ФОНЕТИКА
ЯПОНСКОГО
ЯЗЫКА


САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Восточный факультет
В. В. Рыбин
ФОНЕТИКА
ЯПОНСКОГО
ЯЗЫКА
Санкт-Петербург
ГИПЕРИ0Н
2012


УДК 811.521 ББК 81.2Яп-1 Р93
国際交流基金
JAPANFOUNDATION
The publisher gratefully acknowledges the support of the Japan Foundation in the publication of this book
Рецензенты:
акад. РАН, докт. филол. наук, проф. И. М. Стеблин-Каменский (СПбГУ) докт, филол. наук А. А. Бурыкин (ИЛИ РАН) канд. филол. наук Л. Ю. Хронопуло (СПбГУ)
Рекомендовано к печати Ученым советом Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета
Рекомендовано Методической комиссией Восточного факультета СПбГУ в качестве учебного пособия
Рыбин, В. В.
Р93 Фонетика японского языка / В. В. Рыбин. — СПб. : Гиперион, 2012. — 343 с.: ил.
ISBN 978-5-89332-181-4
В книге дается описание звукового строя японского языка, анализируется его сегментный и супрасегментныи состав. Книга может быть полезна преподавателям и студентам, изучающим японский язык.
УДК 811.521 ББК81.2Яп-1
ISBN 978-5-89332-18 М
О В. В. Рыбин, 2012 © Издательство «Гиперион», 2012


ОТ АВТОРА
Изучению звукового строя японского языка в отечественном японоведении долгие годы не уделялось, как нам представляется, должного внимания. При этом нельзя сказать, что вопросы японской фонетики игнорировались или совершенно обходились стороной. Пальма первенства в этой сфере по праву принадлежит Е. Д. Поливанову (1891-1938), ставшему пионером в области фонетических штудий японского языка, который применял не только полевой метод наблюдения (слушания), но и экспериментально-фонетичеасие методы, доступные в начале XX в.
Свою лепту в научное описание звуковой системы японского языка внесли известные японоведы-лингвисты: Н. А. Невский, Н. А. Сыромятников, Н. И. Фельдман, И. Ф. Вардуль, В. М. Алпатов, С. А. Старостин, Т. М. Гуревич и др. Во введении дается краткий обзор фонетических работ только российских японоведов-лингвистов в хронологическом порядке, исследования иностранных авторов и японских фонетистов будут упоминаться в соответствующих разделах.
Эта книга посвящена некоторым ключевым аспектам звучащей по-японски речи. В монографии предпринята попытка дать описание не только сегментного состава (слог, мора, фонема), но
5


и явлений супрасегментнош порядка (в частности, связанных с наличием мелодического ударения), а также ряда специфических факторов, сопряженных с интонацией в современном японском языке (СЯЯ).
При написании данной работы автор видел одну из своих главных задач не только в том, чтобы представить читателю сведения, полученные им из научных и методических сочинений, учебников и учебных пособии, но и в том, чтобы продемонстрировать (в том числе на основе собственных экспериментов или экспериментов, проведенных его учениками), сколь сложными предстают проблемы моделирования звукового строя современного японского языка, об относительной бедности и простоте которого часто пишут неспециалисты.
Интерес к исследованию звучащей речи в условиях современного технического прогресса и IT объединяет специалистов самых разных отраслей знаний и сфер деятельности (фонетистов, электронщиков, акустиков, психологов и др.). Автору не раз приходилось быть участником различных проводившихся в Японии конференций и семинаров, в рамках которых работали вместе представители многих профессий. Одним словом, знание законов и закономерностей «звуковой оболочки» японской речи в настоящее время важны и «физикам», и «лирикам».
Предлагаемая вниманию читателя книга может быть полезной преподавателям японского языка, а также студентам, углубленно изучающим японский язык. «Фонетика японского языка» может быть использована при чтении курсов «Теоретическая грамматика японского языка» и «Фонологическая система японского языка», а также в теоретическом курсе «Общая фонетика». Данная работа может служить базой при подготовке отсутствующих в настоящий момент учебных пособий на русском языке как по фонологической системе, так и по практической фонетике японского языка. Работа может привлечь внимание специалистов в области фонетики различных языков.
6


Книга состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списка сокращений и списка использованной литературы.
Во Введении дается ретроспективный обзор работ отечественных японоведов по фонетике японского языка.
В первой главе «Основные этапы становления звукового строя современного японского языка» дается характеристика особенностей фонетики японского языка на важнейших этапах его формирования.
Во второй главе «Сегментный состав японской фонологии» изложены основные принципы вычленения мор, слогов и фонем в СЯЯ.
Предметом изучения в третьей главе «Музыкальное ударение: особенности его функционирования» является описание закономерностей японской акцентуации и выявление функциональной значимости акцентного контура и его элементов, имеющего мелодический (регистрово-конфигурационный) характер. Дается описание слов, являющихся базисом ударения, а также морфем, мор и слогов разного состава как базиса компонентов ударения, взаимодействующих с последним.
Глава четвертая «Опыт комплексного изучения интонации японского языка» посвящена описанию компонентов интонационных контуров синтагм, предложений и выявлению закономерностей соотношения словесного акцента, т. е. просодической структуры соответствующих сегментов, с интонацией. Рассмотрены коммуникативные типы высказываний и специфика их интонационных характеристик, соотношение пауз и пунктуации в японском языке на основе экспериментального исследования, что в российском японоведении делается впервые.
В Заключении представлены выводы, сделанные на основе проведенного исследования.
Я искренне благодарен моему учителю-наставнику — выдающемуся ученому В. Б. Касевичу, чьи замечания были учте¬
7


ны при доработке рукописи и позволили усовершенствовать ее содержание.
Не могу не выразить благодарность тем, кто на разных этапах давал мне нужные советы, высказывал критику и помогал мне в этом многотрудном процессе. Это, конечно же, мои рецензенты — И. М. Стеблин-Каменский, А. А. Бурыкин и Л. Ю. Хронопуло.
Неоценимую помощь в подготовке этой книги оказали замечательные лингвисты-фонетисты Н. Д. Светозарова и Л. А. Пиотровская.


ВВЕДЕНИЕ
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Тема данного монографического исследования в настоящее время представляется вполне злободневной, поскольку в отечественном японоведении пока нет работ, охватывающих в достаточной степени широкий спектр проблем, связанных с описанием звукового строя японского языка. Популярность изучения этого языка растет лавинообразно не только в России, но и во многих странах мира. Среди публикаций по японской фонетике, изданных в нашей стране, исключением в определенном смысле являются две коллективные работы недавнего времени: в них наиболее полно представлено теоретическое описание японской фонетики и фонологии от фонем до фразем (в терминологии авторов), или синтагм (в общепринятой терминологии). Одна работа написана В. М. Алпатовым, И. Ф. Вардулем и С. А. Старостиным а в другом коллективном исследовании (В. М. Алпатов, П. М. Аркадьев и В. И. Подлесская)1  2 первая глава 1-й книги («Сведения по фонологии и морфонологии») написана П. М. Аркадьевым.
Настоящая работа посвящена ряду ьслючевых проблем японской фонетики: главное внимание в ней уделено обзору и анализу исследований, касающихся становления «звуковой оболочки» СЯЯ, подробному описанию его сегментаого состава, акцентуации и интонации. Предлагаемая вниманию читателей книга вы¬
1 Алпатов В. М., Варду ль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка: Введение. Фонология. Супрафонология. Морфонология. М., 2000.
2 Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. [В 2 кн. Кн.1].М., 2008.
9


полнена на базе теоретических работ, методических и учебных материалов, экспериментально-фонетических данных, полученных в самостоятельных экспериментах автора или в экспериментах его учеников, работавших под его руководством, а также и авторов исследователей. В основу описания положены принципы Петербургской (Ленинградской) фонетической школы.
В разных разделах работы используются необходимые в конкретных случаях методы описания: «экспозитивный (= «синтетический»), воплощающий переход «от содержания — к форме»; «интерпретирующий» (= «аналитический»), направленный «от формы — к содержанию»; «дивизивный» (= «генеративный»), основанный при исчислении единиц на принципе «от целого — к частям», а также «интегративный» (= «селективный»), представленный при описании фонетических явлений в направлении «от частей — к целому»3.
На первый взгляд японская фонетика проста: единообразие слоговых структур и регламентированный их набор, ограничения на сочетание согласных с гласными, небольшой набор структурных типов слогов, практическое отсутствие ресиллабации сближает японский язык со слоговыми языками. В теоретическом плане остается насущным описание фонетики и фонологии японского языка, имеющего ряд специфических особенностей в типологическом плане на сегментном уровне. В японском языке существует особая единица — мора, отсутствующая в слоговых языках.
В этой связи напомним определение моры (от лат. тога 4промедление，пауза’)：эторитмическаяединица，выделяемаявфоно_ логии древнегреческого, латинского, санскрита, японского и ряда других языков.《Мора равна открытому слогу с краткой гласной и слогов более сложного состава, если эти компоненты проявляют функциональное сходство с кратким слогом: могут нести собственное ударение, учитываются при определении места ударения, закономерностей “фонологической длины” морфем и слов, стихотворных размеров и т. п.»4.
3 Крылов С. А. Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики. Ч.1.М., 2004. С. 9—10.
4 Касевин В. Б. Мора // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.，1990. С. 310.
10


Вопрос о «моросчитании» (собственно говоря, и о наличии / отсутствии в языке сегментных единиц, равных море) в СЯЯ до сих пор представляется дискуссионным. Для того чтобы мору можно было бы считать некоторой «сегментной реальностью», по мнению Ю. А. Клейнера, она должна относиться к единицам, подчиняющимся правилам синтагматики, и учитываться правилами строения слога5. В недавно опубликованной работе Ю. А. Клейнер обсуждает еще два условия, которые необходимы для признания того или иного сегмента морой: «(а) он должен влиять на акцентаую структуру соответствующего комплекса и (б) добавление его к тому или иному комплексу (слогу, слову и т. п.) должно было бы сделать последний дву-, трехморным и т. д.)»6. В дальнейшем изложении представлены материалы, которые, на наш взгляд, в достаточной мере доказывают, что в японском языке такая единица вычленяется при анализе явлений как сегментного, так и супрасегментнош (просодического) уровней.
Определение статуса моры, равно как и разграничение фонетических и фонологических слогов, — проблемы, релевантные как для фонологической системы японского языка, так и для его супрафонологии.
С просодической точки зрения японский язык относится к языкам с музыкальным ударением, основным коррелятом которого является изменение мелодики голосового тона — регистровые различия ударных, предударных и заударных сегментов (слогов и их компонентов). Без выяснения структуры слова в терминах слогов и мор нельзя описать ударение в японском языке. Обращение к ударению, ввиду подвижности последнего, предполагает анализ слогов, мор, с одной стороны, и морфем — с другой.
Родоначальником изучения японской акцентологии в нашей стране является Е. Д. Поливанов7. Свой вклад в исследование акцента в СЯЯ внесли Н. И. Фельдман (1960), Н. А. Сыромятников (1984), И. Ф. Вардуль (1986; 2000), С. А. Старостин (2000),
B. М. Алпатов (2000; 2008), Т. М. Гуревич (1973; 1975; 1976).
5 Клейнер Ю. А. Очерки по общей и германской просодике. СПб., 2010.
C. 191.
6 Там же.
7 Поливанов Е. Д. Музыкальное ударение в говоре Токио // Известия Императорской академии наук. Сер. VI. Пг., 1915. Т. IX. С. 1617-1638.
11


В работе дается описание акустических и перцептивных параметров музыкального ударения и их трактовка, основанная на авторских экспериментах и экспериментальных данных других исследователей. Следует упомянуть также работы X. Фудзисаки (1977; 1989), М. Сугитоо (1977; 1984; 1994; 1996 а), М. С. Хан (1962 a, b), М. Е. Бекман (1982; 1986), Й. Неуступны (1978), Ж. Пьерреумберт (1989), X. Отака (2009), X. Кубодзоно (2001).
Некоторые результаты исследований автора настоящего сочинения в сфере изучения японских сегментных единиц и музыкального ударения нашли отражение в коллективной работе «Ударение и тон в языке и речевой деятельности»8.
В представленной работе уделяется внимание морфонологии и супраморфонологии СЯЯ в связи с изучением ударения, довольно широко привлекаются экспериментальные данные; обсуждение соответствующих теоретических проблем не отделяется от изложения экспериментального материала.
Японская акцентуация напрямую связана с мелодикой синтагм (фразем) и фраз (предложений). Словесное ударение в некоторой степени является производным от таких компонентов интонации как пауза, логическое ударение (акцентное вьщеление), а на функциональном уровне — например, от коммуникативного типа высказывания. Японское музыкальное уцарение — это способ включения фонетических слов в интонационные конструкции (ИК, по Брызгуновой9) и в целом в мелодику фраз.
Начало описанию японской интонации в нашей стране положила Т. М. Гуревич10. Однако исследование этого автора было проведено на не очень большом материале. Представляется, что изучение японской интонации заслуживает продолжения на более широком материале звучащей речи с целью определения, с одной стороны, универсальных просодических явлений, а с другой —
8 Касевич В. Б., Шабелъникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990.
9 Брызгунова Е. А. Интонация // Русская грамматика: В 2 т. / Гл. ред. Н. Ю. Шведова. М.: Наука, 1980. Т.1.С. 96-122.
10 Гуревич Т. М. К вопросу об интонационной дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии. М.,1973. Вып. 2. С. 37-45; Гуревич Т М. Влияние интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке // Вопросы японской филологии. М.,1975. Вып. 3. С. 38-43.
12


характерных только для японского языка. Особенности японской акцентуации непосредственно связаны с их проявлением и взаимодействием с мелодикой, паузой, логическим ударением (акцентным выделением), ритмом и даже — с коммуникативным типом высказывания.
Подробное описание интонации японского языка, понимаемой как многокомпонентная супрасегментная составляющая звучащей речи, в отечественном японоведении, как представляется, в данной книге предпринято впервые. В настоящем исследовании автор отвлекается от проблем, связанных с выражением эмоций в речи носителей СЯЯ: этой проблематикой в последние годы в нашей стране успешно занимается И. С. Ибрахим (2006; 2007; 2011). Это особая сфера исследования, которая в настоящий момент напрямую не входит в круг исследуемых автором проблем.
Следовательно, насущность предлагаемого сочинения определяется недостаточной разработанностью ряда проблем звукового строя японского языка, его сегментаой и супрасегментной фонетики, включая интонацию, и отсутствием комплексных исследований по этой проблематике в российском японоведении.
Поставленная автором цель написания данной монографии состоит в том, чтобы, опираясь на комплекс русских, японских и западных литературных источников и эмпирических данных, дать, по возможности, полную картину звучащей по-японски речи с учетом ретроспективы ее формирования и типологических аспектов сегментного строя японского языка и супрасегментных явлений, наблюдаемых в нем.
Комплексное обсуждение проблем японской фонетики, фонологии и просодии должно восполнить дефицит работ по этой тематике, поскольку японская фонетика (в широком смысле этого термина) все еще редко попадает в сферу научного интереса отечественных исследователей, обращающих основное внимание на письменные тексты и грамматическое описание языка. В работе описывается звуковой строй японского языка, который характеризуется определенной спецификой как на сегментном, так и на супрасегментном уровне.
В основу исследования положен комплексный подход, базирующийся на сочетании аналитического и экспериментального методов исследования. Экспериментально-фонетические изыскания, осуществленные западными исследователями, фонетистами
13


Японии, России, в том числе автором данной работы, занимают здесь особое место. В связи с этим следует упомянуть таких ученых, как В. М. Алпатов, И. Ф. Вардуль, А. В. Венцов, В. Б. Касевич, Г. В. Воронкова, М. В. Гордина, Т. М. Гуревич, Л. Р. Зиндер; Л. В. Бондарко, Л. В. Бондарко, Л. А. Вербицкая, М. В. Гордина, В. Б. Касевич, Ю. А. Клейнер, Е. В. Маевский, Ю. С. Маслов, О. В. Плетнер, Е. Д. Поливанов, Н. Д. Светозарова, Н. А. Сыромятников, И. Г. Торсуева, Н. С. Трубецкой, Н. В. Черемисина, Т. М. Николаева, Е. Д. Поливанов, X. Кубодзононо, Дж. Д. МакКоли, Й. В. Неуступны, С. Каваками, Я. Аманума, К. Ооцубо, О. Мидзутани, X. Киндаити, К. Мабути, С. Мураяма и др.
Что касается общетеоретического подхода, то автор придерживался принципов, отстаиваемых Петербургской (Ленинградской) фонетической школой. В частаости, мы исходили из относительной независимости (автономности) фонологических единиц, с одной стороны, и морфологических — с другой. Автор присоединяется к точке зрения, высказанной Л. В. Бондарко п, согласно которой перцептивный аспект фонетического описания наиболее связан с функциональными свойствами звуковых единиц речи. Этим объясняется использование в нашей работе перцептивных экспериментов. В то же время, поскольку, по определению Л. Р. Зиндера 11 12, функциональные различия не существуют без фонетических, мы стремились везде выяснять объективные фонетические характеристики соответствующих звуковых единиц.
По определению В. Б. Касевича, в восприятии речи тесно переплетены различные факторы — фонетические, грамматические, лексические, семантические. Для «вычленения» фонетических характеристик, релевантных для восприятия речи, а следовательно, и функционально значимых, уже давно используются эксперименты по восприятию в затрудненных условиях: именно в подобных случаях аудитор пользуется в основном фонологической информацией, так как отсутствует избыточность разного рода (семантическая, грамматическая и т. д.), присущая
11 Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л., 1981.
12 Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи / Под общ. ред. Л. Р. Зиндера и 几 В. Бондарко. Л.，1980. С. 3.
14


обычной связной речи. Иначе говоря, снижение избыточности текста ведет к повышению роли собственно фонологического анализа, который должен быть в таких условиях исчерпывающе полным и предварять переход к обработке сигнала на других уровнях 13. Этим обусловлено использование в данной работе результатов перцептивных экспериментов, которые, однако, не являются самоцелью.
Фонологическая сущность акцентного контура фонетического слова заключается в том, что он является неотъемлемым элементом звукового облика слова и выполняет прежде всего конститутивную и словоопознавательную функции и лишь дополнительно —смыслоразличительную. Словесные акцентные конфигурации, подвергаясь определенным модификациям согласно правилам их инкорпорирования в высказывания, обеспечивают их «вхождение» в интонационные структуры синтагм, фраз или предложений.
В нашем изложении материала не будут различаться термины «ударение» и «акцент», как это делает В. Лефельдт 14. Продуктивные идеи этого исследователя, вероятно, вполне применимы к описанию супрафонологии русского языка, однако у нас нет пока оснований использовать их при обсуждении японского акцента.
Термин «акцентное выделение» мы будем использовать для описания интонационных конструкций，содержащих слова, несущие логическое ударение.
Мелодические кривые, определ5пощие словесный акцент, имеющий конфигурационный характер, подвергаются «корректировке» при взаимодействии с компонентами интонации: мелодикой, паузой, ритмом и акцентным выделением при «вхождении» фонетических слов в интонационные конструкции синтагм (фразем по В. М. Алпатову, И. Ф. Вардулю, С. А. Старостину) и предложений (фраз по Т. М. Николаевой). В этой связи также были предприняты как акустические, так и перцептивные эксперименты, описанные в развернутом виде в отдельной главе (Глава 4).
Основные положения, связанные с описанием интонации и интерпретацией ее компонентов, согласуются с результатами,
13 Касевич В. Б. Элементы общей лингвистики. М.,1977. С. 169.
14 Лефельдт В. Акцент и ударение в русском языке. М., 2006.
15


полученными Н. Д. Светозаровой15 и другими исследователями интонации русского языка (Т. М. Николаевой, Т. Г. Торсуевой, Н. В. Черемисиной, Е. А. Брызгуновой, В. Н. ВсеволодскимГернгроссом и др.).
В данной работе впервые предпринята попытка всесторонне и комплексно рассмотреть проблемы звукового строя японского языка от его становления (в ретроспективе) до современного состояния.
В книге вводятся новые сведения и данные, которые ранее нс были доступны отечественным читателям и исследователям, в том числе и потому, что большой пласт работ написан японскими исследователями на японском языке. Описаны данные новых экспериментов автора и его учеников, в особенности связанных с изучением интонационных явлений в современном японском языке.
В российском японоведении до недавнего времени было только несколько статей Т. М. Гуревич (1973; 1975; 1976) и И. С. Ибрахим (2005; 2006; 2007), касающихся некоторых аспектов японской интонации. В 2011 г. была защищена кандидатская диссертация И. С. Ибрахим «Использование интонации для передачи коммуникативного топа и эмоциональной окраски высказывания в японском языке» (работа выполнена под руководством автора настоящего сочинения)16.
Проблемы членения японского нарративного текста на абзацы с применением экспериментальных данных рассмотрены в одном из разделов монографии И. И. Басс17. Слого-ритмическим особенностям английской речи носителей японского языка посвящена диссертационная работа Ю. В. Белоножко, в которой на основе экспериментов показано отличие ритма речи японцев, говорящих по-английски, от речи природных носителей английского языка 18. В своей работе Ю. В. Белоножко причислила автора
15 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982.
16 Ибрахим И. С. Использование интонации для передачи коммуникативного типа и эмоциональной окраски высказывания в японском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. СПб., 2011.
17 Басс И. И. Проблемы современного японского языкознания. Лингвистика текста. СПб., 2004.
18 Белоножко Ю. В. Слог и ритм английской речи носителей японского языка: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Владивосток, 2007.
16


настоящего сочинения к сторонникам увеличения интенсивности на ударных сегментах в СЯЯ, хотя нами никогда эта точка зрения не высказывалась.
Можно констатировать, что сравнительно полное и комплексное описание японской интонации в нашей работе восполняет пробел в этой области исследований в России и, пожалуй, в самой Японии и за ее рубежами: рассмотрены коммуникативные типы высказываний и специфика их интонационных характеристик, соотношение пауз и пунктуации на основе экспериментов, что в российском японоведении делается впервые. Теоретические проблемы обсуждаются с учетом литературных источников на русском, английском и японском языках.
В монографии также очерчены перспективные направления изучения звукового строя японского языка.
ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ
ФОНЕТИКИ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА В РОССИИ
Итак, как было упомянуто выше, начало изучения японской фонетики в нашей стране связано с именем Е. Д. Поливанова, первые работы которого увидели свет в 10-е годы XX в. Так, уже в 1914 г. Е. Д. Поливанов дебютировал со статьей «Сравнительно-фонетический очерк японского и рюкюского языков»19.
В круг интересов этого крупного лингвиста входили не только, а может быть, и не столько наблюдения за японской речью в столичном говоре Токио20, но и сравнительный анализ фонетических явлений в японских диалектах как на сегментном, так и на супрасегментном уровнях. О музыкальном ударении Е. Д. Поливанов говорил о том, что «акцентуация является самым трудным — или вернее сказать — единственным трудным вопросом японской фонетики»21.И добавлял: «...ни о каком
19 Поливанов Е. Д. Сравнительно-фонетический очерк японского и рююоск〇гоязыков//ЗВОРАО.Т.ХХШ. Вып. Ь11.1914.С.173-190.
20 Поливанов Е. Д. Музыкальное ударение в говоре Токио // Известия Императорской АН. Сер. VI.1915. Т. IX. С. 1617—1638.
21 Поливанов Е. Д. К работе о акценлуации в японском языке (в связи с малайскими) // Статьи по общему языкознанию. М.,1968 б. С. 146-147.
17


описании ‘‘японского ударения” без точной диалектической локализации данной системы не может быть речи， и какие-либо историко-фонетические построения позволительны только после знакомства с рядом типичных для разных территорий систем»22.
Анализируя труды Е. Д. Поливанова в области японской фонетики, В. М. Алпатов вполне резонно отметил, что «акцентология как раздел японского языкознания была всецело создана Поливановым. Он первым четко установил характер японского ударения на основе экспериментальных исследований, дал подробный анализ акцентуационных систем ряда японских диалектов и неоднократно подчеркивал пионерский характер своих работ в этой области»23.
Достижения Е. Д. Поливанова в изучении японской фонетики высоко оценил известный японский лингвист-компаративист С. Мураяма, взявший на себя труд перевести на японский и подготовить к изданию его работы в Японии24. Считая, что Е. Д. Поливанов не только стимулировал фонетические исследования японских ученых, но и на несколько десятилетий предвосхитил выводы, полученные Т. Хираяма и X. Киндаити, в обращении к японским читателям С. Мураяма высказался вполне определенным образом: «... никто не может описывать историю акцентологии и историю диалектологии японского языка, игнорируя труды Поливанова»25.
Несмотрянато，чтовыдающийсяяпонист，айновед，тангу_ товед и китаевед Н. А. Невский собственно фонетических работ (особенно опубликованных прижизненно) оставил не так много, главным его вкладом в японское языкознание, как отмечает В. М. Алпатов, было исследование рюкюских диалектов, особенно диалектов островов Мияко на юге Рюкю: «Невский был первым исследователем диалектов Мияко, сильно отличающихся не только от диалектов больших островов Японии, но и других диалектов Рюкю... Невский впервые установил место диалектов
22 Поливанов Е. Д. К работе о акцентуации в японском языке... С. 149.
23 Алпатов В. М. Изучение японского языка в России и СССР. М.,1989. С. 52.
24ポリワーノフЕ. D. (ПориваанофуЕ. D.).日本語研究.東京，1976.
25村山七郎（Мураяма С.).訳者あとがき//ポリワーノフE.D•日本語研究.Ж京， 1976.頁 225.
18


Мияко среди японских диалектов»26. Полевые исследования привели Н. А. Невского к выводу, что говоры Мияко «должно всетаки отнести к японо-рюкюской группе, и по своей морфологии они ближе стоят к рюкюским говорам, чем к японским. Из рююоских же говоров, как по фонетике, так и по морфологии, говоры Мияко наиболее близки к говорам Яэяма»27.
В архивных материалах 30-х годов XX в. сохранилась небольшая работа Н. А. Невского «Об ударении в японском языке», которая была опубликована в 1996 г. в альманахе «Петербургское востоковедение»28. Из этого материала следует, что Н. А. Невский описывал японский акцент, регистровый по своему характеру, как имеющий трехступенчатую градацию распределения голосового тона — низкий, средний и высокий тон, указывая при этом, что «фактически в японском языке сила слога сопровождает высоту. В словах японского языка распределение и положение усиления ни в коем случае не является определенным и не показывает никаких заметных изменений в силе, и фактически усиление в Токио почти всегда сопровождает высоту и бывает на тех же слогах»29. Однако в дальнейшем наши эксперименты не подтвердили это утверждение.
Эстафету старших японистов по изучению звукового строя японского языка прин5ш уже в 50-е годы XX в. Н. А. Сыромятников, обративший свое внимание в первую очередь на сегментный состав. В 1952 г. он публикует большую статью «Система фонем японского языка»30, в которой вычленяет рекордно большое из всех известных нам работ по японской фонетике —17 гласных (включая и дифтонгоидные сочетания, и так называемые долгие гласные) и 38 согласных (определяя, скажем, и удвоенные сегменты как соответствующие долгие фонемы). Общую численность фонем в современном японском языке этот автор определил как равную 55 31.
26 Алпатов В. М. Изучение японскою языка в России. М.,1989. С. 78-79.
27 Невский Н. А. Фольклор островов Мияко. М.,1978.
28 Невский Н. А. Об ударении в японском языке // Петербургское востоковедение. СПб., 1996. Вып. 8. С. 388-402.
29 Там же. С. 388.
30 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка // Ученые записки Института Востоковедения АН. М.,1952. Т. IV. С. 278-354.
31 Там же. С. 353.
19


Из работ Н. А. Сыромятникова, связанных с японским музыкальным ударением, следует упомянуть его сопроводительную статью «Музыкальное ударение в японском языке», включенную в «Японско-русский словарь»32. Излагая свое видение японского музыкального ударения, имеющего регистровый характер, Н. А. Сыромятников отмечает, что «кратчайшей единицей, могущей нести ударение, является мора, равная краткому слогу или половине долгого. Даже одноморные слова могут различаться по относительной высоте — высокие и низкие. Значительная часть слов не имеет высоких мор... Первая мора в них произносится низким тоном, остальные — средним»33. Из этого следует, что Н. А. Сыромятников придерживается трехуровневой трактовки мелодических характеристик (акцентных контуров) японских фонетических слов. Утверждение же этого автора о различении даже одноморных слов по относительной высоте и о возможности подразделять их на «высокие и низкие» вряд ли можно считать соответствующим истине.
Н. А. Сыромятников уделял внимание фонетике и в историческом аспекте. В его работе «Древнеяпонский язык»34 целый раздел посвящен фонетике и фонологии, а в книге «Классический японский язык»35 в разделе «Фонетика» им рассматриваются изменения в звуковом строе японского языка классического периода (IX-XII вв.) по сравнению с его древним состоянием.
Несколько раньше, чем вышла указанная выше статья Н. А. Сыромятникова, посвященная системе фонем в японском языке, Н. И. Фельдман опубликовала «Грамматический очерк»36 в качестве приложения к «Краткому русско-японскому словарю», содержащий небольшой раздел «Фонетика», в котором акцент был сделан на сравнение соотносимых сегментов (гласных и согласных) в русском и японском языках. В данном разделе есть
32 Сыромятников Н. А. Музыкальное ударение в японском языке // Японско-русский словарь / Б. П. Лаврентьев, Л. А. Немзер, Н. А. Сыромятников и др. М.,1984. С. 693-694.
33 Там же. С. 693.
34 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 26-42.
35 Сыромятников Н. А. Классический японский язык. М.,1983. С. 11-31.
36 Фельдман Н. И. Грамматический очерк // Краткий русско-японский словарь / А. Е. Глускина, С. Ф. Зарубин; Ред. Н. И. Конрад. М.,1950. С. 925-997.
20


ряд неточностей и практически ничего не сказано о музыкальном ударении, лишь упомянутом в конце раздела практически в одном абзаце: «В целом в японском языке господствует музыкальное ударение, состоящее в повышении голосового тона, распространяющегося на один или несколько слогов подряд. Оно не может быть передано существующим в русском языке силовым. Музыкальное ударение, по крайней мере в одном говоре — в токиоском, лежащем в основе общенационального стандарта, комбинируется с силовым, но вопросы силового ударения в японском языке еще никак не изучены»37.
В 1960 г. Н. И. Фельдман был выпущен очерк японского языка (переиздан в 2002 г.). В нем содержится также раздел «Фонетика»38. Несмотря на 1фаткость этого раздела, автор смогла более четко, чем в предыдущем случае, рассмотреть спорные и дискуссионные вопросы, связанные как с сегментным составом, так и с японской акцентуацией. Н. И. Фельдман указала и основные направления (школы) фонетических исследований — традиционное и прозападно ориентированное. В частности, это относится к выделению/невыделению фонемы /'/(?), с чем связана трактовка «долгих гласных» и «дифтонгов»; к соотношению «слог — мора»; к интерпретации геминированных согласных; к учету сочетаемости согласных с гласными (что напрямую связано с определением соответствующих сегментов самостоятельными фонемами или лишь вариантами); к трактовке палатализации и т. д. С просодической точки зрения в лаконичной форме изложены взгляды, в основном японских фонетистов, на определение ударности и на наличие/отсутствие безударных фонетических слов, а также обоснование авторами трех регистров (низкий, средний и высокий тон — фонетический подход) и двух (низкий и высокий — фонологический подход).
В 1955 г. П. И. Шеманаев выпустил в стеклографическом исполнении «Курс фонетики современного японского языка», предназначенный для слушателей Военного института иностранных языков в качестве учебного пособия. Эта публикация во многом практически ориентирована, хотя в ней затрагиваются и важные в теоретическом отношении проблемы: наличие так называемых
37 Там же. С. 928-929.
38 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С. 14-21.
21


долгих гласных, дифтонгов; слогоделение (о котором почти ничего не сказано, кроме упоминания о преобладании закона открытого слога и прохождении слоговой границы внутри согласных геминат); отличие японской артикуляционной базы от русской; тройственность регистра, характеризующего японскую акцентуацию, и др. Некоторые трактовки П. И. Шеманаева носят дискуссионный характер, однако главной заслугой этого «Курса...» является обращение к проблемам интонации, описание которой дано в разделе 《Синтаксическая фонетика»39. Пожалуй， можно утверждать, что проблемы фразового ударения, мелодики, паузации и интонации коммуникативных типов высказываний, по крайней мере в отечественном японоведении, этим автором были, хотя бы в общем и кратком виде, рассмотрены впервые. Обращая внимание на разные《конструкции предложений» (в связи с обсуждением логического ударения, пауз и синтагматического ударения), автор сделал важный вывод, основанный на «наблюдении над японской речью»: «Членение предложений на группы слов осуществляется с помощью пауз и синтагматического ударения. Под паузой понимают временное прекращение работы органов речи. Синтагматическое ударение при членении предложений обеспечивает переход от одной синтагмы к другой и проявляется в том, что тон на конце синтагмы по сравнению с началом следующей несколько выше»40. С последним утверждением этого автора не во всех случаях можно согласиться.
В 1971 г. был издан «Учебник японского языка (для начинающих)» под редакцией И. В. Головнина41.Каждый урок (до 8-ш включительно) содержит краткое описание того или иного фонетаческого явления, начиная с описания артикуляции звуков речи, ударения, названного «тонизацией», и кончая распределением пауз во фразах, а также несколькими замечаниями по поводу синтагматического ударения, повторяющими, по сути, его описание, данное П. И. Шеманаевым (см. выше).
В 1971 г. увидела свет статья М. Л. Борщевской и Е. В. Самсоновой «О влиянии лексических заимствований на фонологиче-
39 Шеманаев П. И. Курс фонетики современного японского языка. М., 1955. С. 57-66.
40 Там же. С. 62.
41 Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. М.,1971.
22


С1сую систему японского языка»42, написанная на основе анализа англоязычной лексиьси, пришедшей в японский язык в послевоенные годы. Авторы делают важное замечание: «Разные свойства японской фонологической системы проявляют различную устойчивость по отношению к воздействию извне. Незыблемыми остаются, например, принцип открытых слогов и фонетический состав языка. <.. .> А сочетаемость фонем в слогах и отношения между фонемами в парадигме довольно легко поддаются изменениям»43. В статье недостаточно освещен вопрос о расширении фонемного инвентаря японского языка под влиянием иностранных заимствований, а также совсем ничего не сказано о передаче супрасегментных характеристик лексем языка-донора (американского варианта английского языка) и о технике передачи силового ударения средствами японского языка.
В 70-е годы XX в. Т. М. Гуревич предприняла успешную попытку исследовать экспериментально-фонетаческими средствами ряд существенных для японского языка интонационных явлений: интонационная дифференциация повествования, побуждения и вопроса 44. С помощью избранного метода исследования этот автор достаточно внимательно рассмотрела проблему, связанную с влиянием интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке45.
Следуя хронологическому принципу, предложенному выше, коснемся кратко некоторых работ автора данного сочинения. Одна из первых работ была посвящена роли слога и моры в японских какусикотоба (隠し言葉)，т. е. в жаргонной лексике46. В статье был сделан вывод: «Как закономерности образования какусикотоба,
42 Борщевская М. Л..Самсонова Е. В. О влиянии лексических заимствований на фонологическую систему японского языка // Вопросы японского языка. М.,1971. С. 211-219.
43 Там же. С. 211-212.
44 Гуревич Т. М. К вопросу об интонационном дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии. М.,1973. Вып. 2. С. 37-45.
45 Гуревич Г. М. Влияние интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке // Вопросы японской филологии. М.,1975. Вып. 3. С. 38-43.
46 Рыбин В. В. Слог и мора в японских какусикотоба И Востоковедение. Л., 1985. Вып. И. С. 63-68.
23


так и факты из области правил стихосложения, декламации, пения, материал языковых игр показывают двойственную природу моры: с одной стороны, это структурный элемент слога, с другой —ритмическая сегментная единица, способная при соответствующих условиях функционировать как отдельный слог»47.
В 80-х годах прошлого века нами были поставлены эксперименты, связанные как с акустическими параметрами фонетических слов, так и с релевантностью компонентов акцентного контура при восприятии словесного ударения в японском языке. Кроме того, в рамках одного из проектов, предложенного В. Б. Касевичем, были исследованы именные словосочетания различной длительности в условиях эксперимента с восприятием фильтрованной речи на материале языков с разными типами ударения (русского, таджикского и японского). Результаты эксперимента свидетельствуют о том, что начальный мелодический переход с низкой первой моры к высокой второй выполняет важную делимитативную функцию48.
Далее было написано диссертационное исследование «Слог в японском языке», в котором были рассмотрены явления как сегментного характера, так и супрасегментного, для чего использовались и поставленные самостоятельно эксперименты по воспроизведению и восприятию сегаентных цепочек от изолированных слов до связных текстов 49. Роли моры в японском языке была посвящена статья «Является ли рсли1стом мора в японском языке?»50. Суть ее заключалась в доказательстве фонетической реальности моры на основании экспериментальных данных, полученных при анализе синтезированных речевых стимулов и при восприятии речи в затрудненных условиях. Известно, что
47 Рыбин В. В. Слог и мора в японских какусикотоба. С. 61.
48 Касевин В. Б., Рыбин В. В., Шабельникова Е. М. Словесная разборчивость, тип языка и стратегии восприятия речи // Проблемы инженерной психологии: Тезисы VI Всесоюзной конференции по инженерной психологии. Вып. III: Специальные проблемы инженерной психологии. Ч. I. Л., 1984. С. 197.
49 Рыбин В. В. Слог в японском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Л.，1986 6.
50 Рыбин В. В. Является ли реликтом мора в японском языке? // Язык, культура, общество: проблемы развития / Отв. ред. М. Н. Боголюбов. Л., 1986 в. С. 77-85.
24


против «физической» реальности моры в СЯЯ возражала М. Бекман в одной из своих работ51.
К этому же периоду относятся наши публикации, посвященные японской акцентуации: «К проблеме нейтрализации акцентных контуров»52 и «Об акустических и перцептивных коррелятах ударения в японском языке»53, написанные на основе, с одной стороны, изучения данных, заимствованных из научных работ российских, японских и западноевропейских ученых, с другой — привлечения результатов собственных экспериментов. В этих двух работах впервые в российском японоведении отмечены явления супраморфонологического порядка при «приписывании» акцентных характеристик морфемам и фонетическим словам.
Основные результаты, полученные автором настоящего сочинения в предыдущие годы, вошли в коллеетивную монографию «Ударение и тон в языке и речевой деятельности»54.
В 1995 г. нами была опубликована статья на японском языке «Японский язык с точки зрения русских»55, которая посвящена в том числе и фонетическим различиям двух языков.
В последующие годы автором также велась и ведется вплоть до настоящего времени исследовательская и экспериментальная работа по изучению звукового строя японского языка. Соответствующие материалы (опубликованные в последние годы и пока еще не опубликованные) будут использованы в основном тексте настоящей работы. Здесь мы не приводим перечень всех наших работ по этой проблематике, так как он представлен в списке использованной литературы почти в полном объеме.
И. Ф. Вардуль, рассматривая проблемы японского синтаксиса, касался музыкального ударения, в связи с чем для описания СЯЯ ввел понятие《акцентная группа». Этот автор на основе
51 Beckman М. Segment Duration and the 4Mora* in Japanese // Phonetica. 1982. Vol.39, №2-3.
52 Рыбин В. В. К проблеме нейтрализации акцентных контуров в японском языке // Востоковедение. Л., 1986 а. Вып.12. С. 84-90.
53 Рыбин В. В. Об акустических и перцептивных коррелятах ударения в японском языке // Востоковедение. Л., 1987. Вып.13. С. 43-54.
54 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990.
55ルイビンV. (Руйбин V.). ロシア人から見た日本語//異文化との出会い.東京， 1995.頁 34-39.
25


наблюдений и анализа литературных сведений также пришел к вышеупомянутому заключению о значимости начального перехода от низкой первой моры ко второй высокой. Такой переход служит «сигналом начала новой акцентной группы»56. И. Ф. Вардуль подробно рассмотрел акцентуацию глоссем, синтаксем и фразем (в его терминологии).
В «Самоучителе японского языка» Б. П. Лаврентьева57 находим одно из самых кратких описаний фонетических (артикуляционных) сведений о японских звуках (в сравнении с русскими), а также довольно ограниченные интонационные сведения (формирование мелодического контура в зависимости от наличия/отсутствия паузы в той или иной грамматической модели, а также от типа предложения: утверждение, отрицание, вопрос)58. Краткость подобных сведений, конечно же, о&ьясняется жанром издания.
Учебник Л. Т. Нечаевой «Японский язык для начинающих»59 был выпущен в 1999 г. Он содержит и краткие разделы «Фонетика» в уроках с 1-го по 6-й. Отличительной особенностью данного учебника является наличие CD, позволяющих проводить тренировочные упражнения по фонетике. Упражнения записаны носителем японского языка.
Л. Т. Нечаева пользуется терминами «долгие гласные», «дифтонги» и не совсем принятым в акцентологии термином «тонизация», описывая музыкальное ударение в японском языке. Учебник содержит самые общие сведения об интонации повествовательных, вопросительных предложений, включая интонацию предложений с альтернативным вопросом.
Две московские японистки опубликовали учебник, предназначенный для изучения японского языка в средней школе, в котором с 1-го по 5-й урок содержат раздел «Звуки и буквы»60. В методическом отношении учебник построен вполне удачно, однако в его фонетической части встречаются не совсем корректные
56 Вардуль И. Ф. Две особенности японских синтаксем // Акгуальные проблемы японского языкознания. М.,1986. С. 47.
57 Лаврентьев Б. Г1.Самоучитель японского языка. М.,1992. С. 9-36.
58 Там же. С. 9-10, 29, 36.
59 Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. Изд. 3-е, испр. М., 2004.
60 СтруговаЕ. В., ШефтелевичН. С. Читаем, пишем, говорим по-японски. М., 2000.
26


терминологически, с точки зрения японской акцентуации, дефиниции, например «три основных типа тона»61. Напомним, что термин «тон» применяется для описания супрасегментных явлений в тональных языках, каковым японский не является. Сведений по интонации практически нет. Однако она упоминается опять же в связи с так называемым тоном: «В предложении происходит изменение тона в соответствии с общей интонацией предложения»62, но ничего не сказано о закономерностях японского музыкального ударения.
Важным событием в области изучения японской фонологии в нашей стране стало опубликование труда трех выдающихся лингвистов-японистов — В. М. Алпатова, И. Ф. Вардуля и С. А. Старостина — «Грамматика японского языка: Введение. Фонология. Супрафонология. Морфонология»63, задуманного как первый том большой грамматики японского языка, охватывающей все ярусы его системы. В этой работе разделы «Фонология» и «Супрафонология» написаны С. А. Старостиным, который предпринял тщательный фонологический анализ как сегментных, так и супрасегментных особенностей (акцентологии) японского языка. Этот исследователь дал подробную классификацию звуков в СЯЯ, составив матрицы с учетом их (звуков) акустических и артикуляционных характеристик. Автор ввел понятия «инициальные моры» и «финальные моры», представив их полный инвентарь.
В фонологическом описании С. А. Старостин при анализе японского акцента пользовался термином «тон» и выделял три категориальных различия: высокий, средний и низкий тон. Нам представляется, что такой подход ближе к собственно фонетическому (в узком смысле) описанию, чем к (супра)фонологическому. Кроме того, С. А. Старостин описывает конфигурацию соответствующих тонов: восходящий, нисходящий и восходященисходящий, хотя, как нами будет показано, главным «компонентом» японского акцента является регистр, точнее — перепады регистров на сегментных отрезках, а не их конфигурация.
61 Там же. С. 6.
62 Там же. С. 40.
63 Алпатов В. М, Вардулъ И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000.
27


На протяжении ряда лет С. А. Быкова занимается исследованием японских диалектов и в 2005 г выпустила статью «Типы ударения в японских диалектах»64, в которой автор анализирует японск)〇о терминологию. При описании акцентуации фонетических слов типа хаси (Ш) 'палочки для еды' (с высокой первой морой ——кратким слогом) и хаси (橋）‘мост’（с низкой первой морой) в токийском диалекте она допускает неточность, считая оба примера относящимися к иккэйсики акусэнто —(—形式アクセント) «ударению одной формы»65.
Заслуживает внимания статья В. А. Дыбо, посвященная анализу аюдентологических воззрении Е. Д. Поливанова и их значению для общей акцентологии 66. Однако при анализе примеров, взятых Поливановым для сравнения (например, хана (鼻）4 нос， и хана (^)4цветок'), автор следует тем же трактовкам так называемых дзэнхэиных слов, в которых нет ярко выраженной вершины, ядра ударения, что и Е. Д. Поливанов, добавляя вслед за ним, что японское ударение имеет не чисто музыкальный, а музыкальноэкспираторный характер. Трудно сказать, как обстояло дело в токийском диалекте в начале прошлого века, но исследователи японской фонетики второй половины XX в. как будто бы не находят никаких оснований считать, что хана и хана чем-то различаются и в произношении, и при их восприятии в изолированном позиции. А об экспираторно-динамическом компоненте вообще не идет речи, насколько нам известно, ни у кого из фонетистов, изучающих тщательно японскую акцентологию новыми экспериментальными средствами.
Н. В. Власова в учебном пособии для начинающих «Японский язык от А до Н» вводит японские звуки через сравнение с русскими. При описании музыкального ударения Н. В. Власова опять же пользуется термином «тон»67, т. е. тем самым относит японский
64 Быкова С. А. Типы ударения в японских диалектах // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля. М., 2005. С. 78-92.
65 Там же. С. 79.
66 Дыбо В. А. Работы Е. Д. Поливанова по японским акцентным системам и общая акцентология // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля. М., 2005. С. 101-176.
67 Власов Н. В. Японский язык от А до Н: Учебное пособие для начинающих. Ч.1.М., 2006. С. И.
28


к тональным языкам. И, говоря о его наличии/отсутствии, акцентирует внимание на смыслоразличительной функции, несмотря на то, что это лишь одна из функций ударения. Такой подход, к сожалению, встречается и у ряда других авторов68.
В 2004 г. С. В. Миронов защитил кандидатскую диссертацию «Ономатопоэтические слова в современном японском языке (проблемы функционирования)», в которой основное внимание уделено вопросам их функционирования и звукового символизма. Фонетические особенности этого пласта слов в СЯЯ упомянуты лишь вскользь69.
Ю. В. Козлов во «Введении в фонетику японского языка»70, изданном в виде упражнений, не дает никаких комментариев, хотя вводит такие термины, как «долгие гласные» и «долгие согласные», фонологическая сущность которых, как будет показано в нашей работе, другая (см. Главу 2). Разные типы акцентных контуров фонетических слов представлены этим автором в виде таблиц, где используются их изображения в виде нотной записи. Ничего не говорится о закономерностях музыкального ударения. Видимо, это вызвано жанром учебного материала, пояснения к которому даются преподавателем во время занятий.
В это же время вышли работы И. С. Ибрахим на русском языке по вопросам японской интонации (работы на японском языке выходили в Японии раньше). Автор этих работ разбирает различные ИК на экспериментальном материале и приходит к интересным выводам.
1.В японском языке повествовательное и вопросительное предложения различаются интонационным оформлением заключительной части высказывания. В случае, если интонация является единственным средством различения коммуникативных типов утверждение/вопрос, утверждение характеризуется нисхо¬
68 Быкова С. А. Типы ударения в японских диалеюгах // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля / Отв. ред. В. М. Алпатов, 3. М. Шаляпина. М., 2005. С. 78-83; Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. Ч.1.М., 2004.
69 Чироиов С. В. Ономатопоэтические слова в современном японском языке (проблемы функционирования): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004.
70 Козлов Ю. В. Введение в фонетику японского языка: Упражнения. СГ16., 2005.
29


дящим движением (голосового) тона в последней фигуре, а вопрос —восходящим.
2. В японском языке одни и те же фигуры ИК для повествования и вопроса выполняют различные функции: восходящая конфигурация основного тона последней моры характеризует и значение незавершенности в повествовательном предложении, и вопросительный коммуникативный тип.
Автор тщательно анализирует способы выражения разных типов вопросительности и участие в этих ИК темпа и интенсивности71.
И. С. Ибрахим уделяет большое внимание и выражению эмотивной информации в японском языке72. На материале японского языка этими проблемами никто в нашей стране ранее не занимался.
В. М. Алпатов, один из наиболее известных японистов у нас в стране, в Японии и за рубежом, на Западе, большое внимание уделяет различным аспектам изучения японского языка, и проблемы фонетики ему не чужды.
Так, в его «Истории лингвистических учений» в разделе «Лингвистические традиции» читаем: «... в японской традиции также фиксировался набор первичных единиц, но их количество и их протяженность не похожи на принятые у нас. Такая единица (по-японски “он”） буквально означает “звук”， но эти “звуки” своеобразны. Например, японский лингвист XX в. С. Хасимото еще в 30-е гг. писал, что любое слово каждый носитель языка легко разделит на “звуки”； например， японское слово “празд-
ник,? делится шма, цу и ри. Такие 44звуки,5 могут быть разделены на еще более мелкие единицы — фонемы (этот термин тогда уже дошел из Европы до Японии), например, матми а, цушци у; однако такое членение слишком сложно для обычного носителя
71 Ибрахим И. С. Просодические характеристики коммуникативного типа предложения в японском языке // Материалы науч. конф., посвящ. 300- летию начала преподавания японского языка в Санкт-Петербурге. СПб., 2005. С. 37-38.
72 Ибрахим И. С. Восприятие эмотивной информации в японском языке японскими и русскими респондентами // Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 50-летию восстановления российско-японских дишюматических отношений и 270-летию учреждения Школы японского языка при Российской Академии наук. СПб., 2006. С. 75-92.
30


языка и под силу лишь лингвисту»73. Здесь же, с учетом слогов разных структур, В. М. Алпатов говорит о релевантности моры, которая и соотносится с японским термином (音）‘онъ’，о чем писал еще Е. Д. Поливанов.
В коллективной работе «Теоретическая грамматика японского языка»74  75 в главе, которую сам автор назвал вспомогательной, В. М. Алпатов дает сведения по фонологии и морфонологии с опорой на анализ современного литературного языка, предпринятый ранее в коллективной работе, написанной П. М. Аркадьевым, И. Ф. Вардулем и С. А. Старостиным (см. выше). В ней П. М. Аркадьев дает подробный свод моделей акцентуации, рассматривает ударение и словоизменение, ударение в сложных словах. В таком виде японское музыкальное ударение в отечественной научной литературе, касающейся звукового строя СЯЯ, представлено впервые. Как нам видится, этот автор придерживается двухуровнего подхода при описании японского акцента. Такого же взгляда на японское музыкальное ударение придерживаемся и мы в настоящей работе.
В 2008 году была опубликована также оригинальная работа М. В. Карасёвой «Японское сольфеджио», имеющая важное практическое значение и предназначенная для музыкального (вокального) тренинга и для обучения интонационным моделям студентов-японистов. Обладая отличным музыкальным слухом, автор работы, владеющая азами японского языка, делает очень важные выводы на основании перцептивного анализа большого языкового материала， записанного на аудионосителях: она пришла к заключению, что «ряд наиболее распространенных словосочетаний японского языка имеют сравнительно точно повторяющиеся интервальные (а не общеинтонационные) кривые. ..Наиболее стабильным элементом чаще всего оказывается ритмическии рисунок (выделено нами. — В. Р.)...»15. Автором удачно подобраны и проанализированы примеры из живои речи носителей японского языка, которые приводятся в записи
73 Алпатов В. М. История лингвистических учении: Учеб, пособие. 4-е изд., испр. и доп. М., 2005. С. 31.
74 Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подл веская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. [Кн.1].М., 2008.
75 Карасёва М. В. Японское сольфеджио. М., 2008. С.11.
31


по методу музыкальной нотации речи. Есть в работе некоторые недостатки: так, например, японский язык отнесен почему-то к тональным языкам, каковым он не является76. В работе говорится и о некоем «тональном ударении»77. Однако это сочинение может служить японистам прекрасным пособием для отработки интонационных моделей, характерных для СЯЯ, а также для развития музыкального слуха вокалистов и обучения их навыкам чтения нот с листа.
Выше был дан краткий обзор и представлены практически все работы отечественных японоведов-лингвистов, связанные с фонетикой СЯЯ.
Из приведенных сведений об изучении в России фонетики, фонологии и интонации японского языка как будто бы очевидно, что отдельные аспекты его звукового строя разработаны в разной степени (лучше изучен сегментный состав, наименее — интонация), при этом нет ни одной обобщающей работы, которая охватывала бы весь комплекс проблем звучащей японской речи.
76 Карасёва М. В. Японское сольфеджио. С. 5.
77 Там же. С. 21.


Глава 1
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ЗВУКОВОГО СТРОЯ СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
1.1. 	КОРНИ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА.
ФОНЕТИКА ПРОТОЯПОНСКОГО
(ПРАЯПОНСКОГО) ЯЗЫКА
Одним из дискуссионных вопросов и сегодня остается вопрос о происхождении и родственных связях японского языка. В одних публикациях он определяется как стоящий вне какой-либо семьи в рамках генеалогической классификации78, в других — как смешанный, сформировавшийся путем соединения тунгусских и австронезийских языков79, в третьих — как родственный тамильскому (одному из дравидийских, южно-индийских языков). Проанализировав сегментный состав тамильского и японского языков, С. Ооно пришел к заключению, что на основании имеющихся фактов их «необходимо рассматривать как указывающие на глубокие связи японского с тамильским в прошлом»80. В другой публикации этот же автор после сопоставления словарных статей из «Этимологического словаря дравидийских языков» утверждал, что «в тамильском языке больше похожих на японские слова лексем, чем в телугу»81.
78 Маслов Ю. С. Введение в языкознание. 3-е изд., испр. М.,1998. С. 230.
79 Sakiyama О. Is Japanese an Isolated, or Altaic Language? // Interdisciplinary Perspectives on the Origins of the Japanese: International Symposium. No. 11-B. Kyoto, 1996. P. 281.
80大野晋（Ооно C.).日本語の世界.丨.日本語の成立.東京，1980.頁78.
81大野晋（Ооно C.).日本語の教室.東京,2002.頁29.
33


Е. Д. Поливанов рассматривал японский язык как «гибридный»: «Исторический вывод, который я уже вправе сделать (после историко-фонетической разработки мною японских диалектических фактов), не гласит, однако, что "японский — это один из малайских языков”, но, однако, близок к этому утверждению. Именно, я считаю возможным доказать, что японский —— в генетическом родстве с малайско-полинезийскими и что часть языковых фактов унаследована в японском из общего с малайскополинезийскими (=аустронезийского) источника. Но есть и крупные отличия, так как японский язык гибридный по происхождению, амальгама южных, островных, аустронезийских и, с другой стороны, западных континентальных, общих и корейскому (и другим восточноазиатским континентальным <4алтайским языкам”)，элементов»82.
Е. Д. Поливанов считал, что и с точки зрения акцентуации японский и малайский близки: «Итак, музыкальный Wortakzent (а не Sylbenakzent, как в китайском и аннамском), обнаруженный мною в японском и малайском, — один из аргументов гибридного происхождения японского языка с участием аустронезийской языковой стихии, аргумент, имеющий значение как сам по себе, поскольку сходство в общей фонетико-морфологической характеристике (так называемом строе) языков уже и может служить компасом для их генетического сближения...»83. К другим факторам, которые, по мнению Е. Д. Поливанова, подтверждают его гипотезу в пользу японско-аустронезийского сближения, были и внешние сходства: типичная двусложность лексических морфем, наличие некоторых префиксов, морфологические функции полной и частичной редупликации, простота гласной системы, типичность открытых слогов, отсутствие гармонии гласных и т. д.
Упоминавшийся во Введении известный японский компаративист С. Мураяма досконально исследовал научное наследие Е. Д. Поливанова и в целом отзывался по поводу его гипотезы так: «Нельзя сказать, что теория Поливанова абсолютно
82 Поливанов Е. Д. К работе о музыкальной акцентуации в японском языке (в связи с малайскими) // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. М.,1968 б. С. 151-152.
83 Там же. С. 152.
34


верна, но, думается, она во многом справедлива»84. В этой же работе С. Мураяма высказывает предположение, отличное от мнения Е. Д. Поливанова, считая, что в древнем японском языке (ДЯЯ) эпохи Нара нара-дзидай) можно постулировать
наличие гармонии гласных алтайского типа. Здесь же японский исследователь отмечает и наличие гармонии гласных в корейском я -XVI вв.85
ста и в этой связи, и справедливости ради следует сказать об упоминании в работе Е. Д. Поливанова о том, что еще в 1906 г. музыкальное ударение в японском языке обнаружил «талантливый экспериментатор Мейер», который «установил ту истину, что в японском языке есть ударение и именно музыкальное, исследовав инструментальные записи нескольких токиоских и киотоских слов» и опубликовав небольшой материал в журнале «Le Monde Orientale» за указанный год86.
Ф. Иноуэ говорит, что существует и точка зрения, согласно которой японский язык отпочковался от прото-японско-корейского и распространился с юга о. Кюсю в другие районы Японии в V-III вв. до н. э., что доказывается методами глоттохронологии и лексико-статистическими методами 87. Однако этот же автор утверждает, что, хотя соседний корейский язык имеет много схожих с японским типологических черт, нет такого большого количества похожих лексических единиц, которое было бы достаточным для доказательства исторически сложившихся систематических отношений между этими языками. Он также оспаривает точку зрения ряда ученых, считающих, что будто бы в прошлом на юге Корейского п-ова был некий язык, у которого были сходные в двух языках элементы, но якобы он исчез «под давлением» корейского языка, который пришел с севера88.
84村山七郎，大林太良（Мураяма С., 006аяси Т.).日本語の起源.東京，1973. 頁114-115.
85村山七郎（Мураяма С.).日本語の起源.東京，1974.頁vi, vii.
86 Поливанов Е. Д. К работе о музыкальном ударении в японском языке (в связи с малаискими) // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. М.,1968. С. 153-154.
87 inoue F. Isolated Dialectal Forms and Language Substratum in Japan // Interdisciplinary Perspectives on the Origins of the Japanese: International Symposium. No 11-B. Kyoto, 1996. P. 302.
88 Ibid. P. 302-303.
35


Знаток не только лингвистической истории, но и сравнительноисторических исследований, С. Мураяма указывал, что в Японии первым лингвистом, который стал отстаивать принадлежность японского языка к урало-алтайской семье, был ФУДЗИОКА Кацудзи. Судя по справочной литературе, этот ученый жил с 1872 по 1935 г. Как раз тогда, когда на Западе была очень популярна уралоалтайская гипотеза (1901-1905 гт.), он проходил стажировьсу в Европе (Германия, Леипциг) и встречался в 1905 г. с X. Винклером ^Н. Winlder), автором ряда работ по алтаистике — «Алтайские этносы» (1884 г.), «Алтайцы и японцы» (1894 г.) и др. Затем К. Фудзиока отправился в Венгрию, которая была в ту пору центром урало-алтайских исследований. Познакомившись с работами, из¬
данными в то время, он стал приверженцем данного направления лингвистических исследований и вернулся на родину в Японию.
По прошествии 2-3 лет после возвращения К. Фудзиока прочитал публичную лекцию в университете Кокугакуин «О положении японского языка», которая была опубликована в журнале этого же университета в 1908 г. и в которой он указывал на 14 особенностей урало-алтайских языков и их наличие в японском89. Эти 14 отличительных черт, по Фуцзиока, можно кратко резюмировать следующим образом.
1. 	В анлаутной позиции (в начале слова) не может быть два или более согласных.
2. В этой же позиции не встречается г. В западных языках этой семьи бывает отступление от этой закономерности, но в вос¬
точных —монгольских, маньчжурском, тунгусском — это недопустимо. И в японском тоже. (С. Мураяма ошечает, что такое же отличие было и у языков «южных островов» — аустронезийских.)
3. Хотя в урало-алтайских языках наблюдается гармония гласных, в японском она не встречается (ср. с тем, что было сказано выше по поводу гармонии гласных в древнем японском и корейском языках).
4. В этой семье языков не отмечены артикли. Так же и в японском.
5. Эти языки не имеют категории грамматического рода, ее нет и в японском.
89村山七郎（Мураяма С.)，大林太良（Ообаяси Т.).日本語の起源.東京: 弘文堂，1973. Р. 76-77.
36


6. В спряжении глаголов урало-алтайских языков нет мены гласных корня, как бывает в индогерманских языках. В первом случае к корню один за другим добавляются суффиксы.
7. Наличие большого количества суффигирующих формантов —явление одинакового порядка и в урало-алтайских языках, и в японском.
8. В урало-алтайских языках словоизменение местоимений такое же, как и в японском.
9. Индоевропейские языки имеют предлоги, тогда как в японском (как и в урало-алтайских) используются послелоги.
10. Лексем типа английского have ни в урало-алтайских, ни в японском нет (по-японски нельзя сказать: 4 Отец имеет троих детей’!).
11. 	Сравнительная степень прилагательных и в урало-алтайских, и в японском языке оформляется через присоединение к лексеме, с которой сравнивается субъект, форманта сравнительно-исходного падежа.
12. В конце вопросительных предложений урало-алтайских языков используется вопросительное слово-частица. Это же и в японском.
13. И в японском, и в урало-алтайских языках мало союзов.
14. И в японском, и в урало-алтайских языках определение предшествует определяемому.
Нельзя сказать, что все исследователи полностью разделяют взгляды Фудзиока. Так, С. Мураяма считает, что японский язык представляет собой смешанный тип и его главными структурными компонентами являются субстратные австронезийские и суперстратные — алтайского тапа90. Кроме того, довольно большое число ученых составляют отряд «антиалтаистов». В Японии же именно алтайская версия происхождения японского языка, по мнению того же С. Мураяма, получила распространение благодаря проф. Фудзиока, который вскоре после упомянутой публичной лекции уже в 1910 г. занял руководящий пост заведующего кафедрой языкознания в Токийском императорском университете и не мог не оказать своего влияния на японские лингвистические круги91.
90村山七郎（Мураяма С.).日本語の語源.東京，1974.頁vii-viii.
91村山七郎（Мураяма C.)，大林太良（Ообаяси T.)•日本語の起源.東京: 弘文堂，1973. Р. 83.
37


Другой японский лингвист — К. Мабути в начале 70-х годов XX в. опубликовал работу «Фонология родного языка»，в которой дает анализ японского языка по отрывочным материалам письменных памятников VIII в. В этой работе он высказывает предположения, исходя из состояния японского языка той поры, связанные, на наш взгляд, и с происхождением японского. К. Мабути суммирует свои взгляды следующим образом.
(1) 	Слог строится так: один гласный или один сошасный в сочетании с одним гласным.
(2) В слогах, где сочетаются согласный с гласным, согласный обязательно предшествует гласному; следовательно, все слоги открытые.
Оба свойства, изложенные в (1)и (2), как будто не были присущи древним языкам Корейского п-ова, да и в языках «северного направления» не представлены вплоть до настоящего времени. К тому же в современных малайско-полинезийских языках («южного направления») это явление как раз наблюдается, поэтому с этой точки зрения можно говорить о сильной тенденции влияния (на японский язык) с юга.
(3) Гласные подразделялись на два типа: при формировании корней использовались только одни из них, и их смешение с другими было редким. Эти два типа представлены: А) а, о, и; В) о. Гласный i «сосуществовал» и с гласными группы А, и В; I, е, ё появились в результате сочетания i с другими
Это похоже на гармонию гласных в языках «северного направления». Явление это — сочетание однотипных гласных (по ряду)— распространено в очень большом количестве языков (и в языках «южного направления»), поэтому такому явлению было сравнительно легко закрепиться в языке (ДЛЯ?).
(4) Звонкие согласные и слоги с сонантом г не встречались в анлауте. Это наблюдается и в корейском языке, поэтому является, видимо, свойством, присущим языкам «северного направления».
(5) Если имеется последовательность двух слов: с гласным в ауслауте предшествующего слова и с анлаутным гласным последующего, —то один из этих гласных на стыке (как правило, конечный гласный предшествующего слова) выпадает. Однако, если начальный гласный последующего слова (гласный слог) является более узким по сравнению с конечным гласным предше¬
38


ствующего слова, то в этах случаях выпадает начальный гласный последующего слова92.
На основании приведенных рассуждений можно сказать, что К. Мабути усматривает в японском элементы как алтайских, так и австронезийских языков и, вероятно, склонен считать японский язык языком смешанного типа.
Еще один лингвист (специалист по древнеяпонскому языку) —О. Сакияма утверждает, что «японский — смешанный язык (“mixed language”)，сформировавшийся в результате смешения тунгусских языков с австронезийскими. Процесс этот происходил в течение позднего периода Дзёмон (IÜ) и следующего периода Яёи когда уже возник прототип современного
японского»93.
Итак, каковы же в действительности корни японского языка?
Ответ на этот сакраментальный вопрос, как видно из нашего изложения выше, крайне затруднителен. Тем не менее попытки поиска языков, генетачес!си родственных японскому, не прекращаются. В этой связи хотелось бы отметить монографию С. А. Старостана «Алтайская проблема и происхождение японского языка»94, использованные методы исследования и предложенные выводы в которой нам предст< ся наиболее убедительными.
Каков же основно] д, предложенный С. А. Старостиным, позволяющий исследовать происхождение японского языка? Он предложил совершенно оправданно использовать лексикостатистическую процедуру. Главный вывод, к которому этот автор пришел, заключается в том, что «японский язык относится к алтайской семье (причем внутри этой семьи, он, по-видимому, больше всего сближается с корейским), а все австронезийские элементы, которые в нем обнаруживаются, являются сравнительно недавними заимствованиями, проникшими в японский язык из австронезийского субстрата»95. В этой же работе С. А. Старостин упоминал, что в алтайскую семью, по всей вероятности,
92馬渕和夫（Мабути К.).国語音韻論.東京，1982.頁46~47.
93 Sakiyama О. Is Japanese an Isolated, or Altaic Language? 11 Interdisciplinary Perspectives on the Origins of the Japanese: International Symposium. No 11-B. Kyoto, 1996. P.281.
94 Старостин С. л. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М.,1991.
95 Там же. С. 115.
39


входили тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские и корейский языки.
Каковыми бы ни были гипотезы происхождения и появления японского языка на японском архипелаге, нас интересует, в первую очередь, как он звучал в своем прасостоянии.
Реконструкция праяпонской (ПЯ) фонологической системы в отечественной японистике также впервые была предпринята С. А. Старостиным в 1975 г. Она представлена в скорректированном им же виде в сопоставлении с древнеяпонской (ДЯ) в упомянутой выше его монографии (1991)96, из чего следует, что С. А. Старостин неотступно придерживался высказанного им и его соавтором (в другой работе) принципа, согласно которому при использовании глоттохронологической методики с данными древних языков следует обращаться строго определенным образом: «Используемый метод исходит из того, что скорость распада основного списка фактически не является постоянной ве皿чиной, а зависит от времени, отделяющего язык от праязыка»9' См. таблицу 1.
Таблица 1 Соотношение звуков в праяпонском и древнеяпонском языках (по С. А. Старостину)
Праяпонский язык
Древнеяпонскии язык
*Р
/р/
*т
/т/
*b-, -W-
/w/
*t
Ш (*-nt->-d-)
*n，-N
/N/,0
*d-，-j-
/jv
本-r-
/-Г-/
*s
/s/ (*-ns->-z-)
*k
/к/ (*-nk->-g-)
/i/(*ia>ie)
*u
Ы (*ua>uo, *ui>ii)
/о/ (*9i>ii)
本а
Ы (*ai>e)
96 Старостин С. А. Алтайская проблема... С. 64.
97 Бурлак С. А., Старостин С. А. Введение в лингвистическую компаративистику: Учебник. М., 2001. С. 89.
40


Может быть, здесь следует сделать одно добавление. Давая описание ДЯЯ, Н. А. Сыромятников указывал на то, что в нем «склонение агглютинативное, но гласный суффикса не изменяется под влиянием гласного корня — сингармонизма нет. Однако многие корнеслова огласованы одинаково, что, очевидно, свидетельствует о наличии гармонии гласных в протояпонском языке...»98  99 100. Тем не менее С. А. Старостин как будто бы ничего не говорил о гармонии гласных в праяпонском.
Отмечая, в свою очередь, бедность сегментного состава ПЯ, С. А. Старостин обратил внимание на важность реконструкции ПЯ просодии, которая характеризуется двухтоновой системой, в которой низкий ( ) и высокий (') тоны противопоставлены как в односложных (?), так и в многосложных словах". Нам трудно судить об акцентных типах в ПЯ, но в современном японском однослоги, состоящие из одной моры и произнесенные изолированно (вне контекста), не противопоставлены по принципу «низкий — высокий» регистр. В то же время отметим, что в своих работах Е. Д. Поливанов в некоторых случаях усматривал такую разницу, наблюдая различия только при «намеренном противоположении»; он делал при этом, на наш взгляд, соответствующую истине справедливую оговорку, что «в ряде записей одноморных слов ... нет никаких сколько-нибудь показательных различий» 10°.
1.2. 	ФОНЕТИКА И ФОНОЛОГИЯ ДРЕВНЕЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
Единственной в отечественном японоведении монографией, посвященной ДЯЯ, является работа Н. А. Сыромятникова, упоминавшаяся во Введении. Предваряя описание сегментного состава ДЯЯ, Н. А. Сыромятников высказал следующее суждение: «Как и население других крупных островов земного шара, древние японцы говорили на языке пришельцев.
98 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С.14.
99 Старостин С. А. Алтайская проблема... С. 64-65.
100 Полтанов Е. Д. Музыкальное ударение в говоре Токио // Известия Императорской академии наук. Пг., 1915. С. 1618.
41


Языки-субстраты оказывают в таких случаях влияние в основном на фонетический строй»101.
При описании ДЯЯ Н. А. Сыромятников отмечал следующие фонетические особенности, которыми отличался (отличались) его субстрат (субстраты?):
1) 	г и / не различались фонологически (ср. корейский, в котором эти звуки являются позиционными вариантами одной фонемы);
2) дифтонгов и аффрикат не было;
3) состав слога — CV или V;
4) в слове не было ни стечений согласных, ни стечений гласных;
5) в отличие от айну и корейского, звонкие согласные были особыми фонемами, хотя они в анлауте не встречались 102.
Правда, Н. А. Сыромятников, отмечая указанные особенности, делает не совсем понятную ремарку: «Судя по отличиям ДЯЯ от других алтайских языков, субстрат обладал...»103  104. Что это значит? Значит ли это, что ДЯЯ — один из алтайских? Картона представляется еще более запутанной, когда Сыромятников утверждает: «До сих пор считалось, что малайско-полинезийские и уралоалтайские слои лексики ДЯЯ никак не связаны между собой. С этой точки зрения и я критиковал малайско-полинезийскую теорию происхождения ДЯЯ. Однако факты говорят о том, что в этих языковых семьях есть немало слов общего происхождения» т.
С. Мураяма давал высокую оценку монографии и взглядам Н. А. Сыромятникова. Это обусловлено и тем, что он сам придерживался теории о гибридном (смешение элементов австронезийских и урало-алтайских языков) происхождении японского языка, посчитав лишь, что если бы русский ученый «существенно сузил сферу сравнений, то смог бы, видимо, прийти к (еще более) правильным результатам»105. Позиция самого С. Мураяма была близка к позиции Е. Д. Поливанова, о которой уже говорилось выше.
И все же мы придерживаемся той точки зрения на происхождение японского языка, которую обосновал С. А. Старостин (см. выше).
101 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 22.
102 Там же.
103 Там же.
104 Там же.
105村山七郎（Мураяма С.).日本語の語源...1974.頁.vi.
42


1.2.1. 	Согласные древнеяпонского языка
Исходя из анализа письменных памятников, Н. А. Сыромятников отмечал, что несонорные согласные противопоставлены по звонкости/глухости; в результате палатализации всех согласных перед i образуются позиционные варианты соответствующих твердых согласных фонем; в отличие от корейского и китайского языков, в японском нет противопоставления по придыхательности/непридыхательности 106. На основании изучения письменных памятников той поры Н. А. Сыромятников установил следующую систему согласных:
k —g s —z t —d р —b
n m j г w
Относительно проблемы наличия/отсутствия «долгих согласных», этот автор высказался следующим образом: «...хотя текстуальных доказательств наличия долгих согласных в ДЛЯ как будто и нет, предполагать их наличие мы имеем некоторые основания», добавляя: «Удлиняться могли лишь глухие и сонорные -т- и как и в последующие эпохи». Аргументация этого положения, приведенная тут же, не очень-то убедительна: «Против такого предположения говорит лишь одноморный характер слогов, в которых в дальнейшем зафиксирован долгий согласный. Кроме того, некоторых слов с долгим (в частности, многих наречий) вообще еще не было»107. Откуда же появилось такое предположение? Ведь практически сам Н. А. Сыромятников говорит об отсутствии каких-либо очевидных доказательств этого явления. Можно ли считать надежным аргументом отсылку читателей к дальнейшим состояниям языка (Н. А. Сыромятников имел в виду классический японский язык, КЯЯ)?
Один из авторитетных японских лингвистов Сусуму Ооно, устанавливая систему согласных в ДЛЯ, классифицирует их с позиций фонотактики:1)встречающиеся в анлауте — k, s, t, n, F, m, у, w; 2) встречающиеся в начале слога, т. е. находящиеся либо
106 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 26.
107 Там же.
43


в начально-слоговой позиции в начале слова, либо в середине слова (в интервокальной позиции), — г, g, z, d, b, которые дополняют состав согласных, перечисленных в пункте I)108. При этом С. Ооно замечает, что, видимо, g, z, d, b появились позже соответствующих глухих. Все слоги были открытыми 109.
Р. А. Миллер отмечал, что не только слоги, но и морфемы в ДЯЯ обычно состояли из C+V. Инвентарь же согласных он определял безотносительно ко времени их появления следующим образом: [k g t d ts dz s z г n F b m w у]110  *. При этом Р. Миллер делает оговору по поводу того, что ts и dz находились в дополнительном распределении с s и z соответственно: последние встречались только перед / и е, а первые — во всех других позициях перед гласными.
1.2.2. 	Гласные древнеяпонского языка
Предлагая описание системы гласных, Н. А. Сыромятников выделял восемь кратких гласных: а, ё\ е, i\ I, о, о, и. Он же давал сведения об употребительности каждой из гласных в разных позициях в составе морфем и ограничениях на их сочетаемость. R Миллер，также отмечая восьмигласие для ДЛЯ, заметил, что нет никаких определенных описаний по поводу «фонетических качеств» трех гласных: e\i\öuK
Однако количество анализируемых гласных в ДЯЯ у разных авторов варьируется. Так, М. Сугитоо со ссылкой на С. Хасимото считает, что можно предположить наличие в древнем состоянии японского языка восьми гласных, хотя тут же отмечает (со ссылкой уже на другого лингвиста — С. Хаттори), что фонологически их было, видимо, шесть ll2. С. Ооно сводил их количество к четырем, отмечая при этом, что эти гласные (а, i, u, о) могли встречаться самостоятельно как слоги только в анлауте, а последователь¬
108大野晋（Ооно С.).日本語の世界I.日本語の成立.東京，1980.斑142-144.
109 Ibid. P.142, 143.
110 Miller R. A. Old Japanese Phonology and the Korean-Japanese Relationship // Language. 1967. Vol.43, No.1(Маг). P. 280.
1,1 Ibid.
112杉藤美代子（Сугитоо M.).日本語の音（日本語の音声の研究• 3).大阪， 1996 a.頁 6.
44


ностей или стечения двух из них не было пз. В ДЯЯ наблюдался, собственно говоря, хиатус. Важным, по нашему мнению, представляется гипотетическое замечание Н. А. Сыромятникова относительно того, что «начальные гласные древнеяпонского языка предшествовались гортанным взрывом»1И.
М. Сугитоо, кроме всего прочего, дает понять, что, по крайней мере, на момент создания силлабной азбуки годзюон (Е+и) (приблизительно IX-X вв.) в тогдашнем столичном говоре сложилась система из пяти гласных * 114 115  *.
Описание системы гласных ДЯЯ требует рассмотрения ее в связи с гармонией гласных.
В ряде работ высказываются предположения о наличии в ДЯЯ гармонии гласных, или сингармонизма. Описывая сингармонизм современного монгольского языка, Е. А. Кузьменков так характеризует это явление в фонологии языка: «... гласные подчиняются фонетической гармонии в пределах словоформы. Это в известной степени обеспечивает цельность слова и определяет формы аффиксальных сегментов ... сингармонизм является если не компонентом, то, по меньшей мере, источником закономерностей в фонологической системе» П6.
Наряду со сторонниками наличия гармонии гласных в древнем состоянии японского языка есть немало и противников. Если X. Арисака и следовавшие за ним лингвисты признавали сингармонизм урало-алтайского типа в ДЯЯ эпохи Нара, то К. Фудзиока и другие этой гипотезы не придерживаются117. Поддерживал идею о наличии сингармонизма в ДЯЯ и К. Мабути, цитированный нами выше.
В отечественном японоведении о сингармонизме гласных в японском начал первым писать Н. А. Сыромятников, усматривая признаки сингармонизма, скажем, при анализе двусложных корней, в которых (ни в одном из них) не встречались оио одно¬
из大野晋（Ооно С.).日本語の世界…1980.頁143.
114 Сыромятников Н, А. Система фонем японского языка... М.,1952. С. 325.
115杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語の音...1996 а.頁6.
1,6 Кузьменков Е. А. Фонологическая система современного монгольского языка. СПб., 2004. С. 71.
117村山七郎（Мураяма С.),大林太良（Ообаяси Т.).日本語の起源.東京： 弘文堂，1973.頁.76-77.
45


временно: «Это явный признак сингармонизма: как и в алтайских языках, сохранивших гармонию гласных, в одном слове не могли находиться гласные двух разных рядов»118.
Этот же автор писал:.правила сингармонизма распространялись лишь на одну корневую мор^юму (и немногочисленные форманты залогов и переходности/непереходности). Такой тип сингармонизма характерен скорее для индонезийского, чем для алтайских языков... Иначе обстоит дело в тагальском, где о непоследнего слога перешло в и. Видимо, наличие в ДЯЯ 13 слов с w в первом слоге и о во втором есть результат влияния языкасубстрата типа тагальского."》119.
H. А. Сыромятников сводит правила сингармонизма к следующим:
1) 	в одной неодносложной морфеме не могло быть двух е или двух о;
2) о и о не могаи находиться в соседних слогах, не разделенных морфологической границей;
3) они встречались только в этимологически сложных словах;
4) ииов одной морфеме встречались лишь в виде исключения (под влиянием одного из малайских языков-субстратов, но влияние другого сокращало такие случаи до минимума)120.
Далее этот автор констатировал происходившие в ДЯЯ изменения так: «Несмотря на такие твердые правила, система сингармонизма ... начала уже разрушаться: если сопоставить слоги, в которых е и ё, i и /, о и ö продолжали дифференцироваться, с теми, в которых разница между ними исчезла, то окажется, что они различались лишь в 40 слогах из 84 возможных»121.
I. 	2.3. Структура слогов и их инвентарь
Относительно структуры слогов в ДЯЯ, как следует из изложенного выше, упомянутые авторы почти все сходятся на том，что слоги состояли из гласного (V) или из согласного и краткого гласного (CV) и были отарытыми.
118 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 31.
1,9 Там же.
丨20 Там же. С. 32.
121 	Там же.
46


В работах Н. А. Сыромятникова содержится предположение о том, что структура слогов могла быть сложнее. Объясняется это ограниченными возможностями иероглифического письма, которое использовалось «вне связи иероглифов с их идеографическим значением, а только для записи исконных японских слов (так называемое письмо манъё:гана)»т. Этим письмом записывались тексты той эпохи, а она (манъёгана), по мнению Н. А. Сыромятникова и Т. Хаята, не могла отразить длительность гласных 122 123，наличиеди4>тонгов 124,атакжеудвосниессжорныхмтухих согласных 125 •
И все же большинство исследователей считают, что слоговая структура в ДЯЯ была простой — (C)V. Однако количество определяемых слогов у разных авторов различное в зависимости от числа анализируемых ими гласных. Так, С. Ооно, исходя из четырехгласной системы, в одной из работ сводит репертуар базисных слогов, встречающихся в анлаутной позиции, к 56 126. С. Хасимото считает, что в ДЯЯ (языке эпохи Нара —奈良時代） 87 слогов 127. А Н. А. Сыромятников оценивает их количество приблизительно: «Всего насчитывалось 88 разных слогов. Однако, исходя из наличия системы из восьми гласных, можно предположить существование в прошлом еще 24 слогов»128. Если сложить обе цифры вместе, то получится 112 слогов, что в два раза больше количества, приведенного в упомянутой выше работе С. Ооно.
В другой работе С. Ооно дает сводную таблицу из 88 слогов, выявленных им из текстов поэтической антологии VIII в. «Манъёсю». В семи свитках этой антологии, выбранных по наибольшей представительности лексики, которая, бесспорно, представляет собственно японский слой словоформ, Ооно проанализировал 41 тысячу слогов и высчитал количественное соотношение употребительности каждого из них, объединив по опорному гласному.
122 Неверов С. В. Общественно-языковая практика современной Японии. М, 2005. С. 9.
123 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 30.
124早田輝洋(ХаятаТ.)日本語の音節//国語学.№178.東京，1994.頁3.
125 Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. М.,1972. С. 30.
126大野晋（Ооно С.).日本語の世界.1.日本語の成立.東京，1980.頁143.
127橋本新吉（Хасимото С.).国語音韻の研究.東京，1951.頁65-66.
128 しыг?ол<я/7шшсов//. А Древнеяпонский язык. М.,1972. C.
47


Подсчеты С. Ооно свел воедино в виде таблицы ,29. Данные по частотности слогов в «Манъёсю», подсчитанные Ооно, приводятся в таблице 2.
Таблица 2. Состав и частотность слогов в древнеяпонском языке (по текстам «Манъёсю»)
/а/
Ш
/и/
/е/
101
/1058/
809/
/384/
/10/
/457/
/ка/
/ki/
/ki/
/ки/
/ке/
/кё/
/ко/
/ко/
/1649/
/1159/
/84/
/1036/
/288/
/200/
/397/
/695/
/sa/
/si/
/su/
/se/
/so/
/sö/
/763/
/1908/
/567/
1299/
/124/
/293/
/ta/
/ti/
/tu/
Kd
/to/
/tö/
/1129/
/432/
/1047/
/656/
/24/
/1344/
/па/
/ni/
/пи/
/пе/
/по/
/по/
/1398/
/1854/
/316/
/337/
/92/
/2093/
/fa/
/Й/
IW
/Fu/
/fe/
/fe/
/fo/
/1288/
/715/
/109/
/551/
/230/
/186/
/441/
/та/
/mi/
/mi7
/ти/
/те/
/тё/
/то/
/1248/
/900/
/88/
/625/
/74/
/300/
/1792/
/уа/
/620/
/уи/
/422/
/уе/
/128/
/уо/
/178/
/уё/
/257/
/га/
/ri/
/ги/
/го/
/974/
/902/
/776/
/40/
/wa/
/wi/
/we/
/wo/
/428/
/48/
/74/
/919/
/ga/
/765/
/gi/
/217/
/gi/
/60/
/gu/
/155/
/ge/
/5/
/ge/
/104/
/go/
/24/
/gö/
/98/
/za/
/zi/
/zu/
/ze/
/zol
1101
/82/
/72/
/197/
/29/
/4/
/7/
/da/
/di/
/du/
/de/
/do/
/dö/
/152/
/78/
/247/
/176/
/57/
/237/
/Ьа/
/bi/
/bi/
/Ьи/
/Ье/
/Ьо/
/556/
/169/
/29/
/92/
/63/
/22/
Статистические показатели, приведенные в таблице 2, свидетельствуют о том, что наибольшее количество слогов содержат гласный а —12120 (28,9%), далее идут слоги с гласным ö — 9941  129129大野晋（Ооно С.).音韻の変遷//日本語5.音韻.東京，1977.頁186.
48


