ОГЮСТ ШУАЗИ
СТРОИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
ДРЕВНИХ РИМЛЯН
ПЕРЕВОД С ФРАНЦУЗСКОГО
А. А. Сапожниковой и В. Н. Калиш
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
И С ПРЕДИСЛОВИЕМ
инж. Г. И. Бердичевского
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ВСЕСОЮЗНОЙ АКАДЕМИИ АРХИТЕКТУРЫ
МОСКВА. 1938

ПРЕДИСЛОВИЕ.
Название данной книги не совсем соответствует ее истинному содержанию.
В современном понимании под термином «строительное искусство»
подразумевается, вообще говоря, обширный комплекс, включающий ряд различных отраслей
науки и техники — от технологии строительных материалов до строительной
механики.
Данное исследование .не ставило себе столь обширных .задач. Основное
внимание автор уделил разбору некоторых конструкций, особо употребительных
в строительной практике древних римлян, и реконструкции »хода работ по
выполнению и возведению Этих конструкций.
Кроме того, следуя излюбленному приему буржуазных историков техники
и архитектуры, 'автор «оснастил» свое исследование обстоятельным, «вынесенным за
скобки историко-ооциальным экскурсом, выделив его в отдельную, третью часть.
«Строительное искусство древних римлян» — первый крупный литературный
труд французского архитектора, инженера и исследователя Огюста Шуази (1841 —
1909), достаточно известного нашим читателям по своей получившей широкое
р аспростр ан ени е «Истории архитектуры ».
Изданное в 1873 г., «Строительное искусство» было встречено архитекторами
и инженерами с большим интересом и даже восторженно.
В одном из наиболее распространенных, крупнейших
архитектурно-строительных журналов того времени читаем: «...эта книга .предназначена как для
художников, так и для ученых. В ней нигде научные рассуждения не облекаются
в сухую или абстрактную форму, а выводы художественного порядка повсюду
зиждятся на строгих научных основах», и далее: «...издание книги Шуази
обогащает архитектуру *и археологию материалами большой ценности и предоставляет
в распоряжение научных исследователей прекрасный научный труд, вниматель-
1*
?>

нейшее изучение которого необходимо для всякого желающего по-настоящему
изучить архитектуру древнего Рима» К
Сам Шуази достаточно скромно оценивает свой труд, называя его «не столько
историей строительного искусства у древних, сколько собранием материалов для
этой1 истории». Следует отдать автору справедливость — материалы собраны я
обработаны им с исключительной добросовестностью и искусством, ,и, несмотря
на 65 лет, прошедшие со дня издания книги, она до сих пор представляет
большую ценность по оригинальности и полноте разрешения многих серьезных
вопросов истории строительной техники и архитектуры.
Если не считать некоторых общих недостатков, присущих исследованию
Шуази (о них мы скажем ниже), которые едва ли могли быть избегнуты jîm •
в силу известной ограниченности мышления, присущей многим буржуазным
историкам архитектуры и техники, — можно утверждать, что основная цель автором
достигнута.
Цель эта, как ее определяет сам автор, — восполнить серьезный пробел в
работах современных ему историков архитектуры, занимавшихся преимущественно
изучением внешних форм и композиций архитектурных памятников и не
уделявших достаточно внимания их конструкции и способам возведения.
Такая односторонность, вредная в любых архитектурных исследованиях,
особенно давала себя чувствовать при изучении архитектуры древнего Рима. Здесь,
по единодушному признанию многих авторов, конструкция входит чрезвычайно
важным компонентом в общую архитектурную идею сооружения, и вполне .прав
Шуази в своем утверждении, что «изучением одних только внешних форм мы
не достигли бы подлинного знания античных памятников».
Конструктивные достижения древнеримских строителей неоспоримы; также
не подлежит сомнению достаточно важное формообразующее значение конструкции
в древнеримской архитектуре. Следует лишь разобраться в истинных предпосылках
того «скачка» в развитии строительного искусства древнего Рима, в результате
которого могли быть созданы невиданные до тех ,пор конструкции и сооружения.
Прежде всего необходимо со всей решительностью отмести довольно
распространенное среди буржуазных исследователей мнение об исключительном значении
и влиянии какого-то присущего римлянам «особого духа» на строительное
искусство древнего Рима.
Не подлежит никакому сомнению, что действительные причины возникновения
и развития замечательных конструктивных приемов, наложивших неизгладимый
отпечаток на архитектурный облик крупнейших сооружений древних римлян,
следует искать не в каком-либо особом их «инстинкте» или «духе».
Непосредственной предпосылкой громадного размаха строительства в
древнеримской империи явился стремительный рост ее могущества. После победы над
Карфагеном, в результате вггорой Пунической войны (конец III в. до н. э.), Рим
стал самым сильным государством в бассейне Средиземного моря.
1 «Revue générale de l'architecture et des travaux publics», Quatrième série, VI, стр. 144,
Париж, 1874.
4

Обогащение древнего Рима и огромное расширение его владений оказали
глубокое и решающее влияние на его экономику. Дальнейшие завоевания максимальным
образом •содействовали превращению раннерабовладелъчеекой страны в развитую
рабовладельческую. Каждое завоевание сопровождалось массовым ограблением
покоренных провинций и привлечением огромного количества рабов. Громадные
массы золота, серебра, хлеба и других ценностей, поступавшие непрерывным
потоком из завоеванных областей вместе с полчищами обращаемых в рабство
покоренных народов, исключительным образом содействовали развитию строительства.
Возможности для размаха громадного строительства были столь .велики, что
никак не |могли уложиться в тесные рамки конструктивных приемов, унаследованных
древними римлянами 'от греков и этрусков. Широкое применение сводчатых
конструкций, выполняемых новыми конструктивными приемами в новом искусственном
строительном материале — бетоне, расширило эти рамки.
Основная часть книги Шуази посвящена подробному описанию способов
возведения каменных монолитных сооружений и разбору различных типов сводчатых
покрытий и перекрытий. Шуази здесь вполне четко выделил то новое, что, будучи
применено древними римлянами, дало им возможность возводить сооружения
больших пролетов, исключительной прочности, с невиданной для тех времен быстротой
и экономичностью, пользуясь при этом в основном неквалифицированной
рабочей силой.
Этим новым следует считать выполнение конструкций из монолитной каменной
кладки — своеобразного вида бетона — и широкое применение кирпичных каркасов
при возведении сводов. Своеобразие бетона, примененного древними римлянами,
очевидно впервые так широко, для большепролетных сооружений, заключается
в том, !что самое приготовление бетона (замешивание) производилось
непосредственно на месте возведения конструкции, вернее в самой конструкции. Древне-
римские строители попросту совместили в одном процессе приготовление и
укладку бетона, укладывая «в опалубку слои щебня или обломков камня (туфа,
известняка, пеперина) с ^попеременной заливкой их слоями густого цементного или
известкового раствора достаточной толщины.
Исключительная массивность сооружений и прекрасное качество вяжущих,
применявшихся древними римлянами, сводили на-нет неизбежное ухудшение
качества бетона при таком способе его приготовления. Общая прочность и
долговечность сооружений была гарантирована, причем максимальная простота
конструкций позволяла выполнять основные наиболее трудоемкие работы исключительно
при помощи неквалифицированных рабов, военнопленных и населения локоре-
ных провинций, привлекавшегося в порядке трудовой повинности.
Решающую роль в расширении конструктивных возможностей сыграло
применение в сводах кирпичных каркасов и тонкостенных кирпичных сводчатых
настилов. Описание этих оригинальных конструкций и правдоподобная
реконструкция примерного хода работ по их возведению даны Шуази достаточно
полно.
Значение своеобразной жесткой арматуры — кирпичных каркасов для
конструкций древних римлян, применение которой позволило свести к минимуму
5

количество поддерживающих лесов, опалубки и подмостей — было громадным.
При исключительной »тяжести древнеримских каменных конструкций размеры этих
вспомогательных деревянных устройств должны были бы достигнуть
катастрофических величин. Ориентируясь в основном на необученную массу рабов, испытывая
острую нужду в мало-мальски квалифицированных плотниках, древнеримские
строители по достоинству оценили те выгоды, которые давали новые конструкции, и
применяли их с исключительным размахом.
Нельзя считать сколько-нибудь обоснованной аналогию, поддерживаемую
некоторыми исследователями 'и отвергаемую, хотя и с рговорками, Щуази, между
древнеримской1 конструктивной системой и каркасной системой средневековых
готических сводчатых конструкций. Ведь одной из примечательных особенностей
древнеримских сводчатых каркасов было то, что они, как настоящая жесткая
арматура х, всегда должны были быть скрыты в толще заполнения. Каркасы же
средневековых готических сводчатых конструкций почти всегда оставались на-виду и
в подавляющем большинстве случаев широко использовывались в декоре внутренней
поверхности сводов. Яс'но, что их выполнение, требовавшее гораздо больше
внимания, могло быть осуществлено лишь силами квалифицированных
каменотесов и каменщиков, т. е. той 'именно рабочей силой, в которой древние
римляне испытывали большую нужду.
Естественно, что древнеримские строители не сразу пришли к этим новым
конструкциям2. Шуази вполне прав, когда говорит:
«Эти решения являются результатом использования длительного, настойчиво
накопленного опыта, освященного памятниками, выдержавшими испытание веков;
они дают возможность оценить сущность тех средств, которыми располагали
древние, ;и установить область их применения, а также позволяют судить о развитии
прикладных наук в древности». .
Последнее положение Шуази, о взаимосвязи между развитием прикладных
наук и конструкций у древних римлян, им в дальнейшем недостаточно развито.
Весьма возможно, что, не располагая достаточным фактическим материалом по этому
вопросу, Шуази не решился выступить против распространенного и
установившегося в 'его время мнения о сравнительно малых познаниях древних римлян
в области точных и прикладных наук.
Так, например Моммзен в своей «Истории Рима» (стр. 445, изд. Соцэкгиза,
1936 г.) 'пишет: «Что римляне ни в какую эпоху не отличшшсь своими познаниями
1 Следует оговориться, что употребленный нами здесь термин «жесткая арматура»
в применении к каркасам древнеримских сводов не вполне соответствует современному
значению этого термина. В функции жесткой арматуры, применяемой в железобетонных
конструкциях, входит, помимо несения опалубки и массы еще незатвердевшего бетона,
также и воспринятие растягивающих усилий, возникающих в железобетонной конструкции
после распалубки. Между тем, кирпичная арматура древнеримских монолитных сводов
совершенно не предназначалась для воспринятая каких-либо растягивающих усилий,
и ее основным назначением было, как это объясняет Шуази, разгрузить деревянные
конструкции поддерживающих кружал, приняв частично на себя вес незатвердевшей массы
заполнения.
2 Шуази относит появление монолитных сводчатых конструкции в древнеримских
сооружениях к последним годам до нашей эры.
6

по части математики и механики, — всем известно».
В другой, 'более современной нам .работе мы читаем: «Римляне с их узкой и
близорукой «практической» трезвостью питали всегда в 'глубине души по отношению
к свободной' науке своеобразную смесь подозрения и презрения... Ниже всего был
уровень их знаний в точных науках, которыми — из простого любопытства и к
удивлению своих современников — занимались лишь немногие отдельные лица...»1.
Было бы совершенно неверно прилги на основании этих утверждений к
выводу о полном незнакомстве древних римлян с теми основными законами
механики, которые были разработаны до них. Ясно, что только на основе этих познаний,
удачно сочетаемых с обобщениями строительного опыта, могли быть возведены
гигантские сооружения древних римлян. Возможно, что использование
практического опыта преобладало в их строительных познаниях, но известным, досгаточно
полным минимумом теории они, безусловно, владели2.
Главы, посвященные монолитным конструкциям и сводчатым каркасам,
представляют наиболее интересную (первую) часть книги Шуази. В своих реконструкциях
автор нигде не переходит границ, оперируя Главным образом материалами личных
наблюдений или строго проверенными документальными данными.
Столь же интересна, хотя и не так «полна и оригинальна, вторая часть книги,
касающаяся каменных •конструкций, выполненных в тесаной 'кладке, и деревянных
конструкций. Последние представлены- в книге наименее тюлю. Это оправдывается
тем минимальным количеством материала, которым, по вполне понятным причинам,
мог располагать автор.
Следует здесь отметить не вполне удачную реконструкцию опор' известного
деревянного арочного моста через Дунай, сооруженного знаменитым архитектором
и инженером древности Аполлодором Дамасским в 104 г. н. э. по приказанию
императора Траяна. При той конструкции опор, которую предполагает Шуази
(добавленные им стержни, в отличие от »всех остальных, не заштрихованы), на'-
рушается общая »стандартность элементов, из которых составлены арки, так как
длины стержней, включенных Шуази в конструкцию верха опоры, не равны
длинам основных элементов арочных поясов. Между тем, если согласиться с вполне
обоснованным выводом Заккура3 о- несомненной сборности арок, то гипотетические
дополнительные стержни Шуази, очевидно, придется отбросить.
Третья часть книги, в которой изложена история развития строительного
искусства у древних римлян в связи с общей историей Римской империи, сильно
отличается от первых двух частей своим построением и характером изложения.
Мы ее помещаем ради полноты изложения. Вся она, а особенно вторая глава,
посвященная влиянию ремесленных организаций — коллегий — на строительное
искусство, изобилует цитатами и ссылками на многочисленные документы. Особый ин-
1 И. Л. Г е й б е р г, Естествознание и математика в классической древности, стр. 82.
ОНТИ, 1936.
2 Некоторые, хотя не совсем ясные, указания по этому поводу можно найти у Ви-
трувия в его высказываниях о круге знаний архитектора. См. Витрувий, Десять
книг об архитектуре, кн. I, гл. I, перев. Ф. А. Петровского. Изд-во Всесоюзной академии
архитектуры, Москва 1936.
3 W. Sa ok и г, Vitruv und die Poliorketik, стр. 63. Берлин 1925.
/

терес для советского читателя представляет именно собранный здесь богатый
документальный материал, который изложен Шуааи в живей и? увлекательной форме.
Общеисторические рассуждения Шуази, при его усиленной склонности к
модернизации и многочисленным аналогиям с современным ему обществом,
изобилуют ошибками и, несомненно, снижают общую ценность этой части книги.
Хотя во многих случаях фактический материал, столь добросовестно изученный
и систематизированный, сам по себе подводил Шуази, казалось бы, к совершенно
методологически правильным выводам, он все же не сумел и здесь отойти от
общепринятых установившихся в -его в(ремя в буржуазной науке взглядов.
Существенным недостатком исследования Шуази следует (также считать то,
что он почти совершенно не уделил внимания отдельным, хотя бы наиболее
выдающимся, древним архитекторам-инженерам. На основе материалов и документов,
которыми Шуази располагал, несомненно, можно <быж> 'дать связное зюложензд
творческого пути 'некоторых архитекторов древности, — и это 'не сделано опять-таки
только в силу известной односторонности исследования.
Несмотря на все недостатки, из которых здесь упомянуты лишь основные,
книга, безусловно, будет чрезвычайно ценна и интересна для читателя
оригинальностью и полнотой изложения, а также великолепно выполненными в особой,
присущей автору манере чертежами и рисунками.
Советский читатель — архитектор, инженер, историк техники — несомненно
найдет в этой книге много ценного и полезного материала, выделив его с
достаточной легкостью среди ненужных, неверных и устаревших рассуждений и
положений.
Г. И. Бердичевский.

ВВЕДЕНИЕ.
Античные сооружения неоднократно описывались с точки зрения их
архитектурного решения, но детали их конструкции еще очень мало
изучены.
Архитекторы начала XV века вернули развалинам этих давно
забытых сооружений их былую славу, но, подражая классическим
образцам в создании нового искусства, они сосредоточили свое внимание
прежде всего на внешних формах, пропорциях и декоративных элементах,
пытаясь воскресить их в новом воплощении.
Проявленный ими интерес к античным памятникам, следы которого
сохранились до наших дней, послужил толчком к археологическим
изысканиям; следуя по намеченному пути и продолжая начатое ими возрождение
искусств, их ученики перерыли всю Грецию и Италию; в течение целых
трех столетий количество находок множилось с чрезвычайной быстротой,
но характер исследований существенно не изменялся, — ограничивались
изучением внешнего облика здания, не вдаваясь в исследование его
конструкции; успех был достигнут только в изучении и оценке внешней
красоты античной архитектуры. Результаты стольких трудов уже приведены
более или менее в порядок, -установлена связь между разрозненными
обломками, и мы можем без особого труда представить себе памятники
Рима или Афин во всем блеске их первоначальной красоты. Для завершения
дела, начатого нашими предшественниками, нам остается познакомиться
с конструкцией зданий, внешние формы которых они использовали с таким
глубоким пониманием. Их описания, несомненно, проливают некоторый
свет на конструктивные приемы, но данные, которые они приводят по этому
вопросу, большей частью чрезвычайно кратки; в большинстве случаев
они носят случайный характер, — приводятся отдельные факты,
представляющие собой простые заметки, никак не обобщенные. Эти краткие очерки
в состоянии лишь возбудить, но не удовлетворить наше любопытство;
благодаря им мы сильно ощущаем необходимость в подробном исследовании,
которое обобщило бы строительные методы, применявшиеся в древности, и
дало бы им широкое и точное освещение.
9

Подобный обзор забытых методов был бы полезен не только с точки
зрения изучения происхождения строительного искусства; поскольку можно
судить по разрозненным описаниям отдельных деталей развалин, решение
конструкций было в одинаковой степени как остроумно, так и прочно.
Но, кроме того, эти решения являются результатом использования длительно
и настойчиво накопленного опыта, освященного памятниками,
выдержавшими испытание веков; они дают возможность оценить сущность тех
средств, которыми располагали древние строители, и установить области
их применения, а также позволяют судить о развитии прикладных наук
в древности.
Другими словами, условия, влиявшие на решение конструкции, являлись
неотъемлемой частью истории развития предшествовавших нам народов;
вопросы, возникающие при их изучении, заслуживают серьезного
внимания с нашей стороны.
В своем труде я коснусь некоторых из этих вопросов, останавливаясь
преимущественно на вопросах, относящихся к римскому строительному
искусству. В греческих сооружениях конструкция настолько связана с
архитектурой, что было бы трудно выделить вопросы конструктивного
характера и изучить их в отдельности; это затруднение отпадает, как
только мы переходив к памятникам, воздвигнутым в эпоху владычества Рима.
Римляне сравнительно мало внимания уделяли изяществу форм; их больше
занимали вопросы планового решения и выбор средств выполнения.
Как бы чувствуя себя де в силах охватить, подобно грекам, всю архитектуру
1в целом, они установили строгое разграничение между конструкцией,
которой они владели, в совершенстве, и декоративными элементами, к
которым относились с пренебрежительным равнодушием; они предоставили
другим заботу об украшении своих зданий, оставив за собой решение
композиции здания и его возведение, и эта двойная задача была ими
разрешена действительно мастерски. Конструкции их огромных зданий в
большинстве случаев носят отпечаток их потребностей и их нравов.
Их достижения в области строительного искусства менее исследованы,
но несомненно, чтоь и в этом случае мы встречаем отражение их
организаторских способностей, а также применение невиданных ранее строительных
приемов, обусловленных имевшимися в их распоряжении исключительными
возможностями.
Развалины сооружений, относящихся к эпохам расцвета римского
строительного искусства, дают примеры конструкций, »подобных которым мы не
встретим! в сооружениях других эпох; при изучении сводов, наличие которых
указывает на все те места, куда простиралась Римская империя, нас
поражает целый ряд деталей, устанавливающих глубокое различие между
древними и современными строительными методами; к таким относятся арки,
скрытые в толще кладки заполнения, необычной формы вертикальные
столбы, различного вида каркасы, скрытые в кладке заполнения или
покрытые штукатуркой, обломки которых, подчас обезображенные, выступают в
настоящее время наружу в развалинах зданий. Возникает вопрос: каково
было некогда назначение этих своеобразных обломков? Для какой цели
служили грубо выполненные арки больших пролетов, включенные в
основную кладку свода, и те настилы из кирпичей, которыми во многих
случаях была выставлена внутренняя поверхность этих сводов? С какой целью и
по каким правилам осуществлялась связь между основной кладкой и легкими
каркасами, выполненными наспех, без особой тщательности? В современных
конструкциях мы не найдем элементов, соответствующих этим
вспомогательным конструкциям; между тем, они были настолько распространены,
ю

что в экономичности решения римских сооружений их значение, повидимому,
являлось основным. Совершенно очевидно, что они не имели значения
декоративных элементов и были выполнены настолько грубо и с такой
явной поспешностью, что их, несомненно, не предполагали оставлять
открытыми; они являлись как бы вспомогательной несущей конструкцией,
скрытой внутри сооружения, благодаря чему при их выполнении можно
было свободно руководствоваться экономическими соображениями, не
стесненными и не осложненными никакими архитектурными требованиями. Итак,
приемы строительного искусства как бы запечатлены в этих
своеобразных конструкциях. Следует остановиться на изучении несущих каркасов
монолитных сводов, так как при изучении сооружения по его отдельным
частям никакие другие его элементы не помогли бы нам лучше понять
конструктивные методы римлян.
Эти мысли поразили меня в тот день, когда я впервые увидел развалины
древнего Рима, и послужили исходной точкой для моего исследования
античных памятников. Мне кажется, что история этих памятников с точки
зрения инженерного искусства может быть восстановлена легко и
безошибочно; их исследованию будет придано большее единство, если мы примем во
энимание тесную связь между отдельными деталями конструкции и
основными принципами возведения сводов.
Руководствуясь этими соображениями и поддержанный советами и
внимательным отношением мастера, соединившего знание (инженера с талантом
архитектора, я пытался в течение ряда специальных поездок собрать
наиболее важные документы, могущие осветить технические вопросы в
отношении римских сооружений.
Результатам этих исследований я посвящаю данный труд; я не задался
целью восстановить систему забытых конструкций во всех подробностях
и пытаюсь только ознакомить читателя с различными деталями, описания
которых до сих пор были недостаточно полны;, я даю описание строительных
приемов, смысл которых мне показался ясным, ограничиваясь лишь указанием
тех приемов, которые мне удалось обнаружить, но не удалось достаточно
уяснить себе их смысл.
В сущности, я не столько стремился дать историю строительного
искусства у древних, сколько пытался собрать материалы для этой истории.
Исследование в этой области требует большой осторожности, и мне
пришлось остерегаться документов сомнительного происхождения, которые
могли бы привести к неправильным суждениям, — поэтому я вменил себе
в правило не приводить никаких фактов, не установив их полную
достоверность или не указав точнейшим образом на источники, из которых я их
почерпнул.
В тех случаях, когда мне приходится дополнять свои выводы данными
гипотетических реконструкций, я неизменно очень точно указываю пределы,
где кончаются личные наблюдения и где начинается гипотеза.
Я очень хотел бы обеспечить теоретические объяснения такими же
гарантиями и обязать себя не приводить ни одного из них, не подвергнув его
проверке подлинными документами, но проверка такого рода не всегда
была возможна.
Витрувий, на руководство которого я больше всего полагался, часто
вводил меня в заблуждение: он лишь мимоходом упоминает о сводах,, в
неясных и кратких выражениях, не соответствующих большому их значению.
В его время сводчатые конструкции не имели того значения, которое они
приобрели впоследствии; ни один из большепролетных сводов, выполненных
монолитной кладкой из щебня и раствора, столь распространенных позднее,
и

не может быть с уверенностью отнесен к эпохе, предшествующей Витрувию.
Автор единственного дошедшего до нас древнего трактата о строительном
искусстве древности в (лучшем случае только в конце своей жизни
присутствовал при осуществлении грандиозных замыслов, связанных с именами
Августа и Агриппы и ознаменовавших наступление новой эры в римской
архитектуре. Витрувий не принимал участия в ее блестящем подъеме,
создавшем термы Агриппы и Пантео« в Риме; написанная им на склоне лет
книга не столько дает нам картину строительных новшеств современной
эпохи, сколько приводит воспоминания о строительных приемах конца
республики и является как бы возвратом к тем методам, которыми он
пользовался в течение своей долгой жизни.
За исключением Витрувия, древние писатели не описывают сооружений
настолько подробно, чтобы у них можно было ожидать найти действительно
полезные сведения. Плиний,'посвятивший себя теоретическим исследованиям,
не столько развивает методы применения материалов, сколько изучает их
природные свойства. Фронтин рассматривает строительное искусство скорее
с точки зрения государственного деятеля, а не архитектора. Если он нередко
упоминает о сводчатых конструкциях, воздвигавшихся на его глазах или
под его руководством, то он нигде не приводит подробного описания
строительных приемов.
Краткие заметки, имеющие отношение к строительным работам,
встречаются в сочинениях о римском земледелии и о военном искусстве; но в
этих областях конструкции имеют слишком специальное назначение, и их
упоминания в этих сочинениях очень кратки и дают лишь сомнительные
объяснения основных строительных принципов в специальных отраслях
архитектуры; к îjo-му же эти редкие упоминания об обычных строительных
приемах очень неясны и многие из них остались бы, вероятно,
непонятными; если бы сохранившиеся развалины памятников не послужили бы
им комментариями.
Почти что полное молчание древних писателей по интересующему нас
вопросу заставляет меня дополнять свои наблюдения предположениями,
которые дают весьма удачные и правдоподобные объяснения, а та ясность,
с которой древние строители применяли свои строительные приемы, до
известной степени восполнила пробелы дошедших до нас трактатов. Для меня
стало очевидным, что различные решения античной конструкции
обусловливались строгим экономическим расчетом. Эта гипотеза в отношении
сооружений всемогущего Рима,, несмотря на вполне понятное недоверие,
которое она мне внушала, постоянно всплывала в моем исследовании как
неизбежный вывод, который напрашивался сам по себе.
Мы слишком привыкли к мысли, что римляне, обладая несметными
богатствами, никогда не были принуждены считаться с материальными
ресурсами и имели полную возможность пренебрегать теми способами,
прибегать к которым нас нередко принуждает недостаток средств. В
римских сооружениях, бесспорно, отразилась явная склонность римлян к
грандиозному, но в то же время римляне умели сочетать широкие замыслы
с простыми способами их выполнения. При ближайшем изучении развалин
их сооружений я убедился в применении целого ряда искусных приемов,
применявшихся если не для сокращения, то, по крайней мере, для упрощения
производства работ. В целом римские архитекторы стремились достичь
величественного облика и прочности, достойных увековечить могущество
римлян, в выполнении же отдельных частей сооружения они явно
руководствовались соображениями строгой экономии, стремясь достичь
обыкновенными и несложными средствами и безусловной прочности и несравненного
величия.
12

Все эти соображения заставили меня изучить римские
конструкции под чисто практическим углом зрения, — такой возможности я даже
не подозревал в начале своего исследования. В самом деле, не могли бы
мы извлечь для себя пользу, заимствовав некоторые римские строительные
приемы?
В отношении декоративных форм мы постоянно прибегаем к
заимствованиям у древних, — вполне вероятно, что в области строительного искусства
мы также могли бы кое-чему у них поучиться. Более подробное изучение
их сооружений в одинаковой мере важно и для развития строительного
искусства и для развития архитектуры.
Такое допущение бесспорно, но все же не безусловно; чтобы
установить, насколько целесообразно это подражание, и в какой степени оно' может
быть близким к античным строительным приемам, следует отдать себе
ясный отчет в отличии современных строительных средств от тех
возможностей, которыми располагали римские строители пятнадцать веков тому
назад„
Не буду говорить о труде рабов, которым римляне часто пользовались
на своих постройках. Они, кроме того, располагали обычно возможностями
(и широко их использовали, особенно в провинции) заставлять работать
на сооружении общественных зданий ту часть населения, которая
подлежала трудовой повинности.
Таким путем древние римляне всегда вербовали столько
чернорабочих, сколько им было нужно ; однако эти случайные рабочие, оторванные
от своих основных занятий и насильно привлеченные к постройке, были
большей частью мало подготовлены к своему . новому призванию. Если
римляне и считали себя вправе не считаться с усталостью рабочих, то
зато они были принуждены приводить сложность выполняемой ими работы в
соответствие с их неопытностью; от них можно было требовать только
физической силы, не рассчитывая на их квалификацию.
Однако не все римские строительные методы носили такой
исключительный отпечаток подчинения современному им общественному строю;
наряду со строительными приемами, изучение которых представляет
исключительно исторический интерес, мы обнаруживаем большое число искусных
приемов менее специфичных, которые могут быть употреблены теперь
с таким же успехом, 'как и во времена Цезаря. Такими приемами являются
способы, изобретенные древними строителями гдля того, чтобы умалить,
как мы увидим далее, 'значение вспомогательных работ, как-то: установку
кружал, подмостей и всех вообще дорогих вспомогательных устройств,
которые задерживают и удорожают производство работ. Сложные приемы
и нечеткие решения не отвечали традициям римского строительного-
искусства.
Материальные затраты, которыми сопровождалось'применение этих
приемов, были невелики, и римляне не избегали их в частях здания,
рассчитанных на долговечность, но прибегали к ним только для того, чтобы
избежать вспомогательных работ; они придерживались правила: не
прерывая производства работ, использовать f самым простым способом все
средства, необходимые для возведения сооружения. Это чрезвычайно
простое правило объясняет большинство 'искусных приемов, свойственных
римскому строительному искусству, с которыми нам предстоит ознакомиться
в данной работе.
Таким образом, в силу 'древней традиции и независимо от тех методов,
применение которых вообще противоречит современности, мы встречаем
строительные приемы, удовлетворяющие не одним только требованиям
13

народа, который их применял, но которые настолько всеобщи, что могут
иметь и новое применение.
Однако древние строители в редких случаях следовали таким всеобщим
принципам, да и современное применение вытекающих из них приемов
подчиняется известным ограничениям; для приспособления этих приемов
к нашим условиям пришлось бы ввести в них более или менее существенные
изменения. Несмотря на то что подражание этим приемам для нас почти
совсем неприемлемо, они все-таки заслуживают изучения. Ограничивая себя
изучением одних только внешних форм, мы не достигли бы подлинного
знания античных памятников; описание этих памятников с точки зрения
строительных приемов по их возведению по крайней мере поможет нам
заполнить некоторые пробелы в истории этой справедливо прославленной
архитектуры.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
СООРУЖЕНИЯ ИЗ МЕЛКИХ КАМЕННЫХ МАТЕРИАЛОВ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Различные способы выполнения каменных работ
у древних римлян.
В течение нескольких веков римляне не обладали собственными
архитектурно-строительными приемами. Их массивные постройки во всем были
сходны с этрусскими; здания, возведенные в первые времена существования
Рима под руководством, а доожет бытц, и руками ремесленников, призванных
из Этрурии, состояли из » прочно соединенных между собой огромных
блоков грубых или отесанных камней, всегда уложенных без вяжущего
вещества. Когда в дальнейшем Рим освободился от опеки Этрурии и перешел
под опеку Греции, введенная им первоначально грубая архитектура
изменила свои формы, но, по существу, осталась тем же, чем она была при,
своем возникновении, и возведение сооружений из материалов крупного
размера и без раствора попрежнему было общепринятым в Римской
республике вплоть до последнего века до нашей эры.
Эта конструкция, в которой каждый камень как бы говорит о
преодолении какой-либо трудности, настолько ярко выражала римское
могущество, что не могла выйти из употребления и в те дни, когда Рим достиг
предела своего величия, и поэтому с ней не расставались во все времена;
колонны из гранита, поставленные в зданиях эпохи империи, эти тяжелые
и массивные, как египетские обелиски, монолиты, несущие пяты больших
арок, эти огромные отесанные куски скалы, из которых выполнены
ограждающие стены амфитеатров, все эти пышные облицовки,
применявшиеся архитекторами времен упадка в больших сооружениях, несмотря
на различие стилей, достаточно показывают, что римские строители никогда
не забывали целиком античных традиций, почерпнутых в школе учителей-
этрусков. Но практические навыки и традиции строителей, их влечение к
простоте побуждали их при обыкновенных постройках более плодотворно
использовать свои огромные богатства: вместо того чтобы создавать свои
сооружения из нагроможденных с большим трудом крупных блоков, они
искали дотоле неизвестных возможностей в приемах, связанных с
меньшими расходами; они. положили начало применению материалов
неправильной формы, измельченных в небольшие куски и соединенных друг
с другом посредством раствора.

Следует ли приписывать римлянам идею искусственного изготовления
массивных монолитов из мелких обломков камня, плотно сцементированных
раствором, или же, наоборот, нужно считать это изобретением этрусков,
или относить его, как и многие другие нововведения, ко временам древних
обитателей Египта или Ассирии? Достоверно известно одно, а именно,
что никогда до римской эпохи не думали о том, чтобы основывать целую
систему монументального зодчества на применении подобных элементов;
римляне сумели открыть возможности, которые давал строительному
искусству этот простой прием, они первые стали применять его
методически, они с редкой проницательностью приспособили его для новых
потребностей; наконец, пользуясь тем, что каменная конструкция киз
мелких камней и ^раствора легко выполнима из1 самых разнообразных
материалов, они положили это в основу, так сказать, универсального
строительного приема и использовали его почти с одинаковым успехом во всей
своей империи.
Материалы, которые они употребляли, не добывались специально в
какой-либо определенной местности; совершенно бесформенный бутовый
камень, обломки твердых скалистых пород, наименее пригодные для отески,
мелкие осколки камня, которые в наше время, как отходы карьеров, были
бы совершенно отброшены, годились им для осуществления самых
обширных проектов.
Что касается рабочей силы, то ее подбор был крайне прост; зданиям,
возводившимся из такого подобия пластического материала, придавались
формы, так сказать, по воле архитектора, и они могли быть возведены
руками, совершенно неискушенными в строительном искусстве; для
выполнения этих работ требовалось лишь применение труда; за недостатком
искусных каменщиков для работы на площадке, где все процедуры
сводятся, как мы увидим ниже, к замешиванию и затем укладке слоев
раствора и разбрасыванию по ним каменного щебня равными рядами, можно
было удовлетвориться местными рабами, населением, обложенным трудовой
повинностью, и армиями солдат.
Я предполагаю дать в этой главе подробное описание тех способов,
которые применялись для приготовления этой смеси из раствора и
каменного щебня, из которых состояли римские каменные сооружения; но прежде
чем перейти к описанию приемов, необходимо совершенно четко
разграничить два вида каменных работ, каждому из которых свойственны
Ьесьма характерные приемы; насколько мне известно, эти два вида всегда
применялись совершенно отдельно.
Надо особо подчеркнуть ту роль, которую играло в римских каменных
кладках трамбование; каждая из этих кладок как бы обладала особой
физиономией и служила для специальных целей, в зависимости от того,
применялось ли при их выполнении трамбование или нет. Мы сначала
рассмотрим трамбованные каменные конструкции, способ их выполнения
и случаи их применения, а чтобы мысль была яснее, мы допустим, что
дело идет о возведении обыкновенного массива с вертикальными
лицевыми поверхностями, например прямой стены.
1. Каменная кладка с применением трамбования.
Рис. 1 дает понятие о приемах, применявшихся древними для
изготовления трамбованной каменной конструкции; на нем изображена
воображаемая штраба, проходящая через очень толстый массив, который
размещен между двумя облицовками из мощных тесаных камней.

Вот как поступали древние строители.
Между обеими облицовочными стенами массива, который предстоит
построить, они укладывали очень толстый (по крайней мере 10—15 см)
слой раствора, изготовлявшегося римлянами из извести и пуццоланы,
а иногда из извести и крупного песка. Поверх него они разбрасывали
лопатой каменный щебень, измельченный почти до размеров гальки,
употребляющейся для мощения современных дорог, т. е. гальки, могущей пройти
сквозь кольцо с диаметром приблизительно 8—10 см. Когда слой
наваленного щебня достигал одинаковой или чуть большей толщины, чем
слой раствора, его подвергали трамбованию, чтобы раствор заполнил все
промежутки между щебенками.
Такие переменные слои чередовались по всей высоте ряда кладки
каменной облицовки. После укладки каждого нового слоя щебня его
трамбовали, а как только заполнение достигало верхнего уровня ряда кладки
облицовки, рабочие покрывали последний верхний слой щебня пылью,
Рис. 1.
«остающейся при отеске камней, из которых сложена облицовка массива.
Трамбование здесь производилось еще более энергично, чем раньше,
и раствор под действием давления просачивался во все промежутки; но
благодаря слою каменной пыли он не мог, поднимаясь наверх, прилипать
к трамбовальным инструментам и к ногам рабочих. Тот же ряд
операций— заливка раствора, засыпка щебнем и трамбование — возобновлялся
последовательно, и массив, сооруженный этим приемом, можно было бы
сравнить с утрамбованной насыпью, состоящей из чередующихся слоев
раствора и щебня.
Так были возведены почти все каменные могилы, которые тянутся
вдоль античных дорог тотчас за стенами города, особенно могилы на
Аппиевой дороге: для слоев каменного щебня использованы либо куски
плотного туфа, либо обломки черной лавы, добывавшейся в карьерах,
расположенных неподалеку от строительных площадок. Обследуя развалины
этих массивов, легко уяснить себе конструкцию, господствовавшую при их
возведении; за редкими исключениями, кладка осуществлялась по только
что описанному способу. В разрезах массива кладки мы различаем слои,
состоящие из одного раствора и чередующиеся со слоями с преобладанием
2 О. Шуази
17

щебня. Мелкие камни тесно прижаты один к другому, особенно возле
облицовок, где трамбование сильнее всего дало себя знать; местами
можно обнаружить мелкие камешки, частично раздавленные взаимным
трением или раздробленные от ударов; некоторые проникают своими
острыми углами & толстый слой раствора, поглощающий их. Наконец, на
горизонтальных поверхностях, по которым производилось трамбование, ясно видны
его четко выраженные следы; таким образом, мне кажется, нельзя не
прочитать по остаткам массивов тот ход работ, который мною сейчас описан.
Кроме описанного случая возведения трамбованных стен с
облицовками из тесаного камня, единственное известное мне применение
трамбованной .кладки встречается в подземных частях зданий в Риме; это довое
применение, впрочем, вполне естественно.
Почва ,в окрестностях Рима — вулканического происхождения, и
благодаря ;ее относительной плотности стенки котлованов и %рвов могут
оставаться отвесными даже при условии устройства только легких креплений:
Таким юбразом, котлован сам по себе образует устойчивую форму, в
которой удобно трамбовать описанную здесь каменную конструкцию; римляне
с .выгодой использовали это обстоятельство для осуществления — с
помощью утрамбовывания фундаментов — своих важнейших зданий; за
немногими исключениями фундаментные стены зданий Рима сделаны из
крепко утрамбованной каменной кладки.
Таковы подземные части здания, известного под названием, впрочем,,
очень спорным, цирка Саллюстия.
Таковы и массивы, поддерживающие теперь земляную площадку,
примыкающую к базилике Константина. Их не следует рассматривать в качестве
подпорных стен, специально построенных для поддерживания земляной
засыпки; старая стена, предназначенная для этой цели, обрушилась,
оставив обнаженными эти некогда подземные массивы, которые первоначально
были не чем иным, как фундаментами давно разрушенных зданий. Обвалы,
подобные тем, на которые я только что указывал,, сделали видимыми
по периметру вокруг Палатина античные фундаменты, которые также
можно принять за подпорные стены. Но он# в действительности были
возведены в раскрепленных котлованах и стали служить для поддержания
земляной засыпки только ç того времени, когда настоящая стена,
предназначенная для этой роли, развалилась. В этих сооружениях, так же, как
и в предыдущих, была применена трамбованная кладка.
Той же конструкции, по крайней мере частично, — заполнения,
нагроможденные Адрианом под площадки храма Венеры и Ромы; везде, где
фундаменты площадки возводились с последующей выемкой земли, так что
вырытые для них котлованы представляли естественную форму для каменной
кладки, римляне выполняли их из утрамбованных чередующихся толстых
слоев каменного щебня и раствора.
Приведем, наконец, в качестве, пожалуй, еще более замечательных
примеров этих конструкций, выполненных при помощи трамбования в
раскрепленных котлованах, стены, недавно открытые при раскопках в садах
Фарнезе; их можно рассматривать как типичные образцы, внимательное
изучение которых позволит мысленно восстановить формы, иногда сильно
разрушенные, других типов упоминавшихся сооружений. Я попытался при
помощи рис. 2 точно изобразить современный вид этого фундамента и
таким, каким он должен был выглядеть в процессе сооружения.
Следы, оставленные досками и стойками крепления, совершенно ясно
заметны в виде борозд; и достаточно представить себе куски дерева в
местах этих борозд, чтобы шаг за шагом и без всякой гипотетической
18

реконструкции найти расположение крепления, изображенного в нижней
части рисунка: стойки, поддерживавшие доски, которые служили обшивкой
котлована, оставили в кладке следы в виде глубоких вертикальных борозд;
доски отделяются друг от друга длинными горизонтальными дорожками
раствора. Часто даже мы видим, что раствор, выдавленный при трамбовании
и просочившийся в щели между досками обшивки, проник до самой стены рва,
на которой он осел в виде сплющенных валиков; доски сохранили эти швы,
которые образовали слепки досок, затем сгнивших на месте, а чистота
отпечатков свидетельствует о той силе, с какой трамбовалась каменная
кладка.
Что касается ее состава, то трамбованная каменная кладка фундамента
сходна с той, которую мы описали, говоря о стенах с облицовкой из камня
Рис. 2.
(стр. 16); но здесь слои каменной пыли совершенно отсутствуют.
Впрочем, это обстоятельство объясняется само собой: каменную пыль в
заполнениях стен применяли, чтобы использовать отходы от отески облицовки;
ее наличие между слоями, так сказать, случайный факт и представляет
собой лишь совершенно второстепенный отличительный признак одного
из двух главных видов трамбованной кладки, применявшейся древними.
2. Каменная кладка без применения трамбования.
Трамбованная кладка, которую мы только что рассмотрели, выполнялась
быстро, и для нее нужна была совершенно необученная рабочая сила:
римляне лучше, чем кто-либо, должны были оценить все значение этого
двойного преимущества. Между тем, они, повидимому, не стремились
распространять ее применение повсюду; они ввели ее, как мы говорили, для массивных
сте!н с облицовками из тесаного камня и для фундаментных стен сооружений ;
но, кроме этих специальных случаев, трамбованная кладка была
неупотребительна; и нормальным способом, принятым1 в римской античности, нужно
считать второй вид конструкции, о котором мы сейчас будем говорить.
2*
19

Я полагаю излишним пояснять при помощи детального чертежа
существо этой новой конструкции; к тому же можно получить о ней довольно
ясное представление, обратясь к разрезам стен, изображенным на табл. I.
В ^первой конструкции, которую мы рассмотрели, слои раствора
толщиной в 15 см чередовались с такими же выровненными рядами щебня; здесь,
наоборот, каждый камень укладывается непосредственно на слой раствора;
иначе говоря, новый вид каменной кладки представляет собой правильную
бутовую кладку и не отличается никакими характерными особенностями от
современной бутовой кладки; представьте себе слои раствора чуть
потоньше и крупные камни — вместо мелких обломков; и мы увидим, что
интересующая нас кладка ничем не отличается от бутовой кладки в том виде,
как она выполняется в наши дни.
В трамбованной кладке мы находим камни, помещенные в самых
разнообразных положениях; можно было одинаково встретить и камни,
помещенные стоймя и уложенные на постель, параллельно горизонтальным
слоям, и единственный порядок, царствовавший в массе, заключался в
распределении камней большими горизонтальными полосами, отделенными
одна от другой слоями раствора. Наоборот, в обыкновенной монолитной
кладке мы не видим ни одной из этих неправильностей: это однородные,
расположенные один над другим слои раствора, самое большее в 3—4 см,
•чередующиеся, с рядами мелкого камня; все куски камня уложены плашмя на
естественную постель; и если иногда куски черепицы или кирпичного
щебня употреблены вместо обломков камня, то расположение их
поверхностей по горизонтальному направлению всегда ясно видно.
Существует довольно распространенное мнение, согласно которому
монолитная кладка обычного типа представляет собой подобие бетона,
т. е. смесь, приготовленную заранее из щебня и раствора и используемую
затем по мере надобности; но постоянное положение камней, неизменно
помещаемых так, чтобы самая большая грань лежала горизонтально, мне
кажется, исключает это предположение.
Еще более неправдоподобной покажется она нам, если мы обратим
внимание на размеры, которых достигает щебенка в кладке: нередко можно
встретить обломки камня, достигающие размера от 0,12 до 0,15 м в стороне
и 0,17 м высю'гц; я заметил, проводя исследование в базилике Константина,
в термах Диоклетиана и Каракаллы, в храме Венеры и Ромы и др., большое
количество камня по меньшей мере такого размера; а в термах Агриппы
мне приходилось обмерять еще более крупные; смешивать с раствором
подобного размера камни, чтобы затем наливать эту смесь, было бы, по
меньшей мере, очень тяжелой операцией.
Последнее же замечание покажется, может быть, наиболее убедительным:
римлянам, несмотря на все прилагаемые ими старания, не всегда удавалось
заполнить раствором вертикальные швы между двумя обломками камня
в одном и том же ряду; некоторые куски недостаточно покрыты раствором,
иначе говоря, слой раствора, на котором они положены, и покрывающий их
слой не проникли достаточно глубоко в вертикальные швы, чтобы их
заполнить, и на половине высоты шва остается пустота, раковина. Подобные
пустоты никогда не получились бы, если бы - материалы смешивались
заранее и наливались сразу. Эти раковины редко бывают сильно заметны;
однако они далеко не представляют собой единичных случаев и исключений,
и в Риме имеется мало зданий, даже среди относящихся к лучшим эпохам,
где бы они не встречались по крайней мере в нескольких местах.
Следовательно, у нас достаточно оснований, чтобы предположить, что
применение бетона не было обычным при кладке античных стен. Из этого
20

не надо заключать, что римлянам было неизвестно приготовление и
применение бетона. Витрувий говорит о бечЪне в выражениях, которые нельзя
назвать двусмысленными; он рекомендует его, например, для морских
сооружений, выполняемых без вычерпывания; впрочем, выражения, которыми
он пользуется, отнюдь не указывают на то, что в его описании
подразумевается общеупотребительный и повсеместно применяемый материал.
И действительно, римляне были слишком экономны, чтобы предпочитать
той каменной кладке, которую мы только что описали, употребление
бетона, который не обеспечивал большей прочности и потребовал бы
значительных лишних расходов; их обыкновенная монолитная кладка, как мы
уже говорили, достаточно похожа на бетон, чтобы можно было цринять эту
кладку за бетон, но она, очевидно, была значительно дешевле. Смешивание
каменного щебня с' раствором потребовало бы известных затрат на рабочие
руки и представляет собой тяжелый труд, от которого римляне
постарались бы избавиться; у них не было недостатка в рабочих руках для
осуществления этого изготовления в крупном масштабе, но эта
подготовительная работа казалась им бесполезной; вместо того чтобы смешивать
материалы заранее, они делали это на месте; может быть, камни были не так
хорошо соединены с раствором, но их правильное расположение частично
искупало этот недостаток, и можно только подтвердить, что их монолитная
кладка обычного типа имела все преимущества бетона и позволяла
сэкономить добрую часть рабочих рук, которые потребовались бы для
предварительного изготовления смеси.
В общем, в основе обыкновенной монолитной кладки древних лежит
главным образом отдельное употребление раствора и мелкого щебня. Но
можно пойти дальше и еще более точно определить способ ее выполнения.
Действительно, если мы внимательно осмотрим развалины римской стены,
то убедимся в том, что горизонтальные слои то постепенно утолщаются, то
становятся тоньше, следуя какому-то постоянному, медленно и непрерывно
действующему закону. Это изменение слоев раствора кажется мне
знаменательным: оно показывает, что материал (раствор) укладывался большими
поверхностями, которые покрывались щебнем по мере их расширения.
Раствор распределяли, разбрасывая его лопатой, и этот способ объясняет
не только регулярные утолщения, обнаруживаемые в толще слоев, но
также и наличие пустот или раковин, иногда замечаемых у середины высоты
вертикальных швов.
И действительно, если мы допустим, что раствор укладывался таким
способом большими непрерывными слоями, то перед нами как бы предстанет
вся картина хода работы на постройке: одна группа рабочих разбрасывала
раствор лопатой, а другая немедленно набрасывала щебень на
приготовленный для этого слой; таким образом, работа была разделена на две
совершенно отдельные операции, и это разделение ускоряло ее ход, в то же время
обеспечивая правильность исполнения. Описывая порядок работы на
римских строительных площадках, я лишь высказываю предположение, но
оно имеет по крайней мере то преимущество, что дает достаточно полное
представление о внутренней структуре массивов и очень удачно согласуется
в общем с организаторскими наклонностями древних, проявлявшихся, вплоть
до мелочей, во всех их начинаниях.
Теперь мы можем сравнить оба описанных нами способа строительства
и показать мотивы, заставившие в том или ином случае применять один
из них предпочтительно перед другим. Это были, как мы увидим, мотивы
чисто экономические, показывающие, какое значительное внимание
уделяли римские архитекторы практическим соображениям.
21

Задача, которую прежде всего ставили себе римляне, — это сокращение
расходов и быстрота возведения; на своих строительных площадках они
опасались малейших усложнений, малейшего затруднения и принципиально,
я бы сказал, почти даже систематически, избегали всякой работы, ведущей
не прямым путем к той цели, которую они имели в виду. Между тем,
трамбованная кладка в целом! ряде случаев может быть применена только при
условии ее возведения в опалубке; при трамбовании массы,
состоящей из каменного щебня, смешанного с полужидким раствором, возникают
горизонтальные распирающие усилия, действующие в направлениях,
указанных стрелками на jdhc. 3, т. е. облицовки стены распираются наружу.
Следовательно, если облицовки сами по себе не обладают надлежащей
устойчивостью, то для того, чтобы иметь возможность крепко трамбовать
подобную каменную кладку, надо будет подпереть стену деревянной
конструкцией, подобием обшивки или опалубки, а это уже являлось
осложнением, которого древние старались избегать. Вот правило, которому
неизменно следовали римляне: каждый раз, когда надо было производить
каменную кладку между облицовочными стенками высокой прочности и
■С-..
'Ш
л
WM>
<М//М///УУУУ///
ШЁ
ИР
ей
1
' г
"' ' -.:
Рис. 3. Рис. 4.
устойчивости, они выгодно использовали те упрощения, которые несла с
собой конструкция с трамбованным заполнением; во всех других случаях они
отказывались от возведения с трамбованием.
Этим объясняется — и нет необходимости что-либо добавлять к
изложению этих простых выводов — обычное применение трамбованной
монолитной кладки для массивных фундаментов, расположенных в котлованах
с отвесными стенками; этим же объясняется и применение трамбованной
монолитной кладки в стенах, облицовка которых была выполнена из тяжелых
тесаных камней. Напротив, в обыкновенных стенах облицовки были слишком
тонки и недостаточно устойчивы для того, чтобы препятствовать распи-
ранию, и поэтому трамбование не играло никакой роли при возведении этих
стен; достаточно взглянуть на их облицовку, чтобы понять, что возведение
с трамбованием было бы здесь неприменимо.
Облицовка обыкновенной каменной стены состоит из мелких камней
кубической формы, уложенных так, чтобы швы образовали изящный
и разнообразный рисунок; еще чаще облицовки делались из треугольных
кирпичей; горизонтальный разрез такой облицовки показан на рис. 4.
Эта конструкция позволяла ценой незначительных затрат получить
весьма плотное соединение треугольных кирпичей облицовки с
заполнением из грубой каменной кладки; но здесь облицовка далеко не могла
воспрепятствовать распирающим усилиям, возникающим в заполнении при
трамбовании (рис. 3), и она удерживалась в вертикальном положении
только благодаря своей связи' с заполнением; это была простая оболочка,
превосходная для защиты стены от дождя, но абсолютно неспособная ока-
22

зать сопротивление распору, действующему^ изнутри, и, для того чтобы
применить для покрываемого ею заполнения способ возведения,
примененный в, могилах на Аппиевой дороге, пришлось бы примириться со
сложностями, с которыми всегда связано устройство всех временных
вспомогательных приспособлений.
Мы видим, что правило согласуется с тем, что говорят факты; оно
равным образом согласуете^ и с указаниями в текстах. Витрувий отмечает
применение трамбованной каменной кладки только в двух случаях:
1. Он рекомендует ее для постройки подземных цистерн, и, судя по
его описанию, применение ее выглядит так (кн. VIII, последняя глава):
в земле вырывается котлован соответственно ограждающим стенам, и
в него укладывается либо бетон, либо трамбованная каменная кладка,
подобная описанной нами; затем середина цистерны откапывается, чтобы
уложить дно, также применяя трамбование.
2. Второй пример, упоминаемый Витрувием. относится ;к выполнению
каменной кладки ядра заполнения между каменными облицовками (кн. II,
гл. VIII). В обоих случаях всякие вспомогательные опалубки были,
очевидно, ненужны; таким образом, мы в текстах видим новое подтверждение
теоретического правила, которое, впрочем, достаточно ясно выявляет
простой осмотр руин.
Не подлежит никакому сомнению, что римляне знали и осуществляли
постройки в опалубке, и среди других подлинных текстов одно место у
Варрона (De re rust., кн. I, 14) указывает на то, что они пользовались
ею по крайней мере для глиняных оград, возведенных без применения
извести и которые могли возводиться только с применением опалубки.
Может быть, они, в некоторых случаях распространяли этот прием на
каменную кладку в собственном смысле слова, йо я нигде не мог установить
это с полной уверенностью.; и если каменная кладка, возводимая с
применением опалубки, и применялась у . римлян, я хочу, по крайней мере,
доказать, что она никогда не приобретала в древности характера
общераспространенного метода.
Я знаю, что наружный вид римских зданий придает некоторое вероятие
гипотезе, по которой их стены отлиты в передвижной опалубке; эти стены,
действительно, имеют многочисленные отверстия, расположенные на
различных уровнях и очень похожих на дыры, оставленные в стенах наших
глинобитных построек для того, чтобы через них проходили поперечные
деревянные брусья опалубки.
Опалубка, применяющаяся для изготовления этого рода конструкций,
обычно состоит из дсух досчатых щитов, поддерживаемых внизу
горизонтальными поперечными брусьями и кое-где скрепленных расположенными
на равных расстояниях связями, показанными на рис. 5 настолько простыми,
что они не нуждаются в описании.
Материалы, из которых выполняется стена, накладываются в эту
опалубку; поперечные брусья, несущие щиты, удаляются по окончании работ,
й в стене остаются сквозные дыры как-раз такого вида, как отверстия в
римских каменных сооружениях.
Попытка предположить, на основании только этого сходства, аналогичное
возведение будет, мне кажется, очень рискованной; в самом деле, было бы
неправильно считать, что эти каналы непременно прорезают насквозь
античные стены: если стена тонка1, то они проходят насквозь; если же стена
очень толстая, то они обычно кончаются на незначительном расстоянии от
Вилла Адриана, радиальные стены Колизея рядом с ареной.
23

