К. Г. Доусон
БОГИ
РЕВОЛЮЦИИ
МИФ, РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА

МИФ, РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА
ААЕТЕЙЯ
Кристофер Генри Доусон
(1889-1970)
К. Г. Доусон
БОГИ
РЕВОЛЮЦИИ
Предисловие А. Дж. Тойнби
Перевод с английского,
вступительная статья и комментарии
К. Я. Кожурина
Научное издание
Издательство
«АЛЕТЕЙЯ»
Санкт-Петербург
2002
ББК Э211.7
УДК 20
Д 71
Доусон К. Г.
Д 71 Боги революции / Пер. с англ., вступ. ст., коммент.: Ко-
журин К. Я. — СПб.: Алетейя, 2002. — 332 с. — (Серия
«Миф, религия, культура»).
ISBN 5-89329-468-8
В данной работе дается глубокий философский анализ
причин и следствий Великой французской революции.
Книга состоит из трех частей. В первой автор исследует
идейные предпосылки событий революции. Вторая часть
посвящена ужасающим последствиям тех теорий, которые
легли в основание новой идеологии и воплотились в реаль-
ные действия. Часть третья посвящена последствиям Фран-
цузской революции, ее влиянию на весь последующий ход
европейской и мировой истории. Особое место в книге за-
нимает исследование религиозных аспектов революции,
что составляет характерную черту данной книги.
Автор — Кристофер Генри Доусон (1889-1970) — круп-
нейший английский историк, философ и культуролог, чьи
произведения в свое время по достоинству были оценены
такими западными мыслителями, как А. Дж. Тойнби,
Т. С. Элиот, Ж. Маритен, Э. Жильсон, О. Хаксли, К. С. Лью-
ис, Дж. Р. Толкиен и др. Его книги отличаются широтой
эрудиции и глубиной философского анализа, сочетающи-
мися с ясностью изложения. Имя Доусона часто ставили
в одном ряду с именами таких выдающихся исследовате-
лей культуры XX века, как О. Шпенглер, А. Дж. Тойнби
и Ф. Нортроп.
Для широкого круга читателей.
ISBN 5-89329-468-8
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2002 г.
© Кожурин К. Я., перевод на русский язык, всту-
пительная статья, комментарии, 2001 г.

КОНЕЦ ВЕЛИКОЙ ЕРЕСИ:
Французская революция
и кризис западноевропейской культуры
в оценке Кристофера Доусона
Одно из первых своих произведений, сразу же сделав-
шее его известным далеко за пределами отечества («Про-
гресс и религия», 1929), английский философ и историк
культуры Кристофер Доусон посвятил исследованию
причин кризиса современной цивилизации. В нем он по-
казал, как «религия прогресса», начиная с XVIII столе-
тия, завладела умами, заменив собою традиционные ре-
лигиозные верования и претендуя на создание единого
представления о мире. Результатом этой «религии», ее
порождением стал мир, всецело находящийся во власти
материальных и механических сил, социальной, экономи-
ческой и политической анархии, «мир Франкенштейна»,
в котором вышедшее из-под контроля создание готово
уничтожить своего создателя. Конец веры в прогресс,
этой, по словам Доусона, «последней великой ереси»,
ознаменовал появление нигилизма, угрожающего по-
влечь за собой гибель всего человечества.
"История уже прошедшего XX века являет собой пре-
красное (если здесь вообще уместно это слово) доказа-
тельство доусоновских пророчеств. Немецкий историк
философии А. Хюбшер, характеризуя творчество англий-
6
К. Кожурин
ского мыслителя, отмечал: «В годы второй мировой вой-
ны, которую Доусон — предупреждавший о ней — вы-
нужден был пережить, его учение о самоуничтожении ев-
ропейской культуры получило ужасающее подтвержде-
ние, а его призывы оглянуться на прошлое и уразуметь
принципы европейского культурного единства приобре-
ли силу почти пророческую»1.
На протяжении всей своей жизни Доусон постоянно
возвращался к теме кризиса современной культуры, вы-
ясняя причины, которыми этот кризис был вызван, и ана-
лизируя следствия, которые он произвел. О чем бы он ни
писал, тема кризиса традиционных ценностей неизменно
продолжала волновать его. Книга о Великой французской
революции, лежащая сейчас перед вами, является, быть
может, наиболее ярким подтверждением сказанного.
* * *
Кристофер Генри Доусон родился 12 октября 1889
года в Харлингтон Холле (Скайптон), образование полу-
чил в Винчестере и в Тринити-колледже (Оксфорд). По-
сле окончания Оксфорда в 1911 году он изучает экономи-
ку в Швеции в качестве частного ученика у выдающегося
шведского экономиста, профессора Густава Касселя.
В 1914 году Доусон принимает католичество и в течение
12 лет читает лекции в Университи-колледже в Эксетере,
где продолжает свою научную деятельность. В конце это-
го периода Доусон начинает писать свои первые книги.
В 1930-36 годах он читает в том же Университи-колледже
лекции по истории культуры и параллельно (1933-34) —
1 Хюбшер А. Мыслители нашего времени (62 портрета):
Справочник по философии Запада XX века. М , 1994. С. 65.
Конец великой ереси
7
форвудовские лекции по философии религии в Ливерпуль-
ском университете. В 1947 и 1948 годах он — джиффорд-
ский лектор в Эдинбургском университете (джиффорд-
ские лекции, как правило, посвящались естественной тео-
логии), в 1943 году становится членом Британской
Академии. В 1958-62 годах в качестве избранного профес-
сора римско-католических исследований читает лекции в
Гарвардском университете. 25 мая 1970 года Кристофер
Доусон скончался на восемьдесят первом году жизни.
Уже в Оксфорде Доусон начал заниматься специаль-
ным исследованием отношений между религией, социо-
логией и культурой, и в этой области находится дело всей
его жизни. «Он пришел тогда к осознанию глубокого, не-
проходимого разрыва между прошлым и настоящим, меж-
ду средневековым миром, связанным воедино верой, и
новым миром, испытавшим полный распад своих культур-
ных и общественных связей и еще доныне мало сознаю-
щим их утрату. Есть немало социологов, широко охваты-
вающих социальные связи, но нигде и никогда они не при-
нимали во внимание социальные функции религиозной
веры. Есть ученые, изучающие религии, но они ограничи-
ваются психологической или этической стороной материа-
ла. В этой ситуации Доусон находит свою собственную
и важную задачу, лежащую в пограничной зоне между
социологией и философией религии. Все более настоя-
тельно выдвигающийся вопрос о влиянии религиозности
на всякое культурно-творческое общество вызывал в нем
побуждение к созданию главного его труда и дал ему на-
правление, суть которого состоит в уяснении истории,
исследовании смысла современности; это один из важ-
ных"путей к объяснению основ европейской культуры»1.
1 Хюбшер А. Указ. соч. С. 64.
8
К, Кожурик
♦ ♦ ♦
Книга «Боги революции» впервые была издана в Лон-
доне в 1972 году. Она никогда не публиковалась при жиз-
ни Доусона в виде отдельной книги, но некоторые ее гла-
вы появлялись в различных периодических изданиях в
США. По мнению К. Скотт, младшей дочери и биографа
К. Доусона, главы, вошедшие в эту книгу, относятся к
последнему тому неосуществленного грандиозного за-
мысла английского фидософа и историка — пятитомной
истории культуры «Жизнь цивилизаций». Последний том
должен был охватывать период от эпохи Просвещения до
современности. «Боги революции» даже выходят за эти
рамки, поскольку в своем анализе истоков европейской
революции Доусон углубляется в еще более раннюю эпо-
ху, во времена итальянского Ренессанса и немецкой Ре-
формации, и подробно останавливается на европейском
XVII столетии — великом веке контрреформационных
монархий и буржуазных революций, эпохе барокко в ис-
кусстве и «созвездия гениев» в науке.
Книга состоит из трех частей. Первая — «Революция
идей» — посвящена анализу интеллектуальных причин
Великой французской буржуазной революции 1789-
94 годов, которая повернула ход развития европейской и
мировой истории в новое русло и во многом способство-
вала дальнейшему углублению того духовного кризиса,
который постиг Запад в XX столетии.
Ощущение кризиса традиционной европейской куль-
туры присутствует в произведениях многих выдающихся
мыслителей второй половины XIX — первой половины
XX веков. Достаточно назвать такие имена, как Ф. Ниц-
ше, Л. Клагес, О. Шпенглер, М. Хайдеггер, А. Вебер,
X. Ортега-и-Гассет, К. Н. Леонтьев, Н. А. Бердяев и дру-
гие. Кризис религиозной веры, секуляризация, осво-
бождение духовной культуры от религиозного влияния
Конец великой ереси
9
общества расценивались религиозно ориентированными
отечественными и западными философами и культуроло-
гами как вырождение культуры вообще. Главную причи-
ну современного культурного кризиса Доусон также ви-
дел в кризисе религиозной веры, которую считал душой
всякой культуры.
Что же, по мнению английского историка, привело к
повороту западноевропейской культуры в сторону ги-
бельной для нее секуляризации, и когда это все-таки про-
изошло? «На протяжении двух последних столетий, —
пишет Доусон, — род человеческий претерпел величай-
шие из перемен, когда-либо известных ему с самого нача-
ла истории. Человек приобрел власть над природой, пре-
восходившую все мечты магов и алхимиков прошлого.
Облик мира изменился. Новые народы появились в но-
вых мирах, о самом существовании которых не подозре-
вали наши средневековые предки. Закрытый мир Древ-
него Востока неожиданно открылся и оказался к нам бли-
же, чем Англия была к Италии век назад. Даже дикарей
джунглей и тундры вытащили из их доисторической изо-
ляции и до некоторой степени заставили приспосабли-
вать жизнь к западным стандартам. Повсюду — от Ир-
ландии до Японии и от Палестины до Калифорнии — люди
носят одну и ту же одежду, пользуются одними и теми же
машинами, смотрят одни и те же картины, читают одни и
те же книги и даже обдумывают одни и те же мысли»1.
Подобное широкое преобразование человеческой
жизни, как считает английский философ, обусловлено
совсем не внешними причинами, хотя оно и может пока-
заться «столь же универсальным и безличным, что и силы
природы». Прежде всего, это преобразование является
1 Dawson Ch. The Gods of Revolution: [An Analysis of the
French Revolution]. New York, 1975. P. 3.
10
К. Кожурин
результатом творческой активности человеческого со-
знания и воли — не абстрактного человеческого созна-
ния, но сознания и воли конкретных личностей, живу-
щих в определенном социальном окружении и действую-
щих в рамках определенной исторической традиции и
благодаря ей. Эта «всемирная революция», как называет
Доусон преобразования последних двух веков, хотя и уни-
версальна по своему воздействию, не является таковой по
происхождению — источник ее в европейской революции.
Процесс трансформации современного мира не огра-
ничивается рядом технических новшеств и материальных
изменений. Поэтому изучение лишь внешней его сторо-
ны недостаточно. Мы должны понять его изнутри — «как
живой исторический процесс, являющийся одновремен-
но материальным, социальным и духовным». В связи с
этим Доусон говорит об опасности односторонней уни-
тарной концепции, интерпретирующей весь процесс в
понятиях какого-либо одного фактора. По мнению исто-
рика, европейская революция была и политической, и
экономической, и научной, хотя ни одна из этих револю-
ций не являлась причиной остальных. Все они явились
«параллельными опытами» (experiences) органического
процесса изменения, преобразовавшего западное обще-
ство и западное сознание на протяжении XX столетия
самым решительным образом.
Прежде всего, необходимо определить, что же собой
представлял тот социальный организм, который явился
источником и первоначалом движения по преобразова-
нию мира, то есть западная цивилизация, или европей-
ская традиция. Для этого, в свою очередь, надо понять,
что же такое Европа — не просто как географический тер-
мин или же разнородное собрание независимых наций, но
как истинная общность, обладающая единой культурной
и религиозной традицией.
Конец великой ереси
11
Итак, что же такое Европа — основа исторического
развития современного мира? Если рассматривать ее с
географической точки зрения, то она — всего лишь полу-
остров, аппендикс, примыкающий к гораздо более обшир-
ному материку — Азии. Хотя особое географическое по-
ложение и сделало Европу в большой степени открытой
для культурных контактов (прежде всего благодаря мор-
ским путям), нельзя игнорировать того динамического
характера, который проявили в ее создании сами евро-
пейские народы. Если рассматривать ее с антропологи-
ческой стороны, то Европа — смесь различных челове-
ческих рас. С точки зрения культурного наследия, она
предстает лишь как связь между Древним Востоком (ис-
точником высшей цивилизации) и новым миром «заоке-
анской космополитической культуры». Но если мы ис-
ключим доисторическую древность и космополитическую
современность, то увидим, что имеем дело не с одной ев-
ропейской цивилизацией, но с тремя. В статье «Европа в
затмении» (1954) Доусон дает определение всем этим
трем цивилизациям. Во-первых, это культура средизем-
номорского orbis terrarum\ созданного древними грека-
ми и упорядоченного и расширенного на западе римляна-
ми. Во-вторых, культура христианского средневековья.
И, наконец, третья европейская цивилизация — это ци-
вилизация европейской общности наций в том виде, в ка-
ком она существовала с XV по XIX столетие.
Европа, по сути, является сообществом наций и госу-
дарств, разделяющих общую духовную традицию, веду-
щую свое происхождение из восточного Средиземномо-
рья и насчитывающую не менее трех тысячелетий. Эта
традиция передавалась из века в век, от народа к народу
и не может быть полностью отождествлена с европей-
-s 1 Круг земной (лат.).
12
К. Кожурин
ским континентом. В связи с первостепенной важностью
христианства для европейской традиции Доусон делит
весь процесс развития западной культуры на три главные
стадии: дохристианскую, христианскую и постхристиан-
скую, каждая из которых, в свою очередь, может быть
разделена на две или три подчиненные фазы: (1) элли-
низм и (2) римский мир (классическая средиземномор-
ская культура); (3) период образования западного и вос-
точного христианства, (4) средневековое христианство
с XI по XV век, (5) период религиозного раскола и гума-
нистической культуры с XVI по XVII век; (6) век револю-
ций — конец XVIII — XIX века, когда произошла секуля-
ризация Европы, и (7) период дезинтеграции Европы, ко-
торая явилась одновременно и причиной, и следствием
двух мировых войн, «в тени которых мы живем сегодня».
Отмечая существование в истории трех европейских
цивилизаций, Доусон подчеркивал, что в собственном
смысле слова «европейской» является лишь третья. Как
концепт понятие «Европа» было введено в употребление
гуманистами Ренессанса, чтобы отличать новый orbis
terrarum от старого, античного. «Колыбель античной
культуры была утрачена, но они (гуманисты. — К. К.)
грезили о новом расцвете той же классической тради-
ции — сначала в Италии, а затем — в землях за Альпами.
Таким образом, для них “Европа” была не континентом,
но сравнительно небольшим сообществом народов, раз-
делявших одни идеалы письменной культуры и цивили-
зованного поведения»1. Тем самым понятия «Европа» и
«цивилизация» стали взаимозаменяемыми — в глазах
европейцев и турки, и московиты были «варварами», в то
время как к «гуманным и цивилизованным» личностям
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. London, 1957.
P. 406.
Конец великой ереси
13
мог принадлежать и азиатский грек Виссарион. В таком
виде эта концепция Европы дожила до начала XX века.
Однако западное христианство, заложившее основы
европейской цивилизации, постепенно утрачивало свое
влияние на культуру и общество. Этот процесс секуля-
ризации западной культуры произошел отнюдь не в ре-
зультате Ренессанса или Реформации, как принято было
считать среди достаточно широкого круга исследовате-
лей. Религиозный скептицизм, появившийся в XVI сто-
летии, и новая наука о природе, которая произвела ко-
лоссальный прогресс в XVII, не были еще достаточно
сильны, чтобы воздействовать на общий религиозный
фон социальной жизни. XVII век и в католических, и в
протестантских странах был в значительной степени ре-
лигиозным веком. «Случайный скептик типа Ванини или
материалист наподобие Гоббса не перевешивают солид-
ной массы проповедников и теологов, формировавших
общественное мнение и бывших почти единственным ис-
точником предписаний для народа»1.
Доусон отмечает, что секуляризация современной
культуры — это такое же историческое движение, как
Возрождение и Реформация, начавшееся как движение
меньшинства и постепенно охватившее более широкие
круги, пока наконец не заняло ключевые позиции в соци-
альной и интеллектуальной сферах влияния, через кото-
рые получило господство в европейском обществе. Труд-
ность в написании истории этого движения заключается
в том, что, с одной стороны, на сознание секуляризован-
ного большинства сам процесс секуляризации подейство-
вал настолько глубоко, что оно не может рассматривать
данный процесс с объективно-исторической точки зре-
ния, а с другой стороны, религиозное меньшинство было
1 Dawson Ch. The Gods of Revolution. P. 11.
14
К. Кожурин
поставлено в положение «негативной оппозиции», что яв-
ляется не менее неприятным для беспристрастного ис-
следования. Применяя к процессу массовой секуляриза-
ции культуры исторический подход, Доусон связывает
его с эпохой Просвещения и с сопутствующей этой эпохе
идеологией либерализма.
Немецкие и французские историки в течение доста-
точно долгого времени изучали идеологию либерализма
и движение Просвещения, тогда как в Англии и Амери-
ке существовала тенденция концентрировать внимание
прежде всего на политических и экономических измене-
ниях, связанных с Американской и Французской револю-
циями. Но главную роль, по мысли Доусона, сыграла ре-
волюция интеллектуальная, которая произошла задолго
до того, как возник вопрос о революции политической.
Именно эта интеллектуальная революция была, в первую
очередь, ответственна за секуляризацию западной куль-
туры. По своему происхождению данное движение (как и
большинство других движений, изменивших мир) было
религиозным, хотя результаты его явились прямо проти-
воположными.
* * *
Прежде чем мы рассмотрим конкретное влияние тех
или иных мыслителей XVII-XVIII веков на процесс секу-
ляризации, попробуем, вслед за Доусоном, произвести
анализ тех глубинных изменений в духе западноевропей-
ской цивилизации, которые произошли начиная со сред-
невековья. В своем анализе Доусон отталкивается от
Вернера Зомбарта, чья книга «Буржуа» уже стала клас-
сической для историков и социологов. Зомбарт выделяет
несколько человеческих типов, в том числе и такой тип,
как буржуазный, которому соответствуют определенные
Конец великой ереси
15
психологические склонности, так что можно говорить о
таком явлении, как буржуазная душа. Именно в ней, а
не в экономических обстоятельствах, находится конеч-
ный источник всего развития буржуазной культуры. Вра-
гами буржуа являются крестьянин, ремесленник и ху-
дожник, обладающие органической связью с предметом
своей работы, в то время как буржуа живет ради денег —
деньги для него то же, что оружие для солдата и земля
для крестьянина, то есть орудие его ремесла, то, через
что он себя выражает. Буржуа получает от своего богат-
ства почти незаинтересованное удовольствие благодаря
виртуозности, проявленной им в своих финансовых опе-
рациях. Буржуа — это money-maker (тот, кто «делает
деньги»), одновременно и хозяин их, и слуга. «Вот почему
святой Фома и его учителя (как греки, так и христиане)
смотрели так малоблагосклонно на буржуа. Ибо они рас-
сматривали деньги просто в качестве инструмента и по-
этому утверждали, что человек, живущий ради денег, из-
вращает истинный строй жизни», — пишет Доусон в ста-
тье «Католицизм и буржуазное сознание» (1935)1.
Исследуя корни буржуазного отношения к жизни, Доу-
сон вслед за психологической классификацией А. Берг-
сона постулирует существование двух темпераментов:
«открытого» и «закрытого», которые представлены в по-
лярных человеческих характерах и опыте. «Открытый»
тип предпочитает тратить, нежели копить, и давать, не-
жели брать, в то время как «закрытый» тип ему противо-
положен. Эти два типа характера находятся в вечной оп-
позиции друг к другу. Более того, Доусон говорит о том,
что весь характер того или иного исторического периода
илй цивилизации зависит от преобладания одного из этих
типов. Еще Блаженный Августин говорил, что «две люб-
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 204.
16
К. Кожурин
ви строят два града» — любовь к себе, доходящая до заб-
вения Бога, и любовь к Богу, доходящая до забвения себя,
и строил на этой основе свою историософию. Доусон так-
же считает, что «сущностный вопрос — не вопрос эконо-
мики, но вопрос любви». Весь христианский этос — это
этос любви, а не «страсти к золоту»; «эротический», а не
«мещанский» (по зомбартовской классификации), и по-
тому по сути своей он является антибуржуазным. Это
прекрасно показывает учение св; Франциска, средневе-
ковых мистиков, наконец, само Евангелие. До тех пор
пока в Европе доминировал христианский идеал, буржу-
азному духу было весьма сложно утвердиться, и хотя бур-
жуазный класс и буржуазное мировоззрение появились
еще в средневековье (как показал В. Зомбарт), сколь бы
они ни были сильны (в особенности в итальянских горо-
дах), они всегда ограничивались лишь частью жизни и.им
не удавалось добиться господства над всем обществом
или же вдохновить цивилизацию своим духом. Данная
ситуация сохранялась до Реформации, разрушившей кон-
троль церкви над социальной жизнью в Северной Европе
и способствовавшей появлению истинно буржуазной
культуры. М. Вебер считал влияние Реформации осново-
полагающим для происхождения капитализма, и действи-
тельно, буржуазная культура развивалась в основном на
протестантской (особенно на кальвинистской) почве, в то
время как католическое окружение в целом не благопри-
ятствовало ее развитию.
Противоположность двух вышеназванных типов ха-
рактера ярче всего, по мнению Доусона, проявилась в
контрасте между культурой Контрреформации (эпоха
барокко в Испании, Италии и Австрии — полное вопло-
щение зомбартовского «эротического» типа) и протес-
тантской культурой Голландии XVII века и Англии, Шот-
ландии и Северной Америки — XVIII века. «Буржуазная
Конец великой ереси
17
культура обладала механическим ритмом часов, [культу-
ра] барокко -г- музыкальным ритмом фуги или сонаты»1.
Максимами буржуазной культуры были: «Честность —
лучшая политика», «Поступай так, как ты хотел бы, что-
бы поступали с тобой», «Наибольшее счастье для наи-
большего числа людей»; максимами культуры барокко —
«Всё или ничего», «Всё за любовь — и пусть погибнет
мир», «Nada, nada, nada»2, «Что ищешь ты, о моя душа?
Всё — твое, всё для тебя, не бери меньшего, не оставайся
с крошками, кои падают со стола Отца твоего. Иди вперед
и ликуй во славе своей, скрывай себя в ней и радуйся, и ты
достигнешь исполнения всех желаний сердца твоего».
Конфликт между двумя идеалами и двумя формами
культуры пронизывает всю историю Европы от Реформа-
ции до Французской революции. В политической сфере
он нашел отражение в борьбе Испании с протестантски-
ми государствами (Англия, Голландия), продолжавшей-
ся на протяжении почти всего XVII столетия. Тем самым,
здесь мы видим еще одно подтверждение основной мысли
Доусона — характер той или иной культуры определяет-
ся не столько формами ее экономической организации,
сколько тем духом, который господствует в ней.
* * *
Французская культура XVIII столетия стала, по мыс-
ли Доусона, той «открытой дверью, через которую бур-
жуазный дух проникал в закрытый мир католического
барокко — сперва в качестве закваски критики и новых
идей, а в конечном итоге — деструктивным потоком рево-
люционного изменения, разрушившим моральные и соци-
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 205, 207.
2 «Ничего, ничего, ничего» ( испан.).
18
К. Кожурин
альные основы культуры барокко. Неэкономический ха-
рактер этой культуры делал ее бессильной в противосто-
янии высокоорганизованной финансовой мощи нового
торгашеского буржуазного общества. Она последовала
по тому же пути, что и эллинистический мир, уступив-
ший высочайшей организации римского империализма»1.
Вместе с культурой барокко из западной цивилизации
ушел и жизненный элемент (мысль, во многом близкая и
Освальду Шпенглеру, считавшему стиль эпохи барокко
последним «большим стилем» европейского искусства).
XVIII век, «золотой век» крупных землевладельцев и
помещиков, век безграничной свободы и доселе неизвест-
ного социального престижа собственников, стал также
веком разрушения и упадка для крестьян, йоменов и сво-
бодных ремесленников, веком «огораживаний» общин и
разрушения гильдий, веком, опустошившим традицион-
ное христианское отношение к бедным и заменившим его
более строгим учением, которое рассматривало бедность
как результат лени или расточительности, а милостыню —
как форму потворства своим желаниям. Личный интерес
стал «законом природы» (концепция Т. Гоббса), законом,
предписанным Провидением, для того чтобы служить об-
щему благу. Любовь к деньгам, воспринимавшаяся преж-
де как корень всех зол, стала теперь пониматься как глав-
ная движущая сила жизни общества.
«Этот новый взгляд на жизнь, тем не менее, не был
простым идеологическим отражением материальных ин-
тересов буржуазного класса и его государства. За ним
стояла моральная сила пуританского индивидуализма и
престиж внушительной философской традиции»2. Ана-
лизируя происхождение современного секуляристского
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 208-209.
2 Dawson Ch. The Gods of Revolution. P. 18.
Конец великой ереси
19
мировоззрения, Доусон в чем-то даже симпатизирует но-
вой общности мысли, выходившей за национальные и ре-
лигиозные границы и послужившей основой для единства
европейской культуры. Религиозное единство христиан-
ства ушло в прошлое, и теперь была необходима новая
идея, вокруг которой смогли бы сплотиться европейские
народы. Такой идеей стала идея прогресса, которую Доу-
сон рассматривал в качестве новой (пусть и весьма огра-
ниченной) религии. Зачатки интеллектуальной революции
содержались еще в ренессансной мысли, и временный три-
умф религиозного авторитета в церкви и государстве в
эпоху барокко не смог разрушить их до конца. Но именно
в эту эпоху родились новая наука и новая философия,
революционизировавшие человеческие представления о
Вселенной и о самой человеческой природе.
В новый синтез естественных наук, на котором осно-
вывается современное научное знание, внесли вклад пред-
ставители самых разных европейских наций — итальянец
Галилей, англичанин Ньютон, француз Декарт, голландец
Гюйгенс, немец Лейбниц... В отличие от естественных
наук, в философии этот космополитизм был менее заме-
тен, и здесь мы можем проследить определенную проти-
воположность между эмпиризмом английских философов
(от Бэкона до Локка) и картезианским рационализмом
французов. Оба философских движения встретились и
обменялись идеями в Голландии, этой «великой интел-
лектуальной расчетной палате Европы XVII столетия, где
Декарт и Гоббс, Спиноза и Локк обрели дом или времен-
ное убежище, и откуда их идеи распространились через
гугенотских публицистов и космополитически настроен-
ных авантюристов, наподобие Бейля и Леклерка, да Кос-
ты и Демезо, Толанда и Мандевиля...»1.
1 Ibidem.
20
К. Кожурин
Встретившись с пуританским движением за.полити-
ческие права и религиозную свободу, это научное и секу-
лярное течение позднеренессансной мысли произвело на
свет английскую культуру периода буржуазной револю-
ции, ярким представителем которой был Локк, пропове-
довавший веротерпимость и чисто рационалистическую
религию. Его теория государства и происхождения поли-
тической власти в результате общественного договора
для достижения общего блага является по своему харак-
теру чисто секулярной. Его философия, проникнутая
здравым смыслом, духом рационализма и отрицанием
всех абстрактных идей, постулировала происхождение
всякого знания исключительно из чувственного опыта и
оказала колоссальное влияние не только на английскую
культуру, но и на всю рационалистическую мысль XVIII
столетия. Еще большее влияние оказала деятельность
другого англичанина — Исаака Ньютона, заменившего
духовные субстанции и качества на понятия простран-
ства и времени, выступавшие как реальность «в послед-
ней инстанции». «Таким образом, — подытоживает Доу-
сон, — в то время как новая философия Гоббса и Локка
исключила духовные силы из общества и человеческого
опыта, новая наука также стала отрицать их контроль над
миром природы. Бог более не рассматривался ни в каче-
стве Небесного Царя и Отца, управляющего Своим ми-
ром через непрерывное посредничество Своего всевидя-
щего Провидения, ни даже так, как смотрел на Него ре-
нессансный философ — как на имманентный духовный
принцип природы. Он стал Архитектором Вселенной,
высшим механиком, сконструировавшим космическую
машину и оставившим ее следовать ее же собственным
законам»1.
1 Ibid. Р. 20.
Конец великой ереси
21
Новая наука была так же враждебна по отношению к
супранатурализму и элементу чудесного в христианстве,
как и новая философия, и ввела, по мысли Доусона, один
из главных факторов в процесс секуляризации европей-
ской мысли, хотя вожди этого движения никоим образом
не были враждебно настроены к религии: Ньютон и Локк
были «добрыми протестантами», а «безбожник» Спино-
за — глубоко религиозным человеком. Однако существу-
ет принципиальное различие между религией философов
и религией христианской ортодоксии. Новая религия
вдохновлялась духом рационализма и натурализма, равно
враждебных и «августинианскому пессимизму» Ж. Каль-
вина, и мистическим экстазам католического барокко.
«Она явилась продуктом новой светской культуры, на-
чавшей развиваться с эпохи Ренессанса, и унаследовала
гуманистическое недоверие к клерикальному обскуран-
тизму и возмущение претензиями духовенства на конт-
роль..образования и мысли. Насколько широко распро-
страненной была эта антиклерикальная тенденция в
XVII веке, показывает не только яростный антиклерика-
лизм Гоббса и Бейля, но и отношение самих защитников
ортодоксии»1.
* * *
Этот процесс секуляризации европейской культуры
достиг своего апогея во Французской революции 1789-
94 годов, событиям которой посвящена вторая часть кни-
ги «Боги революции». Здесь Доусон сосредоточен преж-
де всего не на изложении тех или иных исторических со-
бытий, но выступает как историк идей. Его не интересует
фабула революции, и без того достаточно известная. Его
Ibidem.
22
К. Кожурин
интересует движение мысли, дальнейшее развитие тех
идей, которые были посеяны в предыдущем столетии.
Рассматривая причины Французской революции с раз-
ных сторон — экономической, политической, социаль-
ной, он вовсе не отрицает их важности и значительности.
Однако в событиях революции он постоянно находит под-
тверждение своей давней заветной мысли о том, что куль-
тура даже самого примитивного вида «никогда не являет-
ся простым пассивным результатом действия матери-
альных сил. Человеческий фактор — всегда активен и
созидателен». В качестве примера Доусон любил приво-
дить бушменских охотников из Южной Африки, чье «ис-
кусство и фольклор богаче и оригинальнее, чем у многих
более развитых народов»1.
Если дела обстоят подобным образом у примитивных
народов Южной Африки и Крайнего Севера, то что уж
говорить об утонченных салонах Франции XVIII столе-
тия! «Было бы величайшей ошибкой игнорировать или
преуменьшать значение интеллектуального фактора в
революции, как делали многие современные историки в
качестве реакции на идеалистические концепции Луи
Блана, Ламартина и Мишле. Если бы мы отрицали влия-
ние либерализма на Французскую революцию, нам бы
следовало отрицать и влияние коммунизма на революцию
в России. В самом деле, движение идей во Франции было
и шире, и глубже, чем в России, и оказало гораздо боль-
шее влияние на ход событий. На каждой стадии револю-
ции — от Собрания нотаблей в 1787 году до падения Ро-
беспьера в 1794 — битва идей решала судьбу партий и
государственных деятелей и велась не только в Нацио-
1 Dawson Ch. Progress and Religion. An historical enquiry.
London, 1929. P. 60.
Конец великой ереси
23
нальном собрании и на митингах в клубах и округах, но
также и в прессе, на улицах и в кафе»1.
* * *
В тени Французской революции происходило все раз-
витие истории XIX столетия, столетия политических,
экономических и социальных революций, столетия миро-
вых открытий, мировых завоеваний и эксплуатации, «ве-
ликого века» капитализма, явившегося свидетелем рож-
дения социализма и коммунизма, которые атаковали са-
мые основы капиталистического общества (Сен-Симон,
Фурье, Прудон, Маркс, Бакунин). «Когда столетие начи-
налось, — пишет Доусон, — Джефферсон еще был пре-
зидентом Соединенных Штатов, а Георг III — королем
Англии. Когда оно заканчивалось, Ленин уже планировал
русскую революцию»2. Девятнадцатый век был также ве-
ком колоссального научного прогресса — как в сфере
мысли, так и в сфере практического приложения научных
знаний к жизни. Именно тогда были сделаны решитель-
ные шаги, предопределившие дальнейшее историческое
развитие западной цивилизации.
Доусон выделяет два главных движения, трансфор-
мировавших западную цивилизацию в XIX веке. Первое —
это политическая революция, истоки которой находятся
в Великой французской революции 1789 года и в после-
довавших за ней революциях 1830, 1848 и 1871 годов.
Политическая революция, как справедливо замечает Доу-
сон, постепенно переставала быть чисто политической
и становилась социальной и социалистической. Второе
1 Dawson Ch. The Gods of Revolution. P. 57-58.
- 2 Ibid. P. 155.
24
К. Кожурин
движение — это революция технологическая, начавшая*
ся с английской промышленной революции конца XVIII ве-
ка и постепенно распространившаяся по всей континен-
тальной Европе. С ней связано строительство железных
дорог, фабрик, новых металлургических предприятий,
урбанизация, рост городов; она постепенно заменила ста-
рую аграрную экономику новым городским промышлен-
ным порядком.
Доусон подчеркивает тотальность этого движения.
Если в прошлом изменение в культуре (за исключением
религиозной сферы) в основном ограничивалось город-
ским или аристократическим меньшинством, а жизнь масс
протекала практически неизменно, покоясь на аграрном
базисе, то технологическая революция сместила соци-
альный и экономический центры тяжести. Новое город-
ское индустриальное общество стало динамическим цен-
тром мировой экономики и коренным образом трансфор-
мировало аграрное общество, приспособив его к своим
потребностям. Распространение механизированной про-
мышленной продукции стимулировало потребность в сы-
рье и привело в конечном итоге к механизации сельского
хозяйства.
Происхождению современной городской цивилиза-
ции была посвящена одна из ранних статей Доусона ♦Эво-
люция современного города» (1923). В ней он, в частно-
сти, подчеркивал то фундаментальное отличие, которое
существует между характером средневекового города и
характером города нового типа. Старая городская жизнь
Европы, обладавшая непрерывной традицией со времен
династии Каролингов до XVIII столетия, подошла к кон-
цу. Тот город, которому было предназначено занять ее
место, явился совершенно новым созданием, «без граж-
данского прошлого или же без какой-либо органической
связи со старой гражданской традицией Европы». Новый
Конец великой ереси
25
тип города впервые появился в Англии в XVIII веке, в эпо-
ху и в стране, где старая городская традиция пришла в
полный упадок. В результате подробного анализа разви-
тия современного города, которое шло рука об руку с раз-
витием капитализма и промышленности, Доусон прихо-
дит к следующему выводу: «Таким образом, бесполезно
пытаться понять возникновение индустриального города,
рассматривая внутренний процесс развития, какой мы
находим в истории греческого или средневекового горо-
да. Новые города не были самосознательными и само-
определяющимися обществами; они были органами нацио-
налистическо-империалистической экспансии. И подоб-
но тому, как великая эпоха римской имперской экспансии
повлекла за собой упадок старой муниципальной жизни
и страшную деградацию рабского труда, индустриальное
движение в Англии XVIII столетия повлекло за собой та-
кое же ухудшение — как в гражданской жизни города,
так и в статусе наемного рабочего»1. Современный город
начинают рассматривать уже не как упорядоченный кос-
мос (античное полисное сознание), а как «место, где де-
лают деньги». В городах сосредоточиваются промышлен-
ность, торговля, дешевая рабочая сила. Появляются такие
типичные города индустриальной эпохи, как Ланкашир,
Питтсбург, Чикаго, русские промышленные города. Доу-
сон уподобляет этот противоестественный рост городов
раковой опухоли, а современную городскую цивилизацию
называет «новым Вавилоном».
Отношение между новой городской механизированной
культурой и старой крестьянской экономикой аналогично
отношению между западной культурой и неевропейскими
обществами. Последние рассматривались в качестве ис-
точников сырья и коренным образом трансформировались
44 1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 192.
26
К. Кожурин
под влиянием созданных стимулов и под давлением запад-
ного рынка. Результатом явилось восстание против За-
пада. Это движение восстания Востока и других неев-
ропейских народов против европейской гегемонии, как
считает Доусон, Западом же и было вдохновлено. «Его
идеология — чисто европейская и ничем не обязана куль-
турным традициям народов, которые она стремится осво-
бодить. Даже в сфере литературы вожди восточной мыс-
ли, которых поняли в Европе, сами являются людьми за-
падной культуры и образования. Центральный факт всей
ситуации в отношениях Востока и Запада — не сравни-
тельно слабый и поверхностный культ восточных идей на
Западе, но несравненно более мощное и далеко идущее
движение западных идей на Востоке, где традиционные
культуры были потрясены до самых своих оснований»1.
Влияние Запада на Восток было двойственным. С од-
ной стороны, благодаря усилиям европейских археологов
и лингвистов цивилизации Востока пришли к осознанию
величия своей собственной истории и культуры и приоб-
рели более отчетливое чувство своего специфического
характера. С другой стороны, западное влияние явилось
катализатором секуляризации восточных культур и ослаб-
ления восточных религий.
Значение XX века во всемирной истории Доусон ви-
дел в том факте, что западная цивилизация, благодаря
своим техническим изобретениям и своему идеологиче-
скому влиянию, смогла сломать барьеры, прежде изоли-
ровавшие друг от друга закрытые культуры великих ми-
ровых религий, и объединить их в новом, более широком
межкультурном сообществе. Однако в процессе своего
развития и распространения западная цивилизация все
больше и больше теряла контакт с духовными источника-
1 Ibid. Р. 464.
Конец великой ереси
27
ми своей творческой силы. В результате время ее вели-
чайшего морального триумфа явилось также и временем
ее величайшего духовного кризиса. В истории, как из-
вестно, подобные несовпадения нередки.
Таким образом, новый технологический порядок по-
родил также и глубокие социальные изменения. И хотя у
истоков нового движения стояли люди далеко не с мате-
риалистическим мировоззрением (вдохновленные хрис-
тианско-платоническими концепциями умопостигаемого
мирового порядка ученые и одержимые пуританской кон-
цепцией промышленности и предпринимательства как
моральных идеалов деловые люди), реальное приложение
науки к жизни посредством технологии привело к широ-
кой экспансии богатства и власти, разрушившей тради-
ционные социальные нормы и подорвавшей традицион-
ные моральные ценности. «Век технологии, основанной
на приложении науки к жизни, теоретически должен был
привести к переустройству мира научной интеллиген-
цией на гуманных и либеральных принципах ради общего
блага. На самом деле он явился веком смятения и беспо-
рядка, экономической эксплуатации и социальной рево-
люции, скептицизма и материализма. Никогда за весь ход
истории силы человеческой тупости, жадности и эгоизма
не проявляли себя на таком широком уровне»1. Отсюда
неудивительно, что те, у кого еще оставалось сознание
традиционных ценностей западной культуры, выступили
против зла нового века. Точно так же, как Бёрк, Андре
Шенье и де Местр выступили в свое время против «из-
держек» Французской революции, Карлейль и Рёскин
выступили против промышленной.
’Относительно изменений в области идеологии Доу-
сон отмечает, что либерализм — господствующая идео-
1 Dawson Ch. The Gods of Revolution. P. 157-158.
28
К. Кожурин
логия на протяжении всего XIX столетия, это «типичное
кредо буржуазии», промышленников и коммерсантов,
политических реформаторов и интеллигенции — к концу
века уже потерял свое былое положение. С другой сторо-
ны, то же самое можно сказать и о социалистических иде-
ях, прежде находивших поддержку у рабочих и части ре-
волюционно настроенной интеллигенции. Теперь новые
биологические теории эволюции и естественного отбора
интерпретировались таким образом, что оправдывали
борьбу между государствами и классами за существова-
ние и сохранение «наиболее приспособленных», или наи-
более преуспевающих. Популярными становятся теории
расового или национального превосходства. «И в то вре-
мя как международная политика правящих классов вдох-
новлялась империализмом, национализмом и милитариз-
мом, оппозиционные силы [сторонников] революционных
перемен подобным же образом отказались от идеалов сво-
их предшественников в XVIII — начале XIX столетий,
обратились к политике силы и использовали ее, будь то
коммунисты, анархисты или нигилисты»1. Наиболее ори-
гинальным и сильным писателем, выразившим крайние
тенденции этой эпохи, был, по мысли Доусона, Фридрих
Ницше, объявивший о том, что два тысячелетия, на про-
тяжении которых в Европе господствовали христианские
и гуманистические ценности, прошли и что теперь необ-
ходимо утверждать «волю к власти», которая находится
«по ту сторону добра и зла» и создаст со временем новый
тип сверхчеловечества.
Одновременно последние десятилетия XIX века были
временем, когда Европа наслаждалась «промежутком ис-
ключительного мира и процветания». Средний европеец
ничего не знал о тех «демонических силах, которые вол-
1 Ibid. Р. 160-161.
Конец великой ереси
29
новались в глубинах европейского сознания». Это был
«золотой век рантье, лавочников и торговцев», и дух это-
го времени в большей мере представлен такими писате-
лями, как Марк Твен, Редьярд Киплинг и Герберт Уэллс,
нежели «декадентами» Фридрихом Ницше и Августом
Стриндбергом. Идеология либерализма потерпела в кон-
це XIX столетия крах. Главную причину этого краха Доу-
сон видел в альянсе между националистическим движе-
нием и консервативным государством, создавшем Гер-
манскую империю в 1870—71 годах. Этот альянс повлек
за собой интенсивную конкуренцию и колониальную экс-
пансию, кульминацией которых стала первая мировая
война.
После первой мировой войны ситуация в мире изме-
нилась. Традиционные элементы, характерные для XIX ве-
ка, исчезли, и Запад оказался перед лицом двух соперни-
чавших между собой тоталитарных сил, обе из которых
вполне осознавали важность техники как источника вла-
сти и возможность приложения новых технологий соци-
ального и психологического контроля для устранения
идеологических различий и для создания «тотального го-
сударства единодушия, единообразия и единства». Вто-
рая мировая война привела к тому, что европейские стра-
ны вообще оказались на втором плане, а на первый вы-
двинулись США. Послевоенный мир представлял из себя
арену противостояния коммунистической и западной си-
стем — двух систем, двух идеологий, одна из которых
была тоталитарной, властной, а другая — плюралисти-
ческой, многообразной как в политическом, так и в идео-
логическом плане. Но для обеих систем общим являлось
то, ^то они основывались на технологии. Критикуя совре-
менные тоталитарные государства, Доусон, однако, вы-
сказывал крамольную с точки зрения западной либераль-
ной демократии мысль, что «нацисты и коммунисты — не
30
К. Кожурин
единственные тоталитаристы... Общая тенденция совре-
менной жизни направляется в сторону научного плани-
рования и организации, центрального контроля, стандар-
тизации и специализации. Если этой тенденции позво-
лить самой вырабатывать свои крайние выводы, то можно
ожидать, что мы увидим, как государство преобразуется
в громадную социальную машину, все индивидуальные
компоненты которой строго ограничены выполнением
определенной, специализированной функции, где не мо-
жет быть места свободе, поскольку машина в состоянии
ровно работать лишь до тех пор, пока каждое колесо и зу-
бец выполняют свою задачу с безразличным постоян-
ством. Теперь все ближе современное общество подходит
к этому государству тотальной организации, все сложнее
найти хоть какое-нибудь место для духовной свободы и
личной ответственности. Само образование стало суще-
ственной частью машины, ведь разуму приходится быть
полностью измеренным и контролируемым как техника-
ми ученого эксперта, так и той задачей, которую ставят
перед ним для выполнения»1.
* * *
Но одной технологической эффективности недоста-
точно. Даже тоталитарные системы, замечает Доусон,
системы, которые открыто исповедуют материализм,
обязаны своей властью не просто грубой силе, но также
и вере в свою идеологию и свои моральные ценности. Для
современной же западной цивилизации, а в особенности
для Америки, являющейся прямой наследницей и продол-
жательницей всех крайностей и сумасбродств цивилиза-
1 Dawson Ch. The Historic Reality of Christian Culture. A way
to the renewal of human life. New York, 1960. P. 26-27.
Конец великой ереси
31
ции европейской, характерна все возрастающая секуля-
ризация — не просто процесс полного освобождения от
влияния традиционной религии, но процесс освобожде-
ния от духовных и моральных ценностей как таковых.
Если христианская цивилизация началась с принятия
креста в качестве знамени («in hoc signo vinces» — «сим
победиши» — эти слова лейтмотивом проходят через
всю позднюю античность и средневековье), то знаменем
сегодняшней цивилизации, знаменем, вокруг которого
объединяются силы Запада, является знак доллара.
«В действительности, — приходит к выводу английский
мыслитель, — все современные государства являются
тоталитарными — постольку, поскольку они стремятся
объять сферы экономики и культуры, так же как и поли-
тику в строгом смысле слова. Они сосредоточены не про-
сто на поддержании общественного порядка и защите
людей от внешних врагов. Они взяли на себя ответствен-
ность за различные формы общественной деятельности,
которые прежде оставались за индивидуумом или за не-
зависимыми общественными организациями, такими, как
церковь, и они охраняют благосостояние своих граждан
от колыбели до могилы»1.
Выступая против тенденции к созданию единой ма-
шинообразной культуры, Доусон говорит о том, что ра-
ционализация жизни для большинства людей — далеко
не единственное благо. Наоборот, обычного человека
чаще привлекает разнообразие, и даже если бы однажды
стало возможным решить все материальные проблемы,
устранить нищету, безработицу, войну и сконструиро-
вать единый мировой порядок, основанный на науке и
техйике, «ни самые сильные, ни самые высокие элементы
в человеческой природе не нашли бы в нем удовлетворе-
1 Ibid. Р. 40.
32
К. Кожурин
ния». Здесь мы видим продолжение той линии, которой
придерживались консерваторы, традиционалисты и ро-
мантики. И именно романтиками и Э. Бёрком развивались
эти взгляды в противоположность социальному рациона-
лизму Просвещения и Французской революции, и «их
критика основывалась на действительном чувстве исто-
рических реалий, а кроме того, они обладали гораздо бо-
лее ясным и глубоким чувствованием природы культуры,
чем те философы, которых они критиковали»1. У Доусона
мы наблюдаем все те черты, которые, по мнению К. Ман-
хейма, образуют теоретическое ядро консервативной
мысли. Так, Манхейм выделяет следующие характерные
ее признаки: в содержательном плане — критика либе-
ральных доктрин, основанных на идее «естественного
права» (доктрины «естественного состояния», «общест-
венного договора», суверенитета народа, неотъемле-
мых прав человека); в плане методологическом — кри-
тика рационализма (Разум заменяется Историей, Жизнью^
Нацией и т. д.); противопоставление дедуктивным наклон-
ностям школы «естественного права» — иррационализ-
ма действительности; постановка проблемы индивидуу-
ма «радикальным образом» в ответ на либеральные посту-
латы «всеобщего значения для всех»; введение понятия
общественного организма; критика конструирования кол-
лективного целого из изолированных индивидуумов и
факторов — подобному конструированию противопо-
ставляется тип мышления, который исходит из понятия
целого, не являющегося простой суммой всех частей (то
есть стремление к обобщающему и синтетическому взгля-
ду); противопоставление стилю мышления, основанному
на идее «естественного права», динамической концепции
Разума, представляющей сам Разум и его нормы как ме-
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 75.
Конец великой ереси
33
няющиеся и находящиеся в движении1. Все вышепере-
численные черты консервативного стиля мышления в той
или иной форме мы встречаем у Доусона (в особенности
это проявляется в его критике современной культуры).
Сравнивая современное («плановое») и исторические
(«неплановые») общества, Доусон приходит к выводу,
что первое по силе и богатству оставляет далеко позади
вторые. Но при этом современное общество обладает дву-
мя значительными слабостями: во-первых, оно или со-
всем не оставляет, или оставляет очень мало места для
личной свободы и, во-вторых, оно пренебрегает духовны-
ми ценностями. «Мы видим, что два этих недостатка наи-
более сильно выражены в тоталитарных государствах,
абсолютно безжалостных в отношении к правам личнос-
ти. Но где бы ни существовала современная механизиро-
ванная массовая культура, даже в странах с либеральной
традицией, мы находим, что свободе личности угрожает
давление экономических сил и что высшие культурные
ценности приносятся в жертву стандартам массовой
культуры»2.
В своей критике современной массовой культуры
Доусон сближается с другим выдающимся мыслителем
XX века — X. Ортегой-и-Гассетом, чья знаменитая книга
«Восстание масс» оказала такое мощное интеллекту-
альное влияние на западное общество. Одновременно,
некоторые из высказываний английского философа не-
обыкновенно близки к критике европейской культуры на-
шим соотечественником К. Н. Леонтьевым: «Это (имеет-
ся в виду стандартизация. — К. К.) не просто вопрос
классового конфликта, ибо не только жизнь пролетариа-
1 Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 614—
617.
Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 76.
2 Зак 4338
34
К. Кожурин
та стандартизирована. Наоборот, наиболее крайние фор-
мы культурной стандартизации следует искать на выс-
ших экономических уровнях. Роскошный отель — один и
тот же во всем мире и представляет собой законченно ма-
териалистический тип культуры, в то время как гостини-
ца, обслуживающая бедные классы, сохраняет свою куль-
турную индивидуальность и национальный или местный
характер»1.
Конечно же, старый (докапиталистический) тип куль-
туры обладал весьма небольшой властью над природным
и социальным окружением, но при этом у него были чет-
ко определенные духовные нормы и он был богат куль-
турными ценностями (прежде всего религиозными, по-
скольку религия являлась высшей объединяющей силой,
но также — и собственно культурными, что выражалось
в более тонком, чем в современности, чувстве стиля).
«Сегодня, — писал Доусон в 1942 году, — мы произвели
неисчислимый прогресс в научном контроле над нашим
окружением, но в то же время наша культура утратила
все ясно определенные духовные нормы и цели, и соб-
ственные наши культурные ценности сделались убоги-
ми»2.
В прошлом каждая цивилизация от начала истории
признавала существование трансцендентного духовного
порядка и рассматривала его в качестве основного источ-
ника моральных ценностей и морального закона. Чем
выше была развита цивилизация, тем более высоко была
развита эта концепция. Ее существование затруднитель-
1 Ibidem. Ср. с характерной в этом смысле статьей Леонтье-
ва «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разруше-
ния» (Леонтьев К. Н. Восток, Россия и Славянство. М., 1996.
С. 400-431).
2 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 77.
Конец великой ереси
35
но объяснить в качестве «продукта своего рода инфан-
тильной регрессии» (как пытались объяснить рационали-
сты наподобие Фрейда), поскольку «в каждой цивилиза-
ции некоторые из наиболее развитых умов каждой эпо-
хи» посвящали себя этой концепции. Даже тогда, когда
традиционные религиозные верования утрачивали под-
держку в обществе (как, например, в Древней Греции),
«лидеры в мысли» все еще были исполнены веры в кон-
цепцию морального порядка и продолжали строить слож-
ные метафизические системы, благодаря которым эта
вера могла бы быть оправдана. «Если это иллюзия, — за-
мечает Доусон, — то цивилизация тоже иллюзия, ибо
очевидно отношение между надломом морального поряд-
ка, когда он лишается своих духовных целей и санкций, и
надломом цивилизации, когда она теряет отношение к мо-
ральному порядку. Причина, по которой современная ци-
вилизация стала способной к секуляризации (что она и
осуществила), заключается в расширении и усилении
благодаря развитию науки и техники владений разума
настолько, что человек начал верить в способность свое-
го разума сотворить самодостаточный моральный поря-
док, который, в свою очередь, произвел бы совершенное
общество. В этом он ошибся, как показал опыт последних
пятидесяти лет»1.
Религиозный вакуум в современной культуре — вот
что является наиболее опасным. Современная культура
носит искусственный характер. Она не имеет аналогов в
истории. Доусон уподобляет ее тепличному растению: с
одной стороны, человек укрыт от прямого воздействия
реальности, а с другой — подчинен все возрастающему
давлению, которое содействует социальному конформиз-
1 Dawson Ch. The Crisis of Western Education. New York,
1^61. P. 199-200.
36
К. Кожурин
му. Современному человеку «редко приходится думать о
себе или принимать жизненно важные решения. Вся его
жизнь проходит внутри высокоорганизованных искусст-
венных объединений — фабрики, профсоюза, офиса,
гражданской службы, партии, — и его успех или неуспех
зависят от отношений с этими организациями. Если цер-
ковь была бы одной из этих обязательных организаций,
современный человек был бы религиозен, но так как она
добровольна и требует его свободного времени, то чув-
ствуют, что она излишня и не нужна»1. Доусон считает
такое положение вещей ненормальным: тот факт, что
внешне здоровые и нормальные индивидуумы могут стать
до такой степени «дегуманизированными», приводит его
к мысли о тождественности понятий «недорелигиозный»
(subreligious) и «недочеловеческий» (subhuman). Совре-
менное безразличие к религии сопровождается безразли-
чием ко многим другим вещам, которые столь же необхо-
димы для жизни общества. Отсутствие какого-либо глу-
бокого морального убеждения и какой-либо эффективной
социальной динамики (кроме той, что вызвана своекорыст-
ным влечением) — вот характерные черты современной
цивилизации, представляющей собою род «духовного ва-
куума», который не может произвести какого бы то ни
было плода.
Существование полностью секуляризованной куль-
туры и «недорелигиозного» типа человека основано на
том допущении, что религиозное знание — не знание во-
обще и что единственное настоящее знание касается
предметов материального мира и экономических потреб-
ностей человека. Если в прошлом высший мир духовной
реальности представлялся западному человеку умопо-
стигаемым и видимым (благодаря посредничеству хрис-
1 Ibid. Р. 173.
Конец великой ереси
37
тианской культуры, обеспечивавшей целый ряд путей
подхода, приспособленных к различным формам интел-
лектуальной деятельности), то нынешняя ситуация за-
ключается в том, что современная секуляризованная куль-
тура стала закрытым миром и утратила все контакты с
высшим миром духовной реальности. «Самой большой
опасностью, угрожающей современной цивилизации, яв-
ляется ее вырождение в гедонистическую массовую ци-
вилизацию кинематографа, иллюстрированных журналов
и дансингов, где индивидуум, семья и нация растворяют-
ся в человеческом стаде, лишенном личности, традиций
или верований»1. Доусон даже приходит к выводу, что
культура подобного рода вообще не является культурой
в традиционном смысле, то есть порядком, включающим
в себя каждую сторону человеческой жизни «в живой
духовной общности».
Современная культура может даже стать врагом са-
мой человеческой жизни, а победа технократии может
означать гибель всего человечества. Доусон называет
XX век «веком Франкенштейна». Как известно, доктор
Франкенштейн, герой одноименного романа Мэри Шел-
ли, создал механического монстра, а затем обнаружил,
что тот вышел из-под его контроля и угрожает собствен-
ному его существованию. «Франкенштейн представляет
наш век даже более верно, чем Фауст представлял век
Гете и романтиков. Западный человек создал технологи-
ческий порядок, но не открыл, как его контролировать.
[Сам порядок] начинает контролировать [человека], и
если это происходит, то, кажется, нет способа предот-
вратить гибель [человека]»2.
1 Цит. по: Scott Ch. A Historian and His World: a life of
Christopher Dawson, 1889 — 1970. London, 1984. P. 131.
> 2 Dawson Ch. The Crisis of Western Education. P. 189.
38
К. Кожурин
Секуляризованная научная культура, охватывающая
собою весь мир, является, по мысли Доусона, телом без
души, в то время как религия, утверждающая свое от-
дельное от культуры существование, представляет собой
дух бестелесный. Духовный конфликт, раздирающий ду-
шу современного общества, мятущуюся между амораль-
ной волей к власти (которой служит бесчеловечная тех-
ника) и религиозной верой и моральным идеализмом (ко-
торые недостаточно сильны для того, чтобы влиять на
человеческую жизнь), представляется Доусону родом
«социальной шизофрении».
* * *
Характеризуя современную культуру как «род без-
жизненного интеллектуализма», не обладающего ни со-
циальной функцией, ни чувством социальной ответствен-
ности, как «декадентскую и умирающую форму культу-
ры», обреченную на исчезновение, Доусон тем не менее
не теряет веры в будущее: «Раньше или позже должно
произойти возрождение культуры и реорганизация ду-
ховной жизни западного общества». Подобное возрожде-
ние возможно лишь как десекуляризация культуры, и
единственный способ десекуляризации заключается не в
том, чтобы отказаться от достижений современной тех-
нологической цивилизации и «вернуться в средневеко-
вье», но в том, чтобы «придать духовную цель всей систе-
ме организации, так чтобы она стала слугой духа, а не его
врагом или хозяином. Очевидно, что это огромная зада-
ча, но это одна из тех задач, столкновения с которыми мы
не сможем избежать в ближайшем будущем. И в то вре-
мя как нынешняя ситуация кажется во многих отноше-
ниях более сложной, чем любая из ситуаций в истории
Конец великой ереси
39
прошлого, она одновременно и более нестабильна, менее
укоренена в обычае и менее эмоционально привязана»1.
Выступая против традиционного противопоставле-
ния религии и науки, Доусон говорит о том, что един-
ственный выход из тупика, в котором оказалась совре-
менная цивилизация, — это возвращение к прежним ду-
ховным основаниям и восстановление прежнего союза
между религией и культурой, радикальная переориен-
тация культуры на духовные цели. Доусон осознает
всю сложность и грандиозность этой задачи — подобное
изменение в культуре будет означать полный поворот то-
го движения, которое господствовало в западной цивили-
зации в течение последних трех столетий. Однако ощуще-
ние этого изменения носилось в воздухе долгое время —
с начала XIX века его предсказывали или поддерживали
такие пророки, поэты и философы, как Блейк, Кольридж,
Новалис, Конт, Сен-Симон, Базар, Ницше и другие. «Все
они осознавали природу проблемы и неизбежность ве-
ликого духовного изменения, хотя каждый из них был
ослеплен частичностью своего видения: поэты — своим
отрицанием науки, социологи — своим отрицанием Бога,
а Ницше — смешанным отрицанием и Бога, и человече-
ства»2.
Переориентация современной культуры и ее обраще-
ние к «забытому миру духовной реальности, в котором
человек обладает своим истинным бытием», предполага-
ет двойной процесс. Во-первых, необходимо, чтобы запад-
ный человек заново научился использовать свои высшие
духовные способности («силы созерцания»), которые атро-
фировались, находясь в пренебрежении в течение столе-
тий, когда разум и воля западного человека сосредото-
1 Dawson Ch. The Dynamics of World History. P. 77-78.
2 Dawson Ch. The Crisis of Western Education. P. 202.
40
К. Кожурин
чились на завоевании политической, экономической и
технологической власти. «Это новое открытие духовно*
го измерения (курсив мой. — К, К.) человеческого суще-
ствования может быть или религиозным, или философ-
ским: оно может основываться на некоего рода религиоз-
ном обращении, благодаря которому человек осознает
свою потребность в Боге и откроет новый мир духовной
истины и моральных ценностей; или же оно может пред-
полагать объективное метафизическое признание онто-
логической важности и значения духовного фактора»1.
Но в любом случае это изменение духовной ориентации
не будет эффективным, если не произойдет на глубоком
психологическом уровне.
Вторым необходимым условием переориентации за-
падного человека является реформа в системе высшего
образования. На протяжении всей своей жизни Доусон
не уставал подчеркивать, что сохранение цивилизации
зависит от непрерывности ее образовательной традиции,
что культура и образование неотделимы: образование
выступает как «инкультурация», то есть как процесс, че-
рез который культура передается обществом и приобре-
тается индивидуумом. Западноевропейская культура на
протяжении веков была связана с образовательной тра-
дицией, находившейся в руках христианской церкви. Бла-
годаря непрерывности этой традиции европеец приоб-
щался и к античной культуре. Слом в непрерывности об-
разовательной традиции неминуемо влечет за собой
соответствующий слом в непрерывности культуры. Скла-
дывается парадоксальная ситуация — «в современном
мире средний человек может получить образование и при
этом не получить никакого представления о существо-
вании элементарного и существенного духовного факто-
1 Ibidem.
Конец великой ереси
41
ра в индивидуальной душе или в жизни цивилизации...
В этом отношении мы находимся ниже многих гораздо ме-
нее развитых культур, которые сохранили свое осозна-
ние духовного порядка...»1.
Поскольку у истоков западноевропейской культуры
стоит христианство и его влияние на этику, образование,
литературу и общественную деятельность все еще зна-
чительно, именно в христианстве, считает Доусон, необ-
ходимо искать руководство и помощь в восстановлении
морального и духовного единства западной цивилизации.
Современная культура, являясь наиболее.полно секуля-
ризованной формой культуры, которая когда-либо суще-
ствовала, безусловно, не может рассматриваться в каче-
стве христианской. Доусон разделяет такие понятия, как
«христианская культура» и «христианская вера», но го-
ворит, что лишь через посредничество культуры вера мо-
жет проникнуть в цивилизацию и изменить мысль и идео-
логию современного общества. Христианская культура
ориентирована на сверхъестественные цели и духовную
реальность, в то время как секуляризованная — на мате-
риальную реальность и удовлетворение материальных
потребностей человека («общество массового потребле-
ния»). Это основной конфликт, который еще Блаженный
Августин положил в основу своей философии истории.
Но обращение современной цивилизации к христиан-
ству заключалось бы не в простом добавлении нового ре-
лигиозного элемента к уже существующим техническим
достижениям. Это обращение предполагает трансформа-
цию всего характера социального организма. «Оно (хрис-
тианство. — К. К.) ломает замкнутый, эгоцентричный
мир секуляристской культуры и дает человеческому об-
ществу новую духовную цель, выходящую за пределы
1 Ibid. Р. 204.
42
К. Кожурин
конфликтующих интересов индивидуума, класса и расы.
Тем самым оно обеспечивает психологический мотив для
создания подлинно универсальной культуры, из которой
не исключаются ни класс, ни раса». В отличие от других
новоявленных «религий», расцветших в XX веке пышным
цветом, христианство не предлагает немедленной пана-
цеи от всех болезней современного мира («за его спиной
вечность, и оно может стараться не спешить»), но по этой
самой причине христианская культура потенциально го-
раздо шире, чем секулярная, и в большей степени явля-
ется вселенской культурой, будучи не антропоцентрич-
ной, а теоцентричной, и «следовательно, изменяет всю
модель человеческой жизни, помещая ее в новую пер-
спективу»1.
Кожурин К. Я.,
кандидат философских наук
1 Ibid. Р. 179.

ПРЕДИСЛОВИЕ А. ДЖ- ТОЙНБИ
К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Достоинства Кристофера Доусона стали известны чи-
тателям его книг, изданных еще при его жизни. В данной
книге эти достоинства проявляют себя снова. Работа Доу-
сона всегда была и оригинальной и искренней. Его мысли
и чувства — всегда его собственные. Они никогда не взя-
ты им из вторых рук, и это качество делает его трактовку
предмета достойной вознаграждения. Однако, хотя часто
того или иного предмета могли касаться его предшествен-
ники, трактовка Доусона бросает на него новый свет. Но-
визна и искренность не всегда встречаются вместе. Есть
авторы, которые сознательно злоупотребляют новизной.
Доусон прямо сообщает своим читателям то, что он чув-
ствует и думает на самом деле. Его религия и его взгляды
на жизнь и историю ясны. В то же самое время, у него
есть сочувственное отношение к тем людям, чьи взгляды
отличны от его собственных. Это становится очевидным
из его изложения религиозных взглядов Робеспьера в
данной книге.
Книга состоит из трех частей. Часть первая исследу-
ет внешне безвредных академических предшественников
Французской революции. Средняя часть имеет дело с
ужасными последствиями теорий, приведенных в дей-
ствие. Часть третья касается последствий революции.
Эта последняя часть неизбежно заканчивается знаком
44 Предисловие А Дж. Тойнби к первому изданию
вопроса; ибо воздействие революции все еще продолжа-
ется и в наши дни. Доусон ставит вопрос в понятиях своих
собственных верований. Для него религия — наиболее
важная вещь в жизни, и судьба западной цивилизации свя-
зана с христианством. Если бы западной цивилизации суж-
дено бы было стать безвозвратно «пост-христианской»,
то ее перспективы, по мнению Доусона, были бы безна-
дежны. Он замечает с чувством облегчения, что первой
реакцией на революцию было обращение к христианству,
но его понимание и его откровенность не позволяет ему
предполагать, что это — последнее слово в истории. В его
глазах судьбоносный вопрос — все еще открытый.
Поскольку религия занимает центральное место в доу-
соновском мировоззрении, он рассматривает Француз-
скую революцию в первую очередь, хотя и не исключи-
тельно, в ее религиозном аспекте, и в этом оригинальная
черта оценки революции в данной книге. В ходе револю-
ции зловещая древняя религия, ранее дремавшая, вне-
запно вновь прорвалась со стихийной жестокостью. Этим
возвращением стал фанатический культ коллективной
человеческой мощи. Террор был лишь первым из массо-
вых преступлений, совершенных в течение последних ста
семидесяти лет во имя этой зловещей религии.
Доусон выявляет экстраординарные парадоксы Фран-
цузской революции. Робеспьер был незаинтересованным
идеалистом. Филантропизм вел его к поддержке террора.
Энтузиазм перед разумом вел его к наиболее иррацио-
нальной форме религии. Гуманность — смехотворный
объект для человеческого культа. В его робеспьеровской
наивной формулировке этот реанимированный культ че-
ловека был эфемерным. Однако действительность, кото-
рая лежала в основе педантичных робеспьеровских форм,
продолжала управлять нашими жизнями, и массовые
жертвы были ей принесены поколениями, которые хоте-
Предисловие А, Дж. Тойнби к первому изданию 45
ли не самопожертвования, но материального благополу-
чия.
Революция была политической, не социальной. Она
явилась победным утверждением превосходства буржуа-
зии. В 1790-х, как в 1848 и 1871, пролетариат был сокру-
шен, лишь только попробовал стать конкурентом буржуа-
зии, вместо того, чтобы оставаться инструментом и жерт-
вой ее обмана. В 1790-х за дело социальной революции
боролись не антиклерикалы, но католический священник
Жак Ру, работавший в одном из трущобных приходов
Парижа. Он был предшественником французских «рабо-
чих священников» двадцатого столетия и был осужден в
Конвенте как соучастник сельских священников, воз-
главивших крестьянское восстание в Вандее. И действи-
тельно, отец Ру и его вандейские собратья были контр-
революционерами, если революция сводится лишь к со-
зданию новых массивных капиталовложений. В то время
как идеологи и террористы вышли на передний план эпо-
хи, задний план предоставлял вполне достаточно места
для людей, чьим главное интересом была не теория или
резня, но хитрое приобретение недвижимости на выгод-
ных условиях. Эти материальные результаты революции
были закреплены к концу террора и пережили Империю
и Реставрацию.
Городской пролетариат, использованный буржуазны-
ми революционерами в качестве тарана, ничего не полу-
чил из награбленного. С другой стороны, крестьянство,
являвшееся грозным, хотя и неудачным в политическом
отношении противником революции, разделило экономи-
ческие блага с нуворишами из буржуазии.
. Высший парадокс революции состоял в том, что в
процессе утверждения традиционной христианской «го-
сударственной церкви» («Establishment») она открыла
путь для атавистического возвращения к дохристианской
46 Предисловие А. Дж. Тойнби к первому изданию
религии — к культу коллективной человеческой мощи,
который являлся религией языческой Римской империи
и греческих городов-государств, вошедших в состав Рим-
ской империи. Этот культ человеческой мощи является
религией приблизительно девяноста процентов нынеш-
него поколения человечества. Сможем ли мы избавиться
от него? И, если мы остаемся порабощенными им, не при-
ведет ли он нас к гибели? Это важнейший из многих во-
просов, поднятых в данной книге. Книга написана на том
же высоком уровне, что и предыдущие работы автора.
Арнольд Тойнби

Часть первая
РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ
1
Европейская революция
На протяжении двух последних столетий род челове-
ческий претерпел величайшие из перемен, когда-либо
известных ему с самого начала истории. Человек приоб-
рел власть над природой, превосходившую все мечты ма-
гов и алхимиков прошлого. Облик мира изменился. Но-
вые народы появились в новых мирах, о самом существо-
вании которых не подозревали наши средневековые
предки. Закрытый мир Древнего Востока неожиданно
открылся и оказался к нам ближе, чем Англия была к Ита-
лии век назад. Даже дикарей джунглей и тундры вытащи-
ли из их доисторической изоляции и до некоторой степени
заставили приспосабливать жизнь к западным стандартам.
Повсюду — от Ирландии до Японии и от Палестины до
Калифорнии — люди носят одну и ту же одежду, пользу-
ются одними и теми же машинами, смотрят одни и те же
картины, читают одни и те же книги и даже обдумывают
одни и те же мысли.
Это широкое преобразование человеческой жизни
происходит не благодаря внешним причинам, хотя оно
48
К. Г. Доусон
может показаться столь же универсальным и безличным,
что и силы природы. Оно является результатом творче-
ской активности человеческого сознания и воли — не аб-
страктного человеческого сознания, но сознания и воли
конкретных личностей, живущих в определенном соци-
альном окружении и действующих в (и благодаря) опре-
деленной исторической традиции. Ибо эта всемирная ре-
волюция, универсальная по своим результатам, не была
таковой по своему происхождению. Источник ее — в от-
дельном обществе и в отдельной цивилизации, и уже из
этого центра произошло ее распространение вовне через
[процесс] культурной экспансии и диффузии, а не в ре-
зультате независимого параллельного развития, соглас-
но эволюционистской концепции «прогресса».
Кроме того, если мы хотим понять этот процесс изме-
нения, недостаточно будет изучить его внешне — как ряд
технических нововведений и последовательных матери-
альных перемен. Мы должны изучить его изнутри — как
живой исторический процесс, являющийся одновремен-
но материальным, социальным и духовным. А прежде все-
го мы должны остерегаться односторонней унитарной
концепции, интерпретирующей весь процесс развития в
понятиях одного-единственного фактора.
Европейская революция была одновременно полити-
ческой, экономической и научной, но ни одна из этих ре-
волюций не являлась причиной остальных. Все они были
параллельными опытами органического процесса, на про-
тяжении современного периода преобразовавшего запад-
ное общество и западное сознание.
В первую очередь мы должны выяснить, что представ-
ляет собой тот социальный организм, который явился
источником и первоначалом данного движения по преоб-
разованию [мира]. Ибо могут возразить, что когда мы го-
ворим о западной цивилизации или о европейской тради-
Часть первая. Революция идей
49
ции, то пользуемся обобщениями столь же нереальными,
сколь и абстрактные идеи «цивилизации» и «прогресса»,
послужившие основой либеральной социальной филосо-
фии.
Для того чтобы понять европейскую историю, мы долж-
ны сначала понять, что же такое Европа — не просто как
географическое понятие или же разнородное собрание
независимых наций, но как истинная общность народов,
обладающих общей традицией культуры и религии. В про-
шлом этот социальный организм был известен как хрис-
тианский мир, и именно в средневековом христианстве
это единство видно наиболее полно.
Верно, что в своих истоках западный христианский
мир не совпадал ни с христианским миром в целом, ни с
Европой. Для восточного наблюдателя он мог показаться
не более чем отдаленной варварской провинцией христи-
анского мира, изолированной между языческим севером
и мусульманским югом и недостойной сравнения с бога-
тым и цивилизованным обществом византийского хрис-
тианства. Однако это полуварварское общество западно-
го христианского мира обладало жизненностью и силой
роста, которые отсутствовали у его цивилизованных со-
седей.
Из своего первоначального центра во франкских вла-
дениях оно постепенно распространяло свои границы
вовне, пока к концу средневековья не охватило всю За-
падную и Северную Европу и не начало стремительную
колониальную экспансию за морями, в то время как вос-
точный христианский мир постепенно клонился к упад-
ку, пока Византий не стал столицей ислама и христиан-
ские народы Балкан не оказались рабами турок.
Это триумфальное распространение сопровождалось,
тем не менее, утратой внутреннего единства; западное
христианство было синтезом северного и латинского
50
К, Г. Доусон
элементов, упорядоченным и управляемым церковью и
папством. Пока государство находилось под опекой церк-
ви и духовенства, обладавшего монополией на высшее об-
разование, оно играло главную роль в административных
делах и в политике. Но с упадком феодализма и с ростом
централизованной монархической власти государство
стало отстаивать свою независимость и попыталось ли-
шить земную церковь ее интернационального характера
и ослабить связи, привязывавшие ее к папскому прес-
толу.
