МОСКОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
К. У. ТАЙСАЕВ
ЭТНОГРАФИЯ ТРАДИЦИОННОГО СПОРТА
У НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
(ИСТОРИКО-ЭТНОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)
МОСКВА 2001

УДК 796:39 (=470.6)
Т-14
Тайсаев К.У. Этнография традиционного спорта у народов Северного
Кавказа. Москва. 2001 г., 206 с.
IЗВN 5-900871-61-4
Ответственный редактор
доктор исторических наук, профессор А.И.ПЕРШИЦ
Рецензенты:
доктор педагогических наук, профессор П.А.ВИНОГРАДОВ,
доктор исторических наук Г.В.ЦУЛАЯ,
доктор педагогических наук, профессор В.Д.ЧЕПИК
Монография написана на основе историко-этнологического
анализа традиционных средств физического воспитания народов
Северного Кавказа.
Адресована преподавателям профильных кафедр, слушателям
ФПК, тренерам, аспирантам, студентам и всем интересующимся историей
традиционной народной культуры.
На обложке книги изображена золотая скифо-сакская пластинка
из коллекции Петра I (V в. до н.э.).
© Казбек Уматиевич Тайсаев, 2001
© Московская государственная академия физической культуры,

ВВЕДЕНИЕ
Каждый народ, как известно, имеет свою самобытную культуру,
которая складывается под влиянием различных факторов на протяжении
веков и тысячелетий. Это в полной мере относится и к народам
многонациональной Российской Федерации.
Неотъемлемой частью народной культуры являются
традиционные игры, физические упражнения и виды спорта, имевшие
большое значение в прошлом и не утратившие его теперь. Эта часть
народной культуры многофункциональна. Она обеспечивает физическое
воспитание подрастающего поколения, подготовку к труду и военному
делу, имеет рекреационное значение, во многом воспринимается как
этническая марка народа и т.п. Не случайно теперь, когда происходит
возрождение многих сторон народной культуры, традиционные игры,
упражнения, старинный спорт с каждым десятилетием обретает новую
(хотя, может быть, всё еще недостаточную) жизнь.
Своеобразные формы физической подготовки и спорта горцев
Северного Кавказа представляют интерес и для других народов, в
частности соседних русского и украинского, тесно контактирующих с
народами Кавказа и находящихся с ними в непосредственном
экономическом и культурном взаимодействии на протяжении уже ряда
веков.
Таким образом, актуальность работы о традиционных играх,
физических упражнениях и народном спорте народов Северного Кавказа с
целью по возможности восполнить этнологические лакуны и
реконструировать исторические пробелы представляется несомненной.
Традиционные виды спорта служат одним из факторов,
обеспечивающих массовость физкультурного движения в нашей стране,
особенно в сельской местности, так как их использование не требует
особых сооружений и дорогостоящего инвентаря. В связи с этим они
популярны у народов нашей страны и широко используются населением в
практике физического воспитания, за них присваиваются спортивные
разряды, вплоть до мастера спорта. Многие виды древнего самобытного
спорта включены в спартакиады национальных округов, областей,
республик.
В отличие от общенациональных традиционные виды спорта,
игры и физические упражнения во многом самобытны. Правда, их цель.
задачи, содержание и динамика развития изменяются применительно к
требованиям современной жизни, причем этот процесс неуклонно
сопровождается все большим взаимообогащением национальных культур,
активным формированием интернациональных черт человека
современного общества.
3

Но в горской среде народов Северного Кавказа виды спорта
неизменно сохраняют также и многие черты самобытности. Это связано с
тем, что в своеобразных условиях предгорий и высокогорья в постоянной
борьбе с природной стихией, военизированное физическое воспитание
всегда имело особенное значение. Кроме того, те же природные условия
надолго законсервировали патриархальный и раннефеодальный,
воинственный уклад жизни, что не могло не сказаться на специфике игр и
упражнений, а особенно традиционного спорта, нацеленного на
подготовку умелых и отважных воинов.
Северному Кавказу принадлежит видное место среди отдельных
историко-этнографических регионов Российской Федерации, имеющих
богатые традиции в области народного спорта. Важным элементом
традиционной культуры народов Северного Кавказа являются различные
виды физических упражнений, подвижных игр и спортивных состязаний,
которые в своей совокупности образуют у каждого народа самобытную
систему физического воспитания. История и этнология народов
Северного Кавказа свидетельствует о чрезвычайном разнообразии средств
физического воспитания и видов народного спорта, которые, однако, до
сих пор еще полностью не выявлены и не изучены. Имеющиеся работы по
истории физического воспитания и спорта отдельных народов Северного
Кавказа обычно не рассматривают их в непосредственной связи со всем
образом жизни данного народа, их обусловленностью соответствующей
системой социально-политических и экономических отношений. Задачей
предлагаемого исследования как раз и является восполнить этот
существенный недостаток. Помимо того, представляется важным дать
полную и всестороннюю характеристику системы физического4
воспитания народов Северного Кавказа, показать не только ее
своеобразие у отдельных народов, но и общие черты, присущие Северо-
Кавказскому региону в целом, что, несомненно, должно иметь немалое
этноисторическое и этнокультурное значение.
Понятно, что обобщающая работа по народам Северного
Кавказа потребовала углубленного исторического подхода к выяснению
истоков народной физической культуры и спорта, их связи с
хозяйственным и общественным бытом, с календарными праздниками и
обрядами, циклом хозяйственных работ (Новый год, первый день пахоты,
выгон скота на пастбища, сенокос, уборка урожая и т. д.)» с событиями
семейной и общественной жизни.
Исследование имеет практическую значимость. Она состоит в
том, чтобы как можно шире внедрить традиционные виды спорта и
физических упражнений во всю систему физического воспитания нар0дов
нашей страны и в первую очередь коренных народов Северного Кавказа.
Изучение национальных видов спорта и физических з^"ражнсциГ1
позволит обеспечить восстановление в жизни нар тых Или
4

угасающих, но положительных по своему содержанию традиций в
области физической культуры и спорта. Особое внимание в исследовании
обращено на национальные системы физического воспитания молодежи.
Все лучшее, все прогрессивное в этих системах по возможности выявлено
и рекомендовано для практического применения.
Как известно, в народной системе физического воспитания
основополагающую роль играли закалка здоровья детей и подростков,
трудовое воспитание, воспитание дисциплинированности, культуры
общения, уважения к старшим. Все эти принципы могут быть успешно
использованы и при воспитании современной молодежи.
Практически важна и унификация техники однотипных
упражнений и игр, особенно во время торжественных мероприятий,
проводимых, в частности, в республиках Северного Кавказа (например,
при толкании и метании камня, лазании по промасленному канату или
гладкому столбу, скачках и т. п.).
В нашем исследовании апробирована, улучшена и разработана
особая методика подхода к теме. В общетеоретическом плане в
значительной степени используется методика выявления сходств,
разработанная В.М.Жирмунским и Э.Сервисом. Это генетическое
родство, результаты длительного соседства — сродство и
конвергенция. Немалое значение имеет и методика выявления различий
(природные, исторические и др. факторы). Привлечена также методика
полной или частичной вертикальной ротации культурных традиций,
разработанная в отечественной науке С.А. Арутюновым. В более
специальном этноспортивном отношении в диссертации используются
также частные приемы грузинского этнолога В.И. Элашвили и его
учеников (см. о них дальше).
При описании и рассмотрении народных видов спорта нами
использовался специальный "паспорт" подвижных игр и физических
упражнений. В нем фиксировались следующие сведения: наименование
(на местном и, при наличии, на русском языках); пол и возраст
участников; одежда на состязаниях; инвентарь, его размеры, материал и
способы изготовления; техника игры или упражнения, разновидности ее,
правила, регламентация; время проведения состязаний (весна, лето, осень,
зима); приуроченность к тем или иным религиозным праздникам,
памятным датам и сельским собраниям, семейным событиям; место
проведения (поле, лужайка, специальные площадки, плоские крыши
горских саклей); организация соревнований, порядок проведения, состав
участников, подготовка их, судейство, определение и награждение
победителей.
При описании некоторых физических упражнений
фиксировались, кроме того, и другие сведения. Например, при описании
бега уточнялись дистанция в горовосхождении, снаряжение и т. д. При
5

описании игр - порядок укомплектования команд и жеребьевка,
первоначальное расположение участников, их количество, функции,
наказание проигравших и др. Попутно обращалось внимание и на
особенности населенного пункта, где собирался материал —
расположение, особенности хозяйственно-бытовой деятельности, боевое
прошлое, пережитки, отношение к соседям в прошлом и т. п.
При последующей обработке собранных данных мы дополняли
их литературными и иными сведениями, сравнивали с данными по другим
народам и классическими, получившими международное признание
видами спорта и физических упражнений.
На многие из этих практических задач нами уже отчасти
обращалось внимание. Так, при чтении спецкурсов в Московской
государственной академии физической культуры, на ежегодных
итоговых научных конференциях изложен ряд положений,
касающихся этнокультурных традиций в современном физическом
воспитании детей, подростков, юношей, девушек, женщин и пр., а также
связи традиционного воспитания с нравственным обликом народа.

ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Основными источниками для написания нашей работы
послужили полевые этнографические материалы. Применены также
музейные коллекции и архивные данные.
Этнографические данные собирались на протяжении 1970-1995
годов на территории Шапсугии в Краснодарском крае, Адыгеи,
Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни и
Ингушетии. В Шапсугии исследования проводились в Туапсинском
районе: сел. Агой, Джубга, Ольгинка, Садовое, Шепси; в Лазаревском
районе: Альтмеи, Большой Кичмай, Красноалександровское, Лазаревское,
Солохаул. В Адыгее: города - Майкоп, Шовгеновск, Теучежск; аулы -
Адами, Ассоколай, Афипсип, Блечепсин,Вочепший, Гузерипль,
Джерокай, Джиджихабль, Егерухай, Кошехабль, Натухай, Панахез,
Понежукай, Псейтук, Пчегатлукай, Хачемзи, Хаштук, Ходзь, Энем и др. В
Карачаево-Черкесии: города Карачаевск и Черкесск; сел. - Адиль-Халк,
Верхняя Мара, Икон-Халк, Инжич-Чукун, Коста Хетагурово, Красный
Октябрь, Кубан-Халк, Кубина, Кызыл-Тогай, Кызыл-Юрт и др. В
Кабардино-Балкарии: города Нальчик, Тырныауз, сел. - Аргудан, Безенги,
Булунгу, Былым, Верхний Акбаш, Верхний Баксан, Верхний Курп,
Верхняя Балкария, Верхняя Малка, Гунделен, Дейское, Ерокко, Жемтала,
Залукокоаже, Заюково, Каскатау, Куба, Куркужин, Малка, Нартан, Озрек,
Плановское, Урвань, Урух, Чегем-1, Чегем-2; в Северной Осетии: города
Владикавказ и Беслан, сел. - Архонская, Ахсарисар, Ахсауа, Бирагзанг,
Брут, Вакац, Галиат, Галон, Гизель, Даргавс, Джимара, Дзинага,
Донифарс, Дунта, Дур-Дур, Задалеск, Загеппарз, Зильги, Кадгарон,
Камунта, Карджин, Карман, Кесатикау, Кобань, Кора, Коста, Кумбулта,
Куссу, Лезгор, Лисри, Майрамадаг, Махческ, Мацута, Мизур, Мостиздах,
Нар, Ново-Урух, Ногкау, Нузал, Одола, Ольгинское, Садон, Сатат,
Синдзикау, Старый Батакоюрт, Стур-Дигора, Суадаг, Сурх Дигора, Тиб,
Толдзгун, Унал, Урсдон, Фазикау, Фаснал, Хазнидон, Хидикус, Хумалаг,
Цей, Цмити, Чикола, Эльхотово и др. В Чечне: город Грозный, сел.-
Автуры, Аргун, Ачхой-Мартан, Бамут, Ведено, Гехи, Гойты, Джугурты,
Курчелой, Махкеты, Мескер-Юрт, Самашки, Старые Атаги, Урус-Мартан,
Харачой, Шали, Элистанжи и др. В Ингушетии: город Назрань, сел. -
Алхан-Чурт, Алхасты, Аршты, Бишт, Галашки, Джерах, Евлой, Лежг,
Лейми, Мецхал, Плиево, Салги, Нижний Алкун, Таргим, Тумгой, Фалхан,
Фуртоуг, Хамхи, Шуан, Эгикал, Эрзи и др.
Ряд селений был получен от переселенцев из горных областей
Северного Кавказа, в настоящее время проживающих в равнинный
селениях. Материал собирался методами как включенного (Адыгея,
Кабардино-Балкария, Северная Осетия), так и маршрутного наблюдения.
7

Основным приемом сбора полевого материала был опрос
старожилов по специально разработанному вопроснику. Всего было
опрошено свыше 500 человек в возрасте от 50 до 103 лет. Запись беседы с
информаторами в ряде случаев производилась на магнитофоне.
Содержание полученной информации с магнитофонной ленты
переписывалось в полевые тетради, после чего в необходимых случаях
производилось уточнение полученных сведений путем дополнительной
беседы с тем же информатором. Когда в данном населенном пункте
оказывалось несколько осведомленных по нашей тематике лиц,
первоначальная запись их индивидуальных бесед подвергалась затем
коллективному обсуждению с участием всех ранее опрошенных
информаторов. К сожалению, такие проверочные обсуждения удавалось
проводить лишь в немногих аулах и селах. Поэтому дальнейшую
проверку достоверности полученной информации пришлось осуществлять
путем сопоставления показаний информаторов различных сел,
принадлежащих к одному району, а также путем сопоставления этой
информации с архивными документами и литературными данными.
Особый вид полевых этнографических работ составляет
интервьюирование работников местных учреждений физического
воспитания в целях обобщения практики их деятельности. Производился
и активный опрос спортивных тренеров, преподавателей физической
культуры, известных спортсменов. Но это уже скорее исследование
этносоциологического характера.
Кроме сбора устной информации во время полевой работы,
выявлялись памятники материальной культуры, отражавшие процесс
формирования и дальнейшего развития народной системы физического
воспитания на разных этапах истории Северного Кавказа. К числу таких
памятников относятся сохранившиеся еще предгорные и горные
ущельские дороги, по которым пролегали скаковые тропы, стационарные
ипподромы в окрестностях аулов и сел, наиболее ровные площадки в
горной местности и площади побольше на равнине, где мужчины
проводили свое свободное время (у осетин она известна под названием
«нихас», у балкарцев и карачаевцев - «ныгыш», у адыгов - «хаса» и т.д.).
Сюда же относятся предметы конской сбруи, луки, наконечники
стрел, орудия охоты и рыболовства, снаряжение воина и т.п.
Важное значение для восстановления игровых приспособлений
и спортивных снарядов имело ознакомление с музейными коллекциями
археологических и этнографических находок. В музеях же ныне
находится большинство и бытовых фотографий, сохранявшихся изредка в
некоторых семьях.
8

В этой связи следует отметить, что музейные коллекции
служили подчас единственным источником для проверки и пополнения
материалов, собранных в результате полевой работы.
Нами обследованы фонды музеев краеведения всех республик
Северного Кавказа, использованы также богатые и разнообразные фонды
Государственного Эрмитажа, Государственного музея этнографии в
Санкт-Петербурге, Государственного исторического музея в Москве.
В определенной мере при написании диссертации использованы
и архивные фонды. Правда, для нашей темы, несмотря на ее историко-
этнологический характер, они имели сравнительно ограниченное
значение. Назовем архивные материалы, освещающие процесс социально-
экономического развития Северного Кавказа в ХУН-ХХ вв. Это главным
образом фонды: Кабардинские дела Архива внешней политики России и
Ногайские дела, а также Портфели Г.-Ф.Миллера в Центральном
государственном архиве древних актов Москвы, фонды ВУА, 38, 52
Центрального государственного военно-исторического архива и фонд
1268 Центрального государственного исторического архива (Санкт-
Петербург); материалы серии «Акты, собранные Кавказской
археографической комиссией», Т. 1-12, Тифлис, 1886-1904; фонд 30
Центрального государственного архива Республики Северная Осетия -
Алания, фонд 249 Государственного архива Краснодарского края.
Непосредственно к теме нашего исследования относятся фонд 35 Санкт-
Петербургского отделения Института археологии Российской Академии
наук и фонд 1 Архива Института археологии Российской Академии наук
(Москва).
Некоторые использованные нами источники трудно отнести к
какому-либо определенному типу - они скорее имеют смешанный
характер. Это главным образом изобразительное и устное народное
творчество. Таковы зарисовка и фотографирование сохранившихся
народных физических упражнений, игр, состязаний (этнографические
сборы) и изучение наскальных изображений или резьбы по камню
(археологические материалы). То же в области устного народного
творчества: с одной стороны, собственные сборы пословиц, поговорок,
преданий, легенд, сказок, притчей, поверий и т. д.; с другой стороны,
обращение к такому известному памятнику эпического творчества
народов Северного Кавказа как Нартский эпос или к уже
зафиксированным в литературе другим фольклорным жанрам.
Литература по народным средствам физического воспитания
довольно обширна - это сторона быта издавна привлекала внимание
путешественников, авторов античных и средневековых сообщений,
любителей старины, краеведов, а затем и исследователей-этнологов и
педагогов. Правда, на ранних этапах истории литературные сведения
9

скудны и отрывочны, но с ходом времени их содержательность и
систематичность постепенно возрастают.
То или иное отношение к нашей теме прямо или косвенно
имеют известия таких древних и средневековых авторов, оставивших
сообщения о военных походах, вооружении и т. п., как Геродот, Страбон,
Диодор Сицилийский, Иосиф Флавий, Плиний Старший, Светоний,
Тацит, Аммиан Марцеллин.
Более подробные сведения о народах Северного Кавказа
содержатся в византийских, закавказских и ближневосточных сообщениях
Прокопия Кессарийского, Мовсеса Хоренаци, Масуди, Табари,
Константина Багрянородного, Мовсеса Каганкатваци и др.
Многие из этих сообщений, часть которых, к сожалению,
повторяет друг друга, сведены и прокомментированы В.Латышевым,
Н.Карауловым, В.Тизенгаузеном, Н.Пигулевской, А.Куником и
В.Розеном.
В Средние века и раннюю пору Нового времени
северокавказские реалии нашли отражение также и в сведениях,
оставленных европейцами Рубруком, Карпини, Барбаро, Марко Поло,
д'Асколи, Тавернье, Шарденом, Дюбуа де Монпере, Беллом,
Т.Лапинским. Содержательные сводки сообщений помещены в
сборниках: «Осетины глазами русских и иностранных путешественников»
(сост.Б.А.Калоев. Орджоникидзе. 1967) и «Адыги,балкарцы и карачаевцы
в известиях европейских авторов ХШ-Х1Х вв.» (сост.В.К.Гарданов.
Нальчик. 1974). Особо в интересующем нас плане должен быть отмечен
анонимный труд иранского географа второй половины X в. «Худуд ал-
Алам», изданный В.Минорским.
Начиная с конца XV в. основным источником знаний о
Северном Кавказе становятся русские источники, прежде всего летописи
и другие актовые материалы. Здесь надо сделать оговорку. Поскольку эти
источники обнаружены в архивах, перед нами, строго говоря, не
литературные, а архивные источники. Однако поскольку они уже
опубликованы, мы относим их к категории все же не архивных, а
литературных источников и будем касаться их вместе с другими видами
кавказоведческой литературы.
В их числе должны быть отмечены Московский летописный
свод конца XV в. и другие, не вошедшие в него русские летописные
известия о народах Северного Кавказа. Здесь отражены русско-
северокавказские связи, начиная со времени Святослава до царствования
Ивана Грозного, имеются сведения о первых посольствах в Москву и о
последующих связях горцев с Россией. Отдельные сюжеты по
исследуемой нами теме содержатся в сборнике документов и материалов
10

«Кабардино-русские отношения в ХУ1-ХУШ вв.» (М. 1957), составленном
В.Н. Букаловой.
Ценные данные для нашей работы содержат «Акты Кавказской
археографической комиссии», отчеты начальников Терской области,
главнокомандующих Кавказской армией, наместников на Кавказе,
сборник архивных документов, изданный С.Белокуровым. Позднее
появились различные статистические сборники и справочники. Важна
также периодическая печать, в связи с чем следует отметить сборник
Л.А.Чибирова «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах»
(Цхинвали. 1.1981; 2.1982; 3.1987 гг.). Диапазон публикуемых в данном
сборнике материалов очень широк. В нем представлены почти все
аспекты культуры и быта осетинского народа дореволюционного
прошлого, в том числе касающейся и нашей темы.
Более широкое и углубленное изучение народов Северного
Кавказа в России начинается с XIX в. в связи с усилением экспансии
царизма в этом регионе. Назовем записки И.Дельпоццо и И.Шаховского,
работы Ф.Торнау, С.Броневского, Ю.Клапрота, В.Пфафа, П.Буткова,
А.Яновского, А.Зиссермана, А.Шагрена, К.Сталя, Л.Люлье, Н.Карлгофа,
И.Тэбу де Мариньи, А.Дьячкова-Тарасова. К этому же времени относится
замечательное собрание кавказских адатов Ф.Леонтовича и выдающиеся
исследования В.Миллера и М.Ковалевского.
Тогда же впервые внесли свой зачастую немалый вклад в
изучение истории, культуры и быта местные авторы. Среди них
выделяются осетины А.Колиев, В.Цораев и в особенности К.Хетагуров;
грузин Н.Берзенов; адыги Хан-Гирей, Ш.Ногма, Т.Кашежев; чеченец
У.Лаудаев; ингуш Ч.Ахриев. В конце XIX - начале XX в. их деятельность
была продолжена работами других представителей коренных народов
Северного Кавказа - В.Кудашева, А.Пиралова, А.Ардасенова, Г.Цаголова,
М.Гарданова, М.Абаева.
Еще больше работа интенсифицировалась после Октября. В
изучении истории, культуры и быта края заметный след оставили
исследования многих работников центральных и местных учреждений.
Одни из этих исследований посвящены отдельным народам или
проблемам, встающим при их изучении, другие рассматривают проблемы
в рамках всех или нескольких народов Северного Кавказа. Перечислить
даже заметную часть таких работ невозможно, да и незачем, назовем
лишь некоторые, содержащие существенные сведения по теме
диссертации. Это В.Абаев. Осетинский язык и фольклор (М.; Л. 1949); его
же. Историко-этимологический словарь осетинского языка (Т. 1.М.;
Л.1958; Т.2 М.; Л. 1973; Т.З М.; Л. 1979; Т.4.Л. 1989); его же. Избранные
труды (религия, фольклор, литература) (Владикавказ. 1990). Е.И.Крупнов.
Древняя история Северного Кавказа (М. 1960); его же. Древняя история и
11

культура Кабарды (М. 1957); его же. Средневековая Ингушетия (М. 1971);
В.К.Гарданов. Общественный строй адыгских народов (М. 1967);
Б.А.Калоев. Осетины (М. 1971); А.Х.Магометов. Культура и быт
осетинского народа (Орджоникидзе, 1968); Я.С.Смирнова. Семья и
семейный быт народов Северного Кавказа (МЛ983); М.А.Меретуков.
Семья и брак у адыгских народов (Майкоп. 1987); С.Х.Мафедзев.
Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов (Нальчик.
1991); Б.Х.Бгажноков. Черкесское игрище (Нальчик. 1991); В.Х.Кажаров.
Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце
ХУШ-первой половине XIX века (Нальчик. 1994).
До сих пор мы касались лишь работ, либо характеризующих
общий историко-культурный фон, на котором велось физическое
воспитание у народов Северного Кавказа, либо содержащих те или иные,
более или менее важные сведения по этой теме. Имеются, однако, и
работы специального профиля, хотя они ни в коей мере не трактуют тему
в избранных нами границах, в предложенной совокупности компонентов
и по принятой нами методике. Одни из них имеют спортивно-
педагогический характер, другие в преимущественно описательном плане
(хотя подчас в очень широких территориальных пределах) характеризуют
один из таких компонентов (скажем, детские игры у народов
определенного региона), некоторые же исследуют только один-два
компонента темы у одного из северокавказских народов. Остановимся на
них подробнее.
Литература спортивно-педагогического направления, как
правило, не старше трех последних десятилетий. Она не лишена
теоретико-методологического значения в своей области, но имеет мало
общего с этнологической проблематикой. Отдельные вкрапленные в нее
сведения по нашей теме имеют случайный и бессистемный характер.
Таковы работы: Н.Пономарев. Возникновение и первоначальное развитие
физического воспитания (МЛ970); Л.Кун. Всеобщая история физической
культуры и спорта (М. 1982) и некоторые другие.
Напротив, литература, в которой в большей или меньшей
степени присутствует этнологический угол зрения, восходит уже к
последней четверти прошлого века. Сюда относятся книги И.Герд
«Сборник игр и полезных занятий для детей всех возрастов» (СПб. 1873),
книги Е.Покровского «Физическое воспитание у разных народов
преимущественно России» (М. 1884) и «Детские игры преимущественно
русские» (М. 1895). В обеих из двух последних широко приводятся
сведения и по народам Северного Кавказа. Еще одна его книга - «Детские
игры в некоторых местностях Кавказа и Закавказья» (Тифлис. 1886) -
прямо относится к нашей теме.
12

С первой четверти нашего века уже появляются также и работы,
авторы которых ставят и пытаются решить некоторые проблемы.
Л.Пасынков в публикации «Быт и игры кавказских народов»
(Северокавказский край. 1925. №10) наряду с уже широко известными
играми и развлечениями впервые описывает ряд малораспространенных
спортивных игр и ставит вопрос о своеобразии и общности игр у горцев
Кавказа. Автор проводит параллели между кавказскими играми и играми
греков и арабов. Он, очевидно, прав, когда в ряде случаев объясняет
общность заимствованиями, связанными с длительным проживанием
греков и остатков арабских завоевателей на Кавказе, а равно с
распространением византийского православия и ислама. Однако,
полностью стоя на диффузионистских позициях, он не рассматривает
возможностей конвергентного развития и, вопреки заглавию своей
работы, даже не увязывает особенности быта с возникновением и
развитием тех или иных игр и развлечений.
Начало 1930-х годов ознаменовалось выходом в свет
объемистого и содержательного труда известного искусствоведа
В.Всеволодского-Гернгросса «Игры народов СССР». В него вошло
описание большинства народных игр и развлечений, заимствованных из
известных автору публикаций дореволюционного времени. Описаны в
книге и многие кавказские игры. Более обстоятельные сводные работы
появляются только в 1960-х и 1980-х годах. Это сборник «Национальные
игры» (М. 1963), содержащий разностороннюю характеристику
традиционных игр разных народов нашей страны. Еще фундаментальнее
труд «Игры народов СССР» (М. 1985) под редакцией Л.В.Былеевой и
В.М.Григорьева. Авторский коллектив, привлеченный к написанию
данной монографии - это спортивные педагоги, этнологи, журналисты,
хорошо знающие культуру и быт родного народа, что, несомненно,
отразилось на качественно-содержательной стороне издания.
В 1950-х годах привлекают к себе особое внимание народные
игры и физическое воспитание у осетин. Представляют интерес работы
С.Гагиева. Опубликованная им в 1958 г. в Орджоникидзе книга
«Осетинские национальные игры» является результатом многолетних
исследований. Выдвинутое в работе положение о взаимовлияниях
кавказских народов, в частности, воздействии грузин на осетин и
наоборот, на наш взгляд нуждается в большей аргументации, о чем будет
сказано дальше. В другой своей книге - «Методика проведения
осетинских народных игр в школах и пионерских лагерях»
(Орджоникидзе. 1965) - С.Гагиев дал рекомендации по их проведению во
внеклассное время. Однако в его работах не уделено внимание играм в
сельской местности и, особенно, в горной части республики, где они
более всего применимы. С.Гагиев работает до сих пор и в последнее
13

время много сделал для разработки методических рекомендаций по
народным средствам физического воспитания и популяризации их в
местной печати.
К этому же времени относятся осетиноведческие, а позднее и
более широкие по территориальному охвату работы Ф.Агапова. Они
производят двойственное впечатление. Вопросы в них ставятся
масштабно, но, к сожалению, на очень ограниченном, зачастую
недостаточном круге источников. Это прежде всего книга «К истории
физической культуры в дореволюционной Северной Осетии»
(Орджоникидзе. 1960), где он рассматривает развитие различных видов
физической культуры на протяжении ХУ-Х1Х вв. Ее главная задача -
показать, что ни в чем в этой сфере культуры осетины не уступали
другим народам. Отсюда изъяны в аргументации: говоря о
распространении в позднесредневековой Осетии плавания, автор
ссылается на Нартский эпос, хотя, как известно, его сюжеты к этому
времени уже прекратили формироваться. Отдавая дань своему времени,
автор прибегает также к грубой социологизации. Отсюда такое его
утверждение, что целью института аталычества была эксплуатация
господствующим классом народных масс. Между тем, хотя на
происхождение и функции аталычества в отечественной литературе
существуют разные взгляды (Г.Кокиев, М.Косвен, В.Гарданов,
Я.Смирнова) и хотя аталыческие связи чаще всего действительно
устанавливаются между вышестоящими и нижестоящими, институт этот
не был так примитивен. Он имел как бы реципрокальный характер:
аталык расширял круг преданных ему людей, семья воспитанника
приобретала надежного покровителя (подробнее см. Я.Смирнова, 1989).
Вторая книга Ф.Агапова «Физическая культура и спорт у
горских народов Северного Кавказа» (Махачкала. 1971) в своей первой
части, казалось бы, в значительной мере совпадает с темой нашего
исследования. Поэтому необходимо рассмотреть ее более обстоятельно.
Первая глава книги посвящена возникновению и развитию физической
культуры в эпоху первобытнообщинного строя. Реконструкция проведена
на основе отдельных высказываний Маркса, Энгельса и Ленина,
небольшого количества известий греческих и латинских писателей о
Скифии и Кавказе, общих сведений по истории северокавказских
автономий и ряда работ дагестанских историков. Такого рода круг
источников неизбежно определил далеко не достаточную
аргументированность основной идеи автора: только организация союзов
племен приводит к тому, что возникает необходимость создания единых
форм и методов военно-физической подготовки воина у разных родов и
племен, в результате чего якобы стирается грань в характере применения
ими физических упражнений. Передовой опыт отдельных племен и родов,
14

становясь общим достоянием, ложится в основу формирующегося
военного искусства. Достаточно сказать, что в современной этнологии
само понятие племени рассматривается как проблематичное (см. в
особенности работы М.Фрида), а тем самым небесспорно и создание
союзов племен. Меньше возражений в книге Ф.Агапова вызывают главы,
посвященные развитию физической культуры и спорта в последующие
эпохи, хотя в одних случаях работа грешит недостаточностью
источниковой базы, в других - бессистемностью изложения, а подчас и
лобовым выполнением социально-политических заказов. В то же время
автору удалось хорошо показать взаимовлияние горских народов и
русского населения Северного Кавказа в области физической подготовки
подрастающего поколения.
В 1967 г. в Нальчике была издана книга В.Апекова «Физическая
культура и спорт в Кабардино-Балкарской АССР», посвященная истории
становления и развития физической культуры и спорта в этой республике
с древнейших времен до наших дней. Для нашей темы интересна
первая глава книги, в которой рассматриваются народные средства
физического воспитания. Однако приходится отметить, что глава
написана на основе главным образом общеизвестных источников и
литературы, что и не позволило автору создать оригинальное
исследование, отражающее специфику становления и развития
самобытных средств народного физического воспитания в прошлом. В
работе выдвигается положение о заметном влиянии в ранний период
истории на кабардинцев и балкарцев греко-римской системы физического
воспитания. В основном же дается краткое описание таких общепринятых
у всех племен физических упражнений, как лазание на деревья и шесты,
метание копья и дротика, аркана, стрельба из лука, владение конем и
боевым холодным оружием, скалолазание, прыжки через рвы и завалы,
переходы по тонкому качающемуся бревну, охота на дичь и
разнообразных диких зверей и очень популярные скачки на разные
дистанции.
Несколько работ по нашей теме имеется в другой
кавказоведческой литературе.
В кандидатской диссертации А.Стародубцева «Народные
физические упражнения и игры адыгов в XIX - начале XX в.» (МЛ 961)
излагается история самобытных упражнений и игр адыгов по сути дела с
древнейших времен до XX столетия. Диссертанту удалось показать
разнообразие условий жизни и местности (равнина, морское побережье и
горы) и в зависимости от этого культивирование специфических
физических упражнений и игр у различных адыгских племен. Автор
подчеркивает, что при правильной разработке методики обучения, правил
судейства соревнований, правильном подборе условий и местности,
15

народные игры и физические упражнения могут и должны занять
достойное место в современном физическом воспитании детей и
молодежи в городе и на селе.
Увлекательно и живо написана монографическая работа
А.Краснова «Физическая культура и спорт в Чечне и Ингушетии»
(Грозный. 1963). Однако в первом разделе работы «Формы и средства
физического воспитания» автор на основе узкого круга источников и
литературы делает необоснованный вывод об очень большом влиянии
греческих физических упражнений и состязаний на чечено-ингушские
средства физического воспитания. Другой вывод автора - о большом
сходстве чечено-ингушских средств физического воспитания с соседними
северокавказскими народами более аргументирован.
В следующем разделе книги «Роль физической культуры и
спорта в укреплении дружбы чечено-ингушского народа с русским
народом» А.Краснов анализирует большое число разнообразных
источников, полевой этнологический материал, музейные коллекции,
архивные данные и литературу, что позволяет ему сделать научно-
обоснованные выводы об основных признаках системы физического
воспитания, от методики для каждого вида упражнений до системы
оценок, проводившихся в состязаниях. К сожалению, автор
ограничивается характеристикой лишь отдельных физических
упражнений и игр, что снижает значение его работы.
Классификации народных физических упражнений, игр и видов
спорта карачаевцев и балкарцев посвятил свою диссертационную работу
Х.К.Байрамкулов (М. 1970). Сходные сведения о карачаевцах (впрочем,
не только о них) содержатся в книге И.Мансурова «Физическая культура
и спорт в Карачаево-Черкесии» (Ставрополь. 1987).
В нашей работе в определенной мере использован
сравнительно-этнографический метод, что было бы невозможно без
привлечения литературы по другим народам, в первую очередь
Предкавказья и Закавказья, но не только по ним. Назовем некоторые из
этих работ.
Раньше уже упоминался специализировавшийся в области
изучения детских игр Е.Покровский. Ему принадлежит также небольшая,
но содержательная работа о детских играх казачьих станиц Кубанской и
Терской областей (СМОМПК. Т. 5. 1886). Значительная ценность ее в том,
что она дает возможность видеть непосредственные взаимовлияния в этой
сфере быта. Из других сравнительно ранних работ упомянем статью
Р.Эристова о некоторых подвижных играх сванских детей, основанную на
путевых наблюдениях (ЗКОИРГО. Т. XIX. 1909).
Вообще, в работах по тем или иным аспектам нашей темы
грузинская этнография занимает едва ли не самые прочные позиции. Это
16

относится прежде всего к количеству публикаций. В 1922 г. в Тбилиси
появляется работа Г.Мерквиладзе «Грузинские подвижные игры», в 1929
г. - публикация М.Горгадзе «Игры для пионеров», в 1953 г. - статья
А.Робакидзе «Цхенбурти» (о конном поло), в 1954 г. - З.Шеразадашвили
«Грузинские народные игры», в 1955 г. - А.Робакидзе «О грузинском
народном спорте», в 1956 г. - М.Горгадзе «Очерки по истории физической
культуры в Грузии», в 1958 г. - Н.Шишниашвили «Грузинские народные
подвижные игры и их опытное применение в практике школьной работы»,
в 1959 г. - М.Горгадзе «Грузинский народный спорт», в 1967 г. -
К.Астахишвили «Народный опыт передвижения в горах и его применение
в практике современного альпинизма» и др. Затем количество переходит в
качество, что находит свое выражение в известных исследованиях
грузинских народных средств физического воспитания, принадлежащих
перу В.Элашвили.
Работы В.Элашвили выгодно отличаются от большинства
других тем, что в них делается более или менее глубокий анализ
исследуемой проблемы, содержится много интересных мыслей, которые
находят свое правильное решение с методологической точки зрения.
Остановимся на некоторых из них. Работа В.Элашвили «Народно-
национальные виды спорта в советской системе физического
воспитания» (Тезисы докладов XV научной конференции Грузинского
института физической культуры. Тбилиси. 1956) поднимает некоторые
общетеоретические проблемы, представляющие большой интерес для
современной теории физического воспитания. В мировой сокровищнице
средств физического воспитания, отмечает автор, имеется большое
количество самобытных физических упражнений и подвижных игр,
многие из которых в дальнейшем начали постепенно распространятся и в
других странах, став, таким образом, международными видами спорта.
Рассматривается также становление и развитие народных систем
физического воспитания. В работе дается трактовка понятий «народный
спорт», «национальный спорт», «народно-национальный спорт». Правда,
некоторые тезисы, выдвигаемые автором, являются спорными и требуют
конкретизации. Определенный интерес представляет работа В.Элашвили
«О народном физическом воспитании грузин» (Сборник трудов
Грузинского института физической культуры. Т. II. Тбилиси. 1959),
посвященная народной и феодальной системе физического воспитания в
Грузии. Приводится характеристика, схематическая карта народной
системы физического воспитания грузин-горцев. Важно отметить, что
автор пользовался не только историческими источниками, но и данными
полевого исследования. В известном монографическом исследовании
«Традиции грузинской народной физической культуры и современность»
(Тбилиси. 1973), В.Элашвили раскрыл сущность народно-национальных
17

средств физического воспитания, систематичность постановки
физического воспитания в Грузии в прошлом, обусловленность ее
военизированным укладом общественной жизни. Работы В.Элашвили
дали нам не только сравнительный материал, но и в некоторых случаях
продуманные приемы исследования.
Меньше работ по абхазцам. Среди них выделяется книга
О.Вахания «Абхазские народные игры» (Сухуми. 1959), в которой
подчеркивается важность развития народных игр и некоторых физических
упражнений, в частности, для восстановления их на массовых народных
праздниках.
Несколько значимых для наших целей работ посвящены
армянам и азербайджанцам.
В статье А.Галустяна «История физической культуры древней
Армении» (Очерки по истории физической культуры. Вып. IV. М. 1949)
трактуются вопросы взаимовлияния армян и других народов Кавказа, а
также и соседнего русского и украинского населения. Более частный, но
зато конкретный характер имеет книга Г.Туманяна «Армянская
спортивная борьба» (Ереван. 1956), где специфика армянской народной
борьбы сопоставляется с соответствующей спецификой борьбы у других
народов Кавказа. Это ему позволило впоследствии, расширив имеющиеся
данные, разработать правила проведения соревнований и их судейства по
национальным видам борьбы народов Северного Кавказа. В кандидатской
диссертации А.Чарчогляна «Физическая культура армянского народа в
XIX и начале XX в.» (Ереван. 1964) немало этнопедагогического
материала, хотя и уделено мало внимания собственно народным
средствам физического воспитания. В другой кандидатской диссертации -
К.Атояна «Военно-физическое воспитание в Армении (с древнейших
времен до начала XX века)» (Ереван. 1966) - содержится интересный
историко-этнологический материал.
В Азербайджане исследованию истории развития и
педагогической ценности народных средств физического воспитания
посвящено несколько работ: Э.Рагимов «Азербайджанская народная
борьба «гюлеш» (Очерки истории физической культуры. Вып. V. М.
1950); Н.Керимов «Азербайджанская спортивная борьба «гюлеш» и ее
связь с вольной борьбой» (Баку. 1961) и др.
Наконец, по народам Дагестана наиболее репрезентативный
материал содержится в книге М.Дибирова «Народные игры и спорт в
Дагестане» (Махачкала. 1968).
Не ограничившись сравнительно-этнографическим материалом
по Кавказу автор в ряде случаев привлек данные по другим регионам, а в
особенности по Средней Азии и Казахстану, а также Европейскому
Северу и Сибири. Не имея возможности охарактеризовать здесь всю
18

соответствующую литературу, укажем только на наиболее значимые
работы.
Из работ по таджикам выделяются публикации Н.Торопова
(Национальные виды спорта и игры в Таджикистане. М. 1994) и
Н.Турсунова (Таджикские национальные виды спорта и их
воспитательное значение. Душанбе. 1963). Оба автора указывают на
большое значение народных игр и физических упражнений для развития
всего комплекса физической культуры в республике. Аналогичные цели
преследует статья К.Тен по узбекам («Узбекские народные игры»//Сб.
научн. трудов Комитета по физической культуре и спорту УзССР. Т. I.
1958).
Больше работ по казахам. Это «Краткий сборник казахских
национальных видов спорта» М.Гуннера и А.Рахимгулаева (Алма-Ата.
1949), «Казахские национальные виды спорта и игры» М.Таникеева
(Алма-Ата. 1957), диссертационная работа того же автора «Развитие
казахских национальных видов спорта и игр с периода присоединения
Казахстана к России до Великой Октябрьской социалистической
революции» (Л. 1961) и др. Все они содержат значительный фактический
материал по нашей теме. К сожалению, менее содержательна
киргизоведческая работа Д.Омурзакова «Киргизские национальные виды
спорта и национальные игры» (Фрунзе. 1958).
Много сравнительно-этнографических данных было нами
почерпнуто из обобщающих и более конкретных работ по
народам Севера и Сибири. Таковы «Национальные игры детей народов
Севера» Л.Певгова (Л. 1939), «Игры далекого края» Д.Губер (Физкультура
и спорт. 1957. №11), где приводятся сведения о чукчах, ламутах, чуванцах
и эскимосах, «Национальные виды спорта в Якутии» В.Кочнева (Уч. зап.
Якутского гос. ун-та. Вып. 4. 1958) и многие другие публикации.
Материалы по этому региону позволили нам лучше уяснить
экологическую и хозяйственную обусловленность игр, упражнении,
физического воспитания вообще.
В этом же плане нам в ряде случаев оказались полезны
относящиеся к нашей теме сведения по татарам (Н.Семенов), белорусам
(Я.Вилькин), литовцам (В.Степонайтис), латышам (А.Бриедис) и т. п.
Что касается данных о физическом воспитании у русских и
украинцев, то мы уже не раз затрагивали их в обобщающих работах по
народам бывшего СССР. Вместе с тем можно особо указать на отдельные
разделы и главы в монографических исследованиях, посвященных
традиционным средствам физического воспитания у русских и украинцев:
1. История физической культуры народов СССР. Часть I. М. 1953; авторы
глав с I по VII - Н.Новоселов, С.Синицын, Г.Харабуга. 2. История
физической культуры. М. 1970, авторы глав УН-1Х - В.Столбов,
19

И.Чудинов и др. В приведенных работах достаточно обстоятельно
рассматриваются проблемы возникновения, первоначального и
последующего развития, а также взаимовлияния и взаимообогащения
культур братских народов на примере самобытных средств физического
воспитания.
Я.Вилькин высказывает интересные мысли по поводу близости
в области физической культуры русского, украинского и белорусского
народов. Причину сходства их самобытных средств физического
воспитания он видит в одинаковых условиях существования,
родственности языков и обычаев и т.п. Кроме того, он указывает на
зависимость содержания физических упражнений и игр от исторической
обстановки. На конкретном фактическом материале он показывает
влияние религиозных верований древних славян на развитие народных
игр, отмечает важную социальную роль в быту этих народов.
Анализ зарубежной литературы, посвященной народным
средствам физического воспитания, показал недостаточную степень
исследования данной проблемы.
Основная деятельность, проводимая в этой области - собирание
сведений о народных спортивных играх. Об этом упоминается еще в
средневековых текстах. Например, в 1600 г. О.Рудбек составил перечень
народных спортивных игр в Скандинавии. Изучением фольклорных
элементов игр занимались в Швейцарии Гуте Мутс (1796), позднее в
Голландии - А. де Кок и Тейрлинк (1902).
Первой работой по народным спортивным играм в Скандинавии
была книга И.Гётлинда (1933). Затем появилась работа С.Х.Тиллхагена
(1949). В Дании Ф.Кнудсен (1934) собрал и описал большое количество
народных игр и дал исчерпывающую их систематизацию.
Социальные же аспекты народных средств физического
воспитания в меньшей степени служили предметом исследования
зарубежных ученых. Из имеющихся работ в этом плане обращает
внимание статья М.Стейскала (1970). В ней автор излагает результаты
социологического исследования народных игр, проведенного среди
сельского населения Финляндии. Интерес вызывает вывод М.Стейскала о
влиянии современных видов спорта на народные средства физического
воспитания. Он отмечает, что в сельской местности все большую
популярность завоевывает современные виды спорта. Увеличивается
число спортивных площадок, все чаще проводятся соревнования, которые
привлекают внимание жителей сел. Исследование, проведенное
М.Стейскалом, подтверждает мысль о том, что интернациональные виды
сгЮрта все интенсивнее проникают в народную систему физического
воспитания. Они вызывают все больший интерес у жителей сельской
20

местности. Главное внимание автор работы уделяет описанию народных
спортивных игр сельского населения Финляндии.
Итак, историко-этнологическая литература, относящаяся к
нашей теме в избранных нами территориальных границах исследования,
не может дать сколько-нибудь удовлетворительного представления о
физическом воспитании в целом. Эта область культуры и быта, если
говорить о всех ее компонентах в их взаимосвязи, остается белым пятном,
в изучении которого историческая этнология при всей многочисленности
соответствующих работ сделала только первые шаги. Это еще раз
указывает на актуальность избранной темы.

ГЛАВА 2. ОБЩИЙ ОЧЕРК ФИЗИЧЕСКОГО
ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ
Сначала несколько вводных замечаний. Как известно, культура
каждого народа, в том числе и физическая культура, определяется
природной средой (особенности территории расселения, климат, флора,
фауна и т. д.), хозяйственным и общественным укладом, основными
вехами истории, этническим составом, этнокультурными
взаимовлияниями и другими факторами.
Северный Кавказ в своей значительной части - осложненная
природная среда с высокогорьями, предгорьями и глубокими ущельями,
что, как и в других подобных регионах, способствует замедлению
общеисторического и культурного развития. Сходство природных
условий наложило свою печать на определенную близость явлений
физической культуры и в то же время своеобразие отдельных районов
северных склонов Главного Кавказского хребта породило ряд
специфических этнокультурных особенностей у рассматриваемых нами
народов и групп населения.
Имелись и другие факторы сходств и различий в физическом
воспитании молодежи у народов Северного Кавказа. Все коренные
народы региона принадлежат к числу его древнейших и древних
насельников, но кавказоязычные, ираноязычные и тюркоязычные народы
сохранили отголоски своих древних традиций. В то же время как у
кавказоязычных, так и тюркоязычных групп имеются некоторые общие
культурные черты (генетическое родство). Но такие черты есть и у всех
народов Северного Кавказа, причем возникшие не только в силу
конвергенции. Этническое смешение, длительное проживание бок о бок,
этнокультурные влияния и взаимовлияния повели к так называемому
сродству в культуре, в том числе и физической, даже очень разных по
происхождению народов.
В том же направлении действовали факторы социально-
экономического порядка. Все народы региона занимались скотоводством,
земледелием, отчасти охотой. Отгонное скотоводство требовало
постоянной готовности к охране стад от грабительских набегов.
Земледелие долгое время развивалось в условиях высокогорья и
предгорья, где каждый клочок земли приходилось отвоевывать у природы
ценой больших усилий и риска для жизни. Соседями северокавказских
народов были более многочисленные воинственные этносы, и аборигенам
неоднократно приходилось бороться с ними за свою независимость,
свободу, имущество, жизнь. Надолго законсервировавшиеся на Северном
Кавказе предфеодальная и раннефеодальная раздробленность была
постоянным источником междоусобных воин и грабительских набегов
22

даже в среде одного и того же народа. Все это требовало от местных
народов воинского искусства, а значит и воспитания в подрастающем
поколении необходимых психических и физических качеств - силы,
ловкости, навыков обращения с конем и оружием, стойкости, мужества и
т.п. Так возникли и надолго законсервировались специфические, в
значительной мере военизированные, игры, спортивные упражнения и
виды спорта, а также продуманные формы их организации.
Казалось бы, эти соображения о социально-экономическом
развитии народов Северного Кавказа вообще и упоминаний о завоеваниях
и миграциях на его территории в частности дают немного для понимания
конкретики этнографии спорта в ее историческом развитии. Такой
конкретики источники до нас не донесли. Но имеются выводы, как бы
сами собой вытекающие из приведенных данных. Так, совершенствование
трудовой деятельности и военного дела не могло не сказаться на усилении
внимания к производственному и воинскому обучению детей. Допустимы
и более конкретные выводы. Появление стремян должно было
способствовать более раннему обучению детей самостоятельной верховой
езде. Появление тяжелого вооружения должно было повести к возрастной
избирательности привития молодежи военных умений и навыков и т. д. и
т. п. Вот почему данные вводные соображения мы считаем в нашей теме
нелишними.
Условия жизни народов Северного Кавказа требовали, чтобы
они заботились о здоровье и правильном физическом развитии детей
начиная с момента их рождения. В народной среде имелось множество
рациональных приемов и магических обрядов, совершаемых уже над
новорожденными с целью укрепления их здоровья и обеспечения
последующего военно-физического развития.
Существовало много обычаев и обрядов, связанных с
рождением ребенка (см., например, Бесаева, 1975; Шаманов, 1980). Но в
данном случае мы остановимся лишь на тех из них, которые имеют
непосредственное отношение к физическому воспитанию.
В литературе существуют разные взгляды на проблему о начале
первого этапа физического воспитания детей. Одни исследователи
считают началом физического воспитания ребенка послеродовой период.
Другие авторы как, например, И.М.Шаманов (и эта точка зрения
приобретает все больше сторонников в современной психологии,
медицине и т. п.), склонны относить заботу о физическом развитии и
воспитании к периоду еще до рождения ребенка, т. е. к периоду
беременности матери. В этот период, как он считает, полноценное
нормальное физическое развитие любого живого организма, а тем более
беременной женщины с плодом, может происходить только при четко
организованном питании, чтобы весь набор продуктов и блюд, весь режим
питания способствовали наилучшему развитию плода и укреплению
23

здоровья роженицы. У карачаевцев, например, пища беременной почти не
отличалась от пищи остальных членов семьи, но, постоянно осведомляясь
о ее желаниях, всячески старались удовлетворить ее прихоти. По данным
И.М.Шаманова, запретными для беременной считались следующие
продукты: мясо птицы, иначе у ребенка задержится речь, "мужские части"
мяса (как, например, лопатка и голова), иначе у нарушительницы табу мог
не родиться мальчик - будущий хозяин и наследник и т. д. Важное место
отводилось в это время гаданиям, преследовавшим цель узнать о
предстоящих событиях. Характеризуя повседневный образ жизни
беременной женщины, И.М.Шаманов пишет: «Работа и питание
беременной женщины находились под присмотром старших женщин в
доме, хотя вплоть до родовых схваток она не переставала выполнять
посильную работу, так как считалось, что физическая работа и
подвижный образ жизни благотворно влияют на развитие плода, а также
способствуют благополучному разрешению» (Шаманов. 1980, 79).
Интересны также данные того же автора о различных проявлениях
предохранительной магии у карачаевцев. «Если у новорожденного, -
пишет он, - отмечалось появление какого-либо пятнышка или же
покраснения отдельных участков тела, то в этом видели следствие того,
что беременная от смущения или испуга во время еды роняла или же
прятала пищу. Если у ребенка замечалось покраснение на ноге, то
говорили, что во время утробной жизни младенца молодая уронила пищу,
которую она ела втайне от свекрови... Считалось также, что если
беременная во время движения ребенка в утробе бросит взгляд на пожар
(ёртенге къараса), то у ребенка на лице будут покраснения... Во всем этом
мы видим предохранительную магию, направленную на благополучный
исход беременности женщин» (Шаманов. 1980, 80).
У других народов Северного Кавказа существовали самые
раличные средства от порчи, обереги и другие приемы, чтобы защитить
беременную от испуга, сглаза и т. п. За ней обычно присматривала
старшая из невесток, золовка, а в их отсутствие - свекровь или ее мать. По
сведениям Л.И.Лаврова, «злых духов представляли в разных видах и с
разными свойствами: в виде чучела (чачлы), джиннов, девов (деуле),
обура, алмасты, байчи» (1968, 130, 133). А по данным того же
И.М.Шаманова, «...духи выступали в неопределенном облике и обитали в
заброшенных темных сараях, на перекрестках дорог, у изгороди или возле
кладбищ» (Шаманов. 1980, 80). По этой причине беременную оберегали и
не пускали за водой после захода солнца, запрещали ей выходить в сарай
или хлев одной.
Чтобы внутриутробное развитие ребенка проходило без каких-
либо нарушений и родился полноценный ребенок у народов Северного
Кавказа существовали и другие табу. Когда беременную спрашивали о
времени родов, она обычно не говорила правду. «Да есть еще время», -
24

произносила она в ответ. О последнем месяце беременности говорили, что
она переживает «месяц глубокого раздумья». В этот период оберегали ее
особенно усердно, чтобы избежать преждевременных родов. Последнее
воспринимали как большое несчастье, так как помимо всего считалось,
что такой женщине не суждено долго жить. Для ограждения от
возможного вреда женщина носила на шее амулет-оберег («дуа»). Без
особой необходимости ее не пускали в дом умершего (Бесаева. 1975, 56;
Шаманов. 1980,81).
У осетин беременную женщину всячески оберегали, прибегая к
ряду приемов предохранительной магии, дабы обеспечить благополучный
исход беременности. Роды происходили в хлеву или в одной из комнат
жилого дома; в тех случаях, когда роды были в доме мужа, это была
комната семейной пары. Роды в обособленном от жилья помещении
известны у многих народов мира и связаны с представлением о нечистоте
женщины во время специфически женских отправлений (см., например:
Фрэзер. 1980, 237). О роженице говорили, что одна ее нога на земле, а
другой она стоит в могиле. Эти слова в полной мере отражали ту
опасность, в которой находилась роженица, так как смерть женщины при
родах была в Осетии в прошлом частым явлением. Лишенные в прошлом
какой-либо медицинской помощи, осетины стремились помочь роженице
своими средствами, которые сводились в основном к религиозно-
магическим действиям.
Если дети в семье не выживали, комплекс родильных обрядов
дополнялся рядом других магических приемов, которые должны были
предотвратить смерть новорожденных. Такие меры у мусульманской
части населения Осетии часто предпринимались по совету мулл и
знахарей. Почти повсеместно те рекомендовали для спасения
новорожденных делать специальные жертвоприношения, которые подчас
были весьма ощутимыми для семейного бюджета. В остальной части
Осетии до тех пор, пока роженица находилась на месте родов, считалось,
что она подвержена влиянию злых духов, особенно опасных после родов.
Существование этих поверий объяснялось стремлением как-то осмыслить
причину послеродовых осложнений, которые иногда были крайне опасны
и нередко приводили к смерти роженицы.
Описывая обряды осетин и ингушей, связанные с рождением
детей и заботой о здоровье матери ребенка, К.Борисевич отмечал, что
беременная женщина пользуется известной заботой и оберегается от
непосильного труда (Борисевич. 1899, 241).
По данным А.Х.Магометова, роженица окружалась заботой, ее
всячески оберегали, ограждая от выполнения тяжелых работ и поднятия
тяжестей. Все члены семьи относились к ней с большой
предупредительностью, старались своевременно выполнять ее просьбы.
Роды проходили в помещении, находившемся в отдалении от жилых
25

комнат, подальше от глаз членов семьи, особенно мужчин. В старину
наиболее подходящим местом для этой цели, как правило, оказывался
хлев. По этому поводу К.Л.Хетагуров писал, что данная традиция вряд ли
кем была нарушена как до его рождения, так и после него (Хетагуров.
1974,251-252).
Послеродовой период жизни женщины также был связан с
рядом запретов, которые налагались на нее в силу уже отмеченного нами
поверья о "нечистоте" роженицы. У осетин роженица считалась
"нечистой" в течение 5-6 недель, она была отстранена от работ в доме,
связанных с приготовлением пищи. Этих же сроков придерживались
почти и у всех других народов Северного Кавказа.
Ребенка купали в теплой воде, налитой в таз, сюда же клали
ножницы, которые, как и другие острые предметы или вообще железо,
якобы предохраняли новорожденного от нечистых сил. После купания
ребенку перевязывали пуповину волосами матери. В течение одной-двух
недель, пока не отпадала пуповина, ее ежедневно смазывали маслом
(Арчегова. 1879, №21).
На всем Северном Кавказе, весьма важным событием семейной
жизни было появление в семье сына-наследника. Женщины клали около
новорожденного яйцо или вату: мужчины - стрелу, серебряные или
золотые монеты и т.д. Стрелы приносили с той целью, чтобы
новорожденный был мужественным; деньги - чтобы он был богатым;
яйцо - чтобы он имел многочисленное потомство; вату - чтобы его
жизненная дорога была мягкой и он дожил до седых волос. У осетин-
христиан спустя несколько дней после родов роженица совершала обряд
поклонения святилищу «Матери Марии» (Дзуцев, Смирнова. 1993, 102).
Этот обряд приурочивали к пятнице. Кстати отметим здесь, что пятница
по-осетински так и называется «Майранбон» - т. е. «День Марии».
Одновременно с обрядом поклонения роженицы святилищу «Матери
Марии» совершали и обряд укладывания ребенка в колыбель.
По-разному встречалась первая весть о рождении мальчика и
девочки. На всем Северном Кавказе местные старожилы были
единодушны во мнении, что рождение мальчика отмечалось (по
средствам семьи, конечно) со всей возможной помпезностью, а рождение
девочки не вызывало столь большого восторга. В основе такого подхода
лежал простой расчет: мальчик виделся будущим кормильцем,
защитником и надежной опорой во всех делах, а на девочку во всех
подобных проблемах вряд ли кто мог рассчитывать (Республика Чечня,
с.Борзой, Абузид Ахмедов (65 лет), с.Мескер-Юрт, Ваха Баширов (67
Лет); Кабардино-Балкария, с.Урвань, Исмаил Бейтуганов (81 лет),
Мухамед Мурзалиев (87 лет), Безак Марзалиева (84 года); Адыгейская
республика, аул Гатлукай, Тлехас Беназик (87 лет); аул Шаханчерихабль,
Айдамар Гиш (88 лет); аул Пчегатлукай, Махмуд Духу (83 года);
26

Карачаево-Черкессия, аул Дружба, Мусса Тамбиев (65 лет), аул Икон-
Халк, Цуца Баисова (62 года) и др.).
Ряд магических обрядов, проводимых над новорожденным у
карачаевцев, был направлен на сохранение здоровья младенца в первые
месяцы его жизни. Так, прежде чем дать новорожденному грудь матери,
почетная долгожительница должна была произнести молитву-заклинание,
дула через трубочку «быргы» в ушко младенца, а затем куриным язычком
касалась язычка ребенка и в рот вкладывала смесь меда и масла. В это же
время его нарекали именем, которое родители хранили в тайне до обряда
«пеленания». Интересно, что почти сходный ритуал, зафиксированный у
индийцев, А.Бэшем возводит к эпохе индоиранской общности (Смирнова.
1983,52).
Верили, что выполнение подобного приема имитативной магии
обеспечивали младенцу своевременное развитие речи, слуха и внимания
и, как говорили в народе, понимание «птичьего языка». Если же ребенок
отличался плаксивостью и неохотно принимал грудь матери, то это
воспринималось как следствие сглаза.
В течение первой недели роженицу часто навещали
родственницы, родители и соседские женщины. По народному поверью, в
первые недели после родов как ребенку, так и роженице могли особенно
повредить злые духи. Поэтому, чтобы уберечь от их воздействия, к
пеленке пришивали различные обереги - яркие лоскутки материи, когти
диких зверей, ежиные иглы, перламутр и другие вещи. Если ребенок, как
полагали, подвергался «сглазу, то незаметно вырывали нить или кусочек
из одежды того человека, который якобы сглазил, и клали под голову
ребенка. Чтобы не сглазить, при виде ребенка нужно было говорить:
«тьфу, тьфу, чтобы сглаз не коснулся!» (Шаманов. 1980, 83-84).
Для снятия порчи на шею ребенка вешали дуа, заставляли его
смотреть на большую проточную воду, что, вероятно, было связано с
культом водной стихии.
Одним из важных моментов в жизни ребенка было наречение
имени, сопровождавшееся пиршеством. Осетины считали, что от
удачного выбора имени зависит очень многое в жизни ребенка. Поэтому
выбору имени придавали большое значение. Имя давали через одну-две
недели после рождения или в день укладывания ребенка в колыбель.
Право дать новорожденному имя имели родственники, соседи,
односельчане, однако преимущественным правом пользовались особо
уважаемые люди (Бесаева. 1975, 10-12).
В капитальном монографическом исследовании «Семья и
семейный быт народов Северного Кавказа» Я.С.Смирнова пишет:
«Наречение имени было обрядом и мужским и женским. Порядок выбора
имени имел множество локальных и иных вариантов: имя мог дать не
только один из родителей, родственников или соседей, уважаемых
27

стариков, повитуха, мулла или священник, но и человек, на которого пал
жребий, первый вошедший в дом и т. д. Общая тенденция все же состояла
в том, что имя давали, как правило, как бы не заинтересованные лица, а
позднее - кто-нибудь из родителей, но выбирая из предложенных другими
имен. Человек, давший или предложивший выбранное имя, становился
одним из названных родственников семейства. Это закреплялось обменом
подарками. Подарки приносили и все другие, приходившие на торжество,
а для них устраивали угощение. Если имя давал мулла, читалась молитва;
если христианский священник - совершался обряд крещения» (Смирнова.
1983,70).
Стремясь связать имя с добрыми пожеланиями в жизни,
мальчикам давали имена, выражающие мужество, силу, храбрость, а
девочкам - имена, обозначающие красоту, нежность. Г.Ф.Чурсин отмечал,
что исходя из магических соображений, «карачаевцы, как и другие
народы, дают иногда ребенку имя человека счастливого, богатого,
храброго, отличавшегося долголетием и т. п.» (Чурсин. 1928, 21).
Имена давались как национальные, так и мусульманские или (у
христиан-осетин) православные. В последнем случае наряду с
официальным христианским давалось и неофициальное имя. Почти у всех
народов Северного Кавказа, кроме того, были в ходу домашние
ласкательные имена. Давались и «обманные» имена, которыми
пользовались, чтобы не привлекать внимание «злых сил». Считалось, что
два ребенка в одной семье не должны носить одинаковые имена.
Большинство национальных имен было смысловыми, выражая какое-
нибудь желаемое качество, событие, отношение к рождению.
Встречались, например, такие осетинские женские имена, как
«Налхъуыдта» («больше не нужна была»), или такие ногайские мужские,
как Иоллы («пусть дорога будет прямой») (Смирнова. 1983, 70-71).
Согласно магическим представлениям, имя непосредственно
связано с существом или предметом, которому принадлежит. По тем же
соображениям, в семьях, где часто умирали дети, старались дать ребенку
такое имя, которое способствовало бы его долговечности. Так, например,
в осетинском селении Лескен, в семье Хаева Айдарука, как об этом
рассказывали наши информаторы, в раннем возрасте умерло подряд
несколько детей. Тогда при рождении очередного ребенка мужского пола
мальчику было решено дать имя кабардинского долгожителя некоего
Хапата (полевой материал 1986 г., Северная Осетия, с.Лескен,
информаторы Магомет Тайсаев(76 лет), Хабида Хаева (74 года).
Новорожденным нередко давали имена, воспроизводящие
названия животных и птиц: голубя, вороны, черной утки, черной собаки,
оленя и т. п., а также имена по названиям месяцев (языческих,
христианских, мусульманских) и дней недели: Башил (Св.Василий), Сапар
- карач., балкарск. и осетинск. - цыппарам - иронск. и дигорск. - цуппаран
28