(23,7%)，с гласным i — 9633 (23%); меньше слогов с u — 6415 (15,3%)，а наименьшее с е — 3838 (9，1%). Подводя итоги своих подсчетов, С. Ооно отмечает: наиболее частотны слоги с а, их количество в три раза больше, чем слогов се130.
1.2.4. 	Акцентуация в древнеяпонском языке
Сведения по японской акцентуации древнего периода очень скудны. Самым ранним письменным памятником, в котором с помощью иероглифов уменьшенного размера (по сравнению с иероглифами основного текста) вписаны пометы акцентуации в именах богов, были «Записи о делах древности» (古事記 Кодзики, 712 г.).
Судя по иероглифам, обозначалось повышение, понижение или сохранение ровным голосового тона. Эти обозначения не имели никакого значения для так полюбившейся многим исследователям смыслоразличительной функции акцента, а играли роль， можно сказать, орфоэпическую, помогавшую правильному прочтению сложных по морфологическому составу имен богов. Они служили своего рода маркерами, обозначающими, какие корневые морфемы могут читаться слитно и ровно, а какие через «перепад» регистра голосового тона. Конечно же, на использование таких диакритических знаков не могла не повлиять китайская традиция, согласно которой таким именно образом обозначались тоны, представляющие явление совершенно другого порядка по сравнению с японским словесным акцентом. Предположительно, однако, эти маркеры указывали на существовавшее главное различие сегментов по регистровому соотношению — ниже-выше: они сигнализировали о месте повышения или понижения голосового тона (мелодике звучания произносимых вместе соседних сегментов — морфем). Материалов сохранилось ничтожно мало — 30 с небольшим имен богов из первого свитка «Кодзики»131.Можно отметить, что применение китайских обозначении, по-видимому, отражало и конфигурации голосовых изменений на соответствующих сегментах, однако дальше предположении мы не можем идти.
130大野晋（Ооно С.).音韻の変遷//日本語5.音韻.東京，1977.頁18fl87.
131小松英雄（Комацу X.).アクセントの変遷//日本語5.音韻.Ж京，1977. 頁 363-364.
49


По мнению X. Комацу, акцентуационные сведения, полученные из столь незначительного и мало представительного материала, «не позволяют понять всю супрасегментную систему даже для имен всех богов, а делать необдуманные интерпретации всей системы ударения в эту эпоху (VIII в. и раньше) опасно»132.
Представляется, что в предыдущих разделах нам удалось дать описание как проблем, связанных с происхождением японского языка, так и характеристик и параметров фонетики праяпонского и древнеяпонского языка. Далее рассмотрим процессы модификации звукового строя японского языка, относящиеся к эпохе Хэйан (平安）（IX-XII вв.)，или к классическому японскому языку (КЯЯ).
1.3. ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
КЛАССИЧЕСКОГО ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
Предваряя свой очерк《Классический японский язык»， Н. А. Сыромятников совершенно справедливо замечает относительно КЯЯ: «Если грамматика старописьменного языка могла быть в значительной мере ограждена от изменении, происходивших в живой речи, то его фонетика, как в любом языке, менялась хотя и медленно, но неуклонно»133.
Как правило, в научной литературе, посвященной фонетике и фонологии этой эпохи, обсуждаются изменения, происходившие на сегментном уровне. В первую очередь привлекает внимание количественно-качественное изменение в системе гласных (с восьми до пяти).
1.3.1. 	система гласных в классическом японском языке
Процессы, происходившие в системе гласных (и не только) в этот период (особенно в его начале и до середины X в.), можно охарактеризовать как своего рода мутационные.
Так，К. Мабути в монографии «Кокуго онъинрон»(国語音 ШШ) (Очерк фонологии родного языка), первое издание которой
ш小松英雄（Комацу X.).アクセントの変遷//日本語5•音韻.東京，1977.
Р.364.
133 Сыромятников Н. А. Классический японский язык. М.,1983. С. 8.
50


было осуществлено в 1971 г., на основании скрупулезного изучения письменных источников, сохранившихся с той поры, отмечает, что еще в начальный период гласный [е] из первого горизонтального ряда (см. табл. 2) и гласный [ie] из восьмого ряда различались: для их обозначения использовались два разных иероглифических знака, например, в пособии по каллиграфии «Амэ, цути-но котоба», названном по первым иероглифам, используемым по звучанию. Это происходило, по мнению К. Мабути, «видимо, потому, что с помощью этих двух знаков капа (仮名）отображалось ощущение людьми той поры данных звучаний как отличных друг от друга»134.
В текстах середины X в., однако, фонологическое различие /е/ и /уе/ как будто нивелировалось. Так, в стихах-танка (ШШ) семейных хроник Минамото-но Ситагау (911-983 г.) отмечается смешанное употребление /е/ и /уе/, и можно предположить, что такого различия уже и не было. Кроме того, можно сказать, что и в своде японских научных терминов «Вамэй руисюусё» (和名類 集書)，составленном в 934 г этим же Ситагау, это различие никак не было обозначено 135•
Отсутствие смешения в употреблении знаков, соответствующих /е/ и /уе/, в «Дневнике из Госа» (Тоса-никки, ±fö0IB), написанном в то же время Ки-но Цураюки, отражает, насколько длительным был соответствующий процесс. К. Мабути в числе причин этой «странной дистрибуции» усматривает существенную возрастную разницу авторов упомянутых письменных памятников: Минамото-но Ситагау было в ту пору 24 года, а Ки-но Цураюки — более 60 лет. Ко всему сказанному выше следует добавить, что именно эта конвергенция (е х ё=е), как ее определил Н. А. Сыромятников, предшествовала другим подобным процессам.
Есть расхождения в периодизации конвергентных процессов. Сыромятников считал, что «число гласных фонем сократилось: конвергенция еХё=е, ixi=i привела к сокращению числа гласных с восьми до шести. К концу VIII в. этот процесс завершился. Дольше удерживалось различие между о и о, но в IX-X вв. исчезло и оно»136. Ср. с точкой зрения К. Мабути, при¬
134馬渕鼎（Мабути К.).国語音韻論.東京，1982.頁48.
135 Ibid. P. 49.
136 Сыромятников H. А. Классический японским язык. М.,1983. С.11.
51


веденной выше, а также с определением временных рамок этого процесса у М. Окумура, который считал, что начало неразличения je и е (в его транскрипции) можно соотнести с периодом овладения языком Минамото-но Ситагау, который жил с 911 по 983 г., т. е. с началом X в.
Однако графика не всегда отражала реальные процессы в живой речи и отставала от них: даже в азбуке wpaxa (いろは歌)， сочиненной в виде стихотворения в конце X — начале XI в., сохранялись своего рода орфографические рудименты: в той азбуке сохранились отдельные знаки каны для i, е, о (й, и, видимо,
звучавших с ними одинаково wi, we, wo, притом что е и je в это время уже испытали слияние в единое звучание 137. Н. А. Сыромятников, считая, что «дольше удерживалось различие между о и 0，но в IX—X вв. исчезло и оно»138, свел систему гласных к пяти гласным фонемам. Ниже японские гласные представлены в виде схемы, заимствованном из монографии Н. А. Сыромятникова «Классический японский язык».
I и
е о а
Итак, можно резюмировать, что, так или иначе, вокалическая система в период с VIII в. до начала XI в. претерпела преобразования от восьми гласных до пяти. М. Сугитоо также отмечала, что ко времени создания силлабно-азоучнои таблицы годзюуон (по сведениям из «Большого словаря фонетики», самый старый вариант этой таблицы, дошедший до наших дней в письменном виде, датируется предположительно 1004-1028 гг.139) «в тогдашней столице сложилась система из пяти гласных»140. И эту точку зрения как будто разделяют все исследователи как истории японского языка, так и его звукового строя. Таблица «50 звучаний» (годзюуонъ-дзу, Е ^isEI) сложилась в описываемую эпоху
137奥村三雄（Окумура М.).日本語の変遷（2) //日本語5.音韻.東京，1977. 頁 247-248.
138 Сыромятников Н. А. Ютссический японский язык. М.,1983. С.11.
139 音声学大辞典（Онсэйгакудайдзитэн)•東京，1981.М 341.
140杉藤美代子(CvimooM.)•日本語の音:日本語の音声の研究.3•大阪，1996 а. Н6.
52


и представляет собой пять горизонтальных рядов (по количеству соответствующих гласных в порядке a, i, и, е, о сверху вниз, так они и читались) и десять вертикальных рядов, один из которых полностью состоит из гласных, остальные — из их сочетаний с предшествующими согласными. См. таблицу 3, в которой использована транскрипция, предложенная Н. А. Сыромятниковым, который привел и правила чтения этой своеобразной азбуки: «Буквы читались сверху вниз и справа налево. При этом каждый горизонтальный ряд обозначал слоги на один и тот же гласный, а вертикальный — на один и тот же согласный, хотя графически гласный и согласный никак не выделяются»141.
Таблица 3. «50 звучаний» в классическом японском языке
WA
RA
YA
MA
FA
NA
TA
SA
KA
А
WI
RI
—
MI
FI
NI
TI
SI
KI
I
—
RU
YU
MU
FU
NU
TU
SU
KU
u
WE
RE
YE
ME
FE
NE
ТЕ
SE
KE
E
WO
RO
YO
MO
FO
NO
TO
SO
KO
0
Невыделенность гласных и согласных графически относится к буквам в японском традиционном письме, т. е. к знакам капы, являющимся своеобразными «слепками» с иероглифов, имеющих сходные «фонетики» (звучания). Именно эти «фонетики» позволяли использовать китайские иероглифы независимо от значений для записи текстов, в том числе поэтических, как это было сделано при составлении поэтической антологии VIII в. «Манъёсю» Такой тип записи в этой связи и был именован манъёгана (万葉仮名).
141 Сыромятников Н. А. Классический японский язык. М.,1983. С.12.
53


Эта азбука произносилась и заучивалась в следующем порядке: по вертикальным столбцам сверху вниз и справа налево. Таблица имеет свою логику построения:1)в первом справа «гласном» вертикальном ряду мы видим переход от широкого а к узкому i переднего ряда; от него — к узкому и заднего ряда; далее —к гласному переднего ряда среднего подъема е\ а от него — к гласному среднего подъема заднего ряда о; 2) ряды, содержащие согласные в начале слогов, следуют от заднеязычных согласных к переднеязычным (ряды со второго по седьмой). В этой связи Н. А. Сыромятников делает важное замечание: «Знаки, обозначающие слоги на у- и г-, стоят как бы не на своих местах. Дело, однако, в том, что^, г и w считались полугласными. Поэтому они помещены особо в конце таблицы. Но и здесь общая закономерность выдержана: сначала более задний — среднеязычный^, затем переднеязычный г и только потом губно-губной w. Это, казалось бы, дает повод предположить, что и отдельные гласные предварялись гортанным взрывом»142.
В таблицу не вошли «дополнительные» созвучия с так называемыми йотированными гласными тапа куа, куи, куо, sya, syu, syo и т. д., а также звонких согласных со всеми гласными gay gi, gu, ge, go, da, de, do и т. п. Видимо, последние слоги не учтены в таблице, с одной стороны, в целях соблюдения принципа экономии при введении буквенных знаков в сводную таблицу, а с другой стороны, потому, что правильное их озвучивание (озвончение) зависело от морфемного состава словоформ, морфонологических правил, т. е., собственно говоря, от контекста, в котором они употреблялись.
В КЯЯ в ряде случаев наблюдалась элизия гласных, поскольку «как и в ДЯЯ, при столкновении двух гласных на стыке слов (в случае отсутствия паузы между ними) один из них мог выпадать. Это объясняется правилом, существовавшим и в ДЯЯ, по которому в составе фонетического слова не должно было быть сочетаний гпасных»143. В системе фонем не было дифтонгов, и так называемые «долгие гласные как фонемы еще не появились, но долгие звуки зафиксированы письменно...»144. Наблюдалась также как прогрессивная, так и регрессивная ассимиляция гласных.
142 Сыромятников И. А. Классический японский язык. М.,1983. С.14.
143 Там же. С.11.
144 Там же. С.12.
54


1.3.2. Согласные в классическом японском языке
В системе согласных эта эпоха отмечена наличием палатализованных согласных, что происходило не только в заимствованиях из китайского языка. Тогда же отмечены лабиализованные заднеязычные /: и g, но способы их обозначения на письме выработались не сразу, и лишь «с середины эпохи Хэйан впервые появляются две буквы для передачи двух звуков —лабиализованного заднеязычного + гласный: KU + WA.. KU + WE...,KU + WI...»145  146.
Со ссылкой на японских авторов Н. А. Сыромятников выделяет конвергенцию -f- и -w- в интервокальной позиции, хотя «нельзя с уверенностью сказать, что процесс перехода -f- > -w- в конце эпохи Хэйан полностью завершился» И6.
Предположительно в эту эпоху отмечают появление конечнослогового назального N (в кириллице мы его обозначаем через Н или Нъ), который Сыромятников не считал согласным, а полагал, что это — «второй элемент двухморных дифтонгов aN，eN, iN, oN, uN, t. e. элемент, входящий в состав долгого слога»147. Мы же относим его к согласным.
В классическом японском как будто было противопоставление сошасных по звонкости/глухости, а также по твердости/мягкости.
Кроме того, в КЯЯ отмечаются и имплозивные конечнослоговые глухие согласные к, tf р. Их появление также внесло свою лепту в изменение слоговой структуры (C)V, усложнив ее и приведя к появлению так называемых тяжелых слогов, которые стали считаться двухтактными, так как в классической версификации признавались за две ритмические слогоподобные единицы равные сочетаниям гласных с носовым Н(ъ).
Представим систему согласных в классическом японском, по Н. А. Сыромятникову, подразделив их на начальнослоговые и конечнослоговые. Лабиализация kngB схеме обозначена знаком 0 (к0, g°), хотя в традиционном письме она передавалась с помощью еторой литеры WA (KU+WA, GU+WA).
145 Там же. С. 25.
146 Там же. С. 29.
147 Сыромятников И. А. Система фонем японского языка // Ученые записки Ин-та востоковедения АН. М.,1952. Т.IV. С. 278-354.
55


Начальнослоговые согласные КЯЯ
k-g
s-z
t-d n
f-b
m
k0-g0
k，-g，
sh-j
t，-d， n，
f，-b，
m
r
w
r9
У
Конечнослоговые согласные k t р N(9)
1.3.3. 	Акцентуация в классическом японском языке
Об акцентуации в японском языке эпохи Хэйан можно судить по сохранившемуся ксилографическому варианту китайскояпонского словаря эпохи Камакура(鎌倉時代一камакура-дзидай， 1192-1333 гг.), созданного в этот период и содержавшего около 10000 слов, снабженных послоговыми пометами «низкий — высокий» в японских лексемах в соответствии со сложившейся в Китае практикой иероглифического обозначения тонов148. Отмечались подробно движения голосового тона:1)начало низкое, продолжение высокое; 2) прерывистое из-за конечных -ФУ, -КУ, -ТУ, -КИ, -Th; j) начало высокое, после которого идет понижение; 4) начало низкое, переходящее к высокому, но прерванное согласной геминатой. Судя по другим источникам, уже на проТ51жении эпохи Камакура количество акцентуационных типов сократилось: остались «низкий => средний», «высокий средний» и «нисходящим». Видимо, последний тип связан с резким падением частоты колебаний голоса (с высокой к низкой), хотя могут быть и другие интерпретации (см. ниже).
Н. А. Сыромятников, со ссылкой на X. Киндаити, приводит пятьразныхтиповударенийдлядвусложныхслов:1)《высокийвысокий»; 2) «высокии-ровный»; 3) «ровный-ровный»; 4) «ровный-высокии» (форманты при этих словах имели высокий тон);
5) 	«ровныи-высокии» (форманты при этих словах имели низкии тон)149.
148大野晋(ОоноС.).日本語の世界.1.日本語の成立..東京，1980.頁331-332.
149 Цит. по: Сыромятников Н. А. Классический японский язык. М.,1983.
С. 30-31.
56


По данным другого японского исследователя — X. Киндаити, в XI в. в двусложных именах различались следующие «голоса»: I. а) «высокий ровный — высокий ровный», Ь) «высокий ровный — низкий падающий»; И. а) «высокий ровный — низкий ровный», Ь) «низкий падающий — низкий ровный»; III. «низкий ровный — низкий ровный»; IV. «низкий ровный — низкий ровный»; V. «низкий ровный — низкий падающий». У глаголов было меньше типов:1)«низкий ровный — низкий падающий», 2) «низкий ровный — высокий ровный», 3) «высокий ровный — низкий ровный», 4) «низкий падающий — высокий ровный». При этом Комацу отметил, что «слог с падающей интонацией к концу эпохи Хэйан переходит в высокий» 15°.
Если не вдаваться в подробности (конфигурации движения голосового тона на сегментных участках — слогах), то в целом ударение в КЯЯ было регистровым, или, как его позже в отечественном японоведении определил Е. Д. Поливанов, — музыкальным (как и в современном языке).
Выше были приведены основные сведения по японской фонетике эпохи Хэйан. Отдельно мы не выделяем следующую эпоху Камакура, когда, по словам С. В. Неверова，формируется так называемый смешанный китайско-японский стиль, характерный для жанра героических повестей — гунки Позднее при после¬
дующем увеличении количества 1ситаизмов в японском создается новый «японо-китайский стиль», «дальнейшей модификацией которого является японский классический литературный язык средневековья —бунго»150  151.
В ряде работ по исторической японской фонологии эти две эпохи (Хэйан и Камакура) рассматриваются вместе, в одних разделах 152. В нашем изложении мы также следуем этому принципу, поэтому дальнейшее освещение основных этапов становления СЯЯ связано с эпохой Муромати (Муромати дзидай，室町時代) (1392-1573 гг.). Эта эпоха в отличие от всех предыдущих ознаменована появлением на японском архипелаге португальских, а также испанских христианских миссионеров, которые обладали незаурядными лингвистическими способностями.
150 Там же.
151 Неверов С. В. Общественно-языковая практика современной Японии. М” 2005.С.10.
152馬渕鼎（Мабути К.)•国語音韻論.東京，1982.頁48-105.
57


1.4. 	НЕКОТОРЫЕ ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ИЗМЕНЕНИЯ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ ЭПОХИ МУРОМАТИ
Благодаря миссионерам, прибывшим в первой половине XVI в. для распространения учения Христа и находившимся в Японии по вторую половину XVII в., остались созданные ими материалы, предназначенные для изучения европейцами японского языка. Ценность этих материалов состоит в том, что в них содержатся важные сведения по японской фонетике этого периода, отражающие взгляд на звучащую японскую речь, взгляд «извне». Отличительной особенностью сохранившихся с той поры источников является наличие латинской транскрипции на базе португальского языка. К. Мабути проанализировал эти материалы и свел «фонемные группы» в виде таблицы153 (см. табл. 4).
По сравнению с фонетикой КЯЯ в языке эпохи Муромати отмечается ряд отличий (ср. с табл. 3, приведенной выше). Во-первых, расширился репертуар согласных, связанный с появлением ряда, начинающегося с согласного [р], а также сформировались «параллельные ряды» с палатализованными согласными. Во-вторых, исчезли: а) /уе/ из столбца /уа/ и /wi/, /we/, /wo/ из столбца /wa/, подвергшись конвергенции с гласными /i/, /е/, /о/ из столбца /а/ (по табл. 3). В-третьих, фиксируются конечнослоговые имплозивные согласные /Т/ и назальный /N/.
Первые признаки перечисленных фонетических инноваций в звуковом строе японского языка наблюдались начиная с эпохи КЯЯ (см. ниже раздел 1.4.2). Изменения происходили в эпохи Камакура и Муромати и окончательно закрепились в языке в конце эпохи Муромати.
Составитель приведенной выше таблицы 4 К. Мабути проштудировал (кроме других португальских источников) «Ниппо дзисё» (日葡辞書)（Японско-португальский словарь) 1603 г” содержащий более 32000 вокабул. При этом К. Мабути обращает внимание на то, что португальцы не отметили некоторые особенности фонетических изменении. Гак, вне поля зрения португальских миссионеров осталась палатализация практически всех
〗53馬淵鼎（Мабути К.).国語音韻論.東京，1982.頁107-110.
58


Таблица 4. “Фонемные группы» японского языка (по Мабути)
[а]
[i]
[u]
m
[üo]
[u：]
[ка]
[ki]
[ku]
[ke]
[k〇]
[kö:]
[k〇：]
[ku:]
[ga]
[gi]
[gu]
[ge]
[g〇]
[gö：]
[g〇:]
[gu:]
[sa]
[li]
[SU]
[le]
[s〇]
[sö:]
[s〇：]
[SU:]
[za]
[zi]
[zu]
[ze]
[zo]
[zö:]
[zo:]
[ta]
[tli]
[tsu]
[te]
[to]
[tö:]
[t〇：]
[tsu:]
[da]
[dzi]
[dzu]
[de]
[d〇]
[dö:]
[d〇：]
[na]
[ni]
[nu]
[ne]
[n〇]
[nö:]
[no：]
[nu:]
[Фа]
m
[Фи]
[Фе]
[Ф〇]
[Ф0：]
[Ф〇：]
[Фи:]
[pa]
[pi]
[ри]
[pe]
[р〇]
[pö:]
[ро:]
[pu:]
[ba]
[bi]
[bu]
[be]
[bo]
[bö:]
[bo：]
[ma]
[mi]
[mu]
[me]
[mo]
[mö:]
[mo:]
[ra]
[ri]
[ru]
[re]
[го]
[rö:]
[г〇：]
[ru:]
pa]/[Ta:]
[hi]
[i〇]
[fö:]
[i〇：]
pu：]
[üa]
[üö:]
[üo:]
[Ida]
_
[kiö:]
[_
[klu:]
[gia]
[gi〇]
[giö：]
[gi〇:]
[giu:]
[b]
[1ю]
[1ю:]
[1ю：]
[llu：]
[zia]
[ziu]
[zi〇]
[ziö:]
[zi〇：]
[ziu:]
[tlia]
[tlto]
[tllö：]
[tlJ〇：]
[tliu:]
[dzla]
[dzio]
[dzlö:]
[dzio:]
[dziu:]
[nia]
[ni〇]
[mo:]
[nlu:]
[Ф!а]
[Фю:]
[Фю:]
[ФТи:]
[pia]
[pio:]
[bia]
[biö:]
[Wo:]
[bm：]
[mia]
[miö:]
[mio:]
[miu:]
[na]
[n〇]
[nö：]
[n〇：]
[riu：]
[küa]
[küö:]
[güa]
[güö:]
-[N]
-[T]
59


согласных в позиции перед /е/. Однако это смягчение исчезло в начале XVII в. К тому же в переходный период (от Камакура к Муромати) как будто наблюдалась следующая конвергенция: /о/ + /и/ ニ/оо/ и /е/ + /и/ = /joo/154.
В описанную выше эпоху, как уже было сказано, произошло первое знакомство японцев с европейцами и их культурой (религией), вследствие чего у японцев расширился «лингвистический кругозор»: проникновение миссионеров с Запада «значительно повлияло на японскую языковую культуру в двух отношениях. Во-первых, в Японии впервые осознали существование других языков помимо японского и китайского... Во-вторых, в языке появились первые заимствования из западных языков... Пришедшие из португальского словака« 4хлеб?, botan 1пушвица,, biroodo 'бархат' живут в японском языке более четырех столетий...»155. Хотя, как отмечал Н. И. Конрад, «влияние португальского, испанского и голландского языков дало себя знать на сравнительно узких участках, главным образом в некоторых областях лексики...»156.
По окончании эпохи Муромати происходит очередной перенос столицы — на этот раз из Киото (京都) в Эдо (江尸） (нынешний Токио — ЖлС), где обосновалось военное правительство самурайского клана Токугава (сёгуната) — Бакуфу (幕府)• В этой связи произошла и смена основы формирования столичного говора. По поводу этого процесса С. В. Неверов писал: «Что же касается устной формы японского языка, то она развивалась независимо или почти независимо от ... литературных стилей на базе диалектов, а связанная с неоднократным переносом столицы в разные районы страны смена опорного диалекта как образца литературного произношения постепенно все увеличивала расхождение между существующей лишь в устном общении и зафиксированной на письме формами языка с точки зрения и состава лексики и норм произношения...»157. Упомянутые различия еще более проявились в связи с превращением Эдо в столичный город. Принимая во внимание это положение, С. В. Неверов отметил, что
154馬渕鼎（Мабути К.).国語音韻論.東京，1982.頁116-117.
155 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 20-21.
156 Конрад Н. И. Синтаксис японского национального литературного языка. М.,1937. С. 31.
157 Неверов С. В. Общественно-языковая практика современной Японии. М., 2005. С.10.
60


в своем становлении японский национальный литературный язык стремился к норме «вульгарного» устно-разговорного языка，базирующегося на диалектах 158.
Далее переходим к описанию некоторых характерных черт звукового строя японского языка эпохи Эдо — Токио (1603- 1867 гг.).
1.5. 	О ФОНОЛОГИИ НОВОЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
эпохи эдо
Перенос столицы (Киото) из западного района Японии Кансай (関西） в восточную область Канто (_東） и создание призамкового города Эдо (конец XVI в. — начало XVII в.) оказали влияние на формирование «эдоского языка», отличавшегося от других восточных говоров. Для строительства замка Эдо, а затем и города вокруг него было собрано множество японцев родом из разных уголков Японии. На этом основании можно предположить, что и в самом замке, и в городе происходило взаимодействие различных диалектов японского языка.
В литературе упоминается, что находившиеся при замке на поочередной временной службе даймё из провинций не успевали овладевать складывавшимся говором, а вот в призамковом городе горожане и представители самурайского сословия, видимо, начинали овладевать языком, формировавшимся на базе кантоских (восточных) диалектов.
Как указывал К. Мабути, нет определенной ясности по поводу времени, когда же местный говор стал обладать единым характером как «язык Эдо», но можно предположить, что он уже сформировался как таковой за 40-50 лет до начала создания так называемой «эдоской литературы», т. е. в 1751-1764 гг. По его же оценкам, «становление языка Эдо, можно думать, происходило на основе восточных говоров, поэтому... он в основном унаследовал их черты»159.
Н. А. Сыромятников к крупнейшим фонетическим изменениям в японском языке на протяжении XVII — начала XIX в.
158 	Там же. С.11.
159馬渕和夫（Мабути К.).国語音韻論.東京:笠間書院，1982.頁.141-142.
61


отнес следующие:1)переход f-> h- перед а, о, ев начале морфемы; 2) переход/’-> ぐ-;3) конвергенция dfe х z = cfe и 冷 Ху =攻;
4) конвергенция о (долгого открытого) и 6 (долгого закрытого);
5) отпадение w перед о и о:; 6) отпадение перед е\ 7) отвердение шипящих перед е с переходом их в свистящие: she > se, dje > dze (под влиянием восточного диалекта); 8) присоединение и к конечноморфемному t в канго (китайских заимствованиях)160.
К. Мабути，кроме перехода we,ゾе, vW, wo соответственно в i, о из ряда /а/, который произошел раньше, чем в говоре Киото, отмечает еще ряд специфических черт токийского говора (кроме некоторых из тех, что упомянуты выше).
Во-первых, прослеживается смешение [hi] и [ji], которое в токийском говоре сохранилось на долгие последующие годы.
Во-вторых, отмечается появление ряда геминированных глухих согласных (k, s, t, р) и конечнослогового носового /N/ при падении узкого гласного /и/ после /Ь, ш, п/. (Эти явления трактуются японскими авторами как своего рода гаплология, связанная с элизией гласного.)
В-третьих, стечение одних гласных трансформируется в стечение других: [ое] > [oi]; [ai], [ае:] > [е:]; [oi], [ое], [ie] > [е:]; [ia], [еа] > [iia], [е!а].
В-четвертых, при присоединении частицы [wa] к корню имен, к соответствующим формам адъективных глаголов и глагольным основам или их деепричастным формам она переходит в [а:] или pa:j. А присоединение суффиксального [о] (< [wo]) к корням имен (местоимений) дает [!〇:]. Например, указательное местоимение [sore] (4то,) в винительном падеже [sore^wjo] в токийском варианте японского превратилось в [sorio:]. В случае присоединения условно-временной частицы [Ьа] к гласному корня (основы) глагола [е] образовалось сочетание ра:].
В-пятых, на стыке двух одинаковых гласных возникли соответствующие долгие ([ii] > [i:], [аа] > [а:] и т. д.).
Кроме того, [ju] и [dzu] произносились как [ji] и [dzi] в ауслауте.
К. Мабути высказал предположение, что эти особенности унаследованы эдоским (токийским) говором из самурайского эпохи Камакура, в котором частично сохранялись черты восточных
160 Сыромятников Н. А. Развитие новояпонского языка. М.,1978. С. 7-8.
62


диалектов. Эти произносительные элементы были восприняты охотно горожанами, да и в настоящее время большинство из них сохранилось в речи жителей Ситамати — торгового района в восточной части центра Токио161.
Долгое время сохранял свои некогда приоритетные позиции кансайский (западный) диалект, который выполнял функцию опорного в эпоху Хэйан и лег в основу литературного языка (бунго), использовавшегося во всей Японии (по крайней мере, в письменной форме) не одно столетие. Говор Киото был языком столичным, языком аристократам, языком классических литературных произведений, который играл роль основного «конкурента» говора Эдо в качестве претендента стать общим языком Японии. Фонологическую систему кансайского диалекта середины эпохи Эдо К. Мабути представляет в таблице 5.
Таблица 5. «Звуковая система» кансайского диалекта в эпоху Эдо (по Мабути)
[а]
[i]
[u]
pe]
[〇]
Pa]
Pu]
P〇]
[ka]/[kia]
[ki]
[ku]
[ke]
[ko]
_
_
_
[ga] / [güa]
[gi]
[gu]
[ge]
[g〇]
[gia]
[gm]
[gi〇]
[sa]
[Ji]
[SU]
[se]
[s〇]
[la]
Й
[lo]
[za]
Pe]
[zo]
N
[tli]
[tsu]
[te]
[to]
[tla]
[tlu]
[t!〇]
[da]
[dzi]
[dzu]
[de]
[d〇]
[dz’a]
[dz’u]
[dz，o]
[na]
[ni]
[nu]
[ne]
[no]
[ma]
[niu]
[ni〇]
[ha]
[hi]/[9i]
[Фи]
[he]
[h〇]
[hia] / [91a]
[hiu] / [91U]
_
[ba]
[bi]
[bu]
[be]
[b〇]
[bia]
[biu]
[bT〇]
[pa]
[pi]
[pu]
[pe]
[p〇]
[pla]
[piu]
[plo]
[ma]
[mi]
[mu]
[me]
[mo]
[mia]
[miu]
[mio]
[ra]
[n]
[Ш]
[re]
[r〇]
[na]
[nu]
[ri〇]
[üa]
[u：]
[〇：]
161馬渕和夫（Мабути К.).国語音韻論.東京:笠間書院，1982.頁142-146.
63


К. Мабути включил в таблицу еще два символа (N и Т), первый из которых объединяет в фонематической транскрипции все варианты звучаний конечнослогового назального НЪ, а второй — все (кроме назальных) первые элементы удвоенных (геминированных) согласных. *
Эта сводная таблица наглядно демонстрирует, что «кансайская фонология» не могла не оказать определенного влияния на становление общеяпонского нормативного (стандартного) языка, главную основу которого составил наддиалектный говор Эдо (в 1868 г. Эдо был переименован в Токио). Поэтому токийский говор, как столичный, получил широкое распространение по всей стране, став базисом «общепонятного языка» — кёоцууго)
повсеместно в новой Японии.
Именно в это время свершилась буржуазная революция Мэйдзи (Мэйдзи-исин,明治維新).Этот радикальный переворот повлек за собой, по выражению Е. В. Маевского, и «революцию лингвистическую» 162.
1.6. 	О СТАНОВЛЕНИИ СТАНДАРТНОГО ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА И НЕКОТОРЫХ ФОНЕТИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЯХ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ В ЭПОХУ мэйдзи И В ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЭПОХИ
В эпоху Мэидзи (明治時代，л/эй扣начало создаваться современное государство, формирование которого вызвало реформирование многих сфер жизни. Как внутренние факторы, так и потребность в международном общении бывшей феодальной страны послужили импульсом к созданию стандартного японского языка.
В этот период, с одной стороны, как никогда ранее, стали ощущаться различия японских диалектов, поскольку активизировалось общение разделенных и социально, и регионально групп населения; с другой стороны, еще больше стал ощущаться отрыв
162 	Маевский Е. В. Лексическая «революция Мэйдзи»// Актуальные вопросы японского и общего языкознания. М., 2005. С. 245.
64


разговорной основы языка от языка письменного (文語，6アнго)， который продолжал функционировать в различных сферах жизни японского общества. «Бунго использовался по всей Японии, на нем создавались произведения художественной литературы, а позднее и некоторые научные сочинения... Безусловно, бунго, давно потерявший разговорную основу и употреблявшийся лишь на письме, не годился на роль общенародного языка буржуазной Японии»163, хотя «сфера употребления бунго в начале периода Мэидзи даже расширилась, поскольку на нем стали писать деловые документы, а введение всеобщей системы школьного обучения сделало его общим достоянием. Однако к середине 80-х гг. XIX в. пришло осознание необходимости нового литературного языка на разговорной основе»164.
1.6.1. 	Основные вехи формирования стандартного японского языка
В начальный период эры Мэидзи возникло движение, которое сравнимо с революционным в истории развития японского языка. Это движение за единство двух стилей — разговорного и письменного гэмбун-иттитай). Инициаторами
движения были известные писатели, переводчики, лингвисты (ФТАБАТЭЙ Симэй, ЯМАДА Бимё, НАЦУМЭ Сосэки, СИМАДЗАКИ Тосон, СИГА Наоя и др.)165, сыгравшие важную роль в становлении и распространении «единого стиля».
Это движение достигло определенных успехов. Новый язык в противоположность бунго стал называться гаого или ぬ〇 (口語， букв. 4устный язык5). Первая нормативная грамматика этого языка появилась в 1916 г.166
Итак, насущной необходимостью уже в начальный период этой эпохи в области языкового реформирования стало установление норм стандартного языка. Важной задачей и многотрудным предприятием было создание «нового японского языка»,
163 Алпатов В. М. Япония: язык и общество. М., 2003. С. 8.
164 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 22-23.
165 Цоктоева Т. Н. Фтабатэй Симэй — переводчик русской литературы: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1983. С. /.
166 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 23.
65


и «кандидатом на эту роль сразу же выдвинулся говор столицы Токио»167.
По сведениям X. Киндаити, самый авторитетный лингвист эпохи Мэйдзи УЭДА Кадзутоси в 29-м г. Мэйдзи (1897 г.) в первом номере журнала «Тэйкоку бунгаку» (Имперская литература) за этот год в статье «О стандартном языке» высказал надежду на то, что говор Токио (т. е. язык, на котором говорят образованные токийцы) получит со временем право претендента на звание стандартного языка. А уже в 40-м г. Мэйдзи (1908 г.) на всеяпонском совещании школьных инспекторов К. Уэда заявил: «Стандартом языка империи является язык, которым ныне пользуются в обществе образованных людей в Тоюю»168, поэтому после этого можно было бы поставить знак равенства между токийским и стандартным языком. Следовательно, 1908 г. следует считать, по крайней мере, годом объявления токийского говора стандартным языком хёодзюнго) для всей Японии. Однако токийскому говору предстояло пройти нелегкий путь до окончательного его признания таковым.
Хотя в последующие годы эпохи Мэйдзи и в годы Тайсё (大正)(1912—1926 гг) доминирующим было представление о том, что «токийский язык = стандартный язык» и при этом «самый правильный в Японии», но это в определенном смысле было преувеличением. В токийском говоре даже в речи «образованных токиицев» могли встречаться просторечные слова, выражения, грамматические формы и конструкции. В этой связи возникла дискуссия: заслуживает ли такой язык право действительно называться стандартным? Противниками закрепления за «токийским языком» статуса «стандартного языка» выступали жители различных районов, особенно западного района Кансай, в который входят такие крупные города как Киото (京都)，Осака (大阪)и Кобэ (神尸).Дискуссия по этому поводу обострилась уже в начале следующей эпохи — эпохи Сева (B〇^ü) (конец 1926 — начало 1989 г.).
Разрешить дискуссионный вопрос о праве «токийского языка» на «стандартность» взялся АНДОО Масацугу, занявшим
167金田一春彦(КиндаитиХ.).共通語の発音とアクセント//日本語発音•アクセン ト辞典.解説.東京，1966.貞6.
168 Ibid.
66


примирительную позицию. В работе «Лингвистический очерк», вышедшей в 1927 г., он предложил следующее определение «стандартного языка»: «Стандартный язык — это не реальный конкретный язык. Мы считаем таковым идеальный язык, в основе которого лежат токийский и другие говоры и стиль которого отшлифовывается непрестанно»169. Резюмируя взгляды М. Андоо, X. Киндаити отметил, что заключение этого лингвиста («стандартный язык — это не реальный конкретный язык»— имелся в виду токийский говор) «как будто бы ласкало слух многих жителей провинции. А идея о том, что ''стандартный язык=идеальный японский язык'1, поддерживалась в научных кругах и далее в течение 20 лет вплоть до поражения (Японии) в войне в эру Сева (1945 г.)»170.
Несмотря на поддержку ученых-лингвистов, в сфере образования были предприняты усилия для использования не «идеального», а «реального стандартного языка». Действительность диктовала: нельзя было сидеть сложа руки и ждать «рождения» идеального японского языка под названием «стандартный язык». В этой связи в Министерстве просвещения распорядились отобрать лучшее из «токийского языка» и устранить из него «недостойные элементы». И тем самым была создана система единого языка, названного национальным японским. Его же стали считать и стандартным, который использовался и тогда, и потом, после эпохи Мэйдзи, в школьных учебниках без изменений. Как единый язык он распространялся по всей стране, хотя это было отнюдь не легким делом. Больших усилий требовало, по мнению X. Киндаити, территориальное расширение его использования, по крайней мере, в письменной форме, хотя газетные и журнальные статьи писались в этом стиле. И это уже был язык, названный тогда настоящим (реальным) стандартным языком171.
X. Киндаити в приведенной выше работе дал описание процесса дальнейшего распространения японского стандартного языка. С определенными лингвистическими трудностями столкнулись в конце эпохи Тайсё (тайсёо-дзидай, создате¬
ли радиовещательной компании NHK (основана в 1926 г.): надо
169金田一春彦（Киндаити X.).共通語の発音とアクセント…1974.頁6.
170 Ibid.
171 Ibid.
67


было решить проблему, на каком языке вести вещание. Было решено использовать в трансляции радиопередач язык, подобный тому, что отражался в учебниках, газетах и литературных произведениях той поры. Одним словом, дикторам было предписано говорить на рафинированном токийском, который до того распространялся главным образом в его письменной форме. Так, стандартный язык стал распространяться и как разговорный язык. Таким образом, можно сказать, что в компании NHK был создан новый язык, т. е. «язык для вещания» на основе кого (Р§§) (устной речи).
Благодаря усилиям как Министерства просвещения, так и компании NHK стандартный язык в послевоенные годы уже воспринимался как родной: он занял незыблемые позиции во всех районах Японии и даже в районе Кансай воспринимался без антагонистических чувств.
Оставалась, по мнению X. Киндаита, только проблема названия этого языка; поэтому он был переименован из «реального стандартного» в «общепонятный (общенациональный) язык»— Wo胃го (共通語).
1.6.2. 	Проникновение новых лексических
заимствований из иностранных языков
Незадолго до Мэйдзи-исин, в 1853 г. американская эскадра командора Перри вторглась в Цуруга, а на следующий год повторно зашла в залив Эдо. В результате была выполнена задача открытия Японии после длительной изоляции — в Йокогаме в 1854 г. был подписан Договор о мире и дружбе между США и Японией. По этому пути пошли и другие морские державы: аналогичный договор был подписан, например, с Россией в 1855 г., после миссии адмирала Е. В. Путятина.
После выхода из самоизоляции контакты Японии с Западом стали оживленнее, и «начиная с последней трети XIX в. заимствования участились ... из немецкого и французского языков, а наибольшее их число составили слова английского происхождения»172. Следует добавить, что некоторые слова попали в япон¬
172 	Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С. 23.
68


ский и из русского. Этот этап иноязычных заимствований можно назвать новой волной, так как первые заимствования относятся к концу XVI в., но они почти перестали поступать в японский язык после закрытия страны, хотя понемногу продолжался их приток и в этот период (более всего из нидерландского). Со ссылкой на К. Мацуока В. М. Алпатов сообщает, что уже в те годы выработалась привычка к европейским заимствованиям173.
Следующий этап, который характеризуется бурным потоком иноязычной лексики, связан с послевоенным временем — временем окончания войны на Тихом океане и американской оккупацией Японии. Этот пласт англо-американских слов ассимилировался и продолжает ассимилироваться в СЯЯ, и эта лексика не может не оказывать «влияние на японскую фонологическую систему (хотя бы потому, что вследствие простой и стабильной структуры японского слога сочетаемость фонем в японском языке сильно ограничена по сравнению с английским)»174.
В условиях информационной революции продолжается лавинообразный поток иноязычных заимствований — гайрайго (доел, 'слова, пришедшие извне'). В основном это заимствования из английского в его американском варианте. Их также стали называть га/иаганаго (カタカナ語）（‘катаканные слова’)，так как они обычно записываются азбукой катакана (片仮名).Под их влиянием продолжают происходить фонетические изменения в японском языке, в том числе и на сегментном уровне. Одним словом, заимствования прочно вошли и входят в СЯЯ. Гайрайго оказали влияние на расширение сочетаемости фонем, а иногда на появление новых. Широкое употребление заимствовании способствовало и осложнению слоговой структуры. В этой связи нам представляется важным взгляд Л. Р. Зиндера на иностранные заимствования в любом языке: заимствования — «такой материал, в котором скорее, чем в каком-либо ином, может обнаружиться динамика системы: остаточные явления или же зачатки новых фонологических отношений»175 •
173 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 21.
174 Борщевская М. Л., Самсонова Е. В. О влиянии лексических заимствовании на фонологическую систему японского языка // Вопросы японского языка. М.,1971. С. 211.
175 ЗиидерЛ. Р. Общая фонетика: Учеб, пособие. М.,1979. С. 64.
69


Даже беглый анализ лексических заимствований в японском языке показывает, что происходит определенное взаимодействие фонологических систем разных языков, а различные элементы языка-реципиента проявляют разную степень устойчивости.
1.6.3. 	Краткие сведения о фонетике современного японского языка
Фонетический строй СЯЯ на первый взгляд представляется относительно простым: пять гласных фонем /а i и с о/ и около 20 согласных (в зависимости от подхода авторов). Так, например, по С. Хаттори, согласные фонемы таковы: h, \ kf g, р, Ь; t, d; с, z; s; г;ij, т, п. Полугласные:у, w. Особые морообразующие (как правило, относимые к конечнослоговым): N, Q (Т)176. Однако и в области фонемной системы СЯЯ есть спорные вопросы, которые будут рассматриваться в Главе 2.
Слоговая структура также внешне довольно проста: преобладают слоги типа CV. В ходе исторического развития исходная структура простых открытых слогов усложнилась как в результате мутационных процессов, вызванных развитием японского языка изнутри, так и под влиянием ряда экстралингвистичсских факторов. Однако и в СЯЯ открытые слоги с единичным согласным наиболее типичны.
Относительная простота и единообразие структуры слога, практическое отсутствие ресиллабации сближает японский с так называемыми слоговыми языками (типа китайского). Несмотря на то, что в целом для японского языка характерны морфемы, состоящие из двух и более слогов, в нем имеются и одноконсонантные морфемы. В СЯЯ существует специфическая единица — мора, отсутствующая в слоговых языках. Практически во всех работах по японской фонетике японских и ряда зарубежных авторов дается перечень базисных мор (по-японски чаще — хаку (ffi) «такт»). Так, скажем, по X. Киндаити, в СЯЯ насчитывается 111 хаку-мор.
Подробно проблемы сегментного уровня, релевантные для описания фонологической системы СЯЯ, будут обсуждаться в Главе 2.
176 	Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С.15.
70


С просодической точки зрения СЯЯ относится к языкам с музыкальным ударением (pitch-accent language), основным коррелятом которого является изменение мелодики голосового тона — регистровые различия ударных, предударных и заударных сегментов (слогов и их компонентов). Японское ударение подвижное, а фонетические слова оформляются акцентными контурами, конфигурация которых определяется распределением степеней повышения/понижения мелодики слогов и мор, но, как отмечает X. Киндаити, в одном слове не может быть двух высоких мор, разделенных низкими сегментами, а также первая (начальная в слове) мора и вторая обязательно отличаются по регистру. Этот автор делает еще одно важное замечание: «Акцент в общепонятном СЯЯ представлен токийской акцентной системой ... проявляется двумя степенями регистра — высокий и низкий, и наблюдается при переходе от одного звучания (моры) к другому повышением или понижением (мелодики)»177. Проблемы и закономерности японской акцентуации будут проанализированы в Главе 3.
Анализ становления звукового строя японского языка от праязыка до его современного состояния, общий обзор фонетических особенностей, характерных для разных исторических эпох Японии, позволяет перейти к обсуждению проблем сегментной фонетики и фонологии СЯЯ.
177金田一春彦（Киндаити X.).共通語の発音とアクセント//日本語発音アクセ ント辞典，1974.頁29.


Глава 2
СЕГМЕНТНЫЙ СОСТАВ ЯПОНСКОЙ ФОНОЛОГИИ
2.1. 	ВОПРОСЫ СЕГМЕНТАЦИИ
УСТНОГО ТЕКСТА В СОВРЕМЕННОМ ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Обычно при описании фонетики многих языков авторы начинают с представления либо фонем, либо звуков речи — в такой подаче материала отражается конечный результат сегментации текста, полученный в результате анализа как морфем, так и сегментов, их составляющих.
Так, JI. Р. Зиндер абсолютно резонно отмечает: «Хотя путь к фонетическому анализу слова идет через его морфологический анализ, только первый и создает понятие отдельного звука речи, так как только тогда, когда звук речи выделяется именно как элемент плана выражения языкового знака, о нем можно говорить как об осооои языковой единице — фонеме, отличной от слова или морфемы»178. Фактическое строение фонетических слов, морфем, как «фонемных протяженностей», способствует установлению фонемной структуры определенного фрагмента текста 179. Важными факторами, определяющими сегментацию текста, являются как системное строение того или иного языка, так и его отражение в сознании его носителей. Как подчеркивал
178 Зиндер II. Р. Общая фонетика: Учеб, пособие. М.,1979. С. 39.
179 Венцов А. В., Касевич В. Б. Проблемы восприятия теста. СПб., 1994. С. 66-67.
72


Л. Р. Зиндер，《чисто лингвистическая обусловленность членения потока речи говорит о том, что оно определяется системой каждого отдельного языка» 18°.
Членение текста может отражать не только исследовательскую («аналитическую») процедуру как часть фонологического анализа, но и перцептивную, предопределяющую идентификацию языковых единиц при восприятии речи 180 181.Немаловажно, что о восприятии устной речи, которое, как представляется, непосредственно связано с ее адекватной сегментацией, следует говорить в первую очередь как о неких процедурах, которые использует в своем сознании владеющий естественной языковой системой носитель языка. Необходимо также иметь в виду, что способность к восприятию не является врожденным свойством человека, а «воспитывается системой его родного языка»182.
Существует вполне оправданная точка зрения, согласно которой, как мы уже указывали выше, перцептивный аспект фонетического описания наиболее связан с функциональными свойствами звуковых единиц речи183, а функциональные различия не существуют без фонетических184.
Обратимся к вопросу о том, на что, т. е. на какие сегменты, членится звучащая по-японски речь. При ответе на этот вопрос возникает несколько неоднозначных и непростых решений. Решение может быть разным в зависимости от того, имеется ли в виду членение устной речи как исследовательская процедура — в этом случае определяющим будут теоретические воззрения исследователя, или (и это немаловажно) «интуитивное» членение собственной речи природными носителями того или иного языка, в нашем случае — японского.
Возьмем, например, официальное название Японии (в латинской транскрипции) в том виде, как оно представлено, скажем, на спортивных костюмах японцев, выступающих за свою страну
180 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 38.
181 Венцов А. В., Касевич В. Б. Проблемы восприятия теста. СПб., 1994. С. 66.
182 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 34.
183 Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л., 1981. С.11.
184 Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи / Под род. Л. Р. Зиндера，几 В. Бондарко.几，1980• С.14.
73


на международных соревнованиях, — УУ/ЛРОУУ (日本)• На первый взгляд для носителей европейских языков эта звуковая цепочка состоит из двух слогов — NIP и PON. Носители же японского, как правило, сегментируют эту последовательность на следующие речевые единицы, представляющие морную структуру: N1-P-PO-N. Первым в нашей стране в начале XX века термин «мора» для описания японской фонетики ввел Е. Д. Поливанов.
Европейцам или американцам легко представить эту звуковую цепочку в виде отдельных звуков — п, i, р, р, о, п (jj). Для обычных японцев последняя операция (вычленение отдельных звуков речи) — задача не из простых. О том, с какими трудностями в дальнейшей процедуре (анализе отдельных звуков цепочки) сталкиваются носители японского языка, можно судить по тонкому наблюдению Е. Д. Поливанова: «... [японцами] звук сознается не сам по себе (а согласный, в виде нормы, и произноситься не может сам по себе — в изоляции, т. е. без следующего за ним гласного), а как один из элементов определенного слогопредставления»185. Такой взгляд отражает как суть сегментного строения японского языка (стабильность и устойчивость открытых слогов структуры (C)V), так и интуитивное «вычленение» сегментных единиц в СЯЯ его носителями.
Итак, при рассмотрении составляющих японского текста любой исследователь должен принять для себя решение: идти ли по «оси членения» от более крупных лингвистических единиц к более дробным (собственно членение, или сегментация) или от более дробных к более крупным (агрегация). О возможности таких подходов пишет 3. М. Шаляпина, рассматривая трехмерную стратификационную модель языка 186. Термин «агрегация» заимствован этим автором из области программирования и искусственного интеллекта, «поскольку в традиционном языкознании нет устоявшихся терминов для рассмотрения отношении членения в направлении от части к целому»187.
185 Плетиер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика разговорного японского языка. М.,1930. С. 148.
186 Шаляпина 3. М. Трехмерная стратификационная модель языка и его функционирования: к общей теории лингвистических моделей. М., 2007. С. 22.
187 Там же.
74


При сегментации японского текста мы считаем оправданным пойти в одном случае (описание уровня мор) по пути агрегации (переход от мор к слогам), а в другом — по пути собственно членения (вычленение фонем в составе морфем, состоящих из мор и слогов). Естественно, что минимальной единицей уровня мор выступает мора. В этом смысле морный уровень, по нашему мнению, занимает центральное положение в фонологической системе СЯЯ.
Нельзя не отметить, что при выделении морного уровня мы следуем антропоцентрическому подходу, согласно которому «предметом лингвистического исследования оказывается, в сущности, языковая интуиция говорящего-слушающего (или, по терминологии Н. Хомского, языковая компетенция), т. е. то, что позволяет говорящему, выражая свои мысли ... правильно их ... озвучивать, а слушающему — адекватно воспринимать речь говорящего»188 •
И. Ф. Вардуль и его соавторы выделили морный ярус, атомарной единицей которого является мора. На этом уровне люоои японский текст членится на моры без остатка. Исходя из логики рассуждений 3. М. Шаляпиной, на этом уровне выделяется более или менее узкий класс единиц, принадлежность которых к рассматриваемому уровню (ярусу) по тем или иным лингвистическим соображениям не вызывает сомнений. Так, в данном случае мы можем назвать моры безусловными единицами этого уровня.
На наш взгляд, выделение уровня, который может быть описан в терминах мор, хорошо согласуется с интуитивными языковыми представлениями природных носителей японского языка. Через посредство этого уровня фонемы входят в состав слогов, морфемидругихединицязыкаприегофункционировании.
С учетом того, что были и все еще есть лингвисты, которые не в полной мере согласны с вычленением моры как особой тактовой единицы в СЯЯ, ниже мы прибегнем к всестороннему рассмотрению всех «за» и «против», связанных с трактовками этой единицы. В первую очередь, проиллюстрируем значимость моры при создании палиндромов и в других языковых играх.
188 	Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 4.
75


2.2. 	РОЛЬ МОРЫ В ЯПОНСКИХ ПАЛИНДРОМАХ И ЯЗЫКОВОЙ ИГРЕ
Подтверждением и свидетельством того, что природные носители японского языка членят звуковые последовательности не так, как это делают носители так называемых фонемных языков, могут служить палиндромы и языковая игра.
Как известно, термин «палиндром» восходит к корням греческого происхождения — palin ('обратный') и dromos (4путь,) и служит для обозначения слов, фраз или предложений, которые могут быть прочитаны одинаково с начала до конца и наоборот. Палиндром определяют как «перевертень», т. е. текст, одинаково читающийся от начала к концу и от конца к началу («А роза упала на лапу Азора», А. Фет)189.
Так, судя по примеру из русского языка, приведенному выше, а также из английского (A Santa lived as a devil at NASA) и финского (Saippuakauppias — Торговец мылом') и т. п., в процессе палиндромизации основная роль «кирпичиков», формирующих палиндром, отводится звукам речи (~ фонемам), реже — буквам.
В японском языке термину «палиндром» наиболее соответствует кайбун (®^), пишущийся двумя иероглифами (морфемами китайского происхождения). Этимология этого бинома близка к русскому перевертень: первый иероглиф имеет значение 'вращение, вращать, вращаться1,а второй — 'текст, предложение, письмо*.
В данном контексте в первую очередь нас интересует, к каким фонологическим единицам обращено языковое сознание носителей японского языка. Претендентом на основной элемент японских кайбун мог бы быть слог. К такому выводу можно прийти, если следовать логике Е. В. Маевского, который всего лишь на одном примере сделал следующий вывод: «в играх со словами минимальной единицей членения текста в Японии всегда служит слог, а не фонема (обозначаемая буквой), как, например, в палиндроме МА-ЦУ-Ё-КО-Ё-ЦУ-МА, что означает сжду тебя, приди, жена1,: нетрудно заметить, что фраза одинаково читается от начала к концу и от конца к началу только при условии слогового
189 	Советский энциклопедический словарь. М.,1979. С. 996.
76


(а не буквенного) деления» т. Одно замечание технического порядка: оно касается упоминания «буквенного деления»! Ведь японские палиндромы часто записываются буквами кана, и если это не так, то при их создании как раз и учитывается их побуквенное прочтение. Второе замечание — более существенное — относится к технике образования перевертней в японском. Ср., например, часто употребляющийся в работах перевертень — СИНБУНСИ (しんぶんし 一►新聞紙）‘газетная бумага' в котором конечнослоговой Н в позиции перед /Ь/ переходит в [гп]. На этом примере мы не можем утверждать, что все элементы в палиндроме — полноправные слоги, так как отдельным слогоподобным сегментом является назальный НЪ: СИ-Н-БУ-Н-СИ. Отсюда следует, что техника образования японских гайбアн основана на перевертывании не только простых слогов структуры (C)V， но и частей комплексных (тяжелых) слогов — носового N, «вторых половин» так называемых долгих гласных и даже имплозивных участков согласных геминат (именно такие тактовые единицы Е. Д. Поливанов назвал применительно к японскому языку морами, в японской традиции их еще называют ОН (音）‘звук, звучание' ХАКУ (拍) ‘такт’ или даже ОНСЭЦУ (音節）‘(^〇1^).
Следовательно, японские палиндромы все же образуются «переворачиванием» мор, а не слогов, в полном смысле этого термина, как это происходит в «собственно слоговых языках》 типа китайского, или отдельных звуков речи (как в русском, английском и других языках «фонемного строя», или «неслоговых», по определению В. Б. Касевича 190 191).
Проведенный анализ демонстрирует, что при создании «правильных» по японским меркам палиндромов сохраняется цельность мор структуры (C)V и наблюдается свободный отрыв несамостоятельных мор (типа морообразующего N) и их переход в соседние слоги. Чрезвычайно существенно и то, что начально- и конечнослоговой согласный функционально различны и не могут чередоваться. Практически невозможно представить, чтобы кто-либо из носителей японского языка мог
190 Маевский Е. В. Графическая стилистика японского языка. М., 2000. С.10.
191 Касевич В. Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М.,1983. С. 144-151.
77


при обратном прочтении, например, палиндрома ТА-КЭ-Я-БУ Я-КЭ-ТА (たけやぶやけた—薮焼けた）‘Зарос皿бамбука сгорели， прибегнуть к пофонемному перевертыванию, т. е. дать вариант АТЭКЯ-УБЯ-ЭЮЧТ 192.
Рассмотрение текстов японских кайбун подтверждает функциональную значимость моры как единицы, сравнимой по своему статусу со слогом в собственно слоговых языках, а также в чем-то даже более важную роль по сравнению со слогом и отдельными звуками речи в самом СЯЯ 193.
К похожей на палиндромизацию технике прибегают японские гангстеры (ヤクザ‘якудза’)， создавая жаргонные слова по принципу upside-down words сакаса-котоба 'слова-
перевертни,): /taira/ (им. собств.) /raita/; /карри/ (сир) —► /рикка/; /ringo/ 'яблоко' —> /gönn/; /gindza/ (р-н Токио) —► /dzangi/; / byoobu/ 'ширма' ^ /bubyoo/; /tiidzu/ 'сыр5 /dzutii/ и др. Первые три примера иллюстрируют употребление мор как единиц, используемых в «переворачивании» слов, однако последние два примера связаны с переменой положения слогов, в которых «долгие гласные» не разлагаются на составляющие их краткие. Можно предположить, что в этих случаях процесс переворачивания както связан с тем, что слоги с долгими гласными содержатся в словах, которые восходят к разным слоям лексики: в одном случае это китаизм-канго (屏風)，а во втором — англоязычное ‘cheese’194.
Еще одним свидетельством своеобразного, по сравнению с более «привычными» русским и западноевропейскими языками, членения слов на сегменты может служить японская игра в слова, именуемая《Сиритори》尻取り‘схватывание хвостов’. Эта игра похожа на русскую игру «в города», когда играющие по очереди называют соответствующие топонимы, при этом каждый
192 Kawamori М. Notes on Verbal Inflection in Japanese // Gengo-no Sekai. 1984, vol.2, No 1.P.227.
193 См. подробнее: Рыбин В. В. Слог в японском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1986 б. С. 6; Рыбин В. В. О чем говорят японские палиндромы? // Проблемы типологии и общей лингвистики: Междунар. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения проф. А. А. Холодовича: Материалы. СПб., 2006 6.С. 131-135.
194 Примеры из: Smith R. Е. Natural Phonology of Japanese: Revised and amended version of Ph. D. dissertation. University of Hawaii. 1980. P. 21-22.
78


следующий называет город, первая буква (звук речи) которого соответствует последней (последнему) предыдущего. Японцы же играют в слова — имена существительные, которые оканчиваются на гласный, так как нельзя называть слово с конечнослоговым Н в его конце — иначе назвавший его считается проигравшим. Но и наличие гласного в ауслауте предыдущего слова еще не означает, что следующий игрок назовет слово, начинающееся с такого же гласного; если в исходе слова представлен краткий слог структуры CV，следующий игрок должен подобрать слово, в анлауте которого такой же слог Ср. КА-БУ (株)‘пень’ 一► БУ-ТА (豚）‘свинья’ TA-КО (蛸）‘осьминог’，но не так, как посту¬
пили бы носители， скажем, русского языка: КАБУ — У СИ (牛) 4 бык5 —> ИРО (fe) 1цвет5 и т. д. Принцип этой игры также демонстрирует некоторые закономерности «наивного» языкового сознания японцев: «незыблемость» открытых слогов CV (гласный не может быть оторван от предшеств)〇ощего согласного) и невозможность самостоятельного функционирования согласного «без опоры» на гласный 195.
Существует мнение, что поскольку каждая мора в СЯЯ на письме соотносится со знаком каны, то это обстоятельство способствует интерференции графики при членении звучащей речи на минимальные сегменты: ведь на период формирования национальной азбуки каждому слогу (C)V соответствовал один графический знак.
В. М. Алпатов видит в процессе сегментации текстов влияние сложившейся традиции: «Японская традиция до ее европеизации обходилась только морами: понятия, соответствующие фонеме и слогу, сформировались в Японии уже в период европеизации под влиянием извне. Такая особенность японской традиции — привычка идти от моры к звуку, а не наоборот — сохранилась даже в наши дни, несмотря на освоение европейских и американских лингвистических теории и методов. Она, безусловно, связана со строем японского языка, где сочетаемость фонем менее свободна, чем в греческом, санскрите и арабском, а структура слога подчинена весьма жестким правилам»196.
195 Рыбин В. В. Слог и мора в японских «какусикотоба»// Востоковедение: Филол. исследования. Л., 1985. Выи.11.С. 63-68.
196 Алпатов В. М. История лингвистических учений. М., 2005. С. 310.
79


В последнее время появилась и модификация этой языковой игры, в основе которой — написание японских слов (чаще топонимов) латиницей, что принято для обозначения названий железнодорожных станций, станций метрополитена, аэропортов; ср., например, akasaka akasaka (^Ш). Такая техника перевертывания носителям японского языка кажется неестественной, хотя бы из-за искажения их просодического оформления197 и, видимо, изза непривычности обращения к отдельным звукам речи, т. е. к той технике, которая не укладывается в головах среднестатистических японцев и которая кардинальным образом разрушает традиционные представления о звуковом строе родного языка.
Как уже говорилось выше, для наивных носителей японского языка слоги типа (C)V — моры — представляются предельными звуковыми единицами. Прагматически в звучащей по-японски речи «простой слог имеет черты отдельного звука, хотя при научном фонетическом анализе и в японском языке и V, и С (каждый в отдельности) осознаются как реализации простых звуков»198.
Языковая игра или разного рода «лингвистические эксперименты» хотя бы косвенно свидетельствуют о мороориентированном структурировании и перцептивной интерпретации японских речевых единиц (слов, фраз) носителями СЯЯ.
2.2.1. 	Ритмические единицы, используемые в японской поэзии
В связи с большой популярностью и наличием переводов стихов японских авторов читатели, по-видимому, хорошо осведомлены, что в японской версификации не используется рифма, а главными являются некие «ришические фигуры», которые в бытовом представлении связаны с количественными характеристиками строк (и строф), выраженными в терминах слогов. Такая упрощенная трактовка, вопреки ожиданиям, встречается, к нашему сожалению, и у некоторых японоведов.
Тем не менее сравнительно часто в литературе, посвященной японской поэзии, встречаются не совсем корректные формули¬
197猪塚元、猪塚恵美子(ИнодзукаХ.，ИнодзукаЭ.).シリーズ•日本語のしくみを 探る.2:日本語発音のしくみ.東京，2006.頁3.
198藤原与一(ФудзивараЁ.).実用音声学.日本語学シリーズ1.東京,1994.頁74.
80


ровки: танка ('короткая песня') — это «пятистишие, состоящее из 31 слога, с устойчивым чередованием слогов 5-7-5-7-7»199. Ср. также определение R А. Борониной: танка —— 4>орма пятистишия， которая《складывается из пяти стихов, точнее синтагм, — двух пятисложных и трех семисложных, чередующихся по принципу 5-7-5-7-7»200, т. е. танка состоят из 31 слога. Похожие высказывания часто встречаются и по поводу ритмики трехстиший хайку, которые имеют структуру, состоящую якобы из 17 слогов (5-7-5).
Рассмотрим некоторые примеры, взятые из упомянутой выше монографии И. А. Борониной.
I. Пример пятистишия — танка.
1) 	Кими нарадэ (きみならで一君ならで‘Коль не тебе’)；
2) Тарэ-ника миеэн (たれにか一誰にか4Кому я покажу’)；
3) Умэ-но хана (うめのはな一梅の花‘Этот сливы цветок?’)；
4) Иро-о мо ка-о мо (いろもかをも一色をも香をも‘И цвет и аромат’)；
5) Сирухито дзо сиру (しるひとぞしる一知る人ぞ知る‘Знает лишь та, которую я знаю!5).
Во второй строке представлено вроде оы не семь, а шесть слогов. И тогда можно было бы говорить о нарушении сложившейся традиции. Дело в том, что в слоге СЭНЪ не одна, а две ритмические единицы — СЭ и НЪ, названные выше морами.
II. Пример трехстишия — хайку.
1) 	Кику-но ноти (きくののち一菊の後‘После хризантемы’)；
2) Дайкон-но хока (だいんのほか一大根のほか‘Кроме редьки’)；
3) 	0&卩及-1«1拟(^(さらになし一更になし‘1^4614)11〇7!’).
Последний пример демонстрирует, что двусложное ДАЙ-
КОНЪ (вторая строка) состоит из четырех мор: ДА-Й-КО-НЪ. Только при счете на моры можно видеть сохранение ритмическом структуры соответствующих строк-строф.
Видимо, И. А. Боронина и другие авторы пугают две ритмические единицы — слог и мору, хотя в отечественной японистике этот факт должен бы быть хорошо известен, так как еще в 1960 г. Н. И. Фельдман справедливо констатировала: «В [японских]
199 Японская поэзия. СПб., 1999. С. 7.
200 Боронина И. А. Поэтика классического японского стиха (VIII-XIII вв.). М.,1978. С.11.
81


стихах метр основан на счете мор»201  202. Нам также приходилось писать о роли моры в японской версификации на основе анализа поэтических текстов ш.
Анализируя другие стихотворные примеры, мы пришли к следующему выводу. При чтении стихов самостоятельными тактовыми единицами, наряду с кратким слогом (CV) и морообразующим Н, оказываются《вторая половина» так называемого долгого гласного и имплозивная согласная мора — первая из двух одинаковых согласных, образуемая как бы за счет «двойной» вьщержки при артикуляции последующего согласного 203. Примечательно, что эти закономерности в целом аналогичны правилам греческой и латинской метрики, согласно которым «открытые слоги с краткой вершиной считаются краткими, а открытые слоги с долгим гласным и закрытые слоги с краткой вершиной, если даже за ними следует только один согласный, считаются долгими»204.
Аналогичные явления можно наблюдать и в песенной традиции Японии. При нотной записи нота может соответствовать не только «второй половине» «долгих гласных», носовому Н, но и первому из удвоенных согласных. Если первые (гласная и носовой) могут пропеваться на отдельную ноту самостоятельно, то в случае с согласной морой имеет место компенсация за счет пропевания предыдущего гласного на две ноты.
2.2.2. 	Темпоральные параметры моры в современном японском языке
Одной из отличительных особенностей фонологической системы СЯЯ является функциональное противопоставление гласных и согласных сегментов по длительности (cp.: oi (Щ ‘племянник，一 сю/ [о:1](覆）‘покрывало’，шсд (いか）4бумажный змей’ 一 шсга (——家)‘семья, клан’，awo (尼)‘монахиня’ _ шша (按摩）‘слепой массажист’). Это не фонематичность долготы
201 Фельдман Н. И. Японский язык. М.,1960. С.17.
202 Рыбин В. В. Слог в японском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. 几，1986 6.С. 6.
203 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С. 69.
204 Тройский И. М. Древнегреческое ударение. М.; Л., 1962. С. 120.
82


в традиционном ее понимании: длительность фонологически релевантна в том смысле, что различает одноморность/двуморность соответствующих сегментов (слогов). Согласно традиционным представлениям японской филологии, первые примеры в этих парах являются двухтактными (двуморными), а вторые — трехтактными (трехморными), причем в идеале считается, что соотношение по длительности трехморных слов к двуморным равно 1,5 (3:2), т. е. моры любого вида изохронны.
Можно сказать, что и по этой причине тоже Дж. Мак-Коли называет именно мору «единицей длины в языке» (unit of length in the language)205.
В работе M. Хан 206 длительность сегментных единиц в зависимости от их морной структуры изучалась экспериментально. Прежде всего, в результате спектрального анализа экспериментального материала Хан выяснила, что собственная длительность японских гласных распределяется следующим образом: /и/ 1,00; N 1,17; /о/ 1,26; /е/1,36; /а/ 1,44. Из этого следует, что /а/ в сопоставимых контекстах длительнее, чем /и/, почти в 1,5 раза. Что касается согласных, то наиболее длительными являются глухие щелевые, аффрикаты и смычные, затем идут звонкие щелевые и аффрикаты, далее звонкие смычные и носовые, одноударный /г/ и полугласные /w/, 1)1. Причем в каждом подклассе также наблюдается иерархия по длительности.
Сравнивая длительность кратких и долгих, т. е. двуморных, гласных, М. Хан получила соотношение в пределах от 1:2 до 1:3 в зависимости от фонетического контекста (первое соотношение связано с противопоставлением изолированного гласного долгому，второе действительно для гласных из слогов CV 〜CV:). Среднее соотношение по длительности между краткими и удвоенными согласными, по данным этого же автора, равно 1:2,6 и часто составляет 1:3. На основании статистических данных автор делает следующие выводы: принятое представление об «удвоении» гласных и согласных в СЯЯ не совсем верно отражает реальную картину, так как длительность «второй половины» долгого
205 McCawleyJ. The Phonological Component of a Grammar of Japanese. The Hague, 1968. P.131.
206 Han M. S. The Feature of Duration in Japanese // Study of Sounds. 1962 a. Vol.X. P. 87.
83


гласного и «первой половины» удвоенного согласного скоррелированы с длительностью предшествующих и последующих слогов структуры CV соответственно: это связано с существованием в японском особой единицы — моры, обладающей постоянной длительностью. Наблюдается устойчивая тенденция к уравниванию времени звучания мор, т. е. происходит своего рода перераспределение длительности между согласным и гласным: если в одной море содержится относительно длительное /р/ и /а/, то Ы в таком контексте обычно менее длительно, чем в составе других мор; в случае, если мора состоит из согласного с малой собственной длительностью, например /г/, и гласного /а/, то гласный относительно более длителен. В случае же редукции узких гласных /\/ и /и/ в позиции между глухими согласными или после глухого перед паузой «длительность (редуцированного) гласного переходит к предшествующему согласному или он заполняется квазипаузой, но не исчезает»207. Во-первых, как пишет М. Хан, в глаголе-связке / desu/ с максимальной редукцией конечного гласного /s/ вдвое длительнее других /s/ в высказывании [saseta soo des] ('говорят, он заставил [кого-то] сделать [что-то]?); во-вторых, на спектрограмме наблюдается слабовыраженная формантная структура (minor formant), соотносимая со спекгром /и/, в конечной фазе [s], что говорит о частичной сохранности гласного в оглушенном варианте.
Оппонентом М. Хан и других сторонников изохронности моры является М. Бекман, которая провела большой эксперимент с целью выявления зависимости длительности гласных от различного консонантного окружения, зависимости длительности гласных от вокалического окружения, соотношения длительностей согласных, лишенных вокалической опоры в результате редукции /\/ и /и/, с такими же согласными перед полнозвучными /\/ и /и/ 208.
Результаты, полученные М. Бекман на основе спектрального анализа, подтверждают, по ее мнению, тезис об отсутствии какойлибо «временной (темпоральной) компенсации», т. е. увеличения длительности согласного при редукции последующего гласного (только в 7% случаев из 54 пар сравниваемых слов слоговой
207 Нал М. S. The Feature of Duration in Japanese. P. 89.
208 Beckman M. Segment duration and the 4тога* in Japanese I I Phonetica.1982. Vol.39. N 2-3.
84


согласный равен по длительности или длительнее моры CV; в 54% случаев слоговой согласный незначительно длительнее согласного из сочетания CV). Хотя она отмечает, что слоговой согласный более длителен, чем неслоговой, но, во-первых, эта тенденция не является ведущей, и, во-вторых, разница по длительности незначительная (в среднем 9 мс, при допустимой ошибке в измерениях в пределах 士 5 мс). Кроме того, М. Бекман относит различия между ее данными и данными, полученными М. Хан, к противоречиям, связанным с методом сегментации 209.
Критически Бекман относится и к тому положению морной теории, в соответствии с которым удвоенные согласные состоят из морообразующего согласного и неморообразующего согласного следующей моры структуры CV. Корректность данного положения должна подтверждаться соотношением длительностей удвоенных и кратких согласных. По мнению Бекман, соотношение СС: С = 3:1 идеально отражало бы их морную структуру, поскольку сочетание СС соответствует 1，5 морам (мора С плюс «половина моры» из последующего слога CV)，а С — 0,5 моры210. Ею получены два соотношения — 2,25 и 2,79 — при разных методах сегментации: в первом случае переходный участок отнесен к согласному, во втором — к гласному. Второе значение близко по значению к данным, полученным Хан (см. выше). Статистическая обработка данных, произведенная Бекман, показала, что 《моронесущая» первая часть долгого согласного в среднем существенно короче моры структуры CV. Кроме того, М. Бекман, сравнив длительность сочетании CCV и CV, получила соотношение 1，66, которое она сочла недостаточным для подтверждения морной теории, согласно которой оно должно быть равным 2:1.
В результате своего исследования М. Бекман, как уже упоминалось, приходит к выводу о том, что абстрактная временная структура (мора) не имеет фонетической реальности, а способность носителей СЯЯ определять количество мор в высказывании связана с интерференцией со стороны графики, которая отражает в виде годзюонных знаков морную структуру сегментных последовательностей. Уделом моры как ритмической единицы остается поэзия, традиции которой уходят в далекое прошлое, когда все
209 Ibid. Р.119.
210 Ibid. Р.121-122.
85


слоги в японском языке составляли сочетание (CV). С течением времени за счет изменения в звуковом строе часть слогов CV превратилась в конечнослоговой N, морообразующую часть в составе согласных геминат, а слогосчитающий стихотворный размер стал моросчитающим211.
Самое существенное состоит в том, что для М. Бекман реальность моры опровергается чисто «арифметическими» соотношениями длительностей, психолингвистические же факторы, в частности перцептавного характера, ею не учитываются.
В этой связи определенный интерес представляют данные эксперимента, описанные X. Фудзисаки и М. Сугитоо212. Они пытались выяснить восприятие моры в зависимости от длительности сегментов. В эксперименте использовалась синтезированная речь в виде отдельных слов и простых предложений. Синтезировались следующие слова: [oi] 'племянник’，[ise] (топоним)(伊勢)， [ita] 'был’（居た)，[ama] ‘монахиня’（尼).Затем с помощью синтезатора речи, оставляя длительность предшествующих и/или последующих гласных, равной 100 мс, постепенно увеличивали длительность гласного [о], щелевого [s], смычного [t] и носового [ш] (по 10 мс в интервале от 80 до 250 мс). Эти же последовательности были включены в синтезированные фразы озрз 似〜如сア ‘это есть."’ и awcö-zii/ 〜‘человек, который... там (туда)' Все стимулы были предъявлены для аудирования. В результате двуморное /oi/ 4племянник, начинало восприниматься как /ооУ 'покрывало9 с порога, когда длительность /о/ составляла 156 мс (во фразе 168 мс); /ita/ ‘был’ 一 как /itta/ ‘пошел’（行つた)，когда длительность Л/ равнялась 169 мс (во фразе — со 164 мс); /ise/ как / isse/ (—せ）‘один сэ — мера поверхности, равная 99，18 кв. м’ с порога длительности /s/， равной 166 мс (во фразе — со 165 мс); [ата] 1 монахиня，как [атта] ‘слепой массажист’ ——при длительности [ш] в 141 мс (во фразе — со 152 мс). Экспериментальные данные свидетельствуют, что если гласный или согласный в 1,5-1,7 раза длительнее окружающих сегментов, то этого достаточно, чтобы двуморные слова были восприняты как трехморные.
2,1 Beckman М. Segment duration and the 4mora7 in Japanese // Phonetica. 1982. Vol.39. N2-3. P.134.
212藤崎博也、杉藤美代子（Фудзисаки X.，Сугитоо M).音声の物理的性質// 日本語.5.音韻•東京，1977.頁63-106.
86


Таким образом, результаты эксперимента с синтезированной речью, проведенного X. Фудзисаки и М. Сугитоо, показали, что:
1) 	гласный воспринимается как «долгий» при отношении по длительности к исходному краткому, равном 2:1(парадигматическое соотношение); и при соотношении к длительности соседнего, приблизительно равном 1,7:1 (синтагматическое соотношение);
2) согласные воспринимаются как «долгие» при парадигматическом соотношении в пределах 1,76-2,1 и при синтагматическом соотношении от 1,4 до 1,7. Как свидетельствуют Фудзисаки и Сугитоо, восприятие длительностей соответствующих сегментов находится в прямой зависимости от соотношений по длительности на синтагматической оси: при увеличении времени звучания окружающих сегментов (при этих условиях эксперимент также был повторен) исследуемые как гласные, так и согласные начинают восприниматься как «долгие» и геминированные с более высокого порога длительности.
Проведенные нами по данным этого эксперимента подсчеты показали, что слова начинают восприниматься как трехморные, когда отношение их длительности к длительности двуморных слов равно 1,2-1,3, а не 1,5. Напомним, что для сравниваемых слов соотношение 3:2 идеально соответствовало бы представлениям сторонников изохронности мор (М. Хан и др.) и являлось бы, по мнению М. Бекман, убедительным свидетельством в пользу фонетической реальности моры.
В связи с обсуждаемой проблемой приведем данные двух наших экспериментов на восприятие в затрудненных условиях: 1)при акустическом искажении — именных словосочетаний разной длины (по методике Л. А. Чистович и ее соавторов213) и 2) связного текста в белом шуме.
В первом случае подсчеты показали, что мора столь же устойчива, сколь и слог, и слово. Кроме того, при восприятии в этих условиях (фильтрованной речи) сохраняется и отношение количества мор к количеству слогов: в исходном тексте оно равнялось
1,3, 	при восприятаи —1,27. Эти результаты можно признать свидетельством в пользу реальности моры как особой единицы214.
213 Физиология речи. Восприятие речи человеком / Л. А. Чистович, А. В. Венцов, М. П. Гранстрем и др. Л., 1976.
2,4 Касевич В. Б., Шабельиикова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельно, 1990. С. 78-79.
87


Во втором случае мы получили данные на основе подсчетов ответов испытуемых: число слогов сохранилось в 70% случаев, а число мор — в 73%. Соотношение между количеством мор и слогов осталось прежним —1,12.
Анализ также показал, что одним из существенных факторов, от которых зависит уровень восприятия, является длина высказывания в морах, притом что длина высказывания в терминах слов и слогов не является таким фактором. Следовательно, мора — реальная единица, служащая для «измерения» длины высказывания215.
2.2.3. 	Мора при заикании и в оговорках японцев
В связи с недостатком данных по естественному заиканию носителей СЯЯ и недоступностью для нас соответствующих материалов нами был поставлен эксперимент по «искусственному заиканию» (эффект Ли). Как известно, данный эффект вызывается у испытуемого с помощью задержанной слуховой обратной связи. Основу эксперимента составляет то, что «говорящий не только говорит, но и слушает, что говорит. Прослушивая высказанное, он постоянно сравнивает качество звуков, которые он произносит, с качеством тех звуков, которые он намеревался произнести, и в случае необходимости приводит в соответствие результаты и намерения»216.
Искусственное заикание происходит тогда, когда испытуемый слышит в наушниках собственную речь с задержкой по времени, которое определяется расстоянием между звукозаписывающей и звуковоспроизводящей головками магнитофона и скоростью движения магнитной ленты. Подробности эксперимента описаны нами в коллектавной работе217. Приведем кратко здесь лишь его результаты, полученные после анализа записей, сделанных при многократном прослушивании магнитофонных записей прочтения 14 японскими испытуемыми в условиях вынужденного
215 Рыбин В. В. Слог в японском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Л,1986 6. С. 7-8.
2.6 Denes Р. В., Pinson Е. N. The Speech Chain. Baltimore, 1964. P. 5.
2.7 Касевич В. Б., Шабелъникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С. 66-69.
88


заикания 10 предложений (при пятикратном повторении), содержащих разные по структуре слоги. Приведем некоторые примеры: 1)нанъ (‘что?’）> н-нанъ，на-нанъ, нанъ-нъ; 2) дэсу (глагольная связка) > д-дэс, дэ-дэс，дэс-с; 3) тоттэ (‘возьми!,) > то-тоттэ，тоттоттэ, тоттэ-тэ.
Из приведенных примеров видно, что конечнослоговой носовой, конечный глухой согласный, стоящий перед редуцированным гласным (дэсу > дэс-дэс-съ), первый из геминированных согласных обладают определенной свободой и могут отходить в одних случаях — к предшествующему слогу, в других — к последующему, в-третьих они могут отрываться как от предыдущего, так и от последующего слогов, образуя самостоятельный (несколько ущербный) слог.
Эффект Ли на японском материале проявляется также и в отрыве инициального согласного слога (ср. маттаку 4совершенно9: м-мат-таку и др.) и, как видно из примеров выше, в обособлении финальных компонентов слога (мор), что невозможно, скажем, в слоговых языках.
Обсуждая результаты проведенного эксперимента, нельзя не отметить, что испытуемые, носители СЯЯ, демонстрировали различные «модели заикания», вызванного задержанной обратной связью; например, слог naN может быть произнесен либо как паnaN, ne-naN, либо как naN-N. Вариативность стратегий верно отображает различные функциональные границы в пределах слога. В терминах мор этот слог должен быть представлен как na+N, притом что па, в свою очередь, может члениться на инициальный п- и финальный -а. Вторая же мора, состоящая из конечнослогового носового N, далее, очевидно, не может члениться, и ей следует отказать в наличии внутренней струюуры.
Сравним полученные нами экспериментальным путем данные с материалами по «естественному» заиканию, опубликованными впервые X. Кубодзоно в конце 1990-х годов218. Так, заикающиеся природные носители японского языка проявляют это речевое расстройство в спонтанной речи следующим образом: a) s — s — soo (そラ，‘так’)，g _ g — gonen (五年，‘пять лет’); b) no — no — noboru (登る，‘подниматься’)； с) па — па — nande
218窪蘭晴夫（Кубодэоно X.).日本語の音声.現代言語学入門.2.東京，2005. 頁176-178.
89


(何で，‘почему?’)，so — so — sooshiki (葬式，‘похороны’)； d) tai — tai — taihen (大変，‘очень’)，gen — gen — gen'yu (原油，‘сырая нефть5). X. Кубодзоно приводит и статистику по «моделям заикания» и их частотности в расчете на 162 зафиксированных им и его соавтором X. Удзихара случая: тип а представлен шестью случаями (3,7%), как и тип d; тап с —150 случаев (92,6 %). В приведенной работе содержится следующий вывод: «... слоги структур CVC, CW сегментируются как CV-C и CV-V, а повторы начальных CV-структур и есть признак заикания как речевого расстройства»219. Этот же автор добавляет, что поскольку такое членение отображает границу, проходящую между морами, то понятно, что повторяющиеся сегменты — моры, а не слоги. Сравнивая свои наблюдения с заиканием носителей английского, X. Кубодзоно, со ссылкой на А. Сихэи, отмечает, что в случае с англоговорящими чаще всего наблюдается «отрыв» начального согласного: n-n-n-n-never, th-think, d-d-difficult, s-s-s-street, t-t-telephone (68,3% на 107 случаев); или гласного: a-a-attend (16,8% на то же количество случаев). Случаи же с повторением начальных согласных кластеров (типа str-strange) крайне редки (около 1%).
Небезынтересны в данном контексте материалы X. Кубодзоно и по естественным оговоркам японцев. Приведем ряд примеров (точками обозначены границы мор, а таре — границы слогов):
1) 	te.k.-ki.n-ko.n-ku-ri.i-to (鉄病コンクリー卜，4железобетон’）一> *ko.k-ki.n-te.n-ku-n.i-to;
2) a-ra-bu-zi.n(アラブ人，‘араб’）— *a-ra-zi-bu.n;
3) mo.o-ta.a-ba.i-ku(モーターバイク，4мопед’)一>*mo.i-ta.a-ba.i-ku;
4) pa.a-se.n-to (パーセン卜，.процент’）一► *pa.n-se.n-to;
5) ku.u-bo-mi.d-do-we.i (空母ミツドウエイ，‘авианосец Midway’） —► *ku.b-bo-mi.d-do-we.i.
Оговорки носителей японского языка в подавляющем большинстве случаев, как резюмирует свои наблюдения Кубодзоно, отражают сегментирование звуковых отрезков «по морным границам»220.
В детской речи, как и во взрослой, наряду с заменами в «оговорках» инициальных согласных (to.o-sa.N父さん，'отец5 —
219窪蘭晴夫（Кубодэоно X.)•日本語の音声.現代言語学入門.2.東京，2005. 頁177.
220 Ibid. P.165-166.
90