В то же время развитие национального сознания и
народной культуры вынесло на поверхность лежавшие
глубоко в основании элементы расовых и культурных
различий, которые были временно отменены, но не унич-
тожены объединяющими силами средневекового католи-
цизма. И латинский юг, и германский север отказывались
от средневекового синтеза как от нечистой смеси проти-
воречащих друг другу элементов, стремились пересмот-
реть средневековье и заново открывать беспримесные
традиции классической культуры и евангельской рели-
гии.
Таким образом, XVI столетие явилось свидетелем
первой великой европейской революции, восстания, под-
нятого итальянским Ренессансом во имя чистоты культу-
ры и немецкой Реформацией — во имя чистоты Еванге-
лия. Средние века отрицались гуманистами как варвар-
ские, а реформаторами — как суеверные и развращенные.
Для тех и других они были «темными веками»; и тем и
другим казалось, что человечество после тысячелетий
варварства и заблуждений родится заново и что культу-
ре суждено обновиться по образцу первоначального хри-
стианства и классической древности.
Но, несмотря на эту параллельность в двух движени-
ях, они были столь чужды друг другу по своему духу, что
часто действовали как враги, а не как союзники, и их воз-
Часть первая. Революция идей
51
действие на европейскую культуру было совершенно раз-
личным. Ренессанс постепенно распространял свое вли-
яние на Европу, трансформируя западное искусство, ли-
тературу и науку и создавая общий стандарт образова-
ния и культуры, выходивший за пределы политических и
национальных границ и тем самым утверждавший тради-
цию европейского единства в новой форме.
С другой стороны, Реформация явилась источником
борьбы и разногласий, разделивших Европу на враждеб-
ные религиозные лагери и непримиримые секты. Ибо
хотя протестантская Реформация придала стимул движе-
нию реформ в Южной Европе, она стимулировала и про-
тиводействие ему, так что движением по реформе като-
лицизма явилась Контрреформация1, объявившая об от-
крытой войне против северной Реформации.
Только что начатый рост средиземноморского проте-
стантизма был смят возрождением католицизма и враж-
дебностью северного протестантизма, и те итальянские
и испанские реформаторы, которые бежали от рук инкви-
зиции, пали жертвами ужасающей жестокости ортодок-
сальных евангелистов, подобно Сервету в Женеве и Джен-
тили2 в Берне.
1 Контрреформация — церковно-политическое движение
в Европе XVI-XVII веков, направленное против Реформации.
Возглавлялась руководством католической церкви и была его
реакцией на появление и распространение протестантизма.
2 Сереет, Мигель (1509 или 1511 — 1553) — испанский
мыслитель, врач, ученый. Прославился открытием малого кру-
га кровообращения. С позиций пантеизма выступил с резкой
критикой основного догмата христианства о троичности Бога.
Отрицал также учения о предопределении, о спасении верой,
обличал папство, призывая «очистить» христианство от лож-
ных идей и католицизма, и протестантизма. Вступил в острую
полемику по богословским вопросам с Ж. Кальвином и по доно-
52
К. Г. Доусон
Типичными южными реформаторами были не Окино
и Социн, но Игнатий Лойола и Карло Борромео1. Почти
су последнего в 1553 году был арестован инквизицией в городе
Вьенн. Ему удалось бежать, но по пути в Италию он был схва-
чен в Женеве, по приказанию Кальвина обвинен в ереси и со-
жжен.
Джентили, Альберико (1552-1608) — итальянский юрист,
основатель теории международного права. В 1579 году из-за
своих протестантских взглядов должен был бежать: сначала —
в Австрию, а затем — в Англию.
1 Окино (Ochino), Бернардино (1487-1564) — итальян-
ский теолог и реформатор. Вступил в орден «Обсервантинских
братьев», самый строгий из францисканских орденов, но в 1534
году перешел в еще более строгий орден капуцинов и в 1538 и
1541 годах избирался его генеральным викарием. Обосновывал
учение, близкое к Реформации, уже в 1539 году, убежденный,
что спасения нельзя достичь с помощью духовного созерцания,
поста и молитвы. В его проповедях ясно проявились перемены
в мировоззрении, но его не преследовали вплоть до 1542 года,
пока в Риме не была утверждена инквизиция и его имя не по-
явилось в инквизиционных списках. Сознавая, что ему грозит
или смерть, или тюремное заключение, Окино решает бежать в
Женеву, где присоединяется к Кальвину. Здесь в течение двух
лет он опубликовал шесть томов своих проповедей, объясняв-
ших перемену в его взглядах на религию. В 1545-47 годах был
священником итальянского протестантского прихода в Аугс-
бурге, но после занятия города имперскими войсками бежал в
Англию, где стал пребендарием в Кентербери и получал пен-
сию от короля Эдуарда VI. В 1553 году вынужден покинуть Анг-
лию, отправляется в Цюрих, затем в Польшу, но, преследуе-
мый как еретик, снова вынужден бежать. Наконец, оседает в
Чехии, где и умирает.
Социн, Фауст (1539-1604) — деятель Реформации в Поль-
ше. Итальянец по происхождению, переселился в Польшу в
1579 году и вскоре приобрел значительное влияние среди ан-
титринитариев, так называемых польских братьев (социниан),
Часть первая. Революция идей
53
во всех отношениях они были полной противоположнос-
тью северным реформаторам, поскольку в христианской
традиции они подчеркивали как раз те самые элементы,
которые протестанты отрицали: принципы священнона-
чалия, таинства, аскетизм и мистицизм. И в то время как
северные реформаторы разрушали монастыри и отказы-
вались от идеала созерцательной жизни, Контрреформа-
ция находила свой центр деятельности в новых религиоз-
ных орденах.
Альянс этого движения католической реформации с
папством и австро-испанской монархией приостановил
отвергавших догмат о Троице. Принадлежал к их правому кры-
лу, но в вопросах веры занимал крайне антикатолические по-
зиции.
Лойола Игнатий, (настоящее имя — Иниго Лопе де Рекаль-
до) (1491-1556) — испанский философ и теолог; основатель
братства Иисуса (ордена иезуитов, утвержденного папой в
1540 году). Приобрел большое, еще и в настоящее время суще-
ствующее влияние на благочестивых католиков благодаря вве-
денным им «духовным упражнениям» (молитва, созерцание,
чтение, самоиспытание, совершаемое в течение многих дней
при совершенном молчании под руководством священника
ордена).
Борромео, Карло, граф (1538-1584) — итальянский кар-
динал и архиепископ Милана, сын Маргариты Медичи, сестры
папы римского Пия IV, видный деятель Контрреформации. Вел
жизнь, исполненную подвигов благочестия, любви и мужества,
что особенно обнаружилось во время чумы 1576 года. Однако
его обвиняли в самовластии, и в 1569 году фанатик-гумилиат
совершил покушение на его жизнь. Борромео отличался, кро-
ме того, жестоким преследованием протестантов и ведьм. Для
распространения католицизма в Швейцарии основал Collegium
Helveticum для образования церковнослужителей и союз семи
католических кантонов для защиты их религии («Золотой союз
с$. Борромео»), В 1610 году был канонизирован папой Павлом V.
54
К. Г. Доусон
ход протестантского восстания и отвоевал большинство
земель, утраченных в Центральной и Южной Европе. На
время даже показалось, что власть Габсбургов* сделает
реальностью Священную Римскую империю и восстано-
вит утраченное средневековое единство в качестве цент-
рализованной теократии, основанной на военной мощи
Испании, золоте индейцев и миссионерском рвении иезуи-
тов. И хотя реализация этой мечты о вселенской католи-
ческой империи была сорвана упорным сопротивлением
гугенотов, англичан и голландцев, двойственная монар-
хия испанских и австрийских Габсбургов осталась наи-
более внушительной политической силой в Европе XVII
столетия.
Таким образом, влияние Контрреформации не огра-
ничивалось религией и политикой; оно объединилось с
литературной и художественной традициями Ренессан-
1 Габсбурги — династия, правившая в Австрии (1282-
1918), Чехии и Венгрии (1526-1918), части Италии (с XVI века
до 1866) (с 1804 года — австрийские императоры, с 1867 года —
императоры Австро-Венгрии), в Священной Римской империи
(постоянно — в 1438-1806 годах, кроме 1740-1745 годов), Ис-
пании (1516- 1700), Нидерландах. В XVI-XVII веках Габс-
бурги, опиравшиеся на католическую церковь и проводившие
политику Контрреформации, были носителями планов созда-
ния универсальной «всехристианской» империи. При Карле V
(с 1516 года — испанский король Карл I, с 1519 года — импера-
тор Священной Римской империи) под властью Габсбургов
оказались Германия, Австрия, Чехия, часть Венгрии, Нидерлан-
ды, часть Италии, Испания и ее колонии в Америке. По догово-
рам 1521-1522 годов между Карлом V и его братом Фердинан-
дом I австрийские наследственные земли были переданы по-
следнему; после отречения Карла V (1556) Испания и ее владения
перешли к его сыну Филиппу II (король 1556-1598), а импера-
торский титул — к австрийским Габсбургам.
Часть первая. Революция идей
55
са, чтобы произвести на свет ярко выраженный тип куль-
туры, вышедшей за пределы Средиземноморья и распро-
странившей свое влияние на весь католический мир.
Этот дух воодушевил искусство барокко с его стремлени-
ем к бесконечности и напряженности чувства, более
близкими к искусству средних веков, нежели к рацио-
нальному идеализму классического Ренессанса. Как буд-
то готический дух выражал себя по-новому в классиче-
ских формах.
В протестантской Европе ничего подобного не проис-
ходило. Лютеранская Германия оказалась в тени культу-
ры барокко юга, в то время как в Голландии и Англии весь
дух кальвинизма и пуританства не благоприятствовал
развитию религиозного искусства. Этот дух был столь же
строго иконоборческим, что и у ранних мусульман. Пу-
ритане не только отвергали эстетический гедонизм ре-
нессансной культуры как языческий и мирской, но их ре-
лигия не оставляла места для эстетического выражения
даже в духовной сфере. Для них сама божественная бла-
годать утратила свою благодатность и превратилась в
неотразимое орудие непостижимой силы. Человеческая
природа столь развратилась, что человек стал, так ска-
зать, природным врагом Бога. Его единственная надеж-
да — на открытое указание божественной воли, которая
чудесным образом трансформирует его из порождения
гнева в избранный сосуд, предназначенный для наполне-
ния божественными приказаниями, почти невзирая на
него самого и без всякого его посредства или же заслуг.
Но пессимизм и фатализм кальвинистского учения не
привел, как мы могли бы ожидать, к утрате чувства лич-
ной ответственности, к пренебрежению практической
деятельностью или же к аскетическому бегству из мира.
Наоборот, кальвинизм явился школой моральной дисцип-
56
К, Г. Доусон
лины и усилия, породив уверенных в своих силах людей
действия, которые предстали перед враждебным миром с
твердой решимостью исполнять свой долг и повиновать-
ся велениям разума, чего бы это им и остальным ни сто-
ило.
Подобный дух был полной противоположностью гу-
манизма. Где бы ни утверждался последний в Северной
Европе — при английском дворе или в голландском пат-
рицианском обществе — он входил в острый конфликт с
кальвинистской ортодоксией, как мы видим в Голландии
в случае с Гроцием и Вонделом1 и в Англии, где высшее
достижение северного Ренессанса — шекспировская дра-
1 Гроций, Гуго де Гроот (1583-1645) — голландский юрист,
социолог, политический деятель. Систематизатор международ-
ного права, один из основателей учения о естественном праве.
Главный его труд — «О праве войны и мира» (1625). Согласно
Грецию, право основывается не на воле Бога, а на природе че-
ловека, стремящегося (в отличие от животных) к мирному об-
щению. Это «естественное право», по мысли Гроция, обуслов-
лено качествами человека — даром р'ечи, способностью к дей-
ствиям в соответствии с общими принципами. Государство
возникло из «общежительной природы человека», создание
его — итог активной сознательной деятельности людей, ре-
зультат договора. Исполняя принципы естественного права, то
есть не посягая на чужую собственность, наказывая преступ-
ников и соблюдая договоры, люди постигают право «человече-
ское».
Вондел, Йост ван ден (1587-1679) — голландский поэт и
драматург, крупнейший представитель классицизма. Выступая
против буржуазных моральных норм, искал разрешения про-
тиворечий действительности в обращении к религиозным дог-
матам католицизма; бывший протестант, он в 1641 году пере-
шел в католичество. Основные произведения — драма «Пас-
ха», трагедии «Люцифер», «Иосиф в Дотане», «Мария Стюарт»,
«Адам в изгнании» и другие.
Часть первая. Революция идей
57
ма — кажется совершенно чуждой современному рели-
гиозному развитию английского пуританства, как будто
она принадлежит иному миру. Следовательно, не суще-
ствовало возможности для развития синтеза между про-
тестантизмом и ренессансной традицией наподобие того,
что был достигнут между католической традицией и куль-
турой барокко.
Стоит только сравнить Бернини с братьями Адам или
Святую Терезу с Ханной Мор1, чтобы почувствовать раз-
1 Бернини, Джованни (Джан) Лоренцо (1598-1680) — ита-
льянский архитектор и скульптор, крупнейший мастер рим-
ского и всего итальянского барокко. Его произведения отлича-
ются повышенной эмоциональностью, театральностью, актив-
ным противоборством пространства и массы, сочетанием
религиозной аффектации с подчеркнутой чувственностью.
Братья Адам, Роберт (1728-1792) и Джеймс (1730 —
1794) — английские архитекторы, работавшие в постоянном
сотрудничестве. Роберт Адам в 1761—68 годах — королевский
архитектор, крупнейший представитель английского класси-
цизма XVIII века. Строил главным образом усадебные и город-
ские дома, уделяя большое внимание мебели и интерьеру.
Святая Тереза Авилъская (Santa Teresa de Jesus) (1515—
1588) — испанская писательница, монахиня. Наряду со св. Иако-
вом почитается как покровительница Испании. Письма св. Те-
резы представляют собой вдохновенные, проникнутые горячей
верой проповеди и наставления, отличаются тонким умом и
изяществом слога, занимая одно из первых мест в эпистоляр-
ной литературе Испании. Главные дидактические сочинения:
«Путь к совершенству» и «Внутренняя крепость». При жизни
инквизиция преследовала ее, но после смерти она в 1622 году
причислена к лику святых.
’ Мор, Ханна (1745-1833) — английская религиозная пи-
сательница пуританского направления. Большим успехом поль-
зовалась ее трагедия «Перси» (1778) — о судьбе женщины, раз-
рывающейся между долгом и страстью. В религиозно-моралис-
58
К, Г. Доусон
ницу в духе и ритме двух культур. Буржуазная культура
обладала механическим ритмом часов, культура барок-
ко — музыкальным ритмом фуги или сонаты.
Конфликт между этими двумя идеалами жизни и фор-
мами культуры проходит через всю историю Европы от
Реформации до Французской революции и находит свое
политическое отражение в борьбе между Испанией и про-
тестантскими силами. Вряд ли будет преувеличением
сказать, что если бы Филипп II победил голландцев, анг-
личан и гугенотов, современная буржуазная цивилиза-
ция никогда бы не развилась, и капитализм (постольку,
поскольку он существовал) приобрел бы совершенно
иной вид.
Один и тот же дух правил бы в Амстердаме и Антвер-
пене, в Берлине и Мюнхене, в Северной Америке и в
Южной. А тот момент, когда Александр Фарнезе1 возвра-
тился, будучи при смерти, из похода на Париж, можно
тических трактатах «Деревенская политика Вилли Чипа»
(1792) и «Дешевый свод трактатов» (1795-97) охранительный
пафос и враждебность идеям Французской революции проти-
востояли республиканско-демократическим воззрениям Т. Пей-
на. В конце жизни занялась филантропической деятельнос-
тью.
1 Фарнезе Александр, (1545-1592) — полководец и госу-
дарственный деятель испанской монархии, наместник испан-
ского короля в Нидерландах (с 1578, официально — с 1581), гер-
цог Пармы и Пьяченцы (1586-92), внук императора Карла V.
В борьбе с Нидерландской буржуазной революцией добился
возвращения под власть Испании сначала валлонских провин-
ций, а затем, одержав ряд побед над революционными сила-
ми, — большей части территории всех Южных Нидерландов.
По приказу Филиппа II вторгся со своими войсками во Фран-
цию, вынудив Генриха Наваррского снять осаду Парижа (1590)
и Руана (1592). Тяжело раненный при Кодебеке, умер в Арра-
се, в начале нового похода во Францию.
Часть первая. Революция идей
59
рассматривать в качестве решающей точки европейской
истории, ибо хотя культура барокко была косной и не-
прогрессивной (особенно с экономической точки зре-
ния), вместе с тем — и необычайно стабильной и почти
свободной от внутренних революционных изменений.
Там, где она однажды оставляла свой след, он сохранял-
ся, и его отпечатки остались на таких регионах, как Флан-
дрия и Богемия, географически весьма удаленные от сво-
его первоначального центра и гораздо более близкие по
своим природным и духовным свойствам к протестантс-
кому миру.
Не будь некоего рода промежуточной зоны — люте-
ран, англикан, галликан и янсенистов1 — между двумя
1 Галликанство (от лат. gallicanus — галльский, т. е. фран-
цузский) — религиозно-политическое течение (XIII—XVIII ве-
ка), отстаивавшее независимость французской церкви от пап-
ского престола. Возникло и развивалось в период образования
во Франции централизованного государства. Для галликанства
характерно, с одной стороны, стремление части французского
духовенства (главным образом городского) организовать само-
стоятельную по отношению к Риму церковь (церковное галли-
канство), с другой — использование движения королевской
властью для усиления собственного могущества и превраще-
ния церкви в послушное орудие своей власти (королевское гал-
ликанство). Идеи галликанства наиболее полно выражены в
Декларации галликанского клира, изданной от имени собора
французского духовенства под редакцией Боссюэ в 1682 году и
отвечавшей интересам королевской власти. Папа не мог низла-
гать королей и вмешиваться в дела светской власти, его поста-
новления принимались, если они не противоречили обычаям
страны и канонам церкви; отвергался принцип непогрешимос-
ти пап в вопросах веры, решение которых должно было принад-
лежать соборам. Французская буржуазная революция 1789-
1794 годов, уничтожившая абсолютизм и конфисковавшая зе-
мельные владения церкви, лишила галликанство прежнего
60
К. Г. Доусон
полюсами контрреформационного Рима и кальвинист-
ской Женевы, вполне возможно, что Европа разделилась
бы на две совершенно различные и независимые куль-
туры, столь же чуждые друг другу, сколь и исламский
мир — миру средневекового христианства.
В XVII столетии, тем не менее, новая протестантская
буржуазная культура только начинала утверждать свою
социальную и политическую независимость, и в Европе в
целом старая социальная структура средневекового хри-
стианского мира сохранялась со сравнительно малыми
изменениями. Несмотря на развитие заморской торговли
и рост торговых городов, европейское общество являлось
по преимуществу аграрным и все еще организовывалось
в соответствии с традиционной социальной иерархией
дворянства, духовенства и крестьянства.
Конечно, Реформация и упразднение монастырей по-
ставили духовенство в зависимое положение от прави-
тельства и мирского дворянства по всей протестантской
Европе, но в целом дух лютеранской традиции был в силь-
ной степени консервативным, и кастовая строгость клас-
совой системы придала социальным последствиям упразд-
нения монастырей по большей части негативный [харак-
тер].
значения, однако некоторые идеи галликанства имели распро-
странение и в XIX столетии.
Янсенизм — религиозное течение в католицизме в XVII-
XVIII веках, осужденное несколькими папскими буллами и пре-
следуемое королевской властью во Франции. Название данно-
го течения восходит к голландскому теологу Янсению (1585-
1638), проповедовавшему строгое этическое учение и разви-
вавшему близкие протестантизму идеи о предопределении.
Янсенизм привлек к себе многих выдающихся мыслителей и
писателей XVII века — Арно, Расина, Паскаля, который про-
вел последние годы своей жизни в аббатстве Пор-Рояль, цент-
ре янсенизма.
Часть первая. Революция идеи
61
В Англии государственная церковь Тюдоров и Стю-
артов также продолжала поддерживать средневековый
идеал единого функционального общественного строя и
контроля экономических отношений авторитарным госу-
дарством, несмотря на то, что, давая религиозную санк-
цию политике [этих династий] и утверждая, что «высший
и священный королевский порядок — божественное пра-
во», церковь пользовалась лишь правом на пассивную по-
корность подданного.
Те же идеи существовали и во Франции XVII столе-
тия, где галликанская церковь поддерживала доктрину
божественного права королей столь же усиленно, сколь
и англиканская. В самом деле, Боссюэ1 в своем трактате
о политике, написанном под сильным влиянием Писания,
облекает королевскую власть почти божественным ха-
рактером. Король — это образ Бога на земле, и он разде-
ляет по верховной власти и независимости власть боже-
ственную.
«Власть Бога [пишет он] заставляет ощутить себя
за мгновение от одного конца мира до другого — ко-
ролевская власть действует одновременно по всему
королевству. Она поддерживает существование все-
го королевства, как Бог поддерживает мир. Отдерни
Бог Свою руку, и мир падет в ничто; и стоит только
власти прекратиться в королевстве, как все придет в
смятение...
1 Боссюэ, Жан Бенинь (1627-1704) — французский цер-
ковный деятель, епископ Мо (с 1681), идеолог феодально-като-
лической реакции и абсолютизма. В своих проповедях и много-
численных богословских и исторических трудах боролся про-
тив’ зарождавшихся в XVII веке идей материализма и атеизма,
выступал против теорий буржуазных оппозиционных идеоло-
гов о народоправстве и народном суверенитете, отстаивал идею
провиденциализма и обосновывал доктрину абсолютизма.
62
К, Г. Доусон
Чтобы резюмировать великие и августейшие ве-
щи, мы сказали о королевской власти. Посмотрите на
огромный народ, объединенный одной личностью; по-
смотрите на эту священную власть, отеческую, абсо-
лютную; посмотрите на тайную причину, управляю-
щую всем государственным телом, вмещающуюся в
одной голове; вы увидите в короле образ Бога, и у вас
возникнет идея о королевском величии» (Politique
tiree des propres paroles de I’Ecriture Sainte. Кни-
га V, статья IV, предложение I).
Подобные концепции имеют больше общего с древ-
ним восточным или же византийским идеалом священной
монархии, чем с современными политическими идеями, и
показывают, насколько глубоко европейское общество
было связано с традициями прошлого.
Этот социальный традиционализм предотвратил ши-
рокую реализацию революционного подтекста и Реформа-
ции, и Ренессанса; в человеческих умах с трудом уклады-
валось, что существующий порядок может быть радикаль-
ным образом видоизменен. Европейский общественный
строй был результатом органичного процесса развития,
столетий и столетий бессознательного роста. Семья и го-
сударство, королевская власть и авторитет, различные
ордена и классы со своими функциями и привилегиями
не были искусственными созданиями. Они всегда присут-
ствовали там и постепенно изменяли свою форму под вли-
янием новых обстоятельств и различной окружающей
среды. И тем самым они рассматривались как часть при-
родного порядка, учрежденного Богом, и принимались
так же, как люди принимали изменения времен года и дру-
гие законы природы.
К тому же ни религиозный скептицизм, который уже
появился в XVI столетии, ни новая естественная наука,
Часть первая. Революция идей
63
которая произвела такой прогресс в XVII, не были еще
достаточно сильны, чтобы воздействовать на религиоз-
ный фон общественной жизни. Ошибочно утверждать,
что европейская культура секуляризовалась в XVI столе-
тии в результате Ренессанса или Реформации. И в като-
лических, и в протестантских странах XVII век был в
сильной степени религиозным веком. Случайный скептик
типа Ванини1 или материалист наподобие Гоббса не пе-
ревешивают солидной массы проповедников и теологов,
формировавших общественное мнение и бывших почти
единственным источником предписаний для народа.
Ко второй половине XVII столетия Европа, казалось
бы, оправилась от беспорядков, последовавших за Рефор-
мацией и веком религиозной войны, и снова вернулась к
стабильности и порядку. Окончание Тридцатилетней вой-
ны2 оставило опустошенным землям Центральной Евро-
1 Ванини, Джулио Чезаре (в монашестве — Габриеле, псев-
доним — Лючилио) (1585-1619) — итальянский атеист, автор
книг «Амфитеатр вечного провидения» и «О чудесных тайнах
природы, царицы и богини смертных», где под видом критики
древних философов обосновывал атеистические воззрения: от-
вергал догмат о сотворении мира и бессмертии души, утверж-
дая, что веру в богов порождает страх перед неизведанными
силами природы. Сожжен в Тулузе за атеизм.
2 Тридцатилетняя война — первая общеевропейская
война (1618-48) между большими группировками держав:
стремившимся к господству над всем христианским миром
габсбургским блоком (испанские и австрийские Габсбурги),
поддержанным папством, католическими князьями Германии
и Прльско-Литовским государством, и противодействовавши-
ми этому блоку национальными государствами — Францией,
Швецией, Голландией, Данией, Россией, в известной мере —
Англией, образовавшими антигабсбургскую коалицию. Послед-
ний в истории Европы большая религиозная война.
64
К. Г. Доусон
пы лишь страстное желание мира и крайнюю покорность
воле своих князей. В Англии Гражданская война закон-
чилась реставрацией монархии и триумфом роялистских
настроений, в то время как в Скандинавии королевская
власть оказалась абсолютной — как в Дании, так и в
Швеции. Но наиболее полным триумф власти и порядка
был во Франции Людовика XIV.
К 1650 году силы беспорядка во Франции были подав-
лены и все материальные и духовные ресурсы нации объе-
динились в широкой впечатляющей структуре абсолют-
ного монархического государства. Абсолютизм Людови-
ка XIV был одновременно и более централизованным, и
более действенно организованным, чем абсолютизм Фи-
липпа II или Австрийской империи. Успех французской
армии и дипломатии, пышность версальского двора, на-
циональная организация экономической жизни, блестя-
щее развитие французской литературы и искусства под
королевским патронажем — все вносило свой вклад в
поднятие национального престижа и утверждение поли-
тической и интеллектуальной гегемонии Франции в Ев-
ропе.
Лидерство в католической Европе перешло от Испа-
нии к Франции и от Габсбургов к Бурбонам, и так же, как
имперская культура барокко главенствовала в Европе в
первой половине XVII столетия, французская культура
формировала нормы европейского вкуса и общественное
мнение на протяжении Grand Siecle{.
Две эти культуры были настолько родственны, что
французскую культуру века Людовика XIV можно рас-
сматривать в ^дчестве специализированной, националь-
1 «Великий век» (франц.) — вершина могущества Фран-
ции, эпоха правления Людовика XIV (1638-1715, король с
1643, самостоятельно правил с 1661).
Часть первая. Революция идей
65
ной формы культуры барокко. Но она также явилась и
рационализацией культуры барокко, подчинившей неук-
люжую жизненность барочного духа правилам и форму-
лам классического порядка, точно так же, как в религи-
озной сфере она подчинила духовную страстность контр-
реформационного мистицизма моральной дисциплине
патристической традиции.
Но хотя классическая французская культура облада-
ла логической связностью и порядком, которых не хвата-
ло культуре барокко, она была в большей степени созна-
тельным и искусственным порядком, порождавшим ощу-
щение напряженности и скованности. Даже пышная
придворная жизнь становилась изнурительной, когда
дворянин не мог отсутствовать в Версале, не навлекая на
себя королевского неудовольствия. Даже великолепие
классического стиля становилось тягостным, когда оно
не оставляло свободы для выражения индивидуальных
вкусов и чувств. Многие хотели уйти от этого всевидя-
щего ока авторитета и искали более свободной атмосфе-
ры, в которой смогли бы обрести отдохновение и свободу
выражения своих мнений.
Эту свободную атмосферу можно было найти не в
школах и университетах, которые все еще оставались
крепостями авторитета и традиции, и не в новых акаде-
миях, которые представляли официально регламентиро-
ванную интеллектуальную жизнь, но в домах таких дво-
рян, как принц Вандом, и в салонах таких знатных дам,
как мадам Саблиер и мадам де Ламбер в Париже или гер-
цогиня Мазарини1 в Лондоне, где придворные и писатели
могли встретиться на равных.
1 Вандом (Vendome), Филипп де, герцог (1655-1727) —
младший брат известного французского полководца герцога
Луи Жозефа де Вандома, правнук французского короля Генри-
3 Зак 4338
66
К. Г. Доусон
В подобной атмосфере не было места для желчности
религиозной полемики и нетерпимость рассматривалась
как знак дурного воспитания. Ясность мысли и остроумие
ценились гораздо выше, чем глубина или убеждение, а
удовольствие и искусство жизни отгоняли мысли о смер-
ти и вечности, которыми были столь болезненно озабоче-
ны пуритане и янсенисты. На протяжении XVII столетия
существовало подводное течение эпикурейской и «либер-
тинской» мысли, связывающей век Монтеня и Джордано
Бруно с веком Бейля1 и Вольтера; и уже величайший ре-
ха IV и Габриэли д’Эстре. Участник войн Людовика XIV в Ни-
дерландах, на Рейне, в Италии и Испании. Его дворец Тампль
служил сборным пунктом общества вольнодумцев.
Ла Саблиер, Маргарита де (1640-1693) — подруга и по-
кровительница Лафонтена, жена протестантского финансиста.
Получила блестящее образование. Ее дом был местом встреч
знаменитых поэтов, ученых, писателей и придворных.
Ламбер (Lambert), Анна Тереза де Курсель, маркиза де
(1647-1733) — французская писательница. В 1710 году осно-
вала знаменитый литературный салон, где встречались выдаю-
щиеся деятели литературы того времени. Имела влияние на
выборы во Французскую Академию.
Герцогиня Мазарини — Гортензия Манчини (1646-
1699), племянница кардинала Ж. Мазарини, переехавшая в
1670 году в Англию и основавшая в Лондоне знаменитый са-
лон, где процветали весьма свободные нравы.
1 Либертины (вольнодумцы) — представители идейного
течения, враждебного католической церкви и религии вообще,
во Франции в XVII веке. К нему относят таких писателей и по-
этов, как Т. де Вио, Сирано де Бержерак, Ш. де Сент-Эвремон.
Свободомыслие либертинов было одним из источников идео-
логии Просвещения.
Бейль, Пьер (1647-1706) — французский публицист и
философ; ранний представитель французского Просвещения.
Мировоззрение Бейля сформировалось под влиянием скепти-
Часть первая. Революция идей	67
лигиозный гений столетия Паскаль ясно осознавал, что
именно этот добродушно-веселый, беспечный скепти-
цизм, а не протестантизм и метафизические блуждания,
представляет собой наибольшую опасность, с которой
придется столкнуться католицизму.
Разум Паскаля был несравнимо более мощным и глу-
боким, чем разум скептика. Он имел на своей стороне все
источники благочестия, учености и традиции. Однако он
был борцом за проигранное дело, в то время как неболь-
шая группа (band) философов-дилетантов, имевших не-
сколько убеждений и более сосредоточивавшихся на удо-
вольствиях жизни, нежели на проповеди своих мнений,
явились предшественниками великого движения светско-
го просвещения, революционизировавшего европейскую
мысль и изменившего весь дух западной культуры.
2
Исторические истоки либерализма
Историю секуляризации современной культуры еще
придется написать, и причины этого достаточно легко
понять. Ибо, с одной стороны, на сознание секуляри-
зованного большинства столь глубоко воздействовал
процесс секуляризации, что оно не может рассматривать
цизма Монтеня, философии Декарта и естественно-научных от-
крытий XVII века. Главная идея его произведения «Историче-
ский и критический словарь» (тт. 1-2, 1695—97) — несовмести-
мость религии и знания, веры и философии. Распространял свой
скептицизм на разум и философию: истинность вообще недо-
ступна науке и философии, им доступна только вероятность.
68
К. Г. Доусон
этот процесс в объективной исторической манере, в то
время как, с другой стороны, религиозному меньшинству
было навязано положение негативной оппозиции, кото-
рое не более благоприятно для бесстрастного исследова-
ния. Тем не менее, это именно та проблема, которая тре-
бует исторического подхода. Процесс секуляризации был
историческим движением не в меньшей степени, чем Ре-
формация, движением меньшинства, которое постепенно
охватывало все более широкие круги, пока, в конце кон-
цов, не заняло ключевые позиции в общественной и ин-
теллектуальной сферах влияния и благодаря этому не
достигло господства над европейским обществом. Это
движение, которое уже было известно в XVIII веке как
Просвещение, и сопутствующая ему идеология, которая
позднее приобрела имя либерализма, долгое время изу-
чались историками — в основном в Германии и во Фран-
ции, хотя и несколько частичным образом. Но их работа
до сих пор совершенно не усвоена образованным миром в
Англии и Америке. Здесь существовала тенденция сосре-
доточивать внимание на политических и экономических
переменах и прежде всего на Американской и Англий-
ской революциях. Но мы не уделяли достаточно внима-
ния интеллектуальной революции, имевшей место еще до
того, как возник какой-либо вопрос о политической. Тем
^е менее, именно эта революция ответственна за секуля-
ризацию западной культуры. Это интеллектуальное дви-
жение, подобно большинству движений, изменивших
мир, было религиозным по своему происхождению, хотя
и антирелигиозным по своим результатам. Оно было обя-
зано своей динамикой сопротивлению религиозного мень-
шинства, а своим распространением — неразумным и
несправедливым, хотя и искренним, действиям религиоз-
ной ортодоксии. Это действительно высший пример в ис-
тории того пути, следуя которому религиозные преследо-
Часть первая. Революция идей
69
вания и репрессии поражают свою собственную цель и
служат причиной попыток собственного разрушения.
На протяжении десяти лет мира в Европе, продол-
жавшегося с 1678 по 1688 год, власть и престиж фран-
цузской монархии достигли своей вершины и дело като-
лицизма было на подъеме. Французский протестантизм,
казалось, получил смертельный удар отменой Нантского
эдикта*. Протестантские власти Германии и Скандинавии
были союзниками и пенсионерами Людовика XIV. Импе-
рия оправилась от опустошения Тридцатилетней войны
и начала отвоевывать Юго-Восточную Европу у турок и
подавлять протестантизм в Венгрии, которую Леопольд I1 2
поклялся сделать «Королевством Девы Марии». Даже
Нидерланды, великий оплот буржуазной цивилизации и
кальвинизма, вышли из войны с Францией ослабленны-
ми, разобщенными и истощенными.
1 Нантский эдикт — эдикт, подписанный французским
королем Генрихом IV 13 апреля 1598 года в Нанте и завершив-
ший религиозные войны во Франции. По Нантскому эдикту,
католицизм оставался господствующей религией, но гугеноты
получали свободу вероисповедания и богослужения в городах
(за исключением Парижа и некоторых других), в своих замках
и ряде сельских местностей, а также некоторые другие права.
Отменен окончательно в 1685 году при Людовике XIV.
2 Леопольд I (1640-1705) — австрийский государь (1657-
1705), император Священной Римской империи (с 1658) из ди-
настии Габсбургов. Во владениях Габсбургов пытался укрепить
абсолютизм, опираясь на католическую церковь. Политика
Леопольда I в отношении Венгрии (ликвидация автономии, ка-
толическая реакция) вызвала ряд антигабсбургских восстаний.
Война с турками, осадившими в 1683 году Вену, окончилась
заключением Карловицкого мира (1699). Принял участие в вой-
не за Испанское наследство (с 1701), стремясь объединить в
руках Габсбургов испанский и австрийский престолы.
70
К. Г. Доусон
Однако силы авторитета и традиции были гораздо
слабее, чем казались, и момент их видимого триумфа в
действительности обозначал поворот потока и восстанов-
ление сил оппозиции. Попытка Людовика XIV искоренить
французский протестантизм отменой Нантского эдикта
и попытка Якова II1 обеспечить терпимое отношение к
католицизму в Англии вновь разожгли пламя религиоз-
ной войны и пробудили страстный дух сопротивления
верховной власти Людовика XIV. Гугенотские изгнанни-
ки, среди которых в основном были способнейшие и наи-
более преуспевающие элементы французской буржуа-
зии, стали интеллектуальными лидерами этого движе-
ния. Где бы они ни поселялись — в Голландии, Англии
или в Северной Германии — они формировали центры во-
инствующего антикатолического мнения и проводили
организованную кампанию по публичной пропаганде и
тайной агитации против правительства Людовика XIV и
католической церкви.
Таким образом, гугенотская диаспора действовала в
качестве интеллектуальной закваски в Западной Европе
и придавала общую цель разрозненным силам протестан-
1 Яков И (1633—1701) — король Англии (1685-88) из ди-
настии Стюартов, брат Карла II. Проводил политику феодаль-
но-абсолютистской реакции и укрепления позиций католиче-
ской церкви. В 1685 году распустил парламент и правил едино-
лично. В 1687 году издал «Декларацию о веротерпимости»,
открывавшую путь для превращения католицизма в государ-
ственную религию. Заменил на важнейших государственных
постах приверженцев англиканства католиками. Политика
Якова II вызвала консолидацию оппозиционных сил, которые
пригласили занять английский престол зятя Якова II штатгаль-
тера Нидерландов Вильгельма Оранского (под предлогом «за-
щиты протестантизма»). После высадки Вильгельма в Англии
Яков II в декабре 1688 года бежал за границу.
Часть первая. Революция идей
71
тизма. Их деятельность нигде не была столь активна, как
в Нидерландах, которые однажды стали центром новой
буржуазной экономики и культуры, а также старого каль-
винистского духа оппозиции Риму и контрреформацион-
ной монархии. Здесь гугеноты знакомились и с изгнанны-
ми лидерами английской оппозиции, которые нашли в
Голландии убежище от победы монархической реакции в
Англии. Здесь Журье и Клод, Бейль, Леклерк и Баснаж
встретились с Шефтсбери, Бернетом и Лимборхом1, и
1 Журье, Пьер (1637-1713) — французский писатель и тео-
лог. Хотя оставил после себя многотомное наследие и был из-
вестен как ожесточенный спорщик, защищавший протестан-
тизм, из его произведений достойны упоминания лишь два —
«История кальвинизма и папизма» (1682) и «Критическая ис-
тория догм и культов» (1704).
Клод, Жан (1619-1687) — французский теолог, автор кни-
ги «Защита Реформации» (1673). После отмены в 1685 году
Нантского эдикта бежал в Гаагу.
Леклерк (Ле Клерк), Жан (1657-1736) —• французский
протестантский теолог. В 1679 году опубликовал «Lrberii de
Sancto Amore Epistolae Theologicae», в которых рассматривал
учение о Троице, ипостасийном единстве двух природ во Хрис-
те, первородном грехе и тому подобное. В Амстердаме встре-
чался с Дж. Локком и Ф. ван Лимборхом. Знакомство с Лим-
борхом вскоре перешло в тесную дружбу, усилившуюся благо-
даря предпочтению ремонстрантской теологии. В 1684 году
окончательно поселился в Амстердаме, сначала был относи-
тельно успешным проповедником, а затем — профессором фи-
лософии, изящной словесности и еврейского языка в ремонст-
рантской семинарии.
Баснаж (Basnage), Жак (1653-1723) — священник фран-
цузской реформаторской церкви, известный своими историче-
скими и патристическими штудиями. После отмены Нантского
эдикта был приглашен в Голландию, где получал пенсию как
изгнанник.
72
К. Г. Доусон
именно в этой интернациональной атмосфере сформиро-
вались планы как Английской революции, так и оправды-
вавшей ее философии.
Революция 1688 года была величайшей победой, ко-
торую протестантизм когда-либо одерживал со времен
[достижения] независимости самих Нидерландов, ибо в
отличие от ранней пуританской революции, направлен-
ной против протестантского короля и его епископов, она
объединила пуритан и приверженцев епископальной цер-
кви в защите своего общего протестантизма. Она нашла
лидера в выдающемся представителе континентального
протестантизма, потомке Вильгельма Оранского1, и нача-
Шефтсбери, Антони Эшли Купер, граф (1671-1713) —
английский философ. Подчеркивал самостоятельный характер
морали по отношению к религии, а также по отношению к есте-
ственному механизму. Нравственное начало коренится в при-
роде человека, в частности, в его эстетических склонностях.
Бернет (Burnet), Джилберт (1643-1715) — английский
епископ и историк, автор «Истории его времени» (1724-34), а
также «Истории реформации церкви в Англии» (в трех томах,
1679-1715). В 1687-88 годах находился в Голландии по при-
глашению принца Оранского (будущего короля Англии) Виль-
гельма.
Лимборх, Филипп ван (1633-1712) — голландский арми-
нианский теолог, пастор ремонстрантской церкви, друг Дж. Лок-
ка, с которым оставался до самой его смерти. Основные сочи-
нения: «Theologia Christiana» (1686), «Historia inquisitionis»
(1692) и другие. Горячий поборник веротерпимости.
1 Имеется в виду Вильгельм III Оранский (1650-1702) —
принц, штатгальтер Нидерландов (1674-1702), правнук прин-
ца Вильгельма I Оранского, предводителя Нидерландской бур-
жуазной революции XVI века. В 1677 году женился на англий-
ской принцессе Марии, дочери короля Англии Якова II Стюар-
та. По приглашению недовольных правлением Якова II дворян
Часть первая. Революция идей
73
ла долгую борьбу против Людовика XIV , сломав могуще-
ство французской монархии и в первый раз перевесив
чашу весов европейской власти в пользу протестантизма.
Но хотя революция 1688 года и явилась победой про-
тестантизма, она весьма отличалась от того триумфа
♦Царства святых», о котором мечтали Мильтон и пури-
танские идеалисты. Дети святых оказались компанией
патронов и финансистов, наподобие Николаса Барбона,
сына «восхвалявшего Бога» Барбона, и сэра Роберта
Клейтона, «вымогающего Ишбана» драйденовских строк1.
Они были связаны с предателями и ренегатами из арис-
и под предлогом «защиты протестантизма» в 1688 году выса-
дился с армией в Англии и после бегства законного короля за-
нял английский престол (так называемая Славная революция).
Король Англии (1689-1702).
1 Барбон, Николас (1640-1698) — английский буржуаз-
ный экономист, предшественник сторонников так называемой
государственной теории денег. В своем основном произведении
«Очерк о торговле» выступает противником теории и практики
меркантилизма. Критикуя государственное регламентирова-
ние экономической жизни, защищает свободу торговли. Бар-
бон считал, что стоимость товаров определяется их полезнос-
тью. В «Очерке о необходимости чеканки новой, более легкой
монеты» защищает идеи номинализма. Впервые определил про-
цент как цену капитала.
Клейтон, Роберт, сэр (1629-1707) — политик, лондон-
ский нотариус. В 1677 году купил поместье Блетчингли (Сур-
рей). Член городского совета Лондона в 1670-88 годах, в 1671
году становится шерифом и возведен в рыцарское достоинство,
в 1679-80годах — лорд-мэр, член парламента в 1679-81 и
1689—1707 годах. Защищал «Исключительный билль», член
комитета по защите городской хартии (1682). Жертвователь в
госпитали Святого Фомы и Христа.
Драйден, Джон (1631-1700) — английский поэт, драма-
тург» теоретик классицизма. Автор политической сатиры «Авес-
74
К. Г. Доусон
тократов, наподобие Сатерленда и Ромнея, Шрусбери и
Монтегю* 1. И над всем этим союзом нависает зловещий
гений Шефтсбери.
салом и Ахитофель» (1681). Доусон имеет в виду следующие
строки Драйдена из «Авессалома и Ахитофели»:
Blest times, when Ishban, he whose occupation
So long has been to cheat, reforms the nation!
Ishban of conscience suited to his trade,
As good a saint as usurer e’er made.
(Блаженные времена, когда Ишбан, чьим занятием
Столь долгое время являлось мошенничество,
реформирует нацию!
Ишбан с совестью, соответствующей его ремеслу,
Такой же добрый святой, каким всегда был ростовщиком.)
1 Сатерленд (Sutherland), Джон Гордон, с 1703 года — седь-
мой граф (1661-1733) — английский государственный и поли-
тический деятель. Поддержал революцию 1688 года и являлся
специальным уполномоченным при заключении союза между
Англией и Шотландией. Был членом четырех парламентов,
представляя в качестве пэра Шотландию, министром торговли
и мануфактур, генерал-лейтенантом восьми северных графств
Шотландии. Активный участник подавления восстания 1715
года.
Ромней, Генри Сидней, граф (1641-1704) — английский
государственный и политический деятель. Поддержал револю-
цию 1688 года.
Шрусбери, Чарлз Талбот, герцог (1660-1718) — англий-
ский государственный и политический деятель. Был в числе
знаменитой «семерки», подписавшей письмо от 30 июня 1688
года принцу Вильгельму Оранскому с приглашением совер-
шить вооруженное вторжение в Англию под предлогом «защи-
ты протестантизма».
Монтегю (Montagu), Ральф, первый герцог (1638-1709) —
английский государственный деятель и дипломат. В качестве
Часть первая. Революция идей
75
Никогда еще влияние классового интереса и эгоисти-
ческой жадности не обнаруживалось более явно в поли-
тической деятельности. Это была победа олигархии и
привилегии над монархией и прерогативой. Ибо новый
режим оказался по сути своей классовым государством,
в котором правление контролировалось сильными семей-
ствами вигов1, в то время как местная администрация на-
ходилась в руках помещичьего класса. Тем не менее, но-
вый порядок ни в коем случае не был исключительно
аграрным. Так же как революция была обязана своим
успехом альянсу церковников и нонконформистов2, уста-
посла во Франции (1666, 1669, 1676 и 1677-78) принимал ак-
тивное участие в переговорах с Людовиком XIV. Был тайным
советником (1672-79 и 1689) и членом Палаты общин (1678 и
1679-81). Выступал против прав на престолонаследие герцога
Йоркского, что, впрочем, не помешало ему войти в расположе-
ние последнего, когда тот взошел на престол под именем
Якова II. Однако и это, в свою очередь, не удержало его от при-
глашения Вильгельма Оранского, при котором герцог Монтегю
успешно продолжал свою карьеру.
1	Виги — политическая партия в Англии (XVII-XIX вв.),
выражавшая интересы обуржуазившейся дворянской аристо-
кратии, крупной торговой и финансовой буржуазии; предше-
ственница английской либеральной партии.
2	Церковники (churchmen) — члены англиканской церкви
(Church of England; Established Church), государственной цер-
кви в Англии, возникшей в XVI веке.
Нонконформисты — собирательное название всех анг-
лийских христиан, принадлежащих к тем или иным евангели-
ческим организациям, образовавшимся при отделении от анг-
ликанской церкви под влиянием континентального протестан-
тизма. Так их определяют по отношению к государственной
(established) церкви, однако сами они предпочитают называть-
ся «свободными церквями» — в том смысле, что они свободны
от связей с государственной церковью. В 1940 году был создан
76
К. Г. Доусон
новившийся социальный порядок своей стабильностью
был обязан союзу землевладельцев и коммерсантов, со-
юзу, усилившемуся за счет совместных браков и покуп-
ки поместий богатыми купцами и банкирами. Таким об-
разом, новый режим приобрел отчетливо буржуазный
характер, постепенно видоизменивший традиционную
структуру английского общества. При старой монархии
правительство старалось сохранить различные формы
правления в пределах установленных границ, поддержи-
вать корпоративную систему в промышленности, регули-
ровать заработную плату и цены и защищать крестьян от
выселения и огораживаний. Теперь права собственности
стали абсолютными, заработную плату и цены предоста-
вили сами себе, и принцип laissez-faire* 1 занял место ста-
рых идеалов государственного регулирования и корпора-
тивной организации. XVIII столетие было золотым веком
крупных землевладельцев и помещиков, и собственник
наслаждался свободой и социальным престижем, никогда
еще им в мире неведомыми. Но это также был век разоре-
ния и упадка крестьян, йоменов и свободных ремеслен-
ников — век огораживаний общин и разрушения гильдий,
век, отказавшийся от христианского отношения к бедным
и заменивший его грубым учением, которое рассматри-
вало бедность в качестве результата лени или же расто-
чительности, а благотворительность — в качестве фор-
мы потакания своим слабостям. Он сделал личный инте-
Федеральный совет свободных церквей, куда вошли баптисты,
конгрегационалисты, методисты, пресвитериане, моравские
братья, независимые методисты, члены Союза Уэслианской
реформы и Объединение графини Хантингдон.
1 «Позволяйте делать (кто что хочет)» (франц.). Положе-
ние французских экономистов середины XVIII века, требующее
невмешательства со стороны государства в экономические от-
ношения капиталистического характера.
Часть первая. Революция идей
77
рес законом природы, провиденциально предназначенным
для того, чтобы служить всеобщему благу, так что лю-
бовь к деньгам преобразилась из источника зла в движу-
щую силу общественной жизни.
Этот новый взгляд на жизнь, тем не менее, не был
простым идеологическим отражением материальных ин-
тересов буржуазного класса и его государства. За ним
стояла моральная сила пуританского индивидуализма и
престиж внушительной философской традиции. Духов-
ные основания либерализма далеко опережали возникно-
вение либерального государства. Ибо зачатки интеллек-
туальной революции, содержавшиеся в ренессансной
мысли, не были уничтожены временным триумфом авто-
ритета в церкви и государстве. Действительно, скорее в
период Барокко, нежели в Возрождение, родились новая
наука и новая философия, революционизировавшие че-
ловеческие идеи о мироздании и о самой человеческой
природе. И важным фактором единства европейской
культуры является то, что в момент, когда религиозное
единство христианского мира ушло в прошлое, на его ме-
сте возникла новая общность мысли, которая выходила
за пределы национальных и религиозных границ. Новый
физический синтез, на котором основана современная
наука, явился интернациональным достижением, куда
каждый внес свой вклад — итальянец, англичанин, фран-
цуз, голландец и немец — Галилей, Ньютон, Декарт, Гюй-
генс и Лейбниц. Этот космополитизм менее ярко выра-
жен в философии, где национальные особенности прояв-
ляют себя в контрасте между эмпиризмом английских
философов — от Бэкона до Локка и картезианским ра-
ционализмом Франции. Тем не менее, оба эти движения
встретились и обменялись идеями в Голландии — этой
великой интеллектуальной расчетной палате Европы
XVII столетия, где Декарт и Гоббс, Спиноза и Локк обре-
78
К. Г. Доусон
ли дом или временное убежище и откуда их идеи распро-
странились через гугенотских публицистов и космополи-
тически настроенных авантюристов, наподобие Бейля и
Леклерка, да Косты и Демезо, Толанда и Мандевиля1 * * * * * * В. Та-
1 Да Коста (Акоста), Уриель (ок. 1585—1640) — мысли-
тель-рационалист. Родился в Португалии, получил католиче-
ское воспитание, но позднее увлекся иудаизмом и сбежал в
1614 году в Голландию, где принял иудейство. Однако, ознако-
мившись с практикой иудаизма, выступил в своих «Тезисах
против традиции» с обвинением «фарисеев» (раввинов) в иска-
жении учения Моисея. Отрицал учение о бессмертии души.
В 1623 году отлучен от синагоги, а его книга «Испытание фари-
сейских традиций в сравнении с писаным законом» была пуб-
лично сожжена раввинами. В 1633 году отрекся от своих идей,
но вскоре снова разошелся с синагогой и отлучен вторично.
Через семь лет снова покаялся, но после этого, не вынеся позо-
ра, застрелился. Идеи и судьба да Косты повлияли на формиро-
вание мировоззрения Спинозы.
Демезо (Desmaizeaux), Пьер (1673? — 1745) — разносто-
ронний писатель. Родился в Оверне (Франция). Приехал в Анг-
лию вместе с третьим лордом Шефтсбери в 1699 году. Камер-
гер короля с 1722 года. Друг Джозефа Аддисона и Энтони Кол-
линза, с ним советовался Д. Юм при написании своего «Трактата
о человеческой природе» (1739). Издал произведения Сент-Эв-
ремона (1705) и Бейля (1725-31), перевел «Телемаха» (1742) и
был автором нескольких биографий и компиляций.
Толанд, Джон (1670-1722) — английский философ. Ши-
рокую известность принесла ему книга «Христианство без
тайн», осужденная на сожжение. Философу пришлось спасать-
ся бегством от угрозы тюремного заключения. Он много путе-
шествовал, по приглашению прусской королевы Софии-Шар-
лотты, увлекавшейся философией, некоторое время жил в Бер-
лине. Беседы с королевой, а впоследствии переписка с ней
послужили Толанду основой для написания его наиболее выда-
ющегося произведения «Письмо к Серене». Умер он в жесто-
кой нужде.
Часть первая. Революция идей
79
ким образом, к концу XVII столетия возникла общая тра-
диция либеральной мысли, к которой могли прибегнуть
сторонники нового общественного строя в своей борьбе
с авторитетом.
Это научное светское течение позднеренессансной
мысли, встретившись с пуританским движением за поли-
тические права и религиозную свободу, произвело на
свет новую английскую культуру периода революции.
Вполне справедливо, что революция была видимым кру-
шением принципа веротерпимости, поскольку в то время
как король (чье отношение, внушенное к этому вопросу
Пенном1 2, было совершенно искренним, вопреки истори-
кам-вигам) выступал за веротерпимость, виги боролись
за «Акт о присяге»2 и уголовные законы. Но лидеры ви-
Мандевиль, Бернард де (1670-1733) — английский фило-
соф-материалист. Главное произведение — «Басня о пчелах»
(вышло анонимно в 1705 году в Лондоне). В нем Мандевиль
выступил как предшественник Гельвеция, Ламетри и Дидро с
острой социальной сатирой на современное ему общество, в
котором пороки являются движущей силой развития.
1 Пенн, Уильям (1644-1718) — английский политический
деятель. Принадлежал к секте квакеров. В 1681 году англий-
ский король Карл II Стюарт выдал Пенну хартию на право фео-
дального владения значительной территорией в Северной Аме-
рике, где Пенн основал колонию, впоследствии известную под
названием «Пенсильвания». Согласно «Правилам управления»
и кодексам законов, разработанным Пенном, некоторое учас-
тие в управлении колонией принимала Ассамблея колонистов;
в колонии была провозглашена веротерпимость. После осно-
вания города Филадельфии в 1682 году в колонию начался бы-
стрый приток переселенцев из Европы. С 1684 года Пенн жил
главным образом в Англии.
2 «Акт о присяге» (the Test Act) — в 1672 году Карл II про-
возгласил Декларацию религиозной терпимости, которая вре-
менно отменила уголовные законы против всех религиозных
80
К. Г. Доусон
гов, как правило, не разделяли тех религиозных предрас-
судков, которые использовали в качестве своих инстру-
ментов. Они полностью симпатизировали новой светской
культуре и стремились к такому государству, которое бы
олицетворяло господство не отдельной религии, но —
реальных социально-экономических сил нации. Философ
революции — Джон Локк — сам исповедовал веротерпи-
мость и чисто рациональную религию, а его теория госу-
дарства и происхождения политической власти из обще-
ственного договора для достижения всеобщего блага —
чисто светская по своему характеру. Вся его философия с
ее здравым смыслом, духом рационализма, отрицанием
всех абстрактных идей и выведением всякого знания ис-
ключительно из чувственного опыта имела сильнейшее
формирующее влияние на мысль XVIII столетия, и это вли-
яние простиралось далеко за пределы английской куль-
туры.
Однако гораздо более важным оказалось дело Ньюто-
на, кому деятельность Галилея и новый физический син-
тез обязаны своим окончательным завершением. Его по-
бедоносное приложение закона тяготения к движению
нонконформистов, католиков и диссентеров. Но провозглаше-
ние веротерпимости не смогло примирить этих смертельных
врагов, и король оказался перед лицом объединенного протес-
тантского фронта. Парламентские англиканцы не желали голо-
совать за денежные субсидии на ведение войны до тех пор, пока
Декларация не будет аннулирована. Выход «Акта о присяге»
(1673), который король подписал неохотно, решительно всем,
кроме англиканцев, преградил путь на государственную служ-
бу — все состоявшие (или желающие состоять) на государ-
ственной службе должны были принести присягу по англикан-
скому обряду и отречься от католических догматов. Первым
следствием этого закона явилась отставка герцога Йоркского
(будущего короля Якова II) с поста главного адмирала.
Часть первая. Революция идей
81
небесных тел оправдывало галилеевскую веру в возмож-
ность разрешить загадки материальной вселенной с по-
мощью математики и подтверждало, что одни и те же за-
коны физики остаются в силе в каждой части мирозда-
ния. Аристотелевское учение о том, что небеса движутся
сознательными духовными субстанциями, чье вечное
движение исходит от Бога — неподвижного перводвига-
теля, теперь было заменено концепцией мира как громад-
ной машины, состоящей из материальных тел, располо-
женных в безграничном пространстве и движущихся бла-
годаря механическим, физическим законам. Конечными
реальностями теперь являлись не духовные субстанции
и качества, но Пространство, Материя и Время.
Таким образом, в то время как новая философия Гоб-
бса и Локка исключила духовные силы из общества и че-
ловеческого опыта, новая наука также стала отрицать их
контроль над миром природы. Бог более не рассматривал-
ся ни в качестве Небесного Царя и Отца, управляющего
Своим миром через непрерывное посредничество Своего
всевидящего Провидения, ни даже так, как смотрел на
Него ренессансный философ — как на имманентный ду-
ховный принцип природы. Он стал Архитектором Вселен-
ной, высшим механиком, сконструировавшим космиче-
скую машину и оставившим ее следовать ее же собствен-
ным законам.
Следовательно, новая наука была столь же враждеб-
на по отношению к супранатурализму и элементу чудес-
ного в христианстве, сколь и новая философия, и внесла
один из главных факторов в процесс секуляризации евро-
пейской мысли. Верно, что вожди этого движения нико-
им образом не были настроены враждебно по отношению
к религии. Ньютон и Локк были добрыми протестантами,
и даже «атеист» Спиноза был глубоко религиозным чело-
веком. Однако религия философов весьма отличалась от
82
К. Г. Доусон
ортодоксального христианства. Она вдохновлялась духом
рационализма и натурализма, равно враждебных и авгус-
тинианскому пессимизму Кальвина, и мистическим экс-
тазам католического барокко. Она явилась продуктом но-
вой светской культуры, начавшей развиваться с эпохи
Ренессанса, и унаследовала гуманистическое недоверие
к клерикальному обскурантизму и возмущение претензи-
ями духовенства на контроль образования и мысли. На-
сколько широко распространенной была эта антиклери-
кальная тенденция в XVII веке, показывает не только яро-
стный антиклерикализм Гоббса и Бейля, но и отношение
самих защитников ортодоксии: например, сатира Буало
на обскурантизм Сорбонны и драйденовский презритель-
ный отказ от веков веры как от
Времен, поросших ржавчиной и неведением...
Когда недостаток знания сдерживал мирской закон,
И никто, кроме священников, не был уполномочен
в знании,
Когда знание, в них пребывавшее, было столь малым,
Что тот был богом, кто лишь мог читать или писать
по буквам1.
Ортодоксальность классической традиции поддержи-
валась, в действительности, лишь благодаря строгой мо-
ральной дисциплине, а сильному чувству авторитета в
государстве сопутствовало восстание против принципа
религиозного авторитета и утверждение главенства ра-
зума и свободомыслия. Это был шаг от ♦Разумного хрис-
тианства» Локка (1695) к «Христианству без тайн» То-
ланда (1696), или от негативного скептицизма Бейля к
1 Religio Laid. Р. 370-375.
Часть первая. Революция идей
83
недоверчивости Коллинза1 и Мандевиля. Уже в класси-
ческий век литературы и искусства религия в Англии ока-
залась незащищенной перед кампанией антиклерикалов
и антихристианской пропагандой, которые были высмея-
ны Свифтом в блестящем «Аргументе против упраздне-
ния христианства»2.
Однако непосредственные опасности этого движения
были менее серьезны, чем казались современным верую-
щим типа Чарльза Лесли и Уильяма Лоу3. Крайности де-
изма и неверия встревожили приверженцев твердых про-
1 Коллинз, Энтони (1676-1729) — английский философ,
автор ряда произведений, которые публиковались анонимно и
вызывали, как правило, ожесточенные нападки идеологов анг-
ликанской церкви. К числу главных произведений Коллинза
принадлежат «Рассуждение о свободомыслии» (1713), «Фило-
софское исследование человеческой свободы» (1715), «Рассуж-
дение об основах и причинах христианской религии» (1724).
2 «Аргумент для доказательства упразднения христианства
в Англии, как показывают нынешние обстоятельства, можно
проследить с некоторым беспокойством, и, возможно, он не
произведет тех многих благих эффектов, которые предполага-
лись в связи с этим» (1708).
3 Лесли, Чарлз (1650-1722) — английский присяжный и
писатель-полемист. Был старшиной присяжных заседателей в
Конноре. За отказ присягать революции был лишен своей долж-
ности. Открыл серию полемических памфлетов «Ответом на
книгу, озаглавленную “Положение протестантов в Ирландии в
правление короля Якова”» (1692). В своих произведениях на-
падал на короля Вильгельма III Оранского, на вигских богосло-
вов Бернета, Тиллотсона и Шерлока, на квакеров, деистов,
иудеев, а также защищал таинства.
Лоу, Уильям (1686-1761) — английский духовный писа-
тель, широко известный своим планом христианского этиче-
ского идеала в человеческой жизни и его осуществления через
дисциплинарную практику личного мистического опыта.
84
К. Г. Доусон
тестантско-буржуазных взглядов, которые являлись ре-
альной силой, стоявшей за Английской революцией, и
породили религиозную реакцию, характерную для сере-
дины XVIII столетия. Новое общество нашло своих интел-
лектуальных лидеров не в космополитических вольно-
думцах типа Толанда и Болингброка, но в людях уме-
ренных взглядов, наподобие Стиля, Аддисона и Попа1,
приспособивших свои идеалы гуманистической мысли к
нуждам английского среднего класса и тем самым придав-
ших буржуазной протестантской культуре классическую
1 Болингброк, Генри Сент-Джон, виконт (1678-1751) —
английский философ, был близок к идеям Шефтсбери. Под вли-
янием Локка пришел к выводу, что для постижения Бога доста-
точно опыта; считал, что лишь высшие слои общества могут
пользоваться правом свободы мышления, низшие же слои —
народ — должны руководствоваться религией.
Стиль, Ричард (1672-1729) — английский писатель, жур-
налист. Сторонник партии вигов, Стиль принадлежал к уме-
ренному крылу идеологов Просвещения. Огромным успехом
пользовались издаваемые им совместно с Дж. Аддисоном са-
тирические журналы «The Tattler» («Болтун», 1709-11), «The
Spectator» («Зритель», 1711-14) и «The Guardian» («Опекун»,
1713).
Аддисон, Джозеф (1672-1719) — английский писатель,
буржуазный просветитель. Как политический деятель высту-
пал на стороне партии вигов. В трагедии «Катон» (1713) призы-
вал английскую буржуазию, пришедшую к власти, служить
гражданским идеалам, ставя в пример Древний Рим.
Поп (Pope), Александр (1688-1744) — английский поэт.
Его «Опыт о критике» (1711) стал манифестом английского
просветительского классицизма; Поп формулирует эстетиче-
ские критерии, призывает поэтов подражать «упорядоченной
природе». Эти принципы воплощены им в поэме «Уиндзорский
лес» (1713) и в шутливой ироикомической поэме «Похищение
локона» (1712).
Часть первая. Революция идей
85
форму, каковой полностью была лишена беспримесная пу-
ританская традиция, как мы ее наблюдаем в этот период в
Новой Англии.
В Англии XVIII столетия гуманизм пришел к согла-
шению с пуританской этикой, а рационализм — с протес-
тантской теологией, как показывают Сэмюэль Кларк,
Ходли и Варбуртон1. Ибо главная угроза установившему-
ся порядку исходила скорее справа, чем слева, и страх яко-
битской контрреволюции2 заставил сторонников принци-
пов революции усвоить консервативное отношение в за-
щите status quo3.
Следовательно, скорее во Франции, нежели в Англии,
революционные последствия новых идей были реализо-
ваны наиболее полно, а наступление на традиционный
христианский порядок продолжалось дольше всего, хотя
1 Кларк, Сэмюэль (1675—1729) — английский философ,
занимавшийся проблемами морали; с 1707 года — пастор в
Лондоне; друг Ньютона, философское учение которого он за-
щищал в своей переписке с Лейбницем; выступал против мате-
риализма и атеизма. Основой этики считал определяемое при-
родой место, которое занимает в мире человек.
Ходли, Бенджамин (1676-1761) — епископ Винчестер-
ский; по словам Э. Гиббона, «предмет поклонения вигов и не-
нависти тори». Защитник вигских принципов в государствен-
ной политике и идей веротерпимости в церковной жизни.
Варбуртон, Уильям (1698-1779) — английский критик,
епископ Глостерский, участник многих литературных споров,
друг А. Попа и один из самых ранних сторонников запрета на
работорговлю.
2 Якобиты — в Англии и Шотландии — сторонники из-
гнанного в 1689 году из Англии короля Якова II Стюарта, а так-
же его сына Якова III (1688-1766) и внука, претендента Карла
Эдуарда (1720-1788).
3 Существующий порядок вещей (лат.)
86
К, Г. Доусон
французское Просвещение обязано многими своими ус-
пехами достижениям Английской революции и влиянию
английских идей. Но во Франции отсутствовала возмож-
ность для вигского компромисса. Величественный союз
французского абсолютизма и католицизма держался по-
добно крепости, которую надо разрушить прежде, чем
город смогут занять силы либерализма и революции. Уси-
ление религиозного единства после отмены Нантского
эдикта более не оставляло места для свободы мнений, и
та энергия, которая в Англии нашла выход в общинной
жизни нонконформистских сект и в теологических дис-
путах, во Франции ушла под поверхность и могла прояв-
ляться лишь в негативной критике или же в утопическом
идеализме. Тем самым было далеко не случайно, что за
веком, видевшим конец французского протестантизма,
последовал век философского просвещения. Действи-
тельно, последний можно рассматривать как вторую Ре-
формацию, повлекшую за собой восстание против авто-
ритета и традиции — начиная с области теологии и за-
канчивая областью мирской культуры. Католическая
церковь по-прежнему принимала на себя основные уда-
ры. В самом деле, новые реформаторы повторяли с одно-
образной настойчивостью оскорбления по поводу козней
духовенства и суеверий, монашества и аскетизма, пап-
ской тирании и схоластического обскурантизма, что яв-
лялось общим местом протестантских диспутов на про-
тяжении двух столетий. Но государство и общественный
строй уже потеряли свою неприкосновенность. Каждый
институт и каждое общепринятое мнение подвергались
критической проверке и в конечном итоге отклонялись,
если их считали неразумными или лишенными обще-
ственной пользы. В глазах новых философов традицион-
ный общественный и религиозный строй западнохрис-
тианского мира представал как старомодное готическое
Часть первая. Революция идей	87
сооружение, более не годное для жилья. Пришло время
его снести и построить на tabula rasa1 человеческой при-
роды новое здание, основанное на простых разумных
принципах, которые бы соответствовали нуждам просве-
щенного общества.
Но революционный смысл этой реформации обще-
ства осознавался лишь постепенно. Ранние вожди Про-
свещения — такие, как Вольтер и Монтескье, — не на-
меревались способствовать социальной революции. Хотя
они и ненавидели средневековье и клерикализм, однако
при этом глубоко восхищались веком Людовика XIV, а их
идеалом был идеал секуляризованного и очеловеченного
классицизма. Когда гугенот Ла Бомель2 нападал на режим
Людовика XIV как на нетерпимый и жестокий деспотизм,
сам Вольтер выступил на защиту короля и достижений
его правления, которое провозгласил величайшим веком,
когда-либо известным Франции или же другой из евро-
пейских наций. Хотя французское Просвещение имело
самое тесное отношение к подъему буржуазии и разви-
тию нового буржуазного менталитета, французская бур-
жуазия весьма отличалась от того класса, который создал
новое капиталистическое общество в Голландии, Англии
1 Чистая доска (лат.).
2 Ла Бомель (La Beaumelle), Лоран Англевиель (1726—
1773) — французский писатель. Родился в протестантской се-
мье, воспитывался в католической вере, но потом присоединил-
ся в Женеве к Реформатской церкви и в 1749 году получил ме-
сто профессора французской литературы в Копенгагене. В 1751
году переехал в Берлин, где поссорился с Вольтером, и вернул-
ся в 1752 году в Париж. За свои «Записки о веке Людовика XIV»
(3 т., 1753) попал на полгода в Бастилию. В 1756 году вторично
посажен в тюрьму за публикацию писем госпожи Ментенон.
Выслан из Парижа. Умер в Тулузе, где незадолго до смерти по-
лучил место при королевской библиотеке. Известен прежде
всего своей ожесточенной литературной враждой с Вольтером.
88
К. Г. Доусон
и Америке. Во Франции государство крепкой рукой дер-
жало торговлю и промышленность, и политика Людови-
ка XIV и Кольбера1 не оставляла возможности для разви-
тия независимой финансовой силы наподобие финансис-
тов, управлявших голландской и английской Ост-Индской
компанией, или же Амстердамского банка и Банка Анг-
лии. Типичным французским финансистом был слуга пра-
вительства, казначей или откупщик; и даже такие банки-
ры, как Самюэль Бернар2, великий гугенотский капита-
лист при Людовике XIV, больше заботились о переговорах
относительно государственного займа, чем об обыкновен-
ном коммерческом или промышленном кредите.
1 Кольбер, Жан Батист (1619-1683) — французский госу-
дарственный деятель, министр Людовика XIV. Выходец из ку-
печеской семьи, был выдвинут на государственную службу
кардиналом Мазарини. Став в 1665 году государственным ин-
тендантом финансов, занял первенствующее положение в пра-
вительстве, сосредоточив в своих руках почти все управление
государством. Экономическая политика Кольбера — кольбер-
тизм — является одним из вариантов меркантилизма, важней-
шей целью которого Кольбер считал увеличение государствен-
ных доходов, в первую очередь путем достижения активного
торгового баланса, поощрения и развития французской про-
мышленности, увеличения вывоза промышленных изделий и
сокращения ввоза изделий иностранного производства.
2 Бернар, Самюэль (1651-1739) — знаменитый практикую-
щий врач. Занялся финансовыми спекуляциями и нажил (при
министерстве Шамийяра) огромное состояние, которое оцени-
валось в 33 миллиона. В критических обстоятельствах, как сви-
детельствуют некоторые о конце великого правления, Людовик
XIV унижал свою гордость до того, чтобы потешить тщеславие
этого финансиста, которому воздавали все почести в Марли.
Хотя счастливый финансист был и неблагородного происхож-
дения, его семья впоследствии оказалась в родстве с величай-
шими фамилиями Франции.
Часть первая. Революция идей	89
Следовательно, французская буржуазия смотрела на
государство прежде всего как на частное предприятие по
найму и социальному развитию. Мечтой богатого купца
или юриста было купить какую-либо должность, которая
бы открыла карьеру для его сына на государственной
службе. В значительно большей степени, чем другие евро-
пейские страны, Франция была государством юристов и
чиновников. Французская бюрократия, как ее называли,
«орден чиновников», образовывала род буржуазной арис-
тократии, отличной по своему характеру и происхожде-
нию от феодального дворянства; даже такие великие ми-
нистры Людовика XIV, как Кольбер, часто были людьми
простого происхождения. Конечно же, в XVIII столетии
путь продвижения наверх стал сложнее, и noblesse de
robe1 становилось все более и более замкнутой кастой.
Однако, сколь бы ни была глубока пропасть между такими
великими судьями, как Монтескье и Эно, и такими юрис-
тами, как Матье Маре2 или отец Вольтера, у них были еди-
ные традиции, интересы и идеи, наподобие тех, что объе-
1 Дворянство мантии (франц.). Во Франции XVI-XVIII ве-
ков — дворяне, профессионально занятые судейством.
2 Эно (Henault), Шарль Жан Франсуа (1685-1770) —
французский писатель, известный своими разнообразными ли-
тературными талантами и тем, что в течение сорока лет посе-
щал салон мадам дю Дефан. Автор трагедий, комедий, балетов,
стихотворений и «Мемуаров». С 1705 — член совета Париж-
ского парламента, с 1710 — президент Палаты расследований,
с 1753 — суперинтендант королевы.
Маре, Матье (1664-1737) — французский адвокат и лите-
ратор. Написал для «Исторического словаря» Бейля несколько
статей, писал также для «Журналь де Пари» и для «Меркюр».