- четверг, Шабат - карач. - балк. и осетинск. - суббота, Рамазан, Байрам и
т. д. Давались имена Кючук, Берушай, Тыйин и др., связанные с обрядом
протаскивания ребенка через волчью пасть (Лавров. 1875, № 9; Харузин.
1888, Т.У1; Дубровин. 1927, 105; Шаманов. 1980,91).
Через месяц или два у ребенка, говорили, «укреплялась шея, но
только в 6-7 месячном возрасте его начинали приучать садиться и
прикармливать пищей взрослых. Каждое первое в жизни ребенка действие
становилось небольшим семейным торжеством, которое сопровождалось
соответствующими магическими обрядами. Большое значение
придавалось появлению зубов, первому шагу, переходу через мост или
речку и т. д. Когда ребенку впервые стригли 'ногти, то их тщательно
собирали и прятали «от сглаза». При появлении первых зубов, чтобы
«помочь» их безболезненному и легкому прорезыванию, горцы варили из
кукурузных зерен специальную кашу (джырна - карач.-балк.; дзарна -
осетинск.). Бабушка или кто-либо из старших женщин брала горсть такой
каши и сыпала на голову ребенка, приговаривая: «Пусть зубы твои
выходят так же легко и дружно, как это». После этого обходили соседей и
угощали их детей кашей, а те благословляли ребенка.
Немаловажное место отводилось обряду первой стрижки волос.
Обычно первые волосы ребенка стригли до того, как ему исполнялся год.
Процедуру эту осуществлял молодой мужчина из близких родственников
и обязательно первенец в семье. Часто это был дядя по матери. Первые
волосы у ребенка, как и рубашка, как бы предназначались собаке, с
именем которой был связан ряд магических действий: эти волосы
(«собачьи волосы») заворачивали в первую рубашку ребенка, затем все
это зашивали в мешочек, который отдавали на сохранение бабушке. Было
принято сохранять первую рубашку и первые волосы младенца вплоть до
его возмужания. Особое семейное торжество с приглашением гостей
устраивали по случаю первого шага ребенка.
Наконец, отметим, что в недалеком прошлом на Северном
Кавказе, кроме христианской части населения Северной Осетии,
практиковался также обряд обрезания. Этот инициационный реликт
проник на Кавказ с исламом.
Итак, мы проследили обрядность, связанную с воспитанием
детей в предродовой период и в самом раннем детстве. В ней отчетливо
выделяются обряды-заклинания, обеспечивающие, по народным
поверьям, будущую жизнь ребенка, магия жизни и обряды, связанные с
исцелением и другие. Само обилие обрядовых действий указывает на то,
какое важное значение занимали дети в жизни родителей и всего
общества. Наш материал еще раз подтверждает тот факт, что древнейшие
верования принадлежат к числу наиболее устойчивых и консервативных.
С распространением христианства и ислама многие из них получили
новое осмысление, приобрели новую окраску. По классификации,
29

предложенной А.И.Першицем, это были не столько пережитки, сколько
дериваты (История первобытного общества. 1989, 52).
Сохранение многих обрядов и магических приемов, связанных с
воспитанием детей, было обусловлено низким уровнем жизни и
отсутствием медицинской помощи (Смирнова. 1983, 71-72; Шаманов.
1980, 148).
Однако существовала более реальная и эффективная система
закалки и укрепления здоровья детей и подростков, которую мы называем
физическим воспитанием. Весь арсенал средств и методов физического
воспитания народов мира и в том числе народов Северного Кавказа имеет
древнюю историю и богатейшие традиции.
Отдельные средства и методы физического воспитания,
направленные на правильное развитие ребенка, начинают применяться
очень рано, даже в таком возрасте, когда ребенок еще самостоятельно не
может двигаться. Первоначально это будет постепенное закаливание
организма ребенка путем использования воздушной среды и воды. Частое
нахождение на открытом воздухе и купание приспосабливают организм
ребенка к тем климатическим условиям, в которых он живет. С другой
стороны солнечные лучи, воздух и вода применялись, разумеется, с
гигиенической целью.
Одновременно с этим начинают использоваться некоторые
упражнения: вытягивают ноги, руки ребенка, поворачивают голову
направо и налево. Определенную роль имел массаж. Делалось все это в
колыбели почти ежедневно. При этом, если мать была молода и неопытна,
приглашались старые и знающие женщины аула.
Ребенка кормили грудью у всех народов Северного Кавказа
примерно до 9-10 месяцев, после чего его начинали кормить пищей
взрослых. Однако некоторые дети сосали грудь до 2-3 лет и более.
Считалось, что это полезно для ребенка и является своего рода
противозачаточным средством.
Как правило, все дети свои первые самостоятельные движения
начинали с ползания на четвереньках. А по прошествии 5-6 месяцев
ребенка (в Осетии, например) приучали сидеть на кровати, обкладывая
его подушками и тюфяками, и затем ползать (Магометов. 1968, 370).
После этого ребенок делал попытку встать и двигаться в естественном
положении. С этого момента горцы начинали учить детей ходить,
применяя очень осторожные приемы. По мнению некоторых наших
информаторов из Кабарды и Адыгеи, многие горцы слишком рано
начинают заставлять своих детей ходить. По данным А.Х.Магометова, к
концу первого или к началу второго года в Осетии ребенка учили ходить,
поддерживая руками (Магометов. 1968, 150). Нам представляется, что в
тех тяжелейших условиях горской жизни это было необходимо, а тем
самым и оправдано.
30

Большое значение у всех народов региона родители придавали
закалке детей. Е.А.Покровский писал, что в Осетии «первое время
одевают детей тепло, даже кутают, боясь простудить, и только лицо
остается открытым. По прошествии некоторого времени теплая одежда
заменяется более легкою... Чтобы дети реже простуживались и были
нечувствительны к переменам температуры, их стараются закаливать»
(Покровский. 1884, 122-123).
Физическое воспитание от 1 до 3-5 лет ограничивалось
детскими играми и забавами (например, у адыгов - Стародубцев. 1961,
52). В то же время детям этого возраста горцы прививали несложные
трудовые, а иногда и боевые умения, которые в дальнейшем путем
систематических упражнений превращали в навыки. Практиковались
подвижные игры, отдельные элементарные упражнения, танцы. Дети
увлекались бегом, метанием и катанием маленьких камешков, прыжками,
скольжением по снегу и катанием на льду (в том числе и на санках), игрой
в волчок, стрельбой в цель из лука и из деревянного ружья, лазанием на
небольшие ограждения и деревья, купанием в озере и речке, нередко
учились плавать и т. д. Прыжки в глубину с большой высоты, поднятие
тяжестей и другие упражнения и игры, которые могут нанести вред
молодому организму, запрещались. В то же время детей учили различать
добро и зло, плохое и хорошее.
Мальчики 5-7-летнего возраста могли играть вместе, хотя при
этом старались не оставлять их без присмотра. Воспитанием детей этого
возраста занимались родители, большей частью мать, а когда она была
занята, бабушка с дедушкой. Если в доме были старшая сестра или брат,
то ребенок нередко находился на их попечении. Они брали малыша с
собой на игровые площадки, чтобы ребенок видел игры старших,
запоминал их, а со временем и сам проявлял желание поиграть. Старшие
же, наблюдавшие за детьми, поправляли их в каждом проявлении слабой
подготовленности и невоспитанности. Родители нередко брали с собой
детей на работы (в частности, на полевые), где они наблюдали за
действиями старших. Дети с родителями или со старшими братьями,
сестрами посещали народные праздники, различные состязания в силе и
ловкости (борьба, скачки, метание камня и другие), свадьбы и т. д. В этих
же обычных жизненных условиях постепенно складывался менталитет
маленького горца. К тому же большое воспитательное значение имели для
них рассказы и сказки старших, где воспеваются сила, мужество,
честность, доброта и другие человеческие качества.
Поскольку многое в жизни горца, особенно в отдаленном
прошлом, было связано с уходом за скотом и его выпасом, с первых же
дней жизни ребенка делалось все возможное, чтобы он привыкал к
верховой езде. Ребенка специально возили верхом, ездили с ним по аулам
и т. п. Ведь он чуть не с пеленок начинал свыкаться с лошадью, пишет
31

С.Мафедзев в своей работе посвященной традиционному воспитанию
детей и подростков у адыгов: «С раннего возраста адыги начинали
приучать мальчиков не бояться лошадей и любить их. Делалось это
каждодневно и незаметно. Уже совсем маленьких детей подбрасывали на
руках со словами: «Всадник большой, всадник маленький» или катали на
коленях припевая: «Всадник, всадник едет: всадник здесь, на сером коне,
носом свистит». Эти и им подобные прибаутки, которыми так богат
фольклор адыгов, уже в младенческие годы пробуждали в детях особое
отношение к лошадям, желание сесть на коня, испытать радостное
чувство всадника. Отсюда недалеко было до таких простейших игр как
«хворостина - конь», «всадник справный» и т. п., с помощью которых
воображение ребенка рисовало скачущего или джигитующего на коне
всадника, тем самым усиливая желание поскорее научиться ездить на
настоящей лошади» (Мафедзев. 1991, 150).
На Северном Кавказе верховой езде детей начинали учить с 5-6-
летнего возраста, но своего коня мальчик получал только к 14-15 годам
(Смирнова. 1968, 129). А у народов Средней Азии и Казахстана, пишет
М.Таникеев, у ребенка появляется определенная привычка к верховой
езде с помощью старших примерно через 2-3 года после рождения. Более
определенно по этому же вопросу высказывается Э.С.Вульфсон: через два
года «как только ребенок крепко становится на ноги» (Вульфсон. 1919,
75). Обучение самостоятельной верховой езде, уточняет П.Инфантьев,
начинается к концу третьего года (Инфантьев. 1909, 27), а по данным
А.Вамбери, - даже в четырехлетнем возрасте (Вамбери. 1810,46).
Как свидетельствуют этнографические данные по Северному
Кавказу, к начальному этапу обучения езде на лошади везде относились
очень серьезно. Сначала ребенок безбоязненно должен был сидеть на
лошади, держась за переднюю луку седла, уметь управлять лошадью с
помощью взрослых и т. п. Лишь после этой пробной (учебной) езды он
допускался к самостоятельной езде на своем жеребенке. Нередко ребенку
назначали жеребенка от его любимой кобылы, родившегося в один год с
ним. Их воспитывали чуть ли не вместе, так что к тому времени, когда
ребенка сажали на жеребенка, тот бывал совершенно выезжанный и
ручной как комнатная собака.
Большое значение придавалось и технической стороне
обучения. Для безопасности ребенка жеребенка седлали специальным
детским седлом. Следует, однако, отметить, что приобрести детское седло
было под силу не каждому. В таких случаях для этих целей
использовались обычные подушки, веревочные стремена и т. п. Но как бы
то ни было, родители старались придать этому приспособлению хороший
внешний вид.
Вся техническая и тактическая сторона подготовки маленького
наездника была направлена на выработку правильных навыков и умений в
32

верховой езде, на развитие смелости, ловкости, и, что очень важно,
уверенности в своих силах. Один неудачный шаг в этом отношении мог
привести к нежелательным последствиям. Одно падение с лошади,
например, может оставить серьезную психическую травму у детей на
долгое время и зародить в них боязнь поступков, требующих смелости и
риска.
Формы воспитания и обучения систематически усложняются,
обогащаясь из года в год новыми средствами, новыми упражнениями. С
повышением уровня физических и моральных качеств создаются
предпосылки для овладения новыми двигательными навыками и
знаниями, необходимыми в повседневной жизни детей данного возраста.
Следующим этапом в физическом воспитании детей и
подростков был возраст от 5-7 до 15 лет. Дети этой возрастной категории
по характеру своей деятельности и по своим возможностям
существенным образом отличаются от детей предыдущей возрастной
категории.
Семь лет считались у народов Северного Кавказа переходным
возрастом. Семилетний мальчик - уже не тот трехлетний ребенок, за
которым надо было следить и контролировать во время верховой езды.
Уже к пяти годам он должен был уметь самостоятельно садиться в седло и
свободно управлять лошадью. А семилетний мальчик - это уже искусный
наездник и помощник отца по хозяйству. У савроматов это требование
касалось и девочек. Поскольку им тоже предстояло немалую часть жизни
провести на спине лошади, они должны были отлично знать технику
верховой езды. Как свидетельствуют источники, маленькие савроматские
девочки чувствовали себя на коне так же ловко и спокойно, как на своих
собственных ногах (Смирнов. 1964, 201).
После семи лет мальчики переходили на полное попечение
своего отца, в обязанности которого входило обучение мальчика в
совершенстве владеть ножом, кинжалом и попадать ими в цель из любых
положений. Отец учил сына стрельбе из лука, ружья и пистолета,
джигитовке, набрасыванию аркана, лазанию по деревьям, столбам и
канату, преодолению оврагов, рвов, ущелий как - в одних случаях пешим,
в других - на коне. Мальчики учились легко взбегать на крутые горы и
быстро спускаться оттуда. Дети бегали, метали камни, прыгали, лазили,
плавали, стреляли из лука, ружья и пистолета, боролись, скакали на коне,
ходили по качающемуся бревну над горной рекой и играли в различные
игры. Они привыкали не бояться резкой смены температуры, холода.
жары, голода, жажды, бессонницы, изнурительного труда и других
лишений (Стародубцев. 1961, 125).
Мальчики семи-восьми лет допускались к участию в
официальных спортивных соревнованиях по конским скачкам. Они
составляли основную массу участников скачек на трехлетках и
33

четырехлетках. А некоторые наиболее подготовленные мальчики
допускались даже к участию в скачках на 30 и более верст. Наш
информатор Мисост Бжихатлов из с.Заюково (Кабардино-Балкария), 70
лет, привел такой случай, имевший место в их селении в прошлом.
Семилетний мальчик по имени Хачим был уже настоящим наездником и
умел управлять даже мало обученными для верховой езды лошадьми. Во
время соревнований отец сажал его на скаковую лошадь как наиболее
легкого наездника, и он не один раз выигрывал крупные призы.
Семилетним мальчикам во время больших соревнований
приходилось иногда бывать в седле до 6 часов, считая легкую езду до
места старта и бешеную скачку к финишу. И такую колоссальную в
физическом и психическом отношении нагрузку они выдерживали
неплохо. Во всем этом можно видеть результат искусного подбора
средств и методов подготовки юных всадников к большим нагрузкам.
Не нужно, однако, думать, что основу физического воспитания
детей этого возраста составляли в основном физические упражнения и
игры, связанные с верховой ездой. Верховая езда являлась одним из
главных средств физического воспитания. Наряду с этим в системе
физического воспитания имело место использование различных других
видов физических упражнений и игр. Среди подвижных игр было много
таких, которые включали метание, прыжки, бег и борьбу. Применялось
также много физических упражнений и игр, не имевших
непосредственного значения для практики. Тем не менее, они тоже,
поскольку применялись в системе физического воспитания, были
направлены на решение практических задач, связанных с физическим
развитием ребенка.
Вместе с тем в этот период все большее место начинают
занимать физические упражнения и игры, имеющие узко прикладное
значение. Подростки участвуют уже в маневрах, примерных сражениях.
Даже некоторые подвижные игры напоминают уже спортивные игры и
состязания взрослых, а отдельные из них имеют и военный характер.
Среди этих прикладных видов физических упражнений и игр наибольшей
популярностью пользовалась стрельба из лука. Меткой стрельбе обучали
их опытные стрелки и хорошие охотники, показавшие свои способности в
этом деле на практике. Почти у всех мальчиков имелись пращи из войлока
и лук со стрелами. Лук имел форму полукруга, изготовлялся большей
частью из дерева, а иногда и из кости. Костяные луки являлись более
прочными и сильными, следовательно, ценились дороже, чем деревянные.
Луки делали также из камыша. Мальчики в этот период начинали не
только наблюдать охоту взрослых, но и самостоятельно охотиться.
Сначала это была охота на птиц, а в дальнейшем по мере развития
соответствующих навыков в стрельбе и накопления опыта об
окружающей природе, это могла быть и охота на мелких зверей.
34

Дети, перешагнувшие эту возрастную категорию, таким
образом, отличались определенной самостоятельностью и относительно
хорошей физической подготовленностью. Подвижные игры, верховая
езда, стрельба из лука, охота служили важными средствами развития
физической силы, ловкости, выносливости и закаливания организма.
Дети в этом возрасте уже больше бывали предоставлены сами
себе, хотя девочек ограничивали в свободе поведения. И если до 7 лет
игры и состязания детей бывали нередко совместными, то с этого возраста
они проводились мальчиками и девочками в отдельности.
10-12-летний горский мальчик считался вышедшим из детского
возраста. Он уже должен был отвечать за свои поступки. Если за
совершенное воровство, убийство, ранения и т. п. дети, не достигшие
этого возраста, не привлекались к ответственности, а в ряде мест
наказание облегчали наполовину (наказание за несовершеннолетних
детей несли родители, а при их отсутствии те, у кого дети
воспитывались), то 10-12-летние мальчики несли полную ответственность
за содеянное.
Подростки 14-15 лет у народов Северного Кавказа уже
считались людьми, достигшими определенной зрелости. В свете новых
требований, предъявляемых к ним в этом возрасте, ведущим положением,
определяющим общие задачи и содержание физического воспитания,
становилось подготовка их к самостоятельной жизни.
Если до этого им прощали слабости и трусость, то с этого
возраста они осуждались. Плакать при трудностях, болях, обидах,
нанесенных старшими, считалось неподобающим. Родители и близкие
нередко наказывали за это. С этого возраста дети увлекались испытанием
терпения к телесным страданиям: прокалывали кожу иглой или колючкой,
накладывали на руку горящий трут и соревновались, кто дольше
выдержит. Видимо, это было и подготовкой к предстоящим испытаниям
во время совершеннолетия (достижения 15-летия). Горцы во время
различного рода сходов под всевозможными предлогами провоцировали
между детьми этого возраста драки. Отказ или проявление трусости при
этом осуждались, родители за это нередко наказывали детей.
Основными задачами физического воспитания на данном этапе
являлись: правильное общефизическое развитие мускулатуры, костно-
связочного аппарата, роста, органов чувств; развитие физических и
морально-волевых качеств (силы, ловкости, быстроты, выносливости,
смелости, решительности и т. д.); привитие конкретных прикладных
навыков в беге, борьбе, прыжках, метаниях камня, в спусках с гор в
зимний период, в ходьбе на снегоступах, в спуске на горных лыжах, в
преодолении всевозможных препятствий в условиях гор и предгорий, в
плавании и прыжках в воду и переправе через водные преграды вброд,
если вблизи населенного пункта были условия для этих занятий, в
35

лазании на деревья, скалы, на крыши домов и башен; в верховой езде и
владении оружием.
Как уже отмечалось выше, на этом этапе физического
воспитания большое внимание уделялось привитию боевых навыков, в
частности стрельбы в цель, верховой езды и фехтования на кинжалах и
шашках. Здесь применялось специальное детское тренировочное оружие
(выструганное из дерева). С 10-12 лет некоторые мальчики уже начинали
носить боевой кинжал, хотя, как правило, его носили с 15 лет. Овладению
холодным оружием, в частности приемам народного фехтования,
обучались с 5-8 лет и к 12-13 годам юные горцы уже хорошо владели этим
искусством.
Средствами физического воспитания в этом возрасте были
также ходьба по горам, бег (на скорость гладкий и в мешках), который
проводился на дистанции около 50-80 метров по ровному месту, в гору,
под гору и по пересеченной местности в виде состязаний между
несколькими ребятами.
Применялись различные виды прыжков: в длину с места и с
разбега (на ровном месте, через канавы, с камня на камень, через бурку), в
высоту (через вертикальные препятствия), в глубину (с пригорка, с
дерева, с крыши дома, со скалы, в яму и т. д.).
Важное место на данном этапе занимали также прыжки через
естественные препятствия (бугорок, пень, куст, бревно, камень, ручей, с
одной крыши дома на другую), свободные и опорные прыжки (через
товарища). Лазили как с помощью товарища, так и без него на крышу
дома, на деревья, на скалу, на специально вкопанный для этого столб.
Практиковались такие упражнения в равновесии: ходьба по стенам
разрушенных домов, по бревнам, перекинутым через овраг или ручей,
канатохождение (не везде) и многие другие. Метание и поднятие
различных предметов, в частности камней, борьба и скачки были самыми
распространенными видами упражнений в этой возрастной группе.
Метание в первое время практиковалось в форме бросания мелких
камней, как на дальность, так и в цель. Камни бросали рукой
(преимущественно правой) при помощи рогатки, пращи, деревянного
камнемета, лука с двумя тетивами, который специально приспосабливали
к этому.
Уже с 10-12 лет горские дети начинали метать на дальность
более массивные камни (весом от 2-3 до 6 и более килограмм). С этого же
возраста начинали упражняться в поднятии тяжестей. Соревновались в
том, кто выше, а иногда и большее количество раз поднимет тяжесть
(обычно камень) одной рукой от плеча и двумя руками от груди.
В системе физического воспитания, пишет А.Х.Магометов об
осетинах, первостепенное место занимали, кроме стрельбы в цель,
вольная борьба («хъабысай хацын»), метание камней («дур аппарын»),
36

поднимание тяжестей («уаз исын»), бег («згъорын»), перетягивание
каната («бандан ивазын»), лазание по столбу («хъайваныл, цаджындзыл
хилын»), фехтование на шашках и кинжалах («ахсаргардай, хъамайа
хацын») и другие физические упражнения, проводившиеся непременно в
форме соревнований (Магометов. 1968, 372).
Занимались плаванием в пруду, озере, горной речке, прыжками
в воду со скалы, с моста, с плеч стоящего товарища и т. д., а также
борьбой в воде.
Среди горских детей этого возраста большое распространение
имело множество подвижных игр и такие упражнения, как качели (на
доске или бревне), перетягивание на канате или палке.
В зимнее время дети увлекались скольжением по снегу (сидя,
подобрав под себя полы шубы, на санях, на коротких горных лыжах), по
ледяным сугробам (сидя на корточках, стоя и т. д.), катанием на
самодельных деревянных коньках, ходьбой на снегоступах (реже) и
зимними видами игр.
Примерно с 10-12 лет дети уже увлекались стрельбой из
огнестрельного оружия, не оставляя без внимания лук и стрелы. Стрельба
сочеталась с верховой ездой, джигитовкой и вольтижировкой.
В этой связи Е.А.Покровский писал: «Дикие горцы с самых
малых лет приучают своих мальчиков к жизни воина, к стрельбе, к долгим
странствиям по горам, к верховой езде или, лучше сказать, к скаканию
сломя голову» (Покровский. 1884, 348). Так же обстояло дело у соседних
народов Кавказа. Исследователь лезгинской группы народов Дагестана
М.М.Ихилов отмечает, что у лезгин, табасаранцев, рутульцев, цахуров и
агулов «...детством считался тот возраст до 10-12 лет. Любимыми
детскими играми были: бросание камней, городки, катание на
самодельных коньках, санях, лазание по горам, купание в горных речках,
игра в войну и т. д. С малолетства детей учили взбираться на горы,
опускаться в овраг, переходить горные речки. Детей учили быть
проворными в работе, ходьбе и танцах. Учили детей седлать лошадей и
ослов, ездить верхом по самым трудным горным тропам» (Ихилов. 1967,
200).
Народные игры и физические упражнения непосредственным
образом увязывались с трудом и бытом горских народов Северного
Кавказа и выполняли функции не столько развлечения, столько
воспитания.
На основании сказанного можно сделать вывод, что ни верховая
езда, ни лазание по горам, ни другие физические упражнения не были
случайными в жизни горских детей. Они были необходимыми и
проверенными средствами их физического воспитания и имели на
Северном Кавказе прикладно-бытовое значение. Поэтому горцы
37

специально обучали детей этим упражнениям, и последние занимали
большое место в жизни детей.
Физическому развитию организма горцев способствовали также
сами бытовые действия, условия жизни горцев и географическая среда. В
связи с последним уместно привести слова П.Надеждина о том, что
«горец...развивает свои мускулы и гибкость в членах ежедневными
гимнастическими упражнениями - восходит на горы, спускается с долины,
прыгает через рвы и пропасти, карабкается по скалам, сбегает по крутым
склонам и т. д.» (Надеждин. 1895, 195).
Судя по собранному материалу, единых форм и методов
обучения физическим упражнениям и играм детей и подростков на
данном этапе физического воспитания, а также и искусству владения
оружием у горцев Северного Кавказа не было. Однако, мы обнаружили
две формы обучения, в которых прослеживается аналогия с другими
кавказскими народами (Элашвили. 1956, 21): а) самостоятельная - когда
горские мальчики и подростки, подражая старшим, сами упражнялись в
различных действиях; б) под руководством старших - когда старшие,
следя за тем, как дети выполняют те или иные действия, указывали на их
ошибки, давали советы, часто прибегали к личному примеру. Занятия
могли быть групповые и индивидуальные. Как говорили, процессом
воспитания и обучения молодого горца руководили отец, дед, старшие
братья и другие родственники. Известны случаи, когда и вдова обучала
сына владеть оружием и управлять конем.
Существенную роль в воспитании горской молодежи Северного
Кавказа играло чувство солидарности. Горских ребят воспитывали в духе
коллективизма, товарищеской взаимопомощи и преданности общему делу
семьи, родственной группы, общины. И когда молодой горец видел, что
его товарищи ошибаются в выполнении того или иного действия или же
трудно усваивают какое-либо упражнение, тут же приходили им на
помощь.
Немаловажное значение в этом отношении имела
существовавшая у горцев практика обсуждения сельчанами (аульчанами)
в общественных местах, а близкими и родными - дома поведения, степени
проявления физических и морально-волевых качеств, а также результатов,
показанных детьми в различных действиях, в том числе и в военно-
физических упражнениях. К ребятам, которые проявляли себя с хорошей
стороны, население села относилось с уважением, ими гордились родные
и близкие. Слабость, трусость, всевозможные промахи и ошибки
родители и близкие строго осуждали, да и посторонние в таких случаях
выражали порицание.
Подобная практика не всегда давала желательные результаты.
Горский мальчик, если у него с детства были какие-то физические
дефекты, боялся столкновения со сверстниками и избегал единоборства с
38

ними в военно-физических упражнениях и играх, часто не показывался на
людях, особенно в местах собраний мужского и всего населения, боясь
насмешек и порицаний. А в силу этих причин такие ребята росли слабыми
и недоразвитыми (Элашвили. 1956, 11).
Проверка же уровня подготовленности производилась как в
процессе игр и упражнений (обычно взрослыми), так и во время
различных праздников, где действия ребят получали публичную оценку.
Но дети и сами оценивали действия своих товарищей, обсуждали между
собой их промахи и ошибки, поправляли их.
Благодаря систематическим занятиям, горские мальчики к 15
годам уже добивались хорошего физического развития. 15-летний юноша,
считаясь уже совершеннолетним, мог жениться. Достижение
совершеннолетия отмечалось торжественно. Родители дарили сыну
оружие, по возможности боевое.
Молодой горец со дня своего совершеннолетия получал равные
со старшими права. Он участвовал в сходах, имел право высказывать свое
мнение при обсуждении общественных вопросов, принимал участие в
военных действиях, ходил на охоту. К 15 годам горец, как сказано выше,
обладал хорошей военно-физической подготовкой, имел необходимые
трудовые и боевые навыки.
Юноша 16-17 лет мог уже пасти табуны лошадей, был способен
объездить коня, отправиться на опасную охоту и т. п. А девушка 15-16 лет
в малой семье была первой помощницей матери в домашнем хозяйстве,
хорошо знала особенности горской жизни, ухода за домашними
животными, не уступая в этом отношении юношам.
Для этого возраста были типичными новые средства
физического воспитания и упражнения полуспортивного характера.
Юноши могли уже участвовать в такой сложной конно-спортивной игре,
как «конные и пешие». Существовало и много таких игр и развлечений,
которые проводились ночью. Все игры и развлечения, как правило,
проводились под открытым небом. Это имело большое значение для
укрепления здоровья и закаливания организма подростков и юношей.
Возрастную шкалу замыкала категория взрослых людей. Это
были люди, прошедшие суровую школу трудовой и боевой жизни, люди,
знающие свое место и свою роль в обществе. Что же касается средств
поддержания физической формы, практиковавшихся в этом возрасте, то
ими были в основном спорт и спортивные игры. Ими горцы занимались
почти до глубокой старости. С другой стороны, физический труд и
постоянное передвижение по местности в различных природных и
погодных условиях еще больше укрепляли здоровье, благоприятно
действовали на совершенствование физических качеств и способностей.
Физическое воспитание у горцев Северного Кавказа, как и в
любом другом классовом обществе, не было лишено черт классовой
39

дифференциации. Средства, применяемые верхушечными слоями, с
одной, и простым народом, с другой стороны, имели разный характер и
разную направленность. Различные физические упражнения и игры,
использовавшиеся в системе физического воспитания феодалов, были
направлены преимущественно на военную подготовку и
совершенствование физических качеств отдельного индивидуума. Многие
из их упражнений и игр представляли нечто вроде развлечения. К ним
можно отнести езду на хороших скакунах и иноходцах, бесцельные
прогулки между отдельными аулами, езду в гости и т. п. Особенно много
времени тратилось на охоту с борзыми собаками, за которыми часто
ухаживали специальные люди. Последние же подчас бывали и
загонщиками во время охоты, так что хозяевам оставалось лишь добить
утомленного зверя.
Особую роль в физической подготовке элитарных слоев
населения играло аталычество, о чем уже коротко говорилось в своем
месте. Остановимся на нем подробнее.
Аталычество (от тюркск. аталык - «как бы отец», шире -
воспитательство) состояло в том, что с 5-7-летнего возраста, если не
намного раньше, мальчик (реже девочка) отдавался на воспитание
аталыку, который обучал его военному искусству, в первую очередь
обращая внимание на хорошую общефизическую подготовку.
Аталычество берет свое начало в догосударственном обществе
и у многих народов Кавказа бытует до середины XIX в. в княжеской и
дворянской среде, способствуя укреплению ее политического господства
(Тайсаев. 1994, 3). Аталык, воспитавший чужого ребенка, имел на него
больше прав, чем его родители. Семья, родственные группы, аул, из
которого происходил воспитатель-аталык, становились названными
родственниками семье, родственной группе, аулу его воспитанника.
Эти родственные связи считались священными и обязывали обе
стороны оказывать друг другу взаимную помощь. В спорах отца с
аталыком воспитанник часто принимал сторону аталыка. Этим
подчеркивалось, что связь по аталычеству считалась еще более
священной, чем семейная.
В институте аталычества, в его форме, приспособленной к
условиям развивающегося феодализма, имелись различные стороны. В
зависимости от того, на какую из сторон обращали внимание, строили
предположения о сущности и происхождении этого института. По
мнению М.О.Косвена (1935), Г.А.Кокиева (1946), Я.С.Смирновой (1951),
ср. Смирнова. 1989, В.К.Гарданова (1973) в более отдаленные времена
аталычество практиковалось во всех социальных слоях данного региона,
однако позднее оно стало достоянием преимущественно
привилегированных слоев. Иную точку зрения занял А.И.Першиц, по
мнению которого аталычество появилось только в предклассовом
40

обществе и с самого начала только в элитарной среде: посредством
взаимного аталыческого воспитания вожди завязывали и поддерживали
политические связи, распространяли свое влияние и т. п. Впоследствии
институт феодализировался - с этим согласны обе категории
исследователей (Першиц. 1986, 39). Отправным пунктом расхождения во
мнениях является то, что по одним данным (чаще) аталычество
практиковалось только в верхушечных слоях, а по другим (реже) - почти
во всех слоях населения и то же относится к разным народам Кавказа (в
крестьянских слоях аталычество знали только у западных адыгов и
абхазов). Поэтому может быть выдвинута еще одна, третья, точка зрения -
распространение этого обычая в широких народных массах может быть
обязано своим происхождением частичной вертикальной ротации
традиции (см. о ней: Арутюнов. 1989).
Характерная черта аталычества состояла в том, что семьи из
высших сословий, как правило, отдавали своих детей только
нижестоящим феодалам или своим крестьянам. Доверяли не каждому:
аталык должен был принадлежать к материально обеспеченной семье и,
кроме того, пользоваться заслуженным авторитетом. В частности, он
должен был обладать хорошими физическими и нравственными
качествами, удальством, храбростью, знанием обычаев и т. д.
Представители высших сословий использовали аталычество в
своих целях. Привлекая аталыка в качестве воспитателя, подкупая
подарками, выражением доверия и другими способами, они превращали
его в своего приверженца. Аталык оказывался в более выгодном
материальном положении. У него появлялись новые интересы - интересы
обогащения и завоевания привилегированного положения в народе.
Аталык отрывался от народа, становясь преданным исполнителем
интересов господствующей верхушки (Стародубцев. 1961, 185).
Институт аталычества способствовал расслоению трудящихся и
усилению их угнетения. Но в то же время аталычество являлось
прекрасной школой, в которой дети знатных людей проходили
физическую подготовку, суровую закалку и военную выучку. Не даром
аталыку не разрешалось иметь больше одного воспитанника.
В целях наилучшей закалки организма воспитанников одевали в
скромную одежду. Постели их были из кожи, травы и тростника. Жалоба
на голод считалась позором. Воспитанников приучали терпеливо
переносить различные лишения. В них воспитывались сдержанность и
самообладание.
В процессе воспитания аталык главное внимание уделял тому,
чтобы воспитанник научился в совершенстве владеть оружием (стрельбой
из лука, ружья и пистолета, фехтованием на саблях, мечах, владением
копьем и дротиком), верховой ездой, быть хорошим охотником, умел
играть на музыкальных инструментах, танцевать, красноречиво говорить,
41

играть в шашки, соблюдать этикет при приеме гостей и уметь с
достоинством держать себя в обществе, на сходах и празднествах
(Стародубцев. 1961, 169).
«Аталык обязан был вскормить своего воспитанника, а главным
образом аталык должен был выучить его наездничеству, стрельбе в цель,
безропотному перенесению бессонницы, голода, труда, опасностей,
водить его или посылать с надежными людьми на хищничество, сначала
на легкое, а после на более значительное и опасное. Кроме того, аталык
должен был ознакомить своего воспитанника с верой, правами и
обычаями, водить его на народные собрания и выборы», - писал К.Сталь
об адыгах (1900, 115).
Таким образом, воспитание будущей элиты общества было как
военно-физическим, так и идеологическим. Аталыческое воспитание
имело целью подготовить физически сильных джигитов для
грабительских набегов и сбора дани с простого народа. Знакомя
воспитанника с верой и народными обычаями, аталык помогал ему
приобрести авторитет.
Часто через руки аталыка-воспитателя последовательно
проходило несколько воспитанников, а один воспитанник также
последовательно имел несколько аталыков, своего рода профессионалов-
педагогов.
Методика подготовки и обучения детей подростков строилась
на практическом опыте и передавалась от одного аталыка-воспитателя к
другому, из поколения в поколение. Основными средствами обучения
были физические упражнения и игры.
«Мой аталык был мастер на все. Случалось, если я промахнусь,
стреляя в цель, он брал лук, натягивал тетиву и пускал стрелу, срезывая
ею указанный мною лист в нескольких стах шагах от места цели.
"Стреляй вот так, - приговаривал он всегда, - и враг будет знать твой
выстрел и шайтану не достанется ни одной порошинки подсыпать под
тебя, потому что напрасно ты не отдашь ветру дорогого патрона»
(Савинов. 1850,6).
Дети и подростки, находившиеся на аталыческом воспитании,
проходили три ступени физической подготовки и воспитания,
посредством которых они и переходили в разряд «взрослых господ».
Первая ступень - от рождения до 12 лет; вторая ступень - от 12 до 17 лет;
третья ступень - с момента возвращения из аталычества и до посвящения
в рыцари. Первая ступень, в свою очередь, делилась на два периода.
Первый период - с 3 до 6-7 лет. В этот период воспитанники занимались
преимущественно детскими играми (играми с камушками, волчком, игры
в шары, палки, игры с ножом и луком). В этом возрасте «при воспитании
детей приучают, - пишет И.Тэбу де Мариньи, - быть смелыми, бодрыми,
живыми и проворными» (1836, 104). Во втором периоде - с 6 до 12 лет -
42

воспитанники занимались стрельбой из лука и ружья, метанием кинжала в
цель, верховой ездой со скачками, джигитовкой и военными играми.
Уже на исходе первой ступени воспитания большое внимание
уделяли подготовке джигитов. «И когда исполнялось ему двенадцать лет,
он сделался прекрасным стрелком, ловким наездником и бесстрашным
мальчиком-джигитом» (Савинов. 1850, 8). Достигнув этого, аталык
привозил воспитаннику от отца богатую черкеску, превосходное оружие и
говорил: «Едем совершенствоваться» (Там же).
На второй ступени начиналось закрепление и
совершенствование достигнутого. Аталык брал своего воспитанника
в трех-четырехлетнее странствование. Занимаясь с воспитанником,
аталык на практике укреплял в нем те виды физической подготовки,
которые они изучали на первой ступени: конное и пешее фехтование на
кинжалах и на саблях, метание в цель кинжала, палки и камня,
набрасывание аркана, джигитовку, борьбу, охоту, пешие и конные игры,
народные танцы. Воспитанникам рассказывали о разбойниках и о борьбе
с ними отважных джигитов.
Уезжая с воспитанником в путешествие, аталык брал только
немного пороха и пшена. За годы странствий не раз приходилось бывать
под дождем и снежной бурей.
«Главное воспитание, - пишет Н.Дубровин, - состояло в
обучении отлично владеть оружием, уметь выезжать боевого коня, быть
ловким на хищничество, уметь уйти от погони и неожиданно напасть на
неприятеля; словом всему тому, что могло сделать из питомца отважного
хищника и храброго джигита» (Дубровин. 1927, 106).
Когда воспитанник достигал возраста зрелости, он получал
хорошего коня, хорошую сбрую, богатое оружие и отправлялся домой в
сопровождении своих родственников и музыкантов.
В 15-16 лет воспитатель одевал воспитанника как можно лучше,
снаряжал ему хорошего коня, снабжал хорошим оружием и отвозил в
отцовский дом, в который до того сын не ездил. При этом возвращении
соблюдалось множество обрядов. Отец воспитанника награждал
воспитателя лошадьми, скотом и даже холопами и потом с честью
отпускал домой (Ногмов. 1958, 32).
Юноша, одетый в черкеску из ярко-красного сукна, вышитую по
швам серебром, с саблей, ружьем и пистолетом, сопровождаемый
несколькими друзьями, объезжал страну и приглашал гостей на
празднество, которое устраивалось в его честь. На празднество
съезжалось много людей из различных местностей, а иногда и из соседних
земель. Торжества сопровождались скачками, джигитовкой, играми и
танцами. Во время торжеств воспитанник должен был сдавать публичный
экзамен по тем физическим упражнениям, которые он освоил, будучи у
аталыка. Экзаменатором был его отец.
43

Юноша переходил к третьей ступени воспитания и становился
равноправным членом своего общества. Он имел право носить кинжал,
саблю, ружье, пистолет, лук и колчан со стрелами, кольчугу, шлем,
наколенники и боевые рукавицы. Расставаясь с аталыком, юноша
поступал под руководство опытного и испытанного в боях джигита -
одного из знатных дворян.
Молодой человек, возвратившийся в дом родителей, начинал
посещать собрания молодых людей, которые обычно происходили в
кунацкой. Кунацкая предназначалась для приема гостей, но одновременно
служила местом собраний молодежи. Она представляла собой
изолированную от всех других помещений просторную комнату или даже
отдельный дом на усадьбе. Все убранство состояло из ряда вбитых в стену
деревянных гвоздей для развешивания оружия и конской сбруи,
музыкальных инструментов, медного таза и кумгана для мытья рук,
шкуры дикой козы или небольшого коврика для совершения намаза
(Торнау. 1864, 392; Гарданов. 1967, 309).
В кунацкой молодые люди разрабатывали и обсуждали
оперативные планы своих вооруженных набегов. Здесь же выбирали себе
предводителя, который сохранял в секрете принятый план налета,
назначал день, час и место сбора. На сборный пункт все должны были
явиться в полной боевой готовности. Тот, кто являлся без оружия,
верховой лошади и необходимого запаса продовольствия, с позором
изгонялся из отряда. Он не только лишался своей доли добычи, но и терял
авторитет в обществе.
У адыгов, например, в собраниях, происходящих в кунацкой,
принимали участие молодые люди, побывавшие в аталычестве. Юноши
входили в свиту одного из пши, сопровождали его на охоту и войну,
оказывали услуги и несли обязанности оруженосцев: подавали лошадей,
оружие, все нужные князю вещи (Стародубцев. 1961, 76).
Вообще на этой ступени воспитания молодой человек должен
был, по понятиям своего сословия, доказать свое мужество, храбрость,
поддерживать свою честь и проявлять способность к подвигам. На этой
ступени воспитания юноши посещали всевозможные праздники и
принимали равное со взрослыми участие в скачках, джигитовке, стрельбе
в цель, в борьбе, в фехтовании на саблях и кинжалах, а также в играх и
танцах.
«Во время праздничных, или лучше сказать, парадных дней,
собираются они беседовать между собой, а юноши забавляются
плясками... Всякий раз, когда бывает свадьба, собираются все жители того
селения, где оную совершают; тут же выставляются все наряды, какие
только кто по состоянию иметь; холостые украшаются всеми
приобретенными доспехами; девушки лучшей одеждой; молодые люди,
отличающиеся рыцарскими ухватками и проворством, заслуживают
44

похвалу старших и получают право плясать с той девушкой, с которой
они пожелают; непроворному это воспрещается» (Тэбу де Мариньи. 1974,
ПО).
Адыгские пши и уорки на этой ступени физического воспитания
проходили специальную подготовку в своеобразных условиях, известных
у адыгов как «коз» («шалаш»).
Весна и осень - времена года, когда жизнь адыгской знати
отличалась наибольшею активностью в так называемом наездничестве. С
наступлением весны или осени князь, собрав себе группу вернувшихся от
аталыков дворян-джигитов, выезжал с ними в «коз» (лагерь). Избрав
удобное место, партия располагалась в шалашах или под каким-либо
навесом. В лагере молодые джигиты совершенствовались в физических
упражнениях в условиях лагерно-полевой жизни. Молодежь
тренировалась в сложнейших приемах джигитовки: стоя на конях, на
скаку перепрыгивали с одной лошади на другую, доставали с земли
предметы, скакали стоя на плечах и руках, метали на полном скаку палки
и кинжалы в цель, а также занимались стрельбой из лука, ружья и
пистолета. В стрельбе тренировались как пешие, так и конные. На скаку
стреляли в неподвижные и движущиеся мишени, тренировались и в
метании камней, копий и дротиков, ловили лошадей арканом, фехтовали
на боевых саблях и кинжалах; много занимались борьбой, охотой, играли
в шашки, в различные, преимущественно военизированные игры.
Из военных упражнений пши и уорков были хорошо известны
элементы конного строя и военно-тактические упражнения в ведении
конного боя в равнинных и горно-лесных условиях. Особое внимание в
условиях лагерной жизни они уделяли наездничеству (набегам) на другие
народы или местности. Княжеская свита, прислуга, молодые дворяне
разъезжались по ночам в аулы, искали добычи, захватывали и пригоняли
быков и баранов для пищи. Если ночной поиск бывал неудачен, то
закупали необходимые припасы и ту провизию, которую нельзя было
приобрести наездничеством: пшено, молоко, сыр и прочее. Лучшие
наездники совершали налеты на отдаленные селения соседних народов и
пригоняли оттуда в лагерь табуны лошадей и пленных.
Вот что сообщает об этих лагерях «коз» адыгской знати автор
20-х годов XVIII в. Ксаверио Главани, лично побывавший в Адыгее:
"Молодые люди имеют один очень дурной обычай, а именно - с
наступлением весны и осени, с появлением подножного корма (князья) и
орки (дворяне) образуют сообщество в 50-100 человек и выступает в поле
для пастьбы своих табунов. На их языке это называется «коз».
«Они упражняются в верховой езде, стрельбе, конной борьбе, во
владении холодным оружием, веселятся, поют, едят и посылают в другие
округа отряды человек в 10 отборных наездников, а вечером, когда дети
отправляются по воду, набрасываются на них, выбирают 2-3 самых
45

красивых девочек и мальчиков и мчатся с ними обратно в свой округ.
Захваченные обращаются в рабство. Обычай этот существует у них
издавна» (Главани. 1893, 12). И далее он пишет, что молодежь
посредством набегов приобретает возможность «развивать воинственный
дух» (Там же. 13).
После удачного набега в лагере устраивался пир, началом
которого служили различные состязания.
Такова была не предписанная никакими законами, но
освященная традицией система физической подготовки княжеских и
дворянских детей, конечной целью которой было материальное и
политическое укрепление горской знати. Но традиционное общество
народов Северного Кавказа было раннеклассовым. Поэтому и простой
народ не был отстранен от воинственной жизни, разоружен, лишен права
быть всадниками, а стало быть, и военной подготовки молодого
поколения. Если в странах Европы со времен установления феодальных
отношений крепостные крестьяне в повседневном быту не участвовали в
военном деле и народные виды физических упражнений и игр уже не
были средством боевой подготовки (см., например, Харабуга. 1952, 10), то
на Северном Кавказе дело обстояло все же иначе. У горских народов
каждый мужчина был не только крестьянином, но и воином. Поэтому
верхушечные слои общества часто были вынуждены считаться с сельской
общиной как реальной силой, ограничивающей ее притязания в
эксплуатации и угнетении народа.
Поэтому же не только выходцы из феодализирующейся или
феодальной элиты, но и простые крестьяне часто были выдающимися
воинами. В каждом ауле или селении, в каждой родственной группе
выделялся сильный и смелый джигит, который являлся живым примером
того, каким должен быть каждый мужчина-боец. Далее из числа таких
джигитов выделялся еще более сильный, еще более храбрый джигит,
который играл важную роль в жизни своего общества или даже народа во
время военных действий. О таких джигитах складывались песни.
Как и выходцы из знати, такие джигиты получали свое первое
«боевое крещение» на спортивных состязаниях. Здесь впервые
выявлялись меткие стрелки, сильные борцы и искусные наездники. Такие
джигиты не упускались теперь из поля зрения, и при возникновении
военной опасности нередко выдвигались на передний план для
руководства боем или для нанесения противнику решительного удара.
Некоторые из них, постоянно проявлявшие себя в военных схватках и
сражениях, становились с течением времени народными героями. Они
пользовались в обществе особым уважением и почетом, особенно если
свои боевые качества проявляли в борьбе с опасными врагами.
Итак, наряду с трудовым воспитанием специфическую
особенность физического воспитания горцев Северного Кавказа
46

составляла его непосредственная связь с военной деятельностью. При
этом необходимо подчеркнуть, что в процессе физического воспитания
подготовка к трудовой и военной деятельности носила комплексный
характер, хотя каждая из них имеет свои общие и частные задачи. Но в
целом эти задачи взаимно связаны, взаимно обусловлены и в том или в
другом отношении решаются в физическом воспитании повсюду, где бы
оно не проявлялось. Правда, в отдельных случаях удельный вес военной
подготовки мог быть большим, чем трудовой подготовки.
В частности, в системе подготовки представителей феодальной
верхушки господствующее положение занимала подготовка к военной
деятельности и личного физического совершенствования. Здесь задачи
трудовой подготовки почти не ставились, тогда как в системе подготовки
широких слоев населения они являлись главными и имели определяющее
значение.
Но это положение не следует понимать упрощенно. Господство
сверху донизу принципа феодализма (сильный давит слабого),
раздробленность народа на враждующие между собой
этнотерриториальные группы и роды и, наконец, жестокая классовая
борьба заставляли постоянно заботиться о высокой военно-физической
подготовке всех вообще горцев всего населения. Если феодалам такая
подготовка нужна была для эксплуатации трудящихся масс, для того,
чтобы не погибнуть от конкуренции, то простому народу она была нужна
как средство отстаивания своих прав и борьбы с внешними врагами. В
этих условиях жизни каждый горец должен был заботиться о своем
физическом развитии. Только тогда он мог быть полноценным членом
горского общества. Недаром идея физического совершенствования
проходит красной нитью через все виды и жанры народного искусства.
На форму и содержание физического воспитания, кроме
своеобразия общественно-политической обстановки, сильнейший
отпечаток накладывали особенности географических и климатических
условий. Суровые горные и предгорные условия жизни народов
Северного Кавказа требовали от местных жителей исключительной
выносливости, силы и выдержки. Поэтому именно на формирование этих
качеств было направлено содержание многих народных видов спорта и
игр. Возьмем, к примеру, конные скачки на длинные дистанции. Бывали
здесь такие случаи, когда участникам приходилось находиться в седле
целый день, а иногда и больше. Большая сила и выносливость нужны
были для конной игры «всадники и пешие». Воспитанию выдержки, силы
и ловкости способствовала верховая борьба и т. д.
Географические особенности многих районов Северного
Кавказа способствовали культивированию в равнинной, предгорной и
высокогорной местности соответствующих народных игр и физических
упражнений.
47

Непосредственное отношение к физическому развитию, а
следовательно, и физическому воспитанию, имеет характер пищи.
Питание - один из важнейших факторов развития физических качеств и
укрепления здоровья. У каждого народа есть своя система питания. У
народов Северного Кавказа также была система питания, имевшая свои
характерные особенности. На них следует остановиться в связи с
рассматриваемой проблемой.
До сего времени в официальной литературе утвердилось
мнение, что питание горцев Северного Кавказа было однообразным.
Главную причину видели здесь в том, что дореволюционные горцы не
занимались садоводством и огородничеством. Но оказывается, что это
мнение не полностью соответствует действительности, о чем говорят
последние исследования в данной области.
Преимущественно скотоводческий образ жизни не позволял
горцам заниматься садоводством и овощеводством. Но зато горское
население весной, летом и осенью вдоволь употребляло дикорастущие
растения, имеющие в своем составе те же витамины и химические
элементы, которые имеются в культурных растениях. Зимой горцы также
употребляли такую пищу, в составе которой присутствует много
разнообразных химических элементов, необходимых для нормального
развития организма.
Некоторые северокавказские кушания по своей калорийности не
только не уступают такого рода кушаниям других народов, но и
значительно превосходят их. Возьмем, к примеру, осетинский сыр (цыхт).
По калорийности он не уступает другим видам сыра, которые находились
и до настоящего времени находятся в употреблении. О великолепных
вкусовых качествах осетинского сыра написано очень много; достаточно
сказать, что европейские путешественники по Кавказу, сравнивали его не
раз со знаменитым швейцарским сыром (Тайсаев. 1973, 12). То же можно
сказать относительно любимейших национальных блюд, как осетинская
«цыкка», «фыдджын», адыгская «лыбжа», карачаево-балкарские и
осетинские «хычыны» и т. п.
Все это говорит о том, что продукты питания горцев, отличаясь
своим высоким качеством, способствовали нормальному развитию
человека. Правильное применение и умелое сочетание различных мясных,
молочных и других продуктов питания, наряду с естественными силами
природы и занятиями физической культуры и спортом, оказывали
благотворное влияние на укрепление здоровья и совершенствование
физических качеств горца.
Физическое воспитание было тесным образом связано с
народной медициной. Особенно большое значение придавалось массажу.
Он применялся не только как средство, способствующее улучшению
деятельности органов дыхания, кровообращения, мышечной системы, но
48

и как средство, способствующее быстрейшему восстановлению
поврежденной части организма при ушибах, растяжениях, вывихах и
переломах. Широко использовались такие приемы массажа, как
поглаживание, разминание, растирание, поколачивание, похлопывание,
рубление и др.
В практике физического воспитания горцев, таким образом,
использовался комплекс различных средств и методов, обеспечивающих
всестороннее развитие физических способностей человека. В процессе
физического воспитания развивались также такие волевые качества, как
смелость и решительность, настойчивость и упорство и др. Процесс
физического воспитания был неразрывно связан и с умственным
развитием, с развитием интеллектуальных качеств, необходимых в
повседневной трудовой жизни человека.
Исторические источники свидетельствуют об обширных
практических знаниях горцев, которые в специфических условиях жизни
способствовали физическому развитию, общему состоянию здоровья.
Большая мускульная сила и выносливость, острый глаз, способность
проводить в седле дни и ночи, глубокое и тонкое знание местных
природных условий и умение к ним приспособиться, - все это также
играло не последнюю роль в физическом развитии горца.
Об удивительных знаниях «секретов» окружающей среды, о
том, какой огромной настойчивостью и упорством достигались эти
знания, говорили многие наши информаторы. Горец никогда не терял
ориентировку в той местности, по которой он раз прошел или проехал.
Нельзя не согласиться с мнением наших информаторов, когда они
утверждают, что дети или юноши, не имея научных познаний об
окружающей их природе, однако прекрасно ориентировались в горах и
предгорье, чему способствовали езда на охоту, путешествия верхом на
коне и т. д.
Со своей стороны, многие исследователи отмечали
исключительные физические и волевые качества горцев. Так, например,
А.Павловский, характеризуя физические качества адыгов, писал:
«Развивают свои мускулы и гибкость в членах и суставах своими
ежедневными физическими упражнениями - восходят на горы,
спускаются с гор, прыгают через ущелья и горные ручьи по тонкому
качающемуся бревну, карабкаются по крутым склонам гор, сбегают вниз»
(Павловский. 1869, 83). Исследователей особенно сильно удивляли
исключительная выносливость и стойкость народов Северного Кавказа.
Последняя граничила с бесстрашием и отвагой. О выдающемся
положении в осетинском обществе отважных людей говорят, например,
следующие изречения: «Смелость лучше золотой палки», «Человек
мужеством славен», «Лучше смерть, чем трусость» (Осетинские
(дигорские) народные изречения. 1980, 247).
49

Смелость как характерное качество горцев особенно ярко
проявлялось во время охоты. У горских охотников практиковалась охота
на таких опасных зверей, как лев и барс, которые водились в то время на
Северном Кавказе. В некоторых местах существовала опасная, но очень
интересная охота на медведя.
Еще большую опасность представляла охота на кабана. На этого
свирепого зверя некоторые отважные охотники охотились следующим
образом. Сначала охотник преследовал кабана верхом, то догоняя, то
избегая непосредственного столкновения. Когда окончательно уставший
зверь не мог дальше бежать и останавливался, останавливался и охотник,
сойдя при этом с коня. Увидев своего преследователя пешим, кабан
яростно бросался на него. Но охотник успевал отскочить несколько в
сторону и одной рукой схватить зверя за одну заднюю ногу, а другой
вонзал ему в сердце нож.
Охота имела большое воспитательное значение. Она развивала у
подростков и юношей любознательность, способность наблюдать и
замечать множество деталей окружающей среды, пополняла запас знаний
о природе и животных, способствовала развитию инициативы и
изобретательности, спортивных и иных навыков, необходимых в
повседневной трудовой жизни.
Охота имела огромное закаливающее значение. В этом смысле с
ней не может сравниваться ни один другой вид спорта, ни один другой
народный вид физических упражнений. Сама обстановка и условия
занятий охотничьим спортом позволяли естественным силам природы,
каковыми в частности являются солнце, воздух и вода, широко и
разносторонне влиять на организм человека, на его основные функции.
Во время охоты приходилось не только ездить верхом, скакать
на лошади в погоне за добычей, но и передвигаться пешком, совершать
пешие вылазки и переходы через труднопроходимые для лошади места.
Это в свою очередь значит, что охота способствовала не только развитию
силы, ловкости, выносливости, быстроты, психологических и волевых
качеств, но и развитию жизненно важных двигательных навыков и
способностей. Следовательно, значение охоты было очень велико.
Под физическим воспитанием в узком смысле слова принято
обычно понимать воздействие на физическое развитие в целях укрепления
здоровья, - приобретения и усовершенствования физических качеств.
Однако целостный процесс физического воспитания не ограничивается
лишь решением этих специфических задач. В этом процессе определенное
место занимают и другие аспекты воспитания, в том числе важнейший из
них применительный к широким слоям населения - трудовое воспитание.
Этот аспект, как уже говорилось, прослеживается с самого раннего
периода воспитания горца. Еще более он выражен в последующем
50

периоде воспитания, о чем уже говорилось и подробнее будет сказано
ниже.
Все это испокон веков передавалось от отца к сыну и далее в
каждом поколении. Но вот кончается XVIII в., который венчает собой
«золотой век» традиционного образа жизни как в России, так и на
Кавказе.
Наступил XIX в. Он стал (особенно его вторая половина) для
народов Северного Кавказа периодом кардинальных перемен,
обусловленных присоединением к России, переселением на равнину,
изменением форм землевладения и традиционной системы общественных
отношений, когда в общественном сознании ломались и
переосмысливались многие социальные и этические стереотипы (сводные
работы: История Северо-Осетинской АССР. 1987, 219; История
Кабардино-Балкарской АССР. 1967, 302; Очерки истории Чечено-
Ингушской АССР. 1967, 78-79, 118; Очерки истории Адыгеи. 1967, 63, 75;
Очерки истории Карачаево-Черкесии. 1967, 67, 85; История народов
Северного Кавказа. 1988).
Характеризуя этот период истории горских народов Кавказа,
В.И.Ленин писал: «Русский капитализм втягивал... Кавказ в мировое
товарное обращение, нивелировал его местные особенности - остаток
старинной патриархальной замкнутости, - создавал себе рынок для своих
фабрик. Страна, слабо заселенная в начале пореформенного периода или
заселенная горцами, стоявшими в стороне от мирового хозяйства и даже в
стороне от истории, превращалась в страну нефтепромышленников,
фабрикантов пшеницы и табака, и господин Купон безжалостно
переряживал гордого горца из его поэтического костюма в костюм
европейского лакея (Гл.Успенский)» (Ленин. 1971, 594-595).
Конечно, далеко не весь Северный Кавказ оказался втянутым в
столь глубокие преобразования экономических и общественных
отношений, как, к примеру, Северная Осетия, однако ликвидация
господства феодалов (реформа 1867 г.) вырвала социально-экономические
корни средневековья и патриархальщины и тем самым предрешила и
обеспечила изживание патриархально-феодального общественного строя.
Открытие на всем Кавказе церковно-приходских школ и
гимназий, преподавание, особенно в последних, гимнастики и других
современных видов физических упражнений и спорта, - все это вместе
взятое и, конечно же, специальные указания царских наместников на
Кавказе о запрещении устройства публичных состязаний по народной
борьбе и т. п. во многом способствовали постепенному угасанию как
института аталычества, так и традиционных видов игр и упражнений.
Помимо этого, с замирением Кавказа военно-физический компонент в
играх, состязаниях и т.п., стал играть меньшую роль, хотя в немалой
51

степени и сохранялся по древней традиции. Это тем более относится к
послеоктябрьскому времени, в частности, к нынешним условиям.
На новом этапе развития народов Северного Кавказа со времени
присоединения их к России у социальных верхов появляются новые
задачи, направленные на усиление концентрации в своих руках
материальных богатств: земель, лесов, лугов, скота и др.
Местная верхушка, стараясь не отставать от русской, стремится
воспитывать своих сыновей в школах с пансионатами. При
Ставропольской и Екатеринодарской гимназиях еще в 1842 г. были
открыты горские пансионы. Кроме того, дети князей и алдаров учились в
Петербургских военных учебных заведениях, а в 1848 г. при Новогинском
пехотном полку была открыта первая на Кавказе военная школа, в
которой учились горцы. Эта военная школа служила задаче вовлечения
местной знати в круг офицеров и военных чиновников, так как через них
было удобно влиять на горцев.
В 1853 г. командующий отдельным кавказским корпусом
предложил уменьшить число горцев, отправляемых в Петербург, и
обеспечить их воспитание на Кавказе. По распоряжению командующего в
школе военных воспитанников при Новогинском пехотном полку во
Владикавказе было определено 30 вакансий для детей горцев, а в
Нальчике была учреждена Кабардинская школа на 30 человек.
Командующий предложил учредить для горцев еще 50 вакансий
в Ставропольской и Екатеринодарской гимназиях. Это были вакансии для
детей «почтеннейших» горцев Кавказской линии, князей и узденей, как
обучающихся в школах, так и прямо из родительских домов: первых -
соответственно их познаниям распределять по классам, а в последних -
помещать в первый или приготовительный класс, не отделяя от русских
воспитанников. Дети шли в эти учебные заведения с большой охотой, и
все классы всегда были переполнены. Дети горцев носили не
национальное платье, а то, что положено русским воспитанникам.
Благодаря совместному обучению, они лучше изучали русский язык и
усваивали науки. Все это сближало верхушечные слои горцев и русских.
Отцы и родственники, навещая детей, видели их успехи,
рассказывали о них своим землякам, вызывая у них желание отдать своих
детей в гимназии, где «не будучи отделены от родины и находясь в
свойственном им климате, не впадают в болезни, каким подвергаются на
чужбине, и пользуются правом за хорошие успехи бывать в каникулярное
время дома, всячески стараются не отставать в науках от товарищей;
находясь же дома, подают хорошие примеры, приобретенные от
наставников, своим сверстникам, и своими играми, позаимствованными
от русских воспитанников, привлекают к себе малолетних горцев»
(Краснодарский краевой архив. Ф.251. Св.55. Д.386, Л.6).
52

