Text
Г. М. ШТЛЕГМЛИ
КРИЗИС й|
глюшлклмажогр
СТРОЯ
-В ЗАПАДНЫХ
ПРОВИНЦИЯХ
гимскои империи
академия НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
Е. М. ШТАЕРМАН
КРИЗИС
РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО СТРОЯ
В ЗАПАДНЫХ ПРОВИНЦИЯХ
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА 1957
ВВЕДЕНИЕ
До недавнего сравнительно времени история Римской им-
перии конца II—III в. относительно мало привлекала внимание
историков. Специальные работы, посвященные этому периоду,
почти отсутствовали. В общих работах обычно указывалось,
что ослабление центральной власти, оказавшейся в руках
«недостойных» императоров, сменивших Антонинов, вторже-
ния варваров, рост «распущенности солдат» привели к смутам,
восстаниям в провинциях, общему упадку в политической,
экономической к культурной жизни, упадку, который затем
был преодолен благодаря реформам Диоклетиана и Констан-
тина х. Лишь среди историков, занимавшихся проблемой
гибели Римской империи, события III в. вызывали известный
интерес. События эти рассматривались ими в свете различных
общих теорий, создававшихся для объяснения «величия и па-
дения Рима»1 2.
Зарождение интереса к более глубокому исследованию
событий III в. связано с опубликованием известной работы
М. И. Ростовцева «Социальная и экономическая история
Римской империи» (1926). Как мы знаем, Ростовцев считал,
будто в Римской империи в III в. произошла «социальная
революция», осуществленная состоявшей из бедноты и кре-
стьянства армией, восставшей против городской «буржуазии».
Именно в этой «революции», имевшей будто бы результатом
1 Подобная точка зрения, восходящая еще к таким сочинениям, как
«Geschichte der Romischen Kaiserzeit» Германа Шиллера, отразилась и
в более новых работах даже столь авторитетных историков, как Тутен
(J. Т о u t a i п. L’economie antique. Paris, 1927, стр. 416 сл.) и Бенье
(М. Besnier. L’Empire romain de i’avenement des Severes au concile
de Nicee. Paris, 1937, стр. 189).
2 О последних работах на эту тему см. А. П. Каждая. Проблемы
поздней Римской империи в современной буржуазной литературе. — ВДИ,
1950, № 1.
крайнее усиление государственного гнета и полное подчинение
интересов отдельных лиц интересам государства, и усматривал
Ростовцев причину гибели античной экономики и культуры.
При всей реакционности и неприемлемости общей концепции
Ростовцева, не следует забывать, что в его работе мы впер-
вые сталкиваемся с попыткой объяснить события III в. исходя
из конкретного анализа социальной и политической ситуации
в Римской империи того времени.
Несмотря на резкую тенденциозность изложения, вызвав-
шую критику не только у нас, но и на Западе, книга Ростов-
цева нашла широкий отклик в исторической литературе. Не
говоря уже о том, что в той или иной мере концепция Ростов-
цева была принята многими буржуазными историками 3, ра-
бота его привлекла внимание специалистов к истории III века.
События, которые прежде рассматривались обычно как след-
ствие более или менее случайных факторов — военных не-
удач, финансового кризиса, властолюбия и бездарности импе-
раторов ит. п., авторы ряда появившихся за последнее время
работ стремятся поставить в связь с общим процессом развития
Римской империи. Столетие, представлявшееся ранее неким
досадным провалом между двумя периодами, когда империя
была на вершине могущества — временем правления Анто-
нинов и временем Константина, — предстало перед истори-
ками в качестве одного из важнейших узловых пунктов исто-
рического процесса.
Из обобщающих работ по истории этого периода, появив-
шихся на Западе за последнее время, следует отметить моно-
графии Ф. Альтхейма 4 и А. Кальдерини 5.
Работы Альтхейма привлекают наше внимание тем, что он
рассматривает кризис Римской империи во всемирно-исто-
рическом аспекте, в связи с аналогичными процессами в Иране
и Китае, а также в связи с историей народов, окружавших
эти государства. Тем не менее его постановка вопроса страдает
сугубой односторонностью. С точки зрения Альтхейма Рим-
ская империя, Иран, Китай были странами высокой, но уже
стареющей цивилизации, которым противостояли молодые,
3 За Ростовцевым следуют, в той или иной степени, авторы соответ-
ствующих разделов «Кембриджской древней истории» (А. Альфельди,
В. Энсслин, Ф. Эртель), А. Аймар — автор глав по истории Рима во втором
томе «Всеобщей истории цивилизации».
4 F. А 1 t h е i m. Die Soldatenkaiser. Frankfurt a. M., 1939; Die
Kriese der alien Welt im 3. Jahrhundert der N. Zw. und ihre Ursachen,
Bd. I—III. Berlin, 1943; Niedergang der alten Welt. Eine Untersuchung
der Ursachen, Bd. I—II. Frankfurt a. M., 1952.
5 A. G a 1 d e r i n i. La crisi del III secolo d. Gr. Milano, 1945; I Se-
ven. La crisi dell’ Impero nel III secolo. Bologna, 1949. Взгляды обоих
авторов излагаются нами суммарно на основании всех их работ.
4
еще не тронутые культурой народы. В борьбе с ними эти го-
сударства были вынуждены осваивать новые виды вооружения,
тактики, организации войска; на первое место выдвигается
конница, особенно тяжеловооруженная конница, что, по мне-
нию Альтхейма, и оказало решающее влияние на весь социаль-
ный и политический строй государств старой цивилизации
и обусловило развитие у них феодализма. Свою концепцию
Альтхейм противопоставляет взглядам тех, кто видит дви-
жущие силы исторического процесса в развитии общества
и классовой борьбе. Неоднократно повторяет он, что и со-
циальная история, и история классовой борьбы — только
вторичные явления, только производные от истории войн
и внешней политики. Историю же войн Альтхейм рассматри-
вает как борьбу рас. С его точки зрения III век потому был одним
из поворотных пунктов истории, что именно тогда выдвинулись
новые племена и расы, которые в победоносных войнах могли
и должны были заменить старые расы и установить «новый
порядок». Подобная концепция приводит Альтхейма к бесчи-
сленным натяжкам и необоснованным утверждениям, в особен-
ности при рассмотрении событий внутренней истории империи.
Главным фактором в истории империи III в. Альтхейм счи-
тает борьбу старых и новых рас и народов, отражение которой
он видит в борьбе армий иллирийцев, сирийцев, мавров, кель-
тов и германцев По мнению солдат III в., полагает Альтхейм,
империя должна была стать доменом какой-нибудь одной на-
родности. То же расовое противоречие он усматривает в основе
борьбы между иллирийским войском (которое как будто
было врагом античной культуры, но на деле являлось истин-
ным преемником и носителем «римской идеи») и состоявшим
из азиатов сенатом (который, выступая под флагом защиты
римской традиции, не способен был ее понять). Признаки
крепнущего «национального самосознания» Альтхейм видит
в восстаниях провинциальных «узурпаторов». Такие импера-
торы, как Галлиен, пытались противопоставить «узурпаторам»
межплеменное войско, связанное только с личностью импера-
тора, но попытки эти не удались.
Чрезвычайно большое значение Альтхейм придает этни-
ческой принадлежности различных императоров и качествам,
присущим, по его мнению, тому или иному народу. Так, на-
пример, политику Септимия Севера он связывает с особенно-
стями мироощущения уроженца Африки, которые Альтхейм,
по-видимому, представляет себе по Шпенглеру, соответствен-
ным образом характеризовавшему отличительные признаки
восприятия действительности сочленами арабского культур-
ного комплекса. В роли, которую играли женщины из династии
Северов, Альтхейм видит проявление женственных, чувствен-
ных свойств Востока в противоположность мужскому началу,
присущему иллирийцам и германцам. То же женственное на-
чало он приписывает и сенату. Но первым представителем
этого начала среди императоров Альтхейм, как ни странно,
считает Коммода, вопрос о происхождении которого вообще
обходит. Зато, говоря о Галлиене, он всячески старается
доказать его этрусское происхождение, не позволяющее,
как кажется Альтхейму, считать этого императора в полной
мере «западным человеком».
С той же точки зрения рассматривает Альтхейм и идеологию
III в. Отдельные идеологические течения, культы и т. п. для
него только проявления индивидуальности того или иного
народа.
Как мы видим, общая концепция Альтхейма совершенно
неприемлема. Если и можно, в известной мере, говорить о фор-
мировании народностей на территории империи, параллельно
аналогичному процессу, шедшему среди племен, живших
за ее пределами, то приписывать этому факту решающую роль
нет оснований. Никаких следов влияния племенной или ра-
совой розни на события III в. в источниках отыскать нельзя.
Сенат, который Альтхейм считает представителем Востока
(хотя число сенаторов из восточных провинций составляло
не более 30—35%), находился в оппозиции к таким же носи-
телям «восточного духа» Северам до Александра, а затем под-
держивал «иллирийцев» Клавдия II и Проба. Иллирийские
войска выдвинули Септимия Севера, а состоявшие из кельтов
и германцев рейнские легионы восставали против галльских
императоров. Ни один источник не упоминает, чтобы группы,
выдвигавшие или низвергавшие какого-нибудь императора,
руководствовались при этом его принадлежностью к тому
или иному народу или чтобы во время гражданских войн III в.
армии выступали друг против друга потому, что этнический
состав их был различен.
Альтхейм справедливо обращает внимание на то обстоя-
тельство, что в III в. большую роль начинает играть население
областей, ранее остававшихся в тени, например население
придунайских провинций. Но это объясняется отнюдь не
пробуждением «иллирийского духа», а тем, что, как мы по-
пытаемся подробно показать ниже, в период разложения
рабовладельческих отношений естественно выдвигаются районы,
которые вследствие слабого развития в них рабства были менее
задеты кризисом. В этих районах, между прочим, сохранялось
и большее количество боеспособного населения, пригодного
для службы в армии, вследствие чего уроженцы Иллирика,
Фракии, Британии, Мавретании, Сирии, Аравии и т. п. «глу-
бинных», «нетронутых культурой» как определяет их Альт-
G
кейм, областей начинают играть в армии все более заметную
роль. Однако никаких попыток обратить империю в «домен
своей народности» они не делали. Напротив, арабский шейх
Филипп, став императором, торжественно справил тысяче-
летний юбилей Рима, а попытки Элагабала объявить своего
эмесского бога главным богом империи встретили единодуш-
ное неодобрение и сената и войска. Разделение шло не по эт-
ническому, а по социальному признаку, которому Альтхейм
не уделяет никакого внимания. Если он говорит о зарождении
в III в. феодализма, то ссылается лишь на отдельные, чисто
внешние черты, например на появление закованных в броню
всадников, подобных средневековым рыцарям, или на сделан-
ный будто бы Галлиеном Постуму вызов на единоборство,
что тоже напоминает ему рыцарские нравы средних веков.
Отрицая роль и значение классовой борьбы в истории III в.,
Альтхейм делает шаг назад даже по сравнению с теми древними
авторами, которые связывали, например, разделение власти
между Диоклетианом и Максимианом с восстаниями багаудов
в Галлии и квинквегентанеев в Африке. Расистские пози-
ции, на которых стоит Альтхейм, заставляют его искажать
многие факты, что лишает его выводы научной ценности.
Кальдерини, подобно Альтхейму, считает III век одним
из важнейших поворотных пунктов истории. Он задается вопро-
сом, можно ли считать, что в это время в империи имела место
революция, и отвечает утвердительно. Представления его
о революции, однако, довольно туманны. По мнению Каль-
дерини, нормальным является эволюционный путь развития
человеческого общества. Но время от времени, вследствие слиш-
ком быстрого развития нового, в обществе возникают проти-
воречия, которые не могут быть устранены нормальным путем.
Тогда наступает революция — период насильственной и быст-
рой гибели всего старого и отжившего и победЬг того нового,
которому принадлежит будущее. Движущие силы революции
Кальдерини ищет в мире идей, не зависящих, по его мнению,
от воли людей и подчиненных своим особым законам. Резуль-
тат революции III в. он видит в смене принципата Августа
и Антонинов аристократической и христианской монархией
IV в. Концепцию Альтхейма Кальдерини отвергает. Он считает,
что шедшая в империи борьба была вызвана не столкновением
рас, а противоречием между центробежными и центростреми-
тельными тенденциями. К последним он относит «римскую
идею», которой были преданы не только солдаты, но и вар-
вары. К центробежным тенденциям он причисляет самые
разнообразные экономические, социальные, политические и
идеологические факторы, которые рассматривает почти в пол-
ном отрыве друг от друга.
С точки зрения Кальдерини, в правление Антонинов на-
селение империи достигло полного мира и счастья. Но обру-
шившиеся при Марке Аврелии на империю бедствия и особенно
передача власти Коммоду, вызвали кризис. Императоры стре-
мились обожествить свою власть и сделать ее абсолютной.
Все более падала роль сената — хранителя традиций и куль-
туры. В сенате, в армии, на императорском троне провинциалы,
уроженцы Востока, приносившие чуждые Риму идеи, вытес-
няли италиков. Армия стала представительницей низших
классов, и честолюбивые командиры использовали ее, чтобы
захватить власть. Добившись ее, они, по мнению Кальдерини,
действовали как представители бедноты. Из той же, состав-
ляющей армию, бедноты вышли новые богачи, уничтожившие
старый правящий класс и его культуру. С упадком торговли,
кредита, земельными конфискациями пришла в упадок и эко-
номика. Нажим государства заставлял людей искать прибе-
жища у земельных магнатов, что положило начало феодальной
раздробленности. К «силам диссоциации» Кальдерини отно-
сит как вторжение варваров, заставлявшее провинции брать
дело обороны в свои руки, выдвигая своих императоров, так
и распространение восточных культов и христианства. Однако,
так как «идея Рима» продолжала жить в армии, она в конце
концов одержала верх и единство империи было восстановлено.
Точка зрения Кальдерини эклектична. Не давая, по су-
ществу, никакой самостоятельной концепции кризиса III в.,
он объединяет различные распространенные в литературе
теории 6. Приводимые им причины кризиса при ближайшем
рассмотрении или оказываются вторичными явлениями, или
не подтверждаются источниками.
В нашей литературе уже неоднократно подвергалась критике
как теория, согласно которой императоры III в. представляли
cq6oio якобы «вождей бедноты», так и точка зрения, на которой
стоят историки-расисты, утверждающие, будто империю погу-
било проникновение уроженцев Востока в среду римского народа
и правящего класса. Не более убедительно положение о раз-
лагающем влиянии восточных культов и христианства. Как
мы постараемся показать далее, аналогичные учения и представ-
ления развивались и на Западе, на основе чисто римских куль-
тов. В основе этого процесса как на Западе, так и на Востоке
лежало обострение классовой борьбы и вызванные наступившим
6 Оценку императоров III в. как «вождей бедноты» мы находим у всех
последователей концепции Ростовцева. Наиболее последовательно эта
мысль проводится в XII томе «Кембриджской древней истории». «Разла-
гающему влиянию» восточных уроженцев и восточных идей большое вни-
мание уделял Т. Франк в своей «Истории Рима» (Т. Frank. History
of Rome. New York, 1942) и других работах.
8
кризисом рабовладельческого строя глубокие изменения в по-
ложении различных классов и социальных групп.
Нельзя согласиться с Кальдерини и в понимании той роли,
которую сыграли в упадке экономики финансовый кризис
и нарушение торговли. Экономика рабовладельческого общества
в основе своей оставалась натуральной, и главной отраслью
ее всегда было сельское хозяйство. Торгово-денежные отно-
шения хотя и оказывали огромное влияние на развитие эконо-
мики империи, все же не были главным его фактором.
Неубедительна и весьма распространенная мысль, что отпа-
дение провинций от Рима было вызвано варварскими вторже-
ниями. Конечно, военные поражения римлян способствовали
обострению всех противоречий и облегчали попытки восстаний
против римского правительства. Однако мы видим, что наи-
более пострадавшие от войн с готским племенным союзом
придунайские области поддерживали римское правительства
(попытки узурпации Ингенуя и Регаллиана были, в общем, крат-
ковременными эпизодами и не встретили сочувствия ни в основ-
ной массе войска, ни среди каких-либо значительных социаль-
ных групп местного населения). Не сделали сколько-нибудь
серьезной попытки отделиться от Рима и африканские про-
винции, хотя длительные вторжения мавров нанесли им су-
щественный ущерб. С другой стороны, не задетые или почти
не задетые «варварскими нашествиями» Британия и Испания
сразу же поддержали галльских императоров, а Британия
и после ликвидации галльской империи снова отделилась от
Рима, выдвинув своих императоров Караузия и Аллекта.
Таким образом, взгляды Кальдерини на события III в.
также не могут быть признаны убедительными.
Более оригинальна работа Э. Манни 7, который указывает
на значение роста латифундий и на противоречия между их
владельцами и войском. Однако мысль эту бросает он мимохо-
дом, не развивая ее и не связывая органически с трактовкой
событий III в.
В работах ряда советских историков одно время получили
известное распространение взгляды, согласно которым начало
кризиса рабовладельческого способа производства датирова-
лось либо временем кризиса греческого полиса IV в. до н. э.^
либо временем великих рабских восстаний II—I вв. до н. э.
Вся последующая история рабовладельческого мира рассмат-
ривалась этими историками как смена периодов временной
стабилизации и периодов обострения кризиса. С этой точки
зрения рассматривали и кризис III в., который будто бы привел
, 7 Е. Mann i. L’Impero di Gallieno. Contribute alia storia del Ili
secolo. Roma, 1949.
&
к новой стабилизации и рабовладельческой реакции при Дио-
клетиане и Константине. Такой подход не позволял объяс-
нить целый ряд моментов истории Рима и, в частности,
выяснить специфику интересующего нас периода.
В самом деле, если игнорировать специфические особен-
ности кризиса III в. и считать его лишь одним и^ многих кри-
зисов, потрясавших рабовладельческое общество, становятся
непонятными те коренные изменения в экономической, со-
циальной и политической области, которые были его послед-
ствием и которые бросаются в глаза даже при самом беглом
знакомстве с историей империи: значительное усиление роли
колонов в производстве; перемещение экономических центров
из приходящих в упадок городов во все возраставшие крупные
имения; массовые народные восстания, в которых ведущую
роль играли уже не рабы, а колоны и крестьяне; натурали-
зация хозяйства; глубокие изменения в организации государ-
ства и в идеологии и т. п.
Впоследствии большинство советских историков-антични-
ков отказались от представления о кризисе, непрерывно тя-
нувшемся семь-восемь столетий 8, и стали датировать начало
кризиса рабовладельческого строя концом II в. Именно с на-
чалом этого кризиса стали связывать теперь события III в.
Такую постановку вопроса мы находим в работах В. С. Сер-
геева, который в большей мере, чем кто бы то ни было из наших
историков, уделял внимание изучению зарождения и развития
элементов феодального способа производства в недрах рабо-
владельческого строя.
В. С. Сергеев уже говорит о кризисе III в., как о выражении
сопровождавшегося развитием элементов феодальных отноше-
ний кризиса рабского способа производства 9. Однако это
общее положение не увязывается В. С. Сергеевым с конкрет-
ными событиями истории III в.
Общеизвестно, что борьба старого, отжившего способа
производства и зарождающегося, прокладывающего себе путь
нового должна проявляться в борьбе классов и социальных
групп, связанных с тем или другим из них. Но В. С. Сергеев
не анализирует конкретные проявления этой борьбы. Он го-
ворит об усилившейся роли армии, которую считает состояв-
шей из провинциалов, варваров, отпущенников и рабов 10
(явное недоразумение, так как рабы и отпущенники, за исклю-
8 Историю вопроса см. в статье А. Г. Бокщанина «К вопросу о про-
блеме падения античной рабовладельческой формации» («Преподавание
истории в школе», 1952, № 5, стр. 22—35).
9 В. С. Сергеев. Очерки по истории древнего Рима. т. II. М.,
1938, стр. 622 сл.
10 Там же, стр. 610.
10
чением некоторых особых случаев, в армию не допускались),
об изменениях в составе правящего класса, об усилении на-
логового гнета и связывает с этим «переход рабовладельческого
Рима в крепостной», хотя и считает, что все эти изменения были
вызваны интересами рабовладельческого класса и. В. С. Сергеев
считает, что кризис III в. ускорил разложение рабовладельческой
системы 11 12, но видит в этом важнейшем процессе лишь резуль-
тат общей разрухи и упадка, хотя и придает большое значение
народным восстаниям. Говоря о развитии и даже начавшемся
преобладании элементов феодального способа производства,
он вместе с тем характеризует императоров второй половины
III в. как представителей рабовладельческой реакции, ре-
ставраторов рабовладельческой империи. На естественно воз-
никающий вопрос, не встречали ли попытки реставрации
рабовладельческого строя сопротивления со стороны пред-
ставителей новых отношений, В. С. Сергеев ответа не дает.
На сходной точке зрения стоит и С. И. Ковалев, обративший
в своей работе особое внимание на отличительные, специфи-
ческие черты кризиса III в. Он подчеркивает, что в III в. «ма-
ленькой кучке крупных земельных собственников и узкой
прослойке денежной и торговой знати, опиравшимся на военно-
бюрократический аппарат, была противопоставлена более или
менее однородная масса трудового населения» 13. Должное
значение С. И. Ковалев придает и тому факту, что, как он
пишет, к концу III в. «класс рабовладельцев стал превращаться
в класс крупных замлевладельцев полурабовладельческого,
полу крепостнического типа», которые стали социальной опорой
домината 14. Именно с этим фактом он связывает возникновение
широкого революционного фронта трудящихся и угнетенных
элементов римского общества, так как развивавшиеся крепост-
нические отношения сплотили их в единую массу 15.
Таким образом, В. С. Сергеев и С. И. Ковалев показали,
что с конца II в. начинается кризис рабовладельческого строя
и развитие элементов строя феодального, что социальная
природа правящего класса начинает изменяться, что изменения
в социально-экономическом строе ведут к изменению государ-
ственных форм; что изменяется характер классовой борьбы,
принимающей теперь в основном характер борьбы между
единой массой закрепощаемого населения и крупными земель-
ными собственниками.
11 В. С. Сергеев. Очерки по истории древнего Рима, т. II,
стр. 612—613, 618.
12 Там же, стр. 641.
13 С. И. Ковалев. Древний Рим. Л., 1948, стр. 656.
14 Там же, стр. 692.
15 Там же, стр. 734.
И
Но поскольку эти обобщения были сделаны В. С. Сергеевым
и С. И. Ковалевым в рамках общих курсов, они высказывали
свои положения в общей форме, не исследуя на конкретном
материале влияние отмеченных ими явлений на разные стороны
экономики, социальной структуры, политического строя и идео-
логии империи. Глубокое исследование хода и различных
перипетий борьбы также не входило в их цели.
Несколько по-иному подходит к событиям III в. Н. А. Маш-
кин, также датирующий начало кризиса рабовладельческого-
строя концом II в. Главную роль он отводит упадку торговли
и финансов, что, по его мнению, повело к упадку городов,
а также провинциализации и варваризации армии16. Н. А. Маш-
кин считает, что римская армия в III в. состояла из декласси-
рованных элементов, которые выдвигали своих претендентов
с целью нажиться на смутах. Однако мало вероятно, чтобы
в течение длившихся целые столетия гражданских войн, армия
представляла собой силу, не связанную ни с каким классом,
общества.
В классовом обществе армия, как и государство, всегда
является орудием класса, стоящего у власти или борющегося
за власть. Считая, что сменявшие друг друга в III в. импера-
торы были ставленниками деклассированных элементов и дей-
ствовали только сообразуясь с их требованиями и желаниями^
мы должны будем либо придти к отрицанию классовой природы
римского государства в этот период, либо признать это госу-
дарство органом люмпенпролетариата. Неприемлемость обеих
точек зрения очевидна. Хотя армия, возможно, и не выдвигала
достаточно стройной программы и в период длительных внеш-
них и внутренних войн притесняла различные группы насе-
ления, тем не менее решают вопрос не эти в значительной мере
субъективные моменты. Важно установить, была ли у так на-
зываемых «солдатских императоров» определенная политиче-
ская линия, интересам какой социальной группы она соот-
ветствовала.
Далее, и по существу неверно считать солдат III в. деклас-
сированным элементом. Во-первых, солдат был в это время
нередко сыном ветерана и, во всяком случае, будущим ветера-
ном, т. е. землевладельцем и членом сословия декурионов,
к которому ветераны, а затем и солдаты, были приравнены юри-
дически. Во-вторых, в III в. солдаты отнюдь не порывали
связей с хозяйственной жизнью провинции, из которой они
происходили и где стояла их часть. Как мы увидим далее,
надписи и кодексы позволяют заключить, что, и находясь на
службе, солдаты вели разнообразные дела и владели различ-
16 Н. А. Машкин. История древнего Рима. М., 1949, стр. 518 ел.
J2
яым движимым и недвижимым имуществом, между прочим,
рабами и землей. Солдатам раздавалась часть земли, конфиско-
ванной у богатых собственников «солдатскими императорами».
Поэтому в правление таких враждебных сенату императоров,
как Коммод или Каракалла, среди знати всегда ходили слухи,
что император намерен отобрать всю землю у «лучших людей»
и раздать ее солдатам. Но если солдаты были землевладель-
цами, то естественно, что, сближаясь в социальном отношении
с теми, кто владели землей на одинаковом с ними праве и эксплуа-
тировали свои имения такими же методами, они находились
в определенных взаимоотношениях с прочими социальными
группами и классами империи.
При попытке разрешить вопрос о роли армии в III в. следует
учитывать сложность социальной структуры римского об-
щества и многообразие присущих ему противоречий. Как мы
увидим далее, с конца II в. обостряются противоречия внутри
класса собственников, начинается борьба, в которой на одной
стороне стоят владельцы мелких и средних вилл, включенных
в городскую территорию и обычно обрабатывавшихся трудом
рабов; на другой — крупные собственники имений, нередко
изъятых из городских территорий, имений, где все большее
преобладание получала эксплуатация колонов, посаженных
на землю рабов и отпущенников, закабаляемых крестьян.
Городские землевладельцы и рабовладельцы желали ограни-
чения богатства и могущества земельных магнатов, и соот-
ветственные мероприятия ряда императоров конца II и III вв.
вполне отвечали их интересам. Поэтому нет основания думать,
что на такие мероприятия толкала «солдатских императоров»
беднота.
Для истории классовой борьбы этого периода много дает
(до сих пор, к сожалению, не опубликованная) работа А. Д. Дми-
трова «Социальные движения в Римской империи» (1949).
Однако основное внимание А. Д. Дмитрев уделяет поздней
империи.
Как мы видели, по мнению ряда советских историков, кри-
зис рабовладельческого способа производства, начавшийся
в конце II—начале III в., был таким кризисом, из которого
не было выхода в рамках рабовладельческой формации, который
должен был завершиться революционным переустройством
общества. Следовательно, он не мог не задеть все стороны жизни,
не повлиять на экономику, политику, идеологию, социальный
строй. Поэтому все эти моменты нельзя рассматривать в отрыве
друг от друга, как это делает, например, Кальдерини. Прежде
всего следует проследить, как кризис отразился на таких
основных институтах рабовладельческого общества, как фа-
милия, вилла, город и т. п., какова была судьба основных
13
классов общества, как эти изменения повлияли на эволюцию
государственного строя и какое отражение происходящие
процессы нашли в идеологии различных классов и социальных
групп.
При скудости имеющихся в нашем распоряжении данных
по истории III в. только такое «комплексное» рассмотрение
всех явлений может помочь попытке вскрыть некоторые зако-
номерности и нарисовать, хотя бы в общих чертах, более или
менее полную картину.
Вторая важная задача — это четкая, по возможности»
дифференциация различных сосуществовавших в империи форм
собственности и связанных с ними социальных групп. Широко
распространенное одно время в нашей науке представление»
согласно которому при рабовладельческом строе существовали
только два класса — рабы и рабовладельцы, — теперь остав-
лено. В работах последних лет мы находим совершенно спра-
ведливые указания на значение неосновных классов тогдаш-
него общества 17. Но пока это было сделано в общей форме,,
а не в плане практического конкретного приложения к раз-
работке отдельных периодов истории древности. Между тем
для интересующего нас периода этот вопрос имеет особое значе-
ние. Кризис вел к разложению основных классов рабовладель-
ческого общества, в результате чего большую роль начинали
играть другие классы и социальные группы, ранее менее за-
метные.
Очень интересны в этом отношении выводы, сделанные
О. В. Кудрявцевым 18. Анализируя положение в Ахайё в пер-
вые два века н. э., он показывает, что экономическая жизнь
этой провинции находилась в состоянии хронического застоя,,
так как рабовладельческие отношения там уже давно себя
изжили, а новый способ производства не зарождался. Автор»
объясняет это тем, что в Ахайе не было ни крупных экзимиро-
ванных (т. е. не входивших в состав территории городов)?
сальтусов, ни внегородских земель крестьянства — т. е. двух
категорий земель, па которых могли бы складываться зачатки
феодальных отношений. Вся земля Ахайи входила в состав,
городских территорий, или, иными словами, там существовала
только античная форма собственности. Это наблюдение
О. В. Кудрявцева представляется чрезвычайно важным для
всей истории рабовладельческого строя.
17 С. Л. У т ч е н к о. О классах и классовой структуре античного*
рабовладельческого общества. — ВДИ, 1951, № 4, стр. 15—21; К. В. Ост-
ровитянов. Очерки экономики докапиталистических формаций..
М., 1945, стр. 64 сл.
18 О. В. Кудрявцев. Эллинские провинции Балканского полу-
острова во II в. н. э. М., 1954.
14
Развитие рабовладельческого способа производства про^
исходило в результате разложения первобытно-общинных и
раннерабовладельческих отношений. Если они, как это и
имело место в Ахайе, окончательно исчезали, начинавшийся
кризис основанного на рабстве производства становился особенно
затяжным, так как внутри чисто рабовладельческого общества
не оставалось сил, за счет которых был бы возможен выход
из тупика.
Наделенный пекулием или посаженный на землю раб са^
по себе еще не становился носителем новых отношений, так
как продолжал оставаться рабом. И хотя, как мы увидим далее,
борьба рабов против рабовладельцев нанесла серьезный удар
рабовладельческому строю, она не могла его сокрушить. Сво-
бодные арендаторы земель и арендаторы-отпущенники оста-
вались гражданами городов, обязанными городскими повин-
ностями и зависевшими от городских магистратов. Они не
обращались в тех колонов — «предшественников средневеко-
вых крепостных», которые были связаны только с имением
и фактически зависели исключительно от его владельца. Гра-
жданами города оставались и сами землевладельцы. Город
поглощал значительную и все растущую часть прибавочного
продукта, расходовавшегося непроизводительно, и препят-
ствовал более полному развитию частной собственности на
землю. Правда, земля концентрировалась в руках местной
олигархии, но эти имения не обладали преимуществами экзи-
мированного сальтуса, делавшими его более прогрессивным
типом хозяйства по сравнению с рабовладельческой виллой.
В полностью урбанизированных областях колонат не мог
развиваться и потому, что городская беднота не желала за-
ниматься сельским хозяйством, а земли пустели из-за отсут-
ствия рабочих рук. Вместе с тем, хотя городская беднота не-
редко возмущалась против олигархии, она не была революцион-
ным классом, носителем новых отношений. Ее существование
было тесно связано с существованием рабовладельческого,
общества, так как, во-первых, подачки, которые она получала,
делались за счет продукта труда рабов, а во-вторых, только при
рабовладельческом строе существовала городская организация,
•предполагавшая практику таких раздач в широких масштабах.
Элементы феодального строя складывались и крепли на основе
иных отношений, сосуществовавших с развитым рабовладе-
нием. Важнейшую роль в этом процессе играло как свободное
крестьянство, жившее племенными и сельскими общинами на
внегородских территориях, так и свободное и полусвободное
население экзимированных сальтусов. В период расцвета ра-
бовладельческого строя разложение общины и дробление
крупных имений племенной знати вело к возрастанию коли-
15,
чества рабовладельческих вилл и городов. G наступлением
кризиса положение меняется. Крупное землевладение снова
усиливается, и вместе с тем усиливается эксплуатация коло-
нов, которые приобретают все большую роль в производстве.
Из общин выделяются богатые собственники, закабаляющие
крестьян и обращающие их в колонов. Укрепляется форма
собственности и эксплуатации, предвосхищавшая феодальную.
Закабаляемые крестьяне и колоны составляли наиболее
революционный элемент тогдашнего общества. Посаженные на
землю рабы и отпущенники, по своему фактическому положе-
нию сближавшиеся с колонами из числа свободных, несомненно
активно участвовали в их восстаниях, но восстания эти обычно
начинались и достигали наибольшего размаха там, где сохра-
нялось многочисленное сельское население. Так, например,
движение квинквегентанеев, а впоследствии агонистиков
в Африке развернулось в Мавретании и Нумидии и не задело
проконсульскую Африку. Восстание багаудов, столь мощное
в трех Галлиях, по-видимому не нашло отклика в Нарбон-
ской Галлии. Движения в придунайских провинциях достигают
своего кульминационного пункта во вторую половину IV в.
(восстание Прокопия и восстание готов), когда и там закаба-
ляются массы крестьян, вскоре прикрепленных к земле за-
конами об иллирийских и фракийских колонах. Как известно,
*именно эти восстания земледельческого населения и были од-
ной из важнейших причин гибели Западной римской империи.
Вместе с тем в этих же областях формируется класс крупных
землевладельцев, уже не заинтересованных в сохранении связи
с городом, класс, для которого главную роль играла эксплуа-
тация не рабов, а колонов. Этот формирующийся класс готов
был сохранить все те нормы рабовладельческого общества,
способствовавшие укреплению его власти и над рабами,
и над колонами, но боролся против тех его институтов, которые
в новых условиях стали для него излишними или обремени-
тельными. Этот класс был носителем сепаратистских тенден-
ций, которые то затухали под влиянием опасности, грозившей
ему со стороны народных масс, то снова обострялись и также
немало способствовали распадению и гибели Западной империи.
Составить себе некоторое представление об этих процессах
можно лишь, попытавшись выяснить, в каких провинциях
и областях империи преобладали те или иные формы собствен-
ности и каковы были их исторические судьбы. С этой точки
зрения рассматриваются в настоящей работе западные про-
винции Римской империи 19. Мы считали возможным выделить
19 В посвященной вопросу об общих предпосылках кризиса червой
части настоящей работы использован также италийский материал. При-
16
западные провинции в особую группу по ряду причин. Важ-
нейшая из них та, что западные провинции вошли в состав
Римской империи, находясь на разных ступенях разложения
первобытно-общинного строя, тогда как восточные провинции
уже прошли многовековой путь развития классового общества
и государства. Поэтому на Западе формирование, расцвет
и кризис рабовладельческого способа производства происходили
в наиболее чистой, «классической» форме.
Последняя задача настоящей работы — выяснить подо-
плеку гражданских войн и идеологической борьбы в западных
провинциях Римской империи в период кризиса III в. Наи-
больший интерес представляют вопросы о взаимоотношениях
различных классов и социальных групп; о том, какие цели они
субъективно или объективно ставили перед собой; какие из
них были связаны с отживающими, а какие — с зарождающи-
мися отношениями; и, наконец, о том, какое место занимал
кризис III в. в истории разложения и гибели рабовладельче-
ского способа производства.
Мы не будем давать систематическое изложение полити-
ческой истории, факты которой достаточно известны из общих
курсов. Основное внимание будет сосредоточено на тех моментах,
которые могут помочь разрешению указанных выше проблем.
Так, например, политика того или иного императора или
действовавшего от его имени правительства будет рассматри-
ваться главным образом с точки зрения классового содержа-
ния, с точки зрения того, интересам какой социальной группы
она отвечала и какое влияние оказала на развитие кризиса
рабовладельческого строя в западных провинциях. Конечно,
при этом трудно будет избежать некоторой схематизации.
Некоторые моменты останутся без рассмотрения. Однако при
попытке «наметить общие закономерности истории столь слож-
ного периода, как рассматриваемый, это представляется необ-
ходимым.
Крайняя скудость и ненадежность источников по интере-
сующим нас вопросам также ведет к существенным пробелам
в изложении. Картина, рисуемая на основании отдельных,
часто очень мелких деталей, собранных из весьма разно-
характерных памятников, естественно не может претендовать
на полноту и точность.
Среди наших источников нет ни одного, который мог бы
быть взят за основу, как берется за основу Аппиан при изуче-
нии истории гражданских войн или Тацит при изучении исто-
влечение этого материала представляется закономерным, так как рабо-
владельческий способ производства в западных провинциях развивался
ло тому же пути, что и в Италии, хотя почти нигде не достиг такой высокой
ступени.
17
рии первого века империи. Вследствие этого особенно необ-
ходимым становится комплексное использование разнообраз-
ных источников, в том числе произведений юристов, обычно
служивших материалом лишь для историков права, сочинений
философов, привлекавших главным образом внимание исто-
риков философии, поэтических произведений, часто аноним-
ных, которые нередко вообще игнорируются, и т. п.
Возьмем, например, дошедшие до нас отрывки из сочинений
юристов, собранные в Дигестах и отдельных сборниках. Как
известно, многие из крупнейших юрисконсультов — Папи-
ниан, Павел, Ульпиан, Модестин— были префектами претория,
т. е. наиболее близкими к императору лицами в правительстве,
а иногда, как, например, Ульпиан, фактически возглавлявшими
последнее. И, конечно, невозможно думать, чтобы политика
правительства, в котором они играли столь видную роль,
не нашла отражения в их сочинениях и чтобы при всей кон-
сервативности римского права они могли игнорировать изме-
нения, происшедшие в экономике и социальном строе империи.
Правда, не всегда можно установить, когда был издан тот
или иной закон или комментарий к нему (в этом смысле более
надежный материал дают императорские рескрипты), но ин-
тересно проследить, какой закон привлек внимание того или
иного юриста и какую интерпретацию в его работах этот закон
получил. Особое значение в этом смысле имеет сравнение от-
рывков юристов III в. и их предшественников I и II вв., ко-
торое дает возможность судить о происшедших изменениях.
Далее, если мы, например, знаем, что Модестин был префектом
претория Максимина и наставником его сына, мы можем по-
лагать, что он был близок к кругам, выдвинувшим и поддер-
живавшим этого императора. И если в его произведениях сфор-
мулированы или подтверждены жестокие законы против «мя-
тежников», то это лишний раз подтверждает, что Максимин
не был вождем и представителем восставших масс 20.
Первостепенной важности материал дают источники ну-
мизматические и эпиграфические. Для истории идеологической
борьбы и характеристики политических программ различных
социальных групп особенно интересны монеты, служившие
целям пропаганды. Так, например, монеты Галлиена ярко
характеризуют программу его правительства- Изучавшие их
Альфельди, Дельбрюк, Маттингли и другие исследователи
сделали ряд весьма ценных и интересных выводов. Но монеты
20 Излишне критическое отношение некоторых западноевропейских
исследователей к юридическим источникам не представляется оправдан-
ным; см. И. G. П е р е т е р с к и й. Дигесты Юстиниана. М., 1956,
стр. 81 сл., 92.
18
многих императоров неоригинальны, они или повторяют типы
прежних монет, или содержат наиболее популярные лозунги
(«мир», «свобода», «счастье», «милосердие» и т. п.), которыми
не пренебрегал ни один император. Наибольший интерес
представляют монеты, подчеркивающие специфические черты
официальной программы того или иного правительства, хотя
и в этом случае нё всегда можно с уверенностью сказать, какое
содержание вкладывалось в тот или другой лозунг. Не выяс-
нив этого, легко можно получить ложное впечатление, например
заключить, что программа «партии сената» оставалась неиз-
менной от конца республики до конца империи, что, конечно,
не соответствует действительности.
Ценность надписей — в том материале, который нельзя
получить из других источников. Только надписи сообщают
нам определенные сведения об устройстве и территориальном
распределении сельских и племенных территорий и сальту-
сов, о роли солдат и ветеранов в общественной жизни, о куль-
тах и верованиях, распространенных среди широких масс,
и т. д. Но данные эпиграфики неполны и фрагментарны, так
как естественно, что' при всей многочисленности надписей
до нас дошла лишь ничтожная часть их.
Тем не менее массовое использование надписей может
дать историку очень много. Так, если мы видим, что
в большинстве надписей из дунайских провинций городскими
магистратами оказываются солдаты и ветераны, что с начала
III в. резко сокращается число надписей из галльских городов
и в то же время возрастает число надписей из прирейнских
сел, что в эпитафиях рабов, отпущенников, ремесленников
появляются сходные идеи и представления, мы можем делать
соответственные выводы с довольно значительной долей веро-
ятия, несмотря на фрагментарный характер материала.
Что касается сочинений древних историков, то для нашей
темы они дают сравнительно мало, так как лучшие и наиболее
падежные из них — Дион Кассий и Геродиан, как известно,
не доводят своего изложения до времени максимального обост-
рения кризиса. Для этого периода мы располагаем лишь крат-
кими сведениями SHA, Аврелия Виктора, Евтропия, Орозия,
Зосима, Зонары и отрывками отдельных греческих историков,
которые значительно больше внимания уделяли восточным
провинциям, чем западным.
До сих пор в исторических работах по интересующему нас
периоду сравнительно мало использовались сочинения фило-
софов, христианских авторов, поэтов и т. п. Между тем, хотя
из них и нельзя почерпнуть значительного числа исторических,
в собственном смысле, фактов, они дают богатый материал для
характеристики идеологических направлений и идеологической
19
борьбы 21. Источники эти весьма разнохарактерны, и иногда
их трудно дифференцировать, так как, различные по форме,
они дополняют друг друга и не могут быть рассмотрены изо-
лированно. Так, например, чтобы попытаться охарактеризо-
вать основные черты идеологии рабов и трудящейся свободной
бедноты, а также эволюцию этой идеологии, мы должны обра-
титься и к некоторым басням Федра и Авиана, и к сборникам
ходячих поговорок и изречений, и к ряду анонимных стихотво-
рений и метрических эпитафий, и к авторам, дающим сведения
о популярном в народе направлении кинизма, и к сочинениям
Коммодиана, который с наибольшей силой выразил чувства
и чаяния масс, поднявшихся в III в. на борьбу со знатными
и богатыми. Ценность этих источников неодинакова. Эпита-
фии обычно указывают на социальное положение покойного,
но они часто с трудом поддаются даже приблизительной да-
тировке. Не датированы и анонимные стихотворения. Время
жизни Коммодиана можно считать установленным 22, но не
существует единого мнения о том, в какой провинции он жил
и творил.
Однако при сопоставлении всех имеющихся в нашем рас-
поряжении материалов мы можем все-таки дать некую картину
и говорить об основных элементах идеологии рабов и свободной
бедноты, идеологии, которая возникла как протест против
воззрений господствующего класса и развивалась по мере
обострения классовых противоречий.
То же относится и к источникам по идеологии других со-
циальных групп. Сочинения Сенеки показывают, как форми-
ровалось мировоззрение стоиков, ставшее господствующим
при Антонинах, а книга Марка Аврелия позволяет судить об
упадке этого мировоззрения. Мы можем проследить, как от-
дельные группы господствующего класса вырабатывают соб-
ственную идеологию, связанную с их политическими програм-
мами. Эволюцию идеологии муниципальных кругов мы можем
проследить по сочинениям Апулея, Филострата, трактатам
герметистов, произведениям неоплатоников.
С другой стороны, свои политические системы возникают
и в среде крупных землевладельцев провинций. Одним из
важнейших памятников, отражающих их взгляды, является
сочинение Диона Кассия и, в частности, речи, вложенные
Дионом в уста Агриппы и Мецената (кн. LII).
21 Некоторые из них дают сведения и по социальным отношениям.
Например, в «Золотом осле» и «Апологии» Апулея содержится ценный
материал по аграрному строю Африки, в произведениях Сенеки — по
положению рабов.
22 М. Simonetti. Sulla cronologia di Commodiano. — «Aevum»,
1953, № 3, стр. 227—239.
20
Сведения, которые мы черпаем из этих источников и ко-
торые, в известной мере, могут быть подтверждены и допол-
нены данными нумизматики и эпиграфики, расширяют наши
представления о характере кипевшей в то время борьбы и дают
возможность судить о ее результатах, о том, кто вышел из нее
победителем.
Наиболее спорным источником является, конечно, извест-
ный сборник Scriptores Historiae Augustae. Число работ, по-
священных этому памятнику, очець велико и с каждым годом
возрастает, хотя авторы последних исследований нередко
возвращаются к методам и аргументации ранних критиков
SHA: Моммзена, Дессау, Зеека, Лекривена. Как и прежде,
часть исследователей отрицает какую-либо ценность этого
сборника как источника для истории III в., считая, что он был
составлен не ранее конца IV—начала V в. и что не только
приводимые там документы, речи и т. п., ио и большинство
фактов вымышлены23. Много сторонников имеет и теория
Бейнза, согласно которой текст SHA был написан в правление
Юлиана Отступника с целью прославить его политику, при-
чем иные даже видят в этом памятнике антихристианский пам-
флет, хотя на деле SHA очень мало интересуются христиа-
нами 24. Некоторые, наконец, следуя за Лекривеном, склонны
значительно мягче относиться к SHA, соглашаются с их тра-
диционной датировкой временем Диоклетиана—Константина
и признают их значительную ценность как источника истории
III в.25 Встречающиеся в сборнике анахронизмы они склонны
объяснять вставками позднейших редакторов.
Исследователи SHA стараются установить, какими источ-
никами пользовался автор или авторы этого сборника, но так
как огромное большинство произведений тогдашней истори-
ческой литературы до нас не дошло, подобные предположения
основываются большей частью на субъективном представлении
этих исследователей о тех или иных древних историках. Кроме
того, критики SHA опровергают отдельные сведения, сооб-
щаемые авторами сборника, и пытаются установить, с какой
целью они выдуманы, но и этот метод не дает значительных
результатов 26.
23 W. Н а г t k е. Geschichte und Politik im spatantiken Rom. Leip-
zig, 1940; его же. Romische Kinderkaiser. Berlin, 1951.
24 N. H. Baynes. The Historia Augusta, its date and purpose.
Oxford, 1926; CAH, vol. XII, стр. 710.
2o L. Homo. Les documents de 1’histoire Auguste. — «Rev. histori-
que>>, vol. GLI—GLII, 1926. E. H о h 1. Zur Historia Augusta Forschung. —
«Kho», vol. 27, 1934, Heft 1/2; E. M a n n i. Recente studi sulla Historia
Augusta. — «La parola del passato», 1953, fasc. 28.
6 Более подробный анализ этого памятника см. в нашей статье
«benptores Historiae Augustae как исторический источник» (ВДИ, 1957,
21
Чтобы решить вопрос, в какой мере SHA могут быть ис-
пользованы для изучения истории III в., следует обратить
основное внимание не на отдельные частности, а на общую
тенденцию составителей сборника, заимствованную ими из
каких-то групп источников. Не следует, однако, пытаться
возвести каждый абзац к некоему определенному, чаще всего
неизвестному нам автору. Убедительной представляется точка
зрения Манни, который считает, что если кое-что и было до-
бавлено к SHA редактором конца IV в., то в основном памят-
ник этот относится ко времени Диоклетиана—Константина,
так как он отражает сенатскую идеологию именно этого пе-
риода.
Приведем несколько примеров. SHA резко враждебны
армии. Они одобряют тех «сенатских» императоров — Але-
ксандра Севера, Гордиана III, Проба, которые старались осла-
бить влияние регулярных частей, форсируя пограничную воен-
ную колонизацию и привлекая в армию «варваров», расселен-
ных на пустующих территориях. В IV и V вв. вопрос этот не
был актуален: армия уже в значительной своей части состояла
из «варваров», наемных или сидящих на римской земле. На-
против, в III в. он был одним из самых животрепещущих,
и многие надписи подтверждают, как мы увидим, что выше-
названные «сенатские» императоры, особенно Александр Се-
вер и Гордиан III, действительно пытались решить его так,
как об этом пишут SHA.
Другой пример: SHA не только с величайшим восхищением
относятся к представителям династии Антонинов, правивших
до Коммода, но и отмечают то особое уважение, которое про-
являли к ним «хорошие», т. е. выдвинутые аристократией, им-
ператоры. И действительно, из данных эпиграфики и нумиз-
матики мы знаем, что культ Антонинов в конце II в. и в III в.
был очень распространен среди аристократии западных про-
винций, что Гордиан II, происходивший, по словам его био-
графа, от Траяна, выбил монету с легендой Traianus divus pater,
а другой «сенатский» император Деций принял имя Траяна
и выпустил целую серию монет, посвященную обожествленным
императорам, среди которых главную роль играли те ясе Ан-
тонины. Между тем в IV и V вв. культ Антонинов особого
значения не имел.
Неограниченной симпатией SHA пользуются Клавдий II
и Проб, особенно последний, который, не менее чем Александр
Север, воплощает тип «идеального», с точки зрения аристокра-
тии, императора. Но то, что Требеллий Поллион и Вописк
№ 1). См. также А. И. Доватур. История изучения Scriptores Histo-
riae Augustae (там же).
2 2
говорят о заслугах и подвигах Клавдия II и Проба, от своего ли
имени или от имени самих императоров в приписываемых им
речах и письмах (вопрос о подлинности последних в данном
случае не имеет для нас значения), находит аналогии в галль-
ских панегириках Максимиану и Констанцию Хлору. Дати-
ровка этих панегириков и принадлежность их авторов к идео-
логам местной аристократии сомнений не вызывает. Следова-
тельно, можно заключить, что в среде галльской аристократии
конца III—начала IV в. сложилось определенное представле-
ние о том, как должен поступать «хороший» император, и что
это представление отразилось и в «Панегириках» и у SHA.
Последнее обстоятельство особенно важно, так как оно
является сильным аргументом в пользу теории, согласно
которой при составлении сборника был использован источник,
написанный в Галлии каким-то лицом, принадлежавшим
к местной аристократии или, во всяком случае, отражавшим
ее идеологию. В связи с этим стоит как высокая оценка галль-
ских императоров, особенно Постума и Тетрика, так и резкое
осуждение Галлиена.
Эта традиция была настолько живуча в историографии
западных провинций, что повлияла даже на Орозия, следо-
вавшего обычно версии христианских писателей. Он порочит
Галлиена и превозносит Постума, несмотря на то, что в хри-
стианской историографии (например, у Евсевия) Галлиену,
прекратившему гонения на христиан, дается высокая оценка.
Все это позволяет думать, что на SHA сильное влияние
оказал источник, отражавший взгляды западной аристократии
III в., а следовательно, что для характеристики этих взглядов
SHA могут быть использованы, особенно при сопоставлении
с другими параллельными данными.
Таким образом, даже беглый обзор источников показывает,
что лишь комплексное их рассмотрение может дать известные
результаты и что результаты эти, тем не менее, будут в зна-
чительной мере гипотетичны.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДПОСЫЛКИ КРИЗИСА
Датировка начала кризиса не вызывает сомнения у боль-
шинства советских историков. Однако следует заметить, что
некоторые явления, характерные для периода кризиса, наблю-
дались и ранее конца II в. особенно в тех областях, где
рабство было наиболее развито.
Как мы увидим далее, подобные симптомы можно, напри-
мер, проследить уже начиная со II в. в юго-восточных обла-
стях Испании, не говоря уже об Италии. Довольно рано
появляются п те черты в идеологии эксплуатируемых масс,
которые характерны для периода кризиса, когда классовая
борьба резко обостряется. Но все это не может служить аргу-
ментом в пользу более ранней датировки кризиса.
Противоречия, присущие рабовладельческому способу про-
изводства, существовали на всем протяжении его истории и
становились тем более заметными, чем большего развития
этот способ производства достигал. Такие важнейшие особен-
ности производства, основанного на рабстве, как крайне
низкая производительность труда, обусловленная незаинтере-
сованностью раба в труде, неизбежные и все растущие непро-
изводительные расходы на содержание не участвующего
в производстве свободного населения и т. п., начинали проя-
вляться, как только рабство достаточно полно овладевало
производством. Все это были предпосылки неизбежного насту-
пления кризиса. Но пока в значительной части римского
рабовладельческого мира производительные силы продолжали
развиваться, пока все новые районы становились очагами
развития рабовладельческого строя со всеми присущими ему
институтами, о наступлении кризиса способа производства
в целом еще говорить не приходится.
Кризис того или иного способа производства, в том числе
и рабовладельческого способа производства, наступает тогда,
когда господствующие производственные отношения приходят
в противоречие с производительными силами, начинают тор-
24
мозить их дальнейшее развитие. Характер производственных
отношений обусловливается, как известно, формами собствен-
ности на средства производства. Формы собственности опре-
деляют положение и взаимоотношения различных социаль-
ных групп. Каковы же были формы собственности и связан-
ные с ними социальные группы в Римской империи к моменту,
когда можно говорить о наступлении кризиса рабовладель-
ческого способа производства?
ГЛАВА 1
ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ В ИМПЕРИИ
Таких форм, по-видимому, можно наметить четыре: 1) ра-
бовладельческая форма собственности, которую Маркс опре-
делял как античную форму собственности; 2) общинная форма
собственности, для которой характерна государственная соб-
ственность на землю, находившуюся во владении сельских
или племенных общин, не включенных в состав городских
территорий; 3) так называемые «экзимированные сальтусы»,
выделенные из территорий городов и принадлежавшие част-
ным владельцам; 4) и, наконец, земли, принадлежавшие го-
сударству или императору. В разных провинциях и областях
империи соотношение этих форм было различно, но в той или
иной мере они были представлены повсюду. Их эволюцией
и взаимодействием в значительной мере определялся путь
развития как отдельных провинций, так и империи в целом.
1. АНТИЧНАЯ ФОРМА СОБСТВЕННОСТИ
В первые века н. э. ведущей и определяющей была рабо-
владельческая, античная форма собственности. Для нее харак-
терна абсолютная власть рабовладельца над лишенным средств
производства и являющимся собственностью господина ра-
бом и вместе с тем ограниченная собственность владельца на
основное средство производство — землю. Конечно, частная
собственность на землю существовала и владелец практически
мог распоряжаться принадлежавшим ему имением по своему
усмотрению. Однако собственность эта была ограничена горо-
дом, утратившим в Римской империи самостоятельность полиса,
но тем не менее сохранившим те его черты, которые делали
полис коллективом землевладельцев и рабовладельцев, орга-
низацией свободных граждан, сложившейся для осуществле-
ния господства над рабами, для подавления их сопротивления.
26
В известной мере ограниченность прав землевладельца
выступала и в неприкрытой форме. Так, например, постоянно
действовал закон, в силу которого имение, в продолжение
двух лет остававшееся необработанным, могло быть занято
любым желающим, который становился, таким образом, его
законным владельцем Ч Закон этот был результатом взгляда
на отдельный земельный участок, как на органическую часть
городского земельного фонда, верховная собственность на
который принадлежала городу в целом, не допускавшему,
чтобы обработка земли была приостановлена, и передававшему
землю тому, кто мог обеспечить такую обработку наилучшим
образом.
Значительная часть земель принадлежала городу как та-
ковому и сдавалась гражданам в краткосрочную или долго-
срочную аренду. Хотя долгосрочная «вечная» аренда практи-
чески приравнивалась к владению, она могла быть расторг-
нута, как только прекращался взнос арендных платежей 1 2.
Как видно из так называемой Велейской таблицы, часть земли,
непосредственно эксплуатировавшейся городом, обрабатыва-
лась при посредстве рабов и колонов3. Известная часть город-
ских земель, остававшаяся под пастбищами и лесами, находи-
лась в общей собственности всех граждан или групп земле-
владельцев, иногда поделенной, а иногда и не поделенной
тмежду владельцами имений4.
Самое существование городских земель ставило известные
пределы расширению частных имений. Некоторые городские
земли вообще не могли быть проданы и перейти в частное вла-
дение 5. Другие продавались, вероятно, в связи с особыми
обстоятельствами, вызывавшими у города острую нужду
в деньгах. Так, одна надпись времени Марка Аврелия из Остии
упоминает о продаже городских земель в связи с расходами,
вызванными войной 6. Однако как правительство, так и гра-
ждане городов, понимавшие всю важность сохранения городских
земель во владении города, старались возвратить ему участки,
которые в результате продажи или прямого захвата 7 пере-
ходили в частные руки 8.
1 «Римское частное право», М., 1948, стр. 183, 210.
2 GIL, XI, 1471, § 43.
3 В указанном параграфе, посвященном заложенным городским зем-
лям, упоминаются reliqua colonorum и preces mancipiorum.
4 SRF, I, стр. 15; 79; 85.
5 Там же, стр. 85.
6 CIL, XIV, 375.
7 О попытках таких захватов сообщает комментатор Фронтина Ур-
оик — SRF, I, стр. 79.
8 Так, из надписи на триумфальной арке в честь Тиберия в Лептисе
в Африке мы узнаем, что проконсул Африки Рубелий Бланд возвратил
27
Наиболее полным, в этом смысле, было общее распоряжение
Септимия Севера, предписавшего, чтобы приобретенные у го-
родов земли после смерти покупателя выкупались у его наслед-
ников и возвращались городам 9. Таким образом, стремление
сохранить городские земли как экономическую базу коллек-
тива землевладельцев и рабовладельцев ограничивало раз-
витие частной собственности на землю и приходило в проти-
воречие с интересами тех богатых владельцев, о которых.
Фронтин и Урбик сообщают, что они нередко захватывают
и обрабатывают городские общественные земли 10.
Но наиболее ярко влияние городской организации на права
владельца сказывалось в тех обязательных и формально доб-
ровольных, но фактически также обязательных повинностях
и расходах, которые он должен был нести в пользу города.
Огромные затраты, производившиеся декурионами, магистра-
тами и просто богатыми гражданами в пользу городов, на
общественные постройки, общественные трапезы, алиментар-
ные учреждения, на нужды коллегий, на закупку продоволь-
ствия для горожан и облегчение причитающихся с них по-
датей, постоянно привлекали внимание исследователей истории
Римской империи. Одни объясняли их честолюбивым стремле-
нием «благодетелей» получить статую, почетный декрет или
погребение на общественный счет «от благодарных граждан»,,
другие — бескорыстным патриотизмом богатых граждан, их
любовью к родному городу. По всей вероятности, оба эти мо-
тива могли играть известную роль, так как традиция, восхо-
дящая еще ко времени существования независимых полисон
и отразившаяся в сочинениях многочисленных философов
и писателей различных периодов истории рабовладельческой
формации, требовала, чтобы богатый гражданин не скупился
на поддержание славы родного города и на помощь своим менее
состоятельным соотечественникам.
земли городу и за счет получаемых с этих земель доходов распорядился
вымостить камнем все улицы Лептиса (АЕ, 1948, № 1); надпись из Помпей
сообщает, что трибун Секундий Клемент, по воле Веспасиана, возвратил
городу участки, оказавшиеся в частном владении (CIL, X, 1018); такое же
мероприятие было проведено при Веспасиане и в Каннах (АЕ, 1945, № 85);
кваттуорвир Секунд из Капуи получил по постановлению местного совета
благодарственную надпись за то, что возвратил городу земли (CIL, X,.
3917); упоминавшаяся выше надпись из Остии поставлена в честь зани-
мавшего высшие муниципальные должности П. Луцилия Гамалы, который
даровал городу 15 200 сестерциев, чтобы не допустить распродажи город-
ских земель. В городе Ферентине статуя была воздвигнута кваттуорвиру
и квинквенналу А. Квинтилию Приску, откупившему за 70 тыс. сестер-
циев у города три имения и одно пастбище и возратившему их городу же
на вечные времена (CIL, X, 5853).
9 Dig., XXXI, 78.
10 SRF, I, стр. 17; 79.
28
Но самая эта традиция сложилась и удерживалась потому,
что представляла собой важнейший элемент идеологии антич-
ного рабовладельца, который мог владеть рабами только как
член коллектива свободных граждан. Для того, чтобы этот
коллектив сохранял видимое единство, чтобы он не был раз-
рушен обострившимися противоречиями между богатыми и
бедными, которые могли соединиться с рабами, имущие должны
были уделять неимущим известную часть прибавочного про-
дукта, полученного за счет эксплуатации рабов. Устраивая
для бедноты зрелища и угощения, жертвуя средства на содер-
жание детей бедняков, предпринимая общественные постройки,
дававшие заработок свободным ремесленникам, поддерживая
коллегии этих ремесленников и «маленьких людей», рабовла-
дельческая городская верхушка, каковы бы ни были субъек-
тивные побудительные причины отдельных ее представителей,
в конечном счете действовала так, чтобы сохранить и сплотить
свободных — независимо от их имущественного положения —
против рабов, сделать всех свободных в той или иной мерс
участниками эксплуатации рабов.
К разряду аналогичных явлений относятся, между прочим,
и постоянно предпринимавшиеся в городах мероприятия по
регулированию цен на продукты питания, в первую очередь
на хлеб, поскольку нехватка и дороговизна хлеба являлась
обычным поводом к возникновению волнений среди городского
плебса. Так, например, согласно декрету легата Писидии,
изданному во время Домициана, по представлению декурио-
нов и дуумвиров Антиохии, всем жителям последней при-
казано было продать по установленным ценам имеющийся
у них запас муки и зерна, кроме необходимого для прокормле-
ния их фамилии, чтобы ликвидировать дороговизну на хлеб,
возникшую из-за суровости зимы и неурожая п. Судя по од-
ному закону Марка Аврелия, нередки бывали случаи, когда
декурионы принуждались продавать горожанам хлеб и по
ценам ниже установленных 11 12. Забота об обеспечении города
зерном, а в некоторых случаях вином и маслом, была одной
из важнейших повинностей городских магистратов и декури-
онов 13. Такая практика тоже ограничивала владельческие
права собственника, который не только должен был известную
часть своих доходов отдавать в пользу города, но и не мог
свободно распоряжаться продуктом, произведенным трудом его
рабов на его земле, продавать этот продукт по наиболее вы-
годной для себя цене или вовсе воздержаться от продажи.
11 АЕ, 1925, № 126.
12 Dig., XLVIII, 12.
13 Dig., L, 4, 1 и 18.
29
Таким образом, известное ограничение частной собствен-
ности было необходимо для существования античного города,
в том числе и городов, входивших в состав Римской империи,
и, с другой стороны, господство развитого рабовладения было
бы немыслимо без городской организации.
Кроме того, в провинциях права землевладельцев ограничи-
вались и государством, так как провинциальная земля (кроме
принадлежавшей колониям, наделенным италийским правом)
считалась собственностью императора (в императорских про-
винциях), или римского народа (в сенатских провинциях),
т. е. государственной землей, преемницей республиканского
ager publicus, или «царской земли» восточных правителей,
хотя на практике путем различных юридических ухищрений
эта земля и приравнивалась к частной. Земля в провинции
могла продаваться и покупаться, но бывали случаи, когда
император отбирал ее у владельцев, чтобы вывести колонию^
раздать ветеранам и т. д.14
На ограниченность рабовладельческой античной формы
собственности неоднократно указывали Маркс и Энгельс15.
При известной ограниченности собственности на землю
и отчасти на ее продукты рабовладельческой античной форме
собственности свойственна неограниченная власть господина
над непосредственным производителем — рабом, так как только
при такой абсолютной власти над его жизнью и смертью может
14 Например, Dig., XXI, И; подробнее о приведенном там случае
см. стр. 246.
15 «Граждане государства, — читаем мы в «Немецкой идеологии»,—
лишь соооща владеют своими работающими рабами и уже в силу этого свя-
заны формой общинной собственности. Это — совместная частная собствен-
ность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов
сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации» (К. Маркс
и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 3, стр. 21). Еще в одной из своих ран-
них работ Маркс писал: «... У римлян, как у древних классических
народов вообще, частная собственность в целом проявляет себя по отноше-
нию к толпе в качестве общественной собственности: либо, как в хоро-
шие времена, в виде затрат на поддержание внешнего блеска республики,
либо в виде учреждений, имеющих характер роскоши и служащих всеоб-
щему благу (бань и т. д.)» (К. МарксиФ. Э н г ель с. Соч., 2-е изд.,
т. 1, стр. 347—348). Подробно этот вопрос разбирается Марксом в работе
«Формы, предшествующие капиталистическому производству»: «У антич-
ных пародов, — говорит Маркс, — ... противоречивая форма государ-
ственной земельной собственности и частной земельной собственности,
так что последняя опосредствуется первой, или сама государственная
земельная собственность существует в этой двойной форме» (К. М а ркс.
Формы, предшествующие капиталистическому производству. Полит-
издат, 1940, стр. 15).
Эти высказывания могут быть отнесены не только к самостоятельным
античным полисам, поскольку города, входившие в состав империи (как
и эллинистических монархий), сохраняли те же черты и являлись
как бы промежуточным звеном между гражданином и государством.
30
владелец заставить трудиться раба, лишенного средств про-
изводства и прав на произведенный им продукт, а следова-
тельно, и всякой заинтересованности в труде. Поэтому основ-
ной ячейкой римского рабовладельческого общества являлась,
фамилия, возглавляемая господином, pater familias, единствен-
ным полноправным собственником, наделенным неограничен-
ным правом распоряжаться судьбой и самой жизнью своих
рабов. В отличие от феодала, власть которого над крепостным
крестьянином была неразрывно связана с владением землей,
на которой сидит этот крестьянин,— рабовладелец владел
рабом непосредственно, вне зависимости от отношения к дру-
гим видам собственности. Рабовладелец сам определял место
раба в своем хозяйстве и мог менять его по своему произволу.
Даже отпущенный на волю раб продолжал зависеть от бывшего
господина, которому обязан был частью своего труда и иму-
щества. В известной мере он оставался членом фамилии своего
патрона. Фамилия, как первичная социальная организация
римского рабовладельческого общества, была для него на-
столько характерна и играла такую большую роль во всей
его структуре, что влияла и на другие отношения, склады-
вавшиеся в этом обществе. Так, например, наемный свободный
работник рассматривался почти как член фамилии. Его, как
и раба, нельзя было допрашивать в судебном деле, направлен-
ном против его нанимателя; в случае, если он обкрадывал или
обманывал хозяина, тот не мог подать на него в суд, как не мог
подать в суд на раба, ибо считалось, что и с тем и с дру-
гим он может и должен расправиться своей властью. Фамилия
втягивала в сферу своего действия и клиентов ее главы. Фест 16
пишет, что клиенты могут быть причислены к фамилии. Для
клиентов, так же как и для членов фамилии, наиболее священ-
ной считалась клятва гением pater iamilias; взаимные обяза-
тельства патрона и клиентов освещались традицией и рели-
гией.
По типу фамилии строились коллегии «маленьких людей».
С фамилией нередко отожествлялось даже государство.
Все это показывает, как велика была роль фамилии,
представлявшейся членам римского рабовладельческого обще-
ства наиболее естественной формой организации. И дей-
ствительно, фамилия, в которой ее глава осуществлял непо-
средственное принуждение к труду и подавление сопротивле-
ния рабов, и город, как коллектив рабовладельцев и земле-
владельцев, объединявшийся для удержания в повиновении
рабов и для привлечения и подавления неимущих свободных,—
были необходимым следствием и условием существования
18 F es t. De significat. verborum, s. v. Patronus.
рабовладельческой античной формы собственности. Они укре-
плялись по мере ее распространения; поэтому возрастание
количества городов в той или иной провинции почти всегда
связано с распространением в ней рабовладельческих отно-
шений и является довольно точным показателем степени их
развития. И, как мы увидим далее, разложение рабовладель-
ческой формы собственности было неразрывно связано с раз-
ложением фамилии и городской организации.
Если фамилия была основной социальной ячейкой рабо-
владельческого общества, то его основной хозяйственной еди-
ницей в период наивысшего расцвета рабовладельческих от-
ношений было имение — fundus, villa,— находящееся на тер-
ритории города и принадлежащее частному владельцу. Что
представляла из себя такая вилла, достаточно хорошо известно
из сочинений римских агрономов. С точки зрения развития
производительных сил, она несомненно была более прогрес-
сивной формой хозяйства по сравнению с латифундиями Ита-
лии и западных провинций в I в. до н. э.—I в. н. э. В Италии
крупные землевладельцы того времени вели экстенсивное
скотоводство, основанное на труде рабов, или эксплуатировали
труд клиентов и должников, ведших мелкое отсталое по своим
методам хозяйство. Еще более характерны были такие отно-
шения для западных провинций, где на землях родовой ари-
стократии сидели земледельцы, формы зависимости которых
были типичны для разлагающегося первобытно-общинного
строя.
В первые века н. э., в результате проскрипций, конфискаций
и широкой колонизации, многочисленные большие земельные
комплексы дробятся и заменяются рабовладельческими виллами.
По словам Гигина Громатика, в ряде случаев, после того как
земли были отобраны у племен и владельцев латифундий,
поля последних были поделены между сидевшими на них
людьми 17. О возрастании числа вилл свидетельствуют и мно-
гочисленные археологические данные, причем не подлежит
сомнению, что в первое время распространение рабовладель-
ческих вилл вело к общему экономическому подъему той или
иной провинции, к развитию земледелия, ремесла и торговли,
к освоению новых сельскохозяйственных культур и отраслей
ремесленного производства, к улучшению путей сообщения,
широкому строительству и т. п.
Преимущества виллы в условиях рабовладельческого спо-
соба производства состояли в том, что она позволяла осуще-
17 SRF, I, стр. 161: cum pulsi sunt populi potestatique qui locuple-
tiorum fuissent lati fundi, in cuius agro fuissent plures personae, his divi-
sus et assignatus est.
*2
ствить простую кооперацию, подымавшую производительность
труда, а также наиболее целесообразно организовать труд ра-
бов и установить известное разделение труда как между от-
дельными районами и хозяйствами, так и внутри отдельных
хозяйств, что повышало квалификацию работников и углуб-
ляло их производственные навыки.
Между тем, при медленном техническом прогрессе в рабо-
владельческом обществе, развитие производительных сил осу-
ществлялось в основном именно за счет указанных момен-
тов 18. Кооперация давала возможность осуществлять более
трудоемкие работы — расчистку лесов, осушение болот, на-
саждение оливковых рощ и т. п. Кроме того, она давала
возможность в критический момент приводить «в движение
большое количество труда в течение короткого промежутка
времени» 19.
Наконец, она позволяла экономить труд, затрачиваемый
на обслуживание работников: на вилле существовали особые
хлебопеки, повара, воспитатели детей рабов, иногда ткачихи,
швеи, гончары, удовлетворявшие потребностям фамилии, ре-
месленники, производившие ремонт инвентаря, тогда как в от-
дельных мелких хозяйствах все эти работы должны были вы-
полняться самим работником и членами его семьи. Ульпиан,
перечисляя людей, входящих в понятие инвентаря (instrumen-
tum) имения, кроме рабов, непосредственно работающих в поле,
называет: привратника, метельщика, садовника, пастуха, саль-
туария, пасечника, булочника, цирюльника, ремесленника,
производящего ремонт, мельника, повариху, ткачиху, погон-
щика мулов, охотника, птицелова, воспитателя 20. Павел го-
ворит о рабах, исполняющих сельскохозяйственные работы,
надсмотрщиках, вилике, сальтуарии, хлебопеке, поварихе,
швее, изготовляющей деревенскую одежду, сапожнике, куз-
неце, плотнике 21. Конечно, не все перечисленные работники
имелись во всякой вилле; в более мелких хозяйствах их было
значительно меньше, тогда как в крупных имениях с подсоб-
ными предприятиями— сыроварнями, сукновальнями, ткацкими,
металлургическими, большими гончарными мастерскими22 —
их было значительно больше. Однако не подлежит сомнению,
что наличие на вилле известного количества работников раз-
18 О значении кооперации в рабовладельческом хозяйстве см.
К. В. Островитянов. Очерки экономики докапиталистических
формаций, стр. 55.
19 К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1953, стр. 335.
20 Dig., XXXIII, 7, 8 и 12.
21 Р а и 1., Sent., Ill, 6, 34—54.
22 A. Steinwenter. Fundus cum instrumento. Wien, 1942,
стр. 33.
33
ных специальностей и выделение обслуживающего их персо-
нала должно было создавать значительную- экономию труда.
Вместе с тем, можно видеть, что вилла давала возможность
создать известное разделение труда, которое должно было
способствовать углублению трудовых навыков работников.
Если мы сравним данные Варрона, Колумеллы, Плиния
Старшего, Дигест и Палладия о сельскохозяйственном инвен-
таре в собственном смысле этого слова, мы увидим, что он оста-
вался неизменным на протяжении веков. Сделанные в конце
республики и в самом начале империи изобретения и усовер-
шенствования в области сельскохозяйственной техники —
плуг с отвалом и колесным передком, борона, жнейка, водяная
мельница новой конструкции, прессы для винограда и оливок,
новые инструменты для прививок деревьев—были, по-видимому,
последними достижениями технического прогресса в период
существования рабовладельческого строя. Да и то, как уже
отмечалось в нашей литературе 23, применение более сложных
орудий производства затруднялось незаинтересованностью
в своем труде раба, которого лишь непрестанным принуждением
и неусыпным надзором можно было заставить использовать
эти орудия, требовавшие более внимательной и инициативной
работы. Как справедливо указывали советские исследователи,
это обстоятельство лежало в основе расхождения между рим-
скими агрономическими школами, одна из которых рекомен-
довала пользоваться лишь самыми простыми орудиями и ме-
тодами ведения хозяйства, всячески сокращая связанные с ним
затраты, тогда как другая школа, представленная Колумеллой,
пыталась изыскать пути наибольшей рационализации хозяй-
ства, основанного на рабском труде.
По-видимому, прогресс был возможен, главным образом
за счет накопления опыта и повышения квалификации работ-
ников.
Уже Колумелла говорит о том, что рабы должны иметь
каждый свою специальность, определяемую в зависимости от
их личных свойств, и советует не скупиться при покупке квали-
фицированного виноградаря 24. Живший три века спустя Пал-
ладий, который был не только простым компилятором, но и
опытным хозяином, поскольку он ссылается и на собственные
наблюдения, которые неоднократно противопоставляет данным
Колумеллы, говорит о работниках разной специальности и раз-
23 См. Введение М. И. Бурского к книге «Катон, Варрон, Колумелла,
Плийий о сельском хозяйстве». М.—Л., 1937 и статьи М. Е. Сергеенко:
«Два типа сельских хозяйств в Италии I века н. э.» (ИАК СССР, VII се-
рия. Отд. общ. наук, 1935, № 6); «Из истории сельского хозяйства древ-
ней Италии» (ВДИ, 1953, № 3).
24 Coin m., De re rust., I, 9; III, 3, 8.
34
ной квалификации. В разделах, посвященных, например, пти-
цеводству, Палладий пишет, что выращивать кур умеет вся-
кая женщина 25, очевидно, подразумевая, что уход за павли*
нами, фазанами и т. п. более прихотливой птицей требует осо-
бых знаний от занятых этим делом рабов. Ульпиан, давая форму,
по которой составлялась опись имения для ценза, пишет, между
прочим, что относительно рабов следует указывать их проис-
хождение, возраст, должность (officia) и специальность (arti-
ticia) 26. Следовательно, в начале III в. рабы, непосредственно
занятые в сельском хозяйстве, обычно имели определенную спе-
циальность.
Любопытные с этой точки зрения указания мы находим в по-
становлениях юристов по вопросу о различных категориях
затрат, которые муж мог произвести, управляя имением, входя-
щим в приданое его жены 27. Эти затраты делились на необхо-
димые, полезные и служащие для удовольствия. К необходи-
мым затратам причислялись: устройство дамб на море или
реке, плотин для отвода реки, пекарни, амбара, ремонт здания,
восстановление погибших оливковых насаждений, затраты,
требовавшиеся для сохранения здоровья рабов, расширение
виноградников, устройство рассадников. К полезным расхо-
дам причислялись: насаждение новых деревьев, организация
мастерской или лавки (taberna), обучение рабов, приобретение
скота для унаваживания поля. Мы видим, что в этом перечне
ничего не говорится об улучшении или покупке нового более
совершенного сельскохозяйственного инвентаря. Зато указы-
вается на полезность затрат, направленных на повышение квали-
фикации рабов. Поскольку весь соответственный раздел Дигест
исходит из того, какие затраты могут поднять доходность име-
ния, можно заключить, что наилучшим путем в этом направ-
лении признавалось не улучшение техники, а углубление про-
изводственных навыков работников.
Однако в условиях рабовладельческого строя и квалифи-
цированного раба можно было заставить использовать и при-
менять свои знания только при постоянном надзоре за ним.
«... Труд главного надзора, — пишет Маркс, — необходимо
возникает при всех способах производства, основанных на про-
тивоположности между рабочим, как непосредственным произ-
водителем, и собственником средств производства. Чем больше
эта противоположность, тем больше роль этого верховного
надзора за рабочими. Поэтому своего максимума она достигает
в системе рабства» 28.
20 Р а 1 1 a d., De re rust., I, 27, 1
Dig-> L, 15, 4.
n RgV, XXV’
H. Маркс. Капитал, т. III.
Госполитиздат,
1953, стр. 398.
35
Сетования по поводу небрежности рабов и запустения име-
ний, за которыми не наблюдает сам владелец, наиболее ярко
сформулированные Колумеллой 29, становятся общим местом
в сочинениях самых различных писателей времен империи.
Поэтому организовать рабов в процессе производства, извлечь
те преимущества, которые давали более усовершенствованные
орудия, более квалифицированные работники, тогдашняя,
основывавшаяся на длительном опыте агрономическая наука,
можно было только в том случае, если вилла не превосходила
определенной величины по размерам участка и количеству
рабов. В противном случае, а также если в руках одного
владельца скапливалось несколько вилл в разных местностях,
«труд надзора» становился чрезмерным, а рациональная орга-
низация хозяйства немыслимой. Не случайно наиболее извест-
ные агрономы того времени писали в расчете на хозяйства
средней величины и отрицательно относились к латифундиям 30,
постоянно подчеркивая, что они не могут быть достаточно
хорошо обработаны. Кроме трудностей, возникавших при
организации рабов в чрезмерно больших имениях, такие
латифундии, если они были основаны на чисто рабском труде,
представляли прямую опасность для рабовладельцев, так как
концентрация большого числа рабов в одном месте всегда
могла повести к возмущению, которое легко могло перейти
в восстание рабов. Насколько живо ощущалась эта опасность,
видно хотя бы на примере Домиции Лепиды, осужденной при
Клавдии по обвинению в том, что она собрала в своих южно-
италийских латифундиях слишком много рабов и не обеспечила
достаточного надзора за ними, ставя тем под угрозу спокой-
ствие государства 31.
Таким образом, можно считать, что наиболее выгодные усло-
вия для прогресса производительных сил при развитом рабо-
владении складывались в имении средней величины, где могла
осуществляться простая кооперация, разделение труда как
внутри имения, так и между отдельными имениями и районами,
накопление и углубление опыта и производственных навыков
работников в результате специализации. Условия эти вклю-
чали также абсолютную власть господина, осуществлявшего
принуждение рабов к труду, постоянный надзор за ними и
29 С о 1 u m., De re rust., I, 7, 7.
80 Правда, высказывалось мнение (см., например, Н. G и т т е-
г и s. Der romische Gutsbetrieb als wirtschaftlicher Organismus nach den
Werken des Cato, Varro und Columella. Leipzig, 1906. — «Klio», Beiheft 5,
стр. 77), что Колумелла писал для больших плантаций. Но сам же Гум-
Мерус считает, что в хозяйстве Колумеллы было около 1500 югеров и
30—40 рабов. Это нельзя считать большой плантацией.
81 Т а с., Ann., XII, 65.
86
определявшего место раба в хозяйстве. Они предполагали и
наличие города — коллектива землевладельцев и рабовладель-
цев на данной земельной территории. Последним, но также не-
обходимым условием было достаточное развитие товарного про-
изводства, так как мы знаем из сочинений тех же агрономов,
что обычно на вилле, особенно на вилле специализированной,
производились лишь самые необходимые предметы потребле-
ния для владельца и его рабов, большая же их часть покупалась
на стороне. Покупался и сельскохозяйственный инвентарь.
Развитие товарного производства было неразрывно связано
с развитием рабовладельческого хозяйства. Поэтому в про-
винциях по мере развития рабовладения не только укреп-
ляется городская организация, но и расцветают ремесло и тор-
говля, тогда как с разложением рабовладельческого способа
производства начинается обратный процесс.
Рабовладельческой вилле в сельском хозяйстве соответство-
вала в ремесле средней величины мастерская. И здесь мы видим,
что развитие идет не столько за счет усовершенствования тех-
ники, сколько за счет известного примитивного разделения
труда внутри мастерской и чрезвычайно дробной специализа-
ции 32, что способствовало упрочению и углублению производ-
ственного опыта и свободных ремесленников, и работавших
в мастерских рабов, которые нередко, будучи отпущены на волю,
открывали собственные мастерские. Но, так же как и в сельском
32 Так, например, из надписей нам известно, что в ювелирном деле,
кроме ремесленников, изготовляющих золотые и серебряные изделия,
среди которых различались литейщики, ковачи, золотобитчики, были: рез-
чики гемм, чеканщики рельефных изображений, граверы, шлифовщики дра-
гоценных камней, резчики по слоновой кости, особые специалисты по вы-
делке колец, по изготовлению серебряной посуды, которая изготовлялась
одними, а украшалась другими мастерами, по изготовлению золотых галу-
нов, по вышивке золотом. В изготовлении одежды участвовали чесальщики
шерсти, валяльщики, особые специалисты по обработке шерсти, ткачихи,
красильщики, портные, вышивальщики. Кроме того, существовали особые
специалисты по выработке изделий из войлока, по изготовлению одежды
разного сорта, например специально военных плащей и специально гру-
бых плащей, покупавшихся для рабов, ткачи и ткачихи шерсти, полотна,
шелка. В кожевенном производстве существовали ремесленники, обраба-
тывающие шкуры; дубильщики кожи, вырабатывающие ремни, бурдюки;
сапожники, специально выделывающие домашнюю обувь, сандалии, сол-
датские сапоги; седельщики, специалисты по изготовлению конской сбруи.
Из числа кузнецов выделились специалисты по производству гвоздей,
по выделке мечей, щитов, кирас, из числа скульпторов — особые мастера,
выделывавшие маленькие фигурки, фигурки ларов, глаза для статуй.
Надписи упоминают ремесленника, специализировавшегося па изготов-
лении канделябров, колесных осей, клея и т. п. Мноючпсленные примеры
надписей, где упоминаются ремесленники, можно найти в составленном
нами сборнике «Избранные латинские надписи по социально-экономиче-
ской истории ранней Римской империи». — ВДИ, 1955, № 2—1957,
Ns 1. См. указатель VI, «Ремесла и профессии» (ВДИ, 1957, № 1).
37
хозяйстве, пределы расширения производства были очень узки..
Так, например, наиболее известные владельцы гончарных ма-
стерских, изготовлявших арретинскую керамику, нажив зна-
чительные средства, вкладывали их не в расширение старых
предприятий, а открывали новые, зачастую в других местно-
стях, например в Малой Азии. Как мы увидим далее, концент-
рация производства в руках отдельных крупных собственников,
в частности императоров, приводила не к созданию крупного
производства, а напротив — к его дроблению. Очевидно, и в ре-
месле организовать большие массы рабов и поставить их под
эффективный надзор было невозможно.
2. ДРУГИЕ ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ
Рабовладельческая форма собственности была господствую-
щей в период ранней империи, но, как уже говорилось выше,
не единственной. В провинциях, даже самых романизирован-
ных, т. е. таких, в которых распространилось развитое рабо-
владение, связанный с ним городской строй и, как следствие,
римские формы материальной и духовной культуры, продол-
жали сохраняться внегородские территории, остававшиеся
в пользовании племен и сельских общин. По-видимому, села
с большими или меньшими пережитками общинных порядков
кое-где сохранялись и на территориях, приписанных к горо-
дам и стоявших под управлением городских магистратов. Та-
кие села со временем вырабатывали квази-муниципальную, т. е.
сходную по типу с городской, организацию и иногда, в резуль-
тате своего возросшего значения, получали городской статус.
В некоторых случаях такой территориальной единицей было
не село, а паг, или земля, на которой жило то или иное племя.
Конкретные примеры мы укажем далее, при рассмотрении по-
ложения в отдельных провинциях.
Фест, давая определение слова vicus — село, пишет, что
некоторые села по своей организации сходны с городами,
другие подобной организации не имеют, но там происходят
ярмарки и ежегодно избираются магистры села, а также маги-
стры пага. Фест указывает, что села начали так называться
по земельным территориям, в которых не было вилл, т. е. в из-
вестном смысле села противопоставлялись виллам. Правда,
в Италии, где вся земля входила в состав городских террито-
рий, старые ее деления на наги и села потеряли значение,
но для провинций, где большая или меньшая часть земли оста-
валась вне городских территорий, это противопоставление
сохранило свой первоначальный смысл. Так, в «Книге колоний»
(liber coloniarum) говорится относительно Далмации, что в раз-
личных районах там имеются села (vici) и имения (possessiones),
38
последние служат свидетельством производившегося наделе-
ния землей (testimonia agralia dividentia) 33. Так как термин
possessio идентичен термину viTa или iundus 34, приведенное
место подтверждает, что в провинциях село отличалось от
виллы, в частности, тем, что находилось на земле, не посту-
пившей в собственность колонистов, ветеранов или граждан
города, которые наделялись определенной территорией, соот-
ветственно измеренной, размежеванной и записанной в кни-
гах.
Как видно из произведений агрименсоров, даже основание
колонии не обязательно имело следствием подчинение ей всей
окрестной территории и изменение статуса всей этой тер-
ритории. Гигин указывает, что к юрисдикции колонии отно-
сится только та земля (и, очевидно, владеющие ею и населяю-
щие ее люди), которая была дана в надел колонистам. По его
словам, те владельцы, которым при выведении колонии были
оставлены их имения, но которые не стали гражданами коло-
нии, оставались в прежнем положении. В некоторых местах
земли для наделения новых собственников брались из чужой
территории, у которой, однако, ее права не отбирались 35.
Следовательно, только те из прежних владельцев, которым
их земля как бы наново жаловалась, становились гражданами
колонии и подчинялись ее юрисдикции; если же они просто
оставались на своих землях, их статус и статус их земель не
изменялся. К этому Сикул Флакк добавляет, что при основа-
нии колонии у соседей отбирается не вся земля, а лишь столько^
сколько необходимо для наделения колонистов 36. Итак, даже
на территориях колоний в ряде случаев оставались земли,
сохранявшие свой прежний статус, тем более такие земли
должны были оставаться там, где городов, и особенно городов
с правами колонии и муниципия, было сравнительно не-
много.
Конечно, нельзя отрицать, что в первые века существования
империи, когда рабовладельческие отношения еще развивались и
распространялись на новые области, общая тенденция, поощряв-
шаяся и поддерживавшаяся правительством, была направлена
в сторону максимального распространения городского строя,
33 SRF, I, cfp. 240.
34 Фест (под словом Possessions) и Исидор Севильский в «Этимологии »
(под тем же словом — XV, 13, 3) определяют possessio как земли, частные
или общественные, владение которыми основано на оккупации. Слова
possessio и praedia Исидор считает синонимами.
35 SRF, I, стр. 118—119: cum ex alieno Lerritorio sumpsisset agros
quos adsignaret, proprietatem quidem daret scilicet cui adsignabat, sed
territorio, intra quod adsignabat, ius non auferret.
36 SRF, I, стр. 160.
39
в сторону превращения всей земли в городские территории и
всего населения в граждан городов 37.
Однако, как мы видели из данных агрименсоров и как по-
казывают многочисленные надписи из провинций, упоминаю-
щие паги, села и племенные территории, этот процесс не полу-
чил завершения, и в некоторых провинциях и областях внего-
родские территории значительно превосходили городские.
Поэтому не представляется возможным считать (как это делает
Ростовцев) основным социальным противоречием для периода
империи противоречие между эксплуатирующим свои сельские
территории городом и эксплуатируемыми, подчиненными го-
роду крестьянами.
Бесспорно, развитие рабовладельческих отношений оказы-
вало огромное влияние на сельское население. Они проникали
в его среду, разлагали его, расслаивали на более зажиточную
часть, которая сама становилась рабовладельческой, и на бед-
ноту, которая попадала в рабство за долги римским и собствен-
ным ростовщикам. Когда разложение заходило достаточно
далеко, сельская или племенная территория обращалась в го-
род со всеми свойственными античному городу особенностями.
Так, во 11 в. городом стала территория племени музуламиев,
участвовавшего в свое время в восстании Такфарината.
Однако, хотя разложение тех еще более или менее близких
к первобытно-общинным отношений, которые сохранялись
в различных западных областях и провинциях, приводило
37 Знаменитый почетный декрет в честь Луция Фабия Севера из се-
веро-италийского города Тергесты является одной из нагляднейших
иллюстраций осуществления этой тенденции. Из него мы узнаем, что аль-
пийские племена карнов и каталов были приписаны к городу Августом,
а Антонин Пий, по ходатайству Фабия Севера, предписал, чтобы те из
них, которые заслуживают этого своим образом жизни и размерами со-
стояния (censu), принимались в курию через посредство отправления долж-
ности эдила, что способствовало бы пополнению курии и обогащению
городской казны (CIL, V, 532). Учитывая, что в это время в Италии муни-
ципальные должности, которые должны были получать включенные в ку-
рию карны и каталы, утратили былую привлекательность (так же как и
римское гражданство), надо признать, что распоряжение Антонина Пия
было выгодно только для города, а не для приписанных к нему племен.
Таков же смысл и постановлений различных императоров, дававших не-
которым городам право привлекать к отправлению муниципальных
должностей так называемых поселенцев (incolae), т. е. лиц, не являющихся
гражданами города, но владеющих полем на его территории. Такие случаи
известны нам из Фронтина (SRF, I, стр. 52), из аквилейской надписи 105 г.,
упоминающей соответственный эдикт Траяна в пользу Аквилеи (CIL,
V, 875), из волубилитанской надписи (Мавретания Тингитанская), пере-
числяющей различные привилегии, которые Клавдий даровал этому го-
роду за его участие в подавлении восстания Эдемона (Chatelain, № 116)
и др. В общей форме эта тенденция отразилась в формулировке Ульпиана:
«происходящий из села имеет родиной тот город, к которому относится
село» (Dig., L, 1, 30).
41)
к развитию рабовладения и хотя зачастую оно шло очень бы-
стро, во многих случаях эти отношения не только сосущество-
вали с рабовладельческим способом производства, но и пере-
жили его. Территории, не переходившие в собственность
городов, оставались в непосредственной собственности импера-
тора или римского народа, что при империи фактически не
составляло разницы. Племена кельтов, германцев, фракийцев,
иллирийцев, мавров, берберов и т. п., в пользовании которых
находилась земля, сохраняли еще присущий им общинный
строй или, во всяком случае, значительные его пережитки.
Хозяйство было мелким, основанным на личном труде кре-
стьянина, может быть, иногда с применением труда одного-
двух рабов. При обработке земли, возможно, практиковалась
и взаимопомощь соседей 38, что также, очевидно, являлось одним
из пережитков общинных отношений. Земля, отводившаяся
в пользование общине, распределялась между ее сочленами
по усмотрению самих общинников, вероятно, при посредстве
стоявших во главе ее магистров, принцепсов, выборного со-
вета 39. Продажа земель лицам, к общине не принадлежавшим,
была затруднена 40. Как показывают некоторые надписи иа
прирейнских областей, о которых далее будет сказано по-
дробнее, сельская община выставляла рекрутов во вспомогатель-
ные части местной милиции и затем сама наделяла их некото-
рыми привилегиями в награду за военную службу. Вероятно,
и раскладка податей, причитавшихся с общины за пользова-
ние землей, производилась самой общиной.
Как мы видим, охарактеризованная выше форма собствен-
ности существенно отличалась от рабовладельческой античной
формы собственности. Земля находилась не в собственности,
а лишь в пользовании общин и их членов. Эксплуатация раб-
ского труда была развита слабо.
Возможно, что существовали рабы, принадлежавшие об-
щине в целом. Это позволяет предполагать одна надпись от
239 г. из Испании, где внегородские общины, как и в Африке,
носили название племена —gentes. Надпись поставлена в честь
патронов города Сегисамо рядом лиц, среди которых имеется
несколько ремесленников — гребенщик, сукновал, сапож-
ник, гвоздари и несколько лиц, обозначенных как libertus
38 О взаимопомощи соседей см. А р и 1., Apolog., 16. Существование
соседской организации (vicinitas, vicinia, vicini) засвидетельствовано над-
писями из различных областей западных провинций. См., например,
CIL, II, 806, 821; VIII, 23398; XII, 4155; XIII, 3652, 7845; АЕ, 1928,
№ 13.
39 A. S с h u 1 t е п. Die Peregrinen Gaugemeinden des Romischen
Reiches. — «Rheinisches Museum», Bd. 50, 1895, стр. 513, 542.
4J E. Levy. West Roman vulgar law. Philadelphia, 1951, стр. 119.
41
gentilis, один из списка назван servus gentilis 41. Отпущенники
носят nomen Публициев, которое обычно получали отпускае-
мые на волю рабы городов и различных корпораций. Один из
патронов, упомянутых в надписи, Валерий Луп, по-видимому
(согласно конъектуре издателя), обозначен как gentilis, оче-
видно, он, как представитель gens, был патроном отпущенников
племени, тогда как остальные четыре патрона являлись тако-
выми относительно ремесленников и других свободных граж-
дан Сегисамо. О существовании общинных рабов, возможно, сви-
детельствует и найденное в Мавретании Цезарейской близ
города Медеа клеймо на лампе: «Caprarii». Издатель связывает
его с населявшим этот район племенем Caprarienses, которое
фабриковало лампы со своим клеймом 42. Если действительно
в собственности этой племенной общины находились керамиче-
ские мастерские, то, вероятно, ей принадлежали и работавшие
в них рабы.
Все эти черты — пользование землей, собственность на ко-
торую принадлежит государству, общинное устройство или,
во всяком случае, очень значительные его пережитки, слабое
развитие рабства и наличие коллективного рабовладения —
сближают данную форму собственности с той, которая предше-
ствовала античной. Эта форма соответствует в общем той сту-
пени в истории рабовладельческой формации, когда господ-
ствующим было не развитое, а патриархальное рабовладение.
В первые века империи именно за счет разложения этой формы
собственности шло углубление и распространение развитой
рабовладельческой формы собственности, которой она предше-
ствовала и которую пережила, став затем основой для возник-
новения совсем иных отношений. Как мы увидим далее, эта
форма — мало заметная в период расцвета рабовладельческого
способа производства — с наступлением кризиса начинает
играть все большую роль.
Особый характер имела форма собственности, представлен-
ная так называемыми экзимированными сальтусами, т. е.
земельными владениями частных лиц, изъятыми из городских
территорий. Гигин Громатик пишет, что эти имения «заслу-
женных лиц», находились полностью в их собственности, не
были ничем обязаны колонии и считались находящимися на
земле римского народа 43. «Уступлены [эти] имения тем, —
говорит он, — кому дозволено, так как [вообще] одному лицу
41 CIL, II, 5812.
42 Е. Cat. Essai sur la province Romaine de Mauretanie Cesarienne.
Paris, 1891, стр. 23.
43 SRF, I, стр. 197: excepti sunt fundi bene meritorum, ut in totum
privati iuris essent, nec ullam coloniae munificientiam deberent et essent
in solo populi Romani.
42
не подобает владеть большим, чем указано в эдикте... Таким
образом мы вносим в записи предоставленные [имения], чтобы
они оставались в записях» 44. К этим имениям относится и
известное место из Фронтина о спорах между городами и част-
ными лицами по поводу того, кому подчиняются лица, живу-
щие на той или иной территории. Фронтин пишет, что такие
споры чаще всего возникают в провинциях, где частные лица
владеют сальтусами не меньшего размера, чем территории
городов. «Частные лица имеют, — продолжает Фронтин, —
на сальтусах немалое число простого народа и села вокруг
виллы наподобие укреплений. Города имеют обыкновение
возбуждать споры по вопросу о том, кому подчиняется насе-
ление [данной] территории, так как они считают, что следует
или наложить повинности на эту часть земли, или набирать
рекрутов из села, или предписать перевозку транспортов или
продовольствия тем землям, на которые города предъявляют
претензии» 45.
О селах, находящихся в частном владении, упоминают и
писавшие полтора века спустя после Фронтина Папиниан и
Модестин. Модестин разбирает примерное завещание, согласно
которому женщина оставляет своей дочери от первого брака
и ее детям часть полученного ею в приданое вместе с людьми
села Наклонов с тем, чтобы узуфрукт его пожизненно принад-
лежал ее второму мужу 46. Папиниан пишет, что села, имеющие
собственные границы, будучи завещаны городу, должны быть
переданы ему и в том случае, если завещатель пообещал в дру-
гом документе обозначить их границы и указать форму гимна-
стических состязаний, которые он хотел установить на каждый
год, но смерть помешала ему это сделать 47.
Эти сведения дают представление об основных чертах, ха-
рактерных для рассматриваемой формы собственности. Глав-
ным ее отличием была независимость от города, изъятие из
городской территории. Следовательно, владелец такого экзими-
рованного сальтуса не являлся членом объединенного городом
коллектива рабовладельцев и землевладельцев, был подчинен
непосредственно государству и мог быть ограничен в своих
правах только им. Его собственность на землю была более пол-
ной и развитой частной собственностью, чем собственность вла-
дельца виллы, включенной в городскую территорию.
44 SHE, I, стр. 197.
45 SBF, I, стр. 53: habent autem in saltibus privati non exiguum po-
pulum plebeium et vicos circa villam in modum munitionum. Turn r. p.
controversias de iure territorii solent movere, quod aut indicere munera
dicant oportere in ea parte soli, aut legere tironem ex vico, aut vecturas aut
copias devehendas indicere eis locis quae loca res. p. adserere conantur.
46 Dig., XXXI, 34, 7.
47 Dig., XXXI, 77, 33.
43
Кроме того, по-видимому, состав работников, обрабатыва-
вших эти имения, с самого начала был иным, чем в виллах.
Конечно, их собственники были крупнейшими рабовладель-
цами и, по крайней мере в первые века империи, широко при-
меняли эксплуатацию рабского труда. Но если на виллах рабы
были основными производителями и труд свободных батраков и
колонов играл здесь лишь подсобную роль, то в крупных саль-
тусах дело обстояло иначе. Уже самые их размеры делали,
в силу отмеченных выше причин, невозможным обрабатывать их
исключительно при посредстве одних рабов. Здесь неизбежно
должно было сочетаться крупное землевладение и мелкое хо-
зяйство, а, следовательно, применяться иные, чем в рабовла-
дельческих виллах, методы эксплуатации непосредственных
производителей. Самое существование на территории экзими-
рованных сальтусов сел, населенных свободными, но подчинен-
ными их владельцу людьми, показывает, что, кроме рабского
труда, на этих землях применялся и труд свободных. Что на-
селение сел состояло не из рабов, а именно из свободных,
явствует хотя бы из того обстоятельства, что городская адми-
нистрация пыталась набирать из их числа рекрутов, тогда как
рабы, как известно, в армию не допускались. Упоминаемые
Папинианом ежегодные состязания, которые владелец намере-
вался установить в принадлежащих ему селах, также говорят
о том, что села были населены свободными, ибо, как известно
из многочисленных надписей, средства на устройство различ-
ных ежегодных празднеств, обычно в годовщину дня рождения
или смерти императора, патрона и т. п., дарились или завеща-
лись либо корпорациям свободных — коллегиям, либо сель-
чанам какого-нибудь села, или пага. Вместе с тем, как видно
из разбираемого Модестином примера с селом Наклепов (см.
выше), население села было не только зависимым от владельца,
но считалось как бы его собственностью, поскольку завещатель-
ница говорит, что часть села Накленов была ею получена в при-
даное вместе с людьми. Обрабатываемыми ими участками и всей
сельской территорией распоряжался по своему усмотрению
владелец, так как завещатель, упоминаемый Папинианом, соби-
рался еще как-то, видимо, по-новому, обозначать границы сел,
хотя они уже имели свои границы. В эклоге, написанной в III в.
Немезианом в честь умершего землевладельца, названного
автором Мелибеем, упоминается, что он любил разбирать тяжбы
сельчан (ruricolum lites) и что под его властью (sub te) межевой
знак разграничил спорные поля (ambiguos agros) 48. Возможно,
что владелец отводил землю всему селу, жители которого рас-
48 Nemes., I, 52—55 (цит. по изд. Е. Baehrens. Poetae La-
tini minores. Lipsiae, 1883. vol. Ill, стр. 178).
44
пределяли ее между собою, причем господин оставался в этом
случае верховным арбитром. Как мы увидим дальше на конкрет-
ных примерах, относящихся к различным провинциям, село,
входящее в состав экзимированного сальтуса, часто представ-
ляло собою такую же общину, как село, находящееся на госу-
дарственной земле, с выборными администраторами — маги-
страми и со своими особыми богами-покровителями.
Однако приведенные данные не дают вполне точного пред-
ставления о положении сельского населения на частных землях,
о его взаимоотношениях с владельцем и о возникновении и
эволюции этих взаимоотношений. Когда колонат приобретает
характер господствующей формы эксплуатации, все жившие
на частных землях становятся колонами. Частично они были
потомками мелких арендаторов, издавна осевших в имении,
частично происходили из числа клиентов и закабаленных долж-
ников землевладельца.
Клиенты обрабатывали земли своих патронов в Италии вре-
мен республики и в Галлии при Цезаре. Патронов, сгоняющих
с земли клиентов, осуждает Гораций. Фест дает совершенно фан-
тастическую этимологию patres, термина, который он произво-
дит от слова partes, так как patres будто бы раздавали свою
землю по частям «маленьким людям» (tenuioribus). Под «ма-
ленькими людьми» он подразумевает клиентов; слово patroci-
nium он связывает с распределением «маленьких людей» между
patres, которые должны были защищать их своими силами.
Отношение Мелибея к крестьянам, каким оно представлено
в упоминавшейся выше эклоге Немезиана, также скорее можно
мыслить как отношение патрона и клиентов, чем господина
и колонов, так как в противном случае непонятно, почему ему
приходилось разбирать их тяжбы о размежевании участков,
поскольку колон получал определенный участок, с которого и
определялись его арендные платежи и повинности. Возможно,
что аналогии этому можно найти в письмах Плиния Младшего.
В некоторых из них он говорит о своих арендаторах, называя
их колонами 49, но в других случаях он упоминает сельчан
(rustici) главным образом в связи с тем, что должен тратить время
на разбор их жалоб и тяжб (libelli querellae)50. Хейтланд считает
всех этих rustici колонами Плиния 51, но в то время термино-
логия была более определенной, чем в более позднее, и вполне
возможно, что упоминающиеся Плинием крестьяне (rustici)
были его клиентами, жившими на его землях или по соседству
с ними. На то, что мелкие соседи крупных собственников попа-
49 Например, Р 1 i n. Sec., Ер., III, 19; IX, 36.
50 Р 1 i n. Sec., Ер., VII, 30; IX, 15.
51 W. Е. Н е i t 1 a n d. Agricola. Cambridge, 1921, стр. 320.
45
дали в зависимость от них и что вследствие этого слово vicinus —
сосед приобрело соответственное специфическое значение, ука-
зывала М. Е. Сергеенко 52. Возможно, что в западных про-
винциях, где пережитки отношений периода разложения
первобытно-общинного строя, когда возникают патронат и
клиентела, были значительно сильнее, чем в Италии, эксплуа-
тация клиентов в крупных имениях была еще гораздо более
развита.
Достаточно известна и практика эксплуатации должников»
которые должны были отрабатывать свой долг на землях заимо-
давцев. Соответственные данные Варрона и Колумеллы убеди-
тельно истолковал Гуммерус 53. Он указывает, что obaerati,
упоминающиеся у Варрона в качестве работников в имении,
не колоны, как думали Фюстель де Куланж и Шультен, а именно
должники, так как сам же Варрон в «De lingua latina» прирав-
нивает термин obaeratus к термину nexus и поясняет, что так
именовался свободный, который должен был отрабатывать
свой долг, пока не выплатит его. Гуммерус сопоставляет это
место с указанием Квинтилиана, что по закону должник дол-
жен служить, пока не выплатит долг. Приводит Гуммерус и
известную выдержку из Колумеллы 54, осуждающего знат-
ных людей, владевших целыми областями, которые они могли
удерживать вследствие того, что граждане обязаны были отра-
батывать долги, но почему-то считает, будто здесь речь идет
о колонах, хотя цитировавшаяся им выдержка из Варрона
ясно показывает, что и здесь имеются в виду закабаленные
должники. Отработка должниками своего долга, как известно
из Варрона, имела место в провинциях. Впоследствии, как
мы увидим далее, закабаление должников приняло иной ха-
рактер (должник стал получать свой прежний участок в пре-
карное владение). Но, очевидно, в том или ином виде, оно суще-
ствовало в крупных имениях на протяжении всего император-
ского периода. Как и эксплуатация клиентов, закабаление
должников было, с одной стороны, пережитком отношений,
предшествовавших развитому рабовладению, а, с другой сто-
роны, в период разложения рабовладельческого строя эксплуа-
тация должников, как и закабтление общинников, стала одной
из основ формирования нового способа производства.
Наконец, последней формой собственности была император-
ская собственность — земли, находившиеся в непосредствен-
62 М. Е. Сергеенко. К истории колонатных отношений. —
ВДИ, 1949, № 2, стр. 56—59.
63 Н. G ummerus. Der romische Gutsbetrieb..., стр. 62 сл.
54 Col urn., De re rustica, I, 3, 12: ... More praepotentium, qui
possident fines gentium, quos... occupatos nexu civium... tenent.
46
ной собственности фиска и императора и состоявшие под управ-
лением императорских прокураторов. Собственно говоря, эти
земли с точки зрения способа ведения на них хозяйства и кате-
горий обрабатывавших их работников нельзя считать чем-то
единым. Императорам принадлежали и сравнительно неболь-
шие виллы, управлявшиеся виликами и обрабатывавшиеся
рабами, и земли, сдававшиеся в вечную аренду отдельным ли-
цам и, видимо, целым селам, вносившим арендные платежи
(vectigalia), на тех же основаниях, как земли, принадлежавшие
городам, и огромные сальтусы, находившиеся в том же поло-
жении, что и экзимированные сальтусы частных лиц и сдавав-
шиеся кондукторам, которые передавали их затем мелкими
участками колонам 55. Но для понимания кризиса рабовладель-
ческого способа производства, а также борьбы различных со-
циальных групп, определявшей политическую историю III в.,
важно учесть то обстоятельство, что огромный и непрерывно
возраставший за счет конфискаций, дарений, завещаний, при-
соединения выморочного имущества земельный фонд, принад-
лежавший императорам, мог служить резервом для укрепления
той или иной формы собственности и связанной с ней социаль-
ной группы.
Императорские земли, или их часть, могли посредством
продажи, сдачи в долгосрочную аренду, дарения быть переданы
крупным землевладельцам и послужить к усилению их эконо-
мического могущества и политического веса. На государствен-
ные земли могли быть выведены колонии ветеранов или посе-
лены отдельные ветераны, заводившие мелкие и средние рабо-
владельческие хозяйства. Императорские имения могли, путем
предоставления права оккупации небольших участков с пре-
доставлением льгот, как это имело место по закону Адриана,
переходить во владение мелких и средних землевладельцев,
что способствовало укреплению рабовладельческого способа
производства. Они могли предоставляться сельским общинам,
как видно из приводившегося выше отрывка Фронтина, который
пишет, что перечисленные им поводы к столкновениям между
городской администрацией и владельцами сальтусов особенно
часто возникают тогда, когда владельцем сальтуса является не
частное лицо, а император 56. Наконец, эти земли могли обраба-
56 Кроме общеизвестных работ Шультена, Бодуэна, Хиза об импе-
раторских имениях, любопытна также работа Лекривена, который для
установления состава императорских имений использует, помимо данных
эпиграфики, житие папы Сильвестра с перечнем земель, дарованных
Церкви Константином, — Ch. Lecrivain. De agris publicis impe-
ratoriisque. Paris, 1887, стр. 11.
56 SRF, I, стр. 53.
47
тываться колонами, обязанными натуральной рентой и отра-
ботками, что способствовало укреплению формы эксплуата-
ции, предвосхищавшей крепостническую.
Таковы были сосуществовавшие в империи формы собствен-
ности. О наступлении кризиса можно говорить с того времени,
когда начинается упадок рабовладельческой античной формы
собственности.
ГЛАВА II
ПРОЯВЛЕНИЯ И ПРИЧИНЫ КРИЗИСА АНТИЧНОЙ
ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ
1. СИМПТОМЫ КРИЗИСА
Рабовладельческие отношения, получившие на Западе наи-
более полное развитие в Италии, постепенно распространя-
лись на западные провинции, но чем больше рабство охваты-
вало производство, тем скорее наступал в той или иной про-
винции кризис рабовладельческого способа производства. Про-
цесс этот шел в разных областях неравномерно. В то время
как одни какие-нибудь провинции уже вступали в полосу кри-
зиса (например, Испания к середине II в.), другие только на-
чинали приближаться к экономическому расцвету, временно
сопутствовавшему развитию рабовладения и рабовладельче-
ской формы собственности (например, Африка, достигшая наи-
большего подъема к началу III в.). Это и понятно, так как
объединенные лишь политической властью Рима провинции, и
даже отдельные области провинций, несмотря на нивелирующие
тенденции, сохраняли во многом свою особую социальную струк-
туру, свою экономическую базу и собственные пути развития.
Тем не менее, наступает такой период, для которого можно
говорить о кризисе, охватившем рабовладельческий способ
производства в целом. Первым симптомом этого кризиса следует
считать начавшееся в большинстве провинций падение произ-
водительности труда, запустение земель, упадок ремесла и
строительства. Далее, так как развитое рабовладение нераз-
рывно связано с городским строем, важным симптомом кризиса
можно считать разорение городских землевладельцев, разло-
жение сословия декурионов и концентрацию земли в руках
крупных собственников, и, как следствие, упадок города как
политической и экономической организации. Подобные симп-
49
томы, как уже говорилось, появляются в разных провинциях
в разное время и могут свидетельствовать о наступлении кри-
зиса рабовладельческого способа производства в целом, когда
охватывают большинство провинций. Можно отметить и дру-
гие, более общие признаки наступления этого кризиса. Наи-
более существенно то обстоятельство, что разложение пер-
вобытно-общинных отношений теперь уже не приводит к фор-
мированию рабовладельческого способа производства. В период
господства рабовладельческого строя, рабовладельческие отно-
шения складываются как у племен, попавших под власть Рима,
находясь еще на ступени более или менее разложившихся пер-
вобытно-общинных отношений, так и у ближайших к империи
народов, не вошедших в ее состав, но втянутых в сферу ее
влияния путем политических и экономических связей. Исто-
рия римских побед и поражений на западе показывает, что
включение насильственным или «мирным» путем тех или иных
областей в состав империи становилось возможным лишь тогда,
когда в среде народов, делавшихся объектами римской экспан-
сии, рабовладельческие отношения или уже достаточно разви-
лись, или почва для их развития была достаточно подгото-
влена. Тогда местная знать, опасаясь возмущения закаба-
ляемого ею народа, заключала союз с Римом, жертвуя
независимостью своей родины ради того, что древние апо-
логеты римского господства называли избавлением от смут,
а нынешние буржуазные историки — «социальным миром».
По-видимому, тем же путем шло и развитие соседних с им-
перией племен, формально сохранявших свою независимость.
Но когда рабовладельческий способ производства охватывается
кризисом, положение меняется. Разложение первобытно-об-
щинного строя у племен как внутри, так и вне империи пере-
стает приводить к возникновению развитого рабства и рабо-
владельческой формы собственности. Эти племена вступают на
путь, который должен привести к формированию раннефео-
дальных отношений. Так, германские, славянские, сарматские
племена, более или менее связанные экономически с империей
и в большей или меньшей степени испытавшие влияние ее тех-
ники, развивают собственные производительные силы, которые
к тому времени, когда в империи начинается кризис рабовла-
дельческого способа производства, становятся уже несовме-
стимыми с первобытно-общинным строем. И они минуют раз-
витое рабовладение, становясь носителями новых, более прогрес-
сивных общественных отношений, обеспечивших им победу
над рабовладельческими государствами Ч Каково было воздей-
1 Так же, по-видимому, развивались взаимоотношения и между
рабовладельческими государствами Причерноморья, Средней Азии, Ки-
тая и окружавшими их кочевыми народами.
50
ствие, оказанное этими процессами на развитие племен, принад-
лежавших к империи, будет, по возможности, показано в связи
с характеристикой отдельных провинций. Пока можно только
заметить, что прекращение образования новых городов из
сел и племенных территорий является одним из показателей
того, что развитие социально-экономического строя у этих
внутриимперских племен в условиях кризиса рабовладельче-
ского способа производства пошло иным путем, тоже минуя
развитое рабовладение. Другим показателем служит путь
формирования у них колонатных отношений не столько за счет
эксплуатации посаженных на землю рабов и мелких, прежде
бывших свободными арендаторов, сколько за счет закабаления
крестьян-общинников быстро крепнущими крупными землевла-
дельцами.
Симптомом кризиса можно считать и развитие вольноотпу-
щенничества. Правда, не совсем верно рассматривать его как
главный показатель кризиса рабовладения. Отпуск рабов на
волю, как и предоставление им пекулия, практиковались и
во времена расцвета рабовладельческой формации. В частности,
большое число рабов отпускалось и в последние века римской
республики. И тогда, и в начале империи рабам предоставлялся
пекулий в самой разнообразной форме. Юрист I в. до н. э.
Алфен говорит о рабе, выступавшем в качестве арендатора име-
ния своего господина 2.
Поэтому, говоря о показателях кризиса рабовладельческого
способа производства, следует учитывать не только увеличе-
ние количества наделенных пекулием и отпускаемых на волю
рабов, но и изменения во взаимоотношениях отпущенника и
патрона, получившие определенное юридическое оформление,
и упрочение связи раба с пекулием, которое, при общей консер-
вативности римского права, вероятно, на практике шло значи-
тельно далее, чем в юридической теории, но известное отраже-
ние получило и в ней.
Ко всем этим симптомам следует добавить и развитие коло-
ната, тесно связанное с представленной экзимированными
сальтусами формой собственности и, соответственно, с раз-
ложением фамилии, постепенно теряющей свое значение основ-
ной ячейки общества. Разложение фамилии и города привело
к изменениям в государственном строе и к вырождению идеоло-
гии, характерной для первых веков существования империи,
в чем также можно видеть симптомы кризиса, хотя и не основ-
ные, какими их нередко считают буржуазные историки, а про-
изводные. Эти симптомы, которые следует рассматривать как
отражение процессов, происходивших в экономике и в обществе,
2 Dig., XV, 3, 16.
5J
тем не менее, очень показательны и позволяют говорить, что
кризис охватил действительно все стороны жизни рабовладель-
ческого мира.
Каковы же были причины разложения античной формы соб-
ственности? Для ответа на этот вопрос в первую очередь
следует остановиться на положении рабов в первые века импе-
рии.
2. РАБЫ И РАБОВЛАДЕЛЬЦЫ
Кризис основанного на рабстве способа производства на-
ступал тем быстрее, чем более рабство проникало во все сферы
экономики той или иной провинции, или области, чем в большей
степени труд рабов вытеснял труд свободных в ведущих отраслях
хозяйства. Вытесненные из производства свободные попол-
няли ряды люмпенпролетариата, который в большей или мень-
шей степени становился претендентом на часть произведенного
рабами продукта.
Возрастали, как мы увидим далее, и другие непроизводи-
тельные расходы, неизбежно связанные с развитием рабовла-
дельческого способа производства и с его специфическими осо-
бенностями.
Производящий класс — рабы должны были содержать все
большее количество лиц, в производстве не участвовавших,
а так как вследствие консервативности базиса при рабовладель-
ческом строе возможности для осуществления расширенного
производства были ограничены, усиливалась эксплуатация ра-
бов и углублялась рознь между рабами и рабовладельцами.
Этому, как уже неоднократно отмечалось в нашей литературе,
способствовало и расширение товарности хозяйства, так как
владельцы вилл, работавшие на рынок, старались выжать из
рабов максимальное количество продукта.
В первые века империи, как известно, не было таких раб-
ских восстаний, как сицилийские или восстание Спартака. Но
это не значит, что противоречия между рабами и рабовладель-
цами стали менее острыми. Напротив, как это ни странно на
первый взгляд, в сочинениях современника спартаковского вос-
стания Цицерона эти противоречия отразились в значительно
меньшей степени, чем в сочинениях авторов первых веков н. э.,
когда непосредственной опасности для рабовладельцев, ка-
залось бы, не существовало. Цицерон вообще уделяет рабам
мало внимания. Некоторые приводимые Цицероном факты,
например, о сицилийских рабовладельцах, дававших взятки
Верресу с тем, чтобы он отпустил их рабов, подозревавшихся
в сношениях со Спартаком; о господах, которые накануне
спартаковского восстания составляли из своих рабов воору-
52
щснные шайки, высылавшиеся на грабеж и захват имущества
соседей; наконец, о действиях Клодия, который вооружал
своих рабов-горцев с тем, чтобы они изгоняли крупных земле-
владельцев, сторонников оптиматов из их вилл 3, а также и мно-
гие другие аналогичные факты того времени позволяют пред-
полагать, что как сильно ни были напуганы рабовладельцы
великими рабскими восстаниями последних двух веков респуб-
лики, они еще не осознали в полной мере всей опасности, ко-
торая могла им угрожать со стороны рабов.
В первые века империи положение меняется. О рабах в той
или иной связи пишут самые различные авторы. Победа разви-
того рабовладения уничтожила следы патриархальных отно-
шений между рабовладельцем и рабом. Сенека с прискорбием
замечает, что в его время только на сцене рабов называют
familiares, именем, которое давали им некогда и которое сви-
детельствовало об их близости к paterfamilias 4. Светоний в био-
графии Гальбы упоминает об исчезновении древнего обычая,
согласно которому рабы каждое утро приходили приветство-
вать господина 5. Характерен отрывок из сочинений юриста
первой половины I в. Мазурия Сабина, сохранившийся у Авла
Геллия 6. Мазурий Сабин, признавая возможность законного
усыновления отпущенника свободным, считал недопустимым,
чтобы люди из сословия отпущенников (homines libertini ordi-
nis) получали таким путем права свободнорожденных. В про-
тивном случае, писал он, если бы такая возможность, сущест-
вовавшая в древнем праве, сохранялась, то оказалось бы, что
даже раб может быть усыновлен господином через посредство
претора. Многие древние юристы, продолжает он, считали,
что такая вещь возможна. Это штрих, конечно, мелкий, но лю-
бопытный. «Древние юристы», т. е. юристы времени респуб-
лики, считали, что отпущенник и раб могут быть усыновлены
свободным и приобрести права свободного. Юрист, писавший
в I в. н. э., когда противоречия между классами рабовладель-
ческого общества обострились и углубились, такой возможности
не допускал и даже считал ее чем-то совершенно абсурдным.
В буржуазной литературе как западноевропейской, так и
в дореволюционной русской широко распространенно мнение,
что в первые века империи под влиянием стоицизма, христиан-
ства и общего «смягчения нравов» положение рабов значительно
улучшилось 7. Действительно, такое обращение с рабами,
3 С i с., In Verr., V, 4—6; Pro Mil., 9; Pro M. Tull., 2.
4 Sen., Ep., 47.
6 Suet., Galba, 4.
6 A u 1. G e I 1., V, 19, 11—14.
7 ’ например, II. В. Помяловский. Эпи1 рафические этюды.
^Пб., 1873; К). К у л а к о в с к и й. Коллегии в древнем Риме. Киев,
53
о каком сообщает Диодор, рассказывая о причинах сицилийского
восстания, по всей вероятности, стало редкостью. Но это объяс-
няется не «смягчением нравов», а рядом экономических и по-
литических причин. К экономическим причинам относится
то обстоятельство,' что раб стал представлять большую ценность.
Во время войн II—I вв. до н. э. огромные массы покоренного и
обращенного в рабов населения даже не могли быть достаточно
рационально и производительно использованы, так как уро-
вень развития хозяйства стоял еще недостаточно высоко, чтобы
можно было применить такое количество новых рабов. К тому
же, свободный труд крестьян и полусвободный труд клиентов,
должников и т. п. категорий еще пользовался значительным
распространением. Поэтому рабом не особенно дорожили. Его
не кормили и не одевали, так как расходы на его пищу и одежду
не окупались теми выгодами, которые можно было извлечь
из его эксплуатации; его жизни и трудоспособности не щадили,
так как еще не всегда могли их использовать.
Когда рабовладельческое хозяйство достигло более высокого
уровня и более рациональной организации, большую ценность
стал представлять и его основной элемент, т. е. раб. Раб дол-
жен быть обеспечен известным минимумом одежды и пищи,
чтобы он мог работать — это понимал уже Катон, в отличие
от своего современника, пресловутого Дамофила, считавшего,
что рабы могут снабжать себя грабежом на больших дорогах.
Впоследствии многие более передовые хозяева типа Колумеллы
поняли, что раб будет работать усерднее, если его труд будет
поощряться известными наградами.
Однако, если обращение с рабом в какой-то мере и улуч-
шилось, то степень эксплуатации его в силу указанных выше
причин возросла. Возрастало количество прибавочного про-
дукта, которое выжималось из рабов. Каждая минута жизни
раба была рассчитана и отдана труду, который не прекращался
ни в праздники, ни в плохую погоду, ни в сумерки, ни на рас-
свете. Каждое движение раба было поставлено под непрерыв-
ный надзор, и всякий проступок сопровождался наказанием.
Раб всецело зависел не только от господина, но и от вилика
и надсмотрщика, часто более жестоких, чем господин.
Колумелла советует использовать на виноградниках рабов,
заключенных в эргастулы, так как обычно более способные и
сообразительные рабы бывали и более «строптивыми» 8.
По-видимому, проявления инициативы со стороны рабов не
1884; его же. Коллегии в среде рабов в Римской империи. — ЖМНП,
т. 221, 1882, стр. 254 сл.; Ф. Шенви ц. Власть римского домовладыки.
Варшава, 1914; Н. Мухин. Положение рабов в римском государстве.
Киев, 1916.
8 Col urn., De re rust , I, 9
54
только не поощрялись, но, напротив, вызывали неудовольствие
и возбуждали подозрительность владельцев. А так как, по сло-
вам того же Колумеллы, неграмотный вилик надежнее и че-
стнее грамотного, то, по-видимому, рабы, знания которых
несколько выходили за рамки сведений и навыков, необходимых
для работы, были у хозяев на плохом счету.
В этом смысле весьма любопытны некоторые приведенные
в Дигестах законы, относящиеся к порядку продажи рабов.
Как известно, продавец должен был, под страхом аннулирова-
ния сделки, предупреждать покупателя обо всех физических и
моральных недостатках продаваемых им рабов. Между прочим,
запрещалось выдавать старого раба за нового 9. Смысл такого
запрещения разъясняется следующим образом: рабы, менее
развитые, более простые — способнее к службе и покорнее;
опытных же рабов труднее приспособить к своим обычаям,
поэтому продавцы часто продают старых рабов за новых 10 11.
Далее дается разъяснение, что старые рабы отличаются от.
новых не продолжительностью пребывания в рабстве, а своим
положением, так как купленный на рынке раб из числа новых,
будучи поставлен во главе какого-либо дела, тотчас переходит
в число старых. Не имеет значения, обучены ли рабы латыни,
но те, которые знакомы с свободными науками, причисляются
к старым и.
Таким образом, как личность раб подавлялся совершенно,
он должен был быть только машиной, о сохранности которой,
правда, в известной мере заботились, но которая была лишена
собственной воли и инициативы и должна была почти безоста-
новочно выполнять работу, назначенную для нее хозяином
или управителем имения. Можно думать, что, если какой-ни-
будь раб, заинтересовавшись своим делом, предложил бы ка-
кое-нибудь усовершенствование или сделал изобретение, гос-
подин не только не одобрил бы его, но счел за человека подо-
зрительного и опасного.
Палладий, живший три века спустя после Колумеллы, наи-
более полно отразил взгляды рабовладельца на раба в этом
9 Dig., XXI, 1, 37: Praecipiunt aediles, ne veterator pro novicio veneat.
10 Dig., XXI, 1, 37: praesumtum est enim ea mancipia, quae rudia
sunt, simpliciora esse et ad ministeria aptiora et dociliora et ad omne minis-
terium habilia; trita vero mancipia et veterana difficile est reformare et
ad suos mores formare. Quia igitur venaliciarii sciunt facile decurri ad no-
viciorum emptionem, idcirco interpolant veteratores et pro noviciis vendunt.
11 Dig., XXI, 1, 65: Servus tarn veterator quam novicius dici potest.
Sed veteratorem non spatio serviendi, sed genere et causa aestimandum Cae-
lius ait: nam quicumque ex venalicio noviciorum emptus alicui ministerio
praepositus sit, statim eum veteratorum numero esse; novicium autem non
tirocinio animi, sed conditione servitutis intellegi. Nec ad rem pertinere,
latine sciat nec ne; nam ob id veteratorem esse, si liberalibus studiis eru-
ditus sit.
55
смысле. Извиняясь в конце своей книги перед своим другом
Пасифилом за то, что задержал ее присылку, он пишет, что это
случилось по вине его крайне медлительного раба-либрария.
Однако Палладий не ставит медлительность рабу в вину, так
как, — пишет он, — «я знаю, на что обычно направлена со-
образительность рабов. Для меня предпочтительнее ожидать
работы от раба, чем его опасаться. Не знаю, так ли у всех гос-
под, но мне с трудом удается найти способ умерить сообрази-
тельность рабов. Так природа часто портит полезное, если оно
и существует, и смешивает желаемое с тем, что ему противо-
положно. Проворство переходит в преступление, нерастороп-
ность же принимает вид услужливости; при этом она так же
далека от живости ума, как далека она от злодейства» 12. Кстати
сказать, такое отношение к рабам было одной из причин, по
которой при развитом рабовладении поставлены очень узкие
рамки даже такому развитию производительных сил, которое
достигалось путем углубления производственных навыков
работников и которое играет значительную роль, например,
при ремесленном производстве, основанном на свободном
труде.
С интенсификацией эксплуатации рабов, классовые проти-
воречия обострились, страх рабовладельцев перед возможным
возмущением рабов усиливался. Кроме отдельных, правда
быстро подавленных, но очень тревоживших рабовладельцев
вспышек рабских движений в первой половине I в., сопроти-
вление рабов выражалось в весьма нередких случаях убийства
господ. Сенека в одном из писем к Луцилию пишет, как о деле
весьма обыкновенном, о смерти, угрожающей господину от
руки отчаявшегося раба. «Любой раб,— говорит он,— может
по произволу распоряжаться твоей жизнью и смертью. Я го-
ворю: всякий, кто презирает свою жизнь, является господи-
ном твоей. Подумай о тех, кто погиб из-за домашних козней,
пав жертвой открытого насилия или хитрости, ты ведь знаешь,
что не меньше людей пали жертвой гнева рабов, чем [гнева]
царей» 13. И в другом месте: «Рабы меня покинули [говоришь
ты], но иного они ограбили, на иного донесли, иного убили,
иного предали, над иным поглумились, иного погубили ядом
или обвинением. Что бы ты ни назвал, все уже случилось со
12 Р а 1 1 a d., De re rustica, XIV, 1—2: Scio enim quo frequenter in-
clinet argutia famulorum. Malo operam eius expectare potius quam timere.
Nescio utrum commune sit dominis: mihi difficile contigit in servilibus
ingeniis invenire temperiem. Ita saepissime natura haec vitiat commodum
si quod est, et miscet, optanda contrariis. Velocitas procurrit in facinus;
segnities figuram benignitatis imitatur et tantum recedit ab agilitate,
quantum recessit a scelere.
13 S e n., Ep., 4.
56
многими» 14. Плиний Младший в своих письмах упоминает
несколько подобных случаев: убийство бывшего претора Лар-
ция Македона, который, по словам Плиния, был надменном
и жестоким господином, несмотря на то, что сам был сыном
отпущенника 15; процесс фамилии консула Афрания Декстра 16;
исчезновение римского всадника Робуста, в убийстве которого
подозревали сопровождавших его в путешествии рабов 17.
Постоянный страх, судя по письмам Сенеки, внушала гос-
подам мысль, что рабы донесут на них, так как при всяком
обострении отношений между императорской властью и выс-
шей аристократией формальное запрещение принимать доносы
от рабов фактически отменялось, и доносы рабов на господ,
обвинявшие последних в заговорах, оскорблении величества,
магии или прелюбодеяниях, встречали благосклонный прием.
Нередки были случаи побега рабов, находивших приют в го-
родах, у других господ, принимавших их в свои имения, или
в отрядах разбойников, которые существовали даже в период
наибольшего видимого благополучия «золотого века» Анто-
нинов. Наконец, рабы постоянно прибегали к пассивному
сопротивлению, работая возможно хуже.
Вопрос о рабах стал чрезвычайно острым. Различные груп-
пировки подходили к нему по-разному, хотя в некоторых от-
ношениях между ними были и точки соприкосновения.
В первой половине I в. среди рабовладельцев весьма силь-
ным было направление, требовавшее действовать относительно
рабов исключительно жестокими методами подавления. К этому
направлению принадлежали «республиканцы» из сенатской
оппозиции, которые не желали какого-бы то ни было смягчения
методов управления провинциями, народом, рабами. Когда
в сенате обсуждалось дело о казни фамилии убитого своим
рабом Педания Секунда, против смягчения наказания выступил
потомок одного из убийц Цезаря, Гай Кассий, кстати сказать,
незадолго до того с такой суровостью подавлявший мятеж
в Путеолах, что его пришлось отозвать из этого города 18.
В своей речи он доказывал, что, если ослабить строгость к ра-
бам, то господин останется совершенно беззащитным среди их
враждебной массы. Даже предки, говорил он, владевшие ра-
бами, рожденными в их доме, не доверяли им, как же можно
верить теперешним рабам, набранным из разных племен,
имеющих различные верования, или вовсе их лишенных 19.
14 Sen., Ер., 107.
15 Р 1 i n. Sec., Ер., III, 14.
16 Ibid., VI, 25.
17 Ibid., VIII, 14, 12—25.
18 Т а с., Ann., XIII, 48.
19 Ibid., XIV, 44.
57
Существовало и другое направление, также аппелировавшее
к авторитету «предков», но выдвигавшее на первый план тре-
бование не жестокости к рабам, а сокращения их количества
и возврата к идеализировавшимся ими древним патриархаль-
ным отношениям между господами и рабами. В основе этого
направления лежал, по-видимому, и страх перед концентра
цией большого числа рабов в домах и имениях крупных соб-
ственников, и понимание того факта, что увеличение количества
рабов в хозяйстве сверх определенного предела сделает это
хозяйство нерентабельным. Представителями этого напра-
вления были Ювенал и Плиний Старший.
Взгляды Плиния на методы ведения хозяйства и его разно-
гласия по этому вопросу с Колумеллой достаточно подробно
исследованы в упоминавшихся выше статьях М. И. Бурского
и М. Е. Сергеенко. Эти общие положения Плиния органически
связаны с его отношением к рабам. Плиний считает, что с ра-
бами следует обращаться хорошо, чтобы они хорошо работали;
он приводит в пример отпущенника Гая Фурия Кресина,
добившегося блестящих урожаев на своем маленьком поле,
между прочим, и благодаря тому, что хорошо содержал своих
рабов 20. Напротив, обработка земли закованными, клейме-
ными рабами, вызывает с его стороны решительное порицание 21.
Плиний, по-видимому, полагает, что возрастание количества
рабов приносит во всех отношениях вред и что его следовало бы
сократить. Это видно из известной его ссылки на пример бо-
гача Тария Руфа, вложившего 100 миллионов сестерциев
в сельское хозяйство и кончившего банкротством, и из того
вывода, который делает Плиний на основании этого примера:
превосходная обработка земли окажется убыточной, если ее
не будет производить сам господин со своими детьми, коло-
нами и теми, кого он обязан содержать 22. Видно это также из
не менее известного противопоставления современности «нравам
предков», которое Плиний делает по поводу рассказа о вошед-
ших в моду кольцах с печатями: «О какова была эта жизнь
древних, какова чистота нравов (innocentia), благодаря кото-
рой ничего не запечатывалось. А теперь кольца (с печатями)
оберегают от покраж даже пищу и питье. Этому содействовали
легионы рабов и толпы чужестранцев в доме, так что из-за
(числа) рабов приходится приставить к ним (специального)
номенклатора. По-иному было у древних, единственные Мар-
ципоры или Люципоры, единоплеменники господ (dominorum
gentiles) сообща пользовались всеми припасами, и не нужна
20 Р 1 i n., NH, XVIII, 8, 3—4.
21 Ibid., XVIII, 4, 5.
22 Ibid., XVIII, 7, 3.
58
была в доме охрана против домочадцев. Теперь же закупают
яства, которые будут раскрадены, а также тех, кто их разво-
рует» 23.
Сходные мотивы мы находим и в произведениях Ювенала.
Осуждая роскошь своих современников, он выступает и против
большого числа иноземных рабов и против чрезмерно жестокого
обращения с рабами. Так, в сатире XIV, посвященной пагуб-
ному влиянию на детей примеров дурного поведения родителей,
Ювенал, между прочим, спрашивает, может ли привить мягкость
и снисходительность к мелким провинностям своему сыну
Рутилий, может ли он научить его сознавать, что души и тела
рабов составлены из тех же элементов, что и наши, если сам
Рутилий наслаждается свистом бичей, который ему приятнее
пения сирены, если он чувствует себя счастливым, присутствуя
при пытках и клеймении рабов, если ему доставляет удоволь-
ствие деревенская тюрьма — эргастул 24. Подобным сценам
Ювенал противопоставляет как времена предков, когда покры-
тый славой солдат довольствовался двумя югерами земли
и хижиной, где вместе играли четверо детей, один — малень-
кий, родившийся в доме раб (vernula), трое — дети господина 25,
так и нравы, по его словам, еще сохранившиеся в маленьких
городах Италии, между прочим, и в собственной маленькой
вилле Ювенала. У него нет ни фригийца, ни ликийца, никто
не куплен за дорогую цену у работорговца; к рабам надо обра-
щаться по-латыни. Все рабы одинаково одеты и подстрижены;
волосы их не вьются, один из них сын грубого пастуха, дру-
гой — волопаса; он вздыхает из-за долгой разлуки с матерью
и хижиной. Этот раб выглядит, как свободный, и скромен, как
свободный. Он наливает вино, родившееся на тех же горах,
что и он сам 2б. Придерживавшиеся таких взглядов рабовла-
дельцы, по-видимому, принадлежали к числу мелких и сред-
них хозяев, враждебно относившихся к крупным собственни-
кам. Представители этой точки зрения считали, что можно
умерить противоречия между рабами и рабовладельцами,
возвратившись к старым отношениям небольшой патриархаль-
ной фамилии, глава которой мог легко держать в повиновении
всех ее членов. Возможно, что именно из этих кругов исходили
неоднократно предъявлявшиеся в I в. правительству требо-
вания издания новых законов против роскоши, законов, ко-
торые, между прочим, должны были нормировать и количество
рабов, находившихся в частном владении. Однако многие
23 Р 1 i n., NH, XXXIII, 6, 9—10.
24 I u v., Sat., XIV, 15—25.
25 Ibid., 160—170.
26 luv., Sat., XI, 145—160.
59
возражали против подобных взглядов, ссылаясь на то, что
обстоятельства теперь уже не те, какие были во «времена
предков» 27.
В этом смысле неоднократно высказывался и Сенека, ко-
торый при всем уважении к «предкам» указывал, что их нравы
и обычаи не могут считаться абсолютной нормой 28. Он же,
по-видимому, первый из римлян развивает стоическую теорию
отношения к рабам. Надо заметить, что идеи Сенеки, нередко
изображаемые в буржуазной литературе как плод чистого
альтруизма и гуманности, на самом деле имели практическую
основу. Он не восстает ни против рабства как института, ни
против наказания рабов, но увещевает господ не озлоблять
рабов свыше меры, чтобы не толкнуть их на какие-нибудь
отчаянные поступки, на насилие над господами, на доносы,
которыми рабы могут их погубить. По существу он руковод-
ствуется теми же соображениями, что и Колумелла, совето-
вавший особенно внимательно относиться к рабам, заключен-
ным в эргастулы, чтобы не довести их притеснениями до мятежа,
а с остальными рабами обращаться, по возможности, снисхо-
дительно, чтобы заставить их лучше работать 29. Но если у прак-
тика Колумеллы основной упор делается на экономику, то
у Сенеки его взгляды на рабов являются органической частью
его общих социально-политических воззрений, отражавших
идеологию тех представителей правящего класса империи,
которые искали новых, более гибких путей господства. Наи-
более актуальной была в связи с этим идея социального мира,
подчинения интересов индивида интересам целого, к которому
он принадлежал: для раба это была фамилия, для гражда-
нина — город, для подданного — империя. Ошибаются те,
пишет Сенека, которые считают людей, занимающихся филосо-
фией, строптивыми и непокорными, презирающими магистра-
тов и царей, и тех, кто ведает общественными делами. Напро-
тив, нет никого, кто был бы к ним более расположен, ведь
никому они не дают больше, чем тем, кто получает возможность
пользоваться спокойным досугом. Те, которым общественная
безопасность дает возможность достойно жить, неизбежно
почитают творца этого блага, как отца 30.
Всякий ропот, гнев, протест против внешней несправедли-
вости Сенека объявлял недостойным мудреца, познавшего
добродетель. Зато совершенствоваться в добродетели он дозво-
лял и даже рекомендовал не только свободным, но и рабам.
27 Та с., Ann., II, 33; III, 53—55.
28 S е п., Ер., 33; 80.
29 С о 1 u m., De re rust., I, 8; 9.
30 S e n., Ep., 73.
60
Оскорбления, наносимые власть имущими, говорит Сенека,
следует сносить не только с терпением, но даже с веселым
лицом 31. В каком бы мы ни были положении, пишет он далее,
мы должны избегать гнева, он гибелен для находящихся в раб-
стве, потому что всякое возмущение приводит к мучениям
и более тяжелым становится рабство для непокорных; иго
меньше ранит покорную, чем мятежную голову, единственным
облегчением может быть лишь покорность необходимости и
терпение 32. Зато, как явствует из рассуждений Сенеки, усо-
вершенствуясь в добродетели, всякий, будь то отпущенник
или раб, станет равен знатнейшему сенатору и даже выше его 33.
Сенека восстает против мнения тех философов, которые считали,
что раб не может стать благодетелем своего господина, так как
все, что он для него делает, он делает по обязанности, поскольку
его воля так же, как он сам, принадлежит господину. По мне-
нию Сенеки, раб, который может познать добродетель, может
и облагодетельствовать своего владельца, если дает ему больше,
чем с него спрашивают, например, жертвуя за господина жизнью,
отказываясь под пыткой обвинить его и т. д. Только тело раба,
пишет Сенека, принадлежит господину, душа его остается
свободной, поэтому не господин принимает благодеяние от
раба, но человек от человека. В силу тех же причин солдат
может стать благодетелем командира, а подданный — царя34 35.
Сенека не сомневается в неизбежности и необходимости
наказаний, часто жестоких, которым господин подвергает
рабов, так же как правитель государства — граждан. Иногда,
считает Сенека, разум диктует необходимость уничтожения
целых домов и семей вредоносных для республики, истребле-
ние жен и детей и самого имени тех, кто враждебен свободе Зб.
Потерпевший должен более думать о своем преступлении, чем
о постигшем его наказании 36. С другой стороны, Сенека со-
ветует власть имущим по возможности мягче обходиться с за-
висимыми от них людьми. Достоин скорее сожаления, чем
гнева, говорит он, неожиданно попавший в рабство пленник.
Еще сохранив воспоминание о свободе, он не слишком поспешно
бросается исполнять трудную и унизительную работу. Не
следует взыскивать с раба, если он уснет, утомленный бодр-
ствованием, если он откажется исполнять сельские работы или
будет выполнять их недостаточно тщательно, будучи переведен
из более легкого положения городского раба на тяжелую
31 S е n., De ira, II, 33, 1.
32 Ibid., Ill, 16, 1.
33 S e n., Ep., 44.
34 Sen., De benef., Ill, 18—23.
35 S e n., De ira, I, 19, 2.
36 Ibid., II, 27, 4.
61
работу37. Достойна похвалы, пишет он,умеренность относительно
рабов, следует руководствоваться не тем, что они могут вытер-
петь, но тем, что допускает природа справедливого и доброго
человека. Хотя относительно рабов все дозволено, но есть нечто,
что не дозволено относительно людей. Жестокие господа не-
навистны всему городу, а цари, несправедливость которых
распространяется на гораздо большее число людей, становятся
ненавистными в веках38. Это сопоставление правителя го-
сударства с господином фамилии очень характерно для Се-
неки. Каковы обязанности царя?— пишет он в другом месте,—
те же, что и отца, поэтому принцепс именуется отцом отечества,
и отец и император должны умеренно пользоваться своею
властью 39. Как смеет жаловаться на недостаток свободы в го-
сударстве тот, кто наказывает раба за то, что раб осмелился
ему отвечать, смеяться или плакать в его присутствии 40. Пусть
каждый богатый человек помнит, что в своем собственном доме
он может найти множество случаев совершать благодеяния,
так как их следует оказывать не только свободным согражда-
нам, но и отпущенникам и рабам, которые тоже люди 41.
Но при всей видимости чистой гумманности, которой как
будто руководствуется Сенека, время от времени у него проры-
ваются слова, позволяющие судить об истинных мотивах,
лежащих в основе его взглядов на обращение с подданными
и рабами. «Многих должен бояться тоу, кого боятся многие»,—
пишет он, цитируя известного автора мимов Лаберия, ибо
так устроила природа, что тот, кто велик благодаря страху,
и сам не свободен от страха 42. Как жалок тот, воскли-
цает Сенека, кто проявляет свою власть убийствами и грабе-
жами, кому стало подозрительно все и вне и внутри его дома,
кто в страхе перед оружием сам прибегает к оружию, кто не
доверяет ни верности друзей, ни привязанности детей43.
Особенно ярко его точка зрения отразилась в известном
письме к Луцилию, специально посвященном вопросу об обраще-
нии с рабами (письмо 47). Он хвалит Луцилия за то, что тот
видит в рабах членов семьи 44. В этом он узнает и образованность
и благоразумие, присущие Луцилию. Ведь рабы не только рабы,
но и люди, и сожители (contubernales), и скромные друзья
(humiles amici). Он презирает тех, кто считает унизительным
37 S е n., De ira, III, 29, 1.
38 Sen., De clem., I, 18. Известного своей жестокостью к рабам
Ведия Поллиона Сенека называет «человеком, достойным тысячи смертей».
39 Ibid., I, 14.
40 S е n., De ira, III, 35, 1—2.
41 Sen., De vita beata, 24, 3.
42 S e n., De ira, II, 11, 3—4.
43 Sen., De clem., I, 13, 3.
44 Sen., Ep., 47: cognovi, familiariter te cum servis tuis vivere.
62
разделять трапезу со своими рабами и насыщается доотвала,
в то время как рабы стоят вокруг, не смея открыть рот, даже
чтобы говорить. В результате они говорят о нем за его спиной.
Зато те рабы, которым разрешается говорить с господином,
готовы отвратить угрожающую ему опасность: на пиру они
говорят, на пытке — молчат. «Мы сами делаем рабов своими
врагами»,— пишет Сенека, вспоминая пословицу «сколько
рабов, столько врагов». Нередко господин затем сам попадает
в зависимость от своего бывшего раба, ведь судьба переменчива.
Предки, относясь к рабам, как к членам семьи, спасали господ
от ненависти, спасая рабов от оскорблений. Они установили
праздник, во ‘время которого рабы ели вместе с господами и
как бы исполняли в доме почетные должности, творили суд,
и дом принимал вид маленькой республики (. . . utique honores
illis in domo gerere, ius dicere permiserunt, et domum pusillam
rempublicam esse iudicaverunt). «Достойных» рабов следует
допускать к столу, следует допускать и других в надежде, 4то
они станут достойными. Пусть рабы лучше почитают тебя,
чем боятся (colant potius te, quam timeant). Кто-нибудь может
сказать, что я призываю рабов к свободе, продолжает Сенека,
и подрываю авторитет господ, но, повторяю, пусть они лучше
уважают господина, чем боятся, уважают, как клиенты пат-
рона. Правильно ты поступаешь, наказывая рабов не ударами,
а словами, ведь рабы могут нам повредить. Не следует упо-
добляться жестоким царям, подозрительность которых дает
им предлог для несправедливостей.
Таким образом, мы видим, что Сенека в своей теории социаль-
ного мира, покорности подчиненных и милосердия господствую-
щих исходил, главным образом, из того, что поскольку возвра-
щение к «нравам предков» практически невозможно, надо искать
иных путей к преодолению социальных конфликтов, которые
могут стать опасными и даже гибельными как для главы импе-
рии, так и для глав фамилий. Он развивает старую аналогию
между • фамилией как миниатюрным государством и государ-
ством как огромной фамилией, сопоставляя главу фамилии
с магистратом, а императора, «отца отечества» (pater patriae)
с pater lamilias. Для членов и глав фамилии и государства
Сенека пытается установить одинаковые нормы поведения;
покорность во имя блага фамилии и государства, с одной
стороны, и милосердие во имя собственной безопасности —
с другой. Не пытаясь ни в коей мере подорвать авторитет импе-
ратора или господина или посеять сомнение в их праве карать
и миловать, он только старается внушить господину и прин-
цепсу, что власть их будет прочнее, если она будет основана
не на страхе, а на уважении и преданности подчинен-
ных.
63
Для современников Сенеки эти идеи были еще новы и мало
приемлемы. Он сам предвидит неизбежные возражения и ста-
рается опровергнуть их. Петроний, по-видимому, пытается
высмеять положения Сенеки, вкладывая их в уста Трималь-
хиона, который к концу пира приглашает находящуюся в доме
фамилию усесться с гостями за стол и произносит тираду о че-
ловеческих правах рабов 45.
Однако во II в., когда новые методы сплочения всех ра-
бовладельцев Италии и провинций и социальная демагогия,
имевшая целью поддержание видимости социального мира,
окончательно восторжествовали над точкой зрения «старых
республиканцев», стоицизм становится наиболее распростра-
ненным учением в среде господствующего класса и, по су-
ществу, официальной идеологией империи Антонинов. Обостре-
ние классовых противоречий между рабами и рабовладельцами
заставило последних принять, в основном, и идеи Сенеки по
вопросу о рабах.
Авл Геллий подбирал рассказы о рабах-философах. Фест
пытается дать новое толкование ставшей, очевидно, несколько
одиозной пословице «сколько рабов, столько врагов». По
его мнению, вначале она звучала «сколько врагов, столько
рабов», так как враги, попав в плен, обращались в рабство;
только впоследствии смысл ее был искажен46. В содержа-
щих моральные наставления дистихах Дионисия Катона
конца II—начала III вв. имеются между прочим и такие
советы, как: «если ты гневаешься из-за провинностей рабов,
удержись, чтобы пощадить их» 47, «не отвергай, господин,
полезного совета раба, ничьим мнением, если оно может тебе
помочь, не следует пренебрегать» 48; «когда ты покупаешь
для себя рабов, не забывай, что они люди» 49 и т. п. Пли-
ний Младший гордится тем, что приглашает к своему столу
своих отпущенников и не делает разницы между ними и дру-
гими гостями 50, что он печалится из-за болезни и смерти
своих рабов и что он дозволяет рабам составлять некое подо-
бие завещания, которое исполняет, как если бы оно было
законным. Его рабы, с которыми он обращается человечно,
дарят и завещают свое имущество внутри дома, так как для
рабов дом подобен республике и городу (nam servis respub-
lica quaedam et quasi civitas domus est).
45 P e t г о n., Sat., 71.
46 Fest., De signif. verbor., s. v. Quot servi tot hostes.
47 D i о n у s. Cato, I, 37.
48 Ibid., Ill, 12.
49 Ibid., IV, 44.
60 P 1 i n. Sec., Ер., II, 6.
.64
Идея Сенеки о том, что фамилия должна быть для рабов
тем же, что республика для свободных 51, нашла свое дальней-
шее развитие у Плиния и у других современных ему рабо-
владельцев. Многие из них пытались найти новые формы
организации разноплеменных толп, «поклоняющихся чужим
или не поклоняющихся вовсе никаким богам» 52. Используя
опыт государства, дополнявшего муниципальную организацию
организацией коллегий для ремесленников и бедноты, рабовла-
дельцы поощряют образование коллегий внутри фамилий. Осо-
бенно много таких коллегий было в среде многочисленных
императорских рабов, но значительное число надписей указы-
вает на существование их и в частных хозяйствах.
Частично они носили профессиональный характер, объеди-
няя рабов одинаковой специальности. Так, например, известны
коллегия, посвященная Сильвану и объединявшая конюхов
(collegium zeunitorum) императора 53, коллегия императорских
курьеров, почитавшая Юпитера, гению которой была прине-
сена особая благодарность за то, что он охранял в пути отпу-
щенника императора, посланного в Лаодикею в Келесирию 54,
коллегия императорских поваров на Палатине, которой заве-
щали свою гробницу начальник императорской кухни отпу-
щенник императора Тит Элий Примитив и его жена Элия Тиха,
в случае, если их семья и семьи их отпущенников, для которых
предназначалась эта гробница, вымрут 55. Существовали также
коллегии религиозные и погребальные. По-видимому, целью
организации рабских коллегий была попытка дать в какой-то
мере рабам, по крайней мере более привилегированным, воз-
можность занимать в этих коллегиях почетные должности,
с тем чтобы, с одной стороны, польстить их честолюбию, а с дру-
гой — углубить раскол между более и менее привилегиро-
ванными рабами.
Кроме того, коллегии должны были укрепить фамилию,
сосредоточив интересы рабов на отправлении исконных фамиль-
ных культов. В этом смысле задачи pater familias были сходны
с задачами главы государства: как свободные граждане импе-
рии (и, в частности, беднота) организовывались в коллегии,
главной целью которых было отправление императорского
культа и почитание гения императора, часто в соединении
с почитанием близких народу божеств, так и рабы объединя-
лись в коллегии для почитания гения господина, исконных
фамильных богов — ларов и других богов, принимавших
характер специальных покровителей фамилии. В фамильных
51 Р 1 i n. Sec., Ер., VIII, 16.
52 Т а с., Ann., XIV, 44.
53 CIL, VI, 693.
54 Ibid., 241.
56 Ibid., 7458.
65
коллегиях и культах участвовали и отпущенники, и клиенты,
которые тоже почитали своего патрона, и, возможно, иногда
колоны. Об интригах, которые велись в фамилии за господские
милости, упоминается в «Сатириконе» Петрония 56. Вероятно,
и стремление к почетным должностям в коллегиях также
служило поводом для таких интриг. В фамильных коллегиях
были те же магистратуры, что и в коллегиях свободных, и свои
декурионы, выносившие совместные решения. Так, известен
казначей коллегии фамилии в доме Сергии Павлины, дочери
или сестры консула 168 г.57 Раб-спальник Анхиал трижды
занимал должность квестора коллегии, а во время отправления
должности эдила был избран в число декурионов коллегии
«с согласия декурионов и по желанию фамилии» 58. Эпитафия
двадцатилетнего спальника Панклия гласит, что он был эди-
лом и, по декрету декурионов, промагистром-судьей (pro
magistro i. d.). Во время исполнения им должности эдила
он был кооптирован в числе декурионов, по случаю чего фами-
лия собрала ему деньги 59. Диодот, отпущенник Статилия
Тавра, занимал в фамилии должность магистра-квинквеннала 60.
Эта фамилия объединялась в погребальную коллегию (соп-
legium commorientium), как видно из эпитафии другой отпу-
щенницы Статилии Аммии, погребением которой озаботилась
коллегия под руководством ее мужа Кердона, занимавшего
должность управляющего домом (insularius), привратников
Батилла и Музея, управляющего домом Эрота и банщика Фи-
локала 61.
Такие коллегии-фамилии существовали не только в Риме.
Надпись из Путеол упоминает погребальную коллегию фами-
лии Валериев 62. Вероятно, и надписи, в которых фамилия
выступает как единое целое, осуществляя какой-нибудь рели-
гиозный акт или погребение сочлена, говорят о фамилии, орга-
низованной в коллегию. Так, фамилия и отпущенники легата
Британии принесли дар или поставили алтарь Возвращающей
Фортуне, Эскулапу и Здоровью 63; в городе Луцерии в Италии
городская фамилия воздвигла гробницу Петронии Октавии 64 *;
находившаяся в Виндоиниссе фамилия неизвестных владельцев
исполнила обет Юпитеру за здоровье своих господ и их детей ь5;
56 Р е t г о n., Sat., 57.
57 GIL, VI, 9148.
58 Ibid., 9288.
59 Ibid., 9289.
60 Ibid., 6214.
61 Ibid., 6215.
62 GIL, X, 1588.
63 GIL, VII, 164.
64 GIL, IX, 825.
88 CIL, XIII, 4665.
66
в галльском городе Авеннии городская фамилия Аталиция
Фирмана исполнила обет, данный Сильвану 66. В районе Мак-
тариса (в Нумидии) найдена эпитафия некоего Матуна, сына
Массирана, который назван princeps familiae Medid(itanae) 67.
Наименование фамилии происходит от имени владельца или
названия имения, в котором работали входящие в ее состав
рабы. Звание принцепса фамилии, насколько мне известно,
в других надписях не встречается. Возможно, что оно появи-
лось здесь по аналогии с принцепсами, которые стояли во главе
африканских племен, не входивших в состав городских терри-
торий.
Из Нумидии происходит надпись, содержащая посвящение
патроне от seniores domus eius 68. Возможно, что в хозяйстве
этой госпожи существовала фамильная коллегия во главе
с seniores. Обычно этот термин служил для обозначения родо-
вых старейшин африканских племен и кастеллов. Можно
предположить, что так же, как фамилии-коллегии Италии
и провинций с значительно развитой городской жизнью заим-
ствовали свою структуру у структуры городов и организован-
ных по тому же принципу коллегий свободных, в Нумидии,
где было значительное число племен, стоявших вне муници-
пальной организации и возглавлявшихся принцепсами, фа*
милии-коллегии в известных случаях уподоблялись им. Если
это действительно так, факт этот показывает, насколько распро-
странено было стремление рабовладельцев создать рабам
иллюзию участия в «общественной жизни» внутри фамилии
в наиболее привычных, заимствованных из окружающей дей-
ствительности, формах.
Иногда в эти фамильные коллегии включались и клиенты.
Об этом свидетельствует надпись из Ламиния в Испании: «Ал-
лии, дочери Марка Кандиде, под наблюдением Лицинии, дочери
Гая, Македоники, матери, коллегия [Алли]анская. . ., клиенты
и отпущенники — патронессе» 69. По-видимому, рабы, отпу-
щенники и клиенты Аллии Кандиды объединялись в коллегию-
фамилию, носившую название Аллианской, по имени госпожи
и патронессы, подобно тому, как, например, отпущенники
Адриана объединялись в collegium Aelianorum, находившуюся
под покровительством Минервы и Здоровья 70.
Эдилы рабских коллегий упоминаются и у Петрония: на
пиру у Тримальхиона в отчете о различных событиях, про-
66 GIL, XII, 1025.
67 ILA, 107.
68 CIL, VIII, 22741.
69 CIL, II, 3229. Такое восстановление лакуны представляется наи-
более вероятным.
70 GIL, VI, 978.
67
исшедших за день на его землях и среди его рабов, зачиты-
ваются и эдикты эдилов 71.
Большой интерес для нас представляют и религиозные
коллегии рабов. Среди императорских рабов наиболее рас-
пространены были коллегии почитателей ларов и изображений
императоров — Collegium magnum Larum et Imaginum. Их
надписи, относящиеся ко времени между серединой 1 и середи-
ной III в., встречаются в самых разных частях империи 72.
Коллегия эта пользовалась особым покровительством импе-
раторских чиновников. Так, надпись 205 г. из Остии сообщает,
что императорский отпущенник и прокуратор Каллист предо-
ставил особый земельный участок членам этой коллегии из
Рустицелианского имения для того, чтобы они собирались там
в праздничные дни под наблюдением императорского раба,
вилика этого же имения, Максимиана. В надписи содер-
жится и письмо Каллиста Максимиану с требованием, чтобы
он незамедлительно пошел навстречу желаниям членов колле-
гии в столь благочестивом деле 73. Коллегия эта становилась
как бы центром, вокруг которого группировались все лица,
связанные с императорским хозяйством; так, одна надпись
из Гиппона в Африке поставлена Титу Флавию Макру, среди
прочих должностей бывшему при Траяне и прокуратором
императора для земель Гиппонских и Тевестинских сальтусов,
коллегией ларов цезаря совместно с императорской фамилией,
отпущенниками и кондукторами, арендовавшими земли импе-
ратора Гиппонского округа 74. Существовали также коллегии
императорских рабов, почитавшие ларов отдельных имений,
к которым они были приписаны 75, а также почитавшие богов,
наиболее близких к фамильным культам, главным образом
Геракла и Сильвана. Отпущенники, даже достигшие значитель-
ного благосостояния, не порывали связи с этими коллегиями.