*to.o-ta.N，ga.k-ko.o 学校，‘школа’ —> *da.t-to.o, su.i-do.o 水道， 4водопровод, —> *su.i-no.o, ki-ri.N 'жираф' -> *ti-i.N221  222) или опорных гласных (sa-so-ri ®[, 'скорпион' ^ *sa-si-ro, пример Кубодзоно), где сохраняется морная (ритмическая) структура слова, встречаются и случаи, связанные с перестановкой или изменением порядка мор: ke-tya.p-pu ケチャップ，‘кетчуп’ 一> *tya-ke.p-pu. Следует добавить, что в данном случае вряд ли есть возможность или необходимость говорить о влиянии японской письменности на речевые ошибки детей, которые еще не знают и азбуки. Так, дети от 2-х до 4-х лет произносят слова booru 4мяч, и matto 'мат, циновка5 похоже на то, как произносят их взрослые, т. е. повторяя за ними ритмические структуры сказанного, а не упрощая их до *boru и *mato 111.Р. Огума, однако, со ссылкой на исследования К. Амано, отмечает, что в процессе становления «фонологического сознания» японских детей послоговый анализ слов, в состав которых входят слоги, содержащие «особые моры» (части гласных и согласных геминант, конечнослоговой Н), отличается от слошпредставлений, состоящих из «обычных мор», при этом овладение произносительными навыками первых запаздывает по времени в формировании детской речи 223.
Стоит упомянуть и оговорки японцев, вызванные искусственным путем в условиях эксперимента, проведенного Д. А. Биричевским при написании курсового сочинения на тему «Слог и мора в японском языке» (1995). Суть эксперимента заключалась в том, чтобы вынудить носителей языка делать оговорки при повторении за диктором слов, произнесенных скороговоркой и записанных на магнитофон. Повторения аудиторов также были зафиксированы на магнитную ленту. В результате эксперимента были получены практически такие же результаты, как и при анализе естественных оговорок, осуществленном X. Кубодзоно (см. выше), например: dze.n-ko-ku (全国）‘вся страна’ — *dze.i-ko-ku， bu-ra.N-ti (ブランチ）4brunch く breakfast+lunch’— *bu-ra-mu-ti， ko.o-so-ku (咼速）‘высокая скорость’ — *ko.s-so-ku，so.o-sa-ku (倉ij作)
221仲野谷清（НаканоТ.).「わるい発音」のなおしかた一よりよい日本語の音声を めざして.東京，1985.頁25, 72.
222窪菌晴夫（Кубодзоно X.).日本語の音声.現代言語学入門.2.東京，2005. 頁155.
223小熊利江（ОгумаР.).発話リズムと日本語教育.東京，2008.頁11.
91


'творчествсГ —► *so.N-sa-ku, sya-wa.a (シャワー）4душ, —► tya-wa.N (茶^〇 ‘пиала’ и т. д. Биричевский пришел к выводу, что «по своей структуре все изменения можно назвать морными, но не все слоговыми, что говорит в пользу моры как более значимой единицы, чем слог при восприятии речи носителями японского языка»224.
Во всех предыдущих разделах, как нам представляется, были приведены неоспоримые факты и свидетельства в пользу того, что в СЯЯ существует тактовая, темпоральная единица — мора, занимающая центральную позицию в японской фонетике и фонологии, без обращения к которой трудно описывать процесс как порождения, так и восприятия речи. Тем более, что «обычно японцы ощущают ОНЪ (“звучание”, т. е. сегменты, включенные, а иногда не включенные в азбучную таблицу 4Тодзюуон,,)? выраженный одним буквенным знаком каны, как минимальную произносительную единицу... И на то есть много причин. Однако осознание членения ОН (одной буквы каны) на меньшие (дробные составляющие) —отнюдь не бесполезная операция»225. При этом для последней операции С. Каваками предлагает японским читателям «максимально медленно произнести ОНЪ "СА^», и тогда можно будет уловить, что это сочетание разделяется на начальный [s] и финальный [а]. Иначе говоря, становится понятным (для природных носителей японского языка), что СА — это ОН, в котором связаны воедино [s] и [а] 226.
В рассуждениях не только С. Каваками, но и других японских авторов часто можно видеть，как увязывается письменная форма слоговой азбуки с сегментами устной речи (ОНЪ или ХАКУ)， что идет от давней традиции, согласно которой принято считать: «один знак каны (МОДЗИ) = один ОНЪ». От этого традиционного представления японские лингвисты стали отходить в период европеизации (особенно после Второй мировой войны) под влиянием западных (американских в том числе) лингвистических учении и стали признавать членимость сочетаний CV, хотя в отношении сегментирования на слоги у некоторых японских фонетистов влияние традиции продолжало сказываться, так как
224 Биричевский Д. А. Слог и мора в японском языке: Курсовая работа. СПб., 1995 (рукопись). С. 23-24.
225川上秦（Каваками С.)日本語音声概説.東京，1987.頁11.
226 Ibid.
92


они следовали принципу:1 МОДЗИ (文字）=1 ОНЪ (音）（ХАКУ， 拍）=1 ОНСЭЦУ (音節‘слог’).
Относительно изохронности тактовых единиц (ОНЪ или ХАКУ), для которых мы условились выше использовать тфмин «мора», С. Каваками, даже не пользуясь экспериментальными данными, отмечает, что в словосочетании kodomonokoodoo (ナ1共 の行動）‘поведение ребенка’ ko: и do: из ko:do:(行動）4поведение’ по правилам должны быть в два раза длительнее ко и do из kodomo (子供)‘ребенок’，но, однако, при беглом (небрежном) произнесении это соотношение может и не достигать 2:1 227.
При дальнейшем описании сегментаого состава СЯЯ мы стоим перед дилеммой: продолжить его на фонемном уровне или обратиться к слогу. Оба пути приемлемы. В первом случае можно определить инвентарь фонем (количественно в пределах двух десятков единиц, хотя это число зависит от аналитического подхода авторов) и правила их комбинирования в моры, во втором — начать с определения перечня возможных в СЯЯ мор и их комбинаторики при формировании слогов. Первый подход будет, видимо, ближе к перцептивным моделям, а второй — к процессу порождения речи.
Далее вполне логично рассмотреть классификацию мор, исходя из их функциональной значимости в японской фонологической системе, а также составить их инвентарь и затем перейти к типам слогов, формируемых морами. И уже потом приступить к анализу фонемного состава. Следующий раздел посвящен описанию классов мор и их перечислению. Такая последовательность, как нам кажется, в большей степени отражает и интуитивные представления природных носителей СЯЯ о его звуковом строе.
2.2.4. 	Классы мор и их инвентарь
в современном японском языке
Предваряя переход к классам мор и их классификации, отмстим важность определении моры в японской фонологической системе, данных И. Ф. Вардулем и его соавторами в коллективной работе228 по поводу фонем и мор. И. Ф. Вардуль
227 Ibid. Р.102.
228 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М.，2000.
93


подчеркивал, что фонема вступает в отношения ранговых классов не непосредственно со слогами, а с морами, которые в свою очередь находятся в подобных отаошениях со слогами. «Для отказа морам в статусе отдельного рангового класса языковых единиц в японском языке нет оснований. Мора состоит из двух (CV) или одной фонемы (V или С). Следовательно, она сегментна. И деление дис1сурса на уровне мор не дает остатка»229. В этой же работе выделены два фонологических яруса. В разделе, написанном С. А. Старостиным, по этому поводу говорится: «Ввиду того, что в японском языке минимальная тактовая единица отлична от слога (ею является мора), в этом языке приходится различать два фонологических яруса — фонологический ярус I и фонологический ярус II. В первом из них низшей атомарной единицей является фонема, высшей (целой) единицей — мора» 23°. О фонологическом ярусе II и положении моры в нем этим же автором было сказано: «Низшей единицей фонологического яруса II является мора, промежуточной — слог, высшей — фразема»231.
Итак, как нам представляется, приведенные нами многообразные факты свидетельствуют о релевантности моры для фонологической системы СЯЯ. Мора выполняет ритмообразующую функцию: для ритмической структуры слова в японском языке важны моры всех видов. Имплозивные согласные (их часто в работах по японской фонетике обозначают общим символом — Q или Т), лишенные вокалической опоры, столь же существенны для ритмической структуры слова, как и моры CV, V, V2 и N. Мора является единицей длины в японском языке. Фонетическая и фонологическая реальность этой единицы подтверждается как экспериментальными данными, так и фактами японской версификации, языковой игры и т. п.
Разграничение мор может быть проведено с учетом ряда признаков, таких как возможность/невозможность быть самостоятельным слогом (S), возможность/невозможность быть начальной в слоге и слове (W), возможность/невозможность быть конечной в слоге и слове. См. таблицу 6.
229 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японскот языка. М., 2000. С.11(прим. 2).
230 Там же. С. 42.
231 Там же. С. 81.
94


Таблица 6. Классификация мор в СЯЯ
ヽ、классификационные признаки
Типы мор
Мора может быть слогом
Мора может быть начальной в слоге
Мора может быть начальной в слове
Мора может быть конечной в слоге
Мора может быть конечной в слове
CV
+
+
+
+
+
V2
+
一
+
+
+
С1
-
+
一
一
-
N
一
一
一
+
+
J
+
一
一
+
+
Как можно видеть, моры CV и V2 отличаются лишь по одному признаку: моры последнего типа не могут быть начальными в слоге. Имеется в виду, что такие моры либо входят в слог типа CW2 (CV:) в качестве его второго компонента (для таких случаев в ряде работ по японской фонетике используют символ R), либо образуют самостоятельный слог, сводящийся к самому гласному, а в этом случае вопрос о начале/конце слога теряет смысл. Символ С1 служит для обозначения моры, состоящей из имплозивного согласного (первого из удвоенных). При ответе на вопрос, может ли он (такой согласный) быть начальнослоговым, следует дать положительный ответ с учетом того, что ничто не препятствует разделить на слоги слово NIPPON ‘Япония’ двояко: nip-poN или ni-ppoN. В пользу второго варианта аргументы будут высказаны ниже, когда будет обсуждаться проблема слогоделения.
Иными словами, лишь моры CV в полной мере выступают как независимые, и слог, состоящий из такой моры, может быть распространен до двуморного путем присоединения справа моры V2 или присоединением слева моры С1. Моры обоих последних типов — V2 и С1—не обладают полнотой независимости мор CV, но мора V2 иногда (при быстром произнесении) включается в другой слог, иногда же образует собственный, в то время как мора С1, как консонантная по своей природе, не способна к формированию собственного слога.
Моры типа CV можно назвать ядерными, а моры типов С1 и V2 — маргинальными. Хотя последив из них способна образовывать собственный слог, она и в этом случае не вполне самостоя-
95


тельна, так как может «вливаться» в соседний одноморный слог CV, причем полученный в результате слог С W2 почти полностью неотличим от «исконного» слога С W, т. е. такого, который не образовался от слияния CV и V, ср. с одним из излюбленных в японских работах примером: sato'oya (里親）‘родители’ и sato:ya (砂糖屋) ‘хозяин сахарной лавки，. Возможно, эти два слова при быстром темпе речи не всеми носителями японского языка различаются из-за «размытости» сегментов to'о и to:. По этому поводу велись и ведутся иногда и сейчас дискуссии в японской фонетической литературе 232, где обсуждаются случаи стечения и других гласных. Моры N и I можно, в свою очередь, квалифицировать как терминальные, поскольку они всегда заключают слог любого состава.
Итак, с изложенных позиции общую систему мор можно представить следующим образом: ядерные моры (CV), маргинальные моры (V2 и С1), различаемые как вокалическая (V) и консонантная (С), терминальные моры (N и I), противопоставленные как носовая и неносовая соответственно. По-видимому, лишь относительно ядерных мор есть смысл говорить об их внутренней структуре, которую можно представить в терминах инициали (С) и финали (V). Целостность такого рода моры (одноморного слога) значительно выше, чем в «традиционных» фонемных языках. Тем не менее одноморный слог CV нс является абсолютным монолитом, о чем свидетельствуют, скажем, приведенные нами выше данные как по «искусственному», так и по «естественному» заиканию носителей японского языка. Именно эти моры и моры, состоящие из одиночного гласного, признаются японскими лингвистами самостоятельными, независимыми, обычными. Их доля в устных и письменных текстах, как показывают подсчеты, составляет 85%, на все остальные моры, называемые несамостоятельными, зависимыми, особыми, приходится 15% 233.
Ниже будет представлен инвентарь мор с использованием одновременно двух практических транскрипций: одна, основанная на кириллице, была разработана Е. Д. Поливановым в начале XX в., а вторая — на латинице, предложенная в 1867 г. американским миссионером Дж. Хэпбёрном (J. С. Hepburn). Последняя используется в несколько измененном виде и в настоящее время.
ш金田一春彦（Киндаити X.)•日本語音韻の研究.東京，1978.頁133-153.
233小熊利江（Огума Р).発話リズムと日本語教育.東京，2008.頁10.
96


Приведение этих двух транскрипционных вариантов нам представляется необходимым, в первую очередь, для ознакомления с особенностями и правилами транскрибирования, о которых изучающие японский язык часто не имеют никакого представления. По поводу достоинств и недостатков каждой из этих транскрипций очень четко высказался В. М. Алпатов. Относительно латиницы Дж. Хэпбёрна В. М. Алпатов пишет: «Она имеет много недостатков (прежде всего, она недостаточно научна) и всего одно достоинство: она хорошо соответствует звуковым представлениям носителей английского, но не русского, и, главное, не японского языка. И в русском, и в японском языке очень развито противопоставление твердых и мягких согласных, которого нет в английском языке. Американцы и англичане воспринимают японские мягкие с\т\ дз'как ш, ч, дж (графически sh, chj\ а прочие мягкие — как сочетания с йотом: скажем, слог к1 а воспринимается как куа»2г4. Отмечая плюсы поливановской транскрипции, этот же автор пишет»: «... русская кириллическая транскрипция, разработанная Е. Д. Поливановым, основана на иных, более научных принципах, и поэтому русские написания вроде суши, Хитачи, а не суси, Хитати показывают, что эти слова взяты либо из японских текстов на латинице, либо (что во многом вероятнее) из английского, а не японского языка»234  235. Как отмечает В. М. Алпатов, бороться с этим, к сожалению, трудно из-за большой распространенности английского в России.
Свод основных мор СЯЯ будет содержать в некоторых случаях по два варианта латинской транскрипции: один вариант — по Дж. Хэпбёрну, а другой — написания, принятые в Японии официальным указом кабинета министров (от 21 сентября 1937 г.) и скорректированные в июне 1946 г. Уже в 1947 г. этой латиницей, получившей название директивной, было предписано пользоваться в начальной школе, начиная с четвертого класса236. В таблице 7 представлены основные моры (с добавлением «новых мор», встречающихся в заимствованной лексике) и носовой конечнослоговой Н: это единственная из особых мор, включенных в японскую азбуку кана.
234 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 174.
235 Там же.
236 音声学大辞典（Онсэйгаку Дайдзитэн)•東京，1983.頁 838-839.
97


кё/куо
гё/gyo
сё/syo (sho)
дзё/zyo/
dyo (j〇)
тё/tyo (cho)
1
*ce/sye
(she)
*дзе/гуе (je)
*Te/tye (ehe)
кю/kyu
гю/gyu
сю/syu (shu)
дзю/zyu/ dyu (ju)
тю/tyu
(chu)
*TK)/tyU
кя/куа
гя/gya
ся/sya (sha)
дзя/zya/ dya (ja)
тя/tya (cha)
о
о
/^-4
О
"о
Л
1
§
S)
2
о
之
о
дзо/zo
!
цо/tso
о
5
о
n
(D
r>
で
色
0>
л
1
ä)
С
(D
'r)
О
дзэ/ze
a>
H
цэ/tse
Эр/Gtr
1
*
1
ä
1
о
дзу/zu
цу/tu (tsu)
I
•一
ffl
*
• Н
X
晉
си/si (shi)
дзи/zi (ji)
ти/ti (chi)
*
• -H
cl
cd
Л
I
Л
СЛ
Ü
дза/za
1
H
ца/tsa
山ゴ MVVMdsx и0>а"ини一ev mRlxudolv><lJ9HaOHuo qdBXHa>8H2:N4txJr7sVQPK:


•sSJHBOQoaQHoSHcdMXNUhlJQCKOxs süsxWSIractou §uüsolosuscwoühHJ01ro£OCJ>OQÜHtn§oxCJModu れ KHXÜXÜSCOH XOIedJKBdLO SHO ——лйох •SHIroctfÜLlx ин«гнс1:оюс:г>х > SH 3m4Hcdd кээитшльэскияон メ ЭЯ!ИНВ1ЭЬ0Э I4Hub3WH0 (*)sosEHe Эпи1г9ннт.эинльэ2ис1ц
нё/nyo
хё/hyo
бё/Ьуо
пё/руо
1
мё/туо
рё/гуо
*дю/ёуи
ню/nyu
хю/hyu
*4>i〇/fyu
бю/byu
пю/руи
мю/туи
рю/гуи
ня/пуа
хя/hya
бя/bya
пя/руа
мя/туа
ря/гуа
о
X
1
f4
1
冬
И
0
1
ё/yo (ju)
2
а
d>
X
ぶ
尹
a>
1
(L>
t
の
s
名
а
召
>
ブ
к
фу/fti (hu)
1
1
c
ю/уи (ju)
1
1
s
1
1
*
• -и
m
f
c
6
s
• ロ 1
cd
X
s
尹
cj
vo
G
а
名
IS
cd
а.
л
1
Н/НЪ/n (п，）


Маргинальные (финальные, по С. А. Старостину) гласные моры (V2), в конечном счете, совпадают с теми гласными, что представлены в первом горизонтальном ряду. В случае их геминации используется «повтор» предшествующего звука. Напомним, что в фонетической литературе авторы используют единые символы для всех «вторых половин» так называемых долгих гласных — R или латинское Н.
Что же касается особых консонантных мор (С1), то они имеют следующие реализации в СЯЯ (см. табл. 8).
Таблица 8. Особые консонантные моры
п /р
б/Ь
м /ш
ф/f
т/1
д/d
н /п
р/г
к/k
r/g
н, м / п
x/h
Как уже упоминалось выше, для обозначения первой из геминированных мор (С1), которая ассимилируется к последующему согласному, в публикациях по японской фонетике используются либо символ Т, либо — Q, для назальных — символ N. Буквенные знаки T(Q) служат для передачи «первой половины» геминированных согласных (С1), кроме носовых. В таблицу не включен полугласный йот (I, передаваемый в разных транскрипциях через j или у), стоящий после гласных в дифтонгоподобных сочетаниях, как в taikai (大会）‘съезд’： при замедленном (скандированном) произнесении он неотличим от полнозвучного i.
2.3. 	СЛОГ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Предыдущие разделы были в основном посвящены описанию различных фактов СЯЯ, подтверждающих и доказывающих роль моры для японской фонологии как особой «надфонемнои» ритмическом единицы, конкурирующем в определенных условиях со слогом. Сам же термин «слог» употреблялся без определения применительно к собственно японскому языку, а также без акцентирования внимания на имеющихся в общей лингвистике трактовках этого феномена.
100


2.3.1. Вопрос о слоге в современной лингвистике
Известно, что статус слога отличается наименьшей определенностью по сравнению с другими единицами сегментной фонологии， хотя это понятие встречается в филологических трудах с древнейших времен237.
Тривиальным как будто представляется положение, касающееся звучащей речи, согласно которому говорящие на том или ином языке интуитивно осознают наличие, каждый в своем языке, некой целостной ритмической единицы. В этой связи представляется уместным высказывание П. С. Кузнецова, приведенное в монографии Р. К. Потаповой238: «Слог является очень важной единицей системы любого языка (имеем в виду язык в его прямом смысле, то есть не письменный, а устный, звучащий). Мы не знаем ни одного языка на земле, где бы речевой поток не делился на слоги. Но именно для этой единицы существен парадоксальный факт: в то время, как говорящие на данном языке совершенно естественно воспринимают деление на слоги, научаются производить это деление еще в детском возрасте, научное решение проблемы, однозначное определение этой операции при всем большом практическом значении получения этого решения, наталкивается на очень большие трудности, и пока в полном виде вообще еще не найдено».
Встречаются радикальные взгляды, ставящие под сомнение саму возможность фонетической реальности слога. Так, Л. Р. Зиндер приводит в своей «Общей фонетике» мнение Г. ПанкончеллиКальциа, считавшего слог фикцией, созданной лингвистами и психологами: «Все попытки понять и представить слог фонетически были до сих пор бесплодными и останутся таковыми и впредь»239.
Понятае слога в 1930-х годах дифференцировалось в два представления: «фонетический слог» и «фонологический слог». Последний термин в большей степени связан с каждым конфетным языком, его ритмикой и описанием возможных слоговых структур
237 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С.100.
238 Потапова Р. К. Слоговая фонетика германских языков. М.,1986. С.10.
239 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 251.
101


в нем. Этом обусловлено наличие разных подходов в теории слога: 中онетический，в котором，в свою очередь，различаются акустическая и артикуляционная трактовки, и фонологический. Фонетистами рассматривается роль слога при порождении и восприятии речи.
При фонетическом подходе общим признаком, объединяющим гласный и его консонантное окружение в один слог, является некое фонетаческое свойство, в понимании которого нет единого мнения.
Из существующих многочисленных теорий слога одной из наиболее известных является восходящая к О. Есперсену сонорная теория слога. В соответствии с этой теорией, что все звуки распределяются по степени звучности, или акустической и перцептавнои «яркости»240. Число же слогов соответствует количеству пиков сонорности. Автор этой теории «не обращается к традиционной характеристике слога как сочетания звуков, произносимых одним выдыхательным толчком; он возражает против предложенного Сиверсом различения слогов сонорности и экспираторных, он полагает, что слогообразование определяется сочетанием звуков разной звучности, или сонорности»241. При таком подходе по составленной шкале звучности можно определить только вершины слогов, но не межслоговые границы, наличие которых представляется проблематичным, тем более что в неслоговых (фонемных) языках слогоделение не несет фонологическом нагрузки. По определению М. В. Гординой, в европейских фонемных языках (в отличие от слоговых) слогоделение фонологически не нагружено и место слогоделения для понимания смысла сказанного несущественно.
Данная теория определяет слог как единицу акустическую, и критерии объединения гласного и согласных, примыкающих к нему, в один слог также должны быть акустическими или, точнее, перцептивными. Насущной необходимостью для исследователя становится доказательство того, что в процессе перцептавнои деятельности носитель языка, воспринимающий речь, использует сонорные свойства звуковой цепочки. Тем не менее «в настоящее
240 GimsonA. An Introduction to the Pronunciation of English. London, 1962. P. 53-54.
241 Гордина M. В. История фонетических исследовании (от античности до возникновения фонологической теории). СПб., 2006. С. 4эЗ.
102


время исследований, подтверждающих перцептивную реальность слога как волны сонорности, нет, и все рассуждения сторонников этой теории строятся на определенном наборе правил, постулируемых на основе исходной гипотезы, но не проверенных в речевой деятельности человека»242.
Другой подход к определению слога связан с воззрениями исследователей на слог как на артикуляторный комплекс. При таком подходе рассматриваются различные факты, наблюдаемые в процессе речепроизводства. Большое распространение получила так называемая дыхательная теория слога (ehest pulse theory): мышцы дыхания сокращаются, затем расширяются, в результате чего осуществляется короткий выдох, служащий основой образования слога243. Такое движение дыхательных мышц называется пульсацией грудной клетки (ehest pulse). Ладефогед также считает, что каждый слог инициируется пульсацией грудной клетки: сжатие реберных мышц выталкивает большой объем воздуха из легких244.
Широко распространено мнение о том, что слог является единицей мускульного напряжения. Согласно этому подходу, «вершиной слога является гласный, а согласные располагаются на склонах волны (импульса) мускульного напряжения»245. Принять трактовку слога как импульса мускульной напряженности исследователям мешает ее разлитость на гласном и локализованность в случае с согласными. Экспериментальный анализ и измерение соответствующих параметров и тех и других сегментов — сложная и пока не решенная задача246.
Не останавливаясь на детальном рассмотрении других теорий и подходов к определению слога, отметим лишь те важные моменты, которые связаны с функциями слога в языке и речи. Понимая устную речь как реализацию звуковых цепочек, многие авторы сходятся во мнении, что слог (особенно структуры CV) являет собой минимальную произносительную единицу, а «особая
242 Бондарко JL В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики: Учеб, пособие. СПб., 1991. С. 98-99.
243 Abercrombie D. Elements of General Phonetics. Edinburgh, 1967. P. 34-36.
244 LadefogedR A course in Phonetics. Cambridge, 1975. P. 223.
245 Бондарко JL В., Вербицкая Л. А., Гордина M. В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С. 99.
246 Там же. С.100.
103


роль слога в процессе речеобразования приводит и к особому значению слога при восприятии речи»247. Почти такого же подхода придерживается и Р. К. Потапова, считая, что слог выступает как 《специфическая минимальная единица речепроизводства и воеприятия. Функционирование слогового сегмента в потоке речи дает возможность дифференцировать сообщение на дискретные составляющие и одновременно интегрировать последние в целостную информативную в коммуникативном плане структуру. Принцип слогового квантования речи делает возможным сам факт реализации речевого высказывания и его восприятия»248. Исследователями отмечаются при этом как универсальные (общефонетические), так и специфические параметры слогов для каждого отдельного языка.
Фонетисты разных направлении отмечают полифункциональность слога или，наоборот, одну-единственную функцию — просодическую (Л. Ельмслев249). К другим функциям относят коартикуляционную, ритмообразующую, функцию единицы решения при речевосприятаи, а также функцию основной оперативной единицы детской речи соответствующего этапа250.
Здесь мы не будем говорить о статусе фонологического слога, который пока однозначно не определен. Л. Р. Зиндер подчеркивал: «... слог как некое единство с гласным в качестве ядра представляет известную реальность для говорящих», хотя в таких языках, как русский, «слог и слогоделение не связаны со смыслом, и слог не является поэтому фонологической единицей»251. Понятие «фонетический слог» чаще служит для обозначения физически (акустически) обусловленных комплексов звуков речи и обладает большей универсальностью, чем фонологический слог. Видимо, рассмотрение проблемы соотношения фонетического и фонологического слога следует напрямую связывать с конкретным языком: это будет сделано ниже при обсуждении и установлении особенностей силлабария в СЯЯ.
247 Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С.101.
248 Потапова Р. К. Слоговая фонетика германских языков. М.,1986. С. /.
249 Касевич В. Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М.,1983. С.100.
250 Там же.
251 Там же.
104


В нашем случае представляется логичным обратиться к определению слога и его функций в японском языке. Логика эта обусловлена еще и тем обстоятельством, что в этом языке существует отраженная в языковом сознании его носителей минимальная рече-языковая единица — мора.
2.3.2. 	Соотношение «слог — мора»
в современном японском языке
Чтобы определить соотношение слога и моры, о реальности и значимости которой говорилось выше, нам необходимо выяснить, какие сегментные единицы коррелируют с общефонетическим и фонологическим понятием слога в японском языке.
Итак, под фонетическим слогом целесообразно понимать объединение сегментов вокруг слогообразующего звука речи, которое может быть ограничено при скандированном произнесении: «Границы слога определяются прежде всего соотношением фаз артикуляции сочетаемых звуков. Она проходит в том месте, где артикуляторные связи между звуками наименее тесные... Место слоговой границы определяется именно послоговым произнесением»252. Во всех языках обнаруживается делимость на слоги: любой отрезок текста может быть произнесен носителем того или иного языка по слогам, хотя «фонемное строение слогов, набор их топов и разновидностей, правила слогоделения ... могут весьма существенно различаться по языкам»253.
По-видимому, требуется некоторое уточнение по поводу «скандированного произнесения» в японском языке: при замедлении темпа в звучащей речи японцы стремятся к поморному, а не послоговому, привычному для носителей, скажем, русского языка, произнесению по слогам. Представлению о слогах и умению скандировать (или воспринимать) сегаентные последовательности по слогам японцев приходится специально обучать. Специфика представления о слоге и его структурах в языковом сознании носителей японского хорошо видна на примере заимствований из европейских языков. Ср., например, односложное русское борщ,
252 Торсуев Г. П. Строение слога и аллофоны в английском языке. М.,1975.
С. 5.
253 Там же.
105


которое «расщепляется» на четырехсложное bo-ru-shi-chi，а трехсложное пирожки — на четырехсложное pi-ro-shi-ki при адаптации в японском254.
Приведем один вполне показательный пример на восприятие количества слогов в произнесении английских слов и псевдослов, состоящих из одного или двух слогов, носителями японского языка в эксперименте, который поставили К. Тадзима и Д. Эриксон. В ходе подготовки эксперимента испытуемые получили инструкции о возможных структурах слогов в английском языке и о том, какого именно типа единицы надо воспринимать (подсчитывать). В тестовой части эксперимента, предшествовавшей тренингу, испытуемые (23 японских студента) правильно идентифицировали количество слогов в предъявленных для восприятия стимулах лишь в 48,2% случаев. Спустя некоторое время, после циюта тренировочных упражнений на опознание числа слогов в предложенных стимулах (однослогах и двуслогах), участники эксперимента правильно (с точки зрения его устроителей) определяли количество слогов в 80,8% случаев. Тадзима и Эриксон отметили, что стратегии восприятия японских носителей не строго ориентированы на счет мор, хотя при увеличении количества согласных в «коде» (финальной части слога) количество правильных ответов пропорционально уменьшается. В заключительной части описания своего эксперимента авторы пришли к выводу: «Восприятие английских слогов японскими аудиторами может быть подвержено влиянию не только количества согласных и гласных, но и длительности воспринимаемых стимулов. То есть возможно, что принятие решений аудиторами в определенной степени основано на длительности сегментов, а не на количестве единиц»255.
Разногласия в подходах к понятию «слог» в трудах японских лингвистов связаны, с одной стороны, с традицией, выраженной соотношением «один знак азбуки равен одному ритмическому элементу (ОНЪ, ХАКУ или ОНСЭЦУ)», с другой — с терминологической неопределенностью. Термин онсэцу понимается и как слог, и как мора. В ряде работ стали употреблять и термин
254 Рыбин В. В. Иностранные слова в японском языке: фонетические особенности русскоязычных заимствований // Известия Рос. гос. псд. ун-та им. А. А. Герцена. 2009 а. № 103. С. 101-105.
255 Tajima К., Erickson D. Syllable Structure and the Perception of SecondLanguage Speech // 文法と音声 III. Tokyo, 2004• P. 234-235.
106


•y/w’rafcwrw (ンフ ノル)，восходящий к англ, syllable. Но и его трактовки могут совпадать у ряда авторов-японцев с упомянутым традиционным взглядом и в настоящее время.
Отметим, что при аналитическом подходе японские фонетисты, давая описания силлабных структур фонетических слов, ориентаруются все же в последние годы, как представляется, чаще на сонорную теорию. Реже такой подход встречается в учебной литературе. При этом все большее число японских исследователей стали признавать использование термина «слог» в общефонетическом его понимании. Как правило, они же высказывают мнение об адекватности сонорной теории применительно к СЯЯ256.
«Существуют разные точки зрения на соотношение моры и слога, а также на долгие гласные (иначе говоря, стечение двух кратких): некоторые различают мору и слог и, соответственно, видят здесь две моры, но один слог (например, С. Хаттори, Н. А. Сыромятников, с разной мотивировкой); другие (X. Арисака, X. Киндаити) отождествляют мору и слог и видят здесь две моры и два слога (тоже с разной мотивировкой)257.
Мы исходим из возможности сегментирования японского текста в устной речи на фонетические, поверхностные фонологические и глубинные фонологические слоги258, или моры. Под фонетическим слогом мы будем понимать минимальный сегмент речевого потока (в нормальном речепроизводстве), который может быть ограничен паузами (#S#). Например, nan#des°#tte 'Что вы сказали7,
Под фонологическим слогом мы понимаем слог, образуемый по правилам фонотактики, среди которых для стандартного токийского диалекта учитываются следующие:
1) 	не допускается стечение разнородных согласных в пределах слога;
2) запрещено консонантное завершение слова (хотя может наблюдаться сильная редукция конечного узкого гласного после глухого согласного), преобладает тенденция к образованию открытого слога.
256田中真一(ТанакаС.).リズム•アクセントの「ゆれ」と音韻形態構造.Ж京，2008. 頁 3-4.
257 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С.17.
258 В понимании поверхностных и глубинных слогов мы следуем за В. ь. Касевичем (Касевич В. Б. Фонологические проблемы оощего и восточного языкознания. М.,1983У
107


Согласно этим правилам, последовательность naN des° tte членится на фонологические слоги так: /naN-de-su-tte/. В пользу отнесения удвоенных согласных к слогоначальным говорят такие примеры, как viiNkko (ヴィーンっ子）‘венец’，roNdoNkko (ロンドンつ子）‘лондонец’，tookyookko (東京つ子）4токиец’ или geNdalkko (現代っ子）‘дитя современности’，где -kko — словообразовательный суффикс. В этих примерах слоговые границы будут проведены следующим образом (тире — границы слогов, точки обозначают границы мор): vi.i.N-k.ko, ro.N-do.N-k. ko, to.o-kyo.o-k.ko, ge.N-da.i-k.ko. Основания именно для такого слогоделения также находим в фонотактических правилах: 1)1 встречается в конце слога, а в начально-слоговой позиции может предшествовать только гласному, ЛМ/ не встречается в начале слога и бывает только конечно-слоговым. Если допустить, что начальные консонанты геминат относятся к предшествующему слогу, то в наших примерах мы получим слоги -doNk-, -daik-, -iNko- (или даже ——viiNk- — четырехморныи комплекс!), -ok-, грубо нарушающие своей структурой существенные правила японской фонотактики. К тому же и слоги типа viiN (4Вена5), состоящие из трех мор, и так «превышают» стандартное число мор, приходящихся на один слог, а добавление еще одной имплозивной (четвертой) моры (С1) еще больше исказит допустимую комбинаторику мор в слоге. Трехморные слоги в СЯЯ встречаются в некоторых иностранных заимствованиях: sü-pu.u.N 'ложка5 (от англ, spoon), si.i.N 4сцена, (из кинофильма, спектакля) (от англ, scene), to.o.N ‘тон’（от англ, tone), ko.o.N ‘кукуруза’（от англ. сот). Со ссылкой на заимствования из английского языка С. Каваками пишет: «Обычно говорят, что corn в исходном языке —один слог, а при заимствовании в японский он становится трехсложным (состоящим из трех ОНСЭЦУ) ko.o.N, но это неверно. Вернее сказать, что только при очень отчетливом произнесении выделяются три ОНСЭЦУ. При несколько небрежном произнесении встречается сегментация ko.o-N или ko-o.N — на два ОНСЭЦУ Слоги (ОНСЭЦУ), состоящие из трех мор (ХАКУ), крайне редки»259.
Собственно говоря, фонетический слог часто не совпадает с поверхностным фонологическим, главным образом, за счет
259川上蓁（Каваками С.)•日本語音声概説•東京，1987.頁80-81.
108


редукции узких гласных /i/ и /и/ в позиции между двумя глухими согласными или в конце слова «вплоть до превращения в полный физический нуль»260  261, а также в нескольких особых случаях. Мы имеем в виду, во-первых, элизию гласного в субстантиваторе -по (скажем, [nda] вместо /по da/, где da — глагольная связка), /а/ в местоимении /anata/ (Й7^) свы, ты* [anta]; во-вторых, так называемое «слоговое [ш]» перед [та], [те] в [тта] (Ш) 4 лошадь \ [тте] (Ш) 4 слива \ Мы присоединяемся к мнению тех авторов (С. А. Старостин, В. М. Алпатов, Н. А. Сыромятников), которые считают [п] из первого примера вариантом слога / по/, а первый [ш1] из [mma], [mme] вариантом слога /и/ (фонологически /u-ша/, /и-ше/).
Если говорить о редукции узких гласных в упомянутых выше случаях, то наблюдается своеобразная ситуация: когда связка /desu/ или глагольный суффикс респектива /masu/ находятся в конце предложения, то /su/ в них при естественном речепроизводстве почти всегда произносится с «оглушенным гласным» [desu], [masu] или даже как [des], [mas]261. С. Хаттори, который не отождествляет фонетаческий и фонологический слоги, иллюстрирует редукцию узкого i в фонетическом слове hasM 4 палочки для еды9 и считает, что в быстрой речи в токийском диалекте это слово односложно [haj]，хотя «фонологическая интерпретация этого слова выглядит как /hasi/，то есть имеет структуру /СVCV/ и содержит два фонологических слога»262.
Сравним эту ситуацию с тем, что наблюдается в русском языке и связано не с редукцией гласных, а с некоторой произносительной самостоятельностью согласного, следующего за гласным в сочетаниях CVC. Если в русском односложном слове тут первый согласный артикулируется как огубленный под влиянием [и], второй согласный артикулируется иначе — для него нехарактерна огубленность, а взрыв после смычки заканчивается длительным придыханием, похожим на глухой гласный звук: «Можно даже сказать, что слово тут артикуляторно является нс односложным, а двухсложным: tu-t°, где t° — согласный с дополнительным при¬
260 Плетнер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка. М.,1930. С. 164.
261磯村一弘(Исомура К.).音声を教える.東京,2009.頁55.
262 	Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте // Языкознание в Японии. М.,1983. С. 203.
109


звуком, который обеспечивает его произносительную независимость от предшествующего гласного»263.
Два примера из работы С. Хаттори, приведенные выше, иллюстрируют, что в японском языке фонетический однослог [ha|] представляет собой два поверхностных фонологических слога, тогда как русский фонологический однослог тут с произносительной точки зрения похож на двухсложную последовательность СУСУ. Говоря о русском языке, в этой связи Л. В. Бондарко отмечала: «... разница между сочетаниями типа CV и VC — не только в порядке следования гласного и согласного. Эта разница возникает оттого, что CV — действительно произносительная единица, элементы которой тесно связаны друг с другом, тогда как VC — последовательность гласного и согласного, мало связанных между собой»264.
Итак，переходя к типам слогов в СЯЯ, еще раз отметим，что, по нашему мнению, поверхностный фонологический слог выступает как «рамка» для комбинирования мор. В пределах слога по правилам фонотактики могут объединяться от одной до трех мор. Здесь следует сказать, что японские фонетисты стали признавать за такими единицами право считаться «легкими слогами» (слоги, состоящие из одной моры), «тяжелыми слогами» (слоги, состоящие из двух мор) и «сверхтяжелыми слогами» (слоги, состоящие из трех мор). В терминологии С. Сирота эти слоги названы «обычными слогами» (CV), «долгими слогами» (CVC) и «расширенными долгими слогами» (CV1V2C/N/, CVJC/N/)265 соответственно. Из западных японистов такого подхода придерживается, например, С. Мартин, называя эти единицы легкими (краткими) (light or short), тяжелыми (долгими) (heavy or long) и сверхтяжелыми (extra-heavy) соответственно266.
Учитывая, что мы подходим к слогоделению иначе, чем, скажем, Сирота, то и модели рамочных слоговых конструкций в нашей интерпретации выглядят несколько по-другому. Мы членим nippoN (日未）‘Япония’ на два слога — ni и ppoN icV-C^C^VN)，
263 Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С. 102.
264 Бондарко Л. В. Фонетика современного русского языка. СПб., 1998. С. 194.
265城田俊（Сирбта С.).日本語の音:音声学と音韻論.東京，1993.頁83,99.
266 Martin S. E. A Reference Grammar of Japanese. Tokyo, 1988. P.17.
110


допуская тем самым стечение двух (геминированных) согласных в начале слога, отдавая приоритет открытым слогам. С. Сирота разделил бы эту последовательность так: nip-poN (CVC-CVN); именно так, как в последнем случае, поступают при трактовке слогоделения в СЯЯ подавляющее большинство и отечественных, и зарубежных исследователей японской фонетики, если они выделяют в нем слоги (в нашем «европейском» понимании этого сегментного конструкта).
Сделаем еще одну оговорку. В ряде работ по японской фонетике отмечается фонема /V, которая характеризуется как гортанная смычка, похожая на аналогичную твердому приступу в немецком языке 261.Похожей точки зрения придерживаются и другие исследователи: С. Сирота считает, что перед гласным наблюдается либо нулевой согласный, либо «легкая медленная смычка», добавляя, что и в русском языке есть такое же напряженное начало отдельного гласного 267 268. По этой причине мы при схематическом представлении слоговых структур будем объединять простые слоги, состоящие из V и CV, в виде (С)У В необходимых случаях (см. ниже схему 1)нами используются символы: S для слога, М для моры, С для согласных, V для гласных. Многие японские ученые считают, что объединение трех мор в пределах слога недопустимым. Так, например, X. Отака, описывая слого-ритаические структуры с помощью музыкальных символов, приводит следующие типы слогов в односложных и двусложных словах СЯЯ, из которых видно, где этот автор проводит слоговые границы: а) краткие (одноморные) единицы:
CV — /(J)/(ко 子‘/?гбежжО;
в) долгие (двуморные) единицы в разных комбинациях в двусложных словах:
CVCV — / (J)(J) / (koko 此処‘здесь’)，
CVCVN — / (J)[ J3 ]/ (kokoN 古今4старый и новый，)， CVNCV — / [ J3 ](J) / (koNgo 今後‘в 叩едь’)，
CVCW2 — / (J4)[ J ] / (kokoo 戸口 ‘дома и жители，)，
_►/[ J ](よ)/ (kooko 公庫‘кредитное учреждение’)， CWZCW2 — "」][J ]/(kookoo 高校‘старшие классы школы’)，
267 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С. 15-16.
268城田俊（Сирбта С.).日本語の音:音声学と音韻論.東京，1993. Р. 82-83.
111


СУС!С2У —► /[ «H(JV (кокко 国庫‘казначейство’)， CVOCW2 — / [«Г] []]/ (kokkoo 国交‘дипломатические отношения5),
CVNCW2 —►/[ J3 ][ J ]/ (koNkoo 混交‘смешение’)， CVWZCVN — / f J ] [ J3 ] / (kookoN 後昆‘11〇7〇\1〇1(’).
Символы и примеры в приведенной выше классификации одно- и двусложных слов предложены нами, но сохранена «нотная символика» X. Отака: нотные обозначения и пауза служат лишь символами ритмических единиц, не обозначающими регистр голоса; паузой, как видно из примеров, обозначены морообразующие имплозивные участки геминированных согласных 269. Мы исходим из того, что поверхностаыи фонологический слог выступает как «рамка》для комбинирования мор и структурируем слог в СЯЯ несколько иначе; см. схему 1 •
X I \
М1 М2 М3
(C)V1 V2 N,J С1 C2V N CV J N
Схема た Структурная модель поверхностных слогов в СЯЯ
Приведенная схема отображает наше представление о том, что японские поверхностные слоги формируются из глубинных фонологических слогов (мор). Напомним еще раз: для ряда представителен традиционного направления японской фонологии при сегментации устных текстов достаточным является уровень мор, представленный в нашей схеме символами М1, М2 и М3. Эту модель можно считать синтагматической, а не парадигматическом, и поэтому здесь мы не приводим рассуждения о том, к какому типу — левоветвящихся, правоветвящихся или промежуточного типа — относится СЯЯ. Р. К. Потапова, анализируя различные языки с точки зрения определения уни¬
269 	OtakaH. Phonetics and Phonology of Moras, Feet, and Geminate Consonants in Japanese. Lanham et al., 2009. P. 231-232.
112


версальной опорной единицы слухового квантования речевого высказывания, пришла к выводу: языки можно классифицировать как слогоопорные, гласноопорные и языки смешанного типа270. Мы считаем, что японский язык можно определить как мороопорный с учетом того, что опорным перцептивным квантом в нем является мора.
Нельзя не напомнить, что в работах японских фонетистов считается вполне допустимым не заниматься системой фонем в СЯЯ. Так, Н. А. Сыромятников, критикуя подход X. Арисака в его статье «О сущности системы фонем», писал: «Даже в специальной статье... системы фонем японского языка не дано. Из статьи не ясна точка зрения автора ни на основные категории.. ни на общее количество фонем»271.И хотя дальнейшее членение мор в японской лингвистике началось в недавнем прошлом, все же, следуя общефонетическим представлениям, мы приступим к описанию звуков речи (фонем), составляющих моры. Далее мы будем следовать принципу анализа в направлении от более крупных единиц (мор) к более дробным (фонам), который был назван 3. М. Шаляпиной собственно членением (см. выше). Это значит, что в данном случае наш подход вписывается в систему лингвоцентрического (системоцентрического) анализа.
2.4. 	ОПРЕДЕЛЕНИЕ ФОНЕМНОГО СОСТАВА СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
При установлении состава как гласных, так и согласных фонем наблюдаются различные подходы в определении наличия/отсутствия «долгих гласных», «дифтонгов», в трактовке удвоенных (геминированных) согласных, их сочетаемости с гласными, палатализации согласных и т. д. В этой связи подходы и взгляды того или иного автора дают основания определять разное количество фонем в СЯЯ от 18 (X. Киндаити) до 55 (Н. А. Сыромятников) и даже до 57-58 (С. А. Старостин). Далее переходим к описанию системы гласных и связанных с ними проблем, а затем будут рассмотрены согласные. При этом мы
270 Потапова Р. К. Слоговая фонетика ^рманских языков. М.,1986. С. 83.
271 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка. М.,1952. С. 299.
113


будем помнить, что фонемы «не наблюдаемы непосредственно, т. е. представляют собой не физическую, а только функциональную реальность»272.
2.4.1. 	Гласные фонемы в современном японском языке
Известно, что современный японский вокализм характеризуется пятью гласными /а i и е о/. Определить их сравнительно легко, так как каждая из них формирует не только независимую мору, но и фонетическое слово: /а/ (哑）‘немота’，/i/ (井）‘колодец’，/и/ み鳥）‘баклан’，/е/ (絵）‘картина’ и /о〉(_)‘хвост’. Вероятао, наличие большого количества вокалических морфемслов, состоящих из одного гласного, является отличительной чертой СЯЯ. В литературе отмечается, что в списке односложных слов, составленном японскими специалистами по заболеваниям, связанным с нарушениями в речепроизводстве и восприятии речевых сигналов,15% составляют моновокалические слова, а остальные — однослоги структуры C+V. «Одноконсонантных звуков речи» в японском языке не существует 273.
Кажется уместным подчеркнуть значимость отдельных гласных для фонологической системы СЯЯ. Так, Т. Цунода демонстрирует «семантический вес» японских гласных на примерах слов и предложений-каламбуров, состоящих только из гласных: /й/ (良い）‘хороший’，/ai/ (愛）‘любовь’，/аи/ (会う）‘встречать’，/ао/ (青）‘голубой’，/iie/ (いいえ）‘нет’； /и ии/ (賴飢う）‘баклан голоден’; /〇〇, оо о ооо/ (おお、王を追おう）‘Ой, догоним короля!’274.
Важно сделать еще одну оговорку: при произнесении японских гласных наблюдается гортанный приступ (?) как в анлауте, так и в случае следования за другими гласными275. Можно говорить о том, что в японском языке не допускается стечение (зияние) гласных. Наша позиция близка к взглядам тех исследователей, которые выделяют эту фонему в СЯЯ.
Все пять японских гласных фонем включены в годзюуон и размещены в первом справа вертикальном ряду в последова¬
272 Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. Л., 1974. С. 114.
273 Tsunoda Т The Japanese Brain Uniqueness and Universality. Tokyo, 1985. P.50.
274 Ibid. P. 50-51.
275 Фельдман И. И. Японский язык. M., 2002. С.16.
114


тельности: /а/ —► /\/ —> /и/ —► /е/ —► /о/. В таком расположении гласных можно усмотреть следующую логику: начинается ряд с самой широкой фонемы /а/; затем идет узкая фонема переднего ряда («переднеязычная», в принятой в Японии терминологии) высокого подъема /i/, за которой следует противопоставленная ей по ряду (узкая, среднего ряда) /и/. (Заметим, что эти фонемы образуют треугольник, похожий на известный «треугольник кардинальных гласных» Джоунза.) Далее идет гласная фонема переднего ряда среднего подъема /е/, а завершает ряд фонема заднего ряда среднего подъема /о/. Основные гласные СЯЯ представим в виде таблицы:
Таблица 9. Гласные фонемы СЯЯ
Передние
Средние
Задние
Закрытые (высокие)
[а]
м
Полузакрытые (средне-высокие)
[е]
[〇]
Открытые (низкие)
[а]
Ниже приведем схему кардинальных гласных Джоунза, в которой обозначены японские гласные, параметры которых определены с помощью рентгеноскопии. Схема представлена в «Большом фонетическом словаре»276.
2.4.1.1. 	Артикуляция гласных
При описании артикуляторных особенностей гласных мы не будем касаться артикуляции всех возможных аллофонов гласных и ограничимся только описанием основных их
276 	音声学大辞典（Онсэйгаку дайдзитэн)•東京，1983.頁 753.
115


аллофонов. Во-первых, инвентарь основных гласных в работах по японской фонетике давно установлен (остается решить проблему с так называемыми «долгими гласными》 и «дифтонгами» и дать более подробное описание редукции гласных), и нет смысла «изобретать велосипед», а, во-вторых, с подробным описанием аллофонов гласных, представленным С. А. Старостиным, можно познакомиться в «Грамматике японского языка»277.
Рисунок 1.Саггитадьный разрез при произнесении [а]
Гласный [а] — гласный среднего ряда, низкого подъема, неогубленный и произносится с относительно широким раствором полости рта. При его артикуляции по сравнению с другими гласными язык занимает самое нижнее положение и имеет плоскую конфигурацию, образуя резонатор большого объема. Этот гласный встречается в анлауте, в позиции после твердого согласного или между твердыми согласными: [asa](朝）‘утро’，[ка](蚊）4 комар’，[kasa](笠）‘большая соломенная шляпа’.
Рисунок 2. Саггитадьный разрез при произнесении [i]
277 	Алпатов В. М.,Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 42-45, 55.
116


Гласный [i] — гласный переднего ряда, высокого подъема, неогубленный с относительно узким раскрытием губ, а уголки губ слегка раздвинуты в стороны. При его произнесении язык продвинут вперед, передняя часть языка поднята и формирует узкую щель между ним самим и твердым небом, при этом кончик языка опущен и касается задней части нижних зубов. Встречается в анлауте и между согласными: [isu](椅子广стул’，[ika](鳶紙）‘воздушный (бумажный) змей’， [k’iku] (菊）‘хризантема’. После мяг - ких согласных язык продвигается еще больше вперед.
Рисунок 3. Сагтитадьный разрез при произнесении [У\
Гласный [е] ([и]) — гласный, тяготеющий к среднему ряду, высокого подъема (занимает среднее положение между кардинальными гласными [и] и [о] по Джоунзу). Произносится без округления и выпячивания губ, хотя иногда японскими авторами отмечается небольшая огубленность. (Заметим, что для отличия этого гласного от огубленного [и] часто используется другой знак фонетической транскрипции — латинское ш, повернутое на 180° в зеркальном отражении [ш].) Основной аллофон фонемы /и/ встречается также и в начале слов, и в середине, и в абсолютном конце: [и](賴）‘баклан’，[uta](歌）‘песня' [kuma](熊）‘медведь’， [su](巣シ гнезд。’, [tsuba] ^ 鍔）‘гарда’.
Рисунок 4. Сагтитадьный разрез при произнесении [е]
117


Гласный [е] — гласный переднего ряда, среднего подъема, неогубленный. Губы слегка оттянуты в стороны и разомкнуты больше, чем при артикуляции [i], и меньше, чем при артикуляции [а], спинка языка приподнята, но меньше, чем при артикуляции [i]. Основной аллофон фонемы Ш встречается и в анлауте, и в середине слова，и в абсолютном конце: [е](絵）‘картина’，[te](手) ‘рука' [mae](前）‘впереди'
Рисунок 5. Саггитальный разрез при произнесении [о]
Гласный [о] — гласный заднего ряда, среднего подъема. При его произнесении уголки губ сдвинуты к центру и губы несколько округлены. Это самый огубленный из японских гласных, но его огубленность значительно меньше по сравнению с подобными гласными в корейском и русском языках. Встречается в разных позициях в словах: [о] (Щ) <хвост,, [oto] (э1) 'звук9, [to] (PJ 4дверь\ [koto] (Щ) 4кото {яп. тринадцатиструнный муз. инструменту.
2.4.1.2. 	Акустические характеристики гласных звуков
Из экспериментально-фонетических исследовании (в частности, спектрального анализа звуков речи) известно, что качество звука определяется его формантной структурой, т. е. теми спектральными характеристиками, которые отражают концентрацию энергии в частотном спектре т. Частотные значения формант связаны со степенью открытости/закрытости и рядностью звука. Значение первой форманты (FI) тем больше, чем звук более открытый, а значение форманты второй (FII) тем выше, чем более переднерядным является звук.  278278 	Бопдарко Л. В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С. 63.
118


Количество формант (достаточно отчетливо выделяемых областей усиленных частот), учитывающихся при спектральном анализе, колеблется от двух до четырех: «Число формант, наблюдающихся в спектре звука, практически всегда больше двух и не меньше четырех, так что, безусловно, связи между артикуляцией и акустическими характеристиками звука более сложны, чем это можно предположить при рассмотрении только двух первых формант»279. Ниже в виде таблиц приводятся данные о величинах трех формант (F1,F2, F3) и подсчеты, проведенные нами для определения их средних значений и соотношения ¥2/¥1 и F3/?1 для пяти японских гласных. Данные, представленные в таблицах 10,11,12, взяты из работ авторитетных японских фонетистов280.
Таблица 10. Значения F1,F2f F3 пяти японских гласных
^--^Фооманты I ласные
F',ru
Р,Гц
F3, Гц
[i]
310/290/308
2050/2193/2300
3040/3037/3077
[e]
517/488/467
1820/1954/2039
2540/2666/2547
[a]
690/772/775
1170/1233/1197
2570/2647/2523
[〇]
490/467/421
870/782/708
2660/2674/2527
[u]
360/341/333
1050/1212/1119
2280/2445/2352
Таблица 11.Средние значения F1,F2, F3 пяти японских гласных
^^^^Форманты
Гласные
F丨，Гц
Р，Гц
F3, Гц
[i]
303
2181
3051
[е]
488
1938
2584
[а]
746
1200
2580
[〇]
459
787
2620
[и]
345
1127
2359
279 丁ам же С 64.
280藤崎博也、杉藤美代子（Фудзисаки X., Сугитоо М.)•音声の物理的性質// 日本語.5.音韻•東京，1977;今石元久（ИмаисиМотохиса),三輪譲ニ（МиваДиёодзи).母音の音響的特徴:方言による差異//講座一日本語と日本語教育.2:日本語 の音声•音韻（上).東京:明治書院，1995.
119


Таблица 12. Соотношение F2/F1 и FVF1
Соотношение
Аормант
Гласные
FVF1
FVF1
[i]
6,6/7,7/7,5 = 7,19
9,8/10,5/10,0=10,07
[е]
3,57/4,0/4,4 = 3,97
4,98/5,5/5,5 = 5,30
[а]
1,7/1,6/1,5 = 1,61
3,72/3,4/3,3 = 3,46
[〇]
1,78/1,7/1,7 = 1,71
5,43/5,8/6,0 = 5,71
[и]
1,78/1,7/1,7 = 1,71
5,43/5,8/6,0=5,71
Всех этих исследователей интересовали сведения о совпадениях и расхождениях формантных структур гласных стандартного японского языка в произнесении «рядовых» носителей и дикторов главной японской телерадиовещательной компании NHK. Следует при этом добавить, что, как отмечает в ряде работ М. Сугитоо, наблюдаются «наложения» формантных зон близких по формантной структуре гласных у ряда дикторовинформантов, что, по всей видимости, на наш взгляд носит индивидуальный характер у разных природных носителей стандартного СЯЯ.
Анализ значений, приведенных в таблицах 10,12, видимо, позволяет сделать вывод о том, что если и есть различия в значениях у разных групп дикторов для каждого гласного, то связано это с произносительными особенностями и привычками каждого из дикторов. Статистика показывает, что довольно существенную роль с акустической точки зрения имеет не столько частотный диапазон формант как таковых, сколько соотношение формантных значений, т. е. формантная структура звука. Так, если средняя относительная величина F2f¥l для гласного /а/ (1,61) приблизительно равна соотношению для гласного /о/ (1,71), то соотношение FVF1 для этих же гласных существенно отличается: для /а/ оно равно 3,46, а для /о/ — 5,71 и т. д. Понятно, что мы не можем однозначно трактовать подобные данные акустического характера.
В этой связи нам представляется заслуживающим внимания экспериментальное исследование акустических характеристик русских гласных Л. В. Бондарко, которая отмечала, что расхожде-
120


ния в значениях частот в большой степени зависят от диктора, а «основные фонетические характеристики аллофонов гласных не могут быть описаны абсолютными или относительными частотами формант. ''Звуковой тип^, представляющий даже основной аллофон, реализуется как некоторое множество звуков с весьма разнообразными акустическими свойствами»281.
Об определенной степени «размытости» областей, занимаемых гласными в плоскости FI — FII, и в японском языке свидетельствуют данные, полученные X. Фудзисаки и М. Сугитоо не только путем исследования спектрограмм аудиозаписей тридцати носителей стандартного японского языка разных возрастов, но и с помощью анализа через синтез. Наибольшее пересечение или наложение областей формант наблюдалось для гласных [а] и [о], [е] и [и]. Однако природные носители токийского диалекта безошибочно опознают и воспринимают соответствующие гласные. Авторы высказали предположение, что на акустические характеристики гласных оказывают влияние и другие форманты более высокого порядка и частота основного тона (F0), а также особенности строения произносительного тракта говорящего 282.
В другой работе М. Имаиси и Дз. Мива 283 исследовали соотношение формантных структур пяти японских гласных в стандартном языке и в диалектах центрального о-ва Хонсю. Изучались характеристики гласных в диалектах:1)г. Госёгавара на западе северной преф. Аомори; 2) г. Тагадзёо на северо-востоке преф. Мияги; 3) дер. Хироками на западе преф. Ниигата; 4) г. Хикава в восточной части преф. Симанэ на западе Хонсю. На основании надежных спектральных характеристик Сугитоо определяла степень близости/отдаленности акустических характеристик гласных по отношению к токийскому стандартному языку.
Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что при наличии незначительных отличий индивидуального характера нет существенных различий в акустических характеристиках гласного [а].
281 БопдаркоЛ. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л., 1981. С. 65, 67, 68.
282藤崎!^也,杉藤美子（Фудзисаки X.，Сугитоо М.)•音声の物理的性質// 日本語.5.音韻.1977.頁73-74.
283今石元久、三輪譲ニ(ИмаисиМ.,МиваДз.).母音の音響的特徴:方言による差 異//講座一日本語と日本語教育.2:日本語の音声•音韻(上).東京，1995.頁85-108.
121


Что же касается формантных структур гласного [i], то при сравнении соотношений, которые авторы определили как коэффициенты, приняв средние значения формант гласных стандартного языка за 100%, было установлено, что разные диалектные варианты /У по формантной структуре по-разному «отдаляются» по одному критерию (F2^1) от стандартного /i/: Хироками (79%), Тагадзёо (74%), Госёгавара (68%), Хикава (61%).
Материалы из приведенной работы и наши дополнительные подсчеты свидетельствуют, что снижение приведенных параметров для гласного N ведут к его сближению с гласным среднего ряда [i] и даже [й]. Авторы говорят в этой связи о нейтральных гласных в СЯЯ, различение которых при их восприятии носителями стандартного языка становится неопределенным 284.
При рассмотрении соотношений формант (коэффициент ¥2/¥1) для основного аллофона фонемы /е/ отмечается, что три диалектных аллофона этой фонемы (Тагадзёо, Госёгавара, Хироками) одинаково «отдалены» от основного аллофона в стандартном языке (коэффициент составляет 130%), а аллофон фонемы /е/ в диалекте Хикава ближе всех к стандартному (100%). Феномен «отдаленности» объясняется более высоким положением языка, по сравнению со стандартным, при артикуляции /е/ в указанных трех диалектах.
Степень «отдаленности» основного аллофона фонемы /и/ сравнима с той, что наблюдается для гласной фонемы /е/, хотя значения коэффициентов отличаются: для Тагадзёо — 97%, Госёгавара —91%, Хикава — 82% и Хироками — 81%. При этом наблюдается тенденция к его сближению с основным аллофоном фонемы /о/.
Наши подсчеты по основному аллофону фонемы /о/ показали, что ближе всего к стандартному он артикулируется в диалекте Хикава (95%), а дальше — в диалектах Госёгавара (109%), Хироками (118%), Тагадзёо (119%).
Приведенные выше сведения о некоторых диалектах СЯЯ, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что «размытость» или отклонение от стандартных акустических характеристик, с одной стороны, могут быть связаны с диалектными отличиями, опре¬
284今石元久、三輪譲ニ（Имаиси М.，Мива Дз.).母音の音響的特徴:方言によ る差異.Р. 94-95.
122


деляющими принадлежность говорящего к определенному диалекту, с другой — приводят к неадекватному восприятию ряда сегментов носителями стандартного СЯЯ. Так, в южных районах северо-восточной части Тохоку (на севере о. Хонсю) известен так называемый (ズウズウ弁）‘говор дзуу-дзуу’，в котором имеется много гласных среднего ряда. Из-за их наличия с позиций носителей стандартного языка некоторые гласные сегмерпы становятся неразличимыми, например, Ш и /е/ или Ш и /и/: [eki] (IR) 'вокзал, станция, и [iki] (Ж) 'дыхание5 звучат одинаково — [Igl]; [tsutji] (±) ^земля' и [tjitji] (?L) 'молоко; груди5 [tsitsi*].
Акустические характеристики звуков речи связаны, хотя бы и опосредованно, с артикуляторными. Так, исходя из акустических параметров можно определить «зону артикуляции» того или иного гласного звука, то есть рядность (передний, средний, задний ряд), степень открытости звука (широкий, средний, узкий гласный). Любопытным в данном случае представляется сравнение с русскими гласными, описание формантной структуры которых находим в работе Л. В. Бондарко и ее соавторов. Эти авторы предложили «несколько упрощенное, но вполне применимое практически правило, устанавливающее зависимость частоты формант от характера артиьсуляции гласных звуков:... частота FI связана со степенью закрытости звука, а частота FII — со степенью его продвинутости вперед; самые закрытые звуки, такие как [i], [и], имеют самую низкую по частоте первую форманту (FI), а самые передние — [i], [е] — самую высокую по частоте вторую форманту (FII), соответственно, самые открытые (например, [а]) — максимально высокую частоту FI, а самые задние — максимально низкую частоту FII»285. Это соответствует и той картине, которую мы наблюдаем для гласных в СЯЯ, хотя у японских гласных есть определенные отличия от русских с точки зрения их артикуляции (см. выше).
После характеристики артикуляторных и акустических особенностей основных аллофонов пяти японских гласных перейдем к одному из дискуссионных вопросов японской фонетики — о так называемых «долгих гласных», противопоставленных в СЯЯ кратким. В следующем разделе остановимся на нашей интерпретации этого явления.
285 	Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С. 63-64.
123


2.4.1.3. 	К интерпретации «долгих гласных» в современном японском языке
Трактовку так называемых «долгих гласных》в японском языке нельзя назвать однозначной как с фонетической, так и с фонологической точки зрения. По поводу длительности гласных высказывается мнение, что «долгие гласные отличаются от кратких только количественно, то есть большей продолжительностью звучания. Долгота гласных играет смыслоразличительную роль, поэтому надо обращать внимание на долготу звука при произнесении слова»280. Такого рода подход к описанию гласных чаще встречается в учебной литературе — как в японской, так и в отечественной.
Однако и в научной литературе подобная характеристика гласных также встречается. Так, С. А. Старостин, не давая четкого разграничения понятий «долгота» и «геминированность», писал: «... гласный является геминированным, если его артикуляция (т. е. отсутствие преграды в полости рта и фиксированное положение артикуляционных органов) задерживается. В японском языке имеются геминированные (долгие) гласные i, ё, Ü, б, a etc. (Геминированный гласный обычно приблизительно вдвое дольше негеминированнош.)»286  287
Н. А. Сыромятников, предваряя раздел «Долгие гласные фонемы» в известной статье «Система фонем японского языка»288, писал: «В древнеяпонском языке долгих гласных не было. Нет их и в китайском языке. Однако наличие долгах согласных создает известную возможность использования долготы и гласных в смыслоразличительных целях. В современном японском языке пяти кратким гласным... противостоят долгие гласные фонемы.. .»289.
Такая позиция автора вызывает ряд возражений. Во-первых, китайский и древнеяпонский языки как будто ни при чем; вовторых, наличие именно упомянутых долгих согласных в СЯЯ надо бы доказать; в-третьих, различение смысла — это далеко не единственный аргумент при определении фонологической
286 Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. М., 2004. С. 6.
287 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 60.
288 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка // Ученые записки ИВ АН СССР. Т. IV. М,1952. С. 328.
289 Там же. С. 328.
124


сущности неких фонетических явлении. Вряд ли в этой связи аргументацию Н. А. Сыромятникова можно считать в полной мере убедительной. Вслед за Н. А. Сыромятниковым П. И. Шеманаев также считал, что «долгие гласные фонемы японского языка a:, i:, и:, е:, о: являются долгими по своей природе и имеют смыслоразличительное значение, т. е. слова, различающиеся долготой звука, имеют разное значение. Однако долгие звуки не отличаются от соответствующих кратких по артикуляции: их отличие чисто количественное, т. е. артикуляция долгого звука продолжительнее (примерно в два раза) артикуляции краткого звука»290. Позицию этого автора можно отнести в большей степени к артикуляторно-акустическому описанию длительности японских гласных.
Следует также отметить, что утверждение о «продолжительности артикуляции» долгого гласного, равной примерно двукратной длительности краткого, — большое преувеличение. Из работ X. Фудзисаки и М. Сугитоо (см. выше) известно, что фонетические слова начинают восприниматься как трехморные при увеличении длительности гласного в синтезированной речи (ой (Щ 'племянник’ 一 сой (覆い）‘покрывало’)，когда отношение их длительности к длительности двуморных слов равно 1,2 —1,3, а не 1,5. При этом существенно, что ой начинает восприниматься как оой с порога, когда изначальная длительность /о/ (100 мс) составляла 156 мс, а не 200 мс, что свидетельствовало бы о том, что длительность «долгих гласных» равняется двум «длительностям» кратких.
Приведенные выше постулаты по поводу оппозиции краткие/долгие гласные связаны в конечном счете только со смыслоразличительной функцией соответствующих сегментов на поверхностном (фонетическом) уровне японской речи.
Действительно, в СЯЯ как будто довольно легко подобрать так называемые минимальные пары, отличающиеся длительностью соответствующих гласных сегментов. Так, в «Учебнике японского языка (для начинающих)» под редакцией И. В. Головнина читаем: «Долгота гласных ... играет смыслоразличительную роль. В японском языке, в отличие от русского языка, слова, различные
290 	Шеманаев П. И. Курс фонетики современного японского языка. М., 1955. С. 20.
125


по долготе гласного звука, имеют и разное значение (сравните, например, КУКИ — стебель, КУ:КИ — воздух, КОИ — карп, КО:И — действие). Поэтому при произнесении слова важно строго соблюдать долготу гласных»291. Если говорить о приведенных примерах и их принадлежности к «минимальным парам», члены которой отличаются только по длительности сегментов (КОИ (鯉)一КСШ (行為))，то в паре КУКИ (茎)一КУ:КИ (空気)(ку:КИ， но КУуки) не учтен супрасегментный компонент (акцентный контур слов, являющийся важным составным элементом японских фонетических слов). Собственно говоря, и аюхентная структура слов, вошедших в пару КОИ — КО:И, также отличается: во втором слове происходит понижение регистра после «первой половины» так называемого долгого гласного (КОои). И поэтому их можно включать в одну пару только условно, т. е. по одному признаку —длительность соответствующих сегментов. При этом, как было сказано выше, следует учитывать, что при наличии музыкального ударения в СЯЯ сегменты могут отличаться по регистровым параметрам (частоте основного тона), что, естественно, накладывает ограничения и на подбор словоформ для включения в подобные примеры «минимальных пар». Со ссылкой на Л. R биндера можно добавить, что «при фонематической интерпретации долгого гласного следует учитывать и движение тона в его пределах, если оно имеет фонематическое значение. При этом существенно то обстоятельство, встречается ли в данном языке аналогичное движение тона, кроме долгих гласных, еще в бифонемных дифтонгах и сочетаниях гласного с сонантом»292.
Можно сказать, что материал звукового строя СЯЯ может служить убедительном иллюстрацией высказанным Л. Р. Зиндером в тезисной форме положениям. В японском языке мы находим и бифонемные дифтонги (см. подробнее ниже), и «долгие гласные» с различным акцентным оформлением, то есть с отличающемся голосовой мелодикой каждого из похожих слов; ср. каН (感）‘интуиция’ и КАн (巻）4том’； аИКО (相子）4ничья (в игре)’ и Айко (愛顧）‘благосклонность’； коОГАй (校外）‘вне школы’ и КОогай (郊外）‘пригород’.
291 Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. М,1971. С. 17-18.
292 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика: Учеб, пособие. М.,1979. С. 191.
126


Приведенные примеры со всей очевидностью демонстрируют, что рядом стоящие одинаковые гласные вряд ли должны трактоваться как долгие фонемы, не говоря о том, что они встречаются и на стыках морфем (см. ниже).
Аргументация Н. А. Сыромятникова по поводу выделения «долгих гласных» фонем в СЯЯ основывалась, с одной стороны, на фактах исторической фонологии, а с другой — на
артикуляторно-акустическом подходе. Так, при описании «долгого» а: автор указывал, что в словах, заимствованных из китайского языка (канго), этого звука нет; в японском слое лексики (ваго)
оно также первоначально не встречалось, произношение ока:сан 4 мама, матушка1 является сравнительно новым, равно как и появление его в просторечии в словах типа [kor'a:] 'это5 + топиковая частица" из [korewa] (XVI-XVIII вв.), отмечая, что «до этого долгое а: было лишь в междометиях а:9 sa:, ha: и другие, где нельзя считать его самостоятельной фонемой» ^93. Указывая на заимствования из иностранных языков в СЯЯ, этот же автор отмечал, что «конечные аг, er, or, ir, иг из европейских языков регулярно передаются долгим [а:], независимо от того, как они действительно произносятся в соответствующем европейском языке... Если
же два кратких аа оказываются рядом в сложном слове японского или китайского происхождения, т. е. на стыке корней ... они обычно произносятся как два кратких аа»293  294. Практически таким же образом Н. А. Сыромятников анализировал и другие гласные. Нам такой подход представляется непоследовательным с той точки зрения, что членение звукового потока на сегменты ставится в зависимость от слоя лексики, к которому принадлежит та или иная словоформа.
В этой связи нельзя не прокомментировать некоторые положения, высказанные Ю. Ю. Крыловым в недавно представленном на сайте ВАК автореферате докторской диссертации «Проблемы слоговой и мон-кхмерской фонологии». Этот автор сравнивает японский язык с кхмерским, относит при этом японский к неслоговым языкам, и утверждает:《Описание фонологии языков с большим количеством неосвоенных (курсив наш.— В. Р.) заимствований из языков иной типологии в виде единой
293 Сыромятников И. А. Система фонем... С. 328.
294 Там же. С. 329.
127


фонологической системы нежелательно»295. Такая позиция близка к точке зрения Н. А. Сыромятникова, рассмотренной выше.
Во-первых, встает вопрос, что следует считать неосвоенными заимствованиями. В японский язык слова-канго (как их еще называют, «слова китайского корня») стали проникать, по разным оценкам, в IV-VII вв. н. э., а к середине XIX в. «японский язык появляется значительно измененным сравнительно с тем, что мы знаем о нем по первым письменным памятникам. Конечно, не только одно соприкосновение с другими языками обусловило такую трансформацию. Основную роль в ней играли, конечно, внутренние процессы. Равным образом, не все чужие языки сыграли одинаковую роль. Наибольшее значение в этой трансформации имел язык китайский, соединение которого с японским приняло настолько широкие размеры, что современный японский может быть с точки зрения лексики по справедливости назван японокитайским»296. Звучание же слов китайского происхождения приспосабливалось в более или менее приемлемой форме к японской фонетике. Как будто бы столь длительный период нахождения китайских заимствований в японском языке может свидетельствовать об их освоенности.
Во-вторых, японскому языку пришлось испытать на себе, можно сказать, нашествие заимствований из английского языка в его американской форме во второй половине XX в. И носителям японского языка, по-видимому, не столь важно, когда и из какого языка пришли китаизм коОРА (甲羅，‘панцирь’） и КОора {англ. cola). А для фонетиста важна не степень «освоенности» заимствований, а их фонетическая сущность: оба слова имеют трсхморную структуру (ко.о.-га), состоят из двух открытых слогов, первый из которых содержит геминированный (удвоенный; гласный, что подтверждается акцентным оформлением этих сегментов.
Приведем еще один подход к описанию «долгих гласных». Так, С. А. Старостин, обсуждая артикуляционные правила при переходе от фонем к аллофонам, отмечал: «Две одинаковые фонемы, стоящие рядом, артикуляторно сливаются и реализуются как
295 Крылов Ю. Ю. Проблемы слоговой и мон-кхмерской фонологии: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. СГ16., 2010. С. 8.
296 Конрад И. И. Синтаксис японского языка. М.,1937. С. 31.
128


геминаты (... аа а, и —► Т etc)»297. При перечислении реализаци¬
онных признаков гласных, вьщеляя признак «геминированность — негеминированность», этот автор постулирует наличие долгих гласных фонем в СЯЯ на том основании, что «гласный является геминированным, если его артикуляция (т. е. отсутствие преграды в полости рта и фиксированное положение артикуляционных органов) задерживается»298  299. Автор при этом явно не учитывал морфологический критерий, который является определяющим при сегментировании звучащего текста. Заметим к тому же, что термин «геминация» имеет в первую очередь значение «удвоение».
В японской фонетаческой литературе многими фонетистами тоже обсуждается вопрос, связанный с тем, являются ли одинаковые гласные, находящиеся рядом друг с другом, долгими или удвоенными. В этом случае часто приводится ставший уже хрестоматийным пример двух квази-омонимов с похожим сегментным составом: [sato:ja] 'хозяин сахарной лавки5 и [sato'oja] 'приемные родители5. Одни исследователи (например, Т. Сибата 2"), выделяя в первой последовательности три фонетических слога, рассматривают вторую как четырехсложную. И та и другая фонологически (с точки зрения морной структуры) идентичны: /sa/ / to/ /о/ /ja/. Проблема в целом сводится к трактовке «соседства»/ to/ и /о/. Признавая одинаковость не только морной, но и фонемной структуры приведенной пары примеров, японские авторы прибегают к своего рода лингвопсихологической трактовке отличий этах звуковых цепочек: намерение говорящего произнести в первом случае «вторую половину» так называемого «долгого гласного», а во втором — гласный после гортанной смычки. Это, по мнению японских фонетистов, малозаметное, но все же определенное различие, соответствующее артикуляции гласных. Разница в этих последовательностях как будто подкрепляется еще и тем, что в первом случае «второе»/о/ входит в состав одной морфемы с «первым», а во втором — находится после морфемного шва (К. Дзимбоо, X. Арисака, X. Киндаити и др.). Исходя из такого подхода X. Киндаити считает, что оба квази-омонима
297 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 44-45.
298 Там же. С. 60.
299柴田武(СибатаТакэси).日本語とはなにか:言語の本質//日本語の現在.一 東京：勉誠出版，2006.頁8‘98.
129


отличаются и фонетически, и фонологически300. При этом японские авторы делают оговорку по поводу того, что в быстрой речи эти слова могут не распознаваться носителями СЯЯ. Странно, что никто из японских авторов не учитывает в данном случае акцентуацию рассматриваемых слов (saTO9OYA 'приемные родители1
saTOoya ‘сахарная лавка’).
Заключая рассмотрение «долгих гласных» в СЯЯ, следует сказать, что мы должны интерпретировать последовательности из рядом стоящих одинаковых гласных как удвоенные, а не долгие, т. е. как бифонемное сочетание. Такой вывод, естественно, оправдан тем, что мы придерживаемся фонематической трактовки. К явлениям звукового строя японского языка хорошо применим принцип, высказанный Л. Р. Зиндером: «В таких языках, в которых долгие гласные встречаются и на стыке морфем, и в пределах одной морфемы, разложимость гласного, хотя бы только в часта слов, влечет за собой его разложимость и во всех остальных словах»301. Заметим, что автор ничего не говорит о происхождении морфем и слов, ими сформированных. Думается, что японскую фонологическую систему мы имеем право рассматривать независимо от «национальной» принадлежности пластов лексики, входящих в него. Это не исключает возможности давать описания тех или иных особенностей, включая фонетические, разных по происхождению слов. Напомним здесь высказывание М. И. Стеблина-Каменского о множественности лингвистических решений: «Возможность множественных решений значит... что языковая действительность настолько сложна, что проблемы, которые она ставит лингвисту, как правило, не поддаются однозначному решению»302.
Таким образом, мы предприняли попытку показать и доказать, что СЯЯ при всем сходстве с другими языками, в которых длительность гласных функционально значима, является языком, в котором с фонематической точки зрения есть не долгие, а удвоенные гласные. В противном случае мы были бы вынуждены говорить и о наличии «долгих гласных» в русском языке, так как с артикуляторно-акустической точки зрения русское лилии содер¬
300金田一春彦（Киндаити X.).日本語音韻の研究.東京，1978.頁133-139.
301 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика... С. 190.
302 Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. Л., 1974. С. 59.
130


жит долгий сегмент -ии. Однако таковым с фонематической точки зрения он не является.
Как было отмечено выше, наличие/отсутствие долгих гласных в каком-либо конкретном языке определяется и наличием/отсутствием в нем дифтонгов. Далее мы и обратимся к решению не менее важной проблемы наличия/отсутствия дифтонгов в СЯЯ. В первую очередь это вызвано тем, что в разных пластах лексики (ваго 和語；ганго 漢語；гафйгйго 外来語）стечения гласных и гласных с конечнослоговым назальным N имеют несколько разную природу появления, что, по-видимому, и провоцирует некоторых исследователей выделять дифтонги в современном языке.
2 А 1.4. Есть ли дифтонги в современном японском языке?
В литературе по японской фонетике, учебниках и учебных пособиях по СЯЯ довольно часто используется термин «дифтонг», когда речь идет о сочетаниях гласных типа /ai, oi, ui, au, ou/ и др.303
Так, еще Е. Д. Поливанов говорил о том, что каждый из пяти японских гласных может быть первым элементом дифтонгов с /i/ — /ai, ui, oi/; с /и/ — /аи, ои/; и с носовым N: /aN/, /iN/, /uN/, / cN/,/oN/ 304.
H. А. Сыромятников, рассматривая систему фонем в японском языке, закономерно ставил вопрос: «Являются ли дифтонги сочетанием фонем или оба компонента дифтонга могут считаться частями одной фонемы?»305. При этом автор занимал несколько непоследовательную позицию. Для гласных, разделяемых морфологической границей, такой вопрос должен решаться в плане признания их двумя самостоятельными фонемами. Что же касается дифтонгов, не разделяемых морфологической границей, то в отношении их надо исследовать — отличаются ли они как-
303 Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. М.,1971. С.16; Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. М., 2004. С. 6; Стругова Е. В., Шефтелевич Н. С. Читаем, пишем, говорим по-японски. М., 2000. С. 5; Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка... М., 1952. С. 341-354.
304 Плетнер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка. М.,1930. С. 135.
305 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка... М.,1952. С. 341.
131


либо фонетически от сочетания гласных фонем»306. Следуя своеобразной логике и исходя из анализа фактов как исторической фонетики, так и диалектов, этот автор пришел к заключению: правильным будет относить сочетания /ai, ui, aN, eN, iN, oN/ и t. n. к дифтонгам и причислять их к гласным фонемам 307.
В указанном «Учебнике японского языка» под редакцией И. В. Головнина сказано, что в СЯЯ имеются дифтонги [ai], [oi], [ui], а дифтонга [ei] нет, так как он в современном литературном языке произносится как долгий звук [е:] 308. Практически в этом Учебнике повторяется то, что говорил раньше Е. Д. Поливанов, отмечая, что в токийском говоре «произносится уже не дифтонг ei, а долгое е: (te:, ke:, е:) или, точнее, долгое э:, факультативно сужающееся к концу (наподобие южно-английского [ei]в day _)»309.
B. Б. Касевич замечает, что «в японском языке существуют дифтонги. Однако с функциональной точки зрения они, повидимому, не должны трактоваться как дифтонги»310  *. В качестве аргумента в пользу такой трактовки этот автор приводит определение Е. Д. Поливановым сочетаний /ai, oi, ui, au, ou/ как полностью параллельных /ад, од, ид, щ/.
C. А. Старостин, давая описание строения слога в СЯЯ и указывая на возможность следования финальной моры i за инициальными морами, заканчивающимися на i, и, о, а, то есть на последовательности типа Cii (где С — согласный), Cui, Coi, Cai и на невозможность последовательности Cei (кроме как в «гиперкорректной» вежливой речи, когда Сее может произноситься как Cei), ничего не говорит о наличии/отсутствии дифтонгов в СЯЯ 31Упоминание этим автором конечнослогового морообразующего N не связывается с функцией этого носового зву¬
306 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка. М.,1952. С. 341.
307 Там же. С. 341-354.
зов Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. М.,1971. С.16.
309 Плетнер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка. М.,1930. С. 143.
310 Касевич В. Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М.,1983. С. 148.
3,1 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М.，2000. С. 83.
132


ка как одного из элементов дифтонга; при этом отмечается, что в ряде случаев проблема g обычно исчезает, так как исчезает он сам, оставляя предшествующий гласный сильно назализованным (cp. kag’ее (官営）4государственное управление’). Отчасти в этой связи С. А. Старостин говорил, что «членение на моры последовательности звуков (аллофонов) сильно затруднено; при попытках такого членения отдельной морой приходится считать, например, назализацию и долготу в случаях типа käe:, фонологически ka-q-e-e»312. В той же коллективной работе В. М. Алпатов, написавшии раздел «Морфонология», отказывает сочетаниям ai, oi и т. п. в статусе дифтонга: при рассмотрении корневых морф-ваго отмечается наличие морфемного шва: u.i ‘быть несчастным’， jo.i ‘быть хорошим’， suruäo.i ‘быть острым’， tumeta.i ‘быть холодным’313.
Итак, есть ли дифтонги в японском языке? А если есть, то какие? Для ответа на эти вопросы следует, видимо, обратиться к самому определению дифтонга и анализу тех звуковых комплексов, которые могли бы быть отнесены к дифтонгам в СЯЯ, тем более что есть неоднозначное их представление в СЯЯ у разных авторов.
Л. R Зиндер отмечал, что《основным фонетическим признаком дифтонга по справедливости считается то, что он представляет сочетание двух гласных, составляющее один слог»314. И далее: «фонематическая трактовка дифтонгов представляет одну из наиболее сложных фонематических проблем вообще. Вопрос идет о том, составляет ли дифтонг сочетание двух самостоятельных фонем или же является одной фонетически сложной фонемой»315.
Аналогичный подход к определению дифтонгов и полифтонгов находим у Ю. С. Маслова. Он считает, что фонологическая трактовка полифтонгов может быть двоякой: в одних случаях их следует рассматривать как сочетание фонем («полифонематическая трактовка»), в других — как отдельные «целостные» фонемы («монофонематическая трактовка»). «С сочетаниями фонем мы имеем дело, если внутри полифтонга может проходить
312 Там же. С. 79.
3,3 Там же. С. 107.
314 Зиндер Л. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 209.
315 Там же. С. 211.
133