облицовки1, и ничто не дает права предполагать, что в данном случае они
были заложены позднее изнутри. Поэтому вполне естественно предположить,
•что в них помещались не деревянные брусья передвижной опалубки,
служившей для возведения каменной конструкции, а балки подмостей; это были
скорее простые гнезда, через которые толстые брусья, несущие подмости^
Рис. 5.
иногда проходили насквозь, иногда же входили только своими концами.
В этих отверстиях мы находим точный отпечаток некогда их заполнявших
балок. Мы можем судить по неправильной форме этого отпечатка, насколько
небрежно закладывались! и отесывались деревянные балки подмостей, а чаото
очень неровные расстояния между отверстиями доказывают, с какой по-
Рис. 6.
спешностью размещались эти балки и как экономился труд и тщательность
при постройке лесов в целом. Но что в особенности поражает, это
неправильная форма отпечатков этих балок; эти отпечатки иногда имеют такие
странные искривления, что можно с полным основанием утверждать,
что балки не вынимались; это особенно заметно в стенах античного здания,
сохранившегося по дороге к городу Отэну (Autun), большой квадратной
башни, известной под названием Храма Януса, план которой я здесь
даю (рис. 6).
Бол-ее или менее ясно выраженный, в зависимости от случая, обычай
оставлять в каменной конструкции балки подмостей, повидимому, постоянно
практиковался у римлян. Для несения деревянных подмостей выбирали
1 Термы Каракаллы, базилика Константина, храм Венеры и Ромы, термы
Диоклетиана.
24

дешевое дерево и, вместо того чтобы его извлекать по окончании работ,,
удовлетворялись тем, что срезали, спиливали его вровень с облицовкой,,
удаляя только концы, выступающие на поверхности стен. Части толстых
брусьев, остававшиеся, таким образом, заделанными в каменных массивах,
в конце концов, разумеется, сгнивали, оставляя отверстие в том месте,
которое они прежде занимали.
Наличие этих пустот в кладке стен представляется нам лишь мелочью
маловажного значения, и его объяснение само по себе имеет второстепенный,
интерес; но, поскольку несколько авторов нашли возможным видеть в этих
отверстиях в каменной кладке признак конструкции, отличной от описанной
мною, может быть, полезно сильнее подчеркнуть происхождение и роль,,
которую я им отвожу.
Рас. 7.
Допустим на минуту, что деревянные балки, уложенные в отверстия
в античных стенах, были оттуда извлечены; образовавшиеся по их
изъятии пустоты были бы как-нибудь заделаны, от чего остались бы следы;,
дождь не мог оказать действие на эту заделку; к тому же ничто не вызвало
бы ее выпадания, поскольку выемки были горизонтальные; эти заделанные
отверстия, несомненно, можно было бы найти, если бы они
существовали; и их отсутствие можно объяснить, лишь предположив, что балки,
остались в толще стен и сгнили на месте. Приняв этот последний факт,
становится легко восстановить мысленно подлинный вид римских стен
во время их возведения; на рисунке дано их реконструированное
изображение (рис 7).
Я пытался на этом рисунке ясно показать, какой вид имеют балки
подмостей в момент выполнения работ, а затем по их окончании.
Излишне подчеркивать их роль во время работ, — рисунок в этом отношении
25-

достаточно ясен; важный факт, к которому, я хочу привлечь внимание,—
это оставление брусьев в толще стен.
Вошедший в практику способ оставлять таким образом деревянные
брусья в каменных стенах может показаться странным, • потому _ что он
противоречит практическим приемам современного строительства; но он
безусловно имеет под собой достаточно разумные основания.
Прежде всего, спиливая балки подмостей вровень с облицовкой, вместо
того чтобы их извлекать, предохраняли каменные конструкции от
сотрясений, которые, несомненно, вызвало бы вытаскивание балок. Пришлось бы,
чтобы высвободить эти куски дерева, часто извилистые, неправильной
формы, выбивать их ударами или с силой вырывать, рискуя повредить
прочности еще плохо затвердевших растворов. Достаточно лишь отказаться
ют их извлечения, чтобы была избегнута возможность вызвать повреждения.
К тому же, пожертвовать этим деревом, по правде сказать, не большая
потеря, ибо нам известно менее чем посредственное качество балок,
употреблявшихся древними для устройства подмостей.
Но главной заслугой брусьев, заделанных в стене, было то, что они
связывали воедино обе облицовки; эти куски дерева, связывающие обе
облицовки, напоминают своим .расположением длинные поперечные камни,
называемые каменщиками тычковыми камнями и применяемые в кладке
стен из материалов правильной формы для перевязи. И это сопоставление
не является продуктом чистой фантазии: подобную аналогию можно
провести во всем, и роль балок, оставшихся в этой кладке с заполнением,
была в действительности та же, что и тычковых камней в стенах из
тесаного камня; форма кусков дерева, их положение, их плотное соединение
с обеими облицовками — все одинаково в том; и в другом случае. Впрочем,
если необходимо привести здесь свидетельство писателей, чтобы из
аналогии форм вывести заключение о подобии ролей, то в случае надобности
совершенно ясно текст Витрувия делает несомненной правильность
гипотезы, которую я только что изложил; речь идет о постройке города:
«затем сквозь всю толщу стен должно как можно чаще закладывать брусья
из обожженного масличного дерева, чтобы стена, связанная с обеих
сторон этими брусьями, как скрепами, навеки сохраняла свою прочность»
(кн. I, гл. V). И Витрувий, объяснив преимущества масличного дерева
(«оно, — говорит он, — менее других разрушается от сырости»), добавляет:
«Это относится не только к городским стенам, но и к подпорным
сооружениям, и все те стены, которые должны строиться в толщину городских,
будучи скреплены таким образом, нескоро подвергнутся разрушению».
Мне не приходится ничего добавлять к столь точно сформулированному
заявлению. Отнюдь не пороча нашего объяснения, Витрувий его уточняет
и дополняет, — древние столь мало думали об изъятии из массивов случайно
вделанных в них деревянных балок подмостей, что они иногда преднамеренно
укладывали в толщу стены поперечные деревянные брусья даже тогда,
когда необходимость поддерживать подмости не требовала такой укладки
брусьев поперек толщи стены.
Итак, поперечные деревянные брусья образовали первичную связь
в толще каменных конструкций; но римляне имели обыкновение' применять
и другое, более действительное, но и более дорогое средство; они
укладывали поперек стены на различных уровнях отдельные ряды очень
больших кирпичей, назначением которых было соединять обе облицовки.
Кирпичи, которые они употребляли для этой цели, представляли собой
обычно квадраты с размером стороны около 60 см (2 античных фута)
:и в 4—5 см толщиной. Я пытался подчеркнуть на рис. 7 роль и располо-
26

жение, свойственные этим большим кирпичам в стенах древних; они
образовали в них, так сказать, правильные выравнивающие слои, которые
можно сравнить с горизонтальными плитами междуэтажного перекрытия,
пронизывающего массу стены. В большинстве стен эти прокладки были
ординарной толщины; иногда накладывались один над другим два или три
ряда плит, но эта роскошь обычно была редкостью; чаще
довольствовались одним рядом плит из обожженной глины, проходившим горизонтально
поперек стены с последовательными промежутками в 1,5 ив 3 м; вся стена
в промежутке между двумя рядами больших кирпичей состояла из
монолитной каменной кладки, выполненной без трамбования; иначе говоря,
масса стены между двумя последующими выравнивающими рядами состояла
из слоев щебня, чередующихся со слоями раствора и заключенных между
легкими облицовками из треугольных кирпичей или очень мелких камней.
Необыкновенная величина квадратов, из которых состояли отдельные
ряды, повторяющиеся в античных каменных кладках через равные
промежутки, например из двадцати слоев, достаточно объясняется той ролью
только связи, которую древние придавали этим рядам. Но не так легко,
на первый взгляд, оправдать чрезвычайно малые размеры камней, из
которых состоят промежуточные слои; вполне понятно, почему римляне
разбивали камни на очень мелкие куски, когда нужно было, чтобы при
помощи трамбования все пустоты между ними заполнил раствор;
одинаково просто объяснить, почему в настоящее время превращают камень
в мелкий щебень, когда хотят смешать его с Лраствором, чтобы получить
бетон: раздробление материала облегчает его замешивание, его
превращение в однородную массу. Но разве здесь недостаточно было
непосредственно уложить имеющиеся камни вручную, не прилагая никаких особых
усилий? Удивляешься тому, что римляне взяли на себя эту странную
обязанность — не употреблять, так сказать, ни одного осколка камня,
объем которого превышает известную среднюю величину, которую можно
приблизительно определить в 1 дм3, самое большее. К счастью, Витрувий
позаботился о том, чтобы объяснить нам это: «Обе эти кладки надо
выводить, — говорит он в общих рассуждениях! о конструкциях (кн. II, гл. VIII), —
из очень мелких камней, чтобы стены, пропитавшись как можно больше
раствором из извести и песка, держались дольше».
Впрочем, Витрувий в своем трактате несколько раз возвращается
к этому предписанию, которому он, повиди'мому, придает основное
значение. Так, по поводу способа постройки храмов (кн. IV, гл. IV): «Если
эти стены должны быть из каменной кладки, то надо их выкладывать, из
самого мелкого бутового камня». И эта мысль не была ни личным мнением
Витрувия, ни идеей, присущей его эпохе, ибо мы встречаем ее практическое
осуществление во времена самого большого упадка римской архитектуры,
так же как ее изложение — в самом старом документе о строительных
приемах римлян, который дошел до нас.
Приблизительно за сто лет до Витрувия, в договоре на общественные
строительные работы, который дошел до нас в виде надписи на древне-
латинском языке, известной под названием «Lex puteolana parieti faciundo»,
говорится в самых точных выражениях о предельных размерах, которых
не должны превышать материалы, предназначенные для реставрации
каменной стены пристройки к храму Сераписа в Путеолах: «Пусть
подрядчик употребляет для каменной стройки битый камень, который не тяжелее
этого же камня, но весящего в сухом состоянии...» и т. д. Это
распоряжение, дату которого можно установить совершенно бесспорно
благодаря именам консулов, относится к 104 г. до н. э., т. е. к значительно
27

более раннему времени, чем те точно датированные римские сооружения,,
в которых применена кладка из мелких материалов; и римляне никогда
не отступали, по крайней мере в своих больших сооружениях, от тех
мер предосторожности, которые в нем изложены.
Эти различные тексты показывают постоянство приема и важное
значение, которое ему придавали древние; но только в первом указана
причина. Камни, объем которых * значителен по сравнению с объемом
раствора, вкрапленного между ними, быстро осушают раствор и
превращают его в порошок, «они его сжигают»; и именно для предотвращения
быстрого просыхания древние дробили камни на очень мелкие осколки
и помещали их в достаточно обильные массы раствора, чтобы
впитывание сырости порами протекало безопасно. Эта предосторожность
особенно полезна в Риме, где обычно самым употребительным материалом,
были туфы вулканического происхождения, губчатые и жадно
впитывающие влагу; можно почти утверждать, если логически продолжить мысль
Витрувия, что эти материалы пускались в работу лишь после того, как
предварительным погружением в воду их делали менее поглощающими
влагу; это, впрочем, совпадает и с тем, что говорится в Пуццоланском
договоре, который, указывая вес «сухих» бутовых камней, как бы намекает
на обычай погружать их в воду до употребления.
Таковы в совокупности приемы выполнения римских каменных
кладок. Варьируя, впрочем в мелочах, в зависимости от природы
материалов, эти приемы разнообразятся, так сказать, др бесконечности, и часто
единственная аналогия, которую можно провести между ними в разных
концах империи, это лишь очевидная общность принципов. Поэтому мы
должны были ограничиться несколькими общими взглядами, не
задаваясь целью установить абсолютно точные правила, которые сами по
себе, вследствие своей абсолютной формы, заключают в себе ложную
идею. Такой же сдержанности требует от нас и все дальнейшее изложение
в этом труде, и, рисуя картину римских методов, мы не столько задаемся
целью уложить эти методы в формулы, сколько осветить господствующие
идеи, преобладавшие в их применении. Пока мы выполнили только самую
меньшую часть программы: нам известна лишь технология античных
строительных работ. Мы изучили, так сказать, самое ремесло строителей;
осталась неисследованной вся область применения этих строительных
приемов. Мы займемся этим в следующей главе, и подробные описания,
которые нам придется делать, дадут нам еще не один раз возможность
дополнить затянувшееся, но все же сжатое изложение этих методов.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Своды из монолитной КЛАДКИ.
1. Цилиндрические своды.
Каменные своды нигде не были так распространены, как у римлян:
руины полны их остатков, повсюду своды, ч выполненные из щебня
и раствора, смело переброшенные над пространством, 'перекрывают
античные залы; или по крайней мере остатки каменной конструкции в виде
выступа, нависшего над поверхностью стен, сохранились как свидетели
первоначальной конструкции и выявляют нам конструкцию сводов,
разрушенных временем. Эти своды из маломерного материала
разнообразятся, так сказать, до бесконечности; ими перекрыты то прямоугольные
28

ограждения, то круглые, то многоугольные в плане площади, то экседры.
Выполненные по опалубке, они одинаково хорошо приспосабливались к
самым разнородным планам и к самым многообразным требованиям
расположения помещений. К тому же, многие из них, казалось^ были рассчитаны
на существование веками, а благородная простота их форм придавала
зданиям строгий, величественный вид. Никогда строительные приемы не
соответствовали так хорошо материальным и духовным потребностям
народа; и нам становится ясным, почему римляне основывали на применении
подобной конструктивной системы всю свою архитектуру.
Проблема замены деревянных конструкций иными, одновременно более
прочными и более долговечными, так же стара, как строительное
искусство; но до появления сводов, выполненных в виде монолитной каменной
конструкции, не известно было никакого действительно практического
решения. Настил из плит и каменные архитравные перекрытия египетских
и греческих храмов требовали материалов, добываемых ценою тяжелого
труда и используемых ценою больших расходов. Мы находим в
постройке примитивных архитектур несколько сводов, выполненных из
горизонтальных рядов камней, постепенно нависающих друг над другом;
мы находим даже своды, состоящие из клинчатых камней, линии швов
которых сходятся в одной точке на горизонтальной оси; но, по неведению
или подчиняясь общей системе, строители этих первых лет почти всегда
укладывали клинчатые камнр своих сводов насухо, не помещая между
двумя блоками никакого цемента, никакого раствора, никакого вещества,
компенсирующего неровности отески. Отсюда возникала необходимость
придавать применяемым камням очень правильную форму, отсюда и
возникали практические трудности, которые, несомненно, должны были
ограничивать возможности, свойственные сводам из тесаного камня. Среди всех
древних народов своды из тесаного камня были наиболее распространены
у этрусков; однако и у них их применение было очень ограничено; они
перекрывали сводами сточные канавы, подземные водоспуски, служащие для
осушения сырых равнин, акведуки, городские ворота, но* в этрусских
зданиях, предназначенных для удовлетворения обыкновенных жизненных
потребностей, и даже в .культовых зданиях сводчатая конструкция никогда не
получала постоянного применения; применялись деревянные бревна,
подобные описанным Витрувием в Тосканском храме, или каменные
архитравы, .подобные тем, которые воспроизведены в фасадах нескольких
дошедших до нас зданий, высеченных в скале.
Что касается греков, то, несмотря на их постоянную связь с
Этрурией, они, повидимому, никогда не помышляли о воспроизведении
разновидностей этрусских сводов, линии швов которых пересекаются в одной
точке. Мы находим в первоначальных греческих сооружениях, в
Микенах и особенно на острове Эвбее, ложные своды, выполненные кладкой
напуском, но своды из клинчатых камней, линии швов которых сходятся
в одной точке, не применялись греками до римского завоевания; в формах
постройки с плоским перекрытием их архитекторы дали наивысшее
выражение идей пропорциональности и правильности; и греки дорожили этими
формами, как прекраснейшим созданием их гения; они были как бы частью
их национальной славы и держались все время, пока длилась греческая
независимость. Поэтому греки, будучи свидетелями появления
сводчатых построек, не принимали в них участия и предоставили римским
.архитекторам честь распространения этой конструктивной системы,
которую те сделали простой и практичной, благодаря применению мало-
.мерных материалов, искусственно соединенных в одно целое.
29

Были ли римляне изобретателями сводов, выполненных в виде
монолитной каменной конструкции, т. е. сделанной из мелких камней, плотно
сцементированных раствором, или нет, но как бы то ни было, до них
ни одному народу не приходило на ум возводить из мелких каменных
материалов своды больших пролетов. Сами римляне, повидимому, долго
пренебрегали теми возможностями, которые могла дать такая конструкция,
или не знали их; и мы видим, что она постоянно применяется только
к концу последнего века до нашей эры; повидимому, она получила
развитие в период материального процветания, последовавшего за
окончанием завоеваний в дальних странах и прекращением гражданских
раздоров. Ее успехи были в то время стремительны; в строительном искуо
стве творилась настоящая революция. Применение сводов в больших
залах общественных сооружений повлекло за собой полное изменение
планов; опоры, которые теперь подвергались воздействию нового рода
усилий, должны были принять неизвестные до тех nojp формы; пришлось
изменить группировку зал для обеспечения четкого воспринятия ра,спора
сводов. До сих пор строители жили как бы за счет фондов Греции ;и
Этрурии, лишь в этот период строительные приемы освобождаются от
пут традиции; зарождается, или по крайней мере получает правильное
и широкое развитие, целая конструктивная система, подлинно римская.
Это преобразование, совершившееся в последние годы республики,
конечно, подготовлялось давно; но исчезли ли первые образцы
монолитных сводчатых конструкций в течение длинного промежутка времени,
отделяющего нас от римлян, или же скорее эти примитивные постройки
были снесены и уступили место пышным сооружениям, воздвигнутым
императорами, а следы этой интересной серии опытов и
усовершенствований, предшествовавших эпохе Августа, были как бы стерты временем?
Как бы то ни было, но Пантеон встает перед нами одновременно как
шедевр римской архитектуры и как один из первых памятников ее истории;
и образцы более раннего времени слишком редки и сомнительны, чтобы
свидетельствовать о последовательных успехах строительного искусства
Римской республики. Мы не будем делать попытки восстановить по
догадкам картину его происхождения, — мы сразу приступили к
исследованию сводов, выполненных в виде монолитной каменной конструкции и
достигших полной законченности; мы опишем условия, в которых они
строились, и попытаемся связать эти собранные факты с небольшим числом
простых идей, которые, повидимому, господствовали у римлян во всей
системе сводчатых построек.
Если мы обратимся к какому-нибудь римскому зданию с каменными
сводами, если мы осмотрим, например, один из рядов акведуков,
которыми изборождены окрестности Рима, то заметим у торцов главные арки
из кирпичей или камней, линии швов кладки которых сходятся в одном
общем центре, а за этими главными а^рками — грубую каменную кладку
из кусков туфа или черепицы, похожую на бетон. Компактная масса из
щебня и раствора, заключенная между двумя арочными облицовками,
линии швов кладки которых сходятся в одной точке, — такова конструкция,
выявляющаяся при поверхностном осмотре руин. Но при близком
рассмотрении этих внешне однородных грубых массивов мы обнаружим
вделанные в них ребра совершенно иной структуры, настоящие
встроенные нервюры, иногда целые кирпичные решетки, образующие в теле
заполнений внутренний остов, легкий каркас, разветвляющийся,
подразделяющийся и простирающийся внутри 'грубых каменных конструкций,
которые его облекают.
30

Не следует смотреть на остов свода, как на систему жестких, арочек,
возводимых одновременно с кладкой конструкции, выполняемой из щебня
и раствора, и предназначенных для ее усиления, словом, как на нечто
аналогичное каменным столбам в стенах современных зданий. Каркасы
из кирпичд, помещенные в кладку римских сводов, возведены раньше,
а грубая каменная кладка сделана потом, что подтверждается
несоответствием в расположении рядов кладки заполнения и каркаса (рис. 8).
Этот легкий остов, этот каркас, вделанный в свод, состоит, как и
главные арки, которыми он завершается, из кирпичей; линии швов его кладки
сходятся в одной точке, и в этом отношении он по конструкции до
некоторой степени похож на наши каменные своды; но здесь аналогия
кончается, и если мы оставим в стороне внутреннюю структуру сводов
и рассмотрим самое заполнение, то убедимся в простоте конструкции,
совершенно не свойственной современным постройкам.
Рис. 8.
Самое название свода вызывает представление о сооружении из
камней, уложенных так, что линии швов кладки сходятся в одном общем
центре; и этому представлению в действительности соответствует
конструкция римских сводов из тесаных камней, уложенных насухо; равным
образом это представление правильно, как мы только что говорили, в
отношении арО'К из кирпича, помещенных в виде прочного каркаса внутри
массивов; но распространять его на самые массивы было бы совершенно
ошибочно; ряды, из которых состоит кладка заполнения римского свода,,
выполненного в виде монолитной каменной конструкции, сохраняют от
основания до вершины строго горизонтальное положение; и видя, как
обозначаются следы этих рядов в разрушенных частях развалин, невольно
вспоминаешь ровные пласты, обрисовывающиеся иногда совершенно ясно
в размерах слоистых почв. Подобное расположение швов — явление
довольно необычное, и поэтому нам кажется полезным пояснить его
графически. Я даю в двух сравнительных эскизах поперечные разрезы сводов,
возведенных по той и по другой системе.
В современном своде швы расположены так, как это изображено на
рис. 9
31

Точно так же расположены швы в римском своде из тесаного камня,
уложенного насухо.
Наоборот, в римском своде из маломерного материала, образующего
монолитную каменную' конструкцию, швы неизменно имеют направление,
показанное штриховкой на втором из упомянутых выше схематических
разрезов (рис. 10). Таким образом, римляне, в зависимости от того, строили
ли они из тесаного камня или из щебня, сцементированного раствором,
постоянно располагали линии швов либо сходящимися в одном общем
центре, либо строго параллельно. Эти два противоположных приема,
впрочем, не заключают в себе никакой неувязки, никакого противоречия
в античных методах, ибо между условиями уравновешивания сводов из
камней, уложенных насухо, и сводов, выполненных в виде сплошной
монолитной каменной конструкции, имеется глубокое различие.
В одном случае камни держатся только благодаря своей форме, и не
обходимо придавать линиям швов направление ведущих к пересечению их
в одной точке; во втором случае вяжущий материал превращает все
в целый единый блок, в котором слои раствора и ряды камней смешдны
Рис. 9. Рис. 10.
в одну сплошную однородную массу; следовательно, направление этих
рядов не имеет особого значения с точки зрения прочности сооружения;
и римляне выгодно использовали это обстоятельство, чтобы ввести в свои
работы существенное упрощение: они решительно освободились от всяких
усложнений, к которым могло бы повлечь расположение швов так, чтобы их
линии сходились в одной точке. Таким образом, кладка их сводов
представляет собой не что иное, как продолжение опор, которые как бы нависли
над пролетом; упраздните остов, вделанный в заполнение, и останется
каменная конструкция, в отношении направления рядов очень похожая
на конструкцию несущих ее стен.
Мы говорили по поводу античных стен, что римляне пользовались
двумя типами монолитной каменной кладки, а именно — выполняемой
без трамбования и с трамбованием; и мы заметили, что только первая
применялась для постройки стен с облицовкой из тонких кирпичей, потому
что только она может быть выполнена без вспомогательных устройств
и сплошных опалубок. Соображения такого же порядка приложимы к
сводам, и они позволяют предугадать, какой из двух видов каменной
кладки в них должен был применяться. Для сводов неизбежно было
устройство внутренней опалубки, придававшей заполнению подобающее
очертание, но если эта опалубка была необходима, иначе говоря, если для
сводов нужны были кружала, то по крайней мере нужно было постараться
сделать эти кружала как можно дешевле, и это условие должно было
.32

повлиять на выбор римлян между двумя известными им конструкциями
каменной кладки. Если бы они применили кладку, требующую трамбования,
то подвергли бы кружала сотрясениям, способным расшатать их
сопряжения, но прежде всего этот способ вызывал бы сильные деформации в
несущем каркасе кружал: кружала оказались бы зажатыми в местах,
расположенных близко к опорам свода (рис. 11), а в то же время наружные
облицовки стали бы распираться наружу.
Для воспринятая подобных усилий пришлось бы, кроме кружал,
устроить еще по ним опалубку; кружала и опалубка, вся эта временная
деревянная конструкция, должны были бы обладать чрезвычайной
прочностью, чтобы противостоять распирающим усилиям и беспрестанному
действию ударов: перед лицом этих трудностей самым лучшим решением
было отказаться от трамбованной кладки.
Так рассуждали римские архитекторы; каменная кладка их сводов
везде, где я мог установить ее структуру, выполнена с точным
соблюдением тех приемов, какие применялись при возведении обыкновенных Тгген.
Рис. П. Рис. 12.
Иногда для сводов взяты более легкие материалы, чем для стен, но способ
выполнения тот же в обоих случаях, — каменная кладка сводов никогда
не трамбуется.
Хотя при выборе типа конструкции и имели в виду экономить на
-кружалах, но- воздействие, оказываемое сводами на их опоры, было тем
не менее в некоторых случаях весьма сильным. До тех пор пока кладка
свода незначительно возвышалась над пятами, она держалась почти сама
собой; ее ряды с последовательными напусками действительно
присоединялись к вертикальному, продолжению опор, подобно какому-нибудь
отростку ABS te виде выступа, прикрепленного по линии AB (рис. 12);
форма этого выступа ABS не отличалась существенно от теоретического
профиля бруса равного сопротивления, подходящего для твердого тела,
заделанного в стену одним концом и нагруженного лишь собственным
весом, и следовательно, эти части сводов не требовали для своего
возведения трудно выполнимых и дорого стоящих подпор. В крайнем
случае свод в этой нижней части мог обойтись без лесов, — достаточно было
шаблона для придания его нижней поверхности той кривизны и
очертаний, которые она должна была иметь.
Но эта легкость выполнения уменьшается по мере того, как свод
становится выше; его нависающие части чем дальше, тем сильнее давят
на кружала, а нагрузка вблизи вершины свода увеличивается с крайней
быстротой.
Вскоре свод представляет собой как бы полужидкую массу, опирающуюся
всем своим весом на несущие устройства; от кружал, которые, только что
3 О. Шуази
33

были почти излишними, теперь требуется энергичное сопротивление, тем?
более высокое, чем более плотными и массивными должны быть своды;
римские своды никогда не были легкими: грубая структура их
заполнений заставляла придавать им иногда огромные размеры.
Более того, необходимо было поддержать эту груду материалов, еще
не достигших достаточно прочного соединения, подпорами, неспособными
прогнуться.
Это было серьезной трудностью: малейшая осадка, вследствие которой
вынуждена была бы заработать каменная конструкция, как-раз во время
процесса схватывания вызвала бы в кладке, состоявшей из щебня и раствора,,,
внутренние смещения, а может быть, даже трещины.
В обыкновенном своде, линии швов кладки которого направлены в одну
точку, осадка кружал хотя и досадна, но редко вызывает катастрофу: может
быть, образуются трещины в нескольких швах, но устойчивость постройки
не зависит исключительно от цельности этих швов, раствор в этом
типе сводов служит прежде всего для регулировки, для распределения
давления, это не вяжущее вещество, это просто прослойка между
клинчатыми камнями; если даже этот раствор даст трещины или исчезнет,
это не будет непременно угрожать целости свода, и его присутствие
настолько мало необходимо, что древние никогда не употребляли раствор
в своих конструкциях из тесаного камня.
Но в сводах, выполненных в виде монолитной каменной конструкции,
как мыслили их древние, роль раствора уже перестает быть подсобной;
здесь он, и он один, обеспечивает связь между элементами сооружения;
как только эта связь будет нарушена, от сооружения останется лишь
нечто подобное разбитому, развалившемуся, прежде монолитному
массиву.
Таким образом, чтобы вывести римский свод из маломерных материалов,
необходимо было обеспечить кружалам полную неизменяемость: в этом,
так сказать, заключалось первое условие успеха, и это условие могло
быть выполнено лишь с большим трудом, когда применялись простые
деревянные кружала. Но даже используя больше дерева, умножив число
сопряжений, придав им безукоризненную точность, нельзя разрешить всех
затруднений: дерево при самом лучшем сопряжении искривляется,
коробится, деформируется, а монолитный свод, неспособный следовать всем
деформациям деревянной конструкции, служащей ему опалубкой,
беспрестанно будет под угрозой лишиться подпор вследствие могущей произойти
осадки или сдвига кружал.
Следует добавить, что слишком необычным для римских строителей
было% бы придавать такое важное значение временным устройствам: было
бы удивительно, если бы они, обычно считавшие полезными только те
работы, которые рассчитаны на долговечное существование, а в
особенности привыкшие всегда искать простых решений, вдруг в единичном случае
применяли бы столь сложные и дорогие подсобные работы.
Наконец, если мы обратим внимание на состав работников, занятых
на строительных площадках, то хотя и иными путями, но мы придем) к (тому
же заключению. Римляне, располагавшие во всех местах своей империи
неограниченным числом рабочих рук, не везде, однако, с одинаковой
легкостью находили рабочих, которым можно было бы доверить ответственные
плотничные работы. Когда возводимые сооружения требуют простой
затраты физических усилий, легко набрать рабочую силу среди покоренных
народов, в армиях, среди рабов. Но как только дело коснется сложных и
трудных конструкций, — таких, как прочные и не поддающиеся деформа-
34

циям кружала, — возможности выполнения делаются более ограниченными;
архитекторы принуждены будут собрать ценой значительных издержек
множество искусных ремесленников, а кроме того, им придется примириться
с неизбежными задержками. И когда, затратив деньги и время, они омогут
возвести целые леса для поддержки заполнений своих громадных сводов
без риска осадки их, то на другой день после окончания работ все
расходы на эти временные устройства, так сказать, пропадут даром, все это
дорого стоящее оборудование бесследно исчезнет. Жертвовать впустую
дорогим и тяжелым трудом, конечно, было невыгодно, древние строители
старались избежать этого, и их усилия, направленные на то, чтобы
частично избавиться от зависимости от временных лесов, внушили
им столь же остроумную, сколь простую мысль — ввести в конструкции
s?
Ar
Рис. 13.
сводов это подобие внутреннего кирпичного каркаса, поддерживавшего
массу кладки заполнения во время возведения и этим разгружавшего
кружала,
В первых таблицах, приложенных к этому труду, дан общий вид
различных остовов сводов, причем они показаны вделанными в заполнение,
которое они поддерживали, а чертежи, размещенные в тексте, поясняют
некоторые конструктивные детали, причем мы можем сразу понять, по
крайней мере в общих чертах, природу и значение функций,
выполняемых ими.
Я взял среди различных систем каркасов простой тип и попытался
воспроизвести на рис. 13 вид конструкции в процессе возведения.
На рисунке показаны временные кружала С, легкий каркас из кирпичей
D, размещенный непосредственно по кружалам, и наконец, заполнение M
из щебня и раствора, из которого по окончании работ и образуется свод
в собственном смысле слова.
Сообразно с современными строительными приемами временные кружала
С несли бы весь свод целиком, их пришлось бы сделать чрезвычайно
прочными, следовательно, они стоили бы очень дорого. Здесь, напротив, дере-
3*
35

вянные кружала несут, так сказать, лишь остов свода, это существенная
разница, позволяющая уменьшить несущую способность кружал, т. е. сделать
их значительно менее мощными, что повлечет за собой и значительное
сокращение расходов.
Благодаря присоединению этой прочной каркасной конструкции, которая
их покрывает и предохраняет, временные кружала обеспечены от всякой
опасности разрушения, они образуют нужную форму для заполнения, не
испытывая тяжести его веса; будучи возведенным, каркас из кирпичей
становится настоящей системой кружал, чрезвычайно долговечных,
остающихся в теле кладки сводов, сливающихся с ней! в одно целое и способ-»
ствующих, наравне с грубой монолитной каменной кладкой, прочности и
долговечности сооружения.
Эти вторые кирпичные кружала, включенные таким образом в тело
кладки, стоят, несомненно, дороже, чем то количество материала заполнения,
место которого они занимают; но какими ничтожными покажутся эти
лишние издержки, если сравнить их с экономией, достигаемой на устройстве
временной деревянной конструкции. Кроме того, этот лишний расход сам
по себе был весьма незначителен.
В качестве материала для каркасов употреблен простой кирпич, правда,
больших размеров, но изготовление его в окрестностях Рима стоило
недорого.
С другой стороны, этот кирпич, несмотря на его дешевизну,
использовался поистине замечательно экономно.
Вместо того чтобы выполнять этот каркас сплошным, мы видим, что
римляне делали его сквозным, упразднив, таким образом, около половины
кирпичей, которые были бы необходимы для выполнения устройства такой
несущей сплошной оболочки над кружалами (табл. I).
Часто они ограничивались отдельными ребрами, так сказать, подпруж-
ными арками, погруженными в толщу заполнения из щебня и раствора
(табл. П, III, VII, VIII, IX, X, XI). И эти подружные арки выполнены
обыкновенной каменной кладкой; они никогда не выполнялись сплошными,
но ажурными во всех направлениях; это решетчатые конструкции из
кирпича, покрывающие на известном расстоянии узкие полосы свода.
Наконец, в ,некоторых случаях, чтобы сократить расходы, которых,
учитывая толщину свода, требует установка кирпичей на ребро, римляне
применяли каркасы из кирпичей, уложенных плашмя и образующих на
поверхности кружал подобие изогнутого настила (табл. IV, рис. 1). Иногда
два настила такого рода были уложены один над другим, но тогда второй
обычно был уже не сплошным (табл. IV, рис. 3). Невозможно было итти
дальше в экономичном использовании материалов.
Что касается расходов на рабочую силу, то они были меньше, чем
можно было ожидать, судя по остроумным, а в некоторых случаях
изощренным комбинациям, которые мы видим на рисунках: все выполнялось
быстро, я бы сказал даже, что это была, пожалуй, весьма грубая работа.
Осматривая римское сооружение, вы чувствуете, что античные строители
научились, путем практики, выкладывать кирпичные каркасы сводов на
скорую руку и (достигали^ в них всей экономии времени и труда,
совместимой с такой работой; вид этих вспомогательных устройств говорит о
самом поспешном выполнении, и неправильность форм в них иногда
настолько разительна, что я вынужден был, чтобы сделать ясной мысль
строителей, придавать этим каркасам в моих чертежах правильность,
которую часто далеко нельзя было обнаружить при самом тщательном осмотре
руин.
36

Однако ни в коем случае не следует ставить римлянам в упрек
неразумную неряшливость; в данном случае быстрота работы в ущерб
ее точности была скорее достоинством, нежели недостатком. Всякую трату,
времени в вспомогательных строительных работах, если она не
оправдывается строгими требованиями настоятельной необходимости, нужно
считать бесполезной; и грубый внешний вид, придаваемый римскими
строителями остовам их сводов, свидетельствует о том, что они правильно
понимали их назначение. Достаточно было настолько надежно установить
кирпичный каркас, чтобы он только продержался до окончания укладки
заполнения: как только каменная монолитная конструкция была готова, все
оказывалось вделанным, замурованным в ее массе; а во время
декоративных работ последние следы каркаса, которые могли еще остаться
видными изнутри, исчезали под толстым слоем штукатурки; какое же
преимущество дало бы при этих условиях более тщательное выполнение?
Рис. 14.
Весьма небрежно сделанные каркасы римских сводов были достаточно
хороши; и старание выполнить *их более аккуратно было бы напрасным
трудом.
Но помимо соображений экономии у римлян имелось еще одно более
важное основание для избежания задержки. Чтобы вподне понять причину
их поспешности в выполнении каркасов сводов, нужно ясно представить
себе состояние стройки в тот момент, когда должны устанавливаться
вспомогательные кирпичные конструкции. Закончена кладка опор и только
что установлены на место кружала. Перед архитектором встает тогда
нелегкий выбор. Продолжая укладку заполнения, он рискует раздавить
кружала, если же он, наоборот, приостановит работу по укладке
заполнения, чтобы снова взяться за нее, когда кладка каркаса свода будет
закончена, то это вынуждает его оставить незанятой всю артель рабочих
и рабов.
Единственным средством все согласовать является для него
спешная установка этих каркасов и окончание их кладки, пока заполнение
еще не оказывает давления на кружала. Если, например, AB обозначает
уровень, где начинается давление, нужно, чтобы в тот момент, когда
укладка заполнения достигнет уровня АВУ арки каркаса были выведены
под замок и конструкция имела бы вид, изображенный на рис. 14.
Таким образом, кладка каркасов и заполнения всего сооружения в целом
начинается и ведется одновременно, но каркасы должны быть выведены
и закончены кладкой так, чтобы они ужеs могли выполнить свое назна--
чение в течение того короткого промежутка времени, пока кладка
заполнения держится сама по себе. Отсюда эта столь заметная поспешность;
37

причина ее, как мы видим, была серьезна, в противном случае имело бы
место временное бездействие многочисленных чернорабочих, которых
римляне использовали для выполнения наиболее простой и трудоемкой части
строительных работ в своих больших сооружениях.
Этот первоначальный период, когда внутренний каркас сводов должен
был возводиться целиком и с большой поспешностью, был, впрочем,
единственным критическим моментом в работах: кладка сводов
заканчивалась на этих жестких опорах так же легко, как обыкновенная кладка;
и когда, наконец, наступал момент их раскружаливания (операция, довольно
сложная при других конструктивных системах), оно совершалось без
всякой опасности, или, вернее, раскружаливание уже не представляло собой
никакой серьезной операции. Можно было без всякого риска снять
деревянную конструкцию, несшую опалубку: настоящими кружалами был
самый каркас; и скрытые в кладке заполнения из щебня и раствора,
эти кирпичные кружала, перекрывали пролет, неся на себе тяжесть сводов
до полного затвердения раствора.
Теперь мы можем охватить в целом и ход римского строительства
и преимущества, связанные с конструктивной системой античных сводов:
она, как мы видим, основывается на весьма простых и практических
принципах; некоторые из принципов, положенных в ее основу, настолько
естественны и так легко приходят на ум, что их можно найти! 1а Другом вдде
в архитектуре, внешне наиболее отличающейся от римской; я говорю о
французской архитектуре средних веков. Нервюрные своды в наших
(французских) соборах, разумеется, не похожи на своды римлян ни своим
наружным видом, ни статическими условиями их работы; одни держатся
благодаря Цреднамеренно созданной сложной комбинации усилий и распоров;
в других устойчивость создается просто монолитной структурой их кладки;
но в отношении приемов возведения аналогия показательна, и тем более
замечательно, что она, бщ'ть может, случайна. Действительно, кому не
бросится в глаза, что нервюры средневековых сводов эквивалентны
античным каркасам. В одном случае нервюры сделаны из кирпичей и помещены
в массу кладки заполнения из щебня и раствора, в другом — они рельефно
выступают и поддерживают заполнения из настоящей каменной кладки.
Но здесь не важны различия в формах и материале: основная .установка
одинакова с той и с ^другой стороны; скрытые или выступающие нервюры
играют, по крайней мере во время производства работ, ту же самую роль;
и чем меньше сходства в их внешнем виде, тем сильнее чувствуется,,
насколько замысел возведения сводов на втором ряде кружал, построенных
из каменного материала, естественен и общепонятен. Я не берусь
предсказать те преобразования, которые переживет в будущем эта остроумная
идея; но те применения, которые она последовательно получила в двух
в корне различных архитектурах, говорят, по-моему, за то, что она
плодотворна; а изучение возможностей, которые подобное решение может дать
в наши дни, безусловно достойно полного внимания строителей.
Заканчивая это первое изучение сводов по памятникам, было бы
полезно сравнить все наши гипотезы! в целом* с указаниями в текстах. К
несчастью, положительные сведения на этот счет весьма неполны, а намеки
весьма темны.
Витрувий несколько раз упоминает о названиях сводов, но не
сообщает никаких подробностей относительно способов их возведения;
если мы проанализируем весь его трактат, то едва ли найдем" в нем хо|тй>
одно место, серьезно освещающее этот, может быть, самый важный
вопрос во всей истории античного зодчества. Он распространяется о способе
38

воспроизведения конструкции свода при помощи деревянной конструкции
из досок, расположенных по кривой, переплетенных тростником; и
оштукатуренных; что касается настоящих сводов, то напрасно искать у него их
описание. Нужно ли видеть в этом странном пробеле упущение со стороны
автора или же результат полнейшего искажения его трудов? Или,
наконец, это признак, указывающий на состояние строительного искусства
во времена Витрувия? Я бы охотно склонился к этому последнему пред-
Рис. 15.
положению; и дата сооружения самых древних сводов больших размеров,
сохранившихся до нашего времени, делает его, нужно признаться, весьма
правдоподобным.
Невзирая на эти пробелы и неясности, Витрувий всегда оставался
авторитетом у римлян ; и позднейшие авторы" довольствовались по большей
части повторением в менее тяжеловесной, менее пространной, но часто и
менее точной форме указаний его текста. Так,, Плиний, писавший в тот
период, когда своды по каркасам были весьма распространены, не входит
ни в какие подробности относительно способов их возведения; знаток
сельского хозяйства Палладий и анонимный автор, сокративший Витрувия,
хранят одинаковое молчание относительно строительных приемов, касающихся
•сводов в собственном смысле слова, но зато распространяются, по при-
Рас. 16.
меру оригинального автора, у которого они списывали, об этих весьма
мало интересных конструкциях, подражающих внешне кривизне сводов,
не обладая ни их прочностью, ни их долговечностью.
Но, если мы лишены возможности проверки по текстам, то, по крайней
мере, можем узнать, что говорят традиции. Итальянцы и теперь1 весьма
скупо применяют временные деревянные конструкции, когда дело идет
1 Здесь и ниже речь идет об Италии конца XIX столетия. — Прим. ред.
39

о кружалах для возведения сводов; так, нередко можно увидеть, что они
применяют такую конструкцию, как показано на рис. 15.
Постоянные кирпичные кружала римлян здесь представлены в виде
ряда кирпичей, уложенных плашмя, держащегося на поперечине из
бракованного дерева, и нескольких кирпичах, поставленных на ребро; иногда
итальянцы во время раскружаливания удаляют уложенные плашмя
кирпичи, римляне же обычно оставляли их на месте. Однако даже в
современных итальянских сооружениях я неоднократно встречал уже законченные
своды, покрытые внутри таким изогнутым кирпичным настилом, который
первоначально служил им опалубкой и кружалами.
Вот (рис. 16) другая система кирпичных кружал, задуманная
приблизительно в том же духе.
Кружала, на которых выводится свод, состоят из двух начинающихся
у пят изогнутых выступающих ребер, переходящих у верЪшны в сквозную
кирпичную стенку, расположенную на деревянной балке.
Наконец, приведу в качестве последнего примера (рис. 17) конструкцию
кружал, состоящую из двух деревянных брусьев, упирающихся один в дру-
Рис. 17.
гой и несущих сквозную стенку из кирпичей, подобие тимпана,
выполненного неправильной кладкой, назначение которой — поддерживать во время*
производства работ кладку свода.
Вероятно, ни один из этих трех типов кружал не соответствует в
точности античным конструкциям; но мне кажется, нельзя не признать и здесь
и там замечательного тождества принципов: например, то же стремление
ограничиться самыми простыми деревянными конструкциями, кирпич,
играющий в обоих случаях важную роль в качестве материала для кружал, и
применение его ради экономии и легкости плашмя в кладке настилов или
в кладке сквозных стенок. Впрочем, при дальнейшем изучении
наблюдение современных приемов неоднократно поможет нам понять
практические приемы римлян, неясно видные в развалинах, или, по крайней
мере, добавить новые доказательства в пользу пояснительных гипотез,
которые мы изложили выше.
Вернемся теперь к римским конструкциям каркасов. Они делятся, как
мы видим, на две группы, из которых одна охватывает все конструкции,
основанные на применении арок или решетчатых каркасов такой кладки,
линии швов которой сходятся в одном центре, а другая — все те, которые
основываются на применении настилов из кирпичей, уложенных плашмя.
Мы по очереди займемся обоими решениями в различных типах сводов
и первым долгом — в цилиндрических сводах.
40

а) СВОДЫ НА КАРКАСАХ С РАДИАЛЬНЫМИ ШВАМИ.
Каркасы, линии швов кладки которых пересекаются в одном центре,,
выполняются обычно из двух сортов кирпичей: квадратных с длиной
стороны в 2 римских фута (немного меньше 0,60 м) и прямоугольных
кирпичей с размерами сторон в 2 фута и около у2 фута (0,15 м).
Из прямоугольных кирпичей выполняли арки, ребра, располагая
последние на расстоянии в 2 фута меж осями, а большими квадратными
кирпичами, с длиной -стороны в 2 римских фута, связывала эти ребра меж собой
подобно тому, как это изображено на рис. 18.
Таким образом получали нечто вроде решетки, которую можно считать
наиболее законченным типом римского каркаса с радиальными швами.
Иногда /но этот вариант является исключением и, повидимому,
представляет собой скорее результат небрежности, а не преднамеренного
расчета) большие квадратные кирпичи, служившие для связи, вместо того
чтобы укладываться так, как показано на рис. 18, т. е. один за другим по-
Рис. 18.
одной линии — по образующей цилиндрического свода, перекрывают один
другой так, что каждый квадратный кирпич покрывает всю ширину обеих
связываемых им арок (рис. 19).
Расположение вдвойне дефектное — потому, что а) одним и тем же
количеством материалов можно покрыть значительно меньшую часть свода,
и б) труднее уложить заполнение в уменьшенные клетки каркаса.
Может быть, обеспечивается несколько большая прочность, благодаря
большему количеству этих арок; но и при другой системе, повидимому,
получается прочность, вполне достаточная даже для самых широких сводов;
а так как каркасы были здесь, по- существу, вспомогательными
конструкциями, то древние действовали мудро, жертвуя этим слабым повышением
прочности, ради более важных условий экономии и легкости.
Замечательный пример сооружения, выполненного по первому способу
(рис. 18), мы находим в зале дворца Цезарей в Риме, являющегося частью
группы строений, окружающих Большой цирк. Я привожу этот свод на
табл. I; чтобы дать более ясное понятие о его общем устройстве и по-
41

казать, как он связывается со своими опорами, я начертил ряд разрезов,
.в которых выявлены все детали постройки и одновременно резюмированы
.представления, которые мы могли себе составить до сих пор как о
конструкции сводов, так и об обычной структуре римских массивных
каменных сооружений. Эти рисунки позволят установить тождество между
конструкцией кладки сводов и опор, горизонтальное расположение рядов
в заполнениях свода и, наконец, в особенности, наличие общего каркаса,
сменяющегося изнутри при переходе от цилиндрического свода к опорам
облицовкой из треугольных кирпичей.
Эта таблица дает, пожалуй, наиболее законченный тип античной
конструктивной каркасной системы: кирпичный каркас, который показан здесь,
соединяет в себе ценные качества жесткой несущей опоры и
сплошной облицовки.
Рис. 19.
Но эта конструкция все же требовала количества кирпичей, которое
может показаться огромным, и римляне, жертвуя этим слишком дорого
стоящим преимуществом, постепенно отказались от такой конструкции,
чтобы перейти от цельного кирпичного каркаса к отдельно стоящим,
скрытым в кладке арочным ребрам. Я попытаюсь показать следствия этих
упрощений и вариантов. Но, связывая с первым типом конструкции все
последующие примеры, которые я хочу привести, я, само собой разумеется,
не поетендую на восстановление исторической цепи событий и того пути,
каким шли изменения конструктивных приемов в действительности:
относительные даты возведения различных сводов, которые нам придется
сравнивать, обычно мало известны; и поэтому было бы слишком смело
задаваться целью найти при современном состоянии археологических знаний
[конец XIX в. — Ред.] настоящую преемственность римских идей; мое
намерение — только выявить среди множества различных форм ведущую
основную идею, положенную в основу конструкции постоянных кружал —
каркасов античных сводов.
Перейдя после этой оговорки к сравнению свода, показанного на табл. I,
42

с различными сводами, изображенными,! в том же масштабе на табл. II и
III, мы убедимся, что их, очевидно, связывает одна общая идея, нашедшая
наиболее полное выражение в своде Палатина.
На рис. 1 табл. II арочки каркаса уже не соединены непосредственно
.друг с другом при помощи больших квадратных кирпичей-связей: вместо
этой общей связности арки просто расположены ближе одна к другой.
Каркас свода теперь, так сказать, сводится к системе отдельно стоящих
ребер; эти ребра имеют не более 0,15 м ширины, в направлении образующей
свода, и промежутки между ними превышают размеры обыкновенных
римских квадратных кирпичей. Таким образом, пространство между арками не
разделено на ячейки; но зато направо и налево с каждой стороны арки
выступают концы больших квадратных кирпичей, уложенных вперемежку
с кирпичами шириной 0,15 м; не подразделяя пространства меж арками на
Рас. 20. Рис. 21.
обособленные ячейки, они все же четко намечают в нем эти подразделения
и, так сказать, компенсируют прерывистость конструкции каркаса. Каждая
арка, взятая отдельно, имела бы вид, показанный на рис. 20: эти выступы
из больших кирпичей как бы захватывали массу заполнения и не позволяли
ей давить на кружала; во всяком случае несомненно, что плотная связь
заполнения с этими небольшими выступами ребер каркаса помогала
передавать большую часть его веса на арки, вместо того, чтобы позволять им
приходиться всей тяжестью на временную конструкцию кружал.
Своды, изображенные на рис. 1 табл. II, являются характерным
примером попыток строителей избавиться от зависимости и расходов, связанных
с выполнением цельного решетчатого каркаса, сохраняя вместе с тем почти
все преимущества, даваемые цельностью конструкции: этот свод взят
из аркад акведука, который считают акведуком Нерона и остатки которого
встроены в стены садов, простирающихся по обе стороны улицы, ведущей
к церкви S. Stefano Rotondo в Риме.
Чтобы на месте различить конструкцию, показанную на нашем
чертеже, необходимо довольно напряженное внимание: заполнение свода
состоит из обломков черепицы того же цвета, что и каркасы, а самые кар-'
касы так грубо сделаны, что, не зная заранее об их существовании,
1 Относительно того, в каком смысле нужно здесь понимать общность масштаба,
а также относительно применения нами условного способа изображения, см. в конце
этого труда — примечания к таблицам.
43

весьма трудно заметить их в массе, "напоминающей каменную породу
с прожилками, породу того же оттенка, которая их облекает и еще
усложняет обследование, и так уже затруднительное вследствие разрушенного
состояния и варварского выполнения. Я уже предупредил вначале, что мне
необходимо, ради ясности, придавать в моих рисунках известную
правильность несущим конструкциям, которые устраивали римляне; в
данном случае мне пришлось более, чем где-либо, позволить себе эту вольность;,
и более, чем где-либо, в этом любопытном акведуке видно, какое важное
значение римляне придавали быстроте возведения этих каркасов. Нам уже
достаточно известны причины этой крайней поспешности, но нигде она не
отразилась так ясно, как в неправильных формах этой аркады.
Такие отдельно стоящие арки, как изображенные на нашем эскизе ^(рис.
20), были легко выполнимы, но вследствие незначительной величины их
поперечного сечения (около 0,15 м) их устойчивость вызывала сомнения:
эти арки могли деформироваться от продольного изгиба* в своей плоскости
или из плоскости; римляне изобрели способ компенсировать их
недостаточную устойчивость; они начали спаривать эти арочки, заменив конструкцию,
показанную на рис. 20, той, которую мы видим на рис. 21.
Ребро, сделанное из двух арочек, спаренных таким образом,
представляет собой не что иное, как узкую полосу, вырезанную из решетчатого
каркаса, подобно той, которая имеется в Палатине: группирование арочек,,
увеличивавшее площадь их сечений, уменьшало возможность продольного
изгиба. Преимущества новой конструкции по сравнению с предыдущей были
значительны, и мы видим, что эти спаренные арочки широко применены
в целом ряде сооружений, из которых назовем хотя бы Колизей j/габл. Н>
рис. 2).
Рисунок, занимающий верхнюю половину табл. II, изображает часть
галлерей, образующих наружное ограждение амфитеатра. На чертеже даны
одновременно две параллельные и смежные галлерей, пролеты которых
почти одинаковы; только одна из них возведена по каркасам, а монолитная
каменная кладка другой была выполнена непосредственно на кружалах.
Поэтому не следовало бы рассматривать интересующий нас
конструктивный прием", как систематически применявшийся строителями Колизея:
Колизей в отношении своих конструкций является, так сказать, огромной
сводкой всех достижений античного строительного искусства, где по
очереди получили применение все античные конструктивные приемы.
Перестраивались ли своды в разное время, была ли его постройка поручена:
одновременно нескольким подрядчикам, которым была предоставлена
известная свобода в применении тех или других приемов, как бы то ни было,
но в различных сводах этого сооружения, а иногда в разных частях одного
и того же свода можно заметить самые противоположные строительные
приемы. Вообще цилиндрические своды, повидимому, были возведены по
аркам, скрытым в кладке, формы и размещение которых достаточно ясно
показаны на нашем рисунке. Впрочем, никакой абсолютный закон не
господствует ни в размещении этих ребер, ни в их конструкции: то они
начинаются на уровне высоты пят, то, наоборот, значительно выше; то их оси
соответствуют осям крупных архитектурных членений, то (табл. II, рис. 2)
арки, опирающиеся на каменные пилястры, расположены эксцентрично по
отношению к оси опор, на которых помещены их пяты. При некотором
старании архитекторы могли бы использовать эти арки как декоративный
элемент для своих сводов, но они предпочитают ценою неточностей в
работе устранить риск, связанный с чересчур медленным выполнением этих
элементов, предназначенных только для обеспечения прочности, чтобы за-
44

тем, по завершении постройки, скрыть неправильность их конструкции под
толстым слоем штукатурки. Эта небрежность выполнения свойственна
большинству каркасов, которые мы рассмотрим в дальнейшем; но прежде
чем итти дальше, нужно более тщательно проанализировать истинное
назначение того каркаса, который мы только что описали.
Мне могут сказать, что функции кирпичных каркасов Палатина (табл. I),
которые могут служить кружалами во время возведения свода, понятны
сами по себе: это цельная решетчатая конструкция, работающая как одно
целое; нет ничего более логичного. Даже в акведуке Нерона (табл. II,
рис. 1), где арки хотя и сильно сближены, но кирпичные выступы,
выходящие от одной арочки, все же не стыкаются с выступами соседней
арки, понятно, что кирпичный остов может выдержать большой вес
каменной кладки заполнения во время возведения свода; но будет ли все
так же ясно, когда каркас свода сведется к ряду скрытых в кладке запол-
*<v
Рис. 22.
нения подпружных арок, к ребрам, не только расположенным отдельно, но
разделенным промежутками примерно в 3 м? Не кажется ли, что арки
здесь просто будут нести нагрузку только той части заполнения, которая
расположена над ними? Но разве в промежутках между двумя арками
заполнение, будучи в полужидком состояние не будет опираться на
опалубку, уложенную по временным кружалам совершенно так же, как оно
лежало бы на нем, если бы отсутствовали эти отдельно стоящие арки?
Вот в чем сомнение; полагаю, что можно решить его следующим образом.
Вообразите (рис. 22) свод подобной конструкции, ограниченный вверху
горизонтальной плоскостью; иначе говоря, представьте свод, возведение
которого приостановлено; допустим, что D и Е— два его арочных ребра.
Ясно, что обеих этих арок, несмотря на пустой промежуток DE,
оставленный между ними, будет достаточно для несения кладки заполнения
свода, если каждый из горизонтальных рядов этого массива будет
завершаться не прямой линией NAR, а кривой, как дуга DBE: результат будет
тогда достигнут, как бы ни были неправильны грубые осколки, из ко-
45