После смерти Маре опубликованы его «История жизни и про-
изведений М. де Лафонтена» и интересные «Мемуары» о пер-
вых ^одах правления Людовика XV.
90
К. Г. Доусон
диняют офицеров и сержантов в армии или прелатов и
священников в церкви.
Преобладание этого юридического и чиновничьего
класса отражено в развитии французского общества и
культуры на протяжении XVII и XVIII столетий. Он про-
явил себя в чувстве логики и порядка, в настойчивом тре-
бовании абстрактных принципов и прав, а также в той
зависти к клерикальной власти, которая вдохновляла
мнение просвещенной светской части общества. Именно
этот класс создал классическую культуру и абсолютист-
ское государство Grand Siecle с помощью администра-
тивного гения архибюрократа Кольбера и интеллектуаль-
ного руководства людей типа Расина и Буало, Паскаля и
Декарта, Боссюэ и Мальбранша1, всех членов noblesse de
robe, буржуазного чиновничьего класса2. В XVIII столе-
тии этот класс оставался таким же важным, как и всегда,
но им более не управляла твердая рука великого короля
наподобие Людовика XIV, чьи строгие религиозные прин-
1 Мальбраньи, Никола (1638-1715) — французский фило-
соф, один из главных представителей контрреформаторской
католической философии во Франции («христианский Пла-
тон»), наряду с Гейлинксом — глава окказионализма. По Маль-
браншу, внешние чувства не могут познать существа вещи.
Достоверность обеспечивают нам только законы чистого мыш-
ления, которые содержатся в математических понятиях и суж-
дениях и в необходимости которых проявляется Бог. Вслед-
ствие этого мир и человек растворяются в Боге; все в Боге по-
знается только посредством Бога, который оказывает влияние
везде и повсюду.
2 Важными исключениями являются Фенелон, Сен-Симон
и Сент-Эвремон, которые были аристократами, Мольер и
Бейль, которые были буржуа; и это именно те писатели, кото-
рые в наименьшей степени симпатизировали режиму Людови-
ка XIV (Прим. К. Доусона).
Часть первая. Революция идей
91
ципы и ревностная преданность долгу сделали его вопло-
щением бюрократического идеала монархии. С другой
стороны, двор регента оскорблял все традиции буржуа-
зии своей безнравственностью и роскошью, в то время
как бесплодной попытке нового правительства восстано-
вить политическую роль дворянства противодействовали
Парижский парламент и бюрократия. Чиновничий класс
начал воодушевляться духом оппозиции и недовольства,
который стал постоянным источником затруднений для
французского правительства на протяжении XVIII столе-
тия. Государственный строй Grand 51ёс1е подорвали со-
всем не атеисты или демагоги. Задолго до революции ав-
торитету короны был брошен вызов официальными пред-
ставителями законности, а ортодоксальность церкви была
дискредитирована приверженцами теологического тради-
ционализма. Два этих движения политической и религи-
озной оппозиции были тесным образом связаны, и нигде
характерные черты чиновничьей парламентской касты не
проявлялись более ясно, чем в лидерах янсенистского
движения, наподобие великих Арно, Николя и Метра де
Саси1. Но еще до [начала] XVIII столетия янсенизм стал
1 Арно, Антуан (1612-1694) — французский философ и
богослов. Защитник янсенистов против иезуитов. С 1648 года
жил в Пор-Рояле. Его главный труд (совместно с П. Николем) —
«Логика, или Искусство мыслить», так называемая «Логика
Пор-Рояля» (1662).
Николь, Пьер (1625-1695) — французский грамматик и
теолог; янсенист. Вместе с Арно написал «Логику, или Искус-
ство мыслить», в которой выступает как картезианец, находя-
щийся также под влиянием Паскаля.
Метр де Саси (собств. Луи Исаак Ле Метр де Саси) (1613-
1683) — французский теолог и религиозный деятель. Рано про-
явив склонность к религии, де Саси изучал Библию и патрис-
тическую теологию под руководством Сен-Сирана и приобрел
92
К. Г, Доусон
идентифицироваться с парламентской оппозицией и вы-
родился в узкую и ожесточенную секту, которая сделала
для дискредитации дела религии больше, чем все напад-
ки философов. Именно янсенизм впервые произвел на
свет буржуазный антиклерикализм, что столь ясно пока-
зывают дневники таких людей, как Матье Маре. И имен-
но этот дух янсенистского антиклерикализма подготовил
путь для падения иезуитов и тем самым потряс самые ос-
нования культуры барокко.
Но хотя янсенистская оппозиция разделила и осла-
била силы традиции, она оказалась неспособной создать
новый строй. Она сама была проигранным делом — ро-
дом религиозного якобитства, — тщетно осужденным
бороться против поднимающейся волны Просвещения.
Не в пыльной атмосфере Сорбонны и Парламента нашел
свое выражение дух нового века, но в великом свете дво-
ра и салонов, где культ удовольствия и погоня за успехом
в обществе стали для людей слишком соблазнительными,
чтобы заботиться о суровых требованиях янсенистской
морали. Как мы видели, традиция свободомыслия и воль-
ной жизни вполне утвердились во французском аристо-
глубокие познания в этой области. В 1649 году его посвящают
в духовный сан, и он становится духовником монахинь и от-
шельников в Пор-Рояле. Около 1655 года знакомится с Паска-
лем (знаменитые «Беседы с М. де Саси» составлены из отрыв-
ков их переписки). В 1661 году преследования против янсенис-
тов заставили его скрываться, однако в 1666 году он все же был
арестован и заключен в Бастилию. Освободившись в 1668 году,
он возвращается в Пор-Рояль и становится духовным вождем
янсенистов. Возобновившиеся гонения заставили его удалить-
ся в 1679 году в замок Помпон, где он и умер. Из его произведе-
ний наиболее известны «Письма христианские и духовные»
(опубл. 1690); принимал также самое активное участие в пере-
воде Нового Завета на французский язык (1667).
Часть первая. Революция идей
93
кратическом обществе уже на протяжении XVII столетия.
Но именно в XVIII веке — в правление Людовика XV —
эта традиция передалась от дворянства к буржуазии и
развилась в широкое идейное движение, секуляризовав-
шее французскую культуру. Вольтер, наиболее выдаю-
щийся представитель этого движения, сам был членом
класса юристов, предпочетшим писательскую карьеру
той, к которой предназначал его отец, и благодаря явно-
му литературному таланту достигшим богатства и соци-
альной значимости больших, чем до сих пор достигал лю-
бой простой человек в Европе. На этом поприще он слу-
жил интересам своего класса не в меньшей степени, чем
своим собственным, поскольку более чем кто-либо под-
нял профессию писателя с уровня пролетарской нищеты
Граб-стрит1 и ее рабской зависимости от благородных по-
кровителей до независимой силы в европейском обще-
стве, четвертого сословия, которое могло встречаться на
равной ноге с принцами и министрами и оказывать влия-
ние на судьбы наций. Вольтер получил образование в сво-
бодном обществе эпохи Регентства — в «Тампле» и в са-
лонах герцогини дю Мэн2 — и его ум никогда не утрачи-
1 Граб-стрит — улица в Лондоне, где в XVII-XVIII веках
жили бедные литераторы.
2 Эпоха Регентства — период правления (с 1715 по 1723)
регента при малолетнем короле Людовике XV герцога Филип-
па Орлеанского (1674-1723). Период Регентства отмечен ку-
тежами и излишествами, сомнительными финансовыми опера-
циями и показным развратом двора и самого регента.
«Общество Тампль» — центр парижского либертинажа,
куда Вольтера ввел его крестный отец и воспитатель аббат де
Шатцнеф. Это было избранное светское общество, отличавше-
еся оппозиционным духом особого рода. К нему принадлежало
немало титулованных особ: герцоги Сюлли, принц Конти, мар-
киз де ла Фар, а главою общества считался герцог Вандом, по-
94
К. Г. Доусон
вал отпечатка этой традиции. Но его буржуазный дух вос-
ставал против деспотической гордости и неравенства
аристократического общества, и скорее в Англии времен
вигской революции, чем во Франции эпохи Регентства,
нашел он свое философское призвание.
Конечно же, здесь он следовал по стопам многих дру-
гих французских изгнанников — таких, как гугеноты
Леклерк, да Коста и Демезо, но он явился лучшим апос-
толом английских идей, и его визит в Англию в 1726 году,
за которым в следующем году последовал визит Мон-
тескье, отмечает [целую] эпоху в истории французской
мысли.
Вольтер и Монтескье обнаружили в Англии обще-
ство, которое было прямой противоположностью всему,
что они знали во Франции, — общество, в котором коро-
на не контролировала законодательную власть или же от-
правление правосудия и в котором господствовала вели-
павший в ссылку ко времени первого вступления в свет Вольте-
ра. У этого общества была своя определенная окраска, делавшая
его неприятным королю. Полнейший скептицизм его членов в
области религии и нравственности, насмешки над ханжеством,
господствовавшим тогда при дворе, вызывали неудовольствие
Людовика XIV. В большей или меньшей степени все это были
«фанфароны порока», как называл старый король будущего ре-
гента. В этом обществе зародился тот дух и те нравы, которые
стали известны впоследствии под именем «нравов времен Ре-
гентства». Особую пикантность придавало вольнодумству это-
го общества то обстоятельство, что большинство его членов
принадлежало, подобно Шатонефу, к духовенству.
Герцогиня дю Мэн (урожд. Анна Луиза Бенедикта де Бур-
бон Конде) (1676-1753) — известная французская аристократ-
ка, внучка полководца принца Конде («Великого Конде»), суп-
руга герцога Луи Огюста дю Мэна, сына короля Людовика XIV
от маркизы Монтеспан. Хозяйка знаменитого салона.
Часть первая. Революция идей	95
чайшая свобода мысли и выражения — как в политиче-
ских, так и в религиозных вопросах. На них произвел впе-
чатление сильный индивидуализм английской жизни, а
также экономическое и социальное процветание, сопут-
ствовавшее ей, но больше всего они были впечатлены
откровенно мирским и антиклерикальным духом этой
[жизни]. Ибо они открыли Англию в век деистов и воль-
нодумцев, перед великим религиозным возрождением
Уэсли1, о приближении которого они вряд ли подозрева-
ли. «Point de religion en Angleterre»2, — говорит Монтес-
кье — и это было той чертой английской жизни, которая
более всего понравилась вольтеровскому уму. Он припи-
сывал ее победе новой философии Ньютона и Локка и,
соответственно, сделал последнюю основой своей соб-
ственной философской пропаганды во Франции. Его пер-
вая влиятельная работа, «Философские, или Английские
письма», начинающаяся с дискуссии об английских сек-
тах и с восхваления английской веротерпимости, ставит
в центр изложение идей Ньютона и Локка, которых Воль-
тер приветствует как величайшие умы рода человеческо-
го. «От Платона до Локка ничего нет», — говорит он; и
позднее Даламбер3 резюмирует приговор своего века,
когда объявит Локка создателем метафизики, как Ньюто-
на — создателем физики.
1 Уэсли, Джон (1703-1791) и Чарлз (1707-1788) — бра-
тья, основатели методистского движения, с именами которых
связано религиозное возрождение в Англии и в английских ко-
лониях (так называемое Великое пробуждение).
2 «В Англии нет религии» (франц.).
3 Даламбер, Жан Лерон (1717-1783) — французский ес-
тествоиспытатель; вместе с Дидро издавал «Энциклопедию», во
введений к которой провозглашает наступление эры естествен-
ных наук. Был первым представителем позитивизма в филосо-
фии.
96
К. Г. Доусон
Философская пропаганда достигла необыкновенного
успеха во Франции. Новые идеи были приняты в высшем
свете и обсуждались в салонах великосветских дам и
светских финансистов. С публикации великой «Энцикло-
педии» в 1751 году и далее они получили, так сказать,
официальную формулировку и стали символом веры орга-
низованной партии, набиравшей приверженцев повсюду,
где преобладало влияние французской культуры — от Бер-
лина до Неаполя.
Но движение подверглось глубокому изменению при
переходе из Англии на континент. Как мы видели, вигская
революция основывалась на стойком индивидуализме
протестантского буржуазного общества, и новая англий-
ская культура представляла собой компромисс между
пуританской и гуманистической традициями. С другой
стороны, во Франции новые идеи были введены в обще-
ство, обученное единообразию благодаря объединенным
влияниям контрреформационной церкви и монархии эпо-
хи барокко и обладавшее полным единством культуры и
религии. Философы обнаружили, что находятся в оппо-
зиции не к колеблющейся массе враждующих сект, но к
единственной церкви, которая требует абсолютной влас-
ти над мыслью и нравственностью. Отсюда — открыто
антихристианский характер философского движения, ло-
зунгом которого стало вольтеровское «ecrasez I’infame!»1
и которое в конечном итоге привело к празднику «Торже-
ства разума» в соборе Парижской Богоматери2. Хотя они
1 «Раздавите гадину?» (франц.).
2 Праздник «Торжества Разума* — осенью 1793 года во
Франции развернулось движение «дехристианизации», инициа-
торами которого выступали радикально настроенная интелли-
генция и городские низы. Во многих местах закрывались церк-
ви, священников заставляли отрекаться от сана, католический
Часть первая. Революция идей
97
и призывали к принципу веротерпимости, как он осуще-
ствлялся в Англии, их действительной целью было поста-
вить на место одного единства — другое, заменить уни-
версальным царством науки и разума царство религии и
авторитета. Этот абсолютизм мысли, столь непохожий на
осторожный реализм английских мыслителей, был обу-
словлен не только жестокостью интеллектуальной борь-
бы, но и всей тенденцией французского сознания. Люди
этого века обладали безграничной верой в могущество
человеческого разума и в возможность безотлагательной
трансформации общества, если только законодательная
власть сможет победить в деле разума и прогресса. Но
они не имели никакого желания политической или соци-
альной революции и очень мало симпатии к демократи-
ческим идеалам. Эти философы (так же как и их предше-
ственники, английские виги) почти все до одного были на
стороне собственности и порядка. Их идеалом являлся
авторитарный либерализм, основанный на союзе прави-
тельства и интеллигенции1, и они никогда не были столь
счастливы, как во время деятельности в качестве дове-
культ запрещался и заменялся созданным на основе идей Про-
свещения «культом Разума». Наряду с почитанием разума и
прочих гражданских добродетелей распространился народный
по своим истокам культ «мучеников свободы» — Ж.-П. Мара-
та, М. Лепелетье и М.-Ж. Шалье. Характерными для этого вре-
мени церемониями были кощунственные дехристианизатор-
ские карнавалы (подробное описание праздника «Торжества
Разума», происходившего в ноябре 1793 года в соборе Париж-
ской Богоматери см. в книге: Карлейль Т. История Француз-
ской революции. М., 1991. С. 492-495).
1 Жаль, что XVIII столетие не знало этого полезного неоло-
гизма, ибо класс, к которому он относится, никогда не был бо-
лее определен, более сознателен и более влиятелен, чем во
Франции на протяжении этого периода (Прим. К. Доусона). 4
4 Зак 4338
98
К, Г. Доусон
ренных советников королей и министров — как Вольтер
при Фридрихе II, а Шуазёль1 и Дидро — при Екатерине
Великой.
Несмотря на склонность к утопическому социализму,
которая выходит на поверхность у писателей наподобие
Морелли, автора «Кодекса природы», и аббата Мабли, фи-
лософов должна была ужасать идея перехода власти из
рук таких правителей, как Фридрих Великий и Екатери-
на II, или же министров наподобие Шуазёля и Тюрго2 —
1 Шуазёль, Этьенн Франсуа, граф де Стенвиль, герцог де
(1719-1785) — французский государственный деятель. Сде-
лал военную карьеру в период войны за Австрийское наслед-
ство. В 1754—57 годах — посол в Риме, в 1757-58 годах — в Ве-
не. В 1758-61 годах — министр иностранных дел; в 1758 году
закрепил франко-австрийский союз, подписал Фамильный
пакт 1761 года. В 1761-70 годах военный министр и парал-
лельно (в 1761-66) — морской министр, в 1766-70 годах —
министр иностранных дел; в 1758-70 годах фактически руко-
водил всей политикой Франции. После поражения Франции
в Семилетней войне 1756-63 годов стал готовить страну к ре-
ваншу; реорганизовал армию и флот, усилил артиллерию и др.
В 1770 году удален в отставку и сослан в свое поместье Шантелу.
2 Морелли — французский писатель и философ XVIII века,
аббат. Достоверных биографических данных о нем не сохрани-
лось. Один из наиболее ранних провозвестников утопического
коммунизма. Наиболее значительными из написанных им со-
чинений считаются «Базилиада» и «Кодекс природы, или Ис-
тинный дух ее законов».
Мабли, Габриэль Бонно де (1709-1785) — французский
политический мыслитель и историк. Общественная жизнь, со-
гласно Мабли, первоначально была основана на коллективном
владении землей. Этот строй был разрушен в результате появ-
ления частной собственности, ставшей основным источником
всех несчастий человечества. Единственный способ восстано-
вить «систему общности» имуществ — уменьшить имуще-
Часть первая. Революция идей
99
в руки простых людей. Вольтер, в частности, испытывал
безграничное презрение к простому народу, «сброду
(canaille), недостойному просвещения и заслуживающе-
му своего ярма». Он сам был капиталистом, скопившим
огромное состояние на займах, спекуляции и успешных
капиталовложениях, и не было человека, обладавшего
большим чувством собственности или же большим же-
ланием достичь наивысшего общественного положения,
чем то, которого достиг он. Он был истинным либералом,
но его либерализм не содержит в себе ничего фантасти-
ческого или же утопического. Действительно, Лансон
замечает, что вольтеровский идеал нашел свое воплоще-
ние в буржуазной Франции Луи Филиппа1. Даже в ин-
теллектуальных вопросах философы ни в коем случае не
были благосклонны к всеобщему просвещению. «Я сомне-
ваюсь, — пишет Вольтер, — чтобы простые люди имели
время или же способности для образования. Они умрут
от голода раньше, чем станут философами. Кажется необ-
ходимым, чтобы существовали невежественные бедняки,
ственные неравенства через ограничение потребностей и пре-
сечение роскоши.
Тюрго, Анн Робер Жак (1727-1781) — французский госу-
дарственный деятель, философ-просветитель и экономист. На
посту генерального контролера финансов в 1774-76 годах про-
вел ряд антифеодальных реформ. Сформулировал один из пер-
вых вариантов рационалистической теории общественного
прогресса. В экономической теории вслед за физиократами от-
стаивал принцип свободы экономической деятельности.
1 Lanson G. Voltaire. Paris, 1906. Р. 80.
Луи Филипп (1773-1850) — французский король (1830—
48) из младшей (Орлеанской) ветви династии Бурбонов. Пра-
вил в интересах буржуазной верхушки. Получил прозвище «ко-
роль-буржуа». Свергнут Февральской революцией 1848 года и
бежал в Великобританию.
100
К. Г. Доусон
Если вам когда-либо приходилось заниматься улучшени-
ем своего хозяйства или же пахать, вы согласитесь со
мной. Мы должны учить не рабочего, но доброго горожа-
нина-буржуа»1. «Мы никогда не претендовали на просве-
щение башмачников и служанок, это — удел апостолов»2.
Действительно, как указывает Давид Морне, лишь
одна церковь, хотя и небезуспешно, занималась делом
народного образования, в то время как философы доволь-
ствовались тем, что тратили свою энергию на просвеще-
ние «малого стада» богатых, родовитых и образованных
людей, формировавших общественное мнение. Здесь их
пропаганда оказалась чрезвычайно успешной. С падени-
ем иезуитов церковь утратила свое влияние на умы пра-
вящих классов, и философы заняли место исповедников
в качестве духовных советников королей и министров.
Это движение достигло своего пика в поколении, пред-
шествовавшем Французской революции, — в век Иоси-
фа II и его брата Леопольда Тосканского в Австрии, Ека-
терины II в России, Густава III в Швеции, Струэнсе в Да-
нии, Флоридабланки в Испании и Тюрго и Мальзерба во
Франции3. Даже еще ранее эти новые идеи имели свое
1 Письмо к Дамилавилю от 1 апреля 1766 года.
2 То же. От 6 декабря 1757 года.
3 Иосиф II (1741-1790) — австрийский государь в 1780-
90 (в 1765-80 — соправитель своей матери Марии Терезии),
император Священной Римской империи с 1765 года. Предста-
витель просвещенного абсолютизма, Иосиф II пытался преоб-
разовать наиболее обветшалые австрийские институты путем
реформ «сверху», в рамках феодально-абсолютистского строя.
Как правитель Иосиф II отличался энергичностью, огромной
трудоспособностью и в то же время деспотизмом.
Леопольд Тосканский (1747-1792) (с 1790 года — астрий-
ский государь и император Священной Римской империи под
именем Леопольда II). Вступив на престол, почти немедленно
Часть первая. Революция идей
101
действие во Франции при Шуазёле и мадам де Помпадур,
в Пруссии — при Фридрихе Великом, в Австрии — при
Каунице, в Неаполе — при Тануччи и в Португалии —
отменил все реформы своего брата Иосифа II. Опирался на наи-
более консервативные слои высшего дворянства. Проводил
внешнюю политику, направленную против революционной
Франции.
Густав III (1746-1792) — король Швеции с 1771 года.
Опираясь на армию, 19 августа 1772 года произвел государ-
ственный переворот, финансированный Францией, ликвидиро-
вал правление феодально-аристократической олигархии, пользо-
вавшейся поддержкой Великобритании и России, и фактиче-
ски установил неограниченную власть короля. Пытался
править в духе просвещенного абсолютизма. 16 марта 1792 года
смертельно ранен участником заговора высшего офицерства
Анкарстремом.
Струэнсе (Struensee), Йохан (Йохан) Фредерик (1737—
1772) — датский государственный деятель, граф (с 1771).
С 1768 врач и (фактически) советник психически больного ко-
роля Кристиана VII. С 1770 — тайный кабинет-министр. Осу-
ществил ряд реформ в духе просвещенного абсолютизма (вве-
дение равенства всех перед судом, веротерпимость, свобода пе-
чати, отмена пыток и телесных наказаний и др.). В ночь на 17
января 1772 года в результате дворцового переворота аресто-
ван и позднее казнен, его реформы отменены,
Флоридабланка, Хосе, граф (1728—1808) — испанский
государственный деятель. Сторонник просвещенного абсолю-
тизма. В 1777-92 годах — первый министр при дворе испан-
ских королей Карла III и Карла IV.
Малъзерб (Malesherbes), Кретьен Гийом де Ламуаньон де
(1721-1794) — французский государственный деятель. В сво-
ей политике выступал как человек с широкими взглядами и
либерал, способствуя публикации «Энциклопедии». При Лю-
довике XVI — министр внутренних дел. В 1776 году ушел в от-
ставку и до Французской революции проводил все свое время в
поместьях или в путешествиях, за исключением 1787-88 го-
102
К. Г, Доусон
при Помбале1. По всей Европе государственные деятели
были заняты выметанием осколков средневековья и
дов, когда снова был назначен министром. Оставался со своим
монархом до последнего и был гильотинирован через 11 меся-
цев после него.
1 Кауниц, Венцель Антон, князь Кауниц-Ритберг (с 1764)
(1711-1794) — австрийский государственный деятель и дип-
ломат. С 1753 года — государственный канцлер, фактически
руководил всей австрийской внешней политикой при императ-
рице Марии Терезии и оказывал значительное влияние на ев-
ропейскую политику. В области внутренней политики был сто-
ронником просвещенного абсолютизма и бюрократической
централизации, стремился к некоторой модернизации феодаль-
но-абсолютистских порядков путем реформ «сверху». В 1792
году вышел в отставку.
Тануччи, Бернардо, маркиз (1698-1783) — выдающийся
государственный деятель Неаполитанско-Сицилийского коро-
левства XVIII века. Хотя и родился на севере, привлек к себе
внимание испанского принца дона Карлоса Бурбонского (буду-
щего короля Испании Карла III), который управлял Неаполем и
Сицилией в середине XVIII века и сделал Тануччи государ-
ственным секретарем по делам юстиции и впоследствии — ми-
нистром иностранных дел. Тануччи разумно проводил полити-
ку Карла по достижению южным итальянским королевством
независимости. Когда в 1759 году Карл унаследовал испанский
престол, Тануччи стал одним из регентов при юном короле Фер-
динанде IV Неаполитанском. В 1768 году назначен первым ми-
нистром, но оказался в оппозиции к королеве Марии Кароли-
не. В 1776 году был вынужден бежать и последние годы жизни
провел в изгнании.
Помбал, Себастьян Жозе, маркиз (1699-1782) — порту-
гальский государственный деятель. Выдвинувшись на диплома-
тической службе, Помбал с занятием престола Жозе I (1750)
стал министром иностранных дел, а в 1756 — премьером и фак-
тическим правителем государства. Проводил реформы по по-
ощрению торговли и промышленности, развитию светского
Часть первая. Революция идей
103
проведением административных, социальных и экономи-
ческих реформ в соответствии с принципами новой фило-
софии. Успех этого движения хотя и был быстрым и ши-
роко распространенным, однако вместе с тем — ограни-
ченным и поверхностным. Находившаяся за внешней
оболочкой рационалистического просвещения жизнь кре-
стьян и ремесленников следовала старым путям соци-
альных и религиозных традиций. В то время как придвор-
ные Екатерины II или Иосифа II читали последние книги
из Парижа и усваивали модный рационализм космополи-
тического общества, их крепостные крестьяне все еще
жили в мире католицизма эпохи барокко или же визан-
тийского православия. И отсюда в обществе развивался
духовный раскол, который содержал в себе семена клас-
сового конфликта и социальной революции. При старых
христианских порядках дворяне и крестьяне разделяли
общую веру и несли общую службу. Но теперь, когда хри-
стианство рассматривалось в качестве единственного
блага для низших классов, как неоднократно повторял
Вольтер, духовные основания общественного единства
были разрушены. Вопреки всему, что делали для цивили-
зации и прогресса просвещенные деспоты и их министры,
они утратили тот сакральный характер старой христиан-
ской королевской власти, который даже невыразительную
внешность последних Габсбургов облекал аурой боже-
ственности. И с утратой этой традиции из ancien regime'
образования и т. д., которые сопровождались жестокими ре-
прессиями. В 1777 году после смерти короля Жозе I отстранен
от должности и предан суду. В 1781 году приговорен к смерт-
ной казни, замененной пожизненным изгнанием из столицы.
Почти все реформы Помбала были отменены.
1 «Старый порядок» (франц.). В частности, государствен-
ное устройство и бытовой уклад во Франции до революции
178Q года.
104
К. Г. Доусон
ушла душа, оставив лишь пустую оболочку. Конечно же,
в каком-то отношении европейская культура никогда не
достигала более высокого уровня, чем во Франции эпохи
Просвещения. Никогда искусство жизни не культивиро-
валось в большей степени, никогда общество не было бо-
лее открытым для идей и более склонным к принятию и
вознаграждению интеллектуальных талантов; но все пре-
лести жизни — знаменитая douceur de vivre1, о которой
говорит Талейран, — часто были лишь блестящим фаса-
дом, за которым не стояло ничего» кроме духовной пусто-
ты. Люди типа доктора Джонсона, лояльные к старой тра-
диции, имели добрые намерения» какими бы ограниченны-
ми и нетерпимыми они ни казались в своих взглядах. Но
среди таких вождей Просвещения, каковыми были Фрид-
рих Великий, Вольтер, Честерфилд» Хорас Уолпол и Талей-
ран2, существовало возмутительное бессердечие, являю-
щееся характерной слабостью чисто рациональной куль-
1 Сладость жизни (франц.).
2 Честерфилд, Филип Дормер Стенхоп, граф (1694—
1773) — английский писатель и государственный деятель.
В историю английской литературы вошел как автор «Писем к
сыну» (изд. 1774), содержащих обширный свод наставлений и
рекомендаций в духе педагогических идей Дж. Локка и высоко
оцененных Вольтером как образец эпистолярной прозы и ис-
кренний человеческий документ.
Уолпол, Хорас (1717—1797) — английский писатель. Един-
ственный роман Уолпола «Замок Отранто» (1765), отличаю-
щийся фантастикой и таинственно-мрачным тоном повество-
вания, заложил основы жанра готического романа. В том же
предромантическом духе написана трагедия «Таинственная
мать» (1768). Известны письма Уолпола, представляющие цен-
ный материал для истории английской культуры.
Талейран (Талейран-Перигор) Шарль Морис (1754—1838),
князь Беневентский (1806-15)» Герцог Дино (с 1817) — фран-
Часть первая. Революция идей	105
туры1. Отсюда возникла реакция против Просвещения,
утверждавшая права сердца в противоположность дикта-
туре разума и создавшая новую религию чувства, которая
в большей степени, чем все рассуждения философов, со-
здала новый общественный строй. Ответ Вольтеру пришел
не из Сорбонны и не от янсенистов, но от Руссо.
3
Рождение демократии
Корни современной демократии настолько тесно свя-
заны с историей либерализма, что представляется делом
большой сложности их распутать и различить их харак-
терный вклад в общую политическую традицию совре-
менной западной культуры. Ибо этот вопрос включает в
себя также и вопрос об отношении между тремя револю-
циями — Английской, Американской и Французской, —
иузский дипломат, государственный деятель. Получил духов-
ное образование. Аббат, в 1775 году генеральный викарий в
Реймсе; в 1788-91 годах — епископ Отенский. В 1789 году из-
бран депутатом в Генеральные штаты от духовенства, примк-
нул к представителям третьего сословия. Инициатор декрета о
передаче церковного имущества в распоряжение нации (ноябрь
1789). В 1791 году отлучен римским папой от церкви. Один из
выдающихся представителей так называемой классической
дипломатии. «Слуга всех господ*, предававший их поочередно,
ловкий политик, мастер закулисной интриги. В течение жизни
ему, по собственному признанию, пришлось принести 14 про-
тиворечивших одна другой присяг.
1 Возьмем, например, отказ Кауница посетить своего уми-
рающего императора и друга по той причине, что он не мог вы-
носить вида больных людей (Прим. К. Доусона).
106
К. Г. Доусон
которые превратили Европу ancien regime с ее абсолют-
ными монархиями и государственными церквями в совре-
менный мир. Все эти три революции были либеральны-
ми, и все они явились политическим выражением движе-
ния европейского Просвещения в его последующих
фазах. Но это движение первоначально не было демо-
кратическим, и демократический идеал ясно был сформу-
лирован лишь во второй половине XVIII столетия. На ев-
ропейском континенте революция идей опережала поли-
тическую и экономическую революции приблизительно
на полвека, и революция идей ни в каком смысле слова не
являлась демократическим движением; она была про-
изведением немногочисленного меньшинства писателей,
которые обращались скорее к дворянам и принцам Евро-
пы, чем к простому народу, и идеалом правления которых
был великодушный и просвещенный абсолютизм, напо-
добие абсолютизма Фридриха Великого или русской им-
ператрицы Екатерины. Существовала огромная пропасть
между идеями Вольтера, Тюрго, Дидро и Даламбера и
мнениями среднего человека. Либерализм философов
был тепличным растением, которое не могло легко ак-
климатизироваться к открытому воздуху полей и рыноч-
ных площадей.
Без сомнения, культура Просвещения получила меж-
дународное распространение, увеличившее ее престиж и
влияние, так что если мы будем судить лишь по письмен-
ным данным, то придем к выводу, что дело либерализма
уже победило. Но это был поверхностный триумф, кото-
рый затронул бесконечно малую часть европейского об-
щества; за пределами круга привилегированного и обра-
зованного меньшинства подавляющее большинство насе-
ления все еще следовало старым обычаям и принимало
верования и идеи своих предков. Силы, объединившие со-
временный мир, — индустриализм, механический транс-
порт, журналистика, общедоступное образование и все-
Часть первая. Революция идей
107
общая воинская служба — не существовали, и общество
состояло из бесчисленных региональных единиц, в эко-
номическом отношении самостоятельных и обладавших
своими собственными традициями и обычаями, а часто
даже и собственными законами и институтами.
Этот регионализм пришел к своей крайней степени
развития в маленьких государствах и церковных княже-
ствах Германии, являвшейся подлинным музеем средне-
вековых пережитков; но даже во Франции, которая была
наиболее объединенным континентальным государством,
влияние феодального прошлого все еще заставляло себя
чувствовать в многообразии провинциальных институ-
тов, у каждого из которых была своя собственная эконо-
мическая жизнь, лишь отдаленно находившаяся под воз-
действием мод и мнений большого света. Церковь еще
удерживала свою власть над человеческими умами, и ее
праздники и паломничества играли большую роль в жиз-
ни народа. В век Просвещения существовала глубокая,
скрытая религиозная жизнь, не менее важная, чтобы фи-
лософы и писатели могли ее игнорировать. Век Вольте-
ра, Болингброка и Фридриха Великого был также веком
Уэсли, Терстегена и Святого Павла Креста1. Конечно, это
движение лучше всего прослеживается в протестантском
мире — у моравских братьев и пиетистов в Германии, у
методистов в Англии и в «Великом пробуждении»2 в Аме-
1 Терстеген. (Tersteegen) (1697-1764) — протестантский
мистик и религиозный поэт из Мюльхейма-на-Руре.
Святой Павел Креста (1694-1775) — основатель пассио-
нистского ордена в Италии (1725). Орден официально утверж-
ден в 1741 году папой Бенедиктом XIV, а его основатель кано-
низирован в 1867 году.
* Моравские братья (также чешские и богемские) — ре-
лигиозная секта, возникшая в середине XV века после пораже-
ния таборитов и оформившаяся в независимую от папского
Рица церковную организацию. Первые общины основаны в
108
К. Г. Доусон
рике, но это ни в коем случае не означает, что на протя-
жении XVIII столетия в католической Европе оно отсут-
ствовало, как мы видим на примере основания новых мис-
сионерских орденов в Италии, строительства великих
бароккальных монастырей и паломнических церквей эпо-
хи барокко — таких, как Внес, Фирценхайлиген, Мельк и
Нересгейм в Германии и Австрии, а также в наполненно-
сти религиозной жизни народа. Ничто не показывает раз-
личие между буржуазным рационализмом Просвещения
1457 году в Кунвальде (Чехия) последователями Петра Хель-
чицкого. Проповедовали бедность, отказ от мирской деятель-
ности, смирение, непротивление злу. С конца XV века сосре-
доточили свою деятельность на просвещении — открывали
школы, типографии. Из их среды вышли знаменитые ученые Ян
Благослав и Ян Амос Коменский. После подавления Чешского
восстания 1618-20 годов были разгромлены и изгнаны из Че-
хии и Моравии. Их последователи в XVIII веке образовали
гернгутерские общины (в Германии, Прибалтике, Северной
Америке).
Пиетисты (от лат. «pietas» — благочестие) — течение,
возникшее в лютеранстве в конце XVII века, имевшее целью
усиление влияния религии на основе строгого благочестия и
религиозного подвижничества в повседневной жизни.
Методисты — приверженцы одного из направлений в
протестантизме, отделившегося от англиканской церкви в кон-
це XVIII века. В 1729 году братьями Джоном и Чарлзом Уэсли
был организован в Оксфордском университете кружок студен-
тов, поставивших своей целью «методичное», то есть полное и
точное, исполнение христианских заповедей. Из этого кружка
впоследствии выросла методистская церковь. Методисты «шли
в народ», проповедуя дух смирения и покорности, отстаивая
частную собственность. Методизм утверждал, что человек при
грехопадении, утратив праведность, не утратил божественно-
го образа, разума и свободы воли и способен в результате дол-
гой борьбы со своими греховными наклонностями достичь без-
грешного состояния («второе рождение»).
Часть первая. Революция идей	109
и религиозными традициями народной культуры лучше,
чем фигура нищего святого Бенедикта Жозефа Лабра
(1748-1783), прожившего жизнь средневекового аскета
и чудотворца в век Гиббона и Адама Смита1.
Но вопреки своим внутренним ресурсам и благодаря
тесному альянсу с государством, церковь оказалась край-
не уязвимой для любой атаки сверху. Следовательно, за-
мена католического абсолютизма периода Барокко про-
свещенным деспотизмом Иосифа II, Шуазёля и Карла III
в Испании лишило церковь ее традиционных методов со-
циального действия и нейтрализовало ее активность на
протяжении двух поколений. Созрела ситуация для по-
явления новой духовной силы, которая смогла бы запол-
нить пустоту, образовавшуюся по причине временного
упадка деятельности католиков, и дала бы выход рели-
гиозным инстинктам, не находившим удовлетворения в
«Великое пробуждение» — широко распространившееся
движение за религиозное возрождение, которое достигло свое-
го пика в 1730-х годах. Возглавлено в Массачусетсе Джоната-
ном Эдуардсом, в средних колониях — Уильямом Тенентом, а
в Джорджии — Джорджем Уайтфилдом. Движение не теряло
своей силы и на протяжении 1740-х годов, обращая в веру на-
родные массы и привлекая их бунтарским духом, направлен-
ным против старых религиозных форм. Придало новые силы
баптистам, пресвитерианцам и методистам, возглавляемым
Дж. Уэсли.
1 Гиббон, Эдуард (1737—1794) — знаменитый английский
историк. В 1774-83 годах был несколько раз избираем в парла-
мент. Главное его сочинение — «История падения Римской
империи» (1776-88), где дана первая общая картина истории
первых веков христианства и Византийского государства.
Смит, Адам (1723-1790) — известный английский эконо-
мист. Известность доставило ему главным образом сочинение
«Исследование о природе и причинах богатства народов»
(1776), положившее, по мнению многих ученых, начало эконо-
мической науке.
110
К. Г. Доусон
рациональной культуре Просвещения. Ибо Просвещение
привело в порядок и украсило западное сознание, при
этом ничем не заменив разрушенную им религию. Типич-
ный человек этого века наподобие Вольтера, Фридриха
Великого или Хораса Уолпола был конечным плодом ари-
стократической гуманистской культуры. Он обладал все-
ми талантами, которые могла бы даровать чисто интел-
лектуальная культура, но его чрезмерно блестящий ум
светил, не грея. Если бы либеральным идеям Просвеще-
ния суждено было проникнуть за пределы ограниченного
мира привилегированных классов и изменить мысль и
жизнь народа, им бы пришлось привлечь психологичес-
кие силы, лежавшие за поверхностью рационального со-
знания. Им бы пришлось трансформироваться из фило-
софии в религию — перестать быть просто идеями и стать
символом веры.
Эта переинтерпретация либерализма в религиозных
понятиях стала делом Жанна-Жака Руссо, который тем
самым явился основателем и пророком новой веры — ре-
лигии демократии. Сын женевского часового мастера, de-
classe et derating он вошел в мир салонов с того рели-
гиозного дна (underworld), который философы или пре-
зирали, или игнорировали. Несмотря на свое обращение
в католичество, Руссо сохранил бескомпромиссный ре-
лигиозный индивидуализм женевского протестантизма,
и хотя [впоследствии] и обратился из католицизма в ли-
берализм, все же сохранял чувство преданности к бла-
гочестию священников и верующих, таких как аббат Гем
и отец Эме1 2, которые относились к нему по-дружески в
1 Деклассированный и утративший свои корни (франц.).
2 Гем (Gaime) — савойский аббат, наставник детей графа
Меллареда. Послужил прототипом главного героя «Исповеди
савойского викария», вошедшей в педагогический роман-трак-
тат Руссо «Эмиль».
Часть первая. Революция идей
111
юности. Следовательно, он чувствовал себя чужаком и
профаном в обществе философов и смотрел на блестя-
щую материалистическую культуру Парижа XVIII сто-
летия возмущенными и неодобрительными глазами пури-
танина и человека из народа. В 1749 году, когда жарким
летним полднем он отправился в Винсенн, чтобы навес-
тить Дидро, Руссо испытал неожиданную вспышку вдох-
новения, открывшую ему его настоящую миссию и обра-
тившую из неудачливого писателя в пророка нового еван-
гелия. Он понял, что все человеческие болезни и все
общественное зло обязаны своим существованием не
собственному греху человека или же невежеству, но со-
циальной несправедливости и порокам искусственной ци-
вилизации. Если бы человек смог вернуться к природе и
последовать вдохновленным свыше инстинктам своего
собственного сердца, все было бы в порядке. Дикое дитя
природы было счастливее, чем испорченное дитя цивили-
зации, а простая вера крестьянина мудрее, чем вся наука
философов.
Это убеждение, ранее всего выраженное в сочинени-
ях Руссо «Рассуждение о науках и искусствах» (1750) и
«Рассуждение о происхождении и основаниях неравен-
ства между людьми» (1755), было темой всех его после-
дующих работ. Он применяет его к религии в своем
«Письме к Вольтеру о Провидении» (1756) и в «Исповеди
савойского викария», к браку и семье — в «Новой Элои-
зе», к воспитанию — в «Эмиле» и к политике — в «Обще-
ственном договоре». Он защищает дело индивида против
общества, бедных — против богатых, народа — против
привилегированных классов, дело любви — против дого-
вора и [дело] интуиции и религиозного чувства — против
философов и либертинов.
Невозможно переоценить воздействие учения Руссо
на его поколение. Оно ворвалось в блестящий искусст-
венный мир Просвещения подобно тому, как теплый за-
112
К, Г. Доусон
падный ветер с полей врывается в освещенный салон,
гася свечи и наполняя воздух запахом влажной земли и
смоченной дождем растительности. Неудивительно, что
престарелый Вольтер заскрежетал зубами в ярости на
дерзость этого безумца и шарлатана, изменившего делу
философии и разделившего силы прогресса. Ибо не к
Вольтеру, а к Руссо новое поколение обратилось за руко-
водством и вдохновением. Он был духовным отцом созда-
телей нового века и источником того духа революционно-
го идеализма, который находит выражение не только в
либерализме, но также и в социализме, и в анархизме.
Именно он первым воспламенил человеческие умы идеа-
лом демократии не просто как системы правления, но как
нового образа жизни, видением социальной справедливос-
ти и братства, которые являются не чем иным, как цар-
ством Божиим на земле. Конечно, сам Руссо не был рево-
люционером в обычном смысле. Революция, которую он
проповедовал, была не политической или же экономиче-
ской, но духовной, и он вполне осознавал практическую
опасность любого внезапного нарушения существующего
порядка. Однако эти осторожные оговорки лишь слегка
уменьшили воздействие его ужасающего обличения нера-
венства и несправедливости существующего обществен-
ного строя. Хотя Руссо и не был социалистом, он не симпа-
тизировал и идеалам капиталистической экономики; и
хотя он восхищался свободой и республиканской про-
стотой швейцарского протестантского общества, все же
осуждал его дух буржуазного индивидуализма. «Вы —
купцы, механики, буржуа, всегда занятые личным интере-
сом, бизнесом и прибылью, — писал он гражданам Жене-
вы. — Вы — народ, для которого сама свобода является
лишь средством приобретения без риска и безопасного
обладания»1.
1 «Письма с Горы».
Часть первая. Революция идей	113
Эта антибуржуазная и антикоммерческая тенденция
отличала либерализм Руссо как от либерализма вигской
революции, основанного на правах собственности в боль-
шей степени, чем на правах человека, так и от либерализ-
ма Просвещения, благосклонного к капитализму и нашед-
шего своих наиболее восторженных приверженцев среди
финансистов и их жен1. Руссо, как и Мабли, глубоко
враждебно относился к защитникам роскоши наподобие
Мандевиля и Вольтера и к таким представителям эконо-
мического либерализма, как Тюрго и Адам Смит. Здесь
он был на стороне не только консервативных критиков
Просвещения типа Ленге и маркиза Мирабо2, но даже в
1 Гельвеций сам был финансистом, мадам д’Эпине была
женой финансиста, а мадам Дюпен — дочерью великого банки-
ра Самюэля Бернара (Прим. К. Доусона).
2 Ленге (Linguet), Симон Никола Анри (1736-1794) —
французский журналист и адвокат. Получил право адвокатской
практики в суде в 1764 году и стал известнейшим защитником
своего столетия. В 1775 году смещен с должности в связи с жес-
токими нападками на своих коллег-адвокатов, в особенности на
Жербьера. В то же время он основал «Журнал политики и лите-
ратуры», но вынужден был уйти в отставку и покинуть страну
после публикации саркастической статьи о Французской Акаде-
мии. После нескольких лет работы за границей, где публиковал
«Политические, гражданские и литературные анналы» в Лондо-
не и Брюсселе, Ленге попытался вернуться во Францию в
1780 году, но был заключен в тюрьму на два года за нападки на
герцога Дюра. В 1786 году прибывает во Францию в качестве
посланника австрийского императора. Его последняя работа на-
писана в защиту Людовика XVI. Гильотинирован 27 июня
1794 года по обвинению в «лести деспотам Вены и Лондона».
Маркиз Мирабо — здесь имеется в виду маркиз Виктор де
Мирабо (1715-1789), один из видных представителей школы
физиократов. Именовался Другом Людей (по названию одной
из его книг).
114
К. Г. Доусон
большей степени на стороне таких сторонников ортодок-
сии, как аббат Прижан и отец Гиацинт Гаске, поддержи-
вавших традиционное католическое учение относитель-
но ростовщичества и прав бедных. Как показал Гретюи-
зен на обширных примерах из проповедников и теологов
XVIII века, церковь вплоть до кануна революции находи-
лась в жесткой оппозиции по отношению к капиталисти-
ческой философии и экономическому взгляду на жизнь,
которые уже победили в протестантской Англии и Гол-
ландии. Ибо за открытой битвой Просвещения, которая
велась на почве философии и свободомыслия, шла более
глубокая и более скрытая борьба, проводившаяся буржу-
азным духом, — не только против традиционного строя,
который ограничивал свободу коммерции и связывал про-
мышленность внутри узких границ корпорации или гиль-
дии, но также против религиозной традиции, идеализи-
ровавшей бедность и осуждавшей дух стяжательства и
конкуренции, неотделимый от нового торгашеского обще-
ства. В этой битве Руссо был на стороне реакционеров, и
его обличения богатства имели тот же самый мотив и то
же вдохновение, что и обличения Бурдалу или Круазе1. * В
1 Бурдалу (Bourdaloue), Луи (1632-1704) — основатель
подлинного проповеднического красноречия во Франции.
В 16 лет вступил в иезуитский орден. В 1669 году получил ка-
федру проповедника и заслужил себе имя, клеймя страсти, гре-
хи и заблуждения человечества с мощным и вдохновенным
красноречием. Достоинство манеры говорить и пыл речи выде-
ляли его даже на фоне выдающихся представителей искусства
и литературы времен Корнеля и Расина. Людовик XIV пригла-
сил Бурдалу в 1670 году проповедовать при дворе, и проповедь
его произвела столь сильное впечатление, что его приглашали
еще десять раз. После отмены Нантского эдикта пытался обра-
тить французских протестантов в католицизм. Последние годы
жизни провел в заботах о госпиталях, тюрьмах и религиозных
учреждениях.
Часть первая. Революция идей
115
Его экономическим идеалом был аграрный дистрибути-
вам крестьянского общества, вдохновлявшийся тради-
ционными христианскими идеалами благотворительно-
сти и взаимопомощи и не имевший ничего общего с
конкурирующим индивидуализмом капиталистического
общества или же с промышленной массовой организаци-
ей современного социализма. Но этот идеал не был все-
цело отделен от реалий своего века, ибо вопрос о кресть-
янстве являлся жизненно важной социальной проблемой
той эпохи, и единственно возможная форма демократии
основывалась на крестьянской собственности и кресть-
янском гражданстве. Самой революции пришлось дока-
зать, что ни буржуазия, ни городское население не были
способны осуществить руссоистский идеал республикан-
ской демократии.
Однако сам Руссо не имел желания прикладывать
свои принципы к такому огромному, высоко централизо-
ванному государству, как Франция XVIII столетия. Он
считал, что политическое равенство недостижимо до тех
пор, пока экономические условия не будут благоприятны
для равенства социального, и что демократические инсти-
туты пригодны лишь для маленьких государств, чьи граж-
дане могут прямо участвовать в общественной жизни и
управлении, наподобие крестьянских кантонов в Швей-
царии или городов-государств античности.
Круизе (Croiset), Жан (ум. 1738) — французский теолог и
иезуит. Был ректором дома послушников своего ордена в Ави-
ньоне. Его перу принадлежит множество сочинений по аскети-
ке, сочиненных между 1696 и 1723 годами. Из них основные:
«Жития святых на все дни года» (в 2 т., 1723), «Параллель меж-
ду нравами века сего и моралью Иисуса Христа» (в 2 т., 1735),
«Упражнения в благочестии для воскресных и праздничных
дне^Ь> (в 18 т., 1736).
116
К. Г. Доусон
Но в то время как его глаза были обращены к прошло-
му, к идеализированной картине Спарты и Рима, демо-
кратическое государство возникло на самом деле в новом
мире по ту сторону Атлантики, и есть любопытная анало-
гия между философскими абстракциями руссоистской тео-
рии демократии и историческими реалиями демократии
американской. За полтора столетия до того, как был напи-
сан «Общественный договор», небольшая группа (band)
пуританских изгнанников, высадившихся на девственных
берегах Новой Англии, подписала настоящий обществен-
ный договор, по которому они сами учредили «гражданское
государство» и обещали личное повиновение общей воле.
И это явилось лишь новым развитием кальвинистского
принципа церковного завета — «видимого Завета, Дого-
вора, или согласия, посредством которого они отдают
себя Богу для соблюдения обрядов Христа совместно в
одном обществе» — принцип, который вдохновлял все
общественное развитие в Новой Англии. Именно на этом
базисе была основана первая социальная единица — го-
род, так что церковь, школа и городское собрание — все
являлись органами одной духовной общности, осуществ-
лявшей строгий контроль за моральной и экономической
жизнью своих членов. Эта демократическая теократия с
ее напряженной моральной дисциплиной и сильным об-
щинным духом была творческой силой в процессе разви-
тия Америки. Конечно, как настаивает Джеймс Труслоу
Адамс1, она была ограниченной, нетерпимой и репрессив-
ной, исключала значительную часть населения из членов
церкви и лишала их гражданских прав. Однако конгрега-
1 А даме, Джеймс Труслоу (1878-1949) — американский
историк. Автор книг «Основание Новой Англии» (1921), «Се-
мья Адамс» (1930), «Эпика Америки» (1931), «Строительство
Британской империи» (1938).
Часть первая. Революция идей	117
ционалистский идеал1 являлся по существу своему де-
мократическим, и то, что гражданство основывалось на
членстве в церкви, а членство в церкви — на личном об-
ращении, придало всей общественной системе тот унитар-
ный характер, достижения которого никогда бы не смогли
добиться чисто политические институты. Это означало,
что общество — не чисто внешний порядок, навязанный
индивиду авторитетом и традицией, но духовная общ-
ность, членство в которой предполагает акт личной убеж-
денности и самоотдачи. Этот договорный, или «завет-
ный»2, принцип общественного строя имеет очевидную
аналогию с теорией Руссо, делающей поправку на теологи-
ческую разницу между строгим кальвинизмом жителей
1 Конгрегационалисты (от лат. «congregatio» — соедине-
ние) — одно из течений в кальвинизме, возникшее в Англии во
второй половине XVI века (индепендентство) и распространив-
шееся в США, Ирландии и других странах. Конгрегационалис-
ты выступали за самостоятельную и независимую церковную
общину, отвергали иерархию.
2 «Предпринимая во Славу Божию и для распространения
христианской веры и чести нашего короля и страны путеше-
ствие для основания первой колонии в северной части Вирги-
нии, мы заключаем сим настоящим торжественно и обоюдно в
присутствии Бога и друг друга соглашение и объединяемся в
гражданское государство для лучшего нашего упорядочивания,
сохранения и приближения к вышеозначенным целям; в силу
чего постановляем, учреждаем и составляем, время от време-
ни, таковые справедливые и равноправные законы, постанов-
ления, акты, конституции и должности, каковые будут призна-
ны наиболее удовлетворительными и пригодными для общего
блага колонии: каковым мы обещаем все наше должное смире-
ние неуважение, в доказательство чего мы подписываем ниже
свои имена, в Кейп Коде, 11 ноября, в Лето Господне 1620»
{Bradford J. History of Plymouth Plantation. Ed. C. Deane. 1861.
P. 8^ff).
118
К, Г. Доусон
Новой Англии XVII столетия и либеральным протестан-
тизмом граждан Женевы столетия XVIII. Но в обществе
Новой Англии присутствовал и другой элемент, к ко-
торому бы он испытал гораздо меньше симпатии. За
пуританской колонизацией Америки стояла экономиче-
ская предприимчивость пуританских капиталистов, фи-
нансировавших это рискованное начинание. Управление
Массачусетсом находилось в руках акционерного обще-
ства, и именно благодаря перенесению привилегии в Но-
вую Англию такимй эмигрировавшими капиталистами, как
Джон Уинтроп и Исаак Джонсон1, зять графа Линкольна,
сохранялась самостоятельность и независимость новой ко-
лонии. Тем не менее, капитализм владельцев Массачу-
сетской компании (как позднее капитализм Уильяма Пен-
на в Пенсильвании, лорда Балтимора — в Мэриленде и
Оглторпа — в Джорджии2 * * * * * В) в большей степени вдохнов-
1 Уинтроп, Джон (1588-1649) — пуританский лидер и
первый губернатор Массачусетса.
Джонсон, Исаак (ум. 1630) — один из основателей Мас-
сачусетса. Магистр гуманитарных наук в Эммануил-колледже
(Кембридж) (1621). Сопровождал Дж. Уинтропа в Америку в
1630 году.
2 Балтимор, до получения баронского титула — Келверт,
Джордж (ок. 1580-1632) — английский лорд, католик, выхло-
потавший от короля Карла I хартию (1632) на владение земля-
ми в Северной Америке, выделенными из колонии Виргиния.
Земли получили название Мэриленд. Феодальные права потом-
ков Балтимора были отменены в Балтиморе только в 1688 году.
В честь сына лорда Балтимора назван город Балтимор.
Оглторп (Oglethorpe), Джеймс Эдуард (1696-1785) —
английский военный и колонист. Поступил в Колледж Тела
Христова в Оксфорде в 1714 году, но в том же году присоеди-
нился к армии принца Евгения Савойского. Был адъютантом
принца и участвовал в его кампании против турок 1716-17 го-
Часть первая. Революция идей
119
лялся религиозным идеализмом, нежели частным ин-
тересом. Более того, хотя общество колонистов явилось
созданием тех же социальных и религиозных сил, кото-
рые породили новую коммерческую буржуазную культу-
ру в Голландии и в Англии, оно развивалось в окружаю-
щей среде, совершенно отличной от среды европейских
буржуа. Вместо старого мира социальной привилегии и
экономического соревнования американский колонист
обнаружил, что находится далеко позади, в естественном
состоянии — не в идеализированной природе руссоист-
ских грез, но в суровой действительности леса, тропы вой-
ны и скальпирующего ножа. Двумя основополагающими
обстоятельствами, обусловившими общественное разви-
тие Америки, были безграничные запасы незанятой зем-
ли, которые делали каждого здорового свободного чело-
века потенциальным землевладельцем, и страх перед ин-
дейцами и голодом, который заставлял приграничное
население (а в начале все поселения были приграничны-
ми) жертвовать своим индивидуализмом ради совместно-
го действия и объединяться против угрожавших ему
опасностей. Эти условия являлись общими и для Новой
Англии, и для Виргинии — единственная разница заклю-
чалась в различии социальной структуры англиканской
рабовладельческой демократии юга, где социальной еди-
дов, в осаде и взятии Белграда. После возвращения в 1722 году
в Англию избран членом Парламента. С идеей обеспечения
приюта для оказавшихся неплатежеспособными и для пресле-
дуемых на континенте протестантов выступил с проектом ос-
нования колонии между Каролиной и Флоридой. В 1732 году
получил хартию на полосу земли между реками Альтахама и
Саванна и в январе того же года вместе с партией из 120 коло-
нистов высадился в Чарльстоне. Вскоре после основания им
города Саванны в течение 10 лет был губернатором колонии
Джорджия, названной в честь короля Георга II.
120
К. Г. Доусон
ницей была отдельная плантация1, и конгрегационалист-
ской фермерской демократией Новой Англии, где соци-
альной единицей был поселок с его общественными поля-
ми и общинным духом. Эти различия усилились в XVIII
столетии благодаря росту негритянского рабства, которое
благоприятствовало развитию больших самостоятельных
поместий на юге и углублению классового разделения
между плантаторами-аристократами и демократией мел-
ких фермеров и скваттеров. С другой стороны, до некото-
рой степени параллельное развитие имело место и в Но-
вой Англии на протяжении этого же периода благодаря
росту капитализма, проявившего себя как в земельной
спекуляции, так и в росте богатого торгового класса.
Таким образом, первая половина XVIII столетия яви-
лась свидетельницей заката тех простоты и равенства,
которые характеризовали общество колонистов в столе-
тие предшествующее. Эти богатые плантаторы и купцы
нижнего приморья были вовлечены в тесные отношения
с английским обществом и оказались под влиянием совре-
менных европейских стандартов жизни и мысли. Церкви
утратили контроль над политической жизнью, и закры-
тый и упорядоченный теократический мир пуританского
общества раскололся под давлением экономических пе-
ремен и растущей секуляризации культуры. Тем не ме-
нее, влияние побережья уравновешивалось влиянием
границы, воспроизводившей и даже усиливавшей перво-
начальные условия [жизни] ранних поселений, так что
каждое расширение территории поселения приносило с
1 Институциональной единицей на юге был церковный при-
ход, но из-за того, что население было рассеяно по плантаци-
ям, растянувшимся на многие мили вдоль рек, церковный при-
ход так никогда и не приобрел социального значения в городах
Новой Англии (Прим. К. Доусона).
Часть первая. Революция идей
121
собой свежий приток демократического элемента. Более
того, под поверхностью пуританской традиции все еще
сохранялась ее сила и жизненность, как мы видим на при-
мере «Великого пробуждения» 1740 года и развития сек-
тантской деятельности, последовавшей за ним. Именно в
XVIII столетии американское пуританство породило сво-
его величайшего религиозного учителя — Джонатана
Эдуардса1. Приблизительно в это же время [написанные]
дневник и литературные произведения квакера Джона
Вулмена (1720-1772) показывают, что религия народа
временами обладала родом социального идеализма, не
менее высокого и даже не менее глубокого, чем соци-
альный идеализм либерального Просвещения. Вулмен
осуждает социальную несправедливость и коррупцию не
менее решительно, чем Руссо, но вместо того, чтобы ог-
раничиться общими местами, он проводит свою жизнь,
действуя против несправедливостей рабства и стяжа-
тельского духа, характерного для нового буржуазного
общества.
Но, несмотря на эту долгую живучесть религиозной
традиции в народе, культура высших и средних классов
оказалась под влиянием того же движения рационалис-
тического Просвещения, которое победило в Западной
Европе. Величайшим представителем этого американско-
го Просвещения был бостонский печатник и журналист
1 Эдуарде, Джонатан (1703-1758) — американский рели-
гиозный философ и кальвинистский теолог, противник атеиз-
ма и материализма. Сочетал мистицизм кембриджских плато-
ников’со взглядами, близкими к учениям Дж. Беркли и Н. Маль-
бранша. Для Эдуардса Бог — единственная реальность и
причина всего происходящего. Взгляды Эдуардса резко крити-
ковались американскими просветителями.
122
К. Г. Доусон
Бенджамин Франклин1, осевший в Пенсильвании в 1726
году и постепенно создавший себе межколониальную и
международную репутацию ученого, политика и мора-
листа. Здравый смысл, практичный дух, трудолюбие и бе-
режливость, филантропия и моральный оптимизм сде-
лали его примером всех буржуазных добродетелей, и в
то же время он обладал демократичной простотой и
bonhomie2, которые привлекли учеников Руссо и вождей
просвещенного мнения во Франции3. Таким образом, для
европейского мира Франклин стал характерной фигурой,
воплотившей новый демократический идеал человечнос-
ти, освобожденной от ограничений привилегии и тради-
ции и не знающей иных законов, кроме законов природы
и разума, в то время как для Америки он был не менее
значим в качестве знака подъема новой национальной
культуры, вышедшей за границы провинциальных и сек-
тантских ограничений раннего периода.
Этот рост национального самосознания неизбежно
должен был найти и свое политическое выражение. Но
1 Франклин, Бенджамин (Вениамин) (1706-1790) — аме-
риканский просветитель, государственный деятель, ученый,
один из авторов Декларации независимости США (1776) и Кон-
ституции 1787 года. Родился в семье ремесленника, работал в
типографии. Основал в Филадельфии первую в североамери-
канских колониях публичную библиотеку (1731), Пенсильван-
ский университет (1740), Американское философское обще-
ство (1743). Призывал к отмене рабства негров. По философ-
ским воззрениям деист.
2 Простодушие, легковерие (франц.).
3 Джон Адамс писал, что «если можно было бы составить
собрание всех европейских газет за последнюю половину во-
семнадцатого столетия, то наверняка наибольшее количество
панегирических статей оказалось бы о “великом Франклине”,
нежели о каком-либо другом из когда-либо живших людей*
(Прим. К. Доусона).
Часть первая. Революция идей	123
франклиновскому проекту по созданию колониального
союза под главенством короны в 1754 году не удалось
преодолеть духа сепаратизма и провинциализма, и осно-
вание союза опиралось лишь на общую оппозицию раз-
личных колоний централизаторским тенденциям короны
и британского парламента. Уничтожение Французской
империи в Северной Америке в результате Семилетней
войны, наконец, освободило колонии от зависимости по
отношению к британской военной поддержке и сделало их
более сознательными, чем во времена политической и эко-
номической зависимости от метрополии. Более того, в тот
самый момент, когда пересмотр имперских отношений
стал неизбежным, Георг III оказывался все более и более
вовлеченным в политический конфликт с вигами и возвра-
щался к традиционному альянсу между короной и тори.
Колониальная оппозиция почувствовала, что представля-
ет не только местные интересы, но и конституционные
принципы вигов и традиции Английской революции. По-
литическая философия Сиднея1 и Локка обеспечивала об-
щую платформу, на которой такие представители амери-
канского Просвещения, как Франклин и Джефферсон, мог-
ли бы объединиться с лидерами пуританской демократии
Новой Англии наподобие Сэмюэля Адамса2 — точно так
1 Сидней, Олджернон (1622-1683) — английский полити-
ческий деятель. Опираясь на теорию общественного договора,
обосновывал необходимость казни короля. По просьбе У. Пен-
на составил конституцию Пенсильвании.
2 Джефферсон, Томас (1743-1826) — американский про-
светитель, идеолог буржуазно-демократического направления
в период Войны за независимость в Северной Америке 1775—
83 годов; автор проекта Декларации независимости США, 3-й
президент США (1801-09), государственный секретарь (1790—
93), цице-президент (1797—1801).
124
К. Г. Доусон
же, как аристократы-виги объединились с протестант-
ской буржуазией в 1688 году.
Но тогда как социальная структура английского об-
щества отдавала предпочтение интересам аристократи-
ческого землевладения в вигских поселениях, решающим
фактором в американской ситуации была численность
народного элемента, который придавал борьбе демокра-
тический характер. В Новой Англии в особенности инициа-
торами революционного движения явились не богатые
купцы и даже не обладавшие избирательными правами
фермеры; ими стали бесправные массы, организовавшие-
ся в тайные общества типа «Сынов свободы», которые
господствовали на городских собраниях и держали в бла-
гоговейном страхе торговцев и верноподданных благода-
ря самосуду и массовому терроризму. Эта враждебность
народа к британскому правительству была основной при-
чиной успеха революции и обусловливалась скорее соци-
ально-экономическими причинами, чем конституционны-
ми вопросами, занимавшими внимание юристов и поли-
тиков. Вестминстер был далеко от Бостона, и отношение
среднего человека к британскому правительству опреде-
лялось его ненавистью к акцизному чиновнику и осведо-
мителю. Ко всему прочему жители пограничной зоны воз-
мущались закрытием западной границы для поселений и
смотрели на авторитет короны как на дурную власть, на-
ходящуюся в союзе с собственниками и земельными спе-
• Адамс, Сэмюэль (1722-1803) — политический лидер и
публицист времен Американской революции. В 1743 году вы-
ступил с диссертацией, в которой развил тезис «о законности
сопротивления верховным магистратам». Руководитель рево-
люционной организации «Сыны свободы». В 1794-97 годах —
губернатор штата Массачусетс.
Часть первая. Революция идей
125
кулянтами, которые так часто предъявляли свои права на
земли, отвоеванные ими у пустыни. Наконец, существо-
вало религиозное влияние пуританской и нонконформист-
ской традиции, придававшее жителям Новой Англии и
пресвитерианам юга чувство независимости и духовного
отчуждения от англиканской монархии, которая пресле-
довала их предков и от которой они бежали для создания
нового «Библейского государства», основанного на чис-
том слове Божьем1.
Конечно же, как только движение протеста стало по-
литически самосознательным, лидерство неизбежно пе-
решло к элементам недемократическим — юристам, по-
литикам и таким богатым и высокопоставленным людям,
как Вашингтон и Ли2. Но ведущая сила, стоявшая за дви-
жением, была демократической, и даже среди вождей
1 Важность этого религиозного мотива показывает тот
факт, что англиканство во всех северных колониях было почти
сплошь верноподданническим, в то время как даже в Виргинии
атака на позиции государственной церкви, проведенная пре-
свитерианином Патриком Генри, предшествовала конституци-
онной борьбе (Прим. К. Доусона).
Пресвитериане — последователи протестантского веро-
учения, возникшего в Англии в XVI веке; выступают за незави-
симую от государства «дешевую церковь», отвергают власть
епископа и признают лишь пресвитера (то есть выборного ру-
ководителя). Пресвитерианство сохранилось в Шотландии (го-
сударственная религия), Англии, США и ряде других стран.
2 Ли (Lee), Ричард Генри (1732— 1794) — американский
государственный деятель и оратор. В 1774 году избран делега-
том Первого Континентального конгресса в Филадельфии.
В 1776 году выступил в Конгрессе с знаменитыми резолюция-
ми о независимости Соединенных Штатов от Англии. Член
Конгресса в 1774-80 и 1784-87 годах, член Палаты делегатов
Виргинии в 1777, 1780-84 и 1786-87 годах.
126
К. Г, Доусон
были представители Просвещения наподобие Франкли-
на в Пенсильвании и Джефферсона в Виргинии, благода-
ря которым демократические принципы, подразумевае-
мые Американской революцией, наконец, получили свою
классическую формулировку в Декларации независимо-
сти. Ибо развитие полемики само заставило юристов и
политиков отказаться от ограниченной позиции, основан-
ной на конституционном прецеденте, и прибегнуть к ос-
новополагающим догматам новой религии. «Священные
права человечества, — писал Гамильтон, — не следует
искать среди старых пергаментов или заплесневелых за-
писей. Они записаны, словно солнечным лучом, в целом
томе человеческой природы рукой самого Божества и ни-
когда не могут быть стерты или затушеваны».
Но свое наиболее ясное выражение этот призыв к
первичным принципам демократии нашел не в произве-
дениях Гамильтона или Джефферсона. Беспорядочные
демократические устремления американского народа
окончательно привел к полному осознанию своих рево-
люционных целей Томас Пейн1 — безвестный акцизный
чиновник, недавно высадившийся в Америке с рекомен-
дательным письмом Франклина. В «Здравом смысле»,
своем известном памфлете, он нетерпеливо отмел в сто-
рону юридические и конституционные разногласия и с
пламенным красноречием призвал к освобождению чело-
вечества и к созданию нового мира:
1 Пейн, Томас (1737-1809) — англо-американский поли-
тический мыслитель, философ-просветитель, революционный
демократ. В 1776 году Пейн анонимно издал памфлет «Здравый
смысл», направленный против английской монархии и призы-
вавший к борьбе за освобождение Америки (Пейн был актив-
ным участником этой борьбы). В 1792 году он получил фран-
цузское гражданство и стал членом Конвента.
Часть первая. Революция идей
127
«О ты, что любишь человечество, — пишет он, —
ты, что смеешь противиться не только тирании, но и
тирану, стой дальше; каждое пятно старого мира исто-
щается угнетением. За свободой охотились по всему
земному шару. Азия и Африка долго изгоняли ее. Ев-
ропа смотрит на нее как на незнакомку, а Англия уже
предупреждала об ее кончине! О! Прими беглянку и
приготовь со временем удобный дом для человечества.
В нашей власти начать мир сызнова. Ситуация,
подобная нынешней, не повторялась с Ноевых дней
до наших. День рождения нового мира близок, и че-
ловеческая раса, возможно, столь же многочислен-
ная, сколь вмещает в себя вся Европа, получит свою
долю свободы в течение нескольких месяцев. Образ
величественный — ив этот момент какими пустяч-
ными, какими смехотворными кажутся мелкие при-
дирки нескольких слабых и заинтересованных людей,
когда сравниваешь [их] с этим мировым делом»1.
В этом памфлете мы встречаем, я думаю, впервые, две
черты, которые станут характерными для революционно-
го движения в будущем. Одна — это концепция полити-
ческой революции как части всемирного и почти космиче-
ского изменения, выходящего далеко за пределы местных
и исторических обстоятельств какого-либо отдельного го-
сударства2. Другой чертой, тесно с ней связанной, была
1 Common Sense (2nd ed., 1776). Р. 58 and 59.
2 «То, что мы раньше называли “Революциями”, — писал
Пейн*пятьдесят лет спустя, — было не более чем сменой лич-
ностей, или переменой частных обстоятельств. Они возникли
и исчезли, как нечто само собой разумеющееся, и в их суще-
ствовании или гибели не было ничего такого, что могло бы ока-
зать влияние за пределами породившего их места. Но то, что
128
К. Г. Доусон
нота мессианского идеализма, обращенного в будущее к
тысячелетнему царству социального равенства и рожде-
нию нового человечества. Ни один из этих элементов не
играл какой-либо существенной роли в предшествующей
истории Английской революции 1688 года или француз-
ского Просвещения. Их корни — в революционных и апо-
калиптических устремлениях протестантской Рефор-
мации среди анабаптистов и миллениаристских сект, и
именно союз этих элементов с рационализмом и натура-
лизмом Просвещения, впервые достигнутый Томасом
Пейном, отмечает точное появление современного рево-
люционного символа веры. Благодаря влиянию Пейна,
Джефферсона и Франклина, американское дело стало
идентифицироваться в глазах всего мира с этим револю-
ционным идеализмом, и из местной ссоры по поводу сум-
мы налогов и колониальных прав конфликт превратился
в крестовый поход за права человека и дело человечества.
Ни в одной другой стране эти события не нашли бо-
лее искреннего приятия, чем во Франции, где для этого
была подготовлена почва благодаря деятельности Руссо
и Просвещению и где дело американской независимости
имело в высшей степени благоприятную судьбу благода-
ря тому, что его представителем явился гений Бенджа-
мина Франклина. Как я уже замечал, Франклин обладал
тем соединением космополитической культуры с личной
оригинальностью и экзотическим привкусом американ-
ской демократии, который был привлекателен для роман-
тического либерализма века Людовика XVI, а его отно-
шения с философами, физиократами и франкмасонами
мы сейчас видим в мире, начиная с революций в Америке и
Франции, является восстановлением естественного порядка
вещей, системой принципов таких же универсальных, как ис-
тина и человеческое существование, и сочетающих мораль с по-
литической удачей и народным процветанием».
Часть первая. Революция идей 129
позволили ему войти в узкий круг французского аристо-
кратического общества. Под легендарной внешностью
патриархальной добродетели и демократической просто-
ты он скрывал хитрость и finesse1 прирожденного дипло-
мата, так что был способен направлять неопределенный
идеализм философского либерализма на конкретные по-
литические цели. Таким образом, французская интелли-
генция стала видеть в Америке осуществление руссоист-
ского идеала государственного и общественного строя,
основанного на естественных принципах и воодушевлен-
ного духом братства и равенства. Она забылао самосуде,
о том, как вымазывали дегтем и обваливали в перьях, а
также о тех безжалостных гонениях на меньшинство, с
помощью которых демократия в Новой Англии отстаива-
ла права человека. Она забыла, что либеральная культура
и разносторонняя жизнь Монтичелло и Маунт Вернона2 * * 5
оплачивались лишь благодаря существованию негритян-
ского рабства. Она видела только благородный идеализм
Джефферсона, республиканские добродетели Вашингто-
на и зрелую мудрость Франклина.
Так миф об Американской революции приобрел опре-
деленную форму во Франции еще задолго до того, как
сами Соединенные Штаты приобрели форму политиче-
скую, и оказал гораздо большее влияние, чем последняя,
на общественное мнение и развитие демократических
идеалов во Франции. В глазах Тюрго и Мабли, Рейналя и
1 Тонкость (франц.).