«морфемный шов» и если полифтонги в данном языке и при наличии, и при отсутствии в них морфемного шва звучат одинаково, неразличимо для природных носителей этого языка»316.
С. В. Кодзасов и О. Ф. Кривнова лишь кратко касаются проблемы дифтонгов, отмечая, что «довольно часто дифтонги функционируют как фонемы, а не бифонемные сочетания гласных с глайдами»317.
Перейдем к анализу фактов СЯЯ, отражающих наш подход к стечениям гласных и сочетаниям гласных с конечным носовым. В первую очередь рассмотрим допустимые в пределах слога сочетания гласных: ai, ui, oi. Эти сочетания, если и можно считать дифтонгами, то только фонетическими (в узком смысле этого термина). Они бифонемны, так как применение известного метода (квадрат Дж. Гринберга) убеждает нас в том, что в адъективных глаголах aka-i (赤い）4быть красным' samu-i (寒い）‘холодно' kuro-Ц黒い”быть чсрным、ср. с их так называемыми наречными формами — aka-ku, samu-ku, kuro-ku) между гласными инициальной моры и i проходит морфологическая граница. Следовательно, они не могут быть признаны ни как фонологические дифтонги, ни как гласные монофонемы.
Тем не менее Н. А. Сыромятников относил сочетания ai и ui к гласным фонемам (собственно говоря, дифтонгам) и не признавал сочетание oi дифтонгом, выдвигая в качестве аргумента отсутствие oi в китайских заимствованиях (!) и наличие морфологической границы между о и i в японских «прилагательных»: |jiroi](白ぃ）‘быть белым' [kuroi](黒ぃ）‘быть черным’318. Здесь явно налицо непоследовательность в интерпретации фактов СЯЯ: отнесение/неотнесение стечений гласных к дифтонгам ставится в зависимость от того, к какому слою лексики относится фонетическое слово, в которое они входят. Похожую проблему мы обсуждали выше — при рассмотрении «долгих гласных».
Нам же представляется логичным распространение трактовки подобных сочетании как бифонемных на все пласты лексики СЯЯ независимо от их происхождения.
3.6 Маслов Ю. С. Введение в языкознание. М.,1998. С. 69.
3.7 Кодзасов С. В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика: Учебник. М., 2001. С. 429.
3.8 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка. С. 344.
134


П. И. Шеманаев, называя сочетания гласных в СЯЯ дифтонгами, подробно описывает, что происходит в пределах дифтонга, который, по его мнению, произносится одним усилием и характерной чертой которого является неделимость на отдельные звуки. Он отмечает, что наблюдается《переход от одного уклада органов речи к другому», при котором «первый элемент дифтонга постепенно переходит во второй»319. Однако П. И. Шеманаев делал существенную оговорку:《В практических целях следует указать на встречающиеся сочетания гласных фонем /ai, au, ои/, но эти гласные обычно принадлежат к разным морфемам и одной фонемыдифтонга не составляют»320.
Несколько сложнее обстоят дела с определением статуса сочетания e+i, которое, как уже отмечалось выше, превращается, по мнению ряда исследователей, в долгий е. Нередко встречается мнение, согласно которому в этих сочетаниях формируется своего рода дифтонгоид: за сравнительно долгим е следует i-образное завершение. Труднее, чем в сочетаниях других гласных с i, подобрать примеры, где очевидной была бы морфемная граница между е и i. Но и такие примеры есть.
Во-первых, мы обнаруживаем корнесложные слова наподобие keito (^:^) 'шерстяная нить9, где налицо морфемный шов между ке (毛）‘шерсть’ и ito (糸）‘нить’ со вполне вероятной гортанной смычкой перед вторым корнем (ke’ito); если же это слово и произносится без смычки, то в любом случае в нем наблюдается регистровый подъем после ке перед i (kelTO). Во-вторых, многочисленны примеры, встречающиеся при образовании длительного вида глаголов: yonaeiru 'читает5, kaiteiru
(書いている）‘пишет’，в которых к деепричастной форме на-te/de присоединяется служебный глагол iru ) 1быть\
Орфоэпические нормы требуют раздельного произнесения рассматриваемых нами гласных. Как в этих случаях, так и в ряде других из разряда канговых слов и гаирайго в словарях произношения даются рекомендации четкого («раздельного») произнесения и е, и i:此/1/# (星雲）‘туманность’，zd/aんw (贅沢）‘роскошь’， swpe/TV (スペイン)1Испания’ и др. Такое наблюдение встречается
3,9 	Шеманаев П. И. Курс фонетики современного японского языка. М.,
1955. С. 20
320 Там же. С. 21.
135


у японских фонетистов (АМАНУМА Ясуси, ООЦУБО Кадзуо, МИДЗУТАНИ Осаму)321.
К этому в качестве аргумента можно добавить мелодическую разнооформленность в пределах, скажем, одного морфа СЭИ (生)со значением ‘жизнь; рождаться’ в разных словоформах: гаКуСЭЙ (学生‘студент’)， сэНСЭй (先生‘учитель’)， СЭйбуцу (生物‘живое существо’），иТИНЭнсэй (一年生‘учащийся первого года обучения’） и сэЙБУЦУгаку (生物学‘биология,). Эти примеры со всей очевидностью демонстрируют разное движение голосового тона в пределах одного морфа: сохранение высокого регистра, переход от высокого к низкому, сохранение ровного низкого регистра и переход от низкого к высокому. Тогда налицо отсутствие такого дифтонга в канговом слое лексики.
Нельзя не остановиться на сочетаниях гласных a, i, и, е, о с конечным морообразующим N, которые в некоторых работах отнесены к дифтонгам (см. выше). Но нам и в этом случае представляется уместным провести анализ всех сочетании с учетом данных морфологического уровня, т. е. опять же необходимо выяснить, возможно или нет проведение морфемных границ на стыках этих сегментов.
В СЯЯ есть частица-субстантиватор -по (часто заменяется на вариант N). Эта частица вместе со связкой формирует комплексную -Nda, имеющую траспозиционныи характер с различными значениями (подчеркнутое разъяснение, причина, намерение, желание, восклицание): s’iroi-Nda (白いんだ）4(Это) белое’， tegami-o kureta-Nda (手紙をくれたんだ）‘（Он) прислал (мне) писшо’，zettai-ni iku-Nda (絶対に行くんだ）‘Обязательно (хочу) пойти’. Из примеров видно, что между предшествующими -Nda сегментами и самой частицей наличествует морфемный шов. Кроме того, заметим, что в формах прошедшего времени таких глаголов как kam-u (嚙む）‘кусать’ — kaN-da (嚙んだ)，shinu (死ぬ）‘умирать，一> shiN-da (死んだum-u (生む} ‘рожать’ — uN-da (生んだ)и др. можно усмотреть «грамматическое》 значение корневого N, связанное с указанием на предшествующее (прошедшее) время глагольной лексемы. Оо этом со ссылкой на ь. Л. Наврон писал и ri. А. Сыро¬
321 	天沼寧,大坪一夫,水谷修(Аманума Я., 00цубо К.，Мидзутани О.)日本語 音声学.東京，2007.頁98-99.
136


мятников322. Тем не менее все же и эти сочетания им были включены в состав гласных фонем.
Нам же ближе та точка зрения, согласно которой «фонетическая характеристика дифтонга сама по себе не определяет его фонематической сущности»323. По безусловно верному выражению Л. Р. Зиндера, сильнейшим фактором членимости потока речи является морфологический. «Действие этого фактора не может быть парализовано никакой фонетической особенностью соответствующей звуковой последовательности»324  325.
Ситуация с дифтонгоподобными сочетаниями гласных в СЯЯ похожа на то, что мы наблюдаем в руссьсих дай, пей, пой и т. д. Рассматривая подобные примеры, Л. Р. Зиндер определил их как ложные дифтонги, произносимые единым артикуляционным движением, а второй компонент в них — безударный редуцированный [ij. Этот же автор, отмечая неравноценность первых и вторых компонентов，определил главное — их фонематическую разложимость: [ij является суффиксом повелительного наклонения, который отсутствует в неопределенной форме этих глаголов (/datV дать, /p'etV петь, /p4tV пить)225.
Резюмируя все сказанное выше, следует заключить, что в СЯЯ, если и допустимо описание стечения гласных сегментов (или гласных с назальным N) с использованием термина «дифтонг», то с оговорками, касающимися отчасти акустического и артикуляторного аспектов этого явления. Главный вывод: в СЯЯ все «дифтонги» бифонемны (двуморны), и они не могут быть включены в состав фонем как самостоятельные фонологические единицы, как это делал Н. А. Сыромятников, который признавал их таковыми. Видимо, нс случайно в «Большом словаре фонетики» в словарной статье «Дифтонг» японские составители не приводят примеров из японского языка и не обсуждают даже их наличия в нем 326.
Итак, каков же может быть ответ на вопрос о наличии дифтонгов в СЯЯ? С учетом всех приведенных аргументов и фактов он должен быть отрицательным. В СЯЯ нет настоящих дифтонгов.
322 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка. С. 353.
323 Зиндер Л. Р. Общая фонетика. С. 213.
324 Там же.
325 Там же.
326 音声学大辞典（Онсэйгакудайдзитэн).東京，1983. Р. 634^635.
137


Стечения гласных (если их считать допустимыми с фонологической точки зрения) и сочетания гласных с носовым /N/ могут быть отнесены к разряду ложных дифтонгов.
2.4.1.5. Редукция гласных
Еще в начале прошлого века Л. В. Щерба обращал внимание на процесс редукции русских гласных в своей работе «Русские гласные в качественном и количественном отношении» (1912): «Что касается причины изменения качества гласных в неударенных слогах, то его ставят обыкновенно в связь с их слабостью. Я полагаю однако, что связь эта не непосредственная.. .Друше дело количество гласного: малое количество непосредственно влияет на качество, так как органы речи, не успевая занять положения, необходимого для произведения данного определенного качества, остаются, так сказать, на полпути, а если и успевают, то слишком на короткое время, чтобы произвести впечатление на наш слух»327.
В фонетической литературе явление редукции гласных, которое наблюдается в различных языках, чаще упоминается в связи с ударением, т. е. ударностью/безударностью гласных. Как пишет Ю. С. Маслов, яркие примеры редукции гласных дает русский язык: «Гласный, обозначаемый на письме а, звучит далеко не всегда одинаково в мал, малыш, малыши...»328. Степень редукции гласного зависит от его положения (ударный, предударный, заударный и другие безударные слоги). «Полная степень редукции —это полное исчезновение гласного в безударном слоге.. .»329.
Л. Р. Зиндер также связывал редукцию гласных с ударением: «Звук, находящийся под ударением, имеет более энергичную и более четкую артикуляцию, чем безударный звук. Качественная редукция безударных гласных... в своем наиболее ярком выражении будет сводиться к превращению их в неопределенные, произносимые при нейтральном положении языка... Количественная характеристика гласного также находится обычно в связи с местом ударения. При прочих равных условиях ударный гласный может
327 Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Л., 1983. С.103.
328 Маслов Ю. С. Введение в языкознание. М.,1998. С. 43.
329 Там же.
138


отличаться большей длительностью, а гласный, наиболее удаленный от ударного слога, — наибольшей краткостью»330.
О двух взаимосвязанных видах редукции русских гласных писала и Л. В. Бондарко: «Кроме количественной редукции безударные гласные характеризуются и качественной редукцией, т. е. изменением артикуляторных характеристик в результате сокращения длительности. Качественная редукция может быть охарактеризована как результат недовыполнения артикуляторной программы в связи с дефицитом времени... . <...> чем меньше длительность безударного, тем больше отличается его артикуляция от артикуляции соответствующего ударного»331.
Со ссылкой на работы разных исследователей (Л. А. Вербицкая, Л. В. Бондарко с соавторами, Ж. Т. Киджняева) В. И. Кузнецов отмечал: «Если при анализе акустических и перцептивных характеристик гласных из изолированных слов ударные и безударные могут условно противопоставляться, например, по признаку ''наличия-отсутствия качественной редукции,,5 то в условиях связного текста редукция уже не является признаком исключительно безударных. Это, в частности, служит еще одним аргументом в пользу того, что включение безударных в инвентарь русских гласных фонем (Халле, 1962) вряд ли правомерно»332.
Что касается редукции гласных в японском языке, то и в учебной и научной литературе чаще всего говорится о редукции узких гласных (/i/, /и/) в позиции между глухими согласными или после глухого в конце слова, фразы (перед паузой). При этом главное вниманиеобращаетсянасешентнуюсторонуэтогоявления，вотличие, скажем, от русского языка.
Основное правило гласит: «Гласные /i/ и /и/ в окружении глухих согласных произносятся без голоса и оглушаются (мусэйка)[ 無声化]»333. В указанном правиле почему-то не упомянута редукция конечных гласных перед паузой, но в толкованиях процесса их оглушения об этом идет речь. Здесь же высказывается вполне закономерное замечание по поводу того, что неоглушение соответствующих гласных не ведет к искажению смысла. Однако
330 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 231-231.
331 Бондарко Л. В. Фонетика современного русского языка. СПб., 1998. С.223.
332 Кузнецов В. И. Вокализм связной речи. СПб., 1997. С. 210.
333磯村一弘（Исомура К.).音声を教える•東京，2009.頁54.
139


увеличение длительности гласного, по правилам которой должен быть подвержен редукции, или произнесение его с повышением частоты голосового тона (например, [sU:ki desu](时さです）‘кодザто что-то/кто-то нравится5) создают впечатление иностранного акцента, и речь звучит неестественно.
При прослушивании японской речи находящиеся в конце фраз [desü] ^глагольная связка) и глагольный суффикс респектива [masü] звучат почти без финального гласного. В естественной речи в большинстве случаев они произносятся с оглушенным гласным, как и в случаях [süki desü] ('мне нравится (что-то, ктото)，，[küfi] (ロ‘рот’)，[füta](蓋‘крышка’）или [hajl](箸‘палочки для eAbf). Однако это не значит, что такое оглушение абсолютно обязательно: при чеканном произнесении или при определенном интонационном оформлении редукция упомянутых гласных не является характерной 334. Как замечает К. Исомура, конечнофразовые Ш и /и/, следующие за глухими согласными, бывает, произносятся оглушенно. В частности, когда они находятся после сегмента, на котором происходит падение голосового тона в акцентном контуре, они часто оглушаются. Но и в этих случаях и оглушение, и неоглушение не ведет к неестественности звучания. Что же касается зависимости редукции гласных от акцентуации и наоборот, то об этом речь пойдет далее (Глава 3).
В связи с обсуждаемой проблемой представляется уместным указать на то, что принятое в ряде работ на русском и английском языках транскрибирование (практическими транскрипциями) конечных -su без гласного выглядит противоестественным; ср. дэс (^des), мае (mas) вместо дэсу (desü) и масу (masü). Как будто бы никто пока еще, к счастью, не пришел к таким практическим транскрипциям как *has, (хась), *ксЧ (кти), *fta (фта), которая, однако, почему-то, по сложившейся в России традиции, используется только для фамилии-псевдонима писателя Фтабатэя Симэя и т. д.
По всей вероятности, оглушение гласных ведет к усилению функциональной нагрузки согласных, предшествующих соответствующим гласным. Тем не менее даже после сильной редукции остается некий призвук, благодаря которому не происходит смешение соответствующих сегментных последовательностей: [jikaku]
334磯村一弘（Исомура К.).音声を教える.東京，2009.頁.Р. 55.
140


(資格）‘квалификация’ и [Jükaku](主格)‘номинатив’. Если предположить, что гласные в данных случаях, по выражению Е. Д. ПоЛиванова, «превращаются в физический нуль»，то и у японских согласных начинает очерчиваться более значимая функция: палатализация и огубленность консонант будет свидетельствовать об их слоговости (морности) (!). Возможно, такая тенденция наблюдается и будет наблюдаться в будущем, если учесть, что в основе ее лежит стремление к «экономии трудовой энергии»335.
С. Каваками, рассматривая редукцию узких гласных в СЯЯ, подразделяет [ki] из [kinu](絹)‘шелк’ и [ki] из [kita](北)‘север’， [su] из [sumi](炭）‘древесный уголь’ и [sü] из [süki] (_) ‘плуг’ на «звучные» и «беззвучные» слоги (моры) соответственно, усматривая участие голоса при артикуляции согласных [к] и [s] в нередуцированных сочетаниях с «неоглушенными гласными»336. Автор замечает, что в словах типа kusuri (薬‘лекарство’）редукция первого гласного обязательна (кроме особых случаев) [küsuri]. Ср. с редукцией соответствующих гласных в соответствующих положениях во фразе /sukinakis’a/ (奸さな汽車，4любимый поезд5) [sükinakija] [skinakija] (пример С. Каваками) 337. Этот автор приводит и «предельные» случаи редукции гласных: [Моки](試食）‘проба пищи’ —► [Я〇1ш]，[M〇to](失職）‘потеря работы’ 一> [ЯЬку] и т. п. Отмечается при этом оольшая распространенность первых вариантов произнесения в приведенных парах.
С. Сирота придерживается похожего подхода и отмечает, что в [Ji] из [fidai](次第‘порядок, последовательность’）гласный полнозвучен и артикулируется с участием голосовых связок, а в [Ii] из [jisei] (Ш) 4поза, осанка5 голосовые связки не принимают участия в произнесении [ij, который превращается в «глухой гласный». И при артикуляции оглушенных гласных уклад произносительных органов (положение языка, губ) такой же, как и при полнозвучных гласных, только нет колебания голосовых связок, хотя при артакуляции согласных, предшествующих редуцируемому гласному, сохраняется «переход» к гласному 338.
335 Поливанов Е. Д. Где лежат причины языковой эволюции? // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. М.,1968 б. С. 81.
336川上蓁（Каваками С.).日本語音声概説•東京，1987.頁67-69.
337 Ibid. R 71.
338城田俊（Сирбта C.).日本語の音:音声学と音韻論.東京，1993.頁77.
141


С. Каваками утверждает, что частичная и необязательная (факультативная) редукция слогов (мор), содержащих обсуждаемые гласные, наблюдается и в другом окружении: редукции может подвергаться, например, /и/ после глухого /к/ перед звонким !Ы, как в [kübi] (й 'голова, шея'). Несмотря на факультативность такой редукции, она часто встречается в речи339. В целом С. Каваками отстаивает идею о редуцированности слогов (мор), начальным элементом которых выступает глухой согласный, даже если за ним идет слог со звонким инициальным согласным: [küruma](車‘повозка, машина’）наряду с полнозвучным [kuruma]， [kümoru](曇る‘покрываться облаками’）наряду с [кштюш] и т. п. При этом подчеркивается факультативность часто наблюдаемой редукции и в таком контексте340.
Итак, из всего вышесказанного ясно, что узкие гласные /i/ и /и/ в определенных условиях консонантного окружения или перед паузой подвергаются редукции от незначительного сокращения длительности вплоть до почти полного эллипсиса.
В большинстве работ по японской фонетике обсуждается редукция только узких гласных. В монографиях С. Каваками и С. Сирота говорится и о редукции гласных /а/, /о/ и /е/. Так, Каваками, приводя в качестве примеров варианты произнесения с первым редуцированным аллофоном фонемы /а/: [kätana] (刀‘меч (самア/7〇я)’)，[käkaru](掛かる‘висеть (на че^-л.)’)，[kätaru] (語る4говорить, рассказывать’）и др.，замечает, что такое произнесение вполне обычно, хотя не является предписанным нормои произнесением. Такая редукция тоже относится к факультативной 341.
С. Сирота обращает внимание на редуцирование /а/ в [käkaji] (案山子‘пугало’)，/о/ в [kökoro](心‘сердце, душа’)，/е/ в [s6kkaku] (折角‘с большим трудом’）при наличии параллельных полнозвучных произнесении. Свои наблюдения этот автор резюмирует, определяя главные условия редукции: оглушенные узкие гласные наблюдаются в окружении тухих согласных, а редукции остальных гласных такой контекст только способствует, но не является «принудительным»: «Считается, что оглушенные гласные, по
339川上蓁（Каваками С.).日本語音声概説•東京，1987. Р. 70.
340 Ibid. P. 69.
341 Ibid.
142


сути, могут превращаться в ноль (выпадать), но все не так просто, и необходимо подробно исследовать это явление»342.
Следует, по-видимому, добавить, что редукция гласных, вызванная соответствующим окружением, приводит к появлению аллофонов всех пяти японских гласных, как отмечает Я. Аманума с соавторами 343, и все же является неполной или частичной.
2.4.1.6. 	Назализация гласных, или Назальные гласные
Назализация обычно трактуется как артикуляция гласных, заключающаяся в опускании небной занавески и одновременном выдохе воздушной струи через рот и нос 344. Наблюдается ли назализация японских гласных? Да, она наблюдается в позиции перед конечнослоговым назальным N за счет регрессивной ассимиляции. Являются ли назализованные гласные самостоятельными фонемами в СЯЯ? Вероятнее всего, как нам представляется, они являются аллофонами соответствующих гласных. Проблема заключается в том, что, с одной стороны, некоторые исследователи считают сочетания N с предшествующими гласными единым сегментом — дифтонгом (см. выше), а с другой — носовой N определяют как исчезающий, который оставляет предшествующий гласный сильно назализованным 345. «Исчезает фонема q» обычно перед ларингалами, шайдами и спирантами. При этом, по мнению С. А. Старостина, это явление затрудняет и членение на моры: «... при попытках такого членения отдельной морой приходится считать, например, назализацию и долготу в случаях типа ка?ё [«государственное управление»], фонологически ka-g-e-e»346. Автор также справедливо добавляет, что все эти правила не являются обязательными.
Мы в целом согласны с описанием процесса назализации, данным С. А. Старостаным, и считаем, что конечнослоговой носовой N (д) должен быть отнесен к консонантным сегментам.
342城田蓁(СирбтаС).日本語の音:音声学と音韻論.東京，1993.頁78.
343 天沼寧、大坪一夫、水谷修（Аманума Я.，00цубо К.，Мидэутани 0.). 日本語音声学.東京，2007.頁58.
344 Грязнова Н. А. Назализация // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.,1990. С. 320.
345 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 77.
346 Там же. С. 79.
143


При всем сходстве назализации в СЯЯ, польском и французском языках в японском не формируется назализованных фонем, а наблюдаются только соответствующие аллофоны. С. Сирота со ссылкой на С. Хаттори считает, что в случае появления N в позиции перед гласными [i], [е] он уподобляется им, но артикулируется как некий гласный со сдвигом языка назад, а перед [а] и [о] — как чуть более продвинутый вперед по сравнению с последующими гласными. Как будто бы этот автор описывает назализацию только как аллофонное явление с точки зрения артикуляционно-акустического подхода 347.
Завершая описание гласных в СЯЯ, уместным считаем представить статистические данные по их частотности. X. Киндаити, со ссылкой на М. Оониси, пртодит следующие процентные соотношения: наиболее частотна фонема /а/ —15,96%, затем идут /о/ (12%) и Ш (10,5%), а далее — /е/ — 5,76% и /и/ — 5,57% 348. Из этого следует, что гласные имеют «совокупную» частотность, равную 49,79%, т. е. их встречаемость в текстах чуть меньше, чем согласных в СЯЯ. Подсчеты другого исследователя выглядят несколько иначе: консонантный коэффициент (соотношение согласных и гласных) в японском равен 0,94, а вокалический (обратная величина)—1,06349. И те и другие данные, по-видимому, отражают основную тенденцию сочетаемости звуков в СЯЯ — С + V.
После обсуждения основных, на наш взгляд, проблем, связанных с японским вокализмом, перейдем к рассмотрению вопросов японского консонантизма, также останавливаясь лишь на наиболее проблемных аспектах.
2.5. 	СОГЛАСНЫЕ В СОВРЕМЕННОМ ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Перед тем как перейти к описанию согласных в японском языке, напомним важное высказывание Вильгельма фон Гумбольта по поводу членения потока речи (безотносительно
347城田俊(СирбтаС).日本語の音(音声学と音韻論)•春日市:ひつじ書房，1993. 頁Р. 78-79.
348金田一春彦（Киндаити X.).日本語の特質.東京,2007.頁63.
349 Тамбовцев Ю. А. Типология упорядоченности звуковых цепей в языке. Новосибирск, 1994. С. 5-6.
144


к какому-либо конкретному языку) на отдельные звуки: «Звуки, образованные консонантным способом, произносятся только в сопровождении озвучивающего их потока воздуха. <.. .> Разделение простого слога на гласный и согласный, если иметь в виду самостоятельные звуки, является искусственным»350. Это положение как нельзя лучше соотносится с тем, что относительно сегментного состава японского языка говорил некогда Е. Д. Поливанов (см. выше).
Количественный состав согласных в СЯЯ анализируется исследователями фонетики по-разному в зависимости от избранного подхода. Притом что языковое сознание носителей японского языка не оперирует такими единицами, как одиночные согласные, лингвисты приходят к членению потока речи как на гласные сегменты, так и на согласные. Примечательно, что даже такой признанный японский лингвист, как Т. Сибата, рассуждая о транскрипции при исследованиях фонетических особенностей японских диалектов и айнского языка, в котором часто встречаются конечные согласные, отмечает, что «осознание наличия отдельных звуков является слабым местом для японцев»351. Можно сказать, что все большее использование латиницы в названиях станций, рекламе, а также при наборе на компьютере японских текстов способствует осознанию членимости японских мор на отдельные звуки.
И все же аналитический подход лингвиста приводит к выделению звуков, являющихся конституентами мор и в СЯЯ. Однако перед фонетистами стоит «извечный вопрос», что считать фонемой, а что — аллофоном. В этой связи нельзя назвать окончательно решенными проблемы соотношения согласных по признаку твердости / мягкости, геминированности / негеминированности, звонкости/глухости, придыхательное™ (аспирации). Остается открытым и вопрос о наличии/отсутствии гортанной смычки перед гласными в анлауте или на стыке гласных. В прямой зависимости от решения очерченных выше категориальных признаков согласных или наличия/отсутствия их как таковых находится опредс-
350 Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные груды по языкознанию. М., 2001. С. 86.
351柴田武（Сибата Т.).日本語とはなにか:言語の本質//日本語のЩ在.朿京， 2006.頁 92.
145


ление состава согласных в СЯЯ в целом, при этом одиночные согласные, как уже упоминалось выше, не являются такими же самостоятельными фонологическими единицами, как в фонемных языках.
Важным является и определение статуса [Ф], [с] (ts) и [9] (tj), которые в стандартном японском языке некогда имели сугубо ограниченную сочетаемость с последующим гласным. У других согласных тоже наблюдается расширение комбинаторики (непалатализованный Ш перед /i/, как в /paatii/ 4вечеринка, от англ, party и т. д.), и за счет же заимствований происходит постепенное формирование новых звучаний (ср. губно-зубной [ß] в vaiorin ‘скрипка’ наряду с вариантом baiorin). Кратко некоторые проблемы описала Н. И. Фельдман в ее очерке японского языка352, в котором дается и классификация согласных по С. Хаттори. Согласные представлены следующим рядом: h, \ к, g;pf b; t, d; с, z; s; г; jj, т, п, а также полугласные —/ w и морообразующие N, Q. При этом отмечается, что не все исследователи японской фонетики следуют за Хаттори и выделяют мягкие (палатализованные) согласные и гортанную смычку как отдельные фонемы.
Рассмотрим имеющиеся подходы к трактовке твердости/мягкости японских согласных.
2.5.1. 	Палатализация согласных
в современном японском языке
Описывая типы тембровых корреляций согласных в различных языках мира, Н. С. Трубецкой отмечал: «Пожалуй, наиболее распространенной является корреляция палатализации, то есть противоположение согласного с нейтральной окраской и согласного, имеющего i-образную (или j-образную) окраску»353. В числе языков, в которых в качестве тембровой корреляции встречается палатализация, автором назван и японский язык.
Ряд японских лингвистов (Я. Аманума, С. Сирота и др.), а также практически все отечественные японисты-лингвисты выделяют палатализованные согласные, противопоставленные соответ¬
352 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С. 15-18.
353 Трубецкой Н. С. Основы фонологии / Пер. с нем. А. А. Холодовича; Под ред. С. Д. Кацнельсона. М., 2000. С. 145-146.
146


ствующим твердым: [р] — [p’]，[b] — [b’]，[m] — [m’]，[n] — [n’]，
[t] — [t，]，[d] — [d，]，[s]-び]，[ts] — [tj，]，№] — №’]，M-[r’]，[k] —
[k’]，[g] - [g’] и др.
Другие же лингвисты (С. Хаттори, С. Каваками и др.), не выделяя палатализованных согласных, определяют их как сочетания основного согласного с последующим гласным с помощью краткого переходного Т или j, а в практической латинице передают такие сочетания через у (игрек). Однако при этом названные авторы почему-то не прибегают к такого рода транскрипции согласных перед [i], например, [kji] или [kii].
Давая описание палатализации, Я. Аманума делает оговорку о том, что существует взгляд, согласно которому есть два вида смягчения согласных:1)непосредственное примыкание [1], [с^], [tj], [п] к [а], [о] или [и]; £) соединение согласных [k], [g], [h], [b], [р], [m], [г] с последующим гласным ([aj, [о], [и]) через «вставной» звук354.
Можно предположить, что мнение о наличии вставного звука связано с тем, что, как и в русском языке, мягкие согласные чаще длительнее соответствующих твердых355. В учебной литературе при описании фонетической системы японского языка отмечается, что краткие слоги (моры), содержащие мягкие согласные, произносятся приблизительно с той же длительностью, что и другие моры структуры CV 356.
В комментарии к работе С. Хаттори «Ударение в японском языке в фонологическом аспекте» В. М. Алпатов справедливо заметил, что в СЯЯ существуют различающиеся по признаку палатализованности и непалатализованности и по месту образования s и Фонологическая интерпретация этого явления у неяпонских исследователей часто зависит от влияния их родного языка. Англоязычные исследователи усматривают в данной паре две фонемы независимо от их дополнительного распределения (перед а, и, о они противопоставлены, перед i — только I, а перед е — только s). При этом аналогичные по распределению к — к5, g — g' и т. д. рассматриваются как твердые, но вторые звуки этих
354 天沼•寧(Аманума Ясуси)、大坪一夫(Ооцубо Кадзуо),水谷修(Мидзутани Осаму).日本語音声学.東京:くろしお出版，2007•頁90.
355 Бондарко Л. В. Фонетика современного русского языка. СПб., 1998. С. 61-63.
356磯村一弘（Исомура Ю.音声を教える•東京,2009.頁71.
147


пар — как сочетающиеся с йотом357. В другой публикации этого же автора находим меткое замечание: «И в русском, и в японском языке очень развито противопоставление твердых и мягких согласных, которого нет в английском языке»358. Это — одна из причин специфики латинизированной транскрипции: так, сочетание мягкого согласного с последующим гласным передается с помощью включения йота между ними.
Следует отметить, что, на наш взгляд, корректнее учитывать наличие двух рядов согласных фонем: твердых и мягких. Вопервых, палатализация характеризует не позиционные варианты соответствующих твердых фонем, а самостоятельные фонологические единицы; во-вторых, мы не квалифицируем сочетание мягких согласных с гласными как сочетание твердых согласных с йотированными гласными.
Как нам представляется, наш подход подтверждается интересными экспериментальными данными X. Отака, полученными при изучении палатализованных согласных в СЯЯ. Этот автор поставил эксперимент по произнесению пятисложных бессмысленных звуковых последовательностей, записанных латиницей, поместив исследуемые слоги с палатализованными согласными на место третьего слога. Испытуемые были представлены двумя группами по десять человек — носители японского языка и англоговорящие информанты. Для участников эксперимента задавался искусственным образом изохронный ритм. Несмотря на это, длительности произнесенных сегментных единиц (структуры С V и слогов с мягкими согласными, для которых Отака использует символы CjV) отличались по группам информантов, по начальному согласному и по местоположению слога в пятисложной последовательности. Автор эксперимента учитывал длительности вторых (S2), третьих (S3, в число которых включались слоги и с твердыми, и с соответствующими палатализованными согласными) и четвертых слогов. В данном контексте для нас представляет интерес длительность слоговых сегментов с мягкими согласными и их сравнение с соответствующими слогами с твердыми согласными. Приведем некоторые количественные результаты, полу¬
357 Языкознание в Японии / Сост. и авт. пред. В. М. Алпатов. М.,1983. С. 289.
358 Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. М., 2008. С. 174.
148


ченные Отака для носителей японского и английского языков, в виде таблиц (см. табл.13 и 14).
Таблица 13. Средняя длительность (мс) S3 с твердыми и мягкими согласными в последовательностях /ta ta CV(CjV) ta ta/, no данным X. Отака359, в произнесении носителей японского языка
ta
pa
ka
sa
ha
da
ba
ga
137
142
142
142
132
128
129
128
Tja
pja
kja
sja
hja
dja
bja
gja
153
168
151
145
150
140
146
142
Данные, приведенные в таблице 13, показывают, что во всех случаях наблюдается несколько большая сегментная длительность слогов, содержащих мягкие согласные. Эта тенденция обнаруживается и в слогах, не включенных в нашу таблицу.
Таблица 14. Средняя длительность (мс) S3 с твердыми и мягкими согласными в последовательностях /ta ta CV(CjV) ta ta/,
门о данным X. Отака360, в произнесении англоговорящих испытуемых
Ta
pa
ka
sa
ha
da
ba
ga
179
189
186
195
179
182
179
171
tja
pja
kja
la
hja
d^’a
bja
gja
225
226
234
204
218
209
221
231
Сравнивая данные для двух групп испытуемых, мы можем наблюдать существенное увеличение длительности слогов в произнесении англоговорящих информантов по сравнению с японскими испытуемыми. Кроме того, налицо значительное увеличение длительности слогов со смягченными согласными по отношению к слогам с соответствующими твердыми.  359 360359 Otaka Н. Phonetics and Phonology of Moras, Feet, and Geminate Consonants in Japanese. Lanham et al., 2009. P. 54-55.
360 Ibid. P. 55-56.
149


Напрашивается естественный вывод о том, что палатализованные согласные в СЯЯ приводят к увеличению длительности слогов структуры CV: даже самый краткий слог /rja/ (в транскрипции Отака) длительнее /га/ на 24%. Меньше всего наблюдается различие между /sa/ и /{а/, поэтому Отака предлагает отказаться от фонологической транскрипции, принятой многими специалистами (/sja/), и использовать /{а/. Такой подход вряд ли можно назвать последовательным, тем более что анализ параметров стимулов, произнесенных англоговорящими, в родном языке которых практически нет непосредственно палатализации согаасного, предшествующего гласному, показывает существенное удлинение времени звучания соответствующих сегментов, скорее всего, за счет «вставного» йота. Это сравнение двух языков, как нам представляется, дает еще более убедительные свидетельства в пользу того, что японские мягкие согласные сочетаются с последующими гласными напрямую, без участия 1)1.
Если трактовать наличие твердых и мягких согласных как палатализацию первых с помощью йота, то такое описание будет экономнее и количество согласных фонем в СЯЯ будет уменьшено почти вдвое. Однако в практике преподавания японской фонетики такое описание привносит лишь дополнительные трудности при формировании более адекватной артикуляционной базы тех, кто изучает японский язык.
Резюмируя сказанное, отметим, что мы присоединяемся к тому взгляду, который отстаивали и отстаивают отечественные лингвисты-японисты, такие как Е. Д. Поливанов, Н. А. Сыромятников, И. Ф. Вардуль, С. А. Старостин, В. М. Алпатов и др. Аргументы, высказанные этими авторами, несколько отличаются друг от друга. И тем не менее же все они придерживаются той точки зрения, согласно которой в японском языке отмечается наличие согласных, противопоставленных по твердости/мягкости, и выделяют соответствующие ряды фонем.
2.5.2. 	Глухие и звонкие согласные.
Аффрикатизация согласных
Выделение глухих и звонких согласных в японском не относится к дискуссионным вопросам. По участию голоса в артикуляции согласных они подразделяются на звонкие: /Ь, Ъ\ d, d\ g, gV и др. — и глухие: /р, р\ t, f, k, kV и др.
150


К противопоставлению по звонкости/глухости можно добавить значимую для СЯЯ корреляцию аффрикатизации, которая может встречаться при «озвончении» глухих согласных (в позиции перед гласными /а е о/: [sa], [se], [so] [cfea], Lcfeej, [фо]; перед l\l — [ji], [t|i] [с^Ч]; аффриката [ts] перед /и/ — [tsu] имеет
звонкое соответствие [cfeu], а глухому [s] перед /и/ [su] соответствует звонкая аффриката, как в [и]), а также коррелировать с соответствующими звонкими ([da], [de], [do] [(fee],
[450]). Звонкие аффрикаты в интервокальной позиции часто утрачивают фазу смычки и произносятся как щелевые звонкие: [suc^uki] (имя собственное) ^ [suzuki]. Не без основания исследователи, считая фонемой Ы, рассматривают ее аллофонами [dz], [z], №] и др. (К. Ооцубо)361.
В составе согласных фонем находит отражение историческая фонология. Обнаруживается связь между согласными h, р, b, F, а также s, z, t, d, tsu, ch. Следует напомнить, что в ДЯЯ «главенствующую роль» в первом перечне звуков играл р, а в классическом —F. Ср., например, реконструкцию праяпонской системы согласных у С. А. Старостина с согласными у Н. А. Сыромятникова и К. Мабути при описании ими фонологических систем ДЯЯ и КЯЯ (см. Главу 1).
В СЯЯ встречаются чередования типа: h-Ъ — как в капа (Щ ‘цветок’ и ァöfwaza/rwrüAam?(山桜）‘цветы горной вишни’，F-Z? — Fune (Ш) 'корабль' и takarabune (ШШ) 'корабль сокровищ', F-p — (二分）‘две минуты’ и (何分）‘сколько минут?’，
— (ニ本）‘два (длинных круглых предмета)’，
(八本）‘восемь (длинных круглых предметов)’ и söfTV&o/V (ニ本) ‘три (длинных круглых предмета)' Следует также отметить，что сочетаемость F, традиционно встречавшегося только в позиции перед w, расширилась за счет инноваций, вызванных большим числом заимствований из европейских языков. Видно, что в приведенных чередованиях, имеющих исторический характер, мы сталкиваемся с проблемой морфонологического порядка, на которой здесь специально не будем останавливаться. Это сложное явление (по-японски — рэндаку требует специального исследования. Некоторые проблемы, связанные с морфонологическими  3636丨天沼寧（Аманума Ясуси),大坪一夫（Ооцубо Кадзуо),水谷修（Мидзутани Осаму).日本語音声学•東京:くろしお出版，2007.頁.78.
151


чередованиями в современном японском языке, рассмотрены в коллективной монографии «Voicing in Japanese»362.
Аналогичным образом выглядит соотношение 5, s '(sh), z (dz), zソ，，,d な,，’ノ. Cp.，например:な ют.(釣り）4ужение’ + sao (竿) ‘шест’ — to/Wzöfö (釣•）‘удилище’； /го//(本）‘книга’ + tomz (棚) 'полка' —> hoNdana (ФЙ0) 'стеллаж' (действует следующее правило: t перед а, о, е при озвончении переходит в J), а и и ts, исходно употреблявшиеся только перед w, «озвончаются», переходя в z a/V«öf (女)женщина’ + •(好き)‘люоовь, склонность’ 一►
o/Virazwた/•(女好き）‘женолюб’, orz•(折り）‘сгибание (бумаги) ’ + town/ (鶴）4 журавль» —► (折り鶴）‘бумажный журавлик' Анало¬
гично обстоит дело и с соотношением s Г и z (犬） ‘собака’ +
•(死に）‘смерть’ 一加/ (犬死に）‘собачья смерть’； (花)
4нос’ + <7 (血）4кровь’ 一► •（鼻血）‘кровотечение из носа’.
Приведенные примеры демонстрируют морфонологическую связь указанных звуковых соответствии, имеющую исторические корни и отраженную в японском силлабарии годзюуон: постановка диакритического знака нмгсрм (濁り,доел, ‘замутнение’) в правом верхнем углу знака капы «переводит» слоги с глухим согласным ПА (ХА), ПИ (ХИ), ПУ (ФУ), ПЭ (ХЭ), ПО (ХО) в БА, БИ, БУ, БЭ, БО, а ЦУ, СУ - в ДЗУ, ТИ и СИ в ДЗИ. При этом в японской графике для передачи знаков, соответствующих ПА, ПИ, ПУ, ПЭ, ПО, используется другой диакритический знак — ханнигори (4^ Ж *9). Он приписывается в правом верхнем углу литер: ХА, ХИ, ФУ, ХЭ, ХО.
2.5.3. 	Назальные согласные. Назализация [g]
К носовым согласным в японском языке относятся [ш], [ш1], [п], [п5], [д] (?), [д9] (?) и [D]. Все эти согласные отличаются по месту артикуляции, но их объединяет то, что при их произнесении воздушная струя проходит не через ротовую полость, а через носовую.
При артиьсуляции назальных согласных в японском языке как будто не наблюдается каких-либо специфических особенностей по сравнению с аналогичными согласными в других языках. Это
362 Voicing in Japanese / Ed. J. Van de Weijer, K. Nanjo, T. Nishihara. Berlin; New York, 2005.
152


утверждение связано с первыми четырьмя звуками, приведенными выше, если, конечно, в сопоставляемом языке есть и палатальные носовые.
В определенном смысле несколько особняком отстоит от других назальных конечнослоговой морообразующий [D]. В большинстве работ его обозначают в транскрипции через N или Н (Нъ), который символизирует все его аллофоны, реализующиеся в зависимости от правого контекста: [п] — перед переднеязычными [г], [t], [d], [n]; [m] — перед губными [р], [b], [ш]; [д] - перед заднеязычными [k], [g], [д] или как увулярный [D]— в конце слова (перед паузой), в середине слова перед гласными, а также перед [s], [J], [w]，Ц]. Напомним, что в некоторых случаях этот увулярный почти «исчезает»， передавая свое сегментное наличие за счет ритмической (морной) структуры фонетического слова и назализации предшествующего гласного (см. выше раздел о назализации гласных). Что же касается [д] и [д'], то по отношению к ним необходимо обсудить важную проблему, являются ли они самостоятельными фонемами или аллофонами фонем /g/ и /gV соответственно.
В любом учебном пособии по японской фонетике приводится основное фонетическое правило: [g] и [gJ] в интервокальной позиции в стандартном языке звучат как [д] и [д']. Из этого правила есть исключения: оно не касается ономатопоэтических слов (например，горого/ю (こつごろ）‘гром, грохот’，горогоросдлш (こと)ごろさま）4гром’ в детской речи), а также числительных， в состав которых входит числительное го (Е) 4 пять? (например, дзюуго (+Е) 4пятнадцать,). Однако и это числительное, попадая в состав слов-идиом, произносится по указанному выше правилу — подвергается назализации между гласными: дзюугоя (+五夜4полнолуние; ночь на 16-е августа (по лунному календарю)’） произносится как [由’uugoja]. Однако, как нам представляется, все сказанное выше не позволяет ответить на вопрос, являются ли звуки [g]/[g] и [g’]/[q’] аллофонами двух или четырех фонем.
В пользу выделения д и д’（для краткости мы не обсуждаем д' отдельно) в качестве самостоятельных фонем говорит пример, приведенный В. М. Алпатовым по поводу определения морфофонем. Автор считает, что g в дзюуго [c^'uugo] (4пятнадцать,) и q в дзюуго [4з?иидо] (ШШ 4тыл?) выполняют смыслоразличитель-
153


ную функцию и поэтому не могут быть сведены к одной фонеме 363. (Подобных примеров для g9 и больше не приводится, да и нам пока не удалось обнаружить ни одной «минимальной пары», хотя известно, что, скажем, в ァшги [usaq’i](兎）‘заяц，требуется назализованный звук.) Указанное отличие в рекомендованном для дикторов произнесении отмечено в соответствующих словарях. С двумя же другими примерами (办タга [Fuuga](フー ガ）‘фуга’ и [Fuuga](風雅）‘изящество’)，используемыми
В. М. Алпатовым здесь же, нам трудно согласиться. Обращение к носителям японского языка и к соответствующим словарям свидетельствует о том, что и фууга — в обоих случаях полные омонимы, так как они не только эквивалентны на сегментном уровне (наблюдается назализация /g/), но и имеют одинаковое акцентное оформление 364. Вопрос о фонемном статусе такого [д] (назализованного в определенном контексте [g]) остается открытым.
Один из известных японских фонетистов — X. Киндаити посвятил обсуждению этого явления в японском языке большой раздел своей монографии 365. С учетом того, что стандартным и более благозвучным произнесением /g/ в интервокальной позиции среди японской интеллигенции считается [д], автор провел обследование произношения токийских школьников (Ьолее 20 человек). В предложенном для прочтения списке слово дзюуго 4пятнадцать, все без исключения информанты произносили с [g]. Подсчеты показали: 28% респондентов использовали [q] при произнесении использованных автором слов-стимулов, 41,4% — «смешанное» произнесение (то [g], то [д]) и 30% — устойчивое [g] 366. Замечая, что случаи, в которых [g] и [q] выполняют смыслоразличительную функцию, крайне редки, Киндаити приходит к выводу о том, что оба эти звука, постепенно утрачивая различия в произнесении молодых японцев, объединяются в один звук [g] и представляют одну фонему /g/. При этом X. Киндаити даже призывает к принятию мер по сохранению орфоэпической (традиционной) нормы стандартного литературного языка, несмотря
363 Алпатов В. М., Вардулъ И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 99.
364日本語発音•アクセント辞典(Нихонгохацуонакусэнтодоитэн).東京，1974. 頁 59, 848.
365金田一春彦（Киндаити X.).日本語音韻の研究.東京，1978.頁168-198.
366 Ibid. P.188.
154


на (или даже вопреки!) усиливающуюся во времени тенденцию перехода [g] > [g] 367.
Нельзя забывать о том, что при присоединении гонорифического префикса о- к морфеме-слову, начинающемуся с [g], даже в окружении гласных, последний не назализуется: гэНки (уЬЖ) ‘бодрость’ 一 0-гэ/Ло/ (お元気）4(ваше) здоровье’, гг/pw (義理）‘чувство долга’一 (お義理）‘чувство долга вен ’)•
В так называемых корнесложных словах, или (по терминологии А. А. Пашковского368) в словах-сцеплениях, есть случаи, когда не происходит назализация: сэкай (täW) 'мир' + гиНкоо (銀行）‘банк’ = сэгайгг/ТЛссю (世界銀行）‘всемирный банк’，и случаи， в которых [g] начальный согласный второго компонента (корня，основы), подвергается назализации: «ж“（雪)‘снег’ + ку/ш (国) Страна9 = юкигуни (SS) 4снежные районы страны', нама (^Ё) 'сырой, необработанный' + комэ (Ж) 4рис9 = намагомэ (^Ж) 'сырой рис5. Есть слова-сцепления, в которых нормой допускаются оба варианта, но с предпочтительным произнесением либо с [g], либо с [д]: WowKy (教育）‘образование’ + タ（学部）4факультет5 = 少 б少, タ гдтс タ б少 (育学音 (5) ‘педагогический
факультет,; сэйкэй (©^) 'политэкономия, + гакубу (^р[5) факультет' =сэикэйгакубу, сэйкэигакубу 'политико-экономи¬
ческим факультет5. Существуют корнесложные слова, в которых никогда не встречается назализованный т], например, как в словеаббревиатуре тёоги (ВТш； 'депутат районной администрации\
В иностранных заимствованиях (гайрайго) проявление назализации связывают как с исходной звуковой формой заимствованной лексемы, так и со временем заимствования. Отклонения от основного орфоэпического правила назализации [g] в интервокальной позиции или после конечнослогового N довольно часты: (タンゴ）‘танго’（от tang〇)，（ジヤングル）‘Джунгли’ (от jungle), но — с/шшА^шгш (チュイ一イン•ガム)1жевательная резинка’（от chewinggum) и (ブンガロー）‘бунгало’（от
bungalow). В других случаях нормой допускается двоякое произнесение: — ヴ (力アゴリー）‘категория’ (от category).
Подробнее эти явления анализиоует С. Сакураи369.
367 Ibid. Р.194, 197.
368 Пашковский А. А. Слово в японском языке. М., 2006. С. 151.
369桜井茂治(СакураиС.).共通語の発音で注意すべきことがら//日本語発音•ア クセント辞典.解説.東京，1974.頁3143.
155


Подводя итог сказанному выше о назализации [g], можно констатировать, что [q] в большей степени соответствует по своему статусу аллофону /g/, а не самостоятельной фонеме. И все же, так как в некоторых случаях (даже пусть и редких) [д] играет смыслоразличительную роль, то и ее с некоторой оговоркой можно считать нестабильной, исчезающей, своего рода «резервной» фонемой. Однако и по сей день произнесение назализованного [q] (< [g]) в отмеченных выше случаях, отвечающих требованиям орфоэпии стандартного языка, признается《аристократическим» (традиционным) в отличие от «плеоеиского» (провинциального) [g] 37°.
В определенном отношении положение [д] (/д/) напоминает статус согласного [\С] (/к'/) в русском языке, дистрибуция которого имеет существенные ограничения. Как писал Л. Р. Зиндер, 《объективное рассмотрение …фактов заставляет признать, что оппозиция /к/ — /к7 представляет случай противопоставления с относительно небольшой функциональной нагрузкой», а /kV среди согласных фонем русского языка занимает маргинальное место»370  371.
2.5.4. 	Другие согласные и полугласные современного японского языка
В приведенном выше описании японского консонантизма мы не коснулись еще нескольких согласных, в том числе специфических и новых для современного японского языка. Часть из них занимает промежуточное положение: акустически они ближе к гласным, а с артикуляционном точки зрения — к согласным. К ним мы относим звуки: [w], [Ф], [Ф?], [ß], [ß5], [г], [r’]，[j]，[?]• Эти звуки репрезентируют соответствующие фонемы, являющиеся в ряде случаев инновационными, т. е. они уже появились или появляются в результате недавних заимствований из английского языка в его американском варианте. Приведем описание этих фонем.
1.[w] — губной звонкий согласный звук, артикуляция которого связана с меньшей работой губ, чем, скажем, в английском и других европейских языках; меньшая огубленность (точнее —
370金田一春彦（Киндаити X.)日本語音韻の研究•東京，1978.頁177.
371 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 64—65.
156


округленность губ) больше связана с сужением и растягиванием губ в стороны.
Дистрибуция /w/ ограничена: эта фонема встречается в основном перед [а]; редко наблюдается перед [о] ([kowo:gozaimasu] (怖ゎつござい盂づパ(мне) страшно’)，а в вульгаризмах и жаргонизмах встречается и перед [е] ([kowe:] (怖ええ）‘Страшно!’). Эти примеры приводит в своей работе С. Каваками 372.
Японские исследователи, сравнивая японский полугласный [w] с английским, указывают на ббльшую краткость этого звука и обозначают в транскрипции через [^1. И, считая этот звук кратким [ш], отмечают, что английское swimming club японцы произносят так, что на слух это воспринимается как нечто подобное [suhn’igkurabu](睡眠クラブ，《‘сонный’ клуб») 373.
2. Согласный [Ф] обычно характеризуется как спирантным глухой билабиальный. Его артикуляция отличается небольшим сближением губ при оставлении щели, что и придает ему незначительным фрикативный характер. В собственно японском слое лексики после [Ф] встречается только гласный [и]. Расширение спектра сочетаемости этого звука связано с включением в японский лексикон слов-заимствовании (гаираиго), что и позволяет считать этот звук самостоятельной фонемой.
Появление /Ф'/ в фонологической системе СЯЯ связано только с иностранными заимствованиями. От фонемы /Ф/ данная фонема отличается только палатализованностью.
3. Наиболее инновационный характер присущ двум фонемам, связанным с недавними заимствованиями, реализация которых вызывает большие затруднения у носителей стандартного японского языка: /ß/ и /ß'/. Oöa согласных — спирантные звонкие; последний отличается от первого палатализацией. Наблюдаются только в гаираиго.
4. Пара фонем /г/ — /г7 относится к числу традиционных японских фонем. Соответствующие звуки одноударные переднеязычные звонкие, отличающиеся лишь как палатальный и непалатальный. Акустически часто соотносимы с [1]и [Г].
372川上蓁（Каваками С.).日本語音声概説.一東京:桜楓株式会社，1987. Ш. 55.
373 	天沼寧（Аманума Ясуси)，大坪一夫（Ооцубо Кадэуо)，水谷修（Мидзутани Осаму)•日本語音声学.東京:くろしお出版，2007.頁77.
157


5. К традиционным фонемам относится и глайдовая сонорная переднепалатальная согласная 1)1.
6. Мы выделяем в числе японских фонем гортанную смычку —смычный ларингал /?/, который выделяется не всеми исследователями японской фонетики. Этот ларингал встречается в начале фонетических слов перед гласными, в середине фонетических слов между разнородными гласными и на стыках двух однородных (удвоенных) гласных.
Выше мы представили описание основных фонем современного языка, не ставя перед сооои задачу охарактеризовать их аллофонное варьирование. Подробное описание всех аллофонов надлежащим образом представлено С. А. Старостиным в коллективной монографии374.
Остается не совсем решенной проблема геминации согласных, обсуждению которой посвящен отдельный раздел.
2.5.5. 	Что такое геминация согласных в современном японском языке?
Геминированность согласных выражается увеличением длительности артикуляции соответствующих сегментов. Явление это широко представлено в японском языке. При его определении используются не только разные термины, но и формулируются отличающиеся друг от др)та подходы. В отечественном японоведении одни исследователи вычленяют геминированные согласные фонемы как противопоставленные «одиночным»375, другие выделяют «долгие согласные звуки»376, а третьи — и те (удвоенные) и другие (долгие)377.
Если обратиться к работам известных представителей Петербургской (Ленинградской) фонологической школы, то становится ясным, что фонологическая интерпретация «длительности согласных», как и в других случаях, будет зависеть от морфоноло¬
374 Алпатов В. М, Вардулъ И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 42-54.
375 Там же. С. 77.
376 Козлов Ю. В. Введение в фонетику японского языка: Упражнения. СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2005. С. 11-12.
377 Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка // Ученые записки Института востоковедения. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. IV. С. 693-694.
158


гических критериев: «Долгие согласные будут представлять одну фонему, а не сочетание двух фонем, в таких языках, в которых они встречаются в пределах одной морфемы, где морфологическая граница никогда не проходит внутри долгого согласного. Это значит, что они никогда не выступают как две смысловые единицы, а потому они и неделимы с фонематической точки зрения»378. В современном японском практически все согласные геминаты встречаются на стыках морфов, поэтому мы их рассматриваем как состоящие из двух согласных. Исключения составляют лишь недавно заимствованные слова: beddo от bed ‘кровать’，bukku от book ‘книга’ и т. д.
Какими бы ни были причины возникновения удвоенных согласных в японском языке, совершенно очевидно, что, если морфемная граница может и проходит между двумя, даже однородными согласными, такие сочетания звуков следует считать бифонемными, а не относить к однофонемным сегментам (см. выше).
2.5.6. 	Классификация японских согласных,
их сочетаемость с гласными и другими согласными
Далее будут представлены основные японские согласные фонемы (без учета аллофонов) по их месту и способу образования (см. табл.15, а также их сочетаемости с гласными (см. табл. 16). Самые подробные сведения обо всех (!) аллофонах согласных с включением геминированнных, как упомянуто выше, содержатся в первой такого рода коллективной работе отечественных японоведов и представлены С. А. Старостиным 379. Мы же не включаем их в состав отдельных фонем (см. выше).
Попутно следует, видимо, отметить, что в работах многих японских исследователей японской фонетики отдельно выделяются согласные, встречающиеся после гласных, при этом в классификационные таблицы включаются «вторая половина» удвоенных гласных, обозначаемая через R, носовой конечнослоговой N (в ряде случаев его обозначают через д), «первая половина»
378 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 126.
379 Алпатов В. А/., Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 43-55.
159


удвоенных согласных, обозначаемая символами Q или Т. Ниже в виде таблицы (см. табл.15) мы представим одну из возможных классификаций согласных в современном японском языке. Данная классификационная таблица отражает наш подход к японскому консонантизму и составлена на основании анализа этих сегментных единиц с помощью наблюдений и литературных источников.
Таблица 15. Классификация согласных в современном японском языке по их артикуляционным 门ризнэкам
\ Место \ артику-
\ ЛЯЦИИ
Способ \ артику- \
ЛЯЦИИ \
Активный
орган
Нижняя
губа
Апикс (передняя часть языка)
Спинка
языка
Задняя часть языка
Голосовая
щель
Пассивный
орган
Верхняя губа
Альвеолы
Альвеолы и твердое небо
Твердое небо
Мягкое небо
\ Участие \голоса
Пала\ тали- \ зация \
Глухие
Звонкие
Глухие
Звонкие
Глухие
Звонкие
Глухие
i
I
Звонкие
Глухие
I
Звонкие
Глухие
Смычные
Твердые
Мягкие
р ь р，ь，
t d t，d，
ビg’
k g
?
Щелевые
(спиранты)
Твердые
Мягкие
Ф
Ф，
s⑵
Г (з)’
Н
Плавные
(глайды)
Твердые
Мягкие
W
W
j
Аффрикаты
Твердые
Мягкие
ts dz
f电’
Назальные
Твердые
Мягкие
m
m，
n
n，
Флэпы
Твердые
Мягкие
r
r’
160


В следующей таблице (см. табл.16) представлены возможные сочетания согласных с гласными, иллюстрируемые соответствующими примерами; при этом учтен фактор встречаемости соответствующей фонемы в начале слова и в интервокальной позиции, т. е. в середине слова. В некоторых случаях учтены аллофоны и «потенциальные» фонемы, о которых речь шла выше и которые занимают все более «прочное» положение в фонологической системе современного японского языка в первую очередь за счет растущего лавинообразно слоя заимствований из английского языка.
Таблица 16. Сочетаемость японских согласных с гласными
\ Глас\ ные
Со-\ гласд ные \
/а/
Г\/
/и/
/е/
/о/
Примеры
1
2
3
4
5
6
7
ф/
+
-
+
+
+
papa ^тец'; pu?uJikiN Пушкин', supu?utoniku ‘спутник’； регарега ‘легко, свободно’ (ономат.), pokapoka <тепло, (ономат.)
ГЫ
+
-
+
+
+
Ьага ‘роза’，soba ‘гречишная лапша’； buta ‘свинья’，kabu ‘пень’； be?ekoN ‘бекон’， ?abekobe(-ni) ‘наоборот, вверх ногами’
/XI
+
+
㈩
+
+
taka ‘сокол’，?atama ‘голова’； ti?i ‘чай’， ti?ipa?ati?i ‘прием с угощением чаем’； tu?uru ‘вращение’，antimirunaq ‘вращаясь’; te ‘рука’， te?ate ‘помощь’； to ‘дверь’，？oto ‘звук，
I6J
+
㈩
(+)
+
+
dasag ‘расчет’，？adana ‘кличка, прозвище’； di?idzeru ‘дизель’，？edibq ‘издание’； duv(ßj ад доел, ‘нога впереди’，padodu?u * па-де-де’； dedemuji *улитка (разг.у ； do?odo?omeg(g)uri *обход вокруг храма (религ. обряду
/к/
+
-
+
+
+
ка ‘комар’，aka?i ‘быть красным‘； kugatsu ‘сентябрь’，kuku ‘таблица умножения’； ke ‘волос, шерсть, мех’，ike ‘пруд’； koke ‘мох’， kokoro 4душа, сердце*
/g/
+
—
+
+
+
gaka ‘художник、kagami ‘зеркало’，gund^ig ‘сアм/. B〇eHHbifi’，{igusa ‘манераигры,жестикуляция，, geta ‘гэта (яа?. обувь)’, gomi ‘мусор’Jigoto ‘работа，
161


Продолжение таблицы 16
1
2
3
4
5
6
7
/?/
+
+
+
+
+
?atama ‘голова’，tei?aq ‘проект’，?motJi ‘жизнь’，gen?ig ‘причина’, ？umi ‘море’，sei?ug туманность’，?eiga‘кино’, ?itfi?eg ‘одна иена’，？otoko ‘мужчина’，so?o?oq ‘шум’
/р7
+
+
+
㈩
+
ropp'aku *шестьсот,, p*iano {англ, piano) Пианино, рояль', p'u?ure?e (фр. puree) 4пюре p’onto (tobu) ‘скакнуть，
/Ь7
+
+
+
㈩
+
b’akuja ‘белая ночь’, big ‘бутылка’, b’u?uro?o (англ, bureau) ^юро', Ь'о?о 4 мавзолей5
/tV
一
+
+
-
-
ti?ipa?ati ‘чаепитие’，tu?uba ‘труба’
/dV
一
+
+
一
一
d’ina?a ‘обед’，cTuetto ‘дуэт’
/kV
+
+
+
㈩
+
k'aku ‘гость’，saqk'akudai ‘треножник’，ki ‘дух’，iki ‘дыхание’，k’u?uka ‘отпуск’，k’oka ‘разрешение’，maggek'o?o ‘калейдоскоп’
/gv
+
+
+
㈩
+
g’aku ‘противоположность’，ag’g’a ‘паломничество，， gita?a ‘гитара，， saggi ‘гадательные палочки’，g’u?uja ‘мясная лавка’， to?og'u?uji ‘матадор’，g'o?ogi ‘манеры’， saqg’o?o ‘промышленность’
/Ф/
+
-
+
+
+
Фа?1ги ‘файл’，cpiu^isag ‘гора Фудзи’， Фе?а?а ‘базар’，Фо?оки ‘вилка’
Ы
+
一
+
+
+
samura?i ‘самураи7, ?osara?i ‘репетиция’, suji ‘суси’, ？osujagi ‘козёл，, seki ‘застава’，kisetsu ‘время года’，soko ‘дно’，？otoko ‘мужчина’
(z)
+
一
+
+
+
saza?e ^убач (моллюску, suzuki 4Судзуки (имя собств.у, kaze 'ветер1, kazoku ^емья'
/h/
+
—
—
+
+
haji ‘палочки для еды’, kohaku ‘янтарь’，hera ‘лопаточка, ложечка’，o*?ohebi ‘удав’，hokuro ‘родинка’，toho ‘ходьба，
/Ф，/
-
+
+
一
+
ФЧтЯи * финиш*, ®'u?udarid5umu феодализм*, O'o?odoru 'Фёдор*
丨\丨
+
+
+
-
+
Jaka?i ‘общество’，ija ‘врач’，Jika ‘олень’， iji ‘камень〉juka ‘винная лавка’，se?ijuq ‘юность’，Jo?oneq ‘мальчик, подросток’， kajo 4место, пункт*
/9/
+
+
+
一
+
9аки‘сто’，0‘огонь’，19Ц^(0нол^ди)‘хихикание*, 9u?ufu?u (ономат.) ^вист (о ветре)\ 9〇?ока ‘рецензент’，sa?igo?oseg ‘ледокол’
/w//wV
+
+
+
+
+
wataji kawa *река*, windo?o (от англ, window) ^кно', wu?uru (от англ, wool) Шерсть1, we?ebu ‘волна’，wo?ota?aporo ‘водное поло’
162


Окончание таблицы 16
1
2
3
4
5
6
7
/j/
+
一
+
-
+
jama ‘гора’，koja ‘хижина’，jubi ‘палец’， kojubi ‘мизинец’，joru ‘ночь，，na?ijo?o ‘содержание5
/ts/
+
-
+
+
+
tsa?ari ‘царь，，tsuki ‘луна’，？itotsu ‘один’， tsetseba?e ‘муха цеце’，tsogkapa ‘Цонкапа (имя собств.у
/由/
+
-
+
+
+
cfeajji ‘журнал’，se?kfea ‘созвездие’，cfeu Чертеж*, tji dju 1геогр. карта*, феш мелкие деньги’，电eiu^eg ‘совсем’，加?〇 ‘слон’， l〇?〇4jo?o 4 портрет *
/Ф
+
+
+
-
+
tja 4чай? tjatjatja ^а-ча-ча*, tjikatetsu 'метро*, ?itji *один (числ.у t}u?ugoku ^итай5, utb?u ‘космос’，tfo?otJo?o ‘бабочка'
/cfeV
+
+
+
一
+
4j’aga?imo ‘картошка’，таф;’ад ‘маджан，
Ы
+
-
+
+
+
тате ‘бооы , tama ‘шар’，mura ‘деревня’， kemu ‘дым’，те ‘глаз’，ате ‘дождь’，тото Персик*
Ы
+
-
+
+
+
пата?е ‘имя’，ana ‘дыра’，nuke ‘оплошность’， inu ‘собака’，neko ‘кошка’，tane 4семя, семена*, noko ^ила', sono
/D/*
+
+
+
+
+
?ац ‘хижина’，aqgo?o ‘шифр’，?irj ‘печать,, gi?iq Палата парламента5, ?uq Судьба, участь’，Juq ‘свое время, сезон’，eq ‘йена’，saq?eg ‘три иены’，од ‘звук’，so?og ‘шум，
/mV
+
+
+
-
+
m’aku ‘пульс’，samm’aku ‘горный хребет’， mimi ‘ухо’，m’u?ud[5’ikku ‘музыка’, m’o?〇4j’i ‘фамилия，，Jimm’o?ona ‘чудесный，
/п7
+
+
+
-
+
п’ад ‘мяу’，ni ‘два’，？ani ‘старший орат’，kani ‘краб’，n’u?uba?i ‘сезон дождей’，fu?un’u?u 4доход7, n’o?obo?o ‘жена’，to?on’o?ob’o?o ‘мед. диабет’
/D7**
-
+
一
一
-
kaq^i
/г/
+
—
+
+
+
rakuda ‘верблюд’，？агаге ‘град’，rubi?i ‘рубии’， ?aruku Ходить пешком*, reko?odo *грампластинка’，？аге ‘буря’，rokuro ‘лебёдка’
/г，/
+
+
+
-
+
r’akugo Сокращенное слово’，kanr’akuna ‘простой и краткий*, rikiji 'спорт, борец’， kanri ‘управление’， r’u?uko?o ‘мода’， i出r’u?uno ‘первоклассный，，r’o?ori ‘пища’， it{ir，o?045’itsu ‘день-два’
163


В таблицу 16 с целью упрощения транскрипции включены *q и **g5 (японские фонетисты часто обозначают их в фонетической транскрипции через [D] и [D5] соответственно), которые встречаются только после гласных в конце слова или в середине слова перед гласными, которым предшествует гортанный «приступ». Приведенные примеры сочетаемости ряда согласных с гласными хорошо демонстрируют расширение «сферы» их использования в позиции перед большим количеством гласных за счет появления все большего количества иноязычных заимствований — гайрайго\ cp. ts, w и т. д.
Ниже приведем еще две таблицы (табл.17 и 18), имеющие практическое значение как для транскрибирования японских слов кириллицей и латиницей, так и при вводе соответствующих звучаний в компьютер для перевода латаницы в японские азбуки (кана).
Таблица 17. Знаки азбук катакана и хирагана
(с русской и латинской транскрипциями)380
ア
力
サ
タ
ナ
ノ、
マ
ヤ
ラ
7
あ
か
さ
た
な
は
ま
や
ら
わ
А
КА
СА
ТА
НА
XA
МА
я
PA
BA
А
КА
SA
ТА
NA
НА
МА
YA
RA
WA
イ
キ
シ
チ
ニ
ヒ
—
U
■—
い
ぎ
し
ち
に
ひ
み
—
0
——
И
ки
СИ
ТИ
НИ
ХИ
МИ
—
РИ
—
I
KI
SHI
CHI
N1
HI
MI
—
RI
—
ウ
ク
ス
ッ
ヌ
フ
ム
а
ノレ
—
о
<
す
о
ぬ
ふ
む
ゆ
る
—
У
КУ
СУ
ЦУ
НУ
ФУ
МУ
Ю
РУ
——
и
KU
SU
TSU
NU
FU
MU
YU
PU
—
エ
ケ
セ
テ
ネ
へ
メ
一
レ
え
け
せ
て
ね
へ
め
——
れ
——
э
КЭ
СЭ
ТЭ
НЭ
ХЭ
МЭ
—
РЭ
—
Е
KE
SE
ТЕ
NE
HE
ME
一
RE
—
才
コ
ソ
卜
ノ
ホ
モ
—
ロ
一.
お
こ
そ
と
の
ほ
も
—
ろ
—
О
КО
со
то
НО
XO
MO
—
PO
—
О
ко
so
то
NO
но
MO
—
RO
—
380 Таблицы 17 и 18 представлены в таком виде в работе: Кун О. Н. Японский язык: Знаки и звуки: нулевой уровень. М., 2008. С. 19-21.
164


Таблица 18. Различия в государственной (1)
и хэпбёрновской транскрипциях (2)
1
SA
SI
SU
SE
SO
SYA
SYU
SYO
2
SA
SHI
SU
SE
SO
SHA
SHU
SHO
1
ТА
TI
TU
ТЕ
TO
TYA
TYU
TYO
2
ТА
CHI
TSU
ТЕ
TO
CHA
CHU
CHO
1
ZA
ZI
ZU
ZE
ZO
ZYA
ZYU
ZYO
2
ZA
Л
ZU
ZE
ZO
JA
JU
JO
1
DA
ZI
zu
DE
DO
ZYA
ZYU
ZYO
2
DA
Л
zu
DE
DO
JA
JU
JO
1
НА
HI
HU
HE
HO
HYA
HYU
HYO
2
НА
HI
FU
HE
HO
HYA
HYU
HYO
Сочетаемость согласных. По поводу сочетаемости согласных с гласными Н. И. Фельдман писала еще в 1960 г. следующее: «Сочетаемость согласных с гласным в японском языке ограничена: 1)все согласные входят в мору, только предшествуя гласному; 2) не всякий согласный сочетается с любым гласным: со всеми гласными сочетается только /V ([?]); со всеми, кроме /, — g, к, Ь, р, tj, п, т, г, z, s; со всеми гласными, кроме е, — все мягкие; h образует моры ha} he, ho; f — только fu\d— моры de, da, do; t — моры tet ta, to; с только cu; j — образует моры ja, jo, ju; w — только wa»381. Однако, справедливости ради, следует отметить, что Н. И. Фельдман далее указывает и на расширение сочетаемости согласных с гласными в СЯЯ. Это происходит, как уже упоминалось, в связи с растущим потоком англоязычных и других заимствований.
Если сравнить данные нашей таблицы (табл. 16), отражающей сочетаемость японских согласных с гласными, то налицо ее количественное и качественное расширение. Завершая анализ консонантизма СЯЯ, охарактеризуем кратко и сочетаемость японских согласных.
Сочетаемость согласных (без учета геминированных) также имеет некоторые ограничения. Так, по определению С. А. Старостина, рассматривавшего и фонетические слова как фраземы, согласные кластеры выглядят следующим образом: «1)в начале фраземы недопустимы слоги с инициальными морами на q и gf; 2) в конце фраземы возможны только слоги без финальных консонантных мор или с финальной морой на д; 3) если финальная
381 	Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002 (1-е изд.: М.,1960). С.17.
165


мора слога представляет сооои неносовой согласный, то инициальная мора следующего слога начинается с того же самого согласного (т. е. возможны сочетания pp, bb, фф, b5b5, tt, dd, ss, s’s’ и т. п., но невозможны сочетания pt, с’к, dr, cps и т. п.); 4) если финальная мора слога представляет собой носовой согласный (1ф〇ме д), то инициальная мора следующего слога начинается либо с тхзго же самого согласного, либо с шморганного неносового смычного или аффрикатного согласного. Возможны, таким образом，сочетания mp, mb, m’p’，m’b’，m’m’，n’t’，п’п’，п’с’，п’з’，nt, nd， nr, nc, пз, gk, gg, щ. Невозможны сочетания mp5, mt, nk, ms, n'cp и t. n.; 5) если финальная мора слога — г), то инициальная мора следующего слога может начинаться с одного из следующих согласных: k, g, q, ? (J), h; w, j; (p, (cp5); x', s, s\ Недопустимы сочетания gp, qt, qb, qz5 и t. n.; 6) в остальном сочетаемость слогов внутри фраземы является свободной»382.
Завершая обзор и анализ сегментного состава, еще раз подчеркнем значимость осооои ритмической единицы — моры — для описания фонетики японского языка. Определение состава гласных и согласных фонем проведено с позиций Петербургской (Ленинградской) фонологической школы. Рассмотрены также разные структуры слогов, в состав которых входит мора и по отношению к которым она в ряде случаев выполняет конкурирующую роль.
Поскольку целью нашей работы является по возможности полное опиисание фонетической системы японского языка, то, завершив характеристику сегментного состава СЯЯ, в следующей главе обратимся к исследованию японского акцента.
382 	Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 83-84.


