
османской  армии  на  фоне  финансовых  проблем  страны,  без¬
удержного  произвола  чиновников,  описание  системы  админист¬
 46  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1875,  д.  26,  л.  247—250.
 47  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1875,  д.  27,  л.  137—138,  публикация  тек¬
ста  бюджета,  с.  3—10.
 48  АВПР.  Ф.  Канцелярия  МИД,  1875,  д.  28,  л.  153.
 49  ЦГВИА.  Ф.  450,  д.  64,  л.  71,  81—82.
 5°  ЦГВИА.  Ф.  450,  д.  89,  л.  7—9;  д.  88,  л.  9.
 150

ративного  управления  в  азиатской  части  страны  и  особенности
сбора  податей  и  налогов.51  В  начале  70-х  годов  XIX  века  россий¬
ский  уже  упоминавшийся  военный  агент,  полковник  Зеленой  со¬
общал  военному  министру  в  Петербург  о  том,  что  в  османской
армии  заметно  падает  дисциплина.  Он  же  составил  специальную
записку  о  принципах  комплектования  и  организации  вооружен¬
ных  сил  Османской  империи.52
 Можно  было  бы  продолжить  перечень  дипломатических  до¬
кументов,  принадлежавших  перу  российских  дипломатов  в
Стамбуле  и  других  городах  Османской  империи  во  второй  поло¬
вине  XIX  века.  Но  и  приведенных  фактов  достаточно  для  того,
чтобы  понять,  что  все  эти  материалы,  даже  оставаясь  по  боль¬
шей  части  неопубликованными,  составляли  ценную  часть  сведе¬
ний  о  Турции,  являясь  важным  источником  для  правильной
оценки  ее  политического  и  экономического  положения  в  этот
период  и  влияя  на  выработку  внешней  политики  России.  Неко¬
торые  из  этих  документов,  в  частности  материалы  российских
военных  агентов,  начали  публиковаться  уже  в  XIX—начале
XX  века  и  могли  быть  использованы  всеми,  кто  интересовался
или  писал  о  Турции.  Но  и  та  —  основная  —  часть  материалов,
которая  накапливалась  в  российских  дипломатических  архивах,
со  временем  стала  предметом  изучения  историками  Османской
империи  в  России.  А  во  второй  половине  XX  века,  когда  россий¬
ская  османистика  приступила  к  фундаментальному  исследова¬
нию  османской  истории,  материалы  российских  дипломатиче¬
ских  архивов  заняли  достойное  место  в  источниковедческой
базе  российских  ученых.
 Весьма  ценные  материалы  о  положении  Османской  импе¬
рии  во  второй  половине  XIX  века  собрали  русские  военные
агенты  при  русской  дипломатической  миссии  в  Стамбуле.  Мно¬
гие  сведения  публиковались  Военно-учебным  комитетом  рос¬
сийского  Главного  штаба.  Особой  обстоятельностью  отличались,  в
частности,  донесения  уже  упоминавшегося  полковника  Главно¬
го  штаба  Зеленого,53  который  в  своих  реляциях  приводил  цен¬
ные  сведения  о  положении  турецкой  армии,  об  антиправительст¬
венных  выступлениях  в  разных  районах  империи,  о  положении
нетурецких  подданных  султана  в  азиатской  части  Турции.  Воен¬
ное  состояние  Турции  всегда,  еще  со  времен  Петра,  интересо¬
вало  Россию.
 51  ЦГВИА.  Ф.  450,  д.  533.
 52  ЦГВИА.  Ф.  450,  д.  904,  л.  4—6;  д.  92,  л.  6—20.
 53  ЦГВИА.  Ф.  450,  д.  89.
 151

*  *  *
 С  разрастанием  политического  кризиса  на  Балканах  в  1875—
1876  годах  из-за  восстаний  в  Болгарии,  Боснии  и  Герцеговине
и  вмешательства  европейских  государств  в  дела,  связанные  с  по¬
ложением  христианских  подданных  империи,  становилось  все
более  очевидным,  что  война  Османской  империи  с  Россией  не¬
избежна.  В  России  множилось  число  славянских  комитетов,  ста¬
вивших  своей  целью  оказание  помощи  братьям-христианам,
восставшим  против  турецкого  ига.  После  начала  войны  против
Турции  Сербии  и  Черногории  в  помощь  славянским  народам
в  России  было  собрано  4  млн  рублей.  В  Сербию  отправлялись
сотни  офицеров,  врачей  и  медсестер.  Общественное  мнение  в
России  выступало  за  немедленную  войну  с  Турцией.  В  высших
кругах  также  имелась  военная  партия,  к  которой  принадлежал  и
наследник  престола,  будущий  император  Александр  III.  Глава
русских  славянофилов  И.  С.  Аксаков,  выступая  летом  1876  года
в  Москве,  заявлял:  «Братья  наши  в  Турции  должны  быть  осво¬
бождены;  сама  Турция  должна  прекратить  существование.  Рос¬
сия  имеет  право  занять  Константинополь,  так  как  свобода  про¬
ливов  для  нее  —  вопрос  жизненной  важности».
 Подобного  не  могла  допустить  владычица  морей  Англия,
военные  корабли  которой  встали  на  якорь  в  Безикской  бухте
неподалеку  от  входа  в  Дарданеллы.  После  разразившейся  дипло¬
матической  войны  Россия  была  вынуждена  объявить  войну  Тур¬
ции,  отказавшейся  предоставить  автономию  Болгарии,  и  эту
войну  с  турками  Россия  выиграла,  но  по  условиям  Берлинского
конгресса  достигла  весьма  скромных  для  себя  результатов,  если
не  считать  провозглашения  независимости  Болгарии  (без  южной
ее  части),  где  в  течение  9  месяцев  Россия  должна  была  организо¬
вать  правительственную  власть,  и  приобретения  Батума,  Карса  и
Ардагана.
 Особое  отношение  русского  общества  к  русско-турецкой
войне  1877—1878  годов,  ставившей  перед  собой  целью  осво¬
бождение  Болгарии,  героические  ее  события  —  переход  русской
армии  через  Шипкинский  перевал  и  взятие  Плевны,  возродив¬
шиеся  (и  разбившиеся)  надежды  на  овладение  Константинопо¬
лем  и  проливами  вызвали  к  жизни  огромную  литературу  о  Тур¬
ции  и  событиях  этого  времени.  Это  были  далекие  от  академизма
сочинения  —  по  большей  части  воспоминания  участников  воен¬
ных  событий,  публиковавшиеся  либо  в  виде  книг  и  брошюр,
либо  в  виде  журнальных  статей.  К  сожалению,  это  не  столько
способствовало  притоку  студентов  в  Петербургский  универси¬
тет  с  целью  изучения  турецкого  языка  и  османской  истории,
 152

сколько  поддержало  огонь  несбыточной  мечты  русских  о  Кон¬
стантинополе.  Действия  в  этот  период  Англии,  Пруссии  и  Авст¬
ро-Венгрии  в  очередной  раз  продемонстрировали  России,  что
ни  одна  из  европейских  держав  не  допустит,  чтобы  она  владе¬
ла  Стамбулом  и  проливами.  Восточный  вопрос  по  окончании
русско-турецкой  войны  1877—1878  годов  до  времени  был  за¬
крыт.
 Воспользовавшись  ослаблением  России  после  русско-япон¬
ской  войны  1904—1905  годов  и  последовавшей  за  ней  револю¬
ции,  Австро-Венгрия  в  1908  году  объявила  о  постройке  ею  же¬
лезной  дороги  на  Митровицу  (откуда  уже  пролегала  железнодо¬
рожная  линия  до  Салоник).  Это  упрочило  бы  влияние  Австрии  в
центре  Балканского  полуострова  и  шло  вразрез  с  русскими  инте¬
ресами  на  Балканах,  где  Россия  продолжала  оставаться  покро¬
вительницей  славянских  народов.  «Он  (барон  Эренталь,  глава
внешнеполитического  ведомства  Австрии.  —  Ю.  П.)  бросил
бомбу  мне  под  ноги»,  —  воскликнул  по  этому  поводу  министр
иностранных  дел  России  А.  П.  Извольский  и  выдвинул  идею
«размораживания»  балканских  вопросов  и  вопроса  о  проливах.
Однако  она  не  была  поддержана  Николаем  II  и  верхушкой  воен¬
ных,  говоривших  о  военной  неподготовленности  России.  На  по¬
лях  протокола  проведенного  по  этому  поводу  заседания  минист¬
ров  Николай  II  оставил  карандашную  заметку:  «Береженого  и
Бог  бережет».54
 Вскоре  в  Турции  вспыхнула  младотурецкая  революция
(июнь  1908),  которая  свергла  султана  Абдул-Хамида  II  и  провоз¬
гласила  турецкую  конституцию,  перед  русско-турецкой  войной
1877—1878  годов  уже  провозглашенную  в  Османской  империи
и  вскоре  отмененную  этим  султаном.  Австро-Венгрия  оператив¬
но  воспользовалась  ситуацией  и  аннексировала  Боснию  и  Гер¬
цеговину.  Нажим  Германии  на  Россию,  в  это  время  не  готовую
воевать  против  австрийского  «разбоя»,  заставил  русское  прави¬
тельство  признать  аннексию  без  созыва  Европейской  конферен¬
ции,  как  того  требовал  Извольский.  «Дипломатической  Цуси¬
мой»  назвали  современники  поражение  России  в  Боснийском
кризисе,  а  сам  этот  кризис  стал,  по  сути,  прологом  катастрофы
1914  года.  Эти  события  опять  всколыхнули  общественное  мне¬
ние  в  России  и  обратили  внимание  на  Восточный  вопрос  и  со¬
стояние  Османской  империи.  В  журналах  «Вестник  Европы»,
«Русская  мысль»,  «Современный  мир»,  «Известия  штаба  Кав¬
казского  военного  округа»,  «Современник»,  «Рассвет»  и  других
 54  Алексеева  И.  Мириэль  Бьюкенен.  Свидетельница  великих  потрясений.
СПб.,  1998.  Комментарии.  С.  266.
 153

появилось  множество  статей,  посвященных  младотурецкой  ре¬
волюции  и  положению  дел  в  Турции.
 Первая  и  Вторая  Балканские  войны  (1912—1913  и  1913  го¬
ды)  —  сначала  Болгарии,  Сербии,  Греции  и  Черногории  с  Тур¬
цией,  а  затем  Болгарии  против  Греции,  Сербии  и  Черногории  —
привели  к  обострению  противоречий  европейских  держав  и  в
немалой  степени  ускорили  начало  Первой  мировой  войны,  во
время  которой  вновь  был  поставлен  вопрос  о  Константинополе
и  проливах.  Пытаясь  в  1916  году  предотвратить  выход  России  из
войны,  союзники  России  по  Антанте  искусно  пользовались  этой
политической  приманкой,  поощряя  русские  мечты  о  завладении
Константинополем  и  проливами.  Мечты  эти,  как  они  заверяли,
могли  сбыться  на  уже  планировавшихся  мирных  переговорах
стран  Антанты  с  проигрывающей  войну  Германией.  Чем  все  это
закончилось  для  России,  достаточно  хорошо  известно.
 Цель  этого  краткого  исторического  экскурса  в  том,  чтобы
показать,  сколь  важное  место  занимала  Османская  империя  во
внешней  политике  России  вплоть  до  революции  октября  1917  года,
равно  как  и  в  общественном  русском  сознании,  как  этот  никогда
не  ослабевавший  интерес  к  Турции  оставался  «вечной»  основой
не  только  для  популярной  литературы  о  ней,  но  и  для  более
серьезных  исследований  профессиональных  востоковедов.
 •к  'к  "к
 В  период  с  1897  по  1909  год  российским  послом  в  Стамбу¬
ле  являлся  известный  дипломат  И.  А.  Зиновьев,  долгое  время
бывший  посланником  в  Тегеране,  а  также  восемь  лет  занимав¬
ший  пост  начальника  Азиатского  департамента  российского
Министерства  иностранных  дел.  В  его  донесениях  наряду  с  ха¬
рактеристикой  общего  положения  Османской  империи  особое
внимание  уделялось  проблемам  Багдадской  железной  дороги.55
В  самом  конце  XIX  века  российское  Министерство  иностранных
дел  начало  регулярно  издавать  сборники  консульских  донесе¬
ний,  в  которых  публиковались  в  том  числе  и  доклады  россий¬
ских  консулов  в  различных  районах  Турции  (их  на  рубеже
XIX—XX  века  было  около  трех  десятков).  Основным  их  содер¬
жанием  являлись  сведения  об  экономике  страны.  Так,  в  сборни¬
ке  за  1910  год  был  напечатан  текст  доклада  российского  гене¬
рального  консула  в  Стамбуле  П.  Панафидина  о  русской  торговле
в  Османской  империи.  В  1912  году  в  Петербурге  была  опубли¬
 55  Бондаревский  Г.  Л.  Багдадская  дорога  и  проникновение  германского
империализма  на  Ближний  Восток  (1888—1903).  Ташкент,  1955.  С.  146,  194—
195,  244—247.
 154

кована  книга  русского  консула  в  Басре  и  Багдаде  А.  Адамова
«Ирак  Арабский.  Бассорский  вилайет  в  его  прошлом  и  настоя¬
щем».  Так,  пусть  и  в  небольшом  объеме,  ценная  информация
российских  дипломатов  начинала  становиться  достоянием  ши¬
рокой  читающей  публики.
 В  течение  всего  XIX  века  в  России  публиковались  описания
паломничеств  и  путешествий  русских  на  Ближний  Восток  и  в
земли  Османской  империи.  Некоторые  из  путевых  заметок,  как
например  «Путевые  записки  в  святый  град  Иерусалим  и  окрест¬
ности  оного  Калужской  губернии  дворян  Вешняковых  и  Ме¬
дынского  купца  Новикова  в  1804  и  1805  годах»,  опубликован¬
ные  в  Москве  в  1813  году,  содержали  интересные  наблюдения  за
жизнью  султанской  столицы,  а  также  описание  хозяйственной
жизни  и  быта  в  арабских  владениях  Османской  империи.
 В  1815  году  в  Москве  были  изданы  «Дневные  записки  поез¬
дки  в  Константинополь  Александра  Григорьевича  Краснокут-
ского  в  1803  г.,  самим  им  написанные».  Эта  публикация  содер¬
жала  ценные  наблюдения  очевидца  бурных  событий  в  султан¬
ской  столице  осенью  1808  года,  когда  разразившийся  бунт
янычар  привел  к  гибели  великого  везира  и  реформатора  Муста-
фы-паши  Байрактара.  Александр  Григорьевич  Краснокутский,
капитан  Апшеронского  мушкетерского  полка,  в  своем  труде,  по
сути,  отредактировал  и  сократил  свой  же  собственный  отчет,  на¬
писанный  им  во  время  поездки  в  Константинополь  в  1808  году  и
представленный  фельдмаршалу  Прозоровскому  (в  это  время
шла  война  России  с  Турцией).
 В  30—40-х  годах  XIX  века  турецкую  столицу,  а  также  ряд
городов  во  владениях  султана,  в  том  числе  и  в  арабских  землях,
посетил  известный  русский  дипломат  и  писатель  А.  Н.  Муравь¬
ев.  Свои  впечатления  от  этих  путешествий  он  представил  чита¬
телю  в  книгах  «Путешествие  ко  Святым  местам  в  1830  г.»  (СПб.,
 1835) 	и  «Письма  с  Востока  в  1849—1850  гг.  Ч.  I—II»  (СПб.,
1852).  И  хотя  в  его  воспоминаниях  основное  место  занимали  ду¬
ховные  сюжеты,  связанные  с  посещением  святых  мест,  автор  пу¬
тевых  записок  нашел  место  и  для  описания  пребывания  русских
войск  в  Адрианополе  (Эдирне)  в  1829  году,  и  для  рассказов  о
жизни  горожан  в  Александрии,  Каире,  Стамбуле,  Брусе  (Бурсе),
Салониках  и  других  городах  Османской  империи,  в  которых  ему
удалось  побывать.
 Видный  чиновник  и  участник  русско-турецкой  войны  1828—
1829  годов,  создатель  российской  контрразведки  —  Полиции
иностранной  —  И.  П.  Липранди  издал  многие  материалы  о  Ев¬
ропейской  Турции,  в  основе  которых  лежали  личные  впечатле¬
ния  о  пребывании  в  европейских  землях  султана.  Эти  материалы
 155

публиковались  в  российских  периодических  и  научных  изда¬
ниях  в  50—70  годы  XIX  века.  Но  особенно  интересна  с  точки
зрения  османистики  деятельность  И.  П.  Липранди  как  библио¬
фила.  Собиравшаяся  десятилетиями  его  библиотека  содержала,
в  частности,  практически  все  публикации  об  Османской  Турции
с  начала  отечественного  книгопечатания  до  начала  50-х  годов
XIX  века.  Известно,  что  А.  С.  Пушкин,  знакомый  с  Липранди  по
кишиневской  ссылке,  был  в  числе  тех,  кто  пользовался  книгами
этой  библиотеки,  которую  в  1856  году,  еще  при  жизни  ее  вла¬
дельца,  приобрел  Российский  Генеральный  штаб.
 Немалую  ценность  для  всех,  интересовавшихся  Турцией,
представляли  записки  генерала  Н.  Н.  Муравьева,  участника  рус¬
ско-турецкой  войны  1828—1829  годов,  которому  несколькими
годами  позже  довелось  командовать  русским  военным  десантом
на  азиатском  берегу  Босфора,  в  Хюнкяр-Искелеси.  В  этих  воспо¬
минаниях  автор  выступает  как  очевидец  многих  критических
для  султанской  державы  событий.  Н.  Н.  Муравьев,  выдающийся
военачальник,  сподвижник  А.  П.  Ермолова,  во  время  Крымской
войны  прославившийся  взятием  неприступной  турецкой  крепо¬
сти  Карс,  владел  турецким  языком,  а  потому  его  воспоминания  о
встречах  и  беседах  с  высшими  чинами  султанской  администра¬
ции  особенно  ценны.  В  его  книгах  «Русские  на  Босфоре»  (М.,
 1869)  и  «Турция  и  Египет  в  1832—1833  гг.»  (Т.  I—II.  М.,  1869—
 1870)  содержатся  ценные  сведения  об  исключительном  эпизоде
русско-турецких  союзнических  отношений  —  пребывании  рус¬
ских  войск  на  берегу  Босфора  и  описание  военных  сооружений
вблизи  османской  столицы.
 Особое  место  в  череде  русских  людей,  побывавших  в
XIX  веке  в  Османской  империи  и  оставивших  нам  свои  путевые
записки,  занимает  уже  упоминавшийся  выше  М.  П.  Вронченко,
который  в  30-х  годах  этого  века  совершил  несколько  поездок  по
Малой  Азии,  результаты  которых  нашли  отражение  в  его  книге
«Обозрение  Малой  Азии  в  нынешнем  ее  состоянии»,  опублико¬
ванной  в  1838—1840  годах  в  Петербурге.  Автор  около  трех  лет
обследовал  территорию  Малой  Азии.  Будучи  весьма  образован¬
ным  человеком,  М.  П.  Вронченко  знал  несколько  европейских
языков  и,  что  для  его  миссии  в  Малой  Азии  было  важно,  владел
турецким,  к  тому  же  он  имел  опыт  военного  геодезиста.  В  своих
поездках  по  владениям  султана  в  Малой  Азии  ему  удалось  со¬
брать  огромный  материал  по  ее  географии  и  народонаселению.
В  его  изданном  труде  мы  находим  физико-географический
очерк  малоазийских  земель,  обзор  их  экономического  положе¬
ния  и  народонаселения,  характеристику  османской  системы
управления,  описание  особенностей  состояния  турецкого  зем¬
 156

леделия,  промышленности  и  торговли.  Автор  уделил  внимание
важной  проблеме  национальных  отношений,  описав  взаимоот¬
ношения  разных  народов,  населявших  малоазийские  владения
султана,  рассказал  об  их  религии  и  быте.  Собранный  М.  П.  Врон-
ченко  материал  сделал  его  труд  настоящей  энциклопедией  ту¬
рецкой  Малой  Азии  в  XIX  веке  и  навсегда  остался  в  числе  важ¬
нейших  источников  для  российских  ученых,  изучающих  исто¬
рию  Османской  империи.
 Ряд  интересных  работ,  освещающих  разные  стороны  жизни
Османской  империи,  оставил  после  себя  дипломат  и  писатель
К.  М.  Базили,  который  в  30—50-х  годах  XIX  века  находился  на
российской  дипломатической  службе  —  он  служил  консулом
в  Сирии  и  Палестине.  Его  книги  «Очерки  Константинополя»
(СПб.,  1835),  «Босфор  и  новые  очерки  Константинополя»  (СПб.,
 1836),  «Сирия  и  Палестина  под  турецким  владычеством»  (Одес¬
са,  1862)  и  ряд  других  публикаций  о  состоянии  Османской  импе¬
рии  в  первой  половине  XIX  века  до  сего  дня  находятся  в  арсена¬
ле  историков-османистов.  В  книгах  К.  М.  Базили  читатель  нахо¬
дит  весьма  широкий  спектр  наблюдений  жизни  османской
столицы  и  ряда  провинциальных  городов,  в  частности  Смирны
(Измира)  —  одного  из  самых  крупных  торговых  портов  импе¬
рии.  Автор  описал  в  своих  книгах  не  только  нравы  турецких  са¬
новников,  но  и  быт  простых  горожан.  Интересны  его  наблюде¬
ния  взаимоотношений  различных  национальностей  в  столице
империи,  состояние  османской  торговли.  Высокую  оценку  его
трудам  дали  многие  выдающиеся  российские  писатели  и  уче¬
ные,  в  частности  В.  Г.  Белинский,  Н.  В.  Гоголь  и  крупнейший
отечественный  востоковед-арабист  И.  Ю.  Крачковский.
 Историкам-османистам  по  сей  день  важны  и  полезны  труды
выдающегося  российского  ученого  и  путешественника  П.  А.  Чи-
хачева  (о  нем  см.  выше).  Значительный  материал  по  истории,
этнографии  и  географии  ряда  районов  Османской  империи,  о
народонаселении  Багдада,  Мосула,  Алеппо  и  Дамаска,  о  быте
курдов  в  Диярбекире  собрал  И.  Н.  Березин.  Н.  В.  Адлерберг  по¬
бывал  в  Египте  и  Палестине,  Бейруте,  Александрии  и  Иеруса¬
лиме,  оставив  в  своих  путевых  записках  описание  положения
жителей  этих  земель.  Наконец,  в  этот  же  период  по  владениям
султана  путешествовал  известный  российский  врач  А.  А.  Рафаи¬
лович,  который  опубликовал  ряд  работ  о  состоянии  врачебного
дела  в  Османской  империи,  в  частности  в  Стамбуле,  Смирне
и  в  ряде  арабских  владений  султана.  В  его  путевых  записках
можно  найти  ценные  сведения  о  состоянии  промышленности
и  сельском  хозяйстве  в  арабских  провинциях  Османской  им¬
перии.
 157

Во  второй  половине  XIX  века  путешествия  русских  людей
на  Ближний  Восток  продолжали  оставаться  важным,  постоянно
пополняемым  источниковедческим  фондом  российской  османи-
стики.  Конечно,  не  всегда  в  публиковавшихся  материалах  при¬
сутствовало  освещение  важных  сторон  жизни  империи  османов,
но  результаты  ряда  поездок  всегда  служили  российским  османи-
стам  существенным  дополнительным  источником  для  анализа
положения  Турции,  особенностей  жизни  и  быта  ее  разноплемен¬
ного  населения.  К  числу  опубликованных  материалов  такого
рода  можно  отнести  результаты  поездки  по  северо-восточным
вилайетам  Азиатской  Турции  А.  М.  Колюбакина  в  1885  году
(Тифлис,  1891),  Д.  В.  Путяты,  посетившего  ряд  городов  Восточ¬
ной  Анатолии,  а  затем  Измир  в  1895  году  (СПб.,  1896),  а  также
отчет  штабс-капитана  Давлетшина  о  поездке  в  Хиджиз  (СПб.,
1899)  и  ряд  других  публикаций  русских  путешественников  по
разным  областям  Османской  империи.56
 Много  ценных  сведений  о  положении  финансов  и  торговли,
народного  образования  в  Эрзурумском  вилайете  содержалось  в
описании  этого  района  Османской  империи,  подготовленном  со¬
трудником  российского  консульства  в  Эрзуруме  Я.  Д.  Маламой
(СПб.,  1874).  В  1867  и  1874  годах  по  землям  султана  дважды  пу¬
тешествовал  известный  географ  и  этнограф  М.  И.  Венюков,  пу¬
тевые  записки  которого  были  опубликованы  в  «Военном  сбор¬
нике»  в  1874  г.  Автор  рассмотрел  в  них  состояние  путей  сообще¬
ния  в  стране.
 Свою  лепту  в  накопление  знаний  о  Турции  и  турках  в  Рос¬
сии  внесли  и  многие  русские  писатели,  не  раз  посещавшие  ее
столицу.57  Восточные  мотивы  в  творчестве  А.  С.  Пушкина  хоро¬
шо  известны.  В  1829  году,  во  время  русско-турецкой  войны
1828—1829  годов,  поэт  совершил  путешествие  в  Эрзерум.
В  опубликованном  его  «Путешествии  в  Арзрум»  он  оставил  чи¬
тателю  описание  Карса  и  Эрзерума,  а  также  действий  русских  и
турецких  войск  на  Кавказском  театре  военных  действий.  В  это
время  интерес  к  Турции  в  России  был  особенно  велик,  как  из-за
разразившейся  войны  с  турками,  так  и  из-за  повода  к  ней  —
борьбы  греков  за  освобождение  от  турецкого  владычества.
В  «Путешествии  в  Арзрум»  гений  Пушкина  проявил  свои  широ¬
ко  известные  отличительные  черты  —  отзывчивость  на  «чужое»
и  просвещенную  беспристрастность.  Из  текста  «Путешествия...»
видно,  что  поэт  много  знает  об  истории  мусульманской  страны  и
 56  Си.:  Данциг  Б.  М.  Указ.  соч.  С.  323—328;  его  же.  Ближний  Восток.  М.,
 1976.  С.  256—297.
 57  Там  же.  С.  366—381,  296—309.
 158

поднимает  злободневные  политические  вопросы,  замечая  много
общих  цивилизационных  задач,  стоящих  перед  Турцией  и  Рос¬
сией  на  пути  освоения  высот  европейской  культуры.
 Известно,  что  Л.  Н.  Толстой,  который  два  года  обучался  в
Казанском  университете  турецкому  и  арабскому  языкам,  всегда
проявлял  большой  интерес  к  странам  Востока,  в  частности  и  к
Турции.  В  его  публицистических  и  философских  трудах  можно
найти  немало  упоминаний  о  ней,  равно  как  и  об  арабских  стра¬
нах,  входивших  тогда  в  состав  Османской  империи.  Его  пере¬
писка  с  О.  С.  Лебедевой58  —  первой  переводчицей  произведений
Л.  Н.  Толстого  на  турецкий  язык  —  показывает,  что  великий
русский  писатель  живо  интересовался  турецкой  жизнью  в  конце
XIX  века,  особенно  общественными  движениями  в  этой  стране.
Л.  Н.  Толстой  проявлял  интерес  к  турецкой  литературе  и  фоль¬
клору  и  даже  переписывался  с  рядом  деятелей  турецкой  куль¬
туры.
 Положением  Османской  империи  и  русско-турецкими  отно¬
шениями  в  70-х  годах  XIX  века  интересовался  и  Ф.  М.  Достоев¬
ский,  о  чем  свидетельствуют  опубликованные  материалы  его
«Дневника»  1876—1877  годов.  Рассуждая  о  событиях  1876  года
в  Турции  (восстание  христианских  подданных  султана,  полити¬
ческий  переворот  в  связи  с  конституционными  событиями,  объ¬
явление  Сербией  войны  Турции),  Ф.  М.  Достоевский  выступает
с  позиций  освобождения  славян  от  османского  владычества  и  не
сомневается,  что  Россия  поможет  воюющим  сербам  при  любых
обстоятельствах  —  «Россия  поступит  честно...»59  Он  разделяет
мнение  многих  в  русском  обществе  о  том,  что  Россия  не  может
«изменить  великой  идее,  завещанной  ей  рядом  веков  и  которой
следовала  она  до  сих  пор  неуклонно».60  Таково  было  общее  на¬
строение  в  период  обострения  Восточного  вопроса  и  русско-ту¬
рецкой  войны  1876—1879  годов.
 Много  раз  бывал  в  Турции  на  рубеже  XIX—XX  веков
И.  А.  Бунин,  который  настолько  хорошо  знал  эту  страну  и  ее
столицу,  что  современники  утверждали,  что  он  знал  Стамбул  не
хуже  Москвы.  Жизнь  Турции  нашла  отражение  в  ряде  его  повес¬
тей  и  рассказов,  а  также  в  нескольких  написанных  им  очерках.
 Тема  Турции  занимала  большое  место  и  в  творчестве  из¬
вестного  литератора  и  дипломата  К.  Н.  Леонтьева,  который  в
 58  О  ней  см.:  Гордлевский  В.  А.  Очерки  по  новой  османской  литературе  //
Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  2.  М.,  1961.  С.  393;  его  же.  Пуш¬
кин  в  Турции  //  Там  же.  С.  514—515.
 59  Достоевский  Ф.  Дневник  писателя.  СПб.,  1999.  С.  154.
 бОТам  же.  С.  155.
 159

70—80-х  годах  XIX  века  около  десяти  лет  провел  в  Османской
империи  в  качестве  русского  консула.  Врач  по  образованию  (за¬
кончил  медицинский  факультет  Московского  университета),
К.  Н.  Леонтьев  досрочно  получил  звание  военного  лекаря,  чтобы
отправиться  на  Крымскую  войну.  Военные  события  и  обстоя¬
тельства  произвели  громадное  впечатление  на  молодого  врача,  и
он  устраивается  на  службу  в  Азиатский  департамент  при  Ми¬
нистерстве  иностранных  дел,  а  затем  отправляется  консулом
в  Турцию.  Под  влиянием  увиденного  там  сформировались  его
взгляды  не  только  на  Турцию,  но  и  на  Россию,  ее  место  в  евро¬
пейском  сообществе.
 Первым  местом  дипломатической  службы  Леонтьева  стал
о.  Крит,  который,  правда,  он  был  вынужден  покинуть  в  1864  го¬
ду  из-за  ссоры  с  французским  консулом  —  тот  неодобрительно
отозвался  о  России.  Затем  была  служба  в  Адрианополе  (Эдирне),
Салониках,  Тульче,  Янине,  то  есть  европейской  части  Осман¬
ской  империи.  По  собственной  просьбе  уйдя  с  дипломатической
службы  и  почти  год  проведя  в  Пантелеймоновом  монастыре  на
Афоне,  Леонтьев  вернулся  в  Россию  (1873  год)  и  вскоре  погру¬
зился  в  острую  политическую  полемику  по  «балканскому  вопро¬
су»  —  он  много  писал  о  южных  славянах,  греках  и  турках,  гово¬
ря  о  последних  удивительные  вещи:  что  они  теперь  «по  личному
вкусу,  предпочитают  нас  (русских.  —  Ю.  П.)  и  болгарам,  и  сер¬
бам,  и  грекам»,  что  «несмотря  на  столько  войн  и  на  старый  анта¬
гонизм  наш  с  Турцией,  [мы]  больше  нравимся  многим  туркам  и
личным,  и  государственным  характером  нашим,  чем  западные
европейцы»,  и  отмечал:  «Церковный  характер  нашей  империи
внушает  им  уважение;  они  находят  в  этой  черте  много  сходства
с  религиозным  характером  их  собственной  народности.  Наша
дисциплина,  наша  почтительность  и  покорность  пленяют  их;
они  говорят,  что  это  наша  сила,  завидуют  нам  и  указывают  друг
другу  на  нас,  как  на  добрый  пример».61
 Леонтьев  вообще  высказал  немало  нетривиальных  взглядов
о  Турции  и  турках,  не  говоря  уже  о  представителях  других  наро¬
дов.  И  часто  это  не  умозрительные  соображения,  а  знания,  полу¬
ченные  им  от  личного  знакомства  с  Османской  империей  и  на¬
родами,  ее  населяющими.  Вопреки  общему  умонастроению  рос¬
сийского  общества  относительно  южных  славян  и  их  земель,
находящихся  под  властью  Турции,  Леонтьев  мог  сказать,  что
 61  Леонтьев  К.  Византизм  и  славянство  //  Записки  отшельника.  М.,  1992.
С.  52—53.  Личности  К.  Леонтьева  и  его  взглядам  посвящена  недавно  вы¬
шедшая  книга  К.  А.  Жукова:  Жуков  К.  А.  Восточный  вопрос  в  историософ¬
ской  концепции  К.  Н.  Леонтьева.  СПб.,  2006.
 160

Россия  должна  «бояться  присоединений  и  завоеваний  в  Европе...
для  собственной  силы  нашей.  И  чем  ближе  к  нам  нации  по  крови
и  языку,  тем  более  мы  должны  держать  их  в  мудром  отдалении,
не  разрывая  связи  с  ними».62
 В  своих  работах  «Письма  о  восточных  делах»,  «Восток,  Рос¬
сия  и  славянство»  К.  Н.  Леонтьев  не  просто  констатирует  сла¬
бость  Османской  империи  и  предрекает  ей  гибель,  но  рассмат¬
ривает  это  с  цивилизационной  и  культурной,  а  не  только  с  поли¬
тической  точки  зрения.  Мысль  Леонтьева  относительно  судеб
Османской  империи,  Европы  и  России  сложно  организована  и
сама  по  себе  является  вкладом  в  исследование  национальной
психологии,  общественного  устройства  и  культуры  турецкого
народа,  западных,  южных  и  восточных  славян,  а  также  западных
европейцев.
 Огромное  общественное  внимание  в  России  приковала  к
себе  Турция  в  связи  с  произошедшей  там  младотурецкой  рево¬
люцией.  Провозглашение  конституционной  монархии  (1908)  и
свержение  султана  Абдул-Хамида  II  (1909),  вместо  которого  на
престол  взошел  султан  Мехмед  V,  вызвали  живейший  интерес  в
России.  Эти  события  показывали  национальное  здоровье  и  вы¬
сокую  степень  приспособляемости  «больного  человека  Европы»
к  усложняющимся  условиям  политического  и  экономического
существования,  давали  уроки  успеха  оппозиционных  движений.
Примечательно,  что  императрица  Александра  Федоровна  часто
называла  лидеров  оппозиции  в  России,  в  том  числе  А.  И.  Гучко¬
ва  —  «наши  младотурки».
 Анализу  и  описанию  произошедших  в  Османской  империи
событий,  связанных  с  младотурецкой  революцией,  было  по¬
священо  множество  публикаций.  Так,  заслуживает  упоминания
книга  С.  Я.  Елпатьевского  —  литератора  и  публициста  —  «За
границей»  (СПб.,  1910),  в  которой  по  личным  впечатлениям
описаны  события  периода  младотурецкой  революции.  Уже  в
1908  году  в  Москве  была  издана  книга  И.  И.  Голобородько
«Старая  и  новая  Турция»,  в  которой  представлена  довольно  ши¬
рокая  картина  политической  и  экономической  жизни  Османской
империи,  описано  движение  за  реформы.  А  корреспондент  газе¬
ты  «Речь»,  писательница  и  член  Центрального  Комитета  кадет¬
ской  партии,  Ариадна  Тыркова  в  1916  году  опубликовала  книгу
«Старая  Турция  и  младотурки»,  в  которой  на  основе  личных
впечатлений  описала  деятельность  вождей  младотурецкого  дви¬
жения  после  их  прихода  к  власти.
 62  Леонтьев  К  Византизм  и  славянство.  С.  99,  примеч.
 161

Как  видим,  научная  османистика  в  России,  очень  скромно
представленная  в  XIX  веке  немногочисленными  исследователь¬
скими  работами,  вместе  с  тем  обладала  гигантским  материалом
об  Османской  империи,  собранным  дипломатами,  путешествен¬
никами  и  военными,  писателями  и  журналистами.
 В  XIX  веке  были  заложены  основы  языковедческих  иссле¬
дований  в  области  османистики,  появились  первые  словари  и
грамматики  турецкого  языка,  а  также  учебные  пособия,  необхо¬
димые  для  развития  работ  по  османистике.63  Уже  составленная
О.  И.  Сенковским  «Карманная  книга  для  русских  воинов  в  ту¬
рецких  походах»  (ч.  I—II,  СПб.,  1828—1829)  содержала  «Основ¬
ные  правила  турецкого  разговорного  языка».  Эта  была  первая
грамматика  турецкого  языка,  созданная  в  России.  Вскоре  в  Пе¬
тербурге  типографией  Академии  наук  был  напечатан  двухтом¬
ный  французско-турецкий  словарь  Г.  Разиса.  Этот  словарь  был
рассчитан  на  дипломатов,  его  исходная  часть  была  не  русской,  а
французской  (напомним  еще  раз,  что  французский  язык  был  ра¬
бочим  языком  русской  дипломатии).  За  этой  публикацией  по¬
следовало  в  1839  году  издание  в  Казани  «Грамматики  турец¬
ко-татарского  языка»  —  труда  М.  Казем-бека  (второе  издание
появилось  в  1846  году),  которая  вскоре  же  была  переведена  на
немецкий  язык  и  получила  высокую  оценку  в  рецензиях  многих
востоковедов-туркологов,  в  том  числе  и  западных  ученых.
М.  Казем-бек  подготовил  также  «Учебные  пособия  для  времен¬
ного  курса  турецкого  языка»  —  труд,  изданный  в  Петербурге  в
1854  году.  Несколько  полезных  учебных  пособий  —  словарь  и
хрестоматия  для  изучающих  турецкий  язык,  как  уже  отмечалось
выше,  были  подготовлены  А.  О.  Мухлинским  и  В.  Д.  Смирно¬
вым.64  Такого  же  рода  работы  были  подготовлены  Л.  М.  Лаза¬
ревым,  а  затем  и  изданы  Лазаревским  институтом  в  Москве  в
1864—1865  годах.  Там  же  было  издано  в  1908  году  написанное
В.  А.  Гордлевским  «Руководство  для  изучения  османского  язы¬
ка».  Учебное  отделение  восточных  языков  российского  Ми¬
нистерства  иностранных  дел  опубликовало  в  1902  году  турец¬
ко-русский  и  русско-турецкий  словари,  составленные  П.  Цвет¬
ковым.
 Становлению  и  развитию  российской  научной  османистики
немало  способствовали  собранные  коллекции  турецко-осман¬
 63  См.  об  этом:  Кононов  А.  Н.  Указ.  соч.  С.  224—240;  его  же.  Очерк  исто¬
рии  изучения  турецкого  языка.  Л.,  1976.  С.  49—55.
 64  Наиболее  полная  библиография  турецких  грамматик,  словарей,  разго¬
ворников  и  учебных  пособий  содержится  в  книге  А.  Н.  Кононова  «Очерк  ис¬
тории  изучения  турецкого  языка»  (см.  примеч.  63).
 162

ских  рукописей,  хранившиеся  в  ряде  библиотек  Петербурга,  Мо¬
сквы  и  Казани.  Среди  этих  собраний  особое  место  занимают  ту¬
рецкие  рукописи  созданного  в  1818  году  Азиатского  музея  Рос¬
сийской  Академии  наук.  Турецкие  исторические  и  литературные
памятники  в  рукописной  коллекции  этого  музея,  ставшего  к  кон¬
цу  XIX  века  одним  из  важнейших  центров  российского  вос¬
токоведения,  изучали  В.  Д.  Смирнов,  А.  О.  Мухлинский  и  ряд
других  ученых,  внесших  существенный  вклад  в  российскую
османистику.  Ценные  рукописные  турецкие  исторические  и  ли¬
тературные  памятники  хранились  и  изучались  также  отечествен¬
ными  востоковедами  в  Публичной  библиотеке  в  Петербурге,  в
библиотеке  Восточного  факультета  Петербургского  универси¬
тета,  библиотеке  Учебного  отделения  восточных  языков  Ми¬
нистерства  иностранных  дел.  Но  это  было  занятием  немногих.
Османистические  исследования  как  часть  востоковедения  и  про¬
фессиональных  занятий  еще  долгое  время  оставались  делом
единичных  ученых,  несмотря  на  исключительную  популярность
«турецких  сюжетов»  в  обществе  и  в  политической  жизни  России.
 К  концу  XIX  века  интерес  российского  общества  к  Турции  и
туркам  возрос  настолько,  что  крупные  русские  журналы  и  газе¬
ты  обзавелись  своими  представителями  в  Стамбуле.  В  периоди¬
ческих  изданиях  Петербурга  и  Москвы  регулярно  появлялись
сообщения  корреспондентов  из  Османской  империи.  Среди  них
в  первую  очередь  следует  упомянуть  Ариадну  Тыркову.  Одним
из  первых  русских  журналистов,  работавших  в  самом  начале
XX  века  в  Османской  империи,  был  корреспондент  газеты  «Бир¬
жевые  ведомости»  А.  Е.  Кауфман,  который  в  1910  году  опубли¬
ковал  в  Петербурге  книгу  о  современной  ему  Турции  под  назва¬
нием  «Коронованный  узник.  Из  тайн  Ильдиз-киоска».65
 Определенную  роль  в  развитии  российской  османистики
сыграли  такие  отечественные  научные  общества,  как  Восточное
отделение  Русского  археологического  общества  с  его  широко
известными  в  конце  XIX—начале  XX  века  «Записками»,  а  также
созданное  в  1900  году  «Общество  востоковедов»  с  его  популяр¬
ным  в  то  время  журналом  «Мир  ислама».  В  этих  периодических
изданиях  увидели  свет  и  некоторые  материалы,  касающиеся  ис¬
тории  и  современной  жизни  Османской  империи.66
 Можно  сказать,  что  в  XIX—начале  XX  века  многое  было
сделано  для  того,  чтобы  российское  общество  могло  получать
точные  и  необходимые  сведения  об  Османской  империи  —  ее
 65  Йылдыз  Кёшк  (Ильдиз-киоск)  —  название  дворца  свергнутого  младо¬
турками  турецкого  султана  Абдул-Хамида.
 66  См.  об  этом  подробнее:  Данциг  Б.  М.  Указ.  соч.  С.  274—275,  277—279.
 163

истории,  современном  политическом  и  экономическом  положе¬
нии,  роли  этого  государства  в  мировой  политике,  были  созданы
первые  научные  труды  по  турецкой  истории,  источниковеде¬
нию,  турецкому  языку.  Многие  и  многие  в  России,  кто  писал  о
Турции,  —  дипломаты,  путешественники,  военные,  писатели  и
журналисты  —  явились  участниками  строительства  фундамента
российской  османистики,  которой  в  XX  веке  суждено  было
стать  важной  составной  частью  мировой  туркологии.