2 Монтичелло — поместье и одновременно резиденция
третьего американского президента Т. Джефферсона в Вирги-
нии.
Маунт Вернон — поместье первого американского прези-
дента Дж. Вашингтона на правом берегу реки Потомак, в 15
милях ниже Вашингтона.
5 Зак 4338
130
К, Г. Доусон
Бриссо, Кондорсе и Лафайета1 значение Соединенных
Штатов определялось не тем, чем они являлись в дей-
ствительности, но тем, чем они могли стать, и еще боль-
ше тем, чем могло стать человечество, следуя их приме-
ру. Как писал Пейн:
«То, что Архимед говорил относительно механи-
ческих сил, может быть приложено к Разуму и Свобо-
де. “Дайте нам, — сказал он, — точку опоры, и мы
перевернем мир'1. Революция в Америке представля-
ет в политике то, что являлось лишь теорией механи-
ки. Столь глубоко были укоренены все правительства
старого мира и столь действенно утверждала себя в
умах тирания и древность привычки, что начало ре-
формированию политической конституции человека
не могло быть положено в Азии, Африке или Европе.
Но такова непреодолимая природа Истины, что всё,
чего она просит и хочет, — это свобода проявления.
Солнце не нуждается в надписи для того, чтобы отли-
чать его от тьмы; и как только американские прави-
тельства покажут себя миру, деспотизм испытает шок
и человек начнет размышлять об исправлении».
1 Рейналь, Гийом Тома Франсуа (1713-1796) — француз-
ский историк и социолог, ученый-просветитель, один из со-
трудников «Энциклопедии», автор «Философической и полити-
ческой истории учреждений и торговли европейцев в обеих
Индиях» (в 6 т., 1770), содержащей острую критику феодально-
абсолютистских порядков, католической церкви и колониаль-
ной политики. Книга была в 1781 году осуждена французским
парламентом, Рейналь подлежал аресту и вынужден был бе-
жать из Франции. Национальное собрание отменило решение
парламента в августе 1790 года. В мае 1791 года Рейналь при-
был в Париж, где ему был оказан триумфальный прием.
Бриссо, Жан Пьер (1754-1793) — деятель Французской
революции, лидер жирондистов. Выдвинулся в конце 70-х —
Часть первая. Революция идей
131
нач. 80-х годов XVIII века своими историко-философскими со-
чинениями, в которых выступал как ученик Ж.-Ж. Руссо. Наи-
большую известность приобрела его работа «Философские
изыскания о праве собственности и о краже в природе и обще-
стве» (1780), в которой формулировал положение — «соб-
ственность есть кража». В нач. 80-х годов жил в Англии, а с
1788 года — в США, где занимался литературной деятельнос-
тью. В 1789 году, накануне революции, вернулся в Париж и с
1 апреля того же года стал издавать газету «Patriote Fran?ais».
Избран в парижский муниципалитет, входил в Якобинский
клуб и Общество 1789 года. После свержения монархии и пре-
вращения жирондистов в правящую партию открыто перешел
на антиреволюционные позиции, провозглашая в своих выступ-
лениях, что «революция должна остановиться». Гильотиниро-
ван по приговору Революционного трибунала.
Кондорсе, Мари Жан Антуан Никола, маркиз (1743-
1794) — французский философ-просветитель, математик, со-
циолог, политический деятель. Сторонник деизма и сенсуализ-
ма. В его литературном наследии особое место занимает «Эс-
киз исторической картины прогресса человеческого разума»
(1794). По обвинению в заговоре арестован и приговорен к
смертной казни. Покончил жизнь самоубийством в тюрьме.
Лафайет, Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер Матье, мар-
киз де (1757-1834) — французский политический деятель.
Вступив в контакт с Б. Франклином, в 1777 году отправился в
Северную Америку для участия в войне американских колоний
Великобритании за независимость. Получил звание генерала
американской армии. В начале 1780-х годов вернулся во Фран-
цию. В 1789 году избран депутатом от дворянства в Генераль-
ные штаты. На следующий день после взятия Бастилии
(14 июля 1789 года) стал командующим Национальной гварди-
ей. По мере углубления революции, оставшись на позициях ли-
берально-конституционного монархизма, старался затормо-
зить ее дальнейшее развитие. После низвержения монархии в
1792*году пытался двинуть войска на Париж, но потерпел не-
удачу и бежал, бросив армию. Вернулся во Францию в 1800 го-
ду. Во время Июльской революции 1830 года командовал Нацио-
нальной гвардией и способствовал сохранению монархии и пе-
реходу короны к Луи Филиппу.
jgg^
Часть вторая
ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
4
Права человека
В победе Американской революции европейские ли-
бералы увидели оправдание своих идеалов и реализацию
своих надежд. Она повернула течение Просвещения в
политическое русло и придала революционную цель де-
мократическому идеализму Руссо. Молодые дворяне
типа Лафайета, вернувшиеся из Америки со славой геро-
ев и апостолов, и молодые буржуа типа Бриссо де Вар-
вилля, смотревшие на Америку как на обетованную зем-
лю свободы и демократической добродетели, стали цент-
ром нового патриотического движения, требовавшего
реформирования французской формы правления на осно-
ве демократического принципа прав человека и равно-
правного гражданства.
Но оппозиция [по отношению к] ancien regime и тре-
бование радикальной реформы правления во Франции ни
в коем случае не ограничивались этой группой молодых
идеалистов. Как указывал де Токвиль, наиболее реши-
тельную критику старого порядка можно найти в преам-
булах к декретам таких министров Людовика XVI, как
Часть вторая. Французская революция 133
Тюрго, Неккер и Бриенн1, и даже еще до революции дума-
ли, что королевское правительство взяло на себя прове-
дение революционных изменений, как, например, унич-
тожение парламентов, иезуитского ордена и гильдий, ко-
торые оказывали глубокое воздействие на социальную и
экономическую жизнь страны. С середины XVIII столе-
тия правление находилось в руках друзей философов
типа Шуазёля, Тюрго и Мальзерба и под воздействием
их идеалов. Но не только философы были ответственны
за изменения в духе ancien regime] гораздо более важ-
ную роль сыграли экономисты — ученики Кенэ и Гурнэ2,
1 Неккер, Жак (1732-1804) — французский государствен-
ный деятель. В 1768 году сделался министром-резидентом Же-
невы при французском дворе и старшиной Ост-Индской компа-
нии. Министр финансов при Людовике XVI (в 1777-81, 1788—
90). Сыграл значительную роль в подготовке Генеральных
штатов 1789 года. Частичными реформами пытался спасти го-
сударство от финансового краха. После революции из-за своей
нерешительности потерял авторитет, и когда его проект займа
не прошел, а Мирабо провел выпуск ассигнатов, он вышел в
отставку.
Бриенн (Ломени де Бриенн) Этьен Шарль де (1727—1794) —
французский прелат и государственный деятель. С 1763 года —
архиепископ Тулузский. Людовик XVI назначил его в 1787 году
генеральным контролером финансов вместо Калонна. В 1788 го-
ду он был сменен на этом посту Неккером. Король, который
уже дал Бриенну архиепископство Санское, заставил его еще
принять кардинальскую шапку. В 1791 году он присягнул Граж-
данскому статусу духовенства в качестве епископа Ионнского
и сдожил с себя кардинальский сан. Арестованный в 1793 году,
он был выпущен на свободу под подписку о невыезде. В февра-
ле следующего года снова был арестован, но умер в следующую
же ночь от апоплексического удара.
2 Кенэ, Франсуа (1694-1774) — личный врач мадам де
Помпадур, французский экономист, основоположник школы
134
К, Г. Доусон
поскольку они являлись не безответственными писателя-
ми, но администраторами, государственными деятелями
и добрыми слугами короля. Однако они соперничали с
философами в своем презрении к готическому варвар-
ству ancien regime и в своей безграничной вере в неза-
медлительное изменение общества с помощью радикаль-
ных реформ1.
Ни один из правителей XVIII столетия не был созна-
тельнее и благонамереннее Людовика XVI, и ни одно из
европейских правительств не имело лучших или более
умных министров и чиновников, чем Тюрго и Верженн,
Мальзерб и Неккер, Дюпон де Немур и Сенак де Мейан2.
физиократов. Разрабатывал проблемы общественного воспро-
изводства. Пытался объяснить прирост богатства из процесса
производства.
Гурнэ, Жан Клод Мари Винсент де (1712—1759) — фран-
цузский экономист, член Бюро торговли и переводчик. Он был
автором известной фразы «laissez faire: laissez passez».
1 «Так, старший Мирабо писал, что для приведения всего в
порядок и возобновления века Соломонова необходимо лишь,
чтобы двенадцать принципов, выраженных в двенадцати строч-
ках, твердо закрепились в голове Государя или его министров и
были доведены до конца» (Прим. К. Доусона).
2 Верженн, Шарль Гравье, граф де (1717-1787) — фран-
цузский дипломат и государственный деятель. Противник Нек-
кера. Поддерживал министра финансов Калонна.
Дюпон де Немур, Самюэль (1739—1817) — французский
экономист. Ему принадлежит именование школы Кенэ физио-
кратией. Принимал активное участие в журналистике эпохи
Французской революции и много раз подвергался преследова-
ниям быстро менявшихся правительств за свои умеренно-ли-
беральные идеи. Во время Реставрации покинул Францию.
Сенак де Мейан, Габриэль (1736-1803) — французский
писатель и публицист. Был докладчиком в государственном
совете (1764), интендантом провинции д’Они (1766), Прован-
Часть вторая. Французская революция 135
Однако их реформаторская энергия была растрачена по
мелочам в ряде неправильных начинаний, каждое из ко-
торых помогло дискредитировать правительство и при-
близить ancien regime к краху. Недоставало не благих
намерений, ума или же богатства — ибо никогда нация
не процветала более, чем в правление Людовика XVI: все
это было тщетно при отсутствии воли и энергии, необхо-
димой для преодоления препятствий, стоявших на пути
реформ. Во времена Людовика XIV и Кольбера Франция
являлась самым могущественным, эффективным и хоро-
шо организованным государством в Европе, но самый ус-
пех их дела стал причиной ее гибели. Беспорядочно вы-
строенное тюдоровское здание английской конституции
могло быть восстановлено или изменено в соответствии
с нуждами каждого [нового] поколения, но классическая
структура французского абсолютизма не допускала до-
полнений и изменений. Центром всей системы была лич-
ность монарха, и если королю недоставало воли и власти
для управления, система переставала функционировать.
Людовик XVI начал свое царствование с уничтожения
одного из важнейших достижений своего предшествен-
ника — с отмены парламентов и с реформы громоздкой и
устарелой судебной системы, тем самым сделав задачу
дальнейшей реформы почти невозможной. Ибо главным
са (1773), Эно (1775) и генеральным военным интендантом
(1776), продолжая при этом свою литературную деятельность.
С началом революции познакомился через графа де Ла Марка с
Мирабо, с которым не нашел взаимопонимания. В 1791 году
эмигрировал в Э-ла-Шапель, затем в Брауншвейг и в Россию.
Екатерина II пожаловала ему 6000 рублей и хотела, чтобы он
написал историю России и историю ее царствования, однако
он мало в этом преуспел. После восшествия на престол Павла I
покинул Россию. Умер в Вене.
136
К. Г. Доусон
препятствием [на пути] финансовой реформы стало со-
противление привилегированных классов, которое на-
шло точку опоры и центр организации в классе наслед-
ственных магистратов, составлявших парламенты. Лю-
бая мера по администрированию или финансовой реформе
вызывала сопротивление со стороны парламентов в духе
слепого консерватизма, пробуждавшего ярость Вольте-
ра. Однако они всегда были готовы оправдать свое сопро-
тивление именем свободы и правами личности, так что в
то время как, с одной стороны, они обращались к дворян-
ству в качестве защитников привилегий, с другой сторо-
ны, к юристам и буржуазии они обращались в качестве
защитников конституционного права. Это был как раз тот
самый класс, который стоял на пути реформы, громче
всех критиковавший правительство и сделавший боль-
ше, чем не обладавшие привилегиями и угнетенные [клас-
сы], для осуществления революции. Вряд ли будет пре-
увеличением сказать, что если бы не было парламента,
то не было бы финансового кризиса. Если бы не было фи-
нансового кризиса, то не было бы Генеральных штатов, а
если бы не было Генеральных штатов, то не было бы и
революции. Ancien regime был уничтожен юристами,
обязанными своим существованием его власти, а своим
богатством — его злоупотреблениям.
Существовали, однако, более глубокие социологиче-
ские причины, в сравнении с которыми перебранка между
правительством и юристами становится незначительной.
В то время как революционная критика Просвещения
подкапывала религиозные основы традиционного строя,
его функциональное основание разрушалось при помощи
экономических изменений. Новая финансовая система и
новая капиталистическая экономика были несовместимы
с иерархическими и авторитарными принципами ancien
regime. Дворяне перестали быть естественными вождя-
Часть вторая. Французская революция
137
ми нации, чьи привилегии являлись вознаграждением за
службу государству, как то еще имело место в случае
прусской офицерской касты. Они сохранили свой касто-
вый дух и феодальные привилегии, в то же время утратив
тот контроль над местным управлением и сельским хозяй-
ством, который давал английской аристократии ее власть
и социальный престиж. Постепенно они становились бо-
гатым праздным классом, чьей главной функцией было
обеспечивать блестящее и выразительное окружение
королевского двора. Но с тех пор как тяжелая барочная
группа Версаля вышла из моды, даже эта функция стала
синекурой, и в глазах общественного мнения дворяне
рассматривались как паразиты, сосущие кровь из кресть-
янства и жиреющие за счет ресурсов дискредитирован-
ного и обанкротившегося государства. Прежде всего они
потеряли веру в самих себя. За исключением немногих
эксцентриков типа маркиза де Мирабо и старой гвардии
ревностных католиков, потерявших своих вождей с унич-
тожением иезуитов и со смертью старшего сына Людови-
ка XV и его благочестивой жены1, дворяне находились на
передовом крае движения Просвещения. Они высмеива-
ли готическое варварство старого порядка. Они рукоп-
лескали антиклерикальной пропаганде философов, де-
мократическим чувствам Руссо и Бомарше и едкой сатире
Шамфора. Как писал Сегюр в часто цитируемом отрывке,
«они легко ступали по ковру из цветов по направлению к
бездне». И когда наступило крушение, некоторые наибо-
лее способные и возвышенные из них — епископ Отен-
ский Талейран, Эро де Сешель, граф де Сен-Симон, даже
1 Имеются в виду сын Людовика XV дофин Людовик (1729-
1765) и его жена (с 1746) Мария Жозефа Саксонская, дочь сак-
сонскрго курфюрста и польского короля Августа III.
138
К. Г. Доусон
первый принц крови Филипп Орлеанский1 — оказались
на стороне революции и помогали в деле разрушения.
И лишь в весьма отдаленных провинциях, где дворянство
сохранило свои традиционные отношения с землей и кре-
стьянами и где влияния Просвещения не существовало,
они оказывали развитию революции значительное сопро-
тивление. В других же местах наиболее горделивая и
древняя аристократия в Европе, чьи корни глубоко уко-
ренены в истории, пала подобно гнилому дереву при пер-
вом порыве "бури и отказалась от своих прав и привиле-
гий почти без борьбы.
Этот триумф буржуазии над дворянством был вызван
почти с неизбежностью экономическими изменениями
1 Эро де Свирель, Жан Мари (1760-1794) — французский
государственный деятель. Был королевским прокурором и, ко-
гда началась революция, вступил в Национальную гвардию и
участвовал во взятии Бастилии. Был членом Законодательного
собрания, затем выбран в Национальный Конвент, где голосо-
вал за казнь короля, был президентом Конвента. Затем соста-
вил проект новой конституции и был послан в департамент
Верхнего Рейна, чтобы ввести там систему террора. По возвра-
щении в Париж он вместе с Дантоном, Демуленом и другими
старался свергнуть Робеспьера, но был арестован и гильотини-
рован.
Сен-Симон, Анри Клод де Рувруа, граф де (1760-1825) —
французский мыслитель, родоначальник утопического социа-
лизма. Принимал участие в войне за независимость в Америке.
Впервые сформулировал лозунг социалистов: «каждому по его
способностям, каждой способности по ее продукту».
Филипп Орлеанский — Луи-Филипп-Жозеф, герцог Орле-
анский (1747-1793), член королевской фамилии; во время ре-
волюции принял имя «Филипп Эгалите» (Равенство); в Конвен-
те голосовал за казнь Людовика XVI; был гильотинирован во
время террора.
Часть вторая. Французская революция
139
последних ста лет. Как считал Барнав, наиболее прони-
цательный из либеральных лидеров, развитие торгового
и промышленного капитала склонило чашу весов со сто-
роны дворянства в сторону буржуа, и хотя промышлен-
ное развитие Франции было менее интенсивным, чем раз-
витие Англии, XVIII столетие явилось свидетелем огром-
ного роста процветания среди средних классов, особенно
в таких больших портах, как Бордо и Нант, и колоссаль-
ного развития капиталовложений, сделавших класс геп-
tier1 столь значительной социальной силой, что Ривароль
мог утверждать, что именно rentiers совершили револю-
цию. Тем не менее это был класс, не имевший прямой по-
литической власти и признанного социального статуса.
Само его существование было несовместимо с функцио-
нальной корпоративной системой старого порядка, отри-
цавшей в теории принцип [личного] интереса как ростов-
щический и антиобщественный. Подобное отношение не
было лишено практической важности, поскольку еще в
1762 году, как доказали экономисты, треть капиталистов
во Франции не отваживались вследствие этого вклады-
вать свои деньги выгодно2. Новый капиталистический
класс естественным образом возмущался устарелыми
идеями и неделовыми методами правительства дворян и
священников. Он требовал финансовой реформы, кото-
рая бы восстановила народное доверие и устранила опас-
ность невыполнения обязательств по государственным
займам.
1 Рантье — лицо, живущее на доход с капитала и не заня-
тое трудом (франц.).
2 La Theorie de ГInteret de VArgent. P. 180, процитирован-
ная Гретюизеном в [книге] «Origine de I’Esprit Bourgeois en
France» (I, P. 272). Говорят, что авторами этой работы были
Гут и Тюрго (Прим. К. Доусона).
140
К. Г. Доусон
Наконец, приход к власти Неккера в 1781 году, каза-
лось бы, дает капиталистам как раз то, чего они хотели.
Ведь Неккер был самим воплощением новой буржуазной
культуры и власти международных финансов — швей-
царским протестантским банкиром, нажившим богатство
на успешных спекуляциях. Но хотя министерство Некке-
ра и обогатило финансистов, оно оказалось неспособно
решить проблему финансов. Действительно, чем больше
он применял капиталистические методы к государствен-
ным финансам, тем более острым становился конфликт
между интересами капитала и принципами ancien regi-
me. И тем самым как интересы, так и идеалы буржуазии
приводили ее к требованию политических и социальных
реформ, которые бы обеспечили ей контроль над нало-
гообложением и долю в управлении страной. «Чем сле-
дует быть третьему сословию? — спрашивает аббат
Сиейес1 * * * * * * В. — Всем. Чем оно является? Ничем. Чего оно
требует? Быть чем-нибудь».
1 Сиейес, Эмманюэль Жозеф (1748-1836) — деятель
Французской революции. До революции был аббатом и нака-
нуне событий издал публицистические сочинения, оказавшие
большое влияние на общественное мнение, в том числе брошю-
ру «Что такое третье сословие?» (1789). Принимал активное
участие в выработке Декларации прав человека и гражданина,
а также первой конституции, был сторонником конституцион-
ной монархии с однопалатным парламентом. После падения Ро-
беспьера сделался членом Комитета благоденствия и участво-
вал в Базельских мирных переговорах. Затем был членом Сове-
та пятисот, где руководил умеренными республиканцами.
В 1799 году вступил в Директорию и, окончательно разойдясь
с якобинцами, склонился к государственному перевороту 18 брю-
мера, после чего выработал новую временную конституцию и
сделался консулом. После Реставрации он как цареубийца был
присужден к изгнанию.
Часть вторая. Французская революция 141
То, что буржуазия не осознавала, так это то, что сама
являлась привилегированной социальной группой и что
юристы и писатели, представлявшие третье сословие в
Национальном собрании, имели гораздо больше общего с
noblesse de robe или с чиновниками, чем с непривилеги-
рованными массами — настоящим народом, принадле-
жавшим к иному миру.
Ибо французские крестьяне и рабочие не были при-
учены, в отличие от английских, следовать за своими по-
мещиками и работодателями. Политикой французского
правительства всегда являлось отделение народа от при-
вилегированных классов и сохранение непосредственно-
го контроля над ним через посредство интенданта и кюре.
Они жили собственной жизнью в своих общинах и гиль-
диях и, казалось, не нуждались в руководстве дворян и
богатых торговцев, но лишь в конечных источниках вся-
кой власти — в короле и церкви. И следовательно, хотя
они и в малой степени обладали классовым сознанием в
современном смысле слова, у них было сильное нацио-
нальное самосознание, которое до сих пор находило свое
выражение в лояльности к королю и в преданности церк-
ви. Теперь, однако, все складывалось так, чтобы поколе-
бать их преданность и разрушить их веру. С тех пор как
умер Людовик XIV, они увидели, что высшие силы нахо-
дятся в состоянии войны друг с другом: янсенисты — с
иезуитами, церковь — с парламентами, правительство —
с магистратами; и в совсем недавнее время непрерывный
ряд реформ и контрреформ, таких как уничтожение и вос-
становление корпораций, изменения в законах о зерне,
совокупно с экономическими переменами, породившими
рост цен, периодические кризисы безработицы и нехват-
ку продуктов питания, вызывали растущее чувство не-
уверенности и неудовлетворенности. За последние два
года имели место беспорядки и революционная агитация,
142
К. Г. Доусон
зловещие слухи о предательстве на высших местах и, на-
конец, воззвание короля к нации о созыве Генеральных
штатов и крайне демократические формы избрания, ко-
торые превосходили требования самих реформаторов.
Все эти факторы соединились, чтобы пробудить народ-
ное чувство, не пробуждавшееся со времен Лиги1. Море
взволновалось. За либеральными аристократами и юрис-
тами, образовывавшими в Генеральных штатах большин-
ство, стояла огромная анонимная сила, которая создала
монархию и в свою очередь была ею сформирована, а те-
перь должна была совершить революцию. Либеральным
идеалистам — людям типа Лафайета и Клермон-Тонне-
ра, аббата Фоше и ораторов Жиронды2 — революция ка-
1 Лига («Лига общественного блага») — коалиция феодаль-
ной знати, поднявшая мятеж против политики централизации
государства, которую проводил французский король Людовик
XI. Образовалась в конце 1464-1465 годах. Возглавлял ее
фактически Карл Смелый, в нее входили также герцог Бретани
и герцог Бурбон. Лигеры, стремясь привлечь широкие слои
французского общества, изображали себя защитниками «обще-
ственного блага», борцами против тирании короля. 16 июля
1465 года в битве при Монтлери лигеры нанесли поражение
королевским войскам. Людовик XI пошел на временные уступ-
ки, от которых впоследствии постепенно отказался.
2 Клермон-Тоннер, Станислав (1747-1792) — француз-
ский политический деятель. Выбранный в Генеральные штаты
в 1789 году, он голосовал за соединение трех сословий, за от-
мену привилегий и за конституцию, но был сторонником двух-
палатной системы, королевского вето и других особенностей
конституционной монархии. Он основал «Клуб друзей монар-
хии», продержавшийся недолго. Был убит в 1792 году.
Фоше, Клод (1744-1793) — архиепископ Буржа, принял
активное участие во Французской революции, был депутатом
сначала Законодательного собрания, затем Конвента. Сторон-
ник жирондистов, казнен во время якобинского террора.
Часть вторая. Французская революция 143
залась реализацией идеалов Просвещения, свободы и ве-
ротерпимости, прав человека и религии гуманности. Они
не видели, что находятся на краю обрыва и что мир, кото-
рый они знали, близок к тому, чтобы быть поглощенным
бурей перемен, которая разрушит и их, и их идеалы.
«Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день
Господень? он тьма, а не свет, то же, как если бы кто убе-
жал от льва, и попался бы ему навстречу медведь, или
если бы пришел домой и оперся рукою о стену, и змея
ужалила бы его»1; они были обреченным поколением, об-
реченным на гибель сначала поодиночке и попарно, а за-
тем — сотнями и тысячами, на эшафоте, на улицах и на
поле боя. Ибо по мере своего развития революция посте-
пенно обнажала неприкрытую реальность, ранее завуа-
лированную устарелыми атрибутами королевской влас-
ти и традиции, — «всеобщую волю», и это была не та бла-
гожелательная абстракция, которой поклонялись ученики
Руссо, но неистовая воля к власти, уничтожавшая каж-
дого человека и каждое учреждение, что стояли на ее
пути. Как писал де Местр, воля народа была тараном, за
которым стояли двадцать миллионов человек.
Тем не менее было бы величайшей ошибкой игнори-
ровать или преуменьшать значение интеллектуального
фактора в революции, как делали многие современные
Жиронда — политическая группировка (фактически пар-
тия) во время Французской революции, получившая впослед-
ствии название от департамента Жиронда, представители кото-
рого в Законодательном собрании 1791 года составили главное
ядро партии. Выражая интересы крупной буржуазии, главным
образом провинциальной, жирондисты стали консервативной,
а затем и контрреволюционной силой и с установлением дик-
татуры якобинцев в 1793 году окончательно перешли на сторо-
ну контрреволюции.
\Am.5, 18-19.
144
К. Г. Доусон
историки в качестве реакции на идеалистические концеп-
ции Луи Блана, Ламартина и Мишле1. Если бы мы отри-
цали влияние либерализма на Французскую революцию,
нам бы следовало отрицать и влияние коммунизма на ре-
волюцию в России. В самом деле, движение идей во Фран-
ции было и шире, и глубже, чем в России, и оказало го-
раздо большее влияние на ход событий. На каждой ста-
дии революции — от Собрания нотаблей в 1787 году до
падения Робеспьера в 1794 — битва идей решала судьбу
партий и государственных деятелей и велась не только в
Национальном собрании и на митингах в клубах и окру-
гах, но также и в прессе, на улицах и в кафе.
Артур Юнг2, прибывший из тихой деревни в Суффол-
ке как гость из другого мира в суматоху и волнение рево-
1 Блан, Луи Жан Жозеф (1811-1882) — французский со-
циалист, публицист, историк и политик. Сторонник концепции
«государственного социализма», Блан считал, что ликвидация
капиталистических отношений и социального гнета возможна
без революционной борьбы, путем создания общественных ма-
стерских и введения всеобщего избирательного права. В пери-
од Революции 1848 года член Временного правительства, воз-
главлял Люксембургскую комиссию.
Ламартин, Альфонс (1790-1869) — французский писа-
тель-романтик, политический деятель. Ему принадлежит исто-
рическое сочинение «История жирондистов» (1847), в котором
он подверг резкой критике якобинцев.
Мишле, Жюль (1798-1874) — французский историк и пи-
сатель романтического направления, автор многотомных «Ис-
тории Франции» (до 1789) и «Истории Французской револю-
ции».
2 Юнг, Артур (1741-1820) известный английский писа-
тель. Управляя собственной фермой, стал применять на прак-
тике всевозможные улучшения земледелия. Сначала они не
имели успеха, но он упорно продолжал опыты и опубликовы-
вал их результаты. Для лучшего ознакомления со своим делом
Часть вторая. Французская революция
145
люционного Парижа, оставил незабываемую картину ин-
тенсивной агитации, которая круглые сутки наполняла
бурлящими толпами книжные лавки и кафе Пале-Рояля в
течение тех летних дней 1789 года, и его поразило безумие
правительства, допустившего эту безграничную вольность
мнений и ничего не предпринимавшего против нее при
помощи своей популярности и пропаганды. Истина за-
ключалась в том, что правительству приходилось иметь
дело не с партийной оппозицией, но с широчайшим дви-
жением социального идеализма, которое по своей приро-
де было религиозным возрождением. Как мы видели из
произведений Пейна и Франклина, оно являлось настоя-
щей религией с определенным, хотя и простым корпусом
догм, стремившейся занять место христианства в каче-
стве веры нового века.
Это новое религиозное единство не было чисто иде-
альным. Оно уже обладало своей церковной иерархией и
организацией в ордене франкмасонов, который достиг вер-
шины своего развития в течение двух десятилетий, пред-
шествовавших революции. Дух франкмасонства XVIII сто-
летия весьма отличался от антиклерикализма современно-
го «Великого Востока» или же от консервативного и
практичного духа английского масонства. Он воодушев-
лялся почти мистическим энтузиазмом во имя дела чело-
вечества, что часто принимало фантастические формы, в
особенности в Германии, где он стремился раствориться
совершил большое путешествие по Франции, Испании и Ита-
лии. В 1793 году Питт назначил его секретарем вновь учреж-
денного бюро земледелия. Сочинения Юнга, помимо их значе-
ния в агрономии, являются источником первостепенной важ-
ности для истории конца XVIII века. Особенно важно значение
«Путешествий по Франции», поскольку Юнг был там в 1787-
90 годах и изобразил положение страны накануне революции и
в первое ее время.
146
К. Г. Доусон
в иллюминатстве и теософии1. Во Франции, однако, вли-
яние Франклина и ложи «Девяти сестер» воодушевляло
движение сердечной симпатией к делу свободы и полити-
ческой реформы, что нашло выражение в основании об-
ществ наподобие «Общества друзей черных» и «Консти-
туционного клуба», находившихся под масонским влия-
нием, хотя и абсолютно политических по своим целям2.
В начале революции влияние франкмасонства проникло
в правящие классы — от королевской семьи до буржуа-
зии, и даже армия и церковь не были от него свободны.
Тем не менее то, насколько это влияние содействовало
революции, остается вопросом весьма спорным. Ведущая
фигура французского франкмасонства Филипп, герцог
Орлеанский, являлся центром паутины подпольной аги-
тации и интриг, которая никогда не распутывалась, и он в
самом деле был достаточно беспринципен, чтобы исполь-
зовать свое положение главы «Великого Востока» для
продвижения собственных планов, насколько это было
возможно. Что является более ясным, а также более бла-
городным, так это роль франкмасонства в порождении
революционного оптимизма, вдохновлявшего аристокра-
тическую партию реформ в Национальном собрании.
Люди типа Лафайета, виконта де Ноайя, герцога де Ла-
рошфуко, герцога Лианкура и двух Ламетов видели в но-
вой революции исполнение славного обещания револю-
1 Иллюминаты — члены тайного союза мистико-теософ-
ского направления, возникшего в 1722 году на юге Франции и
существовавшего вплоть до революции.
2 Первое было основано Бриссо, членом «Девяти сестер»,
и включало в себя Мирабо, Сиейеса, Петиона, Эро де Сешеля.
В последний входили Мирабо, Лафайет и Кондорсе, а также
вожди парламентской оппозиции — такие как Эпремениль и
Дюпон, оба бывшие масонами. Ср.: Lavisse. Histoire de France.
IX, i. P. 307 (Прим. К. Доусона).
Часть вторая. Французская революция 147
ции в Америке1. Для них (и прежде всего для Лафайета)
сущность революции следовало искать не в финансовой
1 Ноай, Луи Мари, виконт де (1756—1804) — второй сын
маршала герцога де Ноайя. Блестяще служил под командова-
нием Лафайета в Америке и добился капитуляции Йорктауна.
В 1789 году был выбран в Генеральные штаты. Начал знамени-
тую «оргию» (по выражению Мирабо) 4 августа, когда все при-
вилегии были уничтожены, и вместе с д’Эгийоном добился
уничтожения титулов и ливрей в июне 1790 года. Когда рево-
люция стала усиливаться, он эмигрировал в Америку, где про-
должал участвовать в военных действиях против англичан и
умер от полученных в сражении ран.
Ларошфуко, Луи Александр (1743—1792) — герцог. Пред-
ставитель третьего сословия на собрании Генеральных штатов
и защитник отмены рабства, упразднения монастырей и свобо-
ды печати. В 1792 году был против Петиона, бежал, был арес-
тован и убит разъяренной толпой.
Лианкур, герцог — имеется в виду Франсуа Александр
Фредерик, герцог Ларошфуко-Лианкур (1747—1837), придвор-
ный Людовика XVI. В 1789 году был выбран в Генеральные
штаты от дворянского сословия. В 1792 году бежал в Англию.
Является основателем первой сберегательной кассы. Много
написал против смертной казни. Ему также приписывают ряд
знаменитых высказываний (в частности, ответ на вопрос Лю-
довика XVI, узнавшего о восстании в Париже и взятии Басти-
лии: «Это бунт?» — «Нет, сир, это не бунт, это — революция»).
Ламеты (братья Александр и Шарль, графы де Ламет) —
французские политические деятели, члены от дворянства в Ге-
неральных штатах в 1789 году, в Учредительном собрании
примкнувшие к партии реформ. Александр (1760-1829) —
участник войны за независимость североамериканских штатов.
Сторонник секуляризации церковного имущества. В качестве
президента Военного комитета предложил много реформ по
реорганизации армии. После 10 августа 1792 года вместе с Ла-
файетом стоял за вторичную присягу на верность конституции
и королю, был обвинен в измене и бежал за границу, но попал в
148
К. Г. Доусон
или даже конституционной реформе, но в Декларации
прав человека, отметившей новую эру в истории челове-
чества. Они чувствовали, подобно Пейну, который пишет
как представитель Лафайета в англоязычном мире, что в
«Декларации прав мы видим торжественное и величе-
ственное зрелище нации, берущей на себя полномочие,
под покровительством своего Творца, в учреждении пра-
вительства, сцена столь новая и столь необыкновенно
несоответствующая чему-либо в европейском мире, что
само имя Революции является уменьшительным [именем]
ее характера, и она возвышается до Регенерации Чело-
века»1. «Правление, основанное на моральной теории
всеобщего мира, на неотъемлемых, наследственных
правах человека, ныне возвращается с запада на восток
с импульсом большим, чем правление меча, пришедшее с
востока на запад. Его интересуют не отдельные личнос-
ти, но нации в своем прогрессе, и оно обещает новую эру
роду человеческому»2.
руки австрийцев и до 1797 года содержался под стражей. При
Наполеоне стал префектом, а во время Ста дней — пэром Фран-
ции. После второй реставрации лишился этого звания. В 1819 го-
ду был выбран в палату депутатов, где примкнул к левым.
Шарль (1757-1832) — подобно брату, стал на сторону коро-
левской власти, когда она клонилась к падению. Во время де-
монстрации на Марсовом поле 17 июля 1791 года он, в каче-
стве президента Национального собрания, восстал против по-
становки вопроса об уничтожении королевской власти. После
10 августа был арестован, но ему удалось бежать в Гамбург.
В 1809 году он снова вступил в ряды армии и командовал вой-
сками, расположенными по Бискайскому заливу. Во время ре-
ставрации был членом палаты депутатов и действовал в рядах
конституционной оппозиции.
1	Rights of Man. Vol. I. P. 99. (Everman ed.) Интерес Ла-
гЬайета к работе Пейна проявлен в его письме к Вашингтону
Memoires, II) (Прим. К. Доусона).
2	Rights of Man. Part II (Introduction).
Часть вторая. Французская революция 149
Таким образом, Французская революция начиналась
как часть мировой революции, которая должна была вос-
становить человечество в первоначальных правах, отня-
тых у него в самом начале истории тиранией королей и
священников. «Политический папизм, подобно церковно-
му папизму прошлого, доживает свои дни и спешит на-
встречу своей смерти. Обветшалый пережиток и устарев-
ший прецедент — монах и монарх — рассыплются в прах
вместе»1.
Это та же самая вера, что вдохновляла умозритель-
ное франкмасонство XVIII столетия и выражала себя в
мистической форме в ранних пророчествах Вильяма
Блейка2. Декларация прав человека сделала ее официаль-
ным символом веры Французской революции и подвела
под политическое и экономическое недовольство фран-
цузского народа философскую или, скорее, теологиче-
скую базу, на которой мог бы быть основан новый обще-
ственный строй.
Именно этот идеологический фон придал Француз-
ской революции ее духовную силу и международное зна-
чение. Без него революция была бы не более чем новой
Фрондой3. С ним она изменила мир.
1 Ibid., Part IV.
2 Блейк, Вильям (1757-1827) — английский поэт и худож-
ник. В романтической поэзии Блейка христианская мораль,
ценности и нормы буржуазного общества подвергаются беспо-
щадной критике. В «пророческих книгах» Блейка им создана
мифологическая эпопея, охватывающая судьбы мира и челове-
чества от их сотворения через грехопадение и тысячелетние
страдания до грядущего освобождения и «Нового Иерусалима».
3 Фронда (от франц, fronde — праща) — социально-поли-
тическое движение во Франции (1648-1653), направленное
против укрепившегося в середине XVII столетия абсолютизма.
Фронда возникла среди высшей аристократии, к которой затем
150
К. Г. Доусон
Люди, сделавшие столь много для того, чтобы вынес-
ти новое евангелие из-за кулис салонов и масонских лож
на сцену истории, не имели и представления о том, куда
приведут их идеалы. Благородные иллюзии ослепляли их,
не давая видеть опасности, стоявшие на пути, и они ду-
мали, что революция уже завершилась, тогда как она едва
начиналась. Но тем не менее они играли существенную
роль в революционной драме. Лафайет, «герой Старого и
Нового Света», на своей белой лошади принимающий
позу французского Вашингтона, казался нелепой или
жалкой фигурой («Кромвель-Грандисон», как сказал Ми-
рабо) в сравнении с такими людьми, творившими исто-
рию, как Мирабо, Дантон и Бонапарт. Однако не будь
Лафайета, и им никогда бы не выпал случай сыграть свою
роль. Французской буржуазии в первые годы революции
Мирабо и Дантон казались зловещими личностями, гото-
выми сыграть роль Катилины или Клодия. И так же, как
буржуазия не доверяла Мирабо, он не доверял народу.
Он осознавал значение революции и значение автори-
тета, однако его не интересовали метафизические абст-
ракции Декларации прав [человека] или к моральным
принципам, вдохновлявшим либеральный идеализм уме-
ренных реформаторов, равно как и к пуританскому фана-
тизму Робеспьера и Сен-Жюста. С другой стороны, Ла-
файет был всецело уважаемой личностью, человеком воз-
вышенного характера и высоких принципов, добрым
либералом и добрым деистом, но не врагом собственно-
сти и религии. И таким образом, буржуазия была готова
встать в строй и маршировать за его знаменитой белой
примкнул народ, обремененный тяжелыми налогами. Во главе
этого движения стоял принц Конде, но последний был побеж-
ден, восстание подавлено, а королевскую власть ограничить не
удалось.
Часть вторая. Французская революция 151
лошадью для защиты дела либерализма как от сил беспо-
рядка, так и от сил реакции.
Если бы этого не произошло, восстание Коммуны в
июле 1789 года могло бы закончиться преждевременным
взрывом, который бы уничтожил дело революции, ибо
Франция не созрела для демократии, и умеренные эле-
менты в Собрании, образовывавшие подавляющее боль-
шинство, занимались деятельностью, которую Лафайет
называл «дьявольскими интригами» орлеанистской кли-
ки, за спинами неистовствующей толпы. Однако деятель-
ность Лафайета и Байи1 заставила рождающуюся париж-
скую демократию согласиться с буржуазным либерализ-
мом Национального собрания. Ключ от Бастилии был
подарен Лафайетом Вашингтону через посредство Тома
Пейна, а ее взятие превратилось из акта беззаконной
жестокости в славный символ триумфа национальной
свободы над феодальным деспотизмом. Точно так же, ког-
да в следующие месяцы восстание крестьян против фео-
дализма и социальная война угрожали ввергнуть страну
в социальный конфликт, который бы объединил богатых
против бедных, ситуация была спасена идеализмом либе-
ральных аристократов, возглавляемых зятем Лафайета
виконтом де Ноайем, который неожиданно отказался от
своих феодальных прав в порыве человеколюбивого эн-
тузиазма (4 августа 1789 года)2.
1 Байи (Bailly), Жан Сильвен (1736-1793) — французский
астроном, автор «Истории древней астрономии» (1781), «Ис-
тории современной астрономии» (1787). 16 июля 1789 года был
избран мэром Парижа. Постепенно стал подвергаться все боль-
шим#нападкам со стороны радикалов. Окончательно он стал
врагом в глазах левых после столкновения демонстрантов с
Национальной гвардией на Марсовом поле летом 1791 года. Ги-
льотинирован.
2 Имеется в виду знаменитое ночное заседание Учредитель-
ного собрания в ночь на 4 августа 1789 года (вошедшую в исто-
152
К. Г. Доусон
В конечном счете, Лафайет сумел закрепить победу
благодаря своей политике примирения в октябрьские
дни, когда силы беспорядка вырвались на свободу и су-
ществовала опасность еще большая, чем в июле. На про-
тяжении всех дней он убеждал, угрожал и упрашивал и,
наконец, скорее похожий на мертвеца, чем на живого,
вынужден был против своей воли отправиться в мрачный
поход на Версаль в дождь и тьму. Однако на следующий
день он вернулся на авансцену, среди восторженной тол-
пы и развевающихся ветвей, с королем рядом с собой и
членами Национального собрания позади себя. Кризис,
который бы мог его погубить, закончился его победой и
над реакционерами, и над экстремистами. Король был вы-
нужден присоединиться к лафайетовской программе де-
мократической монархии, в то время как со своей сторо-
ны Лафайет сделал все от него зависящее для укрепления
власти правительства и восстановления его престижа.
Порядок был восстановлен. Герцог Орлеанский и Марат
были вынуждены покинуть страну. Мирабо покинул ор-
леанистскую клику в разочаровании и начал делать аван-
сы Лафайету и двору. Собрание, поддержанное Лафайе-
том и Национальной гвардией, Байи и муниципалитетом
Парижа, могло, наконец, посвятить себя реорганизации
Франции и созданию новой конституции в соответствии
с правами человека. Казалось, что революция вошла в
новую фазу и что за тревогами и метаниями из стороны в
сторону первых пяти месяцев последует период мирной
консолидации. И действительно, средний период Учреди-
тельного собрания с осени 1789 по осень 1790 года, когда
престиж Лафайета достиг своей вершины, был для Фран-
рию Франции как «ночь чудес»), когда депутаты от дворянско-
го сословия добровольно отказались от своих феодальных при-
вилегий.
Часть вторая. Французская революция
153
ции кратким временем относительного спокойствия, о ко-
тором либералы вроде мадам де Сталь1 впоследствии
вспоминали со страстью и сожалением:
«Никогда еще, — пишет она, — французское об-
щество не было более блестящим и в то же время бо-
лее серьезным. В последний раз — увы! — француз-
ский дух показал себя во всем своем блеске. В послед-
ний раз, а в некоторых отношениях также и в первый,
парижское общество могло дать представление об ин-
теллектуальном общении, являющемся благородней-
шим наслаждением, на которое [только] способна че-
ловеческая природа. Те, кто жил в это время, не мо-
гут не осознавать, что нигде и никогда они не видели
столь много жизни и интеллекта, так что можно су-
дить по числу талантливых людей, которых породили
обстоятельства того времени, чем бы была Франция,
если бы они были призваны принять участие в обще-
ственных делах при мудрой и искренней форме прав-
ления»2.
Но если это было время свободы и надежды, это было
также и время иллюзий. Учредительное собрание присту-
пило к работе в состоянии безграничного оптимизма, без
оглядки на исторические факты или же ограничения во
времени и пространстве, в духе своего главного теорети-
1 Сталь, Анна Луиза Жермен де, баронесса (1766-1817) —
знаменитая французская писательница. В 1792 году в самый
разгар революции бежала из Парижа. Вернулась в 1797 году,
но в 1803 была выслана по приказанию Наполеона за то, что в
своем салоне агитировала против него и в пользу установле-
ния конституционного образа правления.
2 М-те de Stael. Considerations.
154
К. Г. Доусон
ка Сиейеса, который сказал, что так называемые истины
истории столь же мнимы, как и так называемые истины
религии. Когда их работа закончилась, Черутти1 объявил,
что они уничтожили четырнадцать столетий злоупо-
треблений за три года, что конституция, созданная ими,
просуществует столетия и что их имена будут благослов-
лять дальнейшие поколения. Однако не прошло и не-
скольких месяцев, как их работа была погублена, а их
вожди казнены, отправлены в тюремное заключение или
в изгнание. Они уничтожили то, что не могли ни понять,
ни контролировать. Ибо либеральные аристократы и бур-
жуа не являлись народом, а в некоторых отношениях
были дальше от народа, чем дворяне и духовенство, оста-
вавшиеся преданными старому порядку. С одной сторо-
ны, существовали обширные бессловесные массы крес-
тьянства, готовые сжечь замки дворян, но чаще в равной
степени готовые с безрассудной решимостью бороться за
свою религию. С другой стороны, существовали жители
коммун, прежде всего Парижской Коммуны. Ибо Париж
все еще оставался в глубине души старым городом Лиги
и не нуждался в американском или английском обучении
урокам революции. Он помнил Варфоломеевскую ночь и
убийство Генриха III, и его толпы столь же охотно собй-
1 Черутти (Cerutti), Джузеппе Антонио Джоакино (1738—
1792) — французский писатель и политик итальянского проис-
хождения, оказывавший значительное влияние в качестве ав-
тора памфлетов в эпоху революции. В 1790 году стал одним из
основателей, наряду с Р. Сент-Этьенном й П. Крувеллем, еже-
недельного бюллетеня «Деревенский листок», призванного ин-
формировать сельское население о прогрессе революции. Хотя
он был избран в Законодательное собрание, Черутти оказался
в состоянии лишь один раз выступить в нем перед своей смер-
тью.
Часть вторая. Французская революция
155
рались вновь для проповеди новых кордельеров и новых
якобинцев, как и их католические предшественники, ко-
торые вели толпу против гугенотов и обороняли город в
течение пяти лет от Генриха Наваррского1. Уже в июль-
1 Варфоломеевская ночь (Парижская кровавая свадьба) —
массовая резня гугенотов католиками в ночь с 23 на 24 августа
1572 года (день св. Варфоломея) в Париже, организованная
королевой Екатериной Медичи и герцогами Гизами. Для скреп-
ления мира между католиками и протестантами решено было
устроить бракосочетание короля Генриха Наваррского с Мар-
гаритой Валуа, на которое съехалось много гугенотов. Екате-
рина Медичи, желавшая устранить своего противника адмира-
ла Колиньи, заранее составила заговор, и по данному сигналу
началась резня, которая затем распространилась по всей Фран-
ции. Всего погибло около 10 000 гугенотов.
Генрих III (1551-1589) — французский король с 1574
года. Боролся с Генрихом Наваррским и с Гизами. В мае 1588
года из-за народного восстания в Париже («день баррикад»)
бежал в Шартр. Восставшие парижане объявили его низложен-
ным. Генрих III, заключив соглашение с Генрихом Наваррским,
двинулся с ним на Париж. Убит монахом — приверженцем Ги-
зов.
Кордельеры — члены политического клуба «Общество
прав человека и гражданина» (1790-1794), одного из наиболее
демократических клубов периода Великой французской рево-
люции, собиравшегося в бывшем монастыре кордельеров
(францисканцев) в Париже. Кордельерами были: Ж. П. Марат,
Ж. Дантон, К. Демулен, Ж. Р. Эбер и другие. После народного
восстания 10 августа 1792 года участвовали в борьбе с жирон-
дистами. В конце 1793-94 гг. Клуб кордельеров стал центром
эбертистов.
Якобинцы — революционеры-демократы, члены полити-
ческого клуба (фактически политическая партия) во время Ве-
ликой французской революции, получившие свое название от
занятого ими в 1789 году помещения в монастыре святого Яко-
ва в Париже. Наиболее смелые представители революционной
156
К. Г. Доусон
ские дни жители Парижа становятся независимой силой,
и эта сила обладает гораздо большими политическим са-
мосознанием и революционной волей, чем тот народ,
представители которого заседают в Национальном собра-
нии. Конечно же, в первые годы революции муниципали-
тет еще находился в руках буржуазии, но это было не так
в случае с окружными и районными собраниями, являв-
шимися настоящими центрами политической деятельно-
сти. Здесь проявлялась демократия в действии. Не пред-
ставительная демократия либерального конституциона-
лизма, но прямая демократия средневековых коммун или
греческих городов-государств — демократия, о которой
мечтали Руссо и Мабли. Это была та новая и ужасающая
сила, которая должна была уничтожить работу либера-
лов-аристократов и заново совершить революцию, и уже
в дни Учредительного собрания она нашла своего вождя
в Дантоне, а своего философа — в Марате. Ибо злобный
и болезненный маленький швейцарский доктор, на кото-
рого респектабельные политики Собрания смотрели или
как на преступника, или как на сумасшедшего, видел яс-
нее их основные результаты революции и кровавую доро-
гу, по которой она должна была направиться. С самого
буржуазии, которая вела борьбу против монархистов и феода-
лов. Диктатура якобинцев, установленная 31 мая — 2 июня
1793 года, была свергнута контрреволюционной крупной бур-
жуазией 9 термидора (27 июля 1794 года).
Генрих Наваррский (1553-1610) — французский король
(под именем Генриха IV) с 1589 года (фактически с 1594). Сын
Антуана Бурбона, с 1562 года — король Наварры. Во время
Религиозных войн — глава гугенотов. После его перехода в
1593 году в католицизм Париж в 1594 году признал Генриха
королем Франции. Генрих IV издал Нантский эдикт в 1598 го-
ду. Его политическая деятельность способствовала укрепле-
нию абсолютизма. Убит католиком-фанатиком Равальяком.
Часть вторая. Французская революция
157
начала он обвинял новую конституцию в том, что она яв-
ляется созданием привилегированного класса, и восхи-
щался тем, как рабочие рисковали своими жизнями для
того, чтобы разрушить Бастилию, которая была не их
тюрьмой, но тюрьмой их угнетателей. Он даже предосте-
регал Собрание, что если буржуазия откажет рабочим в
политических правах на основании их бедности, то они
найдут средство в утверждении своих экономических
прав для раздела имущества с богатыми. «Как много ора-
торов бездумно гордятся чарами свободы. Она является
ценностью лишь для мыслителя, который не желает пре-
смыкаться, и для человека, призванного играть важную
роль при помощи своего богатства и положения, но она
ничего не значит для народа. Что для него Бастилии?
Ничего кроме имени»1. «Где страна бедных? — пишет он
в ноябре 1789 года относительно вопроса о воинской по-
винности. — Повсюду осужденные на службу если и не
находятся под ярмом господина, то находятся под ярмом
своих сограждан, и какая бы ни наступила революция, их
вечным жребием является служба, бедность и угнетение.
Что они могут быть должны государству, которое не сде-
лало ничего, кроме сохранения их ничтожества и укреп-
ления их цепей? Они ничего ему не должны, кроме нена-
висти и проклятий».
Это весьма не соответствует тому либеральному иде-
ализму, который являлся преобладающим настроением в
1789—90 годах. Действительно, Марат был кем угодно,
только не либералом. С самого начала он проповедовал
евангелие террора, и его политическим идеалом была ско-
рее народная диктатура, чем любого рода либеральный
конституционализм. Но он понимал сознание народа луч-
1 «Ami du Peuple», 30 June 1790; Marat J. P. Oeuvres. Ed.
Verma^l. Paris, 1869. P. 114.
158
К. Г. Доусон
ше, чем Лафайет и создатели конституции 1791 года, и не
либерализм, но его революционно-демократическое веро-
учение стало вероучением Коммуны, якобинцев и респуб-
лики в последующие решающие годы.
5
Алтари страха
Празднование дня Федерации 14 июля 1790 года отме-
чает высшую точку либеральной революции. Оно явилось
стихийной манифестацией народного чувства, подлинным
актом национального посвящения в новую религию патрио-
тизма и идеалов Свободы, Равенства и Братства. Но оно
было искусно инсценировано и организовано Лафайетом
и его партией для празднования триумфа своей политики
национального единства и примирения нации и монархии
на платформе Декларации прав.
Представительства Национальной гвардии от 44 ты-
сяч муниципалитетов Франции собрались в Париже на
Марсовом поле, которое было превращено в огромный
храм французской демократии на открытом воздухе. Там,
у огромного алтаря отечества, Талейран, окруженный че-
тырьмястами детьми, отслужил мессу в присутствии ко-
роля, Национального собрания и вооруженных сил наро-
да, а затем Лафайет, за которым последовали нацио-
нальные гвардейцы, депутаты и сам король, присягнул на
верность федерации. Это была сцена заразительного эн-
тузиазма, передававшегося всей нации и оставившего не-
изгладимое впечатление на умы всех, кто был его свидете-
лем. Молодой Вордсворт, впервые посетивший Францию
именно в этот момент, описал, как радуется вся земля, и
Часть вторая. Французская революция 159
дал бессмертное выражение духа того времени в знаме-
нитых строках «Прелюдии».
Однако до того как союз короля и нации и гармония
новой религии гуманности с христианством были торже-
ственно освящены в церемонии на Марсовом поле, Нацио-
нальное собрание приняло закон, породивший конфликт
самого серьезного рода1.
Отношения церкви и государства при старом режиме
были столь тесными, что революция в государстве неиз-
бежно затрагивала права церкви и привилегии духовен-
ства. Но Национальное собрание не удовлетворялось
тем, чтобы произвести эти неизбежные изменения во
внешних отношениях государства к церкви. Оно стреми-
лось не больше не меньше как к массовой реконструкции
национальной церкви. Реформация галликанской церкви
Национальным собранием в действительности была даже
более радикальной, чем реформация церкви в Англии Ген-
рихом VIII. Подобно последнему, Национальное собрание
распустило монастыри и отменило религиозные ордена;
оно создало национальную церковь, как в Англии, кото-
рая на практике являлась всецело зависимой от государ-
ства, хотя любое вмешательство в дела веры и догмы от-
рицалось. Но оно пошло гораздо дальше английской ре-
формации в массовой конфискации церковного имущества
и в революционных изменениях иерархии и церковной
организации. Мотив, лежащий в основании всей рефор-
мы, можно найти в решении, принятом уже осенью пре-
дыдущего года, об использовании собственности церкви
для восстановления платежеспособности государства за
1 Гражданский статус духовенства был принят Собранием
12 июля 1790 года, некоторые дополнительные параграфы были
добавлены 24 июля, и обнародован он был в качестве закона
24 августа (Прим. К. Доусона).
160
К, Г. Доусон
счет выпуска облигаций или ассигнатов1, которые будут
оплачиваться продажей церковных земель. И поскольку
государство теперь было ответственно за выплаты духо-
венства, оно, естественным образом, относилось к нему
как к государственному чиновничеству и приступило к
реорганизации церкви на вполне эрастианских принци-
пах2. Древние церковные архиепископские и епископские
епархии были уничтожены, и карта Святой Галлии была
перекроена так, чтобы соответствовать карте новой
Франции с департаментом в качестве епархиальной еди-
ницы. И епископы, и приходские священники должны
были избираться на выборах, подобно другим муници-
пальным чиновникам, и теми же самыми избирателями:
епископы — избирателями департамента, а священни-
ки — избирателями округа.
Гражданский статус духовенства, как его назвали,
явился в основном делом рук таких юристов, как Ланжуи-
не и Камюс3, представлявших галликанские и янсенист-
ские идеалы старой парламентской оппозиции. Однако за
1 Ассигнаты — бумажные деньги периода Французской
революции. Обращались в 1789-97 годах. Стоимость их обес-
печивалась доходами от продажи церковных земель.
2 По имени Эраста, или Либбера, который был гейдель-
бергским врачом XVI века и которому приписывают теорию
государственного верховенства в церковных делах. Его дей-
ствительные попытки были в основном направлены против ис-
пользования отлучения от церкви, которое тиранически ис-
пользовалось кальвинистскими церквями.
3 Ланжуине, Жан Дени (1753-1827) — французский по-
литический деятель. До революции был адвокатом и профессо-
ром канонического права. В 1789 году третье сословие Брета-
ни поручило ему редакцию своих наказов. В Учредительном со-
брании восстал против декрета, объявлявшего имущество
Часть вторая. Французская революция
161
законничеством этих узких и лишенных воображения
умов стоял либеральный идеализм, уверенный в том, что
революции суждено объединить человечество в новую ду-
ховную общность, и требовавший, чтобы сама церковь
стала апостолом этого гуманитарного евангелия. Это был
идеал, который аббат Фоше проповедовал перед востор-
женной публикой в Пале-Рояле осенью 1790 года. «Мо-
жет быть только одна истинная религия, — провозгла-
шал он, — религия, которая говорит людям: “Возлюбите
друг друга”. Эта религия существует, она столь же веч-
на, сколь и закон любви. Она не была до сих пор реализо-
вана, и ей пренебрегали люди, разделенные законом паде-
ния, который правил миром. Мы должны показать ее во
всей ее обнаженной чистоте и истине, и род человече-
духовенства национальным, хотя энергично содействовал про-
ведению Гражданского статуса духовенства. В Конвенте ста-
рался спасти короля. После декрета 2 июня 1793 года об аресте
жирондистов в течение 18 месяцев скрывался у себя в доме.
После 9 термидора (27/28 июля 1794) возвратился в Конвент,
затем был членом Совета старейшин. В 1800 году был назначен
сенатором и получил графский титул. В эпоху Реставрации стал
пэром Франции.
Камюс (Camus), Арман Гастон (1740—1804) — француз-
ский политический деятель. В 1789 году избран в Генеральные
штаты; по его настоянию была опубликована так называемая
красная книга, в которой были обозначены расходы двора. Из-
бранный в 1792 году секретарем Конвента, он внес предложе-
ния о предании суду министров за измену и растраты и о про-
даже национальных имуществ; затем он был послан комисса-
ром в Бельгию для наблюдения за действиями генералов и во
время процесса над королем письменно высказался за безу-
словную казнь Людовика. Явившись в 1793 году к Дюмурье,
чтобы, по постановлению Конвента, отрешить его от должно-
сти, был арестован и выдан австрийцам. В 1795 году он был
возвращен в обмен на дочь Людовика XVI.
6 Зак 4338
162
К. Г. Доусон
ский, плененный ее божественной красотой, будет покло-
няться ей от всего сердца»1.
Согласно Фоше, католики и франкмасоны могли бы
объединиться для проповеди великих религиозных истин,
нашедших свое социальное выражение в революции. Но
церковь Талейрана была такой же непригодной, как и
франкмасонство Филиппа Эгалите, для того чтобы стать
органом этого демократического мистицизма. Несмотря
на то, что Гражданский статус духовенства был слишком
радикален, чтобы с ним примирился ортодоксальный ка-
толицизм, он был слишком традиционен, чтобы удовле-
творять требованиям революционного идеализма. Этого
[документа] было недостаточно для прикрепления карка-
са старой церкви к новому государству. То, чего требова*
ла революция, было новой гражданской религией, всеце-
ло тоталитарной по духу и не признающей более высоко-
го долга, чем служба государству.
Но еще не подошло время для столь радикального ре-
шения, и Гражданский статус духовенства обеспечивал
удобный компромисс между католицизмом и религией
Робеспьера, соответствовавший положению новой кон-
ституции 1791 года, [занимаемому] между ancien regime
и якобинской республикой.
Но хотя эта либеральная реформация церкви имела
небольшое значение в плане религиозном, ее социально-
политические результаты были неизмеримо больше. Во-
первых, массовая конфискация церковного имущества
послужила причиной колоссальных изменений в распре-
делении богатства и в экономической структуре обще-
ства. Она нанесла последний удар старому корпоратив-
ному общественному строю и повлекла за собой огром-
1 Aulard F. A. L’Eloquence Parlamentaire pendant la Revo-
lution. Paris, 1882.
Часть вторая. Французская революция
163
ный прирост поднимающихся сил капитализма. Класс,
извлекший наибольшую пользу из экспроприации рели-
гиозных корпораций, был как раз капиталистическим
классом — людьми с деньгами, которые они могли вло-
жить, и достаточно предприимчивыми для того, чтобы вы-
годно использовать свои сбережения. От брокеров и спе-
кулянтов, составивших состояние на купле и перепрода-
же церковного имущества, до богатых буржуа, скупавших
лучшие земли аббатств, от деревенских ростовщиков и ла-
вочников до зажиточных крестьян и ремесленников —
каждый человек, имевший свободные деньги, получил
свою долю в награбленном. Неуклонное падение ценнос-
ти ассигнатов делало операции выгодными для покупате-
ля, но гибельными для государства, и тогда образовалась
большая масса собственников среднего класса с сильным
индивидуалистическим духом, преданных делу револю-
ции по причине своих экономических интересов. В то же
время роспуск корпораций и законы против рабочих орга-
низаций, принятые Собранием 1790 года, разрушали кор-
поративные институты среди рабочего класса и оставля-
ли его в качестве неорганизованного пролетариата в тот
момент, когда подъем цен и обесценивание денег послу-
жили причиной серьезных лишений и недовольства. Тем
не менее, бедность и нужда не обратили рабочих против
революции. Они возымели противоположный эффект,
сделав их в большей степени готовыми слушать пропа-
ганду агитаторов типа Марата, приписывавшего недоста-
ток продовольствия и высокие цены интригам двора и
аристократов, так что и процветание буржуазии, и нище-
та бедняков помогли ускорить дело революции и сделать
все, чтобы его трудно было повернуть вспять.
Но экономические последствия революционного за-
конодательства проявлялись лишь постепенно. Гораздо
более непосредственными и очевидными были религиоз-
164
К. Г. Доусон
ные и политические последствия новых мер. Граждан-
ский статус духовенства почти сразу же привел к рели-
гиозному расколу, а раскол, в свою очередь, оказался фа-
тальным для лафайетовской системы примирения и для
всей либеральной политики. Епископы, за исключением
Талейрана и трех-четырех других, отвергли статус как
неканонический, и за ними последовала половина духо-
венства и большая часть нации. Нетерпимое законниче-
ство Собрания форсировало исход каждого приходского
священника и каждой сельской общины, обязав духовен-
ство клясться в преданности Гражданскому статусу под
страхом лишения бенефиции.
Таким образом, дело революции отождествилось с
религиозным расколом, а те католики, которые остава-
лись лояльными по отношению к папству и его еписко-
пам, рассматривались как нелояльные по отношению к
конституции. Несмотря на попытки Лафайета, Байи и
Талейрана утвердить религиозную свободу, чернь, под-
стрекаемая экстремистами, срывала церковные службы
неприсягнувших католиков в Париже и применяла гру-
бое насилие по отношению к благочестивым женщинам и
монахиням1.
1 Эти насилия были гораздо более важными, чем обычно
осознают историки революции, поскольку отмечают начало
религиозных гонений и разрыва между революцией и консти-
туционными либералами. Мы видим, какое воздействие они
имели на сознание человека, никоим образом не являвшегося
человеком религиозным и далекого от симпатий к католиче-
ству, в известном памфлете Андре Шенье «Алтари страха», на-
писанном с чувством глубочайшего негодования на трусливое
молчание общественного мнения относительно жестокости и на-
силия толпы. «Мы более не воздвигаем храмов Страху, — пи-
шет он, — наподобие древних греков, но никогда этот темный
бог не становился предметом столь всеобщего культа. Весь
Часть вторая. Французская революция
165
Этот взрыв нетерпимости был направлен не только
на слабых — сам король, в глубине души неприсягнув-
ший, также стал его жертвой. Когда он попытался уехать
из Парижа в Сен-Клу для того, чтобы принять пасхаль-
ное причастие тайно из рук неприсягнувшего священни-
ка, его экипажи были остановлены толпой и его застави-
ли остаться в Париже и принять участие в богослужении
государственной церкви.
Несмотря на свою слабость, Людовик XVI был глубо-
ко верующим человеком, и это насилие над его совестью
терзало его сознание и более, чем другие факторы, заста-
вило предпринять опасный шаг — бегство в Варенн, что
решило судьбу французской монархии. Священный пре-
стиж французской монархии, который пережил бури
1789 года, более не мог поддерживаться, когда король
был возвращен в качестве заключенного в свою собствен-
ную столицу и когда Собрание было вынуждено, хотя бы
и временно, узурпировать его верховную власть. Тем не
менее Лафайет и либеральное большинство предприняли
смелую попытку восстановить «шалтая-болтая» консти-
туционной монархии. Впервые в истории революции они
действовали энергично и решительно против гибельных
сил. Демонстрация клубов на Марсовом поле через год
после празднования Дня федерации была разогнана с кро-
вопролитием, журнал Марата был запрещен, а экстре-
мистские лидеры — Марат, Дантон, Сантер и Камиль Де-
мулен1 — были вынуждены отправиться во временное
изгнание или скрываться. Но этот «трехцветный террор»,
Париж — его храм, и все добропорядочные люди стали его свя-
щеннослужителями, ежедневно принося ему в жертву свои
мысли и свою совесть» (Прим. К. Доусона).
1 Дантон, Жорж Жак (1759-1794) — деятель Великой
французской революции, один из вождей якобинцев. Участво-
вал в подготовке восстания 10 августа 1792 года, свергнувшего
166
К. Г. Доусон
подобно самой «резне» на Марсовом поле, был весьма не-
значительным, и его воздействие было нейтрализовано
роспуском Учредительного собрания после обнародования
новой конституции в сентябре 1791 года. В соответствии с
гибельным актом отречения депутаты дисквалифициро-
вали себя для переизбрания, а членами Законодательного
монархию, в развертывании в августе—сентябре 1792 года
обороны революционной Франции от интервентов. С 1793 года
занял примиренческую позицию по отношению к жирондистам,
вокруг него сконцентрировались так называемые дантонисты.
Осужден Революционным трибуналом и казнен.
Сантер, Антуан Жозеф (1752-1809) — деятель Француз-
ской революции. Был владельцем пивоваренного завода в пред-
местье Сент-Антуан. В 1789 году избран предводителем бата-
льона Национальной гвардии, принимал участие в штурме Бас-
тилии и в событиях на Марсовом поле. Как ярый якобинец
играл большую роль в событиях 20 июня и 10 августа 1792 года.
Избран главнокомандующим Национальной гвардии. Марат и
другие сторонники террора старались его устранить. Получив
чин дивизионного генерала, отправился в Вандею, но был раз-
бит близ Шолле, отозван и заключен в тюрьму, откуда вышел
только после падения Робеспьера.
Демулен, Бенуа Камиль (1760-1794) — деятель Великой
французской революции. Товарищ Робеспьера со школьной
скамьи, адвокат в Париже и радикальный публицист. 12 июля
1789 года призывал толпу к защите своих прав оружием и участ-
вовал в штурме Бастилии. В 1789 году он издавал журнал и
вместе с Дантоном основал Клуб кордельеров. В 1791 году со-
бирал подписи под петицией о низложении короля. В 1792 году
был одним из вождей толпы, шедшей на Версаль. Был секрета-
рем министра юстиции Дантона, в сентябре 1792 года — чле-
ном Конвента от Парижа. Голосовал за казнь короля, но был
противником суда над жирондистами. С 1793 года начал изда-
вать новый журнал, в котором нападал на политику террора.
В 1794 году был арестован и присужден к казни по ложному
обвинению в стремлении восстановить монархию.
Часть вторая. Французская революция 167
собрания, которое собралось 1 октября, стали новые и
неопытные люди, главным образом адвокаты и предста-
вители различных профессий1, испытывавшие недоста-
ток того контакта со старой правительственной тради-
цией, которым лидеры Учредительного собрания еще об-
ладали. Кроме того, в новом Собрании инициативу на
себя взяли журналисты типа Бриссо, и, как сказал Аль-
бер Сорель2, именно они наполнили политическую жизнь
мелочной завистью литературных клик3.
Новая конституция была одной из самых демократич-
ных, которые когда-либо существовали, несмотря на
ограниченное право голоса. Не только независимое Со-
брание, но и другие органы правления — местные власти
департаментов и коммун, прокуроры и мировые судьи,
1 Там было двадцать восемь врачей, двадцать восемь духов-
ных лиц, включая двух протестантских священников, множе-
ство профессоров и журналистов, около пятидесяти дельцов и
столько же помещиков, а также около четырехсот адвокатов
(Прим. К. Доусона).
2 Сорель, Альбер (1842—1906) — французский историк.
Посвятил себя изучению преимущественно эпохи Великой
французской революции. Главный его труд — «Европа и Фран-
цузская революция» (в 8 т., 1885-1904).
3 UEurope et La Revolution, II, p. 300. «C’est I’avenement
de ces factions d’amour propre, les plus ardentes et les plus achar-
nees de toutes, qui pendant plusieurs annees, dechireront la Fran-
ce, denatureront la Revolution et meleront aux plus nobles luttes
qui ont jamais soutenues un peuple, les plus atroces et les plus
mesquines jalousies qui aient jamais divise les hommes».
ДЕвропа и Революция, II, с. 300. Именно этот приход к вла-
сти группировок себялюбцев, наиболее пылких и ожесточен-
ных, в течение нескольких лет разорвет Францию, исказит Ре-
волюцию и смешает самую благородную борьбу, которую ког-
да-либо поддерживал народ, с самой мелочной завистью,
которая когда-либо разделяла людей] {Прим. К. Доусона).
168
К. Г. Доусон
епископы и священники и даже офицеры Национальной
гвардии — все избирались. Не было никакой бюрократии,
никакой национальной государственной службы, ника*
кой централизованной административной власти. Король
являлся лишь номинальным главой, его министры были
почти бессильны, и вся работа по управлению страной
упала на избранные директории департаментов и муни-
ципалитетов. Как указал сам Людовик XVI в своем посла-
нии к нации, написанном перед бегством в Варенн, подоб-
ная система была неосуществима в стране такого разме-
ра и значительности, как Франция. Власть была настолько
разделена и ограничена, что правительство более не об-
ладало никаким Эффективным контролем над админист-
рацией, а свобода охранялась так тщательно, что была
задушена под бременем непрерывных выборов. Но вне
конституционной машины Происходил рост новой огром-
ной организации, которая обладала безжалостной волей к
власти и которой суждено было унаследовать авторитар-
ную и централизующую традицию старого абсолютизма.
Людовик XVI не был [человеком] выдающимся в от-
ношении политической проницательности, однако он ви-
дел дальше мудрецов из Учредительного собрания, когда
предрекал, что якобинцы — «огромная корпорация, бо-
лее опасная, чем любая из прежде существовавших», чья
власть должна неизбежно аннулировать деятельность
правительства. Фактически именно в клубах и народных
обществах революция нашла свои реальные учреждений.
Уже в феврале 1791 года Камиль Демулен мог описывать
общество как Великого Инквизитора и великого восста-
новителя справедливости, и оно уже обладало сотнями
отделений в провинции и филиалов, через которые Ока-
зывало влияние от одного конца страны до другого1.
1 В мае 1791 года существовало 406 филиалов (Прим.
К, Доусона).
Часть вторая. Французская революция
169
Совершенно верно, что до великого раскола 16 июля
1791 года, когда либеральное правое крыло во главе с
Барнавом и Ламетом отошло и сформировало новый клуб
фельянов1, якобинцы, или «Общество друзей конститу-
ции», как звучало их официальное название, были все
еще умеренными в своих взглядах и представляли орто-
доксальную форму революционного либерализма. Демо-
краты и санкюлоты обрели свой центр в конкурирующем
Клубе кордельеров, ответственном за знаменитую демон-
страцию на Марсовом поле в июле 1791 года и воплощав-
шем дух революционного насилия и терроризма. В его
члены входили лидеры революционной Коммуны августа
1793 года — Дантон, Марат, Антуан, мясник Лежандр,
поэт Фабр д’Эглантйн, журналисты Камиль Демулен и
Эбер, а также Фурнье-Американец, сыгравший зловещую
роль в сентябрьской резне2. Кордельеры никогда не обла-
1 Барнав, Антуан Пьер Жозеф Мари (1761-1793) — извест-
ный оратор, депутат Учредительного собрания, один из вождей
фельянов. Летом 1791 года он призывал к тому, чтобы «рево-
люция остановилась». Гильотинирован.
Ламет — имеется в виду Александр Ламет (см. прим.1 на
стр. 147).
Фелъяны (фейяны) — политическая группировка, в зна-
чительной мере определявшая политику Учредительного и За-
конодательного собраний во время Великой французской ре-
волюции (названа по месту заседаний своего клуба в бывшем
монастыре ордена фельянов в Париже). Состояла из предста-
вителей преимущественно крупной буржуазии и либерально-
го дворянства, выступавших за конституционную монархию.
Руководящую роль среди фельянов играли М. Лафайет, А. Вар-
нав* А. Ламет. После свержения монархии 10 августа 1792 года
фельяны влились в лагерь контрреволюции.