В 1842 г. была учреждена гимназия с пансионатом в
Черноморском войске. В дальнейшее время число школ с вакансиями для
горцев увеличилось. Например, из циркуляра наказного атамана казачьего
войска от апреля 1854 г. видно, что по штату Кавказского учебного
округа в станицах Унакской и Полтавской Кубанской области имелись
окружные училища, где определено было иметь «по 10 воспитанников из
адыгов преданных российскому правительству, на полном казенном
войсковом содержании" (Там же. Ф.249. Св.161. Д. 1304. Л.7).
«Наряду с другими предметами, - писал И.Попко, - в старших
классах войсковой гимназии были введены военные науки, фехтование,
маршировка, стрельба, верховая езда, гимнастика и различные игры»
(Попко. 1858, 149-150).
Князья, таубии и алдары постепенно порывали с ранее
установившейся системой воспитания детей знати. Они и их дети
начинают принимать активное участие в спортивных соревнованиях,
организуемых атаманами казачьих войск. Все реже участвуют они в
соревнованиях по народным играм и видам спорта.
Отказавшись от существовавшей у них системы воспитания
детей - аталычства, воспринимая официальную, установленную царизмом
систему воспитания, пши, уорки, таубии и алдары отходят от прежних
форм физического воспитания. Хранителем местных традиций остался
народ.
Имелась еще одна причина отхода от аталычества. С усилением
экономических и культурных связей с русским народом у горцев сильнее
пробуждалось стремление к сближению с его культурой. К концу XIX и
началу XX в. уже многие горцы имели русских друзей (кунаков). Горцы
начали отдавать своих детей на воспитание в русские семьи.
Следует также отметить, что передовые русские учителя
добровольно и бесплатно обучали не только детей горцев, но и их
родителей.
В результате развития капиталистической техники и роста
товарного хозяйства и их проникновения в среду горцев к концу XIX в.
значительно повысился уровень развития производительных сил в крае.
Хозяйство горцев все больше связывалось с российским рынком и
приобретало товарный характер. В то же время элементы
капиталистических отношений не привели Северный Кавказ к
капиталистическому строю, и господствующими продолжали оставаться
полуфеодальные отношения. Несмотря на это русско-северокавказские
экономические отношения и постоянное общение горцев с русскими
способствовали росту местной культуры.
Под влиянием прогрессивной общественной мысли
формировалось мировоззрение лучших сынов гор. Выражая в своих
53

произведениях настроение народных масс, они с большой теплотой
писали о русском народе и его культуре.
Выражая благодарность адыгейского народа за неоценимую
помощь, которую оказывает ему русский народ, адыгейский ашуг Цуг
Теучеж писал:
«Огромный мир, в котором я вырос,
Для меня был большим неохватным домом.
Мудрые люди стоят сегодня вместе с нами.
Их глаза помогают нам видеть дорогу.
Освещают ее как светильник.
Эти люди
Движутся с нами.
А без них - куда бы пошли мы?»
В современной Адыгее физкультура и спорт приобретают
подлинно массовый характер. Тысячи юношей и девушек получили
неограниченную возможность заниматься общераспространенными
видами спорта и играми, которые не были ранее известны адыгейскому
народу. Но национальные традиции в этой области также не забыты. Как
и адыгейцы, хранят свои самобытные народные физические упражнения и
игры другие народы Северного Кавказа. Но под влиянием современной
общеобразовательной школы, внешкольной работы среди детей и
молодежи, в результате широкого использования современных средств
физического воспитания в учебно-воспитательных учреждениях и
физкультурных организациях оригинальные физические упражнения и
игры претерпевают некоторые изменения.
Сохранив национальную форму, получили другое, более
современное содержание спортивные упражнения и игры, постепенно
оформившиеся в подлинно народные виды спорта.
В настоящее время на Северном Кавказе прогрессируют искони
сложившиеся в народе национальные спортивные упражнения, в том
числе и те, которые в прошлом являлись достоянием лишь
привилегированной части общества. Дальнейшее развитие национальных
видов спорта и игр, близких и понятных народу - одно из важнейших
условий широкого приобщения коренного населения к физической
культуре и спорту, обеспечивающее новый подъем всего физкультурного
движения в крае.
Вместе с тем следует особо обратить внимание на тот факт, что
на современном этапе слабым местом в организации физического
ворпитания в общеобразовательных школах всего Северного Кавказа
остаются сельские районы, особенно в горных местностях. Здесь
физическое воспитание ограничивается в основном самодеятельностью
школьников, приверженных к подвижным играм и упражнениям. А
между тем наше исследование данной проблемы показало, что
54

практическое применение северокавказских народных игр и упражнений
способствует успешному решению основных задач физического
воспитания школьников: укреплению здоровья, правильному
физическому развитию организма и выработке жизненно важных
двигательных навыков. Они имеют для детей и подростков и
общевоспитательное значение, развивая такие морально-волевые качества
человека, как смелость, решительность, настойчивость, инициативность,
выдержку, чувство коллективизма и товарищеской взаимопомощи.
Применение той или иной игры на уроке физической культуры
зависит от задач, которые ставит перед собой преподаватель. Так, если
цель урока - совершенствование меткости у детей младшего школьного
возраста, можно применить игру «лук и стрелы», а для развития силы ног
и отрабатывания прыгучести у школьников 1-4 классов хорошо провести
игру «гаккури» (осетинск.). Равновесие и сопротивление в единоборстве
можно развивать играми «ямочки» и «перетягивание» друг друга
кольцеобразной веревкой. Воспитать быстрые двигательные реакции и
совершенствовать бег на короткие дистанции поможет «бег к реке».
Чтобы научить 11-12-летних детей, например, метанию с места
способом из-за спины и через плечо, можно использовать игру «метание
палок».
В процессе занятий с подростками для совершенствования
различных приобретенных навыков в прыжках, беге, сопротивлении,
борьбе и т.д. хорошо использовать игру «борьба за флажки».
В современной педагогике образовательная и воспитательная
задачи тесно связаны между собой. И в этом смысле очень полезным
оказывается использование в школьной практике северокавказских
народных игр.
Четкие правила проведения каждой игры устанавливают те или
иные взаимоотношения между играющими. Точное выполнение правил и
требований педагога заставляет детей следить за своими действиями во
время игры, дисциплинирует их. Таким образом, правила и точное
выполнение их содействует воспитанию и укреплению сознательной
дисциплины. В коллективных играх побеждает та команда, у которой
действия всех членов согласованы в интересах всего коллектива. Поэтому
участники игры должны точно представлять свои задачи и долг перед
коллективом. Подчинение личных желаний интересам коллектива
обязывает игроков преодолевать различные трудности на пути к
достижению победы своей команды. При этом не могут быть допустимы
грубость и неуважение к «противникам». Правильное и точное
соблюдение этих правил в игре способствует воспитанию гуманности,
отзывчивости и заботливому отношению к товарищам. Такими играми
являются: «борьба за флажки», «метание палки», «кулик», «чижик»,
55

«деревянный мячик» и т. п. Соревновательный метод способствует
проявлению всех возможностей и способностей членов команды.
Важно, чтобы после окончания игры в процессе ее обсуждения
дети умело вскрывали недостатки, неправильные действия некоторых
своих товарищей. Успех же коллектива должен вызывать чувство
гордости.
Северокавказские народные игры - ценное средство
формирования нравственного облика наших детей, привития им любви к
труду.
А.С.Макаренко придавал большое значение играм как
подготовке детей к общественно полезному труду. Хорошая игра похожа
на хорошую работу, говорил выдающийся педагог.
Любовь к труду прививается в процессе игры не только
совершенствованием воли, преодолением трудностей и т. п., но и в период
подготовки ее, когда дети по принципу самообслуживания выполняют
различные трудовые операции (изготовление простейшего инвентаря,
подготовка места для игры и соревнований).
Большое значение в воспитании жизненно важных навыков
имеют северокавказские игры и физические упражнения на местности.
Например, прежде чем приступить к «метанию и толканию камня»,
преподаватель дает детям задание - найти камень определенной формы и
веса. Это вырабатывает у школьников глазомер и наблюдательность.
Таким образом, почти каждая из рекомендуемых игр содержит элементы,
воспитывающие у детей и подростков сознательное отношение к труду. В
целом, можно сделать вывод, что собранные и опробованные в школах и
лагерях северокавказские народные игры и физические упражнения
способствуют лучшему разрешению задач, поставленных перед
современной школой в специальном воспитании подрастающего
поколения.
При изучении народных игр и физических упражнений весьма
важно понимание их воспитательной ценности, без чего нельзя
определить, какое место они могут занять в современном воспитании
детей и молодежи. С этой точки зрения наиболее популярные игры и
физические упражнения горцев Северного Кавказа были подвергнуты
тщательному этнопедагогическому исследованию. Ряд из них был
специально опробирован (см., например, наш доклад на межрегиональном
симпозиуме в г.Омске) (Тайсаев. 1994, 97).
Будучи порождены трудовыми и боевыми действиями людей в
местных, своеобразных природно-климатических условиях, являясь
веками проверенным средством подготовки детей и молодежи к жизни,
народные игры и физические упражнения по сей день остаются для
местного населения доступными и отвечающими потребностям их жизни.
56

В горных районах Северного Кавказа народные игры и
физические упражнения пользуются широкой популярностью, чего нельзя
сказать про классические виды спорта. Многие учителя физической
культуры в беседах с нами отмечали, что дети на уроках часто просят
проводить народные подвижные игры. Подобная популярность народных
средств физического воспитания среди детей и учащейся молодежи
говорит о том, что многие из них являются прекрасным источником для
повышения массовости занимающихся физической культурой и спортом
на селе. Вряд ли нужно говорить о том, какую пользу приносит это также
и их здоровью.
Игры и физические упражнения народов Северного Кавказа
богаты своим двигательным содержанием, и многие из них оказывают
разностороннее воздействие на организм занимающихся, способствуют
физическому и духовному развитию детей, молодежи, становлению
жизненно необходимых в местных условиях двигательных умений и
навыков.
Проведение некоторых северокавказских народных игр и
физических упражнений, наряду с играми других народов и прежде всего
русских народных игр, в пионерских лагерях Московской области также
повышает интерес детей к занятиям по физическому воспитанию, лучше
мобилизует их, улучшает состояние здоровья.
Народные игры и физические упражнения соотносимы с
традиционно национальным образом жизни, присущим искони народу
движениям, осуществляемым в процессе традиционной
жизнедеятельности. По крайней мере, в тех народных играх, которые
можно называть традиционными, это проявляется со всей очевидностью.
В северокавказских народных играх и физических упражнениях
не наблюдается таких, которые бы бытовали в «чистом», так сказать,
виде; они так или иначе подверглись воздействию соседних народных игр
и упражнений.
Среди северокавказских народных игр и физических
упражнений (в особенности детских) наличествуют такие, которые,
можно считать, бытовали в качестве подготовки к участию в более
сложных подвижных играх, народных видах спорта. По мнению автора
данных строк, такие явления присущи народной физической культуре,
народному физическому воспитанию людей любой национальности.
Нельзя исключать из национальной физической культуры игры
и физические упражнения, заимствованные как из современной
физической культуры, так и те, что были заимствованы из физической
культуры других народов. Они способствуют обогащению как-
физической культуры данного народа, так и всей культуры вообще.
В истории северокавказской этнокультуры, этнопедагогикн
национальные подвижные игры и физические упражнения играли
57

большую роль, занимали значительное место. Их роль и место в
историческом развитии народа менялись, менялось содержание, формы,
виды национальных физических культур, физического воспитания, и
соответственно - подвижных игр и физических упражнений.
Национальная этнопедагогика находилась в постоянном движении, и
поэтому в физическое воспитание, как и в другие сферы обучения и
воспитания, в каждую эпоху вносились коррективы, исходя из изменений,
происходящих в образе жизни и менталитете народа. С сожалением
приходится сделать вывод о том, что многие из народных подвижных игр
и физических упражнений или оказались утраченными, или стали
«фольклоризмом», экзотической редкостью, или же деформировались в
результате невнимания к ним, модернизации, «подгонки» под
современные виды игр и физических упражнений. Но исконно
национальное, если оно имеет общенародное значение, заключает в себе
общечеловеческое содержание. С исчезновением хотя бы частички
культурного достояния одного народа возникает угроза исчезновения
неповторимости данного этноса, его этнокультуры, что наносит
невосполнимый ущерб общечеловеческой культуре.
Приведенный и проанализированный выше материал
показывает, что народные игры и физические упражнения народов
Северного Кавказа направлены прежде всего на полнокровное воспитание
и развитие физических качеств человека с учетом его национальной
принадлежности. Вместе с тем они направлены и на формирование,
укрепление многих внутренних свойств духовного порядка, которыми
характеризуются подлинно гуманные черты человеческой личности,
включая устойчивые признаки нравственности и рационалистического
мышления. Это дает право утверждать, что северокавказские народные
игры и физические упражнения при должной этнопедагогической
изученности способны явиться составной частью возрождающихся
национального физического воспитания и национальных педагогик. Они,
безусловно, могут способствовать дальнейшему развитию и
совершенствованию физического воспитания детей и учащейся
молодежи.
В человеческом обществе воспитание, в том числе физическое
воспитание, выступает как необходимое условие, без которого не
мыслится ни процесс исторического развития, ни самое существование
общества. Если бы в обществе исчезло постоянное и целенаправленное
воспитание его членов, то оно так же не могло бы существовать, как и при
отсутствии общественного производства.
Современная наука показывает, что культура системна. Только
с этих позиций следует рассматривать вопросы физического воспитания,
его место и значение в жизни того или иного народа, в той или иной
конкретно-исторической обстановке. Развитие физического воспитания
58

теснейшим образом связано с экономикой, общественным строем,
семейным бытом и другими компонентами культуры.
Надо знать и то, что физическое воспитание каждого народа
имеет свои специфические особенности. Своеобразие исторического пути
развития того или иного народа наложило свой отпечаток на его систему
физического воспитания. Свои специфические особенности имело и
физическое воспитание детей и подростков народов Северного Кавказа. К
концу XIX в. оно уже имело единую форму и применялось в народной
среде как часть твердо установившейся системы общего воспитания (в
дооктябрьский период физическое воспитание у горцев Северного
Кавказа существовало не как самостоятельная отрасль воспитания, а
выступало в общей системе воспитания, о чем было сказано выше.
Следовательно, применение термина «физическое воспитание» в данном
случае является условным).
Горское население конца XIX и начала XX в. уже оставило
далеко позади себя архаичное скотоводческое и земледельческое
хозяйство. Кроме того, рядом с горцами жили русские переселенцы,
которые своим примером стимулировали прогрессивные изменения и
улучшение методов хозяйствования горцев. Под влиянием культурно-
экономического общения с русским народом горцы стали убеждаться в
выгодности новшеств в скотоводстве и земледелии. Они охотно
переходили к новым формам хозяйства и быта. Об этом свидетельствуют
архивные материалы и значительная литература (см., например, работы
Т.Х.Кумыкова, Б.А.Цуциева, Г.Х.Мамбетова, Б.Х.Ортабаева,
К.М.Текеева, И.М.Шаманова, С.А.Хасиева и др.).
При этом надо учесть, что на Северном Кавказе, в отличие от
преимущественно земледельческих регионов, основной материально-
производственной базой общества оставалось скотоводство (см.,
например, Калоев. 1993). Горское скотоводческое хозяйство накладывало
свой отпечаток на весь экономический строй и быт дореволюционного
Северного Кавказа.
У горцев был богатый производственный опыт в скотоводстве, с
которым была тесно связана их материальная и духовная культура.
Ведение горного скотоводческого хозяйства требовало
постоянных больших усилий и было сопряжено со специфическими
трудностями. Дети с самого раннего возраста должны были привыкать к
суровым условиям природы, приобретать физическую закалку, умения и
навыки в соответствии с образом жизни народа. По словам наших
информаторов из многих аулов и селений, маленькие дети выдерживали
нужду и суровость климата и тем не менее в своем большинстве
благополучно росли и развивались.
Физическое развитие и труд у горских детей с раннего возраста
находились в тесной взаимосвязи, в тесном переплетении между собой. В
59

играх и физических упражнениях ребенок учился тому, чего от него
требовала жизнь.
По наблюдениям некоторых авторов XIX в. время ребячьих игр
продолжалось на Северном Кавказе недолго и имело строгую
направленность в зависимости от пола. По их единодушному мнению,
игры девочек отражали труд горских женщин, а игры мальчиков -
трудовые действия мужчин.
По мере дальнейшего развития и приобретения
соответствующих навыков дети постепенно уже приобщались к трудовой
жизни, выполняя на первых этапах несложную и доступную их возрасту
работу. У девочек это были в основном выполнение отдельных заданий по
домашнему хозяйству, а у мальчиков - по скотоводству и земледелию. К
своему совершеннолетию они приходили вполне подготовленными, ибо
этому были подчинены вся идея воспитания и весь образ жизни детей.
Один из путешественников по Кавказу отмечал, что в некоторых местах
мальчики успешно помогают пасти скот. Как только мальчику
исполнялось четыре года, его сажали на лошадь, учили уходу за
домашними животными, всему, что было необходимо знать по хозяйству.
Девочек же учили шить, валять кошмы, делать сыр и т. п.
Определенное практическое значение имела в жизни горцев
Северного Кавказа охота. В условиях труднопроходимых гор и лесов она
представляла собой нелегкое занятие. Поэтому искусству охоты мальчик
также должен был учиться с малолетства и прежде чем отправиться на
настоящую охоту с малых лет учился стрелять. Для обращения с
охотничьим снаряжением проходили своего рода практику.
Материалы богатейшего фольклора народов Северного Кавказа
показывают, что горские мальчики даже в возрасте до 7 лет отличались
хорошим физическим развитием, умением вести хозяйство, являлись
надежными помощниками родителей. Вообще, стремление показать
своего героя с ранних лет сильным, смелым, бесстрашным, с одной \
стороны и неутомимым тружеником, с другой, - характерная черта как
героического эпоса, так и всего фольклора в целом. Такую же примерно
картину наблюдаем мы в волшебных и бытовых сказках горцев.
Как уже упоминалось, под физическим воспитанием в узком
смысле слова принято обычно понимать воздействие на физическое
развитие в целях укрепления здоровья. Однако целостный процесс
физического воспитания не ограничивается решением лишь этой задачи.
Определенное, и немалое место занимают в нем трудовое воспитание и
военное воспитание. Эта комплексность, как показано выше,
прослеживается с самого раннего периода воспитания. Еще более яркий
характер она носит в последующую пору воспитательного процесса.
60

ГЛАВА 3. ПОДВИЖНЫЕ ИГРЫ
И СПОРТИВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ
Жизнь народов Северного Кавказа, их труд и боевые действия с
древнейших времен проходили, как отмечено выше, в суровых природных
условиях. Еще в далекой древности в процессе трудовых и боевых
действий у предков народов Северного Кавказа вырабатывались и
совершенствовались навыки ходьбы, бега, стрельбы в цель из лука,
лазания, различных прыжков, метания и др., которые являлись чисто
бытовыми действиями.
Со временем, когда предки современных горских народов
Северного Кавказа в своем историческом развитии осознали
необходимость специальной физической подготовки людей для трудовых и боевых
действий и физическое воспитание стало выделяться из общего
воспитания, тогда некоторые их бытовые действия переросли в спортивные
упражнения и подвижные игры.
Бытовыми были первоначально разновидности прыжков, бег,
метание камня, плавание, стрельба в цель и др., которые постепенно
выделились в самостоятельные физические упражнения - средства
физического воспитания.
Мы постарались выявить и описать множество разнообразных
народных спортивных упражнений и игр народов Северного Кавказа,
большинство из которых пользуются в народной среде широкой
популярностью и теперь. Однако для начала мы проведем необходимую
для дальнейшей работы классификацию народных игр и спортивных
упражнений горцев Северного Кавказа.
1. КЛАССИФИКАЦИЯ ПОДВИЖНЫХ ИГР
И СПОРТИВНЫХ УПРАЖНЕНИЙ
В попытке классифицировать традиционные игры и спортивные
упражнения горцев Северного Кавказа мы опирались прежде всего на те
основные принципы, которые разработаны для современных
классических спортивных игр и упражнений, а также для традиционных
средств физического воспитания татар, карачаевцев и балкарцев в работах
Х.К.Байрамкулова (1970) и М.М.Сахабутдинова (1976) и др.
В предлагаемой классификации раскрыты три стороны
народных средств физического воспитания горцев, три
классификационных признака: цель применяемых физических
упражнений, их принадлежность к той или иной возрастной группе и
организационные формы их применения.
1. По цели все упражнения подразделены на три группы:
- для совершенствования производственных навыков,
61

- для формирования военно-прикладных качеств,
- для развлечения;
2. по принадлежности к возрастным группам на упражнения:
- подростков,
- взрослых,
- всех возрастов;
3. по организационным формам на упражнения:
- личные,
- командные,
- обе формы вместе.
Упражнения производственного характера связаны с
хозяйственным бытом горцев. Они требуют высоких показателей
физического развития и большого количества двигательных умений и
навыков. Их применение в соревнованиях связано также с проявлением
психических черт личности (моральных, интеллектуальных, эстетических,
эмоциональных и волевых). То же, может быть, в еще большей степени
относится к упражнениям военно-прикладного характера. Упражнения же
развлекательного характера - это различного рода аттракционы на
семейных и общественных торжествах.
Естественно, что такое подразделение физических упражнений
не позволяет их строго разграничить. Многие из них могут быть отнесены
и к первой, и ко второй, и к третьей группе. Однако при классификации
каждого из рассматриваемых физических упражнений и игр мы
ориентировались на его преимущественную направленность.
Упражнения производственного характера - индивидуальные
детские упражнения; коллективные восхождения на гору, преодоление
горных рек с помощью и без помощи аркана, на бурдюках и бревнах;
коллективные упражнения для взрослых: охота на зверя или дичь, косьба и
скирдование сена (время, затраченное на участок), стрижка овец, убой и
обработка туш мелкого и крупного рогатого скота.
Упражнения военно-прикладного характера - различные виды
единоборства для всех возрастов (борьба в обоюдном накрест захвате за
пояс, борьба захватом только одной рукой через плечо за пояс, борьба на
одном колене, борьба на коленях); борьба всадников с целью свалить
противника с лошади, борьба пеших с верховыми, борьба с быками - для
всех возрастов; упражнения для детей и подростков: пешее и конное
фехтование на палках с кожаным щитом, кулачный бой.
Конные индивидуальные упражнения для детей и подростков -
скачки гладкие (1-40 км), скачки с препятствиями, скачки по крутому
спуску с горы, джигитовка с саблей, вольтижировка (доставание с земли
на скаку монет, яиц, арбузов, шапок); выполнение различных
акробатических упражнений, расседлание коня на скаку с разбрасыванием и
62

последующим собиранием амуниции и седловка коня), метание аркана на
лошадей всадниками и пешими, стрельба всадников на скаку из лука и
ружья, борьба всадников за флаг.
Командные игры всадников (для подростков и взрослых):
а) карачаевское поло; б) ингушское поло.
Легкоатлетические упражнения личные для детей и подростков
- гладкий бег на 30-50 м, бег на средние и длинные дистанции (1-10 км),
состязание пеших с верховыми в преодолении дистанции в 1000 м с
форой для пеших в 500 м, прыжки с высоты, прыжки в длину с места (на
одной или двух ногах), прыжки в длину с разбега, прыжки в высоту с
места и с разбега, прыжки в длину и в высоту с шестом, метание легких
камней пращей, метание камней разного веса (от 50 г до 4 кг) правой и
левой рукой, из-за головы двумя руками, назад прогибом, двумя руками
снизу, двумя руками назад между ног; толкание камня (4-10 кг) скачком и
без скачка, с опорой и без опоры на возвышение (крупный камень),
метание дротика. Поднимание и переноска тяжестей (упражнения личные
и для взрослых); троеборье в жиме камня (10-15 кг) - правой, левой, двумя
руками на большее количество повторений; переноска тяжелых
предметов (камней, бревен, мешков) на дальность без учета времени и на
время, поднимание тяжелых предметов и скота (быков, лошадей) до
уровня колен, пояса, плеч и переноска их.
Гимнастические упражнения личные для детей и подростков -
лазание по гладкому вертикальному столбу (на время), по канату из
промасленной бычьей шкуры (на высоту 6-7 м), хождение по тонкому,
качающемуся бревну, стойка на голове, руках, ходьба в стойке на руках
перевороты боком и другие элементы акробатики.
Упражнения в стрельбе личные для детей и подростков -
стрельба из лука (с колена, стоя, по специальным мишеням - монетам,
яйцам, спичечным коробкам, кружочкам и т. п.).
Прочие упражнения и игры для детей и подростков -
скалолазание на время, подводное плавание на дальность, ныряние с доставанием
предметов или на длительность пребывания под водой, травяной хоккей
(дневной, ночной варианты), катание на самодельных коньках, лыжах,
санях с гор и горок.
Упражнения развлекательного характера. Индивидуальные
детские игры - в хворостины, в жгутики, вызов номеров, юла, волк и
пастухи, мяч в лунке, плоский камень, альчики. Командные детские игры -
волки и пастухи, лапта с метанием, перетягивание, «разбей шеренгу»,
буря, чижик. Гимнастические упражнения для подростков и взрослых
личного характера: на деревянном коне, прыжки через палку, взявшись
двумя руками за носки, сохранение направления после вращения,
вращение вокруг вертикальной оси в прогибе, остановка вращающейся
лепешки, ломка голени ягненка или овцы, вращение вперед и назад на
63

трапеции. Прочие упражнения - въезд всадника в главное жилое
помещение, въезд всадника в покои невесты и др.
В системе физического воспитания горцев Северного Кавказа
народные спортивные упражнения и игры имели и имеют большое
значение, о чем свидетельствуют программы национальных праздников, в
частности Курбан-байрама, национальные игры, общесеверокавказские
первенства по народным средствам физического воспитания с
приглашением из других республик (Калмыкии, Бурятии, Тувы, из
Ростовской и Волгоградской областей, Краснодарского и
Ставропольского краев и т. д.)
Особенно большой популярностью среди этих упражнений и
игр пользуются: борьба, конные игры, перетягивание каната, метание
камня и др.
Эти факты свидетельствуют, что занятия наиболее
популярными народными упражнениями и играми обеспечивают
приобретение наиболее важных двигательных навыков и в последующем
способствуют беспрепятственному переходу к занятиям аналогичными
международными и Олимпийскими видами спорта.
2. СПОРТИВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ
Ниже мы даем описание наиболее популярных среди горцев
Северного Кавказа спортивных упражнений и подвижных игр. При этом
мы попытались проследить возникновение и дальнейшее развитие
некоторых из них, их связь с культурой и бытом горцев Северного
Кавказа, с учетом своеобразия того или иного упражнения. В описании
каждого из них, кроме того, освещаются народная методика обучения
детей и молодежи, подготовка и участие в состязаниях и т.д.
Ходьба и бег
Среди детей и молодежи горских народов Северного Кавказа
издавна пользовались популярностью состязания в ходьбе. Об этом
прежде всего свидетельствует устное народное творчество и его
важнейший памятник - Нартский эпос. Из этого фольклорного источника
мы узнаем о многочисленных дальних и ближних путешествиях, походах
и грабительских набегах нартских героев не только верхом на коне, но и
пешком. Кроме того, состязания проводились зачастую на ровной
дорожке, преимущественно на продолжительность ходьбы среди
подростков. Имела место и ходьба на подъем, спуск, преодоление
препятствий: рвов, невысоких заборов и т. д.
Бег также пользовался у горской молодежи большой
популярностью, на это указывают и литературные источники.
Об этом же говорят и некоторые поверья, имевшие место среди
горцев. Так, в с.Хазнидон, Брут и др. (Северная Осетия) старожилы
64

сообщили, что если ребенок первый раз становился на ноги обычно пекли
небольшую лепешку и ломали ее на колене, после чего отдавали собакам
(полевой материал 1983 г.). Аналогичные обряды имелись и в Дагестане
(Чурсин. 1927, 37). При этом полагали, что из ребенка вырастет хороший
бегун с сильными ногами. В балкарском с.Безенги и в черкесском ауле
Хабез считали, что если впервые обрезанные ногти ног зарывать во дворе
известного бегуна, мальчик вырастет быстроногим (полевой материал
1986 г.) У ногайцев существовало поверье: если к ноге ребенка, когда тот
впервые встал на ноги, привязать лапку зайца, то из него вырастет
быстроногий бегун (полевой материал 1987 г.). В карачаевском с.Мара,
когда мальчик впервые становился на ноги, его с той же целью на сутки
заворачивали в сырую заячью шкуру.
О давней популярности бега среди жителей Дигорского ущелья
(Северная Осетия) сообщил чемпион России конца 50-х годов XX в. по
классической борьбе Виктор Цакоев. По его словам, любое сколько-
нибудь важное событие общественной жизни сопровождалось
соревнованиями в беге на Мацутинской поляне (полевой материал 1983
г.).
У северокавказских народов имелось несколько разновидностей
бега: на скорость, на выносливость по сильно пересеченной местности,
часто на подъем. Был популярен и комический бег, при котором правая
нога одного бегуна привязывалась к левой ноге другого. Несколько таких
пар участников пускали бежать, и победившая пара награждалась.
Широкую популярность имел бег в гору (на подъем).
Старожилы с.Лезгор (Северная Осетия, Дигорское ущелье) не помнят
другого бега, кроме как на подъем. Очевидно, это обстоятельство было
связано с географическим расположением их села (полевой материал 1984
г.). Бег на выносливость проводился по сильно пересеченной местности.
Точно установленной дистанции в этом виде бега не бывало, ее
определяли на глаз, но встречались и такие варианты, когда
соревновались в том, кто дальше пробежит. При беге на выносливость у
горцев бывали так называемые «судьи на дистанции», которые следили за
тем, чтобы участники бежали строго по маршруту, не срезали дистанцию.
Имелись установленные веками, хотя и неписаные, правила проведения
состязаний по бегу. Хорошо видимыми линиями обозначались старт и
финиш; часто это были не линии, а забитые в землю колышки. Как на
старте, так и на финише присутствовали судьи.
Старт давали криком, либо выстрелом из ружья или пистолета.
В далеком прошлом стартеры давали сигнал выстрелом из лука «стрелы-
свистуна». Старты также давали взмахом руки, папахи и т. д. К
состязаниям по бегу, которые приурочивались, как уже выше отмечено, к
разного рода празднествам, готовились специально. Об этом
свидетельствуют и сообщения Н.Ф.Дубровина о том, что «мальчики и
65

молодые люди, упражнялись в беганье, приготовляются к бегу и заранее
испытывают свои силы, пробуя кто кого перегонит» (Дубровин. 1871,
528).
Желающие принять участие в соревнованиях начинали
подготовку за месяц, а иногда и раньше. Готовясь к соревнованиям, горцы
ежедневно по несколько (4-8) раз бежали по дистанции. Нередко
подобные тренировки устраивали только утром и вечером - 2 раза в день.
Использовались другие вспомогательные упражнения и разминка перед
тренировкой: начинали с бега в среднем темпе, который постепенно
доводился до максимального.
Нередко тренировались в тяжелых шубах, в массивной обуви
или с грузом за спиной. Устраивали также и пробежки на. подъем.
Видимо, все это было направлено на развитие силовых качеств. Сами
горцы по этому поводу говорят, что человек привыкший бежать в шубе, в
тяжелых сапогах или на подъем, легче пробежит ровную дорогу, без
груза. Кстати, примерно за 10-15 минут до старта среди горцев было
принято ходить в тяжелых сапогах (иногда даже привязывали камни к
голенищам), шубе, а снимали их лишь перед бегом.
Победа на состязаниях по бегу, равно как и в других видах,
считалась у горцев большой честью. Односельчане, как мы увидим ниже,
встречали победителя с большими почестями. Больше того, имелся целый
ряд приемов колдовства, с помощью которого якобы обеспечивали удачу
одним и проигрыш другим.
В абазинских аулах Псыж, Кубина и др. существовало поверье
о том, что если бросить на дорогу, на которой идут соревнования, камень,
3 раза повторив имя любого бегуна, то он обречен на проигрыш (полевой
материал 1987 г.).
В некоторых аулах Карачая (Мара, Каменномост и др.) и теперь
шутят над проигравшим: ему, видимо, на дорогу камешек бросили
(полевой материал 1986 г.). Местами в Чечне (Ведено, Старые Атаги,
Ачхой-Мартан и др.) было принято держать во рту пулю, чтобы выиграть
забег. Подтверждение этому мы находим и в литературном материале
соседнего Дагестана. Так, А.Омаров писал о состязаниях бегунов на
празднике «Первой борозды» у агулов: «Несколько молодых людей
полураздетых, с засученными рукавами и шальварами, приготовлялись
бежать и принимали советы от старших, которые предлагали им держать
во рту пулю или камешек, чтобы не утомиться» (Омаров. 1868, 86).
Все это отчасти напоминает магические действия
североамериканских индейцев, которые во время игры подвешивали к
поясам хвост антилопы или другого быстрого зверя, полагая, что свойства
этих животных передадутся им (Пономарев. 1964, 109).
Интересно отметить, что бегуны в прошлом зачастую не
снимали черкеску, бешмет, папаху, кинжал, пистолет.
66

В состязаниях подростков в прошлом местами бегун не
допускался к участию в соревнованиях без кинжала. Обязательное
ношение оружия горцами при состязании в беге постепенно теряло свою
силу и к концу XIX в. на старт выходили, сняв обувь, закатав брюки по
колено, скинув с себя бешмет, папаху, некоторые и рубаху, и без всякого
оружия.
В беге (гладком) на скорость в разных национальных районах
Северного Кавказа дистанция бывала различная. Например, в Дигорском
ущелье (Северная Осетия), по словам нашего информатора Виктора
Цакоева, 200-300 м, в соседней Верхней Балкарии столько же, а в
ногайских аулах более 500 м (полевой материал 1983-1988 годов). На
небольшие расстояния (100-150 м) проводились состязания в беге в гору и
под гору. Строго установленных дистанций нигде не бывало, на какое
расстояние бежать нередко устанавливали сами участники и определяли
на глаз. А в ряде населенных пунктов - Псыж (абазины), Фазикау и
Мацута (Северная Осетия) - имелись специальные места, обозначенные от
начала и до конца в длину. Так, в ауле Псыж жители старше 15-16 лет
бежали от околицы до середины местного ипподрома (около 1,5-2 км), а в
нагорном Карачае - от Нижней Мары до Верхней Мары(около 0,7 км)
(полевой материал 1986-1988 годов).
В некоторых местах во время бега участникам разрешали
толкать друг друга, придерживать бегущего и т. д. И бегун, чтобы
выиграть в этих состязаниях забег, должен был быть не только
быстроногим, но и ловким, находчивым, уметь своевременно уйти от
захвата соперника, вовремя избежать подножки, толчка со стороны.
Поэтому иногда из-за этого между бегунами и их родными и
болельщиками возникали споры, которые порой перерастали в драки.
Чтобы более точно выявить победителя, было принято давать
участникам групповой старт. Однако там, где местные условия не
позволяли (очень узкие дороги, проходящие порой и над обрывом),
участников пускали по два, по три, по четыре, а победители в забегах
бежали еще раз.
После прибытия на финиш бегуны обычно не садились (как бы
они не устали) - это считалось неприличным.
В некоторых селах Ингушетии (Джерах, Барсуки, Кантышево и
др.), особенно когда бежали дети, применяли счет. Один наиболее
доверенный человек начинал считать от одного и дальше с момента старта.
Запоминали или отмечали, кто на каком счету пришел к финишу. Так
определялся победитель.
Однако этот способ определения редко практиковался ввиду
того, что бегуны бывали недовольны считающим. На этой почве
возникали и споры. Старожилы вспоминали, что из-за этого иногда даже
убивали тех, кто вел счет (полевой материал 1984-1985 гг.).
61

Когда все участники заканчивали бег, старший судья или по его
просьбе кто-либо из зрителей делал несколько выстрелов. Это было
сигналом к тому, чтобы закончились волнения зрителей, споры
болельщиков. Наступала тишина, и старший, громко называя имя
победителя, вручал ему подарок. Родственники и близкие навешивали на
победителя кинжалы, пистолеты и парчу. В таком виде его вели в дом.
Все это носило такой торжественный характер, что победитель зачастую
устраивал хорошее пиршество, приглашая на угощение жителей всего
села.
По свидетельству Г.Ф.Чурсина, аналогичным образом
чествовали бегунов в соседнем Дагестане: «Имя победителя в бегах
немедленно провозглашается чаушем в ауле, и народ выходит ему
навстречу. Родственники, встречая победителя, навешивают на него
револьверы и кинжалы. В таком виде победителя водят по аулу...
Случалось, что победителя 3-4 раза водили по аулу с песнями, пальбой и
танцами. После бега взрослых следуют бега юношей, затем подростков и,
наконец, детей. Имя победителя в каждой возрастной группе также
объявляется в ауле глашатаем, и победители проводятся по аулу»
(Чурсин. 1927,50-51).
Состязания бегунов у народов Северного Кавказа являлись
весьма значительным событием. Из других аулов на состязания
прибывали целые толпы зрителей. Как правило, многие из прибывших
изъявляли желание принимать участие в состязаниях. В связи с этим
более почетных лиц из прибывших на состязания включали в состав
судей. Такое участие жителей соседних аулов делало состязания
массовыми.
Еще более популярным был бег в Дагестане. Здесь в
официальных состязаниях по бегу участвовали и дети 10-12 лет и старики
в возрасте 60-70 лет и выше.
Отмечая выносливость в беге дагестанцев, Е. Марков писал:
«Господи! Да и бегает же дидоец. Это не люди, а какие-то летучие кошки,
без весу, без устали... Придет ручей, рытвина, шатающееся бревно через
реку, - они не глядя и не думая, словно не своей силой, переносятся через
них и бегут себе опять своими неслышными мягкими шажками,
продолжая болтать и размахивать руками. Кажется, просто по воздуху
несется, почти земли не касаясь, не замечая ни камней, ни крутизны, ни
спусков, ни подъемов. Подумаешь, они сделаны из какой-нибудь пробки
или резины, а не из обыкновенного тела человеческого» (Марков. 1904,
435-436). А Г.Ф.Свидерский говорил о том, как «куннинские
(дагестанские! - К.Т.) мальчики версты три бежали за фаэтоном и не отставали от
него» (Свидерский. 1903, 14).
Подобную выносливость в беге горцы развивали,
систематически упражняясь в нем с раннего детства.
68

Обучение бегу начинали с раннего (3-5-летнего) возраста в
самостоятельной форме. Дети, подражая старшим, упражнялись в беге,
пускались и наперегонки, при этом прохожий старший по возрасту или
присутствующие родственники указывали на ошибки, давали советы. А
специальное обучение бегу под руководством старших почти не
практиковалось.
Каждый народ, почти каждый аул имели искусных бегунов. Так,
в начале XX в. большой известностью на весь Карачай и даже Северный
Кавказ пользовался житель аула Мара некий Магомет. Быстроногими
бегунами считались также Ханафи из Нижнего Учкулана, Мисост из
Теберды и многие другие.
Метание камня и других предметов
Метание камня на Северном Кавказе также имеет большую
популярность. Об этом не раз писали дореволюционные исследователи и
путешественники.
Метание камней разного веса и формы, которые подбирались с
учетом возрастных особенностей, проводились на дальность, в цель, в
высоту и на крышу домов.
Наиболее популярным было метание с места плоских камней
весом от 1-2 до 16 и более кг. Метатель становился у черты или за
камень, заменяющий линию метания, и производил бросок. Для этого
брали камень так, чтобы он лежал на ладони и предплечье свободно
опущенной руки, придерживая ногтевыми и срединными фалангами
пальцев. Основная опора была на четырех пальцах кроме большого.
Обычно камень метали правой рукой из левой стойки. В этом положении
метатель делает несколько (1-3) размахиваний. Ноги при этом
полусогнуты, туловище сопровождает движение руки. Величина замаха
зависит от подготовленности метателей и веса камня. Чем легче камень,
тем больше замах метателя и наоборот. Размахивание производилось и с
поддержкой камня свободной рукой. Эта разновидность размахивания
применялась при метаниях камней большого веса и неудобной формы,
которые могут сорваться. Нередко в горах и предгорье на спор метали и
такие большие камни, край которых придерживали и производили замах
обеими руками. В конце последнего замаха правая рука (если метатель -
правша, то левая) опускается и метание производится лишь одной рукой.
Последний замах делается более энергичный. Свободным
поворотом туловища рука с камнем направляется вправо назад до отказа.
Центр тяжести переносится на правую ногу. Более опытные метатели,
отводя руку назад переводят левую ногу со стопы на носок и делают
поворот корпусом так, что оказываются повернутыми спиной, нередко и
правым плечом к направлению метания. Затем сильным махом руки,
поворотом туловища и резким выпрямлением полусогнутых ног
69

посылают камень вперед. При этом нельзя было выходить за черту
метания, пока камень не упадет на землю. По словам нашего информатора
Заурбека Ваниева из с.Даллагкау в Куртатинском ущелье (Северная
Осетия) при заступе и после приземления камня, бросок не засчитывался.
А в Дигорском ущелье по свидетельству известного в прошлом метателя
камня и диска Казбека Батырова из с.Чикола (Северная Осетия) не только
не разрешается заступ линии, но даже отрыв пятки от земли - в этих
случаях бросок не засчитывался. Место падения камня отмечалось.
Победителем считался тот, кто дальше всех метнет камень.
У карачаевцев и балкарцев метатель ставил под ногу камень
высотой от 10-15 до 20 см. В момент заключительного усилия он
приподнимался на него и производил бросок. Этим, по словам наших
информаторов из с. Каменномост (Карачай) и с.Верхний Чегем (Балкария)
Кемала Байчорова и Ибрагима Кулиева, метатель улучшал опору ноги и
увеличивал угол местности, отчего до некоторой степени повышался и
результат.
Безусловно, метание с камня является усовершенствованием
техники с целью увеличить дальность броска. В этой связи интересно
отметить, что метание с камня пользуется наибольшей популярностью
там, где широко распространен этот вид спорта.
Техника метания камня небольшого веса в целом аналогична
технике метания диска с места. А при метании больших камней она
отлична - бросковое движение совершается по неширокой дуге (почти
опущенной рукой) и в основном с помощью ног и поворота туловища.
Подобные более массивные камни далеко не летели (максимум за 6-7-
метровую черту), но их метание хорошо развивало физическую силу. В
этой связи хазнидонцы (Северная Осетия) говорят о человеке проявившем
силу: «откуда у него сила взялась, казалось бы, и тяжелые камни никогда
не кидал в Ираф (река. - К.Т.)».
В ряде мест небольшие плоские камни метали с поворота, как и
диск. По свидетельству нашего информатора из с.Лескен (Северная
Осетия) Сосланбека Кизинова и информаторов из Урус-Мартана (Чечня)
Шахида Малигова, Ваха Эдильсултанова, Абдула Муцаева и Нукмана
Мунаева, это является влиянием русской народной физкультурной
традиции.
Существовало и метание камня на крышу дома. На расстоянии
20-30 шагов от одно- или двухэтажной горской сакли проводили черту, от
которой производили метание. Камень обычно подбирали небольшого
веса. Тот, кто мог бросить камень на крышу, считался победителем. Но
если случалось, что метали несколько человек, то посылали разметчика,
который учитывал дальность приземления камня и выявлял победителя.
Любопытно, что молодежь увлекалась метанием камня с ноги.
Для этого вида метания брался камень и клался на стопу одной из ног.
70

Становясь другой ногой на линию, метатель отрывал ногу с камнем от
земли, и она свободно, не касаясь земли, производила маховые движения.
Приняв такое исходное положение, метатель придерживал камень
голеностопным сгибом и после нескольких маховых движений (нога в
колене сгибалась незначительно) выбрасывал его вперед. Опорная нога
при этом прямая, на махе назад она слегка сгибается в коленном суставе,
корпус наклоняется немного вперед, а маховая нога с камнем идет назад
до отказа. Из этого положения резким махом вперед, одновременно
выпрямляя корпус и опорную ногу в коленном суставе, метатель
выбрасывал камень вперед. Перед самым броском он разгибал стопу.
Вторым вариантом этого упражнения был следующий,
известный почти во всех предгорных районах Северного Кавказа.
Метатель становился за линией посреди двух товарищей, на плечи
которых он опирался. Положив камень на правую ногу, он делал шаг
левой на линию метания и наклоном вперед, перенося центр тяжести на
впереди стоящую ногу отталкиваясь от плеч товарищей, напоминающим
шаг вперед маховым движением правой ноги, производил бросок.
В горах Северного Кавказа имело место и катание по земле
камня, обтесанного в круглый диск. Камень катили как на дальность, так
и в цель по склону горы, по небольшим скатам и нередко на ровном
месте. Если катание производилось в цель, то мишенью служили кустики,
камни и бугорки. Иногда участники сами делали в качестве мишени
ворота из камней или из забитых в землю колышков. Победителем
считался тот, кто катил камень дальше всех или попадал им в цель.
Подобная увлеченность молодежи скатыванием камней с гор на
дальность и в цель неслучайна - она имела в горах военноприкладное
значение.
В этой связи небезынтересно замечание Н.И.Пирогова во время
его путешествия по Кавказу, где совершенно справедливо указывается на
военноприкладное значение не только катания, но и метания камней. Он
писал: «...осажденные бросают при удобных случаях огромные камни с
удивительной меткостью. Рассказывают, что они, будучи детьми,
приучаются метать и стрелять камнями в птиц» (Пирогов. 1952, 63-64).
Другой вид метания камня на Северном Кавказе напоминает
толкание ядра. Для этого берется в ладонь камень округлой формы. Его
согнутой в локте рукой, держат у плеча, а сам метатель становится левым
боком к направлению метания, затем делает раскачку всем корпусом,
несколько приседает, последовательным и быстрым выпрямлением ног,
поворотом туловища и резким разгибанием руки толкает камень вперед.
Имели место толкания как с места, так и с разбега. Этот вид метания
камня описан у осетин в специальной работе С.Г.Гагиевым (1958, 27).
Среди подростков большой популярностью пользовалось метание
небольших камешков весом от 100 до 300-400 граммов пращей.
71

Это упражнение описано в научной и художественной литературе. Праща
напоминает веревку, изготовленную из шерсти, конского волоса,
конопляных нитей, обрезков материи, войлока и т. д., длиной 1-2 м и
толщиной с палец, которая посредине переходит в желобок (или мешочек)
в 3 пальца шириной и в четыре длиной, куда и закладывается камень,
предназначенный для метания. Один конец пращи надевают на запястье
или на указательный палец - закрепляют, а другой держат в руке. Затем
метатель вращает заряженную пращу над головой, разжимает кулак,
отпускает свободный конец веревки, и камень вылетает.
Надо полагать, что праща как оружие была известна предкам
горцев еще в глубокой древности - так искусно и свободно они с ней
обращаются.
Известна и другая праща под названием «ширдолаг» - у
чеченцев и «шурдолаг» у ингушей. Она описана Х.Д.Ошаевым (1968,
121). Это длинная палка от 80 до 100-120 см, на одном конце которой в 2-
3 см от края сделано продолговатое углубление. В самом конце
углубления проходит круговой желобок, куда привязан ремешок шириной
около 3 см и длиной не намного меньше на 5-6 см всей длины палки. Ее
изготовляли из шерстяных нитей, мягкой кожи и т. п. В углубление
клался камешек, который охватывался ремешком. Зажав палку в ладони,
указательным пальцем придерживали конец ремешка. Делался круговой
взмах перед собой, отпуская при этом ремешок, и камень выбрасывался в
нужном направлении, куда метатель был обращен левым боком.
Метание мелких камней производилось и из специального лука.
Для метания плоских камешков использовался деревянный камнемет. Он
представлял собой палку диаметром 2-3 см и длиной от 60-70 см до 1 м
(чем длиннее камнемет, тем дальше бросок), один конец которой в центре
на 5-10 см расщеплен. Метатель закладывает в разрез плоский камешек,
держит другой рукой камнемет, тихо отводит его назад влево и затем
сильным маховым движением вперед выпускает камешек. Из камнеметов
метали камешки двумя способами: замахом из-за головы (попадание в
цель в этом случае более высокое), а где это было невозможно, сбоку.
Брошенные деревянным камнеметом плоские камешки летят на 250-300м.
Дети и подростки метали небольшие камешки на дальность, в
цель и в высоту (кто докинет до верхушки дерева, башни и т.д.) просто
рукой. В цель или на дальность метали как с места, так и с разбега. А в
высоту метали преимущественно с места. Метание производили как с
боку, так и из-за головы.
Способ держания камня в руке зависел от его формы. Так,
плоский камешек держали большим, указательным и средним пальцами,
причем указательный палец ложился на ребро камня. Камешек бросали с
указательного пальца, что придавало ему вращательное движение и полет
в горизонтальном положении. Если же камешек был чуть массивнее и не
72

плоским, то его с одного края брали четырьмя пальцами, а с другого -
большим пальцем. Выпускали с ногтевых фаланг четырех пальцев.
Удержание камня и выпуск его во всех разновидностях метания
одинаковы, но сам способ метания в высоту несколько отличается. В
правую руку берется камешек, при этом сгибается в коленном суставе
правая нога, а левая, напротив, вытягивается, даже поднимается на носок,
туловище сильно наклонено вправо и чуть вперед. Из этого положения
резким махом руки снизу вверх, разгибанием ноги и некоторым
выпрямлением туловища метатель выбрасывает камешек вверх. В момент
вылета камня туловище бывает еще наклонено, чтобы послать камень
прямо вверх.
В горских садах в конце лета, - начале осени можно видеть
детей, которые камнем сбивают оставшееся на дереве яблоко, грушу или
орех. Допустимо предположить, что эта разновидность метания в высоту
в старину получила свое развитие в процессе собирательства: предки
горцев сбивали дикие фрукты камнем, куда не доставали рукой или
палкой.
Кроме описанных разновидностей метания, в том числе и из
пращи, среди горцев были распространены и другие способы метания
камня: стоя (ноги врозь) лицом в направлении метания, метатель обеими
руками держал камень. Делал несколько маховых движений,
наклонившись вперед, пропускал камень между ног, выпрямляясь, поднимал его
вперед и вверх (на уровень лба). Руки все время прямые. На замахе назад
метатель наклонен вниз, ноги полусогнуты, камень находится позади
между ног. Из этого положения (на 2-3 махе) резким выпрямлением ног и
туловища он бросал камень вперед. Из этого же положения (только стоя
спиной в направлении метания) бросают камень назад через голову, а
также назад между ног.
Кроме метания камня, большую популярность как средство
физического воспитания среди горцев Северного Кавказа имело и
метание других предметов: дубинки, кирки, кувалды как в длину, так и в
цель. Для этого на ровной площадке чертили прямую линию. Из-за нее
метали предмет взмахом вперед сбоку. Имело место и метание с
вращением снаряда над головой.
При всех видах метания количество подходов не
ограничивалось. Проигрывающий метатель мог произвести столько
метаний, сколько он захочет. Судейство возлагалось на доверенные лица
из зрителей. Обычно судили двое: один судья на месте метания, а другой
в поле, где отмечал место падения камня или другого снаряда. Метанием
камня и других предметов горские дети увлекались с раннего (8-10-
летнего) возраста. Впрочем, метанием мелких камешков как рукой, так и
пращей занимались намного раньше (с 4-6 лет). Обучение носило
характер преимущественно самостоятельный: дети, следя за действиями
73

старших, подражали им. Нередко при этом старшие давали им советы,
поправляли ошибки. Любители метания камня обучали своих детей этому
делу специально.
Метали камни на спор, на приз - барана, деньги, быка, лошадь.
Из села в село, за несколько десятков километров ходили люди
состязаться в метании камня, на что указывают многочисленные
сообщения наших информаторов из каменистых районов Северного
Кавказа.
На состязаниях и тренировках взрослых горские мальчики,
внимательно следя за их действиями, перенимали опыт лучших метателей.
Частота занятий горских детей метаниями в различных национальных
областях и даже аулах разная, но известны случаи, когда подросток лет в
12-15 тренировался несколько раз в день. Взрослые не одобряли такую
чрезмерную увлеченность детей и метание чрезмерно больших для их
возраста камней. Считали, что это наносит вред здоровью. Соревновались
дети строго в своей возрастной группе с разницей лишь в 2-3 года. С 15-
16 лет разрешалось состязаться с разными возрастными группами
взрослых.
Борьба
В народной системе физического воспитания горцев Северного
Кавказа, так же как и на всем Кавказе, борьба занимала большое место.
Здесь даже трудно назвать какой-либо другой вид народного спорта,
который был бы столь популярным.
Видимо, возникновению и развитию борьбы у горцев
способствовала сама окружающая среда. В суровых условиях гор древним
обитателям Северного Кавказа не раз приходилось защищаться от диких
зверей и врагов. А в боевых действиях, когда вооружение было еще
несовершенным, умение сбить с ног и этим реализовать возможность
активных боевых действий противника имело огромное значение.
Э.Т.Рагимов, говоря о зарождении и развитии азербайджанской
национальной борьбы «гюлеш», пишет: «Вооружение в те далекие
времена было крайне примитивным, бои могли происходить только на
близком расстоянии, и основой их была рукопашная схватка, в которой
сила и выносливость, ловкость и мужество решали исход боя. Поэтому
естественно, физическая подготовка играла важную роль» (Рагимов. 1950,
131).
Необходимо добавить, что зачастую исход единоборства воинов
зависел не только от их физической подготовки и волевых качеств, но,
прежде всего, от того, насколько хорошо воин владел искусством
единоборства. Знание технико-тактических действий, которые
способствовали нейтрализации и поражению противника, имело
существенное значение.
74

По сведениям наших информаторов из разных национальных
районов Северного Кавказа в прошлом в народной борьбе горцев
применялись болевые приемы, которые свидетельствуют о применении
борьбы в боевых целях (полевой материал 1982-1988 гг.). О наличии в
соседнем Дагестане борьбы-поединка с применением болевых приемов
сообщает также Ф.А.Агапов (1966, 15). Однако частые случаи
травмирования, очевидно, заставили горцев со временем пересмотреть
правила борьбы и запретить болевые приемы. В этой связи интересно
отметить, что у некоторых народов Северного Кавказа бой, драку и
борьбу называют одним термином. Так, например, по-иронски (один из
осетинских диалектов) слова «воевать» и «бороться» обозначаются одним
термином «хацын». По-чеченски «борьба» и «драка» обозначаются
сходными терминами «латар» и «вовшахлатар» (Русско-чеченский
словарь. 1978, 43, 143). На кабардино-черкесском языке одним общим
термином «зэуэн» обозначаются два понятия «война» и «драка» (Русско-
кабардинско-черкесский словарь. 1955, 91, 187) и т. д. Ясно, что борьба у
горских народов Северного Кавказа возникла и развивалась в связи с
боевыми действиями.
К тому же на Северном Кавказе известна общекавказская
традиция единоборства двух сильнейших бойцов или борцов от двух
враждующих сторон (Хиндибидзе. 1963, 172), известная и на Руси
(Харлампиев. 1964, 6), да и намного шире. В этой связи наши
информаторы со всего Северного Кавказа сообщили множество фактов
единоборства при самых различных спорных вопросах. Например,
ингушские старожилы из с. Кантышево рассказали о весьма длительном
кровопролитном споре за небольшой пастбищный участок со своими
осетинскими соседями из с.Старый Батакоюрт, который в конечном счете
был разрешен в результате победы в единоборстве ■ в пользу
старобатакоюртовцев. Аналогичным образом решился другой спор
далаковцев (ингуши) с зильгинцами (осетины) за пахотный участок земли
в пользу первых (полевой материал 1988 г.).
Характерной особенностью народных видов борьбы на
Северном Кавказе является борьба только в стойке. Она проходила у
некоторых народов под аккомпанемент национальных музыкальных
инструментов, причем борцы непосредственно перед схваткой исполняли
танец. Однако к концу XIX в. музыкальная прелюдия перед схваткой на
Северном Кавказе стала исчезать (полевой материал 1982-1988 гг.).
Вполне возможно, что на это повлиял низам Шамиля, по которому имам
запретил танцы и музыку (Смирнов. 1963, 117; Руковский. 1862, 384).
Для борьбы не требовалось специального оборудования. Она
проводилась на поляне, лужайке или на сельских площадках; их
предварительно расчищали от камешков, иногда стелили войлок. В неко-
75

торых местах для борьбы имелись специальные ямы, за которыми велся
тщательный уход.
Состязания в борьбе проводились в разных формах. Зачастую
имела место так называемая «борьба на вызов». Она заключалась в
следующем: как только становилось известно, что в ближайшем селении
имеется известный борец, то желающий помериться с ним в силе и в
ловкости посылал ему вызов. По договоренности борцов назначался день
и место их встречи, куда стекались жители ближних и дальних аулов.
Состязания проходили в торжественной обстановке. Они не
заканчивались борьбой двух заранее договорившихся борцов, а
начинались массовые состязания между силачами селений.
Состязания народных борцов зачастую происходили и в форме
«называй соперника» и способствовали увеличению массовости. Борьба
«называй соперника» проводилась и следующим образом: на майдан
выходили два борца. Окончив поединок (ничья, победа одного и
проигрыш второго или же травма, после которой один из борцов уже не
мог продолжать схватку, и т. д.), они обязаны были назвать следующую
пару. Вызванные не имели права не выходить на состязание. Отказ
осуждался. Закончив схватку, вторая пара также называла следующую
пару. Таким образом, дело доходило до детей и нередко пожилых горцев.
Практиковалась борьба «кто устоит». На майдан выходили два
соперника, один из которых активно боролся, стараясь бросить
противника на землю, а другой только защищался. Потом менялись
ролями.
На Северном Кавказе бытовала и борьба на конях, когда два
всадника старались сбросить соперника с лошади или забрать к себе в
седло. В Кабарде и Балкарии был популярен вид борьбы, когда борец
испытывал свою силу в единоборстве с бугаем (Апеков. 1967, 8).
В прошлом более опытные борцы и почетные старики
выполняли обязанности судей. Весовых категорий горцы не знали, но
зачастую выбирали соперников на вид одинаковых по возрасту, весу,
росту. Побеждал тот, кто бросит своего соперника на землю. Однако в
некоторых местах Северного Кавказа касание коленом земли считалось
поражением, а кое-где для победы было достаточно, чтобы соперник
коснулся земли даже рукой. Но в ряде селений победа присуждалась,
только если соперник был брошен на спину, хотя не обязательно на
лопатки.
В северокавказских видах борьбы не принято было руками
захватывать ноги соперника. В то же время броски и сбивания с активной
работой ног (подсечки, обвивы, зацепы и т. д.) применялись широко.
Однако есть основания полагать, что в прошлом в некоторых селениях
разрешался и захват ног. В одной композиции кубачинских мастеров в
Дагестане, которую ученые относят к Х1-ХШ векам (Орбели. 1938),
76

имеется изображение сцены борьбы, где борец слева правой рукой
захватил левую ногу соперника ниже колена.
Специальной формы одежды у народных борцов не было.
Боролись в повседневной одежде, зачастую раздевались по пояс, сняв
обувь и закатав для удобства брюки. В ряде мест боролись в длинных
кафтанах с поясом и мягких высоких сапогах. По сообщению наших
информаторов, в Ичкерии (Юго-Восточная Чечня) боролись в вязаных
(вязка была плотная) из козьей или овечьей шерсти или конского волоса
куртках с длинными рукавами.
В народной борьбе применяли высокую, среднюю и редко
низкую стойки. Захваты в основном делали за различные части тела
(туловище, руки, шею, голову), за куртку и пояс. Легенды и предания, а
также наши многочисленные информаторы говорят о том, что в разное
время во многих населенных пунктах Северного Кавказа жили известные
борцы-силачи.
Конные виды спорта
Для того чтобы стать хорошими воинами-всадниками, горцам
Северного Кавказа надо было с детства повседневно заниматься верховой
ездой. Часто занимались и специальной тренировкой в скачках и
джигитовках. Конь был спутником и другом горца на войне и в мирное
время, а также во время празднеств и народных гуляний.
«Ристание состоит в скачках на лошадях с обгоном до
установленной цели, - пишет Броневский, - или... в стрельбе на всем скаку
с лошади из лука в цель, в метании джирита (пики. - К.Т.), кинжала, в
рубке и фехтовании на саблях, доставании мелких предметов с земли и в
других быстрых движениях, обнаруживающих ловкость всадника и
поворотливость лошади. Смелые наездники в Адыгее приучают своих
лошадей бросаться стремглав с утесов и с крутых берегов рек, не разбирая
высоты оных. Такой отчаянный навык, подвергавший всякий раз жизнь
седока-джигита вместе с лошадью видимой опасности, нередко спасает от
опасности попасться в руки неприятеля при случае близкой погони»
(Броневский. 1823, 147).
Конские состязания, приучавшие молодых горцев к приемам
кавалерийской езды и развивающие в них ловкость и отвагу, в военном
воспитании молодежи играли весьма важную роль. Как уже отмечалось,
обучение и тренировку детей верховой езде горцы начинали с 6-7-летнего
возраста. Автор первой половины XIX в. В.Савинов сообщает: «Сегодня
ты должен проститься с негою. Теперь тебе ровно шесть лет, а это начало
жизни абадзеха-адыга, начало труда, терпенья, пытки... словом жизни
суровой, жизни горца-абадзеха... Неутомимо каждый день учили его
крепко держаться в седле и управлять рьяным, сильным конем, усмиряя
его в самые страшные минуты его бешенства» (Савинов. 1850, 6).
77

Ш.Ногма тоже утверждает, что адыги начинали обучать своих детей
приемам езды с семилетнего возраста.
Народная методика обучения и тренировки состояла в том, что
сначала учили на вкопанном в землю столбе, наверху которого было
утолщение с двумя выступами-сучьями. Это утолщение напоминало
седло и две луки. Юные джигиты во время обучения и тренировки
взбирались на этот столб, не касаясь его туловищем, а лишь при помощи
рук и ног.
Этот искусственный «конь» гладко обтесывался, чтобы быть
скользким, и имел высоту в два человеческих роста. Во время тренировки
джигиты должны были влезать и слезать, не чувствуя тяжести своего тела.
Легко, как птица, вспархивали они туда, куда с трудом могли дотянуться
руками. Кроме того, каждое утро они боролись с этим «конем»,
расшатывая его. После соответствующей тренировки джигитов учили
ездить на объезженной лошади, без седла и оружия, а затем в седле и в
полном вооружении.
Главными упражнениями для последующего обучения и
тренировки были прыжки на лошадь и с лошади и перепрыгивание с
одной лошади на другую, а также умение доставать с земли различные
предметы. Молодых джигитов обучали на полном скаку прыгать через
овраги, рытвины, ямы, бугры, поваленные деревья и другие естественные
и искусственные препятствия.
Тренерами верховой езды, как правило, были отцы. Дети
копировали все показанные ими приемы до полного их усвоения.
Народные наездники-джигиты достигали высокого спортивного
мастерства верховой езды, всеми аллюрами и джигитовкой. На своей
лошади они могли подъезжать бесшумно, проезжать по лабиринту и на
полном скаку мгновенно останавливать лошадь около крутого спуска,
берега, обрыва и ущелья. Во время джигитовки на полном скаку они
искусно метали в цель кинжал и потом ловко выдергивали его из мишени.
Все состязания в верховой езде нами классифицированы
следующим образом:
1)состязания в скачках на скорость на различные дистанции;
2)состязания в преодолении различных естественных и
искусственных препятствий;
3)состязания в джигитовке с бросанием на землю различных
предметов и доставанием их на всем скаку, в метании палок и скачке по
лабиринту с мгновенной остановкой.
Большой популярностью пользовались скачки на дистанции от
1 до 40 верст. Наиболее распространенными дистанциями были: 1 - 3,5 и
другая - 8 верст. К указанному времени в определенное место аулы
высылали своих всадников. С ними отправлялся судья, который ставил
78