ГЛАВА  IV
 ОСМАНСКАЯ  ИМПЕРИЯ  В  ТРУДАХ
РОССИЙСКИХ  ИСТОРИКОВ-ОСМАНИСТОВ
XX  ВЕКА
Часть  1
 ОСНОВНЫЕ  ИТОГИ  РАЗВИТИЯ  РОССИЙСКОЙ
ОСМАНИСТИКИ  В  XX  ВЕКЕ1
 К  началу  XX  века  российская  османистика  располагала  до¬
вольно  обширным  багажом  знаний  об  Османской  империи  —  ее
административной  системе,  экономике  и  торговле,  военном  деле
и  внешнеполитической  деятельности,  языке  и  литературе.  Одна¬
ко  собственно  научных  исследований,  посвященных  Турции,
все  еще  было  чрезвычайно  мало.  Отчасти  их  восполняли  сотни
книг  и  статей,  ей  посвященных,  написанных  путешественника¬
ми,  дипломатами  и  военными.  В  Петербурге  —  в  университете  и
Академии  наук  —  в  начале  XX  века  не  было  востоковедов,  цели¬
ком  посвятивших  себя  османистике.  Особняком  стояли  работы
выдающегося  исследователя  Востока  В.  В.  Бартольда,  в  которых
затрагивались  проблемы  истории  Турции  (например,  его  статья
«Халиф  и  султан»,  а  также  публикации,  в  которых  имелись  за¬
метки  о  турецких  рукописях),  прекрасная  грамматика  осман¬
ско-турецкого  языка,  изданная,  собственно,  не  османистом  —
 А. 	Н.  Самойловичем.
 1  В  данном  разделе  главы  представлена  самая  общая  характеристика  ис¬
следований,  появившихся  в  отечественной  османистике  в  советское  и  постсо¬
ветское  время.  Более  подробный  разбор  работ  дается  во  второй  части,  где  ана¬
лизируются  отдельные  работы  и  их  проблематика.
 165

Первое  место  по  изучению  Турции  в  этот  период  заняла  Мо¬
сква,  где  появился  крупный  учебный  и  научный  центр  русского
востоковедения  —  Лазаревский  институт.  В  его  стенах  получи¬
ли  образование  В.  А.  Гордлевский,  Н.  К.  Дмитриев,  А.  Е.  Крым¬
ский,  внесшие  немалый  вклад  в  развитие  османистических
исследований.  Основанный  первоначально  как,  по  сути,  гимна¬
зическое  (армянское)  учреждение,  где  давалась  языковая  восто¬
коведная  подготовка  (1815),  Лазаревский  институт  в  1848  году
получил  права  лицея,  и  в  его  уставе  имелся  пункт,  где  говори¬
лось  о  том,  что  учебное  заведение  «посвящается  изучению  вос¬
точных  языков  и  их  литературы».  Для  учащихся  было  обязатель¬
ным  изучение  одного  из  языков  —  персидского  или  турецкого  (с
арабским  в  качестве  дополнительного).  Институт  был  учрежден
для  целей  подготовки  переводчиков,  учителей  (для  армянских
школ)  и  священнослужителей  для  христиан  григорианского  (ар¬
мянского)  вероисповедания.2  Устав  Лазаревского  института  ме¬
нялся  (в  частности,  в  1871  году  —  это  было  связано  с  тем,  что
учащиеся  по  большей  части  смотрели  на  занятия  восточными
языками  как  на  обременительную  повинность,  желая  лишь  полу¬
чить  в  его  стенах  подготовку  для  поступления  в  Московский
университет).  В  1872  году  в  институте  были  организованы  Спе¬
циальные  классы,  приравненные  к  университетскому  факульте¬
ту,  где  были  учреждены  среди  прочих  кафедры  турецко-татар¬
ского  языка  и  истории  Востока.  Специальные  классы  постепенно
превратились  в  учебное  заведение  с  высококвалифицирован¬
ными  преподавателями  восточных  языков  и  востоковедной  биб¬
лиотекой,  в  которой  в  1913  году  насчитывалось  около  20  тысяч
томов).  Турецкий  (и  азербайджанский)  языки  до  революции
в  институте  преподавали  Л.  Э.  Лазарев,  затем  С.  Е.  Санов,
М.  А.  Гаффаров,  С.  Г.  Церуниан.
 В  начале  XX  века  Лазаревский  институт  по-прежнему  со¬
хранял  свое  практическое  направление,  которое  покоилось  на
солидном  педагогическом  фундаменте.3  Преподавателями  ин¬
ститута  были  в  это  время  А.  Е.  Крымский  и  В.  А.  Гордлевский.
В  лице  А.  Е.  Крымского  отечественное  востоковедение  получи¬
ло  не  только  османиста,  но  и  арабиста,  ираниста,  исследователя
ислама.  Наибольший  вклад  в  развитие  отечественной  османи-
стики  внес  труд  А.  Е.  Крымского  «История  Турции  и  ее  литера¬
туры»  (был  издан  дважды  на  русском  языке  в  1910  и  1916  годах,
а  также  на  украинском  —  1924—1927).  Это  была  работа  исто-
 2  Кононов  А.  Н.  История  изучения  тюркских  языков  в  России.  Дооктябрь¬
ский  период.  JL,  1972.  С.  153—154.
 3  Там  же.  С.  157—158.
 166

рико-литературоведческого  характера,  в  которой  произведения
турецкой  средневековой  литературы  были  рассмотрены  на
фоне  событий  и  лиц  османской  истории.  По  сути,  вместе  с  пред¬
ставлением  об  истории  турецкой  словесности  читатель  полу¬
чал  и  хронологически  последовательный  очерк  османской  ис¬
тории.
 В.  А.  Гордлевский,  так  же  как  и  А.  Е.  Крымский,  выпускник
Специальных  классов  Лазаревского  института  и  историко-фило¬
логического  факультета  Московского  университета  (1904),  пре¬
подавал  в  Специальных  классах  турецкий  язык,  но  перед  этим
в  течение  трех  лет  находился  в  командировке  на  Востоке,  посе¬
тив  Турцию  (Малую  Азию),  Сирию  и  один  из  центров  европей¬
ского  востоковедения  —  Париж.  Основные  его  труды  по  осма-
нистике  были  написаны  в  области  этнографии,  фольклора,  лите¬
ратуры  и  истории  турок  (подробно  о  нем  см.  вторую  часть  наст,
главы).
 В  начале  XX  века  Османская  империя  становится  в  России
не  только  предметом  актуального  политического  интереса,  но  и
специальным  объектом  исследования  как  восточная  страна,  по
характеру  социальной  структуры  и  по  своей  государственной  и
военной  организации  представляющая  собой  особое  явление  в
мировой  истории,  заслуживающее  самого  внимательного  науч¬
ного  рассмотрения.  Между  тем  на  русском  языке  к  этому  време¬
ни  не  существовало  ни  одного  общего  или  специального  труда
по  ее  истории,  в  то  время  как  XVIII  и  XIX  века  были  отмечены
значительными  научными  успехами  западноевропейского  вос¬
токоведения,  в  частности  и  османистики.  Появились  труды  по
истории  Османской  империи  Хаммера-Пуршталя,  Иорги,  Цин-
кайзена.4  Многотомная  история  Османской  империи,  созданная
бароном  Хаммером  (которому  ассистировал  целый  штат  помощ¬
ников  —  переводчиков  и  редакторов),  стала  настольной  книгой
всех  европейских  османистов.
 Российское  же  научное  изучение  османской  истории  в  нача¬
ле  XX  века  делало  свои  первые  шаги.  Это  кажется  странным  и
даже  парадоксальным  при  том  громадном  интересе  к  Турции,
какой  на  протяжении  двух  веков  испытывало  русское  общество
к  этой  стране  и  ее  политике  в  отношение  России.  Одной  из
причин  очевидного  отставания  российского  востоковедения  в
области  османистики  была,  по  всей  видимости,  концентрация
 4  Hammer  J.  Geschichte  des  Osmanischen  Reiches.  Bd.  1—10.  Pest,  1827—
1833;  Zinkeisen  J.  Geschichte  des  Osmanishen  Reiche  in  Europa.  Bd.  I—VII.  Ham¬
burg,  1859—1863;  Jorga  N.  Geschichte  des  Osmanischen  Reiches.  Bd.  I—V.  Got¬
ha,  1908—1913.
 167

специалистов  со  знанием  турецкого  языка  и  Турции  на  практи¬
ческих  задачах,  связанных  с  внешней  политикой  России,  и  как
это  ни  покажется  странным,  сам  огромный  объем  литературы  по
Турции,  уже  существовавшей  к  этому  времени  в  России  (пре¬
имущественно  не  научной).  Объект  изучения  казался  для  мно¬
гих  давно  изученным  и  хорошо  знакомым.  Подобная  ситуация,
сложившаяся  в  области  изучения  Османской  империи,  была
особенно  поразительна  на  фоне  существовавших  на  тот  момент
выдающихся  работ  в  других  отраслях  востоковедения  этого
периода  —  В.  В.  Бартольда,  Ф.  И.  Щербатского,  Н.  Я.  Марра,
В.  А.  Жуковского,  С.  Ф.  Ольденбурга  и  др.
 Революция  в  России  1917  года  и  приход  к  власти  коммуни¬
стов  (большевиков)  во  главе  с  В.  И.  Лениным  привели  к  огром¬
ным  социальным,  экономическим  и  культурным  изменениям  в
стране,  изменив,  в  частности,  и  отношение  к  науке.  Объективно
вставшие  перед  страной  задачи  модернизации  и  индустриализа¬
ции  страны  требовали  всемерного  поощрения  исследований  во
всех  отраслях  знания,  развитие  науки  выступало  самостоятель¬
ной  государственной  задачей,  и  сами  ее  успехи  в  советский  пе¬
риод  доказывают  правильность  выбранного  тогда  курса.
 Сам  В.  И.  Ленин,  в  лице  которого  сочетался  ученый-теоре¬
тик  и  практик  революционного  государственного  строительства,
относился  к  науке  как  к  материальной  силе,  способной  изменить
мир,  во  всяком  случае,  царскую  Россию.  Очень  показателен  в
связи  с  этим  один  из  эпизодов  его  жизни.  Через  четыре  года
после  казни  брата  Александра,  в  1891  году,  Ленин  посетил  при¬
ват-доцента  Восточного  факультета  Петербургского  универ¬
ситета  индолога  С.  Ф.  Ольденбурга  (будущего  академика  и
непременного  секретаря  Академии  наук),  который  вместе  с
Александром  Ульяновым  работал  в  университетском  научно-ли¬
тературном  обществе.  «Помню  его  (Ленина.  —  Ю.  П.)  мрачным
и  молчаливым,  смерть  брата  он  переживал  трудно.  Ему,  видимо,
хотелось  услышать  о  нем  от  человека,  с  ним  работавшего.  Во¬
просы  его  касались,  главным  образом,  научной  работы...  Влади¬
миру  Ильичу  было,  видимо,  особенно  дорого  и  важно,  что  брат
его  занимался  именно  научной  работой.  Казалось  бы,  при  тех
обстоятельствах,  в  которых  мы  встретились,  нам  обоим  было  не
до  научных  вопросов,  между  тем  о  них  в  сущности  и  шла  только
речь.  ...  За  всеми  вопросами  Владимира  Ильича  чувствовался
живой,  непосредственный  интерес,  и  если  бы  я  не  знал,  что  он
занят  активной  борьбою,  я  подумал  бы,  что  он  решил  посвятить
себя  науке»,  —  вспоминает  об  этой  встрече  С.  Ф.  Ольденбург.
И  добавляет,  что  Ленин,  как  и  его  брат,  был  убежден,  что  новую
свободную  и  рациональную  жизнь  «можно  создать,  только  опи¬
 168

раясь  на  науку,  с  ее  неуклонным  свободным  исканием».5  В  этой
связи  хрестоматийным  является  пример  поддержки  Лениным
сразу  же  после  революции  исследований  физиолога  И.  П.  Пав¬
лова.
 Примерно  в  те  же  годы,  что  и  начавшийся  в  России  револю¬
ционный  этап  ее  преобразования,  Турция  пережила  свою  собст¬
венную  революцию  (1919—1923),  названную  по  имени  ее  лиде¬
ра  —  Мустафы  Кемаля  —  кемалистской.  Причина,  ее  вызвав¬
шая,  кроется  в  трагических  результатах,  которые  принесла
Османской  империи  Первая  мировая  война.  В  ней  Турция  вы¬
ступила  фактически  союзницей  Германии.  Известно,  что  турец¬
кая  армия  еще  до  начала  войны  находилась  под  контролем  гер¬
манской  военной  миссии  во  главе  с  генералом  Лиманом  фон
Сандерсом,  а  2  августа  1914  года  военный  министр  и  одновре¬
менно  начальник  турецкого  Генерального  штаба  Энвер-паша  и
министр  внутренних  дел  (председатель  младотурецкого  цент¬
рального  комитета  «Единение  и  прогресс»)  Талаат-паша  стали
участниками  подписания  тайного  германо-турецкого  договора  о
союзе,  обязывавшего  Турцию  выступить  на  стороне  Германии
против  России.  Султан  Мехмед  V  и  другие  члены  турецкого  пра¬
вительства  узнали  о  договоре  post  factum.  Договор  оставался
секретным  —  официально  Османская  империя  объявила  свой
нейтралитет.
 В  самом  начале  войны,  10  августа  1914  года,  в  Дарданеллы
из  Средиземного  моря  вошли  два  германских  военных  кораб¬
ля  —  «Гебен»  и  «Бреслау».  Формально  корабли  были  объявлены
турками  купленными  у  Г  ермании  и  даже  получили  турецкие  на¬
звания.  Наивный  камуфляж  состоял  и  в  том,  что  на  головах  на¬
ходящихся  на  них  немецких  матросов  и  офицеров  появились  ту¬
рецкие  фески.  Германия  активно  подталкивала  Турцию  к  вступ¬
лению  в  войну,  и  она  вынуждена  была  это  сделать:  29  октября
1914  года  германо-турецкие  корабли  напали  на  русские  суда  в
Черном  море,  бомбардировали  Севастополь  и  другие  русские
порты.  Этот  шаг  оказался  роковым  для  Османской  империи.
Объявившая  джихад  и  начавшая  терпеть  поражения  на  Кавказ¬
ском,  Месопотамском  и  Сирийском  фронтах  (и  более  или  менее
успешно  обороняющаяся  у  Дарданелл),  Турция  терпела  одно  по¬
ражение  за  другим.  По  Брест-Литовскому  миру,  заключенному
между  Россией  и  Германией  3  марта  1918  года,  мир  с  Советской
Россией  заключила  и  Турция,  который,  однако,  нарушила,  со¬
 5  Ольденбург  С.  Несколько  воспоминаний  об  А.  И.  и  В.  И.  Ульяновых  //
Красная  летопись.  1924.  №  2.  С.  17—18.  Цит.  по:  Ленин  в  Петербурге-Петро-
граде.  Л.,  1977.  С.  24.
 169

вершив  поход  на  Кавказ  и  завладев  Батуми,  Карсом,  Гянджой  и
Баку.  Продолжая  воевать  со  странами  Антанты  на  других  фрон¬
тах,  она  терпела  поражения  от  англичан  и  французов.
 Власти  Османской  империи  вынуждены  были  в  конце  кон¬
цов  начать  переговоры  с  Антантой  о  перемирии,  которое  было
заключено  30  октября  1918  года  на  борту  английского  крейсера
в  порту  Мудрое  на  острове  Лемнос  в  Эгейском  море.  Перемирие
зафиксировало  оккупацию  арабских  владений  Османской  импе¬
рии  войсками  Антанты,  открытие  проливов  для  флота  союзни¬
ков  и  оккупацию  союзниками  фортов  Дарданелл  и  Босфора,  не¬
медленную  демобилизацию  турецкой  армии,  выдачу  союзникам
всех  военнопленных,  сдачу  всех  военных  кораблей,  установле¬
ние  контроля  над  дорогами,  телеграфом  и  радио,  право  окку¬
пировать  шесть  армянских  вилайетов  «в  случае  беспорядков  в
одном  из  них»,  а  также  любой  другой  стратегический  пункт
в  Турции,  «если  бы  обстоятельства  сделались  угрожающими  для
безопасности  союзников».  Перед  Османской  империей  замаячи¬
ла  угроза  полного  раздела  между  странами  Антанты.
 Уже  после  заключения  Мудросского  перемирия  Англия
провела  свой  флот  через  проливы  к  Золотому  Рогу,  а  также  заня¬
ла  Мосул,  Александретту  и  часть  Киликии,  итальянцы  оккупи¬
ровали  Анталью  и  соседние  округа  вплоть  до  Коньи.  В  Курди¬
стане  англичанами  готовилось  восстание  курдов  с  требованием
независимости,  в  Самсуне  и  Трапезунде  местные  греки  вели  аги¬
тацию  за  создание  греческого  государства  Понт,  наконец,  15  мая
1919  года  греческие  войска  с  разрешения  держав  Антанты  окку¬
пировали  район  Измира.
 В  этих  тяжелейших  для  страны  условиях  борьбу  за  нацио¬
нальное  освобождение  страны  от  иностранных  оккупантов
возглавил  турецкий  генерал  Мустафа  Кемаль-паша,  еще  подпол¬
ковником  в  1915  году  героически  и  успешно  защищавший
Галлиполийский  полуостров  от  ударов  английской  армии,  попы¬
тавшейся  захватить  Константинополь.  Воюя  тогда  в  составе  Пя¬
той  армии  генерала  Лимана  фон  Сандерса,  Мустафа  Кемаль  су¬
мел  организовать  оборону  важного  участка  фронта.  Судьба  хра¬
нила  его  в  этих  жесточайших  боях  для  будущих  великих  дел.
Во  время  одной  из  решающих  атак,  которые  он  возглавил  лично,
на  него  обрушился  град  пуль,  одна  из  которых  задела  его  —  но
не  убила,  попав  в  часы.  Кемаль  даже  не  был  контужен.6
 Операция  союзников  провалилась,  и  27  декабря  1915  года
англичане  эвакуировали  свои  силы,  остававшиеся  на  Галлипо¬
лийском  полуострове.  Стамбул  был  спасен.  Тогда  имя  Мустафы
 6  Ушаков  А.  Феномен  Ататюрка.  М.,  2002.  С.  109.
 170

Кемаля  стало  известно  всей  Турции.  Значение  этой  победы  было
огромным.  Глава  военно-морского  ведомства  Великобритании
Уинстон  Черчилль,  автор  идеи  захвата  англичанами  проливов  и
Константинополя,  ставил  своей  целью  в  случае  успеха  операции
войти  в  непосредственный  контакт  со  своим  военным  союзни¬
ком,  Россией,  подключить  к  силам  Антанты  державшие  нейтра¬
литет  балканские  страны  и  Италию,  ослабить  сопротивление  Ав¬
стро-Венгрии.  После  окончания  войны  Лиман  фон  Сандерс  пи¬
сал:  «Если  бы  изданные  (западными  союзниками)  приказы  по
захвату  Дарданелл  были  выполнены,  течение  мировой  войны
после  весны  1915  года  изменилось  бы,  Германия  и  Австрия
были  бы  вынуждены  продолжать  борьбу  в  одиночестве».7
 В  мае  1919  года,  когда  полный  военный  и  политический
крах  Османской  империи  стал  очевиден,  Мустафа  Кемаль  при¬
был  в  Самсун  в  качестве  инспектора  армии  (начальника  воен¬
ного  округа)  и  возглавил  борьбу  по  изгнанию  из  страны  ино¬
странных  интервентов,  объединив  под  своими  знаменами  все
патриотические  силы  анатолийской  части  страны,  оскорбленные
условиями  заключенного  Севрского  договора,  по  сути,  уничто¬
жившего  Турцию  как  государство.  В  этот  критический  для  судь¬
бы  Турции  период  самый  авторитетный  из  ее  генералов,  Муста¬
фа  Кемаль,  объяснял  своим  сподвижникам:  «То,  что  нам  пред¬
стоит  сделать,  больше,  чем  революция.  Революции  меняют  те
государства,  которые  существуют.  Турции  пока  еще  нет,  но  она
обязательно  будет  и  займет  свое  достойное  место  в  мире...»  Его
предсказания  сбылись.
 В  труднейших  для  страны  условиях  национально-освободи¬
тельной  борьбы  Кемаль  полупил  помощь  от  Советской  России.
Посланная  им  в  Москву  делегация  во  главе  с  министром  ино¬
странных  дел  Юсуфом  Кемалем  подписала  Договор  о  дружбе  и
братстве  между  РСФСР  и  Турцией  (16  марта  1921  года).  Затем
такой  же  договор  был  подписан  в  1925  году.  1  ноября  1922  года
созванное  Великое  национальное  собрание  Турции  (в  Анкаре)
приняло  закон  о  ликвидации  султаната;  29  октября  1923  года
оно  провозгласило  Турцию  республикой,  а  3  марта  1924  года
упразднило  халифат  (духовную  власть  османских  султанов  над
 7  Уткин  А.  Уинстон  Черчилль.  М.,  2002.  С.  130—131,  133.  Как  известно,
провал  Дарданелльской  операции  стоил  У.  Черчиллю  поста  лорда  Адмирал¬
тейства.  (Английская  армия  потеряла  во  время  нее  около  250  тысяч  убитыми.)
А  о  самом  Черчилле  в  это  время  в  Англии  говорили,  что  «он  представляет
большую  опасность,  чем  немцы»,  хотя  впоследствии  и  признавали,  что  за  всю
Первую  мировую  войну  «была  выдвинута  лишь  одна  блестящая  стратегиче¬
ская  идея  —  это  была  идея  Уинстона  (Черчилля):  Дарданеллы».  Там  же.
С.  135.
 171

мусульманами  всего  мира).  После  провозглашения  республики
Мустафа  Кемаль-паша  стал  ее  первым  президентом.
 Отделив  религию  от  государства,  провозгласив  его  светский
характер,  а  также  поставив  задачу  модернизации  Турции  в  об¬
ласти  экономики,  политики  и  культуры,  Мустафа  Кемаль  со¬
вершил  настоящую  революцию  в  технически  отсталой,  эконо¬
мически  слабо  развитой  стране,  сумев  спасти  ее  от  полного
уничтожения.  Государственные  задачи,  которые  он  ставил  перед
страной,  сам  дух  неслыханных  для  мусульманской  страны
преобразований,  ставка  на  развитие  просвещения  и  светского
образования  в  20-е  и  30-е  годы  XX  века  сблизили  двух  бывших
политических  соперниц  —  Россию  и  Турцию,  хотя  турецкое
коммунистическое  движение  кемалистскими  властями  реши¬
тельно  пресекалось.  Принцип  этатизма,  провозглашенный  Кема-
лем,  то  есть  создание  национальной  промышленности  с  по¬
мощью  и  под  контролем  государства,  был  в  сущности  тем  же,
что  в  конце  20-х  годов  было  провозглашено  в  Советской  России
как  политика  индустриализации.  В  стране  менялось  решительно
все.  В  том  числе  изменилось  положение  турецкой  женщины,  она
получила  право  избрания  в  муниципалитеты,  а  чуть  позже  и  в
парламент.  Изменилась  одежда  —  она  стала  европейской,  турки
получили  фамилии,  появился  новый  алфавит  (вместо  арабско¬
го  —  латинский),  стремительно  стала  изменяться  лексика:  была
совершена  революция  языка,  введены  множественные  неологиз¬
мы,  в  основу  которых  были  положены  древние  тюркские  корни.
 Решение  во  многом  схожих  государственных  задач  в  20—
30-е  годы  политически  сблизило  СССР  и  Турцию.  В  1932  году  в
Москве  побывала  турецкая  делегация  во  главе  с  премьер-мини¬
стром  Исметом  Инёню,  а  в  1933  году  с  ответным  визитом  в  Ан¬
кару  прибыла  делегация  во  главе  с  наркомом  по  военным  и  мор¬
ским  делам,  председателем  Реввоенсовета  К.  Е.  Ворошиловым.
В  1935  году  СССР  и  Турция  подписали  протокол  о  продлении
на  10  лет  договора  1925  года  о  «дружбе  и  нейтралитете».  Очень
важно,  что  новая  Турция  оценила  бескомпромиссную  борьбу
Советской  России  против  империализма  и  колониализма,  ее  ре¬
шительный  разрыв  с  империалистическими  планами  царского  и
Временного  правительства,  опубликование  и  аннулирование
тайных  договоров  русского  правительства,  отказ  от  притязаний
на  проливы  и  Константинополь.  В  новой  России  турецкая  рево¬
люция  и  «турецкие  дела»,  Турция  как  политический  сосед  и  воз¬
можный  союзник  в  борьбе  с  империализмом  стали  в  20-е  годы
частыми  темами  государственных  речей  советских  правителей.
 В  эти  же  годы  появились  работы,  в  которых  давалось  общее
описание  современной  Турции,  краткие  очерки  ее  революцион¬
 172

ной  борьбы  (младотурецкой  и  кемалистской  революций,  нацио¬
нально-освободительного  движения),  состояния  рабочего  дви¬
жения  (работы  О.  Бартенева,  А.  Ванченко,  А.  Мельникова  (псев¬
доним  А.  Ф.  Миллера,  о  нем  см.  вторую  часть  наст,  главы)),
работы  по  этнографии  (В.  А.  Гордевского),  тюркскому  этногене¬
зу  (А.  Н.  Бернштама,  1935).  Новую  Турцию  в  эти  годы  посетили
В.  В.  Бартольд,  писатели  Л.  Никулин,  Л.  Сейфуллина,  П.  Пав¬
ленко,  Л.  Иванова,  художница  Е.  Лансере,  опубликовав  затем
свои  впечатления  от  поездок.  Особенно  много  публикаций  в
20-е  годы  XX  века  по  Турции  появилось  в  связи  с  интересом  к  ее
экономическому  развитию,  роли  в  ней  иностранного  капитала
(Б.  Данциг,  И.  Генин,  С.  Александров  и  др.),  а  в  30-е  —  работы  в
связи  с  разразившимся  мировым  экономическим  кризисом  и  его
влиянием  на  Турцию.  Со  временем  поток  специальных  работ  по
современной  Турции  постоянно  рос.
 Однако  сближение  Турции  с  Советской  Россией  продлилось
не  слишком  долго.  Кемалистекая  Турция  была  государством
буржуазным  и  по  определению  должна  была  остерегаться  страны,
провозгласившей  победу  пролетариата.  Отношения  ее  с  Совет¬
ской  Россией  постепенно  начали  приобретать  формальный,  про¬
токольный  характер,  тем  более  что  решение  собственных  задач
модернизации  и  индустриализации  все  более  привязывали  ее  к
давнему  политическому  и  экономическому  партнеру  —  Германии.
 В  период  Второй  мировой  войны  Турция,  несмотря  на  свои
тесные  связи  с  Германией,  не  вступила  в  войну  против  СССР,  а  в
послевоенные  годы,  из-за  политики  турецких  партий  и  возрос¬
шего  американского  влияния  в  стране,  заняла  почти  враждеб¬
ную  позицию  по  отношению  к  СССР,  и  эта  позиция  почти  не  ме¬
нялась  (и  только  ухудшилась  с  вступлением  Турции  в  НАТО)
вплоть  до  периода  «перестройки»,  провозглашенной  М.  С.  Гор¬
бачевым.  В  последовавшие  за  этим  годы  благодаря  значительно
увеличившимся  экономическим  связям  между  двумя  странами
отношения  между  Россией  и  Турцией  заметно  улучшились,  в  на¬
стоящее  время  позволяя  налаживать  взаимные  связи  в  различ¬
ных  сферах  экономики  и  культуры.  В  значительной  мере  усили¬
лись  и  научные  контакты  между  двумя  странами,  укрепляя  пло¬
дотворный  межгосударственный  диалог.
 Турция  в  период  господства  коммунизма  в  нашей  стране  ни¬
когда  не  выпадала  из  поля  зрения  не  только  политики,  но  и  нау¬
ки.  Собственно  «второе  рождение»  османистики  в  России  при¬
ходится  именно  на  советский  период,  к  концу  которого  число
османистических  исследований  многократно  возросло.
 Научное  изучение  истории  Османской  империи  в  советский
период  было  тем  не  менее  делом  довольно  сложным.  Свободные
 173

поездки  в  Турцию  для  ученых,  даже  в  тех  редких  случаях,  когда
Железный  Занавес  открывался,  были  редки  и  совсем  небезопас¬
ны  (достаточно  вспомнить  «дело»  А.  Н.  Самойловича),  жесткий
контроль  государства  над  научной  тематикой  и  ее  экономиче¬
ским  и  «классовым»  уклоном,  насильственное  внедрение  в  стра¬
не  одного  научного  метода  —  марксистского  —  негативно
сказывались  на  научном  процессе.  Все  это  было  далеко  от  «сво¬
боды  научного  поиска»,  о  котором  упоминал  С.  Ф.  Ольденбург.
С  30-х  годов  XX  века  научные  поездки  в  Турцию  на  длительные
сроки  для  работы  в  турецких  архивах  и  библиотеках  для  совет¬
ских  востоковедов  практически  прекратились.
 Совсем  в  иных  условиях  развивалось  востоковедение,  и  в
частности  османистика,  на  Западе.  Западноевропейским  и  аме¬
риканским  ученым-османистам  в  XX  веке  удалось  сделать  очень
многое  в  изучении  истории  Османской  империи.  Существенно
на  их  научные  успехи  влияло  то,  что  они  иногда  годами  жили  в
Турции,  имея  возможность  преподавать  в  турецких  университе¬
тах,  работать  в  турецких  архивах  и  библиотеках.  Отечественные
османисты  в  этот  период,  особенно  в  30—70-е  годы,  были  прак¬
тически  лишены  этой  возможности  и  видели  Турцию  по  случаю,
во  время  какой-либо  кратковременной  научной  поездки  для  уча¬
стия  в  научной  конференции  или  симпозиуме.
 И  тем  не  менее,  вопреки  всем  этим  обстоятельствам,  осма-
нистические  исследования  именно  в  советский  период  получили
в  стране  значительное  развитие.
 В  послеоктябрьский  период  истории  России  постепенно
шло  формирование  нескольких  центров  исследования  Турции,
где  развивалась  российская  научная  османистика  XX  века.  Ими
стали  исторические  и  востоковедные  кафедры  университетов
Москвы,  Ленинграда,  Баку,  Еревана,  Тбилиси.  В  20—40-е  годы
XX  века  сложились  такие  крупные  востоковедные  научные
исследовательские  центры,  как  Институт  востоковедения  АН
СССР,  востоковедные  научные  группы  в  Институте  этнографии
и  Институте  истории  АН  СССР,  востоковедные  исследователь¬
ские  центры  в  республиках  Закавказья  и  Средней  Азии.  Собст¬
венно  историков  Османской  империи  в  XX  веке  в  них  было
сравнительно  немного  —  можно  говорить  о  паре  десятков  спе¬
циалистов,  полностью  посвятивших  себя  изучению  истории
Турции,  но  это  были  профессионалы  высокого  уровня.  Их  науч¬
ная  квалификация  в  немалой  степени  определялась  тем,  что  они
имели  возможность  работать  в  постоянном  научном  контакте  с
востоковедами  из  смежных  областей  —  арабистами  и  ираниста¬
ми,  что  позволяло  развивать  цивилизационный  подход  при  изу¬
чении  характера  османской  государственности.
 174

Одним  из  важнейших  результатов  труда  советских  османи-
стов  XX  века  стали  публикации  обобщающего  характера  работ
по  истории  Турции,  в  которых  важное  место  занимала  история
Османской  империи.  Такого  рода  исследования  в  30—40-е  годы
были  написаны  А.  Ф.  Миллером,  в  60—80-е  годы  —  А.  Д.  Нови-
чевым,  в  80-е  годы  —  С.  Ф.  Орешковой,  М.  А.  Гасратяном  и
Ю.  А.  Петросяном,8  в  90-е  годы  —  Ю.  А.  Петросяном.  Изданная
в  1948  году  «Краткая  история  Турции»  А.  Ф.  Миллера  лишь  на
треть  состояла  из  описания  истории  Османской  империи,  льви¬
ную  ее  часть  занимала  история  Турции  в  эпоху  Нового  и  Новей¬
шего  времени.  Очень  подробно  в  книге  были  разобраны  события
кемалистского  периода,  времени  национально-освободитель¬
ной  борьбы  турецкого  народа,  дан  краткий  разбор  политики  и
экономики  Турции  в  предвоенное  и  послевоенное  время  (о
 А. 	Ф.  Миллере  и  его  османистических  исследованиях  более  по¬
дробно  см.  вторую  часть  наст,  главы).  Сам  объем  той  части  кни¬
ги,  которая  посвящена  кемалистской  революции,  говорит  о  при¬
оритетах  отечественной  исторической  науки  в  СССР  того  вре¬
мени.
 Уже  в  60—80-е  года  XX  века  А.  Д.  Новичевым  также  была
написана  общая  история  Турции  (без  раздела  о  Новейшем  вре¬
мени,  который  вошел  в  его  другую  работу  —  «Турция.  Краткая
история»,  1965)  (о  А.  Д.  Новичеве  и  его  исследованиях  более  по¬
дробно  см.  вторую  часть  наст,  главы).  Работа  А.  Д.  Новичева,
изданная  в  1966—1978  годах,  содержит  гораздо  более  полное
описание  истории  Турции  в  эпоху  Средневековья  сравнительно
с  упомянутой  работой  А.  Ф.  Миллера.  В  ней  также  подробно  из¬
лагаются  события  Нового  времени,  связанные  с  периодом  ре¬
форм  султанов  Селима  III,  Махмуда  II  и  Абдул-Меджида,  описа¬
на  борьба  европейских  государств  за  «турецкое  наследство».
Этот  акцент  на  эпохе  реформ  вообще  характерная  черта  отечест¬
венных  османистических  исследований  указанного  периода,  о
чем  речь  пойдет  ниже.  В  «Истории  Турции»  А.  Д.  Новичева  зна¬
чительное  внимание,  как  и  во  всей  марксистской  литературе  со¬
ветского  периода,  уделяется  положению  крестьян,  восстаниям
ремесленников,  вообще  всему  тому,  что  входит  в  круг  марксист¬
ских  понятий  о  классах  и  классовой  борьбе.
 Еще  одна  —  коллективная  —  общая  история  Турции  появи¬
лась  в  1983  году.  Ее  авторы  С.  Ф.  Орешкова,  Ю.  А.  Петросян  и
 8  Миллер  Л.  Ф.  Краткая  история  Турции.  М.,  1948;  Новичев  А.  Д.  История
Турции.  Т.  I—IV.  Л.,  1963—1978;  Новичев  А.  Д.  Турция.  Краткая  история.  М.,
1965;  Гасратян  М.  А.,  Орешкова  С.  Ф.,  Петросян  ¡О.  А.  Очерки  истории  Тур¬
ции.  М.,  1983;  Петросян  Ю.  А.  Османская  империя:  Могущество  и  гибель.  М.,
1990.
 175

М.  А.  Гасратян  (писавшие  соответственно  разделы  по  Средневе¬
ковью,  Новому  и  Новейшему  времени)  в  своей  работе  опирались
на  уже  значительный  пласт  частных  османистических  исследо¬
ваний,  появившихся  к  этому  времени  в  нашей  стране,  и  в  боль¬
шей  степени,  чем  их  предшественники,  дают  анализ  эволюцион¬
ных  процессов  в  османском  государстве,  показывая  специфиче¬
ские  особенности  его  развития  —  если  так  можно  выразиться,
«особую  линию»  его  политической  судьбы  в  Новое  и  Новейшее
время.
 То  же  сочетание  анализа  и  вместе  с  тем  широкой  подачи
фактического  материала  характерно  для  работы  Ю.  А.  Петрося¬
на  «Османская  империя:  Могущество  и  гибель»,  вышедшей  в
1990  году.
 К  общим  работам  о  Турции  следует  отнести  и  труд
Д.  Е.  Еремеева  и  Мейера  «История  Турции  в  Средние  века  и
Новое  время»  (М.:  Изд-во  Московского  университета,  1992),
отличительными  чертами  которого  являются  подробное  исто¬
рическое  описание  не  только  собственно  Османской  империи
(с  предысторией  появления  османов  на  территории  Малой
Азии),  но  и  ее  социального  и  национального  состава,  социаль¬
ных  и  экономических  процессов,  характера  османских  религиоз¬
ных  институтов,  особенностей  формирования  государствен¬
ности.
 Все  перечисленные  работы  могли  быть  написаны  только
благодаря  опоре  на  специальные  научные  труды  отечественных
и  зарубежных  османистов,  проделавших  огромную  работу  по
выявлению  и  исследованию  большого  пласта  источников  (ос¬
манских  хроник  и  документов,  материалов  архивов,  турецкой
прессы  XIX  и  XX  веков).
 Круг  тематики  специальных  исследований  по  истории
Османской  империи  в  советский  период  определялся  по  боль¬
шей  части  теми  же  тенденциями  и  интересами  времени,  о  кото¬
рых  уже  упоминалось  выше:  экономика  (торговля,  промышлен¬
ность  и  сельское  хозяйство),  классовый  состав  общества  и  клас¬
совая  борьба,  зарождение  рабочего  движения,  эволюционные  и
революционные  преобразования  в  обществе,  и  как  продолжение
уже  намеченного  при  зарождении  отечественной  османистики
пути  —  изучение  и  издание  османских  письменных  памятников.
Выбор  конкретных  тем  этих  специальных  исследований,  конеч¬
но,  носил  индивидуальный  характер  и  определялся  во  многом
склонностями  самих  ученых  к  изучению  тех  или  иных  проблем
Османской  истории,  того  или  иного  периода  развития  османско¬
го  государства.  Однако  с  60-х  годов  XX  века  намечается  тенден¬
ция  большего  разнообразия  исследовательских  тем,  большего
 176

интереса  к  вопросам,  которые  ранее  не  входили  в  рамки  тради¬
ционной  марксистской  тематики  —  более  пристальное  внима¬
ние  уделяется  ментальности  османского  общества,  его  культур¬
ным  и  религиозным  особенностям,  роли  выдающихся  лич¬
ностей,  сыгравших  значительную  роль  в  турецкой  истории,
вопросам  турецкого  этногенеза  и  тюркской  истории  Малой
Азии,  непосредственно  предшествующей  появлению  Османско¬
го  государства.
 Отечественные  османисты9  в  своих  специальных  работах
по  истории  Турции  анализировали  обстоятельства  возникнове¬
ния  государства  турок-османов,  его  исторического  предшест¬
венника  —  Сельджукского  султаната,  особенности  формирова¬
ния  Османского  государства  и  его  становление  как  империи,  си¬
стему  его  общественных  отношений,  его  тимарную  систему,
характер  экономического  и  политического  развития.  В  этих  ра¬
ботах  историков-османистов  дано  описание  того  пути,  который
прошел  небольшой  тюркский  (османский)  бейлик  в  Малой
Азии,  превратившись  в  одну  из  мощнейших  военных  держав
эпохи  Средневековья.  В  первой  половине  XV  века  она  нара¬
щивала  свою  военную  мощь,  расширяя  свои  владения.  Оправив¬
шись  от  последствий  нашествия  Тимура  в  начале  XV  века,
османские  султаны  неуклонно  укрепляли  экономический  и  во¬
енный  потенциал  своей  державы,  пройдя  период  мощных  соци¬
альных  возмущений,  но  сохранив  свое  государство.  Восстаниям
в  Османской  империи  была  посвящена,  в  частности,  работа
Г.  И.  Ибрагимова,  изданная  в  1953  году.  Теме  народных  движе¬
ний  посвятила  свое  исследование  А.  С.  Тверитинова,  опублико¬
вав  его  в  1946  году.10
 Историкам  предстояло  изучить  и  оценить  исторические
последствия  борьбы  турок-османов  с  Византийской  империей,
завершившейся  турецким  завоеванием  Константинополя,  поли¬
тику  захвата  земель  на  Балканском  полуострове.  Со  второй
половины  XV  и  до  конца  XVII  века  османские  султаны  вели  не¬
прерывные  завоевательные  войны  на  западных  и  восточных
границах  своего  государства.  Это  был  период  наивысшего  могу¬
щества  Османской  империи,  и  история  этого  периода  нашла
 9  Основные  труды:  Гордлевский  В.  А.  Государство  Сельджукидов  Малой
Азии  //  Избранные  сочинения.  Т.  I.  М.,  1960;  Миллер  А.  Ф.  Краткая  история
Турции.  М.,  1948;  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Петро¬
сян  Ю.  А.  Османская  империя:  Могущество  и  гибель.  М.,  1990;  Жуков  К.  А.
Эгейские  эмираты  в  XIV—XV  вв.  М.,  1988.
 10  Тверитинова  А.  С.  Восстание  Кара  Языджи—Дели  Хасана  в  Турции.
М.;  Л.,  1946;  Ибрагимов  Г.  И.  Крестьянские  восстания  в  Турции  в  XV—
XVI  вв.  //  Византийский  временник.  Т.  VII.  М.,  1953.
 177

свое  освещение  в  работах  А.  Д.  Новичева,  А.  С.  Тверитиновой,
Ю.  А.  Петросяна.11
 Отличительной  чертой  российской  османистики  советского
периода  стал  углубленный  анализ  источников  —  как  турецких,
так  и  документальных  российских.  Изучение  этих  материалов
дало  отечественным  османистам  возможность  осветить  воен¬
но-политическую,  экономическую  и  административную  систему
османов  эпохи  Средневековья,  что  нашло  отражение  в  общих
работах,  монографиях  и  статьях  А.  Д.  Новичева,  А.  С.  Тверити¬
новой,  Ю.  А.  Петросяна,  К.  А.  Жукова,  А.  В.  Витола,  И.  Е.  Пет¬
росян,  М.  С.  Мейера.12  Российские  османисты  в  своих  работах
исследовали  систему  управления  османского  государства,  осо¬
бенности  национального  состава  империи,  характер  султанской
власти  и  высшего  чиновничества,  описали  военную  систему  и
структуру  янычарского  корпуса,  роль  мусульманского  духовен¬
ства,  характер  османской  дипломатии  и  внешнеполитические
отношения  османской  державы  с  иностранными  государствами.
В  работах  советских  османистов  значительное  место  было  уде¬
лено  системе  землевладения  и  землепользования,  в  частности
тимарной  системе,  ставшей  одной  из  основ  централизованно¬
го  государственного  управления  империи.  Освещалась  и  систе¬
ма  городского  управления,  система  вакуфов.  А.  Д.  Новичев,
 А. 	С.  Тверитинова,  Ю.  А.  Петросян,  М.  С.  Мейер13  исследовали
особенности  той  централизованной  системы  административного
управления  и  военной  организации  империи  османов,  которые
несколько  веков  обеспечивали  власть  турок-османов  на  завое¬
 11  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Тверитинова  А.  С.  Вос¬
стание  Кара  Языджи—Дели  Хасана  в  Турции.  М.;  Л.,  1946;  Петросян  Ю.  А.
Османская  империя:  Могущество  и  гибель.  М.,  1990;  Еремеев  Д.  Е.,  Мей¬
ер  М.  С.  История  Турции  в  Средние  века  и  Новое  время.  М.,  1992;  Гасра-
тян  М.  А.,  Орешкова  С.  Ф.,  Петросян  Ю.  А.  Очерки  истории  Турции.  М.,
1983.
 12  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Тверитинова  А.  С.  Вос¬
стание  Кара  Языджи—Дели  Хасана  в  Турции.  М.;  Л.,  1946;  Петросян  Ю.  А.
Османская  империя:  Могущество  и  гибель.  М.,  1990;  Витол  А.  В.  Османская
империя  (начало  XVIII  в.).  М.,  1987;  Петросян  И.  Е.  Мебде-и  канун-и  йениче-
ри  оджагы  тарихи.  М.,  1987;  Мейер  М.  С.  К  вопросу  об  изменениях  в  структу¬
ре  и  составе  правящего  класса  Османской  империи  в  XVIII  в.  //  Проблемы  ис¬
тории  Турции.  М.,  1978;  его  же.  Османская  империя  в  XVIII  веке.  Черты
структурного  кризиса.  М.,  1991.
 13  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Тверитинова  А.  С.  К  во¬
просу  о  крестьянском  землепользовании  в  Османской  империи  //  Ученые  запи¬
ски  ИВ  АН  СССР.  Т.  XVII.  М.,  1959;  Петросян  Ю.  А.  Османская  империя:
Могущество  и  гибель.  М.,  1990;  Мейер  М.  С.  К  вопросу  о  происхождении  ти-
мара  //  Формы  феодальной  собственности  и  владения  на  Ближнем  и  Среднем
Востоке.  М.,  1979.
 178