2 Лежандр, Луи (1752-1797) — якобинец, парижский мяс-
ник. Друг Дантона, один из основателей Клуба кордельеров.
Член Якобинского клуба. Депутат Конвента, он был одним из
руководителей расправы с мятежным Лионом. Лежандр любил
170
К. Г. Доусон
дали такой государственной важностью, как якобинцы,
но они сильно влияли на парижскую демократию через
братские или народные общества, основанные и органи-
зованные ими и, в свою очередь, давшие революционной
толпе дисциплину и строевой порядок. Таким образом,
клубы являлись одновременно и обществами пропаганды,
и обществами действия. Они сформировали своего рода
черное духовенство, посредством которого доктрины и ко-
манды революционных властей передавались народу. По
словам революционного журналиста, на каждой улице и
в каждой деревне должен был быть свой клуб, где декре-
уснащать свою речь цитатами из античных авторов. Пытался
защищать Дантона сразу после его ареста, но быстро от него
отрекся. После 9 термидора стал яростным обличителем сверг-
нутого режима. При Директории был членом Совета старей-
шин.
Фабр д'Эглантин, Филипп Франсуа Назер (1750-1794) —
деятель Великой французской революции, поэт, драматург.
Якобинец, член Конвента с 1792 года. Составил республикан-
ский календарь. В конце 1793 года примкнул к дантонистам.
Обвиненный Робеспьером в подделке документов, присвоении
общественных сумм и других преступлениях, он был казнен
вместе с Дантоном.
Эбер, Жак Рене (1757-1794) — деятель Великой француз-
ской революции. До революции был билетером в театре и вы-
двинулся как один из активных членов Клуба кордельеров. Стал
известен как редактор популярной в народных низах газеты
«Отец Дюшен». С декабря 1792 года — заместитель прокурора
Парижской Коммуны. В марте 1794 года выступил с единомыш-
ленниками (эбертистами) против правительства якобинской
диктатуры. Осужден Революционным трибуналом и казнен.
Фурнье (по прозвищу Американец), Клод (1745-1825) —
поселенец Сан-Доминго. Вернулся во Францию в 1785 году.
Капитан роты Национальной гвардии округа Сент-Эстамп. При-
нимал участие во всех событиях Французской революции.
Часть вторая. Французская революция
171
ты должны были читаться и комментироваться, как дела-
ют это проповедники во время Великого и Рождествен-
ского постов. Клубы фактически должны были стать цер-
квями новой религии. «Как была установлена христи-
анская религия? — спрашивает якобинский автор. —
Благодаря проповеди Евангелия апостолами. Как мы мо-
жем утвердить конституцию? Стать миссией апостолов
свободы и равенства. Каждое общество должно взять на
себя ответственность за соседние районы страны... До-
статочно послать просвещенного и ревностного патрио-
та с инструкциями, с помощью которых он приспособит-
ся к местности; он должен также взять с собой копию
Декларации прав, Конституции, “Альманах отца Жерара”
[Колло д’Эрбуа], хороший трактат против фанатизма, хо-
роший журнал и хорошую модель пики»1.
Во многих отношениях клубы унаследовали и впи-
тали в себя традиции масонства восемнадцатого века2,
которое само распалось под бурей революции. Они об-
ладали тем же самым идеалом оптимистического деизма
и требовали точно так же, как и вольные каменщики, осу-
ществления христианских идеалов братства, милосердия
и нравственности. Их первоначальная точка зрения пре-
восходно выражена Ламетом в его ответе Дому Жерлю,
предложившему Собранию признать католическую рели-
гию единственным разрешенным культом3. Но религия
1 Aulard F. A. La Societe des Jacobins. Paris, 1889.
2 Karmin. L’influence du symbolisme ma?onnique dans le
symbolisme revolutionnaire//Revue historique de la Revolution.
3 «Как можно, — спрашивает он, — сомневаться в религи-
озных чувствах Собрания? Оно основало Конституцию на том
утешительном равенстве, которое рекомендует Евангелие. Оно
основало Конституцию на братстве и любви к человеку. Оно,
используя слова Священного Писания, “смирило гордыню”;
оно взяло под свою защиту слабых и обычных людей, чьи права
172
К. Г. Доусон
якобинцев была гораздо более определенной и догмати-
ческой теорией, чем теория масонов. С самого начала она
обладала верой в Декларацию прав и в свои священные
писания об общественном договоре и постепенно разви-
вала настоящий культ и ритуал, сосредоточившиеся во-
круг Алтаря Отечества, Дерева Свободы, Книги Консти-
туции, и обращалась к обожествленным абстракциям на-
подобие Разума, Свободы, Природы и Отечества. Хотя
этот новый культ и мог соединяться с религией церкви,
как мы видели в случае праздника Федерации, по суще-
ству своему он был отличен от нее и потенциально враж-
дебен ей. Подобно христианству, это была религия чело-
веческого спасения, спасения мира с помощью силы че-
ловека, освобожденного Разумом. Крест был заменен
Деревом Свободы, Милость Божья — Человеческим Ра-
зумом, а Искупление — Революцией.
Эта вера ни в коем случае не была характерна только
для якобинцев; она являлась общей для всех либераль-
ных идеалистов от иллюминатов до Блейка и от Шелли до
Виктора Гюго. Но в якобинском обществе она приобрела
внешнюю организацию секты со строгой дисциплиной,
жесткой нормой ортодоксальности и фанатичной нетер-
пимостью к другим верам. С самого начала якобинцы
игнорировались. Оно действительно, к счастью человечества,
поняло те слова Самого Иисуса Христа, когда Он сказал: “Так
будут последние первыми, и первые последними”» (Aulard F. А.
L’Eloquence Parlamentaire pendant la Revolution. Paris, 1882).
Жерлъ, Дом Кристоф Антуан (1740-ок. 1805) — монах-
картезианец, принял участие во Французской революции, при-
мыкал к левой части Национального собрания; в 1793 году Ро-
беспьер выдал ему удостоверение в лояльности; с 1792 года был
связан с предсказательницей и основательницей секты Катрин
Тео, 17 мая 1794 года арестован вместе с ней и всеми членами
секты, после 9 термидора освобожден.
Часть вторая. Французская революция 173
бросились в битву за гражданский статус духовенства, и
произошедший в результате этого конфликт с неприсяг-
нувшими католиками в значительной степени ответстве-
нен за сектантскую ожесточенность и дух гонений яко-
бинского общества. Постепенно конституционная цер-
ковь переставала быть центром религиозной борьбы и
сама становилась объектом преследования. Ибо она бы-
ла, в конце концов, не автономным обществом, но созда-
нием государства, а реальная духовная власть последне-
го воплощалась в якобинском обществе. Но еще до того,
как якобинцы оставили дело конституционной церкви1,
они взяли на себя инициативу по требованию репрессив-
ного законодательства против неприсягнувших и по об-
винению деятельности упорствующих в своем неподчи-
нении священников, в то время как кордельеры и связан-
ные с ними народные общества взяли на себя инициативу
по нападениям на места католического богослужения и
на священников и монахинь. И подобно тому как первый
религиозный конфликт по поводу гражданского статуса
[духовенства] привел к отчуждению короля от Учреди-
тельного собрания и к бегству в Варенн, так вторая и бо-
лее интенсивная стадия, открытая осенью 1791 года зако-
ном, объявлявшим «упрямых» священников людьми по-
дозрительными и подлежащими лишению полномочий и
тюремному заключению, привела Людовика XVI в столк-
1 Профессор Бринтон приводит некоторые интересные при-
меры этой фазы в своей последней книге «Якобинцы»; на-
пример, президент общества в Бержераке приветствовал «из-
брание нашего нового [конституционного] епископа, который
вызовет в наших душах приток драгоценного бальзама консти-
туции, основанной на непоколебимом базисе святой веры»
(Brinton, prof. The Jacobins. New York, 1930. P. 195) (Прим.
К. Доусона).
174
К. Г. Доусон
новение с Законодательным собранием и уничтожила
возможность любого реального сотрудничества между
королем и жирондистскими лидерами.
Без сомнения, и другие факторы внесли свой вклад в
этот кризис. Зимой 1791-92 годов наблюдалось ухудше-
ние экономической ситуации из-за падения ценности ас-
сигнатов и повышения цен, так же как и из-за возобнов-
ления крестьянских восстаний и народных волнений в
городах, в то время как возрастающая международная
напряженность, достигшая своей высшей точки в объяв-
лении войны с Австрией в апреле 1792 года, затемняла
атмосферу облаком подозрительности и паники. Однако
именно религиозный вопрос и прежде всего отказ короля
санкционировать второй запретительный закон против
священников, отказавшихся принять присягу, привели к
финальному конфликту. В этом единственном пункте ко-
роль был непреклонен. Перед лицом агитации клубов,
упреков жирондистских ораторов и предупреждений сво-
их министров этот тучный, беспечный, нерешительный
человек продемонстрировал почти сверхчеловеческую
храбрость и постоянство. Это не была храбрость неведе-
ния, поскольку в своей беседе с Дюмурье 18 июня он по-
казал, что полностью осознает серьезность своего реше-
ния и вполне предполагает, что это приведет его к смер-
ти. «Я закончил с людьми, — писал он, — я должен
обратиться к Богу». Двумя днями позднее толпа числен-
ностью в десять тысяч человек, организованная экстре-
мистскими элементами из кордельеров, ворвалась в Тю-
ильри и попыталась силой заставить его отменить свое
вето. Людовик был вынужден выслушивать угрозы и гру-
бые фамильярности толпы, которая роилась во дворце и
держала в своей власти королевское семейство в течение
четырех часов. Но самообладание короля и хороший
юмор вынесли его из испытания с торжеством, и это вы-
Часть вторая. Французская революция 175
звало внезапную перемену общественного мнения в его
пользу. Адреса с выражением лояльности и с обвинения-
ми якобинцев посыпались со всей Франции. Лафайет вер-
нулся с фронта и встал во главе оппозиции. Он требовал,
чтобы господство клубов уступило место господству за-
кона и чтобы якобинцы были «уничтожены физически и
морально». Но фатальное смирение Людовика XVI и не-
нависть королевы к Лафайету удержали их от принятия
его смелой политики объявления войны якобинцам. Ли-
беральные конституционалисты оказались изолирован-
ными между повстанческими силами демократии якобин-
цев и пассивной враждебностью католических роялис-
тов. Фактически деятельность Лафайета привела лишь к
тому, что жирондисты были отданы в руки экстремистов,
а Верньо1 и Бриссо объединились с Робеспьером в одной
кампании против монархии.
Таким образом, страсти, пробужденные антиклери-
кальным законодательством и королевским вето, разде-
лили либеральные силы и вызвали крушение дела кон-
ституции. Фельяны — сторонники Лафайета и Дюпона —
объединились с консерваторами и католиками против
якобинцев, в то время как жирондисты, разделявшие те
же самые либеральные принципы, за исключением во-
1 Верньо, Пьер Виктюрньен (1753-1793) — деятель Вели-
кой французской революции. В 1791 году избран депутатом в
Законодательное собрание, где благодаря блестящему красно-
речию стал вождем жирондистов. В 1792 году избран председа-
телем Национального собрания и принимал участие в решении
участи Людовика XVI. Яростно противился введению во Фран-
ции республиканского образа правления, и, когда жирондис-
тов привлекли к обвинению в измене отечеству, Верньо в чис-
ле 22 жирондистов был арестован и по приговору Революцион-
ного трибунала казнен.
176
К, Г. Доусон
проса о религиозной терпимости, объединились с Робес-
пьером и клубами в революционном движении против
монархии. 3 июля Верньо произнес свою знаменитую рез-
ко обличительную речь против короля, в которой он на-
рисовал зловещую картину находящегося под властью
духовенства монарха, готовящего новую Варфоломеев-
скую ночь против патриотов, а 11 июля Собрание объя-
вило, что страна в опасности, и призвало всех граждан
встать на ее защиту. Правда, несколькими днями позже
их охватил испуг, и они попытались остановить поток
республиканской агитации. Но было уже слишком позд-
но. Декларация от 11 июля предоставила лидерам клуба
благоприятную возможность, и руководство событиями
перешло от Собрания к повстанческим комитетам, кото-
рые управляли собраниями секций и учредили централь-
ную организацию в штабе Парижской Коммуны. Робес-
пьер у якобинцев и Дантон и Манюэль в Коммуне были
хозяевами положения, однако они оставались за сценой
и предоставили проводить фактическую подготовку к вос-
станию «мелкой рыбешке» из клубов, в особенности чле-
нам [Клуба] кордельеров — Антуану Сантеру, Колло
д’Эрбуа1, Фурнье и тому подобным. Революция 10 авгус-
1 Манюэль, Пьер Луи (1751-1793) — член Парижского
муниципалитета, прокурор Парижской Коммуны, депутат Кон-
вента. Горячий сторонник революции, он работал над ниспро-
вержением королевской власти и способствовал народным дви-
жениям 20 июня и 10 августа. 12 августа 1792 года явился в
Законодательное собрание и от имени Коммуны потребовал,
чтобы король вместе с семьей был заключен в Тампль. Во вре-
мя процесса по делу Людовика XVI, однако, энергично защи-
щал его и даже решился сказать похвальную речь в честь ко-
ролевы. Перед казнью короля подал в отставку и удалился в
Монтаржи. Через два месяца был арестован и предан суду Ре-
волюционного трибунала. Приговорен к смерти, в тюрьме ли-
шился рассудка.
Часть вторая. Французская революция
177
та была произведением ограниченного меньшинства, об-
ладавшего эффективной организацией, и абсолютная пас-
сивность законных властей продемонстрировала полное
банкротство конституционного эксперимента. Снова, как
и в июле 1789 года, жители Парижа восстали против пра-
вительства, но на сей раз не было никаких отговорок на-
счет защиты прав Национального собрания. Власть Со-
брания исчезла вместе с падением трона и уступила мес-
то диктатуре революционной Коммуны. Законодательное
собрание все еще продолжало существовать, но было
вынуждено регистрировать решения Коммуны, и месяцы,
прошедшие между захватом Тюильри и заседанием ново-
го Собрания — Конвента — 20 сентября, явились меся-
цами ожидания революционной диктатуры, которая долж-
на была последовать. Эта временная диктатура воплоти-
лась в трех людях — Дантоне, Робеспьере и Марате,
сформировавших своего рода неофициальный триумви-
рат и начавших поддерживать новую революцию, так же
как Мирабо, Лафайет и Сиейес поддерживали предыду-
щую. Несмотря на полное различие их характеров и прин-
ципов, каждый по-своему являлся характерным револю-
ционным типом. Дантон — якобинец, с бычьей шеей, бес-
принципный, дерзкий, оказавшийся на высоте в том
беспорядке, который последовал за развалом власти, и
сплотивший Францию, воззвав к революционному патрио-
тизму. Робеспьер — подобно Лафайету, человек принци-
пов и идеалов, ограниченный, но неподкупный, верхов-
Колло д’Эрбуа, Жан Мари (1750-1796) — провинциаль-
ный актер и комедиограф. Стал во время революции членом
Конвента и Комитета общественного спасения. Приветствовал
массовое избиение узников в парижских тюрьмах в сентябре
1791 года, руководил жесточайшей расправой с участниками
мятежа в Лионе осенью 1793 года, был одним из активных участ-
никовщереворота 9 термидора. Умер на каторге в Гвиане.
178
К. Г. Доусон
ный жрец якобинской религии, чья несгибаемая воля по*
степенно навязала себя Конвенту и нации. Марат — этот
странный гибрид швейцарского доктора и сардинского
бандита, чьи болезненные опасения и ревнивые подозре*
ния давали ему странную власть обращаться к скрытым
силам ужаса и подозрительности, которые управляли
мнением толпы.
Дух именно этих трех людей вдохновил Коммуну не-
истовой энергией, вызывавшей благоговение Собрания и
сплотившей колеблющуюся страну и армию под револю-
ционным идеалом. Ибо падения Тюильри самого по себе
ни в коем случае не было достаточно, чтобы решить судь-
бу страны. Администрация в провинциях и армейские
лидеры были все еще в значительной степени на стороне
конституции. Лафайет попытался поднять на защиту се-
веро-восток, и хотя был вынужден бежать из страны
19 августа, в других частях Франции, особенно в центре
и на западе, роялистские чувства были достаточно силь-
ны, чтобы обеспечить материал для контрреволюционного
движения. Кроме того, прусские войска были на границе,
и Франция, с дезорганизованным правительством и с раз-
деленной армией, казалось, была совершенно не в состоя-
нии противостоять вторжению. Именно Дантон, предста-
витель Коммуны в новом министерстве, спас положение
своей храбростью и энергией. Он преодолел поражен-
ческий дух своих жирондистских коллег, Ролана1 и про-
чих. Он сломил сопротивление деревни, отправив специ-
1 Ролан (Ролан де Ла Платьер) Жан Мари (1734—1793) —
министр внутренних дел в жирондистских правительствах
(март — июнь 1792, август 1792 — январь 1793). Жена Ролана —
Жанна Мари (1754—1793), в ее салоне в Париже собирались
вожди жирондистов (М. Ж. Кондорсе, Ж. Петион и др.). Казне-
на якобинцами.
Часть вторая. Французская революция
179
альных комиссаров в департаменты с полномочиями со-
бирать людей и боеприпасы, производить чистку местных
властей и влиять на общественное мнение. Прежде все-
го, он попробовал объединить Коммуну и Собрание, под-
держивая первую в ее революционных мерах — арестах
подозреваемых и вооружении людей — и вдохновляя пос-
леднее искрами своей энергии и решимости.
Однако не могло быть никакого реального сотрудниче-
ства между Собранием, где все еще господствовали кон-
ституционные идеалы адвокатов от Жиронды, и револю-
ционным насилием Коммуны — между духом Жиронды и
духом Марата. Кризис продолжался до конца августа, ко-
гда Собрание, раздраженное подавляющим поведением
своего конкурента и боязнью за свободу приближающихся
выборов, приказало распустить революционную Комму-
ну и выбрать новый орган в соответствии с конституцион-
ными формами. Но Коммуна отказалась сдаваться, а Со-
брание не решалось переходить к крайним мерам. В этот
момент, 2 сентября, известие об осаде Вердена прусски-
ми войсками предоставило Коммуне благоприятную воз-
можность. Еще раз, как 9 августа, зазвучал набатный ко-
локол, границы были закрыты, и Коммуна обратилась с
отчаянным призывом сплотиться в защиту революции к
жителям Парижа, а Дантон — к Собранию. В тот же са-
мый вечер отряды граждан и национальных гвардейцев
посетили тюрьмы и начали систематическую резню свя-
щенников и политических заключенных, задержанных в
качестве неприсягнувших или подозреваемых. Резня про-
должалась в течение четырех дней, в то время как власти
оставались пассивными, а город и Собрание — одновре-
менно устрашенными и безразличными. Это была самая
большая бойня со времен Варфоломеевской ночи. Погиб-
ли свыше одиннадцати сотен человек, включая принцессу
де Дамбаль, экс-министра Монморена, архиепископа Арль-
180
К. Г, Доусон
ского, двух епископов, двести двадцать пять священников
и множество университетских профессоров1. Среди по-
давляющего большинства жертв, однако, были уголовные
преступники, мужчины, женщины и даже дети, вообще
не имевшие никакого отношения к политике.
Эти злодеяния официально приписали неудержимой
вспышке народного гнева, но не может быть сомнения, что
они были преднамеренно запланированы и организованы
революционными лидерами. Главная ответственность ле-
жит на Наблюдательном комитете, членом которого Ма-
рат стал в этот день, и именно он составил циркуляр к де-
партаментам, оправдывающий резню и побуждающий про-
винции поступить аналогично. Но за Комитетом стоял
совет Коммуны, в котором Робеспьер был руководящим
духом, и министр юстиции, каковым являлся Дантон. Та-
1 Ламбалъ, Мария Тереза Луиза, принцесса де Савуа-Ка-
риньян (1749—1792) — друг и наперсница королевы Марии-
Антуанетты. В 1791 году бежала в Англию, но, узнав о неудач-
ном бегстве королевской семьи, вернулась в Париж. После аре-
ста королевы получила разрешение быть с ней в тюрьме и там
была растерзана 3 сентября 1792 года за отказ поклясться в
ненависти к королю и королеве.
Монморен, Арман Марк, граф де (1746-1792) — француз-
ский государственный деятель. После первого собрания нотаб-
лей в 1787 году был назначен министром иностранных дел.
Уволенный в 1789 году в отставку вместе с Неккером, снова
вступил в министерство после взятия Бастилии. В 1790 году
представил Национальному собранию записку о необходимо-
сти увеличения вооружений, но тем не менее прослыл чело-
веком подозрительным. Заподозренный в том, что знал о на-
мерении короля бежать из Парижа, Монморен был оправдан
Собранием, но принужден был уйти в отставку и остался
единственным близким советником Людовика XVI. В 1792 году
был арестован и пал одной из жертв сентябрьской резни.
Часть вторая. Французская революция
181
ким образом, конечная ответственность лежит на рево-
люционном триумвирате, которому было предопределе-
но победить оппозицию собрания и колебания провинции
этим ударом. Как сказал сам Дантон сыну герцога Орле-
анского, будущему королю Франции: «Именно по моему
желанию вся молодежь Парижа должна была прибыть на
фронт, покрытая кровью, которая бы гарантировала ее
преданность. Я желал поместить реку крови между ней и
врагом». И именно среди этого царства террора состоя-
лись выборы в Конвент. Только десятая часть парижско-
го электората рискнула записать свои голоса, а лидеры
конституционной партии были парализованы страхом.
Правда, Ролан, министр внутренних дел, сделал слабую
попытку утвердить свою власть и заявил, что правитель-
ство должно или положить конец этим эксцессам, или
признать свое бессилие. Но Наблюдательный комитет
ответил незамедлительно, выдав ордера на арест самого
министра и нескольких других депутатов, и если бы не
вмешался Дантон, то, возможно, конституционалистские
лидеры разделили бы судьбу Монморена и Ларошфуко1.
Но хотя Ролана и Бриссо временно заставили замолчать,
они никогда не простили людей, им угрожавших. «Ро-
1 «Ларошфуко, президент Директории Парижского депар-
тамента и один из вождей либерального дворянства, был арес-
тован Коммуной Форжа и убит по пути в Париж. Другие лиде-
ры фельянов — Дюпон, Шарль Ламет и Талейран — бежали
благодаря Дантону. Таким образом, хотя Дантона нельзя осво-
бодить от ответственности за резню, он, несомненно, старался
сохранить ее в каких-то пределах, тогда как Робеспьер, обли-
чая Бриссо и жирондистов, казалось, старался использовать их
для уничтожения своих политических противников» (Thomp-
son С. J. М. Robespierre. Vol. I. Р. 273-277, относительно воп-
роса о^его ответственности) (Прим. К. Доусона).
182
К. Г. Доусон
беспьер и Марат, — писала мадам Ролан 5 сентября, —
держат меч над нашими головами». И еще, несколькими
днями позже: «Этот жестокий демагог [Дантон] — наш
истинный правитель, мы не более чем его рабы, в то же
время каждый день ожидая, что станем его жертвами»1.
На мгновение жирондистских идеалистов заставили
почувствовать жестокую действительность физической
силы, и с тех пор их часто преследовал страх быть объяв-
ленными вне закона. Река крови, которая была пролита,
чтобы отделить революцию от монархии, разделяла те-
перь сами революционные силы, и она должна была стать
еще более широкой и глубокой, до тех пор пока не погло-
тила бы сопротивляющиеся фракции и их лидеров в об-
щей гибели.
6
Царство террора
Национальный Конвент, собравшийся 20 сентября
1792 года, встал перед необходимостью решать задачу по
переделке конституции и созданию нового общественно-
го строя. Это было первое революционное собрание, не
связанное с традициями и институтами прошлого, и его
силы не имели предела. Дело первой революции потерпе-
ло крах с падением трона, и все нужно было начинать сна-
чала.
В некоторых отношениях Конвент был исключитель-
но хорошо подготовлен для этих задач. Кроме роялистов
и фельянов, он включал в себя все ведущие фигуры Зако-
нодательного собрания — Бриссо и Верньо, Гюаде и Ина-
1 Roland, М-те. Lettres. Ed. С. Perroud. Paris, 1900. Р. 434-436.
Часть вторая. Французская революция
183
ра, Карно и Камбона, равно как и нескольких бывших чле-
нов Учредительного собрания — таких как Робеспьер,
Сиейес, конституционный оракул, Бюзо и Барер, янсе-
нист Камю и протестантский священник Рабо Сент-Эть-
енн1 2 * * * * * В. Но там было также и множество вновь прибывших,
1 Гюаде (Guadet), Маргерит Эли (1758-1794) — один из
руководителей партии жирондистов. По профессии адвокат.
Приверженец конституционной монархии, поддерживал тай-
ные сношения с двором. Пытался затянуть суд над Людовиком
XVI и отсрочить его казнь. После народного восстания 31 мая —
2 июня 1793 года, приведшего к установлению якобинской дик-
татуры, пытался организовать контрреволюционный мятеж, но
был арестован и казнен.
Инар, Анри Максимен (1751-1830) — жирондист. Выка-
зал себя ярым противником двора и эмигрантов. Избранный в
Конвент, принимал активное участие в борьбе жирондистов с
монтаньярами. Голосовал за казнь короля. 17 мая 1793 года
избран президентом Конвента. Была образована комиссия из
12 членов, своими бесчисленными арестами возбудившая про-
тив себя население столицы. Когда 27 мая Инар ответил депу-
тации от муниципального совета, протестовавшей против аре-
ста Эбера, угрозой, что Париж будет срыт, он этим решил судь-
бу жирондистов. Несколько дней спустя (31 мая — 2 июня)
жирондисты были низвергнуты. Инар избег ареста тем, что
скрылся. После падения Робеспьера снова попал в Конвент.
В 1796 году вошел в Совет пятисот. В 1806 году назначен чле-
ном суда 1-й инстанции в Париже, став ярым реакционером.
Карно, Лазар Никола (1753-1823) — французский мате-
матик, член Института Франции (1796). Член Законодательно-
го собрания в 1791-92 годах, Конвента в 1792-95 годах, Ко-
митета общественного спасения в 1793-94 годах. Военный
организатор борьбы революционной Франции с интервентами
и роялистами. В 1795-97 годах член Директории. Во время
«Ста дней» (1815) — министр внутренних дел. Получил титул
графа. Он является автором трудов по математическому ана-
лизу-и проективной геометрии.
184
К. Г. Доусон
некоторые уже [достаточно] известные деятели револю-
ции типа Дантона и Марата, Камиля Демулена и Филиппа
Эгалите, но большинство из них — новые люди типа Бар-
бару и Луве, Кутона и Сен-Жюста, Колло д’Эрбуа и Бийо-
Варенна. Там были также два выдающихся представителя
революционного интернационализма — прусский [барон]
Анахарсис Клоотс и англо-американец Томас Пейн1. * В
Камбон, Пьер Жозеф (1754-1820) — французский госу-
дарственный деятель. Был членом Конвента и Комитета обще-
ственного спасения, затем примкнул к оппозиции против Ро-
беспьера и содействовал падению последнего, затем участво-
вал в организации неудачного якобинского восстания 1795
года. После реставрации Бурбонов был изгнан из Франции.
Бюзо, Франсуа Леонард Никола (1760-1793) — жирон-
дист, в 1789 году — депутат, в 1790 — вице-президент уголов-
ного суда в Париже и решительный приверженец Жиронды.
В качестве такового обвинен в роялизме, бежал в 1793 году в
Нормандию, где безуспешно пытался поднять восстание в Каль-
вадосе, затем — в Жиронду, где покончил с собой. Привержен-
цы его назывались бюзотистами.
Барер де Въезак, Бертран (1755-1841) — член Учреди-
тельного собрания, Конвента и Комитета общественного спа-
сения. В первые годы революции занимал шаткую политиче-
скую позицию, был одно время близок к «Социальному круж-
ку». В 1791 году после раскола якобинцев перешел к фельянам.
За свое красноречие был прозван «Анакреонтом гильотины».
Поддержал переворот 9 термидора 1794 года.
Сент-Этьенн (собст. Жан Поль Рабо) (1743—1793) —
французский политический деятель. В 1765 году стал протес-
тантским священником в Ниме. В 1789 году был выбран от
Нима в Генеральные штаты. В 1790 году избран вице-президен-
том Национального собрания. Был членом Конвента. Казнен
вместе с другими жирондистами во время террора.
1 Барбару, Шарль Жан (1767-1794) — жирондист. Был
одним из руководителей при осаде Тюильри 10 августа 1792
года. Избранный в Конвент, он присоединился к жирондистам
Часть вторая. Французская революция
185
Немногие собрания в истории могут похвастаться та-
кой плеядой известных имен — ораторы, писатели и люди
и голосовал за казнь короля под условием апелляции к народу.
Мужественно выступал против Марата и Робеспьера, но ему
не удалось увлечь за собой большинство Конвента и жиронди-
стов, и 2 июля 1793 года он был арестован как роялист и враг
республики. Вместе с несколькими единомышленниками бе-
жал, но был пойман и в 1794 году гильотинирован в Бордо вме-
сте с Гюаде и Саллеи.
Луве, Флоран (1757—1815) — до революции — адвокат и
судья, после — депутат Законодательного собрания и Конвен-
та. Голосовал за тюремное заключение и изгнание короля.
И в своих речах, и в печати активно протестовал против собы-
тий 31 мая, но уцелел во время проскрипций. После 9 термидо-
ра боролся с реакцией, а в Совете пятисот занимался только
финансовыми делами. При Империи совершенно удалился от
общественных дел. В 1815 году был избран в палату депутатов,
но вскоре умер.
Кутон, Жорж (1755-1794) — один из руководителей яко-
бинцев. В Национальном собрании подал голос за казнь короля
без промедления и апелляции. В Конвенте принадлежал к
партии Горы, был членом Комитета общественного спасения,
участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа в Лио-
не. Казнен вместе с М. Робеспьером.
Сен-Жюст, Луи Антуан де (1767-1794) — участник
Французской революции, член Комитета общественного спа-
сения, ближайший сподвижник Робеспьера, организатор и тео-
ретик террора. Был инициатором социально-экономических
декретов о конфискации собственности эмигрантов и ее рас-
пределении, политических декретов против эбертистов и дан-
тонистов. Был арестован и казнен термидорианцами вместе с
Робеспьером. Его главное произведение «Республиканские уч-
реждения» было опубликовано посмертно.
Бийо-Варенн, Жан Никола (1756-1819) — член Комитета
общественного спасения, «левый термидорианец». Был руко-
водителем Якобинского клуба и одним из организаторов вос-
стания 1792 года. Во время террора был президентом Конвента
186
К, Г. Доусон
действия; однако, с другой стороны, немногие собрания
испытали более трагические превратности [судьбы]. За
исключением трех-четырех человек все члены Конвента,
чьи имена я упомянул, и еще намного больше, умерли на-
сильственной смертью прежде, чем Конвент был распу-
щен. Как мы видели, новое Собрание открылось при наи-
более неблагоприятных условиях. Выборы прошли под
тенью сентябрьской резни, и даже в провинции, как при-
знавались Барбару и Дюран де Майан1, не было никакой
свободы мнения. Избирательные собрания управлялись
клубами, и только очень маленькое меньшинство электо-
и членом Комитета общественного спасения. Принимал учас-
тие в заговоре по свержению Робеспьера, но в связи со своими
многочисленными репрессивными деяниями во время террора
был осужден на ссылку в Гвиану. В 1816 году прибыл в Нью-
Йорк, но встретил здесь недружелюбный прием и отправился к
неграм в Сан-Доминго, где президент Петион назначил ему не-
большую пенсию.
Анахарсис Клоотс (Жан Батист дю Валь де Грас, барон
фон Клоотс) (1755-1794) — прусский аристократ. С 1776 года
жил в Париже, принимал участие в работе над «Энциклопе-
дией». Приветствовал Французскую революцию, в которой
принимал активное участие. Называл себя «оратором рода че-
ловеческого» и «гражданином человечества», был членом Яко-
бинского клуба, депутатом Конвента. В 1793 году сблизился с
эбертистами и принимал участие в дехристианизации Парижа
и установлении Культа Разума. Был арестован, будучи обви-
ненным Робеспьером в иностранном заговоре. Приговорен к
смерти и казнен вместе с другими эбертистами 24 марта 1794
года.
1 Дюран де Майан, Пьер Туссен (1729-1814) — депутат
Учредительного собрания, затем — Конвента от департамента
Буш-дю-Рон. В Конвенте принадлежал к «Болоту». Протесто-
вал против событий 31 мая — 2 июня 1793 года. Поддержал
переворот 9 термидора.
Часть вторая. Французская революция 187
рата посмело записать свои голоса, в то время как в Кон-
венте заседали лишь те представители, которые были из-
браны фактически. Однако даже при таких условиях
единство не было достигнуто. С самого начала Конвент
был разделен ожесточенной враждой между партиями,
представлявшими противоположные тенденции в рево-
люционном движении. С одной стороны, существовала
Жиронда, партия Бриссо, Верньо и Ролана, которые
сформировали левое крыло в старом Собрании, но кото-
рые теперь стали отстаивать идеалы либеральной буржуа-
зии и права провинций против революционной диктатуры
Парижской Коммуны. С другой, — существовала Гора1,
партия Коммуны и триумвиров, люди, которые нашли
свою основную поддержку в клубах и народных собрани-
ях городских секций. Они были партией всеобъемлющей
революции, теми, кто осознал необходимость единства и
власти и кому было предопределено безжалостно унич-
тожить все, что стояло на пути их идеалов. И этот идеал
был прежде всего религиозным. Они не удовлетворялись
политическими реформами или республиканскими уч-
реждениями. Они мечтали о духовной республике, бази-
рующейся на моральных основах. Как писал Робеспьер в
первые дни Конвента:
«Кто из нас захотел бы спуститься с высот веч-
ных принципов, которые мы объявили, к фактическо-
1 Гора — крайне левая группировка депутатов в Законода-
тельном собрании. Группировка получила свое название отто-
го, что ее представители в Законодательном собрании, а позд-
нее также в Конвенте, занимали места на самых верхних ска-
мьях в зале заседания — «на горе» (по-французски «гора» — 1а
montagne, отсюда — «монтаньяры»). Вскоре монтаньяры прак-
тически слились с якобинцами, и все вместе назывались яко-
бинцами.
188
К. Г. Доусон
му правлению республик Берна, Венеции, Голлан-
дии?.. Недостаточно опрокинуть трон; наша забота —
воздвигнуть на его обломках святое Равенство и свя-
щенные Права Человека. Вовсе не пустое название,
но характер граждан учреждает республику. Душа
республики — достоинство, то есть любовь к стране
и великодушная преданность, которая топит все част-
ные интересы в интересе всего сообщества»1.
В искренности робеспьеровской веры в этот возвы-
шенный идеал не может быть никакого сомнения, а по-
следовательность его мысли и сила убеждения давали ему
возможность влиять на сознание своей партии, которое
больше было похоже на сознание религиозного лидера,
нежели на сознание практического политика типа Данто-
на. Одним из величайших парадоксов истории было то,
что этот строгий моралист, сознательно протестовавший
против смертной казни, будет отождествляться в глдзах
умеренных с преступлениями сентября и заведет рево-
люцию с непреклонной решимостью в кровавый тупик
Царства Террора.
Уже с самого начала атмосфера Конвента была омра-
чена тенью террора. Именно страх террора погнал жирон-
дистов в атаку против триумвирата и Горы с такой ожес-
точенностью, в то время как их атаки приводили Дантона
и Робеспьера обратно к поддержке Коммуны и к полити-
ке революционного насилия. Однако кроме этой пробле-
мы не было причины, по которой две партии в Конвенте
не должны были бы сотрудничать друг с другом, посколь-
ку разделяли одну и ту же идеологию. Якобинцы прини-
мали теории либерализма, несмотря на свою нетерпи-
мость и жестокость, а жирондисты принимали события
1 Lettres a ses commetants, in Thompson. Robespierre, vol. I,
P. 280.
Часть вторая. Французская революция
189
революции, несмотря на свои конституционные принци-
пы. И те и другие были антимонархистами и антиклери-
калами, и те и другие были согласны относительно суда и
приговора королю, хотя и не относительно его казни, и те
и другие должны были защищать революцию от иностран-
ных захватчиков и собственных контрреволюционных
сил. Но слабость и дезорганизация французской полити-
ческой структуры дошли до такой точки, что конфликт
любого рода являлся опасным, поскольку выявлял изна-
чальное противоречие между либеральной теорией и реа-
лиями революционной ситуации.
Жирондисты занимали высшее положение в Нацио-
нальном Конвенте; в теории они являлись представителя-
ми воли народа и номинально контролировали правитель-
ство. Но у них не было возможности для усиления своей
власти; они не обладали исполнительным аппаратом и ре-
альным руководством местными властями. Первая рево-
люция передала полицейскую власть из рук правительства
коммунам и департаментам, а вторая революция, в свою
очередь, уничтожила власть местных администраций и
превратила Национальную гвардию в вооруженные силы
секций и революционной Коммуны. С другой стороны,
Гора не обладала конституционной властью, поскольку
образовывала меньшинство в Конвенте, но зато она обла-
дала реальной властью, поскольку ее поддерживали Па-
рижская Коммуна, секции, якобинцы и народные клубы.
Таким образом, парламентская битва, несмотря на страст-
ность, ею вызванную, и блестящее ораторство, в ней про-
явленное, была не более чем риторическим турниром
между отборными борцами Жиронды и Горы. Битва ре-
шалась повсюду — на улицах и в народных собраниях, а
ее основные силы с каждой стороны даже не были пред-
ставлены в Конвенте.
Обе партии в Конвенте были почти всецело буржуаз-
ными и в основном состояли из юристов и чиновников.
190
К. Г. Доусон
Дантон, конечно же, осуждал юристов как «отвратитель-
ную аристократию», а Робеспьер порицал богатых —
^culottes dorees^ — как врагов республиканской добро-
детели. Однако они сами были юристами и bons bourge-
ois1 2 и оба утверждали священность права на собствен-
ность и осуждали проект «аграрного закона» как контр-
революционный. Точно так же и Жиронда претендовала
на то, что представляет мнение большинства и защищает
права провинций от диктата столицы. Однако они сами
являлись фракцией меньшинства и присоединились к
якобинцам в отрицании политических прав для роялис-
тов и религиозной свободы для католиков. За политиче-
ским конфликтом в Собрании развивались более глубокие
социальные конфликты, которым суждено было вести
революцию вперед по тому пути, по которому ее офици-
альные вожди совсем вести не собирались. Рост прожи-
точного минимума, падение в ценности денег, увеличение
безработицы и постоянный призыв новобранцев в армию
вызывали движение народного недовольства как против
правительства, так и против барышников и спекулянтов,
эксплуатировавших революцию. Движение нашло свое-
го вождя в революционном священнике Жаке Ру, вика-
рии церкви Сент-Никола де Шан [Святого Николая в По-
лях]3, который приобрел своих последователей в рабочих
кварталах, борясь за дело бедных. Хотя Ру и не был социа-
листом, он настаивал на необходимости реализации со-
1 «Позолоченные штаны» (франц.).
2 Добрые буржуа (франц.).
3 Ру, Жак (1752-1794) — французский революционер,
член Клуба кордельеров, отрекся от религиозного сана, пропо-
ведовал социально-экономическое равенство, руководитель
«бешеных». Был арестован в сентябре 1793 года и покончил с
собой, узнав о приговоре Революционного трибунала.
Часть вторая. Французская революция
191
циальных последствий революции. «Равенство, — гово-
рил он, — не более чем фантом до тех пор, пока богатый
имеет власть над жизнью и смертью своих собратьев бла-
годаря монополии. Свобода — не более чем фантом до тех
пор, пока один класс людей может безнаказанно морить
голодом другой. Неужели собственность негодяев столь
же священна, сколь и человеческая жизнь? Правитель-
ство обладает правом объявлять войну, то есть устраи-
вать резню. Почему же оно тогда не имеет права предо-
хранить тех, кто остается дома, от голодной смерти?» За-
коны были созданы богатыми для богатых, следовательно,
были безжалостны по отношению к бедному человеку,
обнаружившему себя скованным законами, которые, как
он предполагал, были созданы им же самим. Таким обра-
зом, парламентский деспотизм был не менее ужасен, чем
королевский, а на самом деле даже более, ибо старое пра-
вительство старалось контролировать цены в интересах
потребителя, тогда как при правлении буржуазного со-
брания более не существовало никакой возможности вос-
препятствовать спекулянтам.
Новое движение явилось в действительности реак-
цией на экономический либерализм, который столь проч-
но окопался в Учредительном собрании и в Конвенте и
который нашел наиболее сильных сторонников среди жи-
рондистов. Тем не менее это движение не было до такой
степени социалистическим, до какой консервативным и
контрреволюционным, и враги Жака Ру в Конвенте были
недалеки от истины, когда сравнивали его со священни-
ками, возглавившими крестьянское восстание в Вандее.
Призыв [перейти] от либерального капитализма буржу-
азной республики к традиционному строю старой монар-
хии с ее корпоративной организацией экономической
жизни и строгим контролем над ценами и заработной пла-
той 61?1Л популярен. Буржуазные демократы, составляв-
192
К. Г. Доусон
шие якобинскую оппозицию в Конвенте, не имели истин-
ной симпатии к этому движению; действительно, даже
Марат, у которого было более всего общего с ним, пори-
цал Жака Ру как фанатика и контрреволюционера. Но
поскольку пропаганда распространялась среди народа,
они были вынуждены учитывать это движение и вопло-
щать его наименее крайние требования в своей програм-
ме, чтобы получить поддержку у народа, в то время как, с
другой стороны, жирондистов их междуусобица с Комму-
ной и людьми сентября приводила к тому, чтобы они ста-
ли партией порядка и представителями собственности и
капитала.
Антикапиталистический элемент в борьбе между Го-
рой и Жирондой весьма ясно проявлен в якобинской точ-
ке зрения, которую передает Дютар, философ-шпион ми*
нистра внутренних дел.
«Что хотели делать бриссотины (то есть жирон-
дисты)? — спрашивает он: — Они желают утвердить
аристократию богатых, торговцев и собственников и
отказываются видеть, что эти люди являются бичом
человечества, что они думают только о себе, что они
живут только для себя и что они всегда готовы все
принести в жертву своему эгоизму и своим амбици-
ям; то, что их поддерживают, позволяет им монопо-
лизировать бизнес, накапливать богатство и управ-
лять людьми жезлом алчности. Если бы у меня был
выбор, я бы предпочел старый режим; дворяне и свя-
щенники обладали хоть какими-то добродетелями, в
то время как эти люди — никакими. Что должны ска-
зать якобинцы? Необходимо ограничить этих жадных
и развращенных людей: при старом режиме дворяне
и священники поставили барьер, через который они
не могли пройти. Но при новом режиме не существу-
ет предела их амбициям, они уморят народ голодом.
Часть вторая. Французская революция
193
Необходимо поставить барьер на их пути, и единствен-
ные, кто это может сделать, — санкюлоты. Где бы ни
восставала толпа, вы видите их работу, достаточно
показать им кнут, и они бегут, словно дети»1.
И таким образом политический конфликт между Го-
рой и Жирондой поглощался более широким социальным
конфликтом, исход которого был в значительной степени
решен непризнанным влиянием Жака Ру и «бешеных» —
enragees2 рабочих кварталов.
В течение весны ситуация стала более напряженной.
В то время как армия терпела поражения, Дюмурье3 * * * 7 вос-
стал против республики и восстанием была охвачена Ван-
дея, две партии в Конвенте обвиняли друг друга в измене
и призывали провинцию против Горы и Коммуну — про-
тив Жиронды. Но когда к концу мая Париж восстал в тре-
тий раз, восстание возглавили совсем не лидеры Горы, а
неизвестные агитаторы из секций, и побежденной сторо-
1 Schmidt W. A. Tableaux de la Revolution fran$aise. 3 vols.
Leipzig, 1867-71. Vol. 2. P. 21.
2 «Бешеные» (франц.) — прозвище представителей край-
не левого политического течения Французской революции,
идеологов городской бедноты (Ж. Ру, Т. Леклерк, Ж. Варле и
др.). Требовали максимума (то есть системы принудительной
таксации цен и заработной платы), пресечения спекуляции,
революционного террора. В борьбе с якобинцами были раз-
громлены осенью 1793 года.
3 Дюмурье, Шарль Франсуа (1739-1823) — французский
генерал, под командованием которого войска революционной
Франции одержали победу в 1792 году над интервентами при
Вальми и Жемапе, но в марте 1793 года потерпели от них пора-
жение при Нервиндене. В апреле 1793 года изменил револю-
ции, перебежав к австрийцам.
7 Зак. 4338
194
К. Г. Доусон
ной оказалась не одна Жиронда, но Конвент в целом и
буржуазия, которую Конвент представлял. 2 июня [дво-
рец] Тюильри, где заседал Конвент, был снова осажден
силами секций, и депутаты принуждены были сдаться
буквально под пушечными жерлами. Теперь началась от-
крытая война между Парижем и провинциями, ибо бе-
жавшие жирондисты призвали провинцию к оружию в
защиту Собрания. Обвинения в государственном перево-
роте посыпались со всей страны. Нормандия и Бретань,
Бордо и Жиронда, Лион и Франш-Конте, Марсель и Ту-
лон — все восстали против диктатуры Парижа, и лишь
двадцать два из восьмидесяти трех департаментов высту-
пили на стороне якобинцев. Но снова обнаружилась
хрупкость и слабость либерального конституционного
движения. Несмотря на красноречие и благородные позы,
которые делали столь впечатляющими фигуры жиронди-
стов на трибуне, они не обладали способностью к лидер-
ству, и восстание провинций потерпело жалкое фиаско.
Ибо жирондистское движение не было укоренено в наро-
де, и их контроль над провинциальными собраниями не
соответствовал социальной реальности. Если бы они
были способны призвать крестьян так же, как якобинцы
призвали городской пролетариат, исход мог бы стать со-
вершенно иным. Но они были отделены от крестьян клас-
совым барьером и даже еще более глубокой религиозной
пропастью. Они принадлежали даже в большей степени,
чем якобинцы, к миру Просвещения, в то время как крес-
тьяне принадлежали к миру, который мало изменился со
средних веков. Тем не менее именно последние явились
наиболее грозными врагами, с которыми пришлось столк-
нуться якобинцам. В то время как сопротивление государ-
ственных деятелей Конвента, поддержанных конституци-
онными властями шестидесяти департаментов и богатей-
ших городов Франции, потерпело позорное поражение,
Часть вторая. Французская революция
195
плохо вооруженные крестьяне Вандеи битва за битвой
наносили поражение республиканской армии.
Вандея была бедной и отсталой провинцией без боль-
ших поместий и богатых аббатств, но глубоко преданной
церкви и миссионерскому ордену, который основал в на-
чале XVIII столетия св. Гриньон де Монфор1, обновивший
народную религию на западе в течение XVIII века до не-
которой степени схожим образом, каким методисты об-
новили народный протестантизм в Корнуолле и Уэльсе.
Следовательно, именно религиозный вопрос, а не поли-
тические перемены революции, явился причиной народ-
ного волнения. Почти все население поддерживало не-
присягнувшую церковь и сильно негодовало на смещение
своих священнослужителей и навязывание ему отколов-
шегося духовенства. Уже в 1791 году доклад комиссаров
Жансонне и Галуа Собранию не оставлял сомнения в
серьезности ситуации, а Дюмурье, их сопровождавший,
говорил о перспективе религиозной гражданской войны.
Но правительство отвергло все советы по сдерживанию
[ситуации] и лишь усилило строгость своей политики ре-
лигиозных репрессий. Падение монархии лишило католи-
ков их единственной защиты, и через два месяца после
казни короля последовал жестокий закон от 18 марта,
приговаривавший к смерти в течение двадцати четырех
1 Монфор, св. Луи Мари Гриньон де (1673-1716) — фран-
цузский священник, основатель двух религиозных конгрега-
ций. Рукоположен в 1700 году, после чего отправился в Нант
сельским священником, а затем в Пуатье, где реорганизовал
госпиталь для бедных и положил основание конгрегации «До-
черей мудрости». Объявленный в 1706 году апостольским
миссионером Франции папой Климентом XI, оставшуюся
часть жизни провел в ревностной проповеди на западе стра-
ны. В 1705 году основал «Общество Девы Марии» («Монфор-
ские отцы») — миссионерскую конгрегацию, продолжавшую
его деятельность. Канонизирован в 1947 году.
196
К. Г. Доусон
часов всех находящихся на территории республики не-
присягнувших священников. Но запад уже восстал. По-
следней каплей явился февральский закон об обязатель-
ной рекрутской повинности. Если крестьяне вынуждены
были сражаться, то их врагами стали не австрийцы и
пруссаки, но представители ненавистной власти, убив-
шие их короля и вытеснившие их священников. Это было
спонтанное движение, ничем не обязанное контрреволю-
ционным заговорам или интригам аристократов, но пря-
мо исходившее от веры и чувства народной души. Ничто
не могло быть более демократичным, чем эта война про-
тив революции. В самом деле, она в большей степени но-
сила характер социального конфликта, чем само револю-
ционное движение. Это была война народа против прави-
тельства, деревни — против города и крестьян — против
буржуазии. Повстанцы были по большей части просты-
ми фермерами и чернорабочими, не обладавшими оружи-
ем или же военным опытом. Когда церковные колокола
ударяли в набат, они обычно брали свои четки и ружья
или вилы и шли на врага с пением «Vexilla regis»1. А ког-
да сражение заканчивалось, они возвращались на свои
поля. Хотя к ним и присоединилось некоторое количество
мелкопоместных дворян и бывших офицеров, таких как
Боншан и Шаретт, командующим «Великой католической
армии» был благочестивый коробейник, а наиболее сме-
лым вождем — лесник, в то время как революционной
армией командовал человек, являвшийся воплощением
роскоши и развращенности старого режима — герцог де
Лозен2. По словам одного из их врагов — Филиппо —
1 «Знамена царя» (лат.) — полностью «Vexilla Regis pro-
deunt» — гимн «Знамена царские веют» средневекового латин-
ского поэта Венанция Фортуната (ок. 530 — ок. 600).
2 Боншан, Шарль, маркиз (1760-1793) — предводитель
вандейцев. Добровольцем участвовал в войне за освобождение
Часть вторая. Французская революция 197
«они ведут войну как санкюлоты, в то время как мы ведем
войну как сибариты. Вся помпа старого режима в нашем
Северной Америки, после казни Людовика XVI как ревностный
роялист был избран предводителем инсургентов в Анжу и по-
гиб в 1793 году.
Шаретт (Шаретт де ла Контри), Франсуа Атанас (1763—
1796) — французский политический деятель. С 1779 года слу-
жил во флоте. При начале революции покинул Францию и по-
селился в Кобленце, однако по финансовым обстоятельствам
вынужден был вернуться в свое бретанское поместье. 10 авгус-
та 1792 года принимал деятельное участие в защите Тюильри
от народной толпы. Бежал из Парижа и вновь поселился в Бре-
тани. В марте 1793 года восставшие вандейские крестьяне
предложили ему командование, которое он, хотя и неохотно,
принял. Проявил замечательную энергию, мужество, органи-
заторский талант и вместе с тем крайнюю жестокость. К концу
1794 года он был хозяином всей Нижней Вандеи, однако нере-
шительность претендента на престол графа д’Артуа погубила
его. Во главе отряда из 32 человек в марте 1796 года был окру-
жен армией Гоша, взят в плен и расстрелян.
Герцог де Лозен — Арман Луи де Гонто, герцог де Бирон и
де Лозен (1747-1793) — деятель Французской революции.
Поднял колониальные войска и захватил Сенегал в 1779 году.
Участвовал в Американской революции под началом Рошамбо.
Как племянник герцога Шуазеля и друг герцога Орлеанского
(Филиппа Эгалите) не пользовался расположением при дворе.
После 1789 года оказался в тени Лафайета. В 1792 году пошел
походом на Монс с армией в 10 000 человек, которая 29 апреля
в страхе бежала перед гораздо более малочисленной армией
противника при Киеврене. Ему посчастливилось убежать от
своих собственных людей, и это было его единственным дей-
ствием. Командуя войсками на Рейне, перешел в 1793 году в
Италию и после того, как были арестованы Орлеаны, был по-
слан командовать войсками на западе. Здесь он никогда не уча-
ствовал в настоящем сражении. Принимал все политические
перемены, но после сорока дней своего последнего командова-
198
К. Г. Доусон
лагере». А один офицер, докладывающий о ситуации Яко-
бинскому клубу в Париже, спрашивает: «Какая польза от
тактики [в борьбе] против людей, сражающихся с четка-
ми в руках и в орарях и бросающихся на нашу артилле-
рию с одними лишь палками?» И он делает вывод, что ес-
ли несчастные нечувствительны к языку разума, то един-
ственное, что остается сделать, это всех их убить, «или
они убьют нас»* 1.
Впервые революция оказалась перед лицом силы, ко-
торая была глубже, чем ее собственная, и если бы жи-
рондисты были в состоянии вступить в союз с этим спон-
танным взрывом регионального чувства, подобно тому
как якобинцы использовали пролетарское движение в го-
родах, история революции была бы совершенно иной. Но
высшим счастьем для якобинского правительства яви-
лось то, что его враги были неспособны объединиться. Не
якобинцы, но жирондистская буржуазия Нанта остано-
вила триумфальное продвижение крестьянской армии
Вандеи. Буржуазная организация Жиронды бесславно
закончилась неудачей, в то время как крестьянская ар-
мия Вандеи начинала свою героическую и трагическую
одиссею вдоль Луары. Однако было почти чудом то, что
республика пережила опасность, угрожавшую ей в тече-
ние критических лета и осени 1793 года. Франции при-
шлось выдерживать атаку объединенных сил Европы в
момент, когда провинции восстали, ее армия была дезор-
ганизована, а ее правительство находилось в состоянии
замешательства. Ибо переворот 2 июня не решил проти-
ния был смещен 11 июля по обвинению Ронсена и Россиньоля.
Робеспьер, нападавший на партию Россиньоля, не мог отва-
житься на встречное обвинение в снисходительности к бывше-
му пэру, и Лозен был гильотинирован 31 декабря 1793 года.
1 Заседание 2 августа 1793 года.
Часть вторая. Французская революция 199
воречий между конституционной теорией и революцион-
ной практикой — между властью Национального собра-
ния и властью Коммуны и клубов. Дантон, представитель
победившей партии, боролся за мир, а Гара, министр
внутренних дел, тайно симпатизировал Жиронде, в то
время как в секциях и клубах партия социальной револю-
ции и ее лидеры Жак Ру и Теофиль Леклерк занимали в
качестве ораторов и выразителей народного чувства мес-
то Марата, убитого Шарлоттой Корде 13 июля1. Но при-
шло время для подтверждения политической власти, и
восстание жирондистов наконец заставило лидеров рево-
люции осознать необходимость дисциплины и централи-
1 Гара, Доминик Жозеф (1749-1833) — французский госу-
дарственный деятель и писатель. Во время революции читал
лекции по древней истории в лицее. После Дантона был мини-
стром юстиции в 1793 году (сообщил Людовику XVI о смерт-
ном приговоре), редактором республиканской «Salut public».
Во время террора арестован. При Директории назначен по-
сланником в Неаполь. Наполеон сделал его членом Сената и
дал ему титул графа.
Леклерк, Теофиль (1771 — год смерти не установлен) —
один из руководителей «бешеных», член Клуба кордельеров.
С 20 июля до 15 сентября 1793 года вместе с Ж. Ру выпускал
газету «Друг народа», в которой требовал усиления революци-
онного террора. В середине сентября 1793 года в связи с начав-
шимися преследованиями «бешеных» со стороны якобинцев
покинул Париж. В апреле—августе 1794 года находился под
арестом. Дальнейшая судьба его неизвестна.
Корде (Корде д’Армон), Шарлотта (1768-1793) — фран-
цузская дворянка. Прибыла в Париж из Нормандии, вдохнов-
ленная на решительные действия бежавшими в июне 1793 года
из-под домашнего ареста жирондистами. Проникла в дом к
Ж. П. Марату и заколола его кинжалом. После убийства была
схвачена на месте преступления и казнена.
200
К. Г. Доусон
зации. В самый момент падения Жиронды Робеспьер в
частной записке уже намечает основные направления, по
которым должно было следовать революционное прави-
тельство:
♦Необходима единая воля, — писал он. — Она
должна быть или республиканской, или роялистской.
Если она будет республиканской, то должны быть
республиканские министры, республиканская прес-
са, республиканские депутаты и республиканское пра-
вительство. Внутренняя опасность исходит от буржуа;
для того, чтобы победить буржуа, мы должны спло-
тить народ... Необходимо, чтобы народ сам соединил-
ся с Конвентом и чтобы Конвент использовал народ.
Необходимо постепенно расширять настоящее вос-
стание согласно тому же самому плану: платить сан-
кюлотам и держать их в городах; вооружать их, вос-
пламенять их гнев и просвещать их. Необходимо уси-
лить республиканский энтузиазм всеми возможными
средствами».
В течение последних шести месяцев 1793 года эта
программа была выполнена, и анархическая децентрали-
зация либеральной конституции превратилась в безжа-
лостную диктатуру Царства Террора. Новая республи-
канская конституция, в спешном порядке проведенная
через Конвент в июне, после государственного переворо-
та, никогда не извлекалась из кедрового ящика перед сто-
лом президента Конвента, куда она была помещена. Дей-
ствительная конституция, которая постепенно возника-
ла из революционного законодательства 1793 года —
закона о подозрительных, закона о «максимуме» и закона
14 фримера [4-6 декабря], весьма отличалась. Ею была
тоталитарная диктатура, действовавшая через Комитет
Часть вторая. Французская революция
201
общественного спасения, Комитет общей безопасности,
местные революционные комитеты и представителей еп
mission1 и охватывавшая каждую мелочь общественной и
частной жизни. Революция как будто бы яростно противо-
действовала всему тому, что она сделала за последние че-
тыре года, и внезапно возвратилась к централизаторским
традициям старого абсолютизма. Права человека и прин-
ципы политического и экономического либерализма изго-
нялись гораздо более действенно, чем при Ришелье или
Кольбере. Тем не менее, хотя это и была диктатура, она
была диктатурой демократической, мало чем отличаясь
от диктатуры Советов на ее ранних стадиях — диктатуры
народных комитетов, чья власть, в крайнем случае, покои-
лась не на армии или полиции, но на массовом террориз-
ме. Диктатура не была сосредоточена в лице единствен-
ного человека, хотя бы даже и Робеспьера.
Существовало множество диктаторов; каждый пред-
ставитель еп mission облы&л безграничной властью, ко-
торую он свободно поручал всякого рода второстепенным
тиранам. Революция произошла без подготовки парла-
ментских ораторов и восставших масс и нашла свое ору-
дие в людях типа Фуше, зловещем бывшем ораторианце2,
1 Откомандированных (франц.).
2 Фуше. Жозеф (1759-1820) — французский государствен-
ный деятель, министр полиции при Наполеоне I. В 1792 году
был избран в Конвент, где присоединился к партии Горы. Ис-
ключенный из Якобинского клуба Робеспьером, соединился с
его врагами и содействовал его падению. В 1799 году назначен
министром полиции. Помогал Наполеону при совершении пе-
реворота 18 брюмера [9-10 ноября 17991, затем организовал
прочную систему шпионства над всеми классами общества.
После второго отречения Наполеона в 1815 году он был избран
председателем временного правительства и, уговорив Наполео-
на бежать в Америку, стал подготовлять реставрацию Бурбо-
202
К. Г, Доусон
который промчался по Франции, подобно апокалиптиче-
скому всаднику, бесстрастно и безжалостно разрушая
все на своем пути.
Именно благодаря деструктивной деятельности таких
людей, как Фуше в Лионе, Жозеф Лебон (другой бывший
ораторианец) в Аррасе, Каррье в Нанте, Тальен в Бордо1,
нов. Он остался на посту министра полиции и при новом пра-
вительстве, но вследствие нападок на него ультрароялистов
Людовик X\yil должен был отставить его. Фуше был очень да-
ровит, но своими талантами пользовался лишь для различных
интриг и для корыстных и честолюбивых целей.
Ораторианцы («Конгрегация Оратории св. Филиппа Не-
ри») — религиозный орден, состоявший из нескольких незави-
симых домов, впервые основанный флорентийским священни-
ком Филиппо Нери (1515-1595), одним из выдающихся дея-
телей Контрреформации, другом Игнатия Лойолы и Карло
Борромео.
1 Лебон, Жозеф (1765-1795) — деятель Французской ре-
волюции. Был священником, затем стал членом Конвента. На-
значенный комиссаром от Конвента в департаменты Соммы и
Па-де-Кале, проявил чрезвычайную жестокость в преследова-
нии лиц, казавшихся «подозрительными». Арестованный пос-
ле 9 термидора, был обвинен в превышении власти и незакон-
ном влиянии на суд присяжных и гильотинирован.
Каррье, Жан Батист (1756-1794) — член французского
Конвента, принадлежал к партии эбертистов. Был комиссаром
(«проконсулом») революционной армии в Нанте, где по его про-
екту проводились массовые потопления пленных (так называе-
мые нояды) в особо устроенных судах — посередине Луары дно
судна, в трюме которого находились обреченные на смерть, раз-
двигалось по данному сигналу, и барка погружалась в воду.
В течение четырех месяцев было потоплено 16 000 человек.
После падения Робеспьера умер под гильотиной.
Тальен, Жан Ламбер (1767-1820) — деятель Французской
революции. В 1792 году был избран в Национальный конвент,
где принадлежал к партии Горы, поддерживая своим блестя-
Часть вторая. Французская революция 203
дух федерализма и провинциальной независимости был
сломлен и идеал единой и неделимой республики стал
ужасающей реальностью. Якобинская диктатура была в
первую очередь военной диктатурой — правительством
национальной обороны, которое навело во всей стране
военную дисциплину. Ее дух выражен в знаменитом за-
коне от 23 августа, который декретировал, что пока стра-
на находится под угрозой вторжения, все население бу-
дет мобилизовано на военную службу. «Молодые люди
пойдут на фронт, женатые будут изготовлять военное
снаряжение и транспортные средства, женщины будут
изготавливать палатки и униформу и работать в госпита-
лях, а пожилые люди будут проводить патриотическую и
антироялистскую пропаганду». Следовательно, [произо-
шел] переход от космополитического идеализма раннего
революционного периода к ярко выраженному воинству-
ющему национализму, вдохновлявшему военную полити-
ку Карно и отразившемуся в докладах Барера Конвенту.
Впервые мы видим, как военные доклады используются
для демократической пропаганды и как делается предна-
меренная попытка организовать и направлять обществен-
ное мнение и эмоции масс на национальные цели. Не были
упущены из виду и более широкие культурные подтексты
этой политики, как мы видим в замечательном докладе
Барера по поводу вопроса о языке (27 января 1794 года),
щим красноречием господство монтаньяров над жирондистами.
Затем Тальен перешел на сторону Дантона и добился сверже-
ния Робеспьера. Став после этого вместе с Фрероном во главе
правления, отменил революционный суд и всячески старался
прекратить террор, вступив даже в тайные сношения с монар-
хистами и эмигрантами. В 1795 году вошел в Совет пятисот и
затем присоединился к Египетской экспедиции Бонапарта в
1798 году. Впоследствии был французским консулом в Али-
канте.
204
К. Г. Доусон
в котором, с одной стороны, указывается на опасность
для национального единства, исходящую от языковых
меньшинств, а с другой — французский язык отождеств-
ляется с делом революции и превозносится как язык де-
мократии и прав человека.
Таким образом, новая фаза революции, несмотря на
ее ненависть к королевской власти и враждебность к про-
шлому, знаменует собой возврат к Людовику XIV и к
Grand Siecle. Комитет общественного спасения стоял за
безличную власть нации и, как понимали даже ее враги
вроде де Местра1, был необходим для сохранения нацио-
нального единства и могущества.
Это, однако, лишь один аспект якобинского режима.
Этот режим был не только правительством национальной
обороны от иностранных захватчиков, но также и прави-
тельством обороны революции от внутренних врагов.
«Республика никогда не будет установлена, — провоз-
глашал Сен-Жюст 10 октября, — пока воля суверенного
народа не подавит монархическое меньшинство и не бу-
дет господствовать по праву победителя... Вы должны
наказывать не только предателей, но и равнодушных; вы
должны наказывать всех, кто пассивен в республике и
ничего для нее не делает... Кем нельзя управлять по спра-
ведливости, нужно управлять мечом». Вот принцип Цар-
1 Местр, Жозеф Мари де (1753-1821) — граф, француз-
ский публицист, политический деятель и религиозный фило-
соф. Один из вдохновителей и идеологов европейского клери-
кально-монархического движения первой половины XIX века.
Наиболее строгий и бескомпромиссный противник Просвеще-
ния и принципов Французской революции. В философии исто-
рии — сторонник провиденциализма. Наиболее активные свои
годы провел в России в качестве безденежного посланника из-
гнанного сардинского короля.
Часть вторая. Французская революция
205
ства Террора, который был задуман его авторами в каче-
стве необходимой стадии приуготовления и очищения
перед тем, как может быть введен подлинно демократи-
ческий режим. Здесь Робеспьер различает конституцион-
ное и революционное правительства почти таким же спо-
собом, как коммунисты различают период диктатуры про-
летариата от [периода] бесклассового общества, перед
которым она окончательно пройдет. «Цель конституци-
онного правительства, — пишет он, — в сохранении рес-
публики, цель революционного правительства — в ее осно-
вании. Революция — это война свободы против ее вра-
гов, конституция — это режим свободы, победоносный и
мирный».
Деятельность этих миссионеров террора не ограни-
чивалась лишь подавлением восстаний. Они являлись
также миссионерами социальной революции и антихри-
стианской пропаганды. Потребность в национальной без-
опасности была не единственным мотивом, стоявшим за
террором; гораздо более важным мотивом было недоволь-
ство бедных. Якобинцы преуспели в удержании своих
собственных [позиций] против Жака Ру и партии соци-
альной революции, лишь приняв значительную часть
этой программы: введение смертной казни по отношению
к тем, кто запасает продовольствие, или по отношению к
торговцам, отказывающимся немедленно продавать лю-
бые необходимые изделия (27 июля); закон о максималь-
ных ценах, который сделал спекуляцию главным пре-
ступлением (29 сентября); и вербовку безработных в «ре-
волюционную армию» для выполнения этих законов и
принуждения крестьян сдавать свою продукцию. Эти де-
креты предотвращали опасность новой революции, на-
висшей над Парижем летом 1793 года, и придавали Цар-
ству Террора тот пролетарский и антибуржуазный дух,
который делает его в некоторых отношениях предтечей
206
К, Г. Доусон
социализма. Но с устранением Жака Ру движение попа-
ло в руки низменных людей и нашло своего главного ора-
тора в Эбере, грубом и беспринципном журналисте, свя-
занном с Шометтом1, прокурором Коммуны, и экстре-
мистами, сформировавшими левое крыло якобинцев и
господствовавшими [в Клубе] кордельеров и в народных
обществах2.
Эбертисты были не только партией социальной рево-
люции, они были также и лидерами антихристианского
движения, достигшего своего пика осенью 1793 года. Ре-
волюцию более не удовлетворял либеральный католи-
цизм конституционной церкви, она стала рассматривать
само христианство как контрреволюционную силу, кото-
рая должна быть уничтожена, чтобы освободить путь для
новой религии гуманности. Уже 26 сентября Фуше зая-
вил в Невере, что, по его мысли, именно его миссией яв-
ляется «замена культом республики и естественной мо-
рали суеверных культов, которых, к несчастью, придер-
живается народ», и в следующем месяце в Лионе он
тщательно инсценировал антихристианскую демонстра-
цию, в которой осел, одетый в ризу и митру, тащился по
улицам со служебником и Евангелием. В течение осени
все церкви в Париже были закрыты, Нотр-Дам стал Хра-
мом Разума, а конституционный епископ Парижский Го-
1 Шометт, Пьер Гаспар (1763—1794) — левый якобинец.
Был прокурором Парижской Коммуны с декабря 1792 года.
Один из инициаторов политики дехристианизации. Обвинен в
попытке противопоставить Коммуну Конвенту и, по приговору
Революционного трибунала, казнен.
2 Хотя Эбер и дал свое имя этой партии, он не был ни ее
лидером, ни основателем. Было бы правильнее называть [эту
партию] «маратистами», поскольку она претендовала (и не без
причины) на то, что представляет традицию Марата, и центр ее
находился в Клубе кордельеров (Прим. К. Доусона).
Часть вторая. Французская революция
207
бель1, вместе со своим руководящим духовенством, пуб-
лично отказался от сана за скамьей Конвента. Однако бо-
гохульное фиглярство эбертистов оскорбляло религиоз-
ные чувства не только католиков, но и таких ортодок-
сальных деистов, как Робеспьер. Даже революционное
мнение было шокировано их дикостью и жестокостью, и
начинало ощущаться движение реакции против излиш-
ков террора. В этот момент из своего уединения в Арсисе
появился Дантон и возглавил оппозицию. При всех сво-
их ошибках он был великодушнее и человечнее других
якобинских лидеров, и его глубоко потрясли события
последних нескольких месяцев. Гара, бывший министр
внутренних дел, видевший Дантона до того, как тот поки-
нул Париж, описывает его как сломленного человека, охва-
ченного отчаянием от своего бессилия спасти жизни жи-
рондистских депутатов. Но осознание угрожавшей ему
самому опасности восстановило прежнюю энергию, и Дан-
тон предпринял последнюю попытку вновь приобрести
контроль над революционной ситуацией с помощью разоб-
лачений финансовой коррупции и иностранного шпиона-
жа, что и было осуществлено.
В планы Дантона входило объединение с Робеспье-
ром в оппозиции антихристианской кампании эбертистов
и, таким образом, обращение Робеспьера к политике ми-
1 Гобелъ, Жан Батист Жозеф (1727-1794) — епископ Па-
рижский. В 1789 году бельфорским духовенством был избран
депутатом в Генеральные штаты и здесь так проникся консти-
туционными идеями, что при введении нового статуса духовен-
ства принял пост епископа Парижского. В 1793 году вместе с
14 викариями своей епархии вышел из духовного звания, как
бы отрекаясь вместе с тем от христианства. Вскоре после этого
был арестован вместе с Шометтом и в 1794 году гильотиниро-
ван.
208
К. Г. Доусон
лосердия, которая отделила бы его и Барера от экстреми*
стов из Комитета общественного спасения — Бийо-Ва-
ренна, Колло д’Эрбуа и Сен-Жюста. В обмен на это Дан-
тон готов был обеспечить поддержку и даже усиление
власти Комитета общественного «спасения и центрально-
го правительства против Коммуны и эбертистов. Кампа-
ния началась в тот момент, когда Дантон добрался до Па-
рижа, в начале фримера (21 ноября). 1 декабря Робеспьер
предпринял атаку на атеизм в Якобинском клубе и требо-
вал чистки общества. 2 декабря Дантон нападал на анти-
клерикальную нетерпимость в Конвенте и обратился со
своим знаменитым призывом к милосердию: «/е deman-
ds qu'on epargne le sang des hommes»'. Неделей позже
Робеспьер снова обвинял атеистов в Якобинском клубе,
а Шометт, лидер антихристиан в Коммуне, предал эбер-
тистов и присоединился к политике Дантона. 13 декабря
Робеспьер защищал Дантона от нападок эбертистов в
Якобинском клубе, а 14 декабря Дантон поддержал ог-
ромную меру по централизации, которая сдерживала ре-
волюционную армию и другие провинциальные органы
террора и подчиняла местную администрацию прямому
надзору Комитета общественного спасения. Но поддерж-
ка правительства Дантоном была обусловлена разрывом
его отношений с ультрареволюционерами, и 22 декабря его
приверженцы в Конвенте выдвинули предложение о возоб-
новлении его членства, что предполагало устранение экс-
тремистов — Бийо-Варенна, Колло д’Эрбуа, Эро де Се-
шеля и Жана Бона Сент-Андре1 2.
1 « Я требую экономить кровь людей» (франц.).
2 Сент-Андре (Андре Жанбон, прозванный Жан Бон Сент-
Андре) (1749-1813) — французский политический деятель.