лошадей на старт. При большом стечении зрителей скачки начинались по
сигналу - выстрелу.
«За огромным столбом пыли виднелись скачущие по дороге
всадники, - писал Н.Ф.Дубровин, - один другого обгоняя, один другому
заслоняя дорогу. Большинство этого рода наездников бывали молодые
ловкие мальчики, одетые в разноцветное платье» (Дубровин. 1871, 113).
Первые три всадника соответственно занятым местам получали
призы.
В быту народов Северного Кавказа конный спорт, как и
обычная верховая езда, занимала исключительно большое место. Одной
из характерных особенностей северокавказских народных видов конного
спорта являлось то, что в них наиболее полно проявлялись физические,
волевые и моральные качества людей. Многие из них требуют огромной
выдержки и самообладания, большой физической силы и выносливости,
очень высокого развития чувства быстроты и ловкости. Нет среди видов
конного спорта народов Северного Кавказа такого, где не нужны были эти
качества. Причем все эти качества выступают в комплексном, а не
изолированном друг от друга виде. В отдельных случаях можно
допустить лишь о некотором преобладании тех или других качеств в тех
или иных видах спорта.
Все северокавказские виды конного спорта и игры требуют
высокого мастерства, силы и выносливости. Поэтому состязания по тем
или другим видам представляют собой трудное испытание, требующее от
наездника большой тренированности и отточенной до высшей степени
техники верховой езды.
Состязания по северокавказским видам конного спорта, также
как и по многим другим видам, носили личный характер. За победу
каждый участник должен был бороться самостоятельно и проявлять
максимум усилий для достижения конечной цели, без всякой помощи со
стороны других участников.
Наличие в состязании моментов острой спортивной борьбы и
напряженного спортивного соперничества, наличие красивых и внешне
эффектных приемов, сделали конные виды спорта очень популярными
среди народа. Но главная причина популярности конного спорта
заключалась, видимо, не только в этом, а еще в том, что лошадь играла
огромное значение в хозяйственной и военной жизни народов Северного
Кавказа. О значении лошади в жизни горцев говорят многие данные.
Бларамберг, например, справедливо считал, что главной
отраслью хозяйства Кабарды являлись «табуны лошадей и стада овец».
По его данным, здесь насчитывалось до двадцати табунов,в каждом из
которых имелось «по сотне косяков», а в косяке - до двадцати маток
(Пожидаев. 1925, 39; Животноводческое хозяйство в Адыгее. Майкоп,
1967, 12).
79

В пореформенный период табунное коневодство стало
распространяться и у ряда других народов региона. Эта отрасль хозяйства
особенно процветала в Карачае (Калоев. 1993, 162-163).
Не будет преувеличением сказать, пишет С.Мафедзев, что
жизнь адыга с детства была связана с конем, что адыгский ребенок рос с
мечтой иметь коня. Культ коня, его одухотворение можно наблюдать не
только в повседневности, но и в мифологии. В устном народном
творчестве, может быть, самыми увлекательными сказаниями,
преданиями и сказками, причем не только по содержанию, но и по
эмоциональному воздействию, являются именно те, в которых всадник и
конь сообща совершают самые благородные поступки - добывание огня
или пищи для людей, вызволение слабых и беззащитных из неволи и
заточения, подвиги во имя справедливости, взаимовыручки и дружбы и т.
п. Примечателен факт, что в нартском эпосе конь выступает как
единомышленник, который обладает разумом и человеческой речью.
Здесь он предстает даже не просто как собеседник, а как мудрый
советчик, преданный друг (Мафедзев. 1991, 149-150).
О коне сложено много песен и легенд, ему посвящено много
кавказских пословиц и поговорок, о нем говорится на многих страницах
трудов писателей и ученых. Нет смысла приводить всех их, ибо все они
говорят об одном - об огромнейшей роли лошади в жизни кавказских
народов.
Существовали различные виды скачек. Популярны были скачки
с преодолением различных естественных и искусственных препятствий по
сильно пересеченной местности. Препятствиями служили: бугры,
рытвины, ямы, овраги, сваленные деревья, горные ручьи, речки, а иногда
и большие камни, заборы и т. п. Скакали на седлах без подушек для того,
чтобы всадники не имели возможности сидеть, а стояли в стременах.
Хозяева скаковых лошадей обычно сопровождали скакунов на
переменных лошадях, которых заранее расставляли по маршруту скачек.
Хозяин мог подгонять скакуна только свистом, гиканьем и хлопаньем, но
не имел права бить его плеткой. «Вся ватага, состоявшая более чем из
сотни ездоков, - вспоминает непосредственный наблюдатель, - неслась
подобно вихрю, с криком, гиком и хлопаньем нагаек через бугры и
рытвины, по полям и лесу, под гору, ручьи и реки, нигде не сдерживая
лошадей, с одной мыслью - перегнать один другого и взять призы в виде
прекрасной кабардинской лошади с седлом и в богатом ружье» (Торнау.
1864, 78). При таких скачках бывало много несчастных случаев, но это
никого не останавливало.
Популярнейшим видом конного спорта была большая скачка -
стыр дугъ (осет.). С большой скачки начинались и ею заканчивались
наиболее крупные спортивные соревнования. Большую скачку не
включали лишь в программу маленьких семейных праздников, и то по
80

-материальным соображениям, так как для победителей надо было иметь
много призов, что было не под силу каждому горцу.
Популярность больших скачек, по нашему мнению, можно
объяснить следующими причинами.
Во-первых, горцы являются страстными любителями хороших
скакунов. Неслучайно призовая лошадь или прославленный скакун
оценивались чрезвычайно дорого. Например, за кражу знаменитого
скакуна, кроме взыскания пятигодовалой лошади и шубы, виновный
подлежал уплате приза выигранного тем скакуном на первой его скачке.
Этот приз, кстати, мог состоять из очень дорогих и престижных вещей.
Размер наказания за кражу выдающегося бегунца достигал иногда
размеров высшего штрафа, когда-либо существовавшего у горцев.
Во-вторых, выдающиеся скакуны в этот период имели огромное
военное значение. Об этом говорят как официальные исторические
источники, так и материалы народного творчества.
В-третьих, немаловажный фактором для развития этого вида
спорта было то, что хороший скакун мог принести своему хозяину
большую материальную выгоду. Приведем несколько характерных
примеров.
На крупных соревнованиях главные призы, как правило,
должны были состоять из ряда ценных предметов. Причем каждый приз в
свою очередь мог состоять из нескольких призов. Так, наш информатор из
ногайского аула Икон-Халк Цуца Баисова (Карачаево-Черкесия) приводит
сведения о больших скачках, состоявшихся в конце XIX в. в ногайских
степях, где призы были назначены 3 лошадям: первый приз - полная
конская амуниция, второй - именная сабля с рукояткой покрытой
черненным серебром, третий - отрез на платье из шелковой ткани.
Примерно в это же время, как об этом рассказывал другой наш
информатор Бекмырза Хапаев из с.Нижний Мара (Карачай), его дед
присутствовал на сравнительно крупных скачках у одного крупного
карачаевского коневода, где также призы были назначены 3 лучшим
лошадям. Причем, как это явствует из его информации, «из Москвы
приехало 5 человек, которые объявили, что занявшему на больших
скачках первое место, дают корову, второе - быка и третье - барана»
(полевой материал 1978 г., Карачаево-Черкесия).
Чрезвычайно интересно здесь то, что два различных факта
указывают на одно и то же - одинаковое количество призов, хотя эти
состязания проходили в разных местах и в разное время. Это говорит о
том, что установление призов имело свои традиции узаконенные обычаем
народа.
Литературные источники свидетельствуют, что этот принцип не
нарушался. Традиционные размеры приза могли меняться лишь в сторону
увеличения.
81

На знаменитой скачке в Баксане, состоявшейся в начале XX в.,
первый приз составлял 20 рублей. Эта сумма по тем временам была
целым состоянием. Чтобы иметь представление о ценности денег того
времени укажем, что замечательный скакун, выигравший восемнадцатый
приз, был куплен одним богачом за 30 руб. Обычные верховые лошади
стоили в это время лишь 5-8 руб.
В литературе много говорилось о том, что приз являлся
достоянием всего рода, а не собственностью одного лишь выигравшего лица.
Но это не полностью раскрывает сущность данного вопроса. Несколько
указаний наших информаторов на то, сколько все-таки процентов
выигранного приза может взять себе хозяин победившей лошади, мы
имеем из Адыгеи (аул Асокалай, информатор Исхак Бередарь),
ногайского аула Эркин-юрт, информатор Балбек Казаков, Кабарды
(с.Верхний Акбаш, информаторы Исмел Гершоков (81 год), Мита
Мальбахов (80 лет), Хазраил Шомахов (74 года), Ахмед Тахилов (71 год),
Хабала Шарыбов (88 лет)).
Согласно их сведениям владелец лошади получал 80% приза. Из
оставшихся же 20% - 10% шли в пользу какого-либо почетного лица, 10%
оставались у казначея скачек.
Однако следует заметить, что 80% составляет только
номинальную долю победителя. Как объясняет Мита Мальбахов,
существовал еще один обычай, по которому приз считался достоянием
всех родственников выигравшего и каждый из них имел право
потребовать у него свою долю, в случае отказа - даже судом.
Существовало еще много других обычаев относящихся к
спортивным призам. Например, если кто-нибудь раньше всех успевал
сообщить ближайшим родственникам участника скачек о победе их
представителя, то он также имел право на вознаграждение (полевой материал
из всех республик). Этот обычай, называемый у осетин хуарзангораггаг -
благовещающий, также должен был соблюдаться очень строго.
Таким образом, после выполнения всего этого победителю
должно было остаться немного. В чем же тогда секрет большой выгоды,
которую имели обладатели хороших скакунов? Дело в том, что каждый
горец имел право участвовать в любых скачках, где бы, когда бы и кем бы
они не проводились. А скачки в эту пору проводились очень часто. Стало
быть, обладатели хороших скаковых лошадей, участвуя то в одной, то в
другой большой скачке, постепенно могли приобрести целое состояние.
Как бы не расхватывались призы, победителям все-таки оставалась
определенная доля выигрыша.
На размере спортивного приза мы остановились несколько
подробнее потому, что он оказывал большое влияние на многие стороны
развития этого вида спорта, являясь одним из элементов адатов. А теперь
перейдем непосредственно к самим большим скачкам.
82

К организации состязаний на большие расстояния горцы
относились очень тщательно, готовились заранее, иной раз за месяц и
более. Один непродуманный шаг в этом отношении мог не только
омрачить впечатления от скачки, но и расстроить содержание всего
празднества.
К месту состязаний зрители (не считая официальных гостей)
прибывали обычно в день скачек, а участники за один или за два дня. Это
делалось для того, чтобы дать отдых скакунам.
Наконец, наступало время старта. Сигнал к сбору давался
особым знаком. Для этого один из организаторов состязаний поднимался
верхом на возвышенное место или выезжал на открытую площадь, чтобы
его все видели, поднимал шест, на верхнем конце которого был привязан
яркого цвета платок. Это был знак, чтобы все седлали коней и выезжали
за ним: начинались скачки.
Дистанция скачек в большинстве случаев проходила в одном
направлении, но с разным местом старта и финиша. Однако скачки могли
проводиться и по европейскому образцу, т. е. с одним местом старта и
финиша. При проведении соревнований по народным правилам участники
к месту старта двигались не на большой скорости, чтобы сохранить силы
лошади для обратного бега к финишу.
В отдельных случаях, когда дистанция состязаний составляла
огромное расстояние, скакунов доставляли к месту старта накануне.
Участников до места старта должны были сопровождать судьи-
погонщики, роль которых была очень трудна и ответственна. Они
являлись не только посредниками между организаторами соревнований, с
одной стороны, и участниками, с другой, но и стартерами. На их же
обязанности лежал контроль за участниками в начале состязаний.
Погонщиками, как правило, назначались нейтральные лица лица, чтобы они, как
правильно указывает наш информатор Жубатыр Ципинов (99 лет) из села
Верхняя Малка, Кабардино-Балкария, "не злоупотребляли доверием в
угоду своих сородичей".
Скачка на длинные дистанции в зависимости от масштаба
состязаний могла проводиться на 20, 30, 40 и 50 верст. Дистанция состязаний
могла колебаться в пределах этого расстояния, но составлять никак не
меньше 20 верст. По свидетельству многих авторов и информаторов
классической дистанцией для таких скачек являлось расстояние от 30-35
до 45 верст.
Дистанция длинных скачек проходила по пересеченной
местности. Участникам приходилось преодолевать по пути кочки, ямы,
бугры, камни, рытвины и другие естественные препятствия. В этом
смысле длинная скачка является конным кроссом в современном
понимании этого слова.
83

Особое значение придавалось финишу. Местом финиша
выбирали ровную и широкую площадь, где могли бы разместиться
многочисленные зрители и судья, а также спортивные призы. Последние
обязательно располагались возле призового или, как говорят иногда,
выигрышного столба на возвышенном месте. На нем водружался флаг.
Иной раз вместо призового столба устанавливали каменную или
глиняную тумбу. Все это делалось для того, чтобы всем было хорошо
видно место финиша.
Район финиша не случайно считался самым ответственным
объектом соревнований. Именно на границе финиша решалась судьба
призового места, судьба ожесточенной спортивной борьбы, которая
происходит не только между участниками, но и между тренерами и
хозяевами скакунов.
Приближение скакунов к границам финиша - кульминационный
момент скачек, поэтому на нем следует остановиться особо.
Во время скачек использовали (например, у осетин) в качестве
помощников наездников, так называемых «хъузон», которые
сопровождали наездника примерно с середины дистанции и до самого
финиша. Главной их обязанностью было оказание посильной помощи
наезднику, но особенно при приближении к финишу, где, кстати, не
меньшую активность в этом плане, проявляли родственники и друзья
наездника, особо заинтересованные в его победе. У известного
осетинского художника Махарбека Туганова этой теме посвящена
специальная картина, которая хранится в Музее краеведения Северной
Осетии.
«Каждого скачущего (дугъон), пишет Б.А.Калоев, - опекал один
всадник (хъузон), который встречал его в определенном пункте,
подбодрял и даже подгонял его коня» (Калоев. 1971, 229). Любопытно,
что у народов Средней Азии и Казахстана имелся определенный термин
для обозначения помощи и помощника наездника - «котерме». Это слово
имеет двоякий смысл. Во-первых, под ним понималось поднимание
спортивного духа участвующих в состязаниях и их родичей («котерме»
дословно «поднимание»). Во-вторых, под этим словом подразумевается
физическая работа, помощь, которую оказывают заинтересованные лица
своим лошадям на финишной прямой (Таникеев. 1971). Все авторы
отмечают приближение к финишу как необычайный и волнующий момент
всего спортивного празднества. И на самом деле было из-за чего
волноваться.
По существовавшим в то время правилам, участвующие в
состязаниях стороны должны были заранее договориться: проводить скачки с
«хъузоном» или без него. Проводить без него означало, что при любых
обстоятельствах не допускается помощь со стороны. Но это было не
выгодно хозяевам лошадей, поэтому они, как правило, настаивали на
84

проведение состязаний с «хъузоном». Имея в своем распоряжении много
сильных и опытных джигитов, они при равных, даже при худших шансах
на победу оказывались впереди своих маломощных в этом отношении
соперников. Что же касается основной массы участников скачек, то они
не имели возможности подтягивать своих скакунов арканами и держать
для этой цели сильных и свежих лошадей в районе финиша. Чтобы
победить бедняку, ему надо было финишировать с большим отрывом от
остальной массы участников, как говорят в подобных случаях, оставить
своих соперников «на расстоянии полета стрелы».
Дистанция наконец-то считалась законченной после того, как
участник самостоятельно или с помощью «хъузона» мог перейти линию
финиша. Здесь он бросал свою повязку или головной убор перед судьями
в доказательство того, что он прошел всю дистанцию и достиг конечной
цели. Тут же его встречал судья на финише - и подводил к призовому
столбу. Таких судей назначалось столько, сколько давалось призов. Это
делалось для того, чтобы наиболее точно определить порядок прихода
лошадей, следовательно, более объективно подойти к распределению
призов. Попутно заметим, что такие судья составляли наиболее
многочисленную часть всего состава, судейской коллегии.
Большой популярностью пользовались скачки во время похорон
и поминок на короткие дистанции. Участвовать в них можно было только
на молодой лошади, не достигшей еще трехлетнего возраста. Победители
удостаивались иногда традиционного приза. Например, первым призом
одних скачек в середине XIX века был бык, вторым - баран и т. д.
(Жускаев. 1855, №9).
Другим видом конских скачек была скачка на 8-10 верст, где
участвовали лошади в возрасте от 3 до 4 лет. Такая последовательность
предусматривала не только физические возможности лошадей, но была
необходимой формой подготовки скакунов к большим напряжениям,
которых требует, в частности длинная скачка. В этой связи особый
интерес представляют методы подготовки скаковых лошадей к
спортивным состязаниям. Это представляет интерес не только для
истории физической культуры, но также для современных тренеров.
Источники отмечают, что горцы с давних времен отличались
умением готовить беговых лошадей к спортивным соревнованиям. Для
этого они пользовались различными методами, оправдавшими себя на
опыте. Существовало три основных метода:
1)Тренировка лошади на шагу, с включением иногда рыси и
галопа. В целом тренировка носила равномерный, втягивающий в работу
характер. Этот метод применялся в самом начальном периоде тренировки,
а также между большими нагрузками.
85

2)Тренировка лошади с применением скоростных упражнений и
отдельными отрезками отдыха на шагу. Тренировка носила скоростной
характер и являлась одним из часто применяемых методов.
3)Тренировка с максимальным напряжением сил коня, когда
применяются упражнения на выносливость и скорость, в зависимости от
дистанции будущих соревнований. Этот метод применялся
непосредственно перед соревнованиями как завершающий этап всей
работы по подготовке лошади к тем или иным соревнованиям.
Продолжительность тренировки зависела от характера будущих
соревнований. Чем больше размер дистанции, тем тренировка
продолжительнее, и наоборот. Иногда тренировка проводилась два раза в
день, утром и вечером. Это должно было лучше соответствовать условиям
скачки. Примерно за неделю нагрузка снижалась, а потом прекращалась
вообще.
Особое значение при тренировке придавалось выработке
правильного и твердого хода, развитию быстроты аллюров. Эта работа
проводилась каждый день.
Существовал своеобразный контроль, по которому определяли
степень тренированности лошади. Для этого тренер, проскакав в темпе
15-20 верст, слезал с лошади и давал ей пить. Если лошадь, глотнув один,
два раза, не пила более, значит она достаточно подготовлена к
соревнованиям. Брали также в руки помет тренируемой лошади и сильно
сжимали его. Если из него выдавливалось хоть несколько капель
жидкости, значит тренировку надо было продолжать. У тренированной и
готовой к состязаниям лошади помет должен быть совершенно сухим.
Немаловажное значение придавалось питанию лошади.
Тренируемую лошадь никогда не пускали на траву, а кормили овсом,
ячменем, жареными кукурузными зернами, а также сеном. Рацион овса и
ячменя составлял килограммов 2,5 в день, но он постепенно уменьшался,
доходя под конец подготовки лошади до 1 килограмма. Поили свежим
кобыльим молоком (1/4-1/2 ведра). Накануне соревнований почти не
давали корма, кроме небольшого количества воды. Некоторые же тренеры
давали суточный рацион молока в указанном выше размере.
Корм увеличивался изо дня в день. В этой связи С.Мафедзев
отмечает, что горцы никогда не раскармливали скаковых лошадей
(Мафедзев. 1991, 154). Раскормленные лошади теряли свои прежние
физические качества и их трудно было уже готовить к последующим
соревнованиям.
Горцы умели не только правильно тренировать, но и правильно
выбирать будущего скакуна. Хороших скаковых лошадей отличали по
следующим признакам: глубокая подпруга, которая говорит о большом
подъеме легких и сердца, сильный и мускулистый круп, сухие, развитые
ноги. Если движения коня отличаются плавностью и мягкостью, значит
86

скакун годен к длительному напряжению - к состязаниям на большие
дистанции. Как правило, такие кони бывали немного крупнее и
массивнее, чем горные, которых использовали на состязаниях на более
короткие дистанции.
На основании указанных признаков, горцы делили скаковых
лошадей на три категории:
1) лошади, которые отличались резвым ходом и относительно
большой скоростью. Они использовались на дистанцию до 8 км;
2) лошади, обладающие большой скоростью, но сравнительно
небольшой выносливостью. Таких лошадей пускали только на короткие
дистанции. Эти лошади отличались не только скоростью, но и
поворотливостью. Поэтому они являлись любимыми лошадьми
табунщиков, которые использовали их для ловли лошадей, пасущихся в
табуне. Эти две породы ценились у горцев не особенно высоко. Дело в
том, что состязания на короткие дистанции проводились очень редко, не
особенно заманчивыми были и призы. У горцев существовал свой
принцип: чем больше дистанция, тем больше призовых мест и тем больше
ценность призов;
3) «дугьон бах» («скаковая лошадь») - так называли скаковых
лошадей, годных для бега на длинные дистанции. Наиболее выдающиеся
лошади подобного типа назывались «шалох» и «трамовская».
Очень высокую цену у горцев имели чистокровные лошади
кабардинской породы. Кабардинские лошади были способны проходить
под верхом пятьдесят - семьдесят верст в день, а с небольшими отдыхами
совершить за относительно короткое время 500-800 верстный переход.
После присоединения северокавказских народов к России и с появлением
конных заводов стали использоваться также лошади улучшенной породы.
Участие в скачках чистокровных и полукровных лошадей в конце XIX и
начале XX в. было уже делом привычным, но и такие лошади не всегда
оказывались впереди местной кабардинской породы.
После присоединения Северного Кавказа к России скачки на
длинные дистанции стали проводиться по европейскому образцу, как
было принято в то время называть подобные состязания в официальной
литературе. Проведение конских скачек по европейскому образцу имело
исключительно большое значение не только для развития конного спорта
в более прогрессивном направлении. Это давало возможность сравнить
результаты, показываемые лошадьми разных пород в разных местах
Северного Кавказа, сделать соответствующий анализ относительно их
скорости и выносливости. Правда, горцы на эти состязания редко пускали
своих лучших лошадей. Неслучайно поэтому результаты,
зафиксированные на одну и ту же дистанцию, имеют очень большую
разницу - около 10 верст. Отсюда очевидно, что в первом случае
участвовали лучшие, а во втором - худшие лошади. Тем не менее
87

имеющиеся материалы дают нам возможность прийти к определенным
выводам по данному вопросу. Конечно, положительную роль во многом
сыграли новые для Кавказа европейские принципы подготовки и
проведения конских скачек, однако как нам представляется, без богатой
местной традиции конных скачек вряд ли бы новые европейские правила
дали такой взрывной эффект. В этой связи Б.А.Калоев пишет: «...открытие
правительством в городах Северного Кавказа скаковых обществ
опиралось на давние традиции конных состязаний у горцев. Горцы с
малых лет приучали своих детей к джигитовке, конным играм. Эти
традиции, передаваясь из поколения в поколение, сохранились до наших
дней» (Калоев. 1993,81).
Информация о том, что горцы проводили большие скачки на
дистанции менее, чем 4 версты, отсутствует. Дистанцию в 4 версты
адыгские лошади пробегали примерно от 6 мин. до 6 мин. 40 сек. Правда, к
участию на 4 верстную скачку допускались, как правило, лошади, не
достигшие еще трехлетнего возраста. Следующей дистанцией была 5-
верстная скачка. Это расстояние скакунами преодолевалось не больше,
чем за 7 мин. 30 сек.
Одной из классических форм проведения больших скачек по
европейскому образцу была скачка на дистанцию 6 верст, которые
проходили примерно за время от 7 мин. 30 сек., до 9-10 мин. (полевой
материал из Адыгеи и Черкесии 1985 г., группа информаторов).
Существовало много промежуточных дистанций, на которых
фиксировали время. Но длина их зависела не столько от принятых в то
время норм, сколько от длины скакового круга, который делали прямо за
аулом без особых приспособлений. Поэтому мы в данном случае
останавливаемся на тех дистанциях, которые имели более или менее
устойчивую стандартную форму. Следующей такой дистанцией была
дистанция 12 верстной скачки. Победители показывали здесь результат от
18 мин. до 23 мин. 30 сек. По данным наших информаторов, средняя
скорость на версту составляла примерно 1 мин. 40 сек. (полевой материал
1981 г., Кабардино-Балкария, с.Урвань, материалы группового
обсуждения).
Часто практиковались соревнования на 15 верст. Это вполне
устраивало городских любителей, поэтому мы здесь видим уже более
высокие результаты, чем на соревнованиях на короткие дистанции.
Так, по свидетельству Мухаджира Джирдисова (аул Псыж -
абазины), которому об этом рассказывал в свое время его дед, на
соревнованиях на местном ипподроме, происходящих после окончания
мусульманского праздника «Ураза-байрам», горцы приводили лошадей,
способных пробежать данное расстояние не более чем за 20 мин., т. е.
средняя скорость составляла более одной минуты на версту. Надо сказать,
88

что этот результат является очень высоким не только для того времени, но
и для наших дней.
В равнинной части Северного Кавказа скачки по европейскому
образцу проводились на 18, 20, 25, 28 верст. Эти дистанции считались
почти нормальными для горских лошадей, поэтому здесь наблюдается
еще более высокие результаты.
Скачки на длинные дистанции, на 30-40 верст, являлись
наиболее популярным видом соревнований. Средний результат на 30
верст по нашим данным составляет здесь 46-49 мин.
Указанные результаты являлись не пределом для горских
лошадей. Прав, поэтому наш информатор Джанбек Брафтов из аула
Кошехабль (Адыгея), когда говорит, что горцы в таких случаях скрывали
своих лучших скакунов, «пуская их в беге разве только на своих
празднествах для выигрыша значительной ценности призов».
Красноречивым свидетельством сказанного может служить
знаменитая скачка, состоявшаяся в 1913 г. в ауле Хабез (Карачаево-
Черкесия) в честь рождения сына-первенца у одного из местных
состоятельных аульчан. Это грандиозное спортивное празднество
поучительно во многих отношениях, поэтому оно требует несколько
более подробного освещения. Дед нашего информатора Татлустана
Даурова, который лично присутствовал на этой скачке, рассказал о ней
своему внуку как об очень крупном спортивном празднике. Но, пожалуй,
говорит информатор, самое большое впечатление на деда оказала
процедура награждения, когда были вручены первым трем победителям
на 50 верст, соответственно занятым местам: кабардинский конь, полная
конская амуниция и каракулевая шапка.
До соревнований была проделана большая подготовительная
работа.
Во все аулы были посланы специальные люди для оповещения,
для предварительного ознакомления их с особенностями предстоящего
празднества. В результате этого за несколько недель до соревнований
многим было уже известно, что предстоит нечто особенное.
Соревнования проводились на самые различные дистанции,
начиная со средних на 15-20 верст. А последней дистанцией, на которую
проводились соревнования, являлась скачка на 50 верст. Информатор и
здесь, как и во всех предыдущих дистанциях, отмечает необычайную
выносливость и скорость горских лошадей, позволявшие местным
наездникам показать исключительно высокие результаты по этому виду
конного спорта.
Следует отметить, однако, что многие авторы склонны во всем
этом видеть непосредственно достижение местных пород лошадей, их
необычайные природные качества. Горские лошади действительно
являлись сильными, крепкими и выносливыми животными. Об этом
89

спорить не приходится. Но когда речь идет о спортивных результатах,
пожалуй, не следует забывать одну существенную деталь - роль людей
(наездников) или роль горских тренеров-коневодов.
В этой связи С.Мафедзев пишет: «На вопрос, может ли всадник
помочь лошади во время скачки, он (информатор. - К.Т.) встал на
четырехколесную линейку и стал ее раскачивать. Через некоторое время
линейка сама покатилась по двору. «Вот, - сказал он, - как бежит и как
ведет себя лошадь, во многом зависит от того, кто на ней» (Мафедзев,
1991, 158). По нашему мнению, высокие результаты по данному виду
народного спорта стали возможными благодаря следующим
обстоятельствам:
1)Широкому развитию скачек у местного населения. По данным
Б.А.Калоева, «у осетин равнинной зоны на скачках нередко участвовало
до 50 и более отборных скакунов» (Калоев. 1993, 81).
2)Хорошей системой тренировки. Если бы горские тренеры
плохо владели теми средствами и методами тренировки лошадей к
спортивным соревнованиям, то какими бы сильными и выносливыми ни
были скаковые лошади, высокого результата они не смогли бы добиться.
В настоящее время доказано, что чистокровные лошади бегут быстрее,
чем обычные (горские) лошади. Это значит, что методы, которыми в то
время пользовались горские тренеры, ничуть не уступали европейским.
3)Хорошие природные данные горских лошадей. Особо можно
подчеркнуть их физическую выносливость. Без хороших природных
данных, как бы ни были совершенны народные методы тренировки не
возможно достижение отличных спортивных результатов.
4)Прекрасной подготовленности самих наездников. Одной
характерной особенностью скачек являлось то, что они проводились на
местности, изобилующей естественными препятствиями. Это предъявляло
повышенные требования к участникам. Поэтому они должны были не
только физически и морально сильными, но и отлично владеть техникой
верховой езды. Горские наездники отличались не только этими
качествами. Даже маленькие жокеи, возраст которых не превышал 7-12
лет, умели тактически правильно строить состязания, верно оценивать
обстановку и правильно распределять силы своего скакуна на протяжении
всей дистанции, длина которой могла достигнуть иногда более 30 верст.
У горцев в употреблении было четыре типа седел: а) древнее
кавказское седло - седло-попона, закреплявшееся на лошади нагрудными
и подхвостными ремнями; б) новое кавказское седло; в) спортивное седло;
г) скаковое седло. Последние три типа седел имели легкую и изящную
форму, поэтому были вполне приемлемы для конских скачек. Тем не
менее, ими пользовались далеко не все. Для облегчения бега лошади,
некоторые участники выступали обычно без седла, на одном потнике или
90

легкой подушке. Данный факт тоже говорит о выдающемся мастерстве
горских наездников.
Из сказанного следует сделать вывод, что те высокие
результаты, которые мы видим в конских скачках у горцев, объясняются не
только отличными физическими качествами горских лошадей, но также
многими другими факторами.
К сожалению, не все соревнования проводились по
европейскому образцу и фиксировались временем. Поэтому есть
основание полагать, что многие выдающиеся результаты так и остались
неизвестными истории спорта.
Конские скачки на Северном Кавказе пользуются большой
популярностью и в настоящее время. Они входят в программу почти всех
областных и республиканских соревнований Российской Федерации,
являются одним из ведущих национальных видов спорта и игр.
Весьма популярным и распространенным видом состязаний на
коне было «стаскивание с лошади» или «конная борьба» - этим термином
полностью раскрывается содержание этой игры или состязания, где два
всадника в единоборстве стараются стащить или свалить с коня своего
противника. «Стаскивание с лошади» один из наиболее интересных
народных видов спорта, требующий от участников состязания в силе,
ловкости, выносливости, смелости, находчивости и прекрасного владения
искусством верховой езды.
А.И.Краснов пишет: «...в Чечне и в Ингушетии широко была
распространена борьба на лошадях - так называемый «поединок».
Всадники старались стащить друг друга с лошади или же крупом своей
лошади свалить с ног другую лошадь. Эта борьба требовала от всадника
умения в совершенстве управлять лошадью и самому прекрасно
держаться на ней. В этой борьбе определяется не только сила и ловкость
всадника, но и сила лошади. История возникновения этого «поединка»
относится к далекому прошлому» (Краснов. 1963, 96).
«Аудастырув - вид единоборства двух всадников, - пишет
Б.Х.Калмыков, - соперники стремятся стащить один другого с коня.
Победителем считается тот, который заставил соперника сойти с коня или
коснуться земли. Вес всадника в этом виде борьбы во внимание не
берется. Здесь от наездника требуется ловкость сила, умение крепко
сидеть в седле» (Калмыков. 1980, 149).
«Стаскивание с лошади» - своеобразный вид борьбы. Его
своеобразие заключается в том, что борьба между двумя джигитами
происходит верхом на конях. Большое значение придавалось подбору
коня. Наиболее подходящими для этого являлись сильные и подвижные
лошади. Крупные и высокие лошади для участия в этом состязании не
годились, потому что с них было легче стащить противника.
91

Правилами соревнования, существовавшими в этот период,
допускалось немало опасных приемов. Так, например, участникам
разрешалось брать за ноги противника, перебросить его через спину и т.п.
Было и много положительных элементов. Например, участнику никогда и
ни под каким предлогом не разрешалось бить чужого коня.
Состязание пользовалось большой популярностью у населения,
оно являлось одним из обязательных элементов различных народных
празднеств.
«Доставание, поднимание с земли или пола монеты»
заключалось в том, что джигит на полном скаку, быстро наклонившись,
поднимал одну за другой монеты или другие мелкие вещи, лежащие на
определенном расстоянии друг от друга.
Это был сложный вид спорта. Иногда с целью еще большего
усложнения монету бросали в небольшую лунку глубиной 2-3 см.
Глубина расположения монеты зависела обычно от ценности приза. Чем
менее ценен приз, который должен был обычно достаться победителю,
тем меньше глубина расположения и наоборот, чем ценнее приз, тем
глубже бросают монету в лунку. В некоторых случаях на монету
насыпали небольшую кучку земли или песка.
Все перечисленные предметы (монеты, платки и т. п.)
одновременно могли служить спортивными призами.
Соревнования по «подниманию монеты», состоящие из
сложных и красивых движений, требующих наличия высокой
координации движения и техники верховой езды, также пользовались
большой популярностью у зрителей.
«Данный вид состязаний был более распространен, - пишет о
ногайцах Б.Х.Калмыков, - среди молодых людей старше 16-17 лет. При
этом всадники выполняли различные упражнения на лошади, на полном
скаку с земли доставали платок, мелкие предметы...» (Калмыков. 1980,
149).
Вообще же «поднимание монеты» являлось очень ценным
видом спорта. В этом отношении он не уступает современным
классическим видам конного спорта, какими являются, например,
джигитовка и вольтижировка.
Важное значение в физическом воспитании горцев имели
состязания в джигитовке с подниманием на полном скаку с земли мелких
предметов, в метании палицы или кинжала и стрельбой по разным целям,
а также проезд по коридору-лабиринту.
Обычно джигитовку начинали, щеголяя красивыми и горячими
конями и вооружением, разделившись на две партии по обоим концам
селения или на специальной площади - ипподроме. Почетные старики-
судьи усаживались на возвышенности, с которой им открывалась вся
арена. На месте джигитовки устанавливались шесты с надетыми на них
92

черкесками и шапками, служившими мишенями для стрельбы. Джигиты
получали короткие палки. Право начинать джигитовку по обычаю
получал почетный из почетных людей - гость.
Сигнал подавали выпуском свистящей стрелы из лука, а позже
выстрелом из ружья. Вслед за этим взлетала вверх шапка, чтобы все
видели сигнал начинать джигитовку. Участники попарно с гиком скакали
вдоль ипподрома. Одна сторона скакала навстречу другой. Когда
кончался первый маневр, за ним раздавался второй выстрел, вызывавший
охотников состязаться в кидании палок. Джигит, которому
предоставлялось право начинать джигитовку, ослаблял поводья своего
скакуна, после чего пригнувшись к луке седла, выскакивал на середину
площади, где должна проходить джигитовка. Навстречу первому джигиту
скакал второй джигит. Он проскакивал мимо первого джигита, описывал
крутой полукруг и метал высоко в воздух свою палку. Первый джигит, не
теряя ни одной минуты, привставал на стременах, быстро описывал тот
же круг и с силой подбрасывал свою палку, которая так точно ударялась о
первую, что ломала ее пополам. После этого все джигиты брали по палке
и начинали на скаку метать палки вслед и навстречу своим противникам,
то ловя их на лету, то подхватывая с земли.
Некоторые от сильных ударов нередко падали из седла. Иногда
кони джигитов спотыкались и всадники падали через голову лошади. Но
если все обходилось благополучно, джигиты на скаку начинали стрелять.
На расстоянии примерно одной версты ставили двенадцать, а
иногда и пятнадцать шестов с повешенными на них шапками или какими-
нибудь другими предметами. Джигит проскакивал в один конец, потом он
поворачивал своего скакуна, скакал около шестов, становился в
стременах, стрелял в шапку или в какую-либо другую вещь. Не замедляя
бега своего скакуна, он успевал зарядить ружье, с брошенными
поводьями сбивал шапку с другого, с третьего, и так со всех двенадцати
шестов.
Наездники с большой ловкостью и мастерством метали кинжал
и попадали им в цель со скачущей лошади. "Гикнул, обнажил кинжал и на
всем бешеном полете коня метнул сталь в первую черкеску, - вспоминает
очевидец, - удар был так изумительно ловок и силен, что кинжал,
вцепившись в шапку, далеко подбросил ее на воздух... Мало этого: не
давая опомниться изумленным зрителям, на том же бешеном скаку он
поймал шапку, успел спрятать кинжал в сафьян и сбить с двух последних
шестов пистолетными выстрелами обе шапки... Горцы с воплем кинулись
к нему. Сотни рук душили его в своих объятиях и тащили с седла в
кружок почитателей. За этот подвиг он получил богатый серебряный пояс,
подаренный на память отцом его соперника по джигитовке" (Савинов.
1850,15).
93

Горцы любили джигитовать по коридору. Обычно верховые и
пешие образовывали в два ряда длинный коридор, и по этому коридору
всадники джигитовали. На середину коридора на землю бросали бумажку,
в которую завертывали монету, кольцо или кисет, огниво, шапку,
платочек и другие вещи.
Иногда джигитовка начиналась без всякого порядка. Несколько
десятков наездников бросались скакать взад и вперед, перегоняя друг
друга, иногда сдерживая своих коней, иногда пуская их во всю прыть,
хватали шапки со своих товарищей и стремились от них ускакать. В
заключение джигитовки обычно бросали вверх чью-либо шапку, и все
выпускали в нее стрелы или пули.
Лошади, предназначенные для скачек и джигитовки, готовились
под руководством опытных, хорошо знающих все тонкости в подготовке
лошадей джигитов. Для таких лошадей устраивались специальные стойла,
их, как правило, не использовали для тяжелых работ. Их кормили
специальным кормом, сухим овсом, ячменем, жареной кукурузой и
сухарями.
Хан-Гирей писал: «Удивительно, с какой неутомимостью и
тщанием черкесы содержат верховых лошадей: дважды в году они
откармливают своих любимых коней: летом - при наступлении жаров и зимою -
при наступлении стужи. Откармливаемую летом лошадь ставят в
конюшню, со тщанием обмазанную глиною и темную, чтобы мухи не
беспокоили лошадей, в ней содержимых. Однако эти конюшни не теплы в
зимнее время, хотя черкесы и не употребляют попон для покрывания
лошадей; также они и не употребляют для чистки ни щеток, ни скребниц.
Сначала дают понемногу овса, и эта дача продолжается, таким образом, с
неделю, потом ставят перед лошадью бочку, которая стоит перед ней
всегда наполненная овсом в продолжение трех или четырех недель.
Каждое утро моют хвост, ноги, брюхо и вообще со тщанием чистят
лошадь, что делают в день дважды. По прошествии же месяца или сорока
дней начинают помаленьку ездить на раскормленной лошади, въезжая в
день по нескольку раз в холодную воду, и в это время дают ей просо...»
(Хан-Гирей. 1978, 262). Такие лошади были хорошо выдержаны и
отлично выезжаны, они не боялись ни огня, ни воды, отлично
преодолевали любое препятствие и легко выносили длительные перегоны - до 100
верст в день. В воспитании коня важное значение имело то, чтобы он
оставался спокойным в толпе шумных людей, среди возбужденных
животных, слушался своего седока во всем. Для этого коня многократно
испытывали на таких играх, как «конные» и «пешие», «борьба за кожу»,
«унос шапки» и других (Мафедзев. 1986, 112).
На площади для проведения скачек и джигитовки, около места
финиша, устанавливалась специальная палатка для судейской коллегии,
зрители располагались на внутренней части площади, за плужной
94

бороздой. Выход на беговую дорожку во время состязания строго
запрещался, для чего из состава судейской коллегии выделялись
специальные люди, на обязанности которых лежало поддержание
строжайшего порядка во время соревнований и игр.
Однако для успешного выступления в конных играх, скачках
большое значение имели физические качества лошади. Наиболее
подходящими для этого являлись увертливые, сильные и выносливые
лошади, так как участникам во время состязания часто приходилось
скакать по оврагам и канавам, преодолевать крутые подъемы и спуски,
пробивать себе путь через плотное кольцо состязающихся. Разумеется,
такую повышенную нагрузку могли выдержать только специально
подготовленные лошади.
Конные состязания, всегда включающие моменты острой
спортивной борьбы и спортивного соперничества участников, могли
служить ценнейшим средством воспитания физических и морально-
волевых качеств джигитов. Они были суровым, мужественным, но вместе
с тем интересным и увлекательным видом спортивных игр.
Конные игры и джигитовка пользовались большой
популярностью в широких слоях населения Северного Кавказа. Народ
любил их, без них не обходился ни один народный праздник, ни одно
народное гулянье. Они всегда привлекали огромное количество
участников и зрителей.
Упражнения при стрельбе из лука и других видов оружия
Археологические материалы и Нартский эпос дают
возможность выдвинуть положение о том, что с древнейших времен
горцам Северного Кавказа был известен такой вид спортивного
упражнения, как стрельба из лука. Лук широко использовался горцами на
охоте и в состязаниях. В кабардинском Нартском эпосе, например,
указывается, что адыги могли хорошо стрелять на дальность и в цель. Об
этом, в частности, говорится в сказании «Как Сосруко появился впервые
на хасе нартов»: Выступает Сосруко
И стрелу выпускает,
Разом с дерева нартов
Он сбивает колечко,
Дальнозоркий на редкость
Быстроокий Сосруко
Доказал свою меткость,
Удивил наших нартов (Нарты. 1951, 293).
В рассказе «Как Батараз убил дракона» говорится: «Наступило
состязание в стрельбе из лука. Мишенью были семь яиц, поставленных в
ряд на гребне скалы. Батараз сбил все семь яиц семью стрелами» (Там же.
194).
95

Генуэзец Интериано отмечает, что горцы не только хорошо
стреляли из лука, но они также были и хорошими мастерами по
изготовлению луков, стрел и наконечников, «Они сами делают свои
стрелы, даже когда сидят на лошадях, и в целом мире не найти стрел,
которые метали бы так далеко и имели бы столь закаленное острие» (цит.
по: Веселовский, 1870, 20). По тем же данным, горцы Северного Кавказа
изготовляли и такие стрелы, которыми они зажигали дома неприятеля
(Там же. 1870,20).
Луки были больших размеров, с одной и двумя тетивами,
стрельба из них требовала большой силы. Стреляли из лука не только
пешие, но и конные.
На состязание в стрельбе этого рода являлись только отличные
стрелки, которые на полном скаку попадали в цель без промаха.
Стрельбою из лука занимались и женщины. Де ла Мотрэ, посетивший
Северный Кавказ в начале первой половины XVIII в., пишет, что: «...их
женщины такие же хорошие всадники, как и они, настоящие джигиты»
(Эе 1а МоГгауе. 1727,84).
Тот же де ла Мотрэ далее отмечал: «что женщины... подобно
мужчинам ходили на охоту и не менее ловко стреляли из лука... Это
достаточно подтверждает истинную или ложную историю амазонок ...
действительно я в дальнейшем видел множество всадниц с колчанами за
плечами и с луками в руке или с хищными птицами на руках. Всадницы
мчались галопом, сидя верхом, как мужчины...» (Там же. 84).
Стрельбой из лука занималось все население начиная с
6-7-летнего возраста. В этом возрасте мальчики очень хорошо стреляли и уже
часто попадали в цель, сообщает Лапинский (цит. по: Адыгейская
автономная область. 1947, 18). Это подтверждает и Интериано. Обучали
детей высших сословий стрельбе из лука аталыки-воспитатели, а детей
крестьян - отцы или старшие братья.
Стрельба в цель - в древности из лука, а позже из ружья или
пистолета - являлась весьма популярным занятием северокавказской
молодежи.
Лук и стрелы сохранились в играх детей вплоть до XIX в.
С.Броневский в 20-х годах XIX в., сообщает, что «черкесские-адыгские
юноши во время игр упражнялись в стрельбе из лука» (Броневский. 1823,
103).
В старину адыги упражнялись в стрельбе в цель и в день
христианской пасхи, известной у адыгов под названием «годыж». По
древнему обычаю, адыги дарили в этот день друг другу крашеные
куриные яйца, служившие мишенью для стрельбы. Попавший в цель
получал подарок от хозяина (Данилевский. 1860, 135).
Стрельба, развивающая силу рук, меткость и глазомер, была
необходима охотникам и воинам. Народы Северного Кавказа в результате
96

длительного опыта создали самобытную методику обучения приемам
стрельбы.
Горцам были известны все современные по тому времени
способы стрельбы: лежа, с колена, стоя, «с присошек» (с опоры), с руки,
со скачущей лошади. «Они славятся искусством стрельбы и достигают в
нем значительного совершенства. Нередко пробуют пущенною из лука
стрелою пробить доску довольно толстую, и есть такие, что с
удивительною силою натягивают лук и стреляют из него» (Хан-Гирей.
1842,30).
В состязаниях в стрельбе по цели из лука, ружья и пистолета
дистанция была: из ружья 200-300 шагов, для пистолета и лука 150 шагов.
Мишенью служили: кольцо, яйцо, но чаще доска на которой углем
вычерчивался круг диаметром в 3-4 вершка, в центре которого была
римская цифра (V). Часто мишенью служил орел или другая птица,
привязанная на длинной веревке к вершине шеста. Исключительный
интерес представляла стрельба «кабах» (см. гл. IV), которая проводилась
во время свадьбы и на поминках.
Охота
Нартский эпос и этнографические материалы по народам
Северного Кавказа указывают на существование у горцев еще одной
очень распространенной комплексной формы физического воспитания и
спорта охоты. О наличии охоты у горцев Северного Кавказа можно
судить и по археологическим материалам, которые были найдены в
Туапсинском районе А.А.Миллером и датируются Х-Х1 веками. В могиле
были обнаружены наконечники копий вместе с рогатинами - оружием
охотника. При раскопках в районе Закубанья, как указывает
Е.П.Алексеева, были обнаружены «наконечники стрел, специально
предназначенных для охоты на кабанов и других диких животных»
(Алексеева. 1954,229). /
В эпосе об охоте говорится: «...Нарты разом пустили стрелы, и
обе стрелы попали в цель» (Нарты. 1951, 175).
В описании Абадзехии (Адыгеи) Дьячков-Тарасов утверждает,
что девять десятых ее территории было покрыто лесами. Абадзехи были в
точном смысле понятия «лесные люди»: «Лес был стихия, где они себя
чувствовали, как рыбы в волнах; лес укрывал от непогоды и от
неприятеля, лес их и кормил: множество оленей, диких коз, свиней и серн,
туров, кроме того, немало зубров таилось в дремучих дебрях верховьев
Пшехи, Курджипса и Белой» (Дьячков-Тарасов. 1902, 6). И далее: «Почти
невозможно поверить тому огромному количеству диких животных и
дичи, которое встречается в этой стране, несмотря на то, что их убивают
здесь в большом количестве, так как все население, как мужчины, так и
женщины, являются охотниками, и охота здесь настолько же дозволена,
насколько и обильна» (Там же. 6).
97

Охота была пешей и конной, одиночной и групповой, известна
была и облавная охота. Как комплексный вид упражнений охота
соединяла в себе многие виды спорта. Обучаться ей начинали
сызмальства (Веселовский. 1870, 16).
В горных аулах, где было мало лугов для содержания скота и
пахотной земли, охота для горцев являлась важным источником
существования. Поэтому, несмотря на опасности высокогорья, схода
лавин и обвалов, горцы, постоянно рискуя жизнью, вынуждены были
ходить на охоту. Для высших слоев общества же охота была лишь забавой
и развлечением, средством военно-физической подготовки. Охотой
занимались пешие и конные охотники с помощью гончих собак, орлов и
соколов.
В более поздних материалах, относящихся ко второй половине
XIX в., сообщается о наличии охоты и у остальных адыгов. Облавной
охотой занимались преимущественно господствующие классы.
Облавная охота проводилась несколько дней подряд. В ней
принимало участие большое количество людей. Облавная охота, как
правило, проводилась на большой и сильно пересеченной местности с
большим количеством собак, орлов и соколов. Каждый из охотников во
время охоты выполнял свою функцию: одни из них были загонщиками,
другие находились в засаде и являлись непосредственными охотниками-
стрелками (полевой материал 1981 г., Чечня, сел. Элистанжи и Борзой).
Охота являлась для горцев также особой формой военно-
физического воспитания. Особенно популярна она была среди жителей
горной и лесной местностей Северного Кавказа. Охота воспитывала
мужество, храбрость и выносливость, навыки в быстрой езде верхом на
лошади, в меткой стрельбе из лука, метании копья, камня и дротика, а
также в беге за зверем и т. д. Особенно опасной была охота за турами,
дикими козами, сернами, горными баранами, которые находилась на
недоступных для человека горных вершинах. Эта охота требовала от
охотника большой смелости, мужества, мастерства, знания местности и
умения ориентироваться в условиях гористой и лесистой местности.
Иногда выстрелы и прыжки зверя вызывали горные обвалы,
которые нередко увлекали за собой и охотников.
Как важному средству, обеспечивающему осетинам-горцам их
пропитание посвящает К.Л.Хетагуров охоте одно из своих замечательных
произведений «Охота за турами», где он мастерски описывает все те
невзгоды и опасности, которые могли поджидать горца-охотника во время
охоты (Хетагуров. 1974, 227).
Набрасывание аркана
Среди скотоводов в связи с развитием крупного табунного
коневодства широко практиковалось набрасывание аркана (главным
98

образом у ногайцев и некоторых адыгов). Адыгские и ногайские лошади в
течение всего круглого года находились в табуне на подножном корму и
по мере надобности коневодам приходилось ловить одичавших лошадей.
Ш.Б.Ногма отмечает: «Адыги удивляли соседей ловкостью и
искусством накидывать аркан» (Ногмов. 1958,29).
Другой автор пятидесятых годов прошлого столетия,
Вердеровский, писал: «Любопытнее показались мне здесь табуны
кабардинских лошадей и способ ловли их на арканы, которыми с
необыкновенной ловкостью и грацией владеют адыги-наездники. Желая
купить себе лошадь, вы подъезжаете к табунщику и, выглядев себе коня,
указываете хозяину на него. Бородатый и широкоплечий адыгеец
бросается на бешеном коне своем в середину табуна, одним взмахом руки
накидывает петлю на шею лошади, и она ваша» (Вердеровский. 1855,
№9).
Аркан изготовлялся из конского волоса, не боялся сырости, а
потому не запутывался и туго не затягивался. Употреблялся аркан,
прикрепленный к шесту длиною около 3-3,5 м, аркан с петлей, который
сворачивался в круг диаметром 45-50 см. Табунщик собирал несколько
юношей и обучал их: показывал, как надо плести аркан, как завязывать
узел, как делать простые и скользящие петли, как собирать и набрасывать
аркан. Затем юноши практиковались в набрасывании аркана на шею
животных с места на скаку верхом. Пешие горцы набрасывали аркан с
такой же ловкостью и искусством как и конные (полевой материал 1976 г.
Карачаево-Черкесия, аул Икон-Халк, ногайцы, аул Хабез, черкесы).
Фехтование
Возникновение фехтования у горцев Северного Кавказа связано
с военной практикой, так как рубящие и колющие удары шашкой (саблей)
играли исключительную роль в боевых схватках. Для подготовки широко
использовалась рубка лозы, фехтование на деревянных мечах, а также
фехтование на боевых саблях со щитом.
Фехтование сохранило значение даже тогда, когда уже было
изобретено огнестрельное оружие. Главными в фехтовании были
режущие и рубящие удары по голове, правому и левому боку. Защитой при
фехтовании боевым оружием была верхняя защита в виде современной
так называемой пятой защиты от удара по голове.
Защита от ударов по правому боку выполнялась согнутой рукой
с почти вертикальным положением оружия - концом вверх с отведением
предплечья и кисти в сторону вправо. Защита от удара по левому боку,
аналогичная предыдущей защите, также применялась при попытках
противника рубить или колоть в нижнюю часть туловища. Эта защита
выполнялась движением оружия в косом направлении влево-вниз и
немного на себя до положения четвертой низкой позиции при
99

современном спортивном фехтовании (полевой материал 1985-1988 гг.,
Чечня и Ингушетия).
Местом для состязания служила ровная площадка длиной 10-15
м и шириной 2-3 м. Фехтовали на деревянных саблях без маски, удары и
уколы наносились преимущественно в корпус. Стойка примерно была
такой же, как и в настоящее время. Защищались только при помощи этого
оружия, а иногда применяли самодельные щиты. Состязание проходило
без определенных правил, по договоренности фехтующих до нанесения от
одного до трех ударов по корпусу. Коллегия из почтенных стариков
следила за правильностью ведения фехтовального боя. Нарушителя
ставили в определенное место, откуда он не мог уйти в течение
назначенного срока и в это время должен был защищаться (полевой
материал 1988 г., Балкария, с.Гунделен, коллективное обсуждение).
Кроме фехтования на шашках, мечах и кинжалах,
практиковалось фехтование копьем и пикой пеших и конных. Весьма
широкое применение в практике имела рубка саблей.
Рубке обучали с детства, вначале на деревянных саблях, а затем
на боевых. О применении рубки в боевой практике говорится в сказании
«Как Сосруко появился впервые на хасе нартов»:
Обнажил воитель статный
Меч булатный, меч суровый...
Размахнулся и ударил -
Надвое рассек он камень (Нарты. 1951, 326).
В сказании «Батараз и сын Дамизепша» говорится о двух
всадниках. Дамизепш, рассердившись, выхватил меч. Батаразу пришлось
защищаться. Недолго они бились. Батараз ловким и сильным ударом
поверг противника. Ого! - крикнул падающий всадник, такой удар впору
самому Батаразу (Там же. 296).
С малых лет сыновей знати обучали владению деревянным, а
потом боевым мечом.
Поединок
Поединок решал спор двух джигитов о первенстве в ловкости и
храбрости. Поединки проводились в прежнее время в междоусобных
войнах и столкновениях между собой, кончавшихся часто поединком
представителей обеих враждующих сторон. В поединке использовались
самые различные виды оружия, в том числе: сабли, шашки, мечи,
кинжалы, копья, пики и т.п. С убитого противника победитель
приказывал снять оружие и доспехи, составлявшие его гордость и славу.
Когда из северокавказских степей ушли татаро-монголы, в
степях и предгорьях, а кое-где и в горах господствовали ногайцы. Среди
них единоборство было в большом ходу, они постоянно искали себе
достойных соперников. Найдя предлог к ссоре, они немедля вступали в
100

единоборство, чтобы решить вопрос, кто из встретившихся наездников
отважнее.
На частые поединки из удальства у народов Северного Кавказа
указывает и Н.Дубровин (1870, 140).
Предлог к поединку почти всегда был самым ничтожным.
Например, кто кому должен уступить дорогу при проезде по горной
тропе. Поединок всегда вызывал неминуемую смерть одного из
противников. Победитель мог поступить с побежденным как с убитым, т.
е. снять с него оружие. Это обстоятельство для побежденного было таким
бесчестием, что он предпочитал верную смерть бесчестной жизни.
Поединки, как правило, происходили всегда верхом, потому что
сражаться пешком считалось предосудительным. Оба противника только
тогда слезали с коней, когда из-за полученных ран не могли держаться в
седле.
В адыгской поэзии выражение «слезть с лошади» равнозначно
выражению «кончать свое поприще или умереть».
Поединки отражены в Нартском эпосе. Так, в «Сказании о
Дыханаго» о поединке говорится:
Сел в седло, готовый к бою.
А к нему уже навстречу
Гнал коня красавец-витязь,
...Два коня сошлись и сшиблись,
Разом два луча блеснули,
С лязгом два меча сверкнули, -
Гул раздался, и в долинах
Отозвался поединок.
...Гром тогда гремел в лазури
От ударов их булатных, -
Расходились и сходились,
В доблести друг другу, в силе,
В ловкости не уступая.
...Долго в схватке рукопашной,
Опрокидывая наземь,
Кверху вскидывая, бились.
Как скалу скала теснила, -
Шло упорство на упорство... (Нарты. 1951,493).
Урон чести у адыгов всегда разрешался поединком; даже их
междоусобная война, как отмечалось выше, нередко оканчивалась
поединком знаменитейших наездников. «В прежние времена
единоборство было в ходу у черкесов-адыгов до такой степени, - писал
Леонтович, - что наездники, получившие известность и славу в народе,
искали себе достойных соперников, а при встрече с ними искали поводов
к ссоре и вступали в единоборство, чтобы решить, кто из них должен
101

пользоваться более громкою славою и известностью» (Леонтович. 1882,
177).
Во время поединка оба противника, джигитуя и ведя
перестрелку, постепенно сближались друг с другом. Победитель при громких
криках приказывал снять с побежденного оружие и доспехи.
Поединкам горская знать начинала обучать своих детей с 12-
летнего возраста на деревянных саблях и кинжалах.
Практика поединков у северокавказских народов продолжала
существовать вплоть до второй половины XIX в.
Прыжки
Прыжки через рвы, ручьи, камни, деревья и другие
естественные препятствия являются одним из древнейших видов
физических упражнений. Прыжки занимали видное место в физическом
воспитании горских народов Северного Кавказа (Агапов. 1971, 76). Они
сохраняли связь с военным бытом и с охотой горских народов. Прыжки в
длину проводились через естественные препятствия: ручьи, узкие речки,
канавы и рвы (Павловский. 1869, 84).
Техника выполнения прыжка была несложна, но, судя по
рассказам старожилов, самым популярным способом прыжка в длину с
разбега был способ «согнувшись» или «скорчившись».
Соревнования проводились обычно во время народных
праздников и привлекали большое количество участников.
Местом для проведения состязаний по прыжкам в длину с
разбега служил ипподром. Разбегались по дорожке, местом для толчка
служила специальная отметка, приземление производилось на почву,
разостланную бурку или войлок (полевой материал 1987-1988 гг.).
Прыжки в высоту были не менее важным физическим
упражнением в народном физическом воспитании горцев Северного
Кавказа, так как приходилось прыгать не только через камни, бревна,
изгороди, плетни, но - при джигитовке - на круп лошади и на плечи
другому всаднику.
Прыжками в высоту занимались с детства. Хан Гирей сообщает,
что: «Они (адыги. - К.Т.) занимались прыганьем через заборы, веревки и
поднятые бурки» (Хан Гирей. 1842, 29). Это подтверждают и старики-
участники состязаний в годы своей молодости. Горцы прыгали способом
«согнув ноги» или «согнувшись» с прямого и с бокового разбега (полевой
материал 1985-1988 гг.).
Поднимание тяжестей
Поднимание тяжестей среди горцев Северного Кавказа имело
широкое распространение. В каждом селении на специальной площадке
(«нихас» - осет., «ныгыш» - балк. и т. д.), служившей местом сбора
102

старейшин в горах, или на ипподроме на равнине имелись различной
величины камни и другие тяжелые предметы, предназначенные для
тренировок в поднимании тяжестей.
Особенно принято было поднимание наиболее тяжелого и
неудобного для выжимания камня на количество раз (Калмыков. 1980,
151).
Кроме камней и железных предметов нередко использовали в
качестве тяжести живого бычка (особенно у карачаевцев, балкарцев и
ногайцев), мешок с грузом, дерево и т. п.
Плавание
Наибольшее распространение с древнейших времен плавание
имело у племен, живших по берегам Черного и Азовского морей, а также
таких крупных рек, как Кубань, Терек, Кума, Черек, Урух, Большой и
Малый Зеленчуки и др. Обучали плаванию с детства. Так, в сказании
«Рождение Сослана» говорится, что Сослан «плыл, свободно волны
рассекая» (Нарты. 1957, 160). Плавали обычно способом похожим на
«кроль» с головой, погруженной в воду. Работа рук и ног при этом
способе была такая же, как при современном «кроле». Плавали также
сажонками, на боку и на спине.
Плавать в целях закаливания начинали еще с апреля. По
плаванию проводились соревнования, в которых принимали участие
юноши и мужчины в возрасте от 17 лет. Мальчики 12-16 лет состязались
отдельно от взрослых.
Широко практиковалось и военно-прикладное плавание на боку,
позволяющее транспортировать одежду, оружие, боеприпасы и продукты.
Плаванием занимались и девушки. Состязания проводились наперегонки
на дистанцию и выносливость.
По словам наших информаторов, обычно проводились
состязания на реках с условием, чтобы переплыть на тот берег и обратно
(полевой материал 1982-1988 гг.).
Особое место в народном плавании занимало ныряние под
водой на расстояние. Адыги практиковали и ныряние в глубину с
доставанием какого-либо предмета, брошенного в воду. Чаще всего таким
предметом служил белый камень. В нырянии на море достигали 18-20 м
глубины.
Большой популярностью среди молодежи пользовались прыжки
в воду. Специальных вышек для этого не строили, их заменяли крутые
берега рек, большие деревья, стоящие на берегу реки, и примитивные
самодельные сооружения. Прыгали как с места, так и с разбега.
Практиковали: 1) прыжок ногами вниз, 2) прыжок головой вниз, 3)
прыжок боком, 4) прыжок головой вниз из положения стоя спиной к воде
и др. (полевой материал 1988 г.).
103