ванных  землях,  экономическую  стабильность  и  военные  успехи.
Были  исследованы  и  те  удары  по  власти  султанов,  которые
нанесли  крестьянские  восстания  XV—XVII  веков  (о  них  см.
выше).
 Процесс  упадка  Османской  империи,  выразившийся  в  рас¬
паде  тимарной  системы  —  краеугольного  камня  османского  го¬
сударственного  устройства,  в  обострении  противоречий  внутри
правящего  класса,  коррупции  и  казнокрадстве,  в  упадке  сельско¬
хозяйственного  производства,  ремесла,  торговли  и  промышлен¬
ности,  привел  к  ослаблению  военной  и  политической  мощи
османской  державы  и  началу  ее  зависимости  от  европейских  го¬
сударств.  Анализ  этого  процесса  на  рубеже  XVIII—XIX  веков
дан  как  в  общих  работах  по  Турции,  так  и  в  ряде  специальных
работ  российских  османистов  (работы  А.  Ф.  Миллера,  А.  Д.  Но-
вичева,  Ю.  А.  Петросяна,  М.  С.  Мейера).14
 Конец  XVIII  и  весь  XIX  век  прошли  для  Османской  импе¬
рии  под  знаком  реформ,  так  или  иначе  отражавших  попытки
правящих  кругов  спасти  империю  от  распада  и  гибели,  укрепив
ее  административную  и  военную  систему.  Изучению  истории
турецких  реформ  этого  периода  и  периода  младотурецкой  рево¬
люции  посвятила  свои  исследования  целая  группа  османи¬
стов  —  Ю.  А.  Петросян,  И.  Е.  Петросян  (Фадеева),  Н.  А.  Дули-
на,  И.  Л.  Фадеева,  В.  И.  Шпилькова,  А.  В.  Витол.15  В  общей  фор¬
ме  отметим,  что  все  перечисленные  российские  османисты
подготовили  и  издали  ряд  монографических  исследований,  в  ко¬
торых  на  основе  широкого  круга  источников  рассмотрены  собы¬
тия  истории  реформ  эпохи  Танзимата,  периода  конституционно¬
го  движения  и  младотурецкой  революции,  их  идеология.
 14  Миллер  А.  Ф.  Краткая  история  Турции.  М.,  1948;  его  же.  Мустафа-па-
ша  Байрактар.  Оттоманская  империя  в  начале  XIX  в.  М.;  Л.,  1947;  Нови-
чев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Л.,  1963;  Петросян  Ю.  А.  Османская  империя:
Могущество  и  гибель.  М.,  1990;  Мейер  М.  С.  Восстание  городских  низов
Стамбула  в  1730  г.  //  Народы  Азии  и  Африки.  1963.  №  4;  Еремеев  Д.  Е.,  Мей¬
ер  М.  С.  История  Турции  в  Средние  века  и  Новое  время.  М.,  1993;  Тверитино-
ва  А.  С.  Восстание  Кара  Языджи—Дели  Хасана  в  Турции.  М.;  Л.,  1946;  Ви¬
тол  А.  В.  Османская  империя  (начало  XVIII  в.).  М.,  1998.
 15  Петросян  Ю.  А.  «Новые  османы»  и  борьба  за  конституцию  1876  г.  в
Турции.  М.,  1958;  его  же.  Младотурецкое  движение.  М.,  1971;  Фадеева  (Пет¬
росян)  И.  Е.  Мидхат-паша.  Жизнь  и  деятельность.  М.,  1977;  Петросян  И.  Е.,
Петросян  Ю.  А.  Османская  империя:  Реформы  и  реформаторы.  М.,  1993;  Ду-
лина  Н.  А.  Танзимат  и  Мустафа  Решид-паша.  М.,  1984;  Фадеева  И.  Л.  Офици¬
альные  доктрины  в  идеологии  и  политике  Османской  империи  (османизм—
панисламизм).  XIX—начало  XX  в.  М.,  1985;  Витол  А.  В.  Османская  империя
(начало  XVIII  в.).  М.,  1998;  Шпилькова  В.  И.  Младотурецкая  революция.
1908—1909  гг.  М.,  1977.
 179

Особое  место  в  работах  российских  османистов  занимают
труды  по  истории  русско-турецких  отношений.  Значительный
материал,  раскрывающий  характер  взаимоотношений  Осман¬
ской  империи  и  России  в  период  Средневековья  и  Нового  време¬
ни,  содержат  работы  Н.  А.  Смирнова,  Б.  М.  Данцига,  С.  Ф.  Ореш-
ковой,  В.  И.  Шеремета,  Ю.  А.  Петросяна.16
 Ряд  работ  ученых-османистов  посвящен  исследованию  рус¬
ско-турецких  войн.  Наряду  с  достаточно  подробным  их  освеще¬
нием  в  отмеченных  выше  общих  работах  по  истории  Турции,  эта
сторона  российско-турецких  отношений  нашла  свое  отраже¬
ние  и  в  ряде  монографий  историков  России:  Г.  Д.  Бурдея  —  о
русско-турецкой  войне  1569  г.  (Саратов,  1962),  Е.  И.  Дружини¬
ной  —  о  Кючюк-Кайнарджийском  мире  1774  г.  (М.,  1955),
 В. 	И.  Беляева  —  о  русско-турецкой  войне  1877—1878  гг.  (М.,
1956),  Е.  В.  Тарле  —  о  Крымской  войне  (М.,  1959),  В.  А.  Золота¬
рева  —  о  русско-турецкой  войне  1877—1878  годов  (М.,  1982).
Событиям  русско-турецких  войн  XVIII—XIX  веков  посвящено
также  множество  статей,  написанных  военными  русскими  исто¬
риками  и  освещающих  отдельные  военные  баталии,  а  также  дея¬
тельность  русских  полководцев  и  флотоводцев.
 Российские  османисты  в  своих  работах  уделяли  значитель¬
ное  внимание  национальным  проблемам  Османской  империи  и
национально-освободительной  борьбе  нетурецких  народов  им¬
перии,  тесно  связанных  с  узлом  противоречий  европейских  дер¬
жав  в  рамках  Восточного  вопроса.  Среди  них  выделяется  фунда¬
ментальная  монография  историков-османистов,  русистов  и  бал¬
канистов  «Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России
(конец  XVIII—начало  XX  в.)»  (М.,  1978),  которую  подготовил
авторский  коллектив  в  составе  В.  А.  Георгиева,  Н.  С.  Киняпи-
ной,  М.  Т.  Панченковой  и  В.  И.  Шеремета.  Этой  же  теме  посвя¬
щены  монографии  А.  В.  Фадеева  «Россия  и  восточный  кризис
20-х  гг.  XIX  в.»  (М.,  1958)  и  И.  С.  Достян  —  «Россия  и  балкан¬
ский  вопрос»  (М.,  1972),  а  также  сборник  статей  османистов  и
балканистов  «Сто  лет  освобождения  балканских  народов  от
османского  ига»  (М.,  1979).
 Отмеченный  выше  круг  проблематики  исследований  рос¬
сийских  ученых-османистов,  созданных  в  советский  период,  мог
 16  Смирнов  Н.  А.  Россия  и  Турция  в  XVI—XVII  вв.  В  2  т.  М.,  1946;  Дан¬
циг  Б.  М.  Ближний  Восток  в  русской  науке  и  литературе.  М.,  1979;  Орешко-
ва  С.  Ф.  Русско-турецкие  отношения  в  начале  XVIII  в.  М.,  1971;  Петро¬
сян  Ю.  А.  Русские  на  берегах  Босфора.  СПб.,  1998;  Шеремет  В.  И.  Турция  и
Адрианопольский  мир  1829  г.  Из  истории  Восточного  вопроса.  М.,  1975;  Вос¬
точный  вопрос  во  внешней  политике  России  (конец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,
1978  (коллективная  монография,  о  ней  см.  ниже).
 180

бы  быть  расширен,  ибо  османистика  связана  со  многими  ветвя¬
ми  исторической  науки,  изучающей  события,  тесно  связанные  с
историей  не  только  Османской  империи  и  России,  но  и  многих
стран  Западной  и  Восточной  Европы.  Но  главными  для  отечест¬
венной  османистики  до  сих  пор  были  исследования,  позволяю¬
щие  правильно  понять  и  оценить  особенности  государственного
функционирования  Османской  империи,  причины  ее  полити¬
ческого  упадка,  гибели  и  воссоздания  на  иной  основе  —  как  рес¬
публиканского  буржуазного  государства,  определить  место  Ос¬
манской  империи  в  мировой  истории.
 Самобытность  развития  российской  османистики  заключа¬
ется  в  особых  условиях  ее  зарождения  и  становления.  Будучи
страной  евразийской,  населенной  многими  народами  —  в  значи¬
тельной  своей  части  тюрками,  российская  османистика  имела
возможность  проводить  многие  исследования,  пользуясь  исто¬
рико-культурным  материалом  в  пределах  своей  собственной
страны,  и  в  ней  же  черпать  необходимые  научные  кадры.  Рос¬
сийские  ориенталисты,  в  том  числе  и  османисты,  в  дореволюци¬
онное  время  могли  изучать  зарубежные  восточные  народы,  в  ча¬
стности  турок-османов,  персов  или  арабов,  опираясь  на  знание
нравов,  обычаев  и  культуры  народов  Поволжья  и  Средней  Азии,
входивших  в  состав  Российской  империи.  Не  случайно  одним  из
важнейших  центров  российской  османистики,  иранистики  и  ара¬
бистики  в  XVIII—XIX  веках  стала  Казань,  а  ряд  ученых  —  та¬
тар  —  вошел  в  число  преподавателей  нескольких  российских
востоковедных  учебных  заведений  в  Петербурге  и  Москве.
 В  советское  время  получило  продолжение  издание  памят¬
ников  османской  литературы,  относящихся  к  жанру  хроник,  опи¬
саний  путешествий,  законодательных  уложений  (канун-наме),
диванов  (поэтических  сборников)17  —  научная  линия  исследова¬
ний,  берущая  свое  начало  с  первых  шагов  отечественной  осма¬
нистики.
 Оценивая  результаты  работы  российских  османистов  в
советский  и  постсоветский  периоды,  нельзя  не  упомянуть  и  об
 17  Хюсейн.  Беда’и  ‘  ул-века’и  ‘  (Удивительные  события)  /  Издание  текста,
введение  и  общая  редакция  А.  С.  Тверитиновой.  Аннотированное  оглавление
и  указатели  Ю.  А.  Петросяна.  Ч.  1—2.  М.,  1961;  Эвлия  Челеби.  Книга  путеше¬
ствия  /  Сост.  А.  Д.  Желтяков;  Отв.  ред.  А.  С.  Тверетинова.  Выпуск  1—3.  М.,
1961—1983;  Книга  путешествия.  Турецкий  автор  Эвлия  Челеби  о  Крыме
(1666—1667  гг.)  /  Пер.  и  коммент.  Е.  В.  Бахревского.  Симферополь,  1999;
Мебде-и  канун-и  йеничери  оджагы  тарихи  (История  происхождения  законов
янычарского  корпуса)  /  Пер.  с  тур.  И.  Е.  Петросян.  М.,  1987;  Книга  законов
султана  Селима  I  /  Пер.  с  тур.  и  подгот.  изд.  А.  С.  Тверитиновой.  М.,  1969;
Михри-хатун.  Диван  /  Изд.  подгот.  Е.  И.  Маштакова.  М.,  1967.
 181

исследованиях  по  грамматике  и  лексикографии  турецкого  язы¬
ка,  составившие  важный  филологический  фундамент  работы
российских  османистов-историков.  Это  грамматики  А.  Н.  Са-
мойловича,  В.  А.  Гордлевского,  А.  Н.  Кононова,  В.  Г.  Гузева,
 С. 	Н.  Иванова,  русско-турецкие  словари  Д.  А.  Магазаника,
М.  С.  Михайлова,  Э.  М.  Мустафаева.18
 Значительным  вкладом  в  османистические  исследования
стали  описания  турецких  рукописей,  собранных  в  петербург¬
ских  коллекциях.  К  ним  следует  в  первую  очередь  отнести  рабо¬
ты  JI.  В.  Дмитриевой,  С.  Н.  Муратова,  А.  М.  Мугинова.19
 Необходимо  отметить  также  несколько  работ,  которые  были
написаны  отечественными  османистами  на  тему  развития  свет¬
ского  образования,  газет  и  журналов,  появления  произведений
в  жанре  публицистики  в  эпоху  турецких  реформ  Нового  време¬
ни.20  Тематически  эти  работы  относятся  к  исследованиям,  кото¬
рые  дают  более  полную  общественно-культурную  картину  тех
преобразований,  которые  были  начаты  реформами  султана  Се¬
лима  III  в  конце  XVIII  века  и  продолжены  его  преемниками  уже
в  XIX  веке.
 Две  монографии  были  посвящены  истории  турецкого  искус¬
ства  и  литературы.21
 Российские  османисты  стали  пионерами  в  изучении  эконо¬
мической  истории  Османской  империи,  крестьянских  восста¬
ний,  общественных  движений  и  реформ,  внесли  значительный
 18  Самойлович  А.  Н.  Краткая  учебная  грамматика  современного  осман¬
ско-турецкого  языка.  Л.,  1925;  Гордлевский  В.  А.  Грамматика  турецкого  языка.
Морфология  и  синтаксис.  М.,  1928;  Кононов  А.  Н.  Грамматика  современного
турецкого  литературного  языка.  М.;  Л.,  1956;  Иванов  С.  Н.  Курс  турецкой
грамматики.  Л.,  1975;  Гузев  В.  Г.  Староосманский  язык.  М.,  1979;  Турец¬
ко-русский  словарь  /  Сост.  Д.  А.  Магазаник.  При  участии  А.  Б.  Абдурахмано¬
ва  и  И.  В.  Левина.  Под  ред.  В.  А.  Гордлевского.  М.,  1931;  Магазаник  Д.  А.,  Ми¬
хайлов  М.  С.  Русско-турецкий  словарь.  М.,  1943,  второе  издание  1946;  Муста-
фаев  Э.  М.,  Щербинин  В.  Г.  Русско-турецкий  словарь.  М.,  1972.
 19  Дмитриева  JI.  В.,  Мугинов  А.  М.,  Муратов  С.  Н.  Описание  тюркских
рукописей  Института  народов  Азии.  1.  История  /  Под  ред.  А.  Н.  Кононова.  М.,
1965;  Дмитриева  Л.  В.,  Муратов  С.  Н.  Описание  тюркских  рукописей  Инсти¬
тута  востоковедения.  II.  История,  акты,  библиография,  энциклопедии,  геогра¬
фия,  календари  /  Под  ред.  А.  С.  Тверитиновой.  М.,  1975;  Дмитриева  Л.  В.
Описание  тюркских  рукописей  Института  востоковедения.  III.  Поэзия  и  ком¬
ментарии  к  поэтическим  сочинениям,  поэтика.  М.,  1980.  Описания  османских
рукописей  в  советский  период  были  сделаны  и  в  востоковедных  центрах  Баку,
Тбилиси,  Еревана.
 20  Петросян  Ю.  А.  История  просвещения  в  Турции.  М.,  1963;  его  же.  Ту¬
рецкая  публицистика.  М.,  1965;  Желтяков  А.  Д.  Печать  в  общественно-поли¬
тической  жизни  Турции.  М.,  1976.
 21  Миллер  Ю.  Искусство  Турции.  М.,  1960;  Маштакова  Е.  И.  Турецкая
литература  конца  XVII—начала  XIX  в.  М.,  1984.
 182

вклад  в  создание  научно-популярных  работ  о  Турции  (Ю.  А.  Пет¬
росян,  А.  Р.  Юсупов,  Н.  Г.  Киреев).22  Существенным  вкладом  в
российскую  османистику  стали  труды  по  этногенезу  турок,  важ¬
ные  для  понимания  этнических  процессов  в  Малой  Азии  и  раз¬
вития  национальных  движений  в  Османской  империи  (Д.  Е.  Ере¬
меев).23
 Выше  были  перечислены  только  основные,  монографиче¬
ские  работы,  выполненные  отечественными  османистами  в  со¬
ветский  период.  К  ним  следует  добавить  огромное  число  науч¬
ных  статей,  опубликованных  ими  в  различных  специализиро¬
ванных  изданиях,  появившихся  в  советский  период.  Тематика
этих  статей  столь  широка,  что  охватывает  собой  практически
все  стороны  существования  Османской  империи  за  весь  период
ее  существования.
 У  каждого  исследователя,  занимавшегося  или  ныне  занима¬
ющегося  историей  Османской  империи,  по-своему  складыва¬
лись  жизненный  путь  и  творческая  судьба.  Автор  настоящей
работы  счел  необходимым  расширить  рассказ  о  российской  ос-
манистике  XX  века  более  подробным  изложением  результа¬
тов  работы  тех  исследователей,  которые  внесли  существенный
вклад  в  изучение  истории  Османской  империи,  описав  их  иссле¬
дования  во  второй  части  настоящей  главы.
 Часть  2
 РОССИЙСКАЯ  ОСМАНИСТИКА  XX  ВЕКА  В  ЛИЦАХ
 В.  А.  Гордлевский
(1876—1956)
 XX  век  стал  для  российской  османистики  временем  ее  зна¬
чительных  успехов  и  признания  ее  существенной  составляющей
мировой  туркологии.  И  первым,  кто  прославил  отечественные
османистические  исследования  в  XX  веке,  был  выдающийся
русский  ученый  —  историк,  культуролог  и  филолог  —  академик
Владимир  Александрович  Гордлевский.  Получив  высшее  обра¬
зование  в  Специальных  классах  Лазаревского  института  восточ¬
 22  Петросян  Ю.  А.  Древний  город  на  берегах  Босфора.  М.,  1986;  его  же.
Русские  на  берегах  Босфора.  М.,  1979;  Петросян  Ю.  А.,  Юсупов  А.  Р.  Город  на
двух  континентах.  М.,  1981;  Петросян  Ю.  А.,  Юсупов  А.  Р.  Измир.  М.,  1974;
Киреев  Н.  Г.  Анкара.  М.,  1973.
 23  Еремеев  Д.  Е.  Страна  за  Черным  морем.  М.,  1968;  его  же.  Этногенез
турок.  М.,  1971;  его  же.  Юрюки.  М.,  1972.
 183

ных  языков,  В.  А.  Гордлевский  в  1899  году  продолжил  учебу  на
Историко-филологическом  факультете  Московского  универси¬
тета,  который  и  окончил  в  1904  году.  Огромной  удачей  для  рос¬
сийской  османистики  стало  то,  что  способный  юноша  получил
возможность  после  окончания  учебы  четыре  года  —  с  1904  по
1908  год  —  провести  в  командировке  в  Турции,  совершенно  сво¬
бодно  проживая  и  общаясь  с  огромным  числом  местных  жите¬
лей  самых  разных  районов  страны,  где  он  смог  изучать  турец¬
кую  жизнь  во  всех  ее  проявлениях.  В  первую  очередь  молодой
Гордлевский  был,  конечно,  внимательным  наблюдателем  со¬
временных  процессов  в  Турции,  тех  больших  политических
перемен,  которые  она  пережила  в  связи  с  младотурецкой  рево¬
люцией.  Его  корреспонденции  в  газете  «Русские  ведомости»  со¬
держали  важные  материалы  для  понимания  общественно-поли¬
тических  перемен,  произошедших  в  Османской  империи  в  связи
с  революцией  младотурок.
 Однако  очень  важным  было  и  то,  что  ученый  смог  детально
изучить  разнообразные  реалии  страны,  ставшей  объектом  его
профессиональной  деятельности.  Язык,  литература,  политика,
социальные  явления,  религиозная  практика  турок  и  народов,  на¬
селявших  империю,  турецкая  рукописная  традиция  и  устное  на¬
родное  творчество  —  все  это  вошло  в  круг  научных  наблюдений
 В. 	А.  Гордлевского  и  затем  отразилось  в  его  трудах,  поражаю¬
щих  своей  широтой.
 Не  будет  преувеличением  назвать  В.  А.  Гордлевского  турко-
логом-энциклопедистом.  В  этом  качестве  он  заявил  о  себе  ори¬
гинальными  исследованиями  в  области  изучения  османской  ис¬
тории,  языка  и  культуры  турок-османов,  их  литературы,  фоль¬
клора  и  этнографии.  Все  многообразие  творчества  ученого
нашло  отражение  в  его  «Избранных  сочинениях»,  опубликован¬
ных  в  60-х  годах  XX  века.24  Материалы,  вошедшие  в  это  изда¬
ние,  ставшее  настольным  для  всех  туркологов  России,  составили
ценнейший  фонд  отечественной  и  мировой  туркологии,  свиде¬
тельствуя  о  том  огромном  вкладе,  который  В.  А.  Гордлевский
внес  в  изучение  истории  Малой  Азии  как  доосманского,  так  и
османского  периода.  Его  труды  во  многом  были  первопроходче¬
скими.  В.  А.  Гордлевский  —  автор  капитального  труда  о  госу¬
дарстве  Сельджукидов  Малой  Азии,  истории  тюркских  кня¬
жеств,  одно  из  которых  —  Османский  бейлик  —  составило  ядро
Османского  государства.  Для  своей  монографии,  основанной  на
 24  Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  I.  Исторические  работы.
М.,  1960;  Т.  II.  Язык  и  литература.  М.,  1961;  T.  III.  История  и  культура.  М.,
1962;  Т.  IV.  Этнография,  история  востоковедения,  рецензии.  М.,  1968.
 184

первоисточниках  на  турецком  и  персидском  языках,  с  привле¬
чением  трудов  армянских,  сирийских  и  грузинских  авторов,  уче¬
ный  использовал  широкий  круг  научной  литературы,  связанной
с  историей  государства  тюрок-сельджуков.  В  результате  была
создана  работа,  содержание  которой  представляет  ценность  не
только  для  тех,  кто  изучает  средневековую  историю  Малой
Азии,  но  и  для  исследователей  социально-политической  жизни
всего  Ближнего  Востока  в  XI—XIV  веках.25
 Главной  заслугой  российского  ученого  в  изучении  госу¬
дарства  Сельджукидов  помимо  его  политической  истории  было
углубленное  исследование  социально-экономического  строя  и
хозяйственной  жизни  малоазийских  сельджуков,  в  частности
аграрных  отношений.  В  этой  части  работы  В.  А.  Гордлевского
просматривается  общая  тенденция  послереволюционных  рос¬
сийских  историографических  исследований  (работа  была  впер¬
вые  опубликована  в  1941  году)  —  особенное  внимание  к  эконо¬
мической  стороне  жизни  общества  и  характеру  общественных
отношений.  Вместе  с  тем,  ставил  перед  собой  такую  задачу  ав¬
тор  или  нет,  но  в  «Государстве  Сельджукидов  Малой  Азии»
в  значительной  мере  нашли  отражение  культура  Малой  Азии
рассматриваемого  периода,  религиозные  верования  населения
тюркских  бейликов  —  темы,  к  которым  на  протяжении  жизни
было  приковано  внимание  В.  А.  Гордлевского  как  исследовате¬
ля,  а  также  события  политической  истории.
 Средневековая  история  Османской  империи  постоянно
была  в  центре  научных  интересов  В.  А.  Гордлевского.  Многие
годы  он  работал  над  историей  жизни  османской  столицы  —
Стамбула,  тщательно  изучал  относящиеся  к  этой  теме  турецкие
исторические  документы,  готовя  большую  работу  о  средневеко¬
вом  Стамбуле,  которую  ему,  к  сожалению,  не  было  суждено  за¬
вершить.  Но  ее  опубликованные  материалы  составили  один  из
разделов  его  «Избранных  трудов»26  —  «Стамбул  в  XVI  веке
(Страницы  из  истории  Турции)».  Историк-османист  найдет  в
этих  материалах  много  ценных  сведений  о  султанской  столице,
ее  роли  в  истории  Османской  империи,  о  повседневной  жизни
горожан.  Однако  наиболее  серьезными  и  глубокими  османисти-
ческими  работами  В.  А.  Гордлевского  являются  «Внутреннее
состояние  Турции  во  второй  половине  XVI  в.  (По  документам,
изданным  Ахмедом  Рефиком)»27  и  «Эксплуатация  недр  земли  в
 25  Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  I.  Государство  Сельджуки¬
дов  Малой  Азии.  С.  31—218.
 26  Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  IV.  С.  15—71.
 27  Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  III.  С.  198—224.
 185

Турции  (По  документам,  изданным  А.  Рефиком  и  Ф.  Спахо)».28
Первая  посвящена  исследованию  социального  состава  осман¬
ского  общества  в  XVI  веке,  при  этом  большое  внимание  уделено
положению  и  значению  в  истории  османского  государства  эле¬
ментов,  относящихся  к  сословию  улема,  суфиям  и  представите¬
лям  «народного  ислама».  К  этой  работе  примыкают  и  многие
статьи  В.  А.  Гордлевского,  посвященные  народным  религиоз¬
ным  верованиям  в  Османской  империи  и  составляющие  сущест¬
венную  часть  его  исследований  по  культуре  турок-османов.
 Многие  работы  В.  А.  Гордлевского,  где  сам  ученый  высту¬
пает  как  непосредственный  наблюдатель  турецкой  жизни  в  на¬
чале  XX  века,  в  наше  время  являются  важным  источником  по  ис¬
тории  и  культуре  Османской  империи  первой  четверти  XX  века.
 Энциклопедическая  широта  интересов  В.  А.  Гордлевского  в
области  османистики  проявила  себя  в  целом  ряде  его  работ  по
турецкой  лексикологии  и  лексикографии.  А  его  «Грамматика  ту¬
рецкого  языка»  (1928)  стала  блестящим  обобщением  его  лингви¬
стических  изысканий.
 Значительны  труды  В.  А.  Гордлевского  в  области  истории
османской  литературы.  В  1912  году  им  была  издана  книга  «Очерки
по  новой  османской  литературе».  В  тот  же  период  им  было
опубликовано  много  статей  по  истории  османской  литературы,  в
том  числе  работы  о  знакомстве  турок  с  русской  словесностью.
В  круг  научной  деятельности  ученого  постоянно  входило  также
изучение  османского  фольклора,  который  был  известен  ему  не
столько  по  опубликованным  текстам,  сколько  по  непосредствен¬
ному  знакомству  с  устным  народным  творчеством  османских
турок.  А  многочисленные  статьи  В.  А.  Гордлевского  о  культур¬
ной  и  социальной  ситуации  в  период  его  пребывания  в  Турции  в
начале  XX  века  занимают  особое  место  в  его  творчестве.  Напи¬
санные  им  статьи  и  очерки  о  жизни  современной  исследователю
Турции  составили  интереснейший  сборник  работ  «Силуэты  Тур¬
ции»,  который  до  сих  пор  входит  в  круг  важных  источников  для
изучения  Османской  империи  первых  десятилетий  XX  века.29
 В. 	А.  Гордлевского  можно  назвать  первым  отечественным
османистом  и  туркологом,  который  работал,  пользуясь  мето¬
дами  современной  ему  гуманитарной  науки,  появившейся  в
постреволюционной  России.  Следует  при  этом  отметить,  что
в  своих  трудах  он  был  далек  от  какого-либо  схематизма,  чем
грешила  в  его  время  историческая  наука.  В  его  исследованиях
 28  Там  же.  С.  225—263.
 29  Гордлевский  В.  А.  Избранные  сочинения.  Т.  III.  Силуэты  Турции.
С.  12—184.
 186

перед  читателем  всегда  предстает  живая  Турция  в  лицах  и  боре¬
ниях  идей,  предстает  живая  история.  Явно  тяготея  к  изуче¬
нию  историко-культурной  стороны  жизни  Османской  империи,
 В. 	А.  Гордлевский  тем  не  менее  в  своих  работах  —  больших
и  малых  —  задал  практически  все  направления  работ  поздней¬
ших  отечественных  османистов.
 А.  Н.  Самойлович
(1800—1938)
 Александра  Николаевича  Самойловича,  выдающегося  рос¬
сийского  тюрколога-филолога,  впрямую  нельзя  отнести  к  разря¬
ду  ученых,  посвятивших  себя  османистическим  исследованиям.
Тем  не  менее  вклад  его  в  них  огромен  хотя  бы  потому,  что  он  яв¬
ляется  автором  прекрасной  и  во  многом  новаторской  граммати¬
ки  османско-турецкого  языка.30  Выпускник  факультета  восточ¬
ных  языков  Петербургского  университета,  А.  Н.  Самойлович
стал  знатоком  тюркских  языков  и  работал  в  области  языкозна¬
ния,  литературоведения,  фольклористики,  этнографии  и  истории
тюркских  народов.  Блестяще  владея  османско-турецким  языком,
он  еще  в  студенческие  годы  совершил  поездку  в  Турцию,  побы¬
вав  в  ней  и  позднее,  в  1911  году.  Несколько  поколений  россий¬
ских  османистов  формировали  филологическую  базу  своих
исследований  под  влиянием  в  том  числе  и  его  грамматики
османско-турецкого  языка.  И  хотя  других  значительных  османи-
стических  работ  в  научном  багаже  ученого  нет,  его  влияние  на
развитие  российской  османистики  оказалось  все  же  весьма  за¬
метным.  В  качестве  действительного  члена  АН  СССР,  директо¬
ра  Института  востоковедения  АН  СССР  (с  1934  года)  и  академи-
ка-секретаря  Отделения  гуманитарных  наук  он  принимал  дея¬
тельное  участие  в  обсуждении  планов  и  результатов  работы  всех
гуманитарных  учреждений,  где  была  представлена  османистика.
Его  авторитет  —  научный  и  деловой  —  не  раз  проявлял  себя
с  пользой  для  российской  османистики.  К  сожалению,  судьба
А.  Н.  Самойловича  в  советские  годы  оказалась  трагической.  Он
был  репрессирован,  обвинен  в  шпионаже  и  расстрелян,31  попол¬
нив  ряды  многих  невинно  осужденных  ученых  в  годы  сталин¬
ского  правления.
 30  Самойлович  А.  Н.  Краткая  учебная  грамматика  современного  осман¬
ско-турецкого  языка.  Л.,  1925.
 31  В  1956  г.  А.  Н.  Самойлович  был  реабилитирован.  См.:  Ашнин  Ф.  Д.,
Алпатов  В.  М.,  НасиловД.  М.  Репрессированная  тюркология.  М.,  2002.  С.  7—
20.
 187

А.  Ф.  Миллер
(1901—1973)
 Анатолий  Филиппович  Миллер  —  одна  из  самых  ярких
звезд  на  небосклоне  российской  османистики,  и  шире  —  турко-
логии  XX  века.  Талантливый  историк  и  политолог,  он  внес  за¬
метный  вклад  в  изучение  османского  периода  истории  Турции.
В  1926  году  А.  Ф.  Миллер  закончил  Московский  институт  вос¬
токоведения  (учебное  заведение,  являвшееся  преемником  Лаза¬
ревского  института  восточных  языков,  несколько  раз  переиме¬
нованного  в  XIX  и  XX  веках),  уже  несколько  лет  будучи  зачис¬
ленным  в  штат  Народного  комиссариата  иностранных  дел,  где
он  проработал  до  1938  года.  Долгие  годы  А.  Ф.  Миллер  вел  пре¬
подавательскую  работу  в  Московском  институте  востоковеде¬
ния,  на  Курсах  дипломатических  работников,  в  Высшей  дипло¬
матической  школе  при  Министерстве  иностранных  дел,  Высшей
партийной  школе  при  ЦК  ВКП(б),  Институте  восточных  языков
при  МГУ  и  других,  одновременно  занимаясь  наукой.  В  1939  го¬
ду  он  защитил  кандидатскую  диссертацию  по  теме  нацио¬
нально-освободительной  борьбы  в  Турции  (1921—1923),  а  в
1943  году  —  докторскую  диссертацию  по  теме  «Мустафа  паша
Байрактар»,  которая  была  издана  в  1947  году.32  В  последние
годы  жизни  А.  Ф.  Миллер  проработал  в  Институте  востоковеде¬
ния  АН  СССР  (1966—1973).
 Совсем  молодым,  19-летним  юношей,  став  сотрудником
Народного  комиссариата  по  иностранным  делам  (НКИД),
А.  Ф.  Миллер  долгое  время  проработал  в  I  Восточном  отделе
НКИД,  пройдя  там  путь  от  рядового  сотрудника  до  заместителя
заведующего  отделом.  И  даже  после  того  как  в  1938  году  он
вплотную  занялся  научной  и  педагогической  работой,  А.  Ф.  Мил¬
лер  не  раз  выполнял  дипломатические  поручения,  будучи,  в  част¬
ности,  экспертом  на  Тегеранской  (1943)  и  Ялтинской  (1945)  кон¬
ференциях.  Уже  в  20—30-х  годах  А.  Ф.  Миллер  стал  известен
как  знаток  истории  и  современного  состояния  Турецкой  республи¬
ки,  опубликовав  под  псевдонимом  А.  Мельник  несколько  книг  и
статей,  свидетельствовавших  о  появлении  в  туркологии  серьезного
специалиста  по  проблемам  экономики  и  политики  Турции.33
 М.  С.  Лазарев  справедливо  отмечает,  что  А.  Ф.  Миллер  как
турколог  «в  первую  очередь  состоялся  и  получил  признание  на
 32  Миллер  А.  Ф.  Мустафа  паша  Байрактар.  Оттоманская  империя  в  начале
XIX  века.  М.;  Л.,  1947.
 33  Мельник  А.  Республиканская  Турция.  М.;  Л.,  1927;  его  же.  Турция.  Ее
историческое  прошлое  и  настоящее.  М.;  Л.,  1929;  его  же.  Турция.  М.,  1937.
 188

практической  работе.  В  этом  он  был  продолжателем  одной  из
основных  традиций  российского  востоковедения,  которое  в  от¬
ношении  азиатских  соседей  России,  и  в  первую  очередь  Ту¬
рецкого  Востока,  приоритетное  значение  придавало  приклад¬
ным  задачам  —  многие  тюркологи  состояли  на  государственной
службе».34  Долгое  время  успешно  сочетая  работу  дипломата  с
преподавательской  деятельностью,  А.  Ф.  Миллер  занимался
изучением  проблем  истории  Турции  в  Новое  и  Новейшее  время,
особенно  в  годы  работы  в  Институте  истории  АН  СССР  (1941—
1965)  и  в  Институте  востоковедения  АН  СССР  (1966—1973).
 В  работе  А.  Ф.  Миллера-турколога  в  30—50-х  годах  нема¬
лое  место  занимала  политическая  публицистика.  Его  статьи  по
важнейшим  аспектам  внутренней  и  внешней  политики  респуб¬
ликанской  Турции  публиковали  значительные  советские  газеты
и  журналы,  в  частности  «Известия»,  «Правда»,  «Новое  время».
В  эти  же  годы  он  приобрел  заслуженную  репутацию  блестящего
лектора,  а  результаты  его  преподавательской  деятельности  на¬
шли  отражение  в  ряде  опубликованных  лекций  по  проблемам
Новой  и  Новейшей  истории  Турции,  а  также  в  посвященных
Турции  разделах  в  ряде  вузовских  учебников.
 В  40—50-х  годах,  отмеченных  творческим  подъемом  в  ра¬
боте  ученого,  А.  Ф.  Миллер  опубликовал  две  свои  крупные  ра¬
боты  —  «Краткая  история  Турции»35  и  «Очерки  новейшей  исто¬
рии  Турции».36  В  этих  монографического  характера  трудах
А.  Ф.  Миллер  предстает  не  только  как  знаток  новейшей  исто¬
рии  Турции,  но  и  как  знаток  османского  периода  ее  истории.
В  «Краткой  истории  Турции»  Османской  империи  была  посвя¬
щена  значительная  часть  книги,  а  в  «Очерках  новейшей  истории
Турции»  содержался  обстоятельный  раздел  о  положении  Осман¬
ской  империи  накануне  и  в  период  Первой  мировой  войны.
 Хотя  книга  «Краткая  история  Турции»  была  рассчитана  на
широкого  читателя,  ее  отличают  глубокое  научное  содержание  и
весьма  основательное  использование  источников  и  литературы,
в  том  числе  в  разделах,  посвященных  Османской  Турции.  Автор
продемонстрировал  в  своей  книге  высокий  профессионализм  ис-
торика-османиста,  точно  выделив  рамки  и  особенности  процесса
расцвета  и  упадка  империи  османов,  показав  характер  прове¬
денных  султанами  реформ,  с  помощью  которых  они  пытались
спасти  от  политического  краха  разваливавшуюся  империю,
 34  Лазарев  М.  С.  Юбилей  //  От  Стамбула  до  Москвы.  Сб.  статей  в  честь
100-летия  профессора  А.  Ф.  Миллера.  М.,  2003.  С.  14.
 35  Миллер  А.  Ф.  Краткая  история  Турции.  М.,  1948.
 36  Миллер  А.  Ф.  Очерки  новейшей  истории  Турции.  М.;  Л.,  1948.
 189

основные  черты  общественных  движений,  приведших  страну
к  младотурецкой  революции.  До  появления  в  1965  году  книги
А.  Д.  Новичева  «Турция.  Краткая  история»  труд  А.  Ф.  Миллера
в  течение  почти  двух  десятилетий  оставался  основной  работой  в
отечественном  востоковедении,  по  которой  можно  было  узнать
об  основных  событиях  истории  Османской  империи  и  современ¬
ной  Турции.  Что  же  касается  истории  Османской  империи  нака¬
нуне  ее  краха  в  конце  Первой  мировой  войны,  то  в  «Очерках  но¬
вейшей  истории  Турции»  А.  Ф.  Миллера  содержался  достаточно
обстоятельный  анализ  факторов,  которые  привели  империю
османов  к  распаду  и  политической  гибели.
 Как  уже  указывалось  выше,  анализ  исторического  развития
Османской  империи,  ее  гибели  и  возрождения  Турции  уже  в
виде  буржуазного  республиканского  государства  после  периода
национально-освободительной  борьбы  и  кемалистской  револю¬
ции  был  дан  в  упомянутых  двух  работах  с  позиций  марксистско¬
го  учения  о  классах,  классовой  борьбе,  главенствующей  роли
экономических  факторов  и  народных  движений  в  формирова¬
нии  предпосылок  для  революционных  сдвигов  в  жизни  обще¬
ства.  Но  марксистский  подход  к  турецкой  истории,  при  тогдаш¬
нем  его  схематизме  и  экономоцентризме,  оказался  вовсе  не  бес¬
плодным,  будучи  использованным  подлинным  историком.  Обе
указанные  работы  А.  Ф.  Миллера  отличает  мастерский  анализ
фактов,  умение  разглядеть  главное  в  историческом  процессе  и  в
той  большой  дипломатической  игре,  которая  велась  ведущими
европейскими  странами  вокруг  Османской  империи,  внимание  к
роли  идей  и  личностей  в  жизни  общества.  Несмотря  на  наличие
обязательных  для  того  времени  марксистских  формул,  книги
А.  Ф.  Миллера  в  значительной  степени  являются  плодами  сво¬
бодного  научного  поиска  в  области  турецкой  истории.  Эта  изве¬
стная  независимость  и  широта  исторического  взгляда  в  работах
ученого  бросается  в  глаза  и,  возможно,  является  причиной  появ¬
ления  в  печати  в  1952  году  резко  критической  оценки  «Краткой
истории  Турции»  в  той  ее  части,  которая  посвящена  османскому
периоду  турецкой  истории.  Автор  был  обвинен  в  «мирном
„академически”-повествовательном  тоне»  работы,  в  «скользком
пути  туманных  объективистских  формулировок»,  заимствован¬
ных  «в  работах  махровых  фальсификаторов  истории  Турции
типа  М.  Кёпрюлю...»  и  т.  д.  При  этом  критик  труда  А.  Ф.  Мил¬
лера  давал  собственные  оценки  особенностей  формирования
Османского  государства  и  последующего  его  развития  в  терми¬
нах  теории  общественно-экономических  формаций,  опираясь  в
своих  выводах  на  слова  Сталина  о  средневековой  Грузии  (прав¬
да,  не  только  на  них).  Рецензент  отказывал  Османской  империи
 190

