Часто во время бесед

пропагандиста - антирели¬

гиозника спрашивают: что

такое мистика, какое от¬

ношение она имеет к рели¬

гии? Авторы этой книги

доктор медицинских наук

Рожнов В. E., физиолог

Рожнова М. А. и кандидат

исторических наук Нема-

нов И. И. рассказывают,

как вера в способность об¬

щаться с сверхъестествен¬

ными силами путем так

называемого мистического

опыта, якобы дающего

знания и господство над

окружающим миром, обо¬

рачивается трагедией от¬

дельных людей и даже це¬

лых народов. Призрачные

«духи», которых вызыва¬

ют мистики, показывают

реальные когти, нанося¬

щие раны человеку. На

большом фактическом ма¬

териале авторы прослежи¬

вают, как возникает пси¬

хофизиологическое состоя¬

ние, ведущее к искажен¬

ному, болезненному («ми¬

стическому») восприятию

мира, какой вред наносит

организму человека, его

психике, всей его лично¬

сти это состояние.
Книга рассчитана на

пропагандистов и на ши¬

рокий круг читателей.
И. H. НЕМАНОВ

М. А. РОЖНОВА

В. Е. РОЖНОВ
когда
духи
показывают
когти...
Издательство
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва • 1969

Если природа есть производ¬

ное, то понятно само собою, что

она может быть производным

только от чего-то такого, что

больше, богаче, шире, могущест¬

веннее природы, от чего-то тако¬

го, что существует, ибо для того,

чтобы «произвести» природу,

надо существовать независимо

от природы. Значит, существует

нечто вне природы и, притом,

производящее природу. По-рус¬

ски это называется богом. Фи¬

лософы-идеалисты всегда стара¬

лись изменить это последнее

название, сделать его абстракт¬

нее, туманнее ив то же время

(для правдоподобия) ближе к

«психическому», как «непосред¬

ственному комплексу», как не¬

посредственно данному, не тре¬

бующему доказательств. Абсо¬

лютная идея, универсальный

дух, мировая воля, «всеобщая

подстановка» психического под-

физическое,— это одна и та же

идея, только в различных фор¬

мулировках. Всякий человек

знает — и естествознание ис¬

следует — идею, дух, волю, пси¬

хическое, как функцию нор¬

мально работающего человече¬

ского мозга; оторвать же эту

функцию от определенным об¬

разом организованного вещест¬

ва, превратить эту функцию

в универсальную, всеобщую аб¬

стракцию, «подставить» эту аб¬

стракцию под всю физическую

природу,—это бредни фило¬

софского идеализма, это на¬

смешка над естествознанием.
В. И. ЛЕНИН

»
Н50

ПРЕДИСЛОВИЕ,

которое может служить прологом
Несколько лет назад вышла в свет книга «Тайные

ночи Парижа». Ее автор историк Ги Бретон поведал

миру о многочисленных сектах современных мистиков,

обосновавшихся в этом великом городе.
Листаем страницы книги. С трудом укладывается в

сознании, что в наш век — век телевидения и атомной

энергии, кибернетики и космических полетов в одном из

центров европейской цивилизации возможно такое.
Что же именно?
А вот судите сами...
Каждую субботу в небольшом ресторанчике десятого

округа Парижа собираются поклонники Ангела Цикла¬

мена. Ангел Цикламен — он же Франс Абсолютист (по

паспорту Роберт Франс) — рослый пятидесятилетний

мужчина с лысой головой монаха и расплющенным носом

боксера. По верованию адептов основанной им секты,

брат Ангел 50 лет назад (в день своего появления на

свет) спустился к нам на землю с планеты Цикламен

(так, между прочим, называется альпийская фиалка),

чтобы принести людям истину высшей любви и нежно¬

сти. Как и подобает всякому порядочному вероучителю,

Ангел Цикламен написал свое обращение к людям —

Евангелие от Цикламена!
Заимствуем из этого «труда». Подобно куколке, пре¬

вращающейся в бабочку, люди на земле существуют

только для того, чтобы превратиться в ангелов. Ангел

есть результат слияния достойных умов и сердец муж¬

чины и женщины на вершине нежности. Ангелы живут на

планете Цикламен — планете счастья, которая является

эллиптическим центром семи солнц. Каждая из этих
5

звезд окрашена в один из цветов солнечного спектра.

Планета Цикламен удалена от земли на 110999889 кило¬

метров. Неважно, что о ее существовании даже не подо¬

зревают ученые-астрономы. Важно другое — брат Ангел

достигает ее ровно за 5 минут и 33 секунды. Планета на¬

селена избранными — ангелами. Лишь 14 тысяч из мил¬

лиардов земных пар оказались достойными этой великой

чести и высшего счастья...
Ангел Цикламен повсюду разослал брошюру с изло¬

жением своего «учения». Персонально ее получили ан¬

глийская королева, канцлер Аденауэр, президент Кен¬

неди, генерал де Голль и многие другие видные деятели

и главы государств.
Если государственные деятели будут внимать голосу

культа нежности, проповедуемого мною, вещает Цикла¬

мен, все политические проблемы будут урегулированы,

на земле настанет рай.
Удивительно не то, что наглый шарлатан говорит по¬

добное, удивительно то, что тысячи людей в Европе и

Америке исповедуют эту чепуху. Верят Цикламену,

жертвуют средства на процветание его предприятия...
Духи, привидения, ведьмы, хироманты, целители,

астрологи, ясновидящие, маги, духовидцы, магнетизеры,

прорицатели, снотолкователи, спириты, колдуны и кол¬

дуньи, гадалки уверенно чувствуют себя на страницах

западной прессы, попадая даже на обложки самых рес¬

пектабельных журналов. И вот уже рождается новая от¬

расль статистики. Цифры бесстрастно констатируют по¬

явление нового бизнеса там, где делают аолото из всего,

даже из сверхчувственных, нематериальных субстанций.

Пять миллионов американцев поступают всегда в соот¬

ветствии с указаниями астрологов и тратят в год

200 миллионов долларов, чтобы познать будущее.

Суммы, расходуемые на мистические мероприятия в

ФРГ, не поддаются учету. Настоящим заповедником

привидений и ведьм стала Англия. Полуофициальная ста¬

тистика утверждает: в стране 20—25 тысяч привидений,

только в Лондоне в 1963 году действовало 12 тысяч клу¬

бов духов (их члены, естественно, не духи, а реальные

плательщики клубных взносов). Экономные французы,

не скупясь, выбрасывают на ветер большие суммы.
«Переход в потусторонний мир» все чаще осущест¬

вляется с помощью новейших достижений химии: под¬
6

линно эпидемический характер приняло употребление

наркотиков среди которых особой популярностью поль¬

зуются мескалин и ЛСД.
Мы не беремся предсказать, сколько именно «духов»

станет в Америке и Западной Европе завтра и какие но¬

вые средства «перемещения в мир духов» будут изобре¬

тены в ближайшем будущем, но тенденция — угрожаю¬

щая. Увлечение мистикой разливается в буржуазных

странах все шире, проникая во все сферы духовной

жизни, пропитывая литературу, искусство, философию.
Впрочем, прежде, чем говорить о настоящем и буду¬

щем, оглянемся на прошлое. История дает немало при¬

меров того, как в переломные эпохи, когда происходит

крутая ломка старых, относительно устоявшихся привы¬

чек, общественных отношений, учреждений, верований

людей и форм их быта, когда люди сталкиваются с но¬

выми, не известными ранее, явлениями в жизни обще¬

ства, периодически вспыхивают увлечения разнообраз¬

ными формами мистики. Каждый раз эти вспышки по¬

рождаются определенными, поддающимися конкретному

анализу, историческими обстоятельствами и социально¬

психологическими причинами.
*	* *
«Владычица небес,— будь ты Церерою, благодатной

матерью злаков... будь ты Венерою небесною, что рож¬

дением Амура в самом начале веков два различных пола

соединила... будь Прозерпиною, ночными завываниями

ужас наводящею... как бы ты ни именовалась; каким бы

обрядом, в каком бы обличье ни надлежало чгить тебя,—

в крайних моих невзгодах приди мне на помощь, судьбу

шаткую поддержи, прекрати жестокие беды... Совлеки

с меня образ дикий четвероногого животного, верни меня

взорам моих близких...» — так молит богиню богинь ге¬

рой знаменитой книги Апулея — «Метаморфозы» Луций.

Удивительная приключилась с ним история. Его возлюб¬

ленная служанка Фотида была приобщена своей госпо¬

жой— чародейкой Памфилой к магическому искусству

метаморфозы. С помощью заклинаний и чудодействен¬

ных мазей она была способна превратить человека в

птицу или животное. Известен ей был и секрет обрат¬

ного превращения. Проведав об этом, Луций, мечтавший

упорхнуть от надоевшей ему возлюбленной, убедил
7

Фотиду превратить его в птицу. Та впопыхах перепутала

мази. И Луций обратился в осла. А затем обстоятельства

сложились так, что Фотида уже не могла прийти к нему

на помощь, и ему оставалось лишь уповать на непосред¬

ственное вмешательство высших сил, что он и сделал.

Богиня вняла мольбе. Она повелела: дабы исцелиться,

Луций должен принять участие в посвященных богине

священных таинствах — мистериях...
Наряду с официальными, государственными рели¬

гиями в рабовладельческих государствах Древней Гре¬

ции существовали и тайные религиозные культы. Своими

истоками они восходили к доклассовым, первобытным

формам религиозного сознания и занесены были в Гре¬

цию из стран Древнего Востока (культ Осириса и Исиды

в Египте, Таммуза в Вавилонии). Некоторые мистерии,

в прошлом тайные, впоследствии были признаны государ¬

ством официальными. Таковы, например, знаменитые

элевсинские мистерии в честь богини плодородия Де-

метры-Цереры и ее дочери Персефоны-Коры. Глава XI

«Метаморфоз» Апулея содержит классическое описание

ритуала мистерии. В нем участвуют лишь посвящен¬

ные— мисты. Они образуют шествие, предводительствуе¬

мое священнослужителями культа — мистагогами. Уча¬

стники шествия разыгрывают действа, воспроизводящие

эпизоды из жизни почитаемых божеств. Неотъемлемая

часть ритуала — заклинания. Драматические действа,

возбуждающие воображение, песнопения, пляски, дур¬

ман воскурений вызывают массовый экстаз. Таинство за¬

вершается оргией...
Греческое мюстаи означает закрывать глаза, замыкать

уста, держать в тайне от всех, кроме посвященных; мю-

стерион — таинство; мюстикос — таинственный. От этого

последнего — мюстикос — происходит и русское слово

«мистика». Значение этого слова можно было бы выра¬

зить так — тайноведение.
Какие же тайны и какое ведение раскрывает мистика?
*	* *
...Колдовство, шаманизм, йога, черная и белая ма¬

гия...
...Кабалистика, астрология, алхимия, хиромантия...
...Теософия, масонство, спиритизм...
...Полотна Босха, Беклина, Сальвадора Дали..,
а

...Философские системы Плотина, Бергсона, Ясперса...
От колдовства и магии первобытных религий до утон¬

ченных философских систем наших дней — удивительно

пестры и многообразны проявления мистики. Ее присут¬

ствие можно обнаружить и в чудовищных оргиях религи¬

озных сектантов, и в обыденных житейских суевериях,

и в мировых религиях, и в социальной утопии, и в творче¬

стве поэтов, художников, композиторов, писателей, и в

умозрительных философских концепциях.
Однако уже давно замечено, что, несмотря на беско¬

нечное разнообразие отдельных конкретных проявлений

мистики, всем им присуще нечто общее, основа у них

одна. В чем же она? Какова сущность мистики?
То, что обычно называют мистикой,— весьма сложное

и противоречивое явление духовной жизни человечества.

Мы рассматриваем мистику как совокупность трех мо¬

ментов. Во-первых, это своеобразное мироощущение, ми¬

ровосприятие. В чем его своеобразие? Мистик постоянно

смутно чувствует, что за видимым и осязаемым миром

скрыт иной мир, причем первый он считает иллюзорным,

мнимым, а второй — действительно существующим, ис¬

тинным. Во-вторых, мистик уверен в том, что его миро¬

ощущение опирается на «опыт». Этот «мистический

опыт» представляет собой произвольно истолкованные

психофизиологические явления (экстаз, галлюцинации,

наития, озарения), связанные с изменениями сознания.

В-третьих, мистические учения, в которых делается по¬

пытка теоретически и философски истолковать мистиче¬

ский опыт, мистическое мироощущение. Здесь мистика

соприкасается с идеологией.
Те, кто занимается психофизиологией мистики, изу¬

чая и описывая лишь «мистический опыт», нередко упу¬

скают из виду ее социально-историческую обусловлен¬

ность. Так поступает, например, Олдос Хаксли в своих

книгах — «Врата восприятия» и «Ад и рай». При таком

подходе мистическое превращается в вечное и неотъем¬

лемое свойство человеческой натуры.
Те, кто рассматривают мистику как явление преиму¬

щественно идеологического характера, т. е. просто как

цепь определенных умозаключений, как систему идей, не¬

дооценивают, неверно истолковывают, а то и просто игно¬

рируют ту роль, которую в мистике играют эмоции, пере¬

живания. При таком освещении мистики возникает

тенденция представить ее как чистый обман — мистифи¬

кацию. Созданная французскими просветителями конца

XVIII века, эта версия до сих пор встречается в атеисти¬

ческой литературе. Без обмана и мистификации дело,

конечно, не обходится. Мистик и сам обманывается и

вводит в заблуждение других. Но с обманом легко по¬

кончить— достаточно его разоблачить. Мистика же имеет

более глубокие корни.
Точно так как «мистический опыт» не объясняет ми¬

стики, ибо играет вспомогательную роль в механизме

восприятия мира, характерного для мистиков (что не

умаляет важности его анализа), равным образом и ми¬

стические учения не исчерпывают сути дела. Их даже

нельзя назвать учениями в собственном смысле этого

слова. У мистиков можно встретить мысли, относящиеся

к различным учениям, концепциям, теориям. Из выше¬

названных трех сторон мистики наибольшее значение

имеет мироощущение, мировосприятие. Этой стороне ми¬

стики подчинены две другие составные ее части. Причем,

когда мы говорим о характерном для мистики мироощу¬

щении, мировосприятии, мы имеем в виду как личность,

так и коллектив. Возникая у отдельных личностей в силу

особенностей их индивидуальной психологии (например

склонность к истерическим реакциям), под влиянием

общественных условий мистическое мироощущение на

основе механизмов массового внушения способно при¬

обретать эпидемический характер (так называемые ум¬

ственные или психические эпидемии).
Остановимся подробнее на той роли, которую играют

в мироощущении мистика эмоции (переживания). Эмо¬

ции могут достигать такой интенсивности и накала, что

подавляют логическое мышление, порождают анормаль¬

ность сознания. При так называемых мистических со¬

стояниях сознания — экстазах, галлюцинациях, видениях,

озарениях — в большинстве случаев человек мыслит

ощущениями, образами, представлениями, противореча¬

щими здравому смыслу. Но возможен и другой вариант:

предельное обострение абстрактного логического мышле¬

ния, категории которого перестают соотноситься с реаль¬

ной действительностью и ощущаются как некие само¬

стоятельные сущности, т. е., по сути дела, превращаются

в свою противоположность — в эмоциональные факторы.

Эмоциональные состояния, порождающие различные
ю

формы «мистического сознания», чаще всего возникают

в условиях психических срывов, являющихся следствием

конфликта желаемого и ожидаемого с действительно¬

стью. У мистики есть нечто общее с другими проявле¬

ниями эмоциональной жизни человека — художествен¬

ным творчеством, фантастикой: это эмоции, связанные с

исканиями. Хорошо известно высказывание В. И. Ле¬

нина: «Без «человеческих эмоций» никогда не бывало,

нет и быть не может человеческого искания истины»1.

Подобно художнику, поэту, ученому, мистик, как ему ка¬

жется, ищет истину. Но первые стремятся найти наилуч¬

шие формы отражения действительности, хотя и прелом¬

ленной через их воображение, мистик же отталкивается

от иллюзии и снова возвращается к ней, и его выход к

реальной действительности, который может иметь место

в процессе поиска, является лишь эпизодичным. Еще

большее значение, чем эмоции поиска, для мистика

имеют переживания, связанные с ощущением того, что

истина уже добыта, обретена,— переживания, дающие

успокоение, ощущение достигнутой цели. Так богоиска¬

тельство оборачивается идолопоклонничеством.
Стержнем всего мировосприятия, мироощущения ми¬

стика, своеобразной доминантой всего его психического

облика, средоточием всей его эмоциональной жизни, яв¬

ляется некий абсолют, т. е. сверхъестественная сущность,

которая воспринимается мистиком как источник и основа

бытия, а само бытие, природа, все сущее воспринимаются

как производное от этого абсолюта, сотворенное им.

В различных формах мистики этот абсолют выступает

то как дух, то как высшее существо, то как вечный ра¬

зум, гармония вселенной, великая жизненная сила, изна¬

чальная реальность, душа всего сущего, магнетический

флюид, мировой эфир и т. д. и т. п. Этот абсолют, как

бы он ни назывался, есть не что иное, как божество.

Иллюзия «духоощущения» или «богоощущения» и есть

главная особенность искаженного мировосприятия, миро¬

ощущения мистика. Поэтому мистику можно и нужно на¬

зывать эмоциональным ядром религии.
Однако мистика и религия не идентичны, не тождеств

венны. Все виды мистики, в том числе и вневероисповед-

ной (формально свободной от религиозной догматики),
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 25, стр. 112.
11

обладают тенденцией превращения в религию. Мисти¬

ка— питательная среда религии. Любая форма мистики

в потенции — религия. В то же время религия является

постоянным «хранилищем мистики». Но между мистикой

и религией существует определенная трудно уловимая

грань. В отличие от мистических течений, в религиях аб-

солют-божество получает преимущественно формально¬

логическое «обоснование» в виде системы догм, тесно

связанной с ритуалом, культом, церковной организацией.
Добавим к тому, что сказано о «мистическом опыте»,

еще несколько слов. С точки зрения любого мистика, все

явленное — ложь, все истинное скрыто. Но в вопросе о

путях приобщения к великой тайне абсолюта-божества

мистики расходятся. Наряду с мистиками, утверждаю¬

щими, что сверхчувственный мир — мир духа или ду¬

хов— открывается лишь через «внутренний опыт» (оза¬

рения и т. п.) и открыто враждебен разуму, существуют

мистики, которые на первый взгляд признают матери¬

альность мира, возможность его познания разумом с по¬

мощью органов чувств, возможность его логического

осмысления. Но они отрицают исторический характер са¬

мого процесса познания. Эти мистики полагают, что воз¬

можно сразу, одномоментно получить исчерпывающие

знания о природе, сразу овладеть вечными и неизмен¬

ными принципами идеального устройства общества. Они

склонны приписывать абсолютное, внеисторическое, вне¬

временное значение тем или иным экспериментам, науч¬

ным открытиям, теориям, приобретающим при таком

взгляде на них значение откровений. Эти мистики — «ра¬

ционалисты», мистики «внешнего опыта» на деле столь

же иррационалистичны, сколь и первые, ибо «разум»,

о котором они говорят, противопоставляется материаль¬

ному миру и в конечном итоге занимает место творца

деистов. «Истины» этих мистиков ничем не отличаются

от «истин», полученных от мирового духа. Они тоже про¬

кладывают путь религии.
Претензии на приобщенность ко всем тайнам бы¬

тия— на всеведение. Претензии на способность творить

«невозможное» (чудо в глазах неприобщенных) — на все¬

могущество. Ощущение внутреннего права возводить

свою волю в закон для тех, чья степень приобщенности

ниже,— одержимость всевластия. Избранность... иерар¬

хия... фанатизм... Поскребите любого мистика, сорвите
12

покровы с любого мистического учения — вы обнаружите

все эти атрибуты. Порой в их зрелой, развитой форме,

порой лишь в зародыше, в потенции. Порой как нечто

«позитивное», активное, порой как нечто негативное, пас¬

сивное. (И непротивление злу насилием — лишь негатив¬

ная форма всевластия.) С другой стороны, если налицо

перечисленные атрибуты — ищите мистику.
Вот о каких тайнах, вот о каком ведении идет речь

в мистических учениях.
*	* *
Мистика — один из важнейших источников философ¬

ского идеализма. Философский идеализм — дорога к ре¬

лигии, к поповщине. «А у поповщины (= философского

идеализма),— говорил В. И. Ленин,— конечно, есть гно¬

сеологические корни, она не беспочвенна, она есть пусто-

цвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом де¬

реве, живого, плодотворного... человеческого познания» 1.

Как же возникает этот пустоцвет?
Мистик уверен, что обладает ключами к вратам

истины. Но врата эти в действительности ведут не к

подлинному, а к ложному знанию. Ложный характер ми¬

ровосприятия мистика заключается прежде всего в том,

что он считает источником знания некое сверхприродное

начало, полагает, что получает это знание от сверхъесте¬

ственных сил. Мало того, мистик уверен, что такое зна¬

ние приобщает его и к сверхъестественному могуществу.

Заблуждения мистика коренятся в том, что он, во-пер¬

вых, неправильно представляет себе сам процесс позна¬

ния, а во-вторых, неправильно пользуется тем аппаратом

познания, которым человека наградила природа.
Познание, как показал В. И. Ленин, есть сложный,

диалектический (обладающий своими внутренними проти¬

воречиями) процесс. И индивидуальное и общественное

познание не есть прямая линия. Это — «...кривая линия,

бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали»2.

Витки этой спирали знаменуют поступательное движение

от незнания к знанию, от меньшего знания к большему.

Это движение по спирали обладает своими стадиями, фа¬

зами: «... от живого созерцания к абстрактному мышлению
1	В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 322.
2	Там же.
13

и от него к практике — таков диалектический путь

познания истины, познания объективной реальности» *.

Источником всякого знания человека об окружающем

мире является прежде всего живое, чувственное созер¬

цание, ибо человек не может ничего знать о том, что его

окружает, не вступив с этим окружением в контакт с

помощью органов чувств, являющихся для него постав¬

щиками информации. Но одной информации мало. Ее

необходимо обработать, для того чтобы установить то,

что органы чувств непосредственно не могут дать: отно¬

шения между вещами, явлениями, живыми существами,

составляющими окружающий мир, который находится в

постоянном изменении, движении. Здесь на помощь че¬

ловеку приходит выработанная в процессе длительной

эволюции и социального развития способность к абстрак¬

ции. Возможности абстрактного мышления, взятого са¬

мого по себе, для каждого исторического отрезка вре¬

мени не безграничны, хотя с прогрессом человечества

неуклонно возрастают. Необходимо постоянно сопостав¬

лять выводы, полученные в результате абстракции, с дей¬

ствительностью. Это достигается в ходе общественной

практики по преобразованию мира. А эта общественная

практика снова становится источником живого чувст¬

венного созерцания и новой информации...
Мистик вырывает ту или иную стадию или фазу из

этого процесса познания, придает ей самодовлеющее зна¬

чение, стремится «выпрямить» спираль. «Философский

идеализм,— писал В. И. Ленин,— есть только чепуха с

точки зрения материализма грубого, простого, метафи¬

зичного. Наоборот, с точки зрения диалектического ма¬

териализма философский идеализм есть одностороннее,

преувеличенное... развитие (раздувание, распухание) од¬

ной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, ото¬

рванный от материи, от природы, обожествленный»2.
Убедившись в том, что чувственный опыт сам по себе

не может дать истинного знания, человек, склонный к

мистике, приходит к полному отрицанию значения чувст¬

венного опыта для процесса познания и обращает свои

надежды на одно лишь «чистое умозрение» — абстрак¬

цию. Разочаровавшись и в ней, он затем вообще объяв¬
1	В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 152—153.
2	Там же, стр. 322.
14

ляет все и всякие попытки познания посредством обыч¬

ных, свойственных всем людям органов чувств и разума,

бесплодными и ищет истину с помощью сверхъестест¬

венных сил. В таких случаях человек, ушедший в мисти¬

цизм, злоупотребляет тем драгоценным даром, которым

его наделила та же природа, даром высшей нервной дея¬

тельности, высшим итогом длительной эволюции жизни.

Впадая в «сверхчувственное состояние», он разрушает

свою нервную систему, оборачивает саму способность по¬

знания против познания, что, как правило, приводит к

распаду личности и тяжелым заболеваниям.
Увлечение мистикой чревато самыми тяжелыми по¬

следствиями не только для тех индивидов, которые стали

ее жертвами, но и для общества. Мистически настроен¬

ные люди, даже если им самим не удалось осуществить

«прямого контакта» со сверхъестественным, легко верят,

что это удалось сделать другим, оказавшимся «достой¬

ными», «избранными». Так они становятся легковерными

жертвами кликуш, лжепророков, политических авантю¬

ристов, спекулирующих на мистических настроениях тех

или иных слоев населения.
В настоящее время мистика все шире используется

как духовное оружие антикоммунизма. При этом ее при¬

менение весьма многообразно. Во-первых, с ее помощью

господствующие классы капиталистических стран стре¬

мятся удержать под своим влиянием массы, отходящие

от традиционных церквей и религий. Во-вторых, именно

на почве мистицизма, как на общей духовной основе, свя¬

занной с признанием сверхъестественного начала, боже¬

ства, предпринимаются попытки создания мирового

фронта всех церквей и религий. В-третьих, мистика слу¬

жит средством уловления душ тех, кто разочаровался в

возможностях науки или потрясен антигуманистическими

последствиями применения ее достижений в буржуазном

мире. В-четвертых, мистика используется как орудие

идеологической диверсии империалистов против социа¬

листических стран, о чем свидетельствуют хотя бы радио¬

проповеди отца Владимира, передававшиеся из Лондона.
*	* *
Научный атеизм не может ограничить свою задачу

борьбой против религиозной догматики. Даже преодоле¬

ние той или иной системы символов и знаков, образующих
15

основные религиозные положения, и культово-ритуаль-

ной стороны религии еще не означает преодоления ре¬

лигии в целом, так как этим не устраняются глубокие

психологические ее корни. Религия как идеология, как

мировоззрение не может быть изжита, пока не будет

изжито мировосприятие, на котором она основана, ее

преодоление неразрывно связано с преодолением ми¬

стики. На наш взгляд, наступление на религию нужно

вести одновременно на идеологическом и психологиче¬

ском фронтах. Способствовать этому преодолению в меру

своих сил и ставили своей задачей авторы этой книги.

Антихрист, или Таинственный источ¬

ник великой мудрости одного немец¬

кого башмачника

Видение на Ландскроне
Мальчик стоял на вершине горы. Сияло солнце, си¬

нела даль. Море красок и запахов разливалось во¬

круг.
Тишину нарушали лишь слабо долетавшие сюда го¬

лоса детей и звон колокольчиков — где-то внизу паслись

козы. Эти отдаленные звуки достигали ушей мальчика,

но не доходили до сознания. Он будто отрешился от

всего окружающего. Какие-то смутные, неясные, туман¬

ные образы целиком овладели им. Страстное, томящее

желание чего-то необычного, щемящее душу предчувст¬

вие... Мальчик как бы оцепенел. Взор его был устремлен

в одну точку, туда, где сквозь заросли кустов пробивался

таинственный блеск. Веки отяжелели! Глаза застилали

непроизвольно выступившие слезы. Но он смотрел,

смотрел и смотрел, уже не в силах отвести взор...
Вдруг будто невидимая рука сдернула пелену ту¬

мана. С необычайной ясностью он увидел углубление в

скале, похожее на красивый грот. Вход в него был обрам¬

лен четырьмя массивными красными камнями. Мальчик

раздвинул кусты, шагнул под сень грота. Глазам его

представился сосуд, полный золотых монет. Это они из¬

лучали таинственный и зловещий блеск. Руки потяну¬

лись к сокровищу, но он отдернул их, отпрянул назад.

«Духи тьмы искушают меня»,— молниеносно пронеслось

в голове. Он бросился бежать. Когда вернулся в сопро¬

вождении мальчишек, ни грота, ни клада, лишь кусты,

да скалы, да какие-то блестящие -вкрапления в породу...
Гора называлась Ландскроне. Ее каменистую, порос¬

шую жидким кустарником вершину, напоминавшую ба¬

зальтовый купол, редким хороводом окружали сосны.

Издали гора казалась головой, увенчанной короной.
19

Венценосная глава возвышалась над местностью. Ее и

прозвали — «Венчающая землю». Старые люди говорили,

что на вершине Ландскроне имеется грот, а в нем —со¬

кровище. «Может быть, грот и сокровище действительно

существуют?» — думал мальчик.
Вскоре мечта превратилась в уверенность. «Нужно

только достичь вершины, и я обнаружу грот, своими ру¬

ками дотронусь до сокровищ». Но до горы далеко — миль

восемь. На пути — бурный поток. А он мал и слаб. Од¬

ному не добраться до заветной вершины. Нужно ждать,

когда на Ландскроне отправятся другие деревенские

мальчишки...
В церковноприходской школе он один из первых в

учении, но во всем, что касается силы и ловкости, от¬

стает от сверстников. В отношении к себе наряду с ува¬

жением мальчик ощущает примесь снисходительной иро¬

нии. Это доставляет ему немало страданий. В его созна¬

нии детски безмятежное и радостное видение мира рано

уступает место особенно тонкому восприятию грани

между добром и злом. Его внутренний мир гораздо бо¬

гаче, чем мир его сверстников. Острое видение прирож¬

денного исследователя, богатейшая фантазия и экста¬

тическая набожность сплелись в один причудливый клу¬

бок.
Стремление к кладоискательству — «болезнь» неис¬

числимых поколений мальчишек, примитивный продукт

социально преломленного исследовательского рефлек¬

са— обладает у него яркой религиозно-этической окра¬

ской. Богатство делает сильным. Но еще сильнее тот, кто

устоит перед соблазном, ибо богатство — греховно. Ис¬

пытать себя! Как заманчиво и страшно!..
Но нужно ждать. И он ждет. И ожидание усиливает

эмоциональную напряженность.
Наконец день наступил. Рано утром деревенские

мальчишки погнали скот на заветную гору. Когда до¬

стигли ее склонов, он отделился от остальных и напра¬

вился к вершине. Вот мальчик у цели. Чтобы отды¬

шаться, он остановился. Задумался. Взор его привлек

блеск, полный, как казалось ему, таинственного значения.

Он так долго ждал этого момента. «Сейчас свер¬

шится»,— подумал он. И чудо свершилось...
Произошло это без малого четыре столетия тому на¬

зад. В окрестностях деревушки Альтзайденберг, в ме¬
20

стности, расположенной в Силезии, в отрогах Судет, име¬

нуемой по-немецки Оберлаузиц, а на языке славян-лу-

жичан, тамошних коренных жителей,— Верхние Лужицы.
Мальчика звали Якоб Бёме...
У слабых, болезненных детей нередко бывают галлю¬

цинации, и этот эпизод не заслуживал бы внимания, если

бы не удивительная судьба Якоба Бёме. Во всяком слу¬

чае такими удивительными, полными таинственного зна¬

чения, отмеченными якобы знамением свыше, казались

очень и очень многим события, из которых складывалась

жизнь знаменитого башмачника — теософа, мистика, фи¬

лософа. На протяжении трех столетий, вплоть до трех¬

сотой годовщины со дня смерти Бёме, несмотря на ин¬

терес, который вызывал этот человек, никто всерьез не

пытался приподнять завесу тайны, окутывавшей его

жизнь, его творчество, полное противоречий, светлых и

теневых сторон.
«Вдохновенное мистическое созерцание... привело его

(Бёме.— Авт.) к воззрению такой необъятной ширины,

о которой наука его времени не смела мечтать,— писал
А.	И. Герцен в «Письмах об изучении природы»,— к та¬

ким истинам, которые человечество узнало вчера, а Бём

жил с лишком двести лет тому назад. И то же высокое

учение Бёма, облекаясь в странные мистические и алхи¬

мические одежды, дало основу самым эксцентрическим,

самым безумным отклонениям от простосердечного при¬

нятия истины: Шведенборгианцы, Эккартсгаузен, Шти-

линг и их последователи, Гоэнло и нынешние германские

духовидцы, заклинатели, прокаженные, испорченные, все

эти кликуши разных нечитаемых журналов и разных су¬

масшедших домов большую долю своего мракобесия по¬

черпнули из Якоба Бёме».
*	* *
Замена феодального общества буржуазным сопро¬

вождалась не только крутой ломкой экономических, со¬

циальных, политических и других общественных установ¬

лений, но и глубочайшими сдвигами в сознании, в идео¬

логии и психологии людей. Менялся весь уклад духовной

жизни человека. Самая существенная черта этого пере¬

лома заключалась в том, что философия, изобразитель¬

ное искусство, литература, наука стали освобождаться,

раскрепощаться от пут религиозной догматики, выявлять
21

свою собственную сущность, становиться на собственные

ноги.
Процесс этот был затяжным и мучительным, ибо но¬

вое возникало не на пустом месте. Оно рождалось из ста¬

рого и использовало его как строительный материал для

возведения новых сооружений. Разрыв с религиозной

догматикой шел легче и проще, чем разрыв с религиоз¬

ной психологией, с эмоциональными механизмами, ха¬

рактерными для религиозного восприятия мира. Погоня

за абсолютом всеведения, всемогущества, всевластия,

стремление добиться его, не останавливаясь перед при¬

влечением «сверхъестественных» сил,— это еще долго на¬

правляет помыслы борцов, мыслителей, творцов.
Именно как нацеленная на получение абсолюта ми¬

стика сохраняет себя в философии, в искусстве, в науке,

в социальной утопии. На разных фазах спирали общест¬

венного развития мистика как совокупность определен¬

ных эмоций то распаляла искания, то толкала их на

ложный путь, то разрушала изнутри догматико-схоласти-

ческие религиозные концепции, то способствовала их

воспроизводству на новом уровне, в новых, более гибких

формах, обладающих лучшей мимикрией, тоньше при¬

способленных к одурманиванию людей в новых условиях

жизни. Определенное значение мистики как мировоз¬

зренческого и социально-психологического явления конца

средневековья — начала нового времени отметил Ф. Эн¬

гельс. «Революционная оппозиция феодализму,— писал

он,— проходит через все средневековье. Она выступает,

соответственно условиям времени, то в виде мистики,

то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восста¬

ния. Что касается мистики, то зависимость от нее рефор¬

маторов XVI века... хорошо известный факт»1. Мистико¬

религиозные философские взгляды и настроения были

закономерной принадлежностью народных антифеодаль¬

ных движений, включая английскую буржуазную рево¬

люцию середины XVII века. Но уже и в этих движениях

обнаружилась другая, закрепощающая сторона мистики,

которая проявилась в том, что способствовала превраще¬

нию ряда идейных течений, содержавших в себе прогрес¬

сивные, но исторически ограниченные программы эконо¬

мических, социальных, политических преобразований, в
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 361.
22

систему закостеневших догм, оторванных от реальной

действительности, и вырождению этих течений в религи¬

озно-мистические секты.
*	* *
Фигура Якоба Бёме возвышается на рубеже средне¬

вековой мистики и мистики нового времени. Все харак¬

терные черты мистики проявились в его творчестве с ис¬

ключительной отчетливостью.
Свет божественной истины

в сиянии оловянного блюда
Жил-был в Силезии бедный крестьянин. В 1575 году

родился у него сын, названный в честь отца Якобом. От

рождения отличался он от других деревенских мальчи¬

шек: был нежен, чувствителен и хрупок сложением. Не

под силу были ему полевые работы. Поэтому, когда при¬

шел срок, его отдали в ученики башмачнику. Он быстро

овладел нехитрым ремеслом и, после странствий по

стране в поисках секретов и тонкостей башмачного дела,

осел в Гёрлице, завел мастерскую и с помощью молотка

и колодок добывал скромный достаток себе и своей мно¬

гочисленной семье (дочь мясника, ставшая его супругой,

подарила ему четырех сыновей). Одним словом, жил-

был ремесленник, казалось бы, башмачник как башмач¬

ник...
Но с течением времени стало складываться мнение,

что башмачник тот — не простой смертный, что отмечен

он печатью свыше. С самого раннего детства был он

истово религиозен и благочестив, соблюдал все пред¬

писания религии и «был вознагражден». Раз, когда оста¬

вался он один в мастерской, явился к нему «некто»,

крепко схватил за руку и, вперив в него взор проница¬

тельных глаз, торжественно возгласил: «Якоб, ты еще

мал, но ты станешь великим, и весь мир будет тебе удив¬

ляться».
В 1600 году, когда Бёме исполнилось уже 25 лет и

жил он в Гёрлице, было у него новое видение. Однажды,

сидя дома, он в задумчивости рассматривал причудливые

узоры на оловянной посуде. И вдруг произошло нечто не¬

вероятное. По собственным словам Бёме, «благодаря
23

виду милого, веселого блеска» металла, он, «дойдя до со¬

зерцательного состояния и исторжения своего астраль¬

ного духа», был введен в «средоточие сокровенной при¬

роды» и в «свет божественного существа». Ощущения

сплелись в хаотический клубок.
В 1610 году — новое озарение. После него все то, что

в прежних видениях было хаосом, пришло в систему, сли¬

лось воедино, и он «узрел» «начало начал», «божествен¬

ный порядок вещей». Так в блеске оловянного блюда вос¬

сияла истина. «Откровение» переполняло его душу.
В самом начале 1612 года «озаренный» башмачник

непривычной рукой взялся за перо. Молоток и колодки

были забыты. Он писал, писал и писал до тех пор, пока

онемевшая рука не переставала повиноваться. Так еди¬

ным духом была создана рукопись в несколько сот стра¬

ниц, содержание которой было «продиктовано самим бо¬

гом»...
За первой книгой последовали другие, полные боже¬

ственной мудрости...
Так гласит легенда.
От всей этой истории так и веет житием святых.
Это вполне понятно: ведь жизнеописание Бёме соз¬

дано Франкенбергом — учеником, почитателем и другом

теософа. Легенды о Бёме, возникшие еще при его жизни,

некоторые места из сочинений самого теософа — вот что

легло в основу этой версии, согласно которой Бёме,

кроме всего прочего, обладал даром ясновидения и дру¬

гими оккультными способностями...
О чем рассказали архивы
На протяжении трех столетий — вплоть до 1924 года,

трехсотой годовщины со дня смерти Бёме — о жизни фи¬

лософа было известно так мало документальных фактов,

что некоторые подвергали сомнению само существование

удивительного башмачника.
В 1924 году архивом города Гёрлица были опублико¬

ваны документы, имеющие прямое отношение к жизни

Бёме (нотариальные записи, выписки из городских тор¬

говых книг, расписки и т. д.). Тщательному анализу была

подвергнута большая коллекция его писем. Появился ряд

серьезных исследований. Опираясь на все это, а также
24

припомнив историческую обстановку, в которой жил

Бёме, попытаемся набросать хотя бы штрихами своего

рода социально-психологический портрет философа.

Очертим вокруг его фигуры три расширяющихся кон¬

центрических круга: семья, родина, мир.
Круг первый. Опубликованные материалы свидетель¬

ствуют о том, что родители Бёме были состоятельными,

может быть, даже весьма зажиточными среди жителей

Альтзайденберга. Особенно существенно, что Бёме уже

тогда владели участком земли, свободной от всяких фео¬

дальных повинностей. Отец Бёме был влиятельным чело¬

веком: занимал должности церковного старосты и миро¬

вого судьи. В этой большой, многодетной (Якоб был чет¬

вертым из восьмерых детей) крестьянской семье все

трудились не покладая рук, от зари до зари, выполняли

собственными силами работы по дому и в поле. Вместе

с тем в скрытой форме здесь существовали отношения

эксплуатации: младшие батрачили на старших. Причем

Якоб очутился на одной из низших ступеней внутрисе¬

мейной иерархии: физически слабый, «никудышный» —

он, как младший, к тому же не мог рассчитывать на на¬

следство, не мог в перспективе стать «хозяином».
Все это не могло не наложить глубокого отпечатка на

формирование внутреннего мира мальчика. Крушение

устоев происходило медленно и болезненно: слишком ве¬

лика была застойность, дремучесть быта, морали. Но все

же слепая вера в незыблемость внутрисемейной иерар¬

хии как отраженной иерархии вселенной давала трещи¬

ну... Материальный расчет разъедал родственные, семей¬

ные узы... Однако новые веяния воспринимались как грех,

как дьявольское наваждение... В такой обстановке сла¬

бая натура надламывалась, замыкалась, углублялась в

мир внутренних переживаний.
Уйти, укрыться от этого бездушного мира! Уйти, но

куда? Спастись, но где? И он искал убежища в самом

себе. Достичь этого помогало ему чтение Библии. Фанта¬

стические образы, «знамения», «видения», «прорицания»,

заполняющие ее страницы, тревожили, захватывали его

воображение, пробуждали в нем смутные надежды... Чи¬

тая и перечитывая Библию, заучивая наизусть целые

страницы, он впитывал в себя не только религиозный

догмат о сотворившем мир боге и пр., но и общий мис:

тический настрой Библии, то глубинное, дохристианское,
25

языческое, что присутствует в ней как общий эмо¬

циональный настрой. В каждой вещи за ее внешней обо¬

лочкой спрятана ее «сущность», ее «дух». За видимым,

ощутимым скрыто невидимое, неощутимое, оно-то и есть

«истинное» и может быть постигнуто сразу, одномо¬

ментно, но лишь взором духовным, беспредельным само¬

углублением... Так, уже в детстве, формируется психо¬

логическое ядро личности Бёме, ее психологическая до¬

минанта. Ее он пронесет через всю жизнь...
С такими задатками переступал Якоб черту первого

круга.
Круг второй. Вокруг деревни простиралась древняя

Лужицкая земля.
Удивительный уголок Европы, где сохранилось много

заповедного, где запад Европы встречался с Востоком,

где горы встречались с равниной, немцы — со славянами,

религия — с религией, мораль — с моралью, обычаи — с

обычаями...
Как свидетельствуют архивы, вскоре после женитьбы

приобрел Бёме за две сотни марок лавку (другими сло¬

вами, патент на право заниматься ремеслом) и за триста

марок дом: каменный, двухэтажный, с мезонином. Не

был он далек и от дел мирских: одно время возглавлял

цех башмачников и руководил их борьбой против ду¬

бильщиков. Последние наживались на башмачниках,

вздувая цены на сырье. Бёме сам занялся дублением и

стал снабжать по справедливой цене собратьев по ре¬

меслу. За это угодил тишайший башмачник в тюрьму.

Немало претерпел он мытарств, в душе его росло убеж¬

дение, что «справедливости нигде не найти». Дела его по¬

шатнулись.
Гёрлиц в то время был одним из торговых, ремеслен¬

ных и культурных центров Восточной Германии. Он яв¬

лял типичный пример нового общества, выраставшего на

развалинах средневековья. Подобные очаги буржуазных

отношений и буржуазной культуры в ту пору периоди¬

чески возникали то там, то здесь в недрах феодального

общества. Но очаги эти были обычно крайне неустойчи¬

выми, их горение было недолговечным. Интенсивность

накала их жизни зависела от преходящих факторов, ка¬

завшихся следствием удачи-везения или неудачи-невезе-

ния (изменение торговых путей, упадок одних и возвыше¬

ние других ремесел, последствия войн). Так и Гёрлиц,
26

не успев расцвести, уже начинал отцветать, в целом со¬

храняя средневековый облик. А за каждым фасадом

стиснутого, сдавленного соседними постройками здания,

с темными глубокими глазницами окон — драма бюргер¬

ской семьи: борьба за наследство, распри, вечный страх

перед всеми, кто выше, и презрение к тем, кто ниже, ис¬

ступленная набожность, тирания предрассудков, суеве¬

рий.
Гёрлиц был не только перекрестком торговых путей,

но и местом, где сталкивались, подчас противополож¬

ные философские, религиозные идеи века, куда стека¬

лись часто уже запоздалые новости, слухи: о религиоз¬

ных войнах, о массовой резне инаковерующих, о пытках

и казнях еретиков.
Под крутыми черепичными крышами бюргерских

обиталищ нарастало брожение умов. В разгар Рефор¬

мации, в годы, когда дламя Крестьянской войны охва¬

тило почти всю Германию, Гёрлиц и прилегающие к

нему районы были относительно тихим «богоспасаемым»

местом. Кругом сверкали мечи, пылали замки и лилась

кровь, а в Гёрлице торговали, набивали сундуки и завет¬

ные шкатулки. Как это ни странно, именно тогда, в пер¬

вые десятилетия XVII века, когда буря, судя по всему,

улеглась, стало неуклонно нарастать смутное ощущение

приближения какого-то нового, небывало кровавого кош¬

мара. Эти предчувствия имели под собой определенную

почву... Назревала тридцатилетняя война.
В обстановке всеобщего страха обострилось восприя¬

тие всего необычного в жизни людей, в природе. Всякое

отклонение от нормы, рутины чудилось зловещим. Осо¬

бенно много знамений выпало на «фатальный» 1600 год

(начиная с 1000-го года каждая круглая дата сопровож¬

далась вспышками эсхатологических настроений — ожи¬

данием «конца света»). Напомним: 1600 год был годом

гибели Джордано Бруно, и едкий запах костра, на кото¬

ром был сожжен непоколебимый враг средневековой схо¬

ластики, проник во все уголки христианского мира.
Пророки и пророчицы наводнили страну.
Лютеранский клир и власти вели постоянную борьбу

против ереси, пустившей корни даже среди духовенства,

среди университетских профессоров. К инакомыслию тя¬

готели врачи, юристы, чиновники. Люди устали от бес¬

плодных схоластических споров. Зрела уверенность, что
27

так долго не может продолжаться, что-то должно про¬

изойти: конец мира или новая Реформация...
С 1600 года примасом (главным пастором) Гёрлица

стал Мартин Мёллер. Влияние этого человека на Бёме

трудно переоценить. Это был человек большого ума и

огромной эрудиции. Он оставался верен демократиче¬

ским и бунтарским традициям раннего протестантизма.

Под строгим черным облачением лютеранского пастора

билось человеколюбивое сердце. Мятежный примас не

умел и не желал скрывать свои убеждения.
Благодаря злой воле корыстных, жестоких, себялю¬

бивых людей, живая «мудрость божия», живое «слово

Лютера» превратились в мертвящую догму. Реформацию

толкнули на ложный путь. Нужно вернуть ее на стезю

истины. Решающий акт новой великой Реформации впе¬

реди. Эта Реформация будет последней. А за ней после¬

дует тысячелетнее царство божие на земле. Эти идеи но¬

сились в воздухе. Мёллер только «оформил их», заново

«теоретически обосновал». Очистить от грязи живой род¬

ник истины, подготовить новую Реформацию — в этом он

видел свою задачу.
Мёллер создал в Гёрлице группу единомышленников,

очень пеструю по своему составу. В нее вошли предста¬

вители оппозиционно настроенной знати, интеллигенты

(в особенности врачи), крестьяне, бюргеры, ремеслен¬

ники. Они называли себя «истинными слугами бога».

Здесь, как полагалот исследователи, Бёме впервые столк¬

нулся с творениями христианских мистиков и отцов

церкви, кабалистов, алхимиков, с естественной магией

Парацельса, с концепцией свободы воли Себастьяна

Франка. Конгломерат противоречивых и часто взаимо¬

исключающих идей служил рудой, из которой в кружке

Мёллера пытались выплавить «чистое золото истины»,

с тем чтобы затем из нее выковать оружие новой рефор¬

мации. Бёме включился в эту работу. Кружок Мёллера

стал одним из источников великой мудрости гёрлицкого

башмачника, его своеобразным университетом...
Сам факт существования такого человека, как Мёл¬

лер, очевидно, примирял Бёме с миром. И вот этот чело¬

век ушел из мира, ушел при обстоятельствах, которые не

могли не потрясти Бёме.
Некий Гесснер, профессор Виттенбергского универси¬

тета, объявил наставления Мёллера еретическими. Тот
28

апеллировал к мнению теологических факультетов Вит¬

тенберга, Иены, Ростока, Тюбингена, Лейпцига, Франк-

фурта-на-Одере и опубликовал «Защиту». Но во всех

этих бастионах лютеранской догмы «светила» едино¬

душно признали его виновным в полудюжине ересей, а

его «Защиту» — еще более крамольной, чем ранее выпу¬

щенные работы. Мёллер замолчал, силы его были по¬

дорваны. В 1606 году он умер. В восприятии Бёме гибель

Мёллера усугублялась еще тем, что его преемником на

посту примаса стал Григориус Рихтер — воистину сторо¬

жевой пес лютеранской догмы. Он был принципиальным

противником всякого вдохновения, энтузиазма во всех

его формах. Спесивый, высокомерный, невежественный,

он всюду видел крамолу и ересь, позволял себе унижать

прихожан. Вместе с тем этот блюститель «чистоты слова

божьего» и нравственности вверенной ему паствы был

повинен в мелочном стяжательстве и сребролюбии, в чем

Бёме лично убедился к своему великому ужасу. В ре¬

естре мирового зла, что вел Бёме, появилась новая

графа, может быть, одна из самых веских. А в душе баш¬

мачника отдалось острой болью: как примириться с ми¬

ром, в котором гибнут Мёллеры и торжествуют Рих¬

теры?
Этому «дьяволу в образе фарисея», как его называл

Бёме, суждено былб сыграть в жизни башмачника-фило-

софа особую роль — злого гения и... невольного крест¬

ного отца его славы.
Круг третий. Медленно и мучительно шел процесс

замены феодальной формации буржуазной. Старое и но¬

вое сплелось в тесный клубок не только в экономике, по¬

литике, но и в умах, в душах людей. Добрых три столетия

продолжался этот переход. У него был свой внутренний

ритм приливов и отливов исторической волны, взлетов и

падений, бурь и штилей, свой особый пульс смены обще¬

ственных настроений: экстаза, отчаяния, индифферентно¬

сти, глубоких раздумий, поисков, находок. История шла

и слишком быстро и слишком медленно. Слишком быстро

по сравнению с темпами ее развития в средние века, сли¬

шком.медленно по сравнению с веком, отведенным чело¬

веку. Смена формаций растянулась на много поколений

и ни одному из них не было дано уловить этот ритм. Ил¬

люзия быстрой победы легко уступала место иллюзии

полной бесперспективности. Жизнь Бёме пришлась на
29

низшую точку одной из самых мрачных и продолжитель¬

ных впадин за всю историю смены формаций.
...Еще не так давно все казалось простым и понятным.

Тогда, в начале XVI века, чудилось: заря новой жизни

уже занялась над Германией, над миром. Заповеди Хри¬

ста близки к осуществлению... Теперь же все смешалось.

Люди утратили способность различать добро и зло,

право и долг, угодное богу и угодное дьяволу...
Ныне даже ученик шестого класса знает, что ранние

буржуазные революции проходили под религиозными

лозунгами, что под религиозной оболочкой нужно искать

экономические, социальные, политические требования

конкретных общественных классов и групп. Мы теперь

знаем исторический смысл событий того времени. Но уча¬

стникам этих событий он был далеко не ясен. Свершая

свои земные дела, они верили в то, что воплощают в

жизнь неземные идеалы. Крушение идеалов, конечно, не

могло остаться безнаказанным для религии. Расчищался

путь рационализму — вере человека в собственный ра¬

зум, в способность познать мир. Но, для того чтобы эта

вера победила, понадобились огромное время и опыт.

И это был тяжелый, кровавый опыт.
Немецкий народ одиим из первых поднялся против

засилья католической церкви и императорской власти.

Поначалу порыв был всеобщим, он охватил сельскую и

городскую голытьбу, крестьян, ремесленников, зажиточ¬

ных бюргеров и даже князей — всех, у кого имелись осно¬

вания для недовольства. На первых порах между доб¬

ром и злом проходила четкая граница: папа, католиче¬

ская церковь, императорская власть олицетворяли зло.

Зло опиралось на ложь — католическую религию. Зло

было угодно дьяволу, было делом рук дьявола. Все, кто

выступал против римско-католической церкви — этой

блудницы вавилонской — и ее союзников, делали бого¬

угодное дело. Но очень скоро все смешалось: оказалось,

что одни борются за землю, за хлеб насущный, за чело¬

веческое достоинство, а другие стремятся закрепить и

расширить княжеские привилегии. Между этими полю¬

сами вскрылась сложная градация интересов. Когда в

1525 году вспыхнуло пламя Крестьянской войны, жар его

очень скоро сделался невыносимым для князей, рыцарей

и бюргеров. «Во славу божию» топили они в крови кре¬

стьянские движения. Томас Мюнцер и его соратники
30

также «во славу божию» пытались осуществить про¬

грамму, в действительности выражавшую чаяния кре-

стьянско-плебейских масс. Каждый утверждал, что бог

на его стороне. Все смешалось...
Германия еще не созрела для победы новой капита¬

листической формации. Старые порядки были расша¬

таны, но не уничтожены. Политическая раздробленность

и произвол князей, забравших в руки необъятную власть,

превратившихся в разнузданных тиранов, постоянная

княжеская междоусобица, ужасы тридцатилетней войны,

от которой немецкий народ пострадал больше, чем все

другие, стали ее уделом...
Когда 28 мая 1618 года группа чешских депутатов,

возмущенных произволом габсбургских наместников, вы¬

кинула двух из них из окна королевского замка (постра¬

давшие отделались испугом, угодив с десятифутовой вы¬

соты, к счастью для себя, в кучу навоза), никто не мог

предположить, что это незначительное происшествие по¬

служит поводом для одной из самых длительных и кро¬

вавых войн в истории Европы. Люди, казалось, потеряли

всякую способность осознанно предвидеть даже самые

ближайшие события. Смутное время — говорят о таких

периодах.
Восточной Германии, Силезии, оказавшимся в самом

кратере общеевропейского вулкана, досталось особенно

сильно.
Бывают в истории такие моменты, когда погоня за

«истинной верой» оборачивается ростом неверия. Рели¬

гия дает лишь мнимое удовлетворение тем эмоциям, с ко¬

торыми она связана своим происхождением и которые

она же по механизму обратной связи неслыханно распа¬

ляет: это — эрзац фантазии, эрзац знания, эрзац чувства

социальной гармонии. Неспособность погасить ею же раз¬

жигаемое п/1амя, утолить ею же распаляемый аппетит —

важнейший внутренний конфликт религии, отражающий

историческую ограниченность любого ее направления.

Рано или поздно конфликт этот выходит наружу. И тогда

как раз для самой искренней веры возникает угроза са¬

моубийства. Самые правоверные, фанатично верующие,

вкладывающие в веру сердце и ум, посвящающие ей дела

и досуги, почитающие ее заповеди выше собственной

жизни, потенциально превращаются в злейших врагов

исповедуемой религии.
31

Подобным человеком был доктор богословия, про¬

фессор Виттенбергского университета Мартин Лютер.
В своих знаменитых 95 тезисах, выставленных нм

31 октября 1517 года у дверей собора в Виттенберге, он

отказал главе христианского мира — папе римскому, ка¬

толическому клиру, всем людям, установлениям, тради¬

циям, учреждениям, составляющим в совокупности като¬

лическую церковь, в праве быть посредниками между бо¬

гом и людьми, обвинив этих хранителей веры в забвении

и предательстве христианских заповедей. Вюртенбержец

не убоялся папского гнева и швырнул в пламя буллу, при¬

зывавшую его в Рим, а в 1521 году на Вормском соборе

бросил в лицо противникам знаменитую фразу: «На том

стою, не могу иначе, да поможет мне бог!» Он искренно

жаждал истинной веры и истинных путей ее отправления.

Это во имя спасения христианства провозгласил он право

каждого лично общаться с богом. Но результат оказался

обратным. Лютер нанес один из первых смертельных

ударов не только по католицизму, но и по самой хри¬

стианской религии.
Каждый способен лично общаться с богом! В этой

мысли была заключена огромная взрывчатая сила. Были

раскованы мощные интеллектуальные силы, томившиеся

под игом католической догмы. Но лютеранство заключало

в себе и новое закрепощающее начало.
«...Лютер победил рабство по набожности только тем,

что поставил на его место рабство по убеждению. Он раз¬

бил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он

превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он

освободил человека от внешней религиозности, сделав

религиозность внутренним миром человека. Он эмансипи¬

ровал плоть от оков, наложив оковы на сердце человека.
Но если протестантизм не дал правильного решения

задачи, то все же он правильно поставил ее. Речь теперь

шла уже не о борьбе мирянина с попом вне мирянина,

а о борьбе со своим собственным внутренним попом, со

своей поповской натурой»
Не разрыв с христианством, а своеобразная самокри¬

тика христианства —таков был смысл Реформации.
Восстань, уверуй в себя, в свое я, стань личностью,

исследуй, твори, тебе все подвластно, тебе все посильно.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. I, стр. 422—423.
32

твой разум способен на невиданное — все явственнее, все

настойчивее звучал один голос. Не поддавайся искуше¬

нию, смирись, ты ничто перед лицом бога, его тайн тебе

не постичь, твой разум бессилен, погрузи свой взор

внутрь себя, отрешись от мира, дабы обрести спасение

души, и не надейся на большее — перебивал его другой

голос. Эти голоса были то явственно различимы, то по¬

очередно заглушали друг друга, то странно сочетались,

то обменивались тональностями, так что один можно

было принять за другой... Тяжелой, мучительной, затяж¬

ной была эта внутренняя борьба. В итоге мирянин все же

взял верх над поповской натурой. Реформация проло¬

жила дорогу рационализму. Но раньше, чем это прои¬

зошло, поп еще не раз брал верх над мирянином, и так

случалось всякий раз, когда дела мирянина попадали в

ситуацию, казавшуюся тупиковой.
А именно такой была ситуация, которую застал в

мире Якоб Бёме. Разложение патриархальных устоев,

брожение умов в тихом, «богоспасаемом» граде Гёрлице,

мощные общеевропейские «внутренние» бури в сердцах

и умах, в обстановке предгрозового затишья, во «внеш¬

них, мирских» делах — все эти глубинные струн, тече¬

ния, водовороты эпохи как бы пронизали сердце и ум

скромного башмачника и вызвали к жизни его творения.
Рождение «Утренней зари»
«Аурора, или Утренняя заря, в восхождении, то есть

корень или мать философии, астрологии и теологии, на

истинном основании...» — вывел башмачник на титульном

листе своей первой рукописи. Какие сокровенные тайны

бытия открыла она перед нами?
«Я созерцал необъятную глубину этого мира, наблю¬

дал за солнцем, звездами, облаками, дождем и снегом,

представлял себе мысленно все творение этого мира и

находил добро и зло, любовь и гнев во всем — не только

в людях и животных, но и в неразумной твари: в дереве,

камнях, земле и стихиях... Я убедился, что добро и зло

присущи всему: не только тварям, но и стихиям, что без¬

божники так же блаженствуют, как и люди благочести¬

вые, что варварские народы располагают лучшими зем¬

лями и наслаждаются большим счастьем, чем народы
3	Здк. .V- 1900
33

благочестивые. Это повергло меня в печаль и сильно огор¬

чило».
Вот он — запев поэмы в прозе, которую являет собой

«Утренняя заря».
Как совместить картину мира с идеей бога? Этот «про¬

клятый» вопрос терзал религиозную душу Бёме. И этот

вопрос вопиет со всех страниц его произведений. Если бы

в мире и в человеке царило только одно начало — добро,

все было бы понятно и просто. А если бы добро и зло

были разделены непроницаемой преградой, то можно

было бы допустить, что зло — следствие божественного

каприза, либо произвольного уклонения от божественного

предначертания. Это, конечно, бросало бы тень на боже¬

ство, вызывало бы сомнение в его всеблагости и всемогу¬

ществе. Но такое сомнение можно было бы преодолеть,

если бы добро торжествовало над злом, если бы порок

наказывался, а добродетель торжествовала.
Однако истинная картина мира совсем иная. Зло и

добро, как братья-враги, сцепились в вечной борьбе в

каждой вещи, в каждом явлении, в душе каждого чело¬

века. Нечестивцы благоденствуют, благочестивые бед¬

ствуют, вера во всеблагого и милосердного творца утвер¬

ждается огнем и мечом, хранители истины погрязли во

лжи и стяжательстве, кровь безвинных льется рекой, мо¬

роз побивает не успевшие распуститься цветы, холод уни¬

чтожает урожай и обрекает на голод скот и человека.

Как может ежеминутно, ежесекундно происходить такое

смешение добра и зла, если бог всеблаг, всемогущ, совер¬

шенен?
Таковы «проклятые» вопросы, раздирающие религиоз¬

ную душу. «Проклятые» потому, что они рождали сомне¬

ние не только в том, что бог всеблаг, не только в том, что

бог всемогущ, но и в самом .существовании бога. И траге¬

дия Бёме в том, что возвыситься до отрицания бога он

никак не мог.
Эти «проклятые» вопросы христианство пронесло

в себе через всю эпоху своего кризиса и упадка. Через

столетия после Бёме Иван Карамазов говорит, обращаясь

к Алеше: «Я не бога не принимаю, пойми ты это, я мира,

им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу

согласиться принять». Эти «проклятые» вопросы разди¬

рают души многих и многих христиан и в наши дни

И всякий раз за этими, на первый взгляд чисто теологи¬
34

ческими, богословскими проблемами легко обнаружить

земной подтекст: реальные* конкретно-исторические дис¬

гармонии, конфликты, недовольство социальной действи¬

тельностью, но недовольство смутное, чисто эмоциональ¬

ное, еще не сочетающееся с пониманием путей, ведущих

из тупика... Все это мы находим и у Бёме.
Пафос социального протеста и критики современных

Бёме порядков пронизывают «Утреннюю зарю» от первой

страницы до последней.
Разочарование в последствиях Реформации, горечь

поражения народных масс в Крестьянской войне, страх

перед новыми отношениями, неумолимо разъедающими

старое общество,— вот действительная подоплека этого

недовольства, этой социальной критики, вот действитель¬

ный подтекст проблемы, мучающей Бёме. Но эту социаль¬

ную проблему он, в соответствии с логикой религиозного

сознания, разворачивает до космических масштабов, до

масштабов мироздания. Каждое событие, каждая бы¬

линка, каждый даже незначительный факт в его сознании

восходят к первопричине всего — к богу. Его вскормлен¬

ная на религии фантазия отрывает от земли, возносит

в горние сферы, расцвечивает всеми красками обыденные,

повседневные, реальные конфликты окружающей его

жизни. От бога — к миру, от мира — к богу. Его сознание

не может сойти с этой замкнутой орбиты. Но орбита эта

уже далеко не круговая, а скорее эллиптическая. И порой

удаление от ее эпицентра так значительно, что кажется

вот-вот наступит освобождение...
Итак, проблема поставлена. Но где же найти ответ?
Когда рушатся догмы
«Я не мог найти утешения даже в Писании, с которым

я был хорошо знаком!» — горестно восклицает благоче¬

стивый башмачник.
Неподвижный, самодовольный бог ортодоксальной

христианской теологии, сотворивший мир в результате се¬

рии единовременных актов, лишен всякой внутренней

жизни. Он застыл, подобно утесу. Такой бог может быть

лишь объектом идолопоклонства. Да и сама христиан¬

ская схоластика, в полном соответствии с Аристотелем и
35

Птолемеем, изображала мировой порядок как застывший,

данный раз и навсегда.
Бёме слишком понимал и любил природу, слишком

остро ощущал сложность мира, чтобы, по словам Фейер¬

баха, «удовольствоваться деспотическим «да будетЬ».

К тому же его пиетет перед ортодоксией был развеян под

влиянием Реформации. Лишь презрение вызывала у него

борьба между протестантскими теологами различных

школ: лютеранами, кальвинистами, цвинглианцамн. Он

не видел смысла в их спорах. Но особенно ненавистной

ему была доктрина предопределения, гласившая, что спа¬

сение души не зависит от воли и поступков верующего,

а заранее предопределено «свыше». Бёме воспринимал

эту доктрину как оправдание социальной несправедли¬

вости.
Сомнения были столь велики и мучительны, что он

едва не уступил искушению язычества,— с содроганием

признается наш башмачник, искренняя и простая душа.

Но он устоял. «Надо мной не восторжествовал дьявол,

внушавший мне часто языческие мысли, о которых я не

хочу здесь упоминать».
Оставалась наука. Но в глазах Бёме она обладала

теми же недостатками, что и теология.
Удивительное превращение науки-золушки, служанки

богословия, в красавицу принцессу, наделенную силой,

способной превозмочь все чары ее врагов, уже было в раз¬

гаре. Но наш не очень-то образованный башмачник не

проводил различия между учеными-богословами и уче¬

ными— физиками, математиками, астрономами. Проис¬

хождение зла нельзя объяснить при помощи богословской

схоластики, но измерения и взвешивания здесь тоже бес¬

сильны. Зло нельзя выразить в формулах и таблицах.

Нет, науке недоступно «внутреннее». Она «не достает до

корня». Она не способна проникнуть в тайны мирозда¬

ния. Она расчетлива и корыстна. Она там, где роскошь и

богатство. Книги не только не дают знания, но препят¬

ствуют его достижению. Отзвуки полных слепой ярости

проповедей Савонароллы, отблески пламени, пожираю¬

щего книги, картины, бесценные сокровища искусства,

науки, ощущаются в этих рассуждениях Бёме.
Он все абсолютизирует, этот жаждущий истины баш¬

мачник. Когда взор его обращен к делам человеческим,

эмоции затемняют его разум. Он лишается возможности
36

расчленять, анализировать, выделять главное, отбрасывать

второстепенное, сравнивать, построить временной ряд.

Он перестает различать прошлое, настоящее, будущее.
Свой конфликт с жалким негодяем Рихтером он раз¬

дувает до масштабов космического зла. Неприятие ум¬

ствований схоластов он раздувает до неприятия человече¬

ского разума и средств познания, которыми пользуется

наука. Исторически преходящую ограниченность науч¬

ных достижений он раздувает до отрицания возможно¬

сти познания мира наукой.
К нему с полным правом можно отнести слова
В.	И. Ленина: отрыв, отлет от действительности, раздува¬

ние одной из черточек этой действительности в абсолют.
Да, Бёме не умел осмысливать в соответствующих

масштабах те частные проблемы, которые вставали перед

ним. Он неминуемо превращал их в общие.
Но что сделало его таким?
Утратив веру в содержание ряда основных догматов

христианства, Бёме сохранил более или менее очищенное

от догматики эмоциональное ядро религии, ее общий эмо¬

циональный настрой — мировосприятие, жажду абсолюта,

видение мира сквозь призму абсолюта, веру в существо¬

вание абсолюта, неумолимое нарастание эмоциональной

напряженности вплоть до появления ощущения обладания

абсолютом, т. е. такой информацией, которая воспри¬

нимается как исчерпывающая, устраняет всякую потреб¬

ность в получении дальнейшей информации принципиаль¬

ного порядка, приносит успокоение, ощущение безопасно¬

сти, гармонии.
Это эмоциональное ядро религии, эта страстная

жажда немедленного, мгновенного получения исчерпы¬

вающей информации о мире, эта глубокая убежденность,

что существуют пути получения такой информации с по¬

мощью сверхъестественных сил и специально приспособ¬

ленные для того органы человеческого организма, и есть

то, что называют мистикой.
Когда рушатся догмы, возникает ощущение неустроен¬

ности, беспокойства, опасности. Эмоциональное ядро ре¬

лигии выходит наружу. Начинается бурная цепная реак¬

ция, охватывающая весь организм. Она может привести

либо к обретению новых догм и ритуалов, т. е. системы

знаков, фиксирующих новообретенный абсолют, либо к

замене одной психологической «настройки» другой, либо
37

к разрушению и гибели организма. Во всяком случае,

выход из равновесия на первых порах оказывается плодо¬

творным. Результат зависит от того, каким путем пойдут

поиски «истины».
Последуем же на этом пути за нашим башмачником...
...Итак, идолы ниспровергнуты. Авторитеты низло¬

жены. Но где же выход?
Начать все с начала! Добыть ответы на все «прокля¬

тые вопросы»! Постичь все тайны природы и человече¬

ского бытия! Открыть, наконец, кто мы! Откуда? Куда

идем? Ничто не должно оставаться сокрытым! Так дол¬

жно быть! Так будет! Так есть!
Наш башмачник уверен, что он уже обладает всеми

этими тайнами. И он бросает вызов. Неслыханный вызов!
«Вы, фигляры и колдуны, любодействующие с дияво-

лом», «защитники князя Люцифера», «умники», «премуд¬

рые», обращается тишайший башмачник к священникам,

докторам богословия, философам, юристам, астрологам,

математикам: «...пожалуйте в мою школу... с вашей ни-

громантией или чернокнижным искусством... ибо совер¬

шается суд над наукою».
Обратите внимание: суд над наукою! Теология, фило¬

софия, юриспруденция, астрология, наука — для него все

едино. Он не различает правых и виноватых. Разочаро¬

вавшись в теологии, он требует, чтобы наука стала

«истинной теологией», «теологией теологий» и указала

путь «к спасению души». И он судит науку, но науку вы¬

мышленную, изобретенную религиозно-мистическим со¬

знанием. В действительности же он судит самое религию.

Взваливать на науку грехи религии — вот она трагиче¬

ская ошибка Бёме, простительная для XVII века, когда

наука еще только отделялась от донаучных форм осмыс¬

ления мира, когда ученый и богослов еще в большинстве

случаев выступали в одном лице. Но в каждом последую¬

щем поколении повторение этой ошибки влекло все более

роковые последствия. И от религии Бёме требует невоз¬

можного: действительных знаний о природе. Ведь для

него бог в природе, а природа в боге. Но когда он высту¬

пает против теологии как таковой, выступает с открытым

забралом, он высказывает мысли, которые могли бы сде¬

лать честь и ученому...
Все обо всем, ни больше ни меньше, берется поведать

Бёме: «...Во-первых, начну с земли; затем, во-вторых, бу¬
38

дет речь о глубине над землею; и, в-третьих, о сплочении

воедино тел звезд; в-четвертых, о семи главных качествах

планет и об их сердце, Лковое есть солнце; в-пятых, о че¬

тырех стихиях; и, в-шестых, о внешнем постижимом рож¬

дении... и, в-седьмых, о дивной соразмерности и пригнан-

ности всего колеса природы».
Природа, ее возникновение и развитие...
Человек, его прошлое, настоящее, будущее, сознание

им окружающего мира, его самосознание...
Человеческое общество с его антагонизмами, конфлик¬

тами и дисгармониями...
Вот три группы проблем, которые ставит Бёме, обе¬

щая дать единое универсальное решение, «открыть корень

и основание...».
«Личное экспериментальное знание»
С помощью каких же средств собирался Бёме, этот

скромный башмачник, решать эту задачу? Он, отвергаю¬

щий заодно с теологией все науки и искусства с их руко¬

творными приборами и приспособлениями, отвергающий

и математику, и физику, и астрологию (т. е. астрономию),

и философию! Каким методом познания призывает он

овладевать?
Ответ Бёме звучит на первый взгляд парадоксально:

личный опыт, личное экспериментальное знание!
Да, Бёме глубоко уверен, что, в отличие от фальшивой

мудрости книжников и фарисеев, его знание — опытное,

экспериментальное, прямое знание. Оно непосредственно,

без всяких рукотворных и чувственных средств, «иска¬

жающих истину», извлечено из объекта познания.
Вот тут-то мы и сталкиваемся с зависимостью так на¬

зываемого опыта мистика от всего его мироощущения.