Происходил из протестантской семьи, служил в торговом фло-
те. Разорившись вследствие кораблекрушения, занялся бого-
Часть вторая. Французская революция
209
Маневр чуть не достиг успеха, ибо Робеспьер не был
нечувствителен к лести умеренных типа Камиля Демуле-
на, обратившегося к нему в первых номерах «Старого
кордельера» как к единственному человеку, который мо-
жет спасти республику. Но блестящий и темперамент-
ный журналист, увлеченный собственным красноречием,
слишком поспешил с нападением. Его знаменитая парал-
лель между тиранией Цезарей и тиранией террористов
погубила осторожную стратегию Дантона, недвусмы-
сленно обнажив реальные последствия кампании умерен-
ных. Комитет общественного спасения ударил в набат.
Колло д’Эрбуа вернулся, дымясь от крови жертв мас-
совых казней в Лионе, и встал во главе террористов.
Эбертисты оправились от временной паники и принялись
обличать контрреволюционные интриги Камиля и Филип-
по1. Кроме того, Робеспьер осознавал опасности раскола
в Комитете общественного спасения и начал освобож-
даться от компрометирующих отношений с дантониста-
ми. В своей речи 25 ноября (5 нивоза) он осудил две про-
словием и сделался пастором; тогда же он принял имя, под ко-
торым стал известен. Избранный депутатом в Национальный
конвент, занял место на скамьях Горы, подал голос за казнь
короля, энергично боролся против жирондистов. В 1793 году
стал членом Комитета общественного спасения и заведовал
морским департаментом. После 9 термидора был арестован, но
вскоре выпущен по амнистии. Продолжал свою деятельность
при Наполеоне и умер, заразившись тифом, помогая раненным
в битве при Лейпциге солдатам.
1 Филиппо, Пьер Николя (1754-1794) — юрист, депутат
Конвента. В декабре 1793 года объявил ультралевых генералов
виновниками поражений в Вандее. 7 января 1794 года исклю-
чен из Якобинского клуба. 31 марта арестован вместе с данто-
нистами и 5 апреля казнен по приговору Революционного три-
бунала.
210
К. Г. Доусон
тивоположные ереси умеренности и экстремизма и объя-
вил политику приверженности узкому пути якобинской
ортодоксии и усиления строгости революционного три-
бунала. В своей большой речи 5 февраля он провозгла-
сил принципы политической морали, на которых впредь
должна основываться якобинская диктатура. Для мо-
ральной расхлябанности дантонистов или для материа-
лизма и иррелигиозности эбертистов более не оставалось
места. Ограниченная твердость робеспьеровского темпе-
рамента превратила либерализм Руссо в грубый и сухой
фанатизм. Недаром он был соотечественником Кальви-
на1. Его идеальная республика имела нечто от духа каль-
виновской Женевы, так что Робеспьер непременно бы
боролся с либертинами революции — новыми корделье-
рами типа Эбера и Шометта и старыми кордельерами
типа Дантона и Камиля Демулена. Но эти люди были его
друзьями, и вовсе не без усилия он решил пожертвовать
ими. Требовалась безжалостная энергия Сен-Жюста, са-
мого молодого и самого активного члена Комитета обще-
ственного спасения, чтобы привести программу Робес-
пьера в действие. Если Робеспьер был Великим Инкви-
зитором террора, то Сен-Жюст был его оруженосцем.
Этот изысканный и надменный молодой человек, который
«нес свою голову, словно святые дары»2, обладал пламен-
1 Кальвин родился в Нойоне, а Робеспьер — в Аррасе
(Прим. К. Доусона).
2 Фраза была отчеканена Камилем Демуленом в «Письме к
Артюру Диллону», и он смотрел на нее как на источник непри-
миримой вражды, которую проявлял к нему Сен-Жюст впо-
следствии. В своей последней защите он писал: «Бурдалу ска-
зал: “Мольер вставляет меня в свою комедию, я вставлю его в
свою проповедь”. Я вставил Сен-Жюста в комический номер, а
он вставляет меня в список гильотинируемых». Le vieux Cor-
delier. Ed. Calvet. P. 294 (Прим. К. Доусона).
Часть вторая. Французская революция
211
ной энергией и холодной и безжалостной решимостью,
которая проходила по слабой и разделенной воле Конвен-
та, подобно мечу по бумаге.
Таким образом, именно Сен-Жюст, а не Робеспьер,
взял на себя бразды правления в течение роковых недель,
предшествовавших падению фракций и казни людей, до
сих пор рассматривавшихся в качестве воплощения ре-
волюционного духа. В то время как Робеспьер удалился
под предлогом болезни, Сен-Жюст разработал новую со-
циальную программу, которая была предназначена для
сплочения левых и простого народа с правительством.
Доклады Сен-Жюста Конвенту 8 и 13 вантоза (26 февра-
ля и 3 марта) отмечают разрыв правительства с буржуа-
зией и принятие им социальной программы, которая впер-
вые была предложена Жаком Ру и вождями пролета-
риата. Они требовали реализации социального смысла
революции, полной ликвидации социальных элементов,
сопротивляющихся революции, и передачи их собствен-
ности бедным. Республиканский порядок возможно уста-
новить лишь тогда, заявлял Сен-Жюст, когда социальные
отношения приведены в соответствие с политическими
принципами. «Революция совершилась в правительстве,
но она не проникла в общественный строй. Правитель-
ство основывается на свободе, общественный строй — на
аристократии. Невозможно иметь истинную революцию
и истинную республику до тех пор, пока в государстве
есть бедные и несчастные». «Несчастные — это силы
земли. Они имеют право говорить как хозяева с прави-
тельством, которое пренебрегает ими». «Пусть Европа
знает, что вы более не признаете нищету и угнетение на
французской территории, пусть ваш пример принесет
плоды по всему миру и распространит идеалы добродете-
ли и счастья. Счастье — новая идея в Европе». Здесь
впервые революция оставила буржуазный либерализм
212
К. Г. Доусон
восемнадцатого столетия позади себя и обратилась лицом
к социалистическому идеалу. У Куртуа были все основа-
ния спрашивать, «где этот человек остановится в своем
социализме?»1.
Сен-Жюст отличается от Марата, Ру и Эбера тем,
что он не остановился на частных мерах по конфиска-
ции, но предусматривал возможность нового общест-
венного строя, который будет основан на экономическом
равенстве. Его идеалы свободы и справедливости, по су-
ти своей, были явно социалистическими, поскольку он
утверждал, что истинная справедливость — это в первую
очередь справедливость по отношению к обществу и что
необходимо принимать во внимание не интересы того или
иного индивида, но интересы государства. Отсюда пара-
докс, что те самые речи, в которых Сен-Жюст заявляет о
«новой идее счастья», одновременно являются и аполо-
гией террора. Но для него террор есть нечто весьма от-
личное от звериной жестокости «Отца Дюшена» или
даже от инквизиторской охоты за еретиками Робеспьера.
Это — идеальный террор, «огонь свободы, который дол-
жен очистить нас, как очищается от шлака расплавлен-
ный в горне металл», террор, который неотделим от рево-
люции, поскольку в самой природе республики — раз-
рушать все, что ей противоположно. Следовательно,
никакому личному соображению нельзя было позволить
1 В своем докладе Конвенту по поводу событий 9 термидо-
ра. Это первый известный мне случай использования слова «со-
циализм» в современном значении (Прим. К. Доусона).
Куртуа, Эдме Бонавентюр (1756—1816) — французский
революционер. Был членом Законодательного собрания и Кон-
вента. Способствовал падению Робеспьера. Затем стоял во гла-
ве партии, подготовившей государственный переворот 18 брю-
мера.
Часть вторая. Французская революция
213
стоять на пути. «До настоящего времени предполага-
лось, что никто не посмеет нападать на известных лю-
дей, окруженных великой иллюзией... Я оставил все эти
слабости позади, я видел только правду во вселенной и
я говорил ее».
Именно в этом духе непогрешимого абсолютизма
Сен-Жюст готовил ужасающие списки, включавшие в
себя эбертистов и дантонистов, умеренных и экстреми-
стов, идеалистов и конспираторов, для общего уничтоже-
ния. Эбертисты были арестованы 13 марта и казнены
24 марта. Дантонисты были арестованы 31 марта и каз-
нены 5 апреля. Это была самая большая чистка в истории
этой или какой-либо другой революции, и она потрясла
весь революционный организм до оснований. Она разру-
шила власть Коммуны, кордельеров и народных обществ
и оставила Комитет общественного спасения наедине с
Комитетом общей безопасности в ужасной изоляции аб-
солютной власти. Народ чувствовал, что если люди, ру-
ководящие ими и организующие революционное мнение,
так долго были предателями, то они не знают, кому те-
перь можно верить; даже память о Марате, святом покро-
вителе санкюлотов, более не была защищена, ибо он был
другом этих людей, а Клуб кордельеров, где сердце его
хранилось как священная реликвия, оказался центром не-
лояльности. Революция перешла из рук народа к той но-
вой революционной бюрократии, которая имела власть
более абсолютную, чем любой самодержец прошлого.
После пяти лет необузданной свободы царство авторите-
та возвратилось вновь, и народ снова начал трепетать и
повиноваться.
214
К, Г. Доусон
7
Падение Горы
Падение фракций в жерминале 1794 года1 явилось не
просто победой революционного правительства над свои-
ми политическими оппонентами, но также и победой яко-
бинской ортодоксии над еретиками и скептиками. С этого
времени революционное мнение было столь же строго
организовано и централизовано, как и революционное пра-
вительство. Якобинское общество заняло место конститу-
ционной церкви в качестве государственной церкви рес-
публики и оказывало гораздо большее влияние на об-
щественную жизнь, чем последняя. В ряды якобинцев
входили все должностные лица и практически все полити-
чески активные члены государства. Их материнское обще-
ство в Париже являлось, даже в большей степени, чем Кон-
вент, духовным руководителем Франции, а их местные
филиалы формировали центры пропаганды и обществен-
ного влияния. Подобно коммунистической партии в Рос-
сии, они были жизненной динамической силой, стоявшей
за политическим механизмом, и, подобно ей, их единство
и власть происходили из веры в социальную философию,
которая также являлась догматическим вероучением.
Главным представителем и оратором этого якобин-
ского вероучения был Робеспьер, обязанный своим уни-
кальным положением в государстве тем, что он отождеств-
лял себя на протяжении всей своей карьеры с Якобинским
обществом и якобинским духом. Он был папой новой церк-
ви, и не было папы, который бы в большей степени решал-
ся отстаивать превосходство духовной власти. В противо-
положность другим революционным лидерам типа Мира-
1 Жерминаль — седьмой месяц (с 21-22 марта по 19-
20 апреля) французского республиканского календаря.
Часть вторая. Французская революция
215
бо, Марата и Дантона, он рассматривал революцию как,
по существу, моральную и религиозную реформацию. Сле-
довательно, он понимал, что недостаточно усвоить не-
гативное отношение к религиозным проблемам. Старая
религия прошла вместе со старым государством, и было
необходимо дать конкретную и органическую форму ду-
ховным идеалам нового строя. Конечно же, как мы уже
видели, введение новой гражданской религии подразуме-
валось всем развитием революции со времен Гражданско-
го статуса духовенства и праздника Федерации в 1790 го-
ду, но до сих пор ей не удавалось достичь ясного выраже-
ния из-за негативного антиклерикализма, который был
общим и для жирондистов, и для эбертистов и который
казался Робеспьеру не в меньшей степени, чем католикам
и членам конституционной церкви, противоположным лю-
бым религиозным и моральным принципам. Фактически, с
философской точки зрения, существовала небольшая раз-
ница между двумя школами революционной мысли. Един-
ственным значительным революционным мыслителем, от-
крыто исповедовавшим атеизм, был архиидеалист Анахар-
сис Клоотс, который утверждал, что вера в Бога фатальна
для демократии, поскольку рабы Божьи никогда не будут
свободны на земле. Тем не менее вера Клоотса в человече-
ство носила определенно религиозный характер, и он учил,
что возрожденный род человеческий, нашедший центр в
новой Франции, сам является божественным существом.
«Les attributs d’une divinite fantastique appartiennent reelle-
ment a la divinite politique. J’ai dit et je le rdpete que le genre
humain est Dieu et que les aristocrates sont des athees1.»
J «Атрибуты фантастической божественности в действи-
тельности принадлежат божественности политической. Я ска-
зал и повторяю, что человеческий род является Богом и что
аристократы являются атеистами.» (Процитировано по: Jau-
res J. Histoire Socialiste de la Revolution fran(?aise. Ed. Mathiez.
Paris^l922-24. VII. P. 60.)
216
К. Г. Доусон
Ясно, что в этом отношении нет ничего такого, что было
бы несовместимо с идеей гражданской религии — дей-
ствительно, она очень похожа на [религию] последующих
организаторов теофилантропии и декадного (decadary)
культа. Подлинный религиозный конфликт в рядах рево-
люционеров существовал не между атеизмом и теизмом,
но между негативным деистическим рационализмом, обя-
занным преданностью Вольтеру и энциклопедистам, и
мистическим деизмом Руссо, имевшим позитивную сим-
патию к христианским моральным идеалам. И как указы-
вал в своей интерпретации истории революции Буонарот-
ти, ученик Бабёфа1 * * 4, два этих религиозных идеала соот-
1 Буонаротти, Филиппо Микеле (1761—1837) — револю-
ционер. Родился в Пизе, но вследствие своего революционного
образа мыслей ему пришлось бежать из Италии во Францию,
где он вскоре принял деятельное участие в революционном дви-
жении. Во время Директории участвовал в заговоре Бабёфа, за
что был приговорен к ссылке. Замечательны его книги «Исто-
рия заговора Бабёфа» (в 1830 году оказавшая сильное влияние
на революционное движение при Луи Филиппе), «Друг Италь-
янской свободы» и другие.
Бабёф, Гракх (настоящее имя — Франсуа Ноэль) (1760-
1797) — французский коммунист-утопист. В период Фран-
цузской революции отстаивал интересы неимущих слоев. Про-
водил свои идеи в печати (полная, для всех без исключения,
свобода, общественная собственность на землю и продукты про-
мышленности), за что он поплатился тюремным заключением
в 1795 году. Но через несколько месяцев попал под амнистию
4 брюмера (26 октября 1795) и вместе с Ш. Жерменом был
освобожден и снова взялся за издание своего «Народного три-
буна», в котором развивал свои идеи. В том же году основал
вместе с друзьями движение «Заговор равных». Возглавил в
1796 году Тайную повстанческую директорию, готовившую на-
родное восстание против тирании. После разоблачения загово-
ра казнен.
Часть вторая. Французская революция
217
ветствовали двум противоположным концепциям госу-
дарства и общественного строя, которые он определяет
как строй эготизма и строй равенства. Таким обра-
зом, рационалистическое антихристианское отношение
соответствует буржуазному либерализму, который при-
ветствовал революцию как средство освобождения инди-
вида от ига авторитета и традиции, в то время как пози-
тивное религиозное отношение соответствует попытке
осуществить посредством революции новый обществен-
ный строй, основанный на равенстве, другими словами,
идеал общественной демократии.
В глазах Робеспьера и Сен-Жюста дантонисты и эбер-
тисты в равной мере представляли этот принцип эготиз-
ма, который являлся родом социального атеизма, и те-
перь, когда они были уничтожены, путь для учреждения
«республики добродетели» казался свободным. 18 флореа-
ля (7 мая 1794 года) Робеспьер сделал свой большой до-
клад к Конвенту «Об отношении религии и морали к рес-
публиканским принципам»1, который является одним из
наиболее значительных документов революционного пе-
риода, поскольку дает не только программу якобинской
политики социальной реконструкции, но и внушительное
изложение якобинского символа веры. Он начинает с на-
брасывания в общих чертах либерального евангелия про-
гресса, на котором основывались надежды революции.
Для Робеспьера, так же как для Томаса Пейна и Вильяма
Блейка, Французская революция была не просто полити-
ческим событием — она явилась кризисом всемирной
истории, объявившим о рождении нового морального
мира и возрождении человечества. Современная эпоха
1 Полное название речи 7 мая 1794 года — «Об отношении
религиозных и моральных идей к республиканским принципам
и о национальных праздниках».
218
К. Г. Доусон
стала свидетельницей огромной революции в цивилиза-
ции, которая дала человеку господство над природой и
расширило горизонт человеческого знания. Но до сих пор
не существовало соответствующего прогресса в мире
морали. «В течение веков земля является уделом пре-
ступления и тирании; свобода и добродетель едва лишь
на миг покоились на некоторых точках земного шара, и
Спарта блеснула как молния во тьме». Но пришло время
этому мерцающему свету расшириться в совершенный
день демократии. «Все изменилось в физическом порядке
вещей, все должно измениться в моральном и политиче-
ском порядке. Половина мировой революции уже свер-
шилась, другая половина должна свершиться»1.
Какая причина стоит за этим неуравновешенным ха-
рактером человеческого развития? Он вызван противо-
положностью человеческих страстей и эгоистических
интересов моральному прогрессу. Короли не боятся нау-
ки и искусства. Но они боятся «строгих философов и за-
щитников человечества». Истинными основаниями обще-
ства являются мораль и добродетель, однако сущест-
вующие общества основаны на насилии и преступлении.
Весь принцип монархии, по сути своей, аморален. Необ-
ходимой задачей, стоящей перед французским народом,
является морализация государства, а революция — не
что иное, как переход от царства преступления к царству
добродетели. Следовательно, Франция теперь принадле-
жит к иному моральному строю. Она на две тысячи лет
опережает остальной мир, так что французы должны ка-
заться видом существ, отличным от других обитателей
Европы.
1 Робеспьер М. Избранные произведения в 3 томах. М.,
1965. Т. III. С. 161-162.
Часть вторая. Французская революция 219
Но если короли и их рабы — враги добродетели, то
также верно, что врагами добродетели внутри республи-
ки являются их сообщники. Наиболее опасная из всех
форм заговоров — та, которая подрывает государство по-
средством разложения общественной нравственности, а
наиболее утонченным и коварным способом деморализа-
ции общества является уничтожение во имя разума и
просвещения религиозных верований, на которых осно-
вывается мораль.
Но народ неиспорчен в глубине души. Там, где пи-
сатели, гордящиеся тщетной наукой «Энциклопедии»,
утратили веру в революцию, как утратили веру в Бога,
простой здравый смысл рабочих привел дело прав чело-
века к победе. Моральный инстинкт народа является при-
чиной его величия. Республике необходимо осознать
духовное основание, на котором он держится, и исполь-
зовать все средства для восстановления и усиления веро-
ваний, без которых нравственная жизнь народа невоз-
можна, — веры в Высшее Существо и в бессмертие души,
религиозного уважения к человеческой личности и чув-
ства моральной ответственности. Но здесь не подразуме-
вается какой-либо симпатии к предрассудкам традицион-
ной религии. «Призвать людей к культу Верховного
Существа — это значит нанести смертельный удар фана-
тизму... Без принуждения, без преследования все секты
должны сами по себе смешаться во всемирной религии
природы»1.
Эта религия природы, однако, не является голой фи-
лосзфской абстракцией. Она должна стать действитель-
ной национальной религией, наподобие гражданских ре-
лигий классической древности, и Робеспьер заканчивает
1 Там же. С. 175.
220
К. Г. Доусон
свою речь рядом конкретных предложений по учрежде-
нию и организации нового национального культа. В каж-
дую декаду1 в течение года должен был проводиться празд-
ник в честь Верховного Существа и в честь какого-либо
особого морального или социального объекта: Природы,
Человечества и Республики, Истины, Справедливости и
Скромности, Любви, Супружеской Верности и Сыновней
Почтительности, Сельского Хозяйства, Промышленнос-
ти, Благодетелей Человечества и Мучеников Свободы2.
Современному сознанию ничто не показалось бы ме-
нее похожим на то, что могло бы пробудить религиозное
чувство масс, чем это официальное обожествление ката-
лога абстракций. Но новый декадный культ явился созда-
нием той же эпохи, что породила неоклассическое искус-
ство Давида и неоклассическую поэзию Шиллера и бра-
тьев Шенье; хотя этот культ и не достиг напряженной
духовной убежденности гельдерлиновского неоязыче-
ства, он не был лишен элемента подлинно религиозного
чувства. Праздник Верховного Существа, отпразднован-
ный Робеспьером 20 прериаля [8-9 июня 1794 года] с по-
мощью художников, музыкантов и поэтов республики,
явился не просто напыщенным проявлением официаль-
ного язычества, но также и торжественным религиозным
актом, который в глазах каждого доброго якобинца, каза-
1 Декада — единица исчисления времени, равная десяти
дням, принятая вместо недели во французском республикан-
ском календаре. Республиканский (революционный) календарь
был введен во Франции в 1793 году. 12 месяцев носили назва-
ния, связанные с явлениями природы по сезонам; летоисчис-
ление начиналось с 22 сентября 1792 года; просуществовал до
1 января 1806 года.
2 Ср. с проектом национальных праздников в «Установле-
ниях» Сен-Жюста (Прим. К. Доусона).
Часть вторая. Французская революция
221
лось, освящал триумф дела человечности. И по этому слу-
чаю робеспьеровское красноречие, по крайней мере,
вышло за пределы сложной риторики его политических
разглагольствований и выразило его религиозную веру с
полной искренностью и убеждением:
«Разве не Он с начала времен установил респуб-
лику и предписал на все века и для всех народов сво-
боду, благую веру и справедливость?
Он не создавал королей для пожирания рода че-
ловеческого; Он не создавал священников для того,
чтобы они запрягали нас, как животных, в колесницу
королей и подавали миру пример низости, веролом-
ства и лживости. Но Он сотворил вселенную для
того, чтобы проявить Свою мощь; Он сотворил людей
для помощи друг другу, для любви друг к другу и для
достижения счастья путем добродетели.
Существо существ, вот вполне справедливая мо-
литва, с которой мы обращаемся к Тебе: Ты знаешь
создания, что вышли из Твоих рук; Ты знаешь их нуж-
ды не меньше, чем их тайные мысли. Ненависть к злой
вере и тирании горит в наших сердцах вместе с любо-
вью к справедливости и к нашей стране; наша кровь
проливается за дело человечества; внемли нашей мо-
литве, воззри на нашу жертву, воззри на поклонение,
возносимое Тебе».
Это был высший момент в карьере Робеспьера, и вся-
кий, кто видел его в экзальтации религиозного чувства
среди поющих толп и огромных масс, заполнивших Мар-
сово поле, мог бы подумать, что Царство Террора закон-
чилось и что началась новая эра братства и примирения.
Но речи Робеспьера к Конвенту от 27 июня показыва-
ют, что он совсем не считал, что пришло время отложить
222
К, Г, Доусон
в сторону оружие террора, и что он все еще рассматри-
вал политику милосердия в качестве измены делу рево-
люции. Дело в том, что для Робеспьера и его последова-
телей не существовало противоречия между Царством
Террора и религией человечности. Гильотина являлась
такой же эмблемой якобинского идеала, как и Дерево
Свободы, а Богиня Свободы — ревнивым божеством, ко-
торое нельзя было умиротворить иначе, кроме как тради-
ционным обрядом человеческого жертвоприношения.
Перед ее статуей на Площади Революции день за днем
приносили неизменно возрастающую дань из жертв1, и по
прошествии времени казни начинали утрачивать свой
индивидуальный и судебный характер и становились без-
личными и символическими. Таким образом, 20 апреля
жертвоприношение могло состоять из двадцати пяти выс-
ших магистратов старого парламента, 8 мая — из двадца-
ти восьми финансистов, в другой день — из группы заме-
чательных дворян, тогда как за покушением на жизнь
Робеспьера и Колло д’Эрбуа 17 июня последовала огром-
ная бойня из пятидесяти девяти жертв, выбранных от
каждого класса для того, чтобы образовать показатель-
ную коллекцию врагов республики.
В подобных условиях делу индивида неизбежно уде-
лялось бы мало внимания, а судьи и юристы испытывали
бы профессиональную гордость за то, что сделали меха-
низм кровопролития насколько можно более ровным и
1 В течение первых месяцев террора количество казней в
Париже достигло шестидесяти-семидесяти в месяц, в марте оно
выросло до ста двадцати двух, а с этого времени увеличивалось
в ужасающих пропорциях до 299 в апреле, 346 в мае, 689 в июне
и 966 в июле (я привожу цифры по печатному каталогу Пикара
1911 года, основанному на списке, уничтоженном в 1871 году)
(Прим. К. Доусона).
Часть вторая. Французская революция 223
быстрым. Даже если ужасающий обвинительный акт ре-
волюционного правосудия, открывшийся на суде над Фу-
кье-Тенвиллем1, и требует определенных оговорок, невоз-
можно найти какое-либо оправдание массовому уничто-
жению невинных жизней, продолжавшемуся неделя за
неделей и месяц за месяцем с ранней весны до конца
июля. Тот факт, что в течение этих последних трех меся-
цев Царства Террора были приговорены за участие в во-
ображаемых заговорах величайший ученый, величайший
поэт и благороднейшая женщина Франции — Лавуазье,
Андре Шенье и мадам Елизавета2, достаточен для того,
1 Фукье-Тенвилль, Антуан Кентен (1746-1795) — до рево-
люции юрист, член совета Коммуны 10 августа, общественный
обвинитель в Революционном трибунале, выступал на процес-
се эбертистов и дантонистов. Был арестован после 9 термидо-
ра, предан суду и казнен в мае 1795 года.
2 Лавуазье, Антуан Лоран (1743-1794) — знаменитый
химик, основатель научной химии. Систематически применял
в химических исследованиях количественные методы. Выяс-
нил роль кислорода в процессах горения, обжигания металлов
и дыхания (1772-77), чем опроверг теорию флогистона. Один
из основателей термохимии. В 1786-91 годах — генеральный
откупщик. По суду Революционного трибунала в числе других
откупщиков был гильотинирован.
Шенье, Андре Мари (1762-1794) — французский поэт и
публицист. Автор элегий, в которых воссоздал светлый мир
Эллады, предвосхитив романтическую поэзию, а также поли-
тических од и цикла «Ямбы». Был горячим сторонником рево-
люции, но противником ужасов террора, против которого на-
писал к народу воззвание, за что был гильотинирован.
Мадам Елизавета — Елизавета Филиппина Мария Еле-
на (1764-1794) — принцесса, дочь дофина Людовика и сестра
короля Людовика XVI. После того как не удались планы брака
ее с императором Иосифом II и с герцогом Аостским, жила в
своем поместье близ Монтреля. В 1791 году сопровождала ко-
224
К. Г. Доусон
чтобы осудить систему. Религия добродетели, которую
проповедовал Робеспьер, была ответственна в столь же
многих несправедливостях и человеческих страданиях,
сколь и любой другой фанатизм или суеверие варварско-
го прошлого. Именно религиозный идеализм Робеспьера
обеспечил моральное оправдание террора, без которого
он бы потерпел крах, как.и произошло после термидора.
Но Робеспьер не мог выучиться умеренности, подобно
Фуше, Тальену и остальным, поскольку был менее заин-
тересованным, чем они. Он уничтожал не в духе бессмыс-
ленной жестокости или неистовства, но с холодной бла-
гожелательностью инквизитора, которому предназначе-
но уничтожать ересь и делать людей добродетельными и
правоверными, хотят они того или не хотят.
Следовательно, совсем небеспричинно современники
и потомки Робеспьера рассматривали его как предста-
вителя и воплощение террористской диктатуры. Однако
хотя его огромный престиж и личное влияние на якобин-
цев доходили до некоего рода моральной диктатуры, он
никогда не был диктатором в полном смысле этого слова.
Существо власти всегда оставалось в руках Комитета как
целого, так что революционная диктатура сохраняла свой
безличный характер. По словам мадам де Сталь, она была
подобна гильотине — лучше был виден нож, чем рука,
приводившая его в движение.
За верховным жрецом якобинской религии, чье имя
было у всех на устах, стояли организаторы и люди дей-
ствия — Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа, Карно и Камбон,
роля в бегстве, была арестована вместе с королевской семьей и
заключена в 1793 году в Тампль. После казни короля и короле-
вы занялась воспитанием своей племянницы, герцогини Ангу-
лемской, и казалась забытой, как вдруг была привлечена к суду
революции Фукье-Тенвиллем и казнена в 1794 году.
Часть вторая. Французская революция 225
Жан Бон Сент-Андре и Робер Ленде, Кутон и Сен-Жюст,
Барер и двое Приёров1. За исключением Кутона и Сен-
1 Ленде, Жан Батист Робер (1749-1825) — французский
революционер. Депутат Учредительного собрания, затем —
Конвента. Голосовал за казнь Людовика XVI. Как член Комите-
та общественного спасения успешно организовывал поставки
продовольствия для армии, невзирая на большие трудности. Не
будучи формально в оппозиции к Робеспьеру, не поддерживал
его и был единственным членом, не поставившим свою подпись
под смертным приговором Дантону и его друзьям. После тер-
мидора находился в оппозиции к правительству и защищал Ба-
рера, Бийо-Варенна и Колло д’Эрбуа 22 марта 1795 года. Осуж-
ден 20 мая того же года, но по амнистии 4 брюмера IV года ре-
волюции (26 октября 1795) выпущен на свободу. С 18 июня по
9 ноября 1799 года был министром финансов, но отказался от
должности при консульстве и Империи. В 1816 году после вто-
рой Реставрации был изгнан как цареубийца и до самой смерти
жил за границей.
Приёры — в состав Комитета общественного спасения
входили два человека с такой фамилией: Приёр из Марны и
Приёр из Кот-д’Ор. Приёр из Марны (1760-1827) — адвокат,
депутат Конвента. В Учредительном собрании принадлежал к
крайне левым. В Конвенте занимал место среди монтаньяров,
голосовал за казнь короля, был членом Комитета общей безо-
пасности и Комитета общественного спасения. Отсутствуя во
время переворота 9 термидора, он не принял в нем никакого
участия, но встал на сторону народа, восставшего 12 жермина-
ля III года и 1 прериаля [1-2 апреля и 20-21 мая 1795]. После
подавления восстания вышло постановление о его аресте вмес-
те с Роммом, Субрани и другими. Скрывался до амнистии
1795 года, а затем посвятил себя своей прежней профессии ад-
вокате и юрисконсульта. После Реставрации в 1816 году был
выслан из страны как цареубийца. Приёр из Кот-д’Ор (Приёр
Дювернуа), Клод Антуан (1763-1832) — по образованию во-
енный инженер. Увлекался литературой и естественными на-
уками. Был депутатом Законодательного собрания. В перево- 8
8 Зак. 4338
226
К, Г. Доусон
Жюста, эти люди мало симпатизировали претензиям Ро-
беспьера на нравственную непогрешимость. «Avec ton Et-
ге Supreme, Robespierre, tu commences m’embeter»1, —
сказал, как сообщают, Бийо, и даже если он так и не гово-
рил, не может быть сомнения в том, что это замечание
выражает общее отношение большинства [членов] Коми-
тета, которые были в большей степени заинтересованы в
безотлагательной задаче по продолжению работы прави-
тельства и национальной обороне, чем во введении рели-
гии Верховного Существа и нравственном возрождении
человечества. Но какими бы ни были их недостатки, эти
люди являлись великими тружениками. Барер описал
«маленькую комнату, в которой девять членов работали
день и ночь без президента, сидя вокруг стола с зеленой
скатертью». «Часто, после нескольких минут сна, я нахо-
дил громадную кипу бумаг на своем месте — отчетов о
действиях наших врагов». «Мы хотели дать урок эконо-
мии. Нам следовало иным способом совершить те вели-
кие деяния, которые изумили мир»2. Колло д’Эрбуа утвер-
ждает, что он и Бийо-Варенн отослали в департаменты не
менее трехсот тысяч документов и составили собствен-
норучно по крайней мере десять тысяч протоколов. Не
одной работе с документами была посвящена их деятель-
ность. Они практически не только создали заново меха-
роте 9 термидора участия не принимал, но приветствовал его.
Впоследствии был членом Совета пятисот. При Наполеоне пол-
ностью отошел от политической и общественной деятельности
и основал обойную фабрику, которую после многолетних уси-
лий сделал процветающим предприятием.
1 «Со своим Верховным Существом, Робеспьер, ты начина-
ешь надоедать» (франц.)-
2 Цитата по: Tompson J. М. Robespierre. Oxford, 1935.Vol. 2.
Р. 75.
Часть вторая. Французская революция
227
низм централизованного бюрократического правитель-
ства, но и впервые в истории взяли на себя огромную за-
дачу по мобилизации всей массовой мощи и экономиче-
ских ресурсов нации на военные цели и тем самым были
вынуждены контролировать и регулировать каждый ас-
пект экономической жизни. Они командовали армией,
реорганизовывали провинции и формировали обществен-
ное мнение с помощью речей в Конвенте и в Якобинском
клубе. Карно руководил атакой, которая решила [исход]
битвы при Ваттиньи, а демоническая энергия Сен-Жюста
снова и снова проводила армию севера через Самбре, не-
смотря на следующие одна за другой неудачи.
Этот сверхчеловеческий расход энергии оказался
возможным благодаря тому не менее ненормальному со-
стоянию экзальтации и психического напряжения, в ко-
тором они жили. Они умышленно приводили себя к уве-
личению темпов — чтобы поддерживать напряжение на-
ции на высшей степени революционной энергии. «Если
нацией можно управлять при величайшем уровне слабо-
сти, — пишет Сен-Жюст, — то ею можно управлять и при
высочайшем уровне энергии. Какого бы уровня ни до-
стигли, его можно держаться, пока находишься в гармо-
нии. Поэтому я полагаю, что нам необходимо быть экзаль-
тированными, не исключая при этом здравый смысл или
же предусмотрительность». Именно этой безумной энер-
гией и этой фанатической экзальтацией объясняются ве-
личие и ничтожество революционного правительства и
[именно ими] можно до некоторой степени извинить без-
жалостную жестокость Комитета во время тех летних
месяцев, когда Царство Террора достигло своей кульми-
нацйи. И никто никогда не создал лучшей апологии тер-
рора, чем Бийо-Варенн, человек, который, возможно, в
большей степени ответственен за него, чем другие члены
Великого Комитета, за исключением Робеспьера, и кото-
228
К. Г. Доусон
рый сохранял свою революционную веру нетронутой в
течение двадцати пяти лет позора и изгнания:
«Затруднение с революциями, — пишет он, — со-
стоит в том, что необходимо действовать слишком бы-
стро; у вас нет времени на исследование; вы действу-
ете в огненной лихорадке, под страхом бездействия;
под страхом того, что на ваши идеи будут смотреть
как на неудачные... Решений, за которые нас так уп-
рекали, мы не желали по большей части за два дня, за
день или же за нескольких часов перед тем, как при-
нять их: один только кризис породил их.
В Комитете все мы день и ночь утомленными ру-
ками брались за огромную задачу руководства мас-
сами.
В течение двух лет мы выступали во главе Пари-
жа против объединившихся департаментов и сател-
литов всех королей Европы. В этой области бурь мы
могли лишь осознавать общую безопасность; мы со-
здали диктатуру, не давая ей никакого другого име-
ни. Диктатура, — сказали мы голосом, который Ев-
ропа не смогла заглушить: именно диктатура, рево-
люционное правление, вела нас при помощи насилия
к республике.
В наших руках эта диктатура преодолевала все
препятствия: мы победили вандейцев и Европу; мы
раздавили фракции; да, не будь собственных наших
разногласий, мы бы привели страну к республике, и
сегодня часть Европы была бы политически чистой.
Ни один из нас не видел тех фактов, по большей час-
ти, несомненно, огорчительных несчастных случаев,
в которых нас обвиняли. Наши глаза были устремле-
ны слишком высоко, чтобы видеть, что почва, кото-
рую мы топтали, была покрыта кровью.
Часть вторая. Французская революция
229
Мы были государственными деятелями, пола-
гая безопасность порученного нам дела выше всех
других соображений. Вы упрекаете нас в средствах,
которые мы использовали? Но эти средства привели
к победе большого дела... Упрекайте нас, если хоти-
те, но скажите также: Они не подводили Республи-
ку... По крайней мере, мы не оставляли Францию ос-
корбленной и мы были велики среди благородной бед-
ности. Разве вы не нашли все, что мы конфисковали,
в общественном казначействе?»1
Именно эта непоколебимая стойкость и эта фанати-
ческая решимость достичь своих целей любыми средства-
ми и любой ценой создали власть революционного прави-
тельства. Но они явились также и причиной ее гибели.
Диктатура партии не может продолжаться без некоей
доли взаимной терпимости и субординации, а терпимость
была одним из качеств, которых эти люди были совершен-
но лишены. Робеспьер и Сен-Жюст, Бийо-Варенн и Кол-
ло д’Эрбуа были равно искренни и равно неподатливы.
Бийо и Колло уступали Робеспьеру, пока не были прине-
сены в жертву эбертисты, но затем отказались идти даль-
ше и пожертвовать такими бывшими эбертистами, как
Фуше и Тальен, и в гораздо большей степени — такими
людьми, как Вадье и Леонард Бурдон2, которых они рас-
1 Billaud-Varenne. Curiosites revolutionnaires. Memoires.
Paris, 1893.
2 Вадье, Марк Гийом Алексис (1736-1828) — член Учре-
дительного собрания и Национального конвента. Голосовал за
казнь короля. 9 термидора был одним из обвинителей Робес-
пьера, однако, подвергшись подозрению, был присужден к ссыл-
ке (2 марта 1795 года). Спрятавшись в Париже, некоторое вре-
мя спасался от преследователей, но впоследствии, будучи за-
230
К. Г. Доусон
сматривали в качестве верных слуг революции. Они не-
годовали на робеспьеровские манеры понтифика и на то,
что он постоянно берет на себя нравственное превосход-
ство, и подозревали, что при помощи своей пропаганды
религии Добродетели и Верховного Существа он попыта-
ется поставить себя над остальными членами Комитета и
обеспечить свое личное возвышение. Робеспьер, со сво-
ей стороны, обладал мономанией ревнивой подозритель-
ности, которая приводила его к тому, что он повсюду ис-
кал заговоры и рассматривал любую оппозицию своим
личным желаниям в качестве знака политической нело-
яльности. Ибо напыщенный идеализм политической фи-
лософии Робеспьера являлся компенсацией сознания, по-
стоянно преследуемого страхом и отравляемого подозри-
тельностью и ненавистью.
В этом отношении он — только слишком типичный
революционный ум, обладавший как собственной патоло-
гией, так и собственной идеологией. От дней великого
мешанным в дело Бабёфа, был арестован. Его без суда отправи-
ли в Шербур, чтобы оттуда переправить в Кайенну. 18 брюме-
ра освободило его, и до января 1816 года он прожил в удалении
от дел. После второй реставрации ему пришлось отправиться в
изгнание, где он и умер (в Брюсселе).
Бурдон (Бурдон де ла Крониер), Жан Жозеф Леонард
(1758-1815) — французский педагог и деятель революции.
События 1789 года застали его директором одного парижского
воспитательного заведения. Горячо отдавшись политической
борьбе, он был избран членом Конвента, примкнул во время
термидора к противникам Робеспьера и вместе с Баррасом по-
вел Национальную гвардию против террористов, захватив Ро-
беспьера и его приверженцев. Участвовал в якобинском заго-
воре 1795 года, попал в тюрьму, но скоро был освобожден по
амнистии. Был членом Совета пятисот. Позднее возвратился к
преподавательской деятельности.
Часть вторая. Французская революция 231
страха в 1784 году до сентябрьской резни, от падения
жирондистов до «Закона о подозрительных», от Conspi-
ration de I’Etranger' до падения Робеспьера страх был
великой движущей силой революции. Гара дает живую
оценку того, как атмосфера Конвента в первые дни его
существования была отравлена фантастическими взаим-
ными подозрениями двух партий. Якобинцы больше все-
го разжигали этот комплекс гонений при помощи своих
непрестанных обвинений, пока, наконец, не увидели руку
Питта1 2 и контрреволюционеров на каждом шагу. Было не-
сколько лидеров, прежде всего Дантон, но так же и менее
значительные люди типа Фуше, которые намеренно экс-
плуатировали эти страхи для того, чтобы управлять. Но
секретом власти именно Робеспьера (равно как и Мара-
та) было то, что он сам являлся исключительно чувстви-
тельным к этим иррациональным силам и позволял, что-
бы его воображением управляла вспышка страха. Отсю-
да, когда наступил кризис и разногласия в мнениях
членов Великого Комитета более не могли быть скрывае-
мы, Робеспьер оказался неспособен умалчивать о своих
подозрениях или же прийти к соглашению со своими оп-
понентами. Он был рабом своих собственных страхов.
Там, где он чувствовал оппозицию, он чувствовал запах
заговора, и таким образом его великая речь 8 термидора с
1 Заговор Иностранца (франц.).
2 Питт, Уильям Младший (1759-1806) — премьер-ми-
нистр Великобритании в 1783-1801 и 1804-06 годах, лидер
так называемых новых тори. Один из главных организаторов
коалиций европейских государств против революционной, а
затем наполеоновской Франции. Французский Конвент объя-
вил его «врагом человечества». В 1798 году правительство Пит-
та подавило ирландское восстание, в 1801 году ликвидировало
автономию Ирландии.
232
К. Г. Доусон
ее неясными угрозами и огульными обвинениями послу-
жила лишь для объединения разрозненных сил его вра-
гов и навлекла на его голову соединенные силы страсти и
страха, накопившиеся за месяцы правления террора.
Профессиональная подозрительность и антиклерикаль-
ный дух Комитета общей безопасности, непреклонная
воля Бийо, жестокость Колло д’Эрбуа, практическое уме-
ние Карно и Камбона, холодная недремлющая враждеб-
ность Фуше, страсть Тальена к Терезе Кабаррюс и эгоис-
тические интересы Барраса и Фрерона1 * * * * * * В — все соедини-
лось, чтобы осуществить падение Робеспьера.
1 Кабаррюс (в первом браке — маркиза де Фонтэне, во вто-
ром — мадам Тальен, в третьем — графиня де Караман), Жан-
на Мария Игнасия Тереза (ок. 1770-1835) — дочь испанского
финансиста и посланника во Франции графа де Кабаррюса.
В Париже увлеклась революционными идеями. Во время уси-
ления террора решила уехать в Мадрид к отцу, но была задер-
жана в Бордо, где находился тогда Тальен. Для спасения своей
жизни стала любовницей Тальена, который увлекся ей с пер-
вой встречи. Однако вскоре она была все же арестована. Жела-
ние спасти ее побудило Тальена сыграть видную роль в перево-
роте 9 термидора. После падения Робеспьера вышла замуж за
Тальена и стала душой термидорианской реакции. После того
как значение Тальена стало сильно падать, устроила развод с
ним и вышла замуж за графа де Карамана.
Варрас, Поль Жан, граф (1755-1829) — член французской
Директории. Когда началась революция, Баррас всецело прим-
кнул к ней, участвовал во взятии Бастилии и Тюильри. Был
избран в Конвент, где, присоединившись к монтаньярам, дея-
тельно участвовал в низвержении Робеспьера. В 1795 году был
президентом Комитета общественного спасения. Получив 13
вандемьера (5 октября 1795) начальствование над войсками
против восставших роялистских отрядов парижской Нацио-
нальной гвардии, поручил Бонапарту подавление восстания.
В Директории играл очень влиятельную роль, и по его предло-
Часть вторая. Французская революция 233
Строго говоря, падение Робеспьера не было револю-
цией, поскольку он никогда не пользовался правами дик-,
татора. Наоборот, оно явилось победой революционного
правительства, которое подавило зарождающееся движе-
ние восстания. Однако оно повлекло за собой более глу-
бокие революционные последствия, чем любое событие
со времени падения монархии. Оно означало конец Цар-
ства Террора, падение революционной Коммуны и закры-
тие Якобинского клуба.
8
Возвращение потока вспять
В общественном сознании Робеспьер стал отождеств-
ляться с системой террора, ибо именно он вместе с Куто-
ном был ответственен за кровавый закон 22 прериаля
[10—11 июня 1794 года], по которому 1 366 жертв были
казнены в течение последних семи недель, и именно он
жению Бонапарт был назначен главнокомандующим армией в
Италии. 18 фрюктидора (4 сентября 1797) посредством госу-
дарственного переворота устранил из обоих советов своих про-
тивников и единолично стал управлять Францией. Вследствие
корыстолюбия и предосудительного образа жизни он скоро по-
терял свою прежнюю популярность и в 1799 году был свергнут
Наполеоном.
Фрерон, Лу Мари Станислав (1754-1802) — в первые
годьГреволюции один из видных деятелей демократического
движения. Издавал газету «Оратор народа», был близок к Ма-
рату, который поддержал его кандидатуру в Конвент. Позднее
стал одним из организаторов и виднейших деятелей термидо-
рианский реакции.
234
К. Г. Доусон
вместе с Сен-Жюстом контролировал Генеральное бюро
полиции, которое рассматривалось теперь как своего
рода инквизиция террора. Следовательно, с падением
Робеспьера Франция неожиданно очнулась от кошмара
предыдущих месяцев, и всеобщая реакция общественно-
го мнения увлекла политиков за собой. Конечно же, ни-
чего не могло быть дальше от намерений Бийо, Колло и
членов Комитета общей безопасности, сыгравших столь
выдающуюся роль в атаке на Робеспьера, чем данные со-
бытия. В глазах этих людей, как сказал Барер в своей
речи в Коммуне 10 термидора [28 июля], события преды-
дущего дня были не чем иным, как беспорядками, оста-
вившими революционное правительство нетронутым. Но
обращение комитетов к Национальному конвенту и пора-
жение, нанесенное ими якобинцам и революционной
Коммуне, уничтожили равновесие сил, на котором покои-
лась власть Комитета общественного спасения. Как толь-
ко Конвент освободился от страха перед вооруженными
силами секций и от зависимости от второго собрания, за-
седавшего в Якобинском клубе, он сразу же почувствовал,
что обладает суверенной властью, и великий Комитет об-
щественного спасения на самом деле стал тем, чем он все-
гда являлся в теории, — комитетом Собрания. Опыт чис-
той демократии, всегда являвшейся внеконституционной
и покоившейся скорее на копьях секций, чем на голосах
департаментов, был подорван уже весной поражением
Винсента и эбертистов и не мог пережить событий терми-
дора. Еще до того, как якобинцы смогли осознать, что слу-
чилось, лидерство перешло в руки «термидорианцев» —
бывших террористов наподобие Барраса и Тальена, Фре-
рона и Лежандра, Тюрио и Мерлина из Тионвилля1, пред-
1 Тюрио (Тюрио де ла Розьер), Жак Алексис (1753-1829) —
депутат Законодательного собрания, затем — Конвента от де-
Часть вторая. Французская революция
235
ставлявших дантонистскую традицию и теперь нашед-
ших в своей политике милосердия легкий путь для при-
обретения популярности и власти. 9 термидора было по-
бедой «терпимых» над пуританами, и за ней последовало
ослабление морального напряжения, сделавшее невоз-
можным сохранение террора. В течение нескольких ме-
сяцев Комитет общественного спасения поддерживал не-
надежную власть благодаря авторитету, но декреты от
7 фрюктидора (24 августа) разрушили всю систему рево-
люционной диктатуры, избавив двенадцать исполнитель-
ных комиссий от зависимости от великого Комитета, и од-
новременно подавили или реорганизовали наблюдатель-
ные комитеты, являвшиеся местными органами террора.
Вскоре после этого, 1 сентября, Коммуна сама была окон-
чательно подавлена, и в тот же день оставшиеся в живых
якобинские лидеры — Бийо, Колло и Барер — были вы-
нуждены отказаться от своих мест в Комитете обще-
ственного спасения перед лицом усиливающейся враж-
дебности термидорианской реакции.
партамента Марна, якобинец. С 10 июня по 20 сентября 1793
года — член Комитета общественного спасения, откуда вышел
из-за разногласий с Робеспьером и Сен-Жюстом. В ноябре 1793
года исключен из Якобинского клуба за модерантизм. Участ-
ник переворота 9 термидора.
Мерлин, Антуан Кристоф (прозванный Мерлином из Тион-
вилля) (1762-1833) — французский революционер. После изу-
чения теологии посвятил себя юриспруденции. В Законодатель-
ном собрании был депутатом от Мозеля (1791). В 1792 году из-
бран в Конвент, где голосовал за казнь короля. Находился при
армии в Майнце, в Вандее (1793) и на Рейне (1794). Поддержав
перёворот 9 термидора, заседал в Совете пятисот, а после пере-
ворота 18 фрюктидора (4 сентября 1797) потребовал высылки
некоторых республиканских членов. В 1798 году, будучи руко-
водителем почтового ведомства, был послан для организации
арми^в Италию. При консульстве и Империи вышел в отставку.
236
К* Г. Доусон
Напрасно якобинцы Марселя призывали «Гору Си-
най» прогреметь по-старому, а Бийо-Варенн провозгла-
шал, что лев не умер, а только спит, и может пробудиться
и уничтожить своих врагов. Им приходилось иметь дело
не с бессильной конституционной оппозицией фельянов
и жирондистов, но с людьми, обученными в школе корде-
льеров и революционной Коммуны и способными драться
с якобинцами при помощи их собственной тактики устра-
шения и прямого действия. Как в первые дни революции
они организовали толпу против аристократов, так теперь
Фрерон и его друзья организовали буржуазию против
якобинцев и заполнили города бандами свирепых денди,
которые выводили на улицы санкюлотов. Снова, как в
прежние дни, кафе Пале-Эгалите (бывшего Пале-Рояля)
наполнились шумными толпами, и старые орлеанистские
демагоги и наемные убийцы выползли из своих тюрем и
убежищ и присоединились к драке. Нападение на Якобин-
ский клуб в ночь на 19 брюмера [9-11 ноября 1794 года]
возглавил не кто иной, как Сент-Юрюж1, который вел
толпу на Тюильри 20 июня, — «Je suis Sainte-Huruge,
c’est moi qui sauve la France»2. Несколькими днями позже
Конвент издал указ о прекращении деятельности Якобин-
1 Сент-Юрюж, Виктор Амедей, маркиз де (1750—1810) —
политический деятель.времен Французской революции. Состо-
ял на военной службе, затем путешествовал и после неудачной
женитьбы попал по проискам своей жены в сумасшедший дом в
Шарантоне, где пробыл с 1781 по 1784 год. Вследствие новых
притеснений вынужден был бежать в Англию. Вернулся с на-
чалом революции во Францию и 30 августа 1789 года вместе с
Камилем Демуленом подал в Учредительное собрание петицию,
в которой заподозривались многие депутаты и предлагалось
дать Мирабо охрану. Во время террора арестован как привер-
женец Дантона, но 9 термидора освобожден.
2 «Я — Сент-Юрюж, это я спас Францию» (франц.).
Часть вторая. Французская революция 237
ского клуба, и великий клуб, бывший душой террора и
победивший монархию и Учредительное собрание, ЖИ'
рондистов и дантонистов, позорно был закрыт Фрероном
и Терезой Кабаррюс при помощи лишь пары полицей-
ских.
Падение якобинцев повлекло за собой окончательный
отказ от якобинской программы социального равенства и
экономической демократии, вдохновлявшей Сен-Жюста
и Робеспьера, и возвращение революции к буржуазному
либерализму жирондистов и Учредительного собрания.
Конвент всегда был буржуазным по духу и происхожде-
нию, и теперь, освободившись от диктатуры Горы и стра-
ха перед Революционным трибуналом, он сразу же нашел
своих лидеров среди таких типичных представителей ор-
тодоксального либерального конституционализма, как
Сиейес, Ла Ревельер-Лепо, Камбасерес и Буасси д’Ан-
гла1 * * * * * * В. Хотя эти люди и были готовы соединиться с бывши-
1 Ла Ревельер-Лепо, Луи Мари (1753-1824) — француз-
ский политический деятель. В 1789 году был выбран в Нацио-
нальное собрание, где принадлежал к левой партии. В Конвенте
горячо заступался за жирондистов. В 1793 году был изгнан. По
возвращении сделался в 1795 году членом Директории. Будучи
представителем крайнего направления в Директории, он вместе
с Баррасом совершил государственный переворот 18 фрюктидо-
ра (4 сентября). За отказ признать переворот Бонапарта он был
лишен своей должности и остаток жизни прожил в бедности.
Камбасерес, Жан Жак Режис де (1753-1824) — француз-
ский государственный деятель. До революции был юристом.
В 1792 году выбран в депутаты Конвента. Был в стороне от
партийных склок и занимался в основном юридическими и за-
конодательными проблемами. После ноября 1794 года стал чле-
ном Комитета общественного спасения и занялся иностранны-
ми делами. Когда Конвент был распущен, стал членом Совета
пятисот и безуспешно выдвигался кандидатом в Директорию.
238
К. Г. Доусон
ми дантонистами слева для того, чтобы положить конец
террору и тирании комитетов, они рассматривали сами
себя (и не без причины) как истинных хранителей рево-
люционной ортодоксии, которая была временно омраче-
на якобинским фанатизмом и ересью. Но несмотря на
свою многочисленность, партия центра в Конвенте в те-
чение долгого времени настолько привыкла следовать
примеру определенного меньшинства, что ей оказалось
трудно заявить о себе. Возвращение в декабре находив-
шихся в заточении жирондистских депутатов привело к
увеличению численности и уверенности [партии], а арест
и обвинение бывших лидеров комитета Бийо, Колло и
Барера 27 декабря отмечает последний шаг в политиче-
ской переориентации Собрания. Эти политические пере-
В 1799 году стал министром юстиции. Помогая Бонапарту и
Сиейесу в организации государственного переворота 18 брю-
мера, стал вторым консулом. В 1804 году сделан главным канц-
лером Империи, а в 1808 году получил титул герцога Пармско-
го. После Реставрации жил в изгнании в Бельгии до 1818 года,
когда ему разрешили вернуться во Францию.
Буасси д'Англа, Франсуа Антуан, граф де (1756-1826) —
французский государственный деятель. Выбранный депутатом
от третьего сословия, примкнул к приверженцам конституци-
онной монархии, затем деятельно участвовал в работе Конвен-
та. Под его влиянием правая партия присоединилась к против-
никам Робеспьера среди монтаньяров, и этим было обусловле-
но падение Робеспьера; после этого Буасси д’Англа сделался
членом Комитета общественного спасения. Затем был выбран
в Совет пятисот и много раз был его председателем. 18 фрюк-
тидора V года (4 сентября 1797) был обвинен и присужден к
ссылке, но бежал. В 1799 году был призван Бонапартом и сде-
лан членом трибуната, в 1805 году — сенатором. После паде-
ния Наполеона присягнул Бурбонам, получил звание пэра и
защищал либеральные идеи.
Часть вторая. Французская революция
239
мены сопровождались общественной реакцией, которая
зашла еще дальше. За падением комитета последовала
ликвидация им построенного экономического режима.
Ибо мы должны помнить, что террор был не только фор-
мой религиозно-политических репрессий, якобинской
инквизицией — он был также (и прежде всего) мерой на-
циональной защиты и инструментом экономического кон-
троля. Закон против накопления был столь же фундамен-
тальным для террористической системы, что и закон о по-
дозрительных, а максимум был такой же большой его
частью, как и гильотина. Непопулярность революцион-
ной диктатуры, в конце концов, была обусловлена столь
же большой строгостью экономического контроля, сколь
и жестокостью системы правосудия. По сути, первая ока-
залась возможной лишь благодаря последней, и как толь-
ко страх перед гильотиной исчез, стало невозможным
проводить в жизнь систему реквизиций, твердых цен и
правительственного контроля за рынками и внешней тор-
говлей. С начала реакции, 20 сентября, Робер Ленде, от-
вечавший за экономические дела под властью комитета,
отказался от социал-революционного элемента в государ-
ственной системе экономического контроля и защищал
ее лишь как необходимую, но временную меру националь-
ной защиты. Но экономический либерализм большинства
членов Конвента относился неодобрительно даже к этой
ограниченной форме государственного контроля, и посте-
пенно происходил отказ от всей сложной системы эконо-
мического регулирования, пока к концу года не был отме-
нен и сам максимум.
Но несмотря на то, что восстановление экономиче-
ской свободы было выгодным для фермеров и торговых
классов, оно оказалось разрушительным для потребите-
лей и для государства. Цены росли, и бумажные деньги,
ценность которых частично стабилизировалась при помо-
240
К. Г. Доусон
щи радикальной системы контроля, подверглась ката-
строфическому процессу обесценивания1. Таким обра-
зом, враждебность якобинцев и санкюлотов по отноше-
нию к политической реакции, последовавшей за термидо-
ром, усилилась благодаря волне народного недовольства,
обусловленной высокими ценами и нехваткой продоволь-
ствия и товаров, которые последовали за отменой прави-
тельственного контроля. Эта враждебность обрела свой
естественный центр в рабочем квартале Сент-Антуанско-
го предместья, еще сохранявшем традиции революцион-
ной Коммуны, хотя здесь и утратили коммунальную орга-
низацию и лидерство якобинцев и народных обществ. Та-
ким образом, восстания прериаля и жерминаля 1795 года
были спонтанными народными движениями, которым не
хватало лидерства ранних повстанческих движений авгу-
ста 1792 и мая 1793 годов. Прежние лидеры секций, такие
как Лежандр, Мерлин из Тионвилля, Бурдон де л’Уаз2 и
Тальен, теперь были на стороне правительства и действо-
вали энергично и решительно. Впервые была призвана
1 Так, количество выпущенных ассигнатов выросло с 8 мил-
лиардов ливров в 1794 до 20 миллиардов к октябрю 1795 года.
Курс ассигнатов стремительно падал. В июле 1794 года за ас-
сигнат в 10 ливров платили 34 ливра, в ноябре он стоил 24 лив-
ра, в марте 1795 года — 14, а в апреле того же года — только
8 ливров.
2 Бурдон де л’Уаз (Bourdon de 1’Oise), Франсуа Луи (ум.
1797) — деятель Французской революции. Сначала был адво-
катом, затем сделался прокурором в парламенте Парижа.
В 1792 году участвовал во взятии Тюильри и после этого попал
в члены Конвента. Выступив против Робеспьера, был исклю-
чен из всех революционных клубов. С этих пор становится вра-
гом республики и защитником дворянства и духовенства. Был
осужден Директорией на ссылку в Гвиану, где и скончался.
Часть вторая. Французская революция 241
армия, и силы Конвента перешли в наступление против
повстанцев. Поражение и разоружение Сент-Антуанско-
го предместья и рабочих кварталов завершило победу
реакции. По всей Франции якобинцы и бывшие члены
революционных комитетов арестовывались и разоружа-
лись, происходила спорадическая резня бывших террори-
стов, особенно в Лионе и на юге, а оставшиеся в живых
лидеры Горы в Конвенте были арестованы и осуждены.
17 июня Ромм1, ученый, создавший революционный ка-
лендарь, и пять других депутатов были приговорены к
смертной казни и пронзили сами себя, как только поки-
нули трибунал, двумя ножами, которые передавали из
рук в руки, — таким образом закрывая эпизод террора
соответствующим драматическим жестом.
Реакция теперь зашла так далеко, что роялисты снова
набрались храбрости, и реставрация монархии казалась
близкой. Поражение якобинцев до некоторой степени дис-
кредитировало сам республиканский идеал. Измученная
войной и революцией провинция была основательно раз-
дражена правительством и в душе еще оставалась роялист-
ской. Термидорианская реакция и освобождение подозри- * В
1 Ромм, Жильбер (1750—1795) — французский математик.
В Конвенте принадлежал к монтаньярам. После начала терми-
дорианской реакции устроил в Собрании несколько настоящих
сцен ярости, и те «последние монтаньяры», чья смелая инициа-
тива, может быть, спасла бы Конвент от истребления, были
оторваны от своих мест, обвинены и перевезены в замок Торро
на морском побережье Бретани. После нескольких дней за-
ключения Ромм и другие его товарищи были возвращены в Па-
риж и предстали перед военной комиссией, которая пригово-
рила их к гильотине. 29 прериаля III года революции (17 июня
1795) Ромм, депутаты-якобинцы Гужон, Субрани и трое дру-
гих покончили с собой перед казнью.
242
К. Г. Доусон
тельных вызвали возвращение к общественной жизни мно-
гих бывших фельянов и конституционных монархистов,
таких как Лакретель и Матье Дюма1, обращавшихся ко
временам Лафайета и Учредительного собрания как ко
всему, что было лучшего в революционной традиции.
Уже в феврале правительство расположило к себе рояли-
стов и мнение католиков — благодаря открытию перего-
воров с лидером роялистов в Вандее. В течение всего
1794 года оставшиеся в живых солдаты католической и
королевской армии продолжали свою безнадежную борь-
бу против подавляющих сил противника в опустошенной
местности. Вандея была очищена от конца до конца «ад-
скими колоннами» («colonnes infernaux») генерала Тюрро2,
1 Лакретель, Пьер Луи (1751-1824) — французский
юрист и публицист. В 1789 году принял участие в первой Ком-
муне, избранный от районов Парижа. Депутат Генеральных
штатов, затем — Законодательного собрания. Защищал кон-
ституцию 1791 года. Член Клуба фельянов. Заподозренный в
роялизме, покинул Париж после 10 августа 1792 года. При Ди-
ректории был судьей Высшего национального суда, принял уча-
стие в Законодательном корпусе 1801-02 годов. В 1817 году
стал одним из редакторов «Французской Минервы», основан-
ной Бенжаменом Констаном, Этьеном и др.
Дюма, Матье, граф (1753-1837) — французский дивизи-
онный генерал. Участвовал под началом Рошамбо в войне за
независимость Америки, а впоследствии — во всех войнах На-
полеона. Был членом Законодательного собрания, где принад-
лежал к монархической партии. Во время польского восстания
был одним из организаторов Национальной гвардии. В 1830
году получил звание пэра. Известно его сочинение «Точное из-
ложение военных событий 1799-1807 годов».
2 Тюрро (Тюрро де Гарамбувилль), Луи Мари, барон (1756-
1816) — французский республиканский генерал. 14 июля 1793
года прибыл в Вандею. Своими суровыми мерами спровоциро-
вал уже было утихшее сопротивление вандейцев и в мае 1794 го-
Часть вторая. Французская революция
243
которым предписывалось проводить официальную поли-
тику повальной резни, в то время как Каррье и революци-
онный трибунал запада подкрепляли свои усилия нояда-
ми и расстрельными командами в Нанте. Теперь Тюрро
сидел в тюрьме, Каррье был казнен, а неукротимые Ша-
ретт и Стоффле1 оказались способны достичь мира почти
на своих собственных условиях. Была гарантирована сво-
бода вероисповедания, священникам разрешалось выпол-
нять свои функции беспрепятственно, а вандейцев даже
освободили от военной службы, и им гарантировали воз-
мещение понесенных убытков.
Перемирие в Ла Жоне, последовавшее за поражени-
ем якобинцев и окончанием террора, укрепило положе-
ние умеренных, желавших возвращения к конституци-
онным идеалам ранней революции. Либеральные мо-
нархисты и либеральные республиканцы — фельяны и
да был отозван. После провозглашения Наполеона императо-
ром оказался среди оппозиционных генералов и был отправлен
послом в Соединенные Штаты, где находился до 1810 года. При-
нимал активное участие в кампании 1813 года. После второй
Реставрации ушел в отставку.
1 Стоффле, Никола (1751-1796) — один из главных дея-
телей Вандеи. Сын мельника, он 15 лет прослужил рядовым,
получил место лесничего в имении своего бывшего полковника
в провинции Анжу, а когда началась революция, примкнул к
роялистам и вместе с Кателино стал во главе вандейских опол-
чений. Летом 1793 года был избран главным начальником так
называемой королевской армии. Недостаток денежных средств
и упадок духа в восставших массах заставили его уже в следу-
ющем году вступить в переговоры с республиканскими предво-
дител*ями. В январе 1796 года опять решительно стал на коро-
левскую сторону, получив от графа д’Артуа звание генерал-
лейтенанта. Однако набрать новые силы для продолжения
борьбы ему не удалось, и он вскоре был схвачен республикан-
цами, отвезен в город Анжер и там расстрелян.
244
К. Г. Доусон
жирондисты — имели гораздо больше общего друг с дру-
гом, чем с эмигрантами справа или якобинцами слева, и
казалось, что существует очень мало причин, по которым
они не могли бы объединиться для установления консти-
туционного режима от имени восстановленного дофина1.
Но к этому моменту несчастный ребенок пал жертвой
воздействий более сильных, чем многолетнее одиночное
тюремное заключение, и права наследования перешли к
графу Прованскому, будущему Людовику XVIII2, который
являлся официальным вождем эмигрантов и стоял за ре-
ставрацию ancien regime.
Это само по себе явилось серьезным ударом по поли-
тике умеренности и примирения, и чтобы еще ухудшить
положение дел, последовал фатальный шаг — экспеди-
ция на Киберон3. Республиканское чувство было возбуж-
1 Дофин — Людовик XVII Шарль (1785-1795) — сын коро-
ля Людовика XVI и наследник французского престола. По рас-
поряжению Национального конвента был отдан для военного
воспитания грубому сапожнику-якобинцу у которого умер от
побоев. Впоследствии нельзя было найти его могилу, и этим
воспользовались некоторые самозванцы.
2 Людовик XVIII Станислав Ксавье (1755-1824) — ко-
роль Франции (1814-24), младший брат Людовика XVI. До
вступления на престол носил титул графа Прованского.
В 1791 году примкнул за границей во главе эмигрантов к прус-
ской армии. После казни Людовика XVI объявил дофина коро-
лем Людовиком XVII, а после его смерти провозгласил коро-
лем себя. В 1796 году был вытеснен Бонапартом, в 1814 году
торжественно вступил в Париж и дал нации конституционную
хартию. При возвращении Наполеона бежал в Гент, в 1815 году
возвратился.
3 Летом 1795 года в Бретани на Киберонском полуострове
английские корабли высадили крупный десант эмигрантов. Ро-
ялисты рассчитывали на быстрый и легкий успех, однако по-
терпели поражение. Многие эмигранты попали в плен и были
расстреляны.
Часть вторая. Французская революция
245
дено и вызовом иностранного вторжения, и успешным его
разгромом, в то время как ужасающие массовые казни,
обесчестившие республиканскую победу 5 термидора,
уничтожили достижения последнего года и вызвали рез-
кую враждебность со стороны роялистов и умеренных по
отношению к бывшим лидерам террора — Тальену, Бар-
расу и Фрерону, потерявшим недавно приобретенную
репутацию [сторонников] милосердия и примирения и
возвратившимся к традициям Царства Террора и Коми-
тета общественного спасения.
Именно в этой угрожающей атмосфере Конвент под-
готавливал новую конституцию, которая должна была
стать венцом его богатой событиями деятельности. Он
видел падение монархии и падение Горы, казнь короля и
королевы, жирондистов и эбертистов, Дантона и Робес-
пьера, и теперь его оставшиеся в живых члены, осторож-
ные и неприметные люди центра, «жабы Болота», стара-
тельно взялись за возведение нового конституционного
карточного домика, который бы обеспечил стабильность и
постоянство в республике. Новая конституция основыва-
лась на тех же самых принципах чисто либерального инди-
видуализма, которые вдохновляли конституцию 1791 го-
да, и представляла собой острую реакцию на тоталитар-
ную демократию Робеспьера и Сен-Жюста. Ее целью
было не обеспечение верховной власти общей воли, но
скорее защита прав индивида и общества от их естествен-
ного врага — государства. Конечно же, Конвент не зашел
так далеко, чтобы принять остроумное предложение
Сиейеса о законодательном собрании, где не позволено
выступать с речами, и о «правительстве», не обладающем
исполнительной властью, но он пошел даже дальше Учре-
дительного собрания относительно [вопроса о] разделении
властей, ограничении исполнительной власти, децентра-
лизации и системы многостепенных выборов. Верховная
246
К. Г. Доусон
власть возлагалась на Директорию из пяти членов, вы-
бранных верхней палатой из списка пятидесяти кандида-
тов, избранных нижней палатой: депутаты обеих палат вы-
бирались избирательными собраниями, члены которых, в
свою очередь, были выбраны первичными собраниями из
граждан, обладавших собственностью, приносящей годо-
вой доход, равный результату двадцати дней работы.
Ясно, что подобная конституция скорее находила под-
держку среди конституционных монархистов справа, чем
среди демократов слева, и вряд ли могут быть сомнения в
том, что если бы она немедленно вошла в действие, то
привела бы к возвращению роялистского большинства и
в конечном итоге к возвращению Бурбонов. Но Конвент
был слишком глубоко предан революции, чтобы хладно-
кровно предусмотреть подобную перспективу. Хотя в со-
циальном отношении Конвент был консервативным, он
являлся тем самым органом, который отдал распоряже-
ние о казни короля и изгнании эмигрантов, и цареубийцы
понимали, что реставрация короля станет их собствен-
ной гибелью. Более того, продажа конфискованных цер-
ковных и эмигрантских земель привела к появлению у
новой буржуазии законного интереса в революции, кото-
рый также подвергся бы опасности из-за смены режима.
Следовательно, Конвент решил, что какие бы перемены
ни происходили в конституции, не должно быть никаких
перемен в правительстве, и постановили, по подстрека-
тельству Тальена, что две трети новых собраний должны
избираться из членов уже существующего Конвента.
Эта бесстыдная попытка непопулярного и дискреди-
тированного Собрания остаться у власти против воли
народа, думается, отображает раздраженное консерватив-
ное мнение лучше, чем вся жестокость и тирания террори-
стического режима. Впервые умеренные роялисты и кон-
Часть вторая. Французская революция
247
сервативная буржуазия, до сих пор пассивно принимав-
шие диктатуру демагогов и толпы, восстали. Это восста-
ние было больших масштабов и проводилось более реши-
тельно, чем все предыдущие, и если бы Конвент повел себя
так же, как летом 1793 года, он бы непременно пал [его]
жертвой. Но опять пришли на помощь люди термидора.
Баррас снова взял на себя командование и действовал
энергично и решительно. Он выпустил на волю и воору-
жил санкюлотов, находившихся в заточении после восста-
ния в прериале1, и собрал нескольких пригодных солдат
регулярной армии, включая молодого артиллерийского
офицера по имени Бонапарт, который стал известен в дни
террора в Тулоне. Впервые артиллерия использовалась
систематически и радикальным образом для отражения
нападения секций, и после жестокой стычки, которая уне-
сла больше жизней, чем любой из «дней» революции, на-
чиная с падения Тюильри, повстанцы были разгромлены.
13 вандемьера [4—6 октября] явилось победой Кон-
вента, но поражением политики умеренности, которой
Конвент в целом желал следовать. Это означало, что но-
вая конституция, которая должна была стать хартией
буржуазного либерализма, была введена под покрови-
тельством Барраса, показного диктатора, представлявше-
го наиболее продажные и бесчестные элементы в орлеа-
нистской и дантонистской партиях, и это новое прави-
тельство вынуждено было сохранить навсегда традиции
религиозной нетерпимости внутри страны и вооружен-
ных завоеваний за границей, что было столь несовмести-
мо с его принципами. Последнее постановление Конвен-
та от 24 октября вновь вводило закон против священ-
ников и эмигрантов, что было вопиющим нарушением
либерального кредо и вечным источником враждебности
и социальных волнений. Следовательно, правительство
1 В мае 1795 года.
248
К. Г. Доусон
Директории, несмотря на его конституционную види-
мость, оставалось на протяжении всей своей деятельно-
сти родом завуалированной диктатуры, которая поддержи-
вала свою власть с помощью ряда coups d’etat', направ-
ленных против какой бы то ни было партии, угрожавшей
господству собраний. Природная склонность Барраса к
интригам привела его к заигрыванию с идеей революции
и поддерживанию отношений с остатками якобинцев и
такими приверженцами социальной революции, как Ба-
бёф. С другой стороны, Карно беспокоился о том, как ис-
править свою репутацию ведущего члена Великого Коми-
тета в дни террора, и был готов сотрудничать с конститу-
ционалистами и даже умеренными роялистами для того,
чтобы обеспечить внешний мир и внутренний порядок, в
которых нуждалась и которых желала страна. Движущей
силой правительства был, тем не менее, не Барррас и не
Карно, но эльзасский юрист Ребель1 2, который, несмотря
на свой цинизм и непорядочность, являлся строгим рес-
публиканцем, искренне преданным делу нации. Его под-
держивал Ла Ревельер-Лепо, либеральный доктринер, ко-
торый принимал участие в разработке новой конституции,
но руководствовался антиклерикальными предубеждени-
ями и слепым страхом перед роялизмом, прибегая к дик-
таторским и неконституционным мерам всякий раз, ко-
гда большинство в советах выказывало признаки требо-
вания смены режима.
1 Государственный переворот (франц.).
2 Ребель, Жан Батист (1747-1807) — видный деятель
Французской революции. В Национальном собрании принад-
лежал к крайним республиканцам. Во время террора действо-
вал большей частью в провинции; после падения Робеспьера в
1794 году выступил против якобинцев; в 1795 году стал прези-
дентом Директории, в 1799 году — членом Совета старейшин.