в  «периоде  расцвета»,  оставляя  за  ней  право  иметь  лишь  «пери¬
од  упадка».37
 Действительно,  А.  Ф.  Миллер  не  сводил  в  своих  работах
историческую  действительность  лишь  к  объективным,  не  зави¬
сящим  от  целенаправленных  действий  людей  силам,  —  сверхмо-
гущественным  и  всепобеждающим,  не  придавал  магических
свойств  функционированию  тех  или  иных  социальных  инсти¬
тутов.  Особенностью  взглядов  А.  Ф.  Миллера  являлось  как  раз
признание  великой  роли  личности  в  истории,  и  это  отразилось
как  в  понимании  им  деятельности  Кемаля  Ататюрка,  так  и  в  опи¬
сании  одного  из  важных  моментов  турецкой  истории  —  борьбы
за  реформы,  развернувшейся  после  их  провозглашения  султаном
Селимом  III.  Блестяще  написанная  А.  Ф.  Миллером  работа  о
Мустафе  Байрактаре  является  тому  доказательством.38  Именно
эта  книга  сделала  ее  автора  одним  из  самых  значительных  рос¬
сийских  историков-османистов.  В  ней  представлена  широкая
картина  экономической  и  политической  ситуации  периода  затя¬
нувшегося  кризиса  Османской  империи,  показаны  целенаправ¬
ленные  действия  исторической  личности,  целью  которых  было
преодоление  кризиса  с  помощью  реформ.
 Труд  А.  Ф.  Миллера  о  Мустафе  Байрактаре,  его  деятельно¬
сти  и  гибели  стал  одной  из  лучших  монографических  работ  рос¬
сийских  османистов  середины  прошлого  века.  Опираясь  в  своем
исследовании  на  весьма  широкий  круг  источников,  автор  сумел
показать  деятельность  одного  из  ярких  османских  реформаторов
на  широком  фоне  жизни  Османской  империи  в  начале  XIX  века,
раскрыть  политические,  экономические  и  военные  аспекты  жиз¬
ни  слабеющего  государства  османов.  Отличительной  особен¬
ностью  этой  работы  А.  Ф.  Миллера  является  высокая  степень
«персонификации»  исторических  событий,  в  которых  мы  видим
множество  действующих  лиц,  психологическую  оценку  их  по¬
ступков  в  тех  или  иных  исторических  обстоятельствах.  Книга  по
своему  стилю  и  литературным  свойствам  во  многом  напоминает
работу  Е.  В.  Тарле  «Наполеон»,  при  всей  несопоставимости  опи¬
сываемых  в  них  фигур.  В  этой  работе  талант  историка  подкреп¬
лен  даром  литератора,  так  что  при  широте  исторической  карти¬
ны  создается  ощущение  присутствия  при  описываемых  событиях.
Эта  книга  занимает  почетное  место  в  российской  османистике,  а
ее  научное  значение  ни  в  коей  мере  не  утрачено  и  поныне.
 37  Тверитинова  А.  С.  Об  ошибочной  концепции  средневековой  истории  в
«Краткой  истории  Турции»  А.  Ф.  Миллера  //  Ученые  записки  ЛГУ.  №  128.
1952.  С.  221—229.
 38  Миллер  А.  Ф.  Мустафа  паша  Байрактар.  Оттоманская  империя  в  начале
XIX  века.  М.;  Л.,  1947.
 191

В  40—начале  60-х  годов  XX  века  А.  Ф.  Миллер  значитель¬
ную  часть  своих  знаний  историка  и  таланта  редактора  отдал
подготовке  томов  «Всемирной  истории»,  при  этом  не  оставляя
занятий  историей  Турции,  в  том  числе  и  ее  османского  периода.
Его  перу  принадлежат  посвященные  истории  Турции  главы  в
ряде  учебников  и  учебных  пособий  по  истории  стран  Востока,
опубликованные  курсы  лекций  по  различным  периодам  истории
Турции,  статьи  по  отдельным  вопросам  османистики.39
 В  последние  годы  жизни  А.  Ф.  Миллер  активно  участвовал
в  деятельности  Международной  ассоциации  по  изучению  стран
Юго-Восточной  Европы  в  качестве  ее  вице-президента.  В  знак
признания  научных  заслуг  А.  Ф.  Миллера  Ассоциация  опубли¬
ковала  французский  перевод  его  книги  о  Байрактаре.40
 Ученики  и  коллеги  А.  Ф.  Миллера  издали  в  начале  80-х  го¬
дов  сборник41  его  работ,  в  который  вошли  некоторые  статьи  об
османском  периоде  истории  Турции  и  крупных  дипломатиче¬
ских  событиях  20-х  годов  XX  века,  сыгравших  важную  роль  в
истории  молодой  Турецкой  республики.  Пожалуй,  главными
в  этой  публикации  были  статьи,  посвященные  Кемалю  Ата-
тюрку,  жизнь  и  деятельность  которого  неизменно  привлекали
А.  Ф.  Миллера.  Я  смею  предполагать,  что  им  была  задумана
книга  об  этом  выдающемся  деятеле  новой  Турции,  но  замыслу,  к
сожалению,  не  суждено  было  осуществиться.
 Все,  что  А.  Ф.  Миллер  успел  сделать  в  своей  жизни  как  ис¬
торик,  дает  ему  право  на  одно  из  первых  мест  в  науке  об  истории
Османской  империи  и,  конечно  же,  республиканской  Турции.
 А.  Д.  Новичев
(1902—1987)
 Арон  Давыдович  Новичев  занимает  особое  место  в  истории
российской  османистики  в  качестве  первого  серьезного  исследо¬
вателя  экономической  истории  Османской  империи.  В  середине
30-х  годов  прошлого  века  молодой  исследователь,  получивший
востоковедное  и  более  широкое  гуманитарное  образование  на
 39  См.  список  опубликованных  работ  А.  Ф.  Миллера  в  книге:  От  Стамбу¬
ла  до  Москвы.  Сб.  статей  в  честь  100-летия  профессора  А.  Ф.  Миллера.  М.,
2003.  С.  355—365.
 40  Miller  A.  F.  Mustapha  Pacha  Baïraktar.  Bucarest,  1975.  —  Association  in¬
ternationale  d’études  du  sud-est  européen.  Études  et  documents  consemant
le  sud-est  européen.  (7).
 41  Миллер  A.  Ф.  Турция.  Актуальные  проблемы  новой  и  новейшей  исто¬
рии.  М.,  1983.
 192

факультете  общественных  наук  Ленинградского  университета
и  в  стенах  Ленинградского  Восточного  института,  вошел  в  ос-
манистику  как  автор  двух  монографий  об  экономике  Турции
XIX—начала  XX  века.  В  1935  году  издательство  АН  СССР  вы¬
пустило  его  небольшое  по  объему  исследование  «Экономика
Турции  в  период  мировой  войны».42  За  него  автор  был  удостоен
(без  защиты)  степени  кандидата  экономических  наук.  В  этой
книге  впервые  в  российской  османистике  были  проанализирова¬
ны  особенности  экономического  развития  Османской  империи  в
начале  XX  века,  рассмотрено  состояние  сельского  хозяйства  и
промышленности,  торговли  и  финансов,  охарактеризована  борь¬
ба  европейских  держав  за  экономические  позиции  в  империи
османов  накануне  и  в  период  Первой  мировой  войны.  Автор  ис¬
пользовал  всю  доступную  ему  литературу  вопроса  и,  что  делает
его  книгу  особенно  ценной  для  историков-османистов,  архив¬
ные  материалы  Главного  управления  Генерального  штаба
(царской)  армии,  Военно-исторического  архива  в  Москве,  кото¬
рые  содержат  сведения  о  военном  и  экономическом  положении
Османской  империи  в  годы  Первой  мировой  войны.  Едва  ли  не
впервые  в  советский  период  развития  османистики  «поработа¬
ли»  на  серьезное  научное  исследование  накопленные  сведения  о
Турции,  собиравшиеся  о  ней  внимательными  отечественными
военными  наблюдателями.
 Экономист  по  призванию,  А.  Д.  Новичев  работал  увлеченно
и  целеустремленно.  В  результате  российская  османистика  уже
через  два  года  обогатилась  вторым  его  капитальным  трудом,  в
котором  представлена  широкая  картина  экономической  жизни
Османской  империи  в  XIX—начале  XX  века.43  Обе  эти  работы
стали  на  многие  десятилетия  важнейшим  пособием  для  всех,  кто
изучал  экономическое  положение  Османской  империи  накануне
ее  политической  гибели.  Верный  во  всех  своих  изысканиях  мар¬
ксистской  картине  мира,  в  которой  примат  экономики  является
непреложным,  А.  Д.  Новичев  в  своих  названных  исследованиях
показал  слабость  капиталистических  начал  в  экономике  Турции,
ее  аграрный  характер,  неравноправность  османской  торговли
с  европейскими  партнерами,  финансовую  зависимость  страны,
ставшей  сырьевым  придатком  европейских  держав,  слабую  раз¬
витость  промышленности,  что  в  целом,  как  доказывал  автор,
определяло  и  политическую  зависимость  Турции,  ее  фактиче¬
ский  статус  полуколонии.
 42  Новичев  А.  Д.  Экономика  Турции  в  период  мировой  войны.  Л.;  М.,  1935.
 43  Новичев  А.  Д.  Очерки  экономики  Турции  до  мировой  войны.  М.;  Л.,  1937.
 193

В  1932—1941  годах  А.  Д.  Новичев  был  сотрудником  Инсти¬
тута  востоковедения  АН  СССР  и  преподавателем  Ленинградско¬
го  Восточного  института  (1929—1938)  и  в  эти  годы  несколько
расширил  границы  своих  исследований,  подготовив  ряд  общих
работ  по  истории  Турции,  а  также  исследование  об  аграрном  за¬
конодательстве  Турецкой  республики.44
 Будучи  участником  Великой  Отечественной  войны  и  про¬
служив  в  рядах  Советской  армии  до  1948  года,  А.  Д.  Новичев
вернулся  к  исследовательской  и  преподавательской  работе  в  Ле¬
нинграде  на  Восточном  факультете  Ленинградского  государст¬
венного  университета  (1948—1982)  и  в  Институте  востоковеде¬
ния  АН  СССР  до  его  реорганизации  и  перевода  в  Москву
(1948—1956).  Особенно  плодотворными  оказались  годы  пребы¬
вания  А.  Д.  Новичева  в  качестве  профессора  кафедры  истории
стран  Ближнего  и  Среднего  Востока  Восточного  факультета  ЛГУ.
В  это  время  творческие  интересы  А.  Д.  Новичева  как  исследова¬
теля  истории  Турции  несколько  расширились.  Экономист  и  ис¬
торик  счастливо  соединились  в  нем  в  этот  период  его  работы.
Так,  в  1958—1959  годах  ученый  опубликовал  две  монографии
по  истории  рабочего  класса  и  крестьянства  Турции.45  Мы  не  бу¬
дем  здесь  подробно  останавливаться  на  этих  работах,  ибо  они
относятся  к  сфере  исследований  не  Османской  империи,  а  рес¬
публиканской  Турции.  Однако  нельзя  не  отметить,  что  оба  эти  труда
посвящены  анализу  социальных  процессов,  корнями  уходящих  в
османское  прошлое  Турции.  Обе  книги  получили  высокую  оцен¬
ку  специалистов,  а  труд  по  истории  рабочего  класса  Турции  был
защищен  ученым  в  качестве  докторской  диссертации.
 В  60—70-х  годах  А.  Д.  Новичев  написал  и  издал  серию  ра¬
бот,  освещающих  историю  Турции  в  эпоху  Средневековья  и
Нового  времени.  В  эти  годы  он  читал  студентам  Восточного  фа¬
культета  лекции  по  истории  Турции,  вел  ряд  спецкурсов,  отра¬
жавших  различные  этапы  османской  истории,  поэтому  вполне
естественным  было  его  желание  создать  университетское  учеб¬
ное  пособие  по  истории  страны,  изучение  которой  стало  делом
всей  его  жизни.
 Первой  пробой  пера  на  этом  поприще  стал  краткий  очерк
истории  Турции,  вышедший  в  свет  в  1965  году,46  чему  предше¬
 44  Новичев  Л.  Д.  Турция.  Политико-экономический  очерк.  Тбилиси,  1941;
Новичев  А.  Д.  Турция.  Государственный  строй,  экономика,  этнография.  Тби¬
лиси,  1942;  Новичев  А.  Д.  Аграрное  законодательство  современной  Турции.
Тбилиси,  1942.
 45  Новичев  А.  Д.  История  рабочего  класса  Турции.  Л.,  1958;  его  же.  Кре¬
стьянство  Турции  в  Новейшее  время.  М.,  1952.
 46  Новичев  А.  Д.  Турция.  Краткая  история.  М.:  Изд-во  «Наука»,  ГРВЛ,  1965.
 194

ствовали  написанные  А.  Д.  Новичевым  главы  по  истории  Тур¬
ции  в  учебных  пособиях  «Новая  история  зарубежных  стран
Азии  и  Африки»  (1959)  и  «Новейшая  история  зарубежных  стран
Азии  и  Африки»  (1963).
 Значительную  часть  книги  «Турция.  Краткая  история»  зани¬
мает  изложение  истории  Османского  государства  —  от  его  воз¬
никновения  в  начале  XIV  века  до  крушения  в  начале  XX.  По
сравнению  с  «Историей  Турции»  А.  Ф.  Миллера,  изданной  в
конце  40-х  годов,  книга  А.  Д.  Новичева  в  большей  степени  уде¬
ляла  внимание  османскому  периоду  турецкой  истории.  К  тому
же,  что  было  естественно  для  специалиста  по  экономике,  в  книге
значительное  место  было  отведено  описанию  экономической
жизни  османской  державы,  классовому  составу  общества  и  клас¬
совой  борьбе  (была  дана  оценка  народным  восстаниям  периода
Средневековья),  давалась  характеристика  особенностей  осман¬
ского  феодализма,  основных  черт  военно-ленной  системы,  назы¬
вались  причины  ее  распада,  который,  по  мнению  автора,  начался
сразу  же  после  ее  формирования  в  результате  «заложенных  в
ней  самой  противоречий».
 Но  было  бы  неверным  сказать,  что  А.  Д.  Новичев  выступил
в  своем  труде  как  главным  образом  специалист  по  вопросам  эко¬
номики.  В  книге  дано  широкое  и  удивительно  многообразное,
хотя  и  краткое,  описание  истории  Турции,  ее  основных  обще¬
ственных  институтов,  культуры,  разнообразных  факторов  меж¬
дународного  и  внутреннего  характера,  которые  способствовали
провозглашению  и  проведению  реформ  в  Османской  империи
начиная  с  конца  XVIII  века.  Несколько  подробнее,  сравнительно
с  книгой  «Краткая  история  Турции»,  А.  Ф.  Миллера  изложены  и
события  новейшей  турецкой  истории  посткемалистского  перио¬
да,  что  естественно,  так  как  две  книги  разделял  по  времени  про¬
межуток  почти  в  двадцать  лет.
 Построение  книги  и  характер  изложения  свидетельствуют,
что  автор,  к  тому  времени  многолетний  университетский  про¬
фессор  истории  Турции,  создавая  свой  очерк  истории  этой  стра¬
ны,  постоянно  имел  в  виду  студентов  и  аспирантов,  которые  бу¬
дут  пользоваться  его  работой.  Что  касается  приоритетной  для
автора  тематики,  то  А.  Д.  Новичев  подчеркивал  в  кратком  пре¬
дисловии  к  книге,  что  особое  внимание  уделил  народным  дви¬
жениям  в  Османской  империи,  а  также  борьбе  нетурецких  наро¬
дов  против  власти  турецких  султанов  и  феодалов.  Однако,  во¬
преки  поставленным  автором  перед  самим  собой  задачам,
«Турция.  Краткая  история»  выходит  далеко  за  рамки  работы,
анализирующей  «все  ухудшающееся»  положение  крестьянства
и  нарастающий  накал  классовой  борьбы.  Она  дает  цельное  и  до¬
 195

вольно  широкое  описание  истории  Турции,  являясь  достойным
дополнением  книги  А.  Ф.  Миллера.
 В  еще  большей  степени  как  широкий  историк  А.  Д.  Новичев
выступает  в  своем  четырехтомном  труде  «История  Турции».
Первый  том  увидел  свет  еще  в  1963  году.47  Последующие  три
тома  были  изданы  в  1968—1978  годах.  В  Предисловии  к  перво¬
му  тому  автор  охарактеризовал  свой  труд  как  прежде  всего  учеб¬
ное  пособие  для  студентов  востоковедных  учебных  заведений  и
исторических  факультетов.  Но  эта  работа  представляет  собой
нечто  большее,  чем  обычный  учебник.  Об  этом  говорит  не  толь¬
ко  обширная  источниковедческая  база  работы,  отраженная  в
библиографии  к  книге,  но  и  самостоятельный,  исследователь¬
ский  подход  автора  к  рассмотрению  многих  ключевых  проблем
османской  истории.  В  книге  А.  Д.  Новичева  подробно  освещен
процесс  формирования  османской  государственности,  дано  опи¬
сание  завоевательных  походов  османов  и  основных  этапов  фор¬
мирования  огромной  Османской  империи.  Автор  значительное
внимание  уделил  особенностям  османского  феодализма,  поло¬
жению  крестьянства,  социально-экономическим  отношениям  в
городах  страны.  В  книге  значительное  место  заняло  описание
крестьянских  восстаний  и  междоусобной  борьбы  феодальных
группировок,  состояния  османской  армии  и  многочисленных
войн  Османской  империи,  которые  она  вела  на  западе  и  востоке,
ее  торговли  и  международных  отношений.  В  книге  подробно
освещены  вопросы  русско-турецких  отношений  в  эпоху  Средне¬
вековья.
 В  60-х  годах,  работая  весьма  интенсивно,  А.  Д.  Новичев
подготовил  в  короткий  срок  второй  том  «Истории  Турции».48  На
этот  раз  сам  автор  писал  в  предисловии,  что  работа  его  носит
монографический  характер.  Это  справедливо,  тем  более  что  по¬
дробно  описанные  им  события  борьбы  за  реформы  в  Османской
империи  в  первой  половине  XIX  века,  ставшие  одной  из  цент¬
ральных  тем  этого  тома  труда  А.  Д.  Новичева,  до  того  времени
как  в  отечественной,  так  и  в  зарубежной  туркологической  лите¬
ратуре  освещены  были  явно  недостаточно.  Обстоятельный  ана¬
лиз  проведенных  в  Османской  империи  реформ  1792—1808  и
1826—1839  годов  в  этой  книге  стал  первым  отечественным  мо¬
нографическим  исследованием  данного  периода  османской  ис¬
тории.  Другой  важной  темой  второго  тома  «Истории  Турции»
 47  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  I.  Эпоха  феодализма  (XI—XVIII  ве¬
ка).  Л.:  Изд-во  Ленинградского  университета,  1963.
 48  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  II.  Новое  время.  Часть  первая
(1792—1839).  Л.:  Изд-во  Ленинградского  университета,  1968.
 196

стало  подробное  описание  борьбы  нетурецких  народов  империи
против  османского  владычества.  Как  и  в  первом  томе,  автором
было  уделено  большое  внимание  русско-турецким  отношениям
исследуемого  периода.
 Через  пять  лет  завидное  трудолюбие  и  высокий  профессио¬
нализм  автора  привели  к  появлению  третьего  тома  «Истории
Турции».49  В  этой  книге  были  освещены  события  эпохи  танзи-
матских  реформ  1839—1853  годов,  а  также  подробному  разбору
подвергся  турецко-египетский  конфликт  1839—1841  годов,  ока¬
завший  огромное  влияние  как  на  внутреннюю  жизнь  империи
османов,  так  и  на  ее  международное  положение.
 В  1978  году  увидел  свет  четвертый  том  труда  А.  Д.  Новиче-
ва,50  в  котором  главное  внимание  автор  уделил  танзиматским  ре¬
формам  50—начала  70-х  годов  XIX  века,  зарождению  конститу¬
ционного  движения  в  империи  османов,  а  также  националь¬
но-освободительным  движениям  нетурецких  народов  империи,
ее  международному  положению  и  участию  в  Крымской  войне
1853—1856  годов.
 Четырехтомный  труд  А.  Д.  Новичева  по  истории  Османской
империи  стал  одним  из  самых  значительных  достижений  рос¬
сийской  османистики  60—70-х  годов  XX  века.  Он  опирался  на
основные  достижения  мировой  и  российской  османистики,  да¬
вал  подробное  и  цельное  изложение  событий  османской  исто¬
рии,  сочетая  в  себе  черты  историко-культурной  и  экономиче¬
ской  работы,  и  при  всей  «классовой  выверенное™»  выводов  об¬
ладал  достаточной  широтой  и  научной  самостоятельностью  при
воссоздании  картины  своеобразного  исторического  развития
Турции  в  период  Средневековья  и  Нового  времени.  До  сих  пор
эта  книга  сохраняет  свое  научное  значение,  оставаясь  при  этом
отличным  учебным  пособием  для  студентов  и  аспирантов  —
востоковедов  и  историков.  К  сожалению,  годы  и  здоровье  не  по¬
зволили  А.  Д.  Новичеву  продолжить  работу  и  подготовить  тома,
посвященные  первой  турецкой  конституции,  режиму  султана
Абдул-Хамида  II  и  младотурецкой  революции.
 В  целом  в  работах  А.  Д.  Новичева  очевидно  прослеживается
интерес  к  османской  истории  эпохи  Нового  времени.  Напомним,
что  он  начинал  свой  научный  путь  в  30-е  годы  XX  века  с  изуче¬
ния  экономической  истории  Турции,  а  завершил  его  книгами,  в
которых  нашла  отражение  почти  вся  история  Османской  импе¬
 49  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  III.  Новое  время.  Часть  вторая
(1839—1853).  Л.:  Изд-во  Ленинградского  университета,  1973.
 50  Новичев  А.  Д.  История  Турции.  Т.  IV.  Новое  время.  Часть  третья
(1853—1875).  Л.:  Изд-во  Ленинградского  университета,  1978.
 197

рии  (до  последней  трети  XIX  века).  Среди  его  многих  статей
60—70-х  годов  преобладали  работы,  посвященные  различным
аспектам  реформ  эпохи  Нового  времени.51
 В  заключение  несколько  слов  об  Ароне  Давыдовиче  как
человеке  и  учителе.  Автор  этих  строк  был  его  учеником  в  аспи¬
рантские  годы,  чуть  позднее  А.  Д.  Новичев  стал  научным  руко¬
водителем  и  ответственным  редактором  первой  книги  автора,
посвященной  движению  «новых  османов»  (о  ней  см.  ниже).
Человек  сдержанный  от  природы,  он  приобрел  еще  большую
напряженную  сдержанность  человека,  перенесшего  годы  ста¬
линского  правления.  Его  чудом  не  задели  репрессии,  от  которых
пострадали  многие  отечественные  востоковеды.  Но  «чистка»
Института  востоковедения  в  конце  40-х  годов  в  связи  с  перево¬
дом  института  в  Москву  его  все  же  коснулась.  В  1950  году  он
был  уволен  из  института,  некоторое  время  работал  в  Дагестане  и
смог  вернуться  в  Ленинград  и  вновь  заняться  научной  работой
лишь  в  начале  50-х  годов,  когда  А.  Н.  Кононов,  в  ту  пору  декан
Восточного  факультета  ЛГУ,  пригласил  его  на  факультет  для
чтения  курсов  по  истории  Турции.  Профессором  Восточного
факультета  А.  Д.  Новичев  оставался  до  конца  своей  жизни,  под¬
готовив  к  профессиональной  работе  многих  османистов.  Настав¬
ляя  молодых  людей  в  профессии,  читая  их  курсовые,  дипломные
работы  или  кандидатские  диссертации,  он  никогда  не  расшиф¬
ровывал  —  ни  письменно,  ни  устно  —  своего  несогласия  с  той
или  иной  точкой  зрения,  и  сделанные,  по  его  мнению,  ошибки
он  отмечал  обычно  коротким  карандашным  подчеркиванием
или  «птичкой».  Ожидаемой  помощи  никогда  не  поступало.  До
всего  должен  был  додуматься  сам  ученик.  То  был  осторожный  и
очень  действенный  метод  обучения  молодежи.
 А. 	С.  Тверитинова
(1910—1973)
 Анна  Степановна  Тверитинова  —  воспитанница  и  со  време¬
нем  преподавательница  Восточного  факультета  Ленинградского
университета  в  1938—1950  годы,  с  1932  года  и  до  конца  жизни
 51  Новичев  А.  Д.  Экономические  и  социальные  сдвиги  в  Малой  Азии  и  на
Балканах.  М.,  1966;  его  же.  Историография  реформ  Селима  III  //  Историогра¬
фия  и  источниковедение  истории  стран  Азии  и  Африки.  Вып.  2.  JL,  1968;  его
же.  Гюльханейский  хатт-и  шериф  1839  г.  и  его  внешнеполитический  аспект  //
Тюркологический  сборник  1972.  М.,  1973;  его  же.  Фуад-паша  —  турецкий  ре¬
форматор  и  государственный  деятель  50—60-х  годов  XIX  в.  //  Тюркологиче¬
ский  сборник  1978.  М.,  1984,  и  др.
 198

была  деятельной  сотрудницей  Института  востоковедения  АН
СССР  (до  1950  года  —  в  Ленинграде,  затем  в  Москве  в  связи  с
переводом  института  в  столицу).  Ее  творческий  путь  в  османи-
стике,  ставшей  делом  всей  ее  жизни,  начался  в  середине  30-х  го¬
дов  с  изучения  анатолийских  восстаний  в  Османской  империи  в
конце  XVI—начале  XVII  века.  Результаты  этой  работы  были
опубликованы  в  1946  году,52  и  они  показали,  что  в  османистике
появился  серьезный  исследователь  османской  истории  эпохи
Средневековья.  Книга  А.  С.  Тверитиновой  возрождала  начатое  еще
О.  И.  Сенковским  и  продолженное  В.  Д.  Смирновым  направле¬
ние  в  османистике,  отличительной  чертой  которого  было  внима¬
тельное  изучение  турецких  первоисточников.  Работа  А.  С.  Тве¬
ритиновой,  сравнительно  небольшая  по  объему,  демонстрировала
очевидно  «смирновский»  подход  к  теме,  рассмотрение  которой
опиралось  на  исследование  широкого  круга  турецких  средневе¬
ковых  сочинений,  опубликованных  и  представленных  рукопися¬
ми.  Это  позволило  автору  дать  серьезный  научный  анализ  при¬
чин  знаменитого  восстания  под  предводительством  Кара  Языд-
жи  и  Дели  Хасана,  дать  широкую  социально-политическую
картину  этого  события,  существенно  повлиявшего  на  ход  осман¬
ской  истории.  Через  много  лет  после  издания  книги  турецкий
историк  Мустафа  Акдаг,  работавший  над  той  же  темой,  но  более
широко  и  с  привлечением  значительного  объема  новых  источни¬
ков  из  турецких  архивов  (Ва§  Vekalet  Аг§м  и  других),  работа  в
которых  А.  С.  Тверитиновой  была  недоступна  по  политическим
обстоятельствам  времени,  дал  критический  (и  не  всегда  справед¬
ливый)  разбор  ее  работы,  указав,  что  социальный  состав  вос¬
ставших  был  гораздо  более  пестрым,  а  сами  цели  восстания  —
более  сложными.53  Однако  это  ни  в  коей  мере  не  снижает  значе¬
ния  труда  А.  С.  Тверитиновой,  проделавшей  огромную  источни¬
коведческую  работу.  Не  имея  возможности  работать  с  материа¬
лами  турецких  архивов,  исследовательница  тем  не  менее  дала  в
целом  верную  картину  событий  восстания,  разразившегося  в
конце  XVI  века  в  Анатолии,  на  фоне  общего  социально-полити¬
ческого  положения  Османской  империи  описываемого  периода.
По  сути,  это  было  первое  серьезное  специальное  исследование
по  средневековой  истории  Турции,  появившееся  в  советский  пе¬
риод.  И  хотя  сам  выбор  темы  и  попытка  автора  описать  исто¬
рические  события,  строго  сообразуясь  с  теорией  классовой  борь¬
бы,  являлись  отражением  общих  тенденций,  господствовавших
 52  Тверитинова  А.  С.  Восстание  Кара  Языджи—Дели  Хасана  в  Турции.
М.;  Л.,  1946.
 53  Akdag  М.  Celali  isyanlan  (1550—1603).  Ankara,  1963.
 199

в  советской  историографии  40-х  годов,  эта  работа  остается  во
многих  отношениях  образцовой,  показывая,  сколь  много  может
дать  исследователю  внимательное  изучение  источников  и  сколь
важна  хорошая  филологическая  подготовка  в  работе  османи-
ста-историка.
 В  начале  50-х  годов  А.  С.  Тверитинова,  продолжая  свои  тру¬
ды  в  области  источниковедения,  опубликовала  перевод  интерес¬
нейшего  турецкого  исторического  памятника  середины  XVII  ве¬
ка.54  Речь  идет  о  втором  трактате  видного  османского  сановника
указанного  периода  —  Кочибея  Гёмюрджинского.  Его  первое
послание  (рисале)  было  давно  известно  османистам  по  публика¬
ции,  осуществленной  В.  Д.  Смирновым  в  1873  году  (см.  выше).
В  трактате,  перевод  которого  был  издан  Смирновым,  содержа¬
лось  описание  состояния  государственных  дел  в  османском  го¬
сударстве  и  предложение  тех  мер,  которые,  по  мысли  автора,
должны  были  укрепить  положение  султанской  державы.  Много
лет  спустя  после  публикации  работы  В.  Д.  Смирнова  стало  изве¬
стно  о  существовании  второго  трактата  Кочибея,  в  котором  за¬
трагивался  примерно  тот  же  круг  тем,  связанных  с  жизнью
Османского  государства.  Он  был  обнаружен  в  турецких  архивах
в  1937  году  и  издан  турецким  историком  А.  К.  Аксютом  (1939).
Эта  публикация  привлекла  внимание  А.  С.  Тверитиновой,  кото¬
рая  выполнила  перевод  этого  важного  для  изучения  османской
истории  текста  и  опубликовала  его,  снабдив  перевод  словарем
терминов  и  указателем  некоторых  собственных  названий.
 Источниковедческое  направление  в  творчестве  А.  С.  Твери¬
тиновой  было  на  рубеже  50—60-х  годов  продолжено  изучением
его  турецких  документов  по  аграрному  вопросу  и  их  переводом
на  русский  язык.  В  результате  была  подготовлена  и  издана  кни¬
га,  содержащая  ряд  документов  и  материалов,  характеризующих
аграрный  строй  Османской  империи  в  эпоху  Средневековья.55
В  сборник  вошли  султанские  книги  законов  и  законоположения
ряда  вилайетов  империи,  несколько  османских  политико-эконо¬
мических  трактатов,  образцы  текстов  вакуфных  грамот  и  описей
(дефтеров)  земельных  владений.  Составленный  А.  С.  Тверити¬
новой  терминологический  комментарий  существенно  облегчал
читателю  использование  материалов  книги.
 Все  эти  труды,  связанные  с  изучением  и  переводом  на  рус¬
ский  язык  турецких  источников,  в  основе  чего  лежало  велико¬
 54  Тверитинова  А.  С.  Второй  трактат  Кочибея  //  Ученые  записки  ИВ  АН
СССР.  Т.  6.  М.,  1953.
 55  Аграрный  строй  Османской  империи  XV—XVII  вв.  Документы  и  ма¬
териалы  /  Составление,  перевод  и  комментарии  А.  С.  Тверитиновой.  М.:
Изд-во  восточной  литературы,  1963.
 200

лепное  владение  А.  С.  Тверитиновой  османско-турецким  язы¬
ком,  опирались  и  на  турецкую  научную  литературу,  которая  к
тому  времени  начала  более  широко  поступать  в  библиотеки  Мо¬
сквы  и  Ленинграда.  Следует  сказать,  что  в  послевоенные  годы
значительно  расширилась  научная  деятельность  Турецкого  ис¬
торического  общества  (Türk  Tarih  Kurumu)  и  турецких  универ¬
ситетов,  работы  турецких  историков  в  гораздо  большей  степени,
чем  раньше,  стали  известны  и  доступны  отечественным  специа¬
листам.  Но,  конечно,  знание  турецкого  (османо-турецкого)  язы¬
ка  являлось  делом  первостепенной  важности.  В  студенческие
годы  мне  довелось  быть  учеником  А.  С.  Тверитиновой,  под  ру¬
ководством  которой  было  прочитано  немало  османских  текстов,
и  это  оказалась  весьма  полезной  школой,  позволившей  впослед¬
ствии  одолевать  трудности  источниковедческой  работы  при  чте¬
нии  как  изданных,  так  и  рукописных  османских  сочинений.
 Особая  любовь  А.  С.  Тверитиновой  к  работе  с  османскими
источниками  никогда  не  ослабевала.  Это  проявило  себя  в  ее  по¬
стоянных  археологических  поисках.  Работая  с  богатейшими  оте¬
чественными  коллекциями  турецких  рукописей,  в  частности  с
турецким  собранием  Института  востоковедения  в  Ленинграде
(ныне  Институт  восточных  рукописей  РАН),  А.  С.  Тверитинова
обратила  внимание  на  рукопись  сочинения  Коджи  Хюсейна  «Бе-
да’и‘  ул-века’и‘  (Удивительные  события)».  Эта  рукопись  из  ту¬
рецкой  коллекции  ждала  своего  исследователя  почти  сто  лет.
В  1862  году  она  попала  в  фонды  Азиатского  музея  в  составе  со¬
брания  Л.  А.  Перовского,  которое  весьма  высоко  ценил  Б.  А.  Дорн.
По  его  рекомендации  оно  было  приобретено  Азиатским  музеем.
Когда  в  начале  1950-х  годов  рукописные  фонды  Института  вос¬
токоведения  в  Ленинграде  начали  приводиться  в  порядок  и  шла
подготовка  к  публикации  печатных  каталогов  фонда,  А.  С.  Тве¬
ритинова  обратила  внимание  на  турецкую  рукопись  под  шиф¬
ром  С  564.  То,  что  перед  ученым  была  османская  средневековая
хроника  XVII  века,  стало  ясно  уже  при  первом  ознакомлении  с
текстом.  Автор  ее  также  определился  достаточно  просто,  ибо  он
назвал  свое  имя  в  предисловии  к  своему  сочинению.
 Когда  А.  С.  Тверитинова  ознакомила  своих  коллег  с  первы¬
ми  результатами  знакомства  с  интересной  находкой,  стало  ясно,
что  рукопись  заслуживает  более  детального  исследования  и  пуб¬
ликации.  Для  издания  сочинения  было  решено  подготовить  его
развернутое  аннотированное  оглавление.  Разумеется,  для  этого
требовалось  полностью  прочесть  турецкую  рукопись,  что  было
поручено  сделать  автору  настоящей  книги,  тогда  молодому  со¬
труднику  Института  востоковедения.  Текст  сочинения  вместе  с
составленным  мною  аннотированным  указателем  вышел  в
 201

1961  году.  Такой  вариант  публикации  обширнейшей  (517  лис¬
тов)  рукописи  был  осуществлен  впервые.
 Внимательная  работа  с  текстом  рукописи  выявила  несо¬
мненные  следы  авторской  правки  (почти  на  двух  десятках  стра¬
ниц),  что  подтверждало  научную  ценность  списка.  Само  сочине¬
ние  Хюсейна  представляло  собой  свод  истории  Османского  го¬
сударства  от  возникновения  Османского  бейлика  до  конца
царствования  султана  Селима  I  (1520).  В  изложении  материала
автор  следовал  традициям  своих  предшественников,  турецких
хронистов,  основные  труды  которых  он  широко  использовал.
Использованы  были  в  тексте  и  доступные  автору  документаль¬
ные  материалы.  И  хотя  хроника  Хюсейна  представляет  собой
компиляцию,  она  была  составлена  с  большой  скрупулезностью
и  охватом  широкого  круга  турецких,  а  также  арабских  и  персид¬
ских  сочинений.  Более  того,  турецкий  автор  стремится  критиче¬
ски  осмыслить  исторический  материал  своих  предшественни¬
ков.  Многие  из  наблюдений,  сделанные  мною  во  время  прочте¬
ния  рукописи  и  создания  аннотированного  указателя,  легли  в
основу  вступительной  статьи,  автором  которой  была  А.  С.  Тве-
ритинова.
 Издание  сочинения  Коджи  Хюсейна  стало  одним  из  первен¬
цев  новой  текстологической  программы  российских  востокове¬
дов.56  Сегодня,  когда  со  времени  этой  публикации  прошло  почти
пять  десятилетий,  можно  с  уверенностью  сказать,  что  изданный
текст  стал  ценным  вкладом  в  изучение  и  введение  в  научный
оборот  важных  турецких  источников  по  османской  истории.
 Другим  значительным  вкладом  в  османистику  А.  С.  Твери-
тиновой  стало  издание  ею  текста  «Книги  законов  султана  Сели¬
ма  I».  Как  уже  было  сказано,  на  протяжении  всей  своей  профес¬
сиональной  жизни,  занимаясь  разными  областями  осман¬
ской  средневековой  истории,  А.  С.  Тверитинова  постоянно  и
увлеченно  изучала  турецкие  рукописи  —  хроники,  законода¬
тельные  акты,  документы,  султанские  ферманы.  Она  много  ра¬
ботала  в  фондах  рукописных  хранилищ  Ленинграда,  Баку  и
Ташкента,  в  библиотеках  Софии  и  Варшавы,  Бухареста  и  Праги.
Но  одна  из  самых  больших  творческих  удач  ждала  ее  на  родине,
в  фонде  восточных  рукописей  Института  востоковедения  в  Ле¬
нинграде.  Вот  как  она  сама  описывает  свою  первую  встречу  с
двумя  ранее  совершенно  неизвестными  османскими  текстами.
«О  „Книге  законов  султана  Селима  I”  (1512—1520)  до  настоя¬
 56  Хюсейн.  Беда’и‘  ул-века’и‘  (Удивительные  события)  /  Издание  текста,
введение  и  общая  редакция  А.  С.  Тверитиновой.  Аннотированное  оглавление
и  указатели  Ю.  А.  Петросяна.  Ч.  1—2.  М.,  1961.
 202

щего  времени  сведений  не  имелось.  Мало  что  известно  и  о  зако¬
нодательной  деятельности  этого  султана  вообще.  Вот  почему  и
оказалось  удивительным,  когда  при  составлении  обзора  фонда
турецких  документов  для  „Путеводителя  по  Азиатскому  му¬
зею—Институту  востоковедения  АН  СССР”  мы  внимательно
ознакомились  с  двумя  одинаково  озаглавленными  рукописями:
„Книга  законов  султана  Селим-хана  —  да  будет  ему  земля  пу¬
хом!”  и  обнаружили,  что  они  столь  долгое  время  оставались  не
замеченными  специалистами».57
 Изучение  текста  обнаруженных  рукописей  и  сличение  их
содержания  с  уже  известными  османистам  законодательными
кодексами  султанов  Мехмеда  II  Фатиха  (1451—1481)  и  Сулей¬
мана  Кануни  (1520—1566)  позволили  выявить  место  и  значение
книги  законов  Селима  I  в  процессе  формирования  законодатель¬
ного  корпуса  османского  государства.
 Публикация  обнаруженного  текста  была  осуществлена  в
1969  году,  и  время,  прошедшее  с  момента  его  издания,  подтвер¬
дило,  что  был  найден  важный  источник,  существенно  расширив¬
ший  наши  знания  о  законах  и  государственном  строе  Османско¬
го  государства.  Сама  А.  С.  Тверитинова  писала,  что  «теперь
можно  сказать,  что  сложение  основных  элементов  феодального
строя  Османской  империи,  формирование  которых  ранее  отно¬
сили  лишь  к  периоду  Сулеймана  Кануни,  было  завершено  уже
при  Селиме  I,  и  социальная  структура  общества  тогда  же  полу¬
чила  все  важнейшие  правовые  основы».58
 «Книга  законов  султана  Селима  I»  стала  последней  крупной
работой  А.  С.  Тверитиновой.  Вместе  с  тем  она  продолжала  зани¬
маться  изучением  особенностей  османского  феодализма,  в  част¬
ности  системы  крестьянского  землепользования,  активно  участ¬
вовала  в  издании  перевода  на  русский  язык  труда  знаменитого
турецкого  путешественника  XVII  века  Эвлии  Челеби.
 Символично,  что  одной  из  последних  работ  А.  С.  Тверити¬
новой  стала  статья  о  В.  Д.  Смирнове,  очевидной  преемницей  на¬
учных  традиций  которого  она  была,59  оставаясь  при  этом  исто-
риком-османистом  в  более  широком  плане.  Ее  интересовала
прежде  всего  социально-экономическая  история  Османской
империи,  история  общественных  движений,  и  в  этой  области
исследовательницей  было  сделано  немало.  А.  С.  Тверитиновой
за  годы  ее  научной  деятельности  было  написано  множество  ста¬
 57  Книга  законов  султана  Селима  I  /  Публикация  текста,  перевод,  терми¬
нологический  комментарий  и  предисловие  А.  С.  Тверитиновой.  М.,  1969.  С.  11.
 58  Там  же.  С.  16.
 59  Тверитинова  А.  С.  В.  Д.  Смирнов  —  историк  Турции  //  Советская  тюр¬
кология.  1971.  №  4.
 203

тей  по  различным  вопросам  османской  истории.  Это  был  круп¬
ный  специалист  не  только  в  области  османского  источникове¬
дения,  но  и  профессионал  высокого  класса,  много  сделавший
для  отечественной  османистики.
 А. 	Н.  Кононов
(1906—1986)
 Вкладом  в  османистику  Андрея  Николаевича  Кононова,  вы¬
дающегося  российского  тюрколога,  академика  АН  СССР,  явля¬
ются,  без  сомнения,  его  труды  по  грамматике  турецкого  языка.
Труд  востоковеда,  и  османиста-историка  в  частности,  неразрыв¬
но  связан  с  материей  языка.  Историк-ориенталист  по  необходи¬
мости  должен  быть  не  только  историком,  но  и  филологом  —
этого  требует  постоянная  работа  с  текстами-источниками,  от
правильного  перевода  которых  зависит  их  интерпретация,  кор¬
ректность  самих  исторических  выводов  и  наблюдений.  Всякий
османист,  учившийся  и  работавший  в  послевоенное  время,  поль¬
зовался  основными  работами  по  грамматике  турецкого  языка,
созданными  А.  Н.  Кононовым.  Его  «Грамматика  современного
турецкого  литературного  языка»60  и  «Грамматика  турецкого
языка»61  оказали  неоценимую  помощь  в  работе  всех  отечествен¬
ных  османистов.
 А. 	Н.  Кононов  окончил  османско-турецкий  разряд  Ленинг¬
радского  Восточного  института  в  1930  году  и  почти  всю  свою
жизнь  был  связан  с  преподавательской  деятельностью  —  снача¬
ла  в  Ленинградском  Восточном  институте,  затем  в  Ленинград¬
ском  государственном  университете,  одновременно  работая  и
как  научный  сотрудник  Института  языка  и  мышления  (1936—
1938)  и  Института  востоковедения  в  Ленинграде  (1938—1986).
Тема  кандидатской  диссертации  А.  Н.  Кононова  —  «Система
турецкой  грамматики  в  изложении  турецких  авторов»,  а  также
докторской  —  «Родословная  туркмен.  Сочинение  Абу-л-Гази,
хана  Хивинского.  Текст,  предисловие,  перевод.  Исследование»
далеко  не  исчерпывали  круг  научных  тем,  которыми  занимался
ученый.  И  все  же  именно  они  определяли  основное  содержание
его  работы:  исследование  языка  как  инструмента  научно  кор¬
ректной  интерпретации  восточного  текста.  Последняя  крупная
лингвистическая  работа  А.  Н.  Кононова  —  «Грамматика  языка
 60  Кононов  А.  Н.  Грамматика  современного  турецкого  литературного
языка.  М.;  Л.,  1956.
 61  Кононов  А.  Н.  Грамматика  турецкого  языка.  М.;  Л.,  1941.
 204