Глава 3
МУЗЫКАЛЬНОЕ УДАРЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ: ОСОБЕННОСТИ ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
3.1. 	ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЯПОНСКОМ АКЦЕНТЕ
Как известно, словесное ударение имеет различные функции: объединяющую (кульминативную), конститутивную, словоопознавательную, а также побочную — словоразличительную функцию383. В японском языке наличие смыслоразличительной функции у музыкального ударения обычно демонстрируется примерами, подобранными по принципу «минимальных пар» типа: Амэ (雨）‘дождь’ 一 аМЭ (飽）‘леденец’. Е. Д. Поливанов，оценивая роль музыкального ударения в японском языке, писал: «Gc_ мантическая (смысловая) ценность музыкального словоударения в японском языке ... весьма велика. Наиболее рельефно это констатируется в тех элементах словаря, которые составляют область …мнимых однозвучных слов ••• которые отличаются … друг от друга ... разным местом ударения»384.
С. Хаттори следующим образом интерпретирует значение мелодического ударения: «Присутствующие в токийском, киотском и других диалектах так называемые 'акцентные контуры5 являются одним из элементов структуры слова, и известно, что они могут образовывать фонологические оппозиции. Поэтому их, как и фонему，можно назвать ‘фонологическими единицами’》385.
383 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 258-260.
384 Плетнер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка. М.,1930. С. 170.
385 Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте // Языкознание в Японии. М.,1983. С. 182.
167


Музыкальное ударение в японском языке имеет регистровый характер и маркируется строго определенной мелодикой. Оно отличается от понятия «тон» в тональных языках Китая и ЮгоВосточной Азии, в которых он «представляет собой комплекс мелодических и ряда других характеристик, ассоциированных с определенной языковой единицей», традиционно определяемой как слог386. Участие мелодической составляющей и в том и в другом случае приводит к тому, что некоторые авторы ошибочно относят и японский язык к тональным.
Почти сто лет назад Е. Д. Поливанов писал: «Японистам же японское ударение было столь же малоизвестно, как и посторонней обывательской публике. Преподавание японского языка или обходило этот вопрос (то заявляя, что “в японском вообще нет ударения” или что надо ударять все долгие гласные), или вносило в расстановку ударений (каких? — мелодических или силовых?— не объяснялось) невероятную путаницу»387.
К сожалению, мало что изменилось за прошедшие десятилетия. Однако надо иметь в виду, что эта проблема, связанная с супрасегметной фонологией японского языка, имеет большое значение. Без адекватаого описания системы музыкального ударения трудно представить полную картину фонетики на сегментном и супрасегментном уровне. Это обусловлено и задачами преподавания японского как иностранного.
Тем не менее нельзя не отметить, что в вышедших в последнее время многочисленных скороспелых, упрощенных курсах, разговорниках и учебных пособиях авторы нередко игнорируют или даже искажают (видимо, отчасти по незнанию) описание супрасегментной составляющей звучащей японской речи.
Приведем несколько вполне показательных выдержек из такого рода изданий. Вот одна из них: «Японский язык имеет репутацию чрезвычайно сложного языка. На самом деле мнение о его трудности слишком преувеличено. Например, изучая произношение, вы обнаружите, что сложностей нс так уж много, и они вполне преодолимы. По сравнению с китайской фонетической
386 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М, Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С. 9.
387 Поливанов Е. Д. К работе о музыкальной акцентуации в японском языке (в связи с малайскими) // Статьи по общему языкознанию. М.,1968 б. С.154 (впервые опубликована в 1924 г.).
168


системой (у японского и китайского языков нет общих корней), японскую фонетику можно назвать простой, так как в ней нет неудобных звукосочетаний и нескольких видов тонального ударения, непривычного для европейских языков. Нет в японском и обычного для русского языка силового ударения. Для нашего уха его звучание несколько монотонно»388.
И. Пушкин, давая описание японской просодики, в категорической форме утверждает: «Японская речь достаточно монотонна. Следует произносить японские фразы ровным голосом, без ударений, делая паузы между словами»389. В приведенной цитате все не выдерживает никакой критики — от «монотонна» до «без ударений» и «делая паузы между словами»! Подобного рода публикаций десятки, если уже не сотни.
К сожалению, даже маститые японоведы в этом отношении не без греха. Вот как трактовал музыкальное ударение С. В. Неверов: «При произношении японских слов... следует иметь в виду, что японское ударение (так называемое музыкальное) по своей природе отличается от русского, и освоение его требует некоторой практики. ..нужно помнить, что ударный слог не следует произносить энергично, как в русском, а значительно мягче. Он должен лишь чуть вьщеляться среди окружающих его безударных слогов»390. Из этого пояснения не вполне ясно, каким образом ударный слог в японском языке выделяется на фоне безударных и что значит «произносить ударный слог значительно мягче, чем в русском».
Нельзя сказать, что никто из авторов не обращает внимания на музыкальное ударение. Так, Л. Т. Нечаева для описания японского акцента пользуется термином «тонизация», введенным еще в «Учебнике японского языка (для начинающих)» под редакцией И. В. Головнина391.Автор пишет: «Музыкальное ударение в японском языке характеризуется высотой тона, которым произносятся слоги в слове или словосочетании. Повышение или понижение тона может распространяться на несколько слогов. Кратчайшей
388 Брин Д. Японский язык за три месяца: Учеб, пособие / Пер. с англ. Г1. Г. Курячсго. М., 2005. С. 5.
389 Пушкин И. Русско-японский разговорник: Общение на японском языке / И. Пушкин. М., 2005. С.18.
390 Неверов С. В. Русско-японский разговорник. М., 2004. С.11.
391 Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. М.,1971.
169


единицей, могущей нести ударение, называется мора, она равна краткому слогу или половине долгого. В современном японском языке различают три основные тонизации отдельных слов: О — восходящая, так характеризуются слова, в которых первая мора произносится низким тоном, остальные — средним, заметного снижения к концу слова не наблюдается...1—нисходящая, так характеризуются слова, в которых первая мора произносится высоким тоном, а последующие — средним, наблюдается постепенное понижение тона к концу слова ... 2, 3,4, 5,6 — нисходящевосходящие, так характеризуются слова, в которых повышенным тоном произносятся вторая и последующие моры, включая обозначенную соответствующей цифрой.. .»392. Такое описание японского акцента близко к описанию Н. А. Сыромятникова, данному им в статье «Музыкальное ударение».
Спорными, по нашему мнению, являются утверждения автора по поводу того, что «даже одноморные слова могут различаться по относительной высоте — они подразделяются на высокие и низкие», а также не совсем корректным выглядит и следующее утверждение автора: «Значительная часть слов не имеет высоких мор. <...> Первая мора в них произносится низким тоном, остальные — средним. Заметного снижения тона к концу слова не наблюдается. Если слово имеет ударение на первой море (от начала), она произносится высоким тоном, а последующие — средним. (Однако фонетически здесь наблюдается постепенное понижение тона к концу слова)»393. Наши данные (в том числе и экспериментальные) свидетельствуют о другом (см. ниже).
Представив описание японской акцентуации лишь в некоторых (в большинстве случаев популярных) публикациях, обратимся к проблемам японской акцентуации с различных точек зрения: дескриптивно-фонологической и экспериментальнофонетической, акустической и перцептивной.
Не давая подробного изложения истории изучения японского акцента, напомним, что в нашей стране пионером японской акцентологии был Е. Д. Поливанов. В 1928 г. он писал: «Ударение, основанное на высоте голосового тона (т. е. частоте колебаний
392 Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. Ч.1.М., 2004. С. 7-8.
393 Сыромятников И. А. Музыкальное ударение в японском языке // Японско-русский словарь под ред. Б. П. Лаврентьева. М.,1984. С. 693-694.
170


голосовых связок), называется музыкальным ударением (или музыкальной акцентуацией)»394. С этим определением нельзя не согласиться. Однако в описании японского ударения Е. Д. Поливанов указывает на различный регистр даже у одноморных слов и на наличие силового (динамического) компонента, который якобы сопутствует повышению частоты основного тона (НОТ) на ударном сегменте.
Напомним, что писала Н. И. Фельдман в 1960 г. по поводу японского акцента: «Ударение в японском языке выражается в различии относительной высоты тона. Повышение тона может распространяться как на одну мору, так и на несколько. Относительно роли повышения и понижения тона единства взглядов нет. Некоторые ... считают существенным весь рисунок голосовой мелодии; другие ... — только наличие или отсутствие так называемого ядра ударения, т. е. высокого слога, за которым следует низкий»395. Такое описание представляется вполне убедительным. Однако Н. И. Фельдман не вдавалась в подробности, которые отражали бы разные мелодические отличия в фонетических словах разного типа акцентуации, да и функции японского ударения.
Т. М. Гуревич, которая занималась некоторыми вопросами словесного ударения с помощью экспериментально-фонетических методов, пришла к выводу о том, что «для японского словесного ударения функциональную значимость имеет тоновый компонент, тогда как динамический и темпоральный компоненты, вероятно, являются признаками, лишь обеспечивающими восприятие ударного слога в слове, но не являющимися для него обязательными»396.
Из недавно опубликованных работ на русском языке наиболее последовательно характеристика японского акцента дана С. А. Старостиным 397 в разделе «Супрафонология» коллективной работы. Этот автор отнес к «реализационным просодическим
394 Поливанов Е. Д. Введение в языкознание (для востоковедных вузов). 2-е изд.，стер. М.，2002 (1-е изд.: М.，1960). С. 69.
395 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002 (1960). С. 18-19.
396 Гуревич Т. М. Опыт экспериментально-фонетического исследования словесного ударения в японском языке // Восточное языкознание. М.,1976. С.10.
397 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000.
171


признакам» только мелодический, придерживаясь при этом теории о наличии в японском трех степеней высоты голосового тона, но считая достаточным постулирование двух «категориальных просодических признаков тона» (т. е. «низкий — ненизкий» и «высокий —невысокий»). С. А. Старостин также отметил: «В настоящее время более распространено преставление о двухтональной системе (без среднего тона: если средний тон следует за низким, он представляется как высокий; если же средний тон следует за высоким, он представляется как низкий)»398.
На наш взгляд, необходимо обсудить и другие аспекты описания японского акцента, предложенного С. А. Старостиным. Исходя из анализа просодических явлений, наблюдаемых в японских фраземах (включая фонетическое слово), автор справедливо замечает, что «тональный контур японской фраземы обладает свойствами “предсказуемости”： если известна последняя мора с высоким тоном, мы можем предсказать весь тональный контур фраземы»399. Почти об этом же мы писали относительно японских фонетических слов в диссертационной работе 400.
В связи с тем, что С. А. Старостин придерживался постулата о трехступенчатости тональной системы в японском языке, он пришел к заключению, что «на уровне фразем разумно ввести понятие ударения (если считать ударением наличие/отсутствие во фраземе акцентологической вершины) и говорить о делении японских фразем на ударные и безударные»401. Однако вызывает некоторое удивление подход и трактовка этим же автором акцентуации фразем, не имеющих вершины, т. е. фразем, в которых, по определению С. А. Старостина, нет ни одной высокой моры: «Все такие фраземы имеют единственный тональный контур; низкий тон на 1-й море и средний тон на всех остальных морах; если же такая фразема одноморна, она имеет средний тон»402. Встает вопрос: как же можно определить «средний тон»? Ведь этот
398 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 87.
399 Там же. С. 85.
400 Рыбин В. В. Слог в японском языке. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1986 б. С.12.
401 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка... М., 2000. С. 90.
402 Там же.
172


же автор указывал, что высота тона в японском языке никогда не является абсолютной, т. е. «определить, имеет ли данный звук низкий, средний или высокий тон, можно путем соотнесения его с тоном соседних звуков»403.
В недавно опубликованной статье «Типы ударения в японских диалектах» С. А. Быкова отмечает: «Японский язык относится к типу языков с так называемым музыкальным ударением, характеризующимся различием высоты голосового тона в словах ...ударение играет смыслоразличительную роль: те или иные слоги (моры) в словах произносятся либо высоким, либо низким тоном, благодаря чему оказывается возможным различение значений слов-омонимов»404.
В публикации С. А. Быковой есть и некоторое противоречие: не указывая на другие акцентуационные различия, автор выделяет апострофами только произносимые высоким тоном слоги в японских словах, приведенных в транскрипции, что противоречит как будто бы трехступенчатой трактовке С. А. Старостина, на которого она ссылается. Автор, таким образом, по умолчанию относит себя к тем лингвистам, которые придерживаются двухступенчатой теории японского акцента. Ср. пример С. А. Быковой нэ'дзуми г。’(鼠）‘мышь’，«.，в котором конечный слог отмечен апострофом，хотя слова такого типа б этой же статье характеризуются как слова с «ударением ровного типа».
В связи с обсуждаемой проблемой мы не можем не сделать еще два замечания в адрес автора упомянутой статьи — С. А. Быковой.
Первое: этот автор высказывает мнение о том, что произнесение тех или иных сегментов либо высоким, либо низким тоном приводит к различению значений слов-омонимов. Возможно ли такое в каком-нибудь языке? Или автор как-то иначе понимает омонимию? Напомним подход Г. И. Корчагиной, которая занималась омонимией в японском языке и писала следующее: «Исходя из того, что омонимия — это совпадение означающих при различии означаемых, и ограничиваясь уровнем словоформ, мы
403 Там же. С. 85.
404 Быкова С. А. Типы ударения в японских диалекгах // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля. М., z005. С. 78-83.
173


определяем омонимы как словоформы, совпадающие в плане выражения (графически или фонетически), но имеющие разные значения (лексические или грамматические)»405  406 407.
Второе: при обсуждении типа ударения, при котором последнее «не играет смыслоразличительной роли и обычно носит название иккэйсики акусэнто — 'ударение одной формы1, С. А. Быкова допускает и фактическую ошибку: «В этом случае,
звучащие одинаково с точки зрения иностранца, например хаси 'палочки для еды' и хаси ^ост', действительно произносятся с одним и тем же типом ударения»406.
Во-первых, оба этих слова имеют принципиально отличающуюся друг от друга акцентуацию (ХАси (Ш) 'палочки для еды' и хаСИ (橋）‘мост’). Во-вторых, обращение С А. Быковой к опыту иностранца, который почему-то полагает, что разные слова звучат одинаково, не может считаться убедительным аргументом. Приведем полученные нами мелодические кривые (графики ЧОТ) для двух слов с такими же акцентными типами, что и ХАси — хаСИ, Амэ ‘дождь’（雨）一аМЭ ‘леденец’（飴)4。7 (см. рис. 6).
160
(Hz)
120
80
■»ч
♦
十
"〇!〇,
А, М
~02
•и♦丄
(Hz)
160
0/,
120
80 ‘
'”へ
о Г〇
А М Е
〇~ - 0.2
♦
十
Рисунок 6. Кривые ЧОТ двуморных (двухсложных) слов с контрастными акцентными контурами (слева — Амэ, справа — аМЭ)
Нам же представляется, что различение фонетических слов с контрастными контурами даже в изолированной позиции — вполне естественная ситуация, хотя почему-то аналогичный при¬
405 Корчагина Т. И. Омонимия в современном японском языке. М., 2005. С. 51.
406 Быкова С. А. Типы ударения в японских диалектах... М., 2005. С. 79.
407 Данные кривые ЧОТ были получены нами в лаборатории X. Фудзисаки во время стажировки в 1989 г. в Токийском университете.
174


веденному выше ошибочному примеру С. А. Быковой использовал и С. А. Старостей для того, чтобы подтвердить трехступенчатость голосового тона (мелодики) фонетических слов 408. Заметим, что именно слова типа аМЭ (§р) 'тянучка' многие исследователи японского акцента относят к безударным, так как при присоединении клитик справа оно отдает свой высокий регистр следующему сегменту, оставаясь при этом на относительно высоком уровне: аМЭ-ГА {им. пад.). Слов такого типа в японском языке довольно много, но мы квалифицируем их как слова с последней ударной морой (позиционный вариант ударения). Е. Д. Поливанов относил их все же к безударным (дзэнхэйным —全平型)，хотя полученные им сонаграммы для односложных (двуморных) слов в начале прошлого века не являются очеввдным сввдетельством дзэнхэйности таковых слов (см. рис. 7).
Рисунок 7. Кривые ЧОТ односложных (двуморных) слов с отличающейся акцентуацией, которая описывается регистровым соотношением «высокая-низкая мора» и «низкая-высокая мора»
Примечание. Представленные на рисунке 7 кривые ЧОТ взяты из работы Е. Д. Поливанова «Музыкальное ударение в говоре Токио» (1915). Кривые № 1,2, 3 соответствуют словам Онъ ‘милость’，САй ‘жена’， ХОо ‘щека’； кривые № 4, 5, 6 соответствуют словам оНЪ 'звук’，хоО * закон*, саИ *овощи\ которые Е. Д. Поливанов рассматривает как факультативно произносящиеся с ровным тоном, т. е. без повышения тона на второй море: онъ, хоо, сай.
408 	Алпатов В. М, Вардулъ И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 87.
175


Судя по экспериментальным данным Е. Д. Поливанова, двуморные слова с первой ударной морой (кривые №№ 1,2, j) имеют восходяще-нисходящий тон на первой море и нисходящий на второй; слова с ударной второй морой (кривые №№ 4, 5,6) имеют восходящий тон на первой море и ровный (средний) — на второй (в некоторых случаях вторая мора также имеет восходящий тон, например, как № 6). Важно, что в первом случае между первой и второй морой наблюдается соотношение выше-ниже, а во втором —ниже-выше.
Однако ситуация напоминает то, что мы имеем в русском языке, скажем, со словом вода\ ср.: воды (мн. ч.), но — по воду. При этом никто не считает слово вода безударным, так же, как и в случае с море — по морю, поле — по полю, лес — по лесу и т. д.
Убедительным доказательством трехступенчатости японского акцента было бы распознание природными носителями японского языка не пар ХАси (Ш) 'палочки для еды' и хаСИ (^) 'мост' (по Быковой) или ХАси (箸）‘палочки для еды，и хаСИ (端）‘край， (по Старостину), а именно — хаСИ 4край? и хаСИ 4мост\ Относительно последней пары, несколько забегая вперед, можно сказать, что в изолированной позиции, перед паузой, входящие в нее слова (=морфемы) подвергаются нейтрализации, так как эта позиция для них — слабая. Как будет показано ниже, природные носители не распознают слова типа и{й и ^ в этой позиции. Исключение иногда могут составлять те случаи, когда носитель языка нарочито подчеркнуто произносит их попарно (это отмечал еще Е. Д. Поливанов), что можно сравнить (на другом — сегментном уровне) с «гиперправильным» произнесением русских лук и луг, прут и пруд vi т. д. для того, чтобы, скажем, пишущим под диктовку не допустил орфографическую ошибку.
Следует также добавить, что в своей статье С. А. Быкова обращает, как представляется, внимание в основном на то, что ударение выполняет единственную — смыслоразличительную — функцию 409. Однако вряд ли только в этом и заключается функциональная суть ударения. Как и в других языках, в японском языке на ударение возлагается функция объединения (консолидации) фонетического слова, специфическая делимитативная (при переходе от первой низкой моры ко второй высокой) функ¬
Быкова С. А. Типы ударения в японских диалектах. М., 200Ь. С. 79.
176


ция, функция опознавания словоформы (скажем, при восприятии речи), а смыслоразличительная функция — только в некоторых случаях. В языке, имеющем ударение, и японский язык не исключение, существует масса слов, не имеющих соответствующих парных с одинаковым сегментным составом, отличающихся только акцентуацией.
Напомним определение Вильгельма фон Гумбольдта функциональной значимости ударения, считавшего акцентуацию одним из способов закрепления словесного единства, местом реализации которого является слог: «.. .в слоге можно различать три фонетических свойства: специфическое значение входящих в него звуков, меру времени, то есть долготу, и ударение. Два первых определяются природой самого слога и составляют как бы его телесный облик; в отличие от них ударение (под которым я везде понимаю тон речи, а не метрический арсис) зависит от свободы говорящего, являет собой некую частицу силы, непосредственно вкладываемой говорящим в звуки, и подобен веянию духа, наполняющему слог извне»410.
Более подробно особенности японского ударения будут освещены в следующих разделах этой главы. Для этого необходимо корректно определить правила и закономерности акцентуации в японском языке: не только дать описание построения акцентных контуров («мелодических кривых») для слов разного сегментного состава, но и обратиться к проблемам восприятия фонетических слов идентичного и контрастного акцентного типа.
3.2. 	ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ЯПОНСКОЙ АКЦЕНТУАЦИИ
Прежде всего, следует сделать оговорку: мы придерживаемся двуступенчатой трактовки японского акцента, в основе которого лежат регистровые различия соответствующих сегментов —низкий-высокий и высокий-низкий.
Японское ударение подвижное и не является фиксированным. Фонетические слова характеризует акцентный контур (выража¬
410 	Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков. М., 2001. С. 141-142.
177


ясь образно, «интонационный рельеф»), связанный с распределением низких/высоких сегментов (мор и/или слогов, в состав которых входят эти моры).
Акцентный контур обладает определенной предсказуемостью: если известно местоположение последней высокой (ненизкой) моры (она может быть первой в фонетическом слове, если сама ударная), то довольно просто можно представить всю мелодическую «кривую» фонетического слова (часто равного фраземе, по И. Ф. Вардулю и С. А. Старостину). Несколько упрощая картину, мы приравниваем фразему и синтагму, часто совпадающую с фонетическим словом. При таком подходе основные закономерности японской акцентуации можно сформулировать следующим образом.
1. 	Во всех фонетических словах наблюдается повышение или понижение регистра при переходе от первой ко второй море. Повышение в такой позиции свидетельствует об ударности именно первой моры, являющейся акцентоносителем (термин В. Б. Касевича, 1983). Если такая первая мора (не только в анлаутной позиции) входит в состав двуморного слога, то он считается ударным.
2. В фонетических словах не допускается как больше одного регистрового повышения, так и больше одного понижения после акцентного ядра (アクセント核，Именно высокая мора, после которой происходит резкое падение мелодики, и является акцентным ядром, наличие/отсутствие которого характеризует большие классы словоформ, отличающиеся по этому признаку. Часто фонетические слова, в которых отсутствует ярко выраженное акцентное ядро, относят к «безударным» — дзэнхэйнъши). Мы считаем, что и в этих словах есть ударение: последняя мора в них находится на достаточно высоком регистровом уровне, обеспечивающем поддержку такого же регистра всем предыдущим сегментам, за исключением первого низкого (начальной моры).
3. Все сегменты, предшествующие последней высокой море, произносятся в повышенном регистре, кроме первой (низкой) моры в позиции анлаута: исключение составляют случаи, когда первая мора фонетического слова — акцентное ядро, т. е. сама высокая.
В связи с описанием в нашей работе закономерностей японского акцента приведем рациональную, на наш взгляд,
178


точку зрения Ю. А. Клейнера, высказанную при рассмотрении шведско-норвежских акцентов: «Если понимать под акцентом выделенность некоторого отрезка речевой цепи, то способ выделения оказывается не столь уж существенным. Отсутствие выделенности — это просто отрицательная характеристика позиции, такая же, в сущности, как само ударение или противопоставление различных ударений/акцентов. Дело, собственно, не в том, каким образом выделяется (или не выделяется) тот или иной слог, а в том, является ли слог — сам по себе — той единицей, которая нуждается (соотв. не нуждается) в выделении. Такому пониманию ударения никак не противоречит наличие в языке односложных слов, где контраста между слогами нет»411. Такой подход вполне вписывается в нашу концепцию японской акцентуации.
Возвращаясь к закономерностям японского словесного акцента, мы можем их отобразить схематически и проиллюстрировать на примере конфигураций акцентных контуров четырехморных
фонетических слов следующим образом:一 ；一一一一；一 ；
一 .Каждая черта соответствует одной море, а их положение (выше/ниже) отражает их регистровые различия. Добавим, что в стандартном японском языке недопустимы следующие акцентные контуры: ——；一一； 一；—— ; 一.
Приведенные выше схемы отражают в большей степени фонологический подход, подкрепленный и экспериментальными данными (см. ниже).
Возьмем, например, четырехморное (трехсложное) заимствованное слово Un—F (rekoodo Сгрампластинка,), которое в стандартном японском языке имеет двоякое ударение:1)reKOodo (со второй высокой морой) и 2) REkoodo (с первым высоким слогом, равным море). В первом случае ударным считается второй от конца слог, содержащий третью от конца высокую мору, а во втором — первый слог-мора. Наиболее типичным для слов-заимствовании является первый из рассмотренных типов ударения: акцентное ядро приходится на третью от конца мору. Для сторонников двухступенчатого подхода описания японского акцента, т. е. через низким (Н) и высокий (В) регистры соответствующих
411 	Клейнер Ю. А. Очерки по общей и германской просодике. СГ16., 2010. С. 89.
179


сегментов, схемы для приведенных выше слов будут выглядеть следующим образом (точками обозначены границы мор,
дефисами — границы слогов):1)re-KO.o-do (НВНН) —► ;
2) RE-ko.o-do (ВННН) — . Добавим, что Дж. Мак-Коли,
пользуясь подобными примерами, и охарактеризовал японский язык как моросчитающий язык силлабного типа (mora-counting syllable language)412.
Для сторонников же трехступенчатой трактовки (ближе к чисто фонетической) приведенные выше схематические отображения соответствующих акцентных контуров выглядели бы, вероятно, так: - - _ ; 一 . Отметим здесь же, что, как по¬
казывают экспериментальные данные, после высокой моры происходит не постепенное падение голосового тона к среднему и затем — к низкому, а резкое снижение регистра к низкому, например: -\ .
Следует отметить, что приведенные выше рассуждения о японском акценте отражают функциональную значимость моры при формировании акцентных контуров, которые консолидируют фонетические слова в единое целое. Из описания основных закономерностей японской акцентуации можно составить представление о том, насколько значима мора для супрафонологического уровня: из этого следует, что адекватное описание японского музыкального ударения нельзя дать, не прибегая к понятию «мора».
Акцентоносителем служат слог (слоги) или мора (моры)— сегменты, на которые приходится просодическое выделение, являющиеся субстратом ударения. В акцентоносителе, который отвечает акцентному контуру, можно выделить ядро (ударный слог или мору) и остальную часть — неядерную часть. Такая трактовка была предложена В. Б. Касевичем в коллективной работе, написанной под его же руководством413  *.
Итак, мора занимает особое место не только в сегментной, но и в супрасегментнои фонологии японского языка. Японское ударение мелодиическое по своей природе, как и ударение в древнегре¬
412 McCawley J. D. The Phonological Component of a Grammar of Japanese. The Hague; Paris, 1968. P.133.
413 Касевин В. Б., Шабельникова E. M., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке
и речевой деятельности. Л., 1990.
180


ческом языке. Оно заключается, как уже говорилось, в повышении мелодики на ударном слоге (сш первой море, если слог двуморен) и всех предшествующих ему, кроме первой моры слова; заударные моры, т. е. все заударные слоги плюс вторая мора ударного двуморного слога, произносятся с низкой мелодикой. Подробнее см. коллективную работу414.
3.3. 	«ПРАВИЛО п 4-1»
И АКЦЕНТУАЦИЯ ОДНО- И ДВУМОРНЫХ СЛОВ
Одним из спорных вопросов, связанных с описанием закономерностей японского музыкального ударения, является приписывание словам, состоящим из п мор, п+1 типов акцентуации, т. е. одноморным словам соответствует два типа акцентных контуров, двуморным — три и т. д. 415  416 А это значит, что некоторые исследователи признают не только наличие разных регистровых соотношений, которые не являются абсолютными, а имеют относительный характер (см. выше), но и их распознаваемость в изолированном произнесении; ср. ха (葉）‘лист’ и ХА (歯）‘зуб’, ки (気）‘дух，и КИ (木）‘дерево’, э (柄）‘рукоятка’ и Э (祕）‘картина’， хаНА’ 416 (花）‘цветок’ и хаНА (鼻）‘нос’， хаСИ’ （橋）‘мост’ и хаСИ (端）‘край’ и т. д. Иначе говоря，вводя средний регистр в описание, сторонники трехступенчатого регистрового различия в АК (акцентных контурах) трактуют слова типа хаНА' 4 цветок' как имеющие акцентный контур С (средний регистр) + В, так как высоким признается только тот слог или мора, после которого следует падение голосового тона (до среднего уровня), а хаНА ‘нос’ 一 как равноуровневые (С + С). Мы же считаем，что они в изолированной позиции оформлены одинаковыми мелодическими кривыми (НВ). Выйти из этого замкнутого круга можно в результате анализа экспериментальных данных, отражающих не только акустические параметры слов, приведенных выше, но и особенности их восприятия.
4.4 Там же. С. 64-^6.
4.5 Хасимото С. Методы исследования родного языка // Языкознание в Японии. М.,1983. С. 65.
416 Апострофом отмечены моры, после которых происходит падение гона при наличии правого контекста, т. е. клитик.
181


Так, экспериментальные данные САКУМА Канаэ, связанные с изучением ЧОТ в одноморных словах, свидетельствуют об отсутствии принципиальных различий в акцентных контурах таких слов (см. рис. 8).
Тэ ш картина" 0f<〇/tocu — ТУ т уисус•
»рукояткаu 逆• парус • \су - гнездо0
Рисунок 8. Кривые ЧОТ одноморных (односложных) слов с различной этимологической акцентуацией
Судя по графикам, приводимым этим автором, одноморные слова типа Э (^) картина5 имеют чуть более высокую ЧОТ, чем слова типа э (Ш) 'рукоятка9 (конфигурация же мелодической кривой может быть различной как у тех, так и у других).417 В связи с тем, что этот автор не приводит статистических данных, а также результатов по восприятию этих слов, видимо, он выдает желаемое за действительное.
Отсутствие существенных различий в словах обсуждаемого типа в значениях ЧОТ отмечает на основе большого экспериментального материала и СУГИТОО Миёко. Вот ее вывод: «В движении основного тона у одноморных слов с одинаковым сегментным составом в токийском диалекте нет очевидных различии»418. Этот же автор инструментально исследовала и слова, приведенные выше: ки *дух, — КИ 'дерево1;э 'рукоятка' — Э 4картина\ В этой связи можно сослаться на высчитанную нами по данным М. Сугитоо среднюю ЧОТ для указанных слов: э ‘рукоятка’ и Э ‘картина’一 126,3 и 12()， 2 Гц соответственно, ки ‘дух’ и КИ ‘дерево’一133，1 и 122,3 Гц.
417 佐久間鼎（Сакума К.).日本音声学(Nihon onseigaku)•東京，1963.頁 408.
418杉藤美代子（Сугитоо M).日本語アクセントの研究.東京，1984.頁62.
182


В известном нам эксперименте Й. Неуступного для восприятия предъявлялись слова-стимулы такого же типа. В качестве диктора и аудитора в данном случае фигурировал один и тот же носитель ЯЯ. Получены следующие результаты по идентификации стимулов: КИ 'дерево1 правильно распознавалось от 81 до 100% случаев, ки 'дух' — от 5 до 14%419.
Разброс в данных отражает результаты, полученные при пятикратном повторе эксперимента. Из этого следует, что ошибочное восприятие ки 4дух5 свидетельствует не только о его неразличимости от КИ 'дерево5, но и — косвенно — о том, что вероятность дифференциации этих слов на слух разными носителями японского языка субъективна, а та1сже, возможно, об их частотности.
С целью получения более убедительных статистических данных и решения вопроса о фонологичности различий в словах такого типа нами был также поставлен эксперимент. В нем использовалась магнитная запись 30 одноморных слов (15 пар) (такое же количество двуморных (двусложных), акцентное оформление которых часто является предметом дискуссий, т. е. типа xaHAf ‘цветок’ и хаНА ‘нос’), прочитанных в случайном порядке одним диктором-мужчиной, носителем стандартного японского языка. Каждый стимул прочитывался три раза, аудирование проводилось в два этапа. На первом этапе девяти аудиторам (японским стажерам’обучавшимсявэтотпериодрусскомуязыкувСанктПетербургском (Ленинградском) университете) предлагалось записать иероглифами то, что они слышат. На втором этапе были розданы списки, содержащие пары слов, из которых восемь аудиторов должны были сделать выбор одного из слов, соответствующих, по их мнению, услышанному.
После двух этапов были получены следующие результаты: одноморные слова опознавались в пределах о 42 до 60%. Однако для отдельных слов наблюдался довольно большой разброс идентифицирования, и при этом не обнаруживается никакой закономерности: ки 4дух5 правильно воспринято в 18% случаев, а КИ ‘дерево’ 一 в 71% случаев; ти (血）‘кровь’ 一 в 82%, а ТИ (地) 'земля, почва' — в 41% случаев. Для двуморных (двусложных) слов получены следующие результаты правильного восприятия:  *4,9 Neustupny J. Post-Structural Approaches to Language I I Language Theory in Japanese Contex. Tokyo, 1978. P. 63.
183


каКИ (柿)‘хурма’ (тот же акцентный тип, что у хаНА ‘нос’)一 около 100〇/〇 случаев, а каЮГ (垣)4забор’ (акцентный тип，как у хаНА，‘цветок’）一 только в 12% случаев. Сгруппировав все слова-стимулы по идентичности акцентных контуров и подсчитав средние данные по их распознаванию, мы убедились в том, что слова таких типов правильно идентифицируются в пределах от 46 до 56%, а следовательно, случайно 420.
Каким же акцентуационным типом обладают КИ ‘дерево’ и ки ‘дух’ при изолированном произнесении? Мы считаем, что оба они имеют высокий тон, но при присоединении морфем справа одно сохраняет этот регистровый уровень (КИ-га 'дерево', им. «.), а другое утрачивает (ки-ГА 4дух5 им. п.); ср. срусск. вода, но по воду. Другими словами, с точки зрения просодики морфема КИ дерево’ является доминантной по отношению к морфемам, примыкающим справа, а ки ‘дух’ 一 релятивной.
Как же можно трактовать с функциональной точки зрения реальное различие в парах типа КИ 'дерево1 и ки 'дух7 Можно считать непоследнюю позицию для них сильной, а последнюю позицию (перед паузой) — позицией нейтрализации. Существенно, что нейтрализации подвергаются не акцентаые контуры, а морфемы: именно морфемное тождество становится неопределенным, что и является, по В. Б. Касевичу, основным результатом процесса нейтрализации морфем421.Такое соотношение (различие) пар тапа КИ — ки следует трактовать как морфонологическое: фонологически они тождественны и сегментно, и просодически, но с точки зрения просодической морфонрлогии они различаются, так как обладают разными правилами акцентаого оформления при сочетании с другими морфемами.
Из изложенного выше следует, что мы трактуем акцентуацию шире, чем выделение некоего сегмента в составе фонетических слов. Акцентные контуры в японском языке выполняют консолидирующую роль на уровне фонетических слов, часто совпадающих с синтагмами, а также отчасти и делимитативную функцию (переход от низкой моры к высокой) указывает на начало слова (фраземы), переход же от высокой моры (краткого слога) к низ¬
420 Рыбин В. В. К проблеме нейтрализации акцентных контуров в японском языке // Востоковедение. Л., 1986 а. Вып.12. С. 84-90.
421 Касевич В. Б. Морфонология. Л., 1986. С. 115.
184


кой не несет такой функции, так как может быть в любом месте фонетического слова. Дистинктивную (смыслоразличительную) функцию мы считаем второстепенной: во-первых, рассмотренные выше примеры (ки — КИ, хаНА — хаНА!) убеждают нас в неразличимости таких омонимов в изолированной позиции (ср. с русск. прут — пруд); во-вторых, в японском языке есть много омонимов, слов с одинаковым сегментным составом, имеющих одинаковое акцентное оформление в любых контекстах; ср.: СИ (死Vсмерть’, СИ (四）‘четыре’，СИ (市）‘город’，’а также Ики (息）‘дыхание’, Ики (域)4район，предел’，Ики (意気)4настроение’ и т. д. Авторы, характеризующие функции словесного ударения в японском языке, могли бы учитывать и этот факт, а не ограничиваться квазиомонимами (С. А. Быкова422).
Наши наблюдения и проведенные эксперименты находят подтверждение в экспериментальных данных М. Сугитоо, полученных ею в результате осциллографического анализа, статистической обработки данных по восприятию естественных стимулов (хаНА 4нос’ и хаНА’ ‘цветок’)，а также синтезированных стимулов, схожих с ними. При обсуждении полученных результатов автор отмечает, что при восприятии пятью аудиторами стимулов в прочтении трех дикторов «ясно, что каждый из аудиторов нередко воспринимает хаНА' 4цветок, как хаНА снос\ Оказывается, что сам диктор не может правильно опознать стимулы даже в собственном произнесении»423.
В пользу двухтональной системы, которую мы отстаиваем и которой придерживаемся, горорят и данные Дз. Обата о соотношении по высоте между первой и второй морами: в слове аМЭ 'тянучка (конфета)' (тот же акцентный контур, что у хаНА 'hoc') при пятикратном произнесении соотношение по высоте каждый раз варьировало и равнялось 1:1，14;1:1，02;1:1，29;1:1，24; 1:1，22, а в хаСИ’ ‘мост’（тот же акцентный контур, что у хаНА1 ‘цветок’ 一1:1，13. (Эти данные приводит X. Киндаити424.)
В связи с обсуждаемой проблемой обратимся к данным нашего эксперимента, проведенного еще в начале 80-х годов XX в.
422 	Быкова С. А. Типы ударения в японских диалекгах // А|сгуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля / Отв. ред. В. М. Алпатов, 3. М. Шаляпина. М., 2005. С. 78-83.
423杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語アクセントの研究.東京，1984.頁194.
424金田一春彦（Киндаити X.).日本語音韻の研究.東京，1978.頁274.
185


В ходе эксперимента были сделаны записи исходных двуморных (двусложных) слов, характеризующихся разными акцентными контурами, с минимальным контекстом справа в виде клитик-падежных показателей: каНИ-НО (蟹の）‘краб’，pod. mzd.; каМИ-0 (紙を）‘бумага’，ew«. «дгд.; КАрэ-ни (彼に）‘ему’. Каждый акцентный тип был представлен 15 словами в троекратном произнесении одного диктора-мужчины, носителя стандартного японского языка.
При обработке осциллограмм ЧОТ высчитывалась через каждые 20 мс, кроме того, определялось среднее ее значение для каждой моры. Далее были подсчитаны средние значения для каждой группы (по акцентным типам) слов. Данные представлены в таблице 19.
Таблица 19. Средняя ЧОТ первой и второй мор в трехморных словах и их соотношение
Акцентный тип
Средняя ЧОТ на 1-й море в Гц
Средняя ЧОТ на 2-й море в Гц
Соотношение по высоте тона 2-й и 1-и мор
〇0(0)
157
177
1，13
〇0(〇) или 〇0’(〇)
152
180
1，2
0〇(〇) или 0’〇(〇)
198
170
0,86
Судя по полученным данным, слова с акцентным типом 〇0' (в терминах К. Сакума, «низкии тон — высокий тон») характеризуются чуть большим подъемом голосового тона (около 30 Гц) по сравнению со словами с акцентным типом 〇0 (в пределах 20 Гц). Но в нашем случае нельзя не учитывать влияние контекста справа. Несколько больший мелодическии подъем в словах типа каМИ-о (〇0〇) 'бумага*, вин. п., объясняется, видимо, тем, что при следующем заударном понижении тона требуется обеспечить более отчетливый мелодический контраст между первой и второй морами, да и просто не допустить слишком сильного понижения на третьей (первой заударной) море, которое было бы неизбежно, если бы не было достаточного повышения на ударной море.
Итак, рассмотрение экспериментальных данных, связанных с исследованием такого акустического параметра, как движение ЧОТ в одноморных и двуморных словах (в изолированном произ¬
186


несении и с минимальным правым контекстом), дает мало оснований для вьщеления двух акцентных типов у одноморных слов и трех — у двуморных в изолированной позиции. Различия проявляются только при наличии определенного правого контекста.
Уместным представляется привести наблюдения и данные М. Сугитоо, которая указывала на важность регистровых различий между ударной и заударной морами в двуморных словах. Данные получены этим автором в ходе проведения эксперимента по восприятию синтезированных стимулов. М. Сугитоо с помощью синтезатора речи подготовшш серию слов-стимулов с одинаковым сегментным составом (/asa/), при этом внутри как первой, так и второй моры, представленных краткими слогами структуры CV, поддерживался ровный тон; ЧОТ первой моры в каждом последующем стимуле снижалась на 5-2 Гц по сравнению с предыдущей, начиная со 150 Гц, а ЧОТ второй моры сохранялась постоянной на уровне 130 Гц. Аудиторский анализ показал, что более 90% стимулов восприняты семью из восьми аудиторов как Аса (朝)‘утро’，имеющее квазиомоним аСА (麻)‘лен，，вплоть до отношения средней ЧОТ первой моры к средней ЧОТ второй, равного, по нашим подсчетам, 1,06. М. Сугитоо говорит о том, что аудиторы отмечали неестественность стимулов — их «механическое звучание», подобное звукам ЭВМ, что, конечно же, было вызвано отсутствием падения тона внутри второй (заударной) моры425. Можно сделать следующий вывод: двуморные (двусложные) фонетаческие слова имеют два типа AK: HB (_f) и ВН ("[_)•
В другом эксперименте с синтезированной речью М. Сугитоо, сохраняя ровный тон на первой море и нисходящий тон на второй море в последовательности /ака/, снижала ЧОТ первой моры в каждом последующем стимуле на 3 Гц по сравнению с предыдущим, начиная со 165 Гц. В это же время осуществлялось повышение тона второй моры в начальной точке со 150 Гц через 3 Гц и в конечной точке со 100 Гц через 2 Гц. Результаты эксперимента по восприятию показали, что 18 из 2ö аудиторов в 100% случаев воспринимали последовательность /ака/ как Ака 'грязь' тогда, когда регистровое соотношение между первой и второй морами было в пределах 1,32-1,09426.
425杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語アクセントの研究•東京，1984.頁142.
426 Ibid. P.143-144.
187


По мнению С. Хаттори и некоторых других авторов, противоречия в описании акцентуации в японском языке связаны с разными подходами: одни исследователи придерживаются фонетического (в узком смысле), более детального описания акцентного контура («трехступенчатая тональная теория»), а другие — фонологической (функциональной) интерпретации («двухтональная теория»)427
Японское музыкальное ударение является подвижным (т. е. не является фиксированным), а определение акцентных типов фонетических слов по их сегментному составу является затруднительным. И в этой связи детальное описание японской просодики необходимо не только с теоретической точки зрения, но и для лингводидактических целей. Для изучающих японский язык необходима разработка соответствующих упражнений с целью выработки адекватных как произносительных, так и перцептивных навыков428.
3.4. 	АКУСТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ УДАРЕНИЯ ТРЕХМОРНЫХ СЛОВ
Изучение природы словесного ударения требует определения акустических характеристик звуков, находящихся в ударной, предударной или заударной позиции. В данном разделе мы рассмотрим следующие акустические характеристики трехморных слов: частота основного тона, интенсивность и длительность.
Частота основного тона. Для изучения изменений частоты основного тона в трехморных словах нами была записана программа, включающая 125 слов с тремя типами акцентуации: оОО - 45 слов, оОо — 35 слов, Ооо — 45 слов. Программа в основном состояла из слов, подобранных по принципу «минимальных» пар, т. е. имеющих одинаковый сегментный состав и различный тип акцентуации; например: КОшго (尸こと）‘каждый дом’ 一 коГОТО (ノj、言）‘выговор’ и т. д. Запись была произведена
427 Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте // Языкознание в Японии. М.,1983. С. 180.
428 尸ыбг/w Есть ли ударение в СЯЯ? // Известия РГГ1У им. А. И. Герцена. СПб” 2007 а. № 8 (41). С. 3143.
188


в Лаборатории экспериментальной фонетики им. Л. В. Щербы Санкт-Петербургского государственного университета в 1983 г. Для всех слов были получены графики движения ЧОТ: средняя частота подсчитывалась для каждых 20 с, высчитывалось также среднее значение ЧОТ на каждой из трех мор.
Полученные результаты в целом хорошо соответствуют традиционному описанию акцентных типов. Сравним частоту основного тона на каждой море. В таблице 20 приводятся данные по средней частоте основного тона на каждой из трех мор, в таблице 21—соотношения по высоте между первой и второй, второй и третьей, а также первой и третьей морами.
Таблица 20. Средняя ЧОТ на каждой море в трехморных словах
Тип
акцентного
контура
Средняя ЧОТ на 1-й море в Гц
Средняя ЧОТ на 2-й море в Гц
Средняя ЧОТ на 3-й море в Гц
000
150
166
156
000
152
180
140
000
197
170
129
Таблица 21.Регистровые соотношения мор в трехморных словах
Тип
Соотношение
Соотношение
Соотношение
акцентного
по высоте между
но высоте между
по высоте между
контура
1-й и 2-й морами
2-й и 3-й морами
1-и и 3-й морами
000
0,90
1，06
0,96
000
0,84
1，29
1，09
000
1，16
1,32
1，53
Анализ изменения частоты основного тона для слов с акцентным типом оОО свидетельствует, что на первой морс (второй предударной) контур может быть восходящим, нисходящим и восходяще-нисходящим (ближе к ровному); на второй (первой предударной) море он может быть плавно восходящим, плавно (в небольшом интервале) нисходящим, имеющим тенденцию быть ровным; на третьей же море (ударной) он сохраняет ровный характер, с плавным понижением к абсолютному концу. Обращает на себя внимание тот факт, что для данного типа акцентуации характерным является понижение тона на последней — ударной — море.
189


Но мы склонны считать, что такое понижение вызвано влиянием затухания колебаний голосовых связок в конце изолированно произнесенного слова. По всей вероятности, в данном случае можно говорить о влиянии повествовательной интонации завершенности, поскольку отдельно произнесенное слово есть частный случай высказывания.
Для слов с акцентаым контуром топа оОо, т. е. со второй ударной морой, характерно большее повышение тона при переходе от 1-й ко 2-й море, чем у слов первого тапа (28 Гц против 16 Гц), и резкое падение тона на заударной море (в среднем на 40 Гц). Конфигурация тона на предыдущей море, в основном, ровная, на ударной — чаще восходяще-нисходящая，а на заударной — обязательно нисходящая.
Третий тип слов характеризуется высоким тоном на ударной первой море (контур восходящий или восходяще-нисходящий, в некоторых случаях — нисходящий), резким падением тона на первой заударной море — в среднем на 27 Гц (контур только нисходящий) и дальнейшим падением тона (в среднем приблизительно на 40 Гц) на второй заударной море (контур нисходящий).
Мы ограничиваемся описанием закономерностей движения основного тона трехморных слов, исследованных нами по осциллограммам, полученным в нашем эксперименте, так как полагаем, что основные тенденции сохраняются также в словах, насчитывающих и большее количество мор.
Интенсивность. Говоря о фонетической природе японского словесного ударения, следует отметить тот факт, что, по мнению некоторых исследователей (Е. Д. Поливанов, Н. А. Невский и др.), ударение в японском языке может характеризоваться также осооои интенсивностью наряду с модуляцией голосовой мелодики.
Первым на это указал Е. Д. Поливанов:《В токийском ударение является не только музыкальным, но и музыкально-силовым то есть ударенный слог выделяется не только по высоте голосового тона, но и по его силе... В этом отношении токийская акцентуация до известной степени приближается к нашему (русскому) понятию ударяемости»429.
429 Плетпер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка. М.,1930. С. 166.
190


Анализ нашего материала показал, что для слов с акцентным типом 000 интенсивность первой моры ниже интенсивности второй и третьей мор, тогда как пик интенсивности может быть как на первой предударной, так и на ударной море, или они могут быть приблизительно равны по интенсивности. В словах с акцентным типом Ооо пик интенсивности может приходиться на ударную мору или 1-я и 2-я моры могут быть приблизительно равны по интенсивности. Кроме того, интенсивность первой заударной моры может быть выше интенсивности ударной, причем интенсивность второй заударной моры ниже интенсивности двух первых мор. Наиболее отчетливо проявляется закономерность в распределении динамического компонента в словах с акцентным типом оОо. В словах этого типа пик интенсивности во всех словах, включенных в нашу программу, приходится на вторую (ударную) мору, независимо от сегментного состава.
Наши наблюдения подтверждают вывод, сделанный ранее Т. М. Гуревич, об отсутствии регулярного увеличения интенсивности ударного гласного430. Кроме того, наши данные хорошо согласуются с экспериментальными данными М. Сугитоо, полученными для шести трехморных слов (по два на каждый акцентный тип)431; см. таблицу 22.
Таблица 22. Средняя интенсивность гласных в трехморных словах
Слова и их акцентные типы
Средняя интенсивность 1-го гласного
Средняя интенсивность 2-го гласного
Средняя интенсивность 3-го гласного или конечного назального N
Ютака ‘обильный, богатый’（豊か）
13,5
40
15,5
НАсакэ ‘тоска’（情け）
13,5
38
14,5
аНАта ‘вы’（貴方）
24
30,5
25,5
оМОтя ‘игрушка’（玩具）
16,0
37
28,5
дзиКАН ‘время’（時間）
6,5
34
24,5
иК夕СА ‘война’（戦）
7,5
0
37
430 Гуревич Т. М. Опыт экспериментально-фонетического исследования словесного ударения в японском языке // Восточное языкознание. М.,1976. С. 9. 431杉藤美代子（Сугитоо М.)•日本語アクセントの研究.東京，1984.頁6Ф47.
191


Подсчеты, проведенные нами по материалам М. Сугитоо432, содержащим более 500 слов с разными акцентными типами, состоящих из двух — пяти мор, показали, что только в 33% случаев ударная мора обладает большей интенсивностью по сравнению с предударными и заударными. В результате проведенного исследования М. Сугитоо приходит к выводу об отсутствии однозначного соответствия и взаимозависимости между ударностью моры и увеличением значения ее интенсивности.
Это также подтверждается экспериментами с синтезированной речью, в которых при сохранении мелодического рисунка стимулов менялись другие параметры акцентного контура (в том числе и интенсивность). Результаты перцептивного анализа стимулов свидетельствуют, что эти параметры не оказывают существенного влияния на восприятие словесного ударения433.
Следовательно, на основании акустических данных и данных перцептивного анализа можно с большой долей уверенности утверждать, что интенсивность не является существенным компонентом ударения в японском языке.
Длительность. Нами была подсчитана длительность всех гласных в словах нашей программы, использованной для изучения акцентуации трехморных слов, в зависимости от их позиции по отношению к ударной море и определены средние значения. Полученные результаты приведены в таблицах 23-27.
Таблица 23. Средняя длительность гласной /а/ в трехморных словах
в зависимости от позиции в слове и акцентного типа слов^ в мс
1 ип акцентного контура слова
в 1-и море
во 2-й море
в 3-и море
000
93
125
132
000
108
130
115
000
77
115
140
432杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語アクセント一の研究.東京，198电.Й 73. 433藤崎博也、杉藤美代子（Фудзисаки X.，Сугитоо М.)音•声の物理的性質// 肖波講座.日本語.5.音韻:東М，1977. Н 97.
192


Таблица 24. Средняя длительность гласной Г\1 в трехморных словах
в зависимости от позиции в слове и акцентного типа слов, в мс
Тип акцентного контура слова
в 1-и море
во 2-и море
в 3-и море
000
90
107
125
000
60
100
113
000
90
97
115
Таблица 25. Средняя длительность гласной /и/ в трехморных словах
в зависимости от позиции в слове и акцентного типа слов, в мс
Тип акцентного контура слова
в 1-й море
во 2-й море
в 3-й море
000
80
120
129
000
110
170
105
000
94
102
135
Таблица 26. Средняя длительность гласной /е/ в трехморных словах
в зависимости от позиции в слове и акцентного типа слов^ в мс
Тип акцентного контура слова
в 1-й море
во 2-й море
в 3-и море
000
81
127
130
000
65
120
160
000
100
113
153
Таблица 27. Средняя длительность гласной /о/ в трехморных словах
в зависимости от 门озиции в слове и акцентного типа слов, в мс
Тип акцентного контура слова
в 1-и море
во 2-й море
в 3-и море
000
74
113
135
000
65
145
120
000
62
137
145
193


Результаты подсчетов не позволяют говорить о том, что длительность играет важную роль в качестве компонента ударения в японском языке. Исключения, пожалуй, составляют ударные /а/, /и/ и /о/ в словах с акцентным типом 〇0〇, где они имеют большую длительность по сравнению с предударными и заударными гласными.
В то же время во всех остальных случаях явно прослеживается тенденция к увеличению времени звучания гласных к концу слова, в чем, вероятно, проявляется определенная лингвистическая универсалия, которая выражается в том, что «просодическая длительность имеет тенденцию увеличиваться к концу речевой единицы»434. Во всяком случае, на материале японского языка вряд ли можно говорить о регулярной выделенности ударной моры и по высоте (мелодически), и по длительности (темпорально). Ср. два примера, имеющих одинаковый гласный во всех трех морах при одинаковом в обоих случаях консонантном окружении: КОгото (РШ) 'каждый дом' и коГОТО 'выговор, упрек'. В первом случае гласные имеют следующие значения длительности: О1—60 мс, О2 — 90 мс, О3 —130 мс; во втором: О1—60 мс, О2 —110 мс, О3 —150 мс. Обращает на себя внимание, что длительность О1 в обоих словах одинаковая, хотя одно из них ударное, а другое предударное. В этом отчетливо также прослеживается тенденция к возрастанию длительности гласных к концу слова.
3,5. 	РЕЛЕВАНТНОСТЬ КОМПОНЕНТОВ АКЦЕНТНОГО КОНТУРА ПРИ ВОСПРИЯТИИ СЛОВЕСНОГО УДАРЕНИЯ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ (трехморные слова с модифицированными акцентными контурами)
С целью выявления информатавности разных компонентов японских акцентных контуров (в первую очередь нас интересовала роль понижения тона на первой море слова, а также
434 	Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 67.
194


влияние местоположения повышенной (ударной) моры в модифицированных стимулах, полученных путем пересадки соответствующих мор) мы прибегли к эксперименту, связанному с восприятием естественно произнесенных слов с «искаженными» акцентными контурами. Слова-стимулы были получены из трехморных слов (их аьсустические параметры описаны выше) методом перекрестной пересадки ударных (первой, второй, третьей), заударных (первой и/или второй) и предударных (первой и/или второй) мор из слов, имеющих одинаковый сегментный состав, но отличающихся по типу акцентного контура (например: СЯбэру (シヤベル）‘лопата’ и сяБЭру (噪る）‘болтать’； Исёку (衣食）4одежда и пища，и иСЁКУ (移植）‘1«^。明1(&’).
В результате операции пересадки были получены следующие стимулы:
1) 	ОО (две ударные моры) + 1-я заударная 0+1—СЯБЭру, полученное путем пересадки первой ударной моры из СЯбэру на место первой предударной моры слова сяЬЭру;
2) 00-1 (первая предударная) о+2 (2-я заударная) — например, Исеку, полученное за счет пересадки первой предударной моры сё из иСЕКУ на место первой заударной моры в Исёку и т. д.
Пользуясь цифровыми обозначениями, оставшиеся полученные путем пересадки стимулы можно изобразить так:
3) 	-1，+1，+2435;
4) 	-2，+1，+2;
5) 〇-1,〇；
6) 	-2,+1,0.
Всего было получено шесть типов модифицированных словстимулов от 10 до 40 для каждой группы.
Технически пересадка осуществлялась следующим образом. Исходная программа (20 пар слов типа упомянутых выше «минимальных пар» и 25 непарных «нейтральных» слов) была перезаписана в студийных условиях на магнитофоне КЗМ-8 с обычной магнитной ленты на широкую ленту (СВЕМА, тип А-3901),а затем с использованием широкой магнитной ленты на расшифровочном столе (PC-105), сконструированном на базе КВЗ-14 (предназначен для воспроизведения звука при  435435 	Цифры со знаком «минус» обозначают порядковый номер предударной моры, со знаком «плюс» — номер заударной моры, О — ударную мору.
195


монтаже одноканальных фонограмм, записанных на пленку шириной 35 мм), производилась пересадка соответствующих сегментов. Контроль пересадки осуществлялся на слух. Со всех слов-стимулов были сняты осциллограммы и получены графики изменения ЧОТ. Далее и исходная программа, и программа с модифицированными стимулами были предъявлены для аудирования. Восемь аудиторов-носителей стандартного японского языка первоначально воспринимали стимулы исходной программы, фиксируя их письменно. Четыре аудитора получили дополнительное задание — помечать транскрипцией повышение и понижение голосового тона на каждой море (кратком слоге). Слова предъявлялись в случайном порядке.
Результаты аудиторского анализа показали, что средняя распознаваемость слов, входящих в «минимальные пары», составила около 70%, тогда как «нейтральные» (без минимальных пар) слова были правильно восприняты в 98% случаев. Подсчеты, проведенные по результатам транскрипционных записей (с указанием акцентных контуров), свидетельствуют о том, что акцентные контуры были правильно восприняты в 94% случаев. Естественно, что правильное восприятие акцентного контура не всегда является достаточным условием для адекватной семантической интерпретации правильно воспринятых сегментных последовательностей, на что указывает более низкий уровень распознаваемости изолированно произнесенных слов, составляющих «минимальные пары». Такое расхождение в распознаваемости слов из «минимальных пар» и непарных, вероятно, объясняется отчасти и тем, что «музыкальное ударение не всегда устойчиво, и ... японцы не всегда различают на слух словоформы с различной тональной структурой»436. Однако последнее утверждение требует дальнейшей проверки с помощью перцептивных экспериментов.
При проведении эксперимента по восприятию модифицированных стимулов аудиторам разрешалось в случаях, когда они испытывают затруднения в иероглифической записи, пользоваться слоговой азбукой и транскрибированием. Результаты аудиторского анализа представлены в таблице 28.
436 	Корчагина Т. И. Омонимия в современном японском языке. М., 2005. С. 31.
196


Таблица 28. Восприятие слов-стимулов с модифицированными акцентными контурами
Типы
контуров
00+1
0-1+2
-1+1+2
-2+1+2
0-10
-2+10
000
70%
21%
61%
33%
6%
5%
000
28%
69%
32%
54%
43%
18%
000
-
8%
2%
10%
49%
73%
Цифры, приведенные в данной таблице, на первый взгляд не дают достаточно ясной картины и не отражают закономерностей, связанных с функциями компонентов акцентного контура. Однако прежде чем делать выводы, рассмотрим детально результаты статистической обработки экспериментально полученных данных.
Отметим, что модификация акцентных контуров в нашем эксперименте заключалась не только в нарушении регистровых различий между соседними морами, но и в необычности сочетания мор с точки зрения конфигурации движения ЧОТ на каждой из них. Следует поэтому учитывать, что модифицированные стимулы ставят испытуемого в конфликтную ситуацию, когда одни компоненты контура «провоцируют» его на принятие одного решения, а другие диктуют иное решение.
Так, на относительно большую важность регистровых различий между ударной и заударной морами указывают следующие результаты. В первом случае (О, О, +1), когда мы имеем дело с контуром, содержащим две этимологически ударные моры и одну заударную, 70% стимулов восприняты как имеющие ударение на второй море, т. е. предпочтение отдано большему регистровому интервалу между второй и третьей морами (1,35), а не аналогичному по направлению (нисходящему), но меньшему по величине интервалу между первой и второй морами (1,1): только 30% указанных стимулов восприняты как имеющие ударение на первой море.
Во втором случае, при восприятии стимулов О,-1,+2, вполне закономерным кажется более высокий процент (69%) отождествления их со словами, имеющими ударение на первой море, так как ее ударность маркируется более резким падением тона на второй море (в 1,26 раза) по сравнению с первым случаем (в 1,1 раза). Лишь в 21% случаев предпочтение отдано пони¬
197


жению регистра при переходе от второй к третьей море (1,29), характеризующейся высокой скоростью падения тона, сравнимой со скоростью падения ЧОТ на первой заударной море.
Функциональную значимость движения ЧОТ первой заударной моры как одного из решающих факторов, обеспечивающих определение места ударной моры (акцентного ядра) при восприятии, отмечает, например, М. Сугитоо, которая поставила сходный с нашим эксперимент, основанный на пересадке мор. Стимулы, в которых вторая мора представлена согласным плюс редуцированный гласный, получены автором при пересадке первой заударной моры то из хаСЙ-то (橋と）‘и мост，на место второй заударной моры то в ХАсй-то (箸と）‘и палочки для еды’.
Как отмечает М. Сугитоо, идентифицирование акцентного типа слов-стимулов при восприятии в.основном находилось в зависимости от регистрового соотношения между первой и третьей морами (вторая представляет собой редуцированный аллофон /if) 431.
В нашем эксперименте в стимулах О,-1,+2 соотношение по высоте между первой и второй морами составляло 1,20, а между второй и третьей —1,29. Восприятие этих стимулов как имеющих ударение на второй море свидетельствует об определенной «конкурентоспособности» первой предударной моры как определителя конфигурации акцентного контура, когда ее высоким регистр подкреплен снижением регистра и скоростью падения тона последующей моры.
Стимулы третьей группы (-1,+1,+2), в которых регистровые различия между первой и второй, а также между второй и третьей морами больше всего соответствуют словам со второй ударной морои (〇0〇), восприняты в большинстве случаев (61%) именно как таковые. В то же время более чем в трети случаев (32%) определяющими оказались абсолютные характеристики «сохранившейся» части исходного акцентного контура — его первая и вторая заударные моры.
Функциональная роль части контура, состоящей из первой и второй заударных мор, еще в большей мере проявляется при восприятии стимулов четвертой группы (-2,+1,+2), из которых 54% восприняты как слова с первой ударной морой.  437437杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語アクセントの研究.東京.1984.頁98-101.
198


Примечательно, что в ряде случаев и естественно произнесенные слова с акцентным контуром Ооо, т. е. с первой ударной морой, имеют более низкую среднюю величину ЧОТ на первой море по сравнению со второй; ср. с Ютака 'богатый,
обильный5: средняя ЧОТ на первой море —134 Гц, на второй — 148,5 Гц, на третьей — 99 Гц; в НАсакэ (情け）‘сострадание’ _ 145, 165,104 Гц соответственно. Подсчеты проведены нами по данным М. Сугитоо438.
При восприятии стимулов пятой группы (О,-1,О) обнаружилась своего рода конкуренция: первая высокая мора при остальных низких указывает на тип контура с первой ударной морой Ооо (43% стимулов восприняты именно так), а то, что две последние — ровные (внутри нет падения тона), указывает на акцентный тип 〇00 (49% стимулов восприняты как имеющие ударение на последней море).
При восприятии последней группы стимулов (—2, +1，О) большинство их отождествлено со словами, имеющими ударение на последней море (73%). В некоторой степени в данном случае также проявилась функциональная значимость первой заударной моры (18% стимулов восприняты как слова с первой ударной морой) и регистровых различий между первой — второй и второй —третьей морами (5% стимулов опознаны как слова со второй ударной морой).
Итак，результаты аудиторского анализа показывают，что в тех условиях, в которые были поставлены наши испытуемые, т. е. в конфликтной ситуации, связанной с выбором того или иного решения, создается неопределенность, а статистически преобладающие ответы отражают «относительную силу» конфликтующих «маркеров», т. е. противоречивых свойств акцентного контура. Преобладающим по функциональной важности в целом оказывается определенное регистровое соотношение ударной и заударной мор. В некоторых случаях сопутствующее влияние на восприятие оказывает и направленность (нисходящая) движения ЧОТ, и стремительная скорость падения ее значения.
В то же время, по нашим данным, наблюдается меньшая значимость регистрового различия между первой (безударной) и второй морами.
438杉藤美代子（Сугитоо М.).日本語アクセントの研究.東京，1984.頁66.
199


Однако необходимо учитывать, что все слова-стимулы описанного выше эксперимента предъявлялись как изолированные единицы. Что же касается понижения регистра на первой предударной море, то функциональная значимость этого признака лежит, как можно предположить, в сфере делимитации высказывания на фонетические слова: когда имеется перелом типа оО (_[~), он однозначно указывает на начало слова. Но при изолированном употреблении слова, когда его границы заданы, значимость данного мелодического перелома снижается.
Именно обращение к положению о функциональной важности инициального мелодического перелома позволило объяснить результаты по восприятию фильтрованной речи в одном из наших экспериментов. В данном эксперименте словесная разборчивость японского языкового материала (именных словосочетаний разного слогового и словесного объема) оказалась средней в се численном выражении по отношению к аналогичным данным на материале русского, с одной стороны, и таджикского — с другой: 42%,17% и 65,2% соответственно. Это было объяснено относительной трудностью/легкостью обнаружения словесной границы в русском, японском и таджикском тексте, что, в свою очередь, связано с закономерностями просодики этих языков: в русском языке ударение указывает не на словесные границы, а лишь на число фонетических слов; в таджикском фиксированное ударение на последнем слоге позволяет однозначно установить границы; в японском же обязательный для абсолютного большинства случаев мелодический перелом при переходе от первой ко второй море указывает на начало слова, если представлен типом оО, но не имеет той же силы при наличии перехода типа Оо ввиду неоднозначности последнего (то же движение мелодики соответствует сочетанию непервой ударной моры с заударной). Результаты этого же эксперимента по сохранности в восприятии места словесной границы полностью согласуются с изложенными положениями: 40,4% — для русского языка, 60% — для японского и 83,7% — для таджикского 439.
439 	Касевич В. Б., Рыбин В. В., Шабельиикова Е. М. Словесная разборчивость, тин языка и стратегии восприятия речи // Проблемы инженерной психологии: Тез. VI Всесоюз. конф. по инженерной психологии. Выи. III: Специальные проблемы инженерной психологии. Ч. I. Л., 1984. С. 197-199.
200


TaicHM образом, факультативность понижения регистра на первой предударной море относительная: регистровые соотношения между ударной и заударной морами — основной коррелят ударности， средство определения места ударной моры， а отсюда и ак_ центного контура слова; что же касается падения тона на первой море, то еш функция — прежде всего делимитативная, которая проявляется в составе высказывания, в тексте. У каждого из этих двух регистровых соотношений своя функция.
3.6. 	АКЦЕНТУАЦИЯ
ЧЕТЫРЕХМОРНЫХ/ЧЕТЫРЕХСЛОЖНЫХ И ЧЕТЫРЕХМОРНЫХ/ТРЕХСЛОЖНЫХ СЛОВ
В данном разделе приводятся некоторые сведения, полученные на основании экспериментально-фонетического исследования, проведенного в дипломной работе Б. Е. Васильева, выполненной под нашим руководством440.
Автору указанного сочинения удалось получить с использованием методов осциллографического анализа типов фонетических слов, указанных в заголовке, следующие характеристики ЧОТ.
Анализ 48 стимулов (в произнесении двух дикторов-носителей стандартного японского языка) выявило следующее соотношение ударного и первого предударного гласных звуков: в 28 словах (58%) ударный гласный оказывался выше по регистру, чем первый предударный (в среднем на 20 Гц).
В случае же соотношения ударного и второго предударного из рассмотренных 60 слов в 28 (47%) ударный гласный имеет более высокий регистр, чем второй предударный (в среднем на 16 Гц).
Заударный гласный во всех случаях имел более низкий регистр по сравнению с ударным (во всех из 48 слов ударный гласный выше по регистру, чем заударный); величина снижения регистра в среднем равна 30 Гц.
Из полученных результатов был сделан вывод: «...лишь для заударных слогов отмечается достаточно последовательное понижение регистра в сравнении с ударным слогом»441.
440 Васильев Б. Е. Об ударении в современном японском языке на примере трех- и четырехсложных слов: Дипломная работа (рукопись). Л., 1973.
441 Там же. С.17.
201


Важными представляются наблюдения автора, касающиеся движения мелодики, представляющей «сложный рисунок»: движение ЧОТ, как правило, восходящее на первой предударной море с постепенным понижением регистра на ударном гласном, т. с. движение голосового тона на ударном гласном характеризуется в определенной фазе понижением гона после повышения. Однако наблюдаются и другие конфигурации: восходящая и нисходящая. Отмечен и тот факт, что при наличии «долгих гласных» почти в половине из рассмотренных слов повышение основного тона вопреки правилу начинается не со второй моры «долгого гласного», а с самого его начала 442.
Не менее важным, вероятно, можно также считать наблюдение автора дипломного сочинения, свидетельствующее о том, что в словах типа каТАСАКИ (肩先）‘плечо, верхняя часть плеча’ при общей восходящей мелодике замечено некоторое понижение основного тона к концу слова. «Однако в данном случае наблюдается меньшее понижение, чем в словах типа каРАКАса ‘зонт, зонтик’》443.
Интенсивность. В 16 словах из рассмотренных Б. Е. Васильевым соотношение 2-го предударного и ударного гласного колеблется от 1:0,7 до 1:3. Интенсивность 2-го предударного, а также и 1-го предударного гласного может быть больше интенсивности ударного, меньше ее или равна си. Автор сочинения приводит следующие статистические данные: «В девяти случаях из 16 слов (55%) интенсивность 2-го предударного гласного оказывается больше интенсивности ударного. Что же касается соотношения интенсивности заударного и ударного гласного, то в этом случае ударный слог всегда превышает интенсивность заударного (соотношение колеблется от 1:1,3 Д〇 1 * З)»444. Тем не менее автор приходит к выводу о том, что ему не удалось до конца проследить связь интенсивности с ударением.
В этой же работе рассматривались з2 случая соотношения ударного гласного с первым и вторым предударным гласным, а также заударным гласным по длительности в изолированно произнесенных двумя дикторами четырехморных словах.
442 Васильев Б. Е. Об ударении в современном японском языке... Л., 1973. С.18.
443 Там же. С. 22.
444 Там же. С. 14-15.
202


Проведенный этом автором анализ фонетических слов свидетельствует в целом о том, что длительность первого предударного гласного может быть меньше длительности ударного, больше ее или равна ей. Длительность заударного гласного, как правило, превышает длительность ударного. Соотношение заударного и ударного гласного по длительности колеблется в пределах от 1:0,7 до 1:1,2. В результате рассмотрения этого параметра автор пришел к выводу: 《Выделение ударного слога по длительности не носит стабильного характера, что не позволяет сделать вывод о ведущей роли длительности в оформлении ударного слога в японском языке... Длительность зависит не столько от ударности, сколько от положения в слове: самый долгий гласный — это последний, вне зависимое™ от того, ударный он или заударный, самый краткий — первый»445.
Из анализа ударения указанных слов следует, что основные тенденции в их акцентном оформлении с акустической точки зрения близки к тому, что мы наблюдали на примере акцентуации
трехморных слов.
Завершая рассмотрение акустических параметров музыкального ударения в японском языке, следует еще раз подчеркнуть ведущую роль движения ЧОТ и регистровых различий, свойственных ударным и безударным морам. Что же касается интенсивности и длительности, то эти два параметра имеют существенную вариативность, хотя иногда лишь дополняют основной параметр — мелодику.
В этой связи представляются интересными два замечания из работы Н. Д. Светозаровой. Автор указывает, во-первых, на то, что в интонационных контурах не существует абсолютной связи между повышением частоты основного тона и увеличением интенсивности; во-вторых, на то, что если в русском языке удар¬
ные слоги слова выделяются и повышением относительной интенсивности, и увеличением длительности гласных этих слогов, то в языках с фонематической долготой такая закономерность не сживается 446. Музыкальное словесное ударение в японском является хорошим примером отсутствия абсолютной зави-
просле: языке я
симости между повышением частоты основного тона и увеличе¬
нием интенсивности и длительности.
445 Там же. С.12.
446 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 66.
203


3.7. 	ВЛИЯНИЕ СЕГМЕНТНОГО СОСТАВА ФОНЕТИЧЕСКИХ СЛОВ НА ИХ АКЦЕНТУАЦИЮ
Неразрывную связь сегментного состава слов и их акцента известный японский фонетист X. Киндаити образно сравнил с взаимосвязью продольных и поперечных нитей на ткацком станке447.
3.7.1. 	Редукция гласных и ударение
К. Акинага указывала на редукцию гласных как на один из существенных факторов, влияющих на место словесного ударения. Особое внимание автор уделила тем случаям, когда пик высоты голосовой мелодики и последующего перелома (сверху вниз) в ней приходится на редуцируемый гласный.
Акинага приводит примеры, связанные с женскими именами, которые в большинстве случаев завершаются элементом — ко, имеющим суффигирующий характер. Преобладающая форма акцентного оформления соотносится с типом Ооо (с первой ударной — высокой — морой): ХАнако (花子)，КАдзуко (和子). Однако, если в первой море содержится один из узких гласных (/i/ или /и/), подверженных редукции в окружении глухих согласных, то такая модель акцентуации нарушается и акцентная вершина переходит на сегмент справа: хшАко (久于)，ф夕САко (Ш子)，ф夕КУко (福十).В последнем случае гласный не только в первой море, но и во второй оказываются между глухими согласными448. И хотя нормами стандартного языка не предусматривается такая редукция, в бытовом (домашнем) произнесении это имя звучит как ФУкко (так называли одну нашу знакомую ее друзья детства), в котором сохраняется и типичная для женских имен акцентуация и первое (этимологически ударное) «у» не подвергается редукции. Но это скорее не правило, а исключение (в данном конкретном случае).
447金田一#彦（Киндаити X.). Ж京アクセントの法則について//明解日木語ア クセント辞典/編修金田ー舂彦.東京:三咨堂，1977.頁4.
448秋永一枝（Акинага К.).共通語のアクセント// □本語発音アクセント辞典. 炎Ж:日本放送協会，1977.頁45-90.
204


X. Киндаити рассматривает слова с этимологически ударными первыми слогами (морами), теряющими или «передающими» свое ударение следующему сегменту: ТИти (5<!) 'мой отец, папа’ — тйТИ; КИся (А 車）‘поезд’ —> кйСЯ; СИки (四季）‘времена года’ — сйКИ; КИкай (機械）‘машина, механюм’ — кйКАй; ЦУк夕（付く）‘прилипать’ —> ц夕КУ 449. См. подробнее ниже, раздел 3.8.7.3 «Слоговая структура морфем и ударение».
3./.2. Структура слога и ударение
Если в примерах, упомянутых выше, мы наблюдали «переход» ударения вправо, то последующие примеры, связанные напрямую со структурой слога и «качеством» мор, иллюстрируют «переход» ударения влево. В слогах структур CVi, CVlW2, CVN, т. е. в тех случаях, когда на конец тяжелого слога приходится маргинальная мора, вполне предсказуемым оказывается акцентный контур «со сдвигом влево»: саКАИ (Ш) 4граница, —> саКАй, кэИДЗАЙрёку (経済力）‘экономическая мощь’ — кэЙДЗАйрёку; гэкКЮУтори (月給取り）‘живущий на жалованье’ — гэкКЮутори, доОСООкай (同窓会）‘встреча бывших соучеников’ — доОСОокай; ниХОНкай (日本海）‘Японское море’ — ниХОнкай，сиМ(Н) БУНся (新間紙）‘газетное издательство’ — сиМБУнся (все примеры — из работы X. Киндаити450).
3.8. 	УЧАСТИЕ УДАРЕНИЯ В СЛОВОИЗМЕНЕНИИ, СЛОВООБРАЗОВАНИИ И СОЗДАНИИ СЛОЖНЫХ СЛОВ
Описание словесного ударения на примере изолированных слов в предыдущих разделах убеждает в том, что японское ударение не является фиксированным. К этому добавим, что оно еще является и подвижным. Подвижность музыкального ударения отчетливо проявляется в процессах, вынесенных в название этого раздела.
449金田一春彦（Киндаити Х_).東京アクセントの法則について.1977.頁4.
450 Ibid.
205


3.8.1. Ударение в словоизменении
Чаще всего у японских фонетистов можно встретить в статьях, помещенных в комментариях к словарям ударения, сводные таблицы для различных типов (классов) лексем, отражающие их парадигмы.
Например,рассмотрим именные лексемы.
1.Одноморно-односложные слова:
a) ХА (葉が）‘лист (растения)’+ га (показатель им. пад.) = ха-ГА; ХА+но (показатель род. пад.)=ха-НО; ХА+ёри (показатель исходно-сравнительного пад.)=ха-Ё’ри; ХА .кара (показатель исходного пад.)=ха-КАРА;
b) КИ，（木が）‘дерево’+га=КИ，-га; КИЧно=КИ，-но; КИ'+ёри=КИ'-ёри; КИ,+кара=КИ'-кара.
2. Двуморно-двусложные слова:
а) ми^ЗУ (水が）‘в〇да’+га=миДЗУ-ГА;
миДЗУ+но=миДЗУ-НО; миДЗУ+ёри=миДЗУ-Ё'ри; миДЗУ+кара=миДЗУ-КАРА; в) яМА’（山が）‘гора’+га=яМА’-га，яМА’+но=яМА-НО; яМ А’+ёри=яМА’ёри; яМ А’+кара=яМ А’-кара;
c) ХА’ру (备が）‘весна’+га=ХА’ру-га; ХА'ру+но=ХА’ру-но; ХА'ру+ёри=ХА'ру-ёри; ХА'ру+кара=ХА'ру-кара.
3. Трехморно-трехсложные лексемы:
а) саКУРА (桜が）‘сакура’ +га=саКУРА-ГА;
саКУ РА+но=саКУ PA-НО; саКУ РА+ёри=саКУРА-Ё'ри; саКУ РА+кара=саКУ РА-КАРА; в) яСУМИ’(休みが）‘отдых’+га=яСУМИ’-га;
яСУМИ，+но=яСУМИ-НО;яСУМИ，+ёри=яСУМИ，-ёри; яСУ МИ'+кара=яСУ МИ'-кара;
c) оКА’си(お菓子が）‘сласти+га=оКА'си-га; оКА’си+но=оКА’си-но; оКА’си+ёри=оКА’си-ёри; оКА’си+кара=оКА’си-кара;
d) МИ’дори(緑が）‘зелень，+га=МИ’дори-га;
МИ’дори+но=МИ’дори-но; МИ’дори+ёри=МИдори-ёри; МИдори+кара=МИдори-кара.
Из приведенных выше примеров видно, что слова, имеющие разные типы акцентуации, различаются тем, сохраняют ли они свое этимологическое ударение или допускают перенос ак-
206


цента на служебные морфемы, которые также «ведут себя» поразному в зависимости от акцентного типа лексемы, с которой они формируют единое фонетическое слово. Ср., например: хаГА (葉が),КИ-га (木が)，яМА-га (山が)；ха-Ёри (葉より)，КИ-ёри (木より)，яМА-ёри (山より)；ха-HO (葉の)，КИ-но (木の)，яМА-НО (山の）и т. д. Можно предположить с большой долей уверенности, что в формировании акцентных контуров отражаются закономерности морфонологического (супраморфонологического) характера.
Подобные явления мы наблюдаем ив глагольных парадигмах:
наРУ (^3^)‘становиться’，наРАНАЙ(отриц.форма)，наРИМАсу (форма респектива), наТТЭ (деепричастная форма), наРЭ'ба (условная форма), наРЭ (императив);
НА’ру (鳴る）‘звучать’，наРА’най，наРИМА’су，НА’ттэ， НА’рэба，НА’рэ;
хаРЭРУ (腫れる）‘oпyxaть，，xaPЭHAЙ，xaPЭMA，cy，xaPЭТЭ, хаРЭРЭ'ба, хаРЭРО;
хаРЭ’ру (晴れる）‘проясняться’，хаРЭ'най，хаРЭМА'су， ХА'рэтэ, хаРЭ'рэба, хаРЭ'ро.
Эти группы примеров с глагольными лексемами демонстрируют вариативность акцентного оформления как корневых морфем, так и суффиксальных сегментов в зависимости от их взаимодействия в процессе словоизменения.
Похожие явления модификации «исходных» акцентных контуров мы наблюдаем и в словоизменении адъективных глаголов:
Е’-и (良い）‘быть хорошим’，Ё’-ку (наречная форма)， Ё'-кэрэба (условная форма);
аКА-Й (赤い）‘быть красным’，аКА-КУ，аКА’-кэрэба;
сиРО’-й (白い）‘быть белым’，СИ’ро-ку，СИ’ро-кэрэба;
миДЗИКА’-й (短い）‘быть коротким’，миДЭИ’ка-ку， миДЗИ’ка-кэрэба.
В случае с адъективными глаголами мы видим как сохранение акцентаого типа корневой морфемы (аКА'-й, миДЗИКА'-й), так
207


и изменение акцента корня (сиРО*-и; до диаметрально противоположного (например, в наречной форме СИ'року).
Подобного типа явления обычно описываются японскими фонетистами в разделах «Правила японского ударения», число которых (правил) достигает ста и которые включают многочисленные таблицы по различным группам слов451.
В отечественном японоведении эти явления подробно описаны впервые П. М. Аркадьевым в коллективной работе452.
3.8.2. 	Ударение в словообразовании
Кроме изменения сегментного состава исходных словоформ в процессе деривации, часто можно наблюдать и изменение в акцентном оформлении дериватов по сравнению с изначальной акцентуацией корня. Примеров для различных классов лексем большое количество, и велико их разнообразие.
Начнем с отглагольных существительных, образованных суффиксальным способом, со словообразовательным значением ^абстрактный признак9. Для корректной характеристики соответствующей словообразовательной модели необходимо учитывать, происходит ли изменение типа ударения в производном слове по сравнению с производящим.
Образование отглагольных существительных с сохранением «исходной» акцентуации:
КО’-й (濃い）‘быть густым, крепким (о чае, кофе)’ — КО'-са ‘крепкость, густота’; аМА-Й (甘い）‘быть сладким’ — аМАСА ‘сладость’； оМО-Й (重い）‘быть тяжелым’ 一► оМО-СА 'тяжесть'.
Образование отглагольных существительных с изменением акцентного типа корня производящего слова:
ваКА'-й (若い）‘быть молодым’ 一► ВА’ка-са ‘молодость’； таКА'-й (高い）4 быть высоким, дорогим’ 一► ТА’ка-са ‘высота, дороговизна’； уРЭСИ’-й (嬉しい）4быть
451明解•日本語アクセント辞典（Мэйкай нихонго акусэнто дэитэн)，1977. 頁 6-68.
452 Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. М., 2008. Кн.1.С. 53-58.
208


радостным’ 一> уРЭ'си-са ‘радость’； тоОЙ (遠い）‘быть далеким’ — тоО-КУ’ ‘даль’； фуРУ’-й (古い）‘быть старым’ —ФУ’ру-ку ‘старина’； ниГ入,-й (苦い）‘быть горьким’ 一> ниГА-МИ ‘горечь’.
Проиллюстрируем образование отглагольных имен, обозначающих абстрактное действие/состояние. Вот лишь некоторые примеры:
КА’эр-у (帰る）‘возвращаться，уходить домой’ 一► каЭР-И ‘возвращение, приход домой’； хиКА’р-у (光る）‘светить’ — хиКХР-И ‘свет’;оДОР-У (躍る)‘танцевать，—>оДОР-И ‘танец’.
В случае с отглагольными именами мы также имеем дело как со словами-дериватами, сохраняющими исходный акцентный тип (оДОР-И), так и со словами, образованными с помощью не только суффикса, но и модификации акцентуационного оформления в деривате (каЭР-И).
В японском языке много разных словообразовательных моделей. Нашей задачей является не описание всего их множества, а характеристика роли ударения в процессе словообразования. Поэтому мы и ограничились небольшим количеством примеров. В дополнение приведем три словообразовательные модели.
Одна из моделей используется для образования отсубстантивных имен, обозначающих лицо по национальности или гражданству:
аМЭРИКА (アメリカ）‘Америка’ + дзин (人）‘человек’ = аМЭРИКА’дзин (アメリカ义）‘американец’，но РО’сиа (ロシア）‘Россия’ + дзин = роСИ乂’дзин (ロシア人）‘россиянин^ и суЮйн (スペイン j Мсгшния’ — су ГЮРГвдзин (スペイン人）‘испанец’.
Здесь мы также наблюдаем как подвижность японского акцента, так и в определенном смысле непредсказуемость «поведения» акцентного контура деривата. Приведенные три примера иллюстрируют суффиксальные словообразовательные модели, при этом суЛфигирующая морфема ДЗИН либо не оказывает своего воздействия на акцентуацию исходной словоформы со значением названия страны (ср. аМЭРИКА и аМЭРИКАдзин), либо оказывает его (ср. РОсиа, но роСИАдзин), хотя ведет себя как недоминантная и не меняет своего регистрового
209


статуса (пониженного голосового тона), характеризующего ее в разных окружениях (контекстах).
Другая модель связана со словообразовательным суффиксом «деятеля»— ТЭ* (этимологически — ^'рука1), который присоединяется ко 2-и основе глагола (как ее традиционно называют в отечественном японоведении), по сути являющейся одной из форм деепричастия на -〇)453. Приведем ряд примеров:
Ё’м-у (読む）‘читать’ 一► ёМ-И’ (2-я осн.) + ТЭ' = ёМ-И-ТЭ’ (ёМ-И-ТЭ)(読み手）‘читатель’； ка-У (買う）‘покупать’ 一> ка-И + ТЭ’ = ка-И-ТЭ (買手）‘покупатель’； хаНА’с-у (話す) ‘рассказывать’ 一► хаНАС-И’ + ТЭ’ = хаНАС-И-ТЭ し手5
‘рассказчик’.
Даже небольшой перечень дериватов также свидетельствует оразнообразиитиповакцентуации: от переноса акцента на суффикс (ёМ-И-ТЭ') до существенной модификации акцентуации как первого, так и второго компонентов в полученном «комплексе» (хаНАС-И-ТЭ).
Еще одна словообразовательная модель связана с суффиксом способа действия каТА1 (Та), присоединяющимся к предикатным, чаще всего отглагольным, именам:
хаНАС-И1 (話し）‘рассказывать，（соед. форма) + каТА，= хаНАСИКА’та (хаНАСИКАТА)(話し方）‘манера рассказывать，； аРУ’к-у (歩く）‘ходить пешком’ 一► аРУК-И + каТА’ = аРУК-И_КАТА (歩き方）‘походка’； цуКУ’р-у (作る）‘делать, изготавливать' —► цуКУР-И + каТА' = цуКУРИКАТА (作り方）4способ изготовления’. И в данных примерах наблюдается вариативность исходных акцентных контуров сегментных отрезков: ср. хаНАС-И-КА^а и аРУК-И-КАТА.
Многие исследователи занимаются поиском правил и закономерностей акцентного оформления словоформ, полученных в процессе деривации, в зависимости от исходной акцентуации входящих в дериват компонентов. Чаще всего такие описания сводятся к представлению однотипных групп суффиксов, которые,  453453 Алпатов В. М., Аркадьев П. М, Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. М., 2008. Кн.1.С. 522.
210


присоединяясь к определенным лексемам (корням), формируют определенную мелодическую кривую. Наличие большого количества правил, конечно же, затрудняет усвоение всех особенностей японского музыкального ударения. См., например, описание правил фонологии и акцента (почти 100 пунктов) в приложении к небольшому словарю ударения X. Киндаити454.
Анализ наиболее продуктивных словообразовательных моделей, существующих в современном японском языке, убедительно свидетельствует о том, что японская музыкальная акцентуация как супраморфонологическое явление, в силу своего многообразия, должна быть предметом специального исследования.
3.8.3. 	Префиксация и ударение
В целом префиксация в японском языке представлена значительно меньше, чем суффиксация. Это наблюдается и в словообразовании. Однако нас интересует, как префиксы оказывают влияние на акцентуацию дериватов. Приведем несколько примеров:
1) 	префиксы вежливости о-/го- (одни исследователи считают их из-за их регулярности словоизменительными, другие — словообразовательными): каНЭ (金）‘деньги’ — оКАНЭ (お金）（то же вежл.); бэНТО’о (弁当）‘еда в дорогу или на работу в коробочке’ — оБЭНТОО (お弁当）（то же вежл.); куРУМА (車）‘машина, автомобиль’ 一> оКУ’рума (お車）（то же вежл.); кэСЁ’о (イヒ粧）‘косметика’ — оКЭСЁО (“化粧）（то же вежл.); А’йсацу (挨搜）‘приветствие’ —► гоА'йсацу (ご挨搜）（то же вежл.);
2) префикс интенсива л#а- (как пишет В. М. Алпатов с соавторами, он «непродуктивен и присоединяется лишь к отдельным лексемам: к предикативным прилагательным, особенно с цветовым значением, и к именам, особенно с пространственным и временным значением. При присоединении этого префикса на стыке морфем иногда происходят непредсказуемые фонетические изменения (как
454金田一春彦（Киндаити X.).音韻とアクセント…//明解日本語アクセント辞典 (Мэикай нихонго акусэнто дзитэн),東М,1977•頁 4~68_
211


правило, удвоение первого согласного корня)»455): СИ'ро (白）‘белизна’ — сиРб’-й (白い）‘быть белым’ — маССИРО (真っ白）‘белоснежный’; КУ’ро (黒）‘чернота’ —> куРО’-й (黒い）‘быть черным’ -> маККУРО (真っ黒）‘черно-пречерный’； А’ка (赤）‘краснота’ 一> аКА’й (赤い）‘быть красным’ —м-аККА (真っ赤）‘ярко-красный, алый’; МА’э (前）‘передняя сторона, часть’ — ма-ММА’э (真ん前）‘прямо впереди’; СУ’гу (直ぐ）‘сразу’ — маССУ’гу (真っ直$、）‘прямо-прямо’;
3) уменьшительным префикс ко< цуТИ (Ш) 'молоток5 —> КО’-дзути (小植）‘молоточек’； уМА (馬）‘лошадь’ 一> коУМА (子馬)‘лошадка’； НЭ’ко (猫)‘кошка’ 一> ко-НЭ'ко (子猫）‘шгенок’；
4) суффикс с увеличительным значением 〇〇< хаСИ' (Ш) ‘мост’ 一► О'о-хаси (大橋）‘большой мост’; А’куби (аКУ’би) (欠伸）‘зевание’ — оО-А’куби (大欠伸）‘зевок во весь рот’; каДЗЭ’（風）‘ветер’ —► оО-КА’дзэ (大風）‘сильный ветер, ураган’；
5) суффикс единичности 10111ш-: — уДЭ’（腕）‘рука, руки’ — каТАУДЭ (片腕）‘(одна) рука‘; А’си (足）‘нога, ноги’ 一> каТААСИ (片足）4(одна) нога’ (при этимологическом ударении префикса КАта или каТА’).
Мы ограничимся приведенными выше префиксами, с помощью которых образуются в основном слова слоя ваго, полагая, что этого достаточно, чтобы показать разнообразие акцентного оформления дериватов, образованных с их участием.
3.8.4. 	Образование сложных слов (словосложение) и ударение
Обращение к словосложению обусловлено тем, что этот способ словообразования является высоко продуктивным в японском языке 456.
Ср. акцентуацию в производящих и производных словах: юКИ’（雪）‘снег，+ куНИ (国）‘страна’ ニ юКИ'гуни (雪国） ‘снежная страна’； КА'ми (神）‘бог’ + каДЗЭ (風）‘ветер’ =
455 Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая 1рамматика японского языка. М., 2008. Кн.1.С. 527-528.
456 Там же. С. 58.
212


КА’микадзэ (神風）‘священный ветер’； каМИ’（髮）‘волосы’ + каТА 丨 （型）4^)орма’ = каМИГА十А (髪型）‘прическа’; фуЮ (冬）‘зима’ + яСУМИ’（休み）‘отдых, каникулы’ = фуЮ’ясуми (冬休み）‘зимние каникулы’; наЦУ’（夏）‘лето’ + яСУМИ’ = наЦУЯсуми (夏休み）‘летние каникулы’; ХА'ру (春）4весна’ + яСУМИ’ = хаРУЯ’суми (春休み）‘весенние каникулы’； А’ки (秋）‘осень’ + яСУМИ’ = аКИЯ’суми (秋休み) ‘осенние каникулы’； каНА’гава (神奈川）4Канагава’（топоним) + КЭ’н (県 j ‘префектура’ = каНАГАВА'кэн (神 $ 川 県) ‘префектура Канагава’; Бб’бии (ベビー）4младенец’ (от англ. baby) + КАа (カー）‘повозка’（от англ, саг) = бэБИ’икаа (べビ 一•カー）‘малолитражный автомобиль’; БЭБИ’м ‘младенец’ + ПА’удаа (パウダー）‘порошок, пудра’（от англ, powder)= бэБИИ-ПА’удаа (ベビ^-•パウダー）‘детская присыпка’.
И в случае с корне- и словосложением мы наблюдаем очень разнообразную и сложную картину на супрасегментном уровне—от сохранения ударения слов, принимающих участие в этом процессе, до полной его модификации.
3.8.5. 	Ударение редуплицированных слов
Одним из способов, используемых в японском языке для обозначения множественности, является редупликация, которую также можно отнести к словообразовательным средствам. При редупликации во второй части производной словоформы наряду с супраморфонологическими изменениями, являющими в данном разделе предметом нашего исследования, часто происходят и собственно морфонологические изменения, в частности —исторические чередования согласных.
Проиллюстрируем данный процесс несколькими примерами: КИ’（木）‘дерево’ — КИ 丨ги (木々）‘деревья’； ХИ (日）‘день， —► ХИもи (白々）‘дни’； СУ’ми (隅）‘угол’ —► суМИ’дзуми (СУ’мидзуми)(隅々）‘углы，уголки’； КА’ми (#) ‘бог’ — каМИ’гами (一々）‘боги’; яМА’ (山）‘гора’ — яМА’яма (山々) ‘горы’; СИ'ма (島）4остров’ — сиМА’дзима (島々）‘острова’; хй十0'(人）‘четовек’ — хйТО’бито (人々）‘люди’； куНИ (国) ‘страна’ — куНИ’гуни (国々）‘страны’; хйТО’ри (—人）‘один человек’ — хйТОРИХЙТО’ри (хйТОРИБИ’тсри)(—人一人) ‘один-одинешенек, каждый поодиночке’.
213


Какие же выводы можно сделать на первый взгляд? А они таковы: есть редупликанты, в которых первый корень сохраняет свое исконное ударение (КИ'ги, яМА'яма, куНИ'гуни), нивелируя его во втором, а есть такие, в которых мелодическая кривая претерпевает кардинальные изменения даже в первом корне редупликанта，一 ХИ’би ‘дни’, каМИ’гами ‘боги’, СУ’мидзуми ‘углы’.
В ономатопеических словах, представляющих сооои особую подсистему японской лексики, часто наблюдается повтор звуковых цепочек, используемый для характеристики состояния чеголибо или особенностей осуществления действия.
Приведем примеры, которые наглядно демонстрируют звуковые повторы и различное акцентное оформление дериватов:
1) 	ГО’рогоро-(то)(ごろごろ[と])(греметь о громе); ПИ’капика (ピカピカ）（光る，хикару) ‘ярко светить, блестеть’ (о яркой вспышке света, о ярком блеске); ДО'кидоки-(то) (ドキト干[と])(о сердцебиении при сильном волнении); БИ’сёбисё-ни нурэру (ビシヨビシヨに濡れる）‘промокнуть до нитки’； КА’нкан-(то)(カンカンと）（об ударах металлических предметов); БО’цубоцу (ボツボツ と） （о постепенном действии);
2) ноБИНО丨би-(то) (ノビノビ[と])(о неспешном действии); куРОГУХто)(黒々!^と乃(об очень мерном цвете^ хаЯЪЛУ(то)(早々[と])(о поспешном действии); хаРУБА’ру (遙々） ‘далеко’.
В первую группу примеров включены ономатопоэтические слова с акцентуационным контуром Оооо-(о) — с ядром ударения на первой море; во вторую группу вошли слова с предпоследней (с учетом суффикса — третьей от конца) ударной морой. Особым разнообразием мелодического оформления данный класс словоформ, как видно, не отличается. В отечественном японоведении ономатопоэтическими словами занимался С. В. Чиронов, рассмотревший их с точки зрения фоносемантики. Проблемы же их просодического оформления в работе этого исследователя не нашли отражения457.
457 	Чиронов С. В. Ономатопоэтические слова в современном японском языке (проблемы функционирования): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004. 29 с.
214