А чтобы уяснить характер этой зависимости, обратимся

к... святой троице. Разобраться в «учении» Бёме о святой

троице нам очень важно, так как оно не что иное, как

своеобразная натурфилософия Бёме. Перед нами попытка

Бёме изложить свое мироощущение, т. е. рассказать, ка¬

ким ему кажется мир. Он делает это, прибегая не к си¬

стеме понятий, а к образам христианской мифологии, глу¬

боко укоренившимся в его сознании. (Бёме подобен ре¬

бенку, для которого абстрактное существует только через
39

конкретное «три»: обязательно три кубика, три каран¬

даша, три лампы.) Но образы христианской мифологии

неподвижны, жестко скованы догматикой. Бёме стремится

разорвать эти оковы, превратить догму в притчу. Он

тщится вольно, свободно обращаться с отцом, сыном, свя¬

тым духом, используя их как заменители недостающих

понятий. Сдерживаемый собственным благочестием, он

достигает этого лишь отчасти. В притче о святой троице,

как ее толкует Бёме, мы сталкиваемся с попыткой соору¬

дить и собственную онтологию (учение о бытии как тако¬

вом) и собственную гносеологию (теорию познания). Свя¬

тая троица «есть торжествующее, кипящее, подвижное

существо, и содержит в себе все силы, подобно как при¬

рода. Ибо это есть вечная матерь природы, от которой

небо, земля, звезды, стихии, ангелы, диаволы, люди, звери

и все возникло, и в которой пребывает все». Субстанция —

отец, энергия — сын, жизнь, сознание — святой дух, вот к

чему свел святую троицу Бёме.
«Якоб Бёме =«материалистический теист»:

он обожествляет не только дух, но и материю. У него бог

материален — в этом его мистицизм». Такую запись нахо¬

дим мы в «Философских тетрадях» В. И. Ленина *.
Бог материален! Теологическим языком Бёме выска¬

зывает глубокую догадку о том, что закономерности при¬

роды заключены в самой природе. Они существуют только

в ней и только с ней. Неплохо для башмачника, жившего

в XVII веке!
И все-таки Бёме остался теистом. Налицо порыв к

преодолению дуализма, а действительного преодоления

нет. Материя остается у Бёме продуктом духа. Святая

троица— духовное начало, творящее природу.
Бёме по-своему верит в познаваемость мира, осуждая,

как и все мистики, и религию и науку за агностицизм.

Первую за то, что она совсем отвергает познаваемость

мира, сводя общение с богом лишь к обретению «благо¬

дати». Вторая же, с точки зрения мистика, познает лишь

«внешнее», в «плоти», а не в святом духе. Поэтому ее по¬

знание неполное. Только святой дух «просветляет», от¬

крывая возможность исчерпывающего познания, видения

«всего во всем».
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр 53.
40

То, что в XVII веке было попыткой в мифологической

форме высказать догадку о некоей тождественности со¬

знания и бытия (догадку, в которой истинное сплелось с

ложным), впоследствии породило немало кошмаров...
Когда мольеровский герой господин Журден узнал,

что всегда и всюду он говорит прозой, он был потрясен.

Еще большим потрясением было бы для нашего башмач¬

ника узнать, что мышление, сознание есть обычная повсе¬

дневная функция человеческого мозга. «Мыслю, следова¬

тельно, существую»,— говорил Декарт. Бёме до этого не

поднялся. Но кое о чем, в отличие от господина Журдена,

догадывался. Он догадывался о том, что познание чело¬

веком действительности связано с каким-то особым про¬

цессом. И вот эту специфику сознания, мышления он оли¬

цетворил в святом духе. В его представлении о святом

духе как бы фокусировались и его невежество, и рели¬

гиозность, и догадка о сознании. Святой дух, по Бёме,—

это как бы идея сознания, мышления. Он не является чем-

то обычным. Он исключителен. Он всемогущ. Следова¬

тельно, пребывание человека в духе святом должно со¬

провождаться какими-то необычными явлениями. Если вы

просто размышляете, разглядываете, исследуете, то с

вами еще святого духа нет. А вот если вас трясет, как в

лихорадке, по телу пробегает озноб, оно корчится в кон¬

вульсиях, вы впадаете в обморочное состояние, галлюци¬

нируете, если ваше воображение разыгралось, то святой

дух с вами, и вы пребываете «в нем», ибо налицо «знаки»,

знаменующие его присутствие. И если что-либо «осенило»

вас в таком состоянии (будь то образ или отдельная

мысль), то это и есть подлинное «знание сокровен¬

ного».
Такими состояниями, отмеченными особыми знаками

<свыше», Бёме считал галлюцинации, экстазы, приступы

вдохновения и всякие другие состояния, носившие необыч¬

ный характер. В самой необычности и заключалась для

него главная их ценность.
По своему психическому складу, по складу нервной

системы Бёме, несомненно, с детства был предрасположен

к галлюцинациям. Источники говорят о том, что уже под¬

ростком и юношей Бёме стал сознательно развивать в

себе способность «самопогружаться» и еще в период уче¬

ничества однажды пребывал в таком состоянии несколько

дней. Набожность Бёме, благочестивость, сводившаяся в
41

конечном счете к весьма строгой системе воздержаний и

умеренности, доведения себя до состояния экстаза во

время молитвы,— все это и разжигало стремление к «са-

мопогружению» и создавало благоприятную психофизио¬

логическую почву для них. В более зрелом возрасте мно¬

гие приемы он мог заимствовать из литературы, с которой

познакомился в кружке Мёллера, в частности из сочине¬

ний немецких средневековых мистиков. Немало страниц

произведений Бёме, даже целые сочинения, в особенности

среди написанных им в последние годы жизни, есть не что

иное, как наставления об образе жизни, необходимом,

чтобы всегда быть готовым к общению с богом.
Видения, галлюцинации, острые приступы творческого

вдохновения (Бёме не проводил различия между ними)

придавали всей его внутренней жизни особую эмоцио¬

нальную окраску; у него возникало совершенно особое

отношение к своей личности и к человечеству, совершенно

особенное видение мира.
Они являли собой чудо и знамение его предызбран-

ности. Через них открывались Бёме великие тайны (он

«видел» то, чего не могли узреть другие). Это давало ему

моральное право и силу — внутренний авторитет — ни¬

спровергать и утверждать заново, просвещать других,

«озарять их светом знания», вести их за собой.
А в конечном счете все сводилось к глубокому само¬

внушению. И этот процесс самовнушения начался с дет¬

ских лет. Появление неизвестного, объявившего Бёме,

что его ждет великое будущее, потрясло его. Но еще бо¬

лее потрясающее впечатление произвело на Бёме «оза¬

рение» 1600 года. Оно продолжалось — у него осталось

такое впечатление — всего четверть часа, но его внушаю¬

щее действие сохранилось на всю жизнь.
На протяжении всей своей жизни снова и снова воз¬

вращается Бёме к описанию этого решающего «опыта».

Снова и снова пытается он передать свои переживания.

И всякий раз перо его развертывает перед читателем одни

и те же картины: борьбы, угнетения, победы, радости,

всегда в одной и той же последовательности: «печаль и

меланхолия» сначала, а затем, внезапно, «внутренний

свет, счастье, озарение, умиротворение, новая жизнь». Он

всегда жаловался, что не хватает выразительных средств

человеческого языка, для того чтобы описать это со¬

стояние...
42

Сам факт необычного эмоционального состояния имел,

как правило, огромные внушающие последствия. Но дело

не только в этом, а в том, какую информацию перераба¬

тывал мозг в этих состояниях. Бёме казалось, что эта ин¬

формация поступает непосредственно из природы, «из

сердца всех вещей». На деле же перерабатывалась ин¬

формация, полученная обычными естественными путями,

но в необычном состоянии организма.
В первый период своей деятельности Бёме тянулся

к изучению самой природы. В «Ауроре», после всех на¬

падок на ученых, исследователей, «умников», «премуд¬

рых философов», после стольких издевок над ними, он

сам призывает «стать философом и природоведом и ис¬

следовать существо божие в природе, как все вещи

устроены». Фактически он призывает погрузиться в ис¬

следование природы всеми чувствами. По мнению Фейер¬

баха, Бёме понимал и даже ощущал радость минералога,

ботаника, химика — одним словом, радость «безбожного

натуралиста».
Эта информация, поступающая из окружающей среды

и накапливаемая памятью, в моменты необычных состоя¬

ний сталкивалась у него с потоком информации, посту¬

пающей в качестве сигналов о физиологических процес¬

сах, происходящих в организме. В моменты высшей со¬

средоточенности и отключения от среды такие сигналы

ощущаются особенно четко. Сталкиваясь с потоком ин¬

формации из памяти, они создают впечатление какой-то

особой, сверхчувственной жизни — «озарения».
Интенсивная эмоциональная жизнь Бёме была со¬

циально обусловлена и окрашена. Внутренний мир скром¬

ного и тщедушного башмачника был ареной ожесточен¬

нейшей борьбы. Эту борьбу Бёме вел против самого

страшного противника — против самого себя. Бёме-ми-

рянин против Бёме-попа. «Врата», через которые с таким

трудом пробивался его «дух», были вратами его религиоз¬

ных убеждений и социальных предрассудков. Это была

борьба, которую развязал в душах верующих Лютер,

и Бёме дает нам яркое описание сопровождавших ее пе¬

реживаний. В ее основе лежал конфликт с окружающей

действительностью. Но конфликт не открытый, а насиль¬

ственно загнанный внутрь, глубоко в сферу интимного

мира. В душе Бёме рано пробудился протест против

среды, в которой он жил, но этот протест не мог получить
4Э

свободного и открытого выхода, ибо с детских лет

над ним довлел внешний авторитет: сначала родителей и

старших, затем властей и церкви. Он ни разу в жизни не

позволил себе открыто восстать против внешней силы.

Напротив, он всегда проявлял смирение, выполнял волю

родителей, все предписания церкви, постановления вла¬

стей, даже ходил на поклон к Рихтеру, пытался реабили¬

тировать себя в его глазах. Он рано привык глотать слезы,

подавлять, загонять внутрь обиду, горечь н гнев. Не дей¬

ствие, а уход в фантазию, создание вымышленного мира

гармонии становится отдушиной для него. Но и эту отду¬

шину пробивает он в великих муках. Именно бунт на ко¬

ленях, стремление внутри себя разрешить все конфликты

окружающего мира лишь доводят его до тяжелых нерв¬

ных потрясений. Он ропщет, но ропщет в душе. Не может

не роптать, и сам же страшится своего ропота. Грешит и

тут же кается. Бунтует и сам себя усмиряет. Восстает и

сам над собой вершит суд и казнь. Даже в глубинах души

своей долго не решается он дать свободный выход своим

убеждениям, открыть простор своей фантазии.
По складу своей натуры Бёме — художник-мыслитель.

Но художественные задатки его натуры, равно как и

склонность к исследованию природы, не могут получить

естественного и плодотворного выхода и развития. Их

сковывает, уродует, деформирует мистическое мировос¬

приятие Бёме. Толчок творческому процессу дают навеян¬

ные его общим эмоциональным настроем образы, возни¬

кающие у него во время видений, ощущения, сопровож¬

дающие галлюцинации и внезапные и глубокие приступы

вдохновения. Этим образам, ощущениям он придает сим¬

волическое значение. И свою задачу он видит в их истол¬

ковании. Содержание, которое он в них вкладывает, це¬

ликом и полностью определяется его знаниями, его стрем¬

лениями, религиозной, идейной направленностью его

мышления. Ни одна из концепций, составляющих в сово¬

купности его философскую систему, не была «дана» ему

в состоянии галлюцинаций. Все они созданы в результате

упорного, настойчивого труда и длительной работы ра¬

зума. И степень их ценности определяется уровнем пре¬

одоления мистико-религиозной доминанты.
Важное самонаблюдение содержится в одном из пи¬

сем Бёме: «Возможно, что иногда я мог бы писать более

элегантно и лучшим стилем, но огонь, горящий во мне,
44

гонит меня все вперед и вперед. Моя рука и мое перо

должны тогда поспевать за моими мыслями так быстро,

как только они могут. Вдохновение нисходит, как ливень.

Лишь то, что я успею уловить, мое. Если бы можно было

схватить и описать все, что я постигаю, тогда в том, что

я пишу, было бы больше ясности».
Одна из величайших мук Бёме — мука слова. Он на¬

ходится в положении человека, который чувствует огром¬

ную потребность высказаться, но не знает, как выразить

свои чувства и мысли.
«...Трудно долго читать Бёме и следить за его мысля¬

ми,— писал Гегель,— ибо у читателя начинает голова

идти кругом от качеств, духов, ангелов...»
Гейне жаловался, что ни разу так и не решился про¬

читать Бёме. «Я не люблю, когда меня дурачат»,— вос¬

клицает он.
Действительно, неискушенному читателю трудно про¬

никнуть в смысл сочинений теософа. Но объясняется это

не тем, что Бёме хотел кого-то дурачить. И не тем, что в

его сочинениях содержались некие непостижимые откро¬

вения. А просто тем, что Бёме не всегда мог высказать

то, что чувствовал. Свои переживания он пытался изло¬

жить с помощью образов и представлений. Он не возвы¬

сился до понятий. Произошло это, во-первых, потому, что

Бёме так и остался недостаточно эрудированным челове¬

ком, а во-вторых, потому, что многие из понятий, в кото¬

рых он нуждался, еще не были выработаны (сам Бёме

дал толчок их последующей разработке). Это его стрем¬

ление «выразить невыразимое» выступает, по словам Ге¬

геля, «как страшное болезненное борение его души и со¬

знания с языком»...
Но главным препятствием, помешавшим Бёме под¬

няться до уровня понятийного, логически стройного изло¬

жения смутных, неясных образов, переполнявших его,

оставался его мистико-религиозный настрой. Вот почему,

как отмечает Л. Фейербах, Бёме не стал настоящим фи¬

лософом. Он «мистик, который занимается умозрениями,

в пределах мистики борется за свободу от мистицизма,

за ясное познание», но оказывается не в состоянии пре¬

одолеть этот мистико-религиозный барьер. Якоб Бёме,

пишет Фейербах, «самый значительный из немецких ми¬

стиков, создал философию в пределах религии и ее

представлений. Но именно поэтому мистика не подни¬
45

мается до научного, философского знания». Этот порок

Бёме отмечает и Гегель.
Философия, писал Гегель, имеет свою истину лишь в

понятии, в мысли. «Рассматриваемый с этой стороны

Бёме — полнейший варвар», «у него нет метода и по¬

рядка в изложении своих мыслей»... «нет определенного

отделения друг от друга моментов, а мы здесь ощущаем

только борение Бёме, его стремление к такому разделе¬

нию». «Он применяет действительность в качестве поня¬

тия, т. е. натянуто пользуется для изложения своих идей

предметами природы и чувственными свойствами вместо

определения понятий». «Применяемые им формы уже

больше не являются по своему существу понятийными

определениями. Это, с одной стороны, чувственные, хи¬

мические определения, как, например, шероховатость,

сладость, кислый, ярый; затем чувствования, как, напри¬

мер, гнев, любовь; далее, тинктура, эссенция, мука и т. д.

Но эти чувственные формы не получают у него свойст¬

венного им чувственного значения, а он их употребляет

для того, чтобы получить возможность облечь свои мысли

в слова»1. И этот способ изъяснения, заимствованный им

из области чувственного, сплетается у него со способом

изъяснения, заимствованным из религии. Отсюда, напри¬

мер, «горечь бога», «испуг молнии». «Нужно сначала

знать, что хочет сказать Бёме, тогда, разумеется, мы за¬

метим его мысль в этих словах». Но в то же время Гегель

отмечает потрясающую безыскусственность, искренность

Бёме, у творений которого «то достоинство, что здесь все

налично, что он во всем, что говорит, исходит из своей

действительности, из своей души»2.
Был еще один более глубокий источник, питавший все

возраставшую уверенность Бёме в своей избранности.

Где-то глубоко в нем жило чувство, что его мысли и чая¬

ния — это мысли и чаяния народа, что именно поэтому он

обязан их выразить. В его сознании эта роль народного

трибуна преломлялась сквозь призму библейских легенд

и мистических переживаний.
Самое высокое — небо — Бёме низвел до самого низ¬

кого— простого человека, и тем самым существо, зани¬

мающее низшую ступень во вселенской иерархии, поста¬
1	Гегель. Соч., т. XI, стр. 233.
2	Там же.
46

вил вровень с ее вершиной. Этот скромный, тишайший

башмачник покусился на вселенский порядок. Он пере¬

вернул его вверх дном.
Для того чтобы осмелиться в те времена на такое,

нужно было всем нутром ощущать свое право, свою пра¬

воту. И у него было это ощущение. В мире, где в вечной

схватке сцепились добро и зло, он, Якоб Бёме — «простой

человек», «бедный грешник», «презираемый», «унижае¬

мый», осыпаемый насмешками,— неотъемлемая частица

множества себе подобных «простых незнатных людишек»,

«работничков», именуемых «отрепьем мира». Глубокое

ощущение своей слитности с народом, крайне сложно

опосредствованное в сознании Бёме,— подлинный источ¬

ник могучей силы тех образов-мыслей, которые охваты¬

вали его в моменты особых эмоциональных состояний.
««Мука» материи»
«Я уподобляю всю философию, астрологию и теоло¬

гию, вместе с матерью их, драгоценному дереву, расту¬

щему в прекрасном саду.
...Земля же, на которой стоит дерево, непрерывно дает

ему сок, откуда дерево имеет свое качество жизни; а де¬

рево растет в себе самом от сока земли, и становится

большим, и широко раскидывает ветви свои.
...И как земля силою своею трудится над деревом,

чтобы оно росло и возрастало; так и дерево со всеми вет¬

вями своими непрестанно трудится изо всей своей мощи,

чтобы всегда приносить много добрых плодов».
Дерево Бёме — символическое утверждение органиче¬

ской связи между порядком бытия и содержанием чело¬

веческого познания и самопознания. Для Бёме сам про¬

цесс познания подобен росту дерева, подобен развитию

живого, плодоносящего организма. В этом символе (во¬

преки утверждениям мистиков) нет ничего от теологии,

кроме упоминания о ней в числе других отраслей знания.

Это чисто безрелигиозный символ. Он возник в резуль¬

тате наблюдений и раздумий. Он навеян глубоким чувст¬

вом природы, перешедшим в самоощущение. Возможно,

именно этот символ и потряс Бёме в момент решающего

«озарения» 1600 года. Бёме всегда возвращается к нему,

когда говорит об озарении.
47

Декарт также уподоблял 'философию «дереву, корни

которого — метафизика, ствол — науки, составляющие

физику, а ветви, выбрасываемые стволом,— все другие

науки».
Но между деревом Бёме и деревом Декарта есть и

существенное различие. Дерево Декарта — нечто застыв¬

шее, неподвижное, некая совокупность, сумма отдельных

элементов. Центральная идея этого символа — анализ.

Дерево Бёме — живое органическое единство. Централь¬

ная идея этого символа — синтез. Современные мистики

любят противопоставлять дерево Бёме дереву Декарта.

Такое противопоставление преследует одну цель—ди¬

скредитировать разум, науКу. От Декарта — к Эйнштей¬

ну, от Эйнштейна — к атомной бомбе, а в ней смертель¬

ная угроза самому существованию человечества. Таков,

с их точки зрения, путь разъедающего анализа. Наука

«сама содержит в себе свое возмездие». Спасение якобы

в том, чтобы, пока не поздно, вернуться к мировосприя¬

тию Бёме. Принять мир таким, каков он есть, отказаться

от борьбы за подчинение человеку сил природы, пасть

ниц перед «тайнами бытия», ибо если человеческий разум

способен разъять, то он не способен собрать. Нельзя до¬

стичь гармонии природы в творениях разума. Так

утверждают мистики, совершенно искажая истинное по¬

ложение вещей.
Во времена Бёме аристотелевско-птолемеевская кар¬

тина вселенной, лежавшая в основе ортодоксальной хри¬

стианской теологии, уже рухнула, а новой картины, кото¬

рая могла бы быть воспринята как стройная, единая,

основанная на универсальном принципе (ею стала нью¬

тоновская концепция), еще не сложилась. Близился час,

когда открытия и мысли Коперника, Галилея, Джордано

Бруно и других разведчиков вселенной будут сведены

воедино. Но для Бёме (как и для многих других) эти от¬

крытия и мысли еще являли собой мозаику, мешанину,

плод слабых и тщеславных умов, лишь мнящих, что они

приблизились к истине, но не способных ухватить ее, ибо

истина дается не по частям, а целиком. Бёме не мог при¬

мириться с отсутствием этого целого. Ему необходима

была завершенная надежная система.
Бёме, по выражению Гегеля,— последний крупный

мыслитель, у которого «мышление и теология... едины». Но

это единство весьма относительно. Оно состоит из взаи¬
48

мопроникающих противоречий. Оказавшись на «ничьей

земле», между двух огней, между теологией и наукой,

Бёме сам открывает огонь по двум фронтам. Теологии он

предъявляет счет от имени науки, науке — от имени тео¬

логии. Но от обеих он требует того, что им органически

чуждо. От теологии — объяснения вселенной, власти над

ней. От науки — примирения с миром, открытия конечных

целей провидения. Он хочет создать своего рода антина¬

учную науку и антирелигиозную религию, в которой по¬

лучили бы удовлетворение и гармонично слились две его

основных страсти — болезненная жажда спасения души,

навеянная религией, и живая, здоровая, искренняя жажда

знаний человека, пробуждающегося от религиозного сна,

понимающего и любящего природу, видящего в ней ги¬

гантскую лабораторию. Имя этого единства — абсолют.
Именно поэтому он предъявляет науке, мягко выража¬

ясь, завышенные требования. Ибо, как много нужно

знать, чтобы достичь идеала, достичь внутреннего совер¬

шенства, чтобы спастись! Гораздо больше, чем для того,

чтобы строить, торговать, сеять и собирать урожай, во¬

дить корабли. Он жаждет абсолютного знания, абсолют¬

ного ведения, он хочет знать все обо всем, требует ответа

на все вопросы. Мало того, он требует, чтобы ответы на

все, возможные в этом мире, вопросы выводились из еди¬

ного универсального принципа. В этом максимализме

одна из важнейших психологических причин того, что он

не видит грандиозных достижений науки своего времени

(хотя, сам того не замечая, использует некоторые из них

в своих философских построениях), а подмечает одни ее

недостатки. Он не хочет и не может подойти к состоянию

науки своего времени с историческим мерилом. Ему сразу

подавай все.
Все же такая позиция Бёме содержала в себе не толь¬

ко негативное, но и позитивное начало. Во-перзых, он пра¬

вильно подметил определенную узость кругозора науки.

Наука тогда занималась миром окружающих человека

физических тел и почти не обращала внимания на самого

человека. Во-вторых, он правильно увидел ограниченный

характер метода, применявшегося тогда в науке,— метода

количественного анализа. Все пути науки вели в конеч¬

ном счете к механике. В-третьих, он настаивал на необхо¬

димости синтезирования уже добытых знаний в единую

универсальную систему.
4	Зак. Si 1900
49

Бёме стремится восполнить недостатки, заполнить про¬

белы. Он считает себя вправе на это, ибо уверен, что в

результате единовременного акта («опыт»!) познал все

еще не познанное человечеством. В своей работе он поль¬

зуется не только материалами собственных наблюдений,

не только своей богатой фантазией, не только библей¬

скими легендами и теологической премудростью. Хотя

сам он утверждает, что знания его «не из книг», анализ

его произведений убеждает, что он немало почерпнул из

чтения. Но влияние на него оказали лишь книги особого

рода — «старинные книги»: сочинения Парацельса, Себа¬

стьяна Франка, произведения алхимиков и, очевидно, ка¬

бала. В них отражались черты уже пройденного этапа

общественного сознания. В этом смысле, а не только с

точки зрения хронологии, они и были «старинными». Но

в этом как раз и заключалась их ценность для Бёме.

В них он видел своих союзников против ненавистной «но¬

визны». Его волновали и привлекали не содержание этих

книг, не факты, не конкретные сведения, а содержавший¬

ся в них подход к действительности: учение Парацельса

о духах (т. е. о том, что за видимым миром скрыт невиди¬

мый), вера алхимиков в возможность превращения одних

веществ в другие (т. е. возможность качественных изме¬

нений в мире), учение Себастьяна Франка о свободе воли

и т. д. Ему был близок их общий взгляд на вселенную как

на некое живое органическое, развивающееся единство, в

котором все взаимосвязано, все пронизано единым зако¬

ном, все подчинено незримой иерархии. Ведь отрицанием

именно такого взгляда был подход современной ему на¬

уки к вселенной как к механической совокупности мате¬

риальных частиц. А Бёме в свою очередь отрицал эту

науку, и это отрицание отрицания влекло за собой воз¬

рождение «старины» на новом уровне.
Черпая из всех перечисленных выше источников, Бёме

вызывает к жизни свои собственные образы вселенной,

человека, человечества.
Покушаясь на всю христианскую теологию с ее уче¬

нием о творце и сотворенном, о двигателе и движимом,

Бёме соединяет их, растворяя бога в природе, природу в

боге, создавая пантеистическую картину мира. Бог Бё¬

ме — «всемогущий, всепремудрый», но он же «всеобоняю-

щий, всеосязающий, всевкушающий». В нем содержатся

и из него исходят все природные силы: «свет, зной, холод,
50

мягкое, сладкое, горькое, кислое, терпкое, звук». Бёме

даже поднимается до утверждения, что вне природы ни¬

чего нет. И если существовало бы, то «все равно было бы

бесполезным, ибо я никогда не мог бы ни видеть, ни ощу¬

щать, ни понять это, так как я нахожусь в природе и ею

порожден». Порой он приходит к мысли, что не бог со¬

творил природу, а природа — бога. Но создать монисти¬

ческой картины мира он так и не смог. Наряду с приро¬

дой материальной он во всех своих произведениях сохра¬

няет понятие природы духовной.
Не сумев ответить на мучительный вопрос о проис¬

хождении самого бога, Бёме в последующих своих произ¬

ведениях вводит новое понятие — «безоснование», симво¬

лизирующее единство, бесконечность и развитие в прост¬

ранстве и во времени некоего начала, из которого произо¬

шла вся природа.
Величаво и торжественно развертывается процесс

рождения вселенной...
Что было в начале начал? Ничто и все! Некая беска-

чественная парообразная или дымообразная масса, «ве¬

ликая мистерия», «великая роженица», огнедышащий вул¬

кан. В этом бескачесгвенном ничто, как потенция единой

силы, было заключено все качественное многообразие бу¬

дущего мира. Процесс перехода ничто в нечто есть про¬

цесс постепенного «откровения» этой могущественной и

таинственной потенциальной силы, скрытой в ничто, есть

процесс родовых мук. Бесформенная, хаотическая масса,

сгущаясь и концентрируясь, порождает видимый мир. «Ве¬

ликая мистерия», «великая роженица» в процессе «откро¬

вения» рожает природу и общество. Сущность становле¬

ния мира, сущность перехода ничто в нечто есть превра¬

щение бескачесгвенного единства в разнокачес1венную

множественность. Так, уже не в теологических, а в натур¬

философских категориях разворачивает Бёме свою кос¬

могонию. Учение о качестве есть стержень всей философ¬

ской системы Бёме. Как примирить всеблагого бога с

миром, в котором смешались зло и добро? Уже в этом

вопросе скрыта была проблема качества.
«Качество есть подвижность, течение или побуждение

всякой вещи»,— гласит одно из фундаментальных поло¬

жений «Утренней зари». Эго сущностное начало динамич¬

но. «Всегда одно качество порождало другое и однако ни
61

одно не исчезало». Противоположные качества взаимо¬

проникают.
Качество, по Бёме, не существует само по себе, вне

окружающего мира, вне предметов и явлений. Жизнь ка¬

чества есть движение предмета, не как механическое его

перемещение, а как изменение его содержания: каждое

мгновение он тот и уже не тот. Подлинное знание мо¬

жет быть добыто только путем познания законов жиз¬

ни и качества. Качества — сущностная мускулатура

мира.
Сами по себе представления Бёме о реальных каче¬

ствах окружающего мира удивительно бедны, элементар¬

ны, наивны. Они не выходят за пределы той информации,

которую доставляют органы чувств в условиях чисто жи¬

тейского опыта. Простота создавала простор для абстрак¬

ции, но у Бёме это особая, эмоциональная ее форма.

И эта простота отвечала внутренней логике того, что яв¬

лялось движущей пружиной всех размышлений башмач-

ника-философа. Ведь главным объектом его мучительных

раздумий являлись «добро» и «зло» — два находящихся

в постоянной борьбе «сверхкачества», два узла, два цент¬

ра всех сущностных сил.
Борьба добра и зла, по Бёме, пронизывает всю вселен¬

ную. Она царит в природе, она царит в человеке, она ца¬

рит в человеческом обществе. «Нет ничего в природе, что

не заключало бы внутри себя доброго и злого, все дви¬

жется и живет в этом двояком побуждении»... Жизнь —

драма, ибо мучение — (Qual) первое прирожденное свой¬

ство, первое качество всего сущего.
Да, Бёме обнаружил способность к философским

обобщениям. Его размышления об общих закономерно¬

стях развития оригинальны. Но Бёме не решается поку¬

ситься на святая святых — не может допустить противо¬

речия в самом боге. Полету мысли, творческому взлету,

абстракции еще мешает традиционная теологическая дог¬

ма о всеблагом боге. Ведь именно в защиту этой догмы

бунтарствующий башмачник скрестил мечи со сторонни¬

ками предопределения.
Бёме всеблагий бог нужен был для решения социаль¬

ных проблем. Но дело в том, что нельзя победить теоло¬

гию, оставаясь на почве теологии. И в то же время Бё¬

ме— истинный и глубокий лирик, ибо в фокусе всех его

терзаний и помыслов человек и человеческое. Безоснова-
52

ние... бог... вселенная... звезды... стихии... качества... «да»

и «нет»...— все это будоражит и волнует, властно притя¬

гивает его не само по себе. Объяснить сущность человека,

место человека во вселенной, с достаточным внутренним

убеждением и убедительностью сформулировать принци¬

пы морали, долженствующие определить повседневное

поведение человека, как отвечающее законам вселен¬

ной,— вот его подлинная цель.
Но именно там, где он пытается вдохнуть гармонию в

дела человеческие, он менее всего мыслитель. И хотя ему

кажется, что он рассуждает, он грезит.
Человек создал бога по своему подобию. Но религиоз¬

ному сознанию сам человек предстает как образ божий —

подобие вселенной. Отталкиваясь от аналогии между че¬

ловеком и богом-вселенной, наш пытливый башмачник

старается осмыслить структуру человеческого организма,

функции его важнейших органов. Так возникают алхими¬

ческая и натурфилософская анатомия, физиология, пси¬

хология, фонетика. «Внутренность или полость в теле че¬

ловека,— пишет Бёме,— есть глубина между звездами и

землей, и знаменует ее; все тело в целом знаменует небо

и землю... кровь знаменует воду... дыхание знаменует воз¬

дух... жилы знаменуют пути звездных сил... сердце чело¬

века знаменует зной или стихию огня... руки знаменуют

всемогущество божие... все тело до шеи знаменует окруж¬

ность обращения звезд... голова знаменует небо... все

силы исходят из головы и мозга в тело»... Сама аналогия

между человеком и вселенной не может дать знаний о че¬

ловеческом организме. Но ей нельзя отказать в наивном

материализме...
Зло, по Бёме, не является неизбежным. Оно не пред¬

определено. Каждый человек таков, каким его делает

жизнь! Человек наделен свободной волей. О г него зави¬

сит, погибнет он или спасется. Судьба человечества — в

его собственных руках. Дисгармония в людяч, в челове¬

ческом общежитии вызвана уклонением от этих зако¬

нов— грехопадением. Спасение— познание законов бога,

законов природы. Путь познания открыт. Нужна только

искренняя жажда знаний. Нужно лишь следовать по вер*

ному пути к поставленной цели.
Человека делает свободным особое качество, прису¬

щее ему от природы. Оно позволяет ему занять во вселен¬

ной место, недоступное ни одной твари: способность
53

постичь законы бога, т. е. постичь мир, постичь при¬

роду.
Люди созданы для жизни в добре, гармонии и сча¬

стье. И эта жизнь грядет. Дабы возвестить эту жизнь,

удостоен «откровения свыше» он, скромный, благочести¬

вый башмачник. «Аурора, или Утренняя заря, в восхож¬

дении»— благая весть человечеству о грядущем дне, ко¬

гда, пробив тучи, явится в высоте некая таинственная

рука с поднятым в ней цветком лилии. Тогда-то на земле

и воцарится новая жизнь. Но не каждому дано будет вой¬

ти в нее, ибо не каждый сможет прочесть эту книгу.
Лишь несколькими скупыми штрихами намечает Бёме

контуры грядущей новой жизни. Как все утописты, он не

может обойтись без «идеального сообщества», образца

для подражания, ячейки нового в старом, модели, ко¬

торой должен быть уподоблен весь человеческий мир.

Роль острова Утопии, «новой гармонии» или «фалансте¬

ра» играет у него небесное сообщество ангелов. Люди —

падшие ангелы. Цель развития — возвращение к исходно¬

му статусу. В конечном счете Бёме не в состоянии

вырваться из заколдованного круга этой библейской

легенды.
Насколько бледен, безжизнен этот идеал по сравнению

с картинами мира, которые рисует Бёме — философ-при¬

родовед, поэт-художник. «Качествование есть подвиж¬

ность каждой вещи...» И вот эта огнедышащая, кипящая,

бурлящая стихия жизни, оказывается, стремится к тому,

чтобы остыть, окоченеть и породить существа подобные

бесплотным теням. Идеалы Бёме вне его диалектики. Да

он и сам засвидетельствовал это: «Нет ничего в природе,

что не заключало бы внутри себя доброго и злого; все

движется и живет в этом двояком побуждении, что бы то

ни было, исключая святых ангелов и яростных диаволов,

ибо они разлучены и живут, качествуют и господствуют

каждый в своем собственном качестве...» Но какое же ка¬

чествование может быть там, где нет перехода одного

качества в другое? Бёме не смог уловить в самой жизни

конкретных механизмов, толкающих ее вперед. Его мыс¬

ли — об общих закономерностях развития слишком общи,

абстрактны. Он не смог до конца освободиться от схола-

стическо-теологических пут и впал в противоречие с са¬

мим собой. Не жизнь ради жизни, а жизнь ради прови¬

денциальной цели. Так, изгнанная в дверь, возвращается
54

в окно идея предопределения... и уже не в масштабах ин¬

дивидуальных судеб, а в общечеловеческом плане.
Для истории нового времени Бёме несомненно один из

апостолов проповеди непротивления злу насилием. На

страницах «Ауроры» нет таких мест, где эта проповедь

звучала бы открыто. Но дух непротивленчества пронизы¬

вает всю книгу.
Но непротивленчество Бёме не так уж беспомощно,

бессильно, безобидно. Это протест, перевернутый с ног

на голову, на время укрывшийся в уме и сердце. Это

попытки синтезировать линии Лютера и Мюнцера. Ору¬

жием Лютера осуществить идеалы Мюнцера (правда,

почти совершенно выцветшие, почти утратившие реальное

классовое содержание и сохранившиеся только в качест¬

ве эмоционального порыва, но способные в благоприят¬

ных условиях «вернуться в мир» и обрести огромную жиз¬

ненную силу). И это чувствовал Рихтер — злобный враг

Бёме. Не случайно, призывая напуганных бюргеров к рас¬

праве над башмачником, стремился примас совместить в

их воображении образы Мюнцера и Бёме.
«Аурора» Бёме — социальная утопия. Для нее харак¬

терны:
Во-первых, суд над действительностью, которую ули¬

чают в банкротстве (векселя — идеалы, под знаменем ко¬

торых эта действительность сформировалась,— не опла¬

чены).
Во-вторых, попытка разобраться в причинах банкрот¬

ства (как правило, она приводит к констатации «уклоне¬

ния» от «плохо понятых» или «совсем не понятых» «зако¬

нов мироздания», соответственно уточняемых или наново

«открываемых» автором утопии).
В-третьих, уточнение старых идеалов или формулиров¬

ка новых идеалов и определение путей их достижения, на

сей раз «полностью отвечающих законам бога и вселен¬

ной» (выдача новых векселей).
Сами идеалы для Бёме незыблемы. Незыблема и вера

в то, что они будут воплощены. Неясен лишь путь к воп¬

лощению. А для того, чтобы познать этот путь, нужно

познать бога.
Вот почему Бёме предстает перед нами как теософ.

Его задача — познать «сущность бога».
С точки зрения перевернутого видения самого Бёме,

теософия есть самопознание бога в человеке, сама муд¬
55

рость божия. В своем «познании бога» Бёме предстает

перед нами как один из представителей натурфилософии

XVII века. Вступая в борьбу с религиозной схоластикой,

он спускается с неба на землю, но спускается, так ска¬

зать, вниз головой.
«Утренняя заря» Якоба Бёме возвещала вовсе не

грядущее воплощение христианских идеалов. Это была

одна из духовных зарниц капитализма. Трагедия Бёме

заключалась в том, что он по мере сил пролагал дорогу

как раз тому, против чего внутренне восставал и борол¬

ся,— торжеству товарно-денежных отношений, которые

казались ему самому Маммоной и исчадием ада.
Бёме одним из первых подошел к формулированию

принципов, которые будут приняты на вооружение в ра¬

циональной форме третьим сословием на более высокой

стадии классовых битв против привилегированных: прин¬

ципов естественного права (т. е. права, основанного на

законах природы, выступающих у Бёме как законы

бога), свободы (у Бёме это мистическая свобода воли,

которая позже выступит как свобода продавать и поку¬

пать, свобода предпринимательской деятельности), ра¬

венство (все люди сделаны из одного и того же теста,

говорит Бёме, они должны быть равны перед законом и

обладать равными политическими правами, скажут поз¬

же), братство (у Бёме христианское непротивление, поз¬

же— общность интересов третьего сословия) и т. д.

У Бёме можно встретить в очень грубой наивной форме

зачатки «чистого рационализма»: «если ты разумный

человек, то вот смотри», «и если ты не чурбан и есть в

тебе немного разума, то заметь себе следующее», «тут

требуется острое разумение» — так постоянно апелли¬

рует он к разуму читателя, признаваясь, что и он без

помощи разума не написал бы своих книг. Но понадо¬

бится еще много десятилетий, прежде чем прорвут гу¬

стую пелену мистико-религиозного тумана и засияют в

рационалистических учениях действительно земные «оза¬

рения» башмачника. А тем временем миазмы мистики

и религии, окутывающие их, тоже будут делать свое

дело.
Толчок этой тлетворной работе мистицизма дает сам

Бёме.
56

Когда вырастают когти
Вот идет он по узким улицам Гёрлица, сгибаясь под

тяжестью обтянутых кожей фолиантов.
Невысокий, узкогрудый, сутулый. На тщедушном теле

крупная голова. Низкий лоб прорезан крупными мор¬

щинами. Большие, навыкате, светлые глаза, темнеющие,

когда он задумчив. Ястребиный нос. Длинные темные

волосы жидкими прядями беспорядочно ниспадают па

плечи. Еле заметные усы и совсем редкая бородка. Ху¬

дое лицо аскета. Болезненная бледность человека, буд¬

то изнуренного наркотиком. Взгляд то блуждающий, то

пронизывающий, то обращенный внутрь.
Его имя окружено ореолом таинственности. О его

жизни рассказывают легенды.
Большинство прихожан строго следуют канонам лю¬

теранства. В страхе божием внимают они каждому сло¬

ву настоятеля местного собора, досточтимого и ученей¬

шего примаса Рихтера. Странного башмачника они сто¬

ронятся как еретика. И хотя он регулярно посещает все

службы в храме и благочестивым известен поведением,

за спиной его нередко можно слышать: «Антихрист!..»
С кафедры гёрлицкого собора гремит голос Григори-

уса Рихтера. Примас полон злобы и ненависти, он неуто¬

мим в проклятиях, неистощим в изобретении все новых

и новых наветов, заклинаний, проклятий...
— Бездельник, негодяй, пустомеля, пьяница, еретик,

подстрекатель, бунтовщик!.. Разве угодно богу, чтобы

от его имени выступали башмачники, дубильщики, порт¬

ные?.. Тогда каждый сможет сказать, что в нем сидит

дух божий... И если с башмачником не поступят, как

того требует воля господня, обратится на город гнев бо¬

жий, разверзнется земля и поглотит его...
Усилия Рихтера не пропадают даром. Толпы фана¬

тиков то и дело осаждают дом теософа, бьют окна, обли¬

вают башмачника словесйой грязью.
В страхе перед всесильным примасом магистрат из¬

гоняет башмачника из города...
Но Рихтер слеп Его сделала таким злоба. Он все еще

воюет против автора «Утренней зари»... А Бёме уже не

тот...
Это происходило с ним постепенно. Он все острее, бо¬

лезненнее переживал крушение надежд, породивших его
67

первую и самую искреннюю книгу — «Аурору». Утренняя

заря, видение которой озарило дни его молодости и на¬

полнило душу предчувствием, так и не взошла. И чем

дальше, тем слабее казались ему признаки ее прибли¬

жения. Его голос не дошел до «работничков» (и не мог

дойти у него на родине, ибо после поражения масс в

Крестьянской войне освободительная борьба в Германии

набирала новые силы почти два столетия). Все мрач¬

нее и безнадежнее смотрел он на мир. Все острее ощу¬

щал бездушие окружающих порядков и собственное бес¬

силие. Все неодолимее становилась в нем потребность

забвения. И тогда наступил последний кризис. Это было

в начале 20-х годов...
На пятом десятке Бёме уже достаточно хорошо вла¬

дел и словом, и определенной литературной формой, и

логикой. К «Утренней заре» он относился в ту пору сни¬

сходительно, как к «пробе пера». Но как раз именно тог¬

да, когда он овладел искусством придавать своим мыс¬

лям удивительно отточенную логическую форму, подлин¬

ное живое вдохновение покинуло его, ибо родники,

питавшие это вдохновение, иссякли. Свою теософию он

сводит к жестким и сухим формулам. Пункты, пункты,

пункты. Катехизисы. Поучения. Наставления. Теперь он

не творит — он вещает. Искусством логистики он может

поспорить с самим Рихтером. Он, некогда требовавший

представить «живых свидетелей в природе», теперь на¬

стаивает, чтобы его доводы брали только на веру. Теперь

он сам творец догм.
Поскольку вдохновение не приходит, Бёме стремится

вызвать его насильственно. Но ему лишь кажется, что

оно приходит. На деле он вызывает у себя тяжелые гал¬

люцинации, бесплодные в творческом отношении. Тех¬

ника самопогружения теперь у него тщательно разрабо¬

тана. Он уже не может обойтись без этих патологических

состояний. Они поддерживают в нем веру в себя, в свою

способность общаться с богом, в свою избранность. Они

дают ему забвение. Они становятся ритуальным актом,

самоцелью, фетишем. Он слагает в их честь трактаты,

возводит их в особый образ жизни — «сверхчувственную

жизнь».
Эта эволюция Бёме — его крутой поворот в конце

жизни от исследовательского порыва к голой религиоз¬

ной экзальтации, к фанатичной слепой вере — нашла от¬
58

ражение и в том, как он, оглядываясь назад, оценивал

свой «внутренний опыт» 1600 года. «Не я поднимался на

небо, а небо спускалось ко мне»,— восклицает он в «Ут¬

ренней заре». Он, простой, незнатный человек, бедный

грешник, жаждал познать окружающий мир и был удо¬

стоен знания. Он хотел узнать, чтобы разоблачить сто¬

ронников предопределения. Он пытался доказать, что все

равны и все достойны лучшей участи, он хотел провоз¬

гласить возможность гармонии не только на небе, но и

на земле. Но уже в 1619 году Бёме, вспоминая о «ре¬

шающем опыте», ставит на первый план не поиски зна¬

ния, а поиски «спасения», стремление достичь «обновле¬

ния», найти «путь к Христу».
Наряду с этим все его видение мира претерпевает

глубокое изменение. Если в кульминационный период

его философского и природоведческого творчества бог и

природа были для него едины, если в тот период его

взгляды несли на себе налет стихийного философского

материализма, были подходом к монистическому взгля¬

ду на мир, то теперь пропасть между материей и духом

становится еще глубже. Природа теперь — лишь мрачное

и бледное отражение потустороннего спиритуального

мира. Она утратила свои краски, запахи, блеск и кипе¬

ние жизни...
Отсюда следует совершенно иное гносеологическое

толкование озарения. Знание, считает он теперь, не есть

результат расшифровки, прочтения тайных знаков вели¬

кой книги природы (правда, с помощью неких таинст¬

венных сил, приходящих на помощь человеку). Нет, зна¬

ние есть лишь следствие благодати, и достается оно лишь

путем проникновения в другой мир, и даже знанием (в

мирском смысле этого слова) его нельзя считать, ибо

тайны божественные остаются сокрытыми от простых

мирян и грешников, а открывается им в лучшем случае

путь к «духовному обновлению».
Отсюда, в свою очередь, совершенно иная психологи¬

ческая концепция: в центре не волевой акт исследователя

(«ищи и стучись»), а акт смирения. Сама воля толкуется

как нечто негативное, как орудие подавления желаний.

Призыв к покаянию, подавлению плоти, беспощадному

искоренению всего, что составляет личность человека,

делает жизнь полнокровной и полноценной — вот что вы¬

рывается теперь на первый план и составляет преимуще¬
58

ственно предмет писаний Бёме. Призыв к раскрепоще¬

нию индивида, преломленный фантастикой первого пе¬

риода творчества, сменяется проповедью самой жесто¬

кой закрепощающей аскезы. Бёме предлагает надеть на

личность новые духовные цепи и вериги.
Прошли те-времена, когда он атаковал попов, лихо¬

имцев, насильников. Он уже не грозит карами богачам.

Не пугает их тем, что для них не взойдет «утренняя

заря». Ни слова о «работничках», «простых и незнат¬

ных» людишках, составляющих соль земли. Но зато го¬

ворится о неудачниках-нищих, страдальцах. Но им не¬

зачем «стучаться и искать». Бог позаботится обо всех.
Теперь главный его враг не Мамона, а разум, ибо

разум сеет неверие, от него жажда перемен. Теперь

главная его цель — доказательство бытия божия как

силы, освящающей все сущее. Того не замечая, он апел¬

лирует к логике. Но логика его фальшива. Она не будит

мысль, а душит ее. Он даже не проповедует, он состав¬

ляет катехизисы: вопрос — ответ, вопрос — ответ, ибо у

читающего не должно остаться ни вопросов, ни сомне¬

ний...
Принимай мир таким, каков он есть, ибо разум твой

бессилен. Бог есть, но разуму он недоступен. Зло пред¬

определено волей господней. И баста! Так возвращается

Бёме к доктрине предопределения.
Эволюция взглядов Бёме — любопытнейший образец

взаимодействия социального и психологического. В свое

время социальные конфликты действительности, прело¬

мившись в сознании молодого башмачника, породили у

него определенное эмоциональное, психологическое со¬

стояние, глубочайшее переживание. Необычность этого

переживания потрясла его. Это потрясение сыграло ог¬

ромную раскрепощающую роль, расковало бродившие в

нем колоссальные творческие силы, сделало его бунта¬

рем. Но это же, потрясшее его на всю жизнь, психологи¬

ческое состояние получило новое истолкование на за¬

ключительном этапе его творчества, отмеченном сущест¬

венным изменением его общественной позиции.
Но религия, «воспроизведенная» Бёме, это уже не то

христианство, от которого оттолкнулся молодой баш¬

мачник, начинавший «поиски истины». На смену выдох¬

шейся христианской догматике пришло нечто новое. Ма¬

гия, алхимия, астрология, демонология, спиритизм, вос¬
60

принятые Бёме от средневековых мистиков в качестве

антитезы христианским догмам и не игравшие сущест¬

венной роли в его взглядах в период написания «Ауро-

ры», теперь вдруг вырываются на поверхность и обре¬

тают зловещие черты. Поистине духи показывают ког¬

ти!..
«Великая мистерия», служившая олицетворением са-

моразвивающейся природы, ее творческого начала, ста¬

новится тайной ради тайны. Это бесконечный ряд тайн,

заключенных одна в другой, как меньшие матрешки в

больших. Бёме становится «первым магом» нового вре¬

мени. Ему приписывают не только знание «сокровенно¬

го», но и власть над «сокровенным»: ясновидение, спо¬

собность вызывать духов и т. д.
Так вместе с догадками, глубоко гуманными мысля¬

ми, мечтами о лучшем будущем человечества вторгаются

в общественную мысль нового времени зловещие тени

средневековья: ^агия, спиритизм, ясновидение, астроло¬

гия и т. п. Благодаря Бёме они заново вплетаются в

ткань христианской догматики.
В последние годы своей жизни Бёме стал кумиром

для всех, кто, не довольствуясь священным писанием,

жаждал «живого слова божьего»,— состоятельных ла¬

вочников, ремесленников, интеллигентов (врачей, юри¬

стов и др.)* Их религиозность уже была порядком разъ¬

едена скепсисом. В то же время они стремились восста¬

новить и укрепить веру. Они были недовольны засильем

гёрлицкой олигархии, но опасались и народа. Они меч¬

тали о том, чтобы кто-то дал им новое, «очевидное»,

«опытное» доказательство существования бога, чтобы

это был такой бог, который устраивал бы их. У Бёме они

иашли то, что искали. Он освежил старые религиозные

мифы, застывшие в католическо-протестантской догма¬

тике, сделал их созвучными новой исторической эпохе,

духовному складу человека, формирующегося на стыке

двух социально-экономических формаций.
И хотя сам Бёме мучился и страдал от чувства внут¬

реннего разлада, из его кннг и «откровений» буржуа чер¬

пали оптимизм. Вокруг «озаренного» башмачника обра¬

зовался кружок почитателей, смотревших ему в рот. Его

книги расходились раньше, чем он их дописывал. Его на¬

перебой приглашали в богатые дома и замки, кормили и

поили. Из числа этих-то почитателей и вышел Абрагам
61

Франкенберг—первый биограф Бёме, пустивший по

свету легенду о благочестивом и мудром башмачнике,

общающемся с богом.
Окончательно выветрился гордый дух вольнодумства.

Бёме все ниже склоняет голову перед христианской тра¬

дицией, перед лютеранской ортодоксией. Перед смертью

(1624 год), надломленный и больной, он официально

примиряется с церковью и признает доктрину предопре¬

деления. На могиле его до сих пор лежит плита с изоб¬

ражением мистических теософских знаков.
По странам и векам
Наш очерк о Якобе Бёме подошел к концу. Мы ста¬

рались показать его таким, каким он был, ничего не

утаивая и не уходя от трудностей.
Кем был Бёме для своего времени? Кем он стал для

истории?
«Литература и язык в полном упадке,— писал Ф. Эн¬

гельс о Германии этого периода,— окостенелая догма¬

тика теологии; в области других наук Германия пережи¬

вала полнейшую деградацию, однако есть и проблески

света; Якоб Бёме (новый предвестник грядущих фило¬

софов), Кеплер, Лейбниц. Снова абстрагирование от су¬

ществующего, действительного»
Человечество не могло сразу одним махом перепрыг¬

нуть из периода религиозного сознания к атеизму. На

этом пути были свои этапы. Бёме был в числе тех, кто

расшатывал устои христианства, расчищал путь для сле¬

дующей после Реформации стадии в развитии неверия —

деизма. Бог, дух скрывается за каждой вещью — так ка¬

залось Бёме. Деисты решили: вещи, мир можно объяс¬

нить и без бога. Но для порядка они сохранили его в ка¬

честве гипотезы, как нечто умозрительное — может быть

есть, а может быть и нет! Но главное заключалось в том,

что они изгнали бога из мироощущения человека. Чело¬

век ощущает только природу, заявили они. За природой

ничто не спрятано. И сделать это позволили им успехи

науки — вопрос, к которому мы еще вернемся. Все дейст¬

вительные достижения Бёме, в особенности догадки в об-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 574.
62

ласти диалектики, были удержаны в кладовой человече¬

ских знаний и развиты последующим движением чело¬

веческой мысли. Вклад Бёме в преодоление религии —

вот его заслуга перед современниками, вот его подлин¬

ное право на место в памяти человечества.
В век, когда за каждую свежую мысль, противоре¬

чившую святому писанию, сжигали на костре, он заявил:

не мир нужно объяснять через бога, а бога — через мир.

Тогда это означало утверждение права каждого твор¬

чески мыслить, искать, познавать окружающий мир. Если

Бёме сам не смог отрешиться от «богоощущения» как

основы восприятия мира, то его завет для последующих

поколений гласил: разгадку тайн природы ищите в са¬

мой природе! В этом и заключалась мудрость пытливого

башмачника.
Ее живительными источниками были: его сочувствие

страданиям народа, желание найти путь к социальной

справедливости, здравый смысл простолюдина, основан¬

ный на жизненном опыте, помноженный на богатое твор¬

ческое воображение самородка.
Но Бёме был ограничен в своем развитии условиями

места (Гёрлиц оставался все-таки захолустьем), времени

(буржуазные отношения еще не сложились), особенно¬

стями его характера (он не принадлежал к цельным нес¬

гибаемым натурам, как, например, Джордано Бруно).

Поражение Томаса Мюнцера надолго подорвало веру в

эффективность активной борьбы масс. Бёме, сосредото¬

чившись на «критике неба», не превратил ее в развер¬

нутую «критику земли», т. е. современных ему социаль¬

ных порядков. Он грезил о справедливости не на небе, а

на земле, но даже не пытался наметить реальных путей

для ее достижения. Как социальный утопист он не вы¬

держивает сравнения ни с Кампанеллой, ни с Томасом

Мюнцером (хотя они уступают ему как философы).
Страх перед собственным сомнением взял верх, и

Бёме капитулировал перед теологией. Объявил, что

жаждал не «Ауроры» — «утренней зари» для работни¬

ков, а стремился «спасти душу» и «обрести путь к Хри¬

сту». К такому исходу вело само мироощущение Бёме-

мистика.
Бёме был благочестивым нечестивцем и консерва¬

тивным новатором — фигурой, характерной для переход¬

ных эпох. Человеком, который, начиная подкоп под самые
63

основы веры, сам полагает, что восстанавливает ее в пер¬

возданной чистоте. Сдерживаемый, сбиваемый с толку

собственным благочестием, он кончает тем, что заходит

в. тупик.
Это последнее обстоятельство всегда и привлекало к

Бёме мистиков мракобесов и церковников всех времен.
Столпы мистицизма от Сен-Мартена до Блаватской

и Штейнера, различные мистические «школы» и течения

от масонства до теософии, антропософии и фашистской

мистики, равно как и теологи вероисповедных церквей

ценили, выпячивали у Бёме прежде всего то, что способ¬

ствует укреплению и воспроизводству религии, разжига¬

нию фанатизма: описание им своих особых эмоциональ¬

ных состояний и истолкование их как доказательство

«избранности», как «божественного откровения», как

единственного пути познания. Такое грубо тенденциоз¬

ное освещение жизни и творческих исканий Бёме на¬

сквозь пронизывает и всю буржуазную американскую и

западногерманскую послевоенную литературу о нем.
Западноевропейская и американская мистика нового

и новейшего времени во многом опирается на Бёме. Со

времен Бёме мистики так и не смогли выдвинуть ни од¬

ного принципиального нового аргумента против разума,

против науки. Но используя старые аргументы, они фаль¬

сифицируют и извращают факты, причем степень фаль¬

сификации возрастает по мере того, как эпоха башмач¬

ника уходит все дальше в прошлое.
Бёме своеобразно соединил диалектику, мистику и со¬

циальную утопию. В то же время в его взглядах с необы¬

чайной силой сконцентрировалось немало реакционного.

Но Бёме не несет ответственности за тех изуверов, кото¬

рые обратили его искренний порыв к свету и истине в

источник страданий.
Дубина была величайшим завоеванием цивилизации

для дикаря. И дикарь не отвечает за гангстеров, которые

ныне используют ее как орудие варварства.

Король духовидцев, или Взлет и

падение бергколлегии советника Све¬

денборга

Зто случилось в ночь с 6-го на 7-е апреля 1744 го¬

да...
Маленький деревянный домик в одном из предместий

Лондона. Скромный рабочий стол завален книгами, ру¬

кописями, рисунками, изображающими фантастические

подводные корабли, летательные аппараты. За столом

человек. При беглом взгляде ему можно дать за пять¬

десят. Правильные черты носа и губ, высокий лоб. Оду¬

хотворенное лицо ученого, мыслителя. Гусиное перо бы¬

стро бегает по бумаге... Лондон — Королевское научное

общество.. Стокгольм — Королевская академия наук...

Санкт-Петербургская академия наук... Письма, письма,

письма... Но вот работа закончена. Утомленный, он ло¬

жится в постель и вскоре погружается в состояние, про¬

межуточное между бодрствованием и сном. Имя чело¬

века — Эммануэль Сведенборг.
Вот что случилось с ним дальше.
«...Спустя полчаса я услыхал над головою стук...—

писал об этом сам Сведенборг.— Я испытал при продол¬

жающемся шуме сильное потрясение с головы до ног.

Мне показалось, будто надо мной находится нечто свя¬

щенное; потом я заснул. Примерно между 12 и 2 часами

по мне снова пробежала дрожь с головы до ног, причем

слышался такой шум, как если бы столкнулось много

ветров. Это привело меня в сильное сотрясение и поверг¬

ло ниц. В то мгновение, когда я был сброшен, я был в

полном сознании и видел, что сброшен, и дивился, что

бы это обозначало. И я начал говорить, как если бы я

был бодрствующим, но оказалось, что слова были вложе¬

ны в мои уста, и я сказал: «О всемогущий Иисус Хрис¬

тос, то, что ты по твоей великой милости соизволяешь
67

прийтм к столь великому грешнику, делает меня до¬

стойным твоей милости!» Я сложил свои руки, и тогда

показалась рука, которая крепко охватила мои руки;

вслед затем я стал продолжать свою молитву и сказал:

«Ты обещал оказать милость всем грешникам, ты не мо¬

жешь не сдержать своего слова!» В то же мгновение я

уже был на его лоне и видел его лицом к лицу, и это был

облик с святейшим выражением, которого нельзя опи¬

сать...»
Эта апрельская ночь стала трагической вехой в жиз¬

ни шведского ученого и мыслителя Э. Сведенборга. За

первым видением примерно через год последовало дру¬

гое, за ним третье... За несколько лет естествоиспыта¬

тель и инженер, человек сильной воли и ясного ума, пре¬

вратился в того, кто вошел в историю прежде всего как

«король духовидцев и ясновидящих», как основатель но¬

вой религии и церкви — «Нового Иерусалима», как ав¬

тор многотомных мистико-религиозиых сочинений, ос¬

тающихся до наших дней теоретическим фундаментом

самых мрачных форм мистицизма.
В чем причины трагедии Сведенборга? Какие силы

породили острейший внутренний конфликт, разлад в

душе этого человека? Почему, казалось бы, чисто лич¬

ный, интимный эпизод в жизни Сведенборга приобрел

такой широкий общественный резонанс?
Сведенборг родился в знаменательном 1688 году...
Английский король Иаков II Стюарт был христианней¬

шим монархом. Пламенный ревнитель веры, преследо¬

вавший евреев и травивший цыган, он был добрым госу¬

дарем по отношению к компрачикосам. Объяснялось это

очень просто: компрачикосы были покупателями челове¬

ческого товара, который поставлял король. «Они весьма

искусно устраивали внезапные исчезновения. Такие ис¬

чезновения иной раз требовались «для блага государст¬

ва». Стоявший кому-нибудь поперек дороги малолетний

наследник, попав к ним в руки и будучи подвергнут ими

определенной операции, утрачивал свой облик. Это об¬

легчало конфискацию имущества, затем упрощалась пе¬

редача родовых поместий фаворитам. Кроме того, ком¬

прачикосы были крайне сдержанны и молчаливы: обя¬

завшись хранить безмолвие, они твердо блюли данное

слово, что совершенно необходимо в государственных

делах... Сверх того, эти мастера на все руки поставляли
68

певчих святейшему отцу. Благодаря им можно было ис¬

полнять «Miserere» («Помилуй» — молитва, лат.— Авт.)

Аллегри. Особенно чтили они деву Марию. Все это нра¬

вилось папистам Стюартам. Иаков II не мог неприязнен¬

но относиться к людям, благочестие которых простира¬

лось до того, что они фабриковали кастратов для цер¬

ковных капелл».
Этот христианнейший монарх вознамерился уничто¬

жить в Англии все следы революции 1640—1660 годов,

восстановить не только абсолютизм, но и католическую

веру. «Он действительно восстановил «твердую власть».

При нем восторжествовали серьезные принципы; воца¬

рилось настоящее правосудие, которое, став выше чувст¬

вительных разглагольствований, заботится прежде всего

об интересах общества.
Эти строгие охранительные мероприятия обнаружи¬

вают в нем отца государства. Он доверил отправление

правосудия Джефрису, а меч — Кирку. Этот рьяный пол¬

ковник умножил устрашающие примеры. Вешая одного

республиканца, он три раза подряд вынимал его из пет¬

ли, спрашивая при этом: «Отказываешься от республи¬

ки?» Злодей неизменно отвечал: «Нет!» — и был удавлен.

«Я четыре раза вешал его»,— с удовлетворением гово¬

рил Кирк. ...Иаков II, сумевший выбрать Джефриса и

Кирка, был государем глубоко религиозным; он умерщ¬

влял свою плоть, выбирая себе уродливых любовниц...»
Так рассказывает Виктор Гюго в романе «Человек,

который смеется».
В мае 1688 года у побережья Великобритании, неда¬

леко от устья Темзы, появилась армада кораблей, на

борту которых находилось около 15 тысяч хорошо воору¬

женных пехотинцев и кавалеристов. Армия вторжения во

главе со штатгальтером Голландии принцем Вильгель¬

мом Оранским беспрепятственно высадилась у местечка

Торбей. Ни единого выстрела не раздалось по передо¬

вым отрядам. Между тем за несколько месяцев до опи¬

сываемых событий вооруженные силы страны, во главе

которых стоял сам король Иаков II Стюарт, были при¬

ведены в полную боевую готовность. Они намного пре¬

восходили армию вторжения. Но сражения так и не по¬

следовало. Произошло иное. Угроза восстановления ка¬

толицизма вызвала опасения даже в придворных кругах,

так как абсолютистски настроенные аристократы немало

поживились в период Реформации за счет земель, кон¬

фискованных у католической церкви. Один за другим

стали покидать короля его сторонники, они торопились

прибыть в ставку Вильгельма. Среди дезертиров в числе

первых оказалась дочь короля и будущая королева

Анна (не впервые любовь к родителям приносилась в

жертву более «возвышенным» идеалам) со своей фаво¬

риткой Саррой Черчилль. Вскоре к ним примкнул и лорд

Черчилль, более известный под именем герцога Маль¬

боро (дальний предок Уинстона Черчилля), считавший¬

ся верной опорой Иакова II. Покинутый всеми, послед¬

ний представитель династии Стюартов бежал во Фран¬

цию. Вильгельм Оранский вступил в Лондон и вскоре

был провозглашен английским королем. Буржуазные ис¬

торики нарекли эти события «славной революцией» —

«славной» потому, что она произошла без участия на¬

родных масс, в форме верхушечного дворцового перево¬

рота. Эта «революция» стала символом эпохи — олицет¬

ворением компромисса между ослабленными силами фео¬

дальной реакции, еще господствовавшими в большей,

части «цивилизованного» мира, и крепнущей буржуазией.
Рождение машины и машинного производства — глав¬

ное достижение XVIII века на пути утверждения господ¬

ства человека над силами природы. В это время основ¬

ные экономические и социальные препятствия, способные

помешать возникновению капиталистической фабрики,

были устранены. Научная мысль сделала новый шаг

вперед по пути раскрепощения от религиозных оков.

Из сложнейших идейных конфликтов в целом религиозно¬

го XVII века — века метафизических натурфилософских

построений, еще тесно смыкавшихся с теологией, вырос

философский материализм. Антропоморфный (челове¬

коподобный) бог средневековой схоластики, превращен¬

ный в пантеистических учениях XVII века в некое аб¬

солютное начало, разлитое по всей природе, снова был

изъят из нее и с почетом отправлен «на пенсию» куда-то

на окраину вселенной. Было решено, что бог некогда

создал вселенную и «запустил» ее, выступив в роли пер-

водвигателя. Во всяком случае, это был шаг вперед.

Идея закономерности, причинно-следственной связи, су¬

ществующей в самой природе, выступила на первый

план в произведениях мыслителей XVIII века в более

или менее обнаженном виде, хотя еще не совсем очищен¬
70

ная от остатков религии (ведь бог как перводвигатель

был сохранен). Так появился деизм.
К этому времени в результате достижений естество¬

знания было установлено, что органы чувств дают чело¬

веческому мозгу достаточно точную информацию об ок¬

ружающем мире, чтобы мозг оказался в состоянии эти

связи воспроизвести. Возникает уверенность в беспре¬

дельных возможностях человеческого разума, человече¬

ской мысли, человеческого сознания. Но и теперь речь

шла не о возможностях человечества, взятого в развитии,

в исторической перспективе, а о возможностях отдель¬

ного индивида, отдельной личности. Постепенно прокла¬

дывал себе дорогу буржуазный индивидуализм. Гряду¬

щим социальным движениям предстояло развернуться

уже не на фоне религиозного порыва к утверждению цар¬

ства божьего на земле, а под четкими, ясными, логичны¬

ми, чеканными лозунгами, которые казались вполне зем¬

ными, естественными, подсказанными разуму самой при¬

родой: свобода, равенство, братство.
Век разума, просвещения, торжества философского

материализма над религиозным мракобесием — таким

вошел в историю XVIII век. Вольтер, Гельвеций, Голь¬

бах, Дидро, Руссо, Мабли, Морелли, Марат, Робеспьер...

Какая блестящая плеяда светлых умов и самоотвержен¬

ных борцов за счастье человечества. Вот оно — лицо века!
Но у этою лица была и другая, оборотная сторона.

Менее известная и менее привлекательная. Можно по¬

строить иной ряд имен и событий: Сведенборг, Гасснер,

Сен-Мартен, Казот, Месмер, Калиостро. Были не только

философские кружки и диспуты, не только философские

трактаты и энциклопедия... Были «чудесные исцеления»,

чудовищные оргии конвульсионеров, эзотерические

(только для посвященных) сборища масонов и иллю¬

минатов («озаренных изнутри»), были «дьявольские ро¬

маны», «пророки»... Были контрреволюционные мятежи

в Лионе, в Вандее... Был Термидор... По пятам за рацио¬

нализмом следовал иррационализм. Он следил за каж¬

дым шагом ненавистного врага, норовя нанести удар вся¬

кий раз, когда тот оступался, в растерянности останав¬

ливался на распутье или выдыхался в тщетных попытках

решить еще непосильные для него задачи. Уверенность

в силе разума, в возможностях внешнего, чувственного

опыта и вера в интуицию, озарение, внутренний опыт не
71

были отделены друг от друга китайской стеной. Между

ними тоже существовал «обмен веществ». Одно перехо¬

дило в другое, и наоборот...
Лес и руда нспокон веков составляли главное богат¬

ство Швеции, а высококачественное железо — ее славу,

гордость и один из основных предметов экспорта. Огонь,

на котором плавили руду, пожирал леса. Расчистка леса

путем выжигания — по-шведски «сведен». Сведен — так

называлось и имение, которым владели предки Эмма¬

нуэля, богатые фермеры-рудокопы. От этого слова про¬

изошла и фамилия, которую они носили — Сведберг, из¬

мененная на Сведенборг в 1719 году, когда семья была

возведена в дворянское звание за заслуги Сведенборга-

старшего, отца духовидца, к этому времени ставшего вид¬

ным религиозным деятелем.
Из поколения в поколение в семье накапливались

трудолюбие, пытливый интерес к природе, тяга к иссле¬

дованию земных недр, взгляд на природу как на широ¬

кое поле для приложения ума, умения и человеческих

мускулов. Эти качества как бы сконцентрировались в

Эммануэле. Но в семье жила и другая традиция. Отец

Эммануэля Джаспер порвал с горным делом. Он «вышел

в люди», стал священником, затем богословом, наконец,

епископом. Всю силу своего характера, весь ум он вло¬

жил в служение вере. Но религиозные представления

этого лютеранина отнюдь не были цельными. Он пытал¬

ся своеобразно совместить лютеранство с идеями про¬

свещения. Его взгляды во многом напоминали будущую

естественную религию Руссо с характерной для нее тен¬

денцией обожествлять природу. Мать Эммануэля также

отличалась крайней религиозностью Религиозная эк¬

зальтированность с детства стала одной из самых харак¬

терных черт будущего основателя новой религии. Уже

в старости он писал: «С четырех лет но десяти я был

постоянно погружен в мысли о боге, о духовных страда¬

ниях человека... С шести до двенадцати лет я испытывал

удовольствие от бесед со священниками о вере, о том,

что жизнь в соответствии с верой есть любовь к ближ¬

нему». В то же время он унаследовал от отца многое от

средневекового мистицизма. Сведенборг-старший, как и

Лютер, верил з духов —злых и добрых. Поддерживал

веру в своих прихожанах, внушая им, что дьявол впол¬

не реальное лицо. Во многих случаях он, не ограничи¬
72

ваясь обычными функциями священника, прибегал к ис¬

целению истерии и других нервных заболеваний мето¬

дами гипноза и внушения. Он предписывал больным чи¬

тать часами священное писание.
Под воздействием этих противоречивых влияний и

формировался характер Эммануэля Сведенборга.
Прошли детские годы, и религиозные интересы от¬

ступили на задний план, уступив место иным, подсказан¬

ным самой жизнью. С легкостью одолев школьную

премудрость, Сведенборг стал студентом Упсальского

университета, внутри которого шла острая борьба двух

лагерей: сторонников средневековой схоластики и горя¬

чих поборников новой философской доктрины—рацио¬

нализма Декарта. Судьба величайшего французского

мыслителя оказалась связанной со Швецией. Каприз ко¬

ролевы Христины, которая разыгрывала просвещенную

государыню и стремилась воспользоваться славой зна¬

менитого Декарта, чтобы придать больший блеск своей

короне, привел преследуемого у себя на родине за воль¬

нодумство скитальца в этот чужой и холодный край, где

он умер в 1650 году от воспаления легких. Но идеи его

нашли здесь благоприятную почву и пустили глубокие

корни. «Мыслю, следовательно, существую» — в этих

словах квинтэссенция картезианства (так от латинского

произношения имени Декарта стали называть его уче¬

ние) . Источник знания — не священное писание, не откро¬

вение божие, а человеческий разум, учил этот основатель

рационализма. Человеческая мысль — вот инструмент по¬

знания. Метод дедукции лежит в основе работы челове¬

ческой мысли. Дедуктивный метод всесилен — он ключ

к раскрытию тайн вселенной, ибо подсказан самой при¬

родой. Человеку, который мыслит, не нужно иных дока¬

зательств бытия. Это учение, прославлявшее разум чело¬

века, наносило удар по схоластике и религиозной догма¬

тике.
Но учение это было по-своему односторонним, имело

свою ахиллесову пяту. Декарт не мог дать ясного ответа

на вопрос о происхождении первоначальных исходных

идей, с которых мысль начинает свой дедуктивный про¬

цесс. Он объявил их врожденными.
Испытав на себе влияние картезианства, Сведенборг

воспринял и сильные и слабые его стороны. Троянский

конь дедуктивного метода сделал свое дело не сразу...
73

Молодой, полный энергии и сил Сведенборг, окончив

в 1709 году курс университетских наук, на следующий

год отправился в свое первое заграничное пятилетнее пу¬

тешествие, провел год в Лондоне и Оксфорде, четыре

остальных — в Голландии, Франции, Германии. Исступ¬

ленно изучал он физику, астрономию, математику и дру¬

гие точные науки...
Отнюдь не поиски бога и погоня за абстрактной исти¬

ной руководили Сведенборгом в его трудах. Им владели

иные чувства, среди которых выделялась любовь к род¬

ной стране. Состояние наук в Швеции вызывало у Све¬

денборга, с горечью наблюдавшего закат ее былого ве¬

личия после неудачной войны с Россией, мучительное

беспокойство. Именно это беспокойство и продиктовало

ему письмо в родной университет, в котором он рекомен¬

дует во имя преодоления отставания Швеции в области

математики и физики увеличить жалованье профессорам

математики, сократив, если необходимо, ассигнования

историческому и теологическому факультетам.
В 1715 году Сведенборг возвращается на родину. На¬

чинается почти тридцатилетний период его инженерной,

исследовательской, литературной, организаторской дея¬

тельности. Основание первого в Швеции научного жур¬

нала, создание первого учебника по алгебре на шведском

языке, сочинения о воздушном насосе, о летательной

машине с жестким крылом, о горном деле, о плавке ме¬

таллов, о добыче селитры, о контроле над процессом обра¬

щения монеты, об искусстве навигации — в общей слож¬

ности 21 опус, большинство из которых на родном швед¬

ском и лишь некоторые на латинском языке,— вот итог

деятельности Сведенборга только за первые пять лет пос¬

ле возвращения на родину. Вместе с инженерами Поле-

мом и Триволдом Сведенборг образовал триумвират

шведской технической мысли первой половины XVIII ве¬

ка. Его приближает к себе король Карл XII, он назна¬

чает Сведенборга помощником Полема в бергколлегии

со званием советника Бергколлегии советник асессор

Сведенборг — таков был официальный титул этого че¬

ловека, свободного от всяких карьеристских устремле¬

ний. Всего лишь асессором и оставался он в глазах мно¬

гих своих соотечественников, меривших людей масшта¬

бами табели о рангах.
74

От занятий механикой и математикой, носивших в

значительной степени прикладной характер, Сведенборг

переходит к разработке философских проблем.
С 1721 года его все больше захватывало стремление

дать объяснение мироздания, создать универсальную си¬

стему, раскрывающую тайны вселенной, математически

и геометрически объяснить суть и происхождение всех

вещей.
Он пустился в новое заграничное путешествие, во

время которого опубликовал ряд исследований и раз¬

мышлений в области химии и физики, геологии и ми¬

нералогии. Раскрыть тайну неживой материи — вот за¬

дача, которую он поставил перед собой в труде «Царство

минералов». Достигнутые им результаты получают ши¬

рокое признание за рубежом, Петербургская академия

наук, в частности, избирает его своим почетным членом.