Любопытна одна надпись из Луканин, которая содержит пере-
чень имений, пожертвованных отпущенником жены Доми-
циана Луцием Домицием Фаоном коллегии Сильвана с тем,
чтобы из доходов с этих имений члены коллегии справляли
дни рождения Домициана и Домиции, и день посвящения
Сильвану 76, и день поминовения мертвых.
Соответственно в частных домах и имениях возникали кол-
легии почитателей изображений предков, статуи и маски которых
71 Petron., Sat., 53.
72 Например, GIL, VI, 671, 692, 10252—10254; XIV, 2045; III,
4038, 6077 и др.
73 Fontes, III, 76.
74 G s е 1 1, 3992.
76 GIL, VI, 455, 10267, 10268 и др.
76 CIL, X, 444.
68
хранились в доме господина 77, его гения 78, ларов 79, гения
и ларов 80, или тех же близких народу богов, Сильвана, Ге-
ракла и т. п. Очень любопытна одна надпись с севера Италии,
из которой выясняется, что рабы какого-то лица из рода До-
мициев составляли коллегию культа heroi Corbulonis et Lon-
ginae 81. Возможно, Корбулон был обожествлен лицами, за-
висевшими от его рода, и стал его хранителем и покровителем,
как лары или пенаты. Отпущенники частных лиц также не
порывали связи с этими фамильными коллегиями, оставаясь
их членами, участвуя в культе и делая соответственные при-
ношения. Так, в одной надписи из Сига (Нумидия) сельская
фамилия и отпущенники одного лица совместно ставят статую
патрону и господину 82. Но особенно любопытны две надписи
из Маррувия в Италии, которые позволяют предположить,
что в коллегии, образовывавшиеся в имениях из местных рабов,
входили иногда и колоны. Одна из этих надписей представляет
собой эпитафию Т. Ал фена Аттика, занимавшего должность
севира августала и бывшего в течение 50 лет кодоном Тиро-
нианского имения. Другая — эпитафия его жены Атилии Ре-
стуты, которая поставлена ей мужем и фамилией Тиронианского
имения 83. По-видимому, как тот, так и другая входили
в коллегию, состоявшую из занятых в Тиронианском имении
рабов, которая поэтому и озаботилась погребением Атилии
Рестуты. На связь колонов с фамильными культами указывает
и толкование, даваемое Фестом термину «инквилин», весьма
близкому, в его время, термину «колон». Инквилин, пишет
он, это почитатель того же места или того же очага (eiusdem
foci cultor). Поскольку очаг символизировал домашний культ,
можно думать, что инквилины, а также колоны участвовали
в культе богов — покровителей фамилии и домашнего очага,
а также покровителей определенного места, земельного участка,
имения.
Фамильные коллегии должны были служить средством
идеологического воздействия на рабов. Рабовладелец боялся,
чтобы в среду его рабов не проникли идеи и религиозные уче-
ния, которые могли бы побудить их к неповиновению. В этом
смысле главы фамилии также могли быть уподоблены главам
государства, постоянно принимавшим меры против учений,
77 CIL, IX, 2654.
78 Ibid., 6320.
79 CIL, II, 174; III, 4792; V, 4340; IX, 2481; XII, 2677; XIII,
1747.
80 CIL, II, 1980.
81 АЕ, 1912, № 221.
82 CIL, VIII, 5701.
83 CIL, IX, 3674; 3675.
6J
которые могли бы «смутить легковерные души людей» 84 85,
боролись с астрологией и магией, гаданиями и колдовством.
Из сочинений Катона и Колумеллы мы знаем, что владельцы
препятствовали рабам принимать участие в культах иных
богов, кроме домашних, и в особенности общаться с бродячими
астрологами и жрецами восточных культов. Подданный, вопро-
шавший астролога о судьбе и жизни императора, подвергался
смертной казни, как и раб, прибегавший к помощи гадателя,
чтобы узнать судьбу господина 86. Одна любопытная надпись
из Тудера посвящается неким жрецом культа Августа и рода
Флавиев «стражу и хранителю» Юпитеру в благодарность
за то, что бог спас совет и народ колонии от величайшей опас-
ности, уничтожив «страшное злодеяние» городского раба,
который предал проклятию имена местных декурионов 86.
Вера во вредоносное действие таких tabellae de ixionum —
списков лиц, которые с соответственными обрядами предава-
лись проклятию и посвящались демонам и подземным богам —
была всеобщей. По представлениям того времени, подобно тому
как недовольный сенатор мог использовать против императора
сложные приемы гонимой астрологии и магии, так и раб мог
повредить господину доступным ему примитивным колдовством.
Рабовладелец стремился внушить рабу покорность и не
выпускать его из рамок понятий и обрядов, тесно связанных
с кругом фамильных культов. Как для свободного самой свя-
щенной и нерушимой считалась клятва гением императора,
так же для раба — клятва гением господина. В самых важных
случаях раб клялся гением господина 87, Тримальхион распял
раба, оскорбившего его гения 88. Многочисленны посвящения
рабов и отпущенников гению pater familias 89. Клиенты по-
читали гения патрона. Во времена республики рабы не участ-
вовали в культе гения pater familias, который был доступен
только свободным членам фамилии. По-видимому, привлечение
их к этому культу в период империи было связано с распро-
странением стоических идей, стремлением несколько сгладить
противоречия между рабами и свободными и объединить разно-
племенных рабов вокруг исконно римского культа гения.
С культом гения pater familias неразрывно был связан и культ
84 Dig., XLVIII, 19, 30; Paul., Sent., V, 21, 1—2; Mos. et Rom.
leg. coll., XV, 2.
85 P a u 1., Sent., V, 21, 3—4.
86 CIL, XI, 4639.
87 S e n., Ep., 12.
88 P e t г о n., Sat., 53.
89 CIL, II, 1980; III, 6124, 11540; V, 1868, 6502, 7142, 7237, 7238,
7505; VI, 257—259, 3684; X, 860, 861; XI, 356; XII, 619, 658, 3050, 3051,
3052, 3054—3056, 4314, 4315.
70
ларов, некогда единственный, открытый для рабов культ, при-
том наиболее глубоко проникший в римский быт и сознание.
Лары, хранители фамилии, в известной мере мыслились
как боги, обеспечивавшие мирные взаимоотношения между
господином и рабами, как защитники рабов от жестокости
господина, как покровители благочестия (pietas), связывав-
шего членов фамилии и предписывавшего покорность подчи-
ненным и милосердие властвующим. Самое основание их культа
приписывалось сыну Лара и рабыни, царю Сервию Туллию,
признанному покровителю рабов и простого народа. Под за-
щиту ларов и пенатов бежал раб, боявшийся гнева господина 90;
Ювенал говорит, что жестокий господин внушает ужас и от-
вращение своим ларам 91.
Чрезвычайно характерно, что и другие боги, особенно попу-
лярные среди рабов, принимают характер фамильных богов.
Геракл настолько тесно сблизился с ними, что лары нередко
изображались с его атрибутами, а с другой стороны, Геракл
получает эпитеты, происходящие от родовых имен, что делает
его непосредственно фамильным божеством. Так, он называется
Cocceianus 92, Fundanius 93, Julianus 94, Romanillianus 95,
Aemilianus 96, Aelianus 97, Frontonianus 98 99, Esychianus ".
Такие же фамильные эпитеты получает Фортуна, которая
в качестве возлюбленной Сервия Туллия сближалась с ларами100.
Она названа Crassiana 101, Flavia 102, Juveniana Lampadiana 103,
Torquatiana 104,Tulliana 105, Claudia Justa106, domus Furianae107.
Сюда же следует отнести и Сильвана, бога усадьбы, к культу
которого издавна допускались рабы, близкого ларам и иногда
с ними отождествляющегося 108. В одной из надписей он на-
деляется эпитетом Naevianus 109, а в надписи, поставленной
90 Servius, Aon., II, 512, 514.
91 J u v., Sat., XIV, 20.
92 GIL, VI, 3687.
93 Ibid., 311.
94 Ibid., 334.
95 Ibid., 645.
96 Ibid., 607.
97 GIL, IX, 1095.
98 Ibid., 4669.
99 AE, 1924, № 15.
100 Ovid., Fast., VI, 570 sq.; 770—785.
101 GIL, VI, 186.
102 Ibid., 187.
103 Ibid., 189.
104 Ibid., 204.
105 Ibid., 8706.
106 Ibid., 3679.
107 GIL, III, 8169.
108 GIL, VI, 646: Silvano Lari agresti. . .
]°9 Ibid., 645.
71
ему несколькими отпущенниками семьи Флавиев, он фигури-
рует как Silvanus Flaviorum 110. Фамильными эпитетами на-
деляются иногда и другие боги. В надписях встречаются Bona
Dea Annianensis 111 и Liber Gratilianus 112.
Эти боги нередко наделены эпитетом domesticus или do-
mestica. Часто они соединяются в одном посвящении, особенно
Геракл и Сильван. Иногда упоминается, что посвящение Ге-
раклу сделано «по приказанию Сильвана», раз даже Геракл
назван его внуком 113. На связь Геракла с ларами указывает
оригинальный эпитет Nerianus, данный ему в одной надписи
из Венафра 114, по-видимому, происходящий от имени богини
Neria или Nerio, отождествлявшейся с матерью ларов. Его
эпитеты bullatus (т. е. носящий буллу, как подросток) 115
и barbatus (т. е. взрослый муж) 116 показывают, что он был
близок тем гениям, с которыми сближались различные боги —
покровители отдельных возрастов человека.
Все эти боги, в той или иной мере, считались защитниками
рабов. Так, Фест сообщает, что днем рабов считаются иды
августа, так как в этот день рожденный рабом Сервий Туллий
посвятил на Авентине храм Диане, под покровительством ко-
торой находятся олени, а «оленями» — вследствие быстроты
их бега — называют беглых рабов 117. Геракл иногда упоми-
нается с эпитетом Celer 118, что. возможно, также имеет какое-то
отношение к беглым рабам. В этом смысле любопытна надпись
из Ампела в Дакии: ее посвящает Л иберу и Либере коллегия
Hercliani et cervae 119, что указывает на какую-то не совсем
ясную, но очевидную связь между почитателями Геракла и
беггыми рабами, в данном случае, рабынями. Геракл, близкий
ларам и пенатам, у которых рабы искали защиты от гнева гос-
подина, считался основателем права убежища 12°.
Этим богам посвящали рабы надписи в благодарность за
свое освобождение. Например: «Отпущенник Гай Эпидий,
став свободным, поставил золотое изображение ларов, которое
обещал им принести в дар будучи рабом» 121. «Гению Анниев,
110 CIL, VI, 644.
111 Ibid., 69.
112 GIL, IX, 2631.
113 GIL, VI, 30738.
114 CIL, X, 4851.
116 GIL, VI, 302.
116 CIL, XIII, 7694.
117 Fest., De signif. verb., s. v. ServoruH< dies: cervi, a quo ceJe-
ritate fugitives vocent cervos.
118 GIL, VI, 30733.
119 CIL, III, 1303.
120 Serv., Aen., II, 761.
121 CIL, VI, 30953.
72 "
Макра и Лициниана, раб Алфий по обету после освобожде-
ния» 122; Гераклу принес дар отпущенник Александр, «раб дал
обет,— пишет он,— свободный исполнил» 123; изображение
Сильвана с постаментом на свой счет сделал «по обету, данному
согласно видению» Аттий Дионисий за свое освобождение 124.
Популярны среди рабов были также близкие Гераклу или
Сильвану и считавшиеся защитниками рабов Веста, Bona Dea,
Фортуна и Ферония. Последняя, по сообщению Феста, специально
покровительствовала рабам, отпускаемым на свободу. Всем
этим божествам рабы также посвящают надписи125.
Стремление наладить мирные отношения внутри фамилии
и объединить ее вокруг исконных фамильных культов допол-
нялось попытками внушить рабам мысль о бесполезности со-
противления и о необходимости покориться своей участи.
Выше уже приводились соответственные высказывания Сенеки.
По-видимому, они широко популяризировались в сочинениях
и поговорках, предназначенных для рабов и народа.
Подобные идеи мы находим, например, в некоторых изре-
чениях из числа приписывавшихся Публилию Сиру и содержав-
ших ходячие пословицы и поговорки, заимствованные из по-
пулярных мимов: «терпение — прибежище в несчастьях» 126;
«достоин уважения раб, покоряющийся обстоятельствам» 127;
«один неблагодарный вредит всем несчастным» 128; «забвение —
лекарство от несправедливостей 129; «ничего не предпринимать —
всегда лучше для несчастного» 130; «гневаться на могуществен-
ного — искать себе опасности» 131; «кто умно ведет себя в раб-
стве, участвует в господстве» 132; «находящийся в рабстве
против своего желания несчастен и все-же он раб» 133; «если ты
повинуешься неохотно, ты раб, если по своей воле — помощ-
ник» 134; «если хочешь не бояться ничего, опасайся всего» 135.
Проповедь покорности содержится и в басне неизвестного
122 CIL, XII, 619.
123 GIL, X, 1569.
124 CIL, VI, 663.
125 CIL, VI, 70, 74, 30702; XI, 3199 и др.
126 Р u b 1. S у г., 96 (цит. по изд. «Gomicorum Romanorum fragmenta»,
rec. О. Ribbeck. Lipsiae, 1883).
127 Ibid., 219: Honeste servit, qui succumbit tempori.
128 Ibid., 243.
129 Ibid., 250.
130 Ibid., 377.
131 Ibid., 483.
132 Ibid., 544: Qui docte servit partem dominatus tenet.
133 Ibid., 564.
134 «Appendix scntentiarum», № 109: Si pares invitus, servus es, minis-
ter, si volens (цит. по тому же изд.).
135 P u b 1. Syr., 598.
73
автора об Эзопе и беглом рабе 136: раб, убегавший от жестокого
господина, встретил Эзопа и рассказал ему о причинах, по-
будивших его к бегству. Удары он получает в избытке, а пищи
ему не хватает; господин постоянно посылает его на виллу,
не давая припасов на дорогу; целыми ночами он должен стоять,
пока хозяин пирует, или, если тот куда-нибудь приглашен,
до рассвета ожидать его у двери. Он выслужил себе свободу,
но вот он уже сед, а все еще раб. Он никогда не был сыт и,
в довершение несчастий, должен терпеть жестокости господина.
Он бы мог все это сносить, если бы знал за собой какую-нибудь
вину, но он ни в чем не виноват. Вследствие этих и многих дру-
гих причин он решил уйти куда понесут его ноги. Но Эзоп
советует рабу отказаться от своего намерения: если раб вы-
терпел столько, не сделав ничего плохого, то что же ему при-
дется претерпеть, если он действительно провинится, спра-
шивает Эзоп, и советует ему подумать об этом. Совет этот от-
вратил раба от мысли о бегстве, заканчивает баснописец.
Любопытна одна надпись из Форума Ливии в Италии,
содержащая моральные наставления отпущенникам, в извест-
ной мере показательные для характеристики идей, внушав-
шихся рабам и отпущенникам рабовладельцами : «Гай Кастриций,
сын Тита, Кальв, трибун легиона. . . из трибы Стелла-
тины, Агрикола, благожелательный патрон хороших отпущен-
ников, особенно тех, которые хорошо и тщательно обрабаты-
вают поля, которые заботятся об уходе за телом, что является
важным долгом земледельца, которые кормят себя и охраняют
то, что имеют. Те, кто хотят жить свободно, хорошо, справед-
ливо, имейте такие истинные правила: первым делом надо
быть благочестивым (primum est pium esse), желать добра
господину, почитать родителей. . . обнаруживать добрые на-
мерения. . . ни на кого не злословить, чтобы и ты не услышал
худого. Тот, кто будет верным и невинным, проведет приятную
жизнь, без обид, честно и вргело. Это не учеными мужами
установлено, а самой природой и пользой; помните, так учит
вас Агрикола. Луцию Кастрицию, отпущеннику Луция и Гая...
за заслуги, так как скорбел я о его смерти и устроил похороны
и дал место и также этот памятник сделал ему, чтобы все от-
пущенники старались проявлять верность господам; а также
Кастриции, отпущеннице Гая, Елене, так как она тоже была
благочестива» 137.
В качестве параллели можно привести эпитафию отпущен-
ника Урса из Салоны, поставленную его женой Александрией.
В ней говорится, что жизнь коротка, Парки никого не щадят,
136 R i е s е, Anth., 817.
137 CIL, XI, 600.
74
но заслуги, достойный образ жизни, труд и верность прихо-
дят на помощь. Они делают отпущенника любезным господину,
а после смерти приобщают его к блаженным 138; сходна с нею
и эпитафия отпущенника Фортуната из Нароны, который за
свои заслуги и благочестие получил свободу, а после смерти
за скромность и благочестие надеется на благосклонность
манов 139. Эпитафия шестнадцатилетнего раба Ора, происхо-
дившего из граждан Фокеи, но попавшего в рабство и умершего
в Италии, содержит мысль, что добрые нравы могут помочь
рабу стать выше своего положения. Именно так было с покой-
ным Ором, и потому его особенно оплакивает господин 14°.
Прославление преданности господину мы находим и в эпитафии
юного раба Доместика: господин соорудил ему кенотаф в таком
месте, чтобы покойный мог видеть крышу его виллы, чтобы
господин мог приносить на его гробницу цветы, совершать на
ней возлияния вином и проливать слезы. Зато душа покойного
через земли и моря следует за господином к ассирийцам и ибе-
рам 141.
Таким образом, мы видим, что рабовладельцы пытаются
различными методами сгладить классовые противоречия, при-
влечь на свою сторону хотя бы часть рабов, сплотить их вокруг
фамильных культов, внушить им преданность господам
обещанием наград при жизни и после смерти.
Но все эти попытки были безуспешны. Производительность
тРУДа рабов падала, борьба их против рабовладельцев не
прекращалась. Как реагировали на нее даже, казалось бы,
самые человеколюбивые господа, можно видеть из письма
Плиния, в котором он рассказывает об убийстве рабами Ларция
Македона. Плиний, гордившийся своей гуманностью и снисхо-
дительным отношением к рабам, совершенно преображается,
столкнувшись с одним из фактов мести рабов господину, ко-
торого сам признавал бесчеловечно жестоким. Убийство Ма-
кедона он называет «страшным делом» (res atrox). «Видишь,
скольким опасностям, скольким обидам, скольким издеватель-
ствам мы подвергаемся! Никто не может быть спокоен потому,
что он снисходителен и мягок: господ убивают не по размышле-
нию, а но злобности» 142. Плиний сразу забывает, что Ларций
Македон не был ни снисходителен, ни мягок, что убившие его
рабы были им, по-видимому, доведены до отчаяния. Плиний
чувствует только возмущение и страх при виде расправы рабов
с господином и призывает к жестокой мести. Хорошо характе-
138 Buecheler, 627= X о л о д и я к, 34.
139 Buecheler, 1117 = X о л о д н я к, 1069.
110 Buecheler, 104.
141 Buecheler, 1185=Х о л о д н я к, 789.
142 Р 1 i n. S е с., Ер., III, 14.
75
ризует настроения рабовладельцев также письмо Плиния,
посвященное процессу отпущенников консула Афрания Дек-
стра. Он был найден мертвым, но не было известно, покончил ли
он самоубийством, или был убит, а если был убит, то при уча-
стии или только при попустительстве домашних. Тем не менее,
его рабы были осуждены на казнь, а многие сенаторы считали
необходимым казнить или, по крайней мере, сослать даже его
отпущенников 143.
3. ЗАКОНЫ О РАБАХ
Эти колебания между сознанием необходимости идти на
некоторые уступки и требованием несгибаемой жестокости
к рабам нашли отражение и в законодательстве, которое на-
чинает уделять рабам особое внимание со II в., когда, несмотря
на видимость мира и благоденствия, отношения обостряются.
С одной стороны, правительство усиливало наказания для
рабов, уличенных или заподозренных в каком-нибудь пре-
ступлении против господ. Раб, замышлявший что-либо против
господина, сжигался*144. Расширялось действие senatuscon-
sultum Silanianum, предписывавшего казнить фамилию уби-
того господина, находившуюся в момент убийства под одной
с ним крышей. При Траяне было постановлено подвергать до-
просу под пыткой (quaestio), не только рабов, но и отпущен-
ников, даже тех, которые, получив ius anulorum, были при-
равнены к свободнорожденным 145. Что этот закон встретил
полное одобрение в среде рабовладельцев, можно с полным
правом заключить из хода упомянутого у Плиния Младшего
дела отпущенников Афрания Декстра 146. Юрист Мециан,
ссылаясь на решение легата Требия Германа, утверждает,
что хотя Senatusconsultum Silanianum не распространялся на
несовершеннолетних членов фамилии, тем не менее они должны
подвергаться казни, если на них падало подозрение в соучастии
в убийстве или даже в том, что в момент убийства они находи-
лись при господине 147. В случае убийства одного из супругов,
пытке предавались не только его собственные рабы, но и рабы
другого супруга. Юрист Марцелл считал даже (хотя Ульпиан
с ним и не соглашается), что в этом случае следует привлекать
к ответственности и рабов тестя или свекра. Если господин
143 Plin. Sec., Ер., VIII, 14, 12—25.
144 Dig., XLVIII, 1928, И: Igni cremantur plerumque servi, qui sa-
luti dominorum suorum insidiaverint. . .
145 Dig., XXIX, 5, 10—11.
146 P 1 i n. S e с., Ер.,VIII, 14.
147 Dig. XXIX, 5, 14.
76
кончал жизнь самоубийством, карали тех рабов, которые,
будучи поблизости, могли бы ему помешать и не помешали.
По рескрипту императора Адриана те рабы, которые могли
прийти на помощь господину, когда ему грозила опасность,
но не сделали этого, считались виновными, так как раб не
должен предпочитать свое спасение спасению господина. По-
этому виновными считались, например, и рабы, находившиеся
в момент убийства, хотя и вне дома, однако на таком расстоя-
нии, что они могли бы услышать крики господина, а также
рабы, сопровождавшие господина в путешествии, если он был
убит в дороге 148. Под действие сенатусконсульта попадали
теперь и те рабы, которые были отпущены покойным по заве-
щанию, и те, которые во время убийства были в бегах. Если
причина смерти господина была неясна, но подозревалось,
что он был убит, до расследования дела не производилось вскры-
тие завещания и введение в права наследства, чтобы наследник,
пытаясь спасти фамилию, не скрыл убийства 149. К ответствен-
ности, по закону об убийстве, привлекался всякий, укрывший
члена обреченной фамилии. Зато тот, кто приводил его или
указывал его местопребывание, получал 5 золотых из иму-
щества убитого, или, если это имущество было слишком
незначительным, чтобы собрать такую сумму, — за счет
казны 15°.
Законодательство предусматривало не только материаль-
ные, но и, так сказать, моральные преступления раба и того,
кто раба к ним подстрекнул или был его соучастником. Как
уже упоминалось выше, раб, вопрошавший гадателя о здо-
ровье и жизни господина, приговаривался к распятию, а гада-
тель к ссылке в рудники или на острова 151. Специальные на-
казания были предусмотрены для тех, кто«развращал душу раба»,
т. е. внушал рабу презрение к господину152, склонял его
к «дерзким поступкам и мыслям» (ad aliquid vel faciendum
vel cogitandum improbe), одобрял его намерение бежать или
вообще сделать что-либо противозаконное, предаться порокам
или стать мятежником 153. Суровой каре должен был подвер-
гаться даже человек, убедивший раба, в посрамление госпо-
дину, прибегнуть к императорским статуям, у которых издавна
рабы имели право искать убежища в случае злоупотребления
господина своей властью 154.
148 Dig., XXIX, 5, 14.
149 Dig. XXIX, 5, 3.
150 Dig. XXIX, 5, 25.
151 Р a u 1., Sent., V, 21, 4.
152 Dig., XI, 3, 15.
163 Dig., XI, 3, 1.
154 Dig., XLVII, 11, 5.
Усиливалось наказание за помощь бегломх рабу. По сло-
вам Ульпиана, тот, кто уговорит раба бежать или даст ему
убежище, приговаривается к штрафу в 50 тыс. сестерциев.
Но, ссылаясь на Павла, он оговаривается, что в некоторых
случаях виновный может быть привлечен и к уголовной ответ-
ственности 155. Павел же по этому поводу пишет, что некогда
за сокрытие или продажу свободного человека или чужого
раба налагался денежный штраф, но теперь суд по этим делам
перешел к префекту города и президам провинций и обвиняемый
подвергается экстраординарным наказаниям: humiliores и рабы,
сделавшие это без ведома господина, караются ссылкой в руд-
ники или распятием, honestiores — конфискацией половины
имущества и вечной ссылкой 156 157. Марк Аврелий приказал
президам провинций, магистратам и исполнявшим полицейские
функции солдатам-стационариям помогать господам разыски-
вать беглых рабов и наказывать тех, у кого они будут найдены 15Т.
Он дозволил тем, кто разыскивает беглых рабов, искать их
в имениях императора, сенаторов и частных лиц (paganorum).
производить там обыски и привлекать к ответственности тех,
кто будет им препятствовать 158. Если беглый раб выдавал
себя за свободного, он не просто возвращался господину, а под-
вергался дополнительному наказанию 159 160.
С другой стороны, страх перед возможными выступлениями
доведенных до отчаяния рабов заставлял не только отдельных
рабовладельцев, но и правительство идти на известные уступки,
законодательным путем ограничивать власть господ.
Точно не известно, с какого времени сложился обычай,
в силу которого раб мог искать защиты против гнева и жесто-
кости господина, прибегнув к императорским статуям. Сенека
уже упоминает о нем, как о привычном и общеизвестном 16°.
Но, по-видимому, в то время он существовал только как обы-
чай, ни в какой мере не узаконенный и основывавшийся на
общем представлении о том, что в присутствии священных
изображений нечестиво проливать кровь или проявлять не-
умеренную жестокость. Вмешательство же законодательства
в жизнь фамилии начинается лишь с середины II в. Тогда было
запрещено убийство раба господином, который должен был
отвечать за него, как за убийство чужого раба, уничтожены
эргастулы, запрещено вечно держать раба в оковах. Право
убежища, предоставлявшееся рабам у императорских статуй.
155 Mos. et Rom. leg. coll., XIV, 3, 5—6.
156 Ibid., XIV, 2, 1—3.
157 Dig., XI, 4, 1.
158 Dig., XI, 4, 3.
159 Dig., XI, 4, 2.
160 S e n., De clem., I, 18.
78
было узаконено, и магистратам вменялось в обязанность
разбирать претензии рабов и, в случае, если эти претензии
будут найдены обоснованными, принудительно продавать ра-
бов другому господину.
При этом власть господина над рабом, составлявшая
основу рабовладельческого строя, формально признавалась не-
поколебленной, а вводившиеся ограничения представлялись
как некие исключения, имевшие целью пользу самих рабовла-
дельцев. Вот как пишет, например, Гай: «Рабы находятся под
властью (in potestate) господ. Эта власть присуща праву, об-
щему для всех народов (ius gentium), ибо у всех племен равным
образом можем мы наблюдать, что господа имеют право жизни
и смерти в отношении рабов и то, что приобретает раб (quod-
cumque perservum adquiritur), есть приобретение господина. Но
в настоящее время ни римским гражданам, ни каким-либо другим
людям, находящимся под властью римского народа, не дозво-
ляется чрезмерно и беспричинно свирепствовать против своих
рабов, ибо по постановлению императора Антонина тот, кто
без причины убьет своего раба, отвечает точно так же, как тот,
кто убьет чужого раба. Но по постановлению того же принцепса
обуздывается и излишняя суровость (maior asperitas) господ.
Ведь будучи запрошен некоторыми президами провинций о тех
рабах, которые прибегают к алтарям богов или статуям прин-
цепсов, он предписал, чтобы, если жестокость господ покажется
им непереносимой, господа принуждались бы к продаже своих
рабов. Оба эти постановления справедливы: мы не должны
злоупотреблять нашим правом; по таким же соображениям
и расточителям запрещается распоряжаться их имуществом» 161.
Самый рескрипт Антонина Пия на имя проконсула Бетики
гласил: «Власть господ над их рабами должна оставаться не-
поколебленной, и ни у одного человека не должно отниматься
его право. Но в интересах господ — не отказывать в защите
против жестокости, голода или нетерпимых несправедливостей
тем, которые справедливо умоляют [о помощи]. Поэтому рас-
следуй жалобы тех из фамилии Юлия Сабина, которые при-
бегли к статуям, и, если ты узнаешь, что они были в более
тяжелом положении, чем это справедливо, или подверглись
постыдным оскорблениям, прикажи продать их так, чтобы они
не возвращались под власть Сабина. Если кто воспользуется
моим постановлением в целях обмана, пусть знает, что пре-
ступление будет мною наказано более сурово» 162. В рескрипте
на имя некоего Алфия Юлия Антонин Пий писал: «Рабов сле-
дует удерживать в повиновении не только властью (imperio),
161 G a i., Inst., I, 52—53.
162 Mos. et Rom. leg. coll., Ill, 3, 2—3.
79
но и умеренностью и предоставлением им достаточного содержа-
ния и справедливостью [требуемых] работ. Поэтому и сам ты
должен заботиться (curare) о рабах и справедливо и умеренно
обходиться с ними. . . Если окажется, что тебе не под силу
затраты [на содержание рабов], или что ты осуществляешь
свое господство с ужасной жестокостью, то светлейший муж,
проконсул обязан заранее принять меры, чтобы против тебя
не поднялся мятеж (ne quid tumultuosius contra te accidat),
и моим именем принудить тебя их продать» 163. Ульпиан, пере-
числяя обязанности префекта города, пишет, что префект
города должен, между прочим, выслушивать жалобы рабов,
прибегающих к статуям, и поясняет, что речь идет не о рабах,
обвиняющих господ (чего рабам, по словам Ульпиана, нельзя
позволять ни в коем случае), но о рабах, почтительно излагаю-
щих префекту города свои жалобы на жестокое обращение,
которому они подвергаются, голод, принуждение к непристой-
ному образу жизни 164.
Конечно, эта законодательная защита рабов была довольно
ограничена, и у господ всегда оставалась возможность ее
обойти. Однако нельзя и игнорировать ее значение. Законы
о рабах, так же как и предшествовавшие и сопутствовавшие
им теории и взгляды, получившие распространение среди части
рабовладельцев, склонявшихся к признанию целесообразности
более мягкого обращения с рабами, были теми уступками, ко-
торые рабы вырвали своей непрестанной, хотя и мало заметной
борьбой. Меньше всего эти уступки можно приписывать «смяг-
чению нравов» и «развитию гуманности». Уже цитировавшийся
выше рескрипт Антонина Пия на имя Алфия Юлия ясно по-
казывает, что императором руководил страх перед мятежом
доведенных до отчаяния рабов и что такую же точку зрения он
старался внушить и самим рабовладельцам, интересы которых
призван был представлять й защищать.
Неверно также видеть в этих законах следствие какого-то
механического распространения идей, порожденных кризисом
рабовладельческого способа производства. Значительная часть
рабовладельцев, по-видимому, лишь с трудом мирилась с новым
положением. Даже среди юристов не было в этом смысле еди-
ной точки зрения. Так, Павел, признавая, что господам следует
сдерживаться и умерять себя в наказании рабов, считал, что
если раб умрет из-за полученных ударов, господину не может
быть предъявлено обвинение в убийстве 165. Ульпиан, напро-
тив, приводит упоминавшиеся выше рескрипты Антонина Пия
163 Mos. et Rom. leg. coll., Ill, 3, 5—6.
164 Dig., I, 12, 1, 1 и 8.
165 Mos. et Rom. leg. coll., Ill, 2, 1.
80
в доказательство того, что наместник провинции обязан всту-
паться, если господин жесток с рабами или принуждает их
к чему-либо постыдному 166. Как воспринимали ограничение
своей власти рядовые рабовладельцы, можно заключить как
из упоминавшегося выше закона, согласно которому за
«развращение» раба привлекался к ответственности, между
прочим, и тот, кто советовал рабу «прибегнуть к статуям»,
так и из нового правила, устанавливавшего, что при продаже
раба продавец должен был доказать не только то, что раб
не больной, не игрок, не вор и т. п., но и то, что он никогда
не «прибегал к статуям» 167.
Таким образом, законы, изданные в защиту рабов, были
уступками, на которые было вынуждено пойти правительство
под влиянием сопротивления рабов. Как ни ограничены были
эти уступки, они все же сильно подрывали основы рабовладель-
ческого способа производства и способствовали углублению
его кризиса. В отношения замкнутого мирка фамилии вмеши-
валось государство, ограничивавшее власть господина и ча-
стично принимавшее на себя его функции. Когда провинность
раба предполагала смертную казнь или ссылку в рудники,
эти наказания осуществлял уже не господин, а государство.
Любопытно, что в упоминавшемся выше списке обязанностей
префекта города говорится, между прочим, что он должен
выслушивать тех, кто приносит жалобу на своего раба, со-
вершившего прелюбодеяние с женой господина 168. Значит,
к концу II или началу III в., когда Септимий Север окончательно
очертил сферу действия префекта города, даже такое престу-
пление раба передавалось на рассмотрение представителя
государственной власти.
Но если господин не мог убить раба, заточить его в эрга-
стул, навеки заковать, морить его голодом и холодом, он терял
возможность принуждать его к труду прежними методами,
он должен был заинтересовать раба экономически, чтобы
заставить раба трудиться. Тем самым господин должен был
постепенно изменить форму эксплуатации раба и самые основы
своего хозяйства.
4. РАЗОРЕНИЕ МУНИЦИПАЛЬНЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ
И РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ
Законы, вынуждавшие землевладельцев тратить известный
минимум на содержание рабов, несколько уменьшали коли-
чество продукта, который владельцы могли присваивать.
166 Mos. et Rom. leg. coll., Ill, 3, 1.
167 Dig., XXI, 1, 19, 1.
168 Dig., I, 12, 1, 5.
81
Между тем, как уже говорилось выше, развитие рабовладель-
ческого способа производства требовало постоянного увели-
чения количества выжимаемого из раба прибавочного продукта.
Во-первых, все возрастали расходы, связанные с увели-
чением числа городских бедняков, частично или полностью
вытесненных из производства и вынужденных существовать,
в большей или меньшей степени, на подачки городских магистра-
тов и состоятельных сограждан. Многочисленные надписи из
больших и маленьких городов во всех частях римского мира
дают нам достаточно ясное представление о размерах и разно-
образном характере этих подачек. Не только магистраты,
вступая в должность, вносили в городскую казну определен-
ную сумму, которая шла на постройки, игры, нужды культа
и т. и., но и частные лица тратили нередко огромные средства
на сооружения для города храмов, терм, портиков, водопро-
водов, мощение улиц, на угощения и раздачи в честь император-
ских юбилеев, собственного дня рождения или дня смерти своих
близких, на пополнение алиментарного фонда. Семейные празд-
нества богатых людей — свадьбы, совершеннолетие сына и т. п. —
также сопровождались угощением народа и раздачей подарков.
Апулей в «Апологии» упоминает, что его жена Пудентилла
затратила 50 тыс. сестерциев на раздачи по случаю женитьбы
своего старшего сына 169 170 (о размерах этой суммы можно су-
дить по тому, что она равнялась средней стоимости двадцати
рабов). Плиний Младший пожертвовал своему родному городу
крупную сумму на постройку и содержание терм, а также
500 тыс. сестерциев в алиментарный фонд и 100 тыс. на орга-
низацию библиотеки 17°.
169 А р и 1., Apolog., 87.
170 GIL, V, 5262. Можно привести еще несколько примеров из боль-
шого материала надписей. Целия Макрина из Таррацины в Италии в па-
мять своего сына Марка завещала гражданам города миллион сестерциев,
чтобы за счет доходов с этой суммы 100 мальчиков и 100 девочек ежеме-
сячно получали алименты в размере — мальчики по пяти, девочки по че-
тыре денария (OIL, X, 6328). Проконсул Тит Гельвий Базила завещал
200 тыс. сестерциев, чтобы детям города Атины на проценты с этих денег
покупался хлеб (GIL, X, 5056). Прокуратор Марка Аврелия и Луция
Вера Публий Лициний Папириан, происходивший из Сикки Венерии
в Африке, оставил согражданам 1300 тыс. сестерциев с тем, чтобы на пять
процентов с этой суммы 300 мальчиков ежемесячно получали по 2J/2 де-
нария и 200 девочек — по 2 денария (GIL, VIII, 1641). Дуумвир и
квинквеннал Пизавра в Италии завещал городу миллион сестерциев
с тем, чтобы за счет процентов с 400 тыс. ежегодно в день рождения его сына
для народа устраивалось угощение, а за счет процентов с 600 тыс. каждые
пять лет давались гладиаторские игры (GIL, XI, 6377). Отацилий Галл из
Волцей в Италии отремонтировал за свой счет храм Цезаря и по случаю
его посвящения произвел раздачи декурионам-августалам и народу (GIL,
X, 415). Публий Магний Аманд, бессменный фламин, кооптированный
в число имевших ранг квинквенналов колонии Суфеты в Африке, помимо
82*
Нередко раздачи и помощь согражданам вызывались вздо-
рожанием и недостачей хлеба, которые грозили привести
к голодным бунтам городского плебса 171.
Известны также случаи, когда отдельные лица за свой
счет пополняли недостающую сумму причитающегося с города
натурального или денежного налога, возможно, также желая
предотвратить могущее вспыхнуть в связи с его тяжестью
возмущение 172.
суммы, которую должны были вносить в казну лица, получавшие эти по-
четные должности, пожертвовал дополнительно 50 тыс. сестерциев на
ежегодные раздачи декурионам в день, считавшийся днем рождения по-
кровителя колонии Геракла (CIL, VIII, 262). Сенатор М. Юлий Квинтиан
Флавий Рогатиан, уроженец колонии Тамугади в Африке, завещал своей
родине библиотеку стоимостью в 400 тыс. сестерциев (АЕ, 1908, № 12).
Луцилий Гамала, занимавший в середийе II в. высшие муниципальные
должности в Остии, за свой счет вымостил камнем дорогу, которая около
форума ведет от арки к арке, устроил угощение колонистов в 217 трикли-
ниях и дважды давал обед колонистам Остии; он отремонтировал за свой
счет храм Вулкана, выстроил храмы Венеры, Фортуны, Цереры, На-
дежды, сделал на свои средства гири для рынка, мраморную трибуну на
форуме и, кроме того (о чем уже упоминалось выше), помог городу день-
гами, когда город вынужден был продавать свои земли в связи с военными
расходами (CIL, XIV, 375). Лукреций Кампана, бессменный фламин Ав-
густова дома из города Тукци в Испании, в честь посвящения статуи Бла-
гочестию Августову (Pietas Aug.), сооруженной по завещанию его отца,
бессменного понтифика дома Августа, произвел раздачи народу и устроил
четырехдневные сценические и цирковые игры (CIL, II, 1663).
*71 В надписи, посвященной италийским городом Камерином Гаю
Вейанию Руфу, занимавшему различные жреческие и муниципальные
должности при Марке Аврелии и Коммоде, упоминается его отец, который
«часто останавливал вздорожание хлеба (аппопае caritates saepius susti-
nuit), часто давал угощения» (CIL, XI, 5635). Луций Гресий Прокул,
кваттуорвир одного из городов Италии, заслужил благодарность граждан
и поселенцев за то, что во время высоких цен на масло за свой счет дал
им масло по четыре асса за фунт и устроил для них угощение и денежные
раздачи (CIL, XI, 5717). Ветеран Деций Гонорат, занимавший различные
муниципальные должности в африканском городе Русгуниях, в 164 г.
получил благодарственную надпись от его жителей за то, что он не допу-
стил вздорожания хлеба (АЕ, 1928, № 23). Л. Мезий продавал, во время
дороговизны, зерно по денарию за модий (CIL, XI, 6117). Надпись из Дже-
милы в Мавретании Ситифийской поставлена Флавию Семпрониану, ко-
торый «дважды во время затруднений с хлебом уменьшил цену на зерно
путем раздачи» (АЕ, 1913, № 159). До нас дошло большое количество ана-
логичных надписей из различных италийских и провинциальных городов.
(См., например, CIL, II, 2044, 2782, 3586, 4468; III, 3170, 1448; V, 1874,
7881; VIII, 9250, 8480, 15 497; XI, 377, 379, 3009 и др.).
172 Кваттуорвир Сикки Венерии за свой счет облегчил городу причи-
тавшиеся с него поставки зерном (CIL, VIII, 1648). Любопытна надпись
из Нолы, очевидно, относящаяся ко времени, когда положение городов
стало уже очень тяжелым. Она поставлена в честь патрона Поллия Юлия
Клементиана, который помог гражданам в их нужде, вызванной податями
(subventori civium necessitatis aurariae) и назван защитником свободы,
воссоздателем всех муниципальных должностей (omnium munerum re-
creator. — CIL, X, 1256). Надписей такого рода можно привести много.
83
Раздачи, имевшие целью сплотить всех свободных, шли не
только по линии муниципальной организации, но и по линии
коллегий, объединявших как более, так и менее достаточных
членов, ожидавших помощи от своих более зажиточных кол-
лег 173. Таким образом, и лица, не достигшие высших муници-
пальных должностей, но располагавшие известным благосо-
стоянием, вовлекались в разрешение стоявшей перед всеми
рабовладельцами задачи: обеспечить условия, при которых
наибольшая часть свободных пользовалась продуктом труда
рабов, а также постоянно воспроизводились существующие
отношения между гражданином и городом и самая городская
община, что было конечной целью производства в рабовладель-
ческом обществе 174.
Таким образом, затраты на разнообразные подачки свобод-
ным, лишенным или почти лишенным средств существования
и в большей или меньшей степени вытесненным из производства,
173 Приведу несколько примеров, характеризующих раздачи, произ-
водившиеся в пользу коллегий. Отпущенник Аппий Евтих передал ре-
месленной коллегии в городе Ком (па севере Италии) сумму, из процентов
с которой ежегодно в день рождения его патроны магистры коллегии должны
были разделить среди присутствующих 200 денариев и выставлять масло
и погребальную трапезу на 750 денариев, кроме того, они должны были
совершать поминки по ней и ее сыне. Коллегии ремесленников, изготов-
ляющих знамена, муж покойной даровал 30 тыс. сестерциев, для устрой-
ства поминок на сумму в 250 денариев и ежегодных раздач на ту же сумму
(CIL, V, 5272). Жена августала города Сассины в Италии, Цетрания Се-
верина, завещала коллегии ремесленников 6000 сестерциев, чтобы еже-
годно членам коллегии, в день ее рождения, раздавалось масла на про-
центы с 4 тыс. сестерциев, а проценты с 2 тыс. они употребляли на культ
ее манов (CIL, XI, 6520). Иовеллий Януарий, гражданин ваш ионов (при-
рейнское племя), проживавший в Лугудуне, куратор и патрон коллегии
корабельщиков на Араре, по случаю посвящения ему статуи роздал всем
членам коллегии по 3 денария (CIL, XIII, 2020). В италийском городе То-
лентине некто Т. Фурий Примигений не только подарил землю коллегии
плотников, построившей на ней здание для своих собраний, но и передал
ей 10 тыс. сестерциев для устройства ежегодных совместных трапез в день
его рождения (CIL, IX, 5568). Плотовщик Гай Юлий Секунд из Арелаты
в Галлии завещал 200 денариев своей коллегии, «чтобы из процентов на них
они ежегодно поминали его жертвоприношением» (CIL, XII, 731). Гай
Валерий Вибиан, квинквеннал коллегии корабельщиков в Вимипации,
подарил коллегам 2000 сестерциев на восстановление храма Нептуна
(АЕ, 1905, № 153). В 149 г. Секст Фадий Секунд Муза обратился к кол-
легии нарбонских ремесленников по внутренней отделке домов (fabri
subaediani) с письмом, в котором извещал, что в свой ближайший день
рождения внесет в их казну 16 тыс. сестерциев и в этот же день отсчитает
каждому из членов коллегии по 8 ассов. Он просит, чтобы и в последующие
годы проценты, полученные с дарованной им суммы, в день его рождения
распределялись между членами коллегии (CIL, XII, 4393). Подобных
примеров можно привести очень много.
174 См. К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому
производству. Политиздат, 1940, стр. 7—И.
84
в общем поглощали огромные суммы. Чтобы нести соответствен-
ные расходы, рабовладелец должен был выкачивать все больше
средств из своего хозяйства, тогда как возможности расширения
и усовершенствования этого хозяйства были крайне незначи-
тельны и со временем все уменьшались.
Во-вторых, как уже было сказано, развитое рабовладение
сочеталось с известной специализацией отдельных хозяйств
и целых районов, которая обусловливала известный прогресс
за счет углубления опыта и трудовых навыков работников. Но
такая специализация сопровождалась ростом товарного про-
изводства и денежного обращения. Вместе с тем, как указывал
Маркс, ссылавшийся, между прочим, в подтверждение своего
положения именно на пример условий, сложившихся в Рим-
ской империи, развитие денежного обращения и связанный
с ним переход к денежным налогам, арендным платежам и т. п.
денежным обязательствам, при общей натуральной основе
хозяйства и низком уровне общественного производства, дей-
ствует крайне разорительно и способствует упадку экономики175.
В этом же направлении действовали и постоянные попытки
законодательного регулирования цен, которые были неизбежны
в целях предотвращения голодных бунтов городского люмпен-
пролетариата 176.
Протест против власти денег и идеализация отношений,
когда не было ни денег, ни богатства, ни торговли, стал общим
местом в сочинениях авторов, вышедших из среды средних
и мелких рабовладельцев. Быстрое разорение средних и мел-
ких хозяйств вследствие развития товарно-денежных отношений
подтверждается, между прочим, и недолгим, как правило,
175 «Деньги становятся всеобщим товаром договорных обязательств.
Ренты, подати и т. п. превращаются из поставки натурой в денежные пла-
тежи. В какой степени возможность такого превращения зависит от об-
щего характера процесса производства, показывает, напр., дважды потер-
певшая крушение попытка Римской империи взимать все налоги день-
гами. Ужасная нищета французских крестьян при Людовике XIV . . .
была вызвана не только высотою налогов, но и превращением их из на-
туральных в денежные налоги» (К. Маркс. Капитал, т. I, 1953, стр. 147).
176 Сошлюсь на некоторые примеры: закон Юлия об анноне преду-
сматривал наказания для составляющих общества с целью спекуляции
хлебом (Dig., XLVIII, 12, 2); последующие императоры принимали меры
против купцов, спекулировавших хлебом, богачей, в ожидании неурожаев
не желавших продавать свои продукты по «справедливым» ценам (Dig.,
XLVII, И, 6); Септимий Север поручил городскому префекту наблюдать
за тем, чтобы не превышались установленные цены на мясо (Dig., I, 12,
1, И). В отдельных случаях, как показывает эдикт времени Домициана
из Антиохии, в Писидии (АЕ, 1925, № 126) во избежание голодных бунтов
наместники предписывали продажу всех хлебных излишков по установ-
ленным ценам. Иногда городские магистраты сами устанавливали цены
на зерно и принуждали отдельных декурионов продавать хлеб по пенам
ниже установленных в общем порядке (Dig., XLVIII, 12, 3).
85
процветанием тех или иных ремесленных центров. Наиболее
известны примеры расцвета и упадка керамических мастерских
Галлии. Каждый из крупных центров этого производства су-
ществовал не более нескольких десятилетий. Надо думать,
что недолговечность их существования связана с сужением
рынка и, возможно, разорением владельцев мастерских.
В противоположность периоду развития капитализма, когда
разорение мелких собственников вело к расширению рынка,
в условиях рабовладельческого строя оно вело к его сужению.
Объясняется это тем, что при развитии капитализма разорив-
шиеся мелкие собственники, как известно, порывают с натураль-
ным хозяйством, становятся наемными рабочими и вынуждены,
продавая свою рабочую силу, покупать на рынке те продукты,
которые раньше производили сами. В условиях кризиса рабо-
владельческого строя, напротив, мелкие и средние собствен-
ники, разоряясь, попадают в сферу действия натурального
хозяйства. Они становятся или колонами на землях крупных
владельцев, или крестьянами, собственным трудом обрабаты-
вающими свое хозяйство. Их рабы, для которых они покупали
продукты на рынке, обычно продавались за долги и попадали
по большей части в имения крупных собственников или на
государственные земли, где владельцы сажали их на землю
как колонов. Колоны же и крестьяне с рынком были связаны
мало или вовсе не связаны. Поэтому в тех областях империи,
где развивался кризис рабовладения, неизбежно приходило
в упадок и ремесло. Высокохудожественные изделия заменялись
простыми вещами, изготовленными в крестьянских хозяйствах.
Тем не менее, натурализация хозяйства в тех условиях была
явлением положительным, так как при рабовладельческом
способе производства чрезмерное развитие товарно-денежных
отношений вело к крайнему усилению эксплуатации работ-
ников, возрастанию непроизводительно использовавшейся доли
прибавочного продукта, которая поглощалась купцами и ро-
стовщиками, разорению хозяйства, запустению земли, т. е.,
в конечном счете, начинало препятствовать развитию произ-
водительных сил. Поэтому те крупные имения, которые не были
связаны с рынком, получали большие возможности развития,
чем средние виллы.
Имения должников переходили к фиску или частным кре-
диторам. Распространяется практика прекарного держания,
согласно которой кредитор, вступив во владение землей долж-
ника, дозволял ему обрабатывать эту землю за определенные
взносы. Так как считалось, что кредитор в этом случае ока-
зывает должнику благодеяние, то прекарный держатель не
пользовался даже той весьма относительной защитой закона,
которой пользовался колон. Прекарий, пишет Ульпиан, это
86
то, что уступлено в пользование по просьбе домогающегося
(quod precibus petenti utendum conceditur) на столько времени,
на сколько это допускает уступивший 177. Цельс указывает,
что оказать помощь прекарному держателю, у которого владе-
лец отнимает имение ранее того срока, до которого он обещал
ему оставить, невозможно, так как их договор не имеет никакой
силы, поскольку нельзя владеть чем-либо против воли собствен-
ника 178. Это подтверждает и Павел, замечая, что прекарий
скорее подобен дарениям и благодеяниям, чем деловым, дого-
ворным отношениям, регулируемым гражданским правом 179.
Таким образом, задолженность, постоянно возникавшая
вследствие развития денежного обращения, способствовала
разорению мелких и средних рабовладельцев и землевладельцев,
концентрации земли и другого имущества в руках фиска и бо-
лее богатых собственников, выступавших в качестве кредиторов.
С другой стороны, так как организовать крупное хозяйство,
основанное исключительно на рабском труде, было невозможно,
сосредоточение предприятий в одних руках вело ко все более
широкому развитию аренды, часто многостепенной, т. е. такой,
при которой крупный арендатор в свою очередь передавал
арендуемоеимущество мелким арендаторам.
Аренда была широко распространена во всех видах хозяй-
ства. Возьмем, например, такую ее отрасль, как производство
черепицы, представление о котором дают многочисленные
клейма, собранные в XV томе CIL. Они показывают, что на
протяжении II в. мастерские, принадлежавшие частным ли-
цам, переходят в собственность императоров. Так, мастерская,
носившая название Цепионианской, принадлежала сперва
Плотин Исаврике; известны клейма ее рабов Евхара и Пе-
кулиара 180; затем она перешла к матери Антонина Пия, Аррии
Фадилле 181, а затем к самому Антонину Пию 182. Канинианские
мастерские, в конце I в. принадлежавшие двум Домициям,
Лукану и Туллу 183, в середине II в. перешли в собственность
Фаустины 184, а затем Коммода 185. Лицинианские мастерские,
в конце I в. принадлежавшие тому же Домицию Туллу 186,
впоследствии оказываются в собственности Септимия Севера 187.
177 Dig., XLIII, 26, 1; 26, 6, 4.
178 Dig., XLIII, 12.
179 Dig., XLIII, 14.
180 CIL, XV, 54, 64.
181 Ibid., 73.
182 Ibid., 110.
183 Ibid., 116.
184 Ibid., 133.
185 Ibid., 135.
186 Ibid., 259.
187 Ibid., 279.
87
Мастерские, ставшие императорской собственностью, сдава-
лись в аренду. Одно из клейм говорит об этом прямо; оно
гласит: «из гончарных мастерских нашего Цезаря из Стелла-
тинского пага, взятых в аренду Цетом, из мастерской Трофи-
мата» 188. Очевидно, гончарные мастерские были целиком
сданы Цету, а одну из них он пересдал Трофимату. В некоторых
случаях, наряду с именем императора, в клейме стоит другое
имя, по-видимому, также арендатора, например: «из Цепио-
нианских имений Аррии Фадиллы Кассии Дориды» 189, или:
«из имений императора Коммода Августа, из Канинианских
гончарных мастерских, Рутилия Сукцесса» 19°. Иногда арен-
даторами выступали императорские отпущенники. Так, известно,
что Квинтианские мастерские принадлежали Траяну; известно
клеймо работавшего там раба Онесима 191. На клейме 123—
152 гг. эти мастерские названы вместе с именем отпущенника
августа Агатирса 192, который или купил их, или, скорее,
снял в аренду. Клейма на мраморных блоках из Симмитту
в Мавретании Цезарейской позволяют предполагать, что аренда
практиковалась и на разработках мрамора, составлявших
императорскую собственность, так же как и рудники. Так,
наряду с клеймами, где упомянуто название мастерской (olii-
cina Genii Montis; oilicina nova Aureliana) и имя прокуратора,
в непосредственном ведении которого она, очевидно, нахо-
дилась 193, имеются и такие, где названо имя, по-видимому,
не владельца (так как мастерские принадлежали императору),
а арендатора мастерской.
Сдача в аренду мастерских практиковалась, как можно
видеть по клеймам на черепицах, и крупными частными вла-
дельцами. Наряду с клеймами, содержащими только имя
владельца и имя изготовившего черепицу раба, имеются и такие,
где вместе с именем владельца — ex praediis [такого-то], —
стоит и второе имя, не принадлежащее рабу и скорее всего
представляющее собой имя арендатора. Например: «Ех рг(ае-
dis) Ti. Senti Satrin(i) Cepion(ianis), S. A(lti) A(mandi). . .» 194
или «Ex i(iglina?) C. C(uriati) Cosani Caepioniana, Sex. Alf(i)
Am(andi)» 195.
По-видимому, эти мастерские, в конце концов перешедшие
в руки Антонина Пия, и раньше меняли своего владельца, но
188 CIL, XV, 390.
189 Ibid., 73.
190 Ibid., 135.
191 Ibid., 440.
192 Ibid., 461—470.
193 CIL, VIII, 14 588, 14 589.
194 CIL, XV, 104.
195 Ibid., 99.
88
арендатор Секст Алфий Аманд оставался арендатором и у Ку-
риатия Косана, и у Сентия Сатрина. Кстати, небезынтересно
отметить, что первый из этих владельцев не только сдавал
мастерские в аренду, но и вел дело сам, используя труд своих
рабов; так, одно из его клейм гласит: ex pred(is) С. Curiati
Cosani Caep(ionianis) Pharnac(es) A. P. ( ) A ( ) (servus) 196.
На одном клейме вышеупомянутого Домиция Тулла, владельца
Лицинианских мастерских, появляются имена: Aprilis Agatho-
bull Domiti Tull(i) d(e) L(icinianis) dol(iare) 197. Видимо, Апри-
лий был рабом-викарием ведавшего мастерской или арендо-
вавшего ее Агатобула, раба Домиция Тулла. Затем мастерские
переходят во владение (скорее всего по наследству) к До-
миции Луцилле, причем Агатобул сохраняет прежнее поло-
жение. Следующее клеймо гласит: Trophim(i) Agathobuli Do-
mitiae Lucillae, dol(iare) d(e) L(icinianis)198. В дальнейшем
Трофим и Агатобул покупают или получают свободу и оба
становятся арендаторами мастерских. Об этом говорят клейма,
на которых они уже имеют родовое имя своей бывшей владе-
лицы: Cn. Domiti Trophimi d(oliare) d(e) L(icinianis) Do-
m(itiae) Luc(illae); и второе клеймо с именем раба Росциана:
Rosciani Domiti Agathobuli, doliare de Licini(anis) 199. Сда-
вала она и Канинианские мастерские некоему Мунацию Кре-
сценту, сохранилось клеймо его раба Хресима: C(hreisimus)
L. M(unati) C(rescenlis), o(pus) d(oliare) de K(aninianis) D(omi-
tiae) L(ucillae) 20°.
Любопытны клейма на изделиях из мастерских, принадле-
жавших сенатору Гортензию Паулину: ex praed(is) Hort. Pau-
lini de iigu(linis) Propet(ianis), neg(otiante) Aur(elia) Antonia201
и: ex prae(dis) Hortes(i) Paulin(i) c(larissimi) v(iri), fig(linis)
Egnat(i) Clem(entis) neg(otiatore) Valerio Catullo 202.
Здесь можно предположить трехстепенную аренду: Паулин
сдал мастерские Эгнацию Клементу, пересдавшему их Валерию
Катуллу, причем negotiante или negotiatore в обоих клеймах
будет означать, что Аврелия Антония и Валерий Катулл уже
непосредственно сами вели дело. Возможно также, что Антс-
нии и Катуллу сдавалось только право продажи товаров, произ-
веденных в мастерских, принадлежавших Гортензию Паулину
и арендовавшихся Эгнацием Клементом. Сдача в аренду гон-
чарных мастерских практиковалась не только в Риме. Так,
193 CIL, XV, 100.
197 Ibid., 258.
198 Ibid., 263.
199 Ibid., 269, 274.
2°° Ibid., 121.
201 Ibid., 415.
202 Ibid., 416.
89
на черепице из Бононии имеется клеймо: ex predis L. Milassi
Veri tiglinas Martinianus Q. Volusi Benedicts conductors 203, сви-
детельствующее, что Волусий Бенедикт арендовал гончарные
мастерские у Милассия Вера.
Об аренде на рудниках дают достаточное представление
знаменитые надписи из испанских серебряных рудников 204.
Здесь сдавались и пересдавались не только участки рудников,
но должности аукциониста, банщика, сапожника, цирюльника,
портного. Из других надписей мы знаем, например, об арен-
даторах пастбищ и солеварен в Дакии 205, арендаторах импе-
раторских овечьих стад в Италии 206.
Еще более широко была распространена аренда и субаренда
земли городской, императорской и частных лиц. Различным
арендным сделкам уделяется большое внимание и в кодексе,
и в сочинениях отдельных юристов. Целые имения со всем
инвентарем сдавались в аренду крупным съемщикам, которые
обрабатывали их трудом своих рабов или пересдавали более
мелкими участками колонам. Сдавались части имений, которые
владельцу невыгодно было обрабатывать самому, сдавались
помещения для устройства мастерских и лавок, сдавались рабы.
Судя по тому, что Павел упоминает колона колона и инквилина
инквилина 207, многостепенная аренда земли и помещений была
нередким явлением. Между тем ясно, что для того, чтобы вне-
сти арендные платежи более крупному арендатору, который,
в свою очередь, еще должен был удовлетворить требования
владельца земли, или мастерской, или сдававшегося под мастер-
скую или лавку помещения, арендатор, непосредственно
занимавшийся обработкой снятого имения или производ-
ством в арендованной мастерской, должен был выкачивать из
непосредственного производителя — раба гораздо больше при-
бавочного продукта, чем если бы он шел только на удовлетво-
рение его собственных нужд. А так как арендные платежи в зна-
чительной мере еще исчислялись в деньгах, то перенапряжение,
которое испытывали хозяйства вследствие развития денежных
отношений, еще усиливалось.
Наконец, владельцы вилл должны были выплачивать го-
сударству разнообразные налоги, прямые и косвенные, денеж-
ные и натуральные, возраставшие с усилением государствен-
ного аппарата и ухудшением внешнего положения империи.
Все это вело к разорению как муниципальных собственников,
так и городов в целом. Задолженность городов по налогам все
203 CIL, XI, 6683.
204 CIL, II, 5181; Fontes, I, № 104.
205 АЕ, 1930, № 10.
2’-6 CIL, IX, 2438.
2«7 Dig., XLIII, 16, 20.
90
возрастала. Время от времени императоры прощали недоимки,
но, по-видимому, они быстро накапливались вновь. Мало по-
могало и назначение городских кураторов для наблюдения за
городскими финансами.
Начавшийся с середины II в. упадок городов — факт об-
щеизвестный. Все исследователи истории империи отмечали
его симптомы: хроническую задолженность городов и рас-
стройство городских финансов, назначение городских курато-
ров и безрезультатность этой меры, возрастающее нежелание
муниципальной верхушки отправлять городские магистратуры,
постепенное исчезновение «городского патриотизма», т. е.
желания жертвовать более или менее крупные суммы на обще-
ственные постройки, игры, раздачи, алиментарные учреждения
и, как результат всего этого, принудительные меры, принимав-
шиеся правительством с целью заставить более состоятельных
граждан нести все эти ставшие обременительными почести и
повинности — honores и munera.
Любопытно, что уже Марк Аврелий и Вер издали распоря-
жение, согласно которому лица, сделанные магистратами по
принуждению, несут не меньшую ответственность, чем те,
которые приняли эту должность по собственному желанию 203.
Этот рескрипт показывает, что в то время принуждение к от-
правлению магистратур было еще новостью и нуждалось в спе-
циальных разъяснениях, но что оно, вместе с тем, стало уже
довольно распространенным явлением, привлекшим специаль-
ное внимание правительства. На обеднение членов сословия
декурионов указывает и другой рескрипт тех же императоров,
гласящий, что закон предписывает декурионам отправлять ма-
гистратуры постольку, поскольку они имеют на это средства.
Если же они так бедны, что не только не могут нести почетные
должности, но едва поддерживают собственное существование,
то бесполезно и нечестно поручать им магистратуры, особенно,
если имеются такие лица, которые как по своему состоянию,
так и по общественному положению более подходят для того,
чтобы быть избранными. Императоры напоминают богатым,
чтобы они не пытались под предлогом соблюдения закона
переложить тяжесть магистратур на бедных людей только
потому, что те приняты в сословие декурионов * 209. Однако не-
достаток пригодных к занятию магистратур кандидатов застав-
лял идти на некоторые отступления, и те же Марк Аврелий и
Вер несколько изменяют закон, не допускающий должников
города становиться магистратами: они разъясняют, что запре-
щение относится только к лицам, задолжавшим при исполне-
Dig., L, 1, 38, 6.
209 Dig., L., 4, 6.
91
нии административных должностей по управлению городским
имуществом, а не к взявшим деньги в долг из городской казны210.
Те же императоры разрешили, в случае недостачи кандидатов,
привлекать лиц, имеющих освобождение от honores 211.
Число лиц, обязанных нести муниципальные повинности и
занимать почетные должности, постоянно сокращалось, между
прочим, и вследствие расширения категории граждан, полу-
чивших от императоров иммунитеты, т. е. освобождение от
этих обязанностей. Издавна иммунитетами пользовались вете-
раны, их родители и дети. Адриан и Антонин Пий предоставили
иммунитеты известному числу лиц свободных профессий:
в маленьких городах ими могли пользоваться пять риторов,
трое софистов и трое медиков; в больших городах — семь вра-
чей, четыре софиста и четыре учителя греческого и латинского
языков; в метрополиях провинций — десять врачей, пять рито-
ров и столько же грамматиков. Иммунитеты были предоставлены
и философам, без уточнения числа философов, которые могли
ими пользоваться, с неопределенной оговоркой, что они даются
тем из философов, которые полезны родному городу 212. По-ви-
димому, эта оговорка должна была лишить привилегий фило-
софов, деятельность которых, подобно, например, деятельности
ославленного Лукианом Перегрина Протея, шла вразрез с ин-
тересами правящего класса. Учителя начальных школ в городах
и селах освобождения не имели, но президам провинций рекомен-
довалось следить за тем, чтобы их не переобременяли сверх
их возможностей 213. Члены коллегий корабельщиков и торгов-
цев маслом, обслуживавших аннону, получали освобождение
на определенный срок 214. Согласно рескрипту М. Аврелия и
Вера, освобождением пользовались кондукторы вектигалий,
дабы их средства не истощались и фиск не потерпел ущерба.
По аналогичным причинам иммунитет получили при Александре
Севере или несколько позже колоны, арендовавшие император-
ские земли 215. К концу II в. освобождение от городских по-
винностей получили и некоторые ремесленные коллегии, в ко-
торых, по словам закона, каждый сочлен действительно сам
занимается ремеслом, полезным для общества 216. По-видимому,
лица, стремившиеся освободиться от повинностей и почестей,
использовали последний закон, вписываясь в коллегию, не бу-
дучи ремесленниками. Это подтверждается и надписью из
2ю Dig., L, 4, 6, 1.
211 Dig., L, 4, И, 2.
212 Dig., XXVII, 1, 6.
213 Dig., L, 5, 2, 8.
214 Dig., L, 4, 5 и 5, 3.
215 Dig., L, 6, 6, 10—11.
216 Dig., L, 6, 6, 12.
92
Норика, представляющей собой рескрипт по поводу местной
коллегии центонариев. Императоры Септимий Север и Кара-
калла подтверждают иммунитеты, предоставленные коллегии
их предшественниками, но требуют, чтобы ими пользовались
только маленькие люди, а не богачи, вступившие в коллегию
и не исполняющие никаких обязанностей; таких следует заста-
вить исполнять общественные должности и нести повинности 217.
Из числа обязанных занимать муниципальные должности
и нести повинности исключались сенаторы, их дети, внуки и
правнуки. Даже будучи исключен из сената, сенатор возвра-
щался в курию, только если сам просил об этом218. Таким обра-
зом, самые богатые горожане, попадая в сенат, также оказы-
вались потерянными для родного города, если не несли в его
пользу расходов по доброй воле.
Естественно, что по мере сужения круга лиц, обязанных
отправлять honores и munera, последние становились для этого
круга все более обременительными. Вместе с тем — и это,
конечно, главное, — чем менее рентабельным становилось раб-
ское хозяйство, тем большее число средних рабовладельцев и
землевладельцев, составлявших муниципальную верхушку,
оказывалось не в состоянии удовлетворять требованиям фиска
и нести расходы, связанные с почетными должностями.
Кроме того, в первое время эти должности, по-видимому,
давали не только почет, но и известные выгоды, извлекавшиеся
магистратами из управления городской казной и городскими
землями, а также из возможности широко эксплуатировать на-
селение города и его земель в свою пользу. Иногда эта эксплуа-
тация была так тяжела, что население восставало против маги-
стратов, как мы это видим, например, из одной, к сожалению,
сильно испорченной надписи из г. Аусуга в Северной Италии,
упоминающей мятеж народа, вызванный чрезмерно тяжелыми
поборами в пользу патроны города 219 220. О злоупотреблениях,
допускавшихся магистратами, позволяют судить неоднократно
повторявшиеся и, видимо, остававшиеся безрезультатными на-
правленные против этих злоупотреблений законы 22°.
Из них явствует, что, несмотря на запрещение, декурионы
и магистраты через подставных лиц брали, без предоставления
достаточного обеспечения, в аренду городские земли, заклю-
чали различные контракты и подряды, отдавали в рост деньги
из городской казны, предназначенные на иные нужды, сами
пользовались этими деньгами, покрывали должников муни-
217 Fontes, I, № 87.
218 Dig., L, 1, 22, 4—6.
219 CIL, V, 5049. По палеографическим данным датируется I в. н. э.
220 См., например, Dig., L, 8, 12.
93
ципальной кассы, самовольно назначали налоги и т. п. В одной
надписи из италийского города Вардакаты, содержащей письмо
императорского прокуратора (по восстановлению Деграсси,
императора Августа) на имя городского магистрата, говорится
об общей ответственности магистратов, давших в долг городские
деньги без соответственного постановления декурионов или
принявших мало пригодных поручителей 221. Юристы неодно-
кратно повторяли это правило. Но, судя по тому, что магист-
рат, задолжавший городу, стал такой же обычной фигурой,
как колон, задолжавший землевладельцу, соответственные
законы было нетрудно обойти. Плиний Младший в письме к Ка-
нинию, обсуждая с ним вопрос, каким образом добиться того,
чтобы пожертвованные Канинием на устройство общественных
трапез городу деньги использовались по назначению, пишет
как о чем-то вполне естественном и неизбежном, что они, ве-
роятно, будут расхищены, а если Каниний подарит городу
землю, она, как городская собственность, будет находиться
в небрежении 222.
Пока управление городским имуществом сулило значитель-
ные выгоды, находилось много желающих отправлять магистра-
туры, несмотря на связанные с ними затраты. Конечно, изве-
стную роль играл и доставляемый ими почет и общественное
мнение, сложившееся в условиях, когда город был естествен-
ной формой объединения рабовладельцев, и требовавшее, чтобы
состоятельные люди поступались частью имущества в пользу
сограждан. Но вряд ли можно считать, что это были единствен-
ные стимулы, заставлявшие добиваться городских магистратур.
Они действовали в течение всего времени существования рабо-
владельческого строя, а уже задолго до его окончательного рас-
пада honores из почести стали тяжелым бременем.
Надо думать, что значительную роль здесь сыграло и обед-
нение городов и упадок городского хозяйства, управление
которым перестало давать выгоды. Во-первых, несмотря на все
стремление императоров противодействовать этому процессу,
городские земли неуклонно переходили в частные руки. Мы
видели, что, судя по надписям, первые императоры действовали
достаточно энергично, отбирая эти земли и возвращая их го-
родам. Затем, по-видимому, дело свелось к общим предписа-
ниям. Антонин Пий писал, что не подобает частным лицам удер-
живать за собою общественные земли, поэтому президы провин-
ций должны как можно скорее отделить общественные земли
от частных и вернуть их городам, или заставить платить за
221 АЕ, 1947, № 44. Восстановление, предложенное Деграсси, см.
в АЕ, 1949, № 24.
222 Р 1 i п. S е с., Ер., VII, 18.
94
них арендную плату — vectigal 223. Марк Аврелий и Вер в своем
рескрипте идут на уступки; они пишут, что кураторы городов
должны возвращать городам принадлежащие им земли, но ими
могут владеть те, кто купил эти земли вполне честно (bona
fide emptores) 224. Выше уже упоминалось, что Септимий Север
предписал выкупать городские земли, купленные частными
лицами, после смерти покупателя у его наследников. Однако
за отсутствием соответственных свидетельств мы не можем
судить, выполнялось ли это распоряжение. Земельный фонд,
составлявший экономическую основу города, сокращался, сле-
довательно, сокращались и доходы, получавшиеся за счет сдачи
этих земель в вечную (agri vectigales) или обычную (agri поп
vectigales) аренду. Можно предполагать, что, если в частные
руки переходили городские земли, обрабатывавшиеся колонами
(а о существовании таких земель свидетельствует, как упоми-
налось выше, Велейская таблица), эти колоны также станови-
лись зависимыми от нового владельца, как то население саль-
тусов, о котором, по словам Фронтина, шли споры между го-
родами и собственниками крупных имений. Во всяком случае,
Ульпиан, писавший, правда, уже в III в., указывает, что де-
курионы, которые, опасаясь, что их привлекут к отправлению
почетных должнос!ей, желая избежать больших тягот и пред-
почитая им меньшие, переходят в число колонов имений, не
должны надеяться, что это даст им освобождение225 . Так как
Ульпиан не говорит, что имения, где декурионы становились
колонами, были императорскими, можно думать, что частные
крупные собственники умели избавить своих колонов от город-
ских повинностей и почестей.
Таким образом, города теряли доходы, земли и людей, си-
девших на этих землях. Экономическая база города разруша-
лась. Вместе с тем, изменялась и социальная сущность города.
Он терял характер коллектива граждан, связанных известной
общностью интересов, обусловленной для рабовладельцев
и землевладельцев необходимостью сплотиться против рабов
и привлекать на свою сторону бедноту, а для бедноты — ее уча-
стием, хотя бы и в ничтожной мере, в распределении прибавоч-
ного продукта, произведенного рабами. Из этого коллектива
постепенно выделялись крупнейшие землевладельцы, вступав-
шие в сенат. Средние землевладельцы и рабовладельцы разо-
рялись. Средства, употреблявшиеся на подачки бедноте, сокра-
щались, что являлось одной из причин обострения социальных
противоречий. Во второй половине II в. этот процесс уже обо-
значился, но свое полное развитие он получил в III в.
223 Dig., L, 10, 5, 1.
224 Dig., L, 8, 11, 2.
225 Dig., L, 5, 1, 2.
95
Как и разложение фамилии, ослабление городской органи-
зации неизбежно вело к усилению императорской власти.
Крепкая муниципальная организация позволяла рабовладель-
цам в какой-то степени умерять социальные противоречия между
имущими и неимущими.
Теперь с ослаблением этой организации возникла нужда
в сильном централизованном аппарате для подавления не только
рабов, но и бедноты. Факты все более интенсивного вмешатель-
ства императоров в муниципальную жизнь достаточно известны.
Оно вызывалось стремлением восстановить жизнедеятельность
городских организаций и вместе с тем не допустить, чтобы обни-
щание низших слоев достигло такой степени, которая могла бы
привести их к восстанию.
В этих целях устанавливался контроль над городскими фи-
нансами, ограничивалась спекуляция хлебом во время неуро-
жаев и дороговизны, усиливалась ответственность декурионов
за бесперебойное снабжение городов продовольствием, воспре-
щалось самовольное введение новых налогов и, с другой сто-
роны, усиливалась кара за организацию недозволенных кол-
легий, проповедь новых религиозных учений, которые могли
оказаться опасными для правящих классов. Организация не-
дозволенной коллегии была приравнена к вооруженному мя-
тежу. Марк Аврелий предписал ссылать на острова тех, кто
сделает что-нибудь, способное напугать души людей суеверным
страхом. Павел в начале III в. рекомендовал сечь и изгонять
из городов предсказателей, дабы они суеверием «не развращали
общественных нравов надеждой на что-либо» и не волновали
этим души народа. Упорствующие должны были в оковах
высылаться на острова. Распространители новых, волнующих
души людей религий, продолжает Павел, если они принадле-
жат к honestiores, должны ссылаться на острова, если к humi-
liores — предаваться смертной казни 226. Любопытно, что непо-
средственно вслед за тем Павел говорит о наказании за подстрека-
тельство народа к мятежу (распятие на кресте или ссылка на
острова, в зависимости от социального положения виновного)
и за уничтожение межевых знаков — рабы и humiliores ссы-
лаются в рудники, honestiores — на острова с конфискацией
третьей части имущества 227. Возможно, что именно проповедь
некоторых «новых религий», содержавших учение об общно-
сти имущества, иногда вела к волнениям, сопровождавшимся
уничтожением межевых знаков.
Законы эти свидетельствуют как об обострении классовых
противоречий, так и об усилении правительственных репрес-
226 Р а и 1., Sent., V, 21, 1—3.
227 Ibid., V, 22, 1—2.
96
сий против трудящихся масс. Осуществлять эти репрессии,
а также в какой-то мере сглаживать социальные противоречия
ослабевшая муниципальная верхушка уже не могла. Для этого
требовался достаточно мощный государственный аппарат.
Таким образом, тенденция к усилению центральной власти,
обозначившаяся с конца ПивШв., несмотря на экономиче-
скую децентрализацию и ослабление экономических связей
между отдельными частями империи, также была результатом
начавшегося кризиса рабовладельческого способа производ-
ства и разложения рабовладельческой формы собственности,
которое вело к ослаблению власти pater f amilias и городских ма-
гистратов, представлявших собой орган коллектива городских
землевладельцев и рабовладельцев. Единственной силой, спо-
собной выступить против рабов и неимущих свободных, стано-
вился бюрократический и военный государственный аппарат.
Отсюда стремление той части класса рабовладельцев, которая
наиболее остро чувствовала свое бессилие, т. е. средних земле-
владельцев и рабовладельцев, муниципальной знати, усилить
императорскую власть. Далее мы увидим, каким образом в пе-
риод кризиса III века эта тенденция сталкивалась с прошвопо-
ложной, носителями которой была часть крупнейших собствен-
ников, порывавших или стремившихся порвать с муниципаль-
ной организацией и, по существу, уже не связанных с рабо-
владельческой формой собственности в ее чистом виде.
ГЛАВА III
РАЗВИТИЕ КРУПНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Разорение собственников рабовладельческих вилл и тесно
связанный с ним упадок городов и городской экономики имели
следствием, как уже упоминалось выше, переход значительной
части земли в руки императоров и частных крупных землевла-
дельцев. Происхождение крупных земельных владений было
самое различное. Представители старой племенной знати из-
давна владели большими имениями, которые в ряде случаев,
как видно из приводившихся выше слов агрименсоров, были
им оставлены за особые заслуги Ч С разложением племенных
общин часть принадлежавшей им земли также попадала в руки
отдельных знатных семей. Другие землевладельцы получали
имения от императоров, и, так как такие приближенные к им-
ператорам лица были членами сената, их владения не были
обязаны муниципальными повинностями. Крупные собствен-
ники выходили и из других слоев населения. Известно, напри-
мер, что отец императора Пертинакса, простой и вначале не
очень богатый отпущенник, сумел нажить большое состояние,
которое употребил на скупку земель у обедневших соседей.
В Галлии много крупных землевладельцев выходило из числа
разбогатевших торговцев и владельцев ремесленных мастер-
ских. К той же категории принадлежали и городские земле-
владельцы, сохранившие и расширившие свое имущество. Та-
кие, если они не попадали в сенат, оставались связанными с му-
ниципальной организацией, но тяготились ею и не желали
нести расходы в ее пользу, как это видно из обличений Апу-
лея, направленных против богатых, могущественных и жадных
людей 1 2. Интересы этой группы учел и удовлетворил впослед-
1 SRF, I, стр. 197.
2 См. ниже, стр. 258—260.
98
ствии Константин, включивший богатейших граждан городов
в сенаторское сословие, оформив этим их разрыв с городами.
Таким образом, первоначальный состав социальной группы,
которая с III в. начинает играть все большую роль, был весьма
неоднородным. Неодинаков был и характер принадлежавших
крупным землевладельцам земель. Среди них были крупные
экзимированные сальтусы, представлявшие наиболее харак-
терное явление, но были и мелкие участки, скупленные, или
захваченные у многочисленных прежних владельцев. Иногда
они составляли единый земельный комплекс, иногда были раз-
бросаны. На этих землях концентрировалась и значительная
часть рабочей силы, рабов или зависимых людей разных ка-
тегорий.
Вновь возникавшие латифундии были иного типа, чем лати-
фундии нобилей в последний век республики и племенной знати
областей, вошедших впоследствии в состав западных провин-
ций империи. Последние представляли собой продукт разло-
жения первобытно-общинного строя. Владения римских ноби-
лей возникали на земле, принадлежавшей государству. Экзими-
рованные сальтусы, получившие распространение в период
империи, принадлежали своим владельцам на гораздо более
полном праве собственности, не ограничивавшейся ни городом,
ни непосредственно государством.
Вместе с тем к концу II в., в III в. и, особенно, в IV—V вв.,
когда начавшиеся ранее процессы достигли своего полного раз-
вития, значительно усилилась зависимость земледельцев от
владельцев земли. Весьма показательно, например, что земле-
владелец, принося в храме жертву, предписывавшуюся эдиктом
Деция, избавлял этим своих колонов от совершения обряда3.
Между тем, городской плебс из действия эдикта не изымался.
По-видимому, к этому времени лояльность господина счита-
лась гарантией лояльности и его колонов. По существу, ко-
лоны здесь выступают уже не как граждане государства (в от-
личие от клиентов, сидевших на земле крупных землевладельцев
времени кризиса республики), а как подданные землевладельца,
который представляет их перед государством.
В период, когда рабовладельческий способ производства
стал клониться к упадку, сложившаяся в результате новой
концентрации земли крупная земельная собственность, на ко-
торой раньше всего развивается колонат, становится основой
формирования новых, более прогрессивных производственных
отношений.
К сожалению, мы не имеем данных, позволяющих судить
об организации такой латифундии в конце II и III в. Для более 8
8 Cyprian., Ер., 55, 13.
99
позднего времени кое-что дает Палладий, но он пишет лишь
о той части имения, которая оставалась в ведении самого зем-
левладельца, а не о тех землях, которые были сданы колонам.
Во всяком случае, судя по его трактату, господская часть обра-
батывалась на основании всех достижений тогдашней агрономи-
ческой науки, а при возведении построек, сооружении водо-
провода и других работах, которые осуществлялись своими си-
лами, учитывались достижения ремесленной и строительной
техники 4.
Однако, надо думать, что и колоны в своих хозяйствах при-
меняли более совершенные методы, чем земледельцы, жившие
на землях римской знати или галльской родовой аристократии
I в. до н. э. Палладий описывает жатвенную машину, применяв-
шуюся крестьянами Галлии 5. Инвентарь, который колоны
получали от землевладельцев, включал те же сельскохозяй-
ственные орудия, что и инвентарь владельцев вилл 6, вплоть
до дорогих и сложных прессов для оливок. Колоны так же,
как и собственники, хотя и во вторую очередь, пользовались
ирригационными сооружениями там, где таковые имелись 7 *.
Сведения по уходу за скотом и птицей, прививке деревьев,
обработке различного вида почв под различные культуры и т. п.
были достаточно распространены и, вероятно, использовались
колонами, заинтересованными в поднятии урожайности своих
земель.
Мы знаем, что крупный землевладелец Гаргилий Марциал,
игравший значительную роль в событиях середины III в. в Мав-
ретании, написал обширный труд по сельскому хозяйству,
в котором особенно значительное место было уделено уходу
за деревьями 8. Между тем, в то время крупные имения в Аф-
рике, а тем более в Мавретании, где жил и действовал Гарги-
лий Марциал, обрабатывались почти исключительно колонами.
Большое значение в этих имениях имели оливковые плантации,
а также выращивание фиг и других плодов, чем, возможно,
объясняется особое внимание автора к деревьям. Можно пред-
полагать, что он писал свой труд, рассчитывая не только на
землевладельцев, но и на колонов, возделывавших их земли,
и что, следовательно, колоны интересовались такими руковод-
ствами. Так как колон был более заинтересован в результатах
своего труда, чем раб, то производительные силы получали
возможность дальнейшего развития, и латифундии, основан-
4 Р а 1 1 a d., De re rust., I, 43.
5 Ibid., VII, 2.
6 Dig., XIX, 2, 3 и 19.
7 CI, XI, 59, 1.
s Cm. PWKRE, Bd. VII, ст. 760 сл.
100
ные на труде колонов, стали прогрессивной формой хозяйства
по сравнению с рабовладельческими виллами. Латифундии
имели и другие преимущества, которые давали их владельцам
возможность все более укрепляться, в то время как средние
землевладельцы и рабовладельцы все более слабели. Латифун-
дии были лишь в минимальной степени связаны с рынком, так
как колоны обслуживали себя сами, а владельцы могли содер-
жать большой штат ремесленников из рабов и инквилинов,
попавших к этому времени от них в зависимость. Эти ремеслен-
ники производили все нужное для господина, а частично и для
колонов 9. Колебание цен и их регулирование, состояние рынка,
пошлины 10, неизбежное грабительство купцов и т. п. факторы,
подрывавшие рабовладельческие виллы, на хозяйство латифун-
дий не влияли.
Далее, вилла не могла возрасти за определенные, довольно
узкие пределы, так как организация большого числа рабов
и надзор за ними был очень труден. Напротив, латифундия,
пополняясь новыми участками с новыми колонами, могла рас-
ширяться до бесконечности, а владелец ее, не заботясь об
организации труда, получал все новые доходы за счет плате-
жей колонов. Владелец виллы не мог обеспечить себе значитель-
ного количества работников. На земле владельца латифундии
постепенно скапливались работники самого различного соци-
ального положения, но все, так или иначе, от него зависимые.
Среди них были рабы-ремеслеипики, рабы, посаженные на
землю, и викарии этих рабов, колоны, колоны колонов, рабы
колонов, инквилины, отпущенники, обязанные работой на па-
тронов или имевшие арендованные у них участки, лица, выкуп-
ленные из плена и обязанные отработать выкупную сумму,
прекарные держатели, свободные наемники. Все эти лица,
упоминания о которых мы встречаем у юристов, жили, конечно,
не в средних и мелких виллах, а на землях крупных собствен-
ников, которые располагали множеством способов экономи-
ческого и внеэкономического принуждения, чтобы привязать
их к себе. Владельцы вилл, хотя и они, несомненно, в некоторых
случаях сдавали часть земли колонам 11, не имели таких ши-
9 Р а 1 1 a d., De re rust., I, 6, 2.
10 В середине IV в. торговля внутри имений была освобождена от
пошлин и налогов (CTh, XIII, 1, 3; 6; 8; 10), но и в III в. таким же осво-
бождением, вероятно, пользовались nundinae immunes (АЕ, 1903, № 243).
11 В восточных провинциях, где применение рабского труда в сель-
ском хозяйстве было менее развито и где арендаторам сдавались земли
всевозможных категорий, в том числе и земли городов и городских земле-
владельцев, это было общим правилом. В этом, по-видимому, и следует
видеть одну из важнейших причин сравнительно меньшей остроты кризиса
на Востоке, где развитие новых отношений не предполагало такого корен-
ного переустройства всех форм хозяйства, как на Западе.
101
роких возможностей в этом направлении, как крупные собст-
венники.
Весьма знаменательна противоречивость данных об эконо-
мике конца II и III в. С одной стороны, и в литературных,
и в юридических источниках мы встречаем постоянные упоми-
нания о богачах, обманом, хитростью или прямым насилием
захватывающих земли городов и менее сильных частных соб-
ственников, что как будто бы свидетельствует о ценности земли.
Об этом же говорит и многократно засвидетельствованная
практика, в силу которой богатые землевладельцы присоеди-
няют к своим владениям имения своих неоплатных должников,
отдавая их затем бывшим владельцам в прекарное держание.
С другой стороны, имеются неоспоримые данные, показываю-
щие, что обработка земли становится невыгодной, что владельцы
бросают свои земли, сами же, как мы видели выше, становятся
колонами, или что земли пустуют, так что уже Аврелиан вводит
практику принудительной аренды 12. Все это как будто показы-
вает, что земля обесценивается, а сельское хозяйство становится
нерентабельным.
С одной стороны, массы рабов отпускаются на волю, с дру-
гой — часть свободных обращается в рабство: как видно из
юридических источников, все возрастает число желающих за-
ключать более или менее противозаконные сделки по покупке
и принятию в залог детей бедняков и даже взрослых свободных,
продающих себя в рабство, обращать в рабство выкупленных
пленных, отрабатывающих выкупную сумму, и даже свобод-
ных наемных работников, которых дают в приданое. Это как
будто говорит о стремлении завладеть, по возможности, боль-
шим количеством рабочих рук.
Известная двойственность замечается и в отношении отпу-
щенников. Разорившиеся господа нередко завещали свое об-
ремененное долгами имущество рабу, вероятно, наиболее энер-
гичному и состоятельному. Такой раб, в отличие от наследни-
ков из числа свободных, не имел права отказаться от
наследства. Он был обязан, расплатившись с кредиторами,
содержать детей и внуков патрона и оставить им часть имуще-
ства 13. Содержать обедневшего патрона обязан был и отпущен-
ный на свободу еще при его жизни раб. Очевидно, в интересах
разоряющихся рабовладельцев всячески облегчался отпуск
рабов на волю и вместе с тем упрочивалось право патрона и
их потомков на имущество отпущенников 14. В интересах тех же
12 CI, XI, 59, 1. Как известно, в восточных провинциях, и особенно
В Египте, эта практика применялась значительно раньше.
13 G a i., Inst., II, 153—155; Dig., XXXVIII, 2, passim.
14 G a i., Inst., Ill, 41, sq.
102
кругов отпущенникам предоставлялась большая свобода дея-
тельности, что давало им средства обеспечить и себя и па-
трона. Вместе с тем, отпущенники обязывались работой на па-
трона, причем им запрещалось заменять ее выплатой денег.
Отпущенники, знавшие ремесло, работали по своей специаль-
ности в хозяйстве патрона или сдавались в наем. Не знавшие
ремесла исполняли другие работы, за исключением личных
услуг 15.
Можно думать, что в тех весьма обычных случаях, когда
раб отпускался на волю с пекулием, состоявшим из земельного
участка и какого-то количества сельскохозяйственного инвен-
таря, он* должен был, помимо взноса арендной платы деньгами
или частью урожая, еще определенное время отрабатывать
в хозяйстве бывшего господина. На таких условиях рабы от-
пускались, конечно, в крупных имениях, владельцы которых
располагали достаточным земельным фондом, чтобы какую-то
его часть предоставить отпущенникам. Как мы увидим далее,
в латифундиях и сальтусах возникали целые села, населенные
отпущенниками владельцев.
Таким образом, в отношении рабочей силы данные наших
источников так же противоречивы, как и в отношении земли:
одни стараются избавиться от лишних рабочих рук и сами пере-
ходят на содержание к своим бывшим рабам; другие исполь-
зуют все возможности, чтобы обеспечить за собою труд работ-
ников самых различных категорий.
Самая эта противоречивость показывает, что речь идет
о хозяйствах разного типа, представляющих разные формы
собственности, из которых одна находилась в состоянии кризиса
и разложения, тогда как другая вступала в период развития
и подъема. К первым принадлежали чисто рабовладельческие
хозяйства муниципальных владельцев вилл, ко вторым — круп-
ные имения, экзимированные сальтусы, в которых хозяйство
уже не велось на основе эксплуатации рабов, сохранявших все
черты раба в классическом понимании этого слова, т. е. работ-
ника, лишенного всяких средств производства и составляющего
абсолютную собственность рабовладельца, имеющего над ним
бесконтрольную власть.
В этих крупных имениях наблюдаются два характерных
явления: возникновение и укрепление связи работника со
средствами производства и с самим имением и слияние работ-
ников разных категорий в единую массу, если не юридически,
то фактически мало чем отличавшихся друг от друга — завися-
щих от собственника земли — эксплуатируемых земледельцев.
Основой этих процессов было распространение мелкого хозяй-
15 Dig., XXXVIII, 1, passim.
1.03
ства в сочетании с крупным землевладением. Это отнюдь не
говорит о возрастании количества мелких землевладельцев,
так как владельческие права земледельцев, сидевших на част-
ных землях, напротив, постепенно уменьшались.
Постепенно развивается представление о взаимосвязи рабо-
чей силы с недвижимым имуществом. Юрист I в. Ал фен считал,
что рабы не включаются в понятие инвентаря имения 16. Но
со временем утверждается противоположное мнение, согласно
которому завещание имения с инвентарем предполагает пере-
дачу наследнику и находящихся в имении людей, которые вклю-
чаются в понятие инвентаря (instrumentum).
По-видимому, вначале главный интерес юристов, не разде-
лявших мнение Алфена, был направлен на уточнение категорий
работников, составлявших необходимую принадлежность име-
ния и, следовательно, причислявшихся к инвентарю 17. Затем
возник вопрос о связи инвентаря с имением, причем можно
заметить, что на протяжении второй половины II и III в.
укреплялась точка зрения, согласно которой инвентарь, вклю-
чавший как орудия производства, так и работников, являлся
неотделимой частью имения. Так, Ульпиан пишет, что если
один и тот же инвентарь употреблялся на нескольких земельных
участках (in plurimis agris), следует установить, какому из
них он должен был быть придан согласно воле завещателя;
если это установить невозможно, инвентарь не придается ни
одному из них, так как инвентарь не может быть поделен на
части 18.
Это, кстати сказать, позволяет усомниться в справедливости
существующего мнения 19, приверженцы которого утверждают,
что юристы только настаивали на буквальном выполнении
воли завещателя и что право II—III вв. нисколько не связано
с тенденцией прикрепления живого и мертвого инвентаря к земле.
На деле за формальным моментом — требованием выяснения
воли завещателя — определенно вырисовывается все усиливаю-
щееся убеждение в неразрывной связи работников с землей и
средствами производства.
Так, Сцевола писал, что если имение завещано «как я им
обладал и с тем, что там будет к моменту моей смерти», то к на-
следнику переходит весь инвентарь и все рабы, которые там
находились в момент смерти завещателя 20. Сцевола не учиты-
вает в данном случае, были ли эти рабы постоянной принадлеж-
16 Dig., XXXIII, 7, 12, 2.
17 См., например, Dig., XXXIII, 7, где Ульпиан приводит высказы-
вания юристов I в. по этому вопросу.
18 Dig., XXXIII, 7, 12, 14.
19 См. A. Steinwenter. Fundus cum instrumento, стр. 85.
20 Dig., XXXII, 93, 2.
104
ностью имения, или находились там случайно. По-иному рас-
суждает Ульпиан, разбирая примерное завещание, по которому
одному наследнику завещались италийские, другому провин-
циальные имения. Под «италийским имением», говорит он, сле-
дует понимать то, что у завещателя постоянно было в имении и
что он намеревался иметь там постоянно, а не то, что было переве-
дено туда на время. Если имение завещано с инвентарем или
с тем, что там есть, то к нему должны относиться и рабы, из
него происходящие, но временно посланные в Галлию и находив-
шиеся там в момент смерти завещателя; погонщик мулов или
ослов, временно находящийся на вилле, не включается в за-
вещание, а также и раб, находящийся на вилле в наказание,
и рабы, которые работают в этом имении, но как будто посланы
из других имений и должны быть туда возвращены, не пере-
ходят по завещанию, так как они не принадлежат этому име-
нию 21. По толкованию Юлиана, если завещано имение с рабами,
«которые будут моими в этом имении к моменту моей смерти»,
то в их число должна быть включена и рабыня с ребенком, ко-
торая обычно пребывала в этом имении (quae in ео iundo esse
consueverat), но бежала и, будучи в бегах, родила 22. Павел
пишет, что в соответственном случае в завещанный инвентарь
включается и раб, отосланный из имения в учение и не вернув-
шийся. Затем он дает общее правило, согласно которому к за-
вещанным вещам относятся и те, которых в имении нет, но
обыкновенно находящиеся там, и не относятся те, которые ока-
зались в имении случайно 23.
Таким образом, мы можем наблюдать постепенное укрепле-
ние отразившейся и в праве мысли о постоянной связи фами-
лии с имением, которое она обрабатывала. Об этом свидетель-
ствуют и упоминавшиеся выше факты, когда фамилия, состав-
лявшая культовую коллегию, получала наименование не по
имени господина, а по названию имения и почитала ларов и
Сильвана как покровителей данного имения и принадлежав-
шей к нему фамилии. Показательно также, что закон Септимия
Севера, запрещавший опекунам малолетних продавать земли
опекаемых 24, стал распространяться и на принадлежащих ма-
лолетним сельских рабов. Во всяком случае, Константин, еще
более ограничивая права опекунов, пишет, что им дозволено
продавать все, кроме имений и сельских рабов, по-видимому,
21 Dig., XXVIII, 5, 35, 3: Quare ne servi quidem, qui operari in agro
consuerunt, qui in alios agros rcvertebantur, et quasi ab alio commodati
in ea sunt conditione, ut ad legatum pertineant, quia non ita in agro fuerant
ut ei agro viderentur destinati.
22 Dig., XXX, 84, 10.
23 Dig., XXXII, 78, 1 и 7.
24 Dig., XXVII, 9, 1.
105
имея в виду именно этот закон Септимия Севера 25. Такое рас-
ширительное толкование закона, появившееся, очевидно, вскоре
после его издания (Константин считает его чем-то само собою
разумеющимся), могло иметь место только потому, что практика
уже пошла значительно далее юридической теории и, по поня-
тиям землевладельцев 111 в., сельская фамилия была неотъемле-
мой частью того имения, которое она постоянно обрабатывала.
Любопытно, что соответственная тенденция не ограничива-
лась сельским хозяйством. Так, если по мнению Папиниана
завещание дома, как он есть (ut instructa est), не включает
ремесленников, обслуживающих и другие владения завещателя,
то Ульпиан решительно выступает против этого положения,
считая, что и орудия производства, и ремесленники, приобретен-
ные хозяином для данного дома, на кого бы последние ни
работали, переходят вместе с домом 26. Павел и Марциан ука-
зывают, что если завещан трактир, с ним передается и трактир-
щик, если рыболовные снасти — рыбак, если баня — банщик,
так как иначе они не могут быть использованы 27. Если заве-
щан инвентарь (instrumentum), говорит Павел далее, сле-
дует рассмотреть и вопрос о лицах. Так, завещание инвен-
таря для хлебопечения может включать и хлебопека, если хо-
зяин имел пекарню 28.
Особенно интересна для нас высказываемая юристами
мысль, что орудия производства без работника не могут
принести пользы наследнику. Это дает основания пред-
полагать, что в прикреплении рабочей силы к земле,
которое было осуществлено в законодательном порядке
в IV в., но на практике развивалось уже в III в., главную роль
играли не фискальные интересы государства (как это считают
многие историки), а нехватка рабочей силы, вызванная паде-
нием производительности рабского труда. Мы видим, что со-
единение работника и средств производства намечается и в ре-
месле, где фискальные интересы значения не имели, орудия же
без работника, которого было трудно приобрести, не пред-
ставляли особой ценности.
Нехватка рабочей силы, вызванная незаинтересованностью
раба в труде и непроизводительностью рабского труда, имела,
таким образом, своим следствием процесс, противоположный
тому, который шел при становлении развитого рабовладения.
Тогда массы работников отрывались от земли, лишались средств
производства и становились собственностью рабовладельца,
25 См. A. Steinwenter. Fundus cum instrumento, стр. 72;
CI, V, 37, 22; CTh, III, 32, 1.
26 Dig., XXXIII, 7, 12; 42—43.
27 Dig., XXXIII, 7, 13 и 17.
28 Dig., XXXIII, 7, 18, 1.
106
власть которого над ними была непосредственна и абсолютна.
Теперь работник оказывается привязанным к орудиям произ-
водства и к земле. Правда, юридически сельский раб только
по закону 366 г. был прикреплен к земле, от которой не мог
быть отделен при продаже, но соответственная тенденция на-
мечается уже с III в. По-видимому, на практике уже сложилось
представление о некоем подобии origo для сельских рабов, об
их принадлежности к тому имению, где они родились и обра-
боткой которого были постоянно заняты. Это нашло косвенное
отражение и в праве, о чем свидетельствуют приведенные выше
высказывания юристов, согласно которым (по крайней мере
при передаче имений по наследству) имение и его инвентарь,
включавший и рабочую силу, считались неким определенным
постоянным комплексом. Так возникла новая связь между работ-
ником и средствами производства, постепенно оттеснявшая
стоявшую в рабовладельческом обществе на первом месте непо-
средственную связь владельца раба с принадлежавшим ему
рабом. В IV в. власть землевладельца не только над колоном,
но и над сельским рабом уже обусловливается его собствен-
ностью на тот участок земли, к которому этот раб приписан.
Тенденция, направленная на прикрепление раба к имению,
свидетельствуя о возрастающей нехватке рабочей силы вслед-
ствие падения производительности труда рабов, еще не вела
сама по себе к изменению способов эксплуатации. Имение
(villa, fundus) по-прежнему оставалось хозяйственным целым
с осуществлявшимися внутри него разделением труда и про-
стой кооперацией рабов, трудившихся под надзором госпо-
дина или надсмотрщика. Но обусловленное той же непроиз-
водительностью рабского труда и ограничением власти госпо-
дина наделение раба средствами производства уже являлось
симптомом как изменения формы эксплуатации, так и начав-
шегося изменения самого типа хозяйства.
Особенно сильно эти новые формы повлияли на положение
колонов, которых землевладельцы старались всячески удержать
в имении и которые на практике в некоторых отношениях сбли-
жались с рабами. На вилле не только колон, но и раб, со своим
инвентарем обрабатывавший выделенный ему участок, как бы
выпадал из общей системы хозяйства виллы, из осуществляв-
шейся в ней кооперации и разделения труда. Раб, посаженный
на землю на правах колона (quasi col onus), не входил в поня-
тие инвентаря имения. По словам Ульпиана, юристы I в. Лабеон
и Пегас отрицали принадлежность раба, посаженного на землю
на правах колона, к инвентарю имения, так как он находился
в имении не в качестве инвентаря, даже если он управлял фа-
милией 29. Сцевола, разбирая завещание, согласно которому
29 Dig., XXXIII, 7, 12, 3
107
передаются имения со всем к нему принадлежащим — плате-
жами колонов, сальтуариями, их сожительницами и детьми, —
указывает, что если один из участков обрабатывал раб Стих,
не по поручению и под надзором господина, а за плату, как
посторонние колоны (non tide dominica, sed mercede ut extra-
nei colon! solent), то oh по легату не передается 30.
По-видимому, только с дальнейшим развитием крупных
имений, основанных уже на эксплуатации колонов и посажен-
ных на землю рабов, начинает прокладывать себе путь мысль,
что и колон, и квази-колон также составляют неотъемлемую
часть имения. Первое проявление этой тенденции мы находим
у Павла, коюрый пишет, что если имение завещано с инвента-
рем и рабами, то пекулий актора, т. е. раба-арендатора (умер-
шего до завещателя), если актор происходил из этого же име-
ния, переходит к наследнику; и далее, что актор или колон
из другого имения, помещенный в том имении, которое заве-
щано с инвентарем, переходит к наследнику только в том слу-
чае, если завещатель хотел, чтобы они были приписаны к этому
имению31. Впоследствии, когда колоны были прикреплены
к земле и стали основными работниками имений, эта тенденция
возобладала и колон стал неотъемлемой частью имения, что
было связано уже с новой формой организации хозяйства и
новыми методами эксплуатации не раба в собственном смысле,
а зависимого, прикрепленного к земле работника. Однако
уже Ульпиан, давая форму для составления описи имения 32,
включает в нее колонов, как его неотъемлемую часть. Папи-
ниан говорит о предоставлении «мнимого колона» (colonus
imaginarius) в обман покупателя 33, так как земля, к которой,
если не юридически, то фактически, был прикреплен работник,
ценилась выше.
Зарождение и развитие этой тенденции в произведениях юри-
стов мы видим и на примере отношения к инвентарю, с помощью
которого колон обрабатывал свой участок. Помпоний, ссылаясь
на мнение Прокула, пишет, что, если колон снял имение с ин-
вентарем, то считается, что колон как бы купил инвентарь 34.
Имущество колона, согласно Лабеону, находилось как бы
в залоге у хозяина, пока колон с ним не расплатится 35. Таким
образом, вначале считалось, что инвентарь, составляющий соб-
ственность колона или взятый им в аренду вместе с имением,
30 Dig., XXXIII, 7, 20, 1.
31 Paul., Sent., Ill, 6, 47—48: nisi eum ad ius eius fundi testator
voluerit pertinere.
32 Dig., L, 15, 4.
33 Fragm. iur. Rom. vatic., 13; Dig., XIX, 1, 49.
34 Dig., XIX, 2, 3.
35 Dig., XX, 6, 14.
108
принадлежит ему и во всяком случае выделяется из инвентаря
имения, так как хозяйство колона не составляет части хозяй-
ства виллы. Он должен был расплатиться за этот инвентарь,
если получал его от господина; он терял свой инвентарь, если
не мог внести арендной платы, но пока он обрабатывал свой
участок или снятое им целиком имение, он владел инвентарем.
Иное толкование мы видим уже у Павла. Имение, пишет
-он, которое было сдано в аренду, завещано с инвентарем; инвен-
тарь, который принадлежал колону, переходит по завещанию.
Тот ли инвентарь, который принадлежал колону, спрашивает
«он далее, или только тот, который принадлежал завещателю?
И отвечает: особо следует подчеркнуть, что переходит и первый,
за исключением только тех случаев, когда в имении не было
ничего, принадлежащего господину 36. Следовательно, к началу
III в. уже сложилось такое положение, при котором колоны,
;а исключением крупных, состоятельных съемщиков, распола-
гавших всем необходимым инвентарем для обработки имения,
не рассматривались более как собственники сельскохозяйствен-
ного инвентаря. Собственником инвентаря, даже в той его части,
которая первоначально принадлежала колону, теперь считается
землевладелец, а инвентарь колона начинает рассматриваться
как часть общего инвентаря имения. Это вполне согласуется
с приведенными выше данными о том, что и сам колон постепенно
становится неотъемлемой частью имения. Уже Помпоний гово-
рит, что господин владеет через посредство рабов, инквилинов и
колонов и в этом смысле нет разницы между колоном и рабом 37.
Павел оговаривает, что колон, арендующий за деньги (т. е.
крупный съемщик, так как мелкие колоны в это время переходили
па натуральную и издольную аренду), может вчинять иск за
кражу плодов из имения, поскольку плоды, будучи сорваны,
становятся его собственностью38. Африкан пишет, что колон,
продающий плоды на корню, совершает кражу, поскольку плоды
на корню принадлежат имению, и колон делает их своими, лишь
собирая их по воле господина. Если же он собирает их по воле
покупателя, то сделать их своими он не может 39. В этих рассуж-
дениях нетрудно заметить тенденцию к всяческому ограниче-
нию прав собственности колонов. Колоны рассматриваются
юристами только как лица, владеющие по воле господина, т. е.
на тех же основаниях, на каких раб владел своим пекулием.
Окончательно это положение было оформлено в IV в., когда
колону было запрещено отчуждать что бы то ни было из своего
имущества без разрешения господина, так как он сам ничем
зб Dig , XXXIII, 7, 24.
37 Dig., XLI, 2, 25, 1.
38 Dig., XLVII, 2, 26.
39 Dig., XLVII, 2, 62, 8.
109
владеть не может 40. В теории; как и на практике, единствен"
ным владельцем считается теперь господин, осуществляющий
свои владельческие права через посредство колонов и рабов.
Практика уже в III в. шла значительно дальше теории.
В сознании современников колон по своему имущественному
положению настолько сблизился с рабом, настолько несомнен-
ным представлялось, что имущество колона на самом деле
является имуществом землевладельца, а, следовательно, обя-
зательства одного распространяются* и на другого, что лица,
дававшие взаймы колонам, считали, что за них расплатится го-
сподин, а с колонов требовали деньги, данные взаймы их гос-
подам 41. Совершенно таково же было и отношение к рабам,
поскольку их пекулий был лишь частью господского имущества
и до издания специального закона, отменявшего эту практику
рабы своим пекулием отвечали по контрактам, заключенным
господами 42, а данное в долг рабу считалось данным в долг
господину.
Различие между арендаторами разных категорий проводи-
лось не только по вопросу об их имущественных правах.
Ульпиан, рассуждая о законе, карающем за изгнание че-
ловека из его земельного владения, указывает, что этот закон
защищает и тех, кто владеет по естественному праву, но не ко-
лонов 43, хотя далее он разъясняет, что дело может идти о воз-
мещении вещей, не только принадлежавших изгнанному, но и
взятых им в залог, в узуфрукт, или в аренду 44. Применение
этого интердикта не распространялось также на отпущенников
против патронов и сыновей против отцов, за исключением тех
случаев, когда отцы и патроны применяли для изгнания их
вооруженную силу 45. Это показывает, что в то время уже про-
водилось различие между арендатором, который арендовал
по какому-то договору или контракту, устному или письмен-
ному, и колоном, в том смысле, как этот термин начинает упо-
требляться в праве впоследствии и как он понимался ранее в быту,
например, у Плиния, Апулея и т. п. Такие колоны много лет,
а может быть и в течение многих поколений сидевшие на чужой
земле без всяких документов, а лишь в силу обычая и согласия
хозяина, уже приравнивались к лицам, находившимся in po-
testate главы фамилии или зависимым от него, как, например,
сыновья и отпущенники. В данном случае, очевидно, имеются
в виду не те отпущенники, которые были покупщиками или.
40 CI, XI, 49, 2; CTh, V, 19, 1.
41 CI, IV, 10, 3 и И. Законодательство осуждает эту практику.
42 CI, IV, 13, 5.
43 Dig., XLIII, 16, 1, 9—11.
44 Dig., XLIII, 16, 1, 33.
45 Dig., XLIII, 16, 1, 43.
110
арендаторами по договору господской земли, а те, гораздо
более многочисленные, которые были посажены господином
на землю.
Характерно, что юристы такими владениями отпущенников
занимаются мало и если упоминают их, то лишь в качестве при-
меров при рассмотрении некоторых сложных казусов. По-ви-
димому, предоставление отпущенникам земельных участков,,
так же как и предоставление их в прекарное пользование, счи-
талось «благодеянием», которое правом не регулировалось,
а зависело только от доброй воли владельца. Это подтверждается
и вышеприведенным местом из толкования Ульпиана к закону
о захвате чужого имения или изгнании кого-либо с его земли.
Можно предполагать, что и колоны в это время попали юриди-
чески в такое же положение, как и отпущенники, в связи с чем
юристы конца II и III в. о колонах говорят значительно меньше,
чем можно было бы ожидать.
Ульпиан пишет, что тот, кто арендует на определенный срок,,
по истечении этого срока есть колон; считается, что господин,
позволяя колону оставаться в имении, сдает ему землю на
прежних условиях (ex integro) и контракты такого рода не
нуждаются ни в словесном, ни в письменном оформлении (scrip-
tura), но имеют силу при одном согласии (nudo consensu) 4G.
Это относится к колонам в собственном смысле слова, в проти-
воположность кондукторам и арендаторам по контракту. Вза-
имоотношения последних с собственниками, у которых они
арендовали землю, регулировались договорами, а следова-
тельно, и правом.
Можно думать, что в это время колоны в собственном смысле
уже перестали привлекать внимание юристов, так как пере-
стали быть равноправными участниками сделки по аренде
земли 46 47, но еще не начали обращать на себя внимание госу-
дарства в качестве большинства непосредственных произво-
дителей, как это и имело место в IV в., когда кодексы уделяют
им огромное внимание. В конце II и III в. колоны уже играли
большую роль в производстве, но рабовладельческое государ-
ство и рабовладельческое право еще не учитывали этого в доста-
точной мере. Взаимоотношения владельца земли и колона,
сидящего на земле в силу обычая и традиции, представлялись
еще делом частным, как отношения рабовладельца и раба,
которые попадали в поле зрения юристов в основном лишь
постольку, поскольку тот и другой сталкивались с внешним
46 Dig., XIX, 2, 14.
47 Интересно ’ отметить, что раздел Дигест, посвященный аренде
(locatio-conductio), содержит наибольшее количество выдержек из ранних
юристов I в., писавших в период широкого распространения свободной
аренды.
111
миром, или как отношения патрона и клиента, которые право
вовсе не учитывало, несмотря на их большую роль 48. Нормы
рабовладельческого общества не допускали вмешательства
в жизнь фамилии. Ограничение государством прав pater fami-
lias было результатом того, что жизнь стала ломать эти нормы.
В отношении колонов соответственный момент еще не на-
ступил.
Зависимость колонов от землевладельца постепенно усили-
валась, и, хотя форма их эксплуатации была совершенно
отлична от формы эксплуатации рабов, на положение их чем
дальше, тем больше влияли характерные для рабовладельче-
ского общества нормы, согласно которым человек, работаю-
щий на другого, не является ни полноправным собственником,
ни, в конечном счете, полноправным гражданином.
Как уже упоминалось выше, свободный наемный работник
считался принадлежащим к фамилии. «В наименование фа-
милии, — пишет Ульпиан, — включаются все, несущие раб-
скую службу, даже свободные люди, которые служат по воль-
ному найму, и чужие рабы; словом — это все те, кто находится
под властью (in potestate) господина» 49. За оскорбление сво-
бодного наемника, как и за оскорбление раба, вчинял иск гос-
подин 50, свободного наемника, как и раба, нельзя было допра-
шивать в процессе против его нанимателя. Если наемник
был уличен в мошенничестве, хозяин не мог подать на него
в суд, но, по-видимому, мог расправиться с ним домашними
средствами (как и с рабом в аналогичных случаях) 51. Как и
рабы, свободные наемники могли быть подвергнуты пытке 52, и,
что еще более показательно, они, как и рабы, не могли быть
приняты на военную службу 53. Наемного работника, как и
раба, можно было получить в наследство, в приданое, сдать
по контракту 54.
В сходном положении оказывались инквилины. Инкви-
лины первоначально были съемщиками жилых помещений,
помещений под мастерские, лавки и т. п. По преторскому эдикту,
48 Любопытно, что Папиниан, говоря о «мнимом колоне» (см. выше),
пишет, что покупатель может востребовать с него плату и in fidem suam
recipiat. Таким образом, Папиниан применяет в отношении колона то же
выражение, которое обычно применялось к клиенту. Очевидно, взаимо-
отношения землевладельца и колона воспринимались как взаимоотноше-
ния патрона и клиента.
49 Dig., XXI, 1, 25, 2: Familiae appellatione omnes qui in servitio
sunt continentur, etiam liberi homines, qui ei bona fide serviunt, vel alieni.
50 Dig., XLVII, 10, 15, 48.
51 Dig., XLVII, 2, 90; XLVIII, 19, 11, 1.
52 Dig., II, 1, 7, 3.
53 Dig., XLIX, 16, 8.
54 Dig., XXXIII, 2, 3; XLI, 1, 54, 3a; Cl, VII, 16, 16.
112
их запрещалось удерживать, если они расплатились с хозяи-
ном б5. Но постепенно они оказались в зависимости от владель-
цев снимаемых помещений, по-видимому, должны были рабо-
тать на них и передавались по наследству с тем владением,
в котором жили, т. е. в известной мере прикреплялись к нему.
Из одного места у Ульпиана можно заключить, что инквилины
расплачивались с владельцем жилья своим трудом и в этом
отношении сближались с наемниками из чужих рабов и свобод-
ных 55 56. В понятие «дома как он есть» (domus cum omni iure
suo, sicut instructa est) включались ремесленники 57, т. e.,
по-видимому, те же инквилины, превратившиеся из свободных
съемщиков в зависимых работников.
Такое изменение в положении работников разных катего-
рий, которые сближались как между собою, так и с рабами,
вызывалось, во-первых, возрастающей потребностью крупных
собственников в рабочей силе; во-вторых, прогрессирующим
обеднением колонов, которые, по-видимому, лишь в редких
случаях могли приобрести в собственность инвентарь ; в-третьих,
стремлением, землевладельцев усилить зависимость колонов
и других работников и как можно прочнее привязать их к име-
нию, что приводило к сближению положения колона с положе-
нием раба, а имущества колона с рабским пекулием. В число
повинностей колонов включалась и отработка на господской
земле. В lex Manciana, носившей общий характер, предусмот-
рено по два рабочих дня для пахоты, по два на жатву и ка-
кое-то число дней на разные другие работы58. О произвольном
увеличении трудовой и гужевой повинности кондукторами го-
ворится в письме колонов из Бурунитанского сальтуса. Колоны
этого сальтуса требуют, чтобы отработки не превышали двух
дней при пахоте, двух при посеве и двух при уборке, что, по
их словам, являлось общим правилом и для них, и для их со-
седей, очевидно, колонов других сальтусов и имений 59. Иногда
число барщинных дней доходило до 12 в год 60. Колоны, которые
должны исполнять определенные работы 61, упоминаются и
у Ульпиана. Об отработках колонов позволяют судить отме-
ченные выше отработки отпущенников, получавших землю на
тех же (или близких) условиях, что и колоны.
Таким образом, к началу III в. уже намечаются основные
черты крупного сальтуса, чем далее, тем более вытеснявшего
55 Dig., XLIII, 32, 1, 1.
66 Dig., VII, 8, 4.
67 Р a u 1., Sent., Ill, 6, 58; Dig., XXXIII, 7, 12, 42.
68 Gm. CIL, VIII, 25902.
59 Ibid., 14464.
60 Ibid., 14428.
61 Dig., XIX, 2, 24, 3.
113
рабовладельческую виллу. Наиболее важной особенностью
первого является то, что основными производи!елями здесь
становятся не рабы, лишенные всякой собственности и находя-
щиеся в абсолютной власти pater iamilias,' а сидящие на земле
работники самых разных категорий, грани между которыми
начинают уже стираться. Это и рабы — квази-колоны, и ко-
лоны, и отпущенники, и инквилины, и свободные наемники,
и прекарные держатели и т. п. Они ведут мелкое хозяйство на
своих участках, отрабатывая часть времени на земле, сохра-
нившейся в пользовании господина или крупного съемщика.
Часть урожая остается в их собственности, инвентарь нахо-
дится в их владении. Власть господина в отношении их огра-
ничена, связь их с имением становится все более крепкой.
Для рабов это положение означало известное смягчение, для
колонов, напротив, — значительное ухудшение их состояния.
С возрастанием, по мере развития кризиса рабовладения, по-
требности в рабочей силе, особенно в крупных имениях, где
чисто рабское хозяйство было невозможно, усиливается зави-
симость колонов, причем на их статус все большее влияние
оказывают нормы рабовладельческого общества. Это было вы-
годно крупным землевладельцам, так как позволяло им укре-
пить свою власть над колонами. Развитие новой формы эксплуа-
тации в сальтусах делало их более прогрессивной и жизнеспо-
собной формой хозяйства по сравнению с виллой, основанной
на рабском труде. Для владельцев этих вилл перейти к новым
формам хозяйствования было большей частью крайне трудно.
Как мы видели, в период расцвета рабовладельческого
строя колоны или квази-колоны не включались в состав виллы.
Только полученные с них деньги или продукты могли стать
частью средств, служивших для ведения хозяйства, поэтому
только reliqua colonorum, которые А. Б. Ранович вполне убе-
дительно трактует не как накопившиеся недоимки, а как те-
кущие платежи 62, включались в понятие благоустроенного
имения, а не сами колоны, квази-колоны и их инвентарь.
Дробление виллы между мелкими съемщиками, рабами и
свободными лишало ее всех преимуществ. В таких условиях
не была возможна ни специализация, ни простая кооперация,
ни извлечение из рабов максимума прибавочного и части необ-
ходимого продукта. Кроме того, самый переход к ведению
хозяйства в основном за счет эксплуатации посаженных на
землю рабов и колонов для сравнительно небогатых собствен-
ников рабовладельческих вилл затруднялся рядом других
причин.
62 А. Б. Ранович. Колонат в римском законодательстве II—
V вв. — ВДИ, 1951, № 1, стр. 98.
114
Во-первых, мощным орудием прикрепления юридически
еще свободных колонов к имению была их все возраставшая
задолженность. Долги колонов возникали вследствие невзноса
арендных платежей в годы неурожаев, стихийных бедствий
и т.п. весьма частых случайностей; вследствие того, что они не
могли расплатиться за инвентарь, полученный от хозяина;
или, наконец, потому, что колон с самого начала попадал в име-
ние как неоплатный должник в качестве прекарного держа-
теля своего заложенного и невыкупленного участка. Земле-
владельца среднего достатка накопление недоимок колонов могло
быстро разорить. Если же он захватывал за долги инвентарь
колонов, он, как пишет Плиний Младший, подрывал этим
их хозяйство 63 и платежеспособность. Не по средствам ему
была покупка значительного числа новых сельскохозяйственных
орудий и скота для наделения ими посаженных на землю рабов
или новых колонов. Старого же инвентаря для этой цели, ко-
нечно, не могло хватить, так как для обработки одного имения
его требовалось меньше, чем для обработки нескольких мелких
хозяйств, на которые оно бы распалось.
Рабовладельческая вилла была тесно связана с рынком и
по большей части специализирована. Владелец ее нуждался
в деньгах, чтобы покупать те товары, которые не производились
в его имении, вносить государственные налоги, нести различ-
ные муниципальные повинности. Для удовлетворения этой
потребности в деньгах владельцы вилл заводили дополнитель-
ные доходные статьи. Юристы называют солеварни, каменоломни,
разработку залежей извести, песка и т. п.64. Лабеон упоминает
входивших в инвентарь имения рабов, которые часть года ра-
ботали на сельскохозяйственных работах, а часть года в каче-
стве гончаров 65. Рабы-ремесленники посылались и на зара-
ботки, с тем чтобы часть заработанных денег оставлять себе,
а часть отдавать господину 66.
При переходе к хозяйству, ведущемуся руками колонов и
квази-колонов, владелец имения терял все эти дополнительные
статьи дохода. Колонов и посаженных на землю рабов нельзя
было отдавать в наем и использовать на подсобных промыслах.
В крупных хозяйствах владелец мог сохранять достаточное
количество рабов для обслуживания подсобных промыслов этих
хозяйств и для изготовления ремесленных изделий. В неболь-
ших виллах количество работников было недостаточно велико,
да и полученных от колонов продуктов не могло бы хва-
тить на содержание рабов, не связанных непосредственно с
Р1Гп. Sec., Ер., III, 19, 6; IX, 37, 2.
64 Dig., VII, 1, 9; 13, 15.
65 Dig., XXXIII, 7, 25, 1.
66 Dig., XXXIII, 7, 19, 1
115
сельскохозяйственными работами, тем более, что хозяин, кроме
сельской фамилии, занятой непосредственно в имении, должен
бый содержать еще городскую фамилию, т. е. рабов, обслужи-
вающих его, его семью и дом.
Наконец, среднему собственнику было трудно пополнить
число своих колонов. Он не располагал достаточными сред-
ствами, чтобы давать деньги взаймы владельцам участков, ко-
торые затем могли стать прекарными держателями, а, напротив,
обычно впадал в долги сам. Не был он достаточно влиятелен,
чтобы становиться патроном маленьких людей, которые затем
в качестве клиентов попадали бы от него в зависимость. Отпуская
раба на волю, небогатый собственник часто рассчитывал, что
тот будет содержать его своим трудом и имуществом; выделить
же ему участок земли и инвентарь с тем, чтобы отпущенник об-
ратился в колона, как это практиковалось в больших имениях,
он вряд ли имел возможность. Если же он отпускал раба, удер-
жав его пекулий, то, по законам, он не имел права требовать
с него недоимок даже за тот участок, который раб арендовал
до освобождения 67.
Следовательно, для владельцев средних рабовладельческих
вилл переход к новым методам хозяйствования, к эксплуата-
ции квази-колонов и колонов был очень затруднителен и озна-
чал такую ломку привычного уклада, которую мало кто мог
выдержать. Рабовладельческая же вилла, как таковая, стано-
вилась все менее рентабельной.
Так, к концу II в. усиливаются различия между двумя ти-
пами хозяйства, связанными с двумя различными формами
собственности. Одна из них, античная рабовладельческая форма
собственности, постепенно приходит в упадок, вторая, пред-
ставленная сальтусами и латифундиями, развивается и креп-
нем. Конечно, сплошь да рядом они не выступали в чистом виде,
и между ними было много промежуточных, смешанных типов,
но все же в известной мере можно говорить об этих формах как
об основных и определяющих.
Большую роль играло то обстоятельство, что в результате
смешения разных категорий работников фамилия как основная
социально-экономическая ячейка на землях крупных собствен-
ников сменяется имением. Для владельцев таких имений
городская организация (т. е. коллективная организация вла-
дельцев) становится ненужной; ограничения, налагаемые муни-
ципальной организацией на права собственности, и муниципаль-
ные повинности, служившие делу сплочения всех свободных,
воспринимались только как излишнее бремя. В новых условиях
главной силой в классовой борьбе становилось зависимое сель-
CI, IV, 14, 5.
116
ское население. Бороться с ним крупные землевладельцы могли
или с помощью сильной императорской власти, представляю-
щей их интересы, или усилив собственную власть над эксплуа-
тируемыми работниками, создав в собственных имениях воору-
женные отряды, тюрьмы ит. п., как это и имело место в IV и
V вв. Город же, как посредствующее звено между гражданином
и центральной властью, становится излишним, и владельцы
сальтусов уже но желают поступаться в его пользу ни долей
прибавочного продукта, созданного колонами, ни трудом коло-
нов. Поэтому те из них, которые еще были с ним связаны, стара-
лись выделиться из муниципальной организации и изъять из-под
ее ведения зависимое сельское население, обрабатывавшее их
земли.
К началу III в. противоречия между крупными собствен-
никами и муниципальными землевладельцами и рабовладель-
цами обострились. Вызывались они, во-первых, тем, что круп-
ные собственники забирали за долги или захватывали земли
городских собственников и земли городов, во-вторых, тем, что
укрепление крупного землевладения подрывало самые основы
муниципального строя, являвшегося одним из необходимых
условий существования развитого рабовладельческого обще-
ства. По существу это была борьба между социальными
группами, связанными с рабовладельческой формой собствен-
ности, и теми, которые были связаны с новой формой собствен-
ности и эксплуатации, формой, в которой уже зарождались
элементы феодального способа производства.
Той и другой группе господствующего класса противостояли
широкие массы эксплуатируемых трудящихся разных категоч-
рий, которые поднимаются на борьбу, разрушившую, в конце
концов, и рабовладельческий способ производства, и рабовла-
дельческое государство на Западе.
Наиболее важным явлением в истории этой борьбы было
постепенное сближение части рабов и трудящихся свободных,
которое и обусловило широкий размах их совместных выступ-
лений.
ГЛАВА IV
РАЗЛОЖЕНИЕ ФАМИЛИИ. СБЛИЖЕНИЕ РАБОВ
И СВОБОДНЫХ ТРУДЯЩИХСЯ
1. РАССЛОЕНИЕ РАБОВ
В предыдущей главе была сделана попытка показать, как
в крупных имениях постепенно сближаются по своему поло-
жению, сливаясь в единую массу зависимых земледельцев, по-
саженные на землю рабы, отпущенники, наемные батраки,
инквилины, колоны, прекарные держатели и т. п. В основе
этого процесса, как мы видели, лежало изменение форм
эксплуатации, постепенцое прикрепление работников к имению
и все более распространявшееся сочетание крупного земле-
владения и мелкого хозяйства.
Но указанный процесс не ограничивался только латифун-
диями и сальтусами. Если там он обусловливался постепенной
заменой связей, существовавших внутри фамилии, связями,
соединявшими земледельцев, живших в пределах имения,
то в других областях его стимулировало расслоение рабов,
вызванное расширением практики предоставления рабам пе-
кулия, и прогрессирующее разложение фамилии.
Развитие кризиса рабовладельческого способа производства,
заставлявшее рабовладельцев искать новых путей ведения
хозяйства и новых методов эксплуатации, вело не только
к возрастанию числа рабов, наделенных пекулием, но и
к изменению взглядов на пекулий. В этом следует видеть
одно из проявлений постепенного сращивания прежде лишен-
ного средств производства работника со средствами произ-
водства.
Все более укрепляются права раба на пекулий, который на-
чинает рассматриваться как какое-то подобие имущества сво-
118
бодного (quasi patrimonium) x. В принципе считалось, что раб
получает пекулий от господина, который может в любое время
его отнять, что все приобретенное рабом и поступающее в пеку-
лий становится собственностью господина, так как раб ничем
владеть не может. Но на практике пекулий, чем дальше, тем
больше становился неотъемлемой принадлежностью раба. Ин-
тересен в этом смысле один пункт раздела Дигест «О завещан-
ном пекулии». Он предусматривает, какая сумма и в каком слу-
чае должна изыматься из пекулия. Например, если раб пора-
нит своего товарища по рабству и тем сделает его менее
ценным, эта разница в цене должна быть вычтена из пекулия
в пользу господина. Если раб бежит, говорится там, то из пе-
кулия следует вычесть сумму, на которую он стал дешевле вслед-
ствие бегства (поскольку рабы, пытавшиеся бежать, ценились
меньше, чем «верные» рабы) 1 2. Таким образом, предполагалось,
что пекулий сохраняется даже за беглым рабом, который, бу-
дучи возвращен господину, снова вступал во владение своим
пекулием. Юристы отмечали, что нередко пекулий раба пред-
ставлял значительно большую ценность, чем сам раб, и покупа-
тель приобретал раба лишь с тем, чтобы приобрести его пеку-
лий 3; по-видимому, раб без пекулия и пекулий без раба обычно
не продавались.
Юристы начала III в. уже включали в пекулий раба то,
что задолжали ему посторонние лица и даже его господин 4.
Во II в. юристы (например, Помпоний) писали, что пекулий
раба мог оказаться истощен в результате господских долгов 5.
В конце III в. было установлено, что рабы не отвечают по кон-
трактам своих господ 6. Укрепление фактических прав раба на
пекулий гарантировало укрепление платежеспособности раба
лицам, вступавшим с ним в деловые отношения, в частности
и самому господину. Так, например, в одном рескрипте Гор-
диана разобран случай, когда раб арендовал имение у госпожи,
остался ей должен и был отпущен на волю без пекулия; по
разъяснению императора, последнее обстоятельство лишало
госпожу права требовать возврата недоимок по имению, ко-
торые накопились за время до его освобождения 7.
Экономическая независимость и ответственность раба в де-
ловых отношениях укреплялись также расширением практики
предоставления рабу свободного распоряжения пекулием, что
1 Dig., XV, 1, 47, 6.
2 Dig., XXXIII, 8, 9.
3 Dig., XXI, 1,* 44.
4 Dig., XV, 1, 7; XV, 1, 41; XXXIII, 8, 6, 4.
5 Dig., XV, 1, 4, 5.
6 CI, IV, 13, 5.
7 CI, IV, 14, 5; см. также IV, 14, 2.
HO
обеспечивало юридическую действительность его сделок. Рабу
могли сдаваться имение, мастерская, лавка, корабль и т. и.
на правах узуфрукта, с тем чтобы он владел всем прйобретен-
ным своим трудом. Иногда ему выделялись денежные средства
для ведения мастерской или лавки, причем прибыль, которую
он извлекал из этого имущества, отличалась от пекулия тем,
что господин имел на нее права не абсолютные, а лишь преиму-
щественные по сравнению с другими кредиторами раба 8.
Вследствие всего этого некоторая часть рабов достигала
известного благосостояния. Как значительно иногда оно могло
быть, показывает один рескрипт Гордиана: к нему обратился
раб, который по завещанию получал свободу, но наследники его
господина отказались от наследства, чрезмерно обремененного
долгами. Раб просил позволить ему из своих средств оплатить
долги, чтобы не лишиться права на свободу. Император дал
разрешение, причем сослался на постановление Марка Авре-
лия, предусматривавшее подобный казус 9. Это показывает,
что случай, когда раб был настолько богат, что мог, не разо-
рившись, оплатить долги обанкротившегося господина, был
не единичным.
Богатые рабы, выкупаясь на волю, попадали в привилеги-
рованное положение и среди отпущенников, так как законы
проводили резкую грань между отпущенными «по милости
господина», которые оставались связанными с патронами мно-
жеством обязательств, и выкупившимися на свой счет, обязан-
ности которых к господину сводились к проявлению почтитель-
ности и преданности, так как ни работ, ни части имущества
патрон от них требовать не мог 10.
Впоследствии богатые и пользовавшиеся самостоятель-
ностью рабы стали иногда получать свободу автоматически.
Диоклетиан ссылается на закон, изданный, очевидное III в.,
согласно которому раб, пробывший на свободе sine dolo
malo 20 лет, становится свободным. Под sine dolo malo или
bona fide понимался образ жизни раба, подобный образу жизни
свободного, если господин знал об этом и этому не препятство-
вал 11.
Таким образом, одним из проявлений начавшегося кри-
зиса рабовладельческого способа производства, заставлявшего
рабовладельцев наделять раба некоторым имуществом для
создания у него стимула к труду, было разложение класса
рабов, часть которых, разбогатев, сближалась с классом ра-
бовладельцев, часть — со свободными ремесленниками, мел-
8 Dig., XIV, 4, 1.
9 CI, VII, 2, 6.
10 Dig., XXXVIII, 2, 3; CI, VI, 3, 8; 4, 1.
11 CI, VII, 22, 1—2; CTh, IV, 8, 7—9. Ср. Dig., XL, 12, 12.
120
кими торговцами, арендаторами земли. Последнему способ-
ствовала и часто практиковавшаяся сдача рабов в наем, с тем
чтобы часть заработка они отдавали господину, а часть остав-
ляли себе, и развитие отпущенничества под условием, чтобы
отйущенники часть времени работали в пользу патрона, по-
могали ему в нужде и оставляли ему и его детям часть своего
состояния. В результате значительное число рабов и отпущен-
ников отрывались от фамилии, жили самостостоятельно, сбли-
жались со свободными маленькими людьми. Уже юристы
конца II в. упоминают случаи, когда раб считал себя, по чистой
совести, свободным и убеждался в своей ошибке лишь тогда,
когда по какому-либо случаю возникало судебное дело по
определению его статуса. Не подозревая о своем рабском со-
стоянии, человек, как свободный, заключал сделки, вступал
в брак, даже становился городским магистратом 12. Ульпиан
пишет о рабах, воспитывавшихся, как свободные, и не знав-
ших, что они рабы 13.
Марк Аврелий запретил возбуждать дела о статусе умерших
спустя 5 лет после их"смерти 14. По-видимому, в его время
такие недоразумения не были редкостью, разбирательства
вносили путаницу, нарушение сложившихся отношений и
обязательств вызывали недовольство заинтересованных лиц,
вследствие чего Марк Аврелий и счел нужным их запретить.
Возможно, что относящееся к тому же времени запрещение
освобождать раба во время спектаклей, а также положение
об аннулировании освобождения, данного рабу под угрозой
насилия 15 или по требованию народа 16, были вызваны тем,
что народ стал вступаться за рабов и требовать их освобожде-
ния. Ведь еще во время казни рабов Педания Секунда народ
готов был спасти обреченную фамилию; вероятно, ко времени
Марка Аврелия случаи вмешательства народа в пользу рабов
участились.
Сближению рабов и свободной бедноты несомненно спо-
собствовало участие рабов в коллегиях свободных «маленьких
людей». Фамильные коллегии, объединявшие исключительно
рабов, отпущенников и клиентов одного господина и патрона,
могли быть только в домах крупных рабовладельцев, где рабов
было значительное количество и где они все жили и работали
в хозяйстве господина. Рабы мелких и средних владельцев,
и CI, V, 18, 3; VII, 16, 1 и 41; X, 33, 2 и др.
13 Dig , XL, 12, 12,2.
14 Dig., XL, 15; CI, VII, 21, 5—7.
16 Dig., IV, 2, 9; CI, VII, 11, 3.
16 Dig., XL, 9, 17: Si privatus coactus a populo manumiserit, quamvis
voluntatem accomodaverit, tamen non erit liber: nam et divus Marcus pro-
hibuit ex adclamatione populi manumittere.
121
особенно такие, которые были отданы в наем, отпущены на зара-
ботки или получали пекулий в виде маленькой мастерской,
лавки и т. п., по существу теряли связь с фамилией, сбли-
жались со свободной беднотой и вступали в ее коллегии. В еще
большей мере это относится к отпущенникам, которые, получив
свободу, занимались каким-нибудь ремеслом, торговлей и т. п.
Конечно, богатые отпущенники, особенно такие, которые
успели составить себе состояние еще будучи рабами и выку-
пались на свободу за свой счет, попадали в привилегированное
положение. Многие из них становились севирами августалами,
которые были ближе к сословию декурионов, чем к простому
народу, их дети уже нередко сами становились декурионами
или делали еще более блестящую карьеру. Но несмотря на то,
что сочинения римских сатириков, для насмешек которых
богатый вольноотпущенник был любимой мишенью, создают
впечатление, что Тримальхион был весьма типичной фигурой
тогдашнего общества, таких среди отпущенников было, конечно,
меньшинство. Большая часть рабов не выкупалась, а отпуска-
лась на свободу «по милости господина» и должна была про-
должать на него работать. Некоторые оставались в доме в ка-
честве домашних слуг, надзирателей, доверенных лиц; неко-
торые занимались ремеслом, часть времени работая на себя,
а часть времени на хозяина, или выплачивая ему определенную
сумму; некоторые отдавались патроном в наем, некоторые
отрабатывали в имении господина, некоторые, наконец, про-
должали обрабатывать землю, которую арендовали у госпо-
дина еще будучи рабами. Между отпущенниками этих кате-
горий, отосланными на заработки рабами и свободной бедно-
той фактически не было особой разницы.
Их коллегии, как справедливо отмечал еще Ю. Кулаков-
ский 17, заимствовали многое от структуры и представлений
фамилии. Они нередко принимали общее, как бы родовое имя.
Например, в одной надписи: Benedicta. Hoc nomen inposuerunt
sodales sibi et suis posterisque eorum. Многие коллегии носят
такие имена, как Eusebiorum 18, Fructuariorum 19, Simpli-
ciorum. Эта последняя коллегия засвидетельствована и для
Рима, и для Африки20. В некоторых коллегиях употребляются
наименования «отца», «матери», «сестер», «братьев». Патрон
коллегии, в известном смысле, заменяет pater familias. Кол-
легия плотников в Риме прямо именовала себя фамилией 21.
17 См. Ю. Кулаковский. Коллегии в древнем Риме. Киев, 1884.
18 CIL, VI, 3497, 8513, 10273.
19 Ibid., 10275.
29 Ibid., 3324; АЕ. 1933, № 57.
21 CIL, VI, 9409: М. Allius Apollonius faber tignuarius mag(ister)
in fam(ilia) praef(ectus) dec(urio). . .
122
Соответственно и боги, избиравшиеся этими коллегиями в ка-
честве их покровителей, большей частью были из числа тех же
богов, близких фамильным культам, которых почитали и рабы
в своих домашних коллегиях-фамилиях. Это—Сильван, Геракл,
Меркурий, Фортуна, различные гении. Коллегии «маленьких
людей»', в общем, пользовались покровительством правитель-
ства. Разрешение на образование этих коллегий давалось
с большей легкостью, чем на образование каких-либо иных
объединений. Вероятно, правительство было заинтересовано
в том, чтобы удержать простой народ и рабов в рамках при-
вычных представлений, связанных с фамилией как исконной
организацией рабовладельческого Рима.
Однако на деле распространение коллегий «маленьких
людей» привело к иным результатам. Оно способствовало не
столько тому, что свободная беднота оставалась верна вырабо-
тавшимся внутри фамилии представлениям, и в первую оче-
редь идее pietas, в которую вкладывалось понятие о долге
уважения и покорности низших высшим, сколько тому, что
между свободной беднотой и рабами возникала известная со-
лидарность, получившая и некоторое, правда еще слабое,
идеологическое оформление. Об этой солидарности свидетель-
ствуют не только приводившиеся выше законы, позволяющие
предполагать, что иногда «народ» требовал освобождения не-
которых рабов, но и известный устав коллегии Антиноя и Дианы
из Ланувия от 136 г. 22 Устав этот содержит попытку, хотя
и весьма скромную, в известной мере обеспечить интересы
раба, как некой самостоятельной личности, от посягательств
господина. Соответственный пункт устава гласит, что ни пат-
рон, ни господин не могут притязать на средства коллегии,
т. е. на ту сумму, которую отпущенник или раб внесли в ее
казну при вступлении в коллегию. Другой пункт предусмат-
ривает случай, когда из-за несправедливости господина умер-
ший раб — член коллегии будет лишен погребения и надгроб-
ной надписи. В таком случае коллегия обязывалась устроить
ему символическое погребение (funus imaginarium), которое
должно было обеспечить покой его душе. Если среди рабовла-
дельцев под влиянием страха перед обострением классовой
борьбы и стремления сгладить противоречия распространяются
учения о естественном равенстве людей, не имевшие, в общем,
далеко идущих последствий, то в среде народа, как мы попы-
таемся показать ниже, складывается представление об извест-
ном единстве бедных, трудящихся людей, рабов и свободных.
Этот процесс имел гораздо большее значение, так как он под-
готовлял возможность совместных выступлений рабов и сво-
бодных, совместное их участие в революционной борьбе.
22 CIL, XIV, 2112.
123
2. ИДЕОЛОГИЯ РАБОВ И СВОБОДНЫХ Т РУДЯЩИХСЯ
Выделить основные черты идеологии этих слоев чрезвычайно
трудно, так как данных для этого очень мало. Писатели того
времени, принадлежавшие к господствующему классу, уделяли
этому вопросу мало внимания. Ведь даже христианство и
митраизм, пока это были течения, господствовавшие среди
низших классов, не привлекали внимания современных авто-
ров. Мифы и представления, связанные с наиболее популяр-
ными в народе богами, представителями господствующих клас-
сов интерпретировались и толковались в плане различных
философских спекуляций, в результате чего выделить народ-
ную основу этих представлений часто совершенно невозможно.
Наиболее надежным источником являются эпитафии и надгро-
бия, но представители широких масс редко имели средства для
сооружения дорогостоящих надгробных памятников и более
или менее пространных надписей, поэтому и этот источник
весьма скуден. Для освещения интересующего нас вопроса
отчасти могут быть использованы басни и поговорки, но и
в них собраны поучения и изречения, сложившиеся в среде
различных социальных групп.
В известной мере кое-что дают отдельные положения,
приписываемые киникам. Правда, кинизм был распространен
среди разных слоев, вплоть до высшей аристократии, и не
может быть признан идеологией широких масс. Но, по-види-
мому, в нем были различные направления. Рассказы Лукиана
о «беглых рабах», об успехах Перегрина Протея среди народа
(в частности римского) и, наконец, о временном сближении
Перегрина с христианами позволяют предполагать, что одно
из направлений кинизма находило сочувственный отклик
в народных массах.
Особенно показательны данные, содержащиеся в сочинении
Лукиана «Беглые рабы». Лукиан, относившийся с величайшим
уважением к киникам, выступает здесь с обличением рабов
и поденщиков, занятых самыми простыми ремеслами: сапож-
ников, кузнецов, сукновалов, которые выдают себя за Дио-
генов, Антисфенов и Кратетов и приобретают в народе попу-
лярность, оскорбляя и облаивая всех 23. К сожалению,
Лукиан ничего не говорит об особенностях кинизма, пропове-
довавшегося «беглыми рабами и ремесленниками». Мы узнаем
только, что они имели много последовательниц среди жен-
щин, по-видимому, проповедуя женское равноправие. Из рас-
сказа Лукиана о смерти Перегрина можно заключить, что
23 Далее мы увидим, что в тех же выражениях о киниках из простого
народа говорит и Апулей, вообще по своим воззрениям во многом близкий
к Лукиану, поскольку оба они принадлежали к той же среде.
124
киники враждебного Лукиану направления признавали бес-
смертие души и переселение ее в мир богов, вероятно, в награду
за достойную жизнь на земле.
Трудно судить, какие черты учения, приписываемого Дио-
геном Лаэртским основателям кинизма, были заимствованы
и, может быть, развиты киниками, пользовавшимися популяр-
ностью среди «рабов и ремесленников». Возможно — судя по
тому, что Лукиан обвиняет последних в проповеди общности
жен — им было свойственно и учение об общности имущества
(как и выходившим из той же среды христианам). Киник,
описанный Лукианом в одноименном диалоге и пользующийся
его симпатией, доказывает, что максимальное ограничение
потребностей, которого он достиг, привычка к бедности и уме-
ние довольствоваться малым дают ему огромное преимущество —
возможность жить без забот, не утруждая себя никакой дея-
тельностью. Но среди киников существовало и другое направ-
ление, засвидетельствованное Диогеном Лаэртским. Привер-
женцы этого направления учили, что бедность должна быть
деятельной, что человек должен трудиться, но не над удовлет-
ворением потребностей в роскоши праздных и развращенных
богачей, а занимаясь простым, полезным трудом. Здесь опять-
таки заметно известное сходство с первоначальным христиан-
ством, поскольку все члены христианских общин должны
были заниматься каким-нибудь трудом, по преимуществу про-
стым, не служащим богатым язычникам.
Можно думать, что это уважение к трудовой бедности было
отличительной чертой идеологии народа, возникшей как
протест против презрения к физическому труду, присущего
высшим классам и интеллигенции рабовладельческого общества,
которые могли прославлять бедность и воздержание, обеспе-
чивавшие независимость от сильных мира и свободу мысли, но,
как правило, не связывали бедности с трудовой деятельностью.
Например, Эпиктет, давая портрет идеального киника, совер-
шенно обходят вопрос о труде. Вместе с тем не только стои-
цизму, но и распространенному в той же среде кинизму, не-
смотря на отразившиеся у Эпиктета, Лукиана и других пред-
ставления о высокой миссии киника как учителя человечества,
по существу присуща пассивная мораль. Мудрец, выработав
в себе совершенное равнодушие к внешним, не зависящим
от его воли вещам и не противясь ничему, достигает абсолют-
ной внутренней свободы. Согласно Эпиктету, лишь далекий
от мудрости человек способен тащить к проконсулу своего
обидчика. Философ же, понимая, что обиду ему мог нанести
лишь человек невежественный, должен ограничиться тем, что
поблагодарит его за то, что он только побил его, хотя мог бы
и убить. Напротив, в народных представлениях складывалось
125
не только уважение к труду, но и активная мораль. Крупней-
ший знаток истории митраизма, Ф. Кюмон, отмечает, что культ
Митры, первоначально распространившийся среди рабов и
простого народа, привлекал их именно проповедью активной
морали, активной борьбы доброго начала со злым, в которой
должен был участвовать всякий верующий, надеявшийся за
это на загробное блаженство непосредственно после смерти
и на воскресение после вторичного прихода Митры на землю
и гибели злых сил в конечной, мировой катастрофе 24. В этом
смысле показательны также некоторые басни Федра, поговорки
из числа приписываемых Пу б лилию Сиру, поучения Дио-
нисия Катона, эпитафии.
Басне Федра о лисице и журавле 25 предпослано поучение:
никому не следует вредить, но с оскорбившим тебя следует по-
ступать таким же образом. В басне о лисице и орле автор стре-
мится показать, что занимающий скромное положение может
быть опасен высокопоставленному, так как может отомстить
ему благодаря сообразительности26.
Особенно интересна с точки зрения отношения к труду басня
Федра о тяжбе между пчелами и трутнями, судьей между ко-
торыми выступала оса 27. Басня эта, по-видимому, не заимство-
вана Федром у его предшественников баснописцев и, следо-
вательно, отражала какие-то течения и настроения, возникшие
уже в I в. н. э. В басне рассказывается, что пчелы сделали ме-
довые соты, а ленивые (inertes) трутни заявили, что соты при-
надлежат им^ Тяжба была отдана на рассмотрение судье —
осе. Оса, прекрасно зная тех и других, предложила такое
решение: взять ульи и заполнить их сотами, чтобы по вкусу
меда и форме сот стало ясно, кто создатель тех сот, о которых
сейчас идет дело. Трутни отказались, пчелам условие понрави-
лось. Тогда оса вынесла такой приговор: мне ясно, кто не
может сделать соты и кто их сделал, поэтому я возвращаю
пчелам плод их трудов. «Я бы,— заключает Федр,— обошел
эту басню молчанием, если бы трутни не отказались соблюдать
честно договор (si pactam fuci non recusassent fidem)».
Мораль басни не вызывает сомнений: плоды труда должны
принадлежать тем, кто трудится, а не бездельникам, живущим
на их счет. Такая мысль в условиях рабовладельческого Рима
I в. н. э., когда презрение к труженику было особенно сильно
(по-видимому, гораздо сильнее, чем, например, в Греции клас-
сической поры), была весьма оригинальна и смела. Естественно
24 F. С u m о n t. Die Mysterien des Mithra. Leipzig, 1923, стр. 133.
25 P h a e d г., I, 26.
26 Ibid., 28.
27 P h a e d r., Ill, 13.
126
предположить, что она зародилась в среде трудящейся бедноты
и рабов и из этой среды была позаимствована отпущенником
Федром.
Подобные предположения подтверждаются, между прочим,
и рядом намеков в прологах и эпилогах Федра к книгам своих
басен. В прологе к III книге он пишет, что басни вообще
были изобретены потому, что подневольные рабы, не решаясь
высказывать то, что хотели, переносили свои чувства в басни,
дабы, прибегнув к шуткам, избежать злобных преследований 28.
О себе Федр говорит, что он в этом смысле про лагал новые пути
(дословно «тропинку сделал дорогой») и, к своему несчастью,
выдумал больше нового, чем заимствовал из старого. Несчастья
его, как видно из дальнейшего его рассказа, состояли в том,
что Сеян привлек его к суду и добился обвинительного при-
говора. Прежде высказывались предположения, что Сеян
преследовал Федра за то, что увидел намеки на себя в некоторых
из его басен. Однако доказательства, приводившиеся в пользу
этого предположения (например, ссылка на басню о лягушках,
просивших у Юпитера царя), представляются довольно натя-
нутыми, намеки на Сеяна в них усмотреть трудно. Скорее
можно думать, что Федр подвергался преследованиям именно
за то, что в некоторых баснях он выразил настроения «подне-
вольных рабов». Во всяком случае, в прологе к III книге Федр
непосредственно связывает рассказ о преследованиях со сто-
роны Сеяна с приводившимся уже рассуждением о происхо-
ждении басен и с указанием на то, что он расширял дорогу,
проложенную его предшественниками. Упоминание о Сеяне
объясняется, по-видимому, тем, что Федр публиковал свои
книги, или во всяком случае эту книгу, после падения могу-
щественного временщика и хотел подчеркнуть, что обвинение,
исходившее от такого лица, как Сеян, не могло быть справед-
ливым. В эпилоге ко II книге он высказывает опасение, что
его басни будут плохо приняты. По-видимому, они, действи-
тельно, не имели успеха в кругах знати и близкой к ней интел-
лигенции. В эпилоге к III книге Федр жалуется на оскорбле-
ния, которые терпит от преступных людей; последних, однако,
он не решается назвать. В заключение эпилога он ссылается
на сентенцию, которую читал в детстве и которой намерен
руководствоваться, — «плебей, открыто выражающий неудо-
вольствие, совершает святотатство» (palam mutire plebeio
28 Р h a edr., Ill, Poeta, 34—37:
. . . Servitus obnoxia
Quia quae volebat non audebat dicere,
Adfectus proprios in fabellas transtulit
Calumniamque fictis elusit iocis.
127
piaculum est). На преследующее его недоброжелательство он
жалуется и в прологе к IV книге. Все эти данные позволяют
заключить, что Федр в какой-то мере считал себя и был в дей-
ствительности выразителем взглядов «подневольных рабов»
и «плебеев», что вследствие этого он терпел гонения и не поль-
зовался признанием аристократического общества, и что его
произведения были, тем не менее, достаточно популярны,
чтобы дойти до наших дней. Можно думать, что некоторые его
басни, особенно басня о пчелах и трутнях, сохранили склады-
вавшееся уже в I в. н. э. в среде рабов и близких к ним слоев
свободных новое отношение к труду, возникавшее как протест
против идеологии рабовладельцев и свидетельствовавшее о за-
рождении некоторого, хотя неясного, классового самосознания
среди масс трудящихся, — рабов и свободных.
Сходные мысли о пользе труда, о тяжести рабства, о том,
что и маленький человек, доведенный до крайности, может
и должен отомстить могущественному, а также и об общности
имущества мы встречаем и в сборнике так называемых сентен-
ций Публилия Сира: «часто оскорбляемое терпение обращается
в ярость»; «как опасен становится тот, кто не боится смерти»;
«следует опасаться врага, как бы низко он ни был поставлен»;
«сам себя обидишь, отказавшись от мести»; «если не дать ну-
ждающемуся того, что он просит, он вырвет это силой»; «пре-
красно погибнуть, если находишься в позорном рабстве»;
«стерпев старую несправедливость, навлечешь на себя новую»;
«неспособность обнаруживается в стремлении избежать ра-
боты»; «труд для юношей — наилучшая приправа к пище»;
«кроткие находятся в большей безопасности, но зато они —
рабы»; «нерешительный в мести создает много негодяев»; «смерть
прекрасна для тех, чья жизнь — вечный страх»; «начало
несогласия — обращать общее в свое»; «спокойна жизнь
у тех, кто уничтожает [понятия] мое и твое» и др.29
Кое-что в этом смысле могут дать и басни Авиана. Хотя
они были написаны во второй половине IV в., но, по словам
автора, он лишь переложил в стихи басни уже ранее существо-
вавшие и составленные на грубой латыни, т. е., вероятно,
имевшие хождение в народе. Интересна его басня о льве и со-
баке 30: собака предлагает льву последовать ее примеру и Под-
чиниться человеку, который будет его кормить так же, как
кормит ее, но лев отвечает, что свобода дороже сытной пищи,
и советует собаке обратиться к тому, кто обжорство ставит выше
свободы. Но особенно заслуживает внимания басня о крестья-
w Publ. Syr., Sententiae, 56, 178, 205, 255, 285, 371, 372, 373,
409, 422, 528, 645; Appendix sentent., 272, 279 и др.
80 Avian., 37.
128
вине и Геракле 31: крестьянин оставил свой плуг и быков
увязшими в грязи и не пытался их вытащить, надеясь, что
на помощь ему придет Геракл. Но Геракл на его просьбы
приказал ему самому научиться толкать колеса ленивой рукой
и подгонять быков; только когда он истощит все свои усилия,
он сможет по праву надеяться на помощь богов. «Знай же,—
заканчивает автор басни,— что божество не склоняется к моль-
бам ленивых и, призывая богов, трудись сам». Эта басня пере-
кликается с мыслями киников, которые учили, что смешно
верить, будто изнеженный бездельник-богач только благодаря
тому, что он посвящен в мистерии, любезнее богам и может
рассчитывать на лучшее место в загробном мире, чем всю жизнь
честно трудившийся бедняк.
Мотивы восхваления трудолюбивой бедности мы встречаем
и в некоторых анонимных стихах. Например: «Жизнь при
скудных средствах, но полная трудов на маленьком участке
(caespes), благодаря удвоенным усилиям, приносит радость.
Ибо на ничтожном поле сооружена баня, и вкусными плодами
благоухает зеленеющий сад. То, в чем отказала природа,
дает маленьким людям трудолюбие. Едва ли есть у богатых
те блага, которые имеет бедняк» 32. «У меня маленькое поле
(rus), маленький безгрешный доход; но и то и другое приносит
мне великое спокойствие. Душа, не волнуемая никаким стра-
хом, сохраняет мир, не боится она обвинений в бесплодной
праздности. Иных призывают многотрудные военные лагери*
курульные кресла и всё, что волнует ум презренной радостью.
Я же да пребуду частью простого народа, не привлекая взо-
ров никакими почестями. Пока я жив, я сам господин своему
времени» 33. «Избегай великих господ и имен, прославленных
молвой, и домов, отягченных благородным происхождением,
и беги от них далеко, живущий. . .»34 «Часто труд осушает
слезы и приносит радость»,— гласит одно поучение 35.
Насколько популярно было прославление бедности и труда,
видно из того, что соответственные мысли часто встречаются
в эпитафиях, высеченных на надгробиях простых людей, ко-
торые нередко украшались также изображениями орудий
тРУДа 36. Добродетельная бедность и труд стали считаться
главными заслугами, обеспечивающими покойнику загробное
блаженство. Уже в 29 г. н. э. ветеран III преторианской
31 A v i а п., 32.
32 R i е s е. Anth., 178.
33 Ibid. 433.
34 Ibid., 407, 5—8.
35 Ibid., 716, 36.
36 F. G u m on t. Recherches sur le symbolisme funeraire des romains.
Paris, 1942, стр. 432 сл.
129
когорты указывал в своей эпитафии, что он жил всегда хорошо —
бедно и честно и что это поможет его праху 37. Почти в тех же
выражениях составлена эпитафия солдата XI легиона из Дал-
мации. По-видимому, указание на честную и бедную жизнь
стало неким общим местом. Ветеран флота из Аквилеи сооб-
щает, что он родился в крайней бедности и прослужил честно
17 лет, без вражды и обиды 38. Интересна эпитафия Г. Кан-
дида Бенигна, принадлежавшего к коллегии плотников Аре-
латы. Покойный прославляется за мастерство, которого он
достиг в своем ремесле: «Его искусство было непревзойден-
ным, как и его усердие к делу, его знания и честность (pudor).
Великие мастера всегда называли его учителем, никто не был
искуснее его, никто на смог победить его; он умел делать во-
дяные органы и направлять течение вод. Он был приятным
сотрапезником, умел угостить друзей; он обладал прирожден-
ными способностями и мягкой душой» 39. Сходный характер
носит и эпитафия 12-летнего раба Пага из Рима, составленная,
по-видимому, его родителями. Они с гордостью указывают,
что «он умел искусно изготовлять ожерелья и располагать
драгоценные камни в мягком золоте» 40. Эпитафия раба некой
Патерны из Клунии в Испании превозносит его заслуги в охоте
на кабанов и оленей, так как этот раб, по-видимому, занимал
должность охотника 41. Отпущенник из Рима сообщает, что
он был любимым другом своих товарищей по рабству и жил
бедно 42. Эпитафия некоего Зотика, вероятно раба или отпу-
щенника, из Минтурн, говорит о его благочестии, трудолюбии
и усердной работе 43. Ювелир-отпущенник Евод из Рима при-
глашает прохожего остановиться около его могилы, в которой
лежат кости человека доброго, сострадательного, любящего
и бедного 44. Раб-управитель из какого-то африканского име-
ния в районе Сикки ставит себе в заслугу, что после долгих
трудов он оставил детей своих бедными и лишь надеющимися
на получение свободы 45. О заслуженном отдыхе после многих
трудов говорит эпитафия отпущенника Терция из г. Аллифы
в Италии 46. Отпущенник колон Антиох ставит себе в заслугу,
что он был всегда спокоен и беден 47. Отпущенник Фортунат
37 Buecheler, 991 = X о л о д н я к, 58.
38 Buecheler, 372.
39 Buecheler, 483 = Холодняк, 728.
40 CIL, VI, 9437.
41 Buecheler, 238= X о л о д н я к, 764.
42 CIL, VI, 9372=Хол одняк, 836.
43 Buecheler, 71 = Холодняк, 904.
44 Холодняк, 950.