торых состоят горизонтальные ряды свода, лишь бы различным кривым
была придана достаточная стрела подъема, подобно AB в дуге ÜBE.
Сообразно с этим можно мысленно разделить каждый ряд монолитной
кладки на две части: часть ряда, расположенная за некоей воображаемой,
линией DBE, будет держаться сама по себе, образуя как бы подобие
горизонтальной арки, линии швов которой сходятся в одном общем центре
и которая опирается на ребра D и Е. Часть заполнения 5, находящаяся
между кривой DBE и внутренней поверхностью свода, будет как бы
подвешена к первой, некоторым образом прилеплена к ней, благодаря тому
сцеплению, которым обладает раствор до полного своего затвердевания*
Это объяснение прекращает возражения, которые можно было бы
основывать на отсутствии цельности каркасов, и доказывает, как мало
значения придавали римляне толщине и правильности деревянных досок
опалубки даже тогда, когда между ребрами каркаса было очень большое
расстояние: для опалубки, формы элементов которой можно представить себе
по тем многим местам, где они оставили отпечаток, обычно взяты длинные
тонкие доски, имевшие много дефектов, как бы небрежно брошенные на
небольшие кружальные фермы. Их назначением действительно было не
столько поддерживать каменную конструкцию, сколько служить ей формой:
самое большее, что они должны были нести, пока раствор не затвердел, —
это незначительную нагрузку той части массива, которая обозначена
буквой 5 на нашем последнем схематическом эскизе.
Ту же конструкцию каркаса из отдельных ребер, но в больших
масштабах, мы находим в базилике Константина (табл. III). Выше рассматривались
своды, перекрывавшие галлереи пролетом около 5 м, тогда как наибольший
пролет сводов базилики Константина равен 23 м; это почти ширина нефа
собора св. Петра в Риме.
При подобном пролете для сводов требовались несущие ребра
исключительной мощности; поэтому архитектор, опасаясь, очевидно,
недостаточности таких простых арок, как в Колизее, присоединил к ним такие же
дополнительные подпружные арки, так что ребра каркаса в базилике
Константина состоят из двух кирпичных арок, расположенных одна над другой
(табл. III и рис. 24). Эта мысль о таком устройстве ребер каркаса, чтобы
соответственно повысить несущую способность сводов очень большого
пролета, была вполне естественна; между тем, не лучше ли было бы, вместо
того чтобы располагать арки одну над другой, поместить их непосредственно
рядом, тщательно их перевязав. При этом могла бы быть более
удовлетворительно выполнена облицовка внутренней поверхности свода и были бы
обеспечены как большая площадь опирания, так и большая устойчивость
ребер, тогда как количество использованного при этом кирпича осталось
бы тем же.
Это справедливо: правда, подобное расположение арок непосредственно
рядом ничего не изменило в отношении расхода кирпича, но иначе обстояло
дело с расходами на временные кружала. Когда две арки расположены одна
над другой, как в базилике Константина, то лишь для одной, нижней,
необходимы кружала; когда эта внутренняя арка установлена, она сама уже
может служить опорой для той, которая перекинута над ней. Наоборот,
если спарить эти арки, поместив их рядом вместо того, чтобы расположить
одну над другой, то обе они одновременно будут нагружать кружала; а так
как вес их приблизительно одинаков, то и прочность временных устройств
должна быть увеличена вдвое. Таким образом, ради экономии на временных
кружалах было выгодно поступить так, как делали это римляне, т. е.
выполнить каждое ребро из двух перекрывающих одна другую кирпичных арок.
46

Остается проверить, обесценивается ли это достижение экономии на
кружалах тем, что при данном расположении арок увеличивается
опасность продольного изгиба.
Несомненно, что арка пролетом свыше 23 м и имеющая сечение
шириной 0,60 м по удалении кружал должна завалиться и разрушиться
от собственного веса. Но не следует при определении прочности, которой
должен обладать каркас свода, выполненного из щебня и раствора, ставить
условием, что каркас должен сохранять устойчивость и лести
дополнительную нагрузку сразу по завершении его возведения.
В самом деле, не так важно, чтобы каркас обладал достаточной
прочностью в тот момент, когда он уже построен и завершен, лишь бы он
обладал достаточной прочностью и устойчивостью в тот момент, когда
он будет нагружаться кладкой заполнения из щебня и раствора? Между
тем, если мы рассмотрим вопрос с этой точки зрения, несомненно,
единственно правильной, то убедимся, что арки с шириной сечением в 0,60 м
вполне удовлетворяли своему назначению и вот почему:
1. В течение всего того периода, пока кладка заполнения держалась
сама собой и не нагружала еще кружал, каркас, разумеется, не подвергался;
Рас. 23.
никакому риску, будучи к тому же зажат между брусьями деревянной
опалубкой, назначением которой было служить формой, образующей
восьмиугольные кессоны свода (табл. III и рис. 25).
2. В дальнейшем, когда стало передаваться давление от веса кладки,
оно постепенно увеличивалось, сначала весьма медленно, а затем все
более энергично, по мере Toroj как сооружение поднималось.
К моменту появления передачи давления от веса кладки заполнения
на арку (рис. 23) фактический пролет арки AB был уже значительно
меньше пролета всего цилиндрического свода. К тому же, по мере того как
кладка свода поднималась выше, работающая часть арок каркаса
постепенно сокращалась и оставалась только на том их отрезке, который еще
не был скрыт в кладке заполнения, и мы видим, что несущая
способность каркаса беспрерывно росла наравне с нагрузкой, которую ей
нужно было выдержать; и вполне возможно, что в тот момент, когда
верхние, еще сырые массы кладки заполнения весьма нуждались в
поддержке, пролет тех частей арок, которые еще не были скрыты кладкой
заполнения из .щебня и раствора, настолько уменьшался, что при этой
его величине прочность каркаса вполне соответствовала величине нагрузки.
Словом, прочность этих ребер и их сопротивление продольному изгибу
увеличивались по мере уменьшения пролета Aß, т. е. по мере того, как
увеличивалась необходимость в сопротивлении. Таким образом объясняется,
47

-что такие тонкие арочки могли служить ребрами каркаса при возведении
одного из колоссальнейших сводов, построенных древними: подобный
результат, несомненно, представляет собой замечательнейшее достижение.
Если конструкция свода отличается совершенством, то нужно
признаться, что кессоны, украшающие этот свод, не увязаны с распределе-
Рас. 24. Рис. 25.
-нием элементов каркаса, сыгравшего важную роль в его возведении.
Я даю в большом масштабе (рис. 24 и 25) деталь одной части ребер
свода базилики Константина.
Налево (рис. 24) изображено обнаженное ребро, направо (рис. 25) —
то же ребро, вделанное в кладку заполнения. Как видно на рисунке, ребра
проходили вдоль выступов на поверхности свода, разделяющих большие
восьмиугольные кессоны свода друг от другая и в этом отношении их
расположение было выбрано удачно. Но архитекторам, которым поручена
была декоративная отделка здания, пришла мысль заполнить маленькими
-квадратными углублениями промежутки *между большими кессонами, и ради
этой фантазии строитель вынужден был сделать выемки в этих ребрах на
глубину, соответствующую глубине маленьких квадратных кессонов, при-
48

ходящихся на ребрах (рис. 25). Он вышел из затруднения, прибегнув к
приему, который на первый взгляд кажется странным, но я считаю, что
отнюдь не следует осуждать его слишком строго за эти вольности в
отношении архитектуры. Допускать противоречие между архитектурными
формами и основной конструкцией здания, скрывать остов, имеющий
существенное значение для устойчивости масс, это значит создавать произведение,
которое осуждает ум, это значит показать отсутствие вкуса, оскорбляя разум
зрелищем явного обмана. Но ^располагаем ли мы достаточным основанием
для того, чтобы сказать, что, скрывая кирпичные каркасы своих рядов,
римляне прячут от зрителя один из основных элементов конструкции этих
сводов? Я этого не думаю. Что собой представляет, в самом деле,
конструктивная система каркасов римского свода? Просто остроумный прием,
применяемый во время производства работ: эти внутренние каркасы служили
только во время возведения, они позволяли вывести свод, придать ему
форму; но они теряют свое значение и свои функции по мере того, как
Рис. 26.
кладка свода приобретает монолитность; наконец^ после того как раствор
затвердел, как бы прекращается их самостоятельное существование, и они
фигурируют в своде лишь в качестве его составной части. С этого
момента римский архитектор уже не видит в этом целом ни каркаса, ни
заполнений, но однородную монолитную массу, и ему, поистине,
позволительно не подчеркивать в наружной декоративной отделке различие,
которое, по его мнению, исчезло в структуре свода.
Поэтому-то случаи, когда древние выявляют каркас свода в наружности
законченного сооружения, чрезвычайно редки; в качестве примера сводов,
в которых достигнута полная согласованность между остовом и
наружными формами, я могу привести только цилиндрический свод в храме
Венеры и Ромы. К сожалению, разрушена вся верхняя часть этого
замечательного свода, а обломки нижней части недостаточны и слишком
пострадали от времени, чтобы строить какие-либо предположения, на
основании которых можно было бы восстановить его подлинный вид. Поэтому
Я привожу, не как достоверные, но по крайней мере как очень .вероятные,
те конструктивные элементы, которые можно было до некоторой степени
выявить при осмотре этого« свода и которые представляются мне в том виде,
как они изображены на рис. 26.
Кессоны были квадратной формы, а направления ребер кессона еовпа-
4 О. Шуази
49

дали с направлением сторон кессонов, которые расположены непрерывно,
одни в направлении оси свода, а другие перпендикулярно этой оси: все
они в совокупности образовали непрерывную решетку из больших клеток,
одни продольные стороны которых горизонтальны, а другие совпадают
с направлением сечений, нормальных к оси свода.
Поперечные ребра этого свода имеют меньшую ширину, чем эти же
ребра в базилике Константина, но они сплошные, а не сквозные, как в
большинстве ддугих римских зданий.
Что касается способа возведения этих кирпичных каркасов, этих
выступающих ребер, рельефно обрисовывающихся на внутренней стороне
свода, то он сам собой понятен. Как показано на нашем рисунке, кирпичные
нервюры вместе с опалубкой, вероятно, деревянной, образовывали до
укладки заполнения прочное целое: горизонтальные ребра усиливали
поперечные арки; те и другие, сохраняя свое положение благодаря опалубке,
служившей для изготовления кессонов, образовали между кружалами и
кладкой заполнения легкий свод, частично деревянный, частично каменный,
игравший роль каркаса, аналогично роли сквозной каркасной конструкции
из кирпича, изображенной на табл. I. Здесь мы находим полнз^ю
согласованность между конструктивной системой и архитектурными формами;
архитектор случайно использовал кирпичный каркас в качестве украшения,
но ничто его к этому не принуждало, он был свободен в выборе
архитектурного оформления; и согласованность внешних архитектурных форм
с конструкцией, наблюдающаяся в храме Венеры и Ромы, не является, по
моему мнению, серьезным свидетельством превосходства этого здания по
сравнению с другими.
Мы сейчас рассмотрели основные типы каркасов, линии швов кладки
которых сходятся в одном общем центре. Бросив теперь общий взгляд на
виды их применения, Можно будет, не нуждаясь ни в каких дополнительных
данных, оценить как их полезные функции, так и те результаты, которые
они обеспечивают при возведении сводов. Но наряду с теми
преимуществами, которые они дают, нет ли все же основания считать их применение
сопряженным с некоторыми опасностями? Эти каркасы, погруженные в
толщу кладки сводов, повидимому, образовали в сырой еще массе из
щебня и раствора как бы не поддающееся сжатию ядро; включенные в
монолитную каменную конструкцию, которая оседает самостоятельно, без
внешнего воздействия, они, может быть, препятствовали ходу усадки и
вызывали появление больших и мелких трещин. Если бы это действительно
было так, то каркасные системы, облегчавшие возведение сводов, ускорили
бы или вызвали бы их разрушение, но к счастью дело обстоит совершенно
иначе. На самом деле кладка заполнения сводов не представляет собой массы,
уложенной в один прием, и любопытно, как постепенный ход возведения
выровненными, очень тонкими слоями уменьшает опасность усадки; каждый
слой очень быстро приобретает свой окончательный объем, происходит
усадка каждого ряда по очереди; и поскольку общая усадка устранена, уже
не приходится опасаться появления трещин. Впрочем, это замечание" не
относится специально к типу каркасов, которые мы описали ниже: оно
применимо и к другому виду конструкций, к рассмотрению которых мы
сейчас приступаем, и поэтому мы в дальнейшем не будем его повторять.
б) Своды по каркасам из кирпичей, уложенных плашмя.
По сравнению с цельными кирпичными каркасами, изображенными на
табл. I, каркасы из отдельно стоящих кирпичных арок, подобные каркасу
50

свода базилики Константина, имели то преимз^щество, что требовали
меньшей затраты материала; к тому же, они вполне удовлетворительно
выполняли свое назначение. Однако даже при условии одинаковых затрат,
цельный каркас легче выполним, а потому было естественно стремиться
Рис. 27.
создать такую конструкцию, которая, обладая всеми достоинствами
конструкции из отдельно стоящих арок, в то же время создавала бы
сплошную несущую поверхность; таково, повидимому, происхождение новой
конструкции каркаса, применение которой встречается в римских сводах.
По выпуклой поверхности опалубки укладывался ряд крупных
квадратных кирпичей, размеры сторон которых обыкновенно равнялись 2 римским
футам (0,60 м), а толщина -чф 4 до 5 см.
Рис. 28.
Эти большие кирпичи, уложенные на высококачественном гипсе или
на быстро схватывающемся растворе, образовывали как бы тонкую
сплошную оболочку по всей выпуклой поверхности опалубки; оболочка эта,
воспроизводя форму внутренней поверхности свода, представляла собой своего
рода изогнутый кирпичный настил (рис. 27).
В некоторых случаях весь каркас свода состоял из одного такого
настила, однако обычно по нему укладывался еще один, подобный ему настил,
но состоящий из кирпичей меньших размеров, образовывавший вторую
оболочку, крепко связанную с первой слоем гипса или раствора.
4*
51

Благодаря такому наслоению, по всей поверхности опалубки
создавалась как бы защитная корка, подобие легкого свода ABCDE (рис. 28),
который нельзя было раскружалить немедленно по окончании его
возведения без опасности его разрушения от собственного веса (рис. 29); он
приобретал прочность по мере возведения главного свода, пока не
становился достаточно прочным, чтобы нести нагрузку от лежащей на нем
кладки заполнения.
В самом деле, причина, препятствующая немедленному раскружаливанию
этого вспомогательного свода, заключалась не столько в малой толщине
его прочных стенок, сколько в его полуциркульном очертании.
Устойчивость свода из кирпича, положенного плашмя/' обеспечивается двумя
условиями: во-первых, очертанием свода в виде пологой круговой арки с очень
небольшой стрелой подъема, во-вторых, его защемлением в двух
незыблемых опорах. В случае полуциркульного очертания жесткость свода
недостаточна; для придания ему достаточной жесткости нужно забутить
боковые части свода AB и DE (рис. 28). Эта забутка противодействует
изгибу свода и не позволяет его тонким стенкам , разрушиться под дей-
Рис. 29.
ствием собственного веса. В римских сводах подобные сводчатые настилы
из кирпича, уложенного плашмя, применялись, очевидно, именно в таких
случаях.
Кладка свода еще не нагружала кружал, в то время как ее первые ряды
уже зажимали кирпичный вспомогательный настил до известного уровня
BD (рис. 28); та часть кирпичного сводчатого настила, которая должна
была фактически нести нагрузку, т. е. его рабочая часть, сведенная к
простой круговой арке BCD, оказывалась в наилучших условиях работы.
В тот момент, когда кладка основного свода доходила до уровня BD, можно
было уже убирать кружала и в случае необходимости переносить их в
другое место, т. е., другими словами, возводить свод по частям и
использовать одни и те же кружала при возведении последующих частей свода.
Римляне действительно нередко пользовались этим приемом. Чтобы
в этом убедиться, достаточно обратить внимание на то обстоятельство, что
кирпичи сводчатого настила вместо того, чтобы быть уложенными впере-'
межку и образовать кладку с перевязанными швами, уложены со
сквозными швами, как клетки шахматной доски (рис. 27). Это обстоятельство
вполне соответствует идее возведения свода отдельными звеньями: если
предположить, что кирпичи были уложены вперевязку, то край каждого
звена был бы зубчатым; это вызвало бы некоторые затруднения при
соединении звеньев между собой. Упраздняя таким образом всякую связь,
римские строители тем самым уничтожали все трудности пригонки.
Экономия на кружалах не требует доказательств, — она очевидна.
В соответствии с замечанием, сделанным выше по поводу подобного же
52

случая, достаточно, чтобы кружала выдержали нагрузку от веса одного
только сводчатого настила; первый ряд кирпича служит опалубкой для
второго ряда, а оба вместе взятые образуют прочный каркас, несущий
нагрузку от кладки всего свода.
Деталь свода, изображенная на следующем рисунке (рис. 30),
иллюстрирует применение описанной конструкции свода. Этот пример взят
из терм Каракаллы, которые являются едва ли не самым значительным
зданием из всех, построенных по этой конструктивной системе.
В этом примере первый из двух сводчатых настилов состоит из
квадратных кирпичей, со сторонами размером) в 2 римских фута (0,60 м) и
толщиной от 4 до 5 см; второй настил выложен из кирпича меньшего
размера— со сторонами 2/3 античного фута или приблизительно 20 см. Кроме
Рис. 30.
того, некоторое количество кирпичей поставлено на ребро в толще второго
настила; эти кирпичи образуют как бы тычки или анкерные выступы на
внешней поверхности сводчатого настила.
Назначение различных частей этой своеобразной конструкции
приведено в предшествующем описании, а порядок выполнения работы вполне
очевиден.
На кружальную ферму набивались вместо сплошной опалубки отдельные
доски на расстоянии 2 футов от оси до оси ,(РИС- 30); по этим доскам
наскоро укладывался настил из крупных квадратных кирпичей. Таким
образом, стоимость деревянной обшивки кружал была невысока; благодаря
крупному размеру кирпичей, первый ряд настила мог быть уложен крайне
быстро.
По окончании укладки первого ряда второй ряд можно было
укладывать с Меньшей поспешностью из более мелкого кирпича. И действительно,
второй настил всегда выполнен из кирпича малого размера; мне известен
только один пример применения кирпича одного и того же большого
размера для обоих рядов в сводах Пантеона ^(перекрытия стенных ниш, табл.
XIII). Второй ряд кирпичей должен был, как мы в дальнейшем увидим,
перекрывать швы первого ряда ; размеры кирпича второго ряда — 20 X 20 см —
хорошо соответствовали этому назначению.
53

Однако необходимо было не только сконструировать несущий каркас
для кладки заполнения свода: требовалось еще обеспечить и некоторую
связь между этим каркасом и заполнением, чтобы после раскружаливания
вся конструкция представляла собой единый монолитный массив; именно
для этой цели применялись кирпичи, поставленные на ребро, входившие
в кладку нижнего сводчатого настила на некотором расстоянии друг от (друга
(рис. 31). Эти поставленные на ребро кирпичи, служившие для связи,
стремились опрокинуться под влиянием собственного веса; в некоторых
конструкциях виллы Адриана опрокидыванию их старались воспрепятствовать
при помощи укладки небольших кирпичей, прислоненных к тычкам
(рис. 31).
Такова была конструкция сводов в момент их возведения; не следует,
однако, ожидать, что в их развалинах мы найдем ее нетронутой. Сводчатый
Рис. 31.
настил из кирпича, уложенного плашмя, большей частью исчез; остатки
его можно обнаружить у пят свода, во входящих углах, образованных в
местах сопряжения свода со стенами, одним словом, в тех местах, где эти
непрочные сводчатые настилы были лучше всего защищены от разрушения.
В пролетных частях свода двойной сводчатый настил разрушился; о
первоначальном размещении квадратных кирпичей можно судить только по
более или менее ясным отпечаткам, оставленным ими в монолитной
кладке заполнения свода; уцелели повсюду только кирпичи, поставленные
на ребро, торчащие теперь из поверхности сохранившихся остатков свода
(табл. IV, рис. 2); в некоторых случаях эти тычки и кирпичные подкладки,
заделанные в кладку заполнения свода, ^уцелели и остались на своих местах^
в то время как от всего настила-каркаса сохранились одни «лишь обломки.
Переходя к выводам, можно сказать, что, применяя каркас из кирпича,
уложенного плашмя, древние строители преследовали две цели: во-первых,
предоставить кладке заполнения свода прочную и сплошную опорную
поверхность; во-вторых, обеспечить прочную связь между каркасом и
кладкой. Мы только что рассмотрели, каким образом они выполнили это двойное
условие в сводах двух известнейших сооружений — виллы Адриана и терм
Каракаллы; в обычных случаях тип каркаса, примененный в их гигантских
сводах, мог быть значительно упрощен, так как его преимущества могли
быть достигнуты с меньшими затратами.
и

Перейдем к изучению усовершенствований, введенных римлянами в эту
конструкцию для достижения большей экономии в работе или в »материалах.
На рис. 32 изображен каркас, который по своему типу ближе всего
подходит к двум предыдущим примерам. Первый сводчатый настил попреж-
нему сплошной, а кирпичи второго ряда только перекрывают швы первого
настила; по такому упрощенному способу были выложены своды некоторых
Рис. 32.
зал дворца Цезарей. Если судить по отпечаткам, то приблизительно того же
типа были своды Sette Sale (водоем близ терм Тита). Подобное размещение
кирпичей второго ряда сводчатого настила совмещало в себе те
достоинства, что, требуя меньшего расхода кирпича, оно обеспечивало хорошую
связь между каркасом и кладкой заполнения свода.
Римские строители пошли дальше, — вместо того, чтобы перекрывать
Рис. 33.
все швы нижнего сводчатого настила, они ограничились укладкой кирпичей
только по швам, перпендикулярным к оси свода (рис. 33). Таким образом,
каркас в целом представляет собой сплошной кирпичный настил^
усиленный ребрами из кирпича меньшего размера, служившими, по замыслу
строителей, одновременно и для перекрытия швов и ребрами жесткости.
Такая конструкция встречается в сводах нескольких гробниц на Аппиевой
дороге; на табл. IV, рис. 3 изображена прекрасно сохранившаяся деталь
свода одной из гробниц. Размер кирпичей нижнего настила 45 см (U/2
фута) в стороне; размер же кирпичей ребер, перекрывающих швы, равен
всего 22 см. Гипс, служивший вяжущим веществом, со временем выще-
55

лочился, так что с трудом можно обнаружить следы кирпичей сводчатого
настила. Легче обнаруживаются его остатки в обломках развалин так
называемой виллы Квинтилиев, сохранившихся налево от Аппиевой дороги,
недалеко от только что упомянутых гробниц.
В нескольких других памятниках Аппиевой дсуюги мысль использовать
верхний сводчатый настил только для перекрытия швов выражена еще более
Рис. 34.
ясно и открыто; в этих сооружениях кирпичи верхнего настила уже
не уложены сплошным слоем, а (расположены на расстояниях друг от друга
(рис. 34)! и именно в тех местах, где действие сотрясения или слишком
большой нагрузки могло бы оказаться разрушительным, т. е. в общей точке
сопряжения четырех смежных углов кирпичей нижнего ряда настила.
Для достижения еще большей экономии следовало полностью
упразднить верхний настил. Римляне сделали и этот последний смелый шаг на
пути упрощения конструкции и достигли того, что стали строить своды
с однорядовым настилом; однако случаи применения такого каркаса,
состоящего из однорядного настила, сравнительно редки: в римских цилиндри-
Рис. 35.
ческих сводах мне удалось обнаружить только один ясно выраженный пример
в так называемом цирке Максенция за воротами св. Себастьяна (Porta
San Sebastiano) (табл. IV, рис. 1), где все своды, на которых возведен
амфитеатр, выполнены с однорядовым настилом из крупного кирпича.
Применение сводчатых кирпичных настилов получило широкое
распространение в античных сводах; такие каркасы встречаются не только
в простых цилиндрических сводах, но\ и в сводах самых сложных очертаний;
56

они одинаково применялись и в сводах, перекрывающих обширные залы,
как, например, в термах Каракаллы, а также в самых скромных сводах узких
водопроводов галлерей; в этом последнем случае настил часто сводится
к двум кирпичным плитам размером 60x60 см, установленным под углом
и подпирающим друг друга; на рис. 35 изображена конструкция одной из
многочисленных галлерей водопровода, выходящих на арену Колизея.
В других случаях вместо двух наклоненных квадратных кирпичей
ограничивались одной горизонтально положенной плитой, служившей потолком
(табл. XIII).
Сводчатый настил из положенного плашмя кирпича служил несущей
конструкцией не только для сводов, выложенных горизонтальными рядами
из щебня и раств'ора; в тех случаях, когда римляне строили даже отдельно
стоящие арки с радиальными швами, они неизменно снабжали их снизу
для усиления подобным кирпичным настилом. В качестве примера
применения такой арки с радиальными швами, выведенной с вспомогательным на-
- II ■
Л„
. ii_.j,
Hü- - IL.,,. X
; ir "
—im
_1С ,
"""ИГ ~ и ~ ~^
" Им
.. ...
Рис. 36.
стилом, можно указать на портики амфитеатра близ церкви Креста в
Иерусалиме.
К этому же типу относится перекрытие над водопроводной трубой в
термах Каракаллы (рис. 36).
Наконец, я должен обратить внимание на четыре больших свода,
перекрывающих пониженные боковые части громадного центрального зала в
термах Каракаллы. Во всем здании одни только эти своды выполнены
кладкой, линии швов которой пересекаются в одной точке; можно сказать,
что эти четыре цилиндрических свода являются единственными не только
в данном здании, но и среди всех сводов римских сооружений,
осмотренных мною в Италии. Их кладка состоит из чередующихся рядов больших
кирпичей и черепицы, уложенных на растворе. На табл. V изображен
один из этих сводов: радиальная кирпичная кладка этого свода, так же
как и уложенная слоями монолитная кладка из щебня й раствора других
сводов, выведена по двойному сводчатому настилу, который во всем подобен
описанным выше настилам из кирпича, уложенного плашмя.
По всем приведенным примерам можно судить об общем характере
вспомогательных сводчатых настилов, применявшихся в античной
архитектуре в качестве каркаса — несущей конструкции свода. Эти каркасы,
столь распространенные в древности, еще и до сих пор применяются
в Италии. Я не раз присутствовал при кладке подобных сводчатых
настилов в тех местностях, где они применялись две тысячи лет тому назад
57

■с успехом, о котором в достаточной мере свидетельствуют сохранившиеся
развалины.
Такие сводчатые настилы часто применяются еще и до сих пор
даже в самом Риме; сомкнутые своды, служащие украшением
современных вилл, большей частью выведены по настилу из кирпичей, положенных
плашмя, так же как! и сводьи в термах Каракаллы; внутренняя поверхность
свода образована обыкновенно одним рядом кирпичей, уложенных плашмя на
гипсовом растворе, остальная кладка свода представляет собой
монолитную кладку из обломков бутового камня и раствора.
Со временем значение каркаса и забутки в конструкции сводов
изменилось. Римляне рассматривали кирпичный каркас всего лишь как
вспомогательный элемент конструкции, поддерживающий основной массив кладки
заполнения свода; последнее являлось основной частью конструкции,
обеспечивающей ее прочность и долговечность. Теперь сводчатый настил
превратился в главный, несущий элемент конструкции; в некоторых совре-
Рис. 37.
мекных сводах это четко выраженное назначение основной кладки свода —
служить только заполнением — выявлено особенно ясно: эти своды только
снизу у пят выполнены правильной кладкой на растворе, верхние же
части кладки заполнения сводов — простая засыпка щебнем. Итальянские
каменщики называют такого рода конструкции сводов volte alla volterrana
и иногда дают ей выразительное название volte a foglio (листовые своды)..
Во Франции эта конструкция свода теперь применяется редко, но в
прошлом веке ее применяли часто. Подробное описание этих сводов,
данное Блонделем (Blondel), заслуживает упоминания (см. «Cours
d'architecture», t VI, chap. II). Плоские, пониженные своды, являющиеся
предметом нашего изучения, неожиданно стали применяться в французской
архитектуре в XVIII в. В сущности, их применение явилось лишь возрождением
старой традиции, сохранившейся с незапамятных времен в строительных
приемах руссильонских каменщиков; описание этих приемов см. ниже.
Вдоль стен помещения, перекрываемого сводом, укладывались
продольные брусья, служившие опорами для передвижных кружал, шириной в
21/2 фута (рис. 37); по этим кружалам укладывался двойной настил из
кирпича, положенного плашмя; кирпичи каждого ряда и оба ряда между
собой крепко связывались гипсовым раствором совершенно так же, как
в Италии, и так же, как это делали древние римляне. Когда часть кладки,
58

приходящаяся на кружальное звено, была выполнена, звено
передвигалось вдоль по направляющим ' брусьям на незначительное расстояние
(рис. 37); затем на этом же кружальном звене укладывалась следующая
часть сводчатого настила и т. д. На выведенном таким образом
тонкостенном своде укладывали забутку; все это, как видно, соответствовало,
будучи гораздо скромнее по размерам, кладке античных сводов.
Совершенно очевидно, что такая конструкция вполне соответствует
древнеримским принципам кладки сводов. Поскольку местность, где
применялись эти своды, граничит с римскими колониями в Провансе, вполне
возможно, что этот метод кладки сводов является лишь воспоминанием
о римских приемах. Это сходство настолько очевидно, что приведенное выше
описание вполне современной системы кладки представляет большой
интерес, в особенности же тем, что исчерпывающим образом подтверждает
сделанные нами выводы, основанные на изучении развалин римских
памятников.
Рис. 38.
2. К Р Е С Т О В Ы Е своды.
До сих пор мы рассматривали примеры цилиндрических сводов.
Переходя теперь к изучению крестовых сводов, мне хотелось бы отметить их
значение в римской архитектуре, уточнить вопрос, при каких
обстоятельствах они применялись, и показать на примерах применение в них
описанных выше приемов кладки сводов.
Мы знаем, что, как правило, римляне избегали пересечения сводов.
В амфитеатрах в Арле и в Ниме мы не встречаем ни одного крестового
свода, хотя их кольцевые коридоры и радиальные проходы пересекаются
во всех направлениях; в Веронском цирке можно отметить лишь несколько
случаев пересечения между собой цилиндрических сводов небольшого
размера; в развалинах Колизея удивляешься ничтожному количеству
пересекающихся между собой сводов при столь большом числе пересечений
бесчисленных галлерей.
Чтобы избежать пересечения сводов между собой, римляне обычно
располагали пяты одного из сводов над шелыгой другого свода (рис. 38).
В тех случаях, когда такое решение было выполнимо, оно устраняло
все трудности; но часто недостаточная высота галлерей не давала
возможности расположить пересекающиеся своды в разных уровнях, и
поневоле приходилось прибегать к крестовым сводам.
Еще одно обстоятельство само по себе влекло за собой применение
59

коестовых сводов: римлянам часто приходилось перекрывать сводами
здания состоявшие из центрального и двух боковых нефов. При таком
решении' имеются лишь две возможности дать доступ естественному свету в
средний неф: следует либо вывести свод на достаточной высоте, чтобы
разместить световые проемы ниже уровня пят, либо пробить их в самом
своде Римляне обыкновенно останавливались на втором решении: таково
происхождение крестовых сводов над большим нефом базилики
Константина (табл. III) и сводов над двумя залами терм Каракаллы — над
центральным и другим, прекрасно сохранившимся залом, который в XVI в. оыл
превращен в церковь Santa Maria degli Angeli. В некоторых случаях
применение крестовых сводов было вызвано не конструктивными
требованиями а желанием внести разнообразие в архитектурную композицию.
Б А
Рис. 39.
Рис. 40.
Однако такие случаи крайне редки, почти всегда применение крестовых
сводов оправдывалось как соображениями эстетического порядка, так и
конструктивными требованиями.
Но не будем касаться вопроса, в каких именно случаях римлянами
применялись крестовые своды, — наша задача указать, к каким приемам они
прибегали при выборе их очертаний и при возведении.
Рассмотрим в первую очередь, каково было очертание античного
крестового свода.
Отдавая везде предпочтение более простым решениям, римляне
стремились решить крестовый свод в виде пересечения двух цилиндрических
сводов равных пролетов. Благодаря такому решению, они могли
принять для очертаний сводов круговые кривые и избежать тем самым
эллиптических очертаний кружальных ферм.
Римляне в редких случаях стремились к строгому равенству пролетов
пересекающихся сводов; если в размерах их диаметров была
незначительная разница, они ею пренебрегали и ограничивались тем, что
располагали шелыги на одном уровне, сохраняя в обоих сводах
полуциркульные очертания.
60

Центральный неф базилики Константина был перекрыт именно таким
образом (рис. 39). За общую высоту пересекающихся сводов принят
размер более широкого из них; сечение другого свода представляет собою
полуокружность с приподнятым центром, общая длина стрелы подъема
которой AB равна CD. То обстоятельство, что пята менее широкого
свода была несколько приподнята, нисколько не повредило внешности свода
и даже придало ей более изящный вид. Однако разница в размерах
сторон перекрываемого сводом здания была часто чересчур велика, чтобы
можно было применить этот прием. В этих случаях римляне старались
привести решение конструкции крестового свода к решению конструкции
свода на квадратном плане; при этом о>ни прибегали к очень простому
приему, изображенному на рис. 40.
Собственно крестовым сводом перекрывали только квадрат ABCDy
выделенный в средней части помещения; размер стороны этого квадрата
равнялся размеру меньшей стороны прямоугольника, перекрывавшегося
сводом; части прямоугольника, не перекрытые крестовым сводом,
перекрывались продолжением продольного цилиндрического свода (АЕ).
Рис. 4L
Это решение было очень распространенным, но не. следует считать его
единственным: римляне вовсе не отказались ни от решения крестовых
сводов на прямоугольных планах, ни от сводов с эллиптическим сечением2
являющихся результатом этого решения. В термах Диоклетиана три секщш
одного прекрасно сохранившегося зала перекрыты крестовыми сводами,
отношение пролетов которых равнялось, приблизительно, отношению 2:3;
на рис. 41 изображен план этих сводов, а общий вид их дан на табл. IX.
Этот свод является самым замечательным из известных мне примеров
решений крестовых сводов над вытянутым прямоугольным планом; этот
пример, однако, не является единственным. Своды эллиптического
очертания продержались до тех пор, пока византийские архитекторы,
наследники традиций и стремлений римского искусства, не применили в
классических крестовых сводах весьма целесообразный прием, изображенный
на рис. 42.
Благодаря новой остроумной конструкции сводов, большие или
меньшие неправильности плана уже не приводили к усложнению очертания
сводов. Щековые кривые могли быть полуокружностями (независимо от
того, были ли стороны перекрываемого прямоугольника равны или не
равны между собой); перекрываемое сводом помещение могло быть
четырехугольником с неравными углами; кривые в пересечениях сводов
становились произвольными, и ничто не препятствовало придавать им
полуциркульное очертание; все кружала могли быть выполнены в виде
ферм полуциркульного очертания.
61

Отметив связь, существующую между , римскими принципами и
византийским нововведением, вернемся к изучению античных крестовых сводов
и рассмотрим способы их возведения.
Каково бы ни было очертание крестового свода, римляне упрощали
их конструкцию, пользуясь приемами, весьма близкими, по крайней мере
в их основных принципах, к приемам, применявшимся ими при возведении
цилиндрических сводов. Конструкция крестовых сводов, так же как и
цилиндрических, состояла из двух самостоятельных частей: из монолит-
в
Рис. 42.
ной кладки заполнения и из сквозного кирпичного каркаса или из
легкого сводчатого кирпичного настила, поддерживавших кладку заполнения
во время возведения свода и тем самым заменявших, хотя бы частично,
временные кружала.
В тех случаях, когда римляне осуществляли кладку крестового свода
по сводчатому настилу, они выполняли угловые ребра свода из кирпичных
плит большого размера; как бы малы ни были размеры кирпича настила,
плиты эти никогда не имели менее 45 см в стороне; обыкновенно размер их
сторон равнялся 60 см и толщина — 5 см. Эти ребровые плиты k
большинстве случаев не сохранились, но по их отпечаткам можно судить об
их размерах и форме; мысленно можно воспроизвести общий вид каркаса.
62

На рис. 43 изображена такая конструкция сводчатого настила до укладки
основной кладки заполнения свода.
Этот пример взят из конструкции перекрытия одного из зал терм
Каракаллы. Очень близкие варианты такого решения встречаются во
дворце Цезарей, вилле Адриана и т. д. Вопрос конструкции пересечения
сводов разрешается еще проще в случаях применения сквозных
каркасов. Ребра M и N располагались по линиям пересечения сводов (табл. IX),
а в случае необходимости вводились дополнительные арки R в
поперечном направлении от одного устоя к другому. Последние ничем не
Рас. 43.
отличались от применявшихся при кладке цилиндрических сводов
кирпичных арок. В дальнейшем мы будем рассматривать только конструкцию
угловых ребер крестовых сводов (рис. 44).
Три параллельные кирпичные арки, соединенные попарно плитками
из обожженной глины, образовывали несущий костяк, расположенный
вдоль углового ребра. Для окончательного завершения этой конструкции
нужно было лишь слегка подтесать кирпичи, чтобы ребро по форме
соответствовало выступающему углу крестового свода. Кирпичи не тесались
предварительно по шаблону, но просто подтесывались на месте. Эта простая
обработка почти ничего не стоила и не задерживала производства работ.
Затруднения возникали лишь при кладке верхних частей диагональных
арок. Без особого труда можно было замкнуть одну из арок, например
арку M (табл. IX); но в тот момент, когда нужно было осуществить
примыкание к !ней арки N, неизбежно возникали затруднения: обе части этой
63

второй арки с двух сторон давят на арку М, угрожая ее раздавить.
Очевидно, что прежде чем уложить последние кирпичи арки N,
следовало заполнить верхние ячейки сквозной арки М. Арка M с заполненными
ячейками уже могла выдержать давление от примыкающих частей арки N.
Таким образом, возведение свода заканчивалось без дальнейших
затруднений.
Этим способом были выполнены своды в термах Диоклетиана. Обычно
такая конструкция применялась для сводов с пролетом не менее 15 im.
В сводах с меньшими пролетами несущая часть конструкции
соответственно становится все более и более легкой; кирпичный каркас
постепенно упрощается в соответствии с уменьшением веса основной кладки
заполнения свода. Следуя логическому ряду возможных изменений, рим-
Рис. 44.
ляне сначала упразднили промежуточные спаренные арки типа арок R,
показанных на табл. IX; в следующую очередь они 'устранили одну из
трех арок, образовавших составные диагональные арки; наконец, из этих
трех составляющих арочек римские строители уничтожили две, так что
каркас свода сводился к аркам единичного сечения, идущим вдоль
каждого ребра. Таким образом, в римской архитектуре можно встретить все
возможные варианты конструкции сводов, являющиеся переходными от
каркасной системы к системе сводов из монолитной кладки без всякого
каркаса.
Попытаемся на примерах дать характеристику различного вида
конструкций кирпичного каркаса, встречающихся в этом последовательно
изменяющемся ряде:
1. В одной из галлерей Палатина, расположенной в южной части'холма
(см. табл. VIII), встречается конструкция каркаса, которая по своему виду
64

ближе всего подходит к каркасу, принятому нами за основной тип.
Ребровые арки расположены точно так же, как в термах Диоклетиана; они
состоят из такого же числа арочек, соединенных между собой по тому
же способу. Но в данном случае, в связи с меньшими размерами зала,
промежуточные арки были признаны лишними. Другими словами,
конструкция сводится к изображенной на табл. IX, за вычетом
промежуточных арок R.
2. В качестве примера применения диагональных ребер, состоящих
всего только из двух арочек, я приведу крестовый свод над центральной
частью арки Janus Quadrifrons в Риме. Общий вид свода изображен на
табл. VII, рис. 1 ; на рис. 45 дана деталь ребра, освобожденного от кладки
заполнения. После предшествующего подробного изучения порядок выпол-
Рис. 45. Рас. 46.
нения работ вполне очевиден: сначала возводили одну диагональную арку,
не закончив кладки другой; затем заполняли бетоном две или три верхние
ячейки, после чего заканчивали кладку, второй арки.
3. Рассмотрим, наконец, конструкции, в которых были допущены
диагональные арки, состоящие всего из одного ряда кирпичей. Пример
такого решения встречается в сводах одного из зал дворца Цезарей,
развалины которого, обособленно расположенные на площадке Палатина,
возвышаются над выемкой Большого цирка. Каждая из этих
диагональных арок (рис. 46) состоит из одного ряда узких кирпичей, а в кладку
арок включены большие квадратные плитки, подтесанные на месте. Эти
плиты выступают из арки вправо и влево, и, входя в толщу монолитной
кладки свода, обеспечивают, таким образом, прочную связь между ней
и кирпичным каркасом.
Пройдя ряд преобразований, конструкция каркаса античного свода
пришла к своему простейшему виду. Изучение его дальнейшего развития
в течение последующих веков до настоящего времени вывело бы данный
труд из рамок исследования римского строительного искусства; нам при-
«0 О. Шуази
65

шлось бы перейти к средним векам и рассмотреть своды Западной Европы,
возведенные между XI и XVII вв. В этих сводах мы встречаем те же
диагональные ребра и выступающие двойные подпружные арки; но в этом
случае назначение этих арок иное. В римских сводах каркас имеет значение
только в течение того времени, пока кладка еще не вполне окрепла
и нуждалась в дополнительной поддержке; после окончательного
затвердения кладки каркаса он сливается с окружающей его кладкой заполнения
и работает одинаково со всей кладкой в силу сцепления всех частей.
Готический каркас, имеющий не меньшее значение во время возведения
свода, сохранял свое самостоятельное значение и после раскружалива-
пия; он полностью несет нагрузку от заполнения из крупного тесаного
камня между ребрами и передает эту нагрузку в виде распора, который
воспринимается массивными контрфорсами или обратным подпором
аркбутанов. Системы уравновешивания в античных сводах и в сводах
готических существенно различны. Сходство между этими видами сводов
может быть установлено только путем их сравнения во время постройки;
зато в этих условиях сходство безусловно. Готические своды дают лишь
новую трактовку основных элементов крестовых сводов времен Римской
империи. Подробное изучение общих черт и различий античных и
готических сводов выходит за пределы поставленной в нашем труде задачи.
Мы привели основные варианты конструкций каркаса в римских сводах
и укажем в следующем разделе, каким образом те же конструктивные
принципы распространялись на своды с круглым планом, т. е. на купола
и на полукупола.
3. СВОДЫ НА КРУГЛЫХ В ПЛАНЕ ОСНОВАНИЯХ.
Из всех видов сводов сферические своды меньше всего нагружают
кружала. Каждое горизонтальное сечение такого свода представляет собой
замкнутое кольцо, которое само по себе стремится сохранить равновесие.
Очевидно, что купол с планом в виде правильной окружности в
меньшей степени требует устройства прочного каркаса, чем при плане
произвольной формы, состоящем из неправильных кривых.
Целый ряд античных куполов был возведен при помощи одних только
простых деревянных кружал; примером может служить свод крупного
здания, воздвигнутого у ворот Римэ1 в «честь матери императора Константина.
Однако эти свойства, являющиеся следствием кривизны поверхности,
уменьшаются по мере увеличения радиуса. В куполах с пролетом,
приближающимся к пролету Пантеона в Риме, кривизна настолько невелика, что
все вытекающие из нее преимущества теряли какое бы то ни было значение.
Даже при меньших пролетах римляне, повидимому, опасались возможности
разрушения кружал под нагрузкой от веса кладки; в случаях, когда пролет
достигал 20 м, они прибегали к устройству каркаса, считая его способным
облегчить работу временных кружал.
Для облегчения работы кружал римлянз в некоторых случаях применяли
кирпичный каркас, подобный изображенному на табл, I.
Осуществление этого каркаса затруднялось выпуклой формой свода.
Приходилось укладывать ряды кирпичей по меридианам с меняющимися
направлениями. Размеры ячеек каркаса все время изменялись, последовательно
уменьшаясь. Очевидно, что эти затруднения должны были ограничить
применение этой системы. Купола этой конструкции встречаются крайне редко;
из них наибольший интерес представляет купол здания, известного под
названием Torre de Schiavi, влево от дороги, ведущей из Рима в "Пренесту. 'Для
66

избежания затруднении, вызванных уменьшением ячеек, применение каркаса,
уложенного по всей поверхности свода, было заменено отдельными
меридиональными ребрами, делящими свод на ряд секций в виде сферических
клиньев.
Примером свода такой конструкции может служить свод античных терм,
примыкавших к Пантеону в Риме; на табл. X изображена часть каркаса
нижней части свода; верхнюю часть трудна восстановить за отсутствием
/точных данных. Трудно определить, прерывались ли эти пояса из кирпичей
внезапно, упираясь в кольца, как в Пантеоне (рис. 49), или же они
пересекались наподобие ребер' в крестовых сводах. Теперь свод разрезан пополам
улицей, и его сохранившиеся руины не дают больше данных, чем те,
которые легли в основу схематической реконструкции свода, изображенной на
табл. X. Эти руины представляют большой интерес и с »другой точки зрения:
Рас. 47.
можно допустить, что они являются остатками терм Агриппы и,
следовательно, относятся приблизительно- к тому времени, говоря о котором Витру-
вий едва упоминает о строительных материалах из обожженной глины. Если
данное предположение верно, то описанный пример применения кирпичного
каркаса в сводах является одним из самых древних в истории строительного
.искусства. Общий вид руин этому не противоречит: вся конструкция, вплоть
до мельчайших деталей, выполнена крайне тщательно, — во всем
чувствуется заботливое отношение и кропотливое внимание строителя;
осторожность выполнения указывает на применение нового строительного
приема. С приобретением достаточных навыков римляне стали обращать
:меныие внимания на тщательность работы; в 'данном случае удачное
решение конструкции сводов вполне соответствует прекрасному
выполнению; в сводах более позднего времени можно встретить каркасы более
•легкой конструкции, но мы не найдем такой тщательной отделки и форм
(такой безукоризненной правильности.
5*
67

Купол здания, носящего спорное название храма Минервы Врачева-
ггельницы1, является примером такого же решения свода, но резко
отличается от описанного своим грубым выполнением. Часть этого свода
изображена на табл. XI, а общий план — на рис. 47; по этому рисунку"
можно вполне судить о неправильности этого плана.
Общая композиция здания вполне ясна: перед нами свод, опирающийся
при помощи небольших парусов на десятиугольный барабан. Вершины
многоугольника служат основаниями десяти арок, делящих купол на
десять равных долей. Некоторые из этих сферических треугольников, в
свою очередь, разделены второстепенными арками. Вся конструкция в
целом представляет собою хорошо решенную схему каркаса, понятную с
первого взгляда и не нуждающуюся в дополнительных пояснениях.
Однако при более подробном изучении мы заметим какую-то
неуверенность в выполнении столь простой конструкции и обнаружим странные
погрешности в ее деталях. Каркас у пяты чрезвычайно массивен, точно при
определении его размеров в расчете была допущена ошибка; затем,
,на высоте нескольких метров над пятой, он становится значительно
более легким, — очевидно, во время работы строители заметили
излишнюю прочность каркаса и отказались от своих первоначальных
намерений из соображений экономии. Главные арки, опоры которых расположены
в вершинах многоугольного плана, составлены у пяты из пяти ветвей-
ярочек, а в вершине — всего только из трех. Уменьшение числа ветвей
можно было бы объяснить желанием увеличить поперечное сечение
основных арок в соответствии с увеличением сечения свода у пяты. Это
юбъяснение само по себе было бы вполне обоснованным, но, учитывая
:всю совокупность фактов, следует признать первое предположение
единственно верным. Другими словами, конструкция каркаса была, несомненно,
шзуродована, вследствие того что первоначальный проект его во в^емя
постройки подвергся коренным изменениям. Это отклонение от основного
замысла особенно ясно выражено в выполнении второстепенных арок,
•расположенных в отдельных секциях купола.
В некоторых секциях мы видим по две арки, обрывающиеся почти
ß самом начале; они не имеют никакого конструктивного значения,
поскольку они не замкнуты.; в других секциях выведено всего лишь по одной
арке, поднимающейся на незначительную высоту и внезапно обрывающейся,
а следовательно, такой же ненужной, как и в первом случае; наконец,
в ряде секций строители, убедившись в бесполезности этих
вспомогательных арочек, совсем от них отказались. Таким образом, в рассматриваемом
случае мы встречаем в одном и том же своде секции, подразделенные
[двумя несомкнутыми арками, разделенные одной аркой и, наконец, секции
•без всяких членящих арок. В этих арках, начатых кладкой у пяты, затем
'измененных или, наконец, прерванных, сказалась нерешительность,
несвойственная римскому зодчеству. Храм Минервы Врачевательницы, оче-
фидно, построен в последние годы существования Римского государства;
«как в плане, так и во внешнем облике этого здания много черт,
характерных для эпохи, близкой ко времени расцвета Византии. В .сводах терм
Агриппы мы видим зарождение новых строительных приемов, а в своде
храма Минервы Врачевательдицы — упадок. Своды эти как бы воплощают
.собой крайние пределы в развитии строительной традиции,
продержавшейся с поразительным постоянством в течение всего долгого периода
Римской империи.
1 Minerva Medica.
GS

Следует упомянуть о том, каким образом приемы, рассмотренные в рт-
•ношении сферических куполов, видоизменились в полукупольных сводах
и сводчатых перекрытиях ниш, и как в дих осуществлялись конструкции
со сводчатыми кирпичными настилами. Табл. XI, XII и XIII дают
достаточно ясные ответы на эти вопросы: на табл. XII и XIII изображены две
различные конструкции перекрытия ниш со сводчатыми кирпичными
настилами; на табл. XI — конструкция перекрытий больших ниш с каркасом из
^отдельных арок.
Следует обратить внимание на то, как удачно воспринимается
направленный в устье полусвода распор меридиональной арки посредством упора
'ее конца в мощную щековую арку.
В сферических сводах выполнение каркаса всегда является сложной
работой, а потому римские строители, меньше чем какие-либо иные,
считали необходимым начинать его от самой пяты свода; вся нижняя часть
кладки до некоторого уровня выводилась без всякого кирпичного каркаса,
иногда даже без всяких кружал; при этом кривизна купола
контролировалась при помощи одного только шнура, укрепленного в центре купола,
длина которого равнялась величине радиуса купола.
А
В
Рис. 4*.
В числе других примеров следует привести сводчатые перекрытия
ниш терм Каракаллы, — весьма вероятно, что они были возведены таким
же способом (рис. 48).
Чтобы не отклоняться от поставленной перед собой задачи, — знакомиться
с конструкцией античных сводов путем личного изучения отдельных
памятников, — мне не следовало бы упоминать о Пантеоне, так как его купол,
будучи покрыт толстым слоем штукатурки, представляет собою систему
кессонов без всякого видимого указания на наличие каркаса. Однако, ввиду,
чрезвычайного значения этого сооружения, я все же обращусь и к этому
примеру, пользуясь показаниями другого лица.
Во время производства работ по ремонту свода при папе Бонифации
Пиранези воспользовался возможностью изучения деталей. Требовалось
отбить и восстановить штукатурку, поврежденную и обвалившуюся со
временем в различных частях свода; для этого были установлены
подвижные подмости, передвигавшиеся по выступу карниза и вращавшиеся
вокруг оси, укрепленной в вершине купола. Это остроумное приспособление
дало возможность Пиранези, увековечившему в своих рисунках памятники
древнего Рима, изучить до мельчайших подробностей всю внутреннюю
•поверхность свода. В работах Пиранези мы часто встречаем слишком
свободные допущения, однако в данном случае его показания заслуживают
большего доверия. То положение, из которого 'Пиранези имел возможность
обследовать свод, до известной степени обеспечивает правдивость его
69

-изображения1. Тщательность воспроизведения частей, видимых в наши
дни, лишь отчасти подтверждает достоверность изображения и тех
деталей, которые мы не имеем возможности увидеть.
Рис. 49 точно воспроизводит рисунок Пиранези, изображающий
конструкцию внутреннего каркаса одной восьмой части купола.
Рис 49.
В Пантеоне, так же как и в храме Минервы Врачевательницы, каркас
хгвода состоит из меридиональных арок С С (рис. 49). На разгрузочные
арки ВВ передается нагрузка от них, чем достигается возможность
оставления пустот, облегчающих кладку барабана, и, наконец, промежуточные
арочки подразделяют часть поверхности купола, заключенную между
двумя меридиональными арками, на более мелкие части. Таким образом,
назначение элементов каркаса в нижней части купола ясно видно из их
«конструкций.
1 В доказательство достоверности своего изображения Пиранези приводит
следующее: он говорит, что изобразил .внутренний вид купола (рис. 49) таким, каким купол
предстал перед ним, когда он был очищен от античной штукатурки.
70

Рассмотрим теперь конструкцию кирпичного каркаса в верхней части
«купола. Сопоставление двух рисунков (50 и 51), изображающих два
последовательных вида конструкции верхней части купола, показывает порядок
'возведения сооружения, осуществленного, повидимому, в два приема.
Наверху меридиональные арки СС заканчивались обыкновенно так, как
это изображено на левом рисунке (рис. 50). Их стремление сблизиться
погашалось кирпичным кольцом, обрамляющим круглое отверстие в
вершине свода, а давление от них передавалось на кольцо посредством восьми
касающихся арочек.
Сжатое этими восемью арочками верхнее кольцо могло выдержать
давление меридиональных арок лишь до определенного времени; по мере
укладки заполнения усилие рооло и грозило раздавить кольцо Е. Прочность
кольца Е считалась достаточной до тех пор, пока кладка заполнения свода
не доходила до уровня N; с этого момента считали необходимым усилить
р/ло конструкцию каркаса верхней части свода; выкладывалось второе кон-
Рис. 50. Рис. 51.
центричное кольцо S55, которое, — подобно тому как кольцо, окаймлявшее
верхнее отверстие, подпиралось арочками OÖ, — также поддерживалось
системой арок, обозначенных на правом рисунке буквами ТТ.
Таково происхождение арок TT и кольца 5, которые и составляют
различие в рисунках 50 и 51. Это толкование является вполне обоснованным:
кольцо S, концентричное кольцу, окаймляющему верхнее отверстие, не
могло быть осуществлено без вспомогательных арок Т\ последние, в свою
•очередь, не могли быть возведены до тех пор, пока заполнение не
достигало уровня А/", так как в противном случае не было бы, на чем их
установить и чем воспринять их распор. Другими словами, необходимая
последовательность возведения верхней части купола вполне обоснована и
оправдана. В начале меридиональные арки упирались своими верхними
концами только в кольцо Е\ как только кладка заполнения купола
доходила до уровня 7V, это кольцо усиливалось кольцом 5, помещенным на
некотором расстоянии от него. При принятии такой последовательности
в возведении каркаса его назначение и вся его конструкция, как и самый
^порядок работы, становятся вполне понятными.
Привожу данное объяснение в качестве предположения, подлежащего
в дальнейшем проверке, и обращаю внимание ^исследователей на те
обстоятельства, которые могут служить объяснением вопросов, возникающих
тфи изучении этого огромного купола: девятнадцать веков его
существования служат лучшим доказательством правильности примененных приемов;

достоверное знание и изучение этих методов способствовало бы развитию
строительного искусства и осветило бы важный факт в истории античной
архитектуры.
Купол Пантеона непосредственно опирается на барабан круглой формы;
таково было решение и первых римских куполов, как, например, купола
над круглым залом терм Агриппы (табл. X) и куполов над всеми
круглыми помещениями в первые годы империи. Конструкция на парусах, о
которой мы упомянули, описывая купол храма Минервы Врачевательницы,
проникла в римскую архитектуру очень поздно. Примеры ее применения
по большей части относятся к периоду упадка, наступившему после
царствования Диоклетиана и предшествовавшему эпохе расцвета Византии.
В храме Минервы Врачевательницы паруса используются -для перехода
от сферического свода к десятигранному основанию; в Torre de Schiavi
купол возведен при помощи довольно грубых парусов на
восьмиугольном плане. Купол центральной части гробницы 'Плацидии в Равенне,
•памятника, ближе стоящего к античному, чем к византийскому искусству,
возведен на квадратном плане.
Таким образом, постепенно в римских сооружениях появлялись
перекрытия в виде куполов на парусах, из которых в VI в., при Юстиниане,
архитекторы создали совершенно новую, самостоятельную конструктивную
систему.
4. Особые типы конструкции сводов; способы придания сводам
большей прочности: применение контрфорсов и т. п.
Рассмотренные нами вспомогательные конструкции каркасного типа,
применявшиеся римлянами при возведении сводов, можно распределить на
два типа: к одному типу мы можем отнести кирпичные каркасы арочного
типа с радиальными швамц, кирпичные решетчатые .каркасы и отдельно
стоящие арки из кирпича; ко второму относятся сводчатые настилы из
кирпича, положенного плашмя, и другие виды вспомогательных конструкций
этого типа. Эта классификация, вследствие ее больших несовершенств, не
может охватить полностью всех возможных решений.
Часто римляне применяли лишь один из указанных типов конструкций
каркаса сводов; иногда мы встречаем в их постройках сочетание обоих
типов; примером такого решения может служить свод, перекрывающий
один из зал Палатина (табл. VI) и представляющий систему подпружных
арок, 'выведенных по сводчатому настилу из положенных плашмя
плит. Эти две конструктивные системы взаимно дополняют друг друга, и
архитектор объединил в конструкции свода сплошной настил с жестким
каркасом из кирпичных арок с радиальными швами.
Можно считать, что римляне не признавали в своих конструктивных
решениях всеобщих и жестких правил; они не считали возможным при
бесконечно меняющихся условиях строительства и предъявленных к
постройкам требованиях пользоваться одними и теми же незыблемыми
методами. В связи с этим нельзя не заметить явного предпочтения в выборе
тех или иных строительных материалов или приемов в выполнении
строительных работ: в Риме при сооружении сводов применяются кирпичные
каркасы; в Помпеях же, например, каркас выполняется из совершенно иных
материалов, и внешний вид сводов резко меняется. Архитектор не
ограничивает себя применением кирпичных каркасов или устройством сводчатого
настила из кирпича, положенного плашмя; он вводит между опалубкой
и кладкой заполнения свода вспомогательную конструкцию, в которой не
72

следует, однако, искать подобия того искусно облегченного каркаса,
который описан нами выше. Эта конструкция представляет собой сплошной
слой из осколков туфа и раствора, покрывающий опалубку в виде
оболочки, процесс выполнения которой похож на мощение из щебня.
Назначение каркаса свода выполняет здесь вспомогательный тонкий свод из
почти необработанных материалов, который принимает на себя нагрузку
от веса кладки заполнения, как в случае применения сводчатого настила
из кирпича, положенного плашмя. Этот тип конструкции свода, чаще всего
встречающейся в Помпеях, яснее всего выражен в сводах коридоров арены,
галлерек обоих театров и в залах нижнего этажа так называемого дома
Диомида и др.
В Вероне мы не встретим уже применения туфа или кирпича; их
заменяет галька, добываемая в реке Эч (Adiga), из которой выложен
подобный тонкостенный свод, использованный для поддержания кладки
заполнения сводов коридоров амфитеатра.
В тех случаях, когда своды имеют небольшие пролеты и находятся
на незначительной высоте от земли, римляне меняют приемы их возведения
и отказываются от применения кружал и каркасов; они возводят своды
прямо по земляной насыпи, служащей как бы опалубкой; таким способом
был построен свод, найденный на античном кладбище^ в Виенне1, по тому же
способу была осуществлена постройка сводов 'в цокольной части одного
из главных храмов на Палатине." В этом случае земляная насыпь,
послужившая опалубкой при возведении свода, осталась невывезенной и
сохранилась в том виде, как она была выполнена строителями.
Мы видим, как изменяются способы достижения экономии на
вспомогательных устройствах при неизменности основных принципов возведения
сводов; я -хочу еще на ряде примеров показать, какие разнообразные формы
принимала эта идея у римлян при своем разрешении.
До сих пор я описывал своды с гнутой нижней поверхностью; криво-
линейность очертаний кружал сама по себе представляла уже сложности
в работе, и римляне стали искать более экономных решений в отказе от
криволинейных очертаний. Попытку такого решения мы встречаем в театре
в Таормине. Перекрытие больших ниш решено в виде перемычки
ломаного очертания, заменившей собой цилиндрический свод (табл. XV,
рис. 5). Легче всего уяснить эту необычайную конструкцию, если
представить себе стрельчатую арку, составленную из упертых друг в друга
прямолинейных элементов; ясно, что при таком очертании перекрытия кружалами
могли служить две упирающиеся друг в друга толстые доски. Это
ухищрение нельзя назвать исключением в римском /строительном искусства:
в окружающей Рим равнине, близ закругленной оконечности цирка Мак-
сенция, мною обнаружены скромные по виду античные сооружения, в
которых сечение продолговатых в плане сводов подобно этим перекрытиям
ниш в Таормине. Кружала такого упрощенного свода совершенно точно
соответствуют стропилам двухскатных кровель. Мне кажется, что трудно
найти лучший пример того, с какой свободой римляне находили решения
на основе того принципа экономичности, который я попытался осветить.
Свободно выбирая примеры осуществления этой идеи, римляне не
упускали ни одной возможности, из которой они могли извлечь выгоду. Поняв,
что давление на кружала от веса кладки гораздо больше у вершины свода,
1 Теперь этот свод разрушен:, подробнее о нем см. в труде Ле Блан (Le Blant),
Памятники христианской письменности в Галлии, т. II, стр. 125. Найденный в
насыпи, образовавшей ядро свода, камень с высеченной надписью оставил в кладке
свода отпечаток, по которому можно судить о приемах возведения.