Переправы вплавь имели особое значение в бытовой и военной
практике горцев Северного Кавказа. Переправы через горные реки
совершались при помощи специальных средств: лошадей, бурдюков и
плотов.
ППереправа вплавь верхом на лошади. Если лошадь была с
тяжелым грузом, то всадник обычно плыл сбоку от лошади, держась за
луку седла или за гриву лошади. Один из героев осетинского Нартского
эпоса, Сырдон переправлялся вброд через большую реку во время одного
из походов нартов, держась за хвост лошади Урузмага.
2)Переправа вплавь при помощи бурдюков. Бурдюки
изготовлялись из бараньих или козьих шкур шерстью внутрь. Снаружи они были
осмолены или обмазаны жиром. Бурдюк имел два отверстия: одно для
надувания его, другое для вкладывания одежды, оружия, продуктов.
Конные горцы всегда имели с собой по два бурдюка, а пешие - один. Если
было два бурдюка, то укладывали в них белье, продукты, накрепко
завязывали их и надували каждый из них через другое узкое отверстие.
Затем подвязывали их по бокам. Пешие горцы, имевшие по одному
бурдюку, переплывали реку, привязывая его к спине. В бурдюк пешего
горца, кроме платья и пищи, укладывался кинжал, пистолет и патроны;
ружья вкладывались только по замок, ствол же оставался снаружи, а
иногда ружье привязывалось вместе с саблей поверх бурдюка. Чтобы вода
не могла попасть в ствол ружья, он затыкался и обвязывался (Дубровин.
1927, 168-169; Мафедзев. 1991, 145).
ЗШереправы при помощи небольших плотов из камыша.
Плот делали следующим образом: камыш срезался и связывался
в два валика, диаметром в 10-15 см, затем оба валика укладывали
параллельно на расстоянии 65-70 см от другого и скреплялись
двухметровыми палками. Таким образом получался своеобразный плот,
на который перед переправой горец складывал свою одежду, оружие и
боеприпасы. Этот плот привязывался арканом к задней луке седла или к
хвосту лошади. Всадник вводил лошадь в воду, схватив ее левой рукой за
гриву и поводья, сам же пускался вплавь, работая одной правой рукой, а
левой давая направление лошади. Этот способ переправы применялся
только при отсутствии бурдюков и был распространен менее других
(полевой материал 1982-1988 гг.).
Переправы обычно совершались ночью. Первым делом после
переправы одевались, вооружались и осматривали окрестности.
Переправа партии через водный рубеж и проход незаметно мимо секретов
составляли самое трудное и опасное дело. Здесь-то выявлялась ловкость,
смелость и решительность. В какой тишине все это должно было
делаться! Малейший всплеск воды, фырканье лошадей - в особенности
при изменении направления не только срывали замысел, но и могли
104

повести к поражению, одни тонули в реке, другие погибали от пуль и
сабель неприятеля (Дубровин. 1870, 169).
Гребля
Развитие гребного дела характерно для адыгских народов
Северного Кавказа (кабардинцев, черкесов и адыгейцев) и связано с
близостью к ним Черного и Азовского морей и обилием рек на всем
пространстве их обитания с древнейших времен. Поэтому гребное дело у
адыгов - искусство очень древнее. Оно важно было еще для рыболовного
промысла и торговли с другими народами древнего мира: греками,
римлянами и византийцами. Лодки как для рыболовных промыслов, так и
для торговли, изготовлялись самими адыгами. Днище или основание
лодки выдалбливалось из липы, чинара или тополя. Верхняя часть лодки
достигала довольно больших размеров. Адыгейские лодки, например, по
свидетельству древних авторов были рассчитаны на 25-30 человек и
представляли собой легкие суда, называемые греками «камарами»
(Геродот. 1888, 148-150). Адыгейские лодки, имея по 12-15 весел с
каждой стороны, плыли быстрее греческих, а позднее и турецких галер.
Архивные документы, относящиеся к первой половине XIX в.,
дают достаточное представление, что сообщение по реке Кубани
производилось почти исключительно на лодках, изготовлявшихся
адыгейскими мастерами, жившими в прикубанских, шапсугских и
бжедугских аулах. Эти мастера делали не только небольшие лодки,
употреблявшиеся для переправы через реки и для рыбной ловли, но
изготовляли и более крупные суда, поднимавшие по много пудов груза и
совершавшие плавания с товарами по среднему и нижнему течению
Кубани и Черному морю (КГА, Ф.249. Канцелярии войскового атамана
Черноморско-Кубанского войска. Оп. 1, Св.51, Д.336, ЛЛ. 140-141).
В Адыгее не только «простые черкесы», но и князья имели
лодки. Так, например, князь Издемир в 1796-1798 годах имел целую
флотилию в количестве 10 больших лодок, которые под охраной его
воинов регулярно курсировали с товарами между Константинопольским
постом и Екатеринодарской пристанью (Краснодарский краевой архив.
Ф.249. Канцелярии войскового атамана Черноморско-Кубанского войска.
Оп.1, Св.51, Д.386,Л.19).
Адыги были искусными гребцами. Они поднимались на своих
лодках по Кубани, Белой и Лабе, переправлялись через бурные
водовороты и с успехом спускались вниз по течению. Адыги учились
грести бесшумно, весла должны были погружаться в воду без шлепка по
воде и всплеска. Это было необходимо для того, чтобы ночью неслышно
проплывать мимо турецких и крымских застав в Черное море.
Лодки адыгов были легкими, что позволяло уносить их на
плечах в глухой лес и прятать до следующего плавания.
105

В ряде селений, расположенных на берегу Черного моря или
рядом, и сегодня греблей занимаются почти все жители.
Туризм и его дериваты
В современном понимании туризм представляет собой
совокупность планово организуемых и проводимых путешествий,
прогулок, походов, экскурсий и вылазок. Применительно к горцам
Северного Кавказа, мы можем говорить лишь о некоторых из них,
большинство же имело своеобразный характер, отличалось рядом
специфических признаков.
К современному туризму ближе всего такие отлучки из дома,
которые можно определить как прогулки. Только немногие из них не
преследовали непосредственных практических целей и устраивались для
того, чтобы закалить организм, а то и просто ради удовольствия (полевой
материал 1983-1988 гг.). Чаще прогуливались для того, чтобы
познакомиться с состоянием скота на пастбище, познакомиться с
соседними селениями, узнать новости, поделиться своими впечатлениями.
Это был своего рода активный отдых.
Прогулки совершались, как правило, верхом и очень редко
пешком. Последние были характерны только для бедных людей, не
имевших верховых лошадей. Более состоятельные горцы прибегали к
пешим прогулкам нечасто.
Более были распространены путешествия, называемые у осетин
«балц», у адыгов «къэ^ухьыныгье», у чеченцев и ингушей «араваьлла
лелар», «кхерсташ лелар» и т. д. Классифицировать их не всегда просто,
так как многие старые и новые исследователи смешивают прогулки и
путешествия, а некоторые дореволюционные авторы относят и те и
другие к развлечениям.
В примечаниях к первой части осетинских этюдов В.Ф.Миллер
дает следующее объяснение «балца» - путешествия: «Балц называлась у
осетин отлучка из дому, продолжавшаяся иногда целый год.
Отправлявшийся в балц обыкновенно объезжал своих родственников и
кунаков в отдаленных аулах, нередко не имея другой определенной цели
для путешествия. Нарты в балце искали приключений и совершали
разные подвиги. Иногда целью балца была поездка за солью;
возвращавшихся с солью встречали словами: «Цанхай агас цо!» (дигор.) -
«от соли иди здоровым» (Миллер. 1992, 117).
Развивая и углубляя историко-лингвистические исследования
В.Ф.Миллера, В.И.Абаев на основании фундаментальных исследований,
посвященных осетинскому нартскому эпосу, пишет: «Пытаясь на
основании сказаний определить, в каких занятиях по преимуществу
проводили время нарты, мы приходим к выводу, что таких занятий было
два: с одной стороны, охота и экспедиции за добычей (балц, стар, хатан -
106

это различные наименования одного и того же - рыскания в поисках
добычи), с другой - шумные и обильные пирушки с десятками зарезанных
животных и с огромными котлами, полными ронга и пива, пирушки,
обязательно сопровождаемые буйными плясками, «от которых дрожала
земля... Виднейших нартов мы видим нередко озабоченными тем, чтобы
не осталась где-нибудь неопустошенная ими область (анахард баста).
Самый факт, что такая область где-либо сохранилась, был достаточным
мотивом, чтобы отправиться туда в поход» (Абаев. 1990, 64-65).
Здесь В.И.Абаев близко подходит к классификации длительных
путешествий горцев Северного Кавказа: с одной стороны, грабительские
походы, с другой - длительные и обильные пиры. О первых надо сказать
еще несколько слоев, ко вторым обратимся дальше.
Свой анализ образа жизни древних нартов В.И.Абаев заключает
следующими словами: «Нет, впрочем, надобности забираться так далеко в
поисках параллелей нартовскому быту. На территории Южной России и
Северного Кавказа вплоть до XVIII в. можно было наблюдать картины
военно-дружинного быта, во многом нартовские» (Там же. 65). С таким
заключением В.И.Абаева трудно не согласиться тем более, что имеются
соответствующие публикации по сохранению в быту, правда, в
пережиточном состоянии, путешествий и набегов с целью грабежа и
захвата добычи у соседей адыгами еще в недавнем прошлом. Так,
декабрист А.Я.Якубович живо описал набеги адыгских князей и дворян.
«Впереди вожатый...белат..., что по-черкесски означает хищник, за ним
несколько человек по бокам, остальная партия дробится на небольшие
кучки и идет произвольно... Вожатый суетится, - то скачет вперед,
приникнув к седлу или поднявшись на стремена, из-за кургана окидывает
окрестности привычным глазом; вдруг палец приложит ко рту, и вся
партия останавливается; укажет на земь, и с коней долой все спешат;
махнет к себе, и вихрем скачут, не смея перевести дыхания, так много
горцы доверяют своему предводителю, которому успех дает две доли
добычи, славу и доверенность, неудача-позор, а часто и самую смерть»
(Якубович. 1825, 17 ноября).
Талантливый осетинский поэт и писатель Малиев ярко отразил
в своем творчестве такие путешествия - набеги кабардинских князей в
XVIII в. в Дигорию (Северная Осетия). В стихотворении «Два пастуха»
передается тревога охватившая, пастухов в связи с грабительским набегом
отряда кабардинских князей Биаслановых:
От горы к горе
Звук свирели мчит.
Звук свирели шлет
Пастуху пастух:
- Горе, горе мне!
Целой дюжиной
107

На меня идут
Биаслановы.
Целой дюжиной
На меня идут
Стадо у меня
Отобрать хотят.
От горы к горе
Звук свирели мчит.
Пастуху в ответ
Говорит пастух:
- Ой не бойся ты
Ничего мой друг.
В стаде у тебя
Черный есть козел.
Ты гостям своим
Заколи его.
Встреть приветливо
Ты гостей своих.
В час, как сядут есть,
Ты тревогу бей-
Будто зверь напал
На отару коз.
Невзначай ногой
Опрокинь котел
И погибнет твой
Ненавистный враг (Малиев. 1973, 137).
В военных походах старших принимали участие подростки и
юноши, которые проходили здесь закалку и школу молодого воина. В
одном из сказаний, собранных Дж.Шанаевым, рассказывается о ребенке,
идущем с нартами в поход, этот же ребенок упоминается и в
кабардинских сказаниях (Шанаев. 1871, 53). Один из выдающихся
нартских героев славный «Хамыц, - писал В.Ф.Миллер, - поехал было в
балц (путешествие) и встретился ему один мальчик. Он просил Хамыца:
«дозволь мне, три дня вместе поездим». Отправились они, стемнело, а
ночной провизии в руки им не попалось. Мальчик сказал Хамыцу:
«Теперь не ляжем же мы впроголодь. Стой здесь около коней, а я что-
нибудь принесу». Взбежал он на звериную гору и погнал дичину с собой,
лучшую из нее убил и на спину положил, а других зверей погнал на
Хамыца. Хамыц же заснул до его прихода. Вот мальчик сказал: «а я ведь
считал тебя лучшим мужем!» Ту ночь, они угощались и Хамыцу
прислуживал тот мальчик...» (Миллер. 1992, 15).
Если военные путешествия-походы нартов были прообразом
последующих грабительских набегов горцев, то нартские игры были
108

прообразом других путешествий - с целью гостьбы. Этот обычай был
занятием главным образом горской знати. Князья и дворяне подолгу
гостили друг у друга, пировали и развлекались музыкой, пением, танцами.
Постоянная взаимная гостьба верхушки общества даже была
спроецирована некоторыми старыми авторами на горцев вообще. В этой
связи М.С.Тотоев писал: «Ошибки многих дореволюционных авторов
заключаются в том, что они, видя лень, беспечность среди
представителей...феодально-алдарской верхушки, бесившихся от
безделья, а также их прислужников, с которыми они в большинстве
случаев находились в общении, рассматривали все это как особенности
национального характера горцев» (1963, 82). В действительности, речь
может идти только о надолго удерживавшемся у горцев (и запрещенном
только русской администрацией в связи с преступным укрывательством
гостей) обычаем обязательного гостеприимства. Человек, выехавший в
путь, никогда не сомневался в том, что его могут не принять люди
незнакомого ему селения. Для путешественника двери любой сакли
должны были быть открыты (Леонтович. 1882, 177).
Обычай гостеприимства был обязателен для всех слоев
населения и он строго контролировался неписаными законами горцев.
Известный исследователь обычного права адыгов В.К.Гарданов писал по
этому поводу: «Несмотря на то что адыгское общество давно уже
раскололось на классы и стало феодальным, гостеприимство в XVIII и
первой половины XIX в. было у адыгов обычаем, в одинаковой мере
соблюдаемым различными классами. Недостаточно ревностное
исполнение обычая гостеприимства считалось у адыгов большим пороком
и подвергалось всеобщему осуждению и насмешкам. Зато ничто в такой
степени не способствовало популярности и укреплению общественной
репутации...как слава о гостеприимстве данного лица» (Гарданов. 1967,
291).
И, действительно, в суровых условиях замкнутого племенного
быта, когда никакая общепризнанная власть не охраняла путника, на
защиту его выступала священная обязанность гостеприимства. «Только
этот вековой обычай и делал возможным путешествие там, где иначе
человек не мог бы найти ни приюта, ни пищи» (Чурсин. 1913, 64).
Системой гостеприимства, существовавшей у горцев Северного
Кавказа, мог пользоваться, таким образом, каждый горец, независимо от
его социального положения и возраста. Это создавало неограниченную
возможность отдельным лицам совершать путешествие в любое время
года, но, как правило, наиболее подходящим временем были лето и осень.
Еще одним распространенным видом путешествий были
ежегодные весенние выездки на коши группами по 50-200 человек. Они
возникли, как пишет К.Главани, в «старое время, когда каждый должен
был остерегаться хищников...для надзора за жатвою и сенокосом и для
109

охранения самих работников, табунов и стад. Такая жизнь в лагерях
(кошах) продолжалась около двух месяцев и требовала соблюдения всех
воинских предосторожностей, так как летнее время было наиболее удобно
для проявления молодечества, выражавшегося в похищении людей и
отгоне скота и табунов. Подобного рода хищничество входило в курс
воспитания молодежи благородного происхождения» (Главани. 1974, 171-
172).
Зимние виды спортивных упражнений
Известно, что катание на лыжах и коньках были известны
человеку с древнейших времен. Так, найденные на торфяных болотах
севера лыжи имеют возраст 2-4 тыс. лет. На острове Хеллеристина в 1932
г. обнаружены изображения лыж, относящихся к каменному веку. К этому
же времени относятся изображение, найденное на полуострове Редей у
Хельгеланда (Норвегия).
Самые древние коньки нашли в Казахстане возле озера Боровое.
Ученые считают, что находке около 3 тыс. лет. А наскальные
изображения лыжников, обнаруженные в 1926 и 1936 годах экспедицией
АН СССР в районе Белого моря, относятся к концу III и началу II тыс. до
н.э. (Серебряков. 1954,4).
Любопытно, что в скандинавском эпосе есть даже бог -
покровитель лыжников (Лыжный спорт. 1940, 9).
Лыжи
Как известно, трудовая и боевая деятельность многих народов, в
местах обитания которых длительное время сохраняется снежный покров,
вызывала необходимость создания соответствующих приспособлений для
передвижения по глубокому снегу. Таковыми на Кавказе (Элашвили.
1961, 75; Балаевич. 1948; Вахания. 1958, 28-29; Краснов. 1963, 76-79;
Дубровин. 1927, 174 и др.) были детские горные лыжи называемые у
осетин «къахдзонагьта» у адыгов - «ашанэ», у балкарцев - «шереже», у
аварцев - «чангьал», у кумыков - «гьолгана», у лакцев - «лыжарду» и т.д.
О популярности детских лыж на Кавказе рассказывали наши
многочисленные информаторы из горных и предгорных районов Северного
Кавказа (полевой материал 1983-1988 гг.). По данным С.Ш.Гаджиевой,
детские горные лыжи имели весьма широкое распространение и в
Дагестане: «Кумыкская молодежь увлекалась катанием на лыжах и санях.
Кумыкские горные лыжи принадлежали к типу, широко
распространенному на всем Кавказе, для управления служили
прикрепленные к ним ручки» (Гаджиева. 1961, 292).
Горные детские лыжи состоят из двух деревянных полозьев
(длиной, в зависимости от размера стопы, до 80 см, шириной 2-5 см и
ПО

высотой от 3 до 8-9 см), имеющих на обоих концах пазы, в которые туго
посажены концы согнутого в виде дуги прута для опоры рук.
В высокогорных районах полозья шире, иногда достигают до 4-
5 см, а в плоскостных районах ширина полозьев не превышает 2-2,5 см.
По-видимому, это объясняется тем, что в высокогорных районах снег
более глубокий и основательно утрамбовать его довольно трудно. Кроме
того, хотя снег и утрамбован, не исключена возможность провалиться.
Подобные лыжи изготовлялись из абрикосовых, ореховых и
других пород дерева, преимущественно старшими.
На описанных горных лыжах совершался спуск только со
снежных склонов. Занятия и состязания по этому народному виду спорта
обычно проводились в то время, когда снег уже слеживался, уплотнялся и
затем покрывался слегка оледенелой коркой. Нередко дети сами
утрамбовывали снег, прокладывая таким образом трассу для занятий, или
пользовались дорогой, утоптанной скотом и людьми.
Горные лыжи использовались мальчиками и подростками от 6-
7-летнего возраста до 15-18 лет. Этими лыжами в различных горных
районах Северного Кавказа, так же как это зафиксировано и в Грузии
(Элашвили. 1961, 65), широко пользуются для скольжения со склонов гор
в летнее время по сухой, выжженной солнцем траве. Но для этой цели
предназначались лыжи, у которых полозья чуть шире.
Использовали лыжи следующим образом: становились на
полозья ногами, а руками держали дужку (ручку) за изгиб охватом сверху
всеми пальцами, у наружной стороны ноги (голени, бедра). При спуске в
зависимости от крутизны склона применяли различные стойки: чем круче
спуск, тем ниже стойка. Это достигалось разными способами: за счет
сравнительно большого наклона туловища вперед (Чечня), за счет
сгибания ног в коленном суставе с небольшим наклоном туловища
(Карачай) (полевой материал 1988 г.).
Существовали простые спуски - прямо вниз с поворотом вправо
и влево (они чаще встречались у начинающих) и сложные спуски по
пересеченной местности.
Повороты осуществлялись за счет наклона обеих лыж в сторону
поворота, за счет переноса тяжести на одну ногу (обычно ее наружную
сторону), за счет надавливания одновременно с этим рукой на дужку
одноименной лыжи.
Для торможения при прямом спуске движениями рук на себя и
переносом центра тяжести назад слегка приподымали носки лыж.
Останавливали лыжи поворотом вправо и влево (он
продолжался до тех пор, пока лыжи не повернутся носком к склону, где
обычно и останавливались).
В горах на таких лыжах зачастую соревновались на спуск по
наиболее длинному склону с множеством препятствий, которые было
111

необходимо обходить, или же по более крутому склону (зачастую в
одиночку). Существовал также спуск на время (несколько человек
одновременно).
Имели место и катания без держания дужек руками, с опорой
двумя ногами на одну лыжу и т. д. В горах Балкарии, например,
соревновались так: приподняв ноги и опираясь при этом на дуги лыж
руками, спускались, амортизируя руками и телом.
Коньки
Широкое распространение имели среди мальчиков того же
возраста самодельные коньки (на всех северокавказских языках корень
этого слова один и тот же, что свидетельствует о заимствовании термина
у русского населения селившегося на Кавказе в основном начиная с XVIII
в.), которыми молодежь пользовалась как для катания по льду, так и для
спуска по хорошо утромбованному снегу (Агапов. 1971, 90).
Коньки длиной, равной длине стопы и чуть больше, шириной
(верхняя поверхность) от 2 до 5 см изготовлялись из дерева. Высота
конька варьировала от 2-х до 3-4-х см, наиболее высокими бывали те,
которые предназначались для спуска по снегу. Зачастую встречались и
такие, которые можно было использовать как на льду, так и на снегу.
Коньки от верхней поверхности к нижней (скользящей) уменьшались
конусообразно. Скользящая поверхность бывала закругленная (шириной
от 3-4 мм до 1 см) и плоская (шириной до 2 см). Отступив внутрь на 3-5
см от краев носка и пятки и на 1 см ниже верхней поверхности конька,
делали два небольших отверстия. В пяточном отверстии имелся
небольшой веревочный круг, а в отверстие у носка была продета веревка
длиной 50-60 см, которая посередине завязывалась на верхней
поверхности конька, причем два конца свободно свисали. Концы служили
для привязывания коньков к ногам.
По льду на коньках обычно катались наперегонки (на скорость).
Имело место катание на одной ноге. Для этого к ноге (обычно правой)
привязывали конек, а другой ногой отталкивались. Горец катился на
одной ноге определенное расстояние, а когда скорость замедлялась,
следовал очередной толчок свободной ногой. После толчка свободная
нога с заднего положения, сгибаясь в коленном и тазобедренном суставах,
вплотную прижималась к другой ноге, а корпус выпрямлялся. Затем обе
ноги сгибались в коленном и тазобедренном суставах, корпус поддавался
вперед и из этого положения нога начинала толчок рядом со стопой
скользящей ноги. Стопу толчковой ноги для более эффективного толчка
(повышения трения) нередко завязывали тряпкой. В этом виде катания
обычно соревновались на дальность скольжения как с одного толчка, так
и с нескольких подряд.
112

Эта разновидность катания на коньках хорошо развивает
мышцы ног и толчковую способность.
На коньках катались и со снежных склонов гор, соревнуясь как
на быстроту, так и на сложность спуска по сильно пересеченному склону.
Зачастую катались и в одиночку. При спусках на коньках останавливались
поворотом вправо и влево, падением назад и в стороны.
Санки
Широко практиковалось на Северном Кавказе катание на санках
(«дзоныгъ», «цонагь» - осетинск., «чанагъ» - аварск., «чана» - лакск.,
«Ьжьэ» - адыгск. и т. д.), которые в бытовых целях использовались
горцами с древнейших времен. Они представляют собой два деревянных
полоза из досок высотой 8-20 см и длиной 40-55 см, на которые набиты
доски. Ширина саней - 30-35 см. Передний край полозьев снизу
закруглен, а в Балкарии изогнут. Спуски на санках, как и на горных
лыжах и коньках, производятся на скорость, на дальность и сложность
маршрута. Встречаются спуски сидя (ноги по бокам волочатся, ноги
впереди, на корточках, по-турецки), лежа боком, на животе (головой
вперед), на спине (головой назад).
Повороты, торможение, остановка и движение с места
производятся отталкиванием, упором и трением ног о снеговой покров. Нередко
санки останавливали и падением в стороны, вставанием, пропустив их
меж ног с последующим падением назад, если склон чрезмерно крутой, а
если склон слегка наклонный и скорость небольшая, то пробегая
несколько шагов по инерции и т. д.
На вышеописанных горных детских лыжах, коньках и санках
катались мальчики от 5-6 до 13-14 лет и старше. На санках катались и
девочки до 9-10 лет.
Широкое распространение среди горских детей и молодежи
имели всевозможные скольжения со снежных склонов. Это делалось,
когда снег слегка уплотнялся. Скользили сидя, подобрав под себя полы
шубы, а с ледяных сугробов, сидя на корточках или на плоском камне,
или подобрав под себя полы шубы, или стоя и т. д. Подобные спуски
скольжением нередко практиковались горцами в повседневном быту.
Для улучшения скольжения лед обычно посыпали тонким слоем
снега. Нередко разнообразные скольжения с ледяных сугробов и катания
на ровном льду озера или реки проводились в форме состязаний. Вот
некоторые из их разновидностей.
1.На лед кладутся два камешка или же палочки на расстоянии
ступни друг от друга. Цель участников, разбежавшись, прокатиться
между камешками на одной или двух ногах, не задевая их. Катание
проводилось на ровном льду, но в Ингушетии и Карачае также на ледяных
скатах (полевой материал 1984, 1988 годов).
113

2.На ледяной скат бросали камень, и когда он удалялся на 2-3
шага, игрок катился за ним вдогонку с тем, чтобы в определенном месте
поймать его.
3.Участники делятся на две команды. Одна из них стартует
раньше, а вторая должна догнать первую, чтобы затем, толкая ногами,
отталкивая руками и т. д., убрать их с дороги и придти к финишу
первыми.
Кроме всего этого горцы использовали разнообразные бытовые
изделия для катания, сидя на них. Нередко катились сидя на шкурах. В
Дигорском и Куртатинском ущельях (Северная Осетия) наши
информаторы рассказывали о популярности у них в прошлом катания на
доске или даже бревне. В Карачае и Балкарии же весьма популярно было
катание с горок на бычьей или коровьей шкуре (полевой материал 1984-
1988 гг.).
Всевозможные скатывания со склонов гор бывали одиночные и
групповые, когда несколько человек, взявши друг друга за талию,
образовывали цепочку. При этом тех, кто в конце упадет, наскочит на
другого, во время не встанет, осуждали; нередко таких даже не пускали в
катание цепочкой.
Обучение различным упражнениям начиналось с различного
возраста. Если катание на горных лыжах начиналось в 5-6 лет, то катание
на коньках (особенно с горок) начиналось с 8-9-летнего возраста.
Как сказано, выше, катанием на санках, скольжением со
склонов гор и т. п. увлекались и девочки, но они делали это отдельно от
мальчиков. Почти в каждом ауле или селении имелись 1 или 2-3 катка
(«быран», «гуран» - по-осетински, «шаршол» - по-чеченски и ингушски,
«гъущ! лъэрыжэкЬ къыщажныхъ мыл джафэ» - по-адыгски и т.д.), куда
собирались обычно к концу дня дети нескольких сельских кварталов,
иной раз и всего села. Вместе со старшими братьями и сестрами, родными
и соседями приходили смотреть и дети 3-4 лет. Старшие нередко сажали
их к себе на колени и так скатывались с горки сидя на санях. Потом
старшие давали возможность малышам скользить с небольших склонов, и
так те постепенно втягивались в занятия.
Обучались дети преимущественно самостоятельно, наблюдая за
старшими. Нередко дети сами обращались к старшим с просьбой показать
им, как осуществляется то или иное упражнение. Прохожие взрослые
нередко подходили к ним, давали советы и даже катались, чтобы показать
им, как это делается. Падение во время занятий, неудачный спуск на
лыжах и др. вызывали всеобщий смех собравшейся молодежи. При этом,
придя домой, неудачник обращался к родителям с просьбой исправить их
ошибку. Родители рассказывали, как надо действовать, в ряде случаев,
сопровождая личным показом. Но в таких случаях не было принято учить
114

девочек; если они обращались с такой просьбой, старшие их ругали, мол
«девочкам надо работать дома, а не кататься».
Дети бывали на катке утром до 10-11 часов и в конце дня. Такое
увлечение приводило к тому, что мальчики в 13-14-летнем возрасте
скользили на одной ноге с ледяных склонов протяженностью 20-25 м.
Могли, катясь стоя, резко садиться, сделать кульбит вперед в движении и
снова встать и т. д.
3. ПОДВИЖНЫЕ ИГРЫ
У народов Северного Кавказа широкое распространение имели
подвижные игры. В них нашли свое отражение труд, военная подготовка
бытовые и обрядовые явления.
На народные игры съезжалось множество народа. Победители в
играх награждались ценными призами, о них сочинялись песни.
Игры были веселые, шумные и нередко опасные, особенно
конные. Во всех подвижных играх выявлялись физическая
подготовленность и воинственность горцев.
Рассмотрим некоторые подвижные спортивные игры, типичные
для народов Северного Кавказа. Однако необходимо оговориться, что в
соответствии с планом нашей работы ряд игр (особенно конных)
связанных с общими праздниками и важными событиями семейной
жизни, будет изложен в четвертой главе.
«Птичка»
Любимой игрой самых маленьких детей была «птичка». Кто-
либо из старших в доме или гостей сажали ребенка на колени и
рассказывали, что в дом залетела птичка, села на подоконник, оглянулась,
осмотрелась, затем перелетела и села на спинку кровати, оттуда
перелетела и села на сундук, с сундука перелетела на правое, затем левое
плечо ребенка, но, испугавшись, что ее поймают, вспорхнула вверх и
улетела в открытое окно на улицу к своим деткам. По ходу повествования
о перелетах с места на место ребенок поворачивал голову в
соответствующую сторону, а под конец ребенок поднимал головку
кверху, чтобы увидеть улетающую «птичку». В это время открытое его
горло щекотали, и ребенок смеялся от души. Эта игра способствовала
развитию шейных мышц и позвоночника, а смех доставлял большую
радость.
«Всадник»
Кто-либо из старших в доме (кроме отца, из-за обычая
избегания. - К.Т.) сажал ребенка (только мальчиков) на колено и, катая его
с подскоками рассказывал о том, как он вырастет большой и поедет в
путешествие в дальние края, как он будет преодолевать серьезные
115

препятствия, убивать хищных зверей, побеждать в единоборстве с
врагами и возвратится домой удалым джигитом, так что старшие им будут
гордиться. Эта игра-забава имела много вариантов, один из которых
описан С.Х.Мафедзевым (Мафедзев. 1991, 67). Игра укрепляла
позвоночный столб, развивала мышцы, вырабатывала навыки,
необходимые всаднику, и формировала свойства необходимые храброму
и отважному воину.
«Альчики», или «бабки»
Первый вариант. Игра в «альчики» имеет самое широкое
распространение у народов Северного Кавказа как занимавшихся в
прошлом преимущественно скотоводством. Для игры используются
астрагалы овечьих или козьих ног. Их приносили на игру в специальных
сумках из различной домашней ткани или кожи, а если их было немного,
то просто в карманах. В игре участвовало 2-3 и более человек. Для игры
подбирают небольшую ровную площадку или широкий плоский камень.
Место игры должно быть ограждено глухой стеной или забором. На
игральной площадке или камне выставляют по несколько (по
договоренности) «альчиков» от каждого игрока. В нескольких метрах от
«альчиков» проводят линию или, если местность каменистая, выставляют
в линию небольшие камешки. Отсюда бросают по кону ударный
«альчик», обычно крупнее размером, чем поставленные на кон. Иные
хитрецы для большего веса сверлили «альчики» и заливали их
расплавленным свинцом, однако, по словам наших информаторов, при
выявлении таких «альчиков» игра аннулировалась. В определенной
последовательности (что определялось, как правило, по жребию) бросали
ударный «альчик» по другим. Первый бросок каждый обязательно делал
из-за линии. Если «альчик» или несколько «альчиков» были сбиты с кона,
их забирал сбивший. Последующие броски делались с того места, куда
отскочил ударный «альчик». Игра продолжалась до тех пор, пока на кону
оставался хоть один «альчик». Выигравшим считается сбивший
наибольшее количество «альчиков». Способ метания «альчиков» -
произвольный. Важным условием игры было право на повторный бросок
выбившего «альчик» с кона, и он продолжал броски до тех пор, пока не
промахнется. В этом случае очередь переходила к следующему игроку.
Второй вариант. В игре участвовали подростки, юноши, а
нередко и взрослые мужчины. Играли по 2-5 человек. Подбиралась или
часто постоянно существовала одна и та же площадка размером 2-3 кв. м.
Для игры каждый игрок брал одну кость. По команде старшего из
играющих или наиболее искусного игрока участники (численность
которых ограничивалась только размерами площадки или наиболее
ровной ее части) подбрасывали «альчики» вверх. Если кость одного
игрока попадала в положение «шах» (наиболее неровное и неустойчивое
116

положение «альчика», осетинск.), а другие кости иначе, то этот игрок
поднимал свою кость и бил ею по любой из лежащих. Перевернув таким
образом чужую кость на противоположную сторону, бивший забирал ее
себе и бил по следующей. Если перевернуть кость не удавалось, то право
удара переходило к хозяину кости, бывшей под ударом. Если же бивший
вообще не задел чужую кость, то игра начиналась сначала. Побеждал тот,
у кого оказывалось к концу игры больше костей. Часто случалось, что
проигравший очень расстраивался, и если его при этом еще кто-либо из
игроков поддразнивал, могла возникнуть крупная ссора, даже настоящая
драка. На очень сильную эмоциональную возбужденность проигравшего в
«альчики» в Осетии в прошлом указывал А.Х.Магометов: «В народе до
сих пор бытует такая форма обращения к человеку, вернувшемуся домой
в плохом настроении: «Цы кодтай? Да хъулта дын исчи амбылдта?» («Что
с тобой? Выиграл ли кто твои альчики?») Так остро реагировал осетин на
поражение в игре» (Магометов. 1968,565).
Третий вариант. В игре участвовали 2-4 подростка. Игра
проходила на небольшой ровной площадке. Все играющие приготовляли по
2-3 «альчика». Для игры на площадке чертили круг диаметром 1-2 шага и
с двух сторон от него на расстоянии 4-х шагов проводили две
параллельные линии. Каждый участник ставил в центр круга на кон по 1
или 2 «альчика». Один наиболее крупный «альчик» ставился в центре (это
«тамада»), а остальные - в линию по сторонам от него. Для определения
очередности один из игроков собирал биты всех участников игры (битой
обычно был наиболее тяжелый и крупный «альчик», иногда
просверленный и залитый свинцом или оловом или же просто набитый
землей). Он кидал их с расстояния примерно около 1,5 м на землю один
или несколько раз, пока чья-нибудь бита не окажется в положении «шах».
Владелец этой биты получал право первого удара. Потом тем же
способом определялись второй, третий, четвертый бьющие. Определив
очередность, игроки отходили к одной из линий и кидали по очереди
биты в круг, стараясь попасть в «тамаду». Каждый участник игры кидал
по одному разу с обеих линий. Если после попадания в «тамаду»
последний не вылетал из круга, то попавший игрок должен был добавить
на кон один или два своих «альчика» (иногда и больше, это зависело от
предварительной договоренности). Победителем считался участник игры,
после броска которого «тамада» вылетал за круг. В награду победитель
получает все «альчики», выставленные на кон. После этого игра
повторялась от начала и до конца во всех деталях.
Четвертый вариант. В игре участвовали 3-4 подростка.
Участники игры становились в круг на небольшой ровной площадке и
бросали около ног каждый свой «альчик» с условием, чтобы он встал в
положение «шах». У кого из участников игры «альчик» вставал в это
положение, тот получал право бить в любой «альчик». Если последний
117

«альчик» отлетал более чем на три или четыре ступни (зависит от
предварительной договоренности), бьющий выигрывал «альчик» и
забирал его себе. Если же этого не происходило, то право удара
переходило к тому, чей «альчик» был под ударом. Победителем
признавался тот, кто забрал наибольшее количество «альчиков». Все
выигранные «альчики» отдавались ему в награду.
В процессе игры развивался глазомер, а дети получали общую
физическую подготовку, так как играющие все время находились в
движении. Описанию разных национальных вариантов этой игры
посвящены работы Гагиева (1958); Краснова (1963); Дибирова (1985) и др.
«Пять камешков»
Игра называется по кабардино-черкесски - «шэкъащтэ» (шэ-
камешек, къэштэн - брать; по-осетински (дигор.) - «чикидорта», «чики»
(по-видимому, иноязычное слово, заимствованное, возможно, из
тюркских языков), «дорта» - камни. Кстати, игра известна и казахам под
названием «бестас» (Игры народов СССР. 1985, 144), а также грузинам
(«даниноба») и русским («тройка», «двойка», «одиночка», «крестик»,
«мостик», «с прихватом», «с прикладом»). Для игры брали пять
небольших камешков (по словам нашего информатора из селения
Хазнидон (Северная Осетия) Казбека Сикоева обычно камни были
одинаковой величины, округлой формы и должны были свободно
вмещаться в ладони играющих). Играющие размещались, сидя на ровной
площадке. Подбрасывая один из камешков, подбирали с земли остальные
по одному, пока подброшенный камешек находился в воздухе, а затем
ловили его. Следующим движением подбирали камешки парами, пока
подброшенный камешек находится в воздухе, а потом должны были
ловко поймать и его той же рукой, в которой находились уже
подобранные камешки. Затем таким же образом подбирали сначала три
камешка вместе и во второй прием - оставшийся один. Четвертое
движение включало подъем сразу четырех камешков, подбросив пятый,
после чего надо было и его поймать той же рукой.
Этим заканчивался подготовительный этап игры. Успешно
прошедшие через этот этап, переходили к основной части игры,
остальные упражнялись в преодолении первого этапа. Пятое движение
включало подбрасывание всех пяти камешков вместе, чтобы поймать как
можно больше из них (но не менее трех) тыльной стороной кисти сначала
одной, а затем и обеих рук, что давало право продолжать игру. Выполняя
шестое упражнение, участники ставили на землю левую руку, раздвигали
пальцы и между ними клали четыре камешка, а свободной рукой
подбрасывали пятый. Пока он находился в воздухе быстро вытаскивали
остальные, одновременно поймав правой рукой пятый камешек.
118

Однако наиболее сложным из всех было седьмое упражнение,
которое выполнялось весьма оригинально. Надо было подбросить один
из камешков правой рукой, и пока он был в воздухе, этой же рукой
схватить с пола или же со стола один из лежащих камешков, уронить его
и, пока он не коснулся земли, подхватить его, после чего правой же рукой
поймать первый камешек. Кон данного игрока продолжался до тех пор,
пока таким же манером не поднимали все камешки с земли. При любом
неудачном движении в игру вступал очередной игрок.
В заключение участники делали из пальцев левой руки фигуру
наподобие арки: «на указательный палец «наплетали» средний, на него -
безымянный, мизинец и прикладывали их к полу большим и
указательным пальцами. После этого под такую арку - мостик прогоняли
легкими толчками четыре камешка, подбрасывая пятый и ловя его
обратно» (Мафедзев. 1991, 71).
Выполнить такое сложное упражнение ненатренированными
пальцами, естественно, было непросто. Поэтому лучше других эта игра
удавалась тем, кто больше других выполнял различные трудовые
операции или специальные движения для развития кистей рук, что в свою
очередь заставляло других равняться на них.
Все это способствовало развитию рук, пальцев, вырабатывало
аккуратность, настойчивость в достижении цели. В игру «Пять камешков»
играли и мальчики и девочки, но последние больше. В нее играли
осетинские, кабардинские, балкарские, карачаевские и другие дети, но у
названных народов игра была более популярна. Национальные варианты
данной игры описаны по русским и грузинам Е.А.Покровским (1887), по
осетинам С.Г.Гагиевым и по адыгам С.Х.Мафедзевым в указанных выше
работах.
В одно из упражнений игры «Пять камешков» играли женщины
в Древней Греции (Бек де Фукьер. 1877, 62). У них она была не только
развлечением, но и имела ритуальное значение: в процессе игры
загадывались желания.
В то же время игра «пять камешков» была связана у отдельных
народов и с производственной деятельностью. Вот что удалось выявить в
этой связи С.Х.Мафедзеву в Кабарде: «О преимущественной связи игры
«шэкъаштэ» с женским трудом свидетельствует тот факт, что в отдельных
селениях (с.Шалушка и др.) ее знают как «дарий 1фн» («дарий» - парча,
атлас, фн - «альчики», но это слово употребляется и для обозначения
чего-либо круглого, твердого). Возможно, это название указывает на то,
что камешки для игры оплетали нитками, как мастерицы - золотошвеи
делали «дэнлъэч» (галун, тесьма). Известно, что для изготовления этого
вида украшения вначале учились оплетать более крупные предметы:
фасоль, грецкий орех, круглые камешки и т.д. Затем, когда у них это
получалось, они пробовали оплетать вишневые косточки, пшеничные
119

зерна, просяные зернышки, и наконец, исключительного мастерства
достигали те, которые могли искусно оплести маковое зернышко»
(Мафедзев. 1991,72).
«Попади в камень»
Небольшие плоские камни разного диаметра в количестве 4-5 и
более штук ставились один на другой. За ними на расстоянии 25-30 см
проводилась линия. В игре участвовали 4-8 и более детей 10-13 лет,
которые на расстоянии 9-10 м проводили вторую линию, параллельную
первой. Участники игры, набрав определенное количество плоских
камней, свободно помещающихся в ладонь, по очереди, определяемой
жребием, стремились из-за второй линии попасть по «башне», сложенной
из камней. Задача участников заключается в том, чтобы выбить все камни
за первую черту. После каждого попадания игрок получал право еще
одного удара с того места, куда упал камень, которым он целился по
каменной башне. В случае промаха игрок уступал очередь следующему,
который метал камни по остаткам «башни». Количество партий игры
заранее оговаривалось. Побеждал имеющий в итоге больше выбитых за
первую линию камней. Если камень был сдвинут с места, но оставался
перед первой линией, попадание не засчитывалось. Игра имела много
вариантов даже у одного и того же народа. Поэтому мы стремились из
различных вариантов, записанных в горах и на равнине Северного
Кавказа, выбрать тот, который имеет больше сходства со всеми
остальными по композиции.
«Борьба за флаг»
Борьба за флаг - конная, связана с джигитовкой. Местом для
проведения игры служили любое поле, выгон, просторная площадь. Один
из всадников, имея в руке зеленый флаг изобилия, изготовленный из еще
зеленых орехов-фундуков, старался доставить его в условленное место.
Его преследовали другие всадники, чтобы отнять у него флаг.
Овладевший флагом, в свою очередь, подвергался преследованию. Игра
продолжалась до тех пор, пока кто-нибудь из играющих не привезет флаг
в условленное место судьям. Эта игра привлекала большое количество
участников. Игра имела несколько вариантов, записанных нами в
Кабарде, Черкесии и Адыгее. Эта игра очень близка по содержанию к
игре, известной казахам и среднеазиатским народам под таким же
названием (см. Таникеев. 1961, 79).
Следующая игра записана нами в с. Хазнидон (Северная
Осетия). Игра называется: «снятие флага». Она обычно проводилась в
лесу, в долинах рек, где вперемешку росли невысокие ольховые, ореховые
деревья и очень густой кустарник. Участники в количестве не менее 20
человек, в возрасте 10-15 лет делились на две команды, каждая из
120

которых избирала себе командира, 2-3 разведчиков и столько же
караульных из младших ребят, но под руководством одного старшего,
охраняющих флаг команды. Команды на расстоянии 200-300 м
располагали свои флаги на относительно открытой площадке. Это мог
быть небольшой шест с куском ткани или чаще всего ольховая или
ореховая ветка, вкопанная в землю так, чтобы от ветра или от
собственного веса она не упала. Важным было то, что никто из команды
противника не знал, каков из себя «флаг» другой команды и, что было
особо секретно, где он располагается. Единственным ориентиром были
границы места игры. Примерно в 15-30 м от оговоренных границ на
поперечной линии и устанавливался «флаг». Игра начиналась после
условленного продолжительного свиста или треска самодельной
трещотки. Первыми в игру вступали разведчики, которые должны были
найти «флаг», расположение заслонов и их число. После
соответствующего донесения в игру вступали основные силы, главной
задачей которых было уничтожение или обход заслонов и снятие «флага».
Чтобы «ликвидировать» заслон, необходимо было сказать вполголоса
противнику словом «тихо» и указать вниз на землю самодельным
деревянным оружием. Так называемые «убитые» обязаны были выйти на
нейтральную площадку и больше не вмешиваться в ход игры. Не всегда,
конечно, разведка выявляла место расположения «флага», что
естественно, усложняло ход игры. В таком случае надо было прилагать
дополнительные усилия и действовать как бы вслепую, что предполагало
полную «ликвидацию» всей команды противника. Игра могла
продолжаться от 1 до 3-4 часов и заканчивалась только со снятием «флага»
одной из команд.
«Борьба за покрывало»
В этой игре лошади одной команды накрывались богатыми
покрывалами. Другая команда наездников скакала без покрывал, дав
первой команде время разъехаться в разные стороны и бросалась за ней в
погоню. Одни старались вырвать покрывало, другие - ускакать от
преследователей. Наскакавшись вдоволь по полю, всадники в заключении
игры бросали покрывало пешим, которые в свою очередь за него
боролись. Игра продолжалась до тех пор, пока покрывало не разрывалось
на мелкие куски. В эту игру играли абазины и почти все адыги. Игра
широко распространена у казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен,
но вместо покрывала у них используется шкура козла или же сафьян,
выделанный из той же козлиной шкуры. Исследователь народных игр
М.Таникеев пишет, что раньше в Казахстане и Средней Азии
использовался сам козел, да и название игры говорит об этом же -
«козлодрание».
121

«Борьба за шлемы и панцири»
Участники делились на две команды конников. Одна из них
была одета в шлемы и панцири, сплетенные из орешника (фундука). За
ними скакала другая команда наездников. Игроки первой команды
старались ускакать как можно дальше, другие - поскорее отнять у них
трофеи и самим надеть их. Если преследователи не успевали исполнить
своего намеренья, шлемы и панцири бросали в толпу пеших и разрывали
на части. Почти во всех конно-спортивных играх подростки в 14-16 лет
играли отдельно от взрослых мужчин.
«Джор»
Для этой игры с наступлением весны жители в адыгских селах и
аулах делились на две партии - «верховых» и «низовых», т. е. живущих в
восточной и в западной части села. В больших и растянутых в длину
аулах подобное разделение существует до сих пор. Игра проводилась в
темноте. Каждый из играющих брал в руки длинный шест, наверху
которого прикреплена корзина с сеном или соломой. Снаряженные таким
образом, партии зажигали корзины и шли друг на друга, крича: «Джора»,
«Джора».
Игра изобиловала всеми видами коллективной борьбы и
требовала большой ловкости. Родилась она в связи с ночными
нападениями на селения врагов. Нападая друг на друга, партии
захватывали пленников и со связанными руками приводили их в
кунацкую, или «гостинный дом». Здесь после окончания схватки велись
переговоры об обмене пленными, а за оставшихся вносили выкуп
съестными припасами. Собранные припасы поручались одному из
старшин партии, который готовил столы с едой и напитками у себя дома,
или в гостином доме одного из старшин. В этой игре участвовали и
старики.
Вот что пишет об этой игре Хан-Гирей: «Игру начинала с обеих
сторон молодежь с корзинками, но к ним, как на тревогу, сбегались и
пожилые люди, и даже старцы приходили, отчасти, взглянуть на
веселящихся и вздохнуть, вспоминая прошедшие годы молодости,
отчасти чтобы предпринимать меры предосторожности против пожара, что
легко могли причинить корзинками в безумии веселья. Старики часто
попадались в плен, будучи немощны и не в состоянии противиться
сильным молодым борцам, налагавшим на них ременные оковы. Впрочем,
такие пленники дорого обходились победителям, а равно и той партии, у
которой похищены были: для примирения с ними надлежало
удовлетворить их за то что, не уважая их седин, увлекли их в плен, и в таком случае
виновники приготовляли яства и напитки, и примирение со стариками
заключалось новым угощением» (Хан-Гирей. 1842, 22). Играли в ту игру
только взрослая молодежь.
122

«Игра в войну»
Игра в войну происходила при большом стечении народа из
других аулов и селений. Князья и дворяне составляли одну партию,
вольные земледельцы - другую. Захваченных в игре пленных князья и
дворяне привозили в «гостиный двор» одного из дворянских старшин
аула, крестьяне - в кунацкую одного из своих старшин. По окончании
игры начинались переговоры, обмен пленными и их выкуп. Дворяне
выкупали своих пленных, внося разные вещи, а земледельцы - -
сельскохозяйственные продукты. Затем избирали не участвовавших в
играх старшин, которые определяли, как удовлетворить обиженных.
Обыкновенно постановляли, чтобы старшины земледельцев, приготовив
кушанья и напитки, являлись в гостиный дом старшего князя или
дворянина, где начинался пир, а князья и дворяне делали подарки
старцам, которых забрали в плен. Так водворялся мир. Игра была широко
распространена в селениях и аулах Адыгеи, Черкесии и у абазин.
«Игра пахарей»
«Игра пахарей» была воспроизведением труда земледельцев -
крестьян. В весеннее время жители аула делились на две партии: те из
них, которые находились в поле, составляли одну, а остающиеся в ауле -
другую. Первые, приходя в аул, схватывали шапку девушки из знатной
семьи и уносили ее. Их преследовали, но редко ловят, потому что они
приходили скрытно. Спустя день или больше шапку возвращали, завернув
ее в платок, и притом привозили приготовленные для такого случая яства
и напитки в дом девушки и там нередко целую ночь пировали, пели
песни, и плясали, собрав всех жителей аула. По окончании увеселения
отец или брат девушки делали подарки.
Другая партия, в ответ похитителям, толпою шла в поле. Там,
схватив ремень, которым связан плуг, уносили его, защищаясь от
преследующих. Для выручки ремня привозили яства и напитки в тот дом,
где положен ремень, и целый вечер проводили в забавах. При
возвращении пахарей в поле начиналась борьба, в которой каждая партия
старается столкнуть другую в воду в одежде. Нередко и женщин в этой
игре обливали водою или увлекали в реку. Эта забава связана с поверьем.
будто она помогает хорошему урожаю (Хан Гирей. 1842, 29). Об этом
напоминает распространенное и сейчас на Северном Кавказе купание
чучела в воде.
Разновидностью предыдущих игр пахарей являлась следующая
игра. Собирались старики аула, лагерь пахарей окружался глубокой,
проводимой плугом, бороздой. Через нее без разрешения тамады никто не
имел права переступать. Тамада сидел в своей палатке, над ним
развевалось знамя, которое оберегала сильная стража из молодежи.
123

Наиболее ловкие пахари старались похитить знамя. Как только это
удавалось, игра кончалась, и начиналось пиршество (Пасынков. 1925, 29).
Эта игра известна адыгейцам, черкесам и абазинам.
«Гонка шара»
Игра проводится на площадке длиною 100 м и шириной от 50 до
65 м.
Все играющие делились на две равные партии по 10-12 человек.
Каждый имеет свою палку с загнутым концом (клюшку). Между обеими
партиями проводилась средняя линия (граница), а пространство по обе
стороны ее называлось «полем». Поле ограничивалось задней чертою с
каждой стороны. На границу клали шар, сделанный из корня дерева,
размером в 7-8 см в окружности. К лежащему шару подходили по одному
из каждой партии и по палке мерились, кому первому бить по шару. Это
право предоставлялось тому, чья сжатая кисть руки оказалась наверху.
Вслед за первым ударом в игру включались и все остальные игроки,
стараясь ударами загнать шар на заднюю (лицевую) черту противника.
Если одной партии удавалось это сделать, то партии менялись местами.
Игра велась определенное время и победа присуждалась партии,
забившей больше шаров.
Все игроки делились на нападающих и защитников. В нее
играли и дети, и взрослые, но игра эта была опасной, так как при ударе
клюшкой по шару он летел с такой силой, что мог причинить
повреждение (полевой материал 1987-1988 гг.).
В игре имелся ряд вариантов. Возьмем, например, вариант
адыгского хоккея. Играли на том же поле, только на лицевых линиях
противоположных сторон поля устанавливались деревянные ворота, из
двух вертикальных стоек (столбов) и верхней горизонтальной
перекладины. Внутренние размеры ворот: высота от 1 м 80 см до 2 м,
ширина от 3 м до 3,5 м.
Состязания по адыгскому хоккею проводились для детей и
взрослых. Каждая команда играла в составе от 9 до 11 человек, в том
числе одного вратаря. Каждая команда имела право в течение игры
заменить вратаря и двух игроков запасными игроками.
Другой вариант игры записанный нами в Северной Осетии по
основным параметрам схож с первым. Однако имеются и некоторые
особенности. Так, например, в осетинский хоккей играли и в ночное
время и; используя для игры старый корень дерева, как бы излучающий из
себя в темноте свет и потому хорошо видный игрокам. Вторая
бсобенность заключалась в том, что вместе с мальчиками играли иногда и
девочки, которые, по свидетельству наших информаторов, ничем не
уступали первым (полевой материал 1987 г.).
124

Третий вариант игры был известен всем народам Северного
Кавказа. Для игры выкапывали круглую ямку глубиной в 30-35 см и
такого же диаметра. Вокруг этой ямки как центра на расстоянии
приблизительно около 3-3,5 м выкапывали небольшие ямки на одну
меньше числа играющих. Центральная ямка называлась большой «аул», а
расположенные по окружности - малые «аулы».
Одна из маленьких ямок называлась старшая, вторая -
подстаршая, затем шла третья, четвертая и т. д. Играющие имели клюшки
и один деревянный шар, как в основной игре. Один из играющих должен
был загнать шар в большую ямку, а другие ему мешали. Для того, чтобы
определить, кому какую ямку занять и кто будет водить, все становились
в одну линию и бросали назад через голову свои палки. Тот, чья палка
окажется дальше всех, становился в старшую малую ямку, следующий во
вторую и т. д., тот же чья клюшка оказывалась ближе всех, должен
водить.
Круг вместе с центральной и малыми ямками называется
«большой аул». Водящий гнал шар из-за круга в большой аул.
Занимающие ямки по кругу не пускали его туда. Казалось бы, что
водящему никогда не удастся загнать шар в центральную ямку, но игроки,
отгоняющие шар, могли потерять свою ямку. В случае если водящий все-
таки загонит шар в центральную ямку тогда происходила смена ямки
каждым игроком на другую, поскольку ямок на одну меньше, чем число
игроков, но водящий стремился занять старшую малую ямку. Игрок
стоявший там, переходил в другую и т. д. Оставшийся без ямки,
становится соответственно водящим и игра начинается по-новой.
В эту игру играли дети и подростки, и похожа она на русскую
игру «котел». Наши многочисленные информаторы неоднократно
подчеркивали популярность и широкое распространение, которое имели в
быту народов Северного Кавказа игры, связанные с шарами и палками.
Играя в них, молодежь получала хорошую тренировку и подготавливала
себя к овладению холодным оружием, например, фехтованием (полевой
материал 1983-1988 гг.).
«Переноска камня»
На определенном расстоянии от реки (100-200 м и более)
чертилась на земле линия, на которой выстраиваются играющие. По
команде судьи (старика) или старшего среди детей все играющие бежали
к берегу реки, доставали из воды камень и бежали обратно.
Победителем считается тот, кто прибежит раньше других с
мокрым камнем. Играли в эту игру по преимуществу дети и подростки от 8 до
15-летнего возраста. Количество играющих не было ограничено. В эту
игру играли чаще других дети из горных и предгорных селений и аулов,
расположенных по берегам рек, где много годных для игры камней.
125

«Игра пастухов»
В эту игру играли адыгейские, черкесские, ногайские и
абазинские пастухи - соседи. У каждого из пастухов имеется при себе
пастушеская палка («посох», или «бодог»). На земле проводили линию, на
расстоянии 12-15 шагов от которой клали на землю гладкую палку.
Играющие становились за линию лицом в сторону метания в удобное для себя
исходное положение. Палку держали за один конец большим и средним
пальцами, а указательный находится сверху на палке. В таком положении
рука с палкой была вытянута вперед. Игрок отводил руку с палкой вниз и
назад (замах), затем резким взмахом руки вперед и вверх, слегка
захлестывая кистью, выпускал палку из руки вперед тем концом, который
находился у него в руке. Палка, пущенная игроком, должна была
стукнуться скользящим ударом о лежавшую на земле палку и лететь
дальше.
Победителем игры становится тот, кто дальше всех метнул
палку.
«Игра в мяч»
Первый вариант. Играющие становились в круг, и один из них
бросал скатанный из коровьей шерсти мяч о землю. Мяч подскакивал, и
играющие старались его поймать. Тот, кто поймал мяч, садился верхом на
другого, протянувшего вместе с ним к мячу руку, и вновь бил мяч о
землю, остальные играющие старались поймать его и т. д. В эту игру
играли дети на всем Северном Кавказе.
Второй вариант. На ровной площадке в длину 60-70 м и ширину
25-30 м проводились по двум концам две линии. Играющие делились на
две равные партии. Проводилась жеребьевка, в результате которой одна
из партий становилась водящей. Все участники водящей партии за
исключением одного, уходили от первой линии на расстояние не менее
10-12 м внутрь площадки. Оставшийся от водящей партии игрок
становился в центральной части первой линии с мячом (деревянным или
войлочным, диаметром с теннисный мяч) в правой руке. Напротив его с
битой (длиной 70-80 см) в правой руке вдоль этой же линии становился
один из игроков не водящей партии, остальные игроки последней
выстраивались вдоль первой линии в предстартовом положении. Игрок с
мячом подбрасывал его чуть вперед и вверх, а игрок с битой с размаху
наносил ею по мячу удар. Если мяч был пойман сразу игроками водящей
команды, партии менялись местами и игра начиналась по-новой, однако
если мяч коснулся земли и затем был подхвачен водящей командой, она
старалась осалить им кого-либо из второй партии, которые должны были
успеть за время после удара мяча и до овладения им водящей командой
добежать до второй линии и встать на нее. Наиболее смелые, ловкие и
126

быстрые успевали иногда и вернуться за первую линию, однако, как
правило, основная масса оставалась в ожидании очередного удара по
мячу, и тогда получала возможность вернуться на прежнее место. В
случае осаления мячом кого-либо из бегущих партии менялись ролями.
Смена ролями предполагалась между партиями и в случае если бьющий
битой по мячу трижды промахивался. В игру играли мальчики и девочки
от 7 до 12 лет, однако, девочек участвовало в игре обычно меньше. Игра
записана нами в селах Чикола, Хазнидон и Лескен (Северная Осетия),
(информаторы Ибрагим Дедегкаев, Казбек Сикоев, Омар Гегкиев, Иса
Кизинов).
По всей вероятности игра была видоизмененной формой
русской народной игры «лапта».
«Игра с луком»
По словам наших информаторов из горных и равнинных
районов Северного Кавказа, игра с луком, будучи состязанием в меткости,
имела самое широкое распространение. Каждый из играющих, имея при
себе лук и 5-10 стрел, с расстояния 25-35 шагов стрелял по очереди в
мишень (круг 10-12 см в диаметре), установленную на некоторой высоте.
Попавший в цель большее количество раз считался победителем. Это
состязание между детьми, юношами и взрослыми проходило обычно в
присутствии многочисленных болельщиков, съезжающихся из близких и
дальних аулов и селений. Победителям вручали ценные призы.
«Слепой медведь»
Из группы играющих выбирался водящий (медведь), которому
завязывали глаза. Играющие размещались на площадке, которая заранее
ограничивалась определенной чертой. Все играющие по очереди
хлопками увлекали за собой «медведя» то в один конец площадки, то в
другой. Партия продолжалась до тех пор, пока «медведь» кого-нибудь не
ловил. После этого «медведем» становился пойманный, а прежний
«медведь» вступал в игру вместе со всеми. Игра продолжалась до тех пор,
пока по предложению кого-либо из играющих большинство не
склонялось к ее прекращению. В игру играли дети 6-9 лет.
«Всадники и кони»
В игре участвовали* 5-11 мальчиков в возрасте 10-14 лет. На
ровной травяной или земляной площадке рылась небольшая круглая ямка.
На расстоянии 2-2,5 м от ямки проводилась линия, из-за которой по
очереди (определялась по жребию) участники игры, обычно правой рукой
бросали в ямку пять камешков диаметром с голубиное яйцо. Забросивший
все пять камешков становился «царем», четыре - «князем», три - «конем
127

царя», два - «конем князя». Если в игре участвовали пять игроков, то
пятый дожидался, пока всадники сядут на коней (кони обычно
становились на колени) и после этого бросал камешки из-за той же линии
в ямку. В соответствии с числом заброшенных камешков пятый игрок
заменял кого-либо из всадников и коней. Замененный же становился
бросающим камешки. Он также, в соответствии с числом заброшенных
камешков, заменял кого-либо из всадников и коней и т. д. Если в игре
участвовало больше пяти детей, соответственно увеличивалось число
всаднических должностей и их коней, что, естественно, заставляло
играющих прибавить столько же камешков. В игре участвовали только
мальчики. Игра была распространена среди детей в Северной Осетии,
Кабарде и Балкарии (полевой материал 1987-1988 гг.).
«Игра в ямки»
На ровной площадке рылась небольшая круглая ямка. На
расстоянии 1,2-1,6 м от этой ямки рылись по кругу ямки меньшего
размера числом на 1 меньше, чем играющих. Все игроки становились по
кругу пяткой какой-либо ноги в ямку, держа палку за один конец, а
другой опустив в большую ямку. Водящий (определенный по жребию),
стоя на линии ямок, старался забросить в большую ямку деревянный или
изготовленный из шерсти мяч. Игроки старались отбить его. При
попадании мяча в ямку все играющие должны были быстро поменяться
местами, заняв другие ямки. При этом водящий также старался занять
одну из ямок. Если ему это удавалось, водящим становится тот, кто
остался без ямки.
«Перетягивание веревки»
Двое играющих становились друг к другу спинами. Надевали на
шею связанную концами веревку, так, чтобы она прошла подмышками.
По команде каждый начинал тянуть ее в свою сторону. Выигрывал
перетянувший товарища на свою сторону.
У разных народов записаны различные варианты данной игры,
однако принципиальной разницы между ними мы не нашли и остановили
свой выбор на данном варианте.
«Бег к реке»
Для игры приготовлялись очищенные от коры палки (для
многоразового использования) 1-1,5 м длиной и 2-2,5 см диаметром.
На определенном расстоянии от реки (200-300 м) проводилась
линия старта и финиша. На этой линии выстраивались участники
состязания. По взмаху руки или свистку судьи участники игры бежали к
реке. Каждый игрок опускал палку до основания в реку и бежал обратно.
128