45 Buecheler, 623=Х о л о д н я к, 1012.
46 CIL, IX, 2042= X о л о д н я к, 1019.
47 CIL, IX, 5659= X о л о д н я к, 1024.
130
из Нароны надеется, что маны вознаградят его за скромную
жизнь 48. Отпущенник Гаргилий Гомон из Рима, по его словам,
прожил без тяжб и ссор, без столкновений и долгов, был верен
друзьям, беден имуществом и богат духом 49. Жрица Цереры
из Италии гордится тем, что ее родители были отпущенники,
бедные цензом, но свободные духом (moribus ingenui) 50. Тру-
бач из Венафра, созывавший звуком своей трубы гладиаторов,
происходил, по его словам, от бедного отца, но зато был богат
доброй славой 51.
Уважение к бедности настолько распространилось в народе,
что даже люди зажиточные считали нужным в эпитафиях на-
зываться бедняками. Так, например, упоминавшийся выше
колон Антиох имел, по крайней мере, двух отпущенников
(отпущенника и отпущенницу), соорудивших ему надгробие.
Отпущенников имел и ювелир Евод, передавший им по заве-
щанию право пользоваться своей гробницей.
Некоторые, не называя себя прямо бедняками, стараются
показать в своих эпитафиях, что богатство, которым они вла-
дели, не испортило их, так как они были кротки и милосердны,
не стремились к наживе. Например, в эпитафии отпущенника
Канулея Зосима из Рима, славившегося своим искусством
в изготовлении чеканной серебряной посуды, говорится, что
он при жизни никого не злословил и хотя в его распоряжении
всегда было большое количество золота и серебра, он никогда
на него не позарился 52. Л. Нерусий Митра из города Новый
Форум, по его словам, был известен в Риме тем, что торговал
козьими шкурами. Он ставит себе в заслугу, что выставлял
на продажу товары, пригодные для нужд простого народа,
что его редкую честность хвалили всегда и повсюду, что он
всегда платил арендную плату фиску, был честен при заклю-
чении контрактов, всегда, насколько мог, помогал просящим,
был ласков с друзьями. Его жизнь была почтенна и достойна
похвалы, теперь о нем говорит молва, а дела его сопутствуют
ему в месте его успокоения 53. Сын торговца Тита Цесия Прима
из Пренесты, исполняя по воле умершего отца обет Фортуне,
в метрической эпитафии прославил добродетели покойного.
Тот, как явствует из нее, торговал зерном или овощами. По-ви-
димому, это был довольно крупный торговец, поскольку о нем
говорится, что он был известен как в Риме, так и в пре-
делах, возделанных умбром и тускским пахарем. Сын и не
48 В uecheler, 1117=Х о л о д н я к, 1069.
49 Buecheler, 134= X о л о д н я к, 1094.
50 Buecheler, 1125 = Х о л о д няк, 1152
51 Buecheler, 1319=Х о л о д н я к, 1157.
62 СП VT 9292
53 GIL, IX, 4796= В uecheler, 437.
131
старается выдать его за бедняка, но указывает, что ему
свойственны были честность и стыдливость, которая одержи-
вает верх над богатствами (tides et qui divitias vincit pudor) 54.
Таким образом, из приведенных данных можно заключить,
что среди рабов, отпущенников, свободной бедноты, наряду
с насаждавшимися господствующим классом представлениями
о пассивности, безропотной покорности воле высших и т. п.
как об основных добродетелях, распространяются и другие
идеи, возникшие, в какой-то мере, как протест против офици-
альной идеологии рабовладельцев. Характерные черты этих
идей — резко отрицательное отношение к богатству, роскоши
и т. п., уважение к бедности, простому труду, зарождающееся
уже представление о праве тружеников на продукты труда,
уважение к активной деятельности человека и, в связи с этим,
проповедь активной морали, борьбы против зла вместо пассив-
ного непротивления, характерного для стоицизма, и, наконец,
возможно, даже какие-то представления о справедливости
уничтожения собственности и установления общности иму-
щества.
Однако распространение подобных представлений, хотя
и указывающее на обострение классовых противоречий, вело
на первом этапе 55 не к превращению их в лозунги борьбы
угнетенных против угнетателей, а к эволюции религиозных
представлений.
Прежние народные боги, боги дома и фамилии, боги, по-
читавшиеся в коллегиях маленьких людей и рабов, приобре-
тают новое, более широкое и общее значение, с ними связы-
ваются новые, значительно более глубокие идеи. С разложением
фамилии и постепенным растворением ее в государстве старые
боги фамилии изменяют свою сущность.
Надо заметить, что в ряде эпитафий лиц, принадлежавших
к той же среде, мы сталкиваемся с отрицанием загробной жизни
или, по крайней мере, скептическим отношением к ней и к идее
посмертного воздаяния за добродетельную жизнь. В качестве
характерного примера можно привести надгробную надпись
отпущенницы Статилии Гилары, поставленную ее мужьями,
рабами Статилиев, красильщиком Амарантом и привратником
Филологом: «Покойся, Гилара, — кончается эпитафия, — и если
чувствуют что-нибудь находящиеся под землей (si quid sapiunt
inferi), помни о нас, мы же никогда тебя не забудем» 56; живо-
писец Папирий Витал желает счастья своей покойной жене,
54 CIL, XIV, 2852= В uech’el ег, 249.
66 Впоследствии, с расширением народных движений, положение
меняется. Например, агонистики заимствовали многие из указанных по-
ложений.
56 В uecheler, 179=Х о л о д н я к, 66.
132
«если есть что-либо хорошее в подземных областях» 57; отпу-
щенник Гермен пишет на могиле жены Требеллии: «Прошу
вас, маны, если вы существуете (si qui estis), чтобы Требеллии
было хорошо» 58 59. Характерна также эпитафия Флавии Авиты,
составленная ее мужем Синтропом, рабом-викарием: «Боги,
если благочестие, о котором она (т. е. покойница.— Е. Ш.)
так пеклась, что-либо значит для неба, пусть оно отблагодарит
ее достойно и наградит» б9.
Авторы других эпитафий прямо отрицают посмертное су-
ществование и призывают наслаждаться жизнью, так как смерть
ведет к полному уничтожению. Солдат-легионер в краткой
эпитафии пишет: «Пока я жил, я охотно пил, пейте и вы, те,
которые живы» 60. Эпитафия супругов Агриколы и Прими-
тивы, отпущенников Флавии, заканчивается таким призывом:
«Друзья, которые будут читать [эту надпись], увещеваю вас,
смешивайте вино и пейте много, украсьте виски цветами и
не отказывайте красивым девушкам в любовных соединениях;
остальное после смерти поглотит земля и огонь» 61. Солдат
из Беневента пишет, что пока он был жив, он жил, как подо-
бает свободному, и осталось у него лишь то, что он съел и вы-
пил 62. Аналогична эпитафия некоего Т. Флавия Марциала
из Рима: «Что я съел и выпил, то у меня с собой, а что я оставил,
то потерял» 63; эпитафия Тиб. Клавдия Секунда (по-видимому,
императорский отпущенник, как и Т. Флавий Марциал) гласит:
«Здесь у него с собой все. Вино, бани, Венера разрушают наши
тела, но жизнь составляют вино, бани, Венера» 64. Раб-табелла-
рий при императорской канцелярии в Карфагене в эпитафии,
составленной им самим при жизни, сообщает, что он любил
охотиться с собаками на лисиц и зайцев, а затем пропустить
чашу вина; многое делал он, присущее юности, так как знал,
что он смертен 65.
С этими как будто жизнерадостными мотивами, призывами
наслаждаться жизнью нередко сочетаются печальные размышле-
ния о том, что жизнь коротка, что ежеминутно Парки могут
оборвать ее нить, что радости жизни непрочны, а смерть, правда,
дает покой и прекращает труды и страдания, но не сулит ни-
чего тому, кто трудился и страдал. Два брата пишут на своей
57 X о л о д н я к, 84.
58 Buecheler, 132= X о л о д н я к, 94.
59 Buecheler, 816= X о л о д н я к, 107.
60 Buecheler, 243 = Х о л о д н я к, 1068.
bl Buecheler, 856= X о л о д н я к, 1108.
82 Buecheler, 187=Х о л о д н я к, 1151.
8 Buecheler, 244=Х о л о д н я к, 1301.
Buecheler, 1499=Х о л о д н я к, 1300.
CIL, VIII, 1027 = В и е с h е 1 е г, 484.
133
общей гробнице, что они предавались наслаждениям, ни в чем
себе не отказывая; они советуют так же жить тому, кто прочтет
эту надпись, так как после смерти нет ни смеха, ни веселья, ни
наслаждения, а жизнь с каждым днем приближается к смерти66.
Отпущенник, севир из Вероны, говорит, что в могиле отды-
хает он от труда, который был его уделом с младенческих лет;
теперь нет ни тяжелой работы, ни обременительных забот;
«Я не знаю, что я теперь, не знаю, чем буду; небольшое утеше-
ние остается нам за наши дела. . .» 67. Мысль о полном забве-
нии и уничтожении всего после смерти повторяется довольно
часто. «Некогда нас не было, мы родились, теперь мы пребы-
ваем в покое такими, какими были; оставь же заботы»,— гласит
эпитафия супругов-отпущенников 68. «Примитива, прощай, —
пишет раб-управитель на могиле жены,— а ты, кто бы ни был,
будь здоров; меня не было, меня нет и это меня не касается»
(non sum, nescio, non ad me pertinet) 69. Тот же мотив повто-
ряется в эпитафии ребенка из Сабары в Испании: «Я был
ничем, я есть ничто, а ты, который жив, пей, играй, приходи
(ко мне)» 70 и на надгробии ветерана III Августова легиона
из Ламбеза: «Тебя не было, теперь ты есть и снова перестанешь
быть» 71 и ряде других эпитафий.
Часто повторяется и мысль, что смерть и могила — при-
бежище и отдых от жизненных невзгод и трудов. Автор эпи-
тафии ребенка, раба отпущенника города Равенны, призывает
родных и господина не оплакивать его смерть: «Я не чувствую
муки смерти, мукой была жизнь, смертью уготован мне
покой» 72. Некто Элий Экстрикат из Тамугади в Африке ра-
дуется, что, наконец, в молчании покоится после многих тяже-
лых и обременительных трудов 73. Александрея из Аквилеи
приглашает не горевать о ней, так как нет ничего плохого там,
где ничего нет, а лишь конец трудов 74. Лемизон, возможно
раб из Рима, пишет, что ничто, кроме смерти, не могло прекра-
тить его труд 75. Таких примеров можно привести множество.
Подобные эпитафии показывают, что в тех условиях, когда
раб, отпущенник, ремесленник, вообще «маленький человек»
не мог надеяться на награду за свои труды при жизни, не мог
с успехом бороться за лучшее будущее, когда призывы на-
66 Buecheler, 186=X о л о д н я к, 663.
67 Buecheler, 1095= X о л о д н я к, 1078.
68 Buecheler, 1496= Холодняк, 241.
69 Buecheler, 1585=Х о л о д н я к, 1287.
70 Холодняк, 1282, ср. 1283.
71 Buecheler, 800= X олодняк, 711.
78 Buecheler, 507= X олодняк, 600.
78 Холодняк, 1313.
7< Buecheler, 214=Х олодняк, 1229.
75 Холодняк, 945.
134
слаждаться жизнью оставались для него лишь фразой, так
как эти наслаждения были ему недоступны, идея полного
уничтожения после смерти приводила его к пессимизму и без-
надежности. Утешение ему могла дать только вера в посмертное
воздаяние, которая примиряла его с тяжестью земной жизни,
давала ему стимул для активной борьбы за то, что он считал
добром против зла.
Поэтому в значительно большем числе случаев смерть —
отдых от трудов и забот — понимается не как уничтожение,
а как приобщение к загробному блаженству, а самое это бла-
женство как воздаяние за земную жизнь. Торговец с Аппие-
вой дороги Л. Статий Онесим пишет, что дух его принят в среду
богов, ибо так он заслужил, будучи честнейшим (lidelissimus)
человеком 76. Отпущенник Септимия Севера Понтиан пишет
на своей могиле, что он покоится здесь свободный от трудов,
тогда как душа его у богов, ибо он заслужил это своим просто-
душием (simplicitas), воспоминание о котором достойно пре-
бывать в веках 77. В отрывке эпитафии из Салоны говорится,
что по справедливости дал успокоение умершему бог — все-
могущий царь в местопребывании блаженных 78. Золотых дел
мастер Л. Веттий Нимфий из Рима просит землю быть легкой
для его костей, чтобы его благочестие чувствовало заслужен-
ную им награду; и пусть, заканчивает он, всякий, кто искренне
почитает своих близких, счастливо совершит свой путь к бо-
гам 79. Интересна эпитафия из Мактариса в Африке, по-види-
мому, принадлежащая солдату: «Я оставил все преходящие
дела, которые постоянно теснят и делают несчастными людей
и мучают души непрестанными заботами. Одну большую отраду
оставила мне ушедшая жизнь [это то], что я никогда не щадил
вражеские отряды. Я погиб на чужбине, погребен в родной
земле; избавленный от тоски печальной жизни, я теперь пре-
бываю в Елисейских полях и ничего не боюсь, пользуясь
достойным вознаграждением, презирая чужие богатства и уда-
чи» 80. В эпитафии этой отразилось и пессимистическое отноше-
ние к наполненной трудами безрадостной жизни, и представле-
ние о загробном блаженстве как награде за честно исполненный
при жизни долг, и вместе с тем, отдыхе после жизненных невзгод.
Посмертное существование среди богов, в противополож-
ность тяжелой земной жизни, рисовалось постоянным ярким
76 GIL, VI, 9663= X о л о дняк, 82.
77 Buecheler, 499= Холодняк, 292.
78 Buecheler, 1438= X о л о д н я к, 680.
79 Buecheler, 1048= X о л о д н я к, 1235 и аналогичные эпи-
1474)И отпУщенников—X о л о д н я к, 1240 и 1255е ( = В uecheler,
80 Холодняк, 1134.
135
праздником. Известно, как распространен со второй половины
III в. по всему рабовладельческому миру изображавшийся
на надгробиях 81 мотив загробного пира. Покойник, пирующий
в кругу родных и друзей, нередко наделялся атрибутами того
или иного бога. Те же представления о слиянии умершего
с божеством и непреходящем веселье среди богов отразились
и во многих эпитафиях. Приведу несколько примеров. Некто
М. Лукцей Непот просит родных не оплакивать его, ставшего
богом. Он не переплывал Ахерона, его не судил Минос, он
не живет в мрачном Тартаре. Святая Венера вознесла его в не-
бесные сияющие храмы, и он участвует в играх амуров и Адо-
ниса, или вместе с Аполлоном любуется музами, или радуется
искусству Паллады. Если он возьмет в руки тирс и увенчает
голову плющом,— он станет Либером, вооружившись колча-
ном и стрелами — Фебом; если он оденет изящную тунику —
Аттисом и будет любим Кибелой; он может стать любым богом,
любым героем 82. Муж и патрон отпущенницы Октавии Не-
бриды просит богов, чтобы они допустили ее в Елисейские поля,
там она будет почитать Дита и его супругу и молить, чтобы они
дали ей заслуженную ею обитель и убежище, где она вечно
могла бы пребывать в покое 83. Эпитафия трактирщицы Аме-
моны из Тибура гласит, что она была известна далеко за пре-
делами родины. Бог похитил у нее жизнь, земля владеет ее
телом, душу же принял благодетельный свет — alma lux 84.
В надгробной надписи мальчика из Филипп родные выражают
уверенность, что он живет в Елисейских полях, богам угодно,
чтобы вечно жил образ того, кто заслужил это перед верхов-
ным божеством своей чистотой и простосердечием. Теперь его
зовут к себе на цветущие луга в собрание сатиров посвя-
щенные в мистерии Бромия (т. е. вакханки); он ведет за
собой праздничные хороводы, обитая за заслуги в полях
блаженных 85. Другой мальчик, сын Элия Деметрия, от-
пущенника Адриана, как сказано в его эпитафии, был при-
лежен и чрезвычайно добр, он был рабом рабам (vernula vernis),
за это после видимости смерти он вкушает награду в храмах 86 * *.
81 F. С u m о n t. Recherches sur le symbolisme funeraire. . стр. 373.
82 Buecheler, 1109=X о л о д и я к, 875.
83 X о л од и як, 123.
84 Buecheler, 603= X о л о д н я к, 296.
85 Buecheler, 1233=Х о л о д н я к, 315.
86 Buecheler, 1186=Х о л о д н я к, 625. Следует отметить
близость мотивов предыдущей и данной эпитафии к христианским воз-
зрениям. Простосердечие — simplicitas и кротость, делавшие человека
слугой своих слуг, обычно приписывались и христианским праведникам
и святым. Это лишний раз показывает, что идеи, близкие христианским,
были популярны среди низших классов Запада, что и облегчило распро-
странение христианства.
136
Родные Т. Реция Севера из африканского города Авнобара
выражают уверенность, что после смерти он получит награду
за 90 лет своей благочестивой жизни, за то, что он почитал
святилище богов и всю жизнь был добр. Теперь он живет
в Елисейских полях, зеленеющих травами и усыпанных цве-
тами, среди вечного света 87. На награду в Елисейских полях
за почитание богов и честную жизнь надеется и отпущенник
Дидим из Рима 88, и отпущенник Тавмаст 89.
Покойник, слившийся с божеством и приобщившийся
к вечному блаженству, по-видимому, в какой-то мере мог рас-
сматриваться как покровитель живых. Выше уже приводилась
надпись, свидетельствующая о культе, воздававшемся герои-
зированному Корбулону в имении, прйнадлежавшем члену
его рода. Такую же роль могли играть и простые люди,
не прославившиеся выдающимися подвигами, но бывшие до-
бродетельными при жизни с точки зрения своих близких. Это
позволяет предположить эпитафия раба Левина. Надпись
состоит из двух частей. В первой части эпитафии приведены
слова, вложенные в уста самого Левина: «Я ваш, инсубры,
лежу здесь под мраморной плитой, ваш Левин, бывший славой
племен Ликии. Что мне почести? Что мне богатство? Блажен-
ство дала мне одна добродетель, благодаря которой я угодил
смертным и небожителям. На земле моей заботой было ваше
благополучие, та же забота остается у меня и среди богов».
Во второй части — друг и товарищ по рабству Левина Понтий
сообщает, что он приказал сжечь свои останки вместе с остан-
ками Левина, чтобы не разлучаться с ним и после смерти, и при-
глашает живых оплакивать умершего, а богов радоваться
новому согражданину 90.
Эта эпитафия весьма показательна. Героизация выдающихся
людей всегда существовала в античном мире, но прежде она
была не частым явлением и касалась представителей высшего
класса. Еще Федр в эпилоге ко II книге своих басен упоминает
как случай совершенно исключительный сооружение в Аттике
статуи рабу Эзопу и, по-видимому, противопоставляя в этом
случае афинян римлянам, пишет, что они считали путь чести
открытым для всех и венчали славой не по происхождению,
а по добродетели. Римлянину высшего класса идея о том, что
раб может стать одним из богов и покровительствовать жи-
вущим, должна была показаться нелепой, хотя бы потому, что
еще при республике рабы допускались к отправлению только
7 Холодняк, 719.
qq g u е с h е 1 е г, 435= X олодняк, 745.
an VI, 36426= X олодняк, 987г>.
90 М е у е г, 1182.
137
некоторых фамильных культов, а к участию во многих культах
вообще не допускались. Ведь даже и впоследствии одним
из обычных аргументов противников христианства было «низ-
кое» происхождение Иисуса Христа, несовместимое, по их
представлению, с божественностью. Но надгробия, на которых
с середины II в. покойники изображались с чертами того или
иного божества, и эпитафия Левина, в которой божеством и
покровителем инсубров объявляется раб-ликиец, показывают,
что к этому времени широко распространилось представление,
согласно которому за добродетельную жизнь, жизнь бедную
и трудовую, на загробное блаженство и героизацию мог рас-
считывать каждый человек, какого бы происхождения он ни
был и какое бы низкое положение ни занимал при жизни 91.
Обычно изменения в религиозных представлениях того
времени связывают с распространением восточных культов.
Между прочим, указывают, что не только в христианских
общинах, но и в среде митраистов высшие степени в духовной
иерархии занимали простые люди и рабы. Нельзя, однако,
чрезмерно преувеличивать значение распространения восточ-
ных культов и вообще так называемой «ориентализации импе-
рии». В западных ее провинциях и в самой Италии старые мест-
ные культы оставались преобладающими во II и даже в III в.
Это можно установить, во-первых, из соотношения количества
надписей, посвященных тем или иным богам, во-вторых, об
этом свидетельствует тот факт, что христианские авторы II и
III вв. главное внимание уделяли дискредитации именно
римских и греческих, а не восточных богов, и, следовательно,
именно их считали главным препятствием на пути к распро-
странению христианства. Наконец, почитание восточных бо-
гов, включая и наиболее популярных из них Митру и Доли-
хена, было распространено далеко не по всей западной империи,
а, как установил Ф. Кюмон, главным образом в окрестностях
лагерей и в крупных торговых центрах, причем значительное
число почитателей восточных богов и Митры составляли вос-
точные уроженцы: солдаты, купцы и рабы. С подобным поло-
жением мы сталкиваемся и при изучении культа Долихена 92.
Конечно, новые восточные культы имели приверженцев и среди
местных жителей. Но в массе местное население сохраняло
верность старым богам, представления о которых не оста-
вались, однако, неизменными.
9/Ср. W. Seston. L’epitaphe d’Eutychos et 1’heroisation par la
puret£. — «Hommages a J. Bidez et a F. Cumont», Bruxelles, 1949,
стр. 313—322.
92 См. P. M e r 1 a t. Repertoire des inscriptions et monuments duculte
de Jupiter Dolichenus. Paris, 1951.
138
Изменения во взглядах на богов, загробную жизнь и мораль
следует связывать скорее с общими социальными сдвигами,
происходившими в империи. Обострение классовых противо-
речий, разложение фамилии, сближение части рабов со сво-
бодной беднотой в общих коллегиях и общих культах, ухудше-
ние положения широких масс трудящихся, рабов и свободных
имели результатом, с одной стороны, возрастание надежды
на загробное блаженство как награду за безнадежную, тяже-
лую, полную безрадостного труда земную жизнь. С другой
стороны, это вело к зарождению известного классового созна-
ния, протеста против морали рабовладельцев, что и сказалось
в представлении о загробном блаженстве как награде за труд
и бедность, которое может получить, слившись с божеством
и сам став богом, каждый человек.
В связи с этим боги, воспринимавшиеся прежде как боги
фамилии, усадьбы, имения и в таком качестве близкие рабам
и бедноте, смотревшим на свои коллегии как на подобие или
замену фамилии, приобретают гораздо более широкое зна-
чение. С ними связывается надежда на спасение, им припи-
сываются функции могущественных верховных божеств.
Чрезвычайно любопытны некоторые стихи, посвященные
Приапу. Приап обычно воспринимался как несколько коми-
ческий страж садов и огородов, незадачливый любовник пре-
красных нимф. Но среди бедных владельцев или арендаторов
маленьких участков он пользовался искренним и горячим почи-
танием. Об этом свидетельствуют особенно два из упомянутых
стихотворений. В одном из них статуяПриапа «бедная», «изготов-
ленная деревенским искусством», обращаясь к путнику и народу,
рассказывает, что она охраняет безопасность маленького участка
(agellulum), крошечной виллы и садика бедного владельца,
удерживая злые руки вора. Весной на нее возлагаются раз-
ноцветные венки; когда солнце жарко пылает, ей приносится
пурпурный колос, когда зеленеет виноград — сладкая гроздь,
а в холода — голубоватая маслина. С этих пастбищ нежная
козочка несет в город полное молоком вымя, ягненок жирных
овец приносит прибыль хозяину и телка льет свою кровь перед
алтарем богов. Поэтому прохожий, говорит статуя, почитай
этого бога (т. е. Приапа) 93. В другом стихотворении статуя
Приапа, изготовленная, по ее словам, из дуба деревенским
топором, обращаясь к юношам, рассказывает, что она охра-
няет болотистую землицу и маленькую виллу, крытую плете-
ными прутьями, связками осоки, и с каждым годом благодаря
Приапу земля приносит все больше плодов.-Зато живущие
в бедной хижине колоны, отец и сын, почитают его и
93 R i е s е. Anth., 774.
139
поклоняются ему, как богу. Один из них постоянно заботится
о том, чтобы от его часовенки (sacellum) были удалены жесткие и
колючие травы, другой часто приносит в своей маленькой ручке
щедрые дары. За все эти почести Приап охраняет садик и ви-
ноградник. Поэтому, мальчики, заканчивается стихотворение,
воздержитесь здесь от злого воровства. Рядом — владения
богатого соседа, у которого Приап находится в пренебреже-
нии, — оттуда и тащите 94.
Эти стихотворения ярко обрисовывают характер Приапа
как бога бедняков, бога маленьких людей, привязанных
к нему так же, как к своим ларам, бога, так сказать, совершенно
частного и интимного. Но, несмотря на это, некоторые почитатели
начинают воспринимать его как бога космического, как верх-
ховное, единое божество. Имеется несколько надписей, по-
священных Приапу Пантею, но особенно показательно сти-
хотворение, сопровождающее сделанное императорским от-
пущенником посвящение «Гению божества Приапа сильного,
могущественного, непобедимого». В этих стихах Приап назван
отцом всего сущего (pater rerum). «О Приап, могущественный
друг, приветствую тебя,— обращается к нему автор,— может
быть, ты хочешь быть назван родителем и творцом мира, или
самой природой (physis ipsa) и Паном. Ибо благодаря твоей
жизненной силе зачато го, что наполняет землю, эфир и море,
потому привет тебе, Приап, привет, святой. Сам Юпитер,
по твоему желанию, оставляет ужасные молнии и, горя стра-
стью, покидает свои светлые жилища. Тебя почитают добрая
Венера, пылкий Купидон, Грации и податель радости Лиэй,
потому что без тебя не радует Венера, грубы Грации, Купидон
и Вакх» 95.
Сходен с этими стихами и гимн богине Земле (Tellus). Обычно
считается, что культ ее во времена империи заглох повсюду,
кроме Африки, где посвященные этой богине надписи довольно
многочисленны. Однако римские авторы всегда уделяли ей
внимание. Сравнительно недавно в галльском поселении Глане
был найден ряд посвятительных надписей, в числе которых —
несколько посвящений чисто народным божествам — Доброй
богине, Сильвану 96. Среди них посвящения древним боги-
ням земли — Opibus, «Земле Tellus, Земле Мане и Земле
Плодородию» 97. Так же как и многочисленные глиняные
статуэтки Матери-Земли, эта надпись, входящая в состав
комплекса посвящений народным божествам, свидетель-
94 R iese. Anth., 775.
95 Buecheler, 1504.
96 АЕ, 1946, № 154—160.
97 Ibid., № 159.
140
ствует, что культ богини Земли (Tellus) был распространен
в народе. Если эпиграфические данные о культе Земли скудны,
это скорее всего объясняется тем, что бедные люди, особенно
сельские жители, не объединенные в коллегии, не имели средств
ставить ей алтари и часовни и высекать в ее честь сравнительно
дорого стоящие надписи. Упоминавшийся выше гимн Tellus
показывает, что и эта богиня, столь же народная, как и Приап,
тоже наделялась свойствами верховного, всеобъемлющего бо-
жества. «Святая богиня Tellus, родительница природы», —
начинает автор. Далее он говорит, что земля питает все ро-
жденное, и в нее возвращается все живущее. «По заслугам
называешься ты Великой Матерью богов. . . ты воистину та
родительница народов и богов, без которой ничто не может
ни созреть, ни родиться; ты великая царица и богиня богов. . .
Растения, которые производит твое величество, ты распреде-
ляешь среди всех народов ради их спасения. . .» 98 *. С эпитетом
Pantheus появляется и популярный в массах Л ибер.
Более общее значение было придано и Сильвану. Сервий
пишет, что Сильван — бог стад и полей, но сведущие люди
считают его богом материи (okixo; &so;) ". Материя же (окт]) —
основа (faex) всех элементов, то, из чего все произошло. Силь-
ван был близок к Пану. По словам Проба, Сильван произошел
от козы и человека, и потому нижняя часть его тела, как и у Пана,
была козлиная 10°. Сервий же сообщает, что Пан — это сель-
ский бог, подобный самой природе, а потому называется Пан,
т. е. «всё»: его рога подобны лучам солнца и рогам луны, его
лицо красно, как эфир, его одежда подобна небу, усеянному
звездами, его нижняя часть мохната, как деревья, его козли-
ные ноги свидетельствуют о крепости земли, свирель симво-
лизирует гармонию сфер. Как бог всей природы он изобра-
жается сражающимся с Амуром и побежденным, ибо Амур все
побеждает 101. Макробий также считает Пана господином всей
материи, сообщающим силу всем телам 102.
Наиболее ярко перерастание представлений, ограничива-
вшихся миром фамилии и имения, в значительно более широкие
религиозные обобщения видно на примере одного из самых
близких народу богов — Геракла. Выше уже приводились
данные, позволяющие считать, что Геракл почитался как один
из богов — покровителей фамилии. Но он издавна был и богом—
покровителем народа: 21 декабря справлялся праздник, по-
98 R i е s е. Anth., 5; cf. ibid., 6.
"Ser v., Aen., VIII, 601.
10 Pro b., Georg., I, 20.
101 Ser v., Вис., II, 31.
102 Macro b., Saturn., I, 22, 2—3.
141
священный Гераклу и Церере как богам, заботящимся о хлебе
для плебса. Вначале его культ носил аристократический ха-
рактер, но постепенно демократизовался, возможно, не
без борьбы, отголосок которой можно видеть в известной ле-
генде о том, как Аппий Клавдий подкупил ведавший культом
Геракла род Потитиев с тем, чтобы они передали его отправление
городским рабам, за что он был наказан слепотой, а Потитии —
быстрым и поголовным вымиранием всего рода.
Во времена империи Геракл стал одним из наиболее попу-
лярных в народе богов и почитатели его вербовались из
среды самой демократической — рабов, отпущенников, ви-
ликов, ремесленников, мелких торговцев. Популярность Ге-
ракла в этих слоях населения объяснялась не только его бли-
зостью к фамильным божествам, но и той ролью, которую он
играл в кинической философии, идеи которой находили отклик
в широких массах. Для киников Геракл был образцом и идеа-
лом неутомимого борца с тиранами и богачами, вечным стран-
ником, не прельщавшимся никакими соблазнами роскоши
и наслаждений. Он убил Гериона, как самого богатого и за-
носчивого человека Запада, тирана Диомеда и царя Бузириса,
притеснявших слабых. Он пренебрег красотой царицы ама-
зонок, он очистил Авгиевы конюшни, чтобы показать, что он
не гнушается самым простым трудом. По словам Лактанция,
Геракл покровительствовал угнетенной невинности и страдаю-
щей добродетели; поэтому между богами он был тем же, чем
был среди римлян Сципион Африканский — совершенным образ-
цом героической доблести 103. Считалось, что Геракл и без
просьбы приходил на помошь труженикам (laborantibus) и
потому, «как говорит Баррон, все поступавшие мужественно
назывались Гераклами» 104.
Все доброе в человеке и всякий добродетельный человек
отождествлялись с Гераклом. Поэтому считалось, что Геракл —
это та сила, которая сообщает людям любовь к добродетели
и роднит их с богами 105. Геракл, который в фамильном культе
сближался с гением главы семьи, в более общих религиозных
и философских представлениях также был близок гениям,
которые, согласно широко распространившимся с середины
III в. представлениям, сопровождали людей на всем протяже-
нии их жизненного пути. Согласно этим верованиям, гений
был лучшей, божественной частью человеческой души, которая
побуждала человека быть добродетельным и после его смерти
соединялась с богами. Таким образом, Геракл, с одной стороны,
103 Laet., De divin. inst., I, 9.
104 S e r v., Aen., VIII, 564.
105 Macro b., Saturn., I, 20, 6—13.
142
стал персонификацией доброго, божественного начала в че-
ловеке, а с другой — помощником и заступником трудящегося
и страдающего и, вместе с тем, идеальным образом обожествлен-
ного за активную борьбу со злом и непрестанный труд че-
ловека-героя. Как таковой, он стал для каждого труженика
залогом надежды на загробное блаженство. С конца II в. по-
койнику, изображавшемуся на надгробиях пирующим в кругу
блаженных и богов или отдыхающим после земных трудов,
чаще всего придавались атрибуты Геракла. Насколько глубоко
проникло это представление в народ, показывает надпись
некоего раба-скотника Виталия, называющего Геракла «за-
гробным» (Acheruntinus)106. Так же, очевидно, трактовался
Геракл, почитавшийся как Hercules Somnialis пизанской погре-
бальной коллегией его имени 107. В этом смысле Геракл был
как бы западной параллелью Озириса, но соединение с ним
после смерти в вечном блаженстве достигалось не посвящениями
в мистерии, а, согласно учению киников, деятельной, справед-
ливой жизнью, проведенной в суровой бедности.
Активность морали почитателей Геракла сближала их
с митраистами, вербовавшимися из той же среды. Ф. Кюмон
указывает, что по данным митраистских памятников, неко-
торые подвиги Геракла приписывались Митре 108. Иногда
Гераклу приписывалась роль посредника между высшими
богами и людьми; такую же роль играл и Митра. Как и Митра,
Геракл обычно наделялся эпитетом Invictus. Ф. Кюмон, ко-
торый несколько склонен преувеличивать значение астраль-
ных представлений в верованиях времен империи, считает, что
этот эпитет прилагался только к богам, носившим астральный
характер, и что Геракл получил его потому, что некоторые
отождествляли его с планетой Марс 109. Однако эпитеты Ге-
ракла Invictus и Victor были более древними и более распро-
страненными на Западе, чем его отождествление с Марсом,
как планетой, и чем попытки связать все божества с астраль-
ными или солярными богами. Кроме того, эпитеты Invictus
и Invicta прилагались и к богам, которые не только в народных
верованиях, но и в исследованиях ученых антикваров и ком-
ментаторов никогда не связывались и не отождествлялись
106 CIL, IX, 947.
107 CIL, XI, 1449. В Вольцеях существовала погребальная коллегия,
посвященная гениям — ее члены называли себя sodales geniales (CIL,
X, 8109). Это лишний раз подтверждает близость Геракла к гениям и по
приписывавшейся им роли в загробном мире.
10116* С U Ш ° П Mysterien des Mithra. Leipzig—Berlin, 1923,
109 F. Cumont. Textes et monuments figures relatifs aux mysteres
de Mitra, t. I. Bruxelles, стр. 48.
143
с какими бы то ни было планетарными или солярными силами,
как, например, Приап или Сильван 110. Зато, как уже говори-
лось выше, эти два исконные народные божества иногда при-
обретали характер верховных богов, творцов, подателей блага,
в какой-то мере таких же защитников простых людей, как
и Геракл, который в надписях этих людей тесно связывался
с Сильваном. Может быть, «непобедимыми» (invicti) все эти
боги представлялись своим почитателям из народа именно
потому, что они, как и Митра, казались им активными борцами
со злом, действовавшими для блага и спасения честных труже-
ников. Из ряда надписей, найденных в римском Митреуме,
мы видим, что там почитался Сильван, отождествленный с Юпи-
тером и соединенный в одном посвящении с гением коллегии
кожевников 111, и Геракл, поскольку там были обнаружены
осколки сосудов с оттиснутыми на них изображением палицы
(символ Геракла), монограммами Геракла, словами—H(ercules),
H(ercules) V(ictor), H(ercules) I(n)v(ictus) 112. Это позволяет
предполагать, что и народный бог Сильван, и спаситель простых
людей труженик Геракл сближались с Митрой, также спасшим
человечество своими подвигами и своею кровью. Так Геракл
связывал фамильные культы рабов и «маленьких людей» с об-
щими, более широкими философскими и религиозными пред-
ставлениями.
В то же время рабы вместе со свободной беднотой приоб-
щаются к новым или прежде для них закрытым культам, в част-
ности, к восточным. Последние проникают даже в фамильные
коллегии, прежде ограничивавшиеся узким кругом божеств
фамильных или интерпретируемых как фамильные. Так, мы
знаей фамильную коллегию рабов, почитавших Изиду113,
и фамильную коллегию книдской Венеры 114. Рабы, прежде
не допускавшиеся к самостоятельному участию в культах,
поскольку жертвоприношения за них совершал господин или
вилик, теперь сами приносят жертвы Юпитеру 115, Эскулапу
Пантею — вероятно, главному богу герметистов 116, Исиде
110 G. de R u gg i er о. Dizionario epigrafico di antichita romane.
Roma, 1895—, s. v. Invictus. Этот эпитет мог прилагаться к Целесте,
Диане, Изиде, Гераклу, Герою (т. е. «Фракийскому всаднику»), Юпи-
теру, Меркурию, Митре, Приапу, Сатурну, Серапису, Сильвану и
Солнцу.
111 АЕ, 1946, № 91: lovi Silvano sacrum et numini domus divinae
Aug. et Genio coriaror(um) confectorum A. Fabius Servandi lib. Onesimus
d(onum) d(edit).
112 Ibid., № 90.
113 CIL, II, 3730.
114 CIL, VI, 4872.
115 CIL, XI, 6312; XIII, 310, 4665 и др.
116 Merlin, 868.
144
тысячеименной 117, Року (Fatis Fatabus) 118, Солнцу и Митре 119
и другим. Митре приносят дары и фамильные коллегии. На-
прдмер, в надписи из Аквинка от середины II в.: «Непобеди-
мому богу за благополучие фамилии Тиб. Гатерия Сатурнина,
легата пропретора двух Августов, поставил Арпократ, отец» 120.
Возможно, что и вся фамилия Гатерия Сатурнина составляла
коллегию митраистов, в которой Арпократ имел одну из мит-
раистских степеней — степень отца. Некоторые из этих надписей
сделаны виликами, что указывает на распространение соот-
ветственных культов не только среди городских, но и среди
сельских рабов. Между тем, со всеми упомянутыми божествами
были связаны более или менее сложные религиозные и фило-
софские системы. Правда, из кратких надписей мы не можем
узнать, какие из этих систем, создававшихся жрецами, фило-
софами, иерофантами, богословами, принимались и в каком
виде усваивались рабами и свободной беднотой. Но самое
участие рабов в соответственных культах показывает, что
первоначальная идеологическая и религиозная замкнутость
фамилии все более разрушалась и что рабы все более приоб-
щались к идеям, популярным среди свободной бедноты. Наи-
более полное отражение эти идеи нашли в раннем христианстве,
но частично они уже предвосхищали его, так как возникли
в результате сходных процессов, характерных как для Востока,
так и для Запада.
Таким образом, приведенные данные позволяют сделать
следующие выводы: в отношении основной социальной и эко-
номической ячейки рабовладельческого общества — фамилии —
на протяжении первых двух веков Империи действовали две
противоположные тенденции, обусловленные падением про-
изводительности рабского труда, интенсификацией эксплуа-
тации рабов и углублением классовых противоречий. Одна
тенденция была направлена на укрепление власти господина
и самой фамилии, на удержание рабов, отпущенников, клиентов
в рамках фамилии, к которой, возможно, по мере развития ко-
лоната иногда присоединялись и колоны. Делались попытки
не только в какой-то степени заинтересовать рабов наградами
и поощрениями, но и создать для них условия, подобные тем
условиям, в которые правительство империи старалось по-
ставить широкие массы подданных, чтобы обеспечить себе их
покорность и преданность. Фамилии строились по образцу
«маленькой республики». Члены фамилии объединялись вокруг
культа гения господина (игравшего для рабов ту же роль,
117 CIL, V, 5079, 5080.
118 Ibid. V, 5005.
119 GIL, VI, 3719, 721; VIII, 9256 и др.
120 OIL, III, 3479.
145
что культ императора для свободных) и фамильных богов.
В фамильных коллегиях вводилась иерархия «почетных долж-
ностей», имевшая целью удовлетворять честолюбие рабов,
отвлекать их от других вопросов, а также, надо полагать,
разъединять их и сеять среди них разлад и борьбу мелких
интересов. По-видимому, успешнее всего эта политика про-
водилась в императорских и крупных частных хозяйствах,
где рабов и отпущенников было много и где к ним, благодаря
богатству и влиянию владельца, присоединялось значительное
число клиентов, а впоследствии, возможно, и колонов. В этих
хозяйствах понятие фамилии довольно рано стало совпадать
с понятием имения. Фамильные коллегии называются по имени
имения, наиболее почитаются боги, покровительствующие име-
нию, — лары и Сильван.
Наряду с этой тенденцией, сознательно проводившейся
рабовладельцами и правительством, действовала и другая,
обусловленная объективными законами экономического раз-
вития и их влиянием на развитие классовой борьбы. Возра-
ставшая невыгодность рабского труда, невозможность вести
рентабельное, рациональное хозяйство при посредстве рабов
вызывала увеличение количества рабов, наделявшихся пеку-
лием, отдававшихся в наем, посылавшихся на заработки,
отпускавшихся на волю под условием исполнения известных
обязательств относительно бывшего господина. Это обусло-
вливало расслоение и известную экономическую эмансипа-
цию части рабов, их отход от фамилии, ослабление связей
с ней. А возраставшая опасность рабских выступлений
против рабовладельцев толкала правительство на некоторое
ограничение власти господина. В результате фамилия разла-
галась, все большее число рабов сближалось со свободной
беднотой — ремесленниками, колонами, батраками, поденщи-
ками, мелкими торговцами, с которыми их сближал образ
жизни.
Для этих рабов фамилия, в известной мере, заменялась
коллегиями «маленьких людей», еще имевшими много черт,
сближавших их с фамилией. Общность интересов и участие
в общих коллегиях способствовали сближению рабов, отпу-
щенников и свободной бедноты, стиранию различий между
ними. Это способствовало появлению зачатков классового
самосознания, отражавшего протест против идеологии рабо-
владельческого общества. Оно сказывалось в уважении к про-
стому труду, к бедной, деятельной, воздержной жизни; в про-
поведи взаимопомощи, возможно, даже общности имущества,
презрения к роскоши, изнеженности, безделью; в надежде
на загробное блаженство, как на награду не за посвящение
в мистерии и исполнение определенных обрядов, а за труд,
146
активную борьбу со злом на стороне добрых сил, добродетель-
ную жизнь. По мере распространения этих представлений
замкнутые, бедные идеями фамильные культы меняли свой
характер. Как и другие «маленькие люди», рабы связывали
новые идеи с искони близкими им богами фамилии и имения.
Эти боги приобретали теперь характер мировых божеств,
творцов, искупителей и спасителей, которые могли обеспечить
своим почитателям вечное блаженство. В других случаях,
окончательно порвав с былой замкнутостью фамилии, рабы
примыкали к культам богов, с самого начала носивших харак-
тер спасителей и подателей посмертной награды своим адептам.
Наиболее полно все черты этой близкой массам идеологии
отразились в раннем христианстве, которое имело перед про-
чими культами и религиозными учениями то преимущество,
что, порывая с язычеством, непримиримо выступало против
тех моментов морали рабовладельцев, от которых не могли
полностью освободиться учения, связанные с богами, поро-
жденными рабовладельческим обществом в период его расцвета.
Культы Геракла, Земли (во всех его формах), Митры, Изиды
ит. п. легко допускали сближение с любым другим культом и,
вследствие этого, проникновение любых представлений, часто
первоначально им чуждых, например, о приобщении к загроб-
ному блаженству через посредство посвящений в мистерии
и т. п. Ни один из этих .культов не противопоставлял себя
официальной религии и императорскому культу и, следова-
тельно, не мог до конца дать выход тому протесту против
господствующего класса и государства, который жил
в массах.
Сила раннего христианства была, между прочим, и в его
исключительности, в непримиримости к идеологии и морали
высших классов. Христианство в его ранней форме с наибольшей
силой выразило протест угнетенных, между прочим и потому,
что оно развило те элементы их идеологии, которые мы находим
в народном кинизме, культе Геракла, Митры, надгробиях
и эпитафиях рабов, отпущенников и «маленьких людей». Оно
проповедывало общность имущества, оно провозгласило прин-
цип — «не трудящийся да не ест», оно объявило царствие
небесное закрытым для богатых, оно решительно отвернулось
от «мудрости века», т. е. от тех религиозно-философских, ми-
стических учений, которыми увлекались высшие классы. Оно
не мирилось ни с какими языческими культами, в том числе
и с культом императора, активно восставая, таким образом,
против навязанной сверху официальной идеологии. Эта связь
раннего христианства с теми чертами народных верований,
которые возникли в результате появления элементов классо-
вого сознания сближавшихся между собою рабов и свободных
147
Трудящихся, обычно мало привлекает внимание историков.
Между тем, она не только подготовила в какой-то мере успех
христианства в массах, но и способствовала формированию
идеологии повстанцев, поднявшихся в III—IV вв. на борьбу
с рабовладельческим обществом и государством.
В этом смысле особенно характерны произведения Коммо-
диана 121, христианского поэта середины III в. Датировка
его сочинений теперь не вызывает сомнений 122, но место, где
они были написаны, не установлено. Некоторые считают, что
он жил в Африке, другие это оспаривают. Во всяком случае,
поскольку он писал по-латыни, хотя происходил из Аскалона,
можно считать, что он жил и творил в одной из западных про-
винций, а язык его стихов показывает, что они были предна-
значены для народа.
Главный интерес представляют сочинения Коммодиана,
посвященные пришествию Антихриста и конечной победе
праведных. Тема эта разрабатывалась многими христианскими
писателями, и многое Коммодиан заимствовал у них: предзна-
менования и ужасы, которые должны предшествовать этому
событию, воскресение первого гонителя христиан Нерона,
появление адского царя Аполлиона со своим воинством и т. п.
Но от подобных сочинений произведения Коммодиана отли-
чаются острой социальной направленностью, которая уже
отсутствовала у других христианских писателей III в., принад-
лежавших к кругам муниципальной знати и интеллигенции.
Императора, преследующего христиан (Коммодиан писал во
время гонения Деция) он называет царем варварским и без-
законным 123. С нападением готов он связывает не только
прекращение гонений, но и победу над Римом, в результате
которой «многие из сенаторов, попав в плен, будут плакать
и, побежденные варварами, будут проклинать бога небес»;
варвары (gentiles) будут поддерживать христиан, как братьев,
тогда как порочных идолопоклонников они будут преследовать,
а сенат проведут под игом. Правда, воскресший Нерон осво-
бодит сенат, который признает его богом, но тогда против него
выступят оставшиеся верными и скрывавшиеся от гонений
христиане 124. Войну и победу их Коммодиан описывает с осо-
бой силой. При приближении их армии солдаты нечестивого
тирана бегут, объятые ужасом, сам он ввергается в геенну
огненную. По приказу самого бога начальники и знатные обра-
121 На значение сочинений Коммодиана впервые указал А. Д. Дми-
тров в своей докторской диссертации.
122 М. S i m о n е t t i. Sulla cronologia di Commodiano. — «Aevum»,
1953, № 3, стр. 227—239.
123 G о m m о d i a n., Instr., II, 9, 5—6.
124 Gm. Gommodian., Garmen apol., 808 сл.; Instr., II, 1.
148
щаются в рабов 125, после суда огнем зло и нечестие исчезают
из мира, праведные воскресают и начинается золотой век 126<
Такую же картину рисует Коммодиан и в другом своем произ-
ведении. Праведные,— пишет он,— будут продвигаться без
труда во время своего похода, подобно львам, опустошая все
по пути. Ни один народ (gens) не сможет им противостоять,
так как с ними будет сам бог. Они изгонят народы, сровняют
с землей города (civitates), с дозволения бога опустошат все
колонии, обогатятся взятым в качестве добычи золотом и сереб-
ром и, таким образом, воспоют гимн честности (т. е., очевидно,
восстановят нарушенную богачами справедливость). Вскоре
они приблизятся к священному городу (т. е. Риму), грозный
тиран в страхе попытается спастись бегством, но будет взят
и ввергнут в огонь. Знатные, начальники и легаты за свои
несправедливости станут рабами праведных 127. Праведные же
войдут в священную колонию (in colonia sancta), где наступит
бесконечное блаженство. Затем начнется суд огнем, когда злые
погибнут, только незначительное число их будет сохранено,
чтобы служить праведным 128. В другом стихотворении 129
Коммодиан пишет, что по прошествии 6000 лет мир сгорит
в огне, но мертвые воскреснут, причем, по воле Христа, знат-
ные и благороднорожденные (genere nati praeclaro nobiles
que viri) будут жить 1000 лет, чтобы служить праведным под
рабским игом (ut serviant sanctis. . . sub iugo servili). Через
1000 лет те, которые не раскаются, будут навеки ввергнуты
в ад. Коммодиан негодует не только против знатных и богатых
язычников, но и против богатых христиан. Во время гонений
они хотят не борьбы, но мира, они не поддерживают бедняков,
которые борются для спасения церкви. Спастись они могут
только разделив свое имущество с бедными 13°, пусть сделают
общими свои богатства, оденут нагого, накормят голодного 131.
Христианин должен трудиться до пота, надежда приходит
к тому, кто трудится, ему вручается пальма победы132.
Как мы видим, сочинения Коммодиана ярко отражают
идеологию угнетенных, готовых подняться на борьбу. В них
нет и намека на кротость, всепрощение, любовь к притесни-
телям и непротивление злу. Они проповедуют активную борьбу
126 Gommodian., Instr., II, 1, 43: primores et duces servire iu-
bentur.
126 Ibid., II, 1—3.
127 Commodian., Carmen apol., 987—988: Primores, praepositi
sive legati in loco servorum rediguntur sanctis iniqui.
128 Ibid., 970—1040.
129 Gommodian.; Instr., II, 39.
130 Ibid, 20.
131 Ibid., 22, 11—12.
132 Ibid., 17, 14 сл.
149
и дышат ненавистью к Риму, правительству, богатым и знатным.
Интересно, что Коммодиан говорит о сокрушении всех городов
и колоний — оплота римского господства и организации пра-
вящего класса. Власти Рима он готов предпочесть победу готов.
Он не довольствуется загробной карой для угнетателей, уже
здесь, на земле они должны стать рабами и слугами тех, кого
так долго держали в рабстве и заставляли служить себе. При-
зыв к активной борьбе и труду роднит Коммодиана с теми те-
чениями в среде остававшихся языческими народных масс,
которые были связаны с культами народного Геракла, Митры,
народным кинизмом. Существует мнение 133, что Коммодиан
принадлежал к какой-то «еретической» секте и даже был ее
епископом. Во всяком случае, его сочинения пронизаны совер-
шенно иным духом, чем сочинения его современников, пред-
ставлявших ортодоксальную церковь. Они сложились в то
время, когда в христианстве особенно обострились противо-
речия между различными социальными группами. Коммодиан
представлял наиболее демократическое течение христианства,
близкое труженикам из числа свободных и рабов, уже не от-
личавшихся особенно существенно друг от друга ни по своему
фактическому положению, ни по месту в производстве, ни по
мировоззрению. Именно их социальная и идеологическая бли-
зость обусловила размах и характер народных движений, ко-
торые начинаются с середины III в. и продолжаются вплоть
до падения Западной империи.
133 Н. Gregoire. Les persecutions dans 1’empire Romain. Bruxel-
les, 1951, стр. 115 сл.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗАПАДНЫЕ ПРОВИНЦИИ НАКАНУНЕ
КРИЗИСА
Западные провинции попали под власть Рима в период
более или менее далеко зашедшего разложения первобытно'
общинного строя, в противоположность провинциям восточным,
которые вошли в состав империи, пройдя уже путь многове-
кового развития рабовладельческого общества и государства.
Развитие рабовладельческих отношений в их самой высшей
форме, чрезвычайно ускоренное римским завоеванием, шло
на Западе гораздо более бурно, чем на Востоке, где старые,
издавна сложившиеся формы собственности и эксплуатации
оказывались значительно более устойчивыми. На Западе быстро
и в большом числе возникали рабовладельческие виллы, дро-
бились домены племенной аристократии, разлагались общины,
племенные и сельские, заменявшиеся городами обычного типа,
развивалось товарное производство, ремесло и торговля.
Местные рабовладельцы быстро воспринимали римские формы
жизни и культуры, и провинция романизировалась. Романи-
зацию нельзя рассматривать только в культурно-историческом
плане, как это обычно делают буржуазные историки. В ней сле-
дует видеть явление социально-экономическое. По-видимому,
и степень романизации, с точки зрения проникновения римской
культуры, можно считать показателем степени развития ра-
бовладения.
Но так как возможности развития рабовладельческого спо-
соба производства весьма ограничены, та или иная провин-
ция, достигнув его кульминационного пункта, довольно быстро
вступает в полосу кризиса.
Кризис этот, однако, нельзя понимать как абсолютный
упадок. Внешне кризис проявлялся в упадке городов, ре-
месла, торговли, искусства, в росте крупного землевла-
дения и в том, что сельское население начинает играть
бблыпую роль, чем городское. Но все эти явления были
лишь отражением того факта, что производительные силы,
развитие которых в период расширения и углубления рабовла-
дельческих отношений обусловило экономический подъем
151
в провинции, достигли такого уровня, когда рабовладельческие
производственные отношения стали для них оковами.
Не все западные провинции прошли этот путь в одно время.
Так, многие области Испании уже давно прошли его, когда
северные районы африканских провинций только на него всту-
пали. Британия и придунайские провинции не знали такого
высокого развития рабства, как Нарбонская и Лугудунская
Галлия или проконсульская Африка. Да и внутри самих про-
винций далеко не все области развивались одинаково. В ряде
их сохранились и крупные имения местной знати и крестьян-
ские общины.
В период развития рабовладения они могли стать и стано-
вились тем резервом, за счет которого укрепилась рабовла-
дельческая форма собственности. Когда рабовладельческий
способ производства стал приходить в упадок, они стали резер-
вом для развития и укрепления новых отношений, складывав-
шихся в крупных сальтусах и предвосхищавших феодальные.
То обстоятельство, что империя была конгломератом племен,
народностей и областей, связанных в основном лишь полити-
ческим господством Рима, сказалось, между прочим, и в том,
что развитие некоторых частей империи шло по пути, напоми-
нающему путь более характерный для внеимперских племен
и народов, не знавших высокоразвитого рабовладения, нежели
для областей, прошедших эту ступень.
Чем более высокого уровня достигал рабовладельческий
способ производства в той или иной провинции или ее части,
чем более рабовладельческая форма собственности вытесняла
там все остальные сосуществующие с нею, тем острее там ощу-
щался кризис. В это время большую роль начинают играть те
области, в которых рабовладение было менее развито, и те
слои населения, которые не были с ним связаны или были свя-
заны слабо. Те области и провинции, где таких элементов не
оставалось, не играют уже заметной роли в жизни империи.
Между прочим, в них не развертываются и широкие народные
восстания, сыгравшие решающую роль в период кризиса ра-
бовладельческого строя. Это объясняется тем, что главной дви-
жущей силой восстаний III—V вв. были уже не рабы, а колоны
и те категории населения, для которых обращение в колонов
означало резкое ухудшение их положения.
Большая простота и четкость социальной структуры запад-
ных провинций, по сравнению с восточными, облегчает попытку
вскрыть закономерности кризиса рабовладельческого строя
именно на материале Запада.
Наш обзор западных провинций ни в коей мере не претен-
дует на изложение их истории, системы управления и т. п.
Для целей, которые ставит перед собою настоящая работа,
152
необходимым представлялось лишь, по мере возможности,
установить, какие формы собственности были господствующими
в тот или иной период в той или иной области империи, каковы
были исторические судьбы этих форм собственности и связан-
ных с ними социальных групп, какова была их роль в событиях,
знаменовавших начало кризиса рабовладельческого строя и
Римской империи.
В связи с недостатком материала по этим интересующим
нас вопросам в настоящий обзор не включены, например, Дал-
мация, Норик (хотя кое-какие эпиграфические памятники из
этих провинций использованы для характеристики придунай-
ских провинций, где положение, в известной мере, было ана-
логичным), альпийские области. Не включена в обзор также
Сицилия, слишком тесно связанная в своем развитии с Ита-
лией.
Та же скудость материала явилась одной из причин, побу-
дивших нас отказаться от характеристики каждой провин-
ции в отдельности и положить в основу обзора более крупные
территориальные комплексы, которые были в значительной
мере искусственно разбиты введенным Римом административ-
ным делением.
ГЛАВА I
ИСПАНСКИЕ ПРОВИНЦИИ
Юго-восточные области Испании (Бетика и южные районы
Тарраконской Испании) принадлежали к самым романизи-
рованным в империи. Об этом говорит количество городов,
развитие ремесла и торговли, высокие сорта экспортировав-
шихся из Испании сельскохозяйственных продуктов (что пред-
полагало специализацию вилл и рациональное ведение хозяй-
ства в этих виллах).
О развитии рабства в Испании имеются различные свиде-
тельства. В муниципальных законах Сальпензы и Малаки1
уделяется значительное место отпущенникам. Эти законы пред-
усматривают, что лица, получившие римское гражданство,
сохраняют относительно своих отпущенников, не получивших
римского гражданства, и их имущества те же-права, которые
имели бы, если бы не изменили своего статуса, т. е., очевидно,
по действовавшему в Испании местному праву; они устанавли-
вают порядок отпуска рабов на волю в присутствии дуумвира
и получаемый отпущенниками статус. Рабы постоянно упоми-
наются в законах, регулирующих жизнь в рудничных посел-
ках и сдачу рудников в аренду2. Рабы (большей частью вилики3)
и отпущенники сравнительно часто упоминаются и в других
надписях. В надписи из района Бетики сообщается, что отпу-
щенник Свавис и вилик Фавст первые в фамилии на свои сред-
ства принесли в дар изображение Ларов и Гения с часовен-
кой 4. Это показывает, что и в Испании складываются фами-
лии-коллегии с обычными фамильными культами. Одна такая
1 CIL, II, 1963, 1964.
2 CIL, II, 5181; Fontes, I, № 104.
3 CIL, II, 1552, 1742, 1980, 5298 и др.
4 Ibid. 1980.
154
фамильная коллегия (sodalicium vernarum) почитала Изиду б.
В коллегии были объединены и городские рабы, имевшие своих
магистратов и жрецов. Такую коллегию упоминает надпись
из Кордубы, посвященная А. Публицию Герману, отпущеннику
города, исполнявшему в коллегии должность жреца, и постав-
ленная магистратом коллегия, рабом, по-видимому, купленным
городом у некоего Германа 6. Любопытна известная надпись
из Бетики, которую относят, на основании палеографических
данных, к I веку. Она представляет собой примерную форму
договора между условными лицами, Л. Байанием и рабом
Л. Тития, Дамой, представляющим своего господина и дающим
Л. Байанию деньги в долг 7 под залог имения с рабами.
Видимо, если возникла потребность в опубликовании ко все-
общему сведению и пользованию такого примерного договора,
то соответственные сделки были достаточно широко распро-
странены, и наиболее типичным имением, которое могло быть
дано в залог, представлялась вилла, обрабатываемая рабами.
В ремесле, судя по надписям, отпущенники значительной
роли не играли, упоминания отпущенников-ремесленников
чрезвычайно редки. Даже на найденных в Риме на Монте-Те-
стаччо амфорных клеймах, происходивших из императорских
керамических мастерских в Испании, не встречается имен ра-
бов и отпущенников, которые так часто выступали в качестве
арендаторов и работников императорских мастерских Рима и
Италии. В Испании, как показывают клейма, такими аренда-
торами были свободные 8. Возможно, это объясняется тем, что
клейма эти поздние и сосуды, на которых они стояли, были
изготовлены в конце II и в III в., когда, вследствие кризиса
рабовладельческого строя, количество рабов и отпущенников
в Испании уменьшилось. Но и в более ранних надписях мы
почти не встречаем данных об отпущенниках и рабах-реме-
сленниках.
Зато в I—II вв. отпущенники играли довольно заметную
роль в муниципальной жизни. Так, например, отпущенник
Г. Семпроний Нигеллион, очевидно, бывший раб члена семьи
Семпрониев, богатых и влиятельных людей, был севиром в ко-
лонии Патриции и в муниципии Сингилии Барбе, который при-
нял его в число своих граждан, присудил ему все почести,
какие можно было присудить отпущеннику, и постановил воздвиг-
нуть ему статую, расходы по сооружению которой он возме-
стил городу 9. В Свелитанском муниципии отпущенник Л. Юний
6 CIL, II, 3730.
6 Ibid., 2229.
7 Ibid., 5042.
8 GIL, XV, 2560—2567; 3973; 3984.
9 CIL, II, 2026.
155
Путеолан, будучи севиром, принес дар Нептуну и устроил пир
по случаю того, что он первый был пожизненно наделен
по декрету декурионов всеми почетными должностями, которые
могли иметь отпущенники 10. Отпущенник М. Эгнатий Венуст
получил от совета муниципия Арвы статую и инсигнии деку-
риона 11. Отпущенники были севирами во многих городах;
исполняя эту должность, они воздвигали статуи или храмы
богам и устраивали угощения или игры для сограждан. Так,
отпущенник и севир Л. Целий Сатурнин принес дар Либеру и
дал сценические игры 12; Л. Лициний Адамант принес дар Пан-
тею 13; Л. Катиний Марциал — Марсу14; С. Квинтий Форту-
пат — Поллуксу и, кроме того, «заплатил деньги народу,
желавшему подарка», дал гражданам и поселенцам пир и
устроил цирковые игры 15; Лициний Кресцент принес дар Авгу-
стову Миру 16; М. Эгнатий — Доблести 17, а его соотпущенник,
упоминавшийся выше М. Эгнатий Венуст, соорудил мраморные
скамьи и облицевал мрамором колонну 18.
Чтобы нести такие затраты, отпущенники, исполнявшие
должности севиров, должны были иметь известное состояние.
Поскольку они лишь в редких случаях занимались ремеслом,
можно думать, что они, получив свободу, становились земле-
владельцами и извлекали доходы из своих имений. Если это так,
то, вероятно, эти отпущенники получали свои участки от гос-
под с тем, чтобы выплачивать им часть урожая, или выку-
пали землю, которую арендовали еще будучи рабами. Что гос-
пода, даже не будучи римскими гражданами, имели право на
какую-то часть имущества отпущенников, видно из упоминав-
шейся выше статьи муниципальных законов Сальпензы19.
Интересна надпись, содержащая завещание жившего при
Марке Аврелии центуриона Л. Цецилия Оптата. Он завещал
своим согражданам из города Барциноны 7500 денариев на том
условии, чтобы его отпущенники, а также отпущенники его
отпущенников «которые будут привлекаться к отправлению
почетной должности севирата, были освобождены от всех по-
винностей севирата». В случае, если это условие не будет со-
блюдено, завещанные деньги должны быть переданы в город-
скую казну Тарраконы 20. Надпись эта „во-первых, показывает,
10 CIL, II, 1944.
11 Ibid., 1066.
12 Ibid., 1108.
13 Ibid., 1165.
14 Ibid., 1301.
15 Ibid., 2100.
16 Ibid., 1061.
17 Ibid., 1062.
18 Ibid., 1066.
19 Ibid., 1963, XXII.
20 Ibid., 4514.
156
что к середине II в. расходы, связанные с отправлением долж-
ности севира, стали для отпущенников слишком обременитель-
ными, а во-вторых, позволяет предполагать, что патроны же-
лали облегчить повинности своих отпущенников по отношению
к городу, вероятно с тем, чтобы они легче могли исполнять
свои обязанности в отношении патрона и его детей и отдавать
часть своих доходов им, как обязывал закон. На тесную связь,
которую отпущенники сохраняли с фамилией патрона, указы-
вают две надписи. Одна, из Тарраконы, была поставлена на
гробнице Антонии Клементины и ее мужа П. Руфия Флавса,
который в вечную память о себе и жене (inq. memoriam perpe-
tuam) передал «прилегающие сады или пригородное имение»
четырем отпущенникам и отпущенницам из фамилии жены,
с тем, чтобы их никто не продавал, но чтобы владение пере-
ходило в пределах их рода или к родственникам (per agnatos)
или к отпущенникам 21. Другая — уже упоминавшаяся над-
пись из Ламиния, которая была посвящена Алии Кандиде от
коллегии, носившей ее имя и объединявшей ее отпущенников
и клиентов 22.
Таким образом, отпущенники в Испании, как и в Италии,
сохраняли тесную связь с фамилией и родом патронов. А это
могло скорее всего иметь место в том случае, если отпущенники
сохраняли с патронами и хозяйственную связь, арендовали
или владели участками, выделенными из земель патронов,
выплачивая часть урожая, или исполняли какие-либо другие
работы на виллах, где и возникали фамильные культовые кол-
легии. Такая связь указывает как на то, что они были заняты
в сельском хозяйстве еще будучи рабами, так и на то, что
вследствие рано начавшегося в Испании кризиса рабовладель-
ческого способа производства владельцы переводили рабов и
отпущенников на положение колонов.
Ремесленные коллегии в Испании были значительно менее
распространены, чем в Италии и в Галлии. Упоминаются кол-
легии лодочников 23, сапожников 24, ремесленников 25, колле-
гия центонариев, которая была организована в Гиспалисе
«по милости» императора Адриана в количестве 100 человек 26.
21 Ibid., 4332. Эта надпись позволяет предполагать, что в Испании так-
же была распространена многократно засвидетельствованная в Дигестах
практика (Dig., XXXI, 77, 13 и 15; 88, 6; XXXII, 38, 5; 93, 2; XXXIII,
1, 18 и др.) передачи имения отпущенникам на условии неотчуждаемости
наделов и уплаты патрону или его наследнику ежегодно вносившейся
суммы. По-видимому, практика эта была связана с ростом крупного зем-
левладения.
23 CIL, II, 1168, 1169, 1183; ср. также ibid., 1182.
24 Ibid., 2818.
26 Ibid., 4498.
26 Ibid., 1167.
157
Последняя надпись свидетельствует о сравнительно слабом раз-
витии коллегий, поскольку в столь крупном городе, как Гис-
па лис, такая распространенная коллегия, как центонарии,
была организована только при Адриане.
Однако ремесло было достаточно специализировано. В над-
писях упоминаются мраморщик 27, пурпурарий 28, изготови-
тель кирас (loricarius) 29, ювелир-жемчужник (margaritarius) 30,
каменщик 31, мастер по выделке серебряных ваз 32, начальник
мастерской военных знамен 33, позолотчик 34. Ремесленники эти
были свободными. Следовательно, несмотря на развитие раб-
ства, труд свободных из производства окончательно вытеснен
не был. Об этом же свидетельствуют и законы об эксплуатации
рудников 35, предполагающие сдачу отдельных рудничных уча-
стков мелким свободным съемщикам, которые работали там
сами или с помощью нескольких рабов. Кроме арендаторов
приисков, при рудниках были и другие представители свобод-
ного населения, обслуживавшие рудокопов,— банщики, са-
пожники, сукновалы, починщики одежды, цирюльники, учи-
теля, аукционисты и т. п. лица, получавшие на определенных
условиях и за определенные взносы право открывать свои ма-
стерские и продавать свои услуги на рудниках. Были там, кроме
арендаторов, и люди, которым также на соответственных усло-
виях дозволялось добывать медь и серебро из шлака и окалины;
очевидно, они были слишком бедны, чтобы арендовать уча-
сток, и пытали счастье таким, более дешевым способом. Как
мы видим, в Испании имелось, очевидно, достаточное количе-
ство свободной бедноты. Вероятно, она происходила из обез-
земеленных местных крестьян 36.
Свободная беднота была многочисленна и в городах. В ее
пользу членам муниципальной аристократии приходилось жерт-
вовать частью своих доходов. Насколько велики были эти по-
жертвования, показывает надпись из Гадеса, упоминающая
специальное лицо, ведавшее при городской казне завещанными
городу суммами (testamentarius) 37. Раздачи народу упомина-
27 GIL, II, 1724.
28 Ibid., 2235.
29 Ibid., 3359.
30 Ibid., 496.
31 Ibid., 2772.
32 Ibid., 3749.
33 Ibid., 3771.
34 Ibid., 6107.
35 GIL, II, 5181, Fontes, I, № 104.
36 Рудники были расположены в сравнительно менее романизиро-
ванном районе, где крестьянское население оставалось довольно много-
численным.
37 GIL, II, 1734.
158
ются во многих надписях. Так, например, в Клунии фламин
Ромы и божественного Августа при дороговизне хлеба раздал
зерно народу 38; в Эзане две коллегии — одна собиравшаяся
в календы, а другая в иды — почтили Л. Валерия Фавентина,
дуумвира города, за то, что, он, закупив хлеб, помог народу 39;
в Диании какой-то человек, имя и должность которого неиз-
вестны, провел для горожан здоровую воду и помог гражданам,
раздав им хлеб во время дороговизны40; в Нескании некая
Фабия Реститута в честь своего сына дала пир декурионам и
их сыновьям и раздала гражданам и поселенцам по два, а сторо-
жевым рабам (servi stationarii) — по одному денарию 41; в Ги-
спалисе Фабия Адрианилла, дочь консуляра, жена, сестра и
мать сенаторов, пишет, что она хочет дать «ежегодно на каж-
дый год шесть процентов с 500 000 сестерциев» с тем, чтобы
дважды в год, в день рождения ее мужа и ее собственный,
свободнорожденные мальчики получали в прибавление к али-
ментам по 30 сестерциев, а девочки — по 40 42; Л. Порций Са-
турнин, понтифик города Картимы, подарил 20 000 сестерциев
городу, чтобы освободить его от долгов 43. Эта последняя над-
пись, между прочим, свидетельствует и о задолженности го-
родов, связанной с упадком муниципального строя.
Частые упоминания раздач показывают, что значительное
число свободных бедняков не находило себе применения ни
в ремесле, ни в сельском хозяйстве и что во время неурожаев
и дороговизны хлеба муниципальная знать, опасаясь голод-
ных бунтов, вынуждена была умерять социальные противоре-
чия, поддерживая бедноту. Это, как упоминалось выше, было
одной из причин, ускорявших наступление кризиса рабовла-
дельческого строя, когда рабовладельческие отношения дости-
гали высокого развития.
По-видимому, строй городов Испании был аристократиче-
ским. Муниципальные должности не занимали здесь ни разбо-
гатевшие купцы и ремесленники, как в Галлии, ни ветераны,
как в прирейнских и придунайских городах. Отставные военные
стоявшего в Испании легиона никакой роли в муниципальной
жизни не играли; можно думать, что те имения и деньги, ко-
торые они приобретали за время службы и при отставке, были
38 Ibid., 2782.
39 Ibid., 4468.
40 Ibid., 5961.
41 Ibid., 2011.
42 Ibid., 1174.
43 Ibid., 1957. Примеры надписей о раздачах в городах Испании
можно было бы умножить. Любопытно, что значительная их часть свя-
зана с дороговизной хлеба. Вероятно, крупные собственники, пользуясь
благоприятными для них условиями, взвинчивали цены на хлеб.
159
по сравнению с состояниями местной знати слишком ничтожны,
чтобы позволить им войти в ее круг. Обычно, если члены местной
знати и были связаны с армией, то лишь в порядке прохожде-
ния установленной для всадников военной службы в качестве
префекта алы, трибуна легиона и префекта когорты. Затем они
занимали высшие должности на родине (обычно жреческие) 44.
О богатстве местных аристократов можно составить неко-
торое представление по двум надписям. Г. Венеций Вокониан,
фламин обожествленных Августов, служивший префектом I
Халкедонской когорты, трибуном III Галльского легиона и
префектом I алы Лемавов, по обету поставил золотую статую
Фортуны весом в 5 фунтов, Меркурия весом в 5 фунтов и при-
нес им в дар золотую патеру весом в один фунт и два серебря-
ных пьедестала весом каждый до 5 фунтов 45. Фабия Фабиана
из города Акци принесла в дар Изиде 112 фунтов серебра и
разного рода изделия, украшенные большим количеством дра-
гоценных камней (56 жемчужин, 36 изумрудов, 5 гемм — из
них две на алмазах и 26 драгоценных камней, выделанных
в форме цилиндра 46).
Вместе с тем, уже е начала II в. города впадают в долги;
к середине II в. начинается упадок городов, возрастает число
городских кураторов, среди горожан возникает недовольство
некоторыми мерами правительства 47. Об истощении испанских
городов говорит и биограф Марка Аврелия 48. Он же сообщает
о «смятении» в Лузитании 49. По-видимому, там происходили
народные движения, что, возможно, так же как движение Ма-
терна и «разбойников» в Галлии, связано с ростом крупного
землевладения и усилением нажима на крестьян и колонов.
О росте крупного землевладения, сопровождавшего упадок
городов и кризис рабовладения, свидетельствуют и произве-
денные в Испании Септимием Севером огромные конфискации,
в результате которых сельскохозяйственные продукты, выво-
зившиеся прежде из частных имений, начинают экспортиро-
ваться императорским фиском 50. Земельные же конфискации
44 См. CIL, II, 2103, 3008, 4188, 4189, 4211, 4214, 4219, 4232, 4239,
4245, 4251, 4264 и др.
45 CIL, II, 2103. Если перевести это на серебро, получится 160—
170 фунтов. Для сравнения можно привести надпись отца Септимия Севера,
поставившего своей сестре статую из 144 фунтов серебра, которые она
завещала для этой цели (J. М. Reynolds and J. В. Ward Р е г с k i n s.
The inscriptions of Roman Tripolitania. London, 1952, № 607.)
46 CIL, II, 3386.
47 SHA, Hadrian, 12, 4.
48 SHA, M. Ant. Phil., 11, 6.
49 Ibid., 22, 11.
80 J. J. van Nostrand. Roman Spain. — «An economic survey
of ancient Rome», vol. III. Baltimore 1937, стр. 216. Ср. ibid., 198—199.
160
производились Северами не у средних муниципальных, а у круп-
ных собственников. Данных об императорских владениях в Ис-
пании до Северов (за исключением земель в районах рудников)
мало. Что они все-таки там существовали, показывает надпись
из Бетики, упоминающая императорского прокуратора в Бе-
тике для насаждения фалернского винограда — ad fal(ernas)
veget(andas) 51.
Однако, как ни развито было в Испании рабовладение и
муниципальный строй, и здесь не было окончательно вытеснено
крестьянское землевладение и некоторые формы общинной
организации. В мало романизированных северо-западных об-
ластях (северо-западная часть Тарраконской Испании и Лу-
зитания) часто встречаются gentes, местные племена и роды,
представлявшие самостоятельные общины 52. Из надписей
известны gentes Abilicorum 53, Ablaidacorum 54, Avolgigorum 55,
Cabruagenigorum 56, Cantabrorum 57, Pembelorum 58, Penio-
rum 59, Pintonum 60, Ratrium 61, Vaccaeorum 62, Viromeni-
corum 63, Visaligorum 64, Zoelarum 65 и др.
Составной частью gens была более мелкая единица genti-
litas, вероятно, соответствовавшая роду 66. Одна надпись по-
священа diis Laribus Gapeticorum gentilitatis 67.
Лары здесь выступают как родовые божества. Возможно,
что иногда gens составлял сельскую общину. Так, в одной над-
писи, посвященной местному богу Нету, посвящающий ее про-
исходит из села Бедора рода (или племени) пинтонов 68 (т. е.
село принадлежало gens Pintonum). Можно полагать, что боль-
шие племена имели по несколько поселений, принадлежавших
отдельным gentilitates. Так, например, в области племени кан-
табров находилось поселение Веллика; известна также надпись
51 GIL, II, 2029.
52 A. Schulte n. Die Peregrinen Gaugemeinden des Romischen
Reiches. — «Rheinisches Museum», Bd. 50, 1895, стр. 496.
53 CIL, II, 2698.
54 Ibid., 5731.
56 Ibid., 2633.
56 Ibidem.
67 Ibid., 4192, 4233.
58 Ibid., 5729=2707.
59 Ibid., 5736.
60 Ibid., 365.
61 Ibid., 5749.
82 Ibid., 4233, 6093.
63 Ibid., 5741.
64 Ibid., 2633.
66 Ibidem.
66 A. Schulten. Die Peregrinen Gaugemeinden. . ., стр. 504.
67 CIL, II, 804.
68 Ibid., 365: de vico Baedoro gentis Pinton (um).
161
лица, называвшего себя велликом 69. Видимо, веллики были
частью (скорее всего, gentilitas) кантабров и имели свое посе-
ление.
Интересна надпись из Астурики, первая часть которой от-
носится к 27 г., а вторая к 152 г. В первой части сообщается,
что gentilitas Desoncorum из gens Zoelarum и gentilitas Tridia-
vorum из того же gens возобновили древний договор гостепри-
имства (hospitium) и приняли друг друга в клиентелу свою и
своих детей и потомков. В составлении договора участвовал
магистр зелов и представители сторон, носившие местные имена.
Во второй части надписи те же две gentilitates сообщают, что
в ту же клиентелу и союз они принимают Семпрония Перпе-
туя Орниака из gens Avolgigorum, Антония Арквия из gens
Visaligorum и Флавия Фронтона из gens Cabruagenigorum,
подписали договор Л. Домиций Силон и Л. Флавий Север 70.
Все три лица, принимавшиеся в союз гостеприимства, на-
званы зелами. По-видимому, они были включены в племя зелов,
хотя по рождению принадлежали к другим племенам. Лиц,
принадлежавших к двум племенам, упоминают и другие над-
писи 71, причем, в одном случае один и тот же человек был даже
принцепсом, т. е. главою двух племен. Вышеприведенная над-
пись показывает, что в I в. gentilitates были замкнутыми общи-
нами, даже если входили в состав того же самого gens. В се-
редине II в. они формально сохраняли такой же характер,
но, по-видимому, общины эти разлагались, некоторые их члены
по каким-то причинам из них выбывали и примыкали к другим
общинам, принимавшим их в союз и клиентелу.
Надо думать, что разложение gentilitas и gens шло за счет
выделения из них богатых и влиятельных аристократов, кото-
рые, однако, сохраняли связь со своими сородичами и сопле-
менниками. Так, фламиника ближней Испании Петиния Па-
терна происходила из gens Cantabrorum, а ее муж из gens
Vaccaeorum 72. Любопытна упоминавшаяся уже надпись из
поселения племени Виромеников — Сегисамо от 239 г.: Vot(a)
fel(iciter) suscle(perunt)] liben(tes) patronis merentissimis et
fe(licissimis) et prestantissimis et pientissimis cives pientissimi
ct amicissimi Seg(isamonenses) dom(ino) nostro Aug. Gor(diano)
et Aviola cos. G. Sempronio Flavo, Valerie Severine patrone
nostre, G. Severio Presso, G. Valerio Lupo, [ g(entili?)], G. Tu-
rellio Gassiano. Pub(licius) Paratus, Pub(licius) Martialis
libertus gen(tilis), Pub(licius) Maritimus lib(ertus) gen(tilis),
69 CIL, II, 6297 (см. также комментарий к этой надписи).
70 Ibid., 2633.
71 Ibid., 5741; АЕ, 1946, № 121—122.
72 CIL, II, 4233.
162
Pub(licius) Mascellio lib(ertus) gen(tilis), Pub(licius) Mercator
lib(ertus) gen(tilis), Val(erius) Candidus pectenarius, Val(erius)
Quintio, lul(ius) Morinus, Beb(ius) Valoddus fullo, Ant(onius)
Missillus sutor, lul(ius) Eufemus Amainius, Elenus fullo,
Aevaristus ser(vus) gen(tilis), Emilius Secundus, Pelagius cla-
varius, Anti(stia) Caliope, Val(eria) Donata, Botia, Valeria
Britta, Va[l(eria)] Avana, Oct(avia) Severa 73.
Эта надпись показывает, что еще в середине III в. gentes
существовали, причем владели коллективно отпущенниками
и рабами, следовательно, представляли собой общины, в кол-
лективной собственности которых находилось движимое иму-
щество. Известно, что это поселение имело свою землю 74.
Вместе с тем община уже значительно разложилась. На ее
территории жили различные пришельцы; с одной стороны,
это были ремесленники и вообще «маленькие люди», с другой —
представители более богатых кругов, к которым принадлежали
двое из упоминающихся в надписи патронов. Из самого пле-
мени тоже выделяются богатые семьи, в данном случае Вале-
рии, также избранные патронами. Вероятно, остальные упомя-
нутые в надписи Валерии происходили от их отпущенников,
которые тоже селились на территории племени. Все это созда-
вало предпосылки для возникновения зависимости рядовых
членов племени от знати и для превращения племенной общины
в территориальную.
В этой связи любопытны надписи из Каперы в Лузитании.
Капера была oppidum, т. е., как считал Шультен 75, центром
племенной общины. На ее территории найдено упоминавшееся
выше посвящение ларам gentilitatis Gapeticorum, которая,
очевидно, имела здесь свое поселение. Другие надписи пока-
зывают, что в Капере жили уроженцы Эмериты 76, Гиспалиса 77,
член племени лимиков из Галлеции 78, клунийцы, составляв-
шие свою соседскую общину — vicinia Cluniensium 79 — и даже
один антиохиец 80. Все это население, или его часть входило
в соседскую общину Каперы — vicinia Caperensis 81. В отли-
чие от ларов определенной gentilitas появляются покрови-
тели всей общины Lares publici и коллегия их почитателей 82.
73 Ibid., 5812.
74 CIL, II, 5807: Ter(minus) Aug. dividit prat. leg. Ill etagrum Segi-
samon.
75 A. S c h u 1 t e n. Die peregrinen Gaugemeinden. . ., стр. 498.
76 CIL, II, 824.
77 Ibid., 825.
78 Ibid., 827.
79 Ibid., 818—822.
80 Ibid., 830.
81 Ibid., 806.
82 Ibid., 816, 817.
163
В некоторых случаях пришельцы принимались в общину,
становясь гражданами Каперы 83. В результате смешения
населения и превращения племенной общины в территориаль-
ную, Капера или приобрела статус города, или получила
квази-муниципальную организацию: надпись Юлии Домне
посвящает совет (ordo) Каперы 84. Свой совет (ordo) имели
и некоторые племенные общины, например зелы 85 *.
Разложение общин вело как к росту крупного землевла-
дения, так и к появлению обезземеленных, оторвавшихся от
своей общины людей.
Может быть, именно из числа разорившихся общинников
выходили люди, искавшие работы на рудниках, находившихся
как раз в районе, где городов было немного и преобладало
сельское устройство.
Кроме gentes, упоминаются в испанских надписях, хотя
и реже, чем в галльских (см. ниже) наги. Паги в Испании
возможно также имели черты общины. В надписи от 193 г.
содержится начало постановления наместника провинции по
судебному процессу между compagani rivi Larensis и Валерией
Фавентиной 8в, очевидно землевладелицей, имение которой
граничило с территорией, принадлежавшей общине нага.
Весьма возможно, что знать, выделявшаяся из сельских и
родоплеменных общин, так же как и в других местах эксплуати-
ровала рядовых общинников, почему и выступала в качестве
их патронов, как в надписи из Сегисамо. В надписи из Арвы
некто Фульвий Карисиан, понтифик назван патроном centu-
riae Ores(is), Manens(is), Halos(is?), Erques(is), Peres(is), Arva-
bores(is), Isines(is), Isurgut(ana) 87. Издатель надписи считает,
что здесь имеется в виду коллегия землевладельцев. В таком
случае возможно, что в Испании мелкие владельцы или дер-
жатели земли объединялись для взаимной помощи в сельско-
хозяйственных работах, как это, судя по «Апологии» Апулея,
имело место в Африке (об этом подробнее в разделе об Африке).
В пользу такого предположения говорит наличие в Испании
упоминавшихся уже соседских общин — vicinia. В некоторый
случаях городам, в качестве incolae contributi придавались
83 CIL, II 813.
84 Ibid., 810.
86 Ibid., 2606.
88 Ibid., 4125.
87 Ibid., 1064. Возможно, что эти центурии были первоначально
отдельными поселениями. По мнению Холдера (A. Holder. Alt-
celtischer Sprachschatz. Leipzig, 1896, Bd. I, стр. 232) „Arvaboresis"
можно означать „нижняя часть Арвы". „Halos" встречается на одной
испанской монете в качестве места происхождения названного на ней
лица (там же, стр. 2049).
164
окрестные крестьяне, не получавшие доступа к почетным
должностям, но обязанные платить подати 88. В одной надписи
упоминается постановление сената и народа города Терм,
согласно которому дерциноасседийские сельчане получали
в городе те же права, что и его граждане 89, однако такие слу-
чаи, по-видимому, не были частыми и большинство сельчан
в число граждан города не включалось.
Таким образом, несмотря на скудость данных, можно пред-
положить, что и в Испании к середине II в. уже ясно наметился
кризис рабовладельческого строя, сопровождавшийся упадком
городов, ростом крупного землевладения и эксплуатацией
крупными собственниками крестьян, еще сохранивших некото-
рые черты общинного устройства. Как уже упоминалось выше,
результатом этого могли быть засвидетельствованные SHA
волнения в Лузитании, для которой особенно характерны
племенные общины.
88 R. Thouvenot. Essai sur la province romaine de Betique.
Paris, 1940, стр. 205 сл.
89 АЕ, 1953, № 267.
ГЛАВА II
ГАЛЛЬСКИЕ ПРОВИНЦИИ И ПРИРЕЙНСКИЕ ОБЛАСТИ
В Галлии наиболее романизированы были Нарбонская
Галлия и центральные и южные области Великой Галлии,
примерно совпадающие с Лугудунской Галлией, западной
Аквитанией и южной Бельгикой. Раскопки показывают, что
в первые два века н. э. здесь преобладали средние рабовла-
дельческие виллы, в значительной мере специализировав-
шиеся на производстве того или иного вида продуктов х.
Как развито было рабовладение в Нарбонской Галлии .уже
в начале I в. показывает, между прочим, тот факт, что в надписи
о посвящении нарбонским народом алтаря божественной силе
Августа предусмотрено участие в ежегодном жертвоприноше-
нии в честь дня рождения Августа троих отпущенников на-
ряду с тремя римскими всадниками 1 2.
Из южных районов происходит большая часть надписей
частных рабов и отпущенников; например, посвящения рабов
и отпущенников гению господина или патрона, культ которого
вообще характерен как для Галлии, так и для севера Италии.
В этих же областях был распространен культ, который возда-
вали гению патрона клиенты, очевидно, лица свободные, но
зависевшие от него (возможно, сидевшие на земле патрона,
как в доримские времена). Посвящений гению господина или
патрона от рабов, отпущенников и клиентов известно довольно
много 3. Самый этот факт позволяет заключить, что в южной,
особенно в Нарбонской Галлии, рабские фамилии были орга-
низованы вполне по образцу римских и италийских, поскольку,
как говорилось выше, для такой организации особенно харак-
1 A. G г е n i е г. La Gaule romaine. — «Ап economic survey of
ancient Rome», vol. Ill, стр. 485, 508, 539.
2 CIL, XII, 4333.
8 CIL, XII, 3051a, 3053, 4314, 4315, 5424; XIII, 4291.
166
терен фамильный культ, главным объектом которого был гений
главы фамилии, почитавшийся всеми ее сочленами: рабами
отпущенниками и клиентами. Иногда фамилия, как и в Ита-
лии, выступает в качестве единого целого, очевидно как фа-
мильная коллегия. Можно сослаться, например, на надписи
об исполнении фамилией обета, данного Юпитеру, за здоровье
господ и их детей 4, об исполнении обета Сильвану город-
ской фамилией некоего Аталиция Фирмана 5.
На значительное число рабов указывает их специализация,
о которой можно судить и по надписям отпущенников, так
как раб, отпущенный на волю, обычно продолжал заниматься
ремеслом, которому был обучен еще в качестве раба. Среди них
мы встречаем Л. Цервия Зета, изготовлявшего гвозди 6, повара
Ман. Эгнатия Лугия 7 и другого повара Кв. Катиона Герму 8;
Кв. Бебия Терция, шлифовальщика драгоценных камней 9;
П. Узулена Анопта, изготовлявшего изделия из гипса, жена-
того на своей соотпущеннице10; Сабиция Капитона, мясника 11;
Л. Нерфиния Прима, колбасника 12; Волтиллу Секунду, гла-
дильщицу (pli[сJatrix) 13; Гераклида, врача 14; П. Лукцея
Филина, врача 15; Цезония Никона, отпущенника, входив-
шего в лугудунскую коллегию плотников 16; севира Нарбоны,
золотых дел мастера Оптата и его соотпущенников Корнелиев:
Эфеса, Кампана и Тиера 17; севира Виенны, Г. Рузония Се-
кунда, изготовлявшего грубые плащи для рабов и простого на-
рода (sagarius) и его соотпущенника Г. Рузония Мирона, также
севира, входившего в коллегию, занимавшихся тем же ремеслом
и в коллегию центонариев 18; золотых дел мастера М. Фонтея
Аканта 19; А. Семпрония Лета, красившего ткани пурпуром 20;
Л. Автрония Руфа, строителя21; С. Вибия Памфила, кожев-
ника 22. Как видим, эти надписи, происходящие главным обра-
4 CIL, XIII, 4665.
5 CIL, XII, 1025.
6 Ibid., 4467.
7 Ibid., 4468.
8 Ibid., 4470.
9 Ibid., 4475.
10 Ibid., 4479.
11 Ibid., 4482.
12 Ibid., 4483.
13 Ibid., 4504.
14 Ibid., 4487.
15 Ibid., 4488.
18 CIL, XIII, 1939.
17 CIL, XII, 4391.
18 Ibid., 1898.
19 Ibid., 4465.
20 Ibid., 4507.
21 Ibid., 4511.
22 Ibid., 4500.
167
зом из Нарбонской Галлии, а также частично из Лугудунской,
показывают, что рабы имели разнообразную и довольно дроб-
ную специализацию, которая была возможна только при зна-
чительном развитии рабства. О том же свидетельствует упо-
минание оптового работорговца из Немауса 23 и значительное
число рабов и отпущенников, надписи которых не дают воз-
можности судить об их профессии. Крупные работорговцы
упомянуты также в надписях из Колонии Агриппины и из
области гельветов 24. А так как в этих районах рабство, судя
по надписям, было развито сравнительно слабо, можно думать,
что эти торговцы закупали рабов за границами империи и про-
давали их в южную и центральную Галлию, где спрос на них
был велик. Судя по именам упоминавшихся выше рабов и от-
пущенников, часть рабов, во всяком случае из числа квалифи-
цированных ремесленников, поступала из эллинизированных
провинций. Насколько можно судить по весьма скудным
данным, среди них были распространены римские и восточные
культы. Кроме гения главы фамилии, в надписях рабов упо-
минаются Юпитер с эпитетом Optimus Maximus 25, Аполлон 26,
Геракл 27, Сильван 28, Фортуна 29, Изида 30. Рабы принимали
участие в тавроболиях в честь Великой Матери 31.
Следовательно, среди рабов Нарбонской Галлии и юга
Великой Галлии так же, как и среди рабов Италии пользова-
лись почитанием, с одной стороны, фамильные божества,
а с другой — общераспространенные в среде народа культы
богов римских и восточных. Обращает на себя внимание отсут-
ствие столь распространенных в Италии посвящений от рабов
ларам. Возможно, это объясняется отчасти отсутствием над-
писей из имений, а отчасти тем, что римские культы распро-
странялись в среде более «романизированных» городских
рабов. Рабы же,трудившиеся в имениях, мало их воспринимали.
Показательно и то, что в надписях рабов крайне редко упоми-
наются местные, кельтские боги. Между тем, широкое распро-
странение глиняных статуэток женской богини земли и плодо-
родия, а также изображений некоторых других кельтских
богов именно в сельских местностях, в виллах, показывает,
что культ местных божеств среди земледельческого населения
как свободного, так, вероятно, и рабского, был весьма
23 CIL, XII, 3349.
24 CIL, XIII, 8348; Н о w а 1 d, 82.
25 CIL, XIII, 66, 4655, 5476.
26 CIL, XII, 2318.
27 CIL, XIII, 152.
28 CIL, XII, 1025.
29 Ibid., 5476.
30 Ibid., 3061, cf. 3059.
31 CIL, XIII, 507.
168
популярен. Можно предположить, что сельские рабы, менее
освоившиеся с римскими культами, с латинским языком и пись-
менностью, не посвящали надписей почитаемым ими божествам.
Однако распространение фамильного культа и культа римских
богов и среди городских рабов показывает, что формы рабства
были здесь такими же, как в Италии, что галльские рабовла-
дельцы старались организовать своих рабов так же как и рабо-
владельцы италийские. Можно думать, что та же идеология,
которая, как мы пытались показать, постепенно распростра-
няется среди рабов Италии, проникала и в среду галльских
рабов. В частности характерно, что христианство, поздно
распространившееся в Галлии, имело в конце II в. сторон-
ников в среде рабов: одной из наиболее известных жертв
гонения Марка Аврелия была рабыня Бландина.
О развитии рабовладельческой формы собственности сви-
детельствует также чрезвычайно широкое развитие ремесла
и торговли, поскольку рынок для товаров мог возникнуть
только в результате распространения специализированных
рабовладельческих вилл. По многочисленности и разнообразию
коллегий Нарбонская и, частично, Лугудунская Галлия могут
сравниться только с Италией. О специализации ремесленников
уже говорилось выше в связи с профессиями вольноотпущенни-
ков. Можно привести еще несколько примеров из надписей
свободнорожденных ремесленников. Так, в них упоминаются
мастер, изготовляющий сандалии (solearius) 32, работающие по
мрамору и каменотесы 33, кораблестроитель 34, стекольщик 35,
чеканщик по серебру 36, золотошвей 37, ткач полотна 38, ка-
натчик 39, гончар 40, парфюмер 41, изготовляющий скамьи 42,
сукновалы 43, цирюльник, который назван to(n)sor (h)umanus,
так как существовали и специалисты по стрижке животных 44,
и др. Коллегии существовали не только в больших, но и в ма-
леньких городах. Какую роль в жизни таких крупных центров,
как Нарбона, Немаус, Лугудун, Виенна, играли большие
ремесленные и торговые коллегии, достаточно хорошо из-
32 CIL, XII, 4510.
33 Ibid., 1384, 3070.
34 Ibid., 723.
36 CIL, XIII, 2000.
36 Ibid., 2024.
37 Ibid., 1945.
38 Ibid., 1995.
39 CIL, XII, 4466.
40 Ibid., 4478.
41 Ibid., 1594.
42 Ibid., 3346.
43 CIL, XIII, 3202.
44 CIL,XII, 4517, cp
Ed. Diociet., VII, 22, sq.
169
вестно. Известно также, какого объема достигло в Галлии
производство металлических изделий, тканей льняных и шер-
стяных и, особенно, художественной керамики. Если даже
в ремесле труд свободных играл здесь большую роль, чем
труд рабов, рынок для сбыта продуктов ремесла составляли
собственники рабовладельческих вилл, в которых при раскоп-
ках и встречаются эти изделия. С упадком этих вилл приходит
в упадок и галльское ремесло в южных и центральных районах
Галлии.
Показателем распространения рабовладельческого способа
производства в этих областях является и развитие муниципаль-
ной организации — факт также общеизвестный. Организация
эта с самого начала носила аристократический характер.
Все управление находилось в руках декурионов и магистратов,
народ в нем участия не принимал. Совершенно незначительное
место занимали среди городской верхушки военные. Так,
магистратские должности в Немаусе (как и в Нарбоне) зани-
мали лишь несколько легионных трибунов 45 46; в небольшой
колонии lulia Augusta Apollinaris легионный знаменосец
был кваттуорвиром 4в. Особенно характерно, что в Лугудуне,
где, судя по эпитафиям, проживало немало ветеранов, они не
играли никакой роли в городском управлении. Не очень велико
было и количество уроженцев Галлии, служивших в легионах.
Большая их часть происходила из городов Форума Юлия,
Лугудуна, Нарбоны, Виенны, т. е. именно из районов распро-
странения средних и мелких рабовладельческих вилл, из числа
владельцев и наследников которых обычно и пополнялись
легионы в первые два века н. э. Как весьма убедительно пока-
зал Чильвер в своей работе о Цизальпийской Галлии 47, коли-
чество солдат, поставляемых той или иной областью, было
прямо пропорционально развитию в ней мелкого и среднего
землевладения и городской жизни, т. е. рабовладельческой
формы собственности. С ростом же крупного землевладения
число солдат, происходивших из того или иного района, резко
сокращалось. Таким образом, в этом можно видеть еще одно
подтверждение того, что именно в южной и центральной Галлии
рабовладельческая форма собственности господствовала.
Несмотря на аристократический характер муниципального
строя (а может быть, именно в связи с этим) в Галлии, по-види-
мому, среди трудовых элементов было особенно сильно ува-
жение к труду, что, как говорилось выше, было одной из
форм протеста против идеологии рабовладельческого общества.
45 CIL, XII, 3184—3187 cf. 4354.
46 Ibid., 367.
47 G. С h i 1 v е г. Cisalpine Gaul. Social and economic history from
49 В. C. to the death of Traian. Oxford, 1941, стр. 122 сл., 150 сл.
170
Кюмон указывает, что в Галлии чаще, чем в других западных
провинциях на надгробиях простых людей изображались ору-
дия труда и трудовые процессы 48. Ремесленники в эпитафиях
гордятся своим искусством. Особенно характерна в этом отно-
шении эпитафия Квинта Кандидия Бенигна, члена арелатской
коллегии плотников, уже приводившаяся выше 49. Известная
гордость и чувство собственного достоинства звучат и в эпита-
фии отпущенника Г. Офиллия Аримнеста из Нарбоны. Он
пишет, что его родила варварская земля, а обычай незаслуженно
предал рабству, дабы он смирил свою природу свободного чело-
века (ingenium ut flecteret). Но он, насколько мог, возвеличил
свое имя, и за деньги получил то (т. е. свободу), чего не смог
добиться мольбой ([e]t pretio obtinuit, quod prec[e] non valuit).
Своими заслугами он победил господина и не изведал побоев,
но не имел и наград. Зачем ты спешишь, — обращается он
к путнику, — покой обеспечен и тебе, это убежище для народа
везде открыто 50. Выше уже приводились другие сходные по
мотивам эпитафии из Галлии. Иногда, правда, встречаются
и другие настроения. В одной надписи из Виенны покойный
приглашает прохожего прочесть, сколь достойным мужем он
был: начав с маленьких средств, он обеспечил себе ценз и бо-
гатство и стал украшением своей родины 51. Такое прославление
богатства и того, кто сумел разбогатеть, прямо противопо-
ложно упоминавшейся выше тенденции видеть главную добро-
детель человека в трудолюбивой, суровой бедности. Однако,
эта эпитафия для Галлии — единственная в своем роде. В ос-
новном же здесь, как и в Италии, среди трудящихся, рабов,
свободных, отпущенников, постоянно общавшихся друг с дру-
гом в процессе труда, в коллегиях, культе, также начинает
зарождаться известное общее классовое самосознание и извест-
ный протест против идеологии рабовладельческого общества с ее
презрением к труду и к людям физического труда.
Однако, даже в областях наиболее развитого рабовладения
романизация, как в более широком, так и в более узком значе-
нии этого термина, не была полной. На это указывают и совре-
менные французские археологи и историки Галлии, которые,
в противоположность своим более реакционным коллегам, не
склонны считать завоевание Галлии и «романизацию» благом
для страны, а следовательно, не склонны преувеличивать
и размеры «романизации». Между прочим, в этой связи под-
вергается пересмотру и известная теория Арбуа де Жюбенвилля,
48 F. С u ш о n t. Recherches sur le symbolisme funeraire. .
стр. 431 сл.
49 GIL XII 722
50 CIL, XIl’ 5026=В u e c h e 1 e г, 1276.
51 CIL, XII, 1981.
171
согласно которой названия местностей, происходящие от рим-
ских имен, свидетельствуют о существовании там римских вилл
в I—III вв. Так, в работе о территории Парижа в галло-рим-
скую и франкскую эпоху М. Роблен 52, на основании тщатель-
ного исследования всех данных, доказывает, что нельзя преуве-
личивать число существовавших на этой территории римских
вилл, так как соответственные названия деревень и сел могли
возникнуть и позже, поскольку большая их часть связана
с именами (cognomina), распространенными в период не ранней,
а поздней империи. Вилл в 1000—4000 га было, по его мнению,
немного; наименования мелких сел, лесов, рек в основном
кельтского происхождения, что, по мнению Роб лена, указы-
вает на слабую степень романизации. Паризии, заключает он,
сохранили и при римском господстве довольно примитивный
образ жизни и были обязаны римлянам лишь некоторым улуч-
шением путей сообщения и знакомством с культурой винограда.
В Бельгике 53 римские виллы были многочисленны к северу
от Мёзы и Самбры. Наиболее роскошные из них, при которых
имелись мастерские и другие подсобные предприятия, помеща-
лись в районе Арлона, недалеко от Трира. Остальные районы
были мало романизированы. В них преобладают бедные погре-
бения местных крестьян. Встречаются там и курганы с бога-
тейшим погребальным инвентарем. Может быть, они принадле-
жали племенной и родовой аристократии, продолжавшей,
как и в доримское время, владеть огромными доменами и экс-
плуатировать своих соплеменников. Во всяком случае, рома-
низация и развитие рабовладения характерны лишь для неко-
торых областей Бельгики.
К сходным выводам приходит А. Альбенк в книге о пле-
мени рутенов 54. Правда, он считает, что наличие римских
вилл может быть установлено по данным топонимики, но также
не преувеличивает их количества. Исходя из топонимики и дан-
ных археологии, он считает средним размером виллы 500 юге-
ров. Многие владельцы называли свои виллы не по римским
именам, а по каким-либо отличительным признакам имения,
названиям животных и т. п. По мнению автора, это указывает
на слабость романизации рутенов и сравнительно незначитель-
ное распространение среди них римского гражданства. Многие
села, возникшие впоследствии на месте вилл, получили галль-
ские наименования, следовательно, галльскими были и назва-
ния вилл. Альбенк отмечает совпадение этих имен с именами, * 5
52 М. R о b 1 i n. Le terroire de Paris aux epoques gallo-romaine et
franque. Paris, 1951.
53 J. Breuer. La Belgique romaine. Bruxelles, 1945; cf. A. Gre-
nier. Habitations gauloises et villas latines dans la cite des medioma-
trices. Paris, 1906.
64 A. A 1 b e n q u e. Les Rutenes. Paris, 1948.
172
встречающимися на изготовлявшейся в области рутенов,
в Грофесенке, художественной керамике, что указывает на
живучесть и распространенность кельтских имен как среди
ремесленников, так и среди владельцев вилл. Интересны при-
водимые им данные о виллах на территории рутенов. Большие
имения с господскими домами в несколько десятков комнат
были здесь исключением; наиболее распространенным типом
были виллы средней величины, с маленькими домиками, пред-
назначенными для рабов. Встречаются также небольшие де-
ревни, возникшие еще до римского завоевания и продолжав-
шие существовать во времена Империи. Некоторые из этих
деревень возникли и после римского завоевания. Автор счи-
тает, что в них жили свободные крестьяне, торговцы, ремеслен-
ники, на что указывают находки гончарных печей и надгробий
с изображениями гончаров, кузнецов, ткачей. Богатые виллы
появляются в большем количестве лишь в период поздней
империи, с конца III в.
Особо подчеркивает Альбенк моменты, указывающие на
слабость романизации рутенов и живучесть местных элемен-
тов: сосуществование местных сельскохозяйственных орудий
с римскими, местной керамики, которая не была вытеснена
знаменитой terra sigillata, хотя она производилась здесь же,
металлических изделий латинского типа, местных имен и куль-
тов.
Все эти данные весьма показательны. Рутены жили на гра-
нице Лугудунской Галлии и Аквитании, т. е. в романизирован-
ной части провинции. Правда, их столица Сегодун никогда не
была значительным городом, но преобладание средних рабо-
владельческих вилл и высокий уровень ремесла свидетельствуют
о довольно интенсивном развитии рабовладельческих отноше-
ний; и все-таки здесь остаются не только очень значительные
элементы галльской культуры, но и свободное кельтское кре-
стьянство, продолжавшее жить тем же строем, что и до римского
завоевания. Следовательно, рабовладельческий способ произ-
водства даже в такой области не смог до конца разложить
прежние отношения, а это явно свидетельствует против теории
тех историков, которые, отождествляя тенденцию, господ-
ствовавшую в первые два века империи, с конечными резуль-
татами развития, считают, что почти вся территория провинций
была атрибуирована городам и подчинена муниципальному
устройству.
Против этой теории в ее применении как раз к Галлии высту-
пал в свое время Э. Корнеман, полемизируя со сторонником
этих взглядов Шультеном 55. Корнеман считает, что и в наи-
66 Е. К о г n е m а п п. Zur Stadtentstehung in den ehemals kelti-
chen und germanischen Gebieten des Romerreiches. Giessen, 1898.
173
более романизированной Нарбонской Галлии наги сохраняли
известную независимость. В некоторых случаях их роль отсту-
пала на задний план по сравнению с ролью главного города, но
тогда большее значение приобретали находившиеся на их тер-
ритории села, vici. Иногда эти села, разрастаясь, становились
городскими общинами или получали квази-муниципальную
организацию во главе с эдилами. Однако в более отсталых
местностях продолжали существовать и паги, в известной мере
независимые от городов. Корнеман указывает, что паги имели
свою территорию, входившую в состав территории всей области,
причем наряду с существованием магистратов, управляющих
всей данной племенной общиной, были и местные магистраты
и такие органы, как сельские undecimviri, vigintiviri, decem-
lecti, возникшие еще во времена независимого существования
племенной общины.
Еще большую роль паги играли в Великой Галлии, где у них
была и своя территория, и свой общий орган в виде собрания
всех членов пага, выносившего общие постановления — decreta
paganorum. Корнеман на основании cursus honorum Г. Амация
Патернина, который занимал должности эдила села Агиединка,
эдила общины сенонов — c(ivitas) S(enonum), актора владений
(praediorum) пага Тоутиака, дуумвира квинквеннала общины,
дуумвира по казенным повинностям — II vir ab aer(ario)
muner(ario) — и префекта анноны 56, — справедливо заключает,
что еще в III в. центром племени сенонов было село, не изъ-
ятое из территории пага и что, следовательно, выделение глав-
ного поселения из пага и подчинение ему, как городу, всей
территории не всегда имело место. Этот пример, приводимый
Корнеманом, особенно интересен также потому, что сеноны
жили в центре как будто вполне романизированной Лугудун-
ской Галлии. По мнению Корнемана, Шультен ошибается,
утверждая, что с выведением колонии или присвоением глав-
ному городу общины римского или латинского права вся об-
щина превращалась в городскую территорию. Корнеман считал,
что колония или муниципий сосуществовали со старой пле-
менной общиной. Совершенно справедливо ссылается он,
между прочим, на тот факт, что из этих городов набирались
легионеры, указывавшие в надписях свою городскую родину,
в то время как из соответственных общин выходили солдаты
когорт и ал, указывавшие свою племенную принадлежность.
Штелин, который в своей капитальной работе о римской Швей-
царии подробно разбирает долго дискутировавшийся вопрос
56 Надпись датирована 250 г. см. Е. Kornemann. Указ, соч.,
стр. 34. Ср. CIL, XIII, 2949, где дается несколько иное восстановление
надписи.
174
об устройстве общины гельветов, приходит к выводу, что
с организацией колонии Авентика, их община не была целиком
включена в территорию этой колонии. В самом Авентике раз-
личались потомки колонистов, имевшие политические права,
и «поселенцы» (incolae) — местные жители, организованные
в особую корпорацию со своим патроном. Община гельветов
не была упразднена, и члены ее оставались перегринами. Они
жили в селах с квази-муниципальной организацией 57. По-
видимому. сходная организация была и в других общинах
Галлии.
Интересна известная надпись из окрестностей Арелаты,
которую поставили pagani pagi Lucreti qui sunt finibus Arelaten-
sium loco Gargario 58. Как справедливо замечает Корнеман 59,
надпись эта свидетельствует об известной самостоятельности
жителей пага, даже если он находился на городской территории.
Кроме того, она дает некоторое представление об их положении.
Надпись посвящена Кв. Корнелию Зосиму, отпущеннику
Марцелла, севиру Арелаты, в благодарность за то, что он
довел до сведения Антонина Пия «несправедливости», которые
терпели жители пага, для чего ему пришлось пробыть в Риме
много лет; за то, что он на свой счет ходатайствовал перед
наместниками провинции об этих несправедливостях, дабы
благодеяния Антонина Пия, которыми пользуются жители
пага, продлились и сохранились; кроме того, он устроил
для них баню с тем, чтобы они даром пользовались ею в течение
40 лет.
Очевидно, этот отпущенник имел землю на территории пага,
хотя, по-видимому, и не был его членом, так как в противном
случае он, вероятно, был бы назван в надписи compaganus
или conpossessor, как это обычно бывало в таких случаях 60 * *.
Свое влияние, которым он пользовался как член коллегии
севиров-августалов Арелаты, и свое состояние он употребил
в пользу жителей пага, чтобы избавить их от каких-то «неспра-
ведливостей» и выхлопотать для них какие-то «благодеяния»
у Антонина Пия. Что это были за несправедливости — неиз-
вестно. Но, надо думать, что чинили их жителям пага не на-
местники провинции, поскольку Зосим искал защиты не только
при дворе, но и у самих наместников. Следовательно, скорее
всего, они были вызваны самоуправством городских магистра-
67 F. Staehelin. Die Schweiz in romischer Zeit, ed 3. Basel,
1948, стр. 224 сл.
58 CIL, XII, 594.
59 E. Kornemann. Указ, соч., стр. 23.
60 Например в петиции скаптапоранских крестьян передавший ее
императору солдат назван convicanus и conpossessor. См. Th. Mom-
msen. Gesammelte Schriften, Bd. II. Berlin, 1905, стр. 173—175.
175
тов Арелаты, излишними требованиями повинностей, налогов
и т. д. Надпись эта, между прочим, показывает, как трудно
было найти в таких случаях управу на притеснителей: Зосиму
пришлось прожить в Риме много лет и затратить значительные
средства, пока его хлопоты увенчались успехом. Вероятно,
в большинстве случаев таких возможностей у сельских жите-
лей не было и они безнаказанно подвергались эксплуатации
со стороны городских магистратов и декурионов, которые
сами были землевладельцами и могли использовать свою власть
в интересах не только города, но и своей личной выгоды.
Если даже в таких романизированных, с развитым го-
родским строем и обилием городов областях, как Нар-
бонская Галлия, южные и центральные районы Великой
Галлии, сохранялись самостоятельные сельские территории,
и сельское население, в известном смысле противостоящее
городскому, играло значительную роль, то тем более это отно-
сится к гораздо менее романизированным и урбанизированным
северным и западным районам страны. По-видимому, большая
часть Аквитании была областью крупных доменов. Здесь
именно археологи находят огромные роскошные виллы, харак-
терные для этой области. Возможно, что они обрабатывались
клиентами и другими категориями зависимых людей, живших
в окружавших виллы поселениях и отдельных маленьких ху-
торах 61. Очень мало известны условия, сложившиеся в это
время на западе Галлии, в Бретани и Нормандии. Однако,
судя по тому, что когда в начале V в. Арморика, в результате
мощного крестьянского движения, отпала от империи, там
установились отношения, характерные для периода разложе-
ния первобытно-общинного строя с сильной родовой органи-
зацией и господством родовой знати, можно предполагать,
что такой примитивный строй существовал там и в период
римского владычества.
Кое-где, как и в Испании, существовали gentes. Некий
Валерий Саттиол, лингон, указывает, что он принадлежал
к gens Galerianorum 62. Что это не был его род в римском
смысле, показывает его nomen. Видимо, и в Галлии характер
gentes был такой же, как и в Испании.
Больше сведений мы имеем о прирейнских областях. Как
известно, города здесь были немногочисленны и такие колонии,
как Августа Треверов и колония Агриппина, были не прави-
лом, а исключением. Области эти были также неоднородны.
В районе современного Трира встречаются многочисленные
крупные виллы. Отсюда происходит знаменитый надгробный
памятник богатых сукноторговцев и землевладельцев конца II * 68
61 С. J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule, t. IV. Paris, 1914, стр. 378 сл.
68 CIL, XIII, 2035.
176
или начала III в. Секундиниев, найденный в Игеле 63. Особый
интерес представляют изображенные на нем сцены сельской
жизни, в частности, колоны, приносящие дары владельцам
имения. Это показывает, что к концу II—началу III в. крупные
имения в области Треверов обрабатывались колонами. Вместе
с тем Августа Треверов была значительным торговым центром.
Из числа треверов выходила большая часть местных купцов,
торговавших по всей Галлии.
Большое число вилл было в районе современного Арлона
(недалеко от Трира), где сохранились памятники, сходные
с памятниками из Игеля 64, а также и на прилегавшей к тре-
верам территории племени медиоматриков, (хотя там было
и значительное количество сел (vici) 65) и в других соседних
с областью треверов районах 66.
Но далее на восток картина меняется, преобладающими
становятся здесь не города или крупные имения, а села (vici)
и поселения, возникшие вокруг римских лагерей, где жили
ветераны, солдатские семьи, ремесленники и торговцы, обслу-
живавшие солдат 67 68. Не только в этих поселениях, но и в коло-
нии Агриппине военный элемент играл главную роль 68. Вер-
хушку здесь составляли ветераны, наряду с римскими чинов-
никами. Из солдат и ветеранов выходили иногда торговцы
и владельцы мастерских. Городской строй в этих районах
развивается слабо, даже такой крупный центр, как Могон-
тиак, вплоть до Диоклетиана остается селом (vicus).
В Бельгике сохранялись населенные кельтскими и герман-
скими племенами паги. Территории возникавших там городов
и легионных лагерей выделялись из территорий общин и пагов,
статус которых оставался неизменным 69.
В Германии, так же как в Бельгике, существовали крайне
немногочисленные в остальной Галлии императорские сальтусы
подчиненные прокуратору, назначавшемуся для обеих этих
областей. Например, существует мнение, что Арденны были
целиком императорским сальтусом 70.
63 A. G г е n i е г. La Gaule romaine, стр. 538 сл.
64 J. В г е u е г. La Belgique romaine, стр. 77 сл.
65 М. Toussaint. Metz a 1’epoque gallo-romaine. Metz, 1948,
стр. 28 сл.
66 F. G г a m е г, Romisch-germanische Studien. Breslau, 1914, стр. 80
сл; К. Schumacher. Siedelungs- und Kulturgeschichte des Rhein-
landes, Bd. II, Mainz, 1923, стр. 107 сл.
67 См., например. L. Jacobi. Das Romerkastell Saalburg. Ham-
burg, 1897, E. S ad ее. Das Romische Bonn. Bonn, 1945.
68 См. H. Schmitz. Stadt und Imperium. Koln in Romischer Zeit.
IKoln], 1948.
69 J. Breuer. La Belgique romaine, стр. 28 сл.
70 Ibid., стр. 34.
177
Для представления о положении земельной собственности
на Рейне любопытно одно место из Дигест 71. Павел рассматри-
вает такой случай: некто купил в Германии за Рейном земли
(praedia) и внес часть причитающейся за них суммы. Затем,
по приказанию императора эти владения (possessiones) час-
тично были проданы (distractae), частично пошли на наделение
ветеранов (in praemia veteranis adsignatae); спрашивается,
кто понесет убыток, покупатель или продавец; Павел решает
дело в пользу продавца. Казус этот разбирается не как част-
ный, а как общий, но интересно, что в качестве примера бе-
рутся именно земли в Германии на Рейне. Хотя в принципе
вся провинциальная земля, кроме территорий городов, имев-
ших ius Italicum, считалась собственностью государства, а вла-
дельцы ее могли быть не собственниками, но только держа-
телями, по-видимому, именно в Германии, где городов, вла-
девших отведенными им территориями, было мало, это поло-
жение выступало в наиболее чистом виде, и именно поэтому
Павел, приводя типичный пример, обратился к прирейнской
области. Если владельца участка на городской территории
нельзя было лишить земли пока он платил за нее подать, то,
по-видимому, землей на внегородской территории (хотя она
находилась в чьем-то владении, причем владелец мог ее даже
продать) император мог распоряжаться совершенно произ-
вольно, продать ее, раздать ветеранам, использовать для
выведения колонии и т. п. Следовательно, в таком же положении
была и земля, находившаяся во владении сел. Села владели
землей в качестве общины, делили землю между членами этой
общины, но верховная собственность на землю принадлежала
императору, причем владельческие права общин были значи-
тельно менее прочны, чем права граждан городов.
Что села эти представляли собой именно общины, можно
заключить из различных данных 72. Как община такое село
имело свою территорию, свое собрание сельчан и своих маги-
стратов. Эти последние ведали принадлежавшим селу иму-
ществом. Акторы, вероятно, управляли землей, оставшейся
в общем пользовании, поскольку акторами обычно назывались
лица, управлявшие землями частных владельцев, императоров
и т. п. Кураторы, видимо, ведали казной, поскольку в одной
надписи упомянуты завещанные селу на устройство игр 50 тыс.
денариев, поступивших в распоряжение кураторов 73. Верхов-
ное распоряжение сельскими землями принадлежало собранию
сельчан, которые могли предоставлять их для общественных
Ц Dig., XXI, 2, 11.
72 A. Schulte n. Die Landgemeinden in Romischen Reich. —
«Philologus», Bd. LIII, 1894, стр. 631 сл.
73 R i e s e. RG, 2526.
178
сооружений 74. Нередко сельчане совместно сооружали храмы
и статуи богам и императорам, а также различные постройки.
Показателен и следующий момент. В III в. довольно боль-
шое значение приобретают отряды местной милиции (numeri),
и военизированные коллегии (hastiteri, signiteri) и коллегии
iuvenes, неоднократно упоминающиеся в надписях из при-
рейнских областей. По-видимому, набиравшиеся в такую
милицию солдаты иногда выставлялись сельской общиной.
Так, в правление Александра Севера производился ценз посе-
лений на Лимесе (между прочим, села или кастелла халиква-
тиев — Haliquatium), тогда же появляется одноименный отряд
expl(oratio) Halic(ensis) Alexandriana 75. Возможно, что ценз
имел целью установить, какое количество рекрутов могло
выставить это поселение. Существовал также numerus Niden-
sis, по-видимому, набранный в поселении Nida 76. В надписи
из галльского поселения Глана упоминаются milites Glanici,
qui sub vexillo fuerunt 77. Очевидно, они были набраны для
участия в какой-то экспедиции, так как надпись посвящена
Гераклу Победителю за их благополучное возвращение. Сол-
даты, служившие в этих частях, не получали тех привилегий,
которыми государство награждало ветеранов легионов и регу-
лярных вспомогательных частей, ал и когорт. Зато они наделя-
лись привилегиями по постановлению своих односельчан,
как об этом свидетельствуют надписи середины III в.:
1) In h(onorem) d(omus) d(ivinae) Marti, Genio, Victoriae
signit(eri) ob immunitatem omnem eis concessam a vicanis
veteribus consistentibus castel(li) Mattiac(orum). Далее следуют
14 имен 78.
2) . . . vicanfor. vici vete]ris castelli Mattiacorum, Aur.
Candidus cornicularius Mattic[o]rum Gordianor(um) allectus
inter [i]p[sos] 79.
3) [l]n h(onorem) d(omus) [d(ivinae) An]nuson(ius) Con-
stitutes signiter(?) n(umeri exploratorum)] Divit(iensium) Gor-
dian(orum) [ref]erens Pio et (Pontiano) cos. [ob iImmunitatem
mu[nerum omnijum [publicor]um do[natam post regressum?]
su[um a vi]kanis. . . 80.
Таким образом, мы видим, что как члены военизированной
коллегии, так и солдаты numeri, получали от своих односельчан
74 Например, R i е s е, RG, 2073 и др.
75 A. Holder. Altceltischer Sprachschatz., Bd. I. Leipzig, 1896,
стр. 2048.
76 Ibid., Bd. II, S. 746.
77 AE, 1954, № 102.
78 GIL, XIII, 6740a.
79 GIL, XIII, 7250.
80 AE, 1909, № 135.
179
освобождение от податей и повинностей. Это позволяет
думать что они несли службу как представители общины,
которая их и награждала; а также, что община сама ведала
раскладкой податей и повинностей, почему и могла освобо-
ждать от них кого-либо из своих сочленов. Вторая из приве-
денных надписей, хотя и фрагментарная, позволяет предпо-
лагать, что упомянутый в ней Аврелий Кандид за службу
в отряде маттиаков был принят в число их односельчан; сле-
довательно, чтобы стать членом сельской общины, требовалось
специальное постановление общинников.
В некоторых случаях община существовала и в более прими-
тивной форме племенной общины. Об этом свидетельствует
упоминание в надписях племенных пагов, включенных в ко-
горты, набранные из тех племен, на территории которых они
существовали как более мелкие единицы. Например, паги
племени кондрустов, сенуков, тександров, служившие в когор-
тах тунгров и нервиев, которым они, по мнению Корнемана,
были атрибуированы, сохраняли свою племенную и военную
организацию в виде присущих германцам сотен 81. В когортах
эти паги выступали как единое целое, например, совместно
участвовали в культе какого-либо, вероятно, своего племен-
ного божества: «Deae Viradesthi pagus Condrustis milit(ans)
in coh(orte) II Tungro(rum). . .»; «Deae Ricagambedae pagus
Vellaus milit(ans) cob. II Tung(rorum) vslm» 82.
На существование общины указывает и встречающееся
в надписях упоминание соседской организации — vicinia,
vicini 83. Как известно, юридически она стала играть значи-
тельную роль лишь в период поздней империи, но возможно,
что фактически ее значение как экономической и социальной
организации общинников было немаловажным и в первые
века н. э.
Эти села и общины были разного происхождения и поло-
жения. Вероятно, большая их часть существовала еще до
римского завоевания и продолжала существовать и далее.
Другие вошли в состав имений, полученных римскими коло-
нистами или ветеранами. Так, в районе современного Бонна
существовало поселение Латиниак, получившее свое наимено-
вание от виллы, названной по имени ее владельца Латина.
Ранее на его месте было местное село Malviso 84. В районе
Колонии Агриппины находились имение и село Юлиак, село
81 Е. Kornemann. Zur Stadtenstehung in den ehemals keltischen
und germanischen Gebieten des Romerreiches, стр. 55 — в надписях они
Называют себя pagus militans.
82 R i е s е. RG, 1878, 1878a.
83 CIL, XII, 4155; CIL, XIII, 3150, 3652, 7845; AE, 1910, № 60.
84 H. S ad ее. Das Romische Bonn, стр. 19.
J 80
vicus Lucretius, также возникшее на территории римского
имения 85.
Возникали села и на территории императорских сальтусов,
в которых жители этих сел состояли на положении колонов,
пользовавшихся, однако, известным самоуправлением. Так,
одну надпись ставят [in h(onorem)] d(omus) d(ivinae) [deaej
Virodacbi [saltus] Nidensis et vicani August(orum) [или Augu-
st(i)] publice fecerunt 86. В другой надписи, посвященной
Меркурию и Росмерте, выступают vicani vici Nidensis 87.
По-видимому, здесь было село, прикрепленное к император-
скому сальтусу и заимствовавшее от него свое наименование.
В другой надписи говорится о даре Меркурию, который при-
носят coloni Crutisiones per dannum Giamillum 88. Dannus
был сельским магистратом 89. Следовательно, упомянутые в над-
писи колоны жили в селе и имели своего магистрата, как и неза-
висимые сельчане. Такое село могло развиться и в поселение
городского типа. Это мы видим на примере Сумелоценны.
Одна из соответственных надписей гласит: In honorem domus
divin(ae) ex decreto ordinis saltus Sumelocennensis, curam
agentib(us) Jul(io) Dextro et G. Turran(io) Marciano... [m]ag(i-
stris) 90, т. e. в этом сальтусе существовало поселение со своим
советом и выборными магистратами. Затем Сумелоценна вы-
ступает уже как ci vitas: «Deanae in h(onorem) d(omus) d(ivi-
nae) pr[o] iuventute c(ivitatis) Sum(elocennensis) lul H[e]rmes
[t. 1 с.» 91. Она имеет даже своих севиров августалов. Такой
севир, М. Мессий Фортунат, торговец глиняной посудой и шер-
стяными плащами, упоминается в надписи от 225 г.92 Вероятно
это поселение стало более или менее значительным торговым
и ремесленным центром и обратилось в город. Сходным путем
шли и те села, которые возникали у лагерей, из канаб легионов.
Для характеристики сел не лишен интереса материал,
который мы имеем о культах, распространенных среди сельчан.
Наиболее типичен культ богинь Matres или Matronae, которые
в надписях встречаются с самыми различными эпитетами.
Некоторые считают их территориальными, другие родовыми,
третьи более общими божествами плодородия, изобилия
и т. п. 93 Действительно, распространение их изображений
85 Н. Schmitz. Stadt und Imperium. . ., стр. 67.
86 AE, 1913, № 123.
87 CIL, XIII, 6388.
88 Ibid., 4228.
89 От кельтского корня dano — судья. См. A. Holder. Altcelti-
scher Sprachschatz, Bd. I, стр. 1224.
90 CIL, XIII, 6365.
91 Ibid., 6358.
92 Ibid., 6366.
93 См., например, F. C r a m e r. Romisch-germanische Studien,
стр. 172 сл.; H. Schmit z. Stadt und Imperium. . ., стр. 67 сл.;
181
в частных домах и виллах свидетельствует об их роли как
богинь рода, семьи, дома, что подтверждается и их эпитетами
maternae и paternae, указывающими на их связь с семьей,
а также эпитетом domesticae и их слиянием, в некоторых слу-
чаях, с Юнонами, которые выступают с тем же эпитетом.
Возможно, что некоторые местные эпитеты Matres и Matronae,
не поддающиеся расшифровке, произошли от имен родов, с ко-
торыми они были связаны. Другие эпитеты указывают, что
Matres могли рассматриваться как покровительницы племен;
таковы Senuxae, имя которых связывает их с племенем сену-
ков, Hamavehae — с племенем хамавов, Matres Senonum —
с племенем сенонов, Nervinae — с племенем нервиев; Frisia-
vae — с племенем фризов; Hiannanefates — с племенем кан-
нинефатов; в таком же качестве выступает и гений племени
левков, упоминаемый в одной надписи времени Каракаллы
бенефициарием XXII легиона 94.
Интересно высказанное Зибургом соображение о близких
к Matronae богинях Алайсиагах 95. Он указывает, что по-
священия этим двум богиням сделаны германцами из племени
туихантов (Tuihanti), служившими в отряде фризов (cuneus
Frisiorum) и предполагает, что этих богинь было две, так
как они были специальными покровительницами племени
туихантов, которые, судя по их имени, делились на две
сотни. Таким образом, каждая из этих богинь, одна из которых
называлась Баудигилла, а другая Фриагаба, была покрови-
тельницей соответственной сотни, а вместе они были богинями
племени в целом.
В дальнейшем эти племенные Matres приобретают гораздо
более общий характер. В одной надписи из Британии, поста-
вленной германским центурионом, они названы Matres omni-
um gentium 96. По-видимому, они начинают восприниматься
уже не как богини отдельного рода или племени, а как богини
целых народов. Так, трибун легиона I Минервиного, находясь
в Лугудуне, исполняет обет Aulanis Matronis et Matribus
Pannoniorum et Delmatarum 97; солдат легиона VI Победо-
носного, вероятно германец, исполняет обет Mat(ribus) Al(ri-
М. S i е b u г g. Der Matronenkult. — «Bonner Jahrbucher», A® 138, 1933;
H. L e h n e r. Romischc Steindenkmaler der Bonner Miinsterkirche. — «Bon-
ner Jahrbiicher», № 135, 1930; A. W. В у v a n c k. Nederland in den ro-
meinschen tijd. Leiden, 1945, стр. 557 сл. Сводку различных точек зрения
см. в кн.: К. Priimm. Religionsgeschichtliches Handbuch fiir den Raum
der altchristlichen Umwelt. Rom, 1954, стр. 758 сл.
94 CIL, XIII, 4630. Иногда покровителями племени становились и
другие боги, например Mercurius Arvernus (см. Dessau, 4590).
95 М. Sieburg. Der Matronenkult, стр. 105.
* 96 CIL, VII, 887.
97 CIL, XIII, 1766.
182
canis), Ita(licis), Ga(llicis) 98. Очень характерно посвящение
«Matribus meis Germanis Suebis» 99 из Колонии Агриппины.
В качестве территориальных богинь Matres появляются
как Apliae, эпитет, заимствованный из наименования поселе-
ния, в горах современного Эйфеля, Leudinis, от одноименного
села 10°, Malvisiae, от упоминавшегося выше села Мальвизо,
на месте которого затем было имение Латиниак, Julineihiae,
от Юлиака и Lucretiae от vicus Lucretius 101, Almahae 102 от
села или пага, название которого сохранилось и в другой
надписи, упоминающей lapidari Almanticenses 103. Иногда они
призывались вместе с богом-эпонимом села. Например, в над-
писи, посвященной Bagino et Baginahabus 104 из какого-то
села, где найдено и посвящение Jovi Baginati 105, или недавно
открытое посвящение из Глана Glani et Glanicabus 106. Как
территориальные богини, они сливаются с Квадривиями,
которые так же, как Бивии и Тривии, соответствовали Lares
compitales, почитавшимися на перекрестках 107. Особенно инте-
ресны matres Julineihiae и Lucretiae, так как появление их
показывает, что, если село возникало на территории частного
владельца или становилось в зависимость от него, то жители
все равно рассматривали себя как единую общину, стоявшую
под покровительством особых территориальных божеств.
Наконец, Matres приобретают характер и более общих
божеств. Так, их эпитет Gabiae толкуется как «подательницы»,
Auianiae, которые часто упоминаются в различных надписях
как «возвышающие» 108. Matres Lugoves связываются с богом
Лугом, который был покровителем земледелия и ремесла.
Существует мнение, что тесно связанная с отождествляющимся
с Меркурием Лугом Росмерта также выделилась из числа
богинь — matres и имя ее означает «та, которая помогает
составить большое имущество» 109. По новейшим изысканиям
родственной богиням Matres признается и Эпона 110. В упоми-
98 CIL, VII, 238.
99 Dessau, 4790.
100 К. W i е g a n d. Der Denkmal des Hercules Saxanus in Brobtal. —
«Bonner Jahrbiicher», № 123, стр. 73.
101 H. Schmitz. Stadt und Imperium. . ., стр. 67 сл.
102 CIL, XII, 330.
103 Ibid., 732.
lu4 A. Holder. Altceltischer Sprachschatz, Bd. I, стр. 332.
105 CIL, XII, 2383.
106 «Gallia», 1953, t. XI, fasc. I, стр. 17.
107 F. Cramer. Romisch-germanische Studien, стр. 176.
108 Ibid., стр. 178.
109 J. L о t h. Le dieu Lug, la terre mere et les Lugoves. — «Rev.
Arch.», 1914, II. стр. 212 сл.
110 «Rev. Archeol.», 1954, стр. 158 (аннотация на оставшуюся мне
недоступной книгу R. М a go еп. Еропа, 1953).
183
навшемся уже комплексе надписей, найденных в Глане, лю-
бопытны посвящения богиням Opes. Упоминание богини Ops
во множественном числе указывает на тождество хтонических
культов с культом Matres ш.
Таким образом наиболее распространены в среде сельского
населения были божества родов, племен, народностей, терри-
ториальных общин, которые могли рассматриваться и как
божества общего порядка, олицетворяющие плодородие земли.
Но это, по существу говоря, не различные функции этих бо-
жеств, а различные ступени развития представлений о них,
связанные с общим развитием местного населения. По-види-
мому, и войдя в состав империи, оно шло по такому же пути,
как и племена, оставшиеся вне ее. Родственные связи заменя-
лись территориальными, племена складывались в народности,
выделялись культы богов, которые теряли свой локальный
характер, становились богами общими для разных племен
и приобретали более широкие, общие функции.
Показательно, что посвящения не только Меркурию и Рос-
мерте, но и matres Aufanes исходят уже не только от простых
сельчан, но и от военных командиров, магистратов, землевла-
дельцев. По-видимому, в этой среде, уже порвавшей связи
с родовыми и сельскими общинами, большее распространение
получили культы таких, наделенных более общими функциями
божеств. В этой же среде местные боги в большей степени ото-
ждествляются с римскими. В центральных и южных районах
Галлии это отождествление было более полным, хотя и не
окончательным. Местные боги, почитавшиеся под римскими
именами, сохраняли во многом свой кельтский облик, а нередко
и свои кельтские имена, присоединявшиеся к римским. С раз-
витием кризиса рабовладельческого строя и городской жизни
их местный характер выступает все более ярко. В рейнских
и, вероятно, северо-западных областях, где еще не был изжит
общинно-родовой строй, соответственный характер носила
и религия.
По-видимому, развитие в прирейнских областях шло не
только по линии известной консолидации родов и племен,
но и по линии разложения общины, выделения из нее земель-
ных собственников, владевших своим участком на тех же осно-
ваниях, что и владельцы вилл в других, романизированных
частях провинций. Значительную роль в этом сыграло наделе-
ние землей ветеранов, имевших римское гражданство, а также,
вероятно, и продажа отдельных участков в собственность *
111 Вполне вероятным представляется предположение Штелина («Die
Schweiz in romischer Zeit», стр. 557), что впоследствии местные культы
Матери-Земли слились с культом Кибелы, который именно поэтому и
приобрел в Галлии такое распространение.
384
владельцам, как можно заключить на основании уже приво-
дившегося места из Дигест.
Особенно ускорился этот процесс в III в., когда в районе
Колонии Агриппины и далее к востоку появляются много-
численные, устроенные по римскому образцу, виллы 112. Зна-
чительная часть обследованных вилл принадлежала ветеранам,
как заключают археологи на основании найденных там пред-
метов вооружения, а также клейм воинских частей на кирпи-
чах, из которых были построены дома 113. Эти дома были раз-
ной величины, и соответственно различной величины были
принадлежавшие их владельцам участки. На основании сопо-
ставления данных раскопок Шмитц 114 считает, что средний
надел простого ветерана равнялся приблизительно одному
квадратному километру, наделы командиров были в три-
четыре раза больше, т. е. величина их равнялась 400—1600 юге-
ров, что соответствовало размерам средних вилл Галлии.
Дома были двухэтажные, с погребами, баней, жилыми комна-
тами, амбарами, службами, помещениями для рабов 115. В неко-
торых районах, судя по величине амбаров и хлевов, преобла-
дало скотоводство, в других хлебопашество, но в общем та
и другая отрасль хозяйства были представлены во всех име-
ниях, хотя, по мнению Шмитца, в III в. хлебопашество приоб-
ретает решительный перевес. В помещениях вилл находят боль-
шое количество сельскохозяйственных орудий. Это свидетель-
ствует о том, что обрабатывали землю рабы, пользовавшиеся
хозяйским инвентарем, а не колоны, имевшие свой инвентарь.
Поблизости от вилл встречаются села местных крестьян. Напри-
мер, в районе вышеупомянутой Сумелоценны (ныне Каннштат на
Неккаре) имеется и значительное число вилл ветеранов стоявшей
там алы и vicus Grinario 116. Виллы, принадлежавшие команди-
рам, были значительно больше имений простых ветеранов,
здания поместительнее — до 20 комнат. Но крупных имений,
какие были в области треверов, в этих областях не обнаружено.
Вероятно, были в восточных прирейнских районах и виллы,
принадлежавшие не ветеранам, а более состоятельным предста-
вителям местного населения. Так, в одном найденном в области
племени фризов контракте на покупку быка продавцом высту-
пает носящий неримское имя Стел Бееос, сын Реперия ив
виллы Лопеты 117.
112 Н. Schmit z. Stadt und Imperium. . ., стр. 57.
113 К. Schumacher. Siedeiungs- und Kulturgeschichte des
Rheinlandes. Mainz., 1923, Bd. II, стр. 79 сл.
114 H. Schmitz. Указ, соч., стр. 139 сл.
115 К. Schumacher. Указ, соч., стр. 194 сл.
116 Ibid., стр. 79.
117 Fontes, III, № 137.
185
Ветераны, получавшие земли в надел, или лица, их купив-
шие, по-видимому, не входили уже в общину. Сохранились
межевые камни, отделявшие виллы от территории сел. Сель-
чане — общинники оставались vicani, их земли не подверга-
лись специальному измерению, границы их определялись
естественными рубежами: реками, деревьями и т. п., и, как
мы видели, могли быть отобраны по приказанию императора.
Те, кому земли давались в надел или были ассигнированы,
имели точно установленные агрименсорами размеры и границы
своих вилл; это были уже владельцы, посессоры. В Liber
coloniarum, входящей в состав сборника агрименсоров, гово-
рится о Далмации, где условия были сходны с прирейнскими
и придунайскими областями: в различных районах имеются
села или имения (possessiones), последние являются свиде-
тельством земельного наделения (agraria dividentia). В одной
надписи из района Кельна упоминаются possessor[es] ex vico
Lucr[e]tio scamno primo 118. Здесь характерно указание на
scamnum. Как известно, это была земельная мера, отличная
от центурии, но так же, как и центурия, служившая при изме-
рении и разделе провинциальной земли для наделения ею
солдат или колонистов. Показательно, что владельцы этой
ассигнированной земли называют себя не, как обычно, vicani,
a possessores. В этой связи можно привести и две надписи из
Галлии. Одна из них гласит: [Decemlecti posse]ssorum Aquen-
sium donaver(unt) lucum cum sua vinea vicanis Aquens(is)
ad ludos celebrand(os) pro salute imp. Aug(usti) Zmertuccius
Tittianus patronus vici aram de suo dat 119. В другой надписи,
к сожалению, сильно фрагментированной, речь идет о том, что
decemlecti и два патрона того же села Аквы ставят за свой
счет алтарь по случаю того, что некто подарил сельчанам и по-
сессорам гончарные мастерские, чтобы с приносимых ими
доходов устраивать угощения 12°. В обоих случаях сельчане
и посессоры выступают как разные категории, хотя они и были
территориально связаны. Посессоры тех же Акв составляли
особую корпорацию 121.
Когда посессоры были ветеранами, а следовательно, рим-
скими гражданами, они отличались и в этом отношении от
других сельчан, которые не получили римского гражданства
и по эдикту Каракаллы. Последнее подтверждается, правда,
немногочисленными, но довольно убедительными данными.
Во-первых, вМогонтиаке, который оставался селом, сохранялся
conventus civium Romanorum. Conventus упоминается в над-
118 R i es е. RG, 2304.
119 АЕ, 1934, № 165.
120 GIL, XII, 2461.
121 Ibid., 2460.
186
писи времени Александра Севера, поставленной ветераном
XXII легиона по случаю кооптации его in ordinem c(ivium)
R(omanorum) 122 и в надписи от 276 г., поставленной неким
d(ecurio) c(ivium) R(omanorum) Mog(ontiaci) 123. Между тем
такие объединения римских граждан могли существовать
только там, где основная масса населения была латинами или
перегринами. В некоторых селах существовали и особые кол-
легии перегринов 124.
В надписи от 232 г. в честь Александра Севера и его матери
Юлии Маммеи мы читаем: Genio pagi Dervet. peregrilni],
qui posuer(unt) vico Soliciae 125; а в надписи от 230 г.: in h(ono-
rem) d(omus) d(ivinae) Genium plateae novi vici cum edicula
et ага T. Fl. Sanctinus, mil(es) leg(ionis) XXII P (rimigeniae)
Alexan(drianae) p(iae) f(idelis), imm(unis) co(n)s(ularis), et
Perpetuus et Felix c(ives) R(omani) et Taunenses ex origine
patris T. Fl. Materni, veterani coh. Ill praet(oriae) piae v(indi-
cis), et Aurelia Ammias mater eorum c(ivis) R(omana) d. d. . ,126
Эти лица получили права римского гражданства вместе со
своим отцом и мужем, ветераном преторианской когорты,
сохранив и прежнее местное гражданство. Со 145 г. на Рейн
были переведены бриттоны, которые обрабатывали здесь землю,
исполняли работы на limes и служили в специальных numeri,
т. е. были на положении обычных жителей vici 127. К 232 г.
относится следующая надпись с Рейна: Deae Fortunate] Sanctae
balneu[m] vetustate conlabsum expl(oratores). . . et Brit(ones)
gentiles oiliciales Bri(tonum) et deditic(iorum) Alexandrianorum
de suo restituer(unt), cura agente T. Fl. Romano, leg(ionis)
XXII Pr(imigeniae) p(iae) i(idelis). . ,128
По мнению Моммзена 129 130, Brittones gentiles и вообще все
gentiles были лица, принадлежавшие к племенам, жившим
вне империи, и поступившие на службу в римское войско.
Dediticii же — перебежчики из чужих племен, обязанные
служить в войске и обрабатывать землю. Однако термин gen-
tiles применяется и к лицам, давно жившим на территории
империи. Как указывает сам же Моммзен 13°, Гигин противопо-
ставляет легионы и регулярные вспомогательные части частям,
называемым им nationes и gentes — кантабров, пальмирцев,
мавров, паннонцев, даков, бриттонов (племена, издавна жившие
122 R i е s е. RG, 2126.
123 CIL, XIII, 6453, 8808.
124 Ibid., 2125.
125 Ibid., 237.
126 Ibid., 1176.
127 F. Cramer. Romisch-germanische Studien, стр. 42.
128 R i e s e. RG, 1749.
129 Th. Mommsen. Gesammelte Schriften, Bd. VI, стр. 168.
130 Ibid., стр. 108.
187
в империи). У того же Гигина упоминаются аналогичные
названным частям symmachi. Такие symmachi засвидетель-
ствованы в найденной в Испании надписи Гая Сульпиция
Урсула префекта symmachiariorum Asturum (т. е. из испан-
ского племени астуров) 131. В одной надписи из района
современного Вормса упомянуты gentiles Airicani 132, ставящие
совместно жертвенник Меркурию. Трудно предположить, чтобы
в Германии долгое время жили члены племен внеримской
Африки, скорее это представители gentes римской провинции.
Надпись из Аквилеи «Locus sepulturale] gentilium veterano-
r(um), . .» 133 возможно, указывает на то, что ветераны частей,
специально набиравшиеся из gentes (в данном случае из Ду-
найских провинций) отличались от прочих ветеранов. Это
согласуется с приводившимися выше данными о предоставле-
нии привилегий солдатам и ветеранам местной милиции не
в общем порядке, а от отдельных сел. Следовательно, gentiles
были не вновь пришедшие в империю люди, а племена, издавна
жившие там, но находившиеся на особом положении. В приве-
денной выше надписи бриттонов, Britones gentiles и dediticii
Alexandriani тесно связаны. У них общие oiticiales, т. е. лица,
выделенные для службы при штабе, все они находятся под
командой легата XXII легиона. Очевидно, это категории близ-
кие; возможно, что dediticii — это потомки тех, кто был пере-
веден на Рейн в наказание за участие в восстании. Но, по-види-
мому, и те и другие не были римскими гражданами, так как
dediticii гражданства не получали.
Эти данные показывают, что какая-то часть населения при-
рейнских областей и после 212 г. не имела римского граждан-
ства. Это были, по-видимому, члены племенных и сельских
общин, не имевших городского статуса и не атрибуированных
городам. Таким образом, различие в правовом положении
между гражданами и негражданами сохранилось и в III в.134
Однако между этими владельцами и сельчанами сохраня-
лись тесные взаимоотношения. Как уже упоминалось выше,
в селе Аквы, где, очевидно, посессоры играли ведущую роль,
они соорудили для сельчан алтарь. Мы видим также, что ма-
гистраты городов, имевшие виллы, завещают сельчанам деньги,
возводят на свой счет для них здания, выступают в качестве
патронов сел. Так, некто Квинт Элий Авн, городской севир,
подарил сельчанам Миннодуна алтарь Юпитеру и Юноне
и 750 денариев на устройство гимнастических состязаний
с тем, чтобы, если это условие не будет соблюдено, деньги
131 АЕ, 1937, № 12.
132 АЕ, 1916, № 124.
133 CIL, V, 884.
134 См. ниже, стр. 243.
188
были переданы жителям колонии Авентика 135. Дуумвир,
фламин и патрон колонии Гельветов Г.«Флавий Камилл был
вместе с тем amicus et patronus сельчан Эбуродуна 136. Л. Ам-
мий Гамбурион, местный уроженец, пожертвовал селу Беда
просцений и деньги на устройство игр 137; Аннузий Молиан
с семьей на земле, предоставленной согласно постановлению
сельчан, выстроил храм Изиде 138. Два брата — лингоны
Л. Патриций Марциал и Л. Патриций Марк, занимавшие все
гражданские должности в своем городе, выстроили для сель-
чан Вертилла амбар 139. Некто Соллавий Виктор по завещанию
своего приемного отца Велугния Ингенуя (оба, судя по именам,
местные уроженцы),из области тунгров, воздвиг портик в честь
бога Энтараба и гения центурии Оллодаг. . . (подразделение
местной военизированной коллегии юношества) 14°. Сельчане
Эбуродуна посвящают надпись Юлии Фестилле,первой фламини-
ке Августа, наилучшей соседке (vicinae optimae) за ее заслуги141.
М. Е. Сергеенко высказала предположение, что иногда под
соседством подразумевались отношения зависимости малень-
ких людей от более богатого и влиятельного соседа 142. Воз-
можно, и в этом случае сельчане были в некоторой зависимости
от своей соседки, так же как и другие жители сел от своих
патронов. Интересны три надписи из Дибионы:
1) ЮМ et Fortunae Reduci pro salute itu et reditu Ti[b.]
Fl. Veteris patron[o] optimo et fidelissimo lapidari clientes
eius pag(i) Andomo co[s]istentes ex voto vslm 143.
2) IOM et Fortunae Reduci pro salute itu et reditu Tib. Fl.
Veteris patrono optimo aram posuerunt fabri ferrari Dibione
[co]ns[i]s[t]entes clientes [vjslm l(oco) d(ato) d(ecreto) p(aga-
norum) 144.
3) IOM [et] Fortunae Reduci pro salute itu et reditu [Tib.
Fl.] V[et]eris n. Carantillus serv(us) actor ex voto posuit vslm 145.
По-видимому, Тиберий Флавий Ветер имел земли в Андом-
ском паге, которыми управлял или которые арендовал у него
его раб Карантилл (actor, судя по юридическим источникам,
часто означает раба-арендатора). Коллегии каменотесов и
кузнецов избрали его, как человека богатого и значительного,
135 CIL, XIII, 5042.
136 Ibid., 5063.
137 Ibid., 4132.
138 Ibid., 4233.
139 Ibid., 5661.
140 Ibid., 3632.
141 Ibid., 5064.
142 M. E. Сергеенко. К истории колонатных отношений. —
ВДИ, 1949, № 2, стр. 56—59.
143 CIL, XIII, 5475.
144 Ibid., 5474.
145 Ibid., 5476.
189
своим патроном и считали себя его клиентами, обязанными при-
носить богам жерты за его благополучную поездку и возвраще-
ние, что предполагает известную зависимость, а население пага
предоставило этим коллегиям соответственный участок, выде-
ленный из земли пага. В качестве клиентов члены этих колле-
гий, возможно, исполняли в пользу патрона какие-то работы
и оказывали услуги.
Любопытно, что к концу II и особенно в III в. значительно
возрастает число посвящений гению места. Культы локальных
божеств всегда были здесь популярны, но до указанного времени
эпиграфически они засвидетельствованы слабо.
Теперь, приходя на новое место, командир военного поста —
бенефициарий, начальник каменоломни и т. п. считал нужным
обеспечить себе покровительство местного гения. Так же по-
ступал и получивший новый участок землевладелец или житель
села. На Рейне надписи в честь genius loci чрезвычайно много-
численны. Гений места упоминается или один или с другими
божествами 146: Юпитером; Юпитером и Юноной; Юпитером
и всеми богами и богинями; Юпитером, Юноной и Меркурием;
Юпитером и Фортуной; Юпитером и Марсом, причем последний
часто наделяется эпитетами, свидетельствующими о его кельт-
ском происхождении; с Эпоной, с Matres; с божествами границ —
Fines; с Гераклом; с Квадривиями; с кельтским богом Робо-
ром. Менее часты, но все же достаточно распространены посвя-
щения гениям пагов и сел, иногда также совместно с другими
богами. Тогда же возрастает и количество посвящений другим
локальным божествам — Tutelae loci, Bivis, Tri vis, Quadri-
vis, Matribus domesticis, которые были уже скорее божествами
дома и семьи. Значительная часть этих посвящений принадле-
жит солдатам и ветеранам.
По-видимому,распространение этих культов свидетельствует,
так же как и другие изложенные выше данные, о том, что в конце
II—III в. здесь растет число вилл, принадлежавших солдатам
и ветеранам, которые, получив свой надел, воздвигали статуи
или часовни гению-хранителю усадьбы. В этом смысле особенно
характерно соединение genius loci с божествами Fines, которые
должны были обеспечить неприкосновенность границ владения.
То обстоятельство, что солдаты и ветераны нередко дарили
сельчанам часовни или даже храмы гения сел, подтверждает
связь этих посессоров с сельскими общинами, из которых были
взяты их участки или с которыми их имения граничили.
Впоследствии, в IV в., как мы знаем из кодексов, влиятель-
ные и богатые люди заставляли крестьян работать на своих
землях, опутывая их долгами, отбирали у них инвентарь и
146 G. de Ruggiero. Dizzionario epigrafico di antichita romane,
s. v. Genius.
190
скот, ставили в зависимость от себя 147. Возможно, что начало
таким взаимоотношениям было положено уже в III в., когда
из территории общин выделяются земли посессоров, становив-
шихся патронами и «благодетелями» сел, что, вероятно, пред-
полагало какие-то обязательства и со стороны сельчан.
Можно думать, что кроме прямого принуждения в этом слу-
чае должна была играть роль и задолженность, поскольку
к III веку в районе Рейна значительно развивается ремесло и
торговля, обслуживавшие солдат и владельцев вилл, а следо-
вательно, и товарно-денежные отношения, всегда способствую-
щие разложению общины.
Известно, что именно в III в. появляются здесь стекольные
мастерские, развивается керамическое производство (в Рейн-
цаберне) 148. В надписях не только из области треверов, но из
районов Кельна, Майнца, а также других восточных прирейн-
ских областей, упоминаются различные ремесленные коллегии,
отдельные ремесленники и торговцы: плотники, сукновалы,
сапожники, серебряники, изготовители колец, золотых дел
мастера, ремесленники, специализировавшиеся на изготовлении
шлемов, торговцы хлебом, мясом, керамикой, каменными из-
делиями, благовониями и мазями, изделиями из кожи, одеждой,
зерном, вином и др.
Что касается развития рабства в этих областях, то, судя по
тому, что, как упоминалось выше, в местных виллах имелись
помещения для рабов, на виллах ветеранов применялся рабский
труд, тогда как в больших имениях области треверов и приле-
гавших к ней районов земли обрабатывались колонами, домики
которых археологи находят поблизости от господских домов
в виде отдельных хуторков или небольших поселений.
Надписи рабов и отпущенников очень немногочисленны,
тем более показательно, что большая их часть принадлежит
рабам военных: всадника XXII легиона 149, центуриона 15°,
фрументария 151, солдата когорты ретов 152, легата легиона 153,
солдат легионов и ветеранов154. Упоминаются и рабы виликов155.
Одна надпись рассказывает о рабе отпущенника Юкунда,
скотопромышленника из Могонтиака, который убил своего
господина и сам бросился в реку 156. Судя по тому, что некото-
147 CI, XII, 5412; cf. CTh, I, 29.
148 A. G г е n i е г. La Gaule romaine, стр. 553.
149 Riese. RG, 1134.
150 Ibid., 810, 1217.
151 Ibid., 1381.
162 Ibid., 1633.
153 AE, 1924, № 22.
154 Riese. RG, 630, 676, 938, 546, 741.
155 CIL, XIII, 4352.
156 Ibid., 7070.
191
рые отпущенники принадлежали прежде трем господам 157,
рабовладение не было крупным; несколько владельцев всклад-
чину покупали раба, а затем пользовались его услугами как
отпущенника. Лишь в одной эпитафии упомянуты сразу пять
рабов и один отпущенник одного и того же владельца 158.
На какие-то взаимоотношения между рабами и отпущен-
никами, с одной стороны, и жителями сел, с другой, указывают
две надписи: одна из них говорит, что раб-викарий импера-
торского раба-диспенсатора восстановил для сельчан Виндои-
ниссы на свой счет сгоревший храм Юпитера 159, в другой упо-
минается, что постройкой храма или алтаря Юпитеру, предпри-
нятой солимарийскими сельчанами, ведали какой-то местный
(судя по имени) житель, Меддугнат сын Атегнии, и отпущенник
Сильвана Серен 16°. Выше уже приводилась надпись, посвящен-
ная отпущеннику Зосиму, хлопотавшему за жителей пага
Лукреция (в районы Арелаты). Возможно, что иногда отпущен-
ники, получив от своего господина в дар, по завещанию или
путем покупки земельный участок, становились в такие же от-
ношения к общинникам пага или села, как и другие посессоры.
Дар же, принесенный селу рабом раба-диспенсатора, может
быть, указывает на то, что рабы, занятые в императорских
имениях, сближались с соседними сельчанами и принимали
участие в их религиозной жизни, подобно тому как в городах
они участвовали в коллегиях и культах свободных ремеслен-
ников и «маленьких людей». Такое сближение и в селах, и в го-
родах могло способствовать последующим совместным выступ-
лениям рабов и свободных в революционных движениях III века.
О культах, распространенных среди рабов прирейнских
областей, мы почти ничего не знаем. Только одна надпись упо-
минает раба, принесшего дар Сильвану 161. Довольно любо-
пытна метрическая эпитафия семнадцатилетнего отпущенника
Аврелия Тимавия из Кельна, поставленная его патроном Ав-
релием Максимом. Она гласит, что Тимавий родился в Дар-
дании, претерпел разные случайности и опасности и лишился
первого цвета юности. Его дух выскользнул из тела и отправился
на небо, так как дух все приводит в движение и есть то же са-
мое, что бог 162. Эта эпитафия позволяет предполагать, что
157 R i е s е. RG, 4108, 4121.
158 R i е s е, RG, 4075.
159 Ibid., 2071.
160 Ibid., 2586.
161 R i е s е, RG, 3499.
162 Ibid., 2353: Spiritu[m na]m tu ferebas corpore elabi sacrum,
Corpus ut terram manere, spiritum cellum sequi,
Spiritum movere cuncta, spiritum esse quod deum,
Cum mihi extremis canebas vocibus solamina.
192
распространившиеся в то время представления о загробной
жизни как о слиянии духа с богами были известны рабам и
отпущенникам на Рейне. Но, конечно, она не дает возможности
судить, насколько они там были среди них распространены.
Таким образом, скудные данные о развитии рабовладения
на Рейне позволяют предполагать, что большинство рабов здесь
принадлежало военным, владевшим и виллами. В крупных име-
ниях работали, в основном, колоны. Сельчане или обрабатывали
свою землю сами, или, может быть, иногда имели одного-двух
рабов на два-три хозяйства.
Все крупнейшие специалисты по истории Галлии признают,
что к Ill в. в наиболее романизированных областях провинции
начинается кризис 163. Приходит в упадок или вовсе исче-
зает галльская terra sigillata. Вместо нее преобладание полу-
чает грубая, простая керамика, возрождающая забытые, ка-
залось бы, кельтские традиции доримской эпохи. Вместо круп-
ных мастерских первых веков, которые были сосредоточены
в южной или центральной Галлии и охватывали своей продук-
цией не только местный рынок, но и вывозили ее далеко за пре-
делы провинции, появляются отдельные местные мастерские,
главным образом, в северных частях провинции. То же наблю-
дается и в отношении металлургического производства 164.
Прирейнские страны развивают собственное производство и их
экономические связи с центральной и южной Галлией ослаб-
ляются. Сокращается галльский экспорт в средиземноморские
области и в Германию, где также совершенствуется местное
ремесло, удовлетворяющее местный спрос. Постепенно пре-
кращается вывоз галльской керамики и металлических изде-
лий даже в Британию, где раньше они были весьма распростра-
нены. Жюлиан высказывал предположение, что упадок галль-
ской керамики связан с возникновением на Рейне производства
стекла 165. Но стекольное производство никогда не приобрело
такого размаха, как керамическое в I и II вв. Изделия его по-
купали владельцы крупных имений на Рейне и богатая знать
свободных германских племен, среди которой в это время
развивается спрос на предметы роскоши. Гораздо интерес-
нее и убедительнее мысль Гренье 166, который считает, что
изменения, происшедшие в галльском ремесле, связаны с упад-
ком городов и начавшимся преобладанием деревни над горо-
дом. Он указывает, что старые кельтские традиции посто-
163 A. G г е n i е г. La Gaule romaine, стр. 549—556; G. J u 1 1 i a n.
Histoire de la Gaule, t. IV. Paris, 1914, стр. 279—294.
164 A. A 1 b e n q u e. Les Rutenes, стр. 171.
165 C. Jullian. Histoire de la Gaule, t. V. Paris, 1920, стр. 277.
166 A. G r e n i e r. La Gaule romaine, стр. 549 сл., 589 сл.
193
явно сохранялись в мелких сельских мастерских, но в первые
века были подавлены продукцией, находившейся под влиянием
римских образцов и рассчитанной на городской рынок. С упад-
ком городов они снова выступают на поверхность. Мнение
Гренье вполне подтверждается приводившимися выше данными
Альбенка об области рутенов. С этим же связано и отмеченное
всеми исследователями оживление старых культов местных
богов, получающих преобладание над культами римскими и
романизированными, возрождение кельтского языка и т. д.