чем у его опор, они пытались применить кладку различной конструкции
в соответствующих частях свода.
Примером такого решения может послужить сдвоенная арка,
изображенная на рис. 2 табл. XV; нижняя часть ее выполнена сплошной кладкой
из крупного кирпича, а верхняя часть представляет собой кирпичный каркас
с заполнением из щебня и раствора. На рис. 1 той же таблицы
изображены большие арки нижнего этажа Пантеона, нижние части которых
перевязаны между собой; верхние же части представляют собой три отдельные
арки, выложенные самостоятельно, без перевязки; нижняя арка
использовалась в качестве кружал для кладки верхних арочек1.
Римляне, кроме того, использовали силу сцепления раствора и
возводили своды небольших размеров без всяких кружал; в некоторых
водопроводных галлереях в Греции мы встречаем такое решение, и примером
могут служить перекрытия водопроводных галлерей в портиках Элевзиса
(рис. 52).
Рис. 52.
Кирпичи секториальной формы здесь укладывались по толстым слоям
раствора; два нижних кирпича укладывались совсем просто; после того
как они уже установлены на место и раствор, скрепляющий их с ранее
выложенной частью кладки, затвердел, укладывался замковый камень в
приготовленное для него место; таким путем кладка свода могла производиться
без всяких вспомогательных устройств.
В случае сосредоточенной нагрузки или необходимости создания опоры
для поперечной стены, нужно было усилить определенный участок
конструкции свода; в этих случаях римские строители отказывались от
обычного каркаса, скрытого в кладке заполнения, и прибегали к устройству
выступающих из кладки свода подпружных арок; иногда пяты этих арок
опирались на пилястры, чаще же римляне ограничивались тем, что арки
выступали из поверхности свода лишь в верхней части свода, нижние же
части подпружных арок оставались скрытыми в кладке заполнения (рис. 53).
Благодаря такому приему, на перегруженном участке свод получает
необходимое усиление; в то же время полностью упраздняются пилястры,
1 Описанные арки служат разгрузочными арками, передающими нагрузку от
вышележащих частей стены на прочные части основания. Они почти сплошь заложены
кладкой, причем совершенно очевидно, что они были ею заложены после окончания кладки
арок по кружалам. Использование этой кладки в качестве опалубки было бы ошибкой;
внешне создавалось бы впечатление достижения разгрузки, а на самом деле мы имели бы
единую монолитную .кладку, в которой все усилия передаются по вертикали., как и в
случае отсутствия разгрузочной арки.
71

и помещение освобождается от лишних выступов, стенам же по всему
периметру придается непрерывно ровная поверхность.
Нет нужды увеличивать здесь число примеров этих особых приемов и
их применения в отдельных частных случаях; в них ясно проявляется тот
принцип разумной экономии, который виден во всех случаях с одинаковой
четкостью, несмотря на все разнообразие приемов.
Считая, что вопросы о приемах возведения сводов достаточно
выяснены, перейдем к рассмотрению вопроса устройства опорных элементов,
воспринимающих распор. С первого взгляда кажется, что этот вопрос не
относится к рассматриваемым нами конструктивным системам свода.
Действительно, в данных конструкциях не столь важно воспринятие
особыми устройствами того распора, -который обычно возникает в арке из
клинчатых камней; весь свод представляет собой монолитное массивное
тело, и основная задача состоит в создании достаточно прочных опор,
которые смогут выдержать давление от веса свода.
Рис. 53.
Способность монолитных сводов сохранять свою форму без всяких
дополнительных опорных устоев являлась, казалось бы, основным их
преимуществом; это их свойство слишком элементарно, чтобы римские
строители его не заметили; они, однако, не упустили из виду и тех
опасностей, которые таила в себе эта конструкция сводов. Возведенный свод
загружается постепенно, и его деформации протекают иногда в течение
довольно продолжительного времени; вершина свода постепенно опускается,
а нижние боковые его части стремятся разойтись. Если не предотвратить
возможность этих перемещений, угрожает опасность серьезных
разрушений в результате этих деформаций; после их завершения в кладке
свода накапливаются внутренние напряжения, и свод 'можно сравнить
с нагруженной мощной рессорой, покоящейся на двух опорах. Ясно, что
ставить кладку свода в такие условия работы не следует; необходимо
бороться с появлением деформаций, и лучшим для этого способом является
прочное закрепление распирающихся элементов свода мощными
контрфорсами. Таково, по моему мнению, происхождение применявшихся в
античных сводах контрфорсов. Приведенный здесь рис. 54 дает ясное понятие
об их форме, размерах и расположении.
Контрфорсы церкви Santa Maria degli Angeli, храма Мира и почти всех
больших римских крестовых сводов, за небольшим исключением, имеют
подобный вид. В зданиях с цилиндрическими сводами контрфорсы
расставлены реже и имеют меньший вылет; в зданиях с круглым планом ,при-
/о

меиение контрфорсов является исключением. Эта последовательность,
впрочем, настолько естественна, что дополнительных пояснений не требует.
В целом, римляне применяли наружные контрфорсы в очень редких
случаях; заботясь об обеспечении устойчивости и прочности сводов.,
так же как и других частей зданий, они избегали подобных устройств;
вместо возведения специальных контрфорсов, они искали таких решений,
которые обеспечивали бы устойчивость сводов соответствующей
компоновкой отдельных частей здания. В этом отношении при изучении планировки
крупных римских сооружений можно извлечь ^ряд плодотворных уроков.
Мы не будем приводить здесь ряда примеров таких приемов, в равной
степени понятных, как и остроумных, которые, однако, не поддаются
точным расчетам; направление мысли, которой руководствовались римляне,.
Рис. 5L
можно считать достаточно установленным. Сущность их методов легко
уяснить при детальном изучении планов таких крупных сооружений, как
термы Каракаллы, Диоклетиана и Тита, Палатин и им подобных;
убеждаешься, с какой настойчивостью и какими разнообразными приемами
римляне избегали работ, предназначенных исключительно к обеспечению
устойчивости сводов; почти во всех случаях предназначенные для этой
цели конструктивные элементы одновременно использованы в связи с
основным назначением сооружения.
В том, например, случае, когда крестовым сводом перекрывается
прямоугольное помещение, римляне располагают пяты А свода не точно в углах
помещения, что вызвало бы устройство выступающих контрфорсов, а на
некотором расстоянии от наружных стен ВС, как это показано на рис. 55.
При таком решении участки AB поперечных стен заменяли собой
контрфорсы; в том случае, когда ширина помещения была меньше его глубины,
76

достоинства этого решения еще дополняются преимуществами конструкции
крестового свода при квадратном плане помещения (см. рис. 40);
контрфорсы введены внутрь помещения, являясь частью внутренних стен и
увеличивая полезную площадь помещения без дополнительных расходов.
Такое решение мы встречаем почти во всех случаях пересекающихся ци-
Рис. 55.
линдрических сводов; большое число замечательных примеров такого
решения мы встречаем в термах Каракаллы.
План базилики Константина представляет собой пример другого вида
решения той же проблемы: крестовые своды среднего нефа имели слишком
большой пролет, чтобы их можно было не укреплять устройством мощных
контрфорсов. Такими контрфорсами служат поперечные стены,
обозначенные на рис. 56 буквами Д В, С и D.
Рис. 56.
Однако этим стенам не придан вид обычных контрфорсов, приставленных
к опорным пилонам большого крестового свода; с одной стены на другую
перекинуты цилиндрические своды, которые образовали пространство ÄB,
использованное в качестве бокового нефа.
Таким путем добивались того, что контрфорсы перестали загромождать
здание снаружи; они уже не представляли собой элементов, которые
специально предназначены для придания прочности сооружению, а
включались в гго обычное решение, при котором отдельные части здания взаимно
77

поддерживают друг друга, не вызывая необходимости в дополнительных
и лишних устройствах.
В тех случаях, когда была возможность свободного выбора средств,
римские архитекторы все же инстинктивно останавливались на наиболее
простом решении, заключавшемся в увеличении размеров опор сводов,
устраивая, однако, в толще этих опор обширные пустоты для экономии
кладки при возведении каменных массивов увеличенных размеров; такой
способ применен при постройке Пантеона Агриппы (табл. XIII).
Стены Пантеона по всему периметру представляют собой сплошной
каменный барабан, облегченный рядом внутренних пустот, расположенных
друг над другом, размещение которых я стараюсь сделать понятным,
показывая их без скрывающей их облицовки стен.
В промежутках между этими пустотами, облегчающими каменную кладку
стен, и перекрытыми арками расположены выемки в виде ниш, перекрытых
сводами, обращенных выпуклостью в сторону, противоположную
направлению действия распора.
Римляне двояким образом облегчали свои каменные конструкции,
подверженные действию распора; они либо оставляли внутри них пустоты,
перекрытые цилиндрическими сводами, либо устраивали в них ниши с
полукупольными перекрытиями; подобные конструктивные приемы можно
встретить в опорных стенах античных сводов, в подпорных стенках
(табл. XIV, рис. 1).
Во всех этих случаях их назначение одинаково: позволяя увеличить
общую толщину и площадь основания стены, они повышают ее
устойчивость без значительного увеличения ее стоимости.
Одновременно с устройством мощных каменных массивных опор
римляне пытались уменьшить опасность действия распора, применяя для
постройки сводов очень легкие материалы; при возведении античных сводов
постоянно применялась пемза; большое число примеров, которые
подтверждают применение пемзы именно в тех частях свода, где уменьшение веса
имеет особенно важное значение, не дает нам права считать это
случайностью. Большая часть сводов в Колизее, в термах Тита и Каракаллы
построена из очень пористого вулканического туфа, из которого тщательно
удалены все камни плотной породы.
Приведенное в компилятивном труде Исидора Севильского краткое
описание, заимствованное, повидимому, у кого-нибудь из римских авторов,
совершенно точно излагает1 обычай оставлять самые легкие
строительные материалы для кладки сводов.
Еще одно обстоятельство часто связывается с идеей облегчения
сводов, но ему, по моему мнению, придавали слишком большое значение
Это — наличие в кладке монолитных заполнений сводов глиняных горшков.
Незначительная часть общего объема кладки сводов, которую
занимают обычно горшки, и главным образом способ их размещения скорее
заставляют считать, что их применение совершенно не соответствует
теоретическим соображениям, основанным на использовании легкого веса этих
пустотелых горшков. Действительно, если римляне рассчитывали
уменьшить вес, а следовательно, и распор введением в кладку сводов этих
горшков, мы должны были бы обнаружить их ç верхних частях свода, где
больше всего следует избегать большого веса материалов.
1 «Sfungia, lapis creatiis ex aqua, levis ас fistiilosiis et cameris aptus» («Губчатый
камень, образующийся в воде, легкий и ноздреватый, пригодный для кладки сводов»).
Origin., lib. XIX, cap. X.
78

В действительности мы этого не наблюдаем; более того, чаще всего
мы видим совершенно обратное.
Применение этих глиняных горшков может быть изучено по памятнику
IV в., названному в связи с этим Torre Pignatarra (Горшковая башня) ;
заделанные в кладку горшки из обожженной глины обнаружены также
в своде храма Минервы Врачевательницы (Minerva Medica) (табл. XI);
наконец, мною обследовано применение этих горшков в ряде
расположенных вдоль Via Labicana гробниц и главным образом в сводах цирка Мак-
сеиция, расположенного за воротами св. Себастьяна: во всех этих случаях
они обнаружены размещенными в боковых частях сводов. На рис. 1
табл. IV показано размещение горшков в кладке последнего из упомянутых
памятников; иногда они встречаются в кладке перекрытий проемов, но
чаще они расположены непосредственно над опорными стенами, и число их
увеличивается именнд в тех местах, где совершенно не может быть
использовано их основное качество — малый вес. Я встречал их даже в толще
стены; приведу один из многих примеров такого неожиданного их
размещения: при изучении главного фасада храма Минервы Врачевательницы
(Minerva Medica) можно обнаружить такой горшок в правой его части
несколько выше арки дверного проема, скрытый в кладке стены, нела-»
средственно за облицовкой. Одним словом, можно из приведенных
фактов заключить, что при размещении этих глиняных горшков не
учитывалась возможность использования их небольшого веса.
Повидимому, происхождение применения горшков, встречающихся в
кладке римских памятников, может быть объяснено следующим образомг.
Жидкие продукты- питания для населения Рима доставлялись в
город в глиняных горшках; горожане не имели что отправлять в них в (обмен
на получаемые продукты, и большое количество такой уже
использованной и мало ценной посуды сильно стесняло их. Вместе с остальным мусором
они вывозили эти горшки на тот участок, который теперь называется
Monte Testaccio (Горшковая гора); этот холм с таким характерным
названием целиком состоит из обломков глиняной посуды. Строителям пришла
мысль использовать эту глиняную посуду в качестве строительного»
материала; горшки эти представляли собой искусственный материал
прекрасного качества, не превышавший по стоимости бутовый камень, который
им заменяли. В связи со значительно меньшим весом горшков, по
сравнению с обыкновенным камнем, они применялись преимущественно в кладке
верхних частей постройки. Однако стремление добиться их применением
уменьшения веса и нагрузки сводов кажется чуждым римлянам; такое
решение мы встречаем в сооружениях Равенны и Милана; трудно решить,
являются ли своды, облегченные при помощи заделки в кладку глиняных
горшков, собственным изобретением ломбардских зодчих, но во всяком
случае можно считать наиболее вероятным, что это остроумное решение
не было заимствовано ими у римлян. Более правдоподобным можно
считать предположение, что это решение, примененное в куполе храма
1 Следует вспомишть при изучении применения этих глиняных горшков в античной
кладйе о ^глиняных вазах, которые наряду с металлическими, сосудами, по словам Витрувня,
служили для улучшения резонанса больших зал для собраний.
Такое сравнение было бы, по моему мнению, чисто случайным. Действительно,
насколько понятны попытки улучшения акустики в театрах, настолько же они излишни
в сооружениях гробниц, как Torre Pignatarra, или памятников вдоль дороги в Пренесту.
Кроме того, Витрувий не говорит о том, что эти вазы замуровывались в толщу стен
театральных зданий; они просто устанавливались под ступенчатыми сиденьями
амфитеатра (Витрувий, кн. V, 5, 1). Таким образом, проведение аналогии между этими
двумя случаями применения глиняных горшков лишено какого бы то ни было основания.
79

хв. Виталия (San Vitale), пришло в Италию тем же путем, как и
архитектурное решение этого храма. Это предположение приписывает, таким
образом, всю заслугу первого сознательного применения глиняных
горшков в кладке сводов архитекторам византийской школы1.
В целом же, изучая чисто римские постройки, следует признать, что
применение глиняных горшков в их истории является второстепенным, и
.изучение их применения не дает оснований к каким-либо важным выводам,
которые бы восполнили или уточнили принципы, шзложенные нами в
нашем исследовании.
Один из приведенных рисунков (рис. 54) выявляет одну существенную
А Е
D
В С
Рас. 57. Рас. 5У.
особенность античных сводов: эти своды служат одновременно и верхним
покрытием для перекрытых ими зданий; римляне никогда не устраивали
крыши по деревянным стропилам над сводами. Римские строители, повиди-
мому, считали защиту каменных сводов кровлей по деревянным стропилам,
т. е. применение конструкции из дорогого, нестойкого и недолговечного
материала, порочной системой дублирования конструкции. Римский
архитектор или применяет кровлю по деревянным -стропилам, отказываясь!
от сводов, или же прибегает к сводчатым конструкциям; в этом случае
он не делает деревянной крыши; своды выполняют все функции: по их
наружной поверхности укладываются металлические листы или черепица
для защиты от дождя; иногда выровненная плоская поверхность свода
покрывается тонким слоем жирного плотного цементного раствора (рис. 57).
К такому типу относится целый ряд сводов в термах Каракаллы: кладка
сводов наверху завершается почти горизонтальной площадкой; последний
слой кладки покрывается мозаикой из цветного мрамора и служит полом
великолепной террасы.
В тех случаях, когда наружная поверхность свода покрывается
черепицей или металлическими листами, ей придается форма крыши со
скатами, которую она заменяет.
1 Смотри описание сводов из пустотелых труб в труде de Dartein об архитектуре
Ломбардии, который предоставил в мое распоряжение результаты своих изысканий,
что помогло мне осветить вопрос происхождения сводов из пустотелых глиняных горшков.
De Dartein считает, что начало применения этой системы конструкции восходит по крайней
мере к IV в.; он отмечает ее применение не только в храме св. Виталия в Равен*н|е„
но также в Блптистерии Равенны, восстановленном и украшенном архиепископом Неоном
v(423—430) и в очень древней часовне близ храма св. Амвросия в Милане в часовне
св. Сатира.
:30

Интересным примером такого решения служит свод храма Santa Maria
degli Angeli (рис. 54). Внутри он перекрыт рядом крестовых сводо(а;
если представить себе над каждым из цилиндрических сводов особую
крышу, то 'их взаимные пересечения создадут как-раз ту форму, которая
придана наружным поверхностям сводов; расположение ендов в точности
соответствует ребрам крестовых сводов; такое решение наиболее
естественно и лучше всего обеспечивает свободный сток дождевых вод.
Подобное же решение встречается в парижских термах, в базилике
Константина и др.; только в случае сферических куполов форма наружной
поверхности отвечает выпуклой форме купола, и разрез по такому куполу имеет
вид, изображенный на рис. 58.
Такое исключение из общего приема решения вполне оправдано, если
принять во внимание, что для создания горизонтальной внешней
поверхности пришлось бы довести объем кладки до объема, значительно ире-'
вышающего половину полезного объема купола. Римляне усмотрели в
таком решении недопустимое излишество; в этом мы видим одно из самых
характерных для римлян выражений того, как при наличии определенной
системы взглядов, принципы которой не могут быть абсолютными, они
умели удержаться от крайних решений, вытекающих из принятых ими
обычных приемов.
В нашем исследовании античных сводов остались невыясненными только
следующие вопросы. Что обеспечило сохранность ряда сводов? Какие
причины привели к разрушению других сводов? Какими, .наконец, методами
римляне восстанавливали частичные повреждения сводов и предупреждали
их окончательное разрушение?
Среди причин разрушения сводов, выполненных в монолитной кладке
из щебня и раствора, следует в первую очередь упомянуть влияние поди
земных толчков и нера;вномерной осадки грунта. Как следующую по
порядку причину, нужно отметить разрушительное действие вырастающих
на сводах крупных растений; на первый взгляд оно кажется
незначительным, но -римляне придавали ему очень серьезное значение. Римские законы
отражают те мероприятия, которыми пытались предотвратить эту
опасность, устанавливая разрывы между зелеными насаждениями и акведуками,
для которых появление трещин особенно опасно. Сенатом было принято
постановление, запрещающее, начиная с 11 г. до н. э., производить
насаждение растений >на расстоянии меньше 15 футов от акведуков; об
этом мы узнаем из трактата «Об акведуках» Фронтина, а тремя веками
позже это постановление подтверждается и получает еще большее
уточнение в конституциях императора Константина1.
И действительно, опасность, которую пытались предотвратить, была
очень серьезна; трудно себе представить, какого размера достигают те
части кладки, которые отслаиваются под действием корней растений.
Быть может, с разрушительным действием этих незаметно действующих
сил могут сравниться только опустошения, произведенные человеческими
руками.
Вне зависимости от причин повреждений, восстановление римских
сводов осуществлялось путем подведения второго кирпичного свода с
радиальными швами.
1 Frontin. De aqiiaed., 'п. 126 и 127; Cod. Theod., lib. XV, tit. II, I. 1; Cf. Cas s i о d.
Variarum lib. II, ер. 39; lib. V, ер. 38; lib. Vil, foi m. 6.
Сравните эти указания древних авторов с указаниями Альберти в шестой главе
десятой книги его трактата «О зодчестве».
6 О. Шуази
81

В окрестностях Рима имеется ряд примеров сводов акведуков,
укрепленных таким дополнительным1 сводом, возведенным с внутренней стороны
и восполняющим недостаточную прочность каркаса, несущего
поврежденную кладку свода; рис 2 на табл. XIV изображает такую возведенную снизу
арку, укрепляющую арку акведука.
Изображенный на рисунке пример взят мной из аркады близ Латерана,
развалины которой примыкают к часовне Scale Santa.
Метод возведения этих вспомогательных арок так же прост, как и
остроумен. Новая арка для поддержания давшей трещины арки была
возведена без точной пригонки к поверхности старой арки; намеренно
был оставлен просвет между верхней поверхностью новой и нижней
поверхностью поврежденной арки; этот просвет был заложен лишь с одной
лицевой стороны таким образом, что между обеими арками сохранилась
пустота, которая затем была заполнена плотным бетоном, образовавшим
между ними как бы прокладку.
Таков был прием, который иногда упрощался тем, что дополнительные
арки доводились вплотную к треснувшей — без устройства этой прокладки.
Таким способом, по моему мнению, был восстановлен ряд памятников в
Помпеях, поврежденных при землетрясениях, предшествовавших великому
извержению. Этим же способом были восстановлены, повидимому, и термы
и амфитеатр. В качестве последнего примера я приведу античный свод,
известный только по описанию, который был, как гласит подлинник,
«подперт поддерживающими арками» двойной толщины, установленными на
самостоятельных опорах (Orelli, п° 3328). При желании можно было бы
дать и другое объяснение аркам Помпеи, но только что упомянутый мною
документ избавляет от необходимости дискуссии по этому вопросу,
результаты которой могли быть недостаточно определенными; можно
сомневаться в выборе толкования назначения помпейских арочек, но с еще
большим правом можно утверждать, что совершенно такие же арки
применялись античными архитекторами для предохранения поврежденных
сводов от крушения.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
СООРУЖЕНИЯ, ВЫПОЛНЕННЫЕ ИЗ ТЕСАНОГО КАМНЯ.
КРАТКИЙ ОБЗОР ДЕРЕВЯННЫХ КОНСТРУКЦИЙ ДРЕВНЕГО РИМА.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Основные приемы выполнения кладки из тесаного камня.
Обработка и укладка камней.
Приемы выполнения бетонных монолитных сооружений имели своей
основой, как мы видели, один принцип: во всех них преобладали
соображения экономии, и это придавало им большое единство. Изучение кладки
из тесаного камня не приводит к таким простым выводам. В бетонно«м
сооружении можно было под покрывающей его облицовкой располагать
камни любым образом, не нарушая его общей прочности; в кладке из
тесаного камня размещение камней подчинялось не только конструктивным
соображениям, но и декоративным требованиям; это обстоятельство
являлось причиной перрэго усложнения. Влияние традиций вызывало другое
усложнение: римляне никогда не отказывались от циклопической кладки,
унаследованной от древних народов, населявших Италию; однако они
применяли ее с 'осторожностью и не столько старались блеснуть
преодолением трудностей, сколько стремились поразить величием замысла и
мудрой простотой строительных приемов. Греческие архитекторы опередили
их на этом пути, и, следуя по стопам своих учителей, римские строители
избежали ненужных и неосторожных новшеств. Так как строительные
приемы римлян большей частью заимствованы в Греции, для лучшего их
понимания рассмотрим предварительно эти приемы в греческой
архитектуре; возьмем для примера недостроенную коллоннаду храма в Сегесте
(табл. XXIII).
При первом взгляде на эти развалины на поверхности камней виден
ряд более или менее неправильных выступов, указывающих, повидимому,
на работы, связанные с подготовкой камней к укладке их на место. Таковы,
например, кубические выступы на углах камней стилобата, пояски А и
D на швах двух смежных плит архитрава, вертикальные призматические
выступы В по угловым ребрам абака.
Каково было назначение этих выступов? Следует ли рассматривать их
как черновые наметки дальнейшей декоративной обработки или же как
способ предохранения углов, ребер или граней камней от повреждения
во время -их укладки? Каждое из этих предположений может служить-
исчерпывающим объяснением этой своеобразной обработки камней; однако
6-
8,г

второе объяснение мне кажется более веским. Кубические выступы на
углах камней стилобата преобразились в римский период в удлиненные
призматические выступы, изображенные на рис. 59, заимствованные из
портика Агоры в Афинах.
Очевидно, что в этом случае эти выступы не являлись обыкновенными
декоративными элементами; «их назначение было таким же, что и в
сооружениях первобытной греческой архитектуры; выступы (табл. XXIII)
предохраняли камень от ударов; в зависимости от того, были ли они
повреждены или сохранились невредимыми, они могли быть или стесаны во
время отделки или же обработаны в виде украшений.
Первоначально в греческом строительном искусстве не было принято
сохранять эти вспомогательные выступы; их сохраняли лишь до тех пор,
пока они могли оказаться нужными для той или иной цели; как тдлько
они становились ненужными, было естественным их уничтожить. В более
позднее время тщательности кладки стали уделять 'меньше внимание;
предохранение углов камней стало излишней предосторожностью ввиду
многочисленных неточностей, характерных для сооружений этого времени;
Рис. 59. Рис. 60.
греки все же продолжали вытесывать кубики и призмы по углам камней,
но теперь они уже рассматривали их только в качестве украшения и
обрабатывали их в 'виде обломов. Пример такой обработки встречается в
театре Диониса; «а рис. 60 показана обработка одного из камней, найденных
среди развалин этого замечательного здания.
Если мы рассмотрим плиты, из которых сложен архитрав храма в Се-
гесте, то придем к тем же выводам, к каким пришли после обследования
камней цоколя здания. Вполне очевидно, что дояски, обозначенные буквами
А и D (табл. XXIII)1, не являются декоративными элементами; они всюду
окаймляют места соприкасания камней друг с другом, — это
обстоятельство вполне определяет их происхождение: их сохранили для того, чтобы
защитить ребра от удара в момент подгонки граней друг к другу/
Такое же объяснение следует дать и выступающим пояскам А и D,
идущим вдоль вертикальных швов архитрава. Когда постройка была
приостановлена, часть этих поясков была стесана, и вполне естественно, что
они были в первую очередь уничтожены на лицевой поверхности. Как
только камни были уложены на место, другими словами, как только
исчезала опасность повреждения от ударов, которым могут подвергаться
камни во время укладки, этот излишек материала удалялся, так как не было
1 Призматические выступы D на нижней поверхности архитрава, как мне кажется,
были впервые показаны в таблицах, к сожалению, слишком малочисленных,
прекрасного труда об античных памятниках Сицилии, начатого H i 11 о r f f ' ом.
84

основания для его сохранения. При кладке на растворе эти меры
предосторожности были бы излишними, так как полужидкий слой раствора,
проложенный между камнями, ослабил бы силу удара; в случае же тесаной
кладки без раствора удары могли бы вызвать на ребрах серьезные
повреждения, от которых предохраняли пояски А и D. Удлиненные призматические
выступы В, близкие по формб к параллелепипеду, расположенные по
вертикальным ребрам абака, также не предназначались для украшения
законченного здания; очевидно, что их назначением было защищать ребра
капители, которые легко могли быть повреждены ввиду их большого выноса.
Выступы R на гранях лицевых камней стилобата также служили главным
образом для защиты этих камней от повреждений; эти выступы, так же
как и маленькие кубические выступы на углах, могли быть стесаны после
укладки камней или же сохранены в качестве украшений. Вероятно, /Что
такого рода выступы применялись и на всех каменных фронтонах; их
стесали одновременно с поясками Л, которые шли вдоль швов архитрава,
но с внутренней стороны фронтона они остались нетронутыми, и камни
сохранили тот вид, который имели во время постройки.
В отношении колонн древние римские строители ограничивались
обработкой на строительной площадке верхней и нижней постелей каждого
барабана; вся лицевая поверхность оставалась необработанной: каннелюры
намечались лишь в верхней части верхнего барабана и у (основания нижнего;
лишь обработкой на месте поверхности колонны придавался ее
окончательный вид.
Примером колонн, обработанных таким способом, служат колонны
недостроенного храма, развалины которого украшают северную хтену
афинского Акрополя и которые, повидимому, являются остатками
древнего Парфенона Пизистратидов; нашествие персов застало колонны в
описанном выше состоянии, их окончательная обработка была остановлена.
Как мы уже упоминали, эти вспомогательные детали во многих случаях
сохранились. Являлось ли это вопросом вкуса или вопросом экономии?
Во всяком случае вполне очевидно, что греки не относились отрицательно
к таким, по существу, временным фор-мам; к обработке ствола колонны они
приступали уже после окончания* отделки всех остальных частей здания;
они начинали эту обработку с верхних частей здания, переходили от
карниза к нижним частям антаблемента, затем к капителям; только после
этого они приступали к вытесыванию традиционных каннелюр на стволе
колонны; но часто, считая эту окончательную отделку излишней, они
оставляли, колонны в не вполне оконченном виде. Примером таких колонн
могут служить колонны большого xjpaMa в Элевзисе, портика в Торике,
одного из храмов в Рамнунте, развалины храма на Делосе и др.1.
Переходя от сооружений, выполнение которых требовало высокого
мастерства, к более простым, в которых отсутствие криволинейных деталей
и поверхностей допускало применение более простых строительных
приемов, мы встретим те же методы, хотя и в упрощенном виде.
Греки тщательно возводили вертикальные стены, не отесывая полностью
со всех сторон камней до их укладки на место; одни только постели и
боковые грани отесывались заранее; лицевая грань обрабатывалась только
вчерне. Вся поверхность стены отесывалась затем сразу; эта окончательная
обработка делалась уверенно, без риска ошибиться, благодаря тому что до
1 По этому вопросу см. труд Stuart et Revett, Les antiquités des Athènes;
о деталях древнего Парфенона см. книгу Penrose, An investigation of the principles of
athenian architecture.

укладки камней по краям их было предусмотрено устройство борозд; эти
борозды служили направляющими- и определяли обработку лицевой
поверхности с абсолютной точностью.
Этот искусный прием был1 применен в недостроенном южном крыле
афинских Пропилеи (рис. 61).
Неровность стены ясно указывает на то, что поверхность стены имеет
такой вид лишь временно, пока не закончена ее обработка; направляющие
борозды окаймляли каждую грань или, вернее, шли вдоль ребер каждого
отдельного камня; вся остальная поверхность стены должна была
отесываться сразу; 'В результате она 'должна была стать такой же ровной, как
и поверхность законченных частей здания. Короче говоря, при обработке
плоской поверхности греки применили те же способы, что и при обработке
Рис. 61.
колонн каннелюрами; в обоих случаях тщательная работа по окончательной
отделке лицевой поверхности производилась по заранее вытесанным
бороздам. В тех случаях, когда греки желали избежать дополнительных расходов
и задержки в работе, связанных с описанными выше приемами отделки,
они, не 'имея возможности получить правильного совпадения отдельных
рядов кладки, откровенно отказывались от ровных гладких плоскостей и
прибегали к кладке рустами или к кладке с последовательными
уступами (рис. 62). Таким способом были возведены без чистой отделки стены
афинского Акрополя, -крепостные стены Пирея ft др. Последние (рис. 63)
заслуживают особого 'внимания. •
В них ясно выражено стремление использовать в качестве декоративных
элементов те детали, первоначальное назначение которых имело чисто
практический характер.
Борозды на камнях Пропилеи (рис. 61) служили исключительно для
обеспечения быстроты и точности окончательной отделки; при кладке, не
86

подвергающейся последующей обработке, борозды эти приобретают вид
рустов. В первом случае они были слабо обозначены и окаймляли большие
плоскости стен; <во втором случае, увеличиваясь в числе, эти борозды прег
вращались в глубокие канавки, идущие по ребрам отдельных камней.
Кроме того, -греки обычно оставляли шипы R на лицевых гранях
каждого камня (табл. XXIII); эти шипы облегчали укладку камня или отмечали
толщину слоя, стесанного при обработке камня; в одном случае шипы
использовались для подъема камней, в другом служили отметками, на
основании которых устанавливался размер оплаты работы по отеске1. В руках
греческих архитекторов эти шипы превращались в декоративные элементы.
Ь Пропилеях (рис. 61), как| и в хр,ам<е в Сегесте (табл. XXIII), они должны
были быть удалены; но в крепостных стенах Пирея (рис. 63) они служили
украшением. Следует признать, что в сочетании с кладкой последовательно
отступающими рядами эти выступы придают внешнему виду стен
чрезвычайное изящество.
Рас. 62.
Лучшие образцы применения такой подготовительной обработки
камней относятся к VI и V вв. до н. э.
Проследим влияние этого приема на развитие античной архитектуры.
Греки привыкли к таким элементам временного назначения, так как
их здания часто оставались недостроенными. Введенные в архитектуру
из практических -соображений, но освещенные древностью, эти элемента
сохранялись исключительно в силу традиций и значительно пережили
те строительные приемы, из которых они сами возникли. Некоторые
детали, имевшие конструктивное значение, превращались в элементы
декоративного характера; таким образом, архитектурная сущность их
незаметно изменилась, хотя внешние формы оставались почти без перемен. Эти
изменения мало влияли на общий характер кладки из тесаного камня:
размещение камней в кладке в последние века существования
древнегреческого искусства оставалось тем же, -что и в VI и V вв. до н. э., Такое
же размещение камней, как в первобытной греческой архитектуре, сохра-
1 Встречаются случаи, которые указывают на то, что выступающие шипы на
лицевых сторонах камней, несомненно, использовались при их подъеме. Таковы, например,
шипы по окружности круглых плит, служащих крышками античных саркофагов; каждый
из них представляет собою как бы ручку, при помощи которой поворачивалась плита;
эти шипы настолько облегчали перемещение плиты, что в некоторых случаях считалш
целесообразным их стесать, чтобы предохранить усыпальницу от осквернения. Но в
большинстве случаев эти шипы сохранились в качестве отметок для определения размера
оплаты работы по отеске; таково было их основное, часто даже единственное (назначени-е,
что вполне достоверно, так как часто эти шипы имеют место в камнях, сохранивши/х
следы отверстий для «волчьей пасти» (подъемное приспособление).
87

нилось и в римской кладке во время всего существования Римской
империи (рис. 64).
Камни располагались таким образом, что в одном и том же ряду
никогда не встречались наряду с камнями, проходящими через всю
толщину стены, камни, занимавшие лишь половину этой толщины: либо
Рис. 63.
все без исключения камни одного ряда пронизывали стену по всей толщине,
либо ни один; ряды тычков чередовались со сдвоенными по толщине стены
рядами ложков (рис. 64).
Кладка такого вида была вполне пригодна для стен, выложенных
целиком из тесаного камня. Поэтому она могла применяться во всех
греческих сооружениях. Но как только появилась необходимость облицовывать
заполнение из монолитной кладки тесаным камнем, пришлось изменить
эти освященные традицией приемы; в этих случаях древние строители
г—
й-Г-
I
Я.'
неизменно прибегали к одному из способов, изображенных ниже (рис. 65
и 66); они или чередовали ряды тычков! с ложковыми рядами, в результате
чего получалась конструкция, изображенная на рис. 65, или же чаще
чередовали ряды, целиком выложенные из ложков, с рядами,
составленными из ложков и тычков (рис. 66), т. е. последовательное чередование
ряда тычков с рядом ложков или же ряда ложков со смешанным рядом, —
гаковы два вида античной кладки из тесаного камня. Ни в одном римском
8S

сооружении мне не приходилось встречать двух смешанных рядов,
сложенных друг на друга,—-между ними всегда проложен ряд ложков; таким
образом, камни, связывающие лицевую кладку с заполнением стены,
повторяются только через ряд.
Рис. 5.
Этот прием не только дает существенную экономию, но, кроме того,
обладает такими преимуществами в отношении обеспечения прочности,
что може! быть рекомендован и в современных постройках. Прочная связь
Рис. 66.
между облицовкой и кладкой заполнения стены достигается не
увеличением числа камней облицовки, проникающих в эту кладку заполнения:
если тычки расположены слишком близко друг к другу, то они, прорезая
во многих местах кладку заполнения, дробят 'ее, и связь между ними я
кладкой заполнения легко может быть нарушена.
89

Применение кладки того вида, который изображен на рис. 66,
настолько снижает эту опасность, что> последняя перестает быть ощутимой.
В этой кладке тычковые камни служат как бы анкерами, заделанными в
кладку заполнения на известном расстоянии друг от друга; для прочного
прикрепления облицовки к кладке заполнения они расположены
достаточно близко друг от друга, в то же время между ними остается простран-
Рис. 67.
ство, вполне достаточное для того, чтобы \облегак)щая их масса кладки
заполнения обладала достаточной прочностью.
Этот вид кладки был очень распространен. "Примерами могут
служить кладка цоколя гробницы Цецилии Метеллы и кладка другого
круглого мавзолея, между Римом и Альбано, известного под названием Casa
le Rotondo. В этих памятниках почти все ложковые камни облицовки
•отвалились под действием стихийных сил; тычковые камни, отколовшись
:в уровень с гранью основной кладки заполнения стены, также отвалились,
и остатки их выделяются отдельными белыми прямоугольника-ми на серо-
Рис. 68. Рис. 69. Рис. 70.
ватом фоне стены. Следует еще отметить подпорную стену с 'контрфорсами,
построенную римлянами, -окружающую площадку храма Зевса
Олимпийского в Афинах. На рис. 67 изображена ее конструкция.
Здесь такие же ряды, включающие тычковые камни, расположены через
'ряд. В этом состоит характерная особенность кладки облицовки из теса-
iHoro камня в стенах античных сооружений.
Отсутствие раствора в швах — общеизвестная, но характерная деталь.
Несмотря на îo что тесаные камни должны были связываться с кладкой за-

тюлнения стены, выполненной на растворе, они всегда клались насухо,
причем кладка без раствора применялась не в виде исключения только
в работах по декоративной отделке здания, но повторялась и в тех
случаях, когда тщательность и толщина швов не имели никакого значения:
в оштукатуренных внутренних капитальных стенах и даже в кладке
фундаментов сооружений.
Чтобы понять это странное отсутствие раствора, необходимо уяснить
себе присущее строителям древности представление о значении раствора.
В их представлении он был исключительно только вяжущим элементом,;
им никогда не приходило, в голову использовать его для передачи давления
и распределения его между камнями кладки. Применяя его в кладке
заполнения, они придавали ему только одно значение, значение пластической
среды, скрепляющей щебень в искусственный монолит.
В кладке из крупного камня правильной формы нельзя было достичь
тех же результатов при помощи раствора, а потому он был признан
бесполезным и был отвергнут; камни связывались между собой при помощи
железных скреп, плотно заделанных в кладке.
Рис. 71.
Я не буду описывать всего разнообразия типов металлических скреп,
применявшихся римлянами »в каменной кладке их сооружений, во всяком
случае римляне и здесь ограничивались заимствованием греческих образцов.
Греки никогда не выполняли этих скреп из бронзы; они их делали из
железа и плотно заливали свинцом.
Римляне восприняли эту традицию; типы скреп или скоб, применявшихся
в их сооружениях, изображены здесь на рис. 68, 69 и 70; иногда они
заменяли такого вида скрепы или скобы металлическими, деревянными или даже
мраморными скобами в виде ласточкина хвоста. Примером таких скоб,
взятым из 'конструкции одного моста на юге Галлии, может служит^
рис. 71, где показан их 'вид и способ применения. Чаще римляне
применяли следующий -способ.
В верхнем камне (рис. 72) укреплялся при помощи заливки свинцом
утолщенный на обоих концах металлический шип G; во время укладки
камня этот шип входил в Гнездо, проделанное в нижнем камне; затем это
гнездо заливалось свинцом через заранее предусмотренный желобок; таким
образом, шип оказывался заделанным: и в нижнем ряду кладки. Этот
способ крепления, более позднего происхождения, был наиболее распространен
у римлян; однако его применение отнюдь не обеспечивало долговечности
сооружений и -косвенным образом даже Содействовало их разрушению.
91

Металл, скрытый в толще стен, возбудил корыстолюбие варваров,
завладевших территорией Италии. Желобки, залитые свинцом, указывали
места креплений; в настоящее время? в тех местах античных зданий, где
прежде находились металлические скобы, зияют грубо пробитые
отверстия, через которые извлекались железо, из которого выполнялись скобы
и шипы, и свинец, которым закреплялись эти скобы.
Перейдем теперь д вопросу подъема и укладки камней и рассмотрим,
какими возможностями располагали древние строители в этом отношении.
Существует очень распространенное мнение, что для доставки материала
к месту его употребления они пользовались одними только наклонными
плоскостями. Не знаю, на чем основано это мнение; возможно, что оно
справедливо по отношению к сооружениям из циклопической кладки,
характерной для ранней эпохи зарождения культуры. Греки, и особенно
римляне, едва ли стали бы проводить временные дороги с ^единственной целью
поднять строительный материал на верх своих сооружений; приписывая им
G
Рис. 72.
применение такого способа, мы навязали бы им метод, дорогая простота
которого противоречит хорошо известной нам склонности древних избегать
вспомогательных работ; в подтверждение этого мнения можно привести
всего лишь несколько неясных документов1, в развалинах же античных
памятников мы находим вещественные и вполне достоверные
доказательства применения ими более совершенных и дешевых методов.
В этих 'развалинах встречаются камни '(табл. XXIV, рис. 5), на двух
противоположных гранях которых вытесаны подковообразные борозды,
дающие возможность зацепить камень веревкой й поднять его на место;
в других -камнях проделаны сквозные отверстия того же вида, через
которые можно было пропустить подъемный канат, в других случаях
уширяющаяся снизу выемка указывает на применение остроумного расклинивающего
подъемного приспособления для подъема и укладки камней на место;
наконец, встречаются две близко друг к другу расположенные выемки (бо-
1 Например отрывок из сочинения Плиния, относящийся к архитравным
перекрытиям храма в Эфесе (Hist, nat., XXXVI, 21). Описание Плиния очень неясно:
.единственное, что можно установить, это то, что в нем упоминается о наклонной плоскости
(mollis clivus), образованной из мешщз! с [песком: по этой наклонной плоскости
поднимали камни архитравов; подняв камень несколько выше его опоры, медленно
высыпали песок из мешков до тех пор, пока камень не занимал своего окончательного
положения. »
92

розды), дающие возможность ухватиться своего рода «клещами», о
которых говорит Витрувий, перечисляя приспособления для перемещения
камней1.
Эти сведения указывают на применение целого ряда приспособлений,
более или менее удачных, едва ли существенно отличающихся от
приспособлений, применяемых и в наши дни. Так, например употребление;
«волчьей пасти», требующей применения канатов для <подъема камня,
указывает на пользование подъемными блоками, укрепленными на
специальных мачтах -или лесах. Судя ïio огромным размерам перемещаемых
масс, блоки были сконструированы таким образом, что выигрывали в силе,
теряя в скорости. Обо всем этом сохранились точные письменные
свидетельства: теория блоков разработана в научных сочинениях древних
греков2; Витрувий в I в. 'до н. э. упоминает в своем трактате о
подъемниках с воротом или с лебедкой, о применявшихся различных систем)ах
блоков, о сочетаниях козел с воротами и пр., — все это описано так ясно
и точно, что первые главы его десятой книги производят впечатление
современного сочинения о подъемных механизмах. Было бы излишним
описывать под именем римских те типы гкладки из тесаного камня,
которые обычно применяются на наших постройках,—я ограничусь общим
заключением в конце.
В тех случаях, когда строящееся здание 'было настолько высоко, что
стоящим на земле подъемником нельзя было поднять материал наверх,
римляне всячески избегали коренных лесов, которые представляют собой
как бы особое сооружение, построенное вокруг другого; оставаясь и здесь
верными своему принципу сокращать вспомогательные работы, они
ограничивались подмостями, укрепленными на кронштейнах и перемещавшимися!
по мере возведения сооружения. Такое устройство применялось при
постройках моста в Нарни, Гардского акведука. Отдельные кронштейны,
выступающие на лицевой поверхности пилонов и тимпанов, указывают,
как предполагалось пользоваться этими передвижными подмостями;
нетрудно представить себе какой-нибудь подъемник, опирающийся на эти
выступающие камни; поскольку концы этих камней -'прочно заделаны,
подмости, несомые ими, вполне устойчивы; они не были громоздкими и
могли легко перемещаться.
Ограничимся тем,, что отметим в принципе наличие подобных
подмостей и их преимущества: возможно, что изучая в каждом отдельном
случае расположение каменных кронштейнов, на которые опирались эти
подмости, мы выяснили бы некоторые детали способов их крепления
и характерные черты их конструкции, но лучше воздержаться от
недостаточно обоснованных реконструкций; ограничимся приведенным выше
изложением общих основ конструкции и способов выполнения античной кладки
из тесаного камня. Перейдем, к изучению основных случаев ее применения,
прежде всего к плоским архитравным перекрытиям и сводам из клинчатых
камней.
Архитравные перекрытия из каменных блоков.
Пока греки придавали своим зданиям тяжелые пропорции, характерные
дйГраннего периода их архитектуры, ограниченные размеры интерколумниев
1 «Ferrei forfices quorum dentés in saxa forata accomodantur» («Железные зажимные
клещи, зубья которых входят в гнезда, выдолбленные в камнях»), lib. X, cap. 2.
2 А г is t., Mechan., cap. XIX.
93

(междустолпиев) и в особенности большие сечения массивных архитравов-
обеспечивали прочность сооружения; в материале этих массивных
сооружений далеко -не достигнуто предельное напряжецие, д не надо было
обладать особым -искусством, чтобы избежать опасности разрушения от
нагрузок, расположенных в пролете.
Но когда в VI в. греки стали строить здания более обширные ;п0'
размерам и в то же время более легких пропорций, увеличилась
возможность разрушений, что заставило призадуматься архитекторов над
предотвращением этой опасности; они пришли к
решению—устанавливать на ребро камни архитравов или перемычек в храмах, пролеты которых
казались им слишком большими.
Римляне, в свою очередь, заимствовали у греков эту блестящую идею.
Рассмотрим последовательно ее применение как в греческой, так и в
римской архитектуре и возьмем для примера большой храм в Пестуме.
Это здание выстроено из травертина с ясно выраженным слоистым
строением, т. е. представлявшего собою слоистый материал. Эти камни из-
травертина, уложенные на свою естественную постель (рис. 73, Л), могли
противостоять раздроблению или сжатию, но в качестве перемычек или
Рис. 73.
архитравных балок, нагруженных в пролете, они могли успешно работать
на изгиб лишь при условии вертикального расположения слоев по длине
пролета (рис. 73, В).
Исходя из этих соображений, строители большого храма в Пестуме
применяли два способа их укладки, в зависимости от назначения камней.
Одни камни клались на их естественные горизонтальные постели, другие
ставились на ребро: на ребро клались все камни, применявшиеся для
перекрытия пролетов. Этот вывод требует всесторонней проверки; было бы
недостаточным ограничиться одним только общим указанием, следует
проверить его в применении к отдельным частям сооружений (табл. XXIV,
рис. 1).
Рассмотрим, какие именно камни в Пестумском храме работают на изгиб
и каким образом они уложены: '
1. Наружный архитрав А не вызывает никаких сомнений: он должен
был быть выполнен и действительно выполнен из каменных плит,
уложенных на ребро так, что естественные слои параллельны лицевой поверхности.
2. Р> тех же условиях находится и архитрав В, венчающий верхни(й
ордер целлы и воспринимающий по своей длине нагрузку от крыши.
Конструкция и протяженность крыши не имели значения; безразлично, была
ли она сплошной по всей поверхности или на части ее; в том или ином
виде кровля существовала; непосредственно или нет, она нагружала
архитрав, подвергая его изгибу. Из этого следует, что камни архитрава
должны были быть уложены на ребро. В действительности оно так и было:
94