3.8.6. 	Ударение в сложных глаголах
Довольно распространенным в СЯЯ является образование сложных глаголов, состоящих из первого компонента в виде срединной формы или из упоминавшейся выше так называемой второй основы и второго компонента, имеющего полную форму. Второй компонент чаще имеет уточняющее значение начала действия, конца действия, направленности действия и т. д. С акцентуационной точки зрения производные глаголы получают, естественно, единое мелодическое оформление, которое в определенной степени зависит от исходной акцентуации каждого из компонентов.
Первую группу представляют сложные глаголы, оба исходных компонента которых имеют акцентные контуры без акцентного ядра (типа 〇0, 〇00). Однако результирующий акцентный контур производного слова значительно модифицируется:
наКУ (泣く）‘плакать’ 一> наКИ (соединительная форма) + яМУ (止む)‘переставать, прекращаться’ = наКИЯ’му (泣き止む）‘перестать плакать’; каУ (買う）‘покупать’ 一> каИ + аГЭРУ (上ける）(указывает на исчерпывающее действие)= кАИАГЭ’ру (買い上げる）‘скупить (все)，скупать (у населения)，； киРУ (着る）‘одевать， — КИ + оВАРУ (終わる）‘заканчивать’ = киОВА’ру (着終わる）‘закончить одеваться’.
При образовании слов по этой модели происходит модификация акцента второго компонента без видимых на то причин. Ооъяснить такое явление трудно.
Вторую группу сложных глаголов представляют те, в которых первый компонент имеет такую же акцентуацию, как и в первой группе, а второй содержит мору с приходящимся на нее акцентным ядром:
наКУ (泣く）‘плакать’ 一► наКИ (соединит, форма от наКУ) + ДА’су (出す）（как второй компонент имеет значение ‘начало действия’） = наКИДА’су (泣き出す）‘начать плакать, заплакать’； киРУ (着る）‘одевать’ 一> КИ (соед. форма) + КО’му (込む）（указывает на движение внутрь)= киКО’му (着込む)‘укутываться, тепло одеваться’； киКУ (聞く）‘слушать; спрашивать’ 一> киКИ (соединит, форма)
215


+ наОсу (直す）‘исправлять’ = киКИНАО’су (聞き直す）‘послушать еще раз; переспрашивать’.
Изменения акцентуации производных слов второй группы можно назвать вполне предсказуемыми, если даже исходить из общих правил японской акцентуации (в одном фонетическом слове не может быть двукратного подъема голосового тона). Второй компонент, содержащий акцентное ядро, диктует формирование акцентного контура всего сложного слова.
К третьей группе сложных глаголов могут быть отнесены те, у которых первый компонент в исходном варианте имеет первую высокую (ударную) мору в виде акцентного ядра, а второй не обладает таковой. Приведем несколько примеров:
КА’ку (書く）‘писать’ 一► каКИ (соединит, форма) + яМУ (止む）‘прекращаться’ = каКИЯ’му (каКИЯМУ)(擔き止 む）‘прекратить писать’； МИру (見る）‘смотреть，видеть’ 一> МИ (соедонит. форма) + оВАРУ (終わる）‘заканчивать’ = миОВА’ру (миОВАРУ)(見終わる）‘закончить смотреть’; Ё’му (読‘читать’ — ёМИ' (соединит, форма) + аГЭРУ (上げる）（завершение действия) = ёМИАГЭ’ру (ёМИАГЭРУ)(読み上げる）‘3акончить читать’.
Отметим, что уже во второй основе первого глагола происходит смена акцентного типа, а во втором каким-то образом появляется акцентное ядро на второй от конца море. X. Киндаити в своем словаре 1979 г.458 эти варианты характеризовал как свойственные только молодому поколению японцев; новый же словарь японского ударения, выпущенный в издательстве NHK в 2008 г. (первое изд.—1998 г.) 459, приводит их как предпочтительные в настоящее время.
Четвертый тип сложных глаголов включает в себя слова, имеющие следующие акцентологические особенности: оба глагола имеют в исходной (словарной) форме акцентный тип с первой или другой по порядку высокой морои, например:
458全国アクセント辞典（Дзэнкоку акусэнто дзитэн) /平山輝夫.一東京: 東京堂，1979.
459 	NHK•日本語発音アクセント辞典（Эн-эгги-кэйНихонгохацуон-акусэнто дзитэн).東京：NHK放送出版協会，2008年.
216


КА’ку (書く）‘писать’ —> каКИ (соединит, форма) + ДА’су (出す）（начало действия) = каккдА’су (каКИДАСУ)(書き 出す）4начать писать‘； МИ’ру (見る）’видеть，смотреть1 — МИ (соединит, форма) + К0’му (込む)(движение внутрь)= миКО’му (миК0]йУ)(見込む）‘ожидать，предвидеть’； Е’му (読む）‘читать’ — ёМИ (соединит, форма) + наО’су (直す) ‘исправлять’ = ёМИНАО’су (ёМИНА0С^)(読み直す）‘перечитывать’.
Приведенные примеры позволяют сделать вывод о том, что акцентный контур второго глагольного компонента сложных глаголов указанного типа оказывает большее влияние на формирование акцентного контура производного глагола в целом, лишь в некоторых случаях подвергаясь нивелировке (ср. наО’су — + НАО’су).
К сложным глаголам можно отнести и те, что образованы путем присоединения собственно глаголов к корням адъективных глаголов, их наречным формам или к корням имен. Например:
1) 	наГА'й (長し、）‘быть длинным’ 一> наГА (корень от наГА'й) + хйКУ (引く）‘тянуть’ = наГАБИку (長引く）‘затягиваться， долго длиться’；
2) таКА’й (咼い）‘быть высоким’ 一► таКА’（корневая морфема из таКА’й) + суГИ’ру (過さる）（указывает на превосходную степень качества, признака) = таКАСУГИ'ру (таКАСУГИРУ)(咼過きる）‘слишком высокий; слишком дорогой’；
3) аРА’й (荒い）‘быть грубым, оуиным’ — аРА (корнев. морфема из аРА’й) + таТЭ’ру (立てる）4поднимать (голос)’ ニ аРАДАТЭ’ру (jtlaZて^)J ‘возмущаться; взволновать’；
4) КИ(気）‘дух’ + ц^КАУ(使う）‘использовать’ = киДЗУКА’у (気遣う）‘беспокоиться’；
5) КА’са(傘）‘3онт，эонтик’ + хаРУ(張る）‘раскрывать,развертывать’ = каСАБА’ру (嵩張る）‘быть громоздким’；
6) киДЗУ(傷）‘рана’ + цуКЭ’ру(付ける）‘прицеплять’ = киДЗУЦУКЭру (傷付ける）‘пораниться，；
7) яКУ (役）‘обязанность, функция’ + ТА'цу (立つ）‘стоять ’ = яКУДА'цу (役立つ）‘быть полеэным’；
8) коКО’ро (коКОРО’）（心）‘сердце, душа’ + МИ’ру (見る）‘видеть， смотреть’ = коКОРО^Ш’ру (試みる）‘пробовать, предпринимать попытку’；
217


9) аКАЙ (赤い）‘быть красным’ 一► аКАКУ (наречная форма) + НА’ру (成る^становиться’ = аКАКУНА’ру (赤くな4) 'стать красным, покраснеть5;
10) Ё'й ‘быть хорошим’ — Ё，ку (наречн. форма) + НА’ру = Е’кунару (良くなる）'стать хорошим, улучшаться’.
В приведенных примерах, которые отнюдь не исчерпывают всего разнообразия словообразовательных моделей в СЯЯ, мы вновь наблюдаем ту же картину, что и во многих других процессах словообразования. Мы встречаемся с такими случаями, в которых одни слова (корни) сохраняют свою исходную акцентуацию, а другие — нет.
В этом разделе мы не уделили внимания акцентуации так называемых с лов-сцеплении (по Пашковскому460), поскольку в настоящее время не имеем достаточных материалов, связанных с акцентуацией словообразований. Это — одна из задач для будущих исследований.
Однако нам представляется необходимым рассмотреть «акцентуационную роль» морфем, которая проявляется в процессе как словоизменения, так и словообразования. Этой проблеме и посвящен следующий раздел.
3.8.7. 	Некоторые вопросы супраморфонологии
Предварительные замечания. В этом разделе мы коснемся вопросов, связанных уже не с собственно фонетикой и фонологией, а с морфонологией и даже, можно сказать, с супраморфонологией.
Известно, что соотношение сегментных единиц (слогов) с минимальными значимыми (морфемами) является важной характеристикой, определяющей фонологическую (в определенном смысле и грамматическую) специфику того или иного языка461.
Степень «наложения» одних единиц на другие, возможность изменения их границ, а также учет других факторов (например,
460 Пашковский А. А. Слово в японском языке. М., 2006.
461 Гордина М. В. О различных функциональных звуковых единицах // Исследования по фонологии. М.,1966; Зубкова Л. Г. Морфемно-слоговая корреляция в акцентной структуре имени и глагола в русском языке // Экспериментально-фонетический анализ речи. Вып. I. Л., 1984.
218


функциональной нагруженности компонентов слога) легли в основу классификации языков по их фонологическому типу 462. В рамках этой классификации японский язык включен в класс несобственно-слоговых языков.
Значительный теоретический и практический интерес представляет рассмотрение морфемно-слоговой корреляции в структуре акцентного контура слов. В этом разделе мы уделяем главное внимание описанию акцентных характеристик морфем разных классов.
Довольно широко известно, что в японском языке выделяются три слоя лексики, которые мы упоминали и выше: исконно японская лексика (ваго), лексика китайского происхождения (канго) и заимствования из европейских языков (гайрайго)463. Морфемы, принадлежащие тому или иному классу, характеризуются определенным инвентарем (на сегментном уровне), своими правилами сочетаемости сегментов464.
Подробному описанию морфонологических явлений в японском языке посвящена работа Дж. Мак-Коли «Фонологический компонент грамматики японского языка»465 (1968 г.). При описании сегментного состава словаря Мак-Коли строит матрицы для четырех подклассов: собственно-японские морфемы, морфемы китайского происхождения, ономатопы и европейские заимствования. Автор подробно рассматривает глагольное спряжение, спряжение адъективных глаголов с позиций порождающей фонологии, разграничивая также собственно японские и канговые морфемы. В итоге Дж. Мак-Коли дает свод из 33 правил, описывающих сегментную морфонологию японского языка.
В отечественном японоведении этим проблемам посвящена первая глава диссертационного исследования В. М. Алпатова «Проблемы морфемы и слова в современном японском языке»466.
462 Касевич В. Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М.,1983. С. 144-153.
463 Фельдман Н. И. Японский язык. М., 2002. С. 22.
464 Алпатов В. М. Проблемы морфемы и слова в современном японском языке: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М.,1983. С. 7-10; McCawley J. D. The Phonological Component of a Grammcr of Japanese. The Hague; Paris, 1968. P.88.
465 McCawley J. D. The Phonological Component of a Grammar of Japanese. The Hague; Paris, 1968.
466 Алпатов В. M. Проблемы морфемы и слова... М.,1983. С. 5-10.
219


В ней дается детальное описание морфонологического яруса. Этот же автор довольно подробно описал и супрафонологические，и даже супраморфонологические явления，связанные с морфемами в СЯЯ， в недавно вышедшей 《Теоретической грамматике японского языка», написанной коллективом авторов467.
Мы также касались проблемы соотаошения морфемной структуры фонетических слов и ударения в нашей диссертационной работе «Слог в японском языке»468.
3.8.7.1. 	Акцентно-ритмическая структура
японских имен существительных и глаголов Ниже мы прежде всего остановимся на некоторых количественных данных, характеризующих слого-морфемную корреляцию в структуре акцентных контуров имен существительных и глаголов, включенных в «Краткий японско-русский словарь»469.
Выполненный нами количественный анализ всего словника указанного словаря позволил выявить следующие закономерности.
Из общего числа имен существительных 28% составили те, которые имеют ударение на первой море, 20% — на второй, 26% — на третьей, 22% — на четвертой, около 1 % — на пятой и менее 1% — на шестой. Напомним, что мы не выделяем атонных слов; слова, имеющие последнюю высокую мору, считаем несущими ударение на ней, хотя она практически не реализуется как акцентное ядро, но «удерживает» все предшествующие ей моры на определенном мелодическом уровне.
Среди односложных (мы рассматривали поверхностные фонетические слоги) имен существительных более 90% имеют ударение на первой море. Двусложные представлены следующим образом: с ударением на первой море — 33%, на второй — 28%, на третьей —18%, на четвертой — 21%. Из трехсложных имен существительных 19% имеют ударение на первой море,10% — на второй, 46% — на третьей,ニ4〇/〇 — на четвертой, около 1% — на пятой
467 Алпатов В. М., Аркадьев II. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. Кн.1.С. 49-60.
468 Рыбш/5_5.Слогвяпонскомязыке:Автореф.дис.".канд.филол. наук. Л.，1986 б. С.14.
469 фельдман-Конрад Н. И., Доля М. Г., Хикита Г. Краткий японскорусский словарь. М.,1980.
220


и шестой морах. В группе четырехсложных имен существительных с первой ударной морой в словаре не оказалось, с ударной второй морой —18%, третьей 28%, четвертой — 46%.
Глаголы с ударением на корне (базе) составили 48%，у остальных ударение приходится на окончание. Из глаголов с ударением на корне (базе)12% имеют ударение на первой море (в основном двусложные глаголы), 48% — на второй (трехсложные глаголы), 27% — на третьей (четырехсложные глаголы),12% — на четвертой (пятисложные глаголы).
Если же говорить в общем о распределении акцентных контуров у имен существительных и глаголов, то обращают на себя внимание следующие факты:
—имена существительные с первой ударной морой представлены больше, чем глаголы с тем же акцентным контуром (29% против 7%);
—около 60% имен существительных (в словарной форме) имеют ударение на последней море (ср. у глаголов — 46%);
—имена существительные, имеющие «ломаный» акцентный контур (с ударной не первой и не последней морой), представлены меньше, чем глаголы с таким же оформлением (10% существительных, 47% глаголов).
Наши подсчеты показали, что с точки зрения акцентноритмической структуры одноморных имен существительных (с учетом их морфонологических свойств) в японском языке наиболее характерной является акцентуация О1 (80% выборки), а менее типичной — О (20% выборки).
Полученные нами данные также показали, что 47% двуморных существительных имеют контур Оо, т. е. с ударением (акцентным ядром) на первой море, 28% имеют акцентный контур oOf и 25% — оО.
В группе трехморных существительных приблизительно половину (45%) составляют слова с акцентным контуром оОО. Слов с акцентным типом оОО! меньше (10%). Трехморные слова с акцентным контуром оО!о также встречаются не очень часто (около 10%). Более одной трети (34%) трехморных слов имеют акцентный контур О’оо.
В группе четырехморных существительных в исследованном словаре около 65% имеют акцентный контур 0〇〇〇. Слов с акцентным контуром 0〇〇〇’ около 13%. Около 8% четы-
221


рехморных слов имеют акцентный контур oOOfo. С акцентным контуром oOfoo в словаре 7% от общего числа четырехморных имен существительных. Акцентный тип Ofooo представлен 6% слов.
Наиболее типичным акцентным контуром для пятиморных имен существительных является 00000 (примерно 60%). Следующим по частотности встречаемости в словаре является оОО!оо (около 30%). Около 5% пятиморных слов имеют акцентный контур со второй ударной морой oOfooo. Остальные акцентные тапы oOOOfo, О'оооо (с четвертой и первой ударной морой) еще более редки.
Мы не даем количественной оценки для шестиморн ы х имен существительных, поскольку они составляют около 1% от всей выборки. Сошлемся на оценочные данные X. Киндаити, который считает, что для этого класса существительных наиболее типичным является контур 〇000*〇〇, контуры же оО000О и оОООО’о в основном «обслуживают» сложные имена существительные410. Слова с акцентным контуром 000000f очень редко встречаются и имеют варианты ударения (например, как в словах с акцентным контуром oOOOOfo или 000000). Акцентный тип oOOfooo представлен главным образом словами, в которых третья от конца мора входит в состав двуморного слога (то есть является зависимой), вследствие чего ударение смещается на одну мору назад. Слов со второй ударной морой (акцентный тип 000000) очень мало. Еще меньше имен существительных с первой ударной морой (Ofooooo), причем они имеют тенденцию менять акцентуационный тип как на оООО'оо, так и на 〇00*〇〇〇470  471.
В отношении акцентуации глаголов следует отметить, что у каждой группы есть только два типа акцентных контуров: д ву - морные глаголы представлены акцентными контурами оО (58%)иOfo(42%); трехморные глаголы — оО?о(55%)иоОО (44%), в этой группе также есть четыре глагола (менее 1%) с акцентным типом О’оо (это глаголы ТО’осу (通す）‘пропускать’， ТО'ору (通る）‘проходить’，КА’эру (孵る）‘вылупляться (из яйца)’，
470金田ー舂彦（КиндаитиХ.).日本語の共通語の発音とアクセント…//日本語 発Й•アクセント辞典,東京，2007.頁6.
471金田--春彦（Киндаити X.).明解•日本語アクセント辞典.東京，1977•頁6.
222


КА’эсу (鮮す）‘высиживать (яйца)，)； четырехморные глаголы — 〇00’〇 (54%) и 〇000 (460/〇\ пятиморные глаголы — оООО'о (65%) и 00000 (35%).
Итак, все классы глаголов (с учетом количества мор в словарной форме) имеют ударение либо на последней, либо на предпоследней море. По сравнению с именами существительными акцентуация японских глаголов менее разнообразна. В глаголах в их заключительной форме практически поровну распределяются два класса с ударением на базе (48%) и с ударением на окончании (52%). 0™етим, что полученные статистические данные не отражают только соотношение между грамматическими и фонологическими характеристиками японских слов как таковое; они могут оказаться полезными для решения задач автоматической обработки текстов, давая априорные вероятности распределения словоформ в тексте.
3.8.7.2. 	Морфема и ударение
Как уже отмечалось выше, ударение в японском языке не является фиксированным, при этом сегментный фонологический облик не предопределяет, к какой группе слов по типу ударения (акцентного контура) относится данное слово.
Исследования многих авторов, занимающихся акцентом, связаны с поиском правил и закономерностей акцентуации. Результатом таких исследований обычно бывает сведение слов определенных фоно-грамматических классов (одноморные, двуморные и трехморные существительные, различные местоимения и числительные, адъективные глаголы и т. п.) в таблицы или перечисление списком при обозначении типовой модели акцентного контура. Таблицы такого рода имеют большое практическое значение (например, при обучении иностранцев японскому ударению), так как, кроме репрезентативных слов с разными типами акцентуации, они содержат сведения о «поведении» акцентных контуров при сочетании, скажем, корневых морфем с аффик¬
сальными, например: ха-ГА (葉が）‘лист’，w.， ха-HO (葉の）‘皿ст’，/?(9д. «.， ха-ДАКЭ (_ だけ)‘лишь лист' ха-РАСНй (葉らしい）‘подобный листу’，
ХА-га (歯が）‘зуб’，гш. п.， ХА-но (歯の）‘3уб’，род. «.， ха-ДАКЭ (歯だけ）‘лишь зуб' ха-РАСИй (歯らしい)‘подобный зубу'
223


Исследователи японского акцента обнаруживают определенные закономерности, относящиеся и к словам разных слоев лексики (ваго, канго, гайрайго). Так, в гайрайго типичным является ударение на третьей от конца слова море (например, рэКО'одо ‘грампластинка’，СЯ’бэру ‘лопата’).
Трехморные ономатопы, вторая мора которых является «второй половиной» удвоенного гласного, «первой половиной» геминированного согласного, конечнослоговым назальным N или Й (редуцированный И), имеют акцентный контур О?оо, например: ХЮ?уто (о свисте ветра), ВА?тто (о действии, осуществляемом вдруг большим количеством участников, или кем-то одним, но интенсивно), ПО’нто (звук щелчка, хлопка), ЦУ’йто (о резком действии)472.
В заимствованных словах (гайрайго), состоящих из трех, четырех мор и более, последней высокой морои (= ударной) является третья от конца слова: суТОРАйки 4забастовка, (от англ, strike), наТОРЮуму 'натрий' (от нем. Nattrium) и т. д.473
Следует также отметить, что описание японской акцентуации у разных авторов носит различный характер: собственнофонетический, фонологический или морфологический.
Собственно фонетическим, вероятно, следует признать описание японского акцента Б. Блоком (см. критику ХАТТОРИ Сироо474), который выделял четыре уровня для обозначения «тональных фонем»:(1)самый высокий, (2) средне-высокий, (3) средне-низкий, (4) самый низкий, которые он приписывает тем или иным сегментам (морам), исходя только из акустических параметров и не учитывая фонологических закономерностей. Так, например, глаголу ёГОРЭТА (ネ弓れた）‘запачкался’ приписываются следующие «тональные фонемы»: ö — 4-й уровень; горэ — 3-и уровень и та — 4-й уровень. По сути, такое распределение тональных уровней отражает лишь постепенное понижение (в огрубленном варианте) голосового тона, которое наблюдается во всех словах с акцентным контуром оООО (см. выше), однако при переходе от третьей к четвертой море не происходит резкого пони¬
472金田一春彦（Киндаити X.).明解•日本語アクセント辞典.東京，1977.貞37.
473秋永和一（Акинага К.).共通語のアクセント//日本語発音アクセント辞典. 東京，1977. И 57.
474服部四郎（Хатгори С.).音声学.東京，1971.頁189-190.
224


жения тона до низкого, так как третья мора не является носителем аюдентного ядра, т. е. ударной. Разбирая взгляды Б. Блока на японский акцент, С. Хаттори заключает, что «описание Блока является скорее фонетическим, чем фонологическим»475.
Что касается более детального описания собственно фонетической сущности японского акцента, то здесь было бы правильным, наряду с понятием низкий, средний и высокий тон, введение дополнительных признаков типа «восходящий тон», «нисходящий тон», «восходяще-нисходящий тон» и т. п., поскольку на протяжении одного и того же сегмента (моры) высота может колебаться (С. А. Старостин476). Исходя из реального положения дел, могут быть введены следующие обозначения тонов: высокий нисходящий, высокий восходяще-нисходящий, низкий восходящий, низкий нисходящий, средний ровный, средний нисходящий, средний с небольшим понижением.
ХАТТОРИ Сироо, по нашему мнению, придерживается фонологической трактовки японского ударения. Так, анализируя четырехморные слова с акцентным контуром оО?оо (типа иРО'гами (fe/|fi) 'цветная бумага5), он считает, что допустимы три варианта описания распределения тонов: СВСН, СВСС и СВНН (В — мора, имеющая высокий тон; С — мора, имеющая средний тон; Н — мора, имеющая низкий тон). При этом первый вариант «фонетически более детальный», а второй и третий варианты являются «результатом привнесения фонологического подхода», так как «в общепринятой системе... контуров слов токийского диалекта отсутствует противопоставление типов СВСН, СВСС, СВНН в одинаковом фонематическом окружении, то есть понижение тона СН в контуре СВСН само по себе не образует фонологического противопоставления»477. Однако следует отметить, что признание этим автором трех уровней тона (включая средний) делает его подход уже не строго фонологическим. Такой же подход автора прослеживается и в фонологической записи слов токийского диалекта 478 •
475 Ibid. Р.190.
476 Алпатов В. М, Вардуль И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка. М., 2000. С. 85-86.
477服部四郎（Хаттори С)音声学.東京，1971.頁180.
478 	Ibid. P.186.
225


Мы же считаем, что для фонологического описания акцентных контуров в японских словах достаточно постулирования двух признаков — «низкий тон» и «высокий тон», так как, насколько нам известно, в токийском варианте японского языка нет фонологических различий между СВНН и НВНН.
Привлечение понятия «акцентное ядро», т. е. обозначение моры, после которой происходит или потенциально может произойти падение тона, при сочетании с другими сегментами = морфемами (если такая есть в слове), сближает описание С. Хаггори с морфонологической трактовкой японского акцента.
Морфонологической трактовки японского ударения придерживается большинство японских исследователей. Этого же взгляда придерживается и Дж. Мак-Коли, который различает, например, аТАМА’（頭）‘голова，и саКАНА (魚）‘рыба，по наличию или отсутствию акцентной вершины, хотя он и оговаривается, что в изолированной позиции (без энклитик) наблюдается «нейтрализация различений» слов с последней акцентированной морой (аТАМА') и «неакцентированных слов» (саКАНА)479. Дж. Мак-Коли отмечает также принципы взаимозависимости «акцентированных» и «неакцентированных» морфем с морфемами, составляющими контекст справа, выделяя среди них как несущие ударение и утрачивающие его в определенных позициях, так и те, что сохраняют свое ударение независимо от окружения. Обычно для иллюстрации этого положения используются серии примеров типа:
1) 	Иноти (命）‘жизнь’，Иноти ва (ва — тематическая частица), Иноти-сика (сика — частаца с ограничительным значением 'только'), иНОТИ-РАСИй (расии — полусвязка со значением 'подобный, похожий на');
2) аНАта (貴方）‘вы’，аНАта-ва, аНАта-сика, аНАТА-РАСИй;
3) аТАМА' (апостроф указывает на акцентное ядро) (й!) 'голова', аТАМА-ва, аТАМА-сика, аТАМА-РАСИй;
4) саКАНА(魚)‘рыба’，саКАНА-ВА，саКАНАчжка,саКАНАРАСИй;
5) ХИ(日）‘солнце,день，，хи-ВА，ХИ-сика，хи-РАСИй 480.
479 McCawley J. D. The Phonological Componentof a Grammar of Japanese.
P.139; McCawley J. D. What is a Tone Language? // Tone: A Linguistic Survey. Los Angeles, 1978. P.114-115. ^
480 Почти все эти примеры рассмотрел Й. Неуступны в своей работе: Post-Structural Approaches to Language. P.119.
226


Из приведенных выше примеров видно, что морфемы типа Иноти и аНАта сохраняют свой акцентный контур во всех окружениях, кроме -расий, так как -расий всегда сохраняет свое ударение. Исходя из анализа приведенного материала Неуступны вслед за Мартином делает вывод о том, что, в зависимости от возможности сохранять ударение, морфемы в японском языке могут быть разделены на две группы:
1) 	доминантные морфемы, которые всегда сохраняют свое ударение, (а) если за ними не следует другая доминантная морфема, (б) в случае атонных доминантных морфем, если за ними не следует ударная релятивная морфема;
2) релятивные морфемы, которые сохраняют свою акцентуацию, (а) если за ними не следует доминантная морфема, (б) если перед ними нет ударной морфемы, (в) в случае атонных доминантных морфем, если за ними не идет ударная релятивная морфема481.
В целом мы согласны с делением с просодической точки зрения морфем на доминантные и релятивные. Ср. с точкой зрения В. М. Алпатова: анализируя акцентную активность морфем, он выделяет класс акцентонесущих показателей, называя его «акцентно-доминантным», который отличается тем, что «независимо от наличия и места ударения в словоформе, к которой присоединяется акцентно-доминантый показатель, акцентные свойства результирующего фонетического слова определяются только самим показателем»482.
Наша точка зрения несколько отличается от трактовки и Й. Неуступного, и В. М. Алпатова, так как мы не выделяем атонных слов и считаем последнюю высокую мору ударной также и в словах типа саКАНА 'рыба' (сакана'), признавая, что в них под влиянием морфем, присоединяемых справа, ударение может сдвигаться (например, саКАНА-ВА). Таким образом, мы считаем, что разграничение морфем целесообразно провести следующим образом:
(1) 	морфемы, которые всегда ударны (например, -раси-);
(2) морфемы, которые всеща безударны (типа -сика);
481 Ibid. Р.120.
482 Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика... С. 54-55.
227


(3) морфемы с переменной акцентуацией, которые, в свою очередь, делятся на (3.1) доминантные и (3.2) недоминантные —те, которые, соответственно, «не отдают» ударение (аНАта), за ис!〇1ючением тех случаев, когда сочетаются с морфемами класса (1),и те, которые «отдают» ударение (ХИ ‘солнце’).
Морфонологический подход к музыкальному ударению нашел свое отражение в лексикографической практике как в самой Японии, так и в нашей стране: используемые в словарях для обозначения мелодических контуров слов диакритаческие знаки указывают на возможность акцентного оформления слов при сочетании их с другими морфемами. Например, в японских словарях ударения место падения ЧОТ, собственно говоря, выделение акцентного ядра, 0603начается так: ノ7 >(雨)‘дождь’，а слова, в которых акцентное ядро не представлено и после которых не происходит падение голосового тона, обозначены ровной чертой над литерой, имеющей относительно высокий регистр: 7^ (1〇) 4леденец\ В японско-русском словаре под редакцией Б. П. Лаврентьева 483 используются цифровые обозначения, в которых цифровой индекс указывает на порядковый номер ударной моры от начала сло_ ва: ате1 ‘дождь’（ударение на первой от начала слова море), ате0 4тянучка (конфета)5 (слово, лишенное акцентного ядра, или, по мнению составителей словаря, безударное, дзэнхэйноё), rekoodo2 ‘грампластинка’ (ударение на второй от начала слова море) и т. д.
3.8.7.3. 	Слоговая структура морфем и ударение
Во второй главе в составе слога нами были выделены независимые и зависимые моры по их месту в структуре слога. С точки зрения акцентуации независимые моры могут быть ударными и безударными (например, Араси (Ш) 'буря, гроза'); кроме того, после них может происходить падение тона, т. е. они могут быть носителями акцентного ядра. Что же касается зависимых мор (конечно-слоговой Н (НЪ)，《вторая половина» удвоенного гласного и «первая половина» удвоенного согласного), а в акцентуационном плане к ним примыкает редуцированное и (й) в позиции после гласного (в дифтонгоидных сочетаниях) и э
483 	Японско-русский словарь: Около 70 000 слов / Под ред. Б. П. Лаврентьева. М.: Русский язык, 1984.
228


в позиции после а, то здесь наблюдается устойчивая тенденция к утрате ими способности быть носителями акцентного ядра484. Например, у сегментной последовательности сэНдоо в токийском диалекте теоретически существуют три варианта акцентного оформления:(1)СЭндоо, (2) сэНДОО, (3) сэВДОо (реально существуют только СЭндоо (船頭）4старший на судне’ и сэНДОО (扇動）‘агитация’, состоящие из двух морфов китайского происхождения) и отсутствует вариант сэНД〇0， + безударная морфемаэнклитика. При присоединении безударных морфем к морфемам с последней высокой морой, входящей в двуморныи слог, ударность такого слога манифестируется падением тона после первой (независимой) моры. Ср. следующие серии примеров:
(1) 	тоОКЁО (東京)‘foioio’ — тоОКЁо-эки (東京烏尺）‘Токийский вокзал' тоОКЁо-ван (東京湾）‘Токийский залив' тоОКЁокоо (東京港）‘Токийский порт’； 00сака (大阪）‘Осака’ 一> 00САКА-эки (大阪駅）4Осакский вокзал’，00САКА-ван (大阪湾）‘Осакский эалив’，00САКА-коо (大阪港）‘Осакский порт’；
(2) 	дзиМУ-кёку (事務局）‘секретариат’（-кёку (局）‘бюро, контора’ и т. п.)， дэНВА-кёку (電話局)1телефонная станция’， тэРЭБИ-кёку (テレビ局）‘телецентр’； хоОСОо-кёку (放送局） ‘радиостанция’，юУБИн-кёку (垂(Й更局)‘почта’，сюППАнкёку (出版局）‘издательство’，хэНСЮу-кёку (編集局）‘редакция’.
На основании примеров серии (1)и (2) ясно, что, хотя последняя ударная мора в словах типа тоокёо и хоосоо становится безударной, при присоединении морфем, имеющих суффиксальный характер, слоги кёо, соо, биН, ппаН и сюу остаются ударными, так как в японском языке «носителем ударения является слог, а измерение расстояния до его местоположения осуществляется в терминах мор»485. Другими словами, двуморные слоги в японском языке могут быть как ударными, так и безударными. Среди ударных выделяются два типа:(1)слоги с акцентным ядром, (2) слоги без акцентного ядра. Если ударный слог имеет акцентное ядро, то оно обязательно приходится на его первую
484秋永一枝（АкинагаК.).共通語のアクセント// 口本語発йアクセント辞典.一 東京，1977.頁89.
485 McCawley J. D. What is a Tone Language?... 1978. P.119.
229


(независимую) мору, зависимые же моры не могут быть носителями акцентного ядра.
Слоговая структура морфем и их акцентуация зависят и от редукции гласных. Во второй главе (и немного выше в третьей) мы уже говорили о редукции гласных. Во второй главе в основном шла речь о редукции как о сегментном явлении. Здесь же мы рассматриваем это явление с точки зрения как слоговой структуры морфем, так и их акцентуации. Что же касается супрасегментных явлений, то многие исследователи считают, что редукция узких гласных Л/ и /и/ в позиции между глухими или перед паузой после глухого согласного происходит только в безударных слогах. Так, сравним два ономатопоэтических слова: кусукусу-то (передает хихиканье) и сукусуку-то (передает быстрый темп действия). По правилам акцентуации в ономатопах такого типа ударной является первая мора (например，ГУдзугудзу-то — передает медленный темп действия). Следовательно, можно предподожить, что у кусукусу-то и сукусуку-то должно быть такое же акцентное оформление. Однако здесь вступают в силу правила редукции /и/ в позиции между глухими согласными: редуцируются либо 1-я и 3-я /и/, либо 2-я и 4-я: кусукусу-то, сукусуку-то, кусукусу-то, сукусуку-то. Акцентный контур в таком случае, а следовательно, и положение ударного слога будет непосредственно зависеть от того, какой вариант выбран: СУкусуку-то или суКУсуку-то. За счет редукции гласных /У и /и/ может происходить изменение в акцентном контуре слова, связанное с переходом ударения со слога с редуцированным гласным на следующий слог: ЦУку (付く）‘прилипать’ 一► ц タ КУ; КИся (記者）‘репортер’ 一► кйСЯ; СИки (四季）‘четыре времен】 ’ —сйКИ и т. д.
Однако САКУРАИ Сигэдзи отм что эта тенденция прослеживается не во всех словах с редуцированными гласными, т. е. встречается немало случаев, когда не происходит изменение в акцентных контурах при «совмещении редукции и ударения» (т. е. когда гласный редуцируется, оставаясь ударным)486: гэНСЙка (原子価）‘валентность’，коККИсин (克己心）‘владение собой’，соОСЮкэн (宗主権）‘скхзеренитет’，соККИся (速記者）‘стенографистка’ и т. д. Из этих примеров также явствует, что акцентное ядро не
486桜幷茂治（СакураиС.).共通語の発音で注意すべきことがら//発音アクセン 卜辞典•解釈.東京，1974年.頁34.
230


может переместиться на предшествующие моры, так как они входят в состав долгих слогов и, являясь зависимыми, не могут, следовательно, выступать носителями акцентного ядра.
М. Хан освещает проблемы редукции гласных /\/ и /и/ в связи с ударением, используя экспериментальные данные487. Хотя автор отмечает, что в последовательности /Siku/ (四九）‘четырежды девять' /i/ в нормальном темпе произнесения обычно редуцируется, находясь в акцентированном слоге (ср. с редукцией /\/ в слове /s’iKU/ (敷く)4стлать’，где ударение приходится на второй слог), все же она утверждает, что в большинстве подобных случаев редукции гласных не происходит. На основании проведенного спектрографического анализа М. Хан заключает, что обычно гласные, имеющие высокий тон, не редуцируются. Если гласные /\/ и /и/ между глухими согласными или в конце слова перед паузой все же редуцируются, то «очень низкии тон второго слога сигнализирует об “этимологической” высоте тона предыдущего слога»488.
ХАТТОРИ Сироо, анализируя это же явление на примере глагола /Kita/ (来た)‘пришел’，делает вывод о том, что на слоге /ta/ «явно ощущается понижение тона» при редукции /i/, поэтому акцентный контур с первым ударным слогом находится в отношениях дополнительного распределения по отношению к контуру /Mita/ (見た)4увидел，，в котором /i/ не редуцируется489. Такая интерпретация кажется достаточно убедительной.
Одной из закономерностей акцентуации токийского диалекта является тональный перелом при переходе от первой ко второй море слова. Этот перелом связан с повышением тона, если первая мора не является ударной, и с понижением, если она ударная. Нередко при описании этого факта делаются оговорки, связанные с сегментной структурой первых двух мор: если первая мора не является ударной и входит в состав слогов структуры СГГ или СГН, то весь слог произносится с высоким тоном (такой вариант произнесения широко распространен в стандартном
487 Han М. S. Unvoicing of Vowels in Japanese // Study of Sounds. X.1962 b. P.81-100.
488 Ibid. P. 90.
489 Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте // Языкознание в Японии. М.,1983. С. 183.
231


японском языке)490; ср.: коМАГИРЭ (細切れ）‘фарш’ и коНДАН (■_)‘дружескаябеседа’.Вданномслучаемы，вследзаС.Хаттори, считаем, что эти акцентные контуры также находятся в отношениях дополнительного распределения.
Вероятно, таким же образом следует трактовать и те варианты акцентных контуров, в которых происходит «задержка» в повышении тона, т. е. те случаи, когда вторая мора является «первой половиной» удвоенного глухого согласного или глухим согласным, лишенным вокалической опоры в результате редукции гласного, и не может иметь тон: иппАН-НИ (一)!殳に)4в общем’，иттАЙ (一体）‘собственно говоря’，какйТАй (書きたい）‘хочу написать’， (Й：3 そつだ）касダ-СОо-да ‘говорят，одолжит’ и т. п.
Итак, следует отметить, что акцентная структура морфем и слов оказывается в определенной зависимости от сегментного состава как ударных, так и безударных слогов, что должно учитываться при описании японского акцента.
После рассмотрения особенностей японского ударения, имеющего мелодический характер, и основных закономерностей его реализации на уровне фонетических слов, которые довольно часто сами формируют синтагмы, можно заключить, что японский акцент — это способ и средство включения фонетических слов в интонационные конструкции (мелодические конфигурации).
Для иллюстрации «вхождения» фонетических слов с разными акцентуациями в простое нераспространенное предложение:
1)水が飲みたいmiDZU-GANOMITAi，2)ビールが飲みたいВКшga noMITAi，3)コーヒーが飲みたいkoOHIi-ganoMITAi(‘Xoчyвьト пить/попить воды(1)/пива(2)/ кофе(З)5) — приведем следующие примеры интонограмм этих фраз (см. рис. 9).
1аким образом, проведенный нами анализ особенностей японского музыкального ударения демонстрирует широким диапазон его функций. Японское музыкальное ударение, с одной стороны, реализуется при оформлении сегментного состава звучащей речи — на уровне слов (словоформ), с другой — играет существенную роль в супрасегментаои фонетике, принимая участие в мелодическом оформлении фразем, синтагм и фраз.
490 	См. об этом: MacCawley J. The Phonological Component...1968. P.133; Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте... С. 182; Kawakami Sh. On the Relationship between Word-Tone and Phrase-Tone in Japanese Language // Study of Sounds. 1961.IX. P. 22.
232


300
600
M№ul：
ビ'チ：
Utl 14 了 ШЯ:	[м] «UKH： Ы) МЦЦЛЛ： [•>)
[Нг] f/I:	[dB]フ л ル 7ン м	[Hz]
b
(>•]
[нг]
100	?00	300	400 &〇〇 600	700	800	900	1000 П 00	1200	1300 丨 400	1500	1600(_s*c)
ММШЯ：
ビッチ：
(»] И7 怕■:	[м] ШМ 颶■:	(м 丨罇罎鱗 ПП:	Im%}
(Нг]	вП： (dB)フ•ルマント：	[Hz)
Рисунок 9. Интонограммы простых повествовательных
высказываний с подлежащими^ имеющими различную
этимологическую (словесную) акцентуацию491
州Примеры из:戸田貴子（ТодаТ.).日本語教育と音声.Ж京，2008.頁17.
233

Глава 4
ОПЫТ КОМПЛЕКСНОГО ИЗУЧЕНИЯ ИНТОНАЦИИ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
4.1. 	ОБЗОР ОСНОВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ ИНТОНАЦИИ (ПРОСОДИИ)
Одна из самых первых работ по теории русской речевой интонации была написана в нашей стране почти 90 лет назад В. Н. Всеволодским-Гернгроссом 492. В последующие годы среди фонетистов наблюдается значительное увеличение интереса к вопросам, связанным с просодией. Японские фонетисты начали исследовать интонацию японского языка не более пятидесяти лет назад, отечественные лингвисты — еще позже. Интенсификации исследований супрафонологичсских явлений способствовал технический прогресс, создавший условия для проведения экспериментально-фонетического анализа речи.
В литературе наблюдается неоднозначное использование терминологии при описании интонационно-просодических параметров языков. Одним из таких «несогласованных» в лингвистических работах является толкование терминов «просодия» и «интонация» и характера их взаимоотношений. В зависимости от этого варьируют и теоретические подходы, и методы анализа. В фонетической науке термины эти не только сосуществуют, но и частично перекрывают друг друга.
Ю. А. Клейнер отмечает, что традиционный подход к просодике восходит к греческим грамматистам. Этот автор в результате
492 	Всеволодаат-Гернгросс В. Н. Теория русской речевой интонации. Пг., 1922.
234


определяет и подход к ней как к особенностям речи, «которые сопутствуют основной артикуляции и не выделяются при членении речевой цепи на фонемы, но, как считается, как бы налагаются на них сверху: ударение, долгота, тон, интонация и т. п.»493.
В настоящей работе мы используем оба термина — «интонация» и «просодия», считая их применимыми для обозначения функциональной системы супрасегментных средств языка и рассматривая просодию как подчиняющую себе интонацию и акцентуацию наряду с другими супрасегментными характеристиками звучащей речи. Их терминологическое различие в нашей работе иногда стирается, прежде всего — при использовании производных прилагательных «просодический», «интонационный».
В работе В. А. Артемова494 выделяются три основных подхода к рассмотрению просодии и интонации:
1) 	строгое различение интонации и просодии;
2) отождествление интонации и просодии;
3) подчинение интонации просодии, отнесение к просодии всех супрасегментных характеристик речевого потока.
Приведенная классификация существующих трактовок двух терминов довольно схематична, так как и в рамках одного подхода иногда наблюдаются определенные различия. Так, В. А. Артемов, считающий необходимым строгое различение интонации и просодии, трактует просодию как физическую субстанцию, проявляющую себя на речевых отрезках, начиная со слога: «... просодия — это ритмико-мелодическая канва устной речи, определяющая социально-психологические взаимоотношения общающихся и выражающая эмоции»495. Просодические единицы нс имеют лингвистического значения. В то же время интонация, реализуемая просодическими средствами, обслуживает функционально сферу коммуникации, и потому ее единицы имеют лингвистическое значение. Кроме того, у этого автора понятия «просодия» и «тон» синонимичны, взаимозаменяемы и противопоставлены интонации.
Н. Д. Светозарова, отмечая, что некоторые современные исследователи употребляют термины «просодика» и «интонация» как
493 Клейнер Ю. А. Проблемы просодики. СГ16., 2002. С. 3.
494 Артемов В. А. Психология речевой интонации. М.,1976.
495 Там же. С.10.
235


синонимичные, считает целесообразным их разграничивать, особенно при описании языков типа русского: «Если просодическая структура — это способ организации звуковых последовательностей, начиная со слога (слог, ритмическая группа, синтагаа, высказывание)，то под интонацией，по крайней мере в наиболее распространенном сейчас значении этого слова, понимается лишь способ просодической организации синтагм и высказываний»496. Автор приводит и другое понимание этих терминов, при условии их разграничения:《•" говоря о просодике, обычно имеют в виду лишь средства просодической организации речевых единиц, тогда как в понятие интонации (интонации языка, его интонационной системы) входит и содержательный аспект»497.
В работах И. Г. Торсуевой утверждается, что и интонация, и просодия функционируют не только как речевые, но и как языковые явления. Подтверждение этому указанный автор находит в типологии языков, в рамках которой они подразделяются на акцентные и тональные 498.
В. И. Петрянкина делает акцент на необходимости противопоставления интонационных факторов и просодических (при этом имеется в виду просодия слога и слова)499. Этот же автор говорит о возможности создания интонационной типологии языков, основными ключевыми факторами которой будут являться: 1)удельный вес взаимного воздействия просодии слога, слова и интонационных факторов; 2) разная степень воздействия интонационных факторов на просодические.
С учетом этих факторов языки, по мнению В. И. Петрянкиной, можно подразделить на два типа: языки, в которых интонация сильно подчинена просодии слова, — с фиксированным порядком слов и наличием большого запаса служебных слов; и языки, в которых интонация в разной степени подчиняет себе просодию слов — такие языки характеризуются гибким порядком слов, малым количеством служебных слов: «слова как бы вливаются в интонационную единицу». Такой подход заслуживает
496 Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 6.
497 Там же. С. 6-7.
498 Торсуева И. Г. Теория интонации. М.,1974.
499 Петрянкина В. И. Функционально-семантический аспект интонации. М.，1988. С.10.
236


внимания. Однако факты японского языка, характеризующегося не совсем свободным порядком слов и довольно большим количеством служебных клитик, свидетельствуют о том, что «слова как бы вливаются в интонационную единицу».
В. Б. Касевич и его соавторы рассматривают просодику как «особую систему субкомпонентов в рамках фонологической системы, или фонологического компонента языка»500. Поскольку каждый из компонентов обладает своими единицами, моделями, правилами, то каждый из них можно рассматривать как своеобразную фуньсционирующую систему в рамках просодики. Такой подход можно считать системным.
Л. А. Пиотровская, развивая идеи Н. Д. Светозаровой, предлагает различать термины «интонация» и «просодия» применительно к области интонационного vs. просодического выражения эмоций. Под эмотивной интонацией понимается система конвенциональных, закрепленных в системе конкретного языка, интонационных типов, предназначенных для оформления минимальной коммуникативной единицы, тогда как эмоциональная просодия — это в основном универсальные средства выражения эмоций, реализующиеся не в отдельном предложении, а в тексте501.
Как видно из изложенного выше, важным, на наш взгляд, является то, что в разных концепциях отражается и различное понимание соответствующих терминов.
Под просодией мы понимаем языковую подсистему, отвечающую за звуковое оформление высказывания или текста. Средствами такого оформления являются тон, ударение и интонация, функционирующие в свою очередь как автономные подсистемы в рамках просодики и отвечающие за оформление конкретного участка высказывания (языковой единицы): от слога или моры (тон), слова (ударение) — до синтагмы, фразы, сверхфразового единства (интонация). Системы тона, ударения, интонации обслуживаются просодическими средствами: мелодикой (ЧОТ), длительностью, интенсивностью в различных комбинациях и с
500 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С. 6.
501 Piotrovskaya L Emotional Prosody and Emotive Intonation // Proceedings of the 15th International Congress of Phonetic Sciences, Barcelona, 3-9 August, 2003. Barcelona, 2003. P. 2949-2952.
237


разной степенью значимости для каждой из подсистем. Считаем необходимым четко разграничивать, с одной стороны, основные языковые средства (например, ЧОТ, длительность и др.) и просодические признаки, а с другой — результат их лингвистической интерпретации (направление или интервал мелодики, соотношение по темпу и интенсивности и т. п.), а также ударение, формирующее акцентную структуру фразы.
Интонация может быть определена с точки зрения акустики (физически), восприятия, функционально, типологически и с точки зрения общей системы языка, в зависимости от того, с какой целью и какими методами она изучается. Работы по интонации в основном принадлежат к кругу исследований, которые ставят своей целью изучение взаимоотношений между языковой системой и речевой деятельностью. Уже довольно давно получил широкое распространение системный подход. Основными задачами исследования в соответствии с этим подходом в общем плане являются: «а) классификация систем по их структурным признакам и выявление специфики поведения, которая характерна именно для систем данного типа и б) изучение принципов, по которым система, образованная из ряда составляющих ее элементов, приобретает новые свойства и признаьси, отсутствующие у элементов, рассматриваемых изолированно, еще не объединенных в данную систему»502. Особенностью этого подхода, по мнению Л. А. Кайтера, является исследование объекта как системы, что предполагает его рассмотрение «в многообразии внутренних свойств, связей и отношений, а также его рассмотрение внутри некоторой системы, частью которой он является».
В лингвистике распространение системного подхода связывают с именем Ф. де Соссюра и с основным выдвинутым им положением о том, что язык является системой, объединяющей ряд частных взаимосвязанных подсистем, каждая из которых, в свою очередь, может рассматриваться как система и характеризоваться своими элементами (единицами) и сетью связей и отношений.
Речевая интонация, с точки зрения системы, — это «совокупность системно обусловленных просодических характеристик речи, к которым относятся частота основного тона, интенсивность и длительность, что в плане восприятия соответствует мелодиче¬
502 КантерЛ. А. Системный анализ интонации. М.,1988. С. 5-6.
238


скому, силовому (громкость) и темпоральному компоненту»503. Рассмотрение речевой интонации как системы предполагает выявление ее свойств и характеристик, определяемых разнообразными типами внешних и внутренних связей, составляющих ее просодических элементов (компонентов). Кроме того, для корректного теоретического моделирования интонации необходимо четко различать факторы, оказывающие влияние на формирование интонационного контура и на его вариативность504.
Поскольку интонация — итог взаимодействия языковых и неязыковых факторов, то было бы вполне естественно рассматривать ее как комплексное явление, совокупность показателей разных акустических параметров.
В работах последних десятилетий дается описание интонации с точки зрения акустики. В разных вариантах оно используется большинством авторов, занимающихся экспериментальными исследованиями. Некоторые интонологи понимают интонацию как взаимосвязанные изменения ЧОТ и интенсивности, развертывающиеся во времени.
В. А. Артемов в своей работе дает несколько вариантов определения интонации:1)«Физически (акустически) интонация — относительная структура взаимосвязанных и изменяющихся во времени частот колебания основного тона, интенсивности и общей произносительной энергии. Причем релевантными ее признаками являются частотные, силовые и временные уровни, интервалы и диапазоны»; 2) «аналитически интонация — своеобразная структура высоты основного тона, громкости и длительности, расчлененная во времени паузами и ударениями»505. Такие определения особенно часто встречаются в экспериментальных исследованиях, поскольку указанные характеристики отражают акустаческие параметры речи.
Однако изучение интонации как компонента языковой системы предусматривает необходимость измерения именно тех акустических признаков, которые релевантны для носителей того или иного языка при разграничении ими различных интонационных значении. Этим и объясняется тот факт, что в последнее
503 Там же. С.17.
504 Торсуева И. Г. Теория интонации. М.,1974. С. 68.
505 Артемов В. А. Психология речевой интонации. М.,1976. С. 32.
239


время большое развитие получили интонационные исследования, в центре внимания которых находятся прагматический и текстообразующий аспекты функционирования интонации. В этом русле выполнены работы Л. П. Блохиной, Т. М. Николаевой, Н. Д. Светозаровой, И. Г. Торсуевой, Н. В. Черемисиной и других отечественных интонологов.
Подробнее на функциях интонации мы остановимся далее, а здесь приведем лишь некоторые ее определения.
Так, в работе В. И. Петрянкиной дано следующее определение: 《Интонация — одно из средств формирования высказывания, равноправное по отношению к другим средствам языка (лексическим и грамматическим)»506. Оно может накладываться на любое из этих средств, но может выступать и как единственное, что еще раз подтверждает мысль о том, что интонация — явление лингвистическое, а не паралингвистическое, хоть и сочетается с экстралингвистическими факторами.
В. А. Артемов предлагает более широкое определение с точки зрения функционального подхода: «Интонация — средство выражения коммуникативного типа, смыслового содержания, синтаксического строя и модальности предложения, а кроме того, средство различения стилистических особенностей речи и отличения орфоэпически правильной речи на данном языке»507.
Особый акцент на текстообразующий аспект интонации делается в определении, данном Г. И. Бубновой и И. К. Гарбовским: «... интонационный компонент ... не некоторый постсинтаксический фактор, а равноправное тексто- и смыслообразующее средство, которое наряду с вербальным компонентом и в активном взаимодействии с ним участвует в создании как материальной формы, так и смысла устных коммуникантов»508.
В целом, функциональный подход к анализу интонационного материала — это исследование функций интонации через призму высказывания, рассмотрение в комплексе всех компонентов, участвующих в интонационном оформлении высказывания. Поэтому в определениях интонации в работах, выполненных
506 Петряикина В. И. Функционально-семантический аспект интонации. М.,1988. С. 4.
507 Артемов В. А. Психология речевой интонации. М.,1976. С. 32.
508 Бубнова Г. И., Гарбовский Н. К. Письменная и устная коммуникация. М.,1991. С. 92.
240


в русле функционального подхода, на первый план выходит функционирование интонации в качестве организатора звуковой материи высказывания 509  510.
Просодические средства, ударение, тон и интонация обслуживаются просодическими элементами, которые одновременно являются и их компонентами. Поскольку с точки зрения акустики интонация является совокупностью физических параметров, то при ее анализе прежде всего рассматриваются соотносительные изменения этих первичных параметров.
С точки зрения лингвистической интерпретации этих параметров, компонентами интонации являются мелодика, тембр, темповые характеристики, включая паузацию. Характеристики, которые являются лингвистически релевантными при реализации той или иной функции интонации, И. Г. Торсуева называет дифференторами. Количество и выбор дифференторов во многом зависит от конкретного языкового материала и от исследовательской концепции. Подробный перечень таких характеристик приводится в работе И. Г. Торсуевой 51°.
Набор дифференторов непостоянен и варьирует в зависимости от реализуемой функции, от взаимодействия интонации с другими языковыми средствами. В перечне дифференторов наиболее информативным в плане описания интонации является ЧОТ. Немаловажны и параметры интенсивности, а также длительности разных сегментов. Для описания просодических свойств речевой интонации существенны только относительные изменения ЧОТ, интенсивности и длительности звуков и их последовательностей.
Движение ЧОТ в пределах слога или моры имеет конфигурационный характер. Следовательно, движение ЧОТ в пределах фразы состоит из некоторого количества фигур, не имеющих собственного (внутреннего) значения, но могущих изменять значение фразы. Независимо от исследуемого языка, набор фигур, которые регулярно повторяются, ограничен.
В работе И. Г. Торсуевой приводится перечень таких фигур:
1) 	восходящее движение ЧОТ;
2) нисходящее движение ЧОТ;
3) ровное движение ЧОТ;
509 Торсуева И. Г. Теория интонации. М.,1974. С. 57.
510 Там же.
241


4) восходяще-нисходящее движение ЧОТ;
5) нисходяще-восходящее движение ЧОТ;
6) ровно-восходящее движение ЧОТ;
7) ровно-нисходящее движение ЧОТ;
8) восходяще-ровное движение ЧОТ;
9) нисходяще-ровное движение ЧОТ511.
В каждом языке есть определенный набор фигур, который по употребительности статистически превалирует над другими. Описание фигур является крайне важным, поскольку «любое изменение высоты тона с необходимостью влечет за собой пусть минимальную, но, тем не менее, реальную модификацию сообщения»512.
Изменение мелодики голоса при произнесении фразы, которое основано на различиях в частоте колебаний голосовых связок, называется фразовой мелодикой. Ее описание и классификация ее конфигураций также основаны на рассмотрении кривой изменения ЧОТ. Отметим, что в Японии исследователями интонации движение мелодики даже толковалось (иногда и сейчас толкуется) как собственно интонация. В общей интонологии, в зависимости от научной школы и сложившихся традиций, существуют два подхода к лингвистической интерпретации мелодического оформления фразы: «линейный», одномерный и «нелинейный», компонентный.
Соответственно, существует и два основных способа анализа мелодики: ярусный и конфигурационный (контурный)513. Разница методов исследования предопределяется соответствующим пониманием интонации. Если за основу берется контурный способ анализа мелодики, как наиболее традиционный и часто встречающийся, интонация предложения рассматривается как единое и неразложимое целое — конфигурация. Во втором случае интонация высказывания рассматривается как «состоящая из более мелких элементов — супрасегментных фонем и супрасегментных морфем»514. Каждый такой элемент обозначается цифрой, указывающей относительную высоту тона. Исследователи выделяют
5,1 Торсуева И. Г. Теория интонации. М.,1974. С. 28.
512 Там же. С. 29.
5,3 Хромов С. С, Ковалев Ю. В., Панова М. Н. Основные понятия современной интонологии. М.,1990. С. 32.
514 Там же. С. 38.
242


на уровне голосового тона (ЧОТ) определенные явления, которые можно отнести к универсалиям, реализующимся во всех языках. Это, например, высокий и восходящий тон в общих вопросах, низкий и нисходящий тон в утверждениях; высокий тональный уровень как показатель вежливости, покорности, слабости; низкий уровень как показатель агрессивности, уверенности; высокий уровень для обслуживания лексических единиц, обозначающих предметы маленького размера, и низкий уровень — для обозначения больших размеров и т. д.515
Однако, как уже отмечалось, компонентами интонации является не только ЧОТ, но также интенсивность и длительность, которые хотя и играют в большинстве случаев меньшую роль, чем ЧОТ, но в ряде ситуаций могут и заменить ЧОТ, выйти на первый план в качестве дифферентора. И, наоборот, в японском беспаузальном тексте регистровый перелом между первой и второй начальными морами синтагаы может выполнять функцию паузы (псевдопаузы).
Нельзя не отметить, что длительность, наряду с темпом и паузацией, является одной из темпоральных просодических характеристик речи и, как показывают исследования, оказывает значительное влияние на варьирование ЧОТ и интенсивности. Так, например, в тональных языках длительность служит для выделения интонационного ядра, в отличие от нетональных языков, где эту функцию выполняют ЧОТ, частотный диапазон в сочетании с интенсивностью. Таким образом, компоненты интонации подменяют друг друга в зависимости от того, насколько интенсивно данный язык пользуется интонационными средствами в различных целях.
Кроме того, помимо дифференциации функций компонентов, варьирует также и функциональная нагрузка различных признаков/характеристик каждого компонента. Например, различные признаки ЧОТ — движение тона, уровень ЧОТ, диапазон ЧОТ — в тональных и нетональных языках имеют различную функциональную нагрузку: в тональных языках движение тона не является релевантным признаком интонации, так как тесно связано с просодической структурой слогов и морфем; основным признаком интонации в этом случае будет являться частотный уровень, ре¬
5,5 Кайтер Л. А. Системный анализ интонации. М.,1988. С. 86.
243


гистр. Этим и обусловлено то, что, по мнению некоторых исследователей, в тональных языках интонации вообще не существует. Это было бы справедливо только в том случае, если под интонацией понимать исключительно движение тона, т. е. мелодику.
Из вышесказанного становится очевидной необходимость изучения интонации как комплексного явления с учетом взаимодействия всех ее компонентов.
Разнообразие интонационных средств — компонентов интонации и функциональных возможностей этих средств — обусловило выделение исследователями большого числа функций интонации. В этом вопросе также имеются расхождения во взглядах исследователей.
Одни считают необходимым четкое отграничение собственно лингвистических функций интонации от экстралингвистических и указывают на опасность неразличения системных и речевых элементов в интонационных реализациях 516. Другие, напротив, в одном ряду называют лингвистические и нелингвистические функции. Кроме того, набор функций варьирует у разных авторов в зависимости от того, рассматриваются ли некоторые фонетические средства как компоненты интонации. Более того, в зависимости от языка варьирует степень функциональной значимости не только интонации в целом, но и каждого из ее компонентов.
Многие исследователи полагают, что для анализа интонации наибольшей информативностью обладает мелодический компонент, однако различные его признаки (движение тона, уровни диапазона и т. д.) в тональных и нетональных языках несут различную смысловую нагрузку. В тональных языках интонационные факторы возникают на тональной основе и взаимодействуют с ней. Движение голосового тона не является релевантно значимым в интонационном пространстве, как в нетональном языке, и оно тесно связано со смыслоразличенисм. У Н. А. Спешнсва, например, читаем: «Известно, что в китайском языке тон несет на себе функциональную нагрузку и выполняет смыслоразличительную роль. Следовательно, всякое наложение мелодики ... на отрезок речи, в нашем случае — предложение, не должно изменить тональную характеристику морфем, в него входящих. В китайском языке интонационными средствами служат регистровые возмож¬
516 Торсуева И. Г. Теория интонации. М.,1974. С. 58.
244


ности языка и как частный случай — особый способ произнесения тона последнего слога синтагмы или предложения»517.
Как справедливо отмечает В. И. Петрянкина, чем больше ограничены возможности функционирования одного компонента, тем более функционально нагруженными оказываются другие. В нетональных языках с музыкальным ударением тон лишь вьщеляет наиболее важный в семантическом отношении участок слова, т. е. менее занят его смысловой организацией, чем в тональных языках518.
Интонация несет в себе чрезвычайно емкую по содержанию и разноплановую информацию: о коммуникативном типе, о его актуальном членении предложения, об отношении к сообщению говорящего и даже характеристичесюие «сведения» о самом говорящем. К дополнительной информации можно отнести характеристику говорящего, связанную с его состоянием — интеллектуальным, эмоциональным и волевым, с уровнем его образования и культуры, состоянием здоровья, возрастом, полом, принадлежностью к социолектной и диалектной языковой группе и т. д.
Мы не ставим перед собой цель дать исчерпывающий анализ истории изучения функций интонации в отечественной и зарубежной лингвистике, поскольку это уже неоднократно делали другие исследователи519, а ограничимся кратким обзором работ лишь тех интонологов, мнения которых значительно различаются.
Первый системный анализ функций интонации был осуществлен Ф. Данешом более полувека тому назад, предложившим прежде всего различать первичные и вторичные (модальные) функции интонации. К первичным функциям чешский лингвист относил превращение слов в высказывание и актуальное членение высказывание, а ко вторичным — оформление высказывания определенного коммуникативного типа и выражение эмоций520.
517 Спешнее Н. А. Введение в китайский язык: Фонетика и разговорный язык. СПб” 2003. С 123.
5,8 Петрянкина В. И. Функционально-семантический аспект интонации. М.,1988. С. 172.
519 См., например: Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982; Надеина Т. М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. М., 2003.
520 Danes F Sentence Intonation from a Functional Point of View // Word. 1960. Vol.16, No 1.P.34-54.
245


В понимании функций интонации важной для нас является точка зрения Л. Р. Зиндера, который предлагал «считать единой функцией все то, что связывает интонацию со смыслом и синтаксическим строем предложения»521, называя ее коммуникативной функцией и отмечая, что «интонация является средством членения речи на предложения» и участвует в различении коммуникативных типов предложения, а также в выражении актуального членения предложения, «интонацией осуществляется деление на синтагмы», «интонация отмечает, является ли данный отрезок речи конечной или неконечной синтагмой»522.
Однако большинство современных исследователей считают плодотворным разграничивать несколько относительно самостоятельных функций интонации, при этом количество и состав их значительно варьирует у разных исследователей.
Если Т. М. Николаева связывает интонацию лишь с тремя функциями: «функцией членения (через оформление), функцией связи и функцией передачи смысловых отношений»523, то И. Г. Торсуева выделяет их в два раза больше:1)интонация является элементом общения, выполняя модальную функцию; 2) осуществляет членение речевого потока на предложения; 3) осуществляет связь между предложениями в речевом потоке; 4) является маркером финальности/нефинальности данного отрезка речи; 5) осуществляет актуальное членение предложения; 6) осуществляет различение коммуникативных тапов предложения524.
Этот автор отмечает и такие сферы реализации интонации, как подтекст, для выражения которого используют эффект несоответствия сегментных и супрасегментных средств, а также отождествление диалекта и говорящего. Однако эти функции не формируют специальных единиц интонации и, по мнению автора, не имеют отношения к системе языка.
Каждая из функций обслуживается определенным фонетическим средством — одним из компонентов интонации. Одну из основных — коммуникативную функцию — обслуживает мелодика в ее конфигурационном проявлении. Членение речевого потока
521 ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 271.
522 Там же.
523 Николаева Т. М. Фразовая интонация славянских языков. М.,1977.
С. 9.
524 Торсуева И. Г. Интонация и смысл высказывания. М.,1979.
246


и маркирование финальности/нефинальности отрезка речи, а следовательно, и выражение отношений между интонационносмысловыми единствами осуществляется посредством пауз, а также мелодикой, длительностью и интенсивностью в их относительном проявлении.
Принципиальным отличием системы функций интонации, выделенных Н. Д. Светозаровой, является то, что в основе ее подхода лежит моделирование синтезированной речи, что позволило выявить значимость интонации при оформлении естественной устной речи: «Представим себе искусственную (синтезированную) речь, полностью лишенную интонации. Именно такой бывает речь на начальной стадии разработок систем синтеза. Понимать ее трудно, звучит она монотонно и неестественно. Более того, целый ряд значении (вопросительность, логическое подчеркивание) в ней либо вообще не передается, либо передается, но для этого приходится использовать нетипичные для естественного языка средства (вопросительные частицы, особенные обороты)»525. Существенным достоинством монографии Н. Д. Светозаровой является выделение ею следующих функций интонации:
(1) 	функция организации и членения речевого потока (названа автором важнейшей);
(2) функция выражения степени связи между единицами членения;
(3) функция оформления и противопоставления типов высказываний;
(4) функция выражения отношений между элементами интонационных единиц;
(5) функция выражения эмоциональных значений и оттенков526.
Относительно того, какими интонационными средствами выражаются отдельные функции, Н. Н. Светозарова делает следующий вывод: «Специфика интонации естественной речи состоит в том, что все функции интонации передаются в речевом отрезке одновременно и при помощи одних и тех же средств (хотя некоторая специализация ... имеется). Разграничение функций
525 Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С.17.
526 Там же. С. 18-22.
247


интонации... — задача сложная, но абсолютно необходимая для исследования интонации»527. Тесная связь между просодическими признаками несколько затрудняет рассмотрение каждого из интонационных средств, так сказать, в «чистом виде», тем не менее, их описание в виде компонентов интонации представляется как необходимым, так и вполне возможным.
Осуществление актуального членения предложения или, как это называет Н. Д. Светозарова, функция выражения отношений между элементами внутри интонационных единиц 528, осуществляется градацией выделенности. Выражение модальноэмоциональных значений происходит с помощью просодического тембра. Однако существует также мнение, что тембр является компонентом просодии, а не интонации529. С последним утверждением можно соглашаться или нет, но мы в нашем описании не будем рассматривать тембровые характеристики, в первую очередь, из-за отсутствия соответствующего материала.
Обсуждая вопрос о функциях интонации, Н. Д. Светозарова справедливо отмечает: «Передавая информацию о той или иной коммуникативной ситуации, типе коммуникативного отношения между говорящими (человек сообщает нечто, задает вопрос, побуждает к действию и др.), интонация взаимодействует с другими языковыми средствами, прежде всего с синтаксическим строем и отчасти с лексическим составом высказывания...»530. В наших экспериментах, которые будут описаны далее, приведены наши наблюдения над вопросами разных типов, в том числе с вопросительными словами, которые оказывают определенное влияние на соответствующий интонационный контур высказывания в японском языке.
Поскольку интонация — явление лингвистическое, то она может выступать и как единственное средство выражения модальности, актуального членения. В большинстве случаев интонация как бы накладывается на другие языковые средства: грамматические и лексические, выступая как вторичное, дополнительное средство.
527 Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 24.
528 Там же. С. 21.
529 Артемов В. А. Психология речевой интонации. М.,1976. С. 64.
530 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. С. 19-20.
248


Можно согласиться с той точкой зрения, согласно которой интонация обладает структурой. Интонационной структурой высказывания называют сочетание в нем интонационных единиц, имеющих различные фунюдии. В. А. Артемов указывает на необходимость разграничения понятий «интонема» и «интонационный инвариант», так как, по его мнению, интонема является интонационной единицей языка, а инвариант — единицей речи531.
Е. А. Брызгунова предложила следующий принцип выделения системы интонационных конструкций: 《Смысл оразличительные возможности интонации наиболее ярко проявляются при сравнении высказываний с одинаковым синтаксическим строением и лексическим составом или высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым составом словоформ.. ,»532, например: Студенты вернулись. (ИК-1)—Студенты вернулись? (ИК-3); Какой там климат? (ИК-2) — Какой там климат! (ИК-5).
Экспериментально выявление интонем должно осуществляться фонологическим методом носителями языка путем соотнесения интонации услышанного высказывания с определенным контекстом или ситуацией речи. При этом математико-статистический анализ интонационных оппозиций необходим для проверки и уточнения названного аудиторами набора дифференциальных признаков интонем, для нахождения так называемых «идеальных» реализаций и выяснения пределов варьирования, что, в свою очередь, может служить и лингводидактическим целям, например при преподавании и изучении иностранного языка.
Согласно Н. Д. Светозаровой, единица проявляется в системе вариантов. Отдельное произнесение диктором фразы есть реализация интонационной единицы через один из вариантов. Число типов единиц и их вариантов ограничено для каждого языка, характер и количество интонационных единиц зависит от используемого языкового материала. Реализация единицы зависит от многих характеристик:
1)распределение словесных ударений создает различные возможности расстановки фразового ударения;
531 Артемов В. А. Психология речевой интонации. М.,1976. С. 71.
532 Брызгунова Е. А. Интонация // Русская грамматика: В 2 т. М.,1980. Т.1.С.97.
249


2) звуковой состав фразы диктует изменения мелодического контура, которые отражаются при записи на аппаратуре, но не имеют значения при восприятии интонации (что существенно для создания «идеальных» моделей ИК);
3) длина фразы влияет на степень сглаженности контура;
4) распределение амплитуды интенсивности также может влиять на мелодический контур, так как эти компоненты интонации взаимосвязаны и в некоторых случаях компенсируют друг друга.
Изучение вариантов предполагает определение причин вариативности, формальное описание вариантов на достоверной выборке, соотнесение полученного материала с причинами варьирования.
Н. Д. Светозарова выделяет три группы интонационных единиц:
1) 	единицы, соотносящиеся с коммуникативно-модальным аспектом интонации; по форме — это отработанные в данном языковом коллективе модели, которые практически обязательны для оформления определенных коммуникативных типов и выражения конкретных эмоций;
2) единицы, соотносящиеся с функцией членения и передачей характера связи между синтагмами и высказываниями,— они не так легко обособляются от лексико-синтаксической структуры высказывания и не запоминаются в виде шаблонов или образцов; они передают такие смысловые категории, как степень связи между синтагмами и высказываниями, степень отаосительной важности синтагм в составе высказывания и высказываний в составе СФЕ, тип отношений между синтагмами;
3) единицы, связанные с выражением отношений между отдельными элементами в составе высказываний и синтагм; фонетические признаки единиц этой группы: степень выделенности, ударности отдельных слов во фразе, что осуществляется пофедством увеличения громкости и длительности 533.
533 	Светозарова И. Д Просодическая организация высказывания и интонационная система русского языка: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л.,
1983. С.19.
250


Из сказанного выше складывается картина определенной иерархии интонационных единиц на основе интонационно-смыслового членения: минимальной единицей членения является синтагма，затем следует фраза，затем — СФЕ. Интонационный контур синтагмы, или ИК (интонационная конструкция по Е. А. Брызгуновой), в свою очередь, может делиться на центральную и периферийную часть. Существует также деление на предтакт, такт и затакт, а также ядро и «хвост» и т. п. Центром ИК является ядро, содержащее лингвистически релевантную информацию о синтаксическом или коммуникативном типе высказывания. Ядро при восприятии ощущается как наиболее выделенный слог во фразе, чаще всего это последний ударный слог. В ИК бывает и два ядра, если выражение коммуникативной и экспрессивной функции рассредоточено. Коммуникативный тип выражается, как правило, в последнем ударном слоге, но последнее слово может не являться самым важным по смыслу и наоборот. Теоретически возможно наличие трех главноударных слогов, но практически это встречается редко 534.
В японском языке выражение коммуникативного типа маркируется последним сегментом (словом, частицей) фразы， который не связан с ударностью. Предположить наличие трех главноударных слогов в ИК в СЯЯ не представляется возможным, что сопряжено с принципами музыкального ударения в нем.
Часто мелодические характеристики собственно терминальной части фразы не являются функционально значимыми и предсказываются типом мелодического оформления ударного слога последнего акцентируемого слова. Кроме этого, рисунок ИК может определяться первым ударным слогом. На характер ИК оказывает влияние и внешнее окружение, так как ИК меньшей языковой единицы членения (например, синтагмы) является частью общего контура СФЕ или целого монологического высказывания, наделенного сильной текстовой ориентацией. По этой причине ИК синтагмы подчинен общим законам ИК текста. В зачине повествования синтагма, задающая тему, обычно особо маркирована: мелодика незавершенности с нисходяще-восходящим рисунком, медленный темп, большая интенсивность и длитель¬
534 	Хромов С. С, Ковалев Ю. В., Панова М. Н. Основные понятия современной интонологии. М.,1990. С. 20.
251


ность паузы. В собственно повествовании все синтагмы отмечены мелодикой незавершенности, ускоряется темп, максимально уменьшаются паузы на стыках синтагм. В финальной части СФЕ отмечается мелодика завершенности, замедление темпа, умень_ шение интенсивности и увеличение длительности паузы 535.
Таким образом, из всего вышесказанного становится очевидным, что средствами интонации служат следующие просодические подсистемы:
1) 	система ИК — интонем, интонационных конструкций, имеющих определенное число вариантов; ИК соотносятся с высказыванием и передают различные семантические категории;
2) система компонентов, служащих объединению речевых элементов в рамках высказывания и одновременно их расчленению, —различные виды ударения, паузация;
3) система средств выделения слов и синтагм.
Необходимость выделения интонационных средств, определения состава интонем и их вариантов в потоке речи связана с задачей моделирования «идеальной» интонационной конструкции для последующего практического применения (создание учебных компьютерных программ, интонирование синтезированной речи).
Нельзя не отметить, что при наличии определенных универсальных характеристик, свойственных интонации разных языков (например, постепенное понижение значений параметров интонационных контуров к концу высказывания), в разных языках и их диалектах есть и специфические черты. В настоящей работе основное внимание уделено стандартному СЯЯ (токийскому диалекту) и лишь некоторые различия в диалектах японского языка и отличия в ритмообразовании высказываний затронуты в конце главы. Это направление исследования имеет большие перспективы, поскольку многие диалектные интонационные явления еще недостаточно исследованы и описаны. Да и собственно токийская интонация не получила еще достаточно полного освещения, так как на протяжении многих лет в исследовании японской просодии большое внимание уделялось главным образом словесной просодике (Б. Ямада, К. Сакума, К. Дзимбоо, X. Арисака).
535 	Потёмина Т. А. Спонтанный текст и его оформленность // Проблемы сверхфразовых единств. Просодия и интонация. Уфа, 1985. С. 45.
252


Как известно, Е. Д. Поливанов оказал прямо или опосредованно влияние на японских фонетистов и стимулировал исследования японской просодики и диалектов в начале XX в. в Японии. Среди авторов, продолживших изучение фонетики японских диалектов, — М. Токугава, Т. Хираяма, X. Киндаити, Т. Сибата, С. Харагути, Дз. Увано, Т. Хаята и др. Лишь в последнее время типологии интонационных систем в диалектах СЯЯ стали уделять внимание: этими проблемами занимается Ё. Игараси536. В рукописи этого автора освещаются кардинальные различия между диалектами с музыкальным ударением и анакцентыми диалектами, в которых не наблюдается интерференции словесной мелодики и фразовой интонации (мелодического контура).
4.2. 	СПЕЦИФИКА ИНТОНАЦИИ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Любой язык передается от поколения к поколению главным образом в устной форме. Некогда Л. Р. Зиндер писал и говорил, что «чисто письменная форма речи — это фикция. Пока речь зафиксирована в оптических знаках и не воспринимается человеком, она остается мертвой материей. Подлинной речью она становится лишь тогда, когда имеет место акт коммуникации, когда он читается, т. е. когда он хотя бы мысленно озвучивается»537.
Интонация по своей природе — супрасегментное явление. Она «надстраивается» над линейной структурой речи. Правда, как указывал В. Н. Всеволодский-Гернгросс, когда содержание высказывания, заключенное в словах, недоступно для восприятия, можно наблюдать интонацию «в чистом виде» 538. Вопервых, это имеет место при восприятии речи на незнакомом иностранном языке, непонятном для слушающего; во-вторых, при восприятии речи на слух в затрудненных (естественных или
536 igarashi Yo. Typology of Intonational Phrasing in Japanese Dialects (Not the final version: To be published in: Prosodic Typology. Vol.2. New York: Oxford University Press). [S.1.],2010 (рукопись).
537 Зиндер Л. R Лингвистика текста и фонология // Тез. доют. науч.- метод. конф. «Просодия текста». М.,1982. С. 21.
538 Всеволодский-Геригросс В. Н. Теория русской речевой интонации. Пг., 1922. С.17.
253


искусственных) условиях, когда сегментный состав слов и фраз разобрать невозможно. В обоих случаях «остается» практически лишь интонация.
Однако в японской лингвистике исторически в первую очередь внимание уделялось письменным текстам. Обращение к звучащей речи было довольно редким явлением, хотя в конечном счете именно звучащая речь передает то, что невозможно передать с помощью письменных знаков. Конечно же, это связано с просодическими (супрасегментными) явлениями. Рассуждая об интонации в устной и письменной русской речи, Н. В. Черемисина замечает, что «в письменной речи фиксируются отнюдь не все особенности и нюансы интонации. Здесь нет прямых обозначений высоты основного тона, длительности и силы звучания, отсутствуют указания на тембр речи»539.
Сказанное выше может быть отнесено практически к любому язьису. Достаточно просто постулаты, сформулированные применительно к японскому языку, можно проиллюстрировать с помощью ряда японских междометий, состоящих только из гласных, например /а/ или /е/. В зависимости от длительности и движения голосового тона /а/ может указывать на ответную реакцию собеседника в знак согласия с услышанным (довольно длительное а с повышением ЧОТ ближе к концу звучания и последующим ее понижением), на удивление (краткое «восклицательное》 а, завершающееся повышением ЧОТ), на выражение приятного эмоционального состояния от полученного, скажем, вкусового ощущения — глоток прохладительного напитка в жаркую погоду (длительное междометае а на относительно высоком уровне голосового тона) и на выражение физического усилия и напряжения (а, произносимое довольно длительно на низком уровне голосового тона).
Похожую картину мы наблюдаем и с междометием /е/: краткое восклицание (с повышением голоса) служит для передачи удивления; средне-продолжительное — для выражения согласия; а продолжительное /е/ с нисходяще-восходящим рисунком движения ЧОТ — для передачи сильного (эмоционально более окрашенного) удивления.
539 	Черемисина Н. В. Русская интонация: поэзия, проза, разговорная речь. М,1982. С 7.
254


Об этом свидетельствуют как личные наблюдения автора, так и сведения, встречающиеся в фонетической литературе, связанной с японской просодикой. Так, детальное описание междометия а в СЯЯ находим в небольшом разделе «Механизмы произнесения» в одной из работ Н. Кэмпбелла 540.
Исходя даже только из этого можно утверждать, что языковой код письменной речи передает в определенном смысле меньше информации, чем код устной речи. Вероятно, в любом языке просодические вариации, наблюдаемые в одинаковых сегментных цепочках, ведут или могут вести к изменению их семантики. Совершенно очевидно, что интонация напрямую связана и со звуковой, материальной, сущностью языка, и с содержательной, семантической, функцией языка и речи.
Ссылаясь на Р. Бэннерта, Т. М. Николаева пишет, что при определенном подходе интонация прямо объявляется ключом коммуникации и ее центром, «первым (первичным) уровнем языкового моделирования»541. Здесь же автор справедливо отмечает, что этому down top принципу следуют и В. Б. Касевич с соавторами в книге «Ударение и тон в языке и речевой деятельности»542. Естественно, все сказанное отаосится и к японскому языку, вполне специфическому с точки зрения его просодической системы.
Напомним, что первые работы по японской акцентуации, которая является мелодической по своей сути и важным компонентом интонации в широком смысле, начал заниматься еще в начале XX в. в России Е. Д. Поливанов, прибегая не только к наблюдениям, но и к экспериментальным методам543. В своих публикациях Е. Д. Поливанов говорил о том, что японская акцентуация является самым трудным вопросом японской фонетики.
540 Cörwp^// TV. Exploring the Limits of‘Meaning’ [in Japanese] // 文法と 音声.III•[東京]ベろしお出版，2001•頁162-163.
541 Николаева Т. М. Просодия Балкан. Слово — высказывание — текст. М,1996. С. 6.
542 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990.
543 Поливанов Е. Д. К работе о музыкальной акцентуации в японском языке (в связи с малаискими) // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. М.,1968 б. С. 146-155.; Поливанов Е. Д. Музыкальное ударение в говоре Токио // Известия Императорской Академии наук. Серия VI. Пг., 1915. Т. IX. С. 1617-1638.
255


Многие японские исследователи под интонацией понимают в основном мелодический компонент. Видимо, этого объясняется тем, что их внимание в первую очередь привлекает взаимоотношение музыкального словесного ударения и мелодического компонента интонации акцентных групп, фраз, предложений, что, можно сказать, лежит на поверхности. При таком подходе понятие «интонация» употребляется лишь в узком смысле.
Так, например, М. Эномото пишет: «Когда осуществляется реальный акт коммуникации, то высказывания редко состоят из отдельных слов: мы в речевой деятельности пользуемся фразами и предложениями, в состав которых входят слова. Изменения в мелодическом контуре на уровне предложений обычно называют интонацией»544.
В отечественном японоведении первые исследования по интонации в СЯЯ были проведены Т. М. Гуревич. Внимание этого автора было в основном сконцентрировано на интонации коммуникативных типов высказываний — повествование, побуждение и вопрос. Ее исследование базировалось на экспериментальных данных, полученных при анализе записей двусложных (двуморных) высказываний с одинаковым сегментным составом, но отличающихся по коммуникативной характеристике. Основной вывод, который сделала Т. М. Гуревич, можно сформулировать так: интонация (мелодика) никогда не играет ведущей роли по отношению к музыкальному ударению в японском языке. Этот автор приходит к заключению о некотором влиянии интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в повествовательных и вопросительных предложениях: «Во всех случаях наблюдалось взаимодействие интонации и словесного ударения, проявляющееся по-разному для слов различной структуры, причем взаимодействие всегда обоюдное и никогда — подчиняющее»545.
Важными представляются и экспериментально полученные данные этого же автора, связанные с различением коммуникативных типов предложений в современном японском языке. Т. М. Гуревич указывает, что «акустические признаки, значимые
544檀本正嗣（Эномото М.).現代日本語発音の基礎知識.東京，2006 а.頁83.
545 Гуревич Т. М. Влияние интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке // Вопросы японской филологии. М., 1975. Вып.З.С. 43.
256


для дифференциации вопроса от повествования, с одной стороны, и от побуждения, с другой, сосредоточены в конечной зоне звучания. Поскольку частотный уровень и тональный контур начала вопроса, побуждения и повествования почти не различаются, думается, что именно изменение частоты колебаний основного тона на конечном участке звучания позволяет аудиторам правильно отличать вопрос от повествования и побуждения»546. Такие интонационные фигуры можно считать интонационными конструкциями (ИК), причем различие их сконцентрировано в финальной части высказывания — интонационном фокусе. Уже из этого видно, что просодика имеет внутрисистемные функции, которые связаны с обеспечением как конституирования, так и различения языковых единиц определенных функциональных классов 547.
В разные годы (со второй половины 80-х годов прошлого века и до начала первого десятилетия XXI в.) мы также провели серию экспериментов, связанных с исследованием японской интонации. Некоторые сведения об их результатах были опубликованы в виде тезисов и докладов548. Более подробно речь о них пойдет ниже в этой главе.
Интонация в японском языке, как и в других языках, — явление комплексное. Как отмечалось выше, в связи с наличием особой ритмической единицы (моры) и музыкального ударения, имеющего супрасегментный характер, японская интонация имеет свою специфику. Просодические признаки фонетических слов (ЧОТ, ритмическая структура, связанная с такими параметрами, как длительность сегментов, интенсивность) влияют в определенном смысле и на формирование интонационных конструкций (контуров) и входят в понимание интонации в качестве ее компонентов.
Все элементы интонации в речевой деятельности существуют лишь в единстве, хотя в научных целях их можно рассматривать
546 fypeeu4 Т. М. К вопросу об интонационной дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии. М.,1973. Вып. 2. С. 44-^5.
547 Касевич В. Б., Шабельиикова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990 С. 7-8.
548 Рыбин В. В. О взаимодействии акцентно-ритмической структуры слов и интонации в современном японском языке // Материалы науч. конф. Восточ. фак., посвящ. 275-летию С.-Петерб. ун-та. СПб., 1999. С. 41-43.
257