Это придает Сведенборгу еще больший авторитет на его

родине. Он становится одним из первых членов Королев¬

ской академии наук Швеции.
В 1735 году наступает новый поворотный пункт в

научных и философских исканиях Сведенборга, ознаме¬

нованный появлением книги «Бесконечное и конечная

причина творения», в которой поднимается вопрос об от¬

ношении конечного к бесконечному, души к телу. В не¬

терпении минуя «царство растений», он переходит к изу¬

чению «царства души». И здесь до поры до времени он

остается верен эмпирическому методу. В третий раз

устремляется он в заграничное путешествие, чтобы обо¬

гатить свои знания в беседах с крупными знатоками чело¬

веческого тела, изучить книги по анатомии, самому уг¬

лубиться в анатомические исследования. Но руке, воору¬

женной лишь скальпелем, не дано было открыть тайны

психической деятельности мозга. Да и не за ними уже

охотился в то время Сведенборг.
Глубокий внутренний кризис исподволь назревал в

его взглядах на задачи научных исследований, во всем

его мировоззрении.
Кризис этот не был случайным. В наиболее плодо¬

творную пору своих естественнонаучных исканий Све¬

денборг выступил как стихийный материалист, опирав¬

шийся на данные опыта, на достижения и теоретические

основы науки своего времени, умножая их собственными

открытиями, собственными обобщениями. Но наука его
75

времени, наука XVII —начала XVIII века, на идеях

которой был вскормлен Сведенборг, объясняла лишь ог¬

раниченный круг явлений. Главным достижением
XVII	века было создание механики, а венцом теоретиче¬

ской мысли — ньютоновская концепция вселенной.
«Успехи Ньютона таили в себе и соответствующие

опасности для будущего,— отмечает Джон Бернал.— Его

дарования были так велики, система его казалась столь

совершенной, что все это положительно обескуражило на¬

учный прогресс в следующем веке или допустило его

только в тех областях, которых Ньютон не затронул...

Влияние Ньютона пережило даже его систему, и весь тот

тон, который он задал науке, принимался как нечто до

такой степени само собой разумеющееся, что вызванные

им жесткие ограничения, вытекавшие в значительной сте¬

пени из его теологических предубеждений, не были осо¬

знаны до эпохи Эйнштейна, да даже и сейчас осознаны

еще неполностью.
Как это ни парадоксально, но, при всем его желании

свести философию к ее математическому выражению,

наиболее непосредственное влияние идеи Ньютона ока¬

зали в области экономики и политики. Найдя свое пре¬

ломление в философии друга Ньютона —Локка и его по¬

следователя Юма, они создали общее чувство скептициз¬

ма по отношению к авторитету... Непосредственно через

Вольтера, который первым ознакомил французов с ра¬

ботой Ньютона, они должны были способствовать «про¬

свещению» и тем самым — идеям французской револю¬

ции. Они и поныне продолжают оставаться философской

базой буржуазного либерализма» 1.
Где таилась опасность того тона, который, по словам

Бернала, Ньютон задал науке? Она таилась в вере в

возможность абсолютного знания, вытекающего из чисто

количественного анализа явлений. Нельзя, конечно,

умалять всемирно-исторических заслуг Ньютона и значе¬

ния его метода исследования. Но все попытки создать

в XVII веке «социальную физику» как точную всеобъем¬

лющую науку об обществе провалились, оставив, однако,

в качестве своего наследия статистические методы, по¬

лучившие применение в экономической науке.
Насколько острыми были душевные конфликты, по¬

рождавшиеся глубокой искренней верой в возможность
1 Дж. Бернал. Наука в истории общества, стр. 268—269.
76

немедленного создания гением, равновеликим Ньютону,

грандиозной всеобъемлющей научной и математически

точной системы мироздания, раскрывающей все законо¬

мерности в жизни общества и индивида, и объективной

неосуществимостью этого, как раз и свидетельствовала

судьба Сведенборга, для которого на протяжении всей

жизни Ньютон был истинным кумиром.
Культ Ньютона был характерен, например, для фран¬

цузских просветителей, для социалпстов-утопистов. Не

случайно Сен-Симон предлагал основать культ Ньютона.

Фурье пола1ал, что он создал теорию всеобщего притя¬

жения страстей, столь же универсальную, как и закон

всемирного тяготения Ньютона. Франц Антон Месмер

полагал, что явление гипноза, с которым он столкнулся

и который назвал животным магнетизмом, тоже может

быть объяснено только законами всемирного тяготения

Ньютона. Это было его главным аргументом в споре с

комиссией ученых, отвергнувших существование подоб¬

ных явлений.
Имена Бёме и Сведенборга связаны с именем Нью¬

тона. Фигура Бёме своеобразно отразила эмоциональный

настрой, предшествовавший появлению колоссальной,

синтезирующей, универсальной системы Ньютона. Бёме

как бы выразил несомненную общественную потребность

новой картины вселенной и пытался своими средствами,

средствами воображения прежде всего, заполнить этот

пробел. Бёме как бы утверждал право на поиск, в то вре¬

мя как сам поиск велся, по сути дела, вне всякой мистики.

Что же касается Сведенборга, то с ним дело обстояло как

раз наоборот. Он был одним из тех, кто положил начало

неправильному истолкованию достижений современной

ему науки, абсолютизации этих достижений. Такая абсо¬

лютизация эпохального достижения Ньютона стала ха¬

рактерной для XVII, XVIII, XIX веков. Она одновременно

являлась и движущим фактором, и стимулятором науч¬

ного прогресса, и, на определенном этапе, тормозом его.
Но существовали и другие важные моменты, которые

толкали Сведенборга к мистицизму. К ним относится

конфликт между его религиозно-этическими убеждения¬

ми и социальной картиной мира, которую он наблюдал

в своих странствованиях. «Взгляни, друг мой,— говорил

он одному из близких ему людей,— на подлинные деяния
77

этого христианского мира. Они воистину взывают

к нему (Христу.— Авт.), единственному сыну, в момент

нужды, но они забывают его учение и его жизнь, как

упрямые дети, пренебрегающие предупреждением. Они

погрязли во всех видах невоздержанности, гордости и по¬

роках... и они считают, что все, что необходимо для них,

это иметь священника, который произносил бы молитвы...

по несколько часов в неделю... петь псалмы... и слушать

орган». И в другом случае: «Где вы видите милосердие

в этом немилосердном мире? До тех пор, пока господст¬

вуют насилие, эгоизм, жадность, до тех пор, пока наша

цель — счастье на земле,—мир не может считаться хри¬

стианским».
Наконец, нужно отметить некоторые характерные чер¬

ты личности Сведенборга, неразрывно связанные с ин¬

тимной стороной его жизни. Самое тяжелое впечатление

на Сведенборга, оставившее след на всю жизнь, произ¬

вела его неудачная помолвка с любимой девушкой. Све¬

денборг дал обет безбрачия, а это привело к тяжелым на¬

рушениям в интимной сфере, подтачивавшим его орга¬

низм. Первые его галлюцинации возникли именно на

этой почве. К тому же Сведенборг, с детских лет обна¬

ружив, что галлюцинации могут быть вызваны с по¬

мощью задержки дыхания, развил в себе способность к

ним. Ему стал видеться искуситель, разжигавший в нем

плотские желания. Сохранился дневник Сведенборга, в

котором он, явно не рассчитывая на его обнародование,

со всей откровенностью записывал содержание своих,

как он выражался, «ночных страстей».
Таким образом, трагедия Сведенборга — это трагедия

человека, наделенного развитым воображением, сделав¬

шего задел, грунтовку во многих областях знаний. Его

надрыв объясняется, в частности, непомерными требова¬

ниями, предъявленными им к современной ему жизни,

социальными противоречиями эпохи, личными свойст¬

вами, в частности несомненными нарушениями в эмоцио¬

нальной сфере.
Сведенборг фетишизировал саму способность поз¬

нания.
Первое видение произвело на Сведенборга неизглади¬

мое впечатление. С этого момента он убедился в своей

«избранности» и «угодности» богу. С удвоенной энергией

погрузился он в чтение Библии и размышления над ее
78

текстом, находя в нем массу иносказаний, требующих ис¬

толкования и комментирования. Примерно через год та¬

кого труда, всецело поглощавшего его силы и время, он

«удостоился» второго видения. Смысл его состоял в сле¬

дующем. Сведенборгу явился некто и возгласил: «Я гос¬

подь— бог, творец и искупитель, я избрал тебя для объ¬

яснения людям внутреннего духовного смысла священ¬

ного писания. И я буду внушать тебе то, что ты должен

писать». Далее запись Сведенборга в его дневнике гла¬

сит: «В эту ночь открылся мой внутренний взор, так, что

я получил возможность видеть духов на небесах и в аду...

С этого момента я отрешился от всех светских дел, что¬

бы исключительно посвятить себя духовным размышле¬

ниям, как это мне было приказано. Впоследствии взор

моего духа часто открывался, так что я среди дня мог

видеть то, что происходит на том свете, и мог говорить

с духами, как с людьми».
В момент трагического перелома в его судьбе Сведен¬

боргу было 56 лет. Он прожил еще более четверти века

(27 лет). В момент глубокого душевного кризиса он на¬

ходился на вершине творческой зрелости. Он был полон

творческих замыслов и энергии. И в то же время основ¬

ная линия, по которой шло тогда его творческое разви¬

тие, несомненно вела его в тупик. Внутренний кризис

Сведенборга и был своеобразной формой иллюзорного

преодоления стоявших перед ним трудностей. (Свойство

психики, характерное для истериков.) Всю силу своего

ума, темперамент и, как это ни странно звучит, все зна¬

ния, всю накопленную информацию, весь порыв к дости¬

жению истины, к обретению абсолюта Сведенборг вло¬

жил в свое новое увлечение.
«О божественной любви и божественной мудрости»,

«О последнем страшном суде», «О сообщении души и

тела», «Апокалипсис», «Пояснение первых четырех глав

книги Бытия» — таков далеко не полный перечень тру¬

дов, созданных духовидцем Сведенборгом. Каково же со¬

держание этих трудов?
Три узловых момента можно выделить в творчестве

Сведенборга-мистика.
Во-первых, Сведенборг-мистик в своих грезах пы¬

тается решить те проблемы, которые оказался не в со¬

стоянии решить наяву Сведенборг-ученый. На первом

месте среди этих проблем — тайны души, тайны созна¬
79

ния, связь между духовной жизнью человека и его физио¬

логией (между душой и телом). Следующими по

важности являются чисто прикладные и технические за¬

дачи, такие, как проблема путешествия в космосе. Све¬

денборг пытается преодолеть механистический подход

науки к явлениям природы, преодолеть чисто количест¬

венный анализ явлений природы, характерный для того

времени, путем наделения мира особой душой. Он воз¬

вращается к пантеистической точке зрения, одухотворяя

всю природу. Дух — источник движения, источник каче¬

ственных изменений. Фантазия Сведенборга безбрежна,

она не знает предела. Даже планеты и другие космиче¬

ские тела в его воображении—некие живые, одухотво¬

ренные существа, способные испытывать чувства и про¬

изводить себе подобных.
Во-вторых, Сведенборг пытается хотя бы в мире грез

и духов решить все социальные проблемы и, как другие

мистики, выступает создателем социальной утопии, опи¬

рающейся на измышленную им картину мироздания. Эта

утопия почти ничем не отличается от рисуемого Бёме

идеального сообщества ангелов. Главным средством осу¬

ществления своих социальных идеалов Сведенборг счи¬

тает нравственное самоусовершенствование. Кому из

смертных должно попасть в это идеальное сообщество,

приобщившись к миру ангелов, уже решено там, в ином

мире. Сведенборг утверждал, что он лично присутство¬

вал при страшном суде, состоявшемся на небесах в

1757 году, и что судьба каждого предопределена, поэто¬

му всякая борьба в этом мире бессмысленна. Так рож¬

дается видение «Нового Иерусалима».
В-третьих, Сведенборг выступает как основатель но¬

вой религии. Это «универсальное христианство», очищен¬

ное от ненавистной Сведенборгу догматики и идолопо¬

клонства, основанное на непосредственном общении с бо¬

гом. Но в отличие от Бёме Сведенборг не считает, что к

этому общению способен каждый. Это качество он остав¬

ляет за самим собой. В его собственных глазах он новый

Магомет. Он требует беспрекословной веры в себя, в

свои откровения. Его нетерпимость столь же безгранич¬

на, как и фантазия. Так враг религиозного фанатизма

оборачивается исступленным фанатиком. Враг идолопо¬

клонства — творцом новых идолов.
Стержневой идеей Сведенборга, пронизывающей все
60

ЭЛЬ ГРЕКО (1541—1614). СОШЕСТВИЕ СВЯТОГО ДУХА.

(МУЗЕЙ ПРАДО, МАДРИД.)
В ДИНАМИЧНОЙ КОМПОЗИЦИИ КАРТИНЫ ОБРА¬

ЩАЮТ НА СЕБЯ ВНИМАНИЕ СУДОРОЖНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

ФИГУР, ХОРОШО ПЕРЕДАЮЩИЕ СОСТОЯНИЕ РЕЛИ¬

ГИОЗНОГО ЭКСТАЗА.

ЛОРЕНЦО БЕРНИНИ (1598—1680). ЭкСТАЗ СВЯТОЙ ТЕРЕЗЫ. (ЦЕРКОВЬ САНТА-МАРИЯ-ДЕЛЛА-

ВИТТОРИЯ, РИМ.)
В СКУЛЬПТУРЕ ВЫРАЗИ-ГЕЛЬНО ЗАПЕЧАТЛЕНЫ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ОБЛИКА РЕЛИГИОЗНЫХ

ЭКСТАТИКОВ И ИХ СОСТОЯНИЯ В МОМЕНТ ПЕРЕЖИВАЕМЫХ ИМИ ВИДЕНИЙ.

РАФАЭЛЬ (1483—1520). ФРАГМЕНТ КАРТИНЫ «ПРЕОБРАЖЕНИЕ». (ВАТИКАН, РИМ.)
ИЗОБРАЗИВ «ЧУДЕСНОЕ» ИСЦЕЛЕНИЕ МАЛЬЧИКА, ХУДОЖНИК ПЕРЕДАЛ, КАК СУДОРОЖНО

СВЕДЕНЫ У НЕГО МЫШЦЫ РУК, ГЛАЗ И РТА, ЧТО ХАРАКТЕРНО ДЛЯ ИСТЕРИЧЕСКОГО ПРИ¬

ПАДКА. В СРЕДНИЕ ВЕКА ИСТЕРИЧЕСКИЕ ПРИПАДКИ ХРИСТИАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ ОБЪЯСНЯЛА

БЕСООДЕРЖИМОСТЬЮ.

ДЕЛЬФИЙСКАЯ ПИФИЯ ВПАДАЛА В «СВЯ¬

ЩЕННЫЙ» ЭКСТАЗ, ВДЫХАЯ ЯДОВИТЫЕ

ПАРЫ.
ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ «МОЛОТА ВЕДЬМ».

29 ИЗДАНИЕ, 1669 Г.
СТРАШНЫЙ СУД. ИЛЛЮСТРАЦИЯ ГЮСТАВА

ДОРЭ К «АПОКАЛИПСИСУ».
ХУДОЖНИК ВОСПРОИЗВОДИТ ТИПИЧНЫЕ

ДЛЯ ГАЛЛЮЦИНАЦИЙ РЕЛИГИОЗНЫХ ЭКСТА-

ТИКОВ ВИДЕНИЯ — ГАММУ ЛУЧЕЗАРНЫХ

СИЯНИЙ, ИГРУ СВЕТА И ТЕНИ, КРЫЛАТЫЕ

ФИГУРЫ И Т. П.
MALLEVS
MALEFIC ARVM-
MALEFIC AS ET EARVM
и mi.
II V AftIIS AVCTORIIVS COMMLins,
îmHfuaa I ß»wm td — •# ►‘/•4*
I»l
томп raiMW
«Г« »Г» *
» c Iwmtt Цч f^no MtH f HK.t 1S

ОДЕРЖИМЫЕ ТАНЦЕМ. ПИТЕР БРЕЙГЕЛЬ СТАРШИЙ (ок. 1530—1569).
ХУДОЖНИК ПЕРЕДАЕТ ТИПИЧНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ИСТЕРИЧЕСКИХ СОСТОЯНИЙ (СВЕДЕНИЕ

МЫШЦ РУК И НОГ, ПОВЫШЕННОЕ МЫШЕЧНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ И Т. Д.), МНОГОКРАТНО НА¬

БЛЮДАВШИХСЯ ВО ВРЕМЯ ПСИХИЧЕСКИХ ЭПИДЕМИЙ, ПИТАВШИХСЯ СУЕВЕРНЫМИ ПРЕД¬

СТАВЛЕНИЯМИ (ПЛЯСКА СВЯТОГО ВИТТА, ТАРАНТИЗМ И ДР.).

ОБСТАНОВКА МАГИЧЕСКОГО СЕАНСА КАЛИОСТРО.
РЕБЕНОК (С ПОМОЩЬЮ КОТОРОГО КАЛИОСТРО ПРЕДСКАЗЫВАЛ СУДЬБУ) ВПАДАЛ В ГИПНО¬

ТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ ВСЛЕДСТВИЕ ФИКСАЦИИ ВЗОРА НА БЛЕСТЯЩИХ ПРЕДМЕТАХ.
ФРАНЦ АНТОН МЕСМЕР ПРОВОДИТ СЕАНС МАГНЕТИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ.
ОРЕОЛ ЧУДЕСНОГО ЦЕЛИТЕЛЯ, ОКРУЖАВШИЙ МЕСМЕРА, И ОБСТАНОВКА НАРОЧИТО СО¬

ЗДАВАЕМОЙ ТАИНСТВЕННОСТИ И ДЕКОРАТИВНОСТИ ЕГО СЕАНСОВ ОКАЗЫВАЛИ ГИПНОТИ¬

ЗИРУЮЩЕЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА НЕРВНОБОЛЬНЫХ.

РИТУАЛ ПОСВЯЩЕНИЯ В

МАСОНЫ.
ТЩАТЕЛЬНО РАЗРАБОТАННЫЕ

СРЕДСТВА ПСИХОЛОГИЧЕ¬

СКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА

ЧЛЕНОВ МАСОНСКИХ ЛОЖ

БЫЛИ В ОСНОВНОМ НАЦЕ¬

ЛЕНЫ НА СОЗДАНИЕ И РАЗ¬

ВИТИЕ ЧУВСТВА «НЕПОСРЕД¬

СТВЕННОГО ОБЩЕНИЯ С

БОГОМ».
ОБСТАНОВКА СПИРИТИЧЕ¬

СКОГО СЕАНСА.
ПОЛУМРАК, МИСТИЧЕСКАЯ

НАСТРОЕННОСТЬ, ВЗАИМНОЕ

ВЛИЯНИЕ УЧАСТНИКОВ СЕАН¬

СА ДРУГ НА ДРУГА СПОСОБ¬

СТВОВАЛИ ПОВЫШЕНИЮ ВНУ¬

ШАЕМОСТИ, ТЕМ САМЫМ

ПОДГОТАВЛИВАЯ ИХ К ВОС¬

ПРИЯТИЮ «ПОТУСТОРОН¬

НЕГО».

ЛЕКЦИЯ ШАРКО В САЛЬПЕТРИЕРЕ С ДЕМОНСТРАЦИЕЙ ГИПНОЗА (КАРТИНА ХУДОЖНИКА

БРЮЛЬЕ).
ИССЛЕДОВАНИЯ ФРАНЦУЗСКОГО НЕВРОПАТОЛОГА Ж.-М. ШАРКО (1825—1893) И ЕГО ШКОЛЫ

В ОБЛАСТИ ГИПНОЗА В ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ МЕРЕ СПОСОБСТВОВАЛИ РАСКРЫТИЮ ПСИХО¬

ФИЗИОЛОГИЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ МНОГИХ ЯВЛЕНИЙ, КОТОРЫЕ ОТНОСИЛИ К ОБЛАСТИ

СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО.

ФРАНСИСКО ГОЙЯ. ШАБАШ. (МУЗЕЙ ПРАДО,

МАДРИД.)
ЭТА КАРТИНА НАЗЫВАЕТСЯ ТАКЖЕ «КОЗЕЛ-

ПРОПОВЕДНИК». ИЗОБРАЗИВ КОЗЛА В РЯСЕ

МОНАХА, ГОЙЯ ПОДЧЕРКИВАЕТ, ЧТО ШАБАШ

ВЕДЬМ — ЗЛОЙ ВЫМЫСЕЛ ДУХОВЕНСТВА,

ИСПОЛЬЗУЮЩЕГО ВНУШЕНИЕ В СВОИХ ЦЕ¬

ЛЯХ. РЕЛИГИЯ И МИСТИКА НАКЛАДЫВАЮТ

ОКОВЫ НА СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РА¬

ЗУМ, ПРЕВРАЩАЯ ЛЮДЕЙ В ПОСЛУШНОЕ

ЦЕРКВИ И ЭКСПЛУАТАТОРАМ СТАДО.

ВЫДАЮЩИЙСЯ ИСПАНСКИЙ ХУДОЖНИК И

МЫСЛИТЕЛЬ ГОЙЯ (1746—1828) ВСЮ ЖИЗНЬ

СТРАСТНО ВОЕВАЛ С СУЕВЕРИЯМИ И ЖЕ¬

СТОКОСТЬЮ, ПОРОЖДЕННЫМИ РЕЛИГИОЗ¬

НЫМ ФАНАТИЗМОМ И МИСТИКОЙ. РАЗО¬

БЛАЧЕНИЮ РЕЛИГИИ И МИСТИКИ ПОСВЯ¬

ЩЕН РЯД РИСУНКОВ ИЗ ЕГО СЕРИЙ

«КАПРИЧОС» И «БЕДСТВИЯ ВОЙНЫ». СО

ВРЕМЕНИ ИХ СОЗДАНИЯ ПРОШЛО ПОЛТОРА

ВЕКА, НО ЭТИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НЕ УТРАТИЛИ

СВОЕЙ РАЗЯЩЕЙ СИЛЫ.

ВОТ ИДЕТ КОКО (БУКА). «ВРЕДНОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ В НАЧАЛЬНОМ ВОСПИТАНИИ ЗАСТАВЛЯТЬ

РЕБЕНКА БОЯТЬСЯ БУКИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СОБСТВЕННОГО ОТЦА, И ПРИНУЖДАТЬ ЕГО СТРА¬

ШИТЬСЯ ТОГО, ЧТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ» (ГОЙЯ).

СОН РАЗУМА РОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ. «ФАНТАЗИЯ», ПОКИНУТАЯ РАЗУМОМ, ПОРОЖДАЕТ НЕ¬

ВЕРОЯТНЫХ ЧУДОВИЩ...» (ГОЙЯ).

■«sll
ОНИ ЕЩЕ НЕ УШЛИ. (ГОЙЯ).

ЧАС НАСТАЛ! «КАК ТОЛЬКО ПОЯВИТСЯ ДЕНЬ, ВСЕ РАЗБЕГАЮТСЯ ВО ВСЕ СТОРОНЫ: ВЕДЬМЫ,

ПРИВИДЕНИЯ, ПРИЗРАКИ, ТЕНИ. СТРАННАЯ ВЕЩЬ — ЭТО ОТРОДЬЕ ХОЧЕТ ПОКАЗЫВАТЬСЯ

ТОЛЬКО НОЧЬЮ И В ТЕМНОТЕ. НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ, КУДА ОНИ СКРЫВАЮТСЯ И ГДЕ

ПРЯЧУТСЯ ДНЕМ». (ГОЙЯ).

ЧТО МОЖЕТ ПОРТНОЙ. «КАК ЧАСТО СМЕШНАЯ КОЗЯВКА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ГРОМАДНЫЙ

ПРИЗРАК, КОТОРЫЙ ВСЕГО НАВСЕГО НИЧТО, А КАЖЕТСЯ ОЧЕНЬ БОЛЬШИМ» (ГОЙЯ).
ПРИХОРАШИВАЮТСЯ. «ИМЕТЬ ДЛИННЫЕ КОГТИ ТАК ОПАСНО, ЧТО ЭТО ЗАПРЕЩЕНО ДАЖЕ

У ВЕДЬМ» (ГОЙЯ).

«ОНА ВОСКРЕСНЕТ». (ГОЙЯ).

части его учения, является теория «соответствия». В этой

теории оригинально только ее название. Смысл ее

прост — за видимым миром скрывается мир невидимый.

Один — копия другого. Мысль эта одновременно и глубо¬

ка и плоска. За видимым миром вещей «скрываются»

объективные причинно-следственные связи, закономер¬

ности.
Плоской эта мысль является потому, что она лишь

констатирует факт. Но именно отправляясь от этого фак¬

та, фетишизируя его, Сведенборг приходит к мысли о

двух мирах — видимом и невидимом, развязывает себе

руки для создания картины невидимого мира, проклады¬

вает путь религиозным грезам. Материальный мир —

лишь видимость, внешняя сторона явлений. За ним скрыт

иной мир, мир особый — духовный, самостоятельно су¬

ществующий параллельно с миром материальным. Этот

мир не подчинен законам геометрии. Там действуют иные

законы. Они непостижимы разумом. Они открываются

лишь с помощью непосредственного знания, доступного

не каждому. Знание этих законов и есть «наука наук»,

универсальное, абсолютное знание.
Эмоциональный порыв, нацеленный на максимальное

и мгновенное овладение абсолютной, универсальной исти¬

ной, порыв, которым насыщены творения Сведенборга-

мистика, в конкретные исторические периоды оказывал

огромное воздействие на людей творческого труда. Это

были периоды, когда так называемый здравый смысл

внезапно обнаруживал свою несостоятельность. Когда

логические концепции, выработанные в предшествующие

исторические периоды, полностью, частично, а иногда

только для поверхностного наблюдателя исчерпавшие

себя, теряют доверие тех или иных слоев общества. Но

Сведенборг отнюдь не указывает путей удовлетворения

этой жажды истины, скорее напротив, он толкает на лож¬

ный путь, приводящий в конечном счете к религиозному

фанатизму.
Во второй половине XVIII века мистическое учение

Сведенборга быстро распространяется по Западной Ев¬

ропе. Этому в немалой степени способствовала энергия

самого «духовидца». Сведенборг на собственные средст¬

ва издавал большими тиражами свои мистические про¬

изведения. Многие сотни томов в роскошных переплетах

разослал он крупным политическим и государственным
6 Зак. № 1900
81

деятелям, ученым европейских стран. Он стремился к

тому, чтобы все крупные библиотеки Европы имели на

полках его сочинения. К тому же слава Сведенборга-уче-

ного подкрепляла славу Сведенборга-духовидца, прида¬

вала особую достоверность, особый авторитет его мисти¬

ческим фантазиям. Многие принимали их за последнее

слово науки, другим, как и самому Сведенборгу, каза¬

лось, что в его творениях достигнут синтез веры и зна¬

ния, науки и религии, рационального и иррационального,

что им открыт совершенно новый, неведомый мир. Его

так и называли «Колумбом царства духов».
Сведенборгианство как течение, родственное теосо¬

фии, стало особенно быстро распространяться накануне

французской буржуазной революции.
Еще при жизни Сведенборга в Стокгольме возникла

группа сведенборгианцев. В 1787 году там же было осно¬

вано «экзегетическое (от exégèse франц.— экзегеза, тол¬

кование) и философское общество, развивающее идеи

учителя с помощью месмерических сеансов». В том же

году сведенборгианцы отделились от «старой церкви» в

Лондоне, а в 1789 году, ознаменовавшем начало фран¬

цузской буржуазной революции, как в Англии, так и в

США возникли особые, сведенборгианские, церкви.

В 1821 году в Англии существовало 52 сведенборгиан-

ских общества. Эта страна стала центром международ¬

ного сведенборгианства. В 1817 году состоялся Конвент

американской «новой церкви» в Филадельфии.
Это была первая волна сведенборгианства, которая в

общем-то обнаруживает тенденцию к затуханию к сере¬

дине века, когда католическая и протестантская церкви

овладевают положением и, приспособившись к условиям

промышленного капитализма, укрепляют свое влияние

на верующих.
Вторая волна сведенборгианства, как известно, при¬

ходится на вторую половину XIX — начало XX века и

связана с усилением реакции в условиях перехода к им¬

периализму. К 1885 году число сведенборгианских об¬

ществ в Англии достигло 65, а в США — 116. В 1897 году

в Лондоне был издан указатель опубликованных произ¬

ведений Сведенборга. В нем насчитывается 1400 рубрик.
Третья волна активизации сведенборгианства нача¬

лась в условиях мирового экономического кризиса 1929—

1933 годов. Ее всплески ощутимы и в наши дни, причем
82

эпицентр явственно переместился в США, где сведенбор-

гианцы объединены в рамках двух организаций — «Все¬

общего конвента» и «Генеральной церкви». Сведенборги-

анская церковь «Новый Иерусалим» продолжает суще¬

ствовать в Англии и многих европейских странах.

Организация «Сведенборгианский фонд» издает и рас¬

пространяет мистические сочинения Сведенборга. И по¬

ныне короля духовидцев пытаются представить как «уста

божьи», а его творчество — как сокровищницу «высшей

мудрости».
Еще Кант едко высмеял легенду об оккультных спо¬

собностях Сведенборга, которой до сих пор спекулируют

поборники оккультизма.
Поисковые, творческие эмоции имеют для себя иные,

более высокие и тонкие формы обнаружения, свобод¬

ные от погони за абсолютом, непосредственно связанные

с наукой, искусством, с реалистическим подходом к дей¬

ствительности. Эти формы отнюдь не закрывают путей

для творческой фантазии, само могущество которой за¬

ключается в ее связях с наукой и в раскрепощенности от

религии. Между тем иллюзии, связанные с мистикой, еще

не умерли. И не всегда эти иллюзии поддерживаются и

насаждаются откровенными реакционерами. Самообман

подготавливает почву для злонамеренного обмана. Вот

пример. В 1959 году в Нью-Йорке вышел сборник статей

«Мистицизм и современность». Его авторы клянутся в

своей непримиримости к реакции. Однако все статьи

сборника страстно призывают либеральную интеллиген¬

цию прильнуть к обновленной и освеженной мистической

традиции, как к единственному светлому и чистому род¬

нику «истинного знания». Мистика не эзотерична (не для

избранных), утверждает автор программной статьи

П. Стирнот, она демократична, ибо мистиком может стать

каждый, стоит лишь погрузить свой взор в самого себя и,

подобно «великим мистикам прошлого» (в том числе

Сведенборгу), найти в глубинах своего «я» ключ к вели¬

ким тайнам жизни. Не активная борьба (о ней говорит¬

ся с иронией), а «самопогружение» — вот наиболее эф¬

фективная форма внутреннего сопротивления силам

реакции. При этом отвергается сама мысль о том, что ми¬

стика связана с психопатологией, в частности с необыч¬

ными эмоциональными состояниями, отклонениями в

сфере сознания. Само «обыденное сознание» представ¬
83

ляется при таком подходе анормальным. Не подобные

ли призывы подготовили волну увлечения наркотиками

в 60-х годах? Между тем, реакция прибегает к средствам

несколько более «материальным» — репрессиям. И тем

американским либералам, которые, пусть в искреннем

порыве обрести внутреннюю свободу, обратились к «са-

мопогружению», предстоит весьма трудный, болезненный

путь возвращения к реальной действительности.
*	* *
Современная империалистическая реакция более все¬

го опасается того, что широкие массы трудящихся осо¬

знают свои реальные классовые интересы. Поэтому она

стремится отбросить мышление масс на столетия на¬

зад— к тому уровню, когда вся духовная жизнь челове¬

чества развивалась в недрах религии и мистики. Между

тем, даже среди искренних борцов против империализма

и реакции есть еще люди, полагающие, что мистику мож¬

но и нужно «освежить», «воскресить», ибо она якобы яв¬

ляется единственной «динамичной» формой мышления,

отвечающей потребностям нашего быстро меняющегося

мира. Эти люди сваливают в одну кучу науку и религию,

одинаково третируя их как «догматичные» и «консерва¬

тивные». Неомистикам кажется, что они «поднялись» не

только над религией, но и над наукой, обрели подлинный

«путь к истине», основанный на «личном опыте», на «не¬

посредственном слиянии» с объектом познания, в качест¬

ве которого у мистиков выступает сама вселенная.
В действительности лишь наука, преодолевая труд¬

ности собственного развития, способна верно отразить

процессы, происходящие в мире, и вооружить людей ру¬

ководством к действию. Наука и религия не имеют между

собой ничего общего. Всякая застывшая научная концеп¬

ция просто перестает быть научной, в то время как для

религии неподвижность — естественная форма сущест¬

вования. Что касается мистики, то она является ложной,

иллюзорной формой динамичного мышления, ибо мистик

ощущает преимущественно психофизиологические про¬

цессы, происходящие в нем самом.
Тех, кто не сумел вырваться из ее объятий, она неиз¬

бежно приводит к самому исступленному религиозному

фанатизму, поиски истины оборачиваются экстатическим

идолопоклонничеством.

Иезуиты просвещения, или Повесть

о франкмасонах

Как замкнулся круг
В таинственном полумраке раздается голос:
— Встаньте, братья масоны!
Масоны — их больше сотни в помещении, предназна¬

ченном для нескольких десятков,— поднимаются со сво¬

их мест. На каждом кожаный передник с масонскими

знаками, шнуры и ленты, показывающие, какую ступень¬

ку занимает их владелец в масонской иерархии. Приняв

позу, предусмотренную ритуалом, они застывают в мол¬

чании.
На «востоке» — возвышение, напоминающее эстраду.

На нем — Высокочтимый, окруженный высшими масона¬

ми, офицерами лож. Напротив, в зале, ряды братьев —

представителей всех масонских лож Франции и масонов,

специально прибывших из-за рубежа.
Бледный и торжественный брат — Главный церемо¬

ниймейстер возвещает:
—	Достопочтенный отец Рике Мишель, представи¬

тель ордена Иисуса!
В напряженной тишине между двумя рядами затаив¬

ших дыхание масонов двинулась к эстраде черная су¬

тана...
—	Это должно было свершиться, отец мой, и это свер¬

шилось!— восклицает Высокочтимый, обращаясь к пре¬

лату, посланцу ордена иезуитов.
Свершилось! Но что?..
...Масонство — одно из мистических морально-рели-

гпозных движений буржуазного общества. Уже не цер¬

ковь, но еще не партия — таким было масонство при сво¬

ем возникновении в начале XVIII века. Культ, догмати¬

ка, ритуал еще роднили его с церковью. Стремление

влиять на политику путем продвижения в различные
87

звенья государственного аппарата своих братьев, неко¬

торые черты организации, традиционные дискуссии пред¬

восхищали многие черты политических партий. Но от

них масоны отличались тем, что объединяли своих чле¬

нов не на основе ясно осознанных интересов, а на основе

родственных настроений, сопереживаний. Свою проме¬

жуточную между церковью и политическими партиями

роль масонство сохранило до наших дней.
Христианская церковь старше масонства на добрых

полтора тысячелетия. Но если говорить о буржуазных

политических партиях, то с масонами сопоставимы «по

возрасту» лишь английские тори-консерваторы. Кстати,

они не только сверстники, но и земляки.
В 50-х годах нашего века во всем мире насчитывалось

9 тысяч лож английского, шотландского и ирландского

подчинения. Кроме того, существует множество автоном¬

ных лож. В «Британской энциклопедии» отмечается, что

масонские ложи объединяют в своих рядах несколько мил¬

лионов человек, не считая тех, кто, не будучи членами

лож, входят в патронируемые ложами массовые просве¬

тительные, благотворительные и оздоровительные орга¬

низации. Впрочем, роль масонов в духовной и общест¬

венной жизни буржуазного общества трудно выразить

статистическими данными. И не только потому, что чис¬

ленность их постоянно колеблется. Дело, скорее, в том,

что постоянным отливам и приливам подвержены обще¬

ственные настроения, выразителями которых являются

масоны.
За два с половиной столетия масоны накопили огром¬

ный опыт уловления душ. Их добыча — как те, кто усом¬

нился в христианской догматике, в способности христиан¬

ства лишь верой и проповедью добра реформировать

мир, осуществить христианские идеалы, так и те, у кого

стали вызывать отвращение бездушное политиканство,

коррупция и аморализм буржуазных бизнесменов от по¬

литики. Приманкой для тех и других у масонов стано¬

вится своего рода «политическая мистика» (формально

многие ложи отмежевываются от всякой политики, как

дела, недостойного «избранных», но форма — не содер¬

жание!) или, если угодно, «мистическая политика», су¬

лящая сочетание активной деятельности, основанной «на

законах Природы и Бега», с Высокой Моралью и Гу¬

манизмом (все с больших букв).
88

Между тем подлинный характер общественных на¬

строений, выражаемых масонами, несложен. Это утопи¬

ческая вера в то, будто капитализм можно сделать че¬

ловечным, очистив от всего «чуждого» и «наносного» пу¬

тем перевоспитания, просвещения трудящихся масс.

Масоны — активные носители этой буржуазно-либераль-

ной иллюзии, к которой склонны представители самых

различных классов буржуазного общества — от мелких

лавочников и содержателей ресторанов до магнатов-мо-

нополистов, почитающих себя «благодетелями рода че¬

ловеческого», даже когда они торгуют оружием. Вот по¬

чему исторические судьбы масонства, при всей пестроте

состава масонских лож, теснее всего связаны с путями

либеральной буржуазии.
В 1738 году папа Климент XII осудил масонов, как

тайную секту, подрывающую церковь и общественный по¬

рядок, и запретил верующим под угрозой отлучения всту¬

пать в масонские ложи и сотрудничать с ними. Осужде¬

ние масонов подтверждали до середины XIX века Бене¬

дикт XIV, Лев XII, Пий VIII, Григорий XVI и Пий IX.

После этого последовало еще несколько новых офици¬

альных подтверждений осуждения. Масоны и церковь

формально оставались в состоянии войны. Вот почему за

два с половиной столетия масоны стяжали себе репута¬

цию некоего «оплота свободомыслия», душеприказчиков

Вольтера, этого апостола буржуазного антиклерикализ¬

ма, бросившего знаменитый лозунг: «Раздавите гадину!»

(католическую церковь).
И вдруг... масоны и иезуиты протягивают друг другу

руки. Событие воистину знаменательное!
С одного из эпизодов завязавшейся в последние годы

беседы между масонами и клерикалами и начали мы наш

очерк. Цель этого диалога, как откровенно признается

один из его инициаторов, А. Меллор, в своей книге

«История французского антиклерикализма» (1966 год),—

создать единый фронт церкви и масонов против атеиз¬

ма. Обе стороны единодушны, отмечает А. Меллор, в

том, что атеизм в современном мире — синоним комму¬

низма. Значит, речь идет о едином антикоммунистиче¬

ском масонско-клерикальном фронте.
Так вневероисповедная мистика, в который уже раз,

становится орудием клерикальной реакции.
89

* * *
Кёльнский собор — чудо готической архитектуры —

был заложен в 1248 году. Завершение многовековой по¬

стройки праздновалось 15 октября 1880 года. 632 года

ушло на возведение храма. Каждый готический собор

был уникальным сооружением и, как правило, соору¬

жался многие десятилетия, даже столетия. С XII—

XIII веков, когда в Германии началось строительство

многочисленных церковных зданий, рабочие и художники,

сооружавшие их, образовывали строительные товарище¬

ства. Они поселялись вблизи храмов, держали инстру¬

менты в особых помещениях — ложах и тщательно обе¬

регали тайну своего ремесла. Так возникли объединения

строителей церковных зданий — ложи, распространив¬

шиеся вскоре по всей Западной Европе. В Англии их

стали называть «вольными каменщиками».
Эти ложи были своеобразными микросообществами в

окружавшем их феодальном мире, обслуживавшими оп¬

ределенные потребности этого мира. Постепенно сложи¬

лась их организация — были выработаны весьма строгие

правила отношений между членами лож, прежде всего

способы решения внутренних споров, конфликтов, ибо

перед внешним миром носители древних тайн строитель¬

ного искусства должны были выступать как нечто еди¬

ное, монолитное. Были установлены четкие условия при¬

ема новых членов, разработан особый церемониал на

разные случаи товарищеской жизни.
Легендарная история лож возводила их начало к биб¬

лейской легенде о сотворении человека и объявляла

«вольных каменщиков» извечными носителями высшей

мудрости, воспринятой непосредственно от господа бога.

Числовая мистика (особое значение придавалось цифрам
3,	5, 7, 9), орнаментная символика преимущественно из

изображений инструментов, приспособлений, нужных

строителям, тайные знаки, возникшие в значительной сте¬

пени в связи с тем, что немногие из ремесленников умели

читать и писать, например особая подача руки,— помо¬

гали тщательно охранять от посторонних секреты

строительного ремесла и правила архитектуры и

опять-таки являлись своеобразным психологическим

раствором, цементировавшим в некий монолит членов

лож.
90

К концу средневековья в строительных ложах сло¬

жился несколько особый тип человека: искусного ма¬

стерового, реалиста, привыкшего полагаться на собствен¬

ные руки, собственные глаза и смекалку (хотя и связан¬

ного определенными традициями и жестко зафиксиро¬

ванными правилами, ограничивавшими его творческий

размах, главным образом в том отношении, что ему вос¬

прещалось теоретизировать), спаянного тесными узами

с собратьями по ремеслу, скептически настроенного по

отношению к религии «откровения» и испытывавшего оп¬

ределенное чувство морального превосходства по отноше¬

нию к окружающему миру разрушения и стяжательства.
Такие черты «вольных каменщиков» начиная с

XVI века стали привлекать к ним внимание некоторых

представителей буржуазии, а также либеральной знати.

Это были люди, стремившиеся «обновить мир» методами

нравственного самоусовершенствования и просвещения.

Именно они постепенно подчинили своему влиянию ор¬

ганизации «вольных каменщиков» в Англии. С этого вре¬

мени характер франкмасонов стал меняться. Шаг за ша¬

гом вместо ремесленных объединений типа средневеко¬

вых цехов формировалось нечто новое. Наконец оно

приняло конкретную, ощутимую форму — возникло «умо¬

зрительное» масонство.
Днем его рождения считается 24 июня 1717 года.

Именно в этот день «вольные каменщики» лондонской

ложи «Гусь и противень» (по имени таверны, где они

обычно собирались) принимали собратьев из трех дру¬

гих лондонских лож: «Корона», «Яблоня», «Виноградная

кисть». На этом собрании было решено создать единую

организацию под эгидой «Великой ложи» (из должност¬

ных лиц всех примкнувших лож). «Великий мастер» и

«Великий надзиратель» должны были увенчать всю эту

иерархию. Никто из участников этого собрания не мог,

конечно, предположить, что через 15 лет «Великая ложа»

Лондона станет центром английского франкмасонства

(к 1733 году здесь было уже 126 лож), а через 30 лет —

под именем «Великой материнской ложи» — масонства

всего мира.
*	* *
Мистер Дезаглие — благодушный, неуклюжий, пол¬

ный человек низкого роста, некрасивый и к тому же

страшно близорукий — обладал огромной энергией. В его
91

характере сочетались черты проповедника, религиозного

фанатика, вольнодумца, предпринимателя, администра¬

тора и весьма плодовитого литератора. Жан Теофиль

Дезаглие вышел из семьи покинувшего Францию гугено¬

та. Окончив один из оксфордских колледжей, Дезаглие в

1710 году стал там же профессором физики. В 1713 году

он переехал в Лондон, был избран членом Королевского

физического общества и стал куратором всей его экспе¬

риментальной деятельности, а «по совместительству» ка¬

пелланом герцога Шандоса. В этот период он сблизился

с Ньютоном, вокруг которого сложился кружок почита¬

телей. Великий ученый стал даже крестным отцом до¬

чери Дезаглие.
Глубоко увлеченный идеями Ньютона, Дезаглие вы¬

ступил в роли их страстного популяризатора, в глазах

общества слыл своего рода апостолом ньютонианства

и всячески способствовал упрочению такой репута¬

ции.
Примерно между 1710 и 1715 годами теории Ньютона

приобретают известность. Но мало кто тогда в них раз¬

бирался. Ведь для их осмысления необходим был такой

высокий уровень культуры и образованности, которые до¬

ступны были лишь очень и очень немногим. Дважды в не¬

делю Дезаглие стал читать у себя на дому публичные

лекции о теории Ньютона. В них он высказывал мысли,

почепнутые у Ньютона, но они звучали у него как от¬

кровение и поражали воображение присутствующих,

этому эффекту способствовало красноречие. К тому же

лекции сопровождались демонстрацией опытов, и эта

сторона дела была поставлена с блеском. По выраже¬

нию одного исследователя, Дезаглие «заставлял свою

аудиторию жить и дышать в ньютоновской атмосфере...

он казался магом, демонстрирующим волшебный фонарь

мудрым детям».
Отправляясь от некоторых философских положений

Ньютона, Дезаглие пытался развить целую философскую

концепцию. Механистические представления ньютонов¬

ской физики он стремился распространить абсолютно на

все, в частности на общественную жизнь. Так, в поэме

«Ньютонианская система мира — лучший прообраз орга¬

низации государственной власти» он утверждал, что со¬

гласно доктрине Ньютона только то правительство за¬

конно, которое отвечает законам природы и ее системе
92

равновесия. «Божественному праву» христианских коро¬

лей Дезаглие противопоставил «астрономическое право»

королей-философов. В то же время он раздул характер¬

ный для Ньютона скептицизм в отношении умозритель¬

ных теорий. «Я не изобретаю гипотез»,— говорил Нью¬

тон. Опираясь на это высказывание, Дезаглие создал

особую «экспериментальную» философию. Бог — «вели¬

кий архитектор и законодатель мира», он познается не

как откровение, а предстает внешнему созерцанию. Он

явлен человеку как экспериментальный факт. «Все наши

знания о природе,— утверждал Дезаглие,— покоятся на

фактах, ибо без наблюдения и без опытов наша натур¬

философия была бы не чем иным, как искусством слова,

непонятным жаргоном». Так Дезаглие, по сути дела,

фетишизировал эксперимент, наделяя его всемогущей

силой. Это в конечном счете привело его к утверждениям,

что эксперимент «наука» есть высшее и самоочевидное

доказательство «бытия божьего».
Но беда Дезаглие состояла как раз в том, что он со¬

шел с научной почвы в своей популяризаторской дея¬

тельности и стал приписывать учению Ньютона силу, ко¬

торой оно не обладало и не могло обладать. Упрощая

взгляды Ньютона, он их вульгаризировал, превращал в

набор заклинаний. Эта мнимая простота, эта искусствен¬

ная ясность, поддельная самоочевидность и делали в его

устах гениальные мысли Ньютона чем-то близким к за¬

клинаниям мага, религиозным догмам, аксиомам, не тре¬

бующим доказательств. Таким образом, Дезаглие как

бы изгонял процесс мышления, логику из акта познания.

Получалось, что знание дается непосредственно и сразу

же в результате созерцания. Тому, кто умеет видеть фак¬

ты, якобы не нужна теория, она затемняет суть дела.

Внешнему опыту, внешнему созерцанию приписывались

такие же мистические свойства, какими были наделены

«внутренний опыт» и «внутреннее созерцание» в других

мистических и религиозных системах. Так рождалась

«мистика ума», «рационалистическая мистика», из кото¬

рой сам ум был изгнан, для которой он был только вы¬

веской.
Этот человек и стал крестным отцом «умозритель¬

ного» масонства. В 1719 году он был избран «Великим

мастером» «Великой ложи».
93

• * *
В 1797—1799 годах в Лондоне вышла многотомная

работа аббата Баррюэля «Записки, призванные послу¬

жить изобличению якобинизма». Священник-контррево-

люционер, эмигрировавший в Англию, мучительно ломал

себе голову над вопросом о причинах Великой француз¬

ской буржуазной революции. В конечном счете он не на¬

шел ничего лучшего, как объявить ее результатом колос¬

сального тайного заговора против трона и алтаря. Ду¬

шой этого заговора, утверждал Баррюэль, были масоны:

это они развязали силы «разрушения и анархии».
Кого же соединил Баррюэль узами этого «заговора»?

Король Пруссии Фридрих II, Иосиф II Австрийский,

Екатерина II, Станислав Понятовский, герцог Браун¬

швейгский, оказывается, были ни больше ни меньше как

сообщниками Дидро, Шаузеля, Мальзерба, Тюрго, Нек-

кера, Мирабо, Робеспьера... Это якобы они совместными

усилиями подготовили ниспровержение Бурбонов и вверг¬

ли Францию в анархию, чтобы уничтожить эту великую

державу.
Версию о том, что революция — результат «заговора»,

т. е. что она не была неизбежной и исторически оправ¬

данной, а «спровоцирована» тайной, «оккультной» дея¬

тельностью кучки «злонамеренных лиц», высказывали до

Баррюэля и другие клерикалы (Жобино, Дюфурно). Но

если быть исторически точными, пальму первенства сле¬

довало бы отнять у изобретательных представителей ду¬

ховенства и передать ее не менее изобретательному

(хотя и более просвещенному!) Эдмунду Берку — автору

«Размышлений о французской революции». Тот полагал

революцию результатом чудовищного заговора просве¬

тителей, банкиров и иностранных монархов, кокетничав¬

ших с идеями просвещения. Хотя Берк не упоминал о

масонах, суть дела от этого не меняется.
Так был дан ход пресловутой версии о масонском за¬

говоре. Эта версия нашла отражение почти во всей бур¬

жуазной литературе о масонстве. В масонских гимнах

встречаются слова «свобода, равенство, братство» — зна¬

чит, масоны дали лозунги французской революции. Среди

150 редакторов «Энциклопедии» была дюжина масонов —

значит, «Энциклопедия» — детище масонства. Среди дея¬

телей революции встречались масоны — значит, масоны
(И

совершили революцию. И так далее. Масонам припи¬

сывают не только Великую французскую буржуазную

революцию, но и первую буржуазную революцию в Аме¬

рике, приведшую к созданию Соединенных Штатов Аме¬

рики, французскую буржуазную революцию 1848 года,

утверждение Третьей республики во Франции...
А Меллор в своей книге по истории антиклерикализ¬

ма — во имя сближения церкви и масонов — стремится

«реабилитировать» последних, снять с них обвинения в

том, что в истории они были организацией, «подрывав¬

шей» общественные устои, мораль, религию, и ответст¬

венны за все революции. Он подчеркивает благонаме¬

ренность, религиозность масонов.
Вселенское братство людей на земном шаре. Устране¬

ние всех барьеров, отделяющих человека от человека,

нацию от нации, религию от религии, верующих от не¬

верующих. Замена силы в отношениях между людьми

добром и любовью. Все должны возлюбить ближнего

своего, как самого себя. Все должны помогать друг дру¬

гу. Богатые — бедным, бедные — богатым. Человек по¬

рочен, но не безнадежен. Человеческая природа поддает¬

ся совершенствованию. Добрые дела, просвещение, пере¬

воспитание приведут к постепенному устранению зла.

И тогда «воцарится мир на земле и в человецех благово¬

ление».
Этот крайне смутный, туманный идеал «социальной

вселенной», созданной самим человеком, но в соответст¬

вии с «целями провидения», и был выдвинут масонами

на заре их существования. Нетрудно заметить его пря¬

мую связь с христианством. Но есть и отличие. Масоны,

в особенности на первых порах, стремились подчеркнуть

активную роль самого человека как творца своего сча¬

стья. Однако активность эта допускалась лишь в опре¬

деленных пределах.
Первый параграф «Конституции масонов», составлен¬

ный в 1723 году пресвитерианским пастором и доктором

богословия Андерсеном, гласил: «Масон по самому по¬

ложению своему подчиняется законам морали и не мо¬

жет стать ни бессмысленным атеистом, ни лишенным

нравственности нечестивцем». Вера в бога и бессмертие

души была обязательным условием принадлежности к

масонским ложам. Хотя масоны и выступали против

христианской догматики, за религиозную терпимость,
•5

главная задача, которую они ставили перед собой, со¬

стояла как раз в том, чтобы помешать превращению воль¬

нодумства, деизма в последовательное неверие, атеизм.

Все тщательно разработанные средства психологического

воздействия на членов лож были подчинены развитию

и углублению «богоощущения».
Хотя сам тайный характер масонства и явился одним

из результатов того, что оно вынуждено было искать

средства ограждения себя от репрессий со стороны госу¬

дарства, выступавшего в союзе с церковью (в Англии это

был союз крупных землевладельцев и банкиров с англи¬

канской церковью, во Франции — абсолютизма с католи¬

цизмом), масонство требовало полного повиновения за¬

конам и властям предержащим. Масоны стремились не

к ломке экономических и социально-политических поряд¬

ков, а к их «улучшению», «усовершенствованию» через

«моральное обновление» всех членов общества, вплоть до

монархов.
На протяжении всей эпохи буржуазных революций,

затем буржуазных реформ масоны были носителями оп¬

ределенной совокупности настроений, характерных для

самых различных групп буржуазного общества, в боль¬

шей или меньшей степени втянутых в бурный водоворот

событий, но игравших в них зачастую прямо противопо¬

ложную роль. Выражаясь точнее, масоны были носите¬

лями определенных иллюзий, утопий, зачастую совпа¬

давших в своем внешнем оформлении (лозунги, символы,

организационные формы) со смутными мечтами, еще не

ставшими социальными идеалами. Масоны объединяли

людей не на почве ясно осознанных идей, а на почве сов¬

местных переживаний.
В первом ряду среди этих переживаний — недовольст¬

во общественными порядками, скорее, отдельными сто¬

ронами общественного устройства. Такое недовольство

было присуще самым разным социальным группам и мог¬

ло быть порождено диаметрально противоположными

причинами.
Стремление к активному и прямому участию в поли¬

тической жизни часто приводило к превращению масон¬

ских лож в филиалы политических организаций и способ¬

ствовало бесконечным расколам, размежеваниям, пере¬

становкам в среде масонства. Не случайно во время

Великой французской буржуазной революции некоторые
96

масонские ложи остались таковыми только по названию,

а в действительности стали клубами. Внутри лож и их

объединений возникали конфликты, отражавшие реаль¬

ную политическую, классовую борьбу и вызывавшие их

постоянную перестройку. Поэтому и возникло много ти-

пов масонства.
В Англии, например, где буржуазная революция уже

победила и буржуазные отношения утвердились, масон¬

ство с самого начала носило весьма консервативный ха¬

рактер и было тесно связано в идейном отношении с гос¬

подствующей англиканской церковью.
Возникновение английского масонства было своеоб¬

разной реакцией части буржуазного общества на поряд¬

ки, воцарившиеся в стране в начале XVIII века, при пер¬

вых монархах ганноверской династии (сменившей в

1714 году династию Стюартов в соответствии с Актом о

престолонаследии 1701 года). Эти немецкие князья рас¬

сматривали английский трон как «подарок фортуны», а

страну — как вотчину, из которой следует побыстрее вы¬

качать как можно больше. Такие устремления вполне

совпадали с интересами действительных хозяев страны —

олигархии финансистов и землевладельцев, пожинавших

плоды переворота 1688 года. Они ощутили свою силу, и

их не сдерживали никакие моральные соображения. Со¬

циальные язвы — казнокрадство, взяточничество, подкуп

избирателей, пьянство (пример подавали монархи) —

были обнажены.
Масоны стремились ввести эту вакханалию в какие-то

рамки, утвердить «моральное начало», «перевоспитать»

имущих. Но они нисколько не покушались на действи¬

тельные причины буржуазного аморализма, лишь способ¬

ствовали тому, что к середине века на язвы английского

общества было наброшено покрывало лицемерия и стра¬

на надолго стала образцом буржуазного ханжества.
Руководящую роль в политической жизни Англии ко

времени возникновения «умозрительного» масонства ста¬

ли играть обуржуазившиеся аристократы. Поэтому к ним

же перешли и господствующие позиции в масонских ло¬

жах. Аристократия была силой, с которой буржуазия вы¬

нуждена была считаться и с которой ее связывали ком¬

промиссные отношения. И это немедленно сказалось на

составе и структуре лож. Правда, в них встречались и

дворяне, недовольные парламентаризмом, и буржуа,
Зак. № 1900
97

настроенные против засилья правящей денежно-земель¬

ной олигархии, но руководящую роль в ложах все-таки

играли представители самых древних и знатных аристо¬

кратических фамилий, вплоть до членов королевской ди¬

настии. Такой аристократический характер английскому

масонству придал еще Дезаглие. Это он, пользуясь сво¬

ими связями в высших кругах, втянул в ложи предста¬

вителей знати и закрепил там их преобладающее поло¬

жение с помощью особых уставных положений.
Такой характер английское масонство сохраняет и до

наших дней. Достаточно сказать, что список «великих ма¬

стеров» включает даже имена английских монархов — Ге¬

орга IV, Эдуарда VII, Эдуарда VIII, Георга VI и других.
Французское масонство с самого начала отличалось

большой пестротой. Существовали там и так называемые

«философские ложи», объединявшие в своих рядах пред¬

ставителей просвещения и будущих деятелей революции.

Самой знаменитой из них была ложа «Девять сестер» в

Париже. Членом ее в 1770 году стал 76-летний Вольтер.
Но не случайно, что в произведениях просветителей

почти не встречаются упоминания о масонах. Эти люди

отражали идеологию своего класса, и их участие в ложах

было прежде всего своеобразной данью настроениям вре¬

мени. К тому же «философские ложи» играли совсем не¬

значительную роль в деятельности масонов накануне ре¬

волюции. Скорее всего это была просто удобная форма,

для того чтобы встречаться и обмениваться мнениями.
Но существовало и другое — мистическое масонство,

тоже имевшее несколько разновидностей. Мартинес Пас-

куале был одним из самых видных иерархов мистическо¬

го масонства. Он основал орден «Коэн», объединявший

только масонов высших степеней. В отличие от «фило¬

софских» лож этот орден практиковал оккультизм. Про¬

свещению Паскуале противопоставлял «просветление».

Особое место занимал обряд посвящения — акт инициа¬

ции. Его совершал сам Паскуале в особом помещении.

Паскуале стремился погрузить посвящаемого в глубокий

гипнотический сон, внушая ему, что тот общается с су¬

ществами «божественного» мира. Масоны этой ложи за¬

нимались «вызыванием духов» — спиритизмом (хотя тер¬

мин этот появился много позже).
Другой представитель масонов-мистиков — Сен-Мар-

тен, прозванный «неизвестным философом», придавал
98

особое значение теософии, посвятив себя толкованию

мистических сочинений Якоба Бёме, которые он в
1788	году обнаружил в Страсбурге и перевел на француз¬

ский язык.
Можно было бы привести и другие примеры мистиче¬

ского масонства. Суть дела здесь всегда сводилась к од¬

ному и тому же: масоны-мистики развернули настоящий

поход против просвещения и рационализма.
*	* *
Вся история масонства в XIX—XX веках — это исто¬

рия лавирования между «анархией» и «деспотизмом».
Недовольный ярмом абсолютизма, масон погружает¬

ся в мечты с неограниченной свободе и всебратстве. Но

попытки их осуществления приводят к тому, что ему ка¬

жется «анархией»,— открывается слишком большой про¬

стор для «непосвященных», «профанов», «толпы». И, за¬

ставив замолчать свою масонскую совесть «человеколюб¬

ца», он молит о «наведении порядка». Но вот и «порядок»

становится, с его точки зрения, «слишком жестким», снова

превращается в «ярмо деспотизма». И масон опять по¬

гружается в мечты о свободе и братстве... В конечном

счете масон хочет и «свободы» и «порядка» лишь для уз¬

кой элиты «избранных», которым открывается «промысел

господний», т. е. для себя.
Такие зигзаги эмоциональной жизни масонов отража¬

ли прежде всего объективное положение либеральной

буржуазии, заигрывавшей с массами, но стремившейся

к подавлению их всякий раз, когда те заходили «слиш¬

ком далеко». Особенно наглядно об этом свидетельст¬

вует поведение французских масонов.
Отражая настроения французской либеральной бур¬

жуазии и либерального дворянства, масоны соответст¬

венно вели себя в ходе буржуазной революции конца

XVIII века. Их наибольшая активность приходится на

первый этап революции, когда после взятия Бастилии на

мгновение возникла иллюзия всеобщего единения нации
и,	казалось, идеалы масонства близки к осуществлению.

Но вскоре иллюзии лопнули как мыльный пузырь.

17 июля 1791 года на Марсовом поле по приказу Нацио¬

нального собрания была расстреляна народная демон¬

страция. Обратите внимание: из 605 депутатов третьего

сословия в Национальном собрании 477 были масонами.
99

Массы требовали, чтобы декларации о свободе и братстве

были подкреплены чем-то более реальным: землей для

крестьян, хлебом для голодных.
Раскол антифеодального фронта привел к распаду

старого масонства. Главные ложи прекратили существо¬

вание. Масоны-аристократы эмигрировали и стали актив¬

ными контрреволюционерами. Буржуазные масоны в

1793 году участвовали в контрреволюционном мятеже в

Лионе. Плебейско-демократическое крыло масонов пре¬

образовало ложи в революционные общества и клубы.
Деятельность масонов возобновилась лишь после тер¬

мидорианского контрреволюционного переворота, когда

их услуги понадобились победителям для «успокоения

страстей». Из этих же соображений одарил масонство

благосклонным вниманием Наполеон Бонапарт. Вневеро-

исповедная мистика масонов с характерным для нее куль¬

том верховного существа способствовала развитию куль¬

та Наполеона, удержанию религиозных настроений и

подготовке психологической почвы для восстановления по¬

зиций католицизма, подорванных революцией, хотя масо¬

ны оставались внешне враждебными католической церкви.
Характер буржуазного, и в частности масонского,

антиклерикализма с выходом на историческую арену ра¬

бочего класса существенно меняется. Он становится

средством не только давления на сохранявших еще силь¬

ные политические позиции монархистов, клерикалов, во¬

енщину в целях проведения буржуазных реформ, но и

средством завоевания симпатий рабочих масс, отвлече¬

ния их масонскими идеалами от революционной борьбы

за социализм.
В революциях 1830, 1848, 1870 годов масоны вели себя

по определенному стереотипу: сначала как выразители

расплывчатых оппозиционных настроений, затем, когда

вспыхивала открытая вооруженная борьба, выступали с

призывами к примирению и единению, наконец, молча

потворствовали репрессиям в целях «восстановления по¬

рядка». Напомним, что Луи Блан, мастер соглашательст¬

ва, был масоном. Эту же роль примирителей масоны пы¬

тались играть и в дни Парижской коммуны.
ч
*	* *
Для характеристики исторической роли масонства

особенно показательна судьба Третьей республики во
100

Франции (1870—1940 годы). Хотя решающую роль в ут¬

верждении республиканского режима во Франции сыгра¬

ла борьба народных масс, масоны объявили Третью рес¬

публику своим детищем. В государственном аппарате

Третьей республики было много политических деятелей,

принадлежавших к масонским ложам, по крайней мере

9 из 14 президентов, 21 премьер-министр, 24 министра

внутренних дел, множество депутатов, сенаторов, префек¬

тов, мэров, муниципальных советников.
Конечно, республикой правили не масоны, ее подлин¬

ными хозяевами были магнаты капиталистического биз¬

неса. Однако и сбрасывать со счетов настроения, исхо¬

дившие от масонов, было бы неправильным.
Как же проявились эти настроения, когда в связи с

агрессивными устремлениями германского фашизма для

республики возникла смертельная угроза?
Их можно было бы характеризовать так: ненасильст¬

венное сопротивление фашизму. Обе материнские

ложи — «Великий восток» и «Великая ложа» призывали

к «экономическому урегулированию» с Гитлером.

В 1937 году конгресс масонских лож заявил, что тради¬

ции масонов запрещают вмешиваться в борьбу между

«профанами» (всеми, кто вне масонской «элиты просве¬

щенных»).
В период Третьей республики профашистские тенден¬

ции, неприязнь к Советской России, страх перед усиле¬

нием левого крыла во Франции, характерные для масон¬

ской элиты, сыграли на руку Гитлеру. А между тем фа¬

шисты беспощадно расправлялись и с самими масонами.
Судьба Третьей республики несомненно способство¬

вала дискредитации масонства во Франции. Эпицентр

его переместился в США, где это движение распростра¬

нялось уже давно. 13 президентов США были масонами.

В 1959 году масонами были 6 из 11 членов кабинета, 5 из

9 членов Верховного суда, 54 из 96 сенаторов, 189 из

430 членов палаты представителей, 29 из 49 губернато¬

ров штатов. В начале 60-х годов в стране было 49 вели¬

ких и 15 770 зависимых лож, а в них — свыше 4 миллио¬

нов членов. При этом характерно, что американские

братья-масоны не допускают в свои ложи негров.
Современное масонство отличает прежде всего резко

возросшая тяга к библейской мистике. Масоны усили¬

вают ритуал и все, что связано с эмоциональным, психо¬
101

логическим воздействием на братьев. Это отражает глу¬

бокий кризис масонства.
Быть ли масонам? Этот вопрос они сами обсуждают

еще с 50-х годов. В 1939 году была выдвинута идея сбли¬

жения масонов с католической церковью. В последнее

время для ее осуществления предпринимаются уже прак¬

тические шаги. Масоны прямо заявляют о поддержке об¬

щего курса, проводимого Ватиканом. А глобальная стра¬

тегия Ватикана безусловно включает в себя и «поко¬

рение масонства» и возвращение в лоно церкви

«заблудших братьев».
Так вся логика развития мистических взглядов ма¬

сонства привела его наконец открыто к религии.
Конвульсионеры
Изгнанный из Англии Яков II отправился во Фран¬

цию. Он умер в Сен-Жермен-ан-Ле 16 сентября 1701 года.
Погребение происходило в обстановке религиозной

экзальтации, подогревавшейся иезуитами. Еще при жиз¬

ни Якова II вокруг него стремились создать ореол коро-

ля-мученика, пострадавшего за веру. Едва были затворе¬

ны двери гробницы, как к ней валом повалили калеки и

больные. И вдруг — о чудо! — некоторые из них исцели¬

лись. Пример подал епископ Отенский, волшебным обра¬

зом избавившийся от фистулы (гнойного свища). Хро¬

мые начинали ступать ровно, парализованные обретали

способность двигаться, глухие обретали слух, немые —

речь и т. д. Иезуиты немедленно объявили эти «чудеса»

вознаграждением, ниспосланным небом за образцовую

жизнь христианнейшего монарха.
Но вскоре наступил и конец этой загробной доброде¬

тели. Некая Катерина Дюпре, якобы немая с 1691 года,

пользовалась репутацией паломницы, тщетно странство¬

вавшей в поисках исцеления свыше. У гробницы Якова II,

к великой радости всех страждущих, она обрела речь.

Однако не все присутствующие были столь легковерны:

Среди них находился монах-ора+орианец (монашеский

орден ораторианцев конфликтовал с иезуитами) Лебрен.

Он втихомолку произвел расследование и установил, что

так называемое исцеление Катерины Дюпре не что иное,

как обман. Девица Дюпре уже неоднократно изобража¬
102

ла себя в разных местах как парализованную, исцеляв-

щуюся с помощью молитв. Лебрен публично разоблачил

обман и разрушил веру в чудесные свойства могилы

Якова II. Она утратила свою целительную силу.
Однако нашлись другие «чудотворные» могилы и дру¬

гие «чудотворцы»-покойники: «чудесные» исцеления про¬

должались. Так происходили «чудесные» исцеления на

могиле Виолара, епископа Шапони-на-Марне, слывшего

святым. Можно было бы привести и другие примеры, но

мы остановимся лишь на одном, наиболее ярком факте,

который можно, пожалуй, отнести к категории событий

в общественной жизни Франции первой половины
XVIII	века. Речь идет о знаменитых исцелениях на мо¬

гиле дьякона Пари в Париже на Сен-Медарском клад¬

бище. С 1 мая 1727 года — дня смерти дьякона — и до

27 января 1732 года — дня, когда по приказу короля во¬

рота кладбища были закрыты для доступа стражду¬

щих,— события, происходившие за кладбищенской огра¬

дой, потрясали воображение французов.
Дьякон Пари умер в 37-летнем возрасте, истощенный

систематическим самоизнурением и самоистязанием, ко¬

торыми он занимался из религиозных соображений. Дья¬

кон был янсенистом. Янсенизм представлял собой рели¬

гиозно-общественное движение, в робкой форме выра¬

жавшее протест народных масс против засилья католи¬

цизма и абсолютизма во Франции. При Людовике XIV

янсенистский орден во Франции был разогнан. Янсени-

сты подвергались преследованиям. Именно поэтому они

привлекали симпатии части трудящихся масс. И собы¬

тия, происходившие на кладбище, были не чем иным, как

своеобразным проявлением оппозиции к правительству и

господствующей католической церкви. Но социальный

смысл этих событий проявился не сразу.
Немедленно после смерти дьякона верующие завладе¬

ли всеми его вещами и предметами, к которым он прика¬

сался, полагая, что они не могут не быть наделены чудес¬

ной целительной силой. Первое чудо произошло в день

похорон. Мадлен Бени, ревностная почитательница дья¬

кона, распростерлась ниц у праха «святого», долго ис¬

ступленно молилась ц. вдруг, прижав свои скрюченные

параличом руки к его гробу, почувствовала внезапное об¬

легчение — руки пришли в движение.
Это было прелюдией чудес, происходивших непрерыв¬
103

но на протяжении многих лет с больными, которые каса¬

лись либо вещей дьякона Пари, либо земли с его могилы.