сечение этих балок представляет точный квадрат1; следовательно, с точки
зрения затраты материала было совершенно безразлично, какой стороной
их укладывать; едва ли строители храма выбрали бы такую необычную
укладку камня, если бы они не имели в виду некоторого увеличения
прочности. , >
Рассмотрим дальше профилированную плиту С, венчающую архитрав и
передающую на него нагрузку от крыши; эта плита работает только на
раздавливание, а потом}' она и уложена так, что естественные слои в 1ней
горизонтальны.
Некоторые камни фриза также уложены на ребро, но это
обстоятельство является частным случаем, из которого не следует делать никаких
выводов; значение этого фриза было главным образом декоративным;
задачей его обработки было полз^чить возможно более гладкую лицевую
поверхность; понятно, что для этого камень шлифовали вдоль его слоев.
И в этом случае мы не встречаем никаких противоречий.
Рассмотрим камни, из которых выложен архитрав D нижнего ордера
целлы.
Эти камни подвержены изгибу от собственного веса, и в то же время
они зажаты между капителями колонн, по которым они уложены, и базами
колонн, которые они несут. В результате 'эти камни подвергались
воздействию двух различных видов усилий; но второй вид усилий является
преобладающим, а потому камни балки D и следовало укладывать так, чтобы
естественные слои были горизонтальны; и действительно, они уложены
именно таким образом.
Вопрос, касающийся этого последнего случая, не вызывает никаких
сомнений; решение, принятое греками, неоспоримо оправдано. Однако
возникает вопрос, не осложнялась ли эта система действием какого-нибудь
третьего усилия. На уровне архитрава D я изобразил пол; несомненно,
что этот пол существовал; но можно ли быть уверенным в том,'.'что он
поддерживался специально для этого предназначенными балками РР, как это
Заказано на рисунке? Доски или плиты, составлявшие этот пол, не
сохранились; можно предположить, что они опирались непосредственно на
архитрав D. Если это предположение справедливо, то архитрав подвергся бы
влиянию новой изгибающей силы; в зависимости от величины этого
нового усилия все наше предыдущее рассуждение либо остается в силе, либо
в значительной мере теряет смысл. Попытаемся же установить, каким
образом был уложен пол Я, — только этим путем мы можем убедиться в !том,
насколько применение камней, уложенных на ребро, в большом Пестумском
храме строго соответствовало данной конструкции.
Конструкция укладки пола, к счастью, не вызывает никаких сомнений.
Верхний архитрав В увенчан плитой, профилированной с обеих боковых
сторон; нижний же архитрав профилирован только со стороны
центрального нефа. Следовательно, верхний архитрав В был виден с двух сторон,
в то время как нижний архитрав был скрыт со стороны, лишенной
профилировки; что же, кроме пола, уложенного так, как это показано на рисунке,
могло скрыть отсутствие профилировки с внутренней стороны архитрава?
Этот вывод делается еще более очевидным, если принять во внимание
сходство между храмом) в Пестум(е и храмом на о. Эгине. Оба храма схожи
1 Это можно проверить по рисункам, иллюстрирующим труд Aurès по обмерам
большого храма в Пестуме. Начальник работ инженер Aurès любезно предоставил мне этот
ценный документ до его выхода из печати; я в точности следовал ему каждый раз,*
когда мне надо было изобразить ту архитектурную деталь, которая была упущена
в моем исследовании, преследовавшем другие цели.
95

между собой во всех отношениях: та же общая композиция плана, то же
подразделение целлы на нефы посредством двухэтажных колоннад, та же
кладка из тесаного камня; наконец; в/ храме на о. Эгине, также как и в храме
в Пестуме, архитрав нижнего этажа профилирован только с одной стороны
(табл. XXIV, рис. 4, 5) ; но в храме на о. Эгине мы находим некоторые
указания относительно устройства междуэтажного перекрытия, которое не
обнаружено в Пестумском храме: в камнях архитрава сохранились следы
укладки поперечных балок Р\ поддерживавших пол (табл. XXIV, рис. 5,
гнездо К). Несомненно, что в Пестумском храме была применена та же
конструкция. Отсюда следует, что архитрав нижнего ордера D не был
подвержен действию каких-либо других изгибающих усилий, кроме
изгибающего усилия от собственного веса, а так как, кроме того, на своих опорах
он испытывал действие значительных сжимающих усилий, то его следовало
класть в соответствии с направлением его естественной слоистости, т. е.
с горизонтальным расположением слоев1.
Этот замечательный прием ясно указывает на единственный способ,
применявшийся древними греками в целях повышения прочности архитравных
балок из целых камней или для увеличения перекрываемых пролетов.
Римляне не раз прибегали к употреблению камней, уложенных на ребро,
хотя и ,имели в своем распоряжении арочную конструкцию; наиболее
замечательные примеры относятся к Провансу, в котором греческие традиции
имели господствующее значение.
В амфитеатре в Арле по всему периметру здания проходит двухэтажная
галлерея, перекрытая рядом цилиндрических сводов, оси которых
перпендикулярны к оси галлереи и концами опираются на каменные перемычки
AB большого сечения (табл. XVII, рис. 1).
С точки зрения общей экономии эта схема оправдывалась
целесообразной компоновкой частей здания, не требующей особого объяснения; но с
конструктивной точки зрения она содержала следующий недостаток:
нагрузка от цилиндрических сводов передавалась на каменные перемычки,
и эти перемычки нельзя было выполнить из тесаной кладки без того, чтобы
не вызвать распора, который нечем было' воспринять; в то же время их
нельзя было выполнить из целого камня, не подвергая их опасности
появления трещин.
Очевидно, римляне сочли второе решение менее опасным и остановились
на перемычках из цельных камней, предусмотрев их укладку в {направлении,
наиболее благоприятном для воспринятая усилий — все камни AB и CD
уложены на ребро. Больше сотни этих перемычек сохранилось на месте,
и ни -в одной из них не нарушено общее правило2. Такое явление нельзя
считать своеобразием, которое можно приписать случайности или
объяснить недоразумением. Перемычки AB, так же как и балки верхнего
архитрава в Пестуме, были вытесаны в виде брусьев квадратного сечения, —
это еще 'более уясняет смысл их укладки слоями на ребро (рис. 74).,
При обмере этих балок обнаружено, что ширина их, включая
выступающие обломы, в точности равняется высоте. Очевидно, что камням была
1 В отношении храма на о. Эгине не могло возникать вопроса об укладке камней
на ребро, так как в его постройке применен известняк без четко выраженного .слоистого
строения.
2 Трудно, однако, утверждать, что в амфитеатре в Ниме, в котором, встречается1
тот же тип аркад по перемычкам, были приняты те же меры предосторожности: 'камень,
употребленный для постройки амфитеатра в Ниме, почти совсем лишен слоистого
строения; но в амфитеатре; в Арле, слоистое строение камней которого явно выражено, эти
меры очевидны и бесспорны.
96

придано еще в каменоломне квадратное сечение; с точки зрения легкости
обработки было безразлично, какую грань принять за лицевую; в этом!
выборе руководствовались исключительно соображениями прочности. В
амфитеатре в Арле, как и в правде в Пестуме, одинаковая забота ос [прочности
привела к одинаковому решению.
После этой вторичной проверки бесполезно приводить новые примеры;
теоретические соображения, которыми руководствовались строители
древности, выявлены теперь достаточно ясно. Используя увеличение прочности,
которое дает камень, положенный слоями на ребро, они получили
возможность расставлять опоры здания на большем расстоянии друг от друга.
Эту возможность, предоставляемую укладкой камня на ребро, они использо-
А
]h — 2 pieds f/2 — ä
Рис. 74. Рис. 75.
вали до предела. Для того чтобы итти дальше, увеличить еще больше
прочность архитравов и перекрывать еще большие пролеты, надо было в корне
изменить конструкцию, отказаться от архитравов из целых камней и
перейти к монолитным сводам, описанным выше, или к сводам из тесаного
.камня, к изучению которых мы переходим.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
СВОДЫ ИЗ ТЕСАНОГО КАМНЯ.
При описании римских сводов из тесаного камня нам.придется
рассмотреть ряд строительных приемов не римского происхождения: в этом случае
методы их заимствованы в Этрурии. Все виды сводчатых конструкций
встречаются в сооружениях, возведенных самими этрусками или под влиянием их
культуры. Клоака Максима является примером обратного цилиндрического
свода; Мамертинская тюрьма — пример плоского перекрытия из клинчатых
камней; отводный канал Альбского озера заканчивается со стороны долины
коническим сводом -на широко расставленных устоях; наконец, входы театра
в Ференто имели плоские клинчатые перемычки из тесаного камня.
Следует отметить, что из этих этрусских сводов многие пред став ляют
собой только грубую и несовершенную попытку, неправильности которой
выдают неопытность строителей; пример такой неправильности мы видим
на показанном здесь плане перекрытия (рис. 75) *.
. тг- ■
1 Этот своеобразный пример взят нами из плоского клинчатого перекрытия Мамер-
тинской тюрьмы. Очевидно, что при укладке крайних рядов AB и CD не было обращено
внимания на то, что они непараллельны друг другу; к этим рядам добавлялись новые
ряды- затем обе части, должны были быть сомкнуты; между ними оказался значительного
•размера клин, который пришлось заполнить крайне неудачным способом.
J
i
--: •""- чМ Vе '-
• Ы~
>"'--- \?л1 Г"""' •-■"/,.
- \» | —
"• ' ч . - -.-.;,.•-
» *-• >* .!,'■>
Л if'***"
\
/
Л
'1 О LüvasM
97

Но в других случаях размещение камней в своем изяществе доходит
до изысканности: камни, различные по форме и по величине, чередуются^
определенном порядке, и создается впечатление, что порядок их
расположения рассчитан на предельное уменьшение числа камней крупного размера:
арка Вольтерры (Volterra), развернутую поверхность которой я здесь
привожу (рис. 76), является замечательным примером такой изысканности
этрусской кладки из тесаного камня.
Рис. 76-
Следует ли напоминать, что этруски уже во времена глубокой древности
применяли полуциркульную арку как один из элементов своей архитектуры?
Декоративные элементы, которыми они ее украсили, были освящены
традицией: импост, резной замковый камень, архивольт — все эти важные детали,
которые впоследствии использованы в римских арках, встречаются в
этрусских воротах в Фалерии. Римляне внесли в этот прекрасный и строгий
распорядок только незначительные!, а п/эдчас и прискорбные изменения; их вни-
Рис. 77.
мание всецело обратилось на приемы выполнения: и в этом случае, как и
в сводах из монолитной кладки, они руководствовались принципами
систематически проводимой экономии.
Первый практический вывод, сделанный ими из соображения экономии,
состоит в (том, что они возводили по опалубке только верхнюю часть кладки
свода, используя а качестве опоры для кружал выступы, сделанные в кладке
нижних частей свода, как мы это видим на Гардском мосту (рис. 77), на
мосту св. Варфоломея в Риме и пр.
Вся часть свода, расположенная ниже этих кронштейнов, возводилась
без всяких вспомогательных конструкций; в некоторых случаях, во
избежание взаимного смещения из-за сдвига до закрепления на месте, тесаные
98

камни, из которых выкладывался свод^ скреплялись между собой системой
шипов и гнезд, бесчисленные примеры которых встречаются в развалинах
Колизея (рис. 78).
Не вдаваясь в описание того способа, при помощи которого им удавалось)
отгадать момент необходимости в установке кружал, мы можем по другим
примерам установить, что камни, расположенные близ пяты, не
поддерживались никакими вспомогательными опорами. Близ дороги в Элевзин
находится свод, поверхность которого неровна и груба у пяты, а .ближе к
замковому камню она делается ровной! и гладкой; это, бесспорно, то место,
откуда началась кладка по кружалам. Камни свода, уложенные без кружал,
отличались грубой поверхностью; при переходе к укладке камней свода
по сплошной опалубке приходилось придавать им ровную поверхность.
Упразднив таким образом нижнюю часть кружал, римляне взялись за
упрощение конструкции верхней части; они настолько заботились об этом
упрощении, что из различных систем кладки из тесаного камня они часто
Рис. 78.
останавливали свой выбор на такой системе, которая не давала других
преимуществ, кроме того, что допускала применение менее сложной и более
дешевой системы кружал: примером такого* решения служит Гардский мост.
Камни Гардского моста уложены не так, как мы это делаем в
современных сводах, -вперевязку; напротив, каждый пролет моста образован из ряд)а
узких арочек, соприкасающихся друг с другом, но никаким способом не
связанных между собой. Все клинчатые камни арочек, входящих в состав
свода, одинакового размера, а весь свод подразделен, как бы разрезан, на
отдельные звенья, соприкасающиеся между собой, но самостоятельные
(рис. 79).
Такое отсутствие перевязи вполне оправдывается, если вспомним все те
соображения, которые приводились выше. В самом деле, каким образом
можно поддержать кладку такого свода во время ее выполнения? Для этого
достаточно двух кружал по торцам свода и под каждым швом двух смежных
арочек по одному кружалу. Нет необходимости применять сплошной
настил: каждый камень перекрывает расстояние между двумя кружалами и
непосредственно опирается на них своими концами (рис. 80) \
1 Это объяснение заимствую у Виолле ле Дюка (Dictionnaire raisonné de
l'architecture française, IX-e volume, p. 488). До того как я познакомился с этим только
что изданным трудом, я полагал, что строители Гардского моста предполагали у по*
треблять последовательно одни и те же кружала для звеньев А, В, С, из которых
7*
■99.

Вся трудность состояла в том, чтобы камни свода имели одинаковые
размеры; но это затруднение отпадает в том случае, когда камень залегает
мощным и однородным пластом, как камни на каменоломнях, где
разрабатывался камень для Гардского моста, потому что в этом случае
единообразие блоков достигается без (всяких отходов; притом ведь удешевление
Рас. 79.
добычи камней является также ^результатом единообразия их размеров.
Римляне применяли кладку из тесаного камня без перевязки именно в
этих благоприятных условиях: основные примеры его применения
встречаются в (районе расположения Гардского моста; в качестве примера можно
сослаться на кладку расположенных вблизи этого моста арок большого
виадука, который прорезает долину реки Видурль близ Сомьер, верхние своды
Рас. 80.
амфитеатра в Арле (табл. XVII, рис. 1), своды театра k Ниме, своды
боковых галлерей здания храма Дианы. Эта конструкция из тесаной кладки
состоит свод. Это предположение в данном случае трудно отстаивать; кружало,
шириной в размер арочки А, было бы недостаточно широко в сравнении со своим
пролетом; его сечение было бы недостаточно для создания поверхности опирания,—оно
легко могло бы деформироваться. Но сама по себе мысль, которая пришла мне в
голову, вполне соответствовала духу римской архитектуры, и возможно, что она может
служить объяснением для сводов меньших пролетов, той же конструкции,
выложенных из тесаного камня.
100

без перевязки так хорошо подходила к местному материалу, что когда
в XII в. перед строителями средневековья встала задача постройки моста
св. Бенедикта (Saint Bénézet) в Авиньоне, то они не смогли придумать
ничего лучшего, как возродить традицию, освященную этими
многочисленными и великолепными примерами.
Итак, римлянам удалось упразднить наиболее дорогую часть кружал,
которой была сплошная опалубка с изогнутой поверхностью, но они могли
итти и (дальше, используя преимущества этого первого упрощения, уменьшив
в значительной степени нагрузку на кружала. Прием, который привел их
к этим новым достижениям, достаточно ясно изображен на рис. 81.
Вместо того чтобы возводить арки А, В, С [непосредственно рядом и
передавать на них всю нагрузку, они решили их раздвинуть, с тем чтобы
промежутки затем перекрыть каменными плитами, уложенными по кривой.
Достигнутая этим экономия очевидна. Кружала нагружены только
арками А, В, ~<X в fro время как нагрузку от каменного настила воспринимаю?
эти подпружные арки А, В, С; на кружала нагрузка ни в iкакой мере не
Рис. 81.
передается. Другими словами, система арок А, В, С представляет собой
во все время возведения свода его- несущий остов, и, таким образов,
преимущества кладки из тесаных камней без раствора соединяются здесь
с преимуществами монолитной кладки по каркасам: упраздняется
опалубка и снижается нагрузка на кружала.
Осуществление этого решения мы встречаем! в античном памятнике,
находящемся, так же как| и мост в Гарде;, в Римской ^Галлии и известном под
именем храма Дианы, в Ниме (табл. XVI, рис. I)1.
С наружной стороны в арках, из которых состоит конструктивный остов
свода, сделаны глубокие пазы, в которые уложены края плит заполнения;
с внутренней стороны свода эти подпружные арки образуют мощные
выступы. Этим приемом их назначение выражено с полнейшей ясностью;
используя строительный прием, продиктованный экономией, римские
архитекторы создали из него декоративный мотив, который здесь всегда уместен,
потому что вытекает из правильного конструктивного решения. Эта си-
1 Сведения об устройстве этой арки я получил благодаря любезности начальника
работ инженера Aurès. Само собой разумеется, что рис. 81 — неточная реставрация
кружал этого свода: мне абсолютно неизвестно, было ли там по две кружальных фермы
под каждым ребром или только по одной; вероятнее всего, здесь не было опалубки,
и вполне достоверно, что кружала, независимо от их устройства, были в значительной
степени разгружены.
101

стема, являющаяся как бы итогом и совокупностью всего опыта римского
строительного искусства, послужила основанием для варианта решения
сводов, получившего большое распространение в наших краях и особенно
в восточных провинциях империи и имевшего большое значение; я уточню
его сущность, приведя" в !пример подземные своды театра в 'Арле — коридор,
являющийся продолжением главной оси амфитеатра (табл. XVI, рис. 3).
В этом случае плиты заполнения не образуют цилиндрической
поверхности, а создают как бы плоскую террасу: каждая арка несет
небольшую стену, выложеннукУ в уровень с внешней поверхностью перекрытия;
плиты, уложенные по выровненным горизонтальным; верхним рядам этих
стенок, образуют ровную поверхность, которую можно использовать в
качестве пола для следующего' этажа. Таким образом, удается избежать тех
дополнительных устройств, которые влечет за собой устройство пола по
сводчатому перекрытию; те же плиты служат одновременно и потолком
нижней галлереи и полом зала верхнего этажа.
Этот вид сводов обладал еще тем достоинством, что давал возможность
избежания трудностей, возникающих при пересечении двух
прямоугольных галлереи: чтобы их пересечение ничем не нарушало кладки свода,
достаточно было, чтобы это пересечение произошло в интервале между
двумя соседними арками.
В галлереях театра в Арле можно наблюдать такого рода
пересечение. Другие примеры можно найти в рисунках, иллюстрирующих труд
de Vogué о сирийских памятниках! I в. н. э. В Сирии отдельно стоящие
арки, несущие горизонтальный настил из каменных плит, уложенный по
описанным выше стенкам, очень распространен; на их употреблении
основывается не только целая конструкция, но и целая архитектурная система:
в базиликах с их широкими нефами и двухэтажными боковыми частями,
в жилых домах и гробницах не применялось для покрытий и перекрытий
других решений, кроме горизонтальных настилов из каменных плит по
отдельно стоящим аркам. Таким образом, римляне получали легкие своды
исключительной прочности при минимальной затрате материала. ; Стенки
по аркам препятствовали их деформации и имели приблизительно то же
значение, что и заполнение в конструкциях 'сводов, описанных выше.
К тому же, не представляло никакого затруднения воспринять распор
свода, потому что он был приложен в отдельных точках; не было
необходимости увеличивать толщину наружных стен, чтобы его погасить,,—
достаточно было подпереть арки контрфорсами; для этой же цели часто
использовались поперечные стены здания, расположение которых
определялось самим плановым решением здания; другими словами, наружные
стены помещения, перекрытого сводом, уже не представляли собой
каменных устоев, на которые также передавался и распор; они становились
простыми ограждениями, в которых можно было без ущерба для прочности
размещать световые проемы; форма и расположение этих проемов не
ограничивались никакими конструктивными требованиями. Отсюда дытекает
чрезвычайная свобода в композиции зданий; отсюда же множество
оригинальных композиций, которые нашли себе отображение в архитектуре первых
веков нашей эры, описанных в исследовании de Vogué.
Для дополнения этого исследования ребристых сводов я должен
добавить несколько слов об опыте применения такой кладки в конструкции
моста в Нарни; этот опыт, очевидно, оказался неудачным, так как строители
моста сами отказались от этой системы, применив ее к одной единственной
арке у одного из краев моста (см. табл. XVI, рис/. 2 и;2 бис и табл. XXI).
Здесь, так же как и в банях в Ниме, свод — цилиндрический с выступаю-
102

щими ио внутренней поверхности ребрами, но бесполезно искать в
конструкции кладки настил из каменных плит, поддерживаемых каменными
арками: перевязка камней, из которых сложена арка пролета моста з Нарни,
настолько запутана, что невозможно отличить остова конструкции от ее
заполнения; вероятно, этот цилиндрический свод возводился ряд за рядом;
несущие ребра переродились просто в выступы, связанные со всей кладкой
и увеличивавшие жесткость конструкции ; жесткость такой конструкции
примерно равна жесткости неребристого свода сплошного сечения,
имеющего ту же общую толщину, в то время как собственный вес fee
значительно меньше; таково, мне кажется, главное преимущество этого решения.
Я не буду пытаться оправдывать ту конструкцию кладки, которую
римляне, повидимому, осудили сами. В конструкции этого моста сложность
укладки переплетающихся камней сводит на-нет все преимущества
экономии на материалах и кружалах, полученные в результате принятого
облегчения свода; повидимому, именно это обстоятельство явилось
причиной, заставившей римлян отказаться от этой конструкции. Предупрежденные
этой неудачей против сложных приемов кладки, они; в трех остальных
сводчатых пролетах вернулись к обычной конструкции кладки цилиндрических
сводов со швами вперевязку.
Второстепенные типы конструкций сводов из тесаной кладки.
До сих пор при изучении сводов из тесаной кладки мы касались только
основных конструктивных принципов конструкции и их применения в
цилиндрических сводах. Теперь необходимо показать, каким образом
полученные результаты применялись к другим распространенным типам сводов.
В первую очередь проследим, какова была конструкция сводов с
горизонтальной нижней поверхностью и плоских клинчатых перемычек.
Широкое применение этих клинчатых архитравных перекрытий из тесаной кладки
встречается в .амфитеатре в Вероне, и легко убедиться! в том, что большое
количество плоских клинчатых перемычек возведено без помощи кружал.
Эти плоские клинчатые перемычки (табл. XXII, риа 3 и 4) состоят всего
из трех камней — двух пятовых камней и одного замкового. Для пят взяты
длинные камни, уложенные горизонтально и уравновешенные на устоях
тем, что Концы их поровну свисали с .каждой стороны устоя; затем (между
концами пятовых камней вставлялся замковый камень; он был небольшого
размера и достаточно легкого веса, чтобы не опрокинуть пятовых камней.
Когда замковый камень был уложен, клинчатую перемычку нагружали
той кладкой заполнения, которую она должна была нести: замковый камень,
благодаря своему небольшому размеру, воспринимал от этой кладки
небольшую нагрузку и передавал незначительный распор; пятовые камни,
нагруженные пропорционально своей длине, оказывались прочно зажатыми
и не могли подвергаться каким-лцбо серьезным смещениям. Чтобы пятовые
камни лучше сопротивлялись распору, замковый камень укладывался на
место только после того, как кладка заполнения была уложена с 0|беих
сторон в (уровень! с (верхом перемычки; неровности кладки явно указывают
на такую последовательность в ходе работ; ключевой камень, вытесанный
заранее, оказывался то слишком, то недостаточно широким для
заполнения промежутка между пятовыми камнями; в первом случае (табл. XXII,
рис. 3) он оказался выше своего нормального положения, во вторам
случае —ниже его (табл. XXII, рис. 4). Если бы пятовые камни не были
заделаны в кладке заполнения, этого можно было бы избежать, .слегка
раздвинув или сдвинув их; ни то, ни другое не было предпринято, пятовые
103

камни остались на' своих местах, и замковые камни были тоже оставлены
без изменения; их теска заново приостановила бы выполнение кладки,
ряды которой с (обеих сторон доходили уже до уровня верха перемычек; (это
вызвало бы остановку всех каменных работ на всей постройке, а потому,
кладку вели дальше, не прерывая работ. Вообще, с {внешней стороны /можно
отметить ряд странных погрешностей в конструкции .сооружения; но
с точки зрения строительного искусства порядок выполнения работ был
безупречен. Очевидно, не требовалось никаких временных вспомогательных
устройств для 'возведения такой перемычки; однако мне кажется, что в
данном случае упразднение деревянных кружал может быть объяснено
не одним только стремлением к экономии: стоимость пятовых камней,
которые должны быть 'рассчитаны на то, что концы их работают как
консоли, превосходила или по крайней мере равнялась стоимости временных
вспомогательных устройств; если мы ознакомимся с расположением пере-
крытил входов в амфитеатре, возведенных без помощи кружал, то нам
станет ясным, что более важные соображения заставили строителей
отказаться от применения загромождающих кружал. Входы А (табл. XXII, рис. 2),
перекрытия которых были возведены без кружал, были единственными,
ведущими на арену. Вероятнее всего, что именно они использовались для
Рис. 83а.
подноски строительных материалов, которые отсюда затем постепенно
передавались с одной ступени амфитеатра на другую до места их применения
в дело. Поэтому проемы этих входов должны были быть постоянно
свободными; к тому же их высота была ограничена; самые скромные по
высоте кружала сильно 'стеснили бы проход.
Поэтому-то этот прием применен только к входам, высота которых не
превышала 2м;перемычки входных проемов большой высоты,как,например,
двери В, были возведены при помощи кружал и неизменно состоят больше
чем из трех 'клинчатых камней. Благодаря имевшейся в распоряжении ды-
соте, потеря места, вызванная устройством кружал, не вызывала неудобств.
Таким образом, решение, принятое для конструкции перекрытий низких
проходов амфитеатра в Вероне, было выгодно в том единственном случае,
когда нехватало места для устройства вспомогательных подмостей.
Действительно, я встречал применение этого приема только в
конструкциях таких входов, в которых необходимость непрерывного
.движения через них затруднила бы установку кружал. Эти же черты мы
встречаем, в одних воротах древней ограды Рима, ныне заложенных кладкой;
следует обратить внимание 'на то, что в этом случае, так же как чи
104

в атфитеатре в Вероне, один и тот же прием и та же поспешность
в выполнении привели к одинаковым погрешностям в их внешнем виде:
пятовые камни были уложены на слишком большом расстоянии друг от
друга; замковый камень, вытесанный заранее, опустился значительно ниже,,
чем это следовало в этом случае; были приняты меры, которыми пре^
небрегли в Вероне, — свешивающаяся часть замкового камня была стесана,
чтобы скрыть допущенную погрешность; но ошибки этим не устранили.,.
И в том« и в другом случае сначала уложили и уравновесили пятовые
камни, затем довели кладку заполнения до этих камней, и когда они ею
были уже зажаты и прочно укреплены на своем месте, их соединили при
помощи замкового камня, замыкающего кладку.
Обычно швам ключевого камня придан угол наклона, достаточный для
предотвращения скольжения. Иногда, чтобы еще лучше бороться со
скольжением, камни вытесывались с четвертями (рис. 82).
Мы можем найти несколько примеров плоских клинчатых перемычек,
выполненных таким способом в театре в Оранже.
К плоским клинчатым перекрытиям относятся тесаные разгрузочные
фризы, назначение которых — защищать от перегрузки архитравы из
цельных камней. Фриз здания, известного под названием храма Юпитера Статора,
представляет собой настоящее плоское клинчатое перекрытие, примененное
для разгрузки плит, из которых состоит архитрав. Эта разгрузка
осуществляется при помощи двух горизонтальных пятовых камней,
установленных над колоннами, 'и замкового камня между ними; благодаря мудрой
предусмотрительности, архитектор оставил между замковым камнем и
архитравом, над которым он расположен, ничем незаполненный промежуток,
препятствующий непосредственной передаче давления. Такого рода
устройство встречается в амфитеатре в Поле: повсюду, где разгрузочная
перемычка из тесаного камня проходит над архитравным перекрытием,
архитектор позаботился оставить просвет между ними.
Кроме того, распространены косые в плане и наклонные своды.
Наклонный цилиндрический свод, 'как бы мал ни был его наклон, сложен
по своей конструкции и мало надежен в смысле устойчивости. Кладка
торцевых стен, конструкция кладки в местах примыкания свода к опорам
сопряжены со сложной разрезкой камней, связанной с потерей в
материале; кроме того, самым большим недостатком является то, что камни, из
которых сложен свод, из-за сильного наклона стремятся сдвинуться под
одним только действием собственного веса; чтобы удержать ряды кладки
свода в наклонном положении, которое принуждает их к сдвигу,
приходится либо нарушить цельность свода, делая его ступенчатым, либо
прибегать к сложным й дорого стоящим приемам кладки. Очевидно, что лучше
отказаться от цельности 'свода и заменить наклонный цилиндрический
свод рядом последовательно повышающихся арок, выложенных в разных
уровнях (табл. XVIII Ц XIX). При таком приеме уничтожается трудность-
конструкции примыкания наклонного 'свода к горизонтальным рядам кладки
торцевых стен и 'облегчается решение пересечения наклонного свода
с щековой стеной.
Торцевая арка ничем не отличается от остальных; вся конструкция
может быть выполнена по одному шаблону; и, наконец, устойчивость свода,
какова бы ни была крутизна его уклона, не уступает устойчивости
горизонтального цилиндрического свода.
Столь очевидные преимущества должны были остановить выбор римлян
в пользу этой системы. Была ли она одинаково принята во все эпохи
и во всей империи? В этом, во всяком случае, можно сомневаться: наклон -
105

ные входы в афинском Одейоне были перекрыты наклонными сводами с
ровной внутренней поверхностью; вероятно, что это исключение не было
единственным. Но в наших краях, в особенности в последние годы империи,
кладка сводов, составленных из отдельных арочек, приобрела характер
общепринятого приема. Памятники, подобные изображенному на табл. XVIII,
встречаются в большом количестве на нашей территории. Они составляют
особую группу памятников, неизвестных в течение долгого времени,,
частично открытых благодаря настойчивым изысканиям моего друга H. Sau-
vestre.
Принадлежность этих памятников к античному искусству мне
кажется несомненной: примененная в них кладка без раствора и в
особенности их плановое решение дают основание отнести их к последнему
периоду империи; лестницы этих своеобразных подземных гробниц всегда
перекрыты сводами из ряда расположенных уступами арочек кругового
очертания, чаще всего полуциркульных; выступающие внизу ребра
клинчатых камней этих арок почти всегда стесаны наискось, благодаря чему
увеличивается проем лестницы и облегчается хождение по ней. В таком
приеме кладки нет 'ничего случайного; в результате этой разумной
'конструкции получаем разнообразные ги изящные по форме решения1.
Кладка свода отдельными арочками так же хорошо применима, в сводах
косых в плане 'и в наклонных. Мне неизвестно', применялась ли она для
таких сводов; единственное заключение, которое мне удалось сделать по
вопросу косых в плане сводов, сводится к следующему: римляне
рассматривали такие своды как прямые, но пересеченные в косом направлении щеко-
выми стенами (табл. XX); направление продольных швов кладки вдоль
образующей определяется радиальными плоскостями, проведенными через
ось свода, а (поперечные швы — плоскостями, перпендикулярными к этой оси.
Однако в римской архитектуре мы не находим подобия той винтообразной
системы кладки таких сводов, которую мы принимаем; в случае очень сильно
выраженной скошенности. Внешняя поверхность сводов, косых в плане,
решена в виде уступов — штрабами; такое решение основано на вполне
разумном расчете. Действительно, представим себе внешнюю поверхность
такого свода выполненной концентрично внутренней поверхности: стена,
возведенная на этой косой поверхности, будет стремиться скользить по ней,
как по наклонной плоскости; обе ее половины будут стремиться
переместиться в [Противоположных направлениях: если одна половина будет
перемещаться вперед, то другая будет стремиться переместиться назад. Ступен-
1 Эта группа конструкций принадлежит течению, стоящему гораздо ближе к
восточным течениям строительного искусства, чем к течениям в северной части империи.
Ознакомление с ней имеет очень большой интерес с точней зрения истории
строительного искусства. Благодаря любезно предоставленной мне возможности, мне удалось
обнаружить в этих памятниках настилы из каменных плит, уложенные по
стенкам на отдельных подпружных арках; эта система является как бы копией с
конструкций, открытых в Сирии; даже планы* этих гробниц напоминают планы греко-римских
гробниц в Хауране. Но, чтобы не отклониться от предмета нашего изучения, я
ограничусь тем, что укажу на .архитравные перекрытия, решенные так же, как и в амфи^
театре в Вероне, на своды, решенные в виде самостоятельных отдельных секций
(табл. XVIII), наконец, на явные признаки применения системы кружал, сохранившейся
в силу традиций до наших дней; эта система осуществлялась заменой деревянных кру*
жал временными стенами, поддерживающими отдельные ряды камней кладки овода, при
помощи различной металлической или деревянной опалубки (см. на табл. XIX гнезда,
оставленные опалубкой в торцевой !стене рдного из зал). Эти любопытные детали,
которые H. Sauvestre любезно разрешил мне привести, иллюстрируя /их рисунками,
в скором времени, надеюсь, как они этого заслуживают, будут опубликованы более
широко.
П5

чатая внешняя поверхность уничтожает возможность этого скольжения к
вполне обеспечивает прочность сооружения; поэтому такая конструкция
этих сводов применялась почти беа исключения (арка Пантани, скошенные
ворота древней ограды Рима и пр.). Имеющие место исключения только
подтверждают это правило. Внешняя поверхность свода, перекрывающего
скошенные ворота Перуджии (табл. XX), концентрична внутренней
поверхности, но римляне учли возможность' и причину появления деформаций;
принятое ими решение показывает, какое серьезное значение они придавали
опасности скольжения.
Чтобы избавиться от всякой возможности смещений надарочных стен,
они ввели между наружной поверхностью косого в плане свода и надароч-
нюй стенкой вспомогательную арку, с косо-цилиндрической внутренней
поверхностью и с прямо-цилиндрической наружной поверхностью.
Своей внутренней поверхностью эта арка соответствует основному
своду ворот; своей внешней поверхностью эта же арка обеспечивает
возведенным по ней стенам такую же надежную опору, как и внешняя
поверхность простого цилиндрического свода. Нам осталось еще коснуться
вопроса о конических сводах, эллиптических сводах, куполах и, наконец, о
крестовых сводах из крупных тесаных камней правильной формы. Кладка
сводов при непараллельных опорных стенах крайне проста.
Так как такой свод имеет вид расположенной горизонтально
полуворонки, то естественно остановиться на конической форме внутренней его
поверхности и (направить линии продольных швов кладки свода по
образующим конуса. Римляне поступали таким образом в тех случаях, когда
непараллельность опорных стен становилась весьма значительна; обычно же
они укладывали камни так, как показано на рис. 83.
От пят до некоторого определенного ряда А кладка велась так, как
в случае обыкновенного цилиндрического свода; выше ряда А кладка снова
становится подобной кладке цилиндрического свода: ряд кладки А связывает
цилиндрическую часть кладки нижних частей свода с .цилиндрической частью
кладки шелыги. Только одна из торцевых арок имеет правильную
полуциркульную форму; в другой арке, на уровне примыкания ряда А, меняется
ее кривизна; нарушение правильности кривой еле заметно-. В цирке в >Дрле,
где такого рода кладка была применена в большом количестве арок, ряды
кладки А, на которых заметен пзрелом, расположены у самого замкового»
камня; вся неправильность кладки, возникшая в результате скошения свода,
отразилась на форме замкового камня: обе половины свода возводили, не
считаясь с неправильностью плана; затем, когда доходили до шелыги,
вытесывали по установленному на месте шаблону камень, который должен
был служить замковым камнем (рис. 83а,). Благодаря этому искусному
способу, римлянам удавалось с одинаковой легкостью строить цилиндрические
своды и аркады с непараллельными гранями опор, которыми
перекрывались входы в лучевые галлереи их амфитеатров.
Относительно куполов я ограничусь двумя замечаниями:
1. Купола из тесаного камня свойственны почти исключительно
восточным областям империи (круглый храм в Баальбеке; купола из
крупного камня в Хауране)- ,
2. Многими из этих 'куполов перекрыты квадратные в плане помещения;
переход от квадратного плана к сферической форме купола осуществлен
не при помощи парусо®, а при помощи каменных плит, образующих
наклонные грани по всем четырем углам (см. труд de Vogué о Центральной;
Сирии).
Что касается сводов эллиптического сечения, то мне известен только
107

один характерный пример: это главная арка знаменитого виадука,
построенного Августом под Фламиниевой дорогой вблизи Нарни (табл. XXI) К
Этот свод достигал огромных размеров, но от него остались только
развалины; при первом же взгляде возникает вопрос, не придана ли ему
эллиптическая форма без достаточных к тому оснований.
При более внимательном рассмотрении этот вопрос легко разрешается:
обе пяты этого свода сохранились, и разница их уровней очень велика
(табл. XXI). Очевидно, из всех обычных арок только эллиптическая или,
вернее, трехцентровая ползучая арка обладала той кривизной, которая была
необходима, чтобы арка могла опираться на устои неравной высоты.
Кроме того, дорога, идущая по мосту в Нарни, имела крутой подъем,
и ползучая эллиптическая арка лучше всякой другой соответствовала
общему уклону этой дороги; такое решение представляло собой наиболее
легкую конструкцию и, следовательно, требовало минимальной затраты
материала. Было ли это решение, однако, лучшим) с точки зрения прочности1
конструкции? Арка обрушилась, и интересно было бы знать, было ли ее
обрушение вызвано неустойчивостью, вытекающей из самой ее формы,
или же явилось результатом неправильности самой кладки. Мне кажется,
что в этом вопросе не может быть сомнения: обрушение арки было
вызвано недостаточной прочностью основания. Основание моста было слишком
слабым. Во время разлива вокруг мостовых быков, лишенных ледорезов,
возникали сильные водовороты, размывавшие быки со стороны, обращенной
к верховью. Постепенно быки покосились, и этим создалось эксцентричное
действие нагрузки на основание; при этом смещение двух устоев большой
арки оказалось неодинаковым, вследствие чего и возникли деформации,
вызвавшие разрушение арки. Арка любой другой системы не оказалась бы
прочнее, и ползучая арка в Нарни остается одним из замечательнейших
творений архитектуры: никогда еще трудная задача сооружения виадука
с сильным подъемом не была поставлена так четко и не находила такого
оригинального и удачного решения.
Перехожу к крестовым сводам.
Римляне, откровенно говоря, 'избегали крестовых сводов из тесаной
кладки; все сохранившиеся римские сооружения носят следы тех усилий,
которые они употребляли, чтобы их избежать. В некоторых случаях, как
мы уже упоминали, они располагали своды двух пересекающихся галлерей
таким образом, чтобы разница уровней их пят была достаточно вели'ка
(рис. 38); в других случаях они использовали преимущества тех типов
сводов, которые применены в подземных коридорах в Арле (стр. 102),
иногда (табл. XVII, рис. 2, 3, 4) они заменяют крестовый свод плоским
покрытием из каменных плит, уменьшая его пролеты при помощи более или
менее остроумной конструкции с нависающими выступами; или же они
резко прерывают кладку сводов из тесаных камней в тех точках, где
пересекаются два цилиндрических свода, и выполняют перекрытие места
пересечения из бутового камня на растворе; такое решение мы встречаем
в арке Janus Quadrifrons (табл. VII, рис. 2). ,
Эта осторожность, заставлявшая римлян избегать пересечений
цилиндрических сводов из тесаного камня, объясняется без труда. Ребра,
получающиеся в пересечении двух сводов прямоугольных галлерей, почти всегда!
образовывали исходящие углы; ряды кладки, ломавшиеся для образования
перехода от одного цилиндрического свода) к 'другому, могли легко разойтись
и внушали римлянам справедливое недоверие. Поэтому римские крестовые
1 Р г о с о p., De Bello gotthico, lib. I, cap. XVII.
108

своды из тесацого камня встречаются крайне редко. В сооружениях,
возведенных в Италии во время расцвета, я не нахожу ни одного примера
крестовых сводов; насколько мне известно, в Греции имеется два таких
примера в проходах Одейона. Возможно, что из всех античных памятников
в одних только подземных гробницах, расположенных на севере Галлии,
мы находим примеры врезанных друг в друга цилиндрических сводов и
даже крестовых сводов, как нормальные виды конструкций перекрытий,
вытекающих из планового решения галлерей. Пересечение сводов,
изображенное на табл. XVIII, заслуживает быть отмеченным в силу простоты
принятого решения. Пересечение сводов в этом случае только частичное:
пролеты пересекающихся сводов неодинаковы, и вместо того чтобы
выполнить сложное сопряжение этих сводов, строитель ограничился тем, что
прорезал большой свод таким образом, чтобы обеспечить примыкание
меньшего свода. Следует также обратить внимание на кладку крестового
свода, общий вид 'которой изображен на табл. XIX; замковый камешь
свода изображен отдельно 'на рис. 84.
Рис. 84.
Этот замковый камень вытесан из целого камня без большой потери
материала и без входящих углов; он спроектирован лучше, чем это при-'
яято в наше время, так как сведен к восьмиугольной плите, опирающейся
своими гранями на каждый из верхних камней и ребер крестового свода.
Не будем, однако, останавливаться дольше на типах конструкций, ко-
торые в римском строительном искусстве являлись лишь исключением.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Деревянные конструкции римлян.
Общий обзор строительных приемов.
Значение дерева в римских сооружениях слишком велико, чтобы
пренебречь изучением приемов выполнения деревянных конструкций. К
сожалению, изучение связанны^ с ними вопросов встречает большие
трудности; в руинах мы редко встречаем указания для их разрешения, а
подлинные документы, недостаточно подробные и ясные, не раскрывают
той неизвестности, которая окутывает строительные приемы,
представляющие большой ингерес для нашего изучения. Перечисление элементов
конструкции одной крыши, которое оставил нам Витрувий, короткие
заметки о небольшом количестве таких знаменитых деревянных сооружений^
109

как, например, мост через Рейн, чертеж моста через Дунай, краткое
описание деревянных стропил базилики в Фано, наконец, детали тосканской
крыши к одного навеса в Пуццолах —вот приблизительно весь список
сохранившихся документов; этого далеко недостаточно для того, чтобы
создать целую теорию, и мы удовольствуемся тем, что приведем в качег
стве примеров несколько таких описаний конструкций, на основе которых
можно составить их схематические чертежи с минимальным допущением
догадок или предположений. •
Из всех примеров 'деревянных конструкций конструкция навеса в Пуц-
цолах известна нам наиболее точно; сохранился урок, высеченный m
мраморной доске1, и это скромное сооружение, восстановленное в соответ^
ствии с этим уроком, повидимому, имело такой вид, как на рис. 85.
1 Эта надпись известна под именем i«Lex puteolana parieti faciundo» (E g g e r, Laiini serm.
vetust. reliquiae, p. 248; — Corpus inscript. lat. n° 577). Графическое изображение в сооггветк
ствии с текстом, данное Пиранези (т. YI, табл. 37), и английский перевод текста
в сочинении Дональдсона, озаглавленном: «A collection of the most approved examples
of doorways» (London 1836), вполне согласуются между собой, и мне кажется, что .
они верны, по крайней мере, при совместном их, изучении. Но ввиду того, 4toi
другие авторитетные труды — в том числе «Corpus inscriptionum latinarum» — не
согласуются с этими двумя толкованиями), то я полагаю, что было бы полезным дать еще
одно толкование этого текста, ограничиваясь, конечно, только местами, интересными
с точки зрения строительного искусства. К тому же это является случаем исправить
небольшие ошибки, которые, повидимому, ускользнули от внимания английского
переводчика, и разъяснить смысл некоторых положений, который затуманен
орфографическими погрешностями и латинским наречием, сильно отличающимся от языка
классических писателей; в этом пересмотре я воспользовался любезно предоставленными
мне пояснениями одного из самых авторитетных знатоков древнего латинского языка —
Эггера. Вот это толкование: «Площадь, расположенная по ту сторону улицы, отделена
от нее стеной: подрядчик должен пробить в середине этой стены вход, шириной
в; 6 футов, высотой в 7 футов.
«Со стороны моря он должен отступить от стены двумя антами ММ, длиной
2 фута, шириной 1 фут.
«Над проемом он должен положить дубовую перемычку, длиной 8 футов,
шириной 11Д фута и высотой 3/4 фута.
«На эту перемычку над антами он должен уложить две консольные дубовые
балки, толщиной 2/з фута, высотой 1 фут, выступающие от поверхности стеньг с каж- j
дои стороны на 4 фута; он должен прибить к концам этих консольных балок краше- ,
ные и профилированные в виде гуська бруски.
«Он должен положить по этим консольным балкам еловые балочки С с сечением
в Va Фута с каждой стороны и прибить, их гвоздями.
«Он должен установить стропила из пиленого елового леса, сечением i/з футах
Хх/з фута на расстоянии, не большем чем 3/4 фута друг от друга; по ним сделать
обшивку из еловых досок шириной в 1 ,фут.
«По торцам стропильных ног он должен пришить еловую обшивную доску Е,
шириной 3Д фута, толщиной от 1 до 1у2 дюймов, и профильную рейку; все это
должно быть прибито гвоздями и заподлицо.
«Он должен покрыть оба ската черепицей, б рядов черепицы на скат; черепица
1-го ряда должна быть прибита к обшивной доске Е, Он должен, наконец,
заложить кладкой проем над входом.
«Тот же подрядчик должен подвесить, оковать железом и осмолить две
решетчатые двери с косяками из вечнозеленого дуба так, как это было сделано &ля
двери храма Чести.
«В отношении каменных работ (quod opus structile fiet):
«К глине (пуццолаиовой) он должен прибавить 1Д гашеной извести.
«Он должен употреблять бутовый камень не крупнее, чем тот, который в сухом
виде весит 15 футов (намек на обычай смачивать камни перед употреблением в кладку),
и тесаный камень, толщиной не более 4 Уз дюймов. (В этом месте надпись гласит:
«Nive majorem caementa struito quam..., nive angolaria altiorem». Нужно читать так,
как будто бы буква m в конце слов «majorem», «altiorem» отсутствует, — здесь
допущена орфографическая ошибка, часто встречающаяся в тексте надписей.)
«...Срок выполнения работы — будущие календы ноября...
«...Гай Блоссий принял подряд аа 1500 сестерций».
ПО

Требовалось перекрыть отдельный вход в ограде, открытый с обеих
сторон воздействию осадков; нужно было защитить обе стороны входа1
устройством навеса. Он решен со скатами в обе стороны; вся конструкции
навесов расположена на выпущенных концах двух балок В без всяких
врубок, если не считать врубки вполдерева стропильных ног между собой
в коньке. Ничего не может быть логичнее конструкции, простота которой,
однако, не лишена своеобразия и изящества: несмотря на небольшие раз-
Рис. 85.
меры, сооружение производит впечатление известной монументальности,
которая хорошо соответствует строгим, несколько архаичным формам
строительного искусства конца Римской республики.
Этот характер еще лучше выражен в деревянных конструкциях храма,
который Витрувий описывает под названием Тосканского храма (кн. IV,
тл. VII)1.
1 Витрувий дает во вполне ясных выражениях указание уложить по колоннам
спаренные обвязки наподобие архитрава (trabes compactiles), которые должны,
говорит он, быть разделены промежутком в два пальца для предохранения от гниешш;
далее Витрувий продолжает в 'таких (выражениях: «Над балками и над стенами должны
выступать выносы мутуло© на четверть высоты колонны. Снаружи их обшивают досками,
а сверху помещают тимпан фронтона из каменной кладки или из дерева. Сверху же
фронтон, конек, стропила и 'прогоны должно располагать так, чтобы свес кровли
соответствовал третьей части остальной крыши» (кн. IV, гл. VIII).
111

По колоннам (рис. 86) укладываются обвязки, составленные из двух
одинаковых брусьев, используемые также в качестве архитрава; эти брусья,
хотя и связанные между собой, отделены один от другого промежутком^
так что воздух циркулирует вокруг каждого из них. Фро«тон храма,
который иногда делался из дерева,—вероятно, из соображений легкости,—
не находится в одной плоскости с колоннами: он поддерживается
выступающими концами четырех консольных балок, величина выносов которых
равна четверти высоты колонн. Правило, которое дает Витрувий по этому
поводу, вполне ясно: «Над балками и над стенами должны выступать
выносы мутулов на четверть высоты колонн» ([Mutuli] quarta parte altitudinis
^ %j^-
Рис. 86.
-columnae promineant). Однако изображенный нами в соответствии с этим
-описанием внешний вид храма отличается от того вида, который ему обычно
приписывают; выдвинутый фронтон не вяжется с установившимися
архитектурными принципами; древние издатели Витрувця, которым претили
торчащие концы балок, образующих вынос фронтона, решили переставить
..две первые буквы в слове altitudinis (высоты) и написали latitudinis
(ширины). Этой ценой они примирили античную традицию с'современными
архитектурными обычаями; но это исправление заключало в себе двойную
ошибку: противоречие тексту рукописи и разногласие со свойственными Витрувию
выражениями. Витрувий в двадцати местах говорил о диаметре колонны,
но нигде не называл его latitudo (ширина); единственное слово, которое
• он употреблял, было crassitudo columnae (толщина колонны). К тому же
наше толкование сходится с толкованием тех архитекторов Возрождения,
вкус которых, повидимому, не был- оскорблен этим необычным выносом
■ фронтона. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с
изображала

нием тосканского ордера и с примечанием, которое его сопровождает в
первом издании Палладио (венецианское издание, кн. I, стр. 19).
Обратимся, наконец, к воспроизведениям деревянных конструкций в камне;
гробницы Ликии постоянно напоминают нам формы деревянных
конструкций, применявшихся народом, связь которого с Этрурией достаточно
установлена. В этих воспроизведениях деревянных храмов в камне мы
всюду встречаем выступающие фронтоны.
Texier в своем труде об античных памятниках Малой Азии приводит
нам на каждой странице доказательства этого утверждения; ограничимся
упоминанием гробниц Телмисса (табл. 176) и Антифелла (табл. 201),
являющихся, быть может, лучшими примерами такого подражания. В
гробнице Антифелла вынос фронтона равняется, по данным Texier, 0,950 м, в то
Рис. 87.
время как высота перекрытой части равна 2,077 м. Это сопоставление, мне
кажется, является лучшим пояснением к тексту Витрувия. Итак, примем
вынос этих фронтонов, как достоверный факт, — он выражен слишком ясно,
чтобы мы имели право отклонить его существование. Благодаря этому
выносу, соответствующему боковым свесам кровли, дождь ни с какой
стороны не может попасть на стены здания, а в ясную погоду весь
фронтон дает тень.
Свесы крыши и вынесенный фронтон образуют в целом как бы
открытую галлерею вокруг всего храма: они служат наружным портиком, не
вызывая никакого затеснения, никаких затрат, связанных с постройкой
портика; таким образом, конструкция деревянного покрытия тосканского
храма окажется в одинаковой степени выгодной, независимо от того,
будем ли мы рассматривать ее с точки зрения удобства или же с точки
зрения сохранности здания.
S О. Шуази
ИЗ

Этот тип конструкции, применявшийся при Витрувии, относится, как
это показывает ее название, к образцам конструкций древней Этрурии.;
очевидно, что в области строительных приемов деревянных конструкций
это не единственный пример, заимствованный римлянами у этрусков. Ни
в какой другой области, кроме как в области деревянных конструкций,
традиции не были так устойчивы. Несомненно, что изучение строительных
приемов этрусков осветило бы интересующий нас вопрос.
В памятниках Этрурии мы находим воспроизведение в камне типов
деревянных покрытий; для их перечисления нам пришлось бы рассмотреть
все подземные сооружения этого самобытного народа; я выбрал только два
примера, которые, как мне кажется, выделяются из всех остальных
ясностью интерпретации и, в особенности, выявленным в них разумным
решением.
Мы привели на рис. 87 один из интересных примеров: кессо-ниродаш-
ное плоское перекрытие одной из гробниц, высеченных в туфе некрополя
в Кьюзиг
Рис. 88.
Точное подражание деревянной конструкции можно обнаружить в
пропорциях, которые еле измелились от замены одного материала другим.
Воспроизведите основные контуры этого перекрытия, отбросив выкружки и
полочки, являющиеся, очевидно, накладными профилями, и вы увидите,
что оно превратится в систему балок, уложенных последовательно
уступами друг на друга приблизительно так же, как стволы деревьев в тех
зданиях Колхиды, о которых говорит Витрувии (кн. II, гл. 1), или как.
кровли из горизонтально уложенных еловых стволов, как это делается
в некоторых лесистых местностях.
Все части сопряжены вполдерева; но нигде врубки заметно не ослабили
материала, так как они нигде не сделаны в середине пролета балки;
ослабленное »врубкой сечение всегда находится у ее опоры. Таким образом,
расположение врубок соответствует наименьшему ослаблению несущей
способности балок.
В другом зале той же гробницы мы находим еще один пример
подражания деревянной конструкции, еще более приближающейся к
современным деревянным покрытиям, в которой этот же принцип выражен с еще
большей очевидностью.
114

Кессоны, составляющие покрытие, похожи на кессоны, изображенные
на предыдущем рисунке (рис. 87): в обоих случаях врубки с одинаковым
вниманием помещены у опор несущих балок; в обоих случаях одинаковый
общий вид, одинаковые декоративные приемы; в обоих примерах мы
видим 'одновременное воспроизведение как самой деревянной конструкции, так
и декоративных деталей, которыми ее обычно украшали в древности.
Профилированные элементы прибивались гвоздями во входящих углах,
когда все было уже готово, — традиция, сохранившаяся, повидимому, и
у римлян, ибо, благодаря замечательному совпадению, Путеольский договор
(Lex puteolana, стр. 146) предписывал украшать балочки и обшивную
доску именно накладными обломами. «Подрядчик должен наложить и
прибить гвоздями профилированный в виде гуська брусок». «Подрядчик
Рис. 89.
должен прибить гвоздями крашеный «гусек» на торцах балочек», — так
гласил за 100 лет до н. э. Путеольский договор; такой же прием .применяли
в деревянных конструкциях этруски, современники гробниц в Кьюзи.
Стропильные ноги, изображенные на последнем рисунке, расположены
очень близко друг от друга, а вспомогательные элементы конструкции^
укладываемые по ним, настолько сближены, что по последним можно
сразу укладывать черепицу или промежуточный настил из кирпичей, как
это применяется в той местности и до сих пор. Нижняя поверхность этих
кирпичей, образующих дно кессона, остается открытой; она могла быть
покрыта глазурью или раскрашена; окраска деревянных частей яркими
цветами1, которые этруски так удачно подбирали, придавала этому
решению чрезвычайно богатый и изящный вид.
Витрувий знакомит нас еще с одной деталью, касающейся этрусской
деревянной конструкции, а именно с покрытием галлереи, окружающей
атриум античного1 жилища. По Витрувию, в тосканском каведиуме гори-
1 В покрытиях, изображенных на рис. 87 и 88> фон был окрашен в белый
цвет, брусья — в красный, а профилированные обломы — в черный цвет.
8*
115