По прибытии игроки отдавали палки (обязательно влажные), и
после осмотра палок определялся победитель.
В игре могло участвовать любое количество играющих.
«Карачаевское и ингушское поло»
Это была популярная игра в ряде национальных областей
Северного Кавказа. В Ингушетии, например, долгое время бытовала
конная игра «таузи» - своеобразное конное поло. В этой связи
Ю.А.Черкасов пишет: «128-летний ингуш из аула Сурхахи Назрановского
района А.Аушев говорил, что старики много раз рассказывали о игре в
мяч на лошадях. У него сохранился сачок - ракетка, изготовленный его
дедом из шкуры молодого ягненка. Аушев и другие долгожители почему-
то называют эту игру «таузи». Видимо, это слово перенято от старинной
игры персов в конное поло, которая называется «таузен». Эта игра
заключается в том, что игроки, сидя верхом на лошадях, подобием
клюшки («молотком») загоняли мяч в ворота противника, в которых стоял
верховой или пеший вратарь. Команда состояла из 3-4 всадников»
(Черкасов. 1940, 100).
А.И.Краснов интервьюировавший того же А.Аушева, пишет,
«что игра, подобная той, которая бытовала среди ингушей при его жизни,
была распространена не только среди его соотечественников, но также и
среди карачаевцев и грузин. Он утверждает, что правила для играющих в
эту игру были одинаковы как у ингушей, так и у карачаевцев и у грузин.
Его утверждение об идентичности правил игры в конное поло у ингушей,
грузин и карачаевцев основывается на следующем: по рассказам его деда
(который также прожил не менее своего внука), какой-то знатный ингуш
при жизни деда женился на карачаевской девушке из знатного рода. Во
время свадьбы отец выдаваемой замуж девушки прибыл со своими
приближенными в Ингушетию. Между прибывшими карачаевцами и
ингушами состоялась игра в «таузи» (Краснов. 1963, 48).
А вот газета «Тифлисские ведомости» за 1830 г., №27,
поместила информацию о свадебном торжестве одного грузинского князя,
взявшего девушку из знатного ингушского рода, во время которого также
состоялась игра в конное поло между ингушами и грузинами,
закончившаяся и дома и в гостях победой ингушских игроков.
Для сравнения приведем описания грузинского и карачаевского
конного поло, составленные соответственно А.И.Красновым и
В.М.Сысоевым. О грузинском поло А.И.Краснов пишет: «Игра похожа на
современное конное поло. Играло 12 всадников с каждой стороны, имея в
руках подобие плетеных сачков на длинных рукоятках. В начале игры мяч
подбрасывался кверху, и каждая партия старалась отбить мяч в свою
сторону поля. Игроки не имели права выпрямляться и подниматься в
седле. Играли только мужчины» (Краснов. 1963, 49).
129

По описанию В.М.Сысоева, в карачаевское поло играло не 12,
как в грузинском и ингушском, а только 10 всадников, которые имели
ракетки на длинных рукоятках. Начинающий игру игрок клал мяч на
ракетку и пускал коня вскачь. Затем бросал мяч о землю так, чтобы он
подскочил кверху. После удара мячом о землю остальные игроки
стремились завладеть им. Игрок, овладевший мячом, начинал игру вновь,
а за ним неслись противники, причем свои игроки старались оттеснить
противника. Играли только мужчины (Сысоев. 1913, 104-105).
Вряд ли можно согласиться с утверждением А.И.Краснова о
всеобщем распространении конного поло на всем Кавказе. Например,
наши осетинские, абазинские и некоторые адыгские (черкесы) материалы
не позволяют полностью согласиться с указанным автором. Вместе с тем
А.И.Краснов прав, когда указывает на многие сходные черты (о них
сказано выше) в чеченском, ингушском, карачаевском и грузинском
конных поло.
Во многом напоминающую хоккей на траве и одновременно
похожую на русскую лапту игру записал в начале XX в. в Ингушетии
В.М.Сысоев. «Игроки, - пишет он, - разделялись на две партии.
Количество игроков не ограниченно. Мяч делался из белой коровьей
шерсти или из обрубка белого дерева. Игра в основном проходила в
лунные зимние и летние ночи. Старший забрасывал мяч в степь, и обе
партии бросались его искать. Выигрывала партия, 6 раз отыскавшая мяч.
Партия, нашедшая мяч, стремилась привести его к центру поля, в чем ей
препятствовала 2-ая партия» (Сысоев. 1913, 135). Эта игра особой
популярностью пользовалась, по свидетельству наших информаторов, в
Чечне и Ингушетии, среди пастухов, которые вместо мяча играли
войлочной шляпой и шапкой набитыми травой, а ракетки заменяли им
пастушьи палки из березы (полевой материал 1987 г. - Ингушетия, 1988 г.
- Чечня). На это указывает и А.И.Краснов (1963, 50).
«Метание палки в цель»
В игре участвовали два мальчика старше 10 лет. Для игры
изготовлялись две палки: длина первой - 40-50 см, второй, так
называемой биты - 1-1,2 м. На ровной площадке проводили две линии или же
ставили два камня на расстоянии 10-15 м друг от друга. Одна из линий -
контрольная, обозначающая исходную позицию, другая
конечная, являющаяся в данной игре местом мишени, здесь и
устанавливалась вдоль линии бита. Очередность в игре
устанавливалась жеребьевкой. Играли от одного до нескольких
попаданий короткой палкой по бите, что зависело от договоренности.
Вышедший победителем в этом упражнении получает право на удар
битой по короткой палке. Однако до нанесения последнего удара, с
130

подачи короткой палки вторым игроком, победитель должен
пожонглировать битой короткую палку возможно большее количество
раз. После нанесения последнего и наиболее сильного удара и
приземления короткой палки в отдалении, первый игрок (который
жонглировал битой), садится верхом на второго, и последний несет его на
себе до того места, где приземлилась короткая палка и еще на столько
шагов, сколько раз прожонглировал победитель короткую палку. Затем
все повторяется, начиная с жонглирования и нанесения завершающего
удара по короткой палке. И так продолжается до тех пор, пока первый
игрок не промахнется при нанесении завершающего удара. В последнем
случае партия заканчивается, игроки возвращаются на площадку и все
начинается сначала. Игра известна среди всех народов Северного Кавказа
и имеет много вариантов, не имеющих принципиальной разницы в
инвентаре и ходе игры, поэтому нет необходимости их здесь приводить.
Данный же вариант игры записан нами в абазинском ауле Кубина у
информатора Юнуса Мисхожева.
«Прятки»
В игре участвовали неограниченное количество детей от 7 лет и
старше. На ровной площадке треугольником устанавливались три плоских
камня. Бралось 6-10 и более палок длиной 40-50 см и складывалось на
любых двух камнях. Под них подкладывалась бита длиной 1,2-1,5 м,
опирающаяся примерно средней частью на третий камень. Жеребьевкой
определялся водящий. Играющие становились произвольно в 3-5 м от
камней со сложенными на них палками, а водящий - чуть ближе. Один из
ребят подбегал к бите и резким движением ноги наступал на свободный
ее конец. Короткие палки при этом разлетались далеко в разные стороны.
Пока водящий их собирал и устанавливал на место, остальные участники
игры прятались. После установки коротких палок и биты на место,
водящий приступал к поиску спрятавшихся. При обнаружении кого-либо из
них водящий быстро бежал к бите, наступал на ее свободный конец, после
чего короткие палки разлетаются в разные стороны. При этом во
всеуслышание называлось имя обнаруженного игрока, и с этого момента
последний становится водящим. Он должен был собрать на место
короткие палки и биту и начать искать прячущихся. При этом
допускалось, чтобы кто-либо из спрятавшихся, улучив момент, когда
водящий отдалился от камней, выбежал и ударил ногой по свободному
концу биты. Палки разлетались, и пока водящий их собирал и складывал
на место, выбегавший снова прятался и т. д. Игра могла продолжаться
столько, сколько хотят играющие. Она была наиболее популярна в
равнинных аулах и селах Северного Кавказа, где больше леса и ровной
площади.
131

«Игра в камешки»
Играли 6-12 детей 10-12 лет. Игра проводилась на ровной
площадке. Для игры брались пять камешков свободно помещающихся в
ладони. Ближе к центру площадки выкапывали небольшую, но гладкую,
без камней лунку. На расстоянии 3,5-4,5 м проводили линию. Дети
делились на две ровные партии и становились шеренгами напротив друг
друга возле линии броска. По жребию определяется очередность начала
бросков камешков в яму. Каждый бросающий получает столько очков,
сколько забросит. Камешки, заброшенные в ямку, но выскочившие из нее
не засчитывались. Пока одна партия не закончит бросать, другая не имела
право на бросок. В случае, если один из участников игры не забросит ни
одного камешка, их отдавали второй партии. Игра продолжалась до тех
пор, пока все участники игры не производили по одному броску.
Победившей считается партия, забросившая наибольшее количество
камешков в ямку. Игра была популярна во всех национальных областях
Северного Кавказа.
«Игра в два камня»
Играли дети 8-10 лет в количестве более 6-7 человек. Для игры
требовалось два камня с гусиное яйцо в диаметре и повязка для
завязывания глаз. Играющие становились в круг и рассчитывались по
порядку номеров. Проводилась жеребьевка, в ходе которой определялись
ведущий и ведомый. Ведущий клал на середину площадки
приготовленные два камня. Затем выводили к центру площадки ведомого
с завязанными глазами и вращали его в одну и в другую сторону, чтобы
он потерял ориентировку. И тогда ведущий просил ведомого указать
рукой на кого-либо из игравших. Последний молча выходил к центру
площадки и выстукивал камнями свой номер. Ведомый должен отгадать,
кто это. Если ему это удавалось, то они менялись местами, в противном
случае ведомый должен спеть песню, станцевать и т. д. Затем по жребию
определяется новый ведомый. Играли неопределенное время. В конце
игры лучшими игроками ведущий объявлял тех, кто, будучи ведомыми,
сумели быстрее отгадать выстукивающего камнями.
«Чехарда»
Широко распространенную игру «Чехарда» очень любили
подростки на Северном Кавказе. Эта игра имеет множество вариантов.
Для игры подбирается ровная площадка, количество играющих - не менее
4-х человек. По считалке определяли водящего и ведомого. Водящий на 4-
5 м отходил от остальных играющих и становился боком к ним, согнув
спину и упираясь руками в колени. Ведущий с разбега прыгал через
последнего. Причем для прыжка он выбирал любой способ. Остальные
играющие должны были точь-в-точь повторить это упражнение. Ведущий
132

каждый раз менял способ прыжка, остальные должны были следовать
ему. Постепенно от раза к разу ведущий придумывал такие упражнения во
время прыжка, которые не каждый был в состоянии повторить. Однако
наиболее трудными являлись прыжки не через одного водящего, а когда
рядом с ним после прыжка сначала становится ведомый в такой же позе, и
следующий за ним уже должен одновременно прыгать через него тоже,
затем и он после прыжка становится вплотную к нему. Таким образом,
для последующих прыгающих выполнение прыжка становится все
сложнее и сложнее. Самый трудный прыжок предстоял последнему из
играющих, и он, естественно, редко когда его выполнял. В том случае,
если прыжок не удавался, последний и становится ведомым. По считалке,
как и в начале игры, назначался новый ведущий. Игра могла
продолжаться неопределенное время.
«Попади в камень»
Эта игра была весьма популярна среди подростков на Северном
Кавказе. Играющих должно было быть от 2-х до 10 человек. Каждый
участник игры приготовлял камень, свободно помещающийся в ладони
руки. Перед игрой проводилась первая линия, перед которой находится
свободная площадка длиной около 25 м. Все участники становились на
эту исходную линию, каждый со своим камнем. Первый из играющих
бросал свой камень на 15-20 м вперед. Второй участник игры старается
попасть в камень первого. Если это ему удавалось, то первый игрок вез на
себе второго от своего камня до того места, где лег второй камень. В
случае неудачи бросал свой камень третий участник, метясь в какой-либо
из двух лежащих. Если он попадал в один из камней, хозяин камня, в
который попал третий игрок, вез последнего от своего до его камня.
После этого игра возобновлялась, в случае же промаха третьего участника
игры камень бросал четвертый игрок и т. д. После последнего их них
снова бросал первый, но уже с того места, где лег прежде его камень.
Поэтому и понятно стремление играющих, чтобы камень улетел как
можно дальше от остальных. Очередность для участия в игре
устанавливалась жеребьевкой или посредством считалки.
«Неурони мяч»
В игре участвовало не менее 20 мальчиков от 13 до 16 лет. Для
игры брали набивной из шерсти или кожаный мяч средней или большой
величины. Участники игры путем жеребьевки делились на две партии -
«коней» и «всадников». «Кони» становились по кругу в 2-4 м друг от
друга, наклонившись вперед, выставив одну ногу и опершись на нее
руками. «Всадники» становились сзади каждого из «коней». Участники
игры в парах не должны были превышать один другого по весу и силе.
133

По команде «всадники» вскакивали на спины «коней»,
обхватывая поясницу ногами и держась одной рукой за плечо «коня».
«Кони» придерживали руками ноги «всадников». Мяч находился у
«всадников». Они начинали перебрасывать его друг другу по кругу, по часовой
стрелке и в обратном направлении. Если один из «всадников» ронял или
же не ловил мяч, то все спрыгивали с «коней» и разбегались в разные
стороны.
«Конь» «всадника», уронившего мяч, как можно быстрее хватал
его и кричал: «Стой!» Убегающие останавливались. Схвативший мяч
пытался осалить им кого-нибудь из «всадников». Если это у него
получалось, то партии менялись ролями. Если же он промахивался, то у
участников игры оставались прежние роли и игра продолжалась.
Победившей признавалась партия, игроки которой дольше являлись
«всадниками» (информатор Владимир Тедеев, с.Сунжа, Северная Осетия).
«Чижик»
«Чижик» - «теппити гьазт» (осет. (дигор.)) («теппита» в
значении «чижик» во множественном числе, «гьазт» - игра), «хъал ама
ладзагай хъазт» (иронск.) - игра в чижика и палку; «галах ловза» (чеч.-
инг.) («галах» - «чижик», «ловза» - игра) - игра в «чижика» и т. д.
Как видно из сказанного, эта игра имела широкое
распространение у ряда народов Северного Кавказа. Более всех она была
популярна среди мальчиков 12-14 лет.
Первый вариант. Игра проводилась на ровной площадке. В ней
участвовали две партии по 4-5 человек, можно и больше. Для игры
брались две палки. Первая - длиной 1-1,20 м, конец которой немного
стесывался, чтобы он был плоским, вторая - «чижик» длиной 18-20 см,
концы ее были заточены наподобие тупо отточенного карандаша. Перед
началом игры проводили круг диаметром 1,7-1,8 м. В центре его делали
ямочку, диаметром несколько меньше длины «чижика». Проводилась
жеребьевка, в соответствии с результатами которой одна из партий
выбивала «чижик» с площадки, а вторая партия располагалась
произвольно на площадке. «Чижик» находился над ямочкой, опираясь
концами на ее края. Первый игрок бьющей команды концом палки,
подсунутым под «чижик», подбрасывал его вверх и в удобный момент
при его снижении бил так, чтобы он отлетел и упал как можно дальше. В
случае промаха при ударе или в случае падения «чижика» внутрь круга
удар считался использованным, и бьющий передавал палку следующему.
Если же «чижик» был выбит в «поле», то один из полевых игроков
поднимал его и бросал в сторону круга. При попадании «чижика» в круг
или палку выбивший его перед этим в «поле» прекращал игру. Если
«чижик» не долетал до круга, то бьющий прекращал игру, причем
«чижик» оставался лежать там, куда его бросил «полевой» игрок. Далее
134

бьющий использовал второй способ удара. Для этого он палкой
подтягивал «чижик» к себе, а затем быстро подсовывал под него палку,
подбрасывал его вверх и наносил удар. С нового места падения бил опять
тем же способом. От последнего места падения «чижика» бьющий игрок
мерил палкой расстояние до круга. Бьющий игрок получал столько очков,
сколько палок насчитал он до круга. В дальнейшем же этот же игрок
получал право бить сначала. И первый, бьющий игрок мог играть до тех
пор, пока он не промахивался или пока «полевой» игрок не попадал
«чижиком» в круг.
За этим игроком в игру вступал следующий игрок. Если все
игроки одной команды использовали свои удары, а счет не достигал
договоренного числа, то игру начинала другая команда, и так до тех пор,
пока какая-нибудь из команд не набирала условленного количества очков.
Партия, набравшая установленное количество очков, считалась
победительницей. В заключение один из победителей производил
дополнительно три, пять и более ударов, эти очки складывались. По
предварительной договоренности на полученное расстояние проигравшая
команда несет на себе победителей туда и обратно.
После этого игра по желанию участников могла повториться с
начала и до конца сколько угодно раз.
Второй вариант. На одной стороне площадки чертилась линия
начала игры, на другой стороне, на расстоянии 40-55 м, проводилась
другая линия. Участники игры делились на две партии. После жеребьевки
одна из них подбрасывала «чижик» с намеченного места, а другая следила
за ним и доставляла его обратно. Обе команды размещались за первой
линией. Один из игроков партии, начинающей игру, выходил к линии,
клал «чижик» на землю и лаптой бил его по острому концу. В момент
подъема «чижика» в воздух, игрок сильным ударом палки отбивал его
подальше вперед за вторую линию. Игроки второй партии должны были
доставить его в круг. Если это удавалось (надо учитывать, что первая
команда в лице бьющего старается не допустить этого, стараясь выбить
«чижик» из круга, пока он не коснется земли), то команды менялись
ролями.
Третий вариант. Порядок расположения играющих партий такой
же, как и в предыдущем варианте, только на первой линии клалась палка
потолще. Игрок первой партии бил «чижик» в сторону второй линии, а
игроки второй партии бежали на вторую линию и бросали «чижик» до
первой линии, стремясь попасть им в палку, лежащую на линии. В случае
попадания играющие партии менялись местами. А если это не удавалось,
то первая партия играющих продолжала отбивать «чижик». Игра (причем
все три варианта) записана в Урус-Мартане (Республика Чечня) у
информаторов Шахида Малигова, Абдуллы Муцаева, Нукмана Мунаева и
Ваха Эдильсултанова.
135

Зимние игры
На льду озера, пруда, речки или искусственно залитом катке
народы Северного Кавказа нередко проводили разные игры.
Инвентарь зимних игр состоял из кости, камня, дерева и т.п.
Играли в одиночку (один на один) или же групповым (командным)
способом.
«Бой баранов»
Весьма распространенной эта игра была в горных районах
Северного Кавказа. Для игры подбирали ледяную площадку, длиной в 30-
35 м и шириной не менее 4-5 м. Участники игры, которых должно быть 8-
10 человек, посредством считалки или жеребьевки делились на две
команды. Команды располагались на ледяной площадке на расстоянии 15-
17 м друг от друга, имея по одному средней величины камню. Два игрока-
соперника ногой толкали по льду свои камни навстречу друг другу. Где-
то в середине они стукались между собой, но при этом если один своим
камнем сдвинул назад катившийся ему навстречу камень противника, то
он считался победителем. Выигрывала та команда, у которой было
больше победителей.
«Волчок»
Для игры подбирали очень гладкую ледяную площадку длиной
3-4 м и шириной примерно столько же. В игре одновременно могло
принимать участие до 10 человек (только мальчики) от 4-5 до 9-10 лет.
Обычно соревновались, чей волчок будет дольше крутиться. Чтобы
крутить руками, дети обхватывали руками волчок сверху ногтевыми
фалангами скрещенных обоих средних пальцев. Затем резко вращали
волчок в сторону руки, с выставленным вперед пальцем. Волчок крутили
несколько человек одновременно - до его полной остановки. Чей волчок
останавливался последним, тот считался победителем.
Несколько иначе крутили волчок с помощью кнута. Вначале
вышеописанным способом крутили его, затем частыми ударами кнутом
по направлению вращения увеличивали скорость вращения, а когда он
крутился на одном месте и так быстро, что его вращение становилось
незаметным (в этом положении у осетин о волчке говорят, что он стоит
словно «невеста», т. е. стоит «спокойно», будто невеста с опущенными
ресницами), прекращались удары кнутом и волчку давали крутиться до
остановки. Выигрывал тот, чей волчок остановится последним.
Был и другой способ крутить волчок, популярный в отдельных
предгорных аулах и селах Северного Кавказа. Но и сам волчок,
предназначенный для этого, имел некоторые особенности. Так, он был
сравнительно низким, а в середине вокруг имелся желобок глубиной 0,5
136

см. На желобок тонко наматывалась тонкая веревка длиной более метра.
Свободный конец ее завязывали на мизинец и держали в ладони тремя
пальцами (кроме большого и указательного) в обхват, а последние
держали волчок острием вниз. Наклонившись надо льдом, игрок делал
рукой резкий замах вперед и отпускал волчок, а веревку дергал на себя, и
этим придавал волчку вращение.
Все разновидности волчка имели место у народов Северного
Кавказа, однако их популярность в разных местах была разная, в
зависимости от традиций народа и даже отдельного аула и, что
немаловажно, природно-географических условий. В суровых зимних
условиях одежда и обувь горцев была соответственно более теплой, но
вместе с тем и удобной для того, чтобы свободно выполнять те или иные
упражнения и движения с волчком. Однако были и такие игроки, которые,
не имея простейшей обуви из сыромятины (не обработанная бычья или
коровья шкура), играли и в волчок, и в другие игры на босу ногу прямо на
льду, о чем подробнее будет сказано ниже.
Нередко разнообразные скольжения с ледяных сугробов и
катания на ровном льду озера или реки проводились в форме игр-
состязаний. Некоторые из них нам удалось записать в различных местах
Северного Кавказа. Наиболее характерные из них попытаемся кратко
описать.
а) На лед клались два камешка или же палочки на расстоянии
ступни друг от друга. Цель играющих, разбежавшись, прокатиться между
камешками на одной или двух ногах, не задевая их. Катание проводилось
на гладком льду, но бывало, что и на ледяных скатах.
б) Участники привязывали к ногам самодельные ноши, и на
большой скорости катились в них по ледяному скату сидя. Дойдя до
определенной метки, надо было упираясь ношами в лед, остановиться,
затем встать и пересечь снежный склон пешком влево или вправо.
в) На ледяной скат бросали камень, а когда он удалялся на2-3
шага, игрок катился за ним вдогонку с тем, чтобы в определенном месте
поймать его.
г) В конце ската устанавливали человеческую фигуру из снега.
Каждый участник имел лук и три стрелы. Катясь вниз, он должен был
успеть пустить все стрелы в цель, желательно в голову фигуры. Имело
место и установление различных целей справа и слева от дистанции. При
этом игравшие, проносясь мимо них на большой скорости, старались
попасть стрелой в эти снежные фигуры.
д) Участники делились на две команды. Одна из них катилась
раньше, а вторая должна была догнать первую. Затем, толкая ногами,
оттаскивая руками и т. п., надо было, повернуть их с дороги и придти к
финишу первыми.
137

е) По всей длине ската посредине клали камешки на расстоянии
1-2 шагов друг от друга. Скатываясь вниз, участник должен был по
одному их подобрать.
В Балкарии и Карачае для этого на всю длину снежного склона
втыкали небольшие палочки на расстоянии 2-3 шагов друг от друга. Цель
участников - на ходу вырвать все палочки.
В Северной Осетии, Чечне и Ингушетии мы записали игру
«Ведомые лыжи» (речь о коротких горных лыжах). Один из катающихся
на коротких лыжах становился на старте, остальные, человек 10-15,
катающиеся с горки взяв друг друга за бока, садились как бы на корточки,
но чаще полуприседая, и с помощью наиболее опытного лыжника искусно
направлявшего их, вместе скатывались вниз. Игра доставляла всем
огромное удовольствие, потому что в процессе катания подшучивали друг
над другом, стремились к тому, чтобы все вместе упали набок или
кувыркнулись (полевой материал 1983-1988 гг.).
В физические упражнения и игры народов Северного Кавказа
все более и более включались физические упражнения и различные игры,
распространенные среди русского населения. К ним относятся игры в
«сватки», «городки», «большая лапта», «вольная лапта», «ярки», «жгут»,
«цурки», «тучи», «просо», «высокий дуб», «зевака», «чехарда», «гуси-
лебеди», «горелки», «перепелушка», «кувшинчики», «плетень», «горячее
место», «ключ», «бешеный теленок», «прятки», «молчан», «верниголова»,
«ловитки», «в переездного коня», «пятнашки», «третий лишний»,
«палач», «короли», «царь», катание с гор ледянках и др.
Первоначальными центрами распространения русских игр и
физических упражнений среди народов Северного Кавказа были
кубанские и терские станицы: Темежбекская, Новомарьянская,
Старовеличковская, Новоминская, Новотитаровская, Махошевская,
Афипская и Староджерелиевская, Александровская, Балтапашинская,
Майская, Ермоловская, Слепцовская, Архонская, Змейская, Ардонская,
Солдатская, Прохладная и др.
Содержание этих игр было понятно народам Северного Кавказа.
Они охотно воспринимали русские игры, дополняя их своими
национальными элементами, так как дети горцев учились совместно с
русскими и играли с ними в свободное от занятий время.
Горская молодежь присутствовала на русских праздниках и
принимала активное участие в различных состязаниях и играх русского
народа. Соприкосновение горцев с русскими линейными и
черноморскими казаками, число которых на Северном Кавказе в XVIII в.
было значительным, также способствовало взаимопроникновению
спортивных игр.
Культура и бытовой уклад горцев в свою очередь оказали
большое влияние на русскую физическую подготовку и культуру соседей
138

- кубанских и терских казаков, которые заимствовали у горцев стрельбу
из лука, метание дротика, набрасывание аркана, хождение и лазание при
помощи аркана и каната по крутым горам и скалам, верховую езду,
седловку, посадку на лошадь и различные приемы джигитовки, например,
на полном скаку поднимать мелкие предметы с земли, остановить,
положить лошадь и открыть из-за нее стрельбу, метание пики и стрельба с
лошади, а также кавказские пляски.
Известный историк казачьего войска И.Попко, подробно
описывая одежду и вооружение казаков, приходит к выводу: «С одеждой
и снаряжением они (казаки) усвоили военное воспитание адыгов, их игры
и скачки, боевую гимнастику, выправку и все приемы и тур-де-форсы
блестящего адыгейского наездничества. В свою очередь они послужили
примером и образцом для других появившихся на кавказской линии
казаков» (Попко. 1880, 118). Тот же автор отмечает, что «они (казаки),
взяв у черкесов (адыгов) вооружение, одежду, седловку, посадку и
приемы джигитовки, вместе с тем усвоили себе живость и удаль адыгов»
(Попко. 1858, 195).
Русский народ воспринял также различные северокавказские
игры: в шашки, в «альчики», игры с метанием ножей и кинжалов в цель и
на дальность. Некоторые из физических упражнений горцев впоследствии
входили в программу физической подготовки кубанского и терского
казачества.
Итак, рассмотрев становление и развитие спортивных
упражнений и игр народов Северного Кавказа, можно выдвинуть
положение о том, что этот процесс был во многом детерминирован
природными условиями, характером труда, военно-племенной
организации и раннефеодального общественного строя, что и наложило
определенный отпечаток на состав и содержание народных средств
физического воспитания. Первые физические упражнения горцев,
связанные с ходьбой, бегом, стрельбой, лазанием, прыжками и др., как
показывает приведенный выше материал, носили исключительно бытовой
характер. Однако со временем, в ходе исторического развития горцы
разработали определенную систему физической подготовки детей и
подростков к труду и боевым действиям (об этом подробно в гл.II) в
результате чего их бытовые действия переросли в спортивные
упражнения и подвижные игры - основу физического воспитания горцев
Северного Кавказа.
О том, что эти упражнения и игры культивировались горцами
Северного Кавказа, свидетельствуют наши наблюдения и
интервьюирование старейших жителей региона. Традиционные
спортивные упражнения и игры до сих пор имеют большое значение в
физическом воспитании народов Северного Кавказа особенно среди
населения нагорной полосы и учащихся местных общеобразовательных
139

школ (см. подробнее в гл. II). Вместе с тем выявлено, что едва ли не
самым популярным из них является народная (национальная) борьба.
Разработана классификация традиционных физических
упражнений и игр, о чем подробно сказано выше.
На конкретном полевом этнографическом материале показано
также наличие определенного своеобразия традиционных упражнений и
игр у разных народов Северного Кавказа. Своеобразие прослежено в
терминах, инвентаре, содержании, в формах и методах использования, в
организации соревнований и т. д. Сделана попытка объяснить причину
своеобразия в народных играх и спортивных упражнениях народов
Северного Кавказа.
В то же время в ходе исследования выяснилось, что некоторые
спортивные упражнения и игры народов Северного Кавказа имеют много
общего с физическими упражнениями и играми народов Дагестана,
Закавказья, Средней Азии, России и др.
Такие спортивные упражнения как бег, прыжки, в том числе с
шестом, борьба, стрельба в цель, разновидности плавания также имеют
много общего с упражнениями других народов Кавказа. Попытка показать
эту общность была сделана при описании физических упражнений и игр
горцев.
При исследовании постановки народного физического
воспитания, форм и методов обучения показано, что на Северном Кавказе,
как и на всем Кавказе, известны две формы обучения физическим
упражнениям и играм - самостоятельная и под руководством старших (см.
гл. II).
В чем же причина сходства спортивных упражнений и игр
Северного Кавказа и всего остального Кавказа? Мнения на этот счет
различны.
В.И.Элашвили ограничивается констатацией факта. Он
отмечает: «...установлена некоторая общность многих сторон народной
системы физического воспитания у горцев Грузии (в том числе
конкретных средств, методов их применения и т. д.) с постановкой
физического воспитания у горцев всего горного Кавказа» (Элашвили.
1973, 13).
Ф.А.Агапов считает, что «общность эта является результатом
сближения культур кавказских народов в процессе их общения в период
военных походов, набегов и объединения для совместной борьбы с
врагом» (Агапов. 1966, 29-30).
В этой связи В.Минбулатов пишет: «На формирование
культуры дагестанцев определенное влияние оказали и соседние народы
Закавказья и Северного Кавказа. Свидетельством этого служит тот факт,
что у всех народов Северного Кавказа и Закавказья до сих пор
сохранились сходные между собой формы физических упражнений и игр»
140

(Минбулатов. 1969, 215). Здесь, таким образом, проводится идея
культурного сродства в данной области.
Мы считаем, что основная причина сходства народных средств
физического воспитания кавказских народов все-таки не только во
взаимном влиянии их культур. Дело в том, что многие спортивные
упражнения и игры народов Северного Кавказа схожи не только с играми
Дагестана и Закавказья, но и других народов Азии, Европы, Америки,
Африки и т.д. Северокавказская игра «чижик», например, схожа с игрой
бхилов центральной части Индии - «акеброу» (Комаров. 1958, 12).
Народам Средней Азии и России была известна подвижная игра,
аналогичная северокавказской детской «палка над ямой». Е.А.Покровский
в свое время отмечал, что эта игра встречается в Германии, Швейцарии,
Калмыкии и т. д. (Покровский. 1884, 75).
Н.Н.Миклухо-Маклай писал о том, как гвинейские дети, играя в
войну, бросали друг в друга легкие палки (Миклухо-Маклай. 1950, 84,85),
что напоминает детский «джирит».
Популярное на Кавказе конное поло было известно в Иране,
Турции, Англии, США, Бразилии, Мексике, Индии, Южной Африке,
Австралии, Египте, Палестине, Новой Зеландии и др. (Ильин. 1937, 28).
Видимо нет такого народа, у которого не было бы народной борьбы, а
приемы известных нам народных видов борьбы в основном схожи.
Думается, было бы несерьезно объяснять схожесть спортивных
упражнений и игр различных народов, притом живущих на разных
континентах, только взаимовлиянием их культур. Диффузии, конечно,
имели место в истории, но диффузионизм, доведенный до абсурда, как
известно, принадлежит прошлому.
Мы полагаем, что общность в играх и спортивных упражнениях
в первую очередь обусловлена сходством условий жизни, трудовых и
боевых действий (о чем выше уже не раз говорилось по различным
поводам). Иными словами, сходство в спортивных упражнениях и играх,
так же как и в других сферах культуры, в первую очередь результат
конвергенции. Этот вопрос - часть одной из важнейших проблем развития
народов и их культур. В русской науке он был поднят и в общих чертах
правильно решен уже Н.Г.Чернышевским: «Каковы нравы и учреждения
одного пастушеского племени, таковы есть и были нравы и учреждения
всех племен, когда они стоят на той же ступени развития»
(Чернышевский. 1951, 618,619). Что касается заимствований в
рассматриваемой области, то нельзя не согласиться с Н.Г.Шишниашвили:
«Для этого нужна определенная социальная среда, которая по своему
уровню развития и идеологии соответствовала бы породившей данное
физическое упражнение или игру» (Шишниашвили. 1958, 45).
141

Вот несколько примеров. В народных средствах физического
воспитания народов Северного Кавказа встречаются и занесенные извне,
заимствованные.
Например, среди осетин пользуется популярностью игра
«пуртийа хъазт», т. е. «игра в мяч», заимствованная у грузин, (по-
грузински мяч «бурти»). Больше того «пуртийа хъазт» известна только
осетинам-иронцам, в то время как осетины-дигорцы сохранили, очевидно,
более древнее название этой же игры «къозойай гьазт», «игра древесным
грибком», что не ассоциируются ни с грузинскими, ни с другими
кавказскими играми.
Широкое распространение имеет на всем Северном Кавказе
«игра пастухов», описанная выше. Она напоминает русскую народную
игру «городки». Видимо, она была занесена на Северный Кавказ
русскими и укоренилась в жизни населения всего края. От русских был
заимствован и способ метания камня с поворота, который
продемонстрировал в с.Чикола (Северная Осетия) наш информатор, в
прошлом чемпион республики в этом упражнении; он назвал способ
метания «русским».
Не будем множить примеры, но заметим, что влияние соседей
на различные народы в исследуемой нами области было разным.
Сравнительный анализ нашего полевого материала показал, что, как уже
говорилось, на осетин-иронцев, например, грузины оказали большее
влияние, чем на западных осетин-дигорцев как территориально более
отдаленных. На карачаевцев больше влияли черкесы, чем кабардинцы, а
на балкарцев больше влияния оказали кабардинцы, нежели, скажем,
ингуши (здесь, несомненно, сыграла свою роль территориальная
близость). Вместе с тем очень большое сходство в названиях и
содержании многих игр и физических упражнений сравнительно
отдаленных друг от друга этносов, например, чеченцев и осетин (причем
и самых западных осетин-дигорцев) свидетельствует не только о
территориальном сродстве, но и о генетическом родстве (кавказские
субстратные традиции). Мы полагаем, что это явление еще требует
специального исследования, хотя этой теме посвятил одну из своих работ
В.И.Абаев. Заимствованные игры и физические упражнения постепенно
видоизменялись, пополнялись новыми элементами, согласно жизненным
и духовным запросам горцев Северного Кавказа.
Так, например, в народных играх и спортивных упражнениях
горцев встречается широкое применение местными жителями предметов
бытового обихода, вместо инвентаря и снарядов, которые в ходу и у ряда
других кавказских народов, в том числе дагестанцев, грузин и др.
Напомним, что горцы использовали для метания кирку, кувалду,
пастуший посох, лом и т. д., поднимали наковальню, быков, лошадей,
мешки с землей и т. д.
142

Итак, спортивные игры и упражнения горцев Северного Кавказа
богаты своим разнообразным двигательным содержанием, в силу чего
занятие ими давало разнообразную физическую подготовку. Они
проводились среди детей и подростков повседневно, а среди взрослых - в
часы досуга. Народные спортивные упражнения и игры горцев Северного
Кавказа, отражающие их культуру, быт, историческое прошлое,
психический склад и т. п., являлись веками проверенным средством
физической подготовки к жизни, труду и обороне и теперь сохраняют
живую связь с жизнью местного населения. Являясь частью быта,
трудовых и боевых действий у горцев, они способствовали привитию
необходимых для жизни практических навыков. Поэтому спортивные
упражнения и игры горцев и теперь продолжают пользоваться широкой
популярностью у местного населения, являются для них наиболее
доступными, увлекательными, массовыми и отвечающими местной
жизни.
Мы попытались показать, что традиционные спортивные
упражнения и игры народов Северного Кавказа являются хорошим
средством физического и духовного воспитания детей и молодежи.
Занятия ими развивают силу, ловкость, быстроту, выносливость,
координацию движений, способствует привитию двигательных умений и
навыков, воспитывают решительность, смелость, находчивость,
внимательность, организаторские способности, изобретательность,
самостоятельность, уважение к старшим и другие ценные качества. Они
также способствуют лучшему усвоению техники родственных им
классических видов спорта, улучшению специальной физической
подготовки и повышению спортивных результатов. Некоторые из них, как
уже отмечалось, могут быть рекомендованы в качестве новых
международных и олимпийских видов спорта (конечно при их
соответствующей научно-методической доработке).

ГЛАВА 4. СПОРТИВНЫЕ СОСТЯЗАНИЯ ВО ВРЕМЯ
ПРАЗДНИКОВ И ДРУГИХ СОБЫТИЙ
Одну из особенностей национального характера горцев
Северного Кавказа, как об этом не раз уже говорилось, составляли такие
важнейшие волевые качества, как смелость, решительность и стойкость.
Эти качества вырабатывались не только естественной природной средой.
Их формирование являлось одной из главнейших задач всей системы
воспитания, в том числе и воспитания физического. Этот процесс был
теснейшим образом связан со многими сторонами общественной жизни,
развивался как один из компонентов духовной культуры народов
Северного Кавказа.
Одно из ярчайших отражений физическое воспитание, как и в
целом традиционная физическая культура горцев, получили в семейных и
общенародных праздниках горцев Северного Кавказа. Спортивные
состязания по тем или иным видам проводились по определенному
традиционному случаю (рождение, обрезание, календарные и
религиозные праздники, свадьба и т. п.). Поводов для организации скачек,
конных игр, различных упражнений и подвижных игр было очень много.
Причиной для возникновения игры в том или другом селении, которая
становилась известной соседним селам, могло послужить любое
радостное или траурное событие.
1. ПРАЗДНИКИ ДЕТСКОГО ЦИКЛА
Прежде всего повод к устройству спортивных состязаний
давало рождение ребенка. В зависимости от состояния родителей
программа состязаний могла быть большой и малой. Обычно это: были
скачки на трех или четырехлетних лошадях, стрельба из лука, конная
игра, джигитовка, борьба и бег.
Характер спортивного празднества во многом зависел от того,
кем являлся новорожденный. В большинстве случаев рождение девочки
не отмечалось особыми торжествами. Иногда рождение девочки вместо
всегда ожидаемого мальчика (будущего кормильца, защитника,
наследника и т. д.), вызывало уныние и у всей семьи и у ближайших
родственников. Однако если новорожденный был первым ребенком,
особенно если раньше долго не было детей, спортивные состязания и
игры должны были проводиться независимо от пола младенца.
Рождение мальчика у богатых и даже просто состоятельных
людей, отмечалось, как правило, большими состязаниями. Здесь, кроме
борьбы в обоюдном захвате и на поясах, борьбы верховой, стрельбы из
лука, конной игры и др., могли иметь место и конные скачки на длинные
дистанции. А за длинные дистанции, как уже известно, давались большие
144

призы, в противном случае горцы не пустили бы своих лучших лошадей
на такое утомительное и рискованное состязание. Следовательно,
спортивные игры и состязания, устраиваемые по случаю рождения
ребенка, могли быть такими же большими, какими бывают некоторые
другие горские спортивные празднества.
Рождения сына, пишет И.М.Шаманов о карачаевцах, особенно
первенца, или же двойни отмечалось более шумно. Во время празднества
устраивались игры-состязания: лазание по сыромятному ремню,
смазанному жиром, наверху которого устанавливался приз (ореховая
шапка). В честь победителя игр раздавались ружейные выстрелы и затем
затевали новые игры. К началу XX в. этот древний обычай, присущий
почти всем северокавказским народам, стал постепенно исчезать
(Шаманов. 1980,89).
Примерно спустя неделю ребенка укладывали в колыбель. По
этому случаю тоже устраивали разные игры и увеселения, называемые у
осетин «авданибаттан», т. е. «завязывание в колыбель». Наши полевые
материалы по народам Северного Кавказа дают сведения о многих
состязаниях вплоть до скачек по этому поводу. Кроме того, устраивали
борьбу детей и подростков. Этот праздник также сопровождался и по
сегодня сопровождается разными обрядами (об этом подробно сказано в
гл.Ш), в которых обычно участвуют одни женщины. Сущность всех их
сводилась к тому, чтобы ребенок рос здоровым и сильным. Так,
содержание одного из этих обрядов заключалось в следующем: после
того, как ребенка клали в колыбель, его мать или какая-нибудь другая
родственница (обычно пожилая и уважаемая женщина), на закрытую
колыбель или рядом с ней бросала сладости и мелкие монеты. Они
доставались тем, кто ловче, проворнее и сильнее, ибо за овладение этими
подарками происходила шуточная борьба между женщинами. И.Шаманов
правильно называет этот обряд игрой-состязанием (Шаманов. 1980, 89).
По истечении примерно сорока дней следовал обряд снятия с
ребенка его первой рубашки, заключавшийся в следующем: со всего села
созывали почти всех женщин и детей и в их присутствии с ребенка
снимали первую рубашку, так называемую «рубашку собаки» (полевой
материал 1987 г. Карачай, Балкария). Рубашку эту затем надевали на
голову собаки и пускали ее бежать по улице. Мальчик, догнавший собаку
и сумевший доставить «рубашку собаки» обратно, получал подарки. При
этом мать ребенка, отдавая подарки, должна была сказать: «Пусть он
будет таким же быстроногим, как эта собака и как мальчик, поймавший
ее». Обряд надевания «рубашки собаки» существовал также у некоторых
народов Средней Азии. У таджиков, в частности, «рубашку собаки»
сначала надевали на собаку и лишь потом на ребенка. По их поверью, все
несчастья должно было перейти к собаке (Кисляков. 1959, 51, 54). Как-
видно у таджиков обычай надевания «рубашки собаки» имел несколько
145

иной смысл, чем у горцев Северного Кавказа, у которых он имел
отношение к физическому воспитанию.
Большое празднество и игры - состязания проводились в день,
когда ребенку нарекали имя. Давали имя по-разному и в разное время. У
осетин пишет А.Х.Магометов, «существовал следующий порядок, при
котором давалось имя. Собравшиеся мужчины бросали жребий. Для этого
применялся «альчик» («хъул»). Первым выступал старший, за ним
следовали остальные, тоже по принципу старшинства. Тот у кого
«альчик» первым становился на «сах» (сах - одно из четырех положений
«альчика», которое он может занять при игре), приобретал право наречь
младенцу имя (Магометов. 1968, 368).
Как уже говорилось, семь лет у горцев Северного Кавказа
считались переходным возрастным рубежом. Поэтому случаю устраивались
большие празднества с конскими скачками, борьбой, стрельбой из лука и
ружья, конной игрой и др. У мусульман над семилетними мальчиками
совершали обряд обрезания. Т.З.Бесаева, описывая обычаи и обряды
осетин, связанные с рождением и воспитанием ребенка конца XIX -
начала XX в., пишет: «У осетин-мусульман было принято обрезание -
«суннет». Однако это не было строго обязательным. Возраст, в который
происходило обрезание, был самый неопределенный. Обрезание
производили приезжие специалисты из Дагестана, обычно кумыки. К их
приезду приурочивали обрезание мальчиков и даже юношей данного
села» (Бесаева. 1975, 13).
У богатых людей обряд обрезания сопровождался крупными
спортивными состязаниями и играми. Эти игры и развлечения поднимали
настроение людей, вносили свежую струю в жизнь горского аула.
Аналогичные игры и спортивные состязания, связанные с
обрезанием, описаны у некоторых народов Средней Азии
М.Т.Таникеевым (1961, 165) и Н.А.Кисляковым (1959, 127-131).
Горская знать устраивала конные состязания при возвращении
сына из аталычества, а у адыгов также во время пребывания княжеской
дружины на летних пастбищах для охраны скота.
Заключительным обрядом детского (точнее подросткового)
цикла были остатки древних инициации. Это был праздник перехода
подростков 15-16 летнего возраста в следующую возрастную группу
совершеннолетних юношей. У многих народов региона он совпадал с
началом сенокоса. У ингушей и месяц, в начале которого он проводился, в
народе назывался «этинг». По утверждению известного ингушского
писателя И.М.Базоркина этинг приблизительно совпадает с августом
(Базоркин. 1971, 83). Аналогичное название имеет этот праздник и у
соседей ингушей - осетин («атынаг», или «цыргъисан»).
У всех горцев праздник сопровождался прыжками через хорошо
разогревшийся костер, скачками, джигитовкой, состязанием с опытными
146

косарями, рубкой дров, рубкой дерева крепкой породы за определенное
время, а у ингушей также обрядом «къедахцар» - делать метку над
переносицей (чтобы испытать волю, выдержку юноши, ему над
переносицей надавливали пальцем и сильно водили до выступления
крови) и другими состязаниями.
Вот как описывает праздник инициации или посвящения в
мужчины у ингушей И.М.Базоркин (1971, 83).
Перед самой уборкой и покосами всегда справлялись праздники
в честь боголикой Тушоли и Мятт-села. К нему с радостью стали
готовиться все. Женщины пекли божильги (треугольные хлебцы
культового значения. - К.Т.). Из ягод гнали напитки. Мужчины
готовились в складчину купить белого быка. Девушки обновляли наряды.
Над галгаевским ущельем разнесся слабый, дрожащий звук-
колокола. Он шел из старого святилища на вершине горы Цей-Лом и
возвещал о наступлении дня, с которого многие юноши получат право
называться мужчинами.
Когда взошло солнце, над ристалищем Дорхе уже было
множество людей. На пологом склоне рассаживались мужчины, правее -
женщины, позади них - девушки. Почетные старики-судьи сидели в
первых рядах. Недалеко от них над землей взгорбился валун высотой с
жилую башню.
Бока его были обрывисты, на одной стороне едва обозначалась
небольшая покатость. На ней - углубления, по которым на вершину глыбы
должны взбегать юноши, облаченные в старинные боевые доспехи. Это
было место главных испытаний. Тут же лежал булыжник величиной с
доброго барана, поднимая который, парни показывали силу. Позади
валуна лицом к народу выстраивались в ряд виновники сегодняшнего
праздника. Одеты юноши были и бедно, и богато, у одних сбруя на конях
серебряная, у других простая. Но кони у всех были поджарые и
вычищенные до блеска.
От всадников требовалось умение перейти эту реку как можно
прямее. Один за другим парни кидались в водоворот волн, и кони
выносили их на берег. Некоторых постигла неудача. Затем надо было,
спешившись, с небольшого разбега подняться на вершину валуна. Один
из парней, не добежав до верха, свалился вниз. Второй потерял
равновесие и встал на четвереньки. Им обоим пришлось удалиться ни с
чем. Следующим испытанием было поднятие камня.
Начались скачки. В них участвовали только желающие. Скачки
проходили по большому кругу, на котором встречались подъемы и
спуски, перелесок и обмелевшее русло реки, усеянное валунами. За
скачками последовала джигитовка. Один из испытуемых отказался от
участия в ней: его конь не был обучен. А остальные с увлечением
показывали искусство владеть конем. Они бросали лошадей с места в
147

карьер, мгновенно осаживали их и, подняв на дыбы, вихрем неслись в
обратную сторону. Многие на ходу вскакивали и мчались стоя. Иные,
спрыгнув на землю, снова прыжком садились в седло.
2. ПРАЗДНИКИ СВАДЕБНОГО ЦИКЛА
Празднества, открывавшие свадебный цикл, начинались «игрой
в палки», применительно к адыгам впервые описанной Хан-Гиреем.
Собравшаяся в дом жениха сельская молодежь вооружалась
длинными палками (дубинами) и занимала почти недоступные для
конных места. В свою очередь и пешие били верховых палками с такой
силой, что выбивали всадников из седла. Конные прикрывались бурками,
увертывались. Ожесточенный бой длился иногда часами. Основная цель
игры заключалась в том, чтобы кому-нибудь из верховых ворваться в дом
жениха и получить предусмотренный обычаем приз. Во время боя
верховые прыгали через плетни, заборы, и, в конце концов, кому-нибудь
удавалось ворваться в дом и получить большую чашу бузы с пирогами и
подарками. Победитель с полученным призом выезжал из дома во двор и
громко объявлял, что цель достигнута, после чего бой прекращался.
Верховые сходили с коней, пешие бросали палки и без какой-либо обиды
за полученные во время игры увечья или ушибы все вместе направлялись
принимать участие в танцах. Недаром черкесы говорят: «Кому не страшно
в день такой игры тот не устрашится и битвы» (Хан-Гирей. 1978, 285-
286).
Согласно другому описанию, «игра эта представляет живую
картину искусного и в то же время забавного маневра, в котором есть где
выказаться и ловкости, силе и умении владеть конем» (Вердеровский.
1855, №30).
Английский миссионер Фонвилль, лично побывавший на
Кавказе в начале второй половины XIX в., писал: «Несколько мужчин, сев
на лошадей, отъехали на небольшое расстояние и обратно бросились
оттуда стремительно, во весь опор на линию пехотинцев, намереваясь
разорвать ее. Пехотинцы встретили нападавших всадников дубьем, ударяя
палками по мордам лошадей и всадникам, препятствуя разрыву линии.
Лошади становились на дыбы; отраженные всадники с необыкновенной
яростью снова бросались в атаку; наконец все это смешалось, спуталось -
шум, крик и общее смятение. Каждую минуту мы были в страхе, что вот-
вот линия будет прорвана и несколько пехотинцев будут раздавлены;
ничуть не бывало. Несмотря на незначительное увеличение числа
всадников, несмотря на новый маневр их с более верных шансов прорвать
линию, состоявший в том, что они разделились на несколько партий, им
все-таки не удалось достигнуть своей цели. Дивертисмент этот немножко
страшный, продолжается довольно долго, и, невероятное дело, при этом
не было ни одного несчастного случая» (Фонвилль. 1927, 15).
148

По словам М.А.Меретукова, во время приближения свадебного
поезда к дому жениха односельчане преграждали ему путь: укрепляли
ворота, чтобы всадники не могли перескочить через них, неподалеку от
них разводили большой костер, вооружались большими палками, чтобы
не подпустить всадников. Всадники-поезжане рвались вперед,
наскакивали на пеших. Их цель - во что бы то ни стало преодолеть
плотную стену пеших и сооруженные ими преграды и проскочить во
двор. Всаднику представлялась возможность показать свою храбрость и
ловкость. Достаточно было бы одному всаднику проскочить во двор,
чтобы считалось, что победа одержана верховыми. Бой сразу же
прекращался и повозка с невестой въезжала во двор. Если же пешие
одерживали верх над всадниками, то они отбирали у поезжан флаг и сами
заводили повозку с невестой во двор. Но это считалось большим позором
для поезжан, и такие случаи бывали редко. Обычно из состязания
«кьорэгъзау» (букв, кьорэгъ - жердь, зау - война, бой) - палочная война -
победителями выходили всадники.
Всадник, проскочивший в дом жениха, стремился как можно
быстрее вырваться оттуда, чтобы не попасть в руки находившихся там
женщин.
Последние старались закрыть двери и не выпускать его из
комнаты. Если они пленяли всадника, то его должны были выкупить
поезжане. Они платили в качестве выкупа рублей 20, поступавших в
распоряжение тех же женщин. Когда всадник выезжал из комнаты, к нему
подходила красивая девушка с почетной чашей бузы, которая известна у
адыгов под названием «тост молодца». Это была награда за храбрость и
ловкость. Всадник сходил с лошади, принимал чашу бузы, благодарил
людей, удостоивших его этой чести, а затем передавал ее старшему из
присутствующих. Тот произносил тост, чтобы семья жениха вечно
пребывала в благополучии, чтобы новобрачные были счастливы и знали
одни радости жизни. Бывало, что если старшие настаивали, то сам
всадник-победитель пил чашу бузы (Меретуков. 1987, 235-236).
По мнению М.А.Меретукова, обычай сопротивления
односельчан жениха поезжанам, как и обычай, сопротивления им
односельчан невесты, относится к периоду перехода от матрилокального
поселения к патрилокальному. «И односельчане невесты, и односельчане
жениха (некогда, вероятно, их сородичи), - пишет этот автор, одинаково
сопротивлялись ломке старой традиции, что и было в пережитках
пронесено через века военными играми многих народов, в том числе
народов Северного Кавказа» (Меретуков. 1987, 236). Возводить многие
кавказские обычаи ко времени перехода от матрилокальности к
патрилокальности со времен М.О.Косвена - одна из наиболее
распространенных трактовок архаических обычаев и обрядов народов
Северного Кавказа. Но она далеко не бесспорна. С тем же успехом этот и
149

подобные ему обычаи могут восходить к проявлениям полового
тотемизма, блестяще исследованного Э.Кроули в «Мистической розе»
(Краулей. 1905).
К «игре в палки» по сути близки две других спортивных игры -
состязания адыгов «конные и пешие» и «сквозь строй» (второй вариант).
Первую из них, весьма популярную у всех адыгов и часто проводимую на
свадебных торжествах, записал и опубликовал во второй половине XIX в.
Н.Дубровин. Он пишет: «Несколько десятков наездников окружили арбу,
накрытую красною тканью, и должны были довести ее до дома
новобрачной в целости, а это было трудно сделать: пехота, вооруженная
дубинами, высыпавшая из аула, старалась захватить арбу в свои руки и
сорвать с нее покрывало - обычай, составлявший исключительную
особенность свадебного торжества. Конные бросились на пеших, желая
смять их и тем открыть арбе путь к аулу. Пешие защищались отчаянно,
поражая без пощады лошадей и их всадников длинными дубинами, и,
прорываясь к арбе, старались сорвать покрывало. Несколько человек,
сидевших в арбе, то отбивались от преследователей, то понуждали коней,
торопясь достигнуть заветной сакли. Первый натиск конных прошел
благополучно для пеших, но второй, последовавший быстро за первым и
более ожесточенный, прорвал пехоту в самой середине, и арба понеслась.
Наездники торжествовали уже победу, а пехота была в отчаянии, но
радость одних и печаль других были непродолжительны: один из пеших
нанес сильный удар дубиною по голове лошади, запряженной в арбу, и
животное пало на месте. Толпа бросилась на оставленную повозку и в
одно мгновение красного покрывала как не существовало - только
небольшие клочки его ходили по рукам многочисленных победителей»
(Дубровин. 1871, 145).
При игре «сквозь строй» играющие становились в два ряда и
образовывали коридор, по которому должен был проехать всадник на
лошади. Этот проезд затруднялся тем, что люди стояли близко и мешали
проезду. Кроме того, в коридоре встречались препятствия: при въезде
нужно было повернуть налево и перепрыгнуть через повешенную бурку,
затем на скаку схватить с земли лежащие с обеих сторон мелкие вещи или
монеты, после чего срубить яйцо, вымазанное одним боком в мягкую
глину, прикрепленное на столбе или на высоком пне (Стародубцев. 1961,
135).
Еще одним спортивным состязанием конной молодежи на
свадьбе у адыгов была «Борьба за сафьян» или «Борьба за кожу». Спор
шел о том, кому последнему удастся выхватить из рук его владельца
сафьян, выделанный из козлиной кожи, стрелой умчаться от
преследователей и бросить его в окно или в дверь любимой девушки,
подчеркнув тем самым свои намерения и показать заодно свою удаль
джигита и лихого наездника.
150

У адыгейских народов эта игра была очень популярна. Имеются
разные ее варианты, даже только у одних адыгейцев. Поскольку наши
возможности в приведении здесь хотя бы нескольких из них весьма
ограничены, мы приводим только два варианта, во многом отражающие все
записанные нами.
Борьба за сафьян проводилась в последний день свадьбы. Все
участники этой игры являлись в специальной форме: в коротком
овчинном полушубке до колен и в брюках из этой же овчины. Это
делалось для того, чтобы во время игры не рвалась одежда и при падении
игрока с лошади на землю не было повреждений. Каждый игрок имел
хорошо испытанного во многих состязаниях коня.
Все участники игры выстраивались на назначенном месте.
Хозяин дома, т.е. отец жениха, с какого-нибудь возвышения бросал
конным игрокам хорошо выделанную козлиную или баранью кожу
(сафьян), по преимуществу красную, пригодную для пошивки местных
народных чувяков. Игрок, поймавший кожу, мчался с ней на коне и
держал ее в руке как флаг. Другие игроки старались отнять у него кожу.
Завязывалась борьба за обладание сафьяном. Победителем обычно
выходил тот, кто обладал хорошим скакуном и хорошими физическими
качествами. Борьба продолжалась иногда несколько часов. Победителем
считался тот, кто, захватив кожу, привозил ее обратно в селение и
забрасывал ее во двор к девушке - признанной красавице. На этом игра
заканчивалась. После окончания игры все участники собирались в доме
жениха, и там победителю вручались ценные призы.
За игрой следила судейская коллегия из почетных стариков,
которые в прошлом сами являлись неоднократными участниками таких
игр и состязаний. Имена неоднократных победителей в этой игре долго
хранились в народе.
Иногда в такую игру играли пешие. Здесь также бросали
игрокам кожу. Толпа кидалась за ней, и каждый старался унести ее в свое
селение, чтобы передать самой красивой девушке. Борьба пеших
продолжалась также по нескольку часов. В ней принимали участие не
только молодежь одного селения, но и жители многих других. Каждый
представитель селения боролся не только за свою личную честь, но и за
честь своего селения. К участию в игре допускалась молодежь в возрасте
от 16 до 25 лет (Стародубцев. 1961, 134-135).
Весьма любопытно, что аналогичная спортивная игра под
названием «копкар» («козел») бытовала у народов Средней Азии и
Казахстана. Эта спортивная игра в ее более древнем варианте бытовала
еще в середине XIX в. и описана множеством авторов (Хороший. 1871,
№46; Маев. 1876, 275-276; Ханыков. 1843, 94; Тамаша. 1896, №11;
Молодое. 1900, №67). Одно это говорит об огромном удельном весе
151

«копкара» среди многочисленных видов спортивных игр народов Средней
Азии и Казахстана.
В игре «копкар» участники в острой и тяжелой борьбе друг с
другом старались унести мертвую тушу козла на свою сторону или
доставить в условленное место. В некоторых местах вместо козла брали
теленка или какое-нибудь другое молодое животное (Гродеков. 1889,
253).
Однако наиболее острой и темпераментной игра «копкар» была
у киргизов и казахов, этих «прославленных коннорожденных народов». У
первых игра осложнялась еще тем, что она в большинстве случаев
проходила в горных условиях, и многочисленные местные естественные
препятствия были главной причиной всяких несчастных случаев,
имевших место в «копкаре». О характерной особенности киргизского
«копкара» один из очевидцев писал: «Козел беспрестанно взлетал в
воздух и переходил от одного киргиза к другому. Поймавший круто
поворачивал лошадь, мчался в другую сторону, визжал во всю глотку,
понукал свою лошадь. Кости и мускулы трещали, шерсть летела
клочьями» (Виноградов. 1958, 62).
«Копкар» в Средней Азии и Казахстане устраивался не только
на свадьбе, но и по случаю любого радостного события. Н.Гродеков
пишет по этому поводу, что молодежь всегда требует «копкара», т.е.
козла для игры. Если хозяин дома откажется сделать это, то готовые уже к
игре всадники грозят свернуть тюндюк (покрывало дымового отверстия
юрты), что считалось большим позором (Гродеков. 1889, 67).
В «копкаре» могли принять участие все желающие, где бы и
когда бы игра не происходила. В этом отношении никаких ограничений
не существовало. Неудивительно поэтому, что число игроков могло
доходить иногда от 200 до 1000 человек (Нурджанов. 1956, 39). На
больших праздниках для такой огромной массы участников приходилось
бросать все новую и новую тушу козла. Игра могла продолжаться целый
день.
Для успешного выступления в «копкаре» большое значение
имели физические качества лошади. Наиболее подходящими для этого
являлись увертливые, сильные и выносливые лошади, так как участникам
во время игры часто приходилось скакать по оврагам и канавам,
преодолевать крутые подъемы и спуски, пробивать себе путь через
плотное кольцо состязающихся. Разумеется, что такую повышенную
нагрузку могли выдерживать только специально подготовленные лошади.
Любители «копкара» покупали их за большую цену. По словам
Арандеренко, лошади, пригодные для «копкара» в конце XIX в. стоили от
100 до 300 руб., и их приходилось разыскивать за сотни километров.
Победители «копкара» награждались дорогими подарками как
лошадьми и скотом, так и деньгами.
152

Казахи мясо козла, побывавшего в руках игроков в «копкар»,
считали священным. Это привело казахского академика Маргулана к
мнению о том, что игра генетически восходит к древним тотемическим
представлениям (История Казахской ССР. 1957, 137), а Г.Д.Харабугу - что
она отражает один из древнейших обрядов народа (История физической
культуры народов СССР. 1957, 98). Существует также мнение, что термин
«копкар» происходит не от слова «кок-бори» (серый волк), а от слова
«кок-пери» (злой дух). Но это, как нам кажется, не меняет сути дела. Все
мнения сводятся к тому, что «копкар» отражает в своем содержании
некоторые древние обычаи и обряды как казахского народа, так и народов
Средней Азии.
В целом «копкар», несмотря на отдельные свои недостатки,
связанные с риском для жизни участников, пишет М.Таникеев, являлся очень
ценной конноспортивной игрой. Состязание по «копкару», всегда
включающее моменты острой спортивной борьбы и спортивного
соперничества участников, могло служить ценнейшим средством
воспитания моральных, волевых и физических качеств участников.
«Копкар» являлся, таким образом, суровым, мужественным, но вместе с
тем интересным и увлекательным видом спортивных игр (Таникеев. 1961,
148-150).
Конноспортивная игра типа «копкар» или «борьба за сафьян»
была широко распространена и в других странах Востока. В Афганистане,
например, конная игра «бузавши», в которой участвуют 2 команды по 5
человек, по сей день является одним из основных видов народного спорта.
Конноспортивная игра, имеющая некоторую аналогию с «копка-
ром» и «борьбой за сафьян», существовала даже в далекой Аргентине. В
XIX в. она проводилась с исключительно опасными правилами. Сейчас
этот национальный аргентинский вид спорта Значительно
усовершенствован. Состязания по нему проводятся на специальной
площадке, участники его делятся на команды. Сущность игры
заключается в том, чтобы забросить в ворота противника своеобразный и
сравнительно большой круглый предмет. Эта игра, таким образом, по
существу мало отличается и от современного «копкара», по-прежнему
успешно культивируемого в Средней Азии и Казахстане как
национальный вид спорта (Таникеев. 1957, 55).
Возвращаясь к адыгской свадьбе, отметим, что интересной и
темпераментной конной игрой было «утащить шапку», или «догони и
отними». Она обычно затевалась во время проводов свадебного поезда с
невестой из дома за околицу ее села или до определенного места между
всадниками со стороны жениха и верховыми из аула невесты, по обычаю
ее провожавшими. Когда они прощались, наиболее ловкий из верховых
аула невесты схватывал шапку одного из гостей и скакал обратно к себе.
Хозяин шапки должен был догонять похитителя. «Если лошадь гостя
153