Но самое невероятное происходило на самом кладбище.

На надгробной плите и вокруг нее постоянно теснились

жаждущие исцеления и покаяния. Многие проводили

здесь дни и ночи. Женщины падали на землю, бились в

страшных судорогах. Некоторые сутками стояли на коле¬

нях. Другие публично изобличали себя в грехах.
С 1729 года характер событий, происходивших на

Сен-Медарском кладбище, стал меняться. На первый

план стала выходить их общественная, социальная сто¬

рона. В оргиях, разыгрывавшихся у могилы, все чаще

стали принимать участие не только больные, но и массы

присутствующих. Именно в этот период кладбище стало

превращаться в своеобразный очаг антииезуитских и

антиправительственных выступлений. Это проявилось, в

частности, в том, что участники событий на кладбище об¬

разовали секту конвульсионеров. С течением времени в

деятельности этой секты все большее значение стали при¬

обретать не поиски исцеления от физических, телесных

недугов, а стремление найти всеисцеляющее средство от

недугов социальных.
Если чудо может избавить от паралича, глухоты, не¬

моты, разве не может оно устранить социальную неспра¬

ведливость?! Где ключ к исцелению? В святости, в иску¬

пительных страданиях. Так пострадаем же и искупим

вину грешного мира, решают конвульсионеры. Эта «логи¬

ка» приводит их к добровольным распятиям на кресте.

Находились такие, которые переносили эту пытку с улыб¬

кой на устах, вызывая этим новые взрывы экзальтации.

Именно «бунтарский» привкус этих янсенистских оргий

(а вовсе не забота о моральных устоях и нравственности

народа) повлек за собой королевский указ о закрытии

кладбища и полицейские преследования конвульсионе¬

ров. Некоторое время большой популярностью в Париже

пользовалось лвустишие:
Согласно монаршему указу
господь здесь больше не исцеляет!
Но, несмотря на запрет, движение конвульсионеров

продолжалось во Франции вплоть до самой революции
1789	года. Однако никакой реальной угрозы для француз¬

ского абсолютизма оно никогда не представляло, скорее,
104

напротив, оно лишь отвлекало тех, кто попал в его объя¬

тия, от борьбы против господствующего режима. Движе¬

ние конвульсионеров интересно лишь как симптом опре¬

деленных общественных настроений. Единым словом ха¬

рактеризовать эти настроения трудно. Это были настрое¬

ния разочарования, поиска, отчаяния, надежды, страха.

Франция в то время пережила ряд острых социальных

потрясений: Фронда, массовые крестьянские восстания.

Сознание того, что жить по-старому невозможно, посте¬

пенно пробивало себе дорогу, росло предчувствие неиз¬

бежных грядущих грандиозных перемен. Но пока еще

было совершенно неясно, какими путями будут разви¬

ваться события. Широкие слои общества были дезориен¬

тированы, не видели перспективы. Для того имелись и

объективные основания, ведь этот период был очередной

впадиной между гребнями двух мощных революционных

волн — волной ранних буржуазных революций, завер¬

шившихся английской революцией середины XVII века,

и волной революций XVIII века — американской и фран¬

цузской.
Ранние буржуазные революции проходили под рели¬

гиозными лозунгами, которые к этому времени, как мы

уже говорили, себя исчерпали. Но идеология просвеще¬

ния еще не овладела массами. Мыслители — рационали¬

сты, просветители были в то время еще одиночками, отор¬

ванными от народа. В тиши кабинетов сочиняли они свои

трактаты, их читателями и слушателями были в ту пору

лишь избранные. Лишь во второй половине XVIII века

идеология просвещения станет достоянием масс, станет

превращаться в материальную силу. А пока идет процесс

изживания старых лозунгов, старых религиозно-экстати¬

ческих настроений, старых форм борьбы, унаследованных

от XVI и XVII веков, действующих как бы по инерции,

все больше обнаруживающих свою несостоятельность.
Солдаты Кромвеля перед боем истово молились и до¬

водили себя до состояния экстаза. Но не экстаз двигал

ими, хотя самим им казалось, что это именно так. Экстаз

лишь отражал их непреклонную решимость с оружием в

руках покончить с ненавистным феодализмом. Он был

лишь симптомом этой решимости, ярким ее эмоциональ¬

ным проявлением.
Религиозно-экстатические настроения были характер¬

ны и для последователей Мюнцера. но и тогда они были
105

лишь формой, а не содержанием. Содержанием была

борьба плебейских масс за конкретные экономические и

социальные требования. И у солдат Кромвеля и у сол¬

дат Мюнцера в конечном счете была четкая и ясная про¬

грамма борьбы. Теперь же сама форма стала содержа¬

нием. Экстаз стал самоцелью, основным оружием, объ¬

ектом фетишизации. В этом заключался его смертный

приговор, ибо всякая борьба без ясного осознания це¬

лей, которым, конечно, может приписываться абсолют¬

ное, внеисторическое значение, это уже не борьба, а су¬

дорожные подергивания на холостом ходу.
По мере того как религиозно-экстатические настрое¬

ния исторически себя изживали в качестве своеобразной

формы социального протеста, они переходили на службу

к силам реакции. В середине века произошла любопыт¬

ная перенастройка двух общественно-политических лаге¬

рей, на которые делилась Франция, произошел своеобраз¬

ный обмен «духовными ценностями». Устаревшее, на¬

сквозь проржавевшее «духовное оружие», отброшенное

за ненадобностью антифеодальной оппозицией,— оружие

религиозного экстаза было подхвачено феодально-абсо-

лютистскими верхами. И напротив, рационалистические

учения, которые «холили и нежили» в аристократических

салонах, где их рассматривали как нечто подобное экзо¬

тическим растениям, прорвали тонкую оболочку, сдержи¬

вавшую их рост и развитие в кругах «избранных» и пу¬

стили свои корни в народе, в самых «низах». Если в

1732 году правительство преследовало конвульсионеров,

то в 50-х годах по приказу короля палач жёг тома энци¬

клопедии. Если в разгар чудес на Сен-Медарском клад¬

бище принцесса Конти посещала его в погоне за острыми

ощущениями и для того, чтобы глубже почувствовать

свое «превосходство» над суеверной чернью, то накануне

революции не менее дикие оргии происходили уже в са¬

лонах самих аристократов. Титулованный снобизм в от¬

ношении идей энциклопедистов рассеялся как дым, лишь

только стала обнажаться огромная взрывчатая сила,

заключенная в идеях просветителей, а из-под пышных

париков маркизов и графов выступило лицо подлинной

высокопоставленной черни.
106

«Доктор» Бальзамо, врач Франц

Месмер и божьи безумцы

р жизни людей есть увлечения, которые на первый

^взгляд кажутся частным делом каждого. Тем, кто ох¬

вачен ими, они представляются благом, многим посторон¬

ним — делом безобидным: чаще всего они вызывают лишь

снисходительную усмешку. Ну что, казалось бы, плохого

или опасного в вере в чудесные исцеления, чудеса ясно¬

видения, возможность вызывания духов? Тем более труд¬

но представить себе, что эти невинные увлечения имеют

связь с общественной практикой, борьбой классов, столк¬

новениями общественных сил.
И тем не менее история полна свидетельствами таких

связей, которые оборачиваются трагическими последст¬

виями для народных масс. Сейчас перед нами пройдет

несколько таких примеров.
Маг при дворе французского короля
В этот день — 7 августа 1786 года — обитатели улицы

Верт (предместье Сент-Опоре, одно из самых аристокра¬

тических в Париже) не могли не заметить оживления у

подъезда особняка герцогини де Брассак. К дому одна

за другой подъезжали раззолоченные кареты, на дверцах

которых красовались фамильные гербы знатнейших ро¬

дов Франции. Из экипажей появлялись разодетые дамы,

мимо вышколенных лакеев они проходили в особняк.
Немногим из числа самых наблюдательных удалось

отметить, что только из одной кареты вышел мужчина,

который быстрой походкой проскользнул в особняк.

Пройдемте вслед за ним
109

По всему залу, затянутому темно-голубым бархатом,

пронесся сдержанный шепот: внимание, внимание, вни¬

мание!..
На возвышении, напоминающем трон, появилась жен¬

щина. Она, как и 35 остальных присутствующих дам, за¬

драпирована в бело-голубую одежду, ниспадающую сво¬

бодными и широкими складками вдоль ее тела.
«Сестры! — звучит ее торжественный низкий голос.—

Вы с честью преодолели труднейшие испытания и устоя¬

ли перед соблазнами, столь привлекательными для нас,

слабых женщин. Теперь вы достойны быть посвященны¬

ми в сокровенные тайны древнеегипетской магии!»
И она поднимает руки вверх. С потолка льется голубо¬

ватый свет. Где-то за стеной зазвучал мелодичный и гру¬

стный мотив, кажется, он зовет своими протяжными зву¬

ками унестись ввысь и растаять в холодном свете, в

этом отблеске некогда бывшей и исчезнувшей жизни.
И вдруг, как удар молнии, вспышка ослепительного

света. В этом демоническом сверкании сверху на огром¬

ном золотом шаре спустился человек в одеянии египет¬

ского жреца. Едва шар коснулся пола, человек плавно

соскользнул с него и взошел на возвышение, которое с

почтительным поклоном уступила ему председательница

ложи.
«Калиостро, божественный Калиостро, Великий

Копт!» — Из уст вырвался вздох восторга и поклонения.
Привычно и уверенно полилась красноречивая и на¬

пыщенная болтовня Калиостро, обильно услащенная

звонкими экзотическими именами.
Дамы очарованы, им слышатся величайшие открове¬

ния, в слова только надо вдуматься, их надо постичь,

растолковать, раскрыть — и ключ к тайнам высшей магии

обретен. Изида сбросила свое покрывало, они единствен¬

ные из смертных, которые удостоились припасть к ее

живительному роднику. И они пьют жадными устами вла¬

гу воображаемой мудрости. Они покорены, загипнотизи¬

рованы...
Доктор Бальзаме, он же граф Калиостро, маркиз де

Пелегрино, Мелисса, Бельмонте, Феникс, Харат, Цисхис

и прочая и прочая — вот только малая часть тех имен и

обличий, званий и дворянских титулов, под которыми вы¬

ступал жадный до приключений и наживы шарлатан.

Умело эксплуатируя поверхностность и невежество элиты
110

общества, он сумел, демонстрируя всяческие «чудеса»,

преимущественно построенные на внушении и гипнозе,

прослыть величайшим чародеем XVIII века, магом и вол¬

шебником, которому подвластны сверхъестественные

силы, подчинены стихии, покоряется пространство и вре¬

мя. Выдавая себя за магистра высших тайн, Калиостро

говорил о своем бессмертии, присущей ему вечной моло¬

дости. Он любил в непринужденном разговоре огорошить

незадачливого и доверчивого собеседника брошенными

вскользь фразами подобного содержания:
— Кто мне уже подобное говорил? Совершенно за¬

был! Ах, позвольте, позвольте... Ну, конечно, вспомнил —

Антоний на пиру у Клеопатры. Я тогда сидел справа от

него, а он, уже солидно захмелевший, вдруг в порыве

дружеского чувства обнял меня, наклонился к моему уху

и сказал до удивительности те же слова, что вы сейчас

произнесли, маркиз. Ах, как все новое старо на этом све¬

те! Тому, кто, подобно мне, проходит через века и страны,

воистину не дано уже ничему удивляться, ни в чем видеть

новизны, даже самому диковинному и умному для лю¬

дей. Все ведь это уже было — было придумано, было сде¬

лано, было сказано. Ах, маркиз, если бы вы могли понять,

какое тяжкое бремя бессмертье! Я уверен, вашим чут¬

ким и сострадательным сердцем вы бы искренне меня по¬

жалели.
Как правило, ошалевший и польщенный маркиз со¬

страдал очевидцу воздвижения пирамид и участнику Са-

ламинской битвы, современнику Христа и Магомета, гра¬

фу Фениксу, сострадал ценными подарками, широко от¬

крывал «волшебнику» свой туго набитый кошелек,

устраивал нужные для него знакомства и связи. Так, про¬

двигаясь вверх по ступеням общественной лестницы, Ка¬

лиостро добрался до ее вершин. Он стал вхож в замки

высшей аристократии, был принят в королевском дворце.
Уроженец итальянского города Палермо, выходец из

бедной семьи, Бальзамо с детства познал нужду и бес¬

правие жизни маленького человека. Это существование

пробудило в нем горячее стремление любыми средствами

выбраться на поверхность жизни. Одаренный от природы

живым воображением, склонный к фантазированию, ни¬

когда не брезговавший нечистоплотными средствами, не

останавливавшийся перед обманом и прямым надува¬

тельством, он добывает себе поддельный диплом врача и
ill

начинает заниматься шарлатанским врачеванием, снаб¬

жая доверчивых людей за высокую плату знахарскими

снадобьями. Эта сторона его деятельности оказалась на¬

столько прибыльной, что и в дальнейшем, став на путь

более крупного мошенничества, Калиостро никогда не

расстается с врачевательной практикой. В своих скита¬

ниях по городам и странам он всегда держит при себе бо¬

гатый набор различных знахарских снадобий, самых фан¬

тастических свойств.
Бальзамо начал свой «самостоятельный» путь с обык¬

новенного мошенничества, выманив у золотых дел ма¬

стера кругленькую сумму для организации экспедиции

за кладом, тайна местонахождения которого якобы была

известна только ему. Шантаж, вымогательство, торговля

поддельными завещаниями, принуждение к замужеству

молодой красавицы из богатой семьи, оказавшейся столь

же ловкой авантюристкой, как и он сам,— таковы на¬

чальные вехи этой карьеры.
Мошеннические проделки и неприкрытое шарлатанст¬

во молодого Бальзамо привели к его изгнанию из родной

страны. Началась полоса скитаний, сначала по странам

Востока, а потом Европы. Быстро катится его карета из

города в город. Барселона, Лондон, Вена, Варшава,

Санкт-Петербург, Страсбург, Лион, Париж. Из восточ¬

ных путешествий он извлек много для себя ценного, на¬

чиная с коллекции экзотических растений и камней, кото¬

рые превращаются в руках посвященных в их тайны в

лекарства и талисманы, и кончая набором звучных имен,

которыми отныне воздействовал на воображение людей

различного положения. У восточных же дервишей и фа¬

киров перенял Калиостро приемы профессионального

фокусничества и искусство массового гипноза, сослужив¬

шее ему не раз в дальнейшем хорошую службу. Мисти¬

ческий багаж, вывезенный с Востока, помог Калиостро в

последние годы XVIII века взволновать доверчивую и

жадную до чудес Европу.
15 сентября 1780 года Калиостро торжественно въехал

в Страсбург, предварительно оповестив жителей об ока¬

зываемой им чести. На Кельненском мосту собралась

большая толпа. Пышный кортеж остановился у большой

залы, где находились больные, которых заблаговременно

собрали эмиссары кудесника. Людей, страдающих тяж¬

кими недугами, позаботились отстранить, посулив им
112

помощь на дому. Утверждают, что Калиостро вылечил

всех собравшихся в зале: одних простым прикосновением,

других— словом: одних — раздавая серебряные монеты

на водку, других — своим универсальным «лекарст¬

вом».
Картина этих «чудес» полностью гармонирует с мно¬

гочисленными описаниями подобных исцелений, произво¬

дившихся в самые различные эпохи пророками и короля¬

ми во дворцах и храмах. То же использование коллектив¬

ного внушения и экзальтации религиозно настроенной

толпы, жаждущей чуда. Использование атмосферы вза¬

имного влияния людей друг на друга, их индуцирован¬

ного самовнушения, которое так повышается в своем

действии в условиях скопления больших масс, когда

больные с неустойчивой нервной системой, психопаты и

истерики легко впадают в различные по глубине гипно¬

тические состояния, тем самым во много раз повышая

свою восприимчивость к внушению со стороны автори¬

тетной и властной личности. Все это помогает им иногда

избавляться частично или даже полностью от тех или

иных болезненных симптомов и состояний истеро-невро-

тического характера.
Многоликая и стоустая молва разнесла славу чудодея

повсюду. Все говорили о Калиостро, все хотели его ви¬

деть и слышать, приобщиться его тайн и силы.
Наперебой приглашаемый аристократами, он стал со¬

вершать в их особняках «чудеса» с помощью так назы¬

ваемых «голубей». Для этой цели избирались очень кра¬

сивые мальчики и девочки. Их одевали в белоснежные

одежды, им давали выпить специальный эликсир, отчего

они впадали в полусонное состояние, а Калиостро, возла¬

гая им на голозы свои руки, беседовал с ними, и они

от этого якобы обретали дар пророчества и ясновидения.

(Опять мы сталкиваемся с использованием гипноидных

состояний, транса, сомнамбулизма.)
Всеми своими повадками, манерой держаться, одеж¬

дой (он ходил в пышном черном одеянии, расшитом зо¬

лотыми иероглифами, на голове его красовался убор

древнеегипетскою жреца, осыпанный драгоценными ка¬

меньями, ему прислуживали два лакея, одетых египет¬

скими невольниками) Калиостро стремился произвести

впечатление исключительной, сверхъестественной лич¬

ности, возможности которой безграничны.
8 Зак. № 1900
113

Часто прибегал он к простому фокусничеству. Так,

показывая в графине с водой ангелов, использовал спе¬

циальное приспособление, устроенное под столом, с по¬

мощью которого в графине возникали отраженные фигу¬

ры и буквы. Это позволяло Калиостро демонстрировать

перед изумленной публикой пророческие предсказания и

изречения.
Были в его арсенале и такие театральные приемы:

резким движением он выхватывал из ножен шпагу и при¬

касался ею к голове коленопреклоненной девушки, гром¬

ко вызывая при этом духов: «Палуд, Баальберит, Аста-

рот, Абадор, Агора, Патрика, помогите!». Вода в сосуде

начинает волноваться. Девушка впадает в экстаз, начи¬

нает кататься по полу. Калиостро придает ей вычурную

позу и властно повелевает говорить. Из уст ее вырыва¬

ются нечленораздельные звуки. Калиостро тут же дает

им истолкование, возвещая о событиях, якобы происхо¬

дящих в самых различных местах мира...
Кто же почтительно внемлет «откровениям»? Самые

высокопоставленные особы: придворная титулованная

знать, финансовые тузы, связанные с ней, влиятельные

чиновники и среди них сам граф Вержен — министр ино¬

странных дел Людовика XVI, маркиз Мирамениль —

хранитель государственной печати, маркиз де Сегюр...
В Страсбурге Калиостро завязал тесные отношения с

могущественным кардиналом Роганом, падким ко всему

сверхъестественному и загадочному. Но особенно при¬

влекала Рогана та слава великого алхимика и адепта

тайных знаний, позволяющих превращать простые метал¬

лы в золото, которая неизменно сопутствовала Калио¬

стро. Ко времени их знакомства страсбургский кардинал,

отличавшийся исключительным мотовством, несмотря

на свои богатейшие доходы, превышающие 2 миллиона

в год, имел колоссальные долги, которые полагал по¬

гасить с помощью волшебных возможностей своего

друга.
В середине 1783 года Калиостро покинул Страсбург и

отправился в путешествие по Италии, но скоро опять

вернулся во Францию, ибо здесь его дела шли не в при¬

мер удачнее, чем на родине. Здесь его слава была столь

велика, что он именовался не иначе как «божественный

Калиостро». Его изображение помещали на дамских

веерах, табакерках и перстнях. Дело дошло до того, что
114

в Париже развешивали афиши, в которых жители го¬

рода извещались, что сам король Людовик XVI повелел

признавать виновным в оскорблении королевского вели¬

чества всякого, кто нанесет обиду Калиостро. Ну как

было не стремиться в эту землю французскую, столь для

него обетованную!
Калиостро поселился в Париже на улице Сен-Клод в

фешенебельном особняке. Спрос на него так велик, что

100 луидоров, которые следует выложить, прежде чем к

нему войти, не идут у аристократов ни в какое сравнение

с честью быть допущенным в число его адептов.
В это время в целях придания еще большей ориги¬

нальности и значимости своей персоне Калиостро про¬

возглашает себя основателем нового так называемого

египетского франкмасонства. Он объявляет создание

этого ордена делом своей жизни. Не только в Париже, но

и во всех городах, где он ранее проживал, он учреждает

ложи египетского франкмасонства, в основу устава ко¬

торых, по его словам, будут положены те высшие тайны,

знания и секреты Изиды и Анубиса, которые ему удалось

вывезти из своих странствований по Востоку. Ка¬

лиостро устраивает тайные сборища, на которых высту¬

пает с изложением догматов своего вероучения. Ему при¬

сваивается титул Великого копта египетского франкма¬

сонства.
Но Калиостро не удовлетворяется беспредметными

речениями. Да и его покровители, щедро сыплющие зо¬

лотые луидоры в широкие и бездонные его карманы, тре¬

буют более осмысленных, целенаправленных спектаклей.

В воздухе все явственнее ощущается приближение рево¬

люционной грозы. Все более пророчески отзываются в

сознании народа слова великих просветителей-энцикло-

педистов, слова, зовущие к свободе, пробуждающие в

людях чувство человеческого достоинства, зовущие на

бой с химерами деспотизма и суеверия. Именно в это

время представители эксплуататорских классов начи¬

нают вызывать духов...
Калиостро дает роскошный ужин. На него пригла¬

шены 6 знатных особ. Хозяин оживлен и любезен. Под¬

ходит время, и начинают гаснуть свечи — только не¬

сколько свечей за спиной у чародея бросают дрожащие

блики на обитую лиловым бархатом стену. Калиостро на¬

чинает свое спекулятивное действо.
115

По всему Парижу, по многим другим городам раз¬

несли потом присутствовавшие на этом ужине и их под¬

певалы, как они «действительно» увидели тени неприми¬

римых бунтарей и богохульников — просветителей-энци-

клопедистов. И эти тени говорили. Они отвечали на во¬

просы. Но что они говорили, подумать только, что они

говорили! Их бестелесные уста источали мед для ари¬

стократических ушей.
Дидро якобы сказал: «Я не был ученым, как меня счи¬

тали... Я заимствовал то там, то сям... Мои произведения

через 50 лет будут забыты».
«Духи» д’Аламбера, Вольтера и других просветите¬

лей изрыгали хулу на самих себя, на идеи просвещения,

опровергали содержания собственных произведений,

каялись в прегрешениях против веры и церкви христо¬

вой. Так мистика становилась орудием духовной реак¬

ции.
Да, духи, коими властно распоряжался «доктор»

Бальзамо, верой и правдой служили тому, кто оплачивал

их хозяина.
Однако самого чудодея спасти им не удалось. Уж

слишком зарвался всемогущий маг и волшебник. Страсть

к аферам толкнула его на участие в нашумевшем деле

с ожерельем Марии Антуанетты. Приобщенный к выс¬

шим тайнам, алхимик, для которого, по его собственным

заверениям, превратить в золото море свинца было бы

сущим пустяком, если бы на земле хватило свинца,

оказался впутанным в крупную кражу. Не помогли за¬

верения в бессмертии, астральной природе его души —

вместе с главным организатором этой аферы кардиналом

Рогаиом он оказался заточенным в один из карцеров Ба¬

стилии. Правда, влиятельные поклонники скоро извлек¬

ли его оттуда, он был выслан из Франции. Опять нача¬

лась полоса скитаний по Европе. В 1789 году Калиостро

был арестован в Риме, на этот раз ему уже не удалось

отделаться испугом.
Средневековье, умершее во Франции, еще отравляло

своим тлетворным дыханием воздух Италии. Авантюрист

международного класса оказался перед судом инквизи¬

ционного трибунала. Калиостро приговорили к смертной

казни, которую заменили пожизненным заключением.

В крепости святого Леона в 1795 году и закончилась пол¬

ная авантюр жизнь графа Феникса.
116

Властелин магнетического флюида
А теперь о жизни и деятельности Франца Месмера —-

человека, трагичность судьбы которого состояла в том,

что, будучи энтузиастом знания и врачом-гуманистом,

поборником науки и мыслителем, он тем не менее явился

миру как олицетворение заблуждений, а созданное им

учение воспринято было как образец шарлатанства. Да,

Месмер прожил сложную, полную контрастов жизнь.

Знал он и радость большого успеха и горечь гонений. Да,

он создал неверную теорию, но она содержала в себе

зерна истины. Он был честным энтузиастом. В том, что

его теорией пользовались злонамеренные шарлатаны,

не его вина.
Лучше других понял австрийского врача Месмера

живший через полтора столетия после него австрийский

же писатель Стефан Цвейг. Понял и описал его жизнь,

описал коротко и полно, так, что всякому, кто после пего

обратит свои взоры и помыслы к отцу жизненного маг¬

нетизма, нельзя обойтись без некоторого заимствования

из этой мастерски составленной биографии.
Заимствуем и мы:
«В продолжение целого столетия Франц Антон Мес¬

мер, этот Винкельрид современной психотерапии, зани¬

мал место на позорной скамье шарлатанов и мошенни¬

ков, рядом с Калиостро, графом Сен-Жерменом, Джо¬

ном Ло и другими авантюристами той эпохи. Напрасно

суровый одиночка среди немецких мыслителей проте¬

стует против позорного приговора университетской

науки... Но предрассудок труднее опровергнуть, чем ка¬

кие бы то ни было суждения. Дурная слава распростра¬

няется без проверки, и вот один из наиболее добросове¬

стных немецких исследователей, отважный и одинокий

путник, шедший на свет и на блуждающие огоньки и ука¬

завший дорогу новейшей науке, прослыл двусмысленным

фантастом, подозрительным мечтателем, и никто не дал

себе труда проверить, сколько существенных мирового

значения перспектив возникло из его ошибок и давно

уже преодоленных крайностей. Трагедия Месмера в том,

что он пришел слишком рано — и слишком поздно».
Да, слишком рано, чтобы его теории могли привести

в действие исследовательскую мысль подлинной науки, и

слишком поздно для того, чтобы, высказывая фантасти¬
117

ческие гипотезы, можно было войти в историю нова¬

тором, ниспровергателем вековых схоластических догм!
С именем Франца Месмера около двух столетий

было связано учение о загадочной и удивительной силе,

якобы таящейся во вселенной. Сила эта — магнетиче¬

ский флюид. Он, по представлению Месмера, в виде осо¬

бой жидкости разлит в окружающем нас мире. Его

нельзя обнаружить, измерить, взвесить, ощутить. Флюид

пронизывает всю вселенную. Именно он обеспечивает

сверхъестественное влияние планет друг на друга и на

судьбы людей. Он — двигатель взаимного притяжения и

Отталкивания. Своим нематериальным излучением флю¬

ид создает таинственные нюансы человеческих взаимо¬

отношений. Им объясняются не подчиняемые рассудку и

логике призрачные предчувствия и потусторонние ощу¬

щения. Он управляет предзнаменованиями и интуицией.

Он лежит в основе капризных законов симпатии и анти¬

патии.
Не следует полагать, что учение о магнетизме созда¬

но Месмером. Уже за несколько веков до него средне¬

вековые схоласты уделяли большое внимание «таинст¬

венной», на их взгляд, силе, которая властно притягивает

кусок железа к магниту. Об этом писались напыщенные

трактаты. Их авторы — философы, богословы, врачи. Но

с удивительным постоянством во всех этих сочинениях

при объяснении магнетизма привлекались потусторонние,

загадочные сверхъестественные силы. Магнетизм не мыс¬

лили без чего-то непостижимого, чудесного, боговдохно-

вениого.
Временами представители религии обрушиваются на

магнетизм. Отнятый у бога, он отдается дьяволу, его

сила объявляется адской. От смены декораций взгляд

на магнетизм не меняется, он все тот же потусторонний и

сверхъестественный, непостижимый и загадочный! Он —

основа чудес божественных или сатанинских,— разве

это пе одно и то же? Разницы нет. Это две стороны од¬

ной медали. Кто верит в бога, не может обойтись без

веры в дьявола, и наоборот.
Вот магнетизмом заинтересовался Фауст XVI века —

знаменитый алхимик, врач и естествоиспытатель, не чуж¬

дый магии и чернокнижия, Парацельс.
Что если использовать таинственную силу магнита

для лечения? Пусть он притягивает к себе болезнь, как
118

кусочек железа, и тем освобождает от нее немощное

тело!
Парацельс лечит магнитами. С равным старанием

прикладывает он их к грудным младенцам, задыхаю¬

щимся от дифтерии и к агонирующим старцам, у кото¬

рых произошло кровоизлияние в мозг. Магниты помо¬

гают плохо. Но в обширной практике Парацельса встре¬

чаются и такие случаи, когда наложение магнита

прекращает корчи и судороги, возвращает дар речи оне¬

мевшим, поднимает на ноги параличных. Таких слу¬

чаев, правда, немного, происходят они, как правило, с

очень нервными субъектами, чаще с женщинами, эк¬

зальтированными и впечатлительными.
Феодальный разбой, бесконечные войны, внезапные

набеги, голод от частых неурожаев, засилье святой церк¬

ви и светской власти, непрерывные угрозы физических и

нравственных кар за непослушание и вольнодумство,

полная беззащитность человека, зловещий отблеск пла¬

мени непотухающих костров, на которых заживо горели

ни в чем не повинные жертвы церковного произвола,—

вот под каким тяжким прессом жили в те времена люди.

Все это не могло не отразиться на психике и сознании

людей. Не случайно тогда были распространены забо¬

левания истерией, истерические психозы, нередко со¬

провождавшиеся параличами.
Удачных исцелений не так много, но молва о них бе¬

жит от села к селу, от города к городу, пересекает грани¬

цы государств, факты обрастают фантастическими под¬

робностями, приукрашиваются, становятся от этого еще

заманчивее, еще привлекательнее. Они попадали на бла¬

годатную почву: сознание средневекового человека было

отравлено мракобесием, наступавшим на него со всех

сторон. В стенах школы и церкви, с полотен картин и со

страниц книг в сознание людей вселялась вера в чудеса.

Чудеса святые, богоданные, чудеса кощунственные, дья¬

вольские. И люди верили в то, в чем нет никакого смыс¬

ла. «Верю, ибо абсурдно!» — эта фраза, произнесенная

на заре христианства исступленным фанатиком Тертул-

лианом, надолго определила характер мировоззрения

христианского мира.
Слава Парацельса как целителя с помощью магнети¬

ческой силы растег и ширится. Только преждевременная

смерть ученого обрывает ее торжественное шествие.
119

Умер он хотя и в расцвете сил, но вовремя. Отцы церкви

уже начали поговаривать, что настала пора серьезнее за¬

няться им. Уж очень стал чадить в угоду дьяволу дым

его алхимической печи... Что до его медицинских знаний,

то тут не только благочестивым христианам, но и, ка¬

жется, самим еретикам ясно: все его снадобья и мази,

настойки и отвары изготовлены на дьявольской кухне.

А вот последние фокусы философствующего колдуна —

лечение магнитами, этим орудием бесовского притяже¬

ния. Он говорит, что вытягивает своими подковами бо¬

лезни из людей. Но это явная чушь! Любому известно,

что болезнь — божья кара. Бог насылает ее за грехи,

и лишь в его всемогущей воле простить виновного и взять

у него болезнь, исцелить его. Нет, колдун Парацельс не

болезни вытягивает из людей, а их души в угоду своему

хозяину—дьяволу, чтобы расплатиться за полученное

от него могущество. Вытягивает душу человеческую, этот

величайший дар божий, и отдает ее дьяволу, чтобы он

вдосталь наглумился над создателем и его совершенней¬

шим творением!
Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс! Из¬

ведать бы тебе всеочищающего огонька аутодафе, за¬

мешкайся ты еще годик-другой на этой бренной земле!

Не забыли бы о тебе отцы-инквизиторы. Никуда бы ты

от них не спрятался...
После смерти Парацельса о магнетизме понемногу

стали забывать. Этому немало способствовала церковь,

предавшая троекратному проклятию безбожный магне¬

тизм и тех, кто им лечит и лечится. Магнетизм опять

ушел в сферу, далекую от земных реальных дел,— в аст¬

рологию и астрономию. Опять о нем спорили между

собой лишь ученые-философы. И вновь реяли магнетиче¬

ские волны в далеком мировом пространстве, застревали

между хвостами комет, носились от одной планеты к дру¬

гой, и не стало им никакого дела до бренной земли, до

мыкающихся на ней людишек с их вечными горестями и

страданиями, с их неизлечимыми недугами и болезнями!
Именно с таким магнетизмом — магнетизмом астро¬

номическим познакомился впервые венский врач Франц

Месмер. В 1766 году он представляет к защите на сте¬

пень доктора медицины свою диссертацию, озаглавлен¬

ную «О влиянии планет на человека». В строгом соответ¬

ствии с мистикой того времени излагает Месмер учение
120

о влиянии планет и даже далеких созвездий на чело¬

века. Он заявляет, будто бы природа этого влияния есть

не что иное, как своеобразное магнетическое всемирное

тяготение.
Один из богатейших людей Вены, музыкант-меценат,

музицирующий с Леопольдом Моцартом и его гениаль¬

ным сыном, маленьким Вольфгангом Амадеем, удивляю¬

щий их своей искусной игрой на стеклянной гармонике,

Месмер носит с собой диплом доктора медицины, под¬

писанный знаменитым медиком того времени, придвор¬

ным врачом Ван-Свитеном, и еще два докторских дипло¬

ма — права и философии. Изредка, в свободное от за¬

нятий науками и любительских концертов время, он

практикует как врач.
Случай сделал Месмера свидетелем удачного излече¬

ния магнитом одной больной. В роли целителя выступил

не медик, но это не смутило Месмера, он решил гоже

попробовать этот способ врачевания. Как и Парацельс,

он без особого разбора прикладывает магниты к самым

различным людям, к самым различным больным. Жен¬

щины и мужчины, старые и молодые, дети и подростки,

жертвы тяжких недугов и слегка недомогающие — все

становятся объектами его лечения. Одновременно объ¬

ектами наблюдения и опыта. Из 15—20 человек двум-

трем становится лучше, один-два совсем поправляются.

Снова люди говорят и разносят молву только об исцеле¬

ниях. Скоро дом Месмера стали осаждать большие тол¬

пы страждущих и верящих в его могущество людей.
В разгар успеха Месмер подмечает один странный

факт, постоянно повторяющийся при практиковании его

метода на самых различных больных. Факт загадочный

и, кажется, опровергающий все собственные магнетиче¬

ские теории Месмера. У некоторых больных облегчение и

выздоровление наступает совершенно независимо от при¬

косновения целебных магнитов. Больных так много, что

Месмер просто не успевает касаться своими чудодейст¬

венными подковами лиц, рук и ног всех, кто обращается

к нему. Но у части людей еще до начала лечения, уже

при виде чудесного исцелителя, при самой краткой бе¬

седе с ним или просто от сознания, что они находятся у

него в доме, что им удалось попасть в сферу хотя бы и

самого отдаленного внимания этого «волшебного док¬

тора», наступает заметное улучшение.
121

Вот группа оглохших и потерявших голос женщин.

Они объединились по признаку однородности их страда¬

ния. В основе его — внезапный испуг, страх за свою

жизнь, за жизнь близких. И достаточно им было вчера

увидеть Месмера и протянуть к нему с безграничной ве¬

рой и мольбой свои руки, как сегодня у двух полностью

восстановился слух и появился голос, а у трех других —

столь заметное улучшение, что окончательного выздоров¬

ления несомненно можно ждать в самом скором буду¬

щем.
Больные не озадачены тем, что к ним не приклады¬

вался спасительный магнит. Больные верят в Месмера,

верят во все, что его окружает: в его дом, в его личные

вещи, камзол, башмаки. Верят в том числе и в его маг¬

ниты, когда они у него в руках. Но они не выделяют осо¬

бо эти пресловутые магниты. Им в конце концов все

равно — прикоснуться к магнитам или к золотым пряж¬

кам модных башмаков целителя. Больные уже давно

интуитивно для себя отметили, что помогает все, связан¬

ное с Месмером, все от него исходящее.
Серьезно озадачен и сам Месмер.
Не сам же он в конце концов выдумал целебную

силу магнитов! Его предшественники, известные врачи,

сам Парацельс со страниц своих трактатов поведали

миру об успехах магнетического лечения, подробно рас¬

сказали, при каких болезнях и как надо прикладывать

целебные магниты. Мало того, дали точное описание,

какой формы следует изготовлять эти магниты, чтобы они

точно соответствовали контурам больных органов. Ка¬

жется, ясно: все в магнитах и все от магнитов. А теперь

ему, Францу Месмеру, дано убедиться, что магниты для

магнетического лечения вовсе не нужны. Эффект дости¬

гается без них...
Что за чепуха! Что за парадокс! Есть от чего расте¬

ряться. Он чувствует, что тут не обойтись без новой тео¬

рии, без собственной, так сказать, научной гипотезы.
Месмер мог бы сделать большое открытие, почти на

целое столетие приблизить научную эру психотерапии.

Ему надо было всего-навсего отбросить своего ложного

кумира — магнетический флюид и, поставив весь вопрос

с головы на ноги, сказать, что все дело здесь именно в

вере в целительную силу магнита и врача, которую тот

внушает своим пациентам.
122

Но, вместо того чтобы объяснить все происходящее

очевидным фактом внушения и самовнушения, Месмер

пускается в создание надуманных теоретических построе¬

ний.
Да, приходится признать: магнит ни при чем. Исцеле¬

ние может происходить без него. Магнит отпадает. Зато

флюид — этот непостижимейший, чудодейственный и

божественный флюид — остается. Мало того, его значе

ние возрастает, становится всеобъемлющим. Приобре¬

тает также одухотворенные качества, которые раньше

и заподозрить у него никто не мог. В сфере его влияния,

его проникновения теперь уже не только одни мертвые

планеты и земные магниты. Он оказывается той одухо¬

творяющей силой, которая пронизывает все живые тела,

все организмы земли, сообщая им жизненный дух, выс¬

шую энтелехию бытия.
Так происходит перерождение безжизненного флюи¬

да средневековых схоластов в животный магнетизм, обя¬

занный своим созданием всецело венскому врачу Францу

Месмеру.
Магнетический флюид оживает. Он составляет теперь

основу всего, начало вселенной. Он пульсирует и бьется

в каждой живой клетке. Он приходит из бесконечных

глубин мироздания для того, чтобы, передаваясь от че¬

ловека к человеку, наполнять его дыханием мировой

жизненной силы, той силы, которая одна обеспечи¬

вает во вселенной и разум, и чувства, и жизнеспособ¬

ность.
Никому не дано, по Месмеру, объяснить происхожде¬

ние и понять высшие законы, которыми управляется

эта сила. Здесь уже сфера, недоступная примитивным

методам человеческого исследования, построенным на

использовании органов чувств. Поэтому ощущение, из¬

мерение, взвешивание здесь бессильны. Остается одна

вера. Месмер не говорит прямо о божественном проис

хождении своего жизненного флюида, но только такой

вывод напрашивается сам собой. Сам же автор гипотезы

о животном магнетизме не очень старается найти пути к

экспериментальному доказательству существования сво¬

его флюида. Он больше заинтересован в практическом

приложении его к делу.
Он наделяет флюид мощными целительными свойст-

ва?:п. Передача его от одного лица другому, насыщение
123

им ставится в прямую зависимость с процедурой лече¬

ния. Обогатиться жизненным флюидом, набрать его как

можно больше, заимствовать его от другого, здорового

человека отныне и составляет смысл и содержание лече¬

ния. Но всякий ли здоровый способен дать больному

путем своего прикосновения выздоровление? Нет, далеко

не всякий. Точнее сказать: никто не может этого сделать,

кроме особенно одаренных, прямо скажем, избранных

душ. В первом ряду избранников стоит он сам, изобре¬

татель флюидической теории животного магнетизма, це¬

литель Франц Месмер. Ему первому из людей дано по¬

дарить человечеству исцеление от страшных болезней.

Отныне Месмер — пророк и чудотворец. В нем одном

сконцентрировалась потусторонняя сверхъестественная,

непостижимая простым смертным, не осязаемая никем

сила, которой он по своему желанию и прихоти может

оделять несчастных страдальцев.
И хотя у него теперь не хватает рук и времени при¬

коснуться ко всем желающим и страждущим, он находит

выход из положения. На помощь опять приходят теоре¬

тические хитросплетения. Флюид — магнетическая жид¬

кость, а жидкость, как известно, обладает способностью

к истечению, к перетеканию из одного сосуда в другой.

Стоит соединить полный сосуд с пустым, и будет про¬

исходить обогащение пустого сосуда, его наполнение спа¬

сительным флюидом. А потом пусть к этому сосуду при¬

касаются жаждущие месмеровской целебной силы. Бе¬

рите! Месмеру не жалко. Его запасы неистощимы. Вместо

отданного флюида он мгновенно, даже незаметно для

самого себя наберет из вселенной столько новой живи¬

тельной силы, что ее некуда будет девать.
Месмер, в расшитом золотом и серебром лиловом

камзоле, с многочисленными бриллиантовыми перстнями

на выхоленных руках, в сопровождении почтительно

следующей толпы учеников и помощников входит в зал,

где установлен «намагнетизированный» его прикоснове¬

ниями бак (бакэ). За металлические стержни этого бакэ

судорожно уцепились десятки людей. Фанатическая вера

и жажда вобрать в себя как можно больше спаситель¬

ного флюида светится в их глазах. Расхаживая между

больными, Месмер производит так называемые магне¬

тические пассы. Он, не касаясь их тела, делает осо¬

бые движения, как бы поглаживая их на расстоянии. По
124

временам он касается больных металлическим жез¬

лом.
За бархатной занавеской, отделяющей комнату маг-

нетизации от других помещений, раздается нежная ме¬

лодия. Это заиграла стеклянная лютня — специальное

изобретение Месмера, предназначенное для усиления эк¬

стаза лечащихся.
Следуя строгой инструкции помощников Месмера,

больные, сцепившись руками, образуют живую цепь во¬

круг бакэ. По телу их пробегает трепетная дрожь. Вот

одна из женщин внезапно вскрикнула: она почувство¬

вала, будто электрический разряд пронизал ее. Флюид

проникает в нее, какое счастье!
Раздирающий душу вопль фанатичной веры врывает¬

ся в убаюкивающую мелодию. Женщина падает на пол:

разыгрался сильнейший истерический припадок. Он

передается другим, уже несколько человек извиваются в

корчах. «Кризис наступил»,— торжественно произносит

Месмер. Это знак, чтобы специальные служители подхва¬

тили бьющихся и отнесли их в специальный зал.
Согласно учению Месмера, после такой разрядки на¬

ступит освобождение от болезни. Флюид, проникающий

в тело пациента, вытеснит ее и исцелит больного. У него

теперь не один, а несколько магнетических баков. Кро¬

ме того, специально для бедных у ворот своего нового

дома в Париже, куда он перебрался из Вены, он «намаг¬

нетизировал» развесистое дерево. Под ним, если хорошо

потесниться, одновременно располагается до сотни че¬

ловек!
Слава Месмера все растет, пропорционально ей ра¬

стет его богатство. Теперь Франц Месмер — желанный

гость в самых родовитых дворянских домах. Его охотно

принимают титулованные особы, бывает он и при дворе

самого «христианнейшего короля Франции» Людови¬

ка XVI. Месмер хочет, чтобы Французская академия воз¬

ложила иа его голову венок победителя и приобщила к

сонму своих бессмертных избранников. Он пускает в ход

свои огромные связи. Королева Мария Антуанетта —

большая любительница всего загадочного и сверхъ¬

естественного— оказывает давление на короля, король —

на академию. И вот научный Олимп принужден заняться

животным магнетизмом и его создателем Францем Мес¬

мером.
125

Каким же должен был предстать в глазах просвети¬

телей и рационалистов «магнетический флюид» — неве¬

сомый, невидимый, неощутимый, не поддающийся измере¬

нию и взвешиванию? В 1784 году несколько ученых ко¬

миссий при участии крупнейших научных авторитетов

того времени — Лавуазье, Франклина, Жюсье, Байли —

высказались против существования животного магне¬

тизма. 11 августа того же года последовал окончатель¬

ный приговор, составленный объединенной комиссией

Парижского медицинского факультета и академии наук.

Приговор гласил:
«После того как члены комиссии признали, что флюид

магнетизма не познается ни одним из наших чувств и

не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни

на больных, которых они при его помощи испытали, после

того как они установили, что касания и поглаживания

лишь в редких случаях вызывали благотворные измене¬

ния в организме и имели своим постоянным следствием

опасные потрясения в области воображения, после того

как они, с другой стороны, доказали, что воображение

без магнетизма может вызывать судороги, а магнетизм

без воображения ничего не в состоянии вызвать, они еди¬

ногласно постановили, что ничто не доказывает сущест¬

вования магнетически-жизненного флюида и что, таким

образом, этот, не поддающийся познанию, флюид беспо¬

лезен, что разительное его действие, наблюдавшееся при

публичных сеансах, должно быть частично объяснено

прикосновениями, вызываемым этими прикосновениями

воображением и тем автоматическим воображением, ко¬

торое против нашей воли побуждает нас переживать

явления, действующие на наши чувства. Вместе с тем

комиссия обязывает присовокупить, что эти прикоснове¬

ния, эти непрестанно повторяющиеся призывы к прояв¬

лению кризиса могут быть вредными и что зрелище та¬

ких кризисов опасно в силу вложенного в нас природой

стремления к подражанию, а потому всякое длительное

лечение на глазах у других может иметь вредное по¬

следствие».
Этот уничтожающий отзыв сопровождался секрет¬

ным донесением на имя короля, в котором в неясных

выражениях намекалось на опасность увлечения

животным магнетизмом для общественной нравствен¬

ности.
126

Да здравствует разум и долой животный магнетизм!

Таково было отношение к нему просветителей и рациона¬

листов. Казалось бы, магнетизм обречен. Но именно в

это время можно наблюдать самую яркую для той эпохи

вспышку увлечения животным магнетизмом в высших

сферах французского общества. В королевских покоях,

во дворцах аристократов, в салонах знатных дам все

чаще с благоговением произносится имя Месмера. Под

влиянием Месмера придворные дамы испытывают не¬

преоборимое влечение к тайнам, оккультным наукам, к

белой и черной магии. Уже знакомый нам Калиостро в

это время занимается предсказанием судьбы и наделяет

своих пациентов волшебными микстурами и бальзамами,

говоря об Иисусе Христе и Магомете, как о своих личных

знакомых. Таких «чудодеев» было немало.
Увлечение определенных кругов общества мистикой

в век разума объяснялось страхом перед грядущим со¬

циальным переворотом, ощущением собственного бесси¬

лия, неспособности реально изменить ход событий, по¬

требностью утешиться и отчасти тайной надеждой: если

уж нельзя остановить неумолимое развитие событий с

помощью средств, доступных человеческому разуму, мо¬

жет быть, существуют потусторонние силы, способные

прийти на помощь? Может быть, можно призвать духов,

обладающих всесилием и поэтому способных обуздать

бурю народной стихии? И может быть, удастся обратить

в свою веру тысячи тех, кто упоен верой в безграничную

силу разума. Может быть, удастся доказать им, что они

ослеплены, что разум бессилен, что улучшить мир не¬

возможно, поэтому все должно оставаться таким, каким

было от века...
Прошло немного времени. Освежающая гроза рево¬

люции пронеслась над Францией. Феодальный строй

рухнул. Великие «маги» не спасли аристократов, многие

из которых вслед за королем сложили голову под ножом

гильотины, Месмер эмигрировал из Франции. В заб¬

вении он умер в 1815 году, достигнув глубокой старо¬

сти.
Поклонник и последователь Месмера, магнетизер-лю-

битель маркиз де Пюисегюр, занимаясь из филантропи¬

ческих побуждений магнетическим лечением вассальных

крестьян в своем родовом имении Бюзанси, совершенно

неожиданно для себя открыл явление искусственного
127

сомнамбулизма, которое в дальнейшем станет одним из

краеугольных камней в учении о гипнозе.
Однажды, начав магнетизацию пастуха Виктора и

рассчитывая получить у него состояние кризиса с кон¬

вульсиями, Пюиеегюр заметил, что парень заснул. Он

хочет его разбудить и не может. Тогда Пюиеегюр прика¬

зывает ему встать — тот встает, приказывает идти —

идет, говорить — говорит, и все это с закрытыми гла¬

зами, в очевидном сне. Картина точь-в-точь такая, какая

бывает у лунатиков или сомнамбул во время их ночных

прогулок, но здесь это состояние возникло днем и не

случайно, а как результат воздействия магнетическими

пассами. Конечно, Пюиеегюр тогда не мог зьать, что здесь

дело не только в этих, как он выражался, «магнетиче¬

ских пассах», а во внушении, но факт налицо: во время

лечения было достигнуто сомнамбулическое состояние

гипноза. Пюиеегюр в дальнейшем много эксперименти¬

ровал и выпустил в 1811 году книгу «Поиски, опыты и

физиологические наблюдения над человеком в состоянии

искусственного сомнамбулизма, вызванного магнетиза-

цией».
Блуждая в потемках ложных представлений, сам не

ведая о том, Месмер вслепую натолкнулся на факт пси¬

хического лечения. До конца своей долгой жизни оста¬

вался он фанатично преданным приверженцем своего,

как правильно сказали академики, несуществующего

флюида.
Но нас больше интересует месмеризм без Месмера,

то поначалу воспринятое от него направление по исполь¬

зованию «жизненного магнетизма», которое затем ста¬

раниями его поклонников, чуждых гуманистических ле¬

чебных устремлений, было всецело посвящено служению

мистике в форме гаданий, предсказаний судьбы, черной

магии, оккультизма.
Открытие, сделанное учеником Месмера Пюисегю-

ром, которое свидетельствовало, что человек в состоянии

искусственного, сомнамбулического сна может разгова¬

ривать и отвечать на вопросы, истолковывается так: в

этом состоянии люди, их теперь называют медиумы, мо¬

гут отвечать на любые вопросы. Для них якобы все от¬

крыто, все доступно. Они могут видеть будущее, могут

видеть сквозь материальные преграды, узнавать, что

спрятано в закрытых комнатах, могут читать запечатан-
128

иые письма. Внутренней, сверхъестественной интуицией

они якобы способны познавать содержание книг, поло¬

женных перед ними, не раскрывая их.
Мало того, в магнетическом ясновидении для них буд¬

то бы безразлично, написана ли книга на знакомом им

языке или на иностранном, неведомом наречии. Дошед¬

шие до крайних степеней абсурда месмеристы утверж¬

дают, что человек, находящийся в трансе, может гово¬

рить на любом языке, живом или мертвом, европейском

или восточном, никогда ему не обучавшись. Сомнамбулы

якобы обретают дар раскрывать преступления, будучи

по пояс зарыты в землю, они могут указать местонахож¬

дение кладов, они могут видеть события, происходящие

в других странах и на иных материках. Медицина и вра¬

чи— нужны ли они? Нет, не нужны, уверенно отвечают

месмеристы. Ведь достаточно подвести сомнамбула к

больному, и он увидит сквозь живое тело причину его

болезней. Можно поступить иначе: подвести сомнамбула

к аптеке, и тот своим сверхъестественным, магнетическим

чутьем выберет среди множества лекарств необходимое

при данном заболевании. Для этого даже не обязательно

показывать больного, он может находиться за тысячи

верст, в другой стране, все равно это не помеха для все¬

могущества жизненных флюидов, излучаемых сомнам¬

булами.
Вот как один из защитников месмеризма сформули¬

ровал свою веру в него: «В магнетическом ясновидении

тот дух инстинкта, который направляет птицу за море,

в никогда не виданные страны, который побуждает насе¬

комое к пророческому действию, во имя потомства еще

не рожден-ного, обретает внятный язык; он дает ответы

на наши вопросы».
Вызывание духов, которое, как видели, пришлось так

по душе Калиостро, всецело захватило не тяготевших к

научной щепетильности поклонников венского врача

Франца Месмера. Из различных мест стали поступать

крикливые известия о беседах, происходивших в полу¬

темных комнатах с душами древних полководцев и про¬

роков, царей и философов, ученых и поэтов. С удиви¬

тельным постоянством, достойным лучшего применения,

знаменитые просветители прошлого проклинали револю¬

цию, сочувствовали мученику королю, поносили атеизм,

грозили всеми загробными карами тем, кто, забыв бога
9 Зак. Л* 1900
129

и монарха, своих исконных господ дворян, служит рес¬

публике.
Переплетаясь с реакционными взглядами и настрое¬

ниями, месмеризм верой и правдой служил господст¬

вующим классам. Как в преддверии революции во Фран¬

ции, так и после ее победы, он состоял на вооружении

тех сил, которые боролись с прогрессом и разумом.
В книге современного французского историка Луи

Тренара «Социальная история идей» (Гренобль, 1958 год)

указывается, что накануне революции магнетизмом были

увлечены аристократия и духовенство. Магнетизм рас¬

сматривали как ключ к познанию высших тайн. Так, на¬

пример, настоятель храма Жан де Кастелла усыплял не¬

коего Жильберта Рошетта, который, будучи погружен в

магнетический сон, отвечая на вопросы, описывал пламя

чистилища и красоты рая, уверял, что поддерживает

связь с богом. Такие сеансы организовывались повсеме¬

стно. Иногда проводимые в целях исцеления, они соче¬

тались со стремлением изучать сокровенное. Так, одна

дама, которую весной 1787 года с помощью магнетизма

пытались излечить от желудочных болезней и психиче¬

ского расстройства, отвечала во время сеансов на во¬

просы магнетизера о природе бога и его могуществе, о

посмертной каре и вознаграждении праведников, о пре¬

имуществе доктрины о зарождении живых существ по

сравнению с научной теорией Бюффона. В другом случае

магнетизер вопрошал сомнамбула: «Верите ли вы, что

народ обязан подчиняться и быть верным своим госпо¬

дам? На чьей стороне правда в ссоре между королем и

парламентом?».
В Лионе весной 1789 года масоны-мистики устраивают

дискуссии, направленные против рационализма и против

материализма энциклопедистов. Мистические секты, вер¬

ные монархии, в частности мартинисты, с презрением

говорят о политике и уверяют, что общественные про¬

блемы могут быть решены на путях христианства. Члены

этих мистических сект возлагали большие надежды на

месмеризм, как на средство погружения человека в со¬

стояние, способствующее приобщению его к высшим тай¬

нам, проникнуть в которые не дано с помощью научной

логики и экспериментов.
130

Божьи безумцы,

или Кровавые плоды фанатизма
Вандея — вот один из наиболее ярких примеров того,

как феодальная контрреволюция использовала в своих

интересах мистику и религию.
Под названием «Вандея» в историю вошел контрре¬

волюционный мятеж, с особой силой разгоревшийся в

1793 году и охвативший целый ряд западных департа¬

ментов Франции. Это были во всех отношениях наиболее

отсталые аграрные районы страны. Огромное влияние

оказывало здесь на крестьянские массы католическое

духовенство.
Приходской кюре был для темного, ограниченного,

полного предрассудков и суеверий вандейского крестья¬

нина не только духовным пастырем, но и непререкаемым

авторитетом во всех житейских и общественных делах.

Крестьяне Вандеи славились своей богобоязненностью,

смирением, покорностью, беспредельной слепой верой в

святость догм католической религии. Все это сделало их

крайне податливыми для контрреволюционной пропа¬

ганды аристократов и церковников.
Стремясь распалить религиозный фанатизм крестьян,

чтобы направить их действия в нужную им сторону, вра¬

ги революции не гнушались никакими фокусами и трю¬

ками. То из дарохранительницы священника выскакивала

предварительно запертая там черная кошка, и набожные

прихожане разбегались, принимая ее за дьявола и посы¬

лая проклятия революции. То странствующие монахи

потрясали воображение наивных людей, создавая «вол¬

шебным» фонарем таинственные тени на стенах храма.

То в ритуал богослужения вводили диалог двух актеров:

один изображал бога, другой — сатану.
Под видом истины распространяли легенду, будто еще

за полстолетия до революции некий священник Монфор

предсказал следующее: когда крест на его могиле по¬

кроется мхом, бог, наказуя грешных, пошлет на эту ме¬

стность кровопролитную войну и другие грозные кары.
Широко распространенным средством подогревания

религиозных чувств верующих стали крестные ходы и

богослужения, совершавшиеся главным образом по но¬

чам. (Ночное время повышает восприимчивость к
131

тушению, так как находящийся в полусонном состоянии

человек не в состоянии подвергать достаточной критике

получаемые впечатления.)
Весь этот грубый, подчас совершенно примитивный

арсенал средств воздействия на психику людей, и без

того готовых видеть повсюду «чудеса» и «знамения свы¬

ше», был рассчитан на то, чтобы максимально разжечь

чувства и воображение верующих.
Как-то в начале 1793 года одному крестьянину в се¬

лении Шапель де Бопр, охваченному религиозной эк¬

зальтацией, почудилось, будто из часовни, мимо которой

он проходил, раздался голос, провозвестивший явление

богородицы, которую он, разумеется, тотчас же «увидел»

стоящей внутри храма. Эти явления, хорошо известные

любому психиатру, носят название психогенных галлю¬

цинаций, т. е. мнимых восприятий, вызванных каким-

нибудь впечатляющим воздействием, нервным потрясени¬

ем и тому подобными состояниями, при которых в болез¬

ненном воображении оживают представления и образы,

особенно живо затрагивающие эмоциональную сферу.
Передаваемая из уст в уста молва о видении облетела

всю окрестность. Толпы верующих повалили к часовне.

Сила массового внушения была настолько велика, что

одной прихожанке показалось, будто ее грудной мла¬

денец «заговорил», показывая ручкой в направлении

храма. Эта, явно самовнушенная, галлюцинация, была

подхвачена всей толпой как неопровержимая достовер¬

ность — богородицу «увидели» все. Храм стал местом

массового паломничества и ночных сборищ. Республи¬

канское правительство запретило их. Начались столкно¬

вения между верующими и национальной гвардией.

Когда правительственные войска разрушили часовню, ве¬

рующие объявили святилищем «девы» один из близстоя¬

щих дубов. Пришлось дуб срубить. Но и это не помогло.

Каждый крестьянин отщепил от «священного дуба» ку¬

сочек древесины. Эти кусочки дерева и даже вода, в ко¬

торую их погружали, стали считаться целительными от

всех недугов.
Нечто подобное происходило и в других местах.
В таких условиях достаточно было малейшего толчка,

чтобы стихийные взрывы фанатизма превратить в контр¬

революционные волнения. 10 марта 1793 года в деревнях

Вандеи и соседних департаментов раздался набат. Это
132

был призыв к мятежу, непосредственным поводом к ко¬

торому послужил набор в революционную армию.
«Идите и отомстите за поруганное небо, идите и

убейте безбожников, стремящихся осквернить нашу свя¬

тую религию!» — внушали отсталым крестьянам священ¬

ники. «Религия! Король! Старый режим! Смерть пат¬

риотам!»— таковы были лозунги мятежников, которых

возглавили ставленники аристократов из числа их челяди

(Кателино и др.), сами аристократы (Шаретт) и духо¬

венство (аббат Бернье и др.).
Фанатично настроенные крестьяне стали слепым и

послушным орудием контрреволюционеров. Они дорого

заплатили за фанатическую преданность «алтарю и

трону».
Свидетели вандейского восстания (Тюрро, Куссо,

Лешо) и историки самых различных направлений еди¬

нодушно отмечают безрассудное презрение вандейцев к

опасности. В бой они шли, как на праздник,— женщины

и дети впереди. Порой они безоружными кидались под

картечь. Тысячами гибли вандейцы под огнем республи¬

канской армии. Духовенство продолжало подогревать

фанатическую настроенность вандейцев. Ночные бого¬

служения, как правило, совершались перед самым боем.

Республиканский генерал Тюрро отмечает, что крестья¬

не почти не выходили из церквей, разве только, чтобы

вновь устремиться в бой.
Крестьянам усиленно внушали, что сама смерть бес¬

сильна перед теми, кто борется за «веру отцов», что уби¬

тые в этих «праведных» боях через три дня обретут слав¬

ное воскресение (матери и жены в течение трех дней

даже не хоронили тела убитых) или станут святыми му¬

чениками. В подтверждение демонстрировали стариков

со шрамами на шее — следами якобы уже перенесенного

гильотинирования, инсценировали расстрелы «божьего

человека» холостыми зарядами и т. д.
С другой стороны, фанатизм вандейцев оборачивался

чудовищными зверствами. Пленных подвергали изощ¬

ренным пыткам, как можно дольше растягивая страдания

обреченных на казнь, закапывали живыми в землю, рас¬

пиливали пополам, выкалывали глаза, придавали каз¬

ням массовый характер.
«Я более чем убедился,— писал Тюрро,— что мя¬

тежники вели войну с отчаянием и жестокостью,
133

беспримерной даже в истории самых свирепых народов.

Пленные республиканцы, будь то солдаты или нет, кон¬

чали жизнь в страшных затяжных муках. Все самые

изощренные пытки, которые может придумать вообра¬

жение варваров, совершались во имя католической ре¬

лигии и Людовика XVII, причем чаще всего это делали

женщины, без разбора по отношению ко всем пленным,

оставшимся верными республике».
Вот чем обернулись богобоязненность и смирение.
Духи меняют хозяев
Но не одна только феодальная знать искала помощи

духов.
Весьма любопытно, что уже в самом ходе Француз¬

ской буржуазной революции духи, образно выражаясь,

начали менять хозяев. Едва буржуазия почувствовала,

что массы начинают выходить из-под ее влияния, как у

некоторых ее представителей пробудилось отвращение к

разуму, как силе слишком опасной для нее самой. У них

мелькает мысль о возможности использовать мистику, что¬

бы направить энергию масс в выгодное буржуазии русло.
Наиболее ярко эта тенденция проявляется в некото¬

рых буржуазных кругах Лиона, который еще до револю¬

ции стал одним из главных центров мистицизма во

Франции. И не случайно.
Лион — крупнейший центр производства предметов

роскоши и шелковой промышленности стал ареной ост¬

рых противоречий не только между аристократами и

третьим сословием, но и между рабочими и буржуазией.

Эти противоречия особенно усилились в связи с кризи¬

сом в основных отраслях лионской промышленности в

предреволюционное десятилетие. Поэтому еще задолго

до революции некоторые буржуазные круги Лиона вос¬

пылали неприязнью к рационализму и оказались втяну¬

тыми в громкую антирационалистическую кампанию

аристократов-масонов, упражнявшихся в тайнах магии,

месмеризма и т. п. В ходе революции эта тенденция уси¬

лилась.
Осенью 1789 года, когда грозным оборотом событии

были в одинаковой степени напуганы и аристократы и

буржуа, масоны-мистики устраивают дискуссии, направ¬
134

ленные против рационализма и материализма. В 1790 го¬

ду мэр Лиона Жилибер в целях одурманивания рабочих

создал в рамках масонской ложи клуб, где «давал ра¬

бочим уроки высокой политики и трансценденталь¬

ной морали...»
Приобщение буржуазии к мистике стало особенно

заметным после термидорианского переворота 1794 года.

Этот переворот, ликвидировавший якобинскую дикта¬

туру, приведший на гильотину Робеспьера, Сен-Жюста,

Кутона и их сподвижников, по сути дела, подводил черту

под Великой французской революцией. Вся полнота вла¬

сти уже без всякой маскировки перешла в руки к круп¬

ной контрреволюционной буржуазии, сразу почувство¬

вавшей в рационализме своего врага и в силу этого

охотно, с головой, окунувшейся в мистическое наследие

аристократов.
Вновь умами владеют Калиостро и Месмер. В той

же цитадели мистицизма — Лионе еще сохранились ста¬

рые поклонники Калиостро. Популярен был фанатичный

католик Маневаль, утверждавший: «Поскольку человек

сохраняет свою чистоту, он сохраняет власть над вселен¬

ной». Под «чистотой» Маневаль подразумевал верность

богу и христианской морали. В январе 1796 года он ут¬

верждал, что удостоился откровений свыше, что сам

Христос одобряет его магнетические опыты и извещает

его о своем новом пришествии.
В борьбу с рационализмом включились и месмери¬

сты — сторонники теократии, пытавшиеся остановить

революционный ход истории. Врач-месмерист Лануа во

время лечебных сеансов внушал своим больным, что ре¬

волюция — наказание за грехи и пороки, он призывал

пациентов к духовному очищению путем отказа от ре¬

волюционных взглядов.
Контрреволюционный переворот 9 термидора подго¬

товил почву для военной диктатуры Наполеона Бона¬

парта. Время его правления и последовавшие за ним из¬

менения в системе государственного устройства сопро¬

вождались новым усилением мистических настроений в

рядах господствующих и привилегированных классов.

Стремясь любыми средствами противодействовать борь¬

бе за свободу, подавлять пробуждающуюся активность

трудящихся масс, правящие классы использовали ми¬

стику как свое верное и испытанное оружие.
135

Мистики прокладывали путь к окончательному при¬

мирению буржуазии с католической религией и цер¬

ковью, которое было позднее оформлено Наполеоном

конкордатом с папой римским Пием VII, подписанным

15 июля 1801 года «как для блага религии, так и для

охраны спокойствия».
Год смерти Месмера совпал с годом завершения на¬

полеоновской эпопеи. В Европе празднует свое торже¬

ство реакция. Но победители не чувствуют себя спокой¬

но. Европа похожа на огнедышащий вулкан, который

уснул лишь на время. Страх за себя, страх перед буду¬

щим, перед трудящимися заставляет тех, кто мечтает

остановить ход истории, вновь искать спасения в мрако¬

бесии и мистике.
Казалось, само провидение послало этим темным си¬

лам «животный магнетизм». Как отмечает Ф. Энгельс,

церковь сразу увидела в нем желанное средство воочию

доказать истинность религиозных догм и ложность ма¬

териалистических взглядов. Некоторые рьяные сторон¬

ники католицизма на первых порах увлечения магнетиз¬

мом даже прямо советуют взять его на вооружение

церкви в расчете на то, что этот волшебный ключ к чу¬

десам поможет ей вернуть былое могущество. Может

быть, именно из этих соображений в 20-х годах XIX века

в Берлине кандидатам богословия читали специальный

курс лекций по «животному магнетизму».
Между тем шум вокруг магнетизма растет и растет.

С каждым днем в нем открывают все новые чудо-воз-

можности. Как грибы после дождя, вырастают «магнети¬

ческие общества», пишутся и публикуются головокружи¬

тельные «научные» трактаты, здесь и там появляются но¬

сители волшебной магнетической силы.
Чем только не удивляли магнетизеры публику. Тут

было и окоченение мышц всего тела у замагнетизирован-

ных субъектов, и полное подчинение их «железной» воле

магнетизера, и магнетизация на расстоянии, и чудеса

перевоплощения, и предсказание судьбы...
Одни демонстрировали могущество своих магнетиче¬

ских чар с подмостков сцены, другие домогались славы

магических исцелителей, третьи не без успеха совмещали

одно с другим.
Некоторые не выезжали дальше собственной провин¬

ции, иные ограничивали сферу бурной деятельности мае-
136

штабами своей страны, более удачливые и дерзкие гаст¬

ролировали по всей Европе, находились и такие смель¬

чаки, которые в поисках успеха и славы чудодеев

пересекали не только Ла-Манш, но и Атлантический

океан.
Свидетелям выступлений одного из месмеристов —

некоего Спенсера Холла, прямым образом поощряемого

в своей деятельности церковниками, был молодой Фрид¬

рих Энгельс. Вот что он писал в своей статье «Естество¬

знание в мире духов»... «...Я тоже зимой 1843/44 г. видел

в Манчестере этого г-на Спенсера Холла. Это был самый

обыкновенный шарлатан, разъезжавший по стране под

покровительством некоторых попов и проделывавший

над одной молодой девицей магнетическо-френологиче¬

ские опыты, имевшие целью доказать бытие божие, бес¬

смертие души и ложность материализма, проповедовав¬

шегося тогда оуэнистами во всех больших городах» К
Холл, о котором пишет в своей статье Ф. Энгельс, был

не первым месмеристом, жаждавшим удивить своей

«личной магнетической» силой публику этого бурно ра¬

стущего промышленного города. За два года до Холла

в Манчестере успел побывать разъезжавший по всей

Европе известный французский магнетизер Шарль Ла¬

фонтен, внук знаменитого баснописца. Его выступления

пришел как-то посмотреть Джемс Брэд — врач-хирург,

пользовавшийся большим уважением в Манчестере.

С этого дня Джемс Брэд посвятил свое время и усилия

изучению подмеченных им во время этого сеанса своеоб¬

разных, удивительных, но, как оказалось, вполне естест¬

венных явлений, не имеющих ничего общего с той мисти¬

ческой трактовкой, которую развивали перед широкой

публикой месмеристы. Джемсу Брэду было суждено сы¬

грать решающую роль в разоблачении месмерических

заблуждений. С его исследований начинается эра науч¬

ного изучения гипноза — физиологического явления, ле¬

жавшего в основе многих «эффектов» месмеристов, выда¬

вавшихся ими за «чудеса личного магнетизма».
Вот как описывала газета «Манчестер гардиан» сеанс

Шарля Лафонтена, происходивший в зале местного науч¬

ного общества «Атенеум».
На эстраду, где находился Шарль Лафонтен, под-
1 /(. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 374.
137

нялся «сэр Г. П. Линниль (из Манчестера), один из

директоров «Атенеума», который разрешил нам назвать

его имя как средство устранить все сомнения и разру¬

шить все подозрения по отношению к тому, кто его маг¬

нетизировал. Все, кто знают сэра Линниля, знают, что он

неспособен к малейшему кумовству, и его репутация

как человека образованного и ученого не позволяет

предположить, что какое бы то ни было действие, кото¬

рое он испытал, является продуктом излишнего и неве¬

жественного воображения. Сэр Линниль был невером,

но он скрывал свое мнение, пока его собственное знание

не помогло ему составить суждение. Сэр Линниль тер¬

пеливо ждал. Лафонтен, который уже очень устал, на¬

чал без надежды на успех, но через 10—11 минут он за¬

крыл пациенту глаза, вызвал сонливость, частичную

нечувствительность, а затем и полную каталепсию. Ноги

замагнетизированного, вытянутые, не упали вниз, как у

обычного спящего человека, но опускались постепенно».