тюркских  рунических  памятников:  VII—IX  вв.»  (Л.:  Наука,  Ле¬
нинградское  отделение,  1980)  также  вписывается  в  содержание
этой  важной  части  востоковедной  работы.
 Османистика  должна  быть  благодарной  ученому  и  за  его
труды  по  истории  отечественного  востоковедения,  благодаря  ко¬
торым  были  воскрешены,  в  частности,  имена  тех,  кто  внес  тот
или  иной  вклад  в  развитие  османистических  исследований.  Под
редакцией  А.  Н.  Кононова  вышли  биобиблиографический  сло¬
варь  отечественных  тюркологов,62  а  также  «История  изучения
тюркских  языков  в  России»  (Л.,  1972;  1982).
 Во  вторую  часть  труда  по  истории  изучения  турецкого  язы¬
ка  были  включены  (как  и  в  Приложение  к  книге)  систематизи¬
рованные  сведения  об  истории  создания  турецких  грамматик,
словарей  и  разного  рода  учебных  пособий,  которыми  пользова¬
лись  и  до  сих  пор  пользуются  в  своей  работе  османисты-истори-
ки  и  текстологи.63  Среди  таких  работ  выделяется  уже  упоми¬
навшийся  труд  А.  Н.  Самойловича  по  грамматике  османско-ту¬
рецкого  языка,  лексикографические  труды  Д.  А.  Магазаника  и
Э.  М.  Мустафиева,  работы  В.  С.  Гарбузовой,  но  особенно  иссле¬
дование  по  истории  староосманского  языка  XIII—XV  веков.  О
последней  работе  следует  сказать  особо.  Она  принадлежит  перу
выдающегося  отечественного  лингвиста,  специалиста  по  тюрк¬
ским  языкам,  В.  Г.  Гузеву,  ныне  профессору  Восточного  фа¬
культета  Петербургского  университета,  в  течение  нескольких
лет  (1965—1973)  проработавшему  в  Институте  востоковедения
в  Ленинграде.64  На  основе  изучения  сохранившихся  письменных
памятников,  созданных  на  староосманском  языке  (XIII—XV  вв.),
 В. 	Г.  Гузев  дал  анализ  этого  языка,  определяемого  им  (как  ре¬
зультат  широкого  использования  в  нем  арабо-персидских  эле¬
ментов)  как  язык  «двойной  языковой  системы».  При  этом  в  ра¬
боте  исследователя  рассматриваются  тюркские  явления  староос¬
манского.  Эта  работа  представляет  собой  ценный  вклад  в  общее
развитие  османистики  —  ее  языковой  составляющей.
 В. 	Г.  Гузев,  как  и  многие  другие  «ленинградские»  востоко¬
веды-тюркологи,  в  свои  студенческие  годы  прошел  языковую
школу  А.  Н.  Кононова.
 62  Биобиблиографический  словарь  отечественных  тюркологов.  Доок¬
тябрьский  период  /  Под  ред.  и  с  введением  А.  Н.  Кононова.  Сост.  В.  Г.  Гузев,
Н.  А.  Дулина,  А.  Н.  Кононов,  Ю.  А.  Ли.  М.,  1974;  2-е  изд.  М.,  1989.
 63  Кононов  А.  Н.  Очерк  истории  изучения  турецкого  языка.  Л.,  1976.
С.  49—62,  97—113.
 64  Гузев  В.  Г.  Староосманский  язык.  М.,  1979.  (Серия  «Языки  народов
Азии  и  Африки»).
 205

А.  Е.  Крымский
(1871—1942)
 Один  из  самых  известных  востоковедов  России  конца
XIX—середины  XX  века,  османист,  арабист,  иранист  и  турколог
в  одном  лице,  Агафангел  Ефимович  Крымский  вошел  в  россий¬
скую  османистику  как  автор  ряда  работ  по  истории  Османской
империи  и  ее  литературе.  А.  Е.  Крымский  родился  на  Украине
(во  Владимире-Волынском)  и  в  1892  году  окончил  Специальные
классы  Лазаревского  института  восточных  языков,  а  в  1896-м  —
историко-филологический  факультет  Московского  университе¬
та.  Один  из  предков  А.  Е.  Крымского  был  крымским  муллой,  но
в  1696  году  уехал  в  Литву,  где  принял  христианство,  а  его  дед  —
 С. 	П.  Крымский  —  обучался  в  Смоленской  духовной  семина¬
рии.65  Как  востоковед  А.  Е.  Крымский  большую  часть  жизни  ра¬
ботал  (с  1918  года)  в  Украинской  ССР,  и  многие  его  труды  были
изданы  на  украинском  языке.  Однако  одна  из  важнейших  его
работ  —  «История  Турции  и  ее  литературы»  —  была  опублико¬
вана  на  русском  языке.66  Его  же  перу  принадлежит  и  курс  лек¬
ций  по  турецкой  истории,67  который  появился  как  учебное  посо¬
бие  во  время  его  преподавательской  деятельности  в  Лазаревском
институте  восточных  языков  (1898—1918).
 Историк-османист  А.  Е.  Крымский  остался  в  истории  восто¬
коведной  науки  как  исследователь  средневековой  истории
Османской  империи  —  раннего  ее  периода,  а  также  периода  ее
территориальной  экспансии.  В  своей  работе  автор  уделил  зна¬
чительное  внимание  покорению  османами  многих  нетурец¬
ких  народов,  а  также  изучению  характера  народных  движений
в  Османской  империи.  В  упомянутой  выше  работе  по  истории
турецкой  литературы  А.  Е.  Крымский  выступает,  в  сущности,
также  преимущественно  как  историк-османист,  хотя  труд  его
является  репликой  «Очерка  истории  турецкой  литературы»
 В. 	Д.  Смирнова,  изданной  в  Петербурге  в  1892  году.  В  этом  со¬
стоит  особенность  труда  А.  Е.  Крымского,  тесно  сопрягающего
описание  развития  османской  литературы  с  историческим  кон¬
текстом.
 В  работах  ученого,  вышедших  на  украинском  языке,
А.  Е.  Крымский  выступает  прежде  всего  как  литературовед,  но
 65  Гурницкий  К  И.  Агафангел  Ефимович  Крымский.  М.,  1980.  С.  5.
 66  Крымский  А.  Е.  История  Турции  и  ее  литературы  от  расцвета  до  начала
упадка.  М.,  1910;  его  же.  История  Турции  и  ее  литературы.  Т.  I  (от  возникно¬
вения  до  начала  расцвета).  М.,  1916.
 67  Крымский  А.  Е.  Из  истории  Турции  (от  основания  государства  до
XVI  века).  Конспект  лекций.  М.,  1909.
 206

также  и  как  исследователь  турецкого,  персидского  и  арабского
языков,  а  также  созданного  на  этих  языках  фольклора.68
 Как  все  отечественные  османисты,  получившие  образование
в  дореволюционный  период  и  одинаково  свободно  владевшие
тремя  восточными  языками  —  турецким,  персидским  и  араб¬
ским,  А.  Е.  Крымский  не  был  узким  специалистом.  Знание  трех
восточных  языков  (и  многих  других)  позволило  ему  стать  авто¬
ром  множества  статей  по  ближневосточной  тематике,  в  том  чис¬
ле  в  Энциклопедическом  словаре  Брокгауза  и  Ефрона,  а  также  в
Энциклопедическом  словаре  Русского  библиографического  ин¬
ститута  Гранат.  Среди  тех  из  них,  которые  были  написаны  по
проблемам  истории  и  литературы  Османской  Турции,  арабских
стран  и  Ирана,  в  российской  османистике  особый  след  оставил
его  очерк  истории  Турции,  опубликованный  в  энциклопедиче¬
ском  словаре  Гранат,  посвященный  в  основном  османскому  пе¬
риоду  турецкой  истории.  Многие  работы  А.  Е.  Крымского  были
написаны  по  проблемам  истории  ислама,  стран  арабского  мира  и
Ирана,  но  и  они  внесли  свой  вклад  в  развитие  отечественной
османистики,  учитывая  особенности  истории  Османской  импе¬
рии,  вобравшей  в  себя  за  эпоху  своего  существования  огромные
земли,  населенные  многими  нетурецкими  народами.
 Разносторонность  А.  Е.  Крымского  как  востоковеда  была
чрезвычайно  велика.  Работая  долгие  годы  после  революции
1917  года  в  Украинской  Республике,  он  идентифицировал  себя
как  украинский  востоковед.  С  детства  блестяще  владея  украин¬
ским  языком,  он  многие  свои  труды  издавал  на  этом  языке  и
ныне  по  праву  считается  в  независимой  Украине  ее  националь¬
ным  ученым,  который  внес  существенный  вклад  и  в  развитие
украинской  филологии,  истории  украинской  литературы,  этно¬
графии  и  фольклора.
 Особо  хочется  отметить,  что  А.  Е.  Крымский  не  являлся  го¬
рячим  сторонником  господствовавшего  в  его  время  марксист¬
ского  метода.  Будучи  человеком  дореволюционной  востоковед¬
ной  школы,  он  не  любил  схематизма  и  догмы,  признаваясь  в
1940  году  в  одном  из  писем  своему  другу  В.  И.  Вернадскому,
что  ценит  его  «философско-исторический  взгляд  на  науку»,  це¬
нит  научное  творчество,  далекое  от  схоластики,  которую  «пре¬
подносят...  марксисты  вульгарного  типа..,  которая  скучна  и  бес¬
цветна  и  переходит  в  догматическую  формалистику».69
 68  Его  значительный  труд  по  новой  арабской  литературе  был  издан  на
русском  языке  в  1971  году:  История  новой  арабской  литературы  (XIX—нача¬
ло  XX  века).  М.,  1971.
 69  Гурницкий  К.  И.  Агафангел  Ефимович  Крымский.  С.  160.
 207

Историки-о  с  мани  с  ты  3  0-х  годов  XX  века
 Выделение  в  особый  раздел  работ  отечественных  истори-
ков-османистов  30-х  годов  XX  века  связано  с  некоторыми  исто¬
рическими  особенностями  развития  нашего  востоковедения  в
указанный  период.  В  рамках  общей  линии  послереволюционных
преобразований  в  стране  изменения  претерпели  и  учреждения,
связанные  с  востоковедной  наукой.  Значение  ее  в  послереволю¬
ционный  период  не  только  не  уменьшилось,  но  и  значительно
возросло  благодаря  новым  политическим  задачам  борьбы  с  ко¬
лониализмом,  объявленным  коммунистической  властью.  В  Мо¬
скве  это  получило  отражение  в  создании  в  1921  году  Института
востоковедения  (на  базе  Лазаревского  института  восточных  язы¬
ков),  а  в  Ленинграде  —  Ленинградского  института  востоковеде¬
ния  в  1930  году.  Оба  института  являлись  научными  исследова¬
тельскими  учреждениями  и  вошли  в  состав  Академии  наук
СССР.  Перед  ними  ставилась  задача  всестороннего  изучения
стран  Востока  —  их  языка,  истории,  литературы.  Отдельной
ветвью  исследований  выступала  османистика,  политически  наи¬
более  актуальная  из-за  тесных  политических  отношений  нашей
страны  с  кемалистской  Турцией  в  этот  период.
 В  30-х  годах  в  Институте  востоковедения  в  Москве  и  Ленин¬
граде  начались  исследования  по  политической  истории  Осман¬
ской  империи  второй  половины  XIX—начала  XX  века.  Однако
они  прервались,  чему  немало  способствовала  война,  а  в  Ленин¬
граде  —  блокада.  В  числе  родоначальников  советской  осма-
нистики  следует  назвать  А.  А.  Алимова  и  его  учеников  —
X.  М.  Цовикяна  и  X.  И.  Муратова.  По  условиям  и  интересам
времени,  все  они  наибольшее  свое  внимание  уделили  изучению
истории  революционных  процессов  в  Османской  Турции  —  ис¬
тории  конституционного  движения  «новых  османов»  и  младоту¬
рецкой  революции.  Это  было  не  одно  лишь  описание  историче¬
ских  событий  (книг  такого  рода  в  дореволюционное  время  в  Рос¬
сии  было  достаточно  много),  а  попытка  научного  анализа  их
социально-экономических  предпосылок.
 А.  А.  Алимов
(1900—1935)
 Абид  Ахмедович  Алимов  получил  образование  в  Коммуни¬
стическом  университете  трудящихся  Востока  в  Москве,  откры¬
того  в  1921  году  и  просуществовавшего  до  1938  года  (это  вы¬
сшее  учебное  заведение  готовило  советские  и  партийные  кадры
 208

для  восточных  республик  и  областей  страны),  затем  в  Институте
красной  профессуры  (закончил  его  в  1930  году)  —  высшем
учебном  заведении,  выпускники  которого  могли  заниматься  на¬
учной  и  преподавательской  работой;  преподавал  в  Ленинград¬
ском  Восточном  институте  и  Институте  истории,  филоло¬
гии  и  лингвистики  (с  1938  года  —  филологический  факультет
Ленинградского  государственного  университета).  Его  первой
опубликованной  научной  работой  стала  статья  в  журнале  «Ис¬
торик-марксист»,  которая  была  посвящена  событиям,  связанным
с  провозглашением  первой  турецкой  конституции  1876  года,70
а  через  пять  лет  (1934)  А.  А.  Алимов  стал  автором  первого
в  советское  время  курса  общей  истории  Турции,  а  также  раз¬
дела  о  Турции  в  книге  очерков  истории  Востока.71  Уже  сами
названия  изданий  по  истории  Востока,  где  публиковались  его
работы,  указывали  на  внимание  к  определенному  этапу  исто¬
рии  восточных  стран  —  эпохе  империализма,  критика  кото¬
рого  в  значительной  степени  занимала  умы  большевистских
авторов.
 Перу  А.  А.  Алимова  принадлежит  также  обстоятельное  из¬
ложение  событий  младотурецкой  революции  —  в  сборнике
«Пробуждение  Азии:  1905  г.  и  революция  на  Востоке».72  Не  обо¬
шел  стороной  ученый  и  актуальную  для  того  времени  тему  ке-
малистской  революции,  написав  заметку  о  сущности  провоз¬
глашенного  Кемалем  Ататюрком  принципа  этатизма.73  Хотя
эта  заметка  выходила  за  рамки  описания  османского  периода
турецкой  истории,  однако  давала  представление  о  путях  воз¬
рождения  Турции  после  распада  Османской  империи,  методах
преодоления  отсталости  страны  во  всех  сферах  жизни.  К  сожа¬
лению,  преждевременная  смерть  ученого  прервала  его  много¬
обещающие  научные  занятия,  которые,  несмотря  на  их  «зло¬
бодневность»,  концентрировались  на  действительно  узловых
проблемах  истории  Турции  в  эпоху  Нового  и  Новейшего  вре¬
мени.
 70  Алимов  А.  А.  Борьба  за  конституцию  1876  г.  в  Турции  //  Историк-марк¬
сист.  Т.  14.  1929.
 71  Алимов  А.  А.  Турция  //  Очерки  по  истории  Востока  в  эпоху  империа¬
лизма.  М.,  1934.
 72  Алимов  А.  А.  Революция  1908  г.  в  Турции  //  Пробуждение  Азии:  1905  г.
и  революция  на  Востоке.  Л.,  1935.
 73  Алимов  А.  А.  Этатизм  в  Турции  //  Колониальные  проблемы.  Сб.  3—4.
М.,  1935.
 209

X.  И.  Муратов
 (1902—1941)
 В  центре  интересов  Хасана  Исхаковича  Муратова  была  ис¬
тория  конституционного  движения  в  Османской  империи  в
XIX  веке,  роль  в  нем  возглавивших  это  движение  «новых  осма¬
нов».  Молодой  ученый  изучал  характер  идейных  воззрений  одного
из  идеологов  конституционалистов  60—70-х  годов  XIX  века,
Али  Суави.  Хотя  X.  И.  Муратов  несколько  лет  проработал  в  Ле¬
нинградском  институте  востоковедения,  придя  туда  на  работу  в
1936  году,  он  не  успел  издать  работ  по  интересовавшей  его  теме.
Единственной  его  публикацией  в  этой  области  стала  статья  в  журна¬
ле  «Историк-марксист»  —  о  действиях  английской  дипломатии
в  период  «восточного  кризиса»,  результатом  которого  стали
провозглашение  первой  турецкой  конституции  и  начало  русско-
турецкой  войны  1877—1878  годов.74  Вместе  с  тем  его  перу  при¬
надлежит  раздел,  посвященный  истории  Османской  империи  с
1870  по  1917  год,75  в  коллективной  работе  по  истории  стран  Востока.
 Научные  занятия  X.  И.  Муратова,  который  был  учеником
А.  А.  Алимова,  также  были,  к  сожалению,  рано  прерваны  —
из-за  начавшейся  Великой  Отечественной  войны.  Ученый  ушел
добровольцем  в  Народное  ополчение  и  погиб  в  1941  году.
 X.  М.  Цовикян
(1901—1942)
 Также  учеником  А.  А.  Алимова  был  пришедший  на  работу  в
Ленинградский  институт  востоковедения  в  30-е  годы  Хорен
Мовсесович  Цовикян.  Его  научные  интересы  концентрирова¬
лись  вокруг  младотурецкой  революции  1908  года.  В  этом  он  сле¬
довал  своему  учителю.  Однако  специальным  аспектом  своего
исследования  он  выбрал  связь  этого  события  с  национально-ос¬
вободительным  движением  в  Османской  империи.  X.  М.  Цови-
кяном  была  подготовлена  и  защищена  в  1937  году  кандидатская
диссертация  на  эту  тему,  но  публикация  материалов  этой  работы
ограничилась  только  одной  статьей,76  которая  вышла  уже  после
его  смерти.  Жизнь  этого  ученого  унесла  Ленинградская  блокада.
 74  Муратов  X.  И.  Роль  Англии  в  «восточном  кризисе»  (английская  диплома¬
тия  и  русско-турецкая  война  1877—1878  гг.)  //  Историк-марксист.  1940.  №  7  (83).
 75  Муратов  X.  И.  Османская  империя  в  1870—1917  гг.  //  Новая  история
колониальных  и  зависимых  стран.  Т.  I.  М.,  1940.
 76  Цовикян  X.  М.  Влияние  русской  революции  1905  г.  на  революционное
движение  в  Турции  //  Советское  востоковедение.  Т.  III.  1945.
 210

X.  3.  Габидуллин
 (1897—1940)
 К  османистам  указанного  периода  следует  отнести  и  мос¬
ковского  историка,  преподавателя  и  заведующего  кафедрой  ко¬
лониальных  и  зависимых  стран  Московского  государственного
университета,  Хаджи  Загидулловича  Габидуллина.  В  истории
османистики  он  оставил  свой  след  прежде  всего  как  автор  книги
о  младотурецкой  революции  1908  года,  в  которой  представлена
социально-экономическая  ситуация  в  империи  османов,  предшест¬
вовавшая  революции,  международное  положение  Османской  им¬
перии  в  этот  период,  ход  революционного  переворота  младотурок,
их  государственная  политика  в  период  пребывания  у  власти.77
 *  *  *
 В  сущности,  основная  тематика  османистических  работ,  ко¬
торые  были  выполнены  в  30-е  годы  в  Ленинграде  и  Москве,  от¬
ражала  не  только  общие  политические  интересы,  свойственные
в  это  время  отечественной  историографии  в  целом,  и  востокове¬
дению  в  частности.  Отечественные  востоковеды  решали  постав¬
ленную  перед  ними  важную  задачу  —  овладение  новым  маркси¬
стско-ленинским  методом  исследования.  Многое  в  османистиче¬
ских  трудах,  появившихся  в  то  время,  определяли  и  приоритеты
начавшей  развиваться  турецкой  исторической  науки,  связи  с  ко¬
торой  получили  развитие  именно  в  эти  годы  после  официально¬
го  визита  в  Москву  и  Ленинград  в  1932  году  премьер-министра
Турции  Исмета  Инёню.  Уже  в  1933  году  по  приглашению  турец¬
кого  правительства  Турцию  посетили  акад.  Н.  Я.  Марр  и  акад.
 А. 	Н.  Самойлович,  а  в  середине  1933  года  при  Президиуме  Ака¬
демии  наук  СССР  была  создана  «Комиссия  содействия  научным
связям  с  Турцией»,  просуществовавшая  до  1937  года.  Ее  возгла¬
вил  акад.  Н.  Я.  Марр  (после  его  кончины  —  А.  Н.  Самойлович),
ученым  секретарем  стал  А.  Д.  Новичев.  С  марта  1937  года  заме¬
стителем  председателя  и  ученым  секретарем  «Комиссии»  был
назначен  X.  3.  Габидуллин.
 Оценивая  сделанное  отечественными  османистами  в  эти  по¬
слереволюционные  годы,  можно  констатировать,  что,  обращая  в
своих  работах  первостепенное  внимание  на  исследование  рево¬
люционных  процессов  в  турецком  обществе,  на  его  экономическое
развитие,  на  освещение  вопросов  национально-освободительной
 77  Габидуллин  X.  3.  Младотурецкая  революция:  Исторические  очерки.  М.,
 1936.
 211

борьбы,  они  решали  в  то  же  самое  время  поставленную  перед  ни¬
ми  государственную  задачу  по  развитию  «нового  востоковеде¬
ния»  —  с  новыми  установками  и  методологией  научной  работы.
 Ю.  А.  Петросян
(р.  1930)78
 Воспитанник  Восточного  факультета  Ленинградского  госу¬
дарственного  университета,  Юрий  Ашотович  Петросян  вошел  в
науку  в  послевоенные  годы.  Окончив  факультетскую  аспиранту¬
ру  в  1952  году,  он  защитил  кандидатскую  диссертацию  «„Новые
османы”  и  борьба  за  конституцию  1876  г.  в  Турции»,  которая
была  издана  в  Москве  в  1958  году.79  В  основу  ее  создания  легли
материалы  Архива  внешней  политики  России,  Центрального
государственного  военно-исторического  архива,  Архива  Акаде¬
мии  наук  СССР,  изданные  документы  болгарских  архивов,  тек¬
сты,  написанные  самими  участниками  конституционного  движе¬
ния  в  Турции.  Последние  имели  большое  значение  для  раскры¬
тия  идеологии  движения.  Содержание  работ,  вышедших  из-под
пера  «новых  османов»,  поставленное  в  контекст  внешне-  и  внут¬
риполитических  событий  70-х  годов  XIX  века  в  Османской
империи,  показывало  не  только  вынужденный  характер  весьма
революционной  (не  только  для  Турции)  конституционной  и  пар¬
ламентской  реформы,  но  и  природу  тех  новых  внутренних  сил
нации,  которые  воспрепятствовали  развалу  страны  в  самых
сложных  для  нее  политических  условиях.
 Чуть  более,  чем  через  десять  лет,  была  издана  книга
Ю.  А.  Петросяна  «Младотурецкое  движение  (вторая  половина
XIX—начало  XX  в.)»,80  написанная  на  основе  докторской
диссертации  автора.  В  ней  доказывалась  идейная  преемст¬
венность  борьбы  «новых  османов»  и  движения  младотурок,  яв¬
лявшейся  ответом  на  сложные  общественные,  экономические
и  политические  вызовы  времени,  которые  требовали  всесторон¬
него  обновления  страны.  Ныне  не  вызывает  сомнения  то,  что
победа  кемалистской  революции,  спасшая  Турцию  от  полного
исчезновения,  была  исторически  подготовлена  деятельностью
 78  Скончался  10  декабря  2011  года,  до  появления  в  свет  настоящей  кни¬
ги.  —  Примеч.  ред.
 79  Петросян  Ю.  А.  «Новые  османы»  и  борьба  за  конституцию  1876  г.  в
Турции.  М.,  1958.
 80  Петросян  Ю.  А.  Младотурецкое  движение  (вторая  половина  XIX—на¬
чало  XX  в.).  М.,  1971.
 212

«новых  османов»  и  младотурков.  Названная  работа  опирается  на
богатейшие  материалы  отечественных  архивов,  а  также  на  ши¬
рокий  круг  турецких  источников  —  произведений  самих  участ¬
ников  событий.  Многие  из  этих  источников  были  по  счастливой
случайности  открыты  автором  во  время  одной  из  его  научных
командировок  в  Румынию.81
 Помимо  этих  двух  монографических  исследований  Ю.  А.  Пет¬
росяном  было  написано  и  издано  еще  несколько  работ:  «Исто¬
рия  просвещения  в  Турции  (конец  XVIII—начало  XX  в.),82  «Ту¬
рецкая  публицистика  эпохи  реформ  в  Османской  империи»,83
«Османская  империя:  реформы  и  реформаторы».84  Все  они  так
или  иначе  были  посвящены  исследованию  реформаторского
движения  в  Османской  империи  в  эпоху  Нового  времени,  его
истоков  и  причин,  достигнутых  результатов  в  культурной,  обра¬
зовательной  и  политической  сферах  жизни  страны,  демонстри¬
ровали  их  природу  как  «реформ  сверху»,  их  обусловленность
«догоняющей»  формой  социально-экономического  развития,
особенностями  внешнеполитической  истории  Турции  в  указан¬
ный  период.  Вместе  с  тем,  несмотря  на  общепринятый  в  совет¬
ской  науке  того  времени  марксистский  подход  к  описанию  ре¬
форматорских  движений  (оказавшийся  в  данном  случае  весьма
полезным),  автор  вышеупомянутых  работ  подчеркнул  опреде¬
ленную  самостоятельность  силы  идей,  их  значительную  роль  в
развитии  османского  общества,  огромный  индивидуальный
вклад  выдающихся  личностей,  действовавших  в  то  время  на  ту¬
рецкой  общественной  сцене.
 Этот  цикл  исследований  Ю.  А.  Петросяна,  нашедший  также
отражение  во  многих  статьях  автора  по  вопросам  истории
Османской  империи  в  эпоху  Нового  времени,  пополнил  список
османистических  исследований,  посвященных  событиям  обще¬
ственно-политической  истории  Османской  империи  в  эпоху  ре¬
форм.
 Перу  Ю.  А.  Петросяна  принадлежит  также  ряд  общеистори¬
ческих  работ  об  Османской  империи,  описывающих  ход  ее  исто¬
рии,  государственное  устройство,  военное  дело,  дипломатию,
 81  Через  три  года  после  своего  появления  книга  «Младотурецкое  движе¬
ние»  была  переведена  на  турецкий  язык  и  издана  в  Турции:  Petrosyan  Y.  А.
Sovyet  gozuyle  Jontiirkler.  Ankara:  Bilgi  Yayinevi,  1974.
 82  Желтяков  А.  Д.,  Петросян  Ю.  А.  История  просвещения  в  Турции  (ко¬
нец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,  1965.
 83  Петросян  Ю.  А.  Турецкая  публицистика  эпохи  реформ  в  Османской
империи  (конец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,  1985.
 84  Петросян  И.  Е.,  Петросян  Ю.  А.  Османская  империя:  Реформы  и  ре¬
форматоры  (конец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,  1993.
 213

культуру  и  общественно-политическую  мысль.85  В  70—90-х  го¬
дах  им  был  опубликован  ряд  книг  о  городах  Османской  им¬
перии,  в  том  числе  книга  об  истории  и  современном  состоянии
Стамбула,86  а  в  90-х  годах  —  книга  исторических  очерков  о  рус¬
ских  людях  на  берегах  Босфора.87
 В  60—80  годах  Ю.  А.  Петросяном  были  опубликованы  так¬
же  статьи  по  вопросам  истории  общественно-политической
мысли  Османской  империи  в  эпоху  Нового  времени,  а  кроме
того  работы,  посвященные  жизни  и  деятельности  видных  деяте¬
лей  турецких  общественных  движений,  роли  ислама  в  период
реформ  в  Османской  империи.88
 Ю.  А.  Петросян  принял  участие,  как  уже  указывалось  выше,
в  издании  совместно  с  А.  С.  Тверитиновой  сочинения  османско¬
го  средневекового  историка  Хюсейна89  (см.  очерк  об  А.  С.  Твери¬
тиновой).
 Б.  М.  Данциг
(1896—1973)
 Борис  Моисеевич  Данциг  в  20—30-е  годы  XX  века  был  со¬
трудником  советских  внешнеэкономических  и  дипломатических
ведомств,  опубликовав  в  те  годы  ряд  статей  по  экономике  Тур¬
ции,  Ирана  и  арабских  стран.  Он  не  имел  специального  востоко¬
ведного  образования  (окончил  в  1919  году  юридический  факуль¬
тет  Киевского  университета).  Сферой  его  интересов,  однако,
стала  Турция,  изучению  экономики  и  географии  которой  он  по¬
святил  более  десяти  лет  жизни.  В  20—50-х  годах  в  рамках  этой
тематики  Б.  М.  Данциг  несколько  лет  проработал  как  исследова¬
тель  в  Московском  институте  востоковедения,  издав  в  1930  году
книгу  по  экономической  географии  Турции.90  За  этой  книгой  в
 85  Гасратян  М.  А.,  Орешкова  С.  Ф.,  Петросян  Ю.  А.  Очерки  истории
Турции.  М.,  1983;  то  же  (на  арм.  языке).  Ереван,  1986;  Петросян  Ю.  А.  Осман¬
ская  империя:  Могущество  и  гибель  (исторические  очерки).  М.,  1990.
 86  Петросян  Ю.  А.,  Юсупов  А.  Р.  Измир.  М.,  1973;  Петросян  Ю.  А.,  Юсу¬
пов  А.  Р.  Город  на  двух  континентах.  М.,  1977;  2-е  изд.  М.,  1981;  Петро¬
сян  Ю.  А.  Древний  город  на  берегах  Босфора.  Исторические  очерки.  М.,  1986;
то  же  (на  арм.  языке).  Ереван,  1989;  то  же.  2-е  изд.  М.,  1991.
 87  Петросян  Ю.  А.  Русские  на  берегах  Босфора  (исторические  очерки).
СПб.,  1998.
 88  См.  перечень  этих  публикаций  в  книге:  Восток.  История  и  культура.
СПб.:  Наука.  2000.  С.  289—294.
 89  Хюсейн.  Беда’и‘  ул-века’и‘  (Удивительные  события)  /  Издание  текста,
введение  и  общая  редакция  А.  С.  Тверитиновой.  Аннотированное  оглавление
и  указатели  Ю.  А.  Петросяна.  Ч.  1—2.  М.,  1961.
 90  Данциг  Б.  М.  Очерки  по  экономической  географии  Турции  //  Труды
Московского  института  востоковедения.  Вып.  13.  М.,  1930.
 214

40-х  годах  последовало  несколько  работ  страноведческого  ха¬
рактера  о  Турции,  Иране  и  Сирии.  Вклад  в  российскую  осма-
нистику  связан  с  материалами  его  книг  об  изучении  Ближнего
Востока,  в  частности  Османской  империи,  в  России  —  деяте¬
лями  русской  науки  и  культуры,  дипломатами  и  путешествен¬
никами.91  Историки-османисты  высоко  оценили  эти  книги,  в
которых  собран  значительный  информационный  материал  об  ис¬
тории  знакомства  русских  людей  с  империей  османов.  Б.  М.  Дан¬
циг  учел  в  своих  работах  все  публикации,  которые  содержат  ма¬
териал  о  русско-турецких  отношениях  в  XVII—XX  веках.  Обшир¬
ная  библиография  в  его  книгах  является  важным  подспорьем  для
историков,  изучающих  историю  взаимоотношений  России  и
Османской  империи.
 А. 	М.  Валуйский
(1905—1959)
 Историк-османист,  исследователь  истории  Османской  им¬
перии  эпохи  Средневековья  и  Нового  времени,  Анатолий  Мит¬
рофанович  Валуйский  получил  востоковедное  образование  в  Ле¬
нинградском  Восточном  институте  (окончил  его  в  1930  году),
начав  свой  путь  в  науке  с  работы,  посвященной  проблеме  осман¬
ского  феодализма.  Она  была  издана  в  1939  году.92
 В  1930—1940-х  годах  А.  М.  Валуйский  вел  преподаватель¬
скую  работу  в  Московском  институте  востоковедения,  а  в
1941-м  был  отправлен  корреспондентом  ТАСС  в  Турцию,  где
проработал  пять  лет.  В  последние  годы  жизни  (1950—1959)  стал
сотрудником  Института  востоковедения.  В  это  время  его  инте¬
ресы  как  ученого-османиста  были  связаны  с  историей  Осман¬
ской  империи  эпохи  Нового  времени,  в  частности  он  занимался
темой  народных  волнений  в  Анатолии  накануне  младотурецкой
революции,93  а  также  историей  возникновения  и  деятельности
организаций  младотурок.  По  этой  теме  им  была  опубликована
отдельная  статья.94  Как  видно  из  научной  биографии  ученого,
 91  Данциг  Б.  М.  Изучение  Ближнего  Востока  в  России.  М.,  1968;  его  же.
Ближний  Восток  в  русской  науке  и  литературе.  М.,  1973.
 92  Валуйский  А.  М.  Феодальный  строй  Турции  в  XV—XVI  вв.  [М.],  1939
(стеклографическое  издание).
 93  Валуйский  А.  М.  Новые  архивные  документы  о  народных  волнениях  в
Малой  Азии  в  период  русской  революции  1905—1907  гг.  //  Краткие  сообще¬
ния  ИВАН.  1956.  XXII;  его  же.  Восстания  в  Восточной  Анатолии  накануне
младотурецкой  революции  //  Турецкий  сборник.  М.,  1958.
 94  Валуйский  А.  М.  К  вопросу  о  создании  первых  младотурецких  органи¬
заций  //  Ученые  записки  ИВАН.  XIV.  1956.
 215

сфера  его  исследовательских  интересов  также  была  характерной
для  того  периода  развития  отечественной  историографии  с  ее
пристальным  вниманием  к  социально-экономической  истории  и
истории  революционных  движений.
 Г.  Л.  Бондаревский
(1920—2003)
 Востоковед-международник,  автор  многих  книг  и  статей  по
проблемам  международных  отношений  в  регионе  Ближнего  и
Среднего  Востока,  Григорий  Львович  Бондаревский  известен
османистам  как  автор  одной  из  значительных  востоковедных  ра¬
бот.  Его  перу  принадлежит  книга,  посвященная  истории  строи¬
тельства  Багдадской  железной  дороги.95  Историк  по  образова¬
нию  (окончил  в  1940  году  исторический  факультет  Московского
государственного  университета)  и  по  призванию,  Г.  Л.  Бонда¬
ревский  использовал  свой  дар  историка  широкого  научного  диа¬
пазона  для  написания  работы,  в  которой  рассматривается  слож¬
ный  клубок  политических  и  экономических  проблем,  связанных
с  проектом  строительства  одной  из  важнейших  для  Османской
империи  железнодорожных  артерий  страны.
 В  своей  книге  Г.  Л.  Бондаревский  обстоятельно  рассмотрел
процесс  превращения  Османской  империи  в  полуколонию  евро¬
пейских  держав,  роль  правящих  кругов  османской  державы  в
борьбе  германского  капитала  за  получение  концессии  на  строи¬
тельство  Анатолийской  железной  дороги  и  Багдадской  железной
дороги.  Книга  рассказывает  также  о  внутренней  и  внешней  по¬
литике  османского  правительства  в  конце  XIX—начале  XX  века
и  его  попытках  политически  маневрировать  в  стремлении  мини¬
мизировать  экономические  потери  страны  при  строительстве
железных  дорог.  Борьба  за  получение  концессии  на  строительст¬
во  Багдадской  железной  дороги  Германией  развернулась  в  пери¬
од  царствования  султана  Абдул-Хамида  II  (позднее,  во  время
младотурецкой  революции,  свергнутого  с  престола  и  написав¬
шего  интересные  мемуары,  материалы  которых  Г.  Л.  Бондарев¬
ский  использовал  в  своей  книге).  Автор  работы  показывает,  что
султан  Абдул-Хамид  и  члены  османского  правительства  с  боль¬
шим  подозрением  смотрели  на  попытки  Германии  экономиче¬
ски  внедриться  в  Турцию,  и  только  острая  нужда  в  деньгах  за¬
ставила  их  согласиться  на  немецкие  условия  строительства.
 95  Бондаревский  Г.  Л.  Багдадская  дорога  и  проникновение  германского
империализма  на  Ближний  Восток  (1888—1903).  Ташкент,  1955.
 216

«Германские  газеты  требуют  уже  заселения  немцами  полосы
территории  вдоль  Багдадской  железной  дороги.  Что  воображают
эти  газетчики?  Не  думают  ли  они,  что  мы  отдадим  германским
колонистам  страны,  которые  наши  предки  купили  ценой  столь¬
ких  жертв  и  усилий?»  —  писал  Абдул-Хамид  II,  пытаясь  пока¬
зать  свою  патриотическую  позицию  в  вопросе  о  строительст¬
ве  Багдадской  железной  дороги.  И  здесь  прославившийся  на  всю
Европу  политический  тиран  не  грешил  против  истины.
 Г.  Л.  Бондаревский  не  был  востоковедом  в  точном  смысле
этого  слова  и  не  использовал  в  своих  трудах  источники  на  ту¬
рецком  языке,  однако  упомянутая  работа  вписывается  в  круг
османистических  исследований,  будучи  посвящена  анализу  важ¬
ных  событий  и  явлений,  предшествовавших  политическому  кра¬
ху  Османской  империи  в  XX  веке.
 А. 	Д.  Желтяков
(1925—1989)
 Анатолий  Дмитриевич  Желтяков  —  представитель  универ¬
ситетской  российской  османистики  второй  половины  XX  века,
воспитанник  Восточного  факультета  Ленинградского  государст¬
венного  университета,  где  он  долгое  время  преподавал,  а  позже
стал  заведующим  кафедрой  истории  стран  Ближнего  Востока,
почти  сорок  лет  читал  лекции  по  Средневековой,  Новой  и  Но¬
вейшей  истории  Турции,  а  также  вел  ряд  спецкурсов  и  семина¬
ров  по  истории  Турции  османского  периода.  Свой  научный  путь
он  начал  как  исследователь  новейшей  истории  Турции,  написав
работу  о  роли  турецкого  крестьянства  в  истории  националь¬
но-освободительной  борьбы  турецкого  народа  в  1918—1920  го¬
дах.  Этой  теме  была  посвящена  его  кандидатская  диссертация  и
несколько  статей  50—60-х  годов.  В  своей  кандидатской  работе
автор  показал  ту  огромную  роль,  которую  сыграли  простые  ту¬
рецкие  крестьяне,  массово  поддержавшие  Мустафу  Кемаля  и  по
сути  обеспечившие  победу  кемалистов  в  деле  спасения  страны
от  полного  уничтожения.
 С  начала  1960-х  годов  научные  интересы  А.  Д.  Желтякова
все  более  и  более  смещались  в  сторону  анализа  проблем  Средне¬
вековой  и  Новой  истории  Османской  империи.  Он  также  дея¬
тельно  работал  над  осуществлением  издания  извлечений  из
«Книги  путешествия»  знаменитого  турецкого  путешественника
XVII  века  Эвлии  Челеби.  В  этой  работе  участвовала  большая
группа  российских  туркологов,  которая  подготовила  перевод
тех  разделов  «Книги  путешествия»,  в  которых  Эвлия  Челеби
 217

описывал  земли  Молдавии  и  Украины,  Северного  Кавказа,  По¬
волжья  и  Закавказья.  Перевод  был  снабжен  обстоятельными
комментариями.  А.  Д.  Желтяков  координировал  работу  перевод¬
чиков,  ряд  текстов  перевел  сам,  а  также  осуществил  редакцион¬
ную  подготовку  этого  сложного  издания,  появившегося  в  трех
выпусках.96  Издание  русского  перевода  извлечений  из  «Книги
путешествия»  Эвлии  Челеби  стало  заметным  событием  в  рос¬
сийской  османистике,  существенным  вкладом  в  изучение  исто¬
рии  географической  науки  в  Османской  империи.  Оно  ввело  в
науку  важные  материалы,  связанные  с  историей  тех  земель,  ко¬
торые  посетил  Эвлия  Челеби  (Молдавия,  Южная  Украина,  Крым
и  др.),  проявивший  себя  в  своем  труде  внимательным  и  точным
наблюдателем.
 В  начале  1960-х  годов  в  научных  исследованиях  А.  Д.  Жел-
тякова  появилась  тема  истории  Османской  империи  конца
 XVIII—начала  XX  века.  Первым  результатом  работы  в  этом  на¬
правлении  стала  написанная  им  совместно  с  Ю.  А.  Петросяном
книга,  посвященная  истории  становления  и  развития  светского
образования  в  Османской  империи  в  эпоху  Нового  времени.97
Работа  была  задумана  и  выполнена  как  часть  исследования  по
истории  культуры  Турции  в  эпоху  Нового  времени.  Вместе  с  тем
ее  авторы  показали,  какое  большое  значение  для  последующе¬
го  политического  развития  страны  имело  учреждение  светских
школ,  какой  существенный  вклад  они  внесли  в  процесс  европеи¬
зации  и  модернизации  Османской  империи.
 Наиболее  значительным  вкладом  А.  Д.  Желтякова  в  россий¬
скую  османистику  стала  его  фундаментальная  работа  о  развитии
турецкой  печати  в  эпоху  Нового  времени.98  На  основе  широкого
круга  турецких  источников  автор  проследил  сложный  и  дли¬
тельный  процесс  становления  и  развития  книгопечатания  и  га¬
зетного  дела  в  Османской  империи  в  конце  XVIII—начале
XX  века.  Особенно  интересны  те  разделы  работы,  в  которых  на
основе  материалов  оригинальных  турецких  источников  проана¬
лизирована  роль  турецкой  прессы  в  период  борьбы  за  реформы
и  первую  турецкую  конституцию.  Материалы  изданной  по  этой
теме  книги  показывают,  какую  значительную  роль  сыграли
средства  массовой  информации  (турецкие  газеты  и  журналы)  в
формировании  общественно  активной  части  османского  обще¬
ства,  подарившей  Турции  идеологов  нового  курса  развития  стра¬
 96  Эвлия  Челеби.  Книга  путешествия.  Вып.  1.  М.:  Главная  редакция  вос¬
точной  литературы.  1961;  Вып.  2.  М.:  ГРВЛ,  1979;  Вып.  3.  М.:  ГРВЛ,  1983.
 97  Желтяков  А.  Д.,  Петросян  Ю.  А.  История  просвещения  в  Турции.  М.,  1965.
 98  Желтяков  А.  Д.  Печать  в  общественно-политической  и  культурной
жизни  Турции  (1729—1908).  М.,  1972.
 218