зонтальные прогоны AB и CD, опирающиеся на обе стены двора, несут
поперечные балки EF и G H (interpensiva), диагональные строительные ноги
.под ендовами, идущие от угла двора к пересечению основных рро
гонов и балок, и стропильные ноги с уклоном к центральному
^бассейну.
По этому описанию можно восстановить конструкцию, изображенную
на рис. 89 Ч
Очевидно, что это решение применимо только для двора очень
небольших размеров, но в этом случае оно давало возможность перекрыть двор
со всех четырех сторон, не загромождая его стойками.
Рассмотрим под одним и тем же углом зрения этрусские и римские
деревянные конструкции, изображенные на предыдущих рисунках (85 и
89), и посмотрим, не найдем ли мы в этих различных сочетаниях общий
облик и родственные черты.
Большие свесы крыши, дающие глубокие тени на стенах, свес крыши
этрусского храма, равный одной трети высоты колонны, навес в Пуццолах,
свес которого равен половине высоты перекрываемого входа, забота о
сохранности дерева, выраженная либо в устройстве зазора между
спаренными деревянными элементами, либо в помещении врубок у опор балок,—
все эти мелкие и несвязанные между собой подробности слишком
незначительны, чтобы восстановить полную картину плотничьего искусства у
древних, но дают представление о его принципах и направлении.
Большой свес крыши хорошо сочетается с палящим солнцем, а небольшой :ее
уклон хорошо подходит для стран, где редко выпадает снег. Мне кажется,
что римляне сделали ошибку, применив этот тип покрытия в наших
северных краях, для которых он не был создан,—это один из редких
примеров применения римлянами строительного приема вне зависимости от
климатических условий. Решенные без сводчатых перекрытий залы
парижских терм перекрыты так же, как это надо было сделать в храме или
базилике в Неаполе2. В северных провинциях этому неудачному
примеру подражали еще долго после падения Римской империи; его влияние
продержалось до середины XIX в.; наша архитектура испытывает его и
поныне.
Вернемся к римским конструкциям.
До сих пор мы изучали римскую конструкцию крыши по подлинным
памятникам и документальным данным"3; проследим, не поможет ли нам в
1 Это воспроизведение вполне соответствует воспроизведению, данному Mazois з его
труде о развалинах Помпеи (ч. II, табл. 3).
2 Следует отметить, что эта конструкция, бывшая повсеместно господствующей,
не была, однако, единственной. Кроме черепицы большого размера, образцы которой
можно видеть во всех наших музеях, древние строители применяли для кровель
плоские каменные плиты, уложенные внахлестку, допускавшие значительно большую
крутизну скатов. Коническая крыша мавзолея в Сан Реми является подражанием такому
покрытию; очевидно, это именно тот тип покрытия, который Плиний называет pavonaceum
legendi genus (павлиновидный способ покрытия) (Hist, nat., lib. XXXVI, cap. XLIV);
гонтовые кровли (scindulae) были широко распространены в древности; они применялись
главным образом в Галлии и требовали, очевидно, более крутых уклонов, чем обычные
уклоны римских зданий (см. Р1 i п., Hist, nat., lib. XVI, cap. X, также В и т p., кн. II,
гл. I).
3 Для полноты обзора подлинных документов, касающихся античных конструкций
крыш, следует упомянуть следующие:
1. Заметка Ёитрувия в* ке. IV его трактата (гл. II); эта заметка устанавливает связь
между конструкцией деревянных зданий и ордером дорического храма, однако это
содержание выражено настолько неясно, что, в сущности, не характеризует ни одной
детали античной деревянной конструкции; я не мог обойти молчанием эту заметку, но
переводить ее считаю излишним.
116

нашем исследовании изучение строительных традиций средних веков.
Современные деревянные конструкции [конец XIX в. — Ред.] почти не
отличаются от конструкций начала средних веков; все они похожи на
конструкции христианских базилик, а последние выстроены в эпоху, не имевшую
других архитектурных принципов, кроме принципов, основанных на
воспоминаниях о произведениях римского строительного искусства; очевидно, они
в точности воспроизводят римские образцы, не дошедшие до нас. Такова
непрерывная цепь традиций, связывающая античные решения деревянных
конструкций с их обычными итальянскими типами; более подробное
описание этой связи и общих черт этих конструкций привело бы к пересказу
соображений, уже высказанных в ценных трудах1; приведу в пример только
одно покрытие древней ватиканской базилики, детальный вид которого,
воспроизведенный по грубому рисунку Carlo Fontana, изображен на рис. 90.-
На этом рисунке мы прежде всего замечаем, что конструкция
составлена из двух спаренных стропильных ферм, с общей бабкой между ними;
затем мы обнаруживаем, что строители намеренно избежали применения
наклонных элементов: раскосы в ферме отсутствуют, так же, как и
подкосы у конькового прогона; обыкновенный ригель связывает середины
стропильных ног, препятствуя их изгибу; наличие широкой опорной
поверхности, которой обладают такие спаренные фермы, дает возможность
избежать необходимости в связях в продольном направлении,
удерживающих ферму в. вертикальном положении. В отношении выполнения
конструкции мы должны заметить, что нигде ее элементы не ослаблены
врубками; ригель соединяется со стропильной ногой при помощи железного
штыря. Бабка не врублена ни в затяжку, которую она поддерживает,
2. Надпись, которую комментировали Ottfr. Müller и M. Rangabé (Ant. hell.,
771), дает описание конструкции односкатной крыши, покрывавшей стеньг Пирея.
Конструкция этого покрытия весьма примитивна, и описание его интересно только тем, что дает
несколько новых строительных терминов, относящихся к греческим деревянным
конструкциям.
3. Более значительный документ относится к конструкции крыши базилики в Фано
(Vit г., lib. V, cap. I).
На его основании Виолле ле Дюк восстановил главные черты римской деревянной
конструкции. В базилике в '.Фано две крыши пересекаются под прямым углом (Витру^
вий утверждает, что оба покрытия были увязаны между собой); однако из его
описания следует, что древние строители упрощали пересечение деревянных
стропильных ферм; с таким же старанием!, с каким избегали пересечений сводов. Диагональные
фермы и фермы под разжелобки отсутствуют: Содно из покрытий не прерывается,
элементы другого покрытия просто устанавливаются на элементы первого Г покрытия;.
О деталях этой конструкции см. Виолле ле Дюк «Беседы об архитектуре» (5-я беседа).
4. Упоминаем еще две реконструкции античных деревянных покрытий,
восстановленных по развалинам Одейона Региллы Тукерманом (Tuckermann, Das Odeum des
Herodes Atticus in Athen) и но развалинам храма в Пестуме — Орес (A u г è s, Étude
sur dimensions du grand temple de Paestum). Последний труд, выполненный с
удивительным прилежанием, показывает, какие преимущества дает при реставрации зданий
точное знание законов пропорций, руководивших выбором размеров.
1 См. в особенности Rondelet, L'Art de bâtir, V livre, 1 section, и Léonce R e y-
n a u d, Traité d'Architecture, 1 part., III livre, chap. 1. Деревянная ферма рассматриваемого
нами древнего храма св. Петра известна нам по сочинению, озаглавленному «II Tempio Vati-
сапо», и по изображению, сохранившемуся в церкви San Martino a'Monti в Риме. Не
следует преувеличивать древность этого покрытия: я привожу его как пример покрытия
активного типа, но не как пример подлинного памятника. Все покрытие храма св. Петра
было перестроено при Бонифации XII в начале XIV* в., и нет никаких оснований
относить эту ферму к более отдаленной эпохе. Я мог бы с тем же успехом привести пример
из базилики св. Павла, сохранившейся почти до наших дней, или древний интерьер
церкви San Giovanni in Laterano, известный по живописному изображению в церкви
San Martino a'Monti, или даже по покрытию церкви Santa Maria Maggiore, относящейся к
XV в.; все эти примеры дали бы повод к одинаковым замечаниям и оправдали бы>
одинаковые выводы.
117

ни в ригель, который она пересекает. Очевидно также, что строитель
предпочитал прибегать к сопряжениям металлическим и скобам, чем сопрягать
деревянные элементы врубками, в которых дерево- лишено доступа
воздуха и «обречено на гниение; сопрягая их впритык, он в возможно большей
степени избегал этой опасности. Простота конструкции сама по себе
обеспечивала ее долговечность.
Следует разрешить последний вопрос,,касающийся деревянных ферм,—
были ли они оставлены открытыми или же скрыты снизу подшивным
потолком. На этот вопрос нет точного ответа. Судя по указаниям Евсевия,
в церкви San Paolo fuori di Muri (св. Павла за стенами), выстроенной
в одно время с ватиканской базиликой, был горизонтальный потолок с
кессонами; в более древних зданиях, как, например, в базилике в Фано,
встречаются потолки криволинейного или по крайней мере ломаного
очертания, оставлявшие открытыми затяжки и нижние элементы стропильных
ферм; возможно, что одно из этих решений было первоначально принято и
в Ватикане, но к концу средних веков не сохранилось никаких следов,
указывающих на существование потолка. Едва ли можно полагать, что потолок
мог украсить здание. Недостатком открытых стропил язляется сложность
Рис. 90.
их линий; это впечатление сложности создается главным образом
раскосами, пересекающимися в разных направлениях и придающими
покрытию неправильный и причудливый вид. В Ватикане мы не встретим
ничего похожего; общий вид стропильных ферм и совокупность их
составных элементов отличались крайней простотой и безупречной правильностью;
горизонтальность затяжки и ригелей выявлена смело, ясно и четко. Об
общем впечатлении от этого произведения, бесспорно вдохновленного
римскими образцами и традициями, мы можем сказать, что оно достойным
образом соответствовало строгому стилю, благодаря счастливым условиям
сохранившемуся в римской архитектуры вплоть до ее упадка.
Судя по средневековым примерам, деревянные фермы характерны для
двух эпох римской архитектуры — для эпохи ее зарождения и эпохи
упадка; для промежуточного периода характерными являются сводчатые
покрытия. Однако в силу замечательного обстоятельства, доказывающего
силу традиций в Риме, своды редко применялись в зданиях, решенных в
соответствии с древними традициями; сначала своды были применены в
сооружениях, построенных для удовлетворения новых нужд, например
в термах, общественном здании, неизвестном в эпоху Римской республики
-и введенном лишь при Агриппе. Постройка храмов велась попрежнему:
в некоторых случаях криволинейный потолок целлы заменяли сводами, но
неизменно сохранялись наружный портик с 'колоннами и кровля по
деревянным стропилам. Базилики также сохраняли свой первоначальный вид,
118

хотя римляне не придавали им культового значения; они попрежнему
перекрывались стропильной крышей. В этом отношении традиция была
настолько устойчива, что базилика Максенция является едииственньш
исключением из всего ряда базилик, представляющих собой тот тип
базилики, который возник за 180 лет до н. э. и продержался до .конца
империи в памятниках христианской архитектуры.
Упорно придерживаясь древнего типа кровли по деревянным
стропилам, римляне тем не менее уже в ранний период стремились заменить
дерево более долговечным материалом. Иногда, особенно в местах,
бедных лесом, они применяли арки из кирпича1; в других случаях они
применяли бронзу, металл, легко обрабатывающийся и обладающий еще
большими преимуществами при устройстве сопряжений.
В некоторых случаях они выполняли из бронзы только основные части
конструкции, в других же случаях они заменяли все деревянные элементы
бронзовыми и собирали всю ферму, вплоть до обрешетки, исключительно из
Рис. 91.
металлических частей. Первые попытки применения бронзы в покрытиях
были сделаны греками еще до римлян. Павзаний2 дает описание круглого
здания, в котором стропильные ноги, расположенные радиально,
скреплялись все одним центральным элементом из бронзы, подобно спицам колеса.
В описании своего путешествия по Греции Павзаний упоминает о здании,
отлитом из бронзы, самое название которого говорит о материале, —
храм Афины Бранзодомной (Chalcioecos). Все же применение бронзы в
греческих конструкциях имеет ничтожное значение. Идея применения бронзы
была развита римлянами и получила у них широкое распространение:
крыша базилики Ульпия (basilica Ulpia) целиком выполнена из бронзы;
стропила одного большого зала терм Каракаллы выполнены также
целиком из бронзы; в I в. до н. э. римляне из всех других материалов
выбрали бронзу для конструкции крыши портика перед Пантеоном Агриппы
(рис. 91).
Эти знаменитые стропила сохранились до середины XVII в.;
архитекторы Возрождения имели возможность их исследовать и зарисовать и
1 См. Филон Византийский (Vet. mathem., р. &7), а также графическую
интерпретацию этого текста, данную de Rochas в переводе Филона.
2 Павзаний дал описание Филиппейона в Олимпии (Е1 i d., cap. XX). См. по поводу храма
Афины Бронзодомной Ра u s а п., Lacon., cap., XVII; по поводу базилики Ульпия —
Ра usa п., Elid., cap., 'XII; Р h о с, cap., V (?) и наконец, по поводу «Cella soliaria» терм
Каракаллы — Р а г t i a n, cap. IX.
119

оставили нам их описания и зарисовки; но эти рисунки выполнены с такой
небрежностью, к сожалению, уже непоправимой, и они настолько неясны
и неточны, что в них ничего нельзя разобрать, кроме общего очертания
конструкции и ее общего решения. На рис. 91 приводится копия с рисунка
Палладио, исправленная согласно тщательному изучению следов,
оставленных фермой в самом здании. Следы эти различны: нижние грани каменных
кронштейнов, служивших промежуточными опорами стропил центрального
нефа, должны были быть стесаны, чтобы пропустить подкосы; угол
наклона этой стески определяет уклон подкосов; гнезда, имеющиеся в
торцевой стене, в которые входили концы прогонов, определяют число этих
прогонов; кроме того, торцевая стена портика дает также точное
представление о кривизне декоративного бронзового свода, благодаря чему
мы можем судить и о рещении внутреннего пространства боковых покрытий,
чем определяется и конструкция ферм боковых нефов. Было бы напрасным
трудом искать изображение деталей в чертеже Палладио. В пояснение
решения конструкции узлов он дает только один разрез в мелком масштабе,
выполненный настолько эскизно, что приходится обращаться за
разъяснением к другим источникам, которые также не дают исчерпывающих
сведений, как, например, набросок Серлио и отдельные заметки в рукописях
XVII в.
В одной из этих заметок говорится: «Каждая балка состоит из
трех толстых листов бронзы, соединенных при помощи заклепок из того
же металла»1; в соответствии с этим указанием Серлио изображает
элементы стродил портика Пантеона1 с корытообразным сечением. Соответствие
этого рисунка приведенному описанию может быть установлено только при
следующих условиях: нужно допустить, что три бронзовых листа, из
которых составлялись элементы, образовывали две полки и стенку
корытообразного сечения.
Если судить по рисунку Серлио и тексту Донати, прогон укладывался
в опрокинутом положении; рабочей частью сечения служили вертикальные
полки, а горизонтальный бронзовый лист, соединявший их и являвшийся
стенкой корытообразного сечения, служил главным образом для создания
жесткости ,в боковом направлении. В целом создается впечатление, что
архитектор исходил не из принципов металлических конструкций, а
руководствовался традициями деревянных конструкций. Фермы Пантеона
1 «I travi pur di bronzo maestrevolmente fatti chiascheduno con tre grosse tavole da
chiodi pur di bronzo connesse, si son veduti a nostro tempo, finche Urbano VIII, l'anno 1627,
le levo, per fame all'altar maggiore délia Chiesa di S. Pietro colonne, ed à Castel S.
Angelo artiglerie, ponendovi in loro luogo travi di legno» (N a r d i n i, Roma antica, VI, 4).
Другой документ той ,же эпохи подтверждает и уточняет эти указания в следующих
выражениях:
«In ejus porticu aereae tabulae fuerant crassitudine quadrantis, ita commissae, ut in fasti-
gium ab epistyliis elatae, unam vero superne expansam duae in extrema ora litrinque sup-
positae, alterique transversim conjunetae fixaeque trabalibus clavis, tigillorum tectique oneri
reeipiendo firmarent» (Alexander Donatus, De urbe Roma, lib. III).
«В его портике были бронзовые листы, толщиной в квадрант, соединенные так, что
поднимались от эпистилия к верху кровли, причем один лист проходил сверху, а два
были подложены с обеих сторон на краях, и, будучи соединены заклепками, крепко
поддерживали тяжесть балок и крыши».
Не менее точное указание дает Скамоцци (Architt. univ., part. II, I. VIII, cap. 19).
Наконец, по вопросу бронзовых стропил Пантеона можно найти указания в труде
«Le Vestigia di Roma antica», p. 132. Таковы основные данные, дошедшие до нас;
рисунки Пиранези, дающие нам множество данных деталей конструкции Пантеона, не дают
никаких указаний о его стропильных фермах.
120

представляют собой стропила с обычной конструктивной схемой,
выполненные из коробчатых элементов. Это решение является наиболее простым,,
но сомнительно, является ли оно в то же время и лучшим. Современная
промышленность поставляет нам бесконечное множество различных
профилей прокатного железа, благодаря чему мы имеем возможность
использовать материал с большей выгодой; с нашей стороны было бы едва ли
правильным следовать этому слишком примитивному примеру.
Однако не будем далее останавливаться на рассмотрении метода, о
котором мы едва можем судить по единственному памятнику; перейдем к
/рассмотрению двух типов сооружений особого характера — к исследованию
мостов и осадных башен, воздвигавшихся древними при взятии пр,иступсш
осажденных городов.
Римский архитектор Аполлодор оставил после себя ряд строительных
правил по возведению деревянных сооружений военного назначения, из
которых некоторые, несомненно, относятся ко всем сооружениям сборного
характера. «Эти сооружения, — говорит Аполлодор1,—должны выполняться
из любого местного леса; они должны быть разнообразного вида, весьма
ограниченных сечений и малого веса; они должны быть сконструированы
таким образом, чтобы могли ^быть "выполнены любыми рабочими, чтобы
сборка их быстро осуществлялась, чтобы ремонт мог быть осуществлен
простыми средствами и чтобы всякие случайности при ,этом были
исключены; чтобы перевозка сооружений не вызывала затруднений, чтобы они
были жестки, трудно возгораемы, чтобы их трудно было разрушить и
легко собрать».
Таково было общее задание: уточним его примером, взятым из того же
трактата Аполлодора2 об осадном искусстве.
1 Греческая Полиоркетика, изд. Wescher, стр. 139, строка 5 и ел.
2 Полиоркетика, стр. 164.
Перекладины M названы в тексте oir.Xa b^ а поперечные элементы гп^т^Ьго,.
Брус А, являющийся основным несущим элементом стойки, называется }А£ссс-ат7,<;, два.
боковых бруса В, сплоченные с ним, названы rcapao-a:ai.
Приведем в переводе этот подлинный текст:
«Как следует строить осадные башни.
«Осадные башни следует ставить на колеса на таком расстоянии, чтобы ядра не
могли в них попасть; их следует строить из деревянных элементов небольшого сечения
следующим образом:
«Два бруса, стесанных с четырех сторон, с неравносторонним прямоугольным
сечением, кладут рядом узкой стороной вниз, широкими сторонами друг к другу (перекладины
Му рис. 92): таких две пары, длиной по 16 футов, шириной по lVk -фута, толщиной
по 12 дюймов. При высоте башни, превышающей 40 футов, длина, ширина и толщина
брусьев должны быть увеличены. Эти две пары горизонтальных элементов с зазором
между брусьями в 12 дюймов и поднятые над уровнем земли на расстояние
приблизительно в 1 »фут, обхватывают вертикальные элементы А, доходящие до земли: длиной
16 футов, толщиной 12 дюймов, высотой 11/4 фута. Эти брусья Л, закрепленные при
помощи штырей, гвоздей и накладок '(рис. 93), устанавливаются в вертикальном
.положении.
«К четырем таким вертикальным брусьям, являющимся основными элементами стоек,
прикрепляют брусья одинаковой с ними толщины и ширины, длиной по 9 футов (£),
всего восемь штук; эти брусья, опирающиеся на нижнюю перекладину, соединяются
с перекладинами M и с основным вертикальным брусом А при помощи накладок
(рис. 93); таким образом, эти три вертикальных элемента ß совокупности составляют
одну единую стойку (ВАВ). На брусья В укладывают перекладины, подобные и
параллельные перекладинам, составляющим две нижние пары. (В этом месте текст
следует уточнить следующим образом: emtöSTai.... Çv;d..., кар аХХтДа тоТс y.atco Suo èiciiîoev-ai 6 jioîun;
х. т. X.
«Таким же образом, в соответствии с главными поперечными брусьями, укладываются
две вспомогательные поперечины (N). Затем в промежутке между ними по главным
спаренным перекладинами укладывают брусья, образующие поверхность нижней площадки;.
121

Судя по его описанию, осадные башни, повидимому, имели вид,
изображенный на рис. 92.
Этот рисунок ясно выражает конструктивный принцип со всеми
связанными с его применением преимуществами. Римляне ставили перед собой
задачу избегать применения деревянных элементов больших размеров,
которые, являясь большой редкостью в некоторых местностях, неизбежно
вызывали затруднения в работе; употребление деревянных элементов
небольших размеров, по словам автора подлинного описания, является
первым условием, которым следует задаться. Остроумная конструкдия*
примененная в угловых стойках, весьма удачно отвечает этому основному
условию.
Конструкция решена без раскосов; следует заметить, что для осадных
башен они почти нигде не предписывались. Возможно, что их упразднили
.для придания известной податливости сооружениям, подверженным
сотрясениям от тяжелых снарядов, но мне кажется, что отсутствие раскосов
характерно для всех вообще видов древних деревянных конструкций. Мы
уже отмечали, что и в Италии, в эпоху, когда строительное искусство
неуклонно следовало римским традициям, мы не встретим изображений
раскосов ни в помпейских росписях, ни в античных миниатюрах,
украшающих знаменитые рукописи Теренция и Вергилия, хранящиеся в
Ватиканской библиотеке.
Впрочем, в данном случае жесткость соединений вполне обеспечена.
Для большей наглядности рисунка башни я изобразил ее узловые
сопряжения на железных гвоздях так, как мы осуществили бы эти сопряжения
в настоящее время, но древние, а за ними и средневековые строители
применяли железо в деревянных конструкциях крайне редко. На самом же
укрепляют их посредством гвоздей и связывают между собой в шпунт; таким образом
связывались все четыре стойки башни. Поперечины N должны быть такой же длины,
как перекладины М, для того чтобы все четыре стойки были во всех направлениях на
одинаковом расстоянии друг от друга. В зазорах, оставленных между брусьями спаренных
перекладин Му укрепляли колеса, диаметр которых больше ширины самых перекладин,
вследствие чего они выступали из-под них, приподнимали все сооружение над землей,
и таким образом вся конструкция могла катиться по ним и передвигаться.
Наружные брусья, обхватывающие основной брус стойки (вместо fr-piç читать Мо-.с),
вверху также связаны' между собой в обоих направлениях переклад игами и
распорками, подобными нижним; таким образом, вся конструкция первого этажа башни была
полностью раскреплена.
Верхние горизонтальные элементы должны быть короче нижних на 1 фут, дабы вся
конструкция, даже наклоняясь, не теряла бы равновесия, не качалась бы под влиянием
нагрузки и была бы устойчивой.
Тем не менее, к верхним концам стоек следует прикрепить растяжки и натян|ут1ь
их в радиальных направлениях для того, чтобы придать башне как бы« вторую, еще
более широкую, опорную поверхность. Эти растяжки следует прикрепить к верхним
концами стоек, снабженных болтами, или к железным костылям с кольцами, которые
должны быть забиты наклонно, чтобы они могли при натяжении затяжек сопротивляться
выдергиванию.
По выполнении всего этого окажется, что средний брусок стойки А на одну треть
своей длины выше брусьев, с ним сплоченных; с ним, в свою очередь, сплачиваются
другие брусья, которые окажутся длиннее его, и длина которых равна 9 футам. Средний
брус нарастят еще таким же брусом, поддерживаемым концами двух крайних брусьев;
затем снова следуют горизонтальные элементы, и таким образом повторяют по всей
высоте сооружения. Первый средний брус А взят другой длины, чем смежные брусья,
для того чтобы стыки не совпадали, а шли вразбежку, и чтобы прочность всей
конструкции обеспечивалась связью сплоченных между собой элементов. Наконец, следует
установить стремянки, которые, опираясь на поперечины, будут перекинуты внутри башни
с одной стороны на другую; таким образом, при помощи небольшого количества брусьев
небольших размеров, наращенных друг на друга, можно соорудить башню той же
высоты, как и крепостные стены».
122

деле, согласно тексту Аполлодора и византийским комментариям1, эти
сопряжения были осуществлены так, как указано на детали,
изображенной на рис. 93.
В этом решении штырями или, вернее, деревянными цилиндрическими
штифтами С прикрепляли перекладины к тем вертикальным брусьям,
которые они обхватывали. Штыри эти препятствовали скольжению брусьев
друг по другу, но не предохраняли от расхождения в поперечном
направлении; для этой цели брусья соединялись деревянными накладками. Штыри
или шипы представляли собой толстые болты, гнезда для них —
просверленные дыры, деревянные накладки были из реек или брусков. Трудно
представить себе конструкцию, которая была бы более экономична и могла бы
осуществляться более быстрым способом. В силу традиции, }пгверждавшей всегда
Рис. 92.
простые приемы, эти виды сопряжений частично применяются и в наше
время; и в настоящее время стойки лесов составляются из деревянных
брусьев небольшого размера, соединенных целым рядом прибитых
гвоздями брусков. Рис. 94, изображающий стойку современных лесов, в то же
время поможет нам разобраться, благодаря их сходству, в конструкции
стоек осадных сооружений древних.
В стойках современных лесов брусья прямоугольного сечения часто
заменяются круглыми бревнами, а ^накладки — простыми перевязями из
лыка или веревок. Этот 'простой для сопряжений способ был также очень
распространен у римлян; по крайней мере, такое заключение можно сде-
1 Г е р о н Византийский: Poliorc, р. 226, I. 18; р. 240, 1. 5.
Шип С, который византийский автор помещает на конце стойки, служащей
вращающейся осью двери, назван в тексте яериоци;. Закрепленное гнездо, в которое
входит этот шип, обозначено под названием xsXumoy. Это гнездо, повидимому,
высверленное, заканчивалось полукруглой впадиной, благодаря чему его можно сравнить с
"полукруглой выемкой. Наконец, рейка или скоба, препятствующая разъединению брусьев,
названа в тексте улушу.
123

лать на основании указаний Витрувия о том, каким образом осуществить
конструкцию деревянного сводчатого потолка ^дз жердей, связанных между
собой и подвешенных к стропилам при помощи гибких веток; то же
заключение можно сделать и на основании дошедших до нас указаний того же
автора об устройстве ряжей при подводных бетонных работах1.
Перейдем теперь к краткому обзору римских деревянных мостов.
В сущности, нам известны только два примера античных? деревянных,
мостов: мост через Дунай, построенный Траяном во время его похода на,
дакийцев, и мост через Рейн, построенный Цезарем, чтобы облегчить
совершение набегов римской армии на Германию.
С
С
V
Рис. 93.
По описанию Цезаря, составлялись многочисленные чертежи моста
через Рейн; новая реконструкция только прибавит еще одну спорную
гипотезу к тщетным попыткам реконструкции многих знаменитых архитекторов.
Альберти, Палладио, Скамоцци пытались истолковать содержание этого
документа, но их попытки только выявили все трудности этой задачи.
Все эти толкования сходились на том, что мостовой настил был уложен по.
балкам, в свою очередь, уложенным своими концами между головами двух
свай. На этом кончается единодушие. Как только названные авторы
переходят к деталям, связям, как только они касаются вопросов сопряжений,
которые, по словам Цезаря, «зажимались под действием течения», — мы
1 1. Ряжи из брусьев, связанных при помощи лыковых перевязей (Витрувий,
кн. V, гл. 12).
2. Воспроизведение свода в дереве из жердей, перевязанных, переплетенных и
оштукатуренных (Витрувий, кн. VII, гл. 3; ср. Ра П., De re rust., lib. I, cap. 13).
124

обнаруживаем столько же разных мнений, сколько и переводчиков; не будем
цитировать эти многочисленные исследования, — все они имеют недостатки,
и легче указать на эти ошибки, чем их исправить.
Рис. 94.
При изучении моста через Дунай возникают иного рода затруднения.
Задача состоит в весьма условном1 восстановлении по изображению, ко.-
1 Некоторые критики, доверяя Диону Кассию, (Ер it., lib. LXVIII, 13), предполагали,
что изображение моста на колонне Траяна вовсе не воспроизводит моста через Дунай;
последний, по их мнению, был построен из камня. Для нас этот вопрос не имеет
значения. Важно, что мост, изображенный на колонне Траяна, воспроизводит тип римского
моста. Тем не менее, обращаем внимание на то,> что изображение деревянного моста
125

торое почти так же неясно, как изображение зданий на пейзажах в пом-
пейских росписях, и только некоторыми характерными чертами
напоминает облик римских мостов. На рис. 951 дано то изображение основной
части конструкций моста, которое мне удалось разобрать на барельефе
колонны Траяна. Несущей частью мостовой фермы являются три
концентричные арочки; эти арочки связаны между собой парными схватками,
которые продолжены до уровня проезжей части, обхватывают продольны*
балки и этим поддерживают настил проезжей части; нагрузка от проезжей
части непосредственно на устой передается через систему раскосов. Таковы
основные элементы конструкции моста. На барельефе не изображены
подкосы и другие второстепенные элементы; это упущение вполне допустимо
в изображении, целью которого было только указать место действия;
досадно, что оно дает слишком широкие возможности для разных
толкований. На барельефе арки не опираются на устой, и трудно разобраться
Рис. 95.
в изображении раскосной опорной конструкции на устое; я в этих местах
довел арки до верха устоев и продолжил раскосы до уровня проезокей
части. Мне кажется, что это наименьшее изменение, при котором
изображение на колонне Траяна приобретает вполне реальный вид; во
всем остальном я точно придерживался оригинала. Барельеф нисколько
не разъясняет вопроса конструкции арок. Однако вполне очевидно, что эти
элементы представляли собой составные балки, собранные из брусьев
небольшого размера; можно даже допустить, что их конструкция походила
на конструкцию составных стоек рассмотренных выше осадных башен;
описание этих осадных башен было дано Аполлодором, которому также
приписывается постройка моста Траяна2. Более подробное изложение, ввиду
отсутствия достоверных документов, привело бы нас к необоснованным,
а поэтому и ненужным гипотезам.
через Дунай на колонне Траяна вполне совпадает с изображением на медали, хранящейся
в Национальной библиотеке, на которой можно различить все три отдельные арки, а
также и скрепляющие их схватки. На медали эти схватки изображены вертикальными,
в то время как на барельефе они имеют радиальные расположения. В этом заключается
единственное существенное различие между этими изображениями.
1 Конструктивные элементы, которые можно было различить на барельефе,
заштрихованы; те части, которые не заштрихованы, относятся к моей реконструкции.
2 Pro со p., De Aedif., lib. IV, cap. 6.
126

Мне кажется, что эти примеры, благодаря их сходству между собой,,
помогут нам разобраться в способе возведения вспомогательных
деревянных конструкций, лесов и кружал, при сооружении которых римские
строители добились экономных решений. Экономия в материале
достигалась благодаря остроумному устройству составных стоек и арок,
собираемых из отдельных элементов; экономия в работе — благодаря тому, что
все сопряжения сводились к применению штырей или накладок, перевязей
из лыка или из веревок.
Каково бы ни было назначение сооружения, временное или
постоянное, деревянные конструкции, наравне с другими отраслями
строительного искусства испытывали влияние местных приемов и традиций1.
Рис. 96Л
'В Египте эпохи римского владычества, так же как и в Египте эпохи
фараонов, в качестве материала для деревянных конструкций были весьма
распространены связки тростника, переплетенные или связанные между
собой (Strab., изд. Cas., р. 768, 822).
В Африке времен Саллюстия мы встречаем своеобразный тип
деревянных конструкций, напоминающих опрокинутый корабль. Эта конструкция,
повидимому, должна была защищать жителей пустыни от ветров (Саллю-
стий, Югурта, гл. 18).
В Колхиде и, вероятно, в Аркадии было распространено применение
круглого леса, такого же, как в современных шалэ в Альпах; применение
круглого леса определяло всю конструктивную систему местных деревянных
сооружений (Па в за ний, Аркадия, гл. 10; Витрувий, кн. II, гл. 1)»
В Ликии стены деревянных сооружений выполнялись в виде заполнений
между вертикальными толстыми бревнами из деревянных брусьев,
уложенных горизонтально, и перекрывались сплошным настилом из круглого
леса; эти постройки являются промежуточным решением между обычной кон-
1 Я обязан Виолле ле Дюку тем, что он обратил мое внимание на этот местный
характер античных деревянных конструкций.
2 Реконструкция распространенного в Риме типа кровли.
127

струкцией из дерева и рублеными стенами, применявшимися в Колхиде (см.
о подражаниях этим конструкциям в камне труды Texier и Fellows).
На восточной границе и даже за пределами империи наиболее
распространены были стойки с раздвоенными верхними концами, ставшими
родоначальниками раздвоенных капителей колонн, часто встречающихся
в развалинах Персеполиса.
В лесах, покрывающих Галлию, и в областях маркоманов и дакийцев мы
встречаем ограждения, мостовые устои и береговые укрепления, сложенные
из горизонтально уложенных бревен, иногда вперемежку с бутом или
тесаным камнем; эти необычные сооружения известны нам по
«Комментариям» Цезаря, барельефам колонн Траяна и Антонина; в Швейцарии, в
силу традиций, этот прием сохранился до настоящего времени.
Ограничусь лишь указанием на это разнообразие конструктивных форм
и решений, которое вполне объясняется влиянием как местных обычаев,
так и естественных условий, в результате которых это разнообразие
становилось неизбежным.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Краткий обзор основных методов организации работ на
СТРОИТЕЛЬНОЙ ПЛОЩАДКЕ.
На этом мы закончим исследование строительных приемов у древних.
Мы изучили приемы, относящиеся к возведению сооружений из кладки на
растворе, из тесаной кладки и, насколько это было возможно, к деревянным
сооружениям; мы рассматривали в отдельности каждый тип античных
сооружений. Теперь рассмотрим сооружение в целом, представим себе общий
ход производства строительных работ и ознакомимся с принципами
организации работ на крупных постройках. Строительное искусство у древних не
является лишь совокупностью методов, объединенных общими принципами;
отдельные индивидуальные методы подчинялись общим правилам,
придававшим римским архитектурным произведениям характер того строгого
порядка, который древние римляне внесли в управление всей
империей. Одним словом, строительное искусство римлян является
выражением их общей организации. С этой точки зрения нам нужно рассмотреть
римское строительное искусство. Изучение здания Колизея лучше всего
осветит нам этот вопрос; рассмотрим его с йгочки зрения организации строи:
тельных работ и с точки зрения общего хода производства работ.
На табл. XXII приводится разрез Колизея по одной из радиальных
галлерей. Камни различных пород отличаются оттенками их окраски друг
от друга, травертин выделяется на более темном фоне заполнения более«
светлой поверхностью камней; остальная часть выложена из более дешевых
пород камней, из плотного вулканического туфа, так называемого пеперина,
добывавшегося в римской Кампанье.
Из травертина, как видно, выложены только торцы стен и два вертикаль-
пых промежуточных столба, которые должны были нести тяжелые,
впоследствии, повидимому, отмененные строительством части конструкция.
Не останавливаясь на назначении этих вертикальных травертиновых
столбов, ограничимся рассмотрением конструкции их кладки: ряды кладки
этих вертикальных столбов точно совпадают с рядами кладки заполнения
стены.Иначе решена кладка торцов А и В продольной стены;эти
торцы,образующие пилястры, перевязаны с кладкой стены, завершением которой
-они являются, самым случайным, неправильным, можно сказать, самым не-
128

складным образом. Изображение обоих случаев перевязки кладки из разных
материалов, наглядно подчеркивающее их различие, приводится на рис.
97 и 98.
На первом рисунке изображена неправильная перевязка торцевых камней
с кладкой стены; на другом рисунке — правильная перевязка травертиновых
вертикальных столбов с рядами туфовой кладки стены.
С первого взгляда нас смущает странная неправильность перевязки
кладки в торцах стен, но при ближайшем рассмотрении мы найдем в них
отражение тех искусных организационных приемов, которые древние
с таким успехом применяли! в своих крупных постройках для упрощения
работ, дававших одновременно более правильную последовательность и
большую надежность в их выполнении.
Рис. 97. Рис. 98.
Неправильность перевязки между торцевыми камнями и рядами кладки
стен едва ли может быть оправдана применением различного материала,
сложностью сочетания кладки из камней, добытых в Тиволи, с кладкой
из камней, добытых в Габиях и в Альбано. Ведь те же затруднения должны
были возникать и при перевязке кладки стен с кладкой столбов M и N;
однако здесь не обнаруживается, как мы уже только что указывали,
никакого нарушения, никаких неправильностей в перевязке; возникает
вопрос, почему же они были допущены и, так сказать, сознательно
повторены в одних случаях, в то время как в других случаях ставилась
задача их избегать или вовсе упразднить?
Кладка торцов стены отличается большей точностью, чем кладка остальной
части стены; но высота их рядов различна; лишь небольшое число
незначительно выступающих камней перевязано с рядами туфа; почти во всех
этих случаях выпуски не совпадают с рядами камней основной стены,
лриходясь на половине высоты рядов; эта редкая перевязка
производит впечатление чисто случайной. Единственная гипотеза, которая мо-
9 о. Шуази
129

жет объяснить эту очевидную неправильность кладки, заключается в
следующем:
Несомненно, что прежде всего были выложены торцы стен, и только
после этого была возведена самая стена, включая усиливающие ее
вертикальные столбы M и N.
Такой строительный прием сильно отличается от наших современных
приемов, но причины его применения и вытекающие из него преимущества
вполне понятны. Выведенные по всему периметру амфитеатра пилястры
А, В и С как бы образовывали наметку его общего плана, очевидно,
такой рельефный план был полезен.
Колизей представляет собой здание с чрезвычайно сложным планом;
его развалины едва дают возможность разобраться в его бесчисленных
галлереях и в целой системе лестниц и переходов; еще труднее было
разобраться в них при постройке. При разбивке и возведении такого
большого количества различных частей сооружения строители легко могли
допустить ошибки. Естественно, что количество ошибок в большой степени
сокращалось благодаря этим пилястрам с возведенными на них арками;
они возводились по всему периметру и изменялись в соответствии с
изменениями направления и формы лестниц; благодаря им можно было
уверенно вести работу, несмотря на сложное переплетение отдельных
частей здания и на множество их пересечений.
Это расчленение работы имело еще другое не менее важное следствие:
оно позволяло распределять работу между различными категориями
рабочих, сильно друг от друга отличающимися.
Пилястры А, В я С и опирающиеся на них арки возводились
каменщиками одной специальности; основная кладка стен — каменщиками другой
квалификации; каждая категория рабочих неизменно выполняла один и тот
же вид работы. Благодаря этому их можно было распределить на две
резко друг от друга разделенные группы, в зависимости от их мастерства
и способностей; такой порядок как бы предвосхищал современную систему
разделения труда в производстве. Детали подтверждают и уточняют это
общее положение.
В нижнем этаже столбы M и N связаны с основной кладкой стен; они
отличаются только разным качеством материала; способы выполнения
одинаковы и в том и в другом случае, кладка из тесаных камней выполнена
одинаково тщательно, вся работа могла быть выполнена одними и темп же
каменщикам; следовательно, здесь не было никаких оснований к различию,
которое наблюдается между кладкой торцов и кладкой основного
массива стены.
На уровне второго этажа основная кладка стен становится менее
правильной, чем кладка вертикальных столбов M и TV; в кладке из туфа
наблюдается частое нарушение правильности рядов, встречаются камни
различной величины, уложенные без соблюдения перевязки; мы можем
предположить, что в этом случае имело место разделение труда в
строительных работах. Всякая связь между вертикальными столбами M и N
и основной кладкой стен нарушается; вертикальные столбы из травертина,
выложенные до сих пор с соблюдением перевязки с основной кладкой
стены, внезапно превращаются в самостоятельные столбы с гладкими
вертикальными гранями; кладка стен примыкает к этим устоям без всякой
перевязки; рис. 99 показывает, как это осуществлено.
Если разделение труда допускалось в том случае, когда из
тесаного камня выкладывались и столбы и простенки iмeждy ними, то было
еще больше оснований применить это разделение на втором этаже, на
130

уровне которого при заполнении простенков строитель отказывается от
применения кладки из тесаного камня, довольствуясь простой кладкой из
щебня и раствора с облицовкой из кирпича. По всей высоте второго этажа
не соблюдается никакой перевязки между травертиновыми столбами M и N
и основной кладкой стены: столбы поднимаются вертикально, кладка из
щебня и раствора просто примыкает к их боковым граням. Этот пример
не является исключением. В той части радиальных стенок, которая ближе
всего подходит к арене, тоже приходилось сочетать кладку заполнения
стены из щебня и раствора с кладкой угловых пилястров из тесаного
камня. В обоих случаях одинаковые трудности привели к одинаковым
решениям. Пониженная часть CD выведена из бутовой кладки с кирпичной
облицовкой; в этом случае связь между самой стеной и столбом из
тесаного камня, которым она заканчивается, также нарушена. Столб из
тесаного камня не перевязан с кладкой стены, — боковые грани столба пред-
Рис. 99.
ставляют собой ровную и гладкую поверхность; части стены, выполненные
различными видами кладки, соприкасаются, прилегают друг к другу, но
в то же время сохраняют полную самостоятельность.
Таковы главные строительные приемы, применявшиеся при постройке
Колизея.
Следует обратить внимание на крайнее разнообразие камней.
Тесаная кладка в этом здании состоит из камней разнообразного размера
и формы; в то же время в других римских памятниках мы, по
неожиданному контрасту, встречаем кладку из одинаковых камней, проведенную,
как это ни странно, с той же последовательностью; примером такого
решения может служить кладка арок Гардского моста. В сущности, здесь
нет противоречий; разница этих двух решений объясняется не столько
различием двух методов, сколько трудностью получения одинаковых
каменных блоков при разработке травертиновой скалы. Как правило,
строители добивались единообразия основных составных элементов: они
стремились достичь его не только в каменных, но и в деревянных и особенно
в сборных конструкциях. Так, например все элементы осадных башен
представляли собой доски длиной 16 или 9 футов, причем им придавались
сечения одинаковых размеров; такая система неизбежно влекла за
гобой потерю материала, будь то дерево или камень, но в то же время
упрощала производство работ, устраняя зависимость между работами по
добыче материала и работами на строительной площадке.
131

Разделение труда, которое мы только что рассмотрели в основных
работах по возведению здания, еще резче выявлено в декоративных работах.
В зданиях из тесаной кладки каменщики выполняли стены с гладкими
поверхностями, а декоративная отделка стен здания вытесывалась на месте
другими рабочими. В некоторых случаях, в связи; с их большим значением,
профили вытесывались предварительно; в этих случаях их вытесывали в
отдельных камнях, не связанных с основной кладкой стен здания. Так,
например древние избегали связывать с клинчатой кладкой свода тот сильно
выступающий облом (рис. 100)х, который образует архивольт с наружной
стороны некоторых сводов; по примеру этрусков они выполняли его в виде
особого ряда и укладывали его по окончании кладки свода.
Та же независимость между конструктивными и декоративными
элементами существовала, как мы уже видели, и в деревянных сооружениях;
Рис. 100.
декоративные элементы в этом случае сводились обыкновенно к
профилированным крашеным накладкам, которые прибивались гвоздями к доскам
или брусьям деревянных конструкций.
Расчленение основных и декоративных работ особенно ясно выявлено
в римских конструкциях из монолитной кладки. Одни возводят здания,
другие продолжают их постройку и заботятся об их украшении: они
штукатурят их, облицовывают мрамором, снабжают их более или
менее изящным убранством, не вызванным никакой необходимостью, не
обусловленным даже основным замыслом сооружения; уберите эту
оболочку,— и первоначальный образ восстановится во всей его полноте,
настолько украшения независимы от основного замысла и конструкции
здания.
Это разделение не является мнимым; расчленение существовало в
действительности, и часто это накладное убранство скрывает под собой
1 Этот разрез заимствован мною из чертежа Этрусских ворот в Фалериях,
переданного мне Reynaud. Можно было бы привести в качестве примеров римские
архивольты в Перузе (табл. XX), в Нарни (табл. XXI), в Спелло и т. п.
132

поверхности, которым придана раньше изящная отделка, совершенно
ненужная с того момента, когда их закрывали облицовкой.
Мы часто видим примеры того, как римские строители считали свою
задачу выполненной, совершенно не заботясь о том, как в дальнейшем
будет оформляться сооружение; они тщательно обрабатывают поверхность
стен, выполненных из бутового камня или кирпича, даже в тех местах, где
позднее, несомненно, должна была быть осуществлена облицовка из
мраморных плит или из ценной штукатурки. В качестве примера я привожу,
(табл. XV, рис. 3 и 4) лицевую поверхность аркад, взятых из памятников,
в которых они были скрыты под толстым слоем покраски или штукатурки
тотчас же по их возведении; первый пример относится к античной башне,
известной под именем храма Януса в Отэне (Autun), второй — к мавзолею
Августа. Можно думать, судя по характеру этой тщательно отделанной
поверхности, которой не могли восторгаться даже сами римляне, что они
предвидели разрушение богатой отделки своих зданий; строители,
строившие с целью оставить о себе память, быть может, думали о тех временах,
когда их творения предстанут в их нынешнем виде — лишенными всякого
ложного украшения.
Мне бы хотелось, однако, видеть в этом выражение идеи чисто
практического характера. Предоставление ремесленным коллегиям широкой
возможности проявления инициативы при общем руководстве работой являлось
одним из принципов организации, работ; каждая коллегия участвовала, таким
образом, в ответственности за успех общей работы и имела полную свободу
в выборе средств выполнения возложенной на нее работы. Каждый разряд
рабочих являлся в (известной мере собственным судьей в выборе
строительных приемов; и они пользовались, как известно-, этим правом, соблюдая в
своем мастерстве определенные, традиционные правила, которые, благодаря,
быть может, несколько стеснительной организации коллегий, являлись
обязательными для всех членов союза. Каменщики не знали, какова будет
обработка возводимых ими стен, они их клали по определенным, приг
знанным правилам; вне зависимости от того, должны ли они впоследствии
штукатуриться или нет, приемы кладки оставались теми же: тот $ке
способ выполнения кладки основного массива стены и тот же способ
обработки ее лицевой поверхности.
Возможно, что при этом они уделяли излишнее внимание как^аз тем
частям здания, которые, может быть, должны были быть скрытыми под
будущей отделкой; но во всяком случае единообразие принятых приемов
придавало большую скорость выполнению работ; это было
существенным обстоятельством с точки зрения архитектора.
В условиях такого строя, при котором общественные сооружения
строились за счет и по распоряжению временных городских властей1,
быстрота постройки была одним из основных условий отделка
считалась тормозом в работе, и к ней не было необходимости приступать ,«не-
1 Это соображение подтверждается рядом документов, сохранившихся в собраниях
римских законов.
Смотри, в .частности, Cod. Т h е о d., lib. XV, tit. I, I. 19; lib. VI, tit. IV, 1. 13, 29, 30.
Cod. Justin., lib. VIII, tit. XII, 1. 5. К этому, я добавлю, что большое число
общественных сооружений было .возведено городскими самоуправлениями «pro ludis», т. е. взамен тех
празднеств или игрищ, которые они должны были устроить для населения; таким путем
пышное расточительство, предписанное облеченным общественными обязанностями
гражданам обычаями или законами, превращалось в полезные сооружения. Можно понять ту
быстроту, выполнение которой требовали подобные подарки, если вспомнить
кратковременность основных городских должностей империи.
См. Orelli, Inscript., 3310; 2540 (?) —Cod. Т h е о d., lib. VI, tit. IV, I. 29.
133

медленно же; внимание, которое ей пришлось бы уделять во время
составления проекта и во время производства работ, привело бы к
недопустимым проволочкам.
Теперь понятно, почему римляне применяли греческую систему
производства работ только при сооружении храмов, для главных фасадов
сооружений, для работ очень роскошных или, наоборот, небольшою
значения. Греческая архитектура, в которой внешняя форма представляет
собой воплощение конструкции, требовала затраты времени,
несовместимой с характером и нуждами римлян.
Отделяя конструктивное решение от внешнего облика, отодвигая
решение вопросов отделки, чтобы разрешить их в свободное время, римляне
добились необходимого порядка и простора' в выполнении их грандиозных
построек.
В наше время, когда строят для удовлетворения неотложных и срочных
нужд, быть может, имеет смысл подражать в этом отношении примеру
древних римлян. Вообще говоря, в этом случае мы не были бы первыми
последователями уроков изучения римских развалин: архитектура
итальянского Возрождения дает постоянные и достопримечательные примеры
этого. Никогда еще римская идея расчленения отделки здания от его,
конструкции не применялась в большей степени, чем в Италии XVI в.;
это известно по литературным памятникам того времени (см., между прочим,
Серлио, кн. IV, стр. 189 венецианского издания). Больше того,
недостроенные сооружения того времени в большинстве случаев выполнены
из бутовой кладки, в которой оставлены гнезда для размещения карнизов,
наличников и дополнительных декоративных элементов, которые обычно
устанавливались по окончании стройки.
Архитекторы Возрождения могли позаимствовать этот прием
непосредственно у архитектора античного Рима. Эта древняя традиция не
нуждалась в обновлении, она упрочилась в течение всех средних веков
в Италии; идея отделения декоративного оформления здания от его
конструкций, быть может, наиболее ясно выявляет связь средневековой
итальянской архитектуры с античной архитектурой и является наиболее
ясно выраженным отличием ее от современной ей французской
архитектуры.
В средние века во Франции конструкция и форма сооружений никогда
не рассматривались раздельно; все камни в сооруженном здании
сохраняли тот вид, который был им придан во время постройки; обработка
лицевых поверхностей камней на месте являлась приемом, неизвестным во
Франции между XII и XV вв.
В противоположность этому итальянские сооружения того же периода
выполнялись из бутовой кладки, в лучшем случае с правильной
облицовкой, в которую архитектор вводил затем окончательные изменения, а
иногда приделывал к ней целый фасад: храмы в Сиене, в Орвието и в
Болонье служат примером именно таких приложенных, как бы
приклеенных, фасадов как на внутренних, так и на наружных стенах,
-предназначенных для декоративной отделки.
Не надо обращаться даже к этим прославленным примерам; трудно
встретить в Пизе, Лукке и даже в тосканских деревнях готическую
церковь, в которой декоративная .обработка решена была бы совместно
и одновременно с ее постройкой. Наружные стены этих зданий выполнены
иногда из бутовой кладки, из которой выступают отдельные тычковые
кирпичи, как мы это видим еще в наше Бремя на незаконченном фасаде
кафедрального собора в Болонье. Затем у этих стен выводили вторую стенку, бо-
134

лее или менее богато орнаментированную. Это воспроизведение античного
приема в сооружениях, совершенно непохожих по внешнему виду на
римские памятники, дает нам любопытный пример того разнообразия, которое
может принимать одна и та же иде^, и тех явных различий, которые могут
проявиться при применении одного и того же приема.
Впрочем, существует очень мало строительных приемов, которые можно
было бы безнаказанно доводить до их предельных решений; я считаю
излишним указывать на результаты влияния такого расчленения на
архитектуру итальянского Возрождения; нужно, однако, признать, что такое
расчленение, столь выгодное с точки зрения быстроты и экономичности,
повлияло в заслуживающем сожаления направлении на формы античной
архитектуры.
Привычка рассматривать раздельно декоративное оформление и
конструкции зданий привела к тому, что римляне вскоре стали поступать
таким образом, будто эти два элемента, которые они расчленяли, были
по своему существу совершенно независимыми; они стали рассматривать
архитектуру как переменное, а подчас и произвольное украшение:
отделение декоративного оформления от конструкции давало слишком
большую свободу причудам и подражаниям и способствовало, со своей стороны,
ускорению упадка строительного искусства Рима.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
ОЧЕРК ИСТОРИИ СТРОИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА ДРЕВНИХ
РИМЛЯН.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Образование строительных приемов и их упадок.
Местные течения в строительном искусстве.
Описывая римские строительные методы, нам приходилось приводить
для подтверждения одной и той же мысли примеры, относящиеся к
разным местностям, а подчас и к весьма отдаленным друг от друга эпохам.
Можно ли на основании этого- сделать вывод, что римское строительное
искусство представляет собой настолько совершенное единство, что
можно допустить сопоставление памятников, относящихся к различным
провинциям и разным векам?
Этот вопрос можно считать частично разрешенным в положительном
смысле тем совпадением выводов, к которым нас привело это
сопоставление.
Следует, однако, стараться избежать преувеличения значения этого
единообразия: оно имеет место и возможно лишь в основных принципах,
но не исключает ни тех усовершенствований, к которым приводит
продолжительное применение тех же приемов, ни тех вариаций, которым
подвергается конструктивная система в связи с ее применением в
различных климатических условиях.
Строительная техника имела свои местные течения и направления; она
не избежала влияния как зарубежных примеров, так и воздействия
перемен во внутреннем строе Римского государства. Ее этрусский характер
в то время, когда Рим был лишь одним из городов Этрурии, постепенно
приобретает отпечаток эллинистического духа в результате соприкосновения
с греческой цивилизацией; самобытность ее выражалась не столько в
создании новых типов конструкций, сколько в создании существующих
типов новой конструктивной системы. Мы уже указывали, описывая
конструктивные приемы кладки из тесаного камня, на ряд заимствований у
Греции и Этрурии; чтобы уточнить этот краткий обзор и определить те
условия, при которых в Рим проникли строительные методы иноземного
происхождения, пришлось бы вступить на путь догадок и восстановить
историю строительного искусства в связи с историей политических связей
Рима с внешним миром. Мы не решаемся вступить на путь этих трудных
исследований: оставляя в стороне цериод, когда римские архитекторы до-
136