После 18 брюмера вышел в отставку.
Часть вторая. Французская революция 249
В целом директоры были значительно способнее и, за
исключением Барраса, честнее, чем обычно допускают
историки. Однако, с другой стороны, трудно было бы пре-
увеличить их непопулярность и дискредитацию в глазах
общественного мнения как во Франции, так и за грани-
цей. Они стояли за закрепленные законом имуществен-
ные права революции вместо революционных идеалов,
которые якобинцы поддерживали на протяжении всех
ужасов Царства Террора. Робеспьер и Сен-Жюст показа-
ли, без сомнения, гораздо более безжалостное пренебре-
жение мнением большинства и жизнями и собственнос-
тью своих сограждан, но были готовы пожертвовать соб-
ственными жизнями так же, как жизнями других, для
осуществления нового строя равенства и добродетели.
Правительство Директории, с другой стороны, казалось
похожим на якобинцев и роялистов тем, что эксплуати-
ровало революцию в классовых интересах. Оно было вла-
стью людей, которые извлекли выгоду из революции,
удачливых политиканов, nouveaux riches', людей, вло-
живших капитал в государственную собственность и обо-
гатившихся благодаря обесцениванию ассигнатов. Ибо
падение денег в цене является центральным событием,
определяющим всю социальную историю периода между
падением Робеспьера и приходом Наполеона. Само по себе
событие это было не менее революционным, чем падение
монархии, поскольку оно довершило распад традиционно-
го корпоративного строя и вызвало массовое перераспре-
деление богатства и изменение социальных ориентиров.
Из водоворота инфляции, спекуляции и банкротства воз-
никли новые классы и новые социальные типы, которые в
значительной степени предопределили характер фран-
цузского общества в XIX столетии. Это событие не толь-
1 Новые богатые, нувориши (франц.).
250
К. Г. Доусон
ко завершило разрушение старого, основанного на при-
вилегиях строя, который уже был разрушен реформой
Учредительного собрания, но также уничтожило и класс
рантье, и старую крупную буржуазию, которая представ-
ляла столь многое из лучшего в культуре и традициях
Франции XVIII века. Их место было занято правящим
классом людей, добившихся всего своими силами, кото-
рые похожи на аналогичных людей периода промышлен-
ной революции своим резким индивидуализмом и безраз-
личием к неэкономическим мотивам, в то же время явля-
ясь еще более неразборчивыми в выборе средств и в
нормах коммерческой морали, поскольку были обязаны
своим богатством не промышленности и торговле, а ре-
волюции и войне. Как написал Вандаль, «среди всеобще-
го нарушения коммерческих дел и сделок продолжал про-
цветать один огромный бизнес — сама революция», так
что широкая и сложная система интересов, возникшая на
протяжении семи лет революции, стала основным факто-
ром в сохранении революционного движения.
Получившаяся в результате противоположность меж-
ду реальностью и идеалами — между революцией как ре-
лигией и революцией как бизнесом — неизбежно порож-
дала утрату иллюзий и деморализацию, характеризую-
щие период Директории. Люди, которые спрашивали
себя, не вся ли кровь уже пролита, не все ли вынесены
страдания и принесены жертвы, послужили лишь для
того, чтобы возвести на престол Барраса и мадам Тальен
вместо Людовика XVI и Марии Антуанетты и обогатить
орды спекулянтов и барышников, становившихся богаче
по мере того, как погибал народ. Но в то время как боль-
шинство утратило веру в революцию и нашло убежище в
цинизме или апатии, оставалось несколько закоренелых
идеалистов, не отказавшихся от своей мечты о новом
мире и упорно настаивавших на своих проектах духовно-
го перерождения общества. Они с сожалением оглядыва-
Часть вторая. Французская революция
251
лись назад, на дни Коммуны и Царства Террора, когда
власть богатства держалась под контролем тяжелой ру-
кой Комитета общественного спасения и когда была пред-
принята реальная попытка осуществления на практике
идеалов социал-демократии. Многие из них, правда, при-
няли участие в термидорианской реакции и радовались
падению Робеспьера, но теперь осознали, что, уничтожив
Робеспьера, уничтожили и свое собственное дело. В их
глазах настоящей целью революции являлась не индиви-
дуальная свобода, но социальное равенство, и чтобы до-
стичь этой цели, необходимо было идти еще дальше по
пути, который проложили Робеспьер и Сен-Жюст, пред-
принимая атаку на [самый] корень социального неравен-
ства — право на частную собственность. Таким образом,
возникло первое подлинно социалистическое движение
современной эпохи — «Заговор равных», который, как
настаивал Эспинас, был не эксцентричным и второсте-
пенным эпизодом в истории революции, но логическим
завершением и последним проявлением якобинства.
Его лидер — «Гракх Бабёф» — был, как Робеспьер и
Сен-Жюст, уроженцем Пикардии и приобрел свои комму-
нистические идеалы еще до революции у Дюбуа де Фос-
се1, секретаря Аррасской академии, членом которой яв-
1 Дюбуа де Фоссе (Dubois de Fosseux), Фердинанд Марк
Антуан (1742-1817) — крупный землевладелец, секретарь
Аррасской академии. Мэр Арраса и председатель директории
департамента Па-де-Кале в первые годы революции, Дюбуа стал
довольно видным деятелем аррасского якобинского общества.
Незадолго до 9 термидора был арестован, однако после перево-
рота освобожден. После 18 фрюктидора (4 сентября 1795 года)
выбран в Совет пятисот, переехал в Париж и работал в воен-
ном министерстве. Был наиболее выдающимся человеком из
тех, кто встречался Бабёфу на его жизненном пути, и оказал на
него сильное влияние.
252
К, Г. Доусон
лился сам Робеспьер. Но оригинальность его состоит не
в усвоении им утопического коммунизма Морелли и Маб-
ли, а в том факте, что он первый привел этот абстракт-
ный коммунизм в отношение к конкретным реалиям ре-
волюционной ситуации. Уже в первые годы революции он
проявил симпатию к делу социальной революции в своих
отношениях с лидерами крайне левой [партии] — такими
как Шометт, Фуше, Гарэн1 и Фурнье-Американец, но
лишь после термидора начал принимать видное участие в
революционном движении в качестве оратора группы
бывших эбертистов и «бешеных», собиравшихся в клубе
Эвеше. С этого времени, несмотря на постоянное лише-
ние свободы, он ведет непрерывную пропаганду, направ-
ленную на поднятие пролетариата и организацию того,
что он называл «плебейской Вандеей». Это выражение
знаменательно, ибо подчеркивает то значение, которое
он придавал идее классовой борьбы. «Что является сущ-
ностью революции, — спрашивает он, — ив особеннос-
ти сущностью Французской революции? Объявление
войны между патрициями и плебеями — между богаты-
ми и бедными»2. Эта классовая борьба не была чем-то но-
вым, она всегда существовала и явилась неизбежным ре-
зультатом экономического неравенства, свойственного
институту собственности. Просто революция была клас-
совой борьбой, уясненной в политическом сознании и
прорвавшей правовые и институциональные барьеры,
сдерживавшие ее3. А поскольку Французская революция
1 Гарэн (Garin) — деятель Французской революции. В ка-
честве главного продовольственного администратора Парижа
(с 28 февраля 1793 года) стремился проводить политику мак-
симума. 19 августа 1793 года отправлен в отставку. Под его
начальством служил Г. Бабёф.
2 «Le Tribun du peuple». № 34.
3 Ibid.
Часть вторая. Французская революция
253
показала, как хрупки эти барьеры и как легко в один мо-
мент разрушить глубоко укоренившиеся многовековые
злоупотребления, то почему должно делаться исключе-
ние для самого закоренелого злоупотребления из всех?
Пришло время вырвать корень социального зла, раз и на-
всегда уничтожив институт частной собственности, на
котором покоится все здание несправедливости и нера-
венства1.
Эти идеи развивались Бабёфом в то время, когда эко-
номический либерализм правящей партии в Конвенте
находил выражение в уничтожении системы контроля
экономики и в установлении согласно новой конституции
имущественного ценза для выборщиков. В глазах таких
либералов, как Дюпон де Немур, собственники являлись
истинными повелителями «милостью Божией и милостью
природы, своей собственной работы и работы своих пред-
ков, поскольку без их согласия люди, собственностью не
обладающие, не смогли бы добыть ни пищи, ни крова».
Подобные идеи были приемлемы для современников Кенэ
и Тюрго, рассматривавших землю в качестве единствен-
ного источника богатства, а крестьянина — в качестве
типичного гражданина, но они стали чудовищными для
людей, разоренных в результате иррациональных инфля-
ционных катастроф и смотревших на богатство не как на
вознаграждение промышленного производства, но как на
награбленное добро политических авантюристов и бес-
честных спекулянтов. Следовательно, Бабёф не столкнул-
ся с большими препятствиями, собирая вновь тех, кто
еще оставался верен якобинскому идеалу интегральной
демократии, для [осуществления] своей программы эко-
номического равенства, и когда заговор был составлен
весной 1796 года, он получил поддержку или симпатию
1 Ответ в «Le Tribun du peuple» П.-А. Антонеллю.
254
К. Г. Доусон
почти всех оставшихся в живых сторонников Горы, будь
то робеспьеристы типа Антонелли, Дарте и Симона Дюп-
ле или левые термидорианцы типа Робера Ленде, бывше-
го члена Комитета общественного спасения, Амара и Ба-
дье, бывших членов Комитета общей безопасности1. Но
это был штаб без армии, и заговор потерпел полную не-
удачу.
1 Антонеллъ, Пьер Антуан, маркиз д’ (1747-1817) —
французский политэконом. Выбранный в Учредительное собра-
ние от департамента Буш-дю-Рон, он впоследствии принял на
себя грозные полномочия присяжного судьи Революционного
трибунала, руководил процессом Марии Антуанетты и процес-
сом жирондистов и вызвал подписание смертного приговора
этим знаменитым жертвам. Тем не менее, он был арестован по
приказу Комитета общественного спасения и содержался под
стражей в Люксембургском дворце до 9 термидора. Замешан-
ный в заговоре Бабёфа, он предстал перед Верховным судом
Вандома, но был оправдан. В 1797 и 1799 годах был выбран в
Совет пятисот, но затем попал под проскрипции 3 нивоза и дол-
жен был покинуть Францию, куда не возвращался до 1814 года.
Антонелль является автором множества статей и памфлетов,
написанных на случай, которые он помещал в «Журнале сво-
бодных людей» и которые послужили поводом к его аресту по
делу Бабёфа.
Дарте, Огюстен Александр (1769-1797) — французский
революционер, утопист-коммунист, ближайший сподвижник
Бабёфа. 14 июля 1789 года повел на штурм Бастилии колонну
студентов. Позднее занимался революционной пропагандой в
провинции. В 1793-94 годах был общественным обвинителем
в революционных трибуналах в Аррасе и Камбре. Во время тер-
мидора был арестован. После амнистии 26 октября 1795 года
сблизился с Бабёфом и стал одним из организаторов «Заговора
равных». 16 мая 1796 года по доносу был арестован и отдан под
суд. Во время чтения приговора воскликнул «Да здравствует
революция!» и поразил себя кинжалом в грудь. 27 мая 1797 года
полумертвый Дарте был гильотинирован.
Часть вторая. Французская революция 255
Экономическая революция действительно стала логи-
ческим завершением якобинского движения и, таким об-
разом, самой революции. Но идеи уже утратили свою
силу. Пролетариат, несмотря на свои страдания или
вследствие их, утратил веру в революционную деятель-
ность, а буржуазия страшилась возвращения террора го-
раздо больше, чем возвращения монархии.
Амар, Андре (1750-1816) — деятель Французской револю-
ции. Отличался жестокостью и несправедливостью. В 1794 году
стал президентом Конвента. Добился казни Робеспьера, а сам
уцелел, хотя уже был арестован. Спасся благодаря амнистии
IV года революции. Умер в удалении от дел.

Часть третья
ВЛИЯНИЕ РЕВОЛЮЦИИ
9
Религия и романтическое движение
Возрождение религии, последовавшее за Француз-
ской революцией, не ограничивалось какой-либо одной
страной или единственной церковью. Оно было общим
для латинских и германских народов и для католических
и протестантских стран. Действительно, оно заставляло
ощущать себя далеко за пределами организованного хри-
стианства и придавало религиозную направленность со-
вершенно разнородным социальным и интеллектуальным
движениям, даже когда они явно восставали против все-
го ортодоксального и традиционного, будь то в сфере ре-
лигии или же в сфере морали. Христианство, отосланное
Вольтером на конюшню и кухню, возвратилось ко двору
и в салоны, и даже те, кто его отрицал, более не могли это
делать в пренебрежительной и самоуверенной манере
человека Просвещения. Возможно, наиболее замечатель-
ный пример этого представляет собой отношение Огюс-
та Конта1, чей отказ от всякой метафизической обосно-
1 Конт, Огюст (1795-1857) — знаменитый французский
философ. Положил начало позитивной философии и социоло-
Часть третья. Влияние революции
257
ванности религиозной веры не помешал ему принять в
целом моральную и ритуальную традицию католического
христианства в качестве одного из существеннейших эле-
ментов духовной жизни человечества. Таким образом, с
одной стороны, мы имеем ряд религиозных мыслителей,
представляющих движение возрождения в границах орга-
низованного христианства — таких людей, как граф Жо-
зеф де Местр, Мен де Биран, Балланш, Ламенне и Лакор-
дер во Франции, Кольридж и Ньюмен в Англии, Мёлер и
Гёррес в Германии и Кьеркегор в Дании. А с другой сто-
роны, существует ряд не менее замечательных имен лю-
дей, которые стояли за границами христианской ортодок-
сии и пытались возвести новое религиозное здание на гу-
манитарных или идеалистических основаниях — как,
например, Сен-Симон, Леру, Конт, Базар и Кине1 во
Франции и Фихте и Гегель в Германии.
гии. Позитивизм рассматривал как среднюю линию между эм-
пиризмом и мистицизмом; наука, по Конту, познает не сущнос-
ти, а только явления. Выдвинул теорию трех стадий интеллекту-
альной эволюций человечества (теологическая, метафизическая
и позитивная, или научная), определяющих развитие обще-
ства. В конце жизни Конт расширил социологию, превратив ее
в науку о преобразовании общества на основе «культа челове-
чества», которое он начинает трактовать как Великое Суще-
ство. Конт создал культ человечества с детально разработан-
ными обрядами, празднествами и святыми, в качестве которых
выступали «благодетели человечества» — Н. Коперник, X. Ко-
лумб, И. Ньютон и другие ученые и изобретатели.
1 Мен де Биран, Мари Франсуа Пьер Гонтье (1766-1824) —
французский философ и политический деятель, роялист. Вы-
ступил с критикой сенсуализма и обоснованием психологии са-
монаблюдения. Развивал идеи христианской метафизики.
Балланш, Пьер Симон (1776-1847) — французский писа-
тель и философ. Эмигрировав из Франции в период революции,
вернулся^ Париж в 1814 году и здесь сделался виднейшим чле-
9 Зак. 4338
258
К. Г, Доусон
Это возрождение веры в религию или, по крайней
мере, уважения к религии покажется еще удивительнее,
ном общества литераторов, группировавшихся вокруг мадам
Рекамье и Шатобриана. Мистические и социальные идеи соеди-
няются у него в своеобразную философию истории, основани-
ем которой является учение об искуплении.
Ламенне, Гюг Фелиситэ Робер де (1782—1854) — француз-
ский теолог и писатель, аббат. Один из родоначальников хрис-
тианского социализма, с позиций которого критиковал капита-
лизм. Он требовал совершенного отделения церкви от государ-
ства и неограниченной свободы вероисповедания, за что
клерикалы преследовали его как еретика. После Февральской
революции 1848 года был избран в Национальное собрание, но
после переворота 2 декабря 1851 года оставил политическое
поприще.
Лакордер, Жан Батист Анри (1802-1861) — известный
французский проповедник, член Французской Академии. Сна-
чала был адвокатом и считался вольтерьянцем. В 1824 году за-
нялся изучением богословия, принял духовное звание и вы-
ступил горячим защитником христианства. Затем сблизился с
Ламенне и участвовал в его журнале «L’Avenir», который в
1832 году был запрещен папой. Подчинись папскому решению,
вступил в состав причта церкви Нотр-Дам де Пари и с церков-
ной кафедры стал защищать чисто ультрамонтанское учение в
области богословия. В 1848 году опять сделался журналистом,
издавал «Еге nouvelle» и был некоторое время депутатом Учре-
дительного собрания. Для его сочинений характерно постоян-
ное стремление скомбинировать католическую доктрину в ее
ортодоксальном ультрамонтанском виде с учением о полити-
ческой свободе и правах народа, а также стремление согласо-
вать веру со свободой научного исследования.
Кольридж, Сэмуэл Тейлор (1772-1834) — английский
поэт и литературный критик. Представитель «озерной школы».
От демократических настроений (стихотворение «Взятие Бас-
тилии», 1789) перешел на консервативные позиции (сборник
«Лирические баллады», 1798, совместно с У. Вордсвортом; не-
оконченный фрагмент «Кубла хан», 1798).
Часть третья. Влияние революции
259
когда мы сопоставим его с теми внешними потерями, ко-
торые религия понесла в течение предыдущего периода.
Ньюмен, Джон Генри (1801-1890) — английский теолог,
педагог, публицист и церковный деятель. В 1845 году перешел
из англиканства в католичество. С 1879 года — кардинал.
Явился основателем Оксфордского движения. Защищал тео-
рию «развития догматов» и принцип свободной от схоластиче-
ских рамок «открытой теологии».
Мёлер, Иоганн Адам (1796-1838) — известный католиче-
ский богослов. Священник, профессор в Тюбингене. Автор
книг по истории церкви.
Гёррес, Якоб Иосиф фон (1776— 1848) — немецкий ученый
и публицист. Был сначала горячим сторонником Французской
революции, идеи которой пропагандировал в собраниях и в
журнале «Das rothe Blatt», который вскоре был запрещен.
В 1799 году отправился в Париж, чтобы хлопотать о присоеди-
нении прирейнских областей к Франции, но переворот 18 брю-
мера заставил его отказаться от этой мысли. Разочаровавшись
в идеях революции, обратился в католицизм, от которого ждал
спасения Германии. Приглашенный на кафедру истории в
Мюнхен (1827), предпринял ожесточенную борьбу против
Пруссии и протестантизма. В 1876 году в Мюнхене было осно-
вано общество имени Гёрреса, которое ставило перед собой
задачу содействовать процветанию научной жизни в католи-
ческой Германии.
Леру, Пьер (1797-1871) — французский философ и эко-
номист, один из создателей христианского социализма (ввел
само слово «социализм»). Последователь А. Сен-Симона. Основ-
ным условием социального преобразования считал моральное
изменение общества. В начале Французской революции 1848
года провозгласил республику в Буссаке и сделался мэром, из-
бирался в Учредительное и Законодательное собрания, где был
главным оратором радикальной партии. В 1852 году, после пе-
реворота, его изгнали. Обратно во Францию Леру вернулся в
1869 году по амнистии.
Базар, Сент-Амант (1791-1832) — глава школы сенсимо-
нистов. Вместе с некоторыми другими молодыми людьми осно-
260
К. Г. Доусон
В полнейшем физическом уничтожении монастырей и
церквей, в конфискации собственности и отмене приви-
легий век Революции далеко превзошел век Реформации;
по сути, он явился второй Реформацией, но Реформацией
откровенно антирелигиозной. Во всей Европе старый ре-
жим основывался на столь тесном союзе между церковью
и государством, что любое восстание против политиче-
ской системы включало в себя соответствующее восста-
ние против государственной церкви. Кроме того, церковь
была исключительно неготова выдерживать удар такого
вал общество французских карбонариев, наподобие итальян-
ских, с целью заговора против Людовика XVIII и Реставрации,
но заговор не удался. Вскоре после заговора он сделался дея-
тельнейшим сотрудником сенсимонистской газеты. Основное
свое внимание Базар обратил на роль частной собственности,
на средства и орудия производства как на средства эксплуата-
ции рабочих капиталистами. Главной задачей дальнейшего об-
щественного развития он считал улучшение положения рабо-
чих путем преобразования собственности, постепенного пере-
хода частной собственности в общественную, уничтожение
права на наследство для кровных родственников. Наследником
же должно быть само государство; на место наследственного
имущества — имущество индивидуальное, смотря по способ-
ностям каждого лица, по принципу «каждому по его способнос-
тям, каждой способности по ее произведениям».
Кине, Эдгар (1803—1875) т- французский политический
деятель, писатель, историк и философ. Перевел на француз-
ский язык и издал «Философию истории» Гердера (1827). Ав-
тор «Агасфера» (1833), поэм «Наполеон» и «Прометей». В 1839
году был назначен профессором в Лион. Лекции, которые он
здесь,читал, вошли в состав «Гения религий». Затем был пере-
веден в Коллеж де Франс и в союзе с Мишле занялся ожесто-
ченной полемикой с иезуитами и ультрамонтанами, вследствие
чего в 1845 году правительство положило конец его лекциям, а
Кине сделался республиканцем. В последний период своей
жизни издал множество исторических трудов.
Часть третья. Влияние революции 261
рода. На протяжении более полувека — сначала в коро-
левствах Бурбонов и в Португалии, а затем в Германии и
в австрийских владениях — проводилась политика просве-
щенного деспотизма, приводившая церковь к состоянию
полной зависимости от светской власти. Правители и го-
сударственные деятели, проводившие эту политику, —
Шуазёль во Франции, Помбал в Португалии, Флоридаб-
ланка в Испании, Иосиф II и Леопольд II в Австрии — сами
были учениками философов и в некоторых случаях воо-
душевлялись тем же духом, который вдохновлял воль-
теровскую кампанию против христианства. Тем не менее,
в их намерения входило не уничтожить церковь, но ско-
рее сделать ее частью механизма нового бюрократическо-
го государства и ограничить ее функции до функций обра-
зовательного института, в обязанности которого входит
воспитание полезных и послушных граждан. Этот идеал
наиболее полно был осуществлен императором Иоси-
фом II, который с тевтонской тщательностью принялся за
рационализацию и социализацию церкви в своих вла-
дениях. Не было в церковных обычаях детали настолько
малой, которая бы избежала его дотошного предписания,
и предполагалось, что приходской священник будет в та-
кой же степени надзирать за сельской экономикой, как и
за нравственностью прихожан. И в то время как в Авст-
рии церковь была подобным образом реформирована про-
свещенным деспотизмом, вдохновлявшимся рациональ-
ными и прогрессивными идеями масонства XVIII столе-
тия, в остальных частях Германии по-прежнему царили
всякого рода злоупотребления. Ничего не может быть мрач-
нее картины католической рейнской области в конце сто-
летия, нарисованной папским нунцием кардиналом Пак-
кой1. Князья-епископы жили совершенно мирской жиз-
1 Пакка, Бартоломео (1756-1844) — римский кардинал,
один из так называемых черных кардиналов, которые не хоте-
262
К, Г. Доусон
нью и проматывали средства епархий на содержание сво-
их дворов и любовниц. Из курфюрстов Майнца, прима-
сов Германии, Остейн был другом Вольтера, а Эрталь —
покровителем неоязычника Хейнзе1, и дела обстояли не
ли присутствовать при бракосочетании Наполеона с Марией-
Луизой, вследствие чего были лишены права носить пурпур.
Заподозренный в организации восстания против французов,
был арестован (1808) и благодаря вмешательству папы Пия VII
отдан ему в качестве пленника. В 1809 году последовал за па-
пой в ссылку во Францию, но был с ним разлучен и провел два
с половиной года в крепости Сан-Карло. В 1814 году снова ли-
шен свободы, но в 1815, по прибытии Мюрата, вместе с папой
покинул Рим. После вторичного возвращения вступил в кон-
грегацию по китайской миссии и побудил Пия VII ко многим
мероприятиям религиозной нетерпимости.
1 Эрталь, Карл Фридрих Иосиф, барон фон (1719-1802) —
немецкий церковный деятель. В 1774 году избран архиеписко-
пом Майнцским и князем-епископом Вормсским. В противопо-
ложность либеральному направлению своих предшественни-
ков, строго придерживался внешних форм благочестия и покро-
вительствовал иезуитам, но впоследствии стал склоняться к
проведению умеренных реформ. После начала войны с Фран-
цией в 1792 году бежал из Майнца. В 1793 году в период корот-
кого торжества союзников над французами вернулся, но в 1794
году покинул Майнц навсегда и последние годы жизни провел
в Ашаффенбурге. По Люневильскому трактату лишился своих
владений на левом берегу Рейна.
Хейнзе, (Иоганн Якоб) Вильгельм (1746-1803) — немец-
кий писатель и художественный критик. Начал с подражания
Виланду, писал в духе анакреонтической поэзии. В дальнейшем
стал одним из крупнейших представителей «Бури и натиска».
В 1783 году стал библиотекарем архиепископа Майнцского в
Ашаффенбурге. Самое значительное его произведение — ро-
ман «Ардйнгелло и блаженные острова», провозглашающий
ренессансный культ земной жизни и красоты, завершается со-
циальной утопией.
Часть третья. Влияние революции 263
лучше в епархии архиепископа Кёльнского на протяжении
большей части XVIII столетия, хотя лучший курфюрст,
эрцгерцог Максимилиан1, был благонамеренный «просве-
щенный деспот», вроде своего брата Иосифа II.
Но на фоне этого разложения на высших местах вера
масс оставалась сильной как никогда. Когда Пакка путе-
шествовал по Рейнланду, крестьяне собирались тысяча-
ми от мала до велика, чтобы получить святое причастие,
которое их собственные епископы не давали десятилети-
ями. И когда власть курфюрстов потерпела крах от войск
революции, ослабло и существовавшее в немецкой церк-
ви напряжение между традиционным католицизмом масс
и нововведениями просвещенных прелатов.
Тем не менее чистый исход революционных войн и
массовой секуляризации, последовавшей за Люневиль-
ским трактатом, должен был оставить католическую цер-
ковь в Германии еще более слабой и более зависимой от
светской власти, чем когда-либо раньше. Старый строй
был уничтожен, но новая жизнь пока не заняла его мес-
та, а лидеры духовенства типа Вессенберга и Дальберга2
всё еще были проникнуты иосифитскими идеями.
1 Максимилиан-Франц-Ксаверий-Иосиф (1756-1801) —
эрцгерцог австрийский, брат императора Иосифа II. Архиепис-
коп Кёльнский (с 1780). Участвовал в войне за Баварское на-
следство. В 1784 году стал курфюрстом Кёльнским. Упорядочил
финансы и суды. До Имперской войны сохранял нейтралитет.
2 Вессенберг, Игнатий Генрих Карл, барон (1774-1860) —
известный немецкий прелат и патриот, главный викарий епис-
копства Констанцского (1801-27), в состав которого входила
большая часть западной и центральной Швейцарии. Неутоми-
мо заботился о распространении образования среди духовен-
ства, о введении немецкого языка в литургию и об уменьшении
числа монастырей. С 1819 по 1833 год был вождем либералов в
первой баденской палате. Его церковно-политическими идеа-
264
К. Г. Доусон
Во Франции к концу XVIII столетия ситуация казалась
даже более тяжелой, поскольку именно там рационалис-
тическая пропаганда Просвещения достигла наибольшего
прогресса среди образованных классов и именно там буря
революции привела к наиболее разрушительным послед-
ствиям. Во Франции вопрос заключался не просто в том,
что церковь лишилась пожертвований и подчинилась
светской власти, когда в 1790 году был введен Граждан-
ский статус духовенства; события быстро достигли такой
точки, что началось отступничество и массовые гонения.
Священники и монахи казнились десятками, а ссылались
и изгонялись тысячами. К 1795 году даже конституцион-
ное духовенство, которое приняло новый порядок и не
признавало никакой зависимости от Рима, было приведе-
но в жалкое состояние: из восьмидесяти двух епископов
приблизительно двадцать четыре отреклись от своих
епископских обязанностей и только порядка пятнадцати
присоединились к Грегуару1, конституционному еписко-
пу Блуа, когда он попытался восстановить руины галли-
канской церкви.
лами было основание национальной немецкой церкви и уни-
чтожение папского абсолютизма.
Дальберг, Карл Теодор Антон Мария, барон фон (1744-
1817) — последний курфюрст Майнцский и имперский канц-
лер (с 1802), примас Германии и председатель Рейнского со-
юза. Он надеялся учредить национальную немецкую церковь,
но римский папа в 1805 году запретил ему всякое светское
управление своими епархиями. В 1814 году после Венского
конгресса отказался от всех своих титулов, оставшись лишь ар-
хиепископом Регенсбургским.
1 Грегуар, Анри, граф (1750-1831) — епископ Блуаский.
В 1789 году был членом Учредительного собрания, где принад-
лежал к янсенистам. Он предложил соединение духовенства с
третьим сословием, уничтожение монополии и привилегий дво-
Часть третья. Влияние революции
265
Однако самая жестокость этой бури обнаружила
мощь тех религиозных сил, которую восемнадцатый век
игнорировал. Сами гонения много сделали для того, что-
бы восстановить престиж религии и духовенства, окру-
жая их нимбом мученичества. Если сложно было рас-
сматривать всерьез религию фривольных и хорошо оде-
тых аббатов старого режима, то ситуация изменилась на
прямо противоположную в случае с людьми типа аббата
Пино, взошедшего на эшафот как священник, идущий к
алтарю в церковном облачении, со словами «Introibo ad
altare Dei»1 на устах. Эффект от подобных вещей, по сути,
был прямо противоположен тому, которого добивались
якобинцы. Пятьдесят лет назад, когда следование рели-
гиозным догмам насаждалось законом, а люди были обя-
заны предъявлять свидетельства о вероисповедании, под-
растающее поколение выросло неверующим. Однако те-
перь, когда церкви были закрыты и «упрямое» духовенство
служило мессы втайне и с опасностью для жизни, рели-
гия воспрянула духом, и новое поколение — поколение
рянства и настоял на предоставлении гражданского равнопра-
вия евреям, мулатам и неграм — детям свободных родителей.
Он первый был назначен епископом помимо папы и принес
гражданскую присягу. В Конвенте он действовал в том же на-
правлении и был противником террора. После роспуска Кон-
вента сделался членом Совета пятисот, а после 18 брюмера —
членом Законодательного корпуса. После заключения конкор-
дата вынужден был сложить с себя звание епископа. В 1801 го-
ду сделался членом Сената. Высказавшись против провоз-
глашения империи, он после установления ее держался в сто-
роне от политики и в 1814 году голосовал за низложение
императора. При второй Реставрации он подвергся преследо-
ванию и умер, не примирившись с церковью; его даже лишили
таинств и христианского погребения.
1 «Восхожу на жертвенник Божий» (лат.).
266
К. Г. Доусон
Ламенне и кюре д’Арса1 — возвращалось к христианству
с энтузиазмом и убежденностью, которые в предыдущем
столетии можно было найти разве что среди методистов
и моравских братьев.
Таким образом, революция, которая была ребенком
Просвещения, оказалась также и его разрушительницей.
Философский рационализм XVIII столетия был продуктом
высокоцивилизованного и привилегированного общества,
уничтоженного катастрофой ancien regime. В салонах ма-
дам де Помпадур, мадам дю Дефан или мадам Жоффрен2
1 Кюре д'Арс — собственно, Жан Мари Вьянней (Vian-
пеу), кюре д’Арс (1786—1859) — католический святой. При-
няв священство в 1815 году, был назначен в 1818 кюре в Арс-
сюр-Форманс, небольшую деревню близ Домба. Оставался там
до самой своей смерти, постепенно изменяя приход своим про-
стым наставлением и силой, милосердием и строгостью. Дерев-
ня Арс стала, ожив благодаря аббату Вьяннею, местом палом-
ничества, где умножалось число обращений и исцелений. Ка-
нонизирован в 1925 году и объявлен покровителем приходских
священников.
2 Мадам де Помпадур — Жанетта Антония Пуассон, мар-
киза де Помпадур (1721-1764) — фаворитка французского ко-
роля Людовика XV. Пользовалась неограниченным влиянием в
делах управления: раздавала и продавала должности и чины,
решала важные государственные дела, способствовала сближе-
нию Франции с Австрией, что явилось причиной Семилетней
войны.
Мадам дю Дефан — Мари де Виши-Шамрон дю Дефан
(1697-1780) — маркиза, хозяйка известного до революции са-
лона, в котором собирались как философы-энциклопедисты,
так и светские люди.
Мадам Жоффрен, Мария Тереза Роде (1699-1777) — хо-
зяйка салона в Отеле де Рамбуйе, который был междуна-
родным местом встреч художников и писателей с 1749 по 1777
год. В ее салоне были запрещены разговоры на религиозные и
Часть третья. Влияние революции
267
легко было верить, что христианство — упраздненный
предрассудок, к которому человек разумный не может от-
носиться серьезно. Но те же мужчины и женщины чув-
ствовали себя совершенно иначе, когда блестящее обще-
ство, поклонявшееся гробнице Вольтера, казнили на ги-
льотине и рассеивали на все четыре стороны. Многие из
них, наподобие Шатобриана1, снова обрели веру в христи-
анство под влиянием личных страданий и тяжелых утрат,
но даже те, кто не обрел вновь веру в Бога, утратили веру
в человека и в закон прогресса, столь характерную для
политические темы. По понедельникам здесь собирались ху-
дожники (Ф. Буше, М.-К. Делатур, Ж.-Б. Грёз), по средам —
писатели (X. Уолпол, П. Мариво, Б. де Фонтенель, Гельвеций).
Салон мадам де Жоффрен был также центром энциклопеди-
стов.
1 Шатобриан, Франсуа, виконт (1768-1848) — француз-
ский государственный деятель и писатель. Не сочувствуя ре-
волюции, уехал в Америку, где прожил более двух лет и откуда
вернулся после того, как узнал о бегстве французского короля.
Он вступил в ряды эмигрантских войск, но, тяжело раненный,
был увезен в Лондон. В 1800 году вернулся во Францию, где
написал свое сочинение «Гений христианства», посвященное
Наполеону. Вскоре после этого он был назначен посланником
в Рим, но уже в следующем году казнь герцога Энгиенского по-
будила его выйти в отставку и вступить в ряды легитимистов.
Во время «Ста дней» он был министром и пэром Франции. По
своим политическим убеждениям принадлежал к крайне пра-
вой партии и был ярым роялистом. В 1814 году стал на сторону
Бурбонов и после второй Реставрации стал душой ультрароя-
листов. В 1820 году был посланником в Берлине и с 1822 —
министром иностранных дел. В 1831 году он совершенно оста-
вил политическую деятельность и предался литературе. На
писательском поприще прославился как прекраснейший сти-
лист, искренний и горячий защитник христианства и талант-
ливейший представитель романтической школы.
268
К. Г. Доусон
предшествующего века. Рационализм пышно расцветает
в процветающую эпоху и в защищенном обществе и нахо-
дит не много приверженцев среди несчастных и побеж-
денных.
Ход революции явился одинаково фатальным для на-
дежд каждой партии. Казалось, будто судьба решила по-
дорвать любой род идеализма, разрушив все лучшее, что
было во Франции, и позволив лишь самым низменным
элементам — Баррасу и Фуше — выжить и процветать.
Были некоторые, к кому это ощущение пагубности судь-
бы явилось с силой личного откровения. Один из писате-
лей французской эмиграции описал в поразительном от-
рывке, как это произошло с ним, когда он участвовал в
ужасном походе по замерзшему Зюйдерзе1 вместе с раз-
громленной английской армией в 1796 году. Маршируя
по льду, он чувствовал, как все иллюзии Просвещения по-
кидали его под холодным светом зимних звезд, пока он
не осознал со вспышкой ослепляющей убедительности,
что его жизнь была до сих пор основана на лжи. И подоб-
ный опыт был у многих наиболее выдающихся умов эпо-
хи во многих других странах.
Нельзя было дать более страшного ответа на поверх-
ностный оптимизм века Людовика XVI, чем двадцать пять
лет революции и войны с 1790 по 1815 год, и неудиви-
тельно, что наиболее чувствительные умы, созерцавшие
этот продолжительный спектакль человеческого страда-
ния, пришли к тому, что не только отказались от своих
иллюзий, но и поставили под сомнение принципы, являв-
1 Зюйдерзе (от голланд. Zuyderzee — «Южное море») —
узкий морской залив Северного моря, вдающийся в Нидерлан-
ды и занимающий около 2000 квадратных миль. Отделен от
Северного моря Западно-Фризскими островами. Зимой замер-
зает.
Часть третья. Влияние революции
269
шиеся основанием всей их мысли. Во многих случаях,
как, например, в случае с Сенанкуром., автором «Обер-
манна» (который так хорошо известен у нас по поэмам
Мэтью Арнольда), или с Малле дю Паном1, или с моло-
дым Шатобрианом, эти сомнения нашли выражение в
пессимистическом фатализме, который не оставлял мес-
та для человеческого усилия. Тем не менее, были люди,
которые нашли в разочарованиях и трагедиях революции
ключ к новой философии общества, драматическим обра-
зом противоположной [философии] Просвещения.
Главным представителем этой тенденции был Жозеф
де Местр, один из наиболее оригинальных мыслителей и
1 Сенанкур, Этьенн Пивер де (1770-1846) — французский
писатель, предшественник романтизма. В автобиографическом
романе в письмах «Оберманн» (т. 1-2, 1804) выразил разоча-
рование в Великой французской революции.
Арнольд, Мэтью (1822-1888) — английский поэт и кри-
тик. Автор поэм, сборника «Заблудившийся бражник» (1849),
эссе «Культура и анархия» (1869). Придавал решающее значе-
ние в борьбе с мещанством викторианской эпохи образованию,
литературе и критике. Утверждал социально-исторический
анализ в английском литературоведении.
Малле дю Пан, Жак (1749-1800) — французский журна-
лист. Издавал в Лондоне совместно с Ленге «Политические
анналы» (1778-80), а после его ареста и заточения в Бастилии
продолжал издавать один (1781-83). Ленге был возмущен, и
Малле дю Пан изменил название на «Исторические мемуары»,
которые он включил в состав «Меркюр де Франс» в Париже с
1783 года. В революции был на стороне роялистов, и Людовик
XVI послал его с миссией к немецким князьям (1791-92). Ан-
тиревоЛюционные памфлеты и нападки на Бонапарта и Дирек-
торию привели его к изгнанию в Берн (1797). В 1798 году он
приезжает в Лондон и основывает «Меркюр британник». Мал-
ле дю Пан считается пионером современной политической жур-
налистики.
270
К. Г. Доусон
блестящих писателей той эпохи и одно из наиболее важ-
ных лиц, повлиявших на образование французской мыс-
ли в начале XIX столетия. Его стиль был достойным ин-
струментом его мысли. В поразительном контрасте с
цветистой и избыточной сладостью Шатобриана и его по-
следователей он звучал лязгом обнаженной стали и обла-
дал силой и ловкостью фехтовальщика. Однако он ни в
коей мере не был нечувствительным к новому романти-
ческому призыву, как мы видим в необыкновенных отрыв-
ках наподобие известного и восхитительного описания
северной летней ночи и песен русских лодочников на
Неве, которое открывает «Les Soirees de St. Petersburg»1.
Хотя он принадлежал к предромантическому поколе-
нию, лишь после Реставрации влияние де Местра почув-
ствовалось во всей полноте вследствие обстоятельств его
жизни. Он провел весь период от революции до Рестав-
рации в изгнании, а большую часть [этого времени] — в
России, в качестве безденежного посла изгнанной Савой-
ской династии, ибо де Местр, хотя и являлся человеком
французской культуры и языка, никогда не был француз-
ским гражданином. Но интеллектуальная изоляция и от-
сутствие денег, отмечающие всю его карьеру, лишь по-
служили усилению почти фанатической целеустремлен-
ности и силы убеждения, характеризующих его мысль.
Под внешностью дипломата и светского человека он об-
ладал духом еврейского пророка, и действительно, про-
блемы, занимавшие его, являлись, по сути, теми же, что
и проблемы, стоявшие перед Иовом и Иеремией, — про-
блемы страдания, зла и оправдания скрытых целей Бога
в истории. Люди Просвещения жили на поверхности жиз-
1 «Санкт-Петербургские вечера» (франц.). См. это описа-
ние в книге: Местр,Ж. де. Санкт-Петербургские вечера. СПб.,
1998. С. 5-8.
Часть третья. Влияние революции
271
ни. Они отрицали саму идею тайны и сделали все от себя
зависящее, чтобы устранить и игнорировать все иррацио-
нальное и темное; они объяснили проблему существова-
ния, заявив, что такой проблемы просто не существует.
Де Местр, со своей стороны, сосредоточивал свое внима-
ние на другой стороне жизни и считал, что страдание и
зло мира — это ключ к его пониманию.
Это упорство, проявляемое относительно значения
темных аспектов жизни, обеспечило де Местру репута-
цию пессимиста, фаталиста и врага человечества, что,
несомненно, шокировало людей, воспитанных на поверх-
ностном оптимизме мысли XVIII века. Но де Местр отве-
тил бы, что философия, которая игнорирует подобные
вещи, игнорирует саму сущность реальности. Война и
революция — не несчастные происшествия, они являют-
ся самой тканью исторического изменения. Они — не ре-
зультат свободного выбора индивидов. Люди, кажущиеся
ответственными, — как победители, так и жертвы, —
лишь инструменты безличных сил, ведущих к назначен-
ным им целям путями, которые нельзя предвидеть. Об-
щество — не сумма индивидов, сознательно решивших
объединиться для большего счастья большего числа лю-
дей, оно — живой поток, поверхность которого может
быть частично освещена мерцающим светом разума, но
который берет начало в подземных источниках и течет к
неведомому морю. В этом непрекращающемся потоке, в
этом водовороте сил, где все вещи проходят и все же оста-
ются теми же, как возможно отличить причину от дей-
ствия и средства — от цели? И если дела обстоят подоб-
ным образом на протяжении всей истории, то это тем бо-
лее так во время революции, когда поток изменений
неожиданно усиливается и сметает все устойчивые уста-
новления на своем пути. Мудрецы и глупцы, герои и пре-
ступники — все содействуют его успеху, хотят ли они
272
К. Г. Доусон
противостоять ему или обратить его на свои цели. Даже
те люди, которые, казалось бы, руководили им и господ-
ствовали над ним, оказывались пассивными орудиями в
руках событий и были сломлены и отброшены в сторону,
когда их время прошло. Но это зрелище человеческого
бессилия что-либо изменить в потоке истории не приво-
дит де Местра к фатализму или отчаянию. В таинствен-
ной силе, влекущей за собой людей подобно соломинкам
в стремительном потоке, он видит могущество Бога, ко-
торый разрушает, чтобы создавать, и вычеркивает, что-
бы написать заново.
Революция — не событие, писал де Местр уже в 1794
году, она — эпоха в истории человечества1, родовые
схватки нового века. И реальное значение революции сле-
дует искать не в ее сознательных идеалах, как, например,
Декларация прав человека, являющихся не чем иным, как
пустыми абстракциями, скрывающими действительное
направление событий за рационализированным мира-
жем; его следует искать на более глубоком уровне, в глу-
бинных изменениях духа, о которых современное созна-
ние еще ничего не знает. «То, чему мы являемся свидете-
лями, — пишет он, — есть религиозная революция;
остальное, каким бы огромным оно ни казалось, лишь
приложение».
И еще:
♦Мне представляется: каждый настоящий фило-
соф должен выбирать между двумя гипотезами —
либо сотворится новая религия, либо христианство
будет каким-то необычным способом обновлено.
1 Письмо к мадам де Коста, опубликованное в кн.: Goy an G.
La pensee religieuse de J. de Maistre. Paris, 1921. P. 88.
Часть третья. Влияние революции
273
Это предположение будет отброшено с презрени-
ем лишь теми близорукими людьми, которые почита-
ют возможным лишь то, что они видят. Но кто в ан-
тичности мог бы предвидеть христианство? и какой
чуждый этой религии человек мог бы при ее началах
предвидеть ее успехи? Откуда мы можем знать, не
началась ли великая духовная революция?»1
Де Местр рассматривал революцию как очищающий
огонь, в котором силы зла задействованы, против своей
воли и не зная об этом, в качестве посредников очищения
и перерождения; и, как он полагал, Франция и француз-
ская монархия станут еще сильнее, чем прежде, когда
террор и революционные войны выполнят свое дело; он
считал также, что разрушение галликанской церкви и
церковной системы старого режима руками врагов рели-
гии было необходимым шагом на пути к восстановлению
единства христианства и свободы и универсальности цер-
кви. Фактически, этот идеал господствовал в сознании де
Местра, начиная с дней его юности, когда в 1781 году, во
время Масонского конгресса в Вильгельмсбаде, он убеж-
дал Фердинанда Брауншвейгского2 преобразовать масон-
1 Местр, Ж. де. Рассуждения о Франции. Пер. Г. А. Абра-
мова и Т. В. Шмачковой. М., 1997. С. 76.
2 Фердинанд Брауншвейгский — имеется в виду принц
(герцог) Брауншвейг-Люнебургский Фердинанд (1721-1792),
немецкий полководец. Во время Семилетней войны воевал под
знаменами Фридриха Великого. В 1757 году одержал победу
при Праге над австрийцами, в 1758 году разбил французов под
КрефеЛьдом. Потерпев неудачу под Бергеном, он в 1759 году
снова разбил французов при Миндене. Затем вернулся на свой
прежний пост губернатора Магдебурга, но в 1766 году поссо-
рился с королем и вышел в отставку. Был великим мастером
Соединенных лож.
274
К. Г. Доусон
ский орден в общество по соединению церквей, вплоть до
старости, когда он стал интеллектуальным вождем ульт-
рамонтанства1. Ибо какими бы непримиримыми ни были
его взгляды и какой бы непреклонной ни была его орто-
доксия, де Местр всегда готов был распознать «знаки вре-
мени» — в масонстве ли и иллюминатстве или же во
Французской революции и Священном союзе2, слабость
которого он вполне осознавал. Все это являлось в его гла-
зах фазами великой религиозной революции, которая
была неизбежна и уже далеко продвинулась. «Их назна-
чение состоит в том, чтобы расплавить металл, потом по-
ложение дел изменится»3. «Все наши планы, — писал он
в 1809 году, — тщетны, словно сны. Я сохранил, насколь-
1 Ультрамонтанство (от лат. ultra monies — за горами,
т. е. в Риме) — направление (с XV века) в католицизме, отстаи-
вающее идею неограниченной верховной власти римского
папы, его право вмешиваться в светские дела любого государ-
ства. С XVI века активными ультрамонтанами были иезуиты.
2 Священный союз — союз Австрии, Пруссии и России,
заключенный в Париже 26 сентября 1815 года, после падения
империи Наполеона I. Целями Священного союза являлось
обеспечение незыблемости решений Венского конгресса 1814-
15 годов, подавление революционных и национально-освободи-
тельных движений. В 1815 году к Священному союзу присое-
динилась Франция и ряд европейских государств. Священный
союз санкционировал вооруженную интервенцию и подавле-
ние австрийскими войсками революций в Неаполе (1820-21) и
Пьемонте (1821) и французскими войсками — в Испании (1820-
23). В ряде актов участвовала Великобритания. Противоречия
между европейскими державами и развитие революционного
движения расшатывали Священный союз, и в конце 20-х — на-
чале 30-х годов Священный союз фактически распался.
3 Письмо к графу де Вайясу от октября 1815 года (Maist-
reJ.f Comte de. Oeuvres. Lyon, 1884-87. V. XIII. P. 163-164).
Часть третья. Влияние революции
275
ко смог, надежду на то, что верующие будут призваны
отстроить заново здание, но мне кажется, что новые ра-
бочие продвигаются в глубокой тьме будущего и что Его
Величество Провидение говорит: “Смотрите, я делаю все
вещи новыми”»1.
Конечно же, философия истории де Местра является
не вполне христианской. В ней есть некий индуистский
или буддийский элемент — история управляется безлич-
ным законом воздаяния, или кармой. Всякое злое желание
или действие неизбежно порождает плод страдания — не-
винный может заплатить за виновного, но история пока-
зывает, что окончательное возмездие совершится. Един-
ственный выход из этого круга греха и страдания следует
искать в отрешенности и в добровольном принятии стра-
дания.
И этому взгляду на историю как на сверхчеловече-
ский процесс, который выходит за пределы целей и идей
человека, являющегося лишь видимым творцом истории,
суждено было повлиять на всех мыслителей следующего
поколения обоих лагерей. С одной стороны, он повлиял
на основателей социализма и позитивизма, таких как сен-
симонисты, особенно Базар и Конт. С другой — на основа-
телей либерального католицизма, таких как Ламенне и его
школа, и на католических консерваторов типа Доносо Кор-
теса2.
Но в свое собственное время де Местр был обособлен-
ной фигурой, стоящей между «двумя мирами, одним —
1 Maistre J., Comte de. Oeuvres. V. X. P. 405-406.
2 Доносо Кортес, Хуан (1809-1853) — испанский фило-
соф й дипломат. Первоначально находился под некоторым вли-
янием Прудона, в конце 40-х годов начал пропагандировать
идеи французских католиков — де Местра и Бональда. Призы-
вал к установлению военной диктатуры в Испании и укрепле-
нию католической церкви.
276
К. Г. Доусон
мертвым, другим — бессильным родиться». Он не при-
надлежит ни XVIII, ни XIX столетиям, ни Просвещению,
ни романтическому движению. Но хотя этот простой и
строгий старорежимный джентльмен имел мало общего с
недисциплинированным, эмоциональным и неустойчи-
вым духом романтизма, существует редкий параллелизм
между его мыслью и мыслью вождей романтического дви-
жения. Этот параллелизм наиболее ясно виден в эссе
«Европа или христианство», созданном молодым Новали-
сом1 в 1798 году, спустя всего два года после «Рассужде-
ний о Франции» де Местра. Несмотря на свое протестант-
ское происхождение, Новалис превозносит религиозный
идеал средних веков и порицает Реформацию за ее кощун-
ственную попытку разделить неделимую церковь и зато-
чить религию внутри политических границ. Подобно де
Местру, он рассматривает Реформацию в качестве исто-
ка рационализма и свободомыслия, который достиг своей
кульминации в деле революции. Но в то же время он ви-
дит в революции зарю новой эры и разделяет веру де Ме-
стра в то, что знаки времени указывают на великое
духовное возрождение, которое вновь приведет Европу к
религиозному единству. Все ранние романтики вдохнов-
лялись тем же самым сознанием надвигающейся духов-
ной революции, все они были врагами Просвещения и
поклонниками средневекового католицизма, а многие из
них, как, например, Фридрих и Доротея Шлегели, Адам
1 Новалис (настоящее имя и фамилия — Фридрих фон Хар-
денберг) (1772-1801) — немецкий поэт и философ. Предста-
витель Йенского кружка романтиков. Высказал идеи интуити-
вистской диалектики, всеобщего символизма природы, поляр-
ности и взаимоперехода всех вещей («магический идеализм»).
Его наследие составляют философские фрагменты, лирический
цикл «Гимны к ночи» (1800), «Духовные песни», незакончен-
ный роман «Генрих фон Офтердинген» (опубл. 1802).
Часть третья. Влияние революции
277
Мюллер, Цахариас Вернер, Франц фон Баадер, Гёррес и
Клеменс Брентано1 * * * * * * В, нашли свою духовную родину в като-
лической церкви.
Конечно же, было бы ошибкой игнорировать суще-
ствование протестантского элемента в этом движении.
1 Фридрих и Доротея Шлегели — Фридрих Шлегель
(1772-1829) — немецкий критик, философ культуры, языко-
вед, писатель. Ведущий теоретик йенских романтиков (учение
о романтической иронии и др.). Один из основоположников не-
мецкой индологии. В 1808 году перешел в католичество, пере-
ехал в Вену и с 1809 года состоял на австрийской государствен-
ной службе, сотрудничал с К. Меттернихом. Доротея Шлегель
(1763-1839) — жена Ф. Шлегеля, дочь М. Мендельсона.
Мюллер, Адам Генрих (1779-1829) — немецкий государ-
ствовед, экономист, публицист. Принадлежал к романтикам и
был последователем Шлегеля. В своих публицистических про-
изведениях ставил перед собой задачу борьбы с идеями XVIII
века как революционными. Человек, по его мнению, немыслим
вне государства. Естественное состояние человека, как и есте-
ственное право, относится к области химер. В основе обще-
ственной жизни должна лежать религия. Лучшее воплощение
этого порядка — средневековый католическо-феодальный
строй. В обособленных сословиях воплощаются отдельные
жизненные начала политического бытия народов, а живым
объединением этих начал служит живое лицо монарха.
Вернер, Фридрих Людвиг Цахариас (1768-1823) — немец-
кий поэт и драматург. Зачинатель жанра романтической «тра-
гедии рока» в немецкой литературе. Автор драм с мистической
тенденцией («Крест на Балтийском море», «Мартин Лютер»,
«Аттила, король гуннов», «Ванда, королева сарматов» и др.).
В 1809 году перешел в католичество, а в 1811 году сделался
священником и проповедником в Вене, отрекшись от некото-
рых своих произведений.
Баадер, Франц Ксаверий (1765-1841) — немецкий фило-
соф, врачкспециалист по горному делу. Профессор философии
278
К. Г. Доусон
Шлейермахер1 2, возможно, оказавший основное влияние
на характер протестантской религиозной мысли XIX сто-
летия, являлся другом Шлегелей и был тесно связан с
истоками движения, в то время как позднее наиболее ори-
гинальный протестантский мыслитель XIX столетия дат-
чанин Сёрен Кьеркегор2 был истинным романтиком, не-
и богословия Мюнхенского университета (1826-38). Высту-
пив как философ в 1809 году («Динамическая философия»),
Баадер, используя идеи каббалы, Сен-Мартена, отчасти Бёме,
развил в духе консервативного романтизма теософскую систе-
му, в которой проводил мысль о полной зависимости бытия
человека, человеческой истории от бытия Бога, а потому зна-
ния — от веры.
Брентано, Клеменс (1778-1842) — немецкий писатель,
один из представителей второго поколения немецких романти-
ков, собиратель и пропагандист немецкого фольклора. Вместе
с Л. А. Арнимом опубликовал сборник немецких сказок и пе-
сен «Волшебный рог мальчика» (1806-08). К концу жизни
сблизился с католиками, что отразилось в его творчестве (сти-
хотворная обработка истории жизни монахини Анны Катари-
ны Эмерих (1833)).
* Шлейермахер, Фридрих (1768-1834) — немецкий про-
тестантский теолог и философ, близкий к йенским романтикам,
в духе идей которых определял религию как внутреннее пере-
живание, чувство «зависимости» от бесконечного. Переводчик
Платона и основоположник современной философской герме-
невтики.
2 Кьеркегор, Сёрен (1813-1855) — датский теолог, фило-
соф-иррационалист, писатель. Попытался противопоставить
«объективизму» диалектики Гегеля субъективную («экзистен-
циальную») диалектику личности, проходящей, по Кьеркегору,
три стадии на пути к Богу: эстетическую, этическую и религиоз-
ную. Полемизируя с официальной теологией, защищал тезис о
реальности христианства лишь для избранных, которые смо-
гут реализовать свою экзистенциальную свободу. Оказал вли-
яние на развитие датской литературы; в XX веке — на экзис-
Часть третья. Влияние революции
279
смотря на свою изоляцию и враждебность ко всему, что
поддерживал Шлейермахер.
Тем не менее современное мнение было недалеко от
истины, рассматривая романтизм как движение по обра-
щению в католичество (Catholicizing movement). Эту тен-
денцию можно наиболее отчетливо проследить в годы,
предшествовавшие обращению Шлегелей, в произведе-
ниях ранних романтиков типа Ваккенродера1 и Новали-
са, которые сами никогда не стали католиками и чей вос-
торг ни в коем случае не вдохновлялся пропагандистски-
ми мотивами.
Я уже упоминал замечательный панегирик, сочинен-
ный Новалисом средневековому католицизму, и его кри-
тику Реформации, и точно так же Ваккенродер в 1797 го-
ду положил начало тому возвращению через средневеко-
вое искусство к средневековой религии, которое стало
столь типичным для католического возрождения в XIX сто-
летии. Эта тенденция к обращению в католичество, осуж-
давшаяся Гейне и молодой немецкой школой как явно ре-
акционный сентиментализм, много послужила тому, что-
бы сделать романтизм непопулярным в конце XIX века,
как мы видим, например, в известных томах Георга Бран-
деса «Романтическое движение в Германии» (1873), ко-
торые при всем их даровании находятся под влиянием
почти сектантской ожесточенности. В действительности,
тенциализм и диалектическую теологию. Основные сочинения:
«Или — или», «Страх и трепет», «Философские крохи», «Ста-
дии жизненного пути».
1 Ваккенродер, Вильгельм Генрих (1773-1798) — немец-
кий писатель. Книга «Об искусстве и художниках» (опублико-
вана в 1814 году), наброски завершенного Л. Тиком романа
«Странствия Франца Штернбальда» (1798) способствовали
формированию эстетики немецкого романтизма.
280
К. Г. Доусон
однако, религиозный элемент в романтизме, католиче-
ском или же некатолическом, идет гораздо глубже поверх-
ностной эстетической привлекательности. Он коренится
в основополагающих принципах движения, которые от-
личаются не просто эстетически, но также метафизиче-
ски и психологически от принципов классицизма XVII и
рационализма XVIII веков.
За изменением литературного вкуса и эстетической
оценки стоит глубокое изменение духовных позиций: по-
пытка расширить царство человеческого ума, выйдя за
пределы обычного сознания. Человеческое сознание —
лишь малый круг света посреди окружающей тьмы. Клас-
сицист и рационалист держались к центру круга как мож-
но ближе и упорядочивали свою жизнь и свое искусство
так, как будто бы эта малая сфера света была [всей] все-
ленной. Но романтик не был доволен этой узкой сферой.
Он стремился проникнуть в тайну великой реальности,
скрытой под покровом тьмы, и предпочитал сумеречные
области, выходящие за грани сознания, освещенному
дому рассудка. Так, наиболее глубокое выражение роман-
тического духа можно найти не в байроновском культе
личности или же в эстетическом евангелии «Оды грече-
ской вазе» Китса1, но в «Гимнах к ночи» Новалиса с их
мистическим возвеличиванием смерти. В самом деле, су-
ществует определенная связь между романтизмом и мис-
тицизмом, ибо религиозный мистицизм имеет тенденцию * В
1 Китс, Джон (1795-1821) — английский поэт-романтик.
В гедонистических стихах и патриархально-утопической идил-
лии «Эндимион» (1818) выразил протест против пуританского
ханжества. Воспевал культ красоты и гармонии в природе (оды
«Осени», «Психее») и искусстве («Ода греческой вазе»). Ему
также принадлежит символико-аллегорическая поэма «Гипери-
он» (1820).
Часть третья. Влияние революции
281
выражать себя в форме романтической поэзии, как в сти-
хотворениях св. Иоанна Креста1, в то время как литера-
турный романтизм на своих вершинах стремится к идеа-
лу религиозного мистицизма, как у Новалиса и Блейка.
Таким же точно образом победа классицизма в конце
XVII столетия была тесно связана с поражением мисти-
цизма, и за ней последовало то, что Анри Бремон2 в своем
великом произведении по истории религиозного чувства
во Франции называет «1а retraite des mystiques»3. На про-
тяжении всего XVIII столетия мистицизм изгонялся из
мира высокой культуры, а религия общества становилась
все более сухой и рационалистичной. Мистицизм нашел
убежище среди сект — квакеров и квиетистов, моравских
1 Св. Иоанн Креста (Сан Хуан де ла Крус, настоящее имя —
Хуан де Йепес-и-Альварес) (1542-1591) — испанский поэт-
мистик, монах, богослов. Родился в семье ткача. Учился в Ме-
дина-дель-Кампо и в Саламанке. Вступил в монашеский орден
кармелитов, где к тому времени назревал раскол между «босо-
ногими» и «умеренными» кармелитами. Встал на сторону «бо-
соногих» и был заключен в монастырскую тюрьму, откуда бе-
жал и укрылся в Альмодовар-дель-Кампо. Основал несколько
монастырей, начал реформу устава ордена, в соответствии с
реформой устава женских монастырей, проведенной св. Тере-
сой де Хесус. Занимал высокие монашеские посты, был глав-
ным судьей ордена кармелитов, приором Гранады и викарием
Андалусии. Является автором нескольких религиозных трак-
татов, а также стихотворений, отличающихся необычной ме-
лодичностью, жгучим лиризмом и темным языком метафор.
2 Бремон, Анри (1865-1933) — аббат, французский писа-
тель и цсторик. Основные его произведения: «Литературная
история религиозного чувства во Франции» (в 11 т., 1916-33),
«Религиозное беспокойство» (в 2 т., 1901-09), «Ньюмен» (в 4 т.,
1906-32), «Апология Фенелона» (1910), «Чистая поэзия»
(1926)и др.
3 Отступление мистического (франц.).
282
К. Г. Доусон
братьев и методистов, сведенборгианцев и иллюмина-
тов1 — или среди простых людей в католической Европе,
1 Квакеры (от англ, quakers, буквально — «трясуны»; са-
моназвание — «Общество друзей») — члены религиозной хри-
стианской общины, основанной в середине XVII столетия в
Англии. До закона о веротерпимости 1689 года они подверга-
лись яростным преследованиям. Признавая главные протес-
тантские догматы, квакеры придают значение не столько Свя-
щенному Писанию, сколько присущему человеку «внутренне-
му свету», и отрицают всякое определенное богослужение и
таинства. Духовенства у них нет, а собираясь в своих молит-
венных домах, они молча ждут, пока какой-нибудь член общи-
ны не почувствует себя просветленным и не выступит перед
собранием. Если же в течение нескольких часов никто не по-
чувствует внутреннего просветления, они молча расходятся.
Позднее квакеры стали возлагать проповедь на наиболее спо-
собных ораторов. Общины квакеров имеют демократическое
устройство. Квакеры проповедуют пацифизм и большое место
уделяют благотворительности.
Квиетисты (от лат. quietus — спокойный, безмятеж-
ный) — представители религиозного учения, доводящего иде-
ал пассивного подчинения воле Бога до требования быть без-
участным к собственному спасению. Это учение возникло в
XVII столетии внутри католицизма и было осуждено церков-
ными инстанциями.
Сведенборгианцы — последователи учения Эмануэля
Сведенборга (1688-1772) — шведского ученого и теософа-ми-
стика, создателя «Новой церкви», которая, основываясь на тек-
сте Священного Писания, допускала, однако, ряд весьма суще-
ственных отступлений от канонов христианства. Будучи визио-
нером, Сведенборг на основании своих видений выдвинул так
называемое учение о соответствиях, согласно которому мир
земной является точным соответствием миру небесному, толь-
ко менее совершенным, менее одухотворенным; кроме того, и в
каждом человеке заключено небо в мельчайшей своей форме.
«Нет ничего в мире земном, чему не соответствовало бы нечто
Часть третья. Влияние революции
283
где он породил таких святых, как Бенедикт Жозеф Лабр,
который кажется таким же неуместным в век Просвеще-
ния, как индийский факир в лондонском клубе. Это ис-
кусственное отделение высокой культуры от глубоких
форм религиозного опыта описано Кольриджем в замеча-
тельном отрывке из «Biographia Literaria», где он воздает
свой долг мистикам.
Романтическое движение было глубоко укоренено в
этом религиозном подземелье, и М. Виатт в своей ученой
книге «Оккультные источники романтизма» показал, как
многочисленны были связи, которые вели от Бёме и мис-
тиков XVII столетия через Сведенборга, Сен-Мартена и
Лафатера1 к романтикам начала столетия XIX. С одной
в горнем мире», — такова основная идея Сведенборга. Общи-
ны последователей теософии Сведенборга существуют в раз-
личных странах, преимущественно в США и Великобритании.
О моравских братьях, методистах и ил л юмина max см.
в примечаниях к Части первой.
1 Сен-Мартен, Луи Клод де (1743-1803) — французский
философ-мистик, теософ. Начиная с первой своей книги «О за-
блуждениях и истине» (1775) боролся против материализма и
атеизма французских просветителей, в то же время отрица-
тельно относясь к официальной религиозной идеологии. Тео-
софия Сен-Мартена, формировавшаяся под влиянием работ
мистика Мартинеса Паскуалиса, Бёме и Сведенборга, вобрала
в себя идеи древневосточного, античного и средневекового ми-
стицизма. Взгляды Сен-Мартена оказали влияние на масонов
(в частности, на русских масонов, получивших кличку «марти-
нистов»), иллюминатов, на формирование идеологии второй
Реставрации (де Местр, Бональд, Шатобриан).
Лафатер, Иоганн Каспар (1741-1801) — швейцарский
писатель. Роман «Понтий Пилат, или Маленькая Библия»
(1782-85), драма «Абрахам и Исаак» (1776) носят религиоз-
ный характер. Ему также принадлежит популярный в конце
XVIII — начале XIX веков трактат по физиогномике «Физио-
гномические фрагменты...» (1775-78).
284
К. Г. Доусон
стороны, этот поток возвращался обратно к своему пер-
воначальному истоку в католической церкви, в то время
как с другой — он смешивался с потоком политических и
социальных перемен и вдохновлял новые революционные
движения духом религиозного энтузиазма и апокалипти-
ческой надежды.
Но наиболее замечательный плод этого скрытого воз-
действия религии можно найти в Англии в личности
Вильяма Блейка, ибо здесь мы видим это течение, так ска-
зать, в его чистом состоянии перед воплощением в соци-
альные и религиозные движения нового века, и когда оно
еще не было затронуто контактом с внешним миром.
Блейк был значительно старше остальных романтиков не
только в Англии, но также и на континенте. Он скорее
принадлежал к поколению де Местра, чем к поколению
Вордсворта, Кольриджа и Новалиса. Подобно де Местру,
он был одиноким мыслителем, духовным изгнанником,
хотя место его изгнания находилось не в далекой России
на берегах Невы, но у вод Темзы в Лэмбете1. Подобно де
Местру, он был пророком, видевшим исторические собы-
тия sub specie aeternitatis2, как в том странном изобра-
жении Питта в виде ангела, парящего на крыльях бури и
«приказывающего Жнецу пожинать Виноградную Лозу
Земли, а Пахарю — распахивать Города и Башни». Но здесь
сходство заканчивается. По своим принципам и полити-
ческим убеждениям два эти человека являют собой пол-
ную противоположность [друг другу]. Де Местр — на-
божный католик и дворянин с роялистскими убежде-
ниями, апостол нравственного порядка и социального
авторитета; Блейк — человек из народа, еретик из ерети-
1 Лэмбет (Lambeth) — Лондонская резиденция архиепис-
копа Кентерберийского, примаса англиканской церкви.
2 С точки зрения вечности (лат.).
Часть третья. Влияние революции
285
ков и революционер из революционеров, апостол анархии
и парадоксальности; кроме того, если де Местр.еще оста-
ется верным классической традиции в ясности своего
стиля и в строгой логичности своей мысли, Блейк пре-
восходит всех романтиков в бесформенности и непонят-
ности. Он ничего не знает о логике и совсем не заботится
о последовательности. Он смотрит на разум как на врага
духовного видения, а на науку — как на древо смерти. Он
выстраивает обширные туманные мифологии, не забо-
тясь об объяснении их значения или о примирении про-
тиворечий между ними. Однако тот, у кого хватит терпе-
ния и воображения последовать за ним по его странному
миру видений, достигнет более прямого проникновения в
процесс духовного изменения, происходивший под по-
верхностью европейского сознания, нежели он сможет
найти у любого другого писателя. Ибо Блейк, в отличие
от других романтиков, появляется прямо из религиозной
преисподней и имеет мало контактов с литературными
движениями своей эпохи. Он был воспитан как сведен-
боргианец и, хотя вскоре отклонился от узкой линии све-
денборгианской ортодоксии, продолжал жить своей ду-
ховной жизнью в мире сектантской теософии — мире
Лафатера, Сен-Мартена и Виллермоза1. Однако в то же
самое время его революционные чувства привели его к
контакту с вольнодумцами и политическими реформато-
рами Лондонского корреспондентского общества и Обще-
1 Виллермоз, Жан Батист — глава лионской масонской
ложи. При нем Лион претендовал на руководящую роль во
французском масонстве, придерживаясь «брауншвейгской»
(см. прим. 2 на стр. 273) ориентации, в то время как париж-
ский «Великий Восток» шел навстречу веяниям, создаваемым
началом революции.
286
К. Г. Доусон
ства друзей свободы, таких как Пейн и Годвин1, и его ран-
ние пророческие произведения прямо вдохновлены энту-
зиазмом по поводу дела революции. Эта ранняя стадия
развития его мысли кажется на первый взгляд не просто
неортодоксальной, но антихристианской и антирелигиоз-
ной. Религия — это «паутина Уризена», злого бога Вет-
хого Завета, порабощающего человечество железными
законами морали. Мессия нового евангелия — Дух Рево-
люции, Орк, «Сын Огня», который «дробит строгий закон
в пыль и разбрасывает религию по четырем ветрам как
разорванную книгу». Так, единственное зло — это подав-
ление: «Кто желает и не действует, разводит чуму... Энер-
гия есть Вечное Блаженство... Ибо все, что живет, свято,
жизнь наслаждается в жизни: потому что душа сладост-
ного наслаждения никогда не может оскверниться».
Это евангелие анархии, выраженное в ранних блей-
ковских произведениях, имеет много общего с верой ро-
мантических либералов и утопических социалистов, таких
как Годвин, Шелли и молодой Фурье, но уже отделено от
1 Годвин, Уильям (1756-1836) — английский утопист, по-
литический писатель и беллетрист. Получил духовное образо-
вание и несколько лет был проповедником. Увлекшись идеями
французских просветителей, к 1781 году порвал с религией и
занялся литературной деятельностью. Доктрина Годвина, из-
ложенная в «Исследовании относительно политической спра-
ведливости», исходила из признания всемогущества человече-
ского разума, характер деятельности которого определяется
окружающей социальной средой. Подвергая критике существу-
ющий порядок, пытался открыть общественный строй, соответ-
ствующий истине, и тем самым осуществить справедливость.
Требовал отмены права собственности и государственной вла-
сти. Его идеал — свободное общество независимых работни-
ков, продукты труда которых распределяются между всеми по
потребностям.
Часть третья. Влияние революции
287
ортодоксальной революционной веры враждебностью к
рационализму и к эмпирической философии XVIII столе-
тия. Блейк согласился бы с точкой зрения де Местра, что
«презрение к Локку есть начало мудрости», и оба напада-
ли на философию Бэкона с одинаковой враждебностью,
как, например, в блейковской эпитафии Бэкону:
О reader behold the Philosopher’s grave:
He was born quite a Fool and he died quite a Knave.
[О, читатель, воззри на могилу Философа:
Он родился настоящим дураком, а умер
настоящим мошенником].
Кроме того, [дальнейшее] развитие революции разо-
чаровало Блейка не менее других романтиков. Настрое-
ние ранних пророческих книг постепенно меняется от
восторженной надежды на новую зарю до атмосферы апо-
калиптического ужаса и уныния, достигающих своей
кульминации в «Песни Лос» с ее зловещим фронтиспи-
сом, изображающим обезглавленную фигуру, нависаю-
щую над безлюдным пейзажем.
В период своего пребывания в Фелфаме, с 1800 по
1803 год, примерно в то же время, когда немецкий роман-
тизм обращался к христианству, Блейк испытал духов-
ный кризис, изменивший его отношение к религии. Он
говорит в 1804 году, что в течение двадцати лет был «ра-
бом, связанным в мельнице посреди животных и дьяво-
лов». «Я действительно прошел через ад страхов и ужа-
сов (которые никто кроме меня не знает) в разделенном
существовании; теперь, когда ничто меня не разделяет,
ничто не враждует со мной, я должен идти дальше в силе
Господа Бога, как говорит Бедный Пилигрим».
Эти двадцать лет приблизительно соответствуют его
революционному периоду, последовавшему за сведен-
288
К. Г. Доусон
боргианской молодостью, когда он оказался под влияни-
ем Просвещения, представленного Годвином, Пристли1
и Пейном. Теперь он обратился к христианству, хотя это
было странное теософское христианство, имевшее боль-
ше общего с Бёме и Сен-Мартеном, нежели с какого-либо
рода христианской ортодоксией.