и по отдельности. Поскольку мы придерживаемся многокомпонентного подхода к интонации, то ниже будут рассмотрены следующие основные компоненты интонации в японском языке: мелодика, пауза и темп (из основных компонентов интонации, ввиду отсутствия экспериментальных данных, нами не будут описаны интенсивность и тембр). Кроме того, для выявления специфики интонации в СЯЯ считаем целесообразным обсудить вопросы о фразовом уцарении в японском языке, а также о взаимосвязи интонации и ритма.
4.3. 	МЕЛОДИКА ВЫСКАЗЫВАНИЙ
РАЗЛИЧНЫХ КОММУНИКАТИВНЫХ ТИПОВ
4.3.1. 	Мелодика повествовательных высказываний
Для адекватного описания мелодики повествовательных предложений актуальным представляется вопрос о влиянии акцентного выделения отдельных слов на общую структуру мелодического контура. Этим обусловлено дифференцированное описание интонации предложений одного коммуникативного типа (повествовательных), различающихся по признаьсу «наличие / отсутствие AB».
4.3.1.1.Мелодика нейтральных
повествовательных высказываний
Как было показано выше (Глава 3), для японской акцентуации характерно повышение и понижение мелодики соответствующих сегментных отрезков. Японские авторы чаще связывают понятие «интонация» с повышением-понижением голосового тона слов, формирующих высказывание, отмечая важность интонирования фраз для достижения адекватной коммуникации и естественности их (фраз) звучания 549.
Как отмечает Н. Д. Светозарова, мелодика играет ведущую роль в комплексе просодических средств: «Это объясняется тем, что в нетональных языках признак большей или меньшей высо¬
549磯村一弘等（Исомура К. и др.).音声を教える•東京，2009.頁106-107.
258


ты звука практически не используется для противопоставления сегментных единиц — фонем — и для различения звуковых оболочек морфем и слов. Универсальность высотного компонента интонации проявляется и в том, что мелодика используется как важнейшее интонационное средство в самых разных языках, и в том, что в пределах одного языка мелодика обслуживает разные функции интонации»550. И добавляет в сноске на этой же странице: «Даже в тональных языках и языках с музыкальным ударением мелодические различия используются наряду с противопоставлением звуковых оболочек слов и морфем для выражения интонационных значений».
Японские фонетисты часто изображают некую линию естественного понижения мелодики повествовательного предложения，называя это явление (自然Р泽下)4естественное
падение* или daunsuteppu (downstep). Для наглядности приводятся своего рода схематические изображения тапа:
ХА
РУ-HO ХАНА-
ГА СУКИ
ДЭСУ
(春の花が好きです‘Мне нравятся весенние цветы’551).
При таком изображении наглядно представлена «ступенчатость» снижения высоты мелодики по регистрам (по ступеням ЧОТ).
В первую очередь рассмотрим интонацию простого повествовательного предложения. Основой для анализа послужат высказывания из нашего эксперимента, проведенного еще в конце 80-х годов на технологическом факультете Токийского государственного факультета.
Рассмотрим первое предложение, записанное в лабораторных условиях в произнесении (без пауз) природного носителя СЯЯ ФХ (58 лет, житель Токио, мужчина). В предложение вошли следующие фонетические слова: КЁо (今日）‘сегодня’，аМЭ-ГА (始が）‘конфета, леденец’（им. п.) и уРЭРУ(売れる）‘продаваться’
550 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 36.
551複本正嗣（Эномото М.).現代日本語発音の基礎知識.2006 а.頁86.
259


в прошедшем времени (уРЭМАсита). Все высказывание: КЁо аМЭ-ГА уРЭМАсита 'Сегодня хорошо продавались леденцы5 (см. рис. 10).
hj 山山丨■•丨
Рисунок 70. График ЧОI фразы кеоауиэ^ урэмасига (今 11始がゾё れましたて егодня хорошо продавались леденцьО
Как показывает график движения ЧОТ, в данном повествовательном высказывании наблюдается явное постепенное понижение частоты основного тона. Довольно резкое понижение в начале фразы связано с акцентуацией «высокая-низкая» мора в наречном слове КЁо Сегодня', занимающем «сильную» позицию.
За счет акцентуации аМЭ-ГА («низкая-высокая» мора) происходит незначительный подъем ЧОТ в средней позиции во фразе. Далее следует еще большее падение частотных параметров финальных сегментов с небольшим «намеком» на повышение голосового тона при переходе от первой ко второй море в глаголе (уРЭРУ). Общая же картина вполне напоминает ту, что описана Н. Д. Светозаровой для интонации русского языка при введении понятия «базисного мелодического контура»552. Напрашивается вывод о некой универсальности мелодического компонента для повествовательных предложений независимо от типа языка (см. рис.11).
552 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. J1., 1982.
С. 148.
260


♦♦
—• t (sec)
Рисунок 11.График ЧОТ фразы амэ-о мимасита (飴^:兄ました'Видел леденцыつ
На рисунке 11 представлена фраза, в которой аМЭ находится в начальной позиции во фразе. В данном случае акцентный контур интересующего нас слова более отчетливо выражен по сравнению с аМЭ в неначальной позиции (ср. рис. 10). И эта позиция для данного фонетического слова может считаться сильной. Отметим, что и здесь наблюдается постепенный downstep.
Более упрощенно М. Эномото демонстрирует естественное снижение мелодики в простом повествовательном предложении типа肌7/оуА/而幻n-ga かш-ぬ（わたしはとりがきらいだ）‘Я не люблю птиц’：
Во фразе, представленной на рисунке 12, аМЭ находится непосредственно после определения, выраженного адъективным глаголом аОй 'быть зеленым, голубым', имеющим ярко выраженную вершину голосового тона на среднем гласном (акцентное ядро) и занимающим начальную позицию в этом высказывании. Можно сказать, что аМЭ следует сразу за «фокусным» словом, будучи как бы в его тени или в «шлейфе»: увидеть регистровые различия в определяемом слове абсолютно невозможно.
261


ihlllllllHlllMMi»_»_MUinnlli4111111
Hz
Рисутж 7 Z 厂рафик ЧОТ фразы аой амэдэсига (i7い飴でした'Зеленые были леденцыО
Это наглядный пример «подавляющего» влияния мелодики на словесное ударение даже в условиях повествовательного высказывания (ср. с данными Т. М. Гуревич, приведенными выше). Важным считаем следующее замечание Н. Д. Светозаровой: «В большинстве случаев в русском языке наиболее существенные мелодические изменения происходят на ударных слогах важных в смысловом отношении слов»553. Ср. у Гумбольдта: в связной речи встречаются случаи, когда «менее весомое слово утрачивает свою независимость, хотя и сохраняет самостоятельность в качестве отдельного элемента речи»554.
Выше мы рассмотрели короткие простые повествовательные предложения. Приведенные графики ЧОТ демонстрируют, что изменение мелодики имеет различную конфигурацию — от плавного, «естественного» понижения до довольно резкого. На наш взгляд, это связано как с типом акцентуации фонетических
553 Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 148.
554 Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков... М., 2001. С. 143.
262


слов, формирующих высказывание, так и с их местоположением во фразе.
Для большей наглядности проанализируем процессы, связанные с изменением мелодики и происходящие в высказываниях большей длительности. В качестве примера возьмем сложноподчиненное повествовательное предложение с просубстантивной частью в его начале: копо chihoo-de kotoshi уоки ureta nowa arm öfeyw (この地方で今年よく売れたのは飽です）‘Леденцы — это то, что хорошо продавалось в этой местности в этом году5 (см. рис. 13). Укажем исходные (словарные) акцентные контуры всех слов этой фразы: коНО, тиХОо, коТОСИ, Ёку, уРЭРУи аМЭ. Остальные сегменты не имеют доминантного статуса и подчиняются правилам акцентуации при примыкании к предшествующим сегментам. Следует добавить, что диктору было дано задание произносить все фразы, включая рассматриваемую, без пауз.
Рисунок 73. График ЧОТ фразы КЬно 7>шммэ когоси еку урэга нова амэдэсу (この地力で今彳丨くЛれたのは飴です'Леденцы — это то, что хорошо продавалось в этой местности в этом году〇
Если в высказывании, представленном на рисунке 12, аМЭ занимает позицию близко к концу фразы и его максимальная ЧОТ несколько выше 100 Гц при нивелировке перехода от низкой моры к высокой, то фраза, график ЧОТ которой изображен на рисунке 13, убеждает нас в том, что даже при меньшей величине ЧОТ этого слова почти в самом конце протяженной фразы перелом от низком моры (ниже 1001 ц; к высокой (выше 100 Гц) все же сохраняется.
263


4.3.1.2. 	Мелодика повествовательных высказываний с акцентно выделенными словами
В этом разделе речь пойдет об одном из видов ударения, известного в литературе под именем «логическое ударение», которое в работе Т. М. Николаевой получило обозначение «акцентное выделение»555. Далее мы будем употреблять именно этот, последний, термин, как это было предложено В. Б. Касевичем в коллективной монографии556.
Акцентное выделение (AB) — один из возможных типов просодического выделения фонетических слов или других сегментов в высказывании.
Существует несколько различных точек зрения по вопросу соотношения AB и фразового ударения (ФУ), которые функционально различны. Однако, как отмечает Т. М. Николаева, «лингвистическая теория считает AB лишь усиленным просодически, сдвинутым или смещенным фразовым ударением»557, т. е. в высказывании фразовое ударение уступает свое место акцентному выделению. В. Б. Касевич и следующие за ним фонетисты, включая и автора данной работы, выступают против представлений о смещении фразового ударения, считая последнее фиксированным —постоянной характеристикой любого высказывания, прикрепленной к конечному слову.
Следует подчеркнуть, что функции акцентного выделения и фразового ударения существенно отличаются. Основное назначение фразового ударения — вычленение высказывания в составе текста, вследствие чего фразовое ударение входит в систему разных типов ударения, также предназначенных для дискретизации континуального текста. Акцентное выделение, напротив, обслуживает непосредственно семантику или же соотношение семантики и синтаксиса.
Кроме того, фразовое ударение и акцентное выделение существуют параллельно друг с другом, при этом не исключается и такой вариант, когда фразовое ударение и акцентное выделение
555 Николаева Т. М. Семантика акцентного выделения. М.,1982. С. 3.
556 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С.111.
557 Николаева Т М. Семантика акцентного выделения. М.,1982. С. 94.
264


совпадают, и оба занимают место на последнем слове в высказывании558.
AB называется выделение наиболее существенного с точки зрения данной ситуации слова при помощи интонационных средств. AB может соотноситься с любым словом во фразе. Так, фраза Студент внимательно читает эту книгу может быть произнесена с акцентным вьщелением каждого из слов, и каждое новое произнесение будет передавать новый, отличный от иного, оттенок значения:1)Студент внимательно читает эту книгу (именно студент, а не кто-то другой); 2) Студент внимательно читает эту книгу (внимательно, а не урывками); 3) Студент внимательно читает эту книгу (читает, а не перелистывает); 4) Студент внимательно читает эту книгу (именно эту, а не какую-нибудь другую); 5) Студент внимательно читает эту
д^(книгу，анегазету).
AB может характеризовать и служебные слова: Кошка лежит под стулом (а не на стуле). Вполне естественно, что новое, наиболее существенное, важное для данной речевой ситуации должно получать особо яркое внешнее выражение 559. AB называют также ударением нового, ударением ремы.
AB появляется в определенных случаях — при противопоставлении и при наличии специальных выделительных слов. AB может содержаться в вопросе и в ответе на него.
AB типично для вопросительных предложений, не содержащих вопросительного слова, например: Вы приходили ко мне? или Вы приходили ко мне?
AB может выделяться какое-нибудь слово в ответе на вопрос, например: Кто это сделал? — Это сделал я.
AB создается путем взаимодействия интонационных средств. Главную роль при этом играет усиление словесное ударение. Усиление словесного ударения происходит за счет более динамичного и напряженного произнесения ударного слога выделяемого слова; он может также выделяться длительностью, что наблю¬
558 Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1990. С. 111.
559 Jwwdep 7/. Р Общая фонетика. М.，1979. С_ 275-276 (几 Р. Зиндер использует термин «логическое ударение»; книга Т. М Николаевой, в которой было введено понятие акцентного выделения, была опубликована тремя годами позже).
265


дается, по-видимому, в разной степени и не во всех языках. Мелодика акцентно выделенных сегментов может быть довольно разнообразной.
Что касается AB в японском языке, то оно имеет ряд особенностей. В частности, наблюдаются существенные отличия способов выделения наиболее важной информации в японском и русском языках.
В японском языке наряду с AB широко применяются и другие способы выделения важной в предложении информации, например грамматические показатели и порядок слов. Рассмотрим эти способы подробнее.
В японском языке относительно строгий порядок слов в предложении. Из постоянных позиций можно выделить места темы, подлежащего и сказуемого. Тема обычно находится в начале предложения и часто совпадает с подлежащим. Если же тема и подлежащее не совпадают, то они следуют друг за другом: сначала тема, затем подлежащее. Что касается позиции сказуемого, то она определена более четко. Сказуемое всегда находится в конце предложения, кроме предложений с инверсией. Что касается второстепенных членов предложения (прямых и косвенных дополнений, обстоятельств), то их место в предложении может меняться, в зависимости от того, на какой из них приходится важная информация. Проиллюстрируем это положение на простом примере:
私はあした朿京へ車でHC — Watashi-waashitatookyoo-e/:wruma-dc iku. — 4Я завтра еду в Токио на машине'.
私はあした車で東京へ行く.一 Watashi-wa ashita kuruma-de tookyoo-e iku. — 1Я завтра еду на машине в Токио5.
私は車で東京へあした行く.一 Watashi-wa kuruma-de tookyoo-e ashita lku. — 4Я на машине в Токио еду завтра'.
Из этого примера видно, что наиболее важная информация заключена в одном из второстепенных членов предложения, который находится ближе всего к сказуемому.
Другим способом выделения важной в предложении информации является включение определенных показателей (топика и рематического именительного). В первую очередь такой способ применяется тогда, когда важная информация содержится в подлежащем. Выделительную функцию могут выполнять по¬
266


казатели tä [wa] (показатель топика) и fß [ga] (показатель именительного рематического). Предложения, приведенные в данном разделе работы, составлены по аналогии с примерами из работы X. Киндаити 56°:
田中さんは東京へ行く• Tanaka-san-wa tookyoo-e iku• — Тосподин Танака едет в Токио’.
田中さんが東京へ行く. Tanaka-san-ga tookyoo-e iku. _ ‘Господин Танака едет в Токио’.
Первое из этих предложении является нейтральным. Во втором предложении акцентное выделение падает на подлежащее 'господин Танака'. При этом в устной речи оно будет выделено нс только интонационно, но и с помощью показателя рематического падежного показателя -ГА (が).
Целью данного раздела является рассмотрение фонологического аспекта такого явления как AB. Несмотря на относительно строгий порядок слов и возможность использования разнообразных грамматических показателей для выделения необходимой, важной информации, в японской речи часто применяется AB «в чистом виде». Проверить это положение представляется возможным с помощью эксперимента.
Задача небольшого контрольного эксперимента заключалась в выяснении особенностей интонационной структуры повествовательного предложения, в состав которого входят особо выделенные слова-сегменты, а также в том, чтобы ответить на вопрос, как воспринимаются носителями японского языка акцентно выделенные стимулы, по выражению Т. М. Николаевой, вне «теневого» контекста.
Материал исследования был определен его задачами. Были подобраны девять распространенных повествовательных предложении, в которых отсутствовало подлежащее. (Подлежащее отсутствовало по следующей причине: в тех случаях, когда логическое ударение приходится на подлежащее, в речи оно часто выделяется не только с помощью интонации, но также с помощью особых показателей или падежей.) Ниже представлен список этих предложении:  560560金田ー舂彦（Киндаити X.).日本語音韻の研究•東京，1978.頁95-96.
267


1•今朝京都へ発ちます• Kesa kyooto-e tachimasu. — ‘Сегодня утром отправляюсь в Киото5 561.
2. 	毎日寮の食堂で御飯を食べます.^^ainichiryoo-IЮshokudoode gohan-o tabemasu. — 4 [Я] каждый день обедаю в столовой общежития5.
3. 	中国の学生に本を貸した• Chyuugoku-no gakusei-ni hon-o kashita. — 4 [Я] одолжил книгу студенту из Китая5.
4. 	ビールを飲みません.Biiru-o nomimasen. — ‘Пива [я] не пью’.
5•冷たいジュースを飲みます.Tsumetai juusu-o monimasu. _ ‘ [Я]
выпью холодного сока5.
6•両親と一緒に大阪に住んでИ^КлюозЫгИс^зЬуо-Ыоозакаni sundeiru. [Я] живу в Осака вместе с родителями’.
7•父の車で来た• Chichi-no kuruma-de kita. — 4 [Я] приехал на папиной машине’.
8. 9時から4時まで勉強してHlKuji-karayoji-madebenkyooshiteimasu. — ‘[Я] учусь с 9 до 4 часов’.
9•昨日面白い映画を М た.Kinoo omoshiroi eiga-o mita. — ‘Вчера [я] посмотрел интересный фильм5.
В эксперименте приняли участие восемь человек — шесть женщин и двое мужчин, — для которых японский язык является родным. Они были разделены на две группы: группу дикторов и группу аудиторов 561 562.
Группа дикторов состояла из трех человек — двух женщин и одного мужчины. Им было предложено ознакомиться с указанным выше списком предложений и смоделировать максимальное, на их взгляд, количество естественных ситуаций, состоящих из вопроса и ответа. Вопросы должны были задаваться к разным членам предложения, но ответы должны были быть прочитаны так, как они представлены в списке. Таким образом, ответы на поставленные вопросы различались исключительно интонационно.
Смоделированные таким образом мини-диалоги были записаны на цифровом диктофон, а затем перенесены в компьютер. Далее вопросы были вырезаны, а ответы дикторов в изолированном позиции были в случайном порядке записаны на компакт-диск.
561金田一春彦（Киндаити X.).日本語音韻の研究.東京，1978. Р. 95.
562 	Шабловинская О. В. Интонация повествовательных предложений: Курсовая работа [выполнена на кафедре японской филологии СПбГУ]. СПб., 2005 (рукопись).
268


При слуховом анализе аудиторы прослушали запись, содержащую 62 повествовательных предложения, произнесенных с различной интонацией. Аудиторам были предложены также списки с предложениями, записанными в той же последовательности, что и на диске. Задачей аудиторов было отметить, какое слово в предложении несет на себе наиболее значимую смысловую нагрузку.
В результате аудиторского анализа выяснилось, что повествовательные предложения, в состав которых входят сегменты, выделенные средствами AB, очень хорошо воспринимаются в изолированной позиции. Более чем в 80% случаев член предложения, выделенный AB, был определен верно.
Такая высокая степень распознавания акцентно выделенных стимулов объяснима и с акустической точки зрения. Для наглядности приведем графики ЧОТ одного и того же предложения, которое содержит разные выделенные члены предложения. Графики на рисунках 14 и 15 отображают запись женского голоса; график на рисунке 16 отображает запись мужского голоса.
Hz
Рисунок 14. График ЧОТ повествовательного предложения Киноо омосирой эйга-о мита ^чера смотрел интересный фильм/ с логическим ударением на киноо Свчера")
Рисунок 15. График ЧОТ повествовательного предложения Киноо омосирой эйга-о мита ^Вчера смотрел интересный фильм^ с логическим ударением на о/иосирой ^интересный")
269


Рисунок 76. График ЧОТ повествовательного предложения Киноо омосирой эйга-о мита ^Вчера смотрел интересный фильм' с логическим ударением на эйга СфильмО
Анализ экспериментального материала продемонстрировал: по сравнению с показателями, присущими интонации «обычного» повествовательного предложения, члены предложения, находящиеся в фокусе AB, различаются следующим образом:
1. 	Средняя высота звучания увеличивается с 120 Гц до 150 Гц для мужского голоса и с 250 Пд до 300 Гц для женского.
2. Говоря об амплитуде интенсивности, можно отметить повышенный пик интенсивности, сравнимый даже с пиком интенсивности вопросительных предложений. Таким образом, член предложения, который несет на себе важную смысловую нагрузку, легко распознать, даже если предложение находится в изолированной позиции, вне контекста.
3. Площадь для огибающей амплитуд интенсивности повествования, содержащего логическое ударение, в среднем в 1,5 раза больше повествования, не содержащего логического ударения.
4.3.2. 	Мелодика вопросительных высказываний
4.3.2.1.Общие замечания о вопросительном предложении в японском языке
Многие японоведы-фонетисты в настоящее время уделяют гораздо больше внимания исследованию словесного ударения, чем акцентно-ритмической структуры всего японского предложения. Изучение интонации на уровне единиц, больших по объёму, чем слово, не менее важно, чем описание правильного ударения на уровне такой единицы, как слово. Это необходимо
270


и с научной точки зрения, и с точки зрения преподавания японского языка: следует описать, а затем классифицировать, с одной стороны, интонационные модели оформления предложений разных коммуникативных типов, с другой — разных структурносемантических классов предложений одного коммуникативного типа. Такую задачу В. А. Артемов ставил еще в середине XX в.: «Задачами экспериментально-фонетического изучения интонации различных коммуникативных типов предложений служат: описание этих интонаций; их классификация; внесение некоторых уточнений, проистекающих от синтаксической функции интонации в само синтаксическое учение о том или ином типе предложений; сопоставление интонаций различных языков; изыскание некоторых научных положений для обучения интонации родного и иностранных языков»563.
При проведении любого экспериментального исследования принципиальное значение имеет выбор языкового материала. Т. М. Гуревич использовала в своем экспериментальном исследовании в качестве языкового материала однословные предложения, записанные на звуковые носители. Тем самым она достигала сразу двух целей. Во-первых, была предпринята попытка выяснить интонационную структуру предложений трех коммуникативных тапов — группы предложений были подобранны так, чтобы они были идентичны по звучанию и различались лишь интонацией. Во-вторых, были выявлены фонологически значимые акустические характеристики интонации при оформлении предложений каждого коммуникативного типа. Для японского языкознания это особенно важно, поскольку ранее многие лингвисты предполагали, что именно контекст и^ает основную роль в определении коммуникативного типа предложения. Такая точка зрения была особенно распространена применительно к побудительным и повествовательным предложениям.
Обработка результатов экспериментального исследования позволила Т. М. Гуревич сделать ряд важных выводов. Главным из них было то, что японцы, не имея контекста, легко и безошибочно распознают вопросительные предложения. Интонационные же различия повествовательного и побудительного предложений на¬
563 	Артемов В. А. Экспериментально-фонетическое изучение звукового состава языка // Фонетический сборник. Тбилиси, 1959. С.13.
271


столько малы, что далеко не всегда разграничение повествования и побуждения происходит безошибочно.
Однако тот факт, что вопросительные предложения адекватно опознаются японцами при восприятии их вне контекста, вовсе не означает, что все вопросительные предложения в японском языке оформляются одним и тем же интонационным типом.
В японском языке (так же, как и в русском) принято различать, с учетом грамматико-семантических особенностей, четыре основных вида вопроса.
1.Общий вопрос. Общий вопрос контекстуально независим. Он представляет сооои вопрос к содержанию всего предложения, ответом на который может являться подтверждение или отрицание информации, содержащейся в вопросе.
2. Частный вопрос. Частный вопрос также является контекстуально самостоятельным и представляет собой запрос той или иной информации на основе уже известной. Ответом на такой вопрос является предоставление необходимой информации либо отказ в ней.
3. Вопрос-переспрос. Переспросом является вопрос, который строится на основе удостоверения в том, что имеющаяся информация верна. Вопрос-переспрос может быть эмоционально окрашенным. Предложение с интонацией переспроса всегда употребляется в определённом контексте, часто — в бытовых ситуациях. Он реализуется тогда, когда слушающий не уверен в том, о чём спрашивает его собеседник. Причины этому могут быть разные: невнятная речь говорящего, невнимательность слушающего и др.
4. Дополнительный вопрос с частицей も([мо]). Данный тип вопроса, как и переспрос, является контекстуально связанным, употребляясь лишь в строго определенном контексте. Он служит для получения дополнительнои, уточняющей информации относительно той, которая была выражена в предшествующей реплике второго участника диалога.
Структура вопросительного предложения в японском языке имеет характерные синтаксические и лексические особенности.
1.В конце любого вопросительного предложения, как правило, употребляется специальная вопросительная частица か（ка).
272


2. При построении частных вопросов наряду с вопросительной частицей употребляются соответствующие вопросительные слова: тгш•(何)‘что?’； Jare (だれ)4кто?’； Jore (どれ）‘который?’； zWwra (いくら）‘сколько?’；ゴ〇ん〇 (どこ）‘где?， куда?’; öbm?(どの）‘какой?’; öbc?(どう）‘как?’ и некоторые др.
3. Бывают случаи, когда в составе частного вопросительного предложения нет вопросительного слова. Встречаются даже предложения, в которых отсутствует вопросительная частица か（ка). Однако и в этом случае, благодаря особому интонационному оформлению, вопросительное предложение при восприятии устной речи можно отличить от повествовательного или побудительного. Специфическая вопросительная интонация характерна абсолютно для всех типов вопросительных предложений японского языка.
Поскольку в русском языке названные четыре типа вопросительных предложении оформляются разными типами ИК: общий вопрос — ИК-3, частный (специальный) вопрос — ИК-2, вопрос-переспрос — ИК-6, дополнительный вопрос — ИК-4564, можно предположить, что по крайней мере некоторые из них будут различаться по интонационному оформлению и в японском языке. Чтобы проверить данную гипотезу, нами было проведено экспериментальное исследование.
4.3.2.2. 	Мелодика вопросительных высказываний
(результаты экспериментального исследования)
Целью проведенного нами эксперимента было определение акустических признаков, присущих вопросительным предложениям разных структурно-семантических типов.
Целью экспериментального исследования было описание интонационной структуры четырех видов вопросительных предложении, а также акустических характеристик интонации данных видов вопросов.
564 	Брызгунова Е. А. Основные типы интонационных конструкций и их употребление в русском языке: Статья первая // Русский язык за рубежом. 1973 а. № 1.С. 75-82; Брызгунова Е. А. Основные типы интонационных конструкций и их употребление в русском языке: Статья вторая // Русский язык за рубежом. 1973 б. № 2. С. 44-52; Брызгунова Е. А. Интонация // Русская грамматика: В 2 т. / Гл. ред. Н. Ю. Шведова. М.: Наука, 1980. Т.1.С. 96-122.
273


Выбор материал исследования был обусловлен его задачами. Были подобраны четыре группы вопросов: общих вопросов, частных вопросов, вопросов-переспросов и дополнительных вопросов с частицей t>. В каждой группе было по десять вопросительных предложений, употребленных либо изолированно, либо в соответствующем контексте, в зависимости от того, является ли тот или иной тип вопроса контекстуально зависимым, т. е. требует ли для адекватаого интонационного оформления левого и/или правого контекста.
Общие вопросы
1•田中さんはロシアに来ましたか（tanaka-san wa roshia-ni kimashita-ka ‘Танака-сан приехал в Россию?’）
2•家の中にだれかいますか（ie-no naka-ni dare-ka imasu-ka ‘В доме кто-нибудь есть?’）
3•彼は学生ですか（kare-wa gakuseidesu-ka ‘Он студент?’）
4•花が好きですか（hana-ga sukidesu-ka? ‘Вы любите цветы?’）
5•ビールを飲みませんか（Ы:ш-о nomimasra-ka ‘Не выпьете ли пива?’）
6.雨は降っていますか（ame wa futteimasu-ka ‘Идет ли дождь?’）
7•飛行機で来ましたか（hikooki-de kimashita-ka ‘Вы прилетели на самолёте?’）
8•魚を食べますか（sakana-o tabemasu-ka ‘Вы едите рыбу?’）
9•東京に住んでいるんですか（tookyoo-ni sundeinmdesu-ica ‘Вы живете в Токио?’）
10.もう、帰るんですか（moo kaerundesu-ka ‘Вы уже уходите?’）
Частные вопросы
1.部屋の中にだれがいますか（heya-no naka-ni dare-ga imasu-ka ‘Кто есть в комнате?’）
2•はこの中に何がありますか(hako-no naka-ni nani-ga arimasu-ka ‘Что в коробке?’）
3•日本はどんな国ですか（nihon-wa donna kunidesu-ka ‘Япония _ какая страна?’）
4.田中さんは何をしています#(tanaka-sanwanani-oshiteimasuka 'Что сейчас делает Танака-сан?')
5•マリアさんは誰に会いました#(maria-sanwadare-niaimashitaka ‘С кем встретилась Мария-сан?，）и т. д.
274


Вопросы-переспросы
1•本を読んでい佘す（hon-o yondeimasu 4Я сейчас читаю книгу’）一本を？(hon-wo ‘Книгу?’）
2•山田さんは花子が好きです(yamada-sanwahanako-gasukidesu ‘Ямада-сан любит Ханако’）_ だれが？(dare-ga ‘Кого?’）
3•東京はきれいな所です(tookyoo-wa kireina tokorodesu ‘Токио — красивое место’） -え、 どんな所ですか （e， donna tokoroaesu-ka ‘Какое место?’）и t. д.
Дополнительные вопросы с частицей も
1•本を読みま 3 (1юп-оуотйпа8и‘Ячитаюкниги’）
一雑誌も読みますか(dzasshi mo yomimasu-ka ‘И журналы читаешь?’）
2. 	私たちは京都へ行きます（watashitachi wa kyouUo-e ikimasu 'Мы поедем в Киото')
-花子も行きますか（hanako-mo ikimasu-ka ‘И Ханако едет?’）
3. 	肉を食べません（niku-o tabemasen 4Я не ем мяса’）
-魚も食べませんか（sakana mo tabemasen-ka ‘И рыбы не едите?’）и т. д.
В эксперименте в качестве дикторов участвовали три женщины и трое мужчин, для которых японский язык является родным. Все предложения из приведенного выше списка предъявлялись в случайном порядке. Подчеркнем, что испытуемым не была известна цель эксперимента, что позволило сохранить предельно естественное прочтение предложений.
Запись была произведена на ферромагнитную пленку кассетного диктофона Microcassette-corder M-560V, Sony, затем оцифрована и помещена б компьютерную программу редактирования и обработки цифровых сигналов Edswv 1.050. Анализ звукового материала по этой программе позволил выделить основной тон. Затем было осуществлено сравнение графиков изменений частоты колебаний основного тона во фразах, произнесенных разными дикторами, но представляющих собой вопросительные предложения одного структурно-семантического типа. Обобщение результатов этого анализа позволило установить общие закономерности интонационного оформления каждого из четырех тапов вопросительных предложении.
275


Общий вопрос
Вопросительные предложения общего типа реализуются в полосе частот в среднем 80-320 Гц. Начало вопроса приходится на показатель в среднем от 110 до 200 Гц в зависимости от того, какой мелодикой обладает слово, с которого начинается предложение. Первое заметное повышение ЧОТ приходится либо на первое полнозначное слово предложения, обозначающее субъекта или объект действия, либо на обстоятельство времени, действия и др. Этот мелодический контур колеблется в пределах в среднем от 100 до 150 Гц. Затем ЧОТ понижается до отметки 80-120 Гц. Мелодический пик вопроса приходится на конечную часть предложения (вопросительную частицу и в среднем составляет 260-320 Гц.
Пример мелодического контура общевопросительного предложения представлен на рисунке 17.
(ビールを飲みませんか'Не выпьете ли пиваН
Частный вопрос
Частные вопросы (см. рис.18) реализуются в полосе частот в среднем от 90 до 300 Гц. ЧОТ в начале вопросительного предложения этого типа составляет в среднем 120-150 Гц. Как и в общих вопросах, первый заметный, но сравнительно небольшой мелодический подъем приходится на первое знаменательное слово; он находится в пределах в среднем от 150 до 200 Гц. Затем уровень основного тона понижается до показателя 110-140 Гц, после чего происходит повторное повышение ЧОТ с последующим понижением. Таким образом, мелодический контур частного вопроса характеризуется наличием двух вершин: первое повышение ЧОТ наблюдается до значения в среднем 170-220 Гц и приходится на вопросительное слово предложения; вторая вершина имеет максимальную частоту основного тона, которая в среднем может
276


составлять от 220 до 320 Гц и приходится на сказуемое предложения, выражаемое глаголом или другими частями речи. Что касается вопросительной частицы か，то она также может быть мелодически выделена, хотя и не в такой степени, как вопросительное слово и сказуемое: ЧОТ в этой части фразы может повышаться в среднем до 140-190 Гц.
Вопрос-переспрос
Переспросы (см. рис.19) также реализуются в очень широкой полосе частот — в среднем от 80 до 290 Гц. Уровень ЧОТ в начале вопросительного предложения в среднем составляет 90-140 Гц. В отличие от первых двух типов вопросительных предложений, в вопросе-переспросе максимальный подъем мелодического контура наблюдается в первой половине предложения. Он реализуется в диапазоне от 230 до 290 Гц. Этот пик приходится на лексему, которая инициирует вопрос-переспрос. Если спрашивающий не расслышал или не понял услышанного, максимальное повышение тона локализовано на вопросительном слове. Если же спрашивающим ставит под сомнение достоверность полученной информации, максимальное повышение ЧОТ происходит на слове, которое было адекватно воспринято, но выражает смысл, который говорящий и ставит под сомнение. Затем уровень основного тона понижается до показателя 80-100 Гц. Второй значимый подъем частоты основного тона — в пределах 160-200 Гц — наблюдается в конце вопросительного предложения данного тапа. Этот подъем приходится или на вопросительную частицу (КА), или на падежный показатель в том случае, если вопросительная частица отсутствует.
277


Рисунок 19. График ЧОТ фразы nan^de? (МТ? "На чём?〇
Дополнительные вопросы с частицей -МО (も）
Вопросительные предложения (см. рис. 20) такого типа реализуются в полосе частот в среднем от 90 до 270 Гц. В начале вопроса уровень ЧОТ составляет в среднем 100-130 Гц. Затем происходит первое значимое повышение частоты основного тона до уровня в среднем от 180 до 220 Гц. Этот подъем приходится на лексему, содержащую частицу -МО (も)• Затем уровень основного тона понижается до значений 80-130 Гц, после которого следует второй значимым пик частоты основного тона. В среднем этот подъем равнозначен подъему уровня основного тона, наблюдающемуся в первой половине предложения. Он приходится на сказуемое предложения. Следует отметить，что величина частотного диапазона, характеризующего вторую мелодическую вершину, зависит от того, каким способом сказуемое выражено в предложении. Однако в целом абсолютное значение ЧОТ на слове, выполняющем функцию сказуемого, выше первого подъема и достигает 300-340 Гц.
Рисунок 20. График ЧОТ фразы hanakosan то l^imash^ta ka (花/Sんも来ましたか'И Ханакосан пришла?")
278


Если же предложение неполное и сказуемое опущено, то подъём сохраняется, но существенно до уровня, сопоставимого с первым повышение ЧОТ — до значений 150-200 Гц (см. рис. 21).
Hz
Рисужж 27. График ЧОТ фразы sft’/Vifca/isen-/i/Va.? (新幹線には'М на Синкансэн (не ездил)そつ
Как отмечалось выше, в дополнительных вопросительных предложениях не всегда употребляется вопросительная частица -КА (Ьл). На частицу -КА, если она имеется, приходится определённый мелодическии подъем, частотная характеристика которого составляет в среднем от 170 до 200 Гц.
Данные эксперимента позволили сделать следующие выводы.
1. 	Все четыре рассмотренных типа вопросительных предложении японского языка имеют разные интонационные типы.
2. Разные структурно-семантические типы вопросительных предложений в японском языке различаются по следующим параметрам:
—по широте полос частот реализации;
—по количеству пиков повышения уровня частоты основного тона;
—по месту расположения пиков повышения частоты основного тона. Важную роль при этом играет то, на какую синтаксически или лексически значимую единицу приходится пик повышения частоты основного тона.
Завершая раздел, посвященный вопросам супрасегментнои фонетики японского языка, в частности — специфике интонационного оформления различных структурно-семантических типов вопросительных высказываний, т. е. высказывании одного комму-
279


никативнош топа, отметим, что сформулированная нами гипотеза полностью подтвердилась: в интонационной системе японского языка, так же как и русского, несмотря на то, что типологически эти языки различны, имеется значительное сходство. Для интонационного оформления вопросительных предложений четырех структурно-семантических типов: общий вопрос, частный вопрос, вопрос-переспрос и дополнительный вопрос (в японском языке с частицей -МО (も))一существуют разные интонационные модели. Предметом дальнейшего исследования может стать поиск ответа на вопрос, чем это обусловлено и имеет ли данное явление статус языковой универсалии.
4.3.3. 	Мелодика вопросно-ответного единства
с инициальным частным вопросом
Результаты, полученные нами в экспериментальном исследовании, описанном выше, позволяют сделать объектом анализа интонационное (мелодическое) оформление не одного высказывания, а двух, образующих единое смысловое целое, для обозначения которого в отечественной лингвистике используется термин «вопросно-ответное единство». В данной книге мы ограничимся анализом интонации лишь одного типа вопросноответных единств, включающих в качестве инициальном реплики частный вопрос. Гипотеза, проверявшаяся на этом этапе экспериментального исследования, может быть сформулирована следующим образом: поскольку в частном вопросе мелодическим пик приходится на вопросительное слово, то в ответной реплике (повествовательном предложении) лексемы, семантически соотносимые с вопросительным словом, тоже должны быть маркированы мелодически. Обратимся к анализу конкретного языкового материала.
На графике, представленном на рисунке 22а, видны два пика повышения ЧОТ в вопросительном предложении: первый выделяет тематическую группу Аната-ва 1Вы\ а второй — вопросительное слова НАни 'Что?9. В ответе (рис. 226) на первом месте (в фокусе высказывания) оказывается слово аМЭ 4леденцы5, мелодический контур которого более выражен, чем в нейтральных повествовательных высказываниях (ср. рис.11 выше): по «яркости» регистрового перехода («низкии-высокий») мелодическое
280


Hz
~4Ui
alL
Hz
Рисунок 22. Графики ЧОТ вопроса ⑷:алぬ iva na/i/-o т//Ш5"а
(あなたは何をiiましたか'Что вы видели?")
и ответа (б): а/печ) m/Vrwsfta (飴をUました'Леденцы виделつ
выделение слова аМЭ сходно с мелодическим выделением слов
в повествовательных предложениях, содержащих акцентно выде¬
ленное слово (ср. рис. 11-14 выше). Рассмотрение и других по¬
добных примеров подтверждает выдвинутую гипотезу.
Сравним эти вполне предсказуемые результаты с данными,
полученными в 10-х годах прошлого века К. Сакума при анализе
сонаграмм высказываний, построенных по модели «частный
вопрос — ответ» (汽車は何時出ますか kasha wa itsu demasu ka пе
‘Поезд когда же отходит?’ 一十時三十分に出ま1 juuji-sanjippun-ni
demasu Ъ 10:30 отходит5); см. рисунки 23 и 24.
281

(Jjq kij а ша i äe та sk а нс
Рисунок 23. Сонаграмма вопроса kasha wa itsu demasu ka ne ^оезд когда же отходит?"
На приведенной сонаграмме565 (рис. 23) видно, что вопросительное слово itsu ('когда5) произносится с более высокой ЧОТ, чем предшествующее ему kisha ('поезд'), отмеченное топиковой клитикой -ВА (й). Наблюдается и резкий подъем ЧОТ на вопросительной частице -КА (й^), после которой следует частица -НЭ (ね)，придающая эмоциональную окраску высказыванию.
На рисунке 24 видно, что мелодически наиболее выделенным участком ИК является 十時juuji (‘десять часов’）一 слова, первая
мора которого, являясь акцентным ядром, находится в интонационном фокусе ответа.
(X) d^ULd^i т andy p\mnkt de та s
Рисунок 24. Сонаграмма ответа 10:30 отправится"
Завершая рассмотрение мелодики вопросительных высказываний разных структурно-семантических типов, 〇™етам, что не во всех случаях дифферентор (восходящее движение ЧОТ на вопросительной частице -КА) может быть выражен (ср. рис. 25), на котором представлена сонаграмма фразы浜へ何時に着きましようか hama-e nanji-ni tsukimasyoo ka (4Во сколько же мы прибудем в Хама?' (сокращение от Yokohama Йокогама)).
565 	Три сонаграммы, представленные на рисунках 23-25, заимствованы из работы К. Сакума:佐久間鼎(Сакума К.).日本音声学.東京,1963 (Приложение).
282


(W) A a Wa € twa na n dji ni ts k$ та Jtr. kn
Рисунсж25. Графиксонаграммыфразы№maそ/)алノ7-m'f5i/fr//nas/)〇oAa 'Во сколько же мы прибудем в Хамаそ'
В мелодическом контуре последней фразы частотный максимум локализован на вопросительном слове nanji (4в котором часу5), а вопросительная частица -КА, находящаяся в абсолютном конце, характеризуется нисходящим движением ЧОТ (вместо привычного для вопросов восходящего частотного интервала). По всей вероятности, причин этому как минимум две:1)вопрос эксплицитно выражен с помощью вопросительного слова nanji; 2) на семантику вопроса (риторического вопроса?), по всей видимости, накладывается выражение эмоции говорящего — нетерпения, недовольства. Содержание этого высказывания фразы может быть интерпретировано как 4 Ну когда же наконец-то мы приедем в Йокогаму?，.
Таким образом, в вопросно-ответном комплексе, включающем в качестве инициальной реплики специальный (частный вопрос), мелодически выделенными являются не только вопросительные слова в вопросительном предложении, но и слова в ответном повествовательном предложении, относительно которых задавался специальный вопрос.
4.3.4. 	Мелодика побудительных высказываний
К сожалению, мы не можем воспользоваться своим материалом, так как пока специально не исследовали интонацию побуждения экспериментально.
Поэтому в данном разделе используются результаты исследования Т. М. Гуревич566 и примеры из недавно опубликованной
566 	Гуревич Т. М. К вопросу об интонационном дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии. М.,1973. Вып. 2. С. 37-45.
283


работы М. В. Карасёвой567. Побудительные высказывания (выражающие просьбу) в подчеркнуто вежливом стиле приводятся в виде нотных записей, осуществленных последним автором.
Примеры, изображенные с помощью музыкальной нотации (см. рис. 26 и 27), как будто бы свидетельствуют о том, что в мелодическом отношении побудительные высказывания, с одной стороны, практически не отличаются от повествовательных (ср. пример 20 Онэгаи-сгшасу 4Прошу Вас!5 на рис. 26 с примером 116 на рис. 27), а с другой — довольно сильно отличаются друг от друга (ср. примеры 116 и 118 с примером 117 на рис. 27).
20.
■
一，i . _
t) -
О - ne-ga- i - shi-masu.
Рисунок 26. Мелодика фразы (20) Онэгаи-симасу 'Прошу Вас!"
116.
-p ■ (1 !■ 1
i>v тга ^
ノ rn а 1 3 td
™ + T
1
118. 119.
Mo - dot • te ku-da-sai Ма - gat - te ku - da-sai.
Рисунок 27. Мелодика четырех побудительных высказываний, выражающих вежливую просьбу:
(116) Массугу-ни иттэ кудасай "Идите прямо, пожалуйста!"; Щ7)Атира-э иттэ куА^сай ^Идите гуда, пожалуйста!^
(118) Модоттэ кудасай 'Вернитесь^ пожалуйста!';
(119) Магаттэ кудасай TloeepHMTe^ пожалуйста!/
567 	Карасёва М. В. Японское сольфеджио. М., 2008.
284


Результаты же, полученные в экспериментальном исследовании Т. М. Гуревич, несколько иные (ср. рис. 28).
Рисунок 28. Графики частоты основного тона повествования^ побуждения и вопроса (по Гуревич)568
Сравнение трех мелодических контуров, представленных на рисунке 28 (напомним, что в качестве языкового материала Т. М. Гуревич использовала однословные высказывания), свидетельствует о том, что интонационно (мелодически) побудительное  568568 	Гуревич Т. М. К вопросу об интонационной дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии. М.,1973. Вып. 2. С. 40.
285


высказывание отличается не только от вопросительного — отсутствует второе восходящее движение ЧОТ, но от повествовательного: во-первых, восходяще-нисходящее движение ЧОТ реализуется в более высоком частотном регистре (приблизительно на 50 Гц), вследствие чего расширяется общий частотный диапазон; во-вторых, нисходящее движение тона более крутое. В то же время мелодические контуры побуждения и вопроса более контрастны, чем побуждения и повествования. Большая скорость падения ЧОТ в побудительном высказывании по сравнению с повествовательным не дает достаточных оснований для надежной идентификации интонации побуждения.
Таким образом, сложно приписать функцию дифферентора каким-либо определенным акустическим признакам, поскольку они не являются безусловно релевантными для носителей современного японского языка при разграничении повествования и побуждения (ср. с результатами, описанными в работе Л. П. Блохиной и Р. К. Потаповой569).
4.4. 	НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЗНАКАХ
ПРЕПИНАНИЯ И ПАУЗЕ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
4.4.1. 	Общие замечания о пунктуации
Восприятие письменного текста может быть более или менее эффективным в зависимости от того, насколько точно читатель умеет «читать» знаки препинания, насколько они для него значимы.
Знаки препинания являются своеобразными «нотами при чтении». Они помогают читателю в восприятии текста, ведут его мысль в заданном автором направлении. Знаки препинания особенно важны в тех случаях, когда только слов, их расположения в предложении и в целом тексте, а также грамматических приемов оказывается недостаточно для выражения нужного смысла. Знаки препинания могут не только подчеркнуть значение, выраженное словами, но и резко изменить его, модифицировав смысловые
569 	Блохина Л. П., Потапова Р. К. Просодические характеристики речи и методы их анализа: Текст лекций спецкурса. М.,1980.
286


и грамматические связи слов. Такой значимостью обладает современная система знаков препинания — пунктуация.
Отметам, что если в русском языке пунктуация имеет в основном директивный характер570, то для японского — это «набор предельно гибких рекомендаций по их использованию, вытекающих из уже сложившейся практики»571. Принципы японской пунктуации имеют индикативный характер.
Современная японская пунктуация, исторически сложившаяся в стройную систему знаков позже, чем во многих европейских странах, имеет свою специфику: «Нельзя сказать, что система знаков препинания сложилась окончательно, например, нет такой строгой регламентации, как в европейских языках, правила постановки знаков препинания носят скорее рекомендательный, а не нормативный характер»572.
Таким образом, пунктуацию в японской традиции рассматривают не как систему обязательных норм, а как простое перечисление, набор определенных наиболее общих принципов постановки знаков препинания, которым рекомендуется следовать.
С точки же зрения назначения пунктуации ведущим принципом является принцип смысловой, потому что цель любого высказывания есть выражение смысла. И поэтому во всех языках пунктуация в определенной степени отражает и интонацию. В частаости, точка в конце предложения, имея структурную (конец предложения) и смысловую (конец мысли) значимость, одновременно указывает на понижение тона.
Вот как характеризуют авторы одного из учебников по пунктуации русского языка ее связь с интонацией: «Усматривая связь между интонацией и пунктуацией, нельзя не обратить внимание на разные функции интонации в русской речи: интонация может служить средством передачи смысловых оттенков, но может быть
570 Из монографических исследований, посвященных пунктуации в русском языке, назовем лишь работы Н. Л. Шубиной, которая выявила основные тенденции развития пунктуации в современных текстах на русском языке: Шубина И. Л. Пунктуация в коммуникативно-прагматическом аспеюге и ее место в семиотической системе русского текста. СПб., 1999; Шубина Н. Л. Пунктуация современного русского языка: Учебник. М., 2006.
571 Данилов А. Ю., Сыромятников Н. А. Японский язык: Пунктуация, знаки повтора, вспомогательные пометы. М., 2004. С. 6-7.
572 Фролова Е. Л. Пишем письма по-японски. М., 2010. С.19.
287


только показателем эмоционального качества речи. Если интонация имеет смысловую значимость, то интонационный принцип сопутствует семантико-структурному; если же интонация выражает эмоциональное качество речи, то интонационный принцип используется в чистом виде»573. Это справедливо и в отношении японского языка. Ср.:
(1) 	いい学校へ入った。Ii gakkoo-e haitta — ‘Я поступил в хорошую школу’.
(2) 	いい学校へ入った!Ii gakkoo-e haitta! — ‘Я поступил в хорошую школу!5
Приведенные примеры иллюстрирует однозначное соотношение между конечным знаком препинания в письменной речи и интонационным оформлением соответствующих фраз в устной речи. Однако в большинстве случаев все-таки, даже если интонация оказывается как бы на первом плане при выборе знака препинания, она обусловлена интерпретацией конкретным человеком смысловых и структурных характеристик высказывания.
Официально-деловые тексты (доклады, приказы, отчеты, программы, протоколы, инструкции, заявления и т. д.) в большей степени ориентируются на пунктуацию «стабильную》，строго регламентарованную. Строгость и смысловая однозначность изложения сводит к минимуму так называемую авторскую пунктуацию. Отсюда и своеобразие синтаксического строя: нет прямой речи, практически нет сравнительных оборотов, вставных конструкции и эмоционально окрашенных синтаксических построений, нет неполных и эллиптических предложений. В официально-деловых текстах преобладают распространенные предложения с обычным порядком слов. Общепринятые (подчас единственно возможные) формы изложения и расположения материала приводят к единообразию в употреблении знаков препинания; знаки ставятся в соответствии с грамматическим членением предложения. Как и в публицистических текстах, знаки препинания зачастую заменяют грамматические показатели, на месте которых при произнесении текста возникает пауза. Главная особенность пунктуации официально-делового текста — почти полное отсутствие знаков, выражающих экспрессивные качества речи.
573 	Волгина И. С, Светышева В. И. Русским язык: Орф〇1рафия и пунктуация: Правила и упражнения. М., 2004. С. j5.
288


Однако в оформлении деловых бумаг есть свои трудности и особенности, например, специальное выделение частей текста, в частности абзацное членение внутри достаточно распространенных предложений с нанизыванием однородных членов и других однородных синтаксических конструкций. Самостоятельные части в документах делятся на четко выделяемые разделы. Отсюда —иерархическая система рубрик, сопровождаемая сложной нумерацией и специфическими знаками препинания.
Особым своеобразием отличается пунктуация художественных текстов. Интересные закономерности интонирования письменной художественной речи (в том числе с использованием нотной записи) — и прозаической, и поэтической — полвека тому назад сформулировала Н. В. Черемисина574. Многозначность, экспрессивность, свойственные языку художественной литературы, сказываются и на пунктуации. В художественном произведении автор с помощью знаков препинания может передать тончайшие оттенки смысла, и поэтому пунктуация здесь — одно из ярких средств повышения выразительности текста и как таковое включается в понятие авторской стилистики. При этом, конечно, и в художественных текстах обязательны знаки, обусловленные синтаксическим принципом пунктуации.
Серьезные трудности при употреблении знаков препинания в художественном тексте создаются при оформлении разговорной речи. Это связано с тем, что с точки зрения синтаксиса она не укладывается в привычные схемы и модели (часто простое предложение включает элементы сложного; вставки, замечания по ходу рассуждения «врываются» в главную мысль, лишая ее одноплановости, и т. д.). Все это требует осооои комбинации знаков, учета не только их общих функций, но и возможности использования в сочетании друг с другом, и поэтому правила здесь вряд ли помогут. Здесь нужна скорее интуиция, но интуиция, воспитанная на понимании сущности пунктуационной системы.
Итак, способность пунктуации реагировать на функциональностилевые и стилистические качества текста отнюдь не означает,
574 	Черемисина Н. В. Строение синтагмы в русской художественной речи // Ученые записки / Башкирский гос. ун-т. 1969. Вып. 36. Сер. филологических наук. № 14 (18): Синтаксис и интонация. С. 3-95; Черемисина Н. В. Ритмико-интонационная предложения в русской художественной речи // Там же. С. 96-248.
289


что каждый тип текста имеет свою собственную пунктуацию; она едина и закреплена общественной практикой. Своеобразие пунктуации заключается в своеобразии самого синтаксического строя, который она обслуживает. И в этом смысле можно говорить о контекстуально и функционально обусловленной пунктуации.
Наряду с нормативной пунктуацией (как общей, стабильной, так и «ситуативной»), существует и пунктуация ненормативная. Она обычно связывается с понятием авторских знаков препинания. При строгом понимании этого термина сюда включается пунктуация, связанная с четко выраженным пристрастием автора к определенным приемам, помогающим создать характерный эмоциональный строй речи. Такая пунктуация включается в понятие «слог (стиль) писателя», она предельно индивидуализирована.
Однако пунктуация достигает цели, т. е. создание своеобразия текста, если она опирается на функционалыгую и социальную значимость знаков. Индивидуализация возможна лишь в определенных пределах. Этот предел — общественное осмысление на базе стабильных функций и значений знаков. Чрезмерная индивидуализация, не опирающаяся на постижение самой сути пунктуации и отдельных знаков ее системы, может привести к потере общественной значимости авторской пунктуации. Чувство меры при индивидуальном осмыслении знаков препинания — один из
зказателей， Каждый
[талантливости пишущего, его культуры, знак может стать выразительным, если он использован мотивированно, с пониманием его основного значения и внутренних возможностей. Пренебрежение этим правилом грозит автору остаться непонятым, но чаще всего свидетельствует о неряшливости пишущего или о его элементарной неграмотаости. Свободное владение пунктуацией возможно лишь при глубоком усвоении ее основ, при бережном отношении к «содержанию» каждого знака препинания. Индивидуальность в использовании пунктуации заключается не в нарушении функциональной значимости знаков препинания, а в расширении границ их использования, что проявляется при сохранении знаками типичных, т. е. общественно осознаваемых, значений в нетипичных контексту¬
альных условиях.
Итак, современная пунктуация организована и регламентирована. Вместе с тем она достаточно гибка, чтобы удовлетворять потребностям, связанным как со своеобразием самих текстов, где
290


она применяется, так и со своеобразием творческой индивидуальности пишущего. Такая гибкость пунктуации объясняется вариантностью в употреблении знаков препинания, отражающей возможности различного осмысления и синтаксического построения текста. Пунктуация, таким образом, существует для того, чтобы вьщелить мысль, привести слова в соответствующее заданному смыслу соотаошение.
Однако проблема — не только б употреблении пунктуационных знаков， но и в закономерной расстановке пауз при чтении письменного текста. Данный вопрос будет предметом обсуждения в следующем разделе.
4.4.2. 	Экспериментальное исследование соотношения знаков препинания и паузы в японском языке
Согласно широко распространенному мнению, между паузой и пунктуационными знаками существует определенная связь. Однако, как свидетельствуют специальные экспериментальные исследования, проведенные в последнее время, в том числе и автором данной работы, в действительности отношения между пунктуационными знаками и паузой не столь однозначны, поскольку разные типы знаков препинания в письменной речи в разной степени маркируют паузу как обязательный признак устной речи 575.
Признавая индивидуальный характер паузации, отметим в то же время, что существуют определенные закономерности и правила, которых придерживаются носители языка. Пауза играет крайне важную роль как при прочтении текста, так и при порождении устной спонтанной речи. Паузы и их частотность оказывают влияние, с одной стороны, на смысловое квантование речевого континуума, с другой — на его ритмическую организацию. Поскольку язык — это живой организм, индивидуальный для каждого отдельного человека, постольку разные носителя языка делают паузы в разных местах. Следовательно, и пауза не всегда совпа¬
575 	См., например: Пиотровская Л. А. Психолингвистические механизмы интонационного декодирования письменного текста // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения: Материалы междунар. конф., 14-16 марта 2002 г., С.-Петербург. СПб., 2004. С. 259-267.
291


дает со знаком препинания. Знаки препинания используются для обозначения самых значимых и важных пауз.
Оптимальным при анализе текста с точки зрения соотношения пауз и знаков препинания является их совпадение. Однако много и таких случаев, когда знак препинания и пауза не совпадают. В таких случаях либо есть знак препинания, но нет паузы, либо, наоборот, есть пауза, но нет пунктуационного знака.
Ниже внимание будет уделено наиболее частотному знаку препинания — запятой — и ее взаимоотношению с паузой внутри фраз в современном японском языке. Запятая в середине высказывания сигнализирует об организации речевого потока: с одной стороны, об объединении некоторых звуковых последовательностей в синтагмы, а с другой — о его членении на ритмические группы. Вопрос о постановке точки для нас мало значим, так как завершение высказывания выражается грамматически: в абсолютном конце предложения в японском языке должно находиться сказуемое (исключение составляют предложения с инверсией). Другие знаки препинания («черная точка посредине строки»— 厂УРО 中黒，длинное тире, разные кавычки, точка с запятой, двоеточие и т. п.) и их взаимоотношение с паузами в озвучиваемом письменном тексте — тема для дальнейших исследований.
Итак, в данном разделе мы рассматриваем соотношение запятой и паузы при чтении прочитанных текстов.
В языке имеются интонационные средства, которые обеспечивают, с одной стороны, объединение отдельных сегмешхзв в рамках высказывания, а с другой — членение речевого континуума. К «расчленяющим» интонационным средствам относятся, в свою очередь, разные виды ударения (в том числе и словесное), а также пауза.
«Пауза занимает среди компонентов интонации особое место. Будучи функционально суперсегментным явлением, физически она представляет собой особый, “пустой” сегмент. Чаще всего пауза определяется как перерыв в звучании или прекращение фонации на определенное (обычно довольно длительное) время. Тогда акустическим коррелятом паузы является падение интенсивности до нуля, а физиологическим — остановка в произносительном работе органов, приведение их в состояние покоя»576.
576 	Светозарова И. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С 42.
292


Исследования Ф. Голдман-Айслер показали, что время, занимаемое паузами в потоке речи, зависит от индивидуальных особенностей говорящего и от того, в какой ситуации произнесена речь. И далее: «То, что казалось различиями в скорости речи, оказалось различием в количестве пауз»577.
Исчерпывающая характеристика паузы как компонента интонации дана в специальном разделе монографии Н. Д. Светозаровой 578  579.
В фонетических исследованиях при обсуждении вопроса о сущности паузы, как правило, акцент делается на ее описание с просодической точки зрения, на разграничение разных типов пауз, а также на выявление их функциональной нагрузки. В нашем же исследовании предлагается другой аспект изучения паузы как компонента интонации — с точки зрения соотношения паузы как неотъемлемой составляющей устной речи, с одной стороны, и пунктуационных знаков, обязательных в речи письменной, — с другой.
Многие японоведы, занимающиеся исследованием фонетики, в настоящее время уделяют всё больше и больше внимания проблемам аедентно-ритаической структуры японского предложения. В отечественном японоведении проблемы паузации практически не изучались. В настоящее время этому вопросу уделяется все больше внимания, однако пока и этого недостаточно. Среди японских специалистов данному вопросу посвятила ряд работ, в том числе несколько разделов большой монографии, СУГИТОО Миёко519. Она провела серию экспериментов, направленных на исследование паузы в разговорной японской речи в разных аспектах.
Целью экспериментального исследования, описанного в этом разделе, как отмечалось выше, было выяснение степени совпадения интонационной паузы и знака препинания (запятой) при прочтении японского текста580. В этом эксперименте ставилось несколько задач:
577 Goldman-Eisler F. The Distribution of Pause Duration in Speech // Language and Speech. 1961. Vol.4, No 4. P.16.
578 Светозарова H. Д. Интонационная система русского языка. JL,1982. С. 42-45.
579杉藤美代子（Сугитоо М.).日本人の声.（日本語音声の研究.1).大阪，1994.
580 Экспериментальные данные заимствованы из дипломной работы О. В. Шабловинской (рукопись), посвященной паузации и интонации в СЯЯ и написанной под руководством автора данной монографии.
293


1) 	определить, насколько важную роль для носителей языка играет наличие знаков препинания;
2) установить, как влияет на прочтение письменного текста, с одной стороны, наличие/отсутствие в нем знаков препинания, с другой — разное количество пунктуационных знаков;
3) ответить на вопрос, как японцы реализуют в речи пунктуационную систему японского языка при воспроизведении письменного текста.
Методика исследования была обусловлена его задачами. Были подобраны три разных, но сопоставимых по объему и жанру отрывка из книги «Маленький принц» Сент-Экзюпери. Текст иностранного автора, переведенный на японский язык, был выбран неслучайно: при переводе можно максимально избежать «авторских знаков», что важно для чистоты эксперимента.
В первом отрывке (текст 1)были полностью исключены «внутренние» знаки препинания. Во втором отрывке (текст 2) были добавлены некоторые лишние знаки препинания (запятые). Третий отрывок (текст 3) был оставлен без изменения.
Методика описываемого в этом разделе экспериментального исследования коррелирует с методиками, использованными другими авторами при моделировании процесса восприятия речи; ср., например, использование беспробельного581 или беспаузального текста 582, замену запятых точкой 583 и др.
В эксперименте приняли участае восемь человек — четыре женщины и четверо мужчин, для которых японский язык является родным. Им было предложено предварительно ознакомиться с текстом в течение одной минуты, а затем прочитать все три отрывка. После прочтения участникам эксперимента предлагалось расставить знаки препинания в тексте 1, а также отметить
581 Kassevitch V. В., Ventsov А. V., Yagounova Е. V. The Simulation of Continuous Text Perceptual Segmentation: a Model for Automatic Segmentation of Written Text // Язык и речевая деятельность = Language and Language Behavior. 2000. T. 3, часть II. P. 48-59.
582 Надеина T. M. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. М., 2003. С. 45, 60-67.
583 Пиотровская Л. А. Психолингвистические механизмы интонационного декодирования письменного текста // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения: Материалы междунар. конф., 14-16 марта 2002 г., С.-Петербург. СПб., 2004. С. 259-267.
294


случаи «неестественной» постановки знаков препинания в текстах 2 и 3.
Прочитанный участниками эксперимента материал был записан на диктофон цифрового мини-компьютера iPAQ Pocket PC. При последующем анализе материала учитывалось, во-первых, наличие пауз, во-вторых, соотнесение этах пауз с оригинальными знаками препинания и теми, что были расставлены самими испытуемыми в тексте 1.
Обобщение полученных результатов позволяет сделать ряд выводов, которые представляется целесообразным объединить в три группы:
1) 	сходство стратегий, использованных разными испытуемыми;
2) различие стратегий разных испытуемых;
3) общие закономерности относительно соотношения знаков препинания в письменной речи и пауз в устной речи.
1.1. Все испытуемые продемонстрировали достаточную свободу и толерантность в вопросе о постановке знаков препинания: процент знаков, расставленных самостоятельно (текст 1),значительно ниже процента тех, что имеются в оригинальном тексте (текст 3). При этом наблюдается определенная закономерность при постановке пунктуационных знаков в аналогичных ситуациях: никто из участников эксперимента не сделал паузы в следующих сегментах:
КОНО ХОН-О;
НАКАНАКА МИЭНАЙ ХОДО ТИИСАЙ КОТО-О.
Первая синтагма взята из текста 1.Никто из испытуемых не сделал паузу после прямого дополнения и не поставил в соответствующем месте текста 1 знака препинания. Вторая синтагма взята из текста 2, где было поставлено больше знаков препинания, чем в оригинальном тексте; однако никто из испытуемых «не поддался на провокацию» и не сделал паузу. В то же время при работе с этим же текстом никто из участников эксперимента не квалифицировал запятую после прямого дополнения как неестественную.
1.2. Ни один из испытуемых не обнаружил «ложных» запятых в тексте 2.
1.3. Более того, встречая в тексте «ложную» запятую, при прочтении тексте 2 более чем в половине случаев испытуемые делали паузы в соответствующих местах.
295


2.1. 	У носителей языка отсутствует единодушие при самостоятельной постановке знаков препинания, нет уверенности в правильности постановки знаков (в тексте 1).
2.2. Анализ полученных результатов с точки зрения количества знаков препинания, поставленных испытуемыми в тексте 1, количества пауз, сделанных ими при прочтении всех текстов, выявил существенные гендерные различия. Мужская речь в целом более беглая, менее эмоционально выразительная, содержит значительно меньше пауз, чем женская речь. В связи с этим знаков препинания, поставленных мужчинами, гораздо меньше.
3.1. При восприятии «пустого» текста (текст 1)испытуемые продемонстрировали довольное беглое, с адекватным синтагматическим членением, прочтение. Это основание сделать вывод, что испытуемые свободно ориентировались в тексте по другим маркерам, таким как, например, грамматические показатели и др.
3.2. При работе с «пустым» текстом (текст 1)количество поставленных знаков препинания напрямую зависит от количества пауз, сделанных читающим. Данная закономерность особенно ярко проявилась при сравнении прочтения текста мужчинами и женщинами. Женская речь, как 〇™ечалось выше, более эмоциональна, богата паузами, а следовательно, и знаками препинания. Мужская же речь более монотонна, пауз в ней значительно меньше —меньше и знаков препинания. Следует также добавить, что общее количество знаков препинания, поставленных в «пустом» тексте, приблизительно в полтора раза меньше, чем в оригинальном тексте.
3.3. При чтении письменного текста, содержащего знаки препинания, постановка паузы в определенной степени зависит от наличия запятой. Эта тенденция проявилась при анализе текста 2, т. е. отрывка, содержащего «лишние» запятые. Более чем в 50% случаев в тех местах, где запятые были добавлены искусственно, испытуемые делали паузы. При этом важно подчеркнуть, что «лишние» запятые испытуемые квалифицировали как «естественные» практически в 100% случаев.
Анализ связи паузы со знаками препинания показал, что дальнейшее изучение этого вопроса значимо и с научной, и с практической точки зрения, например при разработке (модификации) методики обучения студентов правильному японскому письму.
296


Завершая же рассмотрение паузы как компонента интонации в японском языке, важным представляется привести замечание И. Ф. Вардуля по поводу паузации, которая, по его мнению, «характеризует не столько синтаксему, сколько фразему. Именно фразема (не синтаксема) может отделяться паузой от соседних фразем и не допускает паузы внутри себя»584. И там же добавляет, что в ряде случаев (для интерсинтактического яруса) «существенно не актуальное наличие или отсутствие паузы, а то, прерывается или нет тональный контур, т. е. входят ли данные две единицы в одну акцентную группу или в разные».
Итак, пауза в японском языке играет важную роль при выделении фразем или синтагм (в общепринятой терминологии). Дальнейшая разработка данного вопроса, с использованием различных экспериментальных методов, — задача будущего исследования, которое призвано будет детально охарактеризовать роль паузы в японском языке, а следовательно, дать всестороннее описание японской интонации.
4.5. 	ТЕМП КАК КОМПОНЕНТ ИНТОНАЦИИ И ЕГО СВЯЗЬ С МЕЛОДИКОЙ
Темп как компонент интонации многофункционален. С одной стороны, существуют общие закономерности изменения темпа: во-первых, «замедление темпа к концу высказывания служит средством создания его интонационной цельности»; вовторых, «существует зависимость Т. р. (темпа речи. — В. Р.) от длины речевой единицы, свидетельствующая о тенденции к изохронности»585. С другой стороны, темп «играет большую роль в противопоставлении важного — неважного в высказывании»586.
Если обычное, спокойное говорение характеризуется неким средним темпом, то на фоне этого с ускорением и замедлением темпа может быть связана передача различных смысловых и эмоциональных оттенков.
584 Вардуль И. Ф. Две особенности японских синтаксем // Актуальные проблемы японского языкознания. М.,1986. С. 46-47.
585 Светозарова Н. Д. Темп речи // Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990. С. 508.
586 Там же.
297


Замедление темпа, как правило, придает отдельным словам или целым фразам большую весомость, значительность, иногда даже патетическую торжественность. На фоне небрежной Оеглой речи замедление темпа используется как сильное экспрессивное средство.
Быстрый темп обычно характеризует эмоциональную, взволнованную речь. В то же время, как показало исследование Н. Д. Светозаровой, выполненное на основе анализа авторских ремарок и других способов описания интонации персонажей в художественном тексте, для эмоциональной речи значим сам факт изменения темпа, тогда как «направление» этого изменения зависит от типа эмоций587.
Быстрый темп естественен в динамичном рассказе о быстро следующих друг за другом событиях. Частые паузы, замедляющие общий темп, свойственны взволнованной речи.
Специальных экспериментальных исследований функций темпа как компонента интонации на материале русского языка немного588. Что же касается экспериментального исследования темпа речи в японистике, нам таковые не известны. Несмотря на то что мы не занимались специально изучением тема и его значимости для интонации японского языка, тем не менее считаем возможным изложить в этом разделе некоторые наблюдения о связи темпа с мелодикой, которые нам удалось сделать в проводившихся нами экспериментах.
Поскольку темп речи — это скорость произнесения разных сегментов (звуков, слогов, слов), то при описании этого компонента интонации в фонетических исследованиях принято учитывать либо количество однотипных сегментов, произносимых в единицу времени, либо среднюю их длительность589.
Известные нам работы, объектом изучения которых является беспаузальный текст, были направлены на определение того, влияет ли удаление пауз из текста на его восприятие, а если влияет, то как. Например, в исследовании Т. М. Надеиной сделаны следующие основные выводы о специфике восприятия беспау¬
587 Светозарова Н. Д. Интонация в художественном тексте. СПб., 2000. С. 124^125.
588 См., например: Надеина Т. М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. М., 2003.
589 Светозарова Н. Д. Темп речи // Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990. С. 508.
298


зального текста: «Увеличение скорости предъявления информации уже на 23% по сравнению с темпом контрольного текста влечет за собой изменения коннотативного значения текста. Информация расценивается как менее полезная и актуальная, менее близкая и интересная (прагматический компонент), а содержание — как менее понятное, более “приземленное” и однообразное (пропозициональный компонент)» 59°.
В проведенном нами эксперименте, как следует из названия данного раздела, ставилась другая задача — определить наличие связи темпа с другими компонентами интонации в естественной речевой деятельности (при работе же с беспаузальным текстом испьпуемым-аудиторам предлагается для восприятия искусственно модифицированный текст).
Для корректного описания темпа как компонента интонации Н. Д. Светозарова, вслед за Л. К. Цеплитисом, считает целесообразным различать два понятия: с одной стороны, «темп», соотносимый с минимальной интонационной единицей, каковой, согласно учению Л. В. Щербы，является синтагма，а также с фразой; с другой —— 《просодическую длительность»， которая характеризует меньшие по протяженности сегменты, а именно слова и слоги590  591.
Если следовать данному терминологическому разграничению, то в случае работы с беспаузальным текстом переменной величиной является только собственно темп, тогда как в нашем эксперименте —и собственно темп, и «просодическая длительность», т. е. темп в широком значении этого термина.
В случае, когда исследователь меняет темп речи за счет удаления межсинтагменных и/или межфразовых пауз, скорость произнесения звуков и слогов, т. е. скорость артикуляции, остается неизменной — меняется лишь количество слов, произнесенных в единицу времени. Обязательным условием такой модификации текста является сохранение, во-первых, пауз, соответствующих фазе смычки глухих согласных, во-вторых, «мелодических переломов на границах синтагм, а также предпаузального удлинения звуков ... что способствует сохранению исходного членения
590 Надеина Т. М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. М” 2003. С. 67.
591 Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982. С. 48.
299


текста»592. В нашем же эксперименте изменение темпа обеспечивалось иным способом — за счет увеличения скорости произнесения всех сегментаых единиц: и звуков, и слогов, и слов.
Итак, в одном из экспериментов одному диююру было предложено произносить записываемые на магнитные носители высказывания не только в обычном темпе, но и в ускоренном. Всего в двух вариантах прочтения было записано около 100 высказываний. Поскольку во всех случаях были выявлены одинаковые различия, проиллюстрируем полученные результаты лишь одной парой фраз.
На рисунке 29 приведена огибающая частоты основного тона, полученная для высказывания KYOo FUtta Ame wa aKAI 今日降 つた雨は赤い‘Дождь, шедший сегодня, (был) красным’，произнесенного в естественном (нормальном, среднем) темпе, а на рисунке 30 — в ускоренном темпе.
тттшн 痛!
Hz
Рисунок 29. График ЧОТ фразы kyoo futta ате wa ака/ ^ождь, шедший сегодня, (был) красным〜 произнесенной в обычном темпе
Сравним полученные данные.
Свидетельством того, что диктор адекватно выполнил полученную инструкцию, является большее время звучания первой фразы (в нормальном темпе) по сравнению со второй (в ускоренном темпе): высказывание в нормальном темпе «вписывается»
592 	Надеина Т. М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. М” 2003. С. 45.
300


•"丨•—wmw11—лшь-~^
Hz
Рисунок 30. График ЧОТ фразы kyoo futta ame wa akat, 'Дождь, шедший сегодня, (был) красным', произнесенной в ускоренном темпе
во временной интервал от 0,2 с до 1,55 с (общая длительность — 1,53 с), а в ускоренном темпе — от 0,2 с до 1,3 с (длительность фразы —1,1 с).
Сокращение общего времени звучания, естественно, проявилось в сокращении средней длительности слогов: ср.: 0,12 сек (1,35 : И) против 0,1 сек (1,1:11). Однако даже столь незначительное увеличение скорости артикуляции (на 16,7%) привело к изменению частотных характеристик.
Диктор при повторном прочтении фразы в более быстром темпе невольно увеличил ЧОТ фонетических слов практически на всех участках на 20-30 Гц. В результате фразы, произнесенные в среднем и ускоренном темпе, реализуются приблизительно в одинаковом диапазоне (около 125 Гц), но в разном регистре; ср.: от 7D-80 Гц до 180 Гц — в нормальном темпе против диапазона от 95-100 Гц до 205-210 Гц — в ускоренном темпе. Отметим также, что крутизна падения мелодики на Амэ 'дождь5 во фразе, произнесенной в ускоренном темпе, более пологая, чем во фразе, произнесенной в нормальном (среднем) темпе.
Ввиду того, что представленные результаты были получены только от одного диктора, сформулируем основной вывод в гипотетической форме: увеличение скорости артикуляции, т. е. скорости произнесения и звуков, и слогов, и слов, может привести
301


к повышению общего уровня ЧОТ, в котором реализуется соответствующая фраза. Однако, подчеркнем еще раз, наличие данной связи требует проверки на репрезентативном языковом материале — с привлечением статистически значимого количества дикторов разного пола. Это может стать предметом дальнейшего исследования.
Заключительный раздел четвертой главы посвящен анализу тех составляющих интонационного оформления устной речи, которые в отечественной лингвистике многими исследователями не трактуются как компоненты интонации. Тем не менее мы считаем целесообразным обратиться к характеристике фразового ударения, а также ритма и его связи с интонацией в современном японском языке, что обусловлено его типологическими особенностями.
4.6. 	ЕСТЬ ЛИ ФРАЗОВОЕ УДАРЕНИЕ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ?
Ответ на вопрос, вынесенный в название данного раздела, не очевиден. Если фразовое ударение имеется в японском языке, то необходимо определить, как оно проявляется в звучащем тексте.
Начнем с общелингвисгической трактовки фразового ударения.
Л R Зиндер дает краткое, но в то же время емкое определение понятию 《фразовое ударение》： 《В потоке речи ударение елова включается в ткань интонации как ее элемент. В этом смысле его можно назвать фразовым ударением. Оно накладывается на тот или иной интонационный контур, внося определенное разнообразие в его рисунок. Именно фразовое ударение образует ритм речи, в нем реализуются и все другие виды ударения — синтагматическое, логическое и эмфатаческое»593.
Т. М. Николаева в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» определяет фразовое ударение как «интонационнопросодическую единицу, оформляющую законченность фразы и выражение ее коммуникативного типа»: «В большинстве языков [фразовое ударение] реализуется в зоне последнего ударного
593 	ЗиндерЛ. Р. Общая фонетика. М.,1979. С. 276.
302


слога фразы; оформляется разного типа комбинациями интонационных средств — мелодикой, интенсивностью, длительностью. В нейтральном произнесении зона Ф. у. [фразового ударения] не воспринимается как особо выделенная, маркированная, поэтому Ф. у. [фразовое ударение] иногда называют нейтральным или автоматизированным. ..»594.
Такой подход к характеристике фразового ударения, на наш взгляд, является плодотворными для описания фразового ударения в японском языке.
Обратимся к концепции И. В. Вардуля. Выделяя в японском языке девять ярусов, он рассматривал процессы акцентуации на уровне глоссем, для которых характерна непрерывность и которые вместе с сопровождающими их синтаксическими маркерами формируют синтаксемы, а они, в свою очередь, — фраземы (в некоторых случаях фразема может состоять из одной синтаксемы). У И. Ф. Вардуля читаем: «Необходимость различения глоссем и синтаксем вызвана неоднородностью первых. Синкатегорематические глосссемы не способны быть конституентами предложения. В этом качестве выступают лишь категорематаческие глоссемы или, говоря точнее, единства таких глоссем с синкатегорематическими глоссемами, т. е. синтаксемы»595. Фраземы И. Ф. Вардуль считает «высшими акцентными единицами языка». Категорематическими глоссемами он называл знаменательные части речи (именные, глагольные, адъективные, наречные), а синкатегорематическими — различного рода частицы, клитики.
Свои интерпретации И. Ф. Вардуль наглядно иллюстрировал с помощью следующих примеров:
{\г)Аицу ва кими о каракаттэ иру но да Юн тебя дурачит' (восемь глоссем);
(16)Аицу-ва кими-о каракаттэ иру-но-да (четыре синтаксемы);
(1в)аИЦУ-ВА киМИ-0 каРАКАттэ-иру-но-да (три фраземы);
(1г) аИЦУ-ВА киМИ-О-КАРАКАттэ-иру-но-да (две фраземы).
Если следовать определениям фразового ударения, предложенным Л. Р. Зиндером и Т. М. Николаевой (в которых ничего
594 Николаева Т. М. Фразовое ударение // Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990. С. 561.
595 Вардуль И. Ф. Две особенности японских синтаксем // Актуальные проблемы японского языкознания. М.,1986. С 42-43.
303


не говорится о японском языке), то в примерах И. Ф. Вардуля (1в и 1г) реализуется тот тип фразового ударения, который называется нейтральным. Проявляется же японское фразовое ударение в оформлении фраз (фразем) единым акцентным контуром, построенным по тем же правилам, что и акцентный контур фонетических слов.
Рассмотрим другой материал из японского языка, в котором, как нам кажется, представлен вариант маркированного фразового ударения, имеющего отношение и к актуальному членению высказываний.
Возьмем, например, высказывание ФУРУЙ ХОНЪ ТО ДЗАССИ (古し、本と雑誌）596• Смысл данного высказывания может быть интерпретирован двояко:(1)‘Старые книги и журналы’ или как (2) 'Старые книги и журналы'. Исходя только из сегментного состава этого высказывания, трудно судить о том, относится ли определение ('старые9) исключительно к книгам или и к книгам, и журналам. Если говорящий имеет в виду, что только книги старые, то он выбирает один из двух вариантов акцентноинтонационного оформления этой фразы:1)фуРУйХОнъТОо, дзаССИ, 2) фуРУйхонъТОо, дзасси, несколько удлиняя звучание сочинительного союза ТО. Если же говорится о старых и книгах, и журналах, то при удлинении звучания -Ий в адъективном глаголе фуРУИй, стоящем в определительной позиции, происходит и чуть большее повышение голосового тона на И по сравнению со слогом РУ. В этом случае произносится фуРУИй, ХОнътодзасси. Конечно же, свою роль играет и пауза, обозначенная здесь запятой. Если же пауза отсутствует, то мелодика соседствующих сегментов показывает, где проходит граница между синтагмамифразами (в данных примерах, как нам представляется, они совпадают) и дифференцирует смысл всего высказывания.
Из анализа приведенных выше примеров следует, что мелодическое и ритмическое оформление некоего сегментного отрезка диктуется и актуальным членением, и семантикой высказывания. При этом нельзя не отметить, что фразовая интонация вносит существенные «коррективы» в правила акцентного оформления отдельно взятых фонетических слов. Исходно акцентные
596 	Этот пример заимствован нами у Г. Саданобу (fg利之（Саданобу Т.). 文節と文の間:末尾をめぐって//文法と音声.V•東京，2006.頁120).
304


контуры слов из высказывания о книгах и журналах в словарной форме представлены так: фуРУй, ХОнъ и дзаССИ. А акцентуация соединительного союза ТО, являющегося с акцентуационной точки зрения недоминантной морфемой, подчиняется правилам сочетания с акцентным контуром предыдущей морфемы и меняется в зависимое™ от контекста. В первом случае, когда определение относится только к книгам, на ТО происходит резкое повышение ЧОТ и некоторое увеличение длительности, при этом на «приращение» длительности приходится падение ЧОТ.
О чем это свидетельствует? Каковы причины изменения мелодического оформления в этом случае?
Резко восходящее, а затем сразу же нисходящее движение ЧОТ марьсирует границу между синтагмами, что снимает омонимию, о которой говорилось выше, и обеспечивает однозначное выражение и понимание смысла: определение ФУРУЙ относится только к книгам (ХОНЪ), но не к журналам (ДЗАССИ).
Напротив, резко восходяще-нисходящая мелодика на последнем слоге ФУРУЙ с некоторым увеличением длительности его звучания, пауза (или даже отсутствие ее) и сохранение исходной (словарной) акцентуации в ХОНЪ свидетельствуют о том, что определение (ФУРУЙ) «обслуживает» два однородных определяемых —ХОНЪ и ДЗАССИ.
Как уже говорилось в нашей работе, первой в отечественном японоведении на соотношение музыкального ударения и интонации обратила внимание Т. М. Гуревич, при проведении экспериментально-фонетическое исследование. Однако она специально не рассматривала вопрос о наличии/отсутствии фразового ударения в японском языке.
В результате проведенного исследования автор пришла к следующему заключению: «Основные акустические признаки, дифференцирующие лексические значения слова, лишь несколько видоизменяются под влиянием интонации. На тональный контур слова фразовая интонация оказывает особенно сильное влияние тогда, когда частотный рисунок слова не совпадает с интонационным контуром на данном участке фразы» 597. Особо
597 	Гуревич Т. М. Влияние интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке // Вопросы японской филологии. М.,1975. Вып. 3. С. 40.
305


Т. М. Гуревич подчеркивает влияние вопросительной интонации: несовпадение контура слова с направлением движения ЧОТ приводит к резкому повышению основного тона на последнем слоге. Заметим, что Т. М. Гуревич использует термин «фразовая интонация», но не дает его дефиниции.
Из сказанного следует, что интонационное (в первую очередь мелодическое) оформление высказывания играет более важную роль, чем мелодика, предписываемая правилами сочетания морфем, входящих в фонетическое слово, меняя в зависимости от передаваемого смысла исходное акцентное оформление с резкими «скачками» ЧОТ на строго определенных сегментах. Такие сегменты в общем мелодическом контуре, оформляющем все высказывание, занимают центральное положение, что обусловлено их функциональной нагрузкой — тесной связью с грамматикосемантическими отношениями между отдельными синтаксемами в составе соответствующего отрезка текста. Отрезки, попавшие в определенном смысле в «конфликтную» ситуацию, т. е. в ситуацию, в которой «сталкиваются» мелодика акцентного коитура фонетического слова и мелодика как компонент интонации, и характеризующиеся увеличением длительности (что в определенной степени меняет ритмическую организацию всей фразы), можно рассматривать как отрезки, находящиеся в интонационном фокусе. По-видимому, и интенсивность их произнесения также имеет более выраженный характер, чем в других контекстах.
Каковы причины, приводящие к такой модификации мелодики сегментных единиц?
САДАНОБУ Тосиюки, рассматривая подобные примеры в своей статье, приходит к выводу о том, что типичная для завершающей части японских предложений мелодика, сигнализирующая о конце высказывания, может встречаться и в срединной позиции в распространенном предложении. Это обусловлено осознанием говорящим данного фрагмента высказывания как имеющего свою смысловую нагрузку, сравнимую с целым предложением. Мы же предлагаем трактовать подобные явления как проявление маркированного фразового уцарения. См. подробнее нашу работу598.
598 	Рыбин В. В. Особенности интонации в современном японском языке // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. СПб., 2010 а. № 134.
С. 53-61.
306