вольствовались подражанием этрусским или греческим образцам, мы примем
за исходную точку нашего изучения тот момент, когда они вводят в
практику единственную, целиком принадлежащую им конструктивную систему:
сооружения из монолитной кладки.
Появление в римских сооружениях сводчатых конструкций из
монолитной кладки следует отнести к последним годам до нашей эры. Hev
сомненно, что это важнейшее нововведение было подготовлено длительными
опытами, явных следов которых не обнаружено ни в развалинах, ни в
указаниях литературных памятников. Даже Витрувий, писавший всего за
несколько лет до закладки терм Агриппы, как будто и не подозревает того
огромного значения, которое будут иметь своды из монолитной каменной
кладки; строительное искусство, которое он описывает, подошло вплотную
к своему полному преобразованию, но нет никаких оснований полагать,
что Витрувий предчувствовал эту перемену: настолько быстро развивались
успехи в конструкции сводов, настолько внезапным и неожиданным был
расцвет римской архитектуры.
Какие же причины вызвали этот внезапный переворот, нашедший свое
завершение в строительном искусстве при императоре Августе? Некоторые
из этих причин настолько очевидны, что мы ограничимся их перечислением.
Общественное богатство быстро возросло с прекращением гражданских и
внешних войн; благоприятные условия спокойного промежутка времени
впервые обеспечили широкое применение новых строительных приемов и дали
им возможность блестящего развития. Агриппа, видевший в украшении Рима
возможность предать забвению свою прежнюю политическую деятельность,
возглавил это движение: его правление ознаменовалось постройками,
предназначенными для развлечений -и празднеств римлян; территория старого
города оказалась даже недостаточной для этих сооружений, и ему пришлось
захватить новые участки, вплоть до Марсова поля. Мне кажется, что этому
двойному воздействию — образа жизни и политики — следует приписать
бурный подъем, которым отмечена архитектура начала эпохи Римской
империи. Строительные методы с этого мО'мента устанавливаются в их
окончательном виде, и, сложившись в это время, строительное искусство
держится без изменений на высшей точке своего совершенства в течение
более трех с половиной веков.
Это явление, замечательное само по себе, представляет еще больший
интерес, если принять во внимание, что только строительное искусств^
сохраняет свои высокие традиции на фоне общего упадка искусства;
правда, нельзя отметить и его дальнейшего развития. Причины, влиявшие на
архитектуру, будто бы, не оказывали никакого, даже едва заметного,
влияния на строительное искусство; декоративное и конструктивное
решения в римской архитектуре стали почти независимыми друг от друга; в
своем развитии и упадке они подчинялись разным, а подчас и
противоположным, законам. Строительные методы при Антонинах1 ничем не
отличались от методов эпохи первых цезарей, хотя за истекшее столетие
архитектура зданий заметно видоизменилась. К концу III в. архитектура пришла
в полный упадок (в то время как, строительное искусство находилось еще
в полном расцвете) и, например, создает термы, носящие имя Диоклетиана.
После Диоклетиана продолжается вырождение искусств, и по
любопытному совпадению архитекторы, дошедшие до ограбления памятника Траяна
для украшения триумфальной арки Константина, являются современниками
1 Под именем Антонинов разумеются императоры Траян, Адриан, Антонин, Марк.
Аврелий, Вер и Коммод, царствовавшее с 96 по 192 г. н. э. — Прим. перев.
137

смелых строителей, перекрывших нефы базилики Максенция
величественными сводами, сохранившиеся части которых поражают нас как своей
прочностью, так и своими размерами1: никогда еще декоративное и
строительное искусства не представляли столь разительного и непонятного
противоречия. Разлад достиг своей вершины, подойдя одновременно и к
своему пределу; мы видим, как уже в царствование Константина и
строительное искусство, в свою очередь, доходит до той степени упадка, на которой
архитектура находилась уже в течение продолжительного времени.
Упадок был настолько же внезапным, насколько быстро осуществился
расцвет; упадок строительного искусства проявился лишь в нескольких
небрежно выполненных сооружениях, вроде цирка Максенция близ Аппиевой
дороги; наряду с этими посредственными произведениям^ в ряде мастерски
выполненных сооружений сохранились старые традиции. Но внезапно эта
изумительная плодовитость оказалась исчерпанной, и строительное
искусство возвращается, можно сказать, к исходному положению, в котором оно
находилось четыре столетия тому назад. Подъем строительного искусства
связан с развитием сводчатых конструкций, его упадок отмечается почти
полным их забвением. Вначале мы видим еще робкое применение
традиционных приемов: такие сооружения, как храм св. Констанции и храм
св. Елены близ Рима, характерны для этого начального периода; повидимому,
к этому же периоду следует отнести причудливое здание, названное цо
имени Минервы Врачевательницы, в котором неуклюжее и нечеткое
применение классических приемов ясно обнаруживает ту нерешительность,
которая предшествует периоду упадка.
Своды, и в частности сферические купола, продолжают применяться в
надгробных памятниках и культовых сооружениях, но почти совершенно
исчезают в крупных гражданских сооружениях. В христианских базиликах
IV и V вв. применяются лишь аркады, связывающие попарно колонны и
полусферический свод в торце главного нефа; вся остальная часть
сооружения перекрыта простыми деревянными стропилами4. В течение двух
веков, от Константина до Юстиниана, своды применяются лицщ в
сооружениях весьма небольшого значения и перестают быть основным
конструктивным решением; они снова появляются во время византийского Возрождения,
принимая, однако, уже совершенно новую форму; античная традиция
окончательно прерывается в Риме2; стремительность происшедших изменений
заставляет приписать их столь же внезапным и бурным причинам.
И действительно, между эпохой Диоклетиана и последними годами
царствования Константина совершилась настоящая революция, влияние которой
на историю римского строительного дела было не меньше ее влияния на
историю империи: Рим перестал быть столицей Римского государства;
искусство стало преобразовываться с того самого дня, когда Рим, утеряв
свое политическое преобладание, уступил Византии наследие своих античных
привилегий; огромное строительство новой столицы сразу поглотило все
средства империи, и дата основания новой столицы (330 г.) отмечает эпоху,
когда дали себя знать внезапные и глубокие изменения, основные признаки
которых мы осветили выше.
Не следует, однако, считать это объяснение лишь предположением: мы
1 По вопросу точной датировки сооружения, известного под именем базилики
Константина, см. W. А. Becker, Handbuch der römischen Alterthümer, ч. 1, стр. 438 и ел.
2 В некоторых провинциях ломка традиций -была, может быть, менее резкой: так, ра
севере Галлии при Юлиане продолжали строить с размахом, напоминающим старую
римскую архитектуру. Парижские термы с правдоподобностью могут быть отнесены к этому
времени: превосходство этого памятника по сравнению с современными ему сооружениями
Рима представляется очевидным.
П8

имеем тому доказательства в оригинальном обращении Константина к
начальнику императорских войск Италии и Африки с целью восполнить
исчерпанные средства Италии. «Architects quam plurimus opus est, sed quia
non sunt...»1 — таково начало первого указа о льготах сословию
ремесленников, изданного Константином (Cod. Theod., lib. XIII, tit. IV, 1. 1). Этот
закон был издан в 334 г., спустя четыре года после основания
Константинополя; в официальном документе невозможно было сформулировать более
четко причины упадка архитектуры IV в. Для сохранения остатков древнего
искусства Константин открывает училища и устанавливает стипендии для
молодых римлян, согласившихся посвятить себя изучению архитектуры; но
все это — тщетные усилия. Появились новые потребности, и для их
удовлетворения необходимо было создать по крайней мере законченную систему
совершенно новых приемов. В такое время, когда нехватает рабочих рук,
когда приходится умножать все виды репрессий для обеспечения
выполнения работ по наряду, когда на строительствах нехватает даже начальников,
нельзя и мечтать о постройке новой мировой столицы с той же роскошью
в выборе материалов и непоколебимой прочностью конструкций, которыми
мы восхищаемся в памятниках древнего Рима. Считаясь с бесконечной, так
сказать, нуждой, пришлось прибегнуть к облегченным конструкциям и
пожертвовать прочностью; при этом был частично утеряй веко-вой опыт
римского искусства ; прежнее равномерное распределение ремесленников по
специальностям было нарушено; традиции, упрочившиеся в период между
Августом и Константином, оборвались совершенно неожиданным образом.
Постройка Константинополя истощила средства империи, а
провинциальные власти, в свою очередь, добивались перестройки собственных
резиденций; увлечение строительством распространилось повсеместно, в то
время как все уменьшались средства и возможности к его осуществлению.
Этому виду страсти пытались положить конец рядом указов, которые
повторяются, можно сказать, на каждой странице «Кодекса»2, и самая
численность которых дает возможность судить об их безуспешности.
Тщетно императоры запрещали строительство новых общественных
сооружений до окончания ранее начатых построек; тщетно пытались они
сократить эти излишние работы, лишая магистраты чести увековечить
на них свои имена; тщетно возлагали они на учредителей общественных
сооружений обременительную обязанность обеспечения завершения
строительства: мода, более сильная, чем императорские запреты, безмерно
множила эти безумные затеи, а недостаток средств, усугубляющийся
с каждым днем, все "более и более удалял строителей от славных
традиций древней школы. Лишь небольшое число памятников этой эпохи
дошло до нас: это базилики, сохранившиеся благодаря благоговейному
уходу прихожан. Большинство сооружений в Константинополе были, по-
видимому, восстановлены первыми византийскими императорами; историк
Зосим утверждает, что многие из них обрушились еще в царствование
1 «Требуется как можно больше зодчих, но так как их нет...»
2 Приводим некоторые из них:
1. Запрещение приступать к новым постройкам до окончания ранее начатых
сооружений: Cod. Theod., lib. XV, tit. I. 1. 1, 3, 11, 15, 16, 17, 21, 27, 29,37. Cod.
Justin., lib. VIII, tit. XII, 1. 22.
2. Запрещение магистратам, не участвовавшим лично в расходах по постройке
общественных сооружений, ставить на них свое имя вместо имени государя: Cod. Theod.,
lib. XV, tit. I, 1. ''31; Cod. Justin., lib. VIII, tit. XII, 1. 10.
3. Обязанность, возложенная на магистратов, начавших строительство
общественного сооружения без распоряжения государя, обеспечить окончание постройки за свой
счет: Cod. Theod., lib. XV, tit. I, 1. 28, 31.
139

Константина, — настолько велика была поспешность их постройки. Автора,
упорствующего язычника, можно подозревать в недоброжелательности,
когда он говорит о самом Константине, его правлении и его религии; этот
дух пристрастия чувствуется даже в выборе им выражений при описании
построенных при Константине сооружений1; тем не менее, свидетельства
Зосима подтверждает недолговечность этих построек; и они обязаны своим
преждевременным разрушением, повидимому, тому недостатку в средствах,
память о котором сохранили до нас императорские указы.
Такова вкратце история строительства из монолитной каменной кладки,
история своеобразная, отдельные этапы которой как будто не подчиняются
основному закону непрерывности развития, которому подчинены этапы
других отраслей истории.
Безмерный упадок строительного искусства в IV в. н. э. совершается,
так же как и его огромный подъем;, в I в. до н. э., без
подготовительной переходной ступени, по памятникам которой мы могли бы
восстановить последовательность событий.
В нашу задачу не входит изучение судеб римского строительного
искусства за пределами этого его последнего превращения; мы должны были
ограничить себя описанием римского строительного искусства в течение
того длительного периода, который начался в последние годы республики
и закончился в эпоху первых нашествий варваров. Обратимся теперь
к рассмотрению тех изменений в строительных приемах, которые и|мели
место в различных областях Римского государства.
Изобретая монолитную каменную кладку, римляне, несомненно, создали
способ, наиболее подходящий для придания единства строительным
приемам. Казалось, что с того момента, когда римляне научились возводить
огромные своды при помощи в основном необученных рабочих, применяя
в качестве материалов лишь известь и щебень, они овладели
конструктивной системой, которая должна была стать универсальной; при помощи
колоний и легионов они обеспечили проникновение новых способов
строительства вплоть до отдаленнейших границ империи; в любых местах,
куда распространилось владычество Рима, они смогли заложить целые
города, напоминающие в своих основных чертах облик столицы. Эти
города, в свою очередь, становились центрами, из которых римская
архитектура распространялась вместе с римскими нравами и обычаями; этим
путем стремились установить единство. Нигде, однако, акклиматизация
искусства не удавалась без того, чтобы не утерять какие-нибудь черты,
свойственные ему в первоначальном виде; строительное искусство
расчленялось на ряд течений, которые ясным различием своих приемов и методов
отражали все бесконечное разнообразие местных условий и традиций.
Для установления этих различий я мог бы ограничиться примерами
чисто конструктивного характера, но эти тонкие отличия проявляются
еще более заметным образом при рассмотрении архитектурных форм
древнего Рима.
Сравнивая архитектурные памятники Рима с памятниками римского
Египта, вы увидите, с одной стороны, примеры того, что считается
официальным стилем империи, а с другой, вы найдете целую систему
характерных черт и пропорций, которые настолько напоминают искусство эпохи
1 E?ç o?7o8ajica<; 8s тсЫсгас avwfeXeTç тех br^ozia дег'рата oarcavuv, Tiva y.aTST/.s'jctosv, a jiixpsv Ъзтесоч
cis).usToßsCaucr. hd tïjvs^ivoc^evbpeva. Zos. hist., lib. II, cap. XXXI). («Тратя народные деньги
на бесполезное в большинстве случаев строительство, он воздвиг несколько зданий,
которые в скором времени разрушились, оказавшись непрочными из-за спешности их
постройки»).
140

Птолемеев, что легко впасть в заблуждение; известно, например, что
портики в Эсне и Дендере1 относятся к эпохе римского владычества.
Таким же образом в Греции римляне применялись к традициям
древнего греческого национального искусства. Знаменитый фронтиспис,
известны?: под названием входа на Агору, является любопытным памятником
этой греческой школы времен империи, школы, без сомнения, упадочной,
но безусловно греческой по духу, произведения' которой представляют
собой грубое подражание древнегреческому искусству, но в которых нельзя
отметить заимствования у современного £Й искусства Рима.
Если нужны другие примеры этих местных течений в архитектуре,
отклоняющиеся от обычных типов античной архитектуры Италии, следует
обратиться к памятникам, воздвигнутым в течение первых веков нашей
эры в центральных частях Сирии. Все сооружения в Хауране, которые
одна смелая теория считает первоисточником нашей средневековой
французской архитектуры, более похожи по конструкции и орнаментировке на
памятники XII в. Франции, чем на сооружения Рима, Египта или Афин;
мы имеем еще одно новое и поразительное проявление тех национальных
традиций, которые лишали единства римское строительное искусство во
все эпохи его истории. Города западного побережья Италии, между;
прочим, Помпеи, и при империи сохраняли свой греческий облик.
На территории древней Этрурии этрусские традиции придают даже
сооружениям, построенным после ее завоевания, отпечаток мужественной
простоты, которой проникнуты развалины римских сооружений в -Перуджии.
Мы (французы) также обладали собственной архитектурой в
императорскую эпоху; черты этой изящной галльской школы, которыми отмечены
развалины в Сен Реми, Оранже- и в Сен Шама, настолько хорошо выражают
свойственный нам дух, что мы находим эти же (черты почти нетронутыми :;в
сооружениях французского Возрождения.
Так видоизменяется архитектура в разных провинциях Римского
государства.
Такое же разнообразие царит и в применении разных строительных
приемов: мы находим подтверждение этому у Витрувия (кн. II, гл. 8), где
он отмечает резкое различие между приемами греческих и римских
строителей в системе каменной кладки. Вне зависимости от этого
свидетельства, самые памятники представляют в наше распоряжение бодее
чем достаточные доказательства.
В самом деле, нам пришлось несколько раз указывать на типы
конструкций и в особенности на типы сводов, применение которых
ограничивалось определенной областью, в которой они упрочивались, не
распространяясь за пределами данной области и никогда не приобретая
значения общепринятых приемов; эти конструкции и служили признаками
различных традиций и местных течений.
Так, например своды, выполненные из отдельных рядом поставленных
арочек, кажутся нам принадлежащими лишь к весьма ограниченному району,
центром которого является Гардский акведук; эта область изобилует
составленными из отдельных арок сводами, их применение здесь является
в известном смысле правилом, в то время как в отношении других
местностей с трудом можно было бы привести лишь отдельные примеры
обособленного или несовершенного их применения.
Эти соображения относятся и к сводам, составленным из подпружных
арок, поддерживающих при помощи тимпанов горизонтальные перекрытия
1 Древние Latopolis и Tentyra на Ниле. — Прим. ред.
141

из каменных плит; единственно известные мне примеры этого решения
относятся к двум почти что греческим провинциям, к южной Галлии
и к ,Сирии; в Сирии этот вид сводов имел такое значение, которое могло
итти в сравнение лишь с значением стрельчатой арки в средневековых
сооружениях Запада.
Такое же значение имели подземные гробницы на севере и в
центральных областях Франции, памятники совершенно самобытной конструкции,
стиль и способы каменной кладки которых мы охарактеризовали выше
(см. табл. XVIII и IX). Один их внешний вид поражает оригинальностью
замысла, сразу выделяющего их из ряда других римских памятников
и среди сооружений, возведенных после нашествия варваров: наклонные
своды, составленные из ступенчато расположенных арочек,
цилиндрические своды, выложенные по временным стенам; наличие крестовых сводов
из клинчатых камней, применение которых в других областях
признавалось почти недопустимым; наконец, систематическое применение
мелкого камня в крае, богатом каменными материалами крупного размера,—
все это заставляет причислить эти интересующие нас памятники к вполне
определенной группе, в которой уже дают себя знать тенденции нашей
средневековой архитектуры, пример и память о которых повлияли на
возрождение французского искусства на исходе романского периода.
, Этого небольшого количества примеров, взятых из числа памятников,
выполненных из тесаного камня, достаточно, чтобы установить характер и
серьезность различий между течениями строительного искусства одной
и той же эпохи; если же обратиться для полноты обзора античных
строительных приемов к (приведенным нами выше описаниям сводов, выполненных
монолитной кладкой, то мы отметим различия того же порядка, быть
может, даже еще более явно выраженные.
Так, например известную конструкцию из кирпичных арочек,
служившую каркасом сводов* и применявшуюся с таким искусством и успехом в
Риме, можно было бы признать обязательным элементом римского
строительного искусства, тогда как в действительности она никогда не завоевала
себе повсеместного применения.
Она лучше других примеров выражает дух римской конструктивной
мысли, но, в сущности, она представляет собой лишь местный прием и
встречается все более редко по мере удаления от Рима; достаточно перейти
от Рима к Ломпеям, чтобы заметить в этом отношении весьма значительные
изменения: решетчатый каркас из отдельных арочек постепенно заменяется
тонким сплошным слоем осколков туфа, уложенным по опалубке и
поддерживающим кладку свода.
Если же мы обратимся к северу, то увидим в Вероне сходную с
Помпеями конструкцию каркаса (остова) сводов, в (которой, однако, галька
заменяет туфовый щебень, применявшийся в районе, покрытом остатками
вулканических извержений.
Наконец, перейдя через Альпы, мы видим, что самая идея карка;са
при монолитной кладке сводов исчезает; иногда мы встречаем случаи
любопытного обмена частей назначением; каркас из клинчатого камня
приобретает большее значение, становясь, в конце концов, основной частью
свода, в то время как монолитная кладка из камня на растворе, -уложенная
горизонтальными слоями, превращается в второстепенную часть
конструкции, в своего рода заполнение: части конструкции свода поменялись своими
функциями.
Такими были различия конструктивных приемов, рассмотренных для
частных случаев строительного искусства на ограниченной части террито-
142

рии Римской империи. Рассматривая античное искусство в целом, мы во
всех его отраслях обнаружим такое же разнообразие отдельных течений;
стоит только обратить внимание на памятники римской скульптуры, на
гончарные изделия, медали разных провинций или на мозаики, открытые
в различных пунктах античного мира, чтобы обнаружить повсюду ясно
выраженный отпечаток местных течений; везде обнаруживаются
определенные общие принципы, свидетельствующие об исходящем от Рима
влиянии, но более внимательное изучение открывает, под этим кажущимся
единством бесчисленные оттенки, а иногда и контрасты, зависящие от
самобытности каждого античного города.
Каждый город обладает своими архитектурными традициями, так же,
как имеет свои гражданские законы, свои обычаи и религию. Римское
строительное искусство имеет явно выраженный городской характер, что
является его основным, главным признаком.
Римское строительное искусство нужно воспринимать во всем его
многообразии и не пытаться приписывать ему постоянства приемов, .что
не соответствовало бы имевшим место смене вкусов и разнообразию задач.
Перенесенное в совершенно различные условия, оно подвергалось их
неизбежному воздействию; оно видоизменялось, чтобы приспособиться к
условиям различных областей империи; эти различные его видоизменения
определяются по основным родовым признакам, которые со временем были
освящены и закреплены. Местные архитектурные традиции, хранителями
которых были ремесленные коллегии в каждой колонии, в каждом округе,
к обычаям и льготам которых римляне относились с уважением, придают,
как мы увидим дальше, этим местным течениям более резкие различия и
делают их более устойчивыми.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Влияние ремесленных объединений на строительное
искусст во.
Мною были изложены основные этапы истории римского
строительного искусства и те события, которые ее связывают с историей Римской
империи.
Мне хотелось бы пойти еще дальше, не. останавливаясь на внешних
причинах, ускорявших или задерживавших развитие строительного
искусства, и перейти к влиянию на его методы внутренней организации*
общественных отношений. Ряд вопросов, относящихся к этой проблеме,
тесно связан между собой; таковы следующие вопросы: каково соотношение
между вольнонаемным трудом свободных и трудо^ рабским на
строительных работах; каким путем и в каких слоях населения вербовались те
тысячи рабочих рук, которые участвовали в постройке сооружений Рима;
какова была организация руководства строительными работами; какими*
строительными приемами пользовались преимущественным образом.
Положение ремесленников также отражается на конструкции сооружений,
как в планировке — нравы и обычаи древних римлян; изучение
строительного искусства потеряло бы свой главный интерес, если отделить описание
его приемов от изучения общественного строя, объясняющего их
применение !.
1 По вопросам, затронутым в настоящей главе, кроме подлинных документов, на
которые я ссылаюсь, можно обратиться к следующим трудам: H ein ее ci us, De collegiis
et corporibus opificum (диссертация, опубликованная в собрании, озаглавленном «Opus-
143

В ряду других учреждений мы постоянно встречаем в римских законах
и документах упоминание ремесленных корпораций или коллегий;
подробностей организации этих объединений, к сожалению, римские историки
нам не сохранили, и ;их историю приходится воссоздавать с большим трудом
путем сопоставления разрозненных документов. Мы встречаем отрывочные
сведения о предоставленных им льготах, либо о возложенных на них
повинностях в актах о даровании особых преимуществ, либо в законах об
общественных повинностях; приведенные ,в некоторых документах списки
столь же многочисленных, сколь и непонятных титулов позволяют
догадываться о сложной иерархической системе каждого из этих объединений;
отдельные части других документов указывают на уставы, добровольно
принятые, рядом объединений, определяющих взаимоотношения между их
членами.
Все эти документы очень неполны, но, несмотря на досадную неясность
некоторых из них, они даю!т; в целом достаточно определенное представление
о коллегиях; основной вывод, который можно сделать на основании этих
документов, свидетельствует о существовании прослойки ремесленников,
резко выделенной из среды остальных слоев римского общества и
поставленной иерархической системой своей организации и системой своих
прав и обязанностей в распоряжение императоров.
Впрочем, такая организация — сравнительно позднего происхождения.
Прежде чем стать орудием централизованной императорской власти,
ремесленные коллегии вели продолжительную борьбу за признание за ними
нрава на существование, за подтверждение предоставленных им льгот;
эта борьба началась с самого начала существования Римского государства
и продолжалась с переменным успехом в течение почти восьми веков.
Лишь при императоре Адриане эти коллегии заняли свое окончательное
положение в ряду других общественных организаций и приобрели то
большое значение во внутренней экономической системе Римской империи,
которое они сохранили и в дальнейшем.
Возникновение этих коллегий, ,можно сказать, совпадает с основанием
Римского государства; быть »может, следует отнести образование этих
коллегий к числу тех заимствований, которые были сделаны в Этрурии в
тот мирный период, который- в истории связывается с именем Нумы. .Затем,
когда римляне опять обратились к военным походам, эти организации,
после временного упадка, воссоздались уже в новой форме; влияние
перешло почти целиком к тем коллегиям, которые могли участвовать в
военных работах, в снаряжении армии и в изготовлении и управлении
военными машинами.
Наконец, при разделении всего населения на центурии значение
ремесленных коллегий выросло настолько, что они одни образовали две
центурии, участвовавшие в голосованиях в народных собраниях (комициях)
наравне с высшим сословием римских граждан. Этим преимущественным
правом {пользовалось большое число коллегий. Изучение этого вопроса
вывело бы нас за естественные пределы этого краткого очерка; но чряд
коллегий, интересующих нас, также пользовался этим правом, как,
например, объединения ремесленников, занимавшихся обработкой дерева
culorum variorum sylloge); Serring.у, Droit public et administratif romain. Kiliae 1843;
iT h. M о m m s e n, De collegiis et sodaliciis Romanorum (Kiliae 1843); R a b a n i s,
Recherches sur les Dendrophores (Bordeaux 1841); R о t h, De re municipali Romanorum, I—II,
Stuttgart 1801. Однако ряд любезных указаний помог мне больше, чем эти ученые труды;
я позволю себе выразить признательность г. Эггер (Egger), давшему моим изысканиям
столь благоприятное направление.
144

и металла, входившие в число тех полувоенных организаций, которьге.
занимались, по словам Тита Ливия, ремеслом воина, не нося оружия1.
Пример этих первых коллегий и их непрерывно растущее влияние в
римском обществе оказали могучее воздействие на развитие духа
товарищества среди ремесленников. Постепенно все ремесленники в Риме
организовались в коллегии, принявшие внутреннее устройство, которое
приближало их к различным видам объединений, основанных при Нуме
и Туллии.
Эти организации были ненавистны, в особенности последним Тарквиниям
и аристократическому правительству, установившемуся вслед за изгнанием
царей, и их существование неоднократно находилось под угрозой2;
однако дух товарищества одержал верх над запретами патрициев, и в
последние годы республики все ремесленники Рима объединялись
свободными, прочно установившимися объединениями, обладавшими, с согласия
или против согласия правительства, законченной организационной
структурой, дававшей им в известных пределах независимость от центрального
правительства.
Насколько можно судить, материальные выгоды служили скорее только
поводом, а не причиной к основанию ремесленных коллегий. В эпснху,
предшествовавшую возвеличению Августа, когда Римское государство
раздиралось корыстными интересами крамольных партий, ремесленные
коллегии обрели существенную основу своей мощи, воодушевлявшей их
бунтарский дух. Частые мятежу в которых был, как полагают, замешан Клодий,
возбудили, в конце концов, недоверие правительства к самым основным
принципам этих коллегий.
Несмотря на поддержку, оказанную коллегиями Цицерону, они были им
запрещены и восстановлены лишь при Клодий, причем число их было
увеличено; в число их членов допущены иноземцы и даже рабы; выросший
в их сердце мятежный дух побудил Юлия Цезаря снова издать
постановление рб их роспуске3.
Лишь незначительное число исключений было допущено из
уважения к древним традициям или по соображениям общегосударственных
интересов. Нам неизвестно, (какова была участь коллегий, участвовавг
ших в строительных работах; были ли они также распущены или вошли
в небольшое число тех коллегий, которые, во внимание к древности их
происхождения и значения выполняемой ими работы, были «пощажены
во имя народного блага».
1 Следующие подлинные документы относятся к истории возникновения коллегий:
1. Основание при Нуме цеховых союзов мирного характера: Plut., Numa, cap. XV;
Pli п., Hist, nat., lib. XXXIV, cap. I.
2. Реорганизация некоторого числа коллегий при Туллии в организации полувоенного
характера: Dionys Halic, Ant. rom., lib. IV, cap. XVII; Tit Li v., lib. I, cap. XLIII.
3. Продление преимуществ в пользу коллегий, участвующих в обслуживании
воинских частей: Digest* Hb., L, tit. VI, I. 6 (текст, заимствованный из трактата «Milita-
rium», относящегося (к эпохе Коммода).
Среди систематизированных трудов, относящихся к этим документам в целом, см.
диссертацию Heineccius'a «De orig. et jure coll. et corp. apud Rom», и труд Моммзема
«De colleg. et sodaliciis», стр. 27 и ел.
2Heineccius, De orig. et jure colleg., cap. I, § 9.
3 Привожу несколько документов, на которых основано это утверждение:
1. Упразднение коллегий Цицероном: A s с о n i u s, In Corneliana Ciceronis, Edit. Orelli,
p. 75 (ср. С i c, Pro domo, cap. XXVIII, и Q. Ci с, De petitione consul., cap I.).
2. Их восстановление Клодием: С i с, In Pisonem., cap. IV.
3. Их упразднение Юлием Цезарем: Suet., Jul., cap. XLII.
Смотри, кроме того, при изучении этих документов, упомянутый выше труд Моммзена.
10 О. Шуази
145

Как бы то ни было, число изданных и направленных против коллегий
указов в течение одного столетия говорит о прочности укоренившихся
идей товарищества; за промежуток времени между Юлием Цезарем и
императором Клавдием были последовательно изданы три указа,
подтверждающих ранее изданные указы о запрещении ремесленных коллегий1.
Отказавшись, наконец, от прямой борьбы против стремлений,
проявлявшихся тем сильнее, чем больше их подавляли, римские императоры
постепенно сами становятся во главе ремесленных коллегий; они
воспользовались религиозными элементами, примешивавшимися к идеям
товарищества и духу коллегий, для овладения господством над ними; Нерон
провозгласил себя жрецом всех ремесленных коллегий, дозволенных в Риме2;
целый ряд распущенных коллегий восстанавливается под этим мнимым
покровительством и при коварной поддержке религиозного влияния
императорской власти.
Однако приданное властью направление коллегиям ремесленников
ненадолго устранило ее страх перед ними. Траян тщетно пытается
восстановить старые запреты, и мы являемся свцдетелями любопытного зрелища,
как в первые же годы II в. н. э. император принужден допустить
существование коллегий в Риме, одновременно стремясь запретить их существование
в отдаленных областях империи3.
Адриан первым осознал бесплодность попыток остановить это движение;
он отбросил мысль как о запрещении коллегий, так и о превращении
их в чисто религиозные братства; он понял, что коллегии могут оказать
ему ценное содействие в осуществлении задуманных им крупных
сооружений; он увидел в них могущественное орудие, которое он попытадся
поставить на службу своим грандиозным замыслам. Коллегии
ремесленников-строителей с этого времени теряют свой первоначальный характер
свободных объединений и включаются в число официально оформленных
государственных организаций; эта существенная перемена означала для
большинства ремесленников установление совершенно новых порядков,
дальнейшее развитие которых занимает продолжительный период времени
от Адриана до Феодосия II4.
Новые условия, созданные для коллегий строителей, отражены в ряде
подлинных исторических документов и уточняются главным образом
постановлениями, изданными Антонином и его ближайшими преемниками; на
основании сохранившихся подлинных документов законодательства
Феодосия можно определить принятую ими окончательную форму.
Аврелий-Виктор (Epit., cap. XIV) сообщает, что Адриан создал когорты
1 1. Об изданных при Юлии Цезаре см. Suet., Jul., cap. XLII. 2. При Августе: Suet.,
Aug., cap. XXXII. 3. При Клавдии: Di о Cass., lib. LX, cap. VI.
Последний документ свидетельствует, впрочем, о признаках снисхождения при
предшественнике императора Клавдия.
2 О г е 11 i, Inscript, lat., № 764 (note). Я заимствую это соображение из статьи М. В е-
lin de Launay, помещенной в «Актах Академии г. Бордо», 1867, 1-й триместр.
3 По вопросу запрещения союзов см. Р 1 i п., Epist., lib. X, 42 и 43. О разрешении союзов
см. A ur el. Vict., De Cesarib., cap. XIII.
4 Отметим, кстати, что это изменение характера организации коллегий, ранее только
терпимой, а затем ставшей обязательной, объясняет некоторые явные несоответствия в
документах юридического характера, собранных в компилятивном труде Дигесты (Digeste).
Наиболее древние документы, как, например, документы Гая, неизменно изображают
коллегии лишь терпимыми объединениями, (см., например, D i g., lib. Ill, tit. IV, 1. 1).
Законоположения IV и V вв., наоборот, в недостаточно, правда, ясной форме, приписывают им прямо
противоположный характер обязательных объединений. Суровые мероприятия, которые мы
приводим ниже, относятся в большинстве своем к этому последнему периоду, достаточно
ясно свидетельствуя о природе и значении происшедшей перемены.
146

из строителей-ремесленншсов, по примеру когорт в воинских частях: «Ad
specimen legionum militarium, fabros, perpendiculatores, architectos, genusque
cunctum exstruendorum moenium seu decorandorum, in cohortes centuria-
verat» К
Предписания, которые скорее всего изданы ближайшим преемником
Адриана, разъясняют смысл этого свидетельства, оригинальная и ясная форма
которого не оставляет места для сомнений; юрист Каллистрат, приводя
вкратце принятые Антониной Пием по отношению к цеховым союзам
мероприятия, пишет в следующих выражениях: «Quibusdam collegiis vel cor-
poribus quibus jus coeundi permissum est, immunitas tribuitur: Scilicet eis
collegiis vel corporibus in quibus artificii sui causa unusquisque adsumitur:
ut fabrorum corpus est, et si qua eamdem rationem originis habent, id est
idcirco instituta sunt, ut necessariam operam publicis utilitatibus exhibèrent...
etc.» (Digest., lib. L. tit. VI, 1. 5, § 12)2. («Некоторым коллегиям...
предоставлены льготы; это те коллегии, которые допущены, в связи с 'характером
их работы; к таким относятся коллегии кузнецов и близкие к ним по
характеру, т. е. основанные с целью участия их в общественно-полезных
предприятиях...»).
Я счел для себя обязательным привести полностью этот любопытный
текст, который определяет как характер обязанностей коллегий, так и смысл
предоставленных им взамен льгот. Присвоенные ими льготы были, в первую
очередь, возмещением за возложенные на них обязательства: императоры
тем самым должны были признать необходимость возмещения тех тяжелых
обязательств, по которым члены ремесленной коллегии предоставляли свою
помощь каждый раз, когда этого требовали общественные нужды.
Возложенные на коллегии тяготы не состояли в обязанности
безвозмездного предоставления своей работы, а лишь в обеспечении государственных
работ рабочей силой; этим наносился ущерб лишь личной свободе членов
коллегий, — и только; судя, однако, по значительности возмещений и по
суровости наказаний за уклонение от возложенных обязанностей, этот
ущерб должен был быть очень серьезным3.
Речь шла по меньшей мере о том, чтобы предоставить себя в полное
распоряжение римского правительства, постоянно менять место жительства
в зависимости от того, где осуществлялась коллегией работа, и принимать
то вознаграждение, которым правительство считало возможным оплатить
эту работу.
Положение членов коллегий, как видно, было очень зависимым; оно во
многом напоминает положение римских колонок и в еще большей степени
положение тех сановников последних времен империи, на которых импера-
1 «По образцу военных легионов он разбил на, когорты кузнецов, каменотесов,
архитекторов и всю братию ремесленников, строящих или украшающих здания».
2 Это высказывание заимствовано у одного юрисконсульта II в.; он еще более
разъясняется и уточняется новеллой (законом) Майория, в которой говорится, что
члены коллегии обязаны жить в родных городах и работать в общественных
интересах в порядке (alternis vicious) и по указанию курий (pro curialium dispositione). Nov.
Theod., lib. IV", cap. I. Приведу подлинный текст из законоположения:
«De collegiatis vero ilia servanda sunt, quae praecedentium legum praecepit auctoritas.
Quibus illud provisio nostrae serenitatis adjungit, ut collegiatis operas patriae alternis
vicibus pro curialium dispositione praebentibus, extra territorium civitatis suae habitare non
liceat».
3 Новелла (закон) Майория, приведенная выше, является в этом отношении совершенно
достаточным доказательством (N о v. M a j., tit. I). Кроме того, это подтверждается следующими
документами: Nov. Theod., lib. I, tit. XXVI; Cod. Theod., lib. XIV, tit. II, 1. 4; lib. XIV
tit. VII, 1. I; lib. VI, tit. XXX, 1. 16.
10*
147

торский деспотизм возлагал, под видом общественных, принудительные
почести и разорительные обязанности.
Римский общественный строй, с какой бы стороны его ни
рассматривать, создает впечатление, что он целиком; построен на системе
повинностей, частично вознаграждаемых предоставленными льготами.
В этом отношении члены коллегий находились в более счастливом
положении по сравнению с упомянутыми выше слоями общества; в
предоставленных им льготах члены коллегий получили более реальное возмещение
за возложенные на них тяжкие обязательства.
Предоставленные им льготы состояли в полном освобождении их от
общественных повинностей, от отправления муниципальных должностей и
от различных чрезвычайных податей; они были избавлены от барщины, от
военной службы и от всех тех тяжелых налогов и податей, которые под
бесконечно разнообразными названиями обременяли другие слои римского
общества *.
Вне зависимости от этих льгот, коллегии получали в дар от государства
земельные владения, доходы с которых засчитывались при вознаграждении
предоставленных ими услуг. Входящие в эти владения наделы (fundi
dotales) 2 распределялись между членами коллегии и становились их частной
собственностью, которая на общих основаниях могла передаваться по
наследству. Обязанности между членами коллегий распределялись в
соответствии с размерами полученных наделов. Каждый участвовал в услугах
государству пропорционально размеру той доли этих обремененных
обязательствами владений, которой он владел, и эти обязанности переходили
одновременно с передачей владений.
Это привело к ряду важных последствий.
. Так как дарованные земельные угодья переходили от членов коллегий
к их детям, то и участие ,в выполнении общественных повинностей,
связанных с владением этими угодьями, также становилось наследственным; это
соображение — верное, несмотря на его роковые последствия — заставило
древних римлян закрепить ремесленников за коллегиями и увековечить за
семьями повинности, лишавшие сыновей древнеримского мастерового права
на выбор по своему вкусу образа жизни и возможности сообразовать
характер своей работы со склонностями своего характера.
Естественным было решение о предоставлении -каждому свободного
1 1. По вопросу освобождения от воинской повинности см. Nov. Т h е о d., lib. I, tit.
XXVI.
2. Освобождение от муниципальных обязанностей с достаточной достоверностью
устанавливается в God. Т h е о d., lib. XII, tit. I, где оба вида обязанностей приравниваются друг
к другу.
3. Об освобождении от чрезвычайных податей и повинностей см. Cod. Theo d., lib.
XIV, tit. II, 1. 2.
4. Об освобождении от опеки см. Digest., lib. XXVII, tit. I, 1. 17, § 2; God. Theod.,
lib. XIV, tit. Ill, 1. 7, 13, 19; tit. IV, 1. 8.
2 Читая о применении этой системы пожалований и повинностей по отношению двух
основных коллегий (navicularii и pistores), мы узнаем весь механизм этой системы,
каждый пример ее применения является предметом отдельной главы «Кодекса Феодосия»,
составляющей как бы монографию. Изучая совершенно точные выражения «Кодекса», мы
все-таки можем колебаться в выборе двух возможных толкований термина «fundi dotales»:
имевшее место пожалование коллегиям могло означать как предоставление в полное
распоряжение членов коллегий земельных владений, так и просто снятие налогов с
принадлежащих им земельных владений. Эти две гипотезы, впрочем, не исключают друг друга и
приводят к одинаковым выводам в отношении узаконения положения коллегий и системы
их вознаграждения; вне зависимости от того, состояло ли вознаграждение в предоставлении
доходов от дарованных земель, или ограничивалось полным или частичным освобождением
от налогов на земельную собственность, принцип и сделанные выводы остаются в силе.
148

выбора между выполнением повинности, возложенной на коллегию, и
отказом от дарованных льгот; это соображение не ускользнуло от логичного и
проницательного ума древних законодателей. Формулировка законов,
касающихся этих вопросов, точна и содержит, можно сказать, целую теорию
повинностей, возложенных на коллегии: «Всякий, кто владеет на каком-либо
основании —будь то в виде приобретения, будь то в результате дарования,
или по любому другому праву — земельными угодьями, обложенными
повинностями коллегий, обязан или участвовать в выполнении этих
повинностей в соответствии с размером этих угодий, или должен отказаться от
своих прав на владение» (Cod. Theod., lib. XIV, tit. IV, 1. 8). К этому,
в законе добавлено, что это право распространяется «на все коллегии,
пользующиеся льготами в (Риме»г.
Следует, однако, опасаться, что этот закон, предоставляющий защиту
личной свободе, является одним из тех чисто теоретических постановлений,
от которых несвободно римское законодательство; несомненно, что строгое
соблюдение этого закона во многих случаях должно быть смягчено,
принимая во внимание нужды тех или других коллегий, пользовавшихся меньшими
льготами, но ставших в результате длительной традиции необходимыми
членами государственного строя. Императоры присвоили себе право
собственной властью принуждать граждан к вступлению в коллегии или
переводить их из одной коллегий в другую. Несмотря на это, они все опасалиоь
нехватки рабочей силы и включали в число установленных по закону
наказаний принудительное вступление в коллегии, выполнявшие наиболее
тяжелые работы2.
При помощи такой искусной и тиранической дисциплины римское
правительство обеспечивало нужды общественных работ во всех больших
городах.
Как ремесленники, так и торговцы Римской империи не были
свободными людьми, работавшими по собственному усмотрению для
удовлетворения своих повседневных нужд; они, по существу, состояли на службе y
правительства и получали, под видом доходов от пожалованных угодий,
в полном смысле этого слова жалование; в обмен за эти доходьГ(т. е.
жалование) они были обязаны отдавать в распоряжение государства или
городских властей плоды своих трудов.
При их помощи государство производило продукты питания и
осуществляло транспортные операции, сооружало здания.
Было бы серьезным заблуждением считать работу, выполняемую
ремесленными коллегиями, бесплатной: одним из основных видов вознаграждения
были дарованные им земельные угодья и предоставленные им льготы; кроме
того, они часто получали вознаграждение и в другом виде, зависевшее
исключительно от значения оказанных ими услуг. Я нашел этому
доказательства в тех любопытных установлениях, которыми управлялась коллегия
calcis coctores, в обязанности которой входила заготовка извести для
римских построек. По очень распространенному в Риме обычаю, они получали
1 «Hi vero qui praedia obnoxia corpori, vel ex empto, vel ex donato, vel ex quolibet titulo
tenent, pro rata publicum munus agnoscant, aut possessionibus cédant. Circa reliqua etiam
corpora, quae ad privilégia Urbis Romae pertinere noscuntur, eadem praecepti nostri forma
servetur».
2 По вопросу зачисления граждан в коллегии и права их перевода из одной коллегии
в другую см. S у m m а с h., lib. X, ер. 58.
О характере приговоров, принуждавших отдельных лиц к вступлению в коллегии,
выполнявшие самые тяжелые работы, см. Cod. Theo d., lib. IX, tit. XL, 1. 5; lib. XIV, tit.
Ill, 1. 23 и т. д.
149

вознаграждение не деньгами, а натурой, — по амфоре вина за три воза
извести. Возницы, доставлявшие известь, получали по амфоре вина за
каждые 2900 фунтов доставленной ими извести, не считая доходов от
пожалованных им земель и от работы трехсот упряжных волов,
предоставленных их коллегии (Cod. The od., lib. XIV, tit. VI, 1. 1).
Таким образом, можно, казалось бы, считать, что римское общество
вознаграждало возложенные на коллегии повинности постоянными льготами
и доходами, оплачивая отдельно каждую произведенную работу. На самом
же деле это вознаграждение, столь разумное и справедливое по первому
впечатлению, далеко не покрывало истинной стоимости произведенной
работы ; оно служило, как сказано в «Кодексе», лишь утешением (solatium) \
которое должно было смягчить тяжесть возложенных обязательств;
государству было предоставлено право самому определять размер
вознаграждения принудительно привлеченных к выполнению работ подрядчиков;;
получаемая ими оплата была лишь частичной и плохо скрывала своего
рода полурабство. Большая часть городских повинностей лежала, па
существу, на коллегиях; приведу слова из обращения одного
древнего римлянина к императорам: «Их древние привилегии куплены дорогой
ценой: вечной покорностью оплатили они свои так называемые льготы»2.
Такое порабощение коллегий было следствием несомненно порочной
экономической системы: необходимо, однако, отметить к чести древних
законодателей, что они постоянно стремились ограничить эту зависимость
в пределах, обусловленных требованием экономического положения; те
же принципы, на основании которых они относились с уважением к
правам городских самоуправлений, удерживали их от излишнего
вмешательства во внутренние порядки ремесленных коллегий.
Эта сдержанность восходит к законодательству времени децемвирата:
«Коллегиям предоставлено право иметь любое внутреннее устройство,,
при условии, что оно ни в чем не нарушит общегражданских законов»,
гласит закон «Двенадцати таблиц»3. Только благодаря этому ремесленники
имели возможность сплотиться в отдельные организации, объединиться
под руководством более опытных или более самостоятельных ремесленников,
которые становились посредниками между ними и государством, и, неся
материальную ответственность, заключали договоры на подрядные работы
с должностными лицами, на которых было возложено ведение построек
общественных зданий. Эти ремесленники играли роль подрядчиков в
полном смысле этого слова (redemptor или locator operis)4.
1 С о d. T h е о d., lib. XIV, tit. Ill, 1. 19.
2 S y m m а с h., lib. X, ер. 27; «Докладная записка», из которой я извлек эту цитату, дает
одно из наиболее интересных и полных описаний, сохранившихся от древних времен,
рисующих нам значение и положение ремесленных коллегий в Римской империи.
3 Di gebt., lib. XLVII, tit. XXII, 1. 4; ср. Dig., lib. Ill, tit. IV, 1. 1; Lamp г id., Alex. Sev.,
cap. XXXIII.
4 Права подрядчиков определены в Dig., lib. L, tit. X, 1. 2, § 1.
В подтверждение мысли о том, что с redemptor'oM заключались преимущественно
подрядные договора, см. С i с, In Verrem, act. И, lib. I, cap. 54—56. Ср. Lex puteolana,
p. 144 и ел.
Этот же обычай подтверждается рассказом о споре, возникшем между Цицероном и
его подрядчиком (Ci с,Ер. ad. Q. fratr., lib. Ill,ер. 1, §5). См. также Ci с, Ad. Attic, lib. IV,
ер. XVI, § 14; и наконец, многочисленные тексты документов, вроде следующего: «Opus ex...
HS faciendum locare»; везде мы видим, что «locator», или «redemptor», принимает на себя,
за свой страх, выполнение работ с оплатой по цене, выраженной всегда в круглых цифрах;
например: Orelli, 3148; 3277; 3325; 4616; 6605; 6609; 7420 aö, аЪ а\; 1476 (корректура
М. Henzen) и т. д. О договорной практике такого же порядка у греков см. R a n g a b é, Änt.
hell., 771; Corp. inscr. gr., 2266.
150

Более того, мы видим, как постепенно, независимо от городской
администрации, в каждой коллегии создается свое управление1. За Сенатом
сохранялось право запрещения или допущения образования коллегий;
но, получив такое разрешение, коллегия приобретала независимое
положение в своем городе, сама вырабатывая правила внутреннего распорядка,
часть которых дошла до нас; наконец, из среды своих членов она выдвигала
ряд должностных лиц, обязанности которых и соподчинение слепо
подражали организационному построению римского городского
самоуправления. Коллегия в гораздо большей степени объединяла между собой
ремесленников, чем город; вся их жизнь была настолько сосредоточена в
коллегиях, что часто, даже в официальных документах, они вели счет годам
со дня основания их коллегии.
Так же, как и в городах с самоуправлением, коллегии были разбиты
на центурии и декурии, во главе которых обычно стояли выбранные
начальники, которые назывались мастерами, пятигодичниками (quinquennales)
и т. д. Сообща члены коллегий принимали над собой покровительство
патрона и привлекали почетных сочленов; в назначенные дни они собирались
в определенных местах, известных по документам под названием sholae,
где устраивались празднества, не лишенные и религиозного характера.
Коллегии имели своих священнослужителей, свои храмы и целую систему
религиозных обрядов, сохранившихся и после победы христианства, что
привело к изданию преемниками Константина суровых законов против
коллегий, зараженных языческими традициями2.
1 Вот, например, список основных документов, подтверждающих наше предположение;
в них описана внутренняя организация коллегий и приводятся те гарантии, которые за
собой сохранила центральная государственная власть:
1. О вмешательстве центральных властей во внутреннее устройство коллегий и о праве
на запрещение собраний коллегий, предоставленном Сенату, см. Dig., lib. Ill, tit. IV, 1.1; lib.
XLVII, tit. XXII, 1. 3; О re Hi, 2797,3140, 4075, 4115, 4235...
О коллегиях с ограниченным правительством числом членов см. Pli п., lib. X, ер. 42.
2. Подтверждение существования и примеры внутреннего распорядка, добровольно
принятого коллегиями, см.: Dig., lib. XLVII, tit. XXII, 1. 4; О r el H, 2417, 6086.
3. Разбивку на центурии и декурии см. Ore Hi, 4060, 4071, 4085, 4137.
4. О иерархии и должностных лицах в коллегиях см. Ordo Collegii, Orel H, 2417, 4115;
Magistri, id., 4054... 4137. Quinquennal, id... id. Plebs, id... id.
О должностях, положение которых в иерархии коллегий определено менее ясно:
Actor или Sindicus, Dig., lib. Ill, tit IV, 1.1; Praefectus, Orelli, 7198; Quaestores, id., 2863;
'Curatores, id., 7194; Scribae, id., 1687.
О почетных званиях: Pater collegii, Orelli, 4134; Patronus coll., id., 4054... 4137;
Immunis coll., id., 4137.
5. О выборном начале при назначении некоторых почетных должностных лиц в
коллегиях: Orelli, 4057.
Об ограничениях в пользу центральных властей: Orelli, 2163.
6. О религиозной организации коллегий:
Священнослужители коллегий: Orelli, 4094, 7123; храмы, id., 4133; особые божества, id.,
1710, 1711, 4122; пиршества, id., 6086...; похороны, id., 4107...
7. О рабах в коллегиях: С i с, In Pisonem, cap. IV; D i g., lib. XLVII, tit. XXII, 1. 3, § 2;
lib. XXIX, tit. II, 1. 25, §1; Orelli, 7214, 2886 и, в особенности, 6086, в котором указано на
равноправие рабов и свободных людей. Имена вольноотпущенных см. у Orelli, 3019.
8. О гражданских правах коллегий см.:
О праве собственности: Dig., lib. X, tit. IV, 1. 7, § 3; о коллегиях, лишенных, по крайней
мере в принципе, права наследования: Cod. Justin., lib. VI, tit. XXIV, 1. 8; об исключениях
из этого правила: Orelli, 4080; Murât., 516, I.
9. Различные частные подробности: о существовании общей казны см. Orelli, 1702,
Dig., lib. Ill, tit. IV, 1. 1; о собственной хронологии коллегий см. Orelli, 1702; 820,
3891, 4064; о местах собраний (scolae) см. Orelli, 4088...; о печатях некоторых коллегий
см. Orelli, 2395.
2 См. табл. XXII.
151

К административному или религиозному подразделению членов коллегий
прибавлялось еще подразделение по признаку выполняемых ими работ.
Коллегии делились на различные разряды ремесленников, резко
разграниченные между собой, и ясно выраженная разница в предоставляемых им
льготах указывает на наличие резкого разделения видов работ в
производстве того времени. В отношении коллегии каменщиков, collegium struc-
torum, я не смог найти определенных указаний о названиях тех разрядов,
на существование которых я указываю; данные о существовании этой кол*
легии сохранились в виде лишь кратких записей (и надо надеяться, что
новые открытия дадут нам определенные документы по этому вопросу,
которых в настоящее время нам недостает). Если же судить по
коллегии aquarii, о которой труды Фронтина сохранили подробные
сведения, то можно сказать, что разделение труда "нашло себе ясное
выражение в организации коллегии по* отдельным разрядам. На возникающий
при этом вопрос, не совпадало ли это членение коллегий с распределением
их членов по центуриям и декуриям, — эти документы не дад>т ответа.
Фроитин делит коллегию aquarii на несколько разрядов, но интересующего-
нас вопроса не затрагивает.
Я не задерживаюсь на определении значения его делений, что увел!о>
бы меня в сторону от основной цели; ограничусь подтверждением
существования разнообразных видов работ и обращаю внимание на
вытекающие из этого обстоятельства выводы. Надо сказать, что коллегия aquarii
не являлась коллегией в полном смысле этого слова* а была familia publica;
насколько можно судить, различие между коллегиями и familiae publicae
состояло в том, что члены последних находились в исключительно
закабаленном состоянии. В остальном же предпосылки к членению на разряды
одинаковы и убедительнейшим образом заставляют предполагать в коллегиях
такое же деление, как и более хорошо известное нам членение в familiae
publicae.
Нам не нужно даже прибегать к подобным аналогиям, так как; в самой
конструкции сооружений запечатлено резкое разделение строительных
работ. Я прибегаю еще раз к уже приведенному примеру — к Колизею %
уже упоминалось, что каждая часть гигантской постройки ^представляла
самостоятельную ^строительную площадку, что была особая группа
каменщиков по кладке основного' каркаса стен ,и их торцевых пилястров,
что кладка массива стен из бутового камня или из кирпича
выполнялась одними рабочими, а кладка . включенных в нее
вертикальных столбов или пилонов из тесаного камня — другими. Иногда
работа каменщика, выполнявшего бутовую кладку, и работа каменщика
по кладке из тесаного камня имели противоположное значение; в качестве
такого примера можно привести различие между значением разного
характера кладки в монолитных сводах Прованса и сводах из тесаной кладки.
Так четко установленное в римских сооружениях разграничение между;
конструкцией и формой очень знаменательно; оно несомненно отвечало
ясному разграничению двух разрядов мастеров, одни из которых возводили
сооружения, а другие его украшали. В этом, быть может, заложены
причины того 'соперничества, которое явилось следствием внутреннего
строя коллегий. Таким образом, малейшие детали истории ремесленников
империи, вплоть до мелких их страстей, нашли себе отражение в дошедших
до нас памятниках. Обычай вести работы подрядным способом также нашеОт
1 На этом основании император Гонорий издал закон, лишавший римского гражданства
членов коллегий dendrophores и centenaires (Cod. Theod., lib. XVI, tit. X, 1. 20).
152