ны  —  сторонников  парламентаризма  и  ограничения  абсолютной
власти  султанов.  Исследование  А.  Д.  Желтякова  получило  высо¬
кую  оценку  специалистов  и  было  переведено  на  турецкий  язык  в
связи  с  юбилейной  датой  —  250-летием  турецкой  печати."
 В  70—80-х  годах  XX  века  А.  Д.  Желтяков  опубликовал  так¬
же  ряд  статей  по  истории  турецкой  прессы  при  младотурках,  ис¬
тории  просветительских  газет  в  Османской  империи,  по  изуче¬
нию  культуры  Турции  в  России.100  Особенно  интересна  опубли¬
кованная  уже  после  ухода  А.  Д.  Желтякова  из  жизни  его  статья  о
характере  и  особенностях  русско-турецких  культурных  связей  с
момента  их  зарождения  до  начала  XX  века.101
 В  целом  исследования  А.  Д.  Желтякова  внесли  значитель¬
ный  вклад  в  изучение  культуры  Османской  империи  в  эпоху  ре¬
форм,  занимая  свое  особое  место  в  османистике  советского  пе¬
риода.
 М.  С.  Мейер
(р.  1936)
 Михаил  Серафимович  Мейер,  выпускник  Института  стран
Азии  и  Африки  при  Московском  государственном  университете
(1960),  сразу  же  занял  особое  место  в  отечественной  османисти¬
ке,  посвятив  свои  труды  изучению  средневековой  и  позднесред¬
невековой  истории  Турции  —  теме,  которая  стала  и  остается
главной  в  его  исследованиях  на  протяжении  всей  его  профессио¬
нальной  деятельности.  Сфера  его  основных  научных  интере¬
сов  —  социально-экономическая  жизнь  Османской  империи.
М.  С.  Мейер  начал  свою  работу  в  османистике  с  изучения  город¬
ских  народных  движений  конца  XVII—начала  XVIII  века,  что
нашло  отражение  в  его  статье  о  восстании  городских  низов  в
Стамбуле  в  1730  году  (знаменитое  восстание  Патрона  Халиля,
выступившего  с  лозунгами  свержения  султана  и  его  везиров).
Результатом  восстания  стало  низложение  султана  Ахмеда  III  и
восшествие  на  престол  Махмуда  I.102  Автор  исследовал  не  толь¬
 99  Jeltyakov  A.  D.  Turkiye’nin  sosyo-politik  ve  kiiltiirel  hayatinda  basin  /  Ba¬
sin  Yayin  Genel  Miidurliigu.  [Ankara,  1979].
 100  Желтяков  А.  Д.  Изучение  культуры  Турции  в  России  и  СССР  //  Тюр¬
кологический  сборник  1978.  М.,  1984;  его  же.  Внутреннее  положение  Турции
в  1909—1910  гг.  при  младотурках  в  освещении  газеты  «Стамбульские  ново¬
сти»  //  Тюркологический  сборник  1978.  М.,  1984.
 101  Желтяков  А.  Д.  Русско-турецкие  культурные  связи  //  Россия  и  Восток.
Изд-во  СПбГУ,  2000.
 102  Мейер  М.  С.  Восстание  городских  низов  Стамбула  в  1730  г.  (причины
и  характер)  //  Народы  Азии  и  Африки.  №  4.  1963.
 219

ко  ход  событий  этого  восстания,  но  и  выявил  социальный  состав
его  участников,  а  также  экономические  причины,  лежавшие  в
основе  бунта  жителей  османской  столицы.
 В  70—80-е  годы  М.  С.  Мейер  опубликовал  несколько  иссле¬
дований  по  вопросам  социально-экономического  строя  Осман¬
ской  империи,  периодизации  ее  истории.  Очевидно  концеп¬
туальный  характер  имели  его  статьи  о  социальном  устройстве  и
новых  явлениях  в  социально-политической  жизни  Турции  в
XVII—XVIII  веках,  о  роли  ислама  в  ее  политической  системе  в
эпоху  Средневековья.103  В  эти  же  годы  М.  С.  Мейером  были  из¬
даны  очерки  по  истории  Турции  XIV—XVII  веков  (в  виде  от¬
дельных  глав)  в  книге  «История  стран  Азии  и  Африки  в  средние
века».104  Необходимость  их  написания  была  связана  во  многом
с  преподавательской  деятельностью  М.  С.  Мейера  в  Институте
стран  Азии  и  Африки  при  МГУ,  в  котором  он  и  по  сей  день  ве¬
дет  занятия  (а  с  1994  года  исполняет  обязанности  директора  это¬
го  высшего  учебного  заведения).
 Начиная  с  70-х  годов  внимание  М.  С.  Мейера  было  сконцен¬
трировано  на  изучении  предпосылок  и  последствий  социаль¬
но-политического  кризиса  Османской  империи  в  XVIII  веке.  Ис¬
следование  этого  этапа  османской  истории  стало  для  историков
Турции  ключом  к  пониманию  особенностей  исторического  пути
Османской  империи  в  XIX—начале  XX  века.  Эта  проблема  серь¬
езно  изучалась  международным  сообществом  историков-осма-
нистов,  и  М.  С.  Мейеру  принадлежит  существенный  вклад  в  ана¬
литическое  рассмотрение  социально-политических  причин  кри¬
зиса,  который  переживала  в  этот  период  империя,  и  его  влияния
на  судьбу  османского  государства.  Этой  теме  была  посвящена
докторская  диссертация  автора  «Социально-политический  кри¬
зис  Османской  империи  в  XVIII  веке»,  защищенная  в  1989  году.
Она  же  легла  в  основу  изданной  М.  С.  Мейером  в  1991  году  кни¬
ги.105
 103  Мейер  М.  С.  К  характеристике  экономической  жизни  городов  Осман¬
ской  империи  в  XVIII  в.  //  Проблемы  генезиса  капитализма.  М.,  1978;  его  же.
Новые  явления  социально-политической  жизни  Османской  империи  //  Осман¬
ская  империя.  Система  государственного  управления  и  этнорелигиозных  от¬
ношений.  М.,  1986;  его  же.  О  соотношении  светской  и  духовной  власти  в
османской  политической  системе  в  XVI—XVIII  вв.  //  Ислам  в  истории  народов
Востока.  М.,  1981.
 104  Мейер  М.  С.  Турция  (Османская  империя)  в  XIV—XV  веках;  Турция
(Османская  империя)  в  XVI—XVII  веках  (совм.  с  Н.  А.  Смирновым)  //  Исто¬
рия  стран  Азии  и  Африки  в  средние  века.  М.,  1968.
 105  Мейер  М.  С.  Османская  империя  в  XVIII  веке.  Черты  структурного
кризиса.  М.,  1991.
 220

Указанная  монография  М.  С.  Мейера  —  одна  из  самых  зна¬
чительных  работ  российских  османистов  —  отличается  исклю¬
чительной  широтой  источниковедческой  базы  исследования.
Кроме  большого  круга  русских  архивных  материалов,  в  том  чис¬
ле  дипломатических  донесений,  автор  привлек  к  своей  работе
многие  публикации  турецких  источников.  В  работе  использова¬
на  также  обширная  научная  литература,  относящаяся  к  теме  ис¬
следования.  В  книге  М.  С.  Мейера  представлен  подробный  ана¬
лиз  эволюции  аграрных  отношений  и  основных  черт  городской
экономики  Османской  империи  в  XVII—XVIII  веках,  проанали¬
зирована  эволюция  институтов  центральной  и  провинциальной
власти  в  империи  османов.  Новизна  данной  работы  М.  С.  Мейе¬
ра  заключается  в  постановке  вопроса  о  темпах  социально-эконо¬
мической  и  политической  эволюции  османского  государства  —
и  шире,  государств  Востока  в  эпоху  позднего  Средневековья  и
Нового  времени.  В  работе  исследуются  механизмы,  лежавшие  в
основе  наметившегося  отставания  развития  османского  государ¬
ства  от  европейских  стран,  подробно  рассмотрены  особенности
функционирования  его  социальных  институтов,  уровень  эконо¬
мического  развития,  внутренние  потенции  его  эволюции,  тради¬
ционные  ценностные  ориентации  османской  правящей  верхуш¬
ки.  В  этом  исследовании,  очень  современном  по  своим  научным
подходам  и  методологии,  автор  обнаружил  как  свое  тяготение  к
институциональному  анализу,  так  и  отменное  ремесло  историка,
продемонстрировав  высокую  способность  оценивать  все  много¬
образие  фактов  и  социальных  связей,  умело  балансировать  на
грани  конкретно-исторического  и  формального  научного  опи¬
сания.
 Почти  одновременно  с  публикацией  указанной  монографии
М.  С.  Мейер  издал  подготовленную  им  совместно  с  Д.  Е.  Ереме¬
евым  книгу,  в  которой  освещена  вся  история  Османского  госу¬
дарства.106  В  книге  представлено  хорошо  организованное  и  кон¬
цептуально  богатое  изложение  Средневековой  и  Новой  истории
империи  османов,  дано  освещение  основных  событий  социаль¬
ной  и  политической  истории  Османской  державы,  показаны  осо¬
бенности  ее  государственного  устройства,  причины  упадка
империи  в  XVIII  веке,  рассказано  о  многих  предпринятых  по¬
пытках  проведения  реформ  с  целью  предотвращения  распада
страны.  Книга  стала  не  только  удачным  учебным  пособием  для
студентов  востоковедных  специальностей,  но  и  серьезным  обоб¬
щающим  трудом,  отражающим  основные  достижения  отечест¬
 106  Еремеев  Д.  Е.,  Мейер  М.  С.  История  Турции  в  Средние  века  и  Новое
время.  Изд-во  Московского  университета,  1992.
 221

венной  и  зарубежной  османистики  в  области  исследования  исто¬
рии  Османской  империи.
 В  80—90-х  годах  М.  С.  Мейер  опубликовал  ряд  статей  по
актуальным  проблемам  османской  истории,  свидетельствующих
о  большой  широте  его  творческого  диапазона  как  историка.  Это
статьи  о  роли  вакфов  в  жизни  Османской  империи,  о  характере
правящего  класса  страны,  об  особенностях  демографических
процессов  в  империи  османов,  роли  ислама  в  государственной  и
политической  системе  страны,  о  русско-турецких  отношениях  в
XVI  веке.  Все  эти  публикации  являются  существенным  вкладом
в  российскую  османистику.107  Их  общей  чертой  является  оче¬
видное  стремление  автора  к  концептуальному  анализу  при  рас¬
смотрении  тех  или  иных  черт  экономической  и  политической
жизни  державы  османов,  что  позволяет  увидеть  особенное  в  эко¬
номическом,  социальном  и  политическом  развитии  Османского
государства.
 И.  Е.  Петросян
(р.  1946)
 Ирина  Евгеньевна  Петросян  (Фадеева)  окончила  Восточный
факультет  Ленинградского  государственного  университета  в
1969  году  и  с  1972  по  2005  год  являлась  сотрудницей  Ленин¬
градского  отделения  (СПб.  филиала)  Института  востоковедения
РАН.  Ее  кандидатская  диссертация,  посвященная  деятельности
«отца»  первой  турецкой  конституции,  Мидхат-паши  (защищена
в  1972  году),  легла  в  основу  изданной  ею  в  1977  году  книги
«Мидхат-паша.  Жизнь  и  деятельность».108
 В  работе  подробно  освещена  государственная  деятельность
выдающегося  турецкого  политического  деятеля  Ахмеда  Мидха-
та  и  его  роль  в  качестве  лидера  турецких  конституционалистов
XIX  века,  рассмотрены  общественно-политические  взгляды
 107  Мейер  М.  С.  К  характеристике  правящего  класса  в  Османской  импе¬
рии  XVI—XVII  вв.  //  Средневековый  Восток.  М.,  1980;  его  же.  Роль  вакфов  в
развитии  городов  Османской  империи  в  XV—XVII  вв.  //  Общество  и  государ¬
ство  на  Балканах  в  Средние  века.  Калинин,  1980;  его  же.  Реформы  в  Осман¬
ской  империи  и  улемы  (первая  половина  XVIII  в.)  //  Ислам  в  странах  Ближнего
и  Среднего  Востока.  М.,  1982;  его  же.  Особенности  демографических  процес¬
сов  в  Османской  империи  XV—XVI  вв.  и  их  социально-экономические  по¬
следствия  //  Демографические  процессы  на  Балканах  в  средние  века.  Калинин,
1984;  его  же.  Россия  и  Османская  империя  от  начала  XVI  в.  до  1569  г.  Форми¬
рование  общих  границ  двух  государств  //  От  Стамбула  до  Москвы.  М.,  2003.
 108  Фадеева  И.  Е.  {Петросян).  Мидхат-паша.  Жизнь  и  деятельность.  М.,
 1977.
 222

Мидхат-паши.  Автор  книги  использовал  в  своем  исследовании
богатейшие  архивные  материалы  из  Архива  внешней  политики
России  (донесения  русского  посла  в  Стамбуле,  русских  консу¬
лов  в  различных  провинциях  Османской  империи,  в  которых
Мидхат-паша  работал  в  качестве  генерал-губернатора),  а  также
турецкие  источники,  из  которых  важнейшими  остаются  два  тома
воспоминаний  Мидхата.  Исследование  И.  Е.  Петросян  дает  кар¬
тину  острой  внутриполитической  борьбы,  развернувшейся  в
правительственных  кругах  Турции  в  период  обострения  Восточ¬
ного  вопроса  в  1875—1877  годах,  исключительную  искусность
турецкой  дипломатии,  ее  умение  лавировать  в  сложных  внешне¬
политических  обстоятельствах,  умонастроение  европейски  об¬
разованных  слоев  страны,  всеми  возможными  средствами  стре¬
мившихся  спасти  империю  от  развала.  Впервые  в  отечественной
османистике  на  примере  Мидхат-паши  подробно  описывается
деятельность  турецких  губернаторов  в  болгарской  и  арабских
провинциях  Османской  империи.
 Второй  значительной  работой  И.  Е.  Петросян  стало  издание
и  перевод  на  русский  язык  анонимного  турецкого  сочинения
«Мебде-и  канун-и  йеничери  оджагы  тарихи»,  написанного,  как
доказывает  автор  публикации,  в  самом  начале  XVII  века109  чело¬
веком,  имевшим  самое  непосредственное  отношение  к  деятель¬
ности  янычарского  корпуса.  Издание  текста  осуществлено  по
рукописи  из  коллекции  нынешнего  Института  восточных  руко¬
писей  РАН.  Содержание  сочинения  представляет  огромный  ин¬
терес,  так  как  в  нем  дано  описание  истории  янычарского  войска
и  его  состояния  в  начале  XVII  века.  Учитывая  большую  воен¬
но-политическую  роль,  которую  сыграли  янычары  в  истории
Османской  империи,  введение  в  науку  такого  рода  источника
являлось  важным  для  отечественной  османистики.  Переводу
предпослано  введение,  в  котором  помимо  текстологического
анализа  списка  дан  очерк  истории  янычарского  корпуса  и  пока¬
зана  его  роль  в  общественно-политической  жизни  страны.
 И.  Е.  Петросян  написано  много  статей  по  истории  военной
организации  в  средневековой  Османской  империи,  работ  источ¬
никоведческого  характера  (по  истории  турецких  рукописей  из
указанной  коллекции  Института  восточных  рукописей  РАН),  а
также  по  различным  вопросам  османской  истории.110
 109  Мебде-и  канун-и  йеничери  оджагы  тарихи  (История  происхождения
законов  янычарского  корпуса)  /  Издание  текста,  перевод  с  турецкого,  введе¬
ние,  комментарий  и  указатели  И.  Е.  Петросян.  М.,  1987.
 110  Петросян  И.  Е.  К  истории  создания  янычарского  корпуса  //  Тюрколо¬
гический  сборник  1978.  М.,  1984;  ее  же.  Трактат  о  янычарах  как  источник  по
истории  Османской  империи  начала  XVII  в.  //  Источниковедение  и  текстоло-
 223

Обращаясь  в  своих  работах  к  вопросам  средневековой  исто¬
рии  Турции  и  ее  литературы,  И.  Е.  Петросян  не  утратила  интере¬
са  и  к  турецким  событиям  Нового  времени,  связанным  с  эпохой
реформ  в  Османской  империи  второй  половины  XIX  века.  Со¬
вместно  с  Ю.  А.  Петросяном  в  этой  связи  была  издана  книга
«Османская  империя.  Реформы  и  реформаторы»,111  которая  по¬
казывает  реформаторское  движение  в  Турции  в  «идеях  и  лицах»,
подчеркивает  значение  личности  в  истории,  субъективных  об¬
стоятельств,  в  немалой  степени  влияющих  на  исторический
процесс.
 Н.  А.  Дулина
(1925—2005)
 Нинель  Александровна  Дулина  окончила  Ленинградский  го¬
сударственный  университет  в  1960  году  (годы  ее  учебы  были
прерваны  на  несколько  лет  в  результате  обрушившейся  на
нее  незаконной  репрессии  в  40-х  годах  XX  века),  после  чего
она  стала  сотрудницей  Ленинградского  отделения  Института
востоковедения  АН  СССР,  в  котором  проработала  до  1990  года.
Н.  А.  Дулина,  вместе  с  В.  Г.  Гузевым  и  Ю.  А.  Ли,  приняла  актив¬
ное  участие  в  подготовке  биобиблиографического  словаря  оте¬
чественных  тюркологов  (дореволюционный  период),  помогая  в
работе  над  ним  акад.  А.  Н.  Кононову;  проделала  большую  биб¬
лиографическую  работу  для  туркологической  части  богатейшей
библиотеки  Института  востоковедения  в  Ленинграде  (ныне  Ин¬
ститут  восточных  рукописей  РАН).  Одновременно  она  присту¬
пила  к  исследованию  одного  из  важных  периодов  реформатор¬
ского  движения  в  Османской  империи  XIX  века  —  эпохи  Танзи-
мата,  сконцентрировав  свое  внимание  на  крупной  политической
фигуре  того  времени  —  Мустафе  Решид-паше,  проводнике  и
инициаторе  многих  реформ,  действовавшем  в  сложных  для  стра¬
 гия  средневекового  Ближнего  и  Среднего  Востока.  М.,  1984;  ее  же.  Янычар¬
ские  гарнизоны  в  провинциях  Османской  империи  в  XVI—XVII  вв.  //  Осман¬
ская  империя.  Система  государственного  управления,  социальные  и  этнорели¬
гиозные  проблемы.  М.,  1986;  ее  же.  О  трех  анонимных  рукописях  ИВ  АН
СССР  //  Тигсо1о§юа.  Л.,  1986;  ее  же.  Мустафа  Селяники  и  его  «История»  //  Ис¬
ториография  и  источниковедение  истории  стран  Азии  и  Африки.  Вып.  10.  Л.,
1987;  ее  же.  Турецкие  социально-политические  трактаты  XVI—XVII  вв.  //  На¬
роды  Азии  и  Африки.  1989.  №  6;  К  вопросу  о  социальном  составе  джелялий-
ской  смуты  (конец  XVI—начало  XVII  в.)  //  Тюркологический  сборник  2005.
М.,  2006.
 111  Петросян  И.  Е.,  Петросян  Ю.  А.  Османская  империя.  Реформы  и  ре¬
форматоры  (конец  XVIII—начало  XX  в.).  М.,  1993.
 224

ны  внешнеполитических  условиях.  В  1979  году  Н.  А.  Дулина  за¬
щитила  кандидатскую  диссертацию  по  теме  «Османская  дипло¬
матия  в  период  турецко-египетского  конфликта  1831—1841  гг.».
Результатом  этих  исследований  Н.  А.  Дул  иной  стало  появление
двух  книг.  Первая  написанная  Н.  А.  Дулиной  работа  освещала
внешнюю  политику  Османской  империи  в  30—40-е  годы
XIX  века.112  (Этой  теме  была  посвящена  также  ее  статья  в  «Тюр¬
кологическом  сборнике».113)  Вторая  —  «Танзимат  и  Мустафа
Решид-паша»114  —  была  посвящена  внутренней  политике  Мус¬
тафы  Решида  и  его  деятельности  в  качестве  реформатора.
Основным  (помимо  других)  источником  для  написания  обеих
работ  послужили  документы  из  турецких  архивов,  изданные  ста¬
рейшим  турецким  историком  Решидом  Кайнаром  в  его  книге
«Мустафа  Решид-паша  и  Танзимат».115
 В  своей  первой  книге  немалое  место  Н.  А.  Дулина  уделила
характеристике  османской  дипломатии  в  30-х  годах  XIX  века,  ее
действиям  в  период  турецко-египетского  конфликта  1830—на¬
чала  1840-х  годов.  Автор  рассматривает  посольскую  деятель¬
ность  Мустафы  Решида  в  Париже  и  Лондоне  во  второй  половине
1830-х  годов,  действия  османской  дипломатии  на  завершающих
этапах  турецко-египетского  конфликта,  а  также  ряд  важных  мер,
предпринятых  турками  в  их  отношениях  с  Грецией.  В  этой  же
книге  освещены  алжирская  проблема  и  турецко-французское  со¬
перничество  в  Тунисе.  Эта  работа  Н.  А.  Дулиной  ввела  в  науч¬
ный  оборот  отечественной  османистики  многие  факты  диплома¬
тической  истории  Турции  указанного  периода.
 Вторая  книга  Н.  А.  Дулиной,  посвященная  Мустафе  Ре-
шид-паше  и  турецким  реформам  Танзимата,  является  важным
вкладом  в  научную  разработку  вопросов,  связанных  с  характе¬
ром  внутренних  реформ,  провозглашенных  в  Османской  импе¬
рии  в  40—50-е  годы  XIX  века.  Эта  же  тема  специально  рассмот¬
рена  Н.  А.  Дулиной  в  ее  статье  «Из  истории  зарождения  пред¬
ставительных  институтов  в  Османской  империи  (40-е  годы
XIX  в.)»,  опубликованной  в  тюркологическом  сборнике  «Turco-
logica  1986»  (Л.,  1986).
 Наряду  с  указанными  работами  Н.  А.  Дулина  опублико¬
вала  в  1980-х  годах  ряд  статей  по  истории  Османской  импе¬
рии  эпохи  Нового  времени.  Заслуживают  особого  упоминания
 112Дулина  H.A.  Османская  империя  в  международных  отношениях
(30—40-е  года  XIX  в.).  М.,  1980.
 113  Дулина  Н.  А.  Изменения  в  османской  дипломатии  (30-е  годы  XIX  в.)  //
Тюркологический  сборник  1973.  М.,  1975.
 114  Дулина  Я.  А.  Танзимат  и  Мустафа  Решид-паша.  М.,  1984.
 115  Kaynar  R.  Mustafa  Re§it  ра§а  ve  Tanzimat.  Ankara,  1954.
 225

статьи  «Изменение  в  местном  управлении  в  период  Танзимата»
(в  сборнике  «Государственная  власть  и  общественные  струк¬
туры  в  арабских  странах».  М.,  1985),  «Садык-паша  и  его  проек¬
ты  реформ»  (в  «Тюркологическом  сборнике  1979».  М.,  1985)  и
«Отношения  Мустафы  Решид-паши  к  проблеме  статуса  хрис¬
тианского  населения  Османской  империи»  (в  «Тюркологиче¬
ском  сборнике  1976»,  М.,  1978).
 С.  М.  Иванов
(1946—2009)
 Сергей  Михайлович  Иванов  (выпускник  Восточного  фа¬
культета  Ленинградского  государственного  университета),  рано
ушедший  из  жизни  исследователь  истории  Османской  империи,
выделялся  среди  современных  российских  османистов  удачным
сочетанием  профессий  историка  и  экономиста.  Его  исследова¬
ния  в  значительной  мере  продолжили  работы  по  истории  эконо¬
мики  Турции  А.  Д.  Новичева.  С.  М.  Иванов  начал  свою  научную
деятельность  с  исследования  проблем  мировой  экономики  и
особенностей  неоколониализма,  читая  соответствующие  курсы
студентам  экономического  факультета  Ленинградского  государ¬
ственного  университета.  Темой  его  кандидатской  диссертации
стала  «Империалистическая  политика  государственной  эконо¬
мической  „помощи”  на  современном  этапе:  сущность,  проти¬
воречия,  перспективы»  (защищена  в  1974  году).  С  1974  года
С.  М.  Иванов  несколько  отошел  от  «политической  экономии»
и  сосредоточился  на  исследовании  экономической  истории  Тур¬
ции  эпохи  Средневековья  и  Нового  времени,  одновременно  за¬
нимаясь  преподавательской  деятельностью  на  Восточном  фа¬
культете  ЛГУ.  Первая  значительная  работа  С.  М.  Иванова-осма-
ниста  увидела  свет  в  1989  году.  Он  выступил  в  роли  автора
большинства  глав  в  коллективном  труде  российских  османистов
о  внешнеэкономических  связях  Османской  империи.  С.  М.  Ива¬
нов  дал  анализ  внешнеэкономических  отношений  и  внешней
торговли  Турции  в  XIX  веке,  ее  внешнеэкономических  связей  и
места  в  системе  мирового  капиталистического  хозяйства.  Автор
специально  рассмотрел  характер  влияния  внешнеэкономических
отношений  Османского  государства  на  проходившие  в  ней  соци¬
ально-экономические  процессы.  Оценивая  результат  данного  ис¬
следования  С.  М.  Иванова,  как  и  других  участников  этого  изда¬
ния,  следует  сказать,  что  авторам  удалось  дать  полную  картину
торгово-экономических  связей  Османской  империи  с  экономи¬
чески  более  развитыми  странами  Европы  и  показать  решающую
 226

роль  этих  связей  в  развитии  процессов  социальной  эволюции
Турции  на  позднем  этапе  Нового  времени.116
 В  1990—начале  2000-х  годов  С.  М.  Иванов  продолжил
исследование  в  области  экономической  истории  Османской  им¬
перии  в  эпоху  Нового  времени.  Об  этом  свидетельствует  целая
серия  его  статей,  в  которых  рассматривались  экономические
факторы  развития  страны  и  особые  черты  ее  традиционной  эко¬
номической  культуры.117  Ряд  своих  статей  С.  М.  Иванов  посвя¬
тил  русско-турецким  экономическим,  и  в  частности  торговым,
отношениям.118  Отличительной  особенностью  работ  С.  М.  Ива¬
нова  этого  времени  является  стремление  автора  к  концептуаль¬
ному  рассмотрению  вопросов  экономической  истории  Осман¬
ской  империи  в  контексте  мировой  экономической  истории.
 Многолетние  изыскания  С.  М.  Иванова  в  области  экономи¬
ческой  истории  Турции  завершились  успешной  защитой  доктор¬
ской  диссертации  на  тему  «Османская  империя  в  мировой  эко¬
номической  системе  (вторая  половина  XIX—начало  XX  в.)»,  на
основе  которой  им  была  издана  монография.119  Автор  привлек  к
исследованию  все  доступные  источники  и  литературу,  в  том
числе  ценные  материалы  отечественных  архивов.  На  протяже¬
нии  всей  работы  автор  выдерживает  принцип  синтеза  формаци¬
онного  и  цивилизационного  подходов  к  анализу  исторического
материала.  Особенную  значимость  книге  С.  М.  Иванова  придает
то,  что  она  предлагает  читателю  целостную  разработку  пробле¬
 116  Внешнеэкономические  связи  Османской  империи  в  Новое  время  (ко¬
нец  XVIII—начало  XX  в.)  /  Авторы:  С.  М.  Иванов  (гл.  II,  III,  IV,  Заключение),
Н.  Г.  Киреев  (гл.  III,  раздел  «Начало  проникновения  американского  империа¬
лизма  на  Ближний  Восток»),  М.  С.  Мейер  (Вместо  введения);  В.  И.  Шеремет
(гл.  I).  М.,  1989.
 117  Иванов  С.  М.  Приватизация  в  Османской  империи:  уроки  истории  //
Госсобственность,  госкапитализм,  приватизация:  Уроки  истории  и  современ¬
ность.  М.,  1991;  его  же.  Человек  в  изменяющемся  экономическом  пространст¬
ве  Османской  империи  (к  вопросу  о  зарождении  капиталистического  уклада  в
мусульманской  этноконфессиональной  среде)  //  Исламские  страны  и  регионы.
М.,  1994;  его  же.  Опыт  трансформации  традиционной  экономической  культу¬
ры  Турции  //  Восточный  мир:  Опыты  общественной  трансформации.  М.,  2001;
его  же.  Экономическая  история  Османской  империи.  Размышления  о  новых
подходах  к  решению  старых  проблем  //  Российское  востоковедение  в  память  о
М.  С.  Капице.  М.,  2001.
 118  Иванов  М.  С.  Из  истории  русско-турецкой  торговли  в  XVII—начале
XX  в.  //  Зарубежный  Восток:  Вопросы  истории  торговли  с  Россией.  М.,  2000;
его  же.  Россия  и  Турция  (общее  и  особенное  в  историческом  развитии  в  эпоху
средневековья  и  новое  время  //  Россия  и  Восток.  Изд-во  Санкт-Петербургского
университета,  2002.
 119  Иванов  С.  М.  Османская  империя  в  мировой  экономической  системе
(вторая  половина  XIX—начало  XX  века).  Изд-во  Санкт-Петербургского  госу¬
дарственного  университета,  2005.
 227

мы  воздействия  социокультурных  факторов  на  хозяйственные
связи  Османской  империи  с  капиталистическим  Западом  и  Рос¬
сией.  В  работе  рассмотрены  характер  и  механизм  взаимодейст¬
вия  разнотипных  экономических  культур.  Книга  аналитически  и
многоаспектно  показывает  весь  комплекс  проблем,  связанных  с
экономическим  взаимодействием  двух  формационно  и  культур¬
но  отличных  друг  от  друга  миров.  Наконец,  в  этой  работе  ос¬
новательно  проанализированы  вопросы  влияния  внешнеэко¬
номических  связей  на  экономические  и  социальные  процессы
в  Османской  империи  в  XIX—начале  XX  века.
 Особенностью  всех  работ  С.  М.  Иванова  является  его  ост¬
рый  интерес  к  «инаковости»  социально-экономического  и  куль¬
турного  развития  Османской  империи,  особому  характеру  ос¬
манской  ментальности,  повлиявших  на  ход  ее  эволюции.  Оце¬
нивая  вклад  С.  М.  Иванова  в  российскую  османистику,  следует
отметить,  что  его  опыт  историка  и  экономиста  позволил  запол¬
нить  существенную  лакуну  в  наших  знаниях  об  истории  и  эконо¬
мике  Османской  империи  в  Новое  время.
 И.  Л.  Фадеева
(р.  1938)
 Ирма  Львовна  Фадеева,  выпускница  Восточного  факультета
Ленинградского  государственного  университета  (окончила  его  в
1963  году),  вошла  в  российскую  османистику  целым  рядом  ис¬
следований  по  истории  Османской  империи  в  эпоху  Нового
времени.  Тема  ее  кандидатской  диссертации,  защищенной  в
1978  году,  —  «Османская  империя  после  Крымской  войны  и  ан¬
гло-турецкие  отношения  в  50—60-х  гг.  XIX  в.»  —  во  многом
определила  круг  ее  будущих  исследований,  посвященных  раз¬
личным  аспектам  истории  Османской  империи  в  XIX  веке.  Диа¬
пазон  ее  научных  интересов  в  70—90-е  годы  XX  века  достаточ¬
но  широк,  о  чем  свидетельствуют  статьи,  посвященные  полити¬
ческому  положению,  международным  отношениям,  экономике
Турции  в  50—60-х  годах  XIX  века.120  Наряду  с  этими  темами
И.  Л.  Фадеева  исследовала  вопросы  культурного  развития  осма¬
нов  в  XIV—XV  веках,121  не  прекращая  своих  научных  разыска¬
 120  Фадеева  И.  Л.  Финансовое  положение  Турции  в  50—60  гг.  XIX  в.  //
Вопросы  экономического  развития  стран  Ближнего  и  Среднего  Востока.  М.,
1979;  ее  же.  Основные  черты  программы  османских  реформаторов  50—
60-х  гг.  XIX  в.  Али-паши  и  Фуада-паши  //  Народы  Азии  и  Африки.  №  4.  1978,  и  др.
 121  Фадеева  И.  Л.  Из  истории  системы  образования  и  научных  знаний  в
Турции  в  конце  XIV—XV  вв.  //  История  и  идеология  стран  Востока.  М.,  1978.
 228

ний  в  области  международных  и  экономических  отношений
Турции,  в  частности  английской  экспансии  в  Османской  импе¬
рии  в  50—60-х  годах  XIX  века.  После  публикации  статьи  об  анг¬
лийской  экспансии  в  Турции  после  Крымской  войны  в  «Тюрко¬
логическом  сборнике  1976»  (М.,  1978)  И.  Л.  Фадеева  продолжи¬
ла  работу  над  этой  темой  и  уже  через  четыре  года  опубликовала
свою  первую  книгу,  посвященную  англо-турецким  отношениям
в  середине  XIX  века.122  На  основе  широкого  круга  источников  и
специальной  литературы  автор  показал  характер  и  направлен¬
ность  английской  дипломатии  в  период  Крымской  войны,  а  так¬
же  действия  английских  представителей  в  Стамбуле  в  интересах
англо-французского  капитала,  которые  способствовали  финан¬
совому  закабалению  Османской  империи.
 Наиболее  значительным  вкладом  И.  Л.  Фадеевой  в  отечест¬
венную  османистику  являются  ее  исследования  процесса  идей¬
ной  эволюции  османского  общества  в  XIX  веке.  Публикация
нескольких  статей  в  рамках  этой  темы123  завершилась  подготов¬
кой  и  изданием  фундаментальной  монографии  «Официальные
доктрины  в  идеологии  и  политике  Османской  империи  (осма-
низм—панисламизм)».124  В  этой  книге  дан  глубокий  анализ  про¬
цесса  зарождения  и  развития  официальных  доктрин  Османской
империи:  османизма  и  панисламизма,  сыгравших  в  XIX  веке
значительную  роль  в  формировании  внешней  и  внутренней  по¬
литики  страны.  Автор  прослеживает  процесс  внедрения  этих
доктрин  в  государственную  практику  и  общественную  жизнь
страны.  Особо  в  книге  рассмотрен  панисламизм  в  эпоху  султана
Абдул-Хамида  II,  когда  панисламистская  доктрина  была  предло¬
жена  в  качестве  альтернативы  процессу  европеизации  в  государ¬
ственной  жизни  Османской  империи.  Особую  ценность  моно¬
графии  И.  Л.  Фадеевой  придают  представленные  в  приложении
переводы  ряда  важных  документов  эпохи  Танзимата.  Круг  ис¬
пользованных  источников  и  литературы  весьма  обширен,  в  част¬
ности  широко  представлены  материалы  из  Архива  внешней  по¬
литики  России.  Изданная  работа  была  защищена  автором  как
докторская  диссертация  (1990).
 122  Фадеева  И.  Л.  Османская  империя  и  англо-турецкие  отношения  в  се¬
редине  XIX  в.  М.,  1982.
 123  Отметим  статьи:  Фадеева  И.  Л.  Формирование  новых  политических
установок  в  эпоху  правления  султана  Махмуда  II  //  Тюркологический  сборник
1979.  М.,  1985;  ее  же.  Новые  тенденции  в  политике  Порты  начала  70-х  годов
XIX  в.  //  Тюркологический  сборник  1978.  М.,  1984.
 124  Фадеева  И.  Л.  Официальные  доктрины  в  идеологии  и  политике
Османской  империи  (османизм—панисламизм).  М.,  1985.
 229

Для  работ  И.  Л.  Фадеевой  характерно  стремление  автора
к  широким  обобщениям,  к  теоретическому  осмыслению  собы¬
тий  в  Османской  империи  в  XIX  веке  в  контексте  мировой  исто¬
рии.  Именно  эта  сторона  ее  исследовательской  деятельности,
умение  работать  в  сравнительно-исторической  области,  позво¬
лила  И.  Л.  Фадеевой  написать  книгу,  посвященную  мусуль¬
манскому  институту  власти  на  Ближнем  Востоке.125  Тема  эта,
рассмотренная  автором  более  в  аспекте  идейного  обоснования
верховной  власти,  очень  важна  для  понимания  многих  социаль¬
но-экономических  и  политических  особенностей  развития  стран
мусульманского  Востока,  их  «особого»  пути  в  истории.
 Г.  А.  Клейнман
(Р-  1917)
 Галина  Александровна  Клейнман  окончила  в  1940  году  ис¬
торический  факультет  Института  философии,  литературы  и  ис¬
тории  (Москва).  Ее  кандидатская  диссертация,  которую  она  за¬
щитила  в  1949  году,  была  посвящена  истории  янычарского  кор¬
пуса  («Кризис  военной  системы  феодальной  Турции:  К  истории
уничтожения  янычарского  корпуса»).  Той  же  теме  посвящена  и
вышедшая  в  1989  году  ее  книга,  являющаяся  важным  вкладом  в
изучение  истории  Османской  империи  эпохи  Нового  времени.126
Исследование  военной  реформы,  связанной  с  уничтожением  яны¬
чарского  корпуса,  поставлено  в  книге  в  широкий  исторический
контекст.  На  обширном  круге  источников  автором  представле¬
ны  первые  попытки  турецких  султанов  преобразовать  свое  вой¬
ско,  упразднив  знаменитый  корпус  янычар,  ставший  к  началу
XIX  века  не  только  малоэффективным,  но  и  очевидно  вредным
социальным  и  военным  институтом  османского  государства,
препятствовавшим  всякому  изменению  в  системе  управления
страны.  Значение  янычарского  корпуса,  постоянной  армии,  состо¬
явшей  на  государственном  жалованье,  было  огромным.  Осман¬
ская  империя,  как  военная  держава,  во  многом  обязана  янычар¬
скому  войску  большинством  своих  завоеваний  в  эпоху  Средне¬
вековья.  Его  история  остается  интереснейшей  страницей  разви¬
тия  Турции.  В  книге  Г.  А.  Клейнман,  сравнительно  небольшой
по  объему,  содержится  обстоятельный  анализ  состояния  Осман¬
ской  империи  в  период  подготовки  военной  реформы  и  упразд¬
 125  Фадеева  И.  Л.  Концепция  власти  на  Ближнем  Востоке.  М.,  1993.
 126  Клейнман  Г.  А.  Армия  и  реформы.  Османский  опыт  модернизации.
М.,  1989.
 230

нения  янычарского  корпуса  султаном  Махмудом  II  в  1826  году,
описываются  не  только  непосредственные  обстоятельства  этого
события,  но  и  дается  характеристика  янычарского  корпуса  как
военного  и  социально-политического  института,  показано  зна¬
чение  проведенной  Махмудом  II  военной  реформы  в  контексте
начавшегося  реформирования  Османской  империи,  первых  ее
шагов  на  пути  европеизации  и  модернизации.  Ценность  этой
книги  определяется  использованием  большого  круга  источников
по  теме  исследования,  среди  которых  особое  место  занимают
материалы  Архива  внешней  политики  России.
 Г.  А.  Клейнман  является  также  автором  ряда  статей,  в  ко¬
торых  освещаются  некоторые  аспекты  русско-турецких  отноше¬
ний.  В  частности,  исследовательница  посвятила  обстоятельную
статью  деятельности  М.  П.  Вронченко,127  а  также  русско-турец¬
кому  союзу  1799  года.128  Одна  из  ее  работ  рассматривает  рус¬
ские  архивные  материалы  в  качестве  источника  для  изучения  от¬
ношений  между  Россией  и  Османской  империей.129
 В. 	И.  Шпилъкова
(р.  1923)
 Вера  Ивановна  Шпилькова  окончила  исторический  факуль¬
тет  Московского  государственного  университета  (1949)  и  уже  в
1953  году  защитила  кандидатскую  диссертацию  по  теме  «Аме¬
риканские  планы  захвата  Турции  после  Первой  мировой  войны:
(1919—1920  гг.)»,  связанной  с  османско-турецкой  историей  в
период  краха  Османской  империи  и  начала  национально-осво¬
бодительной  борьбы  под  руководством  Мустафы  Кемаля.  Почти
полвека  В.  И.  Шпилькова  преподавала  в  Московском  государст¬
венном  педагогическом  институте,  где  читала  как  общие  курсы
по  всемирной  истории,  так  и  спецкурсы  по  истории  Османской
империи.  В  50—60-х  годах  она  опубликовала  несколько  статей  о
проникновении  американского  капитала  в  Османскую  империю
в  конце  XIX—начале  XX  века,  а  затем,  начиная  с  1960-х  годов,
начала  разработку  темы  младотурецкой  революции.  В  1967  году
 127  Клейнман  Г.  А.  Из  истории  изучения  Турции  в  России:  работы
М.  П.  Вронченко  //  Проблемы  истории  Турции.  М.,  1978.
 128  Клейнман  Г.  А.  Русско-турецкий  союз  1799  г.  //  Доклады  и  сообщения
исторического  факультета  (МГУ).  Вып.  3.  1945.
 129  Клейнман  Г.  А.  Русские  архивные  материалы  как  источник  для  изуче¬
ния  русско-турецких  отношений  на  рубеже  XVIII—XIX  вв.  //  Тюркологиче¬
ский  сборник  1978.  М.,  1984.
 231

появилась  ее  статья-обзор  французской  литературы  о  младоту¬
рецкой  революции  («Народы  Азии  и  Африки»,  1967,  №  2),  за¬
тем,  в  1970-х  годах,  работы  по  отдельным  аспектам  истории
младотурецкого  движения.  Эта  работа  завершилась  подготовкой
и  изданием  в  1977  году  фундаментальной  монографии  о  младо¬
турецкой  революции.130  Автор  показал  социально-экономиче¬
ские  и  политические  предпосылки  движения  младотурок,  соци¬
альные  силы  этого  движения  и  дал  описание  событий  младоту¬
рецкой  революции  1908—1909  годов  и  ее  основных  участников.
В  монографии  также  рассмотрен  процесс  политической  борьбы
за  власть  в  стране  после  восстановления  конституционного
строя.  В  этой  книге  история  младотурецкого  движения  показана
в  тесной  связи  с  международными  событиями  того  периода.  Ис¬
следование  основано  на  самых  разнообразных  источниках  и  ли¬
тературе  вопроса.  Использование  материалов  российских  ар¬
хивов,  в  первую  очередь  Архива  внешней  политики  России,  а
также  Центрального  государственного  военно-исторического
архива,  позволило  автору  привлечь  к  описанию  событий  мла¬
дотурецкой  революции  многие  письменные  свидетельства  их
непосредственных  очевидцев.  Одним  из  интереснейших  разде¬
лов  работы  стал  показ  обстоятельств  контрреволюционного  мя¬
тежа,  вспыхнувшего  в  апреле  1909  года,  разгром  которого,  по
сути,  обеспечил  захват  младотурками  верховной  власти  в  им¬
перии.
 Монография  В.  И.  Шпильковой,  посвященная  младотурец¬
кой  революции,  внесла  значительный  вклад  в  разработку  вопро¬
сов  политической  истории  Османской  империи  начала  XX  века.
 Н.  А.  Иванов
(1928—1994)
 Николай  Алексеевич  Иванов,  выпускник  исторического  фа¬
культета  Московского  государственного  университета  (1951),
большую  часть  своей  творческой  деятельности  посвятил  ис¬
тории  арабских  стран  Северной  Африки  периода  Нового  и  Но¬
вейшего  времени.  Исследование  темы  особенностей  арабо¬
османского  феодализма131  привело  его  впоследствии  к  изучению
истории  османского  завоевания  арабских  стран.  В  результате  ро¬
дилась  интересная  книга,  которая  заняла  заметное  место  в  рос¬
 130  Шпилькова  В.  И.  Младотурецкая  революция  1908—1909  гг.  М.,  1977.
 131  Иванов  Н.  А.  О  типологических  особенностях  арабо-османского  фео¬
дализма  //  Народы  Азии  и  Африки.  №  3.  1978.
 232