Наконец, как пишется дальше, сэр Линниль был полно¬

стью замагнетизирован — ни уколы булавкой, ни вы¬

стрелы из пистолета над ухом, ни поднесенный к самому

его носу нашатырный спирт не разбудили его. «Он был

словно мертвый». Разбуженный, он рассказал о своих

ощущениях. «Он чувствовал щекотание по всему телу и

в конечностях, затем дремоту. Тело как будто погружа¬

лось в море. Он стал как бы мертв для окружающего, но

чувствовал, что вокруг происходит что-то, в чем он не

может дать себе ясный отчет...»
Если на этом сеансе магнетизера присутствовало

1200 человек, то на следующем, о котором также под¬

робно сообщает репортер из «Манчестер гардиан», их

было уже 1500. В сообщении об этом сеансе газета пи¬

шет: «Сэр Хиггинс, хорошо известный местный житель,

предложил себя для магнетизации. Она началась в 10 ча¬

сов 1,5 минуты. В 10 часов 4 минуты глаза сэра Хиг¬

гинса закрылись. На шум в зале он открыл их, но с тру¬

дом. Через 10 72 минут после начала магнетизации глаза

его закрылись снова и после нескольких пассов сон стал

полным. Сэр Лафонтен фиксировал ноги спящего пооче¬

редно в горизонтальном положении, а правую руку по

прямой линии несколько выше ручки кресла. В этом

смешном и утомительном положении сэр Хиггинс сидел

с закрытыми глазами, несколько более бледным, чем
138

всегда, лицом, но с выражением глубочайшего сна. Эф¬

фект, который это произвело на аудиторию, до этого

момента глубоко скептическую (об этом можно было су¬

дить по высказывавшимся впечатлениям), был полностью

противоположен произведенному на сэра Хиггинса. Зри¬

тели смотрели с жадным любопытством... Все взгляды

были прикованы к магнетизеру. Все это вместе с воцарив¬

шимся в зале глубоким молчанием полностью изменило

вид собрания, до того шумливого и недоверчивого. Не¬

чувствительность была установлена уколами булавки,

выстрелом из пистолета у самого уха, запахом нашатыр¬

ного спирта. Сэр Лафонтен разбудил замагнетизирован-

ного мгновенно, будто ударом волшебной палочки. Сэр

Хиггинс открыл глаза, но свет ламп и бурные аплодис¬

менты оказали шоковое действие на его нервную систему,

все еще бывшую под магнетическим влиянием, и у него

получился легкий нервный припадок, сейчас же устра¬

ненный сэром Лафонтеном».
Однажды, будучи в Неаполе, Лафонтен проводил маг¬

нетический сеанс в кругу высокопоставленной публики,

среди которой были послы иностранных держав и дипло¬

маты. На этом сеансе он магнетизировал атташе русского

посольства Скарятина, у которого удалось вызвать пол¬

ную потерю чувствительности. Одновременно Лафонтен

продемонстрировал на глухонемом неаполитанце «чу¬

десное» исцеление силой своих флюидов.
Все это создавало вокруг магнетизеров ореол чудо¬

творцев, оперирующих с помощью потусторонних сил.

Такое отношение к магнетизму усилилось, когда в дело

вмешалась церковь.
В декабре 1848 года с кафедры собора Парижской

богоматери священник Лакордер обратился к верующим

со следующими словами: «Господа, я руководствуюсь не

научным знанием, но прежде всего собственным созна¬

нием, я глубоко верю в факты магнетизма. И вот что я

вадо скажу: я верю, что сила магнетизма чудесным обра¬

зом повышает силу человеческого прозрения... Я верю,

что человечеству всегда были известны ее секреты... что

может быть это был божественный протест против на¬

учных догм, что начиная с Адама бог хотел, чтобы маг¬

нетическая сила существовала для того, чтобы показать

материализму, что в этом мире, помимо веры, с тех пер¬

возданных времен сохраняется могущество нашего пра¬
139

родителя, которое хранит в нашей душе свет земного

рая... Магнетизм — ничто по своим результатам, он толь¬

ко подтверждает существование духовного начала...»
Но не все коллеги Лакордера придерживались такой

точки зрения. Были и такие, которые отнимали магне¬

тизм у бога, но для того, чтобы наделить им... дьявола!
Так, знаменитый английский проповедник, настоятель

храма в Ливерпуле, Май-Найл в воскресной проповеди в

апреле 1842 года назвал знакомого нам магнетизера Ла¬

фонтена (а заодно и научного исследователя гипноза

Джемса Брэда) «агентами сатаны», а магнетизм — «зло-

козненньГм творением дьявола». После таких заявлений

в одном из городов, где выступал Лафонтен, к нему во¬

рвались несколько фанатично настроенных священников

с целью «освободить его сомнамбул, для того чтобы ото¬

рвать их от дьявольского воздействия».
*	* *
Люди, выступающие против закономерного течения

событий, против истории, не могут ни сами действовать

в соответствии с разумом, ни воздействовать силой его

доводов на других, на массы, ибо логика против реакцио¬

неров. Поэтому они ищут помощи сверхъестественных

сил, прибегают к религии.
В рассматриваемый нами период официальная ре¬

лигия и церковь в Западной Европе переживали кризис,

в свою очередь порожденный кризисом в жизни общест¬

ва,— старый феодальный строй был потрясен, вместе с

ним оказалась потрясенной и старая феодальная церковь,

а процесс ее приспособления к новым буржуазным усло¬

виям еще только начинался. Авторитет католической ре¬

лигии и церкви был основательно подорван острой

критикой просветителей. Поэтому кичившаяся своей про¬

свещенностью аристократия не могла найти полного уте¬

шения в следовании догматам веры.
В периоды таких кризисов на выручку реакционерам

приходит замаскированная форма религии — мистика,

т. е. вера в существование неизвестных, неподвластных

разуму, потусторонних сил и в существование путей воз¬

действия на эти силы, которые могут сделать то, что не

по силам разуму, что противоречит законам природы,

т. е. совершать чудеса.
140

При этом одним мистикам кажется, что где-то когда-

то древние народы будто бы уже открыли секретные

магические способы влиять на эти потусторонние силы,

но что потом эти секреты были забыты, поэтому мистики

самозабвенно погружаются в поиски всевозможных уте¬

рянных «тайн древней магии» — египетской, халдейской,

иудаистской, китайской и пр. На увлечении подобными

поисками ловко играл шарлатан Калиостро, рекламиро¬

вавший себя знатоком «египетской мудрости».
Мистики бросаются и в другую крайность: они склон¬

ны неожиданно объявить таким волшебным чудодейст¬

венным средством какое-нибудь новое открытие, подлин¬

ная сущность которого пока еще ускользает от оконча¬

тельного научного объяснения. Последнее обстоятельство

благоприятствует тому, что восторженное, ничем не

сдерживаемое воображение мистиков беспредельно рас¬

ширяет область применения только что открытых явлений

(чаще всего имеющих весьма узкие четкие границы зна¬

чимости), придавая им роль неких универсальных, все¬

могущих сил. Именно таковы были мотивы энтузиазма,

с которым мистики подхватили туманное учение Мес¬

мера «о магнетическом флюиде», очень скоро придав

«животному магнетизму» значение панацеи от всех

(в том числе и от социальных) бед.
Что касается средств подчинения своему влиянию не¬

просвещенных масс народа, то здесь реакционеры по-

прежнему сходились иа том, чтобы главным из них счи¬

тать религию, которая, кстати, располагает богатейшим,

веками выработанным, арсеналом способов влияния на

психику людей, способов, действующих в обход столь

опасного для реакционеров рационализма.
Именно потому, что и мистики и церковники, как бы

яростно не открещивались они друг от друга, преследо¬

вали (и всегда преследуют) единые цели, противные ра¬

зуму, они вынуждены прибегать к одинаковым приемам

воздействия на психику людей. Нетрудно разглядеть,

что обстановка «магических» сеансов Калиостро, «маг¬

нетических» лечебных сеансов Месмера и методы духо¬

венства, использовавшиеся ими для разжигания фана-

тизхма вандейцев (как равно и других религиозных

эпидемий), до удивительности похожи. Всюду преимуще¬

ство отдается вечернему или ночному времени, сумереч¬

ному освещению, всюду негромкая монотонная музыка и
141

повторяющиеся однообразные словосочетания (где в

виде молитв, а где в форме заклинаний) — все это спо¬

собы усыпить разум, подчинить его религиозному сосре¬

доточению, погрузить в гипнотический сон, в котором

особенно благоприятную почву для себя обретает вну¬

шение. А для разжигания чувств и воображения служат

нехитро оформляемые «чудеса» (или же вполне естест¬

венные явления, выдаваемые за «чудеса»), «предсказа¬

ния», таинственные изображения и тени, голоса духов

(или иных высших существ — бога, сатаны и т. п.).
С XVII и по первую половину XIX века судьба ми¬

стики все теснее связывалась с судьбой реакционных сил,

стремящихся остановить ход истории и раздавить осво¬

бодительное движение народных масс. Религиозная эк¬

зальтация уже искусственно разжигалась и раздувалась

аристократами и духовенством во имя того, чтобы сде¬

лать вандейских крестьян слепым орудием феодальной

контрреволюции. А еще несколько десятилетий спустя

религиозный фанатизм используется для того, чтобы

представить как богоугодное дело расстрел парижских

пролетариев на июньских баррикадах 1848 года. Такова

основная тенденция развития мистики, если только в дан¬

ном случае можно говорить о развитии.

Радда-Бай — посланница тибетских

махатм

Елена Блаватская — воровка душ
рот вкратце биография Елены Петровны Блаватской,

Уродившейся в 1831 году, дочери артиллерийского ка¬

питана из давно обрусевших носителей фамилии Гаи-

Роттенштерн и писательницы Елены Андреевны Ган,

урожденной Фаддеевой, писавшей романы под псевдо¬

нимом 3. Р-ва.
Рано оставшись сиротой после смерти матери, девоч¬

ка вместе со своей сестрой Верой (впоследствии Жели-

ховская, посредственная писательница и биограф Бла¬

ватской) была передана полностью на попечение няни,

глубоко верующей женщины, большой любительницы

рассказывать страшные сказки о колдунах, бабе-яге и

нечистой силе. Девочка росла очень нервной, впечатли¬

тельной. У нее бывали случаи хождения во сне. Она ча¬

сто впадала в истерическое состояние: с ней случались

припадки, судороги, корчи. Замечались и факты истери¬

ческого галлюцинирования. В семье у родственников

отношение к детям было хорошее, их мало в чем стес¬

няли, тем не менее Елена часто находила поводы счи¬

тать себя несправедливо обиженной. Главное, что ее

влекло,— это желание узнать о чем-то необыкновенном,

сверхъестественном, о таком, чего никогда нельзя было

не только встретить в окружавшей ее среде провинциаль¬

ного русского города тех лет, но и невозможно было

прочесть в доступных ей книгах. Она много фантазиро¬

вала, переплетая в этих фантазиях свои мечтания и до¬

мыслы со сказками о духах и нечистой силе, которые

слышала в раннем детстве. Образовывался обычный в

таких случаях порочный круг. Болезненные переживания,

которые она испытывала на высоте разряда своих исте¬

рически окрашенных аффектов, давали пищу тому, что
Ю Зак. JV* 1900
145

служило материалом для дальнейшего усиления истери¬

ческих фантазий.
В 17 лет она выходит замуж за 60-летнего генерала,

ереванского вице-губернатора Никифора Васильевича

Блаватского. Свадьбу сыграли, а уже через несколько

месяцев она уезжает в далекое путешествие, из которого

вообще не собирается когда-либо возвращаться домой.
За рубежом Блаватская пробыла свыше 10 лет. По¬

ехав сначала в Константинополь, она оттуда двинулась

дальше на Восток, побывала в Египте, в Индии, на Цей¬

лоне и в Северной Америке. Все то, что сообщалось впо¬

следствии ею самой о своих странствиях, носило харак¬

тер очевидных фантазий и вымыслов: какие-то духи-по¬

кровители переносили ее, свою избранницу, из страны

в страну совершенно особым нематериальным способом.
Достоверно одно — вернулась Блаватская из дли¬

тельного путешествия горячей поклонницей оккультиз¬

ма, спиритизма, черной магии и всевозможных подобных

тайных «наук», которые она усиленно изучала на Во¬

стоке. Она была склонна подолгу распространяться, что

теперь приобщена к секретам индийских йогов и цейлон¬

ских магов, что для нее теперь невозможного вообще нет.

Она утверждала, что долгое время прожила в Тибете,

но документальные данные говорят о том, что ее туда не

пустили, несмотря на трехкратное домогательство. Для

Блаватской факты и правда никогда не имели никакого

значения. Все, что шло вразрез с ее фантазиями и инте¬

ресами, она извращала до неузнаваемости, а то вообще

попросту игнорировала и отбрасывала. Впоследствии,

создавая свое учение, она упорно будет повторять, что

именно там в плоскогорьях Тибета, у касты высших муд¬

рецов, она открыла животворящий родник истинных зна¬

ний, который забил затем неукротимым фонтаном откро¬

вений.
В 1873 году Блаватская прекращает свои странство¬

вания, поселяется в Нью-Йорке, окончательно порывает

со своей родиной и принимает американское подданство.
Что влекло Блаватскую в Соединенные Штаты? От¬

ветить на этот вопрос не трудно. В то время (как и ныне!)

в этой стране наряду с передовыми достижениями чело¬

веческой мысли уживалось (и не только уживалось, а,

правильнее сказать, махровым цветком расцветало) са¬

мое неприкрытое мракобесие и шарлатанство. Доста¬
146

точно вспомнить, что именно Америка является родиной

спиритизма, который оттуда во второй половине XIX века

распространился среди определенных слоев общества

почти во всем мире. Это в городке Хайдесвилл, штат

Нью-Йорк, в декабре 1847 года семейство Фокс пригла¬

сило к себе соседей, чтобы сделать их свидетелями стран¬

ных явлений, с некоторого времени начавших происхо¬

дить в их доме. В сумерках и ночью кто-то невидимый

передвигал мебель, раздавались шумы, незримые руки

касались тела, в ответ на стук, производимый юными де¬

вицами Фокс, кто-то стучал не то за стеной, не то здесь

же в комнате. Скоро глубокомысленное семейство ре¬

шило вступить в беседу с загадочным виновником всех

этих беспорядков на условном языке стуков разной

громкости и частоты. И тогда «оно» сообщило, что яв¬

ляется духом — по-английски «spirit» (спирит), откуда и

возникло название «спиритизм». Слухи о происходящих

в доме Фоксов разговорах с духами быстро побежали

по городку, нашлось много новых любителей вступить в

подобные же собеседования с потусторонними сущест¬

вами. Скоро модное увлечение охватило все Соединен¬

ные Штаты.
Ко времени приезда Блаватской в Америку там уже

существовали целые спиритические общества и союзы.

Они активно вербовали новых членов, широко занима¬

лись пропагандой своих взглядов через многочисленные

специальные журналы и книги, издававшиеся во всей

стране и посылавшиеся за границу. Блаватская на пер¬

вых порах сама активно включилась в спиритическую

деятельность. Начала сотрудничать в таких журналах,

как «Трибюн», «Сан», «Дейли тайме», широко предостав¬

лявших свои страницы для материалов на разные таин¬

ственные и сверхъестественные темы.
Но не такова была натура у Блаватской, чтобы долго

оставаться в тени, идти за кем-то по уже давно проло¬

женной дороге. Руководящие и направляющие посты в

спиритизме были заняты, ей оставалось довольствоваться

только второстепенной ролью поклонницы и последова¬

тельницы. Разве для этого скиталась она два с лишним

десятка лет по свету? Нет, она сама знает высшие се¬

креты общения с духами. И какими духами! Разве те

высокие духи, которые посещают ее, снизойдут когда-

нибудь до общества тупоголовых американских обывате¬
147

лей? Нет! Они сперва придут к ней, и уж если она поже¬

лает их познакомить с кем-нибудь другим, то они не от¬

кажут в этом и материализуются в присутствии кого

угодно, опять-таки к ее же вящей славе. Так начали

складываться взгляды, получившие затем наименование

особой теософической школы Блаватской.
К этому времени она встретилась с неудачливым

спиритом, но весьма предприимчивым янки, именовав¬

шим себя английским полковником Олкоттом. Несчаст¬

ливым спиритом Олкотт был вынужден считать себя по¬

тому, что его объемистый труд, многообещающе озаглав¬

ленный «Люди с того света», являл собой такой сумбур

изложенных варварским языком нелепостей, что даже в

то время, когда любую спиритическую литературу раску¬

пали весьма охотно, почти весь тираж книги остался на

складе и в магазинах. А деньги были весьма нужны

Олкотту, его бюджет катастрофически замер на нуле¬

вом показателе. Предприимчивый полковник развивал

лихорадочную деятельность, чтобы любыми средствами

раздобыть денег.
И вот судьба сводит их: жаждущую славы и призна¬

ния своих исключительных дарований Блаватскую и не

менее жаждущего вещественного успеха и наживы Ол-

котта. Ему импонировали ее одержимость, фанатическая

уверенность в своей избранности, ей понравились его

энергия и внешний вид.
Чтобы нас не обвинили в преувеличении истеричности

Блаватской, к тому, что уже нами сказано, добавим, что

у нее часто бывали видения, отражавшие тяжелые со¬

бытия, случавшиеся с нею или с ее родными. Так, в

1877 году, узнав о контузии своего брата на русско-ту-

рецком фронте, она продолжительное время видела по

ночам, как он входил к ней в комнату и садился около

ее постели: он был весь в крови и с перевязанной голо¬

вой. Весной 1878 года она, внезапно испугавшись, упала

в обморок, продолжавшийся несколько дней. Ее сочли

умершей и собирались хоронить. Но на пятые сутки та¬

кое состояние внезапно прошло и она встала, здоровая

и жизнерадостная. Такие летаргические состояния чрез¬

вычайно характерны для лиц, страдающих выраженной

истерией. И в этом отношении ни у одного психиатра не

может быть сомнения в ее оценке, как личности глубоко

истерической.
148

По своим политическим взглядам Блаватская отлича¬

лась всегда крайней реакционностью, приверженностью

монархическим идеям и славянофильству.
Вот что она написала родным после покушения наро¬

довольцев на Александра II: «Господи, что ж это за

ужас? Светопреставление что ли у вас?.. Или сатана все¬

лился в исчадие земли нашей русской! Что ж теперь бу¬

дет? Чего нам ждать?!.»
Блаватская печаталась на страницах «Русского ве¬

стника», издававшегося махровым реакционером Катко¬

вым. Именно ему присылала она из Азии и Европы свои

путевые очерки и впечатления, почерпнутые в длитель¬

ных странствованиях. Печаталась она под псевдонимом

Радда-Бай. И здесь сказалась рисовка под восточную

экзотику, характерная для всей натуры этой женщины.

Впоследствии эти разрозненные очерки были объединены

Блаватской в две книги: «Из пещер и дебрей Индостана»

и «Загадочные племена на «Голубых горах»». Литератур¬

ной ценности они не представляют, хотя в отдельных ме¬

стах ей нельзя отказать в известной живописности и

увлекательности изложения. Но это, скорей всего, за счет

богатства выпавших на ее долю впечатлений.
Блаватскую отличал исключительный цинизм в от¬

ношении того, что она проповедовала, или, правильнее

сказать, в отношении к тем, кому она проповедовала

свои откровения. В избранном кругу лиц, с которыми она

была откровенна, она могла говорить, как, например,

говорила Вл. Соловьеву: «Что же делать, когда для

того, чтобы владеть людьми, необходимо их обманы¬

вать, когда для того, чтобы их увлечь и заставить идти

за кем бы то ни было, нужно им обещать и показывать

игрушечки... Ведь будь мои книги и «Теософист» в ты¬

сячу раз интереснее и серьезнее, разве я имела бы где

бы то ни было и какой бы то ни было успех, если бы за

всем этим не стояли феномены. Ровно ничего бы не до¬

билась и давным-давно поколела бы с голоду. Разда¬

вили бы меня... и даже никто не стал бы задумываться,

что ведь и я тоже существо живое, тоже ведь пить-есть

хочу... Но я давно уже, давно поняла этих душек — лю¬

дей, и глупость их доставляет мне громадное иногда удо¬

вольствие... Вот вы так не удовлетворены моими фено¬

менами, а знаете ли, что почти всегда, чем проще, чем

глупее и грубее феномен, тем он вернее удается».
149

В ноябре 1875 года было основано теософическое об¬

щество Блаватской. Теософия была превращена Блават¬

ской в организованное течение, которое вскоре объеди¬

нило десятки тысяч фанатиков. Возникло подобие тео¬

софской церкви. Мы убедились в том, насколько цинична

была Блаватская. Если Бёме и Сведенберг самообманы-

вались и затем уже невольно вводили в заблуждение

других, то Блаватская прибегала к самой наглой лжи и

мистификации, чтобы любой ценой подчинить своей воле

жертвы, намеченные ею. Она была в полном смысле этого

слова воровкой душ. Но ведь душу можно украсть не у

каждого, а лишь у того, кто неспособен ее «устеречь» и,

мало того, часто готов сам отдать ее первому встречному,

который протянет за ней руку.
А теперь мы попробуем показать, в какой обстановке

и какие души похищались Блаватской.
Конец века и «крушение вселенной»
...Мистер Блетсуорси происходил из родовитой, рес¬

пектабельной буржуазной семьи. Мистер Блетсуорси

гордился своими предками.
«Как поступил бы истинный Блетсуорси?» — спраши¬

вал он себя в трудную минуту. Это было равносильно во¬

просу: «Как поступил бы в таком случае истинный джен¬

тльмен?». «Честное благородное слово», «вопрос чести»,

«к вашим услугам» — эти слова не сходили с его уст.
Блетсуорси не были чужды бизнеса. Но вовсе не ради

наживы. Боже упаси! Просто их волновала судьба несча¬

стных, не способных позаботиться о себе. Были среди

Блетсуорси и банкиры, и золотоискатели, и купцы. Но все,

конечно, люди чести, борцы за торжество цивилизации.
Мистер Блетсуорси был воспитан своим дядюшкой-

священником. Истинный христианин, дядюшка в то же

время был человеком свободомыслящим — так по край¬

ней мере долго казалось мистеру Блетсуорси. Это был

богатый и преуспевающий пастор. Розовый, круглый, он,

казалось, распространял вокруг себя душевное тепло, по¬

добно тому как свежескошенное сено разливает аромат

на лугу в погожий день. Именно дядя внушил молодому

Блетсуорси основы мироощущения, представление о чело¬

веке, об обществе, о вселенной, о боге, достойные анг¬
150

лийского джентльмена. Это был милый английский бог-

джентльмен, какой-то державный сверх-Блетсуорси, бог

ясный, как роса, лучезарный, как морозное утро, услуж¬

ливый и беззлобный... Внизу, под этим богом, восседали

монархи, владыки и сильные мира сего, исполненные са¬

мых благих намерений. А над всеми возвышалась ко¬

ролева Виктория, простодушная, добрая и мудрая, похо¬

жая на круглый деревенский хлеб, увенчанный короной...

Пониже королевы — иерархия подчиненных ей благоде¬

телей рода человеческого...
«Мы живем в цивилизованном мире, который с каж¬

дым днем становится все цивилизованнее,— частенько

говаривал дядюшка.— Порой тебя могут обмануть или

грубо с тобой обойтись. Но, в общем, если верить людям

и доверяться им, никогда не обманешься. Совершенно

так же, как тебя не укусит собака и не ударит копытом

лошадь, если ты не разозлишь и не испугаешь ее. Хуже

нет, как дразнить животных или выказывать перед ними

страх».
Когда ему возражали, что на земле существуют не

одни только собаки, но также тигры и волки, он отвечал

на это:
«В цивилизованном мире они так редко встречаются,

что их можно не принимать во внимание».
В этой благоустроенной дядюшкиной вселенной цари¬

ли доброжелательность, честность. Секреты и сейфы

отвергались, как нечто презренное, порочащее человека.

Сама мысль о возможности войны казалась нелепой, ибо

противоречила законам кровного родства.
«Ведь человек не может жениться на своей бабушке,

а тем более драться с нею; а королева Англии — всему

миру бабушка...»
Фундаментом этой вселенной было правило:
«Если мы что-либо игнорируем, то для нас, можно

сказать, этого как бы не существует».
Игнорировали нищету масс, обострение социальных

противоречий, растущую угрозу военных конфликтов.
«Революции еще дальше отстояли от нас, чем вой¬

ны»,— вспоминал Блетсуорси.
Такова была вселенная Блетсуорси. Таковы были ее

(весьма прочные!) устои. И вдруг непонятным (!) обра¬

зом они рухнули. И герой романа Герберта Уэллса

«Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь» — этой бле¬
151

стящей сатиры на буржуазную цивилизацию — оказался

в иной вселенной, с иными богами, иными законами,

иными людьми, иными порядками, не укладывавшимися

в его сознании. Эта новая жестокая вселенная, олицет¬

воряемая островом Рэмполь, в которой царили хищные

чудовища-мегатерии (монополии), находилась в противо¬

речии со всем его мироощущением. Да и он сам, со свои¬

ми иллюзиями, казался ее обитателям священным безум¬

цем.
Мы так пространно изложили сюжет романа потому,

что Герберт Уэллс мастерски воссоздал в нем то со¬

стояние психологического шока, которое воцарилось сре¬

ди самых широких слоев буржуазии и тяготевших к ней

социальных групп —. всех этих блетсуорси в сюртуках, в

рясах, во фраках (предпринимателей, священников, ад¬

вокатов, врачей, мелких лавочников и даже крупных

ученых, остававшихся в душе все теми же блетсуорси)

на рубеже XIX и XX веков.
*	* *
Уже с 70-х годов прошлого столетия стали говорить

о fin de siecle — конце века. Выражение родилось во

Франции и вскоре облетело весь мир. Оно приобрело

широкую популярность потому, что отражало опреде¬

ленное общественное настроение, или, как говорили в те

времена, «состояние умов».
Дело в том, что понятия «век» и «столетие» не совсем

идентичны. В отличие от формально-хронологического

«столетие», «век» действительно психологически опреде¬

ленным образом соотносится с человеческой жизнью.

Недаром говорят: век вековать. Век может быть соот¬

носим с определенным рядом поколений, связанных эста¬

фетой непосредственного личного опыта и общения —

традиций, образа жизни, образа мыслей, поведения, на¬

конец, мироощущения, психологического настроя,— пере¬

даваемых поколением поколению. Так столетие стано¬

вится веком — своеобразным психологическим «организ¬

мом». И для тех, для кого жизнь вступает в противоре¬

чие с воспринятым от отцов и дедов, наступает «конец

века», хотя бы до конца столетия оставалось еще не¬

сколько десятилетий.
Именно так для многих обстояло дело в последней

трети девятнадцатого столетия. «Девятнадцатый век» —
152

это выражение стало символом целой эпохи. Случилось

так, что конец столетия совпадал с началом конца очень

многого привычного, въевшегося в плоть и кровь несколь¬

ких поколений. Конец столетия психологически стал

«крушением века», мало того — «крушением вселенной».
Конечно, объективную научную периодизацию исто¬

рии человечества нельзя строить, исходя из понятия

«век». Но его, это понятие, повторяем, нельзя и обхо¬

дить. Оно позволяет совершить своего рода реинкарна¬

цию: взглянуть на вещи глазами современников «века»,

глубже проникнуть в их психологию. А это весьма суще¬

ственно для того, чтобы постичь интимные механизмы,

определяющие действия тех, кто в своих поступках руко¬

водствуется не объективным критерием (либо еще не

ставшим их достоянием, либо, попросту, не выработан¬

ным еще передовой общественной мыслью), а иллю¬

зиями, кои вовсе не так «свободны» и «произвольны»,

как кажется на первый взгляд.
Промышленный переворот был подлинным отцом

XIX века. Французская революция 1789—1794 годов —

его матерью. Его подлинное имя — промышленный капи¬

тализм. Но для многих, кто не проникал в суть событий,

это был просто «их век». «Девятнадцатый век» с про¬

писной буквы.
У «Девятнадцатого века», как и у каждого, был свой

господствующий, доминирующий психологический на¬

строй, своя психологическая доминанта. Сложилась она

не сразу. Когда 20 сентября 1790 года Гёте под впечатле¬

нием чуда при Вальми (раздетые, голодные, но одержи¬

мые революционным энтузиазмом и глубокой верой в

правоту своего дела французские санкюлоты победо¬

носно противостояли натиску первоклассных армий

сильнейших феодальных держав Европы) сказал: «Мы

присутствуем при рождении новой эпохи всемирной ис¬

тории», большинство его современников, во всяком слу¬

чае за пределами Франции, были еще весьма далеки от

подобного восприятия событий, происходивших в этой

стране. Однако столетие взятия Бастилии отмечалось

14 июля 1889 года в обстановке всеобщего признания

эпохального значения революции. XIX век — преемник

французской революции, наследник ее идеалов. Эта

мысль стала азбучной истиной. До 70-х годов XIX века

психологическая доминанта, о которой мы говорим, была,
153

в общем, окрашена в оптимистические тона. И для этого

были основания. Буржуазные порядки означали шаг впе¬

ред в сравнении с феодальными, новую стадию прогрес¬

сивных изменений. Были вызваны к жизни могуществен¬

ные производительные силы. Промышленный переворот,

пожавший плоды научных открытий и технических изо¬

бретений XVII—XVIII веков, незаметно перерос в техни¬

ческую и научную революцию конца столетия (отнесен¬

ную общественным мнением также к статье «приход» в

балансе «века»). «Век прогресса», «век цивилизации» —

такая оценка, в общем, преобладала.
На страницах книг, газет, журналов в конце столе¬

тия можно было встретить подсчеты достижениям чело¬

вечества за этот период. Железные дороги, паровые суда,

электрический телеграф, телефон, спички, газовое осве¬

щение, электрическое освещение, фотография, фонограф,

рентгеновские лучи, спектральный анализ, анестезирую¬

щие средства, закон сохранения энергии, прямое опреде¬

ление скорости света и опытное доказательство враще¬

ния земли, открытие метеоров и метеорическая теория,

открытие ледникового периода, установление эволюции

организмов, теория клетки и эмбриология, действие лей¬

коцитов — столько эпохальных открытий, изобретений,

научных теорий дал XIX век. Все же предшествующие

века дали меньше: употребление огня, компас, паровая

машина, телескоп, барометр и термометр, книгопечата¬

ние, арабские цифры, алфавит, основы электричества, за¬

коны тяготения, законы Кеплера, дифференциальное

исчисление, кровообращение, доказательства конечности

скорости света, развитие геометрии. Соотношение при¬

близительно 3:2. Не будем спорить о правомерности

или неправомерности приводимых примеров и такого чи¬

сто математического сравнения эпох, о подборе крите¬

риев. В данном случае важно не это. Важно и интересно

для нас другое: как современники воспринимали место

своего века в истории цивилизации. «Век чудес!» — та¬

ково было резюме этих подсчетов.
Если добавить к этому замену абсолютно-феодального

произвола буржуазной моралью, буржуазной законно¬

стью, если учесть, что XIX век стал свидетелем взлета

литературы и изобразительного искусства, то станет

понятным отношение многих современников к этой

эпохе.
154

И вдруг страшное разочарование — и во французской

революции, и в разуме, и в прогрессе... Ощущение «кру¬

шения века»...
*	* *
Да, всеми ими, воспитанными в традициях буржуаз¬

ного либерализма (из коего, в большинстве случаев, они

усвоили лишь некоторые «принципы», лозунги и общий

эмоциональный настрой, служивший им своего рода «со¬

вестью») с характерным для него сочетанием проповеди

свободного предпринимательства (т. е. личной наживы),

сентиментальности и абстрактных идеалов, всеми этими

блетсуорси, закономерный процесс перерастания «сво¬

бодного капитализма», капитализма «свободной конку¬

ренции» в капитализм монополистический — империа¬

лизм воспринимался как «крушение века», «крушение

вселенной». Да и могло ли быть иначе? Ведь, как гени¬

ально вскрыл это В. И. Ленин, с появлением монополий

и установлением их господствующей, определяющей роли

в экономике некоторые основные свойства капитализма

(хотя при этом его сущность как формации не менялась)

стали видоизменяться. Стихийный процесс концентрации

и централизации капитала и производства, достигнув

определенного уровня, стал шаг за шагом втягивать бур¬

жуа в какой-то неизвестный, чужой и враждебный им

мир. Все вроде бы оставалось таким, каким было (и ча¬

стная собственность, и право на частную инициативу,

право на «честно» заработанную прибыль), и все стано¬

вилось иным, непривычным. На смену старому, «уютно¬

му», капитализму, при котором каждый хозяин и хозяй¬

чик чувствовал себя «порядочным человеком» (ведь он

«никого не грабил» и «не убивал»), шел безумный, безум¬

ный, безумный мир, мир дыбом, мир вверх ногами, в ко¬

тором предприниматели не гнушались в конкурентной

борьбе прибегать к наемным шайкам гангстеров, к дина¬

миту, к убийству из-за угла, к массовому производству

фальсифицированных товаров...
Десятилетиями, из поколения в поколение родители,

учителя, наставники, священнослужители, газеты, книги,

университетские профессора внушали: частная собствен¬

ность— основа цивилизации, частная собственность —

высшее благо, она источает благополучие, благоденствие,

она отвечает законам вселенной, чувство собственности
155

заложено свыше в самой природе человека; частная соб¬

ственность потому священна и покушение на нее — выс¬

ший грех, Грех с большой буквы, а враги собственно¬

сти— враги общества, не люди, недочеловеки, ибо сам

факт обладания собственностью — свидетельство избран¬

ности. Тем, кто был так воспитан, многое в конце века

должно было показаться парадоксальным. Чем выше

степень концентрации собственности, тем больше крови

и грязи источает она. Чем выше положение столпов об¬

щества, этих «естественных» хранителей собственности

и порядка, тем чудовищней и безнаказанней их злодея¬

ния. Конечно, парадоксально это выглядело лишь с

точки зрения самих же буржуа, а не трудящихся, для

которых частная собственность всегда являлась источни¬

ком эксплуатации и страданий... Но в душе человека,

воспитанного в благоговении перед собственностью, не

могло не возникнуть острого конфликта. Если у него

хватало сил победить предрассудки, привитые ему клас¬

сом, из рядов которого он вышел, конфликт получал вер¬

ное, действенное разрешение: признание несостоятель¬

ности частной собственности как основы общественного

порядка, признание исторической закономерности иного

общественного строя, основывающегося на общественной

собственности. Но возвыситься до такого вывода могли

лишь немногие.
Однако конфликт этот мог получить и иное, мнимое,

иллюзорное разрешение. Мучительная проблема о прия¬

тии или неприятии собственности и основанного на ней

«мирового порядка», преломленная сквозь призму рели¬

гиозных эмоций, порой оборачивалась эпизодом «вечной

борьбы», «космических сил добра и зла», смертного

греха, демонизма...
Блетсуорси-неудачник не мог уверовать в свою из¬

бранность на основе «внешнего опыта», на основе ус¬

пехов в бизнесе. Но он чувствовал, что не выживет,

если не обретет такой же уверенности в себе, в своей

«избранности», какая сопутствует удачливым. И он при¬

зывал себе «на помощь» пресловутый «внутренний

опыт»... Бессонные ночи, мучительные бдения, полные

раздумий, страхов, кошмаров наяву, неуверенность в

завтрашнем дне, сожаление об утраченном благополу¬

чии и страх, страх, страх... Страх перед теми, кто на¬

верху, и перед клокочущим, бурлящим океаном трудя¬
156

щихся масс, страх перед дальними и страх перед ближ¬

ними, страх перед кризисом и страх перед войной...

Страх на фоне других отрицательных эмоций: разочаро¬

вания, чувства обреченности, отчаяния, презрения к себе,

зависти... Моральное истощение в совокупности с исто¬

щением физическим, вызванным нарушением ритма пи¬

тания и качества пищи (по сравнению с «благополуч¬

ными патриархальными» временами), убыстрение тем¬

пов жизни, антисанитарные условия больших городов, в

частности начало кислородного голодания,— все это для

лиц определенной категории, уже соответствующим об¬

разом идейно, психологически настроенных, являлось

не менее тщательной подготовкой к сознательному (ча¬

сто при содействии наркотиков) или случайному дости¬

жению «мистических состояний», чем та, которую

осуществляли тибетские монахи или последователи сю-

физма. К тому же техника погружения получила даль¬

нейшую и все более изощренную разработку во всякого

рода тайных мистических обществах и сектах. Деятель¬

ность этих сект то затухала, то разгоралась, но не пре¬

кращалась на протяжении всей истории капитализма.

И именно приемы и методы самопогружения являлись их

главной тайной, именно вокруг этих методов и приемов

в первую очередь создавали мистический ореол «сокро¬

вищницы вечных тайн бытия», «врат истины» и т. д. Ми¬

стические течения конкурировали между собой. В этих-то

сектах и обретали будто бы «чувство избранности»,

«право на грех»... Причем не обязательно было самопо-

гружаться. Достаточно было видеть, как это делают дру¬

гие, достаточно было присутствовать на сеансах ис¬

пользуемого в мистических целях гипноза и внушения,

чтобы поверить в свою избранность. Действительная же

тайна «мистических состояний» — внушение или само¬

внушение, будь то в гипнотическом сне или наяву — оста¬

валась для них сокрытой.
Тренировка воли, аскетический образ жизни, отказ

от употребления мясной пищи (вот почему мистики при¬

давали особое «оккультное» значение вегетарианству

и т. д.) пролагали путь экстазам и трансам. Вот оно,

«колдовство»! Как обычно это бывает у мистиков, пси¬

хофизиологические пути и методы достижения особых

состояний сознания и ощущения, испытываемые во

время самих этих состояний, получают мифологическое
157

толкование, под которым всегда скрыт социальный под¬

текст. Так, в достижении «мистических» состояний боль¬

шое значение имеет тренировка воли индивида, стремя¬

щегося к «погружению»: умение обуздать себя, ограни¬

чить в пользовании житейскими благами, подавить

мысль и т. д. Этот волевой акт индивида вырастает в

мифическую, космическую и божественную волю. Миф

очень скоро приобретает социальную направленность:

если с помощью воли можно «войти в потусторонние,

высшие сферы», т. е. свершить «нечеловеческое» и до¬

стичь экстаза, видений, почему же одной воли недоста¬

точно, чтобы изменить человеческие порядки? Здесь один

из источников волюнтаризма всех религиозных утопи¬

стов. То же можно сказать и о понятии «грех». Исполь¬

зовать для самопогружения средства, выходящие за

рамки предусмотренного церковным ритуалом,— пре¬

ступление и против догмы и против религиозной совести

верующего. Это равносильно нарушению табу, воспре¬

щающего рядовым верующим входить в святилище

храма, или лицезреть образ божий, или читать богохуль¬

ные писания, запрещенные церковью. Сие позволено

только посвященным — жрецам, священникам. Но уж

если нарушено это высшее табу в сфере «внутреннего

опыта», если совершено «покушение на экстаз, на позна¬

ние, преследуемое церковью», если совершен этот грех

против религиозной совести, почему не обратить этот

грех вовне, против неугодного общественного порядка?..
Замена относительного аморализма буржуазии того

периода, когда она была еще прогрессивным классом,

практически безграничным и абсолютным (в историче¬

ской перспективе) аморализмом гибнущего класса

истолковывалась как свидетельство крушения всякой че¬

ловеческой морали вообще, как апокалиптическое знаме¬

ние пришествия эпохи «сильных», стоящих «по ту сто¬

рону добра и зла»,— так рождалось то, что В. И. Ленин

назвал психологией мелкого буржуа, обезумевшего от

ужасов капитализма. Этот обезумевший мелкий буржуа

на свой лад становится «врагом капитализма». Но враг-

то он не настоящий, а мнимый. Ибо воюет он не против

реальных буржуазных порядков, а против мифического,

его собственным воображением созданного «капитализ¬

ма», оторванного от конкретной исторической действи¬

тельности, от реально существующих классов и партий,
158

«капитализма», олицетворенного системой символов,

мифов, легенд, догм. Эгоизм, маммонизм, холодный эго¬

истический расчет, рационализм...— вот что для него

капитализм, а не продажа рабочей силы, не эксплуата¬

ция человека человеком путем извлечения прибавочной

стоимости, не монополии и другие проявления реально

существующего капитализма.
Особый счет у него к догматическому христианству,

к официальной церкви, к моральным заповедям христи¬

анства... Его «антикапитализм» оборачивается прежде

всего как антидогматическое антихристианство. И при¬

чин этому две: во-первых, он приписывает свои личные

неудачи — разорение, крушение карьеры — тому, что он

«наивно доверился» попам с их проповедью моральных

заповедей христианства и всей совокупности христиан¬

ских догм, измышленных на погибель легковерным. Если

будешь следовать заповедям, ничего не добьешься: твое

добро отольется тебе злом.
Вторая причина — объективная. Обе ведущие хри¬

стианские церкви капиталистического Запада к этому

времени действительно достаточно прочно связали свои

судьбы с судьбами капитализма. Протестантская цер¬

ковь, как известно, уже по самому своему происхожде¬

нию была буржуазной. Что касается католической церк¬

ви, то она, напротив, долго сопротивлялась установле¬

нию капитализма, предавала анафеме идеи просветите¬

лей, даже самых умеренных, и враждебно встретила

французскую революцию. Но после заключения конкор¬

дата между папой Пием VII и Наполеоном началось бы¬

строе сближение католицизма с буржуазией, в частно¬

сти идейное. Ватикан, сначала стыдливо, сквозь зубы,

а затем и в полный голос, благословил прибыль, свобод¬

ное предпринимательство, частную инициативу как бо¬

гоугодное дело, и евангельская мораль вдруг предстала

капиталистической буржуазно-либеральной моралью, а

заповеди Христа — кодексом эксплуатации и грабежа.

(Это же можно сказать и об англиканской церкви.)

И хотя внутри самих этих церквей сразу же стали раз¬

даваться голоса, предупреждающие, что это к добру не

приведет (например, голоса христианских социалистов

20—40-х годов XIX века — Ламенне, Бюше, а еще рань¬

ше— английских методистов), к ним до поры до вре¬

мени не только не прислушивались, но, напротив,
159

старались их заглушить, объявляя подобные речи отступ¬

ничеством, а некоторых, особо строптивых, даже преда¬

вали отлучению. Так обе основные и второстепенные

христианские церкви Запада возложили свой, апеллиро¬

вавший к тысячелетиям, авторитет на алтарь буржуаз¬

ного либерализма. Вот почему крест в глазах многих

стал превращаться в символ золотого тельца, в олицет¬

ворение маммоны.
Когда в связи с поворотом к империализму язвы

буржуазного общества вдруг стали видны с небывалой

до того отчетливостью, для христианских церквей насту¬

пил трудный момент. Под угрозой оказалась сама вну¬

шающая сила христианства. Пришлось перестраиваться.

Христианский социализм не только был реабилитирован,

но и положен в основу новой официальной доктрины ка¬

толицизма (энциклика папы Льва XIII «Рерум нова-

рум», 1892). Тем не менее процесс неуклонного падения

влияния вероисповедных церквей на массы оказался не¬

обратимым. И усомнившихся, широко и гостеприимно

раскинув объятия, встречала мистика. Многие чувство¬

вали себя в этих объятиях достаточно уютно и успокаи¬

вались.
Находились и такие, которые пытались найти успо¬

коение в науке. Но здесь их ждали новые демоны. Все¬

ленная блетсуорси рушилась и с другого конца...
*	* *
Блетсуорси были воспитаны в слепом преклонении

перед наукой, культ которой стал складываться со вре¬

мен Ньютона. Но они понятия не имели о самой науке

как таковой. Их благоговение перед наукой вызывалось

тем, что они привыкли видеть в ней лишь подательницу

все возрастающего количества благ. Относились к ней

потребительски. За семью печатями были скрыты от них

внутренние процессы развития науки. И когда усомнив¬

шийся в христианстве блетсуорси начинал искать в науке

«успокоения, спасения души», он сталкивался с чем-

то совершенно для него непостижимым. У него возни¬

кало ощущение, что уж если где-либо и нет ничего проч¬

ного, надежного, на что можно положиться, чему можно

довериться, в чем найти «покой душе», так это именно

в науке. И не случайно. С одной стороны, он видел, что

достижения науки все шире используются для целей
КО

истребления и разрушения,— конец XIX века был озна¬

менован началом неслыханной гонки вооружений, при¬

чем самоновейшие орудия истребления базировались на

самых последних достижениях науки. Ему, пацифисту,

такой поворот казался делом рук самого дьявола.
С другой стороны, с самой наукой в это время про-

исходило нечто такое, что не укладывалось в понима¬

нии не только блетсуорси, но и огромного большинства

самих ученых.
В 70-х годах XIX века казалось: здание классической

ньютоновской физики и ньютоновской вселенной дост¬

роено до последнего этажа и подведено под крышу. Ос¬

талось лишь заниматься интерьерами. Между тем имен¬

но в 70-х годах стали все громче раздаваться голоса,

звучавшие диссонансом в этой безмятежной уверенно¬

сти. И вот фундаменту механистического мироощущения

был нанесен удар. Два физика-экспериментатора — Май-

кельсон и Морли в 1881 году опытным путем доказали,

что скорость света не зависит от скорости источника, его

излучающего. Существование эфира было поставлено

под сомнение. Фундамент ньютоновского мироощущения

был поколеблен. Зашаталось и все казавшееся столь

прочным и надежным здание ньютоновской вселенной.
Но порвать с глубоко укоренившимся мироощуще¬

нием, этой доминантой внутреннего мира, и бизнесме¬

нам и ученым того времени было предельно трудно. Это

означало восстать против самих себя. Вот, очевидно,

одна из причин того, почему даже одаренные ученые па¬

совали перед объяснением опыта Майкельсона — Морли.

Им в значительной степени мешало собственное «благо¬

честие», и это «благочестие» включало в себя не только

преклонение перед гением Ньютона, но и страх поку¬

ситься на табу: моральные устои общества, какими они

были приучены их понимать.
Нужна была смелость подлинного новатора, бес¬

страшного революционера, для того чтобы преодолеть

этот психологический барьер и не отступать перед вы¬

водами, вытекавшими из опыта Майкельсона—Морли:

эфира нет. Нужна была новая картина вселенной.
...17 октября 1919 Года в журнале «Натурвиссеншаф-

тен» появилась заметка в несколько строк: «Британская

экспедиция под руководством Эддингтона, посланная

29 мая для наблюдения солнечного затмения, наблюдала
11 Зак. № 1900
161

требуемое общей теорией относительности отклонение

света на краю солнечного диска. Полученное пока при¬

ближенное значение лежит между 0,9 и 1,8 дуговых се¬

кунд. Теория требует 1,7 секунды». (Окончательный ре¬

зультат наблюдений, объявленный 6 ноября 1919 года

на совместном заседании Королевского и Астрономиче¬

ского обществ в Лондоне,— 1,64 дуговой секунды.) Под

заметкой стояла подпись: Альберт Эйнштейн.
Теория относительности, созданная Эйнштейном, со¬

державшая основу принципиально нового подхода к яв¬

лениям природы, фундамент новой картины вселенной,

получила таким образом экспериментальное подтвержде¬

ние. «Прости меня, Ньютон» — в этих словах Эйнштейна

более глубокий смысл, чем тот, который в него часто

вкладывают. Эйнштейн покусился не только на автори¬

тет Ньютона как ученого, не только на механистические

представления о вселенной — он покусился на старое

мироощущение.
Почти полвека умирала вселенная Ньютона и рож¬

далась вселенная Эйнштейна. Это был один из величай¬

ших в истории человечества переворотов в естественно¬

научном мировоззрении и мироощущении. Модель все¬

ленной менялась.
Смутное ощущение происходящего переворота охва¬

тило самые широкие слои образованного общества, но

лишь немногие понимали, куда идут события, в каком

направлении развивается эта драма идей, где истинное

направление поиска. Даже крупные ученые, утратив

эфир, стали искать иную всеобщую субстанцию, скры¬

тую за внешностью вещей, не брезгуя при этом и спи¬

ритизмом. Но многим спиритизм не мог не показаться

слишком примитивным и вульгарным. Вот тут-то, как

deus ex machina, появилась теософия. Силки были уже

расставлены...
Теософия
Термин «теософия» (от греческих слов тео — боже¬

ство и софия — мудрость) должен быть понимаем как

мистическое богопознание, богомудрие. Истоки взгля¬

дов, впоследствии определявшихся как теософические,

восходят к глубокой древности. У греков теософия ото¬

ждествлялась с теологией, и какой-нибудь разницы они
162

здесь не видели. В дальнейшем стали проводить резкую

грань между теологическими и теософскими воззре¬

ниями. Теология стала пониматься как система знаний

о боге, основанная на строгих религиозных догматах, в

то время как теософические верования опираются на не¬

посредственные данные мистического восприятия. В то

время как богословие строит свою систему как якобы

единственно истинную, в отличие от всех прочих верова¬

ний, теософия стоит вне вероисповедных границ, поль¬

зуется мифологическим и моральным материалом самых

разнообразных богословских систем. Теософия опери¬

рует представлением о едином, часто анонимно понимае¬

мом боге всего мира и человечества.
Таким образом, теософами были мистические писа¬

тели нового времени, с некоторыми из которых мы уже

познакомились на страницах этой книги: Якоб Бёме, Па-

рацельс, Сен-Мартен, Сведенборг и др. Теософия не

только признает, но и считает своим краеугольным кам¬

нем тауматургию, т. е. совершение самых невероятных

чудес, с помощью которых перед избранными откры¬

ваются сверхъестественные возможности, находящиеся в

абсолютном противоречии с закономерностями природы

и общества. Поэтому теософы наравне со спиритами при¬

знают реальность загробного мира и возможность кон¬

такта с его обитателями, допускают перенесение физи¬

ческих тел в пространстве путем одного мыслительного

желания своих единомышленников, проникновение

сквозь стены в закрытые комнаты, чтение запечатанных

писем и другие совершенно очевидные абсурды. Фило¬

софско-религиозные системы стран Древнего и совре¬

менного Востока, в частности Индии, Цейлона и Тибета,

также в значительной мере построены на мистическом

миропонимании.
Блаватская начала проповедовать, будто в бытность

свою в Тибете, она как особая избранница великого ду¬

ховного начала удостоилась чести стать челой (ученицей)

существующего там таинственного братства махатм —

адептов сокровенных знаний. Махатмы будто бы всеве¬

дущи и всесильны. Они якобы могут все. Им, если верить

Блаватской, подчиняется пространство и время. Человек,

на которого они распространяют свое доверие и помощь,

утверждала она, превращается в подобие бога на земле,

для него нет недоступного и невозможного. Они выпол¬
163

няют любое его желание. В подтверждение истинности

своих слов Блаватская ссылается на так называемые

феномены, которые будто бы с ней постоянно происхо¬

дят. Стоило ей в кругу собравшихся почитателей под¬

нять вверх руку, как в комнате раздавался мелодичный

звон астральных колокольчиков.
«Это меня «хозяин» зовет, пойду к нему,— и она скры¬

валась в соседней комнате.— Вот письмо мне прислал.

Ну что ж, почитаем».
С этими словами чудесница клала себе на лоб запе¬

чатанный конверт и властно говорила кому-либо из

присутствующих: пишите, а я буду диктовать. После

этого письмо распечатывали и в нем почти слово в слово

повторялось только что продиктованное. Всеобщее вос¬

хищение и восторг. Письма от «хозяина» иногда падали

прямо на стол с потолка во время оживленной беседы

хозяйки с увлеченными гостями. В этом случае также

повторялось их предварительное прочтение уже знако¬

мым нам способом.
«Хозяин — это учитель учителей великий Мория. Есть

еще Кут-Хуми, он тоже мой учитель — великий махатма,

но Мория сильнее. Мория самый главный из всех. Хо¬

зяин. Он и любит меня больше других своих чел и ба¬

лует. Я через него всего достигну, любой премудрости,

любого богатства».
Что Мория «приобщил» Блаватскую к «мудрости»,

сомневаться не приходится. Уже на следующий год пос¬

ле создания теософического общества она выпустила в

свет объемистое сочинение в двух томах — «Разобла¬

ченная Изида» (смесь громкозвучных восточных имен,

терминов, сказаний, легенд и сочинений современных

мистиков и спиритов) К Последователям вероучитель-

ницы было растолковано, что эти два тома полностью

раскрывают все тайны, которые древнеегипетская Изида

ревностно охраняла многие тысячелетия. Теперь появи¬

лась Блаватская, и тайное стало явным. Правда, не вся

честь приписывалась ей.
«Некоторые наиболее мудрые места сам хозяин дик¬

товал,— доверительно сообщал Олкотт избранным почи¬

тателям.— К тому же он и нужные для нее уники (ред-
1 Идентичным по своей абсурдности является и другой теософи¬

ческий «труд» Блаватской — «Тайная доктрина».
164

чайшие книги) доставал астральным путем (сиречь, не

материальным, а только духам доступным мысленным

перенесением предмета из одного места в другое.—

Авт.) прямо из Ватиканской библиотеки». (И по исполь¬

зовании— обратно, добавим мы. Идеальный межбиблио¬

течный абонемент, каждый книголюб вздохнет и позави¬

дует!)
Но не таков человек Олкотт, чтобы на этом остано¬

виться. Не зря Блаватская назначила его первым пред¬

седателем своего общества.
«Из Ватиканской библиотеки — это что! Он ей книги

и папирусы из Александрийской библиотеки доставлял.

Из какой Александрийской? Странный вопрос. Конечно,

из той знаменитой Александрийской библиотеки, что

сгорела 1500 лет тому назад».
Откровенные шарлатанские приемы были налицо.

Дешевые фокусы нетрудно разгадать. Однако последо¬

ватели Блаватской не замечали этого.
В чем секрет притягательной силы теософии?
Блаватская была своего рода эмоциографом, весьма

чутко регистрировавшим настроения определенных кру¬

гов буржуазного общества своего времени, те самые на¬

строения, о которых было рассказано выше. Она поняла:

тут открывается широкое поле деятельности для чело¬

века, предприимчивого и лишенного каких-либо мораль¬

ных устоев. Ее истерическая натура, крайняя эмотив-

ность в сочетании с делячеством, жаждой власти, славы,

богатства помогли легко преодолеть колебания и сомне¬

ния в своей «избранности» и «предуготовленное™»,

дать свой ответ о «тайнах бытия».
Мы не будем заниматься исследованием взглядов

Блаватской. В отличие от взглядов Бёме они того не

заслуживают. Бёме был сыном своего времени, Блават¬

ская — выкидышем. Мы лишь в общих чертах познако¬

мим читателя с тем, какой «духовной пищей» она пот¬

чевала своих почитателей.
Трапеза состояла из трех блюд.
На закуску нечто весьма острое, способное разжечь

аппетит, дабы возникло желание поглотить и все осталь¬

ное.
«Смотрите! — взывала она, принимая личину проро¬

чицы,— весь этот «цивилизованный» мир гниет и поги¬

бает от безверия!»
165

Она не жалела красок для того, чтобы вызвать ощу¬

щение ужаса перед якобы неумолимо надвигающимся

и близким концом. Людям, выбитым из традиционной

колеи, и без того казалось, что мир рушится, а она раз¬

дувала это чувство до предела, придавая своим веща¬

ниям апокалиптический характер.
Усомнившихся блетсуорси охватывало чувство глубо¬

кого раскаяния.
«Как могли они впасть в соблазн неверия?» — с суе¬

верным ужасом думали они.
Теперь вкушающие были готовы ко второму блюду.
«Материализм и неверие — вот главное зло!» — про¬

должала нагнетать атмосферу кошмара «посланница

махатм», добивая несчастных.
Тут-то она седлала своего любимого конька. Война

не на жизнь, а на смерть с материализмом. Крестовый

поход против науки, против разума были ее излюблен¬

ной темой всю жизнь. И не бескорыстно! Ведь ненависть

к науке кормила ее.
«Факты — опасный и нелегко побеждаемый враг» —

таков был ее любимый афоризм, заимствованный у Аль¬

фреда Уоллеса, ученого, тяготевшего к спиритизму. Но

такие базарные нападки на материализм действовали не

на всех. Нужно было нечто более тонкое и изощренное,

рассчитанное на интеллектуалов.
Блаватская учуяла кризис, переживаемый наукой, и

выдавала его за безысходный тупик, кликушески возгла¬

шая о крушении материалистической науки. В самой

науке Блаватская никогда и ничего не смыслила. Она

ухватила своим нюхом настроения растерянности, со¬

мнения, связанные с назревающей перестройкой миро¬

ощущения. В ньютоновской физике она, конечно, была

совершеннейшим профаном, но модные туманные раз¬

глагольствования о существовании эфира были близки

ее сердцу, тем более что она уловила здесь благодатную

почву для спекуляции. Ньютон авторитетом гениального

ученого освещал нечто потустороннее — субстанцию суб¬

станций. Изрыгая проклятия против закона всемирного

тяготения, формул, приборов и прочих атрибутов науки,

она старалась спасти эфир. И как раз тогда, когда экс¬

периментально, научно было доказано, что эфир — миф,

Блаватская объявила его потусторонней реальностью.

«Лучезарный, светоносный» эфир стал средоточием тео¬
166

софской мифологии, представлявшей чудовищную смесь

заимствований из мистических учений всех времен и на¬

родов. Основным ингредиентом этого винегрета были

мифы, связанные с солнцепоклонничеством. В разного¬

лосом хоре разочарованных в науке чуткое ухо Блават¬

ской уловило мелодию, прозвучавшую для нее подобно

песне охотничьего рожка.
На ловца и зверь бежит! Вы жаждете динамического

начала вселенной? Пожалуйста. Падайте ниц перед «све¬

тоносным эфиром»! Так антинаука преподносилась в каче¬

стве самого достоверного и высшего научного знания.
«Наши задачи,— выкликала мадам,— чисто науч¬

ные: мы выводим из мрака и забвения восточные знания,

великие и древние, оставляющие за собой все, что знает

теперешняя европейская наука и чем она кичится. Наше

общество подорвет и уничтожит подлую, материалисти¬

ческую науку, покажет всю ее глупость и несостоятель¬

ность».
Пройдут десятилетия, и последователи Блаватской

посмеют утверждать, что она в противовес Альберту

Эйнштейну «обосновала» истинно-динамический подход

к вселенной, подлинно арийскую науку «высшего спири-

туального знания».
А на десерт преподносился «путь к спасению»: бес¬

прекословно повиноваться и следовать «посланнице ти¬

бетских махатм», удостоившейся познания «сокровенных

тайн вечной мудрости».
Тайна, чудо, избранность — вот три блюда, изготов¬

лявшиеся на теософской кухне Блаватской. Их концент¬

рат— программа теософического общества:
1)	образовать ядро всечеловеческого братства без

различия пола, национальности и религии (жалкая па¬

родия на социальную утопию);
2)	изучать все философские и религиозные учения,

особенно Древнего Востока, чтобы доказать, что во всех

них скрыта одна и та же истина (кстати, миф о том, что

Восток — кладезь всей человеческой премудрости, был в

то время одним из средств оправдания колониальной

экспансии) ;
3)	изучать необъяснимое в природе и развивать

сверхчувственные силы человека (извечная песнь ми¬

стиков, претендующих на возможность сверхразумного

непосредственного познания).
167

«Дура, каких я еще не встречала за свои полвека!» —

отозвалась Блаватская о герцогине де Помар, щедрый

взнос которой обеспечил ей пост почетного председателя

всех французских теософов. С не менее циничным пре¬

зрением относилась она и к другим овцам теософиче¬

ского стада. И поделом! Блаватскую не раз публично

изобличали в самом элементарном жульничестве, под¬

логах, фокусничестве (что и лежало в основе ее самых

эффектных феноменов), в самой беспардонной мистифи¬

кации, но стадо послушно следовало за ней и к году

смерти «бессмертной» (1891) насчитывало около 100 ты¬

сяч голов.
Три с лишним десятилетия длился теософский ша¬

баш. В него оказались по разным причинам втянутыми и

некоторые честные люди. В объятия теософии бросилась,

например, английская общественная деятельница Анни

Безант. Определенное влияние теософии испытал на себе

Ганди. Эти люди видели в теософии то, чего в ней не

было.

Полномочный представитель духа

святого при дворе последних Рома¬

новых

/*>трудом устояло царское самодержавие перед на-

^■^тиском революционной грозы 1904—1905 годов. До

самых основ испытало оно потрясение. Революция была

утоплена в крови, но революционный дух не был слом¬

лен. Напротив, самые передовые силы России, руково¬

димые партией большевиков, тотчас начали планомерно

и настойчиво готовить новую революцию, и народ, веря

в свои силы, знал, что, несмотря на победу царизма, все

равно гибель самодержавного строя в ближайшем бу¬

дущем неизбежна. Предчувствовали свою обреченность

и угнетатели. Именно поэтому они с еще большей зло¬

бой подавляли все прогрессивное, все мыслящее, все пе¬

редовое.
«То были времена,— писал А. Блок,— когда царская

власть в последний раз достигла, чего хотела: Витте и

Дурново скрутили революцию веревкой; Столыпин креп¬

ко обмотал эту веревку о свою нервную дворянскую

руку. Столыпинская рука слабела. Когда не стало этого

последнего дворянина, власть, по выражению одного

весьма сановного лица, перешла к «поденщикам»; тогда

веревка ослабла и без труда отвалилась сама.
Все это продолжалось немного лет; но немногие

годы легли на плечи, как долгая, бессонная, наполнен¬

ная призраками ночь» К
На поверхность всплыли мистика и мракобесие са¬

мого низкопробного и изуверского толка. Как поганки

после дождя, появлялись спиритические кружки, обще¬

ства оккультистов, астрологов, хиромантов и им подоб¬

ных. Всевозможные варианты «черных потусторонних

наук» находят себе многочисленных поклонников среди
1 А. Блок. Соч. в 2-х томах, т. 2, 1955, стр. 218—219.
171

привилегированных слоев общества и мещанства. Осо¬

бенным покровительством пользовался спиритизм в ве¬

ликосветском обществе, в приближенных ко двору кру¬

гах и в самой царской семье. Известными спиритами

были великий князь Николай Николаевич и его брат

Петр, а также их жены Анастасия и Милица (дочери чер¬

ногорского короля). Все они рьяно занимались вызывани¬

ем духов, теургией и оккультизмом. Мистические настрое¬

ния владели умами и венценосных правителей России.
Особенно в этом отношении отличалась царица. Она

была постоянно окружена целой свитой из звездочетов,

предсказателей, ясновидцев и магнетизеров. Так, не¬

сколько лет при дворце жил специально приглашенный

из Франции эстрадный гипнотизер, который внушал ца¬

рице, все время рожавшей дочерей, мысль о рождении

сына. Когда царица в четвертый раз разрешилась от бре¬

мени дочерью, она наконец решилась отказаться от ус¬

луг шарлатана. Особенно любила царица ездить по мо¬

настырям и скитам, беседовать со схимниками, стари¬

цами и богомолками. Широкую известность получило ее

паломничество к 116-летней старице Десятинского мо¬

настыря Марии Михайловне: хотела хозяйка земли Рус¬

ской узнать, какая судьба ее ожидает. Самой большой

мечтой царицы было встретить «старца-утешителя», вро¬

де Тихона Задонского или Серафима Саровского. В этом

желании у нее было очень много общего с царем.
Николай II также тяготел ко всему сверхъестествен¬

ному, загадочному, таинственному. Царская семья ока¬

зывала самое щедрое покровительство всякого рода про¬

ходимцам, вроде оккультиста Филиппа, мага Папюса,

юродствующего для вящей выгоды Мити Козельского,

юродивой Матрены-босоножки. Царский двор поощрял

разжигание мистицизма среди различных слоев населе¬

ния страны, этому способствовали специальные жур¬

налы «Спиритуалист», «Ребус», «Вестник оккультных

наук», «Сфинкс» и др. В них печатались статьи и рас¬

сказы о секретах индийских факиров, о таинствах пок¬

лонников культа Митры, откровения, почерпнутые спи¬

ритами из общения с духами умерших и загробными

силами. Обложки книг украшались объявлениями такого

рода: «Открыта подписка на первый в России ежемесяч¬

ный иллюстрированный журнал «Таинственное», посвя¬

щенный вопросам, исследованиям и наблюдениям в об¬
172

ласти сверхчувственных явлений, не поддающихся ана¬

лизу современной науки».
Книжный рынок захлестнул поток шарлатанских

книг и брошюр, в которых проповедовались давно уже

отвергнутые наукой представления о существовании вну¬

три человека неких сверхъестественных сил, вроде пре¬

словутого «магнетического флюида». С помощью этих

сил можно будто бы легко и просто достичь богатства,

успеха в обществе, умения предсказывать судьбу и т. п.

Авторы щедро рассыпали обещания научить своих чита¬

телей открывать и развивать в себе такие чудо-способно¬

сти. Многие из этих книг выходили роскошными изда¬

ниями, в тисненных золотом и серебром переплетах, с

многочисленными иллюстрациями. Делу одурачивания

людей был придан широкий размах.
Не отставала от светских властей и православная

церковь, всегда использовавшая в своих интересах та¬

инственные явления, которые еще не успела объяснить

наука. Она объявляла эти явления потусторонними,

сверхъестественными, перед которыми в бессилии оста¬

навливается человеческий разум, в которые можно толь¬

ко верить. То здесь, то там распространяется молва о яв¬

ленных иконах, чудотворных мощах. В церквах появ¬

ляются пророки и пророчицы, которым «сам бог» дает

силу видеть будущее, подать спасительный совет, нау¬

чить, как поступать в самом запутанном и трудном слу¬

чае. Особенно активизировались «целители». Гремят

имена иеромонаха Илиодора и первого из первых в ис¬

кусстве «чудесных исцелений» и бесоизгнания протоие¬

рея Иоанна Кронштадтского. Это он истошными воп¬

лями умел разжечь эпидемию истерического исступле¬

ния среди своих поклонников и поклонниц, до отказа

переполнявших Андреевский собор Кронштадта. Имен¬

но оттуда, с припадочных сборищ, в которые превраща¬

лись его коллективные исповеди (по определению од¬

ного психиатра — «сумасшедший дом на свободе»), на¬

чалась его слава великого утешителя и врачевателя си¬

лой слова божьего. Кликуши и фанатики, изуверы и

ханжи объединились в когорту «иоаннитов», чтобы и

после смерти своего учителя разносить о нем молву.
Но все-таки пальма первенства в достижении вершин

позорной славы и власти досталась не дипломирован¬

ному протоиерею, знатоку богословских тонкостей и
173

красноречивому проповеднику, канонизированному свя¬

тому православной церкви, а безграмотному мужику, де¬

ревенскому бродяжке и конокраду Григорию Распутину.

Именно ему отдали свое предпочтение верхушка само¬

державной иерархии и привилегированные классы, жаж¬

давшие найти успокоение от тягостных предчувствий и

раздумий в общении с потусторонним, сверхъестествен¬

ным, в мистике, именно его они превратили в идола, пе¬

ред которым благоговейно преклонили колени. Стрем¬

ления абсолютизировать этого идола имели сногсшиба¬

тельный успех. Сообщник временщика, впоследствии

ставший его лютым врагом, иеромонах Илиодор записал

об этом в книге «Святой черт»: «В России нет синода, в

России нет царя, в России нет правительства и думы, в

России есть великий Распутин, являющийся неофициаль¬

ным патриархом церкви и царем великой империи».
* * *
Из своих странствий и общений с ярыми привержен¬

цами православной религии и сектантства Распутин ус¬

воил прежде всего то, что помогало ему в стремлении

жить припеваючи за счет других людей,— догмат о все¬

лении Христа в особенно правоверных хлыстов. Это

удовлетворяло пылкую фантазию доминировать «яко

бог» над своими единомышленниками, и в первую оче¬

редь над женщинами, являться перед ними в роли кара¬

ющей силы, заставлять их в молитвенном поклонении

пресмыкаться у его святых ног. Усвоил и стал исполь¬

зовать в своих интересах без зазрения совести.
От села к селу, от города к городу дошел он до сто¬

лицы великой Российской империи, до самого Петер¬

бурга. И всегда в окружении своих единомышленниц,

богомолок и кликуш — «голубиц божьих».
О нем уже говорили. «Слышали? В Сибири правед¬

ник объявился, говорят, на три месяца дождь заговорил,

как Илья Пророк! Гришей его зовут. Видно, большой

святости человек!» Эти слова произнес однажды в разго¬

воре со своими слушателями инспектор Петербургской

духовной академии, впоследствии ставший благодаря

распутинской протекции ее ректором, Феофан.
Когда Распутин пришел в Александро-Невскую лав¬

ру, представиться «знаменитому» Иоанну Кронштадт¬

скому, сей «чудотворец» не заставил долго ждать быв¬
174

шего конокрада. Распутина сразу провели к протоиерею.

Они понравились друг другу. Ходил Распутин и в крон¬

штадтский Андреевский собор учиться у целителя Иоан¬

на доводить до неистового исступления толпу обезумев¬

ших фанатиков. С восхищением говорил: «Вот отец

Иоанн, хоть и ростом не велик, а какую уйму народа по¬

коряет с одного слова. Молодец, батя!»
Осенью 1904 года появился Гришка в столице, а уже

на следующий год был введен духовником царской четы

Феофаном, которому он также сразу очень понравился,

в дом спирита великого князя Николая Николаевича.

Там от него тоже в восторге. С ним знакомятся предста¬

вители знати и высшего света. Особенно пленяет он ве¬

ликосветских дам, и в первую очередь Лохтину и всесиль¬

ную фрейлину и подругу царицы Вырубову. В 1907 году

сам Николай Николаевич вводит его в царскую семью.

Там-то он и обосновался весьма прочно почти на целых

10 лет, до самой своей смерти. Обосновался не как слуга

и приживальщик, а как хозяин и наставник, отняв, по

меткому выражению одного современника, у царя и ко¬

рону и жену.
Характерно, каким образом Распутин обрел власть

над Вырубовой. Это была недалекая, малообразованная

и поверхностная, но очень самоуверенная, упрямая, исте¬

ричная женщина, чрезвычайно мистически настроенная.

Царица, сама склонная к мистицизму, оказывала ей вся¬

ческое покровительство. В свою очередь Вырубова силь¬

но влияла на царицу, была незаменимой советчицей в са¬

мых интимных и сложных делах. Дело дошло до того,

что пресловутый «маленький домик Вырубовой» — ее

дача в Царском Селе — стал, по образному определению

управляющего министерством внутренних дел Протопо¬

пова, «папертью власти». Туда обращались за всякого

рода покровительством и протекцией те, кто просил пе¬

редать свои просьбы «далее», т. е. царю. Часто бывало

так, что просьбы, направленные по обычным каналам и

отклоненные по тем или иным причинам, при новой по¬

даче их через Вырубову, так сказать с черного хода двор¬

ца, рассматривались положительно. Это обстоятельство

делало «маленький домик» прибежищем всякого рода

темных дельцов, махровых спекулянтов и авантюристов

всех мастей, которые целые дни увивались вокруг все¬

сильной хозяйки, пользовавшейся привилегией разбора
175

и сортировки жалоб и прошений перед подачей их «на

высочайшее имя».
У Вырубовой неудачно сложилась личная жизнь.