догоняла похитителя, он отнимал свою шапку и опять присоединялся к
свадебному поезду. Если же лошадь гостя оказывалась слабее лошади
похитителя, гость лишался своей шапки» (Кокиев. 1946, 138). Но обычно
«потерявший» шапку по возвращении домой в скором времени посылал
своего представителя к унесшему его шапку с приглашением к себе в
гости его с другими всадниками из села невесты, и только при таком
условии шапка возвращалась ее владельцу (полевой материал 1988 г.).
Видимо, перед нами еще один реликт свадебных антагонизмов.
Такое же примерно содержание имеет конноспортивная игра
«взять и убежать», распространенная в Средней Азии и Казахстане. Во
второй половине XIX в. Среднюю Азию и Казахстан посетил венгерский
академик А.Вамбери, который затем в своих «Очерках Средней Азии»
описал эту игру, тоже проводимую во время следования невесты в дом
жениха. Она заключалась в следующем. Молодые люди, выделенные для
сопровождения невесты, проскакав один круг, бросались в сторону
невесты. И тому, кто первым оказывался возле невесты, кидали платок.
Остальные наездники, стараясь отнять его, устраивали погоню за
всадником, успевшим схватить подарок. Обладатель подарка должен был
сохранить его надолго как воспоминание о памятном дне. Что интересно,
платок вешался на голову лошади (Вамбери. 1868, 100). Это должно было,
по-видимому, напоминать всем, что данный наездник - обладатель
ценного подарка за свою победу в играх.
Вамбери не приводит название игры. Тем не менее, очевидно,
что речь идет об игре «взять и убежать». Это подтверждается
материалами другого автора - Н.И.Гродекова, который пишет, что парни
аула невесты требуют подарок - «муше», угрожая в противном случае
убить жениха. Главный подарок (халат) получал при этом аксакал, а
остальные, соответственно возрасту, менее значительные подарки.
Последний подарок (лоскут шелковой материи или ситца) давался кому-
нибудь из молодежи, который и стремился скрыться от преследования
соперников. Если его кто-нибудь успевал настигнуть, подарок переходил
к нему. Итак, обладателем «муше» становился тот, у кого лошадь была
резвее и выносливее (Гродеков. 1889, 72).
В интереснейшей работе «Обычаи киргизов (имеются в виду
казахи. - К.Т.) Семипалатинской области», имеется специальная глава под
названием «Свадебные обряды». Неизвестный автор сообщает
следующее: в день свадьбы в ауле невесты молодежь садится на коней,
подъезжает к юрте невесты и требует подарок - «муше», которым служит
кость задней ноги барана. Мать невесты заворачивает эту кость в кусок
ткани и кидает в толпу всадников. Успевший схватить брошенное резко
поворачивает коня и стремится скрыться от преследования других
игроков. Но все они на свежих и резвых конях, поэтому кость много раз
переходит из рук в руки, пока, наконец, кому-нибудь не удается оставить
154

далеко позади себя соперников и скрыться с нею в неизвестном
направлении. Если мать невесты не даст требуемого «муше», то молодежь
стаскивает с юрты кошмы и в знак позора таскает их по степи (Обычаи
киргизов Семипалатинской области. 1878, 40).
Приведенные материалы, таким образом, говорят о том, что
игра «взять и убежать» является одним из обязательных компонентов
спортивных игр и развлечений на свадебном празднестве у казахов.
Игра «взять и убежать» упоминается и в некоторых других
источниках, составленных на основе исторических и этнографических
материалов. Так, в книге «Область сибирских и оренбургских киргизов»
(казахов. - К.Т.) говорится, что сущность одной игры очень популярной у
казахов, заключается в том, что девушка дарит выбранному ею мужчине
какую-нибудь вещь: кусок плиса, выдрового меха на шапку, цветной
платок и т.п. Получивший подарок должен стремиться как можно быстрее
скрыться от преследователей. Свой подарок он обязан держать при этом в
руке над головой. Таким же образом должен был поступать каждый
успевший отнять его. Это должно было продлить игру на очень долгое
время (Область сибирских и оренбургских киргизов. 1872, 35).
Точно такое же описание этой игры дает М.Красовский (1868,
60).
Таким образом, игра «взять и убежать» имела несколько
вариантов. По содержанию все они являлись почти одинаковыми, лишь
только несколько отличаясь по форме. Первоначально игра составляла,
видимо, часть свадебных развлечений и обрядов, а затем превратилась в
массовую игру-состязание, широко применяемую в Казахстане. В конце
XIX в. она применялась не только по случаю свадьбы, но и по многим
другим поводам.
Интересно отметить, что игра «взять и убежать» нигде в
Средней Азии близких аналогов не имела. Эту игру не знали даже
киргизы, самый родственный казахам в культурном отношении народ.
Например, у кулябских таджиков при приближении поезда жениха к дому
невесты навстречу выходил ее отец и всего лишь давал людям жениха
козла для игры в «копкар» (Кисляков. 1959, 101).
Игра, отдаленно напоминающая эту, существовала у юго-
восточных башкир. У них навстречу свадебному поезду из деревни
выезжали юноши и после взаимных приветствий старались сорвать с
приглашенных шапки. Если это им удавалось, они скакали с шапками по
направлению к деревне. Но этим все и ограничивалось (Руденко. 1955, 261).
У башкир существовала еще одна игра - «коталыу». Она,
пожалуй, ближе игре «взять и убежать», чем вышеупомянутая игра. Эта
игра устраивалась во время религиозного праздника Курбан-байрам. По
обычаю юноши одной деревни должны были организовать угощение для
молодых людей соседней деревни. После необходимых приготовлений
155

один из юношей посылался с приглашением. Как только узнавали, что
гости едут, навстречу выезжали юноши, устраивающие угощение. После
обычных приветствий один из гостей, имеющий более резвую лошадь,
предлагал встретившим юношам отнять находящийся в его руке большой
кашемировый платок. Победа доставалась той стороне, которой удавалось
отбить платок (Баишев. 1895, 19).
Очень близкой к перечисленным вариантам игры «взять и
убежать» была игра, проводившаяся в Осетии во время ввода жениха в
дом невесты, когда кто-либо из молодежи со стороны невесты,
подкравшись к группе дружков жениха, срывал с последнего шапку и
убегал. А вводить жениха в дом невесты без головного убора обычаем не
допускалось. Поэтому тут же срочно предпринимались все меры к тому,
чтобы выкупить шапку жениха. В отдаленном прошлом для выкупа
шапки жениха служили дорогие вещи, что-либо из мужской одежды или
конской сбруи, а попозже три пирога с курицей и графином араки и
деньги или что-нибудь одно из них, в зависимости от возможностей
гостей. И только после этого жених мог получить свою шапку и войти в
дом невесты.
Возможно, в прошлом все это проделывалось верхом на коне, и
больше напоминало казахские и башкирские игры под различными
названиями, но очень схожие с казахской игрой «Взять и убежать».
Эти факты сами по себе говорят о том, что в некоторых случаях
казахские народные игры и развлечения имели более близкое сходство с
башкирскими, адыгскими и осетинскими, чем среднеазиатскими. Между
тем известно, например, что в этногенезе как казахов, так и осетин, самое
активное участие приняли одни и те же приаральские аланские племена.
Что же касается близости к казахским башкирских игр, то, как указывает
С.Руденко, в своих обычаях больше общего с казахами имели южные и
зауральские башкиры (Руденко. 285), у которых, кстати, имели
распространение игры типа «коталыу». Это в свою очередь позволяет
сделать вывод, что башкирская игра «коталыу», если не является прямой
наследницей игры «взять и убежать», то, во всяком случае, одним из ее
вариантов, перенесенная сюда в результате культурного общения между
этими двумя родственными по языку народами. И, наконец, в близости
свадебных игр осетин и адыгов на Северном Кавказе, известных здесь под
одним названием «утащить шапку», сродняющим фактором являлось
многовековое проживание в близком соседстве и культурное
взаимовлияние осетин и адыгов на Северном Кавказе.
На свадьбах устраивались танцы-соревнования. Один из
вариантов описал И.Базоркин у ингушей (нечто подобное мы уже видели
у осетин). «Женитьбу Калоя праздновал весь Эгиаул... Весь день плясала
и веселилась молодежь. Вечером затеяли играть в «невесту». Девушки с
песнями расходились по горе и прятали одну из своих подружек. А когда
156

они возвращались, молодые люди с зажженными факелами кидались
отыскивать ее. Тот, кто находил «невесту», приводил ее во двор и при
всех получал от нее поцелуй. Когда спрятали Матас, Иналук, до этого не
принимавший участия в игре, схватил факел и закричал:
- Ребята! Прошел не один год, как на празднике женщин Матас
целовала меня, а я до сих пор не могу забыть этого! Дайте, чтоб я не умер,
еще хоть раз в жизни насладиться! Не находите ее, ради бога! И случайно
или по указке ребят он отыскал Матас. Узнав, кто ее нашел, девушка
кинулась убегать. Но Иналук настиг ее и привел за руку в круг. Поднялся
шум, хохот. Матас отказалась целовать Иналука... Тамада решил, что
Матас права. Она действительно не обязана целовать только одного
Иналука. Помирились на том, что Матас станцует с ним. И она решила
еще раз проучить его. Подмигнув девушкам, она пошла в круг... Долго
танцевали они. Иналук уже несколько раз переходил на плавный танец,
давая Матас понять, что ей пора уходить, но та прикинулась
непонимающей и не покидала круга. Долго держался Иналук. Бледный, он
все еще плясал. Все с интересом следили за их поединком. Но вот тамада
заметил, что Иналук изнемог и уже спотыкается, и приказал Матас
прекратить издевку» (Базоркин. 1971, 372-373).
3. ОБРЯДЫ ПОГРЕБАЛЬНО-ПОМИНАЛЬНОГО ЦИКЛА
Во время свадьбы (а также на поминках) проводилась игра
«кабах». В быту адыгов практиковалось несколько вариантов «кабах»: в
обряде возвращения пахарей с поля, на свадьбе, на тризне и т.д. Во всех
этих случаях употреблялись мишени разных конструкций. Кабах на
тризне Хан-Гирей описал так. «На чистом и ровном месте ставили
длинный шест с прикрепленною к нему наверху небольшою круглою доскою,
называемой кебек (кабах). На состязание в такого рода стрельбе являлись
только отличные стрелки. ...Ловкие наездники, имея лук и стрелы
наготове, летят на лихих скакунах один за другим так, чтобы лошадь
заднего скакала точно за лошадью переднего; всадник не управляет
поводьями, и только левая нога его остается на седле, а весь его корпус
держится ниже гривы лошади. В таком трудном положении, несясь как
вихрь мимо шеста в то мгновение, когда лошадь на всем скаку сравняется
с шестом, всадник спускает лук, и пернатая стрела вонзается в доску,
наверху шеста прикрепленную, а иногда, разбив ее, падает к ногам
изумленных зрителей» (Хан-Гирей. 1842, 52). Стреляли в «кабах» не
только из лука со стрелами, но и из огнестрельного оружия. Автор начала
XIX в., непосредственно наблюдавший у горцев такого рода «кабахи»,
писал: «...отличную свою ловкость и мастерство в верховой езде черкесы
показали при стрельбе в цель... На длинном шесте прикреплена была
дощечка с наклоном, род кровельки, и в эту метку должно было попасть
157

на всем скаку из ружья или пистолета, обернувшись совершенно назад.
Можете представить себе, сколь много потребно твердости в седле и
меткости в стрельбе» (Веселовский. 1825, 249).
Существовала и такая произвольная стрельба по неподвижным
мишеням, которая производилась у горцев Северного Кавказа в память
умершего. В качестве приза раздавались оставшиеся носильные вещи
покойника. Непосредственный наблюдатель траурных стрельбищ
вспоминает, что адыгейцы «стреляли в цель из ружей разными способами
- с присошек и с руки - в неподвижную и подвижную мишень, в кружок,
поднятый на высоком шесте, и в живого орла, привязанного на длинной
веревке, и что «за удачные выстрелы раздавались призы разного
достоинства, начиная от огнива и поясного ремня до пистолета в
серебряной оправе и хорошего коня» (Торнау. 1864, 78).
Призовая стрельба привлекала большое количество участников
и зрителей. «Стрельба в цель между тем не умолкает, - писал ХанГирей, -
одни стреляют пешие на расстоянии от двух до трехсот шагов и попавшие
в цель, получают призы, другие верхом на всем скаку мимо цели стреляют
обыкновенно из пистолетов, и попавший в цель берет назначенный приз»
(Хан-Гирей. 1842,51).
О стрельбе в цель у осетин писал в 70-е годы XIX в.
А.Зиссерман: «Осенью затеваются джигитовки, скачки на лошадях со
стрельбой в цель, с мелкими призами вскладчину» (Зиссерман. 1878, 95).
Стрельба в цель из лука, ружья и пистолета в Осетии называлась
«хъабахъ». «Хъабахъ» (осетинск. - мишень при состязании в стрельбе в
честь покойника. См. Осетино-русский словарь. 1970, 492) берется нами
как одно из наиболее азартных игр-состязаний в стрельбе в цель у осетин
в прошлом. «Хъабахъ» проводился также в честь годовщины рождения
мальчика, особенно первенца, по поводу других важных событий
семейной и общественной жизни. По данным С.Г.Гагиева, этот вид
стрелкового состязания бытовал в похоронном обряде осетин, в котором
могли участвовать «стрелки всех фамилий села и района, а также гости, за
исключением родни покойника» (Гагиев. 1958, 46).
Устанавливался длинный шест из срубленного молодого дерева
верхушкой вниз. Верхняя, комлевая часть вытачивалась в виде головки, и
именно в нее нужно было попасть из ружья с расстояния 250-300 м. На
это упражнение отводилось определенное количество выстрелов, которые
нужно было послать в шейку головки, чтобы ее расщепить, а последним
сбить головку. Победители пользовались большим почетом (Гагиев. 1958,
23). Б.А.Калоев на основе полевых данных, а также существующей
литературы по Кавказу и Средней Азии, считая «хъабахъ» важной частью
погребального обряда, отмечает: «Хъабахъ, занесенный (на Кавказ. -
К.Т.), несомненно, их (осетин) предками (аланами. - К.Т.) из Средней
Азии, где он встречался у огузов в средние века и сохранился почти до
158

наших дней у таджиков, узбеков и туркмен (у двух последних под тем же
названием - «алтын кабак») в форме игры на праздниках... Хъабахъ,
бытовавший у кавказских народов и у черкесов,., устраивали обычно в
день похорон. Само слово «хъабахъ» у осетин обозначало длинный шест,
наверху которого был прибит деревянный крестик или кусок кожи.
Сбивший из винтовки этот предмет получал приз, которым мог быть
кинжал, пояс покойного или корова, которую обычно привязывали во
время состязания к шесту» (Калоев. 1971,228-229).
В той трактовке, в какой дается слово «хъабахъ» в осетино-
русском словаре, мы и рассмотрим состязание «хъабахъ», «кебек» у
чеченцев и ингушей. За скачками и играми следовала стрельба в цель
первоначально пеших, затем всадников, а потом стрельба в глиняный
кувшин, отмечает А.И.Краснов. Этот вид соревнований требовал
исключительной ловкости и большого искусства в стрельбе из лука, а
затем из огнестрельного оружия. В стрельбе в кувшин принимало участие
небольшое количество отличных стрелков, преимущественно из числа
знатной молодежи (Краснов. 1963, 61). «Ловкие наездники, имея лук и
стрелы наготове, летят на лихих скакунах один за другим... Всадник не
управляет поводьями, и только левая нога его остается в седле, а весь
корпус держится ниже гривы лошади. В таком трудном положении,
несясь, как вихрь, мимо шеста, на котором вверху прикреплен кувшин, в
то мгновение, когда лошадь на всем скаку сравняется с шестом, всадник
спускает лук, и пернатая стрела вонзается в доску, наверху шеста
прикрепленную, а иногда, разбив кувшин, падает к ногам зрителей»
(Виноградов. 1868,48).
С целью привлечения для научного анализа дополнительных
данных о народном виде спорта «кабак» мы обратимся к грузинским
материалам, систематизированным В.И.Элашвили. Как считает этот
исследователь, «кабахи» относится в Грузии к числу древних конных игр.
«Судя по всему, - пишет он, - первоначально это понятие («габахи» - так
называется у грузин этот вид народного спорта. - К.Т.) у некоторых
горцев: хевсур, тушин; «хъабахъ» у осетин, по-видимому, обозначало
условия стрелкового состязания, а не сам процесс стрельбы, который
имеет свое определенное название. Причем сходство в названиях одного и
того же упражнения у многих азиатских народов, а также грузин
неслучайно.
Естественно предположить, что таким средством является шест
с укрепленной на верхушке мишенью. Если проанализировать сущность
этого вида игры у различных народов, то выявляется единый для всех
символ - поражение мишени, расположенной на высоте, при различных
формах и даже вещественной ценности мишени. Таким образом, наличие
шеста и мишени - необходимый атрибут игры данного вида, отраженный
в названии. На этот счет имеются различные мнения. Так, А.И.Робакидзе
159

приводит данные по П.Иоселиани о том, что слово «кабахи» обозначало
раньше место конных ристаний - ипподром. С.С.Орбелиани в некотором
роде соглашается с такой версией, но дополняет ее так: грузины называют
всю площадь «моэдан», а «кабахи» - только середину площади.
А.Ламберти придерживается мнения, что «кабахи» означает шест с
маленькой площадкой на нем («...такой «кабах» сооружался ...на
открытой площадке»). Однако, так или иначе, эта пешая игра
представляла собой состязание в меткости и проводилась как элемент
погребального или же поминального обряда (Элашвили. 1973, 160-161).
По данным С.И.Макалатия, у хевсур она устраивалась в память
об усопшем, обычно на второй неделе великого поста, в день «султа
креба» (собрание душ), приходящегося, как правило, на субботу. В
качестве мишени на шестах выставлялись специально выпеченные
лепешки разнообразной формы (четырехугольные, в виде рога, круглые, в
виде полумесяца и т. п.). Возле каждого из них располагали различные
предметы (табак-махорку, шерстяную материю, носки, рукавицы, дисгани
(род плетеной обуви). Женщины обычно выделяли для этого что-либо из
своего наряда и т. д., предназначенное для награждения тех, кто попадал в
конкретный вид лепешки. Стреляли стоя, с заранее определенного места,
расположенного в таком отдалении от места, чтобы попасть в мишень
было трудно. Гостю оказывалось предпочтение - он первым начинал
стрельбу (Макалатия. 1940, 173).
Габахи проводился и во время поминок, которые устраивал
одинокий старик, когда он не рассчитывал на участие своих родственников.
Этот обычай известен был и в Пшави. По свидетельству Г.Те-
дорадзе, «...В этот день поминания, в знак памяти и любви к умершему,
назначают приз в виде какой-нибудь ценной вещи или домашнего
животного. Собираются мужчины, главным образом молодежь, и
устраивают состязание в стрельбе», которое называется «кабахи»
(Тедорадзе. 1941, 54; его же. 1934, 156).
В Хеви, пишет С.И.Макалатия, после смерти мужчины (на
женщин этот обычай не распространялся) на 4-5 день «чирис упали»
(домашние усопшего) созывают односельчан, которые владеют техникой
стрельбы, выводят их на окраину села, устраивают на расстоянии
примерно 200 шагов мишень (круг из досок, размером приблизительно в
руку), накладывают на нее белую бумагу и по старшинству, по очереди
все стреляют. «Кто первым попал в мишень, получал от хозяина дома
покойника 1 рубль, попавший вторым - 60 копеек, третьим - 40 копеек.
Как только цель поражалась трижды, стрельба заканчивалась. После
этого, руководящий обрядом выносил поминальное питье (обычно араки)
и потчевал всех участвующих. Этот обычай называется «топис чатеха»
(Макалатия. 1934, 184).
160

Каждое село в Тушети имеет свое традиционное место для га-
бахи, - отмечает далее В.И.Элашвили. Стрельба проводится с небольшого
расстояния. Причин этому несколько. Как говорят тушины, «в нем
участвуют и старики и молодежь, да и незачем удлинять его», т. е.
затягивать состязания, а скорей попасть в цель и получить памятные
вещи» (Элашвили. 1973, 162). Для этого выбирают наклонную местность,
отмеряют такое расстояние от линии (огневого рубежа) стрельбы до
мишени, чтобы все присутствующие, в том числе старики, смогли бы
участвовать в состязании. Вначале общая дистанция составляет примерно
40-50 м. С каждым кругом стрельбы дистанция сокращается примерно на
0,5 метра. Так линия стрельбы постепенно приближается к мишеням до
тех пор, пока все они не будут поражены.
Состязания проводятся до тех пор, продолжает В.И.Элашвили,
пока кто-либо не попадет стрелой в голову - «каири» - главного приза.
Если оно длится очень долго и никто не смог поразить этой мишени, то по
усмотрению руководителя стрельбой приз дается тому, чья стрела попала
ближе всего к «каири» (Элашвили. 1973, 163).
У тушин «габахи» устраивался во время «харджи»
(поминальный стол) на второй день «садгини» (конных скачек).
Те, кто не устраивали «кабахи», теряли уважение односельчан и
родственников. Их называли грешниками, недостойными родственниками
покойника, а самого покойника «грешный беспризорный».
Со времени распространения огнестрельного оружия на Кавказе
«кабахи» эволюционировал с привлекательную форму спортивного
развлечения знати» (Элашвили. 1973, 164). В «кабахи» в разное время
стреляли из различного оружия.
Теперь же в основном стреляют по мишени в сложной
обстановке движения на лошади. «Феодалы, ... состязались в кабахи уже на
лучших конях, использовали лучший инвентарь, а в качестве приза для
награждения победителя иногда выставляли и золотой кубок», - отмечает
В.И.Элашвили (Там же. 1973, 164). На это указывает уже А.Ламберти,
описывая мегрельский вариант «кабахи». Соединяли два очень длинных
столба, похожих на мачту и устанавливают в середина поля, писал он.
Устанавливали (на верхушке. - К.Т.) серебряный кубок, приглашали
многих всадников, вооруженных луком и стрелами» (Ламберти. 1938, 97).
Аналогичные сведения сообщает и С.С.Орбелиани при
описании «кабахи». «В древности поднимали длинное дерево
«оштаквири» и на него клали золотой либо серебряный кубок и в
праздничный день «увелиери» выходил царь и дидебулни (вельможи. -
К.Т.) на конях на эту площадку и по очереди на скаку пробегали этот
кабахи и стреляли в него из лука, и кому удавалось сбросить его, тому и
дарили его» (Орбелиани. 1928, 382).
161

Продолжая поиск исторических корней и этимологии игры «ка-
бах», обратимся к казахской игре с аналогичным названием «алтын-
кабак» - в буквальном смысле «золотая тыква». Наши предположения по
этому вопросу сводятся к следующему.
1)Опираясь на объяснение термина «хъабахъ» в осетинско-
русском словаре, что это «мишень при состязании в стрельбе в честь
покойника», можно выдвинуть тезис о том, что первоначально так
называемая «золотая тыква» или скорее всего ее разновидность -
золотистого цвета кабачок (обратим внимание и на однокоренные слова
«кабах» и «кабачок») использовался в качестве мишени, в которую
стреляли из лука, как более раннего типа оружия, причем как это имело
место в Хеви и Тушети (Грузия), «как только цель поражалась трижды,
стрельба заканчивалась» (Элашвили. 1973, 162).
2) Выдвинутая некоторыми исследователями другая версия
предполагает, что золотой приз сначала, видимо, имел форму тыквы. К
этому сводятся данные и А.Вамбери, который утверждает, что «алтын-
кабаком» называют золотой или серебряный шар, служащий призовым
предметом для стрелков (Вамбери. 94). По мнению М.Таникеева, алтын-
кабаком следует считать круглую золотую пластинку или диск диаметром
в 15-20 см. Он также считает, что алтын-кабак не служил мишенью, а
являлся ценным призовым предметом. Это предположение М.Таникеева
разделяется и академиком Маргуланом, который считает, что «алтын-
кабак» есть золотой диск (см. История Казахской ССР. 1957, 187). Это
совпадает с данными музыковеда Ж.Жубанова. Об алтын-кабаке
упоминает также С.Аманжолов. Подойдя к этому вопросу с точки зрения
языкознания, он, на наш взгляд, абсолютно прав, когда называет алтын-
кабак лишь только диалектным, а не литературным термином
(С.Аманжолов. 1959, 342). Если учитывать особенности истории и
этногенеза казахского народа, а именно то, что в формировании казахов
активное участие приняли ираноязычные скифо-сармато-аланские
племена, то надо полагать, что «алтын-кабак» как спортивное состязание
и в их среде было широко распространено и сохранилось под этим же
названием в ряде вариантов - «хъабахъ», «кабак» и т. д. в быту и языках
множества других народов (осетины, адыги, грузины, чеченцы, ингуши и
т. д.), с которыми кочевнические ираноязычные племена входили в
тесные контакты или даже полностью смешивались (осетины).
В этой связи следует обратить внимание, что «алтын-кабак» в
свое время был распространен и в соседней с Казахстаном Киргизии,
однако совершенно под другим названием - «жамбы-ату» (т. е. стрельба
из лука. - К.Т.). В то же время киргизы и «алтын-кабак» и «жамбы-ату»
называли общим названием «жамбы-ату», т. е. стрельба из лука. Об этом
говорят как устные, так и письменные материалы.
162

Последнее обстоятельство - о сохранении старого названия
игры-состязания «жамбы-ату» (стрельба из лука) и перенесении его на
новую «алтын-кабак», но уже и с огнестрельным оружием, дает нам право
предполагать, что первоначальное название игры-состязания «алтын-
кабак», т. е. «золотая тыква» действительно имело место, и мишень
представляла из себя золотую тыкву или золотой кабачок. Это было
сохранено за состязанием в течение многих веков и усвоено народами
Кавказа, весьма отдаленно обитавших от Казахстана, но подвергшихся
значительному культурному влиянию скифо-сармато-аланских племен,
переселявшихся в разное время в степи, предгорья и горы Кавказа из
Западной Сибири, Южного Урала, Нижнего Поволжья и Приаралья, и,
очевидно, имеющих с казахами очень тесные культурные связи или даже
единую культурную основу.
3)Как отмечено выше, у казахов «алтын-кабак» не служил
мишенью, а являлся ценным призовым предметом. Однако это
положение, как нам представляется, верно для времени после появления
огнестрельного оружия, когда «золотую тыкву» уже нецелесообразно
было ставить в качестве мишени. Одно дело стрелять по тыкве из лука и
стрел, когда видно на расстоянии вонзившуюся стрелу, другое, когда
пулю, выпущенную из огнестрельного оружия, обнаружить в тыкве или
кабачке не так-то просто.
По вопросу о том был ли «алтын-кабак» мишенью или стреляли
по бечевке, на которой он висел, существуют две точки зрения,
подкрепляемые конкретными данными.
«Мишенью, - пишет М.Таникеев, - как и в стрельбе из лука,
должна была служить веревка, которую должны были перебить стрелки,
чтобы сбить на землю призовой предмет...» (Таникеев. 1957, 87).
Вот как описывает состязание по стрельбе из огнестрельного
оружия один из лучших знатоков культуры и быта киргизского народа
К.Джантошев: «... А Кереч со старухой отправились на бой... Развлечения
должны были начаться со скачек. Но из-за холодной погоды и глубокого
снега состязания отменили. Поэтому главным событием стала стрельба по
жамбе - золотому слитку.
На площадке установили длинную сухую ель, к верхушке
привязали поперечную жердь, а к концу ее на четырех бечевках повесили
жамбу... Кереч толкнул коня каблуками и поскакал, спустив поводья.
Руки крепко держали ружье, а глаза впились в жамбу. Под елью награда
стрелку: два жеребенка, верблюжонок и маленький раб по имени Карып».
Данное описание приводится из его известного романа «Каныбек»
(Джантошев. 1958,71-72).
Второе мнение опирается на описание А.Ламберти этого обычая
у мегрелов. «На заостренном конце прилаживают маленькую круглую
площадку диаметром не более 4-х пальцев. Такой кабахи сооружался
163

обычно «дидебулни тавадни» (вельможа) на открытой площадке перед
своим дворцом, и когда захотят провести время в этой игре,
устанавливали серебряный кубок, приглашали многих всадников, вооруженных
луком и стрелами.
Эти всадники скакали один за другим на конях к кабахи. Когда
всадник приближался к кабахи, он подготавливал лук и на скаку стрелял в
кубок. Кто попадет и сбросит кубок, тот становился хозяином его и
завоевывал почет со стороны всех присутствующих» (Ламберти. 1938,
97).
У казахов, киргизов и горцев Северного Кавказа «алтын-кабак»,
«хъабахъ», «кебек» являлись пешим видом спорта. Но практиковалась
также конная стрельба, особенно из огнестрельного оружия.
В пулевой стрельбе, как известно, решающее значение имеет не
столько мускульная сила, сколько точность движения. Путь к меткой
стрельбе могла проложить лишь специальная тренировка. С этой целью
применялось много разнообразных упражнений, направленных на
развитие тонкой координации движения и функции зрительного аппарата,
необходимых в этом виде спорта. Стреляли стоя, лежа и верхом на скаку
на лошади. Практиковалась также стрельба в подбрасываемые вверх
предметы и в подвижную цель. Все это было необходимым условием
соревнований (Федоров. 1901, 93-94; полевой материал 1983-1988 гг.).
Тренировка проводилась под руководством хороших стрелков и
опытных старых охотников. Часто тренировка в стрельбе, как правильно
замечает Харабуга, происходила во время охоты (Харабуга. 1957, 99).
Таким образом, «хъабахъ», «кабахи» и т. п. являлся в
современном понимании чем-то средним между пулевой и стендовой
стрельбой. В одних случаях он мог выступать как пулевая, в других
случаях - как стендовая стрельба. Если к этому прибавить конную стрельбу,
то его можно назвать уже стрелковым многоборьем.
«Хъабахъ», или «кебек», как самостоятельный народный вид
спорта просуществовал лишь до середины XIX в. Ни к концу XIX в., ни
тем более в XX в. состязания по нему уже не проводились. Главной
причиной послужило здесь не то, что золото стали ценить дороже, а меры
царского правительства, запрещавшие всякие упражнения в стрельбе из
огнестрельного оружия (Аничков. 1899, 213). О том, какое военно-
прикладное значение имел этот вид спорта, следовательно, какую
опасность представлял он для правительства, объяснять здесь не
приходится.
Так был искусственно выведен из народной среды один из
замечательных традиционных видов спорта народов Казахстана, Средней
Азии и Кавказа.
Весьма популярным видом физических упражнений в народном
физическом воспитании было лазанье. Оно являлось одним из древней-
164

ших народных физических упражнений, связанным с трудовой практикой:
во время сенокоса в горных условиях, а также во время охоты и в боевых
действиях в горах. В лазаньи на обмазанный животным жиром столб
состязались и на многих семейных празднествах и в дни траурных
событий.
Т.Керашев в книге «Дочь шапсугов» рекомендует герою Анчоку
лазать для верховой езды по гладкому столбу, чтобы выработать силу в
руках и развить мышцы верхнего плечевого пояса: «Каждое утро ты
будешь бороться с этим столбом, пока не расшатаешь его, а забираться на
него будешь до тех пор, пока не научишься легко подниматься, как
кошка» (Керашев. 1951, 66).
Этот вид упражнений проводился у адыгов в дни почти всех
праздников на аульной площади.
Для этой цели в землю врывали гладкий, чисто обструганный
столб, который возвышался над уровнем земли примерно на 6-7 м. Этот
столб сверху донизу обмазывали бараньим салом. На самом верху
прикреплялась корзина, наполненная разными призами. Кто первым
достигал верхушки, тот получал приз на выбор.
Упражнение выполнялось при помощи рук и ног, поэтому для
него требовались определенная ловкость, сила и сложнейшая
координация движений.
Лазанье по толстому шесту или столбу применялось также в
Осетии, однако, не в праздники, как у адыгов, а в траурные дни. «На
конце длинного шеста, густо смазанного салом, - пишет Б.А.Калоев, - -
привязывали какой-нибудь предмет из одежды умершего или деньги. В
состязании могли участвовать только юноши до 15 лет. Кто первым
достигал конца шеста и снимал с него предмет, тому он и доставался»
(Калоев. 1971,229).
Большая группа наших информаторов, присутствовавших на
поминках в с.Одола (Северная Осетия, Дигорское ущелье) весьма подробно
описала данный обряд, посвящаемый в прошлом здесь также памяти
покойного (полевой материал 1987 г. Информаторы: Сандир Габеев (74
года), Петр Гетоев (62 года), Еристау Авсанов (60 лет) и др.). Этот шест,
на который влезали, здесь называли «хоми гъада». «Хоми» означает
«сырая», «гъада» - «дерево» или «шест», поэтому, как у самих
информаторов, так и у нас объяснение названия шеста осталось неясным.
Вторая особенность проведения здесь данного обряда - это расположение
на шесте призов на разном уровне, по принципу - кто выше забирался,
тому и приз ценнее.
О распространенности лазанья на столб у чеченцев и ингушей
пишет А.И.Краснов: «Это состязание (т. е. лазанье) проводилось главным
образом по национальным (на самом деле преимущественно по
семейным. - К.Т.) праздникам и предназначалось для подростков 13-16-
165

летнего возраста. В землю вкапывали толстый столб, гладко
обструганный и намазанный сверху салом. Наверху столба прикрепляли
корзину, наполненную различными предметами. Наиболее догадливые
мальчики набирали в карманы, а иногда и за пазуху песок и золу,
обтирали ими столб и руки, добирались до корзины и забирали себе ее
содержимое. Еще долго после праздника вокруг столба шумели, спорили,
толкая друг друга, ребята, оспаривая первенство в лазании по столбу»
(Краснов. 1963,61-62).
4. ОБЩЕНАРОДНЫЕ (ОБЩЕСТВЕННЫЕ) СОСТЯЗАНИЯ
МУСУЛЬМАН И ХРИСТИАН
На всех общественных и семейных праздниках весьма
популярным и любимым видом народных физических упражнений
издревле была борьба. Она была одинаково популярна как у мусульман,
так и у христиан. У осетин от могучих персонажей нартского эпоса
Сослана и Батраза, которые обладали неземной силой, и сказочных
«уаигов» (циклопов), постоянно ищущих, есть ли кто-либо сильнее их на
свете и с кем бы еще помериться силой, до Бола Канукова,
неоднократного победителя встреч с сильнейшими богатырями Кавказа и
России и до современных борцов - вольников С.Дзарасова, Б.Кулаева,
М.Бекмурзова, А.Бестаева, С.Андиева, М.Хадарцева, А.Фадзаева и
многих других, принесших своей стране мировую и Олимпийскую славу -
богатейшая, непрерываемая в веках традиция борьбы, постоянно
питающаяся из неисчерпаемого народного источника.
Традиции народной борьбы широко известны и у адыгов.
«Народная борьба адыгов «банэ» - пишет С.Х.Мафедзев, - являлась одним
из основных компонентов многих состязаний, соревнований,
организуемых народом в праздники и на торжествах: праздник первой борозды,
праздник конца весенне-полевых работ, свадьбы, взаимопомощи,
ритуальных пиршеств и т. д. Но нередко она возникала и просто так в тех
местах, где собирался народ, особенно молодежь, которая всегда непрочь
помериться силой. Для организации состязания по борьбе иногда
достаточно было одной фразы: «Ты его не переборешь!». А современный
кабардино-черкесский язык и сейчас хранит такие фразеологические
сочетания, как «Пусть того, кто первым не начнет (не тронет), сбросят с
кручи», «Пусть на того, кто первым не тронет, ставят клеймо» и др.
Насколько популярна была народная борьба можно судить и по тому, что
она легла в основу такой пословицы: «Неоднократно сбитый и то не
наборется (не насытится борьбой)» (Мафедзев. 1986, 77-78).
В сказании «Как Сосруко появился впервые на хасе нартов»
Сосруко вступает в схватку с одним из сильнейших нартов - Пшаей
Крепкая шея, который ловко поднимает своего противника - Сосруко и
вгоняет по пояс в землю. Теперь очередь богатыря Сосруко:
166

Вот хватает он Пшаю,
От земли отрывает,
Поднимает до неба
И бросает на землю
Крепкошеего Пшаю
Так вгоняет он в землю,
Что земля покрывает
Даже голову Пшаи (Нарты. 1951, 76).
Народная борьба адыгов собирала большое число зрителей, из
среды которых выбирали судей. Прежде всего для этого требовался
борцовский опыт в прошлом. «...Судили обычно почтенные старики,
которые в молодости сами не раз участвовали в схватках и знали все
тонкости и неписаные правила борьбы. Строго соблюдался принцип
возрастного деления участников соревнований. Участники состязаний
перед борьбой специально тренировались» (Агапов. 1960, 18-19).
С.Х.Мафедзев различает две формы народной борьбы. Основным
условием первой было, чтобы атакующий борец при броске противника на
землю спиной вверх, сам оставался стоять на прямых ногах. Однако
наиболее популярной, по его же мнению, являлась вторая форма борьбы
адыгов, «которая преследовала ту же цель - также повергнуть противника
на землю, только спиной «на лопатки» (Мафедзев. 1986, 79-80). Вряд ли
можно согласиться с таким утверждением. Широко известно, что в
народных видах борьбы не требовалось обязательное касание лопатками
земли или ковра борцом. Чтобы зафиксировать поражение достаточно
было первой формы. Очевидно, здесь сказывалось уже влияние правил
таких международных видов, как «вольная» и «греко-римская» борьба. «В
Осетии, - пишет Ф.А.Агапов, - на праздниках и в свободное от работы
время широко практиковалась борьба. Боролись в одежде, сняв черкеску и
шапку, на голой земле или лужайке. Борцы брали друг друга за пояс или в
обхват. Каждый из них старался оторвать другого от земли. Тот, кто
бросал противника на землю, считался победителем» (Агапов. 1960, 18-
19).
«Основной стойкой для этой (второй. - К.Т.) формы
национальной борьбы «банэ», - пишет далее С.Мафедзев, - являлся захват
друг друга накрест (правая рука вверху плеча противника, а левая под
плечом), сцепив руки на спине «крючком» или реже переплетенными
пальцами» (Мафедзев. 1986, 80). И здесь мы полностью не можем
согласиться с Мафедзевым в том, что у адыгов практиковался захват
противника за спину «переплетенными пальцами». Общеизвестно, что
захват переплетенными пальцами в любой борьбе, в том числе и в «банэ»,
никак не мог допускаться, ибо такой захват может кончиться травмой рук
и пальцев, вплоть до переломов.
167

Далее С.Х.Мафедзев правильно отмечает: «Не разрешалось,
чтобы продевались обе руки под плечами соперника. Этот метод борьбы
назывался «борьба за пояс». Кроме того, при второй форме единоборства
употреблялись «борьба с помощью ремня» и «захват» полы рубахи или
бешмета». При этом борцам запрещалось в процессе схватки переходить
от одного метода к другому. Если в начале борьбы у кого-нибудь из
партнеров развязывался ремень или размыкались руки, их останавливали,
и они снова начинали со стойки» (Мафедзев. 1986, 80).
В ходе борьбы использовались самые различные приемы:
внутренний и внешний зацеп стопой и голенью, подножка, подбив,
боковая подсечка, подсад коленом. Кроме того, широко практиковались
скручивание, подтягивание, быстрое вращение соперника вокруг себя
после отрыва от земли.
Надо отметить, что в разных видах борьбы разных народов не
только Северного Кавказа и Закавказья, но и других регионов Земли,
подчас и не очень близко расположенных, было немало общего. Так,
например, по мнению того же С.Х.Мафедзева адыгская борьба «борьба за
ремень» приемами напоминает грузинскую борьбу «чидаоба», схожую с
«осетинской народной игрой», русскую борьбу «в схватку» и особенно
древнегреческую борьбу, описанную Гомером в «Илиаде» как
традиционная игра ахеян во время похорон.
Характеризуя далее адыгскую борьбу «банэ», С.Х.Мафедзев
совершенно справедливо пишет о том, что она отличалась благородством
правил. Именно поэтому возмущался опричник и шурин царя Ивана
Грозного кабардинец Мамсрюк Темрюкович, который «изошел семь
городов, поборол семьдесят борцов и по себе борца не нашел», когда его
победили хитростью. Вернувшись к царскому двору, Мамсрюк
Темрюкович «думает - ему время побороться есть у царя в каменной
Москве».
С борцами сходится Мамсрюк Темрюкович:
Борьба его ученая, борьба черкесская;
Колесом он бороться пошел, -
рассказывается в одном древнерусском стихотворении,
опубликованном К.Даниловым в 1878 г.
Однако царского шурина с «носка бросили» на землю. С этим-
то и не согласился Мамсрюк Темрюкович, называя бросок с носка
недозволенным приемом и вызывая борцов вести единоборство
исключительно на силу. Но это вовсе не означало, что в горской борьбе
техника и ловкость менее использовались, чем грубая физическая сила.
Наличие комплекса приемов, о которых сказано выше, указание
Г.А.Кокиева на специфические приемы «парной борьбы» и известный
темперамент горцев убеждает, что горские борцы одинаково успешно
168

использовали в борцовском поединке ловкость, быстроту и стойкость,
находчивость и смелость в умелом сочетании с техническими приемами.
О широком распространении и относительно высоком уровне
развития борьбы у народов Северного Кавказа свидетельствует наличие у
них различных разновидностей этого вида народного спорта. Так,
например, у осетин, чеченцев, ингушей и абазин разновидностью
народной борьбы была игра наподобие русской народной игры «ручеек».
Игра проводилась так. Желающие принять участие в ней мальчики
брались попарно за руки и выстраивались как при русской игре «ручеек».
Затем последняя пара распускалась, и мальчики по одному проходили под
ручейком. При этом каждый из них имел право разбить любую пару, взять
одного из них, чтобы вывести его из группы и бороться с ним. Форма
борьбы и методы определяются для всех участников в самом начале. Для
борьбы мальчики схватывали друг друга за руки выше локтей или за пояс,
за полы бешмета. Побежденным считался тот, кто падал на колени, на
спину или на живот. Таким образом, когда определялись победители,
новые (после борьбы) пары снова выстраивались в ручеек, но с таким
обязательным условием: победитель, проходящий под ручеек, вызывает
одного из одержавших верх в другой паре, а потерпевший поражение
борется с тем, кому также не повезло в первом круге. Так вся большая
группа распределяется в «лесенку сильных и сильнейших».
Если в данной игре-состязании все было организовано на
добровольной основе, без принуждения, а уставший мог выйти из игры в
любой момент, то в следующей, более сложной разновидности народной
борьбы участник состязания заранее не знал, с кем ему предстоит
бороться. При этом виде борьбы в конце состязания к проигравшим
применялись различные виды наказаний, но чаще всего брали палочки
длиной 15-20 см и, заострив конец, забивали в землю так, чтобы
проигравший мог ее вытащить зубами. В это время победители распевали
различные насмешливые куплеты, что соответственно оказывало сильное
воздействие на проигравших. Часто применялось наказание, когда партия
победителей садилась на спины своих проигравших партнеров, и
последние обязаны были, по предварительной договоренности, отнести
первых до определенного места и принести обратно. По сведениям наших
информаторов, борьбу проводили как состязание между селениями во
время всенародных праздников и других торжественных событий и
мероприятий.
На основе полевого этнопедагогического материала
А.Стародубцев пишет также о состязаниях по народной борьбе у
адыгейцев, проводимых во время всенародных праздников. «Х.Еганов,
который лично принимал участие в состязаниях в качестве судьи в 1848
году, утверждает, что состязания по адыгейской национальной борьбе
проводились с участием нескольких аулов, на которых принимало участие
169

большое количество борцов и проводились они во время национальных
праздников: «День урожая» и «День пахаря» или как его называют
адыгейцы, праздник «Первой борозды» и во время свадеб.
Среди молодежи устраивались состязания на первенство аула и
общества. Такие состязания по народной адыгейской борьбе народ
устраивал в дни больших общественных праздников, во время свадеб и во
время различных увеселений. Борьба является популярной и в настоящее
время, особенно среди адыгейской молодежи. Ею и теперь молодежь
охотно занимается в свободное от работы время» (Стародубцев. 1961,
127).
Хорошо известно, что борьба была распространена у многих
народов и за пределами исследуемого нами северокавказского.региона.
Так, например, с древнейших времен в Грузии на народных праздниках
молодежь состязалась в силе и ловкости в народном виде борьбы
«чидаоба». Одним из важных компонентов пятиборья в древней Греции
также была традиционная народная борьба. Существовавшие культурно-
бытовые связи между греческим населением восточного побережья
Черного моря и адыгами отразились в распространении среди последних
сложного древнегреческого гимнастического упражнения «панкратион»,
объединившего борьбу и кулачный бой (Покровский. 1887; Мафедзев.
1986,85).
Большая популярность народных видов борьбы в Кабарде
выразилась и в том, что она стала важнейшим компонентом, например,
многоборья. Подробное описание этого многоборья впервые дано тем же
С.Х.Мафедзевым. «После жеребьевки и выяснения, к кому из них первым
подсядет игрок, опередивший всех в беге, - пишет он, - тамады
устраиваются под забором или деревом, а всю группу отсылают метров за
200-300. Одному из обязанных бежать мальчиков (любому) тамады
вручают шапку, платок или палку. Когда вся группа стартует, он
(подросток, у которого находится палка) становится впереди всех на 10-15
м. После этого старшие встают и взмахом руки дают старт. Если из
группы кто-нибудь настиг бегущего впереди с палкой, шапкой или
платком мальчика, последний без сопротивления уступает ему этот
предмет. Так, пока донесут эту «эстафетную палку» до финиша, т.е. до
тамады, она несколько раз может переходить из рук в руки. Выигравший
первый забег садится рядом с тем тамадой, кому по жребию выпало
сделать выбор. Затем вся оставшаяся группа возвращается к позициям
старта. Так проходят и все остальные (заметим, что некоторые из
участников пробегают по 2-3 км) до тех пор, пока вся группа не будет
поделена между старшими. Лишь теперь выигравший первый забег
борется с тем, кто победил во втором. Единоборствуют третий и
четвертый; пятый и шестой и т.д. Победителей определяют по количеству
побед. Завершаются состязания тем, что партия-победительница садится
170

на спины потерпевших, а последние несут их до места старта и обратно»
(Мафедзев. 1986,85).
В еще большей степени с культурно-бытовыми традициями
Северного Кавказа была связана другая разновидность народной борьбы.
Перед началом борьбы участники избирали двух ведущих, равных по силе
и ловкости. Остальные же делились попарно и, отойдя в сторону, тайно
давали друг другу символические названия, которыми
противопоставлялись прошлое и настоящее, труд и военная доблесть и т.
п. В подобных словосочетаниях наряду с забавными и занимательными
иносказаниями было много поучительного. По словам Хан-Гирея, кроме
этого «забава сия, ...служила школою, образовавшею...ораторов» (Хан-
Гирей. 1958,47).
Однако была еще одна проводимая на многих мусульманских и
христианских праздниках разновидность борьбы, очень близкая по
организации и правилам к описанной. После разделения на пары самая
младшая пара бралась руками крест-накрест за спины. Победителем
считался тот, который сбил со стойки на землю противника и заставил его
коснуться земли лопатками земли или же какой-либо другой частью
туловища. Когда один из борющихся побеждал другого, из партии,
потерпевшей поражение, выходил другой участник и боролся с
победителем. Если и этого тот побеждал, выходил третий. И так до тех
пор, пока он сам не будет побежден. Главным для каждого участника
состязаний являлось то, чтобы у каждого тамады в команде осталось как
можно больше не вступивших б единоборство, с тем, чтобы они боролись
с тамадой другой команды и, следовательно, чтобы он (тамада
противников), борясь с рядовыми борцами, выбился из сил. Такого
тамаду, естественно, в итоге, нетрудно будет победить даже рядовому
борцу, а это считалось большим позором для всей команды.
Большим уважением и почетом пользовались в народе
абсолютные победители в состязаниях борцов. «Такого героя, - пишет С.Х.
Мафедзев, - народ чествовал восторженно, в его адрес произносили тосты,
а иногда даже слагали песни. И когда читаешь о древнегреческом борце-
победителе, который въезд в родной город совершал «не через ворота, но
через специально для него делаемый пролом в городской стене - в знак
того, что город, имеющий таких граждан... не нуждается в каменных
стенах», то невольно вспоминаешь слова Г.Интериано о черкесах, для
которых «большое посрамление построить дом либо замок с крепкими
стенами... для своего собственного жительства, потому что это
показывает человека малодушного и трусливого, неспособного уберечь
себя и защищаться» (Мафедзев. 1986, 89).
С таким выводом Г.Интериано и С.Мафедзева об адыгах вряд
ли можно согласиться. Современной археологии и этнографии известно,
что адыги не строили прочных и дорогостоящих жилищ и хозяйственных
171

построек в связи с господством в их хозяйстве кочевого табунного
коневодства, требовавшего постоянной смены кочевий в связи с
истощением пастбищных угодий. Эта старая традиция древности и
средневековья устойчиво сохранялась и в более поздние времена у
значительной части адыгов в связи с проживанием на обширных
равнинных просторах Северного Кавказа. Иначе обстояло дело у бывших
степняков-скотоводов алан, половцев, кипчаков и др., которые,
оказавшись в горных теснинах Кавказа, вынуждены были менять и
хозяйственный быт, и прежние легкие турлучные дома на каменные дома,
замки и крепостные сооружения, что вовсе не свидетельствовало об их
меньшей смелости и отваге.
Вряд ли можно полностью согласиться и со следующим тезисом
С.Х.Мафедзева, когда он, ссылаясь на Е.А.Покровского, весьма
произвольно резюмирует «... при тамаде «банэ» «уважаема» в равной
степени как физическая сила, так и ловкость, быстрота в отличие от
грузинской, где «правила борьбы ... точны и, можно сказать, даже
деликатны: не физическая сила уважаема у них в борьбе, а ловкость и
быстрота (подчеркнуто нами. - К.Т.). Борются по большей части одною
ловкостью, и грех для лучшего борца оборвать одежду на противнике.
Ловкий удар («сарма» удар ноги) должен сносить с ног противника, или
увертливый «зурзули», «киструли», «тедза» должны повалить противника
спиною к земле. Здесь, на мгновенье возвращаясь к рассматриваемой
выше проблеме - обязательно ли было в народной борьбе класть «на
лопатки», приводим дополнительные сведения. Любопытно, что слово
«тедза» означает по-кабардински (при борьбе «банэ») только лишь
поваленный, поверженный, побежденный, но вовсе не положенный
обязательно «на лопатки» (Мафедзев. 1986, 89-90). В связи с проблемой
использования в грузинской народной борьбе техники и физической силы,
В.И.Элашвили при характеристике грузинской народной борьбы
«чидаоба» пишет: «в XIX в. и в последующее время «чидаоба» выдвинула
целый ряд богатырей. Их имена уже гремят и становятся предметом
покровительства грузинских общественных деятелей. Так, любимым
палаваном поэта Григола Орбелиани был Д.Хизамбарели, который был
борцом легендарной силы, владеющим лучшей для того времени
техникой борьбы» (Элашвили. 1973, 222).
На использование в грузинской народной борьбе как
специальных приемов, так и физической силы В.И.Элашвили указывает
еще не раз. Факт использования силы, техники и ловкости в равной
степени в народной борьбе, констатируется в работах известных
исследователей традиционной физической культуры и спорта
Г.С.Туманяна (по армянам и народам Северного Кавказа), М.А.Дибирова
(по Дагестану), М.М.Сахабутдинова (по Татарии), О.В.Вахания (по
абхазцам). Думаем, что приводить всех их здесь нет надобности.
172

Горцы соседнего Дагестана с раннего детства также
упражнялись в борьбе. Состязания по борьбе и у них проводились почти
на всех народных и религиозных праздниках, всевозможных сходах, при
стечении населения от мала до велика. Описание таких состязаний горцев
Дагестана дано Б.Гаджиевым «... В каждую пятницу (в конце XIX - начале
XX в. (как известно, в пятницу по Корану мусульмане не имеют права
заниматься какой-либо работой даже по дому. - К.Т.) в парке ...
проводился своеобразный чемпионат любителей дагестанской борьбы с
подсечками, подножками и головокружительными бросками» (Гаджиев.
1961,60).
Наиболее известные борцы в Дагестане пользовались большой
любовью народа, который слагал о них легенды, воспевал в песнях.
Вопрос о конных скачках на разные дистанции у мусульман и
христиан во время общенародных обрядов на праздниках и в траурные
дни, а также об упражнениях и играх с камнем и другими тяжестями
специально и обстоятельно рассмотрен нами в III главе. Поэтому здесь мы
ограничимся самыми краткими сведениями об этих упражнениях. Любой
более или менее состоятельный горец независимо от вероисповедания
считал весьма престижным для себя и для своего рода организовать
скачки не только во время праздников, но и в траурные дни, где
разыгрывались как самые дорогие призы, так и просто носильные вещи
усопшего. Эта традиция была крепка на Северном Кавказе вплоть до
конца XIX начала XX в. «Немалой популярностью среди народа, - пишет
об осетинах Ф.А.Агапов, - пользовалось и такое физическое упражнение,
как поднятие тяжестей. На нихасах были камни различной величины. В
праздники или в свободное время там собирались взрослые и молодежь и
организовывали состязания. Победителем считался тот, кто поднимал
самый тяжелый камень. Юноши соревновались отдельно от взрослых,
используя камни меньших размеров» (Агапов. 1960, 19).
Тот же автор пишет о горцах Дагестана, что в день праздника
весны аульчане выходили к месту празднования. Силачи поднимали и
метали камни. Важной составной частью праздника урожая были в
Дагестане также спортивные состязания - метание и поднимание камней,
игры, пляски и др. (Агапов. 1971, 73-74).
В праздники или в свободное от работы время, пишет об адыгах
А.С.Стародубцев, взрослые и молодежь организовывали состязания по
поднятию тяжестей. Молодежь состязалась отдельно от взрослых. В
соревнованиях определялись самые сильные (Стародубцев. 1961, 76).
Распространенным соревнованием на народных праздниках
были также прыжки. «Адыги хорошо прыгают через естественные
препятствия: рвы, канавы, ручьи, речки», - писал А.Павловский (1869, 84).
И эти состязания привлекали большое количество участников. Местом
для их проведения служил ипподром.
173

Состязания по случаю семейных и общенародных событий не
всегда можно дифференцировать, особенно в их эволюции. Так, конная
игра «взять и убежать» вначале являлась одним из обязательных номеров
программ молодежных игр и развлечений, посвященных свадебному
празднеству. Затем у некоторых народов (адыгов, ногайцев и
среднеазиатских народов) она превратилась в массовую игру,
применяемую во всех народных торжествах. Во всяком случае, в конце
XIX и начале XX в. она применялась не только по случаю свадьбы, но и
во многих других случаях.
Как явствует из вышеприведенного материала одним из
наиболее популярных видов стрелкового спорта у народов Кавказа,
Средней Азии и Казахстана был «кабак». Мы уже видели, что
первоначально он был известен ираноязычным скифо-сармато-аланским
племенам сако-массагетов, которые приняли активное участие в
социокультурных процессах прежде всего местных племен Средней Азии
и Казахстана, затем в этногенезе казахов, узбеков и таджиков. Затем в
результате иммиграционного процесса на Кавказ аланских племен эти же
процессы повторялись с местными племенами (особенно интенсивными
контакты оказались с племенами Центрального Кавказа). Эту точку
зрения ранее высказывали В.И.Абаев (Абаев. 1963) и Б.А.Калоев (Калоев.
1971).
Эволюция прослеживается и в другом. Во второй половине
XVIII - начале XIX в., в период расцвета феодального общества, в связи с
усилившимся социальным гнетом физические упражнения и
соревнования на народных праздниках имели уже меньший размах, чем
прежде. Целый ряд спортивных упражнений выпадал из обычного круга
народных увеселений или упростился, вытесняясь танцами, плясками и
песнями.
Тем не менее, по-прежнему широко распространенными среди
народа региона оставались верховая езда (скачки), лазание, борьба, бег,
стрельба из лука, ружья и пистолета, набрасывание аркана, фехтование,
народные игры.
Под влиянием казаков новое содержание было вложено в скачки
и джигитовку, проводимые на народных праздниках. Высшим классом
верховой езды считалось теперь умение проскакать не менее 100-120
шагов в стойке на плечах, с поднятыми вверх прямыми ногами. Не менее
сложными являлись акробатические упражнения и пирамиды в групповой
джигитовке на лошадях. Так, например, на плечи двум скачущим рядом
джигитам становился третий и проделывал различные акробатические
упражнения, держась за шест или флаг, прикрепленный к седлу одного из
джигитов. Были восприняты и такие упражнения, связанные с
джигитовкой, как акробатические пирамиды, которые выполнялись на
быстро движущейся горской арбе с шестом. Эти упражнения,
174

вырабатывающие ловкость, смелость, координацию движений, стали
пользоваться большой популярностью в народе.
Таким образом, народные спортивные состязания не были раз и
навсегда застывшей в определенных формах традицией. Но их основные
виды и компоненты удерживались стойко и оставались широко
распространенными у всех народов исследуемого региона.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1.Традиционный спорт в жизни народов Северного Кавказа.
Воспитание детей горцев Северного Кавказа в прошлом
составляло задачу всей общины, которая была заинтересована в
подготовке подрастающего поколения в соответствии с традиционными
нормами общежития. Практически же воспитание осуществляли
старейшие члены общины. Этот институционализированный порядок
занимал немаловажное место в жизни общины. Возник он, очевидно, на
той ступени развития народной педагогики, когда ее задачи и
предполагаемые результаты отражали патриархальные, не лишенные
связи с геронтотимией взгляды.
Основной предпосылкой руководства воспитанием являлся
личный пример воспитателя, который не мог обучать мужеству, ловкости,
целесообразности в действиях и т.п., не имея сам соответствующего
опыта и заслуг в прошлом. Кроме того, соответствующий авторитет
создавался умением обобщать опыт своего народа, владеть методикой
обучения и воспитания общинника-воина. Старшее поколение служило
неоспоримым примером для молодежи, так как весь путь жизни его, как
правило, был наполнен неизменным мужеством в защите интересов
общины как в условиях боевых столкновений, так и в мирной жизни.
Имеющиеся правовые отношения (синкретное обычное право)
регламентировали все нормы общественного поведения, в том числе и
целенаправленность физического воспитания, ее масштабы, применение.
В свою очередь, эффект применения физического воспитания как залога
благополучия всей общины, был направлен на поиски оптимальной
организации общежития. Все это слагалось в определенную,
первоначально эмпирическую систему мнений, суждений и взглядов,
которые уже в то время имели практические народные объяснения. Эти
мысли народа, передаваясь из поколения в поколение, обогащались
опытом и служили той устной основой, которая в виде понятий,
требований и установок обеспечивала сохранность не только системности
физического воспитания, но и всей методики подготовки общинника.
Община не была абсолютно замкнутой. Она общалась с другими
общинами, причем происходил естественный обмен опытом в самых
различных областях; довольно широкий характер имели и миграции.
Каждая община на свой лад перенимала, перерабатывала и усваивала
традиции другой, зачастую даже вражеской, создавая обобщенные
понятия со своей своеобразной терминологией, используемой в ряде
случаев и поныне.
Основными средствами физического воспитания горцев
являлись исторически сложившиеся народные физические упражнения и
176

игры. Широкой популярностью среди горцев Северного Кавказа
пользовались: борьба, метание камня и других предметов, стрельба из
лука и огнестрельного оружия, разновидности скачек, джигитовка,
вольтижировка и конные игры, конное и пешее фехтование на шашках и
кинжалах, поднятие и переноска тяжестей; перетягивание палки
(веревки); лазание на столб, на стену горской сакли; разновидности
ходьбы, бега и прыжков; плавание и ныряние и переходы горных рек
вброд; горовосхождение; зимние виды упражнений и игры; местные и
занесенные извне народные подвижные игры и др. Они проводились
горцами на различного рода народных, в том числе и религиозных,
праздниках, сходах, торжествах и поминках.
У различных народов Северного Кавказа в физических
упражнениях и играх, в формах организации и методах обучения и т.д.
прослеживается определенное своеобразие, которое исходит, видимо, как
об этом выше уже говорилось, из особенностей социально-экономических
и природно-географических условий их жизни, а также уровня культуры.
В то же время исследование показывает наличие общности в средствах
физического воспитания народов Северного Кавказа. Она, как уже
отмечалось, обусловлена генетическим родством, сходством условий
жизни этих народов, их трудовых и боевых действий, на основании
которых возникли и развивались эти формы, сходным уровнем развития
их культуры, а также заимствованием в процессе культурных и других
связей, порождавшим сродство.
Народные физические упражнения и игры горцев Северного
Кавказа, сложившиеся в процессе специфических трудовых и боевых
действий людей в местных условиях, отражающие их культуру, быт,
историческое прошлое, психический склад и др., являлись веками
проверенным средством физической подготовки людей к жизни и теперь
сохраняют живую связь с бытом местного населения. Они, эти средства
физического воспитания, являясь частью быта, трудовых и боевых
действий горцев, способствовали привитию необходимых в жизни
практических навыков. Поэтому народные физические упражнения и
игры горцев и теперь продолжают пользоваться широкой популярностью
у местного населения, являются для них наиболее доступными,
увлекательными, массовыми и отвечающими местным условиям.
Традиционные виды спорта народов Северного Кавказа
являются хорошим средством физического и духовного воспитания детей
и молодежи. Занятия ими развивают силу, ловкость, быстроту,
выносливость, коллективизм, организаторские способности,
изобретательность, самостоятельность, уважение к старшим и другие
ценные качества. Они также способствуют лучшему усвоению техники
родственных им классических видов спорта, улучшению специальной
физической подготовки и повышению спортивных результатов.
177