Начавшемуся с конца II в. упадку городов исследователи
истории Галлии давали разные объяснения, приписывая его
истощению сил и вторжениям варваров во время войн Марка
Аврелия и гражданской войны между Клодием Альбином и
Септимием Севером, уменьшению рождаемости и обезлюдению
страны и даже, как ни странно, слишком долгому миру, который
усыпил энергию и инициативу галлов.
Однако все эти моменты — случайные или ничего не объяс-
няющие. Например, варварские вторжения более угрожали
прирейнским областям, чем центральным, однако там в первой
половине III в. наблюдается экономический подъем. Битва
между войсками Клодия Альбина и Септимия Севера, проис-
шедшая в окрестностях Лугудуна, действительно нанесла боль-
шой ущерб городу, но не менее сильно пострадал он и во время
гражданской войны 68—69 гг., что не помешало его расцвету.
Гренье пытается объяснить упадок Лугудуна упадком торговли
вином, которая играла большую роль в жизни этого города.
Лугудунские виноторговцы ввозили вино из Италии, а затем
распродавали по всей Галлии, что давало Лугудуну почти моно-
польное положение. К концу же II в. торговля вином стала
производиться во многих городах Галлии, что, по мнению
Гренье, и привело к упадку Лугудуна 1в7. Однако этот факт
также был лишь вторичным явлением, одним из частных слу-
чаев общего процесса децентрализации производства и тор-
говли, который наблюдается и в других областях. Что касается
теории обезлюдения, то те факты, которые обычно приводятся
в ее подтверждение — уменьшение количества солдат, проис-
ходящих из данных областей, запустение земель и т. п. — сви-
детельствуют не об абсолютном обезлюдении, а об экономиче-
ском кризисе, вызванном кризисом рабовладельческого спо-
соба производства, который обусловил падение производи-
тельности труда, отлив населения в сельские местности, разо-
рение тех слоев, из которых вербовалась армия и т. п.
Явления, считавшиеся признаком абсолютного упадка Гал-
лии, были связаны именно с этим кризисом, который неизбежно *
167 A. G г е n i е г. La Gaule romaine, стр. 584.
194
приводил, как уже говорилось выше, к упадку ремесла, тор-
говли и городов (что являлось верным его симптомом) и пере-
живался всеми вступившими в полосу кризиса провинциями,
независимо от внешних, более или менее случайных событий.
Упадок городов южной и центральной Галлии, выразив-
шийся в кризисе декурионата и появлении городских курато-
ров, также падает на конец II в.168 169 170 и указывает на разорение
собственников рабовладельческих вилл и рост крупного земле-
владения.
Любопытно, что, по данным топонимики, в районах Бель-
гики, где развивалось крупное землевладение, довольно зна-
чительное число названий сел может быть возведено к наиме-
нованию римского времени — Libertiacum, т. е. некогда они были
населены отпущенниками и были названы по социальному
статусу своих жителей 1в9. Очевидно, крупные землевладельцы
селили на своих землях отпущенников на правах колонов.
Все историки и археологи, изучавшие римскую Галлию,
отмечают, что в это время возрастает число и величина больших
доменов, обрабатывавшихся колонами разных категорий, но
почему-то этот факт обычно рассматривается обособленно.
Между тем именно преобладание больших имений, при которых,
судя по данным раскопок, обычно имелись разнообразные ре-
месленные мастерские, удовлетворявшие нужды населения
имения, объясняет почему захирело лишившееся рынка сбыта
городское ремесло и крупная торговля южной и центральной
Галлии и почему, напротив, ремесло стало развиваться на
Рейне, где, как уже говорилось выше, в это время как раз
появляется значительное число вилл, принадлежавших вете-
ранам. В Галлии, где состоятельные ремесленники и торговцы
обычно вкладывали деньги в приобретение имений и сами ста-
новились землевладельцами и членами сословия декурионов,
упадок ремесла и торговли еще ускорил разорение этого сосло-
вия и концентрацию земли. Рост крупного землевладения объяс-
няет и ослабление экономических связей отдельных частей про-
винции, и начавшееся отделением Новемпопулании дробле-
ние провинции, окончившееся при Диоклетиане разделением
ее на области отдельных племен. Начавшийся кризис отразился
и в известной надписи, содержащей ответ на жалобу арелатских
навикуляриев 17°, поставленных на службу префекта анноны
и принужденных обслуживать перевозку зерна, что является
одним из первых примеров начала закрепощения коллегий.
168 С. J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule, t. IV, стр. 335 сл.
169 A. G а г n о у. Toponymie des chaussees romaines en Belgique
et dans les regions avoisinantes. — «L’antiquite classique», t. XXIII,
1954, стр. 22 сл.
170 GIL, III, 14165 8.
195
Симптоматично и наличие оппозиции в совете трех Галлий
против императорских наместников, проявлявшееся в разных
формах — от изгнания их, как случилось при Септимии Севере
(о чем подробнее ниже), до вынесения им порицания, о чем рас-
сказывает надпись из Видукассы, относящаяся к 238 г., но по-
вествующая о несколько более ранних событиях 171,
В то же время все большую роль начинают играть прирейн-
ские области. Большая часть надписей из тамошних сел от-
носится к первой половине III в. Тогда же, как указывалось
выше, сильно увеличивается здесь количество вилл. По-види-
мому, раньше ветераны рейнского войска, получив отставку,
селились большей частью в центральной Галлии, из городов
которой дошло довольно много их эпитафий и других надписей.
С конца II и в III вв., вероятно, как в связи с упадком этих
областей, так и в связи с тем, что солдаты набирались на месте,
они предпочитают получать свои наделы на Рейне. Вместе с тем
активизируется и жизнь местных сел. Однако здесь появление
рабовладельческих вилл уже не вело к возникновению новых
городов, что связано с общим кризисом рабовладельческого
строя и сопутствующим ему упадком муниципальной органи-
зации. Не достигли также масштабов галльского ремесла и
торговли ремесло и торговля, которые начали развиваться на
Рейне. Развитие рабовладельческих отношений было здесь не
столь велико и продолжительно, чтобы оказать глубокое влия-
ние на экономику и социальную структуру, разложив сельскую
общину достаточно полно.
Результатом и показателем кризиса, начавшегося к концу
II в. в Галлии, было также начало широкого движения сель-
ского населения. При Марке Аврелии имели место какие-то
волнения в области секванов 172. При Коммоде началось вос-
стание Матерна. Затем, после его подавления, волнения про-
должались в форме движения «разбойников» 173. В них прини-
мали участие как беглые рабы, так и крестьяне, на которых
с ростом крупных доменов усиливается нажим владельцев
последних, старавшихся обеспечить себя рабочей силой.
Особенно сильны крупные землевладельцы были в Акви-
тании, но постепенно они получают преобладание также в цен-
тральной Галлии и на западном Рейне в районе современных
Трира, Меца, Эйфеля и соседних областей. Владельцы средних
вилл, обрабатываемых трудом рабов, преобладали еще в южной
171 GIL, XIII, 3162. Подробнее об этой надписи см. ниже,
стр. 639—640.
172 SHA, М. Ant. Phil., 22, 10.
173 См. ссылки на соответственные надписи в статье А. Дмитрева
«Движение latrones как особая форма классовой борьбы в Римской
империи» — В ДИ, 1951, № 4, стр. 68.
196
и центральной Галлии, где они составляли муниципальную
знать и вообще были тесно связаны с городами, крупными тор-
говцами и владельцами мастерских. Число их даже возрастало
в восточных прирейнских областях за счет ветеранов и, видимо,
выделявшихся из сельских общин посессоров. Большую роль
начинает играть эксплуатируемое сельское население, состояв-
шее из колонов, посаженных на землю рабов и отпущенников,
а также крестьян, постепенно попадающих в сферу влияния
крупных собственников и закабаляемых ими.
Это население существовало во всех областях Галлии и
страдало не только от роста крупного землевладения, но и от
разложения общины в тех районах, где она еще сохранялась.
К началу III в. между этими группами и классами обостряется
борьба. На ход ее, возможно, влияло и то обстоятельство,
что, как можно заключить на основании эволюции местных
культов, в провинции шло постепенное образование более круп-
ных племен и народностей* Как и начавшееся преобладание
деревни над городом, это могло способствовать оживлению
местных традиций и реакции против римской культуры, рим-
ских форм жизни и более тесному сплочению масс на борьбу
с господством Рима и местных проримских элементов.
ГЛАВА III
БРИТАНИЯ
Интересующий нас вопрос о социальном строе Британии
изучен мало. Надписи ее немногочисленны, археологические
раскопки производились и производятся главным образом
в местах римских поселений и особенно римских укреп-
лений, местное население остается большей частью вне поля
зрения археологов.
Между тем римское влияние, как справедливо отмечает
П. Г. Виноградов, захватило лишь сравнительно небольшую
часть провинции х; подавляющее большинство населения жило
своими общинами во главе со старейшинами и выборным само-
управлением, как оно жило до начала римского господства
в Британии и после его крушения 1 2. Между прочим, Виноградов
подчеркивает, что преобладание экстенсивного пастбищного
хозяйства, большое количество свободной, годной под пастбища
земли и распространение тяжелых, громоздких орудий, напри-
мер плугов, в которые запрягались четыре и восемь быков,
способствовали сохранению общины и совместной обработки
земли, которую не могли разрушить появившиеся в период
римского владычества города и виллы частных владельцев 3.
Города были и немногочисленны и невелики. Крупнейший
из них, Лондиний, насчитывал не более 45—50 тыс. жителей 4.
Муниципальные надписи почти отсутствуют. По мнению ар-
хеологов, основой возвышения Лондиния и других более зна-
чительных городов была почти исключительно торговля — им-
1П. Г. Виноградов. Средневековое поместье в Англии.
СПб., 1911, стр. 51.
2 Там же, стр. 62 сл.
3 Там же, стр. 84 сл.
4 G. Home. Roman London. London, 1948, стр. 80.
198
порт вина, масла и более тонких ремесленных изделий из Ита-
лии, а затем из Галлии. С упадком этого импорта приходят
в упадок и города. Тогда же привозные вещи заменяются из-
делиями никогда не умиравшего местного ремесла, появляются
более крупные мастерские в сельских местностях, работавшие
по старым местным традициям 5.
Возможно что в Британии города, первоначально основан-
ные как колонии ветеранов, действительно играли роль, глав-
ным образом, торговых центров, а не центров местных земле-
владельцев и рабовладельцев, как в других областях империи.
На это указывает и тот факт, что расцвет вилл в южной и вос-
точной Британии начинается с середины III в., именно в то
время, когда города уже хиреют и приходят в упадок.
Мы не имеем никаких данных, чтобы, хотя бы приблизи-
тельно, судить о степени развития рабства и использования
эабского труда в Британии. Единственная более или менее вы-
разительная надпись, упоминающая раба, происходит из Эбу-
эака и гласит: Feliciter sit. Genio loci. Servule, utere felix ta-
pernam aureficinam 6. Она показывает, что и в Британии была
известна практика предоставления рабам мастерской, в данном
случае ювелирной, в качестве пекулия. Но, конечно, единич-
ная надпись не может дать основания для каких-либо выводов.
Косвенным указанием на использование на виллах рабского
труда могут служить находимые при виллах небольшие ремес-
ленные, в частности металлургические, мастерские, рассчи-
танные на удовлетворение потребностей виллы 7. Поскольку
в таких мастерских обычно применялся рабский труд, можно
предположить; что так же было и в Британии. Но что пред-
ставляли собой работники, занятые непосредственно в сельском
хозяйстве виллы, сказать невозможно.
Несомненен тот факт, что с половины III в. число вилл зна-
чительно возрастает, виллы делаются богаче и благоустроен-
нее, хотя привозных предметов в них становится значительно
меньше, контраст между виллами и бедными, снабженными
лишь крайне примитивными орудиями и утварью, жилищами
крестьян, увеличивается. Большинство исследователей счи-
тает, что рост вилл связан с развитием овцеводства и произ-
водства шерсти и сукна 8. Такой процесс, вероятно, должен
был сопровождаться, по крайней мере, частичным захватом
общинных пастбищ разбогатевшими членами общины и
6 F. S a g о t. La Bretagne romaine. Paris, 1911, стр. 300 сл.;
R. G. Collingwood. Roman Britain. — «Economic survey of ancient
Rome», vol. Ill, стр. 83 сл.
6 CIL, VII, 265.
7 R. G. Collingwood. Указ, соч., стр. 80.
8 Ibid., стр. 109 сл.
199
разорением части крестьян, что могло вести к развитию долговой
кабалы или даже к обращению в рабство части общинников,
хотя положительных данных об этом мы не имеем. Во всяком
случае, рост крупного землевладения в это время не вызывает
сомнений.
Интересной особенностью Британии является то обстоятель-
ство, что хотя большая часть происходящих оттуда надписей
принадлежит военным, и хотя первые основанные там колонии
были колониями ветеранов, против которых в значительной
мере были направлены действия повстанцев Боудикки, надпи-
сей ветеранов там почти нет. Нет никаких данных, позволяю-
щих судить об их роли в муниципальной жизни. Поскольку
вокруг укреплений археологи часто вскрывают поселения,
нужно полагать, что ветераны предпочитали селиться по со-
седству со своими лагерями. Это тем более вероятно, что в про-
тивоположность остальным провинциям, где с половины II в.
набор, в подавляющем большинство случаев, производился
на месте, в британские легионы солдаты продолжали набираться
из других провинций, главным образом из галльских и прирейн-
ских областей. Будучи чужими в провинции солдаты после
отставки, очевидно, или возвращались на родину, или обосно-
вывались под защитой укреплений и лагерей.
Можно предполагать, что землевладельцы выходили, в ос-
новном из числа местного населения, скорее всего, из местной
племенной и родовой знати. Виноградов приводит надпись,
упоминающую совет (ordo) племени силуров и указывает,
что, по всей видимости, совет этот состоял из представителей
родовой знати, которые продолжали управлять племенем,
конечно, с известными ограничениями 9. Аналогичная система
существовала и в Африке 10, где главы племен и племенные ста-
рейшины сохраняли свое положение в качестве принцепсов
и членов советов племени. И там к IV в., а может быть и ранее,
они становились крупнейшими землевладельцами. Однако
в Африке вследствие обилия городов, множества пришлого
элемента, наделения землей большого числа ветеранов, огром-
ных императорских сальтусов, этот процесс, вернее этот фак-
тор, в возникновении крупного землевладения менее заметен.
В Британии, возможно, он играл главную роль 11. Естественно,
что соединение власти племенных вождей и старейшин с функ-
циями администраторов и членов самоуправления, пользовав-
9 П. Г. Виноградов. Средневековое поместье в Англии,
стр. 65, прим. 1.
10 Подробнее по этому вопросу см. в главе об Африке.
11 Когда Британия отпала от империи, там, как и в Арморике, власть
перешла в руки глав родов или кланов, которые, следовательно, всегда
пользовались большим влиянием.
200
шихся покровительством правительства, давало местной ари-
стократии значительную власть и влияние, которые она, несом-
ненно, использовала в своих интересах.
Как силен был в Британии местный элемент, показывает
тот факт, что даже в наиболее романизированном Лондинии,
несмотря на существование там храмов Юпитера, Юноны,
Дианы и Митры, наибольшее распространение имел все-таки
культ Matres, которые в Британии, так же как в Галлии и на
Рейне, почитались в качестве родовых и племенных божеств,
а также культы кельтских богов Луга и Белена 12.
В остальных областях Британии культы различных местных
богов и, в первую очередь Matres, пользовались широким рас-
пространением. Им отдавали должное и пришлые военные части,
тем более, что части эти состояли, главным образом, из кельтов
и германцев, которым эти культы были близки. Особенно ин-
тересны упоминавшееся уже посвящение «Матерям» италий-
ским, германским, галльским и британским, а также посвящения
африканским, италийским и галльским «Водительницам (Gu-
bernatricibus) VI Победоносного легиона» от солдата этого ле-
гиона 13; и «Матерям всех племен» (Matribus omnium gentium)
от примипилария, отремонтировавшего их храм 14. Возможно,
что эпитеты Matres в этих надписях заимствованы от этнической
принадлежности солдат, входивших в легион, которых эти бо-
гини призваны были защищать и направлять в чужой стране.
Во всяком случае, культ этот был настолько силен и распро-
странен, что к нему обращались и такие солдаты, на родине
которых он был неизвестен (африканцы).
Вместе с тем в армии был значительно распространен культ
Митры и других восточных богов, но, как и в дунайских про-
винциях, посвящения восточным богам часто носят официаль-
ный характер или осуществляются командирами вспомога-
тельных частей и легионов.
По-видимому, ближе всего солдатам были племенные,
кельтские и германские культы. Что иногда внедрение культа
римских божеств и императоров наталкивалось даже на пря-
мое сопротивление, показывает надпись, гласящая, что
центурион Г. Северний Эмерит очистил и возвратил Доблести
и Божественности Августа посвященное их культу место (locum
religiosum), «разрушенное вследствие дерзости» (per insolen-
tiam dirutum) 15. Может быть, это разрушение было связано
С одним из многочисленных восстаний местного населения
12 G. Home. Roman London, стр. 200 сл.
13 GIL, VII, 238.
14 Ibid., 887.
16 Ibid., 45.
201
или войска. На характере местной армии не могло не отра-
зиться то обстоятельство, что здесь служили во вспомогатель-
ных частях и даже частично в легионах наименее романизи-
рованные из кельтов и германцев. Например, один солдат
XX Валериева Победоносного легиона указывает, что он был
natione Belga 16, т. е. указывает не свою городскую родину,
как это обычно делали легионеры, а свою этническую при-
надлежность, как солдаты вспомогательных частей (auxilia);
другой легионер называет себя ci vis Sequ(anus) 17.
Из вспомогательных частей в Британии стояли numerus
фризов 18 и их когорта 19, numerus сарматов20, II когорта
тунгров, которая еще при Гордиане имела почетный титул
латинских граждан21 (в нее, как уже упоминалось выше,
входили в качестве подразделений германские сотни, как
pagus Vellaus и pagus Condrustis 22), numerus Hnaudifridi,
поставивший надпись богиням Алайсиагам 23, которым посвя-
тили две надписи cives Tuihanti cunei Frisiorum 24. Интересна
надпись, посвященная Гераклу pro salute commilitonum bar-
barorum 25. Такие солдаты были, по-видимому, близки к самим
британцам, из которых набирались многочисленные numeri.
Главная масса таких numeri была сосредоточена на Рейне.
Выше уже приводилась надпись, упоминающая Britones
gentiles и dediticii и свидетельствующая, что и в 232 г., т. е.
20 лет спустя после эдикта Каракаллы, часть британцев не
получила римского гражданства и оставалась перегринами.
Если, как писал Виноградов, существовала резкая раз-
ница между виллами, владельцы которых пользовались всеми
достижениями римской цивилизации и комфорта, и дерев-
нями, обитатели которых часто еще обходились каменными
орудиями 26, то, по-видимому, тот же контраст существовал
и в войске между командным составом и многими солдатами,
особенно во вспомогательных частях.
Если в придунайских провинциях, по крайней мере с начала
II в., перед солдатом и, во всяком случае перед сыном солдата,
не только легиона, но и вспомогательной части и даже numerus
открывалась возможность сделать блестящую военную карьеру,
18 GIL, VII,49.
17 Ibid., 69.
18 Ibid., 415.
19 Ibid., 214.
20 Ibid., 218.
21 Ibid., 882.
22 Ibid., 1072, 1073.
23 M. Sieburg. Der Matronenkult, стр. 105.
24 Dessau, 4760, 4761.
23 CIL, VII, 924.
26 П. Г. Виноградов. Средневековое поместье в Англии, стр. 52.
202
что несомненно содействовало сплочению армии, то в Бри-
тании, по-видимому, такой возможности не было. Пропасть,
отделявшая фриза или британца от его командира, уроженца
Африки, Малой Азии или той же Паннонии, была чрезвычайно
велика.
В Британии не было тесной связи между войском и граждан-
ским населением, хотя, возможно, уроженец рейнских областей,
служивший в Британии, был по своим верованиям, по при-
вычкам и интересам, сложившимся в его родной общине,
весьма близок к местному крестьянству, так же как и служив-
шие на Рейне британцы были близки к его соотечественникам
и соплеменникам.
Эти противоречия как в среде войска, так и в среде насе-
ления обусловили постоянные восстания солдат и отдельных
местных племен, продолжавшиеся весь II в. и происходившие
также в III в. Они нередко сочетались с нападениями на
провинцию свободных британских племен, которые в III в.,
когда становятся особенно интенсивными вторжения из Ирлан-
дии и Уэльса, где складываются сильные племенные союзы,
начинают одерживать серьезные победы.
ГЛАВА IV
АФРИКАНСКИЕ ПРОВИНЦИИ
Признаки кризиса рабовладельческого строя в африкан-
ских провинциях появляются позже, чем в Испании и Галлии.
Расцвет муниципальной жизни все исследователи истории
римской Африки относят ко второй половине II—первой
половине III в. В этот период возрастает количество городов,
появляется множество муниципальных надписей, увеличивается
число средних и мелких вилл, владельцы которых и составляли
муниципальную знать. Хэйвуд сделал интересные выводы на
основании сопоставления эпиграфических данных о суммах,
которые городские магистраты вносили в казну родного города
за свои должности. Он указывает, что хотя суммы эти очень
различны, в зависимости от значения города и богатства его
знати, в период от Адриана до Александра Севера число
скромных пожертвований возрастает гораздо быстрее, чем
число крупных, что свидетельствует о росте числа сравнительно
небольших имений и роли их владельцев в городской жизни х.
Во II в. на севере Африки развивается зерновое хозяйство.
К концу II в. Африка становится главной житницей империи,
поставщиком зерна для войска и римского плебса.
На основании раскопок установлено, что мелкие и средние
рабовладельческие виллы, специализировавшиеся на произ-
водстве зерна, процветали, главным образом, в северных и
восточных районах страны, ближе к побережью Средиземного
моря. Здесь же в основном сосредоточивались и африканские
города, центры этих земледельческих районов и торговли,
частично транзитной, частично местными сельскохозяйствен-
1 R. М. Haywood. Roman Africa. — «Economic Survey of Ang
cient Rome», vol. IV, стр. 74 сл.; ср. J. T о u t a i n. Les cites romaine
de la Tunisie. Paris, 1895, стр. 35 сл.
204
ными продуктами. Далее к югу шли области оливковых план-
таций, принадлежавших крупным землевладельцам. Города
здесь редки, редки и небольшие виллы, зато много остатков
больших имений и деревень, население которых обрабатывало
земли крупных собственников 2. Единственным большим
городом здесь был Тиздр.
Земледелие было основным занятием жителей Африки.
Ремесло было развито, но сравнительно слабо, надписи ремес-
ленных коллегий и отдельных ремесленников крайне редки.
Судя по керамическим клеймам, ремесленные изделия большей
частью или привозились, или изготовлялись в мастерских,
находившихся при крупных имениях, или, наконец, в совсем
мелких мастерских. Конечно, городское ремесло существовало,
что явствует хотя бы из довольно частых упоминаний ремеслен-
ников в сочинениях Тертуллиана и Киприана, но, по-видимому,
оно не было ни столь дифференцировано, ни столь развито, как
в Галлии и Испании, не говоря об Италии. Подавляющее
большинство населения было занято в сельском хозяйстве 3.
Состоятельные горожане были тесно связаны со своими
имениями. Там они жили, там их хоронили, в своих эпита-
фиях они с гордостью указывали, сколько лет они и их роди-
тели прожили на своих землях, и называли себя «хорошими
земледельцами».
Часть земель принадлежала городам. О возвращенных го-
роду землях, захваченных частными лицами, упоминает над-
пись на триумфальной арке Тиберия из Лептиса 4. Земли,
принадлежавшие собственно городу, отделялись от земель,
находившихся во владении горожан. Например, на межевом
столбе из Цирты значится с одной стороны: a(ger) p(ublicus)
C(irtensium), на другой: ex auct(oritate) imp. Caesaris Traiani
Hadriani Aug. agri accep(ti) Cirt(ensium) separati a publ(icos) 5.
Иногда город, как коллективный землевладелец, выступал
против частного собственника, претендовавшего на часть при-
надлежавшей городу земли. Так, граждане города Авнобариса
судились у проконсула с неким Юлием Региллом 6.
Развитие городского землевладения имело в Африке весьма
положительное значение для развития производительных сил,
между прочим и потому, что позволяло гражданам коллективно
осуществлять сооружение чрезвычайно важной для местного
земледелия ирригационной сети, о чем свидетельствует
2 См. R. М. Haywood. Указ, соч., стр. 47 сл.
3 Н. А. Машкин. Из истории африканских городов во II —
III вв. н. э. — ВДИ, 1951, № 2, стр. 70—83.
4 АЕ, 1948, № 1.
5 CIL, VIII, 19104.
6 ILA, 591.
205
несколько надписей. Поступавшая в ирригационные сооружения
вода затем распределялась между землевладельцами пропор-
ционально величине участков, причем, судя по одному закону
(относящемуся, правда, к IVb.), в первую очередь воду получали
владельцы земли, а затем арендаторы 7. Возможно, что кол-
лективное владение ирригационной сетью было одной из при-
чин относительной прочности африканской городской органи-
зации.
Значительная часть африканских земель была занята
крупными экзимированными сальтусами, императорскими и
частными. Количество императорских земель, которое было
велико уже после конфискаций Нерона, все возрастало, особенно
в Нумидии и Мавретании, о чем свидетельствует появление
все новых императорских прокураторов для отдельных саль-
тусов, округов и районов. Показательно, например, что при
Траяне один прокуратор ведал землями сальтусов Гиппоны
и Тевесты 8 и при Септимии Севере существовал уже особый
прокуратор tractus Thevestini 9, т. е., по-видимому, количество
императорских земель в районе Тевесты настолько увеличилось,
что они были объединены в специальный округ во главе с про-
куратором.
Наконец, сохранялись и довольно обширные земли, нахо-
дившиеся во владении местных племен, gentes. Эти земли
также не входили в городские территории. По-видимому,
верховная собственность на них номинально принадлежала
не лично императору, а государству. В одной надписи конца II
или начала III в. упоминается прокуратор ad res populi per
tr[actum] utriusque Numidiae, что, по мнению издателя, сви-
детельствует о существовании в Африке в это время ager
publicus populi Romani10. Скорее всего это была именно земля,
находившаяся во владении gentes.
Таким образом, в африканских провинциях были представ-
лены все формы собственности, характерные для император-
ского периода 11. Им соответствовали и формы эксплуатации
непосредственных производителей.
В районах с преобладанием средних вилл и городов основ-
ной рабочей силой были рабы. Количество надписей рабов из
этих районов довольно велико и указывает на значительное
развитие рабства. Показательно, что большая их часть найдена
не в городах, а в сельских местностях, т. е. это надписи рабов,
7 CI, XI, 63, 1.
8 G s е 1 1, 3992.
9 GIL, VIII, 7053.
10 Ibid., 18909.
11 На это указывал Н. А. Машкин в статье «Городской строй
римской Африки» (ВДИ, 1951, № 1, стр. 66).
206
занятых в сельском хозяйстве, на виллах. Например, в районе
Гиппона имеются эпитафии: вилика Энариса, поставленная
его женой, рабыни Феликулы от ее товарища по рабству;
раба-строителя Феликса от жены; Гемелы, рабыни Марка
Саллюстия от родителей; рабыни Пассивны от мужа; рабыни
Канинии от товарища по рабству; Рогаты, рабыни Цецилиев
или других господ (сохранился только конец их имени . . . illi-
orum) 12; посвящение Лесам (Silvis) раба-строителя Сукцесса 13;
между Каламой и Тагурой — посвящение Гераклу от Оптата,
вилика Цезерния Севера Сульпициана 14; в районе Тевесты
раб Прокул посвятил надпись Юпитеру за своего господина
Ульпия Квинтиана 15; там же двое владельцев поставили эпи-
тафию своему рабу16; в районе Бурунитанского сальтуса
раб Песценниев поставил надгробие сыну 17; в районе Типасы
раб М. Гортензия Гауденция и его детей посвятил надпись
господам 18; в районе Маскулы вилик Адиект исполнил обет
Сатурну за находящийся в его ведении скот 19; в районе Сига
найдена эпитафия раба Вибиев Виктора 20 и посвящение
господину от сельской фамилии и отпущенников 21, а в районе
Мактариса сыновья похоронили Матуна, сына Массирана,
принцепса Медидитанской фамилии 22. Возможно, он был гла-
вой фамильной коллегии. Из изданного в правление Коммода
постановления какого-то небольшого города против потрав
полей скотом явствует, что пастухами являются рабы. Вла-
дельцам стад предписывается запретить рабам пускать скот
на чужие поля; в случае, если рабы сделают это без ведома
господ, проконсул сурово накажет рабов, если по приказу
господ — они обязаны выдать раба и, в виде штрафа, внести
его стоимость в размере 500 денариев 23.
Рабы использовались и в крупных имениях, частных и импе-
раторских, но, судя по надписям, это главным образом были
управляющие имениями — вилики, диспенсаторы, акторы —
и их штат. Основной же рабочей силой здесь были колоны и
посаженные на землю на правах колонов, рабы и отпущенники.
12 G s е 1 1, 99—105.
13 Ibid., 127.
14 Ibid., 982.
15 Ibid., 3715.
16 Ibid., 3755.
17 CIL, VIII, 10576.
18 Ibid., 20873.
19 Ibid., 2232.
20 Ibid., 5866.
21 Ibid., 5704.
22 ILA, 107.
23 AE, 1903, № 202.
207
В больших сальтусах возникали села, в которых жили эти
зависимые земледельцы. Они известны и из данных раскопок
и из надписей. Так, из района Тевесты, где были большие
частные имения, имеется посвящение Марку Аврелию от
Juliani Bitinenses или Bittenses 24, очевидно, жителей села,
возникшего на земле какого-то Юлия Биттия. В том же районе
были крупные владения рода Аннеев; в одной надписи упоми-
нается актор Аннея Ануллина, сенатора начала III в.25
Оттуда же происходит надпись, поставленная какому-то богу
за благополучие того же Аннея везатенцами, также, по-види-
мому, жителями села на его землях 26. К владениям Аннеев
относится и интересная надпись из села, получившего наиме-
нование vicus Annaeus. Она посвящена Кв. Геминию Сабину,
служившему центурионом, а затем примипиларием и пре-
фектом в нескольких легионах, награжденному Траяном за
германскую войну, сельчанами села Аннея (vicani vici Annaei),
согласно его завещанию. Надпись датирована годом, в котором
магистром был Д. Анней Адвена 27. Вероятно, Геминий Сабин
владел имением по соседству с селом и был как-то связан с его
жителями. Как видно из надписи, сельчане имели своего
магистра, носившего то же nomen, что и владельцы домена.
Можно предполагать, что он был их отпущенником, получив-
шим участок в том же селе и, как лицо более почетное, был
избран магистром села, представлявшего собою некое подобие
самоуправляющейся общины. Из района Тевесты происходят
несколько эпитафий—Аннеев, которые, по мнению Гзелля
{см. комментарии к надписи 3625), были отпущенниками чле-
нов этого рода. Вероятно, и они при отпуске на волю получали
земельные наделы, на условии выполнения известных обяза-
тельств в отношении их владельцев. В расположенных на
частных землях селах жили, по-видимому, и лица, пришедшие
со стороны. Так, одну из надписей поставили cives Romani
qui vico Hateriano morantur 28. Село названо по имени какого-то
Гатерия, также, очевидно, владельца земли, на которой оно
находилось. Римские граждане, проживавшие в нем, выделяли
себя в особую группу, это показывает, что основное его насе-
ление было перегринским (вероятно, колоны из числа местных
жителей). Римские же граждане могли быть или отпущенни-
ками владельца, или пришлыми колонами, или, наконец,
обосновавшимися в селе свободными ремесленниками, обслу-
24 G s е 1 1, 3787.
26 Ibid., 3625.
26 Ibid., 3636.
27 Merlin, 778.
28 GIL, VIII, 23125.
208
живавшими колонов, а может быть, и приобретшими у вла-
дельца небольшие земельные участки в том же селе.
Любопытны известные надписи, найденные в районе Ямы
и опубликованные Ш. Соманем в 1937 г. Одна из них предста-
вляет посвящение богине Целесте от П. Геминия Косса; вто-
рая поставлена за благополучие Септимия Севера и его семьи
Г. Ауфидием Утилием, называющим себя manciane cultor;
третья — такое же посвящение, которое cu(l)t(ores) fece(runt)
(по-видимому, восстановить здесь следует множественное
число, так как четвертая буква в слове fecerunt представляет
собою остаток е, а не i); четвертая гласит: Merc(urio) Aug(usto)
sac(rum) possessores fundi Tapp, anno L. Ge[minii] Rogati et
Jul. Gem[inii или -iniani] mag(istrorum) sub cura Ta[nno]n(ii)
Felicis Primiani et. . . f(ecerunt).
Сомань 29 считает, что все упомянутые в надписях лица
получили участки на основании lex Manciana, закона, кото-
рый, по мнению Соманя, давал бравшим в обработку забро-
шенные или невозделанные земли право владения на них, так
что они могли считаться не колонами, а посессорами. Попытки
Соманя истолковать знаменитую надпись из Henchir-Mettich
(lex Manciana) таким образом, чтобы обосновать это положение
и доказать, что закон этот не касался колонов, а имел в виду
только лиц, приобретавших право владения на занятые ими
участки, основаны ня ряде натяжек и произвольных изменений
текста и не могут быть признаны убедительными. Кроме того,
как справедиво указывал Тутен, нет никаких оснований счи-
тать, что в приведенных выше надписях, cultores и possessores —
это одни и те же лица. Представляется вероятным, что в cul-
tores и possesores этих надписей следует видеть различные
категории лиц, как различаются, по-видимому, possessores и
vicani в других провинциях. Здесь обращает на себя внимание
такое же совпадение имен, как в вышеупомянутой надписи
из vicus Annaeus. Первый дедикант — Геминий Косс, возможно,
сам владелец имения или входившего в состав имения участка.
Магистрами посессоров являются лица, также носящие имя
Геминиев, тогда как cultor Manciane носит имя Ауфидия.
Можно думать, что эти Геминий были членами одного рода,
скорее всего отпущенниками владельца fundus Тарр., тогда
как cultores были пришельцами со стороны. В таком случае,
по-видимому, дело обстояло так: господин имения роздал часть
земли своим отпущенникам за известную плату или как пеку-
лий, с которым они были отпущены на волю, и эти отпущенники,
таким образом, превратились в наследственных посессоров
29 Ch. S a u m a g n е. Inscriptions de Jenan ez Zaytouna. — «Comptes
rendus de I’Academie des Inscriptions*, 1937, стр. 292 сл.
209
под условием выполнения известных повинностей и взноса
известных сумм владельцу или его наследникам. Впоследствии
такая практика широко распространилась 30, но в крупных
имениях она могла зародиться и раньше31. Другая часть
земли сдавалась колонам, державшим ее на условиях, преду-
смотренных lex Manciana, или более крупным съемщикам,
к числу которых, возможно, принадлежал тот Танноний Феликс
Примиан, под наблюдением которого производилось соору-
жение часовни, алтаря или статуи Меркурия, поскольку
обычно для наблюдения за осуществлением такого рода кол-
лективных мероприятий в селах и городах избирались люди
более зажиточные и почтенные.
При такой интерпретации становится понятным разделение
населения этого имения на possessores и cultores, которые могли
быть тесно связаны в повседневной жизни, но различались
в отношении своих • прав на обрабатываемые ими земельные
участки и в своих повинностях относительно собственника
земли. Это только лишний раз показывает как многообразны
были источники происхождения того земледельческого насе-
ления крупных доменов, которое в конце концов так или иначе
попадает в зависимость от их владельцев и образует довольно
однородную массу.
Можно думать, что сельчане довольно рано, особенно в рай-
онах, где часты были столкновения с местными и приходив-
шимиv из-за границ империи племенами, получили и некую
военную организацию. В надписях из крупных имений Нуми-
дии и Мавретании несколько раз упоминается постройка
укреплений. Например, раб-актор Нумидий сообщает, что
соорудил башни (turres) в имениях своей госпожи Целии
Максимы, женщины сенаторского рода (clarissimae teminae).
30 См. статью А. Р. Корсунского «О положении рабов, вольноотпущен-
ников и колонов в западных провинциях Римской империи в IV—V вв>>.
(ВДИ, 1953, № 2, стр. 47 сл.).
31 Ср. А. М. D u f f. Freedmen in the early Roman empire. Oxford,
1928, стр. 199, который ссылается на Dig., XXXII, 38, 5. Эта статья
Дигест содержит завещание, согласно которому некто оставил имение
своим 15 отпущенникам с тем, чтобы никто из них не продавал своей
доли посторонним липам. Так возникали населенные отпущенниками де-
ревни, засвидетельствованные, как уже упоминалось выше, и для Галлии.
Как видно из той же статьи, запрещение продавать участки на сторону
могло быть обойдено, но, в основном, села сохраняли характер замкнутой
общины, зависевшей от патронов. Как сложны иной раз бывали сложив-
шиеся внутри сальтуса взаимоотношения, показывает разобранный в Ди-
гестах казус, когда кондуктор сальтуса продает расположенное на терри-
тории сальтуса имение (fundus) уже ранее проданное кредитором владельца
(Dig., XIX, 1, 52). Следовательно, сальтус включал и отдельные имения,
которые владелец мог отчуждать, хотя и не имел на них полной соб-
ственности.
210
для защиты ее сальтуса 32. М. Аврелий Стефан, vir perfectis-
simus, выстроил в своих имениях укрепление, чтобы им поль-
зовались его сыновья и внуки 33. Очевидно, что для защиты
этих укреплений должны были существовать и военизирован-
ные отряды колонов.
Села эти и сальтусы, в которых они были расположены,
вероятно, становились центрами притяжения для своей округи,
а владельцы их оказывали значительное влияние на ее насе-
ление. Хорошо известны сравнительно многочисленные над-
писи о нундинах, происходивших в сальтусах (обычно дважды
в месяц), на которые являлись и соседи и пришельцы, как
говорится в сенатусконсульте о нундинах Бегуэнского саль-
туса 34. В надписи о нундинах в имении Мунация Флавиана,
устроенных с дозволения императора Проба, они названы
nundinae Emadaucapenses immunes35, следовательно, торговля
там была освобождена от налогов и представляла больше
выгод, чем торговля в городах. Организация нундин способ-
ствовала росту тех сел, где они возникали, и сами они были
тесно связаны с этими селами. В надписи некоей Антонии
Сатурнины сообщается, что она основала село и нундины 36.
Надпись эта найдена на племенной територии на границе
Нумидии и Мавретании. Можно думать, что, получив в соб-
ственность выделенный из состава этой территории сальтус,
Антония Сатурнина устроила в нем село, в котором жили ее
колоны, и одновременно организовала нундины. В другой
надписи сообщается, что некто Фосфор (судя по имени не вла-
делец, а раб-управитель, вероятно, действовавший по пору-
чению господина) выстроил для села храм богине Целесте и
устроил нундины 37. Очевидно, храм, так же как и рынок,
должен был способствовать привлечению окрестных крестьян.
В некоторых надписях сообщается об организации в имениях
бань, гостиниц или лавок, например: In his praedis М. Rutil(ii)
Castrensis meritoria [prae]stan[tur]38. Все это помогало крупным
землевладельцам увеличивать доходы и расширять сферу своего
влияния.
Естественно, что в поисках рабочей силы для своих имений
крупные землевладельцы старались подчинить себе, так или
иначе, как можно больше сельского населения. Что таким
образом они приобретали не только экономическое, но и поли-
32 CIL, VIII, 8209.
33 GIL VIII, 9725; ср. также АЕ, 1906, № И.
34 CIL, VIII, 270.
35 АЕ, 1903, № 243.
36 GIL, VIII, 8280.
37 АЕ, 1913, № 226.
38 АЕ, 1909, № 5; ср. АЕ, 1933, № 49; GIL, XI, 721; CIL, XVI, 4015.
211
тическое могущество, явствует из истории мятежа Гордианов,
который начали «знатные юноши», вооружившие своих земле-
дельцев.
Рассказ об этом событии любопытен и с другой стороны.
Еще Хейтленд, который уделял внимание терминологии,
употреблявшейся писателями империи применительно к зем-
ледельцам, заметил, что Геродиан в данном случае говорит
о принадлежавших «юношам» рабах — oixsxai, тогда как
в SHA они названы rustici. Хейтленд высказывает предполо-
жение 39, что Геродиан применил более точный, а Капитолин
более общий термин. Но он не разъясняет, почему такая замена
термина «раб» на термин «крестьянин» стала возможной, и
даже не задается этим вопросом. Между тем, надо полагать,
что она свидетельствует об известной нивелировке земледель-
ческого населения в крупных доменах (посаженные на землю
рабы, колоны и попавшие в зависимость от крупного собствен-
ника крестьяне).
Из приведенных надписей видно, что в сальтусах существо-
вали села, населенные, очевидно, местными и пришлыми коло-
нами, отпущенниками, свободными, что села эти с их храмами
и базарами становились пунктами, к которым тяготело окре-
стное население. Можно думать, что бывали случаи, когда
землевладельцы официально получали известные права по
отношению к крестьянам, как это практиковалось на элли-
нистическом Востоке. Из окрестностей Типасы в Мавретании
Цезарейской происходит отрывок надписи: . . . salve. In his
praediis privatis [P. luli Iu]niani Martialiani c(larissimi)
v(iri) . . . vectigalia locantur . . . vi Tironiliani ... 40 Гзелль
считает, что владелец имения, бывший легатом Александра
Севера или сыном этого легата, сдавал сбор арендной платы,
которую должны были вносить ему его колоны. Однако тер-
мином vectigalia арендные платежи колонов обычно не обозна-
чаются. Он употребляется в источниках применительно к позе-
мельной подати, взимавшейся городом или государством.
Скорее Марциалиан получил от императора земли с сидящим
на них населением из местных племен и право собирать с них
поземельную подать, которую они были обязаны вносить госу-
дарству. Сбор таких податей Марциалиан и пересдавал. Если
это так, то, конечно, землевладелец, получавший от импера-
тора такие полномочия, мог полновластно распоряжаться
крестьянами, обязанными ему платежами. Надо думать, что
значительная часть крестьян на положении клиентов издавна
89 W. Е. Н е i t 1 а n d. Agricola. Cambridge, 1921, стр. 342.
40 S. G s е 1 1. De Tipasa Mauretaniae Caesariensis urbe. Algerii, 1894,
стр. 115; Dessau, 6022.
212
жила в тех крупных африканских сальтусах, которые, судя
по Фронтину, были типичны для Африки уже в I в. и которые
не были задеты ни конфискациями ни развитием городов.
Возможно, что одной из причин закрепощения земледелье
ческого населения было распространение во II и в III вв. олив-
ководства и производства оливкового масла. Оно требовало
применения усовершенствованных дорогих прессов, которые
находят при раскопках в районе, где культура оливок была ос-
новной. Такой пресс был не по средствам колону или крестья-
нину. Он получал его от землевладельца — случай упоминаемый
в Дигестах — и потом должен был расплачиваться за него 41.
Некоторый материал о сельском населении Африки конца
II—начала III в. можно почерпнуть из романа Апулея, по-
скольку считается, что хотя действие романа происходит
в Греции, бытовые подробности Апулей заимствовал из жизни
своей родины. Конечно, «Метаморфозы» не дают стройной кар-
тины аграрных отношений Африки, но кое-какие суждения
можно сделать на основании отдельных подробностей о стран-
ствиях и приключениях превращенного в осла Луция.
Когда он помог знатной и богатой девушке Харите спастись
из рук разбойников, он был в благодарность отправлен в ее
имение и отдан на попечение ее рабу, исполнявшему должность
главного пастуха 42. Этот раб имел в имении свое хозяйство;
его жена заставила нового осла работать на своей мельнице.
Здесь же в имении жили колоны, очевидно весьма многочислен-
ные, так как хозяйка осла продавала «ближайшим» из них
отпускавшийся ему на корм овес и сдавала осла «соседям» для
помола зерна.
Жили и рабы и колоны в домиках, которые Апулей называет
villula и casula, и которые составляли село, поскольку, судя
по рассказу, были сосредоточены в одном месте. Его население
Апулей называет самыми различными терминами: он говорит
о них как о рабах, когда с вестью о смерти Хариты является
ее раб и обращается к ним как к своим товарищам по рабству
(conservi) 43, а пасший Луция мальчик называет их gregarii 44;
вместе с тем Апулей называет их работниками (operarii);
встречается у Апулея и термин rustici; Апулей говорит о
rusticus, который, отправляясь на ярмарку, принял участие
в местной сходке (coetus rusticorum) 45, обсуждавшей как по-
ступить с Луцием, который оказался ослом буйным и непослуш-
ным. По-видимому, рабы и колоны жили на одной территории
41 Dig., XIX, 2, 3 и 19.
42 А р и 1., Metam., VII, 15 sq.
43 А р u 1., Metam., VIII, 1.
44 А р u 1., Metam., VII, 21.
46 Ibid., 23.
213
и вместе решали общие дела. Село, в котором они жили, имело
своего магистрата, к которому они собирались отвести человека
заподозренного в краже осла и убийстве пастуха 46. Рабы, как
и колоны, имели свое имущество — собираясь бежать из име-
ния Хариты, они захватили все ценное, что было в их casulae 47.
Такие же села были в других имениях. Когда бежавшие
рабы Хариты проходили мимо какой-то виллы, жившие там
колоны, которых Апулей называет также rustici, приняли их за
разбойников и вышли все вместе, а затем стали бросать в бег-
лецов камнями с крыш домов 48, что было возможно только,
если поселение это было типа деревни, а не разбросанных ху-
торов. Интересно, что эти поселения Апулей называет пагами
(pagus), а их жителей — pagani, т. е. так же как села свободных
крестьян и их население. Так, он рассказывает, что придя
в некий наг (pagum quaedam) беглые рабы услышали историю,
повергшую тамошних paganos в величайшую печаль: раб, ко-
торому господин поручил всю свою фамилию и который упра-
влял всем этим огромным имением (qui possessionem maximam
illam villicabat), влюбился в постороннюю свободную женщину.
Его жена, тоже рабыня, из ревности сожгла его счетные книги
и все, что хранилось в амбарах и бросилась в колодец, за что
господин предал раба страшной казни 49. По-видимому, земле-
дельцы этой виллы, были ли они рабами или колонами, жили
вместе в селе, почему Апулей и называет их pagani. Иногда
поселения колонов окружали виллу господина. Так, когда
Луция купили странствующие жрецы сирийской богини, они
пришли с ним на виллу богатого посессора, миновав многие
хижины (casulae) 50. Таких сел было, по-видимому, множество,
так как они очень часто встречаются на пути Луция, причем
безразлично именуются виллами, пагами и кастеллами. По-
видимому, разница между населенными рабами и колонами
селами, возникшими вокруг вилл и селами, в которых жили
свободные крестьяне — уже начинала стираться. В этих селах
было и свободное население. В одном паге Луций слышит из-
вестный анекдот о неверной жене 51. Муж ее, живший в этом
паге, был не рабом и не колоном, а бедным ремесленником,
нанимавшимся на работу в мастерскую местного кузнеца.
В другом кастелле жили владевший несколькими рабами мель-
ник и его приятель сукновал 52. Данные Апулея подтверждают,
46 А р и 1., Metam., VII, 26.
47 А р и 1., Metam., VIII, 15.
48 Ibid., 16.
49 Ibid., 22.
50 Ibid., 27.
51 A p u 1., Metam., IX, 5 sq.
52 Ibid., 14 sq.
214
что жители села могли составить вооруженный отряд: когда
жрецы сирийской богини обокрали сельский храм, за ними
погнался вооруженный отряд сельчан (manipulum armati ра-
gani) 53.
По-видимому, эти населенные рабами и колонами села были
типичны для крупных имений. В известном рассказе о бедном
земледельце, у которого богатый сосед отнял его участок и убил
сыновей его друга, упоминается владелец сравнительно не-
большой, хотя и не бедной, виллы со своими рабами 54. Здесь
по-видимому, хозяйство велось при посредстве рабов.
Рабы использовались и в крупных имениях в качестве
челяди. В одном большом имении, куда попал мимоходом Лу-
ций, упоминаются рабы: погонщик мулов, повар, кубикуларий,
врач и «многие другие из фамилии» 55 * *; под конец странствий
Луция его покупают два брата — рабы богатого хозяина, один
из которых был повар, а другой кондитер 5в. Однако характерно,
что домашняя прислуга из рабов большей частью именуется
у Апулея famuli (термин, ставший общеупотребительным
у писателей IV в.), иногда он называет их vernulae, pueri,
очень редко servi. Этот термин он применяет, в основном,
к сельским рабам. По-видимому, разница между последними и
домашними рабами увеличивалась с уменьшением разницы
между сельскими рабами и другими категориями зависимых
земледельцев.
Это еще более заметно у Киприана Карфагенского, писавшего
несколько десятилетий спустя после Апулея. Говоря о тех,
кто может для какого-либо лица подойти под понятие «он со
своими» — ille cum suis, Киприан включает в него liberti ас
domestic! б7, т. е. рабы представляются ему домашними слу-
гами. В другом месте, говоря о лицах, зависимых от главы
семьи, он называет колонов и инквилинов 58, т. е. когда Кип-
риан говорит в более широком смысле о людях, связанных с
pater familias и подчиненных ему, Киприану приходят на ум
не столько рабы, сколько колоны.
Нивелировка различных категорий сельского населения
уже в то время сказалась на совместном их участии в классо-
вой борьбе. В число «разбойников» входят и рабы и свободные.
Один из разбойников, о которых рассказывает Апулей в „Мета-
морфозах", предлагая навербовать новых сочленов, высказы-
вает уверенность, что немало людей пожелают примкнуть
53
54
55
56
57
58
А р u 1., Metam., IX, 9.
Ibid., 35 sq.
Ibid., 2.
A p u 1., Metam., X, 13.
Cyprian., Ep., 15, 4
Ibid., 55, 13.
215
к ним, отказавшись от жизни раба или маленького человека
(пес paucos humili servilique vitae renuntiantes) 59.
Конечно, в ряде случаев рабы использовались в крупных
имениях не только как челядь и ремесленники, но и непосред-
ственно в сельском хозяйстве. Известно, что жена Апулея, бога-
тая Пудентилла, выделив своих сыновей, дала им около 400 ра-
бов. Но, по-видимому, ее хозяйство было в основном скотовод-
ческим. Апулей говорит, что она дала сыновьям многочисленные
и дорогие стада, в другом месте он упоминает, что она тщательно
проверяла отчеты своих виликов, конюхов и пастухов 60.
Как мы видели выше, конюхи и пастухи Хариты были также
рабами, хотя в имениях вели образ жизни, мало отличавшийся
от жизни колонов. Любопытно, что, как пишет Апулей в «Апо-
логии», противники упрекали его в бедности на том основании,
что он прибыл в город Эю в сопровождении всего трех рабов 61.
Это подтверждает, что число рабов-слуг в богатых домах было
значительно, но не свидетельствует о том, что они играли глав-
ную роль в обработке земли крупных имений.
Значительный интерес представляет и другое указание
«Апологии». Своего главного обвинителя, Эмилиана, Апулей
характеризует как человека грубого, невежественного, про-
ведшего всю жизнь в деревне, не знающего ничего, кроме своего
плуга, как человека, лишь случайно и недавно вышедшего
в люди благодаря смерти нескольких родственников, которым
он наследовал. До недавнего времени, по словам Апулея, он
прозябал в бедности на маленьком участке в районе Зарата,
оставленном ему отцом. Этот участок, говорит Апулей, Эми-
лиан мог вспахать за три дня с помощью одного лишь ослика 62.
В другом месте Апулей пишет, что никогда не интересовался
образом жизни ничтожного и никому неизвестного Эмилиана,
и, в частности, не знал, употребляет ли он для обработки
своего поля рабов или сам помогает своим соседям и получает
помощь от них 63. Это место дает нам возможность составить
известное представление о хозяйстве мелких землевладельцев
Африки, участки которых по размерам, вероятно, не слишком
отличались от участков крестьян и колонов. Очевидно, они или
пользовались трудом нескольких рабов, или работали сами,
организуя с соседними владельцами некое подобие артелей на
основе взаимопомощи.
Мелкое землевладение вообще не было такой редкостью
69 А р и 1., Metam., VII, 4.
60 А р и 1., Apolog., 93; ср. ibid., 87.
61 Ibid., 17.
Ibid., 23.
63 Ibid., 17: servosne an habeas ad agrum colendum, an ipse mu-
tuarias operas cum vicinis tuis cambias.
216
в Африке, как считают некоторые исследователи, которые ви-
дят единственное указание на его существование в знаменитой
надписи «жнеца из Мактариса», повествующей о том, как бед-
ный владелец маленького участка, много лет работавший на-
чальником артели наемных жнецов, в конце концов разбога-
тел и стал декурионом 64. Но о бедном землевладельце, ставшем
жертвой богатого соседа, рассказывает и Апулей в «Метамор-
фозах»; там же упоминается один из владельцев осла, бедный
огородник, сбывавший в городе свои продукты 65 66. Кроме того,
о мелком землевладении есть и другие, косвенные данные.
Тутен в подробном исследовании о культе Сатурна в Африке 6в
показал, что этот наиболее почитаемый из местных богов был
особенно популярен среди земледельческого населения, при-
чем культ его носил не официальный, а семейный или индиви-
дуальный характер. Большинство изображений Сатурна вы-
полнены примитивно и грубо, надписи сделаны людьми, но-
сившими местные имена, принесенные ему в дар гончарные
изделия — просты и дешевы; жрецы Сатурна не были римскими
гражданами, почти никто из них не имел муниципальных
должностей. Все это, как справедливо замечает Тутен, свиде-
тельствует, что почитателями Сатурна и его жрецами были ма-
ленькие, небогатые люди 67, не принадлежавшие к сословию
декурионов. Между тем, многочисленные посвящения Сатурну,
надписи его жрецов, а также жрецов и жриц богини Земли (Те1-
lus), близкой к Сатурну, найдены в сельских местностях, вне
пределов городов. Естественно предположить, что они при-
надлежали именно мелким землевладельцам, а следовательног
число их было довольно велико.
Значительная их часть принадлежала к местным племенам.
Таких племен, живших на территориях, не входивших в состав
территорий городов, было в Африке много. Они управлялись
римскими префектами и имели собственные органы управления,
принцепсов и старейшин (seniores, undecimprimi) и т. п., оче-
видно, из числа племенной знати. Представители ее распоряжа-
лись и землей общины. Когда жившее между Карфагеном и
Тевестой племя — gens Bacchuiana — выстроило на свои
деньги храм Сатурну в честь Антонина Пия, один из ундецим-
примов, Кандид сын Балсамона, увеличил участок земли,
предназначенный для храма 68. Некоторые племена (из кото-
рых наиболее известны музуламии) со временем получали го-
родской статус. Вероятно, в таких случаях представители
64 GIL, VIII, 11824.
85 A pul., Metam., IX, 35 sq.
66 J. T о u t a i n. De Saturni dei in Africa Romana cultu. Parisiis, 1894.
87 Ibid., стр. 129.
68 CIL, VIII, 12331.
217
родовой знати становились знатью муниципальной и более или
менее крупными землевладельцами, тогда как рядовые члены
племен получали небольшие участки. Племена, имевшие свои
территории и свои кастеллы, которые были центрами этих тер-
риторий, сохраняли еще общинные порядки. Обращение тер-
ритории племени в город приводило к разложению общины,
укреплению частной собственности в той форме, в какой соб-
ственность существовала на землях провинциальных городов.
Однако, как видно, в некоторых случаях складывавшаяся
здесь муниципальная знать сохраняла и свои прежние права
и функции, вытекавшие из ее положения как племенной ари-
стократии. Так, в одной надписи 247 г. некто Секстий Виктор
выступает одновременно и как декурион, и как princeps gentis
Numidarum 69; в другой надписи, относящейся ко времени
правления Септимия Севера, говорится, что племя музуниев
воздвигало алтарь curante Thululem Fue flamine Augg. 70
Лицо это, судя по имени, принадлежавшее к местным урожен-
цам, занимало муниципальную должность фламина и вместе
с тем сохраняло какие-то официальные функции у племени
музуниев. В 213 г. старшины (seniores) кастелла Укуби по-
святили надпись Каракалле 71; в следующем году они повтори-
ли посвящение совместно с декурионами Сикки, проживающими
в Укуби 72. Из найденной там же эпитафии известно, что дуум-
вир и фламин колонии Сикки был вместе с тем префектом ка-
стелла 73. Такое положение, несомненно, давало крупным
землевладельцам из родовой знати местных племен дополни-
тельные возможности для эксплуатации своих соплеменников и
обращения их в колонов. По-видимому, так же, как в Испании,
большие племена делились на части: роды или кланы, обозна-
чавшиеся латинским термином tribus. Известна триба племени
музуламиев Губуль (Gubul) 74.
Иногда племенные общины или входившие в их состав
роды или кланы обращались в колонов и на императорских
землях. Так, например, племя музуниев посвятило несколько
надписей Каракалле 75; между тем оно жило в районе Тевесты,
где как раз со времени Септимия Севера образуются значитель-
ные императорские владения. В районе границы между Нуми-
дией и Мавретанией, судя по надписям, было много племенных
территорий с их центрами — кастеллами. В первой половине
69 CIL, VIII, 8826.
70 ILA, 102.
71 CIL, VIII, 15721.
72 Ibid., 15669.
73 Ibid., 15726.
74 АЕ, 1917/18, № 39.
75 ILA, 102, 103.
.218
же III в., особенно при Александре Севере и Гордиане, в этом
районе появляются многочисленные надписи, свидетельствую-
щие о наделении колонов императорской землей, увеличении,
их участков, сооружении новых кастеллов 76.
Заслуживает внимания упоминание в некоторых надписях
магистратов и жрецов — колонов. Очевидно, и на император-
ских землях колоны жили поселениями, сохранившими кое-
какие черты самоуправления, хотя верховная власть над ними
была в руках прокуратора.
Упомянутые надписи показывают, что с III в. все новые
местные племена эксплуатируются в качестве колонов. О том
же свидетельствует надпись с крайнего юга Нумидии от 198—
201 гг. Она говорит о наделении полями, пастбищами и источ-
никами какой-то группы лиц 77. По-видимому, речь идет о
каком-то племени, поселенном на границе Нумидии на поло-
жении колонов. О том, что эксплуатация колонов становится
более интенсивной, свидетельствует и отрывок надписи, ви-
димо, сходной с письмом колонов из Бурунитанского сальтуса.
Она содержит ссылку на lex Hadriana, но число барщинных
дней равняется не 6, а 12: 4 на пахоту, 4 на прополку, 4 на
жатву 78. В этом же отрывке упоминаются лавки или мастерские
76 GIL, VIII, 8426, 8701, 8777, 8812, 20487, 20602, 20618; АЕ, 1903,
.№ 94; 1927, № 36. Приведем несколько наиболее характерных: «Мило-
стью императора Цезаря нового века, Марка Антония Гордиана, непо-
бедимого, счастливого Августа, восстановителя вселенной, Ванарзанский
кастелл, который прежде был ограничен тесным местом, окруженным
стеной, теперь после того, как восстановлены и освежены силы уверенно-
стью в надежном мире. . . расширен на большее пространство [по приказу]
Фалтония Реститутиана, превосходного мужа, наместника, под наблюде-
нием Элия Феликса, превосходного мужа, прокуратора нашего Августа»
(АЕ, 1903, № 94); «Целесте Августе на благо императора Цезаря. . . благо-
честивого, счастливого Августа, великого понтифика, наделенного три-
бунской властью, отца отечества и всего его божественного дома, колоны
имения нашего господина Августа, Круглой Башни, отстроили заново на
свой счет разрушенный храм с разукрашенными колоннами и посвятили
его, когда магистратом был Луций Корнелий,. . . заботами Анния Корне-
лиана, жреца» (АЕ, 1927, № 36); «Императору Цезарю Марку Аврелию
Северу Антонину благочестивому, счастливому Августу, нашему госпо-
дину, Парфянскому, Британскому величайшему, консулу в четвертый
раз, колоны, живущие в верхней части Хоррейского сальтуса, и [колоны]
калефацельские [и] пардаларийские посвятили алтарь на его благо и
кастсллу, который они основали, дали имя Аврелиев Антонинов и при-
несли [его] в дар, в год провинции 174» (CIL, VIII, 8426); «В правление
нашего господина императора Цезаря Марка Аврелия Севера Александра
олагочестивого, счастливого Августа наделены участками земли из владе-
ний Матидии кастурренские колоны* по приказу превосходного мужа
Аксия Элиана, прокуратора Августа для императорского имущества,
при посредстве Целия Марциала, землемера» (CIL, VIII, 8812).
77 АЕ, 1946, № 38.
78 CIL, VIII, 14428.
219
(tabernae), находившиеся в общественном пользовании 7<<
Можно полагать, что в императорских сальтусах были ремеслен-
ники или торговцы, обслуживавшие нужды колонов и жившие
в одних с ними селах, подобно тем ремесленникам, которые,
как говорилось выше, упоминаются в «Метаморфозах» Апулея.
Вместе с тем, значительная часть племен продолжала жить
на своих территориях. В правовом отношении они, по-видимому
отличались от населения, приписанного к городским террито-
риям, поскольку в одном военном дипломе различаются набран-
ные в Африке части мавров и Mauri gentiles 79 80. Можно думать,
хотя прямых указаний на это нет, что они (так же как и сель-
ские жители прирейнских областей) не получили римского
гражданства и в 212 г.
О значительном количестве сел свидетельствует и надпись,
содержащая указ, возможно — наместника, о повинностях насе-
ления относительно проходящих войск: «Я приказываю, чтобы
провинциалы не имели освобождения от работ, которые они
обязаны выполнять для поддержки солдат, которые идут мимо
отрядами или тех, которые. . . несут или. . . ведут. Пусть они
будут принуждаемы оказывать (им) гостеприимство в тех ме-
стах, куда они будут введены магистрами села и доставлять
туда провиант и извещать сколько туда придут. . .» и т. д.81 82
Надпись не оговаривает, какие села имеются в виду —
села на частных землях, на императорских, городских или
племенных территориях. Вероятно, указ относится ко всем
этим категориям сел. Следовательно, село было наиболее ти-
пичным видом поселения, а магистры сел ближайшими к их
населению представителями власти. Характерно, что городские
магистраты в этом указе не упоминаются, хотя им должны были
бы подчиняться села, расположенные на территории городов.
Города и городское население также не были освобождены от
повинностей в пользу армии. В отрывке из приказа какого-то
проконсула Африки говорится, что солдаты не должны тре-
бовать у колонистов колонии Сикки Венерии ничего, кроме
того, что установлено законом *2. Следовательно, и граждане
колоний также были обязаны такого рода повинностями. Но,
по-видимому, села и органы их самоуправления, независимо
от того, на какой земле эти села помещались, пользовались
известной автономией. Это лишний раз свидетельствует о рас-
пространенности мелкого землевладения и многочисленности
крестьянства в Африке.
79 CIL, VIII, 14428: publicis usibus inservivit vos praestare iubeo-
80 Dessau, 2006.
81 AE, 1929, № 61.
82 GIL, VIII, 15868.
220
Особо надо отметить значительную роль землевладения
ветеранов. Надписи их в пригородных районах весьма много-
численны. Многие из ветеранов занимали в городах муници-
пальные должности, следовательно, были не мелкими, а доволь-
но зажиточными землевладельцами и рабовладельцами, со-
стояние которых равнялось состоянию среднего декуриона.
Многие вносили в городскую казну несколько тысяч се-
стерциев сверх положенной за отправление почетной долж-
ности суммы — на общественные постройки, игры и угощения.
Весьма характерно завещание (к сожалению, плохо сохранив-
шееся) ставшего декурионом ветерана Л. Кассия Рестута.
Он завещает какую-то сумму, на проценты с которой его дети
«будущие декурионы» должны устраивать игры и раздачи 83.
Вообще, для Африки ни в коей мере не подтверждается рас-
пространенное представление, что ветераны по неумению
хозяйничать быстро разорялись и продавали свои участки.
Две надписи в честь Септимия Севера сделаны римскими гра-
жданами пага Фортуны и пага Меркурия, предки которых по-
лучили там земли еще при Августе 84. Ветераны становятся
родоначальниками семей декурионов или сами выходят из
таких семей 85. Ветераны размещались в колониях, где соста-
вляли особые курии, например, в Тимгаде 86 и Ламбезе 87;
в городах, где также входили в специальные организации,
например, в городе Рапиде при Марке Аврелии была построена
стена на деньги veteranorum et paganorum intra eundem murum
inhabitantium 88; и, наконец им предоставлялись отдельные
участки в колониях, муниципиях и городах, где они станови-
лись членами местной муниципальной верхушки. Таким об-
разом, и в Африке наделение ветеранов землей было важным
средством создания опорных пунктов римского владычества и
центров романизации, а также укрепления сословия декурио-
нов, средних рабовладельцев и земледельцев.
В связи с этим известный интерес представляют данные
списков солдат III Августова легиона из Ламбеза, хотя, вслед-
ствие своей фрагментарности, они не дают полной картины
83 CIL, VIII, 9052.
84 ILA, 301; CIL, VIII, 885.
85 Например, ветеран Элий Марциал был сыном и внуком фламинов
(G s е 1 1, 1045), ветеран Г. Арторий Тертулл был фламином в Тубур-
сике, а его сын фламином и римским всадником (ibid., 1336), ветеран Лу-
ций Фавст пожертвовал деньги для какой-то религиозной церемонии за
здравие Александра Севера по случаю того, что его сын был избран в эдилы
(ibid., 2095), ветеран Рутилий Донат был декурионом Гадрумета, сын
его стал центурионом III Августова легиона (CIL, VIII, 2968).
86 АЕ, 1913, № 119.
87 CIL, VIII, 18214.
88 Ibid., 20834.
221
состава африканской армии 89. Они показывают, что, хотя
значительная часть легионеров происходила из крупных,
городов Африки — Карфагена, Цирты, Тамугади, Сикки:
Венерии и т. п., — неуклонно возрастало число солдат, родив-
шихся в лагерях, т. е. сыновей солдат или ветеранов, получив-
ших землю возле лагерей своего легиона. Факт этот свидетель-
ствует о начавшемся упадке городского землевладения, вслед-
ствие которого уменьшается тот слой населения, который во
II в. был основным резервом армии и начинает формироваться
особое военное сословие, в котором военная служба становится
наследственной.
Несмотря на то, что во второй половине II—первой поло-
вине III в. муниципальная жизнь, казалось бы, находилась
в расцвете, если судить по огромному количеству муниципаль-
ных надписей и новых построек, уже и тогда можно проследить
некоторые факты, свидетельствовавшие о том, что положение
городского населения было не таким блестящим, каким его
изображают некоторые историки римской Африки. В первую
очередь, это довольно многочисленные надписи в честь лиц„
которые из своих средств помогли согражданам во время до-
роговизны хлеба 90. По-видимому, хлебная дороговизна в связи
с неурожаями, которые давали возможность спекулировать
зерном, или в связи с повышенными государственными постав-
ками зерна была нередким явлением, и декурионам приходи-
лось доставлять согражданам зерно во избежание голодных
бунтов. Особого внимания заслуживает почетный декрет деку-
рионов г. Салы от 144 г. в Мавретании Тингитанской в честь
префекта нескольких когорт, трибуна XVI Флавиева легиона
М. Сульпиция Феликса, названного в декрете «патроном и
освободителем» 91. Декрет был составлен по случаю того, что
Сульпиций Феликс уезжал и вместо него назначался новый
командир стоявшей там когорты, чтобы этот преемник, прель-
щенный такой честью, поступал в отношении города так же,
как Сульпиций Феликс. Далее, вперемежку с льстивыми ком-
плиментами, перечисляются его благодеяния городу: он за-
щитил его от обычных злоупотреблений и поборов скотом
(ab solitis iniuriis pecorumque iactura) 92, дал справедливого и
89 GIL, VIII, 18067, 18068, 2565—2569.
90 Ibid., 1648, 9250, 11332, 15497; G s e 1 1, 2145; AE, 1913, № 159;
1928, № 23.
91 AE, 1931, № 36—38.
92 Каркопино, разбирая эту надпись, относит данное место к напа-
дению кочевников, от которых Феликс будто бы откупался, возвращая
за деньги похищенный ими скот и пленных. С этим толкованием согласиться
нельзя, так как термин iniuria к вторжениям варваров не применяется.
Зато он встречается в вышеупоминавшемся декрете жителей пага Лук-
реция, где явно относится к несправедливостям, чинившимся им властями^
222
милостивого арбитра, чтобы тот разобрался в городских фи-
нансах (in rationibus publicis disceptatorem. . . benignum et
iustum), внес ясность в издавна запутанные тяжбы частных
лиц и города и решил их справедливо; с минимальными затра-
тами отгородил стенами город от нездоровых мест; при тяже-
лых затруднениях с продовольствием (annonae avaris difficul-
tatibus) помог городу за счет запасов воинской части, принеся
тем большую пользу гражданам без всякого ущерба для сол-
дат; он предоставил стражу для охраны работающих в лесах
и полях, дав им туда открытый доступ (ita liberam copiam
silvarum et agrorum praebuisse ut pro tutela operantium frequent
excubaret) 93.
Перечень этих «благодеяний» показывает, что и в середине
II в. города страдали от поборов, от судебной волокиты, от доро-
говизны хлеба, от запутанности финансов. Последнее подтвер-
ждается и появлением к началу III в. многочисленных кураторов.
В надписи от 215—216 гг. из Банасы сообщается, что Ка-
ракалла, в вознаграждение верности и повиновения города,
простил ему недоимки деньгами и зерном (obsequium et fidem
vestram remunerans omnia quaecumque sunt debita fiscalis
frumentaria sive pecuniaria. . . concedo vobis), кроме тех, о
которых вынесено не подлежащее обжалованию постановление;
прощены были те недоимки, о которых уже была подана апел-
ляция, хотя бы она и не была принята. Император выражает
надежду, что граждане, не надеявшиеся на такое великое
благодеяние и даже не просившие о нем, отблагодарят его,
доставив ему из сел и провинций достойных мужей разных
сословий для военной и гражданской службы, слонов из бо-
гатых этими животными лесов, а также быстро уплатив в бли-
жайшие годы всё причитающееся деньгами и зерном 94. Сло-
жение недоимок не ограничилось Банасой — Каракалла го-
ворит о достойных мужах из провинций и сел. В 216 г. город
Волубилис выстроил в его честь арку ob singularem eius er[g]a
universos [et novam] supra omnes r[etro prinjcipes indulgentiam95,
по-впдимому, в благодарность именно за это сложение недоимок
(а не за эдикт 212 г., как это считалось раньше.)
Что в надписи из Салы речь идет о поборах скотом, можно заключить из
сопоставления его с тем местом «Метаморфоз» Апулея, где солдат отбирает
Луция-осла у его хозяина огородника под тем предлогом, что осел ну-
жен для перевоза багажа его командира (Ар и 1., Metam., IX, 39).
93 Последнее не совсем ясно. Может быть, граждане обязаны были
обрабатывать земли, принадлежавшие когорте, которой командовал Фе-
ликс; может быть, это были отдаленные от города земли самих граждан,
которые, опасаясь нападения мавров, были благодарны Феликсу за
военную охрану во время полевых работ. Но как бы ни решить этот во-
прос, смысл и значение остальных его «благодеяний» ясны.
94 АЕ, 1948, № 109.
95 АЕ, 1916, № 100.
223;
Особенно знаменательно, что все эти надписи происходят
из городов Мавретании Тингитанской, провинции, в которой
и рабовладение и муниципальная жизнь были развиты не-
сравненно слабее, чем в других областях Африки. И все-таки
города эти к началу III в. пришли в такое состояние, что Кара-
калла был вынужден по собственной инициативе сложить не-
доимки, очевидно опасаясь, что в противном случае разоренные
жители не смогут в дальнейшем ни выплачивать подати, ни
служить в войске (надо помнить, что как раз с этого времени
мавретанские вспомогательные части начинают играть боль-
шую роль).
Огромные суммы, которые расходовались муниципаль-
ной верхушкой на общественные постройки, игры и раз-
дачи, свидетельствуют об остроте имущественного неравен-
ства и социальных противоречий в городах Африки. Сравни-
тельно слабое развитие ремесла и торговли, которая к тому же
постепенно сосредоточивалась на ярмарках крупных имений и
сел, приводило к тому, что городская беднота не находила себе
заработка. Богатые граждане должны были, во избежание мя-
тежей, поддерживать ее хлебными и денежными раздачами и
предоставлять ей работу на строительстве. Существовал в го-
родах Африки и алиментарный фонд 96.
Положение городской бедноты усугублялось отсутствием
или, во всяком случае, крайне слабым распространением не
только ремесленных коллегий, но и коллегий «маленьких
людей». Некоторые исследователи отождествляют с последними
упоминаемые в надписях курии, но они упоминаются лишь
в надписях из немногих городов-колоний. Чем объясняется
этот факт, сказать трудно. Возможно, слабым проникновением
римских форм жизни и римских религиозных представлений
в массы местного населения. Может быть, сами магистраты и
декурионы, вследствие особой остроты социальных противо-
речий, не поощряли образования коллегий, как — судя по пе-
реписке Плиния с Траяном — по той же причине не поощрялось
возникновение коллегий в Вифинии. Во всяком случае, слабое
развитие коллегий, представлявших собой подобие «касс
взаимопомощи», ухудшало положение бедноты и делало необ-
ходимыми всё большие расходы на ее содержание. Несомненно,
остры были также классовые противоречия в деревне как
между рабами и рабовладельцами, так и между зависимыми
земледельцами и крупными землевладельцами. По мере роста
зависимости первых, противоречия обострялись. Они усугу-
96 Так, в надписи из Курубиса упоминается куратор по распределе-
нию алиментов (GIL, VIII, 980); П. Лициний Папириан, прокуратор
М. Аврелия, подарил Сикке Венерии 3 миллиона сестерциев с тем, чтобы
на проценты с этой суммы 300 мальчиков получали по 2V2 и 200 девочек
по 2 денария в месяц (GIL, VIII, 1641).
ЗВ4
блялись и сложным этническим составом населения, включав-
шего и римлян, и пунийцев, и местные берберийские племена,
которые находились в наихудшем положении, хотя и из их
числа выделялись царьки, принцепсы и другие представители
племенной знати.
Острота противоречий, отголосок которых мы видим в из-
вестном письме колонов Бурунитанского сальтуса к Коммоду,
сказалась и в имевших место при этом императоре волнениях
сельского населения в Африке, и в росте числа разбойников,
которые нередко упоминаются в надписях. Насколько они были
сильны, показывает одна надпись из Сикки Венерии, в которой
говорится, что разбойники вторглись в город, разрушили
стену храма и унесли изображение покровительницы города
Венеры 97. Другая надпись из Мавретании Цезарейской пред-
ставляет собой эпитафию куратора и эдила Oppidum Novum
Кондония, убитого с пятью солдатами 98. Вероятно, он отпра-
вился против разбойников и был убит во время этой экспедиции.
Так как войска (которое кроме III Августова легиона и
городской когорты в Карфагене, располагалось в пограничных
районах) для подавления движений не хватало, в городах
создавались военизированные организации «юношей». Они
упоминаются в надписях; о знатных и богатых юношах, бес-
чинствовавших в городах, пишет Апулей; «знатные юноши»
были, как известно, инициаторами восстания против Максимина.
Далее мы увидим какую роль эти организации играли в борьбе
с повстанцами во второй половине III в. Входили в них люди
богатые и гордившиеся своим происхождением, так что самый
термин iuvenes приобрел скорее социальный, чем возрастной
смысл. Так, в одной надписи из Большого Лептиса перечислены
почести, оказанные городом, по желанию Каракаллы, его от-
пущеннику «первому пантомиму своего времени» Септимию
Аврелию Агриппе. Между прочим, он получил знаки декурио-
ната и был «принят в число юношей» (inter iuvenes receptus) ".
Патроны и магистраты этих коллегий принадлежали к первым
лицам в городе, они же, как мы увидим далее, командовали
«юношами» в случае военных действий. Организации «юношей»,
очень многочисленные в италийских городах 10°, весьма ха-
рактерны для античного рабовладельческого города, граждане
которого объединились для подавления сопротивления рабов
и других категорий эксплуатируемых. Значительная роль
организаций «юношей» в городах Африки — лишний раз
97 CIL, VIII, 15881.
98 АЕ, 1926, № 23.
199 100 АЕ, 1953, № 188.
100 О них подробно в работе A. Floss. De collegiis iuvenum questi-
ones epigraphicae, 1897.
225
подтверждает, что социальные противоречия были там весьма
остры.
К концу II—началу III в. углубляется и дифференциация
внутри господствующего класса. В это время увеличивается
число африканцев-сенаторов и всадников. Патроны и кураторы
городов начинают избираться и назначаться не из числа вид-
ных римских администраторов и военачальников, а из
местных уроженцев, пользовавшихся влиянием и богатством101.
Следовательно, выделяется слой крупных собственников,
приобретающих все большую власть. В их-то сальтусах и воз-
никают села посаженных на землю рабов и колонов, свои
ярмарки, свои укрепления и отряды. Как будет показано
далее, их могущество искусно ограничивалось правительством
до времени восстания Гордианов, но затем стало тем более
ощутимо.
Из всего вышеизложенного можно заключить, что хотя
в первой половине III в. африканские провинции еще казались
процветающими, и здесь уже намечались элементы назревав-
шего кризиса рабовладельческого строя. Города и муници-
пальная рабовладельческая знать переживали ряд затруд-
нений. Крупное землевладение, частное и императорское,
укреплялось, число и значение экзимированных сальтусов
возрастало. Вместе с тем усиливалась эксплуатация колонов и
зависимость земледельцев из местных племен, которые об-
ращались в колонов на императорских, а может быть, и на
частных землях. В крупных имениях формируется более или
менее однородное земледельческое население из посаженных
на землю рабов и колонов, в число которых, возможно, вли-
вается и часть свободных. Владельцы этих имений оказываются
постепенно в противоречии с муниципальной знатью, которая
желает ограничения их владений и влияния, требует, чтобы
они делились своими богатствами с другими, т. е. участвовали
в муниципальной жизни и муниципальных расходах, чего те,
уже мало заинтересованные в городской организации, делать
не желали. Вместе с тем чрезвычайно обостряются классовые
противоречия между землевладельцами и рабовладельцами
разных категорий и широкими массами трудящихся. Они
усугубляются племенными различиями между теми и другими.
При внешней видимости благополучия создается напряжение,
которое должно было выявиться при первом же нарушении
видимого равновесия. Как мы увидим, таким толчком послу-
жило восстание Гордианов.
101 II. А. Машкин. Городской строй римской Африки. — В ДИ,
1951, № 1, стр. 82.
ГЛАВА V
ПРИДУНАЙСКИЕ ПРОВИНЦИИ
Придунайские области не представляли собою, конечно,
чего-то единого ни в этническом ни в социально-экономическом
отношении. Однако общих черт у них значительно больше,
чем различия, и потому для наших целей — выяснения
свойственных им особенностей разложения рабовладельческого
способа производства — они могут рассматриваться вместе.
Для всех этих областей характерны: весьма значительная,
по-видимому, разница между городами и многочисленными
внегородскими территориями; отсутствие крупных импера-
торских и частных имений; относительно слабое развитие
рабства; наконец, большая роль, которую здесь играли сол-
даты и ветераны.
Города в придунайских областях не были малочисленны,
хотя и распределялись неравномерно. Некоторые районы
(преимущественно те, где пролегали большие торговые и воен-
ные дороги и где были расположены лагери) были более урба-
низированы, в других областях города почти отсутствовали.
В число этих городов входили и старые торговые центры, как
Салона, Нарона, греческие припонтийские города, и разви-
вавшиеся местные города и поселения, и получившие городские
права легионные лагери, разросшиеся за счет притока торгов-
цев, ремесленников и оседавших здесь ветеранов, и вновь
основанные колонии ветеранов, как, например, Скупи. Судя
по данным археологии и эпиграфики, города придунайских
провинций были и по своей организации и по довольно ожив-
ленной торговой, ремесленной и муниципальной жизни по-
добны городам Италии или Галлии. Но влияние их на окружаю-
щую территорию и ее население было значительно меньшим.
Эти области по типу были ближе к прирейнским районам
и тем областям Африки, где преобладали не городские, а пле-
227
менные территории. Однако в отличие от Африки в приду-
найских областях отсутствовали императорские и крупные
частные сальтусы, на которых местные крестьяне использо-
вались бы в качестве колонов. Основными типами поселений
на Дунае были небольшие виллы и деревни — vici и pagi, —
входившие в племенные территории — civitates и gentes х.
Часто такие села назывались по имени какого-либо лица.
Вероятно, такой эпоним был первым поселенцем, начавшим
разрабатывать новь, отведенную ему на племенной территории.
Затем к нему присоединялись другие и, таким образом, воз-
никало село1а. Села эти представляли собой общины, со
своими территориями, культами и выборными, ежегодно
сменявшимися магистратами.
Последние исследования показали 1 2, что до возникновения
городов местные племена пользовались самоуправлением.
Недавно было открыто место собрания представителей три-
надцати племенных общин Норика. Их препозиты и принцепсы
из родовой аристократии были ответственны перед управляв-
шими племенами римскими префектами. Надписи упоминают
принцепса общины боев М. Кокцея Каупиана и принцепса
аза лов Кокцея, сына Матумара. Тот и другой получили римское
гражданство при Нерве.
Однако и с организацией городов племенные общины не
исчезали. Так, например, несмотря на то, что Аквинк получил
права муниципия, на его территории сохранялась племенная
община эрависков 3. То же имело место и в других городах.
В найденном в Самарии посвящении Юпитеру (II в.) упомя-
нуты служившие в паннонских когортах солдаты cives Sisciani,
et Varciani et Latobici. Хотя и Сисция и главный город пле-
мени латобиков уже были к этому времени муниципиями,
часть населения, на территории которого они возникли, слу-
жила в когортах, как члены племенных общин, а не в легионах,
как граждане городов 4. Многие уроженцы придунайских
1 См. R. V u 1 р е. La Dobroudja. Bucarest, 1938, стр. 185; N. J о г g а.
Histoire des Roumains, t. I, p. 2. Bucarest, 1937, стр. 93; САН, vol. XI,
стр. 630.
la Это не могли быть села, возникшие на крупных доменах. По-
следние именовались обычно по nomen своего владельца. Типичны
упоминавшиеся выше vicus Annaeus в Африке и luliacus в Галлии.
Села дунайских провинций получали имя по cognomen, поставленному
в родительном падеже (например, vicus Secundini).
2 См. обзор В. S а г i a. Noricum und Pannonien. —«Historia», 1950,
№ 3, 436—486.
3 E. Swoboda. Carnuntum. Seine Geschichte und seine Denkmaler.
2. Aufl. Wien, 1953, стр. 226.
4 A. Alfoldi. I Varciani della Pannonia meridionale.—«L’antiquite
classique», XVII, 1948, стр. 17.
228
провинций указывают в качестве места своего рождения раз-
личные села, частично принадлежавшие к городским, частично
к племенным территориям.
Чрезвычайно интересный памятник представляет собой
недавно опубликованная греческая надпись из Истрии. Она
содержит петицию сельчан, обращенную к Антонину Пию,
который между прочими титулами назван «благодетелем и спа-
сителем села». В нее включена копия обращения к наместнику
Юлию Северу от сельчан территории дагов — /сора Aoqet,
в котором они жаловались на тяжесть повинностей, — литур-
гий и ангарий, связанных, по-видимому, главным образом
с перевозками, поскольку село лежало на проезжей дороге
(такую же жалобу ранее подавали наместнику Антонию Иберу
и жители другого села Aatxoc Пбруос, но какой ответ они полу-
чили, остается неизвестным, так как в этом месте надпись
повреждена). Далее авторы петиции просят императора, чтобы
он сжалился над ними, бедными литургами, и дал им соответ-
ственный документ, дабы они остались в селе и не были выну-
ждены переселиться из него. Надпись оканчивается сделанной
по-латыни припиской, гласящей, что, согласно вынесенной
резолюции, они должны выполнять повинности и ангарии 5.
Надпись показывает, что расположенное в районе Истрии
село не было приписано к ее территории, а находилось на пле-
менной территории. Из нее явствует также, что жители села
уже во II в. были переобременены повинностями, которые
должны были нести по очереди, или в соответствии со своим
состоянием. Возможно, что упоминающиеся в ней литурги
были ответственны за выполнение наложенных на село повин-
ностей, как это практиковалось в селах восточных провинций.
В таком случае, это явилось бы лишним подтверждением суще-
ствования здесь сельской общины, подобной таким же общи-
нам на внегородских территориях восточных провинций.
Кроме повинностей, сельские жители обязаны были выплачи-
вать подати за землю.
Так как верховная собственность на землю принадлежала
императору, за пользование выпасами и местами добычи соли
взимался налог. Во всяком случае, известны надписи из Дакии,
в которых упоминается conductor pascuum et salinarum 6,
но взимался ли этот налог непосредственно с отдельных лиц
или с целой общины — неизвестно. Представляется более
вероятным второе, поскольку территории обычно отводились
общинам военными командирами, получившими полномочия
5 «Studii si cercetari de istorie veche», 1951, стр. 144 сл.
6 CIL, III, 1209, 1363; AE, 1930, № 10.
229
от императора и стоявшими во главе управления племенами.
Они производили межевание земель между отдельными селами
и племенами. В состав этих территорий входили также паст-
бища, за пользование которыми особый налог вносила вся
община. Одна надпись из Паннонии упоминает трибуна когорты,
установившего границы общего пастбища 7.
На существование общин, племенных и сельских, указы-
вает также та тесная связь, которая сохранялась между едино-
племенниками и односельчанами, служившими в преториан-
ских когортах и других частях. Обычно, поступая в войско,
солдат, как говорил в «Панегирике Риму» Элий Аристид,
исключался из своей общины и, став римским гражданином,
даже стыдился своего прежнего гражданства. Действительно,
для совместных жертвоприношений богам, сооружения статуй
императорам и т. п. обычно объединялись солдаты одного ле-
гиона, вексиллации, когорты, алы или военные, имевшие
одинаковый чин, — центурионы, знаменосцы и т. п. Вы-
ходцы же из дунайских провинций, напротив, объединяются
для тех же целей по принципу общей племенной принадлеж-
ности или как уроженцы одной территории, одного села. Так,
в 124 г. по случаю полученной ими почетной отставки ставят
в Аквинке надпись служившие во II Вспомогательном легионе
cives I[asi ex pr(ovincia)] P(annonia) s(uperiore) 8; выше уже
упоминалось, что в Самарии святилище Юпитеру сооружают
служившие там в паннонских когортах cives Sisciani Varciani
et Latobici 9; за благополучие Александра Севера и его матери
приносят жертву Фортуне, Аполлону и Виктории солдаты
V преторианской когорты cives Cotini ex provincia M[oesia
Superiore] 10; для совместного исполнения обета объединяются
служившие в I и II преторианских когортах солдаты из Дар-
дании, из сел Пердика и Титис 11; в 266 г. обет Юпитеру в Риме
исполняют фракийцы из Потеленского села в районе Сер-
дики 12; четыре солдата из III, V и X преторианской когорты
cives Usdicensis vico Agatapara (sic) исполняют обет фракий-
скому богу Eroni Briganitio 13; ряд солдат из всех преториан-
ских когорт, происходившие из сел Филиппопольского района,
поставили в 227 г. совместную надпись за императорский дом
7 АЕ, 1895, № 52.
8 АЕ, 1904, № 95.
9 А. А 1 f б 1 d i. I Varciani della Pannonia meridionale. — «L’anti-
quite classique» t. XVII, 1948, стр. 17.
10 CIL, VI, 2831.
11 Ibid., 32605.
12 Ibid., 2819.
13 Ibid., 32582.
230
местному богу Asclepio Zimidreno 14. Таким образом, куда бы
ни занесла судьба уроженца придунайских областей или
Фракии, он всегда сохранял связь со своими единоплеменни-
ками, односельчанами и уроженцами соседних сел, с которыми
у него были общие божества и, может быть, какие-нибудь
другие общие интересы. Это позволяет предполагать, что об-
щинные связи здесь были прочнее и теснее, чем где бы то
ни было.
Большую роль среди мало романизированного 15 16 сельского
населения придунайских провинций играли культы террито-
риальные и племенные. Так, например, в Норике, кроме богини
Нореи, с которой, кстати, иногда отождествлялась Изида
как Isis Noreia 1в, почиталась и богиня Alauna, покровитель-
ница племени алаунов, которой были воздвигнуты на их тер-
ритории алтари в 219, 225 и 237 гг. 17; в Нижней Мезии поль-
зовалась почитанием богиня Aianaintia, обет которой испол-
нил Валерий Валент из села Сиама и имя которой связано
с городом Aiana; богиня Gazaria, отождествлявшаяся с Дианой,
эпитет которой происходил от города Gazara; Scoptitia, тоже
отождествлявшаяся с Дианой, которой поставил надпись
вилик Септимия Севера и имя которой связано с селом
Exskwv xu)|XT]; бог Tasibastenus, почитавшийся в городе Tasi-
basta 18; богиня Монтана, получившая свое имя от civitas
Montanensium 19. Эпитеты, заимствованные из названий пле-
мен и сел, прилагались и к другим богам; известен, например,
Геракл Naisatus от Наиссы 20. Может быть, аналогичного про-
исхождения и некоторые эпитеты Героя — фракийского всад-
ника. Таким образом, здесь имеются некоторые аналогии
с кельтскими и германскими культами, что, вероятно, также
объясняется наличием и значительной ролью племенных и
сельских общин с их божествами, которые постепенно прини-
мают более общий характер. По-видимому, среди широких
14 Ibid., 2799. Мы приводим и эти надписи, сделанные солдатами,
происходившими из Фракии, так как отношения там, по всей видимости,
были близки к отношениям западных придунайских провинций, в значи-
тельной части населенных фракийцами.
16 На слабую романизацию населения территории даже такого круп-
ного центра, как Карнунт, указывал Свобода («Carnuntum», стр. 198).
Значительная часть жителей Бригецио носила местные имена (L. Ваг-
k б с z i, Brigetio. Budapest, 1951, № 2, 3, 5, И, 15, 16, 25, 32, 56, 105).
16 CIL, III, 4809, 4810.
17 См. К. М е h 1 i s. Noricon. — «Archiv fur Antropologie», 1930,
стр. 85—88.
18 См. В. Добруски. Материалы по археологията на България.
София, 1899, стр. 30—80.
19 Б. Дьякович. Археологически излет в край дунавска Бълга-
рия. — «Сб. нар. умотв. наука и книж.», т. XX, стр. 22.
20 CIL, III, 14572.
231
масс были особенно распространены земледельческие и хтони-
ческие культы. С последними связан не только общераспро-
страненный культ фракийского всадника, но и богинь Арвы
и Балты, которым в Паннонии иногда посвящается прах по-
койного 21. На широкое проникновение этих культов в массы
указывает принадлежность к коллегиям почитателей «всад-
ника» местных жителей и рабов как в Мезии 22, так и в Пан-
нонии 23. С аграрными культами связаны и богини Кормилицы
(Nutrices), культ которых засвидетельствован в Паннонии
и которые, по-видимому, близки к Matronae, к другим богиням
дома и плодородия, а также к Сильвану 24.
Как хтоническое божество и бог растительности большой
популярностью пользовался и Либер. По наблюдениям Брюля
в коллегии его почитателей входили и восточные, и местные
уроженцы 25. По мнению этого исследователя, первые видели
в нем греческого Диониса, вторые — местного бога, отожде-
ствлявшегося с Либером. Однако одна недавно опубликован-
ная надпись показывает, что культ Диониса-Либера как бога,
сулящего загробное блаженство, проникал и в среду местного
сельского населения. Надпись эта — эпитафия некой Илии,
в десятилетнем возрасте поступившей в сельское святилище
Диониса, который по названию села носил эпитет Biacus-
tus. 23 года она состояла в коллегии его мистов. Надпись
украшена рельефом, на котором изображена покойная, при-
носящая в загробном мире жертву приветствующему ее Дио-
нису 26.
О местных солярных культах свидетельствует как известие
биографа Аврелиана о том, что его мать была жрицей солнца
в своем селе 27, так и надпись, посвященная Soli Bussurigio 28,
местному солнечному божеству. Судя по распространенности
на местных надгробиях астральных символов, солярные
культы, так же как и хтонические, были связаны с учением
о бессмертии души и посмертной награде. Поскольку, как
21 АЕ, 1944, № 106, 115; CIL, III, 10393. Иногда мы встречаем по-
священия явно местным богам, например, богине Вагдаверкусте (АЕ, 1937,
№ 163), богу Мену Цилвастиану (АЕ, 1944, № 38), богам Видасу и Тане
(Н о f f i 1 1 е г, 517), но никакого представления о них составить себе
не можем.
22 Я. Т о д о р о в. Паганизмътъ в Долна Мизия. София, 1928, стр. 129
сл.
23 АЕ, 1908, № 44, CIL, III, 8147.
24 Н о f f i 1 1 е г, № 324—325; «Archaeologiai Ertesito», 1951, № 1,
стр. 32—38.
25 A. Bruhl. Liber pater. Paris, 1953, стр. 215 сл.
26 AE, 1953, № 243.
27 SHA, Aurel., 4, 2.
28 AE, 1944, № 32.
232
известно, оно было распространено здесь до римского завоева-
ния, нет оснований предполагать, что соответственные пред-
ставления развились здесь под влиянием проникновения вос-
точных культов 29.
Эти данные об идеологии сельского населения дунайских
провинций слишком скудны, чтобы делать какие-нибудь реши-
тельные выводы. Однако, близость местных культов к куль-
там, популярным среди соответственных слоев населения при-
рейнских областей и Британии, подтверждает сходство соци-
ального строя этих провинций.
Постепенно община начинает разлагаться. Одним из важ-
ных факторов, способствовавших ее разложению, были наме-
тившиеся к III в. изменения в составе придунайского войска,
которое затем приобретает такое огромное значение в жизни
империи. Правда, данные об этих изменениях не очень много-
численны, но они позволяют сделать некоторые выводы.
В Нижней Мезии стояли легионы I Италийский и XI Клав-
диев. Мы имеем список вексиллации XI Клавдиева легиона
от 155 г.30, содержащий 75 имен. Из них, судя по cognomina,
12 человек — греки или уроженцы восточных эллинизирован-
ных провинций. Имеется ряд отдельных надписей II в., упо-
минающих солдат нижнемезийских легионов того же происхо-
ждения 31. Очевидно, греки и уроженцы Малой Азии занимают
довольно значительное место во II в. в легионах Нижней
Мезии. В III в. появляется значительное число солдат, нося-
щих местные фракийские имена и получивших римское гра-
жданство только с поступлением на военную службу 32.
В Верхней Мезии стояли легионы IV Флавиев и VII Клав-
диев. Для последнего мы имеем два списка ветеранов: один —
солдат, принятых в 134 и 135 гг.33, другой — солдат, принятых
в 169 и отпущенных в 195 г.34 Первая надпись, к сожалению;
сильно испорчена. В ней сохранилось всего 36 имен, да и те
недостаточно разборчивы. Однако можно разобрать, что 6
из них греческие; 14 человек носят имя Элиев, следовательно,
получили римское гражданство при вступлении в легион;
остальные — давнишние римские граждане. Во втором списке
29 L. Nagy. Les symboles astraux sur les monuments funeraires
de la population indigene de la Pannonie. — «Aquincumi baberagok», II,
1941, стр. 232—243.
30 CIL, III, 7449.
31 GIL, III, 756, 8115; AE, 1910, № 88; 1932, № 52.
32 Например, CIL, III, 2009, 7477; AE, 1932, № 29; CIL, V, 893, 940
(последние надписи происходят из Аквилеи, где часть легиона стояла
в середине III в.).
33 CIL, III, 8110.
34 CIL, III, 14507.
233
сохранилось около 130 имен 35. Подавляющее большинство их
принадлежит уроженцам городов дунайских провинций, осо-
бенно из Ратиарии, Ремезианы, Скупи; 12 человек происходят
из Фракии, 3 — из Македонии. Уроженцев Малой Азии вовсе
нет. Но в первые десятилетия III в. здесь появляются сол-
даты с семитическими именами, выходцы из Сирии и Паль-
миры.
В Дакии стояли легионы V Македонский и XIII Близнец.
Первый из них был переведен сюда из Нижней Мезии во время
между правлением Марка Аврелия и Септимия Севера, что
позволяет легче датировать его надписи. Список ветеранов
этого легиона от 134 г., т. е. от времени пребывания его
в Мезии, содержит 125 имен36. Все они чисто римские; оче-
видно, все солдаты были гражданами до вступления в легион,
так как среди них не встречается Элиев. Ко II же веку отно-
сятся надписи солдат этого легиона родом из Анкиры 37, Ви-
финии 38, Никомедии 39, Эдессы 40, Троады 41, Эфеса 42, Ама-
стриды 43, а также надписи ряда солдат, носящих греческие
имена 44.
К III в. могут быть отнесены надписи времени пребывания
этого легиона в Дакии. Из них только одна упоминает солдата
с фракийским именем — Аврелия Седата 45. Остальные сол-
даты этого легиона, так же как и легиона XIII Близнеца,
носят римские имена. Аврелиев довольно много, но они не со-
ставляют такого подавляющего большинства, как в соответ-
ственный период в войске Нижней Мезии. Очевидно, в войске
Дакии большую роль играли издавна романизированные эле-
менты.
В Нижней Паннонии стояли легионы I и II Вспомогатель-
ные. Здесь количество греков и восточных уроженцев очень
значительно. К сожалению, поддающихся датировке надписей
весьма мало. Можно судить об их времени лишь очень прибли-
женно на основании имен солдат. Возможно, что ко II в. отно-
сятся надписи солдат из Икония 46, Пелагонии 47, Фессало-
35 См. PWKRE, Bd. XII, ст. 1628 (s. v. Legio).
36 CIL, III, 6178. Ср. 6179—6180.
37 Ibid., 6762.
33 Ibid., 7503, 8112.
39 AE, 1937, № 70.
40 AE, 1901, № 47.
41 AE, 1912, № 188; «Изв. на Българск. арх. дружество», 1912, № 2.
42 АЕ, 1912, № 189; «Изв. на Българск. арх. дружество», 1912, № 3.
43 CIL, III, 7501, 7502.
44 Ibid., 822, 6762.
45 Ibid., 885.
46 Ibid., 11030.
47 Ibid., 2017, 3530, 7325.
234
ники 48, Анкиры49, Апамеи 50 и других солдат, носивших
греческие имена 51. К концу ПикШв. можно отнести сол-
дат-сирийцев, носивших имя Аврелиев 52 и сыновей солдат
и ветеранов стоявшей в Интерцизе эмесской когорты 53. Греки
и уроженцы Малой Азии сменяются сирийцами. Почти все они
носят nomen Аврелий и семитическое cognomen. Это показы-
вает, что римское гражданство они получили или при вступле-
нии в легион, или при отставке их отцов, служивших во
вспомогательных частях. Значительно и число солдат, сохранив-
ших фракийские, иллирийские или кельтские имена.
Большинство из них относится к III в. В подавляющем боль-
шинстве все они носят nomen Аврелий, следовательно, являются
недавними гражданами. Например, Аврелий Кастин 54, Авре-
лий Эптацент 55, Аврелий Липор 56, Аврелий Дролес 57, Авре-
лий Авлипор 58, Аврелий Месуква 59, Аврелий Папия 60,
Аврелий Бит 61 и т. п. Упоминавшаяся уже выше надпись
cives Iasi показывает, что представители иллирийских племен
привлекались в нижне-паннонское войско и во II в. О том же
свидетельствует и надпись, поставленная племенем карпов,
которые называют себя Элиями 62. Существует мнение 63, что
все это племя получило римское гражданство от Адриана
с тем, чтобы служить в легионах.
В Верхней Паннонии стояли легионы X и XIV Близнец.
Солдаты их в большинстве носят римские имена. Но в III в.
и здесь появляются легионеры с местными и семитическими
именами 64. Следовательно, и здесь в III в. местные и мало
романизированные элементы начинают играть большую роль.
О составе auxilia можно судить лишь суммарно и прибли-
зительно, так как к каждой части редко относится более двух—
трех надписей и датировка их в значительной мере гипотетична.
Ряд частей упоминается только в дипломах I в., так что
48 Ibid., 3523.
49 Ibid., 10497.
50 АЕ, 1906, № 108.
51 CIL, III, 3455, 3568, 4285, 4315, 10500, 11034.
52 Ibid., 3301, 10315, 11076;
53 Ibid., 3334, 10316; AE, 1910, № 131, 144 и др.
64 CIL, III, 10956.
55 Ibid., 10411.
56 Ibid., 3393.
57 Ibid., 10469.
58 Ibid., 10504.
59 Ibid., 10506.
60 Ibid., 3533.
61 Ibid., 10360.
62 Ibid., 3915.
63 CAH, vol. XI, стр. 630 сл.
64 CIL, III, 3904, 4184, 4440, 5702, 6180, 8727, 11148.
235
к этому времени можно отнести и надписи их солдат. Послед-
ние носят кельтские и германские имена или происходят из за-
падных провинций 65. В надписях, которые можно отнести
к II и III вв., преобладают местные уроженцы, отчасти сохра-
нившие свои фракийские и иллирийские имена, отчасти (осо-
бенно в более поздних надписях) носившие имена романизиро-
ванные, хотя и неправильно образованные (ргаепотеп стоит
вместо cognomen), например, Аврелий Марк 66. Большую
роль начинают играть солдаты из Сирии, особенно из Эмесы,
носящие семитические имена. Формируются новые части из
уроженцев Сирии и Пальмиры — cohors Sagittariorum Gor-
diana, cohors nova Severiana Surorum Sagittariorum, numerus
Palmyrenorum, numerus Surorum и т. д. Несколько солдат
этих numeri носят чисто семитические имена: Сальмас Рами,
Болхас Банней, Гурас Иддей 67.
Таким образом, мы видим, что во II в. среди солдат на
Дунае преобладали уроженцы местных, греческих и мало-
азийских городов. После отставки они получали земли или
в специально организованных для них колониях, или при лаге-
рях своих легионов, где вместе с другими римскими гражда-
нами составляли местную верхушку, или на городских терри-
ториях, где они также представляли собой основное ядро му-
ниципальной знати. Ни в каких других провинциях ветераны
не играли такой видной роли в муниципальной жизни, как
в дунайских провинциях. Наиболее отличившиеся и состоя-
тельные из них становились патронами, магистратами и деку-
рионами нескольких городов. Например, примипиларий
Т. Аврелий Флавин, получивший за доблесть, проявленную
им в войне с карпами, от Антонина Пия повышение в чине
и 75 тыс. сестерциев, был принцепсом совета Эека, булевтом
Тиры, Дионисополя, Марцианополя и Аквинка и, кроме того,
патроном коллегии ремесленников 68; ветеран II Паннонской
алы Т. Флавий Лонгин был декурионом Сармизегетузы,
Напоки и канаб XIII легиона Близнеца 69; ветеран IV Фла-
виева легиона Т. Аврелий Аттик был квинквенналом Синги-
дуна и декурионом Сирмия 70; ветеран Л. Юлий Вассин был
декурионом Апула, Поролиссы, дуумвиром Напоки и фла-
мином Дробеты и Диерны 71. Следовательно, эти лица имели
85 CIL, III, 2065, 3164, 3256, 4228, 4369, 4376, 4377, 4378, 5629, 10514.
66 Ibid., 787, 799, 843, 3394, 3400, 4360, 4369, 4373; АЕ, 1908, № 136;
1913, № 138; 1930, № 133.
87 Ibid., 837, 907, 7999, 10307.
88 Ibid., 14416.
89 Ibid., 1100.
70 «Osterr. Jahresli.», 1910, № 22.
71 CIL, III, 14468.
236
собственность во всех перечисленных городах или на их
территории, так как в магистраты мог быть избран или гражда-
нин города, или человек, владевший на его территории недви-
жимостью. Ветераны же исполняли жреческие должности
провинций 72. Декурионов и магистратов из ветеранов мы встре-
чаем в Саварии 73, Сармизегетузе 74, Троесме 75, Бригецио 76,
Напоке 77, Виминации 78, Дробете 79, Ратиарии, Томи 80 и дру-
гих городах. Ветераны входили в культовые 81 и ремесленные
коллегии 82. В Карнунте была коллегия плотников, состояв-
шая из ветеранов 83. В Аквинке коллегия центонариев 84.
Иногда ветераны были патронами и магистратами коллегий.
Значительную роль играли корпорации ветеранов. Эти колле-
гии ветеранов, исчезнувшие в других провинциях с конца II в.,
сохраняются на Дунае и в III в. В Карнунте такая коллегия
посвятила надпись Максимину 85, а в Augusta Traiana — Але-
ксандру Северу 86. Вообще муниципальная жизнь в ряде слу-
чаев была тесно связана с жизнью войска. Так, например,
совет Троесма посвятил надпись префекту лагерей V Маке-
донского легиона по случаю того, что этот префект стал маги-
стратом города, которому были пожалованы права колонии 87.
Ветеран, занимавший должность квинквеннала канаб стояв-
шего там V Македонского легиона, был вместе с тем и деку-
рионом Троесма 88: в 210 г. посвящение капитолийской троице
выполняется совместно представителями II Вспомогательного
легиона и колонией Аквинком 89; при Коммоде декурионы
ал дали исполненный затем магистратами Напоки обет воз-
двигнуть статую в честь императора, если прокуратор Элий
Констант сделается декурионом этого города 90. Иногда
72 Например, CIL, III, 7506, 7688.
73 CIL, III, 4183.
74 Ibid., 1485, 7742, 7979, 7980.
75 Ibid., 6162, 7504, 7560; «Studii si cercertari de istorie veche», 1953,
№ 3—4, стр. 566.
76 CIL, III, 4298; L. Barcoczi. Brigetio. надпись № 5.
77 CIL, III, 7657.
78 AE, 1901, № 206.
79 AE, 1897, № 84.
80 CIL, III, 770.
81 AE, 1906, № 108.
82 CIL, III, 10519.
83 Ibid., 4496.
84 Ibid., 3554, 3569.
85 CIL, III, 11189.
86 AE, 1933, № 90.
87 «Osterr. Jahresh.», 1909, Beiblatt, стр. 142.
88 «Studii si cercetari de istorie veche», 1953, № 3—4, стр. 566.
89 CIL, III, 10429.
90 Ibid., 865.
237
солдаты происходили из семей декурионов. Их отцы или братья
занимали в городах должности магистратов 91.
Таким образом, солдаты выходили из городов и после
отставки получали земли на городской территории, образуя
муниципальную верхушку. Уроженцы Греции и Малой Азии,
вероятно, возвращались на родину или селились в канабах
легионов. В таких условиях наделение их землей не могло
особенно сильно влиять на разложение общины, так как земли
городов и легионов, на которых помещались канабы, уже
не принадлежали племенным и сельским общинам.
К концу II и в III в. положение меняется. Набор в армию
производится с этого времени в значительной мере из сель-
ских местностей. Солдаты из дунайских легионов и преториан-
ских когорт, которые также пополнялись за счет легионеров
дунайских провинций, указывают в своих надписях села,
из которых они произошли, другие называют свою племенную
принадлежность: natus in provincia Pannonia, natione Bessus,
Pannonius, Moesiacus, Thrax, Dardanus и т. п., что также сви-
детельствует об отсутствии у них городской родины, тем более,
что некоторые, кроме того, прибавляют название того села,
пага или кастелла, в котором они родились. Выше уже упоми-
нались объединения солдат единоплеменников и односельчан.
Вместе с тем ветераны, выходя в отставку, теперь получают
наделы из сельской территории. Не только ветераны, но и сол-
даты, судя по надписям, играют значительную роль в жизни
сел, из которых они происходили, или где владели имуще-
ством и землей. В коллективных посвящениях Юпитеру за здо-
ровье правящего императора из сел Нижней Мезии и Дакии,
осуществлявшихся с конца II до середины III в. ветеранами,
римскими гражданами и местными жителями, ветераны всегда
стоят на первом месте 92. В других селах ветераны и солдаты
строили для их жителей на свой счет храмы и часовни, состав-
ляли в их пользу завещания. Так, солдат I Вспомогательного
легиона Г. Юлий Максимин восстановил на свой счет сельский
храм (templum vicalem) Юпитера 93, ветеран V Македонского
легиона, будучи магистром села Веробриттиана, выстроил ча-
совню или храм гению села 94; ветеран Аврелий Витал испол-
нил обет Юпитеру за здоровье императоров от имени сельчан
91 Например, CIL, III, 7504, 7979, 8033.
92 Наиболее полно эти надписи собраны в статье S. Lambrino.
Le vicus Quintionis et le vicus Secundinis de la Scythie mineure. — «Melan-
ges offerts a Marouzeau», Paris, 1948. Новые надписи из vicus Quintionis
см. AE, 1956, № 210—212. Последняя надпись сделана городом Истрией
и его районом (regio), на территории которого было расположено село.
93 CIL, III, 10984.
94 АЕ, 1901, № 41.
238
села Толезия 95; ветеран XIV легиона пожертвовал селу алтарь
Юпитеру за здоровье Септимия Севера 96; в Миции курия вете-
ранов вместе с односельчанами воздвигла статую Юпитеру 97;
в 240 г. солдат XI легиона Близнеца подарил односельчанам
алтарь 98 99; одна сильно испорченная надпись упоминает заве-
щанные ветераном деньги селам — по 75 денариев на село —
для устройства по нем поминок ". В составленном в 227 г.
списке коллегии Вакха, состоявшей из лиц, родившихся
на своих землях (nomina Bacchii vernaculorum), числятся,
по-видимому, наиболее видные лица, часть из них была булев-
тами, часть ветеранами и сыновьями ветеранов 10°.
Однако все это отнюдь не подтверждает мнения М. И. Ро-
стовцева о том, что дунайская армия III в. становится кре-
стьянской и выражает интересы крестьян. По-видимому,
на Дунае, как и на Рейне, ветераны, получившие земли на сель-
ской территории, оказывались в ином положении, чем их одно-
сельчане. Во-первых, и здесь последние не получили римского
гражданства по эдикту Каракаллы. Об этом свидетельствуют
упоминавшиеся выше надписи из сел Нижней Мезии и Дакии.
До середины III в. (последняя надпись относится к 246 г.) над-
писи эти ставятся ветеранами, римскими гражданами и мест-
ными жителями (Bessi, Viconovenses, Lai и т. п.). В некоторых
случаях ветераны не упоминаются, но деление на римских
граждан и сельчан или членов местных племен сохраняется
постоянно; сохраняется также порядок, согласно которому один
из магистров села носит местное, другой — римское имя.
Наибольшие разногласия вызвало толкование встречаю-
щихся в этих надписях термина lai или 1ае. Вначале Пырван
и Ростовцев считали этот термин социальным — латинизиро-
ванной формой греческих Хаос, полузависимых крестьян.
Теперь большинство авторов склонно считать их племенем
кельтским (Каркопино) или фракийским, переселенным в Ниж-
нюю Мезию вместе с бессами.
В самое последнее время вопрос о lai снова был поднят
в связи с опубликованием приводившейся выше надписи,
в которой упоминается село Aaixo; Пбруо;101. Балмуш выска-
зался против отожествления lai с упоминаемым Фукидидом
95 CIL, III, 10982.
96 Ibid., 4407.
97 АЕ, 1931, № 121.
98 АЕ, 1938, № 153.
99 CIL, III, 7526. См. также АЕ, 1938, № 153.
100 CIL, III, 7437.
191 С. J. В а 1 m u s. Lai consistentes. — «Studii si cercertari de
istorie veche», 1953; № 3—4, стр. 723—733; R. V u 1 p e. Problema lai —
Lor — Там же, стр. 733—745.
239
фракийским племенем Aaiatot на том основании, что фоне-
тически lai или 1ае может соответствовать только kao(, и что
прилагательное katxoc могло быть произведено лишь от слова
kaol. По его мнению, название вышеупомянутого села про-
изошло от населявших его Xaol, крестьян, пришедших из Малой
Азии и получивших в Мезии такой же статус, как у себя на ро-
дине, т. е. земледельцев, живших на внегородской территории.
Раду Вульпе, полемизируя с Балмушем, ссылается на то,
что термин Xaol существовал только в эллинистический период
и что нет оснований предполагать массовое переселение мало-
азийских крестьян в Мезию. Он считает, что соответственная
категория вообще не могла существовать на Дунае из-за от-
сутствия там крупных землевладельцев и зависимых крестьян,
и настаивает на том, что lai были племенем, члены которого были
в привилегированном положении, так как приравнивались
к римским гражданам.
Аргументы Раду Вульпе не представляются достаточно
убедительными. Во-первых, отсутствие крупного землевладения
не может служить доводом против существования категории,
подобной Хаос, так как последние были, по преимуществу,
не крестьянами, зависевшими от крупных собственников, а зем-
ледельцами, сидевшими на государственной земле. Государ-
ственной же была и земля племенных территорий римских
провинций. Во-вторых, появление этого термина вовсе не предпо-
лагало переселения на Дунай крестьян из Малой Азии. Из Ма-
лой Азии переселялись самые различные категории населения.
Выходцы из тамошних областей были многочисленны в нижне-
мезийском войске и среди гражданского населения. Есте-
ственно, что они могли применять к местным крестьянам, нахо-
дившимся в том же положении, что и Xao't на их родине,
привычный для них термин, который затем вошел в быт. Это
особенно вероятно, поскольку, как показывает приводившаяся
выше петиция 102, греческий язык был здесь значительно бо-
лее распространен, чем латынь. Последним, между прочим,
можно объяснить и ограниченность территориального распро-
странения термина lai — в тех областях, где господствующим
языком была латынь, он не мог привиться 103. Считать lai при-
вилегированной категорией на том основании, что они фигури-
102 См. выше, стр. 330.
103 Аргументы Балмуша получили дополнительное подтверждение
в одной недавно опубликованной эпитафии отпущенницы Сатрии Купы
(АЕ,1955,№ 77). Эта эпитафия поставлена ее мужем Лупом, который был Раг-
thinus ex laio. Часть иллирийского племени партинов была приписана
к Диррахию, следовательно, они имели разный статус и Луп мог указать
на свою принадлежность к группе лаев. Термин этот, таким образом,
бытовал не только в Нижней Мезии.
240
руют в надписях совместно с римскими гражданами, также
нельзя. В селах жили и совместно участвовали в общих пред-
приятиях лица самого разного статуса. Выше уже говорилось
о различии, которое, видимо, существовало между vicani и pos-
sessores. В надписи из Мавретании Цезарейской упоминаются
veterani et pagani intra eundem murum inhabitantes104, в над-
писи из Верхней Германии — veterani et peregrini 105. Здесь,
как мы видим, деление также идет по социальному, или, что
в данном случае совпадает, по юридическому статусу. Наконец,
и бессы, фигурирующие в аналогичных посвящениях, никак
не могут быть причислены к привилегированным слоям населе-
ния, что видно из надписей, характеризующих их положение
в армии. Обычно они служили во флоте, куда принимались
самые бесправные подданные империи.
Неубедительна и ссылка на исчезновение термина Хаос
в послеэллинистический период. Если он исчезает из официаль-
ных памятников, то в народе он несомненно продолжал быто-
вать, так как иначе непонятно, откуда в церковной латыни мог
возникнуть термин laicus — мирянин, противопоставлявшийся
клирику. Вероятно, эволюция его аналогична эволюции тер-
мина paganus, который стал обозначать всякого, не принадле-
жащего к некоему избранному кругу 106. Такой параллелизм
мог быть возможен только, если термин Хао£, так же как и
термин pagani, продолжал существовать в применении к сель-
скому населению, пользовавшемуся более ограниченными пра-
вами, чем городское, или приписанное к городам.
Весьма интересны соображения Балмуша о названии села
Aaixo; Пбруо;. Очень возможно, что к постройке его были при-
влечены Xaot, как привлекались императорские колоны Африки
к постройке укреплений и кастеллов. Что села могли получать
наименования от социального положения своих обитателей, мы
уже видели на примере населенных отпущенниками сел Бель-
гики.
Таким образом, многое говорит в пользу доводов Балмуша
и позволяет предполагать, что lai были действительно социаль-
ной категорией, хотя пока этот вопрос не может быть решен
окончательно.
Но, кто бы ни были эти lai, ясно, что они, так же как и бессы,
римского гражданства не получили. Можно думать, что в таком
же положении оказались и другие многочисленные племена,
жившие на внегородских племенных территориях. Характерно,
104 CIL, VIII, 20834.
105 GIL, XIII, 6540.
106 Н. Gregoire. Les persecutions dans 1’empire Romain. Bru-
xelles, 1951, стр. 135.
241
между прочим, что только на Дунае сохраняется до середины
III в. почетное наименование частей civium Romanorum, ис-
чезнувшее в других провинциях. По-видимому, здесь, ввиду
существования значительного количества неграждан, это на-
именование все еще могло считаться лестным отличием.
Дипломы, выдававшиеся после 212 г. отставным преториан-
цам, матросам, и equites singulares и предоставлявшие этим
ветеранам иногда римское гражданство, а иногда ius connu-
bii с перегринами, в подавляющем большинстве даны па имя
придунайских уроженцев. Судя по именам, даже те их них, ко-
торые уже имели римское гражданство, получили его недавно.
Нам известны Септимий Метик из Тримонтия 107, Аврелий Марк
из Никополя 108, Аврелий Дециан из Мальвеза в Дакии 109,
Неб Туллий из Мурсы110 111, Аврелий Валентин из Сирмия 1и.
Все эти лица, имевшие истинную или фиктивную городскую ро-
дину, не могут считаться членами недавно поселенных на при-
дунайских землях внеримских племен 112 и тем не менее они
нуждались в узаконении браков с женщинами, не имевшими
римского гражданства, вероятно, своими односельчанками или
соплеменницами.
К дунайским же частям относится один довольно загадочный
диплом первой половины III в. Он предоставляет декурионам
и центурионам нескольких ал и когорт Нижней Паннонии,
из которых сохранились только имена I Альпийской и I Эмес-
ской когорт, римское гражданство, если они его еще не имели, ius.
connubii и какие-то права их сыновьям, состоящим на военной
службе в кастеллах. Диплом дан на имя центуриона Луцилиана
(nomen его не сохранился) из Поролиссы, его жены Секундины,
двух его сыновей, имена которых не сохранились, и дочери Лу-
циды113. Существует мнение, что диплом этот касался поселен-
ных на Дунае Александром Севером лимитанеев, но мало веро-
ятно, чтобы к ним принадлежал уроженец Поролиссы Луци-
лиан. Вероятно, сам он был римским гражданином и нуждался
107 Dessau, 2008.
108 CIL, III, D. LXXXVI.
109 Dessau, 2009.
110 CIL, III, D. LXXXIX.
111 Ibid., D. XCVI.
112 В последних статьях, посвященных вопросу о dediticii — см.,
например, статьи Шенбауера («Journ. of juristic papirology», 1952, vol. 6)
и Виттингофа («Historia», 1950, № 3) о numeri — исследователи этого во-
проса продолжают настаивать на том, что лица, не получившие граждан-
ства в 212 г. — dediticii, gentiles, — были варварами, не жившими в импе-
рии. Но как раз материалы дунайских провинций позволяют в этом усом-
ниться, так как ни те, на чье имя были выданы упомянутые дипломы,
ни бессы не были членами племен, живших вне римской территории.
113 CIL, III, D. ХС.
242
в дипломе для узаконения своего брака с перегринкой и рим-
ского гражданства для своих сыновей. Выше уже приводился от-
вет Диоклетиана фракийцу Зизону, согласно которому римский
гражданин не имел права ни усыновить перегрина, ни завещать
ему что-либо 114. Следовательно, Луцилиан не мог бы передать
детям свое имущество, если бы они не получили римского граж-
данства.
Все это позволяет считать, что значительная часть жителей
придунайских областей, а именно сельские жители, не припи-
санные к городам, и после 212 г. оставались перегринами. Та-
ким образом, и в 111 в. продолжало существовать правовое раз-
личие между ними и римскими гражданами и, в частности,
солдатами и ветеранами. Закон Адриана, запрещавший передачу
имущества гражданина перегрину даже по фидеикомиссу 115
и сохранявший свою силу еще при Диоклетиане, усугублял
это различие. Земля ветерана, которую он получал из сельской
или племенной территории, уже не могла вернуться к его од-
носельчанам. Она переходила к его сыновьям только, если те
сами становились гражданами, родившись после получения
гражданства их отцом или заслужив его в римской армии.
В списках дунайских легионов лишь очень незначительное
число солдат указывает в качестве своего места рождения лагерь,
тогда как в африканской армии число castrenses, как мы видели,
все возрастало. На Дунае не было тенденции к возникновению
замкнутого военного сословия. Объясняется это, вероятно, тем,
что здесь не развивалось крупное землевладение и количество
мелких и средних землевладельцев, пригодных для службы
в армии, было достаточно велико. Тем не менее, судя по надпи-
сям, и здесь образуются семьи, в которых военная профессия
была наследственной и способствовала возвышению такой
семьи. Родоначальник ее обычно служил в вспомогательной
части; выйдя в отставку, он становился римским гражда-
нином, получал земельный надел и женился на дочери дру-
гого ветерана. Сыновья их служили уже в легионе, а внуки не-
редко достигали значительных чинов. Подобные случаи особен-
но характерны для мало романизированных областей, например,
для Нижней Паннонии, где, конечно, такая семья начинала
играть видную роль среди окружающего крестьянского насе-
ления.
О размерах ветеранских имений точных сведений нет. Ве-
роятно, они были не особенно велики, поскольку крупное
землевладение вообще слабо развивалось на Дунае, во всяком
случае, до середины III в. Одна сильно испорченная надпись
114 CI, VI, 24, 7.
115 G a i., Inst., II, 275—285.
243
йз Нижней Паннонии, возможно, поставленная ветераном,
гласит, что он вместе со своим сыном устроили виноградник в 400
арпенов, т. е. около 800 югеров 116. Может быть, и здесь, как
на Рейне,, средний ветеранский надел равнялся нескольким
стам югеров. Во всяком случае, почетное положение, которое
ветераны и солдаты занимали в селах, их роль в муниципаль-
ной жизни и постройки, которые они осуществляли на свой
счет, показывают, что среди местного населения они были
людьми наиболее состоятельными.
Виллы ветеранов изымались из сельской территории, и они
владели ими не как общинники-сельчане, а как частные соб-
ственники. Сохранились межегые столбы между сельскими
территориями и виллами. Особенно характерен такой столб
из Паннонии, с территории племени скордисков; на одной его
стороне значится: ag(er) e(xceptus) vici losi. . . adsig(natus)
Ti. Cl. Prisco prei(ecto) alae I c(ivium) R(omanorum), на другой:
c(aput) a(gri) e(xcepti) 117. Мы видим, таким образом, что земля
была изъята из сельской территории и передана Клавдию При-
ску по принципу ассигнации, т. е. так же, как передавалась
земля- ветеранам, поселенным в колониях. Выше приводилось
место из «Liber coloniarum», касавшееся Далмации, свидетель-
ствующее о различии между vici и возникшими в результате
земельного наделения possessiones.
Возможно, что в придунайских областях наделенные зем-
лей ветераны, даже если они жили в селах, по своим владель-
ческим правам отличались от общинников. И здесь, как на
Рейне, можно уловить разницу между общинниками (vicani) и
владельцами земли (possessores). Может быть, такими посе-
ссорами были ветераны и римские граждане в селах Нижней
Мезии и Дакии, тогда как бессы, лай, сельчане и т. п. остава-
лись на положении общинников. В известной надписи из рай-
она Аквинка, которая по преобладанию имени Аврелиев отно-
сится к III в., сообщается, что обет Юпитеру, Юноне, Минерве
и остальным богам исполнили посессоры села Виндониана.
В надписи сохранилась только часть имен: Аврелий Эпикте-
тиан, Аврелий Веттиан, римский всадник, и Викторин, дику-
рион. Далее надпись гласит, что Аврелий Эпиктетиан, деку-
рион Аквинка, жрец, принес в дар алтарь в честь сельчан,
этот алтарь освящен во владениях — in possession(ibus) —
Аврелия Веттиана, римского всадника, по просьбе (precario
petentibus) сельчан Виндониана118. Надпись эта сходна с упоми-
навшимися выше надписями о посессорах и сельчанах Аквы
116 GIL, III, 10275.
117 АЕ, 1911, № 237.
118 GIL, III, 3626.
244
в Галлии 119. Здесь также сельчане и посессоры, по-видимому,
принадлежат к разным категориям, причем посессоры — вид-
ные люди: римский всадник и два декуриона. Особенно харак-
терно выражение precario petentes, относящееся к сельчанам,
поскольку в это время, судя по кодексам, оно заключало пред-
ставление о некоем зависимом и подчиненном положении пре-
каристов. Петиция скаптапоранских сельчан была передана Гор-
диану через преторианца Аврелия Пирра, которого они называют
convicanus и conpossessor 12°, что также позволяет предпола-
гать, что эти понятия не всегда совпадали.
Наделение солдат землей из сельской территории, возможно,
вызванное тем, что городские территории были уже все распре-
делены (поскольку, принимая во внимание очень значительный
численный состав дунайской армии, ежегодно большая часть
земель должна была выделяться для ветеранских наделов),
ускорило разложение общины. Между прочим об этом свиде-
тельствует и расцвет с конца Пив III в. культа домашнего
Сильвана в среде солдат, ветеранов и близких к ним кате-
горий населения. Сильван вообще был популярен на Дунае,
что, по мнению исследователей, объясняется слиянием его
образа с образом местного бога лесов и охоты. Однако
в таком качестве Сильван в придунайских надписях выступает
с эпитетом «лесного» (Silvester), часто в соединении с другими,
безымянными лесными божествами; такие надписи посвящаются
Silvano Silvestribus omnibus или просто Silvano Silvestris.
Сильван, как домашнее божество — Silvanus domesticus —
имел определенную функцию хранителя усадьбы. Почему,
пишет Долабелла, каждое владение почитает Сильвана? Потому
что он первый на земле поставил межевой камень. Домашний
Сильван посвящен владению — possession!121. Следовательно,
домашний Сильван это покровитель именно частного земель-^
кого владения, защитник прав его собственника. Распростра-
нение культа домашнего Сильвана на Дунае, так же как культа
гениев места, домашних Matres, и Юнон на Рейне, свидетель-
ствует о развитии частной собственности на землю, возраста-
нии числа частных вилл за счет разложения общины.
Конечно, выделялись из общины и становились владельцами
вилл не одни только военные. Сохранились межевые столбы
между территориями сел и виллами частных лиц. Наиболее
характерен межевой столб из Нижней Мезии, поставленный по
приказанию и декрету бывшего при Септимии Севере намест1
ником провинции Овиния Тертулла между виллой бееса Ам-
119 CIL, XII, 2461; АЕ, 1934, № 165.
120 Th. Mommsen. Gesammelte Schriften, Bd. II, стр. 173—175.
121 SRF, I, стр. 302.
245
пуда (или, по другому чтению, Сиампуда) и сельчанами Бури-
давы122. Здесь, по-видимому, из общины выделились владения
разбогатевшего собственника. То, что межевой столб поставлен
был iussu et ex decreto наместника провинции, свидетельствует
о том, что такое выделение переходившей в частное владение
земли могло совершиться лишь с дозволения представителя
императора, которому принадлежала верховная собственность
на неподеленные племенные и сельские территории.
Любопытна также надпись из Далмации: она сообщает,
что некто Г. Валий Фест по обету увеличил алтарь Юпитера
и принес в жертву быка по случаю того, что он основал вино-
градник, названный им Валианским, и что это имя он сохраняет
на веки вечные 123. Возможно, что и в данном случае автор над-
писи получил в собственность участок общинной земли, а его
особая благодарность Юпитеру по этому случаю показывает,
что дело для него было важным и значительным.
В первой половине II в. в жизни придунайских провинций
и их городов большую роль играли пришлые дельцы, главным
образом, по-видимому, откупщики. Мы знаем несколько над-
писей Юлиев, откупщиков пошлин Иллирика и Фракийского
побережья. Члены этой семьи занимали высшие должности в раз-
личных городах. Особенно характерна надпись в честь Юлия
Капитона. Из нее мы узнаем, что он занимал все почетные долж-
ности в Сирмии, был жрецом в Эеке, получил от тамошнего
совета инсигнии дуумвирата, а затем статую, он получил также
инсигнии декурионата от советов Петовио, Ратиарии, Сарми-
зегетузы, Ромулы и был булевтом Томи 124. Таким образом,
влияние его простиралось на все почти провинции, и он имел
недвижимость во всех крупнейших городах придунайских
областей. Надписи рабов и отпущенников семьи Юлиев, нахо-
димые в разных местах, подтверждают это. Известно также
несколько откупщиков из семейства Элиев, также игравших
видную роль в муниципальной жизни: упоминавшийся уже
откупщик пастбищ и солеварен, римский всадник Элий Стре-
нуй, был жрецом Августа, авгуром, дуумвиром Сармизегетузы,
авгуром Апула, декурионом Дробеты, патроном ремесленной
коллегии и коллегии матросов 125; другой член или отпущенник
той же семьи, Элий Исмар, также был кондуктором пастбищ и
солеварен и имел владения в Дакии, где его отпущенник Элий
Эвфор посвятил за его здоровье надпись домашнему Сильвану126.
Магистратами были и откупщики, и арендаторы рудников.
122 АЕ, 1901, № 52; cf. АЕ, 1956, № 206.
123 CIL, III, 6423.
124 Ibid., 753.
125 CIL, III, 1209.
126 Ibid., 1363.
246
Но постепенно городскими декурионами становятся сель-
ские жители, прежде занимавшие должности сельских маги-
стров 127. Иногда сельский уроженец становился декурионом
города и не пройдя ступень сельского магистра. Например,
М. Аврелий Полидевк, декурион Бригецио, указывает просто,
что он происходит ex region(e) Dulg(ubniorum) a vico Cain. . . 128
В другой надписи (от 153 г.) магистр села был гражданином
города Томи 129.
По-видимому, во второй половине II и в III в. из среды
сельских общинников выделяются более состоятельные земле-
владельцы, которые становятся магистрами сел, а затем граж-
данами городов и городскими декурионами. В известном письме
Септимия Севера к Тертуллу по поводу иммунитетов, которыми
пользовались граждане Тиры 13°, между прочим говорится,
что наместник провинции должен отныне утверждать постанов-
ления тирян о принятии новых лиц в число граждан, дабы
вследствие иммунитетов, которыми они пользуются, не слишком
уменьшились поступающие из Иллирика доходы. Очевидно,
города принимали довольно большое число новых граждан,
которые, вероятно, и происходили из сельских жителей, раз-
богатевших, выделившихся из общины и ставших самостоя-
тельными землевладельцами.
Преобладание крестьянства и постепенное разложение об-
щины обусловили крайнюю дешевизну наемного труда. Из да-
кийских табличек середины II в. мы узнаём, что работник,
нанявшийся в золотые рудники, с мая по ноябрь получал 70
денариев и харчи; столько же получал другой за целый год
работы на руднике 131. Как низки эти цены, видно из сопостав-
ления их с эдиктом Диоклетиана (даже учитывая рост цен),
согласно которому сельский батрак или пастух получал 25,
а ремесленник — 50 денариев в день. О распространенности
наемного труда свидетельствуют две надписи: одна из Апула,
которую посвятили Юпитеру два Элия — Цельсии и Юлиан
cum operaris suis 132, и другая из Бригецио, посвященная Силь-
вану коллегией opificerum 133. В обоих случаях, очевидно,
имеются в виду свободные наемные работники, которые в Бри-
гецио составляли даже особую коллегию. При сравнительной
редкости надписей коллегий из дунайских провинций и при
127 См. «Rev. Archeol.», 4-е serie, t. XIX, 1912, стр. 320.
128 АЕ, 1911, № 222.
129 CIL, III, 7466.
130 CIL, III, 781.
131 C. G. Bruns. Fontes iuris Romani antiqui, 5 ed. Tubingen,
1887, cap. VII, № 1—2.
’ 132 CIL, III, 1035.
133 AE, 1944, № 119.
247
отсутствии упоминаний подобных коллегий в других провин-
циях этот факт несомненно показателен.
Зато рабство было развито сравнительно слабо: надписей
рабов и отпущенников — за исключением императорских,
занятых в администрации, таможнях и при управлении рудни-
ками, — немного. Редко, когда у одного лица встречается более
одного—двух отпущенников. Что касается рабов и отпущен-
ников частных владельцев, то хотя скудость данных не дает
права на окончательные выводы, можно все же установить,
что часть их принадлежала представителям администрации,
часть — богатым откупщикам, часть — солдатам и ветеранам
и меньшая часть — остальным владельцам, социальную принад-
лежность которых не всегда можно установить.
К первой категории относятся, например, надписи Яну ария,
раба Гонгия Несториана из Петовио, прокуратора трех Авгу-
стов 134, двух рабов-акторов легата легионов VII Клавдиева и
I Вспомогательного из Дакии 135, фамилии наместника Нижней
Паннонии Гатерия Сатурнина, которая принесла дар Митре
через посредство имевшего степень «отца» Арпократа 136; над-
писи отпущенников легатов в Паннонии 137, отпущенницы про-
куратора из Верхней Паннонии 138, отпущенника легата Верх-
ней Мезии 222 г. Фурия Октавиана (этот отпущенник вместе
с другим лицом принес дар Фортуне дома Фуриев) 139 и раба
того же Фурия Октавиана, семья которого имела, по-видимому,
довольно значительные владения в Верхней Мезии. Этот раб
в районе Скупи поставил надпись Дракону, божеству не-
безызвестного Александра из Абонотейха 14°. Надписи дают све-
дения и о рабах и отпущенниках откупщиков, особенно много-
численны принадлежавшие упоминавшейся уже выше семье
Юлиев, надписи которых встречаются в разных местах: в Да-
кии 141, Верхней Паннонии 142, Нижней Мезии 143; в вышеупо-
мянутых надписях откупщиков пастбищ Элиев также фигури-
руют их раб и отпущенник. Эти рабы и отпущенники не могут
считаться характерным для придунайских провинций явле-
нием, так как они принадлежали лицам, прибывшим туда
извне.
134 CIL, III, 4024.
135 Ibid., 1181.
136 Ibid., 3479.
137 Ibid., 4120 и 4426.
138 Ibid., 4423.
139 Ibid., 8169.
140 Ibid., 8238.
141 Ibid., 1029.
142 Ibid., 4260, 4288.
143 Ibid., 751, 6124, 12363.
24»
Более интересны данные о рабах солдат и ветеранов. Можно
назвать надписи (из Потаиссы в Дакии), упоминающие отпущен-
ника и отпущенницу ветерана numerus Palmyrenorum 144, двух
отпущенников Аврелия Мария, оптиона XIII легиона Близнеца
(из Апула) 145, отпущенника ветерана Итурейской алы (из
Ампела) 146, Септимия Асклепиада, августа ла Сармизегетузы,
отпущенника корникулария XIII легиона Близнеца 147 (из
Аквинка в Нижней Паннонии и его окрестностей), отпущен-
ника солдата 148, двух отпущенниц и отпущенника ветерана 149,
отпущенника знаменосца того же легиона 15°, двух отпущен-
ников ветерана, родом из Африки 151, отпущенницу ветерана
Ирину, входившую в коллегию Цереры 152, отпущенников ве-
терана I Вспомогательного легиона из Верхней Паннонии,
декуриона Саварии 153 154, отпущенников ветеранов из Скарбан-
ции и Бригецио 164, отпущенницу ветерана Аврелия Доризона 155
и отпущенника ветерана Аврелия Марка 156 (из Аррабоны),
отпущенников солдата 157 (из Карнунта), отпущенника ветерана
Абасканта, родом мезийца158, несколько отпущенников ветеранов
(из Петовио) 159, надпись восьми рабов и отпущенников на гроб-
нице центуриона IV Флавиева легиона (из Виминация в Верх-
ней Мезии) 16°, отпущенника и наследника солдата161, пяти
отпущенников ветерана Юлия Виндекса (из Наисса)162,
несколько отпущенников солдат и ветеранов из Нижней
Мезии 163.
Как видим, число рабов и отпущенников солдат и ветеранов
довольно значительно, хотя на каждого владельца их прихо-
дится немного. По-видимому, в имениях военных было занята
незначительное количество рабов, что соответствовало сравни-
144 Ibid., 907.
145 Ibid., 1124.
146 Ibid., 1382.
147 Ibid., 1471.
148 Ibid., 10512.
149 К. В и шлк и. Римское частное право в аквинкумских надписях.—
«Archaeologiai Ertesito», 1952, № 2, стр. 122.
150 Ibid., 3534.
151 GIL, III, 3680.
152 Ibid., 10511.
153 Ibid., 4191.
154 Ibid., 4245, 4246, 4297, 4318, 4322.
155 Ibid., 4368.
156 Ibid., 4370.
157 Ibid., 4456.
158 Ibid., 11030.
159 H о f f i 1 1 e r, № 374, 375, 379.
160 GIL, III, 1653.
161 Ibid., 8116.
162 Ibid., 1682.
163 Ibid., 6144, 6191, 7548.
243
тельно скромным размерам этих имений, но вместе с тем можно
думать, что военные вели свои хозяйства на основе исполь-
зования рабского труда, как и владельцы среднего размера вилл
в других провинциях.
Обращает на себя внимание почти полное отсутствие надписей
отпущенников вне больших городов, в отличие от Африки, где
отпущенники часто селились в сельских местностях. Это объяс-
няется тем, что в Африке владельцы крупных доменов, как мы ви-
дели, отпускали своих рабов, отдавая им те земельные участки,
на которых они сидели раньше и которые составляли их пеку-
лии, переводя таким образом отпущенников на положение,
несколько напоминавшее положение колонов. На Дунае же, где
крупное землевладение в это время еще не развилось, не было
предпосылок и для развития такой формы эксплуатации рабов
и отпущенников.
Среди известных нам надписей из дунайских провинций
нет ни одной, которая позволила бы предполагать там для этого
времени наличие колонов или посаженных на землю рабов.
Даже рабы-вилики или акторы крайне редки. Вероятно, вла-
дельцы большей частью сами управляли своими виллами и над-
зирали за рабами.
В этом смысле сходную картину мы видим на примере рабов
и отпущенников декурионов, принадлежавших к тому же со-
словию, что и ветераны. Можно назвать отпущенника пон-
тифика Апула 164, отпущенника авгура Сармизегетузы165,
трех отпущенников фламина той же колонии 166 и двух отпущен-
ников римского всадника, дуумвира Сармизегетузы 167, двух
отпущенников декуриона Аквинка 168, отпущенника и наслед-
ника другого декуриона 169 170, несколько отпущенников дскурио-
нов Аквинка 17°. Из тех же крупных городов происходят над-
писи отпущенников частных лиц. Любопытно отметить, что зна-
чительный процент отпущенников носит nomen Элиев, Сеп-
тимиев и особенно Аврелиев. Следовательно, они принадле-
жали господам, лишь недавно ставшим римскими гражданами,
возможно, тем самым землевладельцам, которые выделились
из общины, стали гражданами городов и римскими гражданами
и применяли на своих виллах труд рабов. Во всяком случае,
факт этот показывает, что рабовладение в некоторой степени
•стало здесь развиваться со второй половины II и в III в., т. е.
184 GIL, III, 1208.
185 Ibid., 1428.
188 Ibid., 7981.
187 Ibid., 12590.
188 Ibid., 10347.
189 Ibid., 10534.
170 Ibid., 14347, 14352, 14353.
250
в то время, когда в большей части Западной империи оно уже пе-
реживало кризис. В этом одна из причин, почему оно не достигло
здесь особенно значительного развития и не стало одной из
основ возникновения и развития колоната.
Можно думать, что на виллах применялся и наемный труд.
Мы видели, что он был здесь весьма дешев. Напротив, судя по
тем же дакийским табличкам, рабы были довольно дороги. Сред-
няя цена взрослого сельского раба принималась обычно в 500
денариев 171. Между тем, в договорах о покупке рабов, зафик-
сированных на дакийских табличках, за шестилетнюю девочку
было уплачено 205 денариев 172, за женщину-рабыню — 420 173,
за мальчика — 600174. Надо думать, что взрослый раб, способный
к тяжелому сельскохозяйственному труду, стоил значительно
дороже, и в ряде случаев наемный труд мог оказаться выгоднее.
Значительное число рабов вывозилось в Италию 175. Пан-
нония, судя по «Expositio totius mundi», экспортировала рабов
еще и в IV в. 176; по-видимому, на месте они не находили до-
статочного сбыта и применения. Вместе с тем, обращает на себя
внимание сравнительно значительный в дунайских провинциях
процент рабов и отпущенников, которые были местными уро-
женцами. Вообще, как известно, определить этническую при-
надлежность рабов по их именам нелегко, так как владельцы
давали им имена по собственному вкусу, большей частью грече-
ские или римские. Все-таки, о некоторой их части можно со-
ставить представление. Так, раб-сапожник Перегрин из Кар-
нунта сообщает, что он был natione Dacus177; даком был и
отпущенник Скорпион 178; по словам другого отпущенника,
он был далмат, а его жена — дакийка 179; отпущенник Абас-
кант был мезом 18°. Некоторые другие рабы и отпущенники
носят местные имена: Dades 181, Addebar 182, Pannonius 183,
Atebla и его жена Scarbantilla 184, Laletus 185, Adietomarus 186,
171 См. АЕ, 1903, № 202.
172 Fontes, III, 87.
173 Ibid., 89.
174 Ibid., 88.
175 R. V u 1 p e. Gli illiri dell’Italia imperiale Romana. — «Epheme-
ris Dacoromana», 1925, стр. 138 сл.
176 A. Ries e. Geographi Latini minores. Heilbronnae, 1878, стр. 57.
177 AE, 1929, № 217.
178 CIL, III, 13379.
179 Ibid., 14355 15.
180 Ibid., 11030.
181 Ibid., 1181.
182 Ibib., 1301 = 7835.
183 Ibib., 3482.
184 CIL, III, 10946.
185 H of fill er, 159.
186 CIL, III, 10867.
251
Tzitzis 187, Tara 188, Dasius 189, Liburna 19°. Вряд ли эти рабы
и отпущенники, так же как и те, которые вывозились в Италию,
были потомками местных жителей, обращенных в рабство еще при
завоевании дунайских провинций. Спустя столько поколений
они должны были смешаться с рабами других племен и получить
латинские или греческие имена. Скорее можно предположить,
что часть местного населения постоянно обращалась в рабство.
Так как в период империи насильственный захват и продажа
в рабство хотя и практиковались, но далеко не в таких размерах,
как во время республики, и преследовались законом, порабо-
щение свободных, вероятно, осуществлялось иными путями.
Скорее всего в этом процессе главными факторами были задол-
женность и самопродажа, которая, во всяком случае с III в.,
признавалась законной для лиц старше 20 лет, а судя по вни-
манию, которое уделяют этому вопросу кодексы, нередко имела
место и в отношении лиц более молодых. Неоднократно упоми-
наются также продажа и отдача в залог детей их родителями.
Все это позволяет предполагать, что разложение общины при-
водило к обнищанию части крестьян, вынужденных не только^
наниматься за невысокую плату на работу в рудники или име-
ния, но и продаваться в рабство или продавать своих детей.
Кстати, любопытно, что в отличие от Италии и других областей
Запада, где большой и все возрастающий процент рабов состав-
ляли рабы, рожденные в доме (vernae), в надписях из при-
дунайских провинций они совсем не встречаются.
По всей видимости, чем дальше (начиная с III в.) заходило
развитие частного землевладения и разложение общины, тем
разорительнее должен был действовать этот процесс на массы
общинников. Мы не имеем данных о положении в дунайских
провинциях во второй половине III в., но, судя по тому, что
подавляющее большинство среднего и высшего командного
состава армии того времени были выходцами из этих областей
и что командиры получали земельные наделы, в несколько раз
превосходившие наделы рядовых, можно думать, что в это время
здесь возникает и развивается крупное землевладение. Неко-
торые параграфы кодексов середины IV в. специально посвя-
щены крестьянам Иллирика. Они гласят, что те, кто занимали
там должность дефенсоров, обязаны были защищать крестьян
от притеснения сильных людей, наблюдать за тем, чтобы их не
обманывали в судах 191. Если кто-нибудь в Иллирике, говорится
187 CIL, III, 1682.
188 Ibid, 7548.
189 Ibid., 10947.
190 «Dacia», t. IX/X, 1945, стр. 475.
191 CTh, I, 29, 1 и 5.
252
в императорском рескрипте, из тех, кто по своему положению
может быть страшен для маленьких людей, под предлогом вы-
полнения повинностей заставит крестьянина работать на себя,
как своего раба, или использует для себя его быка или раба, тот
пусть будет лишен всех средств и отправлен в вечное изгнание,
хотя бы крестьянин и говорил, что работал на него по собствен-
ному желанию192. Следовательно, в это время крупные соб-
ственники использовали крестьян в своих имениях как рабочую
силу и присваивали их инвентарь. По-видимому, это было даль-
нейшее развитие отношений, которые начали зарождаться
с конца II и в III в. в связи с усиленным разложением общины.
Поскольку в середине IV в. они окончательно сложились и
вскоре были оформлены законом о прикреплении к земле илли-
рийских колонов, можно думать, что они уже достаточно четко
наметились с конца III в., а может быть, и несколько раньше.
Если это так, то классовые противоречия, очевидно, должны
были здесь все более обостряться, что и имело место в действи-
тельности и проявлялось как в движениях «разбойников»,
очень многочисленных в дунайских провинциях, так и в союзе
местных повстанцев с внеримскими племенами, которые поль-
зовались их помощью и сочувствием при своих вторжениях
в провинции. Нельзя, конечно, военных, из числа которых вы-
ходили сперва владельцы средних рабовладельческих вилл,
а затем и более крупных имений, зачислять в один лагерь
с крестьянами-общинниками, у которых отнимали земли
в пользу солдат и ветеранов, а затем эксплуатировали в их
имениях.
Относительно слабое развитие рабства сказалось также
в том, что, как показывают данные надписей, отпущенники не
играли особой роли в ремесле. Зато они иногда добивались
довольно почетного положения в городах, где бывали не только
августалами, но даже получали отличие декурионата 193, что
в других провинциях бывало редко. Любопытна одна, к сожа-
лению, чрезвычайно фрагментированная надпись из Варны.
По-видимому, она содержит отрывок рескрипта или ответ на
запрос императора или наместника, указывающий адресатам,
чтобы они оставили всякие сомнения и опасения и знали,
что им обязаны услугами (obsequia) и те, кому они сами дали
свободу, и те, кто заплатил за нее; далее, по-видимому, опре-
делялась цена, которую они в таких случаях могли требовать194.
По-видимому, порядок отпуска на волю, а также положе.
192 CI XI 55 2.
193 Например. ’ CIL, III, 1079, 1820, 3016, 6294.
194 АЕ, 1907, № 49: . . . tuere debebit е. . .гаге possitis nullam autem
metum sustinere deb . . restituentur quandoquidem non eosdem perf. . .
253
ние и обязанности отпущенников были здесь мало известны и
неясны, почему и потребовалось специальное разъяснение.
Крайняя скудность материала не позволяет нам составить
представления об идеологических течениях в среде местных
рабов. Однако кое-какие данные позволяют предполагать, что
среди городских рабов они были такими же, как в Италии. Из
крайне немногочисленных сакральных надписей рабов большая
часть посвящена Гераклу и Митре 195. Иногда встречаются
посвящения Сильвану 196 и местным богам, например Domino
et Dominae, кулы которых был очень распространен, и кото-
рые, как указывает издатель надписи Г. Штефан, ссылаясь на
мнение Пырвана, были местными верховными божествами 19\
Рабы посвящают надписи также Ларам198, Либеру 199,
Диане 200, Изиде 201, Долихену 202; один раб посвящает надпись
божеству Природы 203, что говорит о некоторых попыт-
ках философских обобщений. Распространение культа Геракла
и Митры свидетельствует, что и в придунайских городах рабам
было близко учение об активной морали и борьбе со злом,
как предпосылках и условиях посмертной награды и конечного
спасения. Вероятно, распространенность на Дунае учений о
бессмертии души, связанных с культом Диониса или Либера и
фракийского всадника, способствовала укреплению этих пред-
ставлений. Рабы принимали участие и в тиасах Либера 204.
Остальные, упоминавшиеся выше божества — обычные боги-
покровители рабов и простого народа.
Возможно, что и в придунайских городах существовали
коллегии «маленьких людей» с участием рабов. Правда, только
одна надпись из Апула упоминает такую коллегию, ничего не
говоря о том, что в нее входили рабы. Она гласит: familiaricum
a solo Prosmoni ex suo fecerunt per Aur. Statium et Ulp. Paulum
quaestores 205. По мнению издателя, Prosmoni — это избранное
коллегией фамильное имя, подобное именам соответственных
ductos esse constet in dubium vero non venit.........tis competens obse-
quium vobis exhibere deb...........bertatem propriam voluerint obtinere
aut........bunt aut pretia vobis exsolve[n]t . . . pretia postulate quae . .
vendendi qu . . . prov. . .
195 CIL, III, 1029, 1549, 1565, 1573, 3479, 3960, 4414, 4445, 4551.
196 Например, AE, 1938, № 168 и др. АЕ, 1899, № 74; 180.
197 «Dacia», 1945, t. IX/X, стр. 475 сл.
198 CIL, III, .1950; H о f f i 1 1 e r, № 159.
199 CIL, III, 1303, 5122.
200 Ibid., 1288.
201 Ibid., 4015.
202 Ibid., 1301.
203 Ibid., 14354 29.
204 Ibid., 704.
206 Ibid., 7807.
254
коллегий в Италии — Eutychii, Eusebii, Eugenii и т. п. 206
Эта надпись, как и немногочисленные посвящения рабов Ларам
и гению господина, позволяют думать, что по крайней мере го-
родские рабы здесь также знали крепкую фамильную орга-
низацию и, отрываясь от нее по тем или иным причинам, вклю-
чались в коллегии «маленьких людей», которые, как мы пытались
показать, с одной стороны должны были заменить эту фамиль-
ную организацию, а с другой — способствовали объединению
рабов и свободной бедноты.
Вообще же коллегии в дунайских городах немногочисленны.
Наиболее распространены fabri et centonarii и кое-где коллегии
матросов. Первые, вероятно, объединяли ремесленников различ-
ных специальностей, поскольку ремесло не было здесь так диф-
ференцировано, как в Галлии и Италии, и потребность в ремес-
ленных изделиях в значительной мере удовлетворялась как
за счет италийского, а затем галльского импорта, так и за
счет мелкого местного производства, продолжавшего доримские
традиции и обслуживавшего сельское население.
Сравнительно мало данных мы имеем об эволюции муници-
пального строя. Надписи, свидетельствующие о затратах муни-
ципальной верхушки на общественные постройки, игры, раз-
дачи, никогда даже в отдаленной степени не достигали здесь
такого количества, как соответственные надписи из Италии,
Галлии, Испании, Африки. Такие мероприятия, как алимен-
тарные учреждения или раздачи хлеба для предотвращения до-
роговизны, в надписях вовсе не засвидетельствованы. Вероятно,,
объясняется это тем, что в придунайских провинциях вслед-
ствие слабого развития рабства противоречия между городской
верхушкой и городской беднотой не играли такой роли, как
в других провинциях. Не появляются в дунайских городах и
кураторы. Однако некоторые данные все же позволяют думатьг
что и здесь города в III в. приходят в упадок. Новые колонии
и муниципии уже не основываются, хотя старые, еще не имевшие
статуса колоний и мунициппев города и получают этот статус
в первой половине III в. На упадок городов указывают архео-
логические данные 207. Важным симптомом изменившегося по-
ложения можно считать уже упоминавшийся выше факт сокра-
щения набора в войско из городов и наделение ветеранов землями
не из городских, а из сельских территорий. Общий кризис ра-
бовладельческого строя отразился и на городах придунайских
областей, хотя в это время рабство там даже развивалось.
206 См. Ю. Кулаковский. Коллегии в древнем Риме. Казань,
1882, стр. 55.
207 V. Р а г v a n. Municipium Aurelium Durostorum. — «Rivista di
Filologia», 1924, f. 3, стр. 320; E. Swoboda. Carnuntum, стр. 131 сл.
255
Несмотря на разложение общины, укрепление частной соб-
ственности и рабовладения, придунайские области, как и
прирейнские, идут особым путем. В своей работе о Ниж-
ней Мезии в I и II вв. н. э. Т. Д. Златковская высказала весьма
интересное предположение о том, что к концу II в. там начи-
нается слияние отдельных мелких племен в более крупные объ-
единения, идет формирование народностей 208. Такой же процесс
наблюдается и в других придунайских провинциях. Происходив-
шие оттуда солдаты, так же как и мезийцы, указывают на свою
принадлежность не к отдельному мелкому племени, а к народ-
ности паннонцев, даков, далматов. Появление в упоминавшейся
выше надписи Геракла, как Геракла Иллирийского, так же
как Matres паннонских и далматских 209, показательно в этом
смысле и соответствует аналогичному процессу в прирейнских
областях. Подтверждает его и неоднократно отмечавшееся по-
явление с конца II ив III в. местных имен в семьях, по-види-
мому, издавна романизированных, в которых деды и отцы носили
чисто римские имена, а внуки и сыновья получают имена мест-
ные. Часто, особенно в буржуазной историографии, такие факты
(как и другие, относящиеся к тому же кругу явлений) объясняют
«варваризацией» — термин по существу столь же неопределен-
ный, как и «романизация». Под последней обычно понимается
распространение римской культуры, под первой — ее вытес-
нение культурами провинциальными; иногда «романизация»
связывается с развитием городской жизни, «варваризация» —
с преобладанием сельских элементов.
Однако все эти явления — вторичного порядка. Мы видели,
что если можно применять условно термин «романизация»,
то лишь в смысле развития в той или иной провинции рабовла-
дельческих отношений в их высшей форме. С распространением
рабства связано и развитие городского строя и распростране-
ние римской культуры среди класса рабовладельцев. Напротив,
с явлениями, определяемыми как «варваризация», связан кри-
зис рабовладельческих отношений, упадок муниципальной
жизни, перемещение центра тяжести экономической и социаль-
ной жизни из города в деревню, в крупный домен и село, что,
естественно, связано с оживлением местного ремесла и местных
традиций, никогда не умиравших в сельских местностях. В при-
дунайских провинциях мы, правда, в это время еще не видим
симптомов кризиса, напротив, рабовладельческие отношения
несколько укрепляются. Но они не могли достичь высокой сту-
пени в силу того, что начали развиваться в период, когда в ос-
208 Т. Д. Златковская. Мезия в I—II вв. нашей эры. М.,
1951, стр. 131—132.
209 CIL, XIII, 1766.
256
тальной империи они уже находились в состоянии кризиса.
Вскоре и здесь складываются отношения, сходные с отноше-
ниями в других провинциях. Симптоматично, что, как уже гово-
рилось выше, старые города получают новые привилегии, но но-
вые города уже не возникают, а с середины III в. начинается
упадок и старых городов. Известная часть общинников обра-
щается в рабов, но, по-видимому, преобладающим способом
эксплуатации вскоре становится эксплуатация богатыми земле-
владельцами бедных общинников-крестьян. Племенные общины
уже не обращаются в города античного типа, а сливаются по-
степенно в народности. Эти черты развития в известной мере
сближают придунайские — так же как и прирейнские — области
скорее с внеримскими народами, чем с теми частями империи,
где рабовладельческий строй достиг наибольшего расцвета.
257
ГЛАВА VI
ИДЕОЛОГИЯ РАЗЛИЧНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП
ГОСПОДСТВУЮЩЕГО КЛАССА В ЗАПАДНЫХ
ПРОВИНЦИЯХ
1. ИДЕОЛОГИЯ МУНИЦИПАЛЬНЫХ КРУГОВ Й АРМИИ
Раскол господствующего класса, наметившийся к концу
II—началу III в. и обострение классовой борьбы отразились
и в некоторых особенностях идеологии тех социальных групп, на
которые распадался класс рабовладельцев западных провин-
ций. Данные по этому вопросу, правда, весьма скудны, но
довольно характерны.
Типичным представителем муниципальных кругов был
Апулей, который был широко известен как на своей родине,
так и за ее пределами. Выше уже говорилось о распро-
странившемся в это время культе бедной и скромной жизни,
настолько утвердившемся, что даже зажиточные в действи-
тельности люди в своих эпитафиях старались выдать себя за
бедняков и тружеников. Такие настроения не были чужды и
некоторым кругам населения городов Африки, что видно из
сочинений Апулея, пользовавшегося большой популярностью
на родине, среди городской интеллигенции, принадлежавшей
к муниципальной верхушке. Апулей, как и Лукиан, вра-
ждебно относится к крайним киникам из народа, которых назы-
вает грубыми, низкими, невежественными (rudes, sordidi,
imperiti), злословящими «лучших» людей, носильщиками и ка-
батчиками1. Но умеренных киников он ставит высоко. Он
хвалит Кратета, раздавшего свое богатое имущество и упо-
добившегося Гераклу, который добродетелью побеждал чу-
1 А р и 1., Florid., VII.