сийской  историографии  Османской  империи,132  сделав  автора
также  и  историком-османистом.
 В  своей  монографии  Н.  А.  Иванов  анализирует  предпосыл¬
ки  османского  завоевания  арабских  стран.  Общая  идея  этой  не¬
ординарной  книги  состоит  в  том,  что  включение  арабских  стран
в  состав  Османской  империи  не  являлось  завоеванием  в  привыч¬
ном  смысле  этого  слова,  будучи  более  похоже  на  смену  власти  в
регионе,  в  основе  которой  лежало  стремление  к  социальному  об¬
новлению  и  очевидное  в  XVI  веке  в  арабском  мире  туркофиль-
ство.  Опираясь  на  обширный  фактический  материал,  автор  дела¬
ет  вывод,  что  идея  крестьянской  «правды»  открыла  путь  осман¬
скому  проникновению  на  Арабский  Восток  и  в  значительной
мере  способствовала  подчинению  арабских  стран  власти  осман¬
ских  султанов.
 В  книге  Н.  А.  Иванова  подробно  рассмотрены  обстоятельст¬
ва  завоевательного  похода  султана  Селима  I  и  присоединения  к
империи  османов  Египта,  Сирии,  Палестины  и  Хиджаза,  уста¬
новления  власти  османов  в  Ираке,  Восточной  Аравии  и  Алжире,
завоевания  Йемена  и  Хадрамаута.  Наконец,  специальные  разде¬
лы  книги  излагают  обстоятельства  завоеваний  арабских  земель  в
Северной  Африке  и  взятии  османами  Туниса.  Книга  Н.  А.  Ива¬
нова  является  крупным  вкладом  в  российскую  османистику  —
как  по  проблематике,  так  и  по  подходу  автора  к  теме.  Она  полу¬
чила  международное  признание,  и  ее  перевод  на  арабский  язык
был  опубликован  в  Бейруте  в  1988  году.
 Д.  Е.  Еремеев
(р.  1928)
 Дмитрий  Евгеньевич  Еремеев  окончил  в  1952  году  Москов¬
ский  институт  востоковедения  и  занимает  особое  место  в  кругу
российских  османистов,  сочетая  в  своих  работах  глубокие  ис¬
следования  по  этногенезу  турок  и  освещение  проблем  истории  и
культуры  средневековой  Османской  империи.  Его  книга  о  ту¬
рецком  этногенезе133  впервые  в  российской  османистике  глубо¬
ко  и  подробно  анализирует  этапы  развития  этнической  истории
турок.  Появлению  этой  фундаментальной  работы  предшест¬
вовала  серия  статей  Д.  Е.  Еремеева,  а  также  написанная  им  в
 132  Иванов  Н.  А.  Османское  завоевание  арабских  стран  (1516—1574).  М.,
 1984.
 133  Еремеев  Д.  Е.  Этногенез  турок  (Происхождение  и  основные  этапы  эт¬
нической  истории).  М.,  1971.
 233

1964  году  кандидатская  диссертация  «Происхождение  юрюков  и
туркмен  Турции  и  основные  этапы  их  истории».
 В  своем  исследовании,  посвященном  проблемам  этногенеза
турок,  автор  опирается  на  весьма  широкий  круг  источников  и
специальной  литературы  и  дает  аргументированную  картину
сложных  этнических  процессов,  сопровождавших  рождение  ту¬
рок  как  нации,  исследует  этнические  элементы  того  сплава  пле¬
мен  и  народностей,  который  образовывался  на  территории  Ма¬
лой  Азии  в  XII—XVI  веках.  Этнограф  в  данной  работе  удачно
сочетается  в  лице  автора  с  прекрасным  историком  Турции,  что
делает  указанную  книгу  особенно  ценной.  Работа  основана  на
исключительно  обширном  круге  источников  и  литературы.  Ав¬
тором  рассматриваются  сирийские,  армянские  и  византийские
источники,  источники  на  тюркских,  арабском  и  иранских  язы¬
ках,  записки  европейских  и  русских  путешественников,  турец¬
кие  официальные  документы.  В  книге  использована  также  рус¬
ская,  европейская  и  турецкая  научная  литература,  имеющая  от¬
ношение  к  теме  монографии.  Появление  турок  как  нации  на
мировой  исторической  сцене  показано  в  книге  Д.  Е.  Еремеева  с
использованием  всех  достижений  (и  новых  методик)  современ¬
ной  этнографической  науки,  что  делает  исследование  ценной  ча¬
стью  работ  по  этнической  истории  мира.
 Долгие  годы  Д.  Е.  Еремеев  занимается  преподавательской
деятельностью  (с  1971  года  —  в  Институте  стран  Азии  и  Афри¬
ки  при  Московском  государственном  университете).  Этническая
история  турок  подвела  Д.  Е.  Еремеева  к  исследованию  проблем
кочевничества,  кочевнического  хозяйственного  уклада,  специ¬
фических  черт  сосуществования  кочевого  и  оседлого  населе¬
ния.134
 В  1960—1980-х  годах  Д.  Е.  Еремеев  выступил  как  исследо¬
ватель  турецких  кочевников  юрюков,135  сыгравших  определен¬
ную  роль  в  период  становления  османской  государственности.
 Как  этнограф  и  историк-османист  Д.  Е.  Еремеев  выступил
также  соавтором  (М.  С.  Мейера)  при  создании  одного  из  послед¬
них  по  времени  общих  трудов  по  истории  Османской  империи,
созданных  российскими  османистами  (подробнее  об  этом  труде
см.  выше,  в  разделе  о  М.  С.  Мейере).136  Д.  Е.  Еремеев  подгото¬
 134  Еремеев  Д.  Е.  К  проблеме  происхождения  и  развития  кочевничества  //
Вестник  МГУ.  Востоковедение.  №  3.  1979;  его  же.  Кочевничество  и  особенно¬
сти  развития  феодализма  на  Востоке  //  Народы  Азии  и  Африки.  №  2.  1981;  его
же.  Роль  кочевников  в  этнической  истории  //  Расы  и  народы.  Вып.  12.  М.,  1982.
 135  Еремеев  Д.  Е.  Юрюки  (турецкие  кочевники  и  полукочевники).  М.,  1969.
 136  Еремеев  Д.  Е.,  Мейер  М.  С.  История  Турции  в  Средние  века  и  Новое
время.  Изд-во  Московского  университета,  1992.
 234

вил  для  этой  книги  раздел  «Истоки  турецкой  истории»,  в  кото¬
ром  рассмотрел  проблемы,  связанные  с  этногенезом  турок  в  пе¬
риод  расселения  тюркских  племен  в  Малой  Азии.
 Кроме  работ  по  этнографии  и  истории,  Д.  Е.  Еремееву  при¬
надлежат  исследования  по  истории  турецкой  культуры,  турец¬
кой  географии,  вопросам  ислама.137
 Д.  Е.  Еремеев  проявил  себя  также  и  как  талантливый  попу¬
ляризатор  науки,  подготовив  и  опубликовав  две  хорошие  книги
о  турках,  их  истории,  культуре  и  обычаях.138
 Н.  А.  Смирнов
(1896—1983)
 Николай  Александрович  Смирнов  получил  специальное
востоковедное  образование  в  Московском  институте  востокове¬
дения  (1924)  и  известен  как  историк  широкого  профиля.  Боль¬
шую  часть  своей  жизни  он  отдал  преподавательской  работе  в
различных  высших  учебных  заведениях  Москвы  (Московском
институте  востоковедения,  Институте  философии,  литературы  и
истории,  Московском  государственном  университете),  а  с  1948  го¬
да  работал  в  Институте  истории  АН  СССР.
 В  1940—1960-х  годах  Н.  А.  Смирнов  опубликовал  ряд  ис¬
следований  по  истории  ислама,  в  частности  на  Кавказе,  а  также
разделов  по  средневековой  истории  Османской  империи  в  «Ис¬
тории  стран  зарубежного  Востока  в  средние  века»  (М.,  1957),  во
«Всемирной  истории»  (т.  VI.  М.,  1959),  а  также  в  «Новой  исто¬
рии  стран  зарубежного  Востока»  (т.  I.  М.,  1952).
 В  российской  османистике  Н.  А.  Смирнов  известен  как  ав¬
тор  фундаментального  труда  о  русско-турецких  отношениях  в
эпоху  Средневековья.139  Эта  монография  и  по  сей  день  является
незаменимым,  строго  научным  и  документированным  путево¬
дителем  по  истории  русско-турецких  отношений  в  период  их
становления  и  развития.  Особую  ценность  труду  Н.  А.  Смирно¬
 137  Еремеев  Д.  Е.  Искусство  и  архитектура  Турции  //  Всеобщая  история
искусств.  Т.  6.  Кн.  1.  М.,  1965;  его  же.  Турция:  Географический  очерк.  М.,
1973;  его  же.  Из  опыта  социологического  анализа  Корана  //  Вестник  МГУ.
Сер.  13.  Востоковедение.  1988.  №  2;  его  же.  Социальные  факторы  раннеис¬
ламского  движения:  (опыт  социологического  анализа  Корана)  //  Религии  мира.
1987.  История  и  современность.  М.,  1989.
 138  Еремеев  Д.  Е.  Страна  за  Черным  морем.  М.,  1968;  его  же.  На  стыке
Азии  и  Европы  (очерки  о  Турции  и  турках).  М.,  1980.
 139  Смирнов  Н.  А.  Россия  и  Турция  в  XVI—XVII  вв.  Т.  I—II.  Изд-во  МГУ.
(Ученые  записки  МГУ.  Вып.  94.  1946).
 235

ва  придает  широкое  использование  материалов  русских  государ¬
ственных  архивов,140  в  частности  статейных  списков  русских  по¬
сольств,  отправлявшихся  ко  двору  османского  султана,  «нака¬
зов»  послам  и  подлинных  грамот  османских  султанов  и  везиров.
Автор  исследования  о  русско-турецких  отношениях  использо¬
вал  в  своей  работе  и  турецкую  документальную  историческую
литературу  XVI—XVII  веков.  Опираясь  на  все  доступные  ему
источники,  Н.  А.  Смирнов  представил  в  своей  монографии  весь¬
ма  подробное  описание  русско-турецких  дипломатических  кон¬
тактов  от  их  начала  во  второй  половине  XV  века  до  русско-ту¬
рецкой  войны  1677—1678  годов.
 Исследование  начального  периода  русско-турецких  отноше¬
ний  и  их  последующее  развитие  в  XVI  и  XVII  веках,  предприня¬
тое  Н.  А.  Смирновым,  показывает,  насколько  тесно  они  были
связаны  с  политической  историей  Османской  империи,  пытав¬
шейся  доминировать  в  регионе  Черного  моря  и  на  южных  рубе¬
жах  Русского  государства.  В  книге  Н.  А.  Смирнова  также  ярко
раскрывается  роль  Донского  казачества  в  русско-турецких  отно¬
шениях  указанного  периода,  показано  их  неповиновение  рус¬
ским  великим  князьям,  часто  приводившее  к  осложнению  отно¬
шений  между  Русским  государством  и  Османской  империей.
Вместе  с  тем  нельзя  не  отметить,  что  автор  в  своей  работе  лишь
в  малой  мере  использовал  турецкие  источники,  что  является,  ко¬
нечно,  ее  недостатком,  хотя  Н.  А.  Смирнов  привлек  к  своей  ра¬
боте  коллективный  труд  турецких  историков  —  четырехтом¬
ное  издание  «ТапЬ»  («История»),  которое  появилось  под  эгидой
Турецкого  исторического  общества  в  1931  году.  Автор  под¬
робно  разбирает  содержание  и  характер  этого  труда  в  Главе  II
своей  работы,  где  дается  характеристика  использованных  источ¬
ников  и  литературы.  Несмотря  на  этот  недостаток,  книга
Н.  А.  Смирнова  представляет  собой  необычайно  ценное  описа¬
ние  русско-турецких  отношений.  По  сути,  это  был  первый  труд
отечественного  историка,  который  в  таком  большом  объеме
смог  привлечь  к  своей  работе  древние  документы  русских  ар¬
хивов.
 Н.  А.  Смирнову  принадлежит  и  несколько  публикаций,
освещающих  различные  аспекты  российской  политики  по  отно¬
шению  к  Османской  империи,  —  борьбу  русского  и  украинского
народа  против  султанской  Турции,141  политику  России  на  Кавка¬
 140  Большая  их  часть  хранится  в  Архиве  древних  актов  России.
 141  Смирнов  Н.  А.  Борьба  русского  и  украинского  народов  против  агрес¬
сии  султанской  Турции  в  XVII—XVIII  вв.  //  Воссоединение  Украины  с  Рос¬
сией:  1654—1954.  М.,  1954.
 236

зе  в  XVI—XIX  веках,142  описание  бунтов  в  Стамбуле,143  а  также
ряд  книг  и  статей,  посвященных  истории  ислама  и  изучению
ислама  в  России.  Но  главным  научным  результатом  деятельно¬
сти  Н.  А.  Смирнова  остается  его  работа  по  истории  русско-ту¬
рецких  отношений  в  XVI—XVII  веках,  являющаяся  крупным
вкладом  в  российскую  османистику.
 С.  Ф.  Орешкова
(р.  1935)
 Светлана  Филипповна  Орешкова  в  1958  году  окончила  Ин¬
ститут  восточных  языков  при  Московском  государственном
университете  и  в  1966  году  защитила  кандидатскую  диссерта¬
цию  по  теме  «Русско-турецкие  отношения  в  начале  XVIII  в.»,
на  основе  которой  в  1971  году  издала  книгу  под  тем  же  названи¬
ем.144  Сильной  стороной  этой  работы  стал  углубленный  анализ
документальных  материалов  —  как  архивных,  так  и  опубли¬
кованных  на  русском,  турецком  и  западноевропейских  языках.
Автор  тщательно  изучил  все  относящиеся  к  теме  материалы
Центрального  государственного  архива  древних  актов,  а  также
публикации  русских  документов,  освещающих  русско-турецкие
отношения  рассматриваемого  в  книге  периода.  С.  Ф.  Орешкова
подробно  проанализировала  русско-турецкие  отношения  в  кон¬
це  XVII—начале  XVIII  века,  особо  выделив  такие  события,  как
победа  России  в  битве  со  шведами  под  Полтавой,  которая,  как
показывает  автор,  оказала  значительное  влияние  на  ход  русско-
турецких  отношений  этого  периода.  Центральное  место  в  моно¬
графии  заняла  русско-турецкая  война  1710—1711  года  и  ее  по¬
литические  итоги.
 Сама  тема,  выбранная  автором,  является  крайне  интересной
не  только  для  турецкой,  но  и  для  русской  истории,  ибо  связана  с
историей  Петра  I,  событиями  Северной  войны  и  русско-швед¬
ских  отношений.  Дополнительную  ценность  ей  придает  то,  что
события  этого  периода  автор  рассматривает  во  многом  на  основе
турецких  материалов,  до  времени  появления  этой  работы  мало
привлекавшихся  к  разработке  вышеуказанных  событий.  Кроме
 142  Смирнов  Н.  А.  Политика  России  на  Кавказе  в  XVI—XIX  веках.  М.,
 1958.
 143  Смирнов  Н.  А.  Описание  о  бунтах  в  Константинополе  в  1730—
1731  гг.:  (Публикация  источника)  //  Археографический  ежегодник  за  1960  г.
М.,  1962.
 144  Орешкова  С.  Ф.  Русско-турецкие  отношения  в  начале  XVIII  в.  М.,
 1971.
 237

того,  в  книге  дан  анализ  внутреннего  состояния  Османской
империи  на  рубеже  эпохи  Средневековья  и  Нового  времени,  по¬
казаны  причины  ослабления  военной  мощи  османской  державы,
своеобразие  функционирования  верховного  аппарата  власти.
Книга  С.  Ф.  Орешковой  является  в  то  же  время  ценным  вкладом
во  внешнеполитическую  историю  Европы  рассматриваемого  пе¬
риода.
 В  1980-х  годах  С.  Ф.  Орешкова  много  работала  в  области
средневековой  истории  Турции,  выступив  одним  из  авторов  не¬
скольких  сборников,  освещающих  особенности  государственно¬
го  устройства  и  социально-экономического  уклада  империи
османов  в  эпоху  Средневековья:  в  их  числе  главы  «Становление
Османского  государства  и  некоторые  проблемы  развития  осман¬
ского  феодализма»  и  «Юго-Восточная  Европа  в  социально-
политической  структуре  Османской  империи»  (в  сборнике
«Османская  империя  и  страны  Центральной,  Восточной  и  Юго-
Восточной  Европы  в  XV—XVI  вв.».  М.,  1984).  Разработке  важ¬
ной  темы  социальной  истории  Турции  была  посвящена  статья
С.  Ф.  Орешковой  «Государственная  власть  и  некоторые  пробле¬
мы  формирования  социальной  структуры  османского  общества»
(в  сборнике  «Османская  империя:  Система  государственного
управления,  социальные  и  этнорелигиозные  проблемы».  М.,
1986),  а  также  темы  верховной  власти  —  статья  «Османская  ав¬
тократия»  (в  сборнике  «Государство  в  докапиталистических  об¬
ществах  Азии».  М.,  1987).
 Сильной  стороной  С.  Ф.  Орешковой  как  османиста  является
ее  талант  источниковеда.  Умение  оценить  историческую  цен¬
ность  турецкого  (османского)  источника  и  умело  его  интерпре¬
тировать  позволило  ей  ввести  в  историческую  науку  многие  но¬
вые  факты,  расширяющие  наши  представления  о  казалось  бы
уже  известных  событиях,  изменить  устоявшиеся  оценки.  К  рабо¬
там  такого  рода  следует  отнести,  например,  статью  С.  Ф.  Ореш¬
ковой  «Турецкий  документ  первой  половины  XVIII  в.»145  и
«Османский  источник  второй  половины  XVII  в.».146  В  этих  рабо¬
тах,  в  основе  которых  лежит  тщательное  изучение  источника,
автор  проявляет  себя  также  как  исследователь  особенностей
структуры  и  функционирования  Османского  государства.
 145  Орешкова  С.  Ф.  Турецкий  документ  первой  половины  XVIII  в.  о  меж¬
дународной  ситуации  в  Европе  и  внешнеполитических  целях  Османской  им¬
перии  //  Тюркологический  сборник  1976.  М.,  1978.
 146  Орешкова  С.  Ф.  Османский  источник  второй  половины  XVII  в.  о  сул¬
танской  власти  и  некоторых  особенностях  социальной  структуры  османского
общества  //  Османская  империя.  М.,  1990.
 238

С. 	Ф.  Орешкова  (вместе  с  М.  Р.  Аруновой)  открыла  для  оте¬
чественных  специалистов  впечатляющую  картину  деятельности
первого  постоянного  русского  посла  в  Стамбуле  П.  А.  Толстого
(о  нем  и  его  миссии  см.  Гл.  1  наст,  работы),  подготовив  к  публи¬
кации  составленное  им  описание  Османской  империи.147
 В  1980-е  годы  С.  Ф.  Орешкова  (совместно  с  М.  А.  Гасратя-
ном  и  Ю.  А.  Петросяном)  стала  автором  «Очерков  истории  Тур¬
ции»,  изданных  в  1983  году,  подготовив  для  этой  книги  раздел
«Средние  века»  (IX—XVIII  вв.).
 Весь  круг  тем  и  материалов,  которыми  занимается  С.  Ф.  Ореш¬
кова,  ставит  ее  в  ряд  специалистов  по  истории  Османской  им¬
перии,  внесших  значительный  вклад  в  отечественную  осма-
нистику.
 В. 	И.  Шеремет
(р.  1940)
 Виталий  Иванович  Шеремет  —  воспитанник  Восточного
факультета  Ленинградского  государственного  университета
(1963)  в  своей  научной  деятельности  проявил  себя  прежде  всего
как  специалист  по  международным  отношениям.  Его  кандидат¬
ская  диссертация  «Турция  на  заключительном  этапе  Восточного
кризиса  20-х  гг.  XIX  в.:  Адрианопольский  мир  1829  г.»  (защище¬
на  в  1968  году)148  положила  начало  его  многочисленным  иссле¬
дованиям  в  этой  области.
 В  1960—1980-х  годах  В.  И.  Шеремет  преподавал  всеобщую
историю  и  историю  Турции  в  востоковедных  и  гуманитарных
вузах  Москвы  и  Ленинграда,  а  также  вел  научную  работу  в  Ин¬
ституте  востоковедения  и  в  Институте  славяноведения  и  балка¬
нистики.  Указанное  фундаментальное  исследование  В.  И.  Шере¬
мета  о  положении  Османской  империи  в  20-х  годах  XIX  века  и
русско-турецкой  войне  1828—1829  годов  раскрывает  русско-
турецкие  отношения  на  фоне  Восточного  кризиса  20-х  годов
XIX  века,  показывает  внутреннее  положение  Османской  импе¬
рии  в  этот  период  и  дает  картину  международных  отношений  в
период  русско-турецкой  войны.  Автор  самым  тщательным  обра¬
зом  изучил  все  обстоятельства  подготовки  и  заключения  Адриа-
нопольского  мирного  договора,  рассмотрел  сложный  клубок
дипломатических  противоречий  этого  периода  в  связи  с  реализа¬
 147  Российский  посол  в  Стамбуле  /  Составление,  вступительная  статья  и
примечания  М.  Р.  Аруновой  и  С.  Ф.  Орешковой.  М.,  1985.
 148  Шеремет  В.  И.  Турция  и  Адрианопольский  мир  1829  г.  Из  истории
Восточного  вопроса.  М.,  1975.
 239

цией  условий  Адрианопольского  договора.  В  своей  работе  автор
показал  влияние  Восточного  кризиса  20-х  годов  XIX  века  на
экономическую  и  политическую  ситуацию  в  Османской  импе¬
рии,  характер  национально-освободительных  движений  этого
периода  в  стране,  роль  европейских  держав  в  развертывании  и
ходе  этих  движений.
 С  конца  1970-х  годов  В.  И.  Шеремет  продолжал  изучение
всего  комплекса  отношений  Османской  империи  со  странами
Западной  Европы  в  рамках  Восточного  вопроса,  подготовив  и
опубликовав  в  итоге  солидную  монографию  по  этой  проблема¬
тике.149  В  книге  «Османская  империя  и  Западная  Европа.  Вторая
треть  XIX  в.»  большое  внимание  уделено  соперничеству  евро¬
пейских  держав  за  преобладающее  влияние  на  экономические  и
политические  процессы  в  Османской  империи,  рассматриваются
также  перипетии  борьбы  слабеющей  султанской  державы  за  са¬
мостоятельность  своей  внешней  политики,  обстоятельно  проа¬
нализировано  социально-экономическое  положение  Османской
империи  в  30—50-х  годах  XIX  века  и  рассмотрены  позиции  каж¬
дой  из  западноевропейских  держав  в  османской  экономике.
В  книге  подробно  показаны  особенности  внешней  торговли  им¬
перии  османов,  условия  заключавшихся  ею  торговых  договоров
с  европейскими  державами.  Значительное  место  в  работе  уделе¬
но  отношениям  Османской  империи  и  западных  держав  в  годы
Крымской  войны  1853—1856  годов  и  деятельности  османской
дипломатии  в  связи  с  заключением  Парижского  мирного  догово¬
ра  1856  года.  Круг  источников  и  литературы,  использованных
автором  этой  монографии,  весьма  обширен  и  включает  в  себя
материалы  российских  дипломатических  архивов,  публикации
международных  соглашений,  официальные  издания  торговой
статистики  ряда  западноевропейских  стран.  Критическому  ана¬
лизу  подвергнуты  многие  материалы  современной  турецкой  ис¬
ториографии,  относящиеся  к  теме  исследования.
 В. 	И.  Шеремет  стал  также  одним  из  авторов  и  организаторов
издания  коллективной  монографии  о  политике  России  в  Восточ¬
ном  вопросе.150  В  этой  работе  он  стал  автором  разделов  «От  дип¬
ломатических  маневров  к  военным  действиям»  и  «Влияние  мла¬
дотурецкой  революции  на  развитие  Восточного  вопроса».  Все
эти  исследования  характеризуют  В.  И.  Шеремета  как  крупного
специалиста  в  области  международных  отношений  и  как  осма-
 Н9  Шеремет  В.  И.  Османская  империя  и  Западная  Европа.  Вторая  треть
XIX  в.  М.,  1986.
 150  Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России  (конец  XVIII—нача¬
ло  XX  в.).  М.,  1978.
 240

ниста,  внесшего  значительный  вклад  в  изучение  внутри-  и  внеш¬
неполитических  проблем  истории  Османского  государства  в
эпоху  Нового  времени.
 Несколько  своих  статей  В.  И.  Шеремет  посвятил  русско-ту¬
рецким  торгово-экономическим  отношениям,  в  частности  эко¬
номическим  связям  двух  государств  в  XIX  веке.151  Как  исто-
рик-османист  он  проявил  себя  и  в  качестве  исследователя  исто¬
рии  международных  отношений  на  Балканах  —  роли  Османской
империи  в  этих  отношениях  в  XIX  веке,  став  автором  ряда  соот¬
ветствующих  разделов  в  коллективных  монографиях  о  междуна¬
родных  отношениях  на  Балканах  в  первой  половине  XIX  века.152
 В. 	И.  Шеремету  принадлежит  и  один  из  разделов  коллективной
монографии  о  внешнеэкономических  связях  Османской  импе¬
рии.153
 В  1990—начале  2000-х  годов  В.  И.  Шеремет  выступил  так¬
же  как  талантливый  популяризатор  науки,  выпустив  несколько
научно-популярных  статей  об  Османской  империи.  В  частности,
он  является  автором  интересной  статьи  «„Мужикистан”  и  „Ту¬
ретчина”»,  в  которой  представлен  очерк  истории  русско-
турецких  отношений  с  момента  их  возникновения  до  начала
XX  века.  Статья  была  опубликована  в  журнале  «Родина»  по  слу¬
чаю  500-летия  русско-турецких  отношений.154
 Главным  вкладом  в  отечественную  османистику  В.  И.  Ше¬
ремета,  бесспорно,  являются  его  труды  по  внешней  политике,
без  которых  невозможна  точная  оценка  многих  событий,  связан¬
ных  с  русско-турецкими  отношениями,  так  же  как  и  многих  про¬
тиворечий,  порожденных  «созданием»  и  «разрешением»  Вос¬
точного  вопроса.
 151  Шеремет  В.  И.  Русско-турецкие  экономические  связи  в  середине  XIX
века  //  История  СССР.  1978.  №  6;  его  же.  К  истории  русско-турецкой  торговли
в  конце  XVIII—начале  XIX  вв.  //  Историография  и  источниковедение  истории
стран  Азии  и  Африки.  Вып.  2.  Л.,  1968.
 152  Шеремет  В.  И.  Кризис  османского  военно-феодального  государства
и  Адрианопольский  мир  //  Международные  отношения  на  Балканах
(1815—1830  гг.).  М.,  1983;  его  же.  Хатт-и  хумаюн  1856  г.;  Национальный  во¬
прос  в  политике  правящих  кругов  и  «новых  османов»  после  Крымской  вой¬
ны  //  Международные  отношения  на  Балканах  (1856—1878  гг.).  М.,  1986;  его
же.  Османская  империя  после  Адрианопольского  мира;  Балта-Лиманская  кон¬
венция  и  военная  тревога  1849;  Миссия  А.  С.  Меншикова;  Мирное  урегулиро¬
вание  //  Международные  отношения  на  Балканах  (1830—1856  гг.).  М.,  1990.
 153  Шеремет  В.  И.  Внешнеэкономические  отношения  и  внешняя  торгов¬
ля  Османской  империи  в  конце  XVIII—первой  половине  XIX  в.  //  Внешнеэко¬
номические  связи  Османской  империи  в  Новое  время.  М.,  1989.
 154  Шеремет  В.  И.  «Мужикистан»  и  «Туретчина»  //  Родина.  Российский
исторический  иллюстрированный  журнал.  1998.  №  5—6.
 241

А.  В.  Витол
(р.  1949)
 Александр  Владимирович  Витол  окончил  Восточный  фа¬
культет  Ленинградского  государственного  университета  в  1972  го¬
ду.  В  1982  году  защитил  кандидатскую  диссертацию  по  теме
«Османская  империя  в  первой  трети  XVIII  века:  зарождение
идей  обновления  государства»,  ставшей  основой  для  его  книги
«Османская  империя:  (Начало  XVIII  в.)»  (М.,  1987),  в  которой
на  основании  широкого  круга  источников  и  литературы  рас¬
смотрена  предыстория  эпохи  реформ  в  Османской  империи.
В  работе  А.  В.  Витола  проанализированы  внутреннее  положение
Османской  империи  в  начале  XVIII  века,  политика  сменявших
друг  друга  великих  везиров,  состояние  внешней  торговли,  пер¬
вые  европейские  заимствования  османов  в  области  культуры
(в  частности,  введение  книгопечатания),  исключительная  по
своей  значимости  для  обновления  государства  деятельность  ве¬
ликого  везира  Ибрагим-паши.  Материал  книги  показывает,  что
Османская  империя  в  указанный  период  начала  испытывать
явственный  политический  и  экономический  упадок  и  объектив¬
но  нуждалась  в  целой  серии  реформ  экономического  и  социаль¬
ного  характера.  В  этот  период,  как  показывает  в  своей  работе
А.  В.  Витол,  в  высшем  правительственном  слое  страны  появи¬
лись  люди,  способные  не  только  трезво  взглянуть  на  состояние
государственных  дел,  но  и  признать  необходимость  введения
некоторых  инноваций,  что  было  особенно  характерно  для  дея¬
тельности  Ибрагим-паши.  Вместе  с  тем  в  своей  работе  А.  В.  Витол
подчеркивает,  что  в  центре  внимания  султанского  правительства
по-прежнему  оставалось  совершенствование  государственных
институтов  в  рамках  традиционной  внутренней  и  внешней  по¬
литики.  В  книге  также  обрисованы  контакты  османского  госу¬
дарства  с  европейскими  странами,  влиявшие  на  зарождение  в
османском  обществе  идей  использования  государственного
опыта  Европы.  Этот  аспект  османской  истории  XVIII  века  пред¬
ставлен  также  в  специальной  статье  А.  В.  Витола  об  османском
посольстве  во  Францию  в  начале  XVIII  в.155
 В  рамках  изучения  деятельности  османских  государствен¬
ных  сановников  предреформенного  периода  А.  В.  Витол  подго¬
товил  и  опубликовал  ряд  интересных  очерков  об  османских  са¬
 155  Витол  А.  В.  Из  истории  турецко-французских  связей,  посольство  Йер-
мисекиз  Челеби  Мехмеда-эфенди  во  Францию  в  1720—1721  гг.  //  Народы
Азии  и  Африки.  1976.  №  4.
 242

новниках  середины  XVIII  века  —  Дамаде  Али-паше  и  Коджа  Ра-
гыб-паше.156
 В  сфере  научных  интересов  А.  В.  Витола  оказались  и  меж¬
дународные  связи  Османской  империи  в  XVIII—XIX  веках,  что
отразилось,  в  частности,  в  появлении  его  статьи  о  Берлинском
конгрессе  1878  года.157  В  целом  научную  деятельность  А.  В.  Ви¬
тола  можно  рассматривать  в  русле  исследований  многих  уже  от¬
меченных  нами  отечественных  османистов,  которые  сделали
предметом  своего  изучения  эпоху  реформ  в  Турции,  и  здесь  ра¬
боты  А.  В.  Витола  занимают  особое  место,  так  как  показывают
особенности  внутреннего  и  внешнего  положения  Османской  им¬
перии  в  период  «вызревания»  будущих  реформ,  осознания  вы¬
сшим  классом  Турции  их  необходимости.
 К.  А.  Жуков
(р.  1957)
 Воспитанник  Восточного  факультета  Ленинградского  госу¬
дарственного  университета  (1979),  Константин  Александрович
Жуков  защитил  в  1982  году  кандидатскую  диссертацию  по  теме
«Эгейские  эмираты  в  историческом  развитии  Малой  Азии  (вто¬
рая  половина  XIII—первая  половина  XV  в.)»,  на  основе  которой
издал  книгу  «Эгейские  эмираты  в  XIV—XV  вв.»  (М.,  1988).  Для
отечественной  османистики  эта  работа  во  многом  является  пер¬
вопроходческой.  При  весьма  малом  числе  трудов  наших  османи¬
стов,  посвященных  средневековой  истории  Турции,  исследова¬
ние  К.  А.  Жукова  явилось  первоклассным  вкладом  в  изучение
самого  раннего  периода  турецкой  (точнее,  предтурецкой)  исто¬
рии,  показанной  на  фоне  важнейших  событий  истории  Визан¬
тии,  тюркских  бейликов  Айдын,  Сарухан,  Ментеше,  Гермиян,
действий  в  этом  регионе  Малой  Азии  Генуи  и  Венеции.  В  своей
книге  автор  рассматривает  торговые  связи  тюркских  бейликов
со  странами  Средиземноморья,  их  вовлеченность  в  общие  поли¬
тические  дела  региона,  основные  черты  их  социально-экономи¬
ческой  жизни,  а  также  историю  их  военно-политической  борьбы
с  Османским  бейликом,  закончившейся  победой  последнего.
 156  Витол  А.  В.  Из  истории  Османской  империи  начала  XVIII  в.:  деятель¬
ность  Дамада  Али-паши  (1713—1716)  //  Востоковедение.  Вып.  4.  Л.,  1977;  его
же.  Коджа  Рагыб-паша  —  османский  государственный  деятель  XVIII  в.  //  Вос¬
ток.  История  и  культура.  СПб.,  2000.
 157  Витол  А.  В.  Турция  и  европейские  державы  на  Берлинском  конгрессе
(1878)  //  Тюркологический  сборник  1973.  М.,  1975.
 243

Отличительной  чертой  названной  работы  является  ее  широ¬
кий  исторический  контекст,  в  который  искусно  вписана  история
тюркских  эгейских  эмиратов,  предстающих  в  книге  как  весьма
сильные  политические  и  экономические  игроки  района  Среди¬
земноморья.  Нельзя  не  отметить  и  весьма  значительного  числа
источников  и  научной  литературы,  использованного  автором,  а
также  корпус  его  примечаний  к  основному  тексту,  помогающий
лучше  разобраться  в  громаде  исторических  фактов  и  обстоя¬
тельств,  которые  рассматриваются  в  исследовании.  Заслугой
К.  А.  Жукова  является  то,  что  ему  не  только  удалось  осветить
важнейший  период  раннетурецкой  истории,  но  и  показать  ее
«вписанность»  в  историю  экономически  и  культурно  развитого
средиземноморского  региона.  Монография  К.  А.  Жукова,  посвя¬
щенная  истории  тюркских  западных  эмиратов  Малой  Азии,  по¬
зволяет  вместе  с  тем  правильно  понять  процесс  формирования
оказавшегося  наиболее  сильным  из  них  —  османского.
 В  1980—1990-х  годах  К.  А.  Жуков  продолжил  исследование
самых  разных  вопросов  политической  и  социальной  истории  как
малоазийских  бейликов,  так  и  Османского  государства  эпохи
раннего  Средневековья:  военной  организации  османов,158  народ¬
ных  движений,159  роли  княжества  Айдын  в  истории  Османского
государства,160  экономической  истории  Эгейских  эмиратов.161
 Особенностью  К.  А.  Жукова  как  историка-османиста  и
вообще  историка  является  широкий  хронологический  и  тема¬
тический  диапазон  созданных  им  работ,  среди  которых  мож¬
но  встретить  историческое  эссе  о  журналисте  и  востоковеде
Э.  Дж.  Диллоне,162  книгу  о  дипломате  и  русском  мыслителе
К.  Н.  Леонтьеве,163  статью  о  поэте  Н.  С.  Гумилеве  (в  соавторстве
с  М.  Ю.  Жуковой),164  и  др.
 158  Жуков  К.  А.  Османские  хроники  XV—XVII  вв.  о  создании  войск  «яя
ве  мюселлем»  //  Тигсок^са  1986.  Л.,  1986.
 159  Жуков  К.  А.  Восстание  Бёрклюдже  Мустафы  и  Торлака  Кемаля  в  Тур¬
ции  в  начале  XV  в.  //  Общественные  движения  и  их  идеология  в  добуржуазных
обществах  Азии.  М.,  1988.
 160  Жуков  К.  А.  К  истории  образования  Османского  государства.  Княже¬
ство  Айдын  //  Тюркологический  сборник  1978.  М.,  1984.
 161  Жуков  К.  А.  Торговые  связи  Венеции  и  Генуи  с  эгейскими  эмиратами
Айдын  и  Ментеше  (XIV—начало  XV  в.)  //  Тюркологический  сборник  1979.  М.,  1985.
 162  Жуков  К.  А.  Эмиль  Дж.  Диллон,  российское  востоковедение  и  Восточ¬
ный  вопрос  (введение  в  тему)  //  Восток.  История  и  культура.  СПб.,  2000.
 163  Жуков  К  А.  Восточный  вопрос  в  историософской  концепции  К.  Н.  Ле¬
онтьева.  СПб.,  2006.
 164  Жукова  М.  Ю.,  Жуков  К.  А.  Польско-французская  тематика  в  стихо¬
творении  Н.  С.  Гумилева  «Заблудившийся  трамвай»  //  Вестник  СПбГУ.  Сер.  2.
1994.  Вып.  3  (№  16).
 244

Долгое  время  являясь  сотрудником  Института  востоковеде¬
ния  в  Ленинграде  (Санкт-Петербурге)  (Институт  восточных  ру¬
кописей  РАН),  К.  А.  Жуков  ныне  занят  преподавательской  дея¬
тельностью  в  Петербургском  государственном  университете.
 *  *  *
 Развитие  отечественной  османистики  в  XX  веке  нельзя
представить  себе  без  труда  очень  многих,  кто,  специально  и  це¬
ленаправленно  не  занимаясь  историческими  исследованиями  по
Турции,  тем  не  менее  внес  в  них  тот  или  иной  вклад.  Среди  та¬
ких  лиц  хотелось  бы  выделить,  например,  Ахмеда  Халиловича
Рафикова.  Большую  часть  жизни  проработав  как  историк-
библиотековед,  он  стал  автором  содержательной  книги  о  кни¬
гопечатании  в  Турции,165  в  которой  представлены  все  основные
события  истории  зарождения  и  развития  книгопечатания  в
Османской  империи  в  начале  XVIII  века,  показаны  социаль¬
но-экономические  и  культурные  предпосылки  этого  нововведе¬
ния  в  жизни  страны.  Автор  изложил  историю  существования  в
Османском  государстве  инонационального  книгопечатания,  по¬
явления  типографии  с  арабским  шрифтом  в  Стамбуле,  первые
шаги  книгопечатания  на  турецком  языке.
 Кроме  указанной  работы,  А.  X.  Рафиков  подготовил  и  издал
обзорные  статьи  о  библиотечном  деле  в  Турции,166  а  также  со¬
здал  бесценный  для  османистов  библиографический  справочник
по  исторической  литературе  на  турецком  языке.167
 Миллер  Юрий  Александрович  (р.  1928).  Историк-искус¬
ствовед,  знаток  искусства  народов  Востока,  в  частности  куль¬
туры  Турции,  Ирана  и  Индии,  он  написал  книгу  об  искусстве
Турции  конца  XIV—начала  XIX  века,168  единственную  в  отече¬
ственной  османистике,  специально  посвященную  культуре  и  ис¬
кусству  Османской  империи.  В  монографии  рассмотрены  памят¬
ники  архитектуры,  художественного  ремесла  и  миниатюрной
живописи  османских  турок,  направления  в  области  восточного  и
европейского  искусства,  повлиявшие  на  турецкое  художествен¬
ное  творчество.  Кроме  этой  ценной  книги,  Ю.  А.  Миллер  опуб¬
 165  Рафиков  А.  X.  Очерки  истории  книгопечатания  в  Турции.  Л.,  1973.
 166  Рафиков  А.  X.  Библиотеки  Стамбула  //  Труды  Б  АН  СССР  и  ФБОН
СССР.  1962.  Т.  6;  его  же.  Национальная  библиотека  Турции  //  Труды  БАН
СССР  и  ФБОН  СССР.  1961.  Т.  5.
 167  Историческая  литература  на  турецком  языке,  хранящаяся  в  библиоте¬
ках  Ленинграда.  Сводный  аннотированный  каталог.  1729—1963  /  Сост.
А.  X.  Рафиков.  Отв.  ред.  чл.-корр.  АН  СССР  А.  Н.  Кононов.  Л.,  1968.
 168  Миллер  Ю.  А.  Искусство  Турции.  М.;  Л.,  1965.
 245

ликовал  также  очерк  о  турецкой  художественной  керамике,169  а
также  статью,  посвященную  холодному  оружию  средневековой
Османской  империи.170
 Золотарев  Владимир  Антонович  (р.  1938).  Историк,  спе¬
циалист  по  военной  истории  России,  он  стал  автором  ряда  зна¬
чительных  исследований  о  русско-турецких  войнах  второй  по¬
ловины  XIX  века.  Следует  отметить,  что  русско-турецким  вой¬
нам  XVIII—XIX  веков  посвящены  многие  сотни  книг,171  что
объясняется  огромным  интересом,  который  испытывало  русское
общество  ко  всем  «турецким  делам»  в  связи  с  Восточным  вопро¬
сом  и  вовлеченностью  в  него  России.  Мы  не  включили  в  наш  об¬
зор  работ  по  истории  Османской  империи  эти  публикации,  хотя
многие  из  них  принадлежат  перу  известных  отечественных  ис¬
ториков.  Для  их  авторов  главным  было  описание  причин  воен¬
ных  конфликтов,  хода  военных  действий  и  оценка  характера
русского  военного  руководства.  Османскую  сторону  этих  собы¬
тий  эти  работы  почти  не  освещают.
 Одна  из  книг  В.  А.  Золотарева  посвящена  русско-турецкой
войне  1877—1878  годов,  в  которой  автором  использованы  мно¬
гие  турецкие  документы  и  работы  турецких  авторов.  Детальное
и  многостороннее  описание  хода  войны,  сравнительная  характе¬
ристика  боеспособности  русской  и  турецкой  армий  —  все
это  дается  в  книге  В.  А.  Золотарева  на  достаточно  широком  ис¬
торическом  фоне.172  В  книге  представлена  оценка  причин  и  ха¬
рактера  русско-турецкой  войны  1877—1878  годов,  ее  историче¬
ских  результатов,  а  также  вклад  русских  военных  историков  в
анализ  событий  этой  войны,  принесшей  освобождение  Болга¬
рии.  Книга  В.  А.  Золотарева  ценна  использованными  источника¬
ми,  среди  которых  мы  находим  обширную  мемуарную  литера¬
туру  и  публикации  архивных  материалов,  многочисленные  до¬
кументы.  Некоторые  из  них  имеют  отношение  к  положению
Османской  империи  в  период  русско-турецкой  войны  1877—
1878  годов.
 Книга  В.  А.  Золотарева,  по  большей  части  посвященная  во¬
просам,  связанным  с  состоянием  русской  армии  и  характером
ведения  военных  действий  русской  стороной,  тем  не  менее  дает
представление  и  о  боеспособности  турецкой  армии,  во  многом
действовавшей  под  руководством  по-европейски  обученных
командиров  грамотно  и  умело,  что  позволяет  говорить  об  успехе
 160  Миллер  Ю.  А.  Художественная  керамика  Турции.  JL,  1972.
 170  Миллер  Ю.  А.  Художественное  оформление  холодного  оружия  Тур¬
ции  XVII—XVIII  вв.  //  Труды  Государственного  Эрмитажа.  Т.  2.  JL,  1958.
 171  См.:  Библиография  Турции.  М.,  1982.  С.  146—162.
 172  Золотарев  В.  А.  Россия  и  Турция.  Война  1877—1878  гг.  М.,  1983.
 246