себе настолько ясное отражение, что; и в настоящее время можно отличить
постройки, выполненные подрядным способом, от построек, выполненных
государством хозяйственным способом. На это различие указывает и
Фронтин (De Aquaed., 119), и для доказательства этого нам достаточно
привести один лишь пример. Мы упоминали уже амфитеатр в Вероне и
приводили примеры неправильного выполнения отдельных его частей, как,
например, перемычек, плохо притесанные камни которых свидетельствуют
о небрежности или ошибках в выполнении работ. Это сооружение слу-
жит примером постройки, осуществленной силами безответственных
исполнителей; с уверенностью можно утверждать, что постройка
амфитеатра в Вероне не велась подрядчиком и выполнялась без точного
соблюдения всех правил строительного искусства.
Высокое качество греческих построек, развалинами которых мы
восхищаемся, не было достигнуто подрядным способом выполнения работ; при
постройке стен Пирея греки довольствовались подрядным способом работ,
но гри постройке Пандрозейона государство заключило договоры
непосредственно с каждым ремесленником, которого оно считало нужным привлечь
к работе1.
При постройке сооружений утилитарного назначения древние римляне
поступали так же, как греки при постройке стен Пирея; они
ограничивались заключением договора с ответственным подрядчиком, примером
которого может служить знаменитый договор в Пуццоле2; самое
сооружение описано тщательнейшим образом; методы его возведения оставлены
на усмотрение подрядчика; организация работ лежала полностью на его
обязанности, и он целиком пользовался выгодой от примененных им
усовершенствований; это обстоятельство объясняется соображениями личной
выгоды, введением ряда остроумных ухищрений, снижавших стоимость
или упрощающих выполнение вспомогательных работ.
Одна подробность, стоящая в прямой связи с организационной
системой коллегий, оказала еще более ясно выраженное и прямое влияние на
развитие римской строительной техники; я имею; в виду те правила
строительного искусства, которыми руководствовались коллегии и которые
связывали, так сказать, все древние традиции. Коллегии не ограничивались
соблюдением правил внутреннего распорядка и дисциплины; помимо статей,
относящихся к внутренней организации, lex collegii предусматривал
технические предписания, подобные тем уставам наших старых ремесленных
объединений, которые запрещали применение неправильных
строительных приемов и вводили обязательное применение определенных
традиционных методов.
Эти правила сохранились в среде членов коллегии и, по-видимому,
никогда не имели широкой огласки. 'Поэтому легче установить их
существование, чем уточнить их содержание. Лучше других нам известны правила
коллегии fullones; они полностью приведены у Плиния, который добавляет,
что они были утверждены всенародным голосованием, по примеру
государственных законов. Это, повидимому, не было исключением, и можно:
утверждать с полным правом, касаясь интересующей нас области, что
существовали правила и для строительных работ, так же как они
существовали для обработки тканей; кроме того, на основании свидетельства
Фронтина, нам известно о существовании закона, определявшего время
года, в которое разрешалось ведение каменной кладки на растворе, или
1 О постройке стен Пирея см. R a n g a b е., Ant. Hell., inscr., 771; о постройке
Пандрозейона см. там же, inscr., 56, до 60.
2 Ср. О relU, 6428.
H О. Шуази
153

запрещалось, ввиду невозможности ее успешного выполнения (Frontin,
De Aquaed., 123) ^
Ъ целом, поразительное сходство организации и обычаев римских»
коллегий сближает их с цеховыми союзами средних веков; можно даже
признать последние подобием и продолжением первых, если пренебречь
существованием рабства в античных коллегиях. Коллегии имели в своем
подчинении, а иногда и в рядах своих членов, значительное число
рабов; несомненно, что только участие этих людей, которых римляне
не жалели, обеспечивало выполнение самых тяжелых работ на римских
стройках. Не следует, однако, преувеличивать различие между рабами
и свободными людьми, существовавшее в коллегиях; в коллегиях
строителей оно имело еще основание быть более ясно выраженным; в, «остальных
коллегиях это различие сглаживалось. На основании льгот, которые трудно
было бы ожидать в условиях античного общества, рабы или иноземцы,
принятые в коллегии, часто приравнивались к свободным людям Рима;
знакомясь по сохранившимся документам с правилами внутреннего
распорядка коллегии, часто приходится поражаться существовавшему, пови-
димому, как бы полному равноправию этих двух слоев античного общества,
в остальном столь глубоко разграниченных2.
1 Это правило содержит три основных пункта:
1) начинать работы по каменной кладке на растворе не ранее 1 апреля;
2) в период сильного летнего зноя, во избежание слишком быстрого схватывания
известкового раствора, работы должны прекращаться;
3) срок окончания работ — не позднее 1 ноября. Последний пункт дает возможность
сделать сравнение, которое я считаю необходимым привести: по заслуживающему внимания
совпадению эта же дата, 1 ноября, указана как срок окончания работ в упомянутой выше
Lex puteolana (Corp. inscr., 577). Возможно, что это совпадение случайное, но вполне
естественным является здесь объяснение одинакового происхождения этих документов; они
являются разными выражениями того же обычая, упомянутого у Фронтина, оценивающего его
как «прекрасный обычай, редко соблюдаемый, несмотря на предписание закона».
Я не убежден в том, что к этому же порядку идей следует отнести приведенные
Плинием выдержки из древних leges operum (Hist, nat, XXXVI, 55), запрещающих применение
подрядчиками извести, загашенной менее чем за три месяца; эти leges operum, примером
которых является Lex putzeolana, представляют собой скорее частные соглашения на ту или
иную подрядную работу, чем общеобязательные правила.
О правилах, имеющих характер законов, которыми руководствовался collegium fullonum,
см. Плиний, Hist, nat., XXXV, 57.
2 Чтобы дополнить это краткое сообщение, остается лишь привести в этом примечании
список основных коллегий, участвовавших в общественных работах:
1. Прежде всего, необходимо упомянуть collegium structorum. В эту коллегию входили
каменщики по кладке из камня на растворе (слова struere, structura никогда не
применялись к кладке из тесаного камня без раствора). Collegium structorum упоминается в
следующих документах: Gruter, ст. 106, 8; 646,6; 1002,1; 1117,10(?); Ore Hi, 6354; этот
последний документ замечателен тем, что подтверждает наличие рабов в рядах collegium structo-
tum. Spon. Miscell. antiq., p. 231, с; этот документ указывает на существующий, повидимому,
в collegium structorum особого разряда structures parietarii. Дигесты выделяют из числа
structures рабочих, занятых исключительно на кладке сводов, — arcuarii (lib. L, tit. Vi, 1. 6).
Льготы. Коллегия stuctores входила в список 32 профессий, освобожденных на
основании изданного Константином закона от всяких общественных повинностей, в частности от
трудовой повинности (Cod. Т h е о d., lib. ХШ. tit. IV, 1.2).
2. Следом за collegium structures следует перечислить ряд совершенно самостоятельных
коллегий, в которые входили рабочие по заготовке тесаного камня. Эти цеховые союзы
пользовались, наравне со structures, полным освобождением от повинностей, согласно
узаконениям Константина. Члены этих коллегий назывались: lapidarii—M äff ei, Mus. Ver., 130,1;
О r e 11 i, 4208, 4220; marmorarii—О г е 11 i, 4219; 4220; 7245; quadratarii - см. G о d е f г о у, Cod.
Theod., комментарии к цитированным документам.
3. Затем следует группа коллегий, которые мы объединяем ввиду того, что почти во
всех документах они упоминаются вместе: fabri ferrarii, tignarii, centonarii, dendrophori:
a) fabri ferrarii, или просто fabri, занимавшиеся обработкой применявшихся в
строительстве металлических изделий;
154

Устройство коллегий в том виде, как это Следует из приведенного
краткого очерка, должно было привести к следующим основным
последствиям :
b) tignarii, занимавшиеся обработкой дерева; эта коллегия входит в список коллегий,
пользующихся льготами (Cod. Theod., lib. XIII, tit.IV, 1. 2); к ней же относятся, нето в
качестве ее подразделения, нето в качестве придатка, несколько второстепенных профессий,
перечисление которых не лишено интереса, так как указывает на то разделение труда, о
котором мы неоднократно упоминали: clavarii (Orelli, 4164), заготовлявшие деревянные
детали (шипы, штифты, накладки) для сопряжений; sectores materiarum (Orelli, 4278) —
пильщики; lignarii (Orelli, 4265), и быть может, последними fabri intestinarii (Orelli, 4182),
выполнявшие тонкие изделия из дерева, предназначенные для внутренней отделки зданий;
c) в состав одной группы входили последние две специальности: dendrophori и centona-
rii. Их работа достаточно неопределенна. Можно допустить, что dendrophori были заняты на
лесных разработках или же занимались подъемом леса при плотничных работах. О
функциях centonarii существуют два мнения: одни видят в них тех мастеров, которые делали
грубые чехлы (vestiarius centonarius: Orelli, 4296) или плотные чехлы из лоскутьев, которые,
по указанию Вегеция (lib. IV, cap. XVII), применялись для предохранения военных машин от
возгорания.
Другие, наоборот, не допуская мысли о возможности объединения этих, своего рода,
портных с кузнецами, дровосеками и т. д., считали, что centonarii могли быть просто
кровельщиками, работа которых из драни или черепицы более или менее напоминает эти centon,
название которых легло в основу наименования коллегии.
Быть может, в разрешении этого вопроса поможет греческое слово, соответствующее
латинскому centonarii. И действительно, в рукописи Ерцт)еоцата I. Pollux, открытой M.
Boucherie, ознакомившим меня с ней, встречается многообещающее сообщение: Kevtp^vopaçoç:
centonarius... Этот перевод говорит, повидимому, в пользу первой гипотезы.
Как бы то ни было, нетрудно установить те причины, на основании которых римляне
объединили упомянутые только что четыре профессии. Авторы говорят о коллегии,
созданной с целью борьбы с пожарами, тогда как, по моему мнению, в документах нет ни одного
достаточно ясного упоминания такой коллегии: Плиний (Epist., lib. X, ер. 42 и 43)
приписывает Траяну создание с этой целью collegium fabrorum; где же, как не в рядах кузнецов,
плотников, подносчиков и среди центонариев, будь они кровельщиками или мастерами по
изготовлению centons, предохранявших военные орудия от огня, легче всего было
завербовать членов этой коллегии. Не в этом ли обстоятельстве заложены причины к объединению
всех этих мастеровых и объяснение предоставленных им привилегий? Иногда к centonarii
присоединяют и dolabrarii и scalarii, что дает еще новый довод в пользу нашего мнения,
поддержанного к тому же авторитетом.
4. Заканчивая этот перечень коллегий, напомним о тех коллегиях, которые мы упоминали
под именем calcis coctores, заготовлявших известь для общественных сооружений, и о
vecturarii и navicularii, занимавшихся перевозкой грузов.
Над коллегиями, и, повидимому, без вхождения в их состав, мы видим начальников,
руководивших общественными работами; главными среди них были:
Curator operis (Orelli, 24,1506,2273,3264,3265,3282,4011), в обязанности которого
входило общее руководство работами и на котором после их приемки (opère probato) лежала
полная ответственность; государство по всем делам сносилось только с куратором (D i g.
lib. L, tit. X, 1. 2, § 1).
Подрядчик (redemptor, или locator operis), о котором мы уже говорили. Судя по
приведенным в Дигестах документам, которые определяли обязанности подрядчиков, они являлись
просто откупщиками у куратора: «куратор ответственен перед государством, подрядчик
(redemptor) — перед куратором».
Mensor aedificiorum (Orelli, 3223) — самое название и изображение измерительных
приборов на надгробном памятнике одного из них являются единственными сохранившимися
указаниями на характер их работы.
Архитектор выполняет обязанности технического надзора; его положение не всегда
соответствует положению современного архитектора; в то время, и в особенности у греков,
звание архитектора иногда давалось самому подрядчику (Böckh, Die Staatshaushaltung der
Athener, кн. II, гл. X и XIII).
Наконец, на противоположных ступенях иерархической лестницы, н«а значительно более
низком уровне, чем обычные члены коллегии, мы видим целый разряд ремесленников —
metallarii, занятых на добыче материалов для общественных построек и находившихся
в большей зависимости от государства; их положение мало чем отличалось от положения
рабов (Cod. Theod, lib. X, tit. XIX). Они были заняты не только на рудниках, но вместе
с осужденными преступниками работали по добыче камня для строительных работ (см.
С о n s t i t., № 8 и т. д. указанной выше статьи).
11*
15Г)

1. Оно должно было обеспечить правильное ведение общественных
работ, но в то же время трудно поддавалось разным изменениям; и hoboi-
введениям; такова судьба всех организаций, в. которых исполнитель при
выполнении поставленной перед ним задачи связан подробной
регламентацией, скоро приводящей к готовым рецептам^ и к освященным образцам,
прекрасным, но застывшим. Такая судьба постигла и римскую строительную
технику. Период, в которой она создавалась, был эпохой всеобщих
потрясений древних основ; но этот период был непродолжительным; новые
приемы сразу приобрели постоянство и, как мы уже указывали,
сохраняются неизменными в течение почти четырех веков, со времени Августа
до окончательного перенесения столицы империи.
2. Коллегии, членство в которых было наследственным, обладавшие
самоуправлением и деятельность которых протекала на сравнительно
ограниченной территории, должны были; в скором времени обнаружить
значительное различие в применявшихся ими методах работы; две
одинаковые по названию коллегии в разных округах были, по существ^,
двумя совершенно различными объединениями, имевшими каждое свои
традиции.
Изучив вопрос об организациях рабочего населения древнего Рима, мы
скорее имеем основание удивляться в тех случаях, когда находим общность
в примерах выполнения работ в разных областях империи или же
обнаруживаем в разных городах различные методы работ1.
Это единство, которое, несмотря на наличие разных оттенков,
господствует в общем характере, строительных приемов, восходит к образцам
строительного искусства древнего Рима и основано главным образом на
техническом контроле, осуществлявшемся представителями центральной
власти на постройках, возводимых провинциальными коллегиями. Император
назначал на стройки кураторов с более или менее определенно очерченным
кругом обязанностей; по нашему мнению, кураторы^ и были теми
представителями, которые воплощали в себе вмешательство императоров в постройки,
осуществляемы1^ в провинции. Нет данных, которые давали бы нам право
считать, что на каждой работе общественного значения находился, таким
образом, назначенный императором куратор; во всяком случае большое!
число построек имело подобную] систему управления, и очень вероятна,
что этот контроль со стороньк центральных властей не мог не оказать
влияния на применение общих строительны^ приемов в разных провинциям
империи. Это утверждение во всяком случае справедливо в отношении
эпохи императора Адриана2.
Со временем кураторы утратили это значение представителя императора
и превратились в простых чиновников городского самоуправления; в
последние годы империи эта должность относилась к числу тех тягостных
почестей, которые возлагались на зажиточные слои городского населения
и избавление от которых рассматривалось как особая милость.
Помимо этого общего руководства крупными постройками, была еще
одна причина, повлиявшая на установление единства строительных
приемов,— а именно участие в строительстве сооружений общественное
назначение }воинских частей. Римские воинские части постоянно приг
1 Выше я пытался уточнить как степень этой общности, свойственной римскому
строительному искусству, так и большое значение его местных течений.
2 Следует напомнить о том, что Адриану первому пришла мысль об
огосударствлении коллегий империи. Им были назначены кураторы на постройки терм в Венеции и Бе-
невенте (О г е 11 i, 3263, 3264); он навязал ряду коллегий строителей-пятигодников {quin-
quennalles, О г е JI i, 2163); никто из римских государей не вмешивался в иакой степени во
все подробности провинциальных построек, как этот император-архитектор.
156

влекались к строительным работам; они вели постройку городских
сооружений или самостоятельно, или совместно с цеховыми союзами. Вегеций
утверждает, что комплектование некоторых воинских частей производилось
в расчете на выполнение этих работ: «Легион, — пишет он, — состоит из
плотников, каменщиков, колесников, маляров и т. д.». Привлечение этих
воинов к общественным работам разрешалось законом, запрещавшим,
однако, их использование на частных постройках. Другое постановление
в законах давало проконсулам право предоставлять, в случае необходимости,
воинские части в распоряжение curator operum для построек храмов
и других зданий общественного характера1.
В добавление к этому ряд текстов в надписях рисует нам не только
участие воинских частей в строительных работах, но и в заготовке камня
или изготовлении кирпича для провинциальных строительных работ. На
каждой странице «Собрания рейнских надписей» (Corpus inscriptorum Rhen)
встречаются клейма кирпича, напоминающие об изготовлявших их
воинских частях; иногда эти клейма состоят из одного лишь знака легиона
(vexillatio), в других случаях ,на них указаны даже имена рабочих (figuli),
изготовлявших кирпич, или их военачальников (magistri figulorum)2. Число
сооружений, построенных римскими воинскими частями, очень значительно;
в Риме было принято за правило, что солдат ни в коем случае не. должен,
быть праздным, и можно считать, что, привлекая его к строительным
работам, первой задачей было уберечь его от опасной праздности; нередко
воинские части привлекались к таким работам, которые авторы
документов признавали ненужными. Тацит поведал о том, что Вителйй построил
силами своих воинов амфитеатры в Болонье и Кремоне не столько с целью
подарить этим городам полезные сооружения, сколько с тем, чтобы
избавиться на время от мятежного духа легионов. Мы встречаем легионеров
на постройках амфитеатров в Африке, городских стен в Бретани, гробниц,
мостов, храмов, колоннад, базилик в Египте; в Италии мы их видим
занятыми на крупном дорожном строительстве3; и почти всегда упоминание об
1 Об организации воинских частей в связи с выполнением ими строительных работ см.
Veget., lib. II, cap. XI.
О запрещении использования рабочих-воинов на частных постройках см. Dig., lib. XLIX,
tit. XVI, 1. 12, § 1.
О предоставлении проконсулам воинских частей в распоряжение curatores operum publ.:
см. Dig., lib. I, tit. XVI, 1. 7, §1.
В последнем случае воинские части содержались за счет той провинции, для которой
ими производилась работа. Это обстоятельство известно по одному высказыванию Филона
(adv. Flacc, p. 966), в котором автор, обличая этот порядок, говорит о злоупотреблениях,
к которым он приводит. О том же свидетельствует ряд документов, краткое изложение
которых мы находим в «Corpus inscriptorum graecorum», vol. Ill, p. 314 (lnscr. Aegipt, introd.).
2 Этими данными я обязан Fr. R i t s с h 1, указавшему мне на следующие тексты
документов, входящих в его «Собрание рейнских надписей»:
1. О разработке воинскими частями каменных карьеров: «Corpus inscript. Rhen.», № 651 и
далее.
2. Об изготовлении воинскими частями кирпича: «Corpus inscript. Rhen.», № 223, p.
63, 1.2.
Упоминание vexillationes, участвовавших в этом строительстве: «Corpus inscript. Rhen.»,
p. 118, d. 3.
Имена figuli и magistri, состоявших в воинских частях, см. в списке, составленном
M. Brambac h—«С. I. Rhen.», p. 380.
3. Надпись, приведенную в «С. I. Rhen.» под № 1387, и надписи 837, 1548, 1554, R i t s с h 1
также относит к числу тех, которые касаются выполнения работ воинскими частями.
3 Привожу подтверждающие эти указания тексты:
Постройка воинскими частями амфитеатров в Болонье и Кремоне: T а с, Hist., lib. II, cap.
LXVII. F F
Постройка войсками амфитеатров в Африке: О г е 11 i, 6597.
157

их работах Сопровождается любопытным примечанием, что «постройки
были предприняты с целью занять их свободное время».
Таким путем в строительных рабочих превращались не только воины;
строительные приемы были настолько просты, что могли выполняться как
пленными, которых римляне держали столько времени, сколько им
заблагорассудится, так и заключенными из низших слоев общества. Присуждение
к принудительным общественным работам являлось одной из
предусмотренных римскими законами мер наказания; о них говорится в |«Сентенциях»
Павла, и они встречаются на каждой странице «Кодекса Феодосия». Эти
принудительные работы заключались главным о'бразом в добыче
строительных материалов для общественных построек. Чернорабочие по
заготовке камня и песка для постройки терм Диоклетиана были укомплектованы,
насколько известно, пленниками и, в частности, пленниками христианами.
Значительно раньше, еще при Нероне, все заключенные и пленники империи
привлекались в качестве рабочих разного назначения к рытью канала
в Аверне и к постройке грандиозного дворцового ансамбля, известного под
именем Золотого дома. Светоний сообщает: «Для окончания постройки, по
распоряжению императоров, в Рим были приведены все, кто находился
в государственных тюрьмах; по отношению ко всем уличенным в
совершении преступлений он не допускал применения других мер наказания,
кроме присуждения к принудительным работам» К
Римляне не останавливались на этом; не довольствуясь тем, что на их
стройках, наряду с обыкновенными рабочими, работали заключенные
и солдаты, они привлекали также свободных людей, наиболее далеких от
строительных работ, вменяя в обязанность одним поставку материалов
и требуя от других участия личным трудом.
Такая необычная система повинностей развилась главным образом в III в.,
с развитием абсолютизма, и упрочилась под различными названиями надолго
и после крушения империи. 'Чтобы получить более правильное
представление о развитии этой системы, необходимо обратиться к более
отдаленным временам.
В отношении несения государственных повинностей все население
Римской империи делилось на две резко различающиеся части: с одной стороны
находились горожане, которые почти все пользовались правами и льготами,
предоставленными городам; часть этих горожан была потомками римских
завоевателей колоний и пользовалась предоставленными им вольностями,
преимуществами и привилегиями.
В их подчинении находилась вторая, податная часть населения, — остатки
коренного населения, — принужденная своим трудом обеспечивать нужды
и потребности первой части населения империи.
Уплачиваемые ею налоги не являлись лишь раскладкой сумм,
необходимых длл покрытия расходов по содержанию всего административного аппа-
Постройка воинскими частями храмов и колоннад в провинциях: Ore Hi, 7416 а; 6416 т\.
Строительные работы в Египте при Пробе: V о р i s с, Prob., cap. IX.
Городские стены в Бретани: О г е 11 i, 3566.
Укрепленные сторожевые посты в Скифии, при Валенсии: T h е m i s t., Orat., X.
0 постройке военных судов, выполненных, несмотря на признанную их непригодность
для этих работ, воинскими частями: F г о n t i n, Stratag., lib. IV, cap. I, 25.
Для полноты этого перечня см. Becker u. Marquardt, Handbuch der römischen Alterthti-
mer, 4. 3, т. II, стр. 434, и далее; О г e 11 i, 4987 и т. д.
1 Тексты, устанавливающие участие пленных и заключенных в общественных работах
Paul., Sentent., lib. tit. de Poenis; Cod. Theod., lib. XIV, tit. X, 1. 4; Digest, lib. XLVIII,
tit. IV, 1. 34, 1. 8, § 7 и ел.
Участие заключенных в постройке терм Диоклетиана: Annales eccles., Baronii, anil. 298, act.
S.; M а г с e 11 i, Постройка Дворца Нерона и рытье канала в Аверне: Suet., Nero, cap. XXXI.
158

рата; они являлись в то же время, и прежде всего, в полном смысле слова
податью, которая должна была обеспечить содержание и роскошь больших
городов.
Это различие, однако, не ограничивается направлением в расходовании
налоговых поступлений; в еще большей степени оно выявляется при
изучении элементов, составлявших народный доход, и методов взимания налогов
в древнем обществе.
Налоги и подати, которые для покоренных народов являлись
увековечением памяти о покорении, могли бы вноситься, как в наше время,
денежными взносами; на эти поступления можно было бы приобретать продукты
питания для населения страны-покровительницы. Эту посредническую роль
денежной системы римляне считали излишним усложнением и, вместо того
чтобы возвращать обложенным податью народам полученные с них
денежные суммы в виде платы за продукты их сельского хозяйства или
промышленного производства, римляне предпочитали устранять промежуточные
операции и покрывали задолженность провинций предметами, пригодными к
непосредственному употреблению. Часть налогов взималась в виде
денежных взносов, а часть натурой. Поставщики, в обязанности которых входило
снабжение Рима продуктами питания, являлись большей частью простыми
сборщиками этих своеобразных податей1.
В числе предметов, которые Рим получал под видом натуральных
податей, были и строительные материалы.
Курии Этрурии должны были, например, поставлять в Рим ежегодно
900 возов извести; город Террачино был обложен податью того же
характера; материалы, поступающие в порядке этих повинностей,
предназначались исключительно для нужд общественных работ, сооружения маяков,
портов и т. п.
Одни области империи, поставляли в Рим бутовый камень, другие
вносили подати кирпичом; эти материалы взимались в счет других продуктов
производства, так же, как в других провинциях (например Бруциум и
Калабрия поставляли скот, а Египет и Сицилия — хлеб и т. п.). Совершенно
точные предписания запрещали заменять поставку этих материалов их
денежным эквивалентом и обеспечивали тем самым государственные
строительства этими податями в размерах, которые ограничивались
исключительно умеренностью самих римлян2.
Путем этого натурального обложения землевладельцы принимали участие
в постройке общественных сооружений.
Низшие слои населения, которые, благодаря полному отсутствию
собственности, были избавлены от налогов, как натуральных, так и денежных,
1 Подробности организации и значения коллегий suarii главным образом в «Кодексе
Феодосия» (lib. XIV, tit. IV). Мною выбран этот пример потому, что обязанности этих
сборщиков налогов, являвшихся одновременно с этим одними из основных поставщиков Рима,
приведены яснее всего; с этой точки зрения изучение их организационной системы должно
предшествовать всякому научному исследованию вопроса методов взимания натуральных
налогов у древних.
2 О подати, оплачиваемой Этрурией и Террачино известью, см. С о d. Т h., lib. XIV, tit. VI,
1. 3; S y m m а с h, lib., X, ер. 53.
О податях, вносимых бутовым камнем, см.Cod. Theod., lib. XIV, tit. VI, 1. 4.
О податях, оплачиваемых поставками кирпича, см. заметку, опубликованную Нардини
вслед за трудом «Romo antica» и озаглавленную «Lettera d'Ott. Falconieri sopra l'iscrizione
d'un mattone», и т. д.
О запрещении замены натуральных податей денежным эквивалентом см. Cod. Theo d.,
HD. XV, tit. I, 1. 17.
Часть этих материалов могла быть уступлена частным лицам только в том случае, если
их количество, поставленное обложенным податью населением, превышало потребность
в них общественных построек.
159

были обречены на другой вид обложения, — они привлекались к трудовой
повинности.
Трудовая повинность имела большое значение в общественных
постройках последних веков империи. Римляне называли трудовую повинность
пренебрежительным наименованием sordida mimera (грязная повинность); к
числу работ, входивших в обязанности привлеченных к трудовой повинности,
относилось приготовление извести для государственных нужд и личное
участие в постройке общественных сооружений, храмов и
государственных дорог1.
К трудовой повинности привлекалось, по существу, все население
империи, за исключением представителей правительства, военных и служителей
культа (Cod. Theod., lib. XI, tit. XIV, 1. 15 и ел.).
Несомненно-, что исключения из этого правила имели широкое
применение, и с большим правдоподобием можно полагать, что римские власти
освобождали от работ все население больших городов, которое они
обеспечивали хлебом и зрелищами, не рассчитывая на его участие в тяжелых
или полезных работах.
Нам осталось осветить вопрос системы распределения повинностей
и способов их смягчения, а также указать законоположения, которые
определяли размеры их применения и смягчали их суровость. Эти серьезные
вопросы из осторожности, которую нельзя не заметить, оставлены в
узаконениях совершенно невыясненными2.
Более двадцати законоположений касаются sordida mimera, но ни одно
из них не уточняет прав и обязанностей подданных империи, подпавших
под действие этой тяжелой повинности; все они относятся к исключениям
из законов; единственный вопрос, который остался неуточненным, — это
пределы применения налагаемых этой повинностью обязательств.
Даже в этом умолчании законов проявляется дух режима, построенного
целиком на принципах привилегий и исключений.
Этот пробел в законах открывал безграничный простор для произвола
и притеснений; частое применение трудовых повинностей при императорах
указывает на абсолютное забвение справедливости в распределении
общественных повинностей. Но императоры мало беспокоились об уважении
принципов справедливости, поскольку к выполнению повинностей привле-
1Cod. Theod., lib. XI, tit. XVI, 1. 15, 18. Перечень повинностей изменялся со временем;
в этом легко убедиться, сравнив перечень, относящийся к V в., приведенный в «Кодексе
Феодосия», с перечнем VI в., который мы находим в «Кодексе Юстиниана» (lib. X, cap.
XLVII, 1. 12). Имеется и прямое доказательство этих изменений; по примерам из «Кодекса
Феодосия» (lib. XV, tit. Ill, 1. 6), нам известно, что содержание основных общественных
дорог перестало значиться в числе «sordida mimera» при Феодосии Младшем. Для нас,
однако, меньшее значение имеют эти колебания римских законов; для нас важны не столько
подробности применения этой повинности, сколько общее представление о ней.
2 Необходимо четко разграничивать sordida munera и erxtraordinaria munera. Эти два вида
повинностей, несмотря на частое их сопоставление в юридических документах, были по
существу своему глубоко различными; «Кодекс Феодосия» никогда не смешивает их и даже
противопоставляет их друг другу, в чем можно убедиться по следующему тексту из кн. XI
(гл. XVI, закон 15): «Sane rerum extraordinariarum munus ab omnib. omnino Magnif. tua sciat
esse poscendum...Sordidorum vero munerum talis exceptiosit, ut...» Sordida munera являлась
трудовой повинностью, в то время как extraordinaria munera было простым увеличением размера
налогов. Легко заметить, что в extraordinaria munera допускалось меньше исключений, чем
sordida munera, но их распределение было обставлено целым рядом гарантий, которые,
насколько известно, не распространялись на sordida munera. В подтверждение этого
замечания см. следующие законы, в которых упоминается sordida munera и которые своим
содержанием уточняют ее значение: С о d. Т h е о d., lib. VI, tit. XXIII, 3,4; tit. XXVI, 14; tit. XXXIV,
1,4; lib. XI, tit. XVI, 5, 15, 16, 18, 19, 20, 21, 22, 23; lib. XIII, tit. HI, 12; lib. XIV, tit. IV, 6.
С о d. J u s t., lib. X, tit. XLVII.
160

кались те сословия, которые многовековым подчинением были низведены,
до роли послушного орудия в их руках. Система массовых поборов была
в глазах властей самым надежным и скорым средством выполнения работ,
выгоды которого их вполне удовлетворяли; к ней обращались чаще всего
в период деспотизма, предшествовавшего расчленению Римского
государства. Диоклетиану удалось в короткий срок при помощи этой системы
украсить Никомидию, которую он хотел превратить во вторую столицу
империи, соперницу Рима. Силами одних лишь жителей округи нового,-
города были возведены базилики, дворцы, амфитеатр, монетный двор и
арсенал; за свой счет они должны были даже возместить императору территорию,
занятую их домами; и реквизиции), о которых Лактанций оставил нам
захватывающее описание1, были настолько привычными в глазах римлян, что
мы видим, как один из историков обращается с хвалебными словами к ОВе-
спасиану в связи с выполнением им построек в провинциях, «не отрывая
землепашцев от их полей»2.
Таким образом, мы можем считать установленным, что Рим черпал
чернорабочих из податных слоев населения, а мастеров-специалистов—из
местных коллегий; трудовая повинность и система коллегии — вот два основных
элемента, использованных при создании памятников, развалины которых нас
восхищали. Объединить эти две силы значило обеспечить империю такой
системой средств, которая была способна осуществить самые грандиозные
замыслы. Но в силу исторических условий эти средства скоро были
исчерпаны, и империя ощутила зловещие результаты этой экономической системы,
построенной на пренебрежении правами граждан и их личной свободой.
В течение трех веков земледельческое население испытывало тяжесть
законов, принуждавших его участвовать в расходах больших городов3; и мы
видим, как оно, не будучи более в состоянии удовлетворить требованиям
императорской тирании, воспользовалось ослаблением связи с империей,
вооружилось против нее и превратилось из подданных империи в ее врагов.
Ремесленные коллегии, в свою очередь, также пережили период
упадка; их члены, разоренные режимом податей и налогов, лишавших их
на законном основании части получаемого ими вознаграждения, стали искать
убежища вне города, переселялись в колонии; часто, переходя границу, они
надеялись обрести более свободную и зажиточную жизнь ср.еди варваров.
Это послужило толчком к забвению старых строительных приемов. Упадок
этих приемов шел в ногу с увеличением народной нищеты; окончательное
их падение произошло одновременно с падением хранивших их секреты
коллегий. Первые законы, изданные с целью предотвращения распада
коллегий, относятся к эпохе ближайших преемников императора
Константина; изданием этих законов пытались предотвратить распад коллегий
восстановлением применения традиционных приемов строительного
искусства; но распад коллегий стал неминуем.
1 Lact, de Mortib. persec, cap. VII.
2 A u г e s, Vict., de С a e s a r i b., cap. IX. Заимствую это замечание из труда N a u d е t.
«des Changements opérés dans toutes les parties de l'Empire Romain etc.»
3 Cod. T h e о d., lib. XV, 1, 18 и 26 (закон, приведенный Serrigny в труде о римском
публичном и административном праве).

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ПАМЯТНИКОВ.
Август— 12,30,108,133, 137, 139, 145,145, 156.
Аврелий-Виктор — 146, 161.
Агора —84, 141.
Агриппа — 12, 20, 67, 68, 72, 78, 118, 119, 137.
Адриан — 18, 23, 54, 63, 137, 144, 146, 147, 156.
Акведук Нерона — 43, 45.
Акрополь афинский — 85, 86.
Альберти — 81, 124.
Амфитеатр в Арле —59,96, 97, 100, 102, 107,
108.
Амфитеатр в Болонье— 157.
Амфитеатр в Вероне —103, 104, 105, 106, 153.
Амфитеатр в Кремоне — 157.
Амфитеатр в Ниме — 59, 96, 100.
Амфитеатр в Поле—105.
Антонин—128, 137.
Антонин Пий—147. (Ср. Антонин.)
Антонины —137.
Аполлодор—121, 123, 126.
Арка Вольтерры — 98.
Арка Константина —137.
Арка Пантани —107.
Арка Траяна —137.
Аркада близ Латерана — 82.
Базилика в Неаполе—116
Базилика в Фано —ПО, 117, 118.
Базилика Константина —18, 20, 24, 46, 48, 50,
51, 61, 77, 81, 138.
Базилика Максенция —119, 138. (Ср. базилика
Константина.)
Базилика св. Павла — 117.
Базилика Ульпия —119.
Бани в Ниме — 102.
Баптистерий в Равенне — 80.
Блондель — 58.
Большой храм в Пестуме — 94, 95, 96, 97, 117.
Большой цирк — 41, 65.
Бонифаций — 69.
Бонифаций XII—117.
Валенсии—158.
IBappoH — 23.
Ватикан — 122.
Ватиканская базилика — 117, 118. (Ср. храм
св. Петра.)
Вегеций —155, 157.
Вер—137.
Вергилий— 122.
Веронский цирк — 59. (Ср. амфитеатр в
Вероне.)
Веспасиан —161.
Виадук вблизи Нарни — 105, 108.
Виадук в долине реки Видраль—100.
Вилла Адриана — 23, 54, 63.
Вилла Квинтилиев — 56.
Виолле ле Дюк — 99, 117, 127.
Вителий—157.
Витрувий—11, 12, 21, 23, 26, 27, 29, 38, 39,
67, 79, 93, 109, 111,112, 113,114, 115, 116,
117, 124, 127, 137, 141.
Ворота Перуджии —107.
Ворота св. Себастьяна — 56, 76.
Гай —146.
Гай Бласий — ПО.
Гардский акведук — 93, 141. (Ср. Гардский
мост.)
Гардский мост —98, 99, 100, 101, 131.
Герон Византийский—123.
Гонорий —152.
Гробница Антифелла — 113.
Гробница Плацидии в Равенне — 72.
Гробница Телмисса—113.
Гробница Цецилии Метеллы — 90.
Дворец Нерона —158. (Ср. Золотой дом.)
Дворец Цезарей — 41, 55, 63, 65.
Дигесты —146, 154, 155, 158.
Диоклетиан —20, 24, 61, 65, 72, 76, 137, 138
158, 161.
Дион Кассий—125, 146.
Дом Диомида — 73.
Дональдсон — 110.
Донати —120.
Евсевий— 118.
Золотой дом —158.
Зосим —139, 140.
•162

Исидор Севильский — 78.
Каллистрат— 147.
Канал в Аверне—158.
Каракалла —20, 24, 53, 54, 57, 58, 63, 69, 76,
77, 78, 80, 119.
Кафедральный собор в Болонье — 134.
Клавдий —146.
Клоака Максима — 97.
Клодий—145.
-Колизей —23, 44,46, 57, 59, 78, 99, 128, 130,
131, 152.
Колонна Антонина —128.
Колонна Траяна —125, 126, 128.
Коммод —137, 145.
Константин —18, 20, 24, 46, 48, 50, 51, 61,
66, 77, 81, 137, 138, 139, 140, 151, 154, 161.
Лактанций— 161.
Мавзолей Августа — 133.
Мавзолей в Сан Реми — 116.
Майорий —147.
Максенций —56, 79, 119, 138.
Мамертинская тюрьма — 97.
Марк Аврелий — 137.
Марсово ' поле — 137.
Моммзен— 145.
Мост в Нарни —93, 102, 103, 108.
Мост св. Бенедикта в Авиньоне—101.
Мост св. Варфоломея в Риме—98.
Мост Траяна — 126.
Мост через Дунай —ПО, 124, 125.
Мост через Рейн — ПО, 124.
Нардини—120, 159.
Национальная библиотека — 126.
Некрополь в Кьюзи—114.
Неон — 80.
Нерон —43, 45, 146, 158.
Нума —144, 145.
Одейон афинский—106, 109, 117.
Отводный канал Альбского озера — 97.
Павел —158.
Павзаний—119, 127.
Палатин — 18, 43, 44, 45, 64, 65, 72, 73, 76.
Палладий — 39.
Палладио—113, 120, 124.
Пандрозейон —153.
Пантеон —12, 30, 53, 66, 67, 69, 72, 74, 78,
119, 120.
Парфенон — 85.
Парфенон Пизистратидов — 85.
Пестумский храм — 94, 96. (Ср. Большой храм
в Пестуме.)
Пизистратиды — 85.
Пиранези —69, 70, ПО, 120.
Пирей —86, 87, 117, 153.
Плиний—12, 39, 92, 116, 145, 146, 151, 153,
154, 155.
Портик в Торике — 85.
Проб —158.
Пропилеи афинские — 86, 87.
Птолемеи— 140.
Регилла —117.
Саллюстий —18, 127.
Светоний—158.
Серлио —120, 134.
Скамоцци—120, 124.
-Собор св. Петра в Риме — 46.
Тарквинии — 145
Тацит— 157.
Театр в Арле — 102, 108. (Ср. амфитеатр в
Арле.)
Театр в Ниме — 100. (Ср. амфитеатр в Ниме).
Театр в Оранже—105.
Театр в Таормине — 73.
Театр в Ференто — 97.
Театр Диониса — 84.
Теренций —122.
Термы Агриппы —12, 20, 67, 68, 72, 137.
Термы в Беневенте — 156.
Термы в Венеции — 156.
Термы Диоклетиана —20, 24, 61, 64, 65, 76,
137, 158.
Термы Каракаллы — 20, 24, 53, 54, 57, 58,
63, 69, 76, 77, 78, 80, 119.
Термы Тита —55, 76, 78.
Тит — 55, 76, 78.
Тит Ливии —145.
Тосканский храм — 29, 111.
Траян—124, 125, 126, 128, 137, 146, 155.
Тукерман — 117.
Туллий— 145.
Феодосии И —146, 148, 158, 159, 160.
Филиппейон в Олимпии — 119.
Филон Византийский —119, 157.
Фронтин—12, 81, 152, 153, 154, 158.
Храм Афины Бронзодомной (Chalcioecos) —
119.
Храм в Баальбеке — 107.
Храм в Болонье—134.
Храм в Неаполе—116.
Храм в Орвието — 134.
Храм в Пестуме — 95, 96, 97, 117. (Ср.
Большой храм в Пестуме.)
Храм в Рамнунте — 85.
Храм в Сегесте — 84, 87.
Храм в Сиене — 134.
Храм в Элевзисе — 85.
Храм в Эфесе — 92.
Храм Венеры и Ромы —18, 20, 24, 49.
Храм Дианы в Ниме — 100, 101.
Храм Зевса Олимпийского в Афинах — 90.
Храм или базилика в Неаполе —116.
Храм Минервы Врачевательницы — 68, 70, 72,
79, 138.
Храм Мира — 75.
Храм на Делосе —85.
Храм на о. Эгине — 95, 96.
Храм св. Амвросия в Милане — 80.
Храм св. Виталия (San Vitale) — 80.
Храм св. Елены — 138.
Храм св. Констанции — 138.
Храм [базилика] св. Петра—117. (Ср.
Ватиканская базилика.)
Храм Сераписа в Путеолах — 27.
Храм Чести — ПО.
Храм Юпитера Статора — 105.
Храм Януса в Отэне —24, 133.
Цезарь —13, 124, 128.
Церковь Креста в Иерусалиме — 57.
Церковь S. Stefano Rotondo в Риме — 43.
Церковь San Giovanni in Laterano —117.
Церковь San Martino a Monti в Риме—117
Церковь San Paolo fuori di muri — 118.
163

Церковь Santa Maria degli Angeli — 60,75,81.
Церковь Santa Maria Maggiore—117.
Цирк в Арле — 107. (Ср. амфитеатр в Арле.)
Цирк Максенция —56, 73, 79, 138.
Цирк Саллюстия — 18.
Цицерон —145, 150, 151.
Часовня св. Сатира — 80.
Часовня Scale Santa — 82.
Эггер—ПО, 144.
Элевзис — 74. (Ср. храм в Элевзисе).
Этрусские ворота в Фалерии — 98, 132.
Юлиан — 138.
Юлий Цезарь —145, 146. (Ср. Цезарь.)
Юстиниан -72, 133, 138, 139, 151, 160.
* * *
Alex. Sev. — Alexander Severus
(Марк-Аврелий Север Александр) —150.
Antiphellus— ИЗ.
Arist. — Aristoteles — 93.
Asconius (Квиит-Педиан Асконий) — 145.
Attic. — Atticus (Тит-Помпоний Аттик) — 150.
Aug.— Augustus (Гай-Юлий Цезарь Октавиан
Август) — 146.
Aurel. Vict. — Aurelius Victor (Секст Аврелий
Виктор)— 146, 161.
Aurès — 95, 101, 117.
Becker—158.
Becker W. A. —138.
Belin de Launay—146.
Böckh — 155.
Boucherie— 155.
Brambach— 157.
Casa le Rotondo —90.
Cassiod. — Cassiodorus (Магнус Аврелий Кас-
сиодор) — 81.
Cic. — Cicero (Марк-Туллий Цицерон) — 145,
150, 151.
Dartein de — 80.
Dig., Digest. — Digesta (Дигесты) — 145, 146,
147, 148, 150, 151, 155, 157, 158.
Dio Cass. — Dio Cassius (Дион Кассий) — 146.
Dionys. Halic. — Dionysios Halicarnassentis
(Дионисий Галикарнасский) — 145.
Egger—ПО, 144.
Fellows —128.
Fontana — 117.
Frontin. — Frontinus (Секст-Юлий Фронтин)—
154, 158.
Godefroy — 154.
Gruter — 154.
Heineccius (Иоганн-Готлиб Гейнекций) —143,
145.
Henzeii M. — 150.
Merodes Atticus (Ирод Аттик) —117.
Hittorff — 84.
Janus Quadrifrons (Четырехликий Янус) в
Риме —65, 108.
Jul. — Julius Caesar (Гай-Юлий Цезарь) — 146.
Just., Justin. — Justinianus (Флавий-Саббатий
Юстиниан) —133, 139, 151, 160.
Lact. — Lactantius (Люций-Целий-Фирмиан
Лактанций) — 161.
Lamprid. — Lampridius (Элий Лампридий)—
150.
Le Blant—73.
Maffei—154.
Marcellus S. — 158.
Marquardt —158.
Mazois— 116.
Mommsen Th. — 144.
Müller Ottfr. —117.
Murat. — Muratori — 151.
Naudet—161.
Nero (Клавдий-Тиберий Нерон) — 158.
Orelli —82, 133, 145, 146, 150, 151, 153, 154,
155, 156, 157, 158.
Partian. — Partianus (Парциан) — 119.
Paul—158.
Penrose — 85.
Plin. — Plinius (Гай Плиний Секунд
Старший) — 145, 146, 151.
Plut. — Plutarchos (Плутарх) — 145.
Procop. — Procopios (Прокопий) — 108, 126.
Rabanis — 144.
Rangabé —117, 150, 153.
Revett — 85, 105.
Reynaud Léonce—117, 132.
Ritschi Fr. —157.
Rochas de— 119.
Rondelet—117.
Roth — 144.
Sauvestre H. —106.
Serrigny— 144, 161.
Sette Sale —55.
Strab. — Strabon (Страбон) — 127.
Stuart —85, 105.
Suet. — Suetonius (Кай Светоний Транк-
вилл) — 145, 146, 158.
Svmmach. — Symmachus (Квинт-Аврелий Сим-
" мах) —149, 150, 159.
Tac. — Tacitus (Публий-Корнелий Тацит) —
157.
Texier—113, 128.
Theod. — Theodosios (Феодосии II) — 133, 139,
147, 148, 149, 150, 152, 154, 155, 158, 159,
160, 161.
Themist. — Themistios (Темистий) — 158.
Tit. Liv. —Titus Livius (Тит Ливии)—145.
Torre de Schiavi — 66, 72.
Torre Pignatarra — 79.
Tuckermann— 117.
Veget. — Vegetius (Флавий Вегеций Ренат) —
157.
Vogué de —102, 107.
Vopisc. — Vopiscus (Вописк Флавиан)—158.
Zos. — Zosimos (Зосим) — 140.

ПЕРЕЧЕНЬ ТАБЛИЦ.
Сооружения из монолитной кладки.
1. Цилиндрические своды.
Таблица I. Палатин.
Таблица П. 1. Акведук близ Saint Etienne le Rond. 2. Колизей.
Таблица III. Базилика Константина.
Таблица IV. 1. Цирк Максенция. 2. Термы Каракаллы. 3. Гробница на Аппиевой
дороге. 4. Отпечаток настила в Sette Sale.
Таблица V. Термы Каракаллы.
Таблица VI. Палатин.
2. Крестовые своды.
Таблица VII. 1. Палатин. 2. Арка Janus Quadrifrons.
Таблица VIII. Палатин.
Таблица IX. Термы Диоклетиана.
3. Своды сферические »других типов.
Таблица X. Термы Агриппы.
Таблица XI. Ротонда Минервы Врачевательницы (Minerva Medica).
Таблица XII. Термы Каракаллы.
Таблица XIII. Пантеон Агриппы.
Таблица XIV. 1. Своды над пустотами в стенах виллы Адриана. 2. Своды акведука
близ Saint Jean de Latran, усиленные снизу дополнительными сводами.
Таблица XV. 1. Разгрузочная арка в стене Пантеона Агриппы. 2. Деталь арки
близ порта Ripa Grande. 3. Деталь арки башни храма Януса в Autun. 4. Деталь аркады
мавзолея Августа. 5 и 6. Ниши в стенах театра в Таормине.
Сооружения из тесаного камня.
1. Своды И ПЕРЕКРЫТИЯ разных типов.
Таблица XVI. 1. Храм Дианы в Ниме. 2 и 2 bis. Свод правого прибрежного
:лролета акведука в Нарни. 3. Амфитеатр в Арле.
Таблица XVII. 1. Амфитеатр в Арле. 2. Мавзолей в Saint Remy. 3. Памятник Plan
de l'Aiguille (в Вьенне).
165

Таблица XVIII. Подземные гробницы в лесу Retz (Aisne).
Таблица XIX. То же в Vivières (Aisne).
Таблица XX. Арка в Перузе.
Таблица XXI. Мост в Нарни.
2. Некоторые осо6енности кладки сооружений из ТЕсаного камня.
Таблица XXII. 1. Кладка одной из галлерей Колизея. 2. Кладка амфитеатра
в Вероне. 3 и 4. Детали кладки амфитеатра в Вероне.
Таблица XXIII. Деталь греческой каменной конструкции до ее окончательной
обработки. Храм в Сегесте.
Таблица XXIV. Использование слоистости камня в кладке. Большой храм в Пе-
стуме. 1. Поперечный разрез. 2. Верхний архитрав целлы. 3. Нижний архитрав. Храм на Эги-
не. 4. Поперечный разрез. 5. Верхний архитрав целлы.

ОГЛАВЛЕНИЕ.
Предисловие 3*
Введение 9
Часть ПЕРвая.
СООРУЖЕНИЯ ИЗ МЕЛКИХ КАМЕННЫХ МАТЕРИАЛОВ.
Глава первая. Различные способы выполнения каменных работ у древних римлян . 15
1. Каменная кладка с применением трамбования 16-
2. Каменная кладка без применения трамбования 19
Глава вторая. Своды из монолитной кладки 28
1. Цилиндрические своды 28
а) Своды на каркасах с радиальными швами 40
б) Своды по каркасам из кирпичей, уложенных плашмя 50
2. Крестовые своды 59
3. Своды на круглых в плане основаниях 66
4. Особые типы конструкции сводов; способы придания сводам большей прочности:
применение контрфорсов и т. п 72
Часть вторая.
СООРУЖЕНИЯ, ВЫПОЛНЕННЫЕ ИЗ ТЕСАНОГО КАМНЯ- КРАТКИЙ ОБЗОР
ДЕРЕВЯННЫХ КОНСТРУКЦИЙ ДРЕВНЕГО РИМА.
Глава первая. Основные приемы выполнения кладки из тесаного камня. Обработка
и укладка камней 83
Архитравные перекрытия из каменных блоков 93
Глава вторая. Своды из тесаного камня 97
Второстепенные типы конструкций сводов из тесаной кладки 103
Глава треть я. Деревянные конструкции римлян 109
Общий обзор строительных приемов 109
Заключение. Краткий обзор основных методов организации работ на строительной
площадке 128
Часть третья.
ОЧЕРК ИСТОРИИ строительного ИСКУССТВА ДРЕВНИХ РИМЛЯН.
Глава первая. Образование строительных приемов и их упадок. Местные течения
в строительном искусстве 136
Глава вторая. Влияние ремесленных объединений на строительное искусство . . . 143
Указатель имен и памятников 162
Перечень таблиц 165
Таблицы ,,- 169

ТАБЛИЦЫ
12 О. Шуази

<
S
<
5
a
о
a
о
a»
о
!
a
12*

Таблица II
Цилиндрические ce оды из монолитной кладки. 1. Акведук близ Saint Etienne
le Rond. 2, Колизей

Таблица III
Цилиндрические своды из монолитной кладки, Базилика Константина

Таблица IV
Цилиндрические своды из монолитной кладки. 1. Цирк Максенция. 2. Термы Кара-
каллы, 3. Гробница на Аппиевой дороге. 4. Sette Sale

<
ET
S
IQ
<
I
I
^
Й
sa
О
a;
о
о
CT)
a
о
I
a
aï
a

<
ET
S
IQ
<
ai
Ö
о
"aj
g
о
ai
о
*>
a
^
a
Ci.
aï
a

Таблица Vîl
Крестовые своды из монолитной кладки. 1. Палатин. 2. Арка Janus Quadrlfrons
(в Риме)

Таблица VIII
Крестовые своды из монолитной кладки. Палатин
13 О. Шуази

Таблица IX
Крестовые своды из монолитной кладки. Термы Диоклетиана

Таблица X
Сферические своды из монолитной кладки. Термы Агриппы

Таблица XI
Сферические своды из монолитной кладки. Ротонда Минервы Врачеватель-
ницы (Minerva Medic а)

X
<
s
«=:
со
<
I
о
Je
о
aï
st
о
at
о
3
о
*>
а
*
а
§•
&

Таблица XII
Сферические своди из монолитной кладки. Термы Коракаллы

Таблица XIV
Своды разных типов из монолитной кладки. 1. Своды над пустотами в стенах виллы Адриана.
2. Своды акведука близ Saint Jean de Latran, усиленные снизу дополнительными сводами

Таблица XV
Своды разных типов из монолитной кладки.
2. Деталь арки близ порта Ripa Grande.
4. Деталь аркады мавзолея Августа.
1. Разгрузочная арка в стене Пантеона Агриппы.
3. Деталь арки башни храма Януса в Autun.
5 и 6. Ниши в стенах театра в Таормине

Таблица XVI
Своди и перекрытая разных типов из тесаного камня. 1. Храм Дианы в Ниме,
2 и 2 bis. Свод правого прибрежного пролета акведука в Нарни. 3. Амфитеатр в Арле

Таблица XVIII
Наклонные своды из тесаного камня. Подземные гробницы в лесу Retz (Aisne)

Таб л и ц a XVII
Своды и перекрытия разных типов из тесаного камня 1. Амфитеатр в Арле.
2. Мавзолей в Saint Re ту. 3. Памятник Plan de l'Aiguille (в Вьенне)

X
<
<
I
I
о
fc:
a;
le

Таблица XX
Своды разных типов аз тесаного камня. Арка в Перузе.

X
X
<
a"
I
I
О
at
S
о
s;
ai
8
s*.
<^>
о

__,
><
X
<
Я"
^
<
-H
«
^
g
S
^»
S
*&
^
<3
U
^
<^>
U
.^
bc
CN
C*
<ъ
PO
a
^
О
^
i^2
*o
3-5
§1
с*э
Î3 со
43 «
2 ^
ae к
о 5
e S
* »
^^
â *
£*
-1
. Q
§§
о S
N ta
§^
Q •
^i "ЧН
<ъ
S a
cr,^
5« ^
a «
ai о
^ Ci
Ci, ед
О
О
^
а
^
^
а
^
ü
а
gj
^>
о
«
«
о
^>
о
<ъ
s
ч
о
g
о
к
J^
а:

Таблица XXIII
Деталь греческой каменной конструкции до ее окончательной
обработки. Храм в Сегесте

Таблица XXIV
Использование слоистости камня в кладке. Большой храм в Пестуме. 1.
Поперечный разрез. 2. Верхний архитрав целлы. 3. Нижний архитрав. Храм на
о. Эгине. 4. Поперечный разрез. 5. Верхний архитрав целлы

Редактор А. С. Оголевец
Технический редактор Е. А. Смирнова
•
Сдано в набор 19 марта 1938 года.
Подписано к печати 25 октября 1938 года.
12 печ. л. + 3 вклейки = 3Д п- л- 72 X 105x/ie.
В 1 печ. листе 57 700 знаков. Учетно-авт. 16,5 л.
Изд. № 184. Уполном. Главлита № Б-34298.
Тираж 4200 экз.
•
Первая Образцовая типография Огиза РСФСР
треста „Полиграфкнига". Москва,
Валовая, 28. Заказ № 1333
•
Цена 9 руб. 50 коп. Переплет 2 руб. 50 коп.

ОПЕЧАТКИ
Стр. Строка Напечатано Следует
9 10 сверху которого которых
10 5 снизу выставлена выстлана
97 Рис. 74 рассматривать повернутым на
50° влево.
104 Рис. 82 рассматривать перевернутым.
151—152 1 снизу Сноску 2 со стр. 151 и сноску
1 со ci р. 152 взаимно
переставить.
Оггост Ш у а з и, Сгроигельное искусство дрелних римлян.