258
довищ зависти, скупости и т. п.2 В «Апологии», отвечая
Эмилиану, обвинявшему его в бедности, Апулей произносит
целый панегирик бедности, выражает уверенность, что в гла-
зах проконсула, его судьи, она будет только возвышать его,
а не унизит, и замечает, между прочим, что даже богатые люди
стараются жить скромно и скрывать свое богатство, подражая
беднякам 3.
В сочинениях Апулея особенно наглядна связь между про-
поведью умеренности и попыткой отстоять типичную для антич-
ного полиса мораль, согласно которой человек должен жить
и пользоваться своим имуществом не для себя, а для своей ро-
дины, т. е. для сограждан, коллектив которых и составлял
город4. Не будучи особенно глубоким философом, Апулей,
излагая учение Платона, особое внимание уделяет его практи-
ческим сторонам, которые могут быть использованы для под-
крепления этого положения. Он подчеркивает, что человек
рождается в первую очередь для родины, затем для близких и,
наконец, для тех, с кем связан узами родства и знакомства^
Из добродетелей он подробно останавливается на справедли-
вости (iustitia), которую считает добродетелью по существу,
так как она сообщает желание добра и заботу о пользе других.
Она — лучшее средство для поддержания согласия в челове-
ческом обществе. К сфере действия справедливости Апулей
относит равномерность распределения общественных богатств
(divisionum aequalitas . . . et communicatio opum publicarum),
а также соблюдение такого строя, при котором отдельные лица
владели бы частями земли, пропорциональными их заслугам:
хорошие должны иметь больше, плохие меньше (ut singulis
in agios dominatus congruens deferatur, ac servetur bonis potior,
minor non bonis). Хорошие по своей природе и деятельности
(industria) должны пользоваться почестями, плохие — нет.
Плохих должны обуздывать хорошие. Апулей считает, что,
хотя богатство не составляет абсолютного блага, а бедность
абсолютного зла- вполне допустимо желать богатства, если его
обладатель пользуется им справедливо. Но оно становится
злом в руках людей преступных. К последним Апулей относит
тех, кто нечестно домогается почестей, скупцов, тиранов и де-
магогов (populares).
Останавливаясь на учении Платона о городе, Апулей особен-
но подчеркивает, что граждане его должны быть тесно связаны
и согласны между собою, что управление должно находиться
в руках «наилучших мужей». Защитниками всех должны быть
2 Ibid., XXII.
8 А р и 1., Apolog., 18—19.
4 Точка зрения Апулея на наилучшую организацию муниципального
строя изложена в кн. II его сочинения «De dogmate Platonis».
259
«юноши» (excubitorium loco quidem militet iuventus pro uti-
litate cunctorum) 5.
Неспокойных, непокорных, а потому и худших граждан
должен обуздывать, сдерживать, а в случае нужды, сломить
достаточно могущественный совет. Плебс и земледельцев,
которых Платон отождествляет с низшими свойствами души,
следует поддерживать умеренными средствами (illam vero
desideriorum partem plebi et agricolis parem ducit quam exis-
timat moderatis utilitatibus sustinendam). Правители не должны
желать золота и серебра, не должны увеличивать свои богат-
ства под видом общественных, а тратить на общественные тра-
пезы деньги, полученные от управляемых. Размеры частных до-
ходов и земель не должны выходить за пределы, допустимые
для отдельных лиц, не должны неумеренно возрастать из-за
жадности своих владельцев, расстраиваться из-за их пороков,
приходить в запустение из-за их небрежности. Ссылаясь на
Платона, Апулей осуждает такое положение дел, когда многие
бедные и порочные (criminosi) отдаются под власть немногим
богачам, вследствие чего у власти оказываются не добродетель-
ные люди, а богатые насильники. Но, по его мнению, государ-
ство страдает и тогда, когда масса бедняков становится сильнее
богатых и издает закон, согласно которому все граждане равно
могут претендовать на почетные должности.
Таким образом, мы видим, что Апулей интерпретирует учение
Платона согласно с интересами муниципальной верхушки его
времени. Он равно ополчается как против городской и сель-
ской бедноты (признавая, однако, необходимость подкармли-
вать ее за счет более состоятельных граждан), так и против
крупных собственников, неумеренно расширяющих свои владе-
ния (вспомним рассказ его в «Метаморфозах» о богаче, изго-
няющем бедного соседа), не желающих делиться своим иму-
ществом с согражданами и захватывающих власть, опираясь
на своих многочисленных клиентов и зависимых от них людей.
Отсюда и мысль об ограничении размеров частных имений,
и проповедь умеренности, и вместе с тем обличение крайних
киников, очевидно, пользовавшихся успехом у бедного люда.
Муниципальная идеология в тот период была тесно связана
с прославлением римского государства, римских традиций,
с почитанием римских богов. Горожане и интеллигенция не
только гордились знанием латинского языка, литературы,
права, но и посвящали многочисленные надписи наиболее по-
пулярным богам и среди них, на первом месте, капитолийской
5 Здесь Апулей употребляет привычный для его современников тер-
мин iuventus — ополчение знатных и богатых.
260
троице 6, и особо Юпитеру Всеблагому Величайшему, симво-
лизировавшему мощь и вечность Рима. Этот культ, характер-
ный для городов, распространяется на рубеже II и III вв. среди
землевладельцев и солдат прирейнских и придунайских обла-
стей.
В одном посвящении часто объединялись разные боги. Так,
например, в правление Александра Севера корникуларий I
Вспомогательного легиона вместе с женой восстановил в Аррабо-
не (Верхняя Паннония) разрушившийся от времени храм
Юпитеру Всеблагому Величайшему, Юноне Царице, Минерве,
Нептуну, Отцу Либеру, Диане и остальным богам и богиням 7;
иногда римские боги упоминаются совместно с военными бо-
жествами, например, два солдата II Вспомогательного легиона
поставили надпись Юпитеру и военным ларам 8; другая над-
пись упоминает Юпитера, Юнону и гения разведчиков VII ко-
горты Бревков 9; иногда римские боги при этом сливаются
с божествами—покровителями отдельных частей или чинов
(например, в надписи о сооружении алтаря Юпитеру — покро-
вителю когорты за центурионов всех рангов omnium ordinum)10.
Посвящения Юпитеру и капитолийской троице или другим
римским богам осуществлялись военными коллегиями и отдель-
ными частями; например, капитолийской троице — оптионами
XIV легиона Близнеца 11; Минерве — сколой трубачей 12;
Марсу и Минерве — коллегией оружейников II Вспомогатель-
ного легиона13; капитолийской троице ветеранами XIII легио-
на Близнеца 14; Юпитеру ветеранами XI Клавдиева легиона15;
Аполлону — I Британской когортой 16 и т. п. Эти посвящения
носили официальный характер, приурочивались к какому-
нибудь торжественному случаю или исполнялись за здоровье
правящего императора. Но римским богам посвящали над-
писи и отдельные солдаты и ветераны (например, Аполлону —
солдат I Вспомогательного легиона 17, разведчик XIII легиона
Близнеца 18—Диане, командиры и солдаты вспомогательных
6 См. U. Bianchi. Disegno storico del culto capitolino nell’Italia
romana e nelle provincie dell’Iinpero. Roma, 1950.
7 CIL, III, 11079.
8 Ibid., 3460.
9 AE, 1944, № 122.
i° AE, 1944, № 98.
11 CIL, III, 11295.
12 Ibid., 10997.
13 Ibid., 10435.
14 Ibid., 1078.
16 AE, 1925, № 109.
16 AE, 1947, № 32.
17 CIL, III, 4285.
18 Ibid., 990.
261
частей 19—Немезиде и Фортуне 20, матери Земле 2i). Особенно
многочисленны посвящения Юпитеру, Гераклу, Сильвану и
Либеру 22. Последние два божества отождествлялись с мест-
ными богами. О значении культа домашнего Сильвана говори-
лось выше.
На глубокое проникновение культа римских богов, и осо-
бенно культа Юпитера, в солдатскую массу и близкую ей среду
указывает тот факт, что на Дунае, также как на Рейне, культ
их соединялся с культом гениев места и местных божеств,
культом неофициальным и наиболее близким отдельным лицам,
поскольку в конце ПивШв. гении-покровители человека и
места стали рассматриваться как посредники между людьми
и высшими богами, как податели всех благ, а местные божества
были связаны с исконными религиозными представлениями,
сложившимися с детства в родной семье, в родном селе. Сов-
местное почитание гениев места, местных богов и римских бо-
гов, из которых чаще всего упоминается Юпитер Всеблагой
Величайший, особенно распространяется на Рейне и на Дунае
в середине III в.23 Тогда же распространяется культ римских
богов с местными эпитетами. Тех и других мы встречаем и
в надписях отдельных преторианцев и преторианцев-односель-
чан в Риме. Ветераны, поселившись в городах и селах, сохра-
няли верность Юпитеру и другим римским богам и нередко
являлись инициаторами жертвоприношений в их честь или
сооружения им храмов и алтарей. Неоднократно упоминав-
шиеся надписи из сел Нижней Мезии и Дакии, в которых так
часто ветераны стоят на первом месте, все посвящены Юпитеру,
или капитолийской троице; ветераны V Македонского легиона,
занимавшие в Троесме должности эдила и магистров, поста-
вили надпись Юпитеру за здоровье Антонина и Вера 24, ве-
теран XIV легиона Близнеца в 195 г. соорудил алтарь Юпи-
теру в Карнунте и подарил его кварталу галлов (vicus Gallo-
rum) 25. Примеры эти можно было бы умножить.
Особое место в рейнской и дунайской армии занимал культ
восточных богов. Обычно принято считать, что дунайская ар-
мия была сильно ориентализирована и восточные культы
были в среде ее солдат наиболее распространенными. Действи-
19 CIL, III, 4360—4362 и др.
20 Ibid., 1125 и 902.
21 Ibid., 10469.
22 Надписи, посвященные Либеру, собраны в работе A. Bruhl.
Liber Pater. Paris, 1953. Данные по дунайским провинциям см. стр. 213 сл.
23 См., например, CIL, III, 3021, 4289, 4558, 7534, 10789; XIII, 3652,
5609, 6440, 6474, 6632, 6730, 7789, 7790, 8015, 8016, 8811; АЕ, 1895, № 44,
46; 1896, № 6; 1919, № 28; 1934, № 78 и др.
24 CIL, III, 6162.
25 Ibid., 4407.
262
тельно, нам известно большое количество надписей в честь
восточных богов, а особенно Долихена, Митры и других соляр-
ных богов, но это еще не может доказывать, что соответствен-
ные культы полностью овладели умами местных солдат, хотя
их и привлекала связанная с ними проповедь активной морали.
Большая часть соответственных надписей или поставлена
высшими командирами, или падает на время правления Севе-
ров, когда восточные культы насаждались сверху, или, наконец,
сделана набиравшимися на Востоке частями и солдатами во-
сточного происхождения, для которых эти культы были оте-
чественными. Подавляющее большинство надписей с Дуная,
посвященных наиболее популярному из восточных богов До-
лихену, принадлежат уроженцам Востока, или солдатам и
командирам, служившим при Северах 26. То же мы видим и
в надписях, посвященных другим восточным богам. Приведем
несколько примеров: в правление Каракаллы надпись Митре
посвятили уполномоченные примипилариев, производившие
ритуальное очищение — люстрацию — земли, принадлежав-
шей легионам IV Флавиеву и XIII Близнецу 27. В данном слу-
чае они, естественно, действовали как лица официальные.
А солдат XIV легиона Близнеца, арендовавший часть находив-
шегося на земле легиона пастбища, посвящает за здоровье
императора надпись Юпитеру 28, по-видимому, как лицо не-
официальное и имевшее возможность почтить наиболее близ-
кого ему бога. Митре посвятили надписи трибун II Вспомога-
тельного легиона 29 и два брата — солдаты II Вспомогатель-
ного легиона, которые выстроили за свой счет храмы Солнцу
и Митре в правление Каракаллы 30. Тогда же солдат того же
легиона — судя по имени, восточный уроженец — принес дар
Митре 31; обет Серапису за Севера и Каракаллу исполнил три-
бун X легиона Близнеца 32; Элагабалу — солдаты Эмесской
когорты33. Для посвященных восточным богам отдельными
солдатами и ветеранами надписей, не поддающихся датировке
и не дающих возможности установить этническую принадлеж-
ность дедикантов, показательно, что среди последних не много
Аврелиев (которых бесспорно можно отнести к III в.) и очень
редки лица с местными именами. Из поддающихся датировке
26 Р. М е г 1 a t. Repertoire des inscriptions et monuments figures
du culte de Jupiter Dolichenus. Paris, 1951. К дунайским провинциям от-
носятся № 9—122.
27 CIL, V, 808.
28 АЕ, 1900, № 156.
29 CIL, III, 3481.
30 Ibid., 3383, 3384.
31 AE, 1910, № 127.
32 CIL, III, 4560.
33 AE, 1910, № 133, 141.
268
надписей, посвященных восточным богам, ко второй половине
III в. относятся лишь единичные, причем в некоторых случаях
они, по-видимому, тоже были сделаны уроженцами Востока.
Например, в 249 г. группа солдат I Вспомогательного легиона
воздвигла на свои средства храм Элагабалу 34, между тем из-
вестно, что этот легион пополнялся в известной мере сыновьями
ветеранов эмесской когорты, для которых культ Элагабала был
исконным и привычным.
Вероятно, несмотря на распространение в Дунайском войске
восточных культов и, в частности, культа Митры, они были
более популярны среди солдат, происходивших из городов, и
выходцев с Востока. При Северах восточные культы распро-
странялись благодаря покровительству правительства. Сол-
датам же, выходившим из среды местного сельского населения,
ближе был культ Юпитера, как бога Римского государства,
Сильвана, Либера, гениев места и местных богов, особенно
богов, связанных с хтоническими культами, распространенных,
по-видимому, среди широких масс местного населения 35.
Интересными памятниками идеологии дунайского войска
III в. являются два солдатских медальона и патера из Верхней
Паннонии. На одном медальоне были изображены фигуры
Марса, Доблести (Virtus) и Виктории, под ними надпись:
Conservatio Aug(usti). На другом медальоне изображена бо-
гиня Тутела в лавровом венке между бюстами Марса и Доблести,
Над ними надпись: Salvo Aug(usto) aurea s[a]ecula videmus;
под ними: Honoris 36. На патере изображена богиня в corona
muralis (очевидно, Тутела) между двумя женскими головами в
шлемах (очевидно, Доблесть и Виктория) над ними надпись: Sal-
vo Aug(usto) aurea s(a)ecula videmus; под ними, между двумя ро-
гами изобилия, надпись: Honori37. Эти памятники не уникальны.
В Аквинке были найдены формы для изготовления других ана-
логичных медальонов, где также отображена идея наступаю-
щего золотого века в результате благополучия и доблести импе-
ратора и его побед над врагами 38. Как и распространение
34 CIL, III, 4300.
36 Из 126 сакральных надписей дунайского войска, которые могут
быть датированы III веком (ряд надписей мог остаться мне неизвестен),
46 посвящены Юпитеру одному или совместно с другими богами; 20 — ге-
нию места, 8 — Сильвану, 7 — Диане, 6 — Немезиде, 6 — Фортуне,
4 — Эскулапу, по 3 — Марсу, Меркурию, Аполлону и Гераклу. Посвя-
щений восточным богам — 27, но подавляющее их большинство относится
ко времени Северов. Из 27 сакральных надписей, которые могут быть да-
тированы временем после Северов, лишь 4 посвящены восточным богам.
36 «Rev. Archeol.», 1940, стр. 41, рис. 5 и 6.
37 CIL, III, 6009, 9.
38 См. «Laureae Aquincenses memoriae К. Kuzsinsky». — «Aquincum»,
vol. I, 1938, стр. 319—322.
264
в военной среде культа Юпитера, изображения и надписи на
медальонах свидетельствуют о популярности идеи сильного
римского государства во главе с наделенным исконными рим-
скими добродетелями императором, крепким правителем и
доблестным военачальником.
Тех же богов с преобладанием Юпитера и капитолийской
троицы мы видим и в надписях декурионов, магистратов ду-
найских городов, прирейнских посессоров, что лишний раз
подтверждает их близость к солдатам и ветеранам. Иногда встре-
чаются в их посвящениях и архаические римские божества,
почитавшиеся в народе, но редкие в эпиграфических памят-
никах. Так, например, декурион Ратиарии Г. Юлий Валент
поставил надпись пастушескому божеству Паллес 39. Дру-
гая надпись посвящена Янусу 40, третья Вертумну 41. Очень
распространены среди городских кругов придунайских про-
винций также культы Сильвана и Либера.
2. ИДЕОЛОГИЯ ЗЕМЕЛЬНОЙ АРИСТОКРАТИИ
Еще Тутен, тщательно исследовавший распространение
римских культов в различных провинциях империи 42, отмечал,
что для Испании, Нарбонской Галлии и крупных городов трех
Галлий особенно характерен культ божественной силы (Numen)
Августов и обожествленных императоров, из которых почти
каждый имел свой алтарь. Жрецы их выходили большей частью
из рядов местной знати. По наблюдению Тутена, распростра-
нение культа капитолийской троицы находится в обратной за-
висимости от распространения культа обожествленных импе-
раторов — памятники первого очень редки в Испании и Галлии,
зато распространены на Рейне и на Дунае. То же самое отно-
сится к культу Юпитера. Тутен дает этому весьма наивное и
более чем сомнительное объяснение, утверждая, что военные,
преобладавшие на Дунае и на Рейне, в какой-то мере сопри-
касались с императором и потому не могли считать его богом,
тогда как жившие вдали от Рима, двора и императора провин-
циалы могли веровать в его божественность. Такого же мнения
придерживается Бианки, который пишет, что для солдат импе-
ратор военачальник, а не бог43. На деле культ обожествленных
императоров был, по-вйдимому, связан с распространившимся
во II в. в среде италийской и провинциальной знати представ-
39 АЕ, 1913, № 186.
40 АЕ, 1948, № 235.
41 АЕ, 1900, № 17.
42 J. Tout a in. Les cultes paiens dans 1’empire Romain, vol. I. Pa-
ris, 1907; U. Bianchi. Disegno storico del culto capitolino. . ., стр. 376 сл.
43 U. В i anch i. Указ, соч., стр. 382.
265
пением об идеальном правителе, добром и справедливом монархе,
образ которого рисуют и Дион Хрисостом и Плиний Младший
(в своем панегирике Траяну). Образ этот в общем совпадал
с идеализированными портретами большинства императоров
из династии Антонинов (особенно Траяна, Антонина Пия и
Марка Аврелия).
Основные черты этого идеального, с точки зрения аристо-
кратии, правителя достаточно известны44. Это должен был
быть не наследственный монарх, а избранный за свою добро-
детель и мудрость «лучшими» людьми (т. е. сенатом) «первый
среди равных». Он не должен самовольно казнить сенато-
ров и других «добрых мужей» или конфисковать их имущество,
принимать доносы на господ и патронов от их рабов и отпущен-
ников, должен обо всем советоваться с «первыми людьми»,
соблюдать видимость республиканских форм при выборах ма-
гистратов, править не для удовлетворения личных капризов
и прихотей, а в «общих интересах». Действуя в «общих интере-
сах», он должен был, между прочим, и обеспечить рабовладель-
цам повиновение рабов. Плиний в панегирике Траяну 45 го-
ворит, что в его правление к рабам вернулось послушание, они
снова боятся господ и повинуются им: в противоположность
Домициану — Траян не старается быть другом чужих рабов, он,
действуя ко всеобщему благу, освободил всех от домашних об-
винителей и прекратил, так сказать, рабскую войну. Кроме
того, император не должен был посягать на чужое имущество.
Плиний особо отмечает, что Траян не заставлял граждан со-
ставлять завещания в его пользу и даже возвратил многое из
того, «что захватили прежние прпнцепсы не для того, чтобы
самим пользоваться, но чтобы не занял никто другой» 46. Пра-
витель не должен требовать божеских почестей и неумеренной
лести 47, не должен преследовать науку и образование 48. Вме-
сте с тем он должен оказывать известную помощь бедноте, —
Плиний хвалит Траяна за то, что при нем бедные люди могут
воспитывать детей в надежде на алименты и раздачи, а также
в надежде на свободу и безопасность 49. Принцепс, действую-
щий таким образом, будет идеалом правителя, прямой проти-
44 См. Э. Гримм. Исследования по истории развития римской им-
ператорской власти, т. II, СПб., 1904, стр. 224 сл., 341 сл.
46 Р 1 i n. Sec., Paneg., 42.
46 Р 1 i n. Sec., Paneg., 50: Est quod Caesar non suum viderat tan-
demque imperium principis quam patrimonium maius est. Multa enim ex
patrimonio refert in imperium, quae priores principes occupabant non ut
ipsi fruerentur, sed ne quis alius. См. Э. Г p и м м. Исследования по исто-
рии развития римской императорской власти, т. II, стр. 369.
47 Р 1 i n. Sec., Paneg., 3; 59.
48 Ibid., 47.
49 Ibid., 27.
266
воположностью тирану, убийство которого есть не только
право, но и долг каждого гражданина, и сможет рассчитывать
на любовь и повиновение подданных, на то, что в трудную ми-
нуту они помогут ему всем своим достоянием, которое в конеч-
ном счете принадлежит ему. При нем, говорит Плиний, про-
винции радуются, что попали под власть Рима, который забо-
тится о них, как о собственном народе, и узнают, насколько
полезнее подчиняться одному, чем терпеть смуты при свободе.
Вот этот-то идеальный, с точки зрения аристократии, прин-
цепс, признавший себя слугой и защитником ее интересов,
и был тем богом, которого почитала провинциальная знать,
воздвигая храмы и алтари обожествленным, т. е. одобренным
сенатом, императорам. А так как большинство этих принцепсов
принадлежало к династии Антонинов, то к концу II и в III в.
особенно развивается культ Антонинов в целом. Далее мы уви-
дим, какую роль он играл в период кризиса III века.
Напротив, капитолийская троица, и в частности Юпитер,
стала символом сильного римского государства, безотноси-
тельно к тому, какой император в данное время возглавлял
его. Среди знати, соглашавшейся повиноваться только такому
правителю, который соответствовал бы ее идеалам, культ Юпи-
тера особой популярностью пользоваться не мог.
В связи с культом обожествленных императоров стоит и
культ отдельных добродетелей, которые обычно связывались
с особой «хорошего» правителя, или обожествленных понятий 50.
Например, в Испании часто встречаем посвящения Concordia 51.
Fides 52, Libertas 53, Pax54, Pietas55,Sains 56, Virtus 57. Те же бо-
жества распространены в Галлии и Африке. Из других римских
богов почитались как те, которые были отождествлены с местны-
ми богами, например, Меркурий в Галлии, так и те, которые,
с одной стороны, также отождествлялись с местными богами,
а с другой — были связаны с императорским культом и тем же
представлением о добром правителе. Примером может служить
Аполлон, культ которого был распространен и в Галлии и
в Испании. Часто он наделен эпитетами, которые свидетель-
ствуют о его отождествлении с местными богами, например,
в Галлии, как Grannus или с божествами-покровителями от-
дельных целебных источников, районов и поселений, или,
60 См. Н. L. Axtell. The deification of abstract ideas in Roman
literature and inscriptions. Chicago, 1907.
51 CIL, II, 176, 3090, 3349, 4270, 465, 3424.
52 Ibid., 3411, 4497.
53 Ibid., 2035.
54 Ibid., 1061, 3732, 3349.
55 Ibid., 332, 396, 1474, 1611, 1663.
56 Ibid., 338, 653, 806, 1391, 4493, 1437, 2917.
57 Ibid., 1062.
267
может быть, родов и племен. Таковы встречающиеся в Галлии
эпитеты Аполлона: Anextiomarus, Atepomarus, Borvo, Coble-
dulitavus, Livix, Siannus, Toutiorix, Vindonnus, Virotutes и
т. n. 58
С другой стороны, во многих посвящениях из Галлии и Испа-
нии Аполлон или вовсе не имеет эпитетов, или имеет эпитеты,
свидетельствующие о его римском характере, например, Augu-
stus, Pythius, Sanctus Paciier. Это, скорее всего Аполлон,
избранный Августом в качестве своего специального покро-
вителя и представленный на монетах Августа, Адриана,
Антонина Пия, Марка Аврелия, Фаустины, почитавшийся
в Галлии и Испании как бог «хороших» принцепсов. В таком
же качестве могла выступать и довольно распространенная
в Испании и Галлии тесно связанная с Аполлоном Диана, ко-
торая фигурировала также на монетах Августа, Нервы,Траяна,
Адриана, Антонина Пия, Марка Аврелия и обеих Фаустин.
Особенно характерен в этой связи культ Геракла, который,
как и в Италии, часто выступает как бог маленьких людей.
Как Matres и тому подобные божества, он выступал покрови-
телем отдельных местностей, или сливался с местными богами.
Отсюда такие его эпитеты, как Andossus 59, Grauis 60, Tolean-
dossus 61, Magusanus — главный бог батавов 62, Deusonensis 63.
В этом качестве он был родственен другим локальным божествам,
гениям и хранительницам (Tutelae) места, сел, городов. В
западных провинциях, так же как в Италии, с Гераклом связы-
валась надежда на личное бессмертие как награду за доброде-
тельную жизнь. Нередко на надгробиях покойный изобра-
жался с атрибутами Геракла. По мнению некоторых исследо-
вателей 64, Hercules Saxanus, культ которого был весьма
распространен на Рейне, был близок Митре, так как его памят-
ники также окружались солярными символами и были тесно
связаны со скалами. Связь же с Митрой лишний раз показы-
вает, что Геракл, подобно Митре, воспринимался в народе
как проповедник активной морали, как защитник доброде-
тельных, трудящихся людей, как их спаситель и залог
бессмертия.
68 См. G. Olcott. Thesaurus linguae Latinae epigraphicae. Rome,
1924, s. v. Apollo] J. T о u t a i n. Les cultes paiens dans 1’empire Romain,
vol. III. Paris, 1925, стр. 201 сл.
59 CIL, XII, 4316; XIII, 226.
60 CIL, XII, 5710.
61 CIL, XIII, 434.
62 CIL, XIII, 8010, 8492, 8610, 8705, 8771, 8777 и на монетах По-
стума (Cohen, Postum, 60 и 239).
63 На монетах Постума (Cohen, Postum, 232 и 237).
64 См., например, К. W i е g a n d. Das Denkmal des Hercules Saxa-
nus in Brohtal. — «Bonner Jahrbiicher», № 123, стр. 28 сл.
268
Но Геракл рьтступает и в иной роли, как бог аристократи-
ческий, каковым он издревле был на юге Испании в качестве
тирского Мелькарта, слившегося с Гераклом Гадеса. Такой
Геракл был очень популярен в среде знати. Если в Италии и
в Риме большинство посвящающих надписи в честь Геракла —
это ремесленники, отпущенники, рабы, члены погребальных
коллегий маленьких людей, — то в западных провинциях —
это нередко городские магистраты, фламины, высшие военные
чины. Несколько жрецов Геракла в Испании, известных нам
по надписям, принадлежали к высшим классам. Один из них —
сенатор. Культ обожествленных императоров, императорских
добродетелей и культ аристократического Геракла имели ши-
рокое распространение и среди аристократии Африки. Гераклу
посвящают храмы и алтари самые знатные лица, он выступает
как гений-покровитель городов 65, как один из dii patrii, кото-
рые, по толкованию Феста, были богами-покровителями родного
города, Геракл с Либером появляются на монетах Септимия
Севера 66 и получают при нем, в таком же качестве, особый
храм в Риме. Почитатели Геракла среди богатых людей суще-
ствовали даже во времена Августина 67.
С культом Геракла в высших классах западных провинций
несомненно связывались те же представления, что и с культом
идеализированных Антонинов. Как известно, в речи Диона
Хризостома Геракл, поставленный перед выбором между тира-
нией и истинной царской властью, избирает последнюю и ста-
новится идеальным царем. Нередко Геракл изображался тирано-
убийцей, например, в качестве победителя Бузириса, Диомеда,
Гериона 68.
В рассказе Лукиана о галльском Геракле, Огмии, послед-
ний назван богом творящей речи, словом, т. е. Логосом. В од-
ной надписи в Испании 69 Гераклу придан эпитет Genialis.
Между тем, по Фесту, Geniales — это боги элементов, которые
являются «семенами вещей», называемыми axoi^cta или «этгер^ата.
Таким образом, Геракл сближается с логосами стоиков. Как
логос, он выступает посредником между богом и людьми. Он
превращается в идеального философа, побеждавшего чудовищ
не физической силой, а силой духа и знания 70, который вместе
с Меркурием впервые узнал у Атланта тайны астрологии. Сами
побежденные Гераклом чудовища толкуются как пороки 71,
85 GIL, VIII, 262, 14808.
66 Cohen, Sept. Sev., 500.
67 Augustin., Ер., 50.
68 Подробнее см. нашу статью «Отражение классовых противоречий
II—III вв. В культе Геракла» (ВДИ, 1949, № 2, стр. 60—72).
89 CIL, II, 3009.
70 S е г V., Aen., I, 741.
71 S er v., Aen., VI, 395.
269
например, Кербер понимается как символ земли, а победа над
ним — как победа разума над земными страстями. Согласно
Макробию, Геракл — это та сила верховного божества и ра-
зума мира — Солнца, которая сообщает людям любовь к доб-
родетели и тем роднит их с богами. Считалось, что Геракл уча-
ствовал на стороне богов в их борьбе с гигантами, которых
Макробий толкует как злых и нечестивых людей, привержен-
ных только земле72. Судя по рассказу Лукиана об Огмии, все
эти спекуляции были особенно развиты на Западе. Между про-
чим, как победитель Гигантов Геракл выступает на многочис-
ленных галльских памятниках, где он сопутствует местному
солнечному и небесному богу, который отождествлялся с Юпи-
тером и изображался повергающим змеевидное земное чудо-
вище 73.
Интересно переданное Сервием толкование мифа о побеж-
денном Гераклом Каке. Согласно этой версии, Как был не чу-
довищным сыном Вулкана, изрыгающим огонь, а «негоднейшим
рабом» Эвандра, опустошавшим огнем поля 74. Так постепенно
в глазах знати Западных провинций Геракл стал не только
тираноубийцей, но и борцом против мятежных рабов и «людей
земли», т. е. крестьян, которые возделывали землю и чтили
божества, связанные с культом Матери Земли. Впоследствии
этот образ чрезвычайно ярко выступил в панегириках Мамер-
тина в честь Максимиана после разгрома багаудов. Оратор
приветствует императора как новое воплощение Геракла 75.
Любопытно, что в таком же качестве выступает Геракл в одной
уже упоминавшейся более ранней надписи из города Аусуга
(Северная Италия). Патрона города Клавдия Сукцесса посвя-
тила ее Гераклу за то, что он помог ей в борьбе с возмутив-
шимся против нее народом 76. Так, по мере обострения классовой
борьбы, окончательно складывается образ Геракла аристокра-
тии.
Как аристократический бог Геракл сближался с Церерой
и Либером, богами законодателями, принесшими людям куль-
туру и частную собственность 77. Как прообраз «хорошего пра-
вителя», он пользуется почитанием при Антонинах и появ-
ляется на монетах Траяна, Адриана, Антонина Пия, Марка
Аврелия и Луция Вера 78.
72 М а с г о b., Saturn., I, 20, 6—13.
73 G. D г i о и х. Gultes indigenes des Lingons. Paris, 1934, стр. 94.
74 S e r v., Aen., VIII, 190.
75 Paneg. lat., II (10), 4, 2; 11, 6; III (11), 3, 6 (по изд. E. Gal-
let i e r. Panegyriques latins, t. I—II. Paris, 1949—1952. В скобках даны
номера по изд. G. Baehrens. XII Panegyrici Latini. Lipsiae, 1911).
76 CIL, V, 5049.
77 S e r v., Aen., IV, 58.
78 О распространении культа Геракла при Коммоде см. ниже.
270
Что касается восточных богов, то, по-видимому, культы
их не проникли глубоко в среду местного населения Испании,
Галлии и Африки. Их почитатели выходили из среды живших
в городах восточных уроженцев, иногда и из рабов (как упоми-
навшаяся выше коллегия рабов, поклонявшихся Изиде, тоже,
вероятно, выходцев с востока).
Культ Митры был распространен только на Рейне, преиму-
щественно среди солдат. Среди высших классов этих провин-
ций он не был популярен. Это, по-видимому, объясняется тем,
что у них не могла найти отклик ни мораль активной доброде-
тели, ни тем более то учение об абсолютной божественной
власти монарха, которое, как показал Кюмон 79, было тесно
связано с митраизмом и обеспечило ему симпатии императоров,
начиная с Коммода. Монарх, который получает свою власть
от царя богов — солнца и, как бог, стоит недосягаемо высоко
над прочими смертными, ни в коей мере не похож на «первого
среди равных», слугу «лучших людей» и врага тирании, образ
которого, связывавшийся с обожествленными Антонинами и
Гераклом, пользовался популярностью среди западной знати.
Почти неизвестен был здесь и Долихен, почитавшийся лишь
в прирейнских областях 80. Из восточных богов некоторой по-
пулярностью в среде знати, судя по посвятительным надписям
и надписям о тавроболиях, пользовались в Галлии и Испании
и частично в Африке Изида и Кибела, культы которых, как
замечал Кюмон, легко ассимилировались с любыми другими
культами и философскими учениями и не связывались с поли-
тическими доктринами, привлекая не столько своей теологией
и этикой, сколько импозантным ритуалом 81. Они пользова-
лись симпатией и самих императоров из династии Антонинов.
Кибела фигурировала на монетах Адриана, Сабины, Антонина
Пия и обеих Фаустин; Изида — на монете Фаустины Младшей.
Как уже упоминалось выше, в Африке социальные проти-
воречия были острее, чем в других западных провинциях,
где напряженная классовая борьба развертывается несколько
позже. Это отразилось на некоторых специфических чертах
идеологии тамошнего господствующего класса. Культ бедности,
который был свойственен не только и не столько муниципаль-
ным кругам, сколько трудящейся бедноте, встречал в среде
африканских крупных собственников резкую оппозицию, ему
откровенно противопоставлялся культ богатства, воспринятый
и частью городской верхушки. Эмилиан, упрекая Апулея
79 F. Cumont. Les mysteres deMithra, ed. 3. Bruxelles, 1913, стр. 93 сл.
80 P. M e r 1 a t. Repertoire des inscriptions et monuments du culte
de Jupiter Dolichenus, № 296 сл.
81 F. C u m о n t. Les religions orientales dans le paganisme romain,
ed. 4. Paris, 1929, стр. 79 сл.
271
в бедности, очевидно, рассчитывал скомпрометировать его
в глазах присутствующих на суде и судей 82. Сам Апулей, не-
смотря на свое уважение к бедности, не преминул сообщить
своим слушателям, что Эмилиан лишь недавно разбогател,
а до тех пор был весьма беден 83.
Особенно же наглядный материал дают в этом смысле
африканские эпитафии, резко отличные от тех, какие были
в ходу в Италии и Галлии (за исключением упоминавшейся
выше эпитафии из Вьенны, единственной в своем роде).
Пронизывающая их идея вкратце выражена в надписи се-
натского семейства Флавиев, которой они украсили, расширив
его, амбар в своем имении: «сохранить доставшееся от родите-
лей — счастье, приумножить — добродетель» 84. Очень харак-
терна надпись «жнеца из Мактариса», автор которой рассказы-
вает, что он родился у бедного очага и отец его был маленьким
человеком, не имевшем ни дома, ни ценза, сын его жил, обраба-
тывая землю, и не было отдыха ни земле, ни ему; с серпоносной
толпой жнецов ходил он из имения в имение, двенадцать лет
трудясь под лучами немилосердного солнца; затем он стал
начальником артели жнецов и был им одиннадцать лет; и вот,
наконец, он разбогател. С гордостью пишет он, что сам сделался
господином, приобрел дом и виллу и в доме его ни в чем нет
недостатка; он стал декурионом и избранный в совет заседал
в храме совета; он прожил свою жизнь в соответствии со своими
заслугами, и никто его не злословит; учитесь, смертные, заклю-
чает он, как прожить жизнь безупречно 85. В этой надписи
обращает на себя внимание гордость богатством и то, что именно
богатство и почетное положение, а отнюдь не радости загроб-
ного блаженства и слияния с божеством, считает автор награ-
дой за честную жизнь.
«Жнец из Мактариса» не одинок. Его согражданин в своей
эпитафии пишет, что без обмана составил немалое состояние,
возвеличил себя и детей почестями и, умирая, оставил по себе
вечную славу86. Лелий Тимин из Мадавра гордится тем, что
он был терпелив в трудах, трезв, бдителен, собрал для семьи
немалое богатство, и свой незначительный дом возвысил до
всаднического достоинства 87. Другой житель Мадавра, Т. Кло-
дий Локвелла, жрец Ленея, пишет в своей эпитафии, что он
был оплотом добрых нравов и благочестия, почтенный похва-
82 А р и 1., Аро!., 18; 22.
83 Ibid., 23.
84 АЕ, 1909, № 14: Quod a parentibus datursirvare (sic!) felicitatifs est,
ampli]ficare virtutis.
85 CIL, VIII, 11824.
88 AE, 1946, № 62.
87 G s e 1 1, 2195.
272
лами и надписями, был наделен различными почестями, был
членом совета, фламином, щедрым жертвователем88; отец двух
сыновей из Каламы отмечает в их эпитафии, что дал им обра-
зование и доставил почести 89; Каллистрат из Карфагена со-
общает, что он был богат землями и золотом и что в награду
за то, что он никогда не подымал знамя вражды и жил не только
для себя, но и для друзей, он увеличивал свои имения все но-
выми владениями 90; длинная эпитафия Флавия Секунда из
Цилия прославляет его богатства, призывая читателей дивиться
великолепию его гробницы 91.
Особенно любопытна составленная в середине III в. в Африке
обвинительная речь в стихах 92. Вначале излагается случай,
по поводу которого она якобы была произнесена: из храма
Нептуна было похищено золото; через некоторое время некий
рыбак принес в храм золотую рыбу с надписью: «Тебе из твоего
Нептун». Он был обвинен в похищении золота и святотатстве,
и обвинитель требовал применения закона, согласно которому
святотатец карается смертью. Далее следует сама речь. Оратор
говорит, что следовало бы радоваться богатому дару, если бы
это не был дар бедняка. Дух его низок. Еще недавно он был
подл и ничтожен, жил на черном песке, а теперь владеет золотом
и одаривает им храмы. Только что он просил у всех порогов,
унося мелкие подачки со столов сильных людей и надеялся
лишь на маленькие средства, а теперь он богаче тех, за которыми
ухаживал (quos coluit). Он украл из храма священные пред-
меты, а теперь нечестиво приносит часть добычи в храм. Храм
стал беден, а рыбак богат. Происхождение его неизвестно, ибо
не из высоких хором ведет свой род тот, кто опытен в рыболов-
стве. Следовательно, он бесчестен (inprobus ergo). Ибо не по-
лучал он дохода, варя сталь, обрабатывая медь, украшая зо-
лото драгоценными камнями; не давало ему прибыли поле,
ни отдача денег в рост, ни морская торговля, ни музы, но пре-
зренные и грубые вещи — удочки и сети. Он продавал в городе
наловленную им рыбу; но эта торговля насилу давала ему медь,
а уж тем более не золото. Правда, многие его хвалили за то,
что он был прилежен к своему ремеслу, он усердно посещал
храмы и возносил мольбы, но, в конце концов, в храме Неп-
туна он увидел и похитил золото — старинные дары и прино-
шения. Кто бы мог подумать, что этот презренный человек
совершил такое злодеяние. Но его выдал принесенный им дар.
Привлеченный к суду, он говорил, что добыл золото не злодей-
88 G s е 1 1, 2207.
89 GIL, VIII, 17497.
90 Ibid., 13535.
91 Ibid., 212.
92 Riese, Anth., № 21.
273
ством, а ремеслом и прилежанием. Но это ложь. Ведь он не
ездил в качестве купца на Восток и не нажил там богатства.
Нельзя предположить, что его руки брали ладан у арабов, дра-
гоценные камни у персов, шерсть у серов, слоновую кость
у индусов, железо у халибов и пурпурные раковины у пунов.
Ведь не мог он собрать золота с помощью челнока, удочки,
шеста и сети. Доход его был мал; когда патрон давал ему
одежду вместо его старого рубища, само море его не узнавало.
Храм не запирался и не охранялся, что облегчало кражу, са-
мая же природа обвиняемого делала его особенно способным
к злодеянию. Чего боится бедняк? — спрашивает оратор, ведь
если он и приносит дары в храм и сходит за богатого, он будет
бедняком без чести. Он, одинокий и бедный, не боится осрамить
род предков. Ведь его род состоит из огромной массы тех,
кто дивится на наделенных почестями, на блистающих своими
заслугами мужей, а .'потом гнусные, дерзкие бранят судьбу,
мерзкими устами описывают богам свою нищету, и, выкрики-
вая из своего глупого сердца проклятья, осыпают бранью не-
беса. Бедняки, продолжает оратор, во всем нечестивы, они легко
способны на всякое злодейство, жадны до платы, презирают
богов, дерзки, подлы, бесстыдны, наглы, прокляты, низки,
безумны. Это от их имени действуют те, которые, не желая по-
свящать свой век ремеслам, позорят леса убийствами, пре-
ступно готовят западни для домов и похищают стада. Повсюду
от нечестия бедных происходят все грехи в мире.
Это произведение поражает той циничной откровенностью, с
которой автор высказывает свою ненависть к бедноте и, в конеч-
ном счете, свой страх перед нею. Насколько мне известно, ничего
подобного нельзя найти в литературе этого времени,когда авторы
самых разных взглядов и направлений считали нужным заявить
о своем сочувствии беднякам, народу и даже рабам, а идея
всеобщего единения и социального мира так широко пропо-
ведовалась.
В массах антинародная проповедь вызывала, вероятно,
бурную реакцию. Если деятельность Коммодиана протекала
в Африке, произведения его могут считаться одним из ярчай-
ших ее выражений.
Таким образом, к концу II—началу III в. мы можем про-
следить и в области идеологии довольно четкое различие между
отдельными социальными группами в рассматриваемых про-
винциях. Для районов растущего крупного землевладения ха-
рактерен культ «идеального царя», врага тиранов и мятежников,
защитника прав и власти высших классов. В этой же среде рас-
пространяются, в известной мере, восточные культы, но только
культы Кибелы и египетских богов, совместимые с различными
философскими, религиозными и политическими направлениями
274
и не предполагавшие обоснования божественности и абсолют-
ности императорской власти.
В районах, где преобладали рабовладельческие виллы,
распространяются культы богов— хранителей места, т. е.
земельных участков, имения, усадьбы, а также римских богов
и особенно Юпитера, как бога римского государства. Здесь
же пользуется широкой, хотя и не исключительной, популяр-
ностью Митра, бог активной морали и борьбы со злом.
С конца II в. и особенно в III в. Митра и остальные солнечные
божества воспринимаются как специальные покровители пра-
вителя государства, которому они сообщают божественную
власть и божественную, ставящую его выше всех прочих лю-
дей, природу.
Крестьянское население сохраняет верность своим местным
богам родов, племен и сельских общин, из числа которых вы-
деляются божества с более общими функциями. Культы мест-
ных богов завоевывают все возрастающую популярность и
в других кругах, по мере возрастания значения сельских мест-
ностей. В среде крестьян, а также, вероятно, и других земле-
дельцев, рабов и колонов, живут и культы, связанные с боже-
ствами Земли, что дает знати возможность противопоставить
своего Геракла, «доброго царя» и философа, мятежным сынам
Земли.
В среде городской бедноты и рабов, по-видимому, как и
в Италии, развивается уважение к труду, бедности, суровой
добродетели, за которую человек может ждать награды в за-
гробном мире. Эта идеология облегчила известное распростране-
ние в городских низах христианства, которое, однако, до
конца III в. заметной роли в западных провинциях, за исклю-
чением Африки, не играло и, в основном, было известно лишь
в среде живших в крупнейших городах выходцев из восточных
провинций, рабов и свободных.
Какие же выводы мы можем сделать на основании попытки
выяснить положение в западных провинциях накануне кри-
зиса? По-видимому, при всей скудости данных можно отметить,
что общие линии их развития были сходны, однако, при суще-
ственных отклонениях и особенностях в отдельных провинциях
и областях западной половины империи, в зависимости от мест-
ных условий.
Почти повсюду наблюдается рост крупного землевладения
и переход в частные руки общественных земель. Об этом пишут
Фронтин и его комментатор Урбик — пастбища, данные опре-
деленным лицам в общее пользование (in commune)., многие
275
захватывают силой и возделывают ез. Объектом захвата ста-
новятся и сельские земли — там, где еще значительную роль
играет община, и городские — там, где большая часть земли
ассигнирована городам. Процесс этот подрывает самое суще-
ствование города в античном понимании этого слова. В том же
направлении действует и разорение сословия декурионов
в связи с кризисом рабовладельческого способа производства.
Кризис этот, естественно, наиболее остро проявляется в об-
ластях с наиболее развитым рабовладением, там, где рабский
труд в наибольшей степени овладел производством. В областях,
где рабство было сравнительно незначительно развито, кризис
ощущается меньше и кое-где замечается даже известное раз-
витие рабства и рабовладельческой формы собственности.
Однако, так как оно идет в условиях, когда рабовладельческий
способ производства в целом уже вступил в полосу кризиса,
из которого в рамках рабовладельческой формации выхода не
было, развитие это не достигло высокой степени и не привело
в полной мере ко всем соответственным последствиям, например,
к полному расцвету муниципального строя и т. п.
Рост крупного землевладения в условиях кризиса рабства
и непрекращающейся борьбы рабов приводит к сочетанию его
с мелким хозяйством, к возрастанию числа зависимых земледель-
цев-колонов, обрабатывающих участки, принадлежащие круп-
ным собственникам. В областях развитого рабства значитель-
ная часть колонов происходит из рабов и отпущенников; в об-
ластях, где рабство менее развито, — из обращаемых в колонов
крестьян, причем одновременно усиливается и эксплуатация
и зависимость колонов. Однако даже в районах с наиболее раз-
витым рабовладением урбанизация никогда не была настолько
полной, чтобы окончательно вытеснить, с одной стороны, круп-
ные экзимированные имения, с другой — крестьянские села
в большей или меньшей степени сохранившие черты общины.
Разложение общинных отношений повсюду играло более или
менее значительную роль как в формировании колоната, так
и в укреплении крупного землевладения. Можно отметить,
что, несмотря на влияние, которое оказало римское завоева-
ние на развитие рабовладельческого строя в западных про-
винциях, в некоторых из них продолжался процесс разви-
тия, более близкий к аналогичному процессу, шедшему среди
племен и народов, не входивших в состав империи. Сходство
сказалось, между прочим, и в том, что и на римской территории,
также как на внеимперских землях, продолжалось образование
более крупных племен и народностей; это способствовало союзу
провинциального населения с внеримскими народами и интен-
63 SRF, I, стр. 15, 79.
276
сификации их совместной борьбы против римского господства.
Борьба эта стала особенно острой именно в тех областях, где
объектом эксплуатации становится свободное крестьянство,
восстававшее и против римской власти, и против собственных
провинциальных эксплуататоров.
С начала кризиса рабовладельческого способа производства,
рабовладельческой формы собственности и муниципального
строя крестьянство, еще свободное и зависимое, т. е. колоны
разных категорий, приобретает большое значение, что опре-
деляется его ролью в производстве и в классовой борьбе. Зна-
чение его определялось, между прочим, и тем, что с сокраще-
нием числа городских землевладельцев оно становится важней-
шим резервом армии. С другой стороны, армия, из рядов
которой выходят новые землевладельцы и рабовладельцы, ста-
новится важнейшей социальной силой, пополняющей разо-
ряющийся, деградирующий класс средних землевладельцев и
рабовладельцев муниципального типа, связанных непосред-
ственно с рабовладельческой формой собственности.
С переходом преобладающей роли к крестьянству распро-
страняются и крестьянские культы родовых, племенных, сель-
ских и земледельческих божеств. Они вытесняют прежние
фамильные культы, связанные с крепкой рабской фамилией,
проникают в высшие классы, где в известной мере осмысляются
как культ гениев, получающий широкое распространение.
Вместе с тем с разложением фамилии происходит идеологиче-
ское сближение рабов и свободных трудящихся масс. Их идео-
логия становится особенно боевой и социально-острой там,
где классовые противоречия наиболее сильны, как мы видели
на примере Африки. Это идеология активной борьбы, активной
добродетели. Однако, как наиболее ярко видно на примере
того же Коммодиана, она не дошла до идей положительного
переустройства общества: «праведные», победив, лишь меняются
местами с рабовладельцами, строй общества остается прежним.
Одновременно складываются идеологические направления
крупной провинциальной земельной аристократии и муни-
ципальных рабовладельцев. При различных их особенностях
для разных провинций они имеют общие черты, позволяющие
проследить нарастающий антагонизм между этими кругами.
Таким образом, данные, которые мы имеем о положении
в провинциях, подтверждают, что к концу II—началу III в.
сложились те основные силы, неизбежная борьба между кото-
рыми должна была определить дальнейший ход истории импе-
рии.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НАЧАЛО КРИЗИСА
ГЛАВА I
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОГРАММЫ
И ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ
В предыдущих частях уже была сделана попытка наметить
некоторые черты идеологии тех социальных групп, борьба
между которыми становилась неизбежной. По-видимому, с обо-
стрением противоречий между ними все более ощутимым де-
лалось и различие в господствовавших среди них идеологиче-
ских течениях, что, в конечном счете, было тесно связано
с различием в политических программах. Правда, связь эту
не всегда можно проследить с достаточной четкостью. Многие
положения и формулы встречаются у разных авторов, так что
нередко трудно установить, какое содержание вкладывалось
в них представителями различных направлений. Распростране-
ние религиозных, мистических учений во всех слоях общества
еще более затрудняет задачу выявления реальных интересов,
скрывавшихся за теми или иными религиозными формулами,
тем более, что, вероятно, в огромном большинстве случаев
почитатели того или иного восточного бога или адепты основателя
какой-либо гностической секты не имели явно выраженных и
осознанных политических взглядов. Задетые начавшимся кри-
зисом, страдая от ухудшившегося экономического положения,
от гнета государства, от притеснения более сильных людей, от
неуверенности в будущем и сознания собственного бессилия,
они шли за тем, кто сулил им какое-то утешение и надежду не
потому, что их прельстили все тонкости, отличавшие его систему
от многих других сходных систем, а потому, что она была первой,
с которой им удалось ознакомиться, и в общих чертах отвечала их
восприятию действительности. Попытки свести к экономиче-
ской и политической основе каждое из многочисленных тогдаш-
278
них учений могли бы привести только к вульгаризации. Поэтому
большей частью можно говорить только об общих направлениях,
пытаясь выделить лишь общие че$ты.
Однако в некоторых случаях эта связь выступает довольно
отчетливо, и разбор соответственных примеров может помочь
и при анализе более сложных явлений.
Как уже говорилось выше, во II в. господствующим на-
правлением в среде правящего класса и в известном смысле
официальной идеологией Антонинов был стоицизм. Для него
наиболее характерны были идеи социального мира в фамилии,
городе, государстве; мира, основанного на добровольном под-
чинении низших высшим и на милосердии высших к низшим,
на отказе индивида от личного блага ради блага целого, к ко-
торому он принадлежал — фамилии, города, империи и, на-
конец, мира в целом. Обосновывались эти идеи общностью всех
частей мира, от животных до богов, благодаря причастности
всех этих частей к единому всепроникающему мировому разуму.
Стоики провозглашали величие и непреходимость вечно об-
новляющегося мира, ради блага которого каждый отдельный
человек должен без ропота и с честью исполнять свой долг, ка-
кую бы роль ни назначила ему судьба в мировой драме, будь
то роль нищего или царя.
Призывы относиться безразлично к вещам внешним: богат-
ству, почестям, здоровью, свободе и самой жизни — и искать
удовлетворения лишь в добродетельной жизни, согласной с за-
конами природы, нисколько не подрывали общих основ стои-
ческого учения, поскольку не вели к проповеди ухода от мира
и уклонению от участия в общественной жизни и обязанностях.
Напротив, жизнь для обществ** сыпалась стоиками одним из
тех непреложных законов природы, которым должен следовать
мудрый, а презрение к жизненным благам могло лишь способ-
ствовать пассивному подчинению обстоятельствам, отказу от
борьбы с насилием и несправедливостью, которые истинный
мудрец не должен был рассматривать как зло. Именно эта пас-
сивность была наиболее важным отличием стоицизма и близ-
кого к нему направления кинизма как идеологии высших клас-
сов от народного кинизма и народных культов, ироповедывав-
ших активную борьбу со злом.
Стоицизм мог удовлетворять господствующий класс, пока
империя представлялась последнему действительно процве-
тающим, прекрасным и вечным целым. Ради этого целого гос-
подствующий класс готов был на жертвы, как готов был на
жертвы и ради своего родного города, существование которого
было условием существования каждого гражданина как рабо-
владельца и землевладельца. Маркс особенно наглядно пока-
зал связь между античным городом и идеологией его граждан,
279
как членов этого коллектива, невозможность полного и свобод-
ного развития индивида в его рамках х.
Зарождение и развитие индивидуализма, противопоставле-
ние своей личной судьбы судьбе общества, своего личного су-
ждения, разума, воли законам общества и его благу были резуль-
татом и симптомом разложения рабовладельческой формы соб-
ственности. В стоицизме, по крайней мере римском стоицизме
I—II вв., эти моменты если и наблюдаются, то еще в очень
незначительной степени 1 2. Основным и главным остается под-
чинение во всех отношениях частного общему. В связи с этим
для стоиков не играл значительной роли вопрос о бессмертии
души и загробном существовании. Признание или отрицание
индивидуального бессмертия не влияло на суждение о мире,
который, вечно обновляясь благодаря воспроизводству всех
его частей, не старадал от уничтожения индивида. Сам же
индивид должен был быть вполне удовлетворен благом мира
как целого, независимо от личной участи, и не испытывать со-
жаления, расставаясь с жизнью, как не испытывает сожаления
актер, покидая сцену, когда роль его окончена.
Положение изменилось, когда начавшийся кризис поколе-
бал веру в то, что мировое государство прекрасно, гармонично
и стоит любых жертв. Не случайно последним крупным тво-
рением стоицизма было произведение Марка Аврелия, создан-
ное в начальный период кризиса, и не случайно это произведе-
ние по существу исполнено беспросветного пессимизма, знаме-
нующего разложение идеологии мировой империи. Марк Ав-
релий ничего не говорит о положении империи; он не выражает
сомнений, что это то самое свободное государство, идею кото-
рого он почерпнул из знакомства с классиками римского стои-
цизма, государство, где граждане имеют равные права, а пра-
витель своей первой задачей считает охрану свободы граждан3.
Неустанно повторяет он, что главный долг человека — жить
для пользы общества, так как для этого он создан, и оторваться
от общества для него так же неестественно и немыслимо, как не-
мыслимо ветке жить, оторвавшись от дерева 4. Многократно
повторяет он и стоическое положение о всемирной взаимосвязи
всего существующего через посредство единого мирового разу-
ма, и о ничтожестве индивидуального бытия и индивидуальной
1 См. К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому
производству. Политиздат, 1940, стр. 16—19.
2 Более ярко они были выражены в раннем стоицизме, возникшем
в результате кризиса греческого полиса.
8 М а г с. А и г., I, 14.
* Ibid., II, 2; III, 4; V, 1, 6, 16, 20, 22; VI, 7, 44; VII, 5; IX, 9, 12,
23, 31; X, 6, 33; XI, 4, 13; XIII, 26.
280
судьбы по сравнению с благом вечного, непреходящего, движи-
мого непреложными законами, гармоничного во всех своих
частях мира 5.
И тем не менее его произведение поражает своей безнадеж-
ностью. С особой настойчивостью подчеркивает он бесполез-
ность и тщетность всего, что составляет обычные цели и инте-
ресы людей, не только почестей или богатства, но и привязан-
ности к близким, поскольку близкие в любую минуту могут
умереть; стремления заслужить добрую славу, поскольку она,
во-первых, быстро угасает, а во-вторых не только город, Европа
или Азия, но и вся земля лишь ничтожная точка в пространстве,
а люди так ничтожны, что об их мнении не стоит заботиться.
Не только подвиги Александра и Цезаря не имеют в его глазах
значения, но, в конечном счете, и мудрость самых прославлен-
ных философов, так как все они так же обратились в прах,
как и те, кто ничем не выделялся при жизни. Эту мысль о ни-
чтожестве всего по сравнению с конечным уничтожением как
отдельных людей, так и, в конце концов, всего человечества
Марк Аврелий повторяет с угнетающей настойчивостью 6.
Отрицает он и загробную награду, поскольку, с его точки зре-
ния, после смерти наступает или небытие, или растворение
в образующих мир элементах. Жизнь же есть лишь краткий
промежуток сознательного бытия между двумя вечностями не-
бытия 7.
Даже самая идея непреходимости мира получает мрачную
окраску — ничто не меняется ни в природе, ни в обществе.
Каждый человек, доживший до зрелого возраста, видел все,
что было и что будет. И при Веспасиане, и при Цезаре и еще
гораздо раньше все было так, как теперь, и как будет после.
Меняются лишь актеры, но не содержание драмы 8.
Настойчиво подчеркивает Марк Аврелий также иллюзор-
ность всего окружающего, существующего якобы лишь во
мнении человека. Стоит побороть, отбросить это мнение — и не
останется ничего, что могло бы нарушить спокойствие духа 9.
Результаты человеческой деятельности, какой бы выдающейся
она ни была, могут быть лишь самыми ничтожными, так как
исправить людей невозможно и невозможно изменить их бытие 10.
Таким образом, та единственная цель, ради которой, по
мнению Марка Аврелия, должен жить человек, а именно, чтобы
6 Marc. А и г., II, 3, 4, 9, 16; III, 13; IV, 4, 10, 27, 29, 40; V, 8;
VII, 9, 13; VIII, 7; IX, 8.
6 Ibid., II, 17; III, 7, 10; IV, 6; V, 23; VI, 13, 24; IX, 18, 33.
’ Ibid., Ill, 3; IV, 3, 14, 21, 43; V, 13, 23; IX, 35 и др.
в Ibid., II, 14; IV, 32, 33; VII, 1, 49; VIII, 4, 6; IX, 28; X, 34; XI, 1.
8 Ibid., II, 15; IV, 3; XI, 2.
10 Ibid., IX, 29.
281
быть добродетельным и исполнить свой долг перед обществом и
свою роль в мировой драме, по существу не находит оправда-
ния. В самом деле, раз люди столь ничтожны и неисправимы,
что сделать что-либо для них практически невозможно; раз
мир столь неизменен, что надежда улучшить его тщетна; раз,
наконец, самого мудрого и добродетельного человека ждет лишь
забвение и уничтожение, а при жизни он не испытывает никакого
удовлетворения от своих трудов, так как чем мудрее он, тем
яснее должен сознавать, сколь бесплодны его усилия помочь лю-
дям и улучшить мир, то какой же стимул деятельности остается
человеку? Исполнение долга ради долга без всякой дальнейшей
положительной цели не может, конечно, служить таким стиму-
лом особенно в условиях, когда окружающая действительность
заставляет человека сомневаться в разумности управляющих
ею законов, которым он будто бы должен безропотно повино-
ваться.
Это неизбежное сомнение должно было, в конце концов,
подорвать веру и в мировой разум как первопричину всего су-
щего, и в разум отдельного человека как надежный критерий
для суждения о мире и господствующих в нем явлениях. Итак,
мы видим, что Марк Аврелий пытается объявить ошибочными
имеющиеся у людей мнения, доказать, что то, что кажется лю-
дям несправедливостью, злом, является таковым не само по
себе, а лишь во мнениях людей, причем эти мнения не соответ-
ствуют сущности предметов. Этот шаг в сторону агностицизма
был неизбежен, чтобы спасти идею вечной справедливости
законов, управляющих обществом и миром, гармонии мира
как целого в тех условиях, когда несоответствие этой идеи с
действительной жизнью на каждом шагу бросалось в глаза.
Если у Марка Аврелия этот момент еще сравнительно слабо
развит, то значительно дальше в этом направлении пошли скеп-
тики, учение которых в это время оживил Секст Эмпирик.
Он подчеркивает, что воздержание от суждения имеет целью
обеспечить человеку невозмутимость, так как тот, кто имеет
мнение о том, что хорошо и что дурно, неизбежно гонится за
тем, что ему кажется хорошим. Скептик может испытывать не-
приятные ощущения, но, по крайней мере, не страдает от мысли,
что они — зло и. Не высказывая ни о чем суждения, не составляя
ни о чем определенного мнения, скептики должны просто сле-
довать существующим законам и обычаям11 12, применяясь к обыч-
ным жизненным потребностям 13. Так, например, они по обы-
чаю почитают богов, но не высказывают мнения, что боги суще-
11 Sex t. Empiric., Pyrrhoniae hypotyposes, I, 12, 29—30.
12 Ibid., I, 33, 231.
13 Ibid., II, 22, 258.
282
ствуют, так как попытки примирить существование богов с су-
ществованием зла могут привести к нечестивым утверждениям,
что боги не хотят или не могут устранить его 14. Тот, кто воздер-
живается от каких-либо суждений, счастлив хотя бы потому,
что не смущается существованием зла, поскольку ни о чем не
говорит, что это зло 15.
Так доводятся до логического конца соответственные положе-
ния Марка Аврелия, причем их трактовка скептиками особенно
наглядно показывает, что они не могли приобрести широкого
распространения в то время, когда начавшийся кризис и на-
зревавшие острые столковения между классами и социальными
группами заставляли особенно интенсивно искать некой поло-
жительной программы жизни и деятельности.
Произведение Марка Аврелия — яркое свидетельство кри-
зиса стоицизма, кризиса идеологии правящего класса, сопро-
вождавшего его раскол на враждебные социальные группы.
Каждая из них начинает вырабатывать собственное мировоз-
зрение и собственные программы. Отголоски происходившей
между ними борьбы можно проследить в различных памятниках
литературы и философии этого периода.
Выше уже была сделана попытка охарактеризовать взгляды
Апулея как представителя кругов муниципальной знати. Как
мы видели, это — проповедь типичной «полисной» морали,
направленная равно как против могущей возмутиться бедноты,
так и против крупных собственников, имущество и доходы ко-
торых превышают размеры, установленные для частных лиц,
и которые не желают делиться своими богатствами с родным
городом и согражданами. Апулей, как мы видели, подчерки-
вает, что достояние частных лиц в известной мере является и
достоянием общественным. Они должны разумно пользоваться
своим имуществом для общего блага и уделять часть его не-
имущим. Управление городом должно находиться в руках всех
«достойных» людей (т. е. собственников) и отнюдь не становиться
монополией кучки богачей, которые не менее опасны, чем де-
магоги, стремящиеся передать власть неимущим.
Свои положения Апулей подкрепляет ссылками на Пла-
тона, хотя и не приводит их в связь с платоновской филосо-
фией в целом. Между тем, кризис стоицизма и учения о миро-
вом разуме как первопричине, обеспечивающей единство и
гармонию мира и непреложную справедливость мировых за-
конов, заставлял обратиться к философским системам, давав-
шим иное обоснование тем же идеям, которые одни только и
могли лежать в основе этики, оправдывавшей безоговорочное
14 Ibid., Ill, 3, 2—12.
15 Ibid., Ill, 31, 273—279.
283
подчинение человека благу общества, т. е. в конечном счете
римской империи.
Отчасти с этим связано возрождение платонизма и пифа-
гореизма. Последний послужил, между прочим, основой зна-
менитого романа Филострата об Аполлонии Тианском.
Большинство исследователей, начиная с Ревилля, считали,
что Филострат, писавший свое произведение с одобрения или
даже по прямому поручению Юлии Домны, главной своей целью
ставил создать образ «языческого святого», которого можно
было бы противопоставить Христу I6. По-видимому, эти иссле-
дователи, исходя из того значения, которое христианство при-
обрело впоследствии, преувеличивают роль, какую антихри-
стианская полемика могла играть в начале III в. Они считают
борьбу христианства и язычества основным содержанием идео-
логической борьбы этого периода. Между тем это не так. Вопросы
организации государства и императорской власти, городского
строя, обязанностей и прав гражданина и подданного или тесно
связанные с этими вопросами проблемы отношения индивида
к обществу, человека к миру и богам и т. п., выступавшие непо-
средственно или в завуалированной форме религиозных и фи-
лософских исканий, гораздо больше волновали представителей
различных социальных групп, чем полемика язычества и хри-
стианства. В какой-то мере на них должны были предложить
ответы все претендующие на популярность учения, в том числе
и различные направления христианства.
Аполлоний Тианский Филострата — бесспорно программный
образ, но отнюдь не в вышеупомянутом смысле.
При создании его значительную роль играла та обстановка,
в которой жил и писал Филострат. Он, как известно, принад-
лежал к кружку Юлии Домны, состоявшему из представи-
телей античной интеллигенции, теснейшим образом связанной
во II в. с городами и муниципальной знатью. Из числа
городских собственников выходили ученики, слушатели, по-
читатели писателей, философов, ораторов, преподавателей ри-
торики. Советы декурионов намечали тех, которые включались
в установленное императором число лиц свободных профессий,
имевших в каждом городе право на освобождение от повинно-
стей. Нередко софисты и ораторы достигали значительного
благосостояния и почета, посылались с посольствами к импера-
торам, произносили речи в честь высокопоставленных лиц и
знаменитых событий. С усиливавшимся упадком городов по-
ложение интеллигенции стало изменяться к худшему. Разо-
рявшиеся муниципалы не могли обеспечить ей прежнего благо- *
16 Сводку соответственных взглядов см. в работе: К. Р г u m m.
Religionsgeschichtliches Handbuch fur den Raum deraltchristlichen Umwelt.
Rom, 1954, стр. 458 сл.
284
состояния. Возрастала зависимость ее представителей от не-
многих богачей, местных меценатов, зависимость, всегда по-
рождавшая более или менее откровенную враждебность клиен-
тов к своим патронам. Со своей стороны и крупная аристокра-
тия, как мы увидим далее на примере Диона Кассия, склонна
была смотреть на философов и софистов как на людей не только
бесполезных, но зачастую и прямо вредных.
Поэтому с конца II в. часть интеллигенции пыталась
устроиться на службу к императорам, в канцелярии и различ-
ные ведомства и получать твердое жалованье.
Уже Лукиан к концу жизни вступил на этот путь; в напи-
санном по этому поводу письме к своему другу Сабину он
оправдывает свой поступок, который мог рассматриваться
как отказ от свободы и независимости, тем, что почетнее и по-
лезнее служить императору на пользу общества, чем быть на
положении раба, служа у невежественного богача. Судя по
«Жизнеописанию софистов» Филострата, многие из них служили
у Септимия Севера. Каракалла, как известно из сочинений Фи-
лострата и Диона Кассия, относился к ним отрицательно,
постоянно угрожая лишением освобождения от муниципальных
повинностей на том основании, что ради их речей он не намерен
дозволять, чтобы города терпели ущерб. Напротив, Юлия
Домна, стоявшая в известной оппозиции сперва к Плавциану,
а затем к Каракалле и, по-видимому, прекрасно понимавшая
важность воздействия на общественное мнение, всячески при-
влекала представителей интеллигенции и направляла деятель-
ность членов своего кружка.
Таким образом, Филострат отражал интересы и настрое-
ния муниципальных кругов, с которыми были связаны при-
ближенные Юлии Домны и которым был близок, как будет по-
казано дальше, и Септимий Север. В своем романе Филострат
стремился дать.идеал мудреца, более отвечавший современным
ему условиям, чем мудрец стоиков или умеренных киников,
главной целью которого было научить людей составлять пра-
вильные суждения и подавать соответственные примеры соб-
ственной жизнью 17.
Начинает Филострат с опровержения сложившегося об Апол-
лонии мнения как о маге и колдуне (такого мнения, между
прочим, придерживался и весьма нерасположенный к герою
Филострата Дион Кассий) и выражает намерение рассказать,
каким образом дошел тот до своей «божественной мудрости».
На деле, однако, задача Филострата была значительно шире.
По-видимому, он стремился не только показать мудреца, по-
знавшего божественные тайны и подчинившего всю жизнь ве-
17 См., например, Е р i с t., Disertationes, II, 8; 11; III, 22.
285
лениям богов, но и дать определенную политическую программу,
связав ее с философскими и религиозными учениями.
Аполлоний, пишет Филострат, происходил из богатой и
знатной семьи. Те исследователи, которые видели в романе
Филострата только антихристианское сочинение, считали, что
Филострат хотел подчеркнуть знатное происхождение Аполло-
ния в противоположность «низкому» происхождению Иисуса
Христа. Однако это предположение несколько натянуто. Фи-
лострат писал для муниципальной знати и естественно, что его
герой должен был принадлежать к ее среде.
По словам Филострата, многие считали Аполлония сыном
Юпитера или воплощенным богом Протеем. Но он сам настаивал
на своем естественном, человеческом происхождении, хотя
в мудрости пошел дальше Протея. Как известно, в то время
считалось, что совершенный человек, его душа и сопровождаю-
щий его на жизненном пути гений стоит выше низших богов или
демонов. Отрицая божественное происхождение Аполлония,
Филострат хочет подчеркнуть, что всякий, в конце концов,
может достичь той же степени идеальной мудрости, которой
достиг его герой. Аполлоний, изучив разные философские си-
стемы, остановился на учении Пифагора. Далее мы увидим,
какое это имело значение для всей концепции Филострата.
Как и всякий идеальный мудрец античности, Аполлоний пре-
зирал богатство и отдал свое состояние родным..
Отрицательное отношение к богатству у Аполлония носит
особенно ярко выраженный и активный характер. Когда он
прибыл в город Аспенд (в Памфилии), рассказывает Филострат,
местные богачи, в целях спекуляции, спрятали зерно, и голо-
дающий народ восстал. Аполлоний успокоил мятежников,
приказал привести богачей и написал им (он тогда, соблюдая
правила пифагорейцев, хранил пятилетнее молчание), что земля
является матерью для всех, а не только для них, и если они не
прекратят своих несправедливых действий, то им не должно
быть места на ней. Испуганные спекулянты тотчас выпустили
зерно на рынок 18. Мудрец, по его словам, более всего должен
избегать страсти к золоту, которая постыднее всех остальных
страстей 19. Одного молодого спартиата, предпочитавшего мор-
скую торговлю отправлению общественных должностей, он
устыдил, описав всю низменность этого занятия, не подобаю-
щего спартиату, потомку достойных предков 20. Наблюдая обы-
чай эфиопов обмениваться своими товарами с египтянами в по-
граничной области, Аполлоний осуждал корыстолюбие греков
18 Р h i 1 о s t г., Vita ApolL, I, 15.
19 Ibid., 36.
20 Ibid., IV, 32.
286
и прославлял золотой век, когда богатство не было в почете,
процветало равенство, люди жили в согласии и вся земля была
как бы одной страной 21.
Как мы видим, особенно резкое осуждение вызывает у Апол-
лония богатство в его денежной форме, богатство, приобретен-
ное торговлей, богатство, разрушающее единство граждан,
приводящее к резкому имущественному неравенству, эгоизму
богачей, восстаниям бедняков.
Против «честного» обогащения Аполлоний не протестует.
На вопрос консула Телезина, в чем состоит его мудрость,
Аполлоний отвечает, между прочим, что она учит его просить
богов, чтобы царила справедливость, чтобы мудрецы оставались
бедными, а остальные обогащались честно 22. В речи, произне-
сенной в Эфесе, он говорил о долге помогать друг другу, не на-
зывать помогающих мотами, а принимающих помощь — пара-
зитами 23.
В Смирне он учил, что город должен быть свободен от рас-
прей, заставляющих подымать меч друг на друга, но соперни-
чество по вопросу об общем благе, желание превзойти друг
друга в магистратурах, посольствах, роскоши зданий, выстро-
енных для города, — все это несогласия, ведущие к благу рес-
публики. Пусть каждый старается выдвинуться, в чем сможет —
в ораторском искусстве, мудрости, богатстве, которым он дает
пользоваться согражданам. Таким образом возрастает благо-
получие республики24. В Спарте Аполлоний убедил эфоров
восстановить законы Ликурга, благодаря чему Спарта вновь
расцвела 25.
Эти примеры показывают, что общественная мораль Апол-
лония — типичная мораль муниципальной знати, унаследован-
ная ею от аристократии полиса и служащая тем же задачам, —
сплотить правящий класс, умерить социальные и имуществен-
ные противоречия между свободными, сделав бедноту в извест-
ной мере участницей доходов более состоятельных граждан.
Но так как Филострат писал не в период существования сво-
бодных полисов, а в эпоху империи, задачей его было пока-
зать, как организация империи должна сочетаться с муни-
ципальным строем и каково вообще должно быть государство
и задачи государя с точки зрения муниципальной верхушки.
К этому вопросу в разной форме и под разными предлогами
он возвращается постоянно.
21 Ibid., VI, 2.
22 Ibid., IV, 40.
23 Ibid., 3.
24 Ibid., 8.
25 Ibid., 31.
287
Отправившись путешествовать, Аполлоний прибыл в Ва-
вилон. Местный сатрап сказал, что войти в город может только
тот, кто встанет на колени перед статуей царя. Аполлоний от-
ветил, что он окажет достаточно большую честь царю, если от-
зовется о нем, как о хорошем человеке 26. Царь принял его с по-
четом и спросил, как ему упрочить свою власть. Аполлоний
посоветовал ему оказывать почет многим, доверять немногим
и избегать войн не только по пустякам, но и по важным при-
чинам 27.
Во дворце индийского царя Фраата Аполлония приятно
поразила скромность обстановки и малое количество слуг.
Царь, истинный философ, сказал Аполлонию, что свои бо-
гатства он считает принадлежащими своим друзьям. Часть
богатств он отдает пограничным варварам, которые за это и
сами не вторгаются в его страну и не пропускают в нее других
варваров. Любовь царя к миру увеличила уважение к нему
Аполлония 28. В том же смысле высказываются и совершенней-
шие, с точки зрения Аполлония, из людей индийские брахманы.
По их мнению, знаменитые подвиги греков в Троянской войне
стоят немногого. Гораздо выше Ахилла они ставят индийского
царя Ганга, так как он не разрушал, а основывал города. Он
храбро отразил вторгшихся в его страну скифов и потому за-
служивает большого уважения, так как защищать свою родину
гораздо почетнее, чем нападать на чужой город 29. Сам Аполло-
ний также отдавал предпочтение почти забытому изобретателю
письма Паламеду перед Ахиллом. Миролюбие Филострата не
случайно. Как мы увидим дальше, вопрос о характере внешней
политики был одним из пунктов расхождения между различ-
ными социальными группами.
Странствуя до городам Малой Азии и Греции, Аполлоний
оказался в Спарте как раз в то время, когда там было получено
письмо от императора, обвинявшего лакедемонян в излишней
свободе. Они обратились к Аполлонию за советом, отвечать ли
им заискивающе или гордо. Аполлоний посоветовал им не от-
вечать вовсе, чтобы не показывать ни трусости, ни дерзости 30.
Узнав, что Нерон преследует философов, Аполлоний от-
правился в Рим. К публичным выступлениям Нерона он от-
несся отрицательно, но в общем высказывался о его поведении
мало. Однако Веспасиана он приветствовал как борца против
тирании. Веспасиан, по рассказу Филострата, высоко оценил
26 Р h i 1 о s t г., Vita Apoll., I, 27.
27 Ibid, I, 38.
28 Ibid., II, 26.
29 Ibid., Ill, 20.
30 Ibid, IV, 33.
288
Аполлония и обратился к нему за советом, как ему править.
Это дает Филострату новую возможность вложить в уста Апол-
лония свои соображения об империи и императоре. По мнению
Аполлония, справедливость принцепса — в умеренности31.
Философ Евфрат, также призванный на совет, одобряет войну
Веспасиана с развратным Вителлием, но порицает его за то,
что он еще раньше не поднял восстание против Нерона. По мне-
нию Евфрата, Веспасиан должен достойно закончить свою
благородную борьбу: вернуть римлянам демократию, при ко-
торой они завоевали мир, и стяжать славу восстановителя сво-
боды 32. Другой философ, Дион, говорит, что демократия усту-
пает аристократии, но выше тирании. Однако он опасается,
что тирания испортила римлян и они уже не способны к демо-
кратии. По его мнению, Веспасиан должен, победив Вителлия,
предоставить им самим избрать форму правления 33. Аполло-
ний в основном одобрил речи Евфрата и Диона, но сказал, что
они были бы уместны, если бы были обращены к философу.
Их же слушает привыкший командовать консуляр, который не
может отказаться от власти, не рискуя жизнью. Надо не убе-
ждать его отречься от плодов своей победы, а научить его, как
лучше править. Аполлоний советует Веспасиану дать власть
своим сыновьям, чтобы они не стали его врагами. Человеческое
стадо погибнет без хорошего и верного пастуха. Монархия,
когда правитель заботится об общем благе, и есть настоящая
демократия. Отказавшись от власти, Веспасиан сделает своими
врагами давших ему империю солдат. Далее Аполлоний сове-
тует не переобременять население податями, помогать нуждаю-
щимся и оставить богатых мирно наслаждаться их имуществом.
Он осуждает совет Аристотеля срезать колосья, подымающиеся
над остальными. Лучше стараться уничтожить в сердцах не-
нависть, как сорную траву. Принцепс должен быть умерен в на-
казаниях, почитать богов, слушаться законов. Он должен уметь
заставить своих сыновей повиноваться себе, как и других под-
данных. Кстати, небезынтересно отметить, что в жизнеописа-
нии софистов Филострат высказывает мысль, что в император-
ских письмах не следует давать обоснования и выводы, а только
изъявление воли императора 34. Следовательно, по его мнению,
повиновение подданных, при всей умеренности императора,
должно быть слепым и абсолютным. Аполлоний призывает
Веспасиана обуздать рабов и отпущенников. Они должны быть
скромны, даже если принадлежат могущественным господам.
31 Ibid., V, 28.
32 Ibid., 33.
33 Ibid., 34.
34 Р h i 1 о s t г., Vitae soph., II, 32, 3.
289
Правители провинций должны избираться из подходящих
людей, знающих местный язык и обычаи 35.
Очевидно, советы Апполония были актуальны не столько
для времени Веспасиана, сколько для времени Септимия Се-
вера, которого Филострат, по-видимому, и имел в виду. Еще
более заметной становится аналогия с современностью, когда
Филострат переходит к взаимоотношениям Аполлония с сы-
новьями Веспасиана. Говоря о Тите, он подразумевал Гету, ко-
торого идеализировали все недовольные Каракаллой. Доми-
циана Филострат наделил чертами Каракаллы. Аполлоний
охладел к Веспасиану за то, что тот отнял свободу, дарованную
Нероном греческим городам36. Здесь Филострат, возможно,
намекает на репрессии Септимия Севера против городов, под-
держивавших Песценния Нигера. Как выразитель идеоло-
гии муниципальной знати Филострат этой меры не одобрял.
Но с Титом Аполлоний оставался в дружбе. Он хвалил его за
отказ от почестей, присужденных ему по случаю взятия Иеруса-
лима, так как победа эта сопровождалась кровопролитием37.
Он советовал Титу беречься Домициана, который действительно,
завидуя кротости и добродетели брата, отравил его38.
С воцарением Домициана, тирана, наложившего неперено-
симое иго на всю империю, Аполлоний активно вступает в по-
литическую борьбу. По мнению Филострата при таких обстоя-
тельствах в этом заключается истинный долг мудреца. Аполло-
ний обращался к сенаторам и наместникам провинций, призы-
вая их свергнуть тирана и сделать императором Нерву39.
Узнав, что Домициан собирается заключить его в тюрьму и
судить, Аполлоний с негодованием отвергает совет бежать.
Долг мудреца умереть за свои убеждения; мудрец не может
бояться тирана и поступать так, как поступают обыкновенные
люди 40.
В тюрьме Аполлоний встречает различных заключенных,
невинных жертв тирании Домициана. Возможно, что Филострат
хотел показать типичные случаи обвинений при Каракалле.
Между прочим, любопытно, что Аполлоний самым страшным
видом тирании называет тиранию, прикрывающуюся види-
мостью законности, так как она лишает свои жертвы сочувствия,
народа. По-видимому, это отражает обстановку, существо-
вавшую при Каракалле, когда подвергавшиеся гонениям не
внушали жалости и сочувствия массам.
35 Pbilostr., Vita Apoll., V, 35—36.
36 Ibid., 41.
37 Ibid., VI, 29.
38 Ibid., 32.
39 Ibid., VII, 8.
40 Ibid., 14.
290
Один из товарищей Аполлония по заключению погибал
из-за своего богатства. Он честно получил его по наследству и
уделил часть его хорошим людям, но император считал для
себя опасным оставлять большое богатство в руках частного
лица. Богатство, по его мнению, порождает в его обладателе
дерзость, позволяет ему подымать голову выше других, прези-
рать законы, подкупать наместников провинции и забирать их
в руки. Поэтому Домициан посадил его в тюрьму. Другой по-
пал туда за то, что забыл назвать императора сыном Минервы.
Третий — за то, что хотел поселиться на маленьком островке,
где у него был сад. Его заподозрили в том, что он ищет уедине-
ния потому, что совершил преступление 41. Аполлоний утешает
заключенных и сам чудесным образом освобождается из тюрьмы.
Аполлоний много внимания уделял религии. Он поправлял
жрецов, когда они, совершая обряды, отступали от обычая;
улучшал культы в чужих городах. Не отрицая жертвоприно-
шений, он считал, что уважение к богам следует проявлять глав-
ным образом чистотой жизни и добродетелью. Магию он пре-
зирал и верил в судьбу, которая должна совершиться в соот-
ветствии с волей богов. Он осуждал обычай египтян изобра-
жать богов в виде животных, но говорил, что надо позволить
каждому представлять богов по-своему. Сам он, по примеру
брахманов, почитал солнце, верховного бога, создавшего как
остальных богов, так и мир.
Таким образом, идеал Филострата, отраженный в его ро-
мане, вырисовывается довольно определенно. Это империя, осно-
ванная на городской автономии, какой она и была на деле при
Антонинах. Она предполагала сохранение всех прав и обязан-
ностей муниципальной верхушки, предоставление ей известной
экономической и идеологической свободы под условием, что она
будет выполнять свои обязанности относительно родного го-
рода и всего коллектива свободных сограждан. «Эгоистичные»
богачи, которые своими действиями' могут довести народ до
восстания, должны быть ограничены. В этих отношениях точка
зрения Филострата сходится с точкой зрения Апулея. Существо-
вание рисуемого Филостратом строя обеспечивается достаточно
сильной императорской властью, причем, в отличие от идеоло-
гов империи Антонинов, Филострат готов отказаться от пере-
дачи власти по усыновлению — т. е. фактически выборной
монархии — и признать монархию наследственную, т. е. более
крепкую и менее ограниченную. Какой это имело смысл, видно
из приведенной Геродианом речи Коммода к солдатам 42. В этой
речи Коммод указывает, что, получив власть по наследству,
41 Ibid., 23—25.
42 Н е г о d i a n., I, 5.
291
пн стоит выше тех принцепсов, которые получили ее по усынов-
лению. Наследственные монархи, говорит Коммод, не зависят
от сената, так как власть дал им не сенат, а право рождения.
По-видимому, и муниципальная верхушка, и армия, в то время
как назревал конфликт с крупными землевладельцами, пред-
ставленными сенатом, желали более сильной монархии, кото-
рая могла бы ограничить земельных магнатов. Сходство идей,
содержавшихся в сочинениях Филострата и в обращенной
к солдатам речи Коммода, подтверждает близость настроений
армии и муниципальных кругов.
Однако сильная императорская власть, с точки зрения
Филострата, не должна быть «тиранической». Если император
препятствует гражданам законно пользоваться их имуществом,
вторгается в область их религиозных убеждений и их частную
жизнь, принимает доносы от их рабов, борьба с тираном ста-
новится правом и долгом гражданина. В этом смысле Фило-
страт вполне солидарен с теми, кто создавал теорию монархии
Антонинов 43, что понятно, поскольку он писал для тех же
кругов, которые составляли опору империи II в.
Но, как уже говорилось выше, в условиях начавшегося
кризиса стоицизм не мог быть философской базой теории ми-
ровой империи, опирающейся на муниципальную организацию.
И Филострат, исходя из пифагореизма, пытается найти для
этой теории другое обоснование. Высшим началом, сообщающим
единство миру, по учению Аполлония, является уже не разум,
а некое непознаваемое разумом и стойщее выше него благо.
Жизнь происходит от этого верховного добра и поэтому имеет
в себе добро. Все отдельные формы и явления — части единого,
неделимого блага. Души стремятся к интеллекту, а интеллект
к благу. Стремление к жизни, к бытию, к деятельности обус-
ловлено не тем, что они причастны разуму, а тем, что они —
благо. Пока разум не получил света от блага, он не может вос-
пламенить души влечением и любовью к себе. Только сияние
добра делает душу активной и сильной. Аполлоний восстает
против учения стоиков о вещах безразличных. Существование
безразличных вещей, по его мнению, возможно лишь при от-
сутствии добра и зла. Между тем, высшее добро не только су-
ществует, но оно — первоначало всего сущего, благодаря
верховному благу живет все живое и мыслит все мыслящее 44.
Это учение сохраняет, таким образом, положение об един-
стве мира и взаимосвязанности всего сущего в мире, положение,
43 Вспомним анекдот о Траяне, который, вручая меч вновь
назначенному префекту претория Лицинию Суре, призвал Суру исполь-
зовать меч в его защиту, если он будет править хорошо, — против него,—
если он будет править плохо.
44 Р h i 1 о s t г., Vita Apoll., VIII, 18—23.
292
из которого стоики выводили обязанности человека и гражда-
нина относительно общества и государства. Но единство это
обусловливается уже не разумом, а верховным добром, которое
непознаваемо умом, стоящим на низшей ступени. Мудрец стои-
ков и умеренных киников, чтобы исполнить свою миссию,
должен был научиться составлять правильные суждения,
познать исходящие от разума законы и научить им других
людей. Аполлоний же действует и поучает не на основании
разума, а на основании некой интуиции, откровения, исходя-
щих от непознаваемого разумом верховного единства. Позна-
ние самого себя было конечной целью стоического мудреца.
Учителя Аполлония, брахманы, с этого познания только начи-
нали свой философский путь, который должен был привести
их к добродетели 45. Для стоиков добродетель вела к познанию,
для Аполлония познание — к добродетели.
Разум уже не давал ответа на вопрос, почему человек дол-
жен безропотно терпеть удары судьбы, насилия, несправедли-
вости во имя некой всеобщей гармонии, существование которой
становилось все более сомнительным. Обстоятельства подска-
зывали новое решение — так велит всесоединяющее благо,
постичь которое нельзя, а следовательно, должны отпасть и все
вопросы, диктуемые стоящим на низшей ступени по сравнению
с ним разумом. По существу, это был один из вариантов знаме-
нитого «credo quia absurdum» Тертуллиана, попыткой на новой
основе возродить мораль растворения индивида в целом, отказа
от личного блага и личного суждения ради целого.
В дальнейшем^ как мы увидим, все эти положения были
широко развиты Плотином, последним идеологом мировой
рабовладельческой империи.
Если произведения Апулея и Филострата позволяют нам
составить представление о программе и настроениях муни-
ципальных кругов, то в круг идей крупных земельных соб-
ственников вводит нас Дион Кассий, который пользуется для
изложения этих идей тем же приемом, что и Филострат. Фило-
страт заставляет Аполлония, полемизируя с другими филосо-
фами, давать советы Веспасиану — Дион Кассий изображает
спор Агриппы и Мецената по вопросу о том, как должен посту-
пить Август. Агриппа высказывается за восстановление рес-
публики. Помимо общих аргументов о свободе, равенстве и т. п.,
он останавливается на некоторых частностях, которые имели
гораздо большее значение и были гораздо актуальнее для вре-
мени правления Септимия Севера, чем для времени уста-
новления принципата Августа. Как будет видно из даль-
нейшего, в уста Агриппы Дион Кассий вкладывает идеи,
45 Р h i 1 о s t г., Vita Apoll., Ill, 18.
293
которые были присущи представителям таких же крупных соб-
ственников, как он сам, но принадлежавших к иному направ-
лению.
Так, Агриппа говорит, что при республике люди охотно не-
сут расходы, считая, что они идут на общее дело. При монар-
хии же они полагают, что правитель достаточно богат, чтобы са-
мому обо всем заботиться. Никто добровольно не вносит госу-
дарству денег, так как не хочет прослыть богатым человеком,
да и правителю нежелательно, чтобы кто-нибудь выделялся
в глазах народа. Неохотно платит налоги и народ. При рес-
публике народ сам служит в армии и получает обратно то, что
внес государству. При монархии одни заняты сельским хозяй-
ством, ремеслом, отправлением магистратур, другие же слу-
жат в войске и получают в виде жалования те деньги, которые
были взяты у первых. Монарху трудно прослыть справедли-
вым, так как он не может допустить кого-либо возвыситься
благородством происхождения, богатством, влиянием, умом,
мужеством. Ведь если это люди с рабскими наклонностями,
они немногого стоят, а если они благородны, они будут нена-
видеть деспотизм. Напротив, при республике все выдающиеся
люди заботятся о благе родины 46.
Против доводов Агриппы выступает Меценат, устами ко-
торого говорит сам Дион Кассий 47. Свобода делать и говорить
что угодно, по его мнению, легко может привести к гибельным
последствиям. Чернь надо держать в руках и управлять ею
через разумных людей. Ведь «свобода черни — рабство для
лучших». Истинная свобода возможна только тогда, когда каж-
дый исполняет свой долг и получает должное. Правитель дол-
жен решать все сам, с помощью лучших людей, и никто из черни
не должен сметь этому противодействовать. Только устранив
демагогов, можно обезопасить себя от междоусобиц и борьбы
партий. Недостойных лиц следует удалить из сената и ввести
в число сенаторов тех италиков и провинциалов, которые вы-
деляются благородным происхождением, богатством и заслу-
гами. Тогда ни один народ не возмутится, так как видные люди
не возглавят такое возмущение. Заслуженных людей следует
также наделять всадническим достоинством. Всех остальных
можно сделать римскими гражданами, чтобы они только Рим
считали городом, а свою родину — селом. Магистратов, во
избежание волнений, должен назначать сам император с тем,
чтобы они имели честь, но не власть. Управлять провин-
циями должны консуляры и два бывших претора с тем,
чтобы один имел гражданскую, другой — военную власть.
46 Cass. Dio, LII, 2—13.
47 Ibid., 14—40.
294
Заслуженные командиры, но отнюдь не солдаты, могут
быть введены в сенат. Сенатская и всадническая молодежь
должна обязательно посещать государственные школы, учиться
там исполнять свой долг и быть преданными императору.
Войско должно быть отделено от народа, так как, если все
будут иметь оружие, мятежи никогда не кончатся. Император
должен продать государственные земли, а вырученные деньги
давать в долг за умеренные проценты. Когда земли попадут
в частные руки, они станут приносить лучший урожай, а их
владельцы увеличат свое благосостояние. Кроме того, всякий
доход должен быть обложен справедливым налогом, от кото-
рого никто не должен освобождаться. Риму должен быть придан
блеск, внушающий уважение подданным. Провинциям ни в чем
не следует предоставлять самостоятельность. Они не должны
иметь собраний, строить слишком большие и роскошные зда-
ния, давать дорогие игры. Цирковые представления можно
сохранить только в Риме. Провинциалам следует запретить
посылать к императору посольства, свои жалобы они должны
сообщать только наместнику провинции, а он уже сам решит —
доводить ли их до сведения императора. Сенат должен иметь
видимость власти и пользоваться уважением. Но фактические
его права Меценат готов ограничить правом судить своих со-
членов. Богатых людей не следует принуждать тратить свои
богатства на сооружение храмов императорам и на расходы
в пользу городов. Следует следить за тем, чтобы граждане
почитали богов, и наказывать тех, кто будет вводить новые
культы, так как вследствие этого часто возникают заговоры и
тайные общества, вредные для монархии. Атеистов, магов, про-
роков и философов терпеть нельзя, так как они приводят лю-
дей к дерзким замыслам и навлекают неисчислимые бедствия.
В городах не должно терпеть вражды, соперничества, тщесла-
вия. Никто не должен там пользоваться какими-нибудь приви-
легиями и исключениями. Следует уважать ремесленников и
преследовать бездельников. Император должен защищать ма-
леньких людей, но ни в коем случае не верить всем жалобам на
людей сильных и не карать их только за то, что они сильны.
Остается только прибавить, что и в других частях своего
труда Дион Кассий с крайним неодобрением относится к фило-
софам. Так, он, например, приветствует изгнание их Веспасиа-
ном и резко осуждает Гельвидия Ириска за то, что тот при на-
роде поносил Веспасиана. По его мнению, значительно достой-
нее поступал Пет Тразея, который даже такого принцепса,
как Нерон, не критиковал публично и ограничивался лишь
тем, что отстранялся от участия в делах государства 48.
«Gass. Dio., LXV, 12,2.
295
Как мы видим, программа Диона Кассия сильно отличается
от программы Филострата 49. Наиболее ярко бросается в глаза
различие их взглядов на вопрос о роли городов. Филострат
считает, что они должны сохранить свое значение, свою авто-
номию, свои права, свою муниципальную знать и т. п. По мне-
нию Диона Кассия, городом должен быть только Рим, осталь-
ные же города следует низвести до положения сел; всякие их
привилегии и свободы, всякие затраты в пользу городов должны
быть уничтожены. Настойчиво подчеркивая, что в городах
следует устранить соперничество, вызываемое постройками,
устройством игр ит. п., Дион Кассий фактически ста-
рается свести на нет роль муниципальной организации и му-
ниципальной знати. Его идеал — это уже не федерация горо-
дов, а сильное централизованное государство, непосредственно
управляющее своими подданными и непосредственно осуществ-
ляющее подавление широких масс эксплуатируемых. В этой
функции подавления он видит главную задачу государства.
Для осуществления ее власть императора должна быть неогра-
ниченной. В связи с этим стоит требование единого образова-
ния и единой государственной религии, требование подавле-
ния всякой свободы мысли, религии, философии, необходимость
которой признавал Филострат. Дион Кассий отрицает не только
право бороться против императора, но даже право критиковать
его, хотя бы это был «тиран», вроде Нерона. Единственное
ограничение — если не прав, то могущества императора, —
которое он желает допустить, это ограничение его экономиче-
ской мощи, опиравшейся в значительной мере на владение
огромными землями как императорскими, так и государствен-
ными. Эти земли, по мнению Диона Кассия, должны были
перейти в частные руки, т. е. в руки крупных собственников,
которые одни только имели возможность и могли найти выгоду
скупить их. Такая массовая распродажа императорских и
государственных земель, большей частью не включенных в го-
родские территории, чрезвычайно усилила бы позиции круп-
ных землевладельцев, которые вместе с землей приобрели бы
известные права и на сидящее на ней население, и быстро свела
бы на нет роль городов. Этого-то, по-видимому, и добивался
Дион Кассий как представитель земельных магнатов, для кото-
рых муниципальная организация, выгодная собственникам ра-
бовладельческих вилл, стала ненужным бременем. Император,
по мысли Диона Кассия, должен опираться не на коллективы
городских рабовладельцев, а на сравнительно небольшой слой
49 Поэтому нельзя согласиться с Кальдерини, который считает Фи-
лострата и Диона Кассия единомышленниками, основываясь лишь на
том, что и тот и другой признавали необходимость сильной монархи-
ческой власти (А. С а 1 d е г i n i. I Severi, стр. 253 сл.)
296
крупнейших собственников, порвавших всякие связи со своими
городами, народностями, племенами. Император должен был
свою власть направить на защиту их интересов, обратив всех
остальных подданных в равно безгласное стадо. За это земель-
ная аристократия готова была поддерживать монарха морально
и материально и признать его власть абсолютной. В известной
мере идеал Диона Кассия осуществился в эпоху домината.
Дион Кассий был римским сенатором и его точка зрения,
возможно, характерна для части сенаторов вообще. Но он был
уроженцем восточной половины империи, там были располо-
жены его владения, и это не могло не наложить известного
отпечатка на всю его концепцию. Так, вероятно, постоянная
острая социальная борьба в городах Востока, особенно ярко
вспыхнувшая во время движений Авидия Кассия и Песценния
Нигера, обусловила особую ненависть его к «черни» и стремле-
ние к способной «обуздать» ее сильной императорской власти.
Несколько иными были идеалы западной аристократии,
которая до начала движения багаудов не испытала всей силы
сопротивления масс.
К сожалению, мы не имеем такого связного изложения ее
взглядов, какое дано Апулеем, Филостратом и Дионом Кас-
сием, и можем строить лишь более или менее вероятные пред-
положения на основании косвенных данных. Кое-что уже было
отмечено в этом смысле в связи с распространенными среди
западной аристократии культами Антонинов и Геракла. До-
полнительные указания можно почерпнуть из некоторых мест
SHA, поскольку, по-видимому, как уже говорилось во введе-
нии, многое в этом произведении заимствовано у автора или
авторов, вышедших из круга западной аристократии. Близость
соответственных мест к галльским панегирикам подкрепляет
это предположение. Правда, эти свидетельства, возможно,
относятся к более позднему времени, чем труд Диона Кассия,
но вряд ли на протяжении двух—трех десятилетий идеология
западной знати претерпела существенные изменения, скорее
она лишь более четко выкристаллизовалась. Движение багау-
дов могло толкнуть ее на примирение с Римом, но не изменить
коренным образом ее представления об идеальном императоре
и идеальной организации управления империей.
Наиболее полно эти идеалы отразились в биографиях импе-
раторов Тацита и Проба, особенно в переданных их авторами
предсказаниях, будто бы связанных с этими императорами и
их потомками.
Тацит пользуется особой симпатией SHA, как император,
избранный сенатом. Его биограф рассказывает, как, получив
от войска предложение, чтобы сенат избрал императора, консул
уведомил об этом предложении сенат. Он указал, что импера-
297
тора избрать следует, так как армия не может долго оставаться
без главнокомандующего, особенно, принимая во внимание,
что германцы перешли Рейн, угрожают персы, а кроме того,
такими провинциями, как Сирия, Африка, Иллирик, Египет,
нельзя управлять без императора 50.
После избрания Тацит вначале отказывается от власти под
предлогом преклонного возраста, но сенаторы считают, что
именно возраст делает его достойным кандидатом в принцепсы:
он будет настоящим отцом отечества, не то что Нероны, Коммоды,
Элагабалы. Сенаторы просят его не делать своих детей наслед-
никами своей власти, не завещать республику, сенаторов и
римский народ, как свою виллу, колонов и рабов, но подра-
жать Нерве, Траяну, Адриану, так как велика слава тех прин-
цепсов, которые любили республику больше, чем сыновей 51.
Тацит обещает поступать во всем согласно постановлению се-
ната; делом сената будет приказывать то, что покажется ему
подобающим для него самого, войска и народа. Тацит запретил
допрашивать рабов против господ даже по обвинению в оскорб-
лении величества 52. Он опубликовал опись своего имущества
и отдал свои деньги на жалование солдатам, а свои мавретан-
ские имения употребил на ремонт, Капитолия 53. Сенат, в ра-
дости, что получил возможность избирать принцепсов, писал
в провинции и чужие земли, что республика вернулась к преж-
нему положению (in antiquum statum), сенат избирает прин-
цепсов, издает законы, варварские цари должны будут отныне
обращаться в сенат, сенат будет решать вопросы войны и мира 54.
Соответственные письма приложены в конце биографии. Кар-
фагенской курии сенат сообщает, что к нему возвратилось право
избирать Августа, поэтому о важных делах она должна изве-
щать сенат. Такие же письма сенат послал курии Тревиров,
Антиохии, Аквилеи, Медиолана и других больших городов,
выражая надежду, что они порадуются возвращенной свободе 55.
После смерти Тацита и его брата Флориана молния разбила
их статуи. По этому поводу гаруспики предсказали, что со вре-
менем из их семьи выйдет римский император, который даст
судей парфянам и персам, подчинит римским законам фран-
ков и аламанов, не оставит варваров в Африке, пошлет наме-
стника к тапробанам и проконсула на остров Юверну, будет
судить всех сарматов, подчинит себе всю землю, омы- 60 61 62 63
60 SHA, Тас., 3.
61 Ibid., 6.
62 Ibid., 9, 4.
63 Ibid., 10, 1; 10, 5.
54 SHA, Тас., 12, 1.
66 Ibid., 18.
298
ваемую Океаном, а затем вернет власть сенату и будет жить
по древним законам, проживет 120 лет и умрет без наследника 56.
Сходное предсказание имелось, по словам Вописка, и о Пробе,
муже, которого следует предпочесть Аврелиану, Траяну, Ад-
риану, Антонинам, Александру и Клавдию. Сивиллины книги
гласили, что если бы он правил более долгий срок, на земле не
осталось бы варваров * 57 *. В биографии Проба автор особо под-
черкивает его строгость к солдатам, которых, между прочим,
он постоянно заставлял работать. В Египте, на Ниле, они
столько сделали по его приказу, что он облегчил налог зерном.
Его солдаты очищали устья рек, осушали болота и обращали их
в засеянные поля б8. Провозглашенный солдатами императором,
он сообщил сенату, что подтверждает права сената избирать
принцепсов 59 60 * 62 *. Сенаторы, утвердив его избрание, говорят о его
многочисленных военных заслугах и победах над варварами 60.
Проб в речи к сенату дает ему право принимать и разбирать
судебные апелляции, назначать проконсулов и легатов, утверж-
дать законы 61. После побед на Рейне он написал сенату письмо,
составленное в выражениях, которые находят аналогии в гал-
льских панегириках Максимиану и Констанцию. «. . .Уже
все варвары для вас пашут, несут для вас рабскую службу и
сражаются с внутренними племенами. . . Вся Галлия освобо-
ждена. Золотые венки, которые мне поднесли все города Галлии,
я посвящаю вашей милости. . . Варварские быки вспахивают
галльские поля... для нас пасутся стада [отобранные у] разных
народов, [отбитые у] них табуны приносят приплод для нашей
конницы, житницы полны зерном варваров» 62. Проб не терпел,
чтобы солдаты бездельничали и говорил, что не следует даром
давать им содержание. В скором времени, обещал он, солдаты
вообще не нужны будут республике. При этом он подразуме-
вал, что подчинит все племена варваров и весь мир сделает
римским. Республика будет всем владеть в безопасности, ни-
какая земля не будет изготовлять оружие, не будет доставлять
аннону, быки будут у плуга, кони будут рождаться для мира,
не будет войн, плена, всюду будет мир, римские законы, рим-
ские суды 63. Какое было бы счастье, пишет Вописк, если бы
при таком принцепсе не было солдат. Провинциал не давал бы
анноны, не требовалось бы жалованья и раздач, республика
66 Ibid., 15, 1—2.
57 SHA, Prob., 16, 6.
68 Ibid., 9.
69 Ibid., 11, 2.
60 Ibid., 12.
81 Ibid., 13, 1.
62 Ibid., 15.
83 Ibid., 20.
299
имела бы вечные сокровища, ничего не платил бы принцепс,
ничего не давал бы посессор; это был бы золотой век. Не было
бы нужды в лагерях, в изготовлении оружия; народ, который
теперь воюет, который теперь терзает республику граждан-
скими войнами, пахал бы, изучал бы науки и искусства, за-
нимался бы мореплаванием 64.
Сходные мотивы мы видим и в других биографиях, из ко-
торых можно составить себе представление о точке зрения
SHA по различным вопросам. Так, биограф Адриана хвалит
его за то, что при нем сенаторов судил только сенат 65, за то,
что Адриан постоянно заставлял солдат трудиться, пополнял
провинциям суммы, не достававшие им для уплаты налогов 66,
жестоко карал виновных наместников провинции 67, дал поще-
чину рабу, шедшему между двух консулов, часто прощал
недоимки, заботился о римской религии и презирал иноземные
культы 68.
Антонину Пию, биограф которого сравнивает его с Нумой
Помпилием, ставится в заслугу, что он был покровителем
земледелия (diligens agricultor), многим помогал из своих
средств 69, освободил провинции от половины взноса aurum
coronarium 70, карал наместников, которые требовали с про-
винциалов слишком больших податей, принимал жалобы на
своих прокураторов, на себя тратил мало 71, почти не прибегал
к конфискациям имущества, доходы со своего имущества тра-
тил на нужды республики, а часть императорских имений
продал, не принимал наследства граждан, имевших детей 72.
Марк Аврелий, по словам своего биографа, уважал сенат,
помогал бедным сенаторам 73, помог обедневшей Испании 74,
продал свои ценности, чтобы не вводить новые подати на по-
крытие военных расходов 75; военную добычу, взятую у марко-
маннов, отдал провинциалам. Он не следовал советам тех, кто
считал, что нужно примириться с варварами, и продолжал
войну до победы, но был милостив к пленным и разместил мно-
жество их на римской земле 76. Кстати, в том же смысле мило-
64 SHA, Prob., 23.
65 SHA, Hadr., 8, 8—9.
66 SHA, Hadr., 10.
67 Ibid., 13, 10.
68 SHA, Hadr., 21—22.
69 SHA, Anton. Pius, 2.
70 Ibid., 4, 10.
71 SHA, Ant. Pius, 6.
72 Ibid., 8, 5.
73 SHA, M. Ant. Phil., 10.
74 Ibid., 11, 7.
75 Ibid., 17, 4—5; 21, 9.
76 Ibid., 22, 8; 24, 3.
300
сердие — dementia и aequitas — к побежденным варварам
понимается в галльских панегириках, у Евсевия, в жизнеопи-
сании Константина и у самого Марка Аврелия, на одной из
монет которого легенда «dementia» впервые появляется вместе
с фигурой коленопреклоненного пленника. Коммоду, напро-
тив, ставится в вину, что он не довел до конца войну и прими-
рился с вражескими царями, заплатив им деньги 77, и особенно,
что он убивал богатых провинциалов и присваивал их иму-
щество 78. Осуждается также его попытка понизить цены, что,
по мнению автора, привело к нехватке хлеба (maiorem penu-
riam fecit) 79.
О Пертинаксе, который противопоставляется Коммоду как
пример хорошего правителя, рассказывается, что в первый день
своего правления он дал трибуну пароль militemus, осуждаю-
щий, по мнению его биографа, бездеятельность предшествую-
щего времени (segnitia temporum superiorum) 80. Он издал за-
кон против злоупотреблений фиска, не брал наследств 81, вер-
нул господам их беглых рабов 82, ввел строгую экономию в своем
быту 83 и отменил долги по алиментарной системе Траяна 84.
Он вернул за плату собственникам конфискованные Коммодом
земли, хотя, как отмечает биограф, в качестве частного лица
беспрестанно расширял свои земли, пользуясь нуждой и за-
долженностью своих соседей 85. Рабов, доносивших на господ,
он приказывал распинать 86.
Особым расположением SHA пользовался Александр Се-
вер, который, как уже неоднократно отмечалось в литера-
туре, должен был представлять тип идеального правителя.
Биограф превозносит его скромность: этот император запретил
называть себя dominus, был прост с друзьями, держал себя
как рядовой сенатор 87. В личной жизни соблюдал умерен-
ность, оставив при дворе лишь самых необходимых слуг. Он
поклялся не присваивать пустующие имения и не увеличивать
аннону, говоря, что плох тот император, который за счет про-
винциалов кормит бесполезных для республики людей 88.
Издавая законы, Александр Север советовался с опытными и
77 SHA, Comm., 3, 5.
78 Ibid., 5, 13.
79 Ibid., 14, 3.
80 SHA, Pert., 5, 7.
81 Ibid., 7, 2—3.
82 Ibid., 8, 8.
83 Ibid., 8, 9—10.
84 Ibid., 9, 3.
85 Ibid., 9, 4—8.
86 Ibid., 9, 10.
87 SHA, Alex. Sev., 4, 1—3.
88 Ibid., 15, 3.
301
образованными людьми 89. Он не допускал отпущенников в число
всадников, а сенат пополнял лишь с его согласия. Бедным пре-
доставлял беспроцентную ссуду на покупку земли, взимая
долг плодами 90. Он награждал честных наместников, уважал
жрецов, но отличался веротерпимостью. Он не удовлетворил тре-
бование народа о снижении цен на продовольствие и предо-
ставил большие привилегии купцам 91. Префекта Рима и про-
консулов он назначал по желанию сената 92. Александр Се-
вер обложил налогом ремесленников, которых организо-
вал в коллегии и подчинил особым судьям 93; разрешил
сенаторам брать за долги 6%, хотя вообще ростовщические
проценты снизил до 3% 94. Для рабов он хотел ввести специаль-
ную форму, чтобы можно было отличать мятежных и чтобы рабы
не смешивались со свободными 95. Александр Север, как впо-
следствии Тацит, особенно почитал обожествленных императо-
ров, но также только лучших из них 96. Он в 30 раз снизил на-
логи (vectigalia publica) и обещал снизить их еще больше 97>
Он не только не завидовал ничьему богатству, но почтенным
людям (honorati), обедневшим не по своей вине, предоставлял
земли, рабов, стада, сельский инвентарь 98 99. Прежде чем на-
значить президов провинций, он публиковал их имена, чтобы
каждый, кто знал за ними какую-нибудь вину и мог доказать
ее, имел возможность сообщить о ней. Наместники получали
определенное жалование деньгами и натурой ". Имения осуж-
денных он не забирал в казну, а раздавал; строго наблюдая
за своими рационалами и карал солдат, обижавших провин-
циалов 100; солдатам разрешал оставлять себе военную добычу;
пленных дарил своим друзьям. Пограничными землями Але-
ксандр Север наделял солдат и командиров с тем, чтобы и их
наследники служили в армии, в придачу к землям он разда-
вал солдатам скот и рабов, чтобы они имели возможность обра-
батывать свои участки и не доводить их до запустения 101.
Небезынтересно отметить также, что согласно биографии
одного из «30 тиранов», Макриана, поддерживавший кан-
89 SHA, Alex. Sev., 16, 1.
90 Ibid., 21, 2.
91 Ibid., 22.
92 Ibid., 24, 1.
93 Ibid., 24, 5; 33, 2.
94 Ibid., 26, 2—4.
95 Ibid., 27, 2—3.
98 Ibid., 29, 2.
97 Ibid., 39, 6.
98 Ibid., 40, 2.
99 Ibid., 42, 4.
100 Ibid., 50.
101 Ibid., 57.
302
дидатуру последнего Баллиста, говорил, что наиболее ценное
его как будущего императора качество — это богатство,
так как он на свой счет будет содержать армию 102. Когда,
согласно желанию Макриана, императорами избирают его
сыновей, он обещает из своих средств выплачивать солдатам
двойное жалованье 103.
В данной связи для нас не имеет значения, какие из сооб
щаемых SHA факты, документы, речи и т. п. подлинны, а ка-
кие измышлены авторами. Важно лишь, что они считали до-
стойным похвалы, как они представляли себе идеального пра-
вителя и идеальную организацию правления, поскольку эти
представления отражают программу части земельной аристо-
кратии (по-видимому, земельной аристократии западных
провинций).
Из приведенных мест эта программа рисуется в следующих
общих чертах: император должен быть главным образом и
прежде всего верховным главнокомандующим. В отличие от
Филострата, настаивавшего на соблюдении мира даже ценой
значительных денежных пожертвований в пользу варваров.
SHA считают, что обязанность императора — воевать. Мир ста-
нет возможным лишь тогда, когда все варвары будут подчинены
Риму, а значительная их часть обращена в колонов, размещен-
ных на провинциальных землях для их обработки и защиты.
Эта разница воззрений, по всей вероятности, объясняется тем,
что круги, которые представлял Филострат, — круги муници-
пальных рабовладельцев — уже не нуждались в притоке воен-
нопленных. Им не нужны были новые рабы — они зачастую
тяготились и своими рабами, эксплуатация которых уже при-
носила лишь небольшой доход, и не могли использовать в своих
хозяйствах пленных колонов. Напротив, крупные землевла-
дельцы нуждались в большом количестве колонов, в частности
и из числа военнопленных. Кроме того, они предпочитали,
чтобы из числа этих пленных пополнялось и войско. Расселен-
ное на пустующих пограничных землях, не пользовавшееся ни-
какими особыми привилегиями, не получавшее высокой оплаты
и не смевшее претендовать ни на что, оно было для них зна-
чительно менее опасно и обременительно, чем регулярная армия,
солдаты которой требовали и большого жалованья, и хороших
земель, и почетного положения.
Император должен был вести войну, но делать это на свой
счет. В разной форме SHA настойчиво проводят мысль, что
император ни в коем случае не должен требовать налогов с про-
винциалов, а должен изыскивать нужные государству средства
102 SHA, Туг. trig., 12, 5.
103 Ibid., 12, И.
ЗОЯ
иными путями, главным образом за счет собственных доходов,
а потому императором должен избираться богатый человек.
Вспомним, что аналогичные рассуждения Дион Кассий вкла-
дывает в уста Агриппы и затем отвечает на них в речи Меце-
ната. Очевидно, он заимствовал их из современной ему дей-
ствительности, но, как идеолог сильной императорской власти,
требующей известных жертв, относился к ним отрицательно.
В отличие от Диона Кассия и от Филострата, SHA реши-
тельно выступают против сильной центральной власти. Импе-
ратор должен воевать, держать в повиновении низших, но он,
по возможности, не должен вмешиваться во внутренние дела,
предоставив их всецело сенату. Идеалом, с их точки зрения,
был бы такой строй, когда император, умиротворив и подчинив
римской знати весь мир, отказался бы от власти в пользу ари-
стократии. Дион Кассий стоит за ограничение свободы -про-
винций, SHA — за предоставление им максимальной свободы,
т. е. за свободу для провинциальных магнатов. Наместники,
по представлениям SHA, должны быть, напротив, крайне огра-
ничены в своих правах и подвергаться контролю со стороны
как провинциалов, так и сената, т. е. представителей той же
провинциальной аристократии. Особенно ограничена должна
быть власть императорских чиновников и управляющих импе-
раторским имуществом.
Единственный пункт, в котором безоговорочно сходятся
SHA и Дион Кассий, это пункт, касающийся императорских
земель. По мнению SHA, так же как и по мнению Диона Кас-
сия, император не только не должен забирать в свои руки
новые земли, но и находящееся уже в его собственности иму-
щество должен передать частным владельцам путем продажи —
причем более бедным должна предоставляться соответственная
ссуда — или даже путем безвозмездной передачи земли людям
«почтенным», но небогатым. Если при выполнении такой про-
граммы часть земли и попала бы мелким собственникам, круп-
ные землевладельцы быстро сумели бы прибрать ее к рукам.
Важно для них было только, чтобы государственная земля
перешла в частную собственность, т. е. могла продаваться, а не
сдаваться в аренду, хотя бы и вечную, при которой мелкие
держатели продавать ее не могли. Этот пункт был одинаково
важен для всех земельных магнатов, какова бы ни была их
программа по другим вопросам.
Но если Дион Кассий признавал справедливым, чтобы зем-
левладельцы выплачивали налоги, как и все другие подданные,
если Апулей и Филострат считали необходимым ограничить
богачей, то SHA ничего подобного не признают. С их точки
зрения налоги с посессоров должны быть отменены вовсе,
а пока — хотя бы уменьшены во много раз. Ограничения,
304
в частности ограничения спекуляции продовольствием, на
которой наживались крупные собственники, они считают вред-
ными, помощь бедноте, даже в форме алиментарных учрежде-
ний, — бесполезной. Напротив, они готовы допустить нажим
на ремесленников, которых Дион Кассий предлагал щадить.
Объясняется это, вероятно, тем, что на Западе города значи-
тельно быстрее, чем на Востоке, утрачивали свое значение,
а городская беднота была менее активна, чем в городах восточ-
ных провинций. Поэтому Филострат думал, что с ней следует
считаться. Дион Кассий предлагал ее подавлять, однако,
делая исключение для игравших видную роль в восточных го-
родах ремесленников. Для западной знати вопрос о городах
имел меньшее значение, и она, по-видимому, считала, что их
население вообще можно сбросить со счетов. Может быть,
здесь играло роль и желание заручиться новым притоком рабо-
чей силы, так как лишенная поддержки городская беднота
вынуждена была бы искать применения своему труду в сель-
ском хозяйстве.
Зато к армии SHA относятся значительно враждебнее, чем
Дион Кассий. Последний, как мы видели, признавал вполне
справедливым взимание налогов для ее содержания и не про*-
тестовал против существовавшей системы набора и положения
солдат. Говоря о политике Септимия Севера, он, напротив,
не одобрял исключение им из армии уроженцев Италии и
Галлии. По мнению Диона Кассия, служба в армии дает заня*
тие молодежи и отвлекает ее от разбоя 104. Он ничего не говорит
о наделении солдат землей, но — судя по тому, что в речи Ме-
цената предлагает давать солдатам отставку и отдых еще до
старости 105 — рассматривает эту систему как вполне допустиг
мую. Не считает он также, что солдат следует занимать нц Дру-
гих работах, они, по его мнению, должны были непрестанно
совершенствоваться в военном деле, давая тем возможность
остальному населению спокойно и безопасно исполнять свои
обязанности.
SHA, напротив, считают солдат паразитами, сосущими
провинции, и мечтают о том времени, когда армия не будет
поглощать ни денег, ни людей, ни средств, когда никто не бу-
дет ни работать, ни тратиться на армию. Пока же они считают
нужным, как уже отмечалось, отчасти перейти к системе воен*
ной пограничной колонизации, преимущественно за счет плен*
ных варваров, отчасти занять солдат производительным тру-
дом, главным образом в земледелии. По-видимому, объясняется
это, во-первых, тем, что в западных провинциях главными
104 С a s s. Dio, LXXV, 2.
105 Ibid., LII, 27.
305
противниками земельной знати были солдаты. Они требовали
жалованья и земельных наделов; и то и другое они получали
за ее счет. Наделение землей ветеранов препятствовало концен-
трации земли, постоянно возрождало систему средних рабовла-
дельческих вилл, которые, как мы видели, в это время стано-
вятся особенно многочисленными на Рейне и Дунае. В ряде
случаев это способствовало консервации и даже ‘оживлению
муниципального строя, так как сословие декурионов постоянно
пополнялось за счет ветеранов и их потомков. Во-вторых, в ла-
тифундиях Запада вследствие того, что кризис рабовладельче-
ского способа производства ощущался там гораздо острее, чем
на Востоке, острее была и нужда в рабочей силе. Земельные
магнаты, всячески старавшиеся увеличить число своих коло-
нов, инквилинов и других работников за счет разных категорий
населения, естественно были заинтересованы в том, чтобы как
можно меньшая часть трудоспособного населения отвлекалась
службой в армии. Солдат же, даже не из числа пограничных
колонистов, а из регулярной армии, они стремились сделать
земледельцами, заставить их обрабатывать заброшенные и
пустующие земли. По-видимому, часть этих земель должна
была впоследствии пойти на ветеранские наделы, что обезо-
пасило бы крупных собственников от возможных конфискаций
в пользу ветеранов. Отчасти, возможно, они рассчитывали
воспользоваться впоследствии плодами трудов солдат, ясли,
согласно их проекту, государственные и императорские земли
перешли бы в частные руки. Возможно также, что они желали
поставить солдат, которые со времени Септимия Севера были
приравнены к членам сословия декурионов, на один уровень
с крестьянами и колонами. Кроме того, они, по-видимому, счи-
тали, что пока солдаты существуют, они должны содержать
себя за счет военной добычи.
Таким образом, мы можем наметить три основные полити-
ческие программы различных групп правящего класса.
1) Программа земельной знати западных провинций: ма-
ксимальная самостоятельность провинциальной аристократии,
политическая и экономическая; передача в ее руки государ-
ственных и императорских земель, снижение для нее или даже
полное уничтожение налогов; обеспечение ее рабочей силой за
счет пленных, обращенных в колонов, и, следовательно, актив-
ная внешняя политика; переход к пограничной военной колони-
зации за счет тех же варваров, дабы оставить в распоряжений
крупных собственников максимальное количество земли и ра-
бочей силы; выборный император, который исполняет только
должность верховного главнокомандующего, во всем же осталь-
ном ограничен сенатом, состоящим из представителей той же
провинциальной земельной знати; строгое ограничение власти
306
провинциальных наместников и императорских чиновников.
Следовательно, идеалом этой/ группы была слабая монар-
хия при действительном господстве земельной аристократии.
На первый взгляд может показаться, что это та же «сенат-
ская программа», которая была в ходу среди сенатской оппо-
зиции I в. Такому впечатлению способствует также то обстоя-
тельство, что на протяжении веков фразеология и лозунги
представителей «сенатского» направления остаются неизмен-
ными. Поэтому многие исследователи склонны считать, что
сущность борьбы «сената» и «императоров» остается неизмен-
ной для любого момента истории империи.
Однако это не так. В I в. «сенатская оппозиция» была идео-
логией остатков республиканской знати. За выдвигаемыми ею
лозунгами скрывалось стремление сохранить абсолютное гос-
подство Рима над провинциями и право на бесконтрольную
эксплуатацию Римом провинций, народа — знатью, рабовла-
дельцами — рабов и т. п. Известные изменения методов гос-
подства, расширение правящего класса за счет привлечения
новых слоев рабовладельцев из городов Италии и провинций
и соответственное ограничение прав старой римской аристо-
кратии вызывало недовольство и противодействие.
Теперь положение стало иным. Сенат более чем наполовину
состоял из провинциалов и представлял в значительной мере
интересы провинциальной знати10в. Та ее часть, которая
находилась в оппозиции, добивалась не господства Рима над
провинциями, а напротив, наибольшей независимости своей от
римского правительства, возможности эксплуатировать в свою
пользу наибольшую часть провинциального, главным образом
земледельческого населения, сохранять в своем распоряжении
наибольшее количество произведенного им прибавочного про-
дукта. «Антисенатский» террор Юлиев-Клавдиев и Домициана
имел целью и результатом подрыв силы владельцев латифундий,
основанных на более отсталых методах хозяйства, и усиление
более прогрессивных, в тех условиях, рабовладельческих вилл.
106 Точно этнический состав сенаторов для III в., особенно же для
второй его половины, установлен быть не может. Приблизительные дан-
ные, которые дают современные исследователи (см. Р. Lambrechts.
La composition du senat romain de Septime Severe a Diocletien. Budapest,
1937; G. В a r b i e r i. L’albo senatorio da Settimio Severo a Carino. Roma,
1952) несмотря на значительные расхождения, показывают, что число
сенаторов из восточных провинции все возрастало, тогда как число се-
наторов с Запада сокращалось. С этим, может быть, отчасти и связана
большая оппозиционность западной знати. Хотя число италиков обычно
и превышало 40% всего состава сената, можно думать, что и они были
тесно связаны с провинциями, где была сосредоточена основная масса их
земельных владений. В противном случае, не оправдано было бы издание
законов, предписывавших сенаторам не менее трети или четверти своих
имений приобретать в Италии.
307
Провинциальная аристократия III в., когда рабовладельческий
способ производства начал себя изживать, выступая против
стремления римского правительства к его консервации, если не
субъективно, то объективно способствовала развитию элемен-
тов новых отношений. Сенатская оппозиция I в. выступала
против политики императорской власти, но отнюдь не против
сильного централизованного римского государства. Более того,
только такое государство давало ей возможность перекачивать
в Рим богатства провинций. В III в. знать западных провинций
не желала сохранения сильного государства, требовавшего от
нее материальных жертв. Победа сенатской оппозиции в I в.
означала бы разрушение экономики провинций, в результате
чего там не смогли бы развиваться производительные силы
даже в той мере, в какой их развитию способствует расшире-
ние и углубление рабовладельческих отношений, ибо Рим,
подобно огромному паразиту, продолжал бы высасывать все
их силы, как во времена республики. Победа сенатской оп-
позиции, сложившейся в III в., означала бы фактический рас-
пад империи на провинции, а провинций на крупные домены,
под власть владельцев которых перешла бы большая часть
населения; к тому, что почти вся масса произведенного этим
населением прибавочного продукта оставалась бы в провин-
ции в распоряжении ее земельных магнатов, что, в конце кон-
цов, в известной мере и осуществляется на Западе перед падением
империи. Таким образом, разница между «сенатской оппози-
цией» I и III вв. несомненна.
2) Программа крупных собственников восточных провин-
ций сходится с только что рассмотренной в требовании пере-
хода государственных земель к частным собственникам и
проведения активной внешней политики, в остальном же зна-
чительно отличается от нее: она предполагает сильную импера-
торскую власть, опирающуюся на знать; централизацию управ-
ления, подавление самостоятельности провинций и городов;
фактическое уничтожение муниципальной организации как
промежуточного звена между гражданином и правительством;
подчинение подданных непосредственно центральной власти и
ее органам; подавление не только всяких волнений масс, но
и всякой свободы мысли; унификацию образования и единую,
обязательную для всех, религию; уничтожение всяких приви-
легий и отличий для лиц, не принадлежащих к кучке крупней-
ших собственников, включенных в число сенаторов, — так
сказать, всеобщее уравнение в бесправии; обложение налогами’
Всех без исключения доходов, но зато освобождение от расходов
на нужды города. Эта программа признает необходимость силь-
ной армии. Эта система, в общем предвосхищающая доминат,
еще менее походит на программу «сенатской оппозиции» I в.
308
Она порождена специфическими условиями восточных провин-
ций III в., остротой классовой борьбы, остротой противоре-
чий между муниципальной верхушкой и крупными земельными
собственниками, уже не нуждавшимися в городской органи-
зации.
3) Программа муниципальных рабовладельческих кругов:
сохранение городского строя и городской автономии; соблю-
дение муниципалами их обязанностей и охрана их прав; огра-
ничение экономической и политической мощи крупных собствен-
ников, известная поддержка свободной бедноты; некоторая
свобода мысли и слова; императорская власть наследственная
и достаточно сильная, чтобы бороться как против крупнейших
богачей, так и против возможных мятежей низов, но отнюдь
не «тираническая», не подавляющая известной свободы городов
и граждан; сохранение в руках императора достаточно больт
шого имущества, с тем, однако, чтобы он употреблял его на
«общую пользу» — помогал «уважаемым», но бедным людям
и городам, покупал мир у варваров; отказ от завоеваний и войн
вообще, соблюдение мира любой ценой; вместе с тем внимание
к войску, его интересам и требованиям. Эта программа, по
существу, ближе всего к программе идеологов империи Анто-
нинов, так как выдвинута теми же слоями, которые были глав-
ной опорой Антонинов. Однако в связи с изменившимися усло-
виями внесены некоторые коррективы. Важнейший из них —
усиление императорской власти, допущение передачи ее не
по усыновлению, а по наследству, что должно было сделать ее
независимой от сената. Изменение это вызвано как обострением
классовой борьбы, так и обострением противоречий между му-
ниципальными рабовладельцами и крупными землевладель-
цами. Теперь городская верхушка нуждалась в императоре
достаточно сильном и независимом, чтобы он, защищая ее
интересы, успешно действовал и против масс и против
магнатов. Второе изменение — требование соблюдать мир,
которое было, как уже упоминалось выше, обусловлено тем,
что война разоряла владельцев вилл, но не приносила им
уже выгоды, поскольку они не нуждались теперь в при-
токе новых рабов и не могли использовать колонов из числа
пленных.
В дальнейшем мы увидим, в какой мере те или иные импе-
раторы следовали этим программам, что позволяет, в свою
очередь, с известной долей вероятря определить, политику
каких социальных групп они, в основном, проводили и какие
из этих групп в тот или иной период оказывались преобладаю-
щими.
Надо, однако, заметить, что часть муниципальных кругов —
и, по-видимому, эта часть постепенно все возрастала с углуб-
309
лением кризиса — уже не надеялась на сохранение своего
положения в государстве, не желала принимать участие в борьбе
и общественной жизни. Среди нее распространяются идеоло-
гические течения, для которых характерен крайний пессимизм,
индивидуализм, отказ от всяких общественных интересов и
деятельности — черты, обычно свойственные идеологии клас-
сов, уходящих в прошлое, ставших излишними. Наиболее
типичны в этом смысле многочисленные разновидности гности-
цизма, который, правда, зарождался и развивался на Востоке,
но имел сторонников и в Западных провинциях. Подробная
характеристика и разбор различных гностических систем ни
в коей мере не входит в задачу данной работы. Здесь следует
остановиться только на некоторых типичных чертах идеоло-
гического кризиса, переживавшегося муниципальными кру-
гами и интеллигенцией. Эти же черты типичны, в той или иной
мере, для герметизма, различных восточных культов, мистерий
и т. п. учений и верований, получивших распространение
в тех же кругах.
Все эти учения должны были ответить своим последовате-
лям на вопрос о происхождении зла в мире и наметить путь
к преодолению этого зла. Поставленный в некоторых из них
со всей четкостью, в других — в более завуалированной форме,
этот вопрос становится основным. К разрешению его, в той
или иной мере, применяется и теология, и космология, сбли-
жающаяся с астрологией, и демонология, часто сливающаяся
с магией, и этика.
Если раньше для гражданина античного города и даже для
подданного римской империи проблема взаимоотношений ин-
дивида и общества, гражданина и государства была основной,
если целью большинства систем, популярных среди класса
рабовладельцев, было воспитать наилучшего, с точки зрения
этого класса, гражданина, то теперь основным становится
вопрос об отношении человека к божеству и миру. Это выро-
ждение античной идеологии было результатом разложения
правящего класса и разложения античного города. Кюмон
писал о восточных культах, что они, в отличие от античных,
не связывали человека с городом или племенем, не поддер-
живали старинные социальные институты, заменяли объеди-
нения, характерные для античности, братствами верующих 107.
То же можно отнести и к прочим системам, распространив-
шимся в тот же период среди значительной части муниципаль-
ных рабовладельцев.
107 F. G u m о n t. Lea. religions orientales dans le paganisme romain,
стр. 24.
31Q
Эти системы в большинстве исходили из существования
стоящего над миром высшего божества, бесконечного блага
или света, но для них, в отличие от взглядов, приписывавшихся
Филостратом Аполлонию, это единое благо не служило единым,
связующим весь мир началом, не обусловливало долга чело»
века сознавать себя частью целого, жить, действовать и жертпо-
вать собой для блага целого. Независимо от того, стояли ли
такие учения на позициях дуализма, признавая существование
подчиненных высшему началу, но равноправных между собою
добрых и злых богов, или они считали, что материальный мир
возник в результате ряда последовательных эманаций верхов-
ного божества, этот материальный мир в их глазах был средото-
чием греха и зла. Самое существование зла они связывали
с существованием материального мира. Одни считали его
созданием злого демиурга, часто именовавшегося Иалдабао-
фом и отождествлявшегося с библейским богом; другие учили,
что он возник в результате грехопадения одной из высших
первозданных сил: Софии, первочеловека, одного из мировых
архонтов; гретьи — что материальный мир так далеко отстоит
от высшего божества, отделен от него таким длинным рядом
эманаций, что благое начало угасло, не дойдя до него, и что
вследствие этого материя — это абсолютное отсутствие блага,
мрак, противостоящий абсолютному высшему свету. Матери-
альный мир воспринимался как мир господства мрачной необ-
ходимости и рока 108. Мрак, господствующий в материальном
мире, старается поглотить искру света, заложенную в чело-
веке, поэтому задача человека — освободиться от тела, выйти
из-под влияния рока 109. Этой цели служили мистерии, само-
познание. которое должно было вести к освобождению бес-
смертной, божественной сущности из-под влияния материаль-
ной, и собственно гносис. Конечной целью представлялось
соединение души с высшим светлым божеством, первопри-
чиной всего сущего, преодоление власти низших враждебных
духов 110 111. Духи эги нередко отождествлялись с планетами,
через сферы которых душа должна была пройти, чтобы очи-
ститься и достичь слияния с богом 11Х. Посвященным сообща-
лись магические формулы, с помощью которых они могли
воздействовать на этих духов, архонтов, властителей планет.
Существующее в мире зло объяснялось греховностью мира,
возможность избавления — присутствием в человеке боже-
108 Например, по учению ператов, см. G. R. S. Mead. Fragmente
eines verschollenen Glaubens. Berlin, 1902, стр. 174.
109 По учению сетов (ibid., стр. 178).
110 Так, между прочим, у карпократиан (ibid., стр. 195).
111 W. В о u s s е t. Hauptprobleme der Gnosis. Gottingen, 1907,
стр. 56.
311
ственной искры, попавшей во власть темной греховной мате-
рии, вследствие грехопадения одной из высших сил — эо-
нов 112 113. Добрый, духовный мир, мир идей резко противопо-
ставлялся злому — материальному, что вело к резко песси-
мистической оценке материального мира, к проповеди ухода
от него, строгого аскетизма пз.
Некоторые гностики признавали существование посред-
ника между обоими мирами и верили в пришествие спасителя,
который освободит от материи божественное начало. В сектах
христианских гностиков роль спасителя приписывалась
Христу 114. В других сектах представление о спасителе от-
сутствовало, освобождение от зла должно было достигаться
каждым человеком путем преодоления греховной материи.
В некоторых — посредник и спаситель отождествлялся с Мит-
рой. Однако, если митраизм. при своем известном сходстве
с гностицизмом, учил активной, действенной морали, при <ы-
вал к активной борьбе со злом на стороне сил добра, то гно-
стические учения приводили к пассивности. Согласно этим
учениям, всякие действия в греховном, материальном мире
могут вести лишь ко злу. Человек должен стремиться изба-
виться от влияний этого мира, искать спасения не в деятельной,
активной борьбе, а в пассивном отречении от мира, в оккульт-
ном знании, мистериях, экстатическом слиянии с божеством
ит. п.; должен без ропота переносить страдания, так как они
являются наказанием за грехи, действительные или потен-
циальные, совершенные в настоящем или одном из предыду-
щих воплощений 115.
Гностические системы — аристократичны. Они делят людей
на избранных — пневматиков, спасение которых неизбежно
и заранее предначертано, психиков, которые могут спастись,
и хиликов, людей материального мира, которые спастись ни
в коем случае не могут. Только избранные души достигнут
созерцания бесконечного’ света и узнают, зачем было создано
все существующее в мире, между прочим, и зло. Эти души
будут впоследствии богами, ангелами, царями 116.
Весьма знаменательна постепенная эволюция гностицизма.
Во II в. крупнейшие деятели его — Басилид, Валентин и
другие большое внимание уделяли космогоническим построе-
ниям, общим богословским и философским вопросам. В III в.
эти вопросы отошли на задний план, на первое место выдви-
нулись вопросы избавления от рока и злых демонов, спасения
112 W. Bousset. Hauptprobleme der Gnosis, стр. 94 сл.
113 Ibid., стр. 115.
114 Ibid., стр. 264.
115 Е. de Faye. Gnostiques et Gnosticisme. Paris, 1913, стр. 30.
116 Ibid., стр. 269.
312
души, мистерии и тайные формулы, благодаря которым душа
могла пройти сферы господства архонтов и достичь высшего
блаженства 117. Это свидетельствует об укреплении индивидуа-
листических и пессимистических тенденций.
Близок к гностицизму герметизм118, нашедший, несмотря на
свое египетское происхождение, поклонников и на Западе, осо-
бенно, по-видимому, в африканских провинциях119. В писаниях
герметистов смешивается весьма пессимистическая оценка мира,
свойственная гностикам, с некоторыми более оптимистическими
мотивами. Кое в чем герметисты близки еще к стоикам. Так, не-
которые из них признают первым богом разум, присущий также-
каждому человеку. Но, вместе с тем, этот разум, как и вер-
ховное благо, мыслится в виде бесконечного света. Имеется
у герметистов и учение о семи низших мировых духах — пра-
вителях, управление которых и является судьбой. Перво-
человек, соединившись с природой, сохранил бессмертную
субстанцию, но стал смертен и подчинен судьбе. Познав себя,
человек освободится от смерти. Самопознание и освобождение
от власти демонов доступно лишь людям добрым и милосерд-
ным 120.
Иногда выше ума ставится бог, благо, первосвет; разум
и истина толкуются как его эманация или лучи 121. Видимым
образом благого бога служит солнце, высший бог неба.
И солнце и звезды вращаются благодаря создавшей их, на-
ходящейся вне их движущей силе. Мир создан прекрасным
и соразмерным, во всем присутствует воплотившийся во всех
телах разум122. Это учение, близкое к стоицизму, также является
попыткой дать оптимистическую оценку мира и обосновать еге
единство. Но вслед за этим звучит иной мотив: благ только бог,
в мире — блага быть не может, может быть лишь меньшее
зло. В материальном теле нет места для блага, так как она
сковано злом — страданиями и желаниями. Благо не может
присутствовать и в космосе, так как космос — это масса зла.
Все, что мы видим,— лишь призраки, реально то, чего мы не
видим, т. е. неотделимый от бога прекрасный и благой мир-
идей 123. Космос, говорится в другом месте не вечен, так как
сотворен богом, но бессмертен. Части его могут изменяться
и разлагаться, но они также бессмертны, бессмертен и человек^
117 Е. de F aye. Gnostiques et Gnosticisme, стр. 308 и сл.
118 W. S с о 11. Hermetica, vol. I—II. Oxford, 1924—1925 (далее —
Hermetica).
119 J. G а г с о p i n o. Aspects mystiques de la Rome paienne. Paris.
1942, стр. 207—314.
120 Hermetica, I.
121 Ibid., II.
122 Ibid., V.
128 Ibid., VI.
31$
Он может познать бога. В этом познании и заключается бла-
гочестие. Познавшие бога сами становятся божественными
и отличными от большинства людей. Их преследуют, так как
земля не может не быть обиталищем зла. Однако, прибавляет
автор этого трактата, нечестиво считать, что зло — во всей все-
ленной, зло — только на земле 124.
Благо, стоящее вне мира, человек может познать лишь
погрузившись в полное молчание, подавлением всех чувств,
забвением всего, когда душа его отделяется от тела, т. е. по-
гружается в экстаз. Человек, познавший бога, после смерти
становится демоном. Напротив, не знающий бога, грешный
человек может стать в следующем воплощении змеей или ры-
бой. Переселение душ становится возможным благодаря тому,
что разум соединяет в одно целое людей и богов. Причастность
человека к разуму делает человека божественным 125.
Характерно, что здесь стоическая идея единства мира во
всепроникающем разуме служит не для обоснования задачи
человека исполнять свой долг и действовать, как подобает
части целого для блага целого, а подчинена стремлению к ин-
дивидуальному спасению, приобщению отдельного индивида
божеству, причем не путем деятельности, но путем пассивного
созерцания и познания. Самопознание, которое для стоиков
конечной целью имело все-таки жизнь и деятельность согласно
законам природы, т. е. для блага целого, здесь служит оправ-
данию ухода от земного — полного зла — мира, для личного
соединения с сверхчувственным благим миром.
Человек призывается стать выше телесного и временного,
стать вечным и подобным богу; тогда в нем одном совместится
вся вселенная и он постигнет бога и станет бессмертным и боже-
ственным 126. Он станет выше зла, судьбы и предопределения127,
освободится от власти демонов, которые управляют планетами
и роком 128. Человек — великое чудо, пишет автор трактата
Асклепия, его следует обожать и почитать (animal adorandum
atque honorandum). Он стоит выше всех существ, когда сознает
свою божественную сущность. Своим разумом он постигает
глубины моря и высоты неба. Он создан богом, чтобы править
вместе с ним. Его двойственная природа состоит в почитании
бога (roligio) и доброте (bonitas) к тому, что ниже его. Тело —
124 Hermetica, VIII—IX. Эта идея, как мы увидим, будет развита
Плотином. Она представляет собой попытку сохранить известные элементы
оптимизма при признании царящего в материальном или, по крайней
мере, подлунном мире зла.
126 Ibid., X.
126 Hermetica, XI.
127 Ibid., XII, 1.
128 Ibid., XVI.
314
источник порока — должно быть чуждо ему. Однако он должен
трудиться в порученном ему богом мире, украшая его согласно
воле бога. За это его ждет награда — освобождение от материи
и возвращение на небо 129. Этот трактат, который исследо-
ватели относят к первой половине II в., единственный, в ко-
тором сохранились элементы призыва к активной деятельности
и уважения к человеку. Основная мысль второго трактата
Асклепия, написанного в конце II или начале III в., в том,
что на земле люди подчинены демонам и року, от власти которых
может освободить только благочестие. Автор говорит о гряду-
щих несчастьях, из-за которых люди перестанут считать все-
ленную прекрасной и достойной удивления, а, напротив,
начнут ее презирать. Люди впадут в грехи и нечестие, тогда
бог очистит мир всякими бедствиями, приведет его к прежнему
состоянию, вернет заблудших на путь истины, и мир снова
покажется достойным почитания. Это будет новое рождение
космоса, который вечен и благ, как бог.
Герметические трактаты, не обращающиеся вообще к усло-
виям действительной жизни, все же дважды возвращаются
к вопросу о царях. Один из их авторов пишет, что люди должны
славить земных царей, чтобы приучиться прославлять бога,
давшего царям власть. Цари создают процветание, их добро-
детель состоит в том, чтобы создавать мир. Царь должен дей-
ствовать средствами разума — убеждением, а не насилием 13°.
Автор другого трактата пишет, что солнце управляет звездами,
луна — душами, а цари — людьми. По воле богов в должное
время рождается человек, достойный управлять землей. Все
правители — эманации верховного бога. Солнце выше луны,
а луна могущественнее царя. Царь — последний из архонтов,
но первый из людей; он имеет в себе нечто исключительное,
что делает его подобным богу, так как душа его выше душ
остальных людей. В царей вселяются души людей, живших
безупречно, чтобы они привыкли властвовать и могли затем
стать богами. Все царские души богоподобны, различие между
царями зависит от демонов, которые сопровождают их на землю
при их воплощении. Так, например, если эти демоны воин-
ственны, царь любит войну, если они миролюбивы — сохра-
няет мир и т. п.131
Сходные представления были связаны и с восточными
солярными культами. Души правителей здесь считались род-
ственными солнцу и звездам 132, правители — вечным вопло-
129 Hermetica, Asclep., 1.
130 Hermetica, XVIII.
131 Ibid., XXIV.
132 F. C u m о n t. Astrology and religion among the Greeks and Ro-
mans. New York—London, 1912, стр. 106.
315
щением бога 133. Особенно ярко эта тенденция была выражена
в культе сирийских солнечных богов и Митры 134.
Таким образом, мы видим, что в учениях, получивших
распространение среди муниципальной знати и интеллиген-
ции, наряду с некоторыми попытками спасти известные эле-
менты общей оптимистической оценки мира, признав космос
благим, а зло — присущим лишь подлунному, земному миру,
все возрастают пессимистические настроения. Основой их
служила проповедь греховности всего материального, которое
исполнено зла, поскольку добро могло быть присуще лишь
стоявшему вне мира богу. Задачу человека видели в отказе
от мира, в отречении от всего материального, в разрыве с обре-
ченными на погибель хиликами, т. е. огромным большинством
человечества, в заботе лишь о личном бессмертии, личном
спасении через посредство аскетизма и посвящения в мистерии,
через посредство доступного лишь избранным знания.
Это был разрыв не только со стоицизмом, но и с идеалом,
который пытался воплотить в Аполлонии Тианском Филострат.
Аполлоний, исходя из аналогичных философских предпосы-
лок, приходил к иным выводам. Для него существование пер-
воначального единого блага обязывало человека, желавшего
к этому благу приобщиться, активно действовать на пользу
родного города, государства, человечества, чувствовать свою
связь с миром и человечеством. Для гностиков, герметистов
и т. п. слияние с божеством предполагало разрыв с миром
и людьми, победу индивидуальной этики, несовместимой ни
с «полисной моралью», ни с моралью гражданина мировой
империи. Это был продукт кризиса и разложения самых основ
тогдашнего общества и его господствующего класса, самое
существование которого было неразрывно связано с коллектив-
ной его организацией и соответственной этикой.
Отличался от точки зрения Филострата и взгляд предста-
вителей этих направлений на монархию. Аполлоний, как мы
помним, был сторонником сильной монархии, но отнюдь не
теократии. Он считал, что для царя достаточно большая честь,
если его признают добродетельным человеком, не причисляя
к богам; он считал, что борьба с плохим царем, с тираном не
только допустима, но и обязательна. В герметизме и солярных
культах царь — божество, которому нельзя не повиноваться.
Возможно, что это представление — результат мрачного и пас-
сивного фатализма, отрицающего пользу всякой деятельности
и борьбы; возможно — показатель стремления соответственных
183 F. С u m о n t. Les religions orientales dans le paganisme romain,
стр. 24.
134 Ibid., стр. 119.
$16
кругов к еще более сильной власти, которая, по их представле-
ниям, могла бы более эффективно защищать их и от низов,
и от верхов, помочь им вернуть свое прежнее значение и укре-
пить их положение.
Наконец, известное и, вероятно, довольно значительное
влияние должна была оказывать политика императоров, под-
держивавших восточные солярные культы именно в расчете
на то, что они дадут идеологическое обоснование их монархи-
ческим устремлениям. В этом же направлении могло действо-
вать и то обстоятельство, что к восточным культам охотно
обращались крупные собственники, взгляды которых нашли
отражение у Диона Кассия. Так, например, активным почи-
тателем восточных богов был Макриан, избранный восточными
магнатами императором после пленения Валериана. Из Эмесы,
центра культа солнечного бога Элагабала, вышел поддержан-
ный местным богатым жречеством узурпатор Ураний, здесь
был убит союзник Галлиена Оденат 135 136. Небезынтересно также,
что, по словам Лукиана, изображения греческих богов обычно
были мраморными или бронзовыми, восточные — золотыми
и серебряными, что указывает на богатство их почитателей 13в.
Нам трудно составить себе представление об идеологии
армии. У нас нет ни одного литературного свидетельства по
этому вопросу. Кое что дает вышеупомянутая речь Коммода
к солдатам, переданная Геродианом. Она позволяет заключить,
что солдаты приветствовали наследственную монархию, делав-
шую императора независимым от сената. Дион Кассий упоми-
нает о чрезвычайной популярности в армии киника Антиоха,
из-за бегства которого в Парфию Каракалла, будто бы, начал
с последней войну 137. Неизвестно, однако, к какому направ-
лению принадлежал этот киник, так как из слов Диона Кассия
явствует лишь, что он придавал солдатам мужество, показывая
своим примером, как следует стойко переносить лишения.
Кое-что можно заключить на основании распространения
в армии тех или иных культов, хотя здесь требуется известная
осторожность, поскольку войско было обязано отправлять
официальные, насаждавшиеся свыше, культы и распростра-
нение некоторых из них не всегда соответствовало истинным
настроениям солдат. Так, например, как уже говорилось
выше, нельзя не согласиться с Домашевским, что популярность
восточных богов в армии при Северах в значительной мере
была связана с соответственной политикой императоров этой
135 A. Domaszewski. Abhandlungen zur romischen Religion.
Leipzig, 1909, стр. 204, 216.
136 Lucian., Zeus trag., 8.
137 G a s s. Dio, LXXVIII, 19.
817
династии 138. Правда, с другой стороны, можно думать, что
императоры, вынужденные считаться с войском, особенно
так называемые «солдатские» императоры, не стали бы навя-
зывать ему культы, совершенно не пользующиеся его сочув-
ствием.
Некоторые данные о культах, распространенных в среде
частей, стоявших в западных провинциях, приводились выше.
Во-первых, в армии почитались специально военные бо-
жества: знамена и значки, божества лагерей, гении отдельных
частей, Виктория (как в общем смысле, так и в качестве победы
отдельного императора, одержанной в одной определенной
войне), Фортуна легиона, Discipline, Virtue, Honos как персо-
нифицированные добродетели войска или императора. Во-
вторых, — римские боги, из которых на первом месте стоял
Юпитер как Optimus Maximus, часто капитолийская троица,
Геракл, Марс, Аполлон. Юпитер встречается и как Conser-
vator, в частности, и как Conservator императора или империи.
В одной надписи он назван Conservator omnium militantium 139 140.
Геракл чаще всего имеет эпитет Invictus, Марс — Propugnator.
Нередко также призывается Фортуна. О значении распро-
странения культов Сильвана, Л ибера, Земли уже говорилось
выше. Из восточных богов больше всего распространены
Юпитер Долихен, Митра и Sol Invictus. Значительную роль,
как мы видели, играли в III в. в войсковых культах местные
боги и гении места. Нередко в одном посвящении объединялся
целый ряд различных богов. Находимые при раскопках лаге-
рей геммы и амулеты свидетельствуют о значительном распро-
странении среди солдат гностических представлений, хотя бы
в форме представлений более примитивных, связанных с астро-
логией и магией.
Этот набор почитавшихся в армии богов позволяет пред-
полагать, что там была популярна идея сильного государства
либо в форме божественной монархии, обоснование которой
давали солярные культы, либо, скорее, в форме чисто римского
государства, покровителем и защитником которого был Jup-
piter Optimus Maximus, а гарантией существования — тоже
чисто римские военные добродетели императора и самого войска.
Культ Геракла, Долихена и Митры указывает на распростра-
нение идеи активной морали, активной борьбы со злом, а также
веры в божественного спасителя и конечное искупление и очи-
щение мира, наступление нового золотого века 14°.
138 A. Domaszewski. Die Religion des romischen Heeres. Trier,
1895, стр. 59.
139 AE, 1937, № 97.
140 Представления, связанные с Долихеном, известны мало. Но ха-
рактерно, что он изображался в одежде императора, что с ним связаны
318
Культ Фортуны и иногда упоминающейся в надписях Не-
мезиды показывает, что солдатам не была чужда и идея судьбы,
рока, предопределения, игравшая столь значительную роль
в восточных культах, гностицизме, герметизме. Почитание
гениев, местных божеств, богов земледелия, дома, усадьбы
свидетельствует о возрастающей связи солдат с местным насе-
лением, со своим домом и имением, о стремлении охранить
свою фамилию, свой земельный участок, обеспечить ему покро-
вительство богов плодородия и урожая. Солдат теперь — не
только воин, но и землевладелец. Вместе с тем то обстоятельство,
что несмотря на свое провинциальное происхождение, он чаще
призывает Сильвана, чем местных богов, а местных богов ото-
ждествляет или соединяет с римскими богами и гениями, пока-
зывает, так же как популярность культов Юпитера, Марса,
Геракла, гения императора, что солдат нуждался в Риме
и римском государстве.
Большинство западной армии, по-видимому, желало видеть
это государство таким, каким оно было в первые века н. э.,
в правление Августа и Антонинов. Но военные представляли
себе Августа и Антонинов не так, как западная аристократия,
идеализировавшая их на свой лад, а ближе к действительности,
т. е. приблизительно так же, как муниципальные круги, среди
которых были популярны те же культы, что и в армии, и про-
грамма которых нам известна из Апулея и Филострата.
По-видимому, солдаты в III в. сблизились с этими кругами
не только по своему экономическому положению и не только
потому, что были приравнены к сословию декурионов по своим
правам и играли видную роль в муниципальной жизни ряда
районов, где последняя еще была на подъеме, но и в области
идеологической. Однако в отличие от значительной части
средних городских рабовладельцев, отказавшихся от участия
в общественной жизни, они еще готовы были активно бороться
и верить в лучшее будущее.
Что касается идеологии широких трудящихся масс, то
выше уже была сделана попытка собрать те скудные данные,
которые позволяют о ней судить. По-видимому, никакой четкой
программы свободные труженики и рабы не имели, но среди
них складывалось известное сознание общности, зарождался
активный протест против господствовавшей идеологии рабо-
владельческого общества. В периоды резкого обострения
классовой борьбы, как мы видели на примере сочинения Ком-
модиана, повстанцами руководила идея полной победы над
эксплуататорами, свержения власти Рима и его приспешников,
такие боги, как Геракл и Диоскуры, что его почитательницы принимали
имена Justa, Vera, Victura.
319
превращения в рабов бывших рабовладельцев, захвата и пере-
дела их имущества. Среди крестьянства, судя по распростране-
нию родовых и сельских культов, возможно, жило стремление
восстановить свободную общину, отобрав землю у захватив-
ших ее собственников.
Таковы, насколько мы можем заключить на основании
отрывочных и скудных данных, были идеологические направ-
ления и политические программы основных классов и социаль-
ных групп, борьба между которыми определила ход и резуль-
тат так называемого «кризиса III века», возникшего в связи
с началом разложения рабовладельческого способа произ-
водства и отразившегося на тогдашней экономике, политике
и идеологии.
ГЛАВА II
ПЕРВЫЙ ЭТАП КРИЗИСА
1. ОТ КОММОДА ДО АЛЕКСАНДРА СЕВЕРА
Борьба между различными социальными группами в гла-
зах писавших о ней современников принимала вид борьбы
между «императорами и сенатом» или между «сенатскими»
и «солдатскими» императорами. В этом плане ее рассматри-
вают и многие современные историки. На деле она была резуль-
татом раскола господствующего класса и обострения противо-
речий между составлявшими его группами. Эта борьба, которая
то затихала, то вспыхивала с новой силой, — в зависимости
от большей или меньшей интенсивности классовой борьбы, —
была характерным проявлением кризиса, хотя наиболее ярким
его показателем была, конечно, не эта внутриклассовая, а клас-
совая борьба. Существенным критерием является и изменение
характера классовой борьбы. Главными ее участниками стано-
вятся не рабы, как в период великих рабских восстаний II—
I в. до н. э. или менее яркой, но упорной борьбы рабов
против рабовладельцев в I—II вв. н. э., а широкие массы тру-
дящихся разных категорий — крестьян, колонов и рабов.
Как мы увидим, чем далее, тем более первенствующая роль
в борьбе переходит к первым двум категориям, что знаменовало
коренные изменения в экономической и социальной структуре
общества, вызванные глубоким кризисом рабовладельческого
способа производства.
Симптомы эти с полной несомненностью начинают прояв-
ляться с конца II в., что и дает возможность датировать этим
временем начало кризиса. Причины его нельзя искать, как это
делает, например, Альтхейм, в изменениях внешнеполитиче-
ского положения империи и усилении военной активности
ее соседей; тем не менее тяжелые войны Марка Аврелия, хотя
321
и окончившиеся формальной победой Рима, не только способ-
ствовали обострению всех противоречий в империи, но яви-
лись показателем ее слабости. Не менее знаменательно, что
именно начиная с этого момента изменяется политика римского
правительства относительно побежденных: они обращаются
уже, в основном, не в рабов, а в колонов, правда, пока еще,
по-видимому, на государственных землях.
Если — при учете некоторых особенностей и различий —
политика Антонинов была все же более или менее единой,
то начиная с правления Коммода, уже нельзя говорить об
единой политической линии правительства. Конечно, в ряде слу-
чаев императоры руководствовались потребностями текущего
момента, но это не значит, что они не пытались, в основном,
защищать интересы выдвинувшей их группы. В дальнейшем
мы будем главное внимание уделять таким чертам их политики,
которые позволяют охарактеризовать их именно с этой точки
зрения.
В правление Коммода, которого можно считать первым
«солдатским» императором, обнаружились уже многие явле-
ния, характерные для последующего периода.
Во-первых, в ряде провинций вспыхивают восстания,
по-видимому, в основном земледельческого населения. Более
подробно известно нам движение Матерна, охватившее Галлию,
Испанию и север Италии. Судя по Геродиану х, Матерн собрал
достаточное количество людей, чтобы нападать не только на
отдельные виллы, но и на крупные города, где он, между про-
чим, освобождал из тюрем заключенных и присоединял их
к своим отрядам. Хотя Матерн был раньше солдатом и охотно
принимал дезертиров, нет оснований считать его восстание
солдатским мятежом, как это делают некоторые. Никаких
оснований для такого предположения рассказ Геродиана не
дает. Напротив, в его описании движение Матерна — типичное
движение «разбойников», в число которых обычно входили,
в основном, крестьяне, колоны и рабы. Характерно, что наи-
больших успехов оно достигло в Галлии и Испании, т. е. там,
где уже довольно резко обозначился кризис рабовладения,
рост крупных имений, обычно сопровождавшийся ухудшением
положения колонов и крестьян. По-видимому, именно они-то
и пополняли отряды Матерна.
Однако участие дезертиров в движении Матерна было,
вероятно, грозным для правительства признаком, так как
свидетельствовало о недовольстве части солдат, как, впрочем,
и мятеж британского войска при Коммоде. Подробнее об этом
вопросе будет сказано дальше. О волнениях в Галлии, которые
1 Н е г о d i a n., I, 10.
322
подавлял специально посланный туда с этой целью Песценний
Нигер (во время наместничества Септимия Севера в Лугудун-
ской Галлии), упоминается и в биографии Нигера в SHA 2. Там
говорится о бесчисленных дезертирах, терзавших Галлию.
Очевидно, это были отряды Матерна, которые биограф Нигера
считает солдатскими. После того как Матерн был выдан и каз-
нен, движения в Галлии, по-видимому, не прекращались.
Во всяком случае, с конца II—начала III в. там появляются
многочисленные военные посты, специально предназначенные
для борьбы с «разбойниками».