«Я не знаю иного христианства и иного евангелия, —
пишет он, — чем свобода тела и ума в развитии боже-
ственных искусств воображения — воображения реаль-
ного и Вечного Мира, без которого эта растительная все-
ленная представляет собой не что иное, как тусклую
тень, и в котором мы будем жить в наших вечных или во-
ображаемых телах, когда этих растительных смертных
тел больше не будет»2.
Но блейковское воображение — не субъективная че-
ловеческая способность; это творческий и вечный Логос.
«Воображение есть божественное видение, не видение
мира, или человека, или видение, идущее от человека, —
если это обычный человек»3. Также совсем не его панте-
изм и парадоксальность являются причиной того, что он
закрывал глаза на проблему зла и необходимость нрав-
ственного усилия. Он относился равно враждебно и к
поверхностному оптимизму радикалов с их культом про-
1 Пристли, Джозеф (1733-1804) — английский ученый,
философ, общественный деятель, член английского Королев-
ского общества (1767) и Парижской Академии наук (1772).
В 22 года стал священником и оставался им до конца жизни.
Выступая против официальной церкви, Пристли отстаивал
идеи религиозной свободы и веротерпимости, отделения церк-
ви от государства. Свои последние годы провел в США, куда
вынужден был эмигрировать в 1794 году из-за политических
преследований.
2 Jerusalem. Preface to the Christians.
3 Note to Wordsworth.
Часть третья. Влияние революции
289
свешенного эгоизма, и к черствому безразличию церкви
и государства.
О, божественный Спаситель [молится он], поднимись
Над горами Альбиона как в древнее время! Воззри!
Города Альбиона ищут твое лицо;
Лондон стонет от боли
От холма до холма, и Темза плачет вдоль долин;
Маленькие деревни Мидлсекса и Суррея
голодают и жаждут;
Двадцать восемь городов Альбиона протягивают
свои руки к тебе.
Ибо угнетатели Альбиона в каждом городе и деревне.
Они насмехаются над положением трудящегося;
они насмехаются над его голодными детьми;
Они покупают его дочерей, чтобы у них была
власть продавать его сыновей;
Они заставляют бедных жить коркой хлеба
при помощи мягкой умеренной хитрости;
Они приводят человека к тому, что он хочет
отдавать еще с пышностью и церемониями;
Хвала Иегове поется голодными и жаждущими
устами1.
Эта повышенная чувствительность к страданиям бед-
ных отделяет религию Блейка от ортодоксального хрис-
тианства его эпохи. Если его идеал творческого вообра-
жения и духовцри интуиции похож на идеал немецких
романтиков, то его преданность социальной справедливо-
сти имеет гораздо более общего с утопическим социализ-
мом Фурье и сенсимонистов. Он представляет собой обо-
собленную фигуру, одиноко стоящую между религиозной
1 Jerusalem.
10 Зак. 4338
290
К. Г. Доусон
преисподней сект и секулярным миром современного ис-
кусства и литературы и не оставляющую учеников для
развития своей мысли в том или ином направлении.
Тем не менее это значительная фигура, потому что он
отражает в весьма индивидуальной и независимой форме
духовный конфликт, лежащий в основе социальных изме-
нений эпохи и проистекающий из восстания духовных
сил, ранее подавленных рационализмом и морализмом
Просвещения. Это движение приняло две различные фор-
мы: с одной стороны (в качестве католического возрож-
дения на континенте, а впоследствии — в Оксфордском
движении в Англии), это было движение по возвращению
к традиции исторического христианства — католический
Ренессанс, уходящий далеко назад за эпоху Просвеще-
ния и Реформации к религиозной вере и религиозному
искусству средневекового христианства; а с другой сто-
роны, это было движение новшеств и перемен, провоз-
гласившее пришествие новой религии в согласии с духом
нового века, в стиле нового христианства сенсимони-
стов, религии человечества Конта или религиозного
национализма Мадзини1. Однако, несмотря на видимую
противоположность двух этих форм, они гораздо ближе
связаны друг с другом, чем можно было бы предполо-
жить. Религиозный либерализм Ламенне развился из ре-
1 Мадзини (Mazzini), Джузеппе (1805-1872) — вождь рес-
публиканско-демократического крыла итальянского Рисорджи-
менто. Основатель «Молодой Италии». Активный участник
Революции 1848-49 годов, глава правительства Римской рес-
публики в 1849 году. В 1860 году — один из организаторов по-
хода «Тысячи». Призывая к национальному освобождению Ита-
лии и ее объединению революционно-демократическим путем,
считал участие в освободительной борьбе религиозным долгом
каждого итальянца.
Часть третья. Влияние революции 291
лигиозного традиционализма де Бональда1 и де Местра,
Конт был учеником той же самой школы и заимствовал
формы своей религии будущего из религии прошлого,
тогда как некоторые из главных апостолов «религии про-
гресса», такие как Пьер Леру и Бюше2, проделали путь
через новое христианство к старому. Религии не удалось
вновь завоевать и объединить европейскую цивилиза-
цию, как надеялись де Местр и христианские романтики;
но, с другой стороны, она снова обрела жизненность и
снова утвердила себя в качестве автономной силы в ев-
ропейской культуре. В сравнении с XVIII веком век XIX,
особенно первая его половина, был религиозной эпохой.
1 Бональд, Луи Габриель Амбруаз (1754—1840) — фран-
цузский политический деятель и публицист, философ-идеа-
лист. В главном сочинении «Теория политической и религиоз-
ной власти в гражданском обществе» (1796) с клерикальных
позиций полемизировал с философией французского Просве-
щения; защищал идею божественного происхождения монар-
хии. Взгляды Бональда получили название традиционализма.
2 Бюше, Филипп Жозеф Бенжамен (1796-1865) — фран-
цузский политический деятель, публицист и историк. Один из
первых представителей христианского социализма. По образо-
ванию — врач. Стремясь примирить католицизм и социализм,
выдвинул план создания при помощи государства рабочих про-
изводительных ассоциаций. Этот план был принят группой ре-
месленников, издававших в 40-х годах XIX века журнал
«Atelier». В мае-июне 1848 года — председатель Учредитель-
ного собрания. С 1849 года отошел от политической деятельно-
сти и вернулся к врачебной практике. В 1833-38 годах совмест-
но с П. Ру-Лавернем издал 40-томную «Парламентскую исто-
рию французской революции».
292
К. Г. Доусон
10
Европа и революция
Тот факт, что Французская революция попыталась
предпринять полную реорганизацию социального строя,
которую мы видели в предыдущих главах, показывает,
насколько обширны были силы, освободившиеся благо-
даря воздействию новых идей Просвещения. Конечно же,
Франция созрела для великих социальных и политиче-
ских перемен. Правительство было слабым и неспособ-
ным, финансовая система — разрушенной, социальное
недовольство стало обычным, кроме того, правящие клас-
сы, бывшие силой Франции в прежние века, преврати-
лись благодаря политике Людовика XIV в декоративный
класс придворных, утративших свое действительное на-
значение и контакт с нацией и ставших паразитическим
образованием, которое можно было устранить без боль-
шого ущерба для государственной жизни. Но всего этого
недостаточно для объяснения катаклизма, который про-
изошел в действительности. Сознательные социально-
политические революции, которые в современной Евро-
пе мы считаем сами собой разумеющимися, крайне редки
в истории. Они происходят только тогда, когда цивилиза-
ция утрачивает свое духовное единство и подвергается
процессу внутренней трансформации.
Французское общество утратило свою внутреннюю
сплоченность с распадом контрреформационной культу-
ры, которая в своей галлицинизированной форме вдох-
новляла цивилизацию Grand Siecle, а революция явилась
попыткой воссоздать это единство на основе новой мыс-
ли XVIII столетия.
Это объясняет ее международное значение, посколь-
ку всюду, куда проникло разлагающее воздействие фран-
Часть третья. Влияние революции
293
цузского движения Просвещения, революция пробужда-
ла сочувственный отклик и революционные войска при-
нимались как освободители. Временами казалось, будто
Европа вновь обретет на новой основе единство, утрачен-
ное с конца средних веков, особенно когда Наполеон при-
нес свои высшие дары завоевателя и организатора в дело
укрепления революционных достижений.
Ибо хотя Французская революция являлась движени-
ем политическим, она была не только политическим дви-
жением наподобие Английской революции 1688 года или
даже Американской революции 1776 года. Она явилась
также революцией духовной, не в меньшей степени, чем
Реформация, осуществлением на практике той религии
человечества, которая была созданием мысли XVIII сто-
летия. За армиями революции и Наполеона стояли Де-
кларация прав человека и революционный идеализм. Ве-
ликий ряд военных завоеваний, достигнутых Францией,
был совершен во имя человечества, свободы и равенства.
Он начинается с торжественного отказа Франции от пра-
ва на завоевание (в декрете Учредительного собрания от
22 мая 1790 года) и доходит до того, что его начинают рас-
сматривать как крестовый поход за освобождение чело-
вечества от враждебных сил деспотизма, как показано в
декретах от 19 ноября и 15 декабря 1792 года, объявив-
ших войну привилегированным классам и предложивших
помощь всем народам, которые восстанут против своих
угнетателей.
Даже такие враги революции, как де Местр, видели в
ней нечто большее, чем человеческое. Он писал в 1796 го-
ду: «Истинно было сказано, что скорее революция ведет
людей, чем люди — революцию. Те, кто установили рес-
публику, сделали так, не желая этого и не зная, что они
делают; они были ведомы событиями, были инструмента-
ми властц, которая знала больше, чем сами они сделали».
294
К. Г. Доусон
Теперь Наполеон сам был величайшим из этих ин-
струментов революции. Конечно же, в известной степе-
ни он уничтожил дело революции, поскольку речь идет о
демократических институтах. Но он сохранил существен-
ные черты нового порядка — гражданское равенство, от-
мену социальных привилегий, интеллектуальную и рели-
гиозную свободу, поддержку науке и образованию и по-
ставил их на практическую основу. Как он сам сказал:
«Роман революции окончен; теперь мы должны начать ее
историю. Мы должны смотреть только на то, что реально
и практично в приложении принципов, а не на то, что
умозрительно и гипотетично».
Если с одной точки зрения его милитаристский им-
периализм кажется полной противоположностью паци-
фистскому либерализму 1789 года, то с другой — он явил-
ся великим организатором того, чего достигла революция.
Благодаря ему Франция стала первым современным
национальным государством с первым рационализиро-
ванным кодексом законов и первой системой единого на-
ционального государственного образования. Благодаря
ему это государство снова стало инструментом модерни-
зации всего европейского политического и социального
строя.
Он явился наследником Дантона и Людовика XIV
одновременно, и его деятельность представляет собой ре-
адаптацию политической традиции европейского госу-
дарства к нуждам новой культуры. При его правлении на-
циональная слава века Людовика XIV была восстановле-
на, и одновременно научная культура века Просвещения
была увенчана деятельностью великих французских уче-
ных, таких как астроном Лаплас, биолог Ламарк, химик
Вертолет и основатель египтологии Шампольон.
Прежде всего, именно Наполеон уничтожил колорит-
ные нелепости Священной Римской империи и триста
второстепенных государств Германии, которые представ-
Часть третья. Влияние революции 295
ляли собой осколки феодализма и реликты религиозных
войн. Вместо них он объединил западную Германию, Ни-
дерланды, Бельгию, Люксембург и Италию в одно госу-
дарство и таким образом приготовил путь для современ-
ного развития Европы и роста новых национальных госу-
дарств.
Однако эти великие достижения были испорчены ду-
хом хищнического милитаризма, который их сопровож-
дал. Единство это было не органическим, но — искусст-
венной структурой, созданной гениальным кондотьером.
Наполеон был великим политическим рационалистом, и
его рационализация революции разрушила революцион-
ный идеализм, который являлся ее динамической духов-
ной силой. Войска Наполеона могли освободить крестьян
Германии от бремени устарелого феодализма, но они
были слугами иностранного империализма, а не миссио-
нерами интернациональной свободы.
Но была еще более существенная слабость в напо-
леоновской империи. Существовало изначальное проти-
воречие между космополитической культурой империи и
воинствующим национализмом создавших ее революци-
онных армий. А потому сама сила влияния французских
идей вела к появлению подобных националистических
идеалов среди подвластных народов. Таким образом, те
самые люди, которые являлись пламенными сторонника-
ми Французской революции, стали вождями и апостола-
ми националистической реакции. Это наиболее очевидно
в Германии на примере таких людей, как Арндт, Гёррес и
Фихте, но мы также наблюдаем это явление в еще более
ранний период в Италии в случае с Альфьери, позднее —
в Англии^ например, в памфлете Вордсворта по поводу
Синтрийского соглашения1, и в Испании — в националь-
1 Арндт, Эрнст Мориц (1769-1860) — немецкий писатель
и патриот. Был профессором истории и прославился патриоти-
296
К. Г. Доусон
ном движении против Наполеона. Следовательно, как
указывал Сорель, сама революция доставила оружие, ко-
торое ее же и уничтожило, ибо принципы, к которым
призывали союзники в освободительной войне, основыва-
лись скорее на революционном идеале национального
самоопределения, нежели на строго легитимистских идеа-
лах контрреволюций. Отсюда, для немцев, испанцев и ис-
панских американцев освободительная война носила по-
чти революционный характер. Это была не столько война
против революции, сколько приспособление революцион-
ного идеала к собственным национальным потребностям
и традициям. Как результат этого, немецкие либералы
XIX столетия оглядывались на Арндта и освобОДитель-
ческими стихотворениями и публицистическими статьями, ко-
торые проникнуты крайней национальной нетерпимостью.
Главный сотрудник барона Штейна в борьбе с Наполеоном.
В 1848 году — член германского Национального собрания.
Своими сочинениями способствовал становлению у немцев на-
ционального самосознания.
Алъфьери, Витторио (1749-1803) — итальянский драма-
тург, создатель национальной трагедии классицизма. В тракта-
тах и трагедиях политического содержания выступал за объе-
динение Италии, осуждая тиранию («Клеопатра», «Мария Стю-
арт», «Саул» и др.). Несколько лет провел в Париже. Сначала
восторженно приветствовал Французскую революцию (ода
♦Париж без Бастилии»), затем резко осудил революционный
террор, возвратился в Италию и сочинил ряд антифранцузских
произведений, объединенных в сборнике «Фрайцузоненавист-
ник», а также политические и социальные комедии й сатиры.
Синтрийское соглашение — в 1807 году в Португалию
вторглись войска Наполеона, которые были изгнаны в 1808 го-
ду английскими войсками при поддержке португальских пат-
риотов. В городе Синтра (близ Лиссабона) было подписано со-
глашение, позволившее разбитой французской армии вернуть-
ся домой.
Часть третья. Влияние революции 297
ную войну, а испанские либералы — на кортесы и Кадис-
скую конституцию1 в манере, очень похожей на то, как
французский либерализм XIX столетия оглядывался на
Французскую революцию и принципы 1789 года.
Следовательно, падение наполеоновской империи и
реставрация Бурбонов во Франции, в Испании и на Сици-
лии далеко еще не отмечали конец революционного дви-
жения. Революционный дух сохранялся и находил выра-
жение в новых националистических движениях, распро-
странявшихся, подобно эпидемии, с одного конца Европы
до другого. Весь период с 1789 по 1848 год (или, в дей-
ствительности, с 1770 по 1870) был Веком революции.
Первой стала великая революционная буря 1790-х, кото-
рая пронеслась по Западной Европе, словно стремитель-
ный поток, разрушая на своем ходу французскую монар-
хию и Священную Римскую империю и «переливая ста-
рые королевства в иные формы». И едва этот поток был
сдержан и влит в имперский строй наполеоновской сис-
темы, как разразилась новая буря, разрушившая тща-
тельно разработанную структуру, созданную Наполео-
1 Кортесы и Кадисская конституция — в 1810 году в
Испании на освобожденной от оккупантов территории откры-
лись заседания Учредительных кортесов, депутаты которых
были выбраны испанским народом (кортесы созваны 24 сентяб-
ря 1810 года на острове Леон, 20 февраля 1811 года перемести-
лись в Кадис (порт на юге Испании), действовали до 20 сентяб-
ря 1813 года). Среди депутатов преобладали представители
либеральной буржуазии и либерального дворянства. В марте
1812 года кортесы приняли первую в истории Испании Кадис-
скую конституцию, ограничивавшую власть короля выборной
палатой и упразднявшую некоторые феодальные пережитки
(такие, как инквизиция, внутренние таможенные пошлины,
церковная десятина) и некоторые феодальные привилегии дво-
рянства.
298
К. Г. Доусок
ном, и возвратившая старые монархии, которые на время
показались поборниками прав наций. Но как только была
произведена Реставрация, новое европейское урегулиро-
вание начал нарушать новый ряд революционных нацио-
нальных движений, распространявшихся от периферии
Европы к центру до тех пор, пока они не достигли своей
кульминации в главном взрыве 1848 года.
С другой стороны, если бы Наполеон добился успеха
в решении тех задач, которые сам перед собой поставил,
Западная Европа вернулась бы к политическому и куль-
турному единству, с которого началось ее развитие в эпо-
ху Каролингов. Эта грандиозная идея разбилась вдребез-
ги не только по причине ее непримиримости с принципом
национальности, но в гораздо большей степени из-за ее
противоречия с одной великой силой, которая осталась
незатронутой революцией.
Ибо в то время как культура континента трансформи-
ровалась при помощи описанных нами движений, англий-
ское общество развивалось на собственных основаниях в
ином направлении. За границей XVIII столетие было эпо-
хой политической и социальной централизации, в Англии
революция 1688 года уничтожила как политическую
власть короны, так и общественное влияние двора и пе-
редала реальный контроль над государством сельским
классам. Англия XVIII века была республикой сквайров,
управлявшейся олигархией крупных землевладельцев
типа Расселов, Кавендишей и Пэлемов. Местное управ-
ление осуществлялось не при помощи официальных пред-
ставителей центрального правительства, как во Фран-
ции, но мировыми судьями, которые все являлись чле-
нами землевладельческого класса, контролировавшего
также Парламент и государственную администрацию.
Это была почти патриархальная система правления, без
полиции или бюрократии, система, которой почти всеце-
ло не хватает механизму современного централизованно-
Часть третья. Влияние революции 299
го государства. Подобное общество могло показаться по
сути своей непрогрессивным и чем-то вроде реакции на
средневековые феодальные условия. Но господство зем-
левладельцев компенсировалось интенсивным развитием
торговых и финансовых кругов. Со времен Стюартов пре-
успевание нации стало в значительной степени зависеть
от торговли и мореходства, и их значение было полнос-
тью осознано во время установления революции. Новая
система национальных финансов, отмеченная созданием
Банка Англии и государственного долга, усиливала влия-
ние финансовых кругов.
На протяжении XVIII столетия развитие торговли
шло рука об руку с движением колониальной экспансии,
и именно торговые круги привели к созданию заокеан-
ской империи, прежде всего в Индии.
Политическое главенство земельной аристократии не
вызывало оппозиции среднего класса, поскольку он об-
ладал достаточными возможностями для применения сво-
их сил в других сферах и поскольку не существовало
строгого разделения, как на континенте, между высшим
и средним классом. Младшие сыновья джентри шли в
бизнес, а успех в торговле создавал для купца возмож-
ность приобрести поместье, и он сам становился членом
привилегированного класса. В обществе, которое было
настолько децентрализовано и предоставляло такие широ-
кие возможности для личной инициативы, оставалось мало
места для амбициозных проектов социально-политическо-
го реформирования, вроде тех, что занимали силы конти-
нентальных мыслителей. Вся культура эпохи была едино-
личной и домашней. Она выражала себя в георгианской1
1 Георгианский — времени одного из английских королей
Георгов из Ганноверской династии: Георг I правил в 1714—27,
Георг II — с 1727 по 1760, Георг III — с 1760 по 1820 и Георг IV —
с 1820 по 1830 год.
300
К. Г. Доусон
домашней архитектуре с ее умеренным вкусом и практи-
ческим комфортом и в искусстве великих английских
портретистов с их изображением личного характера и
индивидуальных аристократических типов.
Дух континентального движения Просвещения, не-
сомненно, существовал и в Англии. Но он был ограничен
определенным кругом, людьми типа Попа и Болингброка,
Юма и Гиббона, Хораса Уолпола и лорда Честерфилда,
которые часто находились в более близких отношениях с
иностранным обществом, чем со взглядами собственных
своих соотечественников. Обычного англичанина мало
интересовали иностранная культура и абстрактные прин-
ципы философов. Свобода для него означала быть самим
собой, и таким образом обычный представитель англий-
ской культуры XVIII столетия — здоровый индивидуа-
лист и консерватор типа доктора Джонсона, глубоко уко-
рененного в национальной почве и традиции. Прежде все-
го, религиозная жизнь народа была еще сильна и
получала свежий импульс от великого уэслианского дви-
жения, которое является одним из центральных фактов
истории XVIII столетия. В то время как Вольтер прово-
дил свою кампанию против религии среди высших клас-
сов на континенте, [братья] Уэсли и Уайтфилд1 пропове-
1 Уайтфилд, Джордж (1714—1770) — один из основате-
лей методистской церкви. Получил университетское образова-
ние в Оксфорде, здесь примкнул к кружку братьев Уэсли и вме-
сте с ними отдался идее обновления церкви. Принял священ-
ство и, когда за отступления от догматов англиканства его
лишили прихода, стал вести всенародную проповедь под откры-
тым небом, преимущественно в горнозаводских районах, соби-
рая своим пламенным вдохновением десятки тысяч слушате-
лей. Неутомимый проповедник, он часто наезжал также в Аме-
рику, где пользовался такой же необычайной популярностью.
Часть третья. Влияние революции 301
довали возрождение сильной личной религии среди низ-
ших и средних классов Англии и в американских колони-
ях. Их вдохновение исходило от пиетистского движения
в лютеранской Германии, прежде всего от последовате-
лей графа Цинцендорфа1, моравских братьев, но новые
учения попали на почву, подготовленную пуританской
традицией XVIII столетия, и приобрели всецело нацио-
нальный характер. Они призывали именно к тем классам,
которые в противном случае могли предоставить плодо-
родную почву для политического агитатора, и направля-
ли по религиозным каналам те силы, которые на континен-
те находили выход в революционном движении, вдохнов-
лявшемся социальным мистицизмом Руссо. Религиозное
обращение индивида заняло место политической револю-
ции в обществе.
Тем не менее великое интеллектуальное движение,
берущее начало от Ньютона и Локка, не приостанавлива-
лось и не осталось бесплодным в стране своего происхож-
дения. Но тогда как во Франции оно стало источником
универсальной философии природы и человечества, в
1 Цинцендорф, Николай Людвиг, граф (1700-1760) — не-
мецкий сектантский деятель. Обучался богословию в Виттен-
бергском университете, где сделался решительным пиетистом.
По окончании университета поступил на службу и одновремен-
но начал проповедовать. Не делал различия между представи-
телями разных вероисповеданий и стремился создать собствен-
ную общину. Цели своей он достиг тогда, когда моравские бра-
тья, иммигрировавшие в Гернгут, увеличили его сторонников
(«гернгутеры»). Как саксонскому чиновнику ему было запре-
щено совершать службу, он вышел в отставку, принял священ-
ство и в 1737 году был рукоположен в епископы моравских об-
щин. Вторую половину жизни много путешествовал по Европе
и Америке с проповедническими целями. Оставил много духов-
ных сочинений.
302
К. Г. Доусон
Англии это движение питало отвращение к подобным ам-
бициозным рассуждениям и ограничивало свою деятель-
ность практическими и утилитарными предметами. В этом
оно было верным ньютоновской традиции с ее ненавис-
тью к гипотезам и с ее концепцией науки как средства
обеспечения человеческого контроля над силами приро-
ды и использования их. Следовательно, в то время как
французы пытались перестроить общество на абстракт-
ных принципах, англичане проводили техническое пере-
устройство своей экономической жизни, которой сужде-
но было произвести даже еще большее воздействие на
будущую европейскую цивилизацию. Промышленная ре-
волюция оказалась возможной лишь благодаря новым
математическим методам Ньютона и его предшественни-
ков, превративших механику в точную науку, и тем са-
мым механическая цивилизация промышленного века ес-
тественным образом довела до конца ньютоновскую кон-
цепцию механического порядка природы. Но к тому же
требовались благоприятные социально-экономические
условия для ее осуществления, и они также были найде-
ны в предпринимательском индивидуалистическом обще-
стве Англии XVIII столетия, где развитие торговли обеспе-
чивало одновременно необходимый капитал и расширяю-
щийся рынок для развития крупной промышленности.
Изобретение парового двигателя, развитие новой уголь-
ной металлургии, а также применение механической
силы, а затем и пара в хлопчатобумажной промышлен-
ности явились главными шагами в последовавшей ре-
волюции, которая сделала Англию мастерской мира и
послужила причиной огромного прироста численности
ее населения. А это снова воздействовало как стимул на
сельское хозяйство, которое само переживало револю-
цию благодаря привлечению капитала в обрабатывание
земли.
Часть третья. Влияние революции 303
В то же время экономическая политика нации транс-
формировалась благодаря новой науке политэкономии,
которая имела такое же значение в истории английской
мысли, какое движение философского рационализма име-
ло во Франции. Хотя ее основатель Адам Смит извлек
значительные составные части своего учения из совре-
менной французской мысли, по своему характеру эта нау-
ка была существенным образом британской и явилась
продуктом протестантского индивидуалистического об-
щества. Ее главными принципами были свобода торговли
и промышленности, губительность всякого государствен-
ного регулирования и желательность свободного сорев-
нования на основе провиденциальной тождественности
частных интересов и общественной пользы. Ее последую-
щее развитие было тесным образом связано с философ-
ским радикализмом Бентама и с мыслью Мальтуса и Ри-
кардо, и она явилась последним влиянием, формировав-
шим в XIX веке либерализм манчестерской школы1,
восторжествовавшей в деле отмены хлебных законов.
1 Бентам, Иеремия (1748—1832) — знаменитый англий-
ский философ, социолог, юрист. Основатель утилитарной фи-
лософии. Оказал большое влияние на законодательство раз-
личных стран.
Мальтус, Томас Роберт (1766—1834) — английский эко-
номист. Основной идеей его главного сочинения является
мысль о том, что население обладает способностью увеличи-
ваться быстрее, чем средства существования. Первое растет в
прогрессии геометрической, а вторые — в арифметической.
Отсюда вывод, что уменьшение благосостояния народных масс
есть результат этих естественных причин, а не тех или иных
недостатков устройства общества.
Рикардо, Давид (1772—1823) — английский экономист,
один из крупнейших представителей классической буржуазной
политической экономии. Он впервые изложил теорию позе-
304
К. Г. Доусон
Это теоретическое движение дало промышленной ре-
волюции свою философию и имело также мощное влия-
ние на практическую политику и трансформацию соци-
альных институтов в Англии. Несмотря на безмерные
страдания, вызванные неограниченным индивидуализ-
мом и конкуренцией нового промышленного порядка, су-
ществовало громадное увеличение материального могу-
щества и благосостояния, которое создало для Англии
возможность одной противостоять Европе в наполеонов-
скую эпоху. Франция столкнулась не только с солидной
организацией английской сельскохозяйственной струк-
туры, но и с неисчерпаемыми экономическими ресурса-
ми нового индустриального общества. Континентальная
блокада окончилась неудачей по причине того, что сам
континент стал зависимым от английской торговли и про-
мышленности, в то время как господство Англии на море
давало ей возможность монополизировать внеевропей-
ские рынки за счет своих континентальных противников.
Таким образом, поражение Наполеона явилось победой
не столько старого режима и сил европейской реакции,
сколько победой нового экономического общества, кото-
рое было таким же продуктом новой эпохи, как и сама
Французская революция.
мельной ренты. Сторонник свободы торговли и конкуренции,
он индифферентно относился к интересам рабочих.
Манчестерская школа (фритредерство, от англ, free
trade — свободная торговля) — направление в экономической
теории и политике промышленной буржуазии, основные прин-
ципы которого — требование свободы торговли и невмешатель-
ства государства в частнопредпринимательскую деятельность.
Возникло в Англии в последней трети XVIII столетия. Назва-
ние — от Хлебной лиги Манчестера 30-40-х годов XIX века.
Часть третья. Влияние революции 305
11
Революция и современный мир
История XIX столетия развивалась в тени Француз-
ской революции и последовавших за ней национальных
либеральных революций. Столетие политической, эконо-
мической и социальной революций, столетие открытия
мира, завоевания мира и мировой эксплуатации, оно было
также великим веком капитализма; и оно же явилось сви-
детелем возникновения социализма и коммунизма и их
атаки на основания капиталистического общества —
Сен-Симона, Фурье, Прудона, Маркса, Бакунина. Когда
столетие начиналось, Джефферсон еще был президентом
Соединенных Штатов, а Георг III — королем Англии. Ко-
гда оно заканчивалось, Ленин уже планировал русскую
революцию.
XIX столетие было также веком громадного научного
прогресса — как в мысли, так в еще большей степени —
в применении науки к человеческой жизни. Этот про-
гресс может показаться нам в век атома элементарным.
Однако именно в XIX столетии были сделаны решающие
шаги, от которых зависело все дальнейшее [развитие].
Ибо в 1800 году человечество почти везде жило так, как
оно всегда жило в пределах старого цикла крестьянина и
ремесленника, с незначительными изменениями суще-
ствовавшего на протяжении тысячелетий, тогда как к
1900 году машины были повсюду, и, в конце концов, было
заложено .основание мировой экономики и технологиче-
ского порядка. Таким образом, западная цивилизация в
XIX столетии видоизменялась под воздействием двух ве-
ликих движений, которые действовали одновременно, про-
исходя из двух различных центров. Первым была поли-
тическая революция, происходившая от Великой француз-
11 Зак. 4338
306
К. Г. Доусон
ской революции 1789 года, продолженная тремя поздней-
шими революциями 1830, 1848 и 1871 годов и постепен-
но перестававшая быть чисто политической и становив-
шаяся социальной и социалистической. А во-вторых, име-
ла место технологическая революция, которая началась
с Английской промышленной революции в конце XVIII
столетия, постепенно распространялась на континен-
тальную Европу от Атлантики с приходом железных до-
рог, фабрик и новой металлургии и постепенно замещала
старую аграрную экономику новым городским индустри-
альным порядком.
В прошлом культурное изменение, за исключением
религиозной сферы, ограничивалось, в основном, немно-
гочисленным городским или аристократическим мень-
шинством. Под этой активной в культурном отношении
надстройкой жизнь масс протекала почти неизменно.
Цивилизация покоилась на аграрном фундаменте, и крес-
тьянское большинство следовало традиционным моделям
жизни и использовало одни и те же экономические тех-
нологии столетие за столетием.
Технологическая революция переместила социаль-
ный и экономический центры тяжести. Новое городское
индустриальное общество стало динамическим центром
мировой экономики и трансформировало аграрное обще-
ство таким образом, чтобы оно соответствовало его тре-
бованиям. Распространение механизированной промыш-
ленной продукции стимулировало потребность в сырье и
в конечном итоге привело к механизации сельского хозяй-
ства.
Это отношение между новой городской механизиро-
ванной культурой и старой крестьянской экономикой па-
раллельно отношению между новой культурой и неевро-
пейскими обществами, которые рассматривались в каче-
стве источников сырья и которые глубоко изменились
благодаря стимулам и давлению западного рынка.
Часть третья. Влияние революции
307
Таким образом, новый технологический порядок по-
родил глубокие социальные изменения. Неожиданная
перемена во внутреннем балансе власти и огромный рост
богатства и благоприятных возможностей вызвали про-
цесс интенсивной конкуренции и социальной напряжен-
ности между индивидами, классами и государствами.
Победа техники явилась плодом научного прогресса,
имевшего место в Западной Европе, начиная с эпохи Ре-
нессанса. Он следовал по двум различным линиям разви-
тия — математической традиции великих континенталь-
ных ученых-мыслителей от Галилея, Декарта и Лейбница
до Лапласа и Эйлера и экспериментальному эмпиризму
школы Фрэнсиса Бэкона, Королевского общества и Лок-
ка в Англии. Но обе эти традиции уходили корнями в Окс-
фордскую школу XIII столетия к Гроссетесту и Роджеру
Бэкону1 и обе объединились в современной технологиче-
ской традиции.
Тем не менее лишь тогда, когда эта традиция была
усвоена и применена благодаря предприимчивости и
изобретательности средних классов (особенно протес-
тантского среднего класса в Англии XVIII века), осуще-
ствились безмерные экономические и социальные резуль-
1 Гроссетест — Роберт Гроссетест (Большая Голова,
Robert Grosseteste) (ок. 1175-1253) — английский философ-
схоласт и естествоиспытатель, епископ. Выдвинул учение о
свете, видя в нем первоматерию; основой науки считал оптику
и геометрию. Преподавал в Оксфорде и был учителем Роджера
Бэкона.
Бэкон, Роджер (ок. 1214-1292) — английский философ и
естествоиспытатель, монах-францисканец. Профессор в Окс-
форде. Придавал большое значение математике и опыту — как
научному эксперименту, так и внутреннему мистическому оза-
рению. Занимался оптикой и астрономией, предвосхитил мно-
гие позднейшие открытия.
308
К. Г. Доусон
таты научной технологии. Типичный пример сил, сотруд-
ничавших в движении, можно наблюдать в изобретении
Уаттом парового двигателя. Это изобретение было бы
невозможным без просвещенной поддержки ученых уни-
верситета Глазго, с которыми он работал. Но он бы не
достиг успеха и без поддержки энергичного и дальновид-
ного бизнесмена — Мэтью Бультона1 из Бирмингема.
Движение, рассматриваемое в целом, по духу своему
было далеко от материализма. Ученые вдохновлялись
христианско-платонической концепцией умопостигаемо-
го миростроя, который может быть интерпретирован или
же переведен на язык математических понятий. Люди
бизнеса вдохновлялись пуританской концепцией про-
мышленности и предпринимательства как нравственных
идеалов. И-тех и других свел вместе либеральный идеа-
лизм экономических философов типа Адама Смита, ве-
рившего, что свобода торговли, знание и промышлен-
ность неизбежно послужат увеличению богатства наро-
дов и счастью человечества. В действительности, однако
же, приложение науки к жизни посредством техники озна-
чало широкую экспансию богатства и власти, которая
разрушила традиционные социальные нормы и подорва-
ла традиционные нравственные ценности. Оно было по-
добно золотой лихорадке, в которой успех выпадал на
1 Булътон, Мэтью (1728—1809) — английский механик.
К 1768 году относится его знакомство с Уаттом. После того он
решил оставить свои собственные попытки и вступить в компа-
нию с Уаттом для эксплуатации сделанного последним изобре-
тения. В 1775 году появилась фирма «Бультон и Уатт»; со дня
своего основания по 1785 год она приобрела пять патентов на
различные важные улучшения паровых машин и на самостоя-
тельные изобретения. В 1788 году Бультон с успехом приме-
нил силу пара к монетному делу, что значительно улучшило
качество выпускаемых английских монет.
Часть третья. Влияние революции 309
долю сильнейших и наиболее беспринципных, а слабые
терпели неудачу.
Век технологии, основанной на приложении науки к
жизни, теоретически должен был привести к переустрой-
ству мира научной интеллигенцией на гуманных и либе-
ральных принципах ради общего блага. На самом деле он
явился веком смятения и беспорядка, экономической экс-
плуатации и социальной революции, скептицизма и мате-
риализма. Никогда за весь ход истории силы человеческой
тупости, жадности и эгоизма не проявляли себя на таком
широком уровне. Следовательно, совсем неудивительно,
что все те, кто осознавал традиционные ценности запад-
ной культуры, должны были выступить против зла нового
века. Как Бёрк, Андре Шенье и де Местр выступили про-
тив крайностей Французской революции, так Карлейль и
Рёскин1 выступили против революции промышленной, в
то время как представители христианской традиции боро-
лись с новым догматизмом ученых и с материализмом но-
вого индустриального общества.
1 Бёрк, Эдмунд (1729-1797) — английский публицист и
философ, один из лидеров вигов. Автор памфлетов против
Французской революции, наиболее известный из которых —
«Размышления о революции во Франции» (1790).
Карлейль, Томас (1795-1881) — английский публицист,
историк и философ. Выдвинул концепцию «культа героев», ко-
торые являются единственными творцами истории. Автор «Ис-
тории Французской революции».
Рёскин, Джон (1819-1900) — английский писатель, тео-
ретик искусства. Романтический протест Рёскина против бур-
жуазной реальности сочетался с призывом к возрождению
«творческого» средневекового ремесла. Идеолог движения пре-
рафаэлитов. Произведения Рёскина о проблемах культуры
(«Сезам и Лилия», 1865; «Королева эфира», 1869) отличаются
изысканностью слога.
310
К. Г. Доусон
В целом, церковь была на стороне консерваторов не
только из-за того, что старый порядок был формально и
явно христианским, но в гораздо большей степени из-за
того, что революционные изменения нового века, каза-
лось бы, ниспровергают основания нравственного и со-
циального строя и приводят к состоянию беспорядка и
распада.
С другой стороны, ученые и технологи в целом стреми-
лись поддерживать либеральную идеологию, потому что
они осознавали враждебность закрепленных законом иму-
щественных прав старого порядка и нетерпимость полити-
ческой и религиозной властей в качестве главных препят-
ствий на пути прогресса современной цивилизации.
Следовательно, существовал конфликт между хрис-
тианской и либеральной культурами и соответствующий
союз между христианством и закрепленными законом
имущественными правами старого порядка, с одной сто-
роны, и между либерализмом и эгоистическими инстинк-
тами буржуазии и революционными требованиями про-
летариата — с другой. Однако ни один из этих союзов не
был достаточно прочным, чтобы обеспечить общую осно-
ву, на которой могла бы вновь объединиться западная
культура. Весь период с Французской революции до на-
стоящего времени характеризуется постоянной борьбой
между конфликтующими идеологиями, а периоды отно-
сительной стабилизации — при Наполеоне после Фран-
цузской революции, при викторианском либерализме в
середине XIX столетия и при капиталистическом импе-
риализме времен второй Германской империи — явля-
лись компромиссами или временными передышками меж-
ду двумя периодами конфликта.
Господствующей идеологией XIX столетия являлся,
несомненно, либерализм. Он был типичным символом
веры буржуазии, новых промышленных и коммерческих
кругов, которые стремились отменить все запреты на сво-
Часть третья. Влияние революции
311
водную деятельность экономических сил, политических
реформаторов, которые защищали конституционную фор-
му правления, свободу личности и отмену феодальных
традиций, классовых привилегий и всех форм деспотиче-
ской или авторитарной власти. Наконец, он был симво-
лом веры интеллигенции, которая выступала защитницей
национализма, свободомыслия и свободы печати.
Однако, несмотря на общие черты, европейский ли-
берализм был глубоко разделен. Французский, а на самом
деле и весь континентальный, либерализм вдохновлялся
традицией Французской революции и обычно носил анти-
клерикальный, а часто и антирелигиозный характер, тогда
как английский либерализм черпал свои силы из поддерж-
ки нонконформистов, а его лидеры, такие как Джон Брайт
и Гладстон1 * * * * * * В, часто являлись людьми с сильными религи-
озными убеждениями. Кроме того, проблема осложня-
лась националистическим движением, которое стреми-
лось отождествить себя с либерализмом в Италии и Вос-
точной Европе, тогда как на западе и севере Европы оно
стремилось объединиться с консерватизмом.
В конце концов, движение политической революции,
которое началось как национальное и либеральное, посте-
1 Брайт, Джон (1811-1889) — английский государствен-
ный деятель. Принимал участие в движении 1831-32 годов, в
1843 году был выбран в парламент и содействовал проведению
всех либеральных реформ — эмансипации евреев, отмены на-
вигационного акта и других. В 1859 году вновь был выбран в
парламент и немедленно выступил с проектом избирательной
реформы, за которую неустанно агитировал до 1867 года.
В 1868 году вступил министром торговли в кабинет Гладстона,
в котором с 1873 года занимал пост канцлера герцога Ланкас-
терского. Тот же пост Брайт занял в 1880 году во втором мини-
стерстве Гладстона, из которого вышел в 1882 году из-за во-
проса о вмешательстве в дела Египта. В 1886 году Брайт, будучи
312
К. Г. Доусон
пенно развивалось в направлении социальной революции
и новой социалистической идеологии, враждебной бур*
жуазии и либеральному конституционному государству.
В 1848 году либералы и социалисты сражались вместе по
одну сторону баррикад, но к 1871 году они сражались по
противоположные стороны, так что Тьер1, старый лидер
либералов, стал беспощадным подавителем Коммуны.
Социализм был обязан своей силой не только под*
держке требований рабочих, но даже в большей степени
тому, что он осознал с самого начала социальные послед-
ствия технологической революции. Это произошло не
благодаря Марксу, но благодаря тем сенсимонистам, ко-
торые были не утопистами типа Фурье и Кабе2, но скорее
технологическими идеалистами, верившими в то, что вся-
кое социальное зло можно исправить посредством реор-
ганизации общества учеными, являющимися представи-
противником ирландского гомруля (программы самоуправле-
ния Ирландии в рамках Британской империи), отделился от
Гладстона и примкнул к либерал-унионистам.
Гладстон, Уильям Юарт (1809-1898) — премьер-министр
Великобритании в 1868-74, 1880-85, 1886, 1892-94 годах>
лидер Либеральной партии с 1868 года. Правительство Глад-
стона подавляло национально-освободительное движение в
Ирландии и в то же время безуспешно добивалось принятия
английским парламентом билля о гомруле; в 1882 году осуще-
ствило захват Египта.
1	Тьер, Адольф (1797-1877) — французский государствен-
ный деятель, историк. Глава исполнительной власти с февраля
1871 года; в сентябре 1871-73 — президент Франции. В фев-
рале 1871 года заключил унизительный для Франции прелими-
нарный договор с Пруссией; пытался разоружить парижских
рабочих, что вызвало революционное восстание 18 марта 1871 го-
да. После провозглашения Парижской Коммуны возглавил вер-
сальцев; с исключительной жестокостью подавил Коммуну.
2	Кабе, Этьенн (1788-1856) — французский публицист,
идеолог утопического ♦мирного коммунизма*. После реставра-
Часть третья. Влияние революции
313
телями духовной власти, и промышленниками, представ-
ляющими ныне власть светскую. Две эти власти надо
было скоординировать через посредство их общей пре-
данности принципам новой религии, которая являлась
родом рационализированной, гуманитарной версии хрис-
тианства и должна была сформировать основу новой сис-
темы всеобщего образования, которую сенсимонисты
рассматривали в качестве необходимого условия новой
социальной организации.
Сенсимонизм имел огромное идеологическое влияние
не только во Франции, но также в Германии, России и
даже в Англии (через Джона Стюарта Милля* 1), но в каче-
ции Бурбонов, поселившись в Париже, стал членом верховно-
го комитета общества карбонариев и принимал видное участие
в Июльской революции. В 1831 году он был избран в палату
депутатов, где принадлежал к крайне левой партии. В 1832 году
издал «Историю революции 1830 года». В 1834 году за одну ста-
тью был присужден к тюремному заключению, но бежал в Лон-
дон. Вернувшись в 1839 году коммунистом, он начал основы-
вать во Франции коммунистические общества и нашел много
последователей, которые стали называть себя «communistes
icaricus». Свое учение он изложил в социально-философском
романе «Путешествие в Икарию» (1840), где изобразил устрой-
ство утопического коммунистического общества. В 1848 году
400 икарийцев переселились в Америку, куда последовал и
Кабе. В Ново (Иллинойс) он нашел удобную местность для ко-
лонии и в 1856 году при поддержке переселенцев захватил в
свои руки верховную власть, что вызвало раздоры. Кабе был
изгнан и переселился в Сен-Луи, где вскоре умер.
1 Милль, Джон Стюарт (1806-1873) — английский фило-
соф, экономист и общественный деятель. Основатель англий-
ского позитивизма, последователь О. Конта. В «Системе логи-
ки» (т. 1-2, 1843) разработал индуктивную логику, которую
трактовал как общую методрлогию наук, В этике соединял
принцип Эгоизма (утилитаризм) с альтруизмом.
314
К. Г. Доусон
стве политического движения он окончился полной неуда-
чей, в значительной степени благодаря своим консерва-
тивным и религиозным тенденциям. Социализм приобрел
мировое значение благодаря своему революционному ха-
рактеру, и именно марксистская комбинация идеологии
диалектического материализма с политикой коммунисти-
ческой революции и классовой борьбы и с техникой рево-
люционной пропаганды и партийной организации в конеч-
ном итоге получила поддержку революционной интелли-
генции и завоевала Россию и Восточную Европу.
На протяжении последней части XIX столетия дух
западной культуры переменился, и это уже была эпоха
материализма — как в мысли, так и в действии. Новые
биологические теории эволюции и естественного отбора
были грубо истолкованы таким образом, что оправдыва-
ли борьбу за существование между государствами й клас-
сами и выживание «наиболее приспособленных», или
наиболее преуспевающих. Сделались популярными гру-
бые теории расового или же национального превосходства.
Либеральный идеализм, вдохновлявший Адама Смита и
фритредерское движение1, уступил дорогу свирепому кон-
курентному экономическому национализму и колониаль-
ному империализму, достигшему своей высшей точки в
«борьбе за Африку» на протяжении последних двадцати
лет XIX столетия. И в то время как международная поли-
тика правящих классов вдохновлялась империализмом,
национализмом и милитаризмом, оппозиционные силы
[сторонников] революционных перемен подобным же об-
разом отказались от идеалов своих предшественников в
XVIII — начале XIX столетия, обратились к политике силы
и использовали ее, будь то коммунисты, анархисты или
нигилисты.
1 См. выше — прим, на стр. 304 («Манчестерская школа»).
Часть третья. Влияние революции
315
Возможно, наиболее оригинальным и сильным писа-
телем конца XIX столетия был Фридрих Ницше, величай-
ший представитель крайних тенденций эпохи. Он объя-
вил о том, что два тысячелетия, на протяжении которых
в Европе господствовали христианские и гуманистиче-
ские ценности, прошли и что [теперь] необходимо утвер-
ждать «волю к власти», которая находится по ту сторону
добра и зла и со временем создаст новый тип сверхчело-
вечества.
В этих обстоятельствах должно показаться удиви-
тельным то, что Европа в последние десятилетия XIX сто-
летия наслаждалась промежутком исключительного ми-
ра и процветания. Дело в том, что обычный человек ниче-
го не знал о тех демонических силах, которые волновались
в глубинах европейского сознания. По всей Европе люди
прилежно строили новые отрасли промышленности и со-
здавали новую модель городской жизни. Это был золотой
век рантье, лавочников и коммивояжеров — век, дух ко-
торого скорее представлен такими писателями, как Марк
Твен, Редьярд Киплинг и Г. Дж. Уэллс, нежели Ницше и
Стриндбергом.
Основной причиной поражения либерализма в конце
XIX столетия тем не менее послужил союз между нацио-
налистическим движением и консервативным государ-
ством, создавший Германскую империю в 1870-71 годах
и повлекший за собой период интенсивной национальной
конкуренции и колониальной экспансии, достигших своей
кульминации в первой мировой войне. Германская импе-
рия бцла обязана своей силой тому способу, каким она
поставила современную технологию и промышленность
на службу военной и политической власти. Бисмарков-
ская Германия явилась предтечей как тоталитарного го-
сударства, так и государства всеобщего благосостояния,
хотя она сохраняла некоторые связи с прошлым благода-
316
К. Г. Доусон
ря христианским консерваторам, с одной стороны, и на-
циональным либералам — с другой.
Но после первой мировой войны эти традиционные
элементы исчезли, и запад оказался перед лицом двух
соперничающих тоталитарных сил, каждая из которых
вполне осознавала важность технологии в качестве ис-
точника власти и возможность применения новых тех-
нологий социального и психологического контроля для
устранения идеологических различий и создания тоталь-
ного государства единодушия, единообразия и единства.
Ибо хотя парламентская демократия и интернациона-
лизм и победили номинально к концу первой мировой вой-
ны, постепенно накопились громадные революционные
силы, которые угрожали самому существованию. Кроме
революционной привлекательности Коминтерна, запу-
щенного в ход Лениным в 1919 году, и негодования и бес-
покойства немецких националистов, которые не могли
уступить в своем поражении, в 1922 году возник новый
центр беспокойства среди самих же союзников. Им стал
итальянский фашизм, который являлся типичным про-
дуктом антилиберальных тенденций, развивавшихся в
конце XIX столетия, — воинствующего национализма
Д’Аннунцио, футуризма Маринетти и культа насилия и
прямого действия, изложенного Жоржем Сорелем1 в
1 Д'Аннунцио, Габриеле (1863-1938) — итальянский пи-
сатель, политический деятель. С конца XIX века — идеолог
итальянского империализма (драма «Слава», 1899; цикл сти-
хов, 1911); приветствовал военные акции итальянского фашиз-
ма. Автор шовинистических, гедонистических стихов и рома-
нов (в том числе «Наслаждение», 1889), проникнутых декадент-
скими и ницшеанскими идеями.
Маринетти, Филиппо Томмазо (1876-1944) — италь-
янский писатель, глава и теоретик футуризма («Манифесты
итальянского футуризма», 1909-1919). Сотрудничал с Муссо-
лини, прославлял милитаризм и фашистскую агрессию.
Часть третья. Влияние революции 317
1906 году. Значение фашизма состоит не столько в его
воздействии на Италию, сколько в том выходе, который
он предоставил для всех тех разрушительных элементов,
которые отрицали коммунизм и, несмотря на это, требо-
вали революционного решения своих проблем. Мировая
экономическая депрессия 1929 года и последующие годы
предоставили этим силам благоприятную возможность.
И фашизм в его национал-социалистской форме с фа-
натической решительностью был принят прежде всего в
Германии, где экономическая депрессия оказалась ис-
ключительно суровой. Вскоре стало очевидно, что тота-
литарное государство — не «фокус» итальянского дема-
гога, но ужасная реальность, способная разрушить весь
традиционный строй европейской культуры. Действи-
тельно, «новый порядок», введенный национал-социа-
листским режимом, продолжал осуществлять предсказа-
ние Ницше относительно европейского нигилизма, ибо
хотя Адольф Гитлер и был весьма непохож на сверхчело-
века ницшеанских грез, он, в сущности, стал воплощени-
ем воли к власти, игнорирующей добро и зло и попираю-
щей человеческие права и свободу наций.
Когда это восстание против всей христианской и гу-
манистической традиции Европы вылилось во вторую
Сорель, Жорж (1847-1922) — французский философ-эк-
лектик, теоретик анархо-синдикализма. Вначале — представи-
тель так называемой новой школы марксизма, затем выступил с
критикой рационального познания, научного понимания исто-
рии, с учением о мифе как мировосприятии любой социальной
группы и восхвалением насилия как движущей силы истории;
социалистическую революцию рассматривал как спонтанный
иррациональный порыв народа. Приветствовал Октябрьскую ре-
волюцию. Его идеи оказали также большое влияние на форми-
рование фашизма и на идеологов левацких и правых экстремист-
ских групп.
318
К. Г. Доусон
мировую войну, которая была еще более тотальной, чем
первая, гибель Европы казалась близкой и лишь огром-
ной материальной и моральной ценой была предотвраще-
на. Ибо разрушение одной формы тоталитаризма по-
влекло за собой усиление другой, так что падение Гит-
лера означало триумф Сталина и продвижение мировой
коммунистической империи в самое сердце Европы.
Следовательно, окончание второй мировой войны не
могло привести, подобно первой, к урегулированию в Ев-
ропе и к восстановлению гегемонии Западной Европы.
Учреждение Организации Объединенных Наций в Сан-
Франциско в 1945 году, в отличие от Лиги Наций, было,
по сути своей, неевропейским соглашением, давшим За-
падной Европе семь голосов из пятидесяти и переместив-
шим центр мировой власти на востоке в Москву, а на за-
паде — в Вашингтон. Сообщество европейских госу-
дарств, которое даже еще пятьдесят лет назад являлось
средоточием мировой власти и лидером мировой цивили-
зации, стало обрезанным фрагментом, слишком малым и
слишком слабым, чтобы существовать без военной защи-
ты и экономической помощи Соединенных Штатов.
Ибо тем временем изменилось также и равновесие
мировой власти, благодаря появлению нового центра тех-
нической организации и индустриальной мощи за преде-
лами Европы. В Америке западная наука и техника сво-
бодно развивались на континентальном уровне, вдали от
политических и идеологических конфликтов Европы, и
новое западное общество являлось технологическим с
самого своего начала, поскольку существовало благода-
ря мировому рынку и новым формам транспорта и комму-
никации — пароходству, железнодорожному транспорту
и телеграфу.
Конечно же, в нем присутствовал свой внутренний
конфликт, который достиг кульминации в Гражданской
Часть третья. Влияние революции
319
войне, но война фактически стимулировала промышлен-
ное производство, и в поколении, последовавшем за вой-
ной, экспансия американского индустриализма создала
систему концентрированной экономической мощи, бази-
ровавшуюся на еще более широких основаниях, чем те,
которые где-либо существовали. Но этой системе техно-
логической мощи нельзя было сохранять свою изоляцию
от мировой политики. Когда наступила эпоха мировых
войн, Америка была вынуждена решительно вмешаться.
Тот факт, что она основывалась на либерально-демокра-
тической идеологии или, по крайней мере, сосущество-
вала с ней, заранее делал ее противницей новых тотали-
тарных держав и естественной союзницей уцелевших
свободных государств Европы — Британии, Франции,
Голландии, скандинавских государств, а также союзни-
цей центральноевропейских евреев, явившихся главны-
ми жертвами национал-социалистского движения.
Вмешательство Соединенных Штатов в две мировые
войны (и особенно во вторую) стимулировало прогресс
техники внутри Америки и ее влияние во всем мире, так
что сегодня западная версия технологического порядка,
в основном, рассматривается как американский порядок
и стала ассоциироваться с идеологией американской де-
мократии, хотя в действительности последняя имеет иное
происхождение, поскольку первоначально развивалась в
дотехнологический век в аграрном окружении. Аграрная
демократия эпохи Джефферсона сначала была видоизме-
нена Джексоном1, а позднее, более существенным обра-
1 Джексон, Эндрю (1767-1845) — седьмой президент
США (1828-37) и военный деятель. Во время войны 1812 года
в Америке был генерал-майором милиции Теннесси и нанес по-
ражение индейцам (1814) и англичанам (1815). Стал народным
героем к был избран в Сенат в 1822 году. В 1828 году избран
320
К. Г, Доусон
зом, — массовой иммиграцией из Европы во вторую по-
ловину XIX столетия, подготовившей дорогу для разви-
тия массовой демократии.
Поражение национал-социализма во второй мировой
войне от союза советского коммунизма с американской и
британской демократией оставило современный мир раз-
деленным между двумя противоположными идеологиями
и политическими системами. Из них коммунистический
мир, ныне простирающийся от Балтики и Адриатики до
Тихого океана, образует единую систему тоталитарной
власти и формирует также единое пространство техноло-
гического и промышленного планирования. С другой сто-
роны, западный мир является по существу плюралисти-
ческим и многообразным в сфере политической власти,
идеологии, в промышленном и технологическом планиро-
вании. Но он не совпадает по протяженности с некомму-
нистическим миром, ибо страны Южной Азии и Африки,
технологически более отсталые, чем коммунистическое
и западное общества, стремятся к политическому ней-
тралитету и являются скорее источником слабости, чем
силы, для военной мощи западного мира. Идеологическое
разнообразие современного западного мира с 1945 года
похоже на идеологическое разнообразие Европы в XIX
столетии.
Существуют христиане и рационалисты, либералы и
консерваторы, социалисты и индивидуалисты, национа-
листы и интернационалисты. Это идеологическое разде-
президентом США. Был первым президентом, избранным пря-
мым голосованием. Его политическое движение известно как
♦джексоновская демократия*. В 1832 году избран на второй
срок. Последующие годы его президентства отмечены серьез-
ным финансовым кризисом, сосредоточившимся вокруг Банка
США.
Часть третья. Влияние революции
321
ление и конфликт являются причиной слабости, посколь-
ку обеспечивают ряд возможностей для применения то-
талитарными силами своих технологий дезинтеграции,
точно так же, как они делают это в случае конфликтов
между политическими интересами различных западных
государств.
С другой стороны, здесь заключен источник силы,
поскольку это [идеологическое разнообразие] является
необходимым условием для сохранения свободы и разви-
тия различных независимых сторон западной культуры.
Но для сохранения западной культуры требуется не толь-
ко свобода, но и единство, и величайшая проблема наше-
го времени состоит в том, как две эти сущности прими-
рить.
Ибо, в первую очередь, технический прогресс требу-
ет определенного уровня международного сотрудниче-
ства и внутреннего социального единства, если делу орга-
низации и интеграции мировых материальных и челове-
ческих ресурсов суждено продолжиться. В конце концов,
возможность Запада противостоять давлению коммунис-
тической тоталитарной технократии зависит не столько
от его военной мощи, сколько от культурного лидерства
и научно-технической эффективности. Но технической
эффективности недостаточно. Даже тоталитарные влас-
ти, являющиеся открыто материалистическими, обязаны
своим могуществом не просто силе, но вере в свою идео-
логию и в свои нравственные ценности. А свободное об-
щество требует еще более высокого уровня духовного
единства, чем тоталитарное. Следовательно, духовная
интеграция западной культуры является необходимой
для его временного выживания.
Каким образом христианство может содействовать
этому делу духовной интеграции — в настоящее время
неочевидно, но историк не может отмахиваться от того
322	К. Г. Доусон
факта, что христианство остается в значительной мере
сильнейшим религиозным элементом в западной культу-
ре, и как бы далеко ни зашел процесс секуляризации, влия-
ние христианства на культуру, этику, образование, лите-
ратуру и социальную деятельность все еще сильно.
Следовательно, именно в христианстве западная куль-
тура должна искать руководства и помощи в восстанов-
лении морального и духовного единства нашей цивилиза-
ции. Если этого не удастся достичь, то это будет означать
или несостоятельность христианства, или приговор со-
временной цивилизации.
БИБЛИОГРАФИЯ
Данная библиография, хотя и неполная, показывает,
что автор ставил на первое место дневники и воспомина-
ния того времени — от Мале дю Пана, умершего в 1800 го-
ду, до тех свидетелей, которые еще были живы в XIX сто-
летии. Ясно, что он имел в виду историю идей, по сути,
оставшись безучастным к более новым работам по исто-
рии общества и экономики этой эпохи.
Alger J. G. Englishmen in the French Revolution. Lon-
don, 1889.
Aulard F. A. L’Eloquence Parlamentaire pendant la Re-
volution. Paris, 1882.
Aulard F. A. La Societe des Jacobins. Paris, 1889.
Avenel G. A. Cloots, 1’Orateur du genre Humain. 2 vols.
Paris, 1865.
Babeau A. L’Ecole du Village pendant la Revolution.
Paris, 1881.
Babeuf Conspiracy. 14 vols. of tracts in British Museum.
Barbaroux C. J. M. M£moires. Paris, 1827.
Barbe-Marbois F. de. Journal d’un deporte. 2 vols. Brus-
sels, 1835.
Barras, comte P. F. Z. N. de. Memoires. 4 vols. Paris,
1895-96.
Bertrand de Moleville. Memoires Particulieres. 2 vols.
Paris, 1516.
324
К. Доусон
Berville, St. A. et Вагг1ёге. Memoires pour servir... 68
vols. Paris, 1821-28.
Besenval, baron P. V. de. Memoires. 2 vols. Paris,
1821.
Billaud-Varenne. Curiosites revolutionnaires. Memoi-
res. Paris, 1893z.
Blake, William. Jerusalem. 1804.
Bougeart A. Marat, Г Ami du peuple. 2 vols. Paris, 1865.
Bradford W. History of the Plymouth Plantation. Ed.
C. Deane. Boston, 1856.
Brandes, Georg. The Romantic Movement in Germany.
Copenhagen, 1873.
Brinton, prof. The Jacobins. New York, 1930.
Bruggemann F. Was Weltbild der deutschen AufKla-
rung. Leipzig, 1930.
Buchez et Roux. Histoire Parlamentaire de la Revo-
lution frangaise. Paris, 1834-38.
Burke, Edmund. Thoughts on the Prospect of a Regicide
Peace. London, 1796.
Buzot F. N. L. Memoires sur la Revolution frangaise.
Paris, 1828.
Carnot, comte L. N. M. Memoires Historiques et Mi-
litates sur Carnot. Paris, 1824.
Carnot, comte L. N. M. Reponse au Rapport fait sur la
Conjuration du 18 fructidor. London, 1799.
Chuquet A. La Jaunesse de Napoleon. Toulon; Paris,
1899.
Cloquet J. G. Souvenirs sur la vie privee de Lafayette.
Paris, 1836.
Coleridge S. T. Biographia Literaria. 1817.
Coleridge S. T. Essays on his own Times. 3 vols. Lon-
don, 1850.
Comparative display of British Opinions on the French
Revolution. 3 vols. London, 1811.
Библиография
325
Costa de Beauregard A., marquis. Recollections. 2 vols.
London, 1877.
Cretineau-Joly J. A. M. L’Eglise en face de la Revolu-
tion. 2 vols. Paris, 1859.
Currie W. Memoirs of Dr Currie. 2 vols. London, 1831.
Czartoryski A. J. Memoirs. 2 vols. London, 1888.
Dauban C. A. La Demagogic a Paris en 1794 et en 1795.
Paris, 1869.
Daudet E. Histoire des Conspirations Royalistes du Midi
sous la Revolution, 1790-93. Paris, 1881.
Daunou P. C. F. Memoires. Paris, 1846.
Dejob C. M-me de 51аё1 et 1’Italie. Paris, 1890.
Descostes F. Joseph de Maistre pendant la Revolution
franchise. Tours, 1895.
Dufourcq A. La regime Jacobin Italie. Paris, 1900.
Dumas Davy de la Pailleterie A. I Borboni di Napoli.
10 vols. Naples, 1862-63.
Espinas A. La philosophic sociale du XVIII siecle et la
Revolution. Paris, 1891.
Fauche Borel L. Memoires. 4 vols. Paris, 1829.
Ferrieres С. E., marquis de. Memoires. 3 vols. Paris,
1821.
Fersen, count H. A. von. Le Comte de Fersen et la cour
de France. 2 vols. Paris, 1877-78.
Fitzmaurice, lord E. Life of Lord Shelburne. London,
1876.
Forneron H. Histoire des Emigres. 2 vols. Paris, 1884.
Fortescue J. B. MSS of the Dropmore Papers. 3 vols.
London, 1892.
Gohier L. J. Memoires. 2 vols. Paris, 1824.
Goncourt, E. et J. de. Histoire de la Societe franchise
pendant la Revolution. Paris, 1889.
Goyau G. La Pensee religieuse de J. de Maistre. Paris,
1921. '
326
К. Доусон
Grander de Cassagnac A. Histoire des Causes de la Re-
volution frangaise de 1789. Paris, 1850.
Groethuysen. Origine de 1’esprit Bourgeois en France.
Paris, 1927.
Hamel E. Histoire de Saint-Just. Brussels, 1860.
Holcroft T. Memoirs. 3 vols. London, 1816.
Huff er H. Der Rastatter Congress. Bonn, 1896.
Janet P. La Philosophic de la Revolution frangaise. Paris,
1892.
Jaures J. Histoire Socialiste de la Revolution frangaise.
Ed. Mathiez. Paris, 1922-24.
Jordan C. Camille Jordan, Depute du Rhone, a ses com-
mettans sur la revolution du 18 fructidor. Paris, 1797.
Jung H. F. T. Bonaparte et son Temps (1769-1799).
3 vols. Paris, 1885.
Kent C. The English Radicals. London, 1899.
Knight C. Autobiography. London, 1861.
Lafayette, marquis de. Memoires et correspondance du
general Lafayette. 6 vols. Paris, 1837-38.
Lally-Tollendal, comte T. G. de. Defense des Emigres
frangaise. Paris, 1797.
Lanfrey P. L’eglise et les philosophes au XVIII siecle.
Paris, 1879.
Lanson G. Voltaire. Paris, 1906.
Lanzac de Laborie, L. de. Jean-Joseph Mounier. Paris,
1887.
La Revelliere de Lepeaux, L. M. de. Memoires. 3 vols.
Paris, 1895.
Lariviere, C. de. Catherine II et la Revolution frangaise.
Paris, 1895.
Lavisse E. Histoire de France. Paris, 1920-22.
Lebon A. L’Angleterre et 1’Emigration frangaise. Paris,
1882.
Legrand L. La Revolution frangaise en Hollande. Paris,
1895.
Библиография
327
Lenotre G. Vieilles maisons, vieux papiers. Paris, 1908.
Lescure, M. F. A. de. Rivarol et la Societe pendant la Re-
volution et 1’Emigration. Paris, 1883.
Levae A. Les Jacobins de Bruxelles. Brussels, 1846.
Lichtenberger A. Le Socialisme utopique. Oswald, Pa-
ris, 1898.
Ligne C. J., prince de. Memoires. Paris, 1860.
Lomenie, L. de. Beaumarchais et son temps. Paris,
1856.
Lynedoch, lord (Col. T. Graham). Memoirs of. By
J. M. Graham. Edinburgh, 1847.
Mackintosh R. Life of Sir J. Mackintosh. 2 vols. London,
1835.
Madden R. The United Irishmen. 7 vols. London, 1842—
46.
Maistre J., comte de. Considerations sur la France,
1797. Oeuvres. Lyon, 1884-87.
Mallet B. Mallet du Pan and The French Revolution.
London, 1902.
Mallet du Pan J. F. Mercure Britannique. London, 1798-
1800.
Mallet du Pan J. F. Correspondance inedite avec la Cour
de Vienne (1794-98). 2 vols. Paris, 1884.
Mallet du Pan J. F. La Revolution frangaise vue de 1’Et-
ranger. Ed. Descotes. Paris, 1897.
Malmesbury J. H., earl of. Diaries and Correspondence.
4 vols. London, 1884.
Malouet, baron P. V. de. Memoires. 2 vols. Paris, 1874.
Marat J. P. Oeuvres. Ed. Vermorel. Paris, 1869.
Marmont A. F. L., viesse de, marshal. Memoires. 9 vols.
Paris, 1857.
Masson F. Les Diplomates de la Revolution. Paris, 1882.
Mehring F. Geschichte der Deutschen Sozialdemokra-
tie I. Sftittgart, 1897.
328
К. Доусон
Meister J. Н. Souvenirs de mon dernier voyage £ Paris.
Paris, 1797.
Mercy-Argenteau, comte F. de. Correspondance secre-
te avec rimp£ratrice Marie-Th£rdse. 3 vols. Paris, 1875.
Mercy-Argenteau, comte F. de. Correspondance secre-
te avec I’Empereur Joseph II et le Prince de Kaunitz. 3 vols.
Paris, 1889-91.
Miles W. Correspondence on the French Revolution.
2 vols. London, 1890.
Mirabeau G. H. R., comte de. Correspondance avec le
Comte de la Marek. Ed. Bacourt. 3 vols. Paris, 1851.
Moody C. L. A sketch of modern France... London,
1798.
Moore, Qr J. View of the causes and progress of the
French-Revolution. 2 vols. London, 1795.
MounierJ. J. De 1’influence attribute aux Philosophes...
sur la Rdvolution de France. Paris, 1822.
Muralt, C. von. Hans von Reinhard. Zurich, 1838.
Nippold F. Handbuch der neuesten Kirchengeschichte.
Berlin, 1889.
Paine, Thomas. Common Sense. 2n*ed. 1776.
Paine, Thomas. Rights of Man. 1791.
Paul, C.Kegan. William Godwin. 2 vols. London, 1876.
Pepe, generate. Memorie. Paris, 1847.
Perthes F. Memoirs. Vol. 1. 2 vols. London, 1857.
Pingaud £.rLes Frangais en Russie et les Russes en Fran-
ce. Paris, 1886.
Pontecoulant L. G., comte de. Souvenirs historiques et
parlementaires. 4 vols. Paris, 1861-65.
Puisaye, comte CJ. G. de. Memoires. 6 vols. London,
1803-08.
Rambaud A. N. Les Frangais sur le Rhin, 1790-1804.
Paris, 1873.
Ramel J. P. Journal. Hamburg, 1799. English transla-
tion: London, 1799.
Библиография
329
Reinhard, comte C. F. de. Lettres A ma Mere. Paris,
1901.
Rdvolution frangaise, la / / Revue Historique. Paris,
1910 etc.
Robison J. Proofs of a Conspiracy against all the Re-
ligions and Governments of Europe. Edinburgh, 1797.
Roederer, comte P. L. Oeuvres. 8 vols. Paris, 1853-59.
Roland, M-me. Lettres. Ed. C. Perroud. Paris, 1900.
Rose G. Diaries and Correspondence. 2 vols. London,
1860.
Rousseau J. J. Lettres ecrits de la montagne. 1765.
Saint-Just. Fragments sur les institutions republicaines.
Paris, 1831.
Schlegel F. Neue Philosophische Schriften. Frankfurt,
1935.
Schmidt W. A. Tableaux de la Revolution frangaise. 3 vols.
Leipzig, 1867-71.
Segur, comte P. P. de. Memoires d’un aide-de-camp de
Napol£on. 3 vols. Paris, 1894-95.
Smith E. The English Jacobins. London, 1881.
Sombart W. Der proletarische Sozialismus. Jena, 1924.
Sorel A. L’Europe et la Revolution frangaise. Paris, 1885-
1903.
Stael, M-me de. Considerations sur les principaux eve-
riements de la Revolution. London, 1819.
Steffens H. Was ich erlebte. 10 vols. (vols. I—II). Bres-
lau, 1840-44.
Stephenson N. W. A History of the American People.
New York, 1934.
Stern A. Das Leben Mirabeaus. 2 vols. Berlin, 1889.
Swift, Jonathan. An Argument against Abolishing Chris-
tianity. London, 1708.
Talleyrand-Perigord, С. M. de, prince. Memoires. 5 vols.
Paris, 1891-92.
330
К. Доусон
Thelwall, Mrs. Life of John Thelwall. London, 1837.
Thibaudeau, comte A. C. Memoires, 1765—92. Paris,
1875.
Thiebault, baron D., general. Memoires. 5 vols. Paris,
1893-95.
Thompson J. M. Robespierre. Oxford, 1935.
Tone, T. Wolfe. Autobiography. Ed. R. B. O’Brien. 2 vols.
London, 1893.
Tournois. Histoire du parti d’Orleans... 2 vols. Paris,
1842.
Turreau de Garambouville, baron L. M. Memoires... de
la guerre de la Vendde. Paris, 1824.
Vaudreuil, comte H. H. F., Rigaud de. Correspondan-
ce. Paris, 1889.
Viatte, M. Les sources occultes du romantisme. Paris,
1928.
Vieux Cordelier, le. Journal redige par Camille Desmou-
lins. 7 nos. Paris, 1793-94.
Vivenot, A. von. Vertrauliche Briefe von Thugut. 2 vols.
Vienna, 1872.
Wakefield G. Memoirs. 2 vols. London, 1804.
Watson R. Anecdotes. 2 vols. London, 1816.
Williams G. History of the Liverpool Privateers. Lon-
don, 1897.
Windham W. Diary. London, 1886.
СОДЕРЖАНИЕ
Кирилл Кожурин. Конец великой ереси: Французская
революция и кризис западноевропейской
культуры в оценке Кристофера Доусона....5
Предисловие А. Дж. Тойнби к первому изданию.43
Часть первая. РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ...............47
1.	Европейская революция...............47
2.	Исторические истоки либерализма.....67
3.	Рождение демократии................105
Часть вторая. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ.........132
4.	Права человека.....................132
5.	Алтари страха .....................158
6.	Царство террора....................182
7.	Падение Горы.......................214
8.	Возвращение потока вспять..........233
Часть третья. ВЛИЯНИЕ РЕВОЛЮЦИИ...........256
9.	Религия и романтическое движение...256
10.	Европа и революция................292
11.	Революция и современный	мир.......305
Библиография .............................323
Дирекция издательства:
О. Л. Абышко
И. А. Савкин
Художественный редактор:
Е. И. Шиленкова
Корректоры:
Т. А. Брылева
С, Е. Парфенова
Оригинал-макет:
Е. Н. Ванчурина
ИД № 04372 от 26.03.2001 г.
Издательство «Алетейя»:
193019, Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, 13
Телефон издательства: (812) 567-2239
Факс: (812) 567-2253
E-mail: aletheia@spb.cityline.ru
Сдано в набор 10.05.2001. Подписано в печать 20.10.2001
Формат 70х100/32. 10 п. л. Тираж 1300 экз.
Заказ № 4338
Отпечатано с готовых диапозитивов
в Академической типографии «Наука» РАН:
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12
Printed in Russia