Экзальтированная фанатичка, она мечтала встретить

«старца-утешителя», врачевателя душевных ран. На всю

жизнь ей запомнилось, как в 1902 году, будучи больна

брюшным тифом, она попросила пригласить к ней отца

Иоанна Кронштадтского, молитва которого, как она счи¬

тала, должна помочь истинно верующему человеку.

И «святой целитель» пришел, молебен был пет, а Выру¬

бова потом в умилении говорила: «Я сразу после его

ласковых слов, после молитвы его чудотворной на по¬

правку пошла. Снял болезнь, как и не было ее. И что

главное, с того дня он мне веру настоящую открыл. Яви¬

лась мне через него милость божья и я поняла, что

прежняя моя вера эта была еще не та, не настоящая

вера, которая должна быть в человеке для счастия его,

а теперь есть у меня эта вера. Дал он мне ее».
Познакомилась Вырубова с Распутиным за несколь¬

ко дней до своей свадьбы в 1907 году. Она была очень

взволнована. Произошла встреча в гостиной спиритки

великой княжны Милицы Николаевны. Сидели они там

вдвоем, беседовали. Через некоторое время открылась

дверь из соседней комнаты и оттуда вышел «чудотво¬

рец». Но предоставим слово Вырубовой:
«Распутин поцеловался с Милицей Николаевной, и

затем последняя представила ему меня. Он был одет в

простой черной сибирке, и меня поразили его проница¬

тельные, глубоко сидевшие в глазных впадинах, глаза.

Мы втроем стали ходить по комнате, Распутин начал

расспрашивать меня о том, чем я занимаюсь, где я

живу и т. п., и я, озабоченная предстоявшим браком,

так как я очень мало знала своего жениха, спросила его

о том, следует ли мне выходить замуж. Распутин отве¬

тил, что он советует мне выйти замуж, но что брак будет

несчастлив. Весь разговор длился минут 10—15, и я

уехала».
Коротка была первая встреча Распутина и Вырубо¬

вой, и тем не менее она сразу стала знаменательнейшим

событием в жизни всесильной царской фаворитки. Они

самой судьбой как бы созданы были друг для друга —

оба преуспевали в искусстве влияния на умы и нервы

дегенеративно отягощенных венценосных правителей
176

России. Но Распутин, кроме того, совершенно подавил

и поработил саму фрейлину, и с тех пор она из завист¬

ливой конкурентки стала его преданнейшей и раболеп¬

ной помощницей.
Следующая мимолетная встреча произошла у них

через год. По собственному признанию, Вырубова очень

обрадовалась, что судьба опять свела ее со старцем, о

котором она все время думала, тем более что его пред¬

сказание о несчастливом браке полностью оправдалось.

Она стала тут же настойчиво просить его о более дли¬

тельной встрече, чтобы рассказать ему о своей несчаст¬

ной жизни. Распутин в знак особой милости дал ей свой

адрес, и после этого их встречи сделались регулярными.

Вырубова прочно вошла в круг его преданнейших пок¬

лонниц, стала его надежной помощницей во всех делах.
Нам хочется специально остановиться на одной под¬

робности, о которой любили распространяться Вырубова

и другие поклонницы Распутина. Речь идет о впечатле¬

нии, производимом Распутиным. В этом отношении ин¬

тересны наблюдения такого объективного свидетеля, ка¬

ким был В. Д. Бонч-Бруевич, впоследствии видный дея¬

тель большевистской партии. Занимаясь в то время изу¬

чением сектантства, он специально поехал в салон, где

бывал Распутин, чтобы понаблюдать за ним.
«Свободной, легкой походкой вошел он в гостиную,—

пишет Бонч-Бруевич.— Мое внимание прежде всего об¬

ратили его глаза: смотря сосредоточенно и прямо, глаза

все время играли каким-то фосфорическим светом. Он

все время точно нащупывал глазами слушателей, и ино¬

гда вдруг речь его замедлялась, он тянул слова, путался,

как бы думая о чем-то другом, и вперялся неотступно в

кого-либо, в упор, в глаза, смотря так несколько минут,

и все почти нечленораздельно тянул слова... Я заметил,

что именно это упорное смотрение производило особен¬

ное впечатление на присутствующих, особенно на жен¬

щин, которые ужасно смущались этого взгляда, беспо¬

коились и потом сами робко взглядывали на Распутина

и иногда точно тянулись к нему еще поговорить, еще

услышать, что он скажет... иногда... он начинал быстро

ходить по комнате, немного приседая и сгибаясь, быстро

потирая руки. Все это производило на окружающих впе¬

чатление. Начинали шептаться и говорили, что он что-то

угадал, что он сказал правду, что он многое видит, и
t2 Зак. К: 1900
177

начинало создаваться настроение нервно-повышенное,

которое можно наблюдать и в монастырях, вокруг стар¬

цев, прорицателей и пр.»
Подобная манера поведения Распутина при общении

с людьми, безусловно, исходила из его глубокой убеж¬

денности в своих сверхъестественных возможностях.

В этом отношении он может быть объектом психиатриче¬

ского анализа, который, опираясь на известные в настоя¬

щее время материалы, имеет основания для дифферен¬

циальной диагностики между паранойяльной психопа¬

тией и психопатией истерического круга со сверхцен-

ными идеями религиозного характера.
Одновременно поведение Распутина являлось и хоро¬

шим исполнением продуманной и отрепетированной

роли. Причем это поведение варьировалось в значитель¬

ных пределах в зависимости от места и общества, в ко¬

торые он попадал. То, что он сознательно работал над

своим искусством производить соответствующее впечат¬

ление на людей, подтверждает факт, сообщенный Чрез¬

вычайной следственной комиссии Временного прави¬

тельства Белецким, бывшим директором департамента

полиции. Им было установлено, что в конце 1913 года

Распутин брал тайно уроки гипноза у одного петербург¬

ского гипнотизера. Последний считал его очень способ¬

ным, так как старец обладал «сильной волей и умением

ее концентрировать». Собрав сведения об этом гипноти¬

зере, узнав, что он аферист, Белецкий припугнул его, и

тот быстро уехал из Петербурга. Прекратилась ли на

этом учеба Распутина или он нашел другого учителя, не

известно. Но мы знаем другое: как сам Распутин при¬

менял внушающие и гипнотизирующие приемы в отно¬

шении окружающих.
Таков, например, случай, когда пострадавшая во вре¬

мя железнодорожной катастрофы Вырубова долго оста¬

валась недвижной, сомкнув плотно веки и не реагируя на

вопросы окружающих. Распутин, используя ее слепую

веру в его «целительное» могущество, успокоил ее не¬

сколькими словами и прикосновением рук. Она открыла

глаза и стала ему отвечать.
Общее мнение знавших и специально наблюдавших

его людей сводилось к тому, что Распутину нельзя было

отказать в известном уме, находчивости и хитрости, в

большой житейской сметке. Он умел понимать психоло¬
178

гию людей, особенно мистически настроенных. И естест¬

венно, что эти его особенности в значительной степени

способствовали наряду с некоторыми психологическими

приемами созданию вокруг него ореола ясновидца, уте¬

шителя и целителя.
А вот как вошел Распутин, по рассказу Вырубовой, в

интимный круг царицы.
«В тот вечер мы в четыре руки играли с царицей

«Лунную сонату» Бетховена, всегда ее очень трогавшую.

В комнате был полумрак, и тут ввели приглашенного по

ее приказанию Григория. Он, волосами и бородой чер¬

ный, вошел и встал у нас за спиной, в углу. Царица

обернулась и как вскрикнет: она его от неожиданности

приняла за привидение, и с ней началась истерика, а он

подошел, обнял ее и стал гладить по лицу и голове и

так тихо говорит: «Не бойся, милая, Христос с тобой».

А сам все гладит и гладит, а она и успокоилась и го¬

лову ему на грудь положила».
Плоды подобной практики не замедлили сказаться.

Редко кто в истории пользовался таким авторитетом у

правителей государства, как Распутин у последних Ро¬

мановых. Он был для них учителем, наставником и хо¬

зяином. Царь и царица верили, что молитва Распутина

творит чудеса, что единственно она лечит болевшего ге¬

мофилией наследника. Они полагали, что жизнь Распу¬

тина каким-то сверхъестественным образом связана с

существованием их династии. Распутин сам настойчиво

внушал им эту мысль, говоря, что когда его не будет, то

и двора не будет, и династии не будет, и России не бу¬

дет. Николай II считал Распутина спасителем трона,

святым человеком, в которого вселился Христос, поже¬

лавший таким образом прийти в Россию в трудное для

нее время. Это мистическое безумие привело к тому, что

императорский двор превратился в подобие хлыстов¬

ской секты, где старец Распутин играл роль Христа.

Царь и царица становились перед ним на колени, моли¬

лись на него, целовали ему руки и ноги. До какой сте¬

пени маразма и духовного распада, до каких пределов

глумления над духовными ценностями должна была дой¬

ти правящая верхушка царской России, чтобы создать

культ Григория Распутина и очароваться им!
Распутин по собственному произволу снимал и назна¬

чал министров царского правительства и высших санов¬
179

ников православной церкви. История сохранила как до¬

кументальные свидетельства его безграмотные записки,

нацарапанные корявым почерком на обрывках бумаги, по

которым крупнейшие чиновники государства решали судь¬

бы людей и многие важные государственные вопросы.
Вот образчик такого послания на имя председателя

совета министров Горемыкина (с сохранением орфогра¬

фии подлинника): «Дорогой старче божей выслушой ево

он пусь твому совет и мудросте поклонитца роспутин».

А вот еще одно послание, направленное министру внут¬

ренних дел Хвостову: «Министеру хвостову милой доро¬

гой красивую посылаю дамочку бедная спаси ее нуж-

даетца поговори с нем григорьий».
Но тем не менее великосветские дамы, в совершенстве

владевшие несколькими европейскими языками, во вре¬

мя трапезы за столом у старца, скушавши поднесенное

им яичко, скорлупу с благоговейным трепетом прятали

в свои роскошные сумочки и уносили с собой, как свя¬

тыню. Царица слепо верила во все предметы, которыми

пользовался в обиходе Распутин. Она писала однажды

царю: «Не забудь перед заседанием министров несколь¬

ко раз расчесать волосы его гребнем».
Став persona grata в царской семье, Распутин все

больше и больше вмешивался в управление государст¬

вом. Теперь он уже снимал и назначал по своему произ¬

волу не министров и членов священного синода, а пред¬

седателей совета министров и высших иерархов право¬

славной церкви. Так, по желанию Распутина был снят

холодно принявший его председатель совета министров

Коковцев. Больше всего любил Распутин оказывать

протекцию наиболее нечистоплотным людям. Так, он

сделал митрополитом сибирским своего дружка Вар¬

наву, во многом на него похожего, проходимца, негра¬

мотного, нечистоплотного, развратного, замешанного в

самых грязных историях.
Одна из причин распутинского влияния на царскую

чету и ближайшее ее окружение состояла в том, что

двор последних Романовых, ставший ярким примером

гнилости и разложения эксплуататорских классов, пато¬

логически тяготел к мистике и ее проявлениям, пытаясь

укрыться в мираже от назревших революционных сдви¬

гов. Не будь этого — никогда бы неграмотный конокрад

не смог бы стать временщиком, сосредоточившим в своих
(80

руках неограниченную власть и влияние. В атмосфере же

безудержного страха перед социальными преобразования¬

ми правящей верхушке нужна была фигура, окутанная

мистическим ореолом. Этой фигурой стал Распутин. Но

не окажись он под рукой — это место занял бы другой

прожженный мошенник, «чревовещатель», «ясновидец».
Нет нужды подробно останавливаться на том, как в

тщетной попытке спасти тонущий царизм слепые его

приверженцы, полагая, что вся беда трона в Распутине,

организовали в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года его

убийство. Тело мертвого Распутина отвезли в автомо¬

биле к проруби на Невке и бросили под лед.
Тотчас же по его смерти царь и царица объявили

старца Григория Ефимовича Распутина мучеником, при¬

нявшим страдание во спасение России. Стал вопрос о его

канонизации — причислению к лику святых. Царская

чета страстно желала видеть в православной церкви

еще одного святого, притом самого любимого и почитае¬

мого — святого Г ригория-Великомученика. Стать бы

Гришке Распутину официально признанным православ¬

ным святым, не вмешайся Февральская революция.
Обстоятельства убийства Распутина показывают, до

какой степени злобы на него дошли монархисты и при¬

спешники самодержавия. Он вырос в их глазах в какую-

то гигантскую, демоническую личность. А между тем

это совершенно не так. Несмотря на то что в его руках

находилась большая власть, это была ничтожная, ко¬

мическая фигура. Дело не в том, что он мог повлиять

на царя при решении, какую министерскую пешку снять,

а какую поставить на ее место. Никакой разницы между

распутинскими протеже или протеже какого-нибудь дру¬

гого фаворита не было. Карты тасовались в одной и той

же засаленной колоде. Страна стояла у порога великого

обновления. Но распутины —и те, что из родовитых, по¬

томственных дворян, с великосветскими манерами и

аристократическим образованием, и те, что из бродяжек,

варнаков и конокрадов,— звериной злобой ненавидели

это приближающееся будущее и старались всеми силами

задержать его приход. Они знали — им там места нет,

поэтому они и прятались от народа за штыками кара¬

телей и веревками палачей, бросали в каменные мешки

петропавловских казематов лучших людей своей страны.

Вешали, расстреливали, заточали, ссылали на каторгу.
131

Но наутро после кровавой бойни, отрезвев от потоков

крови, они вновь чувствовали неотвратимость их гибели.

И тогда в животном страхе хотели они убежать сами ог

себя в мир чуда, в мир сверхъестественного, в мир ми¬

стики и разврата, в мир призраков. И тогда они соору¬

жали себе идолов и молились им, преклонив колени...

И в этом они были ничтожны и смешны...
Вот что писал в «Письмах из далека» об этом периоде

великий вождь пролетариата В. И. Ленин: «Первая ре¬

волюция и следующая за ней контрреволюционная эпо¬

ха (1907—1914) обнаружила всю суть царской монар¬

хии, довела ее до «последней черты», раскрыла всю ее

гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шай¬

ки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство

семьи Романовых — этих погромщиков, заливших Рос¬

сию кровью евреев, рабочих, революционеров, этих «пер¬

вых среди равных» помещиков, обладающих миллио¬

нами десятин земли и идущих на все зверства, на все пре¬

ступления, на разорение и удушение любого числа граж¬

дан ради сохранения этой своей и своего класса «свя¬

щенной собственности»» !.
Свободолюбивый русский народ, полный живитель¬

ных сил, встал во весь свой гигантский рост, напрягся и

порвал на себе вековые цепи рабства, нищеты и мрако¬

бесия, которыми опутывали его эксплуататоры, раздавил

их, этих пиявок, и пошел вперед, овеваемый свежим вет¬

ром революционной грозы, навстречу своему светлому н

великому будущему!
И когти... пропали, пропали, как те страшные и ког¬

тистые мертвецы, о которых с такой выразительностью

писал великий певец земли русской Николай Васильевич

Гоголь:
«Казалось, одни только кости поднялись высоко над

землею. Борода по самые пяты; пальцы с длинными ког¬

тями вонзились в землю. Страшно протянул он руки

вверх, как будто хотел достать месяца, и закричал так,

как будто кто-нибудь стал пилить его желтые кости...

Все вдруг пропало, как будто не бывало...»
Да, воистину пропало, как будто не бывало... про¬

пало, рассеялось, как кошмарные ночные призраки, в лу¬

чах восходящего солнца Октябрьской социалистической

революции — солнца великой свободы народа!
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 31, стр. 12.

Врата истины?

Осенью 1962 года в городе Кембридже (США, штат

Массачусетс) преподаватель социальной психологии в

Гарвардском университете доктор Тимоти Лири основал

«Лигу потусторонних откровений». Сокращенное назва¬

ние этой своеобразной организации — ЛСД (по-англий¬

ски League of Spiritual Discovery) звучит так же, как на¬

звание сильнодействующего наркотика ЛСД-25. Этот

наркотик «Лига потусторонних откровений» избрала

главным средством для путешествий туда, где (по сло¬

вам одного из ее вдохновителей — английского писателя

Олдоса Хаксли) обыденное «я» исчезает, а «новорож¬

денное», «истинное», «блаженное» «не-я» испытывает

слияние с вечностью, проникает в истинную суть вещей,

живых созданий и абстрактных идей, обретая возмож¬

ность видеть «все во всем». Из уст О. Хаксли такие за¬

явления звучат отнюдь не голословно. «Одним прекрас¬

ным утром,— говорит он сам о себе в книге «Врата вос¬

приятия»,— я проглотил четыре десятых грамма меска¬

лина \ растворенного в полстакане воды, и уселся, ожи¬

дая результатов». Далее в книге красочно и детально

описываются пережитые им ощущения, восприятия и

возникшие в связи с ними ассоциации и размышления.

Приведем несколько выдержек, в которых автор говорит

о фактической стороне своих самонаблюдений во время

характерного состояния, вызванного у него этим нарко¬

тиком.
«Полчаса спустя после принятия лекарства я увидел

медленный танец золотых лучей. Несколько позже по-
1 Мескалин — сильнодействующий наркотик, вызывающий гал

люцкнацни. Близок по своим свойствам к ЛСД-25, но слабее его.
185

явились великолепные красные поверхности, зыбящиеся

и распространяющиеся из обширного центра энергии,

который вибрировал непрерывно меняющейся, узорча¬

той жизнью...
Через полтора часа я сидел в моем кабинете, при¬

стально глядя на маленькую стеклянную вазу. В ней

было только три цветка... За завтраком этим утром я

был поражен сильным диссонансом их красок. Но теперь

суть была не в нем. Я не смотрел больше на необычное

сочетание цветков. Я видел то, что видел Адам в утро

сотворения — чудо...
«Приятно ли это?» — спросил кто-то. (Во время этой

части эксперимента, все разговоры записывались на дик¬

товальной машине, и я имел возможность освежить мою

память о том, что было сказано.)
«Ни приятно и не неприятно,— ответил я,—это про¬

сто наличествует»...
Я продолжал смотреть на цветы, и в их ярком сия¬

нии, мне казалось, открывал качественный эквивалент

дыхания, но дыхания без возврата к начальному пункту,

без повторных отливов, а лишь повторяющийся поток

от красоты ко все более возвышенной красоте, от глу¬

бокого к еще более глубокому значению. Что-то, подоб¬

ное словам «милосердие» и «перевоплощение», возникло

в моем уме, и действительно это было тем, что среди

других вещей стояло предо мной... Блаженство позна¬

ния-бытия... впервые не на словесном уровне, не в форме

слабого намека или на расстоянии, но точно и во всей

полноте я понял, о чем говорят эти удивительные созву¬

чия».
Участник этого эксперимента, изучавший состояние

Хаксли со стороны, видимо, был опытным специалистом

в данной области (имя его в книге не названо) —об этом

можно судить по вопросам, которые он задавал.
««Что же с пространственными отношениями?» —

спросил исследователь, когда я смотрел на книги.
Было трудно ответить. Действительно, перспектива

выглядела довольно странной, и стены комнаты больше

не казались стоящими под прямыми углами. Но это не

было действительно важным фактом... Пространство ос¬

тавалось, но оно потеряло свою доминирующую роль. Ум

был прежде всего озабочен не размерами и местополо¬

жениями, а бытием и значением.
186

И вместе с безразличием к пространству наступило

почти полное равнодушие ко времени.
«Кажется, его предостаточно»,— было все, что я мог

ответить, когда исследователь попросил меня сказать,

как я воспринимаю время.
Предостаточно, но сколько в точности, было совер¬

шенно неважным. Конечно, я мог посмотреть на свои

часы, но мои часы, я знал, были в другом мире. Испы¬

тываемое мной сейчас было и оставалось неопределен¬

ной продолженностью или, напротив, вечным настоящим,

созданным из непрестанно меняющегося апокалиптиче¬

ского».
Обрисовав еще раз, насколько красочными и пол¬

ными значения были его восприятия самых различных

окружавших его вещей, Хаксли заключает: «Именно так

следовало бы видеть, каковы на самом деле вещи».
Интересно и следующее самонаблюдение: «Исследо¬

ватель предложил пройти в сад. Я был согласен; и хотя

тело мое, казалось, почти полностью потеряло связь с

моим умом — или, чтобы быть более точным, мое осозна¬

вание преобразившегося внешнего мира более не сопро¬

вождалось осознанием моего физического организма,—

я нашел себя способным пойти, открыть створчатое окно

и выскочить почти без малейшего колебания».
Описывая дальнейшее развитие своих самоощуще¬

ний, Хаксли не скрывает и испытанные им в этом состоя¬

нии отрицательные эмоции: «Я внезапно нашел себя на

грани ужаса. Вдруг я почувствовал, что это заходит

слишком далеко. Слишком далеко, хотя и к более ин¬

тенсивной красоте, к более глубокой значимости... Это

был страх быть поверженным, раздробленным под дав¬

лением реальности, большей, чем, вероятно, мог снести

разум, привыкший подавляющую часть времени жить в

уютном мире символов».
Но все это не меняет мнения Хаксли о мескалине, как

о «химических вратах в стене» иного мира, проникнове¬

ние в который дает ни с чем не сравнимые радость и

блаженство. («Так смотреть, так стать божественным

не-я цветка, книги, стула, фланели. Этого было бы до¬

статочно».) Но он сознает, что за пределами его опыта

остается что-то очень существенное, и исследователь на¬

стоятельно и точно напоминает ему, что именно. Он

спрашивает: как же тогда насчет других людей? Как же
187

с человеческими отношениями? Хаксли признается, что

практически это несовместимые вещи. Блаженство, кото¬

рое испытывается в состоянии созерцания, не оставляет

места для человеческой активности. В частности, о са¬

мом себе Хаксли говорит, что он безразличен во время

опыта даже к находящимся с ним вместе в комнате близ¬

ким людям — исследователю, которого очень уважает, и

собственной жене, ибо оба они принадлежат к реаль¬

ному миру — миру, ненавистному ему своим самодоволь¬

ством, мелочной практичностью и переоценкой значимости

слов. Радость принятия мескалина может быть при¬

нята, как он выражается, лишь с этой «оговоркой». Од¬

нако существенность этой «оговорки» ему ясна. «В ин¬

тервалах между своими откровениями принявший мес¬

калин склонен ощущать, что, хотя все, с одной стороны,

выше, чем должно быть, с другой — что-то не так».

Хаксли предлагает следующее решение проблемы. «Пол¬

ное и окончательное решение может быть найдено толь¬

ко теми, кто подготовлен к приятию истинного образа

мировоззрения посредством истинного образа поведения

и истинного постоянного нестесненного бодрствования

(или активности). Выше квиетиста стоит активный со¬

зерцатель — святой, человек, который... готов спуститься

с седьмого неба, чтобы принести чашку воды своему сла¬

бому брату...»
Но и простой созерцатель, принявший мескалин, по

Хаксли, может принести пользу людям, так как, во-пер¬

вых, сумма зла уменьшилась бы, если бы человек на¬

учился только сидеть спокойно в комнате, и, во-вторых,

созерцатели, проникшие по ту сторону реальной дейст¬

вительности, «могли бы принести обратно просветляю¬

щий ответ из иного, трансцендентного мира души»...
В качестве образца, которому следовало бы подра¬

жать, он приводит Фому Аквинского, который, испытав

в последние месяцы своей жизни «вдохновенное созер¬

цание», отказался вернуться к работе над незакончен¬

ной книгой. «В сравнении с этим, все, что он прочел, с

чем соглашался и о чем писал —Аристотель и сентенции,

вопросы, пропозиции, величественные выводы,— было не

более, чем соломой и мякиной». Хаксли называет Фому

Аквинского «ангельским доктором» (употребляя слово

«ангел» в ироническом смысле), который, «отведав ис¬

тины», никогда больше не вернулся к «соломе символов».
188

Другие «ангелы низшего порядка» могут, совершив хи¬

мический «трипе» в потустороннее, вернуться назад.
Хаксли ссылается на монографию профессора Слот-

кина, в которой утверждается, что будто бы регулярное

пользование наркотическими веществами, подобными

мескалину и пейотлю, не столь вредно, как злоупотребле¬

ние табаком и алкоголем. Он с явным сожалением пи¬

шет, что последние продаются повсюду без ограничений,

а наркотики отпускаются лишь по предписанию врача.

«Я не столь безумен,— говорит Хаксли на последних

страницах книги,— чтобы приравнивать то, что происхо¬

дит под влиянием мескалина или любых других веществ,

изготовленных или тех, что будут созданы, с реализа¬

цией самой главной и конечной цели человеческой жизни,

с озарением, блаженным видением. Все, в чем я убеж¬

ден,— это, что опыты с мескалином есть то, что католи¬

ческие теологи называют «божественным милосердием»,

не обязательным для спасения, но потенциально благо¬

датным и, когда его можно получить, его надо прини¬

мать с благодарностью».
Озарение, раскрытие «внутреннего взора», видение

бога, беседа с душами умерших и ангелами, сошествие

духа святого, вдохновенное созерцание, откровение, наи¬

тие, экстаз, интуиция — таинственные и вожделенные

врата истины...
«Разве нельзя найти во мне самом места, где все,

что случается со мной, объяснялось бы немедленно, ме¬

сто, где все, что я вижу, знаю или чувствую, было бы

расшифровано сразу, касалось ли бы это движения

звезд, расположения лепестков цветка, сдвигов цивили¬

зации, к которой я принадлежу, или самых тайных дви¬

жений моего сердца? Разве эта огромная и безумная

жажда понять, которую я несу вопреки самому себе че¬

рез все перипетии моей жизни, не может быть однажды,

окончательно и одним ударом удовлетворена? Разве нет

в человеке, во мне самом пути, который ведет к знанию

всех законов мира? Разве не покоится во глубине моего

я ключ к тотальному познанию?» Это поистине crie de

cœur, крик души мистика, его упование, его цель, эмо¬

циональный центр его вселенной. Приведенные слова

принадлежат Андре Бретону, основоположнику совре¬

менного сюрреализма, написаны они в 1930 году.
Непосредственное, без использования органов чувств

и абстрактного логического мышления познание тайн при¬

роды и поныне влечет к себе мистически настроенных

людей. Сегодня горячие адепты А. Бретона французские

авторы Луи Повель и Жак Бержье видят в подобной воз¬

можности единственный выход из трудностей, испытывае¬

мых исследователями, работающими в области изучения

элементарных частиц и астрофизики. В книге «Утро ма¬

гов» Повель и Бержье пишут: «Современная наука пока¬

зывает нам, что экспериментальные методы, на крайнем

уровне их совершенства, создают для нее границы. Напри¬

мер, достаточно мощный микроскоп будет использовать

такой сильный источник света, что он будет перемещать

наблюдаемый электрон, делая наблюдение невозможным.

Мы не можем познать, что находится внутри ядра, бом¬

бардируя его: оно оказывается измененным. Но... воз¬

можно, мы будем располагать «псионическими микроско¬

пами», «псионическими телескопами», прямо показываю¬

щими нам, что находится внутри далекой звезды или

внутри атомного ядра» 1.
Действительно ли существует такой заманчивый

путь — способ непосредственно, сразу и до конца позна¬

вать исчерпывающую истину? Вряд ли бы кто из твор¬

чески настроенных людей отказался получить возмож¬

ность вот так — без трудной и копотной возни с прибо¬

рами и аппаратурой, без экспериментов, скучных опросов

и громоздкой статистики, без бессонных обдумываний,

гипотез, изматывающих споров и временных перемирий

на почве очередной теории, которая уже завтра может

оказаться опровергнутой нашим противником, а чаще

всего нами самими,— открывать неизвестное, понимать

существеннейшее, связывать воедино концы с концами

упорно разнобойствующих данных. Может быть, действи¬

тельно, уже сегодня, завтра или послезавтра — стоит

лишь психологам устремиться к этой цели и не пожалеть

ради нее усилий! — этот завидный путь будет открыт?

Заманчивая перспектива!.. Но для начала проанализи¬

руем олыт тех, кто этим путем уже прошел, кто удо¬

стоился таких непосредственных откровений, кто пере¬

жил состояние, имя которому «мистический опыт».
1	Несколько лет назад французские ученые выпустили сборник

статей «Сумерки магов», в котором взгляды современных мистиков

критикуются с рационалистических позиций («Le crépuscule des

magiciens». Ed, rationalistes, Paris, 1965).
190

Мы вторгаемся в эту святая святых мистики, в сферу

экстаза и откровения свыше. Мистики всегда жаждут

сейчас же, немедленно приобщиться к знанию всеобщей

и окончательной, высшей, или, как одним словом назы¬

вают ее современные искатели, тотальной истины. Мы же

ставим перед собой куда более скромную конкретную

задачу — проанализировать переживания человека в тот

момент, когда он находится в состоянии сознания, кото¬

рое мистики называют «мистическим». Мы делаем по¬

пытку взглянуть на них с позиций науки, одна из спе¬

циальных задач которой как раз и состоит в изучении

всей шкалы изменений человеческого сознания, начиная

от едва заметных его искажений до глубочайших нару¬

шений, наступающих в тяжелых психозах. Эта наука —

психиатрия. Явление, которое мы рассматриваем,— слож¬

ное, поэтому анализировать его можно лишь постепенно,

сопоставляя, сравнивая, размышляя. Мы остановимся и

на некоторых более глубоких причинах появления того,

что называют мистическим состоянием сознания. Для

этого мы прибегнем к помощи науки, изучающей про¬

цессы, которые лежат в основе всей психической работы

мозга, сознаваемой и неосознаваемой,— физиологии выс¬

шей нервной деятельности.
Мы уже видели немало картин переживаний чело¬

века в том состоянии, которое в мистике считается един¬

ственным способом добиться исчерпывающей истины,

способом проникнуть по ту сторону видимой и ощутимой

действительности, чтобы узнать главное и самое сущест¬

венное. Разные эпохи, разные люди, разные ключи к за¬

ветным вратам...
А картины переживаний? Они тоже различны? На

первый взгляд да. Однако приглядимся внимательнее.

Кое-что в этих картинах окажется похожим, объединяю¬

щим. Что же именно?
Первым бросается в глаза то, что человек, которому

удалось выйти, пользуясь выражением О. Хаксли, через

врата в стене, чувствует себя там, по ту сторону реаль¬

ности, совсем необычно. Странное и удивительное — везде

и во всем. И не только вокруг, но и в нем самом. Человек

не только видит и узнает неведомое и недоступное ему

прежде, что подчас принимает фантасмагорические фор¬

мы и цвета, с ним самим происходит нечто ошеломляюще

непонятное, ни с чем не сравнимое, порой радостное, по¬
191

рой страшное. Оказавшийся в этом состоянии человек не

может не пытаться разобраться в подхватившем его

океане невероятностей.
В описаниях этих состояний поражает нагроможде¬

ние самого разнокачественного материала. Рассказы о

фантастических образах видений, о доносившихся откуда-

то голосах, о каскадах стремительно развивающихся сцен

и событий перемежаются с необычными самонаблюде¬

ниями, острые мысли о природе и людях соседствуют с

хитросплетениями ложной мудрости. Иной раз просто не¬

возможно отделить здесь вымысел от достоверной пере¬

дачи пережитого; тем более что и вымысел не всегда

бывает преднамеренным — часто это просто естественная

попытка заполнить пробелы в памяти. Чтобы объяснить

это море чудес, приходится обращаться к описаниям этно¬

графов, свидетельствам историков, произведениям писа¬

телей и поэтов. И постепенно все яснее и четче просту¬

пает, что в калейдоскопе чувствований чукотского

шамана, мага племени зулусов, дельфийской пифии или

вертящегося дервиша; спиритического медиума, иллюми¬

ната или последователя системы йогов; Аполлония Тиан-

ского, Григория Паламы, Якоба Бёме или Эммануэля

Сведенборга; почитательниц дьякона Пари, «голубков»

Калиостро или членов современной «Лиги потусторонних

откровений» с удивительным постоянством присутствуют

общие им всем черты. Характерные черты проступают

наперекор всем различиям — места и времени, взглядов

и верований, уровня интеллекта и образованности, осо¬

бенностей личности и множества иных конкретных особен¬

ностей, присущих всем этим людям.
Как бы ни была причудлива река переживаний чело¬

века, охваченного «мистическим» экстазом, она всегда

состоит из трех видов проявлений этого состояния, из трех

потоков, то воспринимающихся раздельно, то трудно раз¬

личимых в едином русле.
На первый план обычно выступает наиболее впечат¬

ляющий поток — звуки «голосов», разных по силе, тональ¬

ности и тембру, и образы «видений», самых всевозмож¬

ных форм, красок и размеров. Эммануэль Сведенборг

видит одетого в пурпур мужа, слышит его повелительный

голос; перед «внутренним взором» Якоба Бёме встает

ясное в своей гармонии единство вещей; шаман, испол¬

няющий обряд камлания, беседует с шипящими и сви¬
192

стящими мохнатыми духами — келе; дельфийская пифия,

восседающая на священном треножнике, слышит благо¬

звучное и сладостное пение Аполлона.
Все эти звуки и образы для того, кто слышит их и

видит, отмечены печатью реальности. Для него нет ника¬

ких сомнений в том, что видимые им в этот момент фи¬

гуры, слышимые голоса и ощущаемые запахи по своей

изобилующей богатством деталей образности превосходят

реальность, окружающий его мир действительных явле¬

ний.
Реальность и в том, что он видит, слышит, ощущает

и осязает именно то, к чему страстно, но тщетно стре¬

мился прежде, о чем мечтал, о чем неотступно думал.

В наплыве образов и голосов он с трепетом восторга

(а порой ужаса) узнает тех, о ком ему уже с детства рас¬

сказывали дорогие ему люди, о ком он прочел в книгах.

Он созерцает в гармоничном воплощении ту связь явле¬

ний, которую он давно и мучительно искал, но которая

ускользала от него, не укладывалась в систему зависи¬

мостей, причин, следствий и переходов одного в другое.

Наконец она открылась ему!
Печать реальности наиболее ощутимо выступает в

содержании полученных «откровений». Ибо среди туман¬

ных намеков и запутанных общих рассуждений, кото¬

рыми обильно насыщены писания тех, кто получил даро¬

ванную «свыше» мудрость и пытался передать ее другим

людям, подчас можно найти зерна подлинных истин.
К обширному и красочному потоку переживаний обра¬

зов «иного» мира, примешивается второй поток пережива¬

ний, рождаемый ощущениями собственного тела. С телом,

руками, ногами того, кто испытывает в данный момент

«озарение», происходят сказочные превращения. Вне¬

запно появляется ощущение потери веса, возникает чув¬

ство легкости, невесомости. Тело кажется поднявшимся

ввысь, повиснувшим в полной неподвижности, плавно па¬

рящим, резко свергающимся в бездну. Руки и ноги совер¬

шают непроизвольные и неожиданные движения. Исче¬

зает ощущение принадлежности собственного тела

самому себе, кажется, им завладели и им управляют не¬

понятные силы. Потеря ощущения веса тела и ощущение

парения на высоте выглядят прямым уходом из-под вла¬

сти земных законов (оттого-то Хаксли и почувствовал

себя способным выйти на улицу через окно). Все много¬
13 Зак. №1900
193

численные рассказы о левитации — как о чудесном даре

преодолевать в данном состоянии силу тяжести — объек¬

тивно основаны на этом ярком субъективном ощущении.

Способностью левитации будто бы обладал древнегрече¬

ский мистик Аполлоний Тианский. Об этом рассказывает

его биограф Филострат. Возможность обрести власть над

весом собственного тела обещает своим последователям

индийская мистическая школа йогов. В состоянии выс¬

шего созерцания (самадхи) йог обретает восемь сверхъ¬

естественных способностей (сидхи), одна из которых

состоит в том, что «он может сделать свое тело таким же

легким, как перо, так что оно станет плавать в воздухе

и воде».
О подобных ощущениях приподнимания тела над зем¬

лей в момент общения с духами рассказывали этногра¬

фам колдуны, маги, прорицатели и шаманы в разных

частях света. Повествования о таких же чудесных явле¬

ниях содержатся в житиях святых православной и като¬

лической церквей.
Мы не станем здесь разоблачать слишком явную

несуразность и примитивность веры в возможность подоб¬

ных, по удачному выражению Эдуарда Тейлора, аэро¬

статических чудес. Для нас важно другое — обратить

внимание на частоту описаний подобных самоощущений,

на сходство деталей в этих описаниях, которые свидетель¬

ствуют о том, как характерна эта группа ощущений для

переживаний людей в «мистическом» состоянии созна¬

ния. Между прочим, эти ощущения — непременный эле¬

мент одного из психофизиологических состояний, которое

давно изучают физиологи и психотерапевты и которое

нашло себе применение в лечебной практике врачей (под¬

робнее об этом дальше).
Безусловно, новые ощущения, столь явно противоре¬

чащие тому, что имеет место в обычной жизни, противо¬

речащие самому близкому и естественному (ощущение

собственного тела, его веса, сознание того, что мы вольны

управлять своими движениями), не могут не оказывать

очень сильного воздействия на сознание переживающего

их человека. Где еще, как не по ту сторону земного мира,

может происходить подобное? Кто еще, кроме сверхмогу-

щественных, надприрсдных сил, может овладеть самым

интимнейшим, самым личным из наших ощущений?
Такой компонент «внутреннего опыта» заставляет
194

вспыхивать ярким огнем Йеру человека в то, что удиви¬

тельные видения и голоса имеют высшую, непреходящую

ценность («сверхценность»), что «это» так или иначе

дано ему (одни верят, что ощущаемое снизошло «свыше»,

другие убеждены, что поднялось «снизу» — из глубин бес¬

сознательного). Человек проникается мыслью о том, что

его собственная личность утрачена и отныне он — «из¬

бранник» потусторонних сил, управляющих им, диктую¬

щих ему свою «высшую» волю. Мысль эта пронизывает

его сознание, постепенно завладевает им полностью.
Наконец, третий поток переживаний человека в этом

необычном состоянии — глубокое нарушение ориенти¬

ровки в реальном, окружающем мире. Он тесно сливается

с двумя предыдущими и еще более укрепляет порожден¬

ное ими чувство сверхъестественности происходящего.

Прежде всего поражают фантастические восприятия вре¬

мени и пространства. Одним время кажется остановив¬

шимся, омертвевшим, другим — тянущимся, словно веч¬

ность, третьим — что оно, словно сорвавшийся с при¬

вязи конь, помчалось с бешеной скоростью. Не менее

поразительно ведет себя пространство: иным кажется, что

оно сжимается, уплотняется настолько, что давит на все

чувства и мысли; другим оно предстает расширившимся

до космических размеров. Стены помещений и предметы,

находящиеся там, наклоняются, искривляются, иногда

удаляясь, иногда приближаясь. Природа, люди, разно¬

образные неодушевленные предметы воспринимаются не

в том значении, которое им присуще в обычных усло¬

виях, а в соответствии с содержанием тех картин и мыс¬

лей, которые в этот момент волнуют, приковывают к себе

внимание и чувства экстатика. Часто человек видит раз¬

нообразные сияния, огни, то радостные, то полные мрач¬

ного блеска. Якоб Бёме воспринимал в подобном состоя¬

нии блестящие вкрапления в породу как сияние клада,

позднее весь мир, в котором открывает себя высшее суще¬

ство, представлялся ему сверканием драгоценных камней.

Для Хаксли, подобно драгоценностям, сияли переплеты

книг.
Глубокое нарушение ориентировки в реальном мире

выражается также и в том примечательном явлении, ко¬

торое в медицине и физиологии прозаично и кратко име¬

нуется аналгезией (исчезновением болевых ощущений),

а в жизни предстает в формах впечатляющих и подчас
195

драматических. Человек, находящийся в состоянии

экстаза, не чувствует боли. Уколы, ожоги, жестокие уда¬

ры, калечащие его тело, им не замечаются. Все эти воз¬

действия, столь мучительные для каждого человека в

нормальном состоянии, заставляющие кричать, корчиться

от боли или стискивать зубы и молчать, чтобы с достоин¬

ством перенести непереносимое,— не заставят пробежать

и облачка по лицу того, кому кажется, что он прикасается

в этот момент к высшим, страстно желанным истинам,

к сокрытым первопричинам всего земного.
Человек, погруженный в подобное состояние сознания,

не чувствует боли, мучений. Эта картина производит по¬

трясающее впечатление на сознание других людей, кото¬

рые оказались очевидцами такого невиданного события

или узнали о нем. Порождается целая гамма чувств, мыс¬

лей, вопросов. Для людей, склонных к мистическому

мировосприятию, достаточно одного такого факта, чтобы

решительно заставить повернуть их на путь мистики. Не-

подвластность «озаряемого» истиной болевым ощуще¬

ниям не может не казаться таким людям неопровержи¬

мым доказательством его «избранности», явным знаком

того, что сверхъестественные силы покровительствуют

тем, кто вступил в контакт с ними.
Из трех отмеченных нами потоков единой реки пере¬

живаний человека в этом необычном состоянии наиболее

бурлив и ярок поток воображаемых «видений», «голосов»

и «запахов», в котором экстатик с восторгом или ужасом

узнает образы, созвучные самому для него дорогому и

близкому или, наоборот, тому, чего он более всего стра¬

шится. В этих образах он видит объемное и красочное

воплощение конкретных черт существ или связей, кото¬

рых он давно и горячо искал или от которых стремился

бежать.
Весь этот доныне лишь смутно грезившийся мир жи¬

вет полнокровной, ослепительной жизнью. И в то же

самое время действительный, реальный мир — все то, что

окружает удостоившегося «откровения», время и место,

в котором разыгрывается это знаменательное и торжест¬

венное событие, и даже он сам, его собственное тело, со¬

знание своего «я» — все это в его восприятии искажено,

шатко, смутно, перевернуто с ног на голову, ирреально.
С позиций мистики здесь никакого парадокса нет.

Понимая это состояние как внезапное озарение, как выс¬
196

ший непостижимый дар внечувственного и внелогического

открытия существеннейших истин, она видит в сопровож¬

дающих это состояние необычных субъективных ощуще¬

ниях лишь дополнительное доказательство сверхъестест¬

венности этого дара, наглядное свидетельство того, что

удостоенный «откровений» действительно вступает в этот

миг в мир иной, где обычные наши, земные законы бес¬

сильны. Казалось бы, объяснение настолько стройное и

пленительное своей простотой, концы так хорошо связаны

с концами, что и возразить нечего... Но мы убеждены, что

«озарение», с которым тесно связывается понятие о вне¬

запности, о чем-то происходящем неожиданно, как-то

вдруг,— явление сложное, что в нем что-то скрыто. Взять

хотя бы это прилагательное «внезапное», нас оно реши¬

тельно смущает. И вот почему.
О чем бы живом ни шла речь, говоря о внезапности,

нужно всегда хорошенько уточнять, что именно имеется

в виду. Уже со времен Чарлза Дарвина и Эрнста Геккеля,

со всем, что касается живых организмов, прочно связано

понятие о развитии во времени, о естественной истории:

филогенезе — истории видов и онтогенезе — истории инди¬

видов. Выдающийся советский физиолог А. А. Ухтомский

поставил во всей остроте проблему учета микроинтерва¬

лов времени для понимания любых процессов, происходя¬

щих в организме. В 1926 году он писал: «Ни минималь¬

ной поляризации Введенского, ни аккомодации Nernst’a

невозможно понять до конца без унаследования тканью

следов во времени. И уж если роль следов во времени

заставляет учитывать себя в магнитах, в коллоидном

гистерезисе, в отрезке нерва, то надо думать, что в клетке,

да еще в нервной, да еще в кортикальной, передача сле¬

дов от момента к моменту должна играть первенствую¬

щую роль» К
Достижения современной науки, в частности общие

закономерности, установленные теорией информации, по¬

зволили выдвинуть новые характеристики жизни. Одна

из этих характеристик такова: жизнь — это высокоустой¬

чивое состояние вещества, использующее для выработки

сохраняющих реакций информацию, кодируемую состоя¬

нием элементов этого вещества. Иными словами, живое

для того, чтобы жить, должно постоянно — ежесекундно,
1 А. А. Ухтомский. Собр. соч., т. 1, 1950, стр. 218.
197

ежедневно и из поколения в поколение — извлекать уроки

из своей собственной истории.
Это касается всего живого, что уж говорить о его

самом сложном, высшем проявлении — о человеке, его

сознании и его мозге. Вот уж где эта способность сохра¬

нять, накоплять, перерабатывать информацию и исполь¬

зовать ее для ориентировки в окружающем мире и для

управления собственным организмом и поведением, для

раскрытия самых общих и чрезвычайно конкретных зако¬

нов природы, для планирования и создания новых форм

устройства человеческого общества, для вечных поисков

все более высоких человеческих идеалов достигает наи¬

большего развития. Нет, когда говорят о психической

жизни человека, слово «внезапный» никак нельзя пони¬

мать в его прямом смысле, как обозначающее полную

неожиданность, как нечто совершающееся быстро, с ходу,

за один прием, мгновенно, на нетронутом белом листе,

на голом и ровном месте. Для всего происходящего в

живом мозгу «внезапность» может быть только кажу¬

щейся, внешней, на самом деле она всегда лишь вырван¬

ное из последовательной цепи событий отдельное, замет¬

ное ее звено — качественный сдвиг, подготовленный всем

сложным ходом ранее происходивших процессов. Другое

дело, что далеко не всегда этот ход может быть просле¬

жен, и даже просто замечен.
Итак, не разбирая пока существа самого «озарения»,

посмотрим, действительно ли оно так внезапно, как утвер¬

ждает мистика.
Самые древние мистики — шаманы, колдуны, прори¬

цатели, знахари и маги первобытных племен,— стремясь

к общению с высшими существами, не жалели усилий в

поисках ключей, открывающих дверь в мир, где эти суще¬

ства обитают. Они находили эти ключи, передавая их из

поколения в поколение тем, кого они считали достойными

ими владеть. Свои ключи от потустороннего мира нахо¬

дили и сторонники более поздних мистических течений,

стараясь строго хранить их от непосвященных, от недо¬

стойных. Как мы видим, и сегодня мистики ищут и нахо¬

дят такие ключи. Один из них предлагает, например,

«Лига потусторонних откровений». Каждая из разновид¬

ностей мистики имеет свой собственный ключ к вратам

истины и каждая утверждает, что лишь ее ключ един¬

ственно надежен и лишь он открывает путь к наивыс-
198

тему познанию и могуществу. Стоит поближе познако¬

миться с этими ключами.
Один из самых древних «путей к духам» — шаманское

камлание. Как оно совершалось чукотскими шаманами,

подробно изучил и описал этнограф В. Г. Богораз-Тан.

Церемония была сложной и впечатляющей. Шаман при¬

зывал «духов-помощников», в их сопровождении совер¬

шал путешествие в Верхнюю страну и узнавал там все,

о чем его самого вопрошали соплеменники: когда отправ¬

ляться на рыбную ловлю, как избавить больного от неду¬

га, стоит ли везти на ярмарку шкурки оленят и кожаные

ремни. Долго и ревностно готовился шаман к этой торже¬

ственной религиозной церемонии, три дня он постился и

приводил в порядок магический бубен — смазывал его,

сушил, проверял силу и звонкость звучания. Перед самым

камланием шаман выкуривал трубку крепчайшего табака

или выпивал стакан «сердитой воды» (водки). Наконец

он садился у очага, слабо тлеющего в центре яранги,

и начинал стучать в бубен: сначала тихо и редко, а затем

все быстрее, громче, с нарастающей тревогой в ритме.
То ласковым шепотом, то жалобными пронзительными

завываниями зовет шаман своих высших покровителей —

духов келе. Полукругом сидят перед ним в яранге жи¬

тели поселка, кровно заинтересованные в сегодняшнем

камлании. Они подбадривают шамана традиционными

возгласами: «Гыч! Гыч! Верно! Правда!». По временам

мелодия начинает звучать устрашающе — шаман грозит

враждебным духам, пугая их превосходящим могущест¬

вом своих добрых «духов-помощников». Проходит час,

другой. Шаман и присутствующие оглушены, одурманены,

мало кто из них отличает сон от яви, происходящее в

яранге от наплывающих грез. И вот духи являются. То

тут, то там слышатся их голоса, видятся диковинные

лица, мохнатые фигуры, острые когти. Шаман молит,

спорит, вопрошает, жалуется, а келе, свистя, шипя и

рокоча, отвечают. С лица шамана льет пот, глаза устрем¬

лены куда-то в угол яранги. Он видит теперь то, чего не

видят другие, узнает неведомое им. Хватая голыми ру¬

ками раскаленные угли, он как ни в чем не бывало про¬

должает мастерски ругать строптивого «духа, принося¬

щего заразу». Не поморщившись, он режет свою грудь

ножом, и выступившая кровь тут же исчезает. Наконец

в страшном изнеможении он валится наземь и засыпает.
199

Никто не смеет его тревожить. Сейчас душа «избранника

духов» там, где обитают его покровители... Проснувшись,

он сообщает, что сказали ему келе, которые встретились

ему по дороге наверх и в самой стране Нутенут. Цель

камлания достигнута: шаман узнал средство, которое

должно исцелить больного, или получил единственно вер¬

ный ответ, как поступить в задуманном деле.
А вот один из ключей, которым пользовались в антич¬

ные времена. Древняя Греция. Храм Аполлона в Дель¬

фах. Над расщелиной в скале треножник, на котором

сидит пифия — предсказательница судьбы. Из расще¬

лины поднимаются испарения. Вдыхая их, пифия мало-

помалу приходит в странное состояние. Глаза ее блуж¬

дают, волосы разметались по плечам, лицо выражает то

благоговейный восторг, то панический ужас. Вот взор ее

остановился, она смотрит в сторону и вверх, изо рта

вырываются беспорядочные звуки, в потоке которых

можно уловить отдельные внятные слова. Затаив дыха¬

ние, слушает и смотрит толпа, которая теснится у тре¬

ножника. Многие пришли издалека, чтобы услышать

здесь волеизъявление самого Аполлона. Самосский рыбак

не решится выйти на новой лодке в море, а торговец

оливками из Лаконик не станет рисковать, отправляя

бочки со своим товаром, пока не узнают, что задумали

боги — властители судеб людей и государств. Но увы!

Трудно, почти невозможно простому смертному уловить

связь в том, что вырывается из уст пифии. Хорошо, что в

храме всегда находятся жрецы бога. Они мастера толко¬

вать услышанное. Из уст в уста передается предсказа¬

ние, которое было дано здесь лидийскому царю Крезу,

пожелавшему узнать исход своей войны с персами:

«Если перейдешь ты реку Галис, погубишь великое цар¬

ство!» Мудрые жрецы не уточнили, о каком царстве

речь. И потому, когда Лидия пала, все удивлялись

точности предсказания, сделанного в дельфийском

храме.
Жрецы не только толкуют речи пифии, но и готовят

се к великой миссии общения с божеством. Они повест¬

вуют ей о златокудром боге Аполлоне, который сразил

в Дельфах золотой, летящей без промаха стрелой гроз¬

ного и отвратительного Пифона. В честь этой победы и

был основан здесь храм. Дрожь ужаса пробегает по телу

пифии, когда рассказывают ей, как опасно не знать воли
200

богов. Аполлон повелел содрать кожу с живого фригийца

Марсия, который дерзнул состязаться с самим покрови¬

телем музыки, играя на флейте, найденной в поле. Не¬

счастный не знал, что флейта была брошена здесь боги¬

ней Афиной и проклята ею. Будущая прорицательница

пытается представить себе образ прекрасноликого Апол¬

лона, который подчас бывает столь жестоким. К нему

возносит она обязательные каждодневные заклинания.

Чем горячее и чаще призывы к богу, тем сильнее воспла¬

меняется ее воображение. Постепенно из ее сознания

вытесняются все чувства и желания, кроме стремления

приблизиться к властителю судеб, услышать его голос.

Чтобы удостоиться этого, она должна пройти специаль¬

ные обряды очищения: мало есть, еще меньше спать,

постоянно призывать к себе милость олимпийцев. Лишь

после длительной подготовки может взойти она на свя¬

щенный треножник.
Ревностны в исполнении обрядов, в отыскании ключей

к прямому общению с небесными силами приверженцы

мистического направления в мусульманской религии су¬

фии или дервиши (что в переводе на русский означает:

«открывающие дверь, переступающие порог»). «Вертя¬

щиеся» дервиши, принадлежащие к дервишскому ордену

Мевлевия, много часов подряд вертятся в замкнутом

кругу, повторяя про себя или распевая вслух молитвы-

дикры. Настает момент, когда дервиш перестает ощущать

собственное тело, не осознает времени и пространства,

становится невосприимчив к боли и жаре. Он начинает

испытывать новые, неведомые чувства, слышать в себе

чей-то голос, в котором «узнает» голос посетившего его

божества.
Самый сложный и труднодостижимый ключ к вратам

истины предлагает индийская школа йоги, но разрабо¬

тан он до мельчайших деталей, а овладевшему им обе¬

щается невиданное могущество. Истинный последователь

системы йоги посвящает всю свою жизнь, чтобы достичь

высшей ее ступени — священного сосредоточения, когда

душа сливается со вседушой и может черпать сокровен¬

ные истины бытия из их первоисточника.
Многократно воспевается йога в собрании древней¬

ших индийских литературных текстов — Ведах. Йога —

это «обуздание всех чувств», это «бездействие рассудка»,

это «начало и конец».
201

Когда смертный отрешается от
Всех желаний, пребывающих в его сердце,
Он становится бессмертным

И достигает Брахмана («Катха-упанишада»)
И еще: «Исчезают болезнь, старость, смерть для того,

кто обрел тело, состоящее из огня йоги» («Шветашвата-

ра-упанишада») 2. Система йоги, как путь к высшему

спиритуальному самосовершенствованию, и сейчас нахо¬

дит сторонников в Индии. Хорошо зная тревоги и огорче¬

ния сограждан, современный пропагандист йоги Свами

Сивананда пишет следующее: «Путь ведет в царство

вечного блаженства, высшего покоя вечной жизни и веч¬

ного света — в царство, куда не входят заботы, горести,

беспокойства и страхи, мучающие человека здесь на этой

земле. Все различия в кастовой принадлежности, верова¬

ниях и цвете кожи исчезают в объятиях божественной

любви, и все желания и стремления души находят в ней

полное удовлетворение»3. Предлагаемая для достижения

этого система самовоспитания охватывает буквально все

стороны человеческой жизни.
Система йоги состоит из ряда все более трудных и

сложных ступеней, из них нельзя пропустить ни одной,

лишь усовершенствовавшись в качествах и навыках, ко¬

торых требует предыдущая, можно перейти на следую¬

щую. Вступивший на путь йоги должен отказаться от

употребления алкоголя и табака, стать терпеливым и

невозмутимым, не поддаваться ни гневу, ни жалости, ни

горю, ни радости. Необходимо стать очень умеренным

в пище и питье, физически и морально чистым, ревностно

изучать священные тексты и постоянно растить в себе

любовь к высшему существу, благоговение перед ним.

Начинается этот путь с хатха-йоги — контроля над телом,

затем он ведет к раджа-йоге — контролю над д^шой.
К хатха-йоге относится прежде всего своеобразная

гимнастика: упражнения, когда принимаются часто весь¬

ма затейливые и неожиданные позы (асаны). Йог настой¬

чиво обучается умению подолгу находиться неподвижным

в этих позах, буквально застывать в определенном поло¬

жении на часы, повторяя про себя слова-заклинания.
1	«Древнеиндийская философия». М., 1963, стр. 236—237.
2	Там же, стр. 251.
3	Sivananda Swami, Joga practice. Bombay, 1965, p. 4.
202

Сторонники системы уверяют, что асаны не только способ¬

ствуют погружению йога в состояние отрешенности, но

полезны и для здоровья, так как стимулируют деятель¬

ность жизненно важных органов. Поэтому в пособиях

по обучению этой системе рядом с инструкцией, как вы¬

полнять упражнения, имеются разъяснения, на какие

именно органы асана влияет и какие болезни можно с ее

помощью исцелить. К примеру, «королева всех поз» —

поза стояния на голове, когда исполнитель держит вытя¬

нутыми вертикально вверх прямые ноги и туловище, опи¬

раясь на руки, голову и плечи, рекомендуется как «укреп¬

ляющая и оживляющая мозг», развивающая память.

Главная задача в освоении асан—умение выполнять их

настолько легко, чтобы, оставаясь в этих позах неподвиж¬

ным сколь угодно долго, не отвлекаться от основного:

сосредоточенных размышлений о божестве.
Не менее важно для йога искусство пранайамы —

контроля над дыханием. Нужно научиться дышать глу¬

боко, ровно и медленно, все дольше задерживая дыхание

между очередными выдохами. Умение удерживаться от

дыхательных движений приравнивается к искусству со¬

хранять жизненную силу (таков перевод слова «пранай-

ама»). В системе йоги дыхание отождествляется с поня¬

тием души, так называемой праны — надматериальной

сущности, одухотворяющей, оживляющей людей, живот¬

ных и даже растения. Пока в теле человека сохраняется

прана, оно живет, уходит прана — оно умирает. Источ¬

ники праны — вода и пища, поэтому так строги предписа¬

ния системы во всем, что касается питания.
Следующая ступень самосовершенствования: полный

контроль над органами чувств, полный отказ от всех

соблазнов мира, от желаний и помыслов, уводящих от

единой цели — слияния с божеством. Каждое свободное

мгновение должно быть отдано сугубо психическим

упражнениям, обучению сосредоточивать внимание на

деятельности своего организма. Считается, что таким

образом йог научается созерцать внутренним взором

подробную картину работы любых органов своего тела.
Предпоследняя ступень: созерцание своего «я», своей

души. И наконец, высшая ступень самосовершенствова¬

ния: состояние «сверхсознания», самадхи. Это состояние

и считается вратами к исполнению всех желаний — в нем

можно испытать слияние атмана с брахманом, ощутив
203

свободу от суеты земного существования, полную непод-

властность любым земным законам. Йог властвует над

материальным миром, по своему произволу он может

стать таким легким, что тело его будет парить в воздухе

и держаться на воде; он может стать равным по весу

горам; может выйти из своей старой кожи и принять

облик юноши; он умеет оживлять умерших; понимать

язык, которого не изучал; безошибочно предсказывать

будущее; исцелять неизлечимые болезни; овладеет спо¬

собностью ясновидения и яснослышания и т. п.
Во многом похож на ключ к богообщению созданный

индийскими подвижниками тот путь к познанию «боже¬

ственного света», по которому шли подвижники правосла¬

вия исихасты, последователи учения об «исихии», создан¬

ного 600 лет назад фессалоникийским архиепископом

Григорием Паламой. В состоянии исихии душа моляще¬

гося сливается с богом так, что подвижник удостаивается

видеть «божественный свет», который «некогда видели

апостолы на горе Фаворе». Но достичь его может далеко

не всякий верующий. Для этого надо стать отшельником,

вести жизнь строгую, аскетическую, постоянно безмолвно

повторять в уме своем «молитву Иисусову» («Иисусе

Христе, сыне божий, помилуй нас»). Чтобы достигнуть

цели, «исихасту советуется сидение, сдержанное вдыха¬

ние и выдыхание, устремление в одну точку очей».
В 50-е годы прошлого века в Америке, затем в Европе,

а к 80-м годам и в России широко распространился спири¬

тизм — мистическое учение об общении с духами. Возни¬

кали спиритические кружки и общества, печатались спи¬

ритические журналы и труды, созывались спиритические

конгрессы. Это увлечение сохранилось и до наших дней.
«Вечером 1952 года, а именно 29 ноября, в Пуэбло,

в Колорадо, произошла странная вещь. Во время спири¬

тического сеанса некто, по имени Моррей Берстайн, спра¬

шивал мистрис Руфь Симмонс, молодую женщину три¬

дцати трех лет, жену видного человека в городе и мать

троих детей. Погруженная в состояние гипноза Руфь

Симмонс говорила о своем детстве. Затем Моррей Бер¬

стайн повелел ей углубиться во времени: «Вы должны

вспомнить о других странах, других местностях... Отве¬

чайте на мои вопросы». Руфь принялась описывать с не¬

обыкновенной тщательностью город Корк в Ирландии,

каким он был около 1806 года. «В эту эпоху,— сказала
204

она,— я звалась Брайди Мэрфи». Она объявила, что ро¬

дилась в 1798 году, назвала людей, которые ее окружали,

сообщила, что умерла в 1864 году».
Вскоре М. Берстайн опубликовал в США книгу под

названием «К изучению Брайди Мэрфи», которая за не¬

сколько недель стала бестселлером. Американцы немед¬

ленно увлеклись реинкарнацией (перевоплощением),

издатели песен выпустили «Балладу о Брайди Мэрфи»,

один из баров предлагал посетителям фирменный кок¬

тейль «реинкарнация», король зубного порошка устроил

бал под девизом «Приходите такими, какими вы были...».

Дошло до драматических эпизодов — появились люди,

пожелавшие покончить жизнь самоубийством, чтобы по¬

скорее испытать реинкарнацию. О таком случае сообщала

в 1956 году газета «Пари пресс». Повсюду стали появ¬

ляться бюро, взявшие на себя заботу об уточнении про¬

шлых реинкарнаций тех, кто к ним обращается за подоб¬

ной помощью.
Вот что представляло собой собрание «Группы

Брайди Мэрфи» в Париже, которое происходило на тре¬

тьем этаже тихого дома на улице Шардон-Лагаш. Собра¬

ние началось длинной речью мэтра о пользе знания своих

предшествующих существований. «Откровения, которые

делают нам создания, одаренные способностью в течение

нескольких секунд присутствовать при чудесном зрелище

наших метаморфоз в течение веков,— сказал он,— явля¬

ются важнейшими для нашего счастья и нашего совер¬

шенствования...» Затем одна из присутствовавших деву¬

шек, игравшая роль медиума, была усыплена и в этом

состоянии отвечала на вопросы мэтра о прошлых реин¬

карнациях участников собрания. Одному из них было

сообщено следующее: «Вы были... губкой за три тысячи

лет до рождества Христова... вьюнком во время средне¬

вековых войн... щукой при короле Августе... затем дикой

уткой во времена крестоносцев... танцовщицей в Пекине

в 1510 году, алхимиком в 1600, королем негров в 1680,

господином де Буффлером с 1738 по 1815... и перед ва¬

шей предпоследней инкарнацией вы были маркитанткой

в армии Наполеона III». На этом мэтр прервал «откро¬

вения» медиума, резонно заметив, что для первого раза

новый клиент знает о своем прошлом предостаточно.
Мы заимствуем это описание из книги «Тайные ночи

Парижа». Автор ее историк Ги Бретон пишет о мисти¬
205

ческих сектах остроумно, в тоне мягкого снисходитель¬

ного юмора. Он далек от того, чтобы осуждать путь поис¬

ков истины, избранный спиритуалистами. Его возмущает

другое — нынешний взрыв увлечения мистикой отталки¬

вает своей вульгарностью. Сама по себе идея мистиче¬

ского познания дорога и близка Ги Бретону, но то, что

он видел, кажется ему профанацией этой высокой идеи.

Сегодня ключи от дверей иного мира начинают предла¬

гать всем и каждому, секреты раскрывают всем. Истин¬

ные адепты мистики считают, что такие ключи должны

вручаться лишь избранным. «Я лучше понял бесконеч¬

ную мудрость подлинных групп спиритуального труда,—

писал Ги Бретон,— которые, зная, что истина трудно до¬

стижима и уготована немногим, отказывались оставлять

ключи от мира прикрепленными к двери...»
Да... прежде чем распахнуть настежь дверь, за кото¬

рой скрыты высшие истины духа и бытия, приходится

всегда пройти преддверие, то более, то менее длинное.

Внезапное озарение наступает отнюдь не вдруг — почва

для него должна быть возделана заранее.
Убедившись в этом, вглядимся внимательнее, из чего

складываются обязательные предварительные церемонии,

предшествующие озарению. Это поможет нам понять его

смысл.
Как мы видели, эти подготовительные процедуры по¬

ражают своим разнообразием, пестротой и многолико-

стью приемов и средств. Чего здесь только нет! Неумолч¬

ный грохот бубна и прием наркотиков, изнурительные

посты и таинственные заклинания, постоянные ночные

бдения и контроль над дыханием, пребывание в молчали¬

вом размышлении и исступленные бег и пляски... Обряд

то невзыскательно прост и краток, то величаво торжест¬

вен и долог. При первом знакомстве с богатством ору¬

дий, подготавливающих почву для озарения, глаза

наблюдателя застилает туман, настолько все это ка¬

жется темным и непостижимым. И немудрено, тысячеле¬

тиями все это покрывала непроницаемая тайна, проник¬

нуть в нее могли лишь немногие избранники. Считалось,

что избраны эти лица силами высшими, потусторонними.

Шаманы и колдуны из поколения в поколение передавали

секреты только своим воспреемникам, йоги от учителя —

ученику. В Древнем Египте малейшая попытка проник¬

нуть в секреты жрецов сурово каралась. Строго охраняли
206

свои ритуалы масоны, окружив их многочисленными

сложными символами.
Веками никто не пытался найти во всех подобных об¬

рядах что-либо общее, в какой-то степени понятное, наобо¬

рот, в глаза всем бросались их различия. Путешественни¬

ки с упоением описывали, как причудливы и непостижи¬

мы, как непохожи обряды, принятые у народов с разными

верованиями, друг на друга. Долгое время этнографы, не

пытаясь поглубже вникнуть в сущность наблюдаемых

явлений, скрупулезно описывали внешнюю сторону обря¬

дов, декоративность, экзотику одеяний и масок, своеоб¬

разие музыкальных ритмов и движений танцоров, состав

возжигаемых курений или выпиваемых напитков, слово¬

сочетания заклинаний, скульптурные и живописные изо¬

бражения высших существ и символов, насыщенное фан¬

тазией содержание мистико-религиозных легенд и мифов.
Но вот во второй половине XVIII века факты не менее

«чудесные», чем те, которые происходят при ревностном

исполнении подобных мистических процедур, впервые по¬

падают в поле зрения представителя естественных наук.

Причем он смотрит на них не как сторонний любознатель¬

ный наблюдатель, нет, они составляют сферу его собст¬

венной деятельности. Речь идет об уже знакомом нам

Франце Месмере.
В те годы, когда у бакэ Месмера собирался весь цвет

французской аристократии, в Париже живет Вениамин

Франклин, который высказывает мысль о флюидической

природе электричества. В те же годы создает свою эво¬

люционную теорию предшественник Ч. Дарвина француз¬

ский биолог Жан Ламарк. Причиной естественноистори¬

ческого развития животного и растительного царства он

считает особые флюиды. Естественно, сын своего века,

врач Франц Месмер считает вполне научным ввести по¬

нятие об очередном флюиде — флюиде, исцеляющем бо¬

лезни, флюиде, спасающем здоровье и жизнь. В умозри¬

тельных построениях Месмера этот флюид связывается с

его прежней теорией о влиянии планет, с его взглядами

на лечебные качества магнитов. В результате рождается

фантастическое «учение о животном магнетизме», как о

способности живых существ накапливать в себе разлитый

во вселенной «магнетический флюид». Одни люди могут

собрать в себе большие запасы флюида, другие — очень

незначительные. Есть натуры, к которым природа в этом
207

отношении особенно щедра, в них концентрируется такое

количество флюида, что они могут передавать его другим,

тем, кто, испытывая недостаток в этой силе, дарующей

жизнь, болеет и страдает. Прикосновение к богатому ис¬

точнику флюида (один из богатейших — он сам, Мес¬

мер!) целительно.
Месмер в тезисах о своем открытии ничего не говорит

об особенных состояниях сознания, которые возникали

у некоторых остро восприимчивых лиц в обстановке его

сеансов. Он обратил внимание на другие явления, на так

называемые «кризисы» — судорожные припадки. Но один

из его самых ревностных последователей, маркиз Ша-

стене де Пюисегюр, который занимался магнетизирова¬

нием крестьян в своем имении, заметил, что у лиц, особо

чувствительных к его «магнетическим» процедурам,

можно вызвать весьма своеобразное состояние. Произ¬

водя впечатление спящих, не видя и не слыша происхо¬

дящего вокруг, не ощущая боли, такие люди могут в то

же время отвечать на вопросы лица, вызвавшего у них

это состояние, выполнять его приказания. Это состояние

ои назвал сомнамбулизмом, а лиц, способных в него по¬

гружаться,— сомнамбулами.
Пюисегюр утверждал, что сомнамбулы обнаруживают

в этом состоянии необычайные способности: предвидят

будущее, могут передать, что совершается в их собствен¬

ном организме, созерцают блистающий «флюид», исте¬

кающий из пальцев магнетизирующего, и т. п. В период

нарастания очередной волны увлечения мистикой во

Франции стали повсюду создаваться «Общества гармо¬

нии», видевшие свою цель в изучении возможностей, за¬

ложенных в месмеризме. Маркиз Пюисегюр и другие

члены этих кружков принялись «магнетизировать» людей,

чтобы узнавать будущее страны и возможность получе¬

ния помощи от высших, магнетических сил. В объемистых

трактатах о магнетизме со все большей настойчивостью

проводится мысль о том, что именно «магнетизм» всегда

и всюду был той силой, которая творила великие чудеса.

Некий дворянин Барбарен, член «Общества гармонии»

в Остенде, заявлял, например, что все евангельские чу¬

деса были совершены совокупной силой молитвы и «маг¬

нетизма».
Учение Франца Месмера было попыткой дать толко¬

вание обнаруженной им возможности лечить болезни без
208

РЕЗУЛЬТАТ НАРКОТИЧЕСКОГО

ПУТЕШЕСТВИЯ ЗА ПОТУСТО¬

РОННИМИ ОТКРОВЕНИЯМИ.

ДЕВУШКА, ИСПЫТАВШАЯ НА

СЕБЕ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, ЖДЕТ

В ПРИЕМНОЙ САН-ФРАНЦИС-

СКОГО ГОСПИТАЛЯ ВРАЧА-

НАРКОЛОГА.

ХИППИЗ (ОТ АНГЛИЙСКОГО

«ХЭП» — «ЗНАТЬ», «ПРОНИ¬

КАТЬ В СУТЬ») — ОЧЕРЕДНАЯ

ФОРМА БРОЖЕНИЯ СРЕДИ

АМЕРИКАНСКОЙ МОЛОДЕЖИ.

ИМ ОПРОТИВЕЛИ БОГИ ВОЙ-

НЫ И ДОЛЛАРА, ПОГЛОТИВ¬

ШИЕ ИХ ОТЦОВ, ОНИ ЖАЖ¬

ДУТ ИНОЙ' истины, но

ИЩУТ ЕЕ НА ЛОЖНОМ ПУТИ.

ОДУРМАНИВАЮТ СЕБЯ КУРЕ¬

НИЕМ НАРКОТИКОВ, ГРОХО¬

ТОМ МИКРОФОНОВ, БРЕНЧА

НИЕМ ГИТАР.
(ТАКИМ ЖЕ БЫЛ ПУТЬ К «ВСЕВЕДУЩИМ ДУХАМ», НАЙДЕННЫЙ ШАМАНАМИ ПЕРВЪБЫТНЫХ

ПЛЕМЕН. ИХ ИНСТРУМЕНТОМ ТОЖЕ БЫЛИ НАРКОТИКИ И... БУБЕН.)