О многочисленных волнениях в Африке во время намест-
ничества Пертинакса мы узнаём из его биографии 3. Вполне
правдоподобно предположение, что именно с этими волнениями
связана известная жалоба колонов Бурунитанского сальтуса
и попытка Коммода положить предел злоупотреблениям про-
кураторов и кондукторов. Это было тем более необходимо,
что из-за длительного восстания бу ко лов в Египте Коммод
намеревался сделать основной житницей Рима африканские
провинции и выстроил специальный флот для доставки в Ита-
лию африканского зерна. Для обеспечения бесперебойного
снабжения столицы, где плебс волновался из-за дороговизны
хлеба, приходилось идти на уступки африканским земледель-
цам, чтобы удержать их от восстаний. Упоминания в биографии
Коммода (13,5) о победах, одержанных его полководцами над
маврами, возможно, показывают, что уже при Коммоде волне-
ния местных крестьян и колонов сочетались с вторжениями
мавретанских племен из-за границ провинции.
То же явление имело место и в придунайских провинциях.
Источники говорят об усмирении легатами Коммода Панно-
нии и Дакии, население которых отказывалось признавать его
власть, и о войнах с даками 4. Как известно из надписей,
при Коммоде в придунайских областях были выстроены многие
укрепления (burgi) в «местах, удобных для тайных переходов
разбойников» для наблюдения за ними 5. Термин разбойники
(latrunculi) показывает, что здесь имелись в виду не внеимпер-
ские племена, а провинциальные повстанцы 6, которые, по-
видимому, уходили за границы империи, соединялись с отря-
дами свободных племен и вместе с ними возвращались обратно.
Таким образом, в большинстве западных провинций имели
место более или менее значительные восстания местного земле-
2 SHA, Pesc. Nig., 3. 3—5.
3 SHA, Pert. 4, 2.
4 SHA, Comm., 13, 5; C a s s. D i o, LXXIII, 8.
5 CIL, III, 3385; Dessau, 8913.
6 А. Д.Дмитров. Движение latrones как особая форма классовой
борьбы в Римской империи. — ВДИ, 1951, № 4, стр. 61 сл.
323
дельческого населения, в которых принимали участие и сосед-
ние племена, и, частично, римские солдаты-дезертиры 7.
Ухудшается также положение муниципальных землевла-
дельцев. Правительство Коммода делало известные попытки
пойти им навстречу. Так, Коммод предписал, чтобы отпу-
щенники, оскорбившие господина или покинувшие его в нужде
и болезни, были возвращены под власть (potestas) патрона
и принуждались ему служить; если же они и после этого не
исправятся, их следовало продавать в рабство с тем, чтобы
полученная сумма отдавалась патрону 8. Закон этот шел враз-
рез со всей политикой правительства прежнего и последую-
щего времени, направленной на защиту прав отпущенников.
Так, например, с середины II в. право господина вернуть
в рабство отпущенников, освобожденных inter amicos, т. е.
без соблюдения всех формальностей, было отменено. Тогда же
было предписано наместникам провинций следить за тем,
чтобы и перегрины не порабощали снова своих отпущенников 9.
По-видимому, такое отношение правительства к отпущенникам
вызывалось тем, что из их числа пополнялся класс зажиточных
торговцев и ремесленников, а в конце концов, и муниципаль-
ная верхушка. Надо заметить, что и общественное мнение
в отношении отпущенников значительно изменилось. Если
в I в. они были излюбленной мишенью для насмешек сатири-
ков, то уже Плиний Младший осуждает тех, кто унижает
отпущенников перед своими знатными гостями, и одобряет
деда своей жены Фабата, отпустившего группу своих рабов,
так как, по словам Плиния, лучше всего можно служить ро-
дине, давая ей новых полезных граждан 10. Правда, в это же
время у отпущенников было отнято право обойти в завещании
своего патрона. Патрон, его сын и внук теперь получали право
на половину имущества умершего отпущенника 11. Эта мера
должна была поддержать беднеющих рабовладельцев, так же
как и закон, согласно которому состоятельный отпущенник
должен был кормить нуждающегося патрона и его детей 12.
Коммод, как мы видим, главное внимание уделил именно этой
стороне дела, пытаясь обеспечить интересы разорявшихся
муниципалов. Так как получение ius anulorum давало отпу-
щеннику положение свободнорожденного и он ничем не был
7 SHA глухо упоминают Германию и Британию (Comm., 13, 5),
но для времени Коммода в Британии засвидетельствованы лишь внешние
войны и солдатские мятежи.
» Dig., XXV, 3, 6.
9 Се г v i d i us Scaevola, Fragm. 4—6 и 12.
10 Plin. Sec., Ер., II, 6; VII, 32.
11 G a i., Inst., Ill, 41.
12 Dig., XXV, 3, 9.
324
обязан патрону, кроме завещания ему части имущества, Ком-
мод отнимал ius anulorum у тех отпущенников, которые полу-
чили его без ведома или против воли патрона 13.
В интересах тех же муниципальных собственников, кото-
рые, как мы видели, были против войн с «варварами», прави-
тельство Коммода, несмотря на оппозицию сената, старалось
откупаться от соседних племен выплатой субсидий. Предвос-
хищая политику Септимия Севера и Галлиена, префект пре-
тория Перенний, фактически ведавший всеми делами государ-
ства, назначал всадников военными командирами, отстраняя
от этих должностей сенаторов 14.
Особенно знаменательно, что при Коммоде начались значи-
тельные конфискации имущества провинциальной знати. По
словам Геродиана, богатые люди боялись, что все их земли
император отдаст солдатам 15. Эта-то политика и делала Ком-
мода в глазах крупных собственников «солдатским» импера-
тором.
Как мы видели, провинциальная аристократия, при су-
ществующих в ее среде разногласиях, была согласна в одном—
в том, что земля должна находиться в ее руках, а не в руках
императора. Ограничить ее растущее могущество и укрепить
положение собственников рабовладельческих вилл можно было
только вступив на путь земельных конфискаций. Они, во-пер-
вых, подрывали экономическую мощь крупных землевладель-
цев, а во-вторых, расширяли тот земельный фонд, который
мог пойти на наделение солдат участками после отставки.
А именно, за счет расширения и укрепления ветеранского
и солдатского землевладения могла возродиться та группа
рабовладельцев, которая была связана с античной формой
собственности и составляла главную опору императорской
власти.
Согласно приводившимся выше данным, наделы ветеранов
по размерам, по-видимому, соответствовали средним имениям
членов сословия декурионов. Юридически они и были прирав-
нены к членам этого сословия 16. Кроме того, они имели зна-
чительно ббльшие возможности для налаживания своих хо-
зяйств, чем муниципальные собственники. За время службы
они успевали скопить довольно значительные денежные сред-
ства за счет жалования и экстраординарных раздач. Коммод,
увеличивая число таких раздач, способствовал обогащению
солдат. Пользуясь освобождением от всех повинностей, вете-
раны сохраняли эти средства и могли употребить их на покупку
13 Dig., XL, 10, 3.
14 SHA, Comm:, 6, 2.
15 H e г о d i a n., II, 2; SHA, Comm., 5, 13.
16 Dig., XLIX, 18, 3.
325
инвентаря, рабов и всего необходимого для содержания рабов.
С одной стороны, это укрепляло хозяйство ветеранов, с другой—
способствовало известному оживлению товарно-денежных отно-
шений, тесно связанных с античной формой собственности.
Как отмечалось уже в обзоре провинций, в тех областях,
где ветеранское землевладение крепло и расширялось, кризис
рабовладения и античной .формы собственности наступал зна-
чительно позже, более того, рабовладельческие отношения
и все связанные с ними моменты там в известной мере даже
несколько оживлялись.
В том же направлении действовал и другой метод исполь-
зования императорских земель, а именно — сдача их в аренду
кондукторам и передача мелким посессорам в наследственное
владение на правах, предусмотренных законом Адриана. И уси-
ление владельческих прав посессоров, и укрепление власти
крупных кондукторов должно было привести — и впоследствии
действительно привело — к усилению позиций крупных зем-
левладельцев, фактически завладевших императорскими име-
ниями. Напротив, ограничение их прав ослабляло класс круп-
ных собственников. Как мы видели, Коммод, вынужденный
к тому волнениями крестьян и колонов, пошел именно по по-
следнему пути.
Наконец, самое расширение императорских земель укреп-
ляло позицию правительства в борьбе с аристократией.
Против крупных собственников была направлена и вызвав-
шая их недовольство попытка законодательным путем снизить
цены на продовольствие 17, чтобы прекратить возникавшие
из-за дороговизны волнения городской бедноты.
В биографии Авидия Кассия приводится выдержка из его
письма, в котором он сообщает, что его решение восстать про-
тив Марка Аврелия было вызвано, между прочим, излишней
мягкостью последнего, благодаря которой государство стало
добычей богатых 18. Если письмо это и представляет собой
вымысел биографа, то все-таки оно, скорее всего, основано
на какой-то традиции, благоприятной Авидию Кассию, так же
как и вся его биография, рисующая этого «узурпатора» с самой
положительной стороны. Следовательно, уже при Марке Авре-
лии, последнем правителе «золотого века Антонинов», в опре-
деленных кругах складывалась оппозиция против его поли-
тики, зарождалось требование ограничить крупных собствен-
ников. Лз всего вышеизложенного можно заключить, что это
были круги муниципальных рабовладельцев и землевладель-
цев, те самые, настроения которых нашли отражение в сочи-
17 SHA, Comm., 14, 3.
18 SHA, Avid. Cass., 14.
326
нениях Апулея и Филострата. По-видимому, именно они и ока-
зывали влияние на политику Коммода. Это подтверждается
сообщением Диона Кассия, что при Коммоде в сенат наби-
рались люди незнатные и небогатые 19. С этой точки зрения
интересны и некоторые особенности идеологии, насаждав-
шейся его правительством.
Выше уже говорилось о том значении, которое Коммод
придавал своему происхождению, доставившему ему власть
по наследству и делавшему его независимым от сената. В связи
с этим на его монетах появляется не фигурировавшая на моне-
тах его предшественников легенда: Nobilitas. Известно, как
ревностно, он почитал восточных богов и, в частности, Митру,
которого первый выдвинул из бога солдат и рабов в разряд
богов, культ которых становился почти официальным. Одна
из монет Коммода посвящена Серапису с эпитетом conserva-
tor Augusti 20, на другой изображено солнце 21. А вместе с вос-
точными культами распространялись и свойственные им идеи
о божественном происхождении императорской власти.
Но особенно характерен новый аспект, который получает
при Коммоде культ Геракла. Вряд ли можно согласиться
с мнением Ростовцева, что он был заимствован из Британии,
где будто бы впервые зародился в войске 22, или с Аймаром,
который считает, что расцвет культа Геракла при Коммоде
был лишь результатом постепенной эволюции этого культа
при Антонинах23. Геракл Коммода, с одной стороны, слишком
оригинален, а с другой — слишком органически связан с его
политикой, чтобы объяснять его появление такими моментами.
При Антонинах — предшественниках Коммода — Геракл вос-
принимался главным образом как «хороший царь» в понимании
стоиков и умеренных киников, а затем знати западных про-
винций. При Коммоде культ Геракла получает иные черты.
Во-первых, Геракл Коммода теснейшим образом связан
с гением Рима и императора. Именно с этого времени Геракл
часто изображается на геммах, амулетах, керамике вместе
с Ромой и гением римского народа. Вместе с тем, он сближается
с гением императора. По-видимому, это объясняется исконной
близостью Геракла к гениям, а также укрепившейся к этому
времени идеей, что человек выдающийся, отличный от других
людей, имеет не простого гения, а спутника и хранителя из
19 С a s s. Dio, LXXIII, 13.
20 Cohen, Comm., 239.
21 Ibid., 371.
22 M. Rostovtzev. Commodus-Hercules in Britain. — JRSf
vol. 13, 1923, стр. 98 сл.
23 J. A у m a r d. Commode-Hercule fondateur de Rome. — REL,
1936, стр. 354 сл.
327
числа богов. В таком качестве он и выступает на монете Ком-
мода с легендой: Herculi comiti Aug(usti) 24. На монетах Ком-
мода большое место занимает Рим (Roma, Roma Aeterna,
Roma felix) 25, одна монета посвящена Рцмулу (Romulo con-
ditori) 26; Апполон фигурирует в легенде Apollini Palatino 27,
чем подчеркивается его римский характер, его роль именно
как римского бога. То же характерно и для Геракла — он Her-
cules Romanus 28 и Hercules Rom(ae) cond(itor) 29. Как искон-
ный бог-хранитель фамилии, близкий ларам, гениям и другим
богам домашнего очага, имения, фамилии, он выступает в ка-
честве защитника и покровителя исконных римских устоев,
устоев рабовладельческого строя. С этими представлениями
связана и монета Коммода с легендой: Auct(or) piet(atis) 30,
поскольку pietas определяла взаимоотношения членов фами-
лии, так же как и взаимоотношения императора и подданных.
И сам Коммод на монетах с легендой: Herculi Commodo Aug-
(usto) 31 выступает иногда с чертами Геракла, а иногда с
атрибутами гения, приносящим жертву на алтаре, т. е. опять-
таки отражая идею pietas. Этот характер Геракла сказался
и в учреждении Коммодом культа сельского Геракла, жрецом
которого он сделал своего звероподобного любимца 32, очевидно,
напоминавшего Сильвана или Пана. Ранее уже говорилось,
что в народном представлении Геракл тесно сближался с хра-
нителем имения и фамилии Сильваном. Ко времени Коммода
относится надпись, в которой Геракл назван внуком Силь-
вана 33. И хотя ни Коммод, ни какой-либо другой император
не посвящали монет таким «простонародным» богам, как Силь-
ван, Bona Dea, Пан, Приап, Terra Mater и т. п., связь Геракла
с этим кругом божеств могла быть использована Коммодом
для пропаганды идей чисто римских добродетелей и начал,
а также в целях социальной демагогии, попыток представить
свое правительство защитником тружеников-земледельцев, что
было особенно важно в связи с упоминавшимися выше движе-
ниями аграрного населения.
К концу II в. с Гераклом все более тесно связывается пред-
ставление о счастье и процветании. В это время обычными его
24 Cohen, Comm., 534.
25 Ibid., 215—222.
26 Ibid., 223.
27 Ibid., 8—11.
28 Ibid., 66, 357—363.
29 Ibid., 64, 364—365.
30 Ibid., 12.
31 Ibid., 63, 65, 356.
32 SHA, Comm., 10.
33 CIL, VI, 30738.
328
атрибутами становятся такие символы, как рог изобилия,
яблоки Гесперид. Геракл сближается с Сатурном и даже сам
становится богом времени, а двухцветная листва посвященного
ему тополя — символом дня и ночи 34. Такие спекуляции давали
возможность связать образ Геракла с надеждами на наступле-
ние счастливого «золотого века», идея, кстати сказать, отра-
зившаяся и в монетах Коммода, на которых Геракл и отожде-
ствленный с ним Коммод выступают как новые основатели
Рима. Новое основание города означало наступление нового
счастливого периода его истории.
Идеи счастья, мира, процветания широко представлены
в легендах монет Коммода. Характерно, что Геракл ни разу
не появляется в них с обычными своими эпитетами Victor
и Invictus. Даже Марс выступает как Pacator, что несомненно
связано с миролюбивой внешней политикой Коммода. Наи-
большее количество соответственных монет падает на конец
правления Коммода, на 190—192 гг., когда появляются и ле-
генды, посвященные Гераклу. Это монеты с легендами: Feli-
citas perpetua (изображена Felicitas, подающая руку Коммоду,
который держит рог изобилия) 35; Gen(io) Aug(usto) felic(i)
(изображен гений с патерой и рогом изобилия)36; Temp(orum)
Felic(itas) (изображены два рога изобилия)37; упоминав-
шиеся уже монеты: Herculi Gommodo и Herculi Commo-
diano, где Коммод изображен с рогом изобилия и яблоками
Гесперид; с легендой: Providentiae Aug(ustae) и изображением
Геракла, который, поставив ногу на нос корабля, протягивает
руку гению Африки, изображенному со слоновым хоботом на
голове и колосьями в руках 38 (монеты эти относятся к соору-
жению флота для перевозки африканского зерна); тот же
мотив повторяется на монете с изображением самого Коммода
вместе с Африкой, которая держит в руках колосья 39; нако-
нец, на монете с легендой: Pio imp(eratore) omnia felicia 40,
Таким образом, монеты Коммода вводят нас в круг идей,
которые его правительство считало нужным пропагандировать.
Это идеи сильной, божественной императорской власти, однако
с преобладанием старинных римских устоев и добродетелей,
для которых характерны pietas и уважение к земледельческому
труду; идеи мира и процветания в уже наступившем или имею-
щем наступить новом золотом веке. Отчасти это представления,
84 Р г о b., Вис. VII, 61.
85 Cohen, Comm., 43.
86 Ibid., 60—62.
87 Ibid., 236.
88 Ibid., 212—213.
89 Ibid., 348.
40 Ibid., 378.
329
насаждавшиеся еще Августом, однако к ним прибавляется
новый элемент — божественность императора, обоснование ко-
торой давали восточные культы. Этот круг идей был ближе
всего муниципальным слоям и армии, т. е. той социальной
группе, в интересах которой и пытался действовать Коммод.
Уже во время правления этого первого «солдатского» импе-
ратора намечается противоречие, которое затем будет прояв-
ляться все более ярко. В изображении сенатской историогра-
фии Коммод выглядит правителем, резко порвавшим с тради-
циями своих предшественников —Антонинов, —с традициями,
хранителем которых якобы выступал сенат. Отсюда будто бы
и проистекала его вражда с сенатом и его любовь к солдатам,
разрушителям всех старых устоев, всего «истинно римского».
На деле же оказывается, что политика Коммода была скорее
консервативной и проводилась в интересах той социальной
группы, которая именно и была опорой империи, основанной
на господстве класса рабовладельцев, объединенного в город-
ских организациях и связанного с античной формой собствен-
ности. Но в новых условиях кризиса, когда этому классу
или, вернее, социальной группе приходилось отстаивать свое
существование в борьбе как с крупными собственниками, так
и с народными массами, новые формы должна была принять
и политика тех императоров, которые представляли ее интересы.
То, что казалось отступлением от традиции, по существу было
направлено именно на консервацию старого. Коммод, конфис-
куя земли провинциальных богачей, ограничивая самоуправ-
ство кондукторов, снижая цены на продовольствие, отожде-
ствляя себя с римским Гераклом, хранителем фамилии, наде-
ляя землей солдат и повышая им жалование, возвращая в раб-
ство «неблагодарных» отпущенников, подавляя движения «раз-
бойников», откупаясь от «варваров», независимо от своих
субъективных намерений и доли своего участия во всех этих
мероприятиях, объективно проводил политику укрепления
рабовладения и античной формы собственности, т. е. политику
Августа и первых Антонинов. Недовольство же, которое его
действия вызывали в сенате, объясняется не тем, что сенат
был врагом вводимых им «новшеств», а, напротив, тем, что
провинциальная землевладельческая знать, представленная
сенатом, сама хотела итти новыми путями, определявшимися
ее новыми интересами.
Правление Пертинакса было слишком кратковременным,
чтобы можно было говорить с уверенностью об определенной
социальной направленности его политики. Но, по-видимому,
он был выдвинут воспользовавшейся дворцовым переворотом
и убийством Коммода группой крупных собственников и пы-
тался действовать в ее интересах. Об этом свидетельствует как
330
положительная оценка, данная ему SHA и Дионом Кассием,
так и приводившийся выше перечень мероприятий, заслужив-
ших одобрение этих авторов. Из них наиболее характерны его
попытки вести активную внешнюю политику, от которой отка-
залось правительство Коммода, ослабление алиментарной си-
стемы и аграрные реформы.
Уменьшение фонда алиментарных учреждений было важным
шагом к изменению всей политики относительно свободной
бедноты, разрывом с традициями, порожденными условиями
существования рабовладельческого строя в его классической
форме. Судя по той программе, которую намечали представи-
тели земельной аристократии, такая политика Пертинакса
была инспирирована именно сенатскими кругами.
Интересам той же социальной группы отвечала и аграрная
политика Пертинакса. Возвращая владельцам конфискован-
ные при Коммоде земли и рабов, позволив желающим занимать
пустующие земли из числа императорских, он шел навстречу
требованию перехода императорских земель в частные руки. То,
что за возвращение земли он брал деньги 41, не противоречит
программе аристократии, которая, как мы видели, считала,
что средства, вырученные от продажи императорских земель,
должны идти на общегосударственные расходы. Что касается
разрешения занимать пустующие земли, то оно, по видимости,
было продолжением политики Адриана, отразившейся в законе
о необработанных и заброшенных землях. Однако можно ду-
мать, что в связи с развитием кризиса и ростом крупного зем-
левладения мера эта должна была способствовать не столько
возрождению класса мелких посессоров, к чему стремился
Адриан, сколько укреплению крупных имений. Ведь мелкие
владельцы в то время все быстрее разорялись и попадали в за-
висимость от богатых землевладельцев. Такая же судьба,
очевидно, постигла бы и тех из них, которые воспользовались бы
законом Пертинакса. Кроме того, к этому времени уже наме-
чается — впоследствии все усиливавшаяся — тенденция мел-
ких и средних владельцев покидать свои земли, и вряд ли мно-
гие малоимущие выразили бы желание взять для обработки
участки императорских земель. Крупные же землевладельцы,
напротив, стремились увеличить свои владения. Таким обра-
зом, и это мероприятие Пертинакса, по-видимому, вполне
отвечало желаниям провинциальной знати.
По мнению Диона Кассия, Пертинакс был свергнут, так
как хотел сразу провести все реформы, чем озлобил их против-
ников. Прямо противоположные, но одинаково решительные
мероприятия Коммода и Пертинакса способствовали обостре-
41 SHA, Pert., 9, 8.
331
нию противоречий между различными социальными группами,
которые и вылились в гражданскую войну, сопутствовавшую
воцарению Септимия Севера.
Особый интерес представляет для нашей темы движение
Клодия Альбина. В буржуазной историографии оно обычно рас-
сматривается или как результат простой борьбы за власть
между двумя претендентами: ставленником дунайских войск —
Севером и ставленником британских легионов — Альбином,
или как пролог к борьбе Галлии за «национальную независи-
мость», вспыхнувшей с новой силой спустя 60 лет, когда воз-
никла «Галльская империя». Социальная сущность этого дви-
жения до сих пор не подвергалась рассмотрению, между тем
только попытка уяснить ее может дать ключ к пониманию
расстановки сил и дальнейшего хода событий в западных
провинциях.
Любопытно сопоставить данные источников о Песценнии
Нигере и Клодии Альбине. Как они ни скудны, они все же
позволяют уловить значительную разницу в социальной опоре
обоих противников Септимия Севера. Мы узнаём, что за Ни-
гером шли жители Антиохии, что на его стороне было много
ремесленников, которые после победы Севера бежали к пар-
фянам, изготовляли для них римское оружие и научили их
пользоваться этим оружием против римлян 42, что Нигер полу-
чал помощь от племен арабов и озроенов 43, что после победы
над Нигером Север карал города и не казнил сенаторов, кроме
тех немногих, которые были командирами в войске Нигера,
тогда как Нигер, напротив, во время своего господства на
Востоке казнил многих «знатных мужей» (viri inlustres) 44.
Все это позволяет предполагать, что за Нигером в основном
шли городские «средние слои», а присутствие в рядах его сто-
ронников крупных собственников, сенаторов, было исключе-
нием. В то время они еще шли за Севером, который принял
имя Пертинакса, объявил себя мстителем за его смерть и вся-
чески заигрывал с сенатом. Нигера поддерживали те же слои,
которые ранее выдвинули Авидия Кассия, а впоследствии
стояли на стороне Одената и Зенобии.
Совершенно иную картину можно нарисовать на основании
данных о Клодии Альбине. Несмотря на его близость к Коммоду
и участие в убийстве Пертинакса, SHA относятся к нему с боль-
шой симпатией. Капитолин говорит об особой любви сената
к Альбину, которую он будто бы заслужил отказом от предло-
женного ему Коммодом звания цезаря 45. По словам Геродиана,
*а Herodian., Ill, 4.
<« Ibid., Ill, 9.
“ SHA, Pesc. Nig., 5; Sept. Sev., 10; G a s s. Dio, LXXV. 8.
45 SHA, Clod. Alb., 6,4—5, 13, 3—14, 2.
332
многие сенаторы уговаривали Альбина захватить власть,
пользуясь отсутствием Севера46. Капитолин подчеркивает,
что после поражения Альбина репрессии обрушились главным
образом на знатных провинциалов. По сообщению Диона Кас-
сия, 29 сенаторов были казнены, 35 — оправданы 47. Число
казненных сенаторов в общем невелико. Показательно, что сам
Дион Кассий весьма холодно говорит об Альбине. По его сло-
вам, во время войны сенаторы держали себя довольно спо-
койно, и лишь немногие из них открыто стали на сторону
Альбина. По-видимому, главная масса его сторонников проис-
ходила из аристократии самой Галлии, которая была слабо
представлена в сенате. Ее поддержка настолько укрепляла
позиции Альбина, что первоначально Септимию Северу при-
шлось признать его цезарем и предоставить ему распоряжаться
на Западе, пока сам Север был занят войной с Нигером. После
гибели Альбина Север производил в Лугудуне тщательные
розыски с целью установить, кому он писал и от кого получал
письма. Его корреспонденты были казнены, а их имущество
конфисковано48. Спартиан указывает, что эрарий в это время
возрос за счет имущества убитых знатных (proceres) людей
Галлии и Испании. В числе казненных были многие первые
люди (principes) общин Галлии49. Именно после победы над
Альбином Север реабилитирует Коммода и начинает, как и
последний, проводить политику, враждебную сенату.
Характерен, между прочим, один мелкий штрих: Север,
который, подобно Коммоду, уделял большое внимание восточ-
ным культам, сравнительно мало придавал значения культу
Геракла. Правда, Геракл вместе с Либером был изображен
на его монетах с легендой Dii patrii 50 как боги-покровители
родного города Севера, Геракл же фигурирует на монетах,
посвященных празднованию секулярных игр 51, как бог, не-
сущий счастье и изобилие, но имя его на монетах Септимия
Севера встречается только раз. Эти монеты с надписью Нег-
culi defens(ori) 52 относятся к 197 г., т. е. к году войны с Кло-
дием Альбином и победы над ним. Мы видели, какую роль,
по-видимому, играл культ Геракла в идеологии западной
аристократии. Возможно, что одержав победу над ее ставлен-
ником, Септимий Север счел нужным особо почтить наиболее
46 Н е г о d i a n., III, 5.
47 С a s s. Dio, LXXVI, 4 и 8.
48 SHA, Clod. Alb., 12, 3—4.
49 SHA, Sept. Sev., 12, 1.
50 Cohen, Sept. Sev., 500.
51 Ibid., 71, 72, 495—498.
52 Ibid., 124—127.
333
популярного в ее среде бога и обеспечить себе его покрови-
тельство.
Показательно территориальное распределение сторонников
Альбина и Севера. Из известной надписи в честь консула Ти-
берия Клавдия Кандида, одного из военачальников Севера,
мы узнаём, что сторонники Альбина имелись не только в Гал-
лии, но и в ближней Испании 53, поскольку Клавдий Кандид
назван командиром на суше и на море в этой провинции
против мятежников, врагов римского народа. Столицей и глав-
ной базой Альбина был Лугудун, герб которого — ворон —
был изображен на его монетах. Напротив, стоявшие на Рейне
легионы и прирейнские области были на стороне Севера.
Столица треверов поставила надпись в честь него и XXII ле-
гиона в благодарность за освобождение от осады, которой она,
очевидно, подверглась во время войны с Альбином 54. Следо-
вательно, на стороне Альбина были районы, в которых раз-
вивалось крупное землевладение, тогда как области, в которых
преобладали мелкие и средние рабовладельческие виллы
и армия, поддерживали Севера. Последний, одержав победу,
расселил в Лугудуне значительное число ветеранов рейнских
легионов 55, чтобы создать там достаточно надежную группу
своих сторонников.
Интересен упоминаемый Дионом Кассием эпизод с учителем
Нумерианом 56, который отправился в Галлию и выдал себя
за сенатора, посланного Севером для вербовки войска. По
словам Диона Кассия, Нумериан собрал там отряд, убил
некоторых всадников Альбина и пережил много опасных
приключений, действуя в пользу Севера. Север, думая, что
Нумериан действительно какой-то сенатор, одобрил его дей-
ствия и приказал ему усилить его войско. Нумериан так и сде-
лал и совершил много удивительных подвигов. Он собрал
17,5 миллионов драхм, которые отослал Северу. После победы
Севера Нумериан пришел к нему, рассказал о себе всю правду
и отказался от всякой награды и почестей, удовольствовавшись
жизнью в маленькой вилле. Независимо от достоверности
последнего сообщения, интересна самая слава Нумериана
как противника знатности и богатства.
Дион Кассий не сообщает, из кого состояли набранные Нуме-
рианом отряды. Но вероятнее всего, он вербовал их из тех же
элементов, из которых в свое время состояли отряды Матерна:
различных категорий сельского населения, беглых рабов,
63 CIL, II, 4114.
54 Dessau, 419.
65 См. J. Murphy. The reign of the emperor L. Septimius Severus
from the evidence of the inscriptions. Philadelphia, 1945, стр. 19.
56 C a s s. Dio, LXXVI, 5.
334
дезертиров и т. п. После гибели Матерна волнения среди них
не прекращались, о чем свидетельствуют упоминавшиеся уже
данные об усилении борьбы с «разбойниками». Волнения эти
были ответом на возраставшую эксплуатацию крестьян и ко-
лонов крупными собственниками. Между прочим, эпитафия
из Августодуна конца II или начала III в. на могиле солдата
XXII легиона Януария, убитого разбойниками 57, позволяет
думать, что в землях эдуев волнения приняли столь опасный
для землевладельцев характер, что туда пришлось направить
часть легиона. Этих «разбойников» Нумериану легче всего
было поднять против сторонников Альбина. Нельзя, конечно,
думать, что Север, активно подавлявший приверженцев Ма-
терна, когда-либо сознательно рассчитывал на них опереться.
Нумериана он, -как уверяет Дион Кассий, считал сенатором.
Также и соратники Нумериана, без сомнения, не намерева-
лись поддерживать политику Септимия Севера. Но они охотно
выступили против поддерживавшей Клодия Альбина земель-
ной знати. Значительная сумма, собранная Нумерианом
для Севера, позволяет предполагать, что его бойцы отнимали
имущество у богатых собственников. После поражения Аль-
бина начались конфискации имущества его сторонников в Галлии
и Испании 58. Вместе с тем Север прилагал все усилия, чтобы раз-
громить «разбойников». По словам его биографа, именно это
примирило с ним сенат, который находил, что он был «жесток,
но необходим для республики» 59.
Таким образом, можно думать, что восстание Клодия Аль-
бина было инспирировано земельной знатью Галлии и Испании,
недовольной приходом к власти ставленника паннонских
легионов. На стороне Севера были солдаты, мелкие и средние
земле- и рабовладельцы. Вместе с тем, массы эксплуатируемых,
отвечая на усиление нажима со стороны знати, используют
благоприятные обстоятельства, чтобы активизировать борьбу
с нею. Страх перед народными движениями заставляет знать
временно примириться с центральным римским правительством,
несмотря на имеющиеся разногласия.
Как мы увидим дальше, та же расстановка классовых и со-
циальных сил повторяется гораздо более четко и ярко в сере-
дине III в., в период существования «Галльской империи».
Но уже то, что эта расстановка сил наметилась во время войны
Септимия Севера и Клодия Альбина, показывает, что кризис
рабовладельческого строя, рост крупного землевладения и обо-
стрение классовой и внутриклассовой борьбы в западных
провинциях в конце II в. приняли значительные масштабы.
5^CIL, XIII, 2667.
58 SHA, Sept. Sev., 12, 1.
59 Ibid., 18, 6—7.
335
Выйдя победителем, Септимий Север начинает проводить
политику, направленную на ограничение крупного землевла-
дения и поддержку муниципальных собственников. В том же
направлении, но более резко, действовал и Каракалла, поэтому
соответственные их мероприятия можно с известным правом
рассматривать совместно. Носили они самый разнообразный
и часто даже противоречивый характер, но, тем не менее,
в них можно наметить некую единую линию. Для характери-
стики ее могут быть использованы также и положения живших
при них юристов, особенно Павла иПапиниана, которые несом-
ненно должны были руководствоваться общим направлением
политики правительства, поскольку Папиниан занимал долж-
ность префекта претория, а Павел — его помощника.
В отношении рабов и отпущенников при дервых Северах
продолжалась та же линия, которая наметилась со времени
Адриана: с одной стороны, принимались меры против непови-
новения рабов, с другой, несколько ограничивался произвол
рабовладельцев. Особенное внимание уделялось вопросу об
отпуске рабов на свободу.
Для политики Септимия Севера и Каракаллы относительно
рабов особенно характерны следующие законы и постановле-
ния: закон, согласно которому господин, осужденный за пре-
ступления, совершенные его рабом, клеймился бесчестием 60.
По-видимому, закон преследовал цель, во-первых, усилить над-
зор господ за рабами и заставить их лучше обращаться с ними —
ведь как раз в это время значительное число рабов уходило
к «разбойникам» 61, а во-вторых, пресечь своеволие рабов
знатных и богатых господ, которые часто, уверенные в безна-
казанности, чинили обиды менее значительным, чем их господа,
людям по приказу владельцев или по собственной инициативе.
Об этом свидетельствуют, например, известный рассказ Апулея
об изгнании бедного землевладельца рабами богатого соседа,
закон Адриана о смещении или уничтожении межевых знаков
рабами сильных людей 62, упоминание аналогичных случаев
у юристов 63. Из кодекса нам известны три случая, когда к Дио-
клетиану обращались с жалобой лица, обиженные рабами
господ, по-видимому, достаточно могущественных, чтобы защи-
тить их. В одном случае раб похитил жену истца, в другом —
рабыню и какие-то вещи, а в третьем не только отнял у истца
60 CI, П, И (12), 10: Iniuriarum ex persona quoque servi damnatus
infamia notatur.
61 Известно, что отряд знаменитого Буллы состоял главным образом
из рабов.
62 Mos. et Rom. leg. coll., XIII, 3, 1—2.
63 P a u 1., Sent., V, 22, 2.
336
имущество, но еще и нанял людей, которые его высекли 64. Как
мы видели, Аполлоний Тианский советовал Веспасиану обуздать
своеволие рабов знатных людей. Такую цель и преследовал
отчасти упомянутый закон.
В том же году, в ответ на апелляцию группы рабов, получив-
ших свободу по признанному впоследствии недействительным
завещанию, Север постановил, чтобы, несмотря на это, свобода
была им сохранена 65. Септимий Север в 196 г. и Каракалла
в 215 г. подтвердили, что отпущенник не отвечает по контракту,
который был заключен с ним, когда он был рабом, и не обязан
возвращать деньги, данные взаймы ему в то время, когда он
был рабом 66.
В 204 г. некто Роман, вольноотпущенник, обратился к импе-
ратору с запросом относительно работ, которые он, по условию
отпуска на свободу, должен исполнить в пользу бывшего госпо-
дина. В своем ответе Септимий Север подчеркнул, что господин
не может требовать вместо работы денег, кроме тех случаев,
когда он по бедности, независимо от условий отпуска на волю,
имеет право получать от отпущенника алименты 67. Деньги,
взятые патроном за работы с отпущенника, который был вы-
куплен третьим лицом, хотя бы эти работы были на него нало-
жены, Север предписал возвращать, как полученные неза-
конно 68. Если работа, которую человек должен был получить
от кого-либо, а следовательно и от отпущенника, передава-
лась им по наследству (труд отпущенника мог быть завещан
сыновьям и внукам), то завещание не теряло силы даже в слу-
чае capitis deminutio 69, хотя все другие передачи по завещанию
это наказание аннулировало. По предписанию Севера и Кара-
каллы права патрона относительно отпущенников сохраняли
даже сыновья лиц. осужденных за государственную измену 70.
Однако по наследству могли передаваться только работы
ремесленные (fabriles орегае) и «другие, которые приравни-
вались к выплате денег (quae quasi in pecunia praestatione
consistunt)», работы же, состоявшие в личных или домашних
услугах (officiales), по наследству не передавались 71. Согласно
Павлу, отпущенник должен работать на патрона в той области,
в которой он вообще работает после отпуска на волю, если
такая работа не опасна для его жизни, а не обязательно должен
64 CI, III, 41, 4—5; IX, 12, 4.
65 CI, Ц1, 28, 4.
66 CI, IV, 14, 1—2.
67 CI, VI, 3, 1.
68 CI, VI, 3, 3.
69 Dig., XXXIII, 2, 2.
70 Dig., XXXVII, 14, 4.
71 Dig., XXXVIII, 1, 6.
337
исполнять ту работу, какую обязался при освобождении.
Он должен работать на патрона в соответствии с возрастом,
достоинством (dignitas), здоровьем, потребностями обеих сто-
рон. Не следует принимать жалобы патрона, который требует
работы, не соответствующей возрасту и здоровью отпущенника
или нарушающей его образ жизни 72. Если при этом отпущен-
ник не может себя прокормить, патрон должен предоставить
ему алименты, пишет Павел в противоположность юристу
I в. Сабину, согласно которому отпущенник должен был рабо-
тать на патрона, сам заботясь о своем пропитании и одежде 73.
Отпущеннику, если он не скроет при этом своего статуса,
было разрешено подавать жалобу на патрона претору или
принцепсу 74. Раб, которому господин завещал пекулий,
по указу Каракаллы не должен был требовать возмещения ему
денег, которые он затратил на дела господина 75.
Свобода, завещанная по фидеикомиссу, не предоставлялась
рабу, которого господин впоследствии заковал 76, но, с дру-
гой стороны, Север на соответственный запрос ответил, что
если отец не сделал завещания, но желал по фидеикомиссу
дать свободу своей рабыне, то благочестие сына требует, чтобы
он освободил ту, которую любил его отец 77.
По словам Павла, было весьма выгодно завещать свободу
рабу при условии, чтобы он отслужил определенное число
лет, или исполнил известное число работ для какого-либо
лица. Как пишет Павел, чужой раб служил лучше и давал
большее количество работы, чем свой, поскольку он служил
как свободный. Павел указывает, что если наследник завеща-
теля помешает рабу выполнить это условие, раб все равно
освобождается 78. Данное Коммодом господину право вернуть
в рабство «неблагодарного» отпущенника было аннулировано.
Последний теперь наказывался розгами, или лишением части
имущества в пользу патрона 79. Любопытно, что, согласно
Павлу, раб, проданный с условием, чтобы он был освобожден
по истечении известного срока, должен получить свободу
даже в том случае, если продавец за это время изменил свое
желание 80.
С другой стороны, не мог получить свободы раб, который
был обвинен в уголовном преступлении, если господин его
72 Dig., XXXVIII, 1, 16 —17.
73 Dig., XXXVIII, 1, 18.
74 Dig., II, 4, 15.
73 Dig., XXXIII, 8, 6, 4.
76 Dig., XL, 5, 43.
77 Dig., XL, 5, 38.
78 Dig., XL, 7, 4.
79 Dig., XXXVII, 14, 7, 1.
80 Dig., XL, 8, 1.
338
при этом не защищал, хотя бы раб и был оправдан 81. По-ви”
димому считалось, что раб, от которого отступился господин»
«неблагонадежен» и допускать его в число свободных не еле*
дует, как и раба, который был закован господином. Вместе
с тем, определяя обязанности префекта Рима, Септимий Север
поручил ему выслушивать рабов, прибегающих к статуям
или жалующихся на господ, так же как и нуждающихся патро-
нов, жалующихся на своих отпущенников, отказавших им
в алиментах. Жалобы рабов он должен был разбирать, если
они рассказывали, что их жестоко угнетают, сурово с ними
обходятся, морят голодом 82.
Вообще, несмотря на то, что запрещение рабам выступать
обвинителями владельцев формально сохранилось в силе,
оно по существу сводилось на нет, так как помимо обвинений
в государственной измене, согласно рескрипту Септимия
Севера, свидетельства рабов против господ стали приниматься
и в случае, если господин обманывал налоговое ведомство,
и при разборе его денежных тяжб и тяжб о наследстве, и при
обвинениях в прелюбодеянии 83. К известному ограничению
произвола господ вело и то обстоятельство, что наиболее серьез-
ным наказаниям раб теперь мог быть подвергнут только по
приговору представителей власти. Даже в том случае, если раб
совершал прелюбодеяние с женой господина, тот, как уже
упоминалось выше, нс сам с ним расправлялся, а должен был
подать жалобу. Во всяком случае, Септимий Север вменил
в обязанность префекту Рима рассмотрение таких жалоб.
Заключить в оковы навечно раба имел право только презид
провинции, хотя он мог затем передать закованного раба
господину 84. Даже если раб переходил на сторону врагов,
он, в случае поимки, вновь передавался господину, чтобы,
по словам Павла, господин не потерпел ущерба 85. По-видимому,
в это время опасность союза рабов с внеримскими племенами
еще не осознавалась правящим классом. Нарушение же прав
господина допускалось лишь в исключительных случаях.
По словам Павла, раб может быть сослан в рудники только
в случае очень тяжелого преступления. Не слишком сильно
провинившегося раба секли и возвращали господину 86.
Для характеристики политики Севера и Каракаллы отно-
сительно рабов следует еще прибавить, что в их правление
81 Dig., XL, 9, 9.
82 Dig., I, 12, 1.
83 CI, IX, 41, 1.
84 CI, IX, 47, 10.
85 Dig., XLIX, 15, 19, 5.
86 P a u 1., Sent., V, 4, 22.
339
неоднократно подтверждалась незаконность обращения или
продажи в рабство свободного. Павел писал, что если кто-либо
из-за крайней нужды продаст в рабство своих детей, то это
не предрешает вопроса о их статусе свободнорожденных,
так как свободный человек не может быть оценен. Не может
человек и дать детей в залог; если кредитор примет их в ка-
честве залога, он будет сослан. Если кто-либо под влиянием
страха признает себя в присутствии презида рабом, это не
мешает ему начать иск о свободе 87. При Септимии Севере
вместо денежного штрафа как за укрывательство беглого раба,
так и за продажу свободного были введены значительно более
тяжелые наказания: для humiliores и рабов — ссылка в руд-
ники или даже распятие, для honestiores — вечная ссылка на
острова с конфискацией половины имущества 88. В рескрипте
на имя некой Сатурнины Каракалла писал, что та совершила
бесчестный и недозволенный поступок, продав своих свободно-
рожденных сыновей, но последним это повредить не может 89.
Таким образом, мы можем заключить, что политика первых
Северов в вопросе о рабах и отпущенниках преследовала извест-
ные определенные цели. Они, как и их предшественники,
старались предотвратить проникновение недостаточно благо-
надежных, с точки зрения рабовладельцев, рабов в среду сво-
бодных, но вместе с тем приняли ряд мер, направленных на
облегчение освобождения остальных рабов и пытались укре-
пить положение отпущенников как той категории населения
империи, из которой пополнялись ряды мелких и средних
собственников. Вместе с тем эти императоры неуклонно защи-
щали права обедневших патронов на материальную помощь
богатых отпущенников, что отвечало нуждам тех же мелких
и средних рабовладельцев. В интересах отпущенников, по-ви-
димому, было запрещено требовать у них денег вместо тех ра-
бот, которые они были обязаны исполнять в пользу патронов.
Возможно, что правительство стремилось в известной мере
также добиться того, чтобы отпущенники занимались произ-
водительным трудом. Об этом свидетельствует тот факт, что
труд отпущенников, использовавшихся для личных услуг
патрону, не передавался по наследству. Судя по тому, что
в соответственном законе говорится как о работах в области
ремесла, так и о других работах, которые могут быть прирав-
нены к взятым взаймы деньгам, отпущенники обязывались
работать не только в качестве ремесленников. Поскольку
о домашних услугах говорится отдельно, скорее всего можно
87 Р а и 1., Sent., V, 1, 1 и 4.
88 Rom. et Mos. leg. coll., XIV, 2, 1—3.
89 CI, VII, 16, 1.
340
предположить, что эти другие работы были связаны с сельским
хозяйством, так как трудно себе представить еще какую-либо
сферу деятельности отпущенников в пользу хозяев.
Выше уже приводились данные, показывающие, что па-
троны сажали отпущенников на землю. Отпуск раба с пеку-
лием, состоящим из земельного участка, который раб обра-
батывал, внося хозяину известную плату, довольно часто
упоминается юристами. В таком случае, по-видимому, при
освобождении раб обязывался отрабатывать на хозяйской
земле определенное число дней в году, поскольку, согласно
Павлу, работы, налагавшиеся на отпущенников, — это обя-
занности, выполняемые в течение дня 90. Вероятно, такой
метод эксплуатации отпущенников применялся, главным обра-
зом, в крупных имениях. Известная защита их прав от чрез-
мерного нажима патрона ущемляла интересы крупных соб-
ственников, которые в погоне за рабочей силой стремились
произвольно увеличить количество отработочных дней своих
отпущенников. В разрез с их устремлениями шло аннулиро-
вание сделок по покупке свободных и их детей и принятию
в залог детей бедняков. Такие сделки, вероятно, по большей
части, заключались ими *же, так как, во-первых, они чаще
выступали в качестве кредиторов, а во-вторых — именно они
особенно остро нуждались в приобретении новых работников,
тогда как мелкие и средние собственники в это время, как мы
видели, чаще отпускают своих рабов, чем стремятся приобрести
новых. Вновь запрещая продажу и самопродажу свободных,
первые Северы по существу пытались упрочить одну из основ
классического рабовладения, при котором обращение в раб-
ство свободных граждан не допускалось. Только если в прежние
времена это касалось лишь граждан одного полиса, то теперь
правило это было распространено на всех подданных империи.
Независимо от того, какими соображениями в данном случае
руководствовались Септимий Север, Каракалла и действовав-
шие при них юрисконсульты, объективно они проводили линию,
согласно которой свободное население должно было зависеть
только от правительства, а не попадать так или иначе в зави-
симость от отдельных крупных собственников. В дальнейшем,
с развитием элементов феодального способа производства
в империи, борьба между этими двумя тенденциями становится
особенно заметной, но начало ее восходит уже к этому времени.
С другой стороны, Северы старались, по возможности,
укрепить основную ячейку рабовладельческого общества —
фамилию. Правда, в этом смысле политика их была еще более
противоречива, чем политика их предшественников. Необ-
90 Dig., XXXVIII, 1, 1: Орегае sunt diurnum officium.
341
ходимость предотвратить возможные выступления рабов, угроза
которых — как можно заключить из увеличения числа разбой-
ников и особенно показательного, в этом смысле, движения
Буллы — значительно усилилась, заставляла ограничивать
произвол господ, передавать представителям власти право
налагать на рабов более тяжелые наказания. В известной
мере и рабы как бы становились непосредственными поддан-
ными правительства. Борьба с оппозицией крупных собствен-
ников и заботы об интересах фиска вели к тому, что, как уже
упоминалось, свидетельства рабов против господ стали при-
ниматься почти во всех возможных случаях. Все это неуклонно
продолжало разрушать фамилию, ослабляя власть господина,
которая все более заменялась властью самого государства.
Но, вместе с тем, пытаясь укрепить фамилию, Септимий
Север восстанавливает закон против прелюбодеяний. Из одной
надписи мы можем заключить, что этот император поощрял
начавшие приходить в упадок коллегии почитателей ларов
и изображений императоров — чисто фамильный культ, который
в I и II вв. был весьма распространен среди императорских
рабов и отпущенников 91. Со времени прекращения династии
Юлиев-Клавдиев род императоров * перестал быть предметом
особого культа, который воздавался теперь каждому импера-
тору отдельно. Но при первых Северах снова возникают колле-
гии почитателей родов Септимиев и Аврелиев. Соответственные
надписи мы имеем из Аквилеи 92 и из Африки 93. По-видимому,
культ этот был официальным и должен был подчеркнуть зна-
чение, придававшееся императорами роду и фамилии. Быть
может, в этом смысле надо понимать и введение Каракаллы
к его знаменитому эдикту, где он говорит, что, даруя всем
жителям империи римское гражданство, желает дать новых
почитателей богам. Это место вызывает недоумение, так как
римские боги к тому времени давно уже почитались и Перегри-
нами. Только лары оставались достоянием Рима, римских
граждан и римской фамилии. Может быть, их-то и имеет в виду
Каракалла.
Поскольку, как уже упоминалось, для маленьких людей
и живших более или менее самостоятельно рабов погребаль-
ные и культовые коллегии в известной мере заменяли фамилию,
то в связь с предыдущим можно поставить и покровительство,
которое оказывал этим коллегиям Септимий Север. Выше уже
приводилась надпись из Норика, в которой император пред-
писывал, чтобы бедные члены коллегии пользовались извест-
91 Fontes, III, 76.
92 CIL, V, 1012.
93 АЕ, 1913, № 120.
342
ными привилегиями, с тем чтобы они не распространялись
на богатых. Септимий Север, по словам юриста Марциана,
подтвердил разрешение маленьким людям ежемесячно соби-
раться для взноса в коллегию их небольших средств, а также
сходиться в Риме, Италии и провинциях с религиозными це-
лями, с тем, однако, чтобы под этим предлогом не собирались
недозволенные коллегии, что иногда имеет место 94. Городскому
префекту он особо поручил преследование недозволенных
коллегий.
Последняя оговорка лишний раз показывает, что Септимий
Север особенно старался держать маленьких людей и рабов
в рамках установленных культов и традиционных религиоз-
ных представлений и поощрял только коллегии, соответство-
вавшие этой цели. Именно при нем были сформулированы
Павлом уже упоминавшиеся жестокие законы против магии
и новых недозволенных учений, направленные, между прочим,
и против рабов, которые стали бы использовать магические
приемы во вред господам. С обострением классовой борьбы
задача идеологического воздействия на рабов и бедноту ста-
новилась особенно актуальной;
Здесь, кстати, следует упомянуть о тех законах, изданных
или повторенных при первых Северах, которые были направлены
на защиту бедноты и дали повод некоторым буржуазным исто-
рикам считать Септимия Севера и Каракаллу особыми покро-
вителями и чуть не представителями интересов низших классов
империи.
Был, по-видимому, снова укреплен алиментарный фонд,
надписи времени первых Северов снова упоминают али-
ментарную казну. К законам и мероприятиям в пользу
бедноты можно отнести, например, также установление твер-
дых цен не только на хлеб, но и на мясо. Префекту Рима Сеп-
тимий Север вменил в обязанность следить за тем, чтобы мясо
продавалось по законным ценам. Сюда же могут быть причис-
лены: общее предписание наместникам провинций наблюдать
за тем, чтобы сильные люди, пользуясь своим могуществом,
не чинили обид маленьким людям (humiliores) 95; данное Пав-
лом расширительное толкование закона об уничтожении сделки,
заключенной под угрозой: Помпоний применил его к случаям,
когда президы провинций вымогали что-либо под угрозой
смерти или розог, Павел добавил и угрозу обращения в раб-
ство 96. Здесь несомненно имеются в виду те же маленькие
люди, поскольку об их статусе могло быть возбуждено дело,
94 Dig., XLVII, 22, 1.
95 Dig., I, 16, 9, 5; 18, 6, 2.
9(5 Dig., IV, 2, 3—4.
343
которое наместник провинции мог бы решить не в пользу
обвиняемого. Любопытен и сформулированный Павлом закон:
пусть не оказывается благодеяние нежелающему 97. По-види-
мому, он имеет в виду случаи, когда люди могущественные
навязывали маленьким людям какое-либо «благодеяние» (Ьепе-
ficium) — денежный заем, уступку земельного участка, покро-
вительство в тяжбе ит. п. — и затем требовали от них несо-
размерно>о и обременительного возмещения, или ставили их
от себя в зависимость.
Как мы видим, эти мероприятия и законы носят в основном
более декларативный, чем действенный характер. Практи-
ческое значение могла иметь только защита прав бедных членов
коллегий и регулирование цен. Но это является лишь продол-
жением соответственной политики предшествующих импера-
торов. Бедноту — во избежание восстаний — нельзя было, так
же как и рабов, доводить до крайности. С ослаблением
муниципальных организаций центральное правительство стало
более активно применять соответственные меры по привлече-
нию и подавлению бедноты.
Одним из наиболее характерных моментов в политике
первых Северов является их отношение к городам. Эти импера-
торы всячески стремились укрепить и поддержать городские
организации. Ряд городов западных провинций получил права
колоний и муниципиев 98 99. В Африканских провинциях это
были Вага, Аузия, Сулул, Авлод, Тигника, Тубурсикум Буре,
Тугга; на Дунае — Карнунт, Аквинк, Бассиана, Потаисса,
Тира. Все это — старые города, лишь получившие новый
статус. Распространение муниципальных организаций пре-
кратилось, но Северы старались поддерживать уже имеющиеся
города, особенно в Африке и придунайских провинциях, где
кризис еще не ощущался со всей остротой.
Города, статус которых изменялся, получали городские
законы, сходные с известными нам законами из Сальпенсы
и Малаки. К сожалению, от времени правления первых Севе-
ров до нас дошел лишь отрывок такого закона из Лавриака
в Норике ". Из него мы можем узнать только, что дуумвир
города должен был клясться соблюдать этот закон Юпитером,
божественным Августом, всеми остальными обожествленными
императорами, гением Каракаллы и богами Пенатами; а также,
97 Dig., L, 17, 69. О том, что «благодеяния» воспринимались
маленькими людьми как тяжелое бремя, позволяют судить некоторые
сентенции Публилия Сира (см., например, № 48, 80, 270).
98 Соответственные эпиграфические данные собраны в упоминавшейся
работе Мэрфи, стр. 46—56.
99 АЕ, 1907, № 100.
344
что, отлучаясь из города более чем на сутки, — чтобы вывести
вооруженный отряд (causa armatos educet) или по другому
делу, — дуумвир обязан был оставить заместителя из числа
декурионов не моложе 35 лет.
В некоторых случаях Север и Каракалла приходили на
помощь городам, не только слагая недоимки, как мы видели
из цитировавшейся уже надписи из Банасы в Мавретании
Тингитанской, но и облегчая продовольственные затруднения.
Так, например, надпись из г. Конкордии в честь Аррия Анто-
нина, занимавшего при Коммоде и Септимии Севере ряд воен-
ных и гражданских должностей, упоминает, что он благодаря
предусмотрительности (providentia) великих императоров —
т. е. Септимия Севера и Каракаллы — был послан в город
во время затруднений с продовольствием, оказал помощь
и обеспечил спокойствие (securitas), укрепив средства города 1оа.
Как мы видели выше, обычно помощь городу в случае затруд-
нений с продовольствием, которые могли повести к голодным
бунтам, оказывали богатые «благодетели» из числа городских
магистратов и декурионов. Когда таковых становится всё
меньше, на смену им приходит* само правительство, пресле-
дующее те же цели. Как и законодательство в «защиту» бед-
ноты, отдельные такого рода действия правительства Северов
подтверждают, что с наступлением кризиса рабовладельче-
ского способа производства, сопровождавшегося разложением
как фамилии, так и муниципальной организации, функции
pater familias и сословия декурионов постепенно переходят
в руки государства, что, в свою очередь, вело к усилению
центральной власти и к усилению нажима на налогоплатель-
щиков.
Важным моментом в укреплении городов было предписание
Септимия Севера о возвращении городу проданных городских
земель после смерти покупателя 100 101. Было запрещено кому бы то
ни было самовольно налагать новые подати. Виновный в этом
привлекался к ответственности по lex Julia de vi publica 102.
Папинианом были сформулированы обязанности городских
кураторов, которые в это время уже не присылались со стороны,
а обычно избирались из числа местных декурионов. Мы узнаём,
что кураторы, а не магистраты теперь ведали сдачей в аренду
городских земель и отдачей в долг под проценты городских
денег. За недоимки по аренде кураторы не отвечали: эти не-
доимки должен был возместить новый арендатор земельного
участка, прежний съемщик которого остался должен городу.
100 GIL, V, 1874.
101 Dig., XXXI, 78.
102 Dig., XLVIII, 6, 12.
345
Но кураторы несли ответственность за исправное поступление
податей во время отправления ими должности, а также по
обязательствам кредиторов города 103. Так как кураторы
происходили, по-видимому, из числа наиболее богатых членов
курии, перенесение на них части ответственности, возлагав-
шейся раньше на дуумвиров, облегчало положение менее
состоятельных декурионов. В пользу последних было под-
тверждено и запрещение принуждать декурионов поставлять
городу зерно по ценам ниже установленных 104.
Первые Северы принимали и другие меры для охраны иму-
щества собственников, входивших в сословие декурионов,
или составлявших его резерв. Судя по Павлу, было запрещено
взимать за долг более 1% в месяц. Если проценты были боль-
шими, они шли в зачет основного долга, или должны были
быть возвращены должнику. Возобновлялось запрещение при-
сваивать без постановления суда данное в залог имущество
должника 105 106, доход, извлеченный кредитором из использования
заложенного раба, засчитывался в счет уплаты долга. Креди-
тору запрещалось — лично или через третье лицо — покупать
то, что он получил в залог, очевидно, чтобы предотвратить
нажим на должника, которого он мог вынудить продать залог
по слишком низкой цене 10в. По толкованию того же Павла,
изгнанным силой из имения считался не только тот, кто под-
вергся нападению, но и тот, кто покинул свою виллу, получив
достоверные сведения о готовящемся насилии 107. Это, несом-
ненно, направлено против могущественных людей, которые
угрожали своим менее сильным соседям. С этой же целью был
подтвержден и усилен закон Адриана о наказании тем, кто
уничтожает межевые знаки. Адриан, считая, что это делают
могущественные люди с целью захвата чужой земли, заменил
установленный Калигулой штраф ссылкой на острова 108.
Павел добавляет к этому конфискацию третьей части иму-
щества. Правда, за ту же вину рабы ссылались теперь в руд-
ники, маленькие люди — на общественные работы 109. Здесь
особенно наглядно проявляется тенденция к охране имущества
декурионов как от крупных собственников, так и от низов.
Характерно, что у Павла этот закон помещен в разделе о мяте-
жах, непосредственно после закона о казни инициаторов
народных волнений. Возможно, что иногда уничтожение меже-
103 Dig., L, 8, 5.
104 Dig., L, 8, 7.
105 Р a u 1., Sent., II, 14, 2-5.
106 Ibid., 13, 2—4.
107 P a u 1., Sent, V, 6, 4.
108 Dig., XLVII, 21, 2.
109 P a u 1., Sent. V, 22, 2.
34G
вых знаков было результатом мятежей, поднятых беднотой
против богатых.
В целях охраны имущества мелких и средних собственников
был издан и упоминавшийся выше закон, запрещавший опе-
кунам малолетних продавать сельские владения опекаемых,
чтобы расплатиться с долгами по. Вероятно, в тех же целях
опекунам, до сдачи дел по опеке, было запрещено брать в аренду
городские и государственные земли, поскольку на этом деле они
могли понести убыток, от которого пострадало бы п имущество
опекаемых.
Согласно Павлу, человек, занявший пустующее имение
(vacuam possessionem) и затем помешавший господину вер-
нуться в него, не будет считаться владеющим незаконно 110 111.
Таким образом, было подтверждено старинное установление,
дозволявшее занимать оставшиеся без обработки земли. Как
уже говорилось выше, оно по существу ограничивало право
частной собственности, так как исходило из воззрения, согласно
которому земля принадлежала коллективу граждан и владеть
землей мог лишь тот, кто ее обрабатывал (т. е. действовал
согласно с интересами всего этого коллектива). Тот факт,
что при первых Северах это правило — составляющее одну из
коренных особенностей античной формы собственности и резко
отличающее ее от собственности феодальной и капиталистиче-
ской — было подтверждено, лишний раз показывает консер-
вативный характер политики этих императоров. Пытаясь
охранить собственность мелких и средних землевладельцев,
они, вместе с тем, охраняли и город как коллектив граждан
рабовладельцев и землевладельцев, независимо от того, на-
сколько сознательно они действовали.
Однако в условиях начавшегося кризиса город можно было
сохранить, лишь усилив нажим на горожан, т. е., в конечном
счете, еще больше подрывая материальные возможности тех
слоев населения, которые составляли его опору. В качестве
примера можно привести упоминавшийся уже закон, согласно
которому арендатор городской земли должен был возместить
числившиеся за его предшественником недоимки. Имея целью
обеспечить интересы городской казны, закон этот вместе с тем
должен был значительно понизить число желающих взять
в аренду городские земли, что вело к снижению доходов го-
рода и возрастанию количества пустующих городских земель,
которые рано или поздно должны были попасть в руки крупных
собственников.
Кроме того, неизбежное в условиях кризиса усиление
центрального государственного аппарата увеличивало притя-
110 Dig., XXVII, 9, 1.
111 Dig., XLI, 3, 4, 27.
347
зания фиска, что еще более ускоряло разорение и разложение
муниципальных слоев. В значительной мере этим обстоятель-
ством можно объяснить двойственность политики Северов в отно-
шении городов. Принимая меры к укреплению и оживлению
муниципального строя, они вместе с тем принуждали горожан
нести обременительные муниципальные повинности, что, в конце
концов, лишь ускорило упадок городов в целом. Известный
декрет, подтверждающий иммунитеты граждан Тиры 112, пока-
зывает, что правительство в интересах фиска даже ограничи-
вало в некоторых случаях распространение городского гра-
жданства, дававшего известные привилегии. В этом декрете
император предписывает давать кому-либо права гражданства
Тиры лишь с разрешения презида провинции. В I и во II вв.,
как мы знаем из ряда декретов 113, императоры поощряли
увеличение числа способных нести муниципальные повинности
граждан города. Мы знаем, что прием в число последних часто
производился просто по постановлению совета декурионов 114.
Теперь, по-видимому, в связи с упадком городов, политика
правительства стала изменяться. Увеличение числа пользо-
вавшихся какими-либо привилегиями граждан городов уже
рассматривалось как нежелательное явление. Возможно, что
кандидаты в новые граждане были слишком бедны, чтобы
принести существенную пользу городу и их выгоднее было
эксплуатировать непосредственно, как жителей сел, не имев-
ших никаких прав.
Хотя, как упоминалось, запрещено было налагать новые
подати, но из этого общего закона допускались исключения.
Так, в рескрипте на имя некоего Викторина, Септимий Север
и Каракалла писали, что хотя введение новых налогов не до-
зволено, но если его родной город настолько оскудел, что ему
следует помочь экстраординарными мерами, то пусть об этом
будет сообщено президу провинции. Расследовав дело, презид
должен доложить о нем императорам, которые решат, сколько
можно востребовать 115. Освобождался от общественных долж-
ностей тот, кто мог назвать вместо себя другого, более подхо-
112 CIL, III, 781.
113 Декрет Клавдия об анаунах, тулиассах и синдунах, часть которых
была приписана к тридентинцам, часть издавна смешалась с его гражда-
нами и, не будучи приписана к последним, фактически пользовалась
теми же правами (CIL, V, 5050); декрет 105 г. из Аквилеи в честь Миниция
Итала, который выхлопотал у Траяна разрешение для города привлекать
к несению повинностей поселенцев (incolae. — CIL, V, 875); декрет из
Тергесты в честь Л. Фабия Севера за то, что он добился у Антонина Пия
включения в городскую курию приписанных к городу карнов и каталов
(CIL, V, 532).
114 Например, CIL, VIII, 20682.
115 CI, IV, 62, 1.
348
дящего человека 11в. Но рекомендующий кого-либо в магист-
раты принимал на себя оивстственность и должен был, в случае
некредитоспособности своего кандидата, расплачиваться за
него с казной 116 117. Если кто-либо, с целью избежать повинно-
стей, передавал другому свое имущество, оно конфискова-
лось 118.
По видимости, еще делались попытки блюсти «чистоту»
сословия. Так, согласно Павлу, человек, не являющийся
членом сословия декурионов, не мог быть назначен магистра-
том, «ибо плебею запрещается отправлять почетные должности
декурионов» 119. Но на деле число декурионов старались всеми
способами увеличить, что часто делалось в форме защиты их
прав и особой милости. Так, например, согласно Папиниану,
считаться декурионом и пользоваться всеми привилегиями
декурионата мог тот, чей дед был декурионом, хотя бы его
•отец был удален из сословия и причислен к плебеям 12°. Кара-
калла облегчил лицам, удаленным за какую-нибудь вину из
сословия декурионов, возвращение в сословие и доступ к от-
правлению почетных должностей 121. Сыну было дозволено
оспорить волю отца, не желавшего, чтобы он стал декурио-
ном 122. По предписанию Септимия Севера декурионом мог
стать даже сын раба и свободной женщины 123.
Были уменьшены привилегии для некоторых лиц. Постано-
вление Каракаллы дозволяло лишать врачей освобождения
от общественных должностей. Он же лишил освобождения
учителей начальных школ, которые раньше пользовались* им,
если не по закону, то, по-видимому, по обычаю 124. Согласно
Павлу, не следовало удовлетворять просьбы тех, кто предла-
гал вместо исполнения общественных повинностей и обязан-
ностей внести деньги, а напротив, принуждать их выполнять
полностью свою работу 125. Здесь сказывается та же тенден-
ция, что и в отношении работ отпущенников (даже термин
употреблен тот же), которые также запрещалось переводить
на деньги. От почетных должностей не освобождались ни лица
старше 70 лет, ни отцы пятерых детей; по распоряжению
Септимия Севера последние получали освобождение лишь
116 CI, X, 67 (65), 1.
117 Dig., L, 1, И.
118 Dig., L, 1, 15, 2.
119 Dig., L, 2, 7, 2.
120 Dig., L, 2, 2, 3.
121 Dig., L, 2, 3, 1; cf. L, 2. 2.
122 Dig., L, 2, 7, 3.
123 Dig., L, 2, 9.
124 Dig., L, 4, 11, 3—4.
126 Dig., L, 4, 16.
349
от должности жрецов провинции 126. Получившие освобожде-
ние по бедности, вновь призывались к исполнению обязанно-
стей и занятию почетных должностей, если состояние их уве-
личивалось 127.
У нас нет достаточных сведений, которые позволили бы
охарактеризовать аграрную политику первых Северов. Наибо-
лее важны в этом отношении были, конечно, проведенные ими
массовые конфискации земли и значительное расширение им-
ператорских владений. По-видимому, вследствие уменьшения
числа средних и мелких землевладельцев Септимий Север и Ка-
ракалла уже начали проводить военную колонизацию окраин,
предвосхищавшую расселение на провинциальных землях фе-
дератов. В 198—201 гг., как мы знаем из упоминавшейся выше
надписи с юга Нумидии, по приказанию легата Аниция Фавста,
именем Септимия Севера какие-то лица были наделены полями,
пастбищами и источниками воды. Наделение производили
военные — корникуларии. Термин, употребленный в надписи —
adsignata — часто употреблялся в применении к получавшим
землю колонистам и местным племенам. По-видимому, и здесь
шла речь о поселенных на границе провинции членах какого-то
африканского племени 128.
Однако это были лишь первые шаги в соответственном на-
правлении. Основной упор Септимий Север и Каракалла делали
не на пограничную военную колонизацию, а на укрепление
регулярной армии. Эта политика, которая заставляла при-
числять их к «солдатским» «антисенатским» императорам, тесно
связана с остальными их мероприятиями по укреплению го-
родов и античной формы собственности.
Вопрос об армии к этому времени обострился. Дезертирство
было нередким явлением, так же как и переход солдат на сторону
противника. В этом смысле весьма характерен закон Адриана,
который предписал, что солдаты, попавшие в плен к варварам,
могут быть приняты обратно, только если они докажут, что они
действительно были взяты в плен и из плена бежали, а не были
перебежчиками. При этом он приказывал тщательно исследо-
вать жизнь и поведение солдата. Если солдат и ранее проявлял
недисциплинированность, трусость, чуждался товарищей (ex-
tra contubernium agens), ему верить не следовало. Адриан по-
зволял прощать таких перебежчиков только в том случае, если
они заглаживали вину, выдав много разбойников и других пе-
ребежчиков 129. Этот закон показывает, что среди солдат часто
126 Dig., L, 5, 8.
127 Dig., L, 5, 10, 3.
128 АЕ, 1946, № 38.
129 Dig., XLIX, 16, 5.
350
возникало недовольство, что они переходили к «варварам» и
«разбойникам» и правительство считало нужным держать их
под непрестанным контролем. Помимо тягот службы и неодно-
кратно засвидетельствованных в источниках злоупотреблений
командиров, недовольство могло вызываться и другими причи-
нами, возникшими с середины II в.
С переходом к местному набору, при сохранении практики,
согласно которой центурионы назначались главным образом
из преторианцев, набиравшихся преимущественно из итали-
ков, галлов, уроженцев Норика, углублялась пропасть между
рядовыми солдатами и командным составом. Поступивший
на военную службу провинциал не мог рассчитывать сде-
лать карьеру, или попасть в привилегированную преторианскую
часть. Привлечь в армию его могла надежда получить после
отставки землю и связанное с почетным положением на родине
римское гражданство для себя и детей. Но с середины II в.
положение ухудшается. Примерно в это время изменяется
формула выдававшихся ветеранам дипломов. Прежде она гла-
сила, что права римского гражданства предоставляются ве-
терану, его жене — брак его с которой, заключенный и до
отставки, узаконялся, — прижитым с нею детям и их потомкам.
С середины II в. (первый из дошедших до нас дипломов, состав-
ленный по измененной формуле, относится к 144 г.) римское гра-
жданство получает только сам ветеран. Исключение составляли
солдаты флота, которые по-прежнему получали гражданство
вместе с детьми. Таким образом, дети, родившиеся до отставки
отца, римскими гражданами не становились, а следовательно,
не могли наследовать его имущество 130, поскольку, как уже
упоминалось выше, передача имущества римского гражданина
перегрину была со времени Адриана запрещена; право же со-
ставлять завещания без всяких ограничений, предоставляв-
шееся солдатам, сохранялось за ними после отставки только
в течение одного года 131. Это, конечно, значительно уменьшило
привлекательность службы во вспомогательных частях.
Что касается легионов, то, хотя вступая в них, перегрины
автоматически становились римскими гражданами, на их семьи
эти права не распространялись. Легионеры набирались в то
время главным образом из числа мелких и средних собственни-
ков городов. Это явствует из того внимания, которое юристы
уделяли разработке имущественных прав солдат на наслед-
ственное имущество и на лагерный пекулий. Наследственным
имуществом солдат, находящийся под властью отца, распоря-
жаться не мог, так же как недвижимым имуществом, получен-
130 G a i., Inst., II, 285.
131 Dig., XXIX, 1, 26.
351
ным им во время пребывания на военной службе, но не в связи
с нею. В лагерный пекулий, которым солдат мог распоряжаться
независимо от отца, входило движимое имущество, полученное
им от отца в связи с уходом в армию, и то, что он приобретал
благодаря службе.
В армию не принимались не только рабы, но и свободные,
служившие по найму 132. Следовательно, беднота, не имевшая
никакой собственности и вынужденная продавать свой труд
в качестве батраков, ремесленников, поденщиков и т. п., от
службы в армии отстранялась. Мы не имеем для этого времени
никаких данных об отношении колонов к военной службе.
Упоминавшееся выше (правда, относящееся к более раннему
времени) свидетельство Фронтина, который пишет, что кон-
фликты между городами и владельцами экстерриториальных
сальтусов возникали, между прочим, и вследствие попыток
городских властей набирать рекрутов из населения этих саль-
тусов 133, дает основание предполагать, что колоны на военную
службу принимались. Но можно думать, что число их в армии
было невелико, поскольку колону, не расплатившемуся с зем-
левладельцем, было запрещено покидать имение. Всё это де-
лает понятным, почему с началом кризиса в той или иной про-
винции и разорением значительной части мелких и средних
собственников неизбежно сокращается число происходивших
оттуда солдат. Кроме того, в условиях упадка мелких и сред-
них рабовладельческих хозяйств положение ветеранов, стано-
вившихся собственниками таких вилл, было уже далеко не столь
привлекательно, как раньше.
Как мы видели, в Испании, где кризис начался рано, вете-
раны из рядовых и солдат не играли сколько-нибудь заметной
роли в муниципальной жизни. Теряют они свое значение и
в Галлии. Постепенно и в Африке они начинают обосновываться
около лагерей, замечается тенденция к образованию замкнутого
военного сословия.
Все эти моменты не могли не повлиять на настроение части
солдат. Характерно, что именно в Галлий, где в это время уже
заметны симптомы кризиса, известное число солдат приняло
участие в движении Матерна, и что служившие в Британии
солдаты, многие из которых были выходцами из Галлии, при
Коммоде подняли мятеж, по-видимому, вызванный тем, что
они были недовольны привилегированным положением прето-
рианцев.
Косвенно недовольство солдат отражало настроения той
социальной группы мелких и средних земле- и рабовладель-
132 Dig., XLIX, 16, 8.
133 SRF, I, стр. 53.
352
цев, которая более всего страдала от начинавшегося кризиса.
Выше уже приводились и другие данные, показывающие,
что городские землевладельцы были резервом, за счет которого
пополнялась армия, а, с другой стороны, число мелких и сред-
них рабовладельцев и землевладельцев постоянно увеличивалось
за счет ветеранов и солдат. Таким образом, укрепление и рас-
ширение солдатского и ветеранского землевладения, рост эко-
номического благосостояния солдат и ветеранов означали ук-
репление среднего и мелкого землевладения и античной формы
собственности. Соответственная политика правительства имела
целью не только обеспечить надежность армии как военной силы,
но и создать некий противовес растущему значению и влиянию
крупных собственников. Недаром «сенатская» партия постоянно
ставила в вину «солдатским» императорам, что они обогащают
солдат, и постоянно опасалась, что эти императоры раздадут
солдатам все конфискованные у аристократии земли. Если бы
такая мера была действительно осуществлена, она привела бы
к временному возрождению рабовладельческих вилл и прихо-
дившей в упадок античной формы собственности. Провести
такую реформу не решались даже императоры, которые были
наиболее враждебны аристократии, но ряд шагов в этом направ-
лении был предпринят.
Как известно, Септимий Север фактически уничтожил те
ограничения, которые препятствовали рядовому солдату-
провинциалу достичь высших командных должностей. Обычно
это рассматривается как первый шаг к «варваризации» армии,
поскольку с этих пор преторианская гвардия и командный со-
став вербовались, главным образом, из уроженцев дунайских
провинций. Точка зрения эта восходит к Диону Кассию 134,
который, естественно, как идеолог «партии сената» не одобрял
мероприятий Септимия Севера.
Однако, судя по данным, приведенным в главе о дунайских
провинциях, тамошние уроженцы, поступавшие в армию, —
хотя и почитали своих местных богов, и, возможно, не всегда
достаточно хорошо владели латинским языком — были более
тесно связаны с римской империей в ее первоначальных фор-
мах, чем сенаторы, считавшие себя истинными наследниками
традиций Рима. Иллирийские и фракийские солдаты и ветераны
владели виллами, обрабатывавшимися трудом рабов, занимали
должности муниципальных магистратов, входили в состав со-
словия декурионов, почитали бога Римского государства Юпи-
тера и других римских богов, выступали инициаторами различ-
ных демонстраций лойяльности римскому правительству, со-
ставляли высший слой в местных городах и селах. Кроме того,
134 С a s s. Dio, LXXVI, 2.
353
получая за время службы и при отставке более или менее зна-
чительные денежные суммы, они способствовали сохранению
товарно-денежных отношений, существование которых тесно
связано с существованием развитого рабовладения.
Роль, которую иллирийские и фракийские солдаты начинают
играть со времени Северов, объясняется не только их высокими
боевыми качествами (хотя и это обстоятельство имело значение),
но и тем, что именно в придунайских областях рабовладель-
ческий способ производства еще не вступил в состояние кризиса,
охватившего другие западные провинции. Именно там еще
имелись возможности для существования и даже известного
развития рабовладельческого строя, и сохранялись значитель-
ные слои населения, с ним связанные. И пока армия оставалась
орудием государства рабовладельческого класса, она, есте-
ственно, должна была вербоваться из тех элементов, которым
интересы этого класса были наиболее близки. Пока он был си-
лен в Италии, Испании, Галлии, солдаты набирались преиму-
щественно из этих областей. Пока не существовало резкого
разрыва между разными категориями рабовладельцев, команд-
ные должности оставались монополией их верхнего слоя. С раз-
витием кризиса в большинстве западных провинций и началом
расслоения господствующего класса положение изменилось.
Во-первых, сократился резерв для армии, так как большая
часть населения обращалась в неимущий люмпен-пролетариат,
в работающих по найму батраков и поденщиков, зависимых ко-
лонов. Во-вторых, наиболее богатые собственники оказались
в оппозиции к правительству, представлявшему интересы му-
ниципальных рабовладельцев. Уже ранее дававшие себя знать
противоречия между командным составом и солдатами теперь не-
избежно должны были обостриться. Дисциплина в армии и ее
боеспособность падали.
Реформы Септимия Севера должны были сделать армию бо-
лее сплоченной, создать из нее действенное орудие в социаль-
ной борьбе. Поэтому главная роль отводится уроженцам про-
винций, еще не охваченных кризисом, поэтому же команд-
ные должности переходят к представителям той социальной
группы, интересы которой было призвано защищать прави-
тельство. С этого времени еще более ярко выступает роль ар-
мии не только как военной, но и как социальной силы. То
обстоятельство, что армия начинает вербоваться и из сельских
жителей, не противоречит этому. Судя по приводившимся выше
данным, уроженцы сел, попавшие в армию, а затем ставшие
ветеранами, уже не могут причисляться к крестьянам. За их
счет пополнялось число мелких и средних рабо- и землевладель-
цев. На Дунае — именно с начала III в. — военные и состав-
ляют основную массу городских магистратов, поскольку именно
354
они, как рабовладельцы и землевладельцы, были наиболее
заинтересованы в сохранении античной формы собственности.
Многие ветераны становятся владельцами земель на сельских
территориях. Но, как мы уже видели, их виллы выделяются
из общины и по типу приближаются к виллам декурионов.
В селах, как показывают надписи из Нижней Мезии и Дакии,
ветераны объединяются в организации, составляющие верхний
слой местного населения и, по-видимому, в известной мере со-
ответствующие сословию декурионов в городах.
Общий кризис рабовладельческого строя препятствовал
возникновению новых городов даже в областях, мало задетых
кризисом, но новые рабовладельцы и землевладельцы органи-
зовывались в наиболее близких к муниципальному строю
формах.
К сословию декурионов были юридически приравнены ве-
тераны и их дети 135. Солдаты принадлежали к категории
honestiores, так как, подобно этим последним, не ссылались
в рудники и не подвергались пытке 136. Насколько близко сол-
дат в сознании современников стоял к декуриону, видно, между
прочим, из того, что юрист Аррий Менандр, написавший при
Септимии Севере книгу о юридическом положении военных,
перечисляя случаи, когда человеку запрещалось поступать
на военную службу, говорит, что тот, кто был на время выслан,
но, отбыв наказание, получил право вернуться в сословие де-
курионов и домогаться почетных должностей, может стать сол-
датом 137.
Септимий Север и Каракалла старались упрочить юриди-
ческие права солдат на приобретенное ими имущество. Закон
издавна запрещал солдатам, так же как и гражданским чинов-
никам, приобретать имения в той провинции, где они несли
службу. Но этими императорами был сделан ряд оговорок,
значительно смягчавших его действие. Солдатам было разрешено
покупать имения в провинциях, где стояла их часть, если их
наследственные владения были отобраны фиском. Неправильно
приобретенное или приобретенное через подставное лицо иму-
щество конфисковалось лишь в случае поступления соответ-
ственного доноса до отставки солдата. Владеть имением, полу-
ченным по наследству, солдату дозволялось и в той провинции,
где он служил 138. Солдаты, еще находясь на военной службе,
вели самые разнообразные дела. Свыше пятидесяти рескриптов
императоров, от Септимия Севера до Галлиена, собранных
в кодексе Юстиниана, написаны на имя солдат, обращавшихся
Dig., XLIX, 18, 3
Dig., XLIX, 16, 3, 1
Dig., XLIX, 16, 4, 4
Dig., XLIX, 16, 9; 16, 13, 2
355
к императорам с соответственными запросами. Из них мы узнаём,
что солдаты заключали различные контракты, продавали, по-
купали и арендовали землю и рабов, давали в долг деньги
под проценты, принимали залоги, выступали поручителями
за откупщиков и т. д. Особенно много таких рескриптов падает
на время Александра Севера и Гордиана. Очевидно, в первые
десятилетия III в. имущественное положение солдат упрочилось,
и их роль в деловой жизни возросла 139.
Таким образом, не выводя новые колонии ветеранов и не
основывая новые города, правительство первых Северов ста-
ралось создать из солдат и ветеранов — как в городах, так и
в селах — новый слой землевладельцев и рабовладельцев,
призванных служить оплотом римского правительства и резер-
вом для армии.
Хотя на Дунае, как уже говорилось выше, не создавалось
военное сословие, как в Египте и частично в Африке, сыновья
и внуки ветеранов нередко идут на военную службу, занимая
там более высокие должности, чем их отцы и деды 14°. Особенно
часто такие семьи встречаются в Нижней Паннонии. Объяс-
няется это, вероятно, тем, что область эта была мало романи-
зирована, городов было сравнительно немного и ветераны,
выделившиеся из сельских общин, составляли, главным образом,
высший слой местного населения, местное сословие декурионов,
из которого и пополнялась армия, из представителей которого
выходили ее командиры, вплоть до самых высших.
В качестве примеров можно привести Элия Элиана, пре-
фекта II Вспомогательного легиона и телохранителя Августа,
сына ветерана того же легиона 141; братьев Л. Антистия
Беллика и Беллициана, солдат II Вспомогательного легиона,
из которых один был бенефициарием, а другой служил при
штабе, и отец которых был ветераном I Вспомогательного
легиона 142; Аврелия Севера, префекта и телохранителя, сына ве-
терана алы 143; Аврелия Валеса, солдата II Вспомогательного
легиона, сына ветерана алы Аврелия Липора 144 и др.
Как известно, при Септимии Севере и Каракалле было зна-
чительно повышено жалование солдатам. При Коммоде легио-
нер получал 375 денариев, при Септимии Севере — 500, при Ка-
139 CI, II, 3, 14; 4, И; 12, 9; 19, 5; 22, 1 и 2; 25, 1; 49, 1; 50, 2—6; 52,
1—3; III, 32, 6 и 8; 33, 5 и 7; 34, 5; 35, 6; 37, 2; 42, 1; IV, 21, 5; 31, 8;
32, 6 и 10; 34, 1—4; 35, 6 и 39, 4; 44, 1; 51, 1; 52, 1—2 и 4; 54, 2 и 3;
61, 3; 64, 1, 65, 7 и 9; V, 16, 2; 53, 3; 72, 1; VI, 21; 22, 1; 24, 3; 30, 2
и 3; VII, 10, 3; VIII, 10, 3; 16, 4; X, 23, 5 и др.
140 CIL, III, 3284, 4184, 4459, 6267; АЕ, 1933, № 248.
141 CIL, III, 3529.
148 Ibid., 4311.
143 CIL, VI, 3238.
144 CIL, III, 3393.
356
ракалле — 750; преторианец при Коммоде получал 1250 де-
нариев, при Каракалле — 2500; жалование центуриона воз-
росло с 6250 денариев до 12 500. Во время походов жалование
военным еще удваивалось; кроме того, солдаты получали зна-
чительные экстраординарные раздачи. Об их благосостоянии,
помимо упоминавшихся выше надписей начала III в., в которых
солдаты и ветераны сообщают об осуществленных ими на свой
счет в пользу городов и сел пожертвованиях и постройках,
позволяют судить высокие взносы, взимавшиеся при вступлении
в военные коллегии. Эти коллегии, в которые входили различ-
ные immunes легионов, при Септимии Севере распространи-
лись во всех провинциях. Организация их, вероятно, имела
целью укрепить преданность правительству того слоя армии,
который занимал промежуточное положение между рядовыми
солдатами и командным составом и из которого теперь, с уни-
чтожением прежних ограничений, вербовался командный со-
став.
Вступительные взносы в этих коллегиях были довольно
высоки. Так, трубачи платили по 750 денариев 145. Зато при
отставке или переходе в другую коллегию они получали по 500
денариев, а в случае предпринимаемого путешествия — 200.
В случае потери должности, им выдавалось 250 денариев: если
они умирали, их наследники получали 500 денариев. Колле-
гия оптионов в Ламбезе не только выстроила за свой счет сколу
для своих сочленов, украшенную статуями и изображениями
императоров, но и обязалась выдавать по 8000 сестерциев тем,
кто отправлялся в Рим получать утверждение в чине центу-
риона, и по 6000 сестерциев ветеранам 146. В уставе коллегии
письмоводителей (librarii и actarii) предусмотрено, что получив-
ший этот чин вместо другого лица, вышедшего в отставку,
должен был платить своему предшественнику 1000 денариев
и 1000 внести в кассу коллегии 147. Кроме того, коллегии в це-
лом и отдельные их члены несли дополнительные расходы на
сооружения статуй или алтарей императоров и богов. Так,
оптионы легиона XIV Близнеца в Верхней Паннонии принесли
какой-то дар капитолийской троице и другим богам 148; развед-
чик III Августова легиона — гению своей коллегии 149; Сеп-
тимию Северу и его семье — тессерарии того же легиона 150;
Минерве —коллегия трубачей в Бригецио151: Марсу и Минерве—•
145 АЕ, 1907, № 184; CIL. VIII, 2557
146 CIL, VIII, 2554.
147 АЕ, 1898, № 108
148 CIL, III, 11295.
149 CIL, VIII, 2603.
150 Ibid., 2552.
151 CIL, III, 10997.
357
оружейники II Вспомогательного легиона 152. Все это показы-
вает, что солдаты располагали значительными средствами.
Выходя в отставку, а также находясь еще на службе, они могли
вкладывать их в свои хозяйства, покупать рабов и все необхо-
димое для их содержания и для устройства вилл.
Таким образом, в своей политике относительно армии
Северы проводили ту же линию, что и относительно городов,
стараясь укрепить слой средних рабовладельцев и землевла-
дельцев, т. е. социальную группу, связанную с античной фор-
мой собственности. Однако и в этом плане их мероприятия не
были лишены противоречий. Сохраняя за ветеранами привиле-
гии, освобождавшие их от муниципальных повинностей и не-
сения почетных должностей, они сужали круг лиц, на которых
падали эти повинности. Вынужденные обратиться к набору
в армию из сельских местностей и отказавшись от основания
новых колоний и городов, они способствовали упадку город-
ской организации, так как значительная часть ветеранов стала
селиться в своих родных селах. Правда, это способствовало
известному развитию рабовладельческой собственности и раз-
ложению общины в тех областях, где рабовладельческие от-
ношения были еще слабо развиты, но в условиях общего кризиса
этот процесс уже не мог повести к укреплению этих отношений
и античной формы собственности. Прекращение или резкое
сокращение набора солдат из провинций, где кризис обострился,
повело к тому, что там уже не возникали новые рабовладельче-
ские виллы и противовес растущему крупному землевладению не
создавался. Земли знати, конфискованные в этих провинциях,
оставались в собственности императоров и, в конечном счете,
попадали в руки крупных съемщиков.
Кроме того, выплачивая армии повышенное жалованье,
правительство еще усиливало нажим на налогоплательщиков,
ускоряя их разорение.
Наконец, и это самое главное, никакие искусственные меры
не могли предотвратить развитие кризиса рабовладельческого
способа производства и гибель наиболее тесно связанной с ним
социальной группы.
Однако несостоятельность политики первых Северов со всей
очевидностью обнаружилась лишь впоследствии. В первое
время могло казаться, что попытки укрепить империю в ее клас-
сической форме за счет поддержки муниципальных слоев и
максимального приближения к ним солдат и ветеранов увен-
чаются успехом.
О социальной близости армии и городских землевладельцев
свидетельствует также официальная идеология первых Севе-
152 CIL, III, 10435.
358
ров, насколько мы можем о ней судить по довольно скудным
и отрывочным данным. С первыми Северами связывается обычно
широкое распространение восточных культов, которое припи-
сывается влиянию сирийки Юлии Домны и ее семьи, увлечению
мистериями и общей «ориентализации» империи. Действительно,
восточные культы пользовались покровительством правитель-
ства, и почитание Митры и других солнечных богов Востока
становится частью официальной идеологии. С этого времени
появляются многочисленные посвящения им, исполненные
войсковыми частями, высшими командирами и чиновни-
ками.
Однако вряд ли это можно объяснить только личными сим-
патиями и настроениями императоров. Солнечные культы
пропагандировались правительством Северов прежде всего
потому что они давали, как мы видели, религиозное обоснование
сильной императорской власти. Кроме того, как показывает
роман Филострата, культ солнца, как видимого воплощения
единого верховного божества или высшего единого блага, давал
возможность по-новому обосновать те стоические идеи, кото-
рые лежали в основе идеологии мировой империи Антонинов.
А как уже говорилось выше, эти идеи, равно как и усиление цен-
тральной власти вплоть до признания наследственной монар-
хии, были близки как муниципальным кругам, так и армии.
С покровительством восточным культам связаны и такие мо-
менты, как увлечение Александром Македонским при Кара-
калле, о котором говорит Дион Кассий, поскольку и Александр
представлялся божественным, сильным государем. Вместе с тем
восточные культы, и в первую очередь митраизм, пропове-
дуя активную мораль, могли сплотить своих сторонников для
активной деятельности и служить противоядием против пас-
сивности, против стремления уйти от действительности, полу-
чавших все большее распространение именно среди тех слоев
населения, которые должны были служить оплотом империи.
Выше уже упоминались приводимые (а возможно, и от-
части сформулированные) Павлом законы против проповед-
ников новых, смущающих народ учений. Жестокость этих
законов показывает, сколь опасными представлялись подобные
учения правительству. Оно старалось противопоставить им
идеологию, которая могла бы увлечь большую часть населения
империи и вместе с тем находилась бы под верховным контро-
лем. Как мы видели, Дион Кассий советовал не дозволять про-
поведи каких-либо новых религиозных учений и отправления
культов, кроме официальных; Филострат допускал известную
свободу при условии соблюдения установленных старинных
обрядов. При Северах свобода культов и философских течений,
если они оставались в рамках лояльности правительству, не
359
ограничивалась. Даже христиане не подвергались особым пре-
следованиям. Философы же, против которых особенно восста-
вал Дион Кассий, несмотря на недоброжелательство к ним
Каракаллы, продолжали пользоваться различными привиле-
гиями и покровительством. Вероятно, в это время складывается
и развивается учение, согласно которому солнце являлось
верховным божеством, а прочие боги представляли собою пер-
сонификацию его отдельных свойств и именно в этом качестве
пользовались почитанием верующих.
Солнечные культы допускали и предполагали самый ши-
рокий политеизм и синкретизм. Противники христианства,
между прочим, указывали, что представить себе единого боги,
повелевающего не другими, пусть низшими, но все же равными
ему по природе богами, а лишь людьми, так же нелепо и даже
оскорбительно для него, как представить себе императора,
подданные которого состоят не из людей, а из быков и бара-
нов 153.
Мысль эта очень ярко иллюстрирует отношение к религии
граждан полиса, идеологии которых была чужда мысль об
установлении обязательной монотеистической религии, свя-
зывавшейся в то время с неограниченной монархической
властью. Видимо, религиозная политика Северов соответство-
вала именно той программе, которую выдвигали муниципаль-
ные круги и которая встречала сочувствие в среде военных.
Однако неправильно было бы считать, что эта политика
в области идеологии ограничивалась только насаждением,
поддержкой и пропагандой восточных культов. Как ни попу-
лярны они были, «ориентализация» западных областей империи
и западных легионов никогда не заходила так далеко, чтобы
Митра и Долихен вытеснили исконных римских богов, симво-
лизировавших римское государство и римское рабовладель-
ческое общество. Мы видели, что эти боги сохраняли много-
численных почитателей и в городах, и в воинских частях, и
Северы это учитывали, — наряду с элементами нового в их идео-
логии много и консервативных черт.
Выше уже говорилось, что при Северах, видимо, оживляются
фамильные культы в связи с попытками укрепить фамилию.
При Септимии Севере с особой торжественностью были справ-
лены секулярные игры, во многом напоминавшие это же празд-
нество, устроенное в свое время Августом. Он же выстроил
в Риме храм Либеру и Гераклу, культ которых в это время был
очень распространен. О комплексе идей, связанных с Гераклом,
в частности с Гераклом Коммода, которого Септимий Север
153 А. Р а н о в и ч. Античные критики христианства. М., 1935,
стр. 166.
360
брал за образец, уже говорилось выше. Культ Либера, как зем-
ледельческого бога, был особенно распространен на Дунае
наряду с культом Сильвана. Последний как бог преимуще-
ственно низших классов,несмотря на свою огромную популяр-
ность, никогда не был предметом официального, правитель-
ственного культа, но Либера Септимий Север счел нужным по-
чтить и храмом, и изображением на монетах. Интересно, что,
согласно Фесту, Л ибер, помимо своих непосредственных функ-
ций бога земледелия и виноградарства, отождествлявшегося
с Дионисом, представлял собой и символ свободного, органи-
зованного по италийскому образцу города. Его храмы и статуи
обычно находились на городских форумах. Возможно, что и
эта его функция привлекла к нему внимание Септимия Севера,
пожелавшего лишний раз подчеркнуть свое отношение к горо-
дам.
На монетах Септимия Севера и его семьи представлены почти
все римские боги. Значительное внимание уделено Юпитеру
с эпитетами Optimus Maximus, Stator и Propugnator (т. е. как
защитнику и хранителю государства) и с необычным эпитетом
Sospitator («освободитель», «спаситель»), что может быть сопо-
ставлено с появлением на монетах Северов обожествленной
Libertas Augusta. Юпитер здесь не только страж Римской им-
перии, но и оплот свободы ее подданных, спасающий их от ти-
ранов, покушающихся на свободу. Такая оригинальная интер-
претация роли Юпитера вполне соответствует духу филостра-
товских идей о задачах римского императора. Юнона, как
Regina и Conservatrix, фигурирует на монетах всех женщин
из семьи Септимия Севера, особенно — Юлии Домны, часто
отождествлявшейся с Juno Caelestis. Минерва с редким эпи-
тетом Sancta представлена на монетах Септимия Севера и Геты.
С тем же эпитетом, а также с эпитетом Mater изображена на
монетах Юлии Домны и Веста. Последний, довольно редкий
эпитет, подчеркивает ее значение как богини домашнего очага
и фамилии. Новое развитие получает культ слабо представлен-
ного на монетах II в. Марса. Интересно, что помимо обычных
эпитетов, указывающих на военные функции этого бога, он
на монетах Септимия Севера, Каракаллы, Юлии Домны и Геты
назван Fundator pacis, Pacator и Paciier. С этим следует сопо-
ставить монеты Септимия Севера и Каракаллы, на которых
император назван pacator orbis, и многочисленные монеты с ле-
гендами Pax Augusta и Pax Aeterna. С последним эпитетом
Рах встречалась неоднократно и на монетах Коммода. Такая
трактовка роли императора и чисто военного божества — Марса,
как умиротворителей, творцов вечного мира, вполне согласуется
с отрицательным отношением к войнам в среде муниципальных
рабовладельцев, считавших — в противоположность крупным
361
собственникам, — что лучше откупаться от «варваров», чем
воевать с ними 154.
Знаменательно также возрождение культа Аполлона, ко-
торый, хотя изображение этого бога и фигурировало на монетах
Антонинов, далеко не играл такой роли, как при Августе.
Аполлон на монетах Септимия Севера, как и на монетах Ком-
мода, появляется не только в качестве Augustus, но и в качестве
Palatinus, что подчеркивает его специфически римский харак-
тер (так же как и Аполлона, почитавшегося Августом). Эта
трактовка Аполлона, который при Августе противопоставлялся
как светлый римский бог «варварским», темным богам Востока,
особенно ярко показывает, что, несмотря на так называемую
«ориентализацию» империи, кажущийся разрыв с римскими
традициями ит. п., в политике Септимия Севера было много
консервативных, реставраторских черт, причем в ряде случаев
образцом себе он ставил даже не Антонинов, а Августа.
Ожившая уже при Коммоде идея сильного Рима, верного
древним традициям, несколько вытесненная при прежних
Антонинах учениями о единой, составленной из равноправных
частей и равноправных граждан империи, получает дальней-
шее развитие. И эти консервативные, реставраторские тенден-
ции тоже характерны для класса средних и мелких рабовла-
дельцев, которые при Августе получили все возможности для
своего экономического и политического развития и которым
«век Августа» представлялся истинно золотым. И хотя на деле
различие между римскими гражданами и Перегринами, факти-
чески стершееся, было окончательно уничтожено Каракаллой,
Рим для них оставался символом той власти, которая могла
обеспечить их интересы и должна была существовать вечно.
Последняя идея также нашла свое отражение на монете Сеп-
тимия Севера с легендой Aeternitas imperii, так же как идея
сильной власти, подобной власти солнечного бога, отразилась
в оригинальной легенде Rector orbis на монетах Септимия
Севера и Каракаллы. Из других более или менее оригинальных
легенд можно отметить Munificientia, Nobilitas, Bonae Spei,
Felicia tempora, Felicitas temporum, Imperii Felicitas, Saeculi
Felicitas, Securitas perpetua и Securitas publica. Они указывают,
154 Правда, и Септимий Север, и Каракалла вели войны, причем по
отношению к Парфии выступали в качестве агрессоров, что, вероятно,
было вызвано той помощью, которую Парфия оказывала антиримским дви-
жениям в восточных провинциях и восточным «узурпаторам», например,
Нигеру. Нос западными племенами Каракалла старался соблюдать мир,
выплачивая некоторым из них стипендию. Кроме того, противоречия
между выдвигавшимися правительством лозунгами и его действиями —
только лишнее свидетельство в пользу популярности первых среди под-
держивавших его кругов.
<362
что при первых Северах, как и при Августе, делались попытки
уверить народ в том, что золотой век наступит в ближайшее
время или уже наступил. Легенда Muniiicientia, которая появ-
ляется у Септимия Севера и Каракаллы наряду с обычной Li-
beralitas, имеет, по-видимому, некоторый специфический от-
тенок щедрости к согражданам, свойственной городским маги-
стратам и декурионам. Nobilitas — знатность рода соответ-
ствует представлению о наследственной монархии, которая,
как мы видели из речи Коммода к солдатам и беседы Аполлония
Тианского с Веспасианом, была популярна и в армии, и в среде
муниципалов.
По-видимому, лозунги, представленные на монетах Северов,
были близки этим кругам, поскольку мы встречаем повторение
их в надписях того времени. Так, при Каракалле некто М. Це-
цилий Наталис, занимавший различные муниципальные долж-
ности в Цирте. воздвиг бронзовую статую божеству Securitas
Saeculi, часовню и статую Indulgentiae domini nostri, а также
триумфальную арку со статуей Virtus императора 155 156. В 210 г.
граждане города Камерина в благодарность за то, что Сеп-
тимий Север утвердил их права как союзного города, поставили
надпись в честь его Caelestis Indulgentia и Securitas aeterna15в.
Примеры эти можно было бы умножить.
Таким образом, мы видим, что официальной идеологии пер-
вых Северов свойственны черты, характерные для идеологии
армии и сословия декурионов.
«Партия» сената, т. е. провинциальная земельная знать,
судя по литературным источникам, примирилась с политикой
Септимия Севера благодаря энергичным мерам, принятым им
против народных движений.
Мерфи, однако, обратил внимание на группу надписей, сви-
детельствующих, что в 207 г. имело место какое-то значитель-
ное восстание 157. Это надписи: из Аррабоны, посвященная по
декрету декурионов Победе императоров и I Вспомогательного
легиона 158, посвящение декурионов Сикки Венерии «Юпитеру
Всеблагому Величайшему, хранителю святейших принцепсов
наших государей» за «сохранение их благополучия путем разо-
блачения козней врагов общества (detectis insidiis hostium pu-
blicorum)» 159; надпись императорского отпущенника Геликона
из Эфеса, принесшего дар богам по случаю того, что императоры
благодаря своей «прозорливой и блистательной предусмотри-
155 GIL, VIII, 7095—7098.
156 GIL, XI, 5631.
ст Х38 J 40^ u г Р 11 У- The reign of the emperor L. Septimius Severus. . .,
158 CIL, III, 11082.
159 CIL, VIII, 1628.
363
тельности» повсюду уничтожили отцеубийственные надежды
предателей ([spes] parricidales insid[iatorum]) 160; и надпись
консула и легата пропретора Нижней Паннонии Г. Юлия Септи-
мия Кастина из Аквинка, который был назначен императорами
командиром вексиллаций четырех германских легионов —
VIII Августова XXII Перворожденного, I Минервиева и
XXX Ульпиева — против предателей и мятежников (deiectores
et rebelles) 161.
Может быть, к этим собранным Мерфи надписям можно при-
бавить еще два фрагмента из Рима, которые, по мнению их из-
дателя, также относятся ко времени Септимия Севера 162.
Один из них гласит: «Bellofnae sacr]um. . . gentiulm] . . .
Germ[aniae in]credibili ce[leritate superjata mo[x], . . classem
habu[erit protligatam] a barbafris]. Второй: [. . . huic senatus
auctore imperatore. . . quod. . . rebellionem]. . . rum bello
[devictarum] Germaniae gentiufm suppresit et aedilic]ata mox
incredibili cel[eritate classe deiectores cu]m a barbaris classem
habulissent]. . .subiecit. . . statuam armatam poni in loro divi
Traiani pecunia publica censuit. Оба эти отрывка несомненно
относятся к одному и тому же лицу. В первом он, возможно,
сам приносит благодарность богине Беллоне; второй представ-
ляет собой фрагмент решения сената, принятого по инициативе
императора, о сооружении ему статуи. Не исключена возмож-
ность, что лицо это — тот самый Юлий Кастин, который был
командиром вексиллаций германских легионов. При всей фраг-
ментарности этих двух надписей можно заключить, что речь
в них идет о войне как с внеримскими германскими племенами,
так и с какими-то мятежниками, которые были в союзе с «вар-
варами» и, в частности, получили от них суда. По-видимому,
римский флот был вначале ими разгромлен, но затем отстроен
«с необычайной скоростью» и одержал победу над мятежниками
и «варварами».
Если предположить, что все эти надписи действительно от-
носятся к одному и тому же событию, то можно заключить,
что мятеж 207 г. произошел в Галлии. Поэтому на подавление
160 CIL, III, 427.
161 CIL, III, 10473. Кальдерини в своей работе «I Severi», стр. 83 —
считает, что эти надписи были поставлены в связи с подавлением
движения Буллы и других «разбойников». Однако движение Буллы но-
сило слишком локальный характер, чтобы ликвидация его могла вызвать
отклик во всей империи, а «разбойники» никогда окончательно подавлены
не были. Кроме того, термины, употребленные в этих надписях, никогда
не применялись к «разбойникам», а обычно к повстанцам, выдвигавшим
узурпаторов в гражданской войне против «законного» императора, как,
например, в упоминавшейся выше надписи в честь Клавдия Кандида,
действовавшего против сторонников Альбина в Испании.
162 АЕ, 1905, № 102; 1906, А<! 72.
364
его были направлены части рейнских легионов и 1 Вспомога-
тельный легион или его часть из Нижней Паннонии. Поскольку
легионы, как и во время движения Клодия Альбина, сохраняли
верность Септимию Северу, мятежники заручились помощью
германских племен, флот которых мог действовать у западных
берегов Галлии, т. е. как раз в тех областях, где галльская
землевладельческая знать была наиболее сильна. Довольно
значительное количество надписей из разных частей империи,
посвященных этому событию, и официальный их характер пока-
зывают, что мятеж был серьезным и подавлению его правитель-
ство придавало большое значение. Отсутствие сведений о нем
в литературных источниках странно; может быть, оно объяс-
няется тем, что мятежники принадлежали к «сенатской партии»
и представители сенатской историографии не желали фикси-
ровать внимание на этой неудачной попытке своих единомышлен-
ников. Поскольку к этому же времени относится подавление
движения Буллы, можно думать, что напуганная им знать
готова была поддерживать Севера. По вполне правдоподобному
предположению Мерфи, именно расправу с Буллой имеет в виду
сделанное в Риме посвящение Гению войска, которое, «уни-
чтожив свирепейших разбойников, сделало то, что можно было
ожидать от его преданности Риму и всеобщим обетам» 163.
Таким образом, можно думать, что поражение Клодия Аль-
бина и предпринятые Септимием Севером репрессии против
его сторонников не подавили оппозиции крупных землевладель-
цев Галлии. Они снова пробуют поднять восстание, причем
становятся на путь привлечения и найма внеримских племен,
чтобы противопоставить их войско римской армии, поддержи-
вавшей императорское правительство.
Как мы увидим далее, такую же политику вели и правители
отпавшей от Рима в середине III в. Галльской империи. До-
статочно известно, что впоследствии, в IV и V вв., союз «узур-
паторов», выдвигавшихся аристократией западных провин-
ций, с вождями «варваров» становится обычным. Здесь мы имеем
первые зачатки такого союза, так же как движение Клодия
Альбина было первым проявлением активной борьбы провин-
циальной знати с римским правительством.
Возможно, что как германская экспедиция Каракаллы,
так и предпринятые им в Галлии репрессии и конфискации
были продолжением событий 207 г. Каракалла, как мы знаем
из его биографии, немедленно после убийства Геты отправился
в Галлию, где казнил проконсула Нарбонской Галлии, ве-
роятно уличенного или заподозренного в связях с недоволь-
ными. Затем, продолжает его биограф, он привел в смятение
163 GIL, VI, 234.
365
всех, кто в Галлии стоял у власти (cunctis deinde turbatis
qui in Gallia res gerebant), заслужил ненависть как тиран,
и многое сделал во вред отдельным лицам и праву общин 1в4,
Одновременно он начинает поход против германцев, в котором
участвовали вексиллации рейнских и дунайских легионов * 165.
Возможно, что это была карательная экспедиция за помощь
галльским мятежникам. Рассказы Геродиана и Диона Кассия
об этой экспедиции и о взаимоотношениях Каракаллы с герман-
скими племенами вообще отрывочны и туманны. Дион Кассий
осуждает Каракаллу за несерьезность его политики, за то,
что он ссорил «варваров» между собой, а не воевал с ними,
платил им золото, чтобы откупиться от войн, нанимал из их
числа свою личную гвардию и призывал их, будто бы, напасть
на империю, если с ним что-нибудь случится. Геродиан, напро-
тив, как будто одобряет взаимоотношения Каракаллы с герман-
цами. Такое различие объясняется тем, что оба эти писателя
принадлежали к разным лагерям, по-разному относившимся
к внешней политике правительства.
Возможно, что Каракалла намеревался разбить те племена,
которые помогали галльской аристократии, и привлечь на свою
сторону других германцев, которых мог использовать, между
прочим, и в борьбе с мятежниками. Судя по Диону Кассию,
он воевал с аламаннами и вандалами и был в союзе с племенами,
жившими в устье Эльбы и на Дунае. Тот же автор рассказы-
вает, что Каракалла приказал казнить царя квадов Гайодо-
мара, на которого ему сделан был донос. Возможно, этот царь
намеревался вступить в союз с противниками императора.
Таким образом, уже в это время намечается ставшее впо-
следствии обычным положение, когда союза с зарейнскими и
задунайскими племенами ищут и римские императоры, и вы-
ступающие против них провинциальные узурпаторы. Это сви-
детельствует не только о возросшей силе народов, свободных
от гнета империи, но и о том, что, несмотря на все мероприя-
тия правительства первых Северов, начавшийся кризис уже
стал подрывать боеспособность армии. Тесно связанная с клас-
сом мелких и средних рабовладельцев, она, как и весь этот раз-
лагающийся, уходящий в прошлое класс, испытывала влия-
ние кризиса, хотя пока еще в меньшей степени, чем муниципаль-
ная верхушка и средние слои горожан.
Таким образом, при Коммоде и первых Северах преобла-
дание было еще на стороне связанной с античной формой соб-
ственности социальной группы, которая пыталась отстоять
свое существование в активной борьбе с крупными землевла-
184 SHA, Ant. Саг., 5, 1—3.
165 CIL, X, 5398; XI, 6055; XIII, 6104, 6317.
дельцами. Последние оказывали сопротивление, выразившееся
в восстании Клодия Альбина и, возможно, мятеже 207 г. Из-
вестное равновесие сохранялось еще ври Септимии Севере,
но при Каракалле отношения снова обострились. После того
как он был убит, различные группировки снова пытаются воз-
вести на престол своего ставленника. О многочисленных мя-
тежах и узурпациях упоминает Дион Кассий. Все они, однако,
относятся к восточной половине империи и не имеют прямого
отношения к нашей теме. По той же причине мы не останавли-
ваемся на правлении Элагабала. Те, в общем немногочисленные
факты, которые мы знаетй об этом недолгом периоде, для истории
западных провинций не дают ничего.
Больший интерес представляет правление Макрина, и осо-
бенно Александра Севера, когда аристократическая груп-
пировка получает значительный перевес, хотя представлявшее
ее интересы правительство и не решается еще порвать с преж-
ними традициями и во многих отношениях продолжает вести
политическую линию, выработанную при последних Антонинах
и первых Северах.
2. ПРАВЛЕНИЕ МАКРИНА И АЛЕКСАНДРА СЕВЕРА
В кратковременное правление Макрина, хотя он и был выдви-
нут солдатами, аристократия попыталась добиться некоторых
уступок. Характерно, что, по рассказу Геродиана 166, Макрин
в письме к сенату ссылается на свое незнатное происхождение
как на гарантию того, что он будет хоропТим, с точки зрения
сената, правителем. Знатность Коммода и Каракаллы, писал он,
привела к тому, что они видели в империи причитающееся им
наследство и управляли ею, как своей собственностью, жестоко
и несправедливо. Те же, кто подобно ему, получили власть от
сената, всю жизнь благодарны за такое благодеяние и будут по-
прежнему уважать тех, кто недавно был выше их. Макрин обе-
щал, что, подобно плебею Пертинаксу, он будет обо всем совето-
ваться с сенаторами и заменит монархию аристократией. Био-
граф Макрина приписывает ему намерение аннулировать все ре-
скрипты своих предшественников, поскольку, по его словам,
право не могло основываться на капризах Коммода или Кара-
каллы 167. Во всяком случае, Макрин отменил те из распоряже-
ний Каракаллы, которые вызывали наибольшее недовольство
знати: вернул изгнанных за «оскорбление величества», снизил
жалованье солдатам, снизил налоги на наследство и на отпуск
рабов, которые Каракалла повысил с х/2о до 1/ю, что сильнее
всего задевало богатых собственников. Была осуждена поли-
lee Н е г о d i a n., V, 1.
167 SHA, Масг., 13, 1.
367
тика Каракаллы, выплачивавшего большие суммы «варварам»168.
Все это снискало Макрину одобрение аристократии 169.
Интересно, что, согласно сообщению SHA, Макрин был
очень жесток к дворцовым рабам 17°, а пойманных беглых ра-
бов приказал отдавать в гладиаторские школы 171. Согласно
действовавшим тогда законам беглые рабы и даже, как мы ви-
дели, рабы, перебежавшие на сторону внешних врагов империи,
будучи пойманы, возвращались господину, который затем мог
поступить с ними по своему усмотрению. Несмотря на прогрес-
сирующее разложение фамилии, в этом случае принцип верхов-
ной власти господина над рабом еще сохранялся. Макрин стал
на другой путь. Бегство раба он рассматривает уже как пре-
ступление, требующее вмешательства государства, а не только
как нарушение прав собственности господина. Это был новый
шаг по пути замены власти pater familias властью государства,
к превращению раба из члена фамилии, подчиненного исклю-
чительно ее главе, в подданного, на которого распространяется
действие общих законов. Такое положение складывается в ре-
зультате все более тесного сближения рабов с различными ка-
тегориями свободного трудящегося населения. Как мы видели,
это сближение было особенно заметно в крупных сальтусах,
где посаженные на землю рабы, отпущенники, колоны, пре-
карные держатели и т. п. фактически находились уже примерно
в одинаковом положении. Непосредственная связь рабов с гос-
подином все в большей степени заменяется здесь связью зем-
ледельцев с имением, в котором они родились и всю жизнь
трудились. Все они в большей или меньшей степени зависели
от владельца земли, но в условиях обостряющейся классовой
борьбы последний нуждался в непосредственной помощи и под-
держке государственного аппарата. Разложение фамилии и ог-
раничение власти господина делали уже мало пригодными при-
менявшиеся прежде в рамках фамилии средства подавления
рабов, а органы внутреннего управления имением, служившие
средством принуждения зависимого земледельческого насе-
ления в эпоху феодализма, еще не были созданы . Поэтому
естественно, что государство, действовавшее в интересах круп-
ных землевладельцев, обратилось первым делом против рабов
как класса наиболее зависимого, наиболее склонного к про-
тесту, класса, положение которого тогда во многом опреде-
ляло и положение других категорий трудящихся и эксплуа-
тируемых масс.
168 С a s s. Dio, LXXIX, 12; 17; 28.
169 Ibid., 13; 15; 41.
170 SHA, Масг., 13, 3.
171 Ibid., 12, 10.
368
На первый взгляд може1 показаться странным, что жесто-
кие меры против рабов принимает правительство, действовав-
шее в интересах класса, связанного с той формой собствен-
ности, которая должна была прийти на смену античной, и ко-
торая предполагала более мягкие формы зависимости непосред-
ственного производителя. Однако противоречие это — только
кажущееся. Возникновение этих новых отношений сопрово-
ждалось ухудшением положения огромного большинства на-
селения империи. Свободные крестьяне-общинники, мелкие
и даже средние рабовладельцы и землевладельцы разорялись,
превращались в батраков, колонов и прекарных держателей.
Несмотря на все запрещения, все большее распространение по-
лучает практика самопродажи свободных и продажи в рабство
их детей. Обостряется классовая борьба, в которой главную
роль играют уже не рабы, а массы свободных. В первую очередь
их борьба была направлена против крупных собственников,
которым особенно важно было подавить эксплуатируемых
любыми, самыми жестокими средствами. Владельцам сальту-
сов и латифундий была выгодна известная экономическая эман-
сипация рабов, приближавшая положение последних к поло-
жению колонов. Крупные землевладельцы не стремились к
сохранению древней фамилии, уже не совместимой с новыми
формами эксплуатации, но не могли допустить малейшего не-
повиновения или протеста рабов, так как это подрывало власть
землевладельцев и над другими слоями зависимых работников,
Поэтому правительство, представлявшее интересы земельной
аристократии, должно было взять на себя задачу обуздания
рабов, так же как и борьбу с «разбойниками», восстаниями,
а впоследствии и бегством колонов и иными формами сопро-
тивления масс. Только если государство в этом плане действо-
вало достаточно энергично, провинциальная знать соглашалась
терпеть налатаемые им ограничения.
Таким образом, отношение Макрина к рабам не только не
противоречит тому факту, что он пытался удовлетворить зе-
мельную аристократию нового типа, но, напротив, подтвер-
ждает его 172 Его правление во многом напоминает правление
Пертинакса, и гибель обоих этих недолго правивших «сенатских»
императоров показывает, что аристократическая программа
еще не могла быть осуществлена.
Попыткой найти некий компромисс можно считать мероприя-
тия правительства Александра Севера. В литературе неодно-
кратно высказывалось предположение, что биография Але-
172 Впоследствии Константин, как известно, применял особенно же-
стокие меры против рабов, хотя он же проводил политику, во многих от-
ношениях направленную на защиту интересов крупных землевладельцев.
369
ксандра Севера была написана Лампридием с целью создать
образ идеального «сенатского» императора. Однако факты,
в ней сообщаемые, особого сомнения не вызывают, тем более,
что основное направление проводившейся при Александре
политики можно установить и из надписей, и из сочинений
Ульпиана, который, судя по Диону и SHA, играл главную роль
в правительстве этого ничтожного самого по себе императора 173.
О тех действиях Александра Севера, которые его биограф
особенно одобряет и которые характеризуют программу аристо-
кратии, говорилось уже выше, Весьма важны упоминания
о его аграрной политике: выдача ссуд для покупки земли под
условием возвращения ссуды натурой (de fructibus) 174, раздача
земель, сельскохозяйственного инвентаря, скота, работников,
материалов для постройки вилл «честным» наместникам про-
винций 175; раздача обедневшим «почтенным людям» земель,
рабов, скота, инвентаря 176; поселение на пограничных землях
солдат с тем, чтобы их наследники также служили в армии,
и земли, скот и рабы, розданные солдатам, не переходили в руки
гражданского населения 177. Сюда же можно отнести явно пре-
увеличенное, но, возможно, содержащее какое-то зерно истины
сообщение о снижении vectigalia publica, — т. е., вероятно,
главным образом платы за арендуемые общественные земли —
в 30 раз 178.
Таким образом, осуществляется один из главных пунктов
аристократической программы, предполагавший передачу наи-
большего количества императорской земли в частное владение
или аренду на льготных условиях, что, как уже говорилось
выше, должно было в конце концов способствовать быстрейшей
концентрации земли. Особенно важны данные, касающиеся
солдат. Вместо передачи им конфискованных у знати земель
и укрепления солдатских и ветеранских хозяйств, разбросан-
ных в разных областях провинций, где они могли служить
противовесом крупным собственникам и проводником римского
господства среди местного населения, солдаты поселяются на
пограничных землях и конституируются в военное сословие,
совершенно оторванное от прочих жителей провинции. Делая
как будто попытку поддержать муниципальные слои, раздавая
обедневшим honorati имения и рабов, правительство вместе
с тем лишало сословие декурионов возможности пополняться
за счет солдат и ветеранов.
178 Cass. Dio, LXXX, 1; SHA, Alex. Sev., 31, 3; 51,4.
174 SHA, Alex. Sev., 21, 2.
175 Ibid., 32, 3.
176 Ibid., 40, 2.
177 Ibid., 58, 5.
178 Ibid., 39, 6
370
Именно со времени Александра Севера возрастает число
частей нерегулярной местной милиции (numeri), которые,
однако, начинают употребляться и на постоянной службе
в друтих районах и даже провинциях. Этим numeri, по-видимому,
отводилась какая-то территория. Так, numerus Aurelianensis,
созданный при Александре Севере 179, имел свою землю, вы-
деленную из императорской 18°. По-видимому, к несению воен-
ной службы более интенсивно стали привлекаться и импера-
торские колоны. Numerus colonorum, который находился под
командой начальника II Флавиевой африканской когорты,
упоминается уже в одной надписи времени Септимия Севера181.
При Александре Севере его колоны строят крепости в castel-
ium Dianense 182; в Horrea, колоны императорских сальтусов
выстроили укрепление и назвали его castellum Aurelianense
Antonianense 183. Ко времени Александра Севера относится ряд
надписей других numeri, между прочим, и упоминавшаяся уже
надпись стоявшей в Германии части, в которую входили Brit-
tones и Brittones gentiles, именовавшиеся также dediticii 184,
т. е. самое нероманизированное сельское население, которое
тоже начинает набираться в numeri.
Солдаты numeri, по-видимому, жили и владели землей
там же, где стояла их часть. Так, в 225 г. около Маттиака над-
пись Юпитеру и Юноне поставил солдат numeri Caddarensium
на своей земле (in suo) 185; в Миции (Дакия) n(umerus) B(rit-
tannorum) вместе с когортой ретов исполнил обет Юпитеру за
себя и сельчан Миции, с которыми, следовательно, находился
в тесной связи 186. Ко времени Александра Севера и Гордиана
относятся и приводившиеся выше надписи с Рейна, сообщающие
о предоставлении солдатам местной милиции их односельчанами
иммунитетов и привилегий. Известные нам из надписей сол-
даты numeri большей частью носят или nomen Аврелиев и, сле-
довательно, совсем недавно получили римское гражданство,
или имена фракийские, иллирийские, кельтские и германские,
т. е., возможно, они не были римскими гражданами даже после
эдикта Каракаллы. Это подтверждается и более поздней над-
писью, которую посвятил жене императора Деция numerus Pal-
myrenorum Porolissensium sagittariorum civium Romanorum 187.
Регулярные части к этому времени уже не носят названия
179 CIL, XI, 3104; XIII, 6542.
180 CIL, VIII, 20618.
181 ILA 9
182 CIL,' VIII, 8701.
188 Ibid., 8426.
184 CIL, XIII, 6592.
185 Ibid., 7268.
188 АЕ, 1911, Я» 40.
187 АЕ, 1944, № 56.
371
civium Romanorum, прежде дававшегося им за заслуги, в награду
за которые все солдаты части наделялись римским граждан-
ством. Для солдат numeri такая награда и почетное наимеиова-
ние сохранили привлекательность даже спустя три с половиной
десятилетия после опубликования эдикта Каракаллы. ' Иногда
солдаты из numeri переводились в регулярные части, например,
некто Барсем, сын Аббея, из numerus Озроенцев — в алу ката-
фрактов 188, или Тутор, сын Сильвана из numerus Illyricorum —
в алу Боспоранцев 189.
Повышение роли numeri, состоявших исключительно из
сельского населения, зачастую даже не имевшего римского
гражданства, показывает, что правительство Александра Се-
вера старалось ограничить влияние солдат регулярных частей,
а то обстоятельство, что ветераны numeri получали привилегии
не от государства, а от своих односельчан, позволяет думать,
что была сделана попытка уменьшить и роль ветеранов. То
и другое вполне отвечало интересам земельной аристократии.
По-видимому, в это время были урезаны и привилегии ве-
теранов регулярных частей. Согласно эдикту Домициана,
определявшему права ветеранов, последние, их дети, жены и
родители были освобождены от всех податей и повинностей;
они пользовались всеми иммунитетами и не должны были пла-
тить налогов с принадлежащих им имений, домов, лавок 19°.
По Ульпиану, ветераны должны были платить подати и испол-
нять повинности, связанные с владением недвижимым имуще-
ством, мостить дороги и снаряжать корабли 191, хотя Каракалла
специально оговорил, что от последней повинности ветераны
освобождаются 192. Привилегии, которыми пользовались ве-
тераны, перестали распространяться на их детей 193.
Ветеранам было запрещено организовывать коллегии, в том
числе и религиозные 194, причем образование недозволенной
коллегии приравнивалось к захвату с оружием в руках обще-
ственных владений (loca publica) и храмов 195. Это был сильный
удар по интересам ветеранов, так как их многочисленные
коллегии в разных провинциях играли значительную роль
в жизни местных городов и сел и давали ветеранам большое
влияние. Вероятно, такое ущемление нрав ветеранов было
встречено столь сильным недовольством, что, по крайней
188 GIL, III, 10307.
189 Ibid., 1197.
190 АЕ, 1910, № 75.
191 Dig., XLIX, 18, 2 и 4
192 Dig., XLIX, 18, 5.
193 Dig., L, 5, 8, 2.
194 Dig., XLVII, 11, 2.
195 Dig., XLVII, 22, 2.
372
мере в дунайских провинциях запрещение образовывать кол-
легии не было претворено в жизнь или было отменено после
гибели убитого солдатами Ульпиана. Во всяком случае, мы име-
ем посвященную Фортуне императора в 233 г. надпись орга-
низации ветеранов, проживающих (consistentes) в Augusta
Traiana в Нижней Мезии 196, посвящение Юпитеру от курии
ветеранов в Миции, сделанное, судя по имени магистрата Ав-
релия Альпина, примерно в то же время 197, и посвящение Мак-
симину от коллегии ветеранов, из легиона XIV Близнеца из
Карнунта 198.
Сйраничсние прав ветеранов сопровождалось дальнейшим
усилением нажима на горожан. Ульпиан формулирует поло-
жение, согласно которому декурионы, покинувшие город,
к которому они принадлежат (ad quam pertinent), и перебрав-
шиеся в другие места, должны были быть возвращены прези-
дом провинции и принуждены нести соответственные повин-
ности 199. Положение декурионов стало к этому времени на-
столько тяжелым, что некоторые из них предпочитали стано-
виться колонами в надежде избавиться от несения почетных
должностей. Ульпиан предусмотрел этот случай и указал, что
превращение в колонов не даст им освобождения от honores 200.
Была повышена ответственность отцов за выполнение повин-
ностей их сыновьями. Отец отвечал своим имуществом за сына,
назначенною городским магистратом, куратором, казначеем,
дающим в долг и взыскивающим городские деньги или аренд-
ную плату за городские земли 201.
Вместе с тем прогрессирующая нехватка лиц, которых можно
было сделать городскими магистратами, заставляла все более
расширять круг тех, кому открывался к ним доступ или, вер-
нее кого принуждали занимать эти должности. Каллистрат,
писавший в конце правления Александра Севера и, возможно,
при Максимине, высказывает мнение, что не следует пренебре-
гать как низкими теми людьми, которые торгуют утварью
(utensilia), хотя эдилы и могли подвергать их порке (licet
ab aedilibus caeduntur). Им не следует препятствовать стано-
виться декурионами или занимать почетные должности в род-
ных городах. Тех, кого эдилы подвергли телесному наказанию,
лучше не принимать в сословие декурионов, особенно, если
есть в городе более почтенные лица (maxime in cis civitatibus,
quae copiam virorum honestorum habeant), но малое число тех.
196 АЕ, 1933, № 90.
197 Ibid., № 8.
198 CIL, III, 11189.
199 Dig., L, 2, 1.
200 Dig., L, 5, 1, 2.
201 Dig., L, 1, 2.
373
кто может нести муниципальные повинности, вынуждает при-
зывать к занятию магистратур (ad dignitatem municipalem)
и таких 202.
Были ограничены привилегии, которыми пользовались лица
преклонного возраста. Так, было установлено, что этими при-
вилегиями не мог пользоваться человек, лишь в старости до-
стигший той степени благосостояния, которая позволяла при-
звать его к несению munera и honores 203.
Зато освобождение от повинностей получили откупщики
фиска и колоны императора 204. Произошло это, очевидно, к
концу правления Александра Севера. По распоряжению Марка
Аврелия, колоны государственных земель должны были нести
повинности без ущерба для фиска 205 206. Ульпиан указывал, что
колоны от повинностей не освобождаются. Это подтверждается
и в рескрипте Александра Севера от 225 г.200 О предоставле-
нии иммунитетов колонам пишет Каллистрат. Нововведение
это шло на пользу как крупным, так и мелким съемщикам зе-
мель императора и’тяжело отзывалось на городах, так как ли-
шало их значительной части налогоплательщиков. Это способ-
ствовало дальнейшему ослаблению античной формы собствен-
ности и усилению экзимированных сальтусов.
Освобождение императорских колонов от муниципальных
повинностей, вероятно, было вызвано постоянной борьбой
за рабочую силу, которая шла как между частными землевла-
дельцами, так и между ними и императорами. Судя по тому же
Ульпиану, рабы императоров могли свободно продавать и по-
купать и имели относительно своего имущества те же права,
что и солдаты относительно лагерного пекулия 207. По аналогии
с тем, что мы знаем о лагерном пекулии 208, как он понимался
при Александре Севере, можно предположить, что император-
ский раб мог свободно распоряжаться полученным от импера-
тора движимым имуществом и всеми видами имущества, вклю-
чая и землю, которые он приобрел за свой счет. Не мог он
только считать своей собственностью полученную от господина
землю, кроме того, он не имел права освобождать входивших
в его пекулий рабов 209. Таких широких прав частные рабы,
несмотря на известную экономическую эмансипацию, не имели.
Свободное распоряжение пекулием должно было каждый раз
202 Dig., L, 2, 12.
203 Dig., L, 6, 6.
204 Dig., L, 6, 6, 10—11
205 Dig., L, 1, 38, 1.
206 CI, V, 62, 8.
207 U 1 p i a n. (?), Fragm. de iure fisci, 6 (см. также комментарий
в «lurispr. antei. rel.», ed. V, стр. 639).
208 CI, XII, 36 (37), 1.
209 CI, VII, 11. 2.
374
особо оговариваться для них господином и, с точки зрения юри-
дической, могло быть в любую минуту по воле господина унич-
тожено, так что все приобретенное рабом и считавшееся соб-
ственностью господина возвращалось в его непосредственное
владение. Императорский же раб, например, раб, посаженный
на землю, становился собственником инвентаря и скота, а также
той земли, которую ему удавалось прикупить на свои средства.
Как мы видели из биографии Пертинакса, эти льготы привлекали
частных рабов, которые бежали к императорам, причем такие
из них, как Коммод, особенно враждебно относившиеся к круп-
ным собственникам, не считали нужным их возвращать. Извест-
ная петиция азиатских колонов к Филиппу Арабу 210 пока-
зывает, что императорские колоны, напротив, иногда угрожали
уйти на частные земли. Льготы, данные им в конце правления
Александра Севера, по-видимому, должны были служить
известным козырем в борьбе за рабочую силу.
Биограф Александра Севера сообщает о льготах и осво-
бождениях от муниципальных повинностей, данных при нем
членам купеческих и ремесленных коллегий, которые зато
были обложены податями 211. Это подтверждается и юриди-
ческими источниками. Кроме навикулариев и купцов, обслу-
живавших снабжение Рима, иммунитетами пользовались члены
ремесленных коллегий, сами занимавшиеся ремеслами и «при-
носившие пользу обществу своей работой» 212. Прежде осво-
бождение от повинностей получали бедняки, входившие в кол-
легию «маленьких людей», теперь это правило было распро-
странено на ремесленные коллегии с тем, чтобы они служили
«общественной пользе», т. е., вероятно, поставляли свои из-
делия государству, поскольку .к этому времени натурализация
хозяйства зашла так далеко, что значительная часть жалованья
чиновникам выплачивалась натурой. Как мы помним, Дион
Кассий считал, что работящие ремесленники заслуживают
покровительства государства. Эксплуатация их должна была
из рук города перейти в руки государства, которое непосред-
ственно извлекало бы у них прибавочный продукт или его
часть в виде их изделий, не выбрасывавшихся уже, таким
образом, на рынок. Это должно было способствовать дальней-
шему сокращению товарно-денежного обращения, что было
выгодно крупным собственникам, в имениях которых уже
создавались внутренние рынки.
В этой связи интересно высказывание Каллистрата о куп-
цах. Он пишет, что если кто-нибудь заставляет земледельцев
210 «Ап economic survey of ancient Rome», vol. IV, стр. 659 сл.
211 SHA, Alex. Sev., 22, 1; 33, 2; cp. 24, 5.
212 Dig., L, 6, 6. 12.
375
или рыбаков привозить в город продукты для продажи, он
наносит ущерб анноне, так как отрывает людей от сельских
работ, поэтому они должны сдать товары и вернуться к своемх
делу. Далее Каллистрат ссылается на Платона, «высший ав-
торитет среди греков», который считал, что в хорошем и сча-
стливом государстве необходимы купцы 213. Требование, чтобы
земледельцы доставляли в город на продажу продукты,
могло исходить от городских магистратов, в частности эдилог.
и иных лиц, которым была поручена забота о снабжении города.
Крупные же собственники, естественно, не желали, чтобы их
люди отвлекались от земледельческих работ и продавали свои
продукты в городе, вместо того чтобы сбывать их на внутрипо-
местных нундинах. Так как аренда на их землях была к этому
времени издольной или натуральной, они не были заинтере-
сованы в том, чтобы колоны получали за свои товары деньги.
Напротив, городским слоям такая практика наносила значи-
тельный ущерб. Купцы, скупая продукты у земледельцев,
становились монополистами и могли давать ничтожные цены
производителям и брать высокие цены с потребителей, что
тяжело отражалось на мелких и средних собственниках, выну-
жденных покупать для себя и своих рабов значительную часть
продуктов питания, и могло привести к восстаниям бедноты
в связи с дороговизной. Отказавшись от законодательного
снижения цен — по крайней мере, на мясо, цены на которое
регулировались при Септимии Севере 214, — правительство
Александра Севера также действовало в интересах крупных
торговцев и землевладельцев, поскольку они могли скуплен-
ные по дешевой цене или полученные от колонов продукты
продавать по ценам спекулятивным.
Вместе с тем была повышена ответственность декурионов
и магистратов за бесперебойное снабжение городов хлебом
и сохранность назначенных на этот предмет сумм. Согласно
Ульпиану, если хлеб или назначенные на его покупку деньги
(frumentaria pecunia) будут употреблены на иные нужды, они
должны быть возмещены с процентами (cum incremento); взя-
вший взаймы эти деньги не может получить отсрочки и при-
нуждается к уплате президом провинции 215, тогда как прежде,
по закону Марка Аврелия, это взыскание поручалось кура-
тору 216.
Еще раз было подтверждено запрещение декурионам лично
или через подставное лицо арендовать городские земли 217.
213 Dig.. L, 11, 2.
214 SHA, Alex. Sev., 22, 8.
215 Dig., L, 8, 2, 2—6.
216 Dig., L, 8, 12, 2.
217 Dig.. L, 8, 2, 1.
376
Согласно рескрипту Адриана, постановления совета декурионов
не могли быть отменены, если только этого не требовало благо
города 218. По Ульпиану, отмене подлежали все «тщеславные»
(ambitiosa) постановления городских советов. Сюда входили
постановления о прощении кому-либо долга, о чрезмерной
щедрости, т. е. предоставление кому-либо общественных зе-
мель, зданий, жалованья за счет городских финансов (кроме
как жалования определенному числу врачей или лиц свобод-
ных профессий) 219. Повторив закон, запрещавший передавать
в частные руки общественные земли и здания, Ульпиан делает
оговорку, согласно которой можно было не отбирать их у захва-
тивших их лиц, как это практиковалось прежде, а лишь обло-
жить арендной платой (vectigal eis. . . imponi) 22°. Следова-
тельно, захвативший землю города мог легко стать владель-
цем этой земли, так как арендатор ager vectigalis приравни-
вался к посессорам 221, по крайней мере в это время.
Таким образом, правительство Александра Севера, идя
навстречу крупным собственникам и ущемляя военных и го-
родские круги, наносило новый удар античной форме собствен-
ности и способствовало укреплению той формы собственности,
которая развивалась вместе с экзимированными сальтусами.
В этом направлении можно указать еще на некоторые мо-
менты. Так, юристами, писавшими при Александре Севере,
подчеркивается уже не столько запрещение продавать и поку-
пать свободных людей, сколько то обстоятельство, что человек,
продавший себя в рабство, не может требовать свободы. «Сво-
бодный, — пишет Модестин,— продавший себя, будучи отпу-
щен, не возвращается к своему прежнему статусу. . ., попа-
дает в положение отпущенника» 222. Ульпиан указывает, что
запрещение удерживать у себя свободного не относится к тем,
кто выкуплен у врагов. Они, хотя и не считаются рабами,
находятся in potestate того, кто их выкупил, пока не воз-
местят или но отработают сумму выкупа. В это время они
moi ут содержаться в оковах 223.
Оба эти положения давали крупным собственникам, кото-
рые имели возможность покупать доведенных нуждой до само-
продажи бедняков и выкупать пленных, новый источник попол-
нения рабочей силы в своих имениях. Подчеркивалось также,
что к фамилии относятся и служащие по найму свободные 224.
218 Dig., L, 9, 5.
219 Dig., L, 9, 4.
220 Dig., L, 10, 5, 1.
221 Dig., II, 8, 15, 1.
222 Dig., I, 5, 21.
223 Dig., XXVIII, 1, 20; 1; XL1X, 28, 3, 3.
224 Например, Dig., XLIII 16. 1: 19. 20: XLVII, 8. 2, 14 и др.
377
По-видимому, в это время власть над ними господина мало чем
отличалась от его власти над рабами, что также, несомненно,
было выгодно земельной знати. Мелкие и средние собствен-
ники нанимали батраков на поденную работу во время сева,
уборки винограда, жатвы. О таких странствующих отрядах
жнецов говорит упоминавшаяся уже надпись жнеца из .Мак-
тариса. Держать батраков в своих имениях постоянно могли
только крупные собственники, на землях которых всегда на-
ходилась работа. В интересах последних было усилить свою
власть над ними, чтобы по возможности удержать их в имении.
Мы имеем мало данных о политике правительства Алек-
сандра Севера относительно колонов. В одном из рескриптов
Александра Севера впервые встречается термин «адскрипти-
ция», ребенок которой приравнивается к ребенку рабыни 225.
Ульпиан в разделе о правилах составления ценза пишет об
ответственности землевладельцев, не указавших число своих
колонов и инквилинов 226.
В комментариях к закону о залоге, данном в обеспечение
выплаты аренды, Ульпиан подчеркивает, что закон этот от-
носится к инквилину, который, внеся плату, хочет уйти, но не
к колону 227.
Его современник, юрист Марциан, пишет, что не может
считаться действительным завещание, передающее инквилинов
без владений, к которым они принадлежат (sine praediis quibus
adhaerent), но следует ли им произвести оценку, должно,
по рескрипту Марка Аврелия и Коммода, установить согласно
воле завещателя 228. Не представляется убедительным иногда
высказывавшееся мнение, что эти места Дигест следует счи-
тать позднейшей интерполяцией, так как они будто бы соот-
ветствуют положению колонов не в то время, когда писали
Ульпиан и Марциан, а в более позднее. Этот аргумент осно-
ван лишь на субъективном и ничем не подтвержденном мнении
приводящих его авторов, некоторые из которых в своем гипер-
критицизме доходят до почти полного отрицания достовер-
ности кодексов и фрагментов из сочинений юристов, объявляя
их позднейшей фальсификацией. О положении колонов в пер-
вой половине III в. мы можем судить лишь по тем же юриди-
ческим источникам и по некоторым весьма скудным упомина-
ниям в источниках литературных, о чем уже говорилось ранее.
Но ни те, ни другие не содержат ничего противоречащего выше-
приведенным двум законам, особенно если иметь в виду, что
здесь речь идет не о свободных арендаторах, а о колонах и ин-
225 CI, VIII, 51, 1.
226 Dig., L, 15, 4, 8.
227 Dig., XLIII, 32, 1.
228 Dig., XXX, 112.
378
квилинах в обычном понимании этих терминов. Напротив, дан-
ные, приводившиеся ранее, скорее подтверждают, что колоны
уже были тесно связаны с имением. Они дают основание пола-
гать, что приводившиеся места из Ульпиана относительно ко-
лонов и из Марциана относительно инквилинов не более сомни-
тельны, чем все другие собранные в Дигестах отрывки. Если
это так, то можно заключить, что уже при Александре Севере
делались какие-то попытки ограничить и юридически свободу
перехода колонов и инквилинов с места на место. Ульпиан
говорит, что инквилины, трактуемые как съемщики жилых
помещений, расплатившись с владельцем, могут уйти. Однако,
очевидно, поскольку термин «инквилин» уже применялся
не только к жильцам дома, но и к какой-то категории сель-
ских работников, близкой к колонам 229 *, он оговаривает, что
к колонам это правило не относится. Марциан же имеет в виду
инквилинов именно в последнем значении этого слова, пред-
полагая, что они принадлежат к имению, в котором живут, и
не могут быть от него отделены. Такое толкование законов,
дававшее землевладельцам право удерживать в имении неко-
торые категории работников, также было в интересах, главным
образом, крупных собственников.
Однако, вместе с тем, и при Александре Севере продол-
жалась еще линия известного смягчения положения рабов,
особенно рабов зажиточных, и облегчения их отпуска на волю.
Фактическая дифференциация класса рабов начинает учиты-
ваться и юридически. Как известно, именно Ульпиан сформу-
лировал знаменитое положение: в гражданском праве рабы
считаются за ничто, но не так в естественном праве, ибо в том,
что касается естественного права, все люди равны 23°. Поло-
жение это обычно рассматривалось как ярчайшее доказатель-
ство «смягчения нравов» под влиянием распространения стои-
цизма или христианства. Как уже говорилось выше, некоторые
изменения во взгляде на рабов вызывались не идеологическими,
а экономическими и политическими мотивами. Как дело об-
стояло на практике, хорошо видно как раз из сочинений самого
Ульпиана и некоторых других современных ему юристов.
Так, например, юристы I и II вв., писавшие об оскорблениях,
нанесенных чужому рабу, считали, что оскорбление это на-
несено господину и только он имеет право начать по этому
поводу тяжбу. Ульпиан начинает с того, что если господин
и но поднимает дела, обиду раба не следует оставлять безна-
229 О сближении колонов и инквилинов свидетельствует, между про-
чим, и надпись, которую те и другие совместно ставят некоему А. Октавию
Эрону, вероятно, владельцу земли, на которой они жили (СП., XI, 1346).
37®
казанной, особенно, если его били или мучили, так как ясниг
что это чувствует и раб 231. Но далее он пишет, что, по его мне-
нию, при выяснении обстоятельства дела следует учитывать
и достоинство (qualitas) раба,так как большая разница — был ли
раб диспенсатором, обладателем рабов-викариев (ordinarius)
или простым рабом (vulgaris), чернорабочим (mediastinus),
или чем-либо в этом роде. В зависимости от этого можно разре-
шить или запретить вчинять иск 232. Вместе с тем он указывает,
что можно подавать в суд и за обиду, нанесенную свободному
человеку, служащему по найму, так как она через него нане-
сена нанимателю 233. Согласно Макру, рабы, как и humiliores,
должны подвергаться телесному наказанию. Разница только
в том, что если за какую-нибудь вину humiliores присуждаются
к общественным работам, то рабы на тот же срок отдаются
господам с тем, чтобы их держали в оковах 234. Ульпиан ука-
зывает, что к рабам, если их не защищает владелец, и к тем,
которые работают вследствие нужды, следует применять пытку
(corpus torquendum est)235. Естественно, что господин в таких
случаях защищал скорее всего тех же богатых и «высокопо-
ставленных» рабов.
Таким образом, простые рабы все более сближались с тру-
дящейся свободной беднотой, тогда как исключительное поло-
жение привилегированных рабов получало некую юридическую
санкцию. Ульпиан считал, что раб может иметь прокуратора,
который не только ведает его делами, но может начинать
за него судебное дело о его статусе и получении им свободы 236.
Он же высказывал мнение, что если кто-либо попадал в рабство
и не предпринимал шагов к своему освобождению, то, поскольку
он этим наносил оскорбление себе и своему роду, за него кто-
то должен был начать судебное дело — отец за сына, сыновья
за отца, даже против его воли; когнатам, солдатам, которым
было запрещено вести чужие тяжбы, и женщинам, хотя обычно
они не вели дела, разрешалось подавать жалобу, если их род-
ные оказывались в рабстве 237. Тут опять-таки речь идет о за-
житочных рабах, которые даже имеют прокуратора для ве-
дения своих имущественных дел, о рабах, положение которых
дает им столь значительные выгоды, что они не хотят изменить
его на положение свободных. Впоследствии Константин издал
специальный закон против декурионов. которые, вступив
231 Dig., XLVII, 10, 15, 35.
232 Dig., XLVII, 10, 15, 44.
233 Dig., XLVII, 10 15, 48.
234 Dig., XLVIII, 19, 10.
235 Dig., II, 1, 7, 3.
236 Dig., Ill, 3, 33.
237 Dig., XL. 12, 1—3.
380
в брак с рабынями магнатов, сами становились их рабами 238.
Следовательно, в некоторых случаях в начале IV в. положение
привилегированного раба богатого и знатного хозяина было
лучше положения декуриона. Видимо, и в первой половине
III в. были рабы, не стремившиеся вернуть себе свободу.
Их-то и имеет в виду Ульпиан. Возможно, что отчасти он ру-
ководствовался уже теми же соображениями, что и Констан-
тин, а именно, стремлением дать городам новых состоятельных
налогоплательщиков и граждан, которые могли нести ряд
повинностей.
Состоятельным рабам, имеющим значительный пекулий,
дела по торговле, аренде земли, постройке и сдаче в наем домов
и т. п., Ульпиан уделяет большое внимание, причем защищает
их интересы, иногда (конечно, с большими оговорками) даже
против господина, например, признавая, что долг господина
рабу может включаться в пекулий последнего 239. Он признает,
что правило, согласно которому ни раб не может быть должен,
ни рабу не могут быть должны, на практике неприемлемо 240.
Любопытно, что при этом, по толкованию Ульпиана, долг
раба-ординария викариям из его пекулия не вычитается 241.
Рабы-викарии, как менее привилегированные, не пользуются
защитой закона.
К простым рабам Ульпиан относится со всей строгостью.
Комментируя закон о казни фамилии убитого господина, он
начинает с того, что ни один дом не может сохраниться в це-
лости, если рабы головой своей не будут отвечать за безопас-
ность господина и защищать его как от домочадцев, так и от
чужих 242. Толкует он действие закона самым широким образом.
Например, по его мнению, к фамилии следует причислить
и раба, отданного в залог кредитору 243, хотя ясно, что он не на-
ходился в доме господина во время его убийства. Утвердительно
отвечает он и на вопрос, нужно ли пытать рабов сына убитого,
даже если сын не был in potestate отца или рабы входили в его
лагерный пекулий 244, а также рабов жены, если убит муж,
и наоборот 245. Помиловать можно только рабов, которые
защищали хозяина и были при этом ранены; да и то следовало
проверить, не обман ли это и не нанесли ли они сами себе эти
раны, чтобы избежать наказания 246. Хотя обычай и закон
238 CTh., XII, 1, 6.
239 Dig., XV, 1, 7, 6.
24:) Dig., XV, 1, 41.
241 Dig., XV, 1, 17.
242 Dig., XXIX, 5, 1.
243 Dig., X\IX, 5, 1, 3.
444 Dig., XXIX, 5, 1, 14
445 Dig., XXIX, 5, 1, 15
246 Dig., XXIX, 5, 1, 37
381
предписывали выслушивать рабов, искавших защиты у импе-
раторских статуй, Ульпиан считал, что тот, по чьему совету раб
побежит к статуям «для посрамления господина», должен быть
сурово наказан помимо того, что ему может быть вчинен иск
за развращение раба 247. По Марциану, раба можно было при-
нимать в коллегии маленьких людей лишь с согласия госпо-
дина. За нарушение этого правила магистраты коллегии при-
суждались к штрафу 248.
Что касается отпущенников, то юристы, писавшие при
Александре Севере, придерживались тех же взглядов, что и их
непосредственные предшественники.
Президы должны были разбирать жалобы патрона на «не-
благодарных» отпущенников и применять к ним соответствую-
щие обстоятельствам дела наказания: лишение части иму-
щества в пользу патрона, битье палками и т. п.249 Были еще
несколько расширены права патрона на имущество и труд
отпущенников. Так, если раньше считалось, что отпущенник-
ремесленник должен работать на патрона только, когда про-
должает заниматься своим ремеслом 25°, то теперь, согласно
Каллистрату, он должен был продолжать обслуживать пат-
рона, даже если ремесло им было оставлено 251. Часть своего
имущества должны были оставлять патрону и те отпущенники»
которые получили ius anulorum, хотя ранее они от этого осво-
бождались. Теперь лишь по специальному разрешению импе-
ратора отпущенник мог получить право свободного составления
завещания 252. Ульпиан указывал, что сын, лишенный наслед-
ства или отказавшийся от наследства, тем не менее сохранял
право на часть имущества отцовских отпущенников 253. Это
разъяснение было сделано, по-видимому, в пользу тех патро-
нов, имущество которых было настолько обременено долгами,
что могло принести наследнику одни убытки. Нередко в таких
случаях сын отказывался от наследства, и тогда его главным
средством к существованию становилось имущество отпущен-
ников и право на их труд. Вместе с тем Александр Север пред-
писал лишать прав патрона тех, кто не кормил своих отпущен-
ников 254.
Во всем этом сказывается присущее и прежним императо-
рам стремление, с одной стороны, поддержать разоряющихся
рабовладельцев за счет труда и имущества их отпущенников,
247 Dig., XLVII, И, 5.
248 Dig., XLVII, 22, 3, 2.
249 Dig., XXXVII, 14, 7.
250 Dig., XXXVIII, 1, 23.
251 Dig., XXXVIII, 1, 38.
252 Dig., XXXVIII, 2, 1—3.
253 Dig., XXXVIII, 2, 12, 1; 4. 1, 5.
254 Dig.. XXXVII, 14, 5.
382
а с другой стороны, охранить несколько и самих отпущенников,
как наиболее активную и трудоспособную часть граждан го-
родов, дети которых могли пополнить сословие декурионов.
Как смотрели к тому времени на состоятельных и образованных
отпущенников, показывает рескрипт Александра Севера о том.
чтобы не мешать им принимать желающих под патроциний 255.
Для отношения к богатым отпущенникам характерно также
письмо Александра Севера на имя некоего Викторина, который,
вопреки запрещению отпущенникам возбуждать дело против
патрона, подал на своего патрона в суд. Император укоряет
его за дерзость по отношению к благодетелю, отпустившему
его на свободу. Презид провинции должен наказать его за это.
Он не должен был сразу бежать в суд потому, что патрон за-
должал ему деньги. Но, заканчивает Александр Север, если
ты уже осмелился на это, то ты мог бы подать свою жалобу
судье без резких слов, соблюдая все уважение, должное пат-
рону 256. В данном случае, как и во многих других, право,
сохраняя по видимости свою неизменность, изменяется под
влиянием диктуемой различными соображениями политики.
По тем же причинам неоднократно подтверждались запре-
щения препятствовать каким-либо образом отпуску на волю
намеченных к освобождению рабов 257. По Ульпиану, тот,
кто продаст раба, намеченного к освобождению, скрыв его
статус, совершает преступление более тяжелое, чем мошен-
ничество (stellionatus) 258. По его словам, следует всячески
помогать тем, кто по невежеству, незнанию или робости не
спешит востребовать должную им свободу. По предписанию
Александра Севера, если завещание было вскрыто с опозданием
на пять лет и за это время у получившей согласно этому
завещанию свободу рабыни родились дети, они уже должны
считаться свободнорожденными 259 260. Марциан пишет, что если
по вине наследника рабыня родит раньше, чем будет освобо-
ждена по фидеикомиссу, то детей ее следует передать ей, чтобы
она сама отпустила их на свободу, так как наследник недостоин
иметь их ни рабами, ни отпущенниками 26°.
Таким образом, мы видим, что, принимая некоторые меры,
по примеру своих предшественников, в пользу мелких и сред-
них рабовладельцев, правительство Александра Севера, во
многом ущемив интересы городских слоев и войска, сделало
большие уступки крупным собственникам почти по всем важным
255 CI, II, 6, 2.
256 CI, VI, 6, 4.
257 Dig., XL, 5, passim.
258 Dig., XL, 7, 9, 1.
259 Dig., XL, 5, 26, 3.
260 Dig., XL, 5, 53.
383
для них вопросам. Вероятно, и активизация внешней политики
в конце правления Александра Севера произошла под их
нажимом.
Направление политики нашло известное отражение ив идео-
логии, хотя мало выразительные монеты Александра Севера
и не дают возможности составить о ней достаточно четкое пред-
ставление.
Отменив введенный Элагабалом обязательный культ эмес-
ского бога, Александр Север восстановил в армии почитание
римских и военных богов, что, по-видимому, было одобрено
солдатами. Из лагерного святилища в Бонне дошла надпись,
сделанная по этому случаю. Она была посвящена Юпитеру,
Марсу, Виктории, Благополучию Александра Севера, Маммеи
и войска от солдат I Минервиного легиона, восстановивших
их изображения 261. На одобрение армией возвращения к ста-
рому культу указывает то обстоятельство, что как раз на время
Александра Севера приходится довольно большое число надпи-
сей, посвященных солдатами римским и военным божествам.
Так, например, Луций Антоний Сабиниан, корникуларий I
Вспомогательного легиона в Аррабоне (Верхняя Паннония)
вместе с женой восстановил разрушенный храм Юпитеру Все-
благому Величайшему, Юноне Царице, Минерве, Нептуну, Отцу
Либеру и другим богам 262; группа солдат XXX Ульпиева леги-
она, стоявшего в Ветере в Нижней Германии, под руководством
легата легиона посвятили надпись Аполлону, Луне, Солнцу
и военным божествам 263; военным богам, Гению, Доблести,
Орлу и знаменам I Италийского легиона поставил надпись
солдат того же легиона, уроженец Верхней Мезии 264; легат
XXII легиона, стоявшего в Могонтиаке, принес дар божествам
лагеря и Чести этого же легиона 265, став аквилифером, испол-
нил обет Благочестию этого же легиона один из его солдат 266;
солдат II Вспомогательного легиона посвятил в Аквинке над-
пись Матери Земле 267. Примеры эти можно было бы значительно
умножить. Вместе с тем, довольно многочисленны в это время
солдатские посвящения и местным богам — кельтским, гер-
манским, фракийским, мавретанским, поскольку почитание
этих божеств все более развивалось в армии.
Но, восстановив римский культ, сам Александр Север не
уделял ему большого внимания. На его монетах встречается
261 GIL, XIII, 8017.
262 GIL, III, 11079.
263 GIL, XIII, 8607.
264 GIL, III, 7591.
266 GIL, XIII, 6749.
266 Ibid., 6752.
267 GIL, III, 10469.
384
сравнительно незначительное число богов с обычными эпите-
тами, без которых не обходился ни один император. Это Юпитер
с эпитетами Conservator, Stator, Propugnator, Ultor, Марс
Ultor и Victor, Диана Lucifera и богиня Рима. На монетах его
матери Маммеи встречаются обычные для императриц Юнона
и Венера. Этот весьма скромный и стандартный набор римских
богов не идет ни в какое сравнение с пантеоном, представлен-
ным на монетах первых Северов. Мало выразительны и обыч-
ные на монетах лозунги Abundantia, Virtus, Aequitas, Vic-
toria, Concordia, Securitas, Felicitas, Justitia, Indulgentia,
Liberalitas, Libertas, Pietas и т. п. Оригинальны только lucun-
ditas в смысле любезности, обходительности императора, что
согласуется со сведениями Лампридия о предупредительности
Александра Севера к сенаторам, и Perpetuitas. Последняя
встречается затем у Флориана, Проба, Кара, Максимина Дазы,
Константина, Грациана, Валентиниана II. Очевидно, термин
этот выражал представление о непрерывности династии, к ко-
торой принадлежал император, или которую он надеялся осно-
вать.
Отношение Александра Севера к римским богам соответ-
ствует отношению к ним аристократии. Зато, по сообщению
Лампридия, он ставил статуи обожествленным императорам 268,
а изображения избранных, лучших из них держал в своем
ларарии 269. Как уже отмечалось выше, культ «лучших» обо-
жествленных императоров, т. е. Антонинов до Коммода, был
распространен именно в аристократической среде и был свя-
зан с представлениями об идеальном императоре, каким та-
ковой в этой среде изображался.
Как известно, по словам Лампридия, в ларарии Александра
Севера имелись также изображения Аполлония Тианского,
Христа, Авраама, Орфея и т. п. Историки, считающие, что
прототипом Александра Севера для его биографа послужил
Юлиан Отступник, видят в этом призыв к широкой веротерпи-
мости, обращенный к последующим христианским императо-
рам. Однако и Евсевий 270 передает, что Маммея приглашала
к себе Оригена и приняла его с большим почетом. Возможно,
что это известие недостоверно, но подобная версия могла
возникнуть в том случае, если при Александре Севере свободой
пользовались различные религиозные и философские напра-
вления, в том числе и христианство.
Такая терпимость противоречила взглядам тех, кто, подобно
Диону Кассию, враждебно относились к философам и религиоз-
268 SHA, AJex. Sev., 28, 6
269 Ibid., 29, 2.
270 Е u s е b., Hist, eccl , VI, 21.
385
ным проповедникам, (между прочим,к тому же Аполлонию Тиан-
скому). Однако она, по-видимому, не только не расходилась с по-
литической программой аристократии западных провинций, но
прямо ей соответствовала. Идея слабого центрального прави-
тельства во главе с императором, который является по суще-
ству только главнокомандующим п не вмешивается во внутрен-
ние дела подданных, естественно не согласуется с проповедью
некой официальной идеологии, которая навязывается как
обязательная всем жителям государства.
Именно известия о веротерпимости Александра Севера,
так же как и восторженное отношение к нему SHA и довольно
холодное Диона Кассия, позволяет думать, что его прави-
тельство было особенно популярно среди крупных собствен-
ников западных провинций и наиболее приближалось к их
идеалам.
Таким образом, в первые десятилетия 111 в. уже достаточно
четко обрисовываются основные линии противоречий между
различными социальными группами, старавшимися привести
к власти своих ставленников. Крупные землевладельцы по-
степенно все более активизируются, что ведет к дальнейшему
обострению как классовой, так и внутриклассовой борьбы.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ОБОСТРЕНИЕ КРИЗИСА
И ЕГО РЕЗУЛЬТАТЫ
ГЛАВА I
ПРАВЛЕНИЕ МАКСИМИНА И ГОРДИАНОВ
Политика Александра Севера привела сперва к убийству
Ульпиана, который играл главную роль в его правительстве,
а потом и самого императора. Интересна версия, что возмущение
солдат было вызвано слухами о предстоящем роспуске легио-
нов, стоявших в Галлии, подобно тому, как это было сделано на
Востоке х. Очевидно, здесь имеется в виду роспуск III Галль-
ского легиона Элагабалом. Это мероприятие могло быть
приписано Александру Северу как «антисолдатскому» импера-
тору. Поводом к этим слухам, вероятно, послужило стремле-
ние правительства Александра Севера противопоставить nu-
meri и пограничных военных колонистов регулярным частям.
Солдаты могли ожидать отставки без всяких наград и приви-
легий, что вполне согласовалось со всей политикой прави-
тельства. Это и привело к военному мятежу, который закон-
чился гибелью Александра Севера и его матери.