Таким образом, под фразовым ударением в японском языке мы понимаем просодическое оформление любого интонационносмыслового единства, ограниченного с двух сторон паузами (иногда — лишь перепадом мелодического и динамического контуров).
Таким образом, как нам представляется, мы смогли дать вполне убедительный и к тому же утвердительный ответ на вынесенный в название раздела вопрос относительно наличия фразового ударения в СЯЯ. Фразовое ударение в японском языке есть. Оно может быть нейтральным, т. е. немаркированным (но обозначенным паузой или только перепадом в структуре мелодического и динамического контуров), — в этом случае фразовое ударение сигнализирует о законченности фраз в нейтральном произнесении, —и маркированным, которое используется прежде всего для актуального членения высказывания. Особо подчеркнем, что маркированное фразовое ударение в японском языке влечет за сооои модификацию ЧОТ, длительности и интенсивности сегментов, находящихся в интонационном фокусе синтагмы.
4.7. 	РИТМ И ИНТОНАЦИЯ
В СОВРЕМЕННОМ ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Под ритмом мы понимаем речевой ритм, который, по определению И. Г. Торсуевой, представляет собой «регулярное повторение сходных и соизмеримых речевых единиц, выполняющее структурирующую, текстообразующую и экспрессивноэмоциональную функции»599. В. Н. Всеволодский-Гернтросс считал ритм не просто составным элементом интонации, как высота, сила, темп и тембр, а «тем стержнем, на который ... нанизывается интонация, конечно, при соблюдении того условия, что все видоизменения высоты, силы, темпа и тембра совершаются в некоем порядке, систематически, с непременным возвратом и повторениями их сочетаний, всегда объединяющих внутри себя известные противоположения, вне чего интонация аритмична»600.
599 Торсуева И. Г. Ритм // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.，1990. С. 416.
600 Всеволодский-Гернгросс В. Н. Теория русской речевой интонации. Пг., 1922. С. 6.
307


Многие исследователи ритма различных языков, относя его к просодическим средствам звучащей речи, полагают, что в каждом языке ритм связан с повторами через определенные временные периоды, которые происходят на уровне как динамических (силовых), мелодических, темпоральных, так и других составляющих устных высказываний. Как правило, при обращении к ритму объектом исследования является поэтическая речь, хотя ряд лингвистов высказывают мнение, что ритмически должен быть организован и прозаический текст. Данное положение приобретает особое значение при описании устной речи на японском языке.
Первоосновой ритма в японском языке является «морный счет», нарушение которого приводит к отклонениям от естественности при производстве речи. Чаще всего это явление (нарушение морного ритма) наблюдается у иностранцев, владеющих японским языком. При этом обычно наблюдается либо редукция тактовых единиц, либо наоборот—их количественное увеличение601. При обращении к носителям японского языка с вопросом о том, что больше всего режет их слух в речи иностранцев, говорящих по-японски, мы в первую очередь слышим ответ, касающийся нарушения ими (иностранцами) морной структуры фонетических слов, синтагм (фразем) и высказываний в целом. Вторым по частотности является ответ об отклонениях в акцентном оформлении речевых единиц, третьим — о неправильной артикуляции звуков речи как таковых.
Объяснения этим явлениям вполне очевидны. Для природных носителей японского языка «морная ритмика»— основа основ звучащей речи. Доводы по этому поводу приводились выше в соответствующих разделах.
Что касается акцентуации и мелодического оформления высказываний на японском языке, то некоторые отклонения от нормативного (стандартного) произношения в речи иностранцев в меньшей степени режут ухо японцев, поскольку среди самих японцев наблюдаются существенные «нарушения», причину которых связывают с различиями систем акцентуации японских диалектов. Об этом свидетельствуют, например, данные Сугитоо Миёко602.
6〇1小熊理江（Огума R).発話リズムと日本語教育.東京，2008.頁31.
602杉藤美代子（Сугитоо М.)•日本人の英語（日本語音声の研究.2)•大阪,
308


Так, высказывания 冬の泳 1が！！になった（Fuyu-no ame-ga mizore-ni natta ‘Зимний дождь превратился в мокрый снег’）и 冬の霞カ、'雨に なった（Fuyu-no mizore-ga ame-ni natta ‘Зимний мокрый снег превратился в дождь’) в стандартном (токийском) японском языке получают следующее акцентное оформление:1)fiiYU-NO Amega miZORE-NI NAtta; 2) fuYU-NO MIZORE-GA Ame-ni natta. Отметим, что во второй фразе miZORE 'мокрый снег' подвергается определенной модификации при включении в синтагму (fuYU-NO MIZORE-GA 'Зимний мокрый снег9) — утрачивает исходный (этимологический) переход от низкой первой моры ко второй высокой. Эти же фразы в произнесении носителей осакского диалекта приобретают отличное от токийского мелодическое оформление:1)FUyu-no aME-ga MIZORE-NI natTA; 2) FUyu-no MIZORE-GA aME-ni natTA. Фонетические слова и равные им синтагмы в осакском диалекте склонны к большему сохранению «словарного» словесного акцента по сравнению с токийским, существенно отличным от осакского диалекта. В отношении мелодической оформленности синтагм в двух диалектах (токийском и осакском) можно говорить о том, что акцентные конфигурации сегментных последовательностей являются компонентами, поддерживающими ритм фраз, при этом он выглядит более «рваным» в осакском диалекте по сравнению с токийским.
Следовательно, к ритмообразующим факторам в японском языке относится и периодичность (повторяемость) акцентных групп (акцентных структур), формируемых мелодическими контурами. Именно в ритме высказываний отчетливо проявляется фразовое ударение, о котором речь шла выше.
Если вернуться к сегментным ритмообразующим единицам в СЯЯ, то в недавних исследованиях ряда авторов стала отмечаться еще одна (больше моры) структура. Согласно X. Отака (2009), X. Кубодзоно (1999) и другими исследователями, типичным комплексным сегментным конституентом, играющим важную роль при формировании ритмических структур, является двуморная «конструкция» — стопа (foot).
Релевантность стопы для японской фонологической системы —это еще один существенный аргумент в пользу выделения
1996 6.頁 50.
309


ритмообразующей единицы, описываемой термином «мора». Так, КУБОДЗОНО Харуо отечает, что многие фонологические и морфологические структуры в японском языке могут быть представлены в обобщенном виде, если «считать, что последовательность из двух мор формирует большую (или более высокого ранга) просодическую единицу»603. Этот автор приводит примеры, связанные с образованием аббревиатур (BSI§ рякугд) заимствованных слов: se.ku.syu.a.ru ha.ra.su.me-n.to от англ, sexual harassment —► [se.ku][ha.ra], ri.mo-o.to ko-n.to.ro-o.ru “remote control” 一► [ri.mo] [ko-n] и под. Из приведенных примеров видно, что только две начальные моры каждого из слов исходного словосочетания остаются в сокращенном рякуго. Сходные явления наблюдаются и в таких словах-заимствованиях, как de.mo(-n.su.to.re-e.syo-n) от англ, demonstration, su.to.(ra-i.ki) от англ, strike. По мнению Кубодзоно, такого типа ограничения предопределяют и минимальную длину слов как двуморную стопу.
Добавим, что и японское словесное ударение (мелодическая конфигурация голосового тона) отчетливо реализуется на сегментах протяженностью в две моры или более: все одноморные слова имеют одинаково высокий регистровый уровень.
Как следует из приведенного выше языкового материала, в качестве более крупных ритмических единиц выделяются ритмические структуры (акцентные группы), синтагмы и высказывания. Подобный подход наблюдаем у Пьерреумберт и Бекман, которые выделяют accentual phrase, intermediate phrase и major phrase соответственно604.
В членении японской речи на ритмические структуры большое значение имеют грамматические элементы (клитики), которые являются своеобразными маркерами границ ритмических структур именных словоформ и могут влиять на их акцентное оформление. Свою акцентную специфику имеют и глагольные ритмические структуры. Однако трудно говорить об их определенной маркированности, хотя, находясь в конце высказывания, они подвержены влиянию интонации соответствующих коммуникативных типов и эмотивных концовок (частиц).
603 Kubozono Н. Mora and Syllable // The Handbook of Japanese Linguistics / Ed. N. Tsujimura. Oxford: Blackwell, 1999. P. 40.
604 Pierrehumbert J., Beckman M. Japanese Tone Structure. Cambridge (Massachusetts); London (England), 1989. P. 21.
310


Отдельно, однако, отметим, что имена, стоящие в начале высказывания, как правило, формируют самостоятельную синтагму даже в тех случаях, когда они не сопровождаются клитиками (топиковой частицей ВА, выделительной частацей МО, падежными показателями). Как (на основании экспериментальных данных) отмечает Ё. Мори, если такие слова одноморны, то их длительность увеличивается на 40-50% или за ними следует пауза605. Можно предположить, что это своего рода компенсирующий «недостающую» длительность для формирования двуморной стопы эффект.
Обычно синтагма в СЯЯ состоит из одной или нескольких ри™ических структур, но редко более чем из трех606. Дж. МакКоли утверждает, что в ритмических структурах, объединенных в синтагму, исходное ударение просодически «зависимого» элемента сохраняется в виде второстепенного. Так, в 青いドレス (aOi + DOresu = aOi-doresu ‘голубое платье’)607 состоит из двух ритмических структур, первая из которых содержит главное ударение, а вторая — второстепенное. В данном случае ударение (как главное, так и второстепенное) в синтагме сохраняет то же положение, что и в исходной ритмической структуре608. Следует добавить, что регистровые перепады в таких случаях меньше по сравнению с регистрами, формирующими главное ударение.
Краткое описание ритма в японском языке будет неполным, если не отметить, что многие лингвисты, занимающиеся ритмической типологией языков, выделяют в основном две категории языков в соответствии с моделями изохронности. Языки первой категории отаосятся к языкам с «ударно-тактовым» ритмом, связанным с ударением (stress-timed rhythm) и интервалами между ударными сегментами (inter-stress intervals), тогда как языки второй категории характеризуются слого-тактовым ришом (syllabletimed rhythm). Японский язык часто называют морно-тактовым (mora-timed) из-за наличия минимальной ритмической едини¬
605 Mori Y. Lengthening of Japanese Monomoraic Nouns // Journal of Phonetics. 2002. № 30. P. 689-708.
606 Beckman M. E., Pierrehumbert J. B. Intonational Structure in Japanese and English 11 Phonology Yearbook. 1986. № 3. P. 255-309.
607 MacCawley J. The Phonological Component of a Grammar of Japanese. The Hague; Paris, 1968. P.173-174.
608 Ibid.
311


цы — моры. В литературе японский также называют моросчитающим (mora counting language) и языком, характеризующимся «нормированием сегментных длительностей» (duration-controlling language). Исходя из сведений других авторов и данных собственных экспериментов (частично эти данные представлены в настоящей работе выше), ОТАКА Хироми предлагает отнести японский язык к слош-тактовым языкам на правах субкатегориального 609. X. Кубодзоно, подразделяя языки на силлабические и морные, относит японский язык к последним. По мнению X. Кубодзоно, мора является основной ритмической единицей не только в японской поэзии, но и в разговорной речи. Последовательности tookyoo (東м，Токио), kansai ミ関西，Кансай), tokushima (徳島，Токусима), kanazawa (金沢，Канадзава) носители японского языка трактуют как имеющие одинаковую длительность и состоящие из равного количества минимальных ритмических единиц: to-o-kyo-o, ka-n-sa-i, to-ku-shi-ma, ka-na-za-wa610. (К этим примерам мы оы могли дооавить и самоназвание Японии 日本一 ni-p-po-n.) Носители английского языка, скорее всего, вряд ли согласятся с таким членением приведенных сегментных цепочек, разделяя их на привычные им «слогопредставления»: to:-kyo:, kan-sai, to-ku-shi-ma, ka-na-za-wa (и ni-ppon или чаще — nip-pon). В этих примерах представлены все виды моры — основы основ японского ритма. Тем не менее до сих пор некоторые лингвисты оспаривают положение о том, что СЯЯ свойствен морный ритм. Одни утверждают, что имеет место обычное увеличение длительности сегментов, которые приверженцы «морности» японского языка квалифицируют как сочетание двух мор. Другие уравнивают понятие «слог» и «мора». Есть и третий подход, сторонники которого полагают, что поморная экспликация японских сегментных цепочек непосредственно обусловлена интерференцией с их письменной формой, представленной знаками силлабной азбуки — кана.
Убедительным доказательством отсутствия влияния письменности на звуковые оболочки слов служат примеры из речи японских детей двух-четырех лет, еще не знающих знаков
609 	Otaka Н. Phonetics and Phonology of Moras, Feet, and Geminate Consonants in Japanese. Lanham et al., 2009. P. 228-229.
610窪蘭晴夫（Кубодзоно X.).日本語の音声（=現代言語学入門.2.)東京， 2005.頁147.
312


азбуки. Малолетние носители японского языка не путают трехморные слова マッ卜（МАТТО ‘мат, циновка’）или ボーノレ（500- РУ ‘мяч’）с двуморными マト（的，MATO ‘цель’）и ぼる（БОРУ ‘обсчитывать’). Как отмечает X. Кубодзоно, дети в возрасте трех лет учеренно различают слова サード(СААДО ‘третья база в оеисболе5) и ЖМ (САДОО 'чайная uepeMOHMH9), используемые в игре взрослых с детьми, в которой произнесение сопровождается указанием жестами на соответствующие предметы (рисунки). Если даже в артикуляции ряда звуков и наблюдаются ошибки в детской речи (САДОО — САТОО 砂糖‘сахар’）， все же САДОО не переходит в САДО (佐渡‘Садо’， и ошибок в длительностях соответствующих гласных сегментов не наблюдается 611.
Изучение ритма как одного из основных компонентов интонационной системы японского языка имеет не только научную значимость, но и особую важность в лингводидактическом плане для его преподавания в качестве иностранного языка. Так, скажем, носители китайского языка, изучающие японский язык, наряду с неясной артикуляцией гласных и согласных (почти не различают глухие и звонкие) произносят все синтагмы особенно подчеркнуто, что создает впечатление наличия эмфазы на каждой из них и производит на японцев впечатление монотонного речепроизводства 612. Отмечается также, что носители немецкого языка не только используют излишнюю огубленность гласных, но и говорят по-японски, не обращая должного внимания на свои ошибки в ритме, как и носители других языков. Следовательно, изучение ритма имеет непреходящее значение.
Заключая рассмотрение японской интонации в разных аспектах, автор настоящего сочинения далек от мысли считать поставленные в работе проблемы окончательно решенными. Хочется выразить надежду на то, что предложенные в работе подходы, сделанные наблюдения и выводы помогут тем, кто будет заниматься этими вопросами в дальнейшем.
Сложность и комплексность японской интонации еще раз хочется продемонстрировать несколькими примерами. Первый
6,1 Ibid. Р.155.
612 土岐哲（Цутимаги А.).日本語音声教育の再検討と一試案//日本語音声と 教育.大阪，1993.頁3.
313


пример (см. рис. 31)иллюстрирует общую тенденцию в структурировании интонационного контура простого предложения, произнесенного без пауз и не содержащего даже глухих согласных.
あおいあおいのえはやまのうえのいえにある
60 1 1 1 » L
〇 0.5 1.0 1.5 2.0 2.
Рисунок л. \рафик Ч〇Т предложения аОй аОИ-НО Э ва яМА-НО уЭ-НО иЭ-ни Ару 'Картина с голуоой мальвой находится в доме на горег
Приведенный пример заимствован из работы X. Фудзисаки, который не только смоделировал пооцесс формирования интонационного контура простого повествовательного предложения (см. рис. 32), в состав которого входят фонетические слова с разными мелодическими контурами, но и отметил, что их акцентные контуры в потоке речи под влиянием примыкающих (соседних) слов, общей просодической структуры предложения, разговорного стиля высказывания могут изменять свою конфигурацию, сращиваться с соседними мелодическими конфигурациями, увеличивать или з^меньшать (вплоть до полного исчезновения — до минимального уровня F0) параметры ударности613.
Представленные графики наглядно демонстрируют, что исходные акцентные контуры в приведенном предложении подвергаются различной степени модификации:1)контур аОй — слова, стоящего в начале фразе, выражен наиболее ярко: перепад («высокии-низкий») ЧОТ — максимальное значение 220 Гц, минимальное —140 Гц; 2) перепад ЧОТ в слове Э-ва, находящемся в середине предложения, меньше предыдущего (в аОй) в два раза — со 140 Гц до 100 Гц, а в Ару, завершающем фразу, совсем нивелировался; 3) регистры «низкий-высокии» в уЭ-но и иЭ-ни,
613藤崎博也（Фудзисаки X.).日本語の音調の分析とモデル化//日本語と日本 語教育.東京，1989.頁277.
314


Рисунок 32. Комплексная модель формирования интонационного контура фразы, приведенной на рис. 31
Примечание. Графики отображают экстраполяцию графика ЧОТ: верхняя кривая (1)—огибающая результирующей мелодики; (2)— фразовые составляющие; (3) — фразовые команды; (4) — акцентные компоненты; (5) — акцентные команды.
находящихся во второй половине предложения, совершенно не проявляют акцентной активности, вливаясь в синтагму.
Приведенные далее примеры показывают, как ведут себя фонетические слова, попадающие в интонационный фокус синтагм, содержащих акцентное выделение.
Графики, представленные на рисунке 33, наглядно отражают, как ведут себя фонетические слова с разными акцентными контурами при «вхождении» их в общий интонационный контур отдельных синтагм и предложения в целом.
315


Рисунок 33. Графики ЧОТ синтагм: аОмори-но Ани-но аМАгу уПлащ и зонт старшего брата из Аомори’（слева) и куНИ-НО аНЭ-НО аМАгу уПлащ и зонт старшей сестры с родины^ (справа)
Примечание. Графики (а) и (е) отражают нейтральное произнесение; остальные графики, приведенные ниже, соответствуют фразам с акцентным выделением первого, второго и третьего фонетического слова соответственно.
Наиболее «рельефно» проявляют себя слова, содержащие акцентное ядро; функция же слов с ровным мелодическим контуром —«поддержание» определенного уровня мелодического контура всего высказывания, вследствие чего их частотные характеристики выражены не столь ярко.
О том, что носители японского языка живут в определенном «интонационном пространстве», свидетельствуют данные, полученные М. Сугитоо614. В ее исследовании изучалась интона¬
614杉藤美代子（Сугитоо М.).日本人の英語一日本語音声の研究2.大阪, 1996 b.頁 204.
316


ция японцев (носителей токийского и осакского диалектов) в их речи по-английски в сравнении с природными носителями английского языка. Примечательно, что мелодика высказывания отличается как ритмом, так и мелодическим оформлением английских фонетических слов (в нейтральном произнесении и с акцентным выделением) у носителей двух японских диалектов (см. рис. 34).
317


Соблюдение ритма в устной речи не только создает приятное впечатление для слушающих, но и оказывает влияние на процесс восприятия услышанного. С помощью экспериментов, основанных на синтезе речи, было показано, что прослушивание магнитных записей с измененным ритмом вызывает «чувство дисгармонии», при этом снижается объем запоминания и степень понимания содержания прослушанных текстов615.
Нам представляется, что приведенные выше сведения, касающиеся различных компонентов японской интонации, фразового ударения и ритма в японском языке позволяют составить представление о специфике супрасегментной фонетики японского языка.
Кроме теоретического значения, исследование интонационных процессов в каждом языке и сравнение в этом аспекте разных языков, изучение интонации в целом необходимо для преподавания языка в качестве иностранного. В нашем случае эта проблема связана с преподаванием японского языка в качестве иностранного русскоговорящим студентам.
615小熊理江（Огума Р.).発話リズムと日本語教育.東京，2008.頁10.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ретроспективный обзор практически всех работ отечественных японоведов, обращавшихся при обсуждении разных вопросов к описанию отдельных аспектов японской фонетики с 10-х годов XX в. по настоящее время позволил оценить вклад выдающихся японоведов: Е. Д. Поливанова, Н. А. Невского, Н. А. Сыромятникова, Н. И. Фельдман, И. Ф. Вардуля, В. М. Алпатова, С. А. Старостина，Т М. Гуревич и др.
При обсуждении одного из дискуссионных вопросов японистики —о происхождении японского языка — сопоставляются аргументы сторонников разных теорий. Автор монографии счел более вероятной теорию о принадлежности японского языка к алтайской языковой семье на правах периферийного, родственного корейскому, хотя существует и противоположная точка зрения, отвергающая алтайскую гипотезу, равно как и корейско-японское родство, которую в последнее время наиболее последовательно отстаивает А. Вовин.
Древнеяпонский язык характеризовался системой из восьми гласных (наличие/отсутствие их гармонии остается дискуссионным) и 13 (по Н. А. Сыромятникову) или 18 (по С. Ооно) согласных. Слоговая структура в древнеяпонском языке была ограничена открытыми слогами структур V (гласный) и CV (согласный + гласный), что сближало древнеяпонский язык с языками, в которых слог — фонологически неделимая единица (В. Б. Касевич), т. е. силлабема (по Р. И. Аванесову) или слогопредставление (по Е. Д. Поливанову). Однако в процессе сегментации согласные в нем отделяются от гласных морфемным швом: id-u выходить —► id-e-te ‘выйдя’ (деепричастная форма глагола), tat-u ‘вставать’ 一► tat-e-te ‘встав’ (деепричастная форма глагола).
319


Об акцентуации в дневнеяпонском языке судить трудно, так как в письменных памятниках ударение отмечалось только для правильного прочтения имен богов: фиксировались повышение, понижение или сохранение ровного голосового тона на соответствующих сегментах.
В эпоху классического японского языка (IXXII вв.) отмечается сокращение числа гласных (с восьми до пяти: /а/, /\/, /и/, /е/, /о/), появление конечнослогового назального N и конечнослоговых глухих имплозивов р, t, к. Вероятно, в эту эпоху произошла мутация слогов: появились тяжелые слоги структур CVN, СУ!У2 (слоги с удвоенными гласными), CVC, а мора стала функционировать в качестве ритмической единицы. Тогда же фиксируется противопоставление согласных по твердости/мягкости. В фонологической системе классического японского языка отмечены лабиализованные [к0] и [g°], позже исчезнувшие. Акцентуации классического японского языка было свойственно движение голосового тона на двусложных словах от ровного к высокому, от ровного к ровному (низкому) и т. д.
В монографии обосновано положение о том, что для адекватной сегментации устного текста на современном японском языке необходимо выделять морный уровень как центральный для японской фонологии. В современном японском языке мора представляет квант перцепции и порождения речи. С помощью экспериментальных данных доказаны как реальность моры, так и то, что она (реальность моры) не связана напрямую с изохронностью мор разного вида. Моры предложено классифицировать по ряду фонотактических признаков как ядерные (CV), маргинальные (первая из геминированных согласных — С1 — и «вторая половина» удвоенных гласных — V2) и терминальные (N, J), участвующие в образовании поверхностных слогов, содержащих дифтонгоподобные сегменты.
Анализ соотношения «слог — мора» и слогоделения в современном японском языке позволил выделить сегментные единицы в виде фонетических, поверхностных фонологических и глубинных фонологических слогов (в трактовке В. Б. Касевича), или мор. С учетом определения опорной единицы слухового квантования речевого высказывания (Р. К. Потапова) японский язык можно отнести к мороопорным языкам.
320


В работе сделан вывод об отсутствии в системе гласных японского языка так называемых долгих гласных и дифтонгов, которые представляют собой удвоенные гласные и (ложные) дифтонги, которые, с фонологической точки зрения, являются бифонемными сочетаниями; в силу этого они не входят, согласно концепции автора, в состав фонем современного японского языка. Аналогично и «долгие согласные» (Н. А. Сыромятников, Ю. В. Козлов) определяются как удвоенные (геминированные) согласные.
В результате анализа японской акцентуации, осуществленного в Главе 3, сделаны следующие выводы.
1. 	Японский язык относится к языкам с музыкальным ударением, а не к тональным языкам, как ошибочно иногда считается, так как словесный акцент в нем выражен фонологически значимыми регистровыми соотношениями «низкий-высокий» и «высокий-низкий» на слогах или морах. Введение в описание акцентных контуров (мелодических конфигураций) фонетических слов среднего регистра, равно как и направленности движения частоты основного тона, имеет сугубо фонетический, а не фонологический характер.
2. Введение в описание японского акцента правила N+1,согласно которому слова, состоящие из N мор, имеют N+1 тип акцентуации, представляется излишним, поскольку такое представление имеет морфонологический характер. Автор данной работы отказывается от принятого большинством исследователей выделения атонных, или анакцентаых (дзэнхэйных), слов в современном японском языке, считая последьшй высокий сегмент позиционно ударным. В проведенных экспериментах не обнаружено участие интенсивности в японском акценте, что бездоказательно отмечалось ранее некоторыми отечественными японистами (например, Е. Д. Поливановым).
3. Определены функции компонентов акцентного контура: начальный переход от низкого к высокому регистру играет делимитативную функцию, переход же от высокого к низкому регистру не имеет такой значимости.
4. В результате анализа взаимодействия акцента и морфемики предложена следующая классификация морфем:
(1) 	морфемы, которые всегда ударны;
(2) морфемы, которые всегда безударны;
321


(3) 	морфемы с переменной акцентуацией, среди которых, в свою очередь, следует различать:
(За) доминантаые морфемы — морфемы, которые «не отдают» ударение, за исключением тех случаев, когда они сочетаются с морфемами класса (1),
(36) недоминантные — соответственно морфемы, которые «отдают» ударение.
5. 	Японский акцент — способ и средство включения фонетических слов в интонационную конструкцию, или мелодические конфигурации, синтагм и фраз.
На основании комплексного изучения интонации современного японского языка, предпринятого в Главе 4, сделаны следующие выводы.
1. 	Мелодика фраз по-разному взаимодействует с акцентуацией фонетических слов: в одних случаях в начале фразы акцентный контур наиболее отчетливо выражен, в других — ближе к концу фразы и после слов с доминантным типом акцентуации,— регистровые различия акцентного контура существенно изменяются вплоть до полного нивелирования перепадов мелодики.
2. В фонетических словах, характеризующихся акцентным выделением, акцентный контур выражен наиболее рельефно: экспериментальное исследование показало увеличение значений частоты основного тона на выделенных сегментах на 30-50 Гц; такие слова одновременно отмечены повышением интенсивности в 1,5 раза по сравнению с сегментами, акцентно не выделенными. Такие сегменты закономерно легко опознаются при восприятии устной речи.
3. Изучение вопросительных высказываний позволило сформулировать две закономерности:
1) 	значения частоты основного тона конечной вопросительной частицы -КА, а также конечных сегментов вопросительных фраз без нее (частицы) повышаются при восходящей мелодике;
2) частота основного тона вопросительных слов также характеризуется резким повышением. Проблема исследования интонационной выраженности риторических вопросов требует специального исследования.
4. Побудительные высказывания характеризуются нисходящей мелодикой; их мелодическое оформление варьирует от плавного до резкого падения частоты основного тона в конце
322


фраз. Сугубо фонетические характеристики императивных высказываний не всегда позволяют отнести их (высказывания) к данному коммуникативному типу. Следовательно, при маркировании этого коммуникативного типа лексико-грамматический состав высказывания, вероятно, превалирует над его интонационным оформлением.
5. В работе аргументировано наличие в современном японском языке фразового ударения, для адекватного описания которого необходимо различать нейтральное и маркированное; при этом последнее вносит «коррективы» в акцентные контуры фонетических слов и, вероятно, может отражать актуальное членение высказываний.
6. Экспериментальное исследование соотношения знаков препинания (запятых), имеющих индикативный характер, и паузации в японских текстах показало, что у носителей японского языка наблюдается достаточная свобода как в постановке запятых, так и в расстановке пауз при прочтении текста независимо от наличия/ отсутствия первых. 〇™ечены гендерные различия и в паузации, и в расстановке знаков препинания в тексте, из которого они искусственно удаляются: женщины делают больше пауз в устной речи и ставят больше запятых в речи письменной; мужчины — соответственно меньше.
6. 	Первая в отечественном японоведении попытка исследования ритма современного японского языка, который характеризуется регулярными повторениями сходных и соизмеримых единиц, необходимых для структурирования, текстообразования звучащей речи (И. Г. Торсуева), привела к выводу, что первоосновой ритма в японском является «морный счет», акцентное (мелодическое) оформление ритмических структур, формирующих синтагмы, наличие/отсутствие логического ударения и паузация.
Всестороннее представление звукового строя японского языка, предполагающее, с одной стороны, сочетание диахронического и синхронического подходов, а с другой — описание в рамках одной книги сегментной и супрасегментной 中онетики，основанное на результатах экспериментального исследования, не только соответствует современному этапу развития лингвистической науки, но и отвечает потребностям лингводидактики.


СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
—акцентное выделение —акцентный контур —древнеяпонская [система]
—древнеяпонский язык —интонационная конструкция —классический японский язык —праяпонская [система]
—сверхфразовое единство —современный японский язык —фразовое ударение —частота основного тона —японский язык
АВАКДЯДЯЯИККЯЯПЯСФЕСЯЯФУЧОТЯЯ
324


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
На русском языке
1. Алпатов В. М. Проблемы морфемы и слова в современном японском языке: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — М.,1983.
2. Алпатов В. М. Изучение японского языка в России и СССР. — М.: Наука, Глав. ред. восточ. лит., 1989.—192 с.
3. Алпатов В. М. Япония: язык и общество. М.: Муравей, 2003. — 208 с.
4. Алпатов В. М. История лингвистических учений: Учеб, пособие. — 4-с изд., испр. и доп. — М.: Языки славянской культуры, 2005. — 368 с.
5. Алпатов В. М. Япония: Язык и культура. — М.: Языки славянских культур, 2008. — 208 с.
6. Алпатов В. М., Аркадьев П. М, Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка. [В 2 кн.]. — М.: Наталис, 2008. — [Кн.1].—560 с.
7. Алпатов В. М, Вардулъ И. Ф., Старостин С. А. Грамматика японского языка: Введение. Фонология. Супрафонология. Морфонология. — М.: Восточ. лит. РАН, 2000.—150 с.
8. Артемов В. А. Экспериментально-фонетическое изучение звукового состава и интонации языка // Фонетический сборник / Ред. В. А. Артемов, С. М. Жгепти. — Тбилиси, 1959. — С. 7-23.
9. Артемов В. А. Психология речевой интонации: В 2 ч. — М.: М-во высш. и сред. спец, образования СССР, 1976. — Ч.1.—162 с.
10. Басс И. И. Проблемы современного японского языкознания: Лингвистика текста / С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств. — СПб.: [Б. и.], 2004• - 372 с.
11. 	Белоножко Ю. В. Слог и ритм английской речи носителей японского языка: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Владивосток, 2007.—15 с.
12. Биричевский Д. А. Слог и мора в японском языке: Курсовая работа.— СПб., 1995 (рукопись). — 56 с.
13. Блохина Л. П., Потапова Р. К. Просодические характеристики речи и методы их анализа: Текст лекций спецкурса / М-во высш. и сред. спец, образования РСФСР. — М.: [Б. и.], 1980. — 75 с.
14. Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1981.—199 с.
325


15. БоидаркоЛ. В. Фонетика современного русского языка: Учеб, пособие.— СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998. — 276 с.
16. БоидаркоЛ. В., Вербицкая Л. А., Гордина М. В. Основы общей фонетики: Учеб, пособие. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1991.—152 с.
17. Боронина И. А. Поэтика классического японского стиха (VIII-XIII вв.).— М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1978. — 373 с.
18. Борщевская М. Л., Самсонова Е. В. О влиянии лексических заимствований на фонологическую систему японского языка // Вопросы японского языка: Памяти акад. Николая Иосифовича Конрада / Отв. ред. И. Ф. Вардуль. —М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1971.—С. 211-219.
19. Брин Д. Японский язык за три месяца: Учеб, пособие / Пер. с англ. П. Г. Курячего. — М.: Астрель: ACT, 2005. — 287,[1]с.
20. Брызгунова Е. А. Интонация и смысл предложения // Русский язык за рубежом.—1967. — № 1.— С. 35-41.
21. 	Брызгунова Е. А. Основные типы интонационных конструкций и их употребление в русском языке: Статья первая // Русский язык за рубежом.— 1973 а. — № 1.-С. 75-82.
22. Брызгунова Е. А. Основные типы интонационных конструкций и их употребление в русском языке: Статья вторая // Русским язык за рубежом.— 1973 б.-№2.-С. 44-52.
23. Брызгунова Е.А. Интонация // Русская грамматика: В 2 т. / Гл. ред. Н. Ю. Шведова. - М.: Наука, 1980. - Т.1.-С. 96-122.
24. Бубнова Г. И., Гарбовский Н. К. Письменная и устная коммуникация: синтаксис и просодия. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1991.—270 с.
25. Бурлак С. А., Старостин С. А. Введение в лингвистическую компаративистику: Учеб. — М.: Эдиториал УРСС, 2001.—272 с.
26. Быкова С. А. Типы ударения в японских диалектах // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля / Отв. ред.
B. М. Алпатов, 3. М. Шаляпина. — М.: Воет, лит., 2005. — С. 78-83.
27. Волгина Н. С, Светышева В. И. Русским язык: орфография и пунктуация: Правила и упражнения: [практ. курс]. — М.: Б.И.С., /004. — 413 с.
28. Вардуль И. Ф. Две особенности японских синтаксем // Актуальные проблемы японского языкознания / Отв. ред. И. Ф. Вардуль. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1986. — С. 41-57.
29. Васильев Б. Е. Оо ударении в современном японском языке на примере трех- и четырехсложных слов: Дипломная работа. — Л., 1973 (рукопись).
30. Венцов А. В., Касевич В. Б. Проблемы восприятия речи. — СПб.: Изд-во
C. 	-Петерб. ун-та, 1994. — 232 с.
31. 	Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. — М.: Высш. шк., 1981.-320 с.
32. Воронкова Г. В. Проблемы фонологии. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1981.- 136 с.
33. Власова Н. В. Японский язык от А до Н: Учеб, пособие для начинающих. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. — Ч.1.—116 с.
34. Всеволодский-Гернгросс В. Н. Теория русской речевой интонации. — Пг.: Гос. изд-во, 1922.—128 с.
35. Гордина М. В. О различных функциональных звуковых единицах // Исследования по фонологии. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1966.
326


36. Гордина М. В. История фонетических исследований (от античности до возникновения фонологической теории). — СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2006. — 538 с.
37. Грязнова Н. А. Назализация // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Советская энциклопедия, 1990.— С. 320-321.
38. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные труды но языкознанию: Пер. с нем. / Общ. ред. Г. В. Рамишвили; Послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. — 2-е изд. — М.: Прогресс, 2001.—400 с. — (Филологи мира).
39. Гуревич Т. М. К вопросу об интонационной дифференциации некоторых коммуникативных типов предложений японского языка // Вопросы японской филологии / Отв. ред. И. В. Головнин, В. С. Гривнин. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1973. — Вып. 2. — С. 37-45.
40. Гуревич Т. М. Влияние интонации на акцентно-ритмическую структуру слова в японском языке // Вопросы японской филологии / Отв. ред. И. В. Головнин, В. С. Гривнин. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1975.— Вып. 3. 一 С. 3843.
41. 	Гуревич Т. М. Опыт экспериментально-фонетического исследования словесного ударения в японском языке // Восточное языкознание / Отв. ред.
B. П. Старинин. — Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1976. — С. 3-10.
42. Данилов А. Ю., Сыромятников Н. А. Японский язык: Пунктуация, знаки повтора, вспомогательные пометы. — 2-е изд., стер. — М.: Восток — Запад, 2004.— 112 с.
43. Дыбо В. А. Работы Е. Д. Поливанова по японским акцентным системам и общая акцентология // Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля / Отв. ред. В. М. Алпатов, 3. М. Шаляпина. — М.: Воет.皿т” 2005. — С. 101-176.
44. Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. — М.: Наука, 1982.— 158 с.
45. Задоенко Г. П. Ритмическая организация потока речи. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1980. — 268 с.
46. Зиндер Л. Р. Лингвистика текста и фонология // Тез. докл. науч.-метод, конф. «Просодия текста». — М.: МГПИР1Я им. Мориса Тореза, 1982.—
C. 19-22.
47. Зиндер Л. Р. Общая фонетика: Учеб, пособие. — 2-е изд., перераб. и доп.— М.: Высш. шк., 1979. — 312 с., ил.
48. Златоустова Л. В. Фонетические единицы русской речи. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1981.—105 с.
49. Златоустова Л. В., Потапова Р. К., Трунин-Донскои В. Н. Общая и прикладная фонетика. — М.: Изд-во Моек, ун-та, 1986. — 304 с.
50. Золхоев В. И. Фонология и морфонология агглютинативных языков (особенности функционирования системы фонем). — Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1980.—143 с.
51.Зубкова Л. Г. Морфемно-слоговая корреляция в акцентной структуре имени и глагола в русском языке // Экспсримснтально-фонетичсскии анализ
327


речи: Проблемы и методы: Межвуз. сб. / Отв. ред. Л. В. Бондарко. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. — Вып.1.—С. 74-93.
52. Ибрахим И. С Просодические характеристики коммуникативного типа предложения в японском языке // Материалы науч. конф., посвящ. 300- летию начала преподавания японского языка в Санкт-Петербурге.— СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. — С. ЗФ-44.
53. Ибрахим И. С. Восприятие эмотивной информации в японском языке японскими и русскими респондентами // Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 50-летию восстановления российско-японских дипломатических отношений и 270-летию учреждения Школы японского языка при Российской Академии наук. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006.— С. 75-92.
54. Ибрахим И. С. Особенности восприятия эмотивной информации в неродном языке // Вестник C.-Петер, ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. — 2007. — Вып. 4. Ч. II. — С. 209-213.
55. Ибрахим И. С. Использование интонации для передачи коммуникативного типа и эмоциональной окраски высказывания в японском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — СПб., 2011. — 27 с.
56. Каптер Л. А. Системный анализ интонации. — М.: Высш. шк., 1988.— 127 с.
57. Карасёва М. В. Японское сольфеджио: Искусство мелодической интонации: 444 упражнения по интонированию японских фраз. — М.: Композитор, 2008.—124 с., ноты. ил.
58. Касевин В. Б. Элементы общей лингвистики. —М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1977.—184 с.
59. Касевич В. Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. —М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1983. — 295 с.
60. Касевич В. Б. Морфонология. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та,1980.— 161 с.
61. 	Касевич В. Б. Мора // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Сов. энциклопедия, 1990. — С. 310.
62. Касевич В. Б., Рыбин В. В., Шабепьиикова Е. М. Словесная разборчивость，тип языка и стратегии восприятия речи // Проблемы инженерной психологии: Тез. VI Всесоюз. конф. по инженерной психологии. Вып. III: Специальные проблемы инженерном психологии. Ч. I / Ин-т психологии АН СССР, Ленингр. гос. ун-т. — Л.: [Б. и.], 1984. — С. 197-199.
63. Касевич В. Б., Шабельникова Е. М., Рыбин В. В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. — 248 с.
64. М 厂 О механизме речевой паузы: Сообщение II: Восприятие паузы при «непрерывном» звучании речи // Новые исследования в педагогических науках.—1965. — № 3. — С. 151-156.
65. Клейнер Ю. А. Проблемы просодики. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002.-112 с.
66. Клейнер Ю. А. Очерки по общей и германской просодике. — СПб.: Фак. филологии и искусств С.-Петерб. гос. ун-та, 2010. — 240 с.
67. Кодзасов С. В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика: Учебник. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001.—592 с.
328


68. Козлов Ю. В. Введение в фонетику японского языка: Упражнения.— СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2005. — 26 с.
69. Конрад Н. И. Синтаксис японского национального литературного языка.— М.: Издательское товарищество иностр. рабочих в СССР, 1937. — 375 с.
70. Корчагина Т. И. Омонимия в современном японском языке. — М.: ACT: Восток — Запад, 2005.—175 с.
71. 	Крылов С. А. Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики: В 6 ч. — М.: Воет, лит., 2004. — Ч.1:Морфемика, морфонология, элементы фонологической трансформации (в аспекте общей теории морфологических и морфонологических моделей). — 479 с.
72. Крылов Ю. Ю. Проблемы слоговой и мон-кхмерской фонологии: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — СПб., 2010. — 53 с.
73. Кузнецов В. И. Вокализм связной речи: Экспериментальное исследование на материале русского языка.—СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,1997.—248 с.
74. Кузьменков Е. А. Фонологическая система современного монгольского языка. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 212 с.
75. Кун О. Н. Японский язык: Знаки и звуки: нулевой уровень. — М.: ACT: Восток — Запад, 2008. — 32 с.
76. Лаврентьев Б. П. Самоучитель японского языка. — М.: МП «Поликом», ИПО «Полигран», СП «Маркетинг — XXI», 1992. — 352 с.
77. Лефельдт В. Акцент и ударение в русском языке. — М.: Языки славянской культуры, 2006. — 248 с. — (Studia philologica).
78. Маевский Е. В. Графическая стилистика японского языка. — М.: МуравейГайд, 2000.—176 с., ил.
79. Маевский Е. В. Лексическая «революция Мэйдзи»// Актуальные вопросы японского и общего языкознания: Памяти И. Ф. Вардуля / Отв. ред.
B. М. Алпатов, 3. М. Шаляпина. — М.: Воет, лит., 2005. — С. 245-255.
80. Маслов Ю. С. Введение в языкознание: Учеб, для филол. спец, вузов.— 3-е изд., испр. — М.: Высш. шк., 1998. — 272 с.
81. 	Надеина Т. М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия / Ин-т языкознания РАН. — М.: [Б. и.], 2003.—145 с.
82. Неверов С. В. Русско-японский разговорник. — 5-е изд., испр. — М.: Живой язык, 2004. — 320 с.
83. Неверов С. В. Общественно-языковая практика современной Японии.— Изд. 2-е, стер. — М.: КомКнига, 2005.—152 с.
84. Невский Н. А. Фольклор островов Мияко. — М.: Наука, 1978.—191 с.
85. Невский Я. >4. Об ударении в японском языке // Петербургское востоковедение =St. Petersburg Journal of Oriental Studies. — СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. — Вып. 8 / Гл. ред. И. Алимов.—
C. 388-402.
86. Нечаева Л. Т. Японский язык для начинающих. 4.1.—Изд. 3-е, испр.— М.: Московский лицей, 2004. — 344 с.
87. Николаева Т. М. Интонация сложного предложения в славянских языках. — М.: Наука, 1969. — 283 с.
88. Николаева Т. М Фразовая интонация славянских языков. — М.: Наука, 1977.-278 с.
329


89. Яшсолсге似尸 М Семантика акцентного выделения. — М.: Наука, 1982.— 104 с.
90. Николаева Т. М. Фразовое ударение // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. —С. 561.
91. 	Николаева Т. М. Просодия Балкан: Слово — высказывание — текст. — М.: Индрик, 1996. — 350 с.
92. Паьиковскии А. А. Слово в японском языке. — Изд. 2-е, испр. — М.: КомКнига, 2006. — 208 с.
93. Петрянкина В. И. Функционально-семантический аспект интонации.— М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1988.—190 с.
94. Пиотровская Л. А. Психолингвистические механизмы интонационного декодирования письменного текста // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения: Материалы междунар. конф., 14-16 марта 2002 г., С.-Петербург / Редкол.: Л. А. Пиотровская (отв. ред.), Т. В. Черниговская (отв. ред.), С. Н. Цейтлин и др. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. - С. 259-267.
95. /7ледт/ер О. 5., Д Грамматика японского разговорного
языка. — М.: Изд-во Моек, ин-та Востоковедения, 1930.—189 с.
96. Поливанов Е. Д. Музыкальное ударение в говоре Токио // Известия Императорской академии наук. Сер. VI. — Пг., 1915. — Т. IX, № 15.— С. 1617-1638.
97. Поливанов Е. Д. Сравнительно-фонетический очерк японского и рюкюскоп) языков // ЗВОРАО. — СПб.,1914. — Т. XXIII. Вып. I-II. - С. 73-190.
98. Поливанов Е. Д. Где лежат причины языковой эволюции? // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. — М.: Гл. ред. восточ. лит., 1968 а. — С. 75-89.
99. Поливанов Е. Д. К работе о музыкальной акцентуации в японском языке (в связи с малайскими) // Е. Д. Поливанов. Статьи по общему языкознанию. — М.: Глав. ред. восточ. лит., 1968 б. — С. 146-155.
100. Поливанов Е. Д. Введение в языкознание: Для востоковедных вузов.— Изд. 2-е, стер. — М.: УРСС, 2002. — 232 с. — (Лингвистическое наследие XX века).
101. 	Потапова Р. К. Слоговая фонетика германских языков: Учеб, пособие.— М.: Высш. шк., 1986.—144 с.
102. Потёмина Т. А. Спонтанный текст и его оформленность // Проблемы сверхфразовых единств. Просодия и интонация. — Уфа, 1985.— С 44-48.
103. Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи / Под общ. ред. Л. Р. Зиндера и Л. В. Бондарко. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1980.—151 с.
104. Пушкин И. Русско-японский разговорник: Общение на японском языке.— М.: ACT: Восток-Запад, 2005.—156 с.
105. Реформатский А. А. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. —М.: Наука, 1979.—103 с.
106. Реформатский А. А. Введение в языковедение / Под ред. В. А. Виноградова. —М.: Аспект Пресс, 1998. — 536 с.
330


107. Рыбин В. В. Слог и мора в японских «какусикотоба»// Востоковедение: Филологические исследования. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985.— Вып.11.—С. 63-68.
108. Рыбин В. В. К проблеме нейтрализации акцентных контуров в японском языке // Востоковедение: Филологические исследования. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986 а. — Вып.12. — С. 84-90.
109. Рыбин В. В. Слог в японском языке: Автореф. дис.…канд. филол. наук.— Л., 1986 б.-16 с.
110. Рыбин В. В. Является ли реликтом мора в японском языке? // Язык, культура, общество: проблемы развития / Отв. ред. М. Н. Боголюбов. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986 в. — С. 77-85.
111. 	Рыбин В. В. Об акустических и перцептивных коррелятах ударения в японском языке // Востоковедение: Филологические исследования.— Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1987. — Вып.13. — С. 43-54.
112. Рыбин В. В. О взаимодействии акцентно-ритмическои структуры слов и интонации в современном японском языке // Материалы науч. конф. Восточ. фак., посвящ. 275-летию С.-Петерб. ун-та, 8-9 апреля 1999 г. / Редкол.: И. М. Стеблин-Каменский (пред.), А. А. Жуков, В. Б. Касевич и др.; С.-Петерб. гос. ун-т. — СПб.: [Б. и.], 1999. — С. 41-43.
113. Рыбин В. В. О значимости моры для описания фонологической системы современного японского языка // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. — 2006 а. — Вып. 3. — С. 86-93.
114. Рыбин В. В. О чем говорят японские палиндромы? // Проблемы типологии и общей лингвистики: Междунар. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения проф. А. А. Холодовича: Материалы, С.-Петербург, Ф-6 сентября 2006 г. / Редкол.: В. С. Храковскии, С. Ю. Дмитренко, Н. М. Заика. —СПб.: Нестор-История, 2006 б. — С. 131-135.
115. Рыбин В. В. Есть ли ударение в японском языке? К вопросу о значимости супрасегментного компонента для описания，преподавания и изучения японского языка // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена: Научный журнал. Общественные и гуманитарные науки. — 2007 а.— №8 (41).-С. 31-43.
116. Рыбин В. В. Фонологический компонент японских палиндромов // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. -2007 б. - Вып. 3. Ч. I. - С.115-118.
117. Рыбин В. В. В защиту музыкального ударения в японском языке // Востоковедение: Филологические исследования. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008 а. — Вып. 28: Сб. статей / Отв. ред. О. И. Редькин. — С. 33-45.
118. Рыбин В. В. Есть ли дифтонги в современном японском языке? // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика.— 2008 б. - Вып. 4. Ч. I. - С. 124^128.
119. Рыбин В. В. К интерпретации «долгих гласных» в современном японском языке // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена: Научный журнал. Общественные и гуманитарные науки. —2008 в.—№ 12(85). —С. 164-168.
120. Рыбин В. В. Иностранные слова в японском языке: фонетические особенности русскоязычных заимствований // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена: Научный журнал. — 2009 а. — № 103. — С. 99-105.
331


121. 	Рыбин В. В. Соотношение «слог-мора» и проблема слогоделения в современном японском языке // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена: Научный журнал. — 2009 б. — № 87. — С. 99-107.
122. Рыбин В. В. Особенности интонации в современном японском языке // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена: Научный журнал.— 2010а.-№134.-С. 53-60.
123. Рыбин В. В. Проблемы классификации сошасных фонем в современном японском языке // Известия Урал. гос. университета. Сер.1:Проблемы образования, науки и культуры. — 2010 б. — № 5 (84). — С. 190-199.
124. Рыбин В. В. Сущность и возможные интерпретации музыкального ударения в японском языке // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер.13: Востоковедение. Африканистика - 2010 в. — Вып. 4. — С. 99-107.
125. Я Д Интонационная система русского языка. _ Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982.—175 с.
126. Светозарова Н. Д. Просодическая организация высказывания и интонационная система русского языка: Автореф. дис.... д-ра филол. наук.— Л” 1983. —32 с.
127. Светозарова Н. Д. Интонация в художественном тексте. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000.—180 с.
128. Светозарова Н. Д. Темп речи // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Советская энциклопедия, 1990.— С. 508.
129. Советский энциклопедический словарь / Науч.-ред. совет: А. М. Прохоров (пред.), С. М. Ковалев (зам. пред.), М. С. Гиляров и др. — М.: Советская энциклопедия, 1979.
130. Спешнее Н. А. Введение в китайский язык: Фонетика и разговорный язык. — СПб.: КАРО, 2003. — 256 с.
131. 	Старостин С. А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1991.—298 с.
132. Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974.—141 с.
133. Стругова Е. В., Шефтелевич Н. С. Читаем, пишем, говорим по-японски.— М.: Муравей-Гайд, 2000. — 328 с.
134. Сыромятников Н. А. Система фонем японского языка // Ученые записки Института востоковедения. — М.: Изд-во АН СССР, 1952. — Т. IV.— С. 278-354.
135. Сыромятников Н. А. Древнеяпонский язык. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1972.—176 с.
136. Сыромятников Н. А. Развитее новояпонского языка. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1978. — 304 с.
137. Сыромятников Н. А. Классический японский язык. — М.: Наука, Гл. ред. восточ. лит., 1983.—152 с.
138. Сыромятников Н. А. Музыкальное ударение в японском языке // Японско-русский словарь / Под ред. Б. П. Лаврентьева. — М.: Рус. яз., 1984.— С. 693494.
139. Тамбовцев Ю. А. Типология упорядоченности звуковых цепей в языке / Новосибирский гос. ун-т. — Новосибирск: [Б. и.], 1994.—199 с.
332


140. Торсуев Г. П. Строение слога и аллофоны в английском языке. — М.: Наука, 1975. —239 с.
141. Торсуева И. Г. Теория интонации: Материалы к курсу «Общее языкознание» для студентов 4 и 5 курсов пед. фак. — М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1974.-206 с.
142. Торсуева И. Г. Интонация и смысл высказывания. — М.: Наука, 1979.— 111 с.
143. Горсуевд //•厂 Ритм // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 416.
144. Я М Древнегреческое ударение. — М.;几，1962.
145. Трубецкой Н. С. Основы фонологии / Пер. с нем. А. А. Холодовича; Под ред. С. Д. Кацнельсона. — М.: Аспект Пресс, 2000. — 352 с.
146. Учебник японского языка (для начинающих) / Под ред. И. В. Головнина. —М.: Высш. шк., 1971.—260 с.
147. Фельдман Н. И. Грамматический очерк // Краткий русско-японский словарь / А. Е. Глускина, С. Ф. Зарубин; Ред. Н. И. Конрад. — М.: Гос. изд-во иностр. и над. словарей, 1950. — С. 925-997.
148. Фельдман Н. И. Японский язык. — 2-е изд., стер. — М.: Эдиториал УРСС.-94с.
149. Я. Я” Доля М 厂，厂 Краткий японско-русский словарь / Под ред. Б. П. Лаврентьева. — М.: Рус. яз., 1980. — 408 с.
150. Физиология речи. Восприятие речи человеком / Л. А. Чистович, А. В. Венцов, М. П. Гранстрем и др. — Л., 1976.—126 с.
151. Фонология речевой деятельности / Отв. ред. Л. В. Бондарко. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000.—158 с.
152. Фролова Е. Л. Пишем письма по-японски. — М.: МОНОГАТАРИ, 2010. — 224 с.
\5Ъ. Хасимото С. Методы исследования родного языка // Языкознание в Японии / Сост. и авт. пред. В. М. Алпатова; общ. ред. И. Ф. Вардуля.— М.: Радуга, 1983. — С. 60-71.
154. Хаттори С. Ударение в японском языке в фонологическом аспекте // Языкознание в Японии / Сост. и авт. пред. В. М. Алпатова; общ. ред. И. Ф. Вардуля. — М.: Радуга, 1983. С. 156-177.
155. Хромов С. С, Ковалев Ю. В., Панова М. Н. Основные понятия современной интонологии: Учеб, пособие. — М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1990. —63 [2] с.
156. Цоктоева Г. Н. Фтабатэй Симэи — переводчик русской литературы: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Л., 1983. — 23 с.
157. Черемисина Н. В. Ритмико-интонационные предложения в русской художественной речи // Ученые записки. Сер. филологических наук / Башкирский гос. ун-т.—1969. — Вып. 36, № 14 (18): Синтаксис и интонация. — С. 96-248.
158. Черемисина Н. В. Строение синтагмы в русской художественной речи // Ученые записки. Сер. филологических наук / Башкирский гос. ун-т.— 1969. — Выи. 36, № 14 (18): Синтаксис и интонация. — С. 3-95.
159. Черемисина Н. В. Русская интонация: поэзия, проза, разговорная речь.— М.: Рус. язык, 1982. — 207 с.
333


160. 	Чиронов С. В. Ономатопоэтические слова в современном японском языке (проблемы функционирования): Автореф. дис.... канд. филол. наук.— М., 2004.-29 с.
\6\. Шабловинская О. Интонация повествовательных предложений: Курсовая работа [выполнена на кафедре японской филологии СПбГУ].— СПб., 2005 (рукопись). — 58 с.
162. Шаляпина 3. М. Трехмерная стратификационная модель языка и его функционирования: к общей теории лингвистических моделей. — М.: Воет, лит., 2007. — 480 с.
163. Шеманаев П. И. Курс фонетики современного японского языка / Под ред. Н. А. Сыромятникова; Военный ин-т иностр. яз. — М.: [Б. и.], 1955.-74 с.
164. Шубина Н. Л. Пунктуация в коммуникативно-прагматическом аспекте и ее место в семиотической системе русского текста. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999. — 298 с.
165. Шубина Н. Л. Пунктуация современного русского языка: Учебник.— М.: Академия, 2006. — 256 с.
166. Я Русские гласные в качественном и количественном отношении / Ред. Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1983. - V-XX, I-VI, I-XII, 1-160 с.: ил. с коммент., XXI-XXVII.
167. ЩербаЛ. В. Языковая система и речевая деятельность / Под ред. Л. Р. Зиндера, М. И. Матусевич. — Изд. 4-е. — М.: ЛКИ, 2008. — 432 с.
168. Языкознание в Японии / Сост. и авт. пред. В. М. Алпатова; Общ. ред. И. Ф. Вардуля. — М.: Радуга, 1983. — 315 с.
169. Японская поэзия. — СПб.: Летний сад, 1999. — 73 с.
170. Японско-русский словарь: Около 70 000 слов / Под ред. Б. П. Лаврентьева. —Изд. 4-е, перераб. и доп. — М.: Русский язык, 1984. — 696 с.
На английском языке
171. Abe I. Intonation in Japanese // Intonation Systems: A Survey of Twenty Languages / Ed. Daniel Hirst and Albert di Cristo. — Cambridge: Cambridge University Press, 1998. — P. 363-378.
172. Abercrombie D. Elements of General Phonetics. — Edinburgh, 1967.— 242 p.
173. Beckman M. Segment Duration and the иМога>, in Japanese // Phonetica.— 1982. —Vol.39, №2-3.
174. Beckman M. E., Pierrehumbert J. B. Intonational Structure in Japanese and English // Phonology Yearbook.—1986. — № 3. — P. 255-309.
175. W Exploring the Limits of ‘Meaning’ [in Japanese] // 文法と音声.III. [Ж京]:くろしお出版，2001•—頁161-182.
176. Cook N. D. Tone of Voice and Mind: The Connections between Intonation, Emotion, Cognition and Consciousness. — Amsterdam; Philadelphia: John Benjamin’s Publishing Company，1984. — 304 p.
177. Danes F. Sentence Intonation from a Functional Point of View // Word.— 1960. - Vol.16, No 1• - P. 34-54.
178. Denes P. B., Pinson E. N. The Speech Chain. — Baltimore, 1964. — 97 p.
334


179. Fujisaki H., Kawai H. Realization of Word Accent in Connected Speech of Japanese: Session Paper Se 29.2 at the Eleventh International Congress of Phonetic Sciences. — Tallinn, 1987. — P.1-4.
180. Gimson A. An Introduction to the Pronunciation of English. — London,1962.— 237 p.
181. Goldman-Eisler F. The Distribution of Pause Duration in Speech // Language and Speech. — Vol.4, № 4. — P.14-21.
182. Gussenhoven C. The Phonology of Tone and Intonation. — New York: Cambridge University Press, 2004. — 355 p.
183. Han M. S. The Feature of Duration in Japanese // Study of Sounds.—1962 a.—
IX. 	-P.78-89.
184. Han M. S. Unvoicing of Vowels in Japanese // Study of Sounds.—1962 b.—
X. 	-P. 167-179.
185. Haraguchi Sho. The Tone Pattern of Japanese: An Autosegmental Theory of Tonology. — Tokyo: Kaitakusha, 1977/78. — 398 p.
186. Igarashi Yo. Typology of Intonational Phrasing in Japanese Dialects (Not the final version: To be published in: Prosodic Typology. Vol.2. New York: Oxford University Press). — [S.1.],2010. — 57 p. (manuscript).
187. Inoue F. Isolated Dialectal Forms and Language Substratum in Japan // Interdisciplinary Perspectives on the Origins of the Japanese: International Symposium / Ed. K. Omoto. — [Kyoto]: International Research Center for Japanese Studies, 1996. - No 11-B. -R 293-307.
188. Interdisciplinary Perspectives on the Origins of the Japanese: International Symposium / Ed. K. Omoto. — [Kyoto]: International Research Center for Japanese Studies, 1996. — No. 11-B. — 349 p.
189. Kassevich V B., Rybin V. V Some Aspects of Japanese Morphology: Similarities to and Differences from Languages of Southeast Asia // Abstracts and Shortpapers of Russian Participants of North-Western International Academic Session on South-East Asia, June 1998. — SPb.: University of St. Petersburg, 1998.-P.67-72.
190. Kassevitch V. B., Ventsov A. V., Yagounova E. V. The Simulation of Continuous Text Perceptual Segmentation: A Model for Automatic Segmentation of Written Text 11 Язык и речевая деятельность = Language and Language Behavior. — 2000. — T. 3, часть II. — P. 48-59.
191. Kawakami Sh. On the Relationship between Word-Tone and Phrase-Tone in Japanese Language 11 Study of Sounds.—1961.—IX. — P.17-25.
192. Kawamori M. Notes on Verbal Inflection in Japanese // Gengo no Sekai.— 1984. — Vol.2, No 1.—P. 225-241.
193. Kubozono H. Mora and Syllable // The Handbook of Japanese Linguistics / Ed. N. Tsujimura. — Oxford: Blackwell, 1999. — P. 31-61.
194. Ladefoged R A Course in Phonetics. — Cambridge: Cambridge University Press, 1975. — 293 p.
195. Martin S. E. A Reference Grammar of Japanese. — Tokyo: Charles E. Tuttle Company, 1988.—1198 p.
196. McCawley J. D. The Phonological Component of a Grammar of Japanese.— The Hague; Paris: Mouton, 1968. — 206 p.
335


197. McCawley J. D. What is a Tone Language? // Tone: A Linguistic Survey. — Los Angeles, 1978.-P.111-119.
198. Miller R. A. Old Japanese Phonology and the Korean-Japanese Relationship // Language.-1967. - Vol.43, No.1(Mar.). - P. 278-302.
199. Mori Y. Lengthening of Japanese Monomoraic Nouns // Journal of Phonetics. -2002. - № 30. - P. 689-708.
200. NeustupnyJ. V. Post-Structural Approaches to Language. — Tokyo: University of Tokyo Press, 1978. — 307 p.
201. Okutsu K., Tanaka A. Invitation to the Japanese Language. — Tokyo: Bonjin-
sha, 1989. — 235 p. ，
202. Otaka H. Phonetics and Phonology of Moras, Feet, and Geminate Consonants in Japanese. — Lanham; Boulder; New York; Toronto; Plymouth (UK): University Press of America, Inc., 2009. — 320 p.
203. Pierrehumbert J., Beckman M. Japanese Tone Structure. — Cambridge (Massachusetts); London (England): The MIT Press, 1989. — 279 p.,
204. Piotrovskaya L Emotional Prosody and Emotive Intonation // Proceedings of the 15dl International Congress of Phonetic Sciences, Barcelona, 3-9 August, 2003 / Ed. by M. Y. Sole, D. Recasens & J. Romero. — Barcelona: Causal Productions Pty Ltd, 2003. — P. 2949-2952.
205. Port R. F, Dalby J., O'Dell. Evidence for Mora Timing in Japanese // J. of Acoustic Soc. of America / Acoustic Society of America.—1987. — May.— P.1574-1585.
206. Rybin V. V. Some Aspects of Japanese and Russian Phonology (Comparative Analysis) // Book of Abstracts: ICANAS XXXVIth International Congress of Asian and North African Studies. — Montreal: Universitö de Montreal, 2000.— P.198-199.
207. Sakiyama O. Is Japanese an Isolated, or Altaic Language? // Interdisciplinary Perspectives on the Ongin of the Japanese: International Symposium / bd. K. Omoto. — [KyotoJ: International Research Center for Japanese Studies, 1996.-No. ll-B.-R 281-291.
208. Smith R. E. Natural Phonology of Japanese: Revised and amended version of Ph. D. dissertation / University of Hawaii. — Hawaii, 1980.—100 p.
209. Study of Sounds. IX. — Tokyo: Kyoubunsha, 1961.—320 p.
210. Study of Sounds. X. — Tokyo: Kyoubunsha, 1962. — 280 p.
211. Study of Sounds. XI. — Tokyo: Kyoubunsha, 1965. — 305 p.
212. Study of Sounds. XIII. — Tokyo: Kyoubunsha, 1967. — 325 p.
213. Tajima K., Erickson D. Syllable Structure and the Perception of Second-Language Speech // 文法と音声.III. — Tokyo, 2004. — P. 23仁235.
214. Tsunoda T The Japanese Brain Uniqueness and Universality. — Tokyo, 1985.
215. Uwano Z. Two-Pattern Accent Systems in Three Japanese Dialects // Tone and Tunes. Vol.1:Typological Studies in Word and Sentence Prosody / Ed. by Tomas Riad and Carlos Gussenhoven. — Berlin; New York: Mouton de Gruyter,2007.-P. 148-165.
216. Venditti J. J. The J ToBI Model of Japanese Intonation // Prosodic Typology: The Phonology of Intonation and Phrasing / Ed. Sun-Ah Jun. — New York: Oxford University Press, 2005. — P.172-200.
336


217. Voicing in Japanese / Ed. J. Van de Weijer, K. Nanjo, T. Nishihara. — Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2005. — 314 p.
218. Vovin A. The End of the Altaic Controversy // Central Asiatic Journal / Ed. by Giovanni Stary. — [S.1.]:Harrassowitz Verlag, 2005. — [Vol.]49, [No]1.— P. 72-189.
219. Yip M. Tone. — New York; Melbourne: Cambridge University Press, 2002.— 341 p.
На японском языке
220•安部勇（Абэ Исаму).日英イントネーション法.音声学シリーズ6.—東京：学書 房出版株式会社，1977. —71頁.
221. 	秋永一枝（Акинага Кадзуэ).共通語のアクセント//日本語発音アクセント辞 典.一東京:日本放送協会，1977.—頁45-90.
222. 	天沼寧(Аманума Ясуси),大坪一夫(Ооцубо Кадзуо)，水谷修(Мидзутани Осаму).日本語音声学.一東京：くろしお出版，2007.—191頁.
223. 	文法と音声（Бумпоотоонсэй).—東京:くろしお出版，1997年.一285頁.
224. 	文法と音声（Бумпоо то онсэй). II.-東京：くろしお出版，1999.-319頁.
225. 	文法と音声（Бумпоото онсэй). III.—東京：くろしお出版，2001.-294頁.
226•文法と音声（Бумпоо то онсэй). IV.—東京：くろしお出版，2004. — 327頁.
227. 	文法と音声（Бумпоо то онсэй). V.-東京：くろしお出版，2006. — 239頁.
228. 	城生百太郎等(Д3ё〇 Хакутароо и др.)•日本語教育学シリーズ（第3巻)コンビ ュータ音声学.一東京：おうふお株式会社，2001.—261頁.
229. 	全国アクセント辞典(Дзэнкокуакусэнтодзитэн)/平山輝夫.一東京:東京堂， 1979.-950 頁.
230. 	イブラヒムインガ（Ибурахиму Инга).日本語音声の感情情報表現に見られる 韻律的特徴の研究.一大阪：大阪大学，2004.— 121頁.
231•岩本 一（Ивамото Хадэимэ)，近藤正（Кондоо Тадаси)，近藤クリス（Кондоо Крис).コミュニケーションのための音声学.一東京：評論社，1995.—135頁.
232.今田滋子（Имада Сигэко).発音（教師用日本語教育ハンドブック6).—東京： 国際交流基金，1981.—206頁.
233•今石元久（Имаиси Мотохиса),三輪譲ニ（Мива Дзёодэи)•母音の音響的 特徴:方言による差異//講座一日本語と日本語教育.2:日本語の音声•音韻 (上).一東京：明治書院，1995.-頁85-108.
234. 	今石元久等（Имаиси Мотохиса и др.).音声研究入門.一大阪：和泉書院， 2006.-155 頁.
235. 	猪塚元（Инодзука Хадзимэ)，猪塚恵美子（Инодэука Эмико).日本語音声学 のしくみ。シリーズ•日本語のしくみを探る.2.—東京：研究者株式会社，2006.- 193 頁.
236.  井上史雄（Иноуэ Фумио).日本語ヴォッチング.一東京：岩波新書，2003.— 209 頁. _
237. 	磯村一弘(ИсомураКадзухиро).音声を考える.一東京：株式会社ひつじ書房， 2009.— 171頁.一(国際交流基金日本語教授法シリーズ、第.2巻).
238. 	川上蓁（Каваками Син).日本語アクセント法。音声学シリーズ.5.-東京： 学書房出版，1975. — 48頁.
239. 	川上蓁（Каваками Син).日本語音声概説.一東京：桜楓株式会社，1987.— 122 頁.
337


240•鹿島央（Касима Таному).日本語教育をめざす人のための基礎から学ぶ音声 学•一東京：スリーエーネットワーク,2007193頁.
241•カタカナ語新辞典（Катакана-го синдзитэн).—東京：新星出版社，2006.— 686 頁.
242. 	金田一春彦（Киндаити Харухико).日本語.一東京：岩波書店株式会社， 1967. —224 頁.
243. 	金田一春彦（Киндаити Харухико).共通語の発音とアクセント//日本語発音• アクセント辞典.解説.一東京：日本放送協会，1974.— 頁5-30.
244. 	金田一春彦(КиндаитиХарухико).東京アクセントの法則について//明解日本 語アクセント辞典/編修金田一春彦.一東京:三省堂，1977.—頁1-68.
245. 	金田一春彦（Киндаити Харухико).日本語音韻の研究.一東京：東京堂出版， 1978. —523 頁+索引（38 頁).
246. 	金田一春彦（Киндаити Харухико)•日本語の特質（本放送協会ブックス)• _ 東京：日本放送出版協会，2007. — 245頁.
247. 	国語学研究文献索引:音韻篇(Кокугогаку кэнкюу-бункэнсакуинхэн)/国語 学会、国立国語研究所編.一東京：秀英出版，1994. _ 533頁.
248. 	小松英雄(Комацу Хидэо).アクセントの変遷//日本語.5.音韻.一東京:岩波 書店，1977.— 頁 361410.
249. 	コンサイス外来語辞典（Консайсугайрайгодэитэн).-東京：三省堂，1972.— 912 頁.
250. 	窪菌晴夫(КубодзоноХаруо).日本語の音声.（=現代言語学入門.2).—東京： 岩波書店,2005. — 248頁.
251. 	馬渕和夫(Мабути Кадзуо).国語音韻論.一東京：笠間書院，1982.—158頁.
252. 	村山七郎(МураямаСитироо)•日本語の語源•一東京：弘文堂，1974. —274頁.
253•村山七郎(МураямаСитироо).訳者あとがき//ポリワーノフE.D.日本語研究.一
東京:弘文堂，1976.—頁225-230.
254. 	村山七郎(МураямаСитироо),大林太良(ОобаясиТарёо).日本語の起源.一 東京：弘文堂，1973. -230+38頁.
255. 	明解•日本語アクセント辞典(Мэйкайнихонгоакусэнто-дзитэн)/金田ー舂彦 監修.一東京：三省堂，1977.-926+68頁.
256. 	長野正（Нагано Тадаси).日本語の音声表現(スピーチ.コミュニケーション.一 東京：玉川大学出版部，1995.— 146頁.
257. 	長田淳一郎（Нагата Дзюнышфоо)•音声学の基礎（歌唱発声の知識).一 東京：音楽之友社，1991. 一92頁.
258. 	仲野谷清（НаканоТаникиё).「わるい発音」のなおしかた一よりよい日本語の
音声をめざして.一東京：日本書籍株式会社，1985.—158頁. _
259. 	日本語•発音アクセント辞典（Нихонго хацуон-акусэнто дэитэн).—東京： 日本放送出版協会，1974.—1096+解説134頁.
260. 	日本語の現在（Нихонго-ногзндэай)/編者:調訪春雄(СуваХаруо).-東京： 勉誠出版株式会社，2006. — 241頁.
261. 	小熊利江（Огума Рю).発話リズムと日本語教育.一東京：風間書房，2008.— Ж)頁.
262. 	小倉朗(OrypaPoo).日本の耳.一東京：岩波新書，1980.-199頁.
263. 	奥村三雄（Окумура Мицуо).音韻の変遷(2) //岩波講座:日本語5.-東京： 岩波書店，1977.-頁221 -280.
264. 	音声と音声教育(Онсэйтоонсэй-кёоику).日本語教育指導参考書.1.—東京： 文化庁，1979. —233頁.
338


265. 	音声学大辞典（Онсэйгакудайдзитэн).—東京：三修社，1983. —963 頁.
266. 	大野晋（Ооно Сусуму).日本語の起源.一東京：岩波新書，1969. — 220頁.
267. 	大野晋（Ооно Сусуму).音韻の変遷⑴//岩波講座:日本語5.—東京：岩波 書店，1977.-頁147-220.
268. 	大野晋（Ооно Сусуму).日本語の世界1:日本語の成立.一東京：中央公論社， 1980. —366 頁.
269. 	大野晋(ОоноСусуму).日本語の教室.一東京：岩波書店株式会社,2002.—229頁.
270. 	ポリワーノフE. D. (Пориваанофу Е. Д.).日本語研究/村山七郎編訳.一東京： 弘文堂株式会社，1976. —241頁.
271. 	ルィビンヴィクトル(РУйбинВикутору). ロシア人から見た日本語//異文化との 出会い.一東京：勁草書房，1995.-頁34-39.
272.  定信利之（Саданобу Т.).文節と文の間：末尾をめぐって//文法と音声• V.- 東京：くろしお出版，2006頁107-134.
273. 	斉藤純男（СайтооЁсио).日本語音声学入門.一東京：三省堂，2008.-211頁.
274. 	斉藤由美子（Сайтоо Юмико).日本語音声表現法.一東京：桜風社，1994. — 195 頁.
275. 	佐久間鼎（СакумаКанаэ).日本音声学.一東京：風問書房，1963.-537頁.
276. 	佐久間鼎(СакумаКанаэ).日本語の言語理論.一東京：恒星社厚生閣，1966.- 280戸
277. 	桜井茂治(СакураиСипздзи).共通語の発音で注意すべきことがら//日本語発 音•アクセント辞典.解説.一東京：日本放送協会，1974.—頁31~43.
278. 	初級日本語一かいわ（Сёюоу нихонго: Кайва) /東京外国語大学留学生日本 語教育センター編著.一東京：三省堂，1992.— 148頁.
279. 	柴田武（Сибета Такэси).日本語とはなにか:言語の本質//日本語の現在.一 東京：勉誠出版,2006.-頁84^98.
280. 	城田俊（СирбтаСюн).日本語の音(音声学と音韻論).一春日市：ひつじ書房， 1993. —260 頁.
281.  杉藤美代子（Сугитоо Миёко)•日本語アクセントの研究.一東京：三省堂， 1984. —439 頁
282.  杉藤美代子（Сугитоо Миёко).日本人の声（日本語音声の研究1).—大阪： 和泉書院，1994.一308頁.
283.  杉藤美代子（Сугитоо Миёко).日本語の音（日本語音声の研究3).—大阪： 和泉書院，1996 а. —373頁.
284. 	杉藤美代子（Сугитоо Миёко)日本人の英語（日本語音声の研究2).—大阪： 和泉書院，1996 b.— 359頁.
285. 	高見澤孟等（Такамидзава Хадзимэ и др.)•はじめての日本語教育.1:日本語 教育の基礎知識.一Ж京：アスト株式会社,1998. —263頁.
286. 	田中真一（Танака Синъити)，窪菌晴夫(Кубодэоно Харуо).日本語の発音教 室：理論と練習.一東京:くろしお出版，2000.—137頁.
287•田中真一（Танака Синъити).リズム•アクセントの「ゆれ」と音韻•形態構造.一 東京：くろしお出版株式会社,2008. -245頁.
288. 	田中春美等（Танака Харуми и др.).言語学入門.一東京：大修館書店， 1978. — 262 頁.
289. 	田代晃ニ(ТасироКоодзи).美しい日本語の発音一アクセントと表現.一朿京： 創元社，2006. — 238頁.
290. 	戸田貴子（Тода Такако).コミュニケーションのための日本語発音レツスン.一 東京：スリーエーネットワーク，2004.-99頁.
339


291.戸田貴子（Тода Такако).日本語教育と音声.一東京：くろしお出版，2008.— 267 頁.
292•時実利彦（Токидзанэ Тосихико)•脳を考える.一東京：日本経済新聞社, 1972.-246 頁.
293. 	外山滋比古（Тояма Сигэхико).日本語の論理.一東京：中公文庫，1987.—
287 頁. _
294. 	寺川喜四男,金田一春彦，稲垣正幸(ТэракаваКисио,КиндаитиХарухико, Инагаки Масаюки).国語アクセント論叢•一 東京：法政大学出版局，1954.— 814 頁.
295.  藤原与一（Фудзивара Еити)•日本語学シリーズ1-実用音声学.一東京： 武蔵野書院，1994.—173頁.
296•藤崎博也、杉藤美代子（Фудзисаки Хироя，Сугитоо Миёко).音声の物理的性 質//日本語.5:音韻•一東京:岩波書店，1977.—頁63-106.
297•藤村靖（Фудэимура Осаму).音声科学原論:言語の本質を考える.一東京： 岩波書店，2007. — 233頁.
298. 	藤崎博也（Фудэисаки Хироя),杉藤美代子(Сугитоо Миёко).音声の物理的 性質//音韻.（=岩波講座.日本語.5).—東京：岩波書店，1977.-頁63-106.
299. 	藤崎博也(Фудзисаки Хироя).日本語の音調の分析とモデル化(語アクセント• 統語構造•談話構造と音調との関係）//講座.日本語と日本語教育.2.— 東京： 明治書院，1989.-頁266-297.
300. 	橋本進吉(ХасимотоСинкити).国語音韻の研究.一東京：岩波書店，1951.— 370 頁.
301. 	服部四郎(ХаггориСиро).音声.一東京：岩波書店，1971 а. — 315頁.
302. 	服部四郎(ХаггориСиро).音声学.一東京：岩波書店，1971b. — 277頁.
303. 	早田輝洋（Хаята Тэрухиро)•日本語の音節//国語学.一東京：国語学会， 1994.-No. 178.-Н 1-7.
304. 	平山輝男（Хираяма Тэруо).発音•アクセントの概説//全国アクセント辞典/ 平山輝男編.一東京：東京堂出版,1977.-頁11-26.
305. 土岐哲（Цутимати А.).日本語音声教育の再検討と一試案//日本語音声と教 育._大阪，1993.—頁'
306. 	複本正嗣(ЭномотоМасацугу).現代日本語発音の基礎知識.一東京：学文社， 2006 а.—124 頁.
307. 	複本正嗣（Эномого Масацу!7).日英語話し言葉の音声学.一東京：玉川大学 出版部，2006 b.-175頁.
308. 	稷本正嗣（ЭномотоМасацугу)，長野正（НаганоТадаси).音からことばへ.一 東京：北樹出版，2007.— 142頁.
309. NHKアナウンス実践卜レーニング（Эн-Этти-Кэй анаунсу дзиссэн торэнингу).-東京：日本放送出版協会，2005.-110頁.
310. NHK•日本語発音アクセント辞典（Эн-Этги-Кэй Нихонго хацуон-акусэнто дэитэн).—東京：NHK放送出版協会，2008年.一1023+ (資料集•解説) 231頁.
311. 	湯澤質幸（Юдэава Тадаюки),松崎寛（Мацудэаки Хироси).音声•音韻探究
法一日本語音声へのいざない一シリーズ〈日本語研究法>3.— 東京：朝倉書店 株式会社，2008.— 160頁.


ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора 5
Введение 9
Общая характеристика работы 9
Из истории изучения фонетики японского языка в России 17
Глава 1.ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ЗВУКОВОГО СТРОЯ СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА 33
1.1. Корни японского языка. Фонетика протояпонского (праяпонского)
языка 33
1.2. Фонетика и фонология древнеяпонского языка 41
1.2.1. Согласные древнеяпонского языка 43
1.2.2. Гласные древнеяпонского языка 44
1.2.3. Структура слогов и их инвентарь 46
1.2.4. Акцентуация в древнеяпонском языке 49
1.3. Фонетические особенности классического японского языка .... 50
1.3.1. Система гласных в классическом японском языке 50
1.3.2. Согласные в классическом японском языке 55
1.3.3. Акцентуация в классическом японском языке 56
1.4. Некоторые фонетические особенности и изменения в японском языке
эпохи Муромати 58
1.5. О фонологии новояпонского языка эпохи Эдо 61
1.6. О становлении стандартного японского языка и некоторых фонетических изменениях в японском языке в эпоху Мэйдзи
и в последующие эпохи 64
1.6.1. Основные вехи формирования стандартного японского языка 65
1.6.2. Проникновение новых лексических заимствований
из иностранных языков 68
1.6.3. Краткие сведения о фонетике современного японского языка 70
Глава 2. СЕГМЕНТНЫЙ СОСТАВ ЯПОНСКОЙ ФОНОЛОГИИ ... • 72
2.1. 	Вопросы сегментации устного текста в современном японском языке 72
2.2. Роль моры в японских палиндромах и языковой игре 76
2.2.1. 	Ритмические единицы, используемые в японской поэзии . . . 80
2.2.2. Темпоральные параметры моры в современном японском языке 82
2.2.3. Мора при заикании и в оговорках японцев 88
2.2.4. Классы мор и их инвентарь в современном японском языке . . 93
341


2.3. Слог в японском языке 100
2.3.1. Вопрос о слоге в современной лингвистике 101
2.3.2. Соотношение «слог — мора» в современном японском языке 105
2.4. Определение фонемного состава современного японского языка ..113
2.4.1. 	Гласные фонемы в современном японском языке 114
2.4.1.1. Артикуляция гласных 115
2.4.1.2. Акустические характеристики гласных звуков 118
2.4.1.3. К интерпретации «долгих гласных» в современном
японском языке 124
2.4.1.4. Есть ли дифтонги в современном японском языке?..131
2.4.1.5. Редукция гласных 138
2.4.1.6. Назализация гласных, или Назальные гласные ....143
2.5. Согласные в современном японском языке 144
2.5.1. Палатализация согласных в современном японском языке ..146
2.5.2. Глухие и звонкие согласные. Аффрикатазация согласных ...150
2.5.3. Назальные согласные. Назализация [g] 152
2.5.4. Другие согласные и полугласные современного
японского языка 156
2.5.5. Что такое геминация согласных в современном
японском языке? 158
2.5.6. Классификация японских согласных, их сочетаемость
с гласными и другими согласными 159
Глава 3. МУЗЫКАЛЬНОЕ УДАРЕНИЕ
В СОВРЕМЕННОМ ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ:
ОСОБЕННОСТИ ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ 167
3.1. Общие замечания о японском акценте 16/
3.2. Закономерности японской акцентуации 177
3.3. «Правило п + 1» и акцентуация одно- и двуморных слов 181
3.4. Акустические параметры ударения трехморных слов 188
3.5. Релевантность компонентов акцентного контура при восприятии словесного ударения в японском языке (трехморные слова
с модифицированными акцентными контурами) 194
3.6. Акцентуация четырехморных/четырехсложных
и четырехморных/трехсложных слов 201
3.7. Влияние сегментного состава фонетических слов
на их акцентуацию 204
3.7.1. Редукция гласных и ударение 204
3.7.2. Структура слога и ударение 205
3.8. Участие ударения в словоизменении, словообразовании
и создании сложных слов 205
3.8.1. 	Ударение в словоизменении 206
3.8.2. Ударение в словообразовании 208
3.8.3. Префиксация и ударение 211
3.8.4. Образование сложных слов (словосложение) и ударение ... 212
3.8.5. Ударение редуплицированных слов 213
3.8.6. Ударение в сложных глаголах 215
342


3.8.7. 	Некоторые вопросы супраморфонологии 218
3.8.7.1. 	Акцентно-ритмическая структура японских имен
существительных и глаголов 220
3.8.7.2. Морфема и ударение 223
3.8.7.3. Слоговая структура морфем и ударение 228
Глава 4. ОПЫТ КОМПЛЕКСНОГО ИЗУЧЕНИЯ ИНТОНАЦИИ
ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА 234
4.1.Обзор основных концепций интонации (просодии) 234
4.2. Специфика интонации в японском языке 253
4.3. Мелодика высказываний различных коммуникативных типов ... 258
4.3.1. Мелодика повествовательных высказываний 258
4.3.1.1. 	Мелодика нейтральных повествовательных
высказываний 258
4.3.1.2. Мелодика повествовательных высказываний
с акцентно выделенными словами 264
4.3.2. Мелодика вопросительных высказываний 270
4.3.2.1.Общие замечания о вопросительном предложении
в японском языке 270
4.3.2.2. Мелодика вопросительных высказываний
(результаты экспериментального исследования) .... 273
4.3.3. Мелодика вопросно-ответного единства с инициальным
частным вопросом 280
4.3.4. Мелодика побудительных высказываний 283
4.4. Некоторые замечания о знаках препинания и паузе в японском языке 286
4.4.1.Общие замечания о пунктуации 286
4.4.2. 	Экспериментальное исследование соотношения
знаков препинания и паузы в японском языке 291
4.5. Темп как компонент интонации и его связь с мелодикой 297
4.6. Есть ли фразовое ударение в японском языке? 302
4.7. Ритм и интонация в современном японском языке 307
Заключение 319
Список сокращений 324
Список использованной литературы 325


Научное издание
Виктор Викторович Рыбин
ФОНЕТИКА ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
Ответственный редактор С В. Смоляков Художник П. П. Лосев Корректор М С Баранникова Оригинал-макет А. Б. Левкина
Издательство «Гиперион»,
191180 Санкт-Петербург, Фонтанка, 78. Тел. (812)315-44-92 E-mail: hyp55@yndex.ru www.hyperion.spb.ru Интернет-магазин: www.hyperion-book.ru
Подписано в печать 25.05.2011.Формат 60x90Vi6 Уел. печ.л. 21,5. Печать офсетная. Тираж 1000 экз.
Заказ № 3832.
Отпечатано с готовых диапозитивов в ОАО ИПП «Искусство России»,
192007, Санкт-Петербург, ул. Промышленная, д. 38, кори. 2.