2. Общее и особенное в системе традиционного спорта
у народов Северного Кавказа.
Собранные нами полевые материалы, дополняемые известиями
древних авторов, фольклорными сведениями, музейными коллекциями и
литературными данными, свидетельствуют, что всеобщее распространение
и популярность в быту народов Северного Кавказа имели такие народные
средства физического воспитания и спорта, как борьба, конные игры и
физические упражнения, связанные с поднятием и метанием камня. Это
было обусловлено как климато-географическими условиями (высокогорье,
предгорье и степные районы Северного Кавказа), так и образом жизни,
сложившимся главным образом на основе предклассовых порядков и
раннего феодализма, за небольшим, может быть, исключением
аристократических групп адыгского общества, где отмечена более
развитая форма феодализма.
Наряду с конвергенцией это сходство было обусловлено
влияниями и взаимовлияниями, ведшими к сродству в этой области
культуры. Наконец, сказывалось и генетическое родство: так, у вайнахских
народов здесь было больше общего, чем, например, у вайнахов и
кабардинцев.
Примером частичной ротации традиций может служить
распространение классических видов спорта (например, городских санок,
коньков и т. п.) сперва в верхушечных группах населения, а от них в уже
более широких его слоях. Своеобразным видом частичной ротации
традиций было распространение элементов народного спорта, в первую
очередь военизированного, от наиболее феодально-развитых кабардинцев
к другим народам региона.
В то же время в традиционных формах физического воспитания
и спорта разных народов Северного Кавказа немало своеобразных,
специфических черт.
Это объясняется, видимо, в первую очередь особенностями той
же природной среды - обитанием в степях, предгорьях, горных ущельях,
особенностями водных ресурсов и т. п., преломлявшихся в хозяйственном
укладе населения и в конечном счете - в специфике его культуры.
В частности, сюда могут восходить некоторые различия в
средствах физического воспитания и формах их использования у
равнинных жителей. Широкое развитие среди них имело в прошлом
метание аркана, гладкий бег к реке и обратно, гладкий б^г до
определенного пункта и обратно, прыжки с разбега и с места и др.
В приморских районах и в бассейне больших рек естественным
было развитие водных видов физических упражнений и спорта (плавание с
помощью бурдюка, бревна, вязанки хвороста, ныряние с камнем и без
него, водное поло). Масуди собщает, что предки адыгов «издревле
178

известны были удальством и мореходством» и что они «постоянно ходили
на лодках с товарами в Трапезунд и обратно».
Близость моря и обилие рек сыграли большую роль в развитии у
адыгов гребли, необходимой для рыболовного промысла и торговли с
народами древнего мира - греками, римлянами, а позднее византийцами.
В горных ущельях и вообще на пересеченной местности не
могли не стать популярными прыжки с палкой или шестом. В горах и
предгорьях культивировались характерные только для подобных условий
проживания скалолазание, влезание на стену горской сакли, бег в гору, бег
с горы, бег на подъем в гору и с горы обратно на время, бег с
препятствиями (скалы, расщелины и т.д.), метание маленьких камешков с
горы по цели и на расстояние, конные скачки в гору, мгновенная остановка
на всем скаку лошади над пропастью, переход через горные реки вброд,
катание на горных коротких лыжах с дужками, скольжение по ледяным
горным склонам. Напротив, там, где, как во многих степных районах, снег
и лед были редким делом, не могли получить заметного развития катанье
на санях, лыжах, коньках.
При сравнительном анализе собранного материала выяснилось,
что внутри одного народа это своеобразие проявляется слабо, в то время,
как между отдельными народами оно заметнее. Так, например, у
большинства народов горские дети при игре в волчок соревновались в
продолжительности вращения (выигрывал тот, чей волчок дольше
крутился), а в Карачае и Черкесии соревновались и в том, чтобы вести
кнутом вращающийся волчок по ледяному скату вверх, не давая ему
остановиться. В то же время было бы неверно устанавливать слишком
жесткую связь между средой обитания, хозяйственным бытом и
культурой. Могли играть свою роль и случайные факторы, дававшие себя
знать в разных районах в принципе единообразной жизни одного и того же
народа. В частности, тот же волчок в разных местах мог быть различным и
по форме, и по материалу изготовления. Существовали и другие варианты
локальных различий.
Все же исследование показало, что, несмотря на определенные
различия, преобладающее большинство средств физического воспитания
народов Северного Кавказа схожи между собой. А те, в которых
прослеживается определенное своеобразие, в большинстве своем тоже
встречают более или менее выраженные аналогии.
Больше того, при сравнительном анализе народных средств
физического воспитания народов Северного Кавказа выяснилось, что они
имеют много общего с играми и физическими упражнениями других
народов Кавказа. Например, на всем Кавказе широкое распространение
среди детей имели горные лыжи с короткими дужками и самодельные
деревянные коньки. Внешняя форма, техника использования, возраст
занимающихся, даже материал изготовления северокавказских горных
179

лыж и коньков, аналогичны с дагестанскими и грузинскими (Дибиров,
Элашвили). Популярное в Чечне и Ингушетии конное упражнение -
скачки до обрыва было распространено в Дагестане (Краснов, Дибиров).
Метание больших камней (способом метания диска без поворота), как и на
Северном Кавказе, было популярно среди грузин и дагестанцев
(Элашвили, Дибиров).
3. Роль традиции в дальнейшем подъеме массовости
физической культуры и спорта.
Будучи порождены трудовыми и боевыми действиями людей в
местных своеобразных природно-климатических условиях, являясь веками
проверенным средством подготовки людей к предстоящей жизни,
народные спортивные упражнения, подвижные игры и виды спорта по сей
день остаются для местного населения наиболее доступными и
отвечающими потребностям их жизни. Например, скалолазание, бег в гору
или прыжок через рытвину являются для горцев Северного Кавказа не
только спортивными упражнениями, но и необходимыми практическими
действиями.
В аулах и селах Северного Кавказа традиционные спортивные
упражнения и игры пользуются широкой популярностью, чего нельзя
сказать про классические виды спорта. Часто можно видеть горских детей,
которые против воли родителей после школы проводят время в своих
традиционных играх. Многие сельские учителя физической культуры в
беседе с нами отмечали, что дети на уроках часто просят проводить
народные подвижные игры.
Подобная популярность народных средств физического
воспитания горцев среди местного населения говорит о том, что многие из
них являются прекрасными источниками для подъема массовости
физической культуры и спорта на селе, важными, в первую очередь, для
укрепления их здоровья. Поэтому молодежь, которая занималась какими-
либо народными физическими упражнениями, легче усваивала технику и
тактические элементы родственных им видов современного спорта.
Занятия народными видами спорта и играми способствуют общему
физическому развитию.
Сравнительный анализ техники показал, что многие народные
спортивные упражнения в основном схожи с родственными им
классическими видами спорта. Таковы, например, бег, некоторые
разновидности прыжков, стрельба в цель из лука. Ряд приемов народной
борьбы в стойке, зацепы, обвивы, подхваты, подсечки и др. схожи с
некоторыми приемами борьбы самбо, вольной борьбы, дзю-до и др.
Техника метания камня сбоку близка к технике метания диска без
поворота. Повороты, остановка и торможение на детских горных лыжах с
дужками выполняются почти так же, как и в горнолыжном спорте и т.д.
180

То же относится к водному спорту на Северном Кавказе,
распространенному главным образом у адыгов Причерноморья,
Приазовья, Прикубанья. В адыгейской мифологии даже существует богиня
морских вод, известная под именем Псахогуаш, которую адыги
изображали в виде русалки (кстати сказать, что аналогичное божество в
осетинской мифологии известно под именем Донбеттыр). В честь
Псахогуаш адыги совершали на морском берегу массовый обрядовый
танец, а потом купались, обливали друг друга водой и прыгали через
костры (Стародубцев).
В отличие от других горцев Северного Кавказа адыги
занимались плаванием и греблей. Уже Николай Дамасский писал о
керкетах, что «если кто, управляя лодкой, ошибается, то все плюют на
него» (Латышев).
Народные виды спорта горцев Северного Кавказа отличаются
своей подвижностью и многие из них оказывают разностороннее
воздействие на организм, способствуют физическому и психическому
развитию личности, становлению жизненно необходимых в местных
условиях умений и навыков. Это до сих пор имеет немаловажное значение
в жизни горцев. Недаром интерес народов Северного Кавказа к своим
народным спортивным упражнениям и играм, как и к народным традициям
вообще, по сей день огромен. Этому способствует и то, что некоторые из
них получают международное признание, вплоть до включения в
программу Олимпийских игр и ряда других международных игр и
спортивных состязаний, наряду с японской национальной борьбой дзю-до,
финской песапало, индийскими кхо-кхо и кабадды, армянской маканах и
др. В них могут найти достойное место и такие северокавказские народные
средства физического воспитания, как борьба, джигитовка и конное поло.
В нашей стране имеются все условия целесообразного
использования наиболее ценных народных игр и спортивных упражнений
в физкультурно-оздоровительной работе. В ряде республик
функционируют федерации по народным видам спорта, систематически
проводятся соревнования (на первенство, товарищеские встречи) и
показательные выступления, внедрена классификация разрядовых норм,
включая и звание мастера спорта по ним.
Однако сейчас еще далеко не везде правильно понимается
значение народных средств физического воспитания. Исследование
северокавказских народных спортивных упражнений и игр показало
целесообразность культивирования наиболее ценных из них среди
местного населения и, в частности, школьников.
В ряде сельских школ Северного Кавказа, к сожалению, еще
имеет место невыполнение учебной программы по физической культуре.
Школьникам не дают лыжную подготовку, считая данный регион южной
зоной Российской Федерации, хотя климатические условия значительной,
181

если не большей, части этого региона позволяют проводить занятия
лыжным спортом. Из-за отсутствия спортивных залов, площадок,
оборудования и квалифицированных педагогических кадров не всегда
проходят занятия по гимнастике и легкой атлетике, из-за отсутствия
водных бассейнов - по плаванию.
В сельских школах Северного Кавказа физическое воспитание
учащихся осуществляется педагогами, зачастую не имеющими
физкультурного образования. Поэтому уроки физического воспитания
проходят на низком уровне, однообразно. Спортивные упражнения и
подвижные игры из-за неправильной их организации не достигают цели.
Все это вместе с широкой популярностью народных физических
упражнений и игр среди детей и молодежи требует коренной
реорганизации в школах Северного Кавказа (особенно в сельских)
системы физического воспитания.
Подытоживая все сказанное, отметим, что народные традиции в
рассматриваемой области следует оценивать как важное средство
физического воспитания и оздоровления народов Северного Кавказа, как
средство трудового воспитания и военной подготовки молодежи, как один
из методов общего воспитания, поскольку они развивают волю, мужество,
вырабатывают коллективные навыки, настойчивость, трудолюбие,
целеустремленность и другие ценные человеческие качества. Они могут
быть использованы и как самостоятельные виды спорта, и как
предварительная подготовка к другим, классическим видам. Разумеется, в
популяризации связанных с ними народных традиций следует
элиминировать такие, которые не отвечают современной жизни (кулачные
бои, удушающие захваты, игры в ножики, кинжалы и т. п.).

БИБЛИОГРАФИЯ
Абаев В.И. 1949. Осетинский язык и фольклор. М; Л.
Абаев В.И. 1958. Историко-этимологический словарь осетинского языка.
Т.1.М.;Л.
Абаев В.И. 1973. Историко-этимологический словарь осетинского языка.
Т.Н. М.;Л.
Абаев В.И. 1978. Нартовский эпос осетин//Сказания о нартах (Осетинский
эпос). М.
Абаев В.И. 1979. Историко-этимологический словарь осетинского языка.
ТЛИ. М.;Л.
Абаев В.И. 1989. Историко-этимологический словарь осетинского языка.
ТЛУ. М.;Л.
Абаев В.И. 1990. Нартовский эпос осетин//Нарты. Осетинский
героический эпос. Кн.1. М.
Абаев В.И. 1990. Избранные труды (религия, фольклор, литература).
Владикавказ
Абрамов Я.Ю. 1950. Таджикская народная борьба. Рук. дис. канд.
педагогических наук. М.
Абсалямов Г.Ш. 1962. Опыт работы физкультурных организаций РСФСР
по развитию национальных видов спорта//ТИПФК. №6
Абсалямов Г.Ш. 1963. Национальные виды спорта ненецкого народа. Рук.
дис. канд. педагогических наук. М.
Абсалямов Г.Ш. 1967. Национальные виды спорта в РСФСР. М.
Абсалямов Г.Ш. 1970. Важное средство воспитания/УФизкультура в
школе. №1
Агаев А. 1969. Педагогическая деятельность и взгляды Фархада Ага-заде.
Автореферат дис. канд. педагогических наук. Баку
Агапов Ф.А. 1960. К истории физической культуры в дореволюционной
Северной Осетии. Орджоникидзе
Агапов Ф.А. 1966. Очерки развития физической культуры в Дагестане.
Махачкала
Агапов Ф.А. 1971. Физическая культура и спорт у горских народов
Северного Кавказа. Махачкала
Адыгейская автономная область. 1947. Майкоп
Адыль-Гирей. 1846. Замечания на статью «Законы и обычай
кабардинцев»//Кавказ. №132
Айдаев Ю.А. 1968. Народные истоки чечено-ингушской
драмы//ИЧИНИИ. Т.У. Вып.З
Акритас П.Г. 1948 Аграрный праздник в Кабарде//УЗКНИИ. Нальчик
183

Александров Н.А. 1901. Степи и горы. Кавказ. Северный Кавказ. Черкесы
и кабардинцы. М.
Алексеева Е.П. 1954. Материалы к древнейшей и средневековой истории
адыгов, черкесов//ТЧНИИ. Черкесск.
Алекторов А.Е. 1888. Праздничные игры и забавы
киргизов/Юренбургский листок. № 42
Алекторов А.Е. 1891. О рождении и воспитании детей у киргизов и
правилах и власти. Оренбург
Алироев И.Ю. 1990. Язык, история и культура вайнахов. Грозный
Аманжолов С. 1959. Вопросы диалектологии и истории казахского языка.
Алма-Ата
Аммиан Марцеллин. 1949. История//ВДИ. №?
Анаркулов Х.Ф. 1993. Киргизские народные подвижные игры, физические
упражнения и современность. Рук. дис. доктора педагогических наук. М.
Аничков И. 1889. Очерки народной жизни Северного Туркестана. Сб.1.
Ташкент
Аничков И. 1897. Поездка на киргизские поминки//Известия общества
археологии, истории и этнографии при Казанском универститете. Т.Х1У.
Вып. 2. Казань
Анучин Д.Н. 1887. Лук и стрелы (Археолого-этнографический очерк). М.
Анчабадзе Ю.Д. 1981. Традиционные развлечения абхазского
крестьянства в конце XIX - начале XX В.//СЭ. №4
Апеков В.А. 1967. Физическая культура и спорт в Кабардино-Балкарской
АССР. Нальчик
Арандеренко Г.А. 1889. Досуги в Туркестане. СПб.
Ардасенов Х.Н. 1973. Георгий Малиев//Малиев Георгий. Ираф (сочинения
на осетинском и русском языках, переводы Василия Казанцева.
Орджоникидзе
Аркин Е.А. 1935. Ребенок и его игрушка в условиях первобытной
культуры. М.
Арутюнов. С.А. 1978. Билингвизм и бикультурализм//СЭ. №2
Арутюнов С.А. 1978. Механизмы усвоения нововведений в этнической
культуре//Методологические проблемы исследования этнических культур.
Материалы симпозиума. Ереван
Арутюнов С.А. 1982. Процессы и закономерности вхождения инноваций в
культуру этноса//СЭ. №1
Арутюнов С.А. 1985. Инновации в культуре этноса и их социально-
экономическая обусловленность//Этнографические исследования развития
культуры. М.
Арутюнов С.А. 1989. Народы и культуры. М.
Архипов В. 1850. Игрища - борьба между всадниками и пешими//
Ставропольские губернские ведомости. №1-4
184

Арчегова. 1879. Физическое воспитание осетинских детей//ТВ. №21.
Владикавказ
Астахишвили К.Г. 1967. Народный опыт передвижения в горах. Тбилиси
Атаев Д.М., Шихсаидов А.Р. 1964. История Дагестана. Махачкала
Атоян К.П. 1966. Военно-физическое воспитание в Армении (с
древнейших времен до начала XX века). Рук. дис. канд. педагогических
наук. Ереван
Базоркин И.М. 1971. Из тьмы веков. М.
Баишев М. 1895. Деревня Зиангуриана Орского уезда Оренбургской
губернии//ИООИРГО. Вып.7. СПб.
Байрамкулов Х.К. 1970. Исследование самобытных физических
упражнений карачаевцев и балкарцев. Рук. дис. канд. педагогических наук.
М.
Балаевич А.А. 1948. Лыжный спорт. Тбилиси
Бгажноков Б.Х. 1991. Черкесское игрище. Нальчик
Б.Д. 1893. Единоборство черкешенки с ногайским богатырем//Северный
Кавказ. №65. Ставрополь
Бек де Фукьер. 1877. Игры древних. Киев
Белорусова В.В. 1974. Воспитание в спорте. М.
Бесаева Т.З. 1975. Обряды и обычаи осетин, связанные с рождением и
воспитанием ребенка (конец XIX - начало XX вв.). Рук. дис. канд.
исторических наук. М.
Бичурин Н.Я. 1951. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней
Азии в древние времена. Ч.1-Н. СПб.
Бондаренко В.Г. 1978. Идеализация действительности в украинской
обрядовой поэзии/Юбряды и обрядовый фольклор. Киев
Борисевич К. 1899. Черты нравов православных осетин и ингушей
Северного Кавказа. ЭО. №1-2
Брей У., Трамп Д. 1990. Археологический словарь. Пер. с англ. М.
Бриедис А.А. 1961. Подвижные игры. Для 1-4 классов. Л.
Броневский СМ. 1823. Новейшие географические и исторические
известия о Кавказе. Ч. I, II. М.
Былеева А.В., Яковлева В.Г. 1953. Подвижные игры. М.
Валиханов Ч. 1904. О кочевках киргиз/УЗаписки Императорского Русского
географического общества по этнографии. Т.ХХ1Х. Спб.
Вамбацыренов В. 1890. «Аба-хайдаг» - облава у хорпнских
бурят//ИВСОРГО. XXI. №2. СПб.
Вамбери А. 1867. Путешествие по Средней Азии в 1863 г. М.
Вамбери А. 1868. Очерки Средней Азии. М.
Вахания О.В. 1958. Физическая культура и спорт в Абхазии. Сухуми
Вахания О.В. 1959. Абхазские народные игры. Сухуми
Вердеровский Е. 1855. От Зауралья до Закавказья//Кавказ. №30. Тифлис
185

Веселовский А. 1870. Несколько географических и этнографических
сведений о древней России из рассказов итальянцев. ЗРГО, по отделу
этнографии. Вып. II. СПб.
Веселовский Г. Д. 1825. Несколько этюдов из жизни
горцев/Ютечественные записки. Ч. 23.
Вилькин Я.Р. 1966. Изменение социального содержания белорусских
народных игр за годы Советской власти//Материалы I Всесоюзной
конференции по социологическим проблемам физической культуры и
спорта. Ленинград
Вилькин Я.Р. 1971. Белорусские народные игры второй половины XIX -
начала XX в. Рук. дис. канд. педагогических наук. Минск
Возрождение национальных видов спорта, народных игр и пути их
широкого использования в физическом воспитании населения//Тезисы
республиканской научно-практической конференции. Ч.Н. 1991. Ташкент
Волков Г.Н. 1958. Чувашская народная педагогика. Чебоксары
Волкова Н.Г., Джавахишвили Г.Н. 1982. Бытовая культура Грузии XIX-
XX веков: традиции и инновации. М.
Вопросы этнографии и этносоциологии Кабардино-Балкарии. 1981.
Нальчик
Всеволодский-Гернгросс В.Н. 1933. Введение: Игры народов СССР. М; Л.
Вульфсон Э.С. 1913. Киргизы. М.
Гагиев С.Г. 1958. Осетинские национальные игры. Орджоникидзе
Гагиев С.Г. 1965. Методика проведения осетинских народных игр в
школах и пионерских лагерях. Орджоникидзе
Гадаш Франтишек, Вискочил Иржи. 1960. Лук и стрела. М.
Гаджиев Б. 1961. Буйнакск в истории и легендах. Махачкала
Гаджиева С. 1966. Ногайцы. М.
Гаджиева С.Ш. 1976. Материальная культура ногайцев в XIX - начале XX
в. М.
Гаджиева С.Ш. 1979. Очерки истории семьи и брака у ногайцев в XIX -
начале XX в. М.
Галустян А.О. 1949. История физической культуры древней Армении//
ОИФК. Вып. IV. М.
Гальцев В.С. 1949. Социально-экономическое развитие Северной Осетии
в пореформенный период//Социалистическая Осетия, 25 июня.
Орджоникидзе
Гарданов В.К. 1967. Общественный строй адыгских народов (XVIII -
первая половина XIX в.). М.
Гарданов В.К. 1968. Социально-экономические преобразования// Культура
и быт народов Северного Кавказа. М.
Гарданов В.К. 1973. Аталычество//МКАЭН. Доклады советской
делегации. М.
186

Гарданов В.К. 1974. АБКИЕА. Нальчик
Гейне А.К. 1886. Киргизские очерки//ВС. СПб.
Гейне А.К. 1907. Собрание литературных трудов. Т.1. СПб.
Георги И.Г. 1776. О народах татарского племени и других не решенного
еще происхождения Северных Сибирских/Юписание всех обитающих в
Российском государстве народов. Ч. II. СПб.
Герд И.Я. 1873. Сборник игр и полезных занятий для детей всех
возрастов. СПб.
Геродот. 1888. История в девяти книгах. Перевод с греческого
Ф.Г.Мищенко, с его предисловием и указателем. М.
Гиппократ. 1947. О воздухах, водах и местностях//ВДИ. №1
Главани Ксаверио. 1893. Описание Черкесии. Тифлис
Горгадзе М.В.1929. Игры для пионеров. Тбилиси
Горгадзе М.В. 1956. Очерки по истории физической культуры в Грузии.
Тбилиси
Горгадзе М.В. 1959. Грузинский народный спорт. Тбилиси
Григорьев В.В. 1871. О скифском народе саках. СПб.
Гриценко Н.П. 1961. Социально-экономическое развитие притеречных
районов в XVIII - первой половине XIX В.//ТЧИНИИ. Т.1У. Грозный
Гродеков Н.И. 1889. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области.
Т.1. Юридический быт. Ташкент
Губер Д.А. 1957. Игры далекого края//Физкультура и спорт. №11
Гуннер М.В., Рахимгулаев А.Р. 1949. Краткий сборник казахских
национальных видов спорта. Алма-Ата
Далгат Б. 1928. Первобытная религия чеченцев. Владикавказ
Даль В.И. 1884. Сочинения. Повести и рассказы. Т.VIII. СПб.
Данилевский Н. 1851. Кавказ и его горские жители в нынешнем их
положении. М.
Данилова Е.Н. 1984. Абазины. М.
Дбар С.А. 1985. Обычаи и обряды абхазов, связанные с рождением и
воспитанием детей (вторая половина XIX - начало XX в.). Рук. дис. канд.
исторических наук. М.
Джантошев К. 1958. Каныбек. М.
Дзуцев Х.В., Смирнова Я.С. 1993. Жизнь осетинской семьи. Владикавказ
Дибиров М.А. 1968. Народные игры и спорт в Дагестане. Махачкала
Дибиров М.А. 1975. Дагестанская народная физическая культура.
Махачкала
Дибиров М.А. 1985. Дагестан//ИНСССР. М.
Диваев А. 1905. Игры киргизских детей/ЛГурВ. №152
Диваев А. 1907. О древних играх киргизской молодежи//ТурВ. №54
Диодор Сицилийский. 1947. Древнейшая история Скифии, Амазонии,
Гипербореи//ВДИ. №4
187

Дмитриева СИ. 1975. Слово и обряд в мезенских заговорах. М.
Дубровин Н.Ф. 1871. История войны и владычества русских на Кавказе.
Т.1. СПб.
Дубровин Н.Ф. 1927. Черкесы. Краснодар
Дьячков-Тарасов А.Н. 1902. Абадзехи//ЗКОИРГО. Кн.ХХН. Вып.4.
Тифлис
Дюбуа де Монпере Ф. 1974. Путешествие по Кавказу к черкесам и
абхазцам, в Колхидию, Грузию, Армению и в Крым//АБКИЕА. Нальчик
Дюмезиль Ж. 1976. Осетинский эпос и мифология. М.
Жирмунский В.М. 1958. Эпическое творчество славянских народов и
проблемы сравнительного изучения этноса. М.
Жирмунский В.М. 1962. Народный героический эпос. Сравнительно-
исторические очерки. М.; Л.
Жубанов А. 1958. Струны столетий. Алма-Ата
Жускаев С. 1855. Атыног, праздник у осетин перед началом сенокоса и
жатвы//ЗВ. №32
Жускаев С. 1855. Похороны у осетин-олладжирцев//ЗВ. №9
Зафесов А.Х. 1968. Из истории коневодства у адыгов//УЗАНИИ. Т.УШ.
[Иайкоп
Зеленко А. и др. 1927. Вечера игр и развлечений. М.; Л.
Знмма Б.М. 1948. К вопросу о происхождении наскальных
изображений//Труды Киргизского государственного педагогического
института. Т.П. Вып.П. Фрунзе
Зпссерман А. 1878. Отрывки из моих воспоминаний//РВ. №7-8. СПб.
Зиссерман А. 1879. 25 лет на Кавказе. 4.1. СПб.
Иваницкий Н.А. 1890. Материалы по этнографии Вологодской губернии//
ИОЛЕАЭ при Московском университете. ТЬ XIX. Труды
этнографического отдела. Кн.Х1. Вып.1. М.
Игры народов СССР. Сборник. 1933. М.; Л.
Игры народов СССР. 1985. М.
Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе в
переводе В.В.ЛатышеваУ/ВДИ, 1947-1949. №1-4
Инал-Ипа Ш.Д. 1976. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми
Инфантьев П.К. 1909. Этнографические рассказы их жизни татар,
киргизов, вогулов, башкир и самоедов. СПб.
Иосиф Флавий. 1947. О войне иудейской, VII, 7, 4//ВДИ. №4
История Казахской ССР. Т.1. 1957. Алма-Ата
История народов Узбекистана. Т.1. 1950. Ташкент
История физической культуры. 1970. М.
История физической культуры народов СССР. 4.1. 1953. М.
История физической культуры народов СССР. 4.1. 1957. М.
Ихилов М.М. 1967. Народности лезгинской группы. Махачкала
188

Кавецкий А.Л. 1879. Первоначальное физическое воспитание у абадзехов,
темирогоевцев и других племен горцев, населяющих Майкопский уезд
Кубанской области//КОВ. №27. Екатеринодар
Кавецкий А.Л. 1879. Происхождение обычая у знатных горцев отдавать
своих детей на воспитание посторонним людям//КОВ. №31
Кажаров В.Х. 1994. Традиционные общественные институты кабардинцев
и их кризис в конце XVIII - первой половине XIX вв. Нальчик
Каламбий. 1861. Из записок черкеса//РВ. Т.ХХ1У
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: конец XIX -
начало XX века: Весенние праздники. 1976. М.
Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии: Новый год.
1985. М.
Калмыков Б.Х. 1980. Традиционные виды игр у ногайцев//Проблемы
этнической истории народов Карачаево-Черкесии. Черкесск
Калмыков И.Х. 1974. Черкесы. Черкесск
Калоев Б. А. 1967. Осетины глазами русских и иностранных
путешественников. Орджоникидзе
Калоев Б.А. 1971. Осетины. М.
Калоев Б.А. 1981. Земледелие народов Северного Кавказа. М.
Калоев Б.А. 1993. Скотоводство народов Северного Кавказа. М.
Кану ков И. 1963. В осетинском ауле//Сочинения. Орджоникидзе
Карачаевцы. 1978. Черкесск
Карлгоф Н. 1860. Политическое устройство черкесских племен,
населяющих северо-восточный берег Черного моря//РВ. Т.28. Кн.2.
Карпов Ю.Ю. 1990. Традиция мужских союзов у народов
Кавказа//Краткое содержание докладов среднеазиатско-кавказских чтений.
М.
Касабиев М. 1879. Физическое воспитание детей в Осетии//ТВ. №21
Кашежев Т.П. 1892. Свадебные обряды кабардинцев//ЭО. Кн. 15. М.
Керашев А. 1951. Дочь шапсугов. Майкоп
Керимов Н.Г. 1961. Азербайджанская спортивная борьба «полеш» и ее
связь с вольной борьбой. Баку
Киргизы. 1913. Составил Э.С Вульфсон. М.
Кисляков Н.А. 1959. Семья и брак у таджиков. М.; Л.
Кисляков Н.А. 1968. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней
Азии и Казахстана. Ленинград
Клеменц Д. 1910. Общественные охоты у северных бурят. СПб.
Ковалевская В.Б. 1977. Конь и всадник. М.
Ковач К.В. 1929. 101 абхазская народная песня (этнографическая запись с
историческими справками). Сухум
Ковач К.В. 1930. Песни кодорских абхазцев. Сухум
189

Коджесау Э.Л. 1968. Об обычаях и традициях адыгейского народа//
УЗАНИИ. Т.8. Майкоп
Кокиев Г.А. 1946. Военное воспитание у кабардинцев//УЗКНИИ. Т.1
Кокиев Г.А. 1946. Некоторые сведения о древней истории адыгов
(кабардинцев). Нальчик
Комаров В. 1958. Бхилы//Вокруг света. №12.
Кон И.С. 1983. Введение//Этнография детства. Традиционные формы
воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной
Азии. М.
Короев В.Г. 1975. Исследование эффективности применения
национальных видов спорта, игр и упражнений для рационализации
системы физического воспитания школьников Осетии. Автореферат дис.
канд. педагогических наук. Ленинград
Косвен М.О. 1957. Очерки истории первобытной культуры. М.
Кочнев В.П. 1958. Национальные виды спорта Якутии//Уч. зап. Якутского
государственного университета. Вып. 4. Якутск
Краснов А.И. 1963. Физическая культура и спорт в Чечне и Ингушетии.
Грозный
Красовский М. 1864. Материалы для географии и статистики России.
Собрание офицера генерального штаба. СПб.
Красовский М. 1868. Материалы для географии и статистики России,
собранные офицерами генерального штаба. Область сибирских киргизов.
Ч.П-Ш. СПб.
Краулей Э. 1905. Мистическая роза. Исследование о первобытном браке.
СПб.
Крупное Е.И. 1960. Древняя история Северного Кавказа. М.
Кулаковский Ю.А. 1881. Военые поселения в Римской империи. Киев
Кулаковский Ю.А. 1884. Армия в Римской империи. Киев
Кулаковский Ю.А. 1887. Поэма Лукреция о природе. Киев
Кулаковский Ю.А. 1895. К объяснению надписи с именем императора
Юстиниана, найденной на Таманском полуострове//Византийский
временник. №1-2. СПб.
Кулаковский Ю.А. 1896. К истории Боспора Киммерийского в конце VI в.
Киев
Кулаковский Ю.А. 1897. Христианство у алан. Одесса
Кулаковский Ю.А. 1899. Аланы по сведениям классических и
византийских писателей. Киев
Кулаковский Ю.А. 1901. Рец.: А.Погодин. Из истории славянских
передвижений. СПб.
Кулаковский Ю.А. 1904. К вопросу о фемах Византийской империи. Киев
Кулаковский Ю.А. 1906. Прошлое Тавриды. Киев
Кулаковский Ю.А. 1909. Римское государство и его армия. СПб.
190

Кулаковский Ю.А. 1913. История Византии. Т.1. Киев
Кун Л. 1982. Всеобщая история физической культуры и спорта. М.
Курочкин А.В. 1978. Растительная символика календарной обрядности
украинцев/Юбряды и обрядовый фольклор. Киев
Кушева Е.Н. 1963. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI
- XVII вв. М.
Лавров Д. 1883. Заметки об Осетии и осетинах//СМОМПК. вып.З. Тифлис
Лавров Л.И. 1959. Доисламские верования адыгейцев и
кабардинцев//ТИЭ. Т.51. М.
Лавров Л.И. 1968. Этнографический очерк убыхов//УЗАНИИ. Т.УШ.
Майкоп
Ламберти А. 1938. Описание Мегрелии. Тбилиси.
Ленин В.И. 1971. Развитие капитализма в России/ЛПолн. собр. соч. ТЛИ.
Леонтович Ф.И. 1882. Адаты кавказских горцев. Вып.1-Н. Одесса
Лесгафт П.Ф. 1912. Руководство по физическому образованию детей
школьного возраста. 4.1. СПб.
Лесгафт П.Ф. 1951. Избранные педагогические сочинения. Т.1. М.
Лесгафт П.Ф. 1952. Сборник педагогических сочинений. Т.Н. М.
Линдер И.Б. 1992. Боевые искусства Востока: Маленькие «секреты»
больших школ. М.
Логиновский К.Д. 1897. Игры бурят Восточного Забайкалья//ЗЧОИРГО.
Вып.Н.
Лыжный спорт. 1940. М.; Л.
Магометов А.Х. 1958. Николай Георгиевич Берзенов - этнограф-
литератор//ИСОНИИ. Т.ХХ1. Вып.1. Орджоникидзе
Магометов А.Х. 1968. Культура и быт осетинского народа. Орджоникидзе
Магометов А.Х. 1974. Общественный строй осетин (ХУН-Х1Х вв.).
Орджоникидзе
Мадаева З.А. 1981. Календарные празднества и обряды весеннего периода
у чеченцев и ингушей в дореволюционный период. Грозный
Маев Н. 1876. Азиатский Ташкент//Материалы для статистики
Туркестанского края. СПб.
Макалатия СИ. 1934. Хеви. Тбилиси
Макалатия СИ. 1940. Хевсурети. Тбилиси
Макаренко А.С. 1947. Лекции о воспитании. Киев
Макаренко А.С. 1948. Из опыта работы: Педагогические сочинения//
Неопубликованные произведения, статьи и стенограммы выступлений. М;
Л.
Макаров Т. 1862. Племя адыге//Кавказ. №29-34
Макашина Т.С 1974. Ильин день и Илья-пророк в народных
представлениях и фольклоре восточных славян. М.
191

Максимович М.А. 1877. Дни и месяцы украинского селянина//Собр. соч.
Т.Н. Киев
Мамакаев М.М. 1962. Чеченский тайп (род) и процесс его разложения.
Грозный
Мамбетов Г.Х. 1967. Праздники и обряды адыгов, связанные с
земледелием// УЗКБНИИ. Нальчик
Мансуров И.И. 1987. Физическая культура и спорт в Карачаево-Черкесии.
Ставрополь
Маргулан А.Х. 1950. Из истории городов и строительного искусства
древнего Казахстана. Алма-Ата
Маргулан А.Х. 1956. Памятники древнейших времен//Социалистик
Казакстан. №355. Алма-Ата
Маркарян Э.С. 1978. Культурная традиция и задачи дифференциации ее
общих и локальных проявлений//Методологические проблемы
исследования этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван
Маркарян Э.С. 1978. Об исходных методологических предпосылках
исследования этнических культур/ЛГам же.
Маркарян Э.С. 1981. Узловые проблемы теории культурной традиции//СЭ.
№2
Марков Е. 1904. Очерки Кавказа. СПб.
Марков Г.Е. 1980. Социальная структура и общественная организация
древних и средневековых кочевников//Скифо-сарматское культурно-
историческое единство. Кемерово
Марков Г.Е. 1990. Ногайцы - проблема национальных отношений и
культуры//СЭ. №2
Марков Г.Е. 1992. Традиционное и новое в культуре
ногайцев/ЛВсероссийская научно-практическая конференция
«Традиционное и новое в культуре народов России». Пресс-бюллетень. М.
Марковин В.И. 1961. Древние изображения на скалах в районе города
Буйнакска//Материалы по археологии Дагестана. Т.Н. Махачкала
Материалы по истории Казахской ССР. Т.1У. 1940. М.-Л.
Мафедзев С.Х. 1979. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик
Мафедзев С.Х. 1986. О народных играх адыгов. Нальчик
Мафедзев С.Х. 1991. Межпоколенная трансмиссия традиционной
культуры адыгов. Нальчик
Меретуков М.А. 1987. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп
Мерквиладзе Г.Н. 1921. Грузинские подвижные игры. Тбилиси
Миклухо-Маклай Н.Н. 1950. Дневники путешествий (1873-1887)//Собр.
соч.'Т.П. М.;Л.
Миллер В.Ф. 1992. Осетинские этюды. Владикавказ
192

Минбулатов В.М. 1969. Физическое воспитание учащихся школ Дагестана
в процессе становления и развития физической культуры в республике
(1918-1968 гг.). Рук. дис. канд. педагогических наук. М.
Мисиков М.А. 1916. Материалы для антропологии осетин. Одесса
Молодов Э. 1900. Народные развлечения у сартов//Закаспийское
обозрение. №67. Ташкент
Мусукаев А.И. 1982. О Балкарии и балкарцах. Нальчик
Надеждин П.Н. 1895. Кавказский край, природа и люди. Тула.
Нарты. Кабардинский эпос. 1951. М.
Нарты. Осетинский эпос. 1957. М.
Нарты. Адыгский героический эпос. 1974. М.
Нарты. Адыгский эпос в семи томах. 1979. Майкоп
Нарты. Осетинский героический эпос. 1990. М.
Национальная спортивная борьба народов Северного Кавказа. Правила
соревнований. 1964.М.
Национальные игры. 1963. М.
Ницше Ф. и др. Сумерки богов. 1989. М.
Новицкий Г.В. 1829. Географическо-статистическое обозрение земли
населенной народом адыгов//ТОВ. №27
Ногмов Ш.Б. 1958. История адыгейского народа. Нальчик
Нурджанов Н. 1956. Таджикский народный театр. М.
Область сибирских и оренбургских киргизов. 1872//Книжки для школ.
№57. Оренбург
Обычаи киргизов Семипалатинской области. 1878//РВ. №9. СПб.
Обычаи киргизов Семипалатинской области 1879//РВ. №9
Окладников А.П. 1940. К вопросу о происхождении и месте лука в
истории культуры//Краткие сообщения о докладах и полевых
исследованиях института истории материальной культуры. М.
Омаров А. 1868. Воспоминания Мутаалима//ССКГ. Вып.1. Тифлис
Омурзаков Д. 1958. Киргизские национальные виды спорта и народные
игры. Фрунзе
Орбели И. 1938. Памятники эпохи Руставели. Ленинград
Орбелиани С.С. 1928. Грузинский словарь. Тбилиси
Оружие. 1900//Кавказ. №165
Осетино-русский словарь. 1970. Орджоникидзе
Осетинские (дигорские) народные изречения. 1980. М.
Остроумов Н.П. 1908. Сарты. Этнографические материалы. Ташкент
Очерки Зауральской и Внутренней Букеевской орды. 1859. М.
Ошаев Х.Д. 1968. Некоторые вопросы использования нахских башен в
бою//КЭС. II. Тбилиси
Паллас П.С. 1773. Путешествие по разным провинциям Российской
империи. 4.1. М.
193

Пасынков Л.П. 1925. Быт и игры кавказских народов// Северокавказский
край. №10
Певгова Л.В. 1939. Национальные игры детей народов Севера. Ленинград
Першиц А.И., Монгайт А.Л., Алексеев В.П. 1990. История первобытного
общества. М.
Першиц А.И. 1986. Аталычество//Социально-экономические отношения и
соционормативная культура. М.
Пивоваров В.Г. 1971. Быт, культура, национальные традиции и верования
населения ЧИАССР. Грозный
Пилоян Р.А. 1984. Мотивация спортивной деятельности. М.
Пилоян Р.А. 1991. Теоретико-методологические вопросы понятийного
аппарата в сфере физического воспитания и спорта. Всесоюзный
симпозиум. - Малаховка
Пиотровский В.Б., Иессен А.А. 1940. Моздокский могильник. Вып.1.
Ленинград
Пиотровский Б.В. 1955. Развитие скотоводства в древнейшем Закавказье//
СА.ХХН
Письма с Кавказа//Сын отечества. 1816. 4.34. СПб.
Пирогов Н.И. 1952. Отчет о путешествии по Кавказу. М.
Плисецкий М.М. 1960. Героико-эпический стиль в восточно-славянских
колядках. Киев
Покровский Е.А. 1880. Первая пища русского ребенка. М.
Покровский Е.А. 1884. Значение детских игр в отношении воспитания и
здоровья. М.
Покровский Е.А. 1884. Физическое воспитание у разных народов
преимущественно России. М.
Покровский Е.А. 1886. Детские игры в некоторых местностях Кавказа и
Закавказья. Тифлис
Покровский Е.А. 1888. Первоначальное физическое воспитание. М.
Покровский Е.А. 1892. Педагогические музеи как необходимая помощь в
деле воспитания. М.
Покровский Е.А. 1892. Площадки для детских игр и физических
упражнений. М.
Покровский Е.А. 1892. Русские детские подвижные игры. М.
Покровский Е.А. 1895. Детские игры преимущественно русские. М.
Покровский Е.А. 1910. Об уходе за малыми детьми. М.
Пономарев Н.И. 1964. Против буржуазных теорий возникновения и
развития физического воспитания/ЛГИПФК. №12. М.
Пономарев Н.И. 1970. Возникновение и первоначальное развитие
физического воспитания. М.
Попко И. 1858. Черноморские казаки в их гражданском и военном быту.
СПб.
194

Попко И. 1880. Терские казаки с стародавних времен. Вып.1. СПб.
Пословицы и поговорки народов Карачаево-Черкесии. 1990. Черкесск
Правила соревнований по бурят-монгольской борьбе и стрельбе из лука.
1956. Улан-Удэ.
Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. 1957. М.
Рагимов Э.Т. 1950. Азербайджанская народная борьба «гюлеш»//Очерки
истории физической культуры. Вып.У. М.
Разложение родового строя и формирование классового общества. 1968.
М.
Робакидзе А.И. 1951. Больше внимания национальным видам
спорта/ЛГеория и практика физической культуры. Т.Х1У. Вып.П.
Робакидзе А.И. 1953. Цхенбурти (о конном поло). Тбилиси
Робакидзе А.И. 1955. О грузинском народном спорте. Тбилиси
Ростовцев М.И. 1925. Скифия и Боспор. Ленинград
Руденко Н.П. 1959. Узбекская спотивная борьба «кураш»//ТИПФК. Вып.6.
М.
Руденко СИ. 1955. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М; Л.
Рудик П.А. 1948. Игры детей и их педагогическое значение. М.; Л.
Руковский А.И. 1862. Кодекс Шамиля//ВС. Т.ХХШ. СПб.
Русско-кабардинско-черкесский словарь. 1955. М.
Русско-чеченский словарь. 1978. М.
Савинов В.Н. 1850. Достоверные рассказы об Адзии (воспоминания
офицера, бывш. в плену у абадзехов)//Пантеон. Т.Н. Кн.З. СПб.
Савинов В.Н. 1851. Два года в плену у горцев. Воспоминания о жизни и
похождениях в кавказских горах штабс-капитана Новоселова,
рассказанные В.Савиновым. СПб.
Санданов Б.Д. 1964. Бурятские национальные виды спорта//ТИПФК. №2
Свидерский Г.Ф. 1903. В горах Дагестана. Петровск.
Семенов Н.А. 1945. Национальные народные праздники и их
физкультурное значение. Казань
Семенов-Зусер С.А. 1940. Физическая культура и зрелища в древнейших
колониях Северного Причерноморья. Харьков
Семиреченская область. 1872//Книжки для школ. №58. М.
Сергеева Г.А. 1959. Брак и свадьба у народов Дагестана в XIX В.//КСИЭ.
Вып.32.
Серебряков В.А. 1954. Лыжный спорт. М.
Сидельникова В.М. 1958. Казахские сказки. Т.1. Алма-Ата
Синицын С.Д. 1938. Физическая культура античного мира/ЮИФК. М.
Смирнов А.А. 1929. Древнейший ирландский эпос//Ирландские саги. М.
Смирнов К.Ф. 1964. Савроматы. М.
Смирнов Н.И. 1963. Мюридизм на Кавказе. М.
195

Смирнова Я.С. 1951. Аталычество и усыновление у абхазов в XIX - XX
вв.// СЭ. №2
Смирнова Я.С. 1968. Воспитание ребенка в адыгейском ауле в прошлом и
настоящем//УЗАНИИ. Т.УШ. Майкоп
Смирнова Я.С. 1976. Детский и свадебные циклы обычаев и обрядов у
народов Северного Кавказа//КЭС. М.
Смирнова Я.С. 1983. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа.
М.
Смирнова Я.С. 1989. Искусственное родство у народов Северного
Кавказа: формы и эволюция//КЭС. IX. М.
Соколова В.А. 1974. Заклинания и приговоры в календарных обрядах. М.
Соловьева Л.Т. 1984. Обряды и обычаи грузин, связанные с охраной
здоровья детей (начало XX в.)//ПИИЭ. 1980-1981. М.
Стародубцев А.А. 1959. Из истории физических упражнений и игр у
адыгов//Уч. зап. Краснодарского пединститута. Краснодар
Стародубцев А.А. 1961. Народные физические упражнения и игры адыгов
в XIX и начале XIX века. Рук. дис. канд. педагогических наук. М.
Степонайтис В.И. 1963. Литовские народные игры//ТИПФК. №3
Страбон. 1964. География. В 17-ти кн. М.
Сысоев В.М. 1913. Карачай//Сборник материалов о Кавказе. Вып.Х-ХШ.
Тифлис
Тайсаев К.У. 1973. Изменения в материальной культуре северных осетин в
конце XIX - начале XX вв. в связи с развитием капитализма. Рук. дис.
канд. исторических наук. М.
Тайсаев К.У. 1994. Место народных средств физического воспитания в
рационализации занятий физической культурой и спортом детей и
молодежи//Материалы Всероссийской научно-практической конференции
«Здоровье и физическое состояние населения России на рубеже XXI в.».
М
Тайсаев К.У. 1994. Педагогическое значение некоторых традиционных
средств физического воспитания народов Северного Кавказа//Материалы
межрегионального симпозиума «Спорт и образ жизни». Омск
Тайсаев К.У. 1994. Самобытные физические упражнения народов
Северного Кавказа. М.
Тайсаев К.У. 1994. Традиционные и современные игры народов
Северного Кавказа. М.
Тайсаев К.У. 1994. Физическое воспитание детей и подростков и традиции
физической культуры и спорта народа//Материалы Всероссийской научно-
практической конференции «Проблемы физического состояния и
работоспособности детей и молодежи». М.
Тайсаев К.У. 1995. Взаимосвязь самобытных средств физического
воспитания и олимпийских видов спорта/Юлимпийское движение и
196

социальные процессы. Материалы VI Всероссийской научно-
практической конференции, посвященной 100-летию современных
Олимпийских игр. Омск
Тайсаев К.У. 1995. Из истории физического воспитания женщин на
Северном Кавказе. Владикавказ
Тайсаев К.У. 1995. Традиции физического воспитания народа и
современность. Владикавказ
Тайсаев К.У. 1995. Традиционные народные игры и современность//Журн.
«Мах дуг» (на осет. яз.). Владикавказ
Тайсаев К.У. 1995. Этнокультурные традиции в современном физическом
воспитании детей и учащейся молодежи Северного Кавказа. Владикавказ
Тайсаев К.У., Портнов А.В. 1994. Роль традиции в повышении массовости
физической культуры и спорта. М.
Тайсаев К.У., Портнов А.В. 1995. Традиционные игры и физические
упражнения чеченцев и ингушей в прошлом и настоящем. М.
Тамаша Л.С. 1896. На Памирах//Туркестанские областные ведомости.
№11. Ташкент
Таникеев М.Т. 1950. О развитии киргизских народных видов
спорта//Советская Киргизия. №351. Фрунзе
Таникеев М.Т. 1957. Казахские национальные виды спорта и игры. Алма-
Ата
Таникеев М.Т. 1961. Краткий обзор развития казахских национальных
видов спорта и игр до присоединения Казахстана к России. Алма-Ата
Таникеев М.Т. 1961. Развитие казахских национальных видов спорта и игр
с периода присоединения Казахстана к России до Великой Октябрьской
социалистической революции. Рук. дис. канд. педагогических наук.
Ленинград
Тацит. 1949. Летопись//ВДИ. №3
Тевяшов Е.Е. 1940. К вопросу о происхождении русс! ого языка//СЭ. №4.
Тедорадзе Г. 1934. Пшави. Тбилиси
Тедорадзе Г. 1941. Пять лет в Пшави и Хевсурети. Тб шиси
Тен К.А. 1958. Узбекские народные игры//Сборьик научных трудов
Комитета по физической культуре и спорту Узбекско1 ССР. Т.1. Ташкент
Тер-Саркисянц А.Е. 1989. Брак и свадебный ци,чЛ у армян (вторая
половина XIX - начало XX в.)//КЭС. Вып.9. М.
Техов Б.В. 1968. Раскопки древнего могильника в сел.
Тли//Археологические открытия 1967 года. М.
Техов Б.В. 1977. Центральный Кавказ в ХУ1-Х вв. до н.э. М.
Торопов Н.И. 1944. Национальные виды спорта и иры в Таджикистане.
М.
Торнау Ф.Ф. 1864. Воспоминания кавказского офи хера//РВ. ТЛИ. № 9,
10,13
197

Тотоев М.С. 1963. Из истории дружбы осетинского народа с великим
русским народом. Орджоникидзе
Тресков И.В. 1963. Фольклорные связи Северного Кавказа. Нальчик
Труды Закавказской научной ассоциации. 1924. Сер. I. 1924. Тифлис
Тугутов И.Е. 1961. Общественные игры бурят//ЭС. Выпуск I. Улан-Удэ
Туманян Г.С. 1956. Армянская спортивная борьба. Ереван.
Турсунов Н.Т. 1963. Таджикские национальные виды спорта и их
воспитательное значение. Душанбе
Турчанинов Г.Ф. 1971. Памятники письма и языка народов Кавказа и
Восточной Европы. Ленинград
Тэбу де Мариньи. 1836. Путешествие в Черкесию. Одесса - Симферополь
Уарзиати В.С. 1987. Народные игры и развлечения осетин. Орджоникидзе
Уланов А. 1963. Бурятский героический эпос. Улан-Удэ
Урусбиев С.А. 1881. Сказания о нартских богатырях у татар горцев
Пятигорского округа Терской области//СМОМПК. Вып.1. Тифлис
Ушинский К.Д. 1883. Домашнее воспитание. Руководство для родителей и
воспитателей к воспитанию и обучению детей. СПб.
Федоров К.М. 1901. Закаспийская область. Ашхабад
Фонвилль А. 1927. Последний год войны Черкесии за независимость.
Краснодар
Флавий Иосиф. 1947. О войне иудейской. VII, 7, 4//ВДИ. №4
Фрейд 3. 1969. Неудовлетворенность культурой//Избранное. М.
Фрэзер Дж.Дж. 1980. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М.
Хангалов М.Н. 1960. «Зэчэтэ-аба» - облава на зверей у древних бурят
(Общественные охоты у северных бурят. Зэгэтэ-аба у кудунских
бурят)//Собр. соч. Т.1. Улан-Удэ
Хан-Гирей. 1842. Вера, нравы, обычаи и образы черкесов//РВ. №1.
Хан-Гирей. 1978. Записки о Черкесии. Нальчик
Ханыков Н. 1843. Описание Бухарского ханства. СПб.
Харабуга Г.Д. 1952. История физической культуры. М.
Харлампиев А. 1964. Борьба самбо. М.
Харузин А. 1910. Киргизы Букеевской орды. М.
Хасбулатова З.И. 1981. Обряды, обычаи и поверья чеченцев и ингушей,
связанные с рождением и воспитанием детей, в дореволюционном
прошлом//Этнография и вопросы религиозных воззрений чеченцев и
ингушей в дореволюционный период. Грозный
Харузин А. 1889. Киргизы Букеевской орды (антрополого-
этнографический очерк). Вып.1. М.
Харузин Н.Н. 1888. По горам Северного Кавказа. Путевые заметки. У
осетин//ВЕ. Т.VI. СПб.
Хейзинга Й. 1992. Ното Ьшк1еп5. В тени завтрашнего дня. М.
Хетагуров К.Л. 1974. Охота за турами//Собр. соч. в 3-х томах. Т.2. М.
198

Хетагуров К.Л. Особа/ЛГам же.
Хиндибидзе Д.Ф. 1963. Идеи воспитания в грузинском народном
творчестве. Тбилиси
Хороший А. 1871. Сугут. Топографическо-этнографические очерки//
Туркестанские областные ведомости. №46
Хороших П.П. 1930. Древности кундунских бурят//Бурятоведение. Т.Ш-
IV. Улан-Удэ
Цуг Теучеж. 1956. Избранные произведения. М.
Цулая Г.В. 1982. Летопись Картли. Тбилиси
Чарчоглян А.Е. 1964. Физическая культура армянского народа XIX и
начала XX в. Дисс. канд. пед. наук. Ереван
Челеби Э. 1979. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья
и Подонья. Вып.2. М.
Черемисин В.П., Ермолаев Ю.А., Кульгускин А.Н. 1987. Педагогическое
значение народных игр русского севера и опыт их применения на
массовых праздниках. Малаховка
Черемисин В.П., Кульгускин А.Н., Ермолаев Ю.А. 1987. Игры карелов,
саамов, вепсов. Малаховка
Черемисин В.П. 1997. Народные игры в системе воспитания детей и
подростков. М.
Черкасов Ю.А. 1940. Очерки по истории спортивных игр. Харьков
Чернышевский Н.Г. 1951. Характер человеческого знания//Избранные
философские сочинения. ТЛИ.
Чибиров Л.А. 1976. Народный земледельческий календарь осетин.
Цхинвали
Чибиров Л.А. 1981. Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах.
Кн.1. Цхинвали
Чибиров Л.А. 1982. Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах.
Кн.II. Цхинвали
Чибиров Л.А. 1984. Древнейшие пласты духовной культуры осетин.
Цхинвали
Чибиров Л.А. 1987. Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах.
Кн.III. Цхинвали
Чистов К.В. 1977. Проблемы этнографического и фольклорного изучения
Северо-Запада СССР//Этнографические исследования Северо-Запада
СССР. Ленинград
Чистов К.В. 1982. Обряды и обрядовый фольклор. М.
Чурсин Г.Ф. Авары (этнографический очерк). Рукописный фонд. Даг.
Фил. РАН. Д. №1570. С.37
Чурсин Г.Ф. 1913. Очерки по этнологии Кавказа. Тифлис
Чурсин Г.Ф. 1927. Праздник выхода плуга у горских народов Дагестана.
Тифлис
199

Чурсин Г.Ф. 1928. Магическое значение имени у кавказских народов//
БКИАИ. Тифлис
Шагдарон С.Д., Огиров Б.Д. 1894. Игры и увеселения агинских бурят//
ИВСОРГО.№2-З.СПб.
Шаманов И.М. 1980. Обряды и поверья карачаевцев, связанные с
рождением ребенка (XIX - начало XX вв.)//Проблемы этнической истории
народов Карачаево-Черкесии. Черкесск
Шанаев Дж. 1871. Осетинские народные сказания//ССКГ. Вып.У.
Швейцер А. 1992. Благоговение перед жизнью М.
Шеразадашвили 3. 1954. Грузинские народные игры. Тбилиси
Шишелов Ю. 1927. О бурятском баё харбан, состязания в стрельбе из
лука. Улан-Удэ.
Шишниашвили Н.Г. 1958. Грузинские народные подвижные игры и их
опытное применение в практике школьной работы. Тбилиси
Шоров И. 1968. Народные детские игры в системе физического
воспитания адыгов//УЗАНИИ. Майкоп
Шпенглер О. 1979. Закат Европы. Т.2//Судьба искусства и культуры в
западноевропейской мысли XX в. М.
Эберхард В. 1977. Китайские праздники. М.
Элашвили В.И. 1956. Грузинский народный спорт. Тбилиси.
Элашвили В.И. 1956. Народно-национальные виды спорта в советской
системе физического воспитания//Тезисы докладов XV научной
конференции Грузинского института физической культуры. Тбилиси
Элашвили В.И. 1956. «Парикаоба» (Хевсурское фехтование). Тбилиси
Элашвили В.И. 1959. О народном физическом воспитании грузин//Сб. тр.
ГГИФК. Т.Н. Тбилиси
Элашвили В.И. 1961. Грузинские горные лыжи//Сб. тр. ГГИФК. ТЛИ.
Тбилиси
Элашвили В.И. 1973. Традиции грузинской народной физической
культуры и современность. Тбилиси
Эльконин Д.Б. 1978. Психология игры. М.
De la Motraye A. Voyage en Europe en Asie et en Afrique. V.I-II.
Fried M. 1975. The Notion of Tribe. Menlo Park.
Gocha. 1902-08. Kinderspiel und Kunderlust Teirlinek
Guts Muths I. 1796. Spiele zur Uobung und Erholung des Korpers und geistes.
Service E.R. 1964. Archaelogical Theory and Ethnological Facts//Essays in
Honor of Julian Steward. Chicago.
Service E.R. 1971. Cultural Evolutinism: Theory in Practice. N.Y. et al.
Steiskal M. 1970. Folk - Athletic Games//Iross, 5. Warsaw.

Taysaev K.U. 1994. The National Sports Traditions in the Modern Physical
Education in Youth/VCurrent Research into Sport Science. International
Conference.
Vambery H. 1878. Die Primitive Cultur der Turko-Tatarischen Volker. Leipzig

СОКРАЩЕНИЯ
АБКИЕА
АКАК
АЭС
БКИАИ
ВЕ
ВДИ
ВНИИФК
ВНИИФК, 1990 г. -
ВС
ГАКК
ГАСК
ГГИФК
ГИМ
гмэ
ГЦОЛИФК
зв
ЗКОИРГО
зоолид
ЗЧОИРГО
ИВСОРГО
ИНСССР
ИООИРГО
исонии
ичинии
ков
Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях
европейских авторов
Акты, собранные Кавказской археографической
комиссией
Археолого-этнографический сборник
Бюллетень кавказского историко-
археологического института
Вестник Европы
Вестник древней истории
Всесоюзный научно-исследовательский институт
физической культуры
Всероссийский научно-исследовательский
институт физической культуры. 1990
Военный сборник
Государственный архив Краснодарского края
Государственный архив Ставропольского края
Грузинский государственный институт
физической культуры
Государственный исторический музей
Государственный музей этнографии
Государственный ордена Ленина институт
физической культуры
Закавказский вестник
Записки Кавказского отдела Императорского
русского географического общества
Записки Одесского общества любителей истории
и древностей
Записки Читинского отдела Императорского
русского географического общества
Известия Восточно-Сибирского отдела Русского
географического общества
Игры народов СССР
Известия Оренбургского отдела Императорского
русского географического общества
Известия Северо-Осетинского научно-
исследовательского института
Известия Чечено-Ингушского научно-
исследовательского института
Кубанские областные ведомости
202

ксиимк
ксиэ
кэс
кэс
МГАФК, 1994 г.
МКАЭН
МОГИФК
ОЛЕАЭ
ОИФК
ПИИЭ
РГАФК, 1994
РВ
СА
СМОМПК
СПбОИАРАН
ССКГ
СТГИФК
СЭ
ТВ
ТИПФК
ТИЭ
ТКЧНИИ
ТОФ
ТурВ
ТЧИНИИ
ТЧНИИ
Краткие сообщения института истории
материальной культуры
Краткие сообщения Института этнографии АН
СССР
Кавказский этнографический сборник. М.
Кавказский этнографический сборник (Т).
Тбилиси
Московская государственная академия
физической культуры
Международный конгресс антропологических и
этнографических наук
Московский областной государственный
институт физической культуры
Общество любителей естествознания,
антропологии и этнологии при Московском
университете
Очерки по истории физической культуры
Полевые исследования института этнографии
Российская государственная академия
физической культуры
Русский вестник
Советская археология
Сборник материалов для описания местностей и
племен Кавказа
Санкт-Петербургское отделение Института
археологии Российской Академии наук
Сборник сведений о кавказский горцах
Сборник трудов грузинского института
физической культуры
Советская этнография
Терские ведомости
Теория и практика физической культуры
Труды института этнографии АН СССР
Труды Карачаево-Черкесского научно-
исследовательского института
Тифлисские областные ведомости
Туркестанские ведомости
Труды Чечено-Ингушского научно-
исследовательского института
Труды Черкесского научно-исследовательского
института
203

УЗАНИИ
УЗКНИИ
УЗКБНИИ
УЗЛГУ
УЗСОГПИ
эо
эс
ЦГАДА
ЦГА КБАССР
ЦГА СОАССР
ЦГА ЧИАССР
ЦГВИА
ЦИА
Ученые записки Адыгейского научно-
исследовательского института
Ученые записки Кабардинского научно-
исследовательского института
Ученые записки Кабардино-Балкарского научно-
исследовательского института
- Ученые записки Ленинградского
государственного университета
Ученые записки Северо-Осетинского
государственного педагогического института
Этнографическое обозрение
Этнографический сборник
Центральный государственный архив древних
актов
Центральный государственный архив
Кабардино-Балкарской АССР
Центральный государственный архив Северо-
Осетинской АССР
Центральный государственный архив Чечено-
Ингушской АССР
Центральный государственный военно-
исторический архив
Центральный исторический архив

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 7
ГЛАВА 2. ОБЩИЙ ОЧЕРК ФИЗИЧЕСКОГО
ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ 22
ГЛАВА 3. СПОРТИВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ И
ПОДВИЖНЫЕ ИГРЫ 61
1. КЛАССИФИКАЦИЯ ПОДВИЖНЫХ ИГР И СПОРТИВНЫХ
УПРАЖНЕНИЙ 61
2. СПОРТИВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ 64
3. ПОДВИЖНЫЕ ИГРЫ 115
ГЛАВА 4. СПОРТИВНЫЕ СОСТЯЗАНИЯ ВО ВРЕМЯ
ПРАЗДНИКОВ И ДРУГИХ СОБЫТИЙ 144
1. ПРАЗДНИКИ ДЕТСКОГО ЦИКЛА 144
2. ПРАЗДНИКИ СВАДЕБНОГО ЦИКЛА 148
3. ОБРЯДЫ ПОГРЕБАЛЬНО-ПОМИНАЛЬНОГО ЦИКЛА 157
4. ОБЩЕНАРОДНЫЕ (ОБЩЕСТВЕННЫЕ) СОСТЯЗАНИЯ
МУСУЛЬМАН И ХРИСТИАН 166
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 176
БИБЛИОГРАФИЯ 184
СОКРАЩЕНИЯ
,203

Автор искренне благодарит за помощь в издании книги
Кульчиева Максима Афакоевича
ЛР № 020244 от 14 апреля 1997 г.
Подписано в печать 31.01.2001. Формат 60x88 1/16
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1
Печ. л. 13,0. Тираж 500 экз. Заказ 4337
Московская государственная академия физической культуры
140090, Моск. об., Люберецкий р-он, пос. Малаховка-2, ул. Шоссейная, д. 33
, Отпечатано в Производственно-издательском комбинате ВИНИТИ,
140010, г. Люберцы, Московской обл., Октябрьский пр-т, 403. Тел. 554-21-86