Провозглашение императором Максимина было реакцией
кругов, ущемленных мероприятиями, проводившимися при
Александре Севере. В нашей историографии уже неоднократно
и достаточно убедительно опровергался взгляд на Максимина
как на вождя восставших масс, взгляд, основанный главным
образом на словах его биографа, сравнивавшего его со Спар-
таком и Афенионом 2. Источники почти ничего не сообщают
1 SHA, Maxim, duo, 7, 6.
L Ibid , 9, 6.
387
о его политике, кроме того, что он истреблял богатых и знатных
людей, обогащая за их счет солдат. Характерно, однако, что
Геродиан, автор, по-видимому, «антисенатского» направления,
весьма отрицательно характеризовавший Александра Севера,
относится к Максимину далеко не с такой ненавистью, как
историки противоположного лагеря. Что были у него и другие
приверженцы среди античных историков, можно судить и по
тому, что в начале его биографии в SHA говорится о некоторых
положительных его чертах — мужестве, честности, отвращении,
с которым он относился к разврату Элагабала, и т. п. Вероятно,
его биограф, подобно авторам других биографий сборника,
пользовался различными источниками, не обращая внимания
на их противоречивость, и, следовательно, под рукой у него
находились и такие сочинения, где Максимин был охарактери-
зован положительно. Очевидно, он пользовался известной
популярностью не только в армии, но и в тех кругах, к которым
принадлежали эти историки, скорее всего в тех же городских
кругах, поддерживавших и первых Северов, кстати сказать,
не слишком отличавшихся от Максимина в своем отношении
к крупным земельным собственникам. Главной опорой Макси-
мина , так же как и Септимия Севера, были дунайские и, особенно,
паннонские легионеры, о социальной природе которых уже
говорилось выше.
Все это дает основание полагать, что политика правитель-
ства Максимина отличалась от политики первых Северов не
принципиально, а разве что по масштабам проводившихся
при нем конфискаций. Кроме того, обострение борьбы нашло
отражение и в более непримиримом отношении знати к Макси-
мину, чем к Септимию Северу.
Может быть, некоторые дополнительные данные о политике
правительства Максимина можно почерпнуть из сочинений
Каллистрата, который, начав свою юридическую деятельность
при Александре Севере, видимо, продолжал ее и при Макси-
мине, и особенно из отрывков Модестина. Часть сочинений
последнего также относится ко времени правления Александра
Севера, но позже он был префектом претория Максимина и на-
ставником его сына Максимина Младшего 3.
По-видимому, именно к этому времени относится одно
весьма важное положение Модестина. Согласно юристу II в.
Помпонию, поселенцем (iricola) назывался тот, кто имел в ка-
ком-либо районе свое местожительство (incola est qui aliqua
regione domicilium suum contulit), причем поселенцы, разъ-
ясняет Помпоний, это — не только те. кто пребывают в каком-
3 SHA, Maxim, duo, 27. Г».
388
либо городе, но и те, которые имеют поле на его территории 4 5.
Эти поселенцы несли те же повинности, что и граждане городов,
да и вообще, по-видимому, к этому времени мало чем отлича-
лись от них в отношении своих прав и обязанностей, опреде-
лявшихся уже не только местом рождения, но и местожитель-
ством и местом, где были расположены владения данного лица б.
Ульпиан указывает, что родиной человека, происходящего
из села, считается тот город, к которому относится село 6.
В этом городе, следовательно, он и должен был нести повин-
ности. Никакого различия между уроженцами села и поселен-
цами в данном случае не приводится. Модестин также считает,
что поселенцы должны нести общественные повинности, от
которых не могут отказаться 7, но делает очень существенную
оговорку: следует знать, пишет он, что тот, кто пребывает
в поле, не поселенец, ибо не считается поселенцем тот, кто не
пользуется преимуществами данного города 8. Тем самым при-
знавалось, что лица, имевшие земельные владения в селах,
не зависимо от того, были ли эти села приписаны к городам или
нет, не могли привлекаться к несению городских повинностей,
так как не только персональные, но и часть патримониальных
(т. е. связанных с владением имуществом) повинностей нала-
галась только на граждан города и поселенцев (municipes et
incolae) 9.
Постановление это было прямо противоположно характер-
ной для I—II вв. тенденции к вовлечению максимального числа
населения империи в городскую жизнь. Несомненно, такое
положение было в первую очередь выгодно не крупным вла-
дельцам экстерриториальных сальтусов (которые и так не были
обязаны нести городские повинности), а мелким и средним
землевладельцам, мало связанным с городами, хотя их виллы
и могли помещаться на территории сел или племен, припи-
санных к городу. Особенно выигрывали именно те слои, из
которых в это время в придунайских провинциях набирались
солдаты, а также ветераны и их семьи. Как мы видели, это
были сельские жители, и свои земельные наделы после службы
они получали в селах. Ульпиан писал, что, хотя солдаты осво-
бождаются от муниципальных повинностей, их родственники
никакими привилегиями в этом смысле не пользуются 10.
Как уже говорилось выше, по-видимому, при Александре Се-
4 Dig., L, 16, 239, 2.
5 Dio., L, 1, 27, 2
6 Di» } 1, 30
7 Dig., L, 1, 34.
* Dig., L, 1, 35.
° Dig , L, 4, 6, 5
10 Dig , L, 4, 3, 1.
389
вере соответственных привилегий были лишены и семьи ветера-
нов, пользовавшиеся ими по эдикту Домициана. Неизвестно,
было ли восстановлено при Максимине прежнее положение,
но приведенное место из Модестина показывает, что прямо
или косвенно была сделана попытка освободить от муници-
пальных тягот слои населения, близко стоявшие к солдатам
и ветеранам. Конечно, это наносило новый значительный ущерб
городской организации и знаменовало собой начало все уси-
ливавшегося в дальнейшем разделения городского и сельского
населения.
Вряд ли лица, направлявшие действия правительства,
отдавали себе отчет в значении и последствиях своих меро-
приятий, столь же и даже еще более внутренне противоречи-
вых, чем мероприятия первых Северов. Но они пытались един-
ственным возможным в тех условиях способом обеспечить
интересы еще не разорившихся мелких и средних рабовла-
дельцев и землевладельцев.
Любопытно и одно положение Каллистрата, направленное
против организаций «молодежи» — iuvenes. Это, как мы знаем,
были аристократические организации, и вряд ли меры против
них могли быть приняты в правление Александра Севера.
Естественно предположить, что попытка ограничить их свое-
волие была сделана при Максимине, ставшем в конце концов
жертвой восстания,поднятогогруппой iuvenes, провозгласивших
императорами первых двух Гордианов. Называющие себя
«iuvenes», пишет Каллистрат, в некоторых городах имеки
обыкновение мятежными выкриками привлекать к себе народ
(turbulentis se adclamationibus popularium accomodare). Если
они не сделают больше ничего предосудительного, их следует —
после соответственного внушения презида провинции — высечь
или запретить им посещение зрелищ (первая мера, очевидно,
относится к входившим в организации плебеям, вторая —
к аристократии). Если же они после этих наказаний вновь
будут уличены в том же, следует карать их изгнанием, а иногда
даже казнить (тех, которые чаще других будут замечены в мя-
тежном и буйном поведении и на которых не подействуют более
мягкие наказания п).
Возможно, что уже до восстания Гордианов кое-где имели
место выступления iuvenes против Максимина, что и привело
к принятию против них довольно суровых мер.
Но если действительно отрывок этот относится к правлению
Максимина, то заслуживают внимания и другие, содержащиеся
там положения. Так, Каллистрат пишет, что запрещается
прибегать к статуям во вред другому (in iniuriam alterius);
11 Dig., XLVIII. 19, 28, 3.
390
хотя законы дают всем людям одинаковое обеспечение их
интересов (securitas), следует, однако, знать, что обращение
к статуям императоров чаще имеет целью оскорбить другого,
чем защитить себя, исключение составляют только случаи,
когда к этому средству обращаются люди, удерживаемые в око-
вах могущественными (potentiores), им следует оказывать
милость12. Разбойников, говорит он далее, для устрашения
других, следует вешать там, где они совершили свои престу-
пления 13, рабов, злоумышляющих против своих господ, —
сжигать 14. Согласно Модестину, законы об апелляции осу-
жденных не применимы к тем, кого следует подвергнуть не-
медленной публичной казни,— к разбойникам, подстрека-
телям мятежей, вождям мятежников (latrones, seditionum
conciatores vel duces factionum)15. Мы видим, что правительство
Максимина выступало как против аристократии, так и против
рабов и низших классов, принимая жестокие меры для пода-
вления их протеста. Характерно, что Модестин повторяет уже
не применявшийся при Северах закон Коммода о возвращении
в рабство отпущенника, оскорбившего патрона или оставившего
его в нужде 16. Он же считает, что свидетельству раба можно
верить только в том случае, если нет никакой другой возмож-
ности узнать истину 17, хотя при первых Северах, как мы
видели, свидетельства рабов уже принимались в самых раз-
нообразных делах. Расширяя действие силанианского сена-
тусконсульта, Модестин пишет, что фамилия убитого госпо-
дина должна быть подвергнута пытке за свою вину, а потом,
если признается в преступлении, ее следует снова пытать, чтобы
узнать, кто ее подучил совершить злодеяние 18.
Все это лишний раз показывает, как неосновательно считать
Максимина защитником и ставленником низших классов. Если
его биограф говорит, что он и в гражданском управлении
действовал методами военной дисциплины, то эти методы,
несомненно, применялись не только к высшим, но и к низшим
классам, что, с одной стороны, свидетельствовало об углубле-
нии социальных противоречий, а с другой стороны, должно
было неминуемо привести и привело на деле к дальнейшему
обострению как классовой борьбы, так и борьбы внутри гос-
подствующего класса.
С этого же времени резко ухудшается и внешнее положение
12 Dig., XLVIII, 19. 28, 7.
13 Dig., XLVIII, 19, 28, 15
14 Dig., XLVIII, 19, 28. 11.
15 Dig., XLIX, 1, 16.
16 Dig., XXV, 3, 6, 1
17 Dig., XXII, 5, 7.
14 Dig , XXIX, 5, 17
391
империи, усиливается натиск на ее границы соседних племен.
Но это обстоятельство было не причиной кризиса, а лишь одним
из обстоятельств усугублявших его. Как известно,. Максимин
успешно воевал и на Рейне, и на Дунае, так что его свержение
никак не может быть поставлено в связь с внешними пораже-
ниями. Но, конечно, войны разоряли самые различные ка-
тегории населения, а возросшая нужда в деньгах на военные
расходы заставляла правительство Максимина переобременять
налогами не только крупных собственников, но и города.
Восстание Гордианов было ответом крупных землевладель-
цев Африки на политику Максимина. В социальной природе
этого восстания, по-видимому, не может быть сомнений. Только
Аврелий Виктор считает провозглашение Гордианов делом
солдат 19. Но он вообще неточно передает их историю. Так,
он знает только двух, а не трех Гордианов, причем Гордиан II
и III сливаются в его представлении в одно лицо. Согласно
Геродиану 20, африканцы были озлоблены казнями и конфи-
скациями Максимина. Когда какой-то чиновник (по Капито-
лину, прокуратор фиска) наложил большой штраф на несколь-
ких знатных и богатых юношей, чтобы лишить их имений, они
устроили заговор и привлекли к нему других, потерпевших
от Максимина. Участники заговора вооружили топорами и
дубинами своих крестьян и рабов, убили чиновника и легко
обратили в бегство солдат. После этого они склонили и «весь
народ» к восстанию против Максимина и провозгласили импе-
раторами Гордианов. Так же излагает события и Зосим21.
Капитолин, вероятно пользовавшийся каким-то общим с Ав-
релием Виктором источником, сперва пишет, что мятеж про-
тив Максимина подняли стоявшие в Африке войска 22, но
<затем он дает версию, подобную версии Геродиана, заимствован-
ную у него или у другого, близкого к нему автора. Это был,
во всяком случае, греческий источник, как это видно из того
обстоятельства, что в этой части своею рассказа Капитолин
называет Африку Ливией. Некий прокуратор фиска, расска-
зывает Капитолин, из старания угодить Максимину, преда-
вался грабежам и с несколькими солдатами был убит кресть-
янами 23. Затем виновники этого убийства, чтобы избежать
наказания, провозгласили в городе Тиздре императорами Гор-
диана и его сына.
19 Aur. Viet., De Caesar., 27.
20 H e г о d i a n., VII, 4—9.
21 Z о s i m., I, 13 и 14.
22 SHA, Maxim, duo, 13, 6.
23 Ibid., 14, 1. Rusticana plebs - термин, обычно означавший ко.го-
нов крупных сальтусов.
392
Тот же примерно рассказ повторяется Капитолином и в био-
графии Гордианов: один из рационалов Максимина убил
и проскрибировал многих африканцев, а когда его пытались
укротить благородные консуляры, проконсул и легат (т. о. отец
и сын Гордианы), он стал грозить гибелью им самим. Афри-
канцы (Afri) не смогли дольше переносить этих несправедлив
востей и убили его, присоединив к себе многих солдат. После
этого они стали думать, как примирить раздор между сторон-
никами Максимина и крестьянами или африканцами (inter
maximinianos et rustices vel Airos) 24. Тогда влиятельный
декурион Мавриций обратился с речью к сельскому и город-
скому народу, собравшемуся на его землях возле Тиздра,
и предложил сделать императорами Гордианов, что всеми было
с восторгом принято. После этого все отправились в Тиздр,
и те iuvenes, которые были инициаторами этого дела, разру-
шили статуи Максимина, стерли его имя в надписях и укра-
сили город изображениями Гордиана 25.
Хотя Капитолин и говорит вначале о крестьянах, нет
никакого основания думать, что восстание против Максимина
подняли именно крестьяне или колоны. Они участвовали в нем
лишь потому, что их привлекли знатные землевладельцы —
iuvenes, на землях которых они сидели. В пользу того, что
Гордианов выдвинули именно крупные землевладельцы, го-
ворит также и самое место восстания. Оно началось около го-
рода Тиздра, в районе крупных поместий и оливковых план-
таций, с редкими городами и многочисленными колонами,
жившими на землях магнатов.
Сам Гордиан был, несмотря на свои 80 лет, весьма под-
ходящей фигурой, чтобы стать императором, выдвинутым
африканскими магнатами. Он был богатейшим землевла-
дельцем. По словам его биографа, в провинциях у него было
столько земли, сколько ни у одного частного лица 26. Кроме
того, он был или считался потомком знатнейших родов; между
прочим, среди своих предков он числил и императора Траяна,
а его отец, деды и прадеды были консулами. Для характери-
стики идеологии тех кругов, к которым он принадлежал и ко-
торые его выдвинули, очень любопытно сообщение Капито-
лина об исключительной любви Гордиана к Антонинам, в честь
24 Некоторые (см., например, 3. М и ш и п а Выступление Макси-
мина и позиция сената. — В ДИ, 1938, № 3, стр. 140) считали, что это
движение было движением широких масс. С таким же правом можно было
бы объявить представителями интересов народных масс, например, пом-
пеянцев, на том основании, что они вооружали своих клиентов и рабов.
25 SHA, Gord. tres, 7, 2—4.
26 SHA, Gord tres. 2, 3.
393
которых он писал хвалебные речи и составил поэму «Анто-
ниниаду», где в 30 книгах описывал деяния Антонина Пия
и Марка Аврелия 27. Рассказ Капитолина подтверждается
монетой Гордиана II с легендой Traianus divus pater. Она по-
казывает, что Гордианы, действительно, старались связать
себя с Антонинами и, во всяком случае, заявить себя преем-
никами их политики. А о том, какую роль играл культ Анто-
нинов в идеологии знати, уже говорилось выше 28.
Интересно, что, выдвинув Гордианов, африканская знать
не сделала никаких попыток отделиться от Рима, чем движе-
ние это отличается от начавшегося спустя двадцать лет
восстания Постума, окончившегося образованием Галльской
империи. Напротив, сторонники Гордианов сразу же послали
сенату уведомление о своих действиях. Кстати, по Зосиму,
с посольством ездил будущий император Валериан, а по Капи-
толину, он был тогда принцепсом сената и с радостью привет-
ствовал переворот. Во всяком случае, он, видимо, играл ка-
кую-то роль в событиях, что тоже характеризует природу дви-
жения, поскольку Валериан впоследствии считался одним из
типичных «сенатских» императоров. На немногочисленных
монетах первых двух Гордианов имеется легенда: Romae aeter-
нае. В эпитафии одного их сторонника из района Тевесты,
убитого при подавлении восстания Капелианом, говорится,
что он погиб из-за любви к Риму — amore Romano 29. Это
лишний раз подтверждает отсутствие сепаратистских тенден-
ций в движении Гордианов.
Как известно, правление Гордианов 1 и II продолжалось
меньше месяца. Вскоре после их прибытия в Карфаген против
них выступил Капелиан, по Геродиану 30—правитель Нумидии,
по Капитолину 31 — правитель Мавретании, из ветеранов,
получивший назначение от Максимина и смещенный Гор диа-
ном. В последовавшем сражении приверженцы Гордианов были
разбиты, младший Гордиан пал в бою, а старший повесился.
Все наши источники согласны в том, что, одержав победу,
Капелиан начал массовые казни и конфискации, причем ото-
бранные у сторонников Гордианов деньги и земли Капелиан
раздавал солдатам будто бы для того, чтобы при их содействии
стать императором. Последнее позволяет отдать предпочтение
27 SHA, Gord. tres, 3, 3; 4, 7.
28 Любопытно, что еще первые Северы старались связать себя с Ан-
тонинами, которые были тогда популярны в различных кругах. Но, по-
видимому, впоследствии культ Антонинов был скомпрометирован исклю-
чительной приверженностью к ним знати, и позднейгпие «солдатские»
императоры себя с Антонинами не связывали.
2® D е s s а и, 8499.
30 Н е г о d i a n., VII, 9.
31 SHA, Maxim, duo, 19, 1; Gord. tres. 15. 1.
:?‘J4
сообщению Геродиана, что Капелиан был наместником Нуми-
дии, так как в Мавретании стояли только вспомогательные
части, с помощью которых он не мог рассчитывать захватить
власть. Следовательно, войско, стоявшее в Нумидии, т. е. III
Августов легион, поддерживало Максимина против Гордианов.
Однако вряд ли прав Канья, считавший, что восстание Гордиа-
нов было делом только проконсульской Африки, тогда как вся
Нумидия и Мавретания стояли за Максимина 32. Как показы-
вает вышеупомянутая эпитафия из нумидийского города Те-
весты, сторонники у Гордианов были и там, вероятно, также
из числа местных крупных землевладельцев. Расслоение шло
не по провинциям, а по социальным группам.
В этой связи весьма показательно то, что нам известно о на-
строении карфагенян. Вскоре после провозглашения Гордиа-
нов, среди них начались колебания. По словам Капитолина,
Гордиан I повесился, так как знал, что у африканцев много
коварства, а у Максимина силы 33. Еще более определенно он
пишет в биографии Гордианов, что, когда Капелиан подошел
к Карфагену, весь тамошний народ склонился к нему «с пу-
нической верностью». Геродиан, правда, пишет, что карфаге-
няне вышли навстречу Капелиану и были разбиты в бою, но,
видимо, это были далеко не все карфагеняне, так как после
победы Капелиан перебил в Карфагене только «первых граж-
дан», тогда как отправившись затем в карательную экспедицию
ио провинции, он некоторые города подверг полнейшему опу-
стошению 34. Карфаген же был, главным образом, связан с теми
районами, в которых из частных хозяйств преобладали не
крупные сальтусы, а рабовладельческие виллы. По-видимому,
именно их владельцы, так же как солдаты и ветераны, отшат-
нулись от Гордианов и стали на сторону Капелиана, а следо-
вательно, и Максимина, что лишний раз подтверждает социаль-
ную близость этих кругов с армией.
Дальнейший ход событий — избрание сенатской комиссии
из 20 человек и провозглашение императорами Пупиена и
Бальбина для войны с Максимином, сенатское посольство в про-
винции с призывом оказывать содействие новым императорам
в этом войне и всячески противиться войску Максимина, ли-
шая его продовольствия, осада Аквилеи, гибель Максимина,
мятеж преторианцев, убийство обоих сенатских ставленников,
провозглашение императором Гордиана III, сперва как сопра-
вителя Пупиена и Бальбина, а затем как единственного импе-
ратора — достаточно известны.
32 R. Cagnat. L’ arm ее romaine d’Afrique et i’occupation militaire
’e 1’Algerie sous les empereurs. Paris 1892, стр 49 сл.
33 SHA, Maxim, duo, 19.
31 Herodian. VII, 9.
395
Особого внимания здесь заслуживает то обстоятельство,
что, как неоднократно подчеркивает Капитолин, Пупиен и
Бальбин как в войне с Максимином, так и позже, во время
восстания преторианцев (которые были в большинстве выход-
цами из дунайских провинций и дунайских легионов, а потому,
естественно, были на стороне Максимина) опирались на части,
состоявшие из завербованных ими германцев 35. Даже солдаты
II Парфянского легиона, стоявшего в Альбе возле Рима, вна-
чале поддерживали Максимина и решились на его убийство
только из страха за свои семьи. Обещания «огромного жало-
ванья» (ingens stipendium), которые делали солдатам сперва
старшие Гордианы 36, а затем Пупиен, которого Капитолин
именует Максимом 37, не могли привлечь на их сторону солдат.
Кстати сказать, это показывает, что солдаты избирали импе-
раторов вовсе не с единственной целью поживиться за их счет,
как считают многие историки, а руководствуясь другими со-
ображениями. Это лишний раз подтверждает, что во время
междоусобиц III в. армия была не сборищем деклассированных
элементов, стремившихся только к легкой наживе, а организа-
цией, желавшей видеть у власти того, кто, по ее мнению, мог
проводить определенную политику в интересах определенной
социальной группы.
Правда, сенатом была сделана попытка набрать кое-какие
вооруженные силы на месте. В 242 г. легат легиона XXIII
Перворожденного Анниан посвятил надпись богам за здоровье
и победу Гордиана III. В этой надписи он дает свой cursus
honorum, из которого известно, что незадолго до того, как он
стал легатом XXII легиона, т. е., очевидно, во время войны
с Максимином, он был послан против «врагов общества» — ad-
v(ersus) h(ostes) p(ublicos) — в Транспаданский район для на-
бора рекрутов и изготовления оружия в Медиолане 38. В 238 г.
в Аквилее за победу Пупиена, Бальбина и Гордиана III испол-
нили обет Юпитеру, Юноне, Минерве и Марсу Флавий Серви-
лиан и Флавий Адъютор, последний был начальником «солдат,
действовавших в Аквилейском округе» (praepositus militum
agentium in protensione Aquileiae) 39. По-видимому, какое-то
количество рекрутов было набрано и отправлено к Аквилее,
но число их было так незначительно, что из них даже не была
сформирована особая часть. Поэтому ставленникам сената, не
встречавшим поддержки среди населения, которое могло бы
35 SHA, Maxim, duo, 24; Max. et Ball)., 14.
36 SHA, Gord. tres, 10, 4.
37 SHA, Max. et Balb., 12, 8.
38 GIL, XIII, 6763.
39 AE. 1934, № 230.
396
дать им солдат, приходилось обращаться к вербовке войска
среди германцев.
Провозглашение Гордиана III августом было результатом
компромисса между различными партиями, но, по-видимому,
в дальнейшем он действовал в интересах «партии сената» и,
судя по SHA, был типичным «сенатским императором». Между
прочим, любопытно соображение Лемана 40, что Капитолин
называет Тимиситея, префекта претория и главное лицо в пра-
вительстве Гордиана, Миситеем потому, что в народе его не
любили и соответственным образом изменили его имя (Тими-
ситей — почитатель богов, Миситей — ненавистник богов). Та-
кое прозвище могло сохраниться у историков, отрицательно отно-
сившихся к Гордиану III, и у них его заимствовал Капитолин,
хотя сам он всячески превозносит и Гордиана, и Тимиситея.
О политике правительства Гордиана III мы знаем чрезвы-
чайно мало. Его биограф ничего не говорит о проводившихся
при нем мероприятиях; рескрипты, написанные от его имени,
правда, многочисленны, но мало интересны 41. Однако некото-
рое представление о положении дел можно составить.
Обращает на себя внимание популярность, которой поль-
зовались Гордиан III и Тпмиситей в центральных и западных
областях Галлии, где им посвящен ряд надписей 42, хотя
вообще после Септимия Севера надписи, посвященные импера-
торам, в этих районах, где как раз шла концентрация земли
и усиление земельной знати, почти исчезают.
Чрезвычайно любопытны соображения, высказанные Пфлау-
мом по поводу упоминавшейся уже большой галльской над-
писи в честь Сенния Солемния 43. Она была поставлена в 240 г.
собранием галльских провинций и содержала перечень заслуг
чествуемого лица, игравшего видную роль в городе Видукассов.
В надписи приведены содержащие наилучшие рекомендации
Солемнию письма двух легатов Галлии, занимавших эту долж-
40 К. F. Lehmann. Kaiser Gordian III. Berlin, 1911, стр. 66.
41 Из них можно отметить ответ некоему Помпонию Сабину, разъяс-
няющий, что как вечная, так и временная аренда передается по наслед-
ству, и наследника можно принудить исполнять арендный договор (CI,
IV, 65, 10); рескрипты, гласящие, что отпущенники, не обязанные отра-
ботками, должны проявлять почтительность к патрону, а также и к детям
патронов, даже если их отцы были осуждены, но что таких отпущенников
нельзя заставить оказывать рабские услуги, а тем более, держать в око-
вах (CI, VI, 6, 5 и 6); разъяснение, согласно которому свободный,
допустивший продать себя в рабство, может получить свободу, но про-
давший себя сам, даже если он римский гражданин, остается рабом (GI,
VII, 18, 1) и рескрипт о выкупленных из плена, которые остаются
как быв залоге у выкупивших, пока не расплатятся с ними (GI, VIII,
42 CIL, XIII, 511, 512, 1791, 1807, 3153.
43 Н. G. Р f 1 а и m Le marbre de Thorigny. Paris, 1948.
397
ность в начале правления Александра Севера. Один из них,
Эдиний Юлиан, ставший затем префектом претория, пишет,
между прочим, что Солемний выступил в защиту его предше-
ственника Клавдия Павлина, когда галльское собрание хотело
вынести отрицательное суждение о его деятельности. Сам Пав-
лин, назначенный легатом в Британию, посылал ему оттуда
деньги и подарки, обещав ему чин трибуна в одном из британ-
ских легионов.
Пфлаум задается вопросом, почему собрание трех Галлий
сочло нужным поставить эту надпись и извлечь из архивов
письма почти двадцатилетней давности. На основании тща-
тельного анализа источников он приходит к выводу, что в на-
чале правления Гордиана III у власти стояли те же лица, что
и в начале правления Александра, и члены галльского собра-
ния хотели почтить Солемния, пользовавшегося их располо-
жением. Он считает, что среди членов собрания были люди,
сочувствовавшие Максимину, которые теперь боялись репрес-
сий и спешили заручиться прощением лиц, пользовавшихся
влиянием при новом правительстве. В качестве предположения
он высказывает мысль, что Тимиситей, служивший тогда про-
куратором императорских имуществ в Галлии, особенно ста-
рался завязать дружеские отношения с влиятельными людьми
из местной знати, в частности с Солемнием, и что надпись в честь
последнего была поставлена по инициативе Тимиситея.
Соображения Пфлаума звучат весьма убедительно. Они
позволяют предполагать, что борьба между различными социаль-
ными группами в Галлии продолжала обостряться, причем
Максимин имел сторонников и среди муниципальной аристо-
кратии, представители которой входили в галльскую ассамблею.
Это лишний раз свидетельствует против представления о нем
как о вожде «черни» и «солдатчины». Эта часть выступала и
против Паулина, наместника Александра Севера. Интересна
и фигура самого Солемния. Несмотря на видное положение на
родине и дружбу с самыми влиятельными представителями пра-
вительства, он не носил никаких официальных чинов и званий.
По-видимому, он принадлежал к числу тех крупных собствен-
ников, интересы которых сосредоточивались на их владениях
и на сфере их влияния. Таких, со временем, становилось все
больше, но, как показывают подсчеты, произведенные Ламбрех-
том 44, уже при Александре Севере многие сенаторы жили
в своих имениях, не участвуя в заседаниях сената. Такие круп-
ные собственники, пользовавшиеся большой властью в своей
44 Р. Lambrechts. La composition du senat romain de Septime
Severe a Diocletien. Budapest, 1937. стр. 93 сл.
398
округе или общине, и оказывали, видимо, поддержку как Але-
ксандру Северу, так и Гордиану III.
Любопытно также наблюдение, сделанное на основании изу-
чения клейм и граффити на черепках испанских амфор 45 46. Оно
показывает, что после конфискаций Септимия Севера, которые
в Испании были очень значительны, торговлю Испании с Ри-
мом поглощает фиск. Значительный экспорт масла и зерна из
Испании идет за счет императорских доменов. Однако к концу
30-х годов III в. на черепках опять появляются имена частных
владельцев. Возможно, что при Гордиане III часть император-
ских земель была возвращена или продана частным лицам,
и что правительство его в этом отношении продолжало политику
Александра Севера.
С последним сближает Гордиана и то, что при нем снова
делаются попытки противопоставить регулярным частям nu-
meri и местную милицию. Ряд numeri получает наименование
Гордиановых.
Продолжалось начатое при Александре Севере сооружение
новых и расширение старых укреплений императорскими коло-
нами. Колоны кастелла Целлы (Мавретания Ситифийская)
в надписи от 243 г. сообщают, что выстроили стены своего укреп-
ления 40.
О расширении земли кастеллов говорят три надписи из Аф-
рики 47, из разных мест, но составленные в одинаковых выра-
жениях. По-видимому, этому мероприятию придавалось большое
значение, и для того, чтобы его отметить, была выработана спе-
циальная довольно торжественная формула.
Расширение земли кастеллов представлялось как некое бла-
годеяние их жителям и как начало новой эры, нового направле-
ния в политике. Это несомненно связано с таким важнейшим
мероприятием, как роспуск III Августова легиона. Независимо
от того, произошло ли это сразу после прихода к власти Гор-
диана III как наказание за выступление легиона против старших
Гордианов, или несколько позже 48, значение этого акта ос-
тается неизменным. Естественно предположить, что все имения,
конфискованные в Африке Капелианом и розданные солдатам,
были при Гордиане 111 отобраны и возвращены владельцам или,
по крайней мере, уцелевшим приверженцам Гордианов. Но
чтобы осуществить такую передачу, надо было обезопасить себя
от выступления солдат. Если даже официальным мотивом рос-
пуска III легиона была месть за его выступление на стороне
45 «Economic survey of ancient Rom», vol. Ill, стр. 185 и 216.
46 CIL, VIII, 8777.
47 AE, 1903, № 94; CIL, VIII, 20487, 20602. Пример такой надписи
приведен выше, в главе об Африке, стр. 312.
48 См. по этому поводу у Лемана («Kaiser Gordian III», стр. 45 сл.).
399
Максимина, то действительной причиной это вряд ли можно при-
знать, так как раскассирование целого легиона было делом край-
не редким, хотя сплошь и рядом отдельные легионы выступали
против претендентов на престол впоследствии оказывавшихся
победителями. Скорее всего, крупные землевладельцы Африки,
считавшие, что имеют полное право на удовлетворение своих
требований, поскольку они поддерживали старших Гордианов,
пожелали удалить солдат, захвативших их земли, чтобы беспре-
пятственно пользоваться возвращенным им имуществом. Легио-
неры были удалены из Африки и распределены между рейнскими
и дунайскими легионами. Так был уничтожен тот противовес
росту крупного землевладения, который создавался при преж
них императорах путем наделения землей солдат и ветеранов.
Как известно, с правления Гордиана Ш в Африке наблю-
дается резкий упадок городской жизни. Для характеристики
всей глубины этого упадка Тутен указывает, что за вторую поло-
вину III в. в Африке было выстроено всего два общественных
здания 49. Городские надписи почти исчезают, редки пожертво-
вания на муниципальные нужды, причем, как замечает Хейвуд,
пожертвования эти иногда еще исходят от крупных собственни-
ков, а не от мелких и средних, которые составляли основную
массу жертвователей при Северах. Большинство историков счи-
тает, что упадок этот был вызван разорением страны Капелиа-
ном. «Накануне восстания Гордианов, — пишет Тутен, —
Африка была еще богатой и процветающей страной. Спустя три
месяца страна была разорена, опустошена, обезлюдела» 50.
Африка никогда не оправилась после этого удара, говорит Хей-
вуд 51. В х^фрике после мятежа Гордианов началась анархия, не
прекращавшаяся до вторжения вандалов, замечает Жюльен 52.
Однако невозможно представить себе, чтобы богатая, цве-
тущая страна в результате короткой междоусобной войны,
как бы жестока она ни была, могла превратиться в невосстано-
вимые развалины.
Этому противоречат и свидетельства современников. Геро
диан, писавший вскоре после мятежа Гордианов, говорит о
«всегда многолюдной ливийской стране»; Лактанций, писавший
в начале IV в., когда, по мнению Жюльена, Африка уже более
полувека была в глубоком упадке, говорит, что Максимиан
меньше нуждался в деньгах, чем Диоклетиан, так как владел
Испанией и Африкой, провинциями очень богатыми 53. Следо-
вательно, ни абсолютного обезлюдения, ни абсолютного
49 J. Tout a in. Les cites romaines de la Tunisie, стр. 159.
50 Там же, стр. 367.
51 «Economic survey of ancient Rome», vol. IV, стр. 174
62 Ch. A. J u 1 i e n. Histoire de TAfrique du nord. Paris, 1931, стр.150*
58 L a c t a n t., De mort. persec., 8
400
разорения провинции не было. Здесь имеет место обычная аберра-
ция: уменьшение количества памятников городской жизни при-
нимается за свидетельство абсолютного понижения тонуса эко-
номической жизни провинции.
Между тем явление это свидетельствует лишь о перемещении
центра тяжести из города в крупный домен. В Африке оно было
вызвано, конечно, не казнями и конфискациями Капелиана.
Оно подготовлялось уже давно, но проявиться ему помогла
политика Гордиана III, действовавшего в интересах крупных
собственников, и роспуск солдат легиона, которые могли явиться
противовесом бесконтрольному росту крупного землевладения.
Кстати сказать, в это время значительную часть сенаторов со-
ставляли уроженцы африканских провинций 54, так что афри-
канской знати тем легче было проводить выгодную ей политику
при императоре, руководствовавшемся мнением сената.
Покровительство, которое при Гордиане III оказывалось круп-
ным собственникам, не замедлило вызвать протест муниципаль-
ных кругов. В 239 г. в Испании имело место восстание против
Гордиана III 55.
Карфагеняне, которые уже при первых двух Гордианах
склонны были перейти на сторону Капелиана, в 240 или 241 г.
подняли восстание против Гордиана III. Об этом восстании, к со-
жалению, известно очень немного. Капитолин кратко сообщает,
что в Африке возник против Гордиана мятеж (factio), во главе
которого стоял Сабиниан. Гордиану, однако, удалось через под-
вергшегося осаде со стороны мятежников префекта Мавретании
нанести Сабиниану такое поражение, что все заговорщики яви-
лись в Карфаген для выдачи своего вождя и, признавая свою
виновность, просили помилования за преступление 56. Зосим
рассказывает, что вскоре после гибели Пупиена и Бальбина
карфагеняне отложились от Гордиана III и возвели на престол
Сабиниана. Но когда Гордиан привел в движение военную
силу, они снова с ним соединились, выдали ему его соперника,
получили прощение своей вины и избавились от угрожавшей
им опасности 57. Очевидно, Сабиниана выдвинули те же слои,
которые стояли на стороне Максимина против первых Гор-
дианов, тогда как некоторые карфагеняне, скорее всего из
числа тех «первых мужей», к которым принадлежали и жертвы
репрессий Капелиана, оставались верны Гордиану III и соста-
вили заговор против Сабиниана, помогая подошедшим к Кар-
фагену воинским частям.
54 См. указанные выше (стр. 307, прим. 106) работы Ламбрехта и
Барбьери.
56 Н. G. Pflaum. Le marbre de Thorigny, стр. 53.
56 SHA, Gord. tres, 23, 4-5.
57 Z о s i m., I, 17.
401
Вероятно, после подавления этого мятежа африканские му-
ниципалы были еще более оттеснены в пользу крупных земле-
владельцев. Среди них рос протест. Именно в эти годы, по-ви-
димому, многие из них обращаются в христианство, что, как
мы увидим далее, сыграло большую роль не только в исто-
рии церкви, но и в истории развития кризиса в целом.
В то же время, по-видимому, начинаются и движения сель-
ского населения в соединении с вторжениями свободных мав-
ров. Постепенно усиливаясь, эти движения спустя 15—20 лет
вылились в большое восстание, длившееся почти полстолетия.
Надо думать, что быстрый рост крупного землевладения сопро-
вождался усилением эксплуатации непосредственных произво-
дителей разных категорий. Так, например, расширение кастел-
лов, населенных императорскими колонами, предполагало
привлечение колонов к работам по строительству укреплений,
несению военной службы, обработке больших участков земли.
Возможно, что оно сопровождалось обезземеливанием сосед-
них крестьян. Так, еще во II в. надпись о сооружении кастелла
Виктории в Мавретании Цезарейской свидетельствует о том,
что кастелл был построен на земле племени зимизов и отведен-
ные кастеллу земли были изъяты из их территории 58.
Вместе с тем продолжался нажим на внеримские племена.
О взаимоотношениях римского правительства с маврами мы мо-
жем судить по нескольким надписям из Волубилиса, которые
императорские прокураторы ставили в ознаменование своих
переговоров с главами племен бакватиев, маценнитов и баваров.
Они относятся ко времени Марка Аврелия 59, Коммода 60 61,
Септимия Севера G1, Александра Севера 62, Гордиана III 63. При
Коммоде принцепс бакватиев Конарта получил римское граждан-
ство, сын его умер в Риме 64, где, вероятно, проживал в каче-
стве заложника. Известно также, что Александр Север вел войны
в Мавретании 65 66.
По-видимому, за это время в среде внеримских мавретанских
племен произошли известные изменения. Так, надпись времени
Марка Аврелия упоминает переговоры с советом старейшин
племен GG. В более поздних надписях выступает уже один
принцепс, часто брат или сын другого принцепса. Как мы уви-
58 CIL, VIII, 8369.
59 Ch a te 1 a i п, 65.
60 АЕ, 1953, .Vs 78, 79.
61 Ibid., № 80.
б2 АЕ, 1946, № 52.
б8 АЕ, 1953, № 77.
64 CIL, VI, 1800.
65 SHA, Alex. Sev., 58, 1.
66 Chatelain, 65: Genio imp. M. Aureli Antonini Aug. P. Aelius
Crispinus proc, conlocutus cum [consili]o princ(ipum) gentium. . .
402
дим далее, при Пробе принцепса уже заменяет царь (тех). Кроме
того, иногда несколько племен соединяются под властью одного
главы. Так, в надписи от 175 г. бакватии соединены с маценни-
тами; при Александре Севере — с баварами. Можно думать, что
в связи с экономическим развитием племен в их среде идут про-
цессы, приведшие к созданию племенных союзов и появлению
каких-то зачатков государственности.
По аналогии с историей других племен, находившихся на
соответственной стадии развития, можно думать, что процессы
эти сопровождались внутренней борьбой, с одной стороны,
и усилением военной активности — с другой. Возможно, что
какие-то царьки этих племен искали дружбы с Римом и согла-
шались поселить часть своих подданных на римской территории
в качестве колонов и военных колонистов. Частично они сели-
лись на границах, частично переселялись даже в глубь римской
территории. Так, в Нумидии, около Тамугади, известно поселе-
ние Барбар, а к юго-востоку от этого города — Бабар 67.
По-видимому, оба названия произошли от поселенных там бава-
ров. В проконсульской Африке известно село Фраксине68, между
тем, как мы увидим далее, существовало племя этого названия,
принимавшее деятельное участие в войнах середины III в.
Но если мавретанские царьки получали какие-то выгоды,
передавая империи часть своих соплеменников, то эти послед-
ние, конечно, жестоко страдали от эксплуатации, которой
подвергались па римских землях и, можно думать, встречали
сочувствие и поддержку среди своих родичей и земляков, ос-
тавшихся за пределами провинции. Всё это, в сочетании с расту-
щим нажимом на крестьян и колонов, бывших исконными жи-
телями римской Африки, создавало благоприятные условия
для развертывания классовой борьбы.
В 240 г. на фасаде претория военного поста, стоявшего на
крайнем юге Нумидии, были сделаны 4 надписи 69. Они сооб-
щают, что император Гордиан через посредство своего легата
пропретора Тита Юлия Антиоха усмирил благодаря своей доб-
лести всех изменников и мятежников (defeclores et rebelles);
благодаря своей высшей справедливости выправил (derexe-
rit) границы провинции и племен (gentium); устроил вал и рвы
и расположил укрепления для охраны мира расширенной про-
винции (prolatae provinciae). Особого внимания заслуживают
упомянутые здесь «мятежники». Возможно, что здесь имеются
в виду сторонники Максимина или возмутившиеся карфагеняне.
67 См. карты африканских провинций в книге Р. М е s n a g е.
L’Afrique chretienne. Eveches et ruines antiques. Paris, 1912.
68 См. там же.
69 AE, 1923, № 95—98.
403
Однако, поскольку остальные три надписи носят чисто ло-
кальный характер, то скорее всего и первая из них отно-
сится к местным событиям, очевидно, к столкновениям с каки-
ми-то племенами. Однако последние названы не «варварами»,
как обычно именуются в надписях иноземные противники
римлян, а мятежниками. Этот же термин мы встретим в надписях*
посвященных позднейшим восстаниям. Как правило, он приме-
нялся к восставшим против правительства подданным империи
(например, в упоминавшихся выше надписях о мятеже
207 г.). Следовательно, в первые годы правления Гордиана III на
юге Нумидии имело место какое-то восстание, скорее всего, посе-
ленных там племен или местных колонов. Возможно, что оно было
поддержано вторжениями извне, в связи с чем были «выравнены
границы провинции и племен» и помещен военный пост «для
охраны мира».
С этого времени и начинается, по существу, период, обычно
именуемый «кризисом III века». Политическая история его
определилась борьбой претендентов на престол, быстрой их
сменой, отпадением провинций от Рима, военными поражениями
империи, и, наконец, все усиливающимися народными восста-
ниями, главной движущей силой которых становятся земле-
дельцы различных категорий.
ГЛАВА И
ОТ ГОРДИАНА III ДО СМЕРТИ ГАЛЛИЕНА
1. БОРЬБА РАЗЛИЧНЫХ ГРУПП ДО ПРАВЛЕНИЯ
ГАЛЛИЕНА
Крайняя отрывочность сведений о причинах убийства Гор-
диана и событиях последующих лет не дает нам возможности
составить себе более или менее ясное представление о перипе-
тиях борьбы, развернувшейся между различными классами и
социальными группами, борьбы, которая еще обострялась и
осложнялась тяжелым внешним положением империи, тер-
певшей поражения на всех границах.
Особенно трудно представить себе ее ход в дунайских про-
винциях, откуда как раз и выходила большая часть эфемерных
императоров от Гордиана до Валериана. Не представляется
возможности судить о том, какими социальными группами вы-
двигался и какую политику проводил каждый из них. Конечно,
внешние поражения и различие во взглядах на способы ведения
войны у разных полководцев играли большую роль. Но частая
смена императоров была связана не только с неудачами во внеш*
них войнах, но и с внутренней борьбой. Об этом свидетельствует,
между прочим, интересный факт: в надписях дунайских про-
винций, в частности в Нижней Мезии, выскабливались имена
не только свергнутых императоров, но и некоторых городских
магистратов, по-видимому, их сторонников х. Некоторые из
этих императоров, выдвинутые легионами, начинали затем про-
водить политику, не отвечавшую интересам последних. Так,
Деций известен как «сенатский» император. Для его характе-
ристики интересна чеканенная при нем серия монет, посвящен-
ная божественным императорам. На их реверсе — изображе-
1 R. V u 1 р е. La Dobrudja, стр. 265.
405
ние орла или алтаря, на аверсе — портреты Августа, Веспа-
сиана, Тита, Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Марка
Аврелия, Коммода, Септимия Севера и Александра Севера.
Сам Деций принимает имя Траяна 2. Римским богам Деций,
напротив, почти не уделял внимания. Вряд ли можно поэтому
согласиться с Маттингли, что серия «divi» появилась в связи
с антихристианской политикой Деция. Скорее она свидетель-
ствует о его связях округами, где процветал культ «хороших»
императоров, что является лишним подтверждением его «се-
натской» ориентации. Известной уступкой солдатам могло
быть появление на монетах изображений Коммода и Септимия
Севера.
Эмилиан, став императором, писал сенату, что оставляет
ему царство, сам же, как главнокомандующий сената, будет
повсюду вести войну 3. Как видим, он в данном случае намере-
вался действовать вполне в духе программы аристократии.
В связь с этим можно поставить краткое сообщение Зосима,
что Эмилиан оказался негодным правителем и его солдаты
поэтому примкнули в Валериану 4.
Об обострении внутренних противоречий во время войны
свидетельствует и отрывок Дексиппа, содержащий письмо Де-
ция Приску, написанное во время осады Филиппополя. Оно
осуждает излишнюю смелость неопытных юношей, предприняв-
ших вылазку. Они, пишет Деций, не учли непосюянства толпы
и пренебрегли безопасностью республики. Нельзя вступать
в бой с превосходящими силами врага, способного напугать
неопытных новичков. Не следует предпринимать что-либо без
приказания полководца. Конечно, продолжает Деций, неко-
торые из сельских жителей печалятся из-за разграбления своих
имений и богатств, но пусть опи знают, что должны перенести
эту печаль. Вскоре он придет им на помощь, а пока пусть никто
не выходит из города, иначе их постигнет такая же судьба,
как жителей взятого варварами и разграбленного Никополя.
Пусть каждый помнит, заканчивает он, что теперешние неудоб-
ства терпят не все, а только те, у кого изобилие богатств и кто
легко восстановит свои убытки. Пусть же эти люди не наносят
2 R. Delbriick. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis Garinus.
Berlin, 1940, стр. 86, 5; N. Mattingly. The coins of the «divi» issued
by Traian Decius. — «Numismatic chronicle», 1/2, 1949, стр. 75—82.
8 Anonym us, 2. — FHG, III.
4 Z о s i m., I, 29. И Эмилиан и Валериан обычно причисляются
к «сенатским» императорам, хотя и тот и другой должны были считаться
с требованиями выдвинувших их солдат. Вообще, выделить какие-либо
специфические черты программы таких эфемерных правителей как Эми-
лиан ит. п., крайне трудно (см., например, G. Bersanetti. Valeriano
ed Emiliano. — «Rivista di filologia classica», vol. XXVI, 1948, fasc. 3—5,
стр. 257—279).
406
ущерба общей безопасности 5. Из этого же отрывка мы узнаём,
что обороной Марцианополн руководил философ Максим «из
бедного народа», который побуждал горожан воздерживаться
от сражений, но тщательно следить за укреплениями и стенами 6.
Возможно, что именно недовольство богатых землевладельцев
пассивной обороной, ставившей под угрозу их имущество, приве-
ло к измене Ириска и Галла, которые предпочли договориться со
«скифами». Возможно также, что кое-кто переходил на сторону
врагов империи, как это было во время обороны Афин, поскольку
Дексипп, призывая сограждан к мужеству, говорит, между
прочим, что те, которые воюют, присоединившись к врагам,
повернут против них оружие, когда узнают об успехах афинян
и надежде на свою свободу 7.
Несомненно, что на сторону «варваров» переходили поды-
мавшиеся на борьбу угнетенные массы. Но не исключено, что
в числе перебежчиков оказывались и богатые люди. О бедноте
Дексипп не стал бы говорить, что успехи римского оружия
принесут ей надежду на свободу. Он мог иметь в виду только
людей, которые присоединились к врагам империи, так
сказать, против воли, только под влиянием тяжелых об-
стоятельств. Такие люди, возможно, были и в дунайских
провинциях.
Во всяком случае, письмо Деция показывает, что там к се-
редине III в. имущественное расслоение зашло уже достаточно
далеко. Видимо, из семей ветеранов, командиров и городских
магистратов выделяются более крупные собственники, хотя
основная масса солдат еще была тесно связана с средним и
мелким землевладением. Внешние вторжения, конечно, активи-
зировали борьбу, неизбежно связанную с концентрацией земли,
которая должна была сопровождаться разложением общины
и усилением эксплуатации общинников, а также обострением
противоречий между различными социальными группами.
Можно предполагать, что хотя, как уже говорилось выше,
упомянутое Модестином положение, согласно которому «вла-
деющий полем не является incola», имело в виду интересы вла-
дельцев мелких и средних вилл, им воспользовались и круп-
ные землевладельцы, чтобы избавиться от муниципальной ор-
ганизации, которой, таким образом, был нанесен новый удар,
между прочим, и на Дунае. Об этом свидетельствует и прекраще-
ние чеканки монет рядом городов, и почти полное исчезнове-
ние городских надписей. По-видимому, кризис к этому
времени начинает распространяться и на придунайские об-
5 Dexipp., De bello Scythico, 13. — FHG, III.
6 Ibid., 18
7 Ibid., 13.
407
ласти и, возможно, с этим отчасти связана быстрая смена вы-
двигавшихся там императоров, хотя мы и не можем установить,
какая именно группа выдвигала того или другого из них.
По-видимому, намечаются уже известные противоречия и
в самой армии. Часть солдат и, вероятно, главным образом
командиров, выходят из семей тех ветеранов, которые издавна
владели пожалованными им землями и могли уже успеть зна-
чительно расширить свои владения. Другая часть рядовых ле-
гионеров и солдат вспомогательных частей принадлежала к ме-
нее обеспеченным собственникам, враждебно относившимся
к знати, а возможно, и к тем же общинникам-сельчанам, лишь
недавно принятым в армию. Относительное равенство в армии,
которое пытался установить Септимий Север, начинало нару-
шаться, вследствие чего ставленники различных социальных
групп могли находить сторонников и в различных группи-
ровках в среде войска. В дальнейшем, как мы увидим, эти,
связанные с развитием кризиса противоречия, в армии станут
все глубже.
Обостряется положение и в других западных провинциях.
Евтропий сообщает, что Децию пришлось подавлять начавшуюся
к концу правления Филиппа Араба гражданскую войну в Гал-
лии 8. Никаких подробное!ей нам о ней неизвестно, но самый
факт знаменателен, тем более, что движение это имело место
до «варварских» вторжений в провинцию, а следовательно,
было связано не с ними, а с внутренней социальной борьбой.
В Африке, как уже упоминалось выше, разложение муници-
пальных кругов повлияло на распространение христианства.
«Все те элементы, — пишет Энгельс, — которые высвободил,
т. е. выбросил за борт, процесс разложения старого мира, один
за другим попадали в сферу притяжения христианства, как
единственной силы, которая противостояла этому процессу
разложения — ибо сама она была его собственным необходи-
мым продуктом. . .» 9. Теперь в число этих элементов попало
в Африке и сословие декурионов.
Еще в начале III в., когда кризис рабовладельческого строя
мало ощущался в Африке, христианство было распространено
там в основном среди низших классов. Мы видели уже, что,
судя по надписям, для африканских рабовладельцев отнюдь
не были характерны настроения, близкие к христианству. Эти
надписи прославляют богатство и видное положение. Напротив,
Тертуллиан, виднейший представитель африканских христиан
первых десятилетий III в., как известно, очень ригористичен
в своих взглядах. Так, он не сомневается в том, что богатому
8 Е u t г о р., IX, 4.
9 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. II, стр. 414.
408
трудно войти в царствие небесное 10, в том, что христиане, соеди-
няющие свои души, тем более должны объединить и сделать
общим свое имущество, что все у них должно быть нераздельно11,
По его мнению, христианин должен всеми способами уклоняться
от занятия каких бы то ни было должностей (dignitatis aut
potestatis administrate), так как они неизбежно связаны с идо-
лопоклонством 12; не может христианин быть солдатом 13, так
как «несовместимы посвящение (sacramentum) — божеское и
человеческое, знак (signum) Христа и знак дьявола, лагерь
света и лагерь мрака, нельзя одной душой обязываться двоим —
богу и цезарю»14. Не может христианин быть учителем15, тор-
говать, так как в этом заключается один из пороков века (saecu-
lum), ведущий к жажде приобретения 16. Он советует заниматься
простыми ремеслами; правда, они ниже оплачиваются, но зато
на них большой спрос и они не связаны с идолопоклонством17.
«В церкви нашей немного богатых», — говорит он и подчер-
кивает, что напрасно было бы искать среди христиан об-
ладателей золота и дорогих рабов18. Общину христиан своего
времени он описывает как собрание людей, вносящих посиль-
ные небольшие средства на помощь беднякам; во главе ее
стоят проверенные старейшины (probati quique seniores), все
ее сочлены составляют единое тело (corpus), связанное религией,
божественной дисциплиной и надеждой 18а. Если даже действи-
тельные отношения здесь в значительной мере идеализированы у
то все-таки взгляды Тертуллиана и организация церкви еще
недалеко ушли от идеологии и организаций, близких народу.
Недаром, когда в христианских общинах Африки начинаются
серьезные изменения, Тертуллиан отходит от официальной
церкви и обращается к монтанизму.
Об этих изменениях мы узнаем из сочинений Киприана.
Сам он не только крупнейший церковный деятель, но и весьма
характерная для своего времени фигура. Он принадлежал
к богатой муниципальной знати. В его биографии, сочинение
которой приписывается диакону Понтию, близко стоявшему
к Киприану и впоследствии разделившему его изгнание, упоми-
нается, что Киприан был известным ритором. Он продал свои
10 Tertul., Ad uxor., II, 8.
11 Т е г t u 1., Apol., 39.
12 Т е г t u 1., De idol., 17—18.
18 Tertul., De coron. milit., 11.
14 Tert u 1., De idol., 19.
15 Ibid., 10.
16 Tertul., De pudic., 19; De idol., 9, 11.
17 Tertul., De idol., 8.
18 T e r t u 1., Ad uxor., I, 4; II, 8.
18a Tertul., Apol., 39.
40»
имения, чтобы раздать деньги бедным 19, и все-таки у него
осталось достаточно средств, чтобы постоянно поддерживать
общину; сохранил он и сады около Карфагена 20. С городской
знатью он был связан дружественными и родственными отноше-
ниями21. Из своей среды он был далеко не единственным, об-
ратившимся в христианство. Превосходя многих ее представи-
телей своими личными дарованиями, он все-таки во многом
выражал их идеологию, которую они привносили в христи-
анские общины, когда неудовлетворенность жизнью приводила
их в ряды христиан.
В этом отношении особенно характерны его трактаты «Ad
Donatum» и «Ad Demetrianum». Первый из них обращен к собрату
по вере и посвящен преимуществам христианства перед язы-
чеством. Второй представляет собой ответ язычнику Деметри-
ану на его антихристианские обвинения. Первый написан до
249 г.22, следовательно, под свежим впечатлением обращения
самого Киприана. В этом трактате он останавливается на во-
просе о том, как человек, под которым он подразумевает человека
своего круга, становится христианином. В связи с этим Киприан
подвергает критике современное общество. Здесь есть много
общих мест, свойственных так или иначе всем сочинениям такого
рода, но есть и кое-что характерное и оригинальное. Трактат
«Ad Demetrianum», написанный в 252 или 253 г., во мно-
гом повторяет «Апологетик» Тертуллиана. Тем более интерес-
ны некоторые своеобразные черты, внесенные Киприаном.
Обращает на себя внимание большое место, которое Киприан
отводит обличению жажды наживы, и именно приобретения
земли. Богатые присоединяют сальтусы к сальтусам, пишет он,
и, изгнав бедных из своего соседства, безгранично расширяют
имения (гига) 23. От их злодейств и грабежей граждане страдают
сильнее, чем от варваров 24. Повсюду суетятся, хватают, гра-
бят, жалуется Киприан, употребляя термин occupatur, харак-
терный именно для захвата земли 25. Никто не может быть
спокоен, и человеку негде искать защиты, более сильному ни-
чего не стоит подкупить судью, возбудить ложное обвинение и
повернуть закон в свою пользу. Потеря имущества стала мас-
совым явлением. Богачи собирают золото и серебро, но держат
его под замком, не давая ему никакого применения. Чтобы
овладеть чужим добром, не брезгают и подлогами. Нередко
19 Vita Сург., 2.
20 Ibid., 15.
21 Vita Сург., 14.
22 О хронологии сочинений Киприана см. Р. Monceau. L’Afrique
•chretienne. Paris, 1902.
23 G у p r i a n., Ad Donat., 12.
24 Gy prian., Ad Demetr., 10.
25 Ibid., 11.
410
люди лишают своих детей наследства и оставляют его чужим
(т. е. императору или патрону) 26. Если притесняемый, про-
должает Киприан, обращается за помощью к своему патрону,
тот лицемерит и обманывает его.
Вместе с тем Киприан жалуется на тяжесть продовольствен-
ного налога, который, как известно, в эти годы особенно тяжело
давил на Африку 27. Язычники, говорит Киприан, напрасно
обвиняют христиан в различных бедствиях и, в частности, в не-
урожаях, так как засухи вызывают голод меньше, чем насиль-
ственные захваты (rapacitas), нужда свирепствует все сильнее
из-за того, что всякий прирост урожая отнимается, а цены со-
ответственно возрастают (возможно также, что здесь Киприан
имеет в виду не только сбор анноны правительством, но и уси-
ление эксплуатации колонов). Упрекает Киприан богачей
и в нежелании делиться с неимущими. Ты жалуешься, пишет
он Деметриану, что небо закрыто для дождей, но на земле также
запираются амбары (для нуждающихся). Жалуешься, что те-
перь меньше родится, как будто то, что родилось, предостав-
ляется неимущим 28. Богатые проводят жизнь в забавах, не
терпят возле себя бедных, не помогают клиентам и друзьям 29.
Но вместе с тем Киприан косвенно намекает и на тяжесть
муниципальных повинностей. Лучше, говорит он, отдавать свое
имущество богу, тогда, по крайней мере, его не захватит ни
город (respublica), ни казна 30. Люди, говорит, он добиваются
почестей, но семейства их оказываются разоренными, имения
растраченными 31. Интересно, что Киприан особо говорит о бо-
гачах, которых он обличает в жадности, скупости и т. п., и
особо о тех, кто лишается имущества из-за муниципальных
honores и munera. По-видимому, он достаточно четко разделял
тех и других, враждебно относился к первым и соболезновал
вторым. Его биограф, между прочим, отмечает, что Киприан
никогда не отказывал в помощи и покровительстве беззащитным
против могущественных 32. Очевидно, борьба между теми и
другими была весьма острой.
Киприана пугает и обострение классовой борьбы. Он го-
ворит о дорогах, закрытых из-за разбойников, о морях, на ко-
торых господствуют грабители, об ужасах кровавой войны в ла-
26 С у р г i а п., Ad Donat., 10.
27 На одной из монет императора Галла аннона изображена с атри-
бутом Африки — головой слона (см. F. Schrotter. Worterbuch der
Munzkunde. Berlin—Leipzig, 1930, s. v. Annona', Africa).
28 С у p r i a n., Ad Demetr., 10.
29 Gy prian., Ad Donat., 12.
30 С у p r i a n., De opere et eleemos., 19.
31 Cyprian., Ad Donat., 11.
32 Vita Cypr., 3.
411
герях, о вторжениях варваров 33, о том, что не хватает земле-
дельцев, солдат, матросов 34. Последнее свидетельство Киприана
между прочим, обычно использовалось для доказательства «тео-
рии обезлюдения». Однако здесь имеется в виду не абсолютное
обезлюдение — выше уже были приведены противоречащие
этому свидетельства других современников — а нехватка ра-
бочей силы в результате падения производительности труда и
усиливавшегося протеста эксплуатируемых. Киприан говорит
об уменьшении добычи мрамора и руд, о падении урожайности
земли, о высохших водных источниках 35. Всё это симптомы не
абсолютного обезлюдения, а кризиса рабовладельческого спо-
соба производства, который сопровождался значительным раз-
рушением производительных сил, запустением земли, расстрой-
ством ирригационной системы и т. п. Киприана, как представи-
теля класса, наиболее задетого кризисом, эти явления особенно
волновали.
С этим же связана и общая пессимистическая оценка дей-
ствительности у Киприана. Как известно, одним из обвиненийг
предъявлявшихся христианам, было обвинение в том, что из-за
их пренебрежения к богам люди терпят всякие несчастья. На
это обвинение отвечают и Тертуллиан, и Киприан, но совер-
шенно по-разному. Тертуллиан пытается доказать, что ничего
особенно страшного в мире не происходит. И до прише-
ствия Христа случались разные катастрофы — землетрясенияг
наводнения, пожары, извержения вулканов, военные пораже-
ния, как, например, при Каннах. Жизнь стала даже лучше’
с тех пор, как появились христиане 36. Конца мира он не только
не желает и не предрекает в ближайшем будущем, но, напротив,
говорит, что христиане молятся за императоров и империю, так
как конец мира не настанет, пока сохраняется римская импе-
рия 37. Напротив, Киприан признает, что все стало чрезвы-
чайно плохо, но не из-за христиан, а потому, что самый мир
устарел, ослабли силы, прежде его поддерживавшие, все од-
ряхлело, истощилось и приближается неизбежный конец. Та-
ков, говорит он, закон бога — все, что взошло, должно зайтиг
сильное ослабеть, возросшее постареть. Близится день страшного-
суда. Те, кто не обратились к истинной вере, сгорят в вечном
огне 38.
Как представитель отживающего класса, Киприан полон
пессимизма. Но интересно, что в представление о конце мира
33 Cyprian., Ad Donat., 6.
34 С у р г i a n., Ad Demetr., 3 и 8,
35 Ibid., 3.
36 Т е г t u 1., Apol., 40.
37 Ibid., 32.
38 Су pri an., Ad Demetr., 3—9.
412
он но вкладывает те социальные мотивы, которые так ярко зву-
чат у его современника Коммодиана. Как мы видели, Коммо-
диан, представитель готовых подняться на борьбу угнетенных
масс, рисует картины возмездия знатным и богатым и торжество
праведных, т. е. бедных и тружеников. У Киприана деление
на праведных и неправедных не совпадает с классовым делением.
Спасутся христиане, погибнут язычники, независимо от того,
что они собой представляли при жизни.
Киприан не только принадлежал к сословию декурионов и
отражал его настроения, он и обращался к нему, и действовал
в интересах вышедших из его среды христиан. Тертуллиана,
как мы видели, интересовал подробно разбираемый им вопрос,
каким ремеслом может без греха заняться живущий трудом
своих рук христианин; Киприан обращает свои увещевания
к людям состоятельным 39. Это — владельцы вилл, стад, рабов
и колонов, патроны клиентов, городские магистраты, которым
он советует лучше тратиться на приобретение царствия небесного,
чем разоряться на зрелища для народа. Об общности имущества
христиан он вспоминает как о некоем идеале апостольских времен.
Теперь оно заменяется более или менее щедрой милостыней40, ко-
торую так же необходимо предоставлять беднякам, как обяза-
тельно быть щедрым к своим клиентам 41. Общность имущества
он толкует не в буквальном смысле, как Тертуллиан, а в пере-
носном: все принадлежит богу, говорит он, и находится в нашем
общем пользовании, и никто не должен быть лишен его благо-
деяний и даров (пес quisquam beneliciis eius et muneribus arce-
tur), чтобы весь человеческий род равно пользовался божест-
венной добротой и щедростью 42. Как видим, здесь хотя речь
идет не о городе, а о человечестве, или, вернее, об общине хри-
стиан, повторяется одно из типичнейших общих мест полисной
идеологии.
Характерно в этом смысле и другое место, в котором Киприан
обращается к богатым христианам; они говорят, пишет Киприан,
что могут пользоваться тем, чем обладают по божьей воле.
Пусть пользуются, отвечает он, но для добрых дел 43. В извест-
ной мере можно сказать, что с ослаблением муниципальной
организации некоторые ее черты стали переходить к христиан-
ской общине, пополнявшейся теперь за счет тех же муниципа-
лов, которые привносили в нее и элементы привычной им идео-
логии. Дальше мы увидим, как использовалась именно в афри-
канской церкви практика привлечения бедноты раздачами,
39 См. особенно «De opere et eleemosynis» и «De habitu virginum».
40 Су prian., De calhol. eccl. unit., 26.
41 Cyprian., Ad Donat., 12.
42 С у p г i a n., De opere et eleemos , 25.
43 С у p r i a n., De habitu virginum, 11.
413
испокон века применявшаяся в античном городе как свобод-
ном, так и включенном в состав империи.
Но изменения в социальном составе христианских общин
вели и к изменениям организационным. Все более усиливается
власть епископа и клира. Епископов поставил сам бог, говорит
Киприан, а дьяконов — епископы. Ереси начинаются с презре-
ния к епископам 44. Роль Киприана в укреплении епископского
авторитета достаточно известна. С середины III в. африкан-
ская церковь превращается в сильную централизованную орга-
низацию. На соборе 256 г. присутствовало 87 епископов из
разных частей.Африки, не считая тех, которые в это время на-
ходились в оппозиции к организатору собора — Киприану.
Кстати сказать, сохранившийся протокол этого собораг
перечисляющий присутствовавших епископов, также подтвер-
ждает, что в это время христианство было главным образом рас-
пространено в районах рабовладельческих вилл, в городахг
являвшихся центрами мелких и средних рабовладельцев и
землевладельцев 45. Сразу бросается в глаза отсутствие пред-
ставителя из бывшего оплотом первых двух Гордианов города
Тиздра, где вообще следы христианства появляются значительно
позже 46. Здесь, среди владельцев крупных сальтусов, а также
среди их колонов оно, очевидно, в то время еще не пользовалось
популярностью. Подавляющее большинство епископов было
из городов северных, приморских частей проконсульской Аф-
рики и Нумидии, из старых колоний и муниципиев или неболь-
ших городов. Все это были районы средних вилл, принадле-
жавших городским рабовладельцам и ветеранам. Так, 14 епи-
скопов, включая Киприана, представляли Карфаген и сосед-
ние с ним города. Трое были из Гадрумета и близлежащих горо-
дов, трое из Ламбеза и соседних городов, двое из Милева и со-
седнего города, четверо из Мактариса и ближайших к нему го-
родов, трое из Эи и ее соседей ; были также епископы из Цирты,
обоих Гипнонов, Кастро-Гальбы, Табрака, Туккабора, Дуггиг
Сикки Венерии, Тевесты, Аммедары, Замы, Утики, Русикады
и других городов севера проконсульской Африки и Нумидии.
Это лишний раз подтверждает, что в середине III в. христианство
распространялось среди муниципальных кругов, наиболее
сильно задетых кризисом, и что переход в христианство был
для них одной из форм оппозиции против существующего по-
ложения вещей.
Киприан, писавший как раз в период гонений на христиан,
весьма резко высказывается о господстве Рима, в противо-
44 Cyprian., Ер., 3, 3.
45 См. соответственный материал в книге А. И. Покровского «Соборы
древней церкви первых трех веков». Сергиев Посад, 1915, стр. 735 сл..
46 J. М е s n a g е. L’Afrique chretienne, стр. 54.
414
положность Тертуллиану, который в своем «Апологетике»*
старается доказать, что именно христиане и являются подлин-
ными римлянами. В трактате, направленном против языче-
ских богов, Киприан пишет, между прочим, что начало римской
империи было постыдным. Толпа злодеев и разбойников учре-
дила убежище для себе подобных, и таким образом возник Рим.
Ромул в его глазах только братоубийца; знаменитый первый
консул Брут — убийца сыновей и т. д.47 Такое отношение
к Риму и его традициям со стороны представителя сословия,
которое до недавнего времени составляло основную опору им-
перии, считало Рим «общей родиной», а своих сочленов — не-
зависимо от места их рождения — настоящими римлянами,
весьма показательно. Правда, оно сложилось, или, во всяком
случае, проявилось в то время, когда по указам «сенатских»
императоров Деция и Валериана христиан подвергали пресле-
дованиям.
Сами эти антихристианские гонения середины III в. чрезвы-
чайно симптоматичны. Как бы ни относиться к известиям о «го-
нениях» I—II вв., «гонений» III в. не отрицают даже самые
крайние гиперкритики, хотя, конечно, нельзя не согласиться
с тем, что размеры их чрезвычайно преувеличены в христианской
литературе. Но важно в данном случае не число жертв, а самое
появление направленных против христиан указов, чего не было
во II в., за исключением времени правления Марка Аврелия.
Особенно характерно следующее обстоятельство: христиан-
ские писатели всячески старались доказать, что только импера-
торы — тираны и злодеи были их гонителями, тогда как «хоро-
шие» императоры относились к ним терпимо и даже сочув-
ственно. До середины III в., за исключением опять-таки того
же Марка Аврелия, картина у них в этом смысле получалась
довольно стройной. «Гонителями» были «деспоты» Нерон и До-
мициан, хорошо относились к христианам Антонины и Але-
ксандр Север. Но с середины III в. все меняется. «Гонителями»
оказываются как раз Деций и Валериан, заслужившие самые
похвальные отзывы сенатской историографии; напротив, Гал-
лиен, заслуживший ее непримиримую ненависть, отменил
антихристианские указы своих предшественников. Возникает
несомненная взаимосвязь между проаристократической и анти-
христианской политикой. Существует мнение 48, что гонения
Деция и Валериана отражали не систематически проводи-
мую политику, а были вызваны происками египетского жрече-
ства. Мнение это опирается на тот факт, что гонению Деция
47 Cyprian., Quod idola dii non sint, 4—5.
48 J. Maurice. Les pharaons Romains. — «Byzantion», XII, 1937,
стр. 84—85.
415
предшествовало возглавленное магом антихристианское вос-
стание в Александрии, а на Валериана в последние годы имел
большое влияние Макриан, много занимавшийся египетской
магией. Однако волнения, направленные против христиан,
бывали и раньше, но обычно, да и то не всегда, они вели лишь
к местным мерам против христиан и кончались осуждением не-
скольких наиболее видных представителей общины. Если же
Деций счел нужным распространить свой эдикт на всю империю
и, несмотря на то, что был занят войнами на Дунае, принять
меры к неуклонному его выполнению, то причины, побуждав-
шие его к этому, должны были лежать глубже. К тому же
Дионисий Александрийский отнюдь не связывает александрий-
ский погром с гонениями Деция. Из его письма, приводимого
Евсевием49, явствует, что после избиения христиан языч-
ники оставили их в покое, занявшись междоусобицей. И только
с приходом к власти Деция все александрийские христиане
стали ждать гонений. Такое же положение было и в африканских
провинциях. Киприан уехал из Карфагена еще до эдикта Деция
в связи с начавшимися там антихристианскими волнениями.
Очевидно, Деций, как ставленник сенатской партии, был уже
раньше известен как враг христиан.
Нельзя ограничивать личными мотивами и причины анти-
христианской политики Валериана 50. Сближение его с Макри-
аном, возможно, играло некоторую роль, но скорее социальную,
чем личную. Макриан известен нам как один из кандидатов на
престол после пленения Валериана и отец двух «узурпаторов» —
Квиета и Макриана Младшего. Его биограф сообщает о нем
как о богатейшем человеке, который из собственных средств
выплачивал солдатам двойное жалование. По-видимому, он был
видным деятелем аристократической партии, него дружба с Ва-
лерианом знаменовала усиление влияния этой партии, кото-
рое и способствовало активизации антихристианской политики
правительства. Важно отметить, что римские магистраты (ргае-
fecti in urbe ), судя по словам Киприана, особенно настаивали
на гонении; они для всякого христианина требовали наказа-
ния и конфискации имущества. Эдикт Валериана, отрывок
которого дошел до нас в переписке Киприана 51, направлен
главным образом против возглавлявших общину клириков,
49 Euseb., Hist, eccl., VI, 41.
50 Совершенно неубедительными представляются соображения, вы-
сказанные в работе Н. Gregoire. Les persecutions dans I’empire Ro-
main. Bruxelles, 1951. Автор считает, что Деций хотел удовлетворить
солдат дунайской армии, ненавидевших христиан (что ничем не под-
тверждается), а Валериан хотел за счет христиан пополнить казну.
Нельзя объяснить такими случайными моментами совпадение в политике
двух «сенатских» императоров.
51 Cyprian., Ер., 80, 1.
416
а также наиболее видных по своему общественному положению
христиан. Согласно этому эдикту, епископы, пресвитеры и ди-
аконы подвергаются каре, у сенаторов, римских всадников и
«выдающихся мужей» (egregii viri) отнимается звание и конфи-
скуется имущество, а если они и после наказания будут упор-
ствовать и останутся христианами, — предаются казни; знат-
ные женщины (matronae) лишаются имущества и отправляются
в изгнание, цезариане же (т. е. императорские чиновники, упра-
вители императорских имений и т. п.), которые прежде или
теперь признавали или признают себя христианами, лишаются
имущества и закованными отсылаются в имения цезаря.
Этот эдикт показывает, что христианство преследовалось
не столько как религия, сколько как организация, которую
нужно было обезглавить. Правительство аристократической
партии выступало против организации, к которой примыкали
враждебные крупным собственникам муниципальные рабовла-
дельцы 52. Гонения Деция и Валериана были одной из форм
борьбы между крупными земельными собственниками и сосло-
вием декурионов. Знаменательно, что по эдикту Валериана,
вопреки всей предыдущей практике, отречение от христианства
знатных лиц не приносит им окончательного оправдания. Оно
спасает только жизнь, а не имущество и положение. Цезарианам
же отречение от христианства вообще ничего не дает, так как
уже и за прежнее (очевидно, при Деции) признание себя хри-
стианами они несут наказание. Это показывает, что прави-
тельство «сенатских» императоров смотрело на принадлежность
к христианству не столько как на вероотступничество, сколько
как на государственное преступление, особенно строго нака-
зуемое, если в нем были виновны государственные служащие.
Христиане стали рассматриваться как политические против-
ники, которых надо было обезоружить, отняв у них высокое
положение и богатство, и лишить возможности организовать
вокруг себя недовольных. Это достигалось заключением
в тюрьму или изгнанием клириков и запрещением христи-
анских собраний.
Хотя гонения и не имели такого устрашающего характера,
какой им приписывает обычно католическая историография 53,
и число погибших было невелико — в карфагенской церкви,
например, их было всего 17 — они на первых порах как будто
имели значительный успех. Киприан описывает, как богатые
52 Особенно большое значение гонения имели для восточных провин-
ций, где оппозиция городских кругов, среди которых христианство
пользовалось в это время значительным распространением, была гораздо
сильнее, чем на Западе (за исключением Африки).
53 См., например, Р. Allard. Histoire des persecutions pendant
le Ш-e siecle. Paris, 1894.
417
христиане, устрашенные перспективой потери имущества, сами
толпами устремлялись в храмы, чтобы принести там жертвы
богам. Он даже говорит о «гибели народа, некогда столь много-
численного» 54. О количестве отпавших ярко свидетельствует
тот факт, что впоследствии исповедники выдавали им по тысяче
«писем мира» (т. е. своего рода ходатайств о даровании павшим
прощения церковью) в день 55. Такое массовое отпадение тем
более любопытно, что со времени Тертуллиана взгляд на обя-
занности христиан во время гонений значительно смягчился.
Тертуллиан считал, что бегство от гонений уже равно отречению.
Лучше отречься под пыткой, чем бежать. «Лучше солдат,павший
в бою, чем дезертир», говорит он 56 *. Киприан считает бегство
вполне дозволенным и сам он, в частности, бежал бросив свою
паству. По его мнению, скрыться от преследований лишь немно-
гим менее почетно, чем погибнуть за веру: если человек бежал,
бросив свое имущество, то тем самым он показал свою верность б7.
Но именно страх за имущество и гнал богатых христиан к ал-
тарям богов.
Напротив, среди христиан из народа большинство остава-
лось твердыми. Ненависть к богатым и знатным, к римским чи-
новникам и командирам, так ярко отразившаяся в произведе-
ниях Коммодиана, давала им силу противиться распоряжениям
римских властей. Киприан упоминает «исповедника Лукиана,
сильного добродетелью и горячей верой, но мало сведущего,
неграмотных мучеников Павла и Аврелия 58, изгнанников —
плетельщика цыновок Солиасса и швею Павлу 59.
Гонения крайне обострили отношения между христианами,
принадлежавшими к разным социальным группам и классам.
Вначале борьба между ними возгорелась по вопросу о том,
кто имеет право даровать прощение отпавшим — епископы,
как утверждал Киприан, или претерпевшие за веру мученики
и исповедники, которые своим подвигом заслужили это право.
На последней точке зрения стояли демократически настроенные
члены общин, протестовавшие, таким образом, против все
усиливавшейся власти епископов и стремившиеся к восстано-
влению принятой в ранних общинах иерархии, согласно кото-
рой наибольшим авторитетом пользовались наиболее стойкие
в вере и осененные «благодатью». Затем встал вопрос о том, можно
ли вообще принимать обратно в церковь отступников. Киприан
считал, что с дозволения епископов они могут быть приняты,
мотивируя это весьма практическим соображением: если они
54 Су pri an., De lapsis, 4.
55 Cyprian., Ер., 20, 2.
66 Т е г t u 1., De fuga in persec., 4; Ad uxor., I, 3.
67 С у p r i a n., De lapsis, 3.
58 Cyprian., Ep., 27, 1.
59 Cyprian., Ep., 42.
418
отчаются в прощении, они уйдут к язычникам. Его противники,
во главе с Новацианом, считали, что такой грех не может
быть прощен. Вначале как будто более суровый в отношении
отпавших, Киприан и его сторонники затем проявляют к ним
особую мягкость. Это показывает, что разногласия по вопросу
об отпавших послужили лишь толчком к развитию уже давно
назревшего конфликта между христианами разных классов,
а не носили чисто принципиального характера. Обострение
классовой борьбы в провинциях отразилось и в обострении
борьбы внутри христианской общины.
Для характеристики ее в это время весьма интересны те
меры, которые Киприан принимает, чтобы добиться победы.
С этой целью он широко применяет заимствованный из практики
муниципальной организации подкуп бедноты. Церковные
деньги он приказывает раздавать бедным, чтобы они были сми-
ренны и спокойны 60. Представители клира должны были рас-
следовать, заслуживают ли нуждающиеся помощи, достаточно
ли они «кротки и смиренны» 61. Часть исповедников была при-
нята в число клириков, сперва на низшие должности, но затем
они быстро были переведены в пресвитеры, чтобы получать
равные с остальными пресвитерами доходы и доли в ежемесяч-
ных раздачах.
Из писем Киприана мы знаем, что меры эти вскоре увенча-
лись успехом и значительная часть христианской бедноты пе-
решла на его сторону, несмотря на противодействие другой
части.
Таким образом, муниципальная знать сколачивает новую
организацию, кое-что заимствующую от организации полиса.
В середине III в. она становится, если можно так выра-
зиться, строго монархичной. Единственным авторитетом стано-
вится епископ. Согласно Киприану, церковь — это народ, по-
слушный епископу. Поносящий епископа становится вне церкви,
а стоящий вне церкви — уже не христианин 62.
Оппозиционность к тогдашнему правительству муниципаль-
ных кругов сказалась, между прочим, и во временном разрыве
африканской церкви с римской, поводом к которому было несо-
гласие в вопросе о вторичном крещении вернувшихся в церковь
еретиков. Единодушная демонстрация епископов проконсуль-
ской Африки и Нумидии, высказавшихся за Киприана против
римского епископа Стефана, показывает, как сильны были анти-
римские настроения в этой среде в период от Гордианов до Ва-
лериана. В стороне остались епископы Мавретании, стоявшие
60 Cyprian., Ер., 7; 12, 2; 14, 2.
61 Cyprian., Ер., 41, 1.
62 Cyprian., Ер., 54; 56.
419
за союз с Римом, что, как мы увидим, объясняется особыми ус-
ловиями в этой провинции.
Таким образом, к середине III в. положение в западных
провинциях обостряется и борьба между социальными груп-
пами и классами принимает самые различные формы.
2. ПРАВЛЕНИЕ ГАЛЛИЕНА
Наиболее острой борьба становится в правление Галлиена,
который вначале был императором западных провинций в ка-
честве соправителя своего отца Валериана, а затем в качестве
единственного правителя империи. О напряженности этой
борьбы свидетельствует уже противоречивость оценки у совре-
менников самого императора, который, кстати сказать, в про-
тивоположность многим безличным своим предшественникам,
соперникам и преемникам, был чрезвычайно яркой и интерес-
ной фигурой.
Еще Омо подметил, что у греческих историков Зосима,
Зонары, анонимного продолжателя Диона Кассия, Иоанна
Антиохийского отношение к Галлиену гораздо более положи-
тельное, чем у латинских авторов 63. По мнению Омо, послед-
ние обвиняли Галлиена в лени, разврате и т. п., чтобы свалить
на него вину за неудачи и поражения середины III в. и тем
спасти свою «национальную гордость». Альфельди считает, что
Галлиен заслужил положительную оценку греческой историо-
графии вследствие его дружбы с эллинистической неоплатони-
ческой интеллигенцией, а также популярности среди низших
классов восточных провинций (что отразилось в некоторых анек-
дотах о нем, сохранившихся у греческих авторов) 64.
Пожалуй, в наиболее чистом виде отрицательная оценка
Галлиена дана у Аврелия Виктора. Правда, он признает, что
в начале своего правления Галлиен сумел дать энергичный от-
пор германцам. Но затем, по словом этого автора, Галлиен за-
бросил дела, погрузился в пороки и «предал римскую респу-
блику как бы кораблекрушению» 65. Все симпатии Виктора
на стороне сената. Это особенно ярко отразилось в описании
им сцен, последовавших в сенате за убийством Галлиена. Даже
Клавдий II, любимец SHA, заслужил порицание Аврелия
Виктора за то, что он заставил сенат обожествить Галлиена и
отказался от поругания его памяти. Характерно при этом, что
63 L. Homo. L’empereure Gallien et la crise de 1’empire romain au
HI-е siecle. — «Rev. historique», t. GXIII, 1913, стр. 5, 14.
64 A. A 1 f о 1 d i. Die Vorherrschaft der Pannonier im Romerreiche
und die Reaktion des Hellenentums unter Gallienus.—«25 Jahre der
Romisch-Germanischen Komission», 1930, стр. 11—52.
65 A u r. Viet., De Caesar., 33, 3.
420
Аврелий Виктор не слишком симпатизирует и галльским импе-
раторам. Правителей пальмирского царства Одената и Зено-
бию он вовсе не называет, но пишет, что из-за нерадивого отно-
шения Галлиена к управлению государством дело дошло до
того, что «на Востоке властвовали разбойники или женщина» 66 67.
Евтропий, следуя за Виктором, делит правление Галлиена
на первый период, когда он счастливо управлял, на второй,
когда он управлял справедливо и, наконец, на третий период,
когда Галлиен предался порокам, и его управление стало ги-
бельным G7. Вместе с тем Евтропий восхваляет галльских
императоров и Одената. «Итак, — заключает он, — когда
Галлиен забросил республику, Римская империя была сохра-
нена на Востоке Оденатом, на Западе — Постумом» 68.
Биография Галлиена, написанная Требеллием Поллионом,
характеризуется смешением различных взглядов. Пороки Гал-
лиена он многословно противопоставляет доблести галльских
и пальмирских правителей. Но иногда он совершенно неожи-
данно, вразрез с общим ходом повествования, указывает на
достоинства Галлиена. Так, Поллион резко осуждает пристра-
стие императора к греческим мистериям и его желание почтить
Афины, приняв звание архонта. Этого не позволяли себе в эпоху
мира и расцвета такие ценители греческой образованности,
как Адриан и Антонин Пий. Тем более не подобало это Гал-
лиону, когда «всё вокруг, казалось, рушилось» 69. Но непо-
средственно за этим следуют похвалы литературным талан-
там императора, его стихам, его греческой образованности.
Далее автор горячо отзывается о «прекрасном делеГаллиена»,ко-
торое «и сенат, и город, и все поколение приняли с благодар-
ностью», а именно, о назначении Одената правителем Востока 70.
Наконец, повествуя о предпринятом Галлиеном после смерти
Одената походе против персов, Поллион замечает, что, собрав
войско, Галлиен повел дело так, как и следовало искусному
принцепсу 71. Как мы видим, все эти высказывания относятся
к восточной политике Галлиена и, скорее всего, заимствованы ив
Дексиппа или других греческих источников. Эти последние за-
нимались главным образом положением на Востоке. У Зосима
из галльских императоров очень вскользь названы только По-
стум и Тетрик 72. Зонара тоже не уделяет им большого внимания,
66 А и г. V i с t., De Caesar., 33.
67 Eutr., IX, 8: Gallienus. . . imperium primum feliciter, mox
commode, ad ultimum perniciose gessit.
68 Ibid., IX, 11.
69 SHA, Gall, duo, 11, 3-4.
70 Ibid., 12, 1.
71 Ibid., 13, 4.
72 Z о s i m., I, 38, 45.
421
причем, в противоположность латинским историкам, он скло-
нен рассматривать приход Постума к власти как незаконную
узурпацию 73. Однако у некоторых поздних греческих истори-
ков появляется тот же мотив, что у Евтропия и Требеллия Пол-
лиона. Так, в одном отрывке анонимного автора Постум говорит
Галлиену, предложившему ему поединок: «Эти погубленные
тобой провинции я, поставленный во главе их, чтобы их обере-
гать, спас. Галлы выбрали меня царем, и я довольствуюсь тем,
чтобы управлять добровольно избравшими меня. И, насколько
хватит сил и разума, я помогу им своим советом и своим вой-
ском»74. Возможно, что эту версию автор заимствовал из запад-
ной исторической традиции.
Весьма положительную оценку Галлиену давала христиан-
ская традиция. Дионисий Александрийский в приводимом Евсе-
вием письме называет Галлиона благочестивейшим и бого-
любивейшим императором, сравнивает его с солнцем, а его
противников — восточных узурпаторов Макриана и Квиета —
с затмившим было солнечный свет облаком. Дионисий говорит
об общем обновлении государства при Галлиене 75. Сам Евсевий
называет управление Галлиена благоразумным 76. Располо-
жение христиан Галлиен приобрел, главным образом, отменой
эдикта о гонениях. Но вместе с тем оно, видимо, отражало
взгляды той социальной группы, с которой христиане были
наиболее тесно связаны. Из другого письма Дионисия Александ-
рийского мы, между прочим, узнаём, что сразу же после гоне-
ний христиане приняли активное участие в междоусобице,
по-видимому, возникшей между сторонниками Макриана и
Галлиена, и, несомненно, примкнули к последним.
Однако на Западе традиция, враждебная Галлиену, была
столь сильна, что повлияла даже на Орозия, обычно следо-
вавшего христианской традиции. Его оценка Галлиена про-
тиворечива. С одной стороны, он пишет, что при Галлиене
род людской мог вздохнуть свободно после того, как бог нака-
зал мучителя Валериана и он попал в плен к персам. Но,
с другой стороны, на Орозия, как на жителя Тарраконы,
сильно влияли взгляды, прочно установившиеся в западной
историографии. Поэтому убийство Галлиена он объясняет
его пренебрежением к интересам империи и порочной жизнью.
Вместе с тем в воцарении Постума он видит один из признаков
божьей милости. «Постум, — пишет он, — в Галлии захватил
тиранию к большому благу республики, так как за десять лет,
73 Z о n., XII, 24.
74 Anonym., 6. — FHG, IV.
75 Euseb., Hist, eccl., VII, 23.
76 Ibid., 13.
422
благодаря выдающейся доблести и умеренности, он изгнал
господствовавших врагов и снова привел в прежнее состояние
погубленные провинции» 77.
Таким образом, мы видим, что отрицательное отношение
к Галлиену наиболее резко проявилось у историков, происхо-
дивших из западных провинций, и, возможно, что труд какого-то
галльского историка, как это предполагал Энман, повлиял
в этом смысле на SHA, а также на Евтропия и Орозия. Историк
этот, по-видимому, принадлежал к аристократии, или, во вся-
ком случае, отражал ее взгляды как на Галлиена, так и на его
противников, а потому был особенно подходящим источником
для SHA. Кстати, эта версия нашла отражение и в латинских
панегириках, исходивших из той же среды. Отпадение про-
винций от Рима при Галлиене они объясняют небрежением
в делах 78. Правда, панегирист говорит об этом как о печаль-
ном факте, что объясняется, конечно, официальным характе-
ром панегириков, которые произносились в честь римских
императоров, а следовательно, не могли открыто приветствовать
разрыв провинций с римским правительством.
Напротив, греческие историки в большинстве симпатизи-
руют Галлиену, подобно тому как Геродиан, если и не очень
сочувствовал, то все же не осуждал Максимина. Этот же автор,
как мы помним, довольно холодно относился к любимцу ари-
стократических историков Александру Северу. Объясняется
это тем, что известные нам латинские историки принадлежали
к идеологам аристократии, тогда как греческие и христианские
авторы были, по-видимому, ближе к муниципальным кругам.
И, как уже говорилось выше, борьба между обеими этими
социальными группами отразилась и в отношении к импера-
тору, при котором она приобрела наиболее острый характер
и который принял в ней активное участие.
Историки нового времени долго следовали за Аврелием
Виктором, Евтропием и Поллионом, объясняя раскол империи
и прочие события того периода испорченностью Галлиена и
его пренебрежением к делам государства. Затем началась
серия попыток реабилитировать этого императора как полко-
водца и государственного деятеля, положившего начало воз-
рождению погибавшей Римской империи. Его стали считать
последователем Августа, предвосхитившим вместе с тем реформы
Диоклетиана 79. Особенно большое внимание уделяется воен-
77 Ого s., VII, 22.
78 Paneg., lat., IV (8), 10, 1—2.
79 См., например, L. Homo. L’empereure Gallien. . . —«Rev.
historique», t. CXIII, 1913; N. H. Baynes. Three notes on the reforms
of Diocletian and Constantin. — J RS, XV, 1925; Luca de Regibus. Le
riforme militari del’ imperatore Gallieno. — «Historia», 1935; его же.
423
ным реформам Галлиена, который устранил из армии сенато-
ров, окончательно уничтожил все сословные привилегии в армии,
создал крупные конные соединения и, наконец, как предпола-
гают некоторые исследователи, разделил военную и граждан-
скую власть в провинциях. С военными реформами Галлиена
современные историки связывают известное улучшение внеш-
него положения империи. Омо довольно убедительно показал,
что наиболее тяжелые поражения от готского союза, различных
германских племен, персов империя терпела до того, как
Галлиен стал единоличным правителем, и что поэтому восста-
ния провинциальных узурпаторов не связаны непосредственно
с вторжениями извне. Некоторые указывают также, что Гал-
лиен был не только способным правителем, но и в высшей
степени образованным человеком, другом Плотина, покрови-
телем искусства. Существует даже термин «галлиеновский
ренессанс», применяющийся к этому периоду истории рим-
ского искусства, особенно скульптуры и скульптурного порт-
рета.
Здесь опять-таки чрезмерно преувеличивается роль и зна-
чение личности императора 80. Только если раньше ему при-
писывались все явления, которые историкам казались отри-
цательными, то теперь личной инициативе Галлиена припи-
сываются все мероприятия, встречающие одобрение историков.
Мы, конечно, на эту точку зрения стать не можем. Что бы ни
представлял собой Галлиен, не его личными свойствами опре-
деляется его политика.
Начал он как соправитель своего отца Валериана, который,
во всяком случае в последние годы своего правления, был тесно
связан с аристократической группировкой. Однако, когда
Валериан занялся исключительно делами на Востоке, пору-
чив управление Западом сыну, начинаются восстания в при-
дунайских провинциях и восстание Постума в Галлии. По-
видимому, политика Галлиена вызвала оппозицию крупных
землевладельцев западных провинций, следовательно, он уже
тогда начинает действовать в интересах другой социальной
группы. Что он был близок к кругам, оппозиционным Вале-
риану, показывает сообщение Поллиона об его равнодушии
к бесславному концу последнего, равнодушии, которое био-
La monarchia militare di Gallieno. Rocco, 1939; R. Grosse. Romische
Militargeschichte von Gallienus bis zum Beginnder byzantinischen Themen-
verfassung. Berlin, 1920; CAR, vol. XII; E. M a n n i. L’impero di Gal-
lieno. Roma, 1949.
80 В последнее время и в западной историографии поднимаются
голоса, протестующие против преувеличения роли личности Галлиена.
См., например, G. Carrotelli. L’eta di Gallieno. — «La parola del
passato», 1947, f. IV, стр. 48—73.
424
граф ставит ему в вину 81. На Востоке аналогичные движения
начинаются лишь после пленения Валериана.
Литературные источники не сохранили данных, позволяю-
щих судить о политике Галлиена, если не считать упоминав-
шихся уже фактов, относящихся к его военным реформам.
Самым показательным из них, конечно, является запрещение
сенаторам служить в армии, приводившее к изъятию про-
винций, в которых стояли легионы, из-под власти наместни-
ков сенаторского звания. Уже это одно показывает напра-
вленность политики правительства Галлиена. Обычно считается,
что оно действовало в интересах солдат. Однако, как и другие
«солдатские» императоры, Галлион пытался поддержать го-
рода 82. Ряд городов получает наименования в его честь 83,
что свидетельствует о получении ими от этого императора осо-
бых привилегий. Надпись из Тубу рейка Буре сообщает о вос-
становлении общественной казны при Галлиене 84. В надписи
из Вероны он назван «rector orbis et dominus terr [arum ac re-
din ]tegrator col(oniae)»85. Во время Галлиена несколько уве-
личивается число почти исчезнувших при его ближайших
предшественниках муниципальных надписей о строительстве,
раздачах, городских посольствах, особенно в городах Африки.
Недавно опубликована относящаяся ко времени его правления
надпись из Капены в Италии, посвященная торжественно
избранной жрице Цереры, а позднее Венеры, которая дважды
устраивала пир для декурионов и граждан и раздавала им
подарки 86.
Оживляется деятельность коллегий. Поллион упоминает,
что во время торжественного шествия в празднование децен-
налий шли коллегии со своими знаменами87. В ряде надписей,
современных Галлиену, сообщается, что коллегии выбирают
себе патронов. Интересно, что в этих надписях ремесленные
коллегии называют себя «numeri»88, т. е. так же, как военные
отряды местной милиции. По-видимому, коллегиям была дана
новая организация, в связи с чем они и выбирают новых патро-
нов и участвуют в празднестве. Это относится не только к ре-
месленным, но и к культовым коллегиям. Так, старинная кол-
81 SHA, Gall, duo, 3, 8—9.
82 Как тесно в известных случаях были связаны интересы солдат и
горожан, показывает надпись из Гемеллы (часть Ламбеза), поставленная
местными гражданами Галлиену в благодарность за восстановление
III Августова легиона.
83 Е. М a n n i. L’impero di Gallieno, стр. 59.
84 ILA, 506.
85 GIL, XI, 3089.
86 AE, 1954, № 165.
SHA, Gall, duo, 8, 6.
88 Например, GIL, XI, 1354.
425
логин юношей-почитателей Геракла в Беневенте выбирает
своими патронами нескольких сенаторов и всадников 89.
Одна из коллегий остийских моряков воздвигает статую патрону;
в этой же надписи упоминаются избранные жрецы Анубиса
и Изиды, покровителей коллегии 90. Учитывая большую роль
ремесленных и культовых коллегий в городской жизни, можно
считать, что попытки оживить их связаны с общими попытками
поднять значение муниципальной организации. Судя по тому,
что в упоминавшихся надписях патронами избираются высоко-
поставленные лица, оказавшие этим коллегиям различные
«благодеяния», можно думать, что правительство Галлиена
поощряло видных и состоятельных лиц к пожертвованиям
в пользу городов и связанных с городами объединений. В связи
с этим стоит и увеличение количества надписей, упоминающих
постройки, раздачи, городские посольства и т. п.
Некоторые данные можно извлечь из отдельных рескриптов
Галлиена 91. Он неоднократно выступал против злоупотребле-
ний фиска и, в частности, против самовольного наложения
новых податей, которые предписывал возвращать тем, с кого
они были востребованы 92. Он не только подтвердил запреще-
ние опекунам продавать земли опекаемых, но и дозволил
лоследним возбуждать дело против президов провинций, раз-
решивших такую продажу 93. В рескрипте на имя некой Евфро-
сины он писал, что если кондуктор выгнал ее из имения, она
может вчинить иск и востребовать штраф за нарушение кон-
тракта об аренде 94. В другом месте он указывал, что покупа-
тель не может изгнать того, кто законно владеет имением по
эмфитевсису (iure emphyteutico) 95. В рескрипте на имя Тимо-
фея он пишет, что с арендатора нельзя требовать больше, чем
по договору об аренде. Если время аренды истекло и арендатор
остался, то считается, что аренда возобновляется молчаливым
согласием на тех же условиях и с тем же залогом 96.
Как мы видим, в этих рескриптах взята линия на защиту
средних и мелких владельцев, колонов и эмфитевтов от про-
извола чиновников и крупных собственников. В рескриптах
имеются в виду не только колоны — свободные и равноправ-
89 CIL, IX, 1681.
90 CIL, XIV, 352.
91 Значительная часть их написана от имени Валериана и Галлиена,
но поскольку Валериан последние годы своего правления был занят под-
готовкой восточного похода, можно думать, что рескрипты эти исходили
от Галлиена.
92 GI, IV, 62, 3; VII, 71, 3; VII, 73, 7; X, 2, 2; X, 42, 4.
93 GI, V, 71, 4—5.
94 GI, IV, 65, 15.
95 Fr. iur. Rom. vat., 25.
96 GI, IV, 65, 16.
426
ные участники арендного договора, но и те, которые оставались
в имении после истечения договора, т. е. именно основная
масса колонов в собственном смысле, сидевших на своих
участках в продолжение многих десятилетий или даже многих
поколений. По-видимому, те первоначальные договоры, кото-
рыми определялись их повинности, постепенно сливались
с установившимся обычаем. Так, например, по всей вероят-
ности, обычаем скорее, чем законом, определялось правило,
что если господин прощал колону годовую плату вследствие
неурожая, он мог ее востребовать в урожайный год. Ульпиан
ссылается па рескрипт Антонина Пия, в котором он пишет
колону, что тот стремится к перевороту (novam rem desideras),
желая, чтобы ему была дана отсрочка вследствие того, что его
виноградные лозы состарились 97. Как уже говорилось выше,
в то время государство и право редко вмешивались в сложив-
шиеся между землевладельцами и колонами, в собственном
смысле, взаимоотношения. Галлиен же пытается, по-видимому,
в какой-то мере их регулировать, ограничив произвол земле-
владельцев.
Хотя мы ничего не знаем о конфискациях, которые произво-
дились бы при Галлиене, как это было при первых Северах
и Максимине, все-таки можно полагать, что он выступал
против крупных землевладельцев, для которых возможность
бесконтрольной эксплуатации колонов становилась все более
необходимой. Как мы видели, в это время в положение колонов
попадали и многие мелкие и средние землевладельцы, вплоть
до декурионов. Таким образом, некоторая охрана прав коло-
нов соответствовала их интересам. В том же направлении дей-
ствовал рескрипт, касавшийся эмфитевтов. Если какой-нибудь
крупный собственник покупал земли императора или частного
лица, находившиеся во владении эмфитевтов, ему запрещалось
сгонять их и заменять своими колонами, с которых он мог бы
требовать большие повинности. Таким образом, покупатель
приобретал не столько земли, сколько право на раз навсегда
установленные повинности населявших их эмфитевтов. Так
как понятия земель, сданных эмфитевтам, и городских agri
vectigales (т. е. сданных навечно), может быть, уже к тому
времени начали сливаться 98, то рескрипт Галлиена, вероятно,
распространялся и на покупщиков городских земель. Во вся-
ком случае, он должен был замедлить развитие полной частной
собственности на землю, к которой так стремились владельцы
97 Dig., XIX, 2, 15, 5.
98 Так, Павел пишет, что вечным съемщикам городских земель сле-
дует оказывать помощь против всех посессоров, включая самих муници-
палов (Dig., VI, 3, 1—3).
427-
экзимированных сальтусов, и способствовать некоторой кон-
сервации античной формы собственности.
При Галлиене продолжалась линия содействия отпуску
на волю рабов. В одном из рескриптов Галлиен пишет, что
вообще тот раб, которого по завещанию запрещено освобо-
ждать, не может получить свободу. Но надо исследовать,
потому ли завещатель запретил освобождать раба, воспитан-
ного вместе с его детьми, что считал его услуги необходимыми
для детей, или за плохое поведение. В первом случае его можно
отпустить после смерти тех, кто пользовался его услугами ".
В другом месте он пишет, что раб, назначенный по завещанию
владельца опекуном малолетних детей последнего, должен
считаться отпущенным по фидеикомиссу, даже если это не
было оговорено в завещании 10°. Он подтвердил, что свободный,
добровольно, а тем более, по принуждению, признавший себя
рабом, все равно рабом не становится 99 100 101. Предписав, что раб,
присужденный к работе в руднике, после освобождения не
возвращается к господину, а становится рабом фиска 102, Гал-
лиен, возможно, хотел удержать владельцев от злоупотребле-
ния этой мерой наказания.
Поллион, описывая праздник деценналпй и различные нов-
шества, допущенные при этом Галлиеном, упоминает, между
прочим, что в процессии шли рядом со всеми даже рабы 103.
Тот же Поллион приводит смутное известие о том, что при
Галлиене в Сицилии имело место какое-то движение, подобное
рабской войне, по провинции бродили разбойники, которых
едва удалось подавить 104. Было ли это действительно восста-
ние рабов или восстание, в котором рабы принимали более или
менее значительное участие, сказать, за неимением других
данных, нельзя. Но, возможно, что восстания народных масс
не только в Сицилии, но и в провинциях заставляли Галлиена,
как и его предшественников, делать некоторые уступки рабам,
во всяком случае тем из них, которые занимали известное по-
ложение. Эти-то рабы, вероятно, и были допущены к участию
в праздновании деценналий.
Особый интерес представляют собой многочисленные раз-
нообразные и часто совершенно оригинальные монеты Галлиена.
Большое внимание уделяется на них войску, но не в этом их
своеобразие, тем более, что военная тематика сочетается с про-
славлением мира. Оригинальны монеты с легендами: ОЬ соп-
99 CI, VII, 12, 2.
100 CI, VII, 4, 10.
101 CI, VII, 16, 6.
102 CI, IX, 51, 8.
103 SHA, Gall, duo, 8, 1.
104 Ibid., 4, 9.
428
servationem patriae 105, Ob conservationem salutis 106; Gallienum
Aug. senalus (аверс) и Ob libertatem reccptam (реверс) 107;
Gallienum Aug. p(opulus) R(omanus) (аверс) и Ob reddit(am)
libert(atcm) (реверс) 108; Bonae Fortunae 109, Conservator pieta-
tis 110 111, Dona Aug(usti) (с изображением Меркурия с сумой) 1U,
Pietas Saeculi (с изображением кормящей Юпитера козы) 112,
Restitutor generis human! 113, Salus Italiae 114, Religio Augg. 115,
Roma redux 116.
Эти легенды, не встречающиеся у других императоров,
рисуют определенную программу, которую скорее всего можно
охарактеризовать как консервативную, реставраторскую,
действительно имеющую известное сходство с официальной
программой, пропагандировавшейся при Августе. В этом
смысле прав Альфельди, сближающий Галлиена с Августом.
Кстати, в подтверждение своей точки зрения он ссылается па
монету Галлиена с изображением головы Августа и надписью
Deo Augusto 117. Однако никак нельзя согласиться с его мне-
нием, что целью Галлиена было «удовлетворить запросы масс без
революции, в рамках эллинизированной римской монархии» 118
или что его правление было эллинистической реакцией на пра-
вление иллирийских императоров 119. Хотя Галлиен действи-
тельно, как мы видели, пользовался популярностью в кругах
интеллигенции восточной половины империи, ничего специ-
фически греческого в его идеологии, поскольку мы можем о ней
судить по монетам, нет. Нельзя ее считать и реакцией на идео-
логию «иллирийцев», поскольку, как мы видели, именно в при-
дунайских войсках были распространены чисто римские культы,
поднять значение которых старался и Галлиен.
Об этом свидетельствуют его монеты, посвященные богам и
религии вообще. Таких монет появляется целая серия. Цен-
тральное место в ней занимает Юпитер. Он наделен и обычными
эпитетами: Conservator, Stator, Victor, и более редкими:
105 Cohen, Gall. 13.
106 Ibid., 14.
107 Ibid., 15.
108 Ibid., 16.
109 Ibid., 72.
110 Ibid., 97.
111 Ibid., 115.
112 Ibid., 422.
113 Ibid., 487.
114 Ibid., 510.
115 Ibid., 482.
116 Ibid., 480.
117 A. A 1 f 6 1 d i. Augustus als Vorbild des Gallienus. — «Ztschr.
f. Numismatik», Bd. XXXVIII, 1928, стр. 199.
118 Ibid., стр. 196.
119 «25 Jahre der Romisch-Germanischen Komission», стр. 11—52.
429
Propugnator, Ultor, и совершенно оригинальными: Crescens.
Exoriens, Cantabrorum. Он выступает как верховный бог войска
(в одной рейнской надписи он назван Conservator omnium mi-
litantium) и как хранитель государства и императора. На од-
ной из монет он изображен протягивающим земной шар импе-
ратору. Юпитер же изображен на монете с легендой Pacator
orbis как умиротворитель и устроитель мира. Загадочна ле-
генда Jovi Cantabrorum с изображением Юпитера в военном
одеянии. Последнее говорит против делавшейся обычно по-
пытки связать его с племенем кантабров, да и вообще такая
связь ничем не мотивирована. Скорее здесь имеются в виду
также военные функции Юпитера. В одной современной над-
писи cantabri, как и vexilla, наряду с которыми они упомина-
ются, имеют значение военных знамен, на которых помещались
изображения императоров 120. В таком же значении это слово
встречается у Тертуллиана 121. Возможно, что Галлиен и здесь
хотел подчеркнуть значение Юпитера как верховного бога вой-
ска, изображение которого должно иметься на военных знач-
ках. На военный характер легенды указывает и содержащееся
на соответственных монетах изображение Галлиена в панцыреу
на груди которого представлены трофеи и сцена битвы. Мо-
неты эти чеканены в Сисции 122 и, очевидно, предназначались
для дунайского войска.
Изображение Юпитера на вышеупомянутой монете с ле-
гендой Pietas saeculi, по-видимому, должно было представить
его как хранителя pietas. Последняя вообще играет значитель-
ную роль на монетах Галлиена. Сам он выступает как conser-
vator pietatis; фигура Pietas соединена с Abundantia. На монете
в честь последней Abundantia изображена раздающей детям
деньги. Pietas появляется на монетах Галлиена и одна123 (как,
впрочем, и на монетах других императоров, хотя после Августа
никто не уделял ей такого места, как Галлиен). О значении
pietas, лежавшей, по представлениям рабовладельцев империи^
в основе взаимоотношений господина и рабов, патрона и клиен-
тов, императора и граждан, уже говорилось ранее. Pietas —
божество, теснейшим образом связанное с самыми основами
рабовладельческого общества, и то значение, которое ей прида-
вал Галлиен, связывавший ее с Юпитером, весьма показательно
для его стремления укрепить это общество и притом в чисто
римских его формах. Вероятно, к этому времени культ Анто-
нинов был уже настолько неразрывно связан с идеологией
120 АЕ, 1937, № 164.
121 Tertul., Apol., 64.
122 Н. D е 1 briic k. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis Carinusr
стр. 113.
123 Cohen, 422.
430
земельной знати, что несколько утратил свою былую популяр-
ность в военной и муниципальной среде. Поэтому Галлиен
избирает своим героем Августа, так же как из богов он отдает
предпочтение не Гераклу, а Юпитеру.
Значительное место на монетах Галлиена отведено Апол-
лону, Диане и Марсу. Как уже говорилось выше, после Августа
Аполлон играл значительную роль только на монетах Септи-
мия Севера. На монетах Галлиена он выступает как Conserva-
tor Augusti и как Propugnator — эпитеты, прежде Аполлону
не придававшиеся, и со своими старыми эпитетами: Salutaris —
как бог целитель и Palatinus — как бог покровитель импера-
тора. В этом же смысле надо понимать и его эпитет Conservator
Augusti. Как Propugnator он связывается с военными боже-
ствами. Диана, постоянная спутница Аполлона, кроме обычного
своего наименования Lucifera, наделяется также эпитетом
Conservatrix Augusti. Как Conservator Augusti впервые вы-
ступает и Марс, которому посвящено также большое количе-
ство легенд с обычными его эпитетами: Ultor, Victor, Pacifer.
Conservator или Conservatrix Augusti названы также Геракл,
Нептун, Меркурий, Либер, Юнона, Минерва, Венера, Веста,
Церера124. На монетах Галлиена и членов его семьи фигурируют
и такие редко встречающиеся на монетах других императоров
боги, как Вулкан и Янус, и совсем не упоминающиеся на дру-
гих монетах архаические, мало распространенные божества,
как Dea Segetia и Dii Nutri tores. Если учесть, что на монетах
Галлиена несколько раз встречается Церера как Augusta и
Frugifera и что в Африке при Галлиене восстанавливаются
храмы Плутону и Теллус, можно заключить, что его покрови-
тельством пользовались хтонические и земледельческие культы.
Но это объясняется не тем, что Галлиен лично был посвящен
в элевсинские мистерии — факт, которому Альфельди придает
решающее значение, — а тем, что эти культы, как мы видели,
были популярны среди мелких и средних землевладельцев,
особенно в Африке и на Дунае. Что Галлиен учитывал их ин-
тересы, особенно интересы землевладельцев и солдат приду-
найских провинций, показывает внимание, которое он уделял
особо популярному в этой среде Либеру. Имя Либера впервые
появляется именно на монетах Галлиена, что свидетельство-
вало о причислении его к главным богам. Характерны в этом
отношении и монеты в честь Dii Nutritores. Культ богинь,
Nutrices, по-видимому, близких богиням Matres, был, как уже
упоминалось, распространен на Дунае 125. Судя по рельефам
124 Интересно сопоставить эту монетную серию Галлиена, посвя-
щенную римским богам, с упоминавшейся выше серией «divi» Деция.
См. Н о f f i 1 1 е г, № 324—336.
431
на алтарях этих богинь, изображавшихся с детьми, зерном или
плодами, они совмещали функции покровительниц детей и
божеств земледелия. Что касается Либера, то, как уже гово-
рилось выше, он не только был очень популярен на Дунае,
но и считался богом муниципиев.
Мы видим, что Галлиен старался поднять значение римских
культов, распространенных как в войске, так и в муниципаль-
ной среде. Как уже говорилось выше, в этой среде популяр-
ность римских культов обусловливалась популярностью идеи
римской империи в ее классических формах. В связи с этим
на монетах Галлиена главные боги выступают как хранители
и спутники императора. Вместе с тем, — и это также вполне
согласуется с той программой муниципальных слоев, которая
отразилась в романе Филострата, — уважение к древней ре-
лигии сочеталось в политике Галлиена с широкой веротерпи-
мостью относительно иных культов и верований, также полу-
чивших распространение среди муниципальных кругов.
Галлиен отменил гонения на христиан. На его монетах впер-
вые (если не считать Элагабала) появляется Солнце как Comes
Augusti и Conservator Augusti 126. При распространенности
солярных культов естественно, что Галлиен включает Солнце
в официальный пантеон. Возможно также, что, давая Юпитеру
оригинальные эпитеты Exoriens и Crescens, применявшиеся
обычно в отношении солнечных и лунных божеств, Галлиен
хотел сблизить последних с верховным римским богом. Об
аналогичных попытках свидетельствует стихотворение, по-
видимому, относящееся к середине III века: «Всемогущий
Юпитер — первый и высший, Юпитер — глава и середина, . . .
Юпитер основа земли и звездного Олимпа, Юпитер и муж и не
знающая смерти жена. Юпитер — дух всего, сила могучего
огня и корень моря; и Солнце и Луна это — сам Юпитер. Он
всемогущий царь, начало всего» 127. Как мы видим, не только
Солнце, но и Юпитер выступал иногда как верховный и единый
бог (Juppiter summus exsuperantissimus, как он иногда име-
нуется в надписях III в.) при попытках создания монотеи-
стической религии на основе язычества. То, что по этому пути
идет и Галлиен, подтверждает его связь с той социальной груп-
пой, которая была наиболее консервативна и которая мечтала
о восстановлении империи времен Августа.
В качестве спутника Августа (comes Augusti) включает
Галлиен в свой пантеон и Сераписа, также весьма популярного
бога. Религиозная политика Галлиена, сочетавшая стремление
поднять значение исконной римской религии с веротерпимостью,
126 С о h е n, Gall., 523—531.
127 Meyer, 1551.
432
в частности к христианам, может показаться противоречивой.
Однако это не так, поскольку, как зугы видели, и римская ре-
лигия, и восточные культы, и христианство имели своих при-
верженцев среди военных и среди сословия декурионов, ин-
тересы которых представляло правительство Галлиена.
Насколько оно откликалось на настроения этой среды,
показывает, между прочим, появление на монетах Галлиена
Гения императора и Гения войска 128, которые прежде на мо-
нетах не фигурировали. Между тем мы знаем, как распростра-
няется в III в. культ гениев, в частности и этих двух гениев,
в войске и близких ему группах гражданского населения. Тесно
связывая религиозные представления с императорской властью,
Галлиен не утверждает божественности императора, а обле-
кает императорский культ в его наиболее специфически рим-
скую форму, в форму культа императорского Гения. Так же
как и культ Pietas, культ Гения императора был связан с са-
мыми основами классического рабовладельческого римского
общества и государства.
В религиозной политике Галлиена много общего с рели-
гиозной политикой Августа: попытки реставрировать старую
римскую религию и связать ее с императорской властью без
прямого обожествления императора; некоторая склонность
к архаизации, даже особое почитание Аполлона как специаль-
ного покровителя императора и Рима. Но при этом религиоз-
ная политика Галлиена имеет своеобразные черты — широкая
веротерпимость, не свойственная Августу, стремление связать
наиболее популярных богов с военными культами. Это отли-
чие объясняется тем, что лозунги, пропагандировавшиеся
Галлиеном, по форме оставаясь как будто старыми «сенатскими»
лозунгами, на самом деле в его время пользовались поддерж-
кой совсем других, враждебных аристократии кругов — му-
ниципалов и войска, которые теперь становились наиболее
консервативными элементами, поскольку были связаны с от-
живающим способом производства.
В данной связи показательны и упоминавшиеся выше
монеты с благодарностью от сената и народа за полученную и
восстановленную свободу. На некоторых вариантах этих монет
Галлиен именуется не императором, а принцепсом. Дельбрюк и
Альфельди относят эти монеты к 263 г. Последний связывает
их с победой, одержанной Галлиеном над Постумом, однако
сам признает, что победа, притом не давшая решительных ре-
зультатов, над этим противником, не угрожавшим непосред-
ственно Риму, была недостаточно серьезным поводом для появ-
ления таких широковещательных лозунгов. Более вероятным
128 С о h е n, Gall., 181—185.
433
представляется, что их можно связать с происходившим в этом
году торжественным празднованием деценналий. По этому
случаю Галлиен мог провести какие-то реформы или сформу-
лировать свою программу. Эта программа—свобода, возвра-
щенная римскому народу и сенату, — как будто вполне в духе
старых сенатских лозунгов. То же можно сказать и о леген-
дах Pax publica129 и Salus publica130, обычно знаменовавших
победу над «тиранами» и восстановление порядка в государ-
стве на основе социального мира. Сюда же относится появление
слов s(enatus) p(opulusque) R(omanus) на монетах с легендой
Abundantia 131; монеты с легендами: Roma redux и Salus Italiae
(которую можно противопоставить Salus provinciarum на мо-
нетах Постума). По форме это — типичные «сенатские» лозунги,
которые вполне подошли бы к периоду установления принци-
пата Августа и его примирения с сенатом.
На первый взгляд представляется странным, что император,
провозглашавший эти лозунги, реставрировавший древнюю
римскую религию и древнюю Pietas, пользовался такой не-
примиримой ненавистью аристократии. Но своеобразие
периода и заключается в том, что старые «сенатские» лозунги
стали достоянием иной социальной группы. Обычно считается,
что «сенат» в это время был консервирующим, а армия «раз-
рушительным» началом. На деле положение было как раз об-
ратным. Наибольшую приверженность к римской религии,
к империи, опиравшейся на города, сохраняли именно город-
ские рабовладельцы и армия, тогда как аристократия имела
уже иную программу, о которой говорилось выше.
Откликался Галлиен и на те мечты о наступлении новых,
более счастливых времен, которые все более распространялись
в разных слоях общества по мере ухудшения действительного
положения дел. Каждый класс и группа представляли себе
этот новый счастливый век по-своему, но все его ждали. Saecu-
lum, Aicbv — новый золотой век становится предметом особого
культа, тогда как в христианской литературе «век», «люди
этого века», напротив, становятся символом зла.
Императоры всячески старались использовать эти настрое-
ния, и чем более кратковременным и неудачным становилось
правление подавляющего большинства императоров, тем с боль-
шей настойчивостью они утверждали, что именно они принесли
людям этот долгожданный золотой век. Выше уже упоминались
соответственные медальоны из Паннонии и надписи Гордиана
из африканских кастелов. Даже петиции, обращенные к им-
129 Cohen, Gall., 409—411.
130 Ibid., 511.
131 Ibid., 29.
484
ператорам грозившими бегством колонами и крестьянами,
неизменно начинались с утверждения, что в век данного им-
ператора все обрели полное счастье и только просители, по
какой-то досадной случайности, все еще несчастны. Праздно-
вание тысячелетия Рима при Филиппе Арабе особенно благо-
приятствовало расцвету секулярных чаяний. На его монетах
появляются легенды Saeculum novum132, Spes felicitatis or-
bis 133, Laetitia fundata 134, Saecuritas orbis 135, Felicitas populi
Romani 136 и тому подобные лозунги. Широко представлены
они и у Галлиена, который, по-видимому, справлял секуляр-
ные игры, хотя со времени секулярных игр Септимия Севера
прошло лишь 60 лет. На его монетах мы видим легенды: Saecu-
lares Aug. (с изображением посвященного Диане оленя) 137,
Bonae Fortunae138, dementia temporum139, Felici aet(ati)140,
Felicitas saeculi141, Pax fundata 142, Restitutor generis humani143,
Ubique pax 144 и другие, более обыкновенные. Эти монеты
должны были не только пропагандировать политику импера-
тора, но и противопоставить что-то получавшему все большее
распространение среди муниципальных слоев пессимизму,
который, как мы видели, отразился и в мировоззрении Киприана,
и в учениях гностиков.
Интересным образцом такого полного пессимизма произве-
дения является одно стихотворение, автор и время написания
которого неизвестны, но которое, по приведенным ниже сооб-
ражениям, как кажется, можно отнести к середине III в. Посвя-
щено оно городу Мантуе и написано тамошним гражданином.
«Город, — пишет он, — который подымался главой над осталь-
ными городами, как кипарисы среди гибкой калины, наша Ман-
туя теперь настолько другим уступает в почестях, насколько
уступает скромный дикий нард пурпурным розовым садам или
терновник — оливковому дереву, или ольха — виноградным
лозам, бальзаму — чемерица, боб — перцу, туф — золоту.
Там не остается ни одного из первых граждан (nullus princeps),
ни одного из местных уроженцев (nullus verna). Всё захватили
132 Cohen, Phil., 89.
133 Ibid., 98.
134 Ibid., 32—36.
136 Ibid., 97.
136 Ibid., 116.
137 С о h e n, Gall., 495-497.
138 Ibid., 72.
139 Ibid., 76.
140 Ibid., 117.
141 Ibid., 130—132.
142 Ibid., 407—409.
143 Ibid., 487.
144 Ibid., 610.
435
не отличающиеся друг от друга тираны (aequales totum reti-
nent vel cuncta tyranni). Грустно уходит Мир, ведутся граждан-
ские войны, охладевает любовь (honos amoris), возрастают
семена ненависти; недостает зерна (frumentum premi tur),
подымаются безымянные плевелы. Люди, несущие по жребию
караулы, продают камни стен и укрепления. Приходит в упа-
док почитание богов и добродетелей, каждый, по совету своего
шаткого ума, сам создает себе предмет для почитания. О горе!
Огромной несчастной развалине подобна Мантуя, которую
заполнили поселенцы-варвары (barbarus incola replet), кото-
рую терзают речами, порожденными одним только брюхом; и
брат с братом не находит общего языка1 Как часто Титир при-
зывал граждан остерегаться, чтобы волк не привел в заме-
шательство стада овец в хлевах! Но разногласие и раздор
препятствуют всему народу противостоять разбойникам
(ambronibus). Храпит пастух. Увы, я вижу близкие несчастья;
горе мне! Если ты заботишься о своей матери, помоги» 145.
Жалобы на упадок городов встречаются и в надписях. Так,
в надписи из Салерна в честь Аррия Меция Гракха, патрона
города, светлейшего мужа (т. е. сенатора), говорится, что
город лежал заброшенный и ослабевший, граждане бежали,
сословие декурионов пришло в упадок 146. В надписи из
Абеллы приносится благодарность консуляру Помпеяну
Барбарию за то, что когда город был в запустении, он украсил
его, доставив камень с гор, а не за счет разрушения памятни-
ков 147.
Тот же мотив мы видим и в приведенных стихах. Отнести
их к середине III в. позволяет упоминание о гражданских
войнах и «тиранах», что исключает возможность приурочить
их к временам ранее Максимина, поскольку до этого времени
в период империи гражданских войн на территории Италии не
было. Ко времени самого Максимина их вряд ли можно отне-
сти, так как Аквилея, где разыгрывались главные события,
лежит настолько далеко от Мантуи, что последняя не могла
быть ими задета. С другой стороны, к гражданским войнам
IV в. эти стихи вряд ли могут относиться, поскольку они не
упоминают христианства, а, напротив, говорят об умственном
разброде, который предшествовал установлению обязательной
государственной религии. Скорее всего они были написаны
во времена Галлиена под свежим впечатлением войны с Аврео-
лом, имевшей своим центром Медиолан, недалеко отстоящий
от Мантуи, которая могла пострадать при прохождении войск
145 R i ese. Anth., 686.
146 GIL, X, 520.
147 Ibid., 1199.
436
Галлиена или Авреола и жители которой могли принимать уча-
стие в этой войне на той или другой стороне. Под «варварскими
поселенцами», якобы заменившими коренных уроженцев го-
рода, могут подразумеваться иллирийские солдаты, которых
с тех пор, как преторианская гвардия стала набираться из
придунайских частей, было много в Италии.
Если предположение о датировке этого стихотворения
правильно, то оно показывает лишний раз, как мрачно смо-
трели на окружающую действительность представители сосло-
вия декурионов, к которым, вероятно, принадлежал и автор
данного произведения, поскольку он скорбит об исчезновении
«первых лиц» в городе. Особенно знаменательно, что, хотя ав-
тор несомненно язычник, оплакивающий упадок древнего по-
читания богов, он готов впасть в пророческий тон и предрекать
близкий конец света. Casus, heu, cerno propinquus, — воскли-
цает он. Да и вообще рисуемая им картина довольно близка
к той, которую изображает Киприан.
Этим настроениям Галлиен старался противопоставить
надежды на счастье, мир, благополучие, новый золотой век.
Чтобы сплотиться для активного участия во все обострявшейся
борьбе, отживающий класс рабовладельцев должен был попы-
таться выработать идеологию, способную противостоять без-
надежности и пессимизму его сочленов. Правительство Гал-
лиена пыталось найти противоядие настроениям упадочниче-
ства и пассивности. С этим связана и та роль, которую в это
время начинает играть философия Плотина, пользовавшаяся
особым покровительством Галлиена.
К середине III в. философские школы приходят в упадок.
Порфирий приводит слова знаменитого ученого и ритора Лон-
гина, что во время его детства (т. е. при Септимии Севере) было
много философов, глав различных школ, а теперь (т. е. в сере-
дине III в.) их стало очень мало. Вероятно, главную роль
в упадке философии играл упадок сословия декурионов и свя-
занной с ним интеллигенции, так как из этих кругов главным
образом выходили слушатели и ученики философов. Аристо-
кратия в большинстве относилась к ним равнодушно или, как
Дион Кассий, враждебно. Привыкшие к простым культам своих
провинций командиры войска вряд ли могли особенно интере-
соваться отвлеченными проблемами. Скорее всего, в связи
с этим стоит превращение философских школ в замкнутые
небольшие кружки избранных. Известно, что ученики Аммо-
ния Саккаса, среди которых был и Плотин, давали клятву
ничего не разглашать из его учения. Сам Плотин лишь очень
поздно начал расширять круг своих слушателей. Его учение
долгое время, до начала правления Галлиена, было доступно
лишь немногим. Вряд ли это было вызвано, как считают
437
некоторые148, сближением философских школ с обществами
мистов. Мнение это нельзя считать обоснованным одной-двумя
ссылками в «Эннеадах» Плотина на египетские мистерии. Более
вероятно, что здесь действовало чувство оторванности от окру-
жающих, невозможности взаимного понимания, нежелания
профанировать свои идеи перед теми, кого философы считали
невежественной чернью. Позднее те же настроения мы видим
в письмах неоплатоника IV в. Синезия, который не хотел при-
нять сан епископа, так как это, по его словам, вынудило бы
его говорить с толпой о боге, размышлениям о котором он
посвятил всю свою жизнь и лучшие силы своей души.
Выше уже говорилось о свойственном идеологам класса
рабовладельцев того времени крайнем пессимизме, углубляв-
шемся с разложением этого класса. Зло из случайного явления
стало рассматриваться как нечто неизбежное, как имманентное
миру. Исчезает интерес к социальным вопросам, некогда зани-
мавшим первое место в античной философии. Общество, ранее
представлявшееся обязательным условием и полем деятельно-
сти гражданина и философа, начинает рассматриваться как
нечто безусловно враждебное индивиду. Бегство от общества
становится предпосылкой большинства систем, предпосылкой
настолько общей, что она считается почти само собою разумею-
щейся. Идея жизни, полезной обществу, столь сильная у стои-
ков, заменяется призывом к уходу в собственную душу, к от-
решению от всех дел человеческих. Отчужденность от общества
вела к аристократизму, резкому отделению посвященных от
непосвященных, носителей знания и божественного открове-
ния от погруженных в материальные интересы обыкновенных
людей. Основной проблемой становится проблема происхож-
дения зла и избавления от него. Недовольство существующим
положением и отсутствие перспектив в будущем диктовали
ответ, что причина зла — в материальном мире, который рано
или поздно должен погибнуть или быть искупленным при-
шествием божественного спасителя. В связи с этим в центре
внимания оказывался ряд проблем: о свободе воли и грехе,
предопределении и воздаянии за грех, о связи греха со злом,
о соотношении зла и благого божества и т. п. Все эти проблемы,
ранее остро ставившиеся только гностиками, стали занимать
философов и богословов самых различных направлений. Даже
враждебно относившаяся прежде к философским спекуляциям
христианская церковь вынуждена была откликнуться на них
трудами Клемента Александрийского и, особенно, Оригена.
Все более распространяется в разных вариантах дуализм,
наиболее просто решавший вопрос о зле. У гностиков центр
148 См., например, F. Heuemann Plotin. Leipzig, 1921, стр. 120 сл.
438
тяжести с философских и космологических вопросов перено-
сится на вопросы искупления и спасения души. Ненависть
к материальному миру усиливает проповедь самого строгого
и мрачного аскетизма.
Очень многие из всех этих моментов свойственны системе
Плотина, но она содержит и иные черты. Здесь не место давать
подробное изложение и анализ этой системы. В данной связи
нам важно лишь выяснить ее значение в классовой и внутри-
классовой борьбе того времени, попытаться установить, какой
социальной группе эта философия была близка и почему она
окончательно формируется именно во времена правления Гал-
лиена, когда все социальные противоречия особенно обостри-
лись.
Задача эта чрезвычайно трудна, поскольку в «Эннеадах»
Плотина ни одним словом не упоминаются современные ему
события и не уделяется никакого внимания социальным и по-
литическим вопросам. Считая себя комментатором Платона,
Плотин совершенно отбрасывает его учение об обществе и го-
сударстве. Недаром в обширной литературе, посвященной
Плотину, в которой он рассматривается то как последний эллин,
то как брахман, то как предшественник Шеллинга, то как
основоположник гегельянства, совершенно не затрагивается
вопрос о социальной сущности его системы.
Однако как бы абстрактна ни была философская система,
она не может не быть связана тысячью нитей с насущными
вопросами своего времени. И для Плотина, несмотря на мно-
жество затрагиваемых им проблем, основными остаются вопросы,
волновавшие его современников: происхождение зла, отно-
шение человека к миру и божеству, достижение состояния,
наиболее достойного мудреца. Много спорили о том, какие
элементы преобладают в его философии — платонизм, пифа-
горейство, восточная теология, индийские философские уче-
ния. Но спор этот, по существу, схоластичен, — как бы
ни разлагать на составные элементы ту или иную систему, это
не поможет понять, почему она приобрела более или менее
большое влияние на умы современников, принадлежащих
к определенной социальной группе.
Философия Плотина, конечно, в гораздо более грандиозных
размерах повторяет попытку, предпринятую Филостратом
в жизнеописании Аполлония, — найти новое обоснование
стоической идеи мирового единства и мировой гармонии, что,
в конечном счете, связано с обоснованием задач и долга граж-
данина мировой империи. У Филострата эта задача выступает
значительно более наглядно, поскольку он уделяет довольно
много места социальным моментам. Плотин совершенно их
отбрасывает, но зато развивает философскую часть.
439
В своих «Эннеадах» он неоднократно повторяет знакомые
нам из сочинений стоиков образы и мысли: мир — единое
целое, все вещи связаны взаимной симпатией 14Э. Человек —
органическая часть этого целого, актер мировой драмы, обязан-
ный исполнять то, что требует от него назначенная ему роль149 150.
Бегство от мира Плотин не отвергает, но, как и стоики, трак-
тует его не как действительный уход от общества, а как жизнь
в нем, достойную мудреца 151. Мир, по Плотину, в целом со-
вершенно гармоничен и прекрасен, зло в одной его части урав
новешивается благом в другой. Так, например, если разрушен
город и жители его попали в плен, то, может быть, впоследствии
ими будет основан новый, лучший город. Одни животные гиб-
нут, чтобы служить пищей другим, и это лучшее для них при-
менение, поскольку они все равно смертны. Войны укрепляют
мужество людей, а погибших не стоит жалеть, так как прожив-
ший короткую жизнь достойно не менее счастлив, чем живший
долго. Счастье не измеряется временем, в продолжение кото-
рого оно длится, ибо счастье не процесс, а состояние. Осуждать
мир в связи с имеющимся в нем злом так же близоруко, как
осуждать художника за то, что он кладет не только светлые,
но и темные краски, необходимые для гармонии всей картины.
Всеобщий кажущийся беспорядок, говорит между прочим
Плотин, может быть, приведет к порядку и происходит лишь
от стремления к нему 152.
Все это — знакомые положения стоической этики. Но инте-
ресно, что у Плотина этим образам придается более активный
характер, чем у стоиков. Он охотно сравнивает человека с сол-
датом на поле боя. Он спрашивает, не от того ли происходит
кажущаяся несправедливость в мире, где злые управляют
добрыми, что последние слабы и пассивны? Если бы они не
были подобны зажиревшим овцам, позволяющим без сопротивле-
ния нападать на себя волкам, они не стали бы рабами злых пра-
вителей. Ведь в борьбе побеждают не молитвами, а мужеством
и силой; и так же не молитвы, а трудолюбие обеспечивает хо-
роший урожай и богатую жатву: поэтому, говорит Плотин,
ваш злой, но энергичный сосед богаче вас и вы не должны на
это жаловаться 153.
В этой же связи стоит и его точка зрения на вечность и не-
проходимость мира, что также сближает его со стоиками. Он
резко выступает против всех теорий о сотворении мира, о его
149 Р 1 о t i и., Ennead., II, 3, 7; 14; 7, 14; IV, 3, 16; 4, 32 и др.
150 Ibid., II, 3, 13; 7, 9; III, 2, 17.
151 Ibid., I, 8, 6; II, 7, 18.
162 Ibid., I, 5, 3; II, 7, 4; III. 1, 4; 2, 2; 4; 11; 15; 18: IV,
3, 9; 16; VI, 8, 8.
153 Ibid.. Ill, 2, 5; 8.
440
возможном конце, о незакономерности, катастрофичности, слу-
чайности его развития. Теории гностиков о том, что мир
возник в результате грехопадения одного из эонов, и о гря-
дущем искуплении в конце мира представляются ему неле-
пыми. По его мнению, всё в мире подчинено единому, вне-
временному закону, так как мир с необходимостью постоянно
порождается и управляется вечной мировой душой. Никакая
катастрофичность в истории вселенной невозможна 154. Эта
позиция Плотина в то время, когда почти все ждали каких-то
колоссальных перемен в земном или космическом масштабе,
очень характерна. Она должна была находить отклик у тех
слоев, которые искали своего идеала не в новом, не в будущем,
а в старом, в прошлом порядке вещей и еще надеялись вос-
становить и сохранить это прошлое.
Но, подобно Филострату, Плотин обосновывает стоические
положения, некогда способствовавшие успеху стоицизма и
сделавшие его официальной идеологией времени Антонинов,
совершенно иначе, чем стоики. Вскользь высказанная Фило-
стратом мысль, что разум, даже самый совершенный (а следо-
вательно, и руководимая разумом жизнь, бывшая целью муд-
реца стоиков), подобен прекрасному, но не озаренному внут-
ренним светом лицу, развивается и разрешается Плотином.
Интеллект для него только первая эманация высшего единого
блага, которое проникает всё сущее, составляет начало и цель
всего и обусловливает всеобщее единство. Это единство для
Плотина, как и для стоиков, основная предпосылка этики.
Но если для стоиков материальна и первопричина мира, то для
Плотина, напротив, материальный мир лишь последний от-
блеск того света, который исходит из своего источника — выс-
шего блага и, постепенно ослабляясь в интеллекте и душе,
наконец, как бы совсем гаснет в пассивной, аморфной ма-
терии. Поэтому для Плотина упражнение в добродетели хотя и
необходимо, но отнюдь не является самоцелью, как у стоиков.
Это лишь средство очистить свою душу от страстей, порождае-
мых ее соприкосновением с материей, от ложного представле-
ния, что действия практической жизни имеют какое-то реальное
значение. Если стоики, признававшие материальность души,
считали, что она подвержена аффектам и порокам, то Плотин
решительно отрицает как материальность души, так и то, что
в ней могут происходить какие-то изменения. По его мнению,
пороки, зло, страсти происходят лишь от соединения души
с материей, но они не изменяют душу и она очищается от них,
как золото очищается от прилипших к нему комков грязи. По
Плотину, душа не может быть материальна, так как в таком
164 Ibid., II, 1, 1—4; II, 7, 3;Ш, 2, 1; IV, 3, 12; V, 8, 7; VI, 7, 2и др.
441
случае она должна была бы, как и тело, страдать от бед-
ствий внешнего мира, она же причастна не чувственному,
а интеллигибельному миру 155. Уйдя в свою душу, познавая
ее, человек делает первый шаг к созерцанию высшего блага и
слиянию с ним. Так, человек, живя среди зол мира, находит
убежище от них в своей душе, и они перестают задевать его156.
Таким образом, человек, или вернее философ, продолжает
жить в мире и исполнять свои обязанности и вместе с тем жи-
вет как бы и вне мира, имея перед собой некую определенную
цель, не зависящую от окружающих событий и условий.
Однако, считая, что человек имеет известные обязанности
в отношении общества. Плотин, как и другие современные ему
представители идеологии умирающего класса, относится
к обществу и большинству человечества с презрением и недобро-
желательством. За исключением немногих избранных, люди,
но его мнению, всецело погружены в материальную жизнь и
не имеют ни искры мудрости. Они стоят не больше, чем рабы,
и пригодны лишь на то, чтобы работать на немногих истинных
философов. Они не стоят даже того, чтобы философы пожелали
исправить их или управлять ими 157. Представление о миссии
мудреца, как наставника, исправляющего людей, какими были
идеальный киник Эпиктета и Аполлоний Филострата, совер-
шенно чуждо Плотину.
В системе Плотина утверждение долга индивида в отноше-
нии целого сочетается с крайним индивидуализмом, может
быть, даже более последовательным, чем у гностиков, которых
он упрекает за то, что они думают только о себе, избегают дру-
гих людей и пе имеют никакого учения о добродетели 158.
В его философии разложение полисной, в основе своей коллек-
тивистической морали, дошло до крайних возможных в антич-
ности пределов, что свидетельствует и о далеко зашедшем раз-
ложении античной общины и античной формы собственности.
Главное внимание Плотин сосредоточивает на самопознании,
которое в то же время есть п познание бога.
«Я пытался божественное во мне возвести к божественному во
всем» 159, —в этих предсмертных словах Плотин наиболее полно
сформулировал одну из основных идей своей системы. Чтобы
познать в себе божественное начало, человек должен отвлечься
от всего, «устранить всё», как говорит Плотин, и смотреть внутрь
себя. Тогда он увидит тот единственный свет, который ни-
166 Р 1 о t i n., Ennead., I, 6, 5 сл.; I, 8, 4; 13; 14; III, 2, 7; IV, 7, 10;
V, 9, 13; VI, 1, 27 и др.
156 Ibid., I, 4, 7; 6, 8; V, 1, 2; 11; 3, бел.; 5, 8, 10 сл.; VI, 7, 33 и др.
167 Ibid., II, 4, 1; 5; 7, 9; IV, 7, 8; V, 9, 1.
168 Ibid., II, 7, 15.
159 xvita piotini, 2.
442
откуда не приходит, так как он присутствует всегда и во всем,
по только не всегда видим. Созерцание этого света, вернее
высшего единого блага, которое Плотин часто сравнивает со
светом, для него высшее блаженство и цель мудреца. Добро-
детель — лишь путь к этой цели 160.
Плотин уделяет много места доказательству того, что мир
идей существует не вне интеллекта, как считал Платон, а внутри
его, и что он создается постоянно, в процессе мышления ин-
теллекта. Таким образом, мир идей не локализуется где-то, а при-
сутствует всюду, следовательно, как и вездесущее высшее
благо, он присущ и человеку. Помещать божество в каком-то
определенном месте, например, за неподвижными звездами,
казалось Плотину несообразностью 161. Чтобы через душу и
интеллект приблизиться к созерцанию верховного блага; че-
ловек должен обратиться не во вне, а во внутрь себя. «Зачем мне
ходить в храм, боги cbmpj придут ко мне» 161а, — сказал раз
Плотин к большому смущению своих учеников. Так, по Плотину,
достигается полная автаркия 162, о которой столько говорили
представители всех античных философских направлений. Эта
автаркия, гораздо более полная, чем стоическая, давала, но
мысли Плотина, возможность, не уходя от мира, служа госу-
дарству, оставаться равнодушным ко всем бедствиям жизни,
поскольку они теряли всякое значение по сравнению с бла-
женством экстатического слияния с высшим благом 163.
Но созерцание Плотина не пассивно, оно — творческое
постоянное самоусовершенствование, так же как созерцание
мировой душой интеллекта — постоянное творение чувствен-
ного мира.
Вместе с тем индивидуализм Плотина значительно отли-
чается от гностического, так как он все-таки пытается сохранить
идею мировой взаимосвязи, в которую включается человек, как
одно из звеньев мира в целом> и, таким образом, указать че-
ловеку на его обязанности в отношении целого 164, т. е., по воз-
можности, спасти хоть что-нибудь из морали, обязывавшей
каждого человека быть в первую очередь хорошим гражда-
нином. У Плотина это достигается его отношением к природе.
В отличие от гностиков, которые считали злом мир в целом,
Плотин находит его прекрасным. Созерцание красоты вселен-
ной он считает наиболее прямым путем к очищению души и по-
знанию высшего блага. Проникаясь красотой и гармоничностью
160 Р 1 о t i n., Ennead., I, 6, 9; V, 3, 17 и др.
161 Ibid., V, 5, 6; VI, 1, 27
Leia vita Plotini, 9.
162 P 1 о t i n., Ennead., I, 4, 4; V, 3, 17.
163 Ibid., I, 4, 7 сл.; VI, 7, 34; 36.
164 Ibid., IV, 4, 39
448
природы, человек начинает ощущать, что и в нем имеется то*
же божественное начало, присутствие которого он ощущает
во всем. Мысль эта, как мы видели, играет большую роль и
в учении герметистов.
Аскетизм гностиков направлен против всех законов при-
роды и мира, который они считали созданием злого демиурга,
тогда как себя они рассматривали как носителей божественной
искры, стоящих вне этого мира. Плотин, напротив, говорит
о своем единстве с миром. Он выступает против исключитель-
ного возвеличения человека и его души. Ниже людей стоят
животные, выше — светила и боги, души которых, не смешан-
ные с материей, существуют исключительно в мире идей 1G\
Всё имеет свое место, подчиняется строгому закону, всё гармо-
нично и прекрасно. Богохульствуют те, кто осуждает этот мир.
лучшую копию мира идей, получивший свою красоту от верхов-
ного блага. Поэтому Плотина нельзя назвать аскетом в стро-
гом смысле этого слова. Он считает, что тело нуждается в из-
вестных заботах, так как душа временно пользуется телом как
артист лирой 166. Он не осуждает брак и деторождение, так
как, говорит он, продолжительность породы почти равна кра-
соте 167. Его аскетизм направлен не на подавление и отрицание
красоты мира, а на устранение того, что мешает созерцать ее.
слиться с нею, проникнуться ее божественностью и осознать
эту божественность в себе. Это, если можно так выразиться,
оптимистический аскетизм.
Элементы оптимизма, содержащиеся в оправдании мира,—
одна из черт системы Плотина, отличающих ее от большинства
современных ему систем. Однако оптимизм его непоследовате-
лен, так как и его философия была порождена уходящим,
отживающим классом. Поэтому и для него зло имманентно миру
и не может быть устранено, так как его существование опре-
деляется законами, которые не могут быть нарушены ни
в каком случае 168. Зло коренится в материи. Душа, соединяясь
с телом, освещает его, ио слабеет и загрязняется сама. От этого
смешения с материей и происходит зло 169. Плотин не считает
зло самостоятельным началом и оспаривает теории дуалистов.
Но он полагает, что зло неустранимо, как неустранима мате
рия. Соединяясь с телом, входя в мир, душа подчиняется дей-
ствию законов необходимости и должна подчиняться им, пока
не очистится от материи и не вернется окончательно в мир идей,
свободный от власти необходимости. Очищается душа не благо-
166 Р 1 о t i n., Ennead., II, 3, 13; 7, 9 и др.
166 Ibid., I, 4, 16.
167 Ibid., Ill, 5, 1.
168 Ibid., I, 8, 7 сл.; Ill, 2, 5 и др.
169 Ibid., I, 6, 5 сл.; Ill, 1, 8; 2. 7; IV. 7, 10 и др.
444
даря божественному искупителю, знанию молитв и оожествен-
яых формул, а внутренней активностью, обращением к интел-
лекту и верховному благу. Эта сознательная, активная деятель-
ность души — тоже характерная черта системы Плотина и
может быть сопоставлена с его словами, что в битве побеждают
не молитвами, а мужеством. Человек не должен надеяться на
спасительую помощь извне, ожидать всемирной катастрофы
и возникновения нового, идеального мира без зла и страданий.
Тот мир, в котором он живет, неизменен и необходим, надо
принять его таким, как он есть, и самому усовершенствовать
себя, «лепить свою душу, как скульптор лепит прекрасную
статую» 17°.
Мысль, что стройный закон, которому подчиняется мир, не
может быть изменен, повторяется Плотином постоянно.
С этой точки зрения он дает критику современной ему магии
и астрологии. По его мнению, бессмысленно думать, что маг
может нарушить мировой закон или что великие светила про-
извольно влияют па события жизни людей, до которых им нет
дола. Движение их неизменно и не зависимо от земного наблю-
дателя. Маг или астролог могут действовать только на основе
всеобщей мировой симпатии, в силу которой одни явления
могут указывать, что где-то во вселенной совершаются другие
события, с которыми они связаны. В силу этого же закона
можно направить естественные проявления симпатии вещей,
но нельзя создать что-либо противное природе и ее законам.
К такому же использованию симпатических влияний Плотин
сводит и молитвы, так как просить богов, чтобы они сделали
что-либо несоответственное законам необходимости, недостойно
и нечестиво 170 171.
Положение это, по существу, то же, что и у Филострата.
Как мы помним, Аполлоний настаивал на строгом выполнении
древних религиозных обрядов во всей их чистоте при полной
свободе религиозных исканий. Не противоречит оно и исконной
римской религии, требовавшей в основном лишь точного вы-
полнения установленных действий.
Важно также отметить, что иногда Плотин сравнивал вер-
ховное единое благо с солнцем, считая солнце его видимым
образом, а иногда с Аполлоном, имя которого он связывал
с отрицанием множественности, единством 172, а мировую душу
с Зевсом, т. е. Юпитером, как движущим началом мира и вер-
ховным божеством 173. Он стремился также доказать отрицав-
170 Ibid., I, 6, 9.
171 Ibid., II, 3, 7; 14; 7, 14; IV, 4, 26; 41 сл VI, 7, 2
172 Ibid., V, 5, 6.
173 Ibid., IV, 4, 10.
44f>
мое, ио его словам, некоторыми наличие души у Земли 174,
что должно было послужить обоснованием хтонических куль
тов. Душа земли, по Плотину, как и все индивидуальные души,
является частью мировой души, которая, содержа их все в се-
бе, одновременно обусловливает их индивидуальность и их
взаимосвязь.
Как мы видим, здесь намечается прямая связь философии
Плотина с культами, наиболее поощрявшимися и пропаганди-
ровавшимися Галлиеном.
Таким образом, система Плотина, несмотря на ее абстракт-
ность, содержала ряд черт, которые могли сделать ее базой для
определенной политической идеологии.
Это, прежде всего, новое обоснование старого стоического
принципа о всеобщем мировом единстве и о превалировании
блага целого над благом индивида. В связи с общим уклоном
в сторону идеализма, связанного с развитием кризиса, кото-
рый порождал у представителей отживающего класса рабовла-
дельцев недовольство существующим положением, религиозные*
искания, склонность к мистицизму и т. п., это положение обо-
сновывается идеалистически. Однако фактический уход от мира
отвергается,—человек должен наилучшим образом исполнять
свои обязанности в отношении общества и государства. Вместе
с тем человек должен быть активным борцом, так как пас
сивное ожидание помощи извне ни к чему не приводит, по-
скольку пи душа его не может быть спасена кем-либо, кроме
него самого, ни мир, подчиненный вечным законам, не может
быть вдруг изменен в результате катастрофы. Мир должен быть
принят таким, как он есть, он прекрасен, наличие же зла
неизбежно и, в конце концов, зло не портит мир, поскольку
уравновешивается благом. Но и то зло, которое существует,
ничего не значит для человека, постигшего свою связь с вер-
ховным единым благом. Самоусовершенствование и самоуглу-
бление — вернейшее прибежище мудрого. Оно дает ему воз-
можность, оставаясь в мире и участвуя в его делах, как того
требует его долг, не придавать значения внешним обстоятель-
ствам, которые — не более как мираж по сравнению с доступ-
ным для него высшим миром.
Полагаясь только на собственную активность, не следует
пренебрегать молитвами и установленными обрядами. Это,
конечно, предполагает полную свободу мысли при формальной
лояльности к государственной религии. Вообще, несмотря на
брошенное вскользь замечание, что монархия является наилуч-
шей формой государственного устройства 175, Плотин не мог
174 Р 1 о t i n., Ennead., IV, 4, 26.
175 Ibid., IV, 4, 17.
446
быть сторонником той близкой к теократии монархии, которая
представлялась идеалом Диону Кассию, поскольку в такой
монархии нет места мудрецу и философу. Плотин ясе, вероятно,
имел в виду государственный строй, близкий к тому, который
Аполлоний в романе Филострата советовал установить Веспа-
сиану. Известное место из написанного Порфирием жизнеопи-
сания Плотина о намерении последнего основать город,устроен-
ный согласно учению Платона, позволяет предполагать, что
Плотин, хотя он и ничего не писал о политике, был близок к сто-
ронникам идеи империи, опирающейся на аристократически
организованные городские общины. Об аристократической ориен-
тации Плотина свидетельствует и его утверждение, что главная
масса людей годна лишь на то, чтобы обслуживать немногих из-
бранных. Это сближает его систему с гностическими, хотя
Плотин постоянно полемизировал с гностиками по другим во-
просам.
Часто высказывалось предположение, что главной целью
Плотина было опровержение христианского учения и что Гал-
лиен покровительствовал Плотину потому, что, отменив гоне-
ния на христиан, он все-таки хотел бороться против них, противо-
поставив их учению нечто иное. Э-ia точка зрения не представ-
ляется убедительной. В сочинениях Плотппа мы не встречаем ни
прямых, ни косвенных выпадов против христиан. Его полемика
направлена против гностиков, по-видимому, даже не считав-
ших себя одной из христианских сект, поскольку, как сообщает
Порфирий в жизнеописании Плотина, они основывались на со-
чинениях персидских магов, которые Порфирий считал недавно
сфабрикованными апокрифами 176. Хотя христианство к этому
времени и получило распространение в муниципальной среде,
оно не было ее специфической идеологией. Между тем, неопла-
тонизм был распространен именно в этой среде, ею был порожден
и на нее рассчитан. Поэтому в философии Плотина так много
общих черт с течениями, против которых он пытается бороться.
Однако особенности, о которых говорилось выше, могли сде-
лать ее популярной среди тех слоев муниципальной знати, ко-
торые еще не окончательно отчаялись в возможности отстоять
свое существование и бороться за сохранение старых форм
общества и государства. Это делает понятным, почему Галлиен,
правительство которого возглавило эту борьбу, так сочувственно
отнесся к Плотину и почему расцвет его философии совпадает
именно с годами правления Галлиена. Чтобы сплотить все силы,
еще способные дать отпор разрушавшим рабовладельческое
общество элементам, надо было что-то противопоставить вед*
возраставшей пассивности, пессимизму, безнадежности, абсен-
176 Vita Plotini, 16.
447
теизму, еще более ускорявшим разложение класса рабо-
владельцев. Конечно, Плотин, далеко стоявший от жизни,
субъективно не ставил себе этой цели. Но объективно его уче-
ние могло сыграть соответствующую роль.
Таким образом, мы можем на основании всего вышеизло-
женного заключить, что годы правления Галлиена были вре-
менем, переломным в истории рабовладельческого общества,
годами, когда социальная группа, представлявшая античную
форму собственности, предпринимает последнюю активную по-
пытку отстоять свое существование и когда вместе с тем со
всей решительностью подымаются на борьбу (как мы увидим
далее) широкие массы трудящихся, в первую очередь, земле-
дельцев разных категорий. На политику Галлиена провин-
циальная земельная знать отвечала восстаниями.
3. ГАЛЛЬСКАЯ ИМПЕРИЯ И БАГ АУДЫ
Для нашей темы наибольший интерес представляет выясне-
ние социальной природы галльской империи, первоначально
включавшей Галлию, Британию и Испанию, отпавшие от Рима
и объединившиеся под властью местных императоров.
Существуют различные мнения о том, был ли первый
галльский император Постум ставленником легионов или его
выдвинуло гражданское население Галлии (причем буржуаз-
ные исследователи этого вопроса рассматривают «гражданское
население» как некое единое целое).
Показания источников по этому поводу разноречивы. Тре-
беллий Поллион в биографии Галлиена пишет, что так как
Галлиен предавался разврату, то галлы, которые не могут
терпеть развратных, легкомысленных, отошедших от римской
традиции принцепсов, с согласия войска призвали к власти
Посгума 177 178 — т. е. главными сторонниками Постума здесь
оказываются не солдаты, а галлы. Так же изображается дело
и в биографии Постума: Галлиен, уезжая из Галлии, оставил
своего сына под опекой Постума. Но так как галлы жестоко
ненавидели Галлиена и не могли допустить, чтобы ими правил
мальчик, они убили юношу и сделали императором того, кто
действительно управлял. Постума охотно признали все сол-
даты и все галлы.
Аврелий Виктор вообще не останавливается на подробно-
стях. Началась чрезвычайно жестокая гражданская война,—
пишет он, — и первым из всех Постум, который тогда началь-
ствовал в Галлии над варварами, начал борьбу за власть 17д.
177 SHA, Gall, duo, 4, 3.
178 A u г. Vic t., De Caesar., 33, 15.
448
Очень кратки также Евтропий и Орозий, свидетельства которых
уже приводились выше.
Более подробны сообщения греческих историков. Зосим
пишет, что Постум, главнокомандующий галльских легионов,
решил поднять мятеж. Он взял с собою восставших солдат и
отправился в Колонию Агриппину на Рейн. Здесь он осадил
сына Галлиена и заявил, что не снимет осаду, прежде чем тот
не будет ему выдан. Осажденные были принуждены выдать ему
сына Галлиена и Сильвана, приставленного к нему отцом 179.
Рассказ Зонары 180 содержит еще больше подробностей. Вот
как передан у него этот эпизод: против Галлиена возмутился
Постум. У Галлиена был сын, его тезка, достойный и краси-
вый юноша, считавшийся наследником царства. Император
оставил его в Колонии Агриппине в качестве защитника галлов,
подвергавшихся нападениям скифов. Из-за молодости сына
он приставил к нему некоего Альбана. Постум, назначенный
Галлиеном для охраны Рейна, тайно перешел реку, взял у вар-
варов большую добычу и роздал ее солдатам. Альбан же тре-
бовал у него добычу для молодого Галлиена. Постум стал
тогда побуждать солдат к измене. Они согласились. Придя
с Постумом во главе к Агриппине, они убили Альбана и сына
императора.
Итак, версия о том, что Постум был солдатским императором,
появляется только у греческих историков, менее осведомлен-
ных о событии (показательна, например, путаница имен Силь-
ван и Альбан). Кроме того, греческая историография, распо-
ложенная к Галлиену, охотно выставляла Постума изменником'
поднявшим мятеж среди доверенного ему войска.
Дополнительные указания можно извлечь из некоторых
данных нумизматики. Галлиеном была выбита целая серия мо-
нет с именами и гербами легионов, причем некоторые из них.
преимущественно рейнские и дунайские, получили наименова-
ния V, VI и VII Благочестивый Верный (pia fide! is). При
Постуме на галльских монетах не появляются имена легионов,
но при следующем галльском императоре Викторине чеканится
серия монет с именами и гербами легионов, большинство из
которых фигурируют и на монетах Галлиена. Это были легионы
I Минервин и XXX Ульянов, стоявшие в нижней Германии:
XXII Перворожденный, стоявший в верхней Германии, в Мо-
гонтиаке; IV Флавиев из Мезии; V Македонский и XIII Близнец,
стоявшие в Дакии; XIV Близнец из верхней Паннонии, XX Ва-
лериев Победоносный из Британии. Из легионов, не отмечен-
ных на монетах Галлиена, у Викторина были: 11 Траянов, стояв-
17У Z о s i m., I, 38.
180 Z о n., XII, 24.
449
ший в Египте; III Галльский из Финикии; X Fretensis, стояв-
ший в Палестине. Зато некоторые легионы, бывшие на монетах
Галлиена, у Викторина отсутствуют. Это семь легионов из
Дунайских провинций: I и II Вспомогательные и X Близнец
из Паннонии; I Италийский, VII и XI Клавдиевы из Мезии:
[1 Италийский из Норика; III Италийский из Реции и один
германский легион — VIII Августов, стоявший в Аргенторате
(Страсбурге).
Монетные серии Галлиена и Викторина вызвали самые разно-
образные комментарии.
Кубичек 181 считал, что монеты Галлиена были выбиты
в 261 г., так как около этого времени появляются монеты По-
стума в кладах, зарытых в Майнце и Бонне, что, по мнению
Кубичека, свидетельствует о признании в это время Постума
рейнскими легионами. Однако монеты эти могли там появиться
и в результате торговли, как впоследствии монеты Клавдия II
в Британии, остававшейся в составе Галльской империи. Вместе
с тем Кубичек признает, что мнение Домашевского, относившего
эти монеты к празднованию деценналий Галлиена в 262 г.,
хорошо бы объяснило появление этой серии, хотя время это
кажется Кубичеку уже слишком поздним. Монеты Викторина
Кубичек относит к 268 г. Бланше разбирает мнение Дюнцера,
считавшего, что все легионы, названные на монетах Викторина,
перешли от Галлиена к галльским императорам, находясь под
командой восставшего в 266 или 267 г. против Галлиена Авре-
ола. Бланше думает, что на сторону Викторина могли в этом
случае перейти только дунайские легионы, так как рейнские
уже давно принадлежали Постуму. При этом, однако, его уди-
вляет отсутствие имен легионов на монетах Постума 182.
Во всяком случае, если даже допустить, что монеты Гал-
лпена с именами легионов появились уже в 261 г., то и тогда
выходит, что в течение двух-трех лет после прихода Постума
к власти он не был признан на Рейне.