военной  реформы  в  Османской  империи,  проведенной  после
уничтожения  янычарского  корпуса  в  1826  году.
 Зеленев  Евгений  Ильич  (р.  1950).  Египтолог  и  арабист  ши¬
рокого  профиля,  Е.  И.  Зеленев  вошел  в  российскую  османистику
как  автор  фундаментальных  работ  по  истории  ряда  арабских
провинций  Османской  империи,  в  частности  Египта  и  Сирии,  в
период  Средневековья  и  Нового  времени.  В  изданных  им  рабо¬
тах  рассматривается  механизм  государственного  управления  в
этих  османских  провинциях,  уделено  внимание  роли  османской
армии  в  системе  османского  провинциального  управления.
 Существенным  вкладом  в  османистические  исследования
следует  считать  монографию  Е.  И.  Зеленева  по  истории  Египта  в
эпоху  Средневековья  и  Нового  времени,173  в  которой  значитель¬
ный  раздел  посвящен  Египту  в  составе  Османской  империи  в
период  от  Селима  I  (Грозного)  до  Наполеона  Бонапарта  (1517—
1801).  Автор  книги  обстоятельно  рассмотрел  процесс  внедрения
османской  системы  управления  в  экономическую  и  администра¬
тивную  жизнь  Египта,  историю  борьбы  султанской  администра¬
ции  с  мамлюками.
 Нельзя  не  отметить  характерную  черту  работ  Е.  И.  Зелене¬
ва  —  умение  создавать  свои  работы,  используя  новейшие  мето¬
ды  научного  анализа,  что  позволяет  не  только  по-новому  осве¬
щать  эволюцию  социальных  институтов  и  исторических  процес¬
сов,  но  и  выявлять  их  новые  черты  и  характеристики.
 Османистические  исследования  в  Армении,
Азербайджане  и  Грузии
 В  1940—1980-х  годах  активными  участниками  исследова¬
тельских  программ  российских  османистов  были  ученые  из  ряда
союзных  республик  СССР.  Их  рабочие  результаты  входят  в
фонд  науки  ныне  самостоятельных  государств.  В  советский  пе¬
риод  их  научные  исследования  являлись  частью  общей  отечест¬
венной  науки,  хотя  имели  свои  характерные  особенности.  И  Ар¬
мения,  и  Азербайджан,  и  Грузия  в  своем  историческом  развитии
на  себе  испытали  правление  Османской  империи,  частью  кото¬
рой  некоторое  время  являлись.  Системе  этого  управления,  ее
особым  чертам  и  характеру,  значению  для  социально-экономи¬
ческого  развития  этих  территорий,  их  политической  судьбе  по¬
священа  львиная  доля  проводившихся  в  этих  странах  востоко¬
 173  Зеленев  Е.  И.  Египет.  Средние  века,  Новое  время.  СПб.:  Изд-во  СПб.
университета,  1999.
 247

ведных  работ.  И  на  этой  ниве  грузинским,  азербайджанским  и
армянским  исследователям  удалось  добиться  значительных  на¬
учных  результатов.  Не  все  они,  к  сожалению,  были  доступны  на¬
учным  отечественным  кругам,  так  как  публиковались  на  грузин¬
ском,  азербайджанском  и  армянском  языках  —  малодоступных
русским  исследователям.  Однако  некоторая  их  часть  публикова¬
лась  и  на  русском  языке,  что  вводило  их  в  круг  не  только  рос¬
сийского,  но  и  общеевропейского  востоковедения.
 Османисты  Армении
 Инджикян  Оганес  Григорьевич  (1913—1990).  Один  из  ве¬
дущих  османистов  Еревана,  опубликовавший  ряд  статей  о  мла¬
дотурецком  движении  и  национально-освободительном  движе¬
нии  народов  Востока,  О.  Г.  Инджикян  внес  серьезный  вклад  в
османистику,  опубликовав  свою  фундаментальную  монографию
об  особенностях  формирования  буржуазии  Османской  империи
во  второй  половине  XIX—начале  XX  века.174
 Вопрос  о  генезисе  капитализма  в  странах  Востока  рассмат¬
ривался  как  один  из  главнейших  в  советской  марксисткой  исто¬
рической  науке  в  связи  с  освобождением  от  колониальной  или
полуколониальной  зависимости  и  последующим  самостоятель¬
ным  развитием  многих  стран  Азии  и  Африки.  Актуальным  он
был  и  для  исследования  экономического  развития  Турции  в  эпо¬
ху  Нового  времени.  Своеобразие  этого  процесса  заключалось  в
том,  что  торговый  капитал  в  Османской  империи  находился  пре¬
имущественно  в  руках  представителей  нетурецкого  населения.
В  книге  О.  Г.  Инджикяна  прослежены  особенности  развития  ка¬
питалистических  отношений  в  Османской  империи  во  второй
половине  XIX  века  в  различных  отраслях  экономики  страны.
Автор  подробно  анализирует  процесс  формирования  класса  бур¬
жуазии  в  Османском  государстве,  рассматривает  как  внутрен¬
ние,  так  и  внешние  факторы,  влиявшие  на  этот  процесс.  Особый
раздел  в  книге  представляет  анализ  экономической  политики
младотурок.  В  книге  использованы  многие  архивные  материалы
и  широко  представлена  литература  вопроса.
 В  целом  работа  О.  Г.  Инджикяна  показывает,  в  сколь  обще¬
ственно  трудных  условиях  для  инонациональной  буржуазии
Османской  империи  протекала  ее  экономическая  деятельность,
как  жестокая  к  инонационалам  внутренняя  политика  турецкого
правительства  помогла  эволюционировать  анатолийской  турец¬
 174  Инджикян  О.  Г.  Буржуазия  Османской  империи.  Ереван,  1976.
 248

кой  буржуазии.  Но  этим  отнюдь  не  исчерпывается  содержание
работы  О.  Г.  Инджикяна,  которая,  по  сути,  является  великолеп¬
ным  исследованием  по  экономике  Османской  империи  в  конце
 XIX—начале  XX  века.
 Одной  из  последних  работ  О.  Г.  Инджикяна  в  османистике
стала  книга  о  крушении  империи  османов,  в  которой  рассмотре¬
ны  социально-экономические  предпосылки,  способствовавшие
развитию  центробежных  тенденций  в  общем  развитии  страны  и
ее  политическому  краху  в  1918  году.175
 Саркисян  Ерванд  Казарович  (1913—?).  Автор  ряда  пуб¬
ликаций,  освещающих  политику  османского  правительства  в  За¬
падной  Армении  на  рубеже  XIX—XX  веков,  Е.  К.  Саркисян  яв¬
ляется  автором  монографии  о  политике  османского  правитель¬
ства  в  Закавказье  в  начале  XX  века,176  а  также  о  политике  Порты
в  Западной  Армении  и  позиции  западных  держав  в  этой  связи  в
конце  XIX—начале  XX  века.177  Темой  этих  книг,  по  сути,  явля¬
ется  экспансионистская,  захватническая  политика  Турции  в  За¬
кавказье  и  острая  политическая  борьба  в  связи  с  ней  европей¬
ских  держав;  затрагивается  также  проблема  «армянского  гено¬
цида».
 Помимо  этого,  Е.  К.  Саркисян  занимался  исследованием  аг¬
рарных  отношений  в  Западной  Армении  в  период  османского
владычества,  издав  по  этой  теме  книгу,178  в  которой  показал  осо¬
бые  черты,  какими  обладали  сельское  хозяйство  Армении  и  от¬
ношения  внутри  него  в  османский  период  правления,  когда  зна¬
чительная  часть  Армении,  по  сути,  представляла  собой  особую
османскую  провинцию.
 Внимание  Е.  К.  Саркисяна  привлекла  и  тема  панисламизма
и  пантюркизма  во  внутренней  политике  младотурок.179
 Киракосян  Джон  Саакович  (1929—1985).  Историк  и  дип¬
ломат,  долгие  годы  исполнявший  обязанности  министра  ино¬
странных  дел  Армянской  ССР,  Дж.  С.  Киракосян  как  исследо-
ватель-османист  проявил  себя  публикацией  нескольких  книг,  в
которых  анализировалось  положение  Западной  Армении  под
 175  Инджикян  О.  Г.  Падение  Османской  империи  (социально-экономиче¬
ский  очерк).  Ереван,  1984  (на  арм.  яз.).
 176  Саркисян  Е.  К.  Экспансионистская  политика  Османской  империи  в
Закавказье  накануне  и  в  годы  Первой  мировой  войны.  Ереван,  1962.
 177  Саркисян  Е.  К.  Политика  османского  правительства  в  Западной  Арме¬
нии  и  державы  в  последней  четверти  XIX—начале  XX  в.  Ереван,  1972.
 178  Саркисян  Е.  К.  Аграрная  политика  османского  правительства  в  Запад¬
ной  Армении  во  второй  половине  XIX  в.  Ереван,  1957.
 179  Саркисян  Е.  К.  Доктрины  панисламизма  и  пантюркизма  во  внутрен¬
ней  политике  младотурок  //  Вопросы  востоковедения.  Ереван,  1983.  №  1—2
(на  арм.  яз.).
 249

османским  владычеством.  Среди  его  книг,  написанных  не  толь¬
ко  пером  историка,  но  и  публициста,  несколько  работ  дает
достаточно  полное  представление  о  положении  Западной  Арме¬
нии  в  правление  младотурок,180  политике  западной  дипломатии
в  армянском  вопросе  в  Османской  империи  в  этот  период.181
Наконец,  ряд  книг  и  статей  Дж.  С.  Киракосяна  специально  по¬
священ  рассмотрению  политики  младотурок  в  армянском  вопро¬
се.182
 Кочар  Мери  Рачиевна  (1936—1990).  Литературовед  и  ис¬
торик,  многолетний  руководитель  Восточного  факультета  Ере¬
ванского  университета,  М.  Р.  Кочар  начала  свою  научную  дея¬
тельность  с  изучения  турецких  элементов  в  константинополь¬
ском  диалекте  армянского  языка  и  османской  литературы  эпохи
Танзимата,183  а  в  70—80-х  годах  прошлого  века  приступила  к  ис¬
следованию  положения  армян  и  их  общественных  организаций  в
Османской  империи  на  рубеже  XIX—XX  веков.  Ее  изыскания
в  этой  области  завершились  подготовкой  и  изданием  моногра¬
фии,184  посвященной  армяно-турецким  общественно-политиче¬
ским  отношениям  в  конце  XIX—начале  XX  века.  В  изданной  ею
по  этой  теме  книге  обстоятельно,  на  основе  широкого  круга  ис¬
точников,  рассмотрены  отношения  между  Портой  и  сформиро¬
вавшимися  армянскими  политическими  партиями,  а  также  отно¬
шения  между  ними  и  младотурками  до  и  после  младотурецкой
революции.
 Сафрастян  Рубен  Арамович  (р.  1955).  Этому  армянскому
исследователю  принадлежит  работа,  посвященная  истории  за¬
рождения  доктрины  османизма  и  ее  роли  в  политической  жизни
Османской  империи  во  второй  половине  XIX  века.  Интерес  к
этой  теме  особенно  остро  проявляется  в  Армении  в  связи  с  тяже¬
лой  исторической  судьбой  армянского  народа,  какой  она  сложи¬
лась  в  Османской  империи  в  начале  XX  века.  По  сути,  доктрина
османизма  предполагала  появление  универсального  ключа  для
борьбы  с  национально-освободительными  устремлениями  всех
 180  Киракосян  Дж.  С.  Западная  Армения  в  годы  Первой  мировой  войны.
Ереван,  1971.
 181  Киракосян  Дж.  С.  Буржуазная  дипломатия  и  Армения  (70-е  годы
XIX  в.).  Ереван,  1981;  его  же.  Буржуазная  дипломатия  и  Армения  (80-е  годы
XIX  в.).  Ереван,  1980  (на  арм.  яз.).
 182  См.,  например:  Киракосян  Дж.  С.  Младотурки  перед  судом  истории.
Ереван,  1986.
 183  Кочар  М.  Р.  Турецкие  элементы  в  языке  константинопольских  армян.
Ереван,  1981;  ее  же.  О  некоторых  вопросах  турецкой  литературы  периода
Танзимата  //  Вопросы  востоковедения.  Ереван,  1983  (на  арм.  яз.).
 184  Кочар  М.  Р.  Армяно-турецкие  общественно-политические  отношения
и  армянский  вопрос.  Ереван,  1988.
 250

нетурецких  народов  империи  —  во  всяком  случае  такую  цель
ставили  перед  собой  ее  создатели.  Однако  утопичность  доктри¬
ны  османизма  очень  скоро  показала  политическая  практика  ее
применения  и  попытки  ее  распространения  в  Османском  госу¬
дарстве.  Все  эти  вопросы,  связанные  с  идейной  и  практической
стороной  доктрины  османизма,  рассмотрены  в  исследовании
Р.  А.  Сафрастяна.
 Кроме  этой  работы,  Р.  А.  Сафрастян  опубликовал  и  ряд  ста¬
тей  по  этой  тематике.185
 Османисты  Азербайджана
 Алиев  Гамид  Зейналович  (р.  1921—2006).  Историк-турко-
лог,  занимавшийся  преимущественно  проблемами  новейшей  ис¬
тории  Турции,  как  османист  Г.  3.  Алиев  заявил  о  себе  книгой  о
положении  Османской  империи  в  период  правления  младоту¬
рок,  в  которой  широко  использованы  русские  архивные  матери¬
алы,  в  том  числе  из  Архива  внешней  политики  России,  а  также
изданные  турецкие  официальные  документы.186  Автор  рассмот¬
рел  социальные  и  политические  предпосылки  младотурецкой
революции,  события,  связанные  с  приходом  младотурок  к  влас¬
ти,  дал  характеристику  их  внутренней  политики  в  1909—
1914  годах.  В  монографии  также  обстоятельно  охарактеризован
политический  кризис  в  Османской  империи  в  годы  Первой  ми¬
ровой  войны.  Г.  3.  Алиев  показывает,  как  парадоксальным  обра¬
зом  правление  младотурок,  пришедших  к  власти  с  лозунгами
освобождения  Турции  от  тирании  султанской  власти  и  обещани¬
ями  прогресса  для  страны  и  ее  спасения,  привело  Османскую
империю  к  краху.  Полностью  привязав  себя  к  Германии,  развя¬
завшей  Первую  мировую  войну,  младотурецкие  лидеры,  как  до¬
казывает  автор,  дипломатически  лавируя,  пытались  извлечь  по¬
литические  выгоды  в  Закавказье  от  революционных  событий,
разразившихся  в  России,  боролись  с  «большевистской  пропаган¬
дой»  в  турецких  войсках  и  внутри  страны.  Г.  3.  Алиев  приводит
многие  факты,  показывающие,  как,  вопреки  здравому  смыслу,
 185  Сафрастян  Р.  Л.  Доктрина  османизма  в  политической  жизни  Осман¬
ской  империи  (50—70-е  гг.  XIX  в.).  Ереван,  1985;  его  же.  Отражение  доктри¬
ны  османизма  в  законодательных  актах  Порты  (50—60-е  годы  XIX  в.)  //  Тур¬
ция.  История  и  современность.  М.,  1988;  его  же.  Доктрина  османизма  в  пар¬
тийных  документах  младотурок  (1908—1916)  //  Страны  и  народы  Ближнего  и
Среднего  Востока.  Вып.  15.  Ереван,  1989  (на  арм.  яз.).
 186  Алиев  Г.  3.  Турция  в  период  правления  младотурок  (1908—1918  гг.).
М.,  1972.
 251

младотурки  до  конца  поддерживали  действиями  своей  армии
свою  союзницу  Германию  и  в  результате  потерпели  полное  по¬
ражение  и  внутри  страны,  и  на  фронтах  Первой  мировой  войны.
 Гасанова  Эсмеральда  Юсифовна  (р.  1932).  Исследователь
истории  общественной  мысли  в  Османской  империи  в  период
младотурецкой  революции,  Э.  Ю.  Гасанова  в  1966  году  опубли¬
ковала  книгу  о  зарождении  и  развитии  идеологии  буржуазного
национализма  в  младотурецкий  период.187  В  этой  работе  автор
рассмотрел  издававшиеся  материалы  журнала  «Тюрк  юрду»,  вы¬
разителя  идеологии  тюркизма,  сыгравшего  значительную  роль
в  истории  турецкой  общественно-политической  мысли  начала
XX  века.  Специальную  главу  в  своей  книге  Э.  Ю.  Гасанова  от¬
вела  анализу  пантюркистского  течения  в  идеологии  младо¬
турок.  Автор  характеризует  пантюркистско-панисламистские
идеи  младотурок,  которые  поддерживала  значительная  часть  ту¬
рецкой  интеллигенции,  как  «фантастическую  грезу»,  как  проти¬
воположность  идеям  тюркизма,  способным  консолидировать  на¬
цию  —  как  это  случилось  в  период  национально-освободитель¬
ной  борьбы  турецкого  народа  под  руководством  Кемаля
Ататюрка.  Э.  Ю.  Гасанова  показывает,  что  отказ  от  пантюркиз¬
ма  и  панисламизма,  сформулированный  в  знаменитой  речи  Мус¬
тафы  Кемаля  с  трибуны  Великого  Национального  Собрания  в
Анкаре  в  декабре  1921  года,  имел  самые  положительные  послед¬
ствия  для  страны,  сумевшей  отстоять  свою  независимость  и  пой¬
ти  по  пути  национального  развития.
 Шабанов  Фарух  Шабанович  (р.  1906—1989).  Историк-
иранист  и  османист,  Ф.  Ш.  Шабанов  является  автором  серьезно¬
го  научного  труда,  посвященного  особенностям  государствен¬
ной  и  правовой  системы  в  Османской  империи  в  период  реформ
Танзимата.188  В  книге  обстоятельно  рассмотрены  государствен¬
ные  акты,  регулировавшие  государственную  жизнь  Османской
империи  и  ее  правовую  систему  в  середине  XIX  века.  Цель  своего
исследования  Ф.  Ш.  Шабанов  видел  в  анализе  предпосылок  дви¬
жения  «новых  османов»,  особых  условий  складывания  в  Турции
капиталистического  уклада,  общественной  и  государственно¬
правовой  жизни  страны  в  XIX  веке.  В  книге  показаны  те  значи¬
тельные  изменения  в  области  права,  просвещения,  администра¬
тивной  системе  Османской  империи  в  XIX  веке,  которые  позво¬
лили  стране  ответить  на  сложные  вызовы  времени,  иногда  в  са¬
 187  Гасанова  Э.  Ю.  Идеология  буржуазного  национализма  в  Турции  в  пе¬
риод  младотурок.  Баку,  1966.
 188  Шабанов  Ф.  111.  Государственный  строй  и  правовая  система  Турции  в
период  Танзимата.  Баку,  1967.
 252

мых  сложных  для  нее  внешне-политических  условиях.  Той  же
теме  Танзимата  посвящена  и  одна  из  статей  Ф.  Ш.  Шабанова,
опубликованная  в  1978  году  в  «Тюркологическом  сборнике».189
 Османисты  Грузии
 Абуладзе  Цисана  Александровна  (р.  1933).  Османист-тек-
столог,  один  из  авторов  каталога  арабских,  тюркских  и  пер¬
сидских  рукописей  Института  рукописей  им.  К.  С.  Кекелидзе
(Тбилиси,  1969),  Ц.  А.  Абуладзе  опубликовала  ряд  работ  об
османских  рукописях  из  указанной  коллекции  и  других  хра¬
нилищ  Тбилиси.190  На  основе  обнаруженных  ею  и  изученных
источников  Ц.  А.  Абуладзе  ввела  в  научный  оборот  многие  до¬
кументальные  материалы,  раскрывающие  страницы  социально-
экономической  истории  Грузии  и  прилегающих  к  ней  областей,
находившихся  под  административным  управлением  Османской
империи.
 Гигинейшвили  Отар  Исидорович  (1916—1990).  Исследо¬
ватель  истории  Османской  империи  XVIII—XIX  веков,  и  преж¬
де  всего  османско-грузинских  отношений,191  О.  И.  Гигинейшви¬
ли  является  также  автором  очерков  по  истории  Турции.192  В  его
публикациях,  в  которых  заметное  место  занимают  турецкие  и
грузинские  источники,  в  том  числе  документальные  материалы,
 189  Шабанов  Ф.  Ш.  О  светских  правовых  нормах  в  законодательстве
Османской  империи  в  период  реформ  XIX  в.  //  Тюркологический  сборник.  М.,
 1978.
 190  Джаба  дефтер  Чилдырского  эялета  1694—1732  гг.  /  Подгот  к  изд.  тур.
текста  с  груз,  переводом.  Тбилиси,  1979;  ее  же.  Турецкие  источники  по  исто¬
рии  Самцхе-Саатабаго  первой  четверти  XVI  в.  Тбилиси,  1983;  ее  же.  Осман¬
ские  грамоты  в  древлехранилищах  Тбилиси  //  Тюркологический  сборник  1978.
М.,  1984;  Сванидзе  М.  X.,  Абуладзе  Ц.  А.  Реестры  Трапезундского,  Чылдыр-
ского,  Карсского  эйялетов  (1694—1732)  //  Тюркологический  сборник  1978.  М.,
1984;  Абуладзе  Ц.  А.  Османские  документы  XVI  в.  по  истории  Грузии  из  архи¬
вов  Стамбула  и  Иерусалима  //  Советское  востоковедение:  проблемы  и  перс¬
пективы.  М.,  1988.
 191  Гигинейшвили  О.  И.  Грузия  во  внешней  политике  Турции  в  последней
четверти  XVIII  в.  //  Труды  Тбилисского  государственного  университета.  Т.  73.
1959;  его  же.  Из  истории  идеологии  турецкого  общества  XIX—XX  вв.  //  Вос¬
точный  сборник.  I.  Тбилиси,  1960  (на  груз,  яз.);  его  же.  О  внутреннем  положе¬
нии  Османской  империи  после  заключения  мира  в  Кючюк  Кайнарджи
(1774—1777)  //  Вопросы  истории  Ближнего  Востока.  Тбилиси,  1963;  его  же.
Турецко-французские  отношения  в  последней  четверти  XVIII  в.  //  Вопросы
Новой  и  Новейшей  истории  Ближнего  и  Среднего  Востока.  Тбилиси,  1975  (на
груз.  яз.).
 192  Гигинейшвили  О.  И.  Очерки  по  истории  Турции.  Тбилиси,  1982  (на
груз.  яз.).
 253

основное  внимание  уделено  внешней  и  внутренней  политике
Порты  в  отношение  грузинских  земель,  и  в  частности  в  той  их
части,  которая  входила  в  состав  Османской  империи.  Работы
О.  И.  Гигинейшвили  вместе  с  тем  отличает  более  общий  интерес
к  истории  Османской  империи,  к  развитию  ее  общественно-по¬
литической  мысли  в  эпоху  Нового  времени.
 Сванидзе  Михаил  Харитонович  (р.  1927).  Османист,  по¬
святивший  ряд  статей  и  очерков  проблемам  землевладения  и
землепользования  в  Османской  империи  на  примере  Ахалцик-
ского  пашалыка,  а  также  грузино-османским  отношениям  на
рубеже  XVI—XVII  веков,193  М.  X.  Сванидзе  подготовил  и  издал
монографию  о  грузино-османских  связях  в  XV—XVIII  веках.194
Являясь  прекрасным  специалистом  в  области  изучения  осман¬
ских  документов,  М.  X.  Сванидзе  внес  крупный  вклад  в  ис¬
следование  аграрной  системы  Османской  империи,  показав  ее
функционирование  на  примере  одной  из  грузинских  провинций,
находившейся  под  турецким  управлением.
 Шенгелия  Нодар  Несторович  (р.  1932).  Османист-историк
и  текстолог,  автор  ряда  значительных  публикаций  по  проблемам
экономической  истории  Османской  империи,  Н.  Н.  Шенгелия
издал  ценные  материалы  османских  источников,  в  том  числе
данные  турецких  исторических  сочинений,  которые  помога¬
ют  историкам  осветить  вопросы  положения  Грузии  и  стран  За¬
кавказья  в  эпоху  турецкого  господства.195  Среди  публикаций
Н.  Н.  Шенгелия  следует  также  особо  отметить  статьи  о  налого¬
вой  системе  в  Османской  империи  и  о  финансовом  ведомстве
Порты.196
 193  Сванидзе  М.  X.  Источники  по  истории  грузино-турецких  отношений
на  рубеже  XVI—XVII  вв.  //  Труды  Батумского  государственного  педагогиче¬
ского  института.  Т.  6.  1958;  его  же.  Законоположения  Ахалцихской  ливы  //
Очерки  по  социально-экономической  истории  Ближнего  Востока.  Тбилиси,
1968  (на  груз,  яз.);  его  же.  Вопросы  землевладения  в  Османской  империи  на
примере  Ахалцихского  пашалыка.  М.,  1974.
 194  Сванидзе  М.  X.  Из  истории  грузино-турецких  отношений  в  XV—
XVIII  вв.  Тбилиси,  1971  (на  груз.  яз.).
 195  Шенгелия  Н.  Н.  Османские  документальные  источники  по  истории
стран  Закавказья  //  Кавказско-ближневосточный  сборник.  Тбилиси,  1962  (на
груз,  яз);  его  же.  Османские  источники  по  истории  Грузии  XV—XIX  вв.  Тби¬
лиси,  1974  (на  груз,  яз.);  Найма  Мустафа.  Сведения  о  Грузии  и  Кавказе  /  Изд.
подгот.  Н.  Н.  Шенгелия.  Тбилиси,  1979  (на  груз.,  англ.  и  рус.  яз.).
 196  Шенгелия  Н.  Н.  Османские  налоги  и  повинности  по  «Пространному
реестру  вилайета  Гюрджистан»  //  Труды  Тбилисского  государственного  уни¬
верситета.  Т.  91.  Серия  востоковедения.  1960.  №  2  (на  груз,  яз.);  его  же.  Фи¬
нансовое  ведомство  Османской  империи  и  его  документация  //  Османская  им¬
перия.  Системы  государственного  управления,  социальные  и  этнорелигиоз¬
ные  проблемы.  М.,  1986.
 254

Как  и  названные  выше  грузинские  исследователи,  Н.  Н.  Шен-
гелия  проводил  все  свои  османистические  исследования,  ставя
перед  собой  цель  в  первую  очередь  осветить  «османский»  пери¬
од  истории  Грузии.  Однако  все  они  являются  ценным  вкладом  в
изучение  османской  социально-экономической  истории  в  целом.
Отличительной  особенностью  грузинской  османистики  всегда
являлось  исключительное  внимание  к  исследованию  аутентич¬
ных  текстов,  а  прекрасное  владение  османско-турецким  языком
и  навыками  в  области  дипломатики  позволяли  грузинским  осма-
нистам  создавать  работы,  опирающиеся  на  турецкие  докумен¬
тальные  материалы  и  отличающиеся  высокой  степенью  точно¬
сти  и  исторической  достоверности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 Обобщая  сказанное  об  основных  направлениях  исследова¬
тельской  деятельности  российских  османистов,  можно  сказать,
что  в  XX  веке,  в  особенности  во  второй  его  половине,  им  уда¬
лось  достигнуть  значительных  результатов  в  изучении  истории
и  культуры  Османской  империи.
 Немногочисленный  отряд  современных  российских  османи¬
стов  проделал  за  чуть  более  полувека  научную  работу,  достой¬
ную  самой  высокой  оценки.  Но  некоторые  проблемы  османской
истории  остались  за  пределами  возможностей  их  изучения  —  не
хватало  доступа  в  турецкие  рукописные  хранилища  и  архивы,
долгое  время  невозможны  были  длительные  командировки  рос¬
сийских  специалистов  в  Турцию,  существовали  (негласные)  го¬
сударственные  установки  в  области  общественных  наук.  И  все
же  то,  что  было  сделано,  ставит  российскую  османистику  в  один
ряд  с  достижениями  османистов  в  современной  Турции,  Европе
и  Америке,  хотя  нельзя  не  признать,  что  работы  отечественных
востоковедов  по  политическим  условиям  времени  мало  перево¬
дились  и  издавались  за  рубежом.  Но  об  их  исследованиях  хоро¬
шо  знали  их  иностранные  коллеги.  На  международных  конфе¬
ренциях  и  симпозиумах  к  докладам  и  сообщениям  российских
османистов  неизменно  было  приковано  большое  внимание  зару¬
бежных  ученых.  При  этом  следует  сказать,  что  выбор  тем  для
исследования  отечественными  учеными  в  значительной  мере
определялся  общими  интересами  мировой  османистики,  внима¬
ние  которой  было  направлено  к  узловым,  эволюционно  важным
периодам  истории  Османской  империи.  Это  в  первую  очередь
касается  темы  реформ  в  Турции  в  эпоху  Нового  времени,  обще¬
ственно-политических  движений,  влиявших  на  вектор  ее  госу¬
дарственного  и  социально-политического  развития,  внешнепо¬
литической  и  дипломатической  истории.
 256

В  последние  два  десятилетия,  трудные  для  отечественной
науки  в  целом  и  для  гуманитарной  —  академической  и  уни¬
верситетской  в  частности,  численность  специалистов-истори-
ков,  занимающихся  исследованием  османской  истории,  к  сожа¬
лению,  заметно  сократилась.  Возросшие  возможности  поездок  в
Турцию  для  научной  работы  пока  не  дали  заметных  результатов,
а  изучение  материалов  турецких  архивов  и  рукописных  храни¬
лищ  для  создания  новых  работ  по  османской  истории  еще  толь¬
ко  предстоит.  И  все  же  весь  накопленный  в  XIX—XX  веках
опыт  изучения  в  нашей  стране  Османской  империи  вселяет  на¬
дежду  на  реализацию  в  будущем  масштабных  исследователь¬
ских  программ,  хотя  бы  в  рамках  научной  кооперации.  Эта  на¬
дежда  подкрепляется  рядом  публикаций,  уже  подготовленных
российскими  османистами  совместно.  Это  коллективная  моно¬
графия  о  внешнеэкономических  связях,1  коллективный  труд  о
роли  Восточного  вопроса  во  внешней  политике  России,2  коллек¬
тивная  монография  о  роли  России  в  связях  с  Востоком,3  работы
османистов  в  «Тюркологическом  сборнике  1979»,4  в  юбилейном
издании,  посвященном  А.  Ф.  Миллеру,5  в  сборнике,  анализиру¬
ющем  систему  государственного  управления  Османской  импе¬
рии,6  и  т.  д.
 Оценивая  уже  проделанную  научную  работу  отечественных
османистов,  нельзя  не  отметить  некоторые  объективные  трудно¬
сти,  связанные  с  их  профессиональной  деятельностью.  Практи¬
чески,  осваивая  специальность  востоковеда-османиста,  исследо¬
вателю  Османской  империи  следует  изучать  по  меньшей  мере
основы  арабского  и  персидского  языков,  грамматику  и  лексику
османского  языка,  лишь  в  малой  степени  включающего  в  себя
собственно  турецкие  элементы  и  состоящего  из  огромного  числа
арабских  и  персидских  заимствований.  Для  работы  с  документа¬
ми  и  рукописями  приходится  осваивать  несколько  видов  ис¬
пользующихся  в  них  почерков.  Разумеется,  необходимо  знать  и
современный  турецкий  язык,  чтобы  иметь  возможность  читать
работы  своих  турецких  коллег,  а  язык  этот  совершенно  отличен
от  османского.  По  сути,  после  реформы  алфавита,  проведенной
Кемалем  Ататюрком  в  1928  году,  когда  арабская  графика  была
 1  Внешнеэкономические  связи  Османской  империи  в  Новое  время.  М.,
 1989.
 2  Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России.  М.,  1978.
 3  См.  сборник:  Россия  и  Восток.  СПб.,  2002.
 4  Тюркологический  сборник  1979.  М.,  1985.
 5  От  Стамбула  до  Москвы.  М.,  2003.
 6  Османская  империя:  Система  государственного  управления,  социаль¬
ные  и  этнорелигиозные  проблемы.  М.,  1986.
 257

заменена  латинской,  в  Турции  начался  невиданный  языковой
эксперимент  —  искусственное  создание  корпуса  новой  турецкой
лексики  на  основе  древнетюркских  языковых  корней.  Создание
и  освоение  нацией  нового  в  лексическом  отношении  языка  заня¬
ло  годы,  и  наступил  период,  когда  старшее  поколение  турок  ста¬
ло  с  трудом  понимать  язык  собственной  молодежи.  Весь  этот
процесс  шел  в  30—60-е  годы  XX  века.  К  уже  перечисленным
трудностям  освоения  профессии  историка-османиста  следует
добавить  необходимость  знания  не  только  трех  основных  ра¬
бочих  европейских  языков  османистики,  на  которых  с  конца
XVII  века  начали  публиковаться  работы  об  Османской  империи,
но  и  языков  болгарского,  румынского,  греческого.  На  них  напи¬
сано  множество  османистических  работ,  так  как  болгарская,  ру¬
мынская  и  греческая  истории  являются  для  определенного  пери¬
ода  составной  частью  истории  османской.  Поколение  османи-
стов,  о  которых  идет  речь  в  этой  книге,  все  это  успешно  освоило.
 Трудоемкая  по  своим  параметрам  специальность  (строго  го¬
воря,  это  относится  ко  всему  востоковедению)  действительно
очень  сложна  и  требует  длительного  срока  предварительной
подготовки  к  профессиональной  работе.  Неудивительно,  что  в
современных  условиях  она  мало  привлекает  молодежь,  и  сейчас,
как  и  во  времена  О.  И.  Сенковского  и  В.  Д.  Смирнова,  приходит¬
ся  жаловаться  на  «нехватку  студентов»,  мечтающих  заниматься
османистической  наукой.  (О,  мягко  говоря,  скудных  доходах,
которые  приносят  занятия  ею,  даже  не  стоит  упоминать.)
 Тематически  исследованиями  отечественных  османистов
освоено,  в  той  или  иной  мере,  казалось  бы,  все.  Иногда  довольно
подробно  и  полно,  учитывая  особенности  работы  современной
науки,  когда  попадающая  в  поле  зрения  «модная»  научная  тема
практически  мгновенно  обрастает  авторами  и  работами  и  много¬
кратно  «обкатывается»  на  международных  научных  встречах.
(Это  практика  не  одного  лишь  современного  востоковедения.)
Однако  в  случае  с  османистикой  далеко  не  всегда  эти  «магистра¬
льные»  пути  имеют  отношение  к  подлинным  задачам  научного
описания  истории  и  культуры  Османской  империи.  На  этом
поле  еще  многое  остается  непознанным  и  неоткрытым.  К  тому
же  дальнейшее  развитие  отечественной  османистики  во  многом
зависит  от  освоения  новых  методологических  подходов,  кото¬
рые  активно  разрабатываются  и  внедряются  в  гуманитарной  на¬
уке,  от  уровня,  достигнутого  историческим  знанием  в  целом.
 Следует  также  сказать,  что  заметная  политическая  ангажи¬
рованность  отечественных  османистических  исследований,  ха¬
рактерная  для  работ  советского  периода,  преодолена,  и,  казалось
бы,  созданы  все  условия  для  «свободного  научного  поиска».
 258

Но..,  как  писал  в  XVIII  веке  работавший  в  Петербургской  Акаде¬
мии  наук  историк  Г.  Ф.  Миллер,  автор  знаменитой  «норманн¬
ской  теории»,  задача  историка  всегда  чрезвычайно  сложна:  что¬
бы  быть  «свободным»,  ему  нужно  не  иметь  ни  веры,  ни  отечест¬
ва,  ни  государства.  Это  в  большой  степени  может  быть  отнесено
к  работе  османистов,  на  исследования  которых  всегда  мощно
влияли  политические  обстоятельства.
 Возможности  российской  османистики  будущего  во  многом
зависят  от  расширения  источниковедческой  базы  исследований,
углубленного  изучения  архивных  материалов  в  России  и  Тур¬
ции,  от  внимательного  и  правильного  прочтения  и  интерпрета¬
ции  произведений  османской  литературы  —  как  опубликован¬
ных,  так  и  представленных  в  рукописях,  ибо,  повторим  слова
«отца»  отечественной  османистики  О.  И.  Сенковского,  только  в
этом  случае  «проникаете  вы  во  внутренность  его  (Востока.  —
Ю.  П.)  понятий,  логики,  духа,  страстей,  характера  и  образа  дей-
ствования».
 Существенным  условием  реализации  такого  рода  планов  яв¬
ляется  привлечение  в  немногочисленный  отряд  российских
османистов  молодых  историков,  готовых  к  трудной  и  интерес¬
ной  работе  исследователей  Османской  империи.  Именно  им  ад¬
ресуется  и  настоящая  книга,  позволяющая  оценить  путь,  прой¬
денный  российской  османистикой,  и  увидеть  ее  будущее.

ОГЛАВЛЕНИЕ
 О  книге  и  ее  авторе 	3
 Предисловие 	 7
 Глава  I.  Османская  империя  и  Россия:  непростое  соседство,
 взаимное  узнавание  (XV—XIX  века) 	 10
 Первые  контакты 	 10
 Начало  регулярных  дипломатических  сношений 	 20
 Полоса  дипломатической  активности 	 30
 Дипломатия  и  войны 	 42
 У  истоков  «практической  османистики» 	 46
 Русско-турецкие  войны  XVIII  века  и  российская  дипломатия  51
Османская  империя  и  Россия  в  XIX  веке 	 70
 Г  л  а  в  а  II.  Век  российской  «практической  османистики»  —
 XVIII  век 	 92
 Глава  III.  Первые  шаги  научной  османистики  в  России.
 XIX—начало  XX  века 	 122
 Глава  IV.  Османская  империя  в  трудах  российских  истори-
 ков-османистов  XX  века 	 165
 Часть  1.  Основные  итоги  развития  российской  османисти¬
ки  в  XX  веке 	 165
 Часть  2.  Российская  османистика  XX  века  в  лицах  .... 	183
 Заключение 	 256

Научное  издание
 Юрий  Ашотович
ПЕТРОСЯН
 РОССИЙСКАЯ  ИСТОРИОГРАФИЯ
ОСМАНСКОЙ  ИМПЕРИИ.
 XVIII—XX  вв.
 Утверждено  к  печати
Институтом  восточных  рукописей  РАН
 Редактор  издательства  И.  Е.  Петросян
Художник  Е.  В.  Кудина
Технический  редактор  И.  М.  Кашеварова
Корректоры  О.  В.  Гусихина  и  Е.  В.  Шестакова
Компьютерная  верстка  Л.  Н.  Напольской
 Лицензия  ИД  №  02980  от  06  октября  2000  г.  Сдано  в  набор  3.05.2012.
Подписано  к  печати  15.08.12.  Формат  60  X  90  Vi6.
 Бумага  офсетная.  Гарнитура  Таймс.  Печать  офсетная.
 Уел.  печ.  л.  16.5.  Уч.-изд.  л.  16.9.  Тираж  300  экз.
 Тип.  зак.  №  3422.  С  200
 Санкт-Петербургская  издательская  фирма  «Наука»
 199034,  Санкт-Петербург,  Менделеевская  линия,  1
main@nauka.nw.ru
www.naukaspb.  com
 Первая  Академическая  типография  «Наука»
 199034,  Санкт-Петербург,  9  линия,  12

АДРЕСА
МАГАЗИНОВ  «АКАДЕМКНИГА»
 Магазины
с  отделами  «Книга—почтой»
 119192  Москва,  Мичуринский  проспект,  12,  корп.  1;
(код  495)  932-78-01
 Сайт:  http://LitRAS.ru/;  e-mail:  okb@LitRAS.ru
 197110  Санкт-Петербург,  ул.  Петрозаводская,  7  «Б»;
(код  812)  235-40-64;  e-mail:  ak@akbook.ru
 Магазины  «Академкнига»
с  указанием  букинистических  отделов
 664033  Иркутск,  ул.  Лермонтова,  298;
 (код  3952)  42-96-20;  akademkniga@list.ru
660049  Красноярск,  ул.  Сурикова,  45;
 (код  3912)  27-03-90;  akademkniga@bk.ru
117312  Москва,  ул.  Вавилова,  55/7;
 (код  499)  124-55-00  (Бук.  отдел)
 119192  Москва,  Мичуринский  проспект,  12;
 (код  495)  932-74-79  (Бук.  отдел)
 127051  Москва,  Цветной  бульвар,  21,  строение  2;
 (код  495)  621-55-96  (Бук.  отдел)
 101000  Москва,  Б.  Спасоглинищевский  пер.,  8,  строение  4;
 (код  495)  624-72-19  (Бук.  отдел)
 142290  Пущино  Московской  обл.,  МКР  «В»,  1;
 (код  49677)  3-38-80
191104  Санкт-Петербург,  Литейный  проспект,  57;
 (код  812)  272-36-65;  ak@akbook.ru  (Бук.  отдел)

197110  Санкт-Петербург,  ул.  Петрозаводская,  7  «Б»;
 (код  812)  230-13-28
199034  Санкт-Петербург,  Менделеевская  линия,  1;
 (код  812)  328-38-12
 Коммерческий  отдел,  г.  Москва
 Телефон  для  оптовых  покупателей:  (код  499)  143-84-24
Сайт:  http://LitRAS.ru/
 E-mail:  info@LitRAS.ru
 Склад,  телефон:  (код  495)  932-74-71
 Факс:  (код  499)  143-84-24

ДЛЯ  ЗАМЕТОК