ПОИСКИ «ИНЫХ ИСТИН» ПРИНИМАЮТ СА¬

МЫЕ РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ: ОДИН ПРЕ¬

ДАЕТСЯ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОМУ РАЗМЫШЛЕ¬

НИЮ (СНИМОК ВВЕРХУ), ДРУГОЙ КУРИТ

НАРКОТИК. СУТЬ ИХ ОДНА —УСЫПИТЬ СО¬

ЗНАНИЕ, ВЫЗВАТЬ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ, МНИ¬

МЫЕ ПРОЗРЕНИЯ.
ЧАЩЕ ВСЕГО «ПУТЕШЕСТВЕН¬

НИК В МИР ИНОЙ» ВЫГЛЯДИТ

ТАК. ОТРАВЛЕННЫЙ НАРКО¬

ТИКОМ, ОН НЕ В СИЛАХ

УДЕРЖАТЬСЯ НА НОГАХ,

ЛИЦО ЕГО ИСКАЖЕНО СТРА¬

ДАНИЕМ (ВЕРХНИЙ СНИМОК

СПРАВА).
СОГЛАСНО НАПРАВЛЕНИЮ БУДДИЗМА, НА¬

ЗЫВАЮЩЕГОСЯ ШКОЛОЙ ДЗЕН, ЕДИН¬

СТВЕННЫЙ ПУТЬ К СПАСЕНИЮ — САМОПО-

ГРУЖЕНИЕ, САМОАНАЛИЗ. НА СНИМКЕ (ВНИ¬

ЗУ СПРАВА) ЦЕНТР ДЗЕН В САН-ФРАНЦИ-

СКО.
>л

UN PROBLEMA CHE STIAMO RISOLVENDO
In fwrMrf wtonmta « minutre Imç> Mjnon \* il punio \»i\*k éfMf dioçhf «l wl'i P*st

pueiif tt*ëinonji wn« dMtinuitt «ей ne qweik cbm«* mao ft* мПс »r 'tqwnrvofc cwit'oMc
• H	»•*

ДРУГОЙ ВИД УХОДА ОТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ — ОГЛУШЕНИЕ ЗВУКАМИ. НА ФОТО — МАССО¬

ВОЕ ИСТЕРИЧЕСКОЕ ИСКАЖЕНИЕ СОЗНАНИЯ ВО ВРЕМЯ ВЫСТУПЛЕНИЯ БИТЛЗОВ.
МИНИСТР ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ИТАЛИИ ЛУИДЖИ МАРИОТТИ С ТРЕВО¬

ГОЙ ПИШЕТ: «ПРОБЛЕМА ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ НАРКОТИКАМИ ТРЕБУЕТ

РАЗРЕШЕНИЯ»... НА СНИМКЕ ВНИЗУ НАРКОМАН, ЗАБЫВШИЙСЯ ТЯЖЕ¬

ЛЫМ СНОМ.

РУКИ НАРКОМАНА, ПОКРЫ¬

ТЫЕ ШРАМАМИ ОТ БЕСЧИС¬

ЛЕННЫХ ИНЪЕКЦИЙ. ОНИ

СЛОВНО МОЛЯТ О ПОМОЩИ...

В РУКАХ РЕАКЦИОННЫХ СИЛ,
ПЫТАЮЩИХСЯ ПОВЕРНУТЬ

ИСТОРИЮ ВСПЯТЬ, МИСТИ¬

КА — КОВАРНОЕ СРЕДСТВО

УСЫПЛЕНИЯ И ОТРАВЛЕНИЯ

РАЗУМА. МИСТИКА — ПРЕЛЮ¬

ДИЯ И АККОМПАНЕМЕНТ ФА¬

ШИЗМА, ОРУДИЕ ЕГО СО¬

ЦИАЛЬНЫХ ПРОВОКАЦИЙ. НЕ

СЛУЧАЙНО ВЕРХУШКА ГИТ¬

ЛЕРОВСКОГО РЕЙХА ОКРУ¬

ЖАЛА СЕБЯ «ЯСНОВИДЦАМИ»

ТИПА ГАНУССЕНА...

0€ I ABSOLUTISM*

HUGlOh iA tAMCXR

НАРАЩИВАЯ БУРНЫЙ ТЕМП В ПРОПАГАНДЕ НАРКОТИЧЕСКИХ ПУТЕШЕСТВИЙ В МИР «ПОТУ-

СТОРОННИХ ИСТИН», ТИМОТИ ЛИРИ ОБРАЩАЕТСЯ К КИНОИСКУССТВУ...
АНГЕЛ ЦИКЛАМЕН НЕ ОСТА¬

НАВЛИВАЕТСЯ ПЕРЕД ТЕМ,

ЧТОБЫ ОТКРЫВАТЬ «ВЕРНЫЙ

ПУТЬ К СВЕТУ» НЕПОСРЕД¬

СТВЕННО НА ПАРИЖСКОМ

ТРОТУАРЕ. ЧЕГО ЗДЕСЬ БОЛЬ¬

ШЕ — МИСТИКИ, ШАРЛАТАН¬

СТВА ИЛИ СТРЕМЛЕНИЯ ЖИТЬ

ЗА СЧЕТ ДРУГИХ?
АРСЕНАЛ МИСТИЧЕСКИХ СИМ¬

ВОЛОВ, ВВОДИМЫЙ В МОДУ

ОДНОЙ ИЗ НОВЕЙШИХ ГРУПП

«ХИППИ» В СОЕДИНЕННЫХ

ШТАТАХ АМЕРИКИ.

Г1
Ï
C...A UDD Г	III

НЕРАЗГАДАННЫЕ ЯВЛЕНИЯ

ПРИРОДЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯМИ

ВЕРНО СЛУЖИЛИ МИСТИКЕ,

ВЫДАВАВШЕЙ ИХ ЗА НЕПО¬

СТИЖИМЫЕ ЧУДЕСА. ОДНО

ИЗ САМЫХ ВПЕЧАТЛЯЮЩИХ —

НЕЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛО¬

ВЕКА, НАХОДЯЩЕГОСЯ В

ТРАНСЕ ИЛИ ПОД ВЛИЯНИЕМ

СИЛЬНОГО САМОВНУШЕНИЯ.

К БОЛИ.
ВВЕРХУ — ЖИВУЩИЕ НА МАС-

КАРЕНСКИХ ОСТРОВАХ ТАМУ-

ЛЫ, ГОТОВЫЕ К ОБРЯДУ
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ. В ГРУДЬ

И БЕДРА ВОТКНУТЫ МНОГО¬

ЧИСЛЕННЫЕ СЕРЕБРЯНЫЕ ИГ¬

ЛЫ. ОСТРЫЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ

ПРУТЬЯ ПРОНЗИЛИ ГУБЫ И

ЩЕКИ ОДНОГО, ВПИЛИСЬ В

СПИНУ ДРУГОГО. ПО ТЕЛУ,

НАТЕРТОМУ ПЕПЛОМ, СТЕ¬

КАЮТ КАПЛИ КРОВИ. НО ОБА

НЕВОЗМУТИМО СПОКОЙНЫ.
ВНИЗУ СЛЕВА — ПЛЕТИЗМО-

ГРАММА (ЗАПИСЬ КРИВОЙ,

РЕГИСТРИРУЮЩЕЙ ИЗМЕНЕ¬

НИЯ ОБЪЕМА) РУКИ ЧЕЛО¬

ВЕКА В ГЛУБОКОМ ГИПНОЗЕ,

ОНА ОБЪЕКТИВНО ДЕМОН¬

СТРИРУЕТ НЕВОСПРИИМЧИ¬

ВОСТЬ К БОЛЕВОМУ РАЗДРА¬

ЖИТЕЛЮ (ТЕМПЕРАТУРА —

65° С).
ВНИЗУ СПРАВА — СПОКОЙНО

ДЕРЖИТ ПРОТКНУТУЮ ИГЛОЙ

РУКУ ЧЕЛОВЕК, ОБУЧЕННЫЙ

ВРАЧАМИ ТЕХНИКЕ РЕЛАКСА¬

ЦИИ (РАССЛАБЛЕНИЕ МЫШЦ

С ПОМОЩЬЮ САМОВНУШЕ¬

НИЯ).

ОККУЛЬТИСТЫ В ФРГ. ПОГРУЖЕННЫЕ В ТРАНС СПИРИТЫ СЛУШАЮТ «ДИКТАТ ИЗ ПОТУСТО¬

РОННЕГО».. (КАДР ИЗ ФИЛЬМА, СНЯТОГО СКРЫТОЙ КАМЕРОЙ ДЛЯ ПЕРВОЙ ПРОГРАММЫ

ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ.)
ГАДАНИЕ С ПОМОЩЬЮ «СВЯЩЕННЫХ ПАЛОЧЕК» (РАСПРОСТРАНЕННОЕ

В СТРАНАХ ВОСТОКА), ГАДАНИЕ ПО ЛИНИЯМ ЛАДОНИ, ПО ПОЧЕРКУ

ИЛИ ПО РАСПОЛОЖЕНИЮ ЗВЕЗД НА НЕБЕ — ВОТ МИСТИКО-РЕЛИ-

ГИОЗНЫЕ СПОСОБЫ ПРОНИКНОВЕНИЯ В БУДУЩЕЕ, ОСТАВШИЕСЯ ДО

СИХ ПОР НЕПРЕХОДЯЩЕЙ МОДОЙ ДНЯ В БУРЖУАЗНОМ МИРЕ.

ОБЛОЖКА ЖУРНАЛА «ЛУК». В ЭТОМ НОМЕРЕ НАПЕЧАТАНА СТАТЬЯ ЮРИСТА ШТАТА АЛАБАМА,
СООБЩАЮЩЕГО О БЫСТРО РАСТУЩЕМ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЧИСЛЕ ЧЛЕНОВ КУ-КЛУКС-

КЛАНА И О СОВЕРШАЕМЫХ ИМ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ. ЧЕЛОВЕКОНЕНАВИСТНИЧЕСКИЕ ПРИЗЫВЫ И

ДЕЯНИЯ КУ-КЛУКС-КЛАНА — СЕРЬЕЗНАЯ УГРОЗА АМЕРИКАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ.

видимых, осязаемых средств. Его учение ни в коей мере

еще не.может быть названо конкретно-определенным, оно

все еще мистично — силы, творящие чудеса, лишь переме¬

нили в.нем имя и адрес. Место богов и духов заняли пла¬

неты и звезды, место «божественного милосердия» —

«магнетический флюид». И в:.е же это был известный.шаг

вперед — ореол недосягаемости и непостижимости, доселе

окружавший «чудотворные силы», впервые поблек. Рань-

ше говорили только о непостижимости. Теперь появилось

объяснение. Пусть оно было мнимым, но все же это была

попытка объяснить. В результате появилась возможность

ьпнмательнее приглядеться к чудотворениям — провиде¬

нию, озарениям, чудесным исцелениям и т. п., увидеть,

что в силах, творящих чудеса, есть нечто общее. Так на¬

чалось продвижение к дальнейшим, все более и более со¬

держательным и конкретным объяснениям.
В 1843 году была издана книга под названием «Ней¬

рогипнология, или Трактат о нервном сне, рассматривае¬

мом в его отношении к животному магнетизму, сопровож¬

даемый многочисленными примерами его успешного при¬

менения к облегчению и лечению болезней». Автор книги

хирург из Манчестера Джемс Брэд сообщал в ней о своем

способе вызывать у человека состояние, аналогичное

тому, которое демонстрировали в те годы странствовав¬

шие по всей Европе месмеристы. Каждый из них верил

(и старался убедить других) в то, что именно в нем скон¬

центрирован самый сильный «магнетический флюид», с

помощью которого он может подчинить все и всех своему

влиянию. На сценах театров и клубов, в парадных залах

и уютных гостиных аристократов месмеристы демонстри¬

ровали полное подчинение своей воле «замагкетизирован-

ных» ими лиц, объясняя эти чудеса всемогуществом таин¬

ственного флюида. Брэд категорически им возражает:

флюид ми при чем. Такое состояние действительно суще¬

ствует, он сам его вызывал у всех желавших подверг¬

нуться подобному опыту, но причина его обыденна и

вполне посюстороння.
Вот как, например, действовал Брэд. Усадив человека

в покойное кресло, он предлагал ему смотреть на носик

чайника, блестящее горлышко бутылки, чаще всего на

хирургический ланцет, поместив его несколько выше глаз

испытуемого. Через некоторое время под влиянием утом¬
14 Зак. № I 900
209

ления глаз и умственного внимания у пациента развива¬

лось своеобразное психофизиологическое состояние —

особый нервный сон. Спящий этим сном человек не слы¬

шал даже очень громких звуков, не ощущал запаха креп¬

кого нашатырного спирта, поднесенного к его носу, ру¬

кам и ногам спящего можно было придать любое поло¬

жение, и он мог продолжать сохранять его без утомления

сколь угодно долго. Некоторые из пациентов в этом со¬

стоянии настолько теряли способность чувствовать боль,

что Брэд проводил безболезненные операции, в которых

они нуждались.
Джемс Брэд назвал этот необычный сон гипнозом

(гипнос — по-греч. сон). Он был талантливым наблюда¬

телем, он подметил много характерных особенностей

этого состояния, в том числе и тот кардинальный факт,

что гипноз не одно, а целый комплекс состояний, начиная

от легких, поверхностных степеней гипнотического сна,

до глубоких, когда пациент перестает реагировать на

боль и ему можно внушить самые фантастические об¬

разы, которые воспринимаются им как живая реальность.
По мнению Брэда, как бы ни были необычны внешние

проявления гипноза, они обусловлены естественной при¬

чиной, а именно характером работы центрального отдела

нервной системы. Причина погружения человека в гипноз

лежит там же, в мозгу. Приемы и средства внешнего воз¬

действия могут быть разными, результат же их опреде¬

ляется особенностями работы мозга субъекта, возникаю¬

щими в нем психофизиологическими сдвигами. На этом

основании Джемс Брэд считал вполне резонным назвать

свою теорию гипноза субъективной, а «учение» месмери-

стов, приписывавших решающую роль в возникновении

«магнетического сна» внешнему агенту— «магнетиче¬

скому флюиду»,— объективным. Нам эти названия ка¬

жутся не очень удачными, ибо теория Брэда по харак¬

теру подхода к решению вопроса, по своему содержанию

была теорией беспристрастной, непредвзятой, иначе го¬

воря, совершенно объективной. Теория месмеристов была

по своему существу субъективистской, предвзято толкую¬

щей факты, приписывающей главное значение личности

магнетизера, якобы присущей ему «сверхволе», «особой

магнетической силе» и т. п.
Когда Брэд через некоторое время после выхода в

свет своей «Нейрогипнологии» узнал, что приемы и сред¬
210

ства, употребляемые факирами и йогами для погруже¬

ния в «священный сон», очень похожи на те, которые он

использовал для гипнотизации своих пациентов, он уви¬

дел в этом дополнительное подтверждение правильности

своей теории, в которой психофизиологии субъекта он от¬

водил главную роль. Скоро Брэд понял и другое — что его

естественное, конкретное понимание гипноза и гипноти¬

зирующих факторов представляет в ясном свете не толь¬

ко таинственные приемы месмеристов и йогов, но и весь¬

ма обширный круг «чудотворных» средств, используемых

в магии и колдовстве. Со всем пылом первооткрывателя

и со всей присущей ему честностью ученого он начинает

подвергать вдумчивому анализу каждое новое, рождаю¬

щееся буквально у него на глазах, мистическое увлече¬

ние — тут и учение барона Рейхенбаха об «одических»

силах, и «электробиология», и спиритизм. Брэд даже про¬

водит специальные наблюдения над больными и здоро¬

выми людьми, стараясь выяснить, что они видят на кон¬

цах магнитов и на том месте, где их им раньше показы¬

вали, а также просто на голой стене, как меняются их

ответы в зависимости от тона, в котором был задан во¬

прос, и т. п. Вслед за этим ученый убедительно показы¬

вает, что и старые и новые увлечения непостижимо-чу-

десными силами, как бы они внешне ни отличались друг

от друга, какими бы разными ни казались приемы и сред¬

ства вызывания у человека состояния, когда он видит и

чувствует то, чего нет, не ощущая и не замечая реально

присутствующее, стоят друг друга. В любом случае все

сводится к тому, чтобы максимально разжечь воображе¬

ние субъекта, сосредоточив все его внимание на одной

мысли. И когда охваченность одной идеей достигает куль¬

минации, она подавляет всякую постороннюю по отноше¬

нию к ней интеллектуальную и физическую деятельность

индивида. Состояние, которое возникает при этом, Джемс

Брэд назвал моноидеизмом. Он отмечает, что не все люди

впадают в это состояние одинаково быстро и легко. Есть

такие (люди с чрезмерно подвижным умом, а также —

диаметрально противоположные им лица — психически

неполноценные, так называемые дебилы), у которых со¬

стояние полной сосредоточенности на единственной идее

почти (или совершенно) невозможно вызвать. У подав¬

ляющего большинства людей оно возникает легче после

предварительного воздействия усыпляющими, гипнотизи¬
211

рующими факторами. Наконец, есть и такие люди —

с обостренной восприимчивостью и легко воспламеняю¬

щимся воображением, которые могут впасть в это состоя¬

ние по одному лишь властному слову авторитетного для

них человека, с их точки зрения наделенного какой-то

особенной таинственной силой. Состояние моноидеизма

может возникнуть у человека и без особого внушения со

стороны, под влиянием мысли, возникшей у него самого.

Так бывает, если мысль эта глубоко и остро затрагивает

его чувства, его сокровенные интересы. Такая мысль

может завладеть сознанием человека настолько, что сде¬

лает его невосприимчивым ко всем другим впечатлениям,

а образы, тесно связанные с ней, обретут неодолимое впе¬

чатляющее воздействие.
Нетрудно заметить, каким огромным шагом вперед в

конкретном понимании необычных состояний сознания,

которые так фетишизируют мистики, были взгляды

Брэда.
Все становится на свои места. С одной стороны —

человек, думающая и чувствующая личность, вся слож¬

ность работы человеческого мозга, особенности психо¬

физиологии. С другой — богатый арсенал всевозможных

средств воздействия на психику человека, на его созна¬

ние, на те или иные его органы чувств. Это воздействие

вызывает определенные сдвиги в деятельности мозга.

Весьма оригинальная картина возникающих в таких слу¬

чаях внешних проявлений и внутренних переживании

обусловлена не столько формой воздействия, сколько

особенностями того субстрата, на который оно было ока¬

зано.
Если выразить эту мысль, используя понятия, выра¬

ботанные кибернетикой, наукой, оказывающей немало

добрых услуг психологии и физиологии для понимания

изучаемых ими явлений жизни, можно сказать, что Брэд

установил следующее. Состояние, в котором оказывается

обладатель самого совершенного из преобразователей

информации — человек в результате воздействия тех или

иных орудий так называемой мистической техники, зави¬

сит более всего от свойств самого преобразователя, а не

от поступивших в него входных сообщений. В данной си¬

стеме взаимосвязей роль многообразных орудий сводится

лишь к роли генераторов дробового шума, который, как

известно, несет с собой минимум информации, оставляя
212

полный простор для появления на выходе тех сообщений,

которые отображают свойства самого преобразователя.

Однако проникнуть в сущность происходящих при этом

физиологических и психологических процессов Брэду не

удалось. Его гипотеза о моноидеизме была лишь пред¬

положением. К чести Брэда, надо сказать, что он отлично

отдавал себе отчет, как трудно разобраться в данном во¬

просе, и откровенно признавался: «Впрочем, относительно

ближайшей причины гипнотических явлений наилучшии

план при настоящем состоянии знаний, по моему мнению,

тот, чтобы собирать дальнейшие факты и оценивать их

для лечения больных, теоретические же рассуждения от¬

ложить до будущего, когда у нас будет больший запас

фактов, из которых можно делать выводы».
Еще долго после смерти Брэда гипноз и внушение как

явления, настойчиво свидетельствовавшие о влиянии пси¬

хики на тело, нематериальных факторов на материаль¬

ные, встречали среди врачей и ученых настороженное

отношение. Тем не менее, чем дальше, тем все больше на¬

ходилось вдумчивых мужей науки, которые не страши¬

лись подвергнуть строго проведенному наблюдению и

эксперименту то, что раньше внушало лишь мистический

ужас. Особенно хорошо дело пошло тогда, когда окрепла

физиология, появилась лабораторная аппаратура, позво¬

лявшая не просто описывать факты словами, как дела¬

лось это прежде, а регистрировать их с помощью прибо¬

ров— объективно и точно. В 1885 году французский фи¬

зиолог Бони — видный представитель так называемой

Нансийской школы исследователей гипноза — доказывает

возможность вызывать с помощью словесного внушения

сдвиги в целом ряде физиологических функций. Он реги¬

стрирует с помощью сфигмометра изменения частоты

ударов пульса, по цифровым данным динамометрии за¬

писывает изменения в силе кисти, по точным показаниям

термометра судит о возможности влиять внушением на

температуру тела и т. п. Такие же точные регистрации

физиологических сдвигов в момент гипноза и при внуше¬

нии проделываются и во враждующей с нансийцами па¬

рижской школе Шарко. Еще раньше русский физиолог

В. Я. Данилевский изучает гипноз на животных (обсле¬

дует птиц, лягушек, змей, тритонов, крокодилов, вьюнов,

электрических скатов, каракатиц) и приходит к выводу,

что природа гипноза у животных и человека едина, как
213

по вызывающим это своеобразное состояние причинам,

так и по формам его внешнего проявления. Итог своим

исследованиям он подвел в докладе на Четвертом съезде

общества русских врачей (1891 год), где доказывал, что

все восторженные состояния и экстазы колдунов и духо¬

видцев (в том числе Якоба Бёме и Эммануэля Сведен¬

борга), а также «трансы» спиритических медиумов не что

иное, как разнообразные формы гипноза. Ученый весомо

и наглядно опровергал мистические вымыслы об этих

фантастических состояниях как волшебных вратах в

страну невидимых существ, куда отправляется душа

ясновидца.
Выдающийся психиатр и невропатолог Жан Мартен

Шарко (он был главой крупнейшей психиатрической

клиники Парижа — Сальпетриер) начал изучать гипноз

в 1878 году на больных, страдающих истерией. Эта бо¬

лезнь из-за невероятной многоликости симптомов еще со

времен Гиппократа составляла загадку для врачей. Ис¬

терию называли «великой симулянткой», так как в ее

болезненных проявлениях встречались симптомы, похо¬

жие на симптомы почти всех известных болезней. Пара¬

личи истерического происхождения (при которых никогда

не бывает органического поражения нервов) настолько

точно воспроизводят картину органического паралича,

что в их распознавании нередко ошибались и крупные

специалисты. Шарко находит разгадку истерии в том, что

страдающие ею больные обладают повышенной воспри¬

имчивостью к воздействию на психику. Внезапные нерв¬

ные потрясения, впечатляюще сильные зрелища или дли¬

тельные неприятные переживания, особенно если к этому

присоединится какое-то, пусть даже небольшое, физиче¬

ское недомогание, недостаточное питание или сон, отрав¬

ление, могут вызвать у таких людей целый ряд нервных

и психических нарушений. Больные, страдающие исте¬

рией, восприимчивы к внушению, и особенно к самовну¬

шению. Стоит им по поводу пустячного беспокоящего их

болезненного ощущения (ослабели ноги, слегка занемели

пальцы на руках, несколько непривычно застучало сердце

или появилось чувство тяжести в голове) вообразить, что

это начало тяжелого заболевания, как они во всем начи¬

нают отыскивать подтверждение этих зачастую совер¬

шенно необоснованных опасений. Взволнованность и обе¬

спокоенность нарастает и скоро... симптом, нередко весь¬
214

ма тяжелый, налицо: человек не может встать — «отня¬

лись ноги»; не может один выйти из дому — «боится по¬

стоянно возникающих на улице перебоев в сердце». Так

развиваются многие истерические расстройства деятель¬

ности сосудов, сердца, желудочно-кишечного тракта, чув¬

ствительности, движений и т. п.
Истерические симптомы могут возникнуть в случаях,

если воображение больного, страдающего истерией, бу¬

дет поражено зрелищем тяжелых болезненных проявле¬

ний у других больных. Например, увидев, как больной,

страдающий эпилепсией, бьется в тяжелом судорожном

припадке, истерик может через некоторое время сам

упасть в припадке, который почти во всех деталях повто¬

рит картину эпилептического припадка.
Известный психиатр Пьер Жане, ученик Шарко, на¬

блюдал в Сальпетриере одну больную, у которой в стра¬

стную пятницу выступала кровь из кожной раны под об¬

ластью сердца, т. е. там, где обычно изображают на рас¬

пятиях одну из ран Иисуса Христа. Одним из первых

известных в истории религии случаев стигматизации были

кожные кровоизлияния у Франциска Ассизского, которые

по локализации точно соответствовали местам, где были

раны от гвоздей у Иисуса Христа. Позднее такие явления

наблюдались у многих фанатично верующих христиан.

Исследования гипнологов в Париже и Нанси свидетель¬

ствовали о том, что в этих явлениях не было ни чуда, ни

обмана. Они были следствием повышенной впечатлитель¬

ности и силы воображения истеричных. Напряженное

созерцание распятия с эмоционально переживаемым чув¬

ством веры в Христа, с горячим состраданием к его му¬

кам вызывали (по механизмам внушения и самовнуше¬

ния) такие изменения в питании и кровоснабжении

соответствующих мест их кожи, которые имитировали,

воспроизводили картины, питавшие их фантазию и чув¬

ства.
Болезненные расстройства, возникающие под влия¬

нием внушения, самовнушения, жизненных потрясений и

других нервно-психических факторов, получили название

психогенных (от слов «психе» — душа и «генезис» — про¬

исхождение). Эти же явления могут приводить и к обрат¬

ному эффекту. Шарко и его ассистентам неоднократно

приходилось наблюдать случаи, когда под влиянием

внушения в гипнозе некоторые, даже очень тяжелые
215

болезненные симптомы исчезали у истериков почти

мгновенно.
В своей статье «Вера, которая лечит» Шарко вскры¬

вает естественные причины этих «чудесных» исцелений,

которые наблюдались в местах религиозного поклонения

во все времена и у всех народов. «Для «целительной

веры» необходимы свои объекты и свои болезни,— пишет

он,— а именно такие, которые поддаются влияниям, ока:

зываемым на тело разумом. Истерики обладают нервной

структурой, благоприятной для «лечения верой», так как

они прежде всего внушаемы, будет ли это внушение про¬

изведено извне или будет связано с тем, что они носят

в самих себе элементы мощного самовнушения. У этих

индивидов, мужчин и женщин, действие разума на тело

достаточно эффективно для того, чтобы излечить те бо¬

лезни, которые незнание еще так недавно, не распознав

их истинную природу, объявляло неизлечимыми».
Такая же подверженность влияниям, оказываемым на

психику, обостренная нервная впечатлительность и вну¬

шаемость характерна и для лиц, которые чаще всего бы¬

вали «избраны свыше». Личности такого склада чаще

всего и становились у древних народов Египта, Греции

и Рима пифиями, оракулами и магами, у народов Се¬

вера — шаманами, у спиритов — медиумами.
Шарко собирает большую коллекцию изображений

бесоодержимых и экстатиков, выполненных профессио¬

нальными художниками, и дополняет ее рисунками своего

ассистента Поля Рнше, документально воспроизводивши¬

ми картину судорожных припадков, состояний одержи¬

мости и экстаза, которые представляют собой характер¬

ный комплекс болезненных проявлений истерии. В свет

выходят два тома художественных иллюстраций —

«Одержимые демоном в искусстве» и «Уродства и бо¬

лезни в искусстве». Здесь собраны репродукции со ста¬

ринных миниатюр, табличек из слоновой кости, ковров,

бронзовых барельефов, фресок, гравюр и картин неизве¬

стных авторов (начиная с 5—6 века нашей эры), а также

с произведений великих мастеров живописи — Рубснса,

Пуссена, Рафаэля. Шарко и Рише показывают, что тики

и судорожные припадки бесоодержимых и конвульсионе-

ров, а также выражения экстатического состояния, изоб¬

раженные на этих репродукциях, аналогичны картинам

различных фаз судорожного припадка и нарушений со¬
216

знания у больных истерией. Очень интересно высказыва¬

ние Шарко по поводу истерических тиков — подергива¬

ний мышц лица и тела. С его точки зрения они имеют то

же происхождение, тот же патогенез, что и истерические

нарушения сознания. Он пишет: «Есть тики в мыслях,

подобные тикам тела». Смелое сопоставление таких, ка¬

залось бы, далеких друг от друга явлений, как непроиз¬

вольные сокращения мышц и наплывы своеобразных

внутренних переживаний, характерных для истериков,

было замечательной догадкой Шарко о характере тех

внутримозговых нарушений, которые ответственны за оба

эти вида болезненных проявлений.
Шарко заметил, что гипноз даже у одного и того же

человека в течение данного гипнотического сеанса мо¬

жет проходить как бы через несколько фаз своего выра¬

жения. Эти фазы ученый назвал летаргией, каталепсией

и сомнамбулизмом. Шарко считал эти фазы целиком со¬

ответствующими выделенным им же стадиям в развитии

истерического припадка. Как верно заметили критики

этой классификации — причиной ее было то, что Шарко

изучал явления гипноза на больных, страдающих исте¬

рией, которые находились в одной и той же клинике. По¬

этому на сходство картин гипноза и истерии значительно

влияло внушение и самовнушение, больные зачастую

просто подражали друг другу. Но Шарко не обращал на

эти факторы большого внимания. Он считал, что опреде¬

ляющую роль во внешних проявлениях гипноза играют

внутренние физиологические сдвиги — изменения воспри¬

имчивости органов чувств, повышение и понижение воз¬

будимости нервов и мышц и т. п. Возникает гипноз, по

мнению Шарко, также под влиянием чисто физиологиче¬

ских факторов. Так, на своих знаменитых лекциях в

Сальпетриере он демонстрировал гипнотизацию больных,

вызывая гипнотический сои с помощью внезапных резких

ударов гонга, звука сверхсильного камертона, ослепи¬

тельного света друммоновой лампы. Психологические

особенности гипноза, в частности повышение восприимчи¬

вости загипнотизированных к внушению (вплоть до воз¬

можности внушать несуществующие, галлюцинаторные

образы), он считал вторичными, производными по отно¬

шению к основным его особенностям — физиологическим.
Особенно остро критиковали взгляды Шарко врачи и

ученые медицинского факультета в Нанси, тоже с не
217

меньшим увлечением изучавшие в те годы природу гипно¬

за и возможности его применения для лечения больных.

Взгляд иансийцев был прямо противоположен взгляду

Шарко: не только главную, определяющую роль в воз¬

никновении и течении гипноза играет психологический

фактор, он — единственный. Глава нансийской школы

профессор Ипполит Бернгейм, возражая Шарко, запаль¬

чиво восклицал: «Нет! Гипнотический сон не болезнен¬

ный сон! Нет! Гипнотическое состояние не невроз, подоб¬

ный истерии. Конечно, у загипнотизированного можно

вызвать истерические проявления, можно развить у него

настоящий гипнотический невроз, который будет повто¬

ряться в искусственно вызванном сне. Но эти проявле¬

ния не обязаны своим происхождением гипнозу, они обу¬

словлены внушением со стороны оператора или иногда

самовнушением лица, особенно чувствительного... Мни¬

мые физические проявления гипноза не что иное, как фе¬

номены психические; каталепсия, трансферт, контрактуры

и т. п. являются результатами внушения. Установить, что

подавляющее большинство людей внушаемо,— значит ис¬

ключить идею невроза... Сам сон есть результат внуше¬

ния. Я утверждаю: никто не может быть усыплен против

своей воли... Идея производит гипноз; психическое влия¬

ние, а не влияние физическое или флюидическое опреде¬

ляет это состояние» *.
Гипнологи всего мира с жаром включались в этот

спор, достигший своего высшего накала на трибуне Пер¬

вого Международного конгресса гипнологов, состоявше¬

гося в 1889 году в Париже. Здесь стало очевидным, что

большинство ученых и врачей придерживается взглядов

Бернгейма. После конгресса споры не затихали. Психика

человека и внешний мир, физиологические и психологи¬

ческие факторы, влияющие на мозг, физиологические и

психические проявления его деятельности — все это в

умах не только широкой публики, но и ученых — иссле¬

дователей этих явлений, было разделено непереходи-

мыми границами.
Серьезный шаг к более глубокому пониманию гипноза

сделал выдающийся русский невролог и психиатр

В. М. Бехтерев. Он считал это явление своеобразным ви¬

доизменением обычного естественного сна, видя отличие
1 H. Bernheim. De la suggestion... Paris, 1891, p. XIII.
218

лишь в том, что гипнотический сон вызывают искусствен¬

ными приемами.
Наиболее эффективным и надежным способом вызы¬

вания гипноза Бехтерев считал словесное внушение, ко¬

торое может заключаться как во внушении гипнотизи¬

руемому представлений, связанных у каждого человека

с актом засыпания, так и просто в повелительном требо¬

вании: «Спать!» В то же время он признавал, что слабые

физические раздражители, сопровождая гипнотический

сеанс, могут весьма способствовать быстроте усыпления,

а подчас и сами по себе вызывать гипноз.
В 1911 году вышла в свет книга «Гипноз, внушение и

психотерапия и их лечебное значение», которая представ¬

ляла собой экстракт из лекций Бехтерева врачам и сту¬

дентам Военно-медицинской академии. На ее страницах

ученый обрушивается на обе враждующие стороны, пока¬

зывая, что ни сторонники психологической, ни защитники

физиологической теорий не охватывают полностью трак¬

туемые ими явления. И те и другие утрируют различия

и не желают замечать действия факторов, учитываемых

своими противниками. Нет, Бехтерев не призывает к при¬

мирению сторон, он говорит о том, что сам подход к пси¬

хике, понятия о ней должны быть изменены, обновлены.

«Следует иметь в виду,— пишет он,— что самое понятие

«психического» теперь в виду монистических воззрений

должно быть видоизменено, и ныне с ним также связы¬

вается известное физическое воздействие на нервную

систему, оставляющее в ней известный материальный

след, который затем и оживляется, возбуждаясь новыми

впечатлениями при посредстве репродуктивной и сочета¬

тельной деятельности нервной системы» !.
В этих замечательных словах Бехтерева уже звучит

новый подход к пониманию закономерностей работы выс¬

ших отделов головного мозга, подход, нашедший свое

практическое воплощение в работах И. П. Павлова, на¬

чатых им в 1901 году.
До Павлова единственным способом изучения психи¬

ческих явлений был метод самонаблюдения. И хотя, как

сказал по этому поводу еще в 60-х годах прошлого века

И. М. Сеченов, способом этим пользовались «умы из
1	В. М. Бехтерев. Гипноз, внушение и психотерапия... Спб., 1911,

стр. 14.
219

самых крупных — от Аристотеля до Канта», психология

пес еще продолжала оставаться непочатой наукой.

И. М. Сеченов видел выход из тупика в том, чтобы допол¬

нить данные самонаблюдения данными, полученными от

сопоставления человеческой психики с психикой живот¬

ных, а также результатами сравнения процессов, совер¬

шающихся в человеческой психике, с достаточно хорошо

изученными и поддающимися точному анализу физиоло¬

гическими процессами, которые протекают в низших от¬

делах нервной системы. С Сеченовым перекликается не

менее досадующий на психологию Шарко. Он тоже пред¬

лагает свой выход: «До сих пор принято было не прини¬

мать во внимание психологию, ее преподают в колледже,

но эта маленькая психология в розовой водице не много

дает. Надо создать иную психологию, психологию, осно¬

ванную на изучении патологии, которой мы занимаемся...

Надо для контроля за этими наблюдениями человека над

самим собой обратное наблюдение, и в этом противопо¬

ложном наблюдении нервная патология должна сыграть

большую роль» *.
Физиолог В. Я. Данилевский в 1894 году говорил:

«Мы вправе изучать психические проявления совершенно

так же, по тому же плачу, как и явления телесной жизни.

Геоцентрическая теория была разрушена лишь тогда,

когда Коперник вообразил себя вне земли; только тогда

явилась возможность объективно исследовать движения

ее, все равно как и других планет. Подобно этому должен

поступить и натуралист, изучая душевные явления как

известную часть процессов в общей жизни. Он должен во¬

образить себя вне сферы исследуемых явлений, должен

отказаться от субъективного критерия и основываться

лишь на объективном наблюдении. Только при таком

условии мы вправе говорить о строго научном методе

психологии и надеяться на успешность ее изысканий»2.
Таким Коперником, сумевшим взглянуть на явления

психической жизни со стороны, начать изучать их строго,

точно, не предвзято, а следовательно, объективно, стал

Иван Петрович Павлов.
1	G. Guillain. J. М. Charcot. Sa vie. Son œuvre. Paris. 1955,

p. 165—166.
2	В. Я. Данилевский. Речь на IX съезде русских врачей. Спб.,

1894.
220

Как часто бывает в науке, толчком к большому от¬

крытию послужил маленький невзрачный факт. В свое

время Брэд начал с того, что подметил подлинность

скромнейшего из «магнетических» эффектов — усыплен¬

ный не может по своей воле открыть глаза. Данилевский

поставил свои первые опыты по изучению гипноза на са¬

мой обыкновенной лягушке. Нечто подобное произошло

и с Павловым. Совершенный им переворот в подходе к

изучению психики начался с подмеченного им казалось

бы микроскопического по своему значению факта: у со¬

бак «слюнки текут» не только, когда пища попадает им

в рот, но и заранее, стоит им услышать привычный стук

башмаков служителя, несущего похлебку, или увидеть

знакомую миску.
Этот факт был общеизвестным. Но слова «понимает»,

«знает», «догадывается», которые применялись всегда и

всеми для разъяснения подобных явлений, физиологу

Павлову и его сотрудникам, привыкшим за внешними

явлениями искать вызывающий их процесс, а за процес¬

сом— его причины, ничего не давали. Поэтому они на¬

чали тщательный и упорный поиск ответа на вопрос: ка¬

кое же условие порождает это загадочное явление?
Условие было найдено. Оказалось, что повторное со¬

впадение во времени любого случайного постороннего

раздражителя с последующим кормлением животного

превращает побочный раздражитель в. сигнал предстоя¬

щего появления фактора, существенного для жизни

(в данном случае — пищи). Так «загадочный факт» полу¬

чил место среди других уже известных в физиологии яв¬

лений, которые со времен Декарта назывались рефлек¬

сами.
До И. П. Павлова это слово применялось только к

реакциям организма на раздражитель, имеющий непо¬

средственное значение для его жизни: попадет пища в

рот — выделяется слюна; прикоснется рука к раскален¬

ной печке — и прежде чем сообразишь, что произошло,—

отдернется и т. п. Павлов установил новое: так же точно

действуют и побочные, как он выражался, «не идущие

к делу», раздражители, когда они приобретают значение

сигнала. А так как это происходит при определенных

условиях, он назвал открытые им рефлексы условными.
Факт, в психической природе которого было бы смеш¬

но сомневаться (ведь речь шла ни более ни менее как
221

об умении ориентироваться в мире, как бы предвидеть

возможную последовательность событий и планировать,

исходя из этого предвидения свою деятельность), нашел

свое простейшее воплощение в условном рефлексе, полу¬

чив ясное физиологическое объяснение. Когда явление

стало изучаться объективно, когда для суждения о про¬

цессах, совершающихся внутри мозга, стали математиче¬

ски точно регистрироваться, с одной стороны, вызываю¬

щие их условия, с другой — ответные реакции, тогда-то

и открылась первая и главная закономерность, которой

это элементарное психическое явление подчиняется.
Объективный метод изучения высшей нервной дея¬

тельности послужил ключом к раскрытию и других суще¬

ственных ее закономерностей, что в дальнейшем позво¬

лило проникнуть в сущность таких состояний, как сон и

гипноз, а также попытаться разъяснить некоторые болез¬

ненные психические нарушения у человека.
Остановимся на тех общих закономерностях в высшей

нервной деятельности, которые имеют непосредственное

отношение к механизмам гипноза и внушения в том виде,

как они были установлены И. П. Павловым и его учени¬

ками. Ибо и до настоящего времени, когда психология и

физиология, получив мощный побудительный толчок к

развитию именно в павловском учении, ушли далеко впе¬

ред от его классических положений, все еще не сущест¬

вует столь многостороннего и конкретно обоснованного

в эксперименте представления об этих явлениях, которое

было создано Павловым и его непосредственными после¬

дователями.
С помощью метода условных рефлексов было установ¬

лено, что в основе психической деятельности мозга лежат

те же два взаимопротивоположных и тесно связанных

друг с другом нервных процесса, которые издавна изве¬

стны,— возбуждение и торможение. Когда мы бодрст¬

вуем, работаем или развлекаемся, в мозгу преобладает

процесс возбуждения, нервные клетки коры находятся в

состоянии выраженной активности; когда отдыхаем, спим,

скучаем, на первый план выступает процесс торможения.

Торможение не есть состояние бездеятельности, полной

пассивности. Внешние проявления деятельности мозга в

это время угнетены, но внутри его совершается интенсив¬

ный процесс ассимиляции — клетки мозга активно усваи¬

вают нужные им питательные вещества из омывающей
222

их крови и внутримозговой жидкости, обновляют свой

состав и тем самым восстанавливают способность к новой

деятельности в бодрствующем состоянии.
Верховный распорядитель и регулятор жизни орга¬

низма— кора больших полушарий головного мозга. Она

завоевала право на эту почетную должность в процессе

длительной эволюции благодаря тому, что составляющим

ее нервным клеткам присуща особо тонкая чувствитель¬

ность и реактивность. Однако за эти ценные качества

кора расплачивается дорогой ценой: клетки мозга очень

ранимы и утомляемы. Превышение предела их работоспо¬

собности и выносливости грозит им болезненным истоще¬

нием.
Процесс торможения и есть тот защитный барьер, ко¬

торый поставлен самой природой на пути этой опасности.

Если действующий на нервные клетки мозга раздражи¬

тель чрезмерно силен или длительность действия умерен¬

ного раздражителя излишне велика, деятельность мозго¬

вых клеток угнетается. Поэтому влияния, ослабляющие

мозговые клетки, снижающие их работоспособность —

утомление, недостаточное питание, инфекция, отравление

(наркотиками, ядами), нервные потрясения, увеличивают

их тормозимость. Понятно, для ослабленных нервных

клеток сильный раздражитель становится сверхсильным,

он превышает предел их рабочих возможностей.
Павлов считал, что торможение и возбуждение — про¬

цессы подвижные: возникнув в одном участке коры, они

могут распространяться дальше, разливаться по всей ее

поверхности и даже спускаться на нижележащие отделы

мозга. Когда человек крепко спит, в его мозгу царствует

разлитое торможение. Нервные клетки не отвечают или

отвечают очень слабо на поступающие к ним извне сиг¬

налы, поэтому спящий не реагирует на шум, разговоры

и свет. Разумеется, если раздражения очень сильны, они

разбудят и спящего богатырским сном.
Во время сна восстанавливается работоспособность

огромной массы клеток мозга, поэтому, проснувшись, че¬

ловек чувствует себя бодрым, освеженным. Сон и бодр¬

ствование ритмично сменяют друг друга. О том, насколь¬

ко сон необходим для жизнедеятельности организма,

можно судить хотя бы по тому, что полностью лишенные

сна люди и животные очень скоро гибнут. Был поставлен

специальный опыт на собаках: одних полностью лишили
223

ена. других — пищи. Первые погибли на 5-й день, вторые

были живы и после 25-дневного голодания.
Когда условия — и внешние и внутренние — благо¬

приятствуют развитию торможения по коре головного

мозга, человек погружается в сон. Всем известно действие

однообразных повторяющихся умеренных раздражителей.

Неодолимо клонят ко сну негромкие звуки — шелест ли¬

стьев, перестук колес поезда, тиканье часов, монотонная

речь, колыбельные песни, слабый шум ветра. Благоприят¬

ствует сну и устранение всего, что беспокоит и возбуж¬

дает,— громкого шума, яркого света, излишнего холода

пли тепла. Эти раздражения, создавая очаги возбужде¬

ния в мозгу засыпающего человека, мешают торможению

охватить всю кору больших полушарий, а следовательно,

и быстрому наступлению сна.
Препятствуют засыпанию не только внешние раздра¬

жения. Человеку еще больше мешает уснуть то, что на¬

ходится внутри его — волнения, беспокойство, пережива¬

ния, чаще всего именно они создают в мозгу очаги нега¬

симого возбуждения, препятствуя благотворному сну. Но

недаром о силе сна говорят «и рать и воеводу в один мах

перевалял». Сон рано или поздно возьмет свое.
У постели тяжело больного ребенка несколько суток

без сна и отдыха хлопочет мать. Все существо ее охва¬

чено одной мыслью, одной заботой, одним переживанием.

Ребенок уснул, и рядом с ним, побежденная наконец

усталостью, уснула мать. Из окна доносится шум машин

и трамваев, в комнату кто-то вошел, зажег свет, громко

окликнул спящую — она ничего не слышит, настолько

глубок, непробуден сон. Но вот слабый, едва слышный

стон издал ребенок. И мать мгновенно вскакивает, бро¬

сается к нему. Это пример частичного, неполного сна.

Среди массы охваченных торможением клеток мозга, в

его высшем отделе (в данном случае в слуховой зоне

коры больших полушарий) сохраняется небольшой уча¬

сток возбужденных клеток, настроенных на восприятие

только одного определенного раздражителя — сигнала

о том, что больше всего волнует спящую женщину.
Известны случаи, когда солдаты-кавалеристы засы¬

пали прямо на марше. Походная колонна, не останавли¬

ваясь, движется по дороге, смертельно усталые всадники

держатся крепко в седле, но головы их опущены на

грудь — они спят. Однако стоит лишь раздаться голосу
224

командира, подающего команду, и все мгновенно возвра¬

щаются в состояние бодрствования.
Среди животных есть существа, для которых такой

частичный сон — характерная черта их образа жизни.

Вот как спит один из представителей крупных головоно¬

гих моллюсков — спрут. Опустившись на морское дно, он

укладывает семь своих длинных щупалец кольцами во¬

круг головы, а одно из них вытягивает кверху. Спрут за¬

сыпает, все тело его расслабляется в покое, но «дежур¬

ное» щупальце не дремлет, оно беспрерывно вращается

над спящим животным. На биологических станциях, где

такие животные находятся в аквариумах, пробовали бу¬

дить спрута, осторожно касаясь его тела и скрученных

щупалец снизу,— моллюск как ни в чем не бывало про¬

должал лежать в неподвижности. Стоило легонько кос¬

нуться «дежурного» щупальца — животное сразу просы¬

палось и приводило себя в полную боевую готовность.

В естественных условиях жизни во время сна в централь¬

ной нервной системе этого животного всегда имеется

бодрствующий очаг, который обеспечивает его безопас¬

ность.
В лаборатории И. П. Павлова частичный сон у живот¬

ных создавался искусственно. Доктор Б. Н. Бирман выра¬

ботал у двух своих собак условные рефлексы на 23 тона

фисгармонии: 22 из них не подкреплялись последующим

кормлением, а один тон—ДО256 — всегда сопровождался

дачей пищи. И скоро, тихо ли, громко ли, звучали тона,

не обещавшие обеда, они усыпляли собак до такой сте¬

пени, что никакие силы не могли их разбудить: пинки,

окрики, уколы — все было тщетно. Зато тон ДО256 обрел

магическую силу: при едва слышном его звучании собаки

мгновенно вскакивали, с аппетитом облизывались и, ра¬

достно виляя хвостами, рвались к заветной миске.
Вот что писал об этих экспериментах И. Г1. Пав¬

лов: «Настоящая экспериментальная работа доктора

Б. Н. Бирмана значительно приближает к окончатель¬

ному решению вопрос о физиологическом механизме

гипноза. Еще две-три добавочные черты — ив руках

физиолога окажется весь этот механизм, так долго

остававшийся загадочным, окруженным даже какою-то

таинственностью» К
1 //. П. Павлов. Поли. собр. соч., т. VI. М.—Лм 1952, стр 428.
15 Зак. АТ® 1900
225

В гипнозе человек, казалось бы, нацело отрешенный

от всего окружающего, спокойно-безразличный к силь¬

нейшим воздействиям (вплоть до боли от ран и ожогов),

проявляет поразительно тонкую восприимчивость лишь

к одному из воздействий окружающей действительно¬

сти— к голосу, словам, жестам гипнотизера. Разгадка

оказалась в том, что гипноз — это частичный сон, при ко¬

тором среди моря залитых торможением, спящих нерв¬

ных клеток мозга остается небольшой островок бодрст¬

вующих клеток, возбужденных, настроенных на восприя¬

тие одного определенного раздражителя.
Было замечено, что заторможенные и возбужденные

участки коры больших полушарий находятся в постоян¬

ном взаимодействии, они как бы индуцируют друг друга.

Изолированный пункт повышенного возбуждения в мозгу

загипнотизированного индуцирует вокруг себя зону тор¬

можения (если его до этого момента еще не было там),

а если торможение уже есть, то возбуждение увеличивает

его силу. И наоборот, сильная тормозная зона вокруг

бодрствующего очага повышает величину имеющегося в

нем возбуждения.
Кроме того, состояние возбуждения в бодрствующем

очаге зависит от взаимодействий между корой и ближай¬

шими к ней подкорковыми областями мозга. В подкорко¬

вых отделах сосредоточено управление основными биоло¬

гическими тенденциями организма — пищевой, половой,

исследовательской и др. Опыты свидетельствовали о том,

что подкорка оказывает сильное индуцирующее влияние

на кору и, в частности, что именно она увеличивает уро¬

вень возбуждения в гипнотическом очаге бодрствования.
В результате такого распределения возбуждения и

торможения, а также в силу их взаимовлияний происхо¬

дит диссоциация (нарушение согласованности в деятель¬

ности мозга) и как ее следствие — разнобой в психиче¬

ских проявлениях, который так поражает наблюдателя.

Поведение загипнотизированного необычно: при полной

отрешенности, отключенности от окружающей среды

(вплоть до невосприимчивости к болевым раздражениям)

он удивительно чутко реагирует на действие одного из

раздражителей — голос и жесты гипнотизирующего.
Своеобразие этого состояния определяется тем, что

оно вызывается особыми, искусственными условиями.

Эти условия создают двойственную картину, так как сами
226

они двояки. Наряду с раздражителями, благоприятст¬

вующими засыпанию, здесь, как правило, действуют и

такие, которые оказывают на мозг прямо противополож¬

ное влияние — создают и поддерживают в коре больших

полушарий очаг возбуждения, бодрствования. Примером

может служить упомянутый опыт физиолога Б. Н. Бир¬

мана. С человеком дело обстоит, конечно, гораздо слож¬

нее, чем с животными. В этом случае двойственное влия¬

ние может быть оказано при помощи одного раздражи¬

теля, если этот раздражитель универсальный, специфич¬

ный только для человека. Мы имеем в виду слово, сло¬

весное внушение.
И. П. Павлов предложил свою концепцию слова.

Речь — качественно новая, специфичная для человека

система сигнализации действительности. Слова — сигна¬

лы вторичного порядка, они заменяют и обобщают все

непосредственные, реальные раздражители. Этот сигнал

сигналов появился впервые на заре человеческого обще¬

ства. Он был вызван настоятельной потребностью людей

в общении, необходимом для их совместных усилий в

борьбе за существование. Новый, более совершенный

сигнал — дитя общественного труда — преобразил пси¬

хику. У людей не только расширились возможности

ориентироваться в окружающем их суровом мире, но и

появилась принципиально новая возможность более со¬

вершенного приспособления к нему, возможность менять

этот мир, преобразовывать его, приспосабливать его к

постоянно меняющимся потребностям. Появилась каче¬

ственно новая форма психической деятельности — чело¬

веческое сознание, ставшее наряду с трудом орудием пре¬

образования мира, инструментом познания и творчества.
Новый сигнал не только обусловил возможность об¬

щественного труда, но и стал одним из сильнейших фак¬

торов воздействия на собственный организм человека.
В процессе человеческой жизни слышание, видение,

мысленное произнесение слов сотни тысяч раз связы¬

вается с действием непосредственных раздражителей.

И поэтому слово может действовать подобно непосредст¬

венному раздражителю, который оно заменяет. Так,

слово «холод» способно вызвать в мозгу у каждого слож¬

ную гамму воспоминаний и ассоциаций, связанных с воз¬

действием холода на тело, а слово «боль» ассоциируется

с соответствующими малоприятными ощущениями. Прав¬
227

да, в обычных условиях у большинства людей физиоло¬

гическое влияние такого наудачу выбранного слова

весьма незначительно — мало кто задрожит и покроется

«гусиной кожей» или вскрикнет от боли, услышав эти

слова. Но слово, которое данный человек связал в своем

сознании с какой-то глубокой, лично его затрагивающей

эмоцией, всегда может оказать действие, способное пре¬

взойти любые ожидания. Услышав такое слово, человек

либо засмеется от радости, сердце у него забьется сильно

и быстро, щеки порозовеют, глаза заблестят, либо, наобо¬

рот, осунется, побледнеет, почувствует, как холодеют

руки и ноги, а сердце... тут и говорить нечего, все знают,

как далеко заходит воздействие эмоционального фактора

на сердце.
Восприимчивость к воздействию слова, или внушае¬

мость, как показали гипнологи еще в прошлом веке,—

свойство, присущее людям. Гипнологи заметили, что это

свойство значительно возрастает, когда человек нахо¬

дится в состоянии гипноза.
Внушением называют глубоко впечатляющее словес¬

ное и эмоциональное влияние на психику человека, ока¬

занное другим лицом, лицами или стечением обстоя¬

тельств. Самовнушением называют подобное же влияние

на душевное состояние человека, если оно исходит от

него самого.
Жизнь каждого человека полна разнообразных впе¬

чатлений, нередко весьма сильно действующих на мысли

и чувства. Как правило, эти воздействия подвергаются

строгому контролю рассудка и лишь под его контролем

могут стать толчком для определенного поступка или

основанием для определенного вывода, взгляда, мнения.

Поэтому подобные поступки, выводы, взгляды и мнения

можно назвать разумными, правильно ориентирующими

человека в окружающем его мире. Обычно они находятся

в согласии с общим строем мыслей и чувств данного че¬

ловека.
Внушение же глубоко действует на психику человека

помимо разумного контроля, действует независимо от

того, что внушаемая мысль или поступок могут быть под¬

час несогласны с основным укладом его рассуждений,

взглядов, сознательных стремлений. Внушение может за¬

ставить человека поступить вопреки своему желанию и

своим взглядам. Главная особенность внушения заклю¬
228

чается в том, что в момент его действия строгое критиче¬

ское отношение к Енушаемым мыслям исчезает, благо¬

даря чему они беспрепятственно укрепляются в головном

мозгу, существенно влияя на его деятельность. Конечно,

еще сильнее действует внушение, идущее в одном русле

с мировосприятием данного человека.
Как мы уже отмечали, внушению в той или иной мере

поддаются все люди. Так, иногда человек без какого бы

то ни было критического осмысливания относится к вы¬

сказываниям другого лица, которое пользуется в его гла¬

зах большим авторитетом. Мысли этого лица становятся

его мыслями, ими он руководствуется в своих поступках.

Маленькие дети, даже не будучи в состоянии осмыслить,

целесообразен ли внушаемый им способ поведения, по¬

слушно следуют указаниям родителей. Способность кри¬

тически отнестись к ранее внушенным взглядам или по¬

ступкам проявляется у них лишь с определенным возра¬

стом. Разумно направленное внушение может быть

с пользой употреблено в системе воспитания детей

в семье.
Почему в момент внушения исчезает разумный кон¬

троль над внушаемыми мыслями? В чем глубинные ме¬

ханизмы повышенной внушаемости? Что происходит при

этом в головном мозгу? Ответить на эти вопросы, ставив¬

шие в тупик гипнологоз прошлого и начала нашего ве¬

ков, помогла физиология.
Сильное воздействие слова или волнующее воображе¬

ние впечатление вызывают возбуждение в высшем отделе

мозга. Сосредоточенное в каком-либо месте коры, воз¬

буждение развивает вокруг себя тормозной процесс. Если

кора здорова, этот процесс далеко не распространяется.

Но если нервная система ослаблена, если нервные клетки

коры становятся повышенно тормозимыми, торможение

разливается широко, изолируя очаг возбужденных нерв¬

ных клеток от остальной массы коры и тем лишая его

необходимых связей.
А данные связи и обеспечивают то, что мы называем

контролем разума. Обычная психическая деятельность

осуществляется мозгом (при ведущей роли коры больших

полушарий), как единым целым, как огромным комплек¬

сом временных связей, ассоциаций, возбуждений. Вну¬

шенная мысль приобретает вследствие этого обстоятель¬

ства очень большую, неодолимую силу воздействия на
229

мозг человека, на его мысли, чувства, поведение, на дея¬

тельность его организма.
Вот почему восприимчивость к внушению усиливают

влияния, которые ослабляют корковые клетки, и увели¬

чивают их тормозимость. Именно так воздействуют тя¬

желые переживания, длительные огорчения и тревоги,

заболевания, недосыпание, голодание, отравление, пере¬

утомление, недостаточное снабжение организма кислоро¬

дом и тому подобные неблагоприятные воздействия.
Особенно сильно увеличивает внушаемость воздейст¬

вие на эмоции. По И. П. Павлову, управление эмоциями

сосредоточено в ближайшей к коре больших полушарий

подкорке (в каких именно ее отделах — это было уста¬

новлено позднее). Кора больших полушарий — орган

высшего анализа и синтеза, орган разумного действова-

ния — постоянно держит подкорковые отделы мозга под

своим контролем, а те, в свою очередь, все время как бы

заряжают кору энергией. Разум обуздывает хаос чувств,

чувство побуждает мысль к действию. Если намеренно

направить содержание внушаемых идей и мыслей на уси¬

ление эмоций, стараться поразить воображение, воспла¬

менить близкие данной личности чувства и стремления,

то клетки коры больших полушарий, к которым адре¬

суются данные внушения, получат повышенный, усилен¬

ный, чрезмерный заряд энергии из подкорки.
Людям, у которых, как говорится, чувство преобла¬

дает над разумом (т. е. истеричным), такого сильного

впечатляющего влияния достаточно, чтобы возбуждение

данного комплекса корковых клеток вызывало гипнотиче¬

ское торможение в окружающей зоне. Внушаемая мысль,

лишенная контроля разума, приобретет доминирующее

значение и в определенный момент может стать един¬

ственным властелином сознания. У других категорий

людей эмоциональное внушающее воздействие может

оказаться неодолимым, если будет сочетаться с предва¬

рительным или одновременным воздействием других гип¬

нотизирующих факторов (мы их перечислили выше).
Создается ли такой очаг бодрствования, повышенной

возбудимости воздействием извне (с помощью словесного

внушения, произведенного другим человеком) или из¬

нутри (под влиянием внутренних факторов, за счет само¬

внушения) — сущность тех и других влияний на мозг, на

психику, на сознание от этого не меняется. В любом слу¬
230

чае в коре возникнет очаг негасимого возбуждения, окру¬

женный зоной клеток, находящихся в состоянии тормо¬

жения, сна.
Имея в виду вышесказанное, присмотримся для при¬

мера к обстановке сеансов магнетизации, которые прово¬

дил Франц Месмер.
Эмоции и воображение больных, которые собрались

вокруг «магнетического» бакэ и держатся за его стержни,

воспламенены слухами о совершаемых здесь чудесах.

Стены зала увешаны зеркалами и изображениями таин¬

ственных звездных знаков. Полы застланы пушистыми

коврами, которые глушат звуки, окна задрапированы

бархатными занавесями. Звучат мелодичные звуки стек¬

лянной гармоники. Одежда Месмера и его манера дер¬

жаться торжественны и таинственны. К нему прикованы

взоры всех, каждое его слово ловят настороженным ухом.

Одну больную он «магнетизирует» пассами, другого ка¬

сается своим «волшебным» жезлом...
Нельзя сказать, что личность магнетизера, бакэ и

жезл не имели значения. Они играли немаловажную, но

не основную роль — они действовали на воображение, на

эмоции участников сеанса и тем способствовали повыше¬

нию их внушаемости, а следовательно, и успеху лечебного

воздействия. Страстное ожидание чудесного исцеления,

горячая вера пациентов в силу флюида, в самого Мес¬

мера, неотступное, напряженное внимание к его личности

играли роль внутренних эмоциональных раздражителей,

создававших в мозгу концентрированный очаг бодрство¬

вания по механизму, о котором мы только что говорили.

Это и было главным.
Детали же, которым пациенты Месмера не придавали

совершенно никакого значения,— тепловое и механиче¬

ское воздействие пассов, снотворное влияние приглушен¬

ной музыки, полумрак, отсутствие шума — были в дейст¬

вительности дополнительными гипнотизирующими, усып¬

ляющими факторами.
А теперь попробуем взглянуть на обстановку, в кото¬

рой совершали прорицания «голубки» Калиостро. Теат¬

ральности и загадочности во время его выступлений не

меньше, чем в залах, где «магнетизировал» Месмер, а

личность «чудодея» окружена уже совершенно откровен¬

ным мистическим ореолом—он знает все, он может все.

Сам король называет его «божественным Калиостро».
231

Наличие фактора, обеспечивающего повышенную внушае¬

мость, создание изолированного участка возбуждения в

мозгу, таким образом, несомненно. Но были на этих сеан¬

сах и условия, способствовавшие гипнотизации. Элекснр,

который давал своим «голубкам» великий копт, содержал

наркотические вещества. Кроме того, немалое значение

имели долгие беседы, которые велись тихим голосом, воз¬

ложение рук, сосредоточение внимания на кристально

чистой воде в прозрачном сосуде.
Калиостро объявлял себя приобщенным к тайнам

жрецов Древнего Египта. В этой связи интересно сле¬

дующее.
Египтолог Бругш-паша во время экспедиции в Египет

нашел древний папирус, содержащий секретные настав¬

ления для жрецов. Ученые полагают, что этот папирус

был списком с еще более древнего манускрипта. Среди

других предписаний в нем обнаружилось следующее:

«Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее

лучшим, ароматным маслом и повесь ее на клин из куска

лаврового дерева на стене, расположенной с утренней

стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его

в сон своей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним

слова заклинаний до семи раз. Снова разбуди его и

спроси так: «Что видел ты?» Ответит он: «Да! Я видел

богов вокруг лампы». Toi да будут говорить они ему всс,

о чем их будут спрашивать». В папирусе описывается еще

несколько способов погружения детей в искусственный

сон с целью внушать им образы богов и ответы на во¬

просы, задаваемые призрачным богам. Эти ответы, услы¬

шанные из уст детей, казались людям, не посвященным

в тайны жрецов, прорицаниями сверхъестественных сил.

Таковы были приемы праотцев Калиостро.
Узнал он о подобных приемах не из папирусов и не

нз уст древних священнослужителей (хотя утверждал

именно это). Этнолог О. Штоль сообщает, что и в сере¬

дине XIX века в Египте продолжали существовать ку¬

десники, которые использовали детей для прорицаний.

На улицах или на рыночной площади они выбирали под¬

ходящего мальчика и приводили его к себе. В помеще¬

ние вносилась жаровня с горячими углями, на нее бро¬

сали несколько зерен кориандра и порошок ладана.

Дурманящие пары наполняли тесную комнатушку. Ча¬

родей резко брал ребенка за руку, наливая на середину
232

ладони немного краски, рисовал на ней «магический»

квадрат. Затем он заставлял мальчика смотреть на квад¬

рат, неотрывно, не поднимая головы. Беспрерывно бор¬

моча непонятные присутствующим заклинаиия, чародей

требовал от ребенка, чтобы он описывал, что видит на

своей ладони, при этом искусно внушая ему различные

зрительные образы. Вероятнее всего учителями Калио¬

стро были именно эти современные ему фокусники. Раз¬

узнав их секреты и придав их магическим приемам бо¬

лее благообразный вид, он поражал ими жадных до чу¬

дес и тайн «восточной мудрости» европейских аристо¬

кратов.
То, что сказано о приемах Месмера и Калиостро, рас¬

пространяется и на всю богатую и разнокалиберную

технику, применяемую другими исполнителями мистиче¬

ских обрядов. Четко разделяются здесь два вида воз¬

действий. Одни из этих приемов и средств устремлены

на то, чтобы максимально воспламенить воображение

исполнителя обряда, направить все его внимание, все

чувства, все мысли в один фокус — на ту цель, достиже¬

нию которой служит обряд, внушить ему безграничную

веру в то, что цель эта может быть достигнута. Другие

приемы по своей задаче оказываются прямо противопо¬

ложными первым: они должны усыпить все остальные

желания, чувства и мысли, не дать доступа никаким

впечатлениям из окружающей среды, погасить восприим¬

чивость к ощущениям, идущим от собственного тела.
Обстановка, в которой проходит обряд, характер его

исполнения могут быть по форме совершенно различ¬

ными. Но мрачен или ослепительно ярок обряд, аскетиче¬

ски строг или великолепно пышен — во всех случаях он

окружен манящим и пугающим ореолом загадки и

тайны, полон намеков на высший сокровенный смысл

происходящего. Нетрудно обнаружить психологическую

сущность этого — воздействие на воображение. Чем

больше присматриваешься к обрядам, тем больше пора¬

жает, насколько тщательно и многосторонне продуманы

все детали оформления и исполнения, чтобы оказать

как можно большее воздействие на эмоции и воображе¬

ние исполнителей. В убранстве помещений, в одеяниях,

походке, выражениях лиц и тоне голосов, в звучании

сопровождающих обряд музыкальных инструментов, в

разрисовке барабанов, бубнов, гонгов, в вычурных
233

изгибах трубок и курильниц, в блеске магических зеркал

и стеклянных шаров, в сиянии свечей и ламп проступает

намерение устроителей обряда достичь единой цели. Все

направлено к тому, чтобы разжечь настроение ожидания,

воспламенить веру в исполнимость задуманного, подчи¬

нить всю волю, все чувства желанию во что бы то ни

стало увидеть, услышать, познать тайное и сокровен¬

ное.
Той же задаче служит и практика предварительных

процедур, составляющая необходимый компонент боль¬

шинства таких обрядов. Вспомним, как готовили пифию

к ее миссии жрецы, с какими чувствами и мыслями брал

трубку кальяна дервиш — курильщик опиума.
О том, насколько упорна, целеустремленна и последо¬

вательна работа над сосредоточением всех помыслов и

чувств в одном направлении у последователей системы

йоги, мы рассказали, когда описывали эту (одну из са¬

мых продуманных) систему мистического самовоспита¬

ния. Все чисто физические упражнения различных сту¬

пеней системы должны постоянно сопровождаться вос¬

питанием в себе бесконечной любви к высшему духов¬

ному началу. Только таким образом достигается то

состояние, когда йог может, замерев в самой неудобной

позе с устремленным внутрь себя взором, не реагируя

на окружающее (жар, толкотня, крики), предаваться

сосредоточенному размышлению о священных для него

вещах.
Мы говорили уже о том, как готовится к камланию

чукотский шаман. Его подготовка, конечно, не ограничи¬

валась тремя днями, когда он постился и сушил свой

бубен. Он готовился и в то время, когда, став новым

«избранником духов», обучался секретам мастерства у

своих старших собратьев, когда ему рассказывали ле¬

генды о злых и добрых келе, когда он разглядывал их

изображения из дерева, кости и звериных шкур, когда

ему раскрывали значение знаков и украшений на свя¬

щенном бубне, где был нарисован путь в страну Нуте-

нут, сама эта страна и ее всемогущие обитатели. Долго

и настойчиво учился будущий шаман искусству стучать

в бубен — этому главному таинству. Шаманы говорят:

«Бубен — наш конь».
Бубен, барабан, гонг, калебаса — самые распростра¬

ненные средства мистической техники. Их звучание ока¬
234

зывает усыпляющее, дурманящее воздействие на разум

и чувства, помогая преградить доступ к сознанию испол¬

нителя обряда каким бы то ни было ощущениям и впе¬

чатлениям, не имеющим прямого отношения к его един¬

ственной и главной задаче. * Ей же служат и другие

гипнотизирующие приемы и средства так называемой

мистической техники. Именно таков конечный эффект,

достигаемый прыжками и неистовым бегом по кругу,

который составляет главное в радении хлыстов, недоста¬

точным дыханием и длительным нахождением в одной

позе, что мы наблюдаем у йогов и иссихастов, приемом

наркотиков, утомительным смотрением на магические

зеркала, огонь, кристаллы, свечи, блестящие лампы, со¬

ставляющие неотъемлемую часть почти всех таких обря¬

дов. Достижению той же цели служат тысячекратно по¬

вторяемые заклинания, моления и прочие обращения к

богам и духам.
Итак, повсюду в декоративной обстановке мистиче¬

ских обрядов и таинств, в подготовительных процедурах

мы обнаруживаем оба основных условия гипнотизации.

Это, во-первых, приемы, средства, которые по сути своего

воздействия на нервную систему исполнителей и участ¬

ников представляют собой условия, вызывающие разви¬

тие и распространение коркового торможения. Это, во-

вторых,— непременное наличие фактора внушения и

самовнушения (роль которого играет неистовое желание

приоткрыть завесу иного мира), который создает очаг

стойкого возбуждения в охваченной торможением коре

мозга.
Ревностные исполнители мистических обрядов дохо¬

дят до глубоких степеней самогипноза и самовнушения.

Отключившись от окружающего их реального мира, от¬

решенные и отчужденные, они жаждут чуда, только чуда

и ничего больше. И «чудо» свершается! Отчаянные уси¬

лия вознаграждены. «Избранный свыше» достигает со¬

стояния, в котором он «видит» тех, кого так упорно и

страстно хотел видеть, он «слышит» их голоса. Всем

своим существом он ощущает, что настал миг, когда он

«ушел» из-под власти законов суетного мира и вступил

в дивное царство иных, безгранично могущественных

сил. Эти силы дарят ему неизведанные прежде наслаж¬

дения, претворяют в реальность заветные желания и меч¬

ты, открывают взору ослепительные картины «видений*,
235

преподносят слуху слова «откровений», мелодии ада и

рая.	4
Кто же чаще всего бывает «избран свыше»?
Временные необычные состояния психики, которых

достигают мистики, применяя описанную нами технику

самогипноза и самовнушения, возникают, по преимуще¬

ству, у людей совершенно определенного склада психики.

Основная их черта — повышенная эмотивность, обостреп:

ная нервная восприимчивость. Обычно это натуры с бо¬

гатым, чаще просто неудержимым воображением. Эмо¬

ции, как правило, подавляют у этих людей разум. Все,

что открывает их взору жизнь,— людей, события, при¬

роду—они рассматривают только сквозь призму собст¬

венного эмоционального отношения к ним. Если кто-то

в данный момент чем-то симпатичен, значит, это самый

лучший во всех отношениях человек — он и умен, и кра¬

сив, и добр, и честен. На следующий день этот человек

чем-то не поправился, и все в нем плохо: он уродлив, зол

и неразвит.
Личности с таким характером замечают вокруг себя

только то, что соответствует их мировосприятию, их внут¬

ренним склонностям. Они принимают желаемое за дейст¬

вительное. Истина — то, что желательно видеть в каче¬

стве истины, а совсем не то, что собой представляет она

в реальности. Такой способ мыслить в психиатрии назы¬

вают «аффективной логикой», а людей с таким характе¬

ром — истеричными.
Даже маловажный повод вызывает у людей с истери¬

ческим характером бурную реакцию, где все доходит до

крайнего выражения: смех превращается в хохот, сле¬

зы — в рыдания, гнев — в дикие крики, стремление бить

и ломать все вокруг. Внутренние переживания в эти

моменты остры, но, как правило, длятся недолго. Не¬

редко одна крайность непосредственно, без какого-либо

серьезного основания переходит в другую: ожесточе¬

ние — в умиление, неутешное горе — в бурную радость.
Обладая повышенным самомнением, такие люди лю¬

бят быть повсюду центром внимания, стремятся казаться

лучше и значительнее, чем на самом деле. К этому

направлены их усилия, они всегда стараются увлечь тех,

кто их слушает. Расцвечивая свою речь яркими описа¬

ниями и конкретными, хотя и поверхностными подробно¬

стями, они говорят обычно так, что и вымысел приоб¬
236

ретает у них живые черты достоверности. Так удается

нм завоевать доверие и симпатии слушателей. Сущест¬

веннейшая черта истеричных людей — предрасположен¬

ность к внушению и самовнушению — тесно связана с

их повышенной эмотивностью.
Во времена Шарко считалось, что истерические ре¬

акции и заболевания истерией характерны лишь для

людей с врожденной неустойчивостью нервной системы,

с наследственной предрасположенностью к ним. Однако

исследования И. П. Павлова показали, что это не совсем

так. Между врожденной и приобретенной слабостью кор¬

ковых клеток мозга принципиальной разницы пет. Для

самых здоровых людей, обладающих завидно крепкой

нервной системой, существует предел физиологической

выносливости высших отделов мозга. Если тяжесть не¬

благоприятных воздействий, оказываемых на психику,

превысит этот предел, то у потенциально здорового чело¬

века возникают такие же нервно-психические наруше¬

ния, как и у человека с наследственной слабостью коры.

У людей, с детства уравновешенных и сильных в нервно-

психическом отношении, под влиянием неблагоприятно

сложившейся жизненной ситуации может развиться сла¬

бость нервной системы с понижением работоспособности

(иначе говоря, физиологической выносливости) нервных

клеток коры больших полушарий мозга.
Условием, предрасполагающим к развитию нервных

расстройств в результате тягостных воздействий на пси¬

хику и при врожденной и при приобретенной слабости

коры, может стать перенесенное тяжелое заболевание,

длительное недостаточное питание, нервное переутомле¬

ние и перенапряжение, хроническая бессонница, отравле¬

ние и т. п. Большое значение имеет и то, с каким перио¬

дом жизни совпали тягостные, волнующие переживания.

Восприимчивость всех людей к травмирующим психику

воздействиям резко обостряется во время так называе¬

мых кризисов развития (например, переломный возраст

у подростков, период полового созревания).
Особенно тяжело даются ослабленной нервной систе¬

ме глубоко волнующие эмоциональные переживания,

проявления которых обстоятельства жизни принуждают

внешне ничем не обнаруживать: скрываемое от окружаю¬

щих горе или обида, унижение, подавленный гнев, кон¬

фликт идеала с действительностью и т. п.
237

Совокупное воздействие таких вредоносных состоя¬

ний на психику может привести к характерному рас¬

стройству сознания, которое психиатры называют исте¬

рическим его сужением. Эти состояния разнообразны по

форме и силе своих проявлений. Иногда они выражаются

всего лишь в кратковременных галлюцинациях, т. е. в

мнимых, не имеющих в данный момент реального объ¬

екта, восприятиях. Чаще всего это «голоса» или «виде¬

ния», отражающие переживания, глубоко волнующие

того, кто их испытывает.
У больного после пережитой им тяжелой личной тра¬

гедии — его жена и сын погибли под колесами поезда —

стали появляться болезненные состояния, выражавшиеся

в том, что он бросался внезапно к стене и начинал ли¬

хорадочно шарить по ней руками. Долго врачи не могли

понять, что означает его ловедение. Однажды больного

погрузили в гипнотический сон, во время которого он

рассказал, что в эти моменты видит себя в вагоне поезда,

раздавившего жену и сына. Он бросается к стене, чтобы

найти кран экстренного торможения. Или такая картина:

раненый солдат, находясь в госпитале, засыпая, всегда

видит «как живого» своего друга, который погиб на его

глазах в бою.
Нередко галлюцинации, возникающие в момент су¬

жения сознания, переживаются в виде драматических

сцен, следующих одна за другой. Обычно это глубоко

впечатляющие события, полные образности и движения.

Их выразительность так ярка и полновесна, так

интимно затрагивает самые близкие человеку мысли

и чувства, что воспринимаются эти события как несом¬

ненная реальность. В соответствии с этим и ведет

себя человек в момент подобного расстройства созна¬

ния.
Иногда сужение сознания носит более глубокий ха¬

рактер, когда уменьшается вплоть до полного исчезнове¬

ния ориентировка в окружающем. Поведение становится

как бы автоматизированным. «Голоса» и «видения» со¬

ставляют в этот момент главное содержание психиче¬

ской жизни. Мимика больного, его речь и поступки об¬

условлены переживаемыми им «голосами» и «видения¬

ми». Подобные состояния психиатры называют экстазом.

Крупнейший авторитет в области истерии Шарко писал:

«Истерический экстаз не обладает сам по себе какими-
238

либо особыми чертами, позволяющими отличить его от

других разновидностей экстаза».
По прошествии этого состояния может четко сохра¬

ниться воспоминание о нем. Так, известный психиатр

В. П. Осипов описал расстройство сознания у больной,

страдающей истерией, которая вспоминала, что «видела»

во время этого состояния двух тощих и весьма подвиж¬

ных мужчин в черных фраках и цилиндрах, отрекомендо¬

вавшихся ей как Бромистый калий и Бромистый натрий,

а потом долго и оживленно с ней беседовавших.
Эти состояния по характеру разыгрывающихся в мозгу

процессов близки к гипнозу. Как и в глубоком гипнозе,

вызываемом искусственными приемами, при истериче¬

ском сужении сознания нередко возникают явления анал-

гезии (отсутствие болевой чувствительности), которые

также являются следствием заторможенности соответ¬

ствующих зон коры больших полушарий.
Именно такого рода расстройства сознания и возни¬

кают под влиянием приемов и средств, применяемых ис¬

полнителями мистических обрядов. С позиций павловской

физиологии «мистическое» состояние сознания (экстаз,

транс, богообщение, духовидение) есть вариант гипноза,

вызванного мощным эмоциональным самовнушением,

действие которого усилено разнообразными вредонос¬

ными влияниями на психику.
Однажды, рассказывая о том, как велика может быть

сила самовнушения, Павлов сообщил о случае, когда

по механизму самовнушения у женщины, страстно же¬

лавшей иметь ребенка, развился целый ряд выраженных

органических изменений, имитирующих некоторые ха¬

рактерные признаки беременности. Этот же фактор Пав¬

лов считал ответственным за происхождение удивитель¬

ных особенностей экстатического состояния. Он писал:

«Сюда же должны быть отнесены состояния и стигматы

различных религиозных экстатиков... Перед нами яркое

доказательство силы самовнушения, т. е. силы концент¬

рированного раздражения определенного района коры,

сопровождающегося сильнейшим затормаживанием ос¬

тальных отделов коры, представляющих, так сказать,

коренные интересы всего организма, его целости, его

существования. Если сила внушения и самовнушения та¬

кова, что даже уничтожение организма может происхо¬

дить без малейшей физиологической борьбы со стороны
239

организма, то, при доказанной широкой возможности

влияния коры на процессы организма, с физиологической

точки зрения легко могут быть поняты произведенные пу¬

тем внушения и самовнушения частичные нарушения

целости организма при посредстве также теперь дока¬

занной трофической иннервации» К
Таково происхождение состояний измененного созна¬

ния, возникающих у некоторых особо восприимчивых

исполнителей мистических обрядов, нацеливших себя на

проникновение в тайны потустороннего мира.
Двойственный, парадоксальный характер этого со¬

стояния— удивительная яркость мысленных, галлюципа-

торно переживаемых образов при полной отрешенности,

отключенности от реального мира — определен, с одной

стороны (и главным образом), особенностями деятель¬

ности человеческого мозга как органа, к которому адре¬

суются используемые в мистических обрядах приемы и

средства, с другой — характером самих этих приемов и

средств.
Богатый арсенал орудий применяют ге, кто жаждет

проникнуть за границы естественного мира. Упорно, все¬

сторонне, с превышением всякой меры истощается орга¬

низм человека, в первую очередь его мозг, его психика.

В ответ па эти воздействия, крайне вредные для чувстви¬

тельных, хрупких, сложноорганизованных нервных кле¬

ток мозга, в нем возникает и разливается защищающий

их от грозящей гибели процесс торможения. Вначале

процесс торможения лишь несколько снижает, угиетае!,

а потом и полностью выключает деятельность высших

отделов сложных функциональных систем, расположен¬

ных в коре больших полушарий мозга, отделов, к кото¬

рым поступают сигналы о воздействиях, оказываемых на

организм извне, и сигналы о процессах, происходящих в

самом организме.
При нормальной деятельности мозга внешняя и внут¬

ренняя информация анализируется высшим его отде¬

лом — корой больших полушарий, а результаты анализа

преобразуются в «программы» ответных действий орга¬

низма. В процессе осуществления последних в мозг не¬

прерывно продолжает поступать поток импульсаций о
1 И. П. Павлов. Поли. собр. соч., т. Ill, кн. 2. Д\,—Л., 1951,
стр. 212.
240

ходе их выполнения (так называемая обратная аффе-

реитация). В результате появляется возможность кор¬

рекций ответных действий, приведения их в соответствие

с конкретными условиями, в которых находится орга¬

низм. В состоянии сужения сознания на одном опреде¬

ленном круге переживаний, на одной, занявшей домини¬

рующее положение в сознании, мысли, одном чувстве,

желании, все, не имеющее отношения к нему, заторма¬

живается, подавляется. В результате возникают диссо¬

циации, рассогласование мозговой деятельности. Глубо¬

кое торможение прерывает существеннейшие прямые и

обратные связи мозга.
Угнетение деятельности отделов коры больших полу¬

шарий, имеющих отношение к мышечному чувству —

кинэстезии (т. е. отделов, к которым обычно непрерывно

поступает информация о состоянии и деятельности

наших мышц, сухожилий, всего аппарата движений),

приводит к целому ряду специфических последствий. Глав¬

ное из них — нарушение восприятий времени и простран¬

ства. Кинэстезические ощущения служат физиологиче¬

ской основой для формирования у человека представле¬

ний об этих формах существования действительности.

Данные представления складываются постепенно, в про¬

цессе жизненного опыта, начиная с первых познаватель¬

ных движений, когда младенец вначале следит глазами

за светящимся или ярко окрашенным предметом, тянется

к нему рукой, ощупывает. Научившись ходить, ребенок

идет к нему, осматривает со всех сторон. Так создаются

зрительно-мышечные ассоциации, которые помогают нам

постичь пространственные отношения. Подобным же об¬

разом сочетание мышечных ощущений, поступающих в

мозг по ходу выполнения того или иного движения, со

слуховыми (ухом легче всего уловить длительность зву¬

кового раздражения — его протяженность во времени)

создает возможность для анализа временных характери¬

стик действительности.
Сочетание мышечного чувства с кожной чувствитель¬

ностью и с поступающими в мозг импульсами от вестибу¬

лярного аппарата (орган равновесия, помещающийся во

внутреннем ухе) дает нам возможность следить за по¬

ложением тела в пространстве, за его движениями, за

прикосновениями к нему и т. п. Угнетение отделов мозго¬

вой коры, связанной с этими видами чувствительности,
16 Зак. Me 1900
241

вызывает субъективное ощущение, что тело теряет вес,

падает вниз или поднимается вверх, что оно растворяет¬

ся, исчезает.
В это время слуху и взору ревностного исполнителя

обряда (или человеку с истерическим складом харак¬

тера, у которого данное состояние возникло как резуль¬

тат вспышки эмоций, долго сосредоточиваемых на узком

круге волнующих переживаний, мыслей) предстают об¬

разы иного мира. Они расцвечены всеми цветами фан¬

тазии, иногда густо насыщены чувственной конкретно¬

стью, так ярки и объемны, что не могут не быть приняты

за нечто вполне достоверное, подлинно существующее.

Исполнителю обряда кажется — нет, он верит, он убеж¬

ден!— что он удостоился наконец общения с чудесным.

В действительности же эти галлюцинаторные образы —

прямой результат сильной взаимной индукции между за¬

торможенной и возбужденной частью мозга, между ог¬

ромной массой нервных клеток мозга, охваченных глубо¬

ким торможением, и узким, ограниченным комплексом

корковых клеток, где пламенеет очаг стойкого возбужде¬

ния. Согласно представлениям современной нейрофизио¬

логии, слово «очаг» не следует понимать буквально как

строго очерченный в размерах и помещающийся в точно

известном месте участок коры мозга. На самом деле в

роли очага выступает целое созвездие (или, как говорят

физиологи, констелляция) разбросанных далеко друг

от друга нервных клеток. Они связаны между собой в

единое функциональное целое не соседством, а совмест¬

ным участием в неоднократно повторяющейся деятель¬

ности. Если речь идет об исполнителе мистического об¬

ряда, то у него этим очагом стойкого возбуждения явля¬

ется то созвездие клеток, в котором зафиксирована

информация, связанная с самым сокровенным и близким

для подобных людей кругом представлений (о мире

надматериальных сил и существ, о боге, духах, вседуше,

высших могуществах, демонах, ангелах, рае и аде).
При обычном, ясном состоянии сознания, когда разум

бодрствует, когда мозг работает как гармоничное целое,

даже мистик не воспринимает как подлинную реаль¬

ность смутно реющие в его воображении образы и пред¬

ставления. Эти образы и представления бледны и бес¬

плотны, они несравнимы с яркостью, живостью, сочно¬

стью экстатических видений. Но вера в существование
242

потустороннего подспудно пламенеет, господствует, до¬

минирует в сознании человека с мистическим мироощу¬

щением, с ней связываются все его надежды и упования.

Безмерное желание приобщиться к могуществу потусто¬

ронних сил руководит им, когда он приступает к обряду,

нарастает по мере его исполнения. И вот на фоне насту¬

пивших сумерек сознания, на фоне залившего мозг моря

глубокого торможения очаг постоянно тлеющих чувств

и желаний вдруг вспыхивает ослепительным и жарким

огнем. Это высвобождается из-под контроля высшего

этажа мозга (коры больших полушарий) деятельность

связанных с эмоциями подкорковых центров (как по¬

казывают данные многих последних исследований, ими

являются ретикулярная формация и гипоталамус). Они,

подобно батареям аккумуляторов, посылают концен¬

трированный заряд энергии в подвижную констелляцию

нервных клеток, связанную с волнующими в этот момент

мистика переживаниями. Благодаря этому давняя, вы¬

ражаясь языком физиолога А. А. Ухтомского, дремлющая

верховная доминанта личности получает неоправданно

большую силу, отчего лелеемые ею образы и представ¬

ления приобретают яркость и насыщенность, прису¬

щую реальности, а говоря проще — воображаемое при¬

нимается за действительное. Происходит так потому, что

возбуждение в доминирующем созвездии нервных клеток

достигает подчас уровня болезненного, патологического

накала, такой силы и остроты, которых никогда не бы¬

вает при нормальном восприятии реальной действитель¬

ности, в условиях ясного, незатемненного, неискаженного,

несуженного сознания. Таковы «видения», «откро¬

вения», «голоса», «озарения» мистиков. Эти функцио¬

нальные образы достигают яркости образов непосредст¬

венной реальности и даже превосходят ее.
Болезненно острое возбуждение воспроизводит ин¬

формацию, хранящуюся в мозгу человека, переживаю¬

щего подобное состояние расстройства сознания, подоб¬

но тому как это происходило в опытах известного амери¬

канского нейрохирурга У. Пенфилда, когда он во время

операции прикасался тончайшими электродами к от¬

дельным точкам коры мозга своих больных. Больные как

наяву переживали давно забытые эпизоды их жизни.

Юноша вдруг «услышал», как его старшие сестры бол¬

тают и смеются в соседней комнате. Он «увидел» дом, где
243

жил в раннем детстве. Пожилая женщина ясно «слы¬

шала» торжественное богослужение в церкви на своей

далекой родине, откуда она уехала много лет назад.

У. Пенфилд пишет, что «больные никогда не рассмат¬

ривали возникающее переживание как воспоминание.

Скорее, это значило для них вновь видеть и вновь слы¬

шать, т. е. снова переживать мгновения прошлого».
Характерно, что с помощью электростимуляции мож¬

но оживить совершенно случайные, малозначительные

для человека воспоминания, давно исчезнувшие из его

памяти. В то же время известно, что прочнее всего наша

память хранит близкое и дорогое нашему сердцу, нашим

чувствам, а также очень важное, жизненно необходимое.

В состояниях расстроенного сознания, вызванных при¬

менением доведенной до крайности техники самовнуше¬

ния и самогипноза, оживают представления, которыми

издавна жил исполнитель обряда, представления, кото¬

рые он долго и страстно лелеял или, наоборот, ненави¬

дел. В форме и содержании всплывающих в его сознании

образов и целых драматических сцен отражается мир его

сокровенных мыслей и чувств. Он видит и слышит имен¬

но то, во что верил, о чем думал и грезил, с чем связывал

свои лучшие надежды, в чем искал утешения от горестей

и бед, или, наоборот, взору и слуху его является тот, от

кого он со страхом ждал бед и напастей, возмездия за

греховность в мыслях, поступках. Духи, ангелы, боже¬

ства, астральные тела, магнетические флюиды, мерца¬

ния божественного света, наития и откровения свыше

приходят туда, где их ждут, к тем, кто в них верит, к тем,

кто их призывает. Никогда не бывало так, чтобы шаман

внезапно увидел слетающихся в ярангу белокрылых

серафимов, а кружащийся на площади перед мечетью

дервиш узрел бы примчавшихся из страны Нутенут на

оленьих упряжках добрых мохнатых духов-келе. То,

что никогда не коснулось наших органов чувств, мыс¬

лей, воображения, явиться не может.
Бывает так: человек, переживший временное рас¬

стройство сознания, заявляет, что видел в этот миг та¬

кое, чего не видел до того нигде и никогда, о чем не слы¬

шал и не мечтал. Но при внимательном анализе его пе¬

реживаний в них всегда обнаруживается то, что И. М. Се¬

ченов назвал «небывалой комбинацией бывалых впечат¬

лений».
244

Весь жизненный опыт личности, весь океан осознан¬

ных и неосознанных воздействий действительности запе¬

чатлевается в структуре мозгоэых функциональных си¬

стем человека.
Грандиозным переплетением запахов и вкусов, зву¬

ков и красок, мышечных, внутренностных и кожных ощу¬

щений предстает мир перед новорожденным ребенком.

Но человеческое дитя далеко не так беспомощно, как это

кажется. Ребенок вооружен тем, что пришло к нему от

его далеких прародителей,— врожденными формами

нервной деятельности. Над врожденными формами нерв¬

ной деятельности постепенно надстраивается, включая их

в себя, высшая — условно-рефлекторная работа мозга,

фиксирующая во взаимодействии нервных клеток повтор¬

ность, разнообразность внешних воздействий, многооб¬

разные сочетания их между собой и с ответными реак¬

циями органов чувств и движения. Так в процессе инди¬

видуального развития постепенно создается и шлифуется

тот великолепный инструмент ориентировки в мире, ко¬

торым является человеческая психика. В структурах моз¬

га постепенно накапливается своего рода гигантская

фильмотека жизненного опыта. Мозг как бы по многу

раз снимает кадры на одну и ту же многослойную пленку

таким образом, что главное, существенное, жизненно¬

значимое, по мере накладывания снимка на снимок про¬

является, вычерчивается, вырисовывается все четче и яс¬

нее, а случайные, нехарактерные, малозначимые черты

стушевываются, стираются. Когда съемочная камера

мозга фиксирует все новые осознаваемые предметы и яв¬

ления действительности, на пленку постоянно попадает

и то, что находится вне фокуса сознания, т. е. огромное

количество неосознаваемых воздействий мира. Все эти

осознанные и неосознанные впечатления (закрепленные

в матрицах памяти), составляющие нашу психику, по¬

черпнуты из одного источника — окружающей среды.
Какие бы усилия уйти в себя, оторваться от реаль¬

ного материального мира, в котором мы живем, ни при¬

лагали поклонники «мистического опыта», как бы ни

ссылались они на иной, потусторонний мир и общение с

ним, факты убедительно показывают, что этот иной

мир — лишь искаженное отражение действительности.

Уже в материнской утробе действительность властно

проникает в каждого из нас, ее жизненные соки мы
245

впитываем с каждым нашим движением,.информация о

ней запечатлевается в клетках нашего мозга. Там, в его

глубинах, в подвижной динамике взаимодействия нерв¬

ных клеток и волокон, содержится не только личный, ин¬

дивидуальный опыт каждого из нас — там грандиозный

опыт истории человеческих поколений и даже (отражен¬

ный в мозговых структурах) опыт истории наших да¬

леких животных предков. И когда мистик погружается

в состояние отрешенности от того, что происходит во¬

круг него, в этот момент в его суженном сознании рас¬

паленная эмоция возжигает лишь это — запечатленное

в мозгу земное, посюстороннее.
В состоянии близкого к гипнозу суженного сознания,

в которое впадают под влиянием определенных условий

люди с повышенной нервно-психической возбудимостью,

могут иногда воспроизводиться в памяти как впечатле¬

ния полностью забытые, так и такие, которые были вос¬

приняты некогда неосознанно. Основанием для такого

вывода служат данные, говорящие о том, что у людей,

погруженных в состояние гипноза, можно соответствую¬

щим внушением воспроизвести в памяти последователь¬

ность и обстановку давным-давно пережитых ими со¬

бытий, описать такие их детали и подробности, о кото¬

рых они в состоянии бодрствования не могут вспомнить.

Если загипнотизированному взрослому человеку вну¬

шить, что он ученик первого класса, он может во всех

подробностях описать помещение школы и класса, в ко¬

торой он учился, рассказать о мельчайших черточках

характера своих учителей, их привычках, внешности. Не¬

давно внимание ученых привлек случай с 60-летним

каменщиком, который оказался способным, будучи по¬

груженным в состояние гипноза, описать шероховатости

и углубления на кирпичах стены, выложенной им 35 лет

назад. Рассказанное при проверке подтвердилось.
Усилия ученых-психологов, физиологов, психиатров,

биохимиков, кибернетиков направлены сегодня на то,

чтобы как можно более всесторонне и полно выявить

условия, благоприятные для плодотворной деятельности

мозга, на то, чтобы как можно глубже раскрыть тая¬

щиеся в нем, далеко еще не до конца известные резерв¬

ные возможности психики. Человеческому мозгу — вели¬

колепному, сложному и тонкому инструменту, с по¬

мощью которого мы воспринимаем и познаем мир, наука
246

старается найти и обеспечить наилучшие условия для

работы.
Последователи мистики видят единственный путь к

счастью и познанию высших истин в отрешении от ре¬

ального мира, в слиянии с силами мира потусторон¬

него. Все их усилия направлены к тому, чтобы, заглушив

голос разума и убив все чувства, погрузить себя в со¬

стояние, в котором, как им кажется, эта цель достигается.

В ход пускается обширный арсенал приемов и средств, в

которых действительно заключены все условия, необ¬

ходимые для того, чтобы ввергнуть наше сознание в

состояние, когда страстно желаемое принимается за дей¬

ствительное, иллюзия обретает облик реальности. Наука

показывает, в чем сущность воздействия техники мисти¬

ческих обрядов на мозг человека. В этих приемах и сред¬

ствах наука открывает доведенную до крайности, до бо¬

лезненных пределов технику гипноза и самогипноза,

внушения и самовнушения, открывает самый комплекс

раздражителей, оказывающих тягостное, губительное

воздействие на нервную систему, на мозг и на весь орга¬

низм человека. Все эти вредоносные воздействия, дли¬

тельно и многократно повторяемые, оказывают ослаб¬

ляющее, угнетающее влияние на нежные и чувствитель¬

ные нервные клетки мозга, они уродуют, а иногда и губят

этот величайший из даров природы.
Этот болезненный экстаз, как бы ни были фанта¬

стичны переживаемые в нем «видения» и «озарения»,

в действительности представляет собой результат тех

предшествующих ему воздействий, которые испытал ор¬

ганизм, в первую очередь нервная система, психика пе¬

реживающего это необычайное состояние человека. Дли¬

тельные тяжелые эмоциональные переживания (напри¬

мер, резкий конфликт идеала с действительностью, как

это было у Якоба Бёме; устремленный к абсолюту, жад¬

ный поиск истины, терзавший Эммануэля Сведенборга),

превышающие предел нервно-психической выносливости

данной личности, внезапное острое нервное потрясение

(потеря близкого человека, присутствие при катастрофе,

непоправимое увечье), применение того комплекса воз¬

действия на психику, который мы здесь называли «мисти¬

ческой техникой» (длительные посты и бдения, оглушаю¬

щее звучание гонгов и бубнов, подавление чувств и

желаний, многочасовая неподвижность в принятой позе,
247

прием наркотиков, искусное внушение и самовнушение

стремления «приобщиться тайн мира иного» и т. п.), спо¬

собны одинаково глубоко расстроить тонкую и много¬

сложную нейродинамику мозга, нарушить подвижную

гармонию в работе его функциональных систем, обеспе¬

чивающих здоровое и ясное сознание.
Хотя возникающие состояния искаженного сужен¬

ного сознания носят обычно временный, преходящий ха¬

рактер, весьма нередки случаи, когда они достигают сте¬

пени, граничащей с душевным помешательством. Пси¬

хиатрам известно немало фактов, когда дошедшие до

таких состояний люди совершали тяжелые преступления,

убивали себя или других. Часто такие временные состоя¬

ния суженного сознания повторяются и приводят к тя¬

желому психическому расстройству, полному разруше¬

нию личности.
Примером губительных средств, вызывающих экста¬

тические «видения», могут служить наркотики. Злоупо¬

требление ими носит в капиталистическом мире массо¬

вый характер. Причин тому много. Первая из них — это

глубокая неудовлетворенность жизнью, рождающая у

многих неустойчивых людей из среды молодежи, бедно¬

ты, интеллигенции желание забыться в искусственно

вызванных грезах. Из других причин можно назвать ду¬

шевную нищету и опустошенность, искусственно разжи¬

гаемый интерес к наркотикам с помощью рекламы (тор¬

говля наркотиками на «черном рынке» приносит дель¬

цам немалые доходы) и т. п.
Как мы говорили в начале главы, начиная с 1962 го¬

да среди американской молодежи и некоторых кругов

интеллигенции (артисты, художники, музыканты, писа¬

тели) вспыхнуло особенно сильное увлечение химически¬

ми средствами, погружающими в мир «потустороннего

экстаза». Роль масла, подлитого в огонь, сыграл тогда,

быть может и невольно, тот дифирамб мескалину, кото¬

рым, по сути дела, явилась книга Олдоса Хаксли «Врата

восприятия». Последствия не заставили себя ждать.
Уже в 1963 году в буржуазном журнале «Рипортер»

появилась статья, свидетельствующая о серьезных бе¬

дах и недугах, которые несет эта мания. «После приемов

наркотиков стало известно о ряде попыток самоубийства

и о том, что у некоторых лиц возникли психические за¬

болевания, припадки которых повторялись даже через
248

два года после приема наркотика. Эта судьба уже по¬

стигла некоторых молодых людей в районе Кембриджа

и, по сообщению д-ра Фарнсуорта, в результате приема

наркотиков многие студенты стали пациентами мед-

службы Гарвардского университета».
Польский журналист В. Сливка-Щербиц в статье

«Охота на дракона» пишет, что за последнее время в

США стали говорить об ЛСД, как о подлинной «нацио¬

нальной одержимости», принявшей столь угрожающие

размеры, что по ее поводу была создана специальная ко¬

миссия сената. Он приводит также ужасные примеры

гибели людей после приема ЛСД: «...Один... выпрыгнул из

окна десятого этажа, решив, что у него выросли крылья.

Другой бросился под машину, так как ему почудилось,

что он «сильнее» ее. Третий очутился в психиатрической

больнице...»
Автор книги «Япония — царство наркотиков» Сугава-

ра пишет, что в этой стране свирепствует злоупотребле¬

ние героином (наркотик более сильный, чем опиум и мор¬

фий), который калечит здесь двести тысяч жизней в год.

В одном из крупнейших японских портов — Иокогаме

(за которым установилась дурная репутация центра тай¬

ной торговли наркотиками) имеется квартал Хиноде-Чо,

где почти каждая невзрачная лавчонка, харчевня или

прачечная служит местом приюта наркоманов. Японцы

тратят на наркотики ежегодно 90 миллиардов иен...
В номере газеты «Фольксштимме» от 2 июля 1968 го¬

да ее собственный корреспондент сообщает из Вены о

трагических последствиях наркомании. Просмотрев на¬

кануне этого дня американский фильм о тайной тор¬

говле наркотиками, 19-летний Фридрих Плапперт и его

друг Петер Утц отправились в ресторан, в подвале ко¬

торого всегда можно достать порцию наркотика. После

приема наркотика, лежа в постелях, они внезапно сильно

ослабели. Вызванный на место происшествия врач уста¬

новил, что Петер Утц умер час назад. Оставшийся в

живых Фридрих Плапперт нуждался в помещении в пси¬

хиатрическую больницу, куда и был направлен.
Прием марихуаны, мескалина, ЛСД-25, героина и

других им подобных средств быстро ведет к изнашива¬

нию организма. Разрушаются жизненно важные органы,

снижается память и острота мышления, у мужчин насту¬

пает половое бессилие, молодые женщины приобретаю!
249

старческую внешность в связи с наступающим беспло¬

дием, выпадением волос, истончением, иссушиванием и

сморщиванием кожи. Многочисленные исследования,

проведенные врачами, с неопровержимостью показали

чрезвычайный вред, приносимый наркотиками всем фи¬

зиологическим системам и органам человеческого тела.

Организм разрушается. Вместе с ним разрушается и

личность.
Как бы на первый взгляд ни были необычны и сверхъ¬

естественны состояния, в которые погружается человек в

момент религиозного экстаза, «озарения», «видения»,

транса, сна йогов, как бы ни были различны по своему

содержанию испытываемые в них переживания, все они

по своей природе едины. Разгадка этих состояний — в

особенностях работы человеческого мозга, в явлениях

гипноза, внушения и самовнушения.
Долгим и трудным путем шла наука к раскрытию

природы этих явлений, но теперь они достаточно хорошо

изучены. И хотя многое интересное предстоит еще узнать

и разъяснить, естественная, материальная природа изве¬

стного, как и неизвестного, давно уже не подлежит

здесь никакому сомнению.
В руках врачей и ученых явления гипноза и внушения

используются не во вред/а на благо человеку, служат

его здоровью и счастью.
Сегодня, как никогда прежде, гипноз и внушение на¬

ходят все более широкое применение в медицине, в самой

гуманной из наук, они используются с успехом при ле¬

чении очень многих заболеваний. Раскрываются широкие

перспективы для применения гипноза и внушения в педа¬

гогике, в искусстве, в космической медицине, в спорте.

Метод самовнушения раскрывает свои возможности как

действенное средство борьбы с состоянием нервного пе¬

ренапряжения, сознательного управления своим самочув¬

ствием и настроением.
Невежественное, поставленное мистикой на службу

ложным идеям использование техники гипноза и внуше¬

ния делало эти явления орудием, причинявшим людям

зло; наука, раскрывающая подлинную природу этих яв¬

лений, ставящая своей задачей служение человеку, пре¬

вращает их в инструмент добра.
250

* * *
Да, сила слова велика! Перефразируя известное вы¬

ражение, можно с полным правом сказать: «Слово го¬

рами движет!» Но сила слова — обоюдоострое оружие.

Злокозненное слово, злонамеренное внушение порой спо¬

собно принести огромный вред не только отдельным лю¬

дям, но и обществу в целом. Здесь мы вступаем в об¬

ласть так называемых умственных или психических эпи¬

демий.
Давно уже установлено — поначалу чисто эмпириче¬

ски, опытным путем, а потом с помощью клинических и

лабораторных наблюдений, собранных психотерапев¬

тами, психологами и физиологами,— одно из основных

свойств внушения, заключается оно в том, что сила вну¬

шения возрастает в коллективе. Это значит, что при про¬

ведении внушения его действенность тем более рази¬

тельна, чем к большему количеству лиц оно одновре¬

менно обращено. Такое свойство человеческой психики

лежит в основе приемов коллективной психотерапии.

В педагогике, в искусстве, в других сферах деятельности,

где приходится иметь дело с человеческой психологией, в

той или иной мере наряду с рассудочным, рациональным

мышлением также дает о себе знать и влияние коллек¬

тивного внушения.
Большим знатоком этих вопросов, теоретически раз¬

работавшим и внедрившим в медицинскую практику ме¬

тод коллективной психотерапии наркоманов, был выдаю¬

щийся русский психиатр академик В. М. Бехтерев. На

юбилейном собрании Военно-медицинской академии в

декабре 1897 года он выступил с речью «Внушение и его

роль в общественной жизни». Большой интерес, прояв¬

ленный к этой теме в научных и общественных кругах,

побудил автора, значительно расширив первоначальный

текст выступления, опубликовать его в виде отдельной

книги одноименного названия. В ней В. М. Бехтерев дал

научный анализ тех зловещих последствий, к которым

приводит использование массового внушения в целях

разжигания психических эпидемий, религиозного фана¬

тизма, суеверий и невежества.
Внушение, отмечает ученый, есть воздействие одного

лица на другое путем непосредственной передачи идеи

или чувства; оно особенно легко достигается в случае
251

когда проникает в психику незаметно, вкрадчиво, при от¬

сутствии сопротивления со стороны сознания человека,

на которого оно нацелено. Бехтерев предупреждает, что

это средство воздействия на людей одновременно и силь¬

но и опасно, так как может быть с равной силой употреб¬

лено и на благо и во зло людям. Мастерски, глубоко, об¬

разно ученый рассказывает о случаях, когда внушение

сыграло губительную роль в жизни человечества. Он

вскрывает причины психических эпидемий, которыми так

богата мрачная история средневековья с демономанией,

преследованием «колдунов» и «ведьм», массовыми галлю¬

цинациями и эпидемиями судорог. Бехтерев показывает,

что таковы же, по сути дела, и наблюдающиеся в тот

период массовые увлечения сектантскими вероучениями,

всевозможными разновидностями мистики — месмериз¬

мом, спиритизмом. Велика роль, которую сыграли в этих

социальных бедствиях явления внушения и взаимовну-

шения. Внушаемость людей особенно велика, когда они

находятся в массе. В этом случае электризующее людей

внушение усиливается за счет взаимного влияния охва¬

ченных общими чувствами людей друг на друга — за счет

взаимовнушения и подражания. Этими средствами из¬

давна охотно и искусно пользуются сторонники мистики,

направляя их во вред людям. В заключительной части

своего страстного и содержательного труда Бехтерев с

полным основанием пишет: «Внушение как фактор за¬

служивает самого внимательного изучения для исто¬

рика и социолога, иначе целый ряд исторических и со¬

циальных явлении получает неполное, недостаточное и,

быть может, несоответствующее объяснение» (курсив

наш.— Авт.).
Нам понятно, почему Бехтерев начал свое рассмотре¬

ние роли религиозных психических эпидемий в истории

человечества с современного ему общества. Прогрессив¬

ный ученый желал всеми способами помочь борцам за

народное дело. Собиралась революционная гроза

1905 года. Освободительные идеи озонировали душную

и затхлую атмосферу. Реакционная печать, монархиче¬

ская пропаганда, церковная цензура мобилизовали все

свои силы, чтобы приостановить рост освободительных

настроений, не дать пробиться свежему, новому, заглу¬

шить сорняками верноподданнических понятий живо¬

творную силу правдивого слова. Бехтерев предупреж¬
252

дает людей о коварной силе, которая таится в злонаме¬

ренном массовом внушении в реакционной пропаганде,

в велеречивом церковном обмане.
Мистика никогда не существует сама по себе, в пол¬

ном отрыве от религии. Мистика и религия нераздельны.

Но их взаимозависимость, взаимосвязь не является чем-

то неизменным, стабильным. Эта связь гибка, подвижна.

Цепь, которой мистическое мировосприятие приковано

к религии,— это идея божества, абсолюта, сверхъесте¬

ственного. Там, где начинается вера в сверхъестествен¬

ное,— там начинается и мистика, а вместе с ней и рели¬

гия.
История человечества свидетельствует о том, что,

хотя мистическое мировосприятие тесно связано с инди¬

видуальными особенностями личности, тем не менее ми¬

стика, как и религия, по своей природе есть явление об¬

щественное, социальное и имеет глубокие социально-ис¬

торические корни. В нашей работе предпринята попытка

анализа ее конкретных проявлений на уровне психоло¬

гии личности. Но личность не существует вне общества,

и подлинное научное объяснение мистики и религии не¬

мыслимо без выяснения ее социально-исторических кор¬

ней.
Мистика как специфическая форма мировосприятия

начинает играть заметную роль в духовной жизни обще¬

ства лишь в определенных исторических условиях. Так

называемые психические эпидемии — наиболее обнажен¬

ная и трагическая по своим последствиям форма обост¬

рения и распространения мистического мировосприятия

и связанного с ним поведения людей — возникают, как

правило, в так называемые переходные, переломные

эпохи истории.
К таким переходным, переломным эпохам относятся

прежде всего исторические периоды, на которые падает

смена одной общественно-экономической формации

другой. Если обратиться к истории общества, то не труд¬

но заметить, что и появление наиболее крупных предста¬

вителей мистики и массовые ее проявления приходятся

на переход от рабовладельческого строя к феодальному,

от феодального к буржуазному, а также на эпоху гиб¬

нущего империализма. Эксплуататорские классы, обре¬

ченные поступательным движением истории, стремятся

найти в мистике, с одной стороны, средство, отвлекающее
253

массы от революционной борьбы, с другой — средство

успокоения от собственных страхов и тревог, своеоб¬

разный наркотик. Именно в эти периоды наблюдается

расцвет мистики, именно в эти периоды духи выпускают

свои когти.
Роковая дата — 5-е декабря 1484 года. Папа Инно¬

кентий VIII выпускает в свет буллу «Summis desideran-

tes», по которой двум немецким богословам-фанатикам

Генриху Инститорису и Якову Шпренгеру передаются

неограниченные полномочия для физического истребле¬

ния «слуг дьявола», «ведьм и колдунов». Прославив¬

шиеся уже до этого своим рвением в преследовании «не¬

чистой силы» монахи Инститорис и Шпренгер обруши¬

ваются на жителей и городов и сел родной страны. Для

облегчения задачи тотального искоренения «бесовской

ереси», «ведьм» и «колдунов» одержимые изуверы из¬

дают специальную книгу — «Молот ведьм», которая слу¬

жит для инквизиторов пособием по выявлению, допросу,

пыткам и уничтожению «слуг сатаны». По словам

М. Горького, это «позорнейшая книга в истории челове¬

чества». За два столетия она выдержала 29 изданий

(цифра для средневековья совершенно беспрецедент¬

ная!). Она сыграла значительную роль в разжигании

массовой эпидемии демономании, которая свирепство¬

вала почти три столетия и обошлась человечеству, по

скромным подсчетам, в 12 миллионов безвинно загублен¬

ных жизней. Массовый психоз охватил население целых

стран. Мужья доносили на жен, братья — на сестер, ро¬

дители — на детей, дети — на родителей. Каждый подо¬

зревал каждого; вокруг виделись одни слуги дьявола.

Инквизиторские подземелья до отказа забивались все

новыми и новыми жертвами. Костры пылали по всей

Европе. В своей неуемной охоте за «ведьмами и колду¬

нами» мракобесы дошли до того, что в целых округах

не находили потом ни одной женщины: от малолетних

девочек до глубоких старух все были сожжены, как про¬

давшиеся дьяволу. Об этом мрачном периоде один со¬

временник писал: «Некого любить, некому рожать и вос¬

питывать детей — все сожжены!»
Страх перед кошмарными пытками и мучительной

смертью на костре, уверенность, что кругом одни слуги

дьявола и ему ничто не в состоянии противостоять, до¬

водили людей до крайних степеней истерического пси¬
254

хоза. В этой патологической атмосфере массовый харак¬

тер приняли самооговоры и признания в сношениях с

дьяволом, будто бы имевших место в действительности.

Болезненное внушение и самовнушение порождало мас¬

совые психические иллюзии и галлюцинации. Эпицентра¬

ми вспышек этих переживаний часто являлись женские

монастыри.
В качестве примера расскажем об эпидемии луден-

ских урсулинок, внезапно разыгравшейся в 1631 году. По

утверждению монахинь из этой обители, их стали по но¬

чам посещать демоны: Асмодей, Астарот, Левиафан, Бе¬

гемот и др. Монахини ощущали их присутствие, видели

их страшные «звероподобные морды», чувствовали, как

к ним прикасаются «мерзкие, когтистые лапы». От этого

у них начинались конвульсии, они бились в судорогах,

впадали в летаргическое состояние, каталепсию. Потом

наступали бурные судорожные разряды: монахини со

звериными ужимками и дикими воплями катались по

полу, богохульствовали, изрыгая брань и проклятия по

адресу бога. Расследовавшие это дело инквизиторы при¬

знали виновником всего происходившего священника

Урбана Грандьё, который якобы давно подозревался в

связи с дьяволом, а теперь замыслил погубить в угоду

своему хозяину и благочестивых урсулинок. После не¬

человеческих пыток несчастный Грандьё был сожжен.

Казнь его происходила публично, при огромном скоп¬

лении народа. Зрелище сжигаемого «колдуна» в свою

очередь усилило общую атмосферу демономании, доведя

ее до последней стадии массового истерического психоза.
Человечество не освободилось от психических эпиде¬

мий и в XX веке. Факельные шествия на фашистских ша¬

башах, которые заканчивались сожжением произведений

прогрессивных и свободолюбивых писателей, выступле¬

ния бесноватого фюрера, брызгавшего в толпу своих слу¬

шателей слюной и ядом человеконенавистнического вну¬

шающего дурмана,— наглядный тому пример.
Какой дорогой ценой, какими гекатомбами трупов

приходится расплачиваться за это, наглядно показала

вторая мировая война. Но кое-кого и это не убедило.

Бациллы коричневой чумы начинают опять помещаться

чьими-то преступными руками в термостаты. Впрочем,

инкогнито этих людей не так уж тщательно замаскиро¬

вано, это все те же военно-промышленные короли Рура
255

и вновь созданных военно-промышленных центров За¬

падной Германии — Тиссен, Крупп, Мессершмитт, Флик,

Бельков и им подобные. Пути и методы их действия рас¬

крывает серия статей Эрнста Генри, опубликованная

газетой «Правда» в августе 1968 года. Уже в ФРГ объ¬

явился Адольф II, его приемы, с помощью которых он

прокладывает себе дорогу к власти, имеют вполне реаль¬

ное сходство со средствами, которыми пользовалось геб-

бельсовское ведомство пропаганды. Кажется, все знако¬

мо — и начало и конец, и тем не менее в эти искусно

расставленные сети опять попадаются охваченные шови¬

нистическим угаром люди.
Все вышесказанное, на наш взгляд, убедительно по¬

казывает вред одурманивающих влияний религиозных и

мистических внушений всех мастей и оттенков.

АГОНИЯ ДУХОВ

(Вместо заключения)
U аша книга подошла к концу. Работа над ней убедила
нас, сколь необъятен материал, относящийся к из¬

бранной нами теме. Он поистине проходит через все века

и страны. Его можно собирать в столь же обильном ко¬

личестве в наше время, как и на заре человеческой ци¬

вилизации. Быть может, этот материал заметнее просту¬

пает в силу удивительного контраста и несоответствия

общему уровню развития второй половины XX века —

века невиданных, фантастических достижений во всех

областях знания, века поразительных научных откры¬

тий и завоеваний. Ведь именно надругательством над

человеческим разумом в наши дни звучат призывы к об¬

щению с потусторонними силами, апелляция к духам,

обращение к оккультистам, звездочетам, магам и пред¬

сказателям, утверждения о реальном существовании

колдунов и ведьм, вурдалаков и чертей. А между тем

поток этой несусветной мути изливается со страниц «рес¬

пектабельной» буржуазной печати во все увеличиваю¬

щихся масштабах.
Случайно ли это? Конечно, нет! Наш век особенно

обострившихся социальных контрастов, усиления им¬

периалистической реакции, когда эксплуататорские клас¬

сы в предчувствии неизбежной гибели бешено цепляются

за власть, и должен быть веком, в котором, с одной сто¬

роны, искусственно раздувается самое оголтелое мра¬

кобесие и мистика, а с другой стороны — растут и креп¬

нут с каждым днем прогрессивные, революционные силы

человечества, дающие им решительный отпор.
Мы не могли поставить себе целью сколько-нибудь

подробный разговор о современной мистике в настоящей
17
Зак. № 1900
257

работе — этот вопрос требует отдельной книги. Однако

мы не можем хотя бы вкратце не показать те много¬

гранные и неразрывные связи, которые соединяют в одно

целое мистический дурман прошлого с кровавым мрако¬

бесием нашего времени.
Полная чудовищных кошмаров история германского

фашизма может служить наиболее наглядным подтверж¬

дением этому.
О связи фашистов с мистикой, о их приверженности

ко всему сверхъестественному и потустороннему было

известно давно. Об этом писали еще в годы господства

фашизма в Германии. Но только после того, как фашист¬

ский зверь был повержен и раздавлен, после того, как

на Нюрнбергском процессе голос совести и разума чело¬

вечества вынес обвинительный приговор его людоедской

теории и практике, стали доступными архивы фашистских

заправил, из которых и были извлечены документы, про¬

лившие свет на тесную связь фашизма с мистикой.
*	* *
Их была горсточка. Горсточка немецких сентимен¬

тальных мещан, выбитых из колеи. Среди них были и та¬

лантливые люди. Они были обуреваемы благими поры¬

вами. Однако они не умели ни видеть, ни мыслить. Они

дали простор своим эмоциям, и те повели их в удиви¬

тельные, сказочные страны...
...Поль де Лягард, Гвидо фон Лист, Альфред Шуллер,

Юлиус Лангбен, Евгений Дидерихс — имена у нас мало

кому известные. Это были представители поколения, зре¬

лые годы которого прошли на рубеже веков — девятна¬

дцатого и двадцатого. Некоторые из них непосредствен¬

но пережили первую мировую войну. Эти видели, как се¬

мена растений, казавшихся им экзотическими, были

брошены в почву. Цветочки и ягодки пришлись на долю

следующих поколений.
О чем же они грезили? Что за тернии были скрыты

под лепестками роз?
Железные дороги, копоть, химия, моторы, возрастаю¬

щая скорость передвижения, грохот действующих меха¬

низмов, деньги, машины, крупные города, пролетариат —

все это символизировало для них крушение их личных

надежд, планов, мало привлекательное настоящее, еще
258

более отвратительное и страшное будущее. Они чувство¬

вали себя совершенно неприспособленными к жизни в

этом новом суровом и жестоком мире. Но винили они в

этом только мир. Ведь сами они такие чистые! Их идеалы

так возвышенны и прекрасны! Мир плох. Мир ужасен.

И он требует исправления, улучшения, чистки. Вот мыс¬

ли, постепенно вызревающие в их головах. Но, чтобы

«чистить», нужно внутреннее право. И они пытались

развить его в себе. Правда, их планы создания «более

благородного мира» носили тогда, казалось бы, совер¬

шенно безобидный характер...
Эти неоромантики, как их иногда называют, образо¬

вали своеобразный кружок. Напрашивается слово «еди¬

номышленников». Но сказать так, пожалуй, означало бы

погрешить против истины. Это был, скорее, кружок со-

переживателей типа масонских лож, хотя и без масон¬

ского ритуала (ритуал придет гораздо позже): слишком

много было эмоций и слишком мало мыслей, да и те,

которые были,— чужие, лишенные оригинальности, пло¬

ские. Конкретное для них почти отсутствовало. Они зна¬

ли только общее и мыслили не меньше, чем в масштабах

мира, вселенной, космоса. Но при всем этом «высоком

полете» эмоций и мыслей их, может быть, теснее всего

связывало то, что неудачные попытки сделать академиче¬

скую карьеру усилили их отвращение к «интеллектуа¬

лизму », который они третировали как профессорский пе¬

дантизм. Эти «возвышенные натуры», эти «эстеты» хотели

возвысить немецкий народ до себя.
«Превратить германский народ в народ артистов»,—

так сжато обобщил их веру Лангбен.
Под «артистами» подразумевалась не какая-либо

определенная профессия, но определенное мироощуще¬

ние, противоположное тому, которое видит в человеке

лишь «бездушный автомат». Они полагали, что стрем¬

ление к возвышенному заложено в немецком народе —

народе «избранных», что он и доказал всей своей исто¬

рией. Но объединение Германии прервало эту линию

развития.
18 января 1871 года в зеркальном зале Версальского

дворца была провозглашена Германская империя (Вто¬

рая империя, как ее стали впоследствии называть).

Сколько надежд связывалось с этим моментом! А ре¬

зультат?
259

Грюндерская горячка—горячка основания сотен ак¬

ционерных обществ, многие из которых оказались дуты¬

ми, горячка, подогревавшаяся миллиардами контрибу¬

ции, полученной с Франции, завершилась небывалым

крахом. Те, кто уже единожды нажился на войне и на

контрибуции, с помощью этих же самых денег принялись

грабить собственный народ так интенсивно, будто он

принадлежал к числу побежденных. За кризисом после¬

довал новый бум, за ним новый крах — и пошло... Ги¬

гантские концерны, могущественные банки, чудовищная

полицейско-бюрократическая машина, разгул низменных

страстей, культ наживы, кровь и грязь... Германия после

воссоединения — мир несбывшихся надежд...
Разные люди по-разному реагировали на положение

в новой Германии. У рабочих сжимались кулаки, и они

организовывались для борьбы. В Германии возникла

первая в истории массовая социал-демократическая

партия. Широкие слои мелкой и средней буржуазии

создавали оппозиционные правительству партии. Но

были и такие, которые оказались как бы в состоянии не¬

весомости, у которых все вызывало отвращение: грязные

махинации могущественных магнатов (впрочем, в глу¬

бине души они просто чувствовали, что эти «вершины»

для них недосягаемы), сытое, плоское благополучие сред¬

них классов (этим они в глубине души просто завидо¬

вали, как завидуют мещане-неудачники удачливым

собратьям). Но особую ненависть вызывали у них ин¬

теллигенты и рабочие. Первые являлись в их глазах

живым укором либо их собственной бездарности, либо их

бесхарактерности, распущенности, отсутствия целеуст¬

ремленности. В рабочих же, в миллионах простых тру¬

жеников, они видели существ низшей породы, которые

могут лишь вызывать брезгливость. Если они и сочувст¬

вовали народу, то таким «сочувствием», которое лишь

унижало. Мысль о том, что им предстоит «раствориться»

в этой массе, преследовала их как кошмар.
...Связь времен оказалась разорванной. Нужно ее вос¬

становить. Тогда холодный рационализм, расчетливый

позитивизм, бездушный «материализм» немцев, охвачен¬

ных лихорадкой погони за наживой, стремящихся лишь к

удовлетворению низменных инстинктов, будет снова

преобразован в артистическое мироощущение — миро¬

ощущение, которое будет иметь своим результатом все¬
260

охватывающее национальное возрождение. Но где тот

волшебник, который способен осуществить такое удиви¬

тельное превращение? Этот волшебник — мистика.
Все их мироощущение было неразрывно сзязано с

верой в космическую жизненную силу, которая сопротив¬

ляется всему искусственному, выходящему из рук чело¬

века, созданного умом человека. Нужно отдаться потоку

эмоций. «Мистицизм — вот скрытый механизм, который

способен превратить науку в искусство»,— писал Ланг-

бен в книге «Рембрандт как воспитатель» (1890).
Они соединили учение Блаватской с расизмом Хау-

стона, Стюарта, Чемберлена. Создали ариософию.

Огонь — всеобщая субстанция души. Солнце — видимое

проявление невидимой спиритуальной силы. Ариец —

дитя солнца. Первый ариец был создан в результате

электрического разряда непосредственно из светозарного

эфира.
Евгений Дидерихс основал в 1910 году кружок,

который стал вырабатывать символику. За символикой

стали складываться ритуалы. Цель — поразить вообра¬

жение молодежи. Хоры, экскурсии, народные танцы и,

более того,— старинные германские праздники «меняю¬

щегося солнца». Таково было скромное начало. Культ

сверхчувственного. Живопись — средство передачи не¬

коего сверхчувственного мира. Художники включают в

картины астрологические символы, проекты теософиче¬

ских храмов. Культ сильной личности: мистический артис¬

тизм, единственный подлинный индивидуализм в мире

человека — индивидуализм расы. Этот индивидуализм

приведет к рождению органического человеческого суще¬

ства, связанного с космическими силами. Медицинская

паука — ниже духовного лечения. Мясо — безжизненно,

поэтому не может прибавить жизненных сил. Потребле¬

ние его препятствует духовному прогрессу, звериная же¬

стокость усваивается вместе с ним. Впрочем, хватит это¬

го бреда...
*	* *
...1922 год принес с собой обаяние известной новизны

и оригинальности в запустевшую резиденцию француз¬

ских королей — Фонтенбло. Исстари связанному с име¬

нами двух звезд французской истории — короля Генри¬

ха IV и императора Наполеона I, этому предместью Па¬

рижа на сей раз было определено стать пристанищем
26 i

«короля» иного рода, короля шантажа и мистифика¬

ций— Жоржа Гурджиева. «Институт» Гурджиева стал

местом настоящего паломничества. Страждущие стека¬

лись со всех концов буржуазного Запада, привлекаемые

слухами о «чудодейственных» исцелениях от всех неду¬

гов, прежде всего душевных, методами, превосходящими

по своей эффективности все, чем когда-либо располагала

наука. Там нет ни врачей, ни сестер милосердия, ни боль¬

ничных палат, ни томительных процедур. Там не высту¬

кивают, не выслушивают, не делают анализов. Там и не

пахнет лекарствами. Там все как раз наоборот. Все про¬

тиворечит предписаниям медицины. И между тем там

исцеляют не просто ту или иную болезнь — исцеляют че¬

ловека, как обладателя души, неподвластной никакой

науке. А целительным средством является личное магне¬

тическое влияние настоящего мага и чудодея — сверхче¬

ловека.
На протяжении 30 лет, вплоть до своей смерти — в

1949 году, Гурджиев пользовался значительным влия¬

нием среди части интеллектуалов Франции, Англии и

Америки. Как и другие мистики, Гурджиев создал свое

«учение». Наряду с неоромантиками Гурджиев был фи¬

гурой, через которую протянулись нити, связывавшие

мистицизм прошлого с фашистской мистикой.
*	* *
С периодом, когда в Германии быстро нарастала вол¬

на мистицизма, связано имя Эрика Яна Гануссена.

В 1930—1933 годах, перед захватом власти фашистами,

он был весьма известной личностью. Немецкая буржуаз¬

ная публика восторгалась Гануссеном. Проводившиеся

им в больших залах берлинских паластов сеансы массо¬

вого гипноза производили впечатление. Подопытные

мужчины и женщины, повинуясь «воле» гипнотизера,

плакали, смеялись, страдали, радовались, впадали в

состояние каталепсии. Казалось, никто не мог ей про¬

тивостоять. Но что привлекло особое внимание под¬

ручного Гиммлера Гейдриха — это то, что Гануссен «чи¬

тал мысли». Гейдрих без труда убедил своего шефа в

том, что Гануссен представляет большой практический

интерес, и получил свободу действий. Он вошел в кон¬

такт с Гануссеном через писателя Эверса, поклонника
262

оккультизма, автора ряда романов, пользовавшихся в

Германии колоссальным успехом. Гануссен был честолю¬

бив (его безмерное честолюбие хорошо показано Фейхт¬

вангером в романе «Братья Лаутензак», в котором писа¬

тель-антифашист вывел Гануссена в образе Оскара Лау-

тензака). Стать советником «великих мира сего», «мо¬

гущественных владык», тех, кто определяет судьбы мира,

было великим искушением для звезды мюзик-холла. Га¬

нуссен (по происхождению галицийский еврей) был

объявлен арийцем, и Гейдрих взял под свою защиту его

арийскую репутацию.
Сверхобычные качества Гануссена были оценены в

самых различных кругах. Скромные члены нацистской

партии устремились на его сеансы, как и могущественные

нацистские бонзы, крупные банкиры, промышленники.

Его газета «Гануссенцайтунг» выходила тиражом в

200 тысяч экземпляров, а для снобистской элиты изда¬

валось обозрение «Иной мир». Чтобы придать большую

авторитетность своим пророчествам, Гануссен учредил

специальную библиотеку. Специальный штат секретарей,

руководимый индусом мусульманином Исметом Агой,

вел картотеку, в которую заносились имена выдающихся

представителей высшего общества, обратившихся за кон¬

сультацией, и результаты консультаций. Замок в окре¬

стностях Берлина, яхта на Вандзее, клиника... Гануссен

организовывал для высшего света приемы, заканчивав¬

шиеся оргиями. Количество публики на его сеансах рос¬

ло. После сеанса секретарь-индус обращался к публике:
«Я готов записать адреса зрителей, желающих полу¬

чить консультацию мэтра».
Начиналась давка.
Но после прихода гитлеровцев к власти новым пра¬

вителям Германии такая популярность Гануссена при¬

шлась не по вкусу. Ясновидящий с ведома гестапо был

водворен в обширные апартаменты на Литценбургер-

штрассе. В интимно обставленной комнате с темными

обоями, украшенными знаками зодиака, появлялся Га¬

нуссен. Устремив свой магнетический взгляд на пациен¬

тов, он приказывал им говорить...
И мужчины и женщины говорили... Они не знали, что

Гануссен имел невидимого, но постоянно присутствую¬

щего в комнате напарника, способного зарегистрировать

даже едва уловимый шепот тех, кто расположился на
263

диванах, чтобы расслабиться перед сеансом: Гейдрих

приказал повсюду расставить микрофоны.
Фашисты использовали Гануссена для того, чтобы

представить одурманенному населению Германии пожар

рейхстага как знамение свыше. Однако между Гануссе-

пом и его фашистскими покровителями нарастала раз¬

молвка. В глубине души он вынашивал мечту стать со¬

ветником Гитлера, а от него требовали мелких услуг.

Уязвленный в своем самолюбии, ясновидящий решил бе¬

жать в Прагу, где собирался опубликовать сенсацион¬

ные материалы о поджоге рейхстага. У Гейдриха воз¬

никли подозрения. К Гануссену был подослан провока¬

тор, этот чтец чужих мыслей так и не смог сохранить в

тайне собственных.
8 апреля 1933 года гестапо распорядилось напечатать

в центральном органе фашистской партии «Фёлькишер

беобахтер» сообщение о том, что знаменитый Гануссен

убит злоумышленниками, а труп его найден в лесу неда¬

леко от Потсдама. Так закончилась карьера человека,

который пытался сыграть роль Калиостро при дворе

фашистского фюрера.
«Духовным центром» фашистского мистицизма, его

тщательно засекреченной адской кухней, откуда миазмы

мистического бреда распространялись по всей стране,

была так называемая группа «Туле». Странное имя

«Туле» было навеяно легендой о греко-марсельском мо¬

реплавателе. Достигнув отдаленных и туманных берегов

Норвегии, он назвал их «Ультима Туле», полагая, что это

самая дальняя и самая таинственная точка, какой спо¬

собен достичь человек. Цель «Туле» — изыскать истину

в царстве спиритизма, создать новую методологию для

подкрепления культа сверхличности. «Туле» финансиро¬

валась СС, ее патроном был рейхсфюрер СС Гиммлер, а

экзальтированным вдохновителем — Рудольф Гесс. «Мы

верим, что фюрер следует призванию свыше: определить

судьбу Германии,— говорил Гесс.— Нет силы, которая

могла бы пошатнуть эту веру, доказать ее ошибочность».
Вечный ритм природы — вот тот абсолют-божество,

от которого отправлялась группа «Туле» в своих изыска¬

ниях. В природе существует вечный ритм: своего рода

гигантские легкие то наполняются, то опорожняются со¬

гласно циклу, определяемому высшими силами. Ливии

чередуются с засухами, приливы с отливами, тьма со
2G4

светом, жизнь со смертью — удивительное глубокомыс¬

лие!
Группа «Туле» должна была выработать «научные»

методы поисков «судьбы» в этом океане, в этой таинст¬

венной бездне физических явлений, читая «непосредст¬

венно из природы», не прибегая ни к физике, пи к ма¬

тематике, ни к астрономии, ни к геологии...
Более узкие, прикладные задачи были поставлены

гитлеровскими заправилами перед заведением, имено¬

вавшимся «Анербе». Это был своего рода государствен¬

ный институт мистики. Здесь были собраны «специали¬

сты» по самым различным «дисциплинам». Они должны

были изучать опыт всех диктаторов в истории мира, тща¬

тельно собирать и обобщать «мудрость» всех советников

владык прошлого: китайских, вавилонских, персидских,

египетских, русских, монгольских — и приложить древ¬

нюю мудрость к современности.
*	* *
Несколько лет назад французские писатели Луи По-

вель и Жак Бержье выпустили в свет книгу «Утро ма¬

гов», в которой обнародовали ряд фактов, показываю¬

щих отношения между мистикой и фашизмом.
У элиты фашистских изуверов было свое, чисто ирра¬

циональное, граничащее с бредовым, восприятие окру¬

жающего мира. Согласно ему весь наш мир не что иное,

как полость в скале, подобие воздушного пузыря. Чело¬

вечество живет в нем. Звезды — это ледяные массы.

У земли было несколько спутников — лун. Когда они

падали на землю, на ней возникали цивилизации людей-

гигантов, тех гигантов, которые снят под золотой оболоч¬

кой в гималайских тайниках. Применяя секретные спо¬

собы изменения расы, можно достичь равенства с этими

божественными сверхлюдьми. На это и должны быть на¬

правлены усилия немецкой элиты — избранной расы гос¬

под. Следующая не менее важная задача — овладение

врилем. Что такое вриль? Вриль — это нематериальная

энергия, насыщающая вселенную, это нерв человеческой

божественности. Тот, кто овладеет врилем, станет влады¬

кой своего тела, повелителем других людей и всего мира.

Поэтому все усилия истинных арийцев нужно направить

на овладение врилем. Все остальное — официальная
265

наука, астрономия, геология, математика, психология, мо¬

раль— пустые слова, вздорная болтовня невежд. Гитлер

вещал: существует нордическая национал-социалистиче¬

ская наука, которая противопоставлена еврейско-либе-

ральной науке. Согласно этой «нордической науке» ко¬

роль-гигант, человек-бог направляет энергию всего об¬

щества. Главная функция короля-мага: держать на своих

плечах всю солнечную систему. Он управляет психоэнер¬

гоцентралью своего королевства, связанного с движу¬

щими силами космоса.
Не правда ли, бред чистейшей воды? Кажется, по¬

добное можно встретить только в графоманских писа¬

ниях шизофреников. Безусловно, да! И в то же время на¬

цистские бонзы отнюдь не были сумасшедшими. За свои

кошмарные преступления против человечества как вме¬

няемые, способные отдавать себе отчет в своих действиях

и руководить ими, они по справедливому приговору

Международного трибунала понесли заслуженную

кару.
Они не были сумасшедшими. Они были человеконе¬

навистниками, изуверами на службе у немецкого импе¬

риализма, цепными псами, которых капитал натравил

на многие народы мира, в том числе на германский, для

того, чтобы их поработить и заставить работать на себя.

Особую звериную ненависть питали они к Советскому

Союзу — государству рабочих и крестьян, маяку свобо¬

долюбивого человечества, оплоту диалектического мате¬

риализма и подлинной науки. Они были мистиками до

мозга костей. Все их мировоззрение строилось на исполь¬

зовании мистического камуфляжа. С его помощью они

хотели убедить других, а в первую очередь и самих себя,

в праве на господство, на избранность. Убедить в своем

могуществе, в своей непобедимости, проистекающей от

общения и родства со сверхъестественными силами,

предопределившими их победу еще до сотворения

мира.
Вот, например, что записал приближенный Гитлера

Раушнинг после беседы с фюрером: «Гитлер постоянно

возвращался к «решительному повороту мира», или, как

он еще выражался, к «шарниру времени». Он говорил,

как ясновидящий. Он построил себе биологическую ми¬

стику, или, если хотите, мистическую биологию. У него

была собственная терминология. «Ложный путь духа»
266

обозначал забвенье его божественного призвания. «Ма¬

гическое видение» было целью эволюции. Гитлер считал,

что сам он приблизился к обладанию этим свойством, в

чем видел причину своих прошлых и будущих успехов.

Чудо своей собственной судьбы он не мог объяснить

иначе, чем действием тайных сил. Этим же силам он при¬

писывал внушенное ему призвание «дать людям новое

евангелие»».
Едва ли можно высказаться более ясно и опреде¬

ленно.
Исповедуя взгляд на вселенную как на арену, где про¬

исходит непрекращающаяся борьба двух мистических

стихий—огня и льда, Гитлер говорил, что он, как нахо¬

дящийся под покровительством «высших могуществ»,

является носителем вечного огня, способного укрощать

и побеждать «мировой лед». Он именовал себя «челове¬

ком, верным делу, для которого его подняли гиганты».
Черный палач народов Европы рейхсфюрер СС Ген¬

рих Гиммлер, замучивший в концентрационных лагерях

многие миллионы людей, считал себя находящимся в ми¬

стической связи с духом германского императора Ген¬

риха Птицелова, жившего в средние века. Для более

тесного общения с ним он предпринимал ежегодное па¬

ломничество на могилу Птицелова. Паломничество

Гиммлер обставлял в строгом соответствии с мистиче¬

скими ритуалами глухого средневековья.
Можно привести еще много подобных примеров. Все

они свидетельствуют об одном и том же: немецкие фа¬

шисты были теснейшим образом связаны с мистикой,

опирались на нее, видели в ней источник, оплодотво¬

рявший их кошмарные теории и чудовищную прак¬

тику.
Магические обряды, мистические церемонии не спас¬

ли кровавых мракобесов от праведного гнева народов.

Фашистский зверь был добит в его логове, добит солда¬

том того народа, который вынес выпавшие на его долю

невиданные испытания и в ходе священной войны за сво¬

боду и жизнь всего человечества закалился, окреп и вы¬

рос. Окреп настолько, что смог сперва сдержать, а потом

опрокинуть и окончательно разгромить врага, имевшего

в своих руках военно-экономические ресурсы всей Евро¬

пы. Наступающий Советский Солдат, солдат-освободи¬

тель шел вперед уверенным шагом: над его головой
267

реяло непобедимое знамя правды и человеколюбия, зна¬

мя свободы и разума, знамя Маркса и Ленина, знамя на¬

учного коммунизма. Того, кто идет под этим знаменем,

не остановят никакие темные силы, каким бы богам они

ни молились, каким бы духам ни поклонялись!
*	* *
Прошли годы... Отстроились разрушенные войной го¬

рода, заросли травой и кустарником зияющие раны от

авиабомб и снарядов на истерзанном теле земли, за¬

звенели звонкие голоса нового поколения, поколения, для

которого вторая мировая война — это только рассказы

отцов и матерей, страницы в школьных учебниках, кино¬

картины, телепередачи,история.
А мистика? Она умерла с войной? Нет, к сожалению,

не умерла. Самые страшные когти пропали вместе с раз¬

громленным германским фашизмом. Но едва замолк гул

орудий, как верные себе «духи» начали снова показы¬

вать когти то там, то здесь. Число духов стало расти, ра¬

сти стали и их когти...
К чему же ведет мистика?
Ответ может быть только один. Во все века и у всех

народов нарастание мистических настроений, искусст¬

венно разжигаемых в корыстных целях классами, стре¬

мящимися к господству над людьми и их порабощению,

предшествует и сопровождает усиление реакции. Пред¬

ставления о реальности всего сверхъестественного, о воз¬

можности совершения самых невероятных вещей, к тому

же совершения, доступного лишь каким-то отдельным,

«избранным», сверхлюдям, прямо и косвенно вызывает

среди масс людей вспышку внушаемости. История полна

такими примерами, когда преступное дело направлен¬

ного во зло людям массового внушения и самовнушения

множилось и росло, как снежный ком. Германский фа¬

шизм и фашистские организации в других странах (ку¬

клуксклановцы в США и расисты в ЮАР) — все эти и

им подобные, проповедующие о генетическом превосход¬

стве и избранности арийца или белого человека, пропо¬

ведующие словом и осуществляющие на деле физиче¬

ское насилие, вплоть до уничтожения всех неугодных,

показывают, куда ведут вскормленные мистикой

теории.
266

Практика подобных теорий остается все той же, как

во времена, когда возводились египетские пирамиды, так

и в наши дни: отупить людей, вбивая им в головы путем

внушения мистическое восприятие окружающего мира,

исказить имеющиеся в нем действительные отношения,

выдать черное за белое, любым насилием над правдой,

ценою извращения всех законов добиться власти, удер¬

жать власть и использовать ее, как дубину, против всех

инакомыслящих.
*	* *
Мистика!.. Люди, будьте бдительны!

Содержание
ПРЕДИСЛОВИЕ, КОТОРОЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ПРОЛОГОМ .	5
АНТИХРИСТ, ИЛИ ТАИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК ВЕЛИКОЙ МУД¬

РОСТИ ОДНОГО НЕМЕЦКОГО БАШМАЧНИКА	 17
КОРОЛЬ ДУХОВИДЦЕВ, ИЛИ ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ БЕРГКОЛЛЕ-

ГИИ СОВЕТНИКА СВЕДЕНБОРГА		 65
ИЕЗУИТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ, ИЛИ ПОВЕСТЬ О ФРАНКМАСОНАХ 85
«ДОКТОР» БАЛЬЗАМО, ВРАЧ ФРАНЦ МЕСМЕР И БОЖЬИ

БЕЗУМЦЫ 		 107
РАДДА-БАЙ - ПОСЛАННИЦА ТИБЕТСКИХ МАХАТМ , . , . . 143
ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ДУХА СВЯТОГО ПРИ ДВОРЕ

ПОСЛЕДНИХ РОМАНОВЫХ	 169
ВРАТА ИСТИНЫ?		 183
АГОНИЯ ДУХОВ (Вместо заключения)			257

Неманов Илья Натанович и др.
Н50 Когда духи показывают когти...	М., Полит¬
издат, 1969.
270 с.
Перед загл. авт.: И. Н. Неманов, М. А. Рожнова,

В. Е. Рожнов.
1-5-8
287-67
25

Редактор H. Н. Умапец
Художник И. J1. Марголин
Художественный редактор С. //. Голубев
Технический редактор Н. П. Межерицкая
Сдано в набор 12 ноября 19G8 г. Подписано в пе

чать 12 марта 1969 г. Формат 84x108732. Бумага

типографская № 2. Условд. печ. л. 15,96. Учетно-

изд. л. 15,60. Тираж 75 тыс. экз. А 03-151. За¬

каз № 1900. Цена 78 коп.
Политиздат, Москва, А-47, Миусская пл., 7.
Типография «Красный пролетарии».
Москва, Краснопролетарская, 1о.