Однако, кажется, было бы правильнее допустить для этих
монет еще более позднюю дату. Альфельди, анализируя ряд
монет Галлиена, относящихся к 263 г., весьма убедительно до-
казывает, что они были выпущены в ознаменование победы
Галлиена над каким-то внутренним противником, которым мог
быть только Постум, и что победа эта завершила первый
181 См. статью «Legio» в PWKRE, Bd. XII, стр. 1341—1344. Так же
датирует эти монеты Дельбрюк в своей работе «Die Miinzbildnisse von
Maximinus bisCarinus», стр. 112. Но его метод датировки, основанный ис-
ключительно на типе изображений, вряд ли может дать абсолютно точные
результаты.
182 A. Blanchet. Manuel de numismatique frangaise, t. I. Paris,
1912, стр. 120 сл.
450
серьезный поход Галлиена протии Галльской империи 183. Мы
знаем, что в этой воине на стороне Галлиена сражался Авреол,
командовавший дунайскими легионами184. Поэтому естественно
предположить, что и монеты Галлиена с легионами и дарован-
ные им почетные наименования pia fidelis также относятся
к данному событию. Тем более, что если бы эти монеты чека-
нились в честь какого-нибудь общего торжества, вроде децен-
налий, то надо думать, что были бы упомянуты и другие легионы,
стоявшие в остальных провинциях. А так как в серии Галлиена
фигурируют и германские легионы, то можно думать, что в 263 г.
рейнские области еще не признали Постума.
Интересно отметить следующее обстоятельство. Из британ-
ских легионов, как мы видели, на монетах Галлиена и Викто-
рина фигурирует только легион XX Валериев Победоносный.
Высказывалось вполне правдоподобное предположение, что
легион этот был отмечен Галлиеном, так как часть его была
переведена этим императором в Могонтиак и, следовательно,
участвовала в современных событиях наряду с германскими
легионами 185. Такое предположение подтверждается надпи-
сью из Сирмия, посвященной Юпитеру за здоровье Галлиена и
солдат вексиллаций германских и британских легионов с их
вспомогательными частями 186. Вероятно, эта надпись сделана
в 259—262 гг., когда Галлиен с войском находился в Панно-
нии для борьбы с тамошними узурпаторами или готами. По-
том. очевидно, часть легиона XX Валериева Победоносного
была отведена вместе с германскими вексиллациями обратно
на Рейн и вместе с ними была отмечена специальным упомина-
нием на монетах. В 260 г. в Бонне стояла также часть британ-
ского легиона VI Победоносного, несколько его солдат поста-
вили там в этом году надпись 187. Но этот легион на монетах
Галлиена не упоминается. Вероятно, это объясняется тем, что
большая его часть осталась в Британии и там признала По-
стума. Однако те из его солдат, которые находились с рейнскими
легионами, остались верны Галлиону. Последнее подтверж-
дается тем, что упомян) тая надпись датирована по римским кон-
сулам, а не ио третьему консульству Постума, приходившемуся
на этот год.
Кельн получил при Галлиене какие-то особые привилегии,
ему было присвоено имя Галлиена 188, что свидетельствует
о популярности там этого императора.
183 А. А 1 f о 1 d i. Zur Kenntnis der Zeit der Romischen Soldaten-
kaiser. — «Ztschr. f. Numism.» 1930, стр. 1—10.
184 SHA, Gall, duo 4, 6; Z on., XII, 24.
185 R. S a g о I. La Bretagne romaine, стр. 183
186 D e s s a u, 546.
187 AE, 1930, № 35.
188 CIL, XIII, 8261.
451
Известно, что при галльских императорах появляется ряд
монетных мастерских. С 259 г. чеканятся монеты для Постума
в Августе Треверов и Лугудуне. И только с 266 г. его монеты
начинают чеканиться в Колонии Агриппине и имеют буквы
Col. Cl. Agr. 189 Известны также монеты Постума с легендой
Col. Cl. Agrip. 190 и фигурой Aequitas с рогом изобилия,
а также монета с изображением Рейна, который лежит, опи-
раясь на урну, положив руку на корабль, и с легендой Salus
provinciarum. Это свидетельствует о большом значении, прида-
вавшемся приобретению Кельна и Рейнской области, и поз-
воляет предполагать, что она не сразу вошла в состав империи
Постума, а была присоединена позднее, возможно, только
около 266 г., когда появляется монетный двор в Кельне. Эти
монеты относятся к тому же 266 г., что и монеты с упоминанием
Колонии Агриппины. В 266 г. были отчеканены и монеты
в ознаменование какой-то победы Постума и монеты с леген-
дами: Salus exerciti и Fides exerciti 191. Возможно, они отно-
сятся к победе в Рейнской области и присоединению рейнских
легионов к Постуму. А если дело обстоит так, то Постума никак
нельзя считать «солдатским» императором.
Так как на монетах Галлиена отсутствует испанский легион
VII Близнец, а из трех британских легионов имеется только
XX Победоносный, то можно думать, что признали Постума
с самого начала испанский и два британских легиона. Кроме
того, стоявшая в Британии когорта I Aelia Dacorum получает
наименование Postumiana 192, а следовательно, тоже стала на
его сторону. Возможно, что позиция британских легионов
объяснялась тем, что они, как мы видели, набирались из гал-
лов и германцев, были мало связаны с местным населением
и поэтому легче поддавались различным влияниям. Незначи-
тельность собственных военных сил заставляла Постума при-
бегать к вербовке германских наемников.
Характерно замечание Аврелия Виктора, что Постум
командовал в Галлии варварами. Поллион рассказывает, что,
начиная войну с Галлионом и Авреолом, Постум получал боль-
189 М. В е г n h а г t. Handbuch zur Miinzkunde der romischen Kaiser-
zeit, Bd. II. Halle a. S., 1926, стр. 333. Дельбрюк («Die Munzbildnisse von
Maximinus bis Garinus», стр. 127) считает, что монеты Постума с самого
начала чеканились в Кельне. Его единственный аргумент — тип монет-
ных изображений — несколько субъективен. При такой точке зрения
остается необъяснимым появление названия Кельна на монетах только
с 266 г. Кроме того, вышеупомянутая надпись из Бонна показывает, что
в 260 г. Рейнская область и стоявшие там части еще не признали Постума,
а, следовательно, его монеты вряд ли могли чеканиться в Кельне.
190 Cohen, Postum, 7 и 10.
191 R. D е 1 b г й с k. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis Garinus.
стр. 134 сл.
192 GIL, VII, 820. 822
452
шую помощь войсками от кельтов и франков 193. В биографии
преемника Постума, Викторина, говорится, что Постум для
войны с Галлиеном набирал вспомогательные части среди гер-
манских племен 194.
Монеты Постума показывают, какое исключительное зна-
чение он придавал коннице, упоминавшейся в легендах этих
монет гораздо чаще, чем у других императоров, не исключая
и Галлиена, который, как известно, создал крупные кавале-
рийские соединения в римском войске. Между прочим, одна
монета Постума посвящена специальному покровителю кон-
ницы — Кастору. Очевидно, Постум в значительной мере опи-
рался на «варварские» войска и, в частности, на «варварскую»
конницу, которой в то время уже начинают славиться германцы.
Рассказ Зонары (XII, 24) о добыче, использованной для под-
купа войска, вероятно, имел своей основой воспоминания
о найме германских солдат. С этим согласуется и тот факт, что
золотые монеты Постума, служившие для выплаты жалования
войску, были значительно лучшего качества, чем золотые мо-
неты Галлиена, тогда как остальные его монеты уступали даже
совершенно испорченным галлиеновским монетам. По-видимому,
«варвары» требовали платы полноценным золотом.
Интересна, между прочим, монета Постума с легендой
lndulgentia pia Postumi Aug(usti) и изображением Постума
с коленопреклоненным «варварским» пленником 195. По-види-
мому, она указывает на использование «варваров», взятых
в плен, в качестве солдат и земледельцев. Как мы помним,
такое же значение имела легенда Clementia на монетах Марка
Аврелия и в таком же смысле говорится в одном из галльских
панегириков о «милости» к пленным Констанция. Как уже го-
ворилось выше, такое использование пленных вполне отве-
чало программе крупных земельных собственников. Характерно,
что на монетах Постума этот мотив занимает значительное место.
Ряд монет, чеканенных во второй и третий консулат Постума,
отмечают его победы над германцами и дают ему титул Germa-
nicus Maximus. К этому же периоду относятся многочисленные
монеты с легендой Felicitas и изображением пленных с трофеем
или триумфальной аркой; монеты с легендой lndulgentia pia
Postumi Aug(usti) и с изображением Постума, подымающего
коленопреклоненную Галлию. То же изображение имеется и
на монете с легендой Restitutor Galliarum 196. По-видимому,
193 SHA, Gall, duo, 7.
194 SHA, Туг. trig., 6, 2.
195 С о h е n, Postum, 71.
196 J. de W i t t e. Rechercbes sur les empereurs, qui ont rogue
dans la Gaule. Paris. 1861. Postum., № 38 -42, 113 116, 212-221, 256—
261, 332.
453
Постум хотел показать, что его победы п приведенные им на
земли Галлии пленные возродили страну. Впоследствии та же
мысль развивается в биографии Проба и панегириках.
При изучении монет Постума особенно бросается в глаза
исключительное внимание, которое он уделял Гераклу. Ему по-
священо 19 различных легенд 197. У Постума Геракл выступает,
во-первых, как победитель тиранов и чудовищ: немейского
льва, гидры, эримантского вепря, стимфалийских птиц,
амазонок, Диомеда, Гериона, причем знаменательно, что послед-
ний изображен в виде трех римских солдат. Здесь Геракл фи-
гурирует в своей роли тираноубийцы и «доброго царя». Постум,
по-видимому, мотивировал свои действия борьбой против
«тирана» Галлиена — версия, которая, как мы видели, проникла
и в западную аристократическую историографию. А в случае
удачи, он обещал стать идеальным, с точки зрения той же ари
стократии, римским императором и потому не забыл отвести
место и римскому Гераклу — Herculi Romano. Геракл — лич-
ный спутник (comes) и хранитель (conservator) императора,
но нигде Постум не отождествляет себя с ним, чем резко отли-
чается от Коммода. Обожествление живого императора было
несовместимо со взглядами западной знати на императорскую
власть. Геракл Постума выступает как умиротворитель (Pacifer)
и покровитель древнего благочестия — вместе с императором
приносит он жертву на алтарь. Все это делает его бессмертным,
впервые на монетах Постума Геракл назван Immortalis и изо-
бражен влекущим за собою побежденного Кербера— символ
смерти. Возможно, что начинавшееся уже тогда движение
багаудов вызвало к жизни обыгранную затем в галльских
панегириках в честь Максимиана функцию Геракла, как борца
против «людей земли». На монете с легендой Herculi Libyco он
изображен душащим Антея, который, как и Гиганты, был сыном
Земли и, возможно, также участником борьбы с богами198.
Создавая такой программный, чисто аристократический
образ Геракла, Постум, видимо не чуждый демагогии, отдал
дань и народным представлениям о Геракле. На одной монете
Геракл изображен очищающим авгиевы конюшни, что, помысли
киников, он сделал для прославления простого труда. Как
гений-покровитель отдельных местностей, Геракл выступает
на монетах Постума с эпитетами Magusanus и Deusoniensis199.
197 A. Blanchet. Manuel do numismatique fran^aise, t. I, стр. 156 c. i.
198 А. В. Миш у л и н. Миф об Антее у древних авторов. — ВДВ,
1938, № 1, стр. 93 сл.
199 С последними эпитетами Геракл на монетах Постума появляется
уже в 260 и 261 гг., когда, судя по другим монетам, были одержаны по-
беды над германцами. Hercules Magusanus был главным богом батавов,
эпитет Deusoniensis происходит от названия местности Deuson в области
454
Ряд монет посвящен представлениям о новом счастливом
веке, например, Saeculi Felicitas, Saeculi frugifero 20°, Salus
provinciarum 200 201, Felicitas temporum 202, Fortuna и Fortuna
redux 203, Laetitia 204, Spei perpetuae 205, J(ovi) O(ptimo)
M(aximo) Sponsor! saeculi Au(gusti) 206. Интересно, что некото-
рые из них, например, монеты с легендами Felicitas и Neptuni
reduci, воспроизводят монеты Адриана 207, а одна монета
посвящена Антонину Пию 208. Такая приверженность к тра-
диции Антонинов весьма показательна. Все эти данные, так же
как и высокая оценка, дававшаяся Постуму в западной сенатской
историографии, показывают, что он выдвинут был галльской
земельной знатью, так же как в свое время Клодий Альбин.
Подробности правления Постума нам не известны. Из монет
видно, как уже упоминалось выше, что он одержал несколько
побед над германцами вскоре после прихода к власти. Надпись
259 г. уже называет его Germanicus maximus 209. Правил он де-
сять лет, так как имеется его монета с легендой: Trib. pot., X
cos. V. Поллион считает, что он правил семь лет. Возможно,
что, так как Постум не был признан сразу по всей Галлии,
годы его правления не были точно установлены.
На основании легенды Restitutor orbis делалось заключение,
что Постум намеревался итти на Рим 21°. Однако столкновения
с войсками Галлиена кончились, в общем, для него неудачно,
и окончательного поражения Постум избег лишь благодаря
колеблющейся политике действовавшего против него Авреола
и варварским нашествиям, которые постоянно отвлекали Гал-
лиена в другие части империи. По одной версии, на предложение
Галлиена встретиться в открытом бою Постум ответил, что он
ие допустит Галлиена перейти Альпы, и сам никогда не дойдет
до того, чтобы воевать с Римом 211. Весь этот отрывок ноет
явно анекдотический характер. К концу своего правления
франков. Может быть, первые победы Постум одержал в районе Деузона
и в области батавов и счел затем нужным почтить Геракла соответствен-
ными эпитетами. Возможно также, что его наемниками были батавы и
франки из Деузона и монеты были выбиты в их честь.
200 Cohen, Postum, 156 и 157.
201 Ibid., 2.
202 Ibid., 30.
203 Ibid., 40 и 42.
204 Ibid., 82.
205 Ibid., 173.
206 Ibid., 241.
207 M. В e r n h a r t. Handbuch zur Miinzkunde der romischen Kai-
serzeit, Bd. II, стр. 61.
208 J. de W i t t e. Указ, соч., № 147.
209 D e s s a u, 561.
210 А. В 1 a n c h e t. Manuel de numismatique fraiiQaise, t. I, стр. 11U.
211 A n о n у m., 6. — FHG, IV.
455
Постум заключил союз с восставшим против Галлиена началь-
ником его конницы Авреолом, что подтверждается чеканкой
монет Постума в Медиолане, которым владел Авреол. Почти все
эти монеты посвящены коннице 212.
Возможно, что более активной политика Постума стала
в 265—266 г. в связи с тем, что, как мы пытались показать выше,
к этому времени Постуму удалось укрепиться на Рейне. В этот
период появляется серия монет с различными богами, именуе-
мыми Conservatores и Comiti императора. Это Аполлон и Диана,
Солнце и Луна, Марс и Виктория; а также монеты, посвящен-
ные Марсу, Диане, Юпитеру как Propugnatori, Victori, Sta-
tori, Меркурию, Солнцу 213. По-видимому, Постум хотел почтить
наиболее популярных в войске богов, чтобы укрепить свой
союз с легионами. Тогда же, на монете, помеченной шестой
tribunicia potestas, т. е. 265 г., появляется изображение Постума,
протягивающего руку Риму, и монеты с легендой Roma
aeterna 214. Можно думать, что, присоединив к себе рейнские
легионы, Постум счел реальной возможность стать прави-
телем всей империи.
Очень возможно, что и ранее Постум пытался расширить
иоле своей деятельности, заключив союз с узурпаторами, дей-
ствовавшими на Востоке.
В Галлии была найдена монета с именем Quietus р. f. Ан.
и легендой Spes Au., которая была приписана какому-то не-
известному галльскому императору Квиету 215. Однако, учи-
тывая полное молчание о нем источников, естественно было бы
отнести ее к восточному узурпатору Квиету, монеты которого,
так же как и монеты его отца Макриана, имели легенду Spes
Au. Наличие этой монеты в Галлии во всяком случае свидетель-
ствует о торговых сношениях Галлии с Востоком при Постуме.
Не исключено, что между Постумом и Макрианом и Квиетом
намечался и политический союз. Может быть, об этом свидетель-
ствуют и монеты Постума с легендой Serapi comiti Aug. 216,
гак как сам по себе культ Сераписа не пользовался особенным
распространением в Галлии. Показательно также довольно
значительное внимание, которое Постум уделял на своих мо-
нетах богу Солнцу, хотя солярные культы, связанные с абсо-
лютной монархической властью, не были популярны среди
212 А. А 1 f о 1 (1 i. Zur Kenntnis der Zeit der Romischen Soldatenkai-
ser. — «Ztschr. f. Numismatik», 1927, стр. 200—211.
213 J. de W i t t e. Указ, соч., № 15, 21, 22, 26a, 27, 29, 33—36, 117—
131, 155—159; R. Delbriick. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis
Carinus, стр. 134 сл.
214 J. d e Witt e. Указ, соч., № 229, 264—266.
215 См. статью Робера в «Rev. Numism ». 1859. стр. 151.
216 С о h е n, Postum , 169—172.
456
аристократических почитателей Геракла Запада. На некоторых
монетах сам Постум изображен в короне из лучей. Изображе-
ние солнца появляется вместе с изображениями самого По-
стума и луны на монете с легендой Claritas Aug. 217, на монетах
с легендами: Aeternitas Aug.; Oriens Aug.; Pacator orbis 218.
Особенно характерны последние две монеты, которые действи-
тельно выражают известную претензию на господство над всем
римским миром. Возможно, что эти монеты Постума появились
в связи с намечавшимся союзом с восточными узурпаторами.
Если это предположение правильно, то симптоматична попытка
союза с Квиетом и Макрианом, ставленниками аристократии.
Точная дата присоединения к Постуму Британии и Испании
неизвестна. Но судя по отсутствию испанского и двух британ-
ских легионов среди упоминаемых на монетах Галлиена, эти
провинции присоединились к Постуму с самого начала его
правления. В отношении Испании это подверждается и над-
писью с именем Постума на дорожном столбе из Кадикса, сде-
ланной в 260 г.219 Монеты Постума с легендой Profectio Aug.
относят обычно к посещению им этих провинций.
С точки зрения вопроса о социальной природе галльской
империи весьма важно установить последовательность преем-
ников Постума. Указания источников на этот счет носят до-
вольно путаный характер.
Поллион в биографиях Галлиена и Викторина рассказывает,
что с самого начала войны с Галлиеном Постум разделил власть
с Викторином. Однако в биографии Лоллиана, как он ошибочно
называет галльского императора Лелиапа, Поллион пишет,
что Постум был убит во время мятежа, поднятого Лелианом,
который после смерти Постума стал императором и успешно
воевал с германцами. В той же биографии приводятся две разно-
речивые версии о смерти самого Лелиана: по первой его убил
Викторин, по второй — недовольные его строгостью сол-
даты. Тут же сообщается, что богатая и влиятельная мать Викто-
рина, Виктория, после смерти сына передала власть сперва
Марию, а затем Тетрику, и, наконец, дается перечень тех,
кто «в Галлии был защитником римского имени. Постум, затем
Лоллиан, потом Викторин и, наконец, Тетрик, так как о Марии
мы ничего не говорим». В биографии самого Мария: «когда были
убиты Викторин, Лоллиан и Постум, Марий, как говорят,
[происходивший] из кузнецов, правил три дня». И, наконец,
в биографии Тетрика: «Когда были убиты Викторин и его сын,
его мать Виктория побуждала к власти Тетрика, сенатора рим-
ского народа, управлявшего в Галлии. Так как он был, как
217 Ibid., 8
218 Ibid., 95, 96; R. D о I b г ii с k Указ, соч., стр. 132 сл.
219 Dessau, 562.
457
многие говорят, ее родственником, она заставила признать его
Августом, а его сына провозгласить цезарем». Биография Викто-
рии повторяет версию биографии Мария: когда были убиты
Викторин, Лелиан и даже Марий, «которого принцепсом про-
возгласили солдаты», Виктория доставила власть Тетрику.
Согласно Аврелию Виктору, Постум погиб во время войны
о Лелианом; его убили солдаты за то, что он запретил им после
победы разграбить преданный Лелиану Могонтиак. После смерти
Лелиана власть захватил Марий, затем—Викторин и, наконец,—
Тетрик, выдвинутый Викторией. Автор «Эпитомы», вовсе не
упоминает Мария. Он рассказывает о захвате власти Постумом
и добавляет, что в Могонтиаке власть захватил Элиан. Далее
в рассказе о воцарении Клавдия II кратко упоминается, что
«в эти дни власть захватил Викторин» 220.
Евтропий и Орозий придерживаются той же последователь-
ности, что Аврелий Виктор 221. Греческие историки по этому
вопросу ничего не дают.
Эти разнообразные версии позволяли историкам делать
различные предположения. Так, де Витт защищает версию Пол-
лиона о разделении власти между Постумом и Викторином.
Подтверждение ей он видит в выбитой в 265 г. монете с орлом
и Securitas Augg., т. е. двух Августов. Полемизируя с нумизма-
том Колсоном, который относит это множественное число к сыну
Постума, де Витт доказывает, что последний был легендарной
фигурой. По его мнению, монета была выбита в честь приоб-
щения к власти Викторина, который в это время будто бы отпал
от Галлиена и получил за это звание соправителя Постума 222.
Шиллер считает, что Лелиан захватил власть на Рейне и был
убит Викторином; Марий, по его мнению, был провозглашен
в Испании и Британии, чем объясняется отсутствие испанского
и британского легионов на монетах Викторина, но был разбит
Викторином, который в знак этой победы выбил монету с леген-
дой Restitutor Galliarum 223.
Эрман старается определить последовательность галльских
императоров на основании качества их монет и принимает после-
довательность— Постум, Лелиан, Марий, Викторин, Тетрик 224.
Бланше полемизирует с Эрманом, считая, что установить
разницу в составе металла этих почти современных монет
невозможно 225.
220 См. Epit. de Caesar., 32—34.
221 Е u t г., IX, 9; О г о s., VII, 22.
222 «Rev. Numism.», 1859, стр. 430—435.
223 Н. Schiller. Geschichte der Romischen Kaiserzeit. Bd. Il,
Gotha, 1887, стр. 832—866.
224 «Ztschr. f. Numismat.», 1880, стр. 347—351.
225 A. Blanchet. Manuel de numismatique fran^aise, t. I, стр. 117—
119.
458
Жюлиан предполагает, что Постум пытался разделить
власть с Викторином, который, в свою очередь, после смерти
Постума делил власть с Лелианом. Викторина сменил Марий,
после которого власть перешла к Тетрику 226.
Альфельди думает, что Викторин был товарищем Постума
но консульству, откуда и возникла версия Поллиона об их сов-
местном правлении. Смерть Лелиана он относит к борьбе его
с Постумом. Последовательность галльских императоров он
дает такую же, как Эрман, также на основании сравнения ка-
чества их монет 227.
Трудно решить, был ли Викторин императором совместно
с Постумом. Во всяком случае, он не мог получить этот титул
за измену Галлиену, так как в надписи, найденной в Трире,
он назван трибуном преторианцев 228, очевидно, в гвардии
Постума.
Во всяком случае, был ли он товарищем Постума по консуль-
ству или по империи, он несомненно был тесно связан с ним и,
согласно большинству источников, получил власть непосред-
ственно после него.
Вместе с тем знаменательно, что источники характеризуют
Лелиана как мятежника, который «стремился к перевороту»,
«захватил власть в Могонтиаке» и т. п. Малочисленность его
монет свидетельствует о краткости его правления. Большинство
источников указывает на Могонтиак как на место провозгла-
шения Лелиана императором. Его монета с легендой XXX
Virtus militum была убедительно истолкована Шалоном как вы-
битая в честь поддерживавшего его XXX Ульянова легиона 229.
Так как этот легион стоял в Ветере (Ксантен), то, по-видимому,
восточная часть Рейнской области восстала против Постума и
признала Лелиана.
Сопоставляя это с данными, показывающими, что Постум
далеко не сразу был признан на Рейне, можно думать, что мя-
теж Лелиана был вызван не переменчивым характером галлов,
как вслед за SHA склонен считать Жюлиан230, а непрочностью
власти галльских императоров на Рейне.
Мятеж Лелиана и смерть Постума совпали с убийством Гал-
лиена и приходом к власти Клавдия II. Может быть, здесь сыграл
известную роль и союз Постума с Авреолом, предполагавший
совместные военные действия против Рима, что обострило не-
довольство солдат. В то же время под власть Рима возвращается
Испания, во всяком случае, ее юго-восточные области. Здесь
226 С. J u 1 1 i а п. Histoire de la Gaule, t. IV, стр. 582 сл.
227 САН, vol. XII, стр. 187; 717 сл.
228 Dessau, 563.
229 «Rev. Numism.», 1865, стр. 210.
230 C J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule. t. IV, стр. 582.
459
появляются надписи в честь Клавдия II, и в Тарраконе чека-
нятся его монеты. На монете Лелиана с легендой Temporum
felicitas изображена лежащая фигура Испании с оливковой
ветвью и маленьким зайцем 231. Заяц так же как колосья, был
одним из символов мира, изобилия и процветания. Такое же
изображение Испании было и на одной из монет Адриана с ле-
гендой Restitutor Hispaniae 232. Возможно, что, выбивая эту
монету, Лелиан хотел продемонстрировать свое одобрение дей-
ствиям Испании, которая, воссоединившись с Римом, может
рассчитывать на мир и счастье.
Лелиан, видимо, скоро погиб.
Мы не располагаем точными сведениями о времени и месте
провозглашения Мария императором, но поскольку, согласно
большей части источников, он был непосредственным преем-
ником Лелиана, можно думать, что он был избран солдатами
непосредственно после смерти последнего. Все источники схо-
дятся на том, что Марий был выдвинут именно солдатами, что
он был кузнецом и что правление его продолжалось два-три
дня.
Последнему, как уже неоднократно отмечалось в литературе,
противоречит довольно значительное количество монет
Мария, которое не могло быть выпущено в такой короткий срок.
Отсюда появилось предположение 233, что Марий захватил
власть в западных провинциях Галльской империи и что срок
правления в два-три дня относится только к его пребыванию
на Рейне. В доказательство приводится отсутствие на монетах
Викторина испанского легиона. Но последнее проще объяснить
тем, что Испания в это время уже перешла к Клавдию. Естествен-
нее предположить, что Марий, так же как и Лелиан, был провоз-
глашен императором на Рейне. Известия же о необычайно крат-
ком сроке его правления, возможно, произошли из-за смеше-
ния представлений об обоих рейнских мятежниках — Лелиане
и Марии. Лелиан был очень мало известен, даже имя его, как
мы видели, каждым историком дается по-разному. Возможно,
что впоследствии он был спутан со столь же мало известным
Марием.
Это позволяет думать, что и Лелиан, и Марий не были, так
сказать, «законными» императорами всей Галлии, а стояли во
главе восставших рейнских легионов, в то время как остальными
частями Галльской империи правил «законно» наследовавший
Постуму Викторин.
231 Cohen, Lelian, 1.
232 М. В е г n h а г t. Handbuch zur Miinzkunde der romischen Kai-
serzeit, Bd. II, стр. 109; Bd. I, табл. 75, № 8.
233 Разбор соответственных мнений см. в книге Н. Schiller.
Geschichte der Romischen Kaiserzeit. Bd. I, Teil 2. Gotha, 1883, стр. 832 сл.
460
Обращает на себя внимание, что монеты Мария совершенно
нс упоминают конницу, занимавшую такое видное место на
монетах Постума, Викторина и Тетрика. На монетах Мария
чаще всего встречаются легенды Concordia militum и Fides
militum 234. По-видимому, как представитель рейнских легио-
нов, Марий противопоставлял легионеров «варварской» коннице
галльских императоров.
После победы над Марием единственным правителем Галлии
стал Викторин. Надо думать, что его победе в значительной
мере способствовали всё усиливавшиеся вторжения германцев,
особенно тяжело задевшие рейнские области 235 и дезорганизо-
вавшие рейнские легионы. Возможно, что Викторин был в союзе
с некоторыми германскими племенами и облегчил им проник-
новение вглубь страны. Его победа была отмечена монетой, на
которой изображен Викторин, поднимающий коленопреклонен-
ную Галлию; на заднем плане — Счастье с рогом изобилия;
легенда — Restitutor Galliarum votis publicis и Gaudia pub-
lica 236. По-видимому, он изображал себя спасителем граждан-
ского населения Галлии от военной анархии, что вполне под-
ходит для аристократического ставленника. В то же время,
видимо, появляются монеты с Викторией, Марсом, Юпите-
ром 237 и монетная серия с легионами, которые Викторин хо-
тел почтить и привлечь к себе. Как уже говорилось выше, на
этих монетах фигурируют не все легионы, принадлежавшие
Викторину. Отсутствуют британские легионы II Августов и
VI Победоносный, хотя Британия бесспорно оставалась под
властью Викторина. Отсутствует и германский легион
VIII Августов.
Естественнее всего предположить, что Викторин отметил
только те легионы, которые в это время перешли под его власть.
Четыре дунайских легиона, или,скорее, их вексиллации, могли
попасть к нему после гибели командовавшего ими Авреола,
убитого на севере Италии Клавдием II. Значит, тогда только
признали его и рейнские легионы. Это же подтверждается и
отсутствием на монетах Викторина VIII Августова легиона.
Находясь несколько на отлете, в Аргенторате, он мог и не при-
нимать участия в мятежах, центром которых был Могонтиак.
234 С о h о n, Marius, 3—8 и 10.
235 Археологические данные и данные о монетных кладах этою пе-
риода собраны в работе J. Manley. Effects of the Germanic invasions
on Gaule 234—284 A. D. California, 1934.
236 R. D e 1 briic k. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis Carinus,
стр. 138.
237 J. de Witte. Recherches sur les empereurs, qui on I regne dans
la Gaule Victor., № 3—5. 12-15, 19, 31—32.
-161
окруженный сплошным районом солдатских и ветеранских
вилл. Единственный, отмеченный на монетах Викторина бри-
танский легион XX Валериев Победоносный, тот же, что и на
монетах Галлиена. Видимо, часть этого легиона оставалась
около Могонтиака и принимала активное участие в происхо-
дивших событиях.
Наиболее загадочным представляется, конечно, появление на
монетах Викторина легионов из Финикии, Палестины и Египта.
Предположение Кубичека, что эти монеты были выбиты в честь
вексиллаций соответственных легионов, участвовавших в войне
с Галльской империей, а затем перешедших на сторону Викто-
рина, представляется мало убедительным. Клавдий II не вед
войны с Галльской империей; Галлиен в конце своего правле-
ния также был слишком отвлечен войной с готами и Авреолом
и осложнениями в Пальмире. Кроме того, вряд ли могли быть
взяты на запад части египетского и сирийских легионов в то
время, когда после смерти Одената обострились отношения
с правительством Зенобии. В 267 г. Галлиен предпринял поход
якобы против Персии, а фактически, чтобы снова подчинить
себе Пальмиру. Войско его было разбито отрядами Зенобии.
В Египте, где оставалось много сторонников побежденного
Квиета, все время не прекращалось движение против
Галлиена. Оно вылилось в узурпацию Эмилиана, а затем, также
около 268 г., Египет отделился от Рима и вошел в царство Зе-
нобии.
Скорее поэтому можно думать, что Викторин, как и Постум,
хотел наладить союз с Востоком. Может быть, утверждение
Поллиона о намерении Зенобии разделить власть с матерью
Викторина Викторией и содержит зерно истины.
Но для широкой политики у Викторина не было возможно-
стей. Его примирение с рейнскими легионами оказалось непроч-
ным. После двух с половиной—трех лет правления Викторин
пал жертвой возникшего на Рейне заговора. Непосредственной
причиной убийства Викторина источники считают месть акту-
ария (лицо, ведавшее ежедневной раздачей и учетом рациона
солдат) Аттициана за связь императора с его женой. Но недо-
вольство Викторином в рейнских войсках существовало все
время. И Аврелий Виктор, и Поллион отмечают, что легионеры
уже давно втайне были возбуждены против императора, почему
Аттициану и было нетрудно собрать враждебную Викторину
партию и убить его во время пребывания его в Колонии Агрип-
пине.
Конец правления Викторина ознаменовался также восста-
нием в Августодуне.
После смерти Викторин был обожествлен своим преемником
Тетриком, о чем свидетельствуют монеты с его именем и
462
легендами Victorino pio и Consecratio 238. Таким образом, Тетрик
солидаризировался с политикой Викторина и признавал себя
его законным преемником. Об этом свидетельствует и монета
с бюстами Викторина и Тетрика239, кстати, лишний раз под-
тверждающая, что правление Тетрика следовало непосредственно
за смертью Викторина без промежуточного правления Мария.
Тетрика все источники признают богатым аристократом,
правителем Аквитании, призванным к власти также чрезвы-
чайно богатой и влиятельной Викторией. Евтропий говорит,
что Тетрик облекся в пурпур в Бурдигале, столице Аквитании,
а Аврелий Виктор указывает, что легионы только за большие
деньги дали свое согласие на воцарение Тетрика. Часто Тетрика
считают римским сенатором, но вряд ли это соответствует дей-
ствительности, поскольку, согласно Аврелию Виктору, сенат-
ское достоинство он получил для себя и сына от Аврелиана, как
одну из наград за свою добровольную капитуляцию. Возможно,
что прежде Тетрик, как аристократ и крупный землевладелец,
входил в сенат, составленный Постумом. На существование та-
кого сената указывают буквы s(enatus) c(onsulto) на некоторых
монетах Постума 24°.
Некоторые считают приход к власти Тетрика реакцией
земельной знати на правления предыдущих «солдатских» импе-
раторов 241. Подтверждение аристократической «гражданской»
природы власти Тетрика видят в его монетах, будто бы резко
отличающихся от монет его предшественников. Однако с этим
мнением трудно согласиться. Особой разницы в монетах трех
основных галльских императоров проследить нельзя 242. И Тет-
рик на своих монетах уделяет немало внимания войску. Ле-
генды Concordia equit(um), Fides milit(um), Invictus, Mars
Victor, Victoria Aug(usta) достаточно это подтверждают. На
монетах сам Тетрик изображается не только как сенатор в тоге,
но и как воин в боевом снаряжении. С другой стороны, как
мы уже видели, Постум на своих монетах широко обрабатывал
«гражданские» мотивы — мир, счастье, изобилие, благоче-
стие, милосердие и т. п. Поэтому монеты не дают никакого
материала для противопоставления Постума Тетрику.
Мы уже видели, что приход Постума к власти нельзя объяс-
нить солдатским мятежом, так как рейнские легионы не сразу
его признали и сравнительно скоро против него возмутились.
238 С о h е п, Victorin., 14—16.
239 Cohen, t. V, стр. 179.
240 A. Blanchet. Manuel de numismatique fran^aise, t. I,
стр. 110.
241 Например, C. J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule, t. IV, стр. 586.
242 См. сопоставление легенд галльских императоров у Бланше
(указ, соч., стр. 156—163).
463
По-видимому, главной его опорой была наемная германская
конница.
Идеология его, насколько она прослеживается по легендам
его монет, была идеологией западной земельной аристократии.
Наконец, традиция, по всей вероятности сложившаяся в среде
этой аристократии, сохранила о пем наилучшие воспоминания.
Непосредственным его преемником, и, возможно, соправите-
лем, был Викторин, сын богатой галльской аристократки
Виктории. Раскопанный в Трире дом Викторина был одним из
самых роскошных в городе243, что подтверждает его богатство.
Став императором, он вынужден был подавлять мятежи на Рейне,
и, ненадолго подчинив себе легионы, пал жертвой заговора
недовольных солдат. Его сменил обожествивший его галльский
аристократ Тетрик, выходец из страны крупных сальтусов
Аквитании, провозглашенный императором в ее столице и
купивший за большие деньги непрочное согласие легионов при-
знать его.
Если сопоставить все эти факты, становится очевидным,
что все эти три императора были ставленниками одной и той же
социальной группы, хотя Постум был «темнейшего происхо-
ждения» (obscurissime natus) 244, а Тетрик происходил «из знат-
ной фамилии» (tamilia nobili) 245. Это была та же социальная
группа, которая в свое время поддержала Клодия Альбина и
находилась в постоянной оппозиции к первым Северам, — круп-
ные землевладельцы Галлии, Британии и Испании, окрепшие
и усилившиеся в течение 111 в.
Чрезвычайно характерно и территориальное распростране-
ние власти галльских императоров, которая была наиболее
сильна в районах, некогда поддержавших Клодия Альбина.
Главной опорой Постума, Викторина и Тетрика были области
усиливающегося крупного землевладения — центральные и
западные области Великой Галлии, Британии, северо-запад
Испании.
Нарбонская Галлия занимала, видимо, колеблющуюся по-
зицию. Часть ее, во всяком случае начиная с Клавдия, была
под властью Рима. Надпись из Грациапополя, сделанная в-269 г.
в честь Клавдия, показывает, что эта часть Нарбонской Галлии
признавала римского императора и что там стоял с конницей
Юлий Плацидиан 246. О пребывании в восточной части Нарбон-
ской Галлии Плацидиана известно и из другой надписи 247.
243 К. S с h u m а с li е г. Siedellings-und Kulturgeschichtc des Rhein-
landes, Bd. II, стр. 108.
244 E u t г., IX, 9.
245 A u r. Vic t., De Caesar, 33. 14.
246 GIL, XII, 2228.
247 Ibid., 1551.
464
Вместе с тем на основании нумизматических данных доказано,
что город Нарбонской Галлии Вьенна оставался все время
в составе галльской империи 248. Между тем, постоянное сопер-
ничество Вьенны с Лугудуном, казалось бы, должно было тол-
кать ее в противоположный лагерь. Но Вьенна была главным
образом центром крупной земельной аристократии аллоброгов
и своим значением была обязана связи с окружающими
большими имениями 249. Верность этого города Галльской им-
перии лишний раз показывает классовую природу последней.
Еще более показательно отношение к Галльской империи
прирейнских областей и городов. Область треверов сразу же
стала на сторону Постума, из ее главного города вышел Викто-
рин. Между тем, как уже говорилось выше, именно вокруг
Августы Треверов группируются большие роскошные виллы.
Самый город, где жили владельцы крупных доменов, также был
полон великолепных зданий и памятников искусства.
Напротив, Могонтиак, который был центром восстаний про-
тив галльских императоров, находился в районе мелких и сред-
них вилл, многие из которых принадлежали солдатам, ветеранам
и их семьям. В свое время население этих районов не поддер-
жало Клодия Альбина. Его отношение к Галльской империи
отразилось в постоянных мятежах легионов. Как было ука-
зано выше, хотя программа солдатских ставленников Лелиана
и Мария неизвестна, можно думать, что они намеревались
воссоединиться с империей.
Уже совершенно отчетливо преследовало эту цель население
Августодуна, которое, восстав в конце правления Викторина,
призвало на помощь Клавдия II. Позднее панегиристы не раз
останавливались на этом событии, которое, по их мнению, да-
вало Августодуну особые права на милости императоров.
Эвмен просто упоминает, что город этот «взывал о помощи
к римскому принцепсу»250. Другой панегирист напоминает Кон-
станцию, что жители Августодуна «первые призвали твоего род-
ственника, божественного Клавдия, к возвращению Галлии,
и, ожидая его помощи, они семь месяцев находились в осаде и,
претерпев все бедствия нужды, лишь тогда позволили ворваться
в ворота галльским мятежникам, когда, обессиленные, уже
не могли оказывать сопротивление. Так что, если бы судьба
благоприятствовала вам и усилиям эдуев и он, восстановитель
республики (т. е. Клавдий), смог бы прийти на помощь к нам,
умолявшим его об этом, то братская преданность эдуев открыла
248 Н. М о w a t. Les ateliers monnetaires en Gaule. — «Rev. Numism.»,
1890, стр. 143—158.
249 G. J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule, t. VI, стр. 332 сл.
250 Paneg. lat., V (9), 4, 1.
465
бы вновь воссоединенным провинциям более легкий путь кмиру—►
без всякого ущерба для римских сил, без каталаунского не-
счастья» 251. Таким образом, намерения августодунских повстан-
цев не вызывают сомнений. Августодун был городом, не свя-
занным с крупным землевладением (лучшие земли и крупные
имения эдуев лежали на Саоне 252). Он был населен мелкими
торговцами и ремесленниками, мелкими землевладельцами,
связанной со знаменитыми школами интеллигенцией. Восста-
ние в Августодуне, по словам Авзония, совпало с концом прав-
ления Викторина и переходом власти к Тетрику 253, т. е. нача-
лось одновременно с новым движением против Викторина на
Рейне.
Положение в Галлии становилось все более напряженным.
Неоднократно отмечалось большое количество зарытых там
в это время кладов в районах, не связанных непосредственно
с нашествиями германцев. Появляется большое количество не-
официальных монетных мастерских, что свидетельствует о рас-
падении экономических связей. Вероятно, кроме войн, оно было
обусловлено быстрым ростом крупных имений.
И так же, как во время господства Альбина, оживилось
подавленное было движение Матерна, так и теперь начинается
значительно более мощное, чем в конце II в., крестьянское дви-
жение багаудов. Начало его совпало с осадой Августодуна.
Эвмен говорит, что Августодун, когда он призвал Клавдия, был
окружен «злодейством бунта багаудов» 254. Тогда же начинается
расправа с земельной знатью. В цитировавшемся уже стихо-
творении Авзоний пишет, что его дед, знатный эдуй Арборий,
был лишен своего имущества и должен был бежать в Аквита-
нию под защиту Тетрика. Возможно, что начало этой расправе
положили повстанцы Августодуна. На эту мысль наводит
примененный Авзонием к имуществу Арбория термин — про-
скрибировано. Он предполагает действия какой-то власти,
в данном случае, вероятно, совета города. Вряд ли Авзоний
применил бы его, если бы дело шло о багаудах, которых он,
как и всякий аристократ, не мог рассматривать иначе, чем раз-
бойников.
Источники объясняют решение Тетрика сдаться Авре-
251 Paneg. lat., VIII (5), 4, 2.
252 С. J u 1 1 i a n. Histoire de la Gaule, t. VI, стр. 425.
253 A us on., Parentalia, IV.
254 Paneg. lat., V (9), 4, 1. Э. Галлетье в своем издании «Панегириков»
дает чтение: latrocinio Batavicae rebellionis на том основании, что батавы,
по-видимому, входили в состав армии галльских императоров. Однако
о восстании батавов в это время мы ничего не знаем, тогда как восстание
багаудов неоднократно упоминается панегиристами. Latrocinium и ге-
bellio — термины, обычно применяемые к восстаниям и движениям низ-
ших классов — скорее всего могут относиться именно к багаудам.
466
лиану все усиливавшимися военными мятежами. В этом вопросе
между авторами нет разногласий. Тетрик, по их словам, будучи
не в силах справиться с мятежниками и необузданными солда-
тами, написал Аврелиану, прося его о помощи и заключил свое
письмо стихом: Eripe me de his, invicte, malis. А когда Аврелиан
пришел, Тетрик лишь для вида вывел ему навстречу свое вой-
ско и в Каталаунской битве сдался. По-видимому, недовольство
солдат политикой Галльской империи все возрастало. Но не-
сомненно, в решении Тетрика главную роль играл страх перед
движением багаудов, с которым галльская земельная знать
оказалась неспособна бороться своими силами. Для подчине-
ния себе эксплуатируемых ей пришлось вернуться под власть
Рима. С солдатскими мятежами предшественникам Тетрика уда-
валось справляться силой и подкупом, против крестьян и коло-
нов они были бессильны.
Высказывалось предположение, что солдаты принимали уча-
стие в движении багаудов 255, но для данного периода прямых
указаний на это нет. Возможно, что некоторые из них примы-
кали к багаудам, как раньше во время движения Матерна. Но,
вероятно, это были отдельные случаи, так как причины и ха-
рактер военных и крестьянских движений были различны. Сол-
даты выступали как представители мелких и средних рабовла-
дельцев и землевладельцев, багауды — как отряды эксплуати-
руемых крестьян и колонов. Панегирист, говоря о победе Ма-
ксимиана над багаудами, не только не смешивает их с солдатами,
но, напротив, противопоставляя их воинам, пишет: «...Когда
невежественные земледельцы пристрастились к военному образу
жизни, когда пахарь уподобился пехотинцу, пастух — всад-
нику, сельский житель, ставший опустошителем собственных
полей — варвару» 256.
Конечно, не исключена возможность, что солдаты, набран-
ные в центральных провинциях и принадлежавшие к классу
колонов или крестьян, переходили на сторону багаудов. Воз-
можно также, что иногда их сближали моменты идеологические.
Об идеологии багаудов нам ничего не известно, но, может быть,
некоторые из них исповедывали христианство, или примыкали
к какой-нибудь христианской секте. Христианство в этот период
уже получило известное распространение в Галлии, как об этом
свидетельствуют упоминания галльских епископов в пере-
писке Киприана. Но никаких подробностей, никаких имен
галльских христианских деятелей или их сочинений до нас не
дошло. После Иринея, который к тому же был не галл, а грек,
и паства которого также в большинстве состояла из иноземцев,
255 А. Д. Д м и т р е в. Движение багаудов.— ВДИ, 1940, № 3—4.
256 Paneg. lat., II (10), 4, 3.
467
история галльского христианства до IV в. совершенно неизве-
стна. Может быть, это объясняется тем, что христианство здесь
распространяется среди низших классов, которые не могли
йринять активного участия в разработке богословских вопро-
сов и спорах по этим вопросам. Как показал А. Д. Дмитрев
в упоминавшейся выше статье о багаудах, народная традиция
часто смешивала их с христианскими мучениками. Сульпиций
Север рассказывает о мученике, пользовавшемся в его время
почитанием народа и оказавшемся впоследствии «разбойником»,
и призывает в связи с этим тщательно отделять «настоящих
мучеников» от «разбойников» 257. К «разбойникам» же, как из-
вестно, причислялись и багауды. Между тем, из двух лугу-
дунских эпитафий первой половины III в. видно, что один
центурион I Минервиного легиона был женат на христианке,
дочери центуриона III Киренского легиона, другой центурион,
служивший в I Германской когорте, был в родстве с христиан-
ской семьей 258. Все это, конечно, отдельные мелкие штрихи,
но они позволяют предположить, что поздно появившееся в Гал-
лии христианство в это время начало распространяться среди
низших классов и солдат, возможно, иногда принимавших
участие в борьбе с крупными землевладельцами на стороне
эксплуатируемых^ которыми они стали сближаться на идеологи-
ческой почве.
Таким образом, образование Галльской империи было пер-
вым крупным выступлением земельной аристократии, пред-
восхищавшим такие же выступления IV—V вв., окончившиеся
отпадением Галлии от Римской империи. Но в середине III в.
крупные землевладельцы провинции были еще слишком слабы,
чтобы противостоять движению широких масс земледель-
цев. Перед угрозой восстаний крестьян и колонов они готовы
были забыть свои разногласия с римским правительством и пред-
ставляемой им социальной группой,—с обострением классовой
борьбы внутриклассовая борьба затухала.
4. НАРОДНЫЕ ВОССТАНИЯ В АФРИКЕ И ПОЗИЦИЯ
АФРИКАНСКОЙ ЗНАТИ
Особенно показателен в этом смысле пример Африки. Мы уже
видели, как обострились там отношения между различными
социальными группами со времени Гордианов. Казалось бы,
что и африканская земельная знать должна была бы пойти по
стопам галльской и испанской и включиться в борьбу с Гал-
257 S u 1 р. Sever., Vita Beati Mart., 8.
258 GIL, XIII, 1892, 1893. О том, что умершие были христианами,
свидетельствуют, как указывает издатель надписей, примененные в них
формулы: salvi redeatis и salvi eatis в первой, adelfi во второй.
468
лиеном. Что какие-то аналогичные движения имели место
в Африке, показывают смутные известия Аврелия Виктора и
SHA о недолго продержавшихся африканских «узурпаторах»
Цельсе и Юлиане, а также уничтожение имени Галлиена на
ряде надписей. Но ни одной серьезной попытки отделиться от
империи в середине III в. в Африке сделано не было. Объяс-
няется это несомненно тем, что восстания земледельческого насе-
ления начинаются здесь гораздо раньше, чем в Галлии. Первые
предвестники начинавшегося движения появились, как говори-
лось выше, уже при Гордиане. Постепенно оно все разрастается,
соединяясь с вторжениями свободных мавров.
Еще Канья отмечал характерные особенности этих событий.
Это не были, пишет он, обычные вторжения племен пустыни,
стремящихся пограбить пограничные области и удалиться на
свою территорию. Племена, воевавшие на этот раз с Римом,
жили среди издавна покоренной и охраняемой страны, и, сле-
довательно, для начала военных действий имелась какая-то
особая важная причина 259. Однако выяснить эту причину он
не пытается. Жюльен 260 также вскользь высказывает сообра-
жение, что эти войны порождались классовыми противоречиями
между берберийскими крестьянами, оттесняемыми со своих
земель, и пунийскими и римскими землевладельцами. Однако
ни он, ни другие авторы не связывают эти события с общим по-
ложением в империи и в Африке в середине III в., не придают
им должного значения. Между тем движение было столь
широким, что по временам захватывало даже район Карфа-
гена, и столь серьезным, что некоторые современники видели
в нем одну из причин, побудивших Диоклетиана разделить
власть с Максимианом, тогда как другие искали эту причину
в восстании багаудов 261.
События, начавшиеся со времени Гордиана III, продолжа-
ются в правление Филиппа. Как сообщает надпись из Тентея на
границе Триполитании, он разделил на части этот район лимеса
и закрыл путь для нападений варваров, учредив новый военный
пост (novo centonario constituto) 262. Любопытно, что название
поста и имя императора было выскоблено; вероятно, это сде-
лали не «варвары», а их союзники — повстанцы провинции.
В 247 г., как видно из одной эпитафии, найденной в Авзии
в Мавретании Цезарейской, там также имела место какая-то
стычка с варварами 263. Таким образом, мы видим, что военные
259 R. С agn a t. L’armee romaine d’Afrique et 1’occupation mili-
taire de I’Algerie sous les empereurs. Paris. 1892, стр. 88.
260 Ch. A. J u 1 i e n. Histoire de 1’Afrique du nord, стр. 223.
261 Oro s., VII, 25; A u г. V i c t.. De Caesar., 39, 17.
262 AE, 1950, № 128.
263 CIL, VIII, 9158.
46$
действия идут в различных районах. Они разрастаются к 254—
255 гг. К этим годам относится нападение мавров на Нумидию,
известное нам из письма Киприана о выкупе пленных христиан,
а также на Мавретанию, о чем свидетельствуют две надписи из
той же Авзии и Айн-Бессема о борьбе с варварами 264.
Это явилось подготовкой к событиям, относящимся примерно
к 260 г., которым датируются две повествующие о них надписи.
Одна из них посвящена Квинту Гаргилию Марциалу, началь-
нику ряда военных частей, между прочим, отряда вексиллариев
мавретанской конницы, действовавшего на территории города
Авзии. Благодаря его доблести и бдительности, гласит надпись,
был пойман и убит мятежник Фараксен со своими приспешни-
ками (cum satellitibus suis). Сам Гаргилий Марциал погиб
«вследствие козней баваров» 265. В другой надписи 266 про-
претор Нумидии и Норика Гай Макриний Дециан рассказывает,
что четверо царей племени баваров вторглись в Нумидию,
сперва в район города Милева, затем на границу Нумидии и
Мавретании и, наконец, в область живущих на племенной тер-
ритории квинквсгентанеёв Мавретании Цезарейской, которые
жили между Джурджией и морем; одновременно племя фрак-
синов опустошало Нумидию. Автор надписи рассеял и обратил
их в бегство, поймав «бесчестнейшего вождя» 267 фраксинов.
В этой надписи выдержана та же терминология, что в над-
писях времени Гордиана. Внеимперские племена названы вар-
варами, квинквегентанеи, жившие на римской территории,
сторонники Фараксена и фраксины (что, может быть, одно и
то же), названы rebelles и gentiles. Последним термином, как
мы помним, обозначались мавры, жившие на своих племенных
территориях. Впоследствии он по значению приравнивается
к федератам и вообще варварам, поселенным на римской земле.
По-видимому, в 260 г. для совместных действий объединились
восставшие колоны и крестьяне, жившие в провинции племена
и племена, вторгшиеся из-за границы провинции.
Это подтверждается и территориальным распространением
военных действий. Очевидно, чтобы пройти всю Мавретанию
и дойти до Милева, бавары должны были встречать поддержку
местного населения. Наибольшую активность они и их союзники
проявили в районе границы Мавретании и Нумидии, т.е. именно
там, где, как мы знаем из надписей Александра Севера и Гор-
диана III, была расположена основная часть кастеллов, насе-
ленных императорскими колонами. Очевидно, эти колоны со-
264 CIL, VIII, 9045 и 20827.
265 Ibid., 9047.
266 Ibid., 2615.
267 dux famosissimus — эпитет, обычно прилагавшийся к «разбой-
никам».
470
ставляли основной контингент соединившихся с внеримскими
племенами повстанцев, хотя несомненно, что к ним присоеди-
нялись и колоны частных крупных имений. В Нумидии их
могли поддержать и племена, посаженные на пограничные
земли при Северах и Гордиане, возможно даже их соплемен-
ники бавары.
Их успеху содействовало общее положение в империи.
Часть III Августова легиона, восстановленного Галлиеном
в 254 г., была отослана в Македонию, видимо, для борьбы
с узурпаторами придунайских и восточных провинций 268.
Довольно долгое время борьбу с вторжениями и повстанцами
местные правящие классы должны были вести своими силами.
Во время вторжения присоединившихся к повстанцам баква-
тиев в город Картенну самооборона была организована дуумви-
ром Фульцинием Оптатом, за что совет, народ и поселенцы
Картенны почтили его благодарностью 269.
Элий Примиан, упоминавшийся в надписи 255 г. как «за-
щитник своей провинции», и Гаргилий Марциал, крупный
землевладелец и автор труда по сельскому хозяйству, были
декурионами Авзии и Русгунии и начальниками местных отря-
дов, с которыми они и действовали против врагов. Ядро этих
отрядов составляли аристократические организации iuvenes,
оживившиеся при «сенатских» императорах. Одна надпись
времени Александра Севера упоминает командира equitum
idemque peditum iuniorum Maurorum 27°. Отряд Гаргилия Мар-
циала, по-видимому, был набран в Авзии. Местный отряд,
в состав которого входила и «богатая молодежь», оборонял и
расположенный недалеко от области квинквегентанеев город
Сальду. Об этом можно заключить из найденной там метри-
ческой надписи: «По случаю того, что враги были отогнаны от
городских стен, юноши исполнили обет божественным силам,
величайшему царю небожителей Юпитеру, верховному гро-
мовержцу, славному Гению и Мавре, украшенной триумфом.
Центурий и потомок рода Фанниев Гимерий, а также потомок
Ребурра и двое Конкордов Юлиев, всегда счастливейшие братья,
собрав немалую сумму из собственных денег, с радостью ставят
эту ограду, в ней стоит... Победа-мстительница, могущество ко-
торой подает надежду на радости мира...» 271. Другая мет-
рическая эпитафия рассказывает о юноше Кефалии или Ка-
питоне (перевод греческого имени). Движимый любовью к ро-
дине и скорбя об ее несчастьях и тяжелой дани (tributa), он
преодолел окольными путями запертые дороги и погиб, исполняя
268 АЕ, 1934, № 193.
269 CIL, VIII, 9663.
270 Ibid., 20996.
271 АЕ, 1928, № 38.
471
опасное поручение 272. Возможно, что Авзия — центр борьбы
с Фараксеном — была осаждена или даже занята повстанцами*
обложившими податями местных богатых жителей; Кефалий же
погиб, пытаясь обойти осаждавших, вероятно, с целью найти
и привести военную помощь. Еще одна эпитафия из Маврета-
нии, к сожалению, сильно фрагментированная, прославляет
юношу Ульпия Оптата. Этот «римский юноша», благородного
происхождения, погиб в битве с бесчисленными врагами, мно-
гие из которых пали от его руки по окрестным горам (очевидно,
имеются в виду квинквегентанеи) 273.
Мы видим, что все эти организаторы и участники борьбы
с восставшими принадлежали к богатым и знатным семьям.
Победа, одержанная Гаргилием Марциалом и Марцинием
Децианом, не положила конца войне. Очевидно, к следующему
ее этапу относится отрывок надписи, найденной неподалеку от
мавретано-нумидийской границы, об уничтожении многих ба-
варов и гибели двух их царей — Таганина Масмула и Фаема 274,
а также надпись презида Мавретании Элия Элиана, благода-
рившего «отечественных богов и Мавров-хранителей» за победу
над племенем месегнейтских баваров, добычу и семьи которых
ему удалось увести 275.
Биограф императора Проба и узурпатора Сатурнина — Во-
писк вскользь упоминает о войнах с маврами, которые Проб и
Сатурнин вели еще будучи военачальниками Аврелиана. По
его словам, Проб, одержав ряд побед, «освободил от мятежни-
ков Карфаген» 276. Военные действия шли в самом центре про-
винции, на границе Нумидии и проконсульской Африки, как
об этом свидетельствует эпитафия солдата III Августова ле-
гиона Силиция Сатурнина, погибшего около Ватари, к юго-
востоку от Типасы 277. Судя по тому, что Вописк говорит о мя-
тежниках (rebelles), главную роль и здесь играли восставшие
колоны и племена, проживавшие на римской территории.
В борьбе с последними римское правительство пускало в ход
и дипломатию. Презид Мавретании Тингитанской в 277 г. вел
переговоры с Юлием Нуфуцци, сыном Юлия Матифа, царя
«союзного племени» (gens foederata) бакватиев, в 280 г. —
с братом первого, Юлием Мирзом. До нас дошли надписи о со-
оружении, в связи с окончанием этих переговоров, алтарей
Юпитеру, Гению и Фортуне императора и Миру 278. Эти данные
272 CIL, VIII, 20758.
273 Ibid., 21562.
274 АЕ, 1907, № 159.
275 CIL, VIII, 21486.
276 SHA, Prob., 9, 1.
277 АЕ, 1896, № 94.
278 ILA, 609, 610. Каркопино («Le Maroc antique». Paris, 1943,
стр. 266 с л.) обращает внимание на то, что цари бакватиев носят nomen
472
позволяют предполагать, что союз баваров и бакватиев распался
и римлянам удалось переманить последних на свою сторону.
Наименование gens foederata дает основания предполагать,
что бакватии или были поселены на римской земле, или обяза-
лись поставлять римлянам вспомогательные части.
Бавары же продолжали войну в союзе с квинквегентанеями,
движение которых вновь усиливается в конце 80-х годов.
В упоминающей об этом надписи они снова названы rebelles279.
Как barbari gentiles обозначены враги, над которыми в то же
время одержал победу dux per Africam Флавий Леонтий 28°.
Поскольку gentiles были племена, жившие в провинции, можно
и это свидетельство отнести к борьбе с повстанцами. Последние
на данном этапе имели ряд значительных успехов, хотя на более
ограниченной территории, чем раньше, ближе к своим искон-
ным районам. На северо-востоке Мавретании они захватили и
разрушили город Рапид 281. Снова подвергся нападению город
Авзия, где впоследствии Диоклетиан, приказал восстановить
разрушенный во время войны мост 282. Одновременно в районах,
примыкающих к Мавретании Тингитанской (города Тиарет,
Арбал) действовали различные племена баваров.
Эти комбинированные военные действия создали серьезную
опасность для правительства и высших классов 283. Римские
наместники ограничивались лишь более или менее удачными
вылазками. Презид Мавретании Цезарейской Аврелий Литуа
нападал на отдельные племена баваров, принося благодарность
Юпитеру и прочим богам за то, что «вернулся целым и невре-
димым со всеми солдатами» 284. Затем, соединив под своим ко-
мандованием воинские части, стоявшие в Мавретании Цеза-
рейской и Ситифийской, он смог осуществить более серьезную
экспедицию против квинквегентанеев, во время которой, по
его словам, он многих из них убил, многих взял в плен и одер-
жал победу, подавив их отчаянное сопротивление 285.
Его сообщение об этой победе сильно преувеличено, так как
вскоре квинквегентанеи возобновили борьбу.
Восстания квинквегентанеев в Африке и багаудов в Галлии
были ответом закабаляемых крестьян и колонов на рост эксплуа-
Юлиев и, считает, что они хотели подчеркнуть свою независимость от им-
перии, отказавшись от имени Аврелиев. «Эмансипацию» бакватиев он свя-
зывает только с ослаблением империи, не придавая значения ни их союзу
с местными повстанцами, ни внутреннему развитию мавретанских пле-
мен.
279 CIL, VIII, 3924.
280 Ibid., 18219.
281 Ibid., 20836.
282 Ibid., 9041.
283 Aur. Viet., De Caesar., 39; Oros., VII, 25.
284 CIL, VIII, 9324; AE, 1912, № 24.
285 Ibid., 8924.
473
тации земледельцев усиливавшимися крупными земельными
собственниками. Они знаменовали собой новый этап в исто-
рии борьбы эксплуатируемых против эксплуататоров, так как
рабы, хотя и принимали в них участие, не были уже главной
движущей силой восстаний.
Во II в. до н. э.—II в. н. э., в период развития рабовладель-
ческих отношений и их расцвета, классовая борьба, какие
бы формы она ни принимала, — открытых ли восстаний, бег-
ства, убийства господ и т. п. — шла между рабами и рабовла-
дельцами. Теперь начинается период, когда онаидетмежду стояв-
шими на разных ступенях зависимости земледельцами и круп-
ными земельными собственниками.
Об этом говорит ряд данных: свидетельства панегиристов,
которые видят в багаудах не восставших рабов, а пахарей и
пастухов; социальная природа восставших африканских пле-
мен, которые были не рабами, а крестьянами и колонами; тер-
риториальное распространение движений — и галльские, и
африканские повстанцы действуют наиболее активно в областях
крупного землевладения, тогда как районы рабовладельческих
вилл, как, например, Нарбонская Галлия, север проконсуль-
ской Африки, рейнские области остаются почти не затронутыми
восстаниями.
Этот характер народных движений второй половины III в.,
движений, которые впоследствии принимают все более гран-
диозные размеры и длятся вплоть до гибели Западной империи,
а кое-где и переживают ее гибель, — один из важнейших по-
казателей глубочайших изменений, происшедших в социальной
структуре тогдашнего общества. Выше уже приводились дан-
ные, свидетельствующие, что по мере развития кризиса рабо-
владельческого способа производства и античной формы собствен-
ности постепенно стираются грани между различными катего-
риями эксплуатируемых, что на практике они постепенно сли-
ваются в одну массу, выступающую теперь на борьбу как единое
целое. Намечается новое основное противоречие, противоречие
между собственниками крупных сальтусов и сидящими на их
земле непосредственными производителями, а также крестья-
нами, которые все более попадают в сферу их эксплуатации.
Обострение этого противоречия показывает, как далеко уже
зашло развитие элементов феодального способа производства.
Массовые восстания в Африке начались на полтора—два
десятилетия раньше, чем в Галлии. Этим, по-видимому, и объяс-
няется то обстоятельство, что, когда галльская, испанская и
британская знать, еще не испытавшая в то время всей силы со-
противления масс, попыталась было отделиться от Рима, афри-
канские магнаты остались верны Риму. Если и были в Африке
соответственные попытки, то настолько незначительные, что
474
почти не оставили следов в источниках. Биография африкан-
ского узурпатора Цельса в SHA принадлежит к самым недосто-
верным и анекдотичным 286. Африканская знать, как ни мало
она в то время получала помощи от римского правительства,
все же не решалась с ним порвать и остаться без всякой под-
держки в условиях ожесточенной классовой борьбы.
Характерно, что, как уже говорилось выше, во время рас-
кола африканской и римской церкви епископы Мавретании не
участвовали в соборе, высказавшемся за Киприана, а стали на
сторону римского епископа Стефана. В Мавретании, где клас-
совая борьба была особенно напряженной и раньше, чем в дру-
гих областях Африки, привела к открытым восстаниям, силь-
нее были и проримские настроения в среде господствующего
класса. И здесь борьба внутриклассовая затухала с обострением
классовой борьбы.
5. «УЗУРПАТОРЫ» ДУНАЙСКИХ ПРОВИНЦИЙ
Очень сложен вопрос об узурпаторах придунайских провин-
ций Ингенуе и Регалиане. Монеты Ингенуя до нас не дошли,
монеты Регалиана 287 очень немногочисленны. Сообщения ли-
тературных источников кратки и противоречивы. Аврелий Вик-
тор относит их выступления к тому периоду, когда Галлиен
еще действовал, как достойный похвалы и энергичный импера-
тор. Тогда, пишет он, Галлиен победил в Мурсии Ингеба (т. е.
Ингенуя), «который, управляя паннонцами, проникся жела-
нием властвовать, когда стало известно о поражении Валериана.
Вскоре он победил и Регалиана, который, получив солдат после
Мурсийского провала, возобновил войну» 288. «Эпитома» упо-
минает только Регалиана, который сделался императором в Ме-
зии 289. Евтропий, следуя за Аврелием Виктором, пишет,
что в молодости Галлиен действовал энергично, убив в Мурсии
Ингенуя, который захватил власть 29°. Орозий, описывая, как
«гнев божий сменился милостью», говорит, что «первым был
убит Генуй, захвативший пурпур в Мезии» 291. Зосим ничего
не говорит об Ингенуе и Регалиане. Анонимный продолжатель
Диона Кассия сообщает, что жена Галлиена, Салонина, не до-
веряла . Ингеную и поручила Валентину 292 * следить за ним.
286 SHA, Туг. trig., 29.
287 Именно так транскрибировалось на монетах его имя, которое
в литературных источниках пишется по-разному.
288 А и г. V i с t., De Caesar., 33, 1—2.
289 Epit. de Caesar., 32, 3.
290 E u tr., IX, 8.
291 Oro s., VII, 22.
292 Может быть, идентичен с Валентином, одним из«тридцати тиранов»,
который, по Требеллию Поллиону, был назначен Галлиеном проконсулом
Ахайи, — противник Макриана и его сторонника Пизона.
475
К войне с Ингенуем этот автор относит следующий анекдот:
во время этой войны многие убивали своих родных. Один сол-
дат пришел к Галлиену, ведя за руку взятого им в плен брата.
Галлиен, думая, что он хочет просить для брата помилования,
обещал простить его. Но тот сказал, что не подобает оставаться
в живых никому, поднявшему оружие на императора, и прон-
зил брата мечом. Это злодейство, заключает автор, было тяжело
Галлиену, но он примирился с ним 293. Больше подробностей,
однако не слишком достоверных, дает Поллион. Согласно его
версии, в 258 г. Ингенуй, управлявший Паннонией, был провоз-
глашен императором мезийскими легионами с согласия паннон-
цев, так как солдаты считали, что он, в условиях, когда им угро-
жали сарматы, может поправить дела благодаря своей доблести.
Но Галлиен, который был жесток и склонен ко злу, победил
и убил его, свирепо расправившись со всеми мезийцами — как
солдатами, так и гражданами — и не успокоился, пока в неко-
торых городах не истребил всех мужчин. В заключение при-
водится письмо Галлиена, в котором он якобы приказывает
убивать всех, кто дурно отзывается о нем и вообще совершать
всяческие злодеяния, чтобы отомстить за провозглашение Ин-
генуя императором 294. Затем побежденные с Ингенуем мезийцы
сделали императором управлявшего Иллириком Регалиана.
Он предпринял многое против сарматов, но, по инициативе рок-
солан и с согласия солдат и провинциалов, боявшихся новой
расправы Галлиена, был убит. Выбор солдат пал на него будто
бы потому, что имя его производилось ими от слова гех. Галлиен
же всегда не доверял ему, так как он происходил из рода Де-
цебала, а также вследствие его военных заслуг, в подтвержде-
ние которых Поллион приводит письмо Клавдия II. Чтобы еще
более возвысить Регалиана в глазах читателя, Поллион при-
бавляет, что он был выдвинут на высокий пост не Галлиеном,
а Валерианом, так же как Клавдий, Макриан, Ингенуй, По-
стум и Авреол, которые все заслуживали императорской
власти 295.
Как мы видим, данные о дунайских узурпаторах скудны и
противоречивы. Они расходятся даже по вопросу о том, в какой
провинции эти узурпаторы были выдвинуты. Некоторые иссле-
дователи принимают версию Поллиона и считают, что их вы-
двинули войска в Мезии 296, поскольку Ингенуй был наместни-
ком соседней с ней Верхней Паннонии. Однако более надеж-
ный источник, Аврелий Виктор, как мы видели, указывает на
г93 Anonym., 5. — FHG, IV.
294 SHA, Туг. trig., 9.
295 ibid., 10.
296 Например, Н. van de Weerd. Etude historique sur trois
legions romaines du Bas-Danube. Louvain—Paris, 1907, стр. 222.
476
Паннонию. К жене Ингенуя некоторые относят надпись из
Петовио: Juliae Augustae matri castror(um) Poetovionens(ium)297.
Если это так, то восстание Ингенуя, очевидно, имело место
в Верхней Паннонии и носило чисто локальный характер, так
как его жена носила наименование матери только лагеря Пе-
товио. Монеты Регалиана и его жены Дриантиллы найдены на
территории Паннонии 298. Возможно, что центром движения
был город Петовио, хотя Аврелий Виктор называет Мурсу,
впрочем, расположенную сравнительно недалеко от Петовио,
так что район восстания мог охватывать оба эти города. Обра-
щает на себя внимание, что ни один из них не был в то время
местом стоянки какого-либо легиона, что делает сомнительным
известие о провозглашении Ингенуя и Регалиана легионами 2".
В пользу локализации восстания в Петовио свидетельствует
также найденная там надпись времени Галлиена, представляю-
щая собою посвящение Митре от начальника легионов V Ма-
кедонского и XIII Близнеца Флавия Апра, от его штаба и
нескольких военных коллегий этих легионов 30°. Возможно,
что вексиллации этих дакийских легионов находились в Пето-
вио в связи с подавлением мятежа. В 259 г. V Македонскому
легиону было присвоено наименование III pia fidelis. Может
быть, в борьбе участвовал и легион I Вспомогательный, стояв-
ший в Бригецио. На монетах Галлиена он появляется с наиме-
нованиями V, VI, VII pia fidelis, очевидно, за то, что сражался
на стороне Галлиена 301. Аналогичные наименования получают
затем и остальные дунайские легионы, что также заставляет
усомниться в их приверженности Ингеную и Регалиану.
Однако одна надпись из Виминация позволяет предполагать,
что в войсках нижней Мезии были какие-то колебания. Надпись
эту посвящает некто Клавдий Цельсии, vir egregius, Марсу
Градиву. Он пишет, что в то время, когда он, находясь в VII
Клавдиевом легионе, был послан для уничтожения «имени же-
сточайшего господства» (ad eradendum nomen saevissimae do-
minationis), так как вексиллации нижней Мезии не хотели по
доброй воле снять со своих значков изображения врагов обще-
ства (cum vexillationes Moesiae inferioris vultus hostium pub-
licorum vexillis et cantabris ultro detrahere nollent), он призвал
Марса Градива и разбил построенных в боевой порядок
297 CIL, III, 4054. См. комментарий издателя.
298 R. Delbriick. Die Miinzbildnisse von Maximinus bis Carinus,
стр. 125.
299 Э. Свобода («Carnuntum», стр. 53) ссылаясь на то, что монеты Ре-
галиана и Дриантиллы были найдены в Карнунте и Бригецио, считает
Карнунт столицей Регалиана, но монеты эти могли попасть туда и слу-
чайно.
300 АЕ, 1936, № 53—56.
301 Cohen. Gall., 258—261.
477
врагов302. Издатель надписи, Альфельди, относит ее к войне Гал-
лиена с Макрианом, который, по SHA, пришел со своим вой-
ском во Фракию и Иллирию и здесь был разбит полководцами
Галлиена и убит. Возможно также, что она относится к войне
с Ингенуем и Регалианом. Во всяком случае, если принять да-
тировку Альфельди, надпись позволяет думать, во-первых, что
верхнемезийский легион стоял на стороне Галлиена, а во-вто-
рых, что в войсках Нижней Мезии находились и враждебные
императору элементы. Это-то и дало, вероятно, повод Требел-
лию Поллиону считать Ингенуя и Регалиана ставленниками
легионов Мезии. Оппозиционность нижнемезийских войск или
части их подтверждается, возможно, и тем, что при Галлиене
в восточной Македонии одно время стояли вексиллации II
Парфянского легиона из Италии и III Августова из Африки 303.
Вероятно, они были вызваны для борьбы со сторонниками Мак-
риана. То, что для этой цели не были использованы войска гра-
ничившей с Македонией Нижней Мезии, а были присланы части
столь отдаленных легионов, показывает, что первые тогда были
недостаточно надежны. Но долго эти колебания продолжаться
не могли, поскольку на монетах Галлиена фигурируют также и
легионы Нижней Мезии с наименованиями VI и VII pia fi-
delis.
Сообщения Поллиона о свирепой расправе Галлиена с легио-
нами, таким образом, не подтверждаются. Не подтверждается
и версия, по которой он разрушал города во время своих кара-
тельных экспедиций. Напротив, археологические данные по-
казывают, что разрушенные во время войн с племенами гот-
ского союза города вновь отстраиваются 304.
Неизвестно, на чем основано сообщение Поллиона, что Ре-
галиан был убит по инициативе роксоланов. Если оно содер-
жит какое-то зерно истины, то приходится предположить, что
он заключил с ними мир и даже союз, иначе нельзя себе пред-
ставить, каким образом они могли бы вмешаться во внутрен-
ние дела провинций. Если это предположение правильно, то
здесь имеется известная аналогия с галльскими императорами»
которые, как мы видели, тоже были в союзе с «варварами».
Вышеприведенный анекдот о солдате, убившем своего брата,
показывает, с другой стороны, что война с Ингенуем и Рега-
лианом была настоящей междоусобицей, в которой члены одной
семьи оказывались в разных лагерях.
302 АЕ, 1935, № 164. Р. Эггер, однако, относит эту надпись к 238 г.
и считает, что под hostes publici подразумеваются Максимин и его сын.
(АЕ, 1949, № 201).
303 АЕ, 1934, № 193.
304 R. V u р 1 е. La Dobrudja, стр. 274.
478
Все эти свидетельства не позволяют делать какие-либо
окончательные выводы о том, что представляли собой узурпа-
торы придунайских провинций и какими социальными группами
они были выдвинуты. Некоторые данные (как и сочувственное
отношение Поллиона) позволяют предполагать, что сторон-
ники Ингенуя и Регалиана принадлежали к появившимся уже
в это время местным богачам, которые, возможно, так же как
и во время осады Филиппополя, были недовольны ходом воен-
ных действий. Видимо, впоследствии кое-кто из них поддер-
живал и ставленника аристократии Макриана и его сыновей.
По некоторым известиям, Ингенуй и Регалиан принадлежали
к сенатскому сословию, а жена Регалиана, Сульпиция Дриан-
тилла, происходила из знатного рода. Справедливым представ-
ляется предположение, что их выдвинули круги, сочувствовав-
шие Валериану и опасавшиеся, что став правителем Запада,
Галлиен начнет проводить резко антиаристократическую
политику 305.
Но, во всяком случае, восстания эти не встретили поддержки
и сочувствия огромного большинства армии, а следовательно,
и связанной с нею социальной группы. Мнение, что узурпация
Ингенуя и Регалиана была выражением иллирийского сепара-
тизма и стремления придунайских войск захватить в свои руки
все ресурсы империи 306, ничем не подтверждается. Напротив^
дунайские легионы, а следовательно, мелкие и средние земле-
владельцы и рабовладельцы дунайских областей, несмотря на
то, что они были всего более задеты внешними вторжениями,
поддерживали правительство Галлиена.
6. ИТОГИ
Таким образом, на основании всего вышеизложенного можно
заключить, что правительство Галлиена пыталось всеми ме-
рами обеспечить победу муниципальным рабовладельцам и
армии, пыталось поддержать и сплотить их, пыталось пропа-
гандировать идеологию, приемлемую для самых различных
слоев этой социальной группы. Крупные землевладельцы про-
винций отвечают восстаниями, попытками выдвинуть своих
императоров, отделиться от Рима. Борьба эта, порождаемая
глубоким кризисом рабовладельческого способа производства,
усугублялась внешними войнами. С другой стороны, размах
народных движений приводил к попыткам найти компромисс,
так как возраставшее сопротивление масс одинаково пугало
все прослойки правящего класса и заставляло их временно
забывать свои внутренние противоречия.
305 Е. Ma n n i. L’impero di Gallieno, стр. 47 сл.
306 Например, М. Besnier. L’Empire remain. . ., стр. 141 сл.
479?
По-видимому, с этим связана и некоторая стабилизация по-
ложения в империи, постепенно наступившая в следующие
за правлением Галлиена десятилетия, о чем подробнее будет
сказано ниже.
Возможно, что убийство Галлиена во время войны с Аврео-
лом было результатом разногласий, начавшихся в лагере сто
сторонников и приближенных. Судя по сообщениям Аврелия
Виктора и Поллиона о волнениях солдат в связи с гибелью
Галлиена и о том, что по требованию солдат Клавдий был вы-
нужден причислить Галлиена к богам, можно думать, что ря-
довые солдаты в массе своей продолжали поддерживать Гал-
лиена. Но среди высшего командного состава его политика на-
чала вызывать недовольство. Высшие командиры армии были
выходцами из дунайских провинций и происходили из семей,
не отличавшихся ни особой знатностью, ни богатством, но,
возможно, выдвигаясь на военной службе, они оказывались
связанными с теми слоями населения, которые успели со-
ставить себе более или менее значительные состояния и ко-
торые начинали склоняться к политике компромисса. Авреол,
подняв восстание, заключил союз с Постумом. 'Клавдий II,
как уже упоминалось выше, сумел вернуть под свою власть
часть Галлии и Испании.
Не лишено значения то обстоятельство, что Авреол
был начальником конницы. Служить в коннице могли только
люди, пользовавшиеся известным, довольно значительным, бла-
госостоянием. Впоследствии, согласно одному из указов Кон-
стантина, если ветеран мог дать поступавшему в армию сыну
двух коней или коня и раба, тот сразу зачислялся в одну из
привилегированных частей, в которую другие попадали только
после более или менее продолжительной службы 307. Очевидно,
в это время лишь очень незначительное число ветеранов
могло снарядить сына для службы в коннице. Вряд ли не-
сколькими десятилетиями ранее положение было существенно
отличным. Следовательно, можно думать, что конница — осо-
бенно начинавшая играть всё большую роль тяжеловоору-
женная конница — по своему социальному составу уже от-
личалась от пехоты. На конницу опирался Авреол.
Возможно, что в связи с этим Галлиен пытался ослабить
значение местной конницы, привлекая кавалерию некоторых
внеримских племен. Известно, что он старался упрочить союз
с царем маркоманов Атталом, которому дал земли в Паннонии
и дочь которого, Пипа, была чем-то вроде второй жены или
любимой наложницы императора. Известно также, что Галлиен
привлек на свою сторону одного из племенных вождей герулов
so? CTh., VII, 22, 2.
480
Хндоннобала или Наболлота и осыпал его всяческими дарами
я почестями вплоть до предоставления ему консульского до-
стоинства. Эта политика, по-видимому, отличалась от прово-
димого «сенатскими» императорами расселения покоренных
ьнеримских племен на провинциальных землях в качестве под-
чиненных и зависимых колонов и солдат. Кстати, характерно,
что на монетах Галлиена dementia и lndulgentia не сопрово-
ждаются изображением коленопреклоненного пленника, как на
монетах Марка Аврелия и Постума, что, как мы видели, отра-
жало точку зрения аристократии на использование пленных.
Видимо, Галлиен, заключая союзы с «варварами», пре
доставлял им большие права и более почетное положение, что
тоже могло возбуждать недовольство не только в кругах круп-
ных провинциальных собственников, но и среди более приви-
легированной и состоятельной части войска. Расслоение в армии
было одной из непосредственных причин неудачи реставратор-
ской политики Галлиена. Но, конечно, гораздо большее значе-
ние имело то обстоятельство, что никакими мерами уже неф>зя
было предотвратить дальнейшее развитие кризиса рабовладель-
ческого способа производства и упадок античной формы собствен-
ности. Позиции крупных землевладельцев все усиливались,
и правительство чем далее, тем более вынуждено было считаться
с этой социальной группой.
Поражение кругов, поддерживавших реставрационные по-
пытки Галлиена, сказалось, между прочим, и в дальнейшей
судьбе школы Плотина. После смерти Галлиена она распа-
дается, сам Плотин, его ученики и друзья покидают Рим. Лон-
гин, как уже упоминалось выше, и, может быть, некоторые
другие бежали к Зеновии. Но, главное, изменяется самый ха-
рактер неоплатонизма. Уже у ближайшего ученика и преем
ника Плотина Порфирия нет тех элементов оптимизма и актив-
ного отношения к жизни, которые еще были, как мы видели,
у Плотина. Попытки примирить жизнь в обществе и для обще-
ства с самоуглублением заменяются у Порфирия проповедью
ухода от мира в буквальном смысле. Он уже учит, что мудрец
не может оставаться мудрецом, живя среди толпы, он должен
бежать в пустыню, не принимать никакого учасшя в делах
людей 308. Его идеал — замкнутые общины пифагорейцев, гим-
нософистов, брахманов 309, самый полный и мрачный аскетизм.
Демонология, магия, теургия начинают играть ведущую роль
в неоплатонизме. Так он сливается с теми течениями, против
которых боролся сам Плотин.
зов р о г р h у г., De abstinentia, I, 42.
309 Ibid., IV, 3—17.
ГЛАВА III
«ИЛЛИРИЙСКИЕ» ИМПЕРАТОРЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ
«КРИЗИСА III ВЕКА»
Со времени смерти Галлиена, убитого во время войны с Аврео-
лом, крупная земельная знать провинций приобретает все боль-
шее влияние.
Высшие командиры армии, которые, весьма вероятно, были
причастны к убийству Галлиена, избрали его преемником Клав-
дия. Однако он не решился резко порвать с политикой Галлиена.
несмотря на то, что, судя ио SHA и Аврелию Виктору, сенат
этого требовал. После победы над Авреолом Галлиен был причис-
лен к обожествленным императорам. Монеты Клавдия в зна-
чительной мере сходны с монетами Галлиена. Повторяются
такие характерные легенды, как Conservator pietatis х, Resti-
tutor pietatis 1 2, легенды, посвященные Гению Августа, Гению
войска и Гению римского народа, который на монетах Галлиена
отсутствовал, но зато был представлен на монетах Антонинов,
монеты с изображениями и упоминанием главных римских богов.
Однако у него больше, чем у Галлиена, уделено внимания восточ-
ным богам Изиде и Серапису, которые изображены на монетах
с легендами Conservator Augusti и Salus Augusti3, и Солнцу, кото-
рое появляется как Sol Aug(ustus) и как Conservator Augusti,т.е.
как бог вполне равноправный римским богам. В этом смысле
Клавдий уже предвосхищал религиозную реформу Аврелиана.
Обращают на себя внимание оригинальные легенды Requies
optimorum meritorum, что, по-видимому, относится к обоже-
ствленным императорам и должно было удовлетворить круги,
1 Cohen, Claud., 61.
8 Ibid., 180.
3 Ibid., 57, 58, 185.
482
среди которых особым почтением пользовались обожествленные
«хорошие» принцепсы. Интересны также легенды Deo Cabiro и
Regi artis, под которым обычно подразумевался Вулкан как бог-
покров и1 ель ремесел. Поскольку и кабиры были богами-куз-
нецами, эти две легенды, возможно, показывают, что Клавдий,
как и Галлиен, уделял особое внимание ремесленным коллегиям
и хотел почтить покровительствовавших им богов 4.
Хотя в общем монетные легенды Клавдия и не позволяют
сделать каких-либо далеко идущих выводов, они производят
впечатление известного компромисса между различными тен-
дендциями и устремлениями.
К Клавдию, по-видимому, восходит первая попытка огра-
ничения патроциния, хотя указ его по этому поводу и не вполне
ясен 5. Если это предположение верно, то, очевидно, что, во-
первых, патроциний к этому времени начал принимать размеры,
которые уже стали казаться опасными государственной власти,
а во-вторых, что Клавдий продолжал попытки ограничить круп-
ных земельных собственников. Вместе с тем, судя по Полли-
ону, Клавдий после своей победы над готами снова начал в боль-
ших масштабах практиковать расселение пленных на римской
земле. Правда, биография Клавдия, написанная в панегири-
ческих тонах и с точки зрения «сенатских» представлений об
идеальном императоре, весьма мало достоверна 6.
Очень скудны и наши сведения о времени правления после-
дующих императоров. Литературные источники, краткие и
недостаточно достоверные, почти не останавливаются на их
внутренней политике, посвящая всё внимание войнам. Надписи
почти отсутствуют, юридические памятники также. Поэтому
с уверенностью ответить на вопрос, как подготовлялось так на-
зываемое «возрождение империи», осуществлявшееся при Дио-
клетиане и Константине, не представляется возможным.
Можно, однако, думать, что в значительной мере оно было
достигнуто именно в результате временного компромисса между
различными социальными группами, объединившимися ввиду
обострения классовой борьбы. При этом перевес постепенно
получали крупные земельные собственники, которые и одер-
жали окончательную победу при Константине.
Знаменательно, что хотя императоры Аврелиан и Проб
были выдвинуты армией и сами принадлежали к военным коман-
дирам, происходившим из небогатых и незнатных придунайских
семей и выдвинувшихся только на службе, а император Тацит
был ставленником сената со всеми характерными чертами «се-
4 Cohen, Claud., 72, 163.
5 CI, II, 13 (14), 1.
6 См. Р. Damlerau. Kaiser Claudius II Goticus.— Klio-Beiheft
33. Leipzig, 1934.
483
натского» императора, SHA ые проводят между ними особой
разницы. Все три императора пользуются исключительной
симпатией своего биографа Вописка, так же как Клавдий II
пользовался симпатией Поллиона. Деление на «солдатских»
и «сенатских» императоров исчезает. По-видимому, каждый
император старался теперь подчеркнуть свое уважение к пред-
шественнику. Тацит воздвигает статуи Аврелиану и карает
убийц Аврелиана, Проб — убийц Тацита. Интересно также,
что, хотя на деле внешнее положение империи при этих пра-
вителях мало чем отличалось от положения при Галлиене,
а внутри государства продолжались междоусобицы и узурпа-
ции, биографы этих императоров стараются создать впечатле-
ние, что при них дела пошли во много раз лучше, чем при
Галлиене, и что, например, при Таците, и особенно Пробе, со-
стояние империи было настолько блестящим, что до наступле-
ния «золотого века» оставался, так сказать, только один шаг7.
Некоторые дополнительные данные в этом смысле можно
почерпнуть из их монет, которые дают нам возможность судить
об официальной программе, намечавшейся непосредственными
преемниками Галлиена.
Тенденция к компромиссу отразилась уже и в тех, в общем,
немногочисленных данных, которые мы имеем о политике Авре-
лиана, ставшего императором после Клавдия. Как известно,
он установил официальный культ Солнца, но, как неоднократно
указывалось в исторической литературе, не в его чисто восточ-
ном аспекте, как это пытался сделать Элагабал, а придав ему
более общий характер, так сказать, романизировав его. Правда,
Кюмон считал Солнце Аврелиана тем же эмесским божеством
Элагабала, но Маннс довольно убедительно опровергает это
мнение, стараясь показать, что культу Солнца при Аврелиане
не чужды были и некоторые черты иллиро-германских солнеч-
ных культов 8. Что культ Солнца, как местного божества, дей-
ствительно существовал в придунайских провинциях, показы-
вает как не вполне достоверное сообщение Вописка, что мать
Аврелиана была жрицей в сельском храме солнца, так и надпись
из Апула, посвященная неким П. Децембром Элием Юпитеру
и Солнцу Буссуригию 9. Ближе всего к истине, вероятно, До-
машевский, считавший, что при Аврелиане в официальном культе
бога Солнца объединялись многочисленные солнечные культы
различных частей империи. Не подлежит сомнению, что, пытаясь
7 О соответственных местах в биографиях этих двух императоров
говорилось уже выше в связи с попыткой выделить политическую про-
грамму западной земельной знати.
8 F. Manns. Miinzkundliche und historische Untersuchungen fiber
die Zeit der Illyrerkaiser. Aurelianus. Wurzburg, 1939, стр. 46 сл.
9 АЕ, 1944, № 32. Эпитет этот кельтского происхождения.
484
создать официальную религию, приемлемую для всего населе-
ния империи, Аврелиан учитывал и те идеи, которые связы-
вались с солярным монотеизмом, как религией, освящающей
божественную монархическую власть. В связи с этим он и сам
именовался богом и господином.
Вописк связывает установление культа Солнца с победой
Аврелиана над Зенобией, и, вероятно, это не лишено основания.
Зенобия, как и Оденат в конце своего правления, склонялась
к союзу с Персией. В числе ее ближайших советников был бе-
жавший из Рима Лонгин; к ее сторонникам принадлежал епи-
скоп Павел Самосатский, крупнейший представитель антитри-
нитариев в III в., впервые давший философское обоснование
этой «ереси». Он исходил из последовательного дуализма, от-
рицавшего возможность смешения божеской и человеческой,
материальной природы и делал из этого вывод, что Христос
был только человек. На его концепцию сильно повлиял не
только иудейский монотеизм, но и персидский дуализм. Видимо,
персидское влияние было сильно и в идеологии партии Зенобии,
в которой было много представителей интеллигенции. Особенно
показателен в этом смысле Лонгин, друг Плотина, покинув-
ший Рим после смерти Галлиена, как и сам Плотин и многие
его ученики. Возможно, в Пальмиру собирались те сторонники
Галлиена, которые надеялись, что Зенобия будет продолжать
его политику. Напротив, Аврелиана поддерживали крупные
землевладельцы. После победы над Зенобией Аврелиан старался
удовлетворить все проримские элементы. Как известно, он
высказался против Павла Самосатского и поддержал тех хри-
стиан, которые находились в общении с римским епископом.
Его теократические тенденции, связанные с солярным культом,
должны были удовлетворить сторонников неограниченной мо-
нархии, единомышленников Диона Кассия. Солнцу отведена
ведущая роль и на монетах Аврелиана.
Но Аврелиан был не только победителем Зенобии, но и «по-
бедителем» Тетрика. С аристократией западных провинций,
призвавшей его на помощь против багаудов, он также должен
был считаться. Известно, что он щедро наградил Тетрика, сде-
лав его сенатором и предоставив ему высокий пост. Что Аврелиан
был популярен среди аристократии бывшей галльской империи,
показывает высокая оценка, данная ему Вописком. Любопытно,
что изображение Солнца, сопровождавшее его монеты с леген-
дами Restitutor Orbis и Restitutor Orientis, отсутствует на
монетах с легендой Restitutor Galliarum. Еще более показательна
одна надпись, в которой Геракл назван consors d. n. Aureliani
invicti Augusti 10, т. e. соправителем Аврелиана, что может
10 Dessau, 583.
485
быть непосредственно связано с идеологией, господствовавшей
среди кругов, выдвинувших галльских императоров. На пер-
вый взгляд это мало согласуется с обычным представлением об
Аврелиане, как об императоре, стремившемся к неограничен-
ной теократической власти, заставлявшем смотреть на себя,
как на бога, но такая кажущаяся противоречивость лишний
раз подтверждает, что Аврелиан стремился достигнуть некоего
компромисса между различными социальными группами. Это
подтверждается тем, что на своих монетах он уделяет значи-
тельное место и римским богам: Аполлону, который у него,
как и у Галлиена, выступает как Conservator Augusti; Марсу
(с эпитетом Invictus, что, возможно, должно было сблизить его
с Солнцем); Юпитеру, Меркурию, Минерве, Нептуну, Венере;
на монетах жены Аврелиана Северины появляется также Юнона.
Особенно знаменательно, что изображение солнца, несмотря на
обилие посвященных ему монет и на то, что оно названо Sol
dominus imperii Romani, не фигурирует на монетах с леген-
дами, относящимися к войску (Concordia militum, Fides mili-
tum, Restitutor exerciti). На этих монетах изображены Юпитер
или Марс.
Борьба между различными группами продолжалась при
Аврелиане с переменным успехом. Это видно из сообщений Во-
писка о мятежах в Риме, вызванных всеобщими опасениями,
как бы не повторилось то, что происходило при Галлиене 11, и
о расправе Аврелиана с некоторыми знатными сенаторами 12,
а с другой стороны — о том, что, обещав первоначально сол-
датам отдать на разграбление Тиану, он от этого намерения от-
казался, будто бы под влиянием видения, в котором ему явился
Аполлоний Тианский 13. В этом смысле интересны также изве-
стия Вописка о том, что Аврелиан жестоко преследовал доносчи-
ков, объявил амнистию лицам, обвинявшимся в государствен-
ных преступлениях, и сжег списки должников для спокойствия
частных лиц 14. Его особая жестокость к рабам, упоминаемая
Вописком 15, также знаменательна.
Как мы видим, эти мероприятия были направлены на удов-
летворение интересов самых различных слоев правящего класса,
чем, вероятно, объясняется и некоторая двойственность в отно-
шении латинской историографии к Аврелиану. Возможно, что
11 SHA, Aur., 18, 4.
12 Ibid., 21, 5—6.
13 Ibid., 24.
14 Ibid., 38, 3—4: Idem quadruplatores ac delatores ingenti severi-
tate persecutus est. Tabulas publicas ad privatorum securitatem exuri
in foro Traiani semel iussit. Amnestia etiam sub eo delictorum pubiicorum
decreta est. . .
15 Ibid., 49, 3—5.
486
колебания в его политике дашлиотголосок в приводимом аноним-
ным продолжателем Диона Кассия анекдоте о том, что Авре-
лиан, собрав знатнейших людей, советовался с ними, как управ-
лять государством, и что один из присутствовавших поплатился
за совет действовать против тех, кто императору будет в тягость,
железом, а в отношении угодливых — золотом 16.
Любопытно то немногое, что мы знаем об аграрной по-
литике Аврелиана. Вописк рассказывает, что, так как в Этру-
рии было большое количество земли, плодородной, но заросшей
лесами, Аврелиан постановил было выкупать у владельцев
необработанные земли и сажать на них семьи пленных с тем,
чтобы они разводили на горах виноградники и сдавали вино не
в фиск, а для раздачи римскому народу. Было уже подсчитано
необходимое число бочек, кораблей, рабочей силы, но Авре-
лиан был предупрежден, что этого делать не следует 17.
Если в этом рассказе содержится какое-то зерно истины,
то можно думать, что Аврелиан пытался увеличить количество
государственных земель, но не путем конфискации, а путем
выкупа земли на условиях, выгодных для крупных собствен7
ников. К сожалению, остается неясным, кто помешал этому
мероприятию, которое также носило ярко выраженный компро-
миссный характер.
Зато вполне достоверно другое мероприятие Аврелиана,
на которое ссылается Константин. «Так как, — пишет он, —
божественный Аврелиан, наш родственник, приказал, чтобы
советы городов отвечали за покинутые владения (possessions)
и за те имения (fundi), которые не смогли найти господ, мы
предписываем, чтобы за эти владения, после трехлетнего осво-
бождения, возмещалось должное. Сохраняя этот порядок, мы
приказываем, чтобы, если совет окажется мало пригодным для
принятия этих владений, лежащие на них повинности были
распределены между владениями и территориями» 18. Это был
новый нажим на городские слои, вызванный катастрофическим
запустением земли, которое было неизбежным следствием кри-^
зиса. Владельцы земли массами покидали имения. Многих
окончательно разорили внешние и гражданские войны, многие
попали в плен и были не в состоянии выкупиться и снова на-
ладить заброшенное хозяйство. Археологические данные сви-
детельствуют, например, о разрушении огромного большинства
мелких и средних вилл в Галлии в этот период 19; о запустении
галльских земель свидетельствуют и панегирики. То же явление
16 Anonym., 10. —FHG, IV.
17 SHA, Aur., 48.
18 CI, XI, 59 (58), 1.
19 См. данные в упоминавшихся работах Шумахера и Манли.
487
несомненно имело место в большей или меньшей степени и
в других провинциях. Финансовый кризис и прогрессирующая
порча монеты также сыграли значительную роль в упадке го-
родских рабовладельческих хозяйств, которым трудно было
приспособиться к натурализации хозяйства. В таких условиях
установление принудительной аренды для декурионов было
тяжелым бременем. Как мы видим из приведенного указа, Авре-
лиан учитывал, что возможны случаи, когда декурионы не смо-
гут справиться с поставленной перед ними задачей, предлагая
тогда распределить заброшенные земли и лежащие на них по-
винности между «владениями и территориями». Под последним,
вероятно, подразумевались территории соседних городов, где
сословие декурионов было экономически более сильно и пла-
тежеспособно. Указ этот должен был способствовать дальней-
шему упадку античной формы собственности. Более мелкие
городские общины теряли свои земли, что ослабляло их
роль как коллективов рабовладельцев и землевладельцев.
Земли концентрировались во владении гораздо более малочис-
ленных крупных, экономически сильных городов и тех земле-
владельцев, которые имели реальную возможность обработать
прибавленные к их имениям пустующие земли. А это, несомненно-,
могли быть только крупные собственники. Они же могли с вы-
годой использовать трехлетнее освобождение от повинностей,
связанных с обработкой розданных им земель, тогда как мелким
и средним собственникам оно уже не могло принести существен-
ного облегчения. Указ Аврелиана был выгоден тем, кто «прибав-
лял сальтусы к сальтусам», и губителен для тех, кто с трудом
уже справлялся с собственным хозяйством.
Результатом попыток компромисса было и упоминаемое
Вописком шестимесячное междуцарствие после убийства Авре-
лиана и предложение, сделанное будто бы, солдатами сенату
избрать из своей среды императора. Несомненно, что речь здесь
может итти не обо всей армии, а о том же высшем командном
составе, который восстал против Галлиена и выдвинул из своей
среды Клавдия II, Аврелиана, Проба, а затем Диоклетиана и
его соправителей. Видимо, социальные противоречия в армии
обострялись параллельно с обострением их во всей империи.
Солдаты и ветераны начинали испытывать действие кризиса,
как и муниципальные землевладельцы и рабовладельцы. Зе-
мельные наделы, получение которых ранее было целью солдат,
теперь не сулили им выгод. Напротив, командиры постепенно
смыкались с крупными земельными собственниками. Поэтому
теперь императоры, которые были, по сообщениям источников,
провозглашены армией, погибали от руки солдат. Выдвигала
их не вся армия, но командный состав, а возмущались против
них рядовые солдаты. Самый этот факт служит косвенным дока-
488
зательством тому, что в придунайских провинциях (из которых
происходили и солдаты, и командиры) также развивается кри-
зис и складывается ранее отсутствовавшее там крупное земле-
владение, которое в IV в. начинает играть все более значитель-
ную роль.
Предложив сенату избрать императора, командиры армии
рассчитывали добиться окончательного примирения с крупными
собственниками. Тацит был типичным «сенатским» импе-
ратором, как показывают приводившиеся выше данные его
биографии в SHA. Как уже упоминалось, Тацит, в полном со-
ответствии с идеологией аристократии, особенное внимание
уделял культу Антонинов.Вописк сообщает, что во время своего
кратковременного правления Тацит велел выстроить храм обо-
жествленным императорам, оставив среди них только «лучших»20.
Кто были эти «лучшие», видно из составленного тем же Воин-
ском перечня «хороших» принцепсов от Августа до Диоклетиана.
Это — Август, Веспасиан, Тит, Нерва, Траян, Адриан, Пий,
Марк Аврелий, Септимий Север, Александр Север 21. Основное
место здесь занимают, как мы видим, те же Антонины. В вы-
строенном в их честь храме Тацит приказал приносить жертвы
по случаю дня его рождения и давать обычные обеты за его
здоровье и благополучие. Таким образом, он старался связать
себя с Антонинами, приблизиться к идеалу «хорошего» прин-
цепса. Любопытно упоминание Вописка об его особом пристра-
стии к сочинениям историка Тацита, которые он приказал по-
местить во всех библиотеках 22, что несомненно также связано
с желанием показать себя врагом тиранов и противопоставить
себя им.
Вместе с тем, в противоположность Галлиену, на своих мо-
нетах он уделяет очень незначительное место римским богам.
Из них представлены лишь неизменно встречающиеся на моне-
тах всех императоров III в. Марс с эпитетами Victor, Ultor и
Pacifer и Юпитер с эпитетом Stator. Они же изображены на
монете с легендой Conservator militum. Следовательно, у Та-
цита они трактуются только как военные божества. На монете
с легендой Conservatores Augusti изображены не встречающиеся
у других императоров в этой роли Диоскуры, которые, так же
как и Геракл, символизировали «хороших правителей», заслу-
живших бессмертие героев 23.
20 SHA, Тас., 9, 5.
21 SHA, Aur., 42, 4. Список почти тот же, что и список «divi» Деция.
Отсутствует только Коммод, очевидно исключенный Тацитом из официаль-
ного списка обожествленных императоров.
22 SHA, Тас., 10, 3.
23 F. С u m о п t. Recherches sur le symbolisme fun£raire des Romains.
Paris, 1942. стр. 66 сл
489
Из других легенд Тацита важна не встречающаяся у осталь-
ных императоров легенда Restitutor reipublicae. Она подтвер-
ждает данные Вописка о республиканской фразеологии Тацита,
будто бы намеревавшегося возвратить всю власть избравшему его
императором сенату. На самом деле, конечно, о восстановлении
республики речи не было и под ним подразумевалось лишь
некоторое ограничение вмешательства избранного сенатом им-
ператора во внутренние дела аристократии, а также не наслед-
ственный, а выборный характер монархии. На монетах с ле-
гендами Aeternitas Augusti и Temporum felicitas изображена
богиня Рима, протягивающая Тациту земной шар. Как мы ви-
дели, на монетах Галлиена земной шар вручал императору
Юпитер, на монетах Аврелиана — Солнце. Тацит подчеркивает,
что свою власть он получил от Рима, т. е. от римского сената.
Монеты эти лишний раз показывают, что в аристократической
среде древние римские боги уже не пользовались особой попу-
лярностью. Много внимания уделено идеям мира и процвета-
ния — Pax perpetua, Pax aeterna, Pax publica, Securitas publica,
Salus publica, Spes publica, Tranquillitas, Uberitas, Felicitas
saeculi, Laetitia temporum и т. п.
Те же мотивы мы встречаем на монетах Проба; хотя, в про-
тивоположность Тациту он был ставленником «армии», боль-
шой разницы между его монетами и монетами Тацита нет* Мно-
гочисленны его монеты с легендами: Securitas saeculi, Felicitas
saeculi, Abundantia, dementia, lndulgentia, Spes publica и т. п.
Подчеркивается связь мира и процветания с военными заслу-
гами императора. Как мы помним, по словам Вописка, с прав-
лением Проба связывались особые надежды: император покорит
все земли, уничтожит всех «варваров», так что станут ненуж-
ными войны, солдаты, подати и даже самая императорская
власть. На одном из вариантов монет с Virtue Probi Augusti
Проб изображен в военной одежде, поднимающим ребенка, ко-
торый держит рог изобилия. Ребенок символизирует новый
золотой век, наступающий в результате доблести императора.
На монете с легендой Temporum felicitas увенчиваемый победой
Проб протягивает земной шар Риму, держащему рог изобилия.
На заднем плане фигура Felicitas. Здесь проводится мысль, что
император-победитель, semper victoriosus, как он назван на
другой монете, отдает умиротворенный земной шар римскому
сенату и народу, обеспечивая тем самым всеобщее изобилие и
счастье.
Значительное внимание уделено военным мотивам. Наи-
большее количество типов падает на легенды Virtus Augusti
и Virtus Probi Augusti, причем на многих из них изображены
закованные пленные, следующие за императором или стоящие
перед ним на коленях. Эти изображения появляются и при
490
других легендах. В особенности характерны они в соединении
с оригинальной легендой Restitutor saeculi. На этой монете изо-
бражен Проб в военном одеянии, увенчиваемый победой и попи-
рающий ногой простертого перед ним варвара. Таким образом,
император восстанавливает благополучие своего века или при-
водит на землю новый век благодаря победам, давшим много-
численных пленных. Идея эта вполне согласуется с идеями гал-
льских панегиристов и Вописка, который ставит в особую
заслугу Пробу захват большого количества пленных, посажен-
ных на римские земли. Идея нового счастливого века ярко отра-
зилась и на монетах Проба с изображением кормящей Ромула
и Рема волчицы при легендах Aeternitas Augusti и Origini
Augusti (последняя легенда ни у кого, кроме Проба, не встре-
чается). Здесь проводится мысль о новом основании Рима в связи
с наступлением нового века. Интересны и две оригинальные
легенды — Calliope Augustae с изображением этой музы и Ни-
manitas Augusti, что знаменует предстоящий расцвет наук и
искусств и вообще утонченной мирной жизни. О ней говорит
в биографии Проба и Вописк, рисуя картину всеобщего счастья,
которое должно наступить в результате покорения варваров и
уничтожения войска.
Для политики Проба весьма характерно, что на его монетах
вновь появляется изображение Геракла. Ему уделено не такое
исключительное внимание, как на монетах Постума, но боль-
шее, чем у любого другого императора до Диоклетиана и Ма-
ксимиана. Как и у Постума, Геракл выступает у Проба как спут-
ник и помощник императора — Comes Augusti, как герой, очи-
щающий мир от зла — Herculi Erumantino (с изображением
Геракла, побеждающего вепря), как «добрый правитель», несу-
щий мир и счастье римской империи — Herculi Pacifero и Her-
culi Romano.
Все это показывает, что Проб пользовался поддержкой, по
крайней мере, части западной аристократии и что он старался
завоевать ее симпатии 24. Характерно, что, как видно из над-
писей, при нем легко давалось разрешение на устройство нундин
в сальтусах, что несомненно было выгодно их владельцам
и невыгодно городам, так как способствовало перемещению
экономических центров из городов в крупные имения. В инте-
ресах крупных собственников были такие его мероприятия, как
24 В последней работе, посвященной Пробу — G. V i t u с с i. L’im-
peratore Probo. Roma, 1952 — автор старается доказать, что Проб не был
«сенатским» императором, так как не предоставил сенату значительных
привилегий (стр. 88 сл.), но этот аргумент не может считаться решающим,
так как, по существу, провинциальная знать и не стремилась к восстанов-
лению власти сената. Зато Проб старался удовлетворить ее реальные по-
требности.
491
некоторое расширение прав сената (сенат получил право рас-
смотрения апелляций, назначения проконсулов, легатов и пре-
фектов претория, а также утверждения издаваемых императо-
ром законов 25, что мог использовать в интересах земельной
знати); набор солдат из внеримских племен и размещение их
небольшими группами на пограничных землях 26; размещение
на заброшенных отдаленных землях ветеранов с тем, чтобы
их сыновья шли на военную службу 27; обращение в колонов
массы пленных из разных племен 28; использование солдат
на сельскохозяйственных работах29 30 с тем, чтобы облегчить
налоги натурой, взимавшиеся с земельных собственников;
наконец, отмена эдикта Домициана об ограничении культуры
винограда в провинциях и привлечение солдат к возделыванию
виноградников.
Вероятно, заставляя солдат осушать болота, налаживать
ирригационную систему и вырубать леса, Проб стремился также
расширить земельный фонд, который мог пойти на наделение
землей ветеранов с тем, чтобы сохранить за частными владель-
цами хорошо обработанные, плодородные земли. Именно по-
этому соответственные работы велись главным образом в при-
дунайских провинциях, в частности в Паннонии, откуда проис-
ходила основная масса солдат. Если учесть, что со времени
Септимия Севера римская армия насчитывала около 600 тыс.
человек и что, следовательно, каждый год не менее 10—15 тыс. 80
солдат выходило в отставку и должно было получить земельный
надел, станет очевидным, что количество земли, которым могло
располагать для этой цели правительство, должно было быстро
сокращаться. Для пополнения его можно было прибегать к кон-
фискациям, как это делали Коммод, первые Северы, Максимин,
и раздавать ветеранам уже культивированные земли, отобран-
ные у прежних собственников. Такая политика была выгодна
солдатам и способствовала укреплению рабовладельческих хо-
зяйств, но вызывала ожесточенное сопротивление земельной
знати. Можно было также селить ветеранов на окраинах и да-
вать им необработанные земли, что делали Александр Север и
Гордиан и в больших масштабах попытался сделать Проб. Эта
попытка встретила полное сочувствие земельных магнатов, но,
25 SHA, Prob., 13, 1.
26 Ibid., 14.
27 Ibid., 16, 6.
28 Ibid., 15 и 18.
29 Ibid., 20—21.
30 Собственно, ежегодно долнша была получать отставку V20 часть
армии, т. е. 30 тыс. человек. Но, конечно, не все солдаты доживали или
дослуживались до почетной отставки — missio honesta. С другой стороны,
командный состав получал наделы в два—три раза больше, чем рядовые
солдаты.
492
конечно, была не в интересах будущих владельцев участков
нови.
Аврелий Виктор и Вописк считают, что солдаты возмутились
против Проба из-за нежелания работать. Но это вряд ли спра-
ведливо, так как римские солдаты всегда привлекались к раз-
личным работам по постройке укреплений, дорог, водопроводов,
различных общественных зданий, о чем свидетельствуют много-
численные надписи из времени правления императоров самой
различной ориентации. Поэтому самый факт использования
солдат на каких-то работах не мог быть для них новостью и вы-
звать их возмущение. Скорее дело заключалось именно в их
нежелании получать земли необработанные и не сулившие вы-
годы своим владельцам. Это и могло быть поводом к убийству
Проба, политика которого, возможно, и прежде вызывала их
недовольство.
Однако монеты Проба показывают, что правительство
его старалось действовать не только в интересах крупных земле-
владельцев Запада, но стремилось примирить различные на-
правления, различные социальные группы. На его монетах мы
видим не только «доброго правителя» Геракла, но и символ
абсолютной монархической власти — Солнце 31. Солнце фигури-
рует на монетах с легендами Aeternitas Augusti и Conservator
Augusti. Встречаются также легенды: Soli Invicto, Soli Invicto
comiti Augusti, Sol comes Probi Augusti, на одном из вариантов
монеты с Restitutor saeculi, где Солнце (вместо Победы) изобра-
жено увенчивающим императора. В соответствии с этой символи-
кой Проб именует себя deus и dominus.
И вместе с тем он посвящает монеты и старым римским бо-
гам—Минерве (Comes Augusti), Марсу, Юпитеру (не только
Stator и Victor, но и Conservator Augusti); Юпитер изображен
передающим Пробу земной шар и на монете с легендой Resti-
tutor orbis.
Как мы видим, при непосредственных преемниках Галлиена,
известных под общим именем «иллирийских императоров»,
попытки найти базу для примирения различных групп все уси-
ливаются. Однако часть аристократии западных провинций
все еще не считала себя удовлетворенной и продолжала борьбу
с римским правительством. Непосредственно после капитуля-
ции Тетрика восстал некто Домициан. Его монета с легендой
31 Витучи («L’imperatore РгоЬо», стр. 97, 124 сл.) видит в соответствен-
ных монетах Проба доказательство его теократических тенденций, что
будто бы подтверждает его «солдатскую», а не «сенатскую» ориентацию.
Но, как мы видели выше на примере Диона Кассия, восточной знати не
были чужды теократические устремления, и солярные культы находили
сторонников в ее среде.
493
Concordia militum 32 была найдена на юге Франции, на Луаре*
Бланше, на основании сходства этой монеты с монетами Викто-
рина, относит ее к 268 г. и считает Домициана одним из полко
водцев Авреола. Однако нельзя пренебрегать указанием Зосима,
который пишет, что при Аврелиане подозрение в стремлении
к перевороту пало на Евтемия, Урбана и Домициана. Они были
сразу схвачены и осуждены 33. Очевидно, именно вследствие
быстроты подавления мятежа Домициан успел выпустить так
мало монет, что лишь одна из них дошла до нас. Сходство ее
с монетами Викторина, а не Тетрика, объясняется по-видимому
тем, что восставший против Аврелиана Домициан не мог взять
себе за образец монеты только что капитулировавшего перед
Аврелианом Тетрика.
Интересно появление в Галлии монет с легендами Divo
Tetrico и Consecratio. Если, как предполагает Бланше 34, они
были выбиты в неофициальных мастерских какими-то поздней-
шими сторонниками Галльской империи, то это показывает>
насколько была живуча ее идея. О популярности идеи галльской
империи свидетельствуют и соображения Бланше по поводу
монеты с бюстом Тетрика и легендой Comi ti Probi. Он считает, что
она также была выбита какой-то неофициальной мастерской»
где Тетрика, ввиду оказанных ему в Риме почестей, считали
соправителем Проба. Такая популярность Тетрика очень зна-
менательна и показывает силу оппозиции Риму в среде галль-
ской аристократии. Ее недовольство снова усилилось в прав-
ление Проба, несмотря на все его уступки провинциальным
земельным магнатам и на значительные победы, одержанные
им над франками, захватившими, по сообщению источников,
60 галльских городов. Последнее, кстати сказать, лишний раз
подтверждает, что восстания в провинциях или их верность
Риму отнюдь не обусловливались поражениями или победами
римских императоров.
Центром движения опять стала Галлия, где произошли вос-
стания Прокула и Боноза. Источники, к сожалению, толькобегло
упоминают их, не сообщая подробностей. Аврелий Виктор вовсе
не называет Прокула и упоминает только Боноза, убитого,
по его словам, в Колонии Агриппине при попытке захватить
власть с помощью своих отрядов. Евтропий считает, что и Про-
кул и Боноз захватили власть в Агриппине 35. Этой же версии
придерживается и Орозий 36. По Вописку 37, Прокул происхо-
32 А. В 1 а п с h e t. Manuel de numismatique fran$aise, t. I, стр. 125.
33 Z о s i m., I, 49.
34 A. Blanchet. Указ, соч., стр. 132.
35 E u t г., IX, 17.
36 О г о s., VII, 24.
37 SHA, Procul. et Bonos., 12—13.
494
дйл из знатной семьи, жившей в Приморских Альпах, и был
очень богат, так как занимался разбоем. К узурпации его по-
будили жители Лугудуна, которые считали себя разоренными
Аврелианом и сильно опасались Проба. Прокул захватил власть^
вооружив 2 тыс. своих рабов и привлекши на свою сторону фран-
ков. Его поддержали Испания и Британия. Однако Пробу уда-
лось переманить варваров на свою сторону, и Прокул был
выдан ему франками, у которых искал убежища.
В биографии Проба Вописк называет Боноза сотоварищем
Прокула, вместе с ним захватившего власть и разбитого в Агрип-
пине 38. Но в биографии Боноза 39 он рисует его как самостоя-
тельного узурпатора. Биография эта, видимо, малодостоверна.
Например, сообщение, что Боноз родился в Испании, отец
его был британец, а мать происходила из Галлии, весьма ве-
роятно, основано лишь на том, что все эти провинции участво-
вали в тогдашнем движении. Узурпацию Боноза Вописк объяс-
няет страхом наказания за то, что, когда он служил в рейнской
армии, германцам удалось сжечь римские амфитеатры (luso-
rias). Монеты Прокула не были найдены. Две опубликованные
монеты Боноза 40 не дают ничего интересного.
Все эти отрывочные и мало достоверные данные не дают воз-
можности составить определенное представление о Прокуле и
Бонозе. Важно, однако, что в движении принимали участие те
же провинции, которые входили в состав галльской империи.
Интересно также, что Прокул был крупным землевладельцем
и рабовладельцем и что центром движения был Лугудун. Зна-
чит, базой движения были опять-таки центральные области
провинции, как при Клодии Альбине и при галльских импера-
торах. Аналогию с политикой последних представляет и по-
пытка Прокула опереться на военную силу германцев. Харак-
терно, что именно с концом этого восстания Вописк связывает
отмену Пробом ограничения насаждения виноградников для
Галлии, Испании и Британии 41. Археологические данные пока-
зывают, что прежде слабо развитое в Галлии виноградарство
расцветает со второй половины III в. Тогда же развивается и
производство сосудов для вина 42.
Возможно, что после подавления восстания Прокула и Бо-
ноза Проб решил пойти на новые уступки крупным землевла-
дельцам Запада. Евтропий 43 даже приписывал ему намерение
отдать часть виноградников, насаженных солдатами, провин-’
38 SHA, Prob., 18, 5—6.
39 SHA, Procul. et Bonos, 14—15.
40 «Rev. numism», 1859, стр. 151 сл.
41 SHA, Prob., 18, 8.
42 Schumacher. Указ. соч. стр. 200 и 250.
43 Е u t г., IX, 17.
495
циалам. Неизвестно, насколько это сообщение достоверно. Но,
во всяком случае, отменой указа Домициана могли восполь-
зоваться именно крупные землевладельцы, так как только они
в тех условиях могли освоить новую культуру, особенно такую,
как культура винограда, требовавшая значительных расходов и
значительной затраты квалифицированной рабочей силы. Не-
даром виноградарство особенно расцветает в области Треверов
и в Аквитании, т. е. как раз в районах сосредоточения крупных
имений.
Движение Прокула и Боноза было вскоре подавлено. Можно
думать, что и в этом случае главную роль сыграл страх провин-
циальной аристократии перед народными восстаниями, которые
в этот период принимают особенно грозный характер. Как
уже говорилось выше, в Африке повстанцы и мавры доходят
до района Карфагена. Подняли восстание некоторые поселенные
на римских землях германские племена, которые, по словам
Вописка, нанесли большой ущерб «римской славе», странствуя
почти по всему миру на кораблях и по суше 44. В результате
массовых народных движений и внешних вторжений освободи-
лась от римского владычества Дакия. Поднимается новая,
значительно более мощная волна восстания багаудов, объединен-
ных в сильную армию Элианом и Амандом 45. Теперь провин-
циальные магнаты в полной мере почувствовали силу народ-
ных масс и уже не решались отказаться от помощи, которую
могло предоставить им римское правительство.
Очень характерно, что на отпадение от Рима в конце III в.
отваживается только Британия, где никаких восстаний земле-
дельческого населения в это время не засвидетельствовано.
И здесь появляются свои узурпаторы Караузий и Аллект, от-
ложившиеся от Рима, затем заключившие союз с Диоклетиа-
ном и, наконец, разбитые Констанцием Хлором. Галлия и Испа-
ния, объединявшиеся с Британией во время восстания Альбина
и в период существования Галльской империи, на этот раз
британских узурпаторов не поддержали.
О Караузии и Аллекте известно очень мало. Источники со-
общают 46, что Караузий, «низкого» происхождения галл из
племени менапиев, был опытным и храбрым полководцем. Но,
воюя с франками или саксами в Бельгике и Арморике, он при-
своил себе добычу, и, боясь, что Максимиан его покарает, за-
хватил власть в Британии. После шестилетнего правления он
был убит Аллектом. Так как у Караузия был сильный флот и
он был в союзе с германскими племенами, Диоклетиан был
44 SHA, Prob., 18.
45 См. А. Д. Д м и т р е в. Движение багаудов.—ВДИ, 1940, № 3—4.
46 A u г. Viet., De Caesar., 39; Е u t г., IX, 21; Paneg. lat., IV (8),
12.
496
бессилен с ним бороться и временно признал его власть над
Британией.
Один из панегиристов, восхваляя победу Констанция Хлора
над Аллектом, рассказывает, что Караузий, поставленный охра-
нять Галлию, увел римский флот, затем выстроил свои корабли,
захватил римский легион и несколько вспомогательных отря-
дов (cunei) перегринов, объявил рекрутский набор среди галль-
ских купцов, собрал с провинциалов большие деньги, на ко-
торые нанял варваров 47. Из всех этих отрывочных сведений
явствует, что Караузий — так же как правители Галльской им-
перии, так же как Прокул и Боноз — вербовал германцев в свою
армию и флот и что на это он использовал военную добычу и
деньги, предоставленные ему провинциалами. Обстоятельства,
при которых, по рассказам Аврелия Виктора, Евтропия, Зо-
сима, панегиристов, Караузий захватил власть, весьма сходны
с обстоятельствами восстаний Постума, Прокула и Боноза.
Возможно, что он опирался на те же круги, на которые опира-
лись и они, и что деньги на уплату жалования германцам давали
ему местные богачи.
Монеты его, хотя довольно многочисленные, не дают возмож-
ности составить ясное впечатление о его программе. Часть
из них посвящена легионам, стоявшим в верхней Мезии, в Гер-
мании — двум британским (II Августову и XX Победоносному)
и II Парфянскому. Были ли это легионы, части которых стояли
в Британии и перешли под власть Караузия, или легионы,
которые он лишь надеялся привлечь на свою сторону, сказать
невозможно. Любопытно, что из трех британских легионов им
отмечены только два. Легион VI Победоносный на его моне-
тах отсутствует, что, возможно, свидетельствует об его оппози-
ционности новому правителю. О намерении Караузия вести
широкую политику, в связи с чем он, может быть, и рассчиты-
вал привлечь легионы, стоявшие в других провинциях и в Ита-
лии, свидетельствуют его монеты с легендами: Roma aeterna 48,
Renovata Roma и Renovatio Romana 49. Очевидно, выдвинув-
шие его круги намечали планы каких-то широких реформ, имев-
ших целью обновление империи. Весьма возможно, что планы
эти имели сходство с теми, которые строил Проб, обещавший
привести на землю новый золотой век.
Характерны монеты Караузия с легендой Uberitas. Обычно
она изображалась в виде женщины, держащей рог изобилия.
На его монетах Uberitas символизируется коровой, женщиной,
доящей корову, или женщиной, протягивающей руку солдату50.
47 Paneg. lat., IV (8), 12, 1.
48 Cohen, Caraus., 214—219.
49 Ibid., 31—33.
50 Ibid., 39—40, 252—255.
497
Здесь изобилие связывается, следовательно, с сельским хозяй-
ством и в первую очередь со скотоводством, особенно развив-
шимся в это время в крупных имениях Британии. Появление
на монете с легендой Uberitas изображения солдата, возможно,
должно символизировать союз с армией, которая также полу-
чит всевозможные выгоды. Армии вообще посвящено довольно
много монет Караузия. Особенно много типов с легендой Con-
cordia militum 51 и изображением Марса 52. Из богов представ-
лены Аполлон (Apollini conservator! Augusti) 53, а также Неп-
тун, Юпитер и Геракл, изображенные на монетах с легендой
Conservator Augusti 54. Между прочим, на одной монете Кара-
узия Геракл фигурирует с эпитетом Dieusenensis (испорченное
Deusoniensis), что указывает на прямоезаимствованиеуПостума.
Как мы видим, на монетах Караузия смешиваются различные
лозунги и направления. По-видимому, он старался представить
себя примирителем различных социальных групп. Об этом же
свидетельствует оригинальная монета с легендой Expectate
veni и изображением Британии, протягивающей руку Кара-
узию 55. Таким образом он желал показать, что явился долго-
жданным и желанным правителем и избавителем Британии. Ко-
нечно, это ни в коей мере не означает, что Караузия действи-
тельно поддерживали все социальные группы и классы Брита-
нии. Скорее всего, как и галльские императоры, он был став-
ленником крупных землевладельцев, поддерживавших Клодия
Альбина, Постума, Викторина, Тетрика, Прокула и Боноза.
Как уже говорилось выше, вследствие отсутствия или незна-
чительности в Британии движений сельского населения в это
время, британские земельные магнаты смелее шли на разрыв
с империей.
С победой Констанция над Аллектом и возвращением Бри-
тании под власть империи попытки западной аристократии
отпасть от Рима прекращаются более, чем на полстолетия. При-
мирение, наметившееся уже при ближайших преемниках Гал-
лиена, было окончательно достигнуто при Диоклетиане и его
соправителях. Оно было обусловлено резким обострением клас-
совой борьбы, которое пугало провинциальную знать. Диокле-
тиану и Максимиану удалось временно подавить революцион-
ные движения, и крупные собственники за это готовы были
оказывать им всяческую поддержку.
Выше уже приводились свидетельства источников о том,
что именно для борьбы с народными восстаниями Диоклетиан
51 Cohen, Caraus., 5—9, 71 79, 90—92.
52 Ibid., 144—152.
53 Ibid., 59—62.
54 Ibid., 10—12.
55 Ibid., 13, 14, 85.
498
сделал своим соправителем Максимиана, который действовал
против квинквегентанеев в Африке и против багаудов в Галлии,
В Африке восстание приняло к этому времени столь угро^
жающий характер, что Максимиану пришлось лично руко-
водить операциями против квинквегентанеев. Один из панеги-
ристов Максимиана говорит, что эти «свирепейшие племена Мав-
ретании» были «защищены неприступными горными хребтами
и естественными укреплениями». Надо думать, что повстанцы
оказывали то же «отчаянное сопротивление», о котором гово-
рил в приводившейся выше надписи презид Мавретании Авре-
лий Литу а. Местные землевладельцы активно способствовали
Максимиану. Так, нам известно, что город Тубусукту (к вос-
току от Джурджии) и его округ помогали императору продо-
вольствием во время подавления мятежа квинквегентанеев 56.
В конце концов, после длившейся несколько лет войны, квин-
квегентанеи были, по выражению Евтропия, «укрощены и усми-
рены», по крайней мере, на некоторое время.
С большими трудностями встретился Максимиан и при по-
давлении багаудов 57. И в Галлии местная знать, напуганная
размахом движения, встречала Максимиана как избавителя
и освободителя. «Это он, — говорит панегирист, — на самом
восходе своей звезды (ipso ortu numinis sui) вернул ожесточен-
ную беззакониями прежних времен Галлию к повиновению ей
же на благо» 58. «Какой бы бог принес нам столь неожиданную
для нас помощь, если бы ты нам не помог?» — восклицает
автор другого панегирика 59.
Панегирики позволяют нам судить, на какой основе про-
изошло примирение провинциальной аристократии с римским
правительством.
Во-первых, характерно, что Максимиан, видимо, не желал
фиксировать внимание на своей победе над багаудами, хотя
она-то и была основой его союза с галльскими магнатами. Автор
только что цитированного панегирика говорит по поводу бага-
удов: «Но я быстро прохожу мимо этого, ибо вижу, что ты —
таково твое благочестие — больше хочешь забвения этой по-
беды, чем славы» 60. «Я не упомяну о том, — говорит другой
панегирист, — что вы, благодаря вашей доблести, освободили
республику от свирепейшего владычества, не скажу, что вы,
своим милосердием, вернули к повиновению провинции, раз-
драженные беззакониями предшествующего времени. . .» 61.
56 CIL, VIII, 8836.
57 См. А. Д. Д м и т р е в. Движение багаудов — ВДП, 1940, № 3—4.
58 Paneg. lat., VI (7), 8, 3.
59 Paneg. lat.. II (10), 5, 1.
60 Ibid., 4, 4.
61 Paneg. lat., Ill (11), 5, 3.
499
Вероятно, Максимиан хотел считаться благодетелем всего насе-
ления Галлии, в частности, и широких масс земледельцев,
устроителем всеобщего мира, а потому не желал заострять вни-
мания на своей расправе с багаудами. Это, возможно, связано
со вторым, чрезвычайно, важным пунктом компромисса между
правительством и крупными землевладельцами.
Восстание багаудов еще более обострило вопрос о рабочей
силе. Колоны, сельские рабы, попадавшие в зависимость от
крупных собственников крестьяне, оказались опасными вра-
гами. Надо было найти иную рабочую силу, которая казалась
бы более надежной. И тут императоры приходят на помощь
земельным собственникам, доставляя им многочисленных плен-
ных варваров. При этом, если предшествующие императоры
использовали их главным образом для обработки государствен-
ных или пустующих земель, то теперь пленные в качестве ко-
лонов предоставляются частным собственникам. Панегиристы
неоднократно выражают благодарность императорам за такого
рода помощь. Они говорят о многочисленных варварских пле-
менах, которые поселены на пустующих землях, обрабатывают
поля и служат в войске.
Благодаря труду племен, прежде опустошавших Галлию,
поля снова дают обильные урожаи, умножилось количество
скота и облегчено положение тех, кто доставляет аннону 62.
Вместе с тем императоры старались вернуть на прежние
места галлов, бежавших на территорию германских племен,
возможно, в связи с разгромом багаудов. В том же панегирике
говорится, что при Максимиане опустевшие поля нервиев
и тревиров обработали леты, франки и те, которые были возвра-
щены на родину 63. Возможно, что желание привлечь обратно
беглецов и заставило Максимиана выставлять на вид свое ми-
лосердие, будто бы проявленное им в отношении багаудов. Один
из панегиристов говорит и о «милосердии» Констанция, которое
якобы «привело к раскаянию тех, кто знал за собою вину» 64.
При Диоклетиане вмешательство правительства во взаимо-
отношения землевладельцев и колонов становится более ощу-
тимым. С одной стороны, оно разъясняло, что ни колоны не
ответственны за долг господина, ни господин — за долги коло-
нов 65. С другой стороны, президам провинций было предписано
озаботиться, чтобы должное по аренде было выплачено без
промедления, а если допущено промедление, то с соответствен-
ными процентами 66. Диоклетиан в рескрипте на имя некоего
Юлия Валентина пишет, что условия аренды должны неуклонно
в2 Paneg. lat., VII (6), 5—6; IV (8), 1; 8—9; 21.
63 Ibid., IV (8), 21, 1.
64 Ibid., VII (6), 6, 1.
65 GI, IV, 10, 3; 11.
66 CI, IV, 65, 17.
500
выполняться в соответствии с обычаями района, а поэтому,
если другие владельцы, в противность обычаю, простили своим
колонам платежи, то для него это не может служить прецеден-
том 67. Контракты по аренде имеют силу и без предъявления
документа 68, пишет он в другом рескрипте, имея в виду именно
тех колонов, которые не были краткосрочными арендаторами,
а испокон века сидели на земле. Таким образом, знаменитый
закон Константина о беглых колонах появился скорее не в каче-
стве какого-то нововведения, а как нечто само собою разумею-
щееся, как результат такого положения, когда переход колонов
с места на место был уже не правилом, а исключением, когда
колон уже фактически был всецело подчинен землевладельцу.
Укрепление власти крупных собственников над колонами
было одним из важнейших пунктов неписаного соглашения,
заключенного между провинциальной земельной аристократией
и правительством тетрархии.
В интересах крупных землевладельцев было проведено Кон-
станцием и уменьшение ценза эдуев с 32 тыс. до 25 тыс. капутов
и прощение недоимок за пять лет. Им же оказывалась денежная
помощь, «перед каждыми календами» 69. Позднее, характеризуя
политику, проводившуюся в Галлии Юлианом, Аммиан Марцел-
лин указывал, что такого рода мероприятия были выгодны
только богачам, так как крупные собственники умели перело-
жить всю тяжесть налогов па маленьких людей и единолично
пользовались предоставляемыми льготами 70.
Ярким отражением союза императорского правительства
с провинциальной аристократией Запада было исключитель-
ное почитание, оказывавшееся Максимианом Гераклу, имя
которого он принял, отправляясь на борьбу с народными
восстаниями. Выше уже говорилось, что по мере обострения
классовой борьбы Геракл знати становится не только борцом
с тиранами, но и победителем «негодных рабов» и мятежных
«людей земли». Чрезвычайно ярко выступает этот образ в панеги-
риках Мамертина Максимиану. Оратор приветствует в импе-
раторе новое воплощение Геракла, победившего теперь чудо-
вище, более страшное, чем трехглавый Герион. Как некогда
Геракл помог Юпитеру одержать победу над рожденными зем-
лей чудовищами (гигантами), так ныне его потомок Максимиан
победил силой и разумом то страшное двуобразное чудовище
(т. е. багаудов), которое губило Галлию. Победив, император,
как новый Геракл, умиротворил землю 71.
67 CI, IV, 65, 19.
68 CI, IV, 65, 24.
69 Paneg. lat., V, 4; 9—13.
70 A m m. М а г с е 1 1., XVI, 5.
71 Paneg. lat., II (10), 4; И, 6.
501
Гераклу-победителю уделено значительное место на монетах
Максимиана: убивающий гидру Hercules debellator и Invic-
tus 72; Геракл, ставящий ногу на поверженного оленя или ду-
шащий льва (с легендой Virtus Augustorum) 73; Геракл и Ма-
ксимиан, венчаемые победой 74.
Но, в соответствии с вышеупомянутыми тенденциями и
претензиями на милосердие, Максимиан старался изобразить
своего Геракла не только победителем, но и устроителем общего
счастья. Панегиристы говорят о расцвете наук и искусств, о мире
и благоденствии, сменившем горе и нужду, о музах, которые
под защитой могучего Геракла свободно воспевают его по-
двиги 75. В надписях того времени особенно прославляется на-
ступивший благодаря императорам «блаженнейший век» (Sae-
culum beatissimum), и многие монеты посвящены Гераклу-
умиротворителю 76, Гераклу, приносящему людям символ изо-
билия — яблоко Гесперид 77 и дающему бессмертие следующим
его примеру — Hercules immortalis 78. Вместе с тем Геракл
соединяется с Гением Рима, которому уделено исключительное
внимание на монетах Диоклетиана и Максимиана 79. Как в свое
время Коммод, Максимиан, судя по речи Мамертина, t хотел
считаться новым основателем Рима, счастливого и могуществен-
ного, подобно Гераклу, который некогда посетил Эвандра на
Палатине и тем обеспечил маленькому холму будущее первен-
ство над миром 80.
Союз провинциальной земельной знати с правительством
укрепил ее могущество. Археологические данные для различ-
ных частей Галлии показывают общий расцвет крупного земле-
владения и упадок городов и рабовладельческих вилл. Именно
с этого времени возрастает число больших имений с укреплен-
ными центральными виллами и примыкающими к ним дерев-
нями, населенными колонами различных категорий и зависи-
мыми крестьянами. Такие же явления отмечаются и для Африки.
Крупное землевладение растет ив придунайских провинциях.
С конца III в. до второй половины IV в. императорами издается
ряд указов, главным образом на имя наместников и дефенсо-
ров Иллирика о тамошних крестьянах (rustici и vicani). Не-
которые из этих законов имеют общий характер. Так, Диокле-
тиан предписывал, чтобы никто из сельского населения, живу-
72 Cohen, Diocl., 24, 47.
73 Ibid., 90, 360.
74 Ibid., 105.
75 Paneg. lat., II (10), 11; III (9), 14.
76 Cohen, Diocl., 202; Max., 269—277.
77 Cohen, Max., 290.
78 Ibid., 46.
79 Cohen, Diocl., 185—195; Max. 207—257.
80 Paneg. lat., Ill (11), 1; 4.
502
щего вне стен города и вносящего подушный налог и аннону,
не привлекался к какой-либо другой повинности и чтобы ра-
ционалы не заставляли его заботиться о лошадях и мулах
фиска 81.
Константин запретил уводить за частные долги рабов-паха-
рей, быков или сельскохозяйственный инвентарь. Нарушив-
шие этот закон кредиторы, декурионы и префекты пага или
села должны были понести соответственное наказание 82.
Упоминание префектов пагов и сел показывает, что закон имел
в виду главным образом крестьян. При Константине же было
запрещено привлекать к выполнению экстраординарных повин-
ностей земледельцев во время сельскохозяйственных работ 83;
он предписал предавать суду стационариев, которые возьмут
налог с крестьян за вещи, ввозимые ими для обработки полей 84;
распорядился предавать казни за захват чужого имения, осо-
бенно если при этом будет кто-нибудь убит.
Другие законы имеют в виду непосредственно дунайские
области. Императоры второй половины IV в. предписывали
дефенсорам Иллирика уделять особое внимание крестьянам,
защищать их от чиновников и судей 85, против несправедли-
вости могущественных, брать крестьян под патроциний, чтобы
их не обманывали в судах, помогать им взыскать долг, вернуть
беглого раба 86. Было запрещено уводить у них рабов в залог
взноса обмундирования на армию 87. В рескрипте Валенти-
ниана и Валента от 368 г. на имя презида Иллирика говорится,
что, если кто-либо из тех, которые «могут быть страшны» благо-
даря своей должности, наложат повинности на какого-нибудь
крестьянина, как будто на своего раба, или будут использо-
вать для себя его быка, или раба, то, хотя бы крестьянин го-
ворил, что работал на них по собственному желанию, они
должны быть лишены всего имущества и отправиться в веч-
ное изгнание 88.
В 371 г., как известно, был издан закон о колонах Иллирика,
согласно которому колоны и инквилины не имели права уйти
о земли, на которой они родились. «Они, говорится в законе,
служат земле не по повинности податей, но по имени и званию
колонов, так что, если они уйдут к другому (господину), то,
будучи возвращены, они предаются наказаниям. Постигает
наказание и тех, кто приняли чужого и неизвестного, за ущерб
81 CI, XI, 55 (54), 1.
82 CI, VIII, 16 (17), 7.
83 CI, XI, 48 (47), 1.
84 CTh., IV, 13, 2—3.
85 CI, I, 55, 3-5.
86 CTh., I, 29, 1: 2; 5.
87 CTh., XI, 9, 1.
88 CI, XI, 55 (54), 2.
503
тому земельному участку (locus), который опустел.» Штраф на-
лагает судья. Если кто-нибудь в этих областях примет рабау
он возмещает господину ущерб и подвергается штрафу в четы-
рехкратном размере. Если кто равный захват учинит в отноше-
нии отпущенника, должен быть наказан, как за удержание
свободного колона 89. Несколько позднее был издан закон о ко-
лонах Фракии, где условия были сходные условиями И ллирика.
В этом законе Феодосий пишет: «Во всем Фракийском диоцезе
с уничтожением навеки подушного ценза должна уплачиваться
поземельная подать. И пусть колоны, освобожденные от подат-
ной повинности, не думают, что получили возможность бродяж-
ничать и переходить, куда им вздумается, они должны удер-
живаться законом о месте происхождения (originario iure),
и пусть они считаются по закону (condicione) свободнорожден-
ными, но рабами самой земли, на которой родились. И пусть
они не имеют возможности уходить, куда захотят, и менять
место по желанию, но пусть владелец по праву имеет относи-
тельно них заботу патрона и власть господина. Если кто при-
мет и удержит чужого колона, пусть заплатит 2 фунта золота
тому, поля которого беглец лишил земледельца, а его пусть
вернет с его пекулием и родственниками» 90.
Следует указать также, что составленная в середине IV в.
Expositio totius mundi называет Мавретанию и Паннонию стра-
нами, вывозящими рабов. Это показывает, что крестьяне Пан-
нонии были настолько разорены, что вынуждены были массами
продаваться в рабство или продавать детей. Речь здесь может
идти только о вновь порабощаемых лицах, а не о исконных ра-
бах, так как продажа сельских рабов вне провинции была за-
прещена еще при Константине, а в 366 г. была вообще запрещена
продажа сельских рабов без земли, к которой они были при-
писаны.
Все эти данные позволяют заключить, что и в придунай-
ских провинциях также развивается крупное землевладение
и колонат. Но, поскольку рабство там было распространено
сравнительно незначительно, колонат развивался главным
образом не за счет обращения в колонов рабов, а за счет закре-
пощения крестьян, которых крупные собственники опутывали
долгами и заставляли работать на своих землях путем прямого
принуждения.
Неоднократное упоминание принадлежавших крестьянам
рабов показывает, что существовавшая в придунайских
областях община в значительной мере разложилась и замени-
лась мелким крестьянским хозяйством, в котором уже приме-
нялся труд одного или нескольких рабов. Но дальше развитие
89 CI, XI, 53 (52).
90 Ibid., 52 (51).
504
рабовладельческого способа производства не пошло, поскольку
рабовладельческий строй уже находился в упадке. В больших
имениях эксплуатируются, в основном, не рабы, а обращенные
в колонов разоренные и обезземеленные крестьяне. В законе
об иллирийских колонах, как мы видели, принявший чужога
отпущенника отвечает, как за похищение чужого колона. Эта
показывает, что там и отпущенники, и, вероятно, также имев-
шиеся рабы, в основном, эксплуатировались, как колоны.
Однако, поскольку из Паннонии рабы вывозились, можно ду-
мать, что на месте они применялись лишь в незначительном
количестве и основными производителями были колоны, про-
исходившие из числа бывших крестьян. Происхождением илли-
рийских и фракийских колонов из недавно свободного крестьян-
ства можно объяснить и то, что в законах подчеркивается их
отличие от рабов, их юридическое положение как свободноро-
жденных, лишь прикрепленных к земле.
Одним из важнейших следствий событий III в. было фор-
мирование класса-сословия зависимых земледельцев, который
должен был стать основным классом-сословием в новую фео-
дальную эпоху. Он формировался как за счет разложения основ-
ных классов рабовладельческого общества — колонами ста-
новились и рабы, и отпущенники, и часть бывших рабовладель-
цев, — так и за счет разложения свободного крестьянства в тех
провинциях, где сохранялись значительные его массы и зна-
чительные пережитки первобытно-общинных отношений. Оба
эти пути, особенно второй, чрезвычайно тяжело отзывались на
положении самых широких масс населения, что вызывало рез-
кое обострение классовых противоречий. Главными участни-
ками борьбы становятся уже не рабы, а разные категории
сельского населения. Все это показывает, какие важные со-
циальные сдвиги происходят в период кризиса III в. и в непо-
средственно следующий за ним период.
Масштаб этих сдвигов станет еще более ясным, если обра-
титься к данным о положении основных классов рабовладель-
ческого общества — рабам и рабовладельцам.
Разложение класса рабов и экономическая эмансипация
части их, по-видимому, все более усиливается. Выше уже упо-
минались рескрипты Диоклетиана, из которых явствует, что-
нередки были случаи, когда сами рабы считали себя свобод-
ными. Согласно закону Диоклетиана, если раб 20 лет законно,
т. е. с ведома господина, жил, как свободный, то он автомати-
чески делался свободным и римским гражданином 91. Этогог
говорит Диоклетиан, требует полезный расчет, т. е., по-ви-
димому, такого раба было и невыгодно, и небезопасно возвра-
щать в рабство. Впоследствии срок был сокращен до 16 летг
91 CI, VII, 22, 2.
505
как явствует из одного рескрипта Константина 92. Таков был
конечный результат политики императоров конца II и III в.
относительно более обеспеченных и занимавших более видное
положение рабов. Вместе с тем масса сельских рабов в середине
IV в. была прикреплена к земле 93 и, таким образом, еще тес-
нее сблизилась с колонами.
С другой стороны, в рабство попадает часть свободного на-
селения. Выше уже упоминалось, что и в середине III в. имело
место порабощение свободных, вследствие чего родственникам
рабов, между прочим и солдатам, разрешалось и даже вменя-
лось в обязанность начать тяжбу об их освобождении. К концу
III в. порабощение свободных приняло еще большие масштабы.
Так, например, некто Регин обратился к Диоклетиану
с просьбой признать его братьев свободными, так как все они
родились свободными, а он остается свободным и до сих пор.
Диоклетиан ответил, что последнее обстоятельство не имеет
значения, поскольку, по многим причинам, братья, рожденные
свободными, в силу привходящих обстоятельств могут полу-
чить различный статус 94. Обратился к императору и попавший
в рабство некто Евримедонт, доказывая свои права на свободу
тем, что его дед был магистратом, но император ответил ему,
что это не может служить аргументом в его пользу, так как
изменение статуса дело вполне обычное и может быть резуль-
татом многих причин 95.
Способы порабощения свободных были довольно много-
образны. Несмотря на юридические препятствия, продолжа-
лась и, вероятно, вследствие возросшей нужды становилась
более частой самопродажа и продажа в рабство детей. Диокле-
тиан, по примеру своих предшественников, еще пытался бо-
роться с этим явлением 96. Константин уже узаконил сделки
по продаже детей свободных, предоставив родителям лишь
право выкупить их, если они соберут для этого средства, или
смогут представить господину их ребенка другого равноцен-
ного раба 97. Родители отдавали детей кредитору в залог
уплаты своего долга98 99 и, если долг не вносился, они становились
рабами кредитора. Нередко могущественные люди угрозами
и насилием заставляли слабых людей признать себя рабами ".
Свободных захватывали силой и продавали в рабство в другие
92 GTh, ГУ, 8, '1.
93 CI, XI, 47, 7.
94 GI, VII, 16, 17.
95 CI, VII, 16, 28.
96 CI, II, 4, 26; IV, 43, 1; VII, 16, 10.
97 Fr. iur. Rom. vatic. 34; GI, IV, 43, 2.
98 CI, VIII, 16 (17), 6.
99 CI, VII, 16, 24; 39 и др.
506
местности 10°, очевидно, чтобы им труднее было доказать свой
статус. Несмотря на то, что взятые в плен во время граждан-
ских войн не считались рабами, бывали случаи, что и их про-
давали в рабство 100 101 и, конечно, далеко не все они впоследствии
могли освободиться. В рабство фактически попадали и выкуп-
ленные у «варваров» пленные, которые, до выплаты ими суммы
выкупа, считались находившимися in potestate господина,
имевшего право держать их в оковах и принуждать рабо-
тать. Если они бежали, их возвращали господам. Нередки бы-
вали случаи, когда господа отказывались отпустить их, даже
если им возмещалась сумма выкупа 102. Этот источник рабства,
вероятно, приобрел большое значение во время внешних и
внутренних войн III в.
В рабство при Диоклетиане обращались и захваченные
«разбойники». Они раздавались фиском (auctoritate fiscal!)
или «щедростью принцепсов» (ex largitione principale). Им, как
и всем происходящим из их семей, раз навсегда было отказано
в свободе 103. Так как «разбойниками» считались все повстанцы,
в том числе и багауды и квинквегентанеи, то таких рабов было,
вероятно, также немало. Рабами иногда становились и деку-
рионы, которые, по словам Константина, чтобы избежать муни-
ципальных повинностей, отдавали свое имущество какому-
нибудь магнату, женились на его рабынях и тем самым «на-
ходили прибежище в недрах могущественных домов» 104.
Большая часть новых рабов попадала, естественно, в руки
крупных землевладельцев, которые имели как средства, чтобы
купить их или выкупить из плена, так и силу чтобы порабо-
щать маленьких людей, или оказывать покровительство тем,
кто искали у них «прибежища».
Порабощение довольно значительной, по-видимому, части
свободных, как бы затем ни использовались эти рабы, — лишнее
свидетельство разложения античной формы собственности, кото-
рая несовместима с обращением в рабство свободных сограждан.
Обострение классовой борьбы вызвало и резкий нажим на
рабов, среди которых — особенно среди недавних рабов —
протест должен был быть очень силен. В этом отношении осо-
бенно характерно правление Константина. Он старался вновь
обострить начавшую стираться грань между рабами и свобод-
ными тружениками, чтобы посеять между ними рознь и поме-
шать их совместным выступлениям. Так, например, по его
закону свободная женщина, вступившая в связь со своим рабом,
100 CI, IX, 20, 7.
101 CI, VII, 14, 4.
102 CI, VIII, 50 (51), 6; 7.
103 GI, VII, 18, 2.
104 GI, V, 5, 3; CTh, XII, 1, 6.
507
присуждалась к сожжению на костре, причем если на нее до
носил раб, он получал свободу 105. Декурион за брак с рабыней
лишался своего имущества и ссылался на острова, а рабыня —
в рудники, как и управитель имения, в котором совершалось
это «беззаконие»; если о нем знал господин рабыни, его иму-
щество конфисковалось. Раб, обвинявший господина в «оскорб-
лении величества», присуждался к виселице, даже если обви-
нение подтверждалось 106. Подстрекательство раба к бегству,
прежде каравшееся штрафом, теперь наказывалось пыткой 107.
Дважды, в 319 и 326 г., Константин предписывает не пре-
следовать господина, засекшего раба до смерти 108 109. Сформули-
рован этот закон с достаточной определенностью: «Если раб
случайно умрет от розог господина, то господин свободен от
вины, так как, исправляя худшее, он желал лучшего для своих
рабов. Мы не хотим производить расследование в этом деле,
в котором господин должен иметь полное право относительно
рабов, независимо от того, хотел ли он убить человека, или
только наказать. Не следует обвинять господина в смерти
раба, когда он просто проявлял свою власть в домашнем рас-
следовании. Поэтому, если рабы из-за неизбежной судьбы умрут
от исправления сечением, пусть господа не боятся расследова-
ния 10У». Особенно знаменательно, что если, как мы помним,
в III в., и даже при Диоклетиане, в начале IV в., раб, бежав-
ший к «варварам», возвращался, в случае поимки, господину,
то по закону Константина и Лиципия такие рабы-перебежчики
ссылались в рудники, или им отрубалась нога 110. Изменение
это было результатом как усилившейся опасности союза рабов
с «варварами», так и издавна шедшего процесса замены власти
господина властью государства.
Как мы видим, государство теперь осуществляет функцию
подавления и в отношении рабов, и в отношении колонов.
Этим, в значительной мере, объясняется резкое усиление цен-
тральной государственной власти при Диоклетиане и Констан-
тине. Город и фамилия уже разложились настолько, что не
могли осуществлять эти функции в достаточной мере, крупные
же землевладельцы еще не настолько окрепли, чтобы действо-
вать исключительно собственными силами. Впоследствии,
когда имения наиболее богатых и могущественных магнатов
обращаются в сильные укрепления со своими вооруженными
отрядами, ( тюрьмами и т. п. аппаратом угнетения эксплуати-
i°5 CI, IX, 11.
108 CTh., IX, 5, 1.
107 CI, VI, 1, 6.
108 GI, IX, 14, 1.
109 CTh., IX, 12, 2.
110 CI, VI, 1, 3.
508
роемого населения, их владельцы испытывают все меньшую
нужду в государственном аппарате, который становится из-
лишним и обременительным претендентом на часть продукта и
труда зависимого сельского населения. Тогда борьба между
провинциальной земельной знатью и центральным правитель-
ством вновь обостряется и становится одним из факторов, обу-
словивших ослабление и, наконец, падение Западной Римской
империи.
* *
*
Таким образом, подводя краткие итоги всему вышеизло-
женному, можно заключить, что начавшийся с конца II в. в им-
перии кризис рабовладельческого строя обусловил постепенное
разложение всех институтов, характерных для рабовладель-
ческого общества, а также основных классов этого общества.
В тех областях империи, где труд рабов в наибольшей степени
вытеснил из производства труд свободных, кризис был наи-
более острым и обусловил резкий упадок экономической и
культурной жизни этих районов.
Хотя кризис явился результатом действия законов, опре-
деляющих движение рабовладельческого способа производства,
исследователь истории возникновения и развития этого
кризиса не может отвлекаться от того обстоятельства, что
рабовладельческая античная форма собственности была не един-
ственной в империи. С разложением рабовладельческих отно-
шений все большую роль начинают играть процессы, связан-
ные с теми формами собственности, которые сложились еще
на предшествующих этапах истории общества и которые в по-
следние века существования империи стали главной основой
зарождения элементов феодальных отношений и генезиса клас-
сов феодального общества.
Классовая борьба земледельческого населения против
господствующего класса, а также борьба между социальными
группами, связанными с различными формами собственности,
определили историю империи в период так называемого кри-
зиса III в. Он окончился временным поражением народных
масс и окончательным поражением муниципальных рабовла-
дельцев и землевладельцев и укреплением тех крупных собствен-
ников, в хозяйстве которых наиболее полно, в рамках тогдаш-
него общества, могли развиваться зародыши феодальной
эксплуатации. Это не означало еще, что феодальный способ
производства победил. Установиться он мог лишь в результате
длительной борьбы, внешней и внутренней, окончившейся
падением Западной Римской империи. Однако, в период кри-
зиса III века уже наметились, в основном, те липни, по которым
шла эга борьба.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВДИ — Вестник древней истории
ЖМНП — Журнал министерства народного просвещения
ИАК СССР — Известия Академии наук СССР
Холодняк — I. Cholodniak. Carmina sepulcralia Latina, ecL
altera. Petropoli, 1904.
AE — L’annee epigraphique
Buecheler — Anthologia Latina sive poesis Latinae suppiementum
Pars posterior. Carmina Latina epigraphica, conlegit F. Buecheler,
fasc. I—II. Lipsiae, 1895.
CAH — Cambridge Ancient History.
Chatelain — L. Chatelain. Inscriptions latines du Maroc. Paris, 1942.
CI — Codex lustinianus.
CIL — Corpus Inscriptionum Latinarum, vol. I—XVI, Berolini, 1863 sqq.
Cohen — H. Cohen. Description historique des monnaies, frappees-
sous 1’empire Romain, vol. 1—8, Paris, 1880—1892.
CTh — Codex Theodosianus.
Dessau — H. Dessau. Inscriptiones Latinae selectae, vol. I—III.
Berolini, 1892—1916, ed. secunda, 1954—1955.
FHG — Fragmenta historicorum Graecorum, ed. C. Muller, vol. I—V,
1841—1870.
Fontes — Fontes iuris Romani anteiustiniani, vol. I—III, ed. altera..
Florentiae, 1940—1942.
Gsell — S. G sei 1. Inscriptions latines de 1’Algerie. Paris, 1922.
Hoffiller — V. Hoffiller u. B. Sari a. Antike Inschriften
aus Jugoslawien. Zagreb, 1938.
H о w a 1 d — E. H о w a 1 d, E. Meyer. Die romische Schweiz. Zurich, 1933.
ILA — R. C a g n a t, A. Merlin, L. Chatelain. Inscriptions la-
tines d’Afrique. Paris, 1923.
J RS — The journal of Roman Studies.
Merlin — A. Merlin. Inscriptions latines de la Tunisie. Paris, 1944.
Meyer — H. Meyerus. Anthologia veterum Latinarum epigramma-
tum et poematum. Lipsiae, 1835.
PWKRE — Pauly’s Real-Ecyclopadie der classischen Altertumswissen-
schaft, neue Bearbeitung, begonnen von G. Wissowa, hrsg. von W.
Kroll, 1894 ff.
REL — Revue des etudes latines.
Riese. Anth. — Anthologia Latina sive poesis Latinae suppiementum. Pars
prior.Carmina in codicibus scripta, conlegit A. Riese. Lipsiae 1869—1870.
Riese. RG — A. Riese. Das Rheinische Germanien in den antiken
Inschriften. Lipsiae, 1914.
SHA — Scriptores historiae Augustae.
SRF, I — Die Schriften der Romischen Feldmesser, hrsg. von F. Blume,
K. Lachmann, A. Rudorf, Bd. I. Berlin, 1848.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение .................................................... 3
Часть первая. Предпосылки кризиса........................... 24
Глава I. Формы собственности в империи...................... 26
1. Античная форма собственности.......................... 26
2. Другие формы собственности ........................... 38
Глава II. Проявления и причины кризиса античной формы соб-
ственности ............................................ 49
1. Симптомы кризиса ..................................... 49
2. Рабы и рабовладельцы.................................. 52
3. Законы о рабах ....................................... 76
4. Разорение муниципальных землевладельцев и рабовладельцев 81
Глава III. Развитие крупного землевладения.................. 98
Глава IV. Разложение фамилии. Сближение рабов и свободных
трудящихся ................................................ 118
1. Расслоение рабов .................................... 118
2. Идеология рабов и свободных трудящихся............... 124
Часть вторая. Западные провинции накануне кризиса . . 151
Глава I. Испанские провинции............................... 154
Глава II. Галльские провинции и прирейнские области........ 166
Глава III. Британия ....................................... 198
Глава IV. Африканские провинции........................... 204
Глава V. Придунайские провинции........................... 227
Глава VI. Идеология различных социальных групп господ-
ствующего класса в западных провинциях..................... 258
1. Идеология муниципальных кругов и армии............... 258
2. Идеология земельной аристократии..................... 265
Часть третья. Начало кризиса............................... 278
Глава I. Политические программы и идеологические течения . . . 278
Глава II. Первый этап кризиса ............................. 321
1. От Коммода до Александра Севера...................... 321
2. Правление Макрина и Александра Севера ............... 367
511
Часть четвертая. Обострение кризиса и его результаты 397
Глава I. Правление Максимина и Гордианы.................. 387
Глава II. От Гордиана III до смерти Галлиена............. 40^
1. Борьба различных групп до правления Галлиена....... 405
2. Правление Галлиена ......................•......... 420
3. Галльская империя и багауды........................ 448
4. Народные восстания в Африке и позиция африканской
знати ................................................ 468
5. «Узурпаторы» дунайских провинций .................. 475
6. Итоги.............................................. 479
Глава III. «Иллирийские» императоры и результаты «кризиса
III века» ............................................... 482
Елена Михайловна Штаерман
Кризис рабовладельческого строя
в западных провинциях
Римской империи
Утверждено к печати Институтом истории Академии наук СССР
Редактор издательства В. М. Смирин. Переплет художника Л. Г. Ларскоеэ
Технический редактор Г. А. Астафьева.
РИСО АН СССР № 40—76В. Сдано в набор 29/VII 1957 г. Подписано к печати
12/IX 1957 г. Формат бОхЭг1/^. Печ. л. 32. Уч.-изд. 31,5. Тираж 2000 экз.
Т-08912. Изд. № 2182. Тип. зак. № 255.
Цена 20 р. 40 к.
Издательство Академии наук СССР. Москва Б-64, Подсосенский пер., 21
1-я типография Издательства АН СССР. Ленинград В-34, 9 линия